Эдуард Нефью старательно делал вид, что наслаждается зрелищем, развернувшимся в каких-то двадцати метрах от него. Он улыбался, покачивал головой и отбивал руками такт. Во времена его молодости, в безумно далёких девяностых годах прошлого века, здесь была детская карусель с лошадками. По воскресеньям он приводил сюда сына, садился на эту самую лавочку и наблюдал за смеющимися, счастливыми детьми.

А теперь здесь находилась "публичная секс-зона". То есть, каждая парочка или компания людей могли заниматься любовью здесь хоть до посинения, за весьма умеренную плату. Молодёжи эта затея очень понравилась, и секс-зоны росли как на дрожжах. В Нью-Йорке уже не осталось парков, скверов, площадей, где бы не было отмеченных красными столбиками участков для плотских утех. Как и в других мегаполисах бывших Штатов.

Парень и девушка, обоим не более семнадцати-восемнадцати лет (совершенно дети, на взгляд Нефью) приближались к финалу своего нехитрого занятия. Чтобы отсрочить концовку, они в очередной раз сменили позу - теперь они делали это по-собачьи.

Что ж. По крайней мере, это были парень и девушка. В прошлое воскресенье на их месте было четверо существ непонятного пола и возраста: абсолютно безволосые, с дряблыми мышцами и обвисшими животами. В пустых, рыбьих глазах существ не было ничего, кроме жажды удовольствия. Подобные им меняют пол каждые несколько месяцев и зачастую не помнят, кем же на самом деле создал их Господь Бог.

Боковым зрением Эдуард уловил движение. После того, как в двадцатых годах века нынешнего карусель запретили (какая-то мамаша выиграла суд о сексуальном домогательстве за то, что работник аттракциона помог её пятилетней дочурке, упавшей с лошадки, подняться) эта часть парка почти обезлюдела. И лишь в последние полгода сюда снова начали приходить в поисках развлечений, что разрушало одинокую идиллию Эдуарда и побуждало в нём мысли о том, что пора бы на уик-энд выбираться в какой-нибудь национальный заповедник.

На дорожке показалось двое полицейских. Утреннее осеннее солнце, пробивающееся сквозь жёлтые кроны роскошных клёнов, играло на чёрных пластинах жидко-керамической брони и стекле шлемов. Копы остановились с другой стороны поляны так, что кустарник заслонял их от Эдуарда. Однако, датчики сообщили им, что помимо увлечённых подростков вблизи есть ещё кто-то. Перестав одобрительно покрикивать парочке, патрульные развернулись в сторону Нефью, обошли кусты и остановились в трёх метрах от него.

- Сэр, активируйте ваш Цэ-И*.

Вмонтированный в нагрудную пластину полицейский жетон угрожающе засветился красным. Хранитель правопорядка положил руку на пистолет. Его напарник, явно недовольный тем, что ему пришлось отвлечься от созерцания увлекательного действа, просто достал "глок" и направил его на Эдуарда - дабы ускорить процесс.

- Включай идентификатор, немедленно, - нервный голос выдавал в нём потребителя химических веществ, вызывающих эйфорию. Несколько лет назад полицейским официально разрешили принимать лёгкие наркотики.

* Цифровой идентификатор

Нефью внутренне усмехнулся. Здесь, в центре города, полицейские вынуждены строго следовать протоколу, так как управление вело запись их слов и действий. Подобная же встреча на окраинах запросто могла закончиться ударом по лицу или даже пулей.

- Конечно, офицеры, как скажете.

Примирительно улыбаясь, Эдуард щёлкнул пальцами. Окружающее пространство мгновенно изменилось - включился режим дополненной реальности. Между полуметровыми красными столбиками появились прозрачные синие стены, разделённые на несколько десятков секций. В каждой секции находилась реальное или нарисованное изображение чьей-то головы. Это были зрители, следившие за происходящим с помощью различных гаджетов. Гнусные их ухмылки, улюлюкающие голоса были противны Эдуарду, и ему с трудом удавалось скрыть это. Кроме того, в небе и на стволах деревьев появилась реклама культовых брендов - кока-колы, макдональдса и прочих. Но самое противное для Нефью - справа от прозрачной стенки секс-зоны появилась фигура проповедника Универсальной Церкви. И если звуки, издаваемые зрителями можно было отключить, то проповедь одетого в серую рясу "а-ля католики" была защищена законом о религиозной доступности и не подлежала редактированию.

Служебные ментаки (ментальные компьютеры) полицейских считали нужную им информацию. Узнав, что перед ними чиновник Центрального Правительства третьего ранга, стражи порядка тут же потеряли к нему интерес.

- Приятного вам дня, сэр, - сказал первый, чернокожий, и более вежливый коп.

Второй же, белый с примесью азиатской крови, спрятал пистолет в кобуру. При этом из глотки полицейского-потребителя веществ (в прежние годы его называли бы просто наркоманом) вырвался неопределённый звук, в котором было и разочарование, и сожаление, и доля радости. Патрульные вернулись на прежнее место у кустарника, откуда обзор был лучше, чем с лавочки.

Вдоль позвоночника подростков, упоённо занятых друг другом (Нефью в который уже раз мимолётно позавидовал их молодости и выносливости) проявились синие линии. Они протянулись от затылков к копчикам. Эдуард сдержал желание поморщиться и отвернуться - к нервным системам подростков были подключены импланты. Тончайшие проводки, одним концом подключенные к центрам сексуального удовольствия в мозгу, а другим присоединявшиеся к импланту партнёра в момент оргазма. Подсвеченные синим цветом проводочки высунулись из-под нижнего отдела позвоночника и устремились навстречу друг другу. Эдуард не мог видеть момент, когда они прикоснулись, но не угадать его было невозможно. Тела парочки будто пронзило током - на секунды их спины выгнулись, а потом они повалились на траву, содрогаясь в конвульсиях. Женские и мужские гормоны наслаждения спокойно курсировали вдоль ново-созданной электрической цепи, умножая силу и продолжительность оргазма в десятки раз.

Крики и аплодисменты зрителей и полицейских заглушили распалившегося адепта Универсальной Церкви. Казалось, что он сотрясает руками и беззвучно раскрывает рот, словно мим.

Над пространством огороженного участка появились цифры - рейтинг популярности закончившегося полового акта. До двадцатки цифры были серыми, затем поменяли цвет на зелёный, а, достигнув пятидесяти - стали красными. Рост рейтинга остановился на отметке "шестьдесят девять". Это значило, что плата за пользование публичной зоной детишкам будет возвращена. Кроме того, они получат небольшие скидки на пользование городским транспортом и на покупки в супермаркетах "Стэнли". Если бы они получили оценку семьдесят, то подарки были бы куда более щедрыми.

Бесполые существа на прошлой неделе достигли всего четырёх процентов.

Чиновник третьего ранга щелчком пальцев отключил дополненную реальность и мир тут же обрёл свои естественные краски и границы.

Наконец, минут через пять парочка пришла в себя. Они поднялись с травы, оделись, взялись за руки и коротко поклонились зрителям со всех четырёх стен, и отдельно - Эдуарду и копам. Выглядели парень с девушкой уставшими, даже постаревшими. Такие импланты отнимают очень много сил, и лишь молодой организм способен без вреда испытывать подобные нагрузки.

Нервный коп поднял большой палец вверх и похлопал паренька по плечу, когда тот проходил мимо. Его чернокожий напарник ограничился кивком головы.

Девушка незаметно для своего друга подмигнула Эдуарду, проходя возле лавочки. Зритель подмигнул ей в ответ. Она была вполне в его вкусе - с развитой грудью и крутыми бёдрами, явно занималась спортом или хотя бы бегала по утрам. Лет двадцать назад этот мимолётный эмоциональный контакт неизменно закончился бы тем же, чем только что занималась парочка, но с тех пор Нефью сильно изменился. И дело было не только в возрасте.

Копы перекинулись парой фраз по поводу подростков и направились по дорожке в другую часть парка, более многолюдную. Когда чернокожий заметил, что их недавний собеседник вновь отключил ментак, то подошёл к нему, несмотря на недовольство коллеги.

- Сэр, я напоминаю вам о постановлении "1278-кей" Нью-Йоркского совета о рекомендации всем гражданам и клиентам постоянно находиться в цифровом режиме для упрощения идентификации. Это для вашей же безопасности сэр, - голос у него был ровным, скорее вежливым, чем угрожающим. Похоже, он был неплохим парнем, вопреки должности.

- Это всего лишь рекомендация, мистер полицейский. Я - законопослушный гражданин. К тому же, служащий Центрального Правительства моего ранга имеет законное право на анонимность. И вы это знаете.

- Удачи вам, сэр, - полицейский счёл свой долг выполненным. Он козырнул и направился к товарищу.

- И смените наряд, вы похожи в нём на извращенца какого-нибудь! - это добавил второй коп, когда они уже почти скрылись с глаз.

- Непременно, офицер, непременно!

Теперь Эдуард Нефью улыбался совершенно искренне. Полицейские очень часто останавливали его для проверки документов именно из-за одежды. Дело в том, что в холодное время года Нефью предпочитал носить плащи и шляпы, по моде середины прошлого века. К середине же века нынешнего так одевались либо извращенцы, либо эксцентричные богачи. Эдуард, любивший в свободное время передвигаться по городу в общественном транспорте либо пешком, богачом не казался.

Что за времена! Если бы он или любой другой человек подошёл бы к границе публичной секс-зоны, раскрыл бы плащ, демонстрируя обнажённую плоть, то был бы судим и весьма строго. А если бы сделал то же самое, перешагнув границу - то всего лишь заплатил бы несколько долларов. А если бы ещё и понравился виртуальным зрителям, то получил бы подарки...

К счастью, публичный половой акт подошёл к концу, и Эдуарду больше не требовалось изображать счастливого идиота. Он стёр улыбку - мышцы лица слегка болели от долгого напряжения. Главное, что задача была выполнена и он не получит лишнее штрафное очко в системе.

В Нью-Йорке, как и в любом крупном городе Свободного Мира официально были установлены десятки, даже сотни тысяч камер визуального наблюдения. И в несколько раз больше - камер "тайных", служащих интересам спецслужб и Комиссии Общественных и Личных Свобод (КОЛС). Той организации, которая год от года подминала под себя старые, оставшиеся ещё со времён государств агентства безопасности. Плюс ко всему, шла постоянная запись всех действий в режиме дополненной реальности и в виртуальной реальности.

Поэтому Нефью доподлинно знал, что в данный момент за ним следят две-три официальные камеры и не менее десятка тайных. Система тщательно фиксирует его мимику, и если будут обнаружены значительные отклонения от нормы (чёрт бы подрал тех, кто эти нормы устанавливает!) - к примеру, вместо широкой улыбки или хотя бы одобрительной ухмылки он бы отводил глаза или даже пытался устыдить участников публичных занятий сексом - то он попал бы, как говорили в старые времена "на карандаш". С этого момента он стал бы приоритетной целью. Через социальные службы или начальство на работе его направили бы к психологу и прописали бы тонну поддерживающих препаратов. И если бы он не перестал демонстрировать отклонения и набрал определённое их количество, то попал бы в список потенциально опасных для общества личностей. Стал бы "кандидатом в террористы", как метко выразился пару десятилетий назад один из последних оппозиционных писателей бывших США. И с этого момента камеры были бы установлены у него дома, на работе, в машине, и даже у близких друзей и родственников, которых он навещает хотя бы пару раз в год.

Не смотря на всё это, именно здесь, на этой лавочке Нефью чувствовал наибольшее уединение. Так же, он мог всласть предаваться воспоминаниям о старых добрых деньках, когда малыш Томми радостно заливался весёлым смехом, катаясь на деревянной лошадке. Эдуард помнил те моменты так ясно, будто это было вчера. Помнил, как ветер трепал светлые, слегка кучерявые волосы сына. Как тот бил ножками, обутыми в сандалики, по деревянным бокам, понукая коня ехать быстрее - так малыш подражал героям вестернов. Помнил нехитрую мелодию карусели.

Тогда мальчики носили шортики, а девочки - платьица, и каждый понимал, кто есть кто. И это не считалось гендерной провокацией или невольным принуждением к педофилии.

Впрочем, педофилия давно разрешена и узаконена.

Нефью сидел в тени старинных клёнов, нарядившихся в октябрьское золото, и в который уже раз пытался найти ответ на одни и те же вопросы: "Когда всё пошло не так? Когда мы потеряли всё, что потом и кровью создавали многие поколения наших предшественников?"

Как всегда, у него было слишком много вариантов ответа, и он не мог указать на какой-либо из них, как единственно верный.

Тяжело вздохнув (теперь это можно было сделать без опасений, ведь психология утверждает, что одиночество, особенно в осенний период способствует депрессивному настроению), чиновник третьего ранга Центрального Правительства поднялся с лавочки и медленно побрёл к остановке метро.

Глава 2

- Учитель Трейч, можно вопрос? Я не совсем поняла о порядке смены знаков. Если пред скобками минус, то при раскрытии скобок первое число будет с минусом?

С тех пор, как ученикам разрешили виртуальное присутствие огромные здания школ передали супермаркетам, различным центрам развлечений, переделали в хостелы и гостиницы и так далее. Обучение же детей проводилось в помещениях мульти-функциональных центров, вмещавших в себя всевозможные социальные службы, сексуально-гендерные комитеты, службу защиты потребителей, пожарную часть и несколько комиссий местного правительства.

Вечно уставшим, раздражённым взглядом учительница пятого класса Кэтрин Трейч оглядела классное помещение. Огромное в виртуальном пространстве, выполненное в форме амфитеатра, (большая часть мест пустовала) в физической же реальности оно представляло из себя комнатушку площадью в двадцать квадратных метров. Кроме учительского стола, здесь помещалось шесть ученических парт. На стене, где в старину полагалось быть графической доске, висел огромный рекламный плакат "пепси" - местного спонсора школьного обучения. Впрочем, как и спонсора подавляющего числа школ в бывших Штатах и других территориях Свободного Мира. За партами сидели четверо. Двое из них - Чарли Скотт и Дэвид Бронк учились в пятом классе в четвёртый и последний раз. В начале лета они получат свои минимальные гражданские аттестаты и станут головной болью службы занятости, располагавшейся этажом ниже. Трейч не знала, зачем они вообще ходят сюда, да ей это и не было интересно - прыщавые четырнадцатилетние подростки, мулаты, почти всё время ковырялись либо в ушах, либо в носу. Они не сумели освоить таблицу умножения и читали только с помощью ментака.

Проблемы же для учительницы постоянно создавали двое других учеников: Саттия Джонсон и Патрик ОНелли. Белые (что уже само по себе редкость в муниципальных школах этого района) девочка и мальчик десяти лет. На беду Трейч, да и на их собственную - ребята были слишком любопытные. Раньше бы сказали - любознательные.

К чести учительницы, вместе с раздражением она испытала укол совести и сожаления о том, что небесталанные дети обречены на жалкое существование. Даже более жалкое, чем её собственное.

Поэтому она не стала высмеивать рыжеволосую, обильно украшенную веснушками Саттию перед парой сотен виртуальных учащихся (не смотря на то, что почти никто из них вообще не уделял внимания учебному стереофильму и был занят чем-то другим, они стопроцентно начали бы обзываться, улюлюкать и кривляться).

- Да, ученик Джонсон, перед первым числом будет стоять минус. Если перед вторым числом в скобках стоял плюс, то при раскрытии он изменится на минус. А если стоял минус, он сменится на плюс.

- Спасибо учительница Трейч, теперь мне понятно, - девчушка улыбнулась, на её щечках появились прелестные ямочки.

Сорокалетняя женщина, сохранившая отличную фигуру (что также редкость, но уже среди педагогического состава) натужно улыбнулась в ответ. В этот момент раздражение всё-таки победило.

- Время самостоятельных занятий, - буркнула она. После чего отключила ментак, достала из ящичка старинный журнал, сделанный из настоящей бумаги (как учитель, она имела право на хранение до десяти образцов бумажной литературы), и углубилась в чтение, предоставив учеников самим себе. Ни контролировать самостоятельно обучение, ни оценивать усвоение материала она не была обязана. Более того, это было запрещено.

"Когда же учителям тоже разрешат присутствие в виртуальном режиме?" - подумала Кэтрин перед тем, как ускользнуть в мир светских сплетен и слухов тридцатилетней давности.

У вечно плохого настроения учительницы Трейч (за обращение к женщине "мисс" или "миссис" можно было получить уголовный срок, даже ученики обязаны были называть её строго "учитель", либо в крайнем случае - "сэр") было несколько причин.

Первая, самая главная: выражаясь запрещёнными словами - "мисс" очень хотелось стать "миссис". При чём, в самом консервативном смысле этого слова. Она хотела выйти замуж. За человека. Одного. Мужчину. Мужчину, не менявшего пол, не увлекающегося тяжёлыми наркотиками, образованного, спортивного и культурного (хоть немного). В этом же крылась причина и вечной усталости учительницы, так как большую часть свободного времени она искала себе мужа. Искала и на спортивных площадках, и в барах, и в кино, и в парочке сохранившихся публичных библиотек. Делала это только в физической реальности, так как пережила слишком много разочарований от настоящих первых свиданий виртуальных романов. Тщетно. Пусть по меркам времён прежних она хотела от мужа не так уж много - найти подходящую пару ей не удавалось. А годы шли.

Вторая причина: в следующем году министерство образования готовит очередные сокращения в муниципальных школах. Что делать в случае увольнения Кэтрин Трейч решительно не представляла.

Третья причина: кроме Джонсон и ОНелли всем ученикам было абсолютно наплевать на математику, физику, географию и процесс получения знаний как таковой. Они могли мгновенно получить помощь от всемогущей сети, поэтому воспринимали школу чуть ли не как атавизм средневековья (хотя никто из них без помощи ментака не смог бы сказать ни что такое атавизм, ни когда было средневековье).

Четвёртая: у родителей её самых проблемных и в тоже время единственных настоящих учеников Саттии и Патрика были, соответственно девятая и десятая социальные категории. Это значит, что они не смогут оплатить лицензии на обучение дальше шестого и седьмого классов. То есть, при желании дети могут оставаться в школе до пятнадцати лет, но учителя не имеют права продолжать делиться знаниями с такими учениками. Если же школяры попытаются раздобыть пиратские материалы и получить знания самостоятельно, то их поставят на учёт в полицейский отдел, занимающийся детской кибер-преступностью. А это метка, которая уничтожит даже самые призрачные шансы устроить достойную жизнь.

Пятая причина: Кэтрин Трейч каждый год подавала документы на перевод в частные школы, где по большей части велось традиционное, нормальное обучение с оценками, сильной нагрузкой, правом наказывать учеников за невнимание или плохое поведение и так далее. И каждый год ей отказывали. Сначала из-за того, что она была недостаточно опытна. А после - из-за того, что она слишком долго преподавала в муниципальной школе и якобы не сумеет адаптироваться к новому месту работы. Что было полной чушью, так как Кэтрин Трейч была хорошим учителем, не смотря ни на что.

Журнал, сделанный из качественной бумаги, с матовыми картинками и неприхотливыми (теперь они казались наивными, чуть ли не детскими, а тридцать лет назад поражали остроумием и балансированием на грани пошлости) историями вырывал мисс, которой очень хотелось стать миссис, из слишком уж цифровой сегодняшней действительности и погружал в мир прошлого. В мир, где ещё сохранялась мораль в её первичном значении. В мир, который частично жил представлениями предыдущих веков об отношениях между полами. Где не нужно было долгих лет поисков, чтобы встретить настоящего мужчину: надёжного, весёлого, грубоватого; способного самостоятельно починить автомобиль или холодильник; любящего всякого рода оружие; способного часами возиться с детьми, (если только им не пару месяцев от роду, конечно); могущего элементарно дать в морду.

Мир, перестав быть мужским, не стал женским. Он стремительно катился к бесполости, и не было ничего, что могло бы остановить это падение.

Из всех, кого знала Кэтрин в мире физическом и на просторах сети, более всех на настоящего мужчину был похож десятилетний Патрик ОНелли. И это был невероятно печальный факт.

В данный момент мальчик (у него были высокие скулы, вздёрнутый нос, впавшие щёки, светлые, чуть кучерявые волосы и ни грамма лишнего веса, что было странно для ребёнка из семьи с довольно низким социальным статусом) как раз что-то объяснял своей соседке. Та, наверное, не поняла математическое правило раскрытия скобок. Патрик терпеливо, как взрослый, втолковывал ей то, что сам узнал только что.

У него был живой ум, хорошее воображение и лёгкая склонность к хулиганству. Раньше бы сказали: "Как у всякого ирландца". Но теперь за подобное сравнение можно было угодить в тюрьму.

Девочка, не смотря на свои веснушки, обещала в будущем стать настоящей красавицей. У неё был замечательный, почти идеальный нос, такие же высокие скулы, как у её друга, бархатно-зелёные глаза, высокий лоб, чуть пухлые губы. Но больше всего учительницу восхищала коса девочки, почти достигающая пояса. В нынешние времена встретить подобное можно было разве что в сети, но там каждый мог "доработать" свою внешность.

Трейч завидовала нежной дружбе, с первого же класса установившейся между белокурым ирландским мальчиком и рыжеволосой девочкой, родители которой приехали в город из Техасской глубинки. Вместе с тем, учительница свято уважала это чувство и не сообщала о нём психологам и детским службам, хотя обязана была сделать это. После кого-то из детей перевели бы в другую школу. И это в лучшем случае. В худшем - срок в детской колонии. Не сообщила она и о том, что ОНелли ударил в нос здоровенного идиота Чарли Скотта, который однажды принялся обстреливать роскошные волосы Саттии козявками. Идиот пожаловался директору Гейблу, и происшествие могло закончиться печально, если бы умница Патрик не пригрозил главе школы иском за преступление по половому признаку. Что тут же остудило горячие головы.

С тех пор Скотт и его коллега по слабоумию Бронк съедали все свои козявки до единой.

Прозвучал звонок.

- Ученики, время самостоятельной работы по математике закончилось. Следующий урок - сексуальное воспитание. Спонсор нашей школы компания "Пепси-Кола" любезно предоставила нам учебный порнографический фильм "Познай своё либидо. Часть седьмая: анальное наслаждение".

Как можно учить детей всевозможным способам занятий сексом, но при этом наказывать за настоящие, чистые, нежные чувства?

Мисс Трейч не знала ответа на этот вопрос, и не особенно стремилась узнать его.

- Не забывайте выражать своё одобрение, - учительница внимательно посмотрела на Саттию и Патрика. - Нашему спонсору это очень важно.

В сентябре, когда началось преподавание сексуального воспитания, Кэтрин передала бумажную записку Патрику, в которой подробно объяснила ему, как надлежит себя вести. Он и его подружка должны смотреть прямо на половые акты, по непонятным причинам называющиеся учебными, и внимательно слушать голос диктора. Когда остальные ученики начнут улюлюкать, ёрзать, смеяться - Джонсон и ОНелли должны повторять за ними. Иначе - принудительная медикаментозная терапия и очень вероятное отчуждение от родителей, лишение их родительских прав.

К счастью, учителей пока ещё не обязывали просматривать подобные уроки и отвечать на вопросы детей. Пока ещё.

Глава 3

Никто не знает причин возникновения Аномалии. Никто не знает её природы, происхождения, срока действия. За почти тридцать лет с момента возникновения, учёные не продвинулись ни на шаг в её изучении. Стройные теории рушились, дорогостоящие приборы оказывались бесполезными. Маститые учёные, поначалу рьяно взявшиеся за её изучение, потерпели крах. Сотрудники специально созданного "Института исследования зоны с аномальными физическими свойствами" или просто "Изы", как называли его учёные, были так же далеки от понимания природы предмета, как первый из людей, обнаруживших его.

Это произошло восемнадцатого июня две тысячи девятнадцатого года в четыре часа двадцать две минуты утра. Очевидцы событий - рыбаки, ночные гуляки, пилоты нескольких ночных рейсов и моряки - рассказывали, что на востоке внезапно возникла стена яркого оранжевого света. Свечение как будто трепетало на ветру, хотя стоял полный штиль.

"Трепетало, ну как штора на сквозняке", - почесав бороду, заявил Хеппо Лаанинс, финский рыбак, в момент возникновения Аномалии оказавшийся всего в нескольких метрах от неё. С его лёгкой руки за явлением закрепилось название "Штора".

Мир был разделён на две части. Евразийский Союз, Сирия, Ирак, Иран, Пакистан, Афганистан, Индия, Бангладеш, Индокитай, Индонезия, Монголия, Китай и Северная Корея оказались по одну сторону Аномалии. Все остальные государства, через несколько лет образовавшие Сообщество Свободного Мира, или просто Свободный Мир - по другую.

Штора была визуально более плотной, почти непроницаемой около земли, однако чем выше, тем свечение становилось тусклее, и на высоте примерно километра уже не было различимо. В горах и на море всё было точно так же.

Бездушные предметы проникали через Штору беспрепятственно. Другое дело, что любые электрические приборы при этом мгновенно сгорали. Если же человек или зверь пытался попасть на ту сторону, он упирался в некое упругое силовое поле, которое до определённого момента сжималось, а потом разворачивало ходока на сто восемьдесят градусов и вежливо, но крайне настойчиво выпроваживало его. То же самое происходило и с техникой, на борту которой находились люди. Во времена самых первых попыток проникнуть за Аномалию было снято немало крайне любопытных, можно даже сказать юмористических кадров того, как самолёты, корабли или автомобили, достигнув предела неумолимо меняли курс на противоположный. При этом все приборы оставались в целости, но не фиксировали поворот, как будто транспортное средство продолжало двигаться по прямой.

Экспериментально было установлено, что верхний предел аномальной зоны расположен на высоте десять километров четыреста сорок метров. Однако, попытки перелететь Штору и опуститься с той стороны тоже не дали результатов. Беспилотные аппараты возвращались через несколько секунд, полностью выработав топливо, при этом приборы показывали, что прошло несколько часов, либо дней - в зависимости от возможностей аппарата. Пилотируемые не возвращались вовсе. Они пропадали с радаров, спутники теряли их из виду, радио передачи обрывались. После того, как десять военных лётчиков пропали без вести, программу исследований в этом направлении свернули. Впрочем, в две тысячи тридцатом году ЦП Свободного Мира издало указ, согласно которому отбывающие пожизненные сроки или приговорённые к смерти заключённые могут быть амнистированы с условием, что они согласятся на роль пилотов-испытателей "Изы". Один-два раза в год храбрец действительно находился. Он проходил ускоренный курс подготовки, а затем его садили в самолёт, вертолёт или дирижабль, управление которыми он мог взять в свои руки, только угодив в аномальную зону. Больше о бедолагах никто никогда не слышал. В среде преступников это называлось "воздушная казнь" и соглашались на неё только самые отчаянные ребята. Из тех, что без права помилования или обжалования, либо тех, чья жизнь в тюрьме была невыносимой.

Центральное Правительство, а до него - руководство государств Америки и Европы заявило, что Аномалия - дело рук авторитарных правителей Востока. Мол, это была реинкарнация Железного Занавеса. Одно время СМИ даже делали попытку изменить устоявшееся название "Штора" на "Квантовый Занавес" или "Электромагнитный Занавес", но спущенное сверху имя не прижилось. Штора осталась Шторой.

Однако, сотрудники "Изы" и некоторых не связанных с проблемой университетов сделали подсчёты, вследствие которых выяснилось, что всей совокупной энергии, вырабатываемой ещё единым человечеством в 2018 году хватило бы лишь на несколько секунд существования аномальной зоны с характеристиками Шторы. В пределах нескольких метров и только в том случае, если бы наука вдруг совершила скачок и сумела создать подобное поле. Эти подсчёты были сразу же засекречены, а любой учёный или просто любитель, ведущий исследования Аномалии вне "Изы" рисковал схлопотать обвинение в терроризме со всеми вытекающими последствиями (а приговор в таком случае был один - смерть). Объяснили это тем, что Аномалия является фактором общечеловеческой безопасности и кому попало ею заниматься не следует. В принципе, так оно и было на самом деле.

"Иза" быстро превратилась из чисто научного, в бизнес-правительственно-политическо-"спецслужбно"-научное предприятие. Здесь крутились огромные деньги и страшные тайны, о которых не следовало знать простым смертным.

Впрочем, чиновник ЦП третьего ранга Эдуард Нефью простым смертным не был.

Его цифровой аватар уютно устроился в кресле, в пункте управления отдела приёма беженцев. Сам же Нефью, в физике, находился в своём доме на Манхэттене, в кровати. Он всегда ложился, когда нужно было находиться в виртуальной реальности по работе - чтобы ничего не отвлекало от дел. Рядом с ним места занимали представитель Агентства Безопасности Сообщества, представитель Информационной Комиссии, представитель КОЛСа, представитель Главного Штаба армии, представители армии и флота, представитель Президента, представитель Сената и представитель Совета Деловых Людей. Со всеми эти людьми Нефью был знаком лично. Сам же он представлял здесь Конгресс.

Чуть впереди и на два метра ниже размещался ещё один ряд кресел, для технических работников. Технари, естественно, все присутствовали телесно.

Отдел управления приёма беженцев представлял из себя огромный ангар, в который легко уместился бы дирижабль из прошлого века. Ангар был абсолютно пустой, если не считать прожекторы и камеры под потолком. Пункт управления находился в пристройке и был отделён от основного пространства стеклянной перегородкой. Пол здания не был забетонирован.

- Одна минута до начала эфира, - прозвучало предупреждение по громкой связи. Коллеги Эдуарда продолжали болтать, как ни в чём не бывало. А спины техников напряглись. На всякий случай они задействовали дублирующие системы - старинные компьютеры, пальцы специалистов легли на тонкие плёнки клавиатур а глаза устремились на объёмные газовые мониторы. Для Нефью оставалось загадкой, как эти ребята могут одновременно уделять внимание и виртуальной реальности и физической.

- Полминуты до эфира. Включить фон.

Вместо серых стен ангара и утоптанной глинистой почвы перед глазами высокой комиссии возникла пустыня. Ярко-синее, бездонное небо накрывало бесконечное поле жёлтых барханов, вздыбившихся подобно волнам. Ветер танцевал на вершинах песчаных холмов, увлекая за собой хороводы песчинок. Вдалеке таинственно мерцала под солнечными лучами Штора, похожая на мираж.

- Десять секунд, группе встречающих идти к центру ангара.

В поле зрения возникла группа из десяти человек, одна половина которых была одета в медицинские халаты и белые шлемы, а другая - в форму армии Сообщества. Военные были вооружены.

- Эфир!

Медики и солдаты остановились неподалёку от центра ангара. Они озирались по сторонам, что-то выискивая. Наконец, один из военных, чернокожий сержант поднял правую руку вверх, а потом указал ею на землю. Один из солдат упал на песок и прижали к нему ухо. После чего вскочил и кивнул сержанту.

- Занять периметр! - зычным голосом героя скомандовал чернокожий.

Солдаты вскинули винтовки, активировали лазерные и прочие каналы прицеливания и синхронно разошлись на четыре стороны, взяв под охрану группу медработников. Сержант опустился на одно колено и прислонил руку к песку.

Эдуард большую часть времени смотрел не на то, что творилось в ангаре - по сути, съёмочной площадке - а на газовые объёмные экраны технических специалистов. Там он мог видеть то же самое, на что в данный момент смотрели сотни миллионов людей на правительственных и частных сетевых каналах, сайтах, форумах, порталах. В наиболее бедную часть Сообщества - Африку и Южную Америку - событие транслировалось на плоские экраны, установленные на городских и сельских площадях. Здесь постоянно переключались ракурсы, выгодно подчёркивая суровость и храбрость воинов, ум и опытность медиков.

Сейчас произойдёт самое главное.

Почувствовав вибрацию, сержант жестом приказал врачам отойти на несколько метров. Только когда они оказались в безопасности, он последовал за ними. Поверхность начала трястись. Через несколько секунд ровно на том месте, где прежде стоял командир, вспух песчаный холмик и показалась сталь. Раздалось едва уловимое, но противное жужжание - вроде бормашины дантистов. Возникший вихрь породил песчаное облако, обнулившее видимость. Когда всё улеглось, Медики и сержант бросились к сигарообразной стальной машине, лежавшей на поверхности. На одном её конце был бур вроде тех, что используют для прокладки метро, только много тоньше, а на другом - цилиндр с дверцей на боку. Машина блестела на солнце, отбрасывая множество солнечных зайчиков.

Мужественный сержант взял дверцу на прицел, врачи выстроились за его широкой спиной. Напряжение нарастало. Наконец, дверца медленно отъехала в сторону, отчётливо было слышно жужжание сервоприводов. В проёме показалось измождённое до крайней степени лицо. Длинные немытые чёрные волосы, впавшие щёки, всколоченная борода с проседью, сухие и потрескавшиеся губы, слишком большие на фоне костлявых скул глаза. На вид ему было около сорока лет. Хотя, в данный момент, он скорее всего выглядел лет на десять старше, чем при нормальных обстоятельствах. Несколько секунд солдат рассматривал незнакомца, а потом отцепил с пояса флягу и протянул похожему на оживший скелет мужчине. Тот взял флягу, дрожащими пальцами отвинтил крышку и жадно припал к горлышку. Он разом выпил целый литр воды и на его глазах появились слёзы счастья. Незнакомец вернул ёмкость и протянул вперёд руки, чтобы ему помогли выбраться.

Медики все разом бросились к нему на помощь. Один из них достал из рюкзака раскладные носилки, другой воткнул в вену истощённому мужчине толстую иглу и прикрепил к стойке прозрачный пакет с питательным раствором. Третий доктор проводил предварительное обследование с помощью новейшего сканера - он медленно водил похожим на бобовое зёрнышко прибором вдоль тела пациента. Два других приготовились поднять носилки и нести бедолагу к конвертоплану, доставившему (по легенде) команду в пустыню и ожидавшему их неподалёку.

Человек лепетал что-то на незнакомом языке и порывался обнять спасших его людей. Один из докторов нажал на бусинку микрофона, включился автоматический переводчик. Глухой, слабый и тихий, часто прерывающийся от душивших слёз, голос заполнил эфир.

- Спасибо друзья, спасибо, дорогие. Вы спасители мои, да снизойдёт на вас и на ваших потомков до десятого колена милость Аллаха...

Картина была безумно трогательной. Глаза повлажнели даже у некоторых чиновников, сидевших рядом с Нефью. А ведь они отлично знали, что происходит на самом деле. И сам Эдуард поймал себя на том, что против воли переживает за несчастного "беглеца".

Благодарственные всхлипы были заглушены звуком приближающегося вертолёта. Снова поднялась локальная песчаная буря. Зрители увидели, как один из докторов снимает с себя пылевую маску и отдаёт её бедолаге. Через пару минут, когда воздух слегка очистился, а мотор вертолёта заглох, к группе людей приблизился человек в безупречном костюме-двойке.

Эдуарду стало по-настоящему интересно. Он не знал, кто из высшего руководства Сообщества шёл там внизу. Более того, Нефью, как и его коллеги в пункте управления не знали, состоится ли такая встреча вообще. Это всегда держалось втайне и становилось сюрпризом решительно для всех. Представители зашептались, высказывая догадки. Десять пар глаз прикипело к старинным мониторам техников.

- Бьюнэн, я так и знал! - радостно воскликнул Джеймс Монро, полковник ВМФ.

- Чёрт побери, - ворчливо откликнулся Бенджамин Гордон, его коллега из сухопутных сил.

По интонациям обоих Нефью понял, что только что состоялось пари, и довольно крупное.

Бьюнэн Хагер-Буш, внук и правнук Президентов США, и, не смотря на молодость, один из самых авторитетных деятелей Конгресса, занимавший совсем недавно пост государственного секретаря Сообщества, сверкая белоснежной улыбкой приближался к спасательной команде. Не переставая улыбаться, он поздоровался за руку со всеми и познакомился с командиром солдат и начальником медиков. А затем наклонился к измождённому человеку, лежащему на носилках.

Камеры со шлемов сержанта и докторов были направлены на эту сцену. А также камеры доброго десятка беспилотников, размерами не больше комара, летающих неподалёку.

На лице конгрессмена отобразились самые искренние жалость и сочувствие. Он взял ладонь "беглеца" и охватил её обеими руками.

- Сэр, моё имя Бьюнэн Хагер-Буш, от лица правительства и народов Сообщества я приветствую вас на нашей земле. Как вас зовут?

Несчастный посмотрел на Буша, как смотрит много видавшая и часто битая собака на протянутую ей косточку незнакомым человеком. Страх, неверие, искорка безумия, желание проснуться и вместе с ними - наивное ожидание чуда.

- Буш? - пролепетал мужчина. - Из тех самых Бушей?

- Да, сэр. Конгрессмен Сообщества.

- Не могу поверить, - по измождённому лицу потекла слеза, он собрался было обнять конгрессмена, но устыдился своего порыва, - но как вы здесь оказались? Ой, простите мою невоспитанность, меня зовут Фаруд Джабад, я из Багдада.

- Я был на встрече в Каире, когда мои люди сообщили о том, что подземный квантовый проходчик возвращается не пустой. Я взял скоростной вертолёт и вот я здесь.

- Спасибо вам! Пусть Аллах благословит вас! Не знаю, как выразить свою благодарность вам и этим храбрым людям. У меня ничего нет, - Фаруд положил левую ладонь поверх рук Буша.

- Зато у меня есть. Ребята, приподнимите носилки.

Бьюнэн встал и знаком руки продублировал приказ о носилках. После чего он достал из внутреннего кармана пиджака плоскую коробочку, размером с десятицентовую монету.

- Фаруд, это будет ваш личный ментак. При первом включении вы сможете заполнить данные цифрового идентификатора, то есть паспорта. Вам достаточно будет произнести своё имя, дату и место рождения, биометрические данные он соберёт и внесёт сам. И тогда вы официально станете гражданином Сообщества Свободного Мира.

По лицу Джабада текли слёзы и он даже не пытался остановить их. С чувством глубочайшей благодарности смотрел он на своих спасителей.

- Вы в полной безопасности, сэр. Вы дома. Вы настоящий герой, - сержант похлопал Фаруда по плечу.

После чего группа с носилками отправилась к конвертоплану, а конгрессмен - к скоростному вертолёту.

Техники на нижнем ряду поздравляли друг друга - в очередной раз был побит рекорд трансляции. Ролик посмотрели более двух миллиардов двухсот миллионов человек.

Глава 4

- Два месяца назад Совет Цензуры Центрального Комитета Партии издал новый указ об ужесточении борьбы с инакомыслием. Под запрет попали труды почти всех великих философов человечества. В том числе и многих коммунистов. Если при обыске вашего койко-места обнаруживали запретную литературу - расстрел на месте, даже без такого фарса, который у нас называют судом.

- Погодите, вы сказали койко-места? Не дом, не квартира, и даже не комната. Просто койка?

Гость мега-популярного ток-шоу "у Сары" рассмеялся. Это был мрачный, злой смех. На несколько секунд он как бы ушёл в себя, словно вернувшись в царство кошмара, из которого ему совсем недавно удалось выбраться. Чудом.

- Вы были бедняком там, в Восточной Деспотии? - ослепительно красивая (прошедшая через десятки пластических операций), самая известная еврейская журналистка Свободного Мира Сара Голдман нагнулась над журнальным столиком и дотронулась до колена гостя, возвращая его из кошмарных воспоминаний.

- О, нет. По местным меркам я был уважаемым человеком, учителем русского языка в арабской республике Содружества Всеобщего Согласия. Поэтому я жил в бараке в отдельной комнате, как богач. Барак, разумеется, с надсмотрщиками, а удобства - в пустыне.

- Кто охранял вас? Русские? Китайцы? - в глазах ведущей появился страх. Это было вполне естественно, ведь о кровавых зверствах русских и, в меньшей степени, китайцев ходили жуткие легенды.

- Нет. Арабская Республика, то есть территория бывших Ирака и Сирии, находится в зоне исключительного влияния Ирана. По сути, мы стали колонией, заложниками шиитской диктатуры.

- Персы относятся к своим колониям лучше, чем остальные?

- Если бы, - ещё один короткий злобный смешок. - Двадцать лет назад суннизм был запрещён. Комиссия Религиозной Чистоты - а это один из главных органов колониального правления Арабской Республики - вынесла более трёхсот тысяч смертных приговоров. Триста тысяч только за первый год. Всего же было казнено около семи миллионов арабов, не желавших предавать веру своих предков.

- Семь миллионов? - Сара в ужасе прикрыла рот рукой и посмотрела прямо в камеру.

- Вы разве не в курсе? - глухо удивился гость. - Я не первый беглец с Востока.

- Понимаете, не все сбежавшие соглашаются общаться с журналистами. Многим тяжело возвращаться в прошлое даже мысленно...

Кэтрин сидела на диване, охватив руками колени, и с ужасом смотрела интервью на большом стареньком газовом дисплее (почему-то так ей нравилось больше, чем в виртуале), занимавшем добрую четверть гостиной. Тем не менее, она не могла не отметить, что за прошедшие с чудесного спасения две недели Фаруд Джабад поправился, похорошел. Бороду не сбрил, но аккуратно подравнял. Волосы охватил резинкой на затылке. Теперь он напоминал актёра или спортсмена. И в глазах его совершенно не было загнанности, забитости, но отчётливо стали видны ум, находчивость, мужественность, надёжность. Если у него хватило смелости участвовать в Сопротивлении в "Мордоре", в царстве террора, то здесь он точно не пропадёт. Ходили слухи, что таким, как он, присваивают минимум третью социальную категорию, что открывает многие двери...

- Когда я вступил в Сопротивление, мне было четырнадцать лет, я не умел ни читать, ни писать. Я знал, что мне нельзя иметь семью, чтобы не подвергать их опасности. Один из наших руководителей, чьё имя я не стану называть в целях его безопасности, способствовал тому, чтобы меня взяли в шиитское медресе в Багдаде. Я учился так жадно, будто мне за каждый выученный урок платили золотом. Меня заметили и отправили в Тегеранский Университет. Я снова учился. Я каждый день общался с поработителями моего народа, я улыбался им. Я официально отрёкся от "суннитской ереси". Но я ни на секунду не забывал о том, зачем я существую. Я существую, чтобы бороться за свободу своего народа и остальных народов, попавших под ужасную, террористическую власть новых колонизаторов. Сообщество Свободного Мира спасло мою жизнь, ведь на родине я был заочно приговорён к казни через повешение. И я буду прилагать все свои силы, чтобы счастливые обитатели Запада не забывали о том, что на Востоке затаился враг. Враг смертельный, беспощадный, беспринципный. Враг, больше похожий на зверя, даже на чудовище, чем на человека. Он затаился до времени, он копит силы, и он никогда не остановится, пока будет жив.

Араб внезапно замолчал, сморщился от боли. Он закрыл лицо ладонью.

- И на этой леденящей душу ноте мы вынуждены закончить ток-шоу. Будьте бдительны, граждане и клиенты Сообщества. И не забывайте благодарить небеса или его величество случай за то, что живёте по эту сторону Шторы. В следующий раз, в воскресном выпуске "у Сары" мы покажем вам эксклюзивный материал - менто-реконструкцию воспоминаний нашего гостя, храброго Фаруда Джабада из города Багдад. Человека с той стороны Земли. Не пропустите!

Зал - одна из последних съёмных площадок, куда люди приходили только в физике, взорвался аплодисментами. Перед тем, как камеры выключились, Голдман пожала руку гостю и даже поцеловала его в щеку - совсем уж небывалый случай.

Было бы хорошо, если бы у ведущей не возникло проблем из-за этого поцелуя. Кэтрин любила ток-шоу Сары. По сути, это было единственное, что она смотрела регулярно. Два выпуска в месяц по четвергам и три - по воскресеньям. Когда эти передачи шли в эфире, Кэтрин прерывала свою гонку за счастьем и оставалась дома в одиночестве.

Трейч в который уже раз подумала что там, в неимоверно тяжёлых условиях диктатуры и тирании, всё ещё рождаются настоящие мужчины. С железными мускулами и несгибаемой волей. Вступая в борьбу с беспощадным тоталитарным монстром, в борьбу без шансов на победу, они идут до конца. Гибнут, но не сдаются. Гордо смотрят в глаза бойцам расстрельных команд, приводя тех в бешенство. Об их подвигах шепчутся по ночам дети. Подпольные поэты слагают о них песни.

Да. Образ этих последних героев современности ничем не напоминал феминизированных (слово "феминизм" давно утратило свой первоначальный смысл борьбы за права женщин и превратилось в символ "де-мускулизации" общества и "оженствления" мужской его половины), часто бесполых мужчин Сообщества. И даже представители самых мужественных профессий, вроде полицейских или пожарников, начали вырождаться в последнее время, после того, как основной риск для жизни и здоровья взяли на себя роботизированные системы.

Конечно, оставались ещё псевдо-социалистические банды в Южной Америке, джихадисты Африки и Аравии и мелкие первобытные племена в остатках джунглей Свободного Мира. Там, на задворках цивилизации в целом ещё сохранялось традиционное деление на мужские и женские профессии, модели поведения. Однако, Трейч ещё не дошла до такой степени отчаяния, чтобы покинуть Нью-Йорк ради сомнительного удовольствия быть женой рыбака, охотника или террориста любой масти.

Учительница выключила телевизор, подошла к большому зеркалу во весь рост, висевшему на стене. Медленно стянула просторную, доставшуюся от одного из кавалеров белую футболку.

На неё смотрела по всем параметрам привлекательная, даже красивая женщина. Классической гармонии европейское лицо (среди её предков не было ни одного не-белого): большие и выразительные зелёные глаза; ясный, чистый лоб; нежно-белая кожа; ровный, аккуратный нос; красиво-очерченный рот, светло-русые, даже скорее - пшеничные волосы. Кэтрин опустила глаза ниже. Высокая и всё ещё упругая грудь четвёртого размера; нежно-розовые соски, нацеленные вверх; едва различимые кубики пресса на животе (качаться дальше она не стала, боясь превратиться в одно из тех ужасных созданий - боди-билдеров, которых женщинами мог назвать только сумасшедший); крутые бедра. Никаких признаков целлюлита, дряблости или ожирения. С ростом в метр восемьдесят её часто принимали за шведку.

Природа как будто остановила старение её тела, сохранив его в том же состоянии, в каком оно было в двадцать пять лет.

Трейч подняла с пола футболку и оделась. Улёгшись на диван, Кэтрин включила ментак и упорхнула в мир классической музыки. Весомую часть своего более чем скромного жалования она тратила на покупку прав прослушивания концертов, в основном - середины прошлого века. Современных исполнителей учительница особо не жаловала, полагая их "бездушными".

Все проблемы растаяли, испарились.

По щеке Кэтрин Трейч медленно стекала слеза.

Глава 5

- Пат, нас поймают, - в третий раз повторила Саттия, - остановись, прошу тебя.

- Не будь такой трусихой, - скорчил презрительную рожицу ирландский мальчик, - я уже делал это несколько раз. Если бы они могли поймать меня, то уже поймали бы.

Джонсон и ОНелли стояли около небольшого черного лаза внизу тёмно-серой стены. За их спинами гудел цифровой мир виртуального двойника Нью-Йорка (таково было и полуофициальное название этого сложнейшего, практически бесконечного пространства - Двойник). По улицам ехали и летали все-возможные транспортные средства, копии настоящих, либо придуманные владельцами, либо скопированные из компьютерных игр, фильмов, мультфильмов почерпнутые из книг или комиксов. Доносилась модная музыка из клуба неподалёку. В зданиях, как в копиях реальных, так и созданных специально для "цифры" горел свет, и кипела работа (если, конечно, деятельность менеджеров можно было назвать работой). В сквере, буквально в ста метрах от них разглагольствовал проповедник Первой Универсальной. Блистали огнями, гремели музыкой входы в порталы сетевых сообществ, сайты всевозможных организаций, форумы и прочая и прочая - замаскированные под деревья, электрические столбы, магические ворота, торговые лотки и так далее (конечно же, большая часть - платные).

Этот город никогда не спит. Ни в одном из миров.

- Смелее, Сат, это невероятно красиво, вот увидишь, - подбадривал подругу Патрик, - такого в школе не покажут. Даже если родителям хватит денег оплатить обучение до одиннадцатого класса.

- Здесь должно быть множество камер, - рассудительно заявила девочка, оглядываясь по сторонам. Впрочем, прямо за ними рос густой и высокий кустарник.

- Нет ни одной, клянусь честью, - Патрик услышал это выражения в одном учебном фильме и частенько его повторял, подражая дворянам ушедших веков. - Ну сама подумай. Если бы "кротовую нору" обнаружили, то давно бы заделали. А если её не заделали - значит, не обнаружили.

- А вдруг это такая ловушка? Мой дедушка когда-то был охотником, ещё в те времена, когда лицензии на охоту и рыбалку не стоили баснословных денег. Так вот, он рассказывал, уточек приманивали с помощью специальных резиновых игрушек, которых с расстояния было не отличить от живых уточек. И к тому же, игрушки крякали.

- Ну, как хочешь, - цифровая копия мальчика махнула рукой, - оставайся здесь, а я пошёл. Только боюсь, ты больше никогда в жизни не побываешь в виртуальном зале планетария. Как и в самом планетарии. Билет туда стоит столько, сколько мои родители зарабатывают в месяц.

Не оглядываясь, Патрик опустился на землю и ползком двинулся вглубь норы. Саттия несколько секунд размышляла, закусив губу, а потом махнула рукой и последовала за другом. Она впервые была в "кротовой норе" - проходе, созданном хакерами для посещения закрытых виртуальных пространств. Было очень темно, к тому же, она не чувствовала под собой пола, и вестибулярный аппарат начал возмущаться. Когда она чуть не начал кричать от страха, её руку кто-то схватил.

- Тс-с, - шептал Патрик, - выползай и садись рядом со мной. И не бойся - люди из корабля нас не видят.

- Какого корабля, - Джонсон села рядом с одноклассником, опёршись на невидимую спинку.

Кругом было темно. Кроме едва различимого силуэта друга, она не видела ровным счётом ничего. Тем не менее, эта тьма отличалась от "небытия" кротовой норы. Здесь, по крайней мере, работало чувство осязания. Девочка пыталась на ощупь познать окружающее пространство.

- Будь рядом со мной, мы на небольшой площадке, вокруг которой пропасть. А корабль сейчас появится.

После слов о пропасти, девочка испуганно дёрнулась и прижалась к Патрику всем тело. Ему было чертовски приятно, хоть ОНелли и не сказал бы об этом вслух.

Внезапно тьма отступила. Недалеко от них, буквально в каких-то двадцати метрах возник космический корабль. Он был очень похож на шаттлы прошлого века (в школе им показывали фильм о космических подвигах Америки), только больше раза в четыре и обшивка была одинаково тёмно-серого, почти чёрного цвета. В кабине корабля, у длинной панели с приборами, толпились дети, человек двадцать. Примерно одногодки Саттии и Патрика, однако девочка хватило одного взгляда чтобы понять, что родители ребят были очень состоятельными людьми. Костюмы, вычурные причёски, взгляды - всё говорило о достатке. Да и никто кроме богачей не мог бы потратить столько денег на экскурсию. Саттии стало неловко за костюм, купленный в секонд-хэнде и обычную, без всяких изысков, косу. Ей даже захотелось уйти.

- Смотри не на этих задавак, смотри выше, - прошептал Патрик и махнул рукой, словно пытаясь обнять небо.

А в небе были звёзды. Крупные и мелкие, яркие и тусклые, одинокие и расположенные группами, белые и красные. Из одного конца в другой тянулось то, что Саттия поначалу приняла за дорогу, но это была невероятное, гигантское скопление звёзд. Девочка, всю жизнь прожившая в Городе, в котором ночью не увидать ничего, кроме Луны, открыла рот в изумлении.

- Млечный Путь,- подсказал мальчик, - это наша с тобой галактика, Сат. А вон там, красная звезда, Марс, а там - Юпитер. Во время экскурсии мы побываем около них.

Появилось ощущение движения. Однако, их "пиратская" площадка оставалась на месте относительно космического корабля. Звёздное небо, медленно поворачивалось против часовой стрелки. Вскоре стало понятно, куда они летят. В поле зрения появился диск Луны, постепенно затмивший собой всё небо. Корабль сделал виток вокруг спутника Земли, хорошо были видны горы и "моря", многочисленные кратеры самых разных размеров. Челнок начал снижение. У поверхности он заложил крутой вираж, сбрасывая скорость и вертикально сел, опираясь на триноги. Из-под днища вырвалось облачко пара. Дверь, расположенная в следующем после кабины отсеке, отъехала в сторону, выдвинулась телескопическая лестница.

Вверху же, в черноте космоса, висела Земля. Голубая планета, дом человечества. Белоснежные тучи, плывущие над её поверхностью, были похожи на снежки, брошенные рукой титана или бога. Она медленно поворачивалась, красуясь кристальной синевой океанов. А вот появилась коричневая полоска, выплыл из-за горизонта супер-материк - Евразия. Здесь, в виртуальном пространстве планета по-прежнему была единой. Никакой Шторы.

На глазах Саттии появились слёзы. Она сидела с полуоткрытым ртом, замерев, точно статуя. Мальчик усмехнулся. Ему хотелось спросить: "Ну как?" Однако, он удержался, не желая портить момент. И хотя сейчас он казался себе опытным космическим волком, несколько дней назад он сидел здесь с таким же точно глуповато-восторженным видом.

По лестнице медленно спускались экскурсанты. На них были лёгкие серебристые скафандры и полностью стеклянные шлемы - старое решение, к которому вернулись на новом техническом уровне. Среди них был и взрослый - женщина-гид, а может и специальная программа. Она показывала рукой в сторону ближайшего кратера и что-то говорила. Некоторые дети прыгали, испытывая пониженную силу тяжести, другие просто слушали. Потом они всей гурьбой отправились к кратеру, но не стали подниматься по крутым стенкам, а пошли в обход и скрылись из виду.

- Что там? Куда они? - Саттии было очень любопытно, она начала ёрзать от нетерпения.

- Спокойно, мэм, у меня всё предусмотрено, - Патрик встал на ноги, - здесь лестница.

Девочка тоже поднялась на ноги. Однако, ничего похожего на лестницу она не увидела - только едва различимую стену. ОНелли взял её за руку и положил её ладонь на невидимую скобу. Опоры для ног она отыскала самостоятельно.

- Десять ступенек, как раз всё увидишь, а я подожду здесь.

Девочка, преодолевая страх высоты (скорее всего, сама она не стала бы карабкаться по невидимой лестнице, но ей не хотелось выглядеть трусихой в глазах друга) медленно поднималась. Когда вместо очередной скобы она ухватила пустоту, то аккуратно развернулась, стараясь не смотреть вниз. Для безопасности, она засунула руки за скобу аж по локти.

