Аннотация: окончание третьей книги цикла "Сокрушение Рода"
Глава тринадцатая Дочь
Я проснулся на кровати. Приподняв голову, осмотрелся. Шемаханская спала
рядом. Карлы не было. Я вспомнил, что сделал с нею вчера, и мне стало стыдно.
Зюльхира не проснулась, и я осторожно сдвинул её волосы: на шее темнели синие пятна
от моих пальцев. Теперь мне стало ещё и жалко её, и приклонившись, поцеловал волосы.
Она шевельнулась, легла на спину и открыла глаза. В её улыбке не было и тени обиды,
или испуга.
Есть тип женщин, которые, после насилия совершённого над ними, не
озлобляются, а становятся рабынями того, кто совершил насилие. Шемаханская
принадлежала, видимо, к этому типу женщин. Была ли таковой Людмила? Не знаю. Но,
судя по её поведению, наверное, да.
- Выспался?
Я, глядя в её глаза, качнул головой.
Она откинула одеяло, и увидев торчащий член, спросила - Хочешь писать?
Я, почему-то, застеснялся, а царица, легко соскочив с кровати, и встав на
колени, достала горшок.
- Ну что ты, Роман Григорьевич, меня стесняешься? Аа! Карла Петрович пошёл
за Царевной-Лягушкой и твоей дочерью. Нуу!
Я встал и, отклоняя упрямо торчащий вверх член, стал ссать. Брызги летели
на её личико, а она морщила носик и улыбалась. Закончив, я постучал обмякшим членом
о горшок, и сел на кровать. Она поставила горшок на пол, и присев над ним, тоже
пописала. Задвинув горшок под кровать, Шемаханская подала мне одежду, и сама стала
одеваться.
- Если хочешь ополоснуть лицо и руки, и подмыться, можно в баньку.
- Да, надо бы.
- Тогда идём - и она пошла, плавно покачивая бёдрами.
Солнце уже поднялось над горизонтом. Ворота были распахнуты и Емеля, зажав
под мышкой щуку, смешил стражников очередной байкой. За воротами гарцевал на своём
жеребце Тугарин, поджидая кого-то. А в сторонке стоял Серко, под седлом.
Увидев меня и Шемаханскую, Тугарин соскочил с коня, и отдав повод
стражнику, направился к нам.
- Подожди, Тугарин! - царица вытянула в его сторону ладонь, словно
останавливая - Роман Григорьевич лицо ополоснёт.
Я кивнул Тугарину и зашёл в баньку. На лавочке, аккуратно свёрнутые, лежали шорты и тельник, чистые и сухие. Я прикрыл дверь предбанника, разделся и зашёл в баньку. Из-под полка слышалось посапывание банника. Стараясь не шуметь, подмылся, ополоснул лицо и руки, и вышел в предбанник.
На улице меня уже ждали: Карла Петрович, Царевна-Лягушка, её я сразу
узнал; молоденькая, лет двадцати девушка, Тугарин, Несмеяна, Людмила с Русланом, и
Зюльхира.
- Принц, дорогой мой, ты уж прости, что не дал тебе увидеться с дочерью
вчера.
Карла шагнул ко мне, и мы обменялись рукопожатием.
- Ну что же ты милая - Карла смотрел на девушку - Подойди. Обними отца.
Я заметил, с какой нежностью смотрел на девушку Тугарин-Младший. Не ускользнуло от моего внимания и ещё кое-что: Царевна-Лягушка потянулась, было, ко мне, но под взглядом Карлы замерла и опустила глаза.
Я обнял Софию. Она прижималась ко мне, и я чувствовал, как расслабляется моё сердце. Я взял её голову в свои руки, и поцеловал - Тугарин! - он подошёл к нам. Я взял его руку, и вложил в неё руку Софии - Да благословит вас Род. Любите друг друга, и будьте счастливы!
- Ты уж прости меня принц, но надо вам поспешать. Скатерть-самобранка в суме. Сума приторочена к седлу. Тугарин проводит тебя до трёх сосен на Муромской дороге, а дальше придётся одному и пешим - Карла вздохнул - У Одихмантьева сына, что залёг дорогу в Киев, есть дочь богатырша - перевозница. Вот она то и знает, как попасть в Тридесятое Царство.
Карла замолчал. Молчали и все остальные.
