'Последнее плавание 'Морской ведьмы'
12 сентября 2008 г.,
Рок-Спрингс, штат Айова, США
Нарочито-веселый голос Стива Эммета, ведущего ежевечерней программы на местной радиостанции 'Радио Рок-Спрингс', обещал ухудшение погоды. 'Жителей штата Айова мог бы ожидать отличный уикенд, если не принимать во внимание надвигающийся грозовой фронт. Советую всем заранее запастись продуктами, а тем, у кого есть лодки - проверить, в каком состоянии они находятся. Надо же будет как-то добираться до магазинов, если река выйдет из берегов! Национальная метеослужба обещает ночью рекордное количество осадков за последние двадцать лет. С вами был Стив Эммет...'
- ... и радио Рок-Спрингс [1], - закончила Лиз, щелкнув клавишей выключателя. - Никогда не понимала, зачем каждые пять минут напоминать слушателям, как тебя зовут. - Она отложила последнюю заполненную библиотечную карточку и оглядела читальный зал. Длинные столы были девственно-чистыми, в проходах между стеллажами - ни души. К огорчению Лиз, небольшая библиотека Рок-Спрингс так и не обрела популярность среди местных жителей. Отказавшись пару лет назад от предложения стать сотрудником отдела рукописей Нью-йоркского музея Естественной истории, и согласившись на скромный пост библиотекаря в маленьком городке, где прошло ее детство, она и подумать не могла, что мечтам так и не суждено сбыться. В планах Лиз числилось превратить библиотеку в настоящий оазис культуры, куда станут приезжать с выступлениями известные писатели, где будут проходить детские спектакли и появится лучшее в округе собрание старинных книг... Но Дэн Браун, Терри Пратчетт и Джоан Роулинг пока не торопились включать Рок-Спрингс в свой гастрольный тур, а детишки предпочитали проводить свободное время в Интернете или на спортплощадке. Да и средств, выделяемых городским советом на покупку новых книг, хватало лишь на приобретение шедевров вроде 'Сто способов похудеть, не вставая с дивана' или 'Лучшие рецепты домашнего яблочного пирога', пользующихся невероятным спросом среди местных скучающих домохозяек.
Добросовестно проверив на наличие посторонних все три читальных зала и небольшое книгохранилище в задней части одноэтажного домика, отведенного под библиотеку, Лиз выключила свет и направилась к выходу. Хотя до закрытия оставалось еще полчаса, на новых посетителей надеяться не стоило: порывы ветра и редкие капли дождя подтверждали прогноз Стива. Лодки у нее не было, так что стоило поторопиться, Айова издавна славилась своими грозами, наводнениями и торнадо. На улице резко похолодало, Лиз пришлось снять мгновенно запотевшие очки и подбирать нужные ключи наугад, чтобы запереть дверь. Без очков она хорошо видела только вблизи, а все окружающее сейчас расплывалось в туманной дымке, хаотично освещаемой яркими пятнами уличных фонарей. Придется оставить велосипед у библиотеки, и добираться домой пешком, благо, это было недалеко - всего пара кварталов. Захлопнув дверцу невысокого палисадника, она шагнула на тротуар, споткнулась обо что-то, и едва удержалась на ногах. Неизвестный предмет на земле оказался оставленной почтальоном посылкой; судя по ее весу и размеру, прислали несколько новых книг. Оставить посылку здесь до завтрашнего дня невозможно из-за обещанного дождя; возвращаться, отпирать и снова запирать дверь библиотеки не хотелось. В неприлично маленькой по местным меркам сумочке Лиз места хватало только на мобильник, две связки ключей, футляр для очков, горсть мелочи и кредитку. Поэтому она засунула сверток под куртку, и зашагала по направлению к дому, напомнив себе зайти в продуктовый магазинчик на углу. Размытые силуэты домов по обеим сторонам улицы призывно сияли огнями окон. Наступило время традиционного семейного ужина вечера пятницы, когда все жители Рок-Спрингс собирались в своих столовых. В их меню неизменно присутствовали жареный цыпленок под соусом чили, картофельный салат и яблочный пирог, а на экране телевизора начиналось очередное ток-шоу. Лиз ненавидела эти салаты, пироги и взрывы хохота соседей, включивших вечернее шоу Джерри Спрингера. Бывали моменты, когда ей хотелось все бросить, и вернуться в Нью-Йорк, где кипела жизнь, остались друзья и интересная работа... Но такие мысли задерживались недолго, она стискивала зубы и говорила себе: 'Ты сможешь. Ты способна добиться всего, чего захочешь, даже здесь, в этой глуши'. Правда, пока серьезных успехов не было - спонсоры, желающие оплатить строительство большого здания библиотеки, еще не объявились. Оставалась, конечно, надежда добиться личной встречи с губернатором штата Айова, и внушить ему мысль, что новая библиотека в Рок-Спрингс станет лучшей рекламой для избирательной компании. Придумывая новые убедительные доводы в свою пользу, она и не заметила, что почти пришла. Дождь все никак не мог решиться зарядить всерьез, но со стороны гор уже доносились глухие громовые раскаты. Заметно стемнело, и Хэнк Батчер, хозяин небольшой лавчонки в конце улицы, как раз собирался повернуть висевшую на двери табличку обратной стороной - 'Закрыто', но заметил Лиз и вернулся к прилавку.
- Добрый вечер, мисс Свонсон!
- Привет, Хэнк! Я боялась тебя не застать.
- Да уж, мисс, погодка-то разгулялась! Слыхали прогноз?
Лиз кивнула, окинув взглядом полки с банками консервированных супов, пакетами кукурузной муки и бутылками соусов для барбекю, прикидывая, что ей сегодня понадобится. Вездесущий Стив Эммет сменил тему, и теперь из динамика старого радиоприемника доносились его глубокомысленные рассуждения насчет атаки хакеров на компьютерную систему большого адронного коллайдера где-то в Европе.
- Не беспокойся, Хэнк, я тебя не задержу. - Она бросила в корзинку пару упаковок мороженых креветок, банку устриц, свежий хлеб, масло, несколько персиков и коробку кошачьего корма. - Как ты думаешь, река и правда может сегодня выйти из берегов, как обещает Стив?
Хэнк пожал плечами, складывая выбранные Лиз продукты в большой бумажный пакет.
- Кто знает, мисс Свонсон, кто знает... Моя бабушка рассказывала, что однажды вода поднялась на несколько метров, и по улицам взаправду плавали на лодках. Правда, было это лет пятьдесят назад, если не больше. Ваши покупки, мисс...
Лиз протянула ему кредитку и забрала пакет, пытаясь не выронить посылку с книгами.
- Хороших выходных, мисс Свонсон. Что бы там не случилось с рекой, вам бояться нечего - ваш-то дом нипочем не затопит.
Выйдя из магазинчика и шагнув на мощеную кирпичом дорожку, ведущую к дому, Лиз признала правоту Хэнка. Коттедж Свонсонов стоял на вершине единственного холма во всем городке, и возвышался над соседними строениями, как капитанский мостик. В детстве Лиз любила выходить на широкую открытую террасу и смотреть вдаль. В хорошую погоду можно было увидеть, как солнечные лучи отражаются от поверхности многочисленных ручейков, стекавших с гор и соединявшихся в небольшую безымянную речушку. Именно эти ручейки лет двести назад дали свое название городу. Взбежав по узкой тропинке, она подошла к задней двери - парадный вход и знаменитая терраса находились с другой стороны дома, туда вела широкая подъездная дорога, но чтобы подняться по ней, пришлось бы огибать холм. Лиз нашарила в сумочке ключи, ухитрилась не уронить пакет с продуктами и сверток с книгами, и вошла в кухню за секунду до того, как на лужайку перед домом и весь Рок-Спрингс обрушилась стена дождя.
Включив свет, она с облегчением надела очки, и окружающие предметы снова обрели привычные четкие очертания. Рассортировав покупки, Лиз открыла баночку кошачьего корма с тунцом, и выглянула в коридор.
- Мистер Джонс, ваш ужин!
Откуда-то из темноты бесшумно выплыл огромный и пушистый, угольно-черный кот. Не удостоив хозяйку взглядом, он невозмутимо прошествовал к своей миске и принялся за еду. Кота звали Дэйви Джонс [2[, но Лиз порой подумывала, не переименовать ли его в Кракена [3] за прожорливость. Она взяла сверток с книгами и отправилась в гостиную, оставив кота наслаждаться ужином в гордом одиночестве.
***
Два часа спустя Лиз все еще сидела в уютной гостиной, в камине потрескивали поленья, на журнальном столике были разложены присланные книги, по телевизору шли вечерние новости, а за окном, не переставая, лил дождь. По словам диктора, 'штат Айова находился в зоне циклона, и улучшения погоды стоило ждать не раньше следующей недели'. От отдаленных раскатов грома время от времени звенели стекла, вспышки молний прорезали густую тьму за окном. Отодвинув тарелку с персиками, Лиз потянулась за очередной брошюркой. Как она и подозревала с самого начала, все книги оказались бесплатными экземплярами, которые начинающие и малоизвестные авторы сами рассылают по библиотекам, в надежде когда-нибудь обрести своих читателей. Чаще всего подобные творения она сразу отправляла туда, где им и место - в корзину для бумаг, если была на работе, или сразу в камин, если находилась дома. Кто в здравом рассудке станет читать нечто, озаглавленное 'Люди в черном среди нас: исповедь секретного агента', 'Как себя вести, когда вас похищают пришельцы? Советы ксенопсихолога', или 'Чупакабра и колонизация Северной Америки'? Метким броском отправив косточку от персика прямо в камин, Лиз привычным жестом перевернула книжонку обратной стороной, и с удивлением не обнаружила ни фотографии, ни биографии, ни даже имени автора. Странно. Выходные данные тоже отсутствовали - ни адреса типографии, ни тиража... Скользнув взглядом по названию - 'Грани реальности', она раскрыла книгу.
'... Есть теория о том, что человеческий разум не способен придумать ничего, что не могло бы однажды произойти где-то во Вселенной. Миры, созданные писателями, актерами и художниками реальны, просто они расположены в Иных реальностях...'
Интересно. Во всяком случае, звучит не так глупо, как можно было ожидать. '...Человеческая жизнь часто зависит от случайного выбора, и, как знать, возможно, альтернатива, которую мы однажды отвергли, продолжает где-то существовать. Каждый из нас сотни раз в день творит собственную реальность, делая выбор между утренней чашкой кофе или стаканом апельсинового сока, решая, брать ли зонт, отказываясь от мысли успеть на отъезжающий поезд...'
После вечерних новостей началось ненавистное шоу Спрингера, на котором приглашенные гости стали оживленно обсуждать все тот же адронный коллайдер, хакерскую атаку на него, и связь всего этого с возможным концом света в ближайший понедельник. Лиз схватила пульт и яростно защелкала кнопкой переключения. Наконец, увидев знакомый логотип любимого кабельного канала, она улыбнулась, отложила пульт и продолжила чтение, изредка поглядывая на экран. Двадцать четыре часа в сутки здесь транслировались классические голливудские приключенческие фильмы; декорации в них еще не заменили современными спецэффектами, морские волны в кадре были настоящими, а не смоделированными на компьютере, и лица главных героев не мелькали каждый день в рекламных роликах. Черно-белые или цветные, эти фильмы подкупали своей детской наивностью и верой в торжество справедливости. Все эти пиратские капитаны и отважные путешественники, храбрые шерифы и лесные разбойники-аристократы руководствовались неписаными законами чести и долга. И ничуть не походили на нынешних неврастеничных супергероев, которые понятия не имеют, что делать со свалившейся невесть откуда невероятной силой.
