Аннотация: Рассказ из конкурсного сборника "Гремящий перевал" по миру Disciples. Авторский вариант
Тук! Умноженный эхом звук покатился по сумраку каменных коридоров. Почти сразу же неподалеку бесшумно повернулись полированные петли, и прямоугольник света лёг на холодный пол.
- Опять шныряете, адские отродья? - грозно вопросил высунувшийся из двери гном в обсыпанном гранитной крошкой фартуке. Ведущий сквозь толщу скалы древний ход ответил равнодушным молчанием.
- Я до вас ещё доберусь, мерзкие корги! Вотан не оставит ваше чёрное деяние без мести! - пообещал гном в пустоту. Полгода он готовился к осенней ярмарке, изготовляя из песчаника и чёрного лака геммы, которые даже опытный взгляд не отличил бы от волшебных изделий из королевского базальта. Ведь главное - вера и счастье, а люди точно не уловили бы разницы. Но коргам приглянулся пахучий лак, и объеденные поделки не годились теперь даже на подставки под кружки. Объедки и огрызки, загубленные письма и вещи, погрызенная сталь и сокрушённый гранит - всё это было верным следом скальных крыс в гномьей истории. С незапамятных времён жили корги рядом с кланом, и ни ловушки, ни яды, ни заклятья не могли повлиять на их безмерную преданность. Даже в мрачные дни Исхода каменные крысы самоотверженно последовали за кланом, чтобы и дальше делить с гномами всё вкусное, съедобное, и ценное. Только в этот раз корги были не при чём. Не они нарушили покой каменных переходов. Всё было гораздо хуже. Хлопнула дверь, отрубив бурчание и свет. В коридоре вновь воцарилась сумрачная тишина.
- Чуть не попались!
- Шшшш!
- Подбери трубку!
- Он не высунется?
- Понесли!
Две небольшие фигурки выскользнули из ниши с чем-то округлым и тяжёлым на вытянутых ремнях. Мерно раскачивающаяся ноша временами лупила их по коленкам. Носильщики охали, но терпели. Нести оставалось недолго. Тихо хлопнула дверь каменного сада, и никто не обратил на это внимание на этот безобидный звук. А зря.
В каменном саду царил суровый полумрак. В неярком свете единственной световой штольни уходили в темноту ряды изваяний с закрытыми тканью головами. Здесь, в тишине и спокойствии, доспевали все созданные гномами клана скульптуры родичей, славных предков, богов и огородных пугал. Тихое, неспешное заклятье затягивало свежие раны камня на тонкой резьбе и добавляло статуям блеска и долговечности. Но сейчас спокойствие и тишину будоражил зловещий шепот.
- Давай, надевай?
- Куда?
- Давай на этого!
- Маловат!
- Да вон на того, толстого! Самый размер! Как на него сшито!
- А кто это?
- Да откуда я знаю? Под тряпкой не видно! Старейшина какой-то!
- Готово! Страшно всё-таки... Знаешь, сколько мама за него заплатила? Думаешь, выдержит?
Несколько раз чпокнул поршень, в зале появился острый неприятный запах.
- Давай огниво!
- Не нужно, здесь колёсико!
Струйка огня распорола темноту и почти дотянулась до статуи.
- Давай сильнее!
- Я стараюсь!
Снова зачмокал насос. Следующий огненный выдох лизнул подножие камня.
- Дай я! Что вертеть?
- Нет! Не трогай!!!
Но щедрый поток огня уже хлынул к ряду статуй и впился в цель. Остро завоняло палёным.
- Здорово! И ничего сложного!
- Осторожно! Греется!
- Ничего не греется. Ой, горячо! Мама!
Огненная струя вдруг вильнула вбок, зачерняя копотью белый камень, а потом хлестнула по головам изваяний, мгновенно слизав тонкую ткань. Десятки лиц открылись в свете пламени. Неожиданно громко от одной из статуй откололся кусочек камня.
- Мама! - заявили два голоса хором, - Бежим!
Стукнула об пол стальная трубка на гибком рукаве. Быстрый топот растворился в каменном лабиринте, оставив пустынный дымящийся зал. Наступило зловещее предгрозовое затишье.
