Швецов Жорж : другие произведения.

Ведьмина травка фрагм. Vi

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    окончание первой книги
  
Глава XIV Второй совет в Тронном Зале
  
   Я провёл пальцем по губкам и раздвинул их; розовые, чуть припухшие и
  слипшиеся нимфы, закрывали интроитус. Было неудобно, согнувшись, касаться и
  любоваться соблазнительной прелестью Василисы, и я выпрямился - Вставай.
   Она поднялась.
   - Ложись на кровать, подожди - я опустился на колени и стянул с её ног скорни.
  Распустил ремень, и подхватив подол сарафана, потянул вверх - Наклонись - она
  наклонилась, и я стянул сарафан. Колыхнулись груди, и я приложился к ним руками.
  Титьки, третий размер, не больше, но округлые и очень упругие - Теперь ложись.
   Она легла, и раздевшись, я улёгся на Василису. Я держался руками за титьки, и
  пытался засунуть, торчащий член, во влагалище - Помоги - она раздвинула ноги, и
  прихватив пальцами член, направила. И я медленно погрузился в её плоть. Влагалище
  было тесное и неглубокое. Василиса охнула и я, также медленно, приподнимая жопу,
  вытягивал член из неё. Дверь заскрипела, и в спальню
  вошли Наташка
  и Забава.
   Наташка хмыкнула.
   - Ой - ойкнула Забава.
   Я ебал Василису, не обращая внимания на вошедших, но ощущая их взгляды на
  своей жопе. Василиса лежала с раздвинутыми ногами, руки на кровати, вдоль тела -
  Возьми за жопу - приказал я, и она обхватила мою жопу - Двигай-двигай меня - и она
  двигала меня, прижимая к лобку. В яйцах появилось тянущее и знобящее ощущение,
  пошедшее волнами от низа живота по всему телу, и я резко вытащил из Василисы, и
  сполз с неё - Перевернись! - она перекатилась на живот, и я сел, касаясь яйцами её
  головы, и приподнял, и опустил ноги на её плечи, и лёг на спину - Соси! - она
  подняла голову, касаясь носом и губами торчащего члена, и взяв его в рот, и за щеку,
  стала сосать. Но я хотел большего, и сжав её голову, притянул к животу, проталкивая
  залупу в горло. Она давилась, краснея, текли слёзы и рот наполнялся слюной,
  стекающей через нижнюю губу на яйца. Я приподнял голову: Наташка и Забава смотрели
  на нас. На губах Наташки ироничная улыбка, мол - "Ну-ну, горбатого могила ...".
  Забава плотоядно улыбалась, впиваясь глазами в каждое движение наших тел. Василиса,
  наконец, приспособилась к моему, проникающему в её горло члену, и я отстранил её, и
  сел - Встань на колени! - она встала, жопой ко мне, опираясь на руки, и я гладил её
  бёдра, и щупал губы, и снова гладил ягодицы, и раздвигая губы, засовывал во
  влагалище пальцы, и припав губами к колечку ануса, лизал его, смачивая слюной, и
  прижал залупу к анусу, и засунул в жопу. Медленно, но одним движением. И Василиса,
  со стоном, подалась вперёд, но я довёл погружение, прижавшись животом к её жопе, и
  задержался, наслаждаясь пульсирующим сфинктером, который, противясь
  противоестественному, то сжимался, пытаясь втянуть член в утробу, то
  расслаблялся, пытаясь выдавить его. И вытягивая член из жопы, я впился пальцами в
  ягодицы, и
  раздвигая и сдвигая их, ебал Василису до излияния.
   - А обещал меня зажать и выебать!
   - Ещё успею.
   - Одевайся. Я созвала Совет. Тебя ждём. Завтра отправляешься в Тридесятое.
   - Вставай - я шлёпнул Василису по жопе, и стал одеваться.
   - Идите. Можете в баньку сходить. Натоплена - сказала Наташка, когда Василиса
  оделась.
   Забава и Василиса ушли.
   В тронном зале собрались те же, что были и на первом: Черномор, Илья и Леший.
   Василиса, также, сидела на троне, а мы за столом. Окинув всех взглядом, она
  сказала - Завтра наш гость отправляется в Тридесятое.
   - Кто будет сопровождать? - спросил Черномор
   - Забава.
   - Что?
   - А то, если угроза исходит от Карлы, то выходит, что с Забавой тебе ничего в
  пути не грозит.
   - А если не от Карлы?
   - Даже если не от него, он всё равно в деле и о безопасности племянницы
  позаботится. Забава для него, как дочь родная. А посему, выходит, завтра тебе и в
  путь. И Забаве не надо давать сопровождение. Ты за нею присмотришь.
   Открылась дверь и заглянула Алёна - Ой! - и стала закрывать дверь.
   - Алёна, постой!
   - Да я к дяде Лёше.
   - "Что за наваждение?" - всё повторялось в мельчайших деталях.
  - Что хотела дочка? - Леший аж засветился весь.
   - Дядь Лёш, ты братца Иванушку не видал? Опять запропастился куда-то.
   Леший вздохнул - У Водяного он.
   - Да что там на болоте, мёдом что ли намазано?
   Леший пожал плечами и развёл мохнатые руки.
   - Ну придёт домой братец, ох накажу непутёвого - и взглянула на Наталью.
   - Вот - протягивала та ключ - сходите-ка с принцем на склад. Выдай ему, под
  роспись, скатерть-самобранку. И залог с него возьми.
   - Какой залог? - возмутился я - Кроссовки что ли?
   - Она найдёт, что с тебя взять - Наталья не смотрела на меня.
   Я пожал плечами и вышел за сестрицей.
   Был день и я прочёл, что написано на двери склада
  