Сейчас шел один из старых фильмов про пиратов и морские сражения, такое Лиз старалась не пропускать. Он назывался 'Последнее плавание 'Морской ведьмы' - с типичным авантюрным сюжетом, о благородных английских каперах, коварных испанцах и жестоких ренегатах, что предпочитают долгу и обязательствам личную выгоду. На экране окутанную едким пороховым дымом неповоротливую португальскую каракку атаковали сразу два каперских английских судна. Даже неспециалисту по истории морских сражений было ясно: у каракки не осталось ни малейшего шанса. Грот-мачту перебило ядром, и полтора десятка членов команды тщетно пытались выбраться из-под накрывшей верхнюю палубу груды парусов, сломанных рей и путаницы канатов и веревок. Корпус выше ватерлинии превратился в решето, часть кормы разнесло в щепки меткими выстрелами, в результате оказался поврежден руль. Маневрировать каракка уже была не способна, и даже при удачном исходе боя ее команду не ждало ничего хорошего - до ближайшей земли много миль. Десятки убитых и раненых лежали на палубе, залитой кровью. Обычно в таких ситуациях капитаны принимают решение сдаться в плен. Обычно, но не в этот раз. Похоже, португальцы везли что-то чрезвычайно ценное, и никак не хотели отдавать это в руки пиратов. Но ждать оставалось недолго, каперы уже готовили абордажные крючья.
Бросив взгляд на экран, Лиз вернулась к чтению. Несколько страниц с какими-то схемами и описанием действия электромагнитных полей пришлось пропустить, дальше автор снова заговорил почти нормальным языком. '... эфемерная грань между реальностью и воображаемым, между 'если' и 'когда'...'
От оглушительного раската грома, последовавшего за ослепительной молнией, дом слегка вздрогнул, из каминной трубы вылетело облачко сажи. Лиз обеспокоено нахмурилась, и рассеяно погладила Дэйви Джонса, свернувшегося клубком на диванной подушке. На экране телевизора события развивались стремительно: в последних отчаянных попытках спастись, канонирам каракки удалось нанести серьезные повреждения одному из кораблей противника. После неудачного маневра капер подставил себя под удар, получив громадную пробоину, и вдобавок на судне начался пожар. Тем не менее, англичане уже закинули крючья и по веревкам перебирались на каракку; на верхней палубе завязался ожесточенный бой. С другой стороны через борт уже перелезали матросы со второго капера, размахивая короткими абордажными саблями.
Лиз пыталась сосредоточиться на чтении. '... Эта теория не получила экспериментального подтверждения среди серьезных ученых, но обрела популярность среди многих известных писателей. 'Зеленая дверь' Герберта Уэллса и 'Легенда об арабском астрологе' Вашингтона Ирвинга, 'Хроники Нарнии', 'Питер Пэн' и 'Алиса в стране чудес' - все это воплощение человеческой мечты о том, что наша реальность не единственная существующая. Легенды о кольцах фей и зачарованных пещерах - свидетельства того, что некогда людям удавалось проникнуть в иные миры, и вернуться обратно...'
Новый раскат грома заставил девушку подскочить на месте, молния ударила где-то совсем близко. Дому на холме не грозили наводнения, но во время сильных гроз он притягивал молнии, как магнит. К счастью, до сегодняшнего дня громоотвод всегда срабатывал, как надо. От сильного порыва ветра распахнулось большое французское окно, струи дождя водопадом хлынули в комнату. Отбросив книгу и кота, Лиз бросилась к окну. Отчаянно сражаясь с тяжелыми шторами, моментально намокшими и больно хлеставшими ее по рукам, она с трудом закрыла створки, и тут совсем некстати что-то случилось со светом. Лампы горели то ярко, то тускло, злорадно подмигивая. С запозданием вспомнив, что во время грозы лучше выключить телевизор, Лиз опустилась на колени около дивана, пытаясь найти пульт.
Действие на экране соответствовало моменту: Филипп Лейзел, капитан только что затонувшего английского брига 'Беспощадный', поднялся на палубу 'Морской ведьмы', второго каперского судна. Разоренная каракка с пробитым днищем медленно уходила под воду, трофеи уже перенесли на верхнюю палубу 'Ведьмы', а оставшиеся в живых и взятые в плен португальские матросы столпились у трапа, ведущего на шканцы. На их лицах читалось отчаяние.
В приглушенном свете ламп и с запотевшими очками, Лиз почти на ощупь искала злосчастный пульт, молясь, чтобы гроза не повредила электропроводку. Ей совсем не хотелось думать, где бы в ближайшее время раздобыть денег на новый телевизор. Наконец, пульт объявился, кнопка была нажата, и в этот самый момент молния ударила в каминную трубу. Свет в последний раз мигнул и погас, от оглушительного грохота Лиз на секунду потеряла ориентацию. Почувствовав на лице что-то влажное, девушка подумала, что окно опять открылось, но с удивлением поняла, что капли на ее губах - соленые, а странный монотонный плеск воды больше напоминает шум волн, чем шелест дождя. Растерянно заморгав, она поправила очки, и едва сдержала готовый вырваться крик ужаса. От уютной гостиной не осталось и следа, вокруг громоздились бочонки и свернутые канаты, пахло морем и сырой древесиной, скользкий и неровный дощатый пол норовил уйти из-под ног. Голоса, доносившиеся из-за какого-то деревянного бортика, ожесточенно спорили, она разобрала несколько слов: 'кодекс', 'каперское свидетельство', и 'дележ'. Судя по всему, Лиз оказалась в шлюпке, находившейся на верхней палубе корабля. Вернее, вообразила себе, что оказалась там, ведь это было совершенно невозможно. Но как бы то ни было, рисковать не стоило. Укрывавший бочонки с пресной водой кусок парусины сослужил Лиз хорошую службу - под ним ее никто не заметит. Она подняла голову, посмотрела поверх борта шлюпки и узнала споривших - Филиппа Лейзела и капитана 'Морской ведьмы' Джеймса Рейнфорда. Одинакового телосложения и возраста (немного за тридцать), эти капитаны больше ничем не походили друг на друга. Несмотря на то, что абордажная сабля Лейзела еще была в крови, сам он выглядел настоящим щеголем - роскошный яркий камзол с золотым позументом, кружева на манжетах и воротнике, пышный парик... По сравнению с ним Рейнфорд казался одетым слишком просто. Камзол простого покроя, напоминавший военный мундир, украшали только два ряда начищенных латунных пуговиц, темные волосы капитана стягивала в косичку черная шелковая лента. Его можно было принять за рядового матроса, если бы не уверенный вид, и серьга в ухе с большой грушевидной черной жемчужиной - самый первый каперский трофей Рейнфорда. Лейзел указывал на пленных и что-то яростно объяснял своему оппоненту, тот отрицательно качал головой. Лиз прислушалась.
- Послушайте, Рейнфорд, они оказали сопротивление. Никто не посмеет вас упрекнуть в несправедливости, если вы прикажете вышвырнуть их за борт.
Рейнфорд нахмурился, его темно-синий камзол был порван в нескольких местах, а правая рука висела на перевязи.
- Мне и самому досталось, как видите. Но мы не пираты, а каперы, эти люди сдались в плен и очень нам помогли, рассказав о ценном грузе. Если бы мы не знали, где искать, то каракка ушла бы на дно с доброй половиной своих сокровищ.
Лейзел нетерпеливо махнул рукой.
- Оставьте эти идиотские принципы при себе. Имейте в виду, мои головорезы тоже не любят оставлять пленных в живых. Да, вы взяли на борт мою команду, но от вашей-то немного осталось. Человек десять-пятнадцать, не так ли?
'Я сошла с ума, обреченно подумала Лиз. 'Не нужно было столько раз смотреть эти пиратские фильмы...'
Люди Рейнфорда и помогавшие им матросы с 'Беспощадного' убирали в трюм тюки, сундуки и бочки, доставленные с португальской каракки. Один из матросов, сгибавшийся под тяжестью трофейного ящика, поскользнулся на луже чего-то, подозрительно напоминавшего кровь, и растянулся на мокрых досках. Из ящика на палубу вывалились полотняные мешочки, и банки темного стекла. Некоторые оказались неплотно закрытыми, и из них посыпались разноцветные порошки, зерна, сухие листья и коренья. Облачко порошков подхватил ветерок, и понес в сторону шлюпки, где притаилась Лиз. Это были пряности - ярко-желтая куркума, от запаха которой хотелось чихать, звездочки аниса, хрупкие палочки корицы, длинные коричневые стручки ванили и ярко-красные стручки кайенского перца, и еще десяток других, о которых ей слышать не доводилось. Матрос начал растерянно сгребать руками рассыпавшийся ценный груз, и пряности, перемешавшиеся друг с другом и с морской водой, превратились в густую липкую массу неопределенного цвета. Грязно выругавшись, Лейзел вытянул из-за пояса пистолет и молча застрелил провинившегося. Поймав вопросительный взгляд Рейнфорда, он пожал плечами:
- Из-за него уменьшилась доля добычи, причитающаяся каждому из нас. С этим вы не станете спорить?
Джеймс прищурился:
- Я правильно понял, что вы прямо сейчас собираетесь разделить все добытые трофеи, Лейзел? А как же обязательная доставка приза в порт? Это еще больше походит на пиратство...
Филипп Лейзел рассмеялся, и пнул носком сапога тело, лежащее на палубе. Кровь неудачливого матроса смешалась с месивом пряностей и придала им зловещий темно-красный оттенок. Видевшие расправу остальные члены команды заторопились, спеша убрать драгоценные ящики в трюм.
- Пошевеливайтесь, акульи дети! Надвигается шторм, и если хоть капля воды попадет на груз, вы пожалеете, что появились на свет! Этого - в море!
Двое оказавшихся поблизости матросов молча подхватили мертвеца за руки и за ноги, и перебросили через фальшборт. Отсмеявшись, Лейзел продолжил:
- Не глупите, Рейнфорд. Такая удача выпадает раз в жизни. Даже пряности - не самый ценный товар из того, что нам досталось. За тюки шелка и ящики с чаем можно выручить неплохие деньги, но неужели вы собираетесь делиться с королем содержимым тех сундуков? Бирманские рубины, цейлонские сапфиры, золото... Я уж не говорю про ларец с алмазами с приисков Голконды [4]. Да тут на всех нас хватит! А мне нужен новый корабль... На 'Ведьме' почти не осталось людей, чтобы выставить их против моих ребят. Я пообещал не причинять вам вреда и сдержу слово, только не вынуждайте меня его нарушить.
Лиз сжалась в комок в своем убежище, начиная думать, что сумасшествие - очень странная штука. Ей приходилось слышать о раздвоении личности, разных маниях и синдромах, о галлюцинациях, которые почти невозможно отличить от действительности, но никогда о том, что больной при этом осознает свою ненормальность. Она не могла себе представить, что так хорошо запомнила все сюжетные перипетии фильма. Тем не менее, окружающее выглядело пугающе реальным, и в нестыковках был виноват только режиссер, а не расстроенный разум Лиз. Непонятно только, каким ветром карраку Португальской Ост-Индской компании занесло в Карибское море.
Тем временем на палубе появился запыхавшийся первый помощник, и в нерешительности остановился, не решаясь встревать в спор двух капитанов. Рейнфорд кивнул ему, предлагая говорить при всех. Тот поморщился и негромко сказал:
- Канониры плохо закрепили одну из пушек, и при отдаче она сорвалась с лафета. Двое ранены. Чтобы не допустить пожара от упавшего на палубу фитиля, пришлось использовать несколько бочек с питьевой водой. Мне не удалось найти виновных, но, если прикажете...
Лейзел захохотал.
- Да уж, проблемы на судне с дисциплиной, Рейнфорд. Слишком мягко обходитесь с матросами. Дюжина ударов плетью живо научила бы их осторожности. Но зато вам не придется беспокоиться о нарушении каперских правил. Придется избавиться от этих испанских собак, потому что теперь запасов пресной воды на всех не хватит.
С извиняющейся улыбкой Джеймс Рейнфорд шагнул к матросам с каракки, которых люди Лейзела уже успели связать по рукам и ногам.
- Боюсь, что не могу вам этого позволить, Филипп. Я дал слово, что все пленные останутся живы. Они выполнили уговор, показав тайник в капитанской каюте. Теперь моя очередь выполнять обещание.
Лейзел издевательски хмыкнул.
- Ха, я им никакого слова не давал. Да и вам что за дело до этого испанского отребья?
Он перезарядил пистолет, красивое лицо исказила жестокая ухмылка.
- Лучше отойдите, Рейнфорд. Или собираетесь мне помешать?