- Насорили тут, - бурчала Идрис, шествуя по пустынному каменному коридору. На самом деле вокруг не было ни соринки, но гномелла всегда исповедовала разумную строгость. Тяжкую обязанность следить за порядком в клане жена вождя взвалила на себя самоотверженно и добровольно, и не нашлось в роду посмевших возразить ей героев. Ибо не знала Идрис в мире силы, способной вызвать у неё страх, а вот сама нагоняла страх немалый. Ещё в нежном возрасте, будучи крепкой румянощёкой девочкой, она до смерти забила корзинкой с едой неосмотрительно напавшего на неё волка. Великая слава и волчья шуба упали на девочку, и тень великого позора обволокла её мать. Долго пришлось доказывать потом Мордис'Турн, что мягкими и пышными удались у неё лепёшки в тот день, и что вовсе не их каменная твёрдость сокрушила хребет свирепому зверю, а тяжёлая бутыль с мужниным элем и доблесть девочки. Лишь дальнейшие подвиги дочери заставили замолчать злобные голоса. Ибо отважной и сильной росла Идрис, и не переводились у неё шубы из шкур волков, медведей, троллей и даже из одного неосторожного паука. Даже позже, уже став женой вождя, она сорвала набег лихих людей на селение. Несчастливым выдался для пятерых бандитов тот день, и вдвойне удачным для мужа Идрис, ибо как раз его искала тогда любящая супруга со сковородкой в руках в том дальнем ущелье . Давно уже стала Идрис почтенной матерью, и подрастал у неё уже третий сын-шалопай, но даже самые храбрые воины облегчённо вздыхали, если чистота их кольчуг и блеск топоров удовлетворяли взыскательную жену вождя.
- Не уследишь тут за всеми, - бурчала тем временем Идрис. Настроение у гномеллы медленно и неотвратимо портилось. Полдня прошло, а она не увидела даже малого беспорядка, ожидающего её крепкой хозяйской руки. Котлы были надраены, топоры начищены, полы выметены, штаны и шубы заштопаны, а у баранов в хлеву заплетены косички и подпилены рога. У Идрис всегда падало настроение в такие бесплодные дни. Подступали мысли о старости и покое, о тщетности бытия. Погружённая в печальные мысли гномелла шествовала по извилистому коридору. И вдруг её ноздрей коснулся божественный аромат Беспорядка!
- Горит что-то? - не веря самой себе, проговорила Идрис вслух, - Или Сворп опять начадил? Говорила же я ему, чтобы открывал заглушку!
Приоткрытая дверь в каменный сад манила, словно вход в королевскую сокровищницу.
- Так, и кто же и что здесь натворил? - с разгорающимся азартом спросила непонятно у кого Идрис, открывая дверь, - Кто огненный бочонок из оружейной приволок? Кто здесь начадил? А это что? Что...
Иииииии! Оглушительный крик помчался по каменным коридорам, словно громовая колесница. Гномелла вылетела из каменного зала, едва не сорвав с петель тяжеленную гранитную дверь, и бросилась наутек.
Подземелье отозвалось на крик, ожило, загудело, захлопало дверями. Со всех сторон к каменному залу спешили гномы с чем-нибудь тяжёлым или острым. На бегу переполошенные мастера пытались выяснить друг у друга, какая напасть приключилась в клане Туманного Ущелья на этот раз.
- Чёрный паук это. Мы его как раз на Белых Шахтах о прошлой луне видели. Здоровенный! Вот к нам и перебрался!
- Какой паук? Пауки к освящённой скале на сто кирок не подойдут! Это гоблины! Банда Одноухого пролезла за элем!
Мысль об угрозе любимому напитку встретили общим свирепым ворчанием.
- Там! Ыыыыыы!
Плач Идрис с лёгкостью перекрыл голоса спорщиков. Гномы ненадолго смолкли и честно попытались представить гоблинов, способных довести до слёз жену вождя.
- Нет, не гоблины! - после паузы решительно сказал один, и все остальные согласно закивали.