   Склад артефактов. Время работы:
   круглогодично, круглосуточно, без
   перерывов на обед и выходных.
   Ответственная за противопожарное состояние:
   Сестрица Алёнушка
  
   Алёна открыла дверь и вошла - Подожди, я запалю лампадки.
   - Заходи - позвала она минуты через три.
   И когда я вошёл, закрыла за мной дверь на замок, и повернувшись ко мне, обняла
  и полезла рукой в трико. Я отстранил её, и глядя в глаза, спросил - Никак не возьму
  в толк, Алёна, почему вы все лезете на меня? В царстве есть мужики, в самом, так
  сказать, соку. Да и мужья же у вас есть.
   - Мужья - невесело усмехнулась Алёна - Наши мужья вылизывают жопу Несмеяне,
  после горшка. Да даже и воротятся, толку с того? Чары Шемаханской ни я, ни Василиса
  снять не можем. Только Марья. А Марья не посмеет запустить Волшебство. Тогда к Кощею
  сила вернётся - она помолчала - А мужики, что здесь, они ведь, каждый, при пизде. И
  попробуй позарься на кого из них. Жёнушки, волосы то, на головушке проредят - Алёна
  вздохнула и улыбнулась - Так что, Роман свет Григорьевич, пользуй ты нас сколько
  тебе не жалко. Мы только в пояс тебе поклонимся; за любовь твою ненасытную, за
  желания твои всякие разные - она игриво качнула бёдрами и снова притянула меня к
  себе.
   - Постой, Алёна - я высвободился из её объятий, и пройдя по проходу, отыскал
  волшебную палочку.
   -Ты хочешь бросить мне палку, с палочкой на пару? - грубовато спросила
  сестрица.
   - Нет. Я хочу, чтобы ты ебла меня палочкой в жопу, когда я буду ебать тебя -
  грубо и непристойно ответил я, вкладывая палочку в её руку.
   - Оо! Давай!
   Я стягивал с неё сарафан. Она раздевала меня. И вот мы, голые, в объятиях друг у
  друга. Я сжимаю её бёдра и тяну вверх, чтобы насадить. Она держится за мои плечи и
  - Ааа ... аа!- насадилась!
   - Где палочка, Алёна?
   - Щас - она шарит рукой по лавке и находит - Щас - и тычет палочкой мне в жопу.
   - Ты хоть оближи её, Алёна.
   Она берёт палочку в рот, слюнявит, и снова тычет ею в мою жопу - Направь своей
  рукой. Я направляю палочку в анус, и она входит в мою жопу - Всё, теперь ты ебёшь
  меня, а я тебя.
   - Неудобно, давай ляжем - просит Алёна, и мы ложимся на пол, в проходе между
  лавками ... и ебёмся ... ебёмся ... ебёмся ... и Алёна, задыхаясь, кончает.
   Она вытаскивает палочку из моей жопы - А ты?
  - Я ещё нет, раком! - Алёна встаёт раком, прогнувшись, и я засовываю в жопу, и ебу,
  и сливаю.
   Мы одеваемся, она открывает дверь и мы выходим - Ой, а скатерку то забыли -
  Алёна возвращается, и выносит свёрнутый лоскут ткани - Ой, залог же с тебя.
   Я развожу руки.
   - Трусы снимай. У нас, в трусах, никто не ходит. Будут здесь лежать, как
  диковинка - смеётся Алёна.
   Делать нечего, и я снимаю, и отдаю трусы в залог. Она гасит светильники.
  Закрывает дверь. Мы возвращаемся в Тронный зал. Алёна отдаёт ключ Наташке и идёт к
  двери. Я сажусь на своё место, и тут ...
   От ворот послышался шум, гвалт, крики. Все соскочили и к окнам.
   - Заломал! Заломал медведь мужика! Опять заломал! - кричали бабы.
   "А в ворота заводили коня, запряжённого в телегу. И на телеге, прикрытый рогожкой,
  лежал заломанный мужик" - подумал я, и не встал к окну.
   - Опять! - охнула Васса.
   Все вернулись на свои места. Василиса подняла сумку, стоящую возле трона, и достав
  скляницы, передала сестрице Алёнушке.
   - Ой, а у меня уже на исходе водичка, и Живая, и Мёртвая. Как кстати - сестрица
  убежала.
   - Ну - Василиса смотрела на нас - Какие будут советы для принца.
   Все молчали.
   - А что мы можем посоветовать Роману Григорьевичу? - ответил за всех, Черномор -
  Мы ведь даже толком и не знаем, зачем он в Тридесятое едет.
   И снова молчание.
   - Ну хорошо. Выезжают они завтра поутру, сразу после восхода солнца. На этом
  Совет окончен.
  