Тот покачал головой и ответил:
- Они даже не испанцы, это же каракка Португальской Ост-Индской компании! Не стану вам напоминать, что у Англии заключен торговый договор с Португалией, теперь что сделано, то сделано. Но убивать пленных?..
Лейзел сплюнул сквозь зубы.
- А по мне все одно, что португальцы, что испанцы - кровь у них одинаковая. С дороги, Рейнфорд!
Джеймс слегка побледнел, и попытался левой рукой вытащить из-за пояса пистолет, но не успел. Лиз прикусила губу, чтобы не вскрикнуть, когда Лейзел выстрелил. Пуля попала Рейнфорду в грудь, и на синем сукне камзола тут же расплылось темное пятно. В глазах капитана промелькнуло недоумение, он медленно опустился на палубу.
'Ну почему в моей галлюцинации не появился какой-нибудь другой, более романтичный эпизод? - уныло подумала Лиз. - Было бы потом, что вспомнить ...' Она знала причину ярости Филиппа Лейзела, о которой несчастный Рейнфорд даже не подозревал. Вместе с 'Беспощадным' отправился на дно очень ценный груз - несколько сотен дагомейских [5] рабов. Лейзел скрывал это от своего бывшего компаньона, потому что знал - тот никогда не одобрит работорговли.
Нарочито медленно перезаряжая пистолет, еще несколькими выстрелами Филипп Лейзел покончил с оцепеневшими от ужаса пленниками. Немногочисленные оставшиеся в живых после боя члены команды 'Морской ведьмы' недовольно зароптали, но Лейзел рявкнул:
- Молчать, трюмные крысы! Ваш капитан собирался лишить вас законной доли, да еще решил поделиться пресной водой с этими жалкими испанцами. Придет время, и вы меня еще поблагодарите. А теперь все, кто не хочет болтаться на рее - по местам! Ветер крепчает.
Помявшись, один из матросов с 'Беспощадного' выступил вперед и нерешительно спросил:
- Что делать с телом капитана Рейнфорда, сэр?
Лейзел задумался.
- Испанцев - за борт, а насчет него я пока не решил.
С того места, где пряталась Лиз, не так уж много можно было разглядеть. Капитан Лейзел удалился, тела пленных сбросили в море. Команда лихорадочно заканчивала последние приготовления к неминуемой встрече со штормом, привязывая все, что нужно было привязать, и закрепляя на месте все, что полагалось закрепить. Кто-то притащил большую бадью с дымящейся жидкостью, и смывал с палубы лужи крови и месиво рассыпанных пряностей. Судя по кисловато-острому запаху, вместо воды использовался горячий уксус. Быстро темнело, как всегда случается в этих широтах. Несколько матросов карабкались по вантам, уменьшая площадь парусов, чтобы шквалистый ветер не разорвал все в клочья. Лиз пряталась под куском жесткой просмоленной парусины и вспоминала, что именно, по сюжету, должно произойти дальше. После убийства Рейнфорда 'Морская ведьма' собьется с курса во время бури и сядет на мель недалеко от Эспаньолы [6]. Там ее обнаружит английский военный корабль, доставлявший секретное послание от короля губернатору Ямайки. Увы, погибший Джеймс Рейнфорд, который так нравился Лиз, был в этом фильме героем второго плана, и дальше действие развивалось уже без его участия.
Вскоре в поле зрения Лиз не осталось ни одного матроса, все они куда-то подевались, оставив Рейнфорда лежащим на палубе. Вздохнув, девушка ждала, что картинка сменится, и она увидит следующий эпизод фильма, но время шло, а ничего подобного не происходило. Запах моря и водорослей казался настоящим, промокшие во время сражения с распахнувшимся окном джинсы и блузка прилипли к телу, босые ноги совсем заледенели. Почти перекрывая шум волн, голос Филиппа Лейзела вдалеке отдал какую-то команду, и корабль накренился на левый борт, меняя курс. Какой-то позабытый и оставшийся незакрепленным ящик немедленно повторил этот маневр, и, повинуясь закону земного притяжения, заскользил по палубе. Во время боя с караккой 'Ведьме' тоже досталось, в двух местах фальшборт был пробит насквозь. Острым углом тяжелый ящик уперся в расщепленные доски, проломил их, проскользнул под планширом и рухнул за борт. Ничего подобного в фильме не было, Лиз в этом уже не сомневалась. Совсем стемнело, крупные капли дождя смешивались с брызгами морской воды. Сквозь разрывы в тучах проглядывала луна, светились окна капитанской каюты, и фонарь у рулевого на квартердеке. Порывы ветра срывали клочья пены с гребней волн и швыряли их на палубу, небо прорезала первая вспышка молнии. Лиз сняла бесполезные очки, покрывшиеся водяной пылью, и попыталась засунуть их в карман джинсов, но что-то мешало. Загадочный прямоугольный предмет оказался пультом от телевизора, который она в какой-то момент машинально положила в карман. Молнии и телевизор... В памяти услужливо всплыли строчки только что прочитанной глупой книжки. Там говорилось про другую реальность и электромагнитные поля, совсем некстати припомнились хакеры и пресловутый адронный коллайдер. Волны вздымались все выше, корабль кренился то вправо, то влево, потоки воды время от времени заливали палубу, нехотя стекая за борт через шпигаты. Новая вспышка молнии осветила безжизненное тело Джеймса Рейнфорда, лежавшего в нескольких метрах от Лиз и в опасной близости от дыры, пробитой ящиком в фальшборте. Пахло солью и озоном, в оцепенении Лиз смотрела, как очередная нахлынувшая волна подхватила капитана и медленно потащила его по скользким доскам. 'Какая нелепая смерть для героя, даже сценаристы не стали это описывать...' Молнии теперь били одна за другой, воздух искрился и потрескивал, на мачтах и реях 'Морской ведьмы' в призрачном танце плясали голубоватые огни святого Эльма. 'Значит, отбросьте все невозможное, и тогда получите ответ, каким бы невероятным он не казался, верно?' промелькнуло в голове Лиз, рванувшейся к Рейнфорду. Одной рукой она вцепилась в скользкий лацкан его промокшего камзола, а другой пыталась извлечь из кармана джинсов пульт от телевизора. Все мысли о собственном вероятном сумасшествии исчезли, теперь она знала, что нужно делать. Новая волна накрыла их с головой, когда Лиз, наконец, нашла нужную кнопку. 'Ну, давай же, давай!', подумала она, понимая, что поток воды сейчас смоет ее за борт вместе с капитаном. Сверкнула молния, и Лиз нажала на кнопку.
***
Шум бури сменился монотонным шелестом дождя за окном, комнату освещали почти прогоревшие угли в камине, а Лиз сидела на мокром полу в собственной гостиной, рядом с мертвым телом Джеймса Рейнфорда. Или почти мертвым, что никак не улучшало ситуацию. Электричество оказалось отключенным, она не сошла с ума, а в книге этого неизвестного автора все было правдой, подвела итог Лиз. Вот только что теперь делать?
Она подкинула дров в очаг, зажгла несколько свечей в старинных кованых канделябрах, стоящих на каминной полке, и посмотрела на капитана. В какой-то момент, по пути с палубы 'Морской ведьмы' в комнату Лиз, повязка, поддерживавшая на весу руку Рейнфорда, бесследно исчезла. Теперь о ранениях напоминала только небольшая дырочка на его камзоле, чуть выше сердца, а ткань так намокла и потемнела от морской воды, что следы крови казались совсем незаметными. Но красивое загорелое лицо капитана было мертвенно-бледным, а дыхание - почти не слышным, и паузы между вдохами становились все длиннее. Городской телефон не работал, правда, и мобильник был бесполезен. Даже если дозвониться до службы спасения, что она скажет? 'Приезжайте скорее, у меня тут пострадавший, мужчина, серьезно ранен пиратским капитаном Филиппом Лейзелом... Нет-нет, не шпагой, из кремневого пистолета...' Помощи ждать неоткуда, придется справляться самой. Несколько лет назад, когда нелепая мысль променять Нью-Йорк на прозябание в этой забытой Богом айовской глуши еще не родилась в голове Лиз, девушка прошла курс самообороны, совсем не лишний, если живешь в большом городе. Кроме навыков самозащиты, она получила знания по оказанию первой помощи. Во-первых, пострадавшего не рекомендовалось оставлять лежащим на полу, если там мокро и холодно. Этот совет Лиз с трудом, но выполнила, каким-то чудом ей удалось затащить Рейнфорда на диван. Во-вторых, следовало оценить тяжесть полученных ранений. Воспользовавшись ножницами, она избавила капитана от камзола, жилета и рубашки. Но никакие курсы не способны были в полной мере подготовить к тому, что увидела Лиз. Слева, на груди, на ладонь выше сердца, обнаружилась аккуратная сквозная рана. Стиснув зубы, девушка приказала себе не падать в обморок, и не обращать внимания на кровь. Благодаря недолгому пребыванию в ледяной морской воде кровотечение практически прекратилось. Во всяком случае, Лиз надеялась, что причина именно в этом, а не в слишком большой кровопотере. Так как Рейнфорд был еще жив, она решила - никакие жизненно-важные органы не задеты. Пуля прошла навылет, и если частицы ткани не попали в рану, можно надеяться, что все обойдется. Осмотрев правую руку капитана, Лиз поняла, что у него было вывихнуто и потом вправлено плечо. Скорее всего, работа безымянного корабельного лекаря. Теперь от Рейнфорда требовалось только не совершать в ближайшие пару дней резких движений. Если он вообще останется жив, конечно. Прочие мелочи, вроде синяков и порезов, даже не заслуживали внимания. Третий пункт был выполним лишь отчасти: постараться не допустить усиления кровотечения, и дождаться приезда парамедиков. Захватив с собой один из подсвечников, Лиз сходила за бинтами и антисептиками, успев по пути переодеться и захватить несколько пледов. Пледы - чтобы выполнить пункт четвертый: 'избегайте переохлаждения'.
Так как человеку в бессознательном состоянии принять лекарство довольно затруднительно, пришлось растолочь в порошок несколько таблеток антибиотиков, разболтать в стакане воды, и по крохотному глоточку заставить Рейнфорда все это проглотить. Когда капитан оказался обмотан бинтами общей длиной не меньше мили, Лиз с некоторым смущением избавила его от прочих насквозь промокших предметов одежды, накрыла пледами, и задумалась, что делать дальше? Невероятная способность киногероев выживать, получив смертельные ранения, наверняка связанная с каким-то особым метаболизмом, давала надежду на то, что Рейнфорд выкарабкается. Лиз не хотела хоронить его на лужайке позади дома, соседи обязательно заметят. Самым лучшим выходом было дождаться, когда капитан придет в себя, и отправить его обратно. Ведь, если рассуждать логически, коли есть способ забрать персонажа фильма из того измерения, где его фильм стал реальностью, то должен найтись и способ вернуться? Остаться жить в циничном современном мире, давно позабывшем устаревшие понятия 'долг', 'честь', 'любовь' и 'верность', для Джеймса Рейнфорда стало бы еще худшим наказанием, чем нелепая смерть от руки предателя Лейзела.
Лиз побоялась воспользоваться стиральной машиной и сушилкой - кто знает, как поведет себя при стирке камзол семнадцатого века? Она ограничилась тем, что вылила из сапог морскую воду, и развесила на стульях у камина капитанову одежду. Выложив на журнальный столик драгоценный пульт от телевизора, на который возлагались большие надежды, Лиз придвинула ближе к дивану одно из кресел, укрылась оставшимся пледом и закрыла глаза. До рассвета еще несколько часов, гостей она не ждала, да в такую погоду до нее при всем желании никто бы не добрался. 'Надеюсь, этот неизвестно откуда взявшийся анонимный автор написал что-нибудь полезное, подходящее для подобного случая. Если нет... - Лиз в полусне устало пожала плечами. - Я подумаю об этом завтра...'