- Скальные крысы, больше некому. Скоро они нас всех сожрут, - мрачно сказал камнерез. Собеседники разом замолчали, вспоминая свои обиды на коргов.
Опытный кузнец уже успел бы выковать и закалить двадцать пять гвоздей, а ополчение Трёх Ключей до сих пор переминалось шагах в десяти от гостеприимно распахнутой двери каменного сада. Ни наспех вооружённые мастера, ни два прибежавших от ворот в полных доспехах стражника, ни вождь с булавой и прихваченными летописями клана под мышкой, вперёд не рвались. Причина всеобщей робости сидела у стены и горько рыдала. Идрис упорно отказывалась что-либо объяснять, на все вопросы отвечала могучим "Ыыыыыы" и только руками показывала огромность нависшей над кланом беды. Храбрости такие речи не добавляли. Гномы переминались, спорили чуть ли не до драки, но оставались на месте. Срочно притащенный от заклинателей бури клановый волк сидел, вывесив язык, укоризненно всех разглядывал и иногда чесался у ошейника. Брать след, рычать и тем более лаять он не собирался.
- Да вы что! Не слышите, как палёным пахнет? Это молодой дракон присмотрел себе логово! - вклинился в разговор чеканщик, державший под мышкой медный таз с незавершённой эпической картиной "Огнедышащий дракон похищает прекрасную дочь Торбальда Кривоногого".
- Где ты видел драконов среди зимы? Спят они давно! И ты проспись! - дружно высмеяли его остальные, но дверь как-то незаметно оказалась от толпы дальше ещё шагов на пять.
- Может, замуруем и дело с концом? - робко и пока что невнятно предложил кто-то из-за спин.
Возможно, скоро иссякло бы гномье терпение, и пробудилась их знаменитая храбрость. Возможно, первым пробудилось бы их искусство замуровывать наглухо всякие подозрительные пещеры и забывать о них. Но уже подоспел к толпе старик с огромным рогом через плечо и стеклянными кружочками на гнутой дужке против глаз. Юный гном со стилом, чернильницей и серебряным молотком держался за ним следом, как хвост из мочала. Разговоры смолкли. Старик обежал всех внимательным взглядом, переглянулся с вождём.
- Вот. Напасть какая-то. Не поймём, - виновато покряхтев, сообщил глава рода.
- Встречать опасность - удел воинов, - сухо ответил хранитель знаний, и стражники как-то незаметно оказались за спинами всех остальных, а вождь прикрылся летописями, - Но идти навстречу тайнам - мой долг.
Решительно отобрал у кого-то старик лампу. Смело вошёл в зал, и падающие из двери отблески вселили надежду и храбрость в собравшихся гномов.
- Может, и мы глянем? - неуверенно поинтересовался один из застыдившихся стражников.
И тут ужасный крик раздался в каменном саду. Все дружно попятились.
- Похоже, всё-таки дракон, - прошептал чеканщик.
- А я неплохой камешек за поворотом видел. Его вытесать - всего на три гвоздя дел. Приладить на дверь, пока жрать будет..., - будто сам себе сказал резчик.
- Слышите голос? Живой он! - решительно заявил вождь.
- Видать, не пошло дракону старое мясо, - ляпнул чеканщик, но вождь остановил его свирепым взглядом и быстро, пока не иссякла решимость, зашагал к зловещей двери. Предводитель рода должен быть храбрым. И разве не случалось ему пару раз спорить с Идрис и даже почти не дрожать при этом?
Полумрак сада был наполнен угрожающе пах жареным.
- Где ты, хранитель? - шёпотом спросил вождь и споткнулся о бочонок. Ответный стон из темноты заставил шевельнуться его волосы.
- Дракон? - дрогнувшим голосом спросил вождь, сумев остаться на месте. Глаза постепенно привыкали к сумраку, и вождь вдруг разглядел хранителя знаний, склонившегося перед одной из статуй.
- Нет. Дирги, - треснувшим голосом ответил старик и высоко поднял лампу. Вождь отшатнулся, ухватился за висящий на шее маленький священный молот. Запечатлённый в камне Вотан был грозен, великолепен, суров. Даже с толстым слоем сажи на безносом лице. Даже в обгоревшем модном платье драконовой кожи с разрезом на боку и опаловой вышивкой.