Теперь ей было хорошо видно, куда именно пошла компания богатеньких детишек. За кратером, метрах в двухстах одиноко реял флаг США. Гид всё время указывала на него рукой. Когда познавательная часть закончилась, дети ринулись к флагу наперегонки, стараясь прыгать как можно выше. Один мальчик приземлился другому прямо на голову, после чего завязалась потасовка. Однако, в условиях слабой гравитации, и несколько сковывающих движения скафандрах, драка была медленной до комичности. В итоге, они повалились на пол и, поднимая кучу пыли, покатились в сторону флага. Всё это развеселило остальных экскурсантов: они шли рядом с драчунами, хлопали себя по бокам и, наверняка, выкрикивали что-нибудь подбадривающее и подначивающее.

Однако, Джонсон не смотрела на космические забавы мажоров. Всё её внимание привлёк флаг Отеческого Государства, как часто называли, даже в официальных источниках прежние Соединённые Штаты Америки. Саттия испытала какой-то мистический, сверхъестественный восторг, глядя на полосы и звёзды на полотне, неподвижно, подобно монументу, пребывающем в безвоздушном пространстве космического тела. Каким же надо быть смельчаком, чтобы отправиться на Луну, имея в своём распоряжении лишь древние технологии середины двадцатого века? В сознании всплыли услышанные где-то слова стихотворения: "Безумству храбрыхх поём мы песню". Девочка высвободила правую руку и приставила ладонь к виску, отдавая честь пионерам космоплавания седой, в её представлении, старины.

В этот момент она позабыла обо всём, даже о страхе высоты.

Спустилась она только тогда, когда корабль принял на борт пассажиров, и лунная поверхность растаяла далеко внизу.

- Пат, я никогда не видела ничего более прекрасного, - прошептала девочка, - жаль, что большинство детей так и не побывают здесь.

- Ощутила гордость за наших славных предков? - улыбаясь и кивая с таким видом, будто он сам создал планетарий, а то и вовсе - был конструктором "Аполлона" поинтересовался ОНелли.

- Вот только наши предки не делились на социальные категории, на граждан и клиентов и так далее, - на веснушчатое лицо набежали мрачные тучи.

Помрачнел и мальчик. Он кивнул подруге, чтобы та садилась - путешествие продолжалось.

Следующей остановкой челнока был Марс. Они опустились посреди каньона, по сравнению с которым Великий Каньон Америки казался просто придорожной канавкой. Исполинские многокилометровые стены действовали угнетающе: они заполоняли собой весь мир и сколько не задирай голову, их край определить не удавалось. По всей видимости, на пассажиров корабля марсианский каньон произвёл такое же впечатление. Они не пробыли на поверхности и трёх минут.

- С Марсом они прокололись, - прокомментировал ОНелли, - думаю, что в скором времени точку высадки поменяют.

Сат была полностью с ним согласна.

Однако, уже через несколько минут они приблизились к газовому гиганту, не родившейся звезде - Юпитеру. Совсем уж близко не подлетали, ибо чудовищная сила притяжения самой крупной планеты Солнечной системы поймала бы их хрупкий корабль в тиски и уже не отпустила бы. Внезапно, на рыжевато-коричневом кольце возник шарик Земли - так экскурсантам демонстрировали относительный размер нашего общего дома.

Вопреки предположениям Саттии, больше ни одной из планет они не посетили. Удалившись от Юпитера, корабль взял курс "вниз". Солнце и на таком расстоянии светило ярко, хоть и казалось маленьким, каким-то "сиротским".

Корабль, а равно и звёзды, размазались в разноцветные полосы. Полосы становились всё длиннее, пока всё видимое пространство не превратилось в исполинский полосатый ковёр.

- Гипер-пространство, - буднично, словно каждый день имеет с этим дело пояснил Патрик, - то есть состояние материи, видимое человеку после преодоления светового барьера. Научно пока не доказано, но давно предсказано фантастами.

Джонсон уже раскрыла рот, дабы спросить, куда они летят, как вдруг картина резко, в одно мгновение изменилось. То, что предстало перед глазами Саттии, было практически неописуемо человеческим языком. Так, наверное, выглядел мир во дни юности, когда Творение ещё не было закончено. А может быть - так он будет выглядеть в эпоху Апокалипсиса, когда время в своём последнем вздохе склонится перед Создателем.

Здесь практически не было той черноты, что привычно ассоциировалась в сознании человека со словом "космос". Бесконечное, выходящее за рамки даже детского воображения полотно реальности играло всеми цветами радуги. Блистающие, точно созданные из пыли драгоценных камней облака, словно застывшие в момент взрыва, что придавало им самые буйные формы, тянули к соседям туманные щупальца. И лишь кое-где между исполинскими разноцветными облаками проглядывала чёрная ночь пустоты.

Потрясённая до глубины души девочка шестым чувством осознала, что мельчайшие частицы, из которых были сотканы "облака" - это галактики. Корабль привёз их за границы того, что люди привычно зовут Мета-Галактика или же Вселенная.

- Ну как? - всё-таки спросил мальчик, когда они выбрались наружу через кротовую нору.

- Изумительно, Пат. Спасибо, что позвал меня. Может, ты ещё такие места знаешь?

- Не всё сразу, Сат, не всё сразу, - ОНелли принял самый загадочный вид.

Взявшись за руки, они преодолели кустарник и, стараясь не привлекать внимания, отправились по домам.

Глава 6

- В рамках имплементации третьего пакета приватизационной программы Центрального Правительства "Ничего Ничейного" на торги Нью-Йоркского Хозяйственного Аукциона выставлены авторские права на следующие научные законы и явления: третий закон термодинамики; константа преломления света; уравнение Бранулли; небесные тела международного астрономического каталога за номерами от...

После "Бранулли" Нефью перестал прислушиваться к голосу диктора. Немолодой уже, интеллигентного вида ведущий принадлежал к тому виду журналистов, ныне абсолютно доминирующему, которые имели слабое, либо же не имели вовсе никакого представления ни об одном предмете, о которых вещали с экранов с видом знатоков. Они допускали самые глупые, идиотские ошибки: путали названия и местоположение стран и городов, коверкали фамилии, названия произведений искусства. Не моргнув взглядом, они могли переместить на век-другой историческое событие. И не какую-нибудь мелкую феодальную битву Средневековья, а крупное, эпохальное дело вроде битвы при Ватерлоо, изобретения пороха, правления Юлия Цезаря. Нефью казалось, что нынешние журналисты, да и многие люди вообще, живут в каком-то вакууме, абсолютной пустоте, высасывающей из разума знания и делающие невозможным попытки критически мыслить. С раннего детства свыкались они с пониманием того, что в любой момент могут получить доступ к океану информации и посему не затрудняли себя запоминанием имён учёных, дат, исторических событий, формул и законов. Эдуарду это казалось противоестественным, как будто здорового ребёнка посадили в инвалидное кресло и убедили его в том, что ходить на своих двоих - пережиток прошлого.

Размышляя, чиновник третьего ранга ЦП ни на мгновение не забывал о том, что должен тщательно контролировать эмоции. Нефью доподлинно было известно, что даже дома у него установлены камеры как минимум трёх спецслужб. Впрочем, наблюдали все и за всеми, не обращая внимания на чины, должности, возраст или заслуги. Так повелось с начала века, когда технический прогресс сделал это возможным. Впрочем, технологии - это всего лишь инструмент, винить их бесполезно.

Ведущий новостей Первого Информационного Канала (ПИКа) закончил перечисление "товаров", которые отныне и на века станут не просто какими-то проявлением человеческого гения, вспышками озарений и результатами кропотливого, воистину муравьиного труда, но получат регистрационные номера и обретут хозяев. Интересно, что сказал бы добрый сэр Исаак Ньютон узнав, что открытый им закон всемирного тяготения стал собственностью Межконтинентального Финансового Агентства, пару десятилетий назад называвшееся банком Моргана? Что каждая школа, каждый университет или независимый учёный теперь вынуждены отчислять роялти, когда упоминают формулу, выведенную англичанином? Что константа "g" , постоянная ускорения свободного падения, принадлежит Первому Страховому Фонду, за которыми стоит всемогущий клан Ротшильдов и все владельцы формул, где она присутствует, в свою очередь отчисляют роялти ПСФ? Или что сказал бы Галилей, если бы узнал, что собственники концепции "гелиоцентрическая система мира" будут судиться с владельцами научного направления "архео-астрономия" ("незначительные" разделы науки продавались целиком) за права на всяческие упоминания Солнца в историческом контексте?

Однако, самым неприятным фактом было то, что банкирское лобби в Конгрессе и Сенате начало готовить почву для очередной реформы системы образования. А эти парни всегда доводят начатое до конца. Через несколько лет родители учеников муниципальных (частных тоже, но для богатых это не имело значения) и общественных школ будут платить уже не за семестры обучения, а за каждое правило, каждый закон, каждую концепцию, изучаемую на уроках. Это выйдет дороже, а значит - социальные категории ниже седьмой не смогут получить образование даже в рамках полноценных пяти классов...

Если долго думать в подобном ключе - легко можно сойти с ума. Нефью лично знал такие примеры. В чём-то он даже завидовал безумцам, ведь созданный их воображением мир всяко справедливее того, в котором вынуждены жить здоровые люди. Усилием воли очистив сознание, чиновник решил скрасить одинокий воскресный вечер стаканом виски и книжкой - обязательно бумажной. Однако, стоило ему только бросить в стакан лёд, как зазвонил телефонный аппарат.

Во всём Нью-Йорке оставалось не более пяти тысяч проводных телефонов. Оказалось, что наименее технологичное средство связи представляет в тоже время наибольшие гарантии безопасности. Полностью защищённую от прослушки линию связи могли себе позволить только жители южного побережья Лонг-Айлэнда и нескольких новейших элитных посёлков, построенных недавно на очищенных и озеленённых территориях бывших индустриальных зон. И, само собой, такие же аппараты они ставили на рабочих местах.

Нефью догадывался, кто мог звонить. И это было не трудно, так как этот номер телефона знали всего несколько человек.

- Эдди, - массивная, выполненная из слоновой кости с позолотой трубка приятно холодила ухо, - извини, что мешаю твоим планам, но будет лучше, если ты немедленно явишься в офис.

- Что случилось, Билли?

- Приезжай, - и более ничего, только короткие гудки.

Это было очень странно. Голос у начальника был встревоженный, а в этом мире немного вещей, способных заставить волноваться конгрессмена Уильяма Трампа-Глочестера. Как был, в шерстяном спортивном костюме Эдуард пошёл в гараж. Через ментак отдал приказание открыть крышу и включить двигатель "Пайка" фирмы Сикорского. Одноместный скоростной гиролёт, управлять которым нужно было лёжа в сигаровидной кабине встретил хозяина довольным гулом ротора.

Нефью улёгся, застегнул ремни безопасности и парашюта, вмонтированного в спинку, закрыл стеклянный фонарь. Прошло менее минуты и он уже поднимался над крышами особняков.

Разрешённая высота полёта подобных транспортных средств - от шестидесяти до двухсот метров. Нефью не стал сообщать компьютеру конечную точку маршрута. Он любил управлять этой великолепной машиной сам, вручную. Наружные камеры передавали изображение по всем направлениям. Эдуард, не любивший лишний раз прибегать к помощи ментака, выводил изображение на стекло фонаря. Набрав нужную высоту, пилот направился к океану и летел вдоль побережья, по опыту зная, что так быстрее, так как над морем не существовало ограничений в скорости. Он выжал из гиролёта максимальные четыреста пятьдесят километров в час. Не успел он как следует напиться восторгом от полёта и скорости, как пришлось сбрасывать скорость до полутора сотен - он влетал на Манхэттен. Эдуард забрался на максимально разрешённую высоту и взял курс на небоскрёб Конгресс-Центра (не путать с Конгресс-Холлом, чьей основой послужил Капитолий в Вашингтоне, где проходят заседания верхней палаты парламента). На стекле несколько раз загоралась красная кнопка - радар диспетчерской авиа-центра Манхэттена любезно подсказывал местоположения других участников воздушного движения, чтобы избежать аварий.

Конгресс-Центр, стеклянный небоскрёб в сто двадцать этажей, был утыкан вертолётными площадками, словно ствол дерева грибами-трутовиками. Начиная с пятидесятого этажа и до самой крыши, он насчитывал тридцать две посадочных площадки. Диспетчер центра связался с "Пайком" и указал ему садиться на восьмидесятом этаже, нужная зона подсвечивалась зелёным цветом. Нефью ответил отказом на запрос автоматически посадить машину и сделал это сам. Он заложил небольшой вираж над пристройкой, затем отдалился метров на сто от площадки, пролетел над ней в бреющем полёте, едва не касаясь полозьями, сделал ещё один разворот и только потом сел. Эдуард представил себе бледное, мокрое от пота лицо диспетчера и усмехнулся.

Нефью ещё двадцать лет назад решил, что управлять транспортными средствами он будет только сам. Это было его красная черта, его Рубикон, вызов техническому прогрессу и отступать он не собирался.

Эдуард выбрался из кабины, выключил двигатель и пошёл в здание. Если он пробудет в Конгресс-Центре более пяти часов, вертолёт в автоматическом режиме переведут на стоянку за городом. А после вызовут, когда потребуется - это займёт не более десяти минут. Хотя многие жаловались и требовали, чтобы время перегонки сократили до пяти минут.

Зная важность людей, имеющих офисы в Конгресс-Центре, Нефью не сомневался, что сократят до пяти минут. Если потребуется - и до трёх. Снесут какой-нибудь торговый центр или пару-тройку домов и зальют бетоном, чтобы сильные мира сего не тратили свои драгоценнейшие минуты.

Конгресс-Центр на данный момент был одним из самых элитных офисных центров Большого Яблока. Конкурировать по дороговизне аренды с ним могла только Башня Свободы да старенький "Эмпайр Стейт Билдинг". Впрочем, знающие люди говорили, что Конгресс-Центр скоро прочно займёт первое место. Названием же своим небоскрёб был обязан тому факту, что верхняя палата парламента Сообщества Свободного Мира была и является одним из совладельцев здания. Начиная с сотого этажа и до самого последнего, здесь "ютились" скромные рабочие кабинеты конгрессменов и их помощников.

Уильям Трамп-Глочестер и его помощник Эдуард Нефью "тянули лямку" государственных людей на сто девятнадцатом этаже. Выше них располагались только кабинеты обоих Проконсулов Конгресса и кабинет главы комитета по финансам и налогам.

Босс, которого сам Нефью называл просто "Билли" в виду их многолетней дружбы и многолетнего плодотворного сотрудничества, уже двадцать три года занимал пост начальника комитета по Аномалии и Восточной Тирании. Бессменно и беспрерывно начиная со дня организации вышеупомянутого комитета. "Эдди", своего верного товарища, Уильям знал ещё с Гарварда, где они были членами одного студенческого сообщества. Уильям являлся чиновником второго ранга. Ну а первый ранг - Президент, Вице-Президент, Первый Министр, Министр Обороны и Министр Финансов, Государственный Секретарь, Проконсулы обеих палат парламента. Так что положение Трампа-Глочестера было высоким. Очень высоким. Как и Нефью (Эдуард - по матери), он происходил из старой, ещё голландской аристократии Нью-Йорка.

Помощник конгрессмена воспользовался одним из лифтов и уже через две минуты после приземления стучал в мощную, из морёного дуба дверь. Табличек здесь не вешали - на этаже было всего шесть кабинетов. Один из них - Эдуарда.

- Входи, - отозвался сам Билли, а значит, секретарши Джудит не было.

Место в приёмной за столом действительно пустовало. А двойные двери собственно в кабинет были раскрыты настежь. Начальник комитета по Аномалии и Восточной Тирании нервно расхаживал вдоль стеклянной стены. Собственно, вдоль одной из стеклянных стен, так как кабинет был угловой.

Рабочее место начальника: квадратная комната тридцать на тридцать метров. На полу - три огромных персидских ковра. Стол из чёрного дерева, коричневое кожаное кресло хозяина. У стены - мягкий диван. Ещё два кресла для гостей. И всё. Уильям любил свободное пространство.

Как только Эдуард вошёл, хозяин кабинета подбежал к дверям и закрыл их. На ключ. Произошло что-то из ряда вон выходящее - таким обеспокоенным Нефью не видел своего товарища лет пятьдесят. С его первого развода.

- Присаживайся, - махнул босс рукой на одно из кресел у стола.

Помощник молча прошёл через весь кабинет и уселся. Билли сел прямо на стол, напротив своего коллеги. Пару секунд он смотрел в пол, а потом резким движением достал из внутреннего костюма смятую бумажку и протянул её Эдди.

Нефью разравнял листок, всмотрелся. Ряд цифр, написанные торопливой рукой, после цифр - буквенное обозначение, "хб" или "кв". А над цифрами одно слово - "загружено".

Несколько секунд Эдуард пытался понять смысл записки. Наконец, всё сложилось. "Загружено 6839824657 килобайт". По эту сторону Шторы было всего несколько серверов, получение информации которыми могло вызвать столь бурную реакцию чиновника второго ранга Центрального Правительства Уильяма Трамп-Глочестера. Нефью как-то отстранённо отметил, что рука друга, держащая бумажку, мелко дрожит.

- Оттуда? - спросил он севшим голосом. Горло пересохло.

Вместо ответа Билли забрал у него листок, затем обошёл стол, достал из ящичка бутылку бренди и два стакана. Налил до краёв и протянул один товарищу. Тот взял левой, не трясущейся рукой. Они сделали по солидному глотку.

- Оттуда, - кивнул босс. Он как-то разом успокоился. То-ли алкоголь подействовал так быстро, то-ли ему стало легче от того, что поделился жутко тяжёлым и важным грузом с соратником.

- Как думаешь, многие уже в курсе? - голос Эдуарда звучал нормально.

- Колсовцы, морская контрразведка, Иза. С нами - человек десять, максимум двенадцать. Извини, что втянул, Эдди, - последнюю фразу начальник произнёс тихо, почти шёпотом.

- Билли, мы с тобой тысячу раз обсуждали, что делать в подобной ситуации и давно сошлись во мнении, что будем действовать сообща. Когда зафиксирована передача?

- Две-три недели назад. Точнее сказать не получится. Сам понимаешь, следы были уничтожены. Нам очень повезло, что мы попали в число избранных. А ведь я, - усмехнулся конгрессмен, - критиковал твою идею подкупать техников, а не службистов.

- Ну, это вряд ли можно назвать подкупом. Я брал их с улицы, несчастных клиентских детей, и давал им шанс на гражданство и достойную работу.

- Это подкуп, Эдди. Просто растянутый во времени.

- Ладно, - Нефью махнул рукой, спорить с боссом было бесполезно, - какой канал сработал и сколько людей мне можно привлечь к поискам?

- Канал в Карпатах, Польша. Сигнал удалось проследить до спутника "Амерсат47". Так что искать скорее всего нужно прямо здесь, в Городе. А вот на счёт помощников вынужден тебя огорчить - ни одного. Слишком опасно делиться даже крупицами информации с кем бы то ни было. Несколько техников, в том числе и твой Михо, который написал эту записку, уже десять дней как числятся "в отпуске". Я проверил - у них всех отпуска должны быть летом.

Кулаки Нефью сжались (здесь можно было не опасаться проявлять эмоции, наблюдения точно не было). Он любил своих протеже, искренне переживал за их успехи и неудачи. Михо Гонсалез, сирота из Центрально-Американской Провинции был одним из его любимчиков. Паренёк, получивший стипендию в частной школе Стабборн по программе "Одарённые дети стран-участников Сообщества" учился прилежно, стойко сносил издевательства сынков богатеньких родителей. Однажды, не выдержав потока грязи и оскорблений, Михо дал отпор. Он сумел побить пятерых. Парня собирались исключить, родители "пострадавших" подали в суд. Только благодаря вмешательству начальника местной полиции (по "анонимной" просьбе из Конгресса), дело замяли. Гонсалез окончил колледж, получив красный диплом. После двухгодичной службы в Армии Сообщества в качестве компьютерного техника, подал заявление на перевод в Восточно-Европейский центр армейской разведки. Его запрос был удовлетворён. Так паренёк из бывшей Гватемалы, который в лучшем случае мог рассчитывать на работу на плантациях, получил доступ к секретной информации.

Михо знал, кому обязан. Он честно отдал свой долг. В небольшой посылке с польскими яблоками, отправленной в Нью-Йорк на анонимный абонентский ящик, была вложена записка. Сам Гонсалез не мог знать, что означает информация, которую получил один из многочисленных серверов центра разведки. И, тем не менее, его убрали, как и его коллег.

- Охота началась Эдди. Ставки слишком высоки.

Глава 7

- Ну, успокойся, Сат, не плачь. Ничего страшного. Ты сможешь видеться с ним. Сейчас это уже не так опасно, как раньше. Многие родители так поступают. Отец делает это ради тебя, пойми. Он любит тебя.

Саттия плакала уже целый час, с самого момента их встречи. Никакие уговоры Патрика не действовали. Скорее наоборот - после каждой попытки мальчика успокоить её, плач начинался с новой силой. Тогда Онелли решил применить тактику, однажды подсмотренную в доме дяди Гаррета. Жена его, тётя Мэрин, периодически устраивала истерики. И лучший способ успокоить её - прижить к себе и молча гладить по голове. Так мальчик и поступил - прижал голову подруги к плечу и гладил её длинные, роскошные волосы.

Уже через пару минут плач перешёл во всхлипывания, а потом девочка затихла, только вздыхала как-то дёргано, резко.

- Кузен моей мамы, дядя Ронан, подался в моди три года назад. И ничего с ним не сталось. Внешне вообще не изменился. Даже лучше стал - бросил пить. Он каждый год к нам на День Благодарения приходит. Помнишь зелёную тёплую куртку, которую я носил в том году? Это он подарил.

Саттия шмыгала носом, но кризис уже миновал. Чтобы закрепить успех, ОНелли добавил:

- Знаешь, я и сам, после того как женюсь и заведу детей, запишусь в моди. А почему бы и нет? Работёнка там не трудная, сидишь себе да в игры рубишься. Автоматика всё за тебя делает. Он же на первую ступень собирается?

- На первую, - тихо ответила девочка.

- Ну, так чего тогда волноваться? Первая - это самые минимальные изменения. Ронан говорит, что теперь наука так продвинулась, что моди первой степени могут спокойно детей иметь. Абсолютно здоровых детей, понимаешь? Правительство Свободного Мира никогда не разрешило бы им заводить детей, если бы это было опасно, согласна?

- Согласна, - Сат вытирала лицо платочком.

- Пойдём, тут недавно районные власти сделали колонку. Можно совершенно бесплатно попить воды или даже с собой набрать. Напьёмся, а ты умоешь лицо, приведёшь себя в порядок.

Саттия кивнула и, наконец, робкая улыбка коснулась её губ. Патрик незаметно перевёл дух.

Они жили в соседних квартала, на рабочей окраине Города. Однако, Саттия редко во время игр покидала пределы своего двора. В то же время Патрик знал в округе каждую дырку в заборе, каждую бродячую собаку. На этот раз, Джонсон сама прибежала к нему. Она так громко плакала, что мальчик испугался, что её заберёт полиция. После чего, дело известное, ожидай дома инспектора из КОЛСа и целый ряд представителей разных социальных служб, от аудиторов до психологов. Многие ребята с района, знакомых Патрика, таким вот или подобным образом лишились родителей. Поэтому мальчик отвёл её на давно заброшенную стройку станции метро, под землю, где она могла всласть пореветь, не опасаясь последствий.

Пока они выбирались на поверхность, Патрик задумался об отце Саттии - Моргане Джонсоне. Почти всю жизнь тот проработал в порту, докером. Как и его отец, а до него - дед. Это была тяжёлая, но честная работа. И она позволяла прокормить семью. Однако, после появления Шторы объёмы перевозок постоянно падали. Пришёл черед увольнения и для Моргана. Около года он безуспешно пытался найти новую работу. А если человек более пятнадцати месяцев не трудоустроен, ему прекращают платить пособие и его социальная категория обнуляется. Он становится "серым" гражданином - то есть, почти клиентом, лишённым права голоса. После этого шансов найти официальную работу уже не остаётся. Так вот значит, как решил вопрос мистер Джонсон - стать моди. Это печально...

Тем временем, они петляли среди тридцатиэтажных панельных коробок, похожих друг на друга, как однояйцевые близнецы. Патрику всегда было интересно - почему хотя бы не покрасить эти здания в разные цвета? Это хоть немного поднимало бы настроение усталым людям, возвращающимся вечером с работы.

У колонки было несколько человек. Патрик не присматривался к ним, и не обратил внимание на то, что Сат дёргает его за рукав. И пожалел, когда подошёл ближе.

- Кто тут у нас пришёл за халявной водичкой, а парни? - подросток с ломающимся голосом кривлялся, пытаясь произвести впечатление на друзей.

ОНелли закрыл подружку спиной. Перед ним стояла банда из соседней "ЗАГУ" - "зоны альтернативного гражданского управления", в просторечье - "зага", "зона" а населяющие её люди - "загеры". В прежние времена такие места называли иначе - гетто. Только вот в нынешние их обнесли высокими стенами, с одним или двумя КПП (что не мешало находчивым загерам постоянно находить новые и новые лазейки наружу). Большинство населения заг были либо чернокожими, либо латиносами. И те и другие не любили друг друга и часто враждовали. У водной колонки ошивалась банда чёрных.

- Похоже, у нас тут два снежка. Беленькие, как рыбье пузо, - подхватил другой парень, постарше, самый высокий, - почему вы не дома, снежки? Разве не знаете, что на улице можно растаять?

Шутка была древняя, как мир, но вся компания начала ржать. Они распаляли себя, подготавливая психику к дальнейшим унижениям "добычи". По прикидкам Патрика, самому младшему из них было одиннадцать, старшему - пятнадцать. Подобные им банды были довольно обычным явлениям в кварталах, примыкающих к заге. Они промышляли мелкими кражами, грабежами одиноких взрослых, реже - торговали контрабандными наркотиками, по цене в несколько раз ниже, чем в драг-шопах. В общем, были шушерой, чьи делишки не интересовали полицейских. Если быть честным - копов вообще мало интересовало то, что происходит на рабочих окраинах Города.

- Снежок, ты спрятал от нас свою снежинку? Покажи нам её, - парень сделал шаг к застывшим детям, но его остановили.

- Хватит, - по голосу было ясно, что говорил вожак. Это был невысокий, но широкоплечий и длиннорукий подросток. Патрик дал бы ему тринадцать-четырнадцать лет. У него были мясистые губы и какая-то замысловатая рэперская татуировка на правой щеке.

- Посмотрим чего ты стоишь, блондинчик. У тебя есть женщина, но способен ли ты защитить её? - вожак снял кепку и толстовку и отдал их своим товарищам. На груди, над обтягивающей белой майкой, висело большое позолоченное распятье на серебряной цепочке.

- Пообещай мне, что с ней ничего не случится, - ОНелли снял тёплую клетчатую рубаху и протянул её дрожащей Саттии. Слава Богу, девочка не плакала.

- Да что ты себе позволяешь, белый мудак, - долговязый заг снова дёрнулся было к Патрику, и опять был остановлен вожаком. На этот раз предводитель толкнул товарища в грудь.

- Я же сказал, хватит, Рэн!

Несколько секунд они ломали друг друга взглядами, но высокий уступил. Патрик отстранённо подумал, что Рэн ищет власти и сам хочет стать вожаком.

Предводитель банды внимательно осмотрел "блондинчика". Оценил крупные, как у взрослого кубики пресса, перевитые жилами руки, сбитые костяшки на кулаках.

- Откуда приехали твои предки, белокожий? - спросил, разминая шею вожак.

- Из Ирландии. Мы будем драться или как? - Патрик начал медленно приближаться к противнику, пару раз взмахнул кулаками, разгоняя кровь.

Патрик был ниже и весил меньше. Но зато двигался, как молния. Удары главаря банды каждый раз попадали только по воздуху. А вот кулаки Патрика уже несколько раз больно прошлись по корпусу. Один раз ОНелли удалось зайти за спину противника и нанести чувствительный удар по почкам. Вскоре вожак изменил тактику. Убедившись, что он не поспевает за своим шустрым визави, он ушёл в глухую оборону, притворился выдохшимся и ждал удобного случая.

И вот, когда ирландец поверил, что враг скоро рухнет от усталости, вожак контратаковал. Великолепная, фирменная "троечка", которой не раз валил с ног куда более сильных, более высоких и опытных бойцов должна была не только повергнуть белого малыша на землю, но и вызвать у того тяжёлое сотрясение мозга. Однако, "снежок" каким-то чудом уклонился от двух ударов, а третий, разбивший мальчику нос, не сбил его с ног. Патрик пошатывался, но стоял. Он встряхивал головой, пытаясь вернуть зрение. Мелькнула мысль, что это конец - сейчас его повалят и запинают до смерти. Такие случаи были не редкостью здесь, на приграничных с загой территориях. Расплывчатое, тёмное пятно приблизилось, закрыв собою обзор.

- А ты крепкий малыш, ирландец.

Вместо сокрушающего удара по голове, на плечо Патрика легла рука. Вожак помог своему бывшему противнику дойти до колонки с водой и подставил его голову под холодную струю. Мальчик позволил воде охладить разбитое лицо, боль утихла, и зрение почти восстановилось.

- Знаешь, если бы я был твоим одногодкой, ты бы уделал меня, - рассмеялся вожак, - и всех моих парней.

Сзади раздались недовольные голоса, но тут же стихли - видимо, главарь пригрозил им кулаком.

- Если каким-то образом очутишься в "Риддике" (так называли свою ЗАГУ местные, в честь героя популярной трилогии, несколько раз переснимавшейся), то скажи, что знаешь Топора, и никто тебя не тронет. Ты заслуживаешь свою женщину, ирландец.

Банда удалилась, смеясь и громко обсуждая поединок. В их голосах больше не было издёвки, наоборот - слышалось что-то похожее на уважение. Саттия достала из кармана платочек, намочила его и заставила друга приложить его к носу: "Чтобы не слишком раздуло".

Патрик ОНелли был истинным сыном свободолюбивого, воинственного народа. Долгие века этот народ сражался против Англии за свободу, независимость и Старую Веру. Тысячи и тысячи храбрых жителей Изумрудного Острова сгинули в этой борьбе. Всё это выработало у ирландцев особое, несколько болезненное чувство собственного достоинства.

Отец Патрика, Бирн ОНелли учил отпрыска драться с тех самых пор, как тот сумел пройти больше десяти шагов, не падая. Многочисленные родственники вносили свою лепту - ежегодно собираясь у троюродного дяди Комина (по их меркам, он был богачом, имея собственный дом в коттеджном посёлке), устраивали турниры кулачного боя. И это не было какое-то возвышенное боевое искусство на глубоком философском фундаменте - это была уличная драка без правил. То, что может сохранить жизнь на забытых Богом и полицией рабочих окраинах Большого Города.

- Ну вот, - девочка наконец улыбнулась, после всех треволнений дня, - мы шли умывать меня, а в итоге умываем тебя.

Они оба засмеялись. Счастливо и радостно, как могут смеяться только дети. Забывая обо всём на свете: так, словно руки ангелов на краткое время поднимали их над временем и пространством.

Глава 8

Ветер немилосердно завывал за окном. Стекло гулко дребезжало в растрескавшейся раме, по уголкам деревянного, в трещинах, подоконника насыпало горки песка. Тонкие, словно в старинных часах, струйки пробивались сквозь дыры и медленно осыпались на пол.

Человек молился в центре комнаты. Он склонился в земном поклоне на коврике. Одет мужчина был в длинную, почти до пяток серую рубаху, ветхую на вид, "украшенную" множеством заплат. На ногах - традиционные арабские туфли, серого же цвета, с загнутыми носками, не раз и не два побывавшие на станке сапожника.

Мужчина разогнул спину. Он провёл ладонями по лицу. Теперь стало отчётливо слышно, о чём он молил Бога. Тут же включился профессиональный дубляж. Фаруд Джабад заговорил голосом Джеймса Болдуина, популярного актёра, представителя известной династии.

- Укрепи, Аллах, члены мои, ибо неверные обступили меня. Путь мой преградили лихие люди, покушаются на душу мою. Награди меня силой, о Создатель, дай мне мужества принять тяжёлый бой, и ни в чём не отступить от тебя. Пусть смотрят на меня очи твои и очи верных ангелов твоих, и я не познаю срама. Ноги мои ведут меня по следам отцов моих, преданных Господу. След левой ноги - это праведность, и я смиренно ступаю в него. След правой ноги - это жертвенность, и я не миную его.

- Что тело человеческое в глазах Всевышнего? Тлен и небытие, ибо мимолётно время его и короче мгновения ока Аллаха существование его. Что тело человеческое в глазах Аллаха? Перекрёсток дорог, одна из которых ведёт в горы высокие, а другая - в бездны нечистые. Что тело человеческое в глаза Аллаха? Для радости творил он его, а мы наполняемся грехом и не знаем счастья. Смерть и страдания - вот удел человека.

- Земля Господня исполнилась муками, и страну праведников населили неверные. Высоко подняли они выи свои, гордыня преисполнила их. Выше древних святых возомнили себя. Призвали с Севера христиан и с востока язычников. Забыли истинное учение Пророка, измываются над теми, кто помнит и не может предать. Жестокосердие они считают праведностью, ложь они почитают, как правду. На свет они говорят - это тьма, а чёрное называют белым. Убийство преданных Аллаху и разрушение домов наших они вменяют в добродетель, но отрёкшихся от Бога и отринувших братьев своих они возвышают. Воистину, настало царство Даджаля, и нет больше спасения для сынов человеческих!

По лицу мужчины - по щеке и бороде стекала слеза. Камера крупным планом показывала, как капля влаги застряла в густой растительности.

Мужчина замолчал. Минут десять сидел он в сгущающихся сумерках, закрыв лицо руками. Затем вздохнул тяжко, достал из-за пазухи огарок свечи и потрёпанный коробок спичек. Свечу он поставил на подоконник, вынул спичку и принялся тщательно изучать серу на коробке, в поисках места, о которое ещё можно было зажечь. Наконец, одним резким движением поджёг спичку и аккуратно, защищая огонь от сквозняка, поднёс его к свече.

Танцующее пламя свечи выхватило из тьмы стены. Созданные из прессованного картона, опилок, обломков доски, с облупившейся повсеместно краской - они никогда не знали лучших дней. Колышущийся свет породил множество теней, усугубив ощущение беспримерной нищеты и безысходности.

Джабад оглянулся по сторонам, протянул руку к подоконнику, шарил под ним несколько секунд. В его ладони оказалась сложенная вчетверо бумага. Бережно, словно в руках его было великое сокровище, араб развернул бумагу. С пожелтевшей от времени фотографии улыбались семеро молодых, бородатых мужчин в красивой белой одежде. Фаруд улыбался им в ответ и медленно вёл указательным пальцем слева направо и бормотал.

- Дядя Карим, дядя Аббас, дядя Ахмед, дядя Рашид, дядя Вахид, дядя Шамиль...

На последнем, самом молодом лице он запнулся. С любовью разглядывал Фаруд седьмого мужчину.

- Отец, тебя забрали у меня, когда мне было четыре года. Если бы не фотография, я бы уже забыл твоё лицо. Я уже старше, чем был ты и даже старше, чем был дядя Карим во времена Багдадского восстания. Я не знаю, где покоятся ваши кости, враги лишили меня даже права навещать ваш прах. Я надеюсь, что этой ночью вы оторвётесь от своих дел в райском саду и будете смотреть на меня, последнего отпрыска вашего рода. Ваша немая поддержка важна, дабы я не дрогнул, и принял смерть достойно, как приняли вы.

Фаруд не стал прятать фотокарточку в трещины подоконника, а положил за пазуху. После чего он потушил пальцами свечу. Спрятав огарок и спички под матрас (единственный образчик мебели в комнате), мужчина несколько секунд привыкал к темноте. Затем аккуратно вынул одну из половых досок. Там был тайник - автомат Калашникова и несколько рожков с патронами. Фаруд снял с себя рубаху, обнажив истощённое, костлявое тело. Он повесил автомат за спину, а магазины пристроил за поясом и снова оделся. Фотография выпала. Фаруд размышлял, что с ней делать и всё-таки решил оставить дома. Он спрятал драгоценный листок бумаги в тайник и прикрыл его доской.

Он шёл по тёмному, продуваемому ветрами коридору бараков. Люди, его соседи и односельчане, стояли в дверных проёмах и каждый, в том числе и дети, старались прикоснуться к Фаруду. Они шептали: "Аллах Велик" или "Благословение Аллаха на тебе". Человек с автоматом так же тихо отвечал: "Аминь". Около одного ребёнка, своего самого талантливого ученика, Джамиля, Джабад остановился. Он потрепал мальчика по голове, снял обувь с правой ноги, достал из-под стельки серебряный реал и вручил его Джамилю.

Мужчина шёл тихо - он отлично знал, в каких местах доски скрипят. В конце коридора была лестница на первый этаж. Крадущимся шагом, очень медленно, Фаруд спустился по ней. Здесь, у самого выхода на улицу, располагалось помещение надсмотрщиков.

Едва дыша, Фаруд заглянул в полуоткрытую дверь. Нет, он не боялся наёмников-иранцев, просто ему нужно было покинуть барак без шума. К счастью, надсмотрщики выпили столько вина и скурили столько гашиша, что спали без задних ног. На экране телевизора, единственного на всё здание, шелестел "снег" - белый шум. По сравнению с комнатами остальных жителей барака, обстановка здесь была просто шикарной: персидские ковры на полу и стенах, диваны-лежаки, столик для еды и столик для кальяна, шкаф с одеждой, три тумбочки для вещей. Спящие иранцы сжимали в руках автоматы - они никогда не расставались с оружием.

Подавив желание убить всех троих немедленно, Джабад тенью выскользнул из барака.

Ночь была тёмной, безлунной. Ветер без устали гнал песок, уже наполовину заполнив фонтан - единственный источник воды для местных жителей.

- "Воду включали только утром, на два часа и несчастные селяне буквально вылизывали фонтан, не оставляя пустыне ни капли", - звучал закадровый голос. Комментарии к менто-реконструкциям обычно писал сам автор, профессионалы на студии лишь слегка корректировали.

- "Три барака, выходящих на вечно засыпанную песком площадь - это всё, что осталось от древнего селения Аль-Табба, ведущего счёт лет ещё с ассирийских времён. Оно пережило с десяток могущественных империй, сотни войн, но неумолимо вымирает под жестокой тиранией Иранской Мусульманской Джамахирии..."

Фаруд бросил печальный взгляд на длинные двухэтажные сараи, которые в старые добрые времена сочли бы непригодными даже скота или птиц - и его кулаки непроизвольно сжались. Из ста восьмидесяти комнат свет горел только в одной - люди экономили свечи, те стоили безумно дорого.

Он шагнул в ночь, исчезнув за углом барака. До точки сбора нужно было пройти около десяти километров , по каменистой, пустынной местности. Самом собой, фильм не показывал все два часа ходьбы, ограничился пятью минутами. За этот период зрители услышали ещё несколько комментариев.

- "Сопротивление в Арабской Республике возникло в первые же годы после основания Содружества Всеобщего Согласия, как высокопарно и абсолютно беспочвенно назвали колонизаторы свою империю. Россия и Китай поделили мир на сферы влияния. Иран, давний партнёр по анти-западной коалиции стал привилегированным участником Содружества. Персы, наконец, воплотили в жизнь тысячелетнюю мечту - владычество над арабами. И если алавиты, шииты и прочие секты арабского мира Восточной Тирании, как абсолютно справедливо называют жители Свободного Мира то, что происходит за Шторой, восприняли владычество Тегерана с рабской покорностью, то арабы суннитских территорий восстали. Ирак и Сирия, с таким трудом восстановившие мир буквально перед появлением Шторы, запылали вновь. Кровь лилась рекой. Технологический и научный регресс, охвативший Восточную половину мира, сделал тиранов ещё более беспощадными. Неспособные наладить нормальную жизнь на подконтрольных землях, они на полную катушку включили лживую машину пропаганды. Виновниками всех бед, конечно же, объявили агентов так называемого западного империализма и сочувствующих."

- "В последний раз арабы-сунниты массово бунтовали в 2030-м году. Мятеж получил название "Великое Багдадское Восстание". Персы победили нас только после того, как получили значительные подкрепления от русских. Полмиллиона арабов, вооруженных АК и РПГ четыре месяца держались против вооружённого до зубов миллионного корпуса иранцев и двадцати лучших, гвардейских дивизий России. Русские выпустили без счёта баллистических ракет, потеряли в сражениях десятки боевых вертолётов и сотни танков, превратили Багдад в дымящиеся руины. Арабы не сдались, они просто погибли в неравном бою. Все, до последнего человека. Мой отец и шесть его братьев - краса и гордость Аль-Таббы - сражались в Багдаде..."

Голос, до того ровный, хоть и печальный, оборвался, послышались сдавленные рыдания.

Вязкая южная тьма, окутывающая человека, словно толстый плед, озарилась двумя короткими вспышками. Кто-то совсем рядом передёрнул затвор автомата.

- Соколы Ассирии, - чётко произнёс Фаруд в пространство.

Из-за камня вышло четверо мужчин, как и Джабад, одетых почти что в лохмотья. В руках у них были калаши. Один, самый высокий и сильный, держал в руках ещё и фонарик - невиданную роскошь. Они подошли к Фаруду и обняли его.

- Всё готово, брат. Вторая группа на той стороне ущелья. Осталось полчаса, не больше, так что нужно занять позиции.

- Аллах велик, - кивнул главный герой.

- Аллах велик, - его друзья хором отозвались.

Они карабкались по скалам, в полной темноте, молча.

- "Место засады - Чёрное Ущелье, одно из самых узких мест старой дамасской дороги, - пояснял закадровый голос, - дорога сейчас используется очень редко. Однако, Сопротивлению стало известно, что отряд интендантской службы иранской армии должен перевозить по ней некоторые ценные вещи. В основном - награбленное в опустевших арабских городах. Старые дома готовят к сносу, чтобы возвести на их месте отвратительные типовые бараки. Были основания полагать, что в машинах должно быть и оружие, которое отдельные иранские военные контрабандно поставляют в Афганистан и Пакистан. Где идёт вялотекущая война всех против всех."

Мужчины достали оружие, зарядили и проверили его, а затем легли на плоском камне, нависающем над ущельем. Полотно дороги, давно не ремонтированное, темнело в двадцати метрах внизу. Мужчины спустили две верёвки - чтобы после атаки быстро оказаться около груза.

- "Нам предстояло поднять добычу на верёвках и отнести на четыре километра вглубь пустыни, в известные нам одним пещеры. Работа предстояла тяжёлая, да к тому же, нужно было обязательно вернуться до семичасовой переклички в бараки. Так что брать решили только самое ценное."

Наконец, внизу появился свет. По дну Чёрного Ущелья двигалось три пары огней. Первая пара - поменьше, уазик сопровождения, остальные - грузовики.

Неподалёку от нас раздалось уханье пустынной совы - знак второй группы о готовности. Мы ответили тем же. Ползком придвинулись к самому краю, прицелились. Вражеский караван неторопливо приближался. Уазик объезжал выбоины, что поглубже, а грузовики пёрли напролом.

- "Конвойная машина должна была взорваться на фугасе прямо под нами. Развернуться грузовики не могли из-за узости дороги, а пока они сдавали бы назад, мы бы успели убить водителей. Пришлось скорректировать план."

Фонари обеих групп сфокусировались на конвойном джипе.

- "Света было достаточно, мы открыли огонь. Однако, пули не причинили вреда машине."

Вместо того, чтобы попытаться удрать, караван остановился. Из кузовов грузовиков прыгали солдаты.

- "Охотник превратился в дичь. По блеску доспехов в свете фар мы поняли, что это были гвардейцы Корпуса Стражей Исламской Революции. Элита вооружённых сил Ирана, закованные в кевларовую броню, способную выдержать прямое попадание из снайперской винтовки с расстояния сто метров..."

Два синхронных выстрела из ручных гранатомётов обрушили выступ на котором лежали бойцы Сопротивления. Трое товарищей Фаруда с криками полетели вниз и разбились у самой дороги. Джабаду и командиру группы удалось вовремя откатиться. Они поднялись и бросились прочь от ущелья.

- "Живыми нам сдаваться нельзя, чтобы под пытками не выдать имён членов Сопротивления или сочувствующих. Однако, была небольшая надежда на то, что нам удастся достигнуть тайника. Там, в лабиринте древних пещер, у нас были шансы уйти от погони. Но..."

Не успели повстанцы отбежать и на пять метров от края обрыва, десятки крепких крючьев вонзились в камни. Раздалось тихое жужжание - работали подъёмники.

- Если что, убьём друг друга, понял? - глаза командира стали безумными, он направил автомат на Фаруда.

- Вперёд! - Джабаду пришлось силой тянуть товарища.

- "На несколько мгновений мне действительно показалось, что Хадиль сошёл с ума от горя. Но он быстро пришёл в себя."

Командир оттолкнул Фаруда со словами: "Беги, я задержу их". После чего крепко схватил автомат и бросился к краю, обстреливая поднимающихся врагов.

Джабад от толчка чуть ли не кубарем покатился со скалы. Непонятно, каким чудом он не свернул себе шею. Когда он скрылся среди огромных валунов, сзади послышался взрыв.

- "Командир имел гранату на такой вот случай. Не знаю, скольких персов он забрал с собой на тот свет. Одно могу сказать - он выиграл для меня несколько минут. Если бы не он, я бы не выжил..."

Он бежал с каким-то упоением, рассекая тишину ночи. Дыхание вошло в особый стайерский ритм, в обычных обстоятельствах доступный только лучшим спортсменам-бегунам, но в условиях критических пробудившийся и у скромного учителя. Он не смотрел под ноги и, тем не менее, чудом избежал падения, вывихов, а также ранений от острых кромок рассыпанных повсюду камней. Бежал, стараясь избегать открытых мест. Однако, когда до пещер оставалось не более километра, раздались выстрелы. Пули просвистели у самой головы Фаруда, высекли сноп искр о валун, и обдали беглеца каменным крошевом.

- Арабская свинья, сдавайся, и мы сохраним тебе жизнь! - разнёсся над пустыней издевательский голос, - мы даже накормим тебя пищей для людей!

Последовал взрыв хохота. Преследователи были совсем близко - не далее двухсот метров. Судя по звукам, они пытались окружить свою цель, обходя с флангов.

- "Конечно, в своих дряхлых туфлях, голодный и мучимый жаждой я не мог уйти от отлично экипированных, сытых и тренированных врагов. Было удивительно, что я ушёл так далеко от Чёрного Ущелья. Бежать дальше смысла не было..."

Фаруд огляделся в поисках места, где было бы удобнее обороняться. Слева было два стоящих вплотную валуна, так что он был прикрыт от атаки с трёх сторон. Беглец не торопясь занял позицию, достал из-за пояса последний рожок и лёг на землю, спрятавшись за кучкой камней.

- "Я оказался в труднейшем положении. Поразить слуг Тирании я мог только прицельным попаданием по глазам, точнее - по приборам ночного видения. Всё остальное было надёжно прикрыто бронёй. Это был мой последний бой, бой без шансов на победу. Ангелы уже открывали ворота райского сада для меня, и Аллах с грустной улыбкой уже смотрел на своего раба..."

Земля под беглецом начала трястись. Он с непониманием оглядывался по сторонам, а потом прислонил ухо к ходящей ходуном почве. Безумная, отчаянная надежда загорелась в его глазах!

Прислужники зла почувствовали неладное. Град пуль обрушился на жертву. Сталь вгрызалась в камни, за которыми прятался Фаруд. Персы стреляли очередями, не жалея патроны. Взвесь песка и каменной крошки обволокла Джабада. Он кашлял, прикрывая лицо рукавом.

- Не уйдёшь! Получай, свинья! Шакалье дерьмо! - кричали иранцы, голоса их напоминали рык хищных зверей, уже почуявших кровь ослабевшей добычи.

Послышалось жужжание, а через пару секунд земля рядом с Фарудом разверзлась, засыпав его песком и камешками. Сигарообразная стальная машина с массивным буром на левом конце улеглась между беглецов и преследователями. Пули отскакивали от её боков, не оставляя и следа. Персы взвыли от злости и бессилия.

Именно этот животный вой был последним, что слышал Джабад по эту сторону Аномалии. В машине приглашающе отворилась дверца, и беглец не раздумывая нырнул внутрь. Проходчик подпрыгнул, приземлился на утяжелённый конец с буром, тут же заработавшим, и исчез с глаз взбешённых колонизаторов.

Спустя многие часы кромешной тьмы, надежд, гаданий, молитв и неизвестности, машина наконец остановилась. Дверца открылась и невероятно яркий, ослепляющий свет затопил тесную каюту. Это было похоже на сон, или прекрасную сказку...

Сара Голдман вытирала лицо платочком, но напрасно - слёзы так и катились из её глаз. Несколько раз она открывала рот, чтобы сказать что-нибудь на прощанье, но всякий раз рыдания сдавливали горло. Эфир так и закончился, без слов.

Когда студию Сары сменила реклама каких-то чипсов, Кэтрин Трейч пришла в себя. Она обнаружила, что сидит на полу на коленях, её кулачки сжаты до такой степени, что занемели, а по лицу настоящими ручьями бегут слёзы.

Глава 9

Охота началась. Но прежде, чем отправиться к одному из схронов, Нефью решил нанести визит в зону "Бронкс" - самую первую "зону" Нью-Йорка.

Спустившись на лифте Конгресс-Центра на минус четвёртый этаж, Эдуард оказался в элитном гараже. Здесь парковалось три десятка машин, самая дешёвая из которых стоила не менее восьмисот тысяч долларов. Своё пристанище в гараже обрёл последний в мире Бугатти Тип 41 Роял - единственный, а потому бесценный. Впрочем, антиквариата на минус четвёртом этаже было немного - лишь три авто. Остальные - шедевры автостроительной индустрии самых знаменитых марок, в основном европейских. Уильяму Трампу-Глочестеру принадлежало два таких автомобиля. Феррари 999 Пегас, выпущенная в прошлом году в двадцати семи экземплярах и Мерседес-Макларен Бавария, хит недавней Берлинской выставки. Конгрессмен стал первым в мире обладателям германо-британского чуда, а всего счастливчиков должно быть одиннадцать - на каждый последующий год по одному.

Эти машины комплектовались тысячесильными электродвигателями с запасом хода батарей на семь дней непрерывной работы. Их вылизанные каплевидные формы олицетворяли третье рождение био-дизайна.

Эдуард остановил свой выбор на Феррари. И не потому, что ему больше импонировала итальянская школа. Пегас был доработан в одном нелегальном, но очень дорогом чикагском ателье. Он умел становиться невидимым, как в физике, так и в виртуале. Кроме того, мог менять цвет и внешний облик, представая в образе нескольких моделей автомобилей на выбор водителя. Ну и само собой он был бронированным, а так же способным плавать, в том числе под водой. Мог на короткое время взлететь. Разумеется, на борту было и спрятанное вооружение, представленное 12-мм пулемётом, несколькими мини-ракетами повышенного могущества, световыми и дымовыми гранатами. В общем - это была машина агента 007 во плоти. Если честно, то Нефью сам не знал всех способностей этого гениального автомобиля.

Эдуард подошёл к машине вплотную, опустился на одно колено и засунул пальцы в фальшивую выхлопную трубу. Датчик сверил отпечатки и к указательному пальцу был прикреплён ментак Пегаса - специальный, защищённый по высшей категории компьютер. Нефью активировал его и тут же почувствовал едва уловимую вибрацию на корпусе машины - включился электродвигатель и заработали турбины. Началась диагностика всех систем "трёх девяток". Перед глазами чиновника мелькали объёмные чертежи, с цифрами и комментариями. Нефью терпеливо дождался конца диагностики, а затем перевёл ментак на самый минимальный режим активности. То есть, по сути свёл его функции до уровня "открыть/закрыть двери" и "включить/выключить двигатель". Управлять Пегасом можно было из кабины, с помощью старых добрых кнопок, педалей и руля - Нефью летал на завод в Маранелло, чтобы лично проследить за их установкой. Поколение тех, кому меньше пятидесяти больше доверяло ментакам, но Эдуард был человеком старой школы. Он не воспринимал езды без чувства полного контроля над машиной, которое могут дать только крепко сжатые на руле, или штурвале, ладони.

Дверца поднялась. Нефью уселся в удобное, обнимающее спину и бока кресло. Немного подумал и решил преобразовать двухмиллионную (с учётом тюнинга - четырёхмиллионную) Феррари в недорогой Форд Мустанг. Он нажал кнопку "снег", открылась скрытая панель управления. Пробежав пальцем по рядам значком, остановил свой выбор на трансформере. На правой части большого плоского экрана, на котором отображался спидометр, тахометр и прочие данные появился выбор машин. Нефью дважды кликнул по Мустангу.

Первым делом увеличился клиренс. Кабина вместе со всем содержимым подалась вперёд. В это же время поверхность кузова распалась на тысячи мелких квадратиков (это был какой-то сложный фокус с электро-магнитным полем, Эдуард даже не пытался понять, как это работает). Квадратики немного приподнялись, перестроились, а опустившись, создали уже другой кузов. Конечно, пытливый взгляд автолюбителя мгновенно нашёл бы массу отличий от стандартного Мустанга, как в интерьере, так и в экстерьере. Но в таком случае всегда можно сослаться на глубокий тюнинг, на который ушли почти все сбережения. И в конце с довольной ухмылкой добавить: "Но оно того стоило, чёрт побери!"

Включился имитатор дизельного двигателя: "дикий конь" был одной из последний американских моделей с гибридными, а не полностью электрическими двигателями. За это удовольствие компания выплачивала немалые штрафы, но фанаты были благодарны им за это.

Здесь, в элитном гараже не было камер, об этом позаботились высокопоставленные обладатели машин. И попасть сюда могли только они, либо внесённые в список доверенные особы. Поэтому здесь можно было менять облик машины без опасений попасть в поле зрения любопытных глаз.

Эдуард плавно тронулся, развернулся и двинулся, казалось бы, в лобовую атаку на стену. Часть стены, однако, отъехала в сторону, обнажая проход. Дорога с плавны поворотом вела вверх, на минус третий уровень, где стояли машины попроще. Через пару минут чиновник выехал на поверхность и взял курс на континент.

Нефью любил ездить на автомобиле в том числе и потому, что наблюдательные камеры вдоль дорог не отслеживали эмоции водителей. Бдительное око полиции и спецслужб, проникнув в частные жилища и рабочие места многих граждан и клиентов, оставило пространство автомобилей в неприкосновенности. Пока ещё. И это правило касалось только машин, не состоящих в кредите или залоге, так как банки крайне ревниво относились к потенциальным неплательщикам. А если человек не мог себе позволить купить машину сразу - значит, он автоматически зачислялся в разряд вероятных должников.