***
Ближе к утру ее разбудило невнятное бормотание Рейнфорда. Капитан так и не пришел в себя; ему стало хуже - жар от него шел не меньше, чем от камина. Шепотом проклиная жестоких сценаристов, ненастную погоду и изобретателя телевизора, Лиз размалывала в порошок таблетки тайленола [7] и прислушивалась к капитанову бреду. Надо признать, даже в беспамятстве Джеймс Рейнфорд оставался джентльменом: ей так и не довелось услышать ни одного морского ругательства, только бессвязные команды, касающиеся парусов и маневрирования, имена незнакомых людей и названия кораблей. Когда настало утро, капитан затих, тайленол начал действовать, и жар стал спадать. Ночная гроза закончилась, но погода не улучшилась, дождь лил по-прежнему. В окно было видно, что предсказание Стива Эммета сбылось: внизу, у подножия холма вся проезжая часть улицы была залита водой, впору передвигаться на лодках. Раздвинув тяжелые занавеси, и впустив неяркий утренний свет, Лиз наконец-то смогла как следует разглядеть капитана. Ведь тот старый фильм был черно-белым, и еще на корабле она поняла, что оказалась совсем не готова к подобному буйству красок - пестрая одежда пиратов, бирюзовое небо и ослепительное Карибское солнце. Вот и Рейнфорд в памяти Лиз оставался изображением со старинной монохромной фотографии. Но человек, лежавший сейчас на диване, не имел ничего общего с тем, почти стершимся воспоминанием. Он был настоящим и живым. Правда, лицо осунулось, пряди темных волос на лбу слиплись от пота и морской воды, под глазами залегли глубокие тени. Но пугающая бледность ушла, и дыхание казалось слабым, но ровным, а сквозь белоснежные бинты проступила всего лишь капелька крови. С неудовольствием Лиз заметила, что в ногах у капитана уютно устроился ее кот, Дэйви Джонс.
- Джонс, слезай немедленно, - вполголоса приказала Лиз. Но тот и ухом не повел, зато Рейнфорд беспокойно шевельнулся. 'Кот - древнее и неприкосновенное животное', - всплыло откуда-то в памяти Лиз, и поскольку мистер Джонс приказа не послушался, пришлось смириться с его присутствием. Не хватало еще, чтобы у капитана начались кошмары с участием настоящего Дэйви Джонса, если даже во сне он так отреагировал на это имя.
Оставив Рейнфорда под присмотром кота, она наскоро приготовила завтрак - только для себя, потому что капитана накормить не удалось бы, и, прихватив стакан горячего шоколада, поднялась на второй этаж, в кабинет. Комнату она гордо именовала 'моя библиотека', и ничуть не грешила против истины. Все простенки между окнами занимали высокие шкафы, заполненные книгами разной степени древности и сохранности, и многочисленными экзотическими сувенирами, сохранившимися еще со времен капитана Свонсона. Пополнением библиотеки занимались все поколения Свонсонов, а Хенрик Свонсон, построивший этот дом в середине позапрошлого века, был прапрапрадедом Лиз, и капитаном торгового флота. Именно он выбрал для постройки коттеджа самое высокое место в городке, чтобы вид с террасы хоть немного напоминал бескрайние просторы, открывающиеся с капитанского мостика. Даже теперь, спустя сто пятьдесят лет, в семье его продолжали уважительно именовать 'Капитаном'. Звучало это именно так, с большой буквы. Уйдя на покой, Хенрик Свонсон не смирился с мыслью, что море для него потеряно, и начал собирать коллекцию документов, имеющих отношение к истории мореплавания - старинные карты, навигационные приборы, рукописные мемуары путешественников и судовые журналы со списанных кораблей. За годы, прошедшие с тех пор, собрание приобрело известность среди разных исследователей. Уже несколько раз муниципалитет предлагал Лиз передать все материалы какому-нибудь музею, но она пока отказывалась. В качестве причины отказа она назвала необходимость сперва составить полный каталог, но на самом деле просто не представляла, как сможет без этого жить. Заходить в кабинет, но больше не иметь возможности коснуться латунной астролябии с выгравированными цифрами, перелистать пожелтевшие рукописные страницы, или проследить по карте восемнадцатого века маршрут экспедиции Лаперуза [8]...
Допивая шоколад, Лиз искала на полках среди книг медицинский справочник. Вроде бы она ничего не упустила, но перепроверить не помешает. Справочник подтвердил, что Лиз сделала все правильно, оставалось только ждать, когда Джеймс Рейнфорд придет в себя. Пора было позаботиться о том, как вернуть его обратно, в чем ни одна из многочисленных книг в этой комнате помочь не могла. Электричество уже включили, но к огорчению Лиз, выйти в Интернет не удалось - наверное, прошедшая гроза и тот злосчастный удар молнии не прошли даром, экран компьютера остался темным. Придется что-то придумать самой...
Дэйви Джонс приоткрыл один глаз, и снова задремал, когда она вернулась в кресло напротив дивана. Прошло не больше двенадцати часов с того момента, когда Лиз взяла в руки злосчастную книжку о перемещении в иные миры. Все, что произошло после, до сих пор воспринималось как сон или бред. Вздохнув, она перелистнула несколько страниц и углубилась в чтение. Автор утверждал, что случайностей не бывает, и попасть из нашего мира в другую реальность способен далеко не каждый, даже при самом удачном стечении обстоятельств. Более того, задержаться в чужом мире надолго еще сложнее. Невразумительные рассуждения автора о причинно-следственных связях Лиз пропустила, но следующий абзац оказался интереснее. 'Мы привязаны к своему миру множеством невидимых, но очень прочных нитей - это люди, которые знают нас, одежда, помнящая тепло нашего тела, наши собственные воспоминания, привычки и желания...' По словам автора, остаться навсегда в другой реальности могут только люди, слишком сильно пожелавшие не возвращаться, или потерявшие память. Остальных выталкивает обратно, как бумеранг, который всегда попадает к хозяину. Лиз невесело усмехнулась. 'А тут я, наивная романтичная особа, поверила в существование киношного персонажа, и решила его спасти. Почти диагноз...'
Киношный персонаж, лежавший на диване без сознания, но выглядевший более живым, чем прошлым вечером, произнес что-то неразборчивое, и тревожно нахмурился. Лиз всегда предпочитала одиночество, но сейчас тишина угнетала, и она стала вполголоса читать вслух отрывки из книги. Звук ее голоса ничуть не побеспокоил капитана, скорее наоборот - тревожные морщинки у него на лбу разгладились, казалось, во сне он внимательно слушает.
Когда книга закончилась, Лиз уже привычными движениями начала размалывать таблетки антибиотика, разглядывая спящего Рейнфорда. Если верить книге, когда капитан придет в себя, то что-нибудь обязательно произойдет, и он вернется обратно. В мире Лиз его ничто не держит. Сценаристы не удосужились как следует сочинить капитану биографию, но многое становилось понятно из контекста. Джеймс Рейнфорд не был обычным безродным искателем приключений, а происходил из типичной английской семьи семнадцатого века - титулованной, что не так плохо, и не очень богатой, что создавало проблемы. Когда ушли в прошлое времена крестовых походов и прекратились стычки между владельцами крупных земельных угодий, законных способов обогащения осталось совсем немного. И у третьего сына сэра Эдварда Рейнфорда было мало возможностей занять подобающее место в обществе. Титул и земли отходили первенцу, второй сын считался 'запасным наследником', а младшему давались на выбор три варианта - выгодно жениться, принять духовный сан, или пойти на военную службу. Так Джеймс Рейнфорд попал на флот, где дослужился до лейтенанта, а потом получил каперский патент. Первой и единственной его любовью стала 'Морская ведьма'. Титры в конце фильма утверждали, что авторы сценария руководствовались историческими фактами, и часть персонажей имела своих реальных прототипов, но насколько все это относилось к капитану Рейнфорду, осталось загадкой.
В комнату вернулись сумерки. До вечера было еще далеко, но солнечным лучам почти не удавалось пробиться сквозь плотную пелену облаков, дождь по-прежнему заливал окрестные улочки. Сменив капитану повязку, Лиз снова зажгла свечи, чтобы не беспокоить его ярким светом электрических ламп. Одежда Рейнфорда, оставленная у камина, уже высохла, и была аккуратно сложена на диване; блестящие латунные пуговицы привлекли внимание Дэйви Джонса, который упорно старался оторвать одну из них лапой, пока Лиз не пресекла его бесплодные попытки. Читать при свечах оказалось не очень удобно; не в силах выносить тишину, Лиз начала разговаривать с Рейнфордом. Это были немножко безумные (потому что слушатель на самом деле ее не слушал) монологи о детстве, проведенном в этом доме среди старых книг и морских карт, о своих планах насчет новой библиотеки. О нескольких неудачных романах, благополучно завершившихся еще в колледже, и о том, как она десятки раз пересматривала фильмы про пиратов, но никак не могла представить капитана Джеймса Рейнфорда лежащим без сознания на этом диване... В мыльных операх люди, находящиеся в коме, обязательно слышат, что вокруг них происходит, но Лиз надеялась - все это неправда, слишком много глупостей она сейчас наговорила.
Дрожащее пламя свечи заставляло окружающие предметы отбрасывать причудливые тени, лицо капитана тонуло в полумраке, только черная жемчужина в его ухе загадочно поблескивала. В темноте разница между тропическим загаром и светлой кожей, скрытой обычно под камзолом и рубашкой, стала почти незаметной. Придвинув подсвечник ближе, Лиз села на краешек дивана и отвела в сторону прядь слегка влажных темных волос, упавших Рейнфорду на лоб. Сняла свои очки, положила их на столик, и взглянула на капитана, теперь черты его лица казались мягче. То, что она собиралась сделать, было неправильно, и после об этом придется пожалеть, но сейчас подобные мелочи казались несущественными. Наклонившись, Лиз коснулась его лица - жара не было, а потом, чуть поколебавшись, поцеловала, на губах Рейнфорда еще оставался слабый привкус соленой морской воды и горечи от выпитых лекарств. Пламя свечи заколебалось, Дэйви Джонс выгнул спину и испуганно зашипел, ресницы капитана дрогнули. Неожиданным движением Рейнфорд перехватил руку Лиз, и открыл глаза. Она молча смотрела на него, глаза у капитана оказались зелеными, а руки слишком сильными для человека, только что находившегося при смерти. С недоумением разглядывая Лиз, он хрипло произнес:
- Кто вы? ... И где я?
Рыжеволосая, с короткой мальчишеской стрижкой, Лиз Свонсон ничем не напоминала идеал женской красоты семнадцатого века, прекрасно это понимала, и не питала на свой счет никаких иллюзий. Пока она пыталась найти подходящий понятный ответ, пламя свечей снова дрогнуло, по стенам и потолку скользнули странные бесформенные тени, а пожатие руки Рейнфорда стало чуть менее ощутимым.
- Меня зовут Лиз, - торопливо шепнула она, - и я...
Но это были первые и последние слова, которые услышал от нее капитан. Как и предсказывал чересчур хорошо осведомленный в этих делах автор 'Граней реальности', Джеймс Рейнфорд пришел в себя и тотчас вернулся в собственный мир. О его недавнем присутствии в гостиной Лиз напоминала только пустые пластиковые баночки из-под лекарств и разорванные упаковки от бинтов на столике, теплая смятая подушка на диване, и безумный взгляд растерянно озирающегося Дэйви Джонса.
***
9:15, 14 мая 2009,
Рок-Спрингс, штат Айова, США
Услышав знакомую мелодию мобильника, полусонная Лиз метнулась из кухни в гостиную, расплескав по дороге молоко, предназначавшееся для кота. День не задался с самого утра: во-первых, она проспала, потому что допоздна засиделась в Интернете, во-вторых, никак не могла вспомнить, где вчера вечером оставила свои очки. Ну а в-третьих, наверняка сейчас звонила Мэри-Лу, ее ближайшая подруга и помощница из библиотеки, чтобы узнать, куда же это подевалась Лиз. Чуть не споткнувшись о вальяжно развалившегося на ковре Дэйви Джонса, она схватила мобильник и успела ответить за секунду до того, как Мэри-Лу отчаялась и собралась повесить трубку. В двух словах объяснив ситуацию, Лиз пошарила между диванными подушками, надеясь обнаружить там очки, но рука коснулась чего-то маленького, круглого и холодного. Мэри-Лу, способная разговаривать без остановки часами, начала свой нескончаемый монолог, а Лиз, не слушая ее, молча смотрела на то, что нашлось под подушками. В руке у нее оказалась потускневшая латунная пуговица от камзола семнадцатого века. С той безумной сентябрьской ночи прошло много месяцев, и она почти преуспела в попытках внушить себе, что все произошедшее ей приснилось. В первые несколько недель Лиз пыталась найти какую-то информацию о единственном человеке, который способен поверить, понять, и что-то объяснить - анонимном авторе той самой книги. Но поиски не увенчались успехом, обнаруженный на просторах Интернета адрес оказался фальшивкой, и указал несуществующий дом где-то в Лондоне, на Собачьем острове, в районе старых доков.
