Аннотация: вторая часть повести "Бомж по кличке Гандоныч"
Заимка Гусиный Брод
Казачий разъезд в сотню сабель, под командованием подъесаула Левашова, шёл на рысях по тракту. Следом, отстав на полверсты, тряслась по ухабам лёгкая батарея из двух трёхдюймовок.
К середине июля 1919 года, в штаб Верховного, чуть ли не каждый день, стали поступать донесения от лазутчиков, о готовящихся партизанских восстаниях.
Положение осложнялось неудачами на фронтах. Наступление Деникина на Москву выдохлось. На Западном фронте белых теснила пятая армия РККА, получившая пополнение в личном составе и боеприпасами.
Колчак сидел в своём кабинете и перед ним, на столе, лежали бумаги. Телеграмма от Маннергейма, с пометкой "Срочно". Письмо (не распечатанное) от Софьи из Парижа. Протоколы Сионских Мудрецов и записка от Тимирёвой.
Стояла ещё распочатая бутылка водки.
Он взял записку от Тимирёвой и прочёл
"Милый Саша, я понимаю, ты сейчас, как никогда, занят и у тебя минутки свободной нет. Но, друг мой милый, тебе надо развеяться и хоть немножечко отдохнуть. Я знаю, милый Саша, что ты пытаешься заглушить вином свою боль, свои страдания. Но, родной мой, вино не даст отдохновения и не решит проблемы. Мы уже давно не ходили в оперу, и не были в лесу. Найди хотя бы час милый, милый Саша.
Твоя, вечно твоя, любящая и преданная Анна"
Александр Васильевич вырвал листок из блокнота и написал - "Милая Анна Васильевна, вы мой ангел. Я бесконечно благодарен судьбе и Господу за то, что послали мне вас. Конечно же мы сходим и в оперу, и в лес. И вы будете читать мне стихи. Ваши стихи. И я буду любоваться на вас, а вы будете обворожительно прекрасны
Ваш покорный слуга А. Колчак"
Он свернул листок и надписал - Тимирёвой.
Встал и, подойдя к двери, приоткрыл. Адъютант, умотавшись за день, дремал за столом, откинувшись на спинку стула - Денис - негромко позвал он
Адъютант встрепенулся и встал - Александр Васильевич.
- Денис, отправь эту записку Тимирёвой. И вот ещё - Колчак держал в руке несколько смятых купюр - Накажи, чтобы нарочный купил букетик белых хризантем.
Он вернулся к столу. Письмо от Софьи читать не стал. Он и так знал, что там. Она снова будет требовать денег на расходы, на содержание Ростислава. Он каждый месяц переводил деньги жене. Но она, всё равно, каждый месяц, писала письма с требованием денег.
Колчак решительно развернул телеграмму от Маннергейма и прочёл.
- Нет! - выкрикнул он, отшвырнув телеграмму
- Александр Васильевич - в дверь заглядывал адъютант
- Я в порядке, Денис. В порядке
Денис прикрыл дверь.
Колчак поднял с пола телеграмму и прочёл ещё раз - Как смеет он предлагать мне такое? - Верховный, заложив руки за спину, ходил по кабинету - Какая-то меркантильная сделка. Разве так поступают союзники. А впрочем, чего ещё от них ожидать? Предательства?
Что было в телеграмме от Маннергейма, что вывело Колчака из себя?
Маннергейм написал, что готов двинуть стотысячную армию на Петроград, в обмен на отделение Финляндии от Российской империи.
Колчак, видевший одной из своих основных целей сохранение целостности империи, с негодованием отверг предложение.
Ленин смотрел в будущее, и угрозами, выйти из состава ЦК, и уговорами настоял на своей позиции по Брестскому миру, который союзники назвали предательским, а о Ленине заговорили, как о немецком шпионе. Но, благодаря этому соглашению, Советская власть получила передышку, а Версальская капитуляция Германии аннулировала позорный договор.
- Командир! Там Алёшка чего-то вопит!
Веселовский, сжигавший листочки бумаги в буржуйке, выпрямился.
- Ну что там?
Они вышли на крыльцо.
К дому, от водонапорной башни, бежал, размахивая биноклем, белобрысый паренёк лет восемнадцати.
Партизаны, числом девять человек, вооружённые берданами и пиками, оседлали коней и припустили рысью из села.
- Фугасными заряааажай!
- По деревне?
- Зачем по деревне ... левее ... мы только припугнём. Агонь! - скомандовал штабс-капитан.