Чиновник третьего ранга вспомнил, насколько проблематичным было движение в Городе в прежние времена. Многочасовые пробки, нервы, вереницы жёлтых такси, сигналы клаксонов и ругань на всех языках планеты. Всё это осталось в прошлом. И не столько потому, что многие дороги стали двух-, а то и трёх-ярусными, сколько благодаря значительному уменьшению количества самих машин. Эти данные старались нигде не публиковать, но жителей города, которые могли позволить себе личное авто стало на тридцать процентов меньше. Однако, даже если бы любопытный обыватель в ворохе статистики нашёл бы эти отнюдь нерадостные цифры, то решил бы, что таков и был изначальный план сильных мира сего. Ради спасения голубых китов или ещё какой-нибудь благородной цели.

Нефью вырулил на Западную Набережную (бывшие шоссе Димаджио и Гудзона), открыл свой дорожный счет для проезда по скоростному, второму ярусу и резко увеличил скорость. Низкая плотность движения позволила чиновнику выжать дозволенные двести пятьдесят километров в час. Здесь почти все так ездили, так как глупо платить десять долларов за километр и при этом едва тащиться. Свернул направо на Кросс-Бронкс и по ней добрался до района, что прежде назывался Паркчестер, а теперь здесь находились южные ворота в зону.

Изначально, ЗАГУ задумывались с целью повысить уровень жизни в трущобах. Считалось, что если полностью переложить ответственность на плечи самих местных, это автоматически вынудит их развиваться, самосовершенствоваться и улучшать, организовывать окружающее пространство. Первые пару лет казалось, что так и получится. Но после, по непонятным причинам, затея провалилась с треском. Преступность росла, школы закрывались, муниципальные службы постепенно сворачивали свою деятельность. В "зоны" перестали подавать газ, но свет и воду, хоть и с перебоями давали. Район обнесли высокими стенами, оставив два прохода - на юге и на севере. Постепенно, даже самые бедные граждане покинули свои жилища и зона превратилась в обитель клиентов, промышляющих криминалом и не имеющих намерений социализироваться и искать лучшей доли. Зона разрасталась, стены переносились. Начавшись с района Восточный Бронкс, она уже поглотила Ван Нест, Часть Моррис-Парка и Паркчестер до Вестчестер Авеню. И никто не гарантировал, что это окончательные границы. Само собой, полиции, судов, адвокатов здесь не было. Как и больниц. Впрочем, армия иногда открывала рекрутские пункты, если требовалось пушечное мясо для борьбы с повстанцами в Африке или Южной Америке. И хотя пятилетняя служба в армии гарантировала седьмую социальную категорию, охочих среди загеров было немного.

Зона "Бронкс" была любимым местом для спектаклей всевозможных благотворительных организаций. Они вторгались через ворота в сопровождении вооружённых до зубов охранников, и грузовиков с гуманитарной помощью. Устанавливали сцену где-нибудь на перекрёстке, призывали людей через сеть и громкоговорители. И раздавали еду, напитки и одежду. С фальшивыми улыбками, и нет-нет да и прорывающейся наружу брезгливостью. Конечно же, они делали это в полдень, так как ночью никакая охрана не гарантировала посторонним жизнь.

Жизнь же в зоне стоила дёшево. Если ты не состоял в банде или ополчении (иногда появлялись лидеры, бросавшие вызов власти гангстеров), ценность пребывание твоей души в этом мире равнялась цене одежды, обуви и содержимого твоих карманов. Ни больше, ни меньше.

Не смотря на всё это, крупные финансовые игроки через подставные компании делали здесь неплохой бизнес. Грузовики с едой, одеждой, электроникой, мебелью регулярно заезжали на территорию через северные ворота. А виртуальный бизнес здесь вообще процветал, ведь в цифровой копии Города не было границ и зон. Деньги, заработанные на продаже наркотиков, оружия, проституток возвращались во внешний мир и оседали на счетах вполне казалось бы честных и респектабельных бизнесменов. Несколько раз в год СМИ взрывались сенсацией о нечистых руках мистера Икс. Полиция арестовывала бизнесмена-неудачника, (понятное дело, его сдавали партнёры) хватала возле стен "Бронкса" несколько загеров, пресса освещала судебные заседания. Бедолагу надолго сажали в тюрьму, мелких бандитов в итоге отпускали на улицы и всё затихало. До следующей "сенсации".

В общем - богачам города было выгодно иметь такие вот серые территории, поэтому зоны росли. Кварталы все больше жиреющего высшего и редеющего среднего классов располагались далеко от стен. Так что их представителям и вправду могло казаться, что ссылать асоциальных и опустившихся граждан в ЗАГУ - совсем неплохая идея. В центре города и благополучных коттеджных посёлках давно не было бомжей, грабителей, безумцев с апокалиптическими лозунгами...

- Цифровой идентификатор или специальный пропуск, - равнодушным, усталым голосом спросил полицейский. В отличие от патрульных копов, его жидко-керамическая броня была многослойной, матовой. В окно замаскированного Феррари смотрело дуло армейского автомата М-17, жетон полицейского зловеще алел на груди. Особый отряд - эти парни стреляли без предупреждения, по малейшему поводу.

- Да, конечно, сэр, - Нефью достал из бардачка бумажник, нашёл серый пластиковый пропуск и протянул офицеру.

- Пол Шаковски, слесарь Нью-Йоркской муниципальной корпорации, - прочитал коп и сравнил фотографию на пластике с лицом водителя, - проезжайте, сэр. Южные ворота закрываются в десять часов.

- Спасибо, офицер, я в курсе. Удачно закончить смену.

Полицейский кивнул, убрал автомат и махнул рукой. Бронированная, в десять сантиметров толщиной створка ворот беззвучно отъехала в сторону.

Электрики, сантехники, строители, автомеханики, слесари и плотники считались неприкасаемыми особами, их не трогали банды. Нефью заехал на территорию зоны, медленно двинулся на север. Местные, стоявшие кучками у металлических банок с огнём, провожали взглядами машину. Женщины весьма определённой наружности чуть ли не прыгали на капот, демонстрируя свои прелести потенциальному клиенту. Громко звучала музыка в стиле рэп. Откровенной враждебности никто не проявлял. Через три квартала он повернул направо. Под колёсами тихо шелестели листья и мусор. Улицы "Бронкса" капитально чистили четыре раза в год, в начале каждого сезона, а сейчас был конец октября. Но это ещё ничего, ведь в конце ноября даже с клиренсом Мустанга тут не проехать.

Помощник конгрессмена в который раз с тоской подумал, что рано или поздно весь Нью-Йорк станет зоной и его обнесут стометровым забором. А дети из благополучных семей, живущих в пригородах, будут показывать на стену пальцами и рассказывать друг другу страшные истории...

Нефью остановил автомобиль на обочине у небольшого одноэтажного домика. От соседних, покрытых граффити и неприличными надписями (такими здесь были почти все здания) этот домик отличался удивительной чистотой. Трава перед ним была очищена от мусора и даже подстрижена, что было уж и вовсе редкостью для зоны. На плоской крыше был установлен небольшой позолоченный купол и крест над ним. Эдуард вышел из машины. Наклеил три стикера с замысловатым рэперским иероглифом, общепринятым для зоны символом специалиста. Первый - на заднее стекло машины, второй - на лобовое, а третий - себе на грудь, прямо на плащ. Изображения медленно выгорали, через сутки бумага станет полностью белой. Наклейки стоили дорого, выдавали их на руки лично главари банд и ополчений. Кража стикеров каралась смертью. Комитет Конгресса по делам специальных территорий, ведавший не только зонами, но и самопровозглашёнными государствами всевозможных повстанцев, ежемесячно рассылал пару десятков этих своеобразных охранных амулетов коллегам. Насколько было известно Эдуарду, кроме него никто ни разу не посещал подобные места. Права голоса у клиентов не было, а что касается наркотиков и проституток - законодатели привыкли к неизмеримо лучшему качеству и того и другого.

Компания чернокожих молодых людей, стоявшая у дома напротив, увидев стикеры потеряла всякий интерес к Мустангу и его владельцу. Эдуард кивнул им, стараясь не смотреть никому в глаза, и направился к своеобразной церкви. Пару лет назад Нефью заказал комплект звукоизоляции для домика, так что внутри было покойно: громкая музыка и крики с улицы не проникали сюда.

Это была единственная церковь в "Бронксе". И что самое невероятное - она была основана здесь уже после того, как район оказался за стеной. Один эмигрант из Болгарии, сын православного священника неожиданно даже для самого себя решил нести слово Божие. По памяти, как мог, он воссоздал алтарь, талантливые местные ребята нарисовали для него несколько икон. Васлав Колчев своими руками перестроил дом, оставив одну большую комнату для церкви и коморку для сна. Конечно, убранство импровизированного храма было далеко от канонических требований, но неутомимый болгарин частенько повторял, что все они находятся в изгнании, так что должны радоваться и тому, что есть. Главное, что в пропитанном ладаном (и где только он его брал?) полумраке церкви было то, что можно было назвать только Духом Божиим. Это чувствовали все, в том числе и Нефью. Который, кстати, недавно подарил Колчеву набор книг по православной литургии, так что теперь болгарин мог совершать службы по обряду.

- Здравствуйте, отче, - церковь была совершенно пуста, люди обычно сходились позже.

Колчев зажигал свечи, начиная подготовку к вечерней службе.

- Здравствуй, Пол. Сколько раз я просил тебя не называть меня так? Я - обычный мирянин, за неимением священника подражающий ему, - мягко укорил седобородый, худощавый, Враслав. Его глаза всегда были влажными, а лицо будто бы светилось изнутри. В "Бронксе" никто, даже самый жестокий гангстер не позволял себе ни единого скверного слова о Пасторе, как называли загеры Васлава Колчева.

Болгарин положил спички на полку и указал на лавочку в углу.

- Тогда и вы не называйте меня Полом Шаковски, Пастор. Меня зовут Эдуард Нефью, и я не слесарь, - признался чиновник.

- То, что ты - не слесарь я знал с самого начала. Твои ладони тебя выдали, - усмехнулся Колчев. - Почему ты решил сознаться именно сейчас?

- Мне предстоит очень сложное дело, отче, - Нефью был несколько обескуражен, внимательно разглядывал ладони. - Есть большая вероятность того, что меня убьют.

Болгарин вздохнул, услышав очередное "отче". Положил руки на колени - он всегда так делал, когда размышлял.

- Ты идёшь на смерть ради денег или по долгу службы?

- Э-мм, - пришёл черёд задуматься Эдуарду, - по долгу службы, Пастор.

- Добро, добро. Что ж, Эдуард. Как ты знаешь, я не могу исповедовать тебя и отпустить грехи. Но я обязательно помолюсь Христу, чтобы он простил тебя. И ты помолись о том же.

- Я прямо здесь помолюсь, можно? - Нефью с удивлением отметил, что в его голосе звучат робкие, смиренные, просительные нотки.

- Молись. Здесь нет камер. Только ты, Бог и я, грешный. Пойду готовиться, служба скоро, - единственный служитель Божий в этом проклятом месте кряхтя поднялся, и пошёл переодеваться в свою коморку.

Нефью никогда не спрашивал, почему болгарин считает себя не вправе исповедовать, но вправе вести службы. Может быть, Колчев решал такие вопросы напрямую с Богом? Из всех знакомых Эдуарда, Пастор из Бронкса был единственным, кто мог надеяться услышать ответ Господа. И вообще единственным, кто веровал искренне, а не изображал религиозность тогда, когда это было выгодно. Свою веру чиновник третьего ранга потерял, когда жена и сын погибли в автокатастрофе...

Молиться не хотелось: в глубине души Нефью всё ещё был зол на Бога. Подавив гнев, Эдуард сложил пальцы лодочкой, как делал в далёком детстве.

- Кхм-кхм... М-м-м... Боже, у меня всегда есть слово, на любой случай, любое событие... Но сейчас я не знаю, что сказать...

Шёпот чиновника прервался. Он тужился выдавить из себя хоть что-то, но голова вдруг стала пустой, как барабан. Снова нахлынула злость, и он заговорил. С жаром, с чувствами.

- Мы никогда не снимаем маски, Господи. На нас их столько, что мы и сами уже не знаем, где маска, а где лицо... Страх сковывает сердца всех людей, Боже. Мы попали в какую-то огромную, бескрайнюю паутину и бьёмся изо всех сил, стараясь вырваться. А потом понимаем, что чем больше сопротивляемся, тем сильнее запутываемся. И мы успокаиваемся, покорно ждём, когда зверь покажется и сожрёт нас. И говорим себе: "От меня всё равно ничего не зависит"... Как мы допустили всё это? Гордыня. Непомерная гордыня ослепила нас. И началось всё это задолго до Шторы. Мы возомнили, будто можем решать за других, по каким законам им жить, и как распоряжаться их собственными судьбами. Мы считали, и всё ещё считаем себя исключительными, незаменимыми, уникальными. Но на самом деле, мы - всего лишь глупцы, неспособные отличить добро от зла. И будучи не способны их различать, мы приравняли их. Мы провозгласили, что вера в Бога и вера в Сатану - всё едино. Мы создали законы, противные воле Твоей. И всё дальше и дальше отдаляемся мы от заветов, что достались нам от предков. Мы уверили себя, что Ты сохранил нас, спас, отделив от Востока. Но что, если на самом деле Ты спас их, отделив от нас?

Словесный поток иссяк. Эдуард сжимал и разжимал кулаки, тяжело дышал. И вдруг - как-то разом, мгновенно успокоился. То ли просто нужно было выговориться, то ли атмосфера этого места так подействовала, но скорее всего и то и другое. Нефью чувствовал, как его обнимает какая-то тёплая, ласковая сила. Сила смутно знакомая, будто воспоминание о прекрасном сне. Нефью вспомнил одну короткую молитву, которой учил своих гостей (он никогда не использовал слово "прихожане") болгарин.

- Господи Иисусе Христе, сын Божий, помилуй нас грешных...

Волна света, восторга, очищения затопила его. На краткое время Эдуард почувствовал себя ребёнком, обратившимся к "Боженьке" перед сном, стоя на коленях у кровати.

Впервые за пятьдесят лет по лицу Эдуарда стекала слеза.

Когда Колчев, облачённый в ризы, вернулся в помещение, он не застал гостя. Но обнаружил на лавке стопку блестящих тысячедолларовых золотых моент.

Глава 10

- Вот это да! - глаза Саттии стали широкими, словно блюдца. - Здесь даже круче, чем в Библиотеке Нью-Йорка!

- И всё это можно читать, - Патрик раздулся от гордости, как будто сам написал как минимум половину книг.

В этот раз девочка не возражала, когда Патрик позвал её "в одно совершенно чудесное место". Они полчаса ехали на метро, до конечной, а потом ещё двадцать минут топали пешком. Шли по парку - заросшему, дикому, заброшенному. Саттия, трусишка, жалась к ОНелли всем телом. А тот, хоть и делал вид, что ему это жутко неприятно, не отстранялся. Мальчик пояснил, что в физике парк выглядит ещё мрачнее. Потому что его владелец, чокнутый миллиардер, не хотел, чтобы здесь отдыхали горожане.

Благо, оделись дети в спортивные костюмы, защищающие от колючек (в реальности они, конечно же, не могли себе позволить такую дорогую одежду). Когда Саттии начало казаться, что дальше пробраться попросту невозможно, перед её глазами возникло заграждение. Высокая, метра три, стальная сетка. Взобраться по ней невозможно: края проволоки были острее скальпеля. Саттия нахмурилась, и хотела было стукнуть друга, но тот бесстрашно схватился за стальной забор и вынул кусок, вполне достаточный, чтобы дети могли пробраться. Отложив проволоку в сторону, он присел на корточки и проник на ту сторону. Кусты почти сразу скрыли его от глаз девочки, так что та, не мешкая, последовала за товарищем.

Полоса практически непреодолимых кустов внезапно закончилась. Саттия буквально вывалилась на роскошный газон. Здесь уже всё было по-другому: изумрудного цвета, мягкая и тёплая наощупь трава; аккуратные, подстриженные в форме статуй кусты. И огромный, в четыре этажа старинный особняк из серого гранита. Собственно, Саттия даже не видела его целиком - только флигель. Она и без объяснений Патрика поняла, что дом точно такой же, как и в реальности. Мальчик всё же счёл своим долгом рассказать, что особняк принадлежит человеку богатому и очень таинственному, чьё имя не значится в справочных системах Нью-Йорка. И человек этот позаботился о том, чтобы и сам дом был удалён со всех общедоступных карт города.

Не дав подруге толком проникнуться атмосферой старины и загадки, мальчик взял её за руку и потащил к одному из окон. Приподняв раму, Пат одним быстрым движением заскочил внутрь и подал руку Сат. Джонсон вздохнула тяжело, оглянулась по сторонам и протянула руку. Друг втащил её так быстро, будто она была невесомой.

Внутреннее пространство в высоту и по ширине соответствовало внешним габаритам, а вот в длину превышало его раз в десять. Как минимум. Огромный продолговатый зал был заставлен книгами от пола и до самой крыши. Вдоль полок стояли движущиеся лестницы. Разноцветные корочки самых разных размеров, с позолоченными буквами на них тянулись вдаль. И очень легко было представить себе, что они простираются в бесконечность.

Именно зрелище эти несметных сокровищ и вызвало возглас восхищения у девочки.

- А в реальном мире здесь тоже библиотека? - Саттия подошла к ближайшей полке, с трепетом прикасалась к щеголеватым, абсолютно новеньким, томам.

- Скорее всего, - пожал плечами Пат, - сама знаешь, если внутренний объём не соответствует, то невозможно увидеть, что находиться в том же месте в реале.

В Библиотеке Нью-Йорка дети бывали всего раз, в первом классе. Им ещё повезло, ведь в конце того же года бумажная библиотека была окончательно упразднена. Книги перевезли в какое-то тайное хранилище. Всё это было обставлено торжественно, празднично. Играл оркестр, школьники держали в руках разноцветные шарики, конгрессмен в отличном костюме вещал со ступенек здания Библиотеки. Даже на грузовиках, вывозивших книги, красовались роскошные тематические скины. Конечно же, Библиотека продолжила работу. Власти города оплатили создание цифровой версии учреждения: огромного пространства, стилизованного под Древнюю Грецию. Попадая туда, пользователь облачался в белоснежную тогу, мог бродить по улицам города, общаясь с людьми, либо же зайти в любой из храмов-подразделов, взять книгу и углубиться в чтение.

Но всё это было уже не то.

- Знаешь, а у нас дома есть один бумажный томик, - вздохнула Сат. Она впервые рассказала об этом кому-либо.

- У нас тоже, - лицо мальчика стало серьёзным, - у вас про кого?

- Про Винни Пуха, а у вас?

- Про Пиноккио.

Дело в том, что в 2025 году, задолго до рождения Патрика и Саттии, правительство, при поддержке трёх медийных мега-корпораций (на самом деле - корпорации при поддержке правительства) ввело в действие широко разрекламированную программу обмена книг бумажных на цифровые. Программа так и называлась - "Обмен". За каждую обычную книжку давали пятьдесят виртуальных и цифровое приложение "домашнее чтение". Правда, с небольшой оговоркой - бесплатная лицензия на приложение истекала через десять лет. Обрадованные граждане несли свои скудные библиотечки и получали взамен самые роскошные виртуальные тома и целые серии изданий, владеть которыми не могли и мечтать. Но десять лет полетели быстро, а лицензия на "домашнее чтение" дорожала с каждым годом. В итоге, уже к 2040-му году большинство населения было вынуждено отказаться от их услуг, вместе со всеми цифровыми книгами, разумеется.

А потом приняли очередные поправки в законе об авторских правах и любые формы передачи бумажных книг, даже прямое наследование - стали вне закона. Сделанные старым добрым способом тома превратились в нелегальную контрабанду и подлежали уничтожению при изъятии.

Бдительные граждане, сообщавшие о том, что соседи или знакомые хранят незаконное имущество получали финансовое вознаграждение.

Именно поэтому друзьям тяжело далось признание в том, что в их домах имеется нечто подобное. Однако, сказав друг другу, они почувствовали, что между ними сломался некий невидимый барьер.

- Клянёшься, что никому не скажешь? - шёпотом спросила Сат.

- Клянусь, а если обману - быть мне загером! - так же шёпотом ответил мальчик, плюнул на ладонь и протянул её подружке.

- И я клянусь, а если обману - то пусть я разжирею и лишусь волос! - Джонсон тоже плюнула на ладонь и пожала руку Патрика, стараясь не выказать брезгливости.

- Ой, а нас тут не заметят? - оглянулась Саттия в запоздалом испуге.

- Нет, - Патрику так хотелось похвастаться чем-то, что он даже надулся, - а знаешь почему?

- Почему?

Мальчик некоторое время с важным видом смотрел на свою подругу, наблюдая, как любопытство растёт в её глазах, пока не заполнило их полностью. Саттия схватила Патрика за руки.

- Почему, почему, почему?

- Потому что... - потомка ирландских переселенцев вдруг охватила подозрительность. Он с полминуты осматривал помещение, особенно тщательно оглядывал углы под потолком. Хотя что он могу там увидеть, на высоте почти пятого этажа?

- Нет, так не годится, - в итоге сообщил он.

Не объясняя ничего, он повлёк подружку прочь из дома. Помог выбраться ей, спрыгнул сам и направился к кустам. И только когда они преодолели забор и отдалились метров на двадцать от особняка, мальчик сел на траву и сделал приглашающий жест.

- Это очень странная, таинственная история, Сат, - ОНелли ещё раз оглянулся. Что вызвало беспокойство у его одноклассницы - мол, всё ли с ним в порядке?

Патрик сорвал виртуальную травинку, прикусил её краешком рта, став похожим на маленького фермера из какого-нибудь Канзаса (хотя ферм в их представлении 20-го века давно не было, их вытеснили агро-корпорации). Джонсон уселась, упёрла подбородок в кулачки и приготовилась слушать.

- Это случилось чуть больше двух недель назад, дней семнадцать тому, примерно. Я как всегда после школы выбрался на улицу. В тот день должен был состояться футбольный матч между нашим домом и домом напротив. Мы бы пошли на территорию заброшенного склада, в паре километрах от нас. Понятно, что это незаконно, да и родители запрещают, но мы с парнями надеялись уложиться в десять минут, то есть - два тайма по пять минут. Вся загвоздка в том, что мяч у нас во дворе, как ты наверное знаешь, есть только у Джимми, Джимми Фицжеральда, по кличке "Тощий". И вот, в назначенное время вышло всего трое - я, Томми "Креветка" и Найджел "Паровоз". Остальных не пустили родители, откуда-то прознавшие о предстоящем матче. В общем, чемпионат провалился. В самых расстроенных чувствах я вернулся домой, улёгся на кровать и вышел в виртуалку. Я надеялся найти какой-нибудь бесплатный турнир по футболу, но тщетно. Только в Европе, но у меня нет двух долларов на переход в их сегмент сети. Чёрт бы побрал эти сборы...

- В общем, я гулял по Манхэттену, глазея на экзотические виртуальные тачки, которые не имеют аналогов в реале. Ну, знаешь - всякие "Бьюики", "Паккарды", "Студебеккеры", марки авто, получившие вторую жизнь в цифровом пространстве. Думал сходить в киношку, в "Классику-13", там сейчас можно бесплатно посмотреть четыре случайно выбранных вестерна с Клинтом Иствудом. Какая-то рекламная компания. Как вдруг...

Патрик выплюнул травинку и посмотрел прямо в глаза Саттии.

- Я провалился в темному. Конечно же, я подумал, что очутился в баге, хотя, откуда баги в центре Двойника? Там программный код вылизан почище котячих яи... - мальчик смутился и добавил фразу, часто произносимую отцом, - кхм, не при дамах будет сказано. В общем, багов там не должно быть в принципе. Ни одной хакотеррористической организации туда не пролезть, это общеизвестный факт. Да и нет уже тех хакотерров, что наводили ужас на правительство и корпорации лет 20-30 назад.

- Честно скажу - поначалу, я не боялся. Пытался понять, вишу я в пустоте, или падаю в пропасть. Пытался рассмотреть свои ладони в кромешной тьме. Покричал для разнообразия, звуки глохли почти сразу, крик моментально обращался в тихий шёпот. А потом меня проняло, я вспомнил ту страшную историю, ну, Денис Портман в школе рассказывал. Как хакотеррористы заманивают аватары детей в ловушки, а потом похищают их разум через сеть. Приходят мама с папой с работы, зовут тебя ужинать, а ты молчишь. Потом подходят к тебе, пытаются разбудить - а ты не реагируешь. Становишься овощем. Даже в туалет сам сходить не можешь.

- Да глупости, Пат, ты же знаешь, Денис что угодно наплетёт, - тем не менее, Саттия не на шутку перепугалась.

- Ну, глупости не глупости, а в моём тогдашнем положении мне было не шуток. Я уже совсем решился было затребовать аварийное отключение, хотя после этого ментак пришлось бы выбросить на помойку, а новый мне купили бы очень не скоро. Как вдруг меня что-то коснулось. Что-то тёплое и мягкое, но не живое. Ну знаешь, как сразу чувствуешь разницу, когда в сети прикасаешься к аватаре или просто программе в форме человека. Я моментально успокоился, как-то сразу понял, что бы не таилось там во тьме, эта штука не враг мне. Я представил себе, будто мне в ладонь тыкается большая собака и развеселился.

- И через мгновение я уже шёл по Манхэттену. Никто е обратил внимания на моё отсутствие. В общем-то оно понятно - никому нет дела до аватары мальчика в одежде из стандартного бесплатного набора. Однако, я был уверен, что кибер-копы или техники заинтересуются, всё-таки я нашёл баг в самом центре Двойника. Постоял минут пять, покрутил головой - никто не спешил ко мне с расспросами. Тогда я отошёл в ближайший переулок и вышел из сети.

- Ну и? - в голосе девочки чувствовалось разочарование. - Подумаешь, упал в баг! Таких историй миллион можно найти!

- Погоди,- усмехнулся Патрик, - это ещё не всё. Самое интересное произошло ближе к ночи, в тот самый день. Я повторил пройденное в школе. Разумеется, добровольно, как и ты. Сама знаешь, если до соцслужб дойдёт слух, что родители заставляют ребёнка делать уроки - ночевать он будет уже в интернате или у приёмных родителей...

Саттия наморщила лобик и отвела взгляд - её самым большим страхом было очутиться в интернате. Там заставляли менять пол каждый год, начиная с десяти лет, устраивали "учебные" оргии с приглашёнными педофилами. Там вообще практически ничему не учили, кроме демократии, толерантности, личным и общественным свободам. Дело в том, что интернаты в своё время были выведены из подчинения министерства науки и образования и переданы КОЛС.

А ещё она очень любила своих родителей.

... - Я вошёл в сеть. Время было позднее, около девяти вечера, так что добирался я через браузер, а не по Двойнику. В "Дисней-Холле", в бесплатной секции показывали первые мультики про Чипа и Дейла. Я хоть и видел их несколько раз, но хотелось ещё. Классика, как-никак...

- Почему меня не позвал? - несколько обиженно перебила Сат. - Я бы тоже с удовольствием посмотрела "Чип и Дейл".

- Видишь ли, - почесал голову мальчик, - где-то внутри меня прочно обосновалось ощущение: что-то должно произойти. Что-то связанное с багом на Бродвее. Но я не знал - хорошее или плохое. Так что решил не рисковать. Я выбрал наименее заполненный зал. Кроме меня там сидели только седой старичок и пожилая женщина. Сначала я сел в третьем ряду по центру. Посмотрел одну серию. А затем меня потянуло в тень. Я забрался в самый дальний от входа угол. И знаешь что? Я снова почувствовал прикосновение к правой ладони. Словно одел перчатку, точнее половину перчатки. Схожее ощущение возникает, когда кладёшь ладонь на поверхность воды. Сам не понимая, что и зачем я делаю, я прикоснулся к стенке кинозала. И тогда произошло то, что можно назвать чудом. В стене открылся проход в соседний кинозал, в платный. Там как раз транслировали новейший блокбастер "Восьмая луна" от Диснея. Представляешь? Я сидел в углу, в тени и просто смотрел. Только потом, когда пошли титры, я вдруг понял, что меня схватят, оштрафуют, а может и посадят в детскую тюрьму за хако-терроризм. Я испугался, вернулся в бесплатный зал.

- В ту ночь я так и не заснул. Всё ждал появления полицейских. Представлял, как огорчатся родители, когда меня заберут. В принципе, в детской тюрьме не так и плохо в наши дни. Уж всяко лучше, чем в интернате. Никто не заставляет менять пол, есть возможность получить восьмиклассное образование, освоить какую-нибудь рабочую профессию. А подраться я всегда не против - если защищаясь, само собой. Даже в армию берут, если без особых происшествий срок отбудешь.

- В общем, я уже на полном серьёзе готовился к заключению и размышлял о своей дальнейшей жизни, после тюрьмы. Но они так и не пришли. Утром я собирался в школу и старательно делал вид, что всё в порядке. И в школе делал тоже самое. Учиться у меня не получалось - слишком был мозг забит.

- Постой, Пат. Это тогда ты на перемене в сеть вышел и в аватару Дениса карандаш запустил? - Саттия почему-то подняла указательный палец.

- Да-да. Он как обычно страшилки рассказывал, а мне тогда было не до смеха. Однако, как часто говаривал мой дедушка Бран : "Человек привыкает ко всему". К вечеру мне уже было всё равно, придут за мной или не придут. К тому же, по новостям говорят, что неопытных кибер-мошенников ловят в первые же три часа. А в моём случае уже почти сутки прошли. "Быть может, они просто не могут меня поймать?" - подумал я. А после того, как подумал, решил проверить. Через браузер попал в Американский музей естественной истории. Осмотрел три бесплатных зала. А потом выбрался наружу, обошёл здание и нашёл место, более-менее скрытое от камер и глаз, где деревья и кусты почти вплотную к стенам подходят. Прикоснулся к зданию и появился проход! Чёрный, ничего не видно. Я пролез и оказался в платном зале, где огромный скелет динозавра стоит. Потом ещё на один из полигонов пробрался, где водят экскурсии по виртуальным городам древности. Кажется, это был Древний Рим, но точно сказать не могу, я там пробыл недолго.

- В общем, в следующие ночи я наделал кротовых дыр в кинотеатры и музеи, форумы, на футбольный стадион и вот в это особняк, - Патрик махнул рукой в сторону жилища чудака-миллиардера.

- Хм, и вправду таинственная история. А ты меня не разыгрываешь? - девочка вдруг подозрительно оглядела своего одноклассника. - Не врёшь?

- Да быть мне загером, - Патрик не на шутку обиделся, - хочешь, докажу? Куда бы ты хотела попасть?

- На закрытую премьеру документального фильма о животных Америки конца Ледникового периода! - Саттия даже всплеснула руками.

Мальчик улыбнулся, глядя в загоревшиеся глаза одноклассницы.

- Вызывайте браузер, мисс Джонсон. Вы сейчас попадёте в волшебный мир древности, - Патрик встал и галантно помог поняться свой спутнице.

Через мгновение перед ними на уровне головы возникло окно программы (бесплатная версия, стилизованная под плоский монитор). Саттия ввела адрес в нужной строке, после чего на экране возникло предложением оплатить вход в пространство фильма. Джонсон беспомощно взглянула на друга.

- Эмм... А где проходит премьера? - уточнил мальчик.

Саттия задала справочной системе вопрос и выяснила, что вход в виртуальное пространство исторического фильма расположен в Двойнике, в здании Комиссии по Истории Центрального Правительства на 92-й улице. Она потянулась, чтобы нажать кнопку "переход", но одноклассник неожиданно схватил её за руку.

- Стой. Давай выйдем на один квартал дальше, на всякий случай. Вбивай адрес - пересечение Мэдисон и 91-й.

Слава Богу, вход в центр города в виртуальном мире ещё не сделали платным, чтобы отделить богачей от простых смертных и в Двойнике.

Через мгновение они стояли на Манхэттене, окружённые строгими, но в тоже время привлекательными кирпичными домами в несколько этажей. Слева, совсем недалеко, 91-я стрит упиралась в Центральный Парк. Саттия с любопытством оглядывалась, так как здесь она была впервые.

- Эй, что это? - девочка указала пальцем на белое здание, над в ходом в которое висел трёхцветный бело-сине-красный флаг.

- Генеральное Консульство России, - мрачно пояснил Патрик, - Свободный Мир занял двойственную позицию в отношении дипломатических представительств. С одной стороны, мы признаём прежних послов, из периода до Шторы, с другой - относимся к ним, как к пустому месту. К примеру, наши власти не позволяют им видеться с беглецами. Честно говоря, я вообще не понимаю, почему это и прочие консульства до сих пор существуют. Там, откуда приехали эти люди давно уже другие государства. Там сейчас Восточная Тирания - враг свобод, науки и прогресса.

Выдав эту уничижающую тираду, ОНелли двинулся по Мэдисон и уже на ходу бросил спутнице:

- Жди меня здесь, я всё узнаю.

Патрик оставил свою подружку рассматривать дома, каждая квартира в которых стоила примерно столько же, сколько весь подъезд панельной многоэтажки на рабочей окраине. Местные жители даже не украшали внешние стены виртуальными картинами или видео, как было принято в менее благополучных районах.

Патрик, бывавший здесь прежде, деловито шёл к цели, как вдруг с перекрёстка, с 92-й улицы, вынырнули два кибер-копа. Овалы программных стражей закона, парящих в двух метрах над асфальтом, медленно и в какой-то мере даже величественно приближались к мальчику, по пути сканируя данные с прохожих. В лучах виртуального солнца блестели их хромированные, безупречно гладкие бока. Две синих полоски - символ полиции, делали их немного похожими на гоночные флаеры из аркадной космической гонки, в которую Патрику удалось поиграть у дяди Гаррета.

Первым желанием пятиклассника было бросится на утёк. И ему стоило огромных усилий сдержать глупый порыв. Вторым - вызвать браузер и куда-то переместиться, либо вовсе покинуть сеть. Однако, таким образом он со стопроцентной гарантией привлёк бы внимание к своей персоне. Его маршрут проследили бы просто на всякий случай, защитные программы считали бы логи с его ментака. И тогда он скорее всего попадётся и что хуже всего - подставит Сат. Поэтому Патрик просто шёл вперёд, каждую секунду ожидая, что из виртуальных "яиц" выдвинутся мигалки, включатся красно-синие огни и пространство заполнится звуками сирены. После чего в радиусе нескольких сотен метров аватары будут лишены возможности выйти из сети или телепортироваться в другое место. А бежать от кибер-копов вообще бессмысленно - они не скованы псевдо-физическими законами Двойника...

Глава 11

Эта квартира находилась в ни чем не примечательном семиэтажном доме в Западном Нью-Йорке. Арендную плату ежегодно вносили с анонимного счёта в швейцарском банке. Владелец дома лишних вопросов не задавал - половина его квартир пустовала. По слухам, через несколько лет в этом районе может быть организована очередная "зона", так что те, кто мог себе позволить переезд, переезжали. Кто не мог - пытались раздобыть деньги любыми способами. Никто не хотел автоматически оказать на территории ЗАГУ, потеряв социальную категорию и даже гражданство. Уже сейчас криминогенная обстановка в районе значительна ухудшилась. Впрочем, полиция ещё не махнула окончательно рукой на эти места. Автомобиль можно было оставить на ночь у дома.

Справедливости ради следуем отметить, что Эдуард не слишком переживал о фальшивом Мустанге. Эту машину невозможно было угнать. Ни один местный взломщик не смог бы даже открыть её, не то, что завести.

Помощник конгрессмена взял шляпу с пассажирского кресла и натянул её так, чтобы виден оставался только его подбородок. В районе более благополучном изображение человека, скрывающего лицо, было бы тут же передано ближайшему полицейскому патрулю. В районе менее благополучном, появление подобного субъекта вызвало бы интерес у банды, контролирующей улицу. Но здесь, в Западном Нью-Йорке, он был словно невидимкой.

Негромко, словно не желая привлекать внимания к хозяину, пискнула сигнализация авто. Нефью, не поднимая головы, пересёк улицу, приложил магнитный ключ к замку и вошёл в здание. По его сведениям, встретить его должна была старушка-вахтёрша, но клетушка у дверей пустовала и выглядела давно заброшенной. Пожав плечами - ему же проще - Нефью поднялся по грязным ступенькам к лифту. Благо, тот ещё работал.

Устройство, вмонтированное в кольцо на пальце, дважды подало слабенький электрический разряд, что означало, что в лифте не было камер наблюдения. Эдуард подумал, что это очень странно для нынешних времён. Хотя - Билли ведь не зря выбрал именно это здание из десятка таких же соседних.

Лифт плавно остановился на седьмом этаже. В полутёмном, пустом коридоре следящих устройств так же не было обнаружено, что уже не удивило чиновника. Он слегка приподнял шляпу, чтобы видеть номера на дверях. Нужная ему семьдесят девятая квартира находилась в самом конце. Эдуард достал из кармана простенький металлический ключ и отпер двери.

Против ожидания, в квартире совсем не было пыли. Значит - домовладелец в своё время не поскупился установить в здании общий климат-контроль. Воздух в каждой квартире циркулировал особым образом, предотвращая появления пыли. Возле двери светился экранчик системы "умный дом", что вызвало ещё большее уважения Нефью к неведомому хозяину семиэтажки. Мелькнула даже подозрительная мысль, что фактическим, а не номинальным владельцем дома был сам Уильям Трамп-Глочестер. Зная, что состояние конгрессмена измеряется девятизначной цифрой, Эдуард вполне имел право на подобные подозрения.

- Последний визит? - вслух осведомился чиновник ЦП у компьютера квартиры.

- Четыре месяца назад. Служба доставки "Федерал экспресс", - голос системы был женским и весьма приятным.

- Другие визиты?

- Полтора года назад, четыре года назад, семь лет и три месяца назад. Все посылки в сейфе. Для открытия требуется авторизация по сетчатке глаза.

Нефью хмыкнул и внимательно осмотрел входную дверь. Так и есть - под слоем фанеры был какой-то металлический сплав. Простенький замок на самом деле был гибридным - его мог открыть изнутри домашний компьютер. Здесь также было восемь скрытых запоров, по два на каждую сторону двери. Закончив с осмотром, Эдуард вплотную приблизил лицо к дисплею "умного дома".

- Вы авторизованы под именем "Второй пользователь". Вы имеет неограниченный доступ к моим функциям. Добро пожаловать, сэр.

- Компьютер, а как посыльный сумел открыть квартиру и сейф? - запоздало удивился Нефью.

- Курьер имел ключ и авторизовался под именем "Первый пользователь".

- Ну да, ну да,- пробормотал Эдуард.

Чего-то подобного он и ожидал. Содержимое "посылок" были слишком важными, чтобы доверить их кому-то постороннему. Председатель комитета Конгресса лично приносил их сюда, пользуясь какой-нибудь поддельной личностью. Кому из копов придёт в голову проверять пожилого мужчину в фирменном костюме от самой популярной почтовой системы мира? Скорее всего, тот работник и в самом деле числится в каком-нибудь отделении корпорации и даже регулярно получает зарплату. Подобное, однако, довольно трудно устроить. Нужно либо быть хакером, либо нанять хакера, либо обладать набором специальных программ. И у самого Нефью, и у его друга и начальника нужные программы были. Эдуард тоже создал несколько фальшивых личностей и даже пару раз ими пользовался, но с тех пор прошло много лет. После того, как накладные усы, бороды, подушечки в носу и прочие ухищрения перестали быть преградой для опознавательных средств полиции и прочих служб, Нефью забросил этот маскарад.

Дело в его презрении к пластическим операциям и к людям, которые к таковым прибегают. Теперь же ему предстояло пойти наперекор своим принципам.

О содержимом таинственных посылок чиновник третьего ранга знал мало. Уильям даже ему не рассказал всего. Упомянул лишь, что можно радикально, вплоть до расы, изменить внешность, вернуть молодость и значительно увеличить возможности тела. Правда - ненадолго, на пару-тройку недель. Но при этом последствия вмешательства очень тяжелы и чем больше перенёс человек хирургических операций до этого, тем тяжелее ему будет.

Речь шла не о банальной, хоть и безумно дорогой мгновенной нано-пластике, вроде той, которой пользовался Билли, наряжаясь в костюм курьера. И не о многодневных омолаживающих процедурах, которыми пользовались почти все представители элиты старше сорока-пятидесяти (женщины - после тридцати). Нет. Это было что-то фундаментальное, затрагивающее глубины мозга и почти все системы человеческого организма. На расспросы помощника конгрессмен нехотя ответил, что исследования вела закрытая негосударственная контора. Исследования на тему "биологический суперсолдат".

Прежде, чем приступить к процедуре, Нефью решил немного отдохнуть. Он открыл бар, выбрал из стоящих бутылок неплохой пятнадцатилетний бренди, взял стакан из толстого стекла. Сел в когда-то модное, а ныне винтажное кресло и взял с журнального столика пульт телевизора. Непонятно, как этот пузатый, использующий ЭЛТ агрегат прожил пятьдесят лет, но он работал. На экране заплясали цветные картинки. Название канала ничего не говорило чиновнику, но переключать он не стал - транслировали древнее, из времён до Шторы юмористическое шоу. Нефью смеялся - совершенно искренне. Алкоголь возбудил аппетит. Эдуард пожалел, что не прихватил с собой ничего съестного. Тогда он встал и заглянул в холодильник, не питая особых надежд. И, к счастью, ошибся - холодильник, почти ровесник телевизора, функционировал и был под завязку забит армейскими пайками. Пища непритязательная, но сытная и даже вкусная. Покопавшись в брикетах, Эдуард выбрал "мексиканский день".

Острые "начос" великолепно дополнили старый бренди, хотя любой гурман, узнав о таком сочетании, преисполнился бы презрением к человеку, его вкушавшему.

Когда бутылка почти опустела, а телевизор больше не смог предложить ничего увлекательного, помощник конгрессмена поднялся с кресла и пошёл в другую комнату. Здешнюю обстановку составляли операционный стол, стойка для капельницы и сейф в углу на полу. Нефью потрогал стол - поверхность была удобной, из тех, что принимают форму тела. Сейф - солидный, которому позавидовало бы отделение любого банка где-нибудь в Канзасе, в высоту достигал не мене полутора метров и почти столько же в ширину и глубину. Чиновник прошёл авторизацию с помощью сетчатки глаза, после чего дверца плавно открылась.

Первая посылка, датированная 2041-м годом годом, была огромным ящиком, занимающим почти половину внутреннего пространства. Вторая, прошлогодняя, была вдвое меньше. Ну а самая свежая представляла из себя небольшой, размером со сложенную шахматную доску, ящичек.

Вдруг сзади раздалось покашливание. Нефью медленно повернулся. У стены стояла голографическая проекция Билли в полный рост. Запись, судя по всему.

- Кхм... Здравствуй Эдди. Если ты здесь, значит, произошло нечто из ряда вон выходящее и нам пришлось пойти на крайние меры. Прости, если я обидел тебя нежеланием раскрывать тайны этого места. В сейфе - медицинские наборы для временной оптимизации человеческого организма. Проект "Крылья". Летать ты, конечно, не сможешь, но на некоторое время станешь в несколько раз сильнее и быстрее олимпийских чемпионов . И умнее нобелевских лауреатов. Это займёт около суток. Ты ничего не почувствуешь, так как будешь под наркозом. Используй самую верхнюю из посылок, там самая совершенная версия продукта. Между прочим, эту вещь разрабатывают на случай, если Штора внезапно исчезнет и Восток обрушит на нас свою мощь. К сожалению, им всё ещё не удаётся сделать цену приемлемой для хоть сколько-то массового производства. Пока ограничиваются лишь опытными образцами. Мне на самом деле стоило невероятных трудов добыть их. Главное - помни, что у тебя в лучшем случае дней двадцать. Но ориентируйся на четырнадцать, это гарантированный минимум. В ящике ты найдёшь несколько ментаков с "Цэ-И" на фальшивые личности, среди которых: полицейский, военный юрист, инспектор КОЛСа, агент ЦРУ. Не спрашивай, чего мне это стоило, но эти ребята действительно числятся в базах данных соответствующих ведомств. Имеется и несколько документов на лица попроще. Можешь забрать ментаки из первых двух коробок, но не думаю, что ты успеешь использовать их за две недели. Да, в третьей посылке двадцать наборов для мгновенной нано-пластики - не забывай менять лицо, перед тем, как менять "Цэ-И".

Начальник комитета Конгресса замолчал. Изображение на краткий миг исчезло. Когда Билли появился вновь, на нём был другой костюм и он стоял в углу кабинета. Запись была сегодняшней. Уильям поднял правую руку, согнутую в локте - жест, который был очень популярен в их кругу в студенческие годы.

- Встретимся ровно через две недели на семнадцатом пирсе. Удачи тебе, старый друг. Удачи нам обоим.

- Удача нам точно пригодится, - пробормотал Нефью, вынимая коробки из сейфа.

Распаковав первую, он обнаружил в ней нечто вроде армейского керамического экзоскелета с встроенными баночками, наполненными жидкостью разных цветов. Содержимое следующей посылки представляло из себя костюм из пластика, невероятно гибкого. Здесь тоже были прикреплены баночки, но раза в два меньших объёмов.

Эдуард поначалу удивился, ведь Билли называл программу "биологический суперсолдат". В то время как керамический экзоскелет явно разрабатывался в ходе работ по другому направлению. И подобные усилители давно стояли на вооружении армии и не представляли из себя тайны. Были и гражданские версии, доступные людям даже со средним доходом.

Пожав плечами, чиновник распечатал третью посылку. То, что он достал больше всего напоминало новогодние гирлянды, только вместо лампочек - ампулы с разноцветными веществами. Тонкие, хлипкие на вид проводки уж точно никак не тянули но экзоскелет. Значит - дело именно в ампулах. Под "гирляндой" лежала медицинская система и бутылочки с физраствором и глюкозой. В отдельном пакете - инструкция. Почему-то бумажная, плохо отпечатанная, как будто на древнем домашнем принтере.

Нефью взял в руки тонкую брошюрку. На первом листе была изображена фигура человека, голого, но лишённого половых признаков. "Гирлянда" опутывала его с ног до головы. Каждая ампула была подписана и пронумерована, с указанием цвета жидкости. На второй странице брошюры подробно рассказывалось, как установить капельницу. На третьей описывалось, в каком порядке будут действовать медицинские препараты. Большинство названий были незнакомы Эдуарду. Удивление вызвало только наличие ультраморфина - новейшего анальгетика, настолько сильного, что человеку под его воздействием можно было бы сломать все кости и содрать кожу, а он бы не почувствовал ничего. Значит, операция предстояла нешуточная. Остальные страницы были заняты подробными описаниями лекарственных средств - Нефью пролистал, не вчитываясь.

Эдуард закрепил капельницу на стойке.

Перед тем, как лечь на стол, чиновник сходил в душ и тщательно вымылся. Наличию горячей воды и вполне приличному её напору он уже не особо удивился: этот дом внутри оказался значительно лучше, чем снаружи.

Вытираясь, Нефью посмотрел на себя в зеркало. Последние двадцать лет он старался этого не делать. Высокий лоб, прорезанный идеально ровными морщинами, впавшие щёки, мужественная челюсть - похож на Клинта Иствуда в старости. Вот только пустой, бессмысленный, как у абсолютного большинства современников взгляд портил картину. Отражение в зеркале усмехнулось - этой пустотой было просто обмануть камеры или тех патрульных полицейских, но проницательный и мудрый человек смог бы проникнуть за искусственную скорлупу. Несмотря на ежедневные пробежки, зарядку, лучшие витамины, сбалансированное питание, крайне малое потребление алкоголя и почти полный отказ от табака тело старело. Медленней, чем могло бы, но неотвратимо. Мышцы усыхали, позвоночник понемногу сгибался, волосы на груди, некогда рыжие, почти полностью поседели. Конечно же, для человека его лет он выглядел очень и очень неплохо. В конце концов, он всё ещё интересовался женщинами, обходясь без виагры. Высокий, подтянутый, сохранивший роскошную шевелюру, без единого грамма жира - любовницы часто принимали его за военного, некоторые - за полковника, а иные и за генерала...

Первым делом, он вставил иглы в вены на руках. Физраствор - в правую, а глюкозу - в левую. Затем нацепил на голову ободок "гирлянды". Выяснилось, что у "набора для временной оптимизации человеческого организма" имеется собственный компьютер. Маковое зёрнышко прикоснулось к виску и активировалось самостоятельно. Проводки, до сих пор гибкие, как нити, получили твёрдость: "гирлянда" обрела каркас, повторяющий очертания тела. Программа подсказывала Нефью, как нужно опутывать тело, так что он бросил бумажную инструкцию в раскрытую коробку.

На всё про всё ушло не больше десяти минут. Нагой чиновник, облепленный проводами и ампулами, созданными в недрах секретной лаборатории по проекту "Крылья" со вздохом улёгся на операционный стол. Небольшая твёрдая подставка для головы, вроде старинных японских подушек, оказалась неожиданно комфортной. Волнения не было - то ли от усталости, то ли запоздало подействовал алкоголь. Компьютер начал обратный отсчёт. Разноцветные ампулы почти безболезненно пронзили кожу сотнями мельчайших игл. Из поверхности стола выдвинулись самонастраивающиеся ремни и туго спеленали Нефью.

Через пару секунд он понял, зачем.

Ещё до того, как ультраморфин погрузил сознание в мир грёз, боль мощнейшим электрическим током стеганула по нервам. Словно под кожей извергся вулкан, затопив всепожирающим пламенем нежные цепочки обеих нервных систем. Потом где-то у затылка, пол черепной коробкой разорвалась граната и внутри головы словно пронеслась ударная волна, но уже безболезненно - анальгетик вступил в свои права над разумом и чувствами пациента...

Глава 12

Он почувствовал, как его сканируют. Раньше такого не было. Патрик даже не слышал о подобном. Ему казалось, что по поверхности аватары, по всему телу прошлись лучи. Ощущение прикосновения было странным - лучи то-ли были чуть теплее, то ли чуть более сухими, то ли едва уловимо щипали-кололи поверхность виртуального двойника. Мальчик замер. С мрачной решимостью взирал он на стражей порядка, предвкушая немедленный арест аватары, а через минут десять после этого последует настойчивый стук в дверь квартиры. Испуганные лица родителей, чёрная форма полицейских, их сухие, равнодушные приказы, холод наручников на запястьях...

Яйцеподобные фигуры пролетели мимо. Считали его цифровой идентификатор и преспокойно продолжили путь. Сказать, что Патрик почувствовал облегчение - значит ничего не сказать. На радостях он несколько секунд прыгал на одной ноге, сделал колесо, а затем сальто. Несколько прохожих - явно туристы из отдалённых краёв Свободного Мира - остановились и с интересом наблюдали за его трюками. После сальто ему даже аплодировали.

Успокоившись, Патрик направился к цели. Откуда-то появилась уверенность, что его недавно приобретённые виртуальные сверхспособности не заканчиваются на взломе закрытых сайтов-пространств. Только что он почувствовал полицейский сканер. Что ещё в его силах?

Чтобы поменять цвет или фасон одежды, нужно выйти из виртуалки, в режиме дополненной реальности вызвать программу "аватар" и отредактировать внешний вид с помощью набора средств. Обладатели бесплатной версии могут менять цвет одежды в пределах восьми базовых цветов, а также имеют в запасе по одному набору одежды для разных сезонов, а также для занятий виртуальным спортом (Саттия и Патрик как раз были одеты в спортивные костюмы).

Размышляя, ОНели приблизился к трёхэтажному зданию из красного кирпича. Перед тем, как пробить вход внутрь, Патрик решил попробовать ещё кое-что. Воровато оглянувшись, он присел, будто завязывая шнурки. На самом же деле просто положил правую ладонь на кроссовок. Закрыл глаза и представил, что цвет обуви сменился на малиновый - такого не было в стандартном наборе.

Сработало. Виртуальная копия универсальных кроссовок "Найк" за 2005-й год приобрела насыщенный густо-красный цвет. Пару лет назад он был очень популярен среди мажоров ("мажорами" Патрик называл всех, кто мог позволить себе платные приложения в сети) - малиновые шорты, кепки, футболки, кроссовки мелькали на центральных улицах Двойника. Счастливых обладателей заветного цвета пропускали в модные клубы, театры Бродвея, выставки новинок авто и так далее. Для Патрика все эти двери были закрыты, и он поглядывал на "малиновых" с завистью...

Между зданием Комиссии по Истории и соседним домом была небольшая, сантиметров в тридцать ширину, щель. Патрик не понимал, зачем архитекторы оставляют подобные проходы. Тем более здесь - в Двойнике, где заделать или хотя бы загородить щель было проще простого. Проход был слишком узок для взрослого человека, но ребёнок мог спокойно им воспользоваться.

Мальчик вернулся за своей подругой.

Саттия впервые наблюдала, как происходит взлом. Пат завёл её в промежуток между зданиями, критически осмотрел стену, выбрал место (девочка подумала, что он просто рисуется перед ней, так как стена везде выглядела абсолютно одинаково) и прислонил к нему руку. Между пальцев одноклассника пробежали синие искорки, и через мгновение в монолитной стене возник чёрный лаз.

- Я пойду первым, нужно выяснить, как попасть в кино. Да и...

Он не стал говорить о том, что их могут поймать, но Саттия и без слов поняла. Мальчик махнул рукой и нырнул в кротовую нору.

Джонсон вдруг стало неуютно, она зябко передёрнула плечами. Если сейчас кто-то будет проходить по улице, да заглянет в щель чисто из любопытства - быть беде. Обязанность любого добропорядочного гражданина (ещё пару дней назад Саттия относила к таковым и себя) - сразу же сообщать о правонарушениях, даже просто о подозрительном поведении. К счастью из тьмы появилась рука Патрика, схватила девочку и увлекла за собой.

Они вышли в полутёмном коридоре, чьи стены были обшиты деревом, а на полу лежал красный, настолько пушистый ковер, что ноги в нём тонули по щиколотку. С левой стороны коридора висели мультимедийные картины, отражающие различные эпохи человечества, справа находились двери. На ближайшей дери висела табличка "кинопроекция".

- Нам туда? - девочка указала пальцем.

- Не так просто, - Патрик покачал головой, - если зайдём, то столкнёмся с местными пользователями. Там должны быть площадка, что-то типа балкона или палубы корабля. Попадёмся, мы с тобой ну никак не тянем на учёных или чиновников. Пойдём через соседний кабинет. И ещё кое-что надо бы сделать...

ОНелли с сомнением посмотрел на матовую ночь кротовой норы. Всё же, она была слишком заметна даже очень высокому взрослому. Нужно было замаскировать. Он дотронулся до коричневой, покрытой лаком доски и постарался толкнуть её влево, будто в игре или каком-нибудь приложении. Доска послушно заполнила проём. Патрик довольно хмыкнул.

Он подошёл к двери с надписью "Доктор исторических наук Дж. Гердштейн". Аккуратно открыл и заглянул внутрь. Потом махнул рукой однокласснице.

