Я была седьмой в том расстрельном списке
И стояла открыто- почти нараспашку.
Была вечностью в серой помоечной киске,
Последним лепестком, не оборви ромашку.
Слушай, это же так просто, срываясь в небо,
Руки выламывать, словно крылья,
Оставлять за собой право черствого хлеба,
Получать пыль и пепел в обмен на усилья.
Узнанной, тобой -не другими, 
Слезой высохшей на клочке бумаги.
Хоть бы раз все видения былью...
Пусть давно на бинты все знамена и стяги.