Хмурым сентябрьским утром подводная лодка "Орел" возвращалась на базу. Скалистый берег скрывался в тумане. За бортом взметались свинцовые волны холодного Баренцева моря, такого же мрачного и злого, как командир подлодки капитан первого ранга Матвеев, который стоял в одиночестве, опершись руками на поручни палубы.
Со странным чувством возвращался каперанг Матвеев в эту бухту, которая осталась в его памяти такой, какой она была шесть месяцев тому назад, когда солнечным весенним днем лодка уходила на задание. Матвеев с волнением вглядывался в туманную даль. На его бледном волевом лице застыло выражение деспотической гордости, свойственной всем морякам и, особенно, подводникам, но в запавших стальных глазах отражалась накопившаяся многодневная усталость. Он откинулся всем телом от поручней, чтобы глубже вдохнуть запах приближающегося берега. Его не тянуло домой: ему просто хотелось постоять одному на палубе, послушать музыку дождя и до конца пропитаться сознанием того, что долгий и трудный поход подошел к концу и ему больше не придется проводить дни и ночи в тесной замурованной каюте и принимать ответственные решения, влияющие на жизнь и судьбу десятков людей.
Рядом с рубкой на месте выдранного куска резиновой обшивки образовалась небольшая лужа. Мелкие мутные капли падали в эту лужу, образуя радужные пузыри - признаки скорого окончания дождя.
Внезапно ожил рупор голосовой связи, бородавкой торчащий сбоку рубки.
n Товарищ капитан, - послышался взволнованный голос вахтенного, - Рвачев, кажется, опять пьян.
Капитан нахмурился и тяжелым шагом подошел к голосовой трубе.
n Что значит кажется? - он слегка наклонился к трубе, его глаза превратились в кусочки льда.
n Да вот пытался отдраить аварийный комингс на "Марьянке".
"Марьянкой" или Марианской впадиной на лодке называлась небольшое углубление в нижнем ярусе лодки, откуда открывался аварийный доступ в трюм.
- Ну и что? - Матвеев слегка расслабился и немного выпрямил спину - ключи доступа к "Марьянке" были только у него. - Там тридцать два болта... И потом... Где вы видели на подлодке непьющего доктора?
n Ну, мало ли что... К тому же он хотел помочиться в трюм... Я должен был вас предупредить, - извиняющимся голосом забормотал вахтенный.
n Он должен был меня предупредить, - передразнил вахтенного капитан, но его лицо слегка вытянулось - в трюме находилось высоковольтное оборудование. - А сами вы ничего не могли придумать? - он резко переменил тон и перешел на "ты". - Запри его в каюте и дай кислородную подушку для опохмелки, если хочешь... Мне наплевать... Главное, чтоб не болтался по лодке.
n А вдруг мы попадемся на глаза проверяющего? - захрюкала трубка.
n Не смеши, - улыбнулся Матвеев, - проверяющий еще спит...
n Ошибаетесь, товарищ капитан, - радостно сообщила трубка, - сегодня он что-то рано поднялся и как раз направляется к вам. Я уже думал Рвачева в каюту, да дверь у него не запирается.
n Вот тем, чем думаешь и подопри дверь, - сердито сказал капитан и отвернулся от рупора.
В лицо ему ударил рой соленых брызг и он на секунду закрыл глаза. Последний раз в трюм помочился мичман Митяев, лучший акустик флота. Лень было перебираться с кормы в гальюн жилого отсека - остановился у трюмного люка. Струя попала на коллектор пятисотвольтового электромотора. Митяев даже не успел вскрикнуть, его так и нашли с почерневшим мужским отростком, зажатым в правой руке.
Он подошел к борту и стал смотреть на уходящий в пенистые волны по самые "ноздри" торпедных аппаратов широкий нос "Орла" с титановым оскалам гидролокатора. Да, дисциплина падает. Что еще можно ждать от людей, проведших полгода без света, воздуха, простора. Да, и вообще флот приходит в упадок. Новых кораблей не поступает, старые гниют у причалов. Люди уходят. Остаются только такие бессеребряники, как он, верой и правдой зарабатывающие себе выслугу. Он не жалел о прожитом, но все более увеличивающаяся неразбериха во флоте пугала его.
Железная дверь рубки, зеленая от налипших водорослей, повернулась, и на палубу вышел проверяющий, главный инспектор Северного флота контр-адмирал Левков. Его полное свежее лицо светилось неподдельной радостью от ожидания близкого свидания с берегом. Красный кадык на толстой шее, уверенно расположившийся между адмиральскими погонами, победно торчал на фоне безукоризненно белого воротничка. Не заметив лужи рядом с рубкой, адмирал с размаху шагнул в нее.
n Эх, черт, - на мгновение улыбка слетела с его лица, обнажив колючий взгляд маленьких настороженных глаз, но тут же вновь бабочкой вернулась на прежнее место. - Кажется, здесь также сыро, как под водой? - он тронул рукой Матвеева за плечо.
