Когда-нибудь я поскользнусь и упаду на лед, я знаю день и час,
А впрочем, какие только глупости тоска не наплетет в два ночи.
Разбей меня, и посмотри,что нет внутри горячих синих звезд,
Лишь только тонкий белый пепел, может быть, песок ложится
На остывший мрамор древних алтарей, крошащихся в обломки.
И медленный его под дуновеньем времени полет оставит пустоту
И трещины, истертые ветрами в теплом (цветом, не от Солнца) камне.
Разбей меня, и посмотри, что скорлупа была не хрусталем, а глиной
И там внутри нет больше ничего, лишь тихий вздох и памяти обрывки
На краю у сна, полетом черного пера с обрыва, вниз, к реке в горах.
А половина сна всплывает легким поплавком, забытым рыбами и леской,
И плывет по светлой, припорошенной с крутого склона сброшенной травой воде
Куда-то, по течению ( а рыбы смотрят и смеются круглыми глазами )
К берегу, где лодка коричневой и влажной древесиной упирается в песок
И машет длинными крылами весел, тихо в такт скрипя волны дыханью.
Я - пустота. Поверхность, булыжник круглый, на исходе лета 
Затерявшийся в густой траве, где змеи, изгибаясь, проползают, и дома старого порог
Запрятал легкую прохладу под ступенькой, там, где семена слетевшие 
На землю в шелестящих оболочках, зависли в миллиметрах от земли,
И ждут дождя, чтобы упав в пропитанную влагой почву, пробиться зеленью ростков,
И прорасти стеблями, поймав потоки света в подставленные небу тонкие мембранные ладони.