Саттия была поражена обстановкой кабинета. Это была даже не американская, а европейская роскошь позапрошлого века. Массивная, фундаментальная даже мебель, почти всё было сделано из красного дерева: огромный стол, оббитый бардовым бархатом, два чёрных кожаных кресла, тёмно-зелёный кожаный диван у дальней стены, перед диваном журнальный столик и огромный глобус, стоящий на земле. Справа и слева - шкафы с книжными полками. На столе - золотой старинный набор для письма, серебряный подсвечник с тремя целыми свечками, несколько исписанных листков бумаги в полном беспорядке, книги стопочкой. И никаких признаков 21-го или даже 20-го века. Работа для этого человека (учёные, особенно теоретики, в большинстве своём предпочитали работать в виртуальном мире) явно была и увлечением всей жизни. Конечно, в сети оборудовать кабинет было дешевле, чем в реале, но всё-таки - меблировка влетела хозяину в копеечку. Хотя, кто знает? Может быть, в физическом оригинале здания у доктора Гердштейна был точно такой же кабинет.

Патрик на цыпочках, словно боялся разбудить кого-то, прокрался в дальний угол, за глобусом и диваном. Уже привычно, без всякого трепета создал проход в соседний подраздел-комнату, стараясь сделать его как можно ближе к полу, чтобы внезапно вошедший хозяин или его друг не обнаружили чёрную дыру. Сделать лаз незаметным было нетрудно - угол полностью просматривался разве что с самого края дивана, да и то нужно здорово вывернуть шею.

Саттия тоже шла на цыпочках - на неё действовало старинное и спокойное очарование кабинета. На взгляд девочки, здесь не хватало только камина с потрескивающими поленьями, и была бы полная иллюзия неспешного и воинственного, благородного и жестокого, блистательного и кровавого девятнадцатого века.

Протискиваться в этот лаз было крайне неудобно, приходилось изгибаться по-змеиному. Но делать было нечего - изнутри Патрик не мог замаскировать отверстие. Пыхтя и недовольно посапывая, Саттия наконец выбралась наружу. И была вознаграждена за стойкость.

Ирландский мальчик почти не ошибся в догадках: зрительная площадка являлась террасой. Вроде тех, на которых в горах устраивают рестораны - с небольшим кованым заборчиком , парой десятков уютных белых столиков и обзорными телескопами. Богачи в таких местах смакуют безумно дорогое вино, ведут неторопливые беседы, сверкают белозубыми улыбками...

Собственно, здесь они занимались тем же самым. Пол зрительской площадки был прозрачным, терраса выдавалась далеко вглубь кино-пространства. Так что события фильма происходили не только спереди, по бокам и под террасой, но и за ней. На площадке размещались ажурные столики с закусками и шампанским (вообще-то, виртуальная пища и напитки были запрещены ещё лет двадцать назад, так как их легко было превратить в наркотики, а виртуальные наркотики вызывали сильнейшую, ни с чем не сравнимую психическую зависимость, что ужаснуло даже общество бескрайней толерантности и гипертрофированных личных свобод). Мужчины в смокингах и женщины в элегантных вечерних платьях общались, пили, закусывали, стоя вдоль заборчика или сидя за столиками. Некоторые указывали пальцами на пробегающее неподалёку стадо мамонтов. Происходящее внизу было для большинства из них лишь фоном для деловых бесед, возможностью пообсуждать общих знакомых и обзавестись новыми связями. Однако, было среди них несколько человек, чьё поведение отличалось от остальных. Возможно, вблизи этого и не чувствовалось, но со стороны тут же бросалось в глаза. Это были создатели фильма - режиссёр, консультант-историк и трое аниматоров. Казалось, что даже чёрные костюмы сидели на них чуть иначе, чем на других: как-то неловко, словно извиняясь перед собратьями за то, что их редко достают из виртуальных гардеробов. Создатели фильма держали в руках полагающиеся бокалы, но не пили. Они ревностно вглядывались в окружающие лица и с готовностью отвечали на куда боле редкие, чем хотелось бы вопросы. В центре террасы, за самым большим столом сидел вальяжный толстый господин средних лет в компании пятерых юных красоток, чьи шеи, запястья, головы и мочки ушей были унизаны блестящими драгоценностями. Выглядело это крикливо, нарочито, по-мещански. Однако, в сторону этой компании старались не смотреть. Господин явно был самым главным здесь.

До детских ушей даже донеслась его самая громкая, самая хвастливая фраза:

- Да если бы я захотел, я мог бы построить такой парк в Америке. Клонировать этих ваших саблезубых ящериц или кого вы там нарисовали...

Его речь заглушил дружный смех красоток, в буквальном смысле смотревших в рот своему покровителю.

Патрику и Саттии стало неудобно, неловко от того, что взрослые, вроде бы умные люди (по крайней мере, должны были быть таковыми) ведут себя как малыши в детском саду.

Сами же одноклассники сидели на небольшой площадке в метрах сорока от террасы. Патрик успокоил подругу, заверив её, что для остальных зрителей они невидимы.

Скорее всего, фильм ещё не начался, так как помимо мигрирующего стада мамонтов больше ничего интересного не было. Обе зрительные площадки, официальная и "пиратская" висели над степью, в которой не было ничего примечательного (кроме пылящего уже почти у горизонта стада пресловутых мамонтов, конечно же), даже на взгляд жителя Большого Города середины 21-го века.

Саттия беспокойно заёрзала - ей захотелось подползти к самому краю их невидимой площадки, чтобы оказаться ещё ближе к пространству фильма. Патрик взял её за руку и покачал головой, призывая к терпению. Надо сказать, мальчик был несколько удивлён тем, что его подруга почти не обратила внимания на роскошные наряды и драгоценности зрительниц, но напряжённо всматривалась вдаль, следя за передвижением стада. Подобная реакция выходила за рамки представлений Патрика о девочках. Впрочем, он давно понял, что Сат - особенная.

Неожиданно степь пришла в движение. Обе террасы словно летели над землёй. Через несколько секунд зрители оказались над мамонтами. "Северные слоны" как один вытянули вперёд хоботы и оглушили людей протяжным, торжественным рёвом. Их шерсть была обильно покрыта пылью, животные тяжело дышали и явно мучились излишне тёплой погодой.

- На север бегут, - шёпотом пояснила Джонсон, не отрывая восторженного взгляда от доисторических зверей, - к холодам и снегу.

Один из животных, небольшой мамонтёнок, жавшийся к материнским бокам, посмотрел прямо в глаза Саттии. Та радостно вскрикнула и помахала малышу рукой.

Следующие два часа скучать не пришлось никому. Зрительные площадки парили над пришедшим из седой древности миром, то ускоряясь, то замедляясь, то поднимаясь к самым небесам, то опускаясь на дно полутёмных, оставленных отступающими льдами оврагов. Яростная драка саблезубых тигров за территорию, нехитрый быт древних человеческих племён, бескрайние болота, медленно отступающие на север, животные, давным-давно вымершие и забытые...

Даже толстяк, главный спонсор и обладатель авторских прав, отставил в сторону еду и шампанское и позабыл про стайку ярких своих спутниц, впрочем - притихших, ставших похожими на прилежных учениц. А позже вообще подошёл к заборчику и, посасывая сигару, наблюдал за происходящим внизу. Создатели фильма-пространства с гордостью посматривали на зрителей, довольные произведённым впечатлением и перемигивались изредка.

Сам Патрик тоже увлёкся не на шутку. Болел, сжав кулачки, за одного из тигров - того, у которого был обломан левый клык. С удивлением разглядывал внутреннее убранство покрытой шкурами юрты. Задумчиво следил за тем, как далёкий пращур индейцев изготавливает каменное копьё. ОНелли проникся уважением к примитивным племенам древности - ведь люди уступали хищникам и в силе и в скорости. Но, вооружившись самым простейшим оружием, умудрялись побеждать своих естественных врагов.

Как-то незаметно кино подошло к концу. Зрители словно просыпались ото сна, оглядывались друг на друга, смущённо улыбаясь. Сначала одинокие и робкие, аплодисменты вскоре заполонили пространство, далеко растекаясь по равнине.

Встали на своей миниатюрной платформе и дети. Искренне, от всей души хлопали. По лицу Саттии текли счастливые слёзы восторга. И там, в реале, в далёкой бедняцкой квартире тоже.

Патрик, однако, пришёл в себя первым и потащил одноклассницу на выход. Им нужно было успеть покинуть здание до того, как зрители выйдут в коридор. Мальчик замаскировал выход в кабинете, но что было делать с чёрной дырой в коридоре? Она была слишком заметна. Погружённый в раздумья, Патрик выбрался в промежуток между домами. Несколько секунд постоял, поглаживая подбородок (как делал отец, когда пытался разобраться в чём-либо) и, наконец, сообразил. Он просто зарастил проход, словно того и не было никогда. Похлопал по камню и, довольный собой, направился вслед за Саттией, ожидавшей друга на улице.

- Только представь себе, как было бы здорово, если бы наши школьные уроки были похожи на этот фильм, - мечтательно протянула девочка.

Они шли по Мэдисон. Без особой цели - так, куда глаза глядят.

- В таком случае, даже Денис бы смог чему-то научиться, - горько вздохнул Патрик.

- Как думаешь, что будет с фильмом? - девочка опустила взгляд, словно ей было стыдно. Словно это она виновата в сложной судьбе подобных проектов.

- Ну, - ОНелли почесал затылок, - в самом лучшем случае фильм купит какой-нибудь музей и будет транслировать богатеньким детишкам. В худшем - тот толстяк покажет кино какому-нибудь фонду, занимающемуся историей. Продаст им авторские права, получит солидную прибыль. А потом фильм отправится в вечность, поселившись в электронном нутре какого-нибудь сервера. И больше никто и никогда его не увидит...

- Тебе не кажется, что в нашем мире что-то сильно не правильно?

Впервые подобный разговор состоялся между ними года три назад, когда Мэри Бинглз, их одноклассница, принесла в школу видео, снятое её матерью в Африке, где дислоцировалась её военная часть. Тогда Саттия впервые узнала, что где-то в Сообществе люди умирают от голода и самых простых болезней. В тот день они с Патриком здорово поругались и какое-то время не разговаривали друг с другом. А через несколько недель Патрик сводил Саттию к стенам "зоны", находившейся менее, чем в километре от их домов. И разговор повторился, только в тот раз обошлось уже без слёз.

- Очень многое у нас неправильно, Сат. Но разве есть альтернатива? Неужели ты хочешь, чтобы мы жили в бараках, в грязи и в холоде? Неужели не понимаешь, что какой-бы несовершенной ни была наша жизнь, но жизнь бедолаг за Шторой во стократ хуже?

Этот аргумент всегда действовал, прерывая возможный спор в зародыше. Но сейчас Саттия упорствовала.

- То, что где-то ещё хуже вовсе не значит, что у нас не может быть лучше.

- Мы то с тобой что можем, Сат? От нас ничего не зависит, - Патрик приуныл.

- А ведь это мысль, Пат! С твоими новыми возможностями мы можем сделать мир лучше! - Саттия остановилась, смотрела на друга горящими глазами.

Ирландец не любил этот её взгляд.

- Ты о чём вообще?

- Мы можем стащить книги или фильмы и раздать их одноклассникам! Можем раскрасить дом, где живут совсем бедные люди!

- Сат, я не против улучшить мир, но нас поймают. Очень быстро поймают. А меня ещё и на исследования заберут, чтобы понять, что за штуку я нашёл в том бродвейском баге. Дядя Гаррет как-то сказал: "Если хочешь изменить мир, начни с себя". Ну, придумал это конечно не он, я уже забыл кто. Но идея правильная. Используя мою супер-силу, мы сможем отлично выучиться, узнаем массу нового. Будем, как выпускники Гарварда или Кембриджа. А потом пару лет прослужим в армии и получим право сдать экзамен на государственную должность. Теперь у нас точно получится пройти тест. Мы будем подниматься по карьерной лестнице, будем менять людей, которые нас окружают. У нас появится команда единомышленников. А потом - целая армия. Мы изменим систему изнутри, мы...

Мальчик воодушевлялся всё больше. Он положил руки на плечи подруге и говорил, говорил, убеждая ей. Говорил, в общем-то правильные слова. Но даже ему самому казалось, что этого мало. Это как если бы Супермен использовал свою силу только для того, чтобы вместо езды на лифте залетать домой через окно.

Саттия внимательно смотрела на него. Её подбородок медленно задирался вверх - признак того, что она не признаёт права на существование за его доводами. В её глазах появилось какое-то незнакомое выражение. Увлёкшись, мальчик не сразу осознал, что это. А когда понял, то дёрнулся, словно от пощёчины, и замолчал.

Она смотрела на него, как на труса.

Глава 13

Несмотря на то, что подобные места носили название "Площадка для публичных дискуссий", фактически, являлись они просто трибунами для выступлений. Получить доступ мог каждый гражданин или даже клиент, но цена минуты была неподъёмной - как для аватар, так и для жаждущих выступить в реале. Вот и в этот раз, на небольшом, метр на метр, пятачке привычно ораторствовал проповедник Первой Универсальной. Для разнообразия, профессиональный спаситель душ (для тех, кто верит в их существование) и просветитель разумов (для тех, кто не верит) был в физическом теле. Его худое, бледно и желчное лицо идеально гармонировало с красно-чёрной рясой. Белесые, редкие и при этом жирные волосы одним своим видом великолепно свидетельствовали о бренности бытия. Аватары клериков выглядели куда более симпатично...

В принципе, Кэтрин было всё равно, кто выступает и что говорит. Она останавливалась в этом скверике у метро только ради встречи с одним человеком. Мужчиной с какими-то яркими, живыми глазами, резко контрастирующими с обычным рыбьим взглядом жителя Большого Города. Они не обменялись ни словом, просто поглядывали друг на друга. Поглядывали с интересом. Конечно, мужчина не был атлетом, у него даже брюшко выдавалось, и плечи узковаты на взгляд Трейч, но - с ним явно должно быть интересно. Не может быть неинтересно в обществе человека с такими глазами. Кэтрин быстро оглядела небольшую, человек в двадцать аудиторию, автоматически отметила местных завсегдатаев, но таинственного незнакомца среди них не было. В принципе, иногда он приходил на десять-двадцать минут позже. Вздохнув украдкой, учительница приняла самый постный вид, на который только была способна и приготовилась слушать проповедь. Голос у проповедника был на удивление сильным. Его не заглушали крики многочисленных "болельщиков" секс-зоны на другом конце сквера.

- ... Таким образом, вы должны понять, что нет Христа и Сатаны, нет зла и добра, нет инь и нет янь. Всё это - лишь ступени познания человеком самого себя. Наши предки были ещё не готовы воспринимать мир таким, каким он есть. Они видели лишь фрагменты общей картины, и в попытках представить её целиком ошибались. Они говорили - это белое, а это чёрное. Это - хорошо, а это - плохо. Не в силах вынести истинной свободы, они придумывали себе множество правил, множество ограничений. Тем самым загоняя самих себя, свой разум, свою душу, если угодно, в прокрустово ложе праведности и греховности, обмана и правды. Но мы, достигшие невиданных высот, взошедшие на вершину пирамиды, мы уже способны отбросить ложные иллюзии и познать истину. И в чём же истина, спросите вы меня?

Клерик сделал паузу, внимательно оглядел слушателей. Когда он снова заговорил, голос его был звенящим и торжественным.

- Истина есть сам человек! Сам человек определяет, есть ли душа или её нет. Существует ли загробная жизнь или нет. Исчезает ли Вселенная с его смертью или нет. Мы - и есть боги! Мы покорили стихии, мы изменяем природу собственных тел согласно своей воле, в ближайшем будущем сама смерть встанет на колени перед нами!

- Нет бога превыше человека! Нет свободы превыше толерантности! Нет воли превыше желания! И нет закона превыше удовольствия! Тиранический бог древности заповедал людям - плодитесь и размножайтесь. А я говорю - потребляйте и наслаждайтесь! Нет судей и некому судить вас! А если пожелаете - то сами станете судить! Обрастайте жиром, любите вещи, делите постель с животными - всё в вашей власти, всё покорно вашей воле и нет силы, что помешает вам!

- Вы - центр мироздания, вы - ось, вокруг которой обращается Земля и вся Вселенная. Вы были при рождении материи, и на ваших руках умрёт время. Только пожелайте этого! Творите свою историю бытия, наполняйте её светом и тьмой, растениями и животными, ангелами и демонами - такими, какими вы хотите их видеть! Поселите рай в голубизне небес или черноте космоса, создайте ад в глубине земли или внутри атома! Вводите ваших друзей в райские сады, а недругов посылайте в кипящие котлы! Вы знаете истину, а потому - вы можете всё!

- Станьте членами Первой Универсальной Церкви и мы поможем вам разобраться в своём божественном начале! Мы поможем вам расстаться с прежними суевериями, с косностью догм древних религий!

Кэтрин старалась пропускать вдохновлённую (они всегда вещали очень вдохновлённо, клериками становились только очень хорошие актёры) речь проповедника мимо ушей. Однако, отдельные слова и даже целые фразы всё-таки проникали в сознание. Она старалась тут же изгнать их, дабы те не обрастали ассоциациями и не пускали корни в душе. Вообще, проповеди Первой Универсальной вызывали у Трейч стойкое отвращение, как тараканы или сальные волосы увлечённо ораторствовавшего перед ней в данный момент. Учительница давно научилась маскировать искреннюю гадливость под маску фальшивой глупости и равнодушия.

- Наши лучшие специалисты-конструкторы помогут вам построить загробный мир по вашему собственному усмотрению! При этом, каждый мир абсолютно уникален, создан исключительно по вашим желаниям. Мы укажем вам путь к всемогуществу! Подумайте - за скромное вознаграждение в десять процентов вашего еженедельного заработка вы сможете раскрыть свой божественный потенциал! Миллионы наших последователей по всему Сообществу уже приобщились к истине, уже обрели смысл жизни, уже получили ответы на все вопросы!

- Отбросьте сомнения, станьте на первую ступеньку лестницы! От несчастного смертного создания, полного страхов, к божественному могуществу и всезнанию! Над вами более не властны социальные категории, нам вами не довлеют совесть или мораль, эти мерзкие пережитки прошлого! Не важно, бедняк вы, работающий лишь для того, чтобы прокормить своё тело или богач, тратящий миллионы долларов для того, чтобы продлить свою жизнь на несколько десятилетий...

Проповедник говорил всё быстрее и быстрее, значит, у него заканчивалось время. Надо отдать ему должное - даже скороговорка не лишила его голос вдохновенности, вкрадчивости и силы внушения.

- Заходите на сайт Первой Универсальной Церкви либо в ближайшую физическую обитель, - он махнул рукой в сторону дома, над одним из входов в который горел неоновый логотип Церкви (единичка на фоне шестиугольной звезды).

- Бог из человека! - выпалил он ритуальную фразу. После чего покинул пятачок и быстрым шагом, почти бегом направился к станции метро, ни на кого не глядя.

Несколько человек хором повторили фразу - видимо, всерьёз раздумывали приобщиться к таинствам Первой Универсальной. Один даже направился в ту самую ближайшую "обитель".

В наступившей тишине стало отлично слышно всё, что происходило на другой стороне сквера. Пыхтение, охи, нечленораздельное мычание хриплого бесполого голоса. И постоянные советы, выкрики, улюлюканье, даже аплодисменты. Половина зевак дискуссионной зоны повернули головы, на их лицах возникли дебильно-скабрезные усмешки. Дружно потопали на весёлые и интересные звуки.

Трейч незаметно перевела дух. Теперь можно надеяться, что будет выступать какой-нибудь безобидный сумасшедший, желающий осчастливить окружающих своими гениальными идеями. Или комик-самочка попробует свои силы и остроту своего юмора перед живой публикой.

Как часто случалось после выступлений клериков Первой Универсальной, в памяти всплыла грустная история Джейн Комаровски - подруги по колледжу, с которой она делила комнату три года. Они частенько общались в сети и несколько раз в год встречались в реале. Джейн была симпатичной и неунывающей, она всегда была готова помочь. Верная в дружбе, Комаровски была верной и в браке. Но семь лет назад муж бросил её. Джейн погрузилась в глубочайшую депрессию. Даже пробовала покончить с собой. А потом случайно (случайно ли?) встретилась в Двойнике с младшим клериком Церкви. И его слова утешили Джейн. Кэтрин очень удивилась во время их следующих посиделок в баре - глаза её подруги буквально горели, сияли подобно солнцу. Радостно, с восхищением поведала Комаровски давней подруге о том, как один единственный разговор перевернул всю её жизнь. Более года они не виделись, Джейн всё время была занята, по её словам. Кэтрин стоило огромных усилий уговорить подругу выбраться в кафе. В этот раз Комаровски имела вид высокомерный, на окружающих "непосвящённых" и даже на свою бывшую соседку смотрела с плохо скрываемым презрением. Вскоре Джейн перестала отвечать на звонки. Через два года уволилась из школы. А потом они случайно встретились у нотариуса. Глаза у подруги были пустые, какие-то водянистые, словно у дохлой рыбы. И она не узнала Кэтрин - той пришлось тормошить подругу за плечи. После чего в глазах Комаровски проклюнулось какое-то подобие жизни. Она равнодушно сказала о том, что переоформила квартиру на Церковь, а сама переезжает в духовный центр для продвинутых посвящённых в Коннектикуте. И всё. Больше Кэтрин ничего не слышала о своей лучшей подруге...

Секунды шли, а новый оратор всё не появлялся. Слушатели посматривали друг на друга - нет ли среди них нерешительного оратора, оплатившего время, но стесняющегося выйти к трибуне. Таковых не оказалось. Ни в поредевших рядах зевак во плоти, ни среди великого множества аватар в сети.

Прошла минута, а это значит, что...

- Добрый вечер граждане и клиенты Сообщества! - насквозь фальшивая улыбка безупречного, созданного лучшими пластическими хирургами лица.

"О, не-е-т", - простонала мысленно Кэтрин. Последнее выступление мистера Президента. Точнее - миссис Президента, пусть слово, обозначающее замужнюю женщину давно запрещено. Про себя Трейч величала лидера Свободного Мира не иначе как "существо Президент". Лицо Президента представляло из себя смесь всех человеческих рас - чтобы никому не было обидно. Идеальные, давно лишённые хоть какой-либо индивидуальности черты лица почти не выражали эмоций. Такова уж цена сотен пластических операций - кожа становится твёрдой. Этот недостаток пока не удалось преодолеть.

Поприветствовав сограждан, прошедшее очередную операцию по смене пола "существо Президент", начало разглагольствовать о том, как ему близки проблемы женщин, ведь он сам сейчас такая же женщина. Бесполое и безличное создание в вечернем платье, украшенное неброской косметикой и скромными драгоценностями заявило, что будет и дальше делать всё возможное, чтобы защитить свободу простых людей. Что барьеры рушатся, что человечество едино, как никогда. Что больше нет разницы, кто ты - а потому нет и дискриминации. Что оно и все они вместе прошли длинный путь и что существо никогда не отступится от общечеловеческих ценностей, которые одни на всех, а значит - единственно правильные и демократические. Что меньшинство стало равным большинству. Что большинство больше никогда не сможет диктовать свою волю и пренебрегать правами меньшинства. Всех меньшинств. Что готовится новый законопроект о признании некрофилии.

Потом Президент вспомнила о войнах и трудностях африканских и азиатских провинций. И проникновенно заявила, что органы власти Сообщества сделают всё, чтобы победить бедность и подтянуть отдалённые регионы до уровня Америки и Европы.

Когда речь дошла до неизменных рассказов о Шторе и жутких условиях жизни несчастных по ту сторону мира, Трейч решила уйти.

Вдруг кто-то коснулся её локтя. Это мог быть только он, мужчина с необычными глазами. Трейч, борясь с волнением, развернулась. Живые и яркие глаза были, а вот мужчины - не было. Теперь стало понятно, почему незнакомец не приходил в сквер последние пару недель. Он менял пол.

Искренняя, открытая улыбка осветила лицо человека, которого так ждала Кэтрин. Бывший мужчина робко протянул руку, чтобы дотронуться до пальцев Трейч. Та не смогла совладать с собой - передёрнула плечами, отстраняясь. На лице её проступило отвращение такой силы, что новоявленная женщина испугалась и достала зеркало. Наверное, подумала что у неё неправильно нанесена косметика или вообще - жук в волосах. Ничего не обнаружив, с удивлением посмотрела в глаза высокой стройной женщине. Отвращение только усилилось.

Кэтрин обошла несостоявшегося приятеля по широкой дуге и направилась домой. И чувствовала спиной недоумённый и злой взгляд пока не свернула за угол. Хорошо хоть, незнакомка не стала её преследовать и выяснять отношения.

Учительница мечтательно задумалась о машине. С её зарплатой она могла себе позволить кредит на электрокар, оплату стоянки и минимальный ежемесячный пакет на электроэнергию, дающий возможность проехать тысячу километров.

Но в таком случае, ей либо пришлось бы отказаться от одежды из хлопка и перейти на пластиковую, либо забросить увлечение классической музыкой. Ни на то, ни на другое, Кэтрин не готова была пойти.

Глава 14

Проснувшись, Эдуард какое-то время прислушивался к организму. Он чувствовал себя отдохнувшим и свежим, будто провёл ночь в охотничьем домике где-нибудь в Альпах, а не подвергся сложнейшей операции. Ремни более не удерживали его тело, так что он спрыгнул с операционного стола. Именно спрыгнул - специально, чтобы проверить своё физическое состояние. Никакого хруста в костях, никаких болей в коленях, бёдрах или позвоночнике. Стараясь не смотреть вниз, чтобы не испортить впечатление, чиновник пошёл в ванную.

Из зазеркалья на него смотрел сорокалетний мужчина. Максимум - сорокапятилетний. Спортивная фигура: бугристый пресс, жилистые руки, выпуклые грудные пластины. Лицо гладкое, почти без морщин (на взгляд почти восьмидесятилетнего старика). Именно так выглядел Эдуард Нефью годику эдак в 2010-м. Он напряг бицепсы, потом дельта-видные мышцы, развернулся боком, посмотрел в зеркале на свою спину. Усмехнулся. Что ж, он никогда не гонялся за молодостью, в отличие от Билли и почти всех своих знакомых. Но было чертовски приятно снова чувствовать себя сильным, пластичным, лишённым неизменных болей то тут то там.

Нефью достал из шкафчика запечатанный набор для бритья, тщательно выбрился. Обратил внимание, что гель и туалетная вода после бритья от фирмы "Олд Спайс" и снова усмехнулся. Эти продукты не выпускались уже лет тридцать - Билли подшутил над человеком, чьи биологические часы отмотали назад половину времени.

Интересно, а почему сам конгрессмен ни разу не воспользовался чудодейственным набором для временной оптимизации? Пусть ему пришлось бы тяжело, но почувствовать реальную молодость - стоило того. Эта подозрительная мысль несколько испортила настроение, но предаваться паранойе или унынию Эдуард не собирался.

Раскрыв шкаф, чиновник обнаружил одежду на любое время года. Подобрал для себя синие джинсы, байховую клетчатую рубаху и короткую кожаную куртку. На ноги - модную лет пять назад модель кожаных кроссовок от "Нью Бэлэнс".

Эдуард вернулся в операционную, выгреб из раскрытых коробок все ментаки и ссыпал их во внутренний карман куртки, оставив в руке один. По карманам джинсов распихал наборы мгновенной пластики. Отцепил свой ментак и прикрепил на висок подарок Билли. Это оказался компьютер военного юриста Роберта Шейна. Что ж - к военным следователям представители иных силовых ведомств относятся если не с уважением, то хотя бы ровно. Да и лицо менять почти не придётся, Шейн, существовавший только в виде байт на каком-нибудь военном сервере, был похож на Нефью как брат.

Мучил голод, но довольствоваться армейским пайком Эдуард не собирался. Захотелось нормальной еды из ресторана. Проверив счета военного юриста и с удовольствием отметив шестизначную сумму, Нефью вышел из квартиры и закрыл дверь. Вряд ли он вернётся сюда, но ключ решил не выбрасывать - мало ли.

"Человек с фальшивой внешностью садится в автомобиль с фальшивой внешностью", - с иронией подумал Нефью. Несколько секунд размышлял, стоит ли использовать мгновенную нанопластику или сходство с портретом на идентификаторе достаточное. Всё-таки, чтобы не попадать в неприятности с полицейскими, достал из кармана одну упаковку и раскрыл её.

Прямоугольная сеточка бежевого цвета из полимера с непроизносимым названием стоила более пятидесяти тысяч долларов. А формула её была столько сложна, что подпольщики пока не смогли наладить выпуск дешёвых подделок. Эти игрушки стали неизменными атрибутами вечеринок миллиардеров и превратились в необходимый инструмент для высокооплачиваемых голливудских актёров. Среди которых, кстати, уже появились первые миллиардеры. Нефью пару раз имел дело с мгновенной пластикой, когда Билли удавалось затащить его на банкеты мировой элиты. Маска может прослужить до шести дней, но удалить её можно простой командой в любой момент.

Ментак связался с чипом, встроенным в волокно сеточки. Материал немедленно начал разогреваться. Эдуард откинул голову назад и положил сеточку на лицо. Затем передал чипу фотографию Роберта Шейна. Материал на лице шевелился - было не больно, но неприятно, словно по лицу бегают толпы насекомых. Кода процедура закончилась, Эдуард посмотрел в зеркало заднего вида. Его лицо стало шире, надбровные дуги чуть выдвинулись, брови стали гуще, подбородок стал массивнее, в нём выросла ямка. В целом, лицо стало более мужественным, словно из агитационного плаката времён второй мировой войны.

Через сеть Эдуард связался с ближайшим четырёх-звёздочным рестораном, итальянским "Венеция" и заказал пасту, равиоли и бутылку "Барберы". Блюда простые, но сытные - особо шиковать не стоило, ни к чему привлекать лишнее внимание.

К тому времени, когда он подъедет к ресторану, его заказ будет выполнен.

А теперь предстояло подумать о самом главном. О том, как выйти на след таинственного пакета информации "оттуда". И на получателя информации, что ещё важнее. Самое первое, что приходило в голову - через базу военной разведки (к которой, конечно же, имел доступ военный юрист первого класса, следователь по особо важным делам) поискать ту сумму или, как принято говорить у компьютерщиков - "вес" информации. Вряд ли всё так уж просто, но не попробовать нельзя.

Ментак спроецировал плоский экран на боковое стекло "мустанга" - Нефью любил работать по старинке. Активировал программу бесконечного изменения ай-пи - теперь никто не сможет проследить запрос. Воспользовавшись логином и паролем Шейна, вошёл в базу данных, оформленную с истинно военным аскетизмом. Задал системе задачку - найти все перемещения данных с объёмом 6839824567 килобайт за последние три недели.

Это займёт какое-то время.

Чтобы не отвлекаться от размышлений, Нефью задал авто-водителю Мустанга конечную точку маршрута. Как он не любил водить сам, но сейчас нужно было сконцентрироваться на деле.

Что вообще могли передать из-за Шторы? Рецепт излечения рака? Координаты всех военных объектов Востока? Мега-вирус, способный уничтожить всю электронику Свободного Мира? Чертежи гипер-двигателя или кваркового реактора, машины времени или квантовой бомбы? Расшифрованные письмена богов из найденной где-нибудь в развалинах Вавилона гробницы? Траектории кораблей пришельцев, чьё вторжение должно состояться в ближайшее время? Инструкции по созданию аппарата, способного проникать за Штору или даже вовсе убрать её? Или число "пи" с точностью до невероятных значений - просто в качестве шутки?

Тысячи экспериментов, десятки тысяч учёных, день и ночь бьющихся над загадкой Шторы. Спутники и беспилотники, через оптику которых неусыпно глядят за разделённой Землёй операторы в военной форме. Писатели и философы, лжепророки и проповедники-миллионеры, для которых Штора стала источником вдохновения и богатства. Жёны и мужья, дети, внуки и бабушки с дедушками, в чьих сердцах ещё теплится надежда встретиться с родственниками, оставшимися по ту сторону. Индустрия обмана, голосами ведущих ток-шоу и политиков рассказывающая о бедах и горестях несчастных, заключённых в самый огромный в истории человечества концлагерь...

И возможно, всему этому скоро придёт конец. Если только Нефью доберётся до таинственного файла первым и не даст похоронить бесценную информацию в недрах спецслужб или хуже того - КОЛСа.

Программа просигналила о найдённом совпадении. Эдуард с любопытством взглянул на оболочку программы. Обмен данными между Банком Нью-Йорка и Северо-Восточным Региональным Банком. Нет, это вряд ли. Но проверить нужно было. Нефью запросил подробности. Всё было чисто - тонны транзакций, тысячи папок с данными клиентов, какие-то бухгалтерские отчёты, в которых непосвящённому разобраться не проще, чем в квантовой физике.

Машина плавно остановилась. Одноэтажное строение, зажатое с двух сторон небоскрёбами. Видимо дела у ресторана шли неплохо - позволить себе столь низкое здание в этом, пусть и не самом благополучном районе мог далеко не каждый. Плюс своя небольшая парковка. Нефью с интересом разглядывал экстерьер ресторана. Вдохновением явно служил дворец дожей. У входа возник официант в форме венецианского гандольера.

- Впервые у нас, мистер Шейн? Меня зовут Фернандо, можно просто Ферно - с лёгким поклоном произнёс паренёк.

- Впервые. И как я мог не знать об этом месте?- Эдуард остановился.

- Мы работаем всего два года, мистер Шейн. Вот получим "пять звёзд", тогда переедем в здание побольше. Там у нас будут столики на воде и настоящие гондолы. Это будет нечто, уверяю вас, сэр.

Болтающий без умолку официант проводил клиента к столику. Внутри ресторан выглядел совершенно классически: белоснежные скатерти, багровые бархатные шторы, небольшая сцена, на которой пела вживую черноволосая смуглая итальянка, весьма привлекательной наружности. Людей было немного, но и немало, если учитывать раннее время.

Пока несли заказ, певичка несколько раз бросала недвусмысленные взгляды на одинокого мужчину в не очень подходящей для подобного заведения клетчатой рубахе. Эдуард усмехнулся - он давно отвык, чтобы женщины реагировали на его внешность, а не на его дорогой костюм и золотую с бриллиантами заколку для галстука.

Нужно будет взять у певички номерок и если с заданием удастся справиться пораньше, и он всё ещё будет в этом молодом теле, то он навестит её.

Еда была приготовлена превосходно. Нефью, бывавший не единожды в лучших ресторанах Италии, был приятно удивлён. Вино хранилось в подобающих по влажности и температуре условиях. Этот "храм пищи" в самом деле заслуживал пяти звёзд.

С пастой он разделался за минуту, а пока поглощал равиоли, раздались один за другим два звука чокающихся хрустальных бокалов. Стандартный звук для контакта в зоне прямой видимости. Это значило, что два человека в этом помещении хотят познакомиться с Эдуардом и шлют ему свои номера для вызова. Чиновник в который раз подумал о том, что умникам-компьютерщикам неплохо бы ввести для ресторанов специальный звук, не сливающийся с окружающим пространством. Нефью, обретший вторую молодость, а с нею и отменный аппетит невозмутимо разделался с блюдом, допил вино и лишь затем обратился к ментаку.

Первое пришло от певички. Если бы он не доел к этому моменту, то обязательно поперхнулся. Обернувшись к сцене, был вознаграждён белозубой улыбкой и многообещающим взглядом. Неужели Шейн настолько привлекателен для женщин? Второй призыв к дружбе - от пожилой мадам, чья шея и уши были щедро напичканы золотом и внушительных размеров бриллиантами. Она завтракала (или ужинала?) в компании молодого человека лет двадцати-двадцати двух. И это точно был не её сын или внук. И присутствие любовника её не останавливало. Под взглядом Нефью она эротично облизнулась и томно выгнула спину, демонстрируя груди великолепной работы - не дешёвый силикон, а новомодный органал, на ощупь стопроцентно натуральный. Что же, такая дама может обогатить не закомплексованного молодого человека. Но обычно верхний предел возраста для скучающих состоятельных пожилых нимфоманок - двадцать пять лет. И что они находят в этом Шейне? Нет, он суров и мужествен, но далеко не Аполлон.

На первый вызов Нефью ответил согласием, сохранив номер молоденькой итальянки, но не оставив ей свой. А вот леди пришлось отказать - такие как она требуют слишком много внимания и времени.

Официанту-гондольеру чиновник оставил более чем щедрые чаевые.

- Всего доброго, мистер Шейн. Если вас не затруднит, оставьте свой отзыв на нашем сайте, - парень улыбался. Не каждый день ему давали сотню на чай.

Ощущая прилив бодрости от еды и своей неожиданно мощной сексуальности, Нефью с улыбкой просматривал результаты поиска по военной базе данных. Ещё три совпадения - не густо. И все три вне подозрений. В принципе, он и не надеялся на успех. Слишком мощные силы участвовали в охоте. Даже если изначально след информационного пакета можно было отследить вот так просто, то его давно подтёрли. Но интуиция, а Эдуард давно привык ей доверять, подсказывала, что он не ближе и не дальше остальных от разгадки. Иными словами - ещё никто не продвинулся в поисках.

Он вывел "вес" файла на стекло. Эти цифры что-то напоминали ему, где-то когда-то он сталкивался не с точно таким же, но близким числом. По давней привычке потёр виски, ускоряя работу мозга.

Жёсткий диск! У старых и самых дешёвых моделей ментальных компьютеров был примерно такой же размер жёсткого диска! Покопавшись в сети Нефью выяснил, что у самого старого из ныне поддерживаемых ментаков объём медленной памяти составляет чуть больше семи терабайт.

Ну и что из этого? Мысль куда-то спряталась, ушла, оставив после себя горькое сожаление. Так бывает, когда решение проблемы, на которое потрачено много психических сил и которое вроде бы уже выкристаллизовалось в сознании, неожиданно тонет в глубинах памяти. Разозлившись, Эдуард стукнул по панели приборов. Пластик вмялся, а потом медленно вернул первоначальный объём.

Не понимая, зачем он это делает, Нефью стукнул по пластику ещё раз. А потом следил за его восстановлением с выражением полного идиотизма на лице. Что-то связанное с заполнением объёма, какая-то нечёткая, будто мираж в пустыне, мысль...

Озарение пришло внезапно и наполнило молодое тело такой радостью, что Нефью с трудом справился с желанием выйти из машины и начать танцевать посреди улицы.

Глава 15

Патрик не спал почти всю ночь. Ему не давала покоя мысль, что лучший друг, Саттия, считает его трусом. В двадцатый или тридцатый раз прокрутив в голове их ссору, его и её слова, он вынужден был признать, что девочка права. Да, он говорил правильные вещи, говорил со степенностью и размеренностью взрослого. Но именно так всегда и говорят взрослые, когда пытаются оправдать собственную трусость и бездействие.

Крутясь и ворочаясь в постели, ОНелли пытался придумать применение своим неожиданно обретённым талантам. Что он может на данный момент? Пробивать и заращивать входы на закрытые сайты. Стащить десяток книг и раздать их одноклассникам? Так те не будут читать. Вот если бы он их на какой-нибудь блокбастер в навороченный виртуальный кинотеатр сводил - это другое дело. Может, ему стоит по ночам зубрить, а днём делиться знанием с теми, кому это интересно? Основать анонимное общество искателей знаний? Всё это не то. Его быстро вычислят и посадят за хакотерроризм, воровство и нарушение прав на интеллектуальную собственность. А перед тем, как посадить в тюрьму, его ещё долго будут исследовать в какой-нибудь тайной лаборатории, чтобы понять его суперсилу.

Нет. На нынешнем этапе виртуальные сверхспособности бесполезны в плане изменения мира в лучшую сторону. А из этого следует вывод, что их нужно развивать - раздвигать пределы и стремиться к новым горизонтам.

С этими успокоительными мыслями мальчик наконец уснул.

И уже через мгновение, как ему показалось, был разбужен будильником.

Как обычно, родители уже ушли на работу. На кухне, на столе лежал бутерброд - ржаной хлеб и тонкий кусочек сливочного масла (мать всегда говорила, что лучше кушать меньше, но настоящую еду, чем поглощать тоннами синтетику). Патрик вскипятил чайник и заварил пакетик дешёвого мексиканского чая. Пока чай настаивался, он быстро сбегал в душ. Холодный разумеется, горячей водой семья ОНелли позволяла себе пользоваться только по воскресеньям и праздникам. Однако, даже в стеснённых обстоятельствах найдутся свои плюсы: благодаря ледяной воде Патрик закалился и не болел простудой. Даже ежегодные эпидемии гриппа обходили его стороной.

В это утро он не стал делать зарядку - не из лени и не потому, что мало спал. Просто ему не терпелось побыстрее увидеться с подругой и поделиться с ней своими соображениями. Наскоро проглотив бутерброд с чаем и почистив зубы, Патрик за какие-то полминуты оделся и помчался к Саттии.

Джонсон, наоборот, рано легла спать. И проснулась даже раньше, чем зазвонил будильник. Лишнее время она потратила на то, чтобы дважды сделать все упражнения физзарядки, которую она начала делать пару лет назад по совету своего лучшего друга, Патрика. Правда, мыться в холодном душе - было выше её сил. С вечера в её семье (как почти во всех семьях низших социальных категорий) было принято набирать бочку воды для утреннего умывания, с утра - для вечернего. За двенадцать часов вода в бочке пусть не становилась тёплой, но была всяко лучше ледяной из-под крана.

Она была уверена, что Патрик зайдёт за ней по дороге в школу, несмотря на вчерашнюю ссору. И не ошиблась - Саттия ещё даже не закончила завтрак, как в дверь позвонили.

Вид у друга был виноватый и несколько помятый. Таким Саттия ещё не видела его. Ей стало жалко мальчика, но, тем не менее, она ни на мгновение не раскаялась в своих вчерашних словах.

- Привет, Сат, - голос у одноклассника был непривычно тихим, - родители уже ушли?

- У отца последние процедуры по модификации, он в четыре утра уходит. А мать только что вышла.

Девочка внимательно всматривалась в глаза друга. И, видимо, осталась довольна увиденным.

- Да ты заходи, время ещё есть.

- Знаешь, - разуваясь сообщил Патрик, - я много думал ночью и решил, что ты была права. Мы должны начать менять мир уже сейчас.

- Знаю, Пат. Я в тебе ни секундочки не сомневалась!

Глава 16.

Очередной понедельник...

Кэтрин, как и большинство людей, вынужденных зарабатывать себе на жизнь, не любила понедельники. Особенно - момент, когда сознание, следуя настойчивым призывам будильника, быстро избавляется от иллюзий сновидения, возвращает себе контроль над телом, и тут же делится властью с памятью. А память, безжалостная стерва, с упорством маньяка сообщает тебе о твоём одиночестве, о том, что до зарплаты ещё три дня, а выплату по кредитам за пальто нужно произвести через два, о том, что в кране нет горячей воды, а сантехник вчера так и не пришёл починить бойлер и даже не перезвонил...

И в последнюю очередь, словно приберегая самое ценное своё откровение, память возвещает о том, что сегодня - понедельник.

Может быть, память мстит нам за то, что мы каждую ночь убегаем от её тиранической власти в сны?

Трейч бережно отсчитала пять кофейных зёрен - ещё одна блажь, от которой она ни за что не хотела отказываться. Только натуральный кофе и обязательно перемолотый и сваренный вручную. Этот ритуал стоил ей двадцать минут сна каждый будний день и пятьдесят долларов каждый месяц.

Система "умный дом" печальным голосом сообщила Кэтрин, что бойлер сломан, и нагреть воду для ванной не получится. И тут же предложила решение - вскипятить воду на плите. Учительница в ответ махнула рукой, будто отгоняя назойливое насекомое. Этот жест означал "утихни".

Стоя в ванной под душевой лейкой Кэтрин несколько секунд уговаривала себя открыть кран. Вчера вечером она мылась из тазика, нагрев воду, но сейчас просто не было времени.

Выяснилось, что ледяная вода бодрит куда сильнее кофе. Кэтрин повизгивала - сначала от неожиданности, а потом от эйфории, порождённой экстремальными водными процедурами. Она дала себе зарок иногда принимать холодный душ для встряски.

Возможно, именно из-за необычного ощущения лёгкости в теле и полного отсутствия желания подремать, лениво просматривая новости на избранных сайтах, Кэтрин не активировала ментак, входя в раскрытые двери поезда метро.

И была неприятно удивлена грязью и сыростью вагона. По углам скопились кучки мусора, на полу отпечатки обуви слились в сплошной налёт грязи. Несколько пустых пластиковых бутылок и стаканчиков катались меж ног пассажиров, периодически исчезая под сиденьями, а потом возникая вновь. Потолок был полон аккуратных чёрных кружков со сгоревшей спичкой в центре - старинная забава детей-вандалов всё ещё была входу. Стёкла были покрыты множеством отпечатков пальцев, плевками и даже блевотиной, которую кто-то пытался вытереть, точнее сделал вид, что пытался, но только развёз её на полстекла. А один раз Кэтрин даже показалось, что в кучке мусора в углу мелькнули красные глаза...

Но не постыдное пренебрежение чистотой и нормами гигиены поразило Трейч больше всего. Люди сделали это. И не неряшливая в большинстве своём и даже кое-где в пятнах одежда. И не грязная почти у всех обувь. Лица, вот что пугало. Даже в щадящем полумраке подземного тоннеля было заметно, что почти у всех пассажиров был нездоровый цвет лица: бледный, с розоватыми пятнами, под глазами - тёмные круги. У некоторых кожа лущилась, у других была покрыта корочкой, какая раньше встречалась только у совсем опустившихся бродяг. Почти у всех кожа была дряблой, лица - одутловатыми, рыхлыми. Неумеренное использование косметики лишь ухудшало впечатление. В особенности это касалось мужчин (мужчин ли?) и существ неопределённого пола.

Кэтрин испытала приступ тошноты. Ей в голову пришла мысль, что тот человек, который блеванул на стекло - тоже выключил дополненную реальность.

Рискуя разукрасить пол кофе и наполовину переваренными остатками сэндвича, она, тем не менее продолжала смотреть вокруг. Чувствовала злость непонятно на кого, и продолжала.

Самое же страшное, жуткое в этом вагоне - это глаза пассажиров. Кэтрин бывала несколько раз на старомодных похоронах - когда тела закапывали, а не сжигали в крематории. И один раз видела глаза трупа. Из-за недосмотра работников морга и конторы гробовщика эти глаза не были закрыты веками. Она тогда чуть не закричала и до конца церемонии, словно загипнотизированная, смотрела на них. Те глаза казались карикатурой, издёвкой, трагикомичной шуткой над тем, что люди называли "зеркалом души". Они ничего не излучали и ничего не поглощали. Жизнь ушла, но существование органа продолжалось.

И точно такое же впечатление создавали обращённые внутрь себя, словно покрытые неведомой плёнкой, не дающей возможности по-настоящему взглянуть на мир, глаза пассажиров. У тех из них, кто находился в режиме дополненной реальности, хотя-бы дёргались зрачки, считывая информацию. А вот те, кто вошёл в виртуалку, спокойно могли бы посоревноваться в мертвенности глаз с давешним трупом.

Ужасную цену заплатили люди за иллюзорную свободу сети. Все эти люди были похожи на маленьких детей, которые закрыли глаза и уверены, что стали невидимками. Жизнь ушла из них, осталось лишь существование.

Трейч вдруг подумала, что, пока не поздно, нужно плюнуть на всё и перебраться жить куда-нибудь в Африку. Чёрный континент постоянно нуждается в учителях. Пусть ей будут платить в три раза меньше, но там она будет окружена живыми, хоть и голодными людьми, а не этими зомби.

Вот только нужно довести до конца пятого класса Патрика и Саттию, и можно смело ехать.

А пока, чтобы не тратить попусту нервные клетки, Трейч активировала режим дополненной реальности. Грязь и нечистоты сразу исчезли. Чистенький, уютный вагон с интерактивной рекламой на стенах, окнах и потолке. Стало несколько светлее. Электронные оболочки предметов и людей подкрасили серость, изгладили шероховатости, скрыли недостатки, решительно побороли уродство.

Кэтрин оказалась в компании приветливых, симпатичных людей. И глаза у них были самые обычные. У некоторых даже оказались новомодные активные виртуальные линзы - по поверхности глаз текли воды рек, накатывались на берега волны морей, медленно плыли в голубой выси белоснежные облака...

Дети жали под дверью кабинета. Они редко приходили раньше учительницы. Такое случалось только если они ссорились накануне, а на утро спешили помириться и встречались пораньше. Нет, они конечно же не делились своими бедами с учительницей, но Кэтрин имела кое-какой опыт человеческих отношений и ей не требовалось словесных пояснений.

Оглянувшись по сторонам, Трейч погладила головы своих учеников. Для этого пришлось стать так, чтобы заслонить спиной камеры наблюдения. Саттия улыбнулась, а Патрик совершил неудачную попытку уклониться от ласки. Хотя он и взъерошился, как воробей, Кэтрин знала, что ему было приятно.

Она открыла класс, впустила детей, а сама отправилась в комнату отдыха - зальчик, обставленный пластмассовыми белыми стульями, такими, какие раньше ставили в открытых кафешках. Здесь собирались работники всех отделов мульти-функционального центра. Кроме пожарных, так как у тех была своя комната отдыха и на них правительство города не экономило.

Из всех присутствующих одолжить ей деньги мог только один человек - начальник образовательного отдела Джон Керби. Если по старинке - директор школы. Он жил с матерью и был очень бережливым человеком, при этом зарабатывал раза в два больше, чем учителя. Директор был почти на голову ниже Кэтрин, тщедушный, носил очки в древней роговой оправе. Когда-то он пытался ухаживать за Трейч, но та отвергла все его притязания. И вот теперь, услышав её просьбу (она просила не одолжить ей денег, а всего лишь выплатить авансом часть жалования), маленькие его глазки вспыхнули злобой и радостью. Вот как. А ведь Кэтрин считала, что директор простил её и вообще давно забыл о делах пятнадцатилетней давности.

Крысиное лицо начальника отдела обретало похотливое выражение. Не нужно было произносить вслух, что он потребует за услугу. Спина Кэтрин окаменела, а ноги наоборот сделались ватными. Прилагая огромные усилия, чтобы не споткнуться, она медленно пошла к вызоду из комнаты отдыха, чувствуя спиной, что на ней скрестились любопытные взгляды коллег.

В коридоре она прислонилась спиной к стене, десять раз медленно и глубоко вдохнула-выдохнула. Старая проверенная методика сработала: слабость ушла, мысли обрели ясность. Днём, во время обеденного перерыва она вернётся в комнату отдыха и попробует занять у каждой из девочек (кроме Керби мужчин здесь не было) хоть по десять долларов. Вечером обойдёт соседей.

В любом случае, уж лучше вернуть модное пальто в магазин, чем лечь в постель с этим крысёнышем...

Приближаясь к двери кабинета для пятиклассников она заметила придурковатых Чарли и Дэвида. Против обыкновения, их лишённые даже проблесков интеллекта лица не испортили ей настроения, даже наоборот - слегка развеселили. Пытаясь разобраться в причинах этого, Трейч с удивлением для самой себя поняла, что она скорее отдалась бы кому-то из парочки кретинов, чем директору.

Глава 17

Когда около одиннадцати часов в двери классной комнаты вежливо постучали. А через десять секунд постучали ещё раз. Стало понятно, что неизвестный посетитель желает поговорить с учителем в коридоре.

Трейч решила, что пришёл Керби. Она дала себе слово, что если директор допустит хотя бы намёк на секс, она вмажет ему самую звонкую пощёчину, которую только видели эти стены. В таком вот боевом настроении она и направилась ко входу.

Саттия вдруг вообразила себе, что с отцом что-то не так. Она читала в сети, что был один случай: при завершении процедуры модификации первого уровня организм человека вдруг начал сопротивляться нано-роботам и очень быстро наступила смерть. Выключив ментак, она с ужасом уставилась на двери.

Патрик решил, что его таки вычислила полиция и буквально через пару секунд его арестуют. Но за последние две недели он порядком устал бояться, поэтому ждал развязки почти равнодушно. Даже поблагодарил мысленно полицию, что проявили деликатность и не стали надевать на него наручники при одноклассниках.

- Учительница Трейч, мне нужно поговорить с вашим учеником, присутствующим на уроке физически. Патриком ОНелли.

Незнакомый мужчина не был похож на полицейского. Да и одет был в гражданское и как-то нарочито просто, при этом одежда была полностью натуральная - такие вещи Кэтрин отмечала сразу, автоматически.

- Зачем, мистер э-э...?

- Роберт Шейн. Следователь первого класса Роберт Шейн, - представившись, мужчина спроецировал "Цэ-И" на стену (эта функция наличествовала только у представителей силовых ведомств).

- Да? - усмехнулась Кэтрин, скрещивая руки на груди. - И зачем вдруг десятилетний мальчик понадобился военной полиции?

Женщина была красива: с отменной фигурой, здоровым цветом лица и к тому же - натуральная блондинка. Не смотря на "средний возраст" она понравилась Эдуарду куда сильнее, чем молоденькая певичка из "Венеции".

- Мэм, - военный произнёс запретное слово легко, хотя - может ему дозволено использовать такие слова в интересах общественной безопасности, - это дело общественной безопасности.

Усмешка на лице Кэтрин превратилась в улыбку - надо же, она предугадала слова мужчины.

- До конца рабочего дня я являюсь временным опекуном учеников, приходящих на занятия физически. И если вам нужно поговорить с ребёнком, вы будете это делать в моём присутствии. Если попробуете давить на меня - я сообщу в социальные службы и колсовцам. Первые - этажом ниже, вторые - этажом выше. Что-то мне подсказывает, что лишний шум вам ни к чему.

Эдуард колебался лишь мгновение.

- Послушайте, мэм. Нам нужно уходить как можно быстрее. Вслед за мною могут прийти, скажем так, не такие хорошие люди.

- А вы хороший человек?

Трейч внимательно смотрела военному следователю в глаза. Мужские, суровые глаза. Почему-то ей показалось, что он намного старше, чем выглядит. И чёрт, какой же внутренней силой обладал этот человек. Не говоря уже о внешности голливудского героя - не из тех, кто изображает сильных мира сего, а из тех, кто до обеда работает на ранчо с сыновьями, а после обеда берёт в руки оружие и идёт убивать за родную страну. Он был похож на солдата или лётчика времён второй мировой войны.

- Не знаю, мисс Трейч. Но я постараюсь сделать всё возможное, чтобы защитить паренька.

- Хорошо, я вам верю, - у неё было ощущение, будто она только что прыгнула с обрыва, - мы оденемся и выйдем.

- И возьмите с собой девочку, Саттию Джонсон. Она тоже в опасности.

Женщина скрылась в классе.

Ему повезло, что школы нынче выродились. В коридоре тишина и пустота даже на переменах. Аватары подавляющего большинства учеников, пользуясь перерывом, возвращаются на игровые форумы. А если в школе голосованием родителей отменяют контроль посещаемости - то дети из игр практически не выходят.