   Глава XV Последний день в Тридевятом Царстве
  
   Мы вышли из Тронного Зала во двор, и тут я увидел телегу с заломанным,
  прикрытым рогожкой.
   Сестрица вела коня под уздцы. Бабы шли следом.
   - Интересно, хочу посмотреть, как это выглядит.
   - Это жуткое зрелище, лучше не смотреть - тихо сказала Наташка.
   - Нет, я всё же посмотрю, а ты иди отдохни - я тронул её живот.
   Наташка ушла, а я пошёл следом за телегой.
   Когда Алёна остановила коня у избы мужика, возле телеги я остался один. Все
  бабёнки разошлись куда-то по пути.
   Алёнушка подошла к телеге и сдёрнула рогожку. У меня захолонуло внутри: голова
  мужика неестественно задрана вверх и повёрнута на сто-восемьдесят градусов. Череп
  размозжён, лица не видно: залито спёкшейся кровью. Рубаха разорвана, и на плечах, и
  на спине глубокие раны от когтей, с блестящими, сквозь кровь, рваными сухожилиями и
  сизыми мышцами. К горлу подкатил комок, но я подавил судорогу, и с удивлением
  смотрел на сестрицу Алёнушку. Понятно, что видела она эту картину не впервой. Но всё
  же размеренность движений и спокойная деловитость, с которой она осматривала труп
  мужика, меня поразили.
   Она поставила на телегу скляницы, и открыв одну из них, и зажав пальцем
  отверстие горлышка, побрызгала на жуткие раны мужика ...
   Я смотрел, разинув рот. Ужасные раны затянулись, а потом и совсем исчезли, прямо
  на моих глазах. Исчезла запёкшаяся кровь, и только разорванная рубаха не срослась.
   Алёна закрыла скляницу, и взяв другую, и открыв, проделала то же самое.
   Мужик дёрнулся раз ... другой, голова повернулась, заняв на плечах естественное
  положение, и мужик открыл глаза. Сел. Соскочил с телеги. Покрутив головой, и увидев
  нас с Алёнушкой, сказал - Здрассьте вам - и снова осмотрелся - Алёнушка, а ты чего
  здеся?
   - Да мимо шла, дядька. А ты куда собрался?
   Он почесал затылок - Дак ии ... не помню чтой-то. Оох, а рубаха то у меня
  рваная? - удивился он.
   - Ну так веди, распрягай кобылку, дядька. Да в дом иди, рубаху штопай - она
  взяла скляницы с телеги.
   Мужик подобрал вожжи - Ноо! - и пошёл.
   - Он, что, ничего не помнит?
   - Нет - и Алёнушка взглянула на меня - Да ты весь белый. Напужался? - она
  шагнула ко мне, и прижимаясь животом и грудью, гладила лицо - Странно ... гладкая
  