- Ну что ж, коли время не терпит ... - я не смог закончить, Зюльхира обняла
меня и поцеловала в губы. Отстранилась - Да хранит тебя Род! - и поцеловала ещё раз.
Принц и Тугарин уехали. Руслан и Людмила ушли в свой терем. Царевна-Лягушка и София ушли в свои покои, во дворце. Несмеяна пошла в кабак, а Карла повёл Шемаханскую в спальню.
Он сидел на кровати и потирал руки - Ну вот и славно. Только бы Тугарин не проболтался. Иди ко мне дорогая. Он вчера тебя так оттрахал, что я даже не смог возбудиться. Ну что же ты, Шемаханская? - Карла встал.
Шемаханская вперила в него взгляд - Ты не сказал принцу??
- Как я мог ему сказать. А если б он отказался?
- Принц не смог бы отказаться, раз дал слово. Ты обманул его - она
повернулась и отошла к окну
- Так ты не хочешь ебатися? - Карла, вспомнив вчерашнее, мял
возбуждающийся член.
Зюльхира не ответила и не обернулась. Карла встал. Вышел из опочивальни,
и направился в покои Царевны-Лягушки.
Глава четырнадцатая Одихмантьев сын
Тугарин от радости, что я благословил его с Софией, ускакал вперёд.
Вернулся.
Снова ускакал.
- Тугарин, да успокойся ты уже.
- Ох принц, ох принц ... - у Тугарина не хватало слов.
- Тугарин, долго ли нам ехать?
- Полдня, принц.
- Может хочешь перекусить? У меня есть скатерть-самобранка.
- Нет принц. Нет, не хочу - и он снова умчался вперёд.
- Выделит тебе Карла кобылку - я похлопал Серко по гриве.
- Обманет - Серко тряхнул гривой.
Вернулся Тугарин - Принц, мне жаль, не хочется с тобой расставаться,
но дальше на конях нельзя: Разбойник балует, когда слишком близко к его логову
подъезжают.
Серко остановился.
- Смотри, принц - Тугарин привстал, опираясь на стремена и повернулся в
сторону темнеющего леса.
Я тоже привстал и обратил свой взор в ту сторону.
- Видишь ли три сосны, стоящие отдельно?
Три сосны я видел - Да
- Там начинается Муромский тракт ...
- По Муромской дороге стояли три сосны ... - вспомнилось мне.
- Вот по этой дороге, от этих трёх сосен, и пойдешь к лесу Дремучему, к
девяти дубам вековым. На этих девяти дубах логово Сына Одихмантьева, прозываемого в
народе Соловьём-Разбойником. Он то тебя увидит ещё от трёх сосен. Но проказничать не
станет, коли ты пешим будешь ...
- А если б на коне? - перебил я Тугарина.
- А ежели б на конеээ? Тогда он надует свои щёки, как тучи. Да каак задует!
Коня то из-под всадника и вырвет. И унесёт прочь. Да так это всё быстро, что всадник
и опомнится не успеет, а уж на дороге сидит - Тугарин замолчал
Я соскочил на землю, отвязал суму от седла и потрепал Серко - Свидимся ли?
- Что ты принц? Конечно свидимся - Тугарин соскочил с коня, шагнул ко мне и
мы обнялись.
- Ну братцы, пойду.
Я закинул котомку на плечо и направился к трём соснам, верхушки которых
маячили впереди.
Всадников, Одихмантьев сын, заметил уже давно. Озирая округу из своего логова на девяти дубах, разглядел две движущиеся точки на горизонте. Зрение у Разбойника было соколиное. Он ждал, пока точки не обрели очертания всадников и потёр руки - Славно. Хоть сегодня позабавлюсь. Акулина!
Из терема, на седьмом дубе, выглянула девка - Ты звал, тятя?
- Акулинушка, а поди-ка сюда, душенька.
Акулина, аки птичка резвая, вспорхнула к папаше на пятый, самый высокий
дуб.
- Присмотрись ка дочурочка, не узнаешь ли кого из тех двоих, что
подъезжают к Муромской со стороны Тридесятого?
Акулина всмотрелась - Тугарина-младшего знаю, а второй не знаком мне. Да
- Тугарин возвертается, а к соснам идёт энтот, пришлый.
