пасибо, за внимание к моим проблемам.Ваш совет я приму к сведению и сделаю так, как вы указали. Человек я непоседливый и сейчас закодировал две главы, пустив через Textedit. Текст есть и хорошего качества, а мой читатель , будет иметь возможно воспринять на глаз шестую часть моего романа.К слову сказать, ВОТ ЭТОТ РЕДАКТОР, в котором я работаю сейчас - БЕЗУПРЕЧЕН, приятно констатировать это. НИЧЕГО НЕ НУЖНО ДЕЛАТЬ - пиши , он всё "поймёт" правильно
В любом случае, большое спасибо, за ваше участие.
С уважением, Вячеслав Паутов.
Помирились на том, что тело его было разделено на четыре части, и голову погребли в кургане у Камня в Хрингарики, а другие части каждый увез к себе, и они были погребены в курганах, которые все называются курганами Хальвдана.
Снорри Стурлусон. 'Круг Земной'. Сага о Хальвдане Чёрном.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
УТГАРД
Над нами властны лишь Боги.
А ряды бронёю крепки.
И ты не стой у нас на дороге.
Не попадайся на нашем пути.
Ведь мы идём в атаку
И нам ворожит случай.
Кровь будоражит нервы
Наш клич морозит души.
Стань, стань первым!
Стань, стань лучшим!
Глава 1.
Осень 855г. Вингульмёрк.Резиденция конунга Гандальва Альвгейрссона усадьба 'Конунгов Холм'. Истоки грядущих перемен.
Удручённая осознанием своего недалёкого конца северная осень недовольно хмурилась - серые тучи стояли низко, прямо над изгибающейся громадой Вингуль-фьорда, безрадостно вытянувшись и набухая от холодной морской влаги. Ветер надувал усталые щёки, силясь прогнать их подальше от берега, но от его стараний становилось только холоднее. А небо непрерывно и безутешно слезилось осенним промозглым дождём. Как-то незаметно и украдкой подобралась эта осень. Нельзя сказать, что ее здесь не ждали. Но она всегда приходит незваной, неожиданно и надолго. Птицы в дневное время стаями поднимались всё выше к небу, в поисках редких лучей солнца, так надёжно согревавшего их летом, и возвращались к земле в поисках ушедших теплых дней. Осенью уставшая природа Севера неудержимо клонится ко сну, чтобы под тёплым снежным одеялом спать и видеть сны о будущей весне, а к отдыху еще предстоит хорошо подготовиться. Не за горизонтом уже глубокие снега, пронизывающие ветра и долгое томительное время скандинавской зимы.
Но вот, как часто бывает осенью, уголок утреннего неба очистился, чтобы дать место тоненьким лучикам солнца, которые упали на крышу длинного бревенчатого дома и часть его широкого двора, отражаясь от морской воды, а уходя обратно, скользнули по одинокой фигуре всадника, миновавшего ворота усадьбы 'Конунгов Холм' и устремившегося к её входу. Рассвет жирными светло-серыми штрихами очертил силуэты строений, частокола, кромку прибрежных камней и перебрался на близлежащие леса. Усадьба вингульмёркского конунга Гандальва Альвгейрссона действительно располагалась на высоком холме и была его родовым владением, в котором с давним времён проживали предки конунга. А теперь обосновался и он сам. Ему нравилось её расположение: холм был здесь самым высоким местом и вместе с частоколом давал прекрасные шансы в обороне усадьбы от любого врага, близкий выход к морю гарантировал возможность торговли и доступность любого конца страны на его, Гандальва Альвгейрссона, морских судах.