В этой школе, как узнал ранее Эдуард, контроль посещаемости сохранялся. Превысишь положенное количество прогулов - не переведут в следующий класс. Чем меньше классов закончишь - тем хуже и тяжелее получишь работу. Впрочем, Нефью знал, что и эти жалкие остатки строгой системы из прошлого века будут вскоре ликвидированы.

Ни оценок, ни экзаменов, ни журнала с прогулами - словно в стране Питера Пэна, а не в Америке.

Появление Кэтрин и детей не позволило Нефью утонуть в мрачных мыслях. Во взгляде женщины ещё оставалось сомнение. Мальчик смотрел на него исподлобья, был мрачнее тучи. Саттия же была спокойна, - она поняла, что незнакомец не принёс дурных вестей об её отце. Хотя и в её глазах было недоверие. Реакция всех троих была совершенно нормальной.

Дети Эдуарду понравились сразу. Крепкий белокурый ирландец и рыжеволосая техасская девочка - в них было чувство собственного достоинства. То, чего так не хватает людям ополовиненного мира. Это почти полностью утраченное ныне чувство может как вознести человека к вершинам славы, так и бросить его на самое дно отверженности и озлобления против всего и вся. Эх, родиться бы им лет сто назад...

Нефью с самым серьёзным видом пожал руку мальчику и девочке. Саттия зарделась, а парень насупился ещё больше.

- Ребята, нам с вами и вашей учительницей нужно проехаться в одно место. Там безопасно и никто не станет искать нас. Мы поговорим, и после станет ясно, что делать.

- В участок везёте? - мрачно поинтересовался Патрик, взглянув следователю в глаза. - Я уже не маленький, я всё понимаю. Но вам нужен только я, учительница Трейч и Саттия здесь вообще не при чём.

Нефью и Кэтрин переглянулись. Женщина - с гордостью за ученика, а мужчина - с пониманием причин её гордости.

- Я не полицейский, Патрик. Я не собираюсь арестовывать тебя. Но ты владеешь информацией, которая крайне важна для всех нас. Для всего Свободного Мира, понимаешь? Я не могу тебя заставить, ты должен решить сам. Взять на себя ответственность за свою судьбу.

- А почему бы нам не поговорить здесь? Вы боитесь камер? - вступил в разговор девочка. Сознательно или нет, она взяла друга за руку.

- Дело в том, что камеры испытывают некоторые помехи, пока здесь нахожусь я. И поверь мне, Саттия, это в наших общих интересах.

- Я вам верю, - кивнула Джонсон, - пойдём, Патрик.

Так они и пошли к лифту, взявшись за руки. Трейч и Эдуард следовали за ними.

- Они - особенные? - шёпотом, чтобы не услышали впереди идущие, спросил чиновник.

- Да, - также тихо ответила учительница, - если с кем-то и могло случиться нечто необычное, то только с ними.

Так никого и не встретив, к облегчению Нефью, они покинули здание мульти-функционального центра.

Эдуард повёл их к ближайшему моллу, на парковке которого он оставил машину. Но вместо того, чтобы сразу сесть в Мустанг, они вошли внутрь торгового центра. Прошли мимо рядов с продуктами, мимо отдела бытовой техники и уселись за столиком совершенного пустого вьетнамского ресторанчика.

- Итак, друзья мои. Я закольцевал изображение с камер наблюдения молла, - серьёзный тон не вязался с расслабленной позой отдыхающего человека и простодушной улыбкой на лице, - у нас есть минут пять, пока они не поймут, что к чему и ещё две-три, пока наладят систему. Вы сейчас пойдёте в туалет, закроетесь в кабинках и используете нано-пластику. Не бойтесь, это не больно и легко удаляется. И потом снимите с висков ментаки, пожалуйста. Через шесть минут встречаемся у входа, через который мы вошли. Я подъеду на машине Форд Мустанг. Знаете такую?

Кэтрин и мальчик кивнули.

Надо признать, они отлично замаскировались, учитывая столь короткий промежуток времени. Дети превратились в азиатов-близнецов. Учительница - в мулатку. На руки она надела неизвестно откуда взявшиеся бархатные перчатки. Нефью посигналил, привлекая внимание. Троица слаженно повернула головы влево и быстрым шагом направилась к машине.

- Великолепный выбор, - ободрил чиновник, выруливая на дорогу, - думаю, мы собьём их со следа и получим достаточное время для разговора.

- И это будет довольно трудный разговор, - сообщила Трейч, глядя прямо перед собой, - я ведь знаю, сколько стоят эти наборы. Ни полиции, ни военной полиции они не по карману.

Эдуард ничего не ответил, лишь скосил глаза на учительницу. С минуту они ехали в молчании.

- Эй, эти штуки действительно существуют? - раздался удивлённый голос Патрика. - Я думал, это сказки!

Дети восхищённо разглядывали жёлтые кругляши, которые достали из небольшой раскрытой сумочки, лежавшей на полу под ногами мальчика.

- Тысяча долларов, - протянула Саттия, - столько мои родители зарабатывают в месяц без вычета налогов.

Кэтрин бросила крайне подозрительный взгляд на водителя и приказала детям положить золотые монеты на место.

Эдуард, однако, никак не прокомментировал "находку" детей. Он был занят другим. Похоже, за Мустангом следили. Чтобы проверить данный факт, Нефью свернул с улицы во дворы. Серебристый Форд Фокус 5 сделал то же самое.

- Проклятие, - процедил Нефью сквозь зубы.

Свернув за ближайший дом, он резко затормозил, выскочил из машины и в несколько прыжков достиг стены здания, где затаился. При этом угол скрывал его от преследователя. Форд Фокус повернул и остановился позади машины Нефью. Преследователь медленно открыл дверцу, не сводя глаз с Мустанга. В этот момент Эдуард подкрался к нему со спины, ударил по шее и выхватил пистолет противника из кобуры на левом боку. Одет враг был в обычный серый костюм из синтетической ткани - так одеваются чиновники низших рангов и служащие муниципальных учреждений. Вот только они не носят на поясе автоматические армейские "беретты".

- Как ты нашёл нас? - Нефью стал вплотную к незадачливому следопыту, чтобы скрыть от камер наблюдения пистолет, впившийся дулом в спину врага.

- Я опоздал всего-то минут на десять. Когда я подошёл к школе, вы уже выходили оттуда. Я проследил до молла и подождал вас снаружи. Я был уверен, что ты оставил машину на той парковке. Я бы и сам так поступил.

- Кто ещё знает об этом?

- Никто, клянусь. Я должен доложить начальнику через две недели. До этого связь запрещена, чтобы не произошла утечка.

- Из какой ты конторы? - Нефью усилил нажим и преследователь застонал.

- Из Церкви. Из Первой Универсальной Церкви. Я прото-епископ отдела особых поручений.

А вот это было неожиданно. Пока Нефью переваривал информацию, захваченный епископ развивал успех.

- Приятель, я не собирался тебя убивать, у меня не было такого приказа. Мне нужен только мальчик. Честное слово, я собрался выкрасть его. Никакой стрельбы, никакой крови, без жертв. Мне религия не позволяет...

- Заткнись, - оборвал словоизлияние "священника" Эдуард, - в твоей калымаге багажник открывается изнутри?

- Нет, - прото-епископ понял, куда клонит человек с пистолетом и вздрогнул, - приятель, меня обнаружат местные жители, труп привлечёт ненужное внимание.

- Ты прав, тебя найдут, но живого. Мне трупы ни к чему. Улыбайся и двигай к корме своего Форда. Не вздумай повернуться ко мне лицом и вообще не дёргайся, иначе я передумаю на счёт трупов. Через час сюда приедет эвакуатор, и тебя освободят. Сейчас все эвакуаторы оснащены датчиками тепла.

Клерик из отдела особых поручений молчал. Возможно - пытался связаться с кем-то через сеть, а может просто покорился судьбе. Выйти в сеть у него не получится - Нефью использовал программку-эмулятор ЭМИ. Эта вещица "убедила" всю электронику на теле и одежде "священника" в том, что рядом взорвалась атомная бомба. Несколько часов электроника будет в отключке.

Как и сам "падре" - Нефью врезал конкуренту по голове, когда тот устроился в багажнике.

- Так, ребятки, планы меняются. Сначала придётся позаботиться о машине, и только потом ехать в безопасное место, - заявил чиновник, давя на педаль газа.

- Что значит "позаботиться"? - поинтересовалась Кэтрин. - И кто был этот человек?

- Терпение, друзья, терпение. Скоро вы получите ответы на все свои вопросы.

Сверившись с виртуальной картой, Нефью вёл машину к заброшенному промышленному парку. Когда-то здесь собирали компоненты для двигателей стелс-истребителей, но после появления Шторы эти технически навороченные и дорогостоящие машины были прикованы к земле. Новые времена - новые вызовы. Чтобы бороться с партизанами Латинской Америки и Африки Ф-22 и Ф-35 не нужны, достаточно средне-размерных дронов, способных нести вооружение.

Нефью обратил внимание, что паренёк вовсю вертит головой - видимо, места для него знакомые.

Глава 18

- Вот это да! Ничего себе! Обалдеть! - Патрик расхаживал вокруг преображающейся машины и хлопал себя по бокам от возбуждения. Ни на одном из бесплатных автомобильных форумов он не встречал упоминания о подобных технологиях. И готов был поспорить на что угодно - на платных тоже бы не встретил.

Форд Мустанг превращался в нечто новое и мальчик изо всех сила пытался предугадать во что именно. Он позабыл и о таинственном мужчине и об учительнице и даже о Саттии - настолько увлекательным был процесс трансформации машины.

Они находились в одном из заброшенных корпусов. Здесь царила полутьма - единственный ряд окон под самой крышей не мог осветить огромное помещение. Стены были сплошь и рядом зарисованы граффити. Кое-где валялись шприцы и презервативы, но потребителей данных продуктов видно не было.

Саттия прогуливалась, разглядывая картины уличных художников. Граффити давно запретили, ещё до её рождения. Только в "зонах" да ещё в таких вот забытых властями бывших промышленных территориях можно было встретить их. Особенно девочку поразила одна работа. Ангел с невыносимо синими глазами рубил Землю огненным мечом. Нетрудно было догадаться, что меч небесного посланника символизирует Штору.

Кэтрин беседовала со следователем, пытаясь вытянуть из него хоть какую-то информацию. Однако, человек, представившийся Робертом Шейном, вежливо отклонял все её попытки.

Эдуард внимательно следил за процессом преображения машины. Защитные программы ещё при въезде на территорию заброшенного завода сообщили ему, что здесь нет камер. Даже виртуальных следящих устройств нет - этот район в Двойнике был обозначен, как заросший бурьяном пустырь.

Когда вместо Мустанга перед глазами изумлённого мальчишки предстал Астон Мартин Ванквиш начала века, цвета мокрого асфальта, Нефью громко сообщил спутникам, что они могут сходить в туалет. И сам подал пример, развернувшись и направившись к выходу из корпуса.

Выйдя из здания через наполовину заваленный кирпичами боковой ход, Эдуард испражняться не стал. Вместо этого, он достал упаковку мгновенной нанопластики. Скорее всего, прото-епископ хорошо запомнил Роберта Шейна (умудрился повернуть голову за секунду до того, как схлопотал удар), личину нужно было менять. Возникла идея раздать по пакету всем остальным, но, поразмыслив, чиновник не стал этого делать. Никто кроме сообразительного, но неудачливого клерика не знает, как сейчас выглядят спутники Нефью.

Точнее - спутники Милтона Стюарта, полицейского детектива из секретного отдела по расследованию нестандартных преступлений. Существовал ли такой отдел в реальности Нефью - не имел ни малейшего понятия. Использовать вторую "маску" поверх первой можно было без особых опасений, а вот в следующий раз придётся сначала очистить лицо.

Когда он возвращался, Кэтрин вздрогнула от неожиданности. В тоже время дети не обратили особого внимания на изменения во внешности загадочного человека, уведшего их с уроков - они были заняты разглядыванием машины и настенных картин.

Милтон Стюарт был куда менее красив и мужествен, чем Роберт Шейн. У него было рябое в выбоинах, словно от оспин, лицо. Жидкие белесые брови, узкие бесцветные губы, маленький рот и невыразительный, хоть и массивный подбородок. Нефью усмехнулся, прочитав приговор своей привлекательности в глазах женщины.

- Садитесь поудобней, ребятки, нам в Нью-Джерси.

Патрик и Саттия испуганно посмотрели на учительницу, подошли к ней и прижались, точно в поисках защиты. Они не рассчитывали, что неожиданное путешествие затянется.

- Мистер Шейн, или кто вы на самом деле, это уже смахивает на похищение, - храбро заявила Кэтрин, положив руки на детские головки.

- Подумайте сами, кому нужно похищать детей из муниципальной школы? Да ещё вместе с учительницей?

- Закройте уши дети, - Трейч проследила за выполнением совета. - Работорговцам, чёрным трансплантологам, незарегистрированным альтернативным сексуальным сообществам, сумасшедшим маньякам, игрокам в охоту на людей. Могу продолжить. Я встречалась с полицейским и знаю мир не только по благостной виртуальной картинке для идиотов, мистер. Бойфренд мне много чего рассказывал.

- Сдаюсь. Да, много в нашей стране подонков, способных на ужасные вещи. Но я - не один из них. Уверяю вас.

Его слова не произвели особого эффекта. Тогда он подошёл к мальчику, присел на корточки и подал знак, чтобы Патрик убрал ладони от ушей.

- Примерно две недели назад, может, чуть больше, ты встретил в сети нечто необычное. Нечто, что выходит за рамки твоих представлений о мире. Это так?

Патрик бросил неуверенный взгляд на подружку, та едва заметно кивнула.

- Да, сэр. Вы арестуете меня?

- Нет, Патрик. Когда мы окажемся в безопасном месте, ты мне всё расскажешь. А потом решим, что делать дальше. Сейчас главное - оторваться от преследователей, так как среди них есть и такие, для которых человеческая жизнь не стоит ничего.

- Они... убьют меня?

- И тебя, и Саттию. Всех нас.

- Тогда поехали. Сат почему-то доверяет вам, значит вы говорите правду.

- Это так, мадемуазель Джонсон? - Нефью развернулся к девочке.

Саттия зарделась от удовольствия - её никто ещё не называл этим старинным французским словом. Запрещённым, кстати говоря. Она кивнула, безуспешно борясь с краской, заливающей лицо (одно из преимуществ дорогостоящей мгновенной пластики - она полностью отражала эмоции).

- Итак, дети поняли ситуацию, в которой мы оказались. А что вы скажете, мисс Трейч? - поднимаясь, спросил Нефью.

- Я должна быть рядом с ними, - недавний эмоциональный порыв схлынул. Учительница была излишне спокойна, даже равнодушна. Она же первой пошла к машине.

Когда все уселись, Эдуард попросил спутников снять ментальные компьютеры. Он спрятал "зёрнышки" в специальный футлярчик, замаскированный под спичечный коробок. Только что активированный ментак никогда не существовавшего в реальности Милтона Стюарта тоже отправился на хранение. Теперь их не могли выследить по радио-сигналу. Он специально не делал этого раньше, чтобы не вызвать панику. Теперь же, когда между ним и его спутниками завязались хоть сколько-нибудь доверительные отношения, этот шаг был оправдан.

Ментак Роберта Шейна был прикреплён к небольшой плоской батарейке и вышвырнут из машины. Пусть ищут.

Эдуард хотел выехать тем же путём, но Патрик, хорошо знавший эти места (именно здесь проводились нелегальные дворовые чемпионаты по футболу) подсказал ему более удобный маршрут. В итоге, они выехали на проезжую часть через некогда центральные ворота завода. Машин здесь почти не было.

Больше всего Нефью волновался о том, что дети падут духом. Он вырвал их из привычной, размеренной жизни и увёз неизвестно куда. Однако, то ли присутствие учительницы придавало им сил, то ли они сами по себе были развиты не по годам и воспринимали происходящее как взрослые - с помощью ума, а не эмоций (такое часто случается у детей с высоко-развитым интеллектом). А может - и то и другое вместе.

О душевном равновесии мисс Трейч тоже беспокоиться не приходилось. Нефью сделал вывод, что она была сильной и умной женщиной, совершенно не типичной, на его взгляд, для профессии педагога. Уже в конце прошлого веке, когда сам Эдуард ходил в школу, такие учительницы были редкостью. А в середине двадцать первого - таких и вовсе не должно было быть. Но, как выяснилось, по крайней мере одна оставалась.

Когда они пересекли городскую черту, Нефью слегка расслабился и перестал каждые пару секунд смотреть в зеркала заднего вида.

Так как в машине по-прежнему сохранялась тишина, Эдуард имел время поразмыслить. Было что-то, неприятно поразившее его в разговоре с прото-епископом (положим, он на самом деле им являлся, а не использовал фальшивую личность). Мысль какое-то время ускользала от сознания, пыталась схорониться в глубинах памяти, но Эдуард всё-таки выволок её на свет Божий, если так можно выразиться. Клерик говорил, что ему на задание было выделено две недели! Ровно столько же, сколько и самому Нефью! И это было чертовски странно. До этого момента Эдуард не задумывался о таком точном сроке поиска, отмерянном другом и начальником. Однако, как не пытался найти ответ чиновник, но информации было слишком мало. Его идеи представляли собой не более, чем гадания на кофейной гуще. Одно можно было сказать точно - в деле был слой, о котором знали неведомый начальник прото-епископа и Уильям Трамп-Глочестер. Слой, в который они не сочли нужным посвящать подчинённых.

Впрочем, слишком уж беспокоиться об этом не стоило - он получит ответы от Билли, никуда тот не денется. Сейчас главное уберечь спутников.

Саттия, к стыду своему, впервые покидала пределы Города в физической реальности. Уютные коттеджные посёлки, словно сошедшие с экранов кино о Старой Америке (впрочем, хватало и давно заброшенных городков, напоминающих "зоны"), перемежались с полосами то хвойных, то лиственных лесов. Тихая, безмятежная красота пожелтевших крон глубоко запала в чистую, юную душу. Ни один парк, ни один сквер Нью-Йорка не мог произвести подобного впечатления - там деревья были словно в клетке, а здесь росли свободно, радостно шелестя, будто общаясь с ветром и солнцем. Появились и сельскохозяйственные предприятия. Широко распахнув глаза, наблюдала Саттия за стадом коров, чинно шагавших через железнодорожный переезд.

Патрик, не раз бывавший за городом, был менее подвержен очарованию провинции. Тем не менее, пылающая жёлтым и червонным золотом листва и на него произвела впечатление. Ситуация в целом его не пугала, но он твёрдо решил добиться от полицейского (так про себя он продолжал называть человека с разными лицами) разрешения связаться с родителями. По крайней мере - передать им сообщение, что с ним всё в порядке.

Кэтрин откинула спинку сиденья и пребывала в странном состоянии, балансируя на грани сна и реальности. Возможно, сработал какой-то защитный механизм психики. Сознание щадило её, избавляя от ужасных картин ближайшего будущего. Во-первых: увольнения, которое с радостью подпишет крысёныш директор. При чём, он даже не станет ждать максимального срока по закону - семи дней, ограничится минимальными двумя. Во-вторых: банк зафиксирует невыплату по кредиту. Пальто придётся сдать, а её кредитный рейтинг понизится. Даже если ей в следующий раз не откажут в кредите, то выдадут его на куда менее выгодных условиях. В третьих: сбережений у неё никаких и через две недели, если она не внесёт плату за следующий месяц, все её вещи окажутся на свалке. Впрочем, кроме солидной коллекции старинных сиди-дисков (единственная оставшаяся возможность приобретать музыку в постоянное пользование, а не платить ежемесячно роялти) ей было не о чем жалеть.

Когда машину тряхнуло на выбоине, Трей очнулась. Её охватила злость. Вечером, когда дети уснут, она поговорит с этим человеком, кем бы он ни был, и заставит его компенсировать потери. В конце концов, он в них виноват непосредственно. Раз уж он разбрасывается налево и направо баснословно дорогими наборами мгновенной пластики, то ему не составит труда решить финансовые затруднения скромной учительницы.

Полудрёма вернулась. Последней сознательной мыслью Трейч было сожаление о том, что спутник сменил обличье. Военный следователь первого класса Роберт Шейн был безумно притягателен...

Глава 19.

Они съехали с шоссе на просёлочную дорогу неподалёку от местечка Вудленд. С полчаса петляли по заросшим просёлочным дорожкам. Кроны деревьев полностью скрывали небо. Наконец, машина остановилась перед ветхими, кое-как державшимися воротами из проржавевшей металлической сетки. На воротах висела ржавая цепь с ржавым амбарным замком и табличка с предупреждением о радиационной угрозе.

Эдуард открыл замок с помощью отвёртки, развёл в стороны скрипящие створки и завёл машину внутрь. После чего закрыл ворота и вернул замок на место.

- Не беспокойтесь. Ракеты базировались здесь ещё во времена Холодной Войны. Их давно вывезли. Однако, табличка по-прежнему отпугивает любопытных.

Дороги не стало вовсе. Зато деревья превратились в настоящих гигантов. Величественные, метров по двадцать в высоту сосны не терпели подлеска. Землю укрывал ровный слой бурых иголок. Ехать здесь было не труднее, чем по дороге. Нефью выбирал путь между стволами, ориентируясь по только ему известным признакам. Наконец, остановился и попросил всех выйти.

Дети и женщина озирались по сторонам, тщетно пытаясь углядеть дом или хотя бы хижину.

- Мы что, будем жить в палатке? - первой не выдержала Кэтрин. - Или вообще в шалаше?

Патрику и Саттии предположения учительницы понравились - на их лицах засияли улыбки. Романтика!

Нефью молча подошёл к ближайшему дереву. Встал слева от него лицом к женщине и с видом фокусника, совершающего главный трюк, дёрнул трижды за небольшую сухую веточку.

Несколько секунд ничего не происходило. Мисс Трейч засомневалась было в психическом здоровье мужчины, но тут откуда-то сверху на землю опустился трап. Не какая-нибудь верёвочная лестничка или вертикальная пожарная лестница, а полноценный трап с удобными ступеньками и поручнями. Полностью деревянный, между прочим.

Все, в том числе и Нефью, задрали головы. Там, где только что была пустота, что-то проявлялось. В воздухе возникли отдельные пятна зелёного, как у сосновых иголок, цвета. Пятна увеличивались, срастались между собой. Вскоре они слились в единое целое и обозначили пол и стены домика (и крышу тоже, но снизу видно не было). Домика на дереве. И эта была не детская хижина, а полноценный двухэтажный коттедж, раскинувшийся между четырьмя соседними гигантскими соснами.

- Эко-дом, - с гордостью сообщил Нефью, - снаружи покрыт поляризационной плёнкой. Воды и еды вдоволь. Биотуалет и бак для душа на пять тысяч литров. Неподалёку есть лесное озерцо, кстати.

Десять лет назад во время отпуска он сам построил этот дом. Точнее - собрал, так как создание подобных сооружений больше походит на сбор конструктора. Стены, пол, крыша - из лёгкого сверхпрочного пластика. Опоры крепятся к деревьям, пол крепится к опорам. Мебель, с виду массивная, на самом деле - тоже сборная из пластика. Жить в таком доме постоянно это извращение, но проводить недельку-другую в году можно с удовольствием. Правда, Эдуард был здесь впервые за десять лет.

- Вот это да! - хором завопили ребятишки и бросились вверх по трапу.

- Смысл в том, что подобное жилище практически невозможно засечь со спутников. Ну, с тех немногих оставшихся оптических спутников-шпионов, что всё ещё вращаются на орбите. А миниатюрные дроны могут засечь такой дом, только если наткнутся на него. Стены покрыты плёнкой, маскирующей все виды излучений. Но это, само собой, уже мой личный вклад в конструкцию. В общем, не буду вас утомлять с дороги. Прошу внутрь, мисс Трейч.

Кэтрин пожала плечами и ступила на лестницу. Она даже думать не хотела о том, сколько стоит подобное убежище, замаскированное от всех видов наблюдения. Что ж, придётся привыкать - какое-то время она поживёт, как героиня экшена. Но что будет потом?

Нефью дал время женщине покупаться, в то время как он с детьми готовили обед. Все прилично проголодались - Патрик и Саттия голодным глазами рассматривали кладовку, до верха забитую армейскими рационами и прочими полуфабрикатами. С усмешкой взглянув на них, Эдуард достал с верхней полки шоколад и консервы с ананасами. Он испытал неловкость от осознания факта, что дети из низших социальных категорий, как его новые знакомые, ели сладкое не часто. А нормальные сладости, не-синтетики, могли вообще не пробовать.

Когда микроволновка закончила разогревать четыре порции риса с курятиной и дети торжественно расставили приборы (к сожалению - пластиковые) на столе, в столовую-кухню вошла Кэтрин. Выглядела она посвежевшей и совершенно спокойной, словно всю жизнь только и делала, что скрывалась от преследования в тайных лесных убежищах.

Эдуард мысленно поаплодировал женщине, и подарил ей ободряющую улыбку. Он начал склоняться к мысли, что после завершения операции попытается отговорить мисс Трейч от возвращения к прежней жизни (при его связях было нетрудно добиться её полного восстановления на прежнем месте работы). Её уму, красоте и силе воли найдётся применение получше. Где-нибудь в команде конгрессмена Трампа-Глочестера, к примеру.

Когда все опустошили тарелки (дети с трудом справились с добротной армейской порцией), Эдуард выдал ребятам ранее взятые из кладовки сладости. А для себя и Трейч открыл штопором бутылочку красного вина - под умывальником был винный складец. Вино было приличным, он сам выбирал коллекцию десять лет назад, и пить его из пластмассовых стаканчиков было грех, но что поделаешь.

Покончив с едой и напитками, компания перешла в гостиную - самую большую комнату домика. Пластиковые кресла, ни на вид, ни на ощупь неотличимые от деревянных, покрытых мягкой чёрной кожей приняли расслабленные тела взрослых. Дети побрезговали мебелью и растянулись на пушистом белом ковре.

- Итак, друзья мои. Во время поездки у меня было время подумать, и я решил рассказать вам правду. Признаюсь, поначалу я не собирался этого делать, но вы достойны того, чтобы знать...

Эдуард кратко изложил свою историю. Рассказал кто он, на кого работает и что ищет. Не забыл упомянуть и о множестве конкурентов, готовых на всё, чтобы добраться до Патрика. Не стал говорить только о болезненной процедуре омолаживания и своём реальном возрасте. Впрочем, это к делу и не относилось.

После окончания рассказа повисло молчание. Патрик отвернулся к стене. Саттия присела, охватив коленки, а Кэтрин вдруг пожалела о том, что недопитая бутылка вина осталась в другой комнате. Хотя сейчас бы не помешало и что-нибудь покрепче.

- То есть, - голос учительницы был хриплым, и ей пришлось прокашляться, - Патрик сейчас самый разыскиваемый человек в стране?

- Во всём мире, мисс, можете не сомневаться, - Нефью пожевал нижнюю губу - привычка, от которой он избавился лет тридцать назад. Надо же, молодое тело вспомнило даже такие вот мелочи.

- Но он не делал ничего плохого, сэр, - Саттия поднялась на ноги и храбро шагнула к чиновнику, сжав кулачки. - Мы всего лишь сходили в планетарий, мы проникли в библиотеку и посмотрели фильм про природу Америки Ледникового периода. Понимаете, мы всего лишь хотим знать больше о мире. Мы...

Тут её порыв иссяк. Глаза её повлажнели, и она была готова заплакать, но ей на выручку пришёл друг. Мальчик подошёл и закрыл её спиной. Краем глаза Нефью отметил, что мисс Трейч тоже не так уж далека от слёз.

- Не слушайте её, мистер полицейский, не была она нигде. Это я ей рассказал, а она навоображала, что в самом деле смотрела кино и всё остальное. Если тут кого-то и нужно наказать, то только меня.

Мальчишка весь подобрался, готовясь к драке. Ему вдруг показалось, что коп сейчас отпихнёт его в сторону и схватит Джонсон на ухо. От копов Патрик ожидал чего угодно.

В отличие от представительниц прекрасного пола (как и прочие "сексизмы", подобное выражение было официально запрещено в Сообществе), ОНелли совершенно не доверял человеку, в чьём доме они находились.

- Ты очень смелый мальчик, Патрик. И я понимаю, почему ты не веришь мне и представителям власти вообще. Но ответь на мой вопрос - зачем полицейскому увозить тебя из Города, да ещё в компании одноклассницы и учительницы? Если бы я был копом, я бы дал запрос в прокуратуру, а оттуда пришло бы официальное обращение к директору твоё школы. Я просто забрал бы тебя в участок, специалисты просмотрели бы твои логи и ты на долгие годы переехал бы в тюрьму. Может даже - навсегда, если бы в твоих проделках усмотрели признаки терроризма. Ты наверное не в курсе, но детей теперь тоже могут садить за решётку на пожизненное, конгресс принял этот закон неделю назад. Хотя на новостных порталах это информация пока не появлялась. Мои коллеги, знаешь ли, не любят выставлять себя в плохом свете перед выборами. Не думай, что я пытаюсь запугать тебя, просто делюсь информацией.

- Ладно, - вздохнул мальчик, - считайте, что вы убедили меня мистер. Всё началось, когда я...

- Постой, Патрик, - перебила ученика мисс Трейч. - У меня есть предложение. Если наш гостеприимный хозяин не против, то давайте все вернёмся к своему естественному облику. А то я чувствую себя словно на маскараде.

- Никаких возражений, - пожал плечами Нефью. - Два раза нарисуйте косой крест на лбу, можно пальцем.

- Так просто? - удивилась учительница.

- Просто. И в то же время достаточно сложно, чтобы не сделать это случайно. Только прошу вас, не делайте этого перед зеркалом: не самое приятное зрелище, когда с лица опадают лоскуты серого материала, пару секунд назад бывшего вашей кожей. Я рекомендую всем отвернуться к стене во время процедуры.

Указания и рекомендации чиновника были выполнены - спутники развернулись к стенам и не смотрели друг на друга. Дорогостоящие наборы мгновенной пластики превратились в желеобразную субстанцию - казалось, что на лица вылили целый кувшин густого киселя. "Желе" сползало, высыхая и превращаясь в подобие ткани или бумаги. Те, в свою очередь, сгорали изнутри, истончаясь и опадая мелким, почти невесомым пеплом. Достаточно было малейшего дуновения воздуха, чтобы этот пепел развеялся бесследно.

- Невероятно, - пробормотала Кэтрин, ощупывая лицо.

Она сходила в прихожую и вернулась с маленьким зеркальцем из сумочки. Саттия, как истинная женщина, присоединилась к ней. Учительница и ученица всматривались в свои лица с таким любопытством, будто впервые их видели. Мужчины переглянулись, и чиновник, усмехнувшись, подмигнул мальчику. Мимо внимания Эдуарда не прошёл и тот факт, что его настоящее (точнее - сорокалетней давности) лицо понравилось Трейч куда больше, чем невыразительная личина Милтона Стюарта.

- Ладно, дамы и господа. Позвольте мне всё-таки поведать мою историю, - ОНелли сел на диван, секундой позже к нему присоединилась Саттия.

Патрик обстоятельно и размеренно рассказал о своих приключениях за последние недели. Однако, даже сейчас он настаивал на том, что был одинок во время правонарушений. Саттия слушала молча, и не подвергала версию друга сомнениям.

- А теперь, если можно, расскажите, как вы напали на мой след, - мальчик, сам того не замечая, слегка задрал подбородок, словно бросая вызов.

- Мне повезло, дружище. Размер файла примерно соответствует объёму жёсткого диска на ментаках ранних версий, как у тебя. Всякий раз, когда ты взаимодействуешь с посылкой оттуда, твой жёсткий диск заполняется под завязку.

- Извините, но разве можно это проследить, - не сдержала удивления Саттия.

- О, моя прелестная и наивная спутница, ты даже не представляешь себе, каких глубин паранойи достигло Сообщество. Спецслужбы следят всегда и за всеми, дублируя друг друга, и обязательно подглядывая друг за другом. К нашему счастью, они ещё не понавешивали камер на всех деревьях во всех лесах и на каждом камешке на всех ручьях. Хотя, можешь мне поверить, такие предложения поступают регулярно и рано или поздно каждый метр земной поверхности будет опутан следящими устройствами. И каждый метр морской - тоже.

- Но ведь это делается ради нашей безопасности, - глаза девочки широко раскрылись.

- Конечно, Саттия, - Нефью отвёл взгляд, - конечно. Именно так они и говорят.

Глава 20

В кабинете хранилась стопка давно вышедших из употребления планшетников: тонких листов пластика, которые можно было гнуть, сворачивать, бить молотком - им было всё нипочём. На каждом из них хранились тысячи книг и фильмов. Чтобы гости не скучали, Нефью каждому выдал по планшетнику, да ещё и настроил аппаратуру для объёмного газового телевизора в углу гостиной, самой большой комнаты в их временном жилище. Сам же хозяин отправился в кабинет на втором этаже и посвятил время проработке некоего законопроекта, регламентирующего добычу полезных ископаемых на территориях, приграничных с пресловутой природной аномалией под кодовым наименованием "Штора". При этом Нефью пользовался ещё более древней технологией - ноутбуком образца начала века. Что поделать - во время печатания он предпочитал нажимать на старые добрые пружинящие клавиши. Эдуард усмехнулся, вспомнив, как в детстве пытался доказать дедушке, писателю и историку, (второй дед был адмиралом) преимущества компьютера перед печатной машинкой, а тот согласно кивал и незаметно поглаживал бока старенького зингера.

Как бы то ни было, даже полевая операция - ещё не повод отлынивать от рутинной, но важной основной работы.

Вечерком, перед ужином, Эдуард спустился на землю и накрыл поляризационной накидкой автомобиль. В принципе, это нужно было сделать сразу же, но Нефью оправдал себя тем, что он - не профессиональный Джеймс Бонд, а следовательно - имеет право если не на ошибки, то на оплошности.

В этот раз приготовление еды взяла на себя Кэтрин (ознакомившись с запасами, она осталась довольна). Впрочем, вряд ли разогревание спагетти с мясом можно назвать полноценным приготовлением пищи.

Сидя за обеденным столом, Нефью и Трейч почти одновременно подумали о том, что со стороны их можно принять за образцовое семейство. И если Трейч от этой мысли пришла в радостное возбуждение, но Нефью наоборот - помрачнел. Он вспомнил о родных, погибших много лет назад. Многие женщины хотели, а некоторые даже пытались связать его брачными узами, но Эдуард был верен своей первой и единственной любви. Он даже сексом не занимался лет пять после аварии.

После ужина, когда все четверо собрались в гостиной, Патрик отложил в сторону планшетник и как бы между прочим поинтересовался:

- Мистер Нефью, сэр, откуда у несчастных жителей Востока такие технологии? Разве не отстают они от нас на несколько десятилетий? Как они могли передать мне что-то вроде универсальной виртуальной отмычки?

- Что ж. Рано или поздно эта тема должна быть затронута. Дело в том, друзья мои, что мы совершенно не имеем понятия, что творится за Шторой. Там может быть как лунная пустыня, лишённая воздуха и воды, так и сад Эдемский.

Несколько секунд тишины сменились целым взрывом вопросов. Все трое потеряли над собой контроль и спрашивали одновременно. Нефью выждал пару минут, пока страсти улеглись и медленно и чётко повторил.

- Мы не имеем понятия, что творится за Шторой. Беглецы, квантовые проходчики, шоу Сары Голдман - это всё фикция, мошенничество. Люди на той стороне могли вымереть, а могли стать сверх-человеками. Восточная Тирания, Содружество Всеобщего Согласия - это всего лишь пропагандистские трюки. Мы сдули пыль с папок времён Холодной Войны и дали выдуманным монстрам новую жизнь. Файл, переданный с той стороны через один из оптических кабелей, проведённых нами до самой Шторы - первая весточка за тридцать лет. Первый контакт. Теперь вы понимаете, насколько важен Патрик ОНелли?

На это раз тишина была продолжительной, мрачной, даже, можно сказать - гробовой. Дети и женщина переваривали информацию, серьёзно поколебавшую их мироощущение. Пусть не вся реальность, но весомая её часть оказались фальшивкой, ложью.

Не в силах смотреть в обречённо-поражённые лица спутников, Эдуард скомкано, виновато попрощался и поднялся в кабинет.

Сев в глубокое кресло он погрузился в такие же мрачные мысли, как оставленные внизу товарищи. Не имеет значения, что он знал правду всегда, а им она открылась только что. Мириться с действительностью от этого не становилось легче. И в сотый раз пройденный круг отчаянья ни капли не светлее, чем в первый раз.

Обычно Нефью успешно подавлял подобные размышления, но в этот раз он так глубоко нырнул в пучину безысходности, что не заметил, как наступил ночь. И не сразу услышал, что его зовут. И даже поначалу не чувствовал, что его теребят за плечо.

- А? Что? - глаза медленно сфокусировались на лице мисс Трейч.

- Вы в порядке? - в пятый раз спросила женщина.

- Да, - Нефью поёжился. Давненько он не совершал столь продолжительных путешествий по мрачной изнанке сознания. Давненько раны, фальшь и убогость мира не отражались в его разуме с такой ужасающей чёткостью, не давили на него с такой неподъёмной тяжестью.

- Патрик ничего, держится. Мрачный, конечно, даже морщинки на лбу прорезались. А вот Саттия совсем расклеилась. Ревела так, как будто только что узнала, что Санта Клауса не существует. Хорошо, что дети не могут долго концентрировать внимание на чём-то одном. Проснутся и снова будут полны жизни.

Справедливости ради, глаза учительницы тоже свидетельствовали о плаче. Но Эдуард, как джентльмен, старался не обращать на это внимания.

- Выпьете? - Нефью достал из ящичка стола стеклянную бутыль с янтарной жидкостью и два пластиковых стакана. - Это армянский коньяк, большой дефицит в нашем мире. Вам сейчас не помешает алкоголь.

- Вы правы. Честно говоря, я бы обрадовалась сейчас даже вонючему деревенскому самогону.

Как это ни странно, но опорожнив литровую бутыль, спать они разошлись в разные комнаты.

Глава 21

Конечно же, сделать это нужно было в первый день. Однако, он был столь насыщенный, что Эдуард просто пожалел ребят. Будить он их тоже не стал, поэтому просто ждал, попивая кофе и просматривая на планшетнике документальный фильм о животных Тибета.

Наконец, к девяти часам, послышались шаги. Дети спускались по лестнице, зевая и протирая глаза. Пока они умывались и чистили зубы, Нефью поджарил блинчики (тесто было взято в готовом виде из запасов в кладовке).

И только когда дети поели, Эдуард предложил им прогуляться.

Дело в том, что было необходимо определить, привязан ли загадочный файл из-за Шторы к ментаку мальчика, или же к нему самому. Эксперимент был рискован - не смотря на все защитные программы, имеющиеся в распоряжении Нефью, их могли засечь.

Поразмыслив, чиновник выбрал для эксперимента виртуальный двойник Лас-Вегаса, так как этот сегмент сети более прочих сохранял остатки анонимности.

Эдуард достал из кармана два ментальных компьютера из тех, которыми его снабдил Уильям. Один оставил себе, а второй отдал Патрику. Они сели под сосной, прислонившись к ней спинами. Саттия же стояла на карауле.

Двойник - виртуальная программа, костяк сети. Он напоминал программу "проводник" - было такое удобное приложение в популярной операционной системе начала века.

Активировав режим дополненной реальности, Нефью запустил все имеющиеся на ментаке хакерские программы для запутывания следов. Даже радио-сигнал от включившегося посреди леса компьютера "размазывался" на огромную площадь, почти на всю территорию бывших Штатов (как это делалось, Нефью не понимал). То же самое Эдуард проделал и с ментаком на виске мальчика, используя удалённый доступ. Теперь они были подготовлены, насколько возможно, к выходу в виртуальную сеть.

Программка рандомного входа в сеть выбросила их в каком-то небольшом европейском городке, судя по архитектуре. В конце улицы возвышался готический собор. Однако, времени на экскурсию у них не было. Нефью вызвал окошко браузера, заплатил за переход в американский сегмент виртуалки по два доллара с человека.

Лас-Вегас встретил их ночью, украшенной тысячью огней. Здесь, в Двойнике, всегда царила ночь - маркетинговый ход. Так уж сложилось, что темнота располагает к азарту, а виртуальный Лас-Вегас, как и его физический прототип, зарабатывал деньги на иллюзиях и жадности. Фантазия сетевых архитекторов не сдерживалась гравитацией, усталостью материалов и прочими физическими факторами. Поэтому здания здесь достигали километровых высот, некоторые же и вовсе висели в воздухе. Куб "Серко" с виду был бриллиантом - кубическим чёрным бриллиантом с гранью в сто метров. Он стоял на одном из углов, опираясь на тонкую двухметровую колонну. Иные здания были ещё более причудливыми. Объединяло их одно - почти в каждом из них внутренний объём был меньше, чем наружный. Наверное, Лас-Вегас был единственным в мире Двойником, где получило распространение это правило. Обычно экономили именно на внешнем облике зданий.

- Поймаем такси и отправимся на окраину, здесь слишком много любопытных глаз, - заявил Нефью.

Мальчик, в данный момент выглядевший сорокалетним мужчиной, с интересом разглядывал сияющие огнями здания и разношерстную толпу туристов.

- А давай возьмём воздушное? - с надеждой спросил он.

Нефью лишь пожал плечами. Подойдя к ближайшему столбику у дороги, он ткнул кулаком в большую синюю кнопку, что означало вызов аэро-такси. Соседняя красная кнопка отвечала за вызов обычного, наземного транспорта. Не смотря на то, что в цифровом мире это не имело ровным счётом никакого значения, воздушное такси стоило в десять раз дороже. Но люди платили.

Буквально через десять секунд на пустую крайнюю полосу дороги опустилась жёлтое, напоминающее американские машины шестидесятых годов прошлого века, транспортное средство. Для антуража, на длинном багажнике стоял агрегат, который должен был символизировать то-ли антигравитатор, то-ли реактивный двигатель с возможностью вертикального взлёта.

Патрик, несколько расстроенный тем, что машина выглядит в общем, не сильно фантастично (он ожидал увидеть что-то типа космического истребителя) был вознаграждён тем, что при взлёте из под днища такси вырвалась реактивная струя, как у ракеты. Зеваки у дороги схватились за шляпы, а тем, кто не успел, пришлось догонять головные уборы.

- Мы с другом ищем не очень известное местечко, где начинающие игроки могут рассчитывать, при определённой доле удачи, на выигрыш, - Нефью доверительно склонился к плечу чернокожего водителя и приложил ладонь к экрану платёжного порта.

Водитель довольно кивнул, увидев напротив слова "чаевые" цифру 50%.

- Понятно, шеф. Я знаю подходящее местечко. Наслаждайтесь видами и ни о чём не беспокойтесь.

Когда-то, на заре виртуальной эры, была мода заменять людей специальными программами. Программа - официант, программа - тренер по карате, программа - проститутка. Однако, разразившийся в тридцатых годах экономический кризис положил конец эре искусственных работников. Властям в тот раз удалось дать мировой хозяйственной системе новый импульс. Были созданы миллионы рабочих мест. Правда, работодатели нанимали в основном жителей Африки и Центральной Америки, клиентов, готовых работать по 12-14 часов за сумму в несколько раз меньшую, чем ту, на которую рассчитывали граждане. Незадолго после этого налоговики, спецслужбы, банки и фонды, биржи, фирмы и компании занимающиеся умственным трудом или тем, что в прежние времена называли перекладыванием бумаги с места на место - все обзавелись представительствами и офисами в сети. А на этих местах работали, в основном, североамериканцы и западные европейцы. Однако, вскоре выяснилось, что иметь два разных штата сотрудников вовсе ни к чему. Виртуальные отделы вскоре обросли всеми атрибутами полноценных компаний, и физические офисы закрывались один за другим. Так что, временное увеличение доли среднего класса в бывших Штатах быстро вернулось к устойчивому и необратимому его уменьшению. Уменьшению, начавшемуся ещё до Шторы (хотя экономисты и финансисты всех мастей и в тридцатые и в двадцатые годы, да и по сей день, привычно списывают все проблемы на Аномалию и распад "единого планетарного рынка").

В прежние времена, в двадцатом веке, подобные перекосы в структуре американского общества могли вызвать бунты, но теперь весь мир был юридически одним государством, и бывшим американцам приходилось считаться с этим. Впрочем, безработный гражданин Сообщества живущий в Отеческом Государстве, с обнулённой социальной категорией имел гарантированный пища-пакет (синтетик), пару наборов одежды, и дотации на мелкую комнату где-нибудь на окраине. Это позволяло выживать и тратить время, по большей части, на безделье в виртуальной сети (по большей части - на виртуальный секс, порнографию и бесплатные версии компьютерных игр). Один человек выжить мог, а вот семья даже с одним ребёнком - уже нет. Однако, жителям бедных провинций Свободного Мира даже такой уровень жизни казался роскошью.

Тем временем, Патрик прильнул к стеклу летающего такси, и с открытым ртом глазел на великолепные, невозможные в реальном мире здания. Несколько раз им доводилось облетать самые настоящие воздушные замки - с зубчатыми стенами, одетыми в доспехи часовыми, и башнями, за чьи стены цеплялись белоснежные облака. Снизу в небо били сотни, если не тысячи лучей разных цветов. То и дело прямо рядом с такси взрывались в самых причудливых формах фейерверки. Подбодрённый чаевыми водитель обгонял другие летающие машины - в большинстве своём открытые кабриолеты, на роскошных диванах которых возлегали богачи в компании красавиц.

Наконец, архитектура невозможная сменилась архитектурой возможной. Вдоль широкого проспекта раскинулись копии дворцов и замков (по большей части - Востока, так как оттуда никто не смог бы подать в суд на незаконное использование облика). Летели они уже в гордом одиночестве - на окраину редко заглядывали аэро-мобили. Разве что очередной счастливчик, результат действия строгого математического алгоритма, выиграв вожделенные доллары, заказывал роскошный летающий лимузин, чтобы через пару часов истратиться до цента в заведении где-нибудь в центре Двойника.

Впрочем, Нефью было известно, что за семья (точнее - клан, а ещё точнее - фонд) контролировала игорный бизнес города-среди-пустыни. И эти ребята никогда не оставались в проигрыше, где бы ты ни играл, сколько бы ты не ставил.

Кстати говоря, оборот Двойника давно обогнал оборот самого Лас-Вегаса. Аватары изо всех стран и со всех континентов в любое время дня и ночи стекались сюда. Миллионы, иногда - десятки миллионов туристов, жаждущих вырвать перо из пылающего адским огнём хвоста птицы удачи. Частью наивные, частью циничные виртуальные оболочки, копошащиеся в огромном цифровом теле беспощадной, ярко-накрашенной программы. Холодная искусственная дева, следуя диктату электронных импульсов, красиво улыбалась одному из аватар, а несчастный воспринимал это как милость богов...

Таксист сделал круг над одним из дворцов и, не мудрствуя лукаво, приземлился в парке на прогулочной дорожке. Парк был абсолютно пустым - люди шли в казино не для того, чтобы прогуливаться, а для того, чтобы играть. Тем не менее, логика требовала от архитекторов воссоздания дворцово-парковых ансамблей в законченном первоначальном виде.

Нежно-голубые стены, белые с позолотой оконные рамы и колонны. Нефью смутно вспомнил, что здание казино является копией какого-то русского дворца. То ли "имперская застава", то ли "царское селение".

Водитель, улыбнувшись и помахав на прощанье рукой - мало кто давал столь щедрые чаевые - умчался в сторону никогда не гаснущих огней центра виртуального Лас-Вегаса.

Нефью просканировал пространство на предмет следящих программ. Здесь их не было - вход в казино был бесплатным, а украсть здесь что-либо было невозможно.

- Это именно то, что надо для нашего эксперимента, - довольно кивнул Эдуард, - выбирай любое место и пробивай ход.

Патрик, заглядевшийся на золотые купола (ничего подобного он раньше не видел), повернулся и пошёл к зданию. Размял пальцы, похрустев суставами, и приложил ладонь на поверхность стены. Несколько мгновений ничего не происходило. Патрик обиженно посмотрел на спутника и хотел уже убрать руку, как вдруг его кисть вспыхнула ярким синим огнём. И вместо небольшого тайного входа в казино, образовался сквозной туннель. В человеческий рост в высоту и около метра в ширину. Стенки прохода были оплавлены, словно здесь пролетел метеорит или текла магма.

ОНелли замер, выглядел он полностью растерянным. Эдуард, осторожно (конечно, его физическое тело не получит реальных ожогов, но ощущения в любом случае будут неприятными) потрогал стенки прохода, сделал пару шагов вглубь. Он крякнул, почёсывая голову.

- Ну, что же. Это впечатляет, мой юный друг, впечатляет. Теперь можно возвращаться, - заявил Нефью, выбираясь из тоннеля.

Однако, не успели они вызвать браузер, как в паре метров от них появились две женские фигуры в чёрных обтягивающих одеяниях, на головах - балаклавы. Не давая противнику опомниться, они швырнули в мужчин какие-то сети, слабо светящиеся оранжевым цветом. Как только сеть прикоснулась к телу, она моментально опутала его с ног до головы и начала бить электрическим током.

Патрик и Эдуард рухнули на землю, точно подкошенные. Пока они бились в конвульсиях (в мозгах царил полный сумбур, не позволявший сосредоточиться и затребовать экстренный выход из сети), женщины-ниндзя вызвали браузер и провесили портал (по ту сторону виднелись лампы, объёмные экраны и столы - что-то вроде лаборатории). Они схватили Патрика, лежавшего ближе, за руки и ноги и понесли к переходу.

Когда им оставалось сделать всего пару шагов, Патрик исчез. Через пару секунд исчез и Нефью.

Они пришли в себя на ковре из иголок, в метре от ствола, на который опирались при выходе в сеть. Саттия с насмерть перепуганным лицом смотрела то на одного, то на другого. Она сжимала кулачки, и было заметно, что девочка вот-вот могла разреветься.

- Вы... вы вдруг начали трястись, как от судороги,- шмыгая носом поведала Саттия, - упали на землю. Я содрала с вас ментаки - это единственное, что пришло мне в голову...

- Моя храбрая маленькая девочка, возможно, ты спасла наши жизни, - Нефью поднялся на колени и прижал к себе школьницу. Та моментально притихла, всхлипывания прекратились.

Глава 22.

- Я был уверен, что это просто слухи, обычные страшилки, вроде чёрного хакера, крадущего детские фотографии, или сумасшедшего бота, раздающего безлимитные кредитные карточки, - мрачно усмехался Нефью на срочно собранном "военном совете". - Оружие, способное воздействовать на сознание человека, пока оно находится в виртуальном теле! Если бы не испытал на собственной шкуре, ни за что бы не поверил.

- Судя по описанию Саттии, у вас было нечто вроде эпилептического припадка. Это очень опасно и вполне могло окончиться смертью. Говорю это как человек, какое-то время проработавший медсестрой в одной из нью-йоркских клиник, - голос Кэтрин был спокойным, но необычно низким.

- В вашем деле об этом ничего не сказано, - заинтересовался Нефью.

- Я неофициально стажировалась. Есть у них такая программа для людей, которые желают сменить профессию, но не уверены окончательно. В больницу я приходила после рабочего дня в школе и проводила там время до полуночи. Молодая ещё была, сил хватало. И всё-таки, я не решилась порвать с педагогикой, - в глазах мисс Трейч мелькнуло сожаление. Видимо она до сих пор иногда размышляет о несостоявшейся карьера медработника, пытается представить себе, насколько изменилась бы жизнь, прими она в молодости иное решение.

- Но как они так быстро нашли нас? - Патрик был спокоен.

В отличие от взрослых, он ни секунды не верил, что мог умереть. И в отличие от Саттии - ни капли не был испуган.

- Это я могу объяснить, - Эдуард кашлянул. - Дело в том, что мои конкуренты используют базы данных всевозможных спецслужб в поисках точного совпадения размера "посылки". Это было также и моим первым шагом, но безрезультатным. Дело в том, что объём памяти на модели ментака, которую использовал для выхода в сеть Патрик на порядок выше, чем у его собственного компьютера. "Посылка" впервые взаимодействовала с парнем на всю мощность.

- Что да, то да, - покачал головой маленький ирландец, - я пробил проход метров пятьдесят в длину. Раньше такого не мог.

- С этого момента я рекомендую рассчитывать на то, что наши преследователи обладают бомльшими возможностями, чем вы предполагаете, - строго, как настоящая учительница смотрела Кэтрин на мужчину. - Всегда помните об этом.

- Отличный совет, мисс Трейч, - кивнул Нефью.

- Возможно, нам понадобиться сменить место? - робко спросила девочка. Она вела себя тише, чем обычно. Жуткая картина дёргающихся и скрипящих зубами спутников до сих пор стояла перед её глазами.

- Устами младенца... - согласился Нефью и тут же встал. - Все за мной, в кладовку.

Он собрал два рюкзака, стоявших здесь же. Взяли кое-какие походные мелочи, а также: трёхместную палатку, четыре коврика и столько же спальников (благо, всё это снаряжение было на порядок тоньше и легче, чем во дни юности Эдуарда). И доверху наполнил рюкзаки сухпайками. Чтобы не скучать в дороге, захватили пару планшетников.

Все имеющиеся ментальные компьютеры, даже не активированные, Эдуард упрятал в экранированный футлярчик. Когда все спустились на землю, чиновник снова трижды дёрнул за ветку, восстанавливая маскировку и переводя домик в спящий режим.

Нефью свернул поляризационный чехол с машины, погрузил рюкзаки в багажник и вдруг услышал какой-то слабенький шелестящий звук, словно вода перекатывалась через плотину.

- Слышите? - спросил он у остальных.

Патрик кивнул, Саттия и мисс Трейч оглядывались по сторонам, в поисках источника звука.

- Быстро в машину, - бросил Эдуард, снова раскатывая маскировочную ткань, и набросил её на машину, оставив неприкрытым лишь задок. Достал из багажника небольшой чёрный чемоданчик, дёрнул на себя чехол, покрывая весь автомобиль, и со всех ног бросился в лес в направлении озера.

Он вспомнил, что способно издавать подобный звук. Ракетные ранцы.

К счастью, противники, а их было двое, точно не знали необходимых координат. Они летели в паре метрах над верхушками деревьев и внимательно смотрели вниз. Одеты они были в комбинезоны зелёного цвета, похожие на форму лётчиков, на головах - то-ли лётные, то-ли мотоциклетные шлемы с большими черными очками. Не нужно было напрягать фантазию, чтобы понять, что комбинезоны - пуленепробиваемые, жаростойкие, защищают от радиации и много чего ещё. А солнцезащитные очки наверняка способны сканировать пространство во всех возможных диапазонах. Понимая, что инфракрасный режим входит в их число, Нефью торопливо собирал снайперский пистолет (если точнее, это была модульная тактическая снайперская система, ствол можно было заменить и винтовочным) молясь о том, чтобы лётчики случайно не взглянули в его сторону.