   - Что?
   - Щетины нет. Не обрастаешь, как будто время остановилось для тебя - и обхватив
  меня за шею, и притянув, впилась в губы - Может трахнешь меня прямо здесь. Я уже вся
  истосковалась.
   - Алён, ты тоже без памяти? И часу не прошло, как я на тебе катался, а ты тыкала
  меня в жопу палочкой. Забыла?
   - Забыла. Не помню - она смотрела в мои глаза без тени улыбки на лице, и я
  смутился - Дурачок. И доверчивыыый. Такого обмануть - как два пальца обоссать - она
  прижалась ко мне и поцеловала - Ладно, иди. Васса ждёт тебя.
   Марья накормила нас обедом, и вышла постирать моё трико и футболку, чтобы
  назавтра, к отъезду, всё было чистое.
   Я лежал на кровати, прикрыв наготу одеялом.
  Наташка села на кровать рядом со мною - Порой у меня такое ощущение, что мы здесь не
  первые, либо не единственные.
  - Хочешь сказать, что сказочный мир, некое поле битвы?
  - Не поле битвы, а последний оплот, к которому подобрался ворог.
  - Слушай, откуда у тебя самовар? Я был у Марьи, а ведь она из бывших, и хоромы
  богатые, но самовара у неё нет.
   - Нуу Рома, мы в каком времени то? Самовар на Руси появился когда?
   Я молчал.
   - Ээх тыы, грамотей - укоризненно качала она головой - В начале восемнадцатого
  века. А мы в каком веке с тобой прозябаем? Тоже не знаешь? Да ты где учился, Рома?
  Что заканчивал?
   - Инженер я.
   - А я истфак Самарского универа. Они говорят почти на современном, нам, языке.
  Значит, по времени, начало семнадцатого века. Какие самовары?
   - Так у тебя то откуда?
   - Когда в третий раз дома проснулась, уже понимая, что это прощальный посыл,
  решила захватить с собой что-нибудь. Ну вот только самовар и подвернулся. Думала не
  прокатит. Ан нет. Просыпаюсь здесь, а он под боком. Они дооолго дивились. Потом
  привыкли.
   - А чё ты электрический то не взяла?
   - Ты о чём думаешь? - она дотронулась до моего лба - Вроде холодный. Какое
  электричество в семнадцатом веке?
   - Наташ, так что всё-таки случилось триста лет назад?
   - Я не знаю. Ну что ты на меня смотришь? Всё, что знала, сказала. Дальше твоя
  Миссия.
   - Почему я? Почему ты?
   Наташка вздохнула - Я знаю об этом столько же, сколько ты. То есть, не знаю
  ничего.
   - Ладно. Мы поедем на лошадях?
   - Да.
   - А ковра-самолёта нету?
   - Ковры-самолёты не из русских народных сказок. В русских сказках есть летучий
  корабль. Но в моём царстве нет этого чуда. То есть, нет этой сказки.
   - А чем будет кормить скатерть-самобранка? А у неё срок годности не истёк?
   Наташка смотрела на меня и улыбалась. И вдруг помрачнела.
   - Наташ, ты чего?
   - Я вам, в дорогу, отлила в скляницы воды. Немного, но раза на три хватит.
  Скляницы с водой у Забавы.
   - Что значит, на три?
   - Если тебя убьют только три раза, Забава тебя оживит. Если убьют четвёртый раз,
  то навсегда.
   - Ты чё, серьёзно?
   Она покачала головой.
   - Но ты даже не переживаешь? Хоть бы для виду слезу пустила!
   - Рома, я не сплю ночами с первого дня, как ты здесь. Я уже много раз, мысленно,
  расставалась с тобой, и у меня просто не осталось сил на эмоции.
   Я взял её руку и потянул к себе. Наташка легла, и я гладил волосы и плечи, и
  через несколько минут она уснула.
   Заскрипела дверь, и я проснулся. Проснулась и Наташка, и села.
  Это была Марья - Принесла одежду тебе. Высохла уже. И одеяло высохло. Ужин подавать?
   - Я не хочу что-то, а ты? - обратился я к Наташке, надевая трико и футболку.
   - Я не хочу, спасибо. Уже темнеет - Наташка смотрела в окно - Запали
  светильники, Марья.
   Марья подошла к камину (я называю камином то, что было похоже на печь, по
  привычке, но это был не камин), взяла лучину и сунула конец в большой трутовый гриб,
  который внутри тлел с утра. Лучина загорелась, и она пошла вдоль стен, и зажигала
  фитильки из льна, плавающие в лампадках с маслом, установленных в бронзовых светцах,
  висящих на стенах.
   Я встал - Хоть в баньку сходить что ли? Помыться да напариться.
   - И то верно - Наташка встала - и ты Марья, с нами.
   Они мыли меня и хлестали веником. Я тёр им спинки и щупал муньки, засовывая
  пальцы в вагины. И когда возбудился, Марья сама, коснувшись торчащего члена, встала
  к полку, и выставила жопу. Я трахал их по очереди, чередуя вагины и попки. Они
  ласкали меня и засасывали, и облизывали. И я томительно кончал в Марьину попу, а
  Наташка сжимала мои яйца, выжимая из них всё, без остатка.
   Они лежали прямо на полу, а я залез и разлёгся на полке. И пот струился с
  меня, и было непонятно, то ли от жара, то ли от секса. Но усталости не было, и я
  встал, и облившись холодной водой - бабы визгнули - вышел в предбанник, и сел на
  лавочку, дожидаясь их.
   Как и в прошлый раз, но втроём, постояли на улице, обсыхая, и зашли во дворец.
   Захотелось пить, и Марья принесла пиво1 в кружках.
   Я лёг в кровать, и только сейчас почувствовал усталость - "Отчего?" -
  удивился я сам себе - "Палец о палец, за день, не ударил, только ёбся. Неужели от
  ебли устал?"
   Рядом легла Наташка.
   Марья погасила в светцах лампадки, и забралась ко мне под одеяло с другого
  боку.
   Глаза слипались, я проваливался в сон.
  