До сосен я дошёл минут за сорок. Постоял в тени и двинулся дальше. Девять дубов уже маячили вдали, увеличиваясь с каждой сотней шагов. Ещё сорок минут ходьбы, и я отчётливо вижу терема на дубах. Не знаю из каких глубин памяти всплыла эта песня, она прямо рвалась наружу и я затянул во всё горло
Пошла девка жито жать,
Солдат снопики вязать,
Соловей, соловей, пташечка...
Канареечка жалобно поет.
Эй, раз! Эй, два! Горе-не беда,
Канареечка жалобно поет.
Девка полснопа нажала
Солдат холодок нашел.
Соловей, соловей, пташечка...
Канареечка жалобно поет
Эй, раз! Эй, два! Горе-не беда,
Канареечка жалобно поет.
Бросай, девка, жито жать,
Пойдем в холодок лежать
Соловей, соловей, пташечка...
Канареечка жалобно поет.
Эй, раз! Эй, два! Горе-не беда,
Канареечка жалобно поет.
Мне мамашенька сказала,
Чтобы я копну нажала,
Соловей, соловей, пташечка...
Канареечка жалобно поет.
Эй, раз! Эй, два! Горе-не беда,
Канареечка жалобно поет.
Пока копну не нажну
Я с тобою не пойду.
Соловей, соловей, пташечка...
Канарее ...
Земля вздрогнула под ногами. Передо мной стоял мужичонка, с виду
неказист и простоват, а где-то мелькнуло, и глуповат - "Ниххуясе сиганул!"
До дубов было с полсотни шагов, а верхушка самого высокого скрывалась за
облаками.
Мужичонка щурился и плутовато улыбался в всклокоченную бороду - Кто таков?
Как звать-величать? Из каких заморских стран? Куда путь держим?
- Принц я. Зовут меня Роман сын Григорьев. Родом из стран заморских. Иду из
Тридевятого Царства. А путь мой в Тридесятое Царство.
- Путь в Тридесятое Царство лежит через Пучай-Реку да Калинов мост. Как же ты хочешь перейти через Калинов мост? Как же ты будешь биться со Змеем Семиглавым огнедышащим, да с Кощеем Бессмертным, да с Мораной?
- А и хотел я попросити у тебя, Одихмантьев Сын, дать мне в проводники
перевозницу, дочь твою богатырскую.
- Акулинка! - кликнул Разбойник.
Земля дрогнула ещё раз, а рядом с Разбойником, будто из-под земли выросла, стала девка богатырского роста и телосложения. Если я добавлю, что личиком Акулинка была просто красавица писаная, то вы поймёте моё восхищение.
- Мил человек - обратился ко мне Разбойник - что за песню ты распевал?
Никогда раньше такой не слыхивал.
- Песня эта называется - "Соловей, соловей, пташечка".
- Приинц, напой песенку ещё раз, не откажи. Акулинка моя поможет тебе
перебратися в Тридесятое. Я с первого разу не запомнил, токмо слушал. Уважь приинц!
Я затянул песню, а Разбойник, закрыв глаза и шевеля губами, слушал.
Я допел.
Соловей открыл глаза - Уважил, приинц. Отдохни в моём тереме от пути
дальнего. Отведай моих угощений. А потом Акулинка спровадит тебя в Тридесятое.
Я задрал голову: верхушки дубов едва просматривались в вышине. Теремов я
теперь не видел.
- Да ты не беспокойся принц. Акулинка поможет. Акулинка!
Девка шагнула ко мне, взяла за руку и взвилась. Точнее, мы взвились. Я не ощутил ни перегрузок, ни самого полёта не почувствовал. Успел лишь моргнуть и, когда открыл глаза, мы уже наверху, на крыльце расписного терема. В следующее мгновение рядом стал и Разбойник - Проходи принц - повёл рукой хозяин, и я вошёл в терем.
Не стану утомлять вас описанием яств со стола Соловья-Разбойника, но "Путинка", хлебосольному хозяину понравилась. А девка, слопав плитку шоколада "Алёнка", смотрела на меня маслеными глазами, как и Забава.
Соловей попросил ещё четушку "Путинки". Открыл, хлебнул из горла (у меня
научился) и затянул "Соловья".
Не напрасно в имени Разбойника, Соловей, на первом месте. Пел он камерным,
оперным голосом, да так, что даже я заслушался.
- Приинц, приинц.
Я стряхнул наваждение. Акулина подёргивала меня за руку.
- Что тебе Акулинушка? - будто я не знал, чего она попросит.