А потом потянулись привычные будни - Лиз по-прежнему искала спонсоров для постройки нового здания библиотеки, обдумывала планы реконструкции и воспоминания потихоньку стали стираться. Пару месяцев назад она последний раз перечитала 'Грани реальности', и спрятала книгу в ящик письменного стола, на самое дно. Ничего полезного там больше не обнаружилось, какую практическую пользу можно извлечь из таких утверждений автора, как '... у некоторых людей бывают двойники в других реальностях'?
Усилием воли заставив себя прислушаться к болтовне Мэри-Лу, девушка с удивлением обнаружила, что та как будто даже довольна опозданием Лиз.
- Ну вот, я его и отправила к тебе, так что жди.
- Ты о чем? - недоумевающе поинтересовалась Лиз.
Мэри-Лу трагически вздохнула.
- Ты опять не слушала, да? Все витаешь в облаках... Я же говорю, журналист какой-то... Помнишь, в газетах писали про капитана Свонсона, то есть про его собрание этих древних медных штук.
- Навигационных приборов, - машинально поправила Лиз. - Что за журналист?
- Что-то про флот сочиняет, и хочет взглянуть на твою коллекцию. Я ему дала твой адрес, он только что ушел. Очень впечатляющий...- Мэри-Лу снова вздохнула, на этот раз мечтательно. До ужаса сентиментальная, она все время старалась помочь Лиз устроить личную жизнь, но в Рок-Спрингс выбор был небогатый. - Нам реклама очень пригодится, вдруг получится большая статья про библиотеку. Глядишь, потенциальные спонсоры прочитают... Так что ты там не торопись, покажи ему капитанские сокровища, эти твои астро...
- Астролябии. - Рассеяно катая латунную пуговицу по журнальному столику, Лиз спохватилась: - Как, ты сказала, его зовут?
Мэри-Лу умолкла и зашелестела страницами своего блокнота.
- Очень знакомое имя, я его где-то уже слышала, только не помню, где именно. Так, вот. Рейни. Джеймс Рейни.
***
Лучи майского солнца, ворвавшиеся в дом вместе с мистером Джеймсом Рейни, почти ослепили не вполне проснувшуюся Лиз. Не утруждая себя разглядыванием гостя - да и что толку, очков-то нет, - она сухо поздоровалась, и предложила подняться на второй этаж, туда, где и располагалась знаменитая коллекция капитана Свонсона. Ругая про себя излишне инициативную Мэри-Лу, Лиз торопливо взбежала по лестнице, и оглянулась - бесшумно появившийся любопытный кот с интересом обследовал ботинки Рейни.
- Джонс, прекрати немедленно! Дэйви Джонс, я кому сказала! - покачав головой, она обратилась к посетителю: - Странно, обычно незнакомцы его мало волнуют. Может, у вас дома собака есть, или кошка?
Рейни кашлянул, тщетно пытаясь скрыть смешок:
- Нет. А почему именно Дэйви Джонс?
- Потому что он такой же эгоистичный и бесцеремонный, как и его тезка из фильма.
- Ну да. Из фильма. Конечно...
Пройдя в кабинет, Лиз распахнула шторы, и открыла окно; отразившись от начищенных латунных и медных приборов, солнечные лучи зайчиками запрыгали по комнате. Кивнув в сторону шкафов с коллекциями, она сказала:
- Вас это интересовало?
Пока гость рассматривал многочисленные астролябии, секстаны, компасы, подзорные трубы и старые пожелтевшие карты побережья с отметками глубин, девушка обнаружила на письменном столе свои потерянные очки. Давно стоило перейти на контактные линзы, но худенькая и веснушчатая Лиз выглядела совсем девчонкой, и предпочитала думать, что очки делают ее хоть немного старше. Она посмотрела на посетителя, который больше не казался размытым силуэтом, и констатировала: сегодняшний день определенно приготовил сюрприз. Мистера Джеймса Рейни можно было принять за брата-близнеца капитана Джеймса Рейнфорда, или, скорее, за актера, исполнившего эту роль в фильме. Потому что никак не получалось представить себе настоящего Рейнфорда в джинсах. Глупые женские романы в подобных ситуациях утверждают, что в персонажа перевоплотился его дальний предок - главный герой, который встречался с героиней в прошлом, и до сих пор ее помнит. Но только не в этом случае...
- Вы позволите, мисс Свонсон?
Рейнфорд снимал с полки стопку пыльных судовых журналов, вопросительно глядя на Лиз. Стряхнув наваждение, она кивнула, продолжая его разглядывать. Высокий рост - больше шести футов, зеленые глаза, темные волосы, едва заметные следы загара, в ухе - крошечное серебряное колечко. Простое совпадение, как это еще назвать? Коварная Мэри-Лу устроила встречу совсем некстати, Лиз начинала чувствовать себя неуютно. Прервав затянувшееся молчание, она спросила:
- А для какого издательства вы пишете, мистер Рейни?
Гость усмехнулся и достал с полки очередную рассыпающуюся на глазах тетрадь.
- Называйте меня Джеймс. Ни для какого. Ваша подруга не совсем верно меня поняла. Я... Ну, можно сказать, что я - историк-консультант.
- Да? - продолжая изображать вежливый интерес, Лиз напомнила себе разобраться с Мэри-Лу - никакой пользы для библиотеки от этой встречи быть не может. Хватит с нее этих искателей приключений, которых интересуют карты несуществующих кладов.
- В данный момент я консультирую съемочную группу канала 'Дискавери', в части, касающейся морских баталий.
Лиз пожала плечами:
- В таком случае, здесь вы ничего интересного не найдете. Большинство экспонатов коллекции связано с торговым флотом. По крайней мере, так я думаю. Кстати, а над каким фильмом вы сейчас работаете?
- Над серией фильмов,- невозмутимо отозвался гость. - 'Золотой век пиратства'.
Сообразив, что до сих пор сжимает в кулаке свою находку, девушка хотела выбросить ее в корзинку для бумаг, но рука дрогнула, и латунная пуговица со звоном покатилась по полу.
- Извините, у меня тут дела... неотложные. Но коллекция в вашем распоряжении, мистер Рейни.
Смотреть на него, так похожего на капитана внешне, но при этом совершенно чужого, оказалось для Лиз слишком тяжело. Да еще эти дурацкие совпадения... Пора бы уже прекратить видеть то, чего нет. Пробормотав еще что-то о своей исключительной занятости, она шагнула к двери, когда гость негромко произнес:
- Лиззи...
- Я не...
Она остановилась и обернулась: Джеймс Рейни улыбался, и задумчиво разглядывал поднятую с пола пуговицу от камзола. На несколько томительных секунд в комнате воцарилась звенящая тишина, грубо нарушенная сигналом мобильного телефона. Опять эта Мэри-Лу. Лиз раздраженно нажала на кнопку принятия вызова.
- Мэри-Лу? Я занята, перезвони попозже.
- Подожди, не бросай трубку! Я вспомнила, где слышала его имя! В передаче 'Чудом спасшиеся [9]'! Помнишь, перед Рождеством, во время снегопада, автокатастрофа в пригороде Нью-Йорка?
- Да, и что? - Лиз пожала плечами, искоса глянув на Рейни. Тот вертел в руках пуговицу, и делал вид, что не слышит разговора.
- А то, что в одной из столкнувшихся машин оказался историк Джеймс Рейни. Он тогда погиб. Вернее, все так подумали - его даже в морг отправили. Но потом оказалось, что врачи ошиблись. Он вообще не пострадал, ни царапинки, только потерял сознание на несколько часов. А, и после у него была потеря памяти... Как там сказали? Амнезия, вот. Ты меня слушаешь? Лиз...?
Непослушными пальцами Лиз засунула телефон в карман и шагнула к Рейнфорду.
- Вы?
***
Май 1692 года,
Ле Ке, Эспаньола
Палящий жар солнечных лучей разбудил Джеймса, но, проснувшись, он не сразу сообразил, где находится. Легкая бортовая качка подсказала - в море. Правда, лежал он не на палубе корабля, как ему сначала показалось, а на дне шлюпки. Рядом в луже морской воды грудой была свалена одежда и сапоги, с боку на бок лениво перекатывались пузатые бочонки. Никакого оружия, никакой провизии, и никого живого в шлюпке не было. Ухватившись правой рукой за борт, он поморщился от резкой боли в плече, и с трудом сел. За кормой, насколько хватало глаз, простиралась зеркальная водная гладь, а впереди на берегу легкий ветерок шевелил раскидистые кроны пальм. Шлюпка покачивалась на мелководье, цепляя килем песчаное дно. Нестерпимо хотелось пить, он вытащил затычку из бочонка, по счастью, там оказалась пресная вода, а не ром. Утолив жажду, Джеймс потянулся за одеждой - рубашка разрезана спереди и порвана, а сам он был перевязан, но никак не мог вспомнить, кто и когда сделал ему перевязку. В памяти всплывали невнятные отрывки - бой с португальцами, разговор на палубе с Филиппом Лейзелом, выстрел, а потом... Потом - темнота. Не без труда одевшись, он натянул влажный камзол, побелевший от соли, перевалился через борт, и по колено в воде зашагал к берегу. Шлюпка принадлежала 'Морской ведьме', и было совершенно очевидно, что его высадили с корабля и бросили в море на милость волн. Предварительно перевязав. Не похоже на Лейзела, тот не стал бы щадить противника. Оставив позади небольшую пальмовую рощицу, Джеймс углубился в заросли сахарного тростника. Сочные зеленые стебли росли ровными рядами, а рядом с плантацией непременно найдутся люди. Надо же выяснить, где он оказался?
***
Через несколько часов он восседал на прикрытых соломой кирпичиках индиго [10], аккуратно уложенных в запряженную парой лошадей повозку. Повозка то и дело подпрыгивала, переезжая через длинные корни, выступавшие из-под земли. Дорога петляла между пальм, апельсиновых деревьев и незнакомых кустарников. От одуряющего мускусного аромата цветущего гибискуса кружилась голова, остались позади бескрайние поля, засаженные индиго и маисом. На обочинах дороги время от времени появлялись темнокожие местные жители с корзинами, заполненными сладким картофелем и початками кукурузы - рабы с плантаций. Вскоре возчик-мулат в полотняных штанах и плетеной шляпе указал на черепичные крыши, проглянувшие сквозь деревья.
- Ле Ке, мсье.
Обитатели хижины на окраине тростникового поля сообщили Джеймсу, что он - в Сан-Доминго [11], а ближайший город - Ле Ке, порт на южном побережье. С присущей африканцам невозмутимостью, негры спокойно отнеслись к внезапному появлению полуодетого незнакомца - кто их разберет, этих белых, что у них там на уме. Они поделились своим скудным обедом - вареной фасолью с рисом, и предложили довезти гостя до города. Сегодня нужно было успеть доставить индиго в порт, и для Джеймса нашлось место в повозке. Это определенно являлось подарком судьбы - то, что он оказался именно тут, на юге колонии. Здешние рабы пользовались большей свободой, чем их собратья с севера острова. Те ни за что не стали бы помогать незнакомцу, напротив, немедленно сообщили бы обо всем надсмотрщику - из страха перед возможным наказанием за умолчание. А огласка сейчас казалась совсем неуместной, сначала нужно разобраться, что вообще произошло.