   Глава XVI В Тридесятое Государство
  
   Первого, и второго петуха я проспал. С третьим, Наташка разбудила меня. Марьи
  рядом уже не было, видимо пошла собрать на стол.
   Наташка обняла меня, прижалась, и трогая, и дроча торчащий член, залезла на
  меня, села ко мне спиной, и приподнявшись, и направляя рукой, натянулась попой, и я
  смотрел, как он входит, как расширяется колечко ануса, плотно обхватывая и сдавливая
  мою плоть. Посидев немного без движения, она стала тужиться, чуть приподнявшись,
  выдавливая член, и я увидел, как выворачивается анус, как покраснели от натуги
  ягодицы, и когда член выскользнул, пошли газы с характерным звуком.
   - Фууу, Наташка, ты что делаешь?
   Она засмеялась - Мечу тебя, чтобы мною пах.
   - Тогда уж лучше обоссать, запах мочи более острый и дольше держится.
   - Хорошо, я как раз хочу - повернувшись ко мне лицом, и привстав на коленях,
  ссала на меня, покачивая бёдрами, и разбрызгивая мочу на живот, на грудь, и даже на
  лицо.
   Одеяло и простынь подо мною намокли, и я сел, и отодвинулся.
   Наташка легла, раздвинув ноги - Теперь ты меня. Пометь.
   И я, стоя над нею на коленях, ссал, водя членом, на ноги, промежность и живот,
  грудь, шею и лицо.
   - И меня пометь!
   Я не слышал, как вошла Марья, и сдержав излияние мочи, ждал, пока она
  разденется и ляжет под меня. Но мочи осталось совсем мало, и я сбрызнул только
  живот.
   - Дрочи! - приказал я.
   И Марья, обхватив член и сдавливая его, дрочила долго-долго. Но не подступало,
  и тогда я сам, убрав её руку, дрочил. И когда подкатило, и ятра сладко сжались,
  подтягивая мошонку, я, чуть наклонившись, брызнул на её грудь и лицо.
   С лица она слизала капли, собирая рукой, а на животе размазала, втирая в кожу.
  Наташка облизала и обсосала, собрав сгустки спермы.
   Мы встали и оделись. На столике было несколько блюд с едой, но я, перед дальней
  дорогой, есть не могу.
   - Ну ладно - сказала Марья - Пироги я положу в дорогу, а это сами съедим.
   И они сели с Наташкой к столу, и ели.
   Я вышел во двор, и пройдя в баньку, и раздевшись, окатил себя двумя бадейками
  воды: горячей и холодной. Обсох в предбаннике, оделся и пошёл к воротам. У ворот
  уже ждали меня. Забава, на своём коне. Серко, за повод, держала Василиса. Рядом
  стояли Настя и дядька Черномор.
   Подошли Наташка и Марья, и я сел на Серко. Марья подала мне кожаную сумку, и я
  привязал её к седлу.
   - А мы совсем без оружия поедем?
   - А ты умеешь стрелять из лука, или рубиться на мечах? - спросила Наташка - Ты
  едешь с Забавой. Оружие не понадобится.
   Подошла сестрица Алёнушка, и подала Забаве что-то, завёрнутое в тряпку. Забава
  взяла и убрала в свою сумку. Край солнца вывернулся из-за горизонта.
   - Ну пора - сказала Наташка.
   - Открывайте ворота - приказал Черномор.
   Мы выехали за ворота, и провожавшие вышли за нами.
   - К концу первого дня вы подъедете к речке - сказала Наташка, глядя на меня.
   - Молочная река, кисельные берега?
   Наташка хмыкнула, остальные были серьёзны - Такие речки только в сказках
  бывают. Та речка, обычная. Ну, то есть, она не обычная. Но похожа на обычную. Забава
  знает, местные тоже. Но ты не знаешь. Её нельзя переплывать, или переходить вброд. В
  общем, на другой берег лучше не соваться. С другого берега нет возврата.
   - Стикс?
   - Мара.
   - Речка Мара?
   - Да. Ну, да поможет вам Род! - Наташка подошла, и я наклонился. Она чмокнула
  меня - Да не забудь: от камня, по левой дороге. А то вернётесь назад - и легонько
  шлёпнула Серко.
  