Грянул залп, и через пять секунд взметнулись два столба земли, левее деревни, а ещё секунд через десять донеслось эхо разрывов.
Подъесаул смотрел в бинокль. Он насчитал девять конных, рысью скакавших по просёлку к чернеющему вдали лесу.
- Вперёд! - скомандовал он, и казаки отпустили поводья.
Минут через семь, площадь, перед водонапорной башней, заполнилась всадниками.
- Выставь караулы и присмотри место для лагеря. Наблюдателя на башню. Двоих - отдал приказ, сотнику, Левашов.
К башне подходили сельчане.
- Сами пришли. Хорошо. Рррасступись! - скомандовал он казакам.
Всадники, подёргивая поводья, рассредоточились по периметру, образовав полукруг.
- Староста есть? - привстав на стременах, и осматривая толпу сельчан, спросил подъесаул.
- Есть - выступил из толпы мужчина лет пятидесяти, в хромовых сапогах, в штанах навыпуск, в синей косоворотке и пиджачке, поношенном и с заплатками на рукавах, но чистом.
Он снял фуражку - Но меня устранили.
- Кто отстранил?
- Комбед - развёл он руки.
- Комбед упраздняется. Староста восстанавливается в своих правах. Совет в селе есть?
- Совета не было - ответил староста.
- Из комитета, есть кто?
- Я - шагнул вперёд высокий, худой мужчина в солдатских штанах и рубашке. Левый рукав заткнут под ремень.
Подъесаул соскочил на землю и подошёл к нему - Кто таков?
- Лопарев Викентий Семёнович.
- Воевал?
- Юго-Западный фронт, пятая армия, девятнадцатый корпус, шестьдесят седьмой Тарутинский полк, второй батальон, третья рота.
- Руку ... там?
Мужчина кивнул.
- Награды есть?
- Имеются.
- Что ж не носишь?
- Награды царские ... а царя свергли.
- Сколько комитетчиков?
- Один я.
- Врёт он, ваше благородие - встрял староста - У него ещё писарчук был. Он с партизанами удрапал. Оне пришлые. Не нашенские.
- Кто? Партизаны?
- Неэ. Эти двое: он и писарчук.
- А ты почему с партизанами не ушёл?
- Я своё отвоевал - усмехнулся Лопарев.
- Родом откуда?
- Рязанский я.
- А что дома не остался?
- А нету дома ... сгорел.
К площади подъехала батарея.
Когда шум утих, подъесаул обратился к толпе - Я вас больше не задерживаю. Можете расходиться. Староста, останься.
Сельчане стали расходиться, ребятишки окружили пушки.
- Как тебя по имени-отчеству? - обратился Левашов к старосте.
- Мирон Логвинович, ваше благородие.
Подошёл сотник.
- Караулы выставил?
- Выставил.
- Наблюдатели.
- Вон они - сотник мотнул головой на водонапорную башню.
- Лагерь?
- Уже ставят.
Казаки и артиллеристы двинулись к лагерю. Ребятишки бежали за пушками. Площадь опустела.
Рейды, с карательными отрядами, были разосланы по Новониколаевкой губернии, как ответная мера на антиколчаковский террор партизан. Карательные отряды были сформированы из состава первой Сибирской и доукомплектованы белочехами из чехословацкого корпуса. Новониколаевск был стратегическим пунктом на пути отступления к Иркутску, в случае оставления Омска. Колчак ждал Каппеля, с золотым запасом Российской империи, захваченным при взятии Казани.
...