Капитан, не оборачиваясь, поднял к глазам тяжелый морской бинокль.
n Дождь - плохая примета, - сказал он. Рослый худой с энергичным подбородком Матвеев почти на голову возвышался над Левковым.
n Дай -ка сюда, - Левков протянул руку к биноклю. - Сейчас за каплю дождя я готов отдать пол-океана, - не замечая хмурого настроения капитана, он поднял бинокль к глазам и стал всматриваться в далекую береговую линию. - Эх, прыгнул бы в воду да и поплыл к берегу.
Левков присоединился к экипажу три недели назад, но уже был сыт по горло морской романтикой.
- А плавать -то умеешь? - бросил на него насмешливый взгляд Матвеев, но увидев как насупился Левков, примирительно сказал. - Ну, ну, пошутил... Обожди, что-то нас еще ждет на берегу...
n Как что? - Левков недоуменно покосился на него, - Месячный отпуск, награды, звания, - его лицо расплылось в улыбке. Он наклонился к Матвееву и доверительно сообщил.
n Раньше я не мог, а теперь скажу - нас обоих ждут звезды Героев.
n Это еще за что? - недоверчиво спросил Матвеев.
n Такие длительные походы до сих пор совершали только американцы.
Матвеев с сомнением покачал головой.
n Тебя - то может и звезда, а меня большая , - он сделал паузу, - дивизионная комиссия с обычным выводом "Бардак на лодке".
Своим тоном каперанг едва не стер улыбку с лица Левкова.
n Андрей, держи нос бодрей, где твой кортик девок портить? - придав голосу бодрость, сказал Левков, но плечо его недовольно дернулось. - Почему вы, орловские, такие злые? Еще Тургенев заметил, что орловский мужик низок ростом, глядит исподлобья.
Матвеев невольно усмехнулся. Тургенева бы сюда в двадцатый век на подлодку на шесть месяцев в темноту, тесноту и радиацию.
Поживи с мое под водой посмотрим каким веселым ты станешь, - он снял капюшон плащ-накидки и провел рукой по редеющим волосам, тут же взъерошенных ветром. - Лысые и неспособные мы злы на кучерявых и неуемных.
Левков поджал тонкие губы. Он гордился своей шевелюрой. Они замолчали. В наступившей тишине слышалось лишь мерное постукивание дизеля, шум бьющихся о борт волн да стук дождевых капель по плащ-накидке. Дождь раскинул над морем сеть из водяных нитей.
Большой альбатрос, едва не задев крыльями антенну, спланировал на воду и тяжело плюхнулся в волны. Невдалеке тут же поднялась стая серых чаек. Ветер заламывал альбатросу хвост, поднимал на крыло, но он тотчас снова садился на воду, скосив хищный глазок и издавая победный крик "Кьая, кьяя, кья, кья, кья".
n Видишь, спрашивает. Чья лодка, чья, чья, чья? Надо, капитан, обьявить ему благодарность в приказе за бдительность, - Левков положил руку на плечо Матвеева.
Матвеев молча смотрел на море.
n Слушай, какой сегодня день? - прервал тишину Левков. - За три недели под водой я совсем сбился со счета.
Сегодня тринадцатый день, как мы потеряли Осякина, - сухо ответил Матвеев.
Почти две недели назад во время операции по удалению аппендицита у лейтенанта Осякина погас свет. Матвеев решил всплыть, чтобы закончить операцию прямо на палубе. Левков запретил всплытие, опасаясь, что лодку могут обнаружить американцы. Пока спорили, суетились и включали аварийное освещение, Осякин, лежавший все это время с раскрытой брюшиной на операционном столе, умер.
n Знаешь, Андрюха, скажи мне это кто - нибудь другой, а не ты, я бы ему врезал.
Матвеев усмехнулся.
- Это вряд ли. Тебе нельзя портить мундир перед навеской нового ордена.
Увидев, как помрачнел Левков, Матвеев примирительно сказал.
n Впрочем, валяй. Я привык получать тумаки от вышестоящих. К тому же у нас в Орле первое правило: кулаком по лбу и под лед.
Левков покосился на крепкую фигуру Матвеева и промолчал. После короткой паузы, отчетливо выговаривая каждое слово, он сказал.