Наконец, всё было готово. Нефью включил кнопку на оптико-электронном прицеле и навёл пистолет на цели. Экранчик был маленьким, неудобным, так как в первую очередь система была рассчитана на взаимодействие с ментальным компьютером стрелка, но с третьей попытки он выделил ногтём нужные объекты. А именно - баллоны реактивной системы. Раздалось два тихих щелчка и сразу же - два внушительных по силе взрыва. Как и рассчитывал Нефью, баллоны не были бронированными.

Лётчики попадали в воду. Об их судьбе можно было не беспокоиться - комбинезоны уберегут их от огня и осколков и не дадут утонуть.

Эдуард бросился к машине. Благо, он хорошо запомнил место, где она стоит. Но даже ему пришлось несколько секунд шарить руками перед собой, подобно слепцу.

Пистолет он засунул за пояс, взял запасную обойму и забросил кейс в багажник. Самонаводящиеся пули даже в середине 21-го века были безумно дорогим удовольствием. Однако, в багажнике имелись и обычные боеприпасы.

Накидку с машины он снимать не стал. Потратил несколько секунд на то, чтобы отыскать в компьютере режим слияния с внешним маскировочным полотном. После этого поляризационная накидка превратилась в плёнку, приклеенную к поверхности авто.

Нефью вёл машину со всей возможной скоростью, не обращая внимания на взгляды спутников, требующие объяснений. Эдуард собирался их дать, но не ранее, чем они вырулят на шоссе.

- Их было двое, - снизошёл он, наконец, до разговора. К этому моменту они уже минут двадцать мчались со скоростью около двухсот километров в час по асфальтированной дороге, обгоняя малочисленные попутные авто.

- Было?- вздрогнула мисс Трейч. - Ты их...?

- Нет, нет, расслабьтесь, друзья мои. Я всего лишь остановил их на время. Лишил транспорта.

- Как думаете, мистер Нефью, они вышли на нас, проследив путь автомобиля? - мальчик сидел в центре заднего сиденья и смотрел на дорогу. Скорость доставляла ему огромное удовольствие.

- Судя по всему, да. Вычислили-таки наш маршрут. Это значит, что помимо горе-пастора твою тайну знает ещё одна команда. Хотя, епископ вполне мог быть одним из этих ребят. Так было бы лучше для нас, но, по совету мисс Трейч, будем предполагать худшее. Плюс ещё две дамы в виртуальном пространстве. На первой же остановке уничтожу компьютеры, которым мы пользовались во время эксперимента.

- Всё это хорошо, но куда же мы едем? - спросила Саттия, не отрывая взгляда от природы за окном.

- Есть одно местечко на примете. В той местности в начале века активно добывали сланцевый газ. Когда газ закончился, геологи обнаружили там запасы редкого изотопа какого-то радиоактивного элемента. Название самого элемента я не помню, у меня с химией всегда были проблемы. Построили кучу шахт и несколько перерабатывающих комплексов. В наши дни там уже ничего не добывают. Но люди живут. Очень особые люди. Там нас вряд ли будут искать.

- Ты имеешь в виду, - глаза учительницы широко раскрылись, - бассейн Аппалачи? Так это была правда?

- Да.

- А что такое этот бассейн? Название вроде индейское? - с чисто детской непосредственностью поинтересовался Патрик.

Нефью скосил глаза на мисс Трейч, а та, в свою очередь, с ужасом взглянула на своего ученика.

- Ну да, это ведь случилось до вашего рождения, - тихо произнесла Кэтрин, когда взяла себя в руки. - Сообщения в прессе об ужасах бассейна Аппалачи возникли так же внезапно, как и исчезли. Пару дней сеть бурлила, все передавали друг другу фотографии людей-киборгов. Сейчас таких называют "моди", но тогда никто и понятия не имел, что подобное существует. Были созданы группы в соцсетях, к которым мгновенно присоединились сотни тысяч, даже миллионы участников. Последователи теории заговоров подняли головы и раздули шум, требовали от властей расследований. А буквально на следующее утро все мы обнаружили, что фотографии, видео, статьи на эту тему исчезли. Какой-то конгрессмен выступил с обращением к Отеческому Государству и Сообществу в целом и заявил, что это была массированная кибер-атака. Успокоил всех, мол, всё под контролем, для паники нет причин, а виновные будут наказаны. Тэг "бассейн Аппалачи" попал в чёрный список, то есть, за его распространение грозил большой штраф или даже заключение в тюрьму на несколько месяцев. Очень скоро обо всём этом забыли.

- Но ведь на территории бывших Штатов разрешены только модификации первого уровня! - вступила в разговор Саттия. - Я это хорошо знаю, мой отец как раз закончил процедуры. Его взяли работать на завод "Полимер-экстра".

Эдуард и мисс Трейч переглянулись. Даже взрослому трудно осознавать ошибочность своих представлений о мире. Что же говорить о детях? Впрочем, учатся новому дети быстрее, чем взрослые.

Глава 23

Они ехали, оставаясь при этом невидимками, часов пять. Направление - северо-запад. Дорога постепенно становилась всё хуже. Нефью изменил настройки, превратив автомобиль во внедорожник. Таким образом, удалось сохранить приличную, больше сотни километров в час, скорость.

Нефью с благодарностью вспомнил старого конгрессмена Эндрю Витакера - последовательного противника платных дорог. Это было настоящим чудом, что в мире, где даже физические константы имеют владельцев, остаются бесплатные дороги. И по ним даже можно ездить.

Дело уже клонилось к вечеру, когда на обочине дороги Нефью увидел деревянный рекламный щит. Усатый толстяк в клетчатой красной рубахе держал на вытянутых ладонях два автомобиля весьма подержанной наружности. Над головой толстяка синей, полу-облупившейся краской старательно выведено: "Большой Джим - только лучшие авто". Почти сразу за рекламой, еле различимый из-за разросшихся кустов, виднелся дорожный указатель. Указатель утверждал, что в трёх километрах справа от шоссе находится городок Бронингсон. Судя по табличке, городок знавал лучшие дни - первая из четырёх цифр, говорящих о количестве жителей была замазана белой краской. Видимо - за ненадобностью.

На ближайшей развилке они повернули. Дорога вела к неведомому Бронингсону, растерявшему большую часть жителей. Однако, Нефью свернул ещё раз - здесь, почти у самой трассы, стройными рядами выстроились на площадке машины Большого Джима.

Нефью достал из полочки на потолке очки. Если точнее - муль-диапазонные сканеры пространства. Осмотрел здания, затем машины.

- Кадиллак "Си-Ти-Эс" сорокового года, то, что нужно, - довольно кивнул он и повернулся к заднему сиденью. - Патрик, достань из сумки двенадцать монет.

Мальчик молча выполнил указание. Никто не спрашивал, что Нефью задумал, но он таки снизошёл до пояснений.

- План таков. Я куплю у толстяка машину. Выеду на ней на шоссе, а вы держитесь за мной. Мисс Трейч, вы умеете водить?

- Ну, не очень чтобы... - смутилась женщина.

- Я, я могу, - Патрик заёрзал на месте и поднял руку, словно на уроке, - меня дядя Гаррет научил! У него Корвет Рэйсер двадцать пятого года!

- Ну, если сумел оседлать Корвет, то и с этим справишься. Только я сдам назад, на торговой площадке наверняка куча камер.

Отдалившись от автосалона на безопасное расстояние, Нефью съехал с дороги и чуток углубился в лес. Слега поколебавшись, он всё-таки решил использовать набор пластики. Забрав у детей планшетник, он в несколько кликов создал себе новую внешность в программке "фотошоп". Лицо старался делать как можно менее выразительным, незапоминающимся. Рыхловатые щёки, узкий, насколько позволяла технология, лоб, потухший взгляд, трёхдневная грязно-рыжая щетина. В Америке миллионы таких мужчин.

Конечно, это место было захолустьем, но не настолько, чтобы появление чужака стало поводом для сплетен.

Большой Джим сидел в своём кабинете, закинув ноги на стол. Был он почти вдвое толще, чем на рекламной щите. Не смотря на довольно прохладную погоду, в помещении работал кондиционер. И, тем не менее, лицо хозяина автосалона было в поту и ему приходилось обмахиваться соломенной ковбойской шляпой. В углу работал газовый телевизор, транслируя какой-то примитивный комедийный сериал, с постоянным смехом на заднем фоне.

Крохотные, заплывшие жиром глазки смерили посетителя. Всё было оценено и взвешено. Большой Джим, по всей видимости, давно занимался торговлей машинами - его не обманула кажущаяся простота одежды вошедшего парня. Рубаха, джинсы, ботинки - всё из натуральных материалов. Джим был одет точно также, только джинсы чуть светлее, а клетчатая рубаха - скорее коричневая, чем красная, а ботинки низкие, без шнурков, раньше такие называли полуботинками. И всё, за исключением обуви - на двадцать размеров шире. При этом, у торговца всё это было изрядно поношенным, ведь дела шли неважно, и уже очень давно. Настолько неважно, что Джим приторговывал оружием и нелегальными наркотиками, чтобы держаться на плаву.

- Добро пожаловать на стоянку Большого Джима! Сегодня у нас как раз распродажа, вам очень повезло! Скидки на автомобили до тридцать пятого года - пятнадцать процентов!

Рука у него была мягкой и очень потной. Нефью с трудом сдержал желание вытереть ладонь о штаны после рукопожатия.

- Добрый день, сэр. Меня интересует одна конкретная машина. Кадиллак сорокового года.

- Должен заметить, что вы отлично разбираетесь в машинах. Это наше лучшее предложение. Могу открыть кредит, если есть таковая необходимость. С Большим Джимом всегда можно договориться.

- В таком случае, давайте выйдем на воздух, сэр. Добрым людям всегда полезно прогуляться.

Нефью едва заметно подмигнул. Обычный человек даже не заметил бы подобного микро-движения века, но толстяк был старым пройдохой и моментально учуял, что дело будет не совсем обычным. Предлагает выйти обычно тот, кто не очень хочет совершать сделку под прицелом камер.

- Отличная идея! Я как раз хотел растрясти жирок.

По фигуре Большого Джима была ясно, что ходит он только там, куда нельзя попасть на машине. А кушает повсюду, где только имеется такая возможность.

- Могу ли вот здесь, прямо на этом месте поговорить с вами о Господе нашем Харе Кришне? - с видом блаженного идиота спросил Нефью.

Джим соображал быстро, чего не скажешь о его ходьбе - он переваливался с ноги на ногу, как гусь, отдувался чуть ли не после каждого шага и вытирал лоб, который становился всё мокрее, хотя это казалось невозможным.

- О, нет, добрый сэр. Здесь плохая карма. Давайте отойдём вон туда, за гараж. Там местный пастор однажды упал, будучи сильно навеселе. Однако, он человек крайне набожный, и вместо проклятий из его глотки посыпалось благословения. С тех пор, если нужно поговорить о делах небесных, я сразу иду туда.

Толстяк ковылял в указанном направлении, Эдуард следовал за ним. Гараж - крепкая постройка из бетонных блоков. Наверное, простоит не один век после того, как в Бронингсоне не останется ни одного жителя. По назначению гараж использовали редко - на массивных железных дверях висел амбарный замок. Однако, и признаков запустения не было. Нефью предположил, что именно в гараже толстый плут хранит контрабанду.

За гаражом росли кусты, и буквально в трёх метрах от стены начинался лес. Большой Джим придержал ветки, пропуская Нефью. Здесь, посреди кустарника, была небольшая расчищенная полянка, совершенно невидимая снаружи.

- Итак, - сиплым шепотом заговорил продавец, - на копа ты непохож. Что тебе нужно - ствол, наркота? У меня много чего есть.

И положил руку на кобуру на левом боку - откуда она взялась, непонятно. Нефью готов был поклясться, что до этого мгновения её там не было.

- Мне нужна машина, - таким же заговорщическим шёпотом ответил чиновник, - та самая, кадиллак сорокового года.

- Двенадцать тысяч. Как будешь платить? Что-то не вижу я твоего ментака.

- Да свой ты тоже оставил в кабинете, - усмехнулся Эдуард.

Большой Джим поглаживал кобуру.

- Учти, если ты предлагаешь обмен, я возьму только ценный товар. Мне всякое дерьмо без надобности. А если задумаешь меня надуть - я наделаю в твоём теле столько дырок, что работник морга будет зашивать их всю ночь. Если, конечно, твоё тело попадёт в морг. А оно туда попадёт вряд ли. Скорее всего, тебя съедят волки. Уж лет десять, как вернулись в наш лес.

Эдуард медленно, чтобы не вызвать подозрений, засунул руку в карман брюк. Толстяк напрягся, быстрым движением достал пистолет и направил его в живот покупателю.

- Я предлагаю десять тысяч золотом. Плюс, ты дашь мне автомат, самый надёжный из того, что имеешь.

На ладони Нефью блестела горка монет. Толстяк сгрёб их с такой скоростью, что Эдуард и руку его почти не разглядел. Если дело касалось денег - Джим был способен на чудеса. Одну из монет он укусил - древний, как мир способ проверить золото.

- Отлично, приятель, теперь я тебя почти люблю, - жирное лицо расплылось в широчайшей улыбке, став похожим на кусок сырого теста, - у меня есть кое-что. Специально для лучших клиентов. АК-12. Пробную партию завезли в Америку из России за пару месяцев до появления Шторы. Большая редкость, знаешь ли. Но для хорошего человека ничего не жалко.

После чего они выбрались из кустов, и пошли к воротам гаража. Как и предполагал Нефью, там хранилась контрабанда. Продавец с подозрением огляделся, перед тем, как отрыть замок.

Внутри было полно всякого автомобильного хлама, живописно разбросанного по ангару. Стоял разобранный и порядочно проржавевший Додж Челенджер. Толстяк протискивался боком мимо автомобиля, стараясь не разворошить кучу запчастей и мусора. Нефью, само собой, идти по следам толстяка было проще. Сзади, под самым багажником маскл-кара были ступеньки. Большой Джим согнувшись в три погибели, спускался, громко пыхтя, отдуваясь и поминая святых.

Когда они спустились на дно гаражной ямы, хозяин автосалона нажал на одну из плиток в стене. Открылся ход, ведущий вниз. К счастью, проход был достаточно широк. Спустились метра на два, по ощущениям Эдуарда. Войдя в "пещеру контрабандиста", Большой Джим пошарил рукой по стене и включил свет.

Помещение оказалось на удивление просторным, и воздух был свежим, что указывало на наличие вентиляции. Весь объём комнаты был занят рядами полок в три яруса. На них лежали тёмно-зелёные армейские ящики. Большой Джим уверенной походкой двинулся между рядами, Нефью последовал за ним. В углу была ещё одна дверь - то-ли чёрный ход, то ли ещё одно помещение (что вряд ли, так как даже эта комната превосходила ожидания Эдуарда, ведь получалось так, что Большой Джим далеко не мелкий контрабандист, прячущий пару пистолетов и дробовиков на заднем дворе). Однако, спрашивать чиновник не стал - парни вроде Большого Джима не очень-то привечают любопытных.

- Доставай сам, для меня это целый подвиг, - владелец автосалона указал пальцем на ящик на третьей полке.

Нефью схватился за толстую арматуру и подпрыгнул, упираясь ногами в первую полку. Свободной рукой снял с ящика крышку - благо, та не была прибита гвоздями. Достал завёрнутый в промасленную бумагу автомат.

Спрыгнув на землю, Нефью развязал верёвочки, развернул бумагу и взял в руки автомат, не обращая внимания на обильную смазку.

- Чёртовы русские, умеют же они делать оружие, - пробормотал чиновник, разглядывая автомат прославленной марки со всех сторон.

- Что да, то да, - произнёс Большой Джим с такой гордостью, будто был как минимум потомком Калашникова, - вот, это тоже тебе.

В руках он держал цинковый ящичек с патронами, три пустых "рожка", чёрную спортивную сумку и чистую тряпицу. Нефью положил на землю автомат, протёр начисто руки, а затем разобрал оружие и тщательно вытер каждую деталь. После чего собрал и поместил новоприобретённое добро в сумку.

Потом они ненадолго вернулись в кабинет, где торговец вручил Эдуарду ключи и вывел на газовый монитор сведения об автомобиле - всё было чисто, в угоне он не значился. Там, где надлежало указать способ оплаты, толстяк не моргнув глазом соврал: "Бартер" (налоговики всё равно редко выбираются за переделы больших городов и федеральных хайвеев). В строке "владелец", Большой Джим вычеркнул себя (на самом деле его звали Эрнест Ковальски) и многозначительно посмотрел на покупателя.

- Кёртис Ван Дейк, Ист-Лондон, Южно-Африканская провинция.

Нефью достал пластиковый документ, всё ещё имеющий хождение на Чёрном континенте. Само собой - настоящий. Впрочем, Большой Джим не особо и приглядывался к фотографии - для него имел значение только сам факт наличия документа.

Когда формальности были улажены, владелец салона пожал руку Эдуарду и провёл его до машины.

- Если ты едешь туда, куда я думаю, то держи автомат не в багажнике, а на пассажирском сиденье. Если доберёшься до одного из поселений около шахты - проси встречи с мастером, тогда есть шанс, что тебя не убьют. По крайней мере - не сразу. Да, и ещё одно...

Большой Джим рылся в необъятных карманах своих джинсов. В результате на свет Божий появился небольшой прозрачный пакетик с белым порошком. Толстяк бросил его Нефью. Тот поймал и подозрительно принюхался к мешочку.

- Это антисептик, очень хороший. Моди ценят его выше наркотиков. Подаришь мастеру - это поможет завоевать его расположение. Удачи, Кёртис.

- Спасибо, Большой Джим. И тебе удачи.

Расстались они как давние друзья. Хозяин автосалона смотрел необычному покупателю вслед, пока машина того не скрылась с глаз. После чего отправился мудрить с бухгалтерией. Пусть налоговики в последние годы приезжают редко, но попадаться в их лапы у Большого Джима не было ни малейшего желания.

Глава 24

Патрик не знал, как открыть окно в этой машине - привычных кнопок на ручке дверцы не было. Поэтому, чтобы не пропустить Кадиллак, он вышел из машины и пристроился за деревом, всматриваясь в открытый участок дороги.

Какая-то часть сознания нашёптывала мальчику, чтобы он заводил машину и ехал обратно в город. Чтобы вернуться в школу, забыть о таинственном файле с неведомой Восточной стороны и вообще - жить так, как будто ничего не произошло. Соблазн был велик и, будь он помладше или хотя бы один - может, так и поступил бы. Но другая часть сознания, более рассудительная, спокойно и доходчиво объясняла, что прежней жизни уже не вернуть. А ещё - очень не хотелось выглядеть трусом перед учительницей Трейч, а особенно перед Саттией. Хватило прошлого раза.

Кэтрин взяла с заднего сиденья свёртнутый в трубочку планшетник. Покопавшись в содержимом древнего компьютера, она с радостью обнаружила целое хранилище всяческой музыки, в том числе - классики. Не хотелось даже думать, во сколько обошлась Нефью великолепная коллекция. В принципе, она могла достаться ему в наследство. Были ведь времена, когда в каждом доме было полно всяких дисков, катушек магнитных плёнок. Которые, правда, имели ограниченный срок годности (из её собственной коллекции дисков многие уже пришли в негодность). А попытаться "оцифровать" их в домашних условиях - уже пиратство. С немалым уголовным сроком наказания...

Наушников не было. Порывшись в бардачке и во многих кармашках, полочках, выдвижных панельках, коими изобиловал интерьер чудесной машины, и не найдя то, что нужно, мисс Трейч включила "Концерт для фортепиано с оркестром ? 1" Чайковского на минимальной громкости.

Саттия же, никогда не ездившая на столь большие расстояния, мирно спала. И музыка ей нисколько не помешала. Ей снилось очень странное место. Ровесники Патрика и Саттии, их было около тридцати, сидели на густой зелёной траве. Они расположились полукругом, а в центре, на пеньке, сидела женщина с раскрытой книгой в руках. Женщина чем-то неуловимо напоминала мисс Трейч. Дети был одеты в светлые безрукавки и тёмные шортики. На шеях у них были повязаны разноцветные галстуки. Лица детей были серьёзны, в глазах - ум, ответственность и радость, какую сама Саттия испытывала, узнавая новое. Женщина говорила, дети внимательно слушали. Язык был непонятен девочке, но ей были глубоко симпатичны эти умные и красивые лица, смешные простецкие шортики, изумрудная сочная трава, мудрые глаза женщины и её красиво уложенные русые волосы. Саттии показалось, что она дома, что она должна быть одной из этих славных ребят.

Громкий голос откуда-то извне грубо вытолкнул Саттию за переделы сна. Она пыталась сопротивляться, зацепиться за тающие очертания чудесного места, но тщетно. Глаза раскрылись и сознание вернулось к реальности.

- ... так что пристегните ремни, уважаемые дамы, - витийствовал Патрик, - и спасибо, что выбрали именно нашу компанию.

Мальчик ткнул кулаком в красную кнопку, заводя двигатель. Автомобиль плавно тронулся. Патрик аккуратно выехал на дорогу. Он помнил слова дяди Гаррета о том, что если хочешь произвести впечатление на женщин, то нужно вести автомобиль осторожно. Резкие повороты руля, безумные обгоны, когда разминаешься с яростно сигналящей встречной машиной в последний момент, утопленная в пол педаль газа - обо всём этом надлежит забыть.

Правда, ОНелли надеялся, что помощник конгрессмена будет спешить, а посему придётся спешить и самому Патрику. Но уже через пару минут мальчик пришёл к выводу, что дядя Гаррет и мистер Нефью были близко знакомы. Ну, или учились общению с дамами по одной и той же методике.

Так что возбуждение от езды за рулём быстро схлынуло.

Мисс Трейч первая заметила, что верхушки некоторых сосен стали бурыми и обратила на это внимание детей. С каждым следующим километром мертвящая сухость опускалась всё ниже и ниже. За окном промелькнула два покинутых посёлка. Чёрные зёвы окон, заросшие травой и кустами веранды, наполовину рассыпавшиеся крыши. Во втором посёлке на впереди идущую машину Нефью напала стая одичавших собак. Они злобно лаяли, преследуя Кадиллак, и пытались укусить колёса, но вскоре отстали. Патрик подумал было, что брошенные питомцы нападут и на их машину: видеть они её не могли, но могли ведь учуять. Но, как выяснилось, маскирующая ткань скрывала и запахи. Собаки спокойно перебежали дорогу прямо перед капотом, мальчику даже притормозить пришлось.

Когда позади остались последние дома безымянного селения, деревья были буро-песочными уже полностью, от макушек до самых нижних веток. Ещё через пару километров несчастные сосны лишились иголок и начали стремительно терять в росте. Минут пять езды - и перед удивлёнными взглядами компании предстала настоящая пустыня.

А ещё вдоль дороги, через каждые сто метров стояли знаки - радиационной опасности, биологической, химической.

Любой здравомыслящий человек даже без предупреждающих знаков понял бы, что бурая, местами потрескавшаяся земля в каких-то тридцати километрах от живого зелёного леса - не к добру. А завидев знаки тут же развернулся бы и, не щадя автомобиля, ринулся бы в ближайшее обитаемое место - городок Бронингсон - в надежде, что там есть доктор, который проверит состояние организма и определит, не подвергся ли здравомыслящий человек тому или иному заражению.

Однако, судя по поведению, водитель ведущей машины не был здравомыслящим человеком. Либо же, обладал какой-то информацией, позволяющей ему без колебаний вторгаться в эти мёртвые земли. Патрик склонялся ко второму варианту, ведь Нефью уже демонстрировал им, что предупреждающие знаки могут просто отпугивать непрошенных гостей. К тому же, дорожное покрытие в этих местах изредка латали - а никто не стал бы делать этого, будь здесь закрытая для людей зона.

Когда на горизонте, на фоне красного закатного солнца возник очередной мёртвый посёлок, Нефью, а вслед за ним и Патрик, сбросили скорость. Эдуард свернул с трассы, петляя между оставленными домами, что-то выискивая. Наконец, он заехал в открытые двери большого, на три машины, гаража во флигеле одного из коттеджей, сохранившегося получше прочих. Выйдя из машины, но не покидая гараж, чиновник подал знак Патрику, чтобы тот парковался рядом с кадиллаком. На дворе стремительно темнело.

- Переночуем здесь, - пояснил своё поведение Нефью, - и не бойтесь на счёт радиации, она здесь норму не превышает. Опасный фон только в шахтах и на перерабатывающем заводе. Но даже на случай, если нам придётся туда пойти, я раздам всем универсальные обеззараживающие таблетки.

Нефью категорически запретил пользоваться фонариками и даже планшетниками. Он опасался, что в посёлок может нагрянуть банда мародёров. Казалось бы, преступники давно вычистили все мёртвые и умирающие городки (и крупные города-призраки, вроде Детройта или Балтимора), но всегда находились охотники проверить на наличие хоть чего-нибудь ценного ещё раз. Эти банды кочевали по бескрайним просторам всё более урбанизированной Америки и не чурались никаким заработком. В связи с опасностью, Эдуард не дал подопечным разбрестись по комнатам и расстелил спальники прямо в гараже. Ворота, к сожалению, были сломаны, и закрыть их не удалось.

Усталые путники заснули практически мгновенно. А сам Нефью остался дежурить. Сел в углу на раскладном кресле, оставшемся от хозяев дома. Возле себя положил АК-12, а на колени - свою любимую беретту, заряженную обычными патронами.

К счастью, тишину ночи ни разу не нарушили посторонние звуки. Когда рассвело, Эдуард разбудил учительницу, а сам лёг поспать. Благодаря оптимизационной процедуре, его организм полностью восстанавливал силы за 2-3 часа сна в сутки.

Мисс Трейч с опаской взяла в руки пистолет, выслушала короткую инструкцию, как им пользоваться и заняла место караульного в кресле. Ей очень хотелось выйти наружу или подняться на чердак дома, чтобы полюбоваться рассветом, которого она не видела уже лет двадцать. Но не решилась бросить детей даже на пару минут. Так и сидела, забыв обо всём на свете, и смотрела на светлые, одухотворённые лица Патрикак и Саттии. В Библии есть слова "не от мира сего", и они вполне применимы к удивительным, особенным, ни на кого не похожим ОНелли и Джонсон...

Вздрогнув от чьего-то касания, Кэтрин чуть не выстрелила. И слава Богу, что нет - рядом с ней стоял Нефью. Он приложил палец к губам и указал на детей. Жестами он сказал, что не хотел будить детей. Учительница вздохнула, отдавая пистолет владельцу. Её чуть колотило после всплеска адреналина, лоб покрылся испариной и немного тошнило.

Нефью, видя состояние женщины, успокаивающе погладил её по плечу. Знаками показал мисс Трейч, чтобы она взяла пистолет и заткнула его за пояс, а сам повесил за спину на АК-12.

Вдвоём они быстро управились с приготовлением завтрака. Галеты, клубничное варенье, шоколад, детям полагался чай, взрослым - кофе. Воду подогрели кипятильником, запитав его от работающей в режиме электро-кара машины Нефью. Кэтрин с некоторым удивлением посмотрела на железную спираль - ни разу за всю жизнь она не видела подобного прибора. Эдуард, подметивший этот взгляд, усмехнулся.

Однако, усмешка быстро сошла с его уст, когда он прикинул объём воды, необходимый на следующие двенадцать дней. Её явно не хватит. Придётся выменивать у моди на золото или патроны. Впрочем, у несчастных киборгов имеются более-менее чистые источники воды. Во всяком случае, обеззараживающие армейские таблетки должны справиться.

А теперь предстояло делать выбор, который Нефью отложил на утро - так сказать, на свежую голову. Он мог оставить купленный кадиллак здесь, в гараже, а мог ввести в компьютер машины какую-нибудь отдалённую конечную точку - типа Чикаго, Канады или даже Лос-Анджелеса - чтобы отправить вероятных преследователей по ложному следу. Однако, во втором случае, когда слабенькую защиту "мозга" кадиллака взломают, то сразу узнают, откуда он ехал. В первом случае же случае, машину просто найдут здесь. Но в этом безымянном мёртвом городке скорее всего кадиллак обнаружат мародёры и приспособят для своих нужд.

Пока Кэтрин будила детей, чиновник достал из компьютера кадиллака чип. Всё-таки, Нефью выбрал первый вариант.

Завтракали молча. Патрик всё время бросал взгляды на оружие. Было заметно, что у него в голосе вертится множество вопросов, из которых самые главные - дадут ли ему подержать или, чем чёрт не шутит - даже пострелять?

Саттия пребывала под впечатлением полузабытого сновидения. Ей снова снилось странное место - большущая спортивная площадка, на которой тренировались десятки, может даже сотни детей. Все - и мальчики и девочки были в прекрасной физической форме и напоминали героев голливудских фильмов.

Однако, небольшая плитка шоколада к чашке вкусного чая "серый граф" несколько примирила её с реальным миром.

После завтрака Эдуард позволил девочкам побродить по дому или окрестностям. При условии, что Кэтрин будет держать пистолет на взводе. А мужчины, к неописуемой радости Патрика, занялись ревизией оружия. Пока ОНелли, высунув кончик языка, загонял патроны от Калашникова в пустые рожки, Эдуард разобрал и собрал автомат. Особой необходимости в этом не было - машинка сама по себе сверхнадёжная, да и хранилась в подобающих условиях. Сделал он это скорее для восторженного паренька, который выглядел довольнее щенка, когда тому чешут пузо.

В багажнике невидимой Феррари хранился ещё портативный многозарядный 30-мм гранатомёт шведской фирмы "Густаф Клаус" и ящичек снарядов к нему - от светозвуковых до новейших молекулярно-деструктивных. И краса и гордость американского стрелкового оружия - армейский автомат М17-С ("С" - специальный): сверхлёгкий, мультикалиберный, с плавающим стволом, абсолютно лишённый отдачи, с программируемым разрывом пули и прочая и прочая. Но невероятно капризный. Его нужно была разбирать и смазывать чуть ли каждый день, а храниться он должен строго в специальном кейсе, по совместительству 3Д-принтере, в котором за ночь восстанавливался уничтоженный во время использования материал автомата.

Справедливости ради следует отметить, что М17-С - оружие для профессионалов высочайшего класса, а не обычного пехотинца. И всё же, доставая безумно дорогой автоматический карабин (так до сих пор классифицировали автоматы) Нефью с некоторой ревностью поглядывал на почти сорокалетней давности Калашников.

Кем бы ни были русские, но воевать и делать оружие они умели. Ну, по крайней мере, до Шторы. Ибо никто не знает, что творится по ту сторону. Может, никаких русских и нет давно.

Патрик долго держался, но всё-таки не выдержал и на голову взрослого посыпались десятки вопросов. Паренька интересовало всё - от материалов, из которых изготовлены оружие и боеприпасы, до тактики использования, баллистики, огневой мощности. Уже самими вопросами мальчик показал себя солидным знатоком оружия, способным заткнуть за пояс многих знакомых Эдуарда, проводивших почти всё свободное время на охоте (и на зверей, и на людей). Нефью не одобрял киллер-туры в джунглях Африки или Амазонки, но старую добрую охоту на уток или кабанов уважал. И оружием увлекался довольно серьёзно и несколько раз в году ездил на элитное стрельбище, где члены клуба могли пострелять из любого стрелкового оружия (стрельбище было на побережье, а в нескольких километрах в море - остров, где фанаты бронетехники из того же клуба могли стрелять и кататься на танкодроме).

Кончилось всё тем, что мальчик таки был награждён правом несколько раз стрельнуть в воздух из М17. Нефью предпочёл бы дать ему АК, но для того не было глушителя, а звук в таких мёртвых местах слышен на многие километры.

После стрельбы по тучам Патрик сам, без всяких указаний, собрал гильзы с пола.

Глядя в сияющие глаза паренька, Эдуард понял, что завоевал его расположение.

Вскоре вернулись женщины. В руках они держали цветы. Не настоящие, ибо в этой проклятой земле почти ничто не способно вырасти, а пластмассовые, найденные на крыльце одного из домов. За неимением живых цветов Кэтрин и Саттия были рады и этим.

Нефью снял с Феррари поляризационную накидку. Несколько секунд размышлял - взять её с собой или оставить здесь и спрятать под нею Кадиллак. Взвесив все за и против, решил взять. Всё-таки эта вещь была много дороже подержанного кадиллака и могла пригодиться в будущем, если (или когда) нужно будет снова убегать.

Пока остальные сворачивали спальники и зачищали в гараже следы пребывания, Нефью запустил программу, преобразующую Феррари в Кадиллак Си-Ти-Эс. Дотошный следователь, если ему посчастливиться получить доступ к спутниковым снимкам (и если спутник с оптикой вообще будет пролетать над этой местностью) увидит лишь то, что Кадиллак заехал на ночь в гараж, а утром выехал из него и отправился дальше. Ну а камер наблюдения в таких местах не было даже в более счастливые времена.

На всякий случай, Эдуард стёр все отпечатки пальцев в купленной у Большого Джима машине. Поразмыслив, выковырял Джи-Пи-Эс модуль и подключил его к системе Феррари. Продвинутый интеллект 999-й позволял выключить его в любой удобный момент, после чего посылать ложные координаты, сбивая с толку преследователей. Подумав ещё, Нефью таки выкинул модуль. Именно так поступил бы любой мародёр или контрабандист, а честные люди здесь не ездят.

Через несколько минут вся компания разместилась в машине и продолжила путь.

Глава 25

Шлагбаум, перегородивший дорогу, был полной неожиданностью для Нефью. Слева и справа от дороги были разбросаны бетонные и металлические конструкции, так что объехать пост вряд ли получилось бы даже на танке. Откуда-то, словно из под земли возникло четверо мужчин, а за ними выехал моди, вместо ног у него были небольшие, но очень подвижные гусеницы (горы на таких "ногах" не покорить, но по ступенькам подниматься можно). Все они были одеты в одежду маскировочных цветов. Если в таком костюме прижаться к здешней земле - не разглядеть, но Эдуард подозревал, что у этих ребят был оборудован подземный бункер. Двое держали в руках старые добрые РПГ-7, двое - АК-47. У моди в правой руке был устрашающего вида самодельный пистолет, калибра не менее 22 мм.

По всей видимости, моди был главным в этой компании. Он не торопясь проехал под шлагбаумом. В гусеницах были резиновые вкладки, что позволяло перемещаться практически бесшумно.

Нефью тихо сказал спутникам, чтобы они вели себя спокойно.

Из-за того, что рост начальника поста едва превышал метр, чтобы поговорить с ним пришлось открыть дверцу. Серое, лишённое морщин и несколько распухшее лицо (следствие генетических модификаций, в ходе которых кожа становилась практически непроницаемой для радиации) производило отталкивающее впечатление, но Нефью не был бы чиновником столь высокого ранга, если бы не умел скрывать эмоции.

- Добрый день, сэр, - Эдуард протянул руку для приветствия и только потом заметил, что левая рука моди представляет собой манипулятор для множества насадок. Сейчас в качестве насадки использовалось трёхпалое подобие кисти.

Полу-киборг жест проигнорировал, пистолетом постучал по задней дверце, где сидела Саттия. Девочка, на чьём лице был написан ужас, трясущимися руками боролась с ручкой. На простейшее действие она потратила секунд десять. Моди заглянул внутрь и объехал вокруг машины. Вскоре все четыре дверцы были открыты.

Видимо, начальника поста удовлетворили результаты осмотра, так как он снизошёл до разговора, очутившись снова напротив Нефью.

- С какой целью въезжаете на территорию Вольных Общин? - голос у него был механическим и шёл не из горла, а откуда-то из плеча. - Предупреждаю, я оборудован био-датчиками, измеряющими ваши основные жизненные параметры.

Эдуард, который мог обмануть даже самые совершенные детекторы лжи, мысленно ухмыльнулся. Но врать смысла не было.

- Мы ищем временное укрытие.

- За вами кто-нибудь гонится?

Из всего облика несчастного существа абсолютно человеческими оставались только глаза. И в них мелькнуло что-то вроде сочувствия - и это удивило Нефью. Сильно удивило.

- В данный момент, скорее всего, нет. Но нас ищут.

- Вы можете проехать и жить сколько нужно. Однако, вам придётся работать на благо общины, это всеобщее правило.

И всё. Ни проверок документов, ни обыска (впрочем, внутри тела моди вполне могли оказаться сканеры и излучатели), ни даже имён не спросили. Проезжайте и живите. Нефью не мог ответить даже сам себе - пришлась ли ему простота здешних нравов по душе, либо наоборот - насторожила.

Моди отъехал в сторону. Один из автоматчиков бросился к шлагбауму и поднял его. Остальные убрались с дороги. Удаляясь от поста, Нефью с интересом смотрел в зеркало заднего вида. Вслед им никто не целился, и вообще не смотрел. Постовые как-то неуловимо исчезли из виду - то ли попрыгали в бункер, то ли в самом деле улеглись на землю.

Вскоре на теле мёртвой земли то тут, то там начали появляться островки травы - сначала сухой, стелющейся по самой поверхности. Но чем дальше - тем выше поднимались растения, тем больше становились островки. Мелькнула за окном и первая зелень. В этот момент всех четверых, не смотря на разницу в возрасте и поле, охватили одинаковые чувства - изумление, неверие, детский восторг, просто радость, покой. Именно в таком порядке.

Холмы, давно маячившие на горизонте, становились всё ближе. Нефью подумал о том, что у поста наверняка существует радио-связь с руководством общины или военным командованием - буде таковое имеется. А значит, машину будут встречать.

Дорога вильнула меж холмов, заросших густой травой, жидковатым кустарником и несколькими робкими деревцами - ивами и клёнами. Здесь, до времени скрытый от глаз, их ждал второй пост. Впрочем, шлагбаум был поднят и человек с замечательной рыжей бородой, одетый в армейскую форму, махал им рукой, чтобы проезжали. Эдуард внимательно посмотрел на склоны холмов - там можно было разместить не один десяток бойцов. Что, скорее всего и было сделано.

Нефью, который в общем-то держал руку на пульсе и всегда был в курсе всего, что происходит в мире и, в особенности, в бывших Штатах, поймал себя на мысли, что располагает полностью фальшивой информацией на счёт здешних обитателей. Доклады различных служб рисовали здешние поселения как мега-депрессивные, пост-апокалиптические, одичавшие практически до первобытного уровня. Здесь должен был править только один закон - закон силы. Здесь жизнь человека должна была стоить ровно столько, сколько было в нём мяса, кибер-имплантов и прикрывающей всё это одежды. Здесь мрачные тени бывших людей должны были ютиться глубоко под землёй, в выработанных шахтах, поднимаясь наружу только для того, чтобы спастись от убийства. Мерзость запустения, социальная и интеллектуальная деволюции, агрессивность, тупость - вот такими характеристиками изобиловали сообщения про "бассейн Аппалачи". Процветать тут должны только болезни, физические и психические.

Реальность была полной противоположностью всему, что ожидал увидеть Нефью. Впрочем, уже внешний караульный пост несколько поколебал тот массив знаний, которым располагал чиновник.

Нет, конечно здесь был не рай земной. И даже не воплощение "американской мечты" прошлого века. Скорее, напоминало это городок на Диком Западе или поселение золотоискателей или охотников Аляски, во времена оные. Дома, настоящие дома, а не норы или землянки, были сделаны из солидных ошкуренных брёвен и тщательно проконопачены. Крыши крыты листовым деревом поверх которого - камыши. Для полного сходства с Диким Западом не хватало только деревянных дорожек и мостовых, но в этих целях использовали красноватую резину - такой в своё время мостили беговые дорожки стадионов. Ехать по ней было очень мягко, и она не проваливалась под колёсами, что говорило о наличии более твёрдых слоёв покрытия (бетона, скорее всего) под резиной. Домики, большей частью выкрашенные в яркие весёлые цвета, а то и вовсе разрисованные целыми картинами, производили самое благостное впечатление. Из труб на крышах некоторых из них вился белый дымок.

Но не дома, словно сошедшие в этот мир с картин или фотографий века девятнадцатого, времён покорения Дикого Запада и освоения Аляски, больше всего поразили Нефью. Не они стали предметом его живейшего интереса. Люди, местные жители - вот что удивляло по-настоящему. Прямые спины, высоко поднятые головы, улыбающиеся лица. В эти безумные времена так себя вели разве что очень, очень богатые люди. Вот только улыбки у богачей и у здешних обитателей были совершенно разными. Тут лица светились счастьем (если оно вообще существует, то обитало оно именно здесь), простотой, искренностью - можно сказать, улыбка шла из самой души. Там - улыбка была всего лишь сокращением мышц лица, нужны для того, чтобы продемонстрировать фальшивую симпатию, всего лишь необходимым элементом внешнего облика. И ни о какой душе и речи быть не могло - суперэлита не верила в существование души. Может быть, не верила именно из-за того, что душ у этих "сверхлюдей" давным-давно не было - то-ли продали, то-ли потеряли, то-ли умышленно убили.

Из большого одноэтажного дома вышла стайка малышей в сопровождении молоденькой, не старше двадцати лет, девушки. Карапузы весело лепетали о чём-то своём. Девушка присматривала за ними, пытаясь быть строгой и с трудом пряча улыбку. Один мальчик, одетый в смешной джинсовый комбинезон, красный свитер с высоким горлом и вязаную белую шапочку вдруг бросился наперерез лже-Кадиллаку. Девушка в ужасе всплеснула руками. Однако, ничего страшного не случилось, так как электроника автомобиля мгновенно прекратила его движение. Малыш, как ни в чём не бывало подбежал к дверце Нефью. Достал из кармана игрушечный грузовичок (алюминиевый, таких уже как минимум лет 50 не производят) и с гордостью продемонстрировал игрушку Эдуарду.

- А у меня вот какая бибика, лузовая. Я когда выласту, водителем буду, - произнёс он с гордостью.

Нефью, неожиданно для себя, разволновался. Там, в "цивилизации", малышей с самого рождения учат не разговаривать с незнакомыми. А взрослый, нарушивший "личное пространство" ребёнка-дошкольника словом и тем более - касанием мог легко схлопотать тюремный срок. Не говоря о том, что такое поведение считалось антисоциальным. Кэтрин и дети с интересом наблюдали и за малышом и за реакцией Эдуарда. Нефью опустил стекло.

- Хорошая бибика, - с самым серьёзным видом кивнул Эдуард. - А ты будешь водителем легковых машин, как у меня, или грузовых?

- Лузовых, - задёр нос пацанёнок и потопал обратно к группе.

Девушка, воспитательница или няня, подарила Нефью одну из этих улыбок чистых душ и, возглавив процессию карапузов, повела их куда-то за холм.

Эдуард с умилением смотрел им вслед. Он просто не смог заставить себя рассказать малышу, что грузовые автомобили уже лет пятнадцать, как не нуждаются в водителе-человеке. Хотя - даже на территории Америки полно медвежьих углов, упрямо сопротивляющихся "цивилизации и прогрессу". Может быть, этому большеглазого мальчишке повезёт и детская его мечта осуществится.

Людей на улице было немного. Помимо воспитательницы и её подопечных, прошло две женщины с вёдрами с водой, да мужчина с охотничьим карабином и несколькими зайцами на поясе. Видимо, все остальные жители работали.

Нефью не знал, куда ехать и к кому обращаться, поэтому направил машину к самому высокому, трёхэтажному зданию со шпилем на крыше - его было видно со всех концов посёлка. На ступеньках у здания сидел мужчина средних лет в подобии военного мундира и со звездой на груди - местный шериф или помощник шерифа. Мужчина махнул им рукой и встал, невзначай поправив кобуру на поясе, в которой виднелся здоровенный револьвер.

- Добрый день, сэр, я Тоб Эклстон, помощник шерифа, - догадки Эдуарда подтвердились, - машину пока оставьте здесь и пойдёмте со мной к старосте. Он хочет вас видеть. А вами, мадам, и детьми, займётся миссис Томпсон, она сейчас спустится, подождите минутку.

Глава 27.

Поднимаясь по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж присутственного места (слово "офис" совершенно не вязалось со здешним старинным покоем и едва заметной, какой-то торжественной официальностью), Нефью думал о том, что со стороны неведомого градоначальника не очень-то вежливо игнорировать в своём внимании мисс Трейч, Саттию и Патрика. Или они в своём подражании прошлому дошли до мужского шовинизма?

Однако, когда дверь в кабинет с металлической табличкой, на которой чьей-то талантливой рукой было выгравировано "староста" открылась, Эдуард осознал всю глубину своей неправоты. Глава общины вовсе не хотел обидеть своим невниманием спутников Нефью, наоборот - он заботился об их душевном равновесии. Так как был моди четвёртого уровня, в просторечии - киборгом. Оптические линзы, заменяющие глаза, с едва слышимым жужжанием повернулись и сфокусировались на вошедших. Если точнее - одна из линз, а вторая в этом время преспокойно продолжала чтение какого-то рукописного документа, лежащего на столе. Манипуляторы из серебристого сплава, заканчивающиеся подобиями пальцев, но с четырьмя фалангами, были скрещены на груди совершенно человеческим жестом. Лицом киборгу служила такая же серебристая маска, имитирующая лицо. Туловища видно не было - староста носил шерстяную рубаху-безрукавку.

Помощник шерифа кивнул старосте и вышел, плотно закрыв дверь.

Киборг встал из-за стола. В отличие от встреченного на внешнем посту моди, у него были ноги, а на ногах - джинсы и кожаные ботинки. Каждое его движение сопровождалось лёгким жужжанием серво-приводов. Звук был странно приятным. Второй глаз старосты тоже сфокусировался на посетителе.

- Добрый день, сэр. Я Карим Солди, глава этой общины. Внешние зовут меня "мастером". Вы же можете обращаться ко мне по имени или просто "староста", как делают многие, - рукопожатие у него было холодным, но на удивление лёгким. Конечно же, голос у него был механическим.

- Добрый день, меня зовут...

- О, нет-нет, - киборг поднял руки, - не стоит называть своё настоящее имя. В целях нашей и вашей же безопасности. Пока вы здесь, вас будут звать...

Староста развернулся и взял со стола бумагу. Краем глаза Нефью заметил на ней столбик имён и фамилий.

- Мистер Пратчет. Устроит? - Эдуард кивнул. - Ну а имя придумайте сами. Для удобства, ваши спутники тоже будут Пратчетами. Однако же, где мои манеры? Присаживайтесь, мистер Пратчет.

Глава поселения указал на деревянный стул, сам же вернулся на своё место.

- Бьюсь об заклад, - после этих слов последовало что-то вроде механического смешка, - вы представляли себе нашу жизнь совершенно иначе?

- Слухи зачастую бывают ложными, мистер Солди, - уклончиво ответил Нефью.

- Всё верно. Тем более, что большую часть этих слухов распускаем мы сами. Вы, наверное, хотите узнать зачем? - "Пратчет" кивнул. - Если люди будут знать, как дела обстоят на самом деле, многие захотят поселиться у нас. И тогда мы станем проблемой для Центрального Правительства. А я не питаю никаких иллюзий на счёт того, каким именно образом ЦП будет решать нашу проблему.

Нефью смутился и опустил глаза. Он куда лучше киборга знал методы властей.

- Ладно, об этом можно говорить очень долго, - староста постучал пальцами по столу. - Что вы умеете делать, мистер Пратчет? У нас здесь не любят тунеядцев. Все чем-то заняты.

- Ну... я... - Эдуард поймал себя на мысли о том, что полвека стажа в Конгрессе мало чем могут помочь общине.

- Стрелять умеете?

- Конечно! - обрадовался Нефью.

- Тогда поступаете в распоряжение мистера Поинта, он - командир нашего ополчения. Сейчас он на холмах. Я свяжусь с ним и скажу, чтобы зашёл к вам домой, когда освободится.

- Домой? - тупо переспросил Нефью.

- Так, так, одну минуточку, - староста достал из ящика в столе папку (старинную, с верёвочками) и сверился с очередным документом. Казалось, что его нисколько не тяготит бумажная работа, наоборот - староста получал от неё удовольствие.

- Улица Армстронга, дом семь. Направо, потом налево и смотрите на таблички с номерами. Кстати, а кем работала ваша спутница?

- Учительницей.

- Отлично, просто отлично! - староста потёр руки. - Значит, будет учить. Не смею больше вас задерживать, мистер Пратчет.

Нефью встал и направился к двери. Уже взявшись за ручку, он вдруг вспомнил о подарке Большого Джима. Достал из кармана пакетик и бросил старосте. Тот ловко поймал.

- Антисептик? - удивление каким-то образом прорвалось даже через напрочь лишённые эмоций динамики. Нефью кивнул в ответ.

Староста издал какой-то нечленораздельный звук, который Эдуард интерпретировал как высшую степень радости.

По дороге "домой" он не встретил ни одного человека. Оказалось, что главная улица, по которой они въехали в посёлок, носила имя Линкольна. Метров через двести свернул на перекрёстке налево на Армстронга и почти сразу наткнулся на дом номер семь. Машина стояла здесь же, под навесом, предназначенным то ли для сена, то ли дров - гаражом его язык назвать не поворачивался.

Сам дом, одноэтажный, но довольно просторный, был выстроен скорее в европейском стиле, чем американском. А если точнее, то он походил на русскую избу. Всё-таки, по меркам жителя бывших США Пенсильвания это Север. А значит - холода. Дом простой, без затей и украшений, прямоугольной формы, покатая крыша, крытая, в отличие от большинства местных домов, шифером. Стены выкрашены в светло-коричневый цвет.

Войдя внутрь, Нефью оказался в предбаннике, помещение явно было не жилым. Справа от двери, висели на крючках тёплые куртки и пальто - всё ношенное, но вполне презентабельного вида. У стены - небольшой, древнего вида, но рабочий холодильник. Открывая следующую дверь, Эдуард столкнулся с женщиной: среднего возраста, в больших очках и с бумажным планшетом в руках. Одежда - бежевый свитер с высоким горлом и длинная чёрная юбка - выдавала в ней работницу офиса, что-то вроде секретарши. Она строго взглянула на входящего, впустила его в комнату, а затем взяла в руки карандаш и приготовила планшет.

- Мистер Солди зарезервировал за вами имя? - голос был ровный, но взгляд несколько напряжённый. Позже Нефью понял, что миссис Томпсон относилась с некоторым подозрением ко всем членам общины, даже старожилам. Потому, что она отвечала за сохранность мебели и прочего инвентаря в домах. Поговаривали, что она в самом деле думала, что каждый житель общины мечтает сломать пару стульев или разбить плафон. Если подобное всё-таки случалось, она смотрела долгим тяжёлым взглядом на виновника так, что тот готов был провалиться от стыда под землю. Потом она вздыхала и молча выслушивала сбивчивые пояснения и обещания больше так не делать.

- Пратчет, мэм, - ответил Нефью, чувствуя себя школьником на уроке.

- Отлично, - она что-то писала на бумаге, - Армстронга семь, Пратчеты. Род занятий?

- Я стану ополченцем, а моя спутница - учительницей.

Записав данные, женщина поправила очки, вздёрнула подбородок и строго посмотрела сначала на Эдуарда, а потом на Кэтрин, стоявшую рядом.

Когда за ней закрылась дверь, Нефью и Трейч взглянули друг на друга прыснули со смеху. Дети, выбежавшие из соседней комнаты, с непониманием и даже тревогой уставились на взрослых.

Мебель в доме была деревянной: простой, но добротной. В Нью-Йорке такую мог позволить себе только эксцентричный богач, а здесь это было нормой. Стены были покрыты побелкой, а не обоями. Большую часть комнаты, которую заняли дети, занимала высокая, монументальная печь. Нефью знал, что она называется "русская". Стол, стулья, кровати, кухонный стол, на котором покоилась электрическая плитка на две камфорки, маленький столик в детской, два шкафа и несколько тумбочек - вот и вся нехитрая обстановка. Туалет и баня - на заднем дворе, туда вела отдельная дверь. Благо, здесь хотя бы было электричество.

- Мистер Нефью, нам строго запретили пользоваться ментаками и даже планшетами, - пожаловалась Саттия.

- Потерпите. Когда-то люди вообще без компьютеров обходились.

- Да? - в этот раз ему удалось по-настоящему удивить детей.

Глава 28

К 2035-му году добыча изотопа тория в промышленных масштабах прекратилась. Шахты были заброшены. Завод какое-то время проработал на привозимом из Австралии сырье, но вскоре было подсчитано, что выгоднее перенести производство на зелёный континент. А ещё было подсчитано, что на новом месте уже не нужно будет столько работников. Моди третьего и четвёртого уровня, то есть люди с необратимыми изменениями организма, были предоставлены сами себе.

Отверженные, брошенные посреди умирающей земли люди, вопреки всем ожиданиям, не сдались. Они продолжили добычу изотопа тория кустарными методами, благо, радиация не могла им повредить. Были налажены кое-какие контакты с контрабандистами из бывших Штатов и Канады. Драгоценный торий тоненькими ручейками просачивался на Большую Землю (так стали называть "цивилизацию"), где перерабатывался на подпольных заводах (технология не слишком уж сложная для сороковых годов 21-го века) и поставлялся владельцам многочисленных частных реакторов. Бизнес был прибыльным и могущественные банды попытались прижать моди. Но те дали отпор. Да такой, что желающих попробовать ещё раз не нашлось.

Пустыня, появившаяся в зоне активного бурения сланцевого газа, постепенно разрасталась. Некоторые жители городков рискнули отправиться не в более благополучные места (ничего хорошего их всё равно не ждало, так как дома их обесценились, а мало у кого были достаточные для начала новой жизни суммы на счетах), а в холмы к таинственным полулюдям полу-машинам. Так за несколько лет возникли Вольные Общины.

С властями был заключён некий договор (говорят, что есть где-то даже соответствующий документ): Общины не занимаются агитацией и не переманивают к себе людей целенаправленно, а правительство не обращают внимания на финансовые дела Вольных Общин и наличие солидного количества оружия.

Уже к 40-му году практически все городки на сто километров от "бассейна Аппалачи" опустели. В оставшихся (в число которых входил и Бронингсон) жили в основном контрабандисты, которые кровно были заинтересованы в сохранении тайны Общин. Помимо прочего, нелегальные торговцы боролись с бандами мародёров.

Моди, как основатели, в основном занимали начальственные должности. Центрального органа власти у Общин не было, но был Совет Старейшин, который собирался, когда нужно было решить серьёзный вопрос. Была небольшая ткацкая фабрика (сами выращивали лён и хлопок, плюс держали овец). Имелся в наличии внушительный парк агро-техники, опять же, единый на все Общины. Несколько десятков ветряков покрывали нужды в электричестве (на случай безветрия, хотя на вершинах холмов такое бывало редко, в каждой общине была дизель-электростанция). В номинальной "столице" - там, где ранее располагались мощности перерабатывающего завода - размещалась больница (небольшая, но очень хорошо оборудованная, Общины деньги на здоровье не экономили). Школы, кино-салоны, клубы по интересам - этим могла похвастаться каждая отдельное поселение.