Не доезжая десяти шагов до входа в дом Гандальва конунга, всадник спешился и, разминая ноги, осмотрелся. Двор был широким и длинным, а в нём, кроме дома, теснились постройки для скота, рабов и дворовых слуг, а в глубине можно было разобрать очертания большой конюшни и строения для проживания внушительного конунгова грида. По краям дома и у дверей стояли гридни конунга, охранявшие его сон и покой. Всю ночь лил проливной дождь, закончившийся только к утру, и нахохлившиеся мокро-серые тени охранников без всякого желания двигаться, замерли на своих местах. Стражи не были встревожены появлением всадника и, поэтому, не поспешили ему навстречу, для них он не представлял опасности, потому что здесь все знали его в лицо.
Спешившийся был мужчиной высокого роста и старше средних лет, о чём говорили морщинки вдоль лба и вокруг его рта , а так же прядь русых волос с проседью. Лицо его было грубым, почти квадратным с массивным подбородком, выдвинутым чуть вперёд и обрамлённым длинной русой бородой. Из под мохнатой шапки, на медленно подходящего к нему старшего гридня ночной стражи, Фроди Бардссона, сына Барда Угрюмого, смотрели слегка прищуренные блёкло-серые глаза. Они ничего не выражали: ни усталости, ни эмоций, ни желаний. Но во взгляде сквозила властность, непререкаемость своего положения среди этих людей, привычка приказывать, не реже, чем исполнять приказы. С его насквозь промокшего толстого шерстяного плаща синего цвета стекали струйки мутной воды. Сапоги были в не подсохшей грязи, как и бока его лошади. По всему было видно, что человек этот спешил, потому и проделал долгий путь, непрерывно находясь в седле. Его звали Хакон Глаза Рыбы и был он хольдом Гандальва конунга, слугой для особых поручений и с особыми полномочиями. Ему дозволялось носить меч, как и хускарлам-телохранителям конунга. Он мог привлекаться к обслуживанию конунговой трапезы и самолично одевать конунга по утрам. Он имел право передавать слово конунга кому надо и куда надо. И не было у Гандальва Альвгейрссона более надёжного и изворотливого помощника во всех щекотливых и тёмных делах.
- С возвращением, Хакон хольд! - с ноткой подобострастия поприветствовал его Фроди Бардссон. - Конунг ждал твоего появления ещё вчера вечером. Его сыновья Хюсинг и Хельсинг уже здесь.
-Пошли кого-нибудь сообщить о моём приезде хольду , который сейчас одевает Гандальва конунга по утрам, он найдет способ оповестить конунга обо мне. И пусть мою лошадь отведут на конюшню, - бросил Хакон, направляясь в дом. Ему очень хотелось побыстрей переодеться и согреться. А Фроди Бардссон, отдавая распоряжения своим подчинённым о побудке заспавшихся конунговых гридней, поспешил за ним, крикнув Хакону вслед: -Я сам предупрежу слугу конунга. Не торопись ...
Усадьба просыпалась. Дворовый люд уже суетился вокруг хозяйственных построек: слуги кормили скот, носили воду, разжигали огонь, готовили завтрак. И двор неумолимо заполнялся привычным гомоном нового дня. От входа пути Хакона и Фроди разминулись: Хакон шагнул налево в свой отгороженный угол, а Фроди - в покой конунга. В коридоре вдоль стен на своих привычных местах уже стояли молчаливые хускарлы, морщась от осеннего утреннего холода. В своей каморке Хакон с наслаждением сбросил мокрый плащ, сменил рубаху и надел сухие сапоги. Вытерев мокрую голову полотенцем и пружинисто поприседав, он окончательно согрелся, а за тем накинув на плечи меховую куртку, вышел в коридор. Его уже ожидали и без промедления провели к Гандальву конунгу.