"2/VII. Толька прополол картошку. Мы с ним вчера вечером мотыля намыли. А сегодня, с утра, ходили на рыбалку. Наловили карасей. У нас речка маленькая. Неширокая. Но есть запруда и вода через запруду стекает в согру. И поэтому у нас получился пруд. Но если нырнуть глубоко, на середине пруда, то вода очень холодная там, внизу, у дна. Там есть течение. А наверху вода нагретая и течения нету. И хотя у нас получается пруд, но мы всё равно, говорим - айда на речку купаться, или айда на речку загорать. А в согре уже видно, что у нас речка, потому что там есть течение"
"4/VII. Вчера стали прокладывать трубы в траншее. Но мы уже привыкли. И даже играем. То в войну, то в догоняшки. А я один раз упал в траншею. Прямо вниз головой нырнул. Мне повезло. Я как-то так упал, что на плечи, а голова в ямку попала. Пацаны сильно напугались. Они мне потом говорили - мы думали ты шею сломал. А я, когда кувырнулся туда, то немного ещё постоял вверх ногами. Не специально. Просто я не понял, что случилось. И когда очухался, и опустил ноги, и встал, и стал отряхивать глину с головы, то пацаны засмеялись, и даже так сильно, что за животы стали хвататься, и валиться на землю. А мне было не смешно. Сначала. А потом я тоже покатился"
"7/VII. Всё! Траншею зарыли. И сразу погнали по нашей улице стадо свиное. На летники. У нас большое стадо. Я слышал как папка мамке говорил - шестнадцать тысяч голов! Но гнали по улице не всех свиней. А когда гнали стадо по улице, то тётеньки свинарки жутко ругались! Я как раз был в ограде и услышал, как пинают свинью и орут - Да разъебуттвою мать! Куды ты прёшься то блядь! Я по голосу узнал тётю Надю. Мы жили с ними в бараке. Пока не переехали в этот дом. Тётя Надя не замужем. У неё есть сын. Он старше меня на два года. Мы потом переехали, а они ещё долго жили в бараке. А потом барак снесли. И построили там магазин. А он, Юрка тётин Надин сын, мне один раз сказал, что умеет делать мёд. Это когда ещё мы тоже жили в бараке. Я хоть и не ходил ещё в школу, но знал, что мёд делают пчёлы. А Юрка сказал - Не веришь? Пойдём! Я покажу! Это просто! Мы пошли к ним. Он зажёг керогаз и поставил на него сковородку. Потом из бутылки, налил в сковородку подсолнечного масла. Потом насыпал, в масло, в сковородке сахар, и стал мешать ложкой. И сказал - Сейчас сахар размешается и будет мёд! Я смотрел и сахар, правда размешался, и стало правда похоже на мёд. Только воняло не мёдом. А каким-то горелым маслом. Потом Юрка выключил керогаз, и ещё мешал ложкой, пока остывало. А потом зачерпнул ложкой и сунул мне - На! Пробуй! Но я не стал есть. Тогда Юрка сам съел эту ложку и ещё две. А потом опять мне сунул - На! Ешь! Но я сказал - Нет. Не хочу. Тогда Юрка разозлился и дал мне по шее и выгнал"
...
- А скажи-ка ты мне Мирон Логвинович, этот Лопарев, с партизанами якшался?
- Не заметил я, ваше благородие. С ними, всё больше, писарчук.
- А чем он занимался? Агитировал за большевиков?
- Не слышал я, ваше благородие. Да и дел то никаких не видел за ним. У нас село дружное. Бедных то особо и нетути.
- Ты вот что, Мирон Логвинович, ты составь-ка мне список этих партизан. Да, и позови-ка мне этого Лопарева.
- Сделаю, ваше благородие.
- Постой, вот ещё чего, а не знаешь ли ты где у них штаб?
- Оне со мной не шибко то общались, ваше благородие. Не могу знать.
- Ну хорошо. Позови Лопарева.
Подъесаул и сотник присели на ступеньки амбара, в котором час назад командир партизан жёг листочки перед тем, как дать дёру.
Минут через семь подошёл Лопарев.
- Ты здесь побудь - встал Левашов, и вместе с Лопаревым зашёл в амбар.
Оказавшись наедине, мужчины обнялись.
- Ну Викентий, сказывай.
- Здесь у них штаб. Партизан немного: со всего уезда сотни полторы. Вооружены в основном пиками, топорами да дрекольем. Лагерь у них где-то на заимке Гусиный Брод. Туда они и подались. Пока не выступают. Ждут связных от Громова и Щетинкина.
- Где эта заимка?
- Не знаю. Но есть в селе паренёк, он с отцом до войны охотничал, знает.
- Как стемнеет, приведи его.
- И вот ещё, что-то затевают они в Омске. Подробностей не удалось узнать.
Они вышли на улицу.
Лопарев ушёл в сопровождении сотника, как будто под конвоем.
- Рад стараться, ваше благородие - староста мялся, не уходил.
- Говори, Мирон Логвинович
- Да тут такое дело, ваше благородие. Пелагея Звонарёва, сынок ейный, Степан, всё в партизаны порывался. Но она баба такая - Мирон сжал кулак - Вот так дёржит семью. Стёпку то приструнила. А Стёпка то с Емельяном, отцом, до войны охотничал. Места вокруг хорошо знает. Ээх, жаль мужика.
- Что с ним?