Когда Джеймс ступил на вымощенную ракушечником главную улицу Ле Ке, уже смеркалось. Как в любом портовом городе, с наступлением ночи жизнь здесь била ключом. Лавки торговцев уже закрылись, но трактиры и веселые заведения предлагали кров, еду, выпивку и развлечения круглосуточно, были бы деньги. По счастью, в кармане Джеймса оказалось несколько золотых испанских дублонов и горстка серебряных песо. Хотя ему еще не приходилось бывать в Сан-Доминго, только на Тортуге [12], сейчас любая случайная встреча с кем-то из тех, кто его прежде знал, могла стать роковой. Выбрав самый неприметный трактир без вывески, Джеймс зашел внутрь. Запах дешевого крепкого табака и пелена дыма от дюжины курительных трубок превратили воздух в густой кисель, приторный аромат духов смуглых полуодетых красоток смешивался с острой вонью немытых тел, душок от несвежей свинины на вертеле в очаге никак не улучшал общей картины. Еще не ад, но его преддверие. Неподходящее место для того, чтобы отдохнуть, но зато вполне подходящее, если хочешь остаться неузнанным и незамеченным. Устало опустившись на свободный краешек ближайшей скамьи, он попросил рома - единственное, чем тут нельзя отравиться, прислонился к стене и прикрыл глаза. Нужно было подумать.
***
Неделю спустя Джеймс с тоской разглядывал корабли в гавани, ожидавшие разгрузки или погрузки. Порт Ле Ке оказался оживленным местечком, сюда свозили товары с десятков близлежащих плантаций, здесь же совершались сделки по продаже или обмену всего, что только можно себе вообразить (и рабов в том числе). Каперы были тут нечастыми гостями, и за все время Джеймсу не встретилось никого из знакомых. Но слухи распространялись быстро, и ему в общих чертах удалось узнать судьбу 'Морской ведьмы': утверждали, что после шторма она села на мель где-то у западного побережья Эспаньолы, а следующий шторм изрядно потрепал такелаж, сильно повредил палубные надстройки и опрокинул судно. По словам собеседников Джеймса, никто не знал, что стало с командой. О бунте на борту ничего не слыхали, о Филиппе Лейзеле тоже никаких известий.
Джеймс нашел другое место для жилья, поприличнее того притона, где он провел свою первую ночь в Сан-Доминго. Несмотря на непрезентабельный вид нового постояльца, трактирщик даже предоставил ему комнатку, совсем крохотную, зато отдельную. Деньги утекали, а где раздобыть еще, Рейнфорд не представлял. Черная жемчужная подвеска в ухе была очень ценной, но Джеймс считал ее своим талисманом, и никогда не согласился бы продать то единственное, что связывало его с прошлой жизнью. Кто он теперь - капитан без корабля? Это даже хуже, чем сапожник без сапог. Тот всегда сумеет стачать себе новые, а вот капитана, потерявшего команду и корабль, и непонятным образом ухитрившегося остаться в живых, участь ждала незавидная. Моряки - народ суеверный, а каперы и пираты особенно суеверны, вся их жизнь зависит от капризов фортуны. Можно не раз бросать кости вместе с Дэйви Джонсом, но когда выиграешь собственную жизнь, проиграв жизни остальных, не все назовут такую партию удачной. Так что вряд ли кто-то нанял бы сейчас Джеймса, даже простым матросом, если станет известно, кто он, и что с ним случилось.
Целую вечность назад Джеймс получил отличное образование, он знал математику, астрономию, латынь и греческий, владел риторикой и логикой, только все это ничего не стоило здесь, под слепящим солнцем Антильских островов [13]. Тут ценились сила, смелость, решительность и удачливость. Но отнюдь не недостатком смелости или решительности объяснялось уныние бывшего капитана бесславно сгинувшей 'Морской ведьмы'. И вовсе не из-за страха получить отказ он даже не стал пытаться найти себе занятие. Просто Джеймс Рейнфорд решил, что сходит с ума.
***
Все началось со снов. Вернее, с кота.
Почти трое суток Джеймс провел в комнатушке под самой крышей 'Веселой квартеронки', чистенького трактира в припортовом районе Ле Ке. Растянувшись на грубо сколоченном топчане, ради приличия покрытом выцветшей полосатой тканью, он рассматривал трещинки в беленой стене, и заставлял себя вспомнить хоть что-то. Увы, безрезультатно. Вывихнутое и вправленное плечо обрело былую подвижность, рана в груди почти затянулась и практически не причиняла беспокойства. Но душевные раны заживают много медленнее. Наконец, ближе к вечеру он спустился в общий зал и сел у открытого окна, на оловянной тарелке перед Джеймсом источала соблазнительный аромат добрая порция гриё - местного блюда из свинины с лаймом. Но аппетита не было. Немногочисленные посетители устроились ближе к стойке с бочонками пива и бутылками темного стекла, вечерний бриз доносил с рыночной площади приторно-сладкий запах темной патоки, которую доставляли с плантаций сахарного тростника в огромных бочках. Молодой человек глотнул рома и закашлялся от неожиданности, когда на подоконник с улицы запрыгнул огромный черный кот. Кашель отозвался резкой болью в груди, а в голове вспышкой промелькнула странная картина: этот, или похожий на него кот сидит в ногах, и пристально смотрит огромными зелеными глазищами.
- Этот разбойник вас не побеспокоит, мсье. Держу его только за то, что он отлично гоняет крыс. - Неслышно появившийся Лесаж, трактирщик, протирал мокрой тряпкой соседний стол, и внимательно разглядывал Джеймса.
- Вам не по вкусу моя стряпня?
- Что? Нет-нет, все отлично. Я просто задумался...
- Если прикажете, на кухне найдется что-нибудь еще. Возможно, вы предпочитаете говядину..., капитан?
Джеймс хотел возразить, но внимательно присмотрелся к хозяину 'Квартеронки', и отказался от этой мысли. В людях он разбираться научился - один из самых полезных навыков, полученных за последние годы, - а Лесаж выглядел человеком порядочным. Настолько порядочным, насколько вообще таким способен быть трактирщик.
- Как вы узнали? Мы знакомы?
- Не совсем, мсье, - усмехнулся в бороду Лесаж. - Мне знакома только ваша побрякушка. - Он тронул себя за мочку уха, имея в виду жемчужную сережку Джеймса. - В молодости довелось ходить под командованием сэра Генри Моргана, упокой Господь его душу. А лет десять назад на моем пути встал испанский дон, первый хозяин этой черной жемчужины. В тот раз испанцу удалось уйти, но ходили слухи, что капитану Рейнфорду удача улыбнулась. Не тревожьтесь, кроме меня вас тут никто не знает, а я буду нем, как могила. Капер всегда поймет капера, мсье. На какие деньги мне удалось построить это заведение, как вы думаете?
Он подмигнул Джеймсу, и перешел к другому столу, звонким шлепком мокрой тряпки согнав кота с подоконника.
Ночью Джеймсу впервые приснился тот странный сон. Он видел себя лежащим в полутемной комнате, правое плечо болело, а в груди, казалось, торчал раскаленный железный штырь. Тихий женский голос уговаривал его не умирать, чьи-то осторожные руки почти неощутимо меняли повязки, а прикосновение прохладных пальцев к пылающему лбу приносило облегчение. Джеймс поднялся задолго до рассвета, распахнул окно, и долго лежал без сна, разглядывая сверкающие россыпи звезд в чернильном южном небе. На языке чувствовался незнакомый горький привкус каких-то снадобий. На следующую ночь сновидение пришло вновь, и повторялось с тех пор постоянно. С каждым разом он вспоминал все новые подробности: дрожащий огонек свечи на прикроватном столике, пушистого кота, шум дождя за окном, едва уловимый нежный запах женских духов, и обрывки странных речей. Эти разговоры и были самой худшей деталью - что-то о множестве других миров, волшебстве и прочей чепухе. Джеймс не верил в магию, хоть признавал за другими право в нее верить. Именно поэтому он решил, что такие сны - признак сумасшествия. Как можно постоянно видеть во сне то, о чем никогда не слышал в реальности, и о чем никогда даже не думал?
Когда Джеймс спустился в большой зал трактира после очередной бессонной ночи, даже не слишком хорошо его знавший Лесаж понял: с капитаном что-то неладно. Нездоровая бледность и темные круги под глазами говорили сами за себя. Поставив на стол перед Джеймсом блюдо с рыбой, запеченной в кокосовом молоке, трактирщик наклонился и тихо произнес:
- Вы неважно выглядите, мсье. Может быть, лекарь...
- К дьяволу лекаря, - пробормотал молодой человек. - Что он предложит, кроме одурманивающей опийной настойки?
Лесаж понимающе кивнул.
- Бессонница? Бывает, бывает... Если пожелаете, любая из моих девушек сочтет за счастье позволение скрасить ваше одиночество.
Капитан отрицательно покачал головой. Хозяин 'Веселой квартеронки' задумался.
- Ага, понял. Готов прозакладывать свой трактир, без женщины тут не обошлось.
Джеймс не смог удержаться от улыбки. Хитрец Лесаж [14] вполне оправдывал свое прозвище.
- Можно и так сказать.
- Такой благородный господин, как капитан Рейнфорд, вряд ли удовольствуется простыми портовыми девчонками, - задумчиво протянул трактирщик. - Почему бы вам не развеяться, мсье? Прогуляйтесь по городу, сходите на рыночную площадь... Местные дамы очень красивы, хоть их кожа и не сияет ослепительной белизной. Правда, ваш камзол несколько...
Действительно, камзол Рейнфорда выглядел жалко - темно-синее сукно побелело от морской соли и уже выцвело на солнце. Оставшейся горстки монет не хватало на новую одежду, но полотняная рубашка была свежей, высокие сапоги - начищены до блеска. А идеальная военная выправка и приятная внешность отлично отвлекали внимание окружающих от скромного наряда молодого человека. Совет трактирщика пришелся очень кстати, шумный рынок - подходящее место, чтобы избавиться от тягостных мыслей.
***
Ле Ке был типичным портовым городом, как и множество других таких же городков на побережье Эспаньолы, Ямайки или Барбадоса. Из какого квартала не посмотри, над ярко-красными черепичными крышами двухэтажных белых домиков высились мачты торговых судов, пришвартованных у причала, или стоящих на ближнем рейде. Широкая главная улица проходила через весь город, соединяя два самых людных места - рыночную площадь и набережную. На набережной громоздились готовые к погрузке пирамиды упакованных в тюки табачных листьев, мешков с сахаром, кофе и какао, громадных бочек с патокой, и бочонков поменьше - с первоклассным ромом. С рассветом появлялись вернувшиеся с ночного лова торговцы свежей рыбой, они раскладывали свой товар прямо на плитах ракушечника - того самого, из которого строили дома в городе, и которым мостили улицы. Торговля шла бойко, и через пару часов о рыбном базаре напоминали только оплывшие кучи соли, которой для сохранности пересыпали улов. Все остальное можно было купить на рынке в центре города, куда и направился Джеймс.
По главной улице с грохотом проезжали груженые повозки, под широкими балконами домов в колониальном стиле прогуливались красавицы-квартеронки, в белоснежных кисейных платьях, с ажурными зонтиками от солнца. Нравы здесь были менее строгими, чем в Санто-Доминго, чопорной испанской части Эспаньолы, и местная знать - плантаторы, судовладельцы и адвокаты, - не считала для себя зазорным публично появляться на людях в сопровождении кареглазых креолок с золотистой кожей. А некоторые даже вступали с ними в законный брак.
Джеймс шел по улице, разглядывая витрины модных лавок с шелками и кружевами. Они ничем не отличались по ассортименту от лучших магазинов Лондона или Парижа, только ткани тут предпочитали светлые и воздушные. Проходившие мимо красотки кидали на него заинтересованные взгляды, с притворной скромностью прикрывшись расписными веерами, но он ничего не замечал. В ушах продолжал звучать тихий голос незнакомой девушки. Если предположить самое невероятное, именно она была тем лекарем, что лечил его, но такого случиться никак не могло. На палубу 'Морской ведьмы' никогда не ступала нога женщины.