- Десять золотых за платье отдала, - всхлипнула выплакавшаяся Идрис в спину вождя.
- Дирги... Лучше б уж дракон, - пробормотал глава рода.
Большая радость пришла двадцать три года назад в жилище Тольрика-железнодела! Радовался мастер, угощал гостей пенистым элем с ячменными лепёшками. Обносила собравшихся угощением его сестра, а слабая ещё хозяйка сидела во главе стола в выстеленном козьими шкурами кресле, и на руках её пищал и ворочался небольшой свёрток. Наследник родился! Есть кому продолжить род и прославить предков! Будет кому передать секреты прадедов и измыслить свои! Пили гости из турьих рогов хмельной эль, пели протяжные песни о прошлых днях клана, и славили хозяина с хозяйкой. Потому что жив клан, пока в нём рождаются дети. И радуется Вотан, глядя на прибавление среди созданного им народа. Много шумели, шутили и пели гости, и писк младенца вплетался в их голоса. Но вот наступил вечер. Разошлись гости, и настало время для малого домашнего волшебства.
- Вотан! Прими ещё одно любящее тебя дитя! - торжественно промолвил Тольрик, поднося ребёнка к изваянию в белом углу их жилища. Каменный Вотан в половину гномьего роста сурово глядел на младенца, как будто уже что-то подозревал.
- Гу! - восторженно сказал Дирги и ловко вывернулся из войлочного покрывала.
- Куда же ты! - засмеялся отец, перехватил маленького вьюна и повернулся, чтобы заново его укутать. Счастливый папаша даже не заметил, как маленькая нога толкнула изваяние.
Бах! Услышал Тольрик, только что отвернувшийся от статуи. Вотан лежал на полированном каменном полу, а его голова весело каталась по кругу. Устремиться вдаль ей мешал только нос, цеплявшийся за пол при поворотах.
Хрясь! И освобождённая голова устремилась к двери.
Тревожно охнула Игди.
-Ничего, ничего,- успокоил молодую мать Тольрик, - Вотан не разгневается на безвинного младенца. Я сделаю изваяние куда лучше прежнего, а сына мы отнесём в храм и попросим совета у Хранителя.
Величав и прекрасен храм горного клана. Ярок свет в его середине и полны загадкой тёмные уголки. О великом прошлом повествуют величественные картины на стенах, и шепчут о грядущем невнятные шорохи. Чудесных предметов и свитков полны сундуки храма, и мудры берегущие их хранители. Посреди высоченного зала замер Вотан, подпирающий головой своды, и яркое сияние падает на его лик. Младшие боги выстроились у его ног. Вечно курятся в храме душистые дымы, и не гаснет огонь в маленьком очаге у ног верховного бога.
- Вотан не разгневается на безвинного младенца, - улыбнулся нестарый ещё хранитель знаний, - Сердце Его полно любви к своим детям, и различает Он случайный проступок и злой умысел. Ничего, что разбил малыш изваяние. И пролитое масло из лампады - пустяки. Я не вижу на нём знаков гнева. Ух ты какой милый! Давай поглядим, какую судьбу вещают тебе камни. Славно! Славно! Вижу я великие знаки! Когда-нибудь это дитя спасёт клан!
- Гу! - сказал Дирги и потянулся к сияющему хрусталю.
- Нет, сорванец! Второй раз тебе это не удастся! - засмеялся хранитель, убирая ребёнка подальше от хрупкого шара. Но приблизил при этом к посоху дрыгающиеся ножки.
С тихим шорохом скользнул вдоль стены каменный посох с навершием в виде птицы, сокрушил бутыль с ярко-синей жидкостью и разлетелся на куски. А жидкость попортила свитки, испачкала сапоги хранителя и залила негаснущий огонь в очаге перед Вотаном - лишь взвился напоследок душистый дымок.
- Или не спасёт..., - заключил хранитель и осторожно отдал ребёнка отцу.
Прошло семь лет.