   первый день в пути
  
   До камня ехали молча.
   Когда подъехали, надписи указывали
   Правая - Тридесятое Государство - 300 вёрст с гаком
   Левая - Тридевятое Царство - 8 вёрст
   Собственно, запутаться, подъезжая к камню, было и невозможно: подъехали по
  одной, а от камня поехали по другой.
   И опять ехали молча. Мне ни о чём не думалось, а Забава была деловита и
  сосредоточена. Два раза останавливались передохнуть, размять ноги, да поссать. То
  ли Наташка ошиблась, то ли блондинка была крашеная. Но Забава даже не разрешила мне
  смотреть, как она ссыт. И не смотрела в мою сторону, когда ссал я.
   Я предложил Забаве остановиться перекусить чего-нибудь, но она только сказала -
  Дай пирожка. Марья, вроде, клала.
   Я открыл сумку и достал, завёрнутые в лоскут толстины, пирожки и развернул.
  Забава взяла два, и мы поехали.
   - А тебе, что, передала Алёнушка?
   - Огниво.
   Солнце припекало, вокруг была степь и даже кромки леса не было видно, в какую ни
  глянь сторону. К речке подъехали, когда солнце уже клонилось к закату.
   - Дальше всё просто: едем по берегу, по течению реки - сказала Забава - А на
  ночлег остановимся вооон в том околочке.
   Доехав до околка, первым делом напоили коней, стреножили и пустили пастись.
  Напились сами и ополоснули лица. Речка была неширокая, течение плавное. Оба берега
  пологие, но на другом берегу, стеной, стоял лес, подступая к самой воде.
   - Набери валежника для костра, я пока огонь разведу - попросила Забава.
   Я пошёл по берёзовому околку, собирая сушняк, и вдруг увидел, прямо перед
  собой, размытое пятно, очертаниями напоминающее человеческое существо. И это
  существо что-то говорило. Меня словно сковало. Я стоял и смотрел, и слушал ...
  Длилось видение недолго. Полминуты, не более. И исчезло, также внезапно. Оцепенение
  прошло, и я попытался вспомнить, что услышал. Но, к удивлению своему, не смог
  вспомнить ничего.
   Когда вернулся к Забаве, с охапкой сухих веток, у неё уже весело дразнил
  язычком, сгущающиеся сумерки, огонёк. Я бросил ветки и Забава, ломая их,
  подкладывала в костерок.
   И вот он набрал силу, и полыхал, постреливая угольками.
   - Я что-то встретил в лесочке. Или кого-то? Оно мне что-то говорило, но я ни
  слов не разобрал, ни разглядел, что или кто это был.
   - Див - Забава поёжилась и, не глядя на меня, добавила - Предсказывал тебе:
  либо испытания суровые, либо ...
   Она молчала, и я спросил - Либо, что?
   Забава подняла глаза - Смерть ...
   Мне стало не по себе. А по коже, от затылка, побежали мурашки.
   - Ладно - сказала она - что написано на роду, того не миновать. Доставай
  скатёрку, да раскладывай. Теперь можно и поесть - и присела к костру.
   Я расстелил скатёрку и посмотрел на Забаву - Что будешь заказывать, Забава?
   - Скатёрка подчиняется только тому, кому принадлежит. Посему ты и заказывай.
   Я подумал - "А что если?" - А ну ка скатёрка, накрой нам ужин: картошечки
  запечённой, грибков солёных, хлебушка ржаного, четушку "Путинки", да шоколадку
  "Люкс". Для Забавы.
   Грибочки и хлеб появились сразу. А потом скатёрка зависла, и я подумал, было,
  не сможет. Но вдруг, на скатёрке, нарисовалась четушка водочки, запотевшая, будто
  только из холодильника.
   Я потёр руки - Таак!
  Шмякнулась шоколадка и ... покатилась картошечка.
   Потирая руки, я взял картошину - Ух тыы! - и подбросил её - Горяачая! - дуя на
  руки, я очистил картошку и протянул Забаве.
   Она взяла и тут же обронила, обжегшись - Ой!
   - Ты дуй на неё, дуй - и очистив вторую, показал ей, перекатывая картошину из
  одной ладони в другую, дул на неё.
   Я откусил - Аа, рассыпчатая!
   Забава, глядя на меня, тоже осторожно откусила и держала во рту, перекатывая
  языком, потом раскусила и ... заулыбалась - Вкуснаяаа!
  - Ох, что ж это я - я взял четушку, отвернул колпачок - За твоё здоровье, Забава - и
  приложившись к горлышку, отхлебнул, сделав три глотка - Ааэх! - крякнул я, морщась и
  занюхивая горбушкой ржаного.
   Протянул водку Забаве, и увидев её гримаску, заулыбался: она тоже морщилась,
  глядя на меня.
   Забава осторожно взяла четушку, понюхала и скривила губки.
   - Да ты попробуй
   Забава поднесла к губам, и поднимая четушку рукой, обхватила горлышко губами, и
  хлебнула ... Я успел поймать четушку, выпавшую из её руки.
   - Пррфуу! - выплюнула она водку, и зажав рот, и вытаращив глаза, вскочила и
  кинулась к воде, и упав на колени, схватывала ладошками воду, и плескала в рот и
  лицо.
   - Грибком закуси - сказал я, когда она, плюясь и швыркая носом, подошла к
  костру.
   Пришлось мне одному приговорить четушку. Но под солёные грибочки, да с печёной
  картошечкой, и ржаным хлебушком она ушла за милую душу. Забава тоже ела с
  удовольствием. А когда я прикладывался к четушке, морщилась, но смотрела на меня с
  восхищением.
  Когда съели картошку, грибочки и хлеб, я указал на шоколадку - Тебе
  Забава уже и сама приглядывалась к ней, но опасалась брать.
  Я развернул шуршащую обёртку, и отломил от плитки несколько долек - Вот так берёшь в
  рот, на язык, и сосёшь - я положил дольку на язык.
   Забава сморщилась. Но на моём лице было выражение удовольствия, и она взяла
  дольку, и положила на язык ...
   Таял, в ротике Забавы, шоколад. Таяла, от блаженства, Забава. Вторая, третья
  долька. И вот она, уже сама, отламывает от плитки дольки, нюхает и берёт в рот.
   - Ээ! Всё не ешь. Жопа слипнется
   - У меня не слипнется - губы и щёки вымазаны в шоколаде. Она облизывает пальцы,
  и удивлённо смотрит на скатёрку. И умильно, на меня.
   - Неэт, Забава! Хватит. Завтра утром ещё попросим.
  - Ну принц, ну миленький, ещё одну!
   Она вела себя, как ребёнок, а я как строгий отец - Спать! - приказал я -
  Хватит клянчить, не маленькая.
   - Ты ужасный. Ты плохой. Ты не любишь Забаву - и надула губки.
   - Да хуй с тобой! Я предупреждал. Скатёрка, дай ещё одну шоколадку "Люкс" для
  Забавы.
  На этот раз, шоколадка шлёпнулась на скатёрку, едва я договорил. Забава схватила,
  развернула, разломала на дольки ... и через полминуты уже облизывала пальцы.
   У меня слипались глаза, и она, заметив, подскочила - Сейчас, я всё приготовлю -
  Забава сдвинула веткой догорающий костёр. Смела в сторону золу. Подтянула свою
  сумку, достала из неё кусок сложенной ткани, и развернув, постелила на место
  кострища - Ложись. Я пойду лицо и руки ополосну.
   Я лёг, и провалился в сон.
  