Рыночная площадь находилась в центре аристократического квартала, но такое соседство, казавшееся совершенно невозможным для европейских городов, здесь воспринималось абсолютно нормально. Ведь основой благосостояния всех жителей острова без исключения, будь то рабы, или их хозяева-плантаторы, являлась торговля. Улица закончилась, и перед Джеймсом открылось огромное пространство, заполненное деревянными прилавками, навесами из пальмовых листьев, и простыми циновками на земле, на которых тоже был разложен товар. Шумная толпа заполняла узкие проходы, продавцы и покупатели отчаянно торговались на смеси французского, английского, испанского и местных креольских диалектов. Полуденное солнце припекало уже довольно сильно, становилось жарковато. Треуголка Джеймса давно стала кормом для рыб вместе с 'Морской ведьмой', но он и прежде жару на суше переносил с трудом, то ли дело на море... Вздохнув, молодой человек пожал плечами и углубился в тенистую путаницу рыночных переулков.
Рынки в колониях похожи друг на друга, как две капли воды, тут продавалось все, что душа пожелает. В глубоких плетеных корзинах красовались горы ямса и бататов, кукурузных початков, манго, лаймов, апельсинов, кокосовых орехов и зеленоватых банановых гроздьев, грубые джутовые мешки были наполнены фасолью, рисом, мукой, сахаром и кофейными зернами, в маленьких крепких бочонках - лучший в мире ром. На небольшом огороженном пятачке торговали живностью - курами, поросятами и козами; рядом, на широких банановых листьях, заменяющих прилавок, мирно соседствовали друг с другом китайские фарфоровые чашки из разрозненных сервизов, изящные серебряные канделябры и дуэльные пистолеты с искусной гравировкой. Пираты и каперы ценили золото, а его они могли получить, только распродав свои трофеи.
Торговки-негритянки в пестрых ситцевых платьях громко расхваливали свой товар, стараясь перекричать соседок, две трактирные служанки сцепились из-за красивого кружевного чепца, приглянувшегося обеим, кухарки из богатых домов деловито обсуждали свежесть пряных трав... Голоса сливались в утомительный монотонный гул, и Джеймс свернул в узкий темный проход между навесами. Здесь почти не было покупателей, а на тростниковых циновках лежали какие-то коренья, раковины, резные деревянные фигурки и связки разноцветных перьев, мелких косточек и сухих листьев. Этого только не хватало. Он никогда не интересовался местными верованиями, но кто угодно признал бы в странных предметах принадлежности колдовского ремесла. Почувствовав неприятный холодок, молодой человек ускорил шаг, до выхода на многолюдный центр базарной площади оставалось всего каких-то тридцать футов [15]. Но тут чья-то рука ухватила его за полу камзола.
- Что за...
Он обернулся. Под плетеным навесом из пальмовых листьев сидела негритянка, лицо ее терялось в тени, сверкали только зубы и белки глаз. Она выпустила из рук край камзола, и жестом указала на циновку рядом с собой. Джеймс непроизвольно отступил на шаг, женщина засмеялась.
- Ах-ха, такой сильный мсье бояться старой Асефи [16]?
Негритянка шевельнулась, и Джеймс понял, что женщина действительно стара. На угольно-черной коже почти не было заметно морщин, но завиток волос, выглянувший из-под яркого тюрбана, оказался белоснежным.
- Бояться, - заключила старуха, укоризненно покачав головой. - Мсье вернуться оттуда, оттуда никто не возвращаться. Асефи думать, теперь мсье ничто не страшить. Но Асефи ошибаться...
Он на секунду зажмурил глаза, надеясь, что бредит. Но негритянка никуда не исчезла. Вывод один - капитан Рейнфорд сошел с ума. Сначала - странные сны по ночам, теперь вот начались видения наяву. Джеймс решительно зашагал прочь, и вскоре вышел на свет, оказавшись в самой гуще народа. 'Это все жара, мне показалось', - попытался себя успокоить молодой человек. Нехотя обернувшись, он снова увидел в темном закоулке старую негритянку, сидевшую на земле. Она смеялась, и что-то говорила. Шум толпы заглушал ее слова, но кое-что Джеймс расслышал. 'Сон - не всегда то, чем казаться', - сказала она.
***
Вечером он долго сидел в душном зале 'Квартеронки', бутылки рома на столе перед ним пустели и сменяли одна другую, но капитан не пьянел. Слова старухи задели его за живое, он понял, что действительно испугался. Испугался неизведанного, того, что может открыться в этих снах на грани яви и мечты. Реальные опасности - шторма и сражения - никогда его не страшили, а рассказы суеверных моряков, вроде историй о 'Летучем голландце', были не более чем сказками. Но капитан начинал служить еще в королевском военном флоте, а офицеры Его Величества короля не привыкли пасовать перед трудностями. Если узнать правду о том, что произошло на 'Морской ведьме' после боя с португальской караккой, можно только во сне - пусть будет так.
Лесаж облегченно вздохнул, когда Джеймс, слегка покачиваясь, направился к лестнице, ведущей в комнаты для постояльцев. Трактирщику довелось повидать немало блестящих моряков, которые не смогли достойно принять удары судьбы, а ром и слишком доступные женщины довершили их падение. Но молодой капитан будет покрепче многих, почему-то у старого матроса не мелькнуло и тени сомнения на этот счет.
Сон начался, как обычно - все та же полутемная комната, стихающая боль в груди и негромкий женский голос. Только этой ночью Джеймс не стремился поскорее проснуться и сбросить наваждение. Незнакомая девушка, чьи лицо и фигуру скрывала темнота, рассказывала разное - о своем детстве и странном мире, в котором жила; о том, как любила море, как где-то увидела капитана Рейнфорда (где именно, он не понял), и попыталась его спасти... Потом девушка села рядом, коротко вздохнула, наклонилась и поцеловала его; Джеймс наконец-то смог разглядеть ее лицо, и увидел в серых глазах надежду и отчаяние. Голос ему не повиновался, он с трудом заставил себя произнести несколько слов:
- Кто вы...?
- Меня зовут Лиз, - ответила рыжеволосая незнакомка, и Рейнфорд проснулся.
***
Когда он открыл глаза, то решил - до утра еще далеко, небо за мутными оконными стеклами оставалось темным. Но, приглядевшись, понял - это не обычная ночная синева, а плотная пелена облаков. Распахнув створки, Джеймс с наслаждением вдохнул прохладный морской воздух и привычный горьковатый запах соли. Из окна отлично просматривалась гавань и причалы: на ближнем рейде не осталось ни одного судна. Все вышли в море, спасаясь от приближающегося шторма, только парочка небольших рыбацких шхун спешно разгружала ночной улов. Молодой человек окинул взглядом свое скромное временное пристанище: жесткая кровать со смятым покрывалом, пара крючков для одежды, вбитых прямо в стену, и кувшин с водой на полу. Никаких личных вещей у него не было. Оно и к лучшему. Почему-то не покидала мысль, что в эту комнату он вряд ли вернется.
Сбежав по лестнице, Рейнфорд чувствовал странное лихорадочное возбуждение, как будто всю прошлую неделю провел во сне, а теперь наконец-то проснулся. Проглотив все, что оказалось на тарелке, он даже не почувствовал вкуса, и не сумел бы ответить на вопрос, что там вообще было. Подозвав Лесажа, Джеймс вынул из кармана последний золотой дублон. Трактирщик с сомнением глянул на монету, порядочность и чувство симпатии все же пересилили жадность, и он покачал головой.
- Мсье, это слишком много.
- Тут и за комнату. Сколько я тебе должен?
Подняв глаза к потолку, Лесаж шевелил губами, мысленно что-то подсчитывая.
- Ага, появились вы, капитан, аккурат после дня святого Фердинанда [17], стало быть, платите за неделю.
Рейнфорд бросил дублон на стол.
- Отлично. Значит, мы в расчете.
Хозяин 'Веселой квартеронки' понимающе подмигнул Джеймсу.
- Ясно, мсье познакомился с одной из местных красоток и нашел себе другое жилье, поприличнее.
Молодой человек усмехнулся, и не ответил. Секунду подумав, он спросил:
- Тебе знакомо имя Асефи? Старая негритянка на рынке, я вчера ее видел...
Лесаж нахмурился.
- Послушайте моего совета, мсье, не связывайтесь с этой ведьмой. Уж не знаю, как вы ее вообще встретили, она почти не появляется в городе, живет в какой-то хижине на болотах. Говорят, она лечит людей и предсказывает будущее, но по мне, все эти африканские штуки до добра не доведут.
Рейнфорд улыбнулся.
- Не бойся, друг мой. Я командовал 'Морской ведьмой', с обычной женщиной справиться сумею.
Лесаж растерянно развел руками, а Джеймс отправился навстречу своей судьбе.
Сегодня на улицах Ле Ке было пустынно, жители портовых городов недолюбливали ветреную и пасмурную погоду, и старались отсидеться дома. На бескрайних морских просторах тропический шторм набирает огромную силу, и, встречая на пути препятствие, может за считанные минуты разнести по дощечкам деревянные домишки, а цветущую рощу превратить в безжизненную равнину. Хотя настоящие ураганы случались нечасто, осторожность никогда не помешает, лавки уже не работали, последние запоздавшие повозки проносились в сторону портовых складов. Джеймс торопливо шагал по главной улице к рыночной площади, но там его ждало разочарование. Прилавки были пусты, под навесами - ни души, слуги старательно закрывали надежными ставнями высокие французские окна богатых особняков - хорошее стекло здесь стоило недешево. Несколько встреченных прохожих отрицательно качали головой в ответ на вопрос о старой негритянке. Наконец, один из проходивших мимо горожан нехотя указал направление. При этом, правда, сложив украдкой пальцы в особый знак, по местным поверьям отгоняющий злых духов.
Время в поисках пролетело незаметно, и когда Джеймс добрался до мангровых зарослей за городской стеной, уже начинало темнеть. Шквальные порывы ветра стихли, а в воздухе повисло напряжение, как иногда бывает перед сильной грозой. Но бывалого моряка такое затишье перед бурей не обманет. Тропинка уводила вглубь леса, между корнями плескалась вода, запах болотных испарений смешивался с нежным ароматом цветущих бромелий, с мангровых ветвей свисали серо-зеленые клочья испанского мха. Начинался прилив, и Джеймс заторопился туда, где на пригорке между деревьев тускло светилось крохотное окошко приземистой хижины. Издалека ее можно было принять за обычное нагромождение сломанных веток, увитых лианами, если бы не этот свет - явный признак присутствия человека.
Морская вода, подгоняемая приливом, поднималась все выше, достигла мангрового болота и успела лизнуть сапоги молодого человека, когда он одним прыжком перемахнул через глубокую протоку и остановился у неплотно прикрытой двери. Дверь гостеприимно распахнулась, из угла комнатки послышался смешок. Джеймс не был уверен, что поступает правильно, пока шел сюда, но здесь и сейчас сомнениям места не осталось. Нагнувшись, он протиснулся сквозь невысокий проем.
***
Внутри все выглядело именно так, как капитан и ожидал. Посредине - очаг на земле между больших валунов, без малейшего признака дымовой трубы - дым уходил, куда ему вздумается, через многочисленные щели в стенах. Под потолком висели пучки засушенных трав, и скалилось чучело маленького каймана. Восседая на груде разноцветных тряпок, старая негритянка изучала гостя неожиданно острым взглядом.
- Итак, вы приходить. Хорошо.
Джеймс рассудил, что увертки и недомолвки тут будут совершенно не к месту, и спросил:
- Мои сны - реальны? Кто эта девушка, и где я ее встречал?
Асефи усмехнулась.
- Ах-ха, как много вопрос. Мсье уверен, что хотеть получить свой ответ?
Джеймс кивнул. Старуха помолчала, и сказала:
- Плата. Чем вы платить?
Еще по дороге сюда молодой человек уверил себя, что знахарки лечат людей и никому не желают зла, загнав подальше неприятную мыслишку о том, что стоимость может оказаться чрезмерной. Денег у него не было, оставалась одна-единственная ценная вещь. Он вынул серьгу с черной жемчужиной и протянул ее старухе.
- Вот.
Глаза ее блеснули, она царственным жестом приняла подношение, и некоторое время его разглядывала. Потом спрятала драгоценность в складках своего пестрого одеяния и предложила Джеймсу сесть напротив.