Обо всём этом поведал "Пратчетам" Гарри Тхо - ополченец двадцати лет отроду, правнук переселенцев из Вьетнама, смуглый, весёлый, общительный. Он пришёл домой к новопоселенцам после обеда. Много хвалил дом, утверждая, что новичкам очень повезло, и это один из самых тёплых домов в Храбрости (такое имя носил посёлок), так как строили его русские, а они кое-что понимают в зимах.

После кофе Тхо и Нефью вышли покурить во двор. Несколько минут болтали об оружии. Эдуард, теперь ставший Джоном, не подавал вида, что понимает, что вьетнамец прощупывают его познания в огнестрельном оружии.

- А где сам начальник ополчения, мистер Поинт? - поинтересовался Нефью. - Староста говорил, что он должен зайти.

- Командир на ... охоте, - покраснел вдруг Гарри.

- Я так понимаю, что охотится он не на зайцев или кабанов? - прищурив глаза, спросил Нефью.

- Вы поймите, это необходимо. Иначе мародёры вконец обнаглеют. Если им не пускать изредка кровь, то они объединятся и начнутся набеги, как раньше, - парень явно изъяснялся чужими словами. При этом, он покраснел ещё сильнее.

Честно говоря, до этого момента Нефью вообще не знал, что настолько смуглые от природы люди могут краснеть.

- Но сам-то ты не одобряешь? - Эдуард достал из кармана две сигары, себе и Гарри.

Тхо оглянулся по сторонам, словно опасался подслушивания, потом медленно, со знанием дела раскурил сигару.

- Почти никто не одобряет. Вот только мистер Поинт единственный в нашей общине настоящий военный. Он капитан в отставке, воевал в Конго и Колумбии. Так что приходится подчиняться. Хорошо, когда на дальний блокпост посылают, там его власти нет.

Последнюю фразу Тхо произнёс чуть ли не мечтательно. А потом смутился, подумав, что наговорил лишнего.

- Вы только мистеру Поинту не рассказывайте, что я вам тут наговорил. У нас вообще не принято посторонних в дела ополчения посвящать. Но вы, вроде как, теперь наш. И всё равно, не говорите, хорошо?

В голосе его появились заискивающие нотки. Нефью понял, что парень элементарно боится. А трусом он явно не был, иначе не пошёл бы в ополчение. Что же творит неведомый капитан в отставке?

Впрочем, Нефью догадывался о методах "работы" мистера Поинта. В последние десятилетия законопослушных граждан желающих служить в армии стало очень мало. Больше не было старых и могучих врагов - Китая и России. С военной точки зрения Сообществу больше ничто не угрожало. Ведь трудно назвать серьёзной угрозой наркокартели Латинской Америки или разрозненные банды исламских фундаменталистов ("Аль-Каида" и "ИГИЛ" за ненадобностью прекратили существование с появлением Шторы). Так что брали в армию всех подряд: людей с психическими расстройствами, садистов, преступников, выходцев из стран-клиентов и так далее.

- Что, капитан сильно допекает? - Нефью внимательно смотрел в лицо Гарри.

- Простите, сэр, мне нужно возвращаться на пост, - после некоторого молчания ответил парень. Затушив сигару, он положил её в карман и ушёл.

Само по себе нежелание отвечать на вопрос и являлось ответом. Положительным ответом. Нефью усмехнулся, выпуская дым. В теле сорокалетнего, он сможет потолковать с Поинтом по-свойски. Не зря он в своё время прошёл подготовку в ЦРУ и после того каждый год, пока не стукнуло семьдесят, проводил по две недели в тренировочных лагерях. И старался поддерживать себя в форме: дома был целый спортивный зал и парочка усовершенствованных деревянных манекена для отработки ударов (типа Вин Чун, но с массой движущихся частей, имитирующих ответные удары).

Из дома послышались громкие звуки. Нефью оставил дымящуюся сигару и решил проверить, что случилось. Выяснилось, что Саттия громко плакала. Точнее ревела, подвывая, и звала маму. Кэтрин прижала рыжую головку к груди и пыталась утешить, гладя и целуя. Патрик сидел рядышком на стуле и мрачно смотрел в пол. Он и сам с трудом сдерживался от слёз и если бы не мисс Трейч, то наверняка разрыдался бы. Нефью хотел строго спросить, что случилось, но Кэтрин бросила на него такой взгляд, что ему оставалось только молча уйти. Нефью махнул рукой мальчику, и они вышли на задний двор.

Здесь был длинный капитальный сарай, стены которого были кирпичными, а крыша - деревянной. В таком сарае можно было не только скотину держать, но и жить, даже зимой. А так же находился высокий навес без стен для сена и ещё один, низкий и со стенами - для станков и инструментов.

Патрик, разглядывая всевозможные хозяйственные приспособления, несколько повеселел.

- Что случилось? - Нефью, в принципе, догадывался, но счёл нужным озвучить, зная по опыту, что это пойдёт на пользу ребёнку.

- Скучает по маме с папой, - мальчик смотрел в сторону от собеседника. Голос у него был глухим, даже чуть хриплым.

- А ты?

- И я тоже, - произнёс Патрик ещё тише.

- Всё будет хорошо, Пат, через пару недель вернёшься домой, - Эдуард протянул руку, чтобы потрепать мальчика по голове, но тот увернулся.

- Я уже не маленький, не надо со мной так! - теперь он смотрел в глаза Нефью, говорил зло и очень старался не расплакаться. - Никуда мы не вернёмся! Меня будут изучать, как будто я подопытная крыса, а потом спрячут куда-то или убьют! Просто на всякий случай, чтобы информация не вышла наружу! А Саттия и мисс Трейч, с ними разберутся ещё быстрее!

- Похоже, ты смотрел слишком много шпионских фильмов, Пат, - попытался искренне улыбаться Нефью.- Всё будет иначе. Тебя осмотрят с помощью всяких умных датчиков, будут задавать всякие вопросы, а потом отпустят. И никто не будет упрекать тебя за то, что ты делал с помощью этой штуки. Это ведь она виновата, а не ты. А Саттию и учительницу Трейч опросят по-быстрому и сразу выпустят, они ведь ничем таким не обладают, они никому не интересны там.

Мальчик долго смотрел в глаза взрослому. И взгляд у него был какой-то не детский: мудрый, подозрительный, скептический. А потом он вздохнул, тяжело как-то и горестно.

- Обещайте мне, что защитите Саттию и мисс Трейч, что с ними ничего не случится.

- Патрик ОНелли я даю тебе слово, что ни с тобой, ни с твоей подружкой или мисс Трейч ничего плохого не случится. Я скорее умру, чем допущу нечто подобное.

Нефью протянул руку мальчику и тот пожал её.

- Знаете, мистер Нефью, Саттия говорит, что видит во сне странные места. Может, на неё тоже действует файл с той стороны мира? - вдруг поделился Патрик.

- Да? И что это за места?

- Ну, она говорит, что там всё по-другому. Так, как должно быть. Что там все красивые, и не только снаружи, как наши богачи после операций, но и внутри красивые, а ещё умные, намного умнее нас. Что дети там учатся все вместе, а не через сеть, как у нас. Она думает, что там даже нет социальных категорий, хотя я не представляю, как это.

- Идея на счёт влияния файла - твоя или Сат?

- Моя, - несколько смутился мальчик, - я ей пока не говорил об этом. Но если эта идея правильная, значит и место такое где-нибудь есть. Может быть, оно за Шторой?

- А ведь верно. Версия очень даже вероятная. Здорово ты придумал.

После этого разговора Нефью больше ни разу не почувствовал недоверия со стороны мальчика.

А ближе к вечеру, когда страсти окончательно улеглись и все занялись обживанием временного убежища (дети облазили чердаки в доме и сарае, а Кэтрин с помощью Эдуарда размещали припасы и немногочисленные вещи), в двери раздался стук. Очень настойчивый, требовательный стук.

Капитан, а Нефью, открывший дверь, сразу понял, что это именно он, не поздоровался. Зло, как будто Пратчет уже успел порядком насолить ему, дёрнул подбородком в сторону улицы. Эдуард кивнул в ответ и вышел вслед за гостем.

Глава 29

- Показывай, чё привёз.

Капитан был примерно сорока лет отроду. Огненно-рыжие волосы, щедро покрытый веснушками (и на лице и на руках), сероглазый. Лицо у него было квадратным, челюсть выдвинута вперёд - не от природы, а от задирчивости. Кулаки - большие, со сбитыми костяшками. В плечах он был шире, а ростом на полголовы выше, чем Нефью. Всем своим видом он как бы говорил, что должность альфа-самца принадлежит ему безраздельно, куда бы он ни шёл, и с кем бы не общался. Все самые худшие подозрения Эдуарда, появившиеся во время разговора с Тхо, оправдались.

- Что вы имеете в виду, сэр? И кто вы вообще такой? - Нефью был само спокойствие.

- Я - твой новый хозяин, твой бог. Ты будешь говорить только тогда, когда я разрешу и делать только то, что я прикажу. Если я скажу тебе прыгать, то ты не станешь спрашивать как высоко. Ты будешь прыгать и ловить в моих глазах одобрение или порицание. Если тебе повезёт и ты увидишь одобрение, то радостно, с песней в душе будешь продолжать прыгать. Всё выше и выше. Но если тебе не повезёт и твои действия мне не понравятся, то - бойся, ибо бог страшен во гневе.

Капитан приблизился вплотную к Нефью. Изо рта у него неприятно пахло - самогоном и луком. Он нависал, точнее - пытался нависать над Эдуардом, и тому даже показалось, что командир ополчения встал на цыпочки, чтобы казаться выше.

- Это всё очень интересно и познавательно, но вы так и не ответили на мой вопрос - кто вы такой и что вам нужно?

Капитан наливался кровью. Его глаза вылезли из орбит, а дыхание стало шумным, как у насоса.

- Да я тебя...

Командир ополчения ткнул пальцем в грудь строптивого подчинённого. И сам не понимая как, вдруг оказался на полу, а его указательный палец был зажат под неестественным углом в ладони противника. Он дёрнулся несколько раз, при этом боль стала вообще нестерпимой.

Нефью подождал, пока бешенство покинет капитана и тот поутихнет. Когда лицо военного приобрело нормальный оттенок, а глаза стали нормального размера, Эдуард вежливо повторил свой вопрос.

- Кто вы, сударь, и чего изволите?

- Кап.., кап.., капитан Поинт, сэр, - от переживаний офицер начал слегка заикаться, - возглавляю местное ополчение, сэр. Временно ваш командир, сэр. Пришёл посмотреть на ваше оружие, сэр. Мне больно, сэр. Если можно, то отпустите меня, пожалуйста, сэр.

От этого заискивающего "сэр" у Нефью уже звенело в ушах. Он сейчас же отпустил палец капитана. Тот медленно встал, кашлянул, не зная, что сказать. Глаза он старательно прятал, но Эдуард и так ощущал волны ненависти. Урок не пошёл впрок. А жаль.

- Ну что ж, - Эдуард открыл багажник, - оружие я вам покажу.

Чтобы не вызывать ненужных подозрений, Нефью не стал хвастаться М17-С и гранатами, но показал Поинту АК и беретту. Оружие удостоилось лишь беглого взгляда. Нефью пришла в голову мысль, что будь на его месте кто-то послабее, то Калашников и пистолет перекочевали бы во владение капитана. А взамен тот поделился бы чем-нибудь древним, вроде М16.

- Завтра в семь ноль-ноль сбор на первом КП, это между холмов на самом въезде в посёлок. Возьмите автомат. Это всё.

Нефью был несколько смущён тем, что перед ним, случайным гостем, открылась драма местной общины. Нет, возможно капитан не был совсем уж конченным негодяем и по своему заботился о посёлке с громким именем "Храбрость". Может быть, он даже был способен на вежливость в отношении женщин или детей. Очень даже вероятно, что грубо и жестоко он обходился только с подчинёнными. Искренне при этом полагая, что это единственный из возможных путей поддерживать дисциплину и порядок. И наверное, где-то были ещё люди, знавшие юного Поинта другим человеком. Армия искалечила его душу. Армия, в которой больше не считали нужным служить представители лучших семейств и просто идеалисты, для которых слова "честь" и "долг" были основой мировоззрения, а не просто абстрактными понятиями. Армия, в которой служили либо за гражданство, либо за деньги, если гражданство уже имелось. Армия, в которой больше не было место самопожертвованию, героизму, братству. Она стала карикатурой на саму себя прежнюю. Она обнажала самые мерзкие черты характера, доселе стыдливо прятавшиеся на дне души, и превращала их в главные, основные особенности личности.

Армия вырождалась, и с этим ничего нельзя было поделать.

Конечно, Эдуард постарается сделать всё, чтобы хоть немного облегчить для ополченцев бремя тирании Поинта. Вот только двенадцать дней - слишком уж малый срок.

Чиновник смотрел в спину Поинту, пока тот не скрылся за углом. А потом вернулся в дом. Там он обнаружил, что подопечные склонились над столом и внимательно изучают что-то.

- Эдуард, взгляните-ка. Это Саттия обнаружила под подушкой, - учительница, не поднимая головы, махнула рукой.

Ребята подвинулись, пропуская Нефью.

Это был план эвакуации на случай атаки правительства. Карта Общины и красные стрелки, указывающие путь спасения. Во дворе соседнего дома имелось бомбоубежище. А в бомбоубежище - начало тоннеля к шахте, находившейся в трёх километрах от Храбрости. Всего было пять входов в катакомбы и по пути к шахте тоннели сливались воедино. Внизу, под схемой, были указания, что следует взять с собой. Составители плана эвакуации обещали, что запасов воды и пищи в шахте хватит на месяц. А ещё они утверждали, что это неопасно для здоровья, если вовремя принимать таблетки от радиации.

Нефью запомнил схему и посоветовал остальным сделать так же. На всякий случай.

Позже, уже после обеда, после небольшого совещания взрослых, детям позволили выйти погулять и те, радостные, умчались прочь.

- Удивительное здесь сложилось общество, вы не находите? - заваривая кофе, поинтересовалась мисс Трейч.

- Всего намешано, - с готовностью отозвался Эдуард, - и коммунизм и анархо-синдикализм и даже Дикий Запад.

- Ну, положим, с первым и вторым я согласна. Утопию, на мой взгляд, вообще можно реализовать лишь в небольшом закрытом обществе. Но при чём тут Дикий Запад?

Эдуарду совершенно не хотелось рассказывать о садисте Поинте.

- Ну, посёлок чем-то напоминает декорации к старинным вестернам, - выкрутился он.

Кэтрин лишь пожала плечами. Разливая ароматный, дымящийся кофе по чашечкам, она продолжила.

- И ведь у них нет ни документов, ни страховок, ни социальных категорий, ни всемогущего КОЛСа, ни даже виртуальной реальности. Но они живут. Более того, они куда счастливее абсолютного большинства моих знакомых.

- И всё это в нескольких сотнях километров от Нью-Йорка, - криво, недобро усмехнулся Нефью. - Как не жаль огорчать вас, мисс Трейч, но эта колония обречена.

- Почему? Им вроде бы удалось наладить вполне работоспособную систему?

- Именно поэтому. Центральное Правительство не потерпит конкурентов. Даже такого масштаба. Знаете, Кэтрин. Мне когда-то попался в руки прогноз развития человечества, сделанный лучшими аналитиками ЦРУ, Пентагона, ФБР, публичных и закрытых фондов, и пятёрки ведущих университетов США. Документ был составлен в 1956 году. Они даже признали, что русские первыми выдут в космос...

Горькая усмешка не сходила с уст Эдуарда. Чем больше он говорил, тем печальнее и одновременно злее становилась его речь.

- К 2020-му, максимум 2030-му году мы должны были обуздать термоядерную энергию и ринуться покорять ближний космос. Примерно к этому же времени капиталистическая и социалистическая системы должны были объединиться в одну, условно названную "прогрессивной системой". Голод, болезни, неграмотность - всё это должно было быть забыто, как страшный сон. Увеличение средней продолжительности жизни минимум до ста десяти лет, при чём физически активного, здорового, репродуктивного периода - до восьмидесяти лет. Гиперзвуковые самолёты, способный облететь мир по экватору за один час. Купольные города в Арктике, Антарктике, на Луне, Марсе и Меркурии. Научно-исследовательские станции на Венере, спутниках Сатурна, Юпитера. Первые опыты по телепортации. Трансформация национальных армий и полиции старого типа в Планетарную Службу Безопасности. Моральный и душевный подъём в массах и на личностном уровне. Как следствие - снижение числа самоубийств почти до нуля. То же самое касательно разводов. Семьи снова становятся многодетными. Европеоиды обгоняют по количеству детей представителей монголоидной и негроидной рас. Социальные лифты скользят с невероятной скоростью. Это действительно общество равных возможностей...

Нефью как-то лихорадочно, коротко вздохнул и закашлялся. Махнул рукой, замолчал и опустил глаза в пол.

- Как будто отрывок из фантастической книги, - Кэтрин допила кофе и с жалостью смотрела на поникшую фигуру Эдуарда.

Ей вдруг остро захотелось утешить этого сильного, волевого мужчину, так близко к сердцу принимающего проблемы мира и его и несовершенство. Она тихо поднялась, обошла вокруг стола и пошла к Нефью со спины. Опустила руку ему на голову и принялась гладить волосы. При этом она бормотала что-то вроде "бедненький мой".

Эдуард несколько секунд сидел, притихший, а затем резко поднялся, взял Кэтрин на руки и понёс к кровати.

И она не сопротивлялась.

Глава 29

Из дома утром вышли все вместе. Кэтрин и дети направлялись в школу, а Нефью - на службу. Дети выглядели довольными - свежий воздух и отсутствие компьютеров явно шли им на пользу. Мисс Трейч, глядя на них, едва сдерживала улыбку. Впрочем, у неё были и другие причины чувствовать себя бодрой и помолодевшей. Она украдкой поглядывала на Нефью, а тот незаметно дотрагивался до неё. То, что им приходилось таиться от Патрика и Саттии, лишь добавляло пикантности. Как будто они снова были подростками, скрывающими страсть от родителей и от всего мира.

Осеннее, но всё ещё тёплое солнце величаво взбиралось по кристально чистому, густо-синему небу, какое в этих краях бывает только в октябре, да и то не каждый год. Гавкали где-то на окраине посёлка собаки, драл горло запоздалый, а от того злой, петух. Ветерок нежно, словно боясь неосторожным движением разрушить хрупкую красоту, гладил пасторальную идиллию. Вились над крышами тонкие белые дымки, задорно вырываясь на свободу и растворяясь в ней без остатка.

Красота этого места была естественной, необычной и непривычной для жителей Большого Города. И не было в ней неудобных, подленьких деталей, которые нужно было стыдливо скрывать под гримом дополненной реальности.

Полуголый, не смотря на прохладный воздух, мужчина красил забор в зелёный цвет. К нему семенил трёхлетний карапуз, важно раздувая щёки, нёс новую банку краски. Мужчина повернулся и слегка поклонился четвёрке "Пратчетов". Нефью ответил ему "хай", остальные же просто кивнули.

На перекрёстке их пути разошлись. Дети с учительницей двинулись налево, к стоявшему неподалёку большому одноэтажному зданию, в котором и без всяких надписей угадывалась школа. Нефью на прощанье тайком ущипнул Кэтрин за ягодицу, чем вызвал одновременно и протест и поощрение. Разумеется, не вслух, а лишь глазами. Оглянувшись через пару секунд, Эдуард с благоглупой ухмылкой на лице заметил, что Мисс Трейч потирает "заднюю мышцу", видимо, он не рассчитал силы.

Это происшествие не на шутку развеселило Нефью. Вспомнилось, как в шестнадцать лет он за рулём своего первого автомобиля (Мустанг семидесятого года) промчался мимо автобусной остановки и окатил скучающих в ожидании рейса людей водой из грязной лужи у бордюра. Сделал он это не специально: водитель впереди идущей машины резко свернул на левую полосу, вынуждая хорошо разогнавшегося Эдуарда сдать вправо. Казалось бы, Нефью должен был сгорать от стыда, но вместо этого его охватило какое-то странное веселье, и он хохотал, не в силах сдержаться, минут пять, не меньше. Так, наверное, чувствовал себя проказник Денис из старого фильма "Трудный ребёнок", наблюдая успех очередной шалости.

Так, посмеиваясь, и насвистывая мелодийку из какого-то позабытого диснеевского мультика, Нефью пришёл на КПП. И вовремя - ополченцы как раз выстраивались в две шеренги на утреннее построение. Было их человек тридцать, разного возраста, в одежде охотничьего или военного покроя. Поверх одежды каждый носил накидку-хамелеон образца примерно двадцатилетней давности. Она хорошо скрывает в оптическом диапазоне, но бесполезна против тепловизоров и прочих сканирующих приборов. Оружие ополченцев было впечатляющем. Четверо парней были вооружены РПГ, двое - переносными зенитными ракетами "Стингер", ещё двое - крупнокалиберными пулемётами. А остальные - автоматами, в основном АК-74.

Во второй шеренге людей было больше, поэтому Нефью пристроился в конец первой. Не без удовольствия отметил любопытные взгляды, которые ополченцы бросали на его АК-12. Эдуард поискал глазами Тхо, но паренька в строю не было.

Только Нефью раскрыл рот, чтобы спросить у своего соседа, коренастого чернокожего, о командире, как тот появился, словно из ниоткуда. Капитан Поинт деактивировал накидку, оказавшись всего в трёх метрах перед строем. Его глаза придирчиво осматривали форму ополченцев, а рот кривился в презрительной усмешке. Всем своим видом он выражал высокомерие, неудовольствие и даже стыд за подчинённых. Будь они не ополчением, а частью регулярной армии под его командованием - он гонял бы эту разномастную толпу до седьмого пота каждый день, пока из их тупых голов не вытрясло бы всё дерьмо. А остались бы только действительно важные вещи - устав, дисциплина, субординация и всё в таком роде. Осмотрев всех и каждого, Поинт с особенной злостью уставился на того, кто вчера задал ему трёпку - новичка Пратчета. Губы капитана медленно расползались в гнусной, даже для него, ухмылке.

И он молчал. То, что это было необычным, Нефью понял по шёпоту в рядах своих временных сослуживцев. А потом капитан начал медленно отходить назад, к склону холма. Происходило явно что-то из ряда вон выходящее. Мужчины разговаривали всё громче, строй начал ломаться.

Возник посторонний звук. Нефью первым понял, что приближается вертолёт. И судя по поведению капитана, тот явно был в курсе событий. Командир возился в траве, что-то разыскивая. Наконец, он открыл скрытый под слоем земли люк и обернулся. Смотрел он прямо в глаза Эдуарду и улыбался. Мстительно и злорадно.

И упал на склон рядом с люком. Выстрелом ему снесло голову, начисто, и почти всю шею в придачу. Торчал только кусок позвоночника, да бил фонтан крови.

Нефью мгновенно, опережая собственные мысли, бросился к люку. Спасибо оптимизации организма - он нырнул в проём целёхоньким. Сзади слышались разрывы пуль, крики, звуки падающих тел. Это работала вертолётная пушка. Значит - машину послали серьёзную. Словно в подтверждение мыслей Эдуарда, плац накрыло взрывом ракеты. Он еле успел захлопнуть дверцу - спасать на поверхности было уже некого.

Он оказался в начале бетонного коридора, достаточно просторного, чтобы два даже самых упитанных человека могли разойтись. Слева от Нефью был тупик, на стене в деревянной застеклённой рамочке висела схема подземных тоннелей городка. Эдуард бросил один только взгляд, чтобы узнать, как достичь школы. Нужно было просто двигаться по главному ходу, не сворачивая на развилках и перекрёстках.

Нефью бросился по коридору со всей возможной скоростью, чему способствовало постепенное понижение уровня пола. Взревела сирена воздушной опасности, даже здесь её было отлично слышно - значит, вентиляцию в тоннелях делали с умом. Светодиодные лампочки, висевшие на потолке, светили тускло, но зато все были исправны. Уже через полминуты зрение полностью адаптировалось к полумраку.

Эдуард одолел примерно половину пути до школы (у которой, если верить схеме, был свой вход в подземелье) и только здесь понял, что люди на вертолёте прилетели не для того, чтобы уничтожить поселение. Они прибыли за мальчиком. Спутники ОНелли их скорее всего мало интересовали, иначе вертолётчики не открыли бы огонь на поражение на плацу. Ведь они точно знали, что там будет мужчина, приехавший вместе с мальчиком. Именно так должен был доложить покойный капитан. Интересно, много в Храбрости агентов Большой Земли или же заигравшийся Поинт был единственным? Скорее всего, единственным не был. Но самым тупым и кровожадным из них - точно являлся.

Через триста метров туннель стал на метр шире и в нём появились люди. Они испуганно жались к стенам, пропуская несущегося со скоростью и настойчивостью паровоза Эдуарда. Никто не посылал ему вслед проклятий и даже не делал замечаний. Впрочем, чиновник бежал очень аккуратно и никого не сбил с ног.

Ещё через двести метров тоннель расширился в очередной раз и вскоре Нефью нагнал группу детей. Рыжие волосы Саттии и белокурые Патрика сразу бросились в глаза. Кэтрин, идущая впереди группы рядом вместе двумя другими женщинами, постоянно оглядывалась. Увидев Нефью, она облегчённо улыбнулась и начала пробираться назад.

- Это за нами? - спросила она так тихо, что Эдуард скорее угадал вопрос, чем расслышал.

- Думаю, да, - ответил он после некоторой запинки, всё-таки решив, что врать не стоит.

- Но тогда... - глаза учительницы моментально повлажнели.

- Нет, - громко и твёрдо перебил он мисс Трейч, а потом обнял её за плечи и продолжил шёпотом, - это их вина, а не наша. Они сами выбрали такой путь. Они спокойно могли приехать сюда на машине и попытаться увезти мальчика. Конечно, я не позволил бы им, но тогда не было бы жертв среди поселенцев.

Конечно, неведомые конкуренты точно также могли прилететь на обычном гражданском вертолёте, либо на реактивных ранцах. Они могли скрытно проникнуть на территорию и установить слежку за Патриком. Они могли похитить его из школьного туалета или во время прогулки. Но они решили иначе. Наверное, это была другая команда. Военные или службисты - им проще достать боевой вертолёт.

- Всё равно, - Кэтрин отвернулась, но всё-таки не заплакала, Нефью добился того, чего хотел, - в этом есть и наша вина.

- Да, есть, - опасность истерики миновала, и можно было согласиться, - небольшая. Но главный виновник всегда тот, кто спускает курок. Именно он совершает выбор между жизнью и смертью. Человек - не кукла, он обладает свободой воли. Даже если ему приказали. Впрочем, в современном мире все моральные нормы были потеряны или извращены до безобразия.

Нефью вздохнул с поистине стариковской печалью. И это настолько озадачило Кэтрин, что она забыла о собственных терзаниях. Эдуард, допустивший промашку, сделал вид, что ничего такого не произошло.

Неожиданно на плечо Нефью опустилась рука. Металлическая рука. Эдуард вздрогнул, но тут же опомнился - это мог быть только мэр Храбрости. В самом деле, развернувшись, он чуть не столкнулся с мастером. Каким-то образом, ничего не выражающая маска дала понять, что им нужно поговорить наедине. Нефью с неохотой кивнул Кэтрин, чтобы та догоняла детей.

- Там все погибли? - мэр направил звук таким образом, чтобы его мог слышать только Эдуард.

- Думаю, что да. Только я успел добежать до люка.

- Ясно. Кому-то нужно прикрыть отступление, - в мёртвом голосе явно слышался намёк.

- Погодите, мистер Солди. Разве в этом тоннеле нет опускающихся плит или чего-то в этом роде?

- Есть, - проскрипел староста, - стальные двери в несколько тонн весом. Но первая из них находится на входе в шахту. По плану обороны, ополчение должно прикрывать отход гражданских. И не беспокойтесь, я останусь с вами.

Жужжа гусеницами, к ним подъехало двое полу-киборгов. В руках они держали автоматы.

- Нет никакой нужды парню погибать вместе с нами, Карим, - метрового роста моди прикоснулся человеческой рукой к металлическому колену старосты. Выглядело это очень трогательно.

- А кто поведёт их через шахту?

- Трумэн и его бригада. Они уже на посту. Как только последний из людей достигнет шахты, Трумэн закроет дверь. Если вдруг выживем, то дождёмся возвращения жителей наверху. У нас больше шансов, чем у нормалов.

Киборг несколько секунд размышлял. Приняв решение, он тихонько толкнул Нефью.

- Идите мистер Пратчет, мы справимся без вас.

Эдуард понимал, что моди совершенно прав на счёт шансов выжить. В конце концов, они могут обходиться без кислорода около часа, а киборг Солди - и того больше. Огонь не причинит им серьёзного вреда, и не всякая пуля пробьёт их защиту. И всё-таки, Нефью чувствовал себя предателем, прячущимся за спиной настоящих мужчин.

- Идите, сэр. Вы нужны женщине и детям. Позаботьтесь о них.

Как раз в этот момент земля содрогнулась от серии взрывов. Видимо, сканеры оповестили вертолётчиков, что посёлок покинут людьми и те мстительно взрывали дома. Нефью снял с плеча АК и отдал его старосте. Достал два полных рожка и передал их тоже. Тот взял оружие, уважительно кивнув.

- Это был Поинт? - голос заставил уходящего Нефью обернуться.

Зубы Эдуарда сжались так, что раздался хруст. Он мрачно дёрнул головой.

- И не вини себя, Пратчет. Мы отдаём себе отчёт, что рано или поздно Центральное Правительство уничтожит нас. Им не нужны конкуренты, даже такие слабые.

Трудно, когда тебя утешают твоими же собственными словами. Ты одновременно понимаешь, что всё правильно и в то же время ощущаешь неловкость и двойственность происходящего. Будто переживаешь дежавю в неприятный момент своей жизни.

Нефью провожал взглядом модифицированных людей, бывших шахтёров и работников полимерного завода. Брошенных всеми, но не сдавшихся.

В памяти всплыла история, случившаяся лет пятнадцать назад. В прессу, само собой, она не попала, но те, кому надо о ней слышали. Мульти-миллиардер, правнук бутлегера (кстати говоря, один из последних представителей династий, сколотивших капитал в то смутное время) Джереми Освальд Уайт решил продлить себе жизнь весьма экстравагантным образом - пройдя через процедуру модификации четвёртого уровня. Жена, дети, знакомые, доктора уговаривали его отказаться от затеи, да к тому же, был совсем не стар - ему и пятидесяти не было. И здоровье имел хорошее, не смотря на алкоголизм и пристрастие к кислотным наркотикам. Но, мужик был очень упрямый и своенравный, под стать предку-гангстеру. Он подделал документы и послал запрос в одну из корпораций, использовавших труд киборгов на сверх-вредных производствах в Африке. Само собой, перед отъездом он позаботился о том, чтобы не утратить права на собственность и активы после возвращения с Чёрного континента. Над этим потрудилась одна из самых высокооплачиваемых юридических контор Нью-Йорка. Итак, сбежав через пару недель с завода (план побега, само собой, был проработан заранее), он появился в Городе, и вернулся к свой обычной жизни.

Вот только она больше не доставляла ему удовольствия. Ни алкоголь, ни наркотики, ни женщины стали ему не нужны (хотя оставались способы доставить дурманящие вещества в мозг). Охладел он и к азартным играм, и к скачкам на лошадях, и к охоте. Друзья отвернулись от него. Семья переехала в Европу.

В общем, киборг-неудачник выдержал всего лишь один год такой жизни и отключил сам себя. И даже записки не оставил, настолько ему всё осточертело. Причуды и самоубийство незадачливого миллиардера пару недель были основной темой разговоров в кулуарах власти и великосветских салонах и клубах.

За пятнадцать лет никто не изъявил желания повторить путь Уайта, даже смертельно больные.

Киборги, как подсказала память Нефью, вообще не жили больше пяти лет. А Карим Солди существовал в механическом теле около двадцати.

Нефью развернулся и отправился догонять подопечных. Правой рукой он проверил, не выпал ли из-за пояса пистолет. Нет, шершавый тёплый пластик был на месте.

Тоннель неуклонно снижался и, по прикидкам Эдуарда, он был метрах в двадцати под землёй, когда взрывы переместились с поверхности сюда, в катакомбы. Значит, преследователи вступили в бой с храбрецами моди.

Троицу своих спутников он нагнал уже около массивных стальных ворот. Убедился, что с ними всё в порядке и узнал, в какую Общину их будут вести. Трумэн, шахтёр на неизменных гусеницах, снабдил его картой, которую Эдуард старательно изучил и спрятал под камнем - не хотел, чтобы она досталась противнику.

Кстати говоря, за фундаментальной стальной перегородкой, какие используются на атомных объектах, начиналась уже обычная шахта. Нефью, конечно, ни разу не был в шахтах лично, но помнил их по фильмам. Местами земляные, местами каменные стены, пол и потолок. Кое-где для надёжности укреплённые распорками или колоннами, сделанными из хорошего дерева. Кажется, всё это - совокупность проходов на одном уровне - называется "горизонт".

Беженцы постепенно исчезали в полумраке тоннеля. Трумэн с немым вопросом уставился на Нефью. Моди предстояло замыкать колонну жителей Храбрости и он ждал, когда незнакомый мужчина последует за остальными. Но у того были на этот счёт свои планы.

Как только они остались вдвоём с моди, Нефью ударил кулаком по большой красной кнопке и нырнул за дверь. Трумэн не стал ничего спрашивать - всё и так было понятно. Он дождался, когда стальная конструкция превратится в сплошную стену и неторопливо двинулся вслед за беженцами.

Глава 30

Он появился сразу же после того, как дверь за спиной Нефью, издав на прощанье отчаянный скрип, закрылась. Облачён он был в доспех матового чёрного цвета, с экзо-скелетом. Последней модели, которая ещё даже не поступила на вооружение. В отличие от "обычной" жидкой керамики, этот костюм был сплетён под чудовищным давлением из волокнистого углерода, которое затем было обработано в облаке плазмы и доведено до состояния абсолютной гибкости. По сути, это было что-то вроде огромного пластичного алмаза, только ещё прочнее. Синие линии вдоль конечностей и небольшие круги на суставах - вот и всё, чем выдавал себя включенный режим усиления мышц. Нефью, отлично помнивший ещё неуклюжие экзо-скелеты начала века, был впечатлён. В руках противник держал какую-то чудовищную смесь крупнокалиберного станочного пулемёта и чего-то вроде системного блока старинного компьютера. Ствол, калибром не менее двадцати миллиметров, мгновенно уставился точно в сердце Нефью. Впрочем, "беретта" Эдуарда с могущественными бронебойными пулями смотрела в стекло шлема (оно значительно уступало самим доспехам по прочности, так как в нём было полно всевозможных сканеров).

Стрелять никто не стал.

Поколебавшись несколько мгновений, мужчина поднял забрало. Он внимательно изучал лицо Нефью обычным старомодным способом - своими собственными глазами.

- Военная контрразведка, - сообщил он наконец.

- Разве вас не закрыли? - удивился Нефью.

- Восстановили два года назад. Но это, как ты понимаешь, совершенно секретная информация, - усмехнулся контрразведчик.

- Само собой, - кивнул Нефью и добавил после паузы. - Конгресс.

Противник наверняка тоже удивился, но не счёл нужным выказать это. Видимо, он решил, что они достаточно поболтали. Он нажал на доспех в нескольких местах и тот начал медленно сползать с тела. Через десять секунд мужчина просто шагнул в сторону из кучи тряпья, в которую превратились грозные латы. Артиллерийское орудие, которое он едва мог удержать без помощи усилителей, бережно поставил к стенке. Противник остался в лёгком, но прочном и тёплом спортивном костюме - из тех, что стоят не менее десяти тысяч долларов.

Мужчине было лет тридцать на вид. Стройный, сухой, лицо неприметное, незапоминающееся, как у всех работающих в поле разведчиков или контрразведчиков.

Нефью отбросил пистолет в угол и сделал несколько шагов на встречу, снимая камуфляжную куртку, позаимствованную в доме. Ни он, ни его враг не приняли какую-то особую боевую стойку. Со стороны они казались абсолютно расслабленными. Только глаза были цепкими, холодными.

Противник первым бросился в атаку. Его "двоечка" была быстра, очень быстра. Нефью отшатнулся, сделал шаг назад. Такой скоростью не смог бы похвастаться и чемпион по боксу, а значит, враг использовал тот или иной боевой коктейль. Некоторое время они кружили, прощупывая оборону друг друга. В конце концов, Нефью понял, какую школу боя проходил контрразведчик. Это был "джафт" - развитие советского рукопашного стиля, разработанного в КГБ. Привёз в Штаты систему бывший инструктор, уволенный в запас во время масштабных сокращений после падения Союза. Доработал и значительно улучшил её Томас Джафт, чьим именем система и была названа. Как и оригинал, она стремилась как можно быстрее убить соперника или, по меньшей мере, нанести ему увечья.

Проблема была в том, что Нефью тоже владел джафтом. И, в отличие от противника, учился у самого Томаса, а не у его последователей. И, благодаря проекту "Крылья" был даже быстрее, чем накачанный препаратами контрразведчик.

Прошло примерно три минуты боя. Пропущенные удары пока не болели, но Эдуард знал, что следующие несколько дней тело будет ужасно ломить. Наконец, он сумел сделать подсечку противнику, и провести особый захват ногами - "кольцо анаконды". Способа освободиться от подобного приёма не было. Нефью мог либо задушить врага, либо сломать ему шею, либо упереться в спину особым образом и сломать позвоночник. Последний сценарий, разумеется, был самым болезненным, обещая долгую и мучительную смерть.

Контрразведчик несколько раз дёрнулся и затих. Он понял, что всё кончено. Нефью чуть ослабил давление на шею, чтобы тот мог говорить.

- Сколько вас осталось? Я обещаю убить тебя быстро.

Мужчина прокашлялся, из его горла вырвался сдавленный смешок. Так смеются некоторые смертники, когда садятся в электрическое кресло. В принципе, Эдуард не особо и надеялся - контрразведчики умели умирать достойно.

- Нас было двое. Рода убил этот робот. Мы просто не знали, насколько живучи проклятые киборги.

- Моди живы?

- Нет. А теперь делай своё дело. Я боюсь опоздать в ад на обед, - он снова рассмеялся.

Нефью свернул ему шею. Подумал немного и потащил тело к ближайшему выходу на поверхность. Противник был неплохим парнем. В другом мире они вполне могли бы стать друзьями. Взвалив мертвеца на плечи, Нефью поднялся по лестнице. Это оказался какой-то резервный выход, во всяком случае, построек по близости не оказалось, люк открылся просто в траве, на дне пересохшего ручья. Аккуратно положил тело на землю и вернулся за курткой и пистолетом, не забыв захватить с собой и доспехи погибшего контрразведчика. Бронекостюм весил менее килограмма, и в сложенном состоянии спокойно уместился в карман (довольно вместительный, впрочем, карман).

Нефью не знал, где в Храбрости кладбище, поэтому просто оставил тело на земле и отправился в селение за лопатой. Картина, представшая перед его глазами, когда он взобрался на холм, была печальной. Дома на трёх из семи улиц пылали, от некоторых из них, куда попадали ракеты, остались только руины. Чёрный дым, в безветренную погоду, подымался высоко, затемняя солнце. Вдруг, откуда ни возьмись, из-за другого холма выскочила пожарная машина - как положено, с громкой сиреной. Она остановилась на главной площади, несколько человек в специальных костюмах выпрыгнули на землю и со знанием дела принялись за тушение пожара. Эдуард хорошо слышал их крики. Менее, чем через минуту, упругая струя воды агрессивно врезалась в пламя. Видимо, в ней содержались какие-то химические добавки, потому что огонь угасал удивительно быстро. Когда чиновник спустился и подошёл к ним, был спасён уже пятый дом - точнее, то что от него осталось. Нефью с удивлением и даже некоторым недоверием смотрел на русскую печку, оставшуюся невредимой, когда от стен мало что осталось.

Один из пожарников, разгребавший багром небольшие очаги огня на периферии руин, завидев приближающегося Нефью, поднял шлем и помахал рукой. Это был Тхо. Нефью с облегчением вздохнул - не хотелось ему хоронить вчерашнего знакомца.

Эдуард, перекрикивая шум, поинтересовался, чем он может помочь. Вьетнамец махнул рукой в сторону пожарной машины - мол, спроси у начальника. Начальником оказался грузный чернокожий мужчина. Голос у него был зычным и Нефью понял, что с холма он слышал в основном его. Начальник пожарников бросил только один взгляд на Нефью и отмахнулся от него.

- Я хочу помочь, - прокричал Эдуард на всякий случай. Вдруг чернокожий неправильно трактовал его намерения?

- Без костюма не пущу, приятель. Мне тебя в больницу потом везти неохота, - наблюдая за струёй из брансбойта, пояснил начальник, - но если очень хочешь помочь, в кабине под задним сиденьем есть запасной костюм.

Нефью без промедления взобрался в кабину. Нашарил рукой упакованный в пакет костюм, достал его и одел прямо поверх одежды. После чего уставился на начальника пожарных.

- Окей, дуй к вьетнамцу. И захвати ещё один багор, - начальник указал пальцем на правый бок машины, в специальный отдел для инструментов. Нефью вытащил нужное ему приспособление и направился к Тхо.

Пожар тушили ещё около двух часов. Большую часть этого времени, на самом деле, заняло ожидание машины. Дважды пожарники уезжали на ней, чтобы наполнить цистерну. Пока их не было, Тхо и Нефью честно разгребали остатки стен и крыш.

Наконец, последний очаг пожара был потушен. Мужчины снимали костюмы и складывали их в багажник машины. Не смотря на защитную одежду, лица были перемазаны сажей. Потные и усталые, но довольные проделанной работой, они, впрочем, вели себя крайне сдержанно. Ведь это был один из самых трагических дней в истории общины.

Пожарная машина уехала в гараж. На её место приехал старенький грузовичок Форд с откидными бортами. Трое сели в кабину, ещё двое - в кузов. Они отправились собирать тела погибших. Выяснив у Тхо, где расположено кладбище, Нефью раздобыл садовую тачанку и собственноручно отвёз труп контрразведчика к месту последнего упокоения.

Кладбище - тихое местечко между холмами. По краям его росли ивы и берёзки. Старомодные деревянные кресты вместо табличек, краску на них только недавно обновили. Эдуард поискал взглядом лопату, не нашел и собирался было возвращаться в посёлок, но услышал звук приближающегося мотора. Из-за холма степенно выехал небольшой экскаватор на гусеницах. На механической руке белыми буквами было написано "Хитачи". Водитель помахал Нефью рукой и принялся за дело. Копал он быстро. К тому времени, когда приехал грузовик с телами, было готово уже десять могил. За грузовиком следовал мужчина в рясе католического священника, он передвигался на квадроцикле.

Все вместе, за исключением оператора экскаватора, разгружали скорбный груз. Бережно оттаскивали к подножию холма и укладывали в траву. Грузовик уехал за второй партией тел, но один из парней остался на кладбище. Он вручил священнику и Нефью по лопате, а сам бродил рядом с карандашом и записывал в блокнот, кого в какой яме хоронили. Впрочем, большинство тел, а именно те, которые привезли с плаца, были обгоревшими до неузнаваемости. Так что опознать он сумел немногих. Когда дело дошло до трупа контрразведчика, Нефью сказал, чтобы на кресте написали просто "Солдат" и ничего больше. Эдуард опасался, что парень заартачится и откажет погибшему контрразведчику в праве на достойное захоронение, но тот воспринял всё абсолютно спокойно. Сделал соответствующую пометку в блокнотике, и вернулся к своим делам.

Эдуард и клерик старательно засыпали ямы. Делать это было, в общем-то, не трудно, так как водитель экскаватора насыпал кучи земли у самого края могильных ям. Да и сама почва была рыхлой, не глинистой. Подле каждой засыпанной могилы, священник произносил небольшую молитву на латыни. Нефью хотелось спросить - был ли пастор самосвятом, как тот болгарин в Бронксе, или же успел закончить семинарию до того, как католическую и православную церкви запретили (по возрасту подходил впритык). Однако, будучи человеком, воспитанным в двадцатом веке, постеснялся.

После того, как грузовик привёз вторую и последнюю партию тел, работа закипела. Все, в том числе и экскаваторщик разобрали лопаты. Лица были мрачными, старожилы вспомнили события десятилетней давности, когда Центральное Правительство послало войска "для усмирения вооружённого мятежа" - так они назвали протесты жителей Общин против строительства здесь хранилища для радиоактивных отходов со всей Америки. Нефью смутно вспомнил, что ЦП перенесло-таки место аж на север Канады. Но даже он не знал истинных причин - как всегда, правительство объяснило свое решение заботой о здоровье и благополучии граждан. В тот раз, правда, досталось другим общинам - Карфагену и Алой Зоре. Первую сожгли дочиста, вторую - наполовину. Однако, добиться своих целей посланным бойцам частной армии "Скала" так и не удалось, так как "туземцы" знали о времени атаки и успели приготовиться и стянуть резервы со всех общин. Пришельцы потеряли около трёх сотен солдат, пару десятков броневиков и пять вертолётов. С той поры жители Вольных Общин значительно улучшили систему безопасности, создали систему подземных тоннелей и переходов между шахтами (что, как выяснилось сегодня, не спасает от предательства).

Нефью поинтересовался, как скоро вернутся беженцы, однако, к его разочарованию выяснилось, что никакой возможности связаться с колонной под землёй не существует. Так было задумано в целях безопасности. Тогда Эдуард сообщил, что ему известна конечная точка маршрута - Долина. Узнав об этом, начальник пожарников (и как выяснилось - главное должностное лицо после смерти мэра и капитана Поинта) связался по рации с Долиной. Те пообещали немедленно выслать гонцов к беженцам, дабы сообщить о том, что они могут возвращаться. Однако, прикинув время и расстояния, мужчины пришли к выводу, что беженцам придётся заночевать под землёй, но завтра к обеду они вернутся.

Когда с захоронением было покончено, временный глава Храбрости, пожарник Джим Норсайт, предложил всем сходить в бар. Предложение было одобрено единогласно. Благо, здание бара нисколько не пострадало.

К вящему удивлению Нефью, пили здесь не только самопальные виски, бренди и пиво (правда, данный напиток упорно называли элем), но и вполне престижные сорта алкоголя, которыми Нефью не побрезговал бы и в своём кабинете в Конгресс-Центре.

Тхо, удивительно быстро напившийся вдрызг (Нефью всегда смущала эта особенность организма азиатов) уставился в стакан и произнёс заплетающимся языком.

- Это всё Поинт, чёртов садист и предатель. Я, видишь ли, был на одной из зенитных точек. Ну, у нас в Храбрости есть несколько десятков "стингеров" и пиратская копия военной программы, объединяющая все активные ПЗРК в одну систему...

Он закрыл глаза, всхрапнул и ударился готовой о стойку бара. Несколько секунд с подозрением смотрел на предательскую поверхность, тяжело вздохнул и продолжил.

- Он скомандовал перезагрузить систему ровно без пяти минут восемь. И эти ублюдки появились именно в тот отрезок времени, пока система не работала. Проклятый Иуда. Знаешь, я даже рад, что его измена закончилась именно таким образом. Я, видишь ли, и прежде был невысокого мнения о характере этого засранца, но теперь... Я бы даже не стал хоронить его, как человека, просто оставил бы гнить на радость лисицам, бродячим собакам и парочке волков, которые завелись тут неподалёку. Он был отвратительным человеком. Хотя как командир ополчения был неплох...

Юный вьетнамец ещё несколько минут изливал Нефью душу и живописал всевозможные унижения, которым подвергал покойник подчинённых. По поводу и без оного. Пробормотав напоследок, что хотел бы видеть новым командиром Пратчета, паренёк окончательно уснул.

Глава 31.

"Быть может, я тоже начал видеть те странные сны, как и Сат?"- подумал Патрик внимательно оглядываясь по сторонам. Он шёл по узкой, вымощенной булыжником улочке. Улочка была настолько узкой, что Патрик мог дотронуться одновременно и до домов (большинство из которых были двух и трёхэтажными) по левой стороне, и до домов по правой стороне улицы. Что он и продела несколько раз, ведя пальцами по поросшему мхом камню. Откуда-то издалека доносился шум, который появляется при скоплении множества людей. Отдельные голоса пока были неразличимы, но Патрик сделал вывод, что постепенно приближается к источнику шума.

Он думал над тем, что Саттия в своих снах видела, в основном детей. Поэтому ОНелли надеялся увидеть толпу ребят, увлечённо играющих в какую-нибудь игру. Может быть, даже в футбол! Однако, чем ближе он подходил, тем больше его одолевали сомнения. Голоса, вычленившись из гула, мало походили на детские. Много слышал он и странных криков, как мужских, так и женских. Чувствуя, что краснеет, он вспомнил о занятиях по сексуальному воспитанию. Именно такие звуки и сопровождали уроки.

Последние надежды развеялись, когда улочка, вильнув на прощание, вывела его на площадь. Посреди площади высился фонтан в виде рыцаря на коне. Рыцарь поднял забрало и из его рта била ввысь струя разноцветной жидкости. Патрик подумал, что это было форменное издевательство над самой идеей рыцарства.

Однако, куда большим разочарованием стали люди, заполняющие площадь. Впрочем, некоторые из существ, копошащихся в этом человеческом море, людьми не были. Это были либо животные, либо мифические существа, вроде единорогов или сфинксов. Но все они разговаривали. Патрик готов был поклясться, что пару раз перед его глазами мелькнуло жёлтое тело змеи, скользящей по округлостям пышногрудой, абсолютно голой девицы. Голыми здесь были почти все.

Это была оргия, вспомнил название мальчик. Огромная, гнусная, мерзкая, метаморфная (это когда в виртуальности человеческое сознание переселяется в тело животного, либо специально сконструированное вместилище) оргия.

Спрут, чьи шесть щупалец были заняты делом где-то в толпе, два остальных протянул к Патрику. Увидев источающие слизь фиолетовые присоски, сжимающиеся и расширяющиеся в похотливом ритме, мальчик передёрнул плечами от омерзения. Он хотел избавиться от прикосновений конечностей и, точно повинуясь его желанию, в руках у него возник меч. Оружие было лёгким, почти невесомым, но невероятно острым. Несколько секунд огромные глаза морского жителя смотрели на дёргающиеся на камнях конечности. А потом спрут, с отвратительным чавкающим звуком проскользнул между соседями и скрылся в толпе. Соседи, мужчины и женщины, с упоением предающиеся пороку, ничего не заметили. Впрочем, глаза красотки, чья кожа была оранжевой, а волосы - зелёными, сделав несколько неудачных попыток, всё-таки сумели сфокусироваться на мальчике. Она протянула к нему руки, горячий, хриплый шёпот действовал на Патрика, словно гипноз. Ноги, независимо от воли, мелкими шажками вели ирландца в объятья зовущей дамы.

Однако, когда в поле зрения Патрика оказался краешек меча, он вернул себе контроль над собственным аватаром. А вернув, очень рассердился на себя, на прекрасную зеленоволоску, её атлетичных соседей и исчезнувшего в пучинах порока спрута. Но больше всего на то, что вместо футбола ему приснилась оргия. Загадав себе ещё один меч - в левую руку, он пошёл сквозь стонущую, орущую, воздыхающую, произносящую всякие глупости толпу.

Тональность криков и содержание разговоров на площади резко изменились. Чуть опережая мальчика, перед ним катилась волна паники. Разномастные существа, скорее всего, не испытывали такой уж сильной боли от ударов меча, но явно страдали, будучи вырванными из объятий сладострастия. Некоторым удавалось скрыться целыми - они открывали браузер и исчезали в порталах. Словно были не во сне Патрика ОНелли, а в обычной виртуальности.

Когда на площади не осталось никого живого, ослепляющее чувство гнева схлынуло. Слабо соображая, он обвёл поле брани мутным взглядом. А потом очнулся по-настоящему. Уютный полумрак пещеры, похрапываюшие и посвистывающие сосед, тёплый спальник, постеленный прямо на полу. Рядом с ним, накрытая непокорными рыжими локонами спала, улыбаясь чему-то, Саттия. По другую сторону находилась мисс Трейч. Глаза её под веками беспокойно бегали из стороны в сторону.

Тихо жужжа, приблизился моди Хашид Абакр - гонец, посланный, чтобы вернуть беженцев на полпути из Храбрости в Долину.

- Что, приятель, плохой сон приснился? - голос у Хашида был абсолютно нормальный, его голосовые связки не подверглись модификации.

- Да. Хотя - нет. Сам не пойму, - Патрик почесал голову, неожиданно даже для самого себя сменил тему, - а моди видят сны?

- Конечно, приятель. Хоть потребность спать у нас значительно снижена, сны мы видим. И в этих снах мы всегда нормальные люди. Ещё ни одному моди, по крайней мере, в Вольных Общинах не снилось, что он киборг или полу-киборг.

- Здорово! А как быстро вы можете ехать на гусеницах? - любопытство так и распирало Патрика.

- Примерно как бегущий человек. Ну, ежели в цифрах, - Хашид напрасно пытался побороть улыбку, - километров пятнадцать в час наберётся.

- Круто... - Патрик уставился на гусеницы с детской непосредственностью и даже завистью. Казалось, если бы ему сейчас предложили поменять ноги на средства передвижения моди Абакра - махнулся бы с огромной радостью.

В этот момент Хашид с изумлением обнаружил, что гусеницы пытаются начать движение без его непосредственного мысленного приказа (в общем-то, это было больше похоже на инстинкт, чем на сознательный акт - так человек дышит или двигается, особо не задумываясь над процессом). Однако, когда беловолосый мальчишка отвёл взгляд, ощущение вмешательства извне пропало.

- Ладно, приятель, ложись-ка спать, - с сомнением поглядывая на мальчика посоветовал моди. - Ещё только два часа ночи.

- Два часа ночи? - разочарованно протянул Патрик, укладываясь в спальнике, - да мне теперь ни за что не заснуть...

И уже через пару мгновений его дыхание стало ровным - так могут только дети.

Хашид некоторое стоял на месте, пытаясь понять, почудилось ли ему, или в самом деле юный беженец из Храбрости каким-то невероятным образом сумел войти в контакт с электронными чипами, соединяющими нервную систему организма с электрической проводкой "железа" (так между собой моди третьего и четвёртого уровней называли не-органические части тел). А ведь у паренька даже не было ментака - об этом Абакр знал доподлинно. По протоколу безопасности, беженцев проверяли на наличие любых приборов, способных передавать радио-сигналы или любого вида излучения на расстояние. К тому же, на всякий случай, проводники колонны, да и сам Абакр, как гонец, использовали надёжные армейский глушилки, купленные за бешеные деньги несколько лет назад.