В гостевом покое конунга жарко горел очаг, освещая мощные бревенчатые стены,основательные столбы, подпирающие прокопчённый потолок, столы и скамьи для гостей, щиты и оружие, развешанное по стенам и столбам. Ближе к огню на высоком кресле красного дерева во властной позе располагался пожилой и очень худой человек, сухие и тонкие руки которого, тянулись к огню в бесплодных попытках согреться. На плечах его серел, отливая серебристым блеском, толстый и основательный плащ из волчьих шкур, не скрывая массивную золотую цепь на шее. Седые волосы в беспорядке спадали на старческие плечи. Его узкое морщинистое лицо бледным овалом выделялось на фоне яркого света очага. А в глазах то вспыхивали, то затухали искорки хорошо скрываемого безумия, а может это были просто отблески близкого огня. В самом же покое витал дух тайны, заговора, подготовки великих изменений и событий, опасной договорённости нескольких против одного.
- Да прибудет с тобой милость богов вечно , господин мой Гандальв конунг! - приветствовал Хакон Глаза Рыбы своего повелителя, низко склонив голову.
- Я выполнил все твои наказы, всё смог и везде успел, - склонившись ещё ниже, уверенно произнёс слуга конунга.
- Я долго ждал тебя, Хакон хольд. И надеюсь, ты не разочаруешь нас новостями и своим докладом. Говори. Не медли! - властно произнёс старик, убирая руки от огня.
- Говори, хольд! - эхом донеслось из-за спины слуги конунга. Это сыновья Гандальва, Хюсинг и Хельсинг вмешались в разговор. Они не были близнецами, а лишь погодками, и отличались друг от друга: Хюсинг был белоголовым и на полголовы выше темноволосого Хельсинга; Хюсинг был стремительным в походке и поступках, а Хельсинг отличался основательностью и медлительностью. Но они всё и всегда делали, как близнецы, вместе или одновременно, уравновешивая друг-друга. Братья не были красавцами, но были наделены мужской статью и силой.
-Господин, по твоему поручению я встретился с торговым человеком Рагнаром Серебряным из Альвхейма, который был на осеннем торге в Юго-Западном Вестфольде у конунга Олафа Гудрёдссона брата Хальвдана Чёрного. Мы были приглашены на пир и я передал Гудрёдссону твоё обещание сделать его правителем всего Вестфольда в случае нашей удачи. Олаф обещал не вмешиваться в грядущие события. Но поддержать тебя открыто конунг Юго-Западного Вестфольда отказался. Мне показалось, что он всё ещё боится брата, а войско его мало и ненадёжно, - начал свой доклад Глаза Рыбы.
-Пусть будет так. Продолжай, - согласился со своим слугой Гандальв Альвгейрссон и взмахом руки приказал продолжать рассказ.
- Я передал твой приказ и серебро бонду, живущему на нашей границе с Вестфольдом и хорошо знающему конунга Хальвдана Чёрного. Бонд за то серебро, что я ему передал от твоего имени, встретит и задержит его. Хальвдан конунг придёт на наши земли с малым гридом, придёт не воевать, а договариваться о совместном с вами правлении в Вингульмёрке. В этот раз с ним не будет ярла Игге Хитрого, а будет только Эльвир Умный. С Хальвданом Чёрным будет сорок гридней, но все они будут на лошадях, - продолжал отчитываться хольд .
- Откуда известны подробности? - спросил старый конунг, перебивая доклад своего слуги.
- От нашего человека в свите Хальвдана Чёрного, Гандальв конунг. Твой послух передал мне эту весть, когда я был уже на границе с Вестфольдом в гостях у известного тебе бонда. Вестник не захотел задерживаться, чтобы его не заподозрили в измене. Ему я тоже заплатил твоим золотом, Гандальв конунг. И он был доволен. А я видел, что он любит серебро и золото не меньше , чем ненавидит Хальвдана Чёрного, - ответил Хакон на заданный вопрос.
- Отец, я думаю, наших с Хюсингом дружин хватит, чтобы покончить с Хальвданом Чёрным, - на этот раз один за обоих братьев высказался Хельсинг Гандальвссон.
- И тогда Вингульмёрк будет нашим навсегда, а там глядишь и все земли Чёрного подомнём под себя. А ты, отец, будешь великим конунгом всего Северного Пути, - серьёзно заметил рассудительный Хельсинг, дополняя слова брата.