Андрей, давай договоримся. Про наши споры о всплытии никто не должен знать. Никакого всплытия не было, понял? Я скажу Рвачеву, чтобы в акте о смерти он ничего не указывал. Мне сейчас совсем ни к чему осложнения перед присвоением очередного звания.
Матвеев безразлично пожал плечами.
n Делай, что хочешь. Осякина все равно не воскресишь.
n Что поделаешь... У шахтеров каждый миллион тонн угля уносит одну человеческую жизнь, а у нас на каждую тысячу миль похода приходится одна трагедия. Такова плата за военно-стратегический паритет...
n А сколько платят американцы? - сухо спросил Матвеев.
n Раз в десять меньше... Что ты хочешь? Быть русским вообще рискованно, а уж русским моряком...
Матвеев в упор посмотрел на Левкова.
n А почему?
n Ну, так исторически сложилось, - Левков развел руками. - Мы всегда за одного немца четырех наших клали...
- Хочешь, я скажу тебе почему? - холодея от собственной решимости, сказал Матвеев. - Потому что мы все врем друг другу, от президента до последнего маслопупа. "Курск" многому меня научил. Конструкторы врали военным "Лодка непотопляема", военные - правительству, правительство - президенту, президент - народу. А чуть коснулось серьезного, и лодка топориком на дно. И это на глубине сто метров, в полтора раза меньшей, чем ее длина..., - Матвеев кидал слова словно со стороны, как чужую, слыша собственную речь. - А потом еще неделю после гибели лодки сообщали "Все нормально, экипаж устраняет возникшие неисправности". А люди в это время уже давно, как суслики в затопленной норе... Э-эх, - он с раздражением махнул рукой и облокотился на поручни, тяжело дыша. Лоб покрылся испариной. Сколько переживаний и дум пришлось испытать, чтобы придти к этой истине. А вот высказал, и ничуть легче не стало.
Левков слушал, не перебивая, поджав губы, только время от времени недовольно дергал плечом. Когда Матвеев закончил, он негромко сказал.
n Слушай, тебе нужно отдохнуть. У тебя за время похода сложился катастрофический стиль мыщления... И вот что, не трогай "Курск". Командование сделало все, что могло, экипаж наградили, позаботились о вдовах...
Матвеев криво усмехнулся.
n А почему не наградили погибших на Пушкинской площади? Они ведь тоже погибли от взрыва?
Глаза Левкова округлились.
n Ну, ты даешь... Причем здесь погибшие на площади? - Он улыбнулся так, будто Матвеев спорол очевидную глупость и, помедлив, сказал. - Ты не все знаешь... Командующий хотел застрелиться... Пистолет в последнюю минуту вырвали из рук...
n А ручку у него тоже вырвали? - сухо спросил капитан.
n Ручку? Какую ручку? - Левков поднял недоумевающий взгляд на Матвеева.
n Обыкновенную... шариковую... Чтобы написать рапорт об отставке...
Они замолчали. Сквозь туман стали проявляться очертания скалистого берега. Дождь кончился и вдали из-за низких туч выглянули скалистые сопки, окрашенные золотистым цветом холодно выглядывающего из разорванных облаков солнца.
Движок вдруг набрал обороты, лодку тряхнуло и она, слегка повернув к берегу, увеличила скорость. Волна с полубака накатом, как река, прорвавшая плотину, пошла по палубе, намочив ботинки офицеров. Левков недовольно переступил ногами. Он подошел к рупору и нагнулся над ним.
- Вахта, почему без приказа изменили курс?
n Рули люфтуют, товарищ проверяющий - ответила трубка.
n А почему увеличили ход?
Повисла пауза, потом трубка виновато засипела.
n Виноват, товарищ контр-адмирал Ребята берег увидели...
Левков многозначительно посмотрел в сторону Матвеева, потом повернулся к рупору.
n Средний ход, прежний курс - скомандовал он.
n Есть средний ход, прежний курс - уныло ответила трубка.
Левков подошел к борту.
n Да... дисциплинка..., - он ухмыльнулся, - хромает... Каков поп...
Матвеев невозмутимо смотрел в сторону берега.
Левков тронул капитана за плечо.
- Слушай, Андрей, мы же с тобой друзья. Мы сто лет знакомы, вместе заканчивали училище, академию Я представляю, что у тебя в душе, но не веди себя так, будто я твой враг. Чем смогу я тебе помогу.
Матвеев высвободил плечо.
n Тогда постарайся, чтобы лодку немедленно поставили на ремонт. Ты же знаешь, что все пора менять... Меня беспокоит люфт рулевого
Левков облегченно кивнул головой.
n Об чем разговор. Как только придем, так в первую очередь... У американцев давно джойстики на рулевом, а у нас - колесо...
