Середина осени. Тёмное холодное северное утро. Старый потёртый морскими ветрами дом, полный коммунальными квартирами. Тараканы, обгоняя друг друга, спешат до рассвета в щель под плинтусом. В квартире двумя этажами выше вчера был пир горой. Нужно поторопиться, чтобы собрать крошек к ужину. До той квартиры далеко - она, считайте, на другой стороне дома. Добираться трудно. Можно по улице - вдоль фасада. Но там мёрзлые лужи, злые голуби - так и погибнуть не мудрено. Или в обход по лестнице. Но это часа два. Гораздо быстрее через вентиляцию - лезешь сначала в узкую трещину в паркете. Глубоко - двадцать четыре тараканьих роста. Тараканы-детишки боятся без родителей протискиваться в эти норы. В самой глубине перекрытий ползают неприятные бледно-синие черви. Тараканы приспособились использовать их как транспорт. Цепляешься за одного червя и едешь от квартиры до квартиры, мчишься сквозь пыльные щели, перепрыгивая на других червей на поворотах. До квартиры двумя этажами выше нужно сделать три пересадки.
Рочи привычным прыжком оказался на эскалаторе. Краем глаза увидел двух девчонок из соседней комнаты. По дороге в школу остановились покурить, пока родители не видят. Рочи поморщился, съёжился от их внешнего вида, и бегом... Помчался вниз - нужно торопиться. На работу нельзя опаздывать.
Последнее время Рочи вынужден много работать. Ему и раньше нравилось зарабатывать чуть больше, чем его приятели. А теперь греет новая мысль - скоро вернётся его невеста. Начнётся новая жизнь, семейные хлопоты. Не может же он позволить себе сделать невесту несчастной. Впереди много важных покупок: автоматическая консьержка (электронную прислугу теперь завести гораздо легче), велосипед с мотором (чтобы нежные плечи невесты не помялись в кишках метрополитена) и автоответчик (чтоб телефон не мешал, не будил и не заставлял выползать из тёплых объятий).
Такие перспективы - что они могут вызвать кроме доброй улыбки? А утром ничего больше и не нужно. В должностной инструкции Рочи есть пункт: "Обязанность каждого сотрудника - улыбаться!" С тех пор, как он познакомился с невестой, работалось ему легче. В его кабинет вела карьерная лестница. Каждое утро Рочи поднимался по ней, а вечером выпрыгивал через окно домой.
В мечтах Рочи боком прополз в вагон. С одной стороны его сдавили два субъекта с красными шеями. Впереди дышал вчерашним тройным одеколоном грязный дедушка в спортивной шапке. Капли пота на его носу напоминали камушки с подвесок любимой. В отражении на стене тоннеля, за неровным стеклом поезда, за приоткрытым окном, Рочи видел лицо своей невесты. Скоро, когда станет совсем холодно, она приедет. Греться, обнимать, дышать в нежную спину или просто сидеть рядом, склонив голову на бархатистое плечико. Поезд в диком скрежете, качая проглоченных пассажиров в своей утробе, длинный как дождевой червь поезд уносил Рочи на службу. Сквозь землю. Этим холодным осенним утром. В черноте Рочи вспоминал сны своего детства.
Неизведанные просторы облачных заполярных далей. Маленький ёжик свернулся комочком у куста, покрытого белым мхом. В небе - две птицы. Высоко... Не разглядеть, кто они, что они. Ни души - для туристов вроде рано, для работяг деревенских не сезон. Да и чего можно найти в этом лесу - сырая редкая поросль. Но воздух!!! Свеж, чист. Морозно, а руки тёплые. Закурить бы трубку. Гулять меж узких деревьев. Часа два здесь остаться... А потом опять плестись на электричку - эххх, городская жизнь - небытие. Работа, дом, работа, метро, центр, гулять. И опять работа. А так - вырыть бы в этом лесу землянку, печурку туда, родничок найти. Да человека любимого. И ёжику молочка на блюдце. Хороший ёжик. Хороший мягкий плюшевый игрушечный ёжик.
Вагон метро вгрызался в сырую землю. Рочи почему-то подумал, что не любит вечерами возвращаться домой один. То есть, один дома он чувствовал себя вполне комфортно. Учитывая даже то, что ему редко звонили и писали письма не часто, учитывая, что обитатели соседних комнат раздражали его больше уличных хулиганов, учитывая, что проигрыватель музыки сломался, а выигрывателя общения никогда и не было... Несмотря на всё это, Рочи было уютно дома - нежиться в своей кровати, завернувшись в плед, читать и ждать скорого приезда своей невесты.
Когда она приедет, всё будет по-другому. Они станут жить отдельно. Не будет соседних комнат, прокуренной уборной и чужих брюк на верёвке в прихожей. Это будет, ждать осталось совсем недолго. Но сейчас Рочи не может избавиться от мысли, что вечером, после работы, ему придётся одному, сунув нос в куртку, бежать от метро до квартиры. И даже некому будет улыбнуться или сказать, что не холодно, что все ветра и дожди лишь кажутся. Когда Рочи уставал, одинокая дорога домой напоминала ему путь в никуда, чёрную пустоту, а не в тёплую кровать.