- ... Да, говорят, хороший был гобелен. И все боги как живые были. Жаль, что пострадал наш Отец. Но ничего. Вотан различает злой умысел и случайный проступок. В Его сердце нет гнева на тебя. Одно ожерелье из синего стекла дарует тебе прощение. Нет! Не трогай эту шкатулку! Это был священный прах с Первой Горы. Ничего. Вотан простит тебя, Дирги.
Ещё восемь лет.
- Нет-нет, Дирги, не заходи в храм, я и отсюда тебя хорошо вижу! Да, я слышал. Большая суматоха была. Я тоже не знал, что этот камень так хорошо горит. Ничего. Безмерна доброта Вотана, и малы пятнышки сомнений на Его сердце. Вытеши своей рукой три изваяния в локоть вышиной, и это развеет тучи. Ай! Не трогай! Забыл сказать! На этой плите был тоже Он, только со спины. Но ничего, уходи, Дирги. Тебе надо быстро начинать работу. Уже пять изваяний. Ты не ослышался. Пять.
Луну спустя.
- Все шесть, говорите? На кусочки? А ещё четыре откуда? Ааа, делали другие ученики. Нет-нет, Дирги, не двигай руками. Держите его крепче, вы, двое, и Вотан вас простит. А тебе, Дирги надо погулять где-нибудь подальше от храма. Погода замечательная!
Ещё через четыре года.
- Я тоже не знал, что королевский базальт можно расколоть. Этому изваянию тысяча лет. У тебя точно не было алмаза, Дирги? Нет, я не буду сегодня глядеть на твою судьбу через хрустальный шар и спрашивать Вотана. Почему лоб чешется? Нет, не вижу отсюда. Что-то глаза у меня болят. Пойду, пожалуй, посплю. Он ушёл? Открывайте решётку.
Тревогой полнилось сердце хранителя знаний, когда думал он о Дирги. А вождь всегда хмурился, завидев этого мальчишку. Ибо хоть и не выделялся Дирги среди остальных детей ни силой, ни статью, но был отмечен особой судьбой. Гном познаёт мир с молотком и долотом в руках. Так заповедал Вотан, и это свято. Радуются отцы, заказывая новые кувшины и столы, и хвастаются друг перед другом, если сумел оставить чей-то сорванец глубокую выбоину в твёрдом граните. От маленьких гномов ждут маленьких разрушений. И Дирги был истинным сыном горных кланов, но лишь с одной роковой чертой. Гномы любят своего создателя. Идол Вотана стоит в белых углах, его именем украшены тарелки и клинки, знак Вотана лежит и на колыбелях, и на телегах. Течёт через эти тысячи знаков любовь гномов к своему создателю, и отвечает он любовью. Но всё это обращалось в прах, если рядом оказывался Дирги. Под его руками ломались колёса и вспыхивали гобелены, гнулись стальные молоты и трескались стены, несущие божественный знак. И от года в год всё больше хмурился хранитель, спрашивая у шара о судьбе подрастающего мальчишки, ибо темной была она. Вотан - добрый бог. Любой из его детей может разбить десять его статуй и за пять гвоздей вымолить прощение. Но если постоянно жалит один и тот же овод, даже у доброго бога поднимется для удара ладонь. Страх охватывал хранителя, когда представлял он рушащийся на мальчишку божественный гнев. Вот и теперь, будто злой рок вёл Дирги в его последней шалости. Любой ребёнок мог захотеть испытать огнём драконову кожу. Десятки раз похищали из оружейной клинки, огненные бочки и паровые арбалеты. Сын Идрис шёл рядом с озорником, и должен был поровну разделить все его глупости. Но только Дирги додумался обрядить Вотана в женское платье. И от его руки статуя понесла роковой урон. Нос гнома - его гордость и доблесть. Много приходится отсекать камня, чтобы сделать на изваянии такой выступ. Куда проще приклеить нужный кусок. Но не жалеют сил мастера, когда речь идёт о богах. Цельнокаменные носы гордо торчат на статуях всех восьми божеств кланов, и отбить изваянию нос - значит сотворить богу самое тяжкое бесчестье. Что за рок висел над этим юнцом?