- Хорошо. Так тому и быть. - Акцент куда-то подевался, теперь она говорила на чистейшем языке Мильтона и Шекспира. - Итак, капитан Джеймс Рейнфорд желает получить ответы на свои вопросы, и платит хорошую цену. Вы уверены, что вас интересует именно девушка? Не хотите узнать, как вернуть 'Морскую ведьму'?
Метаморфоза Асефи не удивила капитана, быть может, потому, что он ждал чего-то подобного. Грустно улыбнувшись, Джеймс покачал головой.
- Нет. 'Ведьму' не вернуть, хотя я примерно представляю себе, где она затонула. Думаю, вы знаете способ, но это был бы уже не мой корабль. А девушка... Если я правильно понял, она спасла мне жизнь. Она... Мне кажется, что теперь мы как-то связаны. Где ее найти?
- Ну что же... - Негритянка пошарила в тряпках, на которых сидела, извлекла горсть сухих листьев, и швырнула их в огонь. Пламя взметнулось и опало, по комнатке распространился слабый пряный аромат. - Это не колдовство, - успокоила она Джеймса, поймав его настороженный взгляд. - Я вообще не занимаюсь магией.
Джеймс был озадачен.
- А как же это? - Он указал на чучело каймана и связки цветных раковин под потолком. - Мне сказали...
Асефи пренебрежительно отмахнулась.
- Люди видят то, что хотят видеть. Любое волшебство возможно для того, кто в него поверит. Вот вы - очень хотите найти эту девушку?
- Да.
- И готовы к тому, что ее мир совсем не похож на все, к чему вы привыкли?
- Мне это приходило в голову, - пробормотал капитан. - Да, готов.
Дырявые стены хижины не были преградой порывам ветра, угли в очаге вспыхнули и зашипели, когда на них попали капли дождя, первые вестники шторма. Незнакомый аромат тлеющих листьев стал сильнее, Джеймс чувствовал, что волнение и тревога оставляют его. От глаз Асефи это не укрылось, она одобрительно кивнула.
- Вот теперь вы действительно готовы. - Старуха подняла голову и прислушалась, вдалеке раздались громовые раскаты. - Пора. Думайте о ней, вспоминайте, как она выглядит, остальное - моя забота.
Джеймс закрыл глаза, и вызвал в памяти лицо Лиз. Нет, Лиззи. Это имя подходило ей больше. Земля под ногами мягко качнулась, и последним, что он запомнил, стало раздраженное бормотание Асефи:
- Ну вот, опять перестаралась...
***
20 декабря 2008 г.,
Нью-Йорк, приемное отделение больницы Бельвью
- Мистер Рейни! Мистер Рейни, вы в порядке, какое счастье!
Чей-то пронзительный голос причитал прямо над ухом, Джеймс открыл глаза и огляделся, голова немного кружилась. Он лежал на высокой кушетке в просторном помещении со светлыми стенами и яркими светильниками, вокруг столпились незнакомцы в белых одеяниях и что-то обсуждали. Тощий человечек в темном, с большой кожаной папкой в руках, то грозился подать на кого-то в суд, то выражал неимоверную радость от возможности созерцать Джеймса в полном здравии.
Рейнфорд хотел подняться, но суетливый человечек не позволил.
- Вам нельзя перенапрягаться, мистер Рейни!
- Глупости, - ответил Джеймс, и сел, свесив ноги с кушетки. - Мы знакомы?
Человечек оцепенел, люди в белом заинтересованно прислушались.
- Я ваш секретарь, Люциус Стэнфорд. Вы не узнаете меня, сэр?
Джеймс встал, и усмехнулся, обнаружив, что Люциус едва достает ему до плеча. - Не узнаю. Кстати, а как зовут меня?
На Стэнфорда было жутко смотреть, он побелел, как полотно.
- Уильям Джеймс Рейни третий. Сэр, вы что же, ничего не помните?
- Нет. - Капитан уже откровенно развлекался. - Вы ведь мой секретарь, вот и напомните все, что мне полагается знать. За это я вам и плачу, верно?
Люди в белом потеряли интерес к разговору, и Джеймс направился к дверям, ничуть не сомневаясь, что Люциус Стэнфорд последует за ним. Есть в мире вещи, которые никогда не меняются.
***
10:00, 14 мая 2009,
Рок-Спрингс, штат Айова, США
Джеймс Рейнфорд улыбался, и задумчиво разглядывал поднятую с пола пуговицу от собственного камзола. Да, мир Лиз был странным и порой непонятным, люди здесь не верили в чудеса и полагались только на самих себя, что его вполне устраивало. Единственным предметом для беспокойства была сама Лиз, но сейчас в ее глазах капитан увидел именно то, что искал, и понял, что не ошибся.
Девушка разговаривала по телефону, и с каждой секундой на ее лице все явственнее читалось изумление. Слух у капитана был отменный, и он уже понял, что сейчас произойдет. Оборвав разговор на полуслове, Лиз засунула телефон в карман и шагнула к Рейнфорду.
- Вы? Но как?..
Он коснулся пальцем ее губ, предупреждая готовый сорваться вопрос.
- Разве не этого ты хотела?
- Да. - Она молча смотрела в зеленые глаза Джеймса, вцепившись в его руку, словно боясь, что он опять исчезнет. Потом перевела взгляд чуть в сторону. - А где твоя сережка? Другая, с жемчужиной?
Капитан расхохотался.
- Женщины... Если тебя интересуют драгоценности, то мы могли бы обсудить одно деловое предложение. И второе, личного характера.
- Я готова их выслушать, мистер Рейни. Сначала то, личного характера. - В глазах ее плясали смешинки. Слабый ветерок проник в открытое окно и принес совершенно неуместный здесь запах моря и водорослей. Выглянув на улицу, Лиз заметила внизу у ограды женщину, которая проходила мимо, посмотрела на дом Свонсонов, и приветственно помахала рукой. Джеймс с любопытством проследил за незнакомкой, и поинтересовался:
- Кто это? Ты ее знаешь?
Лиз пожала плечами.
- Возможно. Здесь все друг друга знают. Так что вы хотели мне предложить, капитан Рейнфорд?
Он подхватил ее на руки и шепнул:
- Надеюсь, в этом доме найдется местечко поуютнее? Ах да, тот диван у камина...
Лиз смущенно уткнулась ему в плечо и радовалась, что нынешняя мода на женскую одежду так отличается от моды семнадцатого века. Девушка в платье с множеством складок и драпировок с трудом протиснулась бы сквозь эти узкие дверные проемы, не говоря уже о том, чтобы нести ее на руках. Приревновав хозяйку к гостю, Дэйви Джонс решил показать ему, кто здесь главный, и ухватил Джеймса когтистой лапкой за штанину. Но привычка моряка уверенно держаться на ногах при любой качке оказалась весьма кстати, а Лиз и вовсе ничего не заметила.
***
Проходившая по улице женщина еще раз глянула в сторону дома Свонсонов, и продолжила путь, улыбаясь чему-то, известному ей одной. Экзотическая внешность, гладкая смугло-золотистая кожа и проницательные темные глаза не позволяли определить возраст. Она выглядела лет на тридцать, а может, и на все шестьдесят, на груди ее висело необычное украшение - большая черная грушевидная жемчужина. У женщины было много имен: норвежцы называли ее норной, древние римляне - мойрой, современные европейцы - госпожой Фортуной, на Гаити она пользовалась известностью под именем Асефи, а греки звали ее Лахесис. И кому, как не ей, было отлично известно: двое, предназначенные судьбой друг для друга, всегда отыщут способ встретиться.
***
Август 2009 года,
отрывок из статьи в 'Нью-Йорк таймс'
'... Как стало известно нашему корреспонденту на Карибах, несколько дней назад произошло событие, по праву называемое открытием года. У западного побережья острова Гаити был поднят со дна пиратский корабль семнадцатого века 'Морская ведьма', долгое время все упоминания о нем считались всего лишь легендой. Но изыскания в частных коллекциях старинных рукописей позволили известному историку Уильяму Джеймсу Рейни точно определить место и время крушения. 'Морская ведьма' затонула вскоре после боя с португальским торговым судном, перевозившим казну одного из колониальных губернаторов. По предварительным оценкам, стоимость груза может составить сотни миллионов долларов. Поисковая компания 'Рейни и Свонсон', занимавшаяся розыском и подъемом судна на поверхность, уже изъявила желание пожертвовать солидную сумму на строительство сети библиотек в штате Айова'.
От автора .
Некоторые упомянутые даты соответствуют реальным событиям. 12 сентября 2008 действительно была осуществлена атака хакеров на Большой Адронный Коллайдер, но систем управления она не затронула. Через неделю после дня св. Фердинанда, около полудня, 7 июня 1592 года, на Ямайке произошло знаменитое землетрясение, почти полностью уничтожившее пиратскую столицу - город Пале-Ройяль. Ощущались ли подземные толчки на Гаити, неизвестно.
Краткий словарь морских терминов
Астролябия - астрономический угломерный прибор, использовавшийся для определения географических координат.
Каперство (от нидерл. kaper - морской разбойник), нападение вооруженных частных торговых судов воюющего государства с его разрешения (т. н. каперские свидетельства) на неприятельские торговые суда или суда нейтральных государств, перевозящие грузы для неприятельского государства. Запрещено Парижской декларацией о морской войне 1856. Согласно нормам международного призового права, все трофеи, захваченные капером, было необходимо доставить в порт приписки судна, для дальнейшего дележа. Английские каперы доставляли свои призовые суда в Порт-Ройяль.
Каррака - большое торговое или военное трехмачтовое парусное судно XVI-XVII веков. Каррака считалась почти непотопляемой, но обладала плохой маневренностью.
Квартердек - палуба второй кормовой надстройки, где находился капитанский мостик.
Планшир - самый верхний, широкий брус на фальшборте.
Рейд - место якорной стоянки судов у берега. Внутренний, или ближний рейд - часть огражденной акватории порта. Внешний, или дальний рейд - водное пространство на подходах к порту.
Фальшборт - продолжение бортовой обшивки выше верхней палубы.
, или ахтердек - палуба первой кормовой надстройки на корабле, начинающаяся от грот-мачты.
Шпигаты - отверстия в палубе, предназначенные для стока воды.
Примечания :
1 Города Рок-Спрингс в Айове не существует, но этот штат действительно занимает одно из первых мест по количеству атмосферных осадков.
2 Дэйви Джонс - иносказательное именование дьявола в морском фольклоре. Кроме того, так звали капитана 'Летучего голландца' в фильме 'Пираты Карибского моря'.
3 Кракен - мифический гигантский осьминог.
4 Голконда - государство в Индии в XVI-XVII веках, славилось добычей алмазов
5 Дагомея, или Невольничий берег - прежнее название государства Бенин в западной Африке.
6 Эспаньола - первоначальное название острова Гаити, с 1492 по 1804.
7 Тайленол - популярное в США жаропонижающее средство
8 Жан Франсуа де Лаперуз (1741-1788) - великий французский мореплаватель, во время кругосветной экспедиции его суда потерпели кораблекрушение в Тихом океане у острова Ваникоро.
9 'Чудом спасшиеся' - передача на канале 'Дискавери', про истории людей, спасшихся во время природных катастроф или аварий.
10 Индиго - натуральный синий краситель, получавшийся ранее из одноименного растения путем вымачивания в воде листьев, высушивания осадка и формовки из него брикетов. На Гаити прежде были обширные плантации индиго.
11 Сан-Доминго - бывшая французская колония в западной части Эспаньолы, теперь - государство Гаити. Восточная часть была испанской колонией, называлась Санто-Доминго, теперь - Доминиканская республика.
12 Тортуга - остров у северного побережья Эспаньолы (Гаити), бывшая французская колония, и прибежище пиратов и каперов.
13 Антильские острова - архипелаг в Вест-Индии, в него входят Куба, Ямайка, Гаити, Барбадос и пр.
14 Игра слов. Lesage - креольское имя, le sage (франц.) - мудрец.
15 30 футов - около 10 метров.
16 Асефи (Asefi) - гаитянское имя, образовано от 'assez de filles' - 'достаточно девочек'. Так называли дочь, если в семье уже родилось несколько девочек.
17 Фердинанд Кастильский - католический святой, его память празднуется 30 мая, покровитель губернаторов и заключенных.