   второй день в пути
  
   Меня разбудило хныканье.
   Забава сидела рядом со мною и трогала за плечо. Я сел и протёр глаза. Солнце уже
  поднялось над верхушками деревьев леса, на противоположном берегу.
   - Ну что, опять? Сейчас, лицо ополосну и разверну скатёрку.
   - Да не это. Слиплась.
   - Что слиплась? - сказывалось выпитое, и я не сразу вспомнил вчерашнее.
   - Жопа слиплась.
   Я уставился на неё, всё ещё ничего не понимая.
   - Я посрать не могу - грубо добавила Забава.
   - Ах воон в чём дело. Слушать надо старших, дрянная девчонка!
   - Ну принц, ну миленький, делать то чего? У меня уже жопа болит, и живот, а посрать
  не могу.
   Я встал - Идём к воде.
   Она шла за мной.
   - Становись на колени.
   Забава послушно опустилась на колени, и я задрал исподку. Попка была
  аккуратная, девичья, невинная, с маленьким, коричневатым, и сморщенным колечком
  ануса. У меня аж слюнки потекли.
   Я легонько шлёпнул по ягодицам - Расслабься.
   Ополоснул руки в воде, и поплевал на средний палец правой руки. Коснувшись
  ануса, смазал его слюной с пальца, и снова сплюнув на палец, прижал его к анусу
  девушки, и медленно вдавил ... Говно, в комках, было твёрдое и сухое. Я вытащил
  палец, ещё раз сплюнул на него. Снова ввёл, отщипнул комочек кала, и извлёк. Забава
  сопела, но молчала. Когда я извлёк, таким же образом, все слипшиеся комки кала, она
  потужилась и покакала.
   - Ну вот и славно - я отвернулся к воде, и стал мыть руки. Стряхивая капли с
  рук, повернулся ... Забава так и стояла, на коленях - Ты ещё не закончила? -
  смотреть на её красоту, без вожделения, я уже не мог.
   - Нуу
   - Что, ну?
   - Что-что, еби уже. Только в жопу.
   Я не поверил своим ушам, и возблагодарил скатёрку, и шоколад.
   - Повернись - я повернул её к воде и подмыл, касаясь пальцами лобка, губок,
  промежности, и трогая другой рукой, затвердевший, как камень, член. Вода была
  парная, и Забава терпеливо перенесла процедуру подмывания. Обильно смазал слюной её
  анус, снял трико и встал на колени. Сморщенное колечко ануса дышало, разжигая
  похоть, и я прижался залупой к нему - Тужься, как будто какаешь - она стала тужиться
  и ... член мягко вошёл в попу Забавы.
   Забава задохнулась от ощущения. Впервые член проник в её утробу. Это было
  новое, необыкновенное чувство: она тужилась, но вместо выдавливания из себя, её попа
  принимала в себя.
   Он ещё раз сказал - Тужься - и Забава тужилась, выдавливая из себя его плоть,
  и это было уже знакомое, также, как и какать, но теперь эти ощущения смешались, и
  принимая в себя его член, она задыхалась, замирая от боли, с примесью наслаждения, и
  выдавливая, с ощущением выходящего, из утробы, говна. И чередование ощущений, и
  чередование смыслов, и его медленные, протяжные погружения, и такие же, медленные,
  движения назад, толкали волны сладострастия от сгустка нервов в анале, вверх к
  лобку, и выше, к низу живота, и ещё выше, к груди. И когда волны перехватили горло,
  её затрясло, и она услышала чей-то стон, грудной и чистый, и удивилась. А стоны
  перешли в хрипы, а хрипы захлёбывались нехваткой воздуха, и когда она поняла, что
  стоны исходят из её груди, яркой вспышкой пришёл оргазм, и сознание померкло ...
   Я испугался, когда обмякшее, и расслабленное тело Забавы опустилось на землю.
  Член звенел от напряжения. Я не успел излиться и пребывал в сомнении, борясь с
  желанием кончить в попу, потерявшей сознание девушки, или приводить её в чувство,
  забыв о сексе. Но, как и всегда, победила похоть. И я, сев на неё, и направляя член,
  засадил! И она дёрнулась, приходя в себя, а я излился, судорожно передёрнувшись.
   Я ещё раз подмыл Забаву. Подмылся сам, и мы, расстелив скатёрку, заказали те же
  блюда, только без водки.
   Забаве, на этот раз, я заказал шоколадку "Экстра".
   Она хотела сразу же её съесть, но я, пользуясь заработанным авторитетом, не
  разрешил, и она, послушно, как ребёнок, позавтракала, и лишь потом съела шоколадку.
   Мы напились воды и, оседлав коней, двинулись дальше.
   И опять мы ехали весь день, делая перерывы только для туалета. Теперь Забава
  не уходила в сторону, а присаживалась там, где соскакивала с коня. И я смотрел, как
  льётся из-под неё жёлтая, пахучая струйка, и если хотел ссать, то становился рядом с
  нею и ссал.
   Даже щупал её! Она терпела.
   К вечеру, на ночлег, мы снова остановились у околка. Я набрал и принёс
  валежника. Забава развела костёр. Ополоснув руки и лица, и напившись воды, мы
  развернули скатёрку. Я заказал для Забавы шоколадку, себе водочки. А на закуску
  жареной картошки с грибами, хлеба ржаного и солёных огурчиков. Жареная картошка
  Забаве очень понравилась, но ела она торопливо. И закончив, схватила шоколадку.
  Долго осматривала обёртку, щупала и прислушивалась к шуршанию фольги, нюхала, и
  развернув, слопала за полминуты!
   Она помяла обёртку. Обшарила глазами скатёрку, и жалостливо взглянула на
  меня. И я не стал противиться: был пьян и хотелось спать, и заказал ещё одну.
   Забава схватила её двумя руками и прижала к груди - Ты ложись. Я сейчас
  приготовлю место. А есть я её не буду. Это на утро.
   И она приготовила спальное место, и я лёг, расслабился, и сразу же уснул.
   Забава, выждав, когда принц засопел ровно и медленно, развернула обёртку и
  слопала шоколадку. Сладко потянулась и улеглась, прижавшись к принцу. Она лежала с
  открытыми глазами, словно чего-то ожидая, и когда они появились, осторожно встала и
  отошла.
   Три оборотня приблизились к спящему, и потянув носами, отворотили свои рыла.
   - Растерзаем прямо здесь - сказал один, сиплым густым голосом.
   - Забаве ещё спать здесь - ответил другой.
   - Может сначала его коня? - добавил третий.
   - Нет, с него начнём - снова просипел первый - с конём после разберёмся.
   Забава вдруг вспомнила, что - "Если принца сейчас растерзают, то она уже
  больше никогда не увидит шоколадок. Ведь скатёрка никому не подчинится, пока принц
  сам не передаст её другому. И потом, кто будет утром помогать ей, если опять
  слипнется?"
   - Нет! - Забава шагнула, легла рядом с принцем и обняла его - Уходите! Не
  трогайте. Он мой.
   Оборотни переглянулись, попятились, и развернувшись, растворились в ночи.
   Но Забаве не спалось. В её головке зрел план. Забава хищно улыбнулась и
  села. Дотронувшись до принца, отдёрнула руку. Но он спал мертвецким сном, и Забава
  решилась.
   Стянула с принца трико, с себя исподку. И щупала яйца, и мяла член у спящего. И
  когда член встал, Забава, привстав, раздвинула ноги и опускаясь, наткнулась
  промежностью. Замерла на несколько секунд, и закусив губу, медленно натянулась. Было
  больно и она застонала. А когда боль утихла, вздохнула и снялась с члена принца.
  Когда поднималась, несколько капель крови капнули на член и на волосы лобка, спящего
  мужчины. Забава легла, свела ноги и скорчилась. Так и заснула.
  