- Эх, Дирги - Дирги, - вздохнул хранитель.
- Вот он! Поймали! - здоровый стражник за шиворот занёс в каморку мальчишку и вышел, притворив дверь.
- Ну, здравствуй, - сказал хранитель, вглядываясь в переминающегося парня, уже почти вошедшего в пору юности. В ответ тот что-то невнятно пробормотал.
- Гнев Вотана лежит на тебе, дитя клана, - мягко продолжил хранитель, - Лишь искреннее смирение может спасти тебя.
Дирги бубнел, что не хотел, не был виновен, и вышло всё случайно. И хранитель видел правду в его словах. Но не был бы он хранителем знаний, если бы не умел видеть скрытое и помнить давнее.
- А ну-ка стой! - прервал он мальчишку и за руку подвёл к лампе. Густые волосы падали на лоб Дирги. Хранитель отвёл их ладонью.
- О Вотан!
При звуках божественного имени Серки, знак гнева, тревожно запульсировал на лбу мальчика.
- Нет, не болит совсем, только иногда чешется, - равнодушно ответил Дирги.
- Ждать больше некогда! Будет большое служение! - решительно сказал хранитель, - А ты подождёшь здесь. Работать никуда идти не надо. И еду тебе сюда принесут.
Темнел и волновался хрустальный шар, и хранитель убрал его подальше. Одиннадцать мудрецов из соседних селений приготовились умилостивить Вотана, чтобы снял он знак гнева с бестолкового мальчишки. Полукругом замерли хранители перед огромной статуей, и кучки хвороста в грубых каменных очагах высились перед ними. Одиннадцать вождей в священных доспехах стояли чуть поодаль. Одиннадцать юных гномов - учеников с боевыми рогами наперевес замерли у самой стены. А в их дружеском кольце стоял Дирги, и крепкая дружеская хватка лежала на его руках.
- Что ж, начнём, - промолвил здешний хранитель, поправил перекинутую через плечо облезлую волчью шкуру и первым ударил кремнем по куску магнитной руды. Частый стук был ему ответом. Вскоре запылали костры во всех одиннадцати грубых каменных горнах, и обряженные в невыделанные шкуры мудрецы потянулись за каменными молотками. Началось железное служение Вотану. Не было лучшего способа умилостивить верховного бога, чем сковать ему гвоздь по заветам предков. И не было лучшего времени затем, чтобы попросить перед Вотаном за согрешившего юнца. Только долго куется славный гвоздь. И медленно плавится руда в грубых каменных горнах.
Предоставленный себе Дирги скучал в дружеском кольце. Даже нос он не мог почесать, потому что схвачены были его руки. А перед самым его носом качался рог, до которого он без труда мог дотянуться губами... Не судите строго юного гнома. До пятидесяти лет юноши из подгорных кланов не считаются годными жить собственным умом. А Дирги не прожил и половины этого срока. Тем более, что юный гном не замышлял ничего дурного. Он думал, что никто не услышит звук в царящем стуке каменных молотков. Откуда же ему было знать, что не звуком славны Рога Каменного Дождя.
Да и все успели удрать живыми.
...Последний хранитель выскочил из святилища, захлопнул за собой дверь и тут же привалился к ней спиной, диким взглядом уставившись на остальных мудрецов, вождей и учеников - одинаково взлохмаченных, исцарапанных и засыпанных каменной пудрой. С силой протарахтело в храме, пару раз что-то сильно ударило по двери, и сотни раз разбилось что-то звонкое.
- Вот и большие камни вниз пошли. Хорошо, что не сразу, - хрипло сказал один из мудрецов, и остальные согласно закивали.
Выждав немного, хранитель знаний Трёх Ключей открыл дверь. Можно было вздыхать. Можно было плакать. А можно было смеяться, глядя на побитых безносых богов посреди разгромленного святилища. Огромный нос Вотана похоронил под собой трёх младших богов сразу.
- Терпению Вотана настал конец, - печально сказал хранитель Трёх Ключей понурившемуся Дирги, - Больше Он ничего тебе не простит.