- Приинц, угости ещё "Алёнкой".
- Акулина, его много за раз не надо бы есть.
- Приинц - глаза девки-красавицы-богатырши-перевозницы умаслились до
блеска.
Песня оборвалась на полуслове и терем содрогнулся от богатырского храпа.
Водочка то и на Разбойника подействовала.
- Теперича тятя долго спать будет. Принц - Акулина смотрела на меня,
как будто приценивалась - Принц, дай мне три "Алёнки", и я отведу тебя к себе в
терем.
- Мне и здесь хорошо, Акулинушка - прикинулся я дурачком.
- Принц, ты ляжешь со мной за три "Алёнки" - открытым текстом
заговорила девка - Я заметила, как понравилась тебе.
- Идём в твой терем - я взял свою котомку со скатёркой.
Терем Акулины был на третьем (или на седьмом?) дубе.
Мы вошли, и Акулина провела меня в спальную комнату. Кровать была
широкой, но убрана небогато.
Предупреждая Акулину, я сказал - "Алёнку", Акулинка, получишь после.
- Приинц - глаза девки снова умаслились - Ужель ты подумал, что я тебя
обману?
- Знаешь ли ты Забаву, моя хорошая?
- Да как не знать?
- Я Забаву шоколадом потчевал. А меня, за неё, чуть головы не лишили.
Акулина смолчала.
- Поэтому, дорогуша, сначала ляжем. Раздевайся, и кверху жопой. У нас будет анал.
- Поняла Акулина про анал или нет, но послушно разделась и легла, как я
сказал.
Богатырша была великолепна. Я гладил бёдра и ягодицы, щупал муньку, лаская пальцем клитор. Я мял её титьки, сидя на ней верхом. Я катал по её упругой жопе яйца. Я смазал слюной её анус и, без предварительной ласки пальцами, запихал член в жопу девки. Пока я ласкал её, она лежала спокойно. А когда засунул, девка вздрогнула и застонала. У меня сладко заныло сердце, и томление от яиц, жаркой волной растеклось по всему телу.
Акулину возбуждал анальный секс. Я совал и совал член в жопу девке, а
она, со стонами и всхлипами, повторяла - Ещё! Ещё! Ещё! Ещё!
И когда я, истекая спермой, содрогался, Акулина с протяжным стоном, кончила
вместе со мной.
За любовь её сладкую, попросил я у скатёрки коробку "Алёнки". В коробке
хорошая, что в день будешь съедать по одной плитке.
- Обещаю, принц - облизнулась Акулина, и я понял: жопа у девки
слипнется!
Мы вышли из терема. Храп сотрясал дубы и всю округу.
- Долго ещё ждать Хозяина?
- Тятенька не надобен для переправы. Перевозница, я.
- Забаву, ты переправляла в Тридесятое?
- Неэт - насторожилась Акулина - А давно она там?
- Тугарин сказал, полная луна и шесть дён. Теперь уже семь.
Акулина сошла с лица - Плохо дело, принц.
Мне не понравилось, как Акулина это сказала. Что-то было не то. Чего-то
мне, Карла, не договорил - Что плохо?
- Сорок дён. Больше, в Тридесятом Царстве, пребывать нельзя. Если не вернуться в эти сорок, значит не вернуться никогда. На то, чтобы отыскать Забаву, у тебя остаётся не больше четырёх дён.
- Что ж мы стоим тут, коли каждая минутка дорога?
Акулина метнулась куда-то за терем, и вернулась с метлой. Оседлала её -
Садись! - похлопала она по древку, за своей спиной.
Я сел и обхватил Акулину, сомкнув руки под титьками. Акулина вздрогнула
и её красивые, маленькие ушки покраснели. Не прошло и пяти минут, как я кончил её
попку.
- Готов, принц?
- Готов, сладкая.
Акулина хихикнула и стиснула древко.
Мы ввинчивались в облака, взлетая по спирали. Тиская титьки Акулины, я спросил -
Через Калинов мост?
- Не-а, тебе там нельзя.
- Разве есть другой путь?
- Есть. Радуга.