- Теперь о главном, - конунг Гандальв Альвгейрссон вновь нетерпеливо перебил своего доверенного слугу. - Скажи ты в этом преуспел?
- Да, мой господин. Это было совсем не трудно. Я представился датским торговым человеком и, кажется, мне поверили. А просьбу твою объяснил своей заинтересованностью в прибыльной торговле на побережье Восточного Вестфольда, где моей выгоде всегда мешают люди из известного тебе городища Нордберг в Восточном Вестфольде, торгующие прибыльнее меня в этих и других местах. Морской ярл свейских викингов Гримар Гуннарссон Одноглазый, промышляющий грабежом на побережье Альвхейма, согласился сжечь это городище и вырезать всех его жителей, а воинов вместе с местным ярлом, вставших на его защиту, отправить прямой дорогой в Хель. И заплатил я ему за это, как ты велел, мешочком полновесного серебра. Уверен, он выполнит обещанное. Я видел, как загорелись его глаза от твоего предложения и блеска полученного серебра, Гандальв конунг.
Здесь конунгов хольд остановился, чтобы перейти к более стоящим, по его мнению, сведениям: - И ещё... Твои соглядатаи из Альвхейма видели ярла из Нордберга, торгующегося на осеннем торге у них в Унгерфьорде. Значит, его сейчас нет дома и ещё долго не будет. Поэтому свеи смогут без помех сжечь Нордберг, а потом перехватить драккар вестфольдского ярла на подходе к дому и потопить вместе с командой, - закончил свой отчёт Хакон Глаза Рыбы.
- Ты свободен, Хакон хольд, и можешь удалиться. Ешь и отдыхай. Скоро ты снова понадобишься нам, - поставил точку в беседе со слугой конунг Вингульмёрка, Гандальв Альвгейрссон. Нехотя сняв драгоценный перстень с указательного пальца левой руки, он бросил его к ногам верного слуги.
- Вот твоя награда! - произнёс Альвгейрссон и отвернулся. А Хакон Глаза Рыбы, выйдя за дверь гостевого покоя, никого в коридоре не обнаружил. Стражи-телохранители конунга удалились на завтрак, оставив свои копья по углам коридора. И конунгов хольд с жадностью прильнул ухом к краю полога двери. Чужие тайны были для него и работой, и источником доходов, вначале напрягая ум и память, впоследствии отяжеляли кошелёк.
- Отец! Ты здоров? Почему для тебя сейчас так важен какой-то Нордберг? Хальвдан Чёрный - наш главный враг и наша главная цель. При чём здесь Восточный Вестфольд? - разом потребовали объяснений оба Гандальвссона.
- Вы заблуждаетесь, сыновья мои. Я - стар, а значит - мудр. И давно научился отличать правду от вымысла. В этом меня провести невозможно. Жрец Одина Асгуд из капища 'Серая Скала', что на нашем побережье, не только рассказал, но и показал мне во время волшбы, что 'творец огня и мастер стали' будет нашим главным врагом и главным помощником Хальвдану Чёрному в его победе нам нами и всем Вингульмёрком. Если этот человек останется жив - умрём мы. Лица его я, увы, не разобрал. Но волхв рассмотрел местонахождение этого человека. Это была ледяная гора, со всех сторон обдуваемая ветрами, у подножья которой плескалось море, разбиваясь о чёрные камни, а с закатной стороны светило солнце. Её увидел и я, а он пояснил, что это - 'Северная Гора', по-нашему 'Нордберг' и она находится в Вестфольде на земле Хальвдана Чёрного. И ещё он показал мне, как умру я и погибнете вы. Но не просите, я больше ничего не скажу,- по лицу старого Гандальва пробежала скупая слеза жалости к себе и своим сыновьям.- Никому не дано знать свою смерть. Пусть так и будет. И что бы мы не совершили, молю богов милостиво принять нас в своих чертогах...