   третий день в пути
  
   И опять меня разбудило хныканье. Она скулила жалобно, как побитый щенок.
   - Ну, дрянная девчонка, опять слиплось?
   - Неээт .. даа ... и слиплась ... - она заплакала.
   Я сел - Ты что, Забава?
   - Смотрии, что ты сделал со мной - она задрала исподку, развела ноги и
  раздвинула губки.
   Я замер. Забава была девственница. Была. Я молчал, ничего не понимая, и
  боясь думать о том, что, будучи пьян, мог сделать такое.
   - Ты подмял меня ночью и грубо проник ... ты сломал мою целку - по щекам девушки
  текли слёзы.
   - Но я ничего не помню.
   - Конечно - она всхлипнула - Где тебе упомнить. Сломал мне целку, и довольный
  отвалился, и заснул. Вон, у тебя весь корень в крови.
   Только тут я заметил, что трико спущено. Опустил глаза и ... на члене были
  засохшие и почерневшие мазлы. На волосах засохшие пятна крови. И даже на животе, у
  пупа, одно пятно. Позже я вспомнил, что пятно на животе меня удивило. Но сейчас,
  подавленный случившимся, не обратил внимания.
   - Принц, у меня опять слиплась. Ты поможешь?
   Я не стал выговаривать ей за то, что она съела шоколадку, и покорно
  согласился. Забава встала на колени у самой воды. Я подмыл её и проделал ту же
  процедуру, что и вчера.
   - "Его прикосновения, его нежная кожа на ладонях и пальцах заводили Забаву,
  да так, что слюна текла, и только он закончил, она натужилась и стала какать,
  подглядывая, смотрит ли он". Смотрел!
   Я смотрел, и это возбуждало меня. Закончив, она стояла в той же позе. А я всё не
  мог оторвать взгляд от её попки.
   - Нну!
   - Что, Забава?
   - Ну принц. Ну подмой и выеби меня. В жопу. Ты же хочешь?
   Всё-таки, блондинка, была настоящая! Я уже догадался, что после секса она
  попросит у меня шоколадку - "Да и хуй с тобой! Сама предложила"
   Я подмыл Забаву, и выеб в жопу с таким удовольствием, с таким
  наслаждением, что похоже и ей это понравилось.
   Забава же, как только он засунул член в её попку, потащилась и пребывала в
  эйфории, пока он не кончил.
   - Ты подмоешь меня?
   Я зачерпнул воды и стал подмывать её, а на ладони капала сперма, сочившаяся из
  её попы.
   Закончив процедуры, мы развернули скатёрку, и шоколадку, Забаве, я попросил
  сразу же, а потом и еду.
   Забава съела завтрак, уплела шоколадку, мы напились воды и снова в путь.
   Мы ехали и я, украдкой, наблюдал за нею. Она выглядела беззаботной,
  довольной, и даже счастливой. Когда соскакивала поссать, то подглядывала, смотрю ли
  я. И я смотрел. И щупал её. Забава хохотала, как от щекотки, и приподнимая попу, всё
  норовила обоссать мне руки.
   Тридесятое возникло перед моим взором, будто из-под земли выросло.
   Без колдовства, тут, явно не обошлось.
  
  Конец первой книги
  отредактировано 02.03.23
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"