Знак божественного гнева нестерпимо пылал на лбу мальчишки.
Неделю спустя из селения стали уходить корги. Непрерывная цепочка скальных крыс тянулась из ворот и пропадала в ближнем ущелье. Сильно радовался резчик, боялась стража, хранитель лишь вздохнул. Темнел и ничего не показывал чудом уцелевший хрустальный шар, лишь пробегала по нему быстрая рябь, если Дирги оказывался ближе двадцати шагов к храму. Хранитель не видел будущего клана. И даже не удивился он, когда через два дня ярко запылала ночь за горой. Огромная армия демонов шла к Трём Ключам. Были в ней люди с топорами и безумными глазами, жестокие колдуны в длинных мантиях, гигантские чудовища со множеством щупалец, и ужасные демоны в небе над всеми ними. А вёл всю эту армию огромный крылатый воин, в два удара меча расправляющийся с белым медведем. Неудержимо шла дьявольская армия по горной стране, и земля за ними превращалась в горячую дымящуюся пустошь.
Невесёлым вышел совет клана. Нечего было и пытаться уйти от крылатых врагов по заснеженным перевалам. Слишком неравны были силы, чтобы принимать бой. Ибо была эта армия, способная захватывать столицы кланов и сокрушать божественных защитников. Не охотникам и кузнецам вставать на её пути.
- Надо укрыться в пещерах и надеяться, что они их не обыщут или не обрушат, - сказал хранитель.
- Может, на поле боя с милостью Вотана... - заикнулся вождь.
- Нет.
- Может, ты призовёшь силу Вотана на наших врагов?
- Нет. Давно утрачены нужные заклятья. Ещё не отстроен храм. И не будет с нами милости нашего бога. Думаю, не стоит объяснять, почему, - твёрдо ответил хранитель.
И все угрюмо промолчали.
Невесёлыми вышли сборы клана. Плакали женщины, покидая уютные дома на горном склоне. Хмурились мужчины, глядя на всё, что нельзя было забрать или вывезти. Ревели дети, чувствуя общее горе. Нагруженные вьюками гномы уходили в дальние пещеры - уходили на неведомый срок и не брали с собой надежду.
- Где Дирги? - спохватилась Игди. Заозирался враз постаревший Тольрик, но не было видно их непутёвого сына.
- Нет, я не видел его, - сказал хранитель знаний.
- Кто-то залез в мои сундуки! - подбежал в этот миг к хранителю Сварди, у которого все отправляющиеся в дальний путь покупали обереги на удачу.
- Что было в сундуках? - спросил хранитель, выслушал на ухо ответ, и сказал после недолгого раздумья, - Даже у богов я не осмелюсь сейчас просить для нас защиты.
Горели костры в армии адских легионов. Таял вековой снег, и кровавыми жилами проступали на земле нити расплавленной лавы. Шум, скрежеты и вскрики неслись от палаток. Воины Бертрезена не торопились в бой. Медленно двигались они, но неостановимо. Долину Трёх Ключей они должны были опустошить завтра. Гибель ожидала всех и каждого, кто встал бы на их пути. На рассвете зашевелилась армия. Неспешно собралась в отряды, и герцог легионов взмахнул клинком, начиная поход. И очень удивился предводитель, когда вынырнула из-за скалы маленькая фигурка и замерла на пути адского войска.
- Где ты, предводитель? Я вызываю тебя! Выходи на бой, если не хочешь прослыть трусом! - раздался тонкий голос молодого гнома.
- Как пожелаешь, - пожал плечами герцог, даже не замедлив шаг. Наглому щенку должно было хватить одного удара.
- Отступите, если хотите остаться в живых, - заявил мальчишка, когда шесть шагов оставалось герцогу до него. На лбу у гномишки горел какой-то знак, видный даже сквозь спутанные волосы.
- Или что? - поинтересовался герцог, занося для удара меч. Щенок достал что-то из мешка и сжал в руках.
- Молишься своим никчемным божкам? - ухмыльнулся демон.
- Для обречённых нет молитв, - ответил Дирги и одним движением отломал носы у четырёх маленьких фигурок верховного бога горных кланов.