- Так ведь, как призвали в четырнадцатом, так и ау. Ни слуху-ни духу, ни весточки, ни похоронки. Как в воду канул. Пелагея то, поначалу, сильно изводилась. Сичас уж отошла. Но всё ждёт свово Емельяна с войны. Всё надеется - староста вздохнул - Три мальчонки на руках осталось. Но слава Богу, все живы-здоровы. Стёпка подрос. Матери подмога. А двое ещё мальцы совсем. Перед войной родились. Погодки.
Мирон умолк и Левашов больше не спрашивал, уловив куда гнёт староста.
- Пойду я, ваше благородие.
- Благодарю, Мирон Логвинович.
Староста ушёл.
Подъесаул дождался сотника, и вместе пошли к лагерю.
Викентий, как стемнело, вышел за околицу к старому амбару. За три месяца, что провёл в деревне, вызнал где обычно милуются местные парочки. Викентий шёл по тропинке, попыхивая самокруткой. На подходе к амбару услышал приглушённый девичий смех и шёпот. Он прошёл мимо амбара, будто прогуливался.
- Дядь Викентий! - окликнул его Стёпка - Вы куда в ночь?
- Аа, Степан, ты то мне и нужен - Викентий остановился, поджидая Степана.
Стёпка хотел вскочить, но Алёна удержала его - Ты куда?
Стёпка встал, отстранив руку девушки - Да я узнаю только, зачем он меня ищет
- Не ходи - Алёна хотела схватить Степана за руку, но он отшагнул
- Ну иди-иди. Смотри, Стёпка, другого найду - девушка куталась в платок, от речки наползал туман.
- А я отобью - ответил Степан - Чё хотели, дядь Викентий?
- Подъесаул тебя ждёт. Хочет поговорить.
- О чём? - удивился Степан
- Мне не сказал о чём. Велел только найти тебя и передать.
- Я тогда схожу, мамке скажу сначала
- Тебе сколько лет, Степан?
- Восемнадцать
- Ты парень уже взрослый. Мамка тебе не указ
- Ага, не указ - забурчал Степан - С партизанами, вон, не отпустила
- Ну идёшь, что ли? - Викентий поплевал на окурок, бросил в траву и вдавил в землю носком.
- Иду
Они прошли мимо амбара, и Степан махнул Алёне: домой мол иди, не жди.
"10/VII. Папка ушёл в отпуск. Ну он с работы ушёл в отпуск. Они с мамкой вчера разговаривали, папка хочет съездить на родину. Ну туда, откуда он родом, на Волгу, в Самару и в деревню к бабушке. Ну это мне баба Таня - бабушка, а папке - мама. Мамка хочет, чтобы папка взял меня с собой. А я даже не знаю что лучше, согласиться и поехать с папкой или остаться. Я сказал Тольке вчера вечером, он расстроился и даже не захотел играть в прятки с пацанами. Ушёл домой. Он то ездил к дядьке. Я, наверное, поеду с папкой
"24/VII. Мы приехали домой. Как там было здорово! Я купался в речке, называется Сок! Это приток Волги. И в Волге искупался! Бабушкин дом самый крайний в деревне. От него до Пекинки четыре километра. Пекинка - это трасса Москва-Пекин. Мы из Куйбышева по Пекинке на автобусе доехали до деревни где бабушка живёт. А папка называет Куйбышев -Самарой. Не до самой деревни. Автобус междугородний. Он нас высадил на трассе, где свёрток к бабушкиной деревне. И оттуда мы шли пешком до деревни. Дорога петляла и один раз мы переходили Сок по мосту. Я удивился что вокруг только холмы и голая земля. Нет, трава была. Не было деревьев. А когда мы подходили к деревне то справа от дороги был курган. Папка сказал, что этот курган насыпали татары, когда хоронили какого-то хана. В это трудно поверить: курган огромный и очень высокий, метров сто, а может ещё больше. Я поднимался на него наверное минут десять! Но зато с вершины кургана всё вокруг видно. Видно как Сок петляет по долине. Видно дубовую рощу, а до неё километров семь, видно Пекинку и автобусы и машины на ней"
........
Последняя запись, которую прочёл Гандоныч, была без даты:
- "Этот амулет мне подарила мамка. А мамке подарил её дядька, тот, который прятался в погребе от белых. Мамка говорила, что этот амулет защищает. Я в это не верю. Обычный пятирублёвик царский, золотой правда, с дыркой под верёвочку. Мамка говорила ещё, что дядька рассказывал, как его эта монетка спасла от пули ...."
Гандоныч выронил тетрадку и, сунув руку за пазуху, вытянул ... он смотрел на царский золотой пятирублёвик, на шнурке через дырочку ... - Блядь-блядь-блядь ...