Две совершенно одинаковых прыщавых блондинки наступили Рочи на ноги. Сначала на левую, потом на правую. Рочи встрепенулся - не пропустить бы нужную станцию. Через одну остановку ему пересаживаться. Можно, конечно, этого не делать, а потом доехать от конечной до работы на трамвае. Но это заняло бы слишком много времени. Рочи и так опаздывал - пока мечтал о скором приезде невесты, задержался дома. А с пересадкой до службы добираться гораздо быстрее.
В переходе была такая давка, что Рочи сначала даже подумал: "Может, не выходить из вагона и поехать до конечной?" Но чья-то сумка выбила его наружу. Из одного в другой конец платформы семенили спины - мужские, женские, детские, горбатые, спортивные, хрупкие и широкие как пожарные стены. Кто на посадку, кто на взлёт - непрерывное медленное, как ожидание счастья или возвращения любимого, броуновское движение. Головы, пытавшиеся протолкнуться к эскалаторам, пролезть через турникет, прыжки по лестницам. Локти, прижимавшие кого-то к стене, толкавшие от колонны к колонне. Поезда, выплёвывавшие пассажиров и глотавшие новых. И снова головы, головы, головы, подпрыгивавшие в такт станции пересадки... Вся эта конструкция напоминала гигантский аппарат для попкорна.
За этими жаркими железными стенами настолько душно, что, кажется, голова вот-вот взорвётся. С некоторыми так и происходит: смотришь, секунду назад это ещё аккуратно стриженый тёмный затылок, а сейчас уже обломки, черепки, прилипающие к раскалённым стенам. В этот момент начинает трясти особенно сильно. Кажется, сию минуту пол и потолок поменяются местами, реальность перевернётся. Что сверху - стучит и прыгает подобно крышке кастрюли; что внизу - наклоняется, уже почти вертикально... Все жертвы этого землетрясения летят вниз, не видя, куда, зачем. Всё в кучу, и неведомая и неумолимая сила выдавливает, подталкивает в бездну тех, кто задержался на краю. Огромная тележка, чем-то напоминающая совок, черпает большие и маленькие толпы. Нет, скорее, кучи неизвестно куда спешащих горожан. Сильная рука трясёт совок, расталкивая народ по углам - чтобы было видно, все ли внешне похожи. Необычные, нестандартные лица вытряхиваются наружу, и совок снова опускается в толпу. Вверх и вниз, равномерно покачиваясь, летят, ползут, прыгают белые, чёрные, румяные обломки. Сладкие, солёные или пресные затылки. Поль Мориа, "Воздушная Кукуруза".
Рочи задремал. Больше всего в этот момент хотелось не клевать носом в сумрачной электрички, не толкаться локтями на эскалаторе. Ему хотелось быть дома, дома с любимой невестой, обнимать её. Тёплое нежное тельце, большие ясные глаза. Пластинка с джазом, трубка, кофе, кресло-качалка.
Здесь, в подземке большинство пассажиров казались ему страшными чудовищами, ужасными монстрами, отвратительно уродливыми. Некоторые даже походили на экспонаты какого-то неведомого музея. Такое впечатление, что городские тоннели специально были созданы для тех, кому нельзя появляться наверху - чтобы не пугать Солнце. И сколько их, таких неприятных, мчится навстречу друг другу подземными перекрёстками! Наверное, поэтому Рочи постоянно засыпал в метро - чтобы не смотреть в эти мрачные лица. Уж лучше в мечтах видеть очаровательную милую улыбку невесты.
Старушка с клюкой и тележкой с наслаждением прошлась по ногам Рочи, в спину ему въехала коляска - невнимательная мама и её дитя, пускавшее слюнные пузырьки. Шум, треск, скрипы, хрипение со всех сторон. Рочи встрепенулся - сон как рукой сняло. Чёрт возьми, конечная! Да и ехал он совершенно не в ту сторону. На работу уже точно не успеть. Придётся возвращаться домой. Рочи решил, что уж лучше лишних сорок минут потрястись в вечернем трамвае, чем возвращаться душным подземельем. Скорее, скорее... Рочи выбежал наружу, на улицы города. Свежий воздух, глоток кислорода напомнил ему поцелуй невесты.
Вечер. Темно и ветрено, как в предрассветные часы. Тараканы, кто в одиночку, кто компаниями, выползают из щели под плинтусом. Почти у каждого в пакете или под мышкой хлебная крошка или крупинка сахара. Самые пузатые тащат ещё и колбасные огрызки. Можно разделить на два раза - часть съесть сегодня, а часть на завтрак. И, конечно, лечь спать раньше. Завтра в соседской квартире званый обед. Если встать до рассвета и поспешить, можно будет найти новых крошек к ужину.