Ледяной ветер хлестнул адского лорда по лицу, заставив пошатнуться.
- Что..? - зарычал демон, озираясь.
Тучи собрались над долиной за три удара сердца.
- Ну всё, адское отродье! Ты исчерпал моё терпение! - загрохотал голос с небес, - Узри же мой гнев!
- Я?! - поразился герцог легионов и на всякий случай отступил на шаг, но рассвирепевший бог вряд ли его услышал. Ибо сила Вотана уже рушилась на долину Трёх Ключей.
Голодные ветры закружили по долине. Беспросветной ночью был наполнен их вой, ломали они деревья, обрушивали лавины, и безжалостными укусами выедали из тела тепло.
Ледяные копья ударили из земли, то ли прорываясь из глубин, то ли рождаясь из стылого воздуха. Каждый, оказавшийся на их пути, погибал.
Огромные головы белых волков сложились из снега высоко в небесах, чтобы с воем обрушиться на землю, погребая всё под толщей тяжких сугробов и поражая холодом.
Во вспышках яростных молний соткались из пустоты огромные кристаллы, превращаясь в последнюю тюрьму для любого попавшего в них.
И, наконец, печальный крик пришёл с небес, леденя ещё бившиеся сердца. Ибо был это клич огромной льдистой птицы, способной накрыть крылом гору. Она падала на долину, и лишь боги могли бы остановить её полёт. Содрогнулись скалы и холмы, приняв её удар. На тысячи ледяных осколков, маленьких и больших, разящих и сокрушающих, рассыпалась она. И каждый осколок нёс смерть.
А потом настала тишина, и разошлись облака над долиной. Ведь не был злобным богом Вотан, долго копился его гнев и быстро тратился. И незачем было наводить ему страх на тварей земных, если отступник был уничтожен.
Таяли наколдованный лёд и снег, обнажая остывшую и успокоившуюся землю. Лишь множество тел покрывало долину, и ни одного адского воина не осталось в живых. А от ужасного герцога остался лишь вонзившийся в землю огромный клинок и кусок крыла.
- Велик Вотан, - потрясённо прошептал Дирги, выбираясь из лисьей норы, которую загодя присмотрел. Он вообще-то собирался просто умереть с честью и чуть задержать вражескую армию, - Легионы уничтожены! Клан спасён!
- Клан спасён? - раздался громовой голос с небес, - Отрадная весть! Кто ты, дитя? Кого я должен наградить?
- Я ... Дирги! - храбро выкрикнул молодой гном и сжался, ожидая удара с небес.
- Дирги! Славно в веках будет это имя! - прогрохотало с небес. Дирги недоверчиво распахнул глаза, провёл рукой по лбу. И рассмеялся. Знак исчез. Излилась ярость Вотана на шкодливого гнома, и вместе с ней ушла память о баламуте, ибо был Вотан добрым богом.
Звонкий голос разносился по стылым извилистым коридорам. Добирался до самых отдалённых тупиков и пропастей, и заставлял удивлённо встрепенуться сердца.
- Радуйтесь, народ клана Туманного Ущелья! Враг уничтожен мной без возврата! Я, Дирги, призвал на недругов гнев Вотана!
- Он всё-таки нас спас! Я не ошибся двадцать три года назад! - сказал хранитель знаний и ласково погладил хрустальный шар.
На века вошёл в легенды и песни Горных Кланов Дирги, самый молодой заклинатель в истории гномьего народа. Множество раз в одиночку выходил он на битву, и враги отступали перед его колдовской мощью. Величайшим чародеем считали его другие хранители знаний - ведь не тратил он на заклятья ни силы, ни кристаллы, но легко обрушивал гнев Вотана на случившихся рядом недругов. Лишь хитро улыбался Дирги на вопросы о своём колдовстве, и также хитро улыбался его седовласый ученик - прежний хранитель знаний, пошедший в обучение к молодому герою. Многие поколения ещё славились чародейской силой заклинатели из Трёх Ключей, и всегда жилось в достатке при них мастерам, что умели делать маленькие изваяния Вотана с большими но хрупкими носами.