И тут я увидел Радугу. Мы неслись к ней со скоростью ... со скоростью ... С огромной, короче, скоростью! Когда дуга Радуги приблизилась настолько, что стали различимы границы между спектральными полосами, мы, развернувшись и двигаясь вдоль тора, стали нарезать спиральные витки вокруг него, наращивая скорость вращения. Движение, к моему величайшему удивлению, было безынерционным! А нарастание скорости вращения по спирали, вокруг тора Радуги, я отмечал по тому, что сначала размылись и исчезли границы между спектральными полосами, а потом цветные полосы спектра слились в сплошной белый тор. В это мгновение, вильнув на очередном витке, мы пронзили монохромный тор.
Глава пятнадцатая The crushing Kind
В местечке Маклин, округа Фэрфакс, штат Виргиния, в секретном, звуконепроницаемом бункере, на девятом, от поверхности земли, уровне, шло совещание по сверхсекретному проекту "The crushing Kind(Сокрушение Рода)".
Совещание вёл сам шеф ЦРУ.
Отчитывался руководитель самой засекреченной группы. Кроме шефа и докладчика, в бункере присутствовали ещё трое. Личность этих троих установить не удалось: возможно они и были та самая группа!
- ... недрение прошло успешно.
Мы немного опоздали. Но думаю, сможем понять, о чём идёт речь.
- Спецагент успешно прошёл первую ступень идентификации. Агент не
предпринимает никаких действий. Просто вживается в обстановку.
- Каким образом вы выходите на связь с агентом?
- Связи с агентом нет.
Шеф, чуть наклонив голову, смотрел поверх затемнённых очков на докладчика -
Тогда как вы узнали, что внедрение прошло успешно?
- Имеется косвенное подтверждение, что агент внедрился. Этот русский, опять
там.
- С ним удалось наладить хоть какое-то ... взаимодействие, что ли?
- Нет. Что-то, или кто-то! - докладчик сделал нажим на последнем - Не подпускает, а может быть защищает его от воздействия. Нет уверенности и в том, что этот русский имеет какую-то Миссию. Но тот факт, что он погрузился в мир Русской Народной сказки второй раз, наводит на мысль о тенденции. Более доказательным является то, что этот русский погружается в сказку именно тогда, когда мы пытаемся проводить воздействие: в первый раз, когда проводили эксперимент со сказкой "Медведь и мужик", и попыткой воздействия на баньшу, а во второй раз - сейчас, когда внедрили в мир русской сказки агента.
- Но каким-то образом контактировать с агентом нужно.
- Для этого уже всё подготовлено: Забава - здесь.
- Окончательно?
- Осталось менее пяти суток. Если её не вернут в сказку, через пять суток будет открыт портал. Правда пока, неизвестно где. Но установить местонахождение портала будет нетрудно: активизируется нечисть и то что было сказкой, станет жуткой реальностью для местного населения: волколаки, русалки, ведьмы, домовые, баньши, алконосты и прочая, и прочая русская нечисть.
- Это всё?
- Нет, сэр - докладчик закрыл папку - Последние исследования в области
структурной лингвистики позволили нашим учёным прийти к выводу: уничтожить
таинственную Русскую Душу - невозможно. Но можно изменить образ Ивана-дурака из
Русской Народной сказки, сделав из него Космополита. В этом случае, разлагающее
воздействие христианства на Русскую Душу будет более действенно. Христианству
удалось вывести под корень волхвов и загнать Русских Славянских Богов в миф. Но
Русскую Народную Сказку просмотрели. Или недооценили. Или ещё как? И теперь, нам,
представилась возможность подкорректировать мировую историю и отодвинуть, в случае
успеха, возрождение Русской Души от Спячки ещё на пару-другую тысячу лет.
- Ещё что-то?
Докладчик поморщился, как от зубной боли - Если в эти пять суток Забаву
вернут в сказку, значит ... - и замолчал.
- Значит ... - поверх очков смотрел на него шеф.
- Значит не все, Славянские Боги, перекочевали в миф.
В бункере было тихо. Но после этих слов, тишина зазвенела.
Шеф снял очки. И присутствующие, впервые, увидели, какого цвета, голубые
глаза у шефа - Кто?
- Велес.
- Основание?
- Книга Велеса восстала из небытия в тысяча девятьсот девятнадцатом году.
Такое возможно только в одном случае: книгу сохранил сам Велес.
- Предприняты шаги по дискредитации?
- Со всей имеющейся мощью: статья в Википедии, прямо называет книгу -
фальсификацией. Также, большинство историков и лингвистов называют Книгу Велеса -