Он не договорил. Соловьиной трелью залился динамик мобильника. Левков поднес трубку к уху.
n Левков слушает. Да... да... Слушаюсь, товарищ командующий, - его спина выпрямилась, он бросил значительный взгляд на Матвеева, - Понимаю... Когда? - спросил он, - Прямо сейчас? - выслушав ответ, он нахмурился. Он слушал еще некоторое время, потом торопливо сказал, - Да, но..., - он замялся, но тут же его голос вновь зазвучал решительно, - Да... Ничего, справятся, ребята надежные Жду Есть выполнять.
Опустив трубку, он некоторое время молчал, потом повернулся к Матвееву. В его глазах светилась тревога.
n Да-а-а , - протянул он, - Дела-а-а Это Дьячков Какая-то лодка направляется к "Курску". Еше точно не известно, но по шумовым характеристикам это "Мемфис".
- Эти дураки поверили в наличие ракет "Шквал" на борту "Курска"? - спросил капитан.
n Видимо так...
Левков замолчал и стал всматриваться в береговую линию. Матвеев в упор посмотрел на адмирала.
n Ты что-то не договариваешь.
Левков повернулся к нему лицом, но тут же отвел взгляд.
- Приказано идти к "Курску". Немедленно..., - произнес он, стараясь придать голосу твердость.
Матвеев почувствовал, как кровь бросилась ему в голову. На мгновение он лишился дара речи. С трудом повинующимися ему руками он вынул из пачки сигарету, зажег ее, сделал глубокую затяжку.
n Они что, спятили? - вырвалось у него. - На лодке больше неисправностей, чем деталей. Что больше послать некого? А ты сказал этому козлу с Большого Козловского, что на лодке течь и рули не слушаются? - Жесткое как бы высеченное из камня лицо каперанга пересекла гримаса недовольства, он с трудом сдерживал гнев.
Левков перевел взгляд на свои руки, сжимавшие мокрый поручень.
- Я пытался... Ты же слышал.. Он не стал даже слушать...
Матвеев в ярости заходил вдоль борта.
n Ну, уж дудки. В этом гробу, - он постучал ботинком по резиновой обшивке палубы, - на моем горбу, - энергичный удар ладонью по шее, - уже никто не покатается... Я не позволю рисковать экипажем...
n Ерунду мелешь, - вдруг резко сказал Левков, - Сам знаешь, что за невыполнение приказа...
n А может, ты подскажешь, как двигаться с неработающими рулями и с реактором, выработавшим свой ресурс? - Матвеев со злостью сплюнул в волны.
Левков с раздражением посмотрел в стальные глаза Матвеева. Ему не понравилось твердое выражение этих глаз. Да, заставить его выйти в море - проблема. Надо поставить капитана на место.
n Пойдешь на одном дизеле, если Родина потребует, - с пафосом сказал он.
Матвеев, не глядя на Левкова, махнул рукой.
n Давай забудем про эту чепуху, поговорим о деле.
n Вот как? - перебил его Левков, - Для тебя Родина, Россия - чепуха?
Матвеев пристально посмотрел на тлеющий кончик сигареты.
n Для меня чепуха все, что вылетает из твоего рта, - с холодным бешенством проговорил он. - Меня сейчас волнуют только течь, рули и реактор. Я не хочу повторять судьбу "Курска".
Лицо Левкова стало бледнеть.
n Что? А ну отставить. За такое знаешь что? .. - он запнулся, - За такое... Можно... И отстранить от командования...
n Сам поведешь? - Матвеев возвысил голос. - Лодка - не лошадь, сама к месту не придет.
Левков заколебался. Увидев полное решимости лицо Матвеева, он понял, что перегибать палку сейчас не следовало. Матвеев нужен, чтобы выполнить приказ. Но и оставлять последнее слово за Матвеевым не хотелось.
n - И? Ты? И ты? И это командир лодки? - Адмирал бухал словами впритирку. - Стоять... Слушать мою... Уволю без пенсии...
Матвеев небрежно стряхнул пепел за борт.
n Ты зря не поднимай брызги. Здесь никто тебя не услышит...
Они снова замолчали. Над морем низко летели рваные хлопья облаков. Изредка в просвете косо ниспадающих солнечных лучей вспыхивал по-северному серый клочок неба и море обретало серебристый акварельный вид.
n Приказ я выполню, - помедлив, сказал Матвеев и с угрозой добавил, - но советую тебе держаться от меня в стороне, - с угрозой добавил он.
n Я вообще не собираюсь задерживаться на лодке, - ухмыльнулся Левков. Он напряженно всматривался в береговую кромку.
Звук быстроходного катера заставил и Матвеева посмотреть туда. От берега отделилась точка и по мере приближения к лодке стала принимать очертания катера. Катер мчался на лодку, рассекая волны и разбрасывая белые брызги.
n Кажется ты задумал смыться? - Матвеев улыбнулся, -Это ты зря... Героя надо заслужить..., - он щелчком отправил окурок за борт. - Так вот что значит "Жду. Справятся. Ребята надежные". А сами вы справляться не желаете?
n Мне приказано быть на берегу. У меня срочная работа, - маленькие глазки Левкова беспокойно забегали.
n А охранять "Курск" значит работа не срочная? - угрюмо надвинулся на него Матвеев.
Левков впился глазами в катер.
n Капитан, прикажите лодке сбавить ход, - строгим голосом сказал он.
Матвеев ухмыльнулся.
n Вот как? Ничем не могу помочь. Я не могу задерживаться. У меня срочный приказ командующего следовать к "Курску".
Катер подошел на расстояние полукабельтового и сбавил ход. Из рубки вышел рулевой и помахал офицерам рукой.
n Тогда я сам прикажу, - Левков сделал шаг по направлению к рупору.
n Это вряд ли, - жестко сказал Матвеев, перегораживая дорогу.
Он обернулся к рупору.
n Вахтенный, сигнальте катеру "Остаюсь на борту. Адмирал Левков."
Левков вытер потное лицо рукой. Он лихорадочно соображал. Контроль за обстановкой переходил в руки Матвеева.
n Отойди, - с угрозой сказал адмирал. Его рука угрожающе метнулась к правому боку с пистолетом. Матвеев усмехнулся и сделал шаг навстречу. Они остановились сбоку рубки, заслоненные ею от катера. Левков поднял руки, намереваясь оттолкнуть Матвеева, но тот, схватив адмирала за лацканы мундира, вдруг приподнял его, развернул к себе лицом, так что в лицо ему ударил запах дорогого одеколона, и прижал спиной к рубке. Ботинки Левкова задергались в воздухе.
- Отпусти , - задыхаясь, прошипел адмирал, - Отпусти сейчас же
Матвеев впился глазами в лицо Левкова: дряблый безвольный подбородок, вялый рот, - и вот таким доверяют командование флотом. Он со злой радостью, распиравшей грудь, прижал его изо всей силы к рубке, почувствовав тыльной стороной ладони холод мокрого металла.
n Прекрати, - Левков забарабанил руками по широким плечам капитана, торчащий рупор больно врезался в рыхлый адмиральский зад. - Отпусти... Больно же...
Матвеев рывком отпустил его. Левков сполз по стенке, как мешок с зерном и сел на корточки, прислонясь спиной к рубке. В лице его не было ни кровинки.
На перископе лодки замигали сигнальные огни. Рулевой на катере кивнул и скрылся в рубке. Катер развернулся и, радостно взревев, помчался к берегу.
- Ну, погоди , - в ярости прохрипел, поднимаясь с корточек, адмирал, теперь уже не бледность заливала его щеки, а темная просинь гнева, - Ты еще пожалеешь
n Я уже жалею, - торжествующе сказал капитан, с усмешкой наблюдая как красный кадык растворяется на фоне багровеющей шеи, - Ведь у нас в комплекте нет лишнего баллона кислорода для нового члена команды.
Он повернулся к рубке. Улыбка слетела с его лица. Хмурясь, он подошел к рупору голосовой связи.
n Фоменко...
n Да, товарищ капитан, - мгновенно отозвался рупор.
n В общем, так... Давай лево руля... Ложимся на обратный курс...
- Ты что, не понял? Реверс, я сказал... Если не понял, то советую оторвать свои две извилины со стула и выполнять приказ... Ты меня слышишь... твою мать?
Лодка сбавила ход и стала поворачиваться. Волны с левого борта, словно испугавшись, бросились в сторону от борта и внизу забурлили глубокие водяные ямы. Зашипела белая пена, на зеленой поверхности воды заплясали лопающиеся в воздухе пузыри. Лодка вдруг дернулась и волчком завертелась на месте. Левков испуганно схватился за поручни. Матвеев бросился к рупору.
n Серега..., твою мать. Какого...?
n Сидоров резко положил рули влево, видимо, их заклинило, - захрипела трубка.
Матвеев, неловко улыбаясь, чуть присел и ударил себя ладонями по бедрам.
n Ну, ребята..., ну, орлы... Да я вам ноги из кормы..., - начал он, но тут же устало махнул рукой, - Стоп-машина. Дальше пойдем на буксире.