Хашид достал из кармана матовый серебристый диск. Мирно пульсировал красным цветом диод - значит, аппарат работал. Моди пожал плечами, спрятал диск обратно и попытался отогнать дурные мысли. Как ни странно, ему удалось это сделать довольно быстро. Ведь то, что ему показалось несколько минут назад - невозможно. Следовательно - этого не могло быть.

Глава 32

Зрелище это было грустным, душераздирающим. Выходили из тоннелей в административном здании люди. Шли вереницей, один за другим. Женщины с безумной надеждой в глазах высматривали среди встречающих своих мужей. Дети в страхе жались к ногам матерей. С площади было видно несколько сгоревших домов. Их обугленные остовы напоминали скелеты гигантских животных. Выходящие сгрудились толпой около мэрии, будто оказались в незнакомом месте, и никак не могли решиться пойти навстречу другой кучке людей. Впрочем, непонятная робость также охватила и оставшихся в Храбрости.

Наконец, словно по чьему-то сигналу, воздух взорвался криками. Женщины, протягивая руки, звали своих мужей. Дети, особенно кто помладше, плакали. Те, кто чуть постарше - звали пап. Мужчины с другой стороны площади ринулись к своим семьям. При этом, глаза их наполнились влагой. Тхо вообще разрыдался, обнимая мать с отцом.

У мэрии остались только те, кого некому было встречать. Мрачные, убитые горем, стояли они в полной тишине. В той тишине, которая страшнее и трагичнее любого плача, любой истерики, любого вопля. Вокруг них словно образовалось какое-то особое поле. Однако, спустя минут десять, их более счастливые товарки, устыдившись своей радости, обернулись к ним. Кто-то пытался найти слова утешения, кто-то просто обнимал. Слёзы, очищающие душу, облегчающие страдания, наконец полились рекой.

Всё-таки, это была настоящая община. И горе, и радость были общими. Овдовевшие и осиротевшие переложили на плечи счастливцев часть своего бесконечного тяжёлого груза. При этом, как ни парадоксально, легче стало и тем, и этим.

Нефью неожиданно для себя заметил, что хлюпает носом. Вытерев рукавом предательский орган, он направился через площадь к мисс Трейч и детям. Кэтрин плакала, правда как-то совершенно беззвучно. Дети притихли, держали учительницу за руки и прятали взгляды. Все трое искренне обрадовались, когда Эдуард возник около них. Патрик и Саттия обняли его за пояс, а Кэтри одарила долгим поцелуем в небритую щеку.

Так, вчетвером, взявшись за руки, они молча покинули площадь. К счастью, их дом не пострадал. Нефью взялся за приготовление обеда, состоявшего из само-разогревающихся армейских пайков. А его подопечные по очереди приняли душ.

- Боюсь, нам придётся покинуть и это место, - первые слова, сказанные Эдуардом с момента встречи.

- Быть может, переберёмся в другую общину? - робко спросила Саттия.

- Мы не можем подвергать опасности ещё кого-то, - ответил за Нефтю Патрик, - это всё из-за нас.

- Это всё по вине центральных властей, - возразил Эдуард, - капитан Поинт был их агентом. Я уверен, в каждой общине есть такие люди. Возможно, что Поинт был не единственным.

- В таком случае, нам лучше ни с кем не делиться планами. Тихо соберёмся и уедем на машине,- Кэтрин не поднимала глаз от пустой пластиковой тарелки. - Мы спокойно можем поселиться в любом из брошенных городков за пустыней.

- Верно. Жаль мы не можем использовать вертолёт, оставшийся от нападавших. Я умею управляться с такими штуками.

Глаза Патрика при этих словах ярко вспыхнули и тут же погасли. Паренёк явно всей душой был за то, чтобы лететь на вертолёте, но просто не мог придумать достаточно вескую причину для этого.

- Что ж, отлично, загружаем продукты в машину и едем. Нужно поторапливаться, пока на блокпостах нет людей.

Сборы в дорогу за последнее время стали привычным действием. Деловито, сохраняя молчание, четверо вернули в багажник то, что достали из него только позавчера. Особого энтузиазма к переезду никто не проявлял - детям и мисс Трейч здесь нравилось. Нефью покривил бы душой, если бы стал утверждать, что не разделяет их мнение. Раскладывая в багажнике очередную партию пакетов с едой, он вдруг осознал, что за неполных три дня, проведённых в Храбрости, он ни разу не вспомнил о том, что нужно следить за выражением лица. Открытие это было поразительным и ясно говорило о том, что он жил свободно впервые лет за двадцать - с тех самых пор, когда была запущена глобальная система слежки ("безопасности").

Пожалуй, когда всё закончится, он уйдёт на пенсию и переберётся жить в Вольные Общины. Это гораздо лучше, чем доживать в компании пенсионеров в каком-нибудь элитном посёлке во Флориде или на юге Франции.

Так, не сказав никому не слова, они выехали за пределы Храбрости.

Шлагбаум на внешнем блокпосту был закрыт. Нефью достал из бардачка туго свёрнутую накидку-хамелеон (он взял утром со склада четыре штуки - на каждого), облачился в неё поверх рубахи и покинул автомобиль. Пару раз он нервно оглядывался туда, где по его представлениям должны скрываться ополченцы. Однако, даже когда он поднял шлагбаум, никто так и не выскочил из-под земли с автоматом или РПГ в руках.

Через пару километров они встретились с тремя фурами, старыми, но в отличном состоянии. Нефью поделился со спутниками информацией о том, что ещё вчера временный голова общины и смотритель склада сделали заказ контрабандистам на строительные и отделочные материалы. Все согласились, что нелегальные (хотя о каком законе может идти речь в этих краях?) торговцы работают ничуть не медленнее лицензированных. А может и быстрее. Управляли грузовиками, кстати, самые обычные люди, а не компьютерные программы. Саттия и Патрик помахали водителям рукой, хотя те и не могли их видеть.

Нефью съехал с дороги и направил машину на северо-восток. Ехать по гладкой, лишённой растительности пустыне было очень комфортно, даже мягче, чем по асфальту. Нефью вспомнил трагическую историю о том, как в этих краях пытались с помощью химикатов очистить землю после сланцевой добычи газа. В итоге, некогда холмистая и лесистая местность облысела и оплыла, превратившись в пустыню. Благо, здесь хотя бы не было огромных барханов.

По расчётам Эдуарда, они должны были наткнуться на федеральную трассу. Когда-то по ней можно было добраться прямо к канадской границе. Однако, чиновник не знал, функционирует ли она до сих пор. Добравшись до неё он обнаружил, что дорогой то, что осталось от некогда оживлённой трассы назвать было нельзя. Выбоины внушительных размеров составляли большую площадь, чем остатки собственно полотна.

Тогда Нефью решил двигаться по пустыне ещё на север. Где-то тут обязательно должны быть исправные дороги, которыми пользуются контрабандисты для торговли с Общинами. Интуиция его не подвела, километров через двадцать от бывшей федерально трассы они наткнулись на вполне приличную дорогу.

"Пегас", обрадовавшись возвращению на твёрдое покрытие, утробно заурчал и начал набирать скорость. Однако, проехав пару километров по дороге, Нефью раздумал, резко развернулся, достиг места, где пустыня позволяла свободную езду и отправился на юг.

- Думаю, в ближайших посёлках на той дороге можно попасть в поле зрения контрабандистов или ополченцев Общин. И среди первых и среди вторых имеются агенты ЦП и других контор. Лучше будем медленно трястись по бывшей федералке, но зато максимум, что нам грозит - это встреча с бомжами или мародёрами. С ними мы справимся.

Возражений не последовало.

Достигнув обезображенную ямами, в прошлом отличную и оживлённую трассу, Нефью сколько мог, ехал вдоль неё по грунту. Когда это стало невозможным из-за кустарника и деревцев, Эдуард выехал на дорогу и немного поиграл с настройками. В итоге, дорожный просвет машины увеличился до 40 сантиметров - результат, великолепный даже по меркам внедорожников. Подвеска стала мягче, давление в шинах уменьшилось, был заблокирован центральный дифференциал. Нефью активировал специальную программу, которая сканировала пространство перед машиной, чтобы избегать непреодолимых препятствий и вывел результаты обработки на лобовое стекло. В принципе, можно было полностью доверить управление компьютеру, но Эдуард был не из тех людей, кто полагался на милость электронных мозгов. Пользоваться помощью это одно дело, но доверить машине свою, а тем более - чужие жизни, это было слишком для человека, родившегося в семидесятых годах двадцатого века.

Как бы то ни было, следующие тридцать километров они преодолели за полтора часа. Скорость, солидная по меркам карет на конной тяге, но совершенно смехотворная по меркам середины двадцать первого века. Дети давно заснули, а Кэтрин, потрясённая суровым свидетельством упадка цивилизации (по крайней мере, локальном) вспомнила о древнеримских дорогах. Ни одна империя не могла нормально функционировать, если не обладала великолепной транспортной сетью. Кроме, пожалуй, Российской Империи, но русские - вообще странные люди. Общепринятые правила и нормы к ним не относятся.

Последнее замечание вынудило Эдуарда усмехнуться. Жители холодных северных земель всё никак не хотели вписываться в рамки Pax Americana. Американцам они всегда казались грубыми, задиристыми, вечно пьяными. Но разве не такими были люди, построившие великую Америку в девятнадцатом веке? Они шли напролом к своей цели и заставляли мир крутиться вокруг их желаний и стремлений. Нефью вспомнился рассказ деда, адмирала флота США о том, как убелённые сединами американские морские волки плакали, провожая в последний путь гигантскую советскую подлодку. Это было в начале девяностых годов, и американская делегация контролировала процесс разоружения в России. Дед ещё выдал фразу, которая молодому, едва закончившему университет Эдуарду показалась полным бредом. "Когда твой враг, великий, ужасный враг умирает - часть тебя умирает вместе с ним", - вот что он сказал. И глаза его обратились внутрь, в себя. Наверное, вспоминал о встречах с русскими кораблями посреди морей, а может - Карибский Кризис, в котором принимал непосредственное участие.

- Нам всем пошло бы только на пользу, если бы Штора внезапно исчезла, а на той стороне оказалась могучая коммунистическая Империя, - сказал он вслух. - Это дало бы нам второй шанс. Иначе...

Что будет "иначе", он не уточнил. Но Кэтрин, умница Кэтрин, посмотрела на него таким взглядом, который не требовал слов. И она полностью разделяла горечь Нефью по поводу упадка Западного мира.

- Как думаешь, они выжили? - тихим голосом спросила Трейч.

- Не знаю, - покачал головой Эдуард, - но надеюсь, что они, по крайней мере, живут в реальном мире, а не в виртуальном. Может быть, им даже удалось воплотить эту безумную утопическую идею, которой они посвятили большую часть прошлого столетия...

Дальше ехали молча, погрузившись в собственные мысли. Через полчаса достигли развилки. Боковая дорога была ещё хуже, но здесь, едва различимый в разросшемся кустарнике, стоял указатель. Надпись на нём говорила, что в трёх километрах находится городок Мидлстоун. Кто-то красной краской зачеркнул цифры в строке "население 2547" и криво надписал рядом "5".

Вряд ли спецслужбы завербовали кого-то из пяти оставшихся жителей. Скорее всего, в Мидлстоуне живёт несколько стариков, которые были слишком одиноки и слишком стары для переезда уже в тридцатые годы, когда последняя волна урбанизации и субурбанизации безжалостно расправилась с большей частью прекрасных маленьких городков Америки.

Уже вечерело, когда они въехали в Мидлстоун. Газоны давно превратились в кустарники, а те, в свою очередь, грозили превратиться в лес. Естественным образом раздвинув черепицу, трава и кусты росли даже на крышах. На перекрёстке, в самом его центре, высился молодой, но крепкий дуб. Он словно заявлял всем своим видом, что время двуногих и четырёхколёсных прошло. Настало время солидных, никуда не торопящихся растений. Всё циклично и всё возвращается на круги своя...

Нефью аккуратно объехал ствол дуба-философа и остановился. Признаков обитаемости не было видно ни в одной из трёх сторон. Эдуард посмотрел на Кэтрин. Та несколько секунд разглядывала окружающее.

- Давай налево. Там всего несколько домов, которые упираются прямо в лес. Думаю, здесь точно никто не живёт. Местные скорее всего обитают ближе к центру, где они могут собираться в баре или церкви.

Нефью пожал плечами и свернул налево. По его соображениям, эта дорога ничем не отличалась от остальных. А значит - вполне заслуживала быть избранной.

Мисс Трейч указала пальцем на дом, сохранившийся чуть лучше своих соседей. По крайней мере, крыша у него была почти целой. Нефью, с оружием в руках, осмотрел сначала дом, а потом и ближайшие окрестности.

Вдвоём с Кэтрин они подготовили постели для детей. Благо, бывшие владельцы дома оставили мебель и постельные принадлежности. Потом, стараясь не разбудить ребят, отнесли их на второй этаж в детские комнаты.

А после этого, едва сдерживая страсть, испытали на прочность большой кожаный диван в гостиной на первом этаже.

Глава 33

Эдуард проснулся на рассвете. Аккуратно убрал с груди руку Кэтрин и тихо, как приведение выскользнул с постели. Заглянув в гараж, достал из коробки сигару и устроился на лавочке, на веранде.

Пели птицы, предвещая скорое восхождение светила. Где-то далеко замычала корова - наверное, кто-то из местных держит. Воздух, по-октябрьски зябкий, но свежий, напоенный ароматами хвойного леса приятно холодил кожу на лице. Стоял полный штиль.

Настроение, первоначально весьма радостное, резко испортилось после того, как Эдуарду на глаза попалась провалившаяся крыша дома напротив. Нефью подумал с тоской о том, что пройдёт какое-то время и здешняя земля позабудет о человеке. Деревья медленно, но неуклонно развалят дома изнутри. Почва переварит всё, даже пластик. И только камни печных труб да каминов, а ещё ржавое железо будут лежать в земле, смутно вспоминая прежнюю жизнь.

Сколько, даже не по геологическим, а по историческим меркам человек жил здесь? Около десяти тысяч лет индейцы наслаждались покоем и великолепием матушки-природы. А потом пришёл белый человек. Сначала робко, а потом всё наглее и наглее заявлял он свои права повелителя и властелина. И не только земли, но и рек, недр, и даже воздуха. А когда просто быть хозяином ему стало скучно, белый человек начал уродовать землю. Вырубать леса, сжигать луга, загрязнять реки. И в конце концов - начал травить землю ядами, в погоне за сиюминутной выгодой. Обитая в своих городах из стекла, пластика, стали и радиоволн человек думает, что надёжно отгородился от природы. Что она, покорная и униженная, раз и навсегда заняла своё место и никогда более не поднимет голову. Но что это? Люди оставили городок, и через каких-то несколько веков - мгновение для Матери-Земли - ничто уже не напомнит о том, что помимо леса здесь было что-то ещё.

Постепенно, от общих размышлений Эдуард перешёл к частным. А именно - к мыслям о сложившейся ситуации. Ему не может везти вечно. Там, в Храбрости его спасло то, что пули по чистой случайности не задели его на плацу. Чуть позже, агент контрразведки решил состязаться с ним в честном поединке, хотя имел куда большие шансы победить в перестрелке. Или мог, к примеру, просто взорвать тоннель - в его монструозном оружии (Эдуард решил не брать его с собой, оно заняло бы слишком много места в машине) наверняка имелись ракеты.

К тому же, уверенность Нефью в его осведомлённости о происходящих в мире событиях была серьёзно поколеблена. Те девушки в Двойнике, чуть не захватившие в плен аватары Нефью и Патрика. Восстановленная два года назад военная контрразведка и чудо-доспехи агентов. Кто знает, какие ещё тайны сокрыты в недрах спецслужб, и какие игрушки могут быть в распоряжении остальных конкурентов?

Пожалуй, единственный выход - побыстрее связаться с Билли.

Но сделать это нужно с умом. Если программы-зонды других команд засекут выход в сеть с никогда не использовавшегося в этих краях ай-пи адреса (а Нефью теперь гораздо меньше доверял своему хакерскому маскирующему набору средств), то кто-нибудь может наведаться для проверки. В прошлый раз парни с реактивными ранцами прибыли с феноменальной скоростью. Поэтому, нужно найти кого-нибудь из местных, и если они хоть иногда пользуются интернетом, то одолжить их компьютер.

Нефью вернулся в дом. Женщина и дети ещё спали. На первом этаже, в столовой, Эдуард нашёл бумагу и карандаш, написал коротко: "Скоро вернусь, Э.Н.". Из оружия взял с собой только пистолет и отправился на поиски. Пешком и без накидки, чтобы не возбуждать лишних подозрений: если местные заметят, как он возникает из ниоткуда, это явно не убавит их враждебности.

От "дубового" перекрёстка он повернул налево. Шёл открыто, по центру дороги, чуть растопырив руки и повернув ладони вовне, демонстрируя открытость и мирные намерения. При этом, цепко осматривал все окна, двери и вообще любые щели, из которых могла прилететь пуля. В любое мгновение Нефью был готов выхватить оружие, прыгнуть на землю и открыть ответный огонь. Если ему оставят такую возможность, конечно.

Картина запустения стала уже привычной и не вызывала практически никаких эмоций. Нефью гнал подальше мыли о конце света, совершенно уместные в подобной атмосфере. Одно дело - философствовать, выкуривая сигару, но совершенно другое - размякнуть, поддавшись отчаянию, во время боевой операции.

Он преодолел три квартала, когда увидел городскую площадь. Здание мэрии, несколько магазинчиком и здание молла, с обвалившейся напрочь крышей, но всё ещё достаточно высокое, чтобы подавлять размерами всё остальное. Осматривая этот образчик уродливой, безвкусной и бездушной архитектуры, Нефью усмехнулся. Подобающий памятник эпохе, когда американцы потребляли в несколько раз больше, чем производили. Впрочем, с тех пор в этом отношении мало что поменялось. Разве что стандарты жизни постепенно снизились...

У левой ноги Нефью, буквально в паре дюймов от ботинка в асфальт ударилась пуля, проделав в покрытии небольшую ямку. Осколки пронеслись меж ног, один из них царапнул джинсы.

Эдуард застыл на месте. Затем осторожно достал из-за пояса пистолет и бросил его на землю. Он поднял руки и медленно повернулся всем корпусом вправо и влево - он не мог сказать конкретно, откуда стреляли. Скорее всего, стрелком был снайпер, если только он не был мазилой и не хотел первым выстрелом попасть Нефью, к примеру, в голову.

- Доброе утро! - громко, но дружелюбно приветствовал Нефью невидимого стрелка. - Я не мародёр и не бандит. Мне всего лишь нужно воспользоваться вашим выходом в сеть. Я заплачу, у меня есть еда и кое-какие товары. Могу я поднять пистолет, сэр? Или мэм?

- Потом подберёшь, - голос пожилого, но ещё крепкого мужчины доносился со стороны мэрии, - иди медленно в центр площади и держи руки над головой.

Нефью выполнил указания стрелка. Когда он достиг центра площади, дверь в мэрию отворилась. Из проёма вышел человек, держа в руках снайперскую винтовку. Прицел смотрел Нефью точно в грудь. Мужчина был одет в форму шерифа и носил значок, но не возле сердца, а на поясе, как делали раньше полицейские в больших городах. Снайпер стоял в тени, между тем, как восходящее солнце слепило Эдуарда. Форма и звезда несколько успокоили Нефью, хотя он вполне допускал, что этот человек пару дней назад убил местного шерифа, съел его и надел его одежду.

- Ты один? - голос был полон подозрительности.

- Нет, сэр, - после некоторых колебаний ответил Нефью, - со мной женщина и двое детей. Мы заняли дом рядом с тем дубом на перекрёстке.

- Где они в данный момент?

- Спят сэр. По крайней мере, спали, когда я пошёл искать людей.

- Сними рубаху.

- Зачем? - удивился Нефью.

- Снимай, - снайпер дёрнул стволом. - Посмотрим, вправду ли ты не из банды.

Эдуард понял. Криминальные элементы с давних пор любили делать наколки на своих телах. Некоторые из них превратили это в нечто вроде повести о своей жизни. По наколкам можно было определить в какой ты банде, сколько лет просидел в тюрьме, сколько человек убил и так далее. Чиновник беспрекословно повиновался. Держа рубаху в правой руке, он медленно повернулся на месте, демонстрируя чистоту своего тела.

- Что, часто преступники досаждают вам, шериф? - сочувствующе поинтересовался Эдуард.

- Бывает, - пожал стрелок плечами, - здесь слишком мало людей, чтобы заинтересовать большие банды, хотя иногда и наскакивают. Чаще захаживают одиночки или компании из нескольких человек. Однажды даже пожаловала семейка с двумя детишками. Прямо Бонни и Клайд десять лет спустя.

- Понимаю, сэр, у вас есть все основания для подозрений, но уверяю вас, у меня и в мыслях нет причинит вам вред. Мне всего лишь нужно воспользоваться вашим входом в интернет. Я могу заплатить.

- Заплатить? - пришёл черёд удивиться снайперу. - Думаешь, здесь имеют цену твои циферки на счету?

- Э-э-м, вообще-то я имел ввиду золото, - Нефью всё так же медленно достал из кармана джинсов монету и повертел ею, чтобы та блестела. - Подумайте, сэр. Нужно ли человеку, у которого в кармане золота на десять тысяч долларов, грабить пятерых стариков в забытой Богом дыре? Не обижайтесь, уважаемый.

- Говорил я Молли, что идея написать цифру "пять" на том знаке не так уж и хороша, - проворчал шериф и, наконец, опустил ружьё. - Ладно, одевайся и двигай сюда.

Эдуард подошёл ближе. Шериф поставил винтовку и достал из кобуры револьвер - не тех гигантских размеров, из которых обычно стреляют голливудские актёры, а скромный, но смертельный Кольт Детектив последних годов выпуска (производился до 2000-го года). Стволом указал на стену. Нефью понял его и без слов позволил обыскать себя. Только после этого стрелок немного расслабился.

- Заходь, - буркнул он и орлиным взглядом осмотрел окрестности на предмет прячущихся бандитов.

Прохладное и полутёмное помещение встретило Нефью запахом кожи, пороха, виски и оружейной смазки. Небольшой коридорчик, в котором когда-то сидела секретарша или охранник, ныне пустовал. Дверь налево была открыта (запахи раздавались именно оттуда), дверь направо была забита досками. Заканчивался коридор деревянной винтовой лестницей на верхние этажи. Нефью свернул в открытую дверь. Комната была довольно вместительной. Справа, во всю длину, стояли кожаные диваны разных расцветок, длины и возраста. Слева, у окон, была оборудована защитная позиция из мешков с песком. По всей видимости, стрелял шериф именно отсюда. По центру помещения размещался бильярдный стол. У дальней стены - шкаф с бутылками и стаканами и рабочий стол, на котором вместо бумажек лежало оружие и боеприпасы.

- Садись. Пить будешь?

- Нет, - Эдуард утонул в чересчур мягком диванчике.

- Правильно, - шериф опёрся о бильярдный стол таким образом, чтобы держать в поле зрения Нефью и, через окно, площадь. - Я раньше десяти утра тоже никогда не употребляю. Это правило позволяет мне держать алкоголизм под контролем. Последних лет двадцать.

- Венесуэла? Нигерия? - наугад спросил Нефью.

Шериф одарил его очередным пристальным взглядом, но снизошёл до ответа.

- Афганистан. С пятнадцатого по восемнадцатый. Приехал в отпуск в аккурат за неделю до Шторы. Проклятые комми, уж наверное, отыгрались там на наших парнях.

При этих словах он так сильно сжал ствол винтовки, что костяшки пальцев побелели.

- И почему бы правительству не спасать по одному наших героев вместо всяких там подпольщиков? Чёрт возьми, они ведь жизнью рисковали ради мать их, Соединённых Штатов!

Говорил шериф медленно, с южным акцентом. Эдуард хотел было рассказать стрелку о реальном положении дел в мире, но раздумал. Вряд ли ему поверят, да и ни к чему оставлять столь явные следы.

- Я хотел бы воспользоваться вашим входом в сеть, сэр.

Несколько секунд страж порядка непонимающе смотрел на собеседника. Нефью уж было подумал, что шериф не вспомнит его, и придётся начинать всё сначала.

- Сеть, мистер? У меня тут никакого входа нет. Но я могу отвезти тебя к Молли. Это рядом, примерно в полутора километрах отсюда.

Шериф несколько секунд чесал щетину - рыжую и жёсткую, как у кабана.

- Роб Макрэри, - рукопожатие у него было железным.

- Пратчет, Гарри Пратчет, - Нефью слегка вильнул глазами и шериф всё понял.

- Рад знакомству, мистер Пратчет, - не подал вида, что понимает фальшивость имени, - такие как вы давно не попадались в наших краях.

- А что со мной не так?

- Порода, мистер Пратчет. Я почувствовал её ещё до того, как посмотрел в оптический прицел. Выходцы из Алабамы может и не самые умные или богатые люди в Америке, но мы отлично умеем почувствовать джентльмена. Парень вроде вас не станет промышлять мелким воровством или грабежом жителей вымирающих городков. Так я себе и сказал. Но действовать я должен по уставу. Независимо от того, кто передо мной - английский лорд или чернокожий людоед.

- Я понял, Роб. Спасибо за комплимент. Но разве южане не употребляют слово "сэр" так часто, что от него начинает звенеть в ушах?

- Видишь ли, Гарри, - мрачно усмехнулся шериф, - ты первый из чужаков за двадцать лет, к которому это слово вообще употребимо.

- Ясно. Спасибо за комплимент, сэр.

- Не за что, сэр.

Не смотря на некое, пусть и весьма шаткое доверие, вроде бы возникшее между шерифом и потенциальным преступником (как бы то ни было, Роб Макрэри считал всех чужаков потенциальными преступниками) стрелок держал нежданного гостя на мушке своего кольта. Шериф шёл в двух шагах позади и руководил действиями Нефью. Они вышли в коридорчик и направились к лестнице, за которой пряталась абсолютно сливающаяся со стеной дверца. Толкнув её, Эдуард попал в длинный, тёмный проход, благо он был узким и абсолютно ровным, так что споткнуться и разбить лоб здесь было невозможно.

На заднем дворе, накрытый брезентом, стоял мотоцикл с коляской. Макрэри одной рукой сдёрнул защитное покрытие и указал Нефью, чтобы тот садился за руль. Было заметно, что шериф тщательно следит за своим трёхколёсным конём: хромированные детали блестели, тёмно-зелёные бока мотоцикла и коляски были тщательно отполированы и намащены воском. Чиновник, надо признаться, не видел подобное транспортное средство уже лет тридцать и имел самое туманное представление о том, как им управлять. В конце концов, заводить мотоцикл, а это, кстати, был БМВ, пришлось Робу. БМВ, подтверждая, что он в отличной форме, завёлся с первой же попытки.

Макрэри удобно устроился в люльке и стволом Кольта указывал, куда поворачивать. Нефью, честно говоря, несколько оскорбляла такая подозрительность, но от людей, живущих словно во времена Фронтира, трудно было ожидать чего-то другого.

Наконец, оставив позади полтора километра проросших травой и кое-где обвалившихся дорог, они остановились около трактира, над входом в который красовалась недавно обновлённая надпись "У Молли". Вылезая из коляски, Роб бросил неодобрительный взгляд на вывеску. Нефью понимал, в чём дело - свежевыкрашенное название отлично выдавало обитаемость этого помещения. Впрочем, и без всякой вывески было понятно, что здесь живут люди. Окна были застеклёнными, черепица на крыше лежала как надо. Трёх-этажное здание выглядело не просто обитаемым, но уютным. Эдуард предположил, что во времена оные здесь были не только бар или ресторанчик, но и гостиница.

Шериф всё также молча указал стволом на дверь. Эдуард подал плечами и вошёл внутрь. Если параноик Макрэри приготовил ловушку, то он буде очень удивлён, с какой скоростью и насколько убийственно может передвигаться в закрытом помещение чужак-"джентльмен". Но тут уж параноиком скорее оказался он сам. " У Молли" была старой доброй гостеприимной провинциальной гостиницей. Добротная деревянная мебель - восемь штук столиков, стулья, барная стойка. Массивная деревянная лестница, ведущая наверх. На стенах - фотопортреты знаменитостей, некогда останавливавшихся в гостинице, и головы охотничьих трофеев. Один из трофеев - олень с невероятно огромным рогами - внушал почтение и к себе и к охотнику.

За столиком в самом центре ресторанчика сидело трое пожилых мужчин, хотя в отношении двух из них правильно было бы сказать - стариков. Они пили кофе и о чём-то оживлённо беседовали. За барной стойкой было пусто, но из кухни доносились звуки скворчащей сковородки. Беседа прервалась, и все трое уставились на Нефью.

- Доброе утро, господа, - стараясь не выдавать неловкости от того, что в спину ему упиралось дуло пистолета, поздоровался Эдуард.

Из кухни тут же выглянула старушка с седыми кучерявыми, коротко стрижеными волосами. Увидев гостя, она тут же прогнала старичков от стола и заставила одного из них сходить на второй этаж за скатертью и торжественно постелила её. Через пару минут она вынесла внушительных размеров сковородку с омлетом, с кусочками овощей и свиной тушёнки.

Молли кротко, но безапелляционно укорила Роба в излишней подозрительности и заставила его спрятать пистолет в кобуру. Затем она принесла шесть тарелок, придвинула парочку стульев и пригласила всех завтракать.

Глава 34.

Из всех пяти жителей Мидлстоуна, только Молли Браун была коренной. Ей было семьдесят четыре года, но это было здоровая и весьма энергичная старушка. Всю свою жизнь она содержала гостиницу. Сначала с мужем, а после того, как он умер от инфаркта - сама. Когда все остальные покинули городок в поисках лучшей жизни, она пригласила оставшихся жить вместе. "У Молли" - единственное место в городе, где имелось электричество, отопление и некое количество горячей воды ежедневно.

Молли была центром, стержнем этого маленького, затерянного в лесах мирка. Все остальные - Эндрю Болтон, Колин Вабер, Джон Куин, как и Роб Макрэри приехали сюда уже после возникновения Аномалии. Приехали из разных мест и по разным причинам. Однако, они не очень-то любили рассказывать о своём прошлом. Не сделали они исключения и ради Нефью.

Молли же в нескольких словах умудрилась описать почти трёхсотлетнюю историю городка. Свою компанию из четырёх мужчин она именовала не иначе, как "последние хранители Мидлстоуна".

Похоже, если бы не жизнерадостная позиция Молли, остальные "хранители" мгновенно спились бы или застрелились от безысходности. Нефью видел это на дне их глаз. И ветеран-шериф в этом не был исключением.

Когда с омлетом было покончено, из кухни был принесена горка блинов и кленовый сироп. "Самодельный", - похвастался Колин Вебер.

После десерта (надо отдать должное кулинарному мастерству хозяйки отеля, и омлет и блины были великолепны) Эдуард наконец заговорил о цели своего визита. Эндрю, самый старый из "хранителей", тут же встрепенулся. Прокашлявшись, он робко обратился к миссис Браун.

- Эм-м, дражайшая Молли, если ты и в самом деле будешь выходить в интернет, может быть, если конечно, это уместно, ты и мне предоставишь возможность чиркнуть письмецо-другое?

- С тех пор, как мистер Олдридж, почтальон, переехал, наш упрямец Эндрю атакует власти через интернет, - пояснила для гостя Молли, - он почему-то уверен, что в Нью-Йорке или Вашингтоне кому-то есть дело до нашей дыры.

- Позволь не согласиться с тобой, милая Молли, - старичок начал заводиться, - наш гражданский долг состоит в том, чтобы...

- Ну, хватит, хватит тебе, старая перечница. Только не начинай про гражданский долг, - сверкнула глазами Молли. - Можешь писать свои письма. Но даже не вздумай просить меня печатать. За столько лет мог бы и научиться.

Ответ "хранительницы" Молли одновременно и обрадовал, и огорчил старика Эндрю. Видимо, он не в ладах с клавиатурой. Нефью подумал о том, что он уже очень давно не встречал людей, которые бы не умели обращаться с клавишами.

Кончилось всё тем, что Эдуард помогал бедолаге Болтону набирать письма. Молли владела той же моделью ноутбука, что Нефью захватил из эко-дома на дереве. Это был последний из всех лаптопов старого типа. Создавали его с расчётом на десятилетия работы для тех пользователей, что так и не освоили планшеты и, тем более, ментаки. И не обманули. Стоил он, правда, около пяти тысяч долларов в своё время. И с тех пор не стал дешевле, ведь превратился в классику, если не в антиквариат.

Диктуя свои полные гнева и обиды письма, старичок всё больше распалялся. В принципе, Нефью был готов подписаться под каждый его словом, но, как и разумная Молли, понимал всю тщетность усилий Эндрю. Болтон вышагивал по комнате, и то потрясал руками, сжимая кулаки, то скрёб щетину. В итоге она так разошёлся, что в комнату поднялась Молли. Старушка держала в руках разнос с чайником, сахарницей и двумя чашками. Одного её взгляда хватило, чтобы утихомирить Эндрю. Он скомкано завершил третье по счёту послание, сел в уголке и сосредоточился на чае. Когда ушла миссис Браун, он не посмел ослушаться её молчаливого наказа и более не старался завладеть компьютером.

Нефью порадовался тому факту, что Болтон подписывал свои воззвания псевдонимом "Разгневанный американец". Отбросив неловкость, Эдуард просмотрел письма в папке "отправленные" - раз в несколько недель Эндрю обращался в Конгресс с разными жалобами и предложениями. Оставалось только подделать неприхотливый стиль "Разгневанного американца" и незаметно вставить в письмо информацию для председателя Восточного Комитета (одно из неофициальных названий их части Конгресса). Он справился с этим. Кодовой фразой, на которую реагировал почтовый фильтр Трапма-Глочестера, была " в девяносто девятом году без ледокола было невозможно плавать в Северном Ледовитом Океане". Отбросив шелуху, письмо сообщало о том, что Нефью ждёт встречи сегодня в семь вечера в "Патриоте" - небольшом элитном ресторанчике на крыше одного из небоскрёбов Манхэттена. Просмотрев письмо ещё раз, Нефью с удовлетворением нажал кнопку "отправить". Письмо ничем не выделялось из обычного ряда написанных с этого адреса, и не должно было привлечь внимания спецслужб. И даже фраза о ледоколе меркла по сравнению с тем, до чего доходила фантазия и злость Болтона. К примеру, только в сегодняшних обращениях к властям, он упомянул о марсоходах, астронавтах-покорителях Луны, подводных лодках "Сивульф" и нескольких игроках НХЛ начала века.

Нефью вынужден был признать, что всё сложилось как нельзя лучше. Он уже собирался было вставать, но решил просмотреть новости за последние дни. Больше всего его удивило сообщение о том, что какой-то маньяк врывается по ночам на сайты приватных клубов (читай - виртуальных борделей) и устраивает жуткую резню. Страдали не только любители экзотических удовольствий, но и владельцы клубов - программный код после отбытия "Облака смерти" (так прозвали неизвестного хакера потому, что его лицо закрывала маска из тумана) превращался в набор бессмысленных символов.

В остальном, мир Запада был верен сам себе. Тонна сообщений о богатых и знаменитых, коротко о новых приватизационных инициативах Центрального Правительства (программа "Ничего ничейного"), вездесущая реклама, пара фраз о боевых действиях в Латинской Америке. И ни слова о жизни рабочих, трудностях моди, или борьбе за выживание миллионов обитателей зон.

Честно говоря, возвращаться в "цивилизацию" Эдуарду не очень хотелось. Если совсем точно - не хотелось абсолютно. Выключая ноутбук, чиновник дал себе слово выйти на пенсию и покинуть Город. Может быть, он поселится в Общинах. Может - в каком-нибудь городе-призраке, типа Мидлстоуна...

Мечты о деревенской идиллии были прерваны звуком выстрелов. Одна из пуль, пробив оконное стекло, впилась в стену прямо над головой смакующего чай Болтона. В здании тут же взвыла сирена. На глазах изумлённого Эдуарда начали закрываться ставни - стальные, в добрых пару сантиметров толщины. Потемнело. Пули тарабанили по броне-створкам, точно град по подоконнику.

- По позициям! - проревел через громкоговоритель голос Макрэри.

Эндрю абсолютно спокойно отставил чашку, кряхтя поднялся и указал пальцем на дверь. Нефью бросился в коридор, затем на лестницу, где столкнулся с шерифом. В руках у того было два АК-74М и мешок с рожками.

- Ты и Эндрю, на третий этаж, он знает куда! - скороговоркой выпалил Роб, а потом добавил, уже медленнее. - Пришли с востока, так что твои в безопасности. Отобьём первую атаку, я тебя лично отвезу.

Нефью взял оружие и боеприпасы и рванул вверх. Однако, там ему пришлось ждать двигающегося со скоростью черепахи и невозмутимостью удава, старика Болтона. Эдуард горько усмехнулся - да уж, сорокалетним быть несравнимо лучше.

Эндрю молча прошёл мимо, открыл вторую слева дверь. Здесь, в ставнях были бойницы. Болтон бесстрашно смотрел через щель.

- "Душители" с восточных холмов, - процедил он сквозь зубы, - иди-ка, полюбуйся на этих существ.

То-ли члены банды были большими фанатами "Безумного Макса", то-ли схожие обстоятельства порождали схожие решения. По улице катило несколько мотоциклов, три багги и один грузовик. Транспортные средства были обвешаны металлическими деталями - острыми и весьма устрашающего вида. Грузовик был ещё и обшит железными листами и решётками. "Душители" и собственные тела "тюнинговали" в таком же стиле: краска и татуировки на теле, кожаная одежда с множеством металлических "украшений", безумные причёски. Бандиты вопили, улюлюкали, орали. Они стреляли по гостинице, и не очень-то их смущал тот факт, что стены отеля были сделаны из камня, а на окна были закрыты металлическими ставнями.

Нефью прицелился и свалил на землю самого первого из мотоциклистов.

- Отличный выстрел, - похвалил Болтон. - Как выведем из строя человек пять, они на время успокоятся. Несчастные ублюдки за все эти годы даже не попробовали сменить тактику. С мозгами у них совсем плохо.

Эдуард, как мог, приближал период "успокоения". Минут через пять ему удалось ранить в ногу стрелка на багги. Сумасшедшие бандиты гоняли вокруг гостиницы, выстреливая тысячи патронов. Наконец, произошло нечто новое. Грузовик остановился. В кузове открылся люк, из него высунулся полуголый "душитель". Наверное, в его теле не нашлось бы и сантиметра, куда не были бы воткнуты кольца, иглы, звёзды, полумесяцы и чёрт знает что ещё. Это касалось и головы в том числе. Включилась музыка - творчески переработанный дэд-металл. Ни звуков отдельных инструментов, ни, тем более, слов, разобрать было невозможно.

Кто-то снизу подал "железному человеку" РПГ. Гранатомётчик устроил оружие на плече и заверещал так пронзительно, что Нефью забеспокоился о хрустале миссис Браун. Пуля прервала "концерт" бедолаги. Застреленный прямо в лоб, он повалился на крышу кузова. Гранатомёт, вывалившись из мёртвых рук, упал рядом с телом. А когда бандиты попытались достать РПГ, снайпер метким выстрелом взорвал боевую часть.

- Я вообще не понимаю этих идиотов. Они ведь могут брать всё, что хотят. В радиусе восьмидесяти километров ни в одном городе и ни на одной ферме не осталось жителей. Однако, они с упрямством ослов нападают на нашу гостиницу. Две-три атаки и банда ослабевает настолько, что её уничтожает другая. И всё начинается заново. Когда федералы, наконец, наведут порядок?

Свой монолог Эндрю завершил очередью из автомата. Последнюю фразу он произнёс с надрывом, подняв глаза к небу. Тем не менее, хоть старик и не целился, он умудрился прикончить байкера. Неуправляемый байк столкнулся с соседом и его наездник, кувыркнувшись через руль, упал на землю, не подавая признаков жизни (шлемов "душители" не признавали).

- Всё, - убирая оружие, удовлетворённо подытожил Болтон, - пусть подбирают тела, не стреляй. Получили по полной, может и вовсе сбегут.

Не теряя ни секунды, Нефью бросился вон из комнаты. Спустившись по лестнице, он обнаружил, что Роб уже открыл обе двери, как бронированную, так и обычную, и завёл мотоцикл. Нефью с разбегу запрыгнул в коляску, чем заслужил уважительный взгляд шерифа.

По дороге, прямо на ходу, Нефью ухитрился поднять беретту.

Роб Макрэри высадил его у дуба, кивнул, прощаясь, и умчался прочь. У него была своя война.

Подходя к дому, Эдуард посмотрел на часы и с изумлением понял, что прошло всего полтора часа, как он вышел. Наверное, остальные до сих пор спят.

Глава 35

Над головой, преломляясь в лучах Солнца, пестрело силовое поле. Космический корабль медленно отчаливал от пристани на Первой Орбитальной Станции. Дети сгрудились у прозрачных стен и, открыв рты, наблюдали за величественным вращением Земли и неторопливой суетой космического порта. На фоне континентов и океанов прибывали и убывали грузовые и пассажирские корабли. Яркие, как новогодние гирлянды, всполохи сварки, безошибочно выдавали ремонтную секцию. Трое работников порта спешили куда-то в автономных скафандрах. Пролетая около туристического кораблика, космонавты помахали детям. Те помахали в ответ.

Право на космическую экскурсию 5-А класс 278-й Московской школы завоевал на Состязаниях. Полное название - "Состязания в Науке, Спорте и Ремёслах". Но его почти не употребляли, даже в официальных документах обходились только первым словом, иногда дополняя его прилагательным "школьные".

Уместно отметить, что прогулочная яхта лунного класса (то есть, способная достичь спутника Земли) рассчитана на пятьсот пассажиров. Однако, пятый-А показал настолько высокие результаты в Состязаниях, что Управа Образования Москвы решила предоставить корабль в их полное распоряжение. Так что, некоторые из учеников с упоением занимались тем, что играли в салочки, бегая между рядами и оглашая атмосферу смехом и криками (это были те, кто уже бывал в космосе). Ни у учительницы Софьи Павловны, ни у гида Антонины Петровны не поднималась рука остановить их - ребята заслужили отдых честным трудом.

Когда Станция осталась далеко позади, и корабль лёг на курс к Луне, из кабины вышел штурман. Он поздравил детей с отличными результатами и лукаво заявил, что среди настолько умных ребят наверняка найдётся тот, кто кое-что знает о транспортном средстве, на котором они летят.

Димка Северин не отличался особой эмоциональной чувствительностью и подвоха в словах штурмана не почувствовал. Он привычным жестом поднял руку и, получив разрешение, приступил к рассказу.

И даже самые непоседливые из одноклассников быстро свернули игру и присоединились к слушателям. Алексей Петрович, штурман яхты, едва заметно улыбнулся - правила полёта запрещали беготню по салону.

Димка был знатоком космонавтики - факт общепризнанный. От Циолковского и Гагарина, до новейших фотонных двигателей и межзвёздных экспедиций - в этом промежутке не было ничего, о чём бы он не знал.

Так что через несколько минут даже Алексей Петрович, первоначально желавший только утихомирить пассажиров, вынужден был признать, что вихрастый мальчишка обладает поистине энциклопедическими знаниями. Он передумал возвращаться в кабину и с интересом слушал знатока.

Что поразило Саттию в этом сне больше всего? Не то, что она откуда-то знала имена детей и взрослых. Не то, что этот полёт был по ощущениям абсолютно реальным - приснопамятное путешествие в космос в виртуальном пространстве планетария не шло с ним ни в какое сравнение. И не то, что её ровесник, не пользуясь компьютером (она это точно знала) выдал такой объём знаний, что наверное устыдил бы любого профессора в её мире. И даже не то, что правительство города Москвы арендовало здоровенный космический корабль для обычных школьников, которые не были детьми миллионеров или юными звёздами Голливуда. Больше всего её поразили глаза ребят.

Они смотрели дерзко, как могут смотреть лишь люди, привыкшие бросать вызов миру и побеждать его. Они смотрели спокойно и уверенно, как могут смотреть лишь люди абсолютно здоровые физически и духовно. Они смотрели с глубинной мудростью, как могут смотреть лишь люди, прилежно, по собственной воле, и с упоением и овладевающие знаниями, и расширяющие кругозор ежедневно. И во взорах их нет-нет да и мелькали озорные огоньки, так могут смотреть только люди, любящие шутки и веселье, обладающие хорошим чувством юмора.

Таких глаз просто не могло быть в мире Саттии. Ни за какие деньги; даже в Двойнике невозможно подделать подобный взгляд.

Девочка вдруг вспомнила, что уже видела их во сне прежде. Она тихо, стараясь не разрушить хрупкую материю сновидения, отошла к сидениям. Повернув голову направо, она обнаружила Таню Кучеренко. Таня, девочка с длинной светлой косой, белоснежной кожей и небесно-синими глазами, смотрела прямо на неё.

- Привет, - девочка из сна улыбалась, - давно ты умеешь выходить из тела? Делаешь успехи - я тебя раньше еле различала, а теперь очень чётко вижу.

Видимо, лицо Саттии изменилось, Таня всплеснула руками.

- Ой, извини, если напугала, просто я, как и ты - псионик. Во втором поколении, между прочим! Правда, я пока не могу путешествовать вне тела, как ты, но очень буду стараться! Может, однажды полетаем вместе!

Саттия готова была поклясться, что никогда в жизни не слышала слово "псионик" и, тем не менее, каким-то образом вспомнила, что оно означает!

В двадцатых годах двадцать первого века начали рождаться дети с удивительными способностями. Раньше таких людей назвали бы "экстрасенсами", но слово не прижилось, так как большинство экстрасенсов прошлого были обыкновенными шарлатанами. Псионики могли читать и внушать мысли, покидать физическое тело, менять его температуру, задерживать дыхание на десять и более минут и многое другое. Правда, полную силу они обычно обретали уже будучи взрослыми.

Саттия ничего не успела ответить. Она вдруг ощутила тревогу и проснулась. Несколько секунд она сидела в кровати, пытаясь определить источник тревоги и каким-то образом поняла, что им снова придётся убегать. Как ни странно, удивительный сон и не думал забываться. Она помнила его во всех подробностях.

Когда в дверь постучали, и в комнату вошёл весьма встревоженный Нефью, Саттия только вздохнула тяжело и принялась собираться.

Глава 36.

Эдуард рискнул воспользоваться федеральной трассой, чтобы добраться до Города. В принципе, решение было верным - уже через шестьдесят километров дорога стала более-менее годной. Однажды на этом начальном промежутке пути, мимо них проехала банда, один в один "Душители", только более многочисленная. Завидев бандитов, Нефью съехал с дороги и попросил детей отвернуться. Нечего им глазеть на искорёженные безумием, злобой и жестокостью лица отморозков. По сравнению с этими упырями, гангстеры Бронкса выглядели порядочными людьми. Эдуард тайком нажал кнопку "полная звукоизоляция", чтобы вопли не травмировали детскую психику.

- Кстати говоря, - хмыкнул Нефью и повернулся к пассажирам, - почитал новости в сети, когда был в той гостинице. Представляете, появился некий субъект, который по ночам взламывает сайты извращенцев и уничтожает аватары посетителей. Весь интернет гудит. Представляете, рубит мечами, да с такой силой, будто он супермен. Пишут даже, что этот парень способен сотворить мечи прямо из воздуха. "Облако смерти", так его прозвали острословы. Он, видите ли, скрывает лицо за маской из светящегося газа.

Патрик сидел за Эдуардом, поэтому он не видел, как лицо мальчика медленно каменеет и становится бледным, как мел. Но Саттия не могла не заметить странностей, происходящих с другом. Она дотронулась до него рукой и вдруг её как током пронзило. Она увидела перед собой огромную площадь, забитую совокупляющимися существами и два меча, двигающихся с такой скоростью, что их было почти невозможно различить.

Девочка отдёрнула руку, её лицо тоже побледнело. Некоторое время она старалась не смотреть в сторону Патрика. Мальчику же стало намного легче после прикосновения подруги. Он вздохнул и начал заниматься делом, подобающим каждому путешественнику - смотреть в окно.

Правда, в тот момент, когда Патрик оцепенел, несколько раз произвольно сработали дворники. И это при выключенном двигателе. Эдуард решил, что это что-то вроде остаточных токов и не придал событию особого значения.

На протяжении всего оставшегося пути никто не издал ни звука.

Когда они были в каких-то двухстах километрах от Города, Саттия вдруг обратилась в Эдуарду. Она сама не понимала толком, о чём говорит. Её мысли с самого утра были какими-то обрывочными, словно в голове прокручивался калейдоскоп из отрывков разных фильмов. И ещё ей казалось, что не все мысли-картинки были её мысли-картинками.

- Билл обманул вас, мистер Нефью. Проект "Крылья" для вас смертельно опасен.

- Что? - Эдуард чуть не потерял управление. - Что ты сказала?

Однако, как Джонсон не пыталась вспомнить, почему она произнесла эти слова, ей это не удавалось. У неё сильно разболелась голова.

Незадолго до въезда в пригороды, Нефью заехал в посадку и под покровом жёлто-красных крон снял с машины маскирующее покрывало. Менять модель он не стал - по Нью-Йорку и пригородам ездили тысячи кадиллаков сорокового года. Ездить в такой машине - это тоже своего рода невидимость.

Уже в предместьях Большого Города, он свернул с магистрали на малозначительную и неприметную дорогу. На удивлённый взгляд Кэтрин он пояснил:

- Хочу подстраховаться, на всякий случай.

Через полчаса они оказались у ворот небольшого частного аэропорта. Здесь, в индивидуальных ангарах хранили свои вертолёты и самолёты многие коллеги и знакомые Нефью. У него самого здесь хранился вертолёт. Эдуард ввёл код и прислонил глаз к распознавателю сетчатки. Ворота автоматически открылись. Охраны из людей тут не было, но три десятка боевых наземных дронов их заменяли с лихвой.

Нефью остановил машину у ангара, открыл его и занялся вертолётом. Вывел его из помещения и оставил на небольшой посадочной площадке. Эдуард составил программу действий для компьютера вертолёта. Тот должен был завести двигатель в половине седьмого, разогреться и взять курс к ресторану, где должна будет состояться встреча с Уильямом. В ста метрах вертолёт должен будет остановиться и ждать дальнейших указаний.

То, что делал Эдуард было глупо. Единственный человек во Вселенной, кому он мог верить - это Билли. И всё же. Девочка произнесла то, что она никак не могла знать. На душе было неспокойно, а Нефью привык доверять интуиции.

Из аэропорта они поехали в гостиницу "Хилтон". Нефью воспользовался одним из наборов нано-пластики и не активированным ментаком. Он снял люкс. До встречи оставалось ещё три часа и его подопечные могли спокойно привести себя в порядок. Он также заказал для них одежду с мгновенной доставкой: добротные шерстяные спортивные костюмы. Непромокаемые, нервущиеся, "не потеющие" и так далее - по десять тысяч долларов каждый. И соответствующие кроссовки. И то же самое для себя. А ещё он надел под низ трофейный броник.

В без десяти семь, как подобает приличным людям, они вышли из лифта на крыше небоскрёба. Всё, кроме одного, столики были пусты, что только укрепило мрачные подозрения Эдуарда. Однако, он не подал и виду, что обеспокоен. Сверкая лучезарной улыбкой, широко расставив руки, Нефью шёл навстречу Билли. Тот был одет в безукоризненный белый костюм-тройку. Гладкое, без морщин лицо с чуть синеватой кожей свидетельствовало о том, что за эти дни он посещал клинику омолаживания.

- Поздравляю, Эдди, ты сумел обогнать всех этих напыщенных глупцов. Особенно отрадно, что мы уделали КОЛС!

Оба рассмеялись с явным оттенком злорадства, и похлопали друг друга по плечам.

Даже богатые и могущественные люди не любили Комиссию.

- Кто из них? - тихо поинтересовался конгрессмен.

- Мальчик, Патрик ОНелли.

- Друзья, присаживайтесь к нам, будем праздновать нашу общую победу! Это великий день для всех нас!

Дети посмотрели на мисс Трейч, та кивнула. Несколько робко озираясь по сторонам, они подошли к столику. Стульев на всех не хватало, но тут рядом возник официант, словно из ниоткуда и позаимствовал их у соседних столов. А буквально через полминуты официант принёс огромного омара и торжественно поставил блюдо в центр стола.

- Билли, я всё хотел спросить - почему именно двенадцать дней? В чём смысл?

Уильям бросил на детей и женщину быстрый взгляд.

- У меня от них нет секретов. Говори спокойно.

- Видишь ли, кгхм, - Трамп- Глочестер прочистил горло и сделал глоток вина, - таково было их условие. Однако, уже вчера они связались со мной и рекомендовали вернуть команду. Те же сообщения получили все остальные участники гонки. Так что если бы ты не вышел на связь, мне самому пришлось бы искать тебя.

Эдуард Нефью отлично знал кого имел ввиду его друг и босс. В мире существовала только одна группа людей, о которых мог с придыханием говорить чиновник второго ранга, да ещё и миллиардер.

- А с чем связано изменение условий?

- Ты понимаешь, что они не очень-то любят объяснять мотивы своих решений. Но в этот раз снизошли. "Непрогнозируемое усиление способностей", - так было сказано. Хотя я понятия не имею, что это значит.

Уильям посмотрел на детей. И взгляд этот Нефью совершенно не понравился. Это был взгляд мясника, рассматривающего тушу перед тем, как взять в руки нож. Похоже, конгрессмену было абсолютно безразлична судьба Патрика, его подруги и учительницы. Они были для него чем-то вроде билета. А никто не беспокоится о судьбе билета после того, как использует его.

- Что они пообещали тебе, Билли? - настойчиво и без улыбки спросил Нефью.

- Членство в клубе. Вечную жизнь. Вечную молодость, - после непродолжительных раздумий всё-таки ответил босс.

- Значит, это не слухи?

- Нет. Всё по-настоящему. Пересадка мозга в тело клона-донора. Технология отработана и с успехом применяется вот уже двадцать пять лет. Совершенно безопасно. Я и для тебя припас местечко, старый друг. А твои спутники станут весьма состоятельными людьми...

- Вы врёте, - твёрдо, но с покрасневшими от рвущихся наружу слёз, перебила его Саттия, - вам выделили всего одно место. И вы не собираетесь никому ничего давать.

- Ну что ты, малышка, это наверное что-то типа детской игры "верю - не верю"? - Ласково улыбнулся конгрессмен и протянул руку, чтобы погладить девочку. Та увернулась.

- Знаешь, Билли, мы знакомы уже шестьдесят лет и я тоже склоняюсь к мысли, что ты чего-то не договариваешь, - задумчиво произнёс Эдуард, не спуская глаз со своего товарища.

- Ну сам подумай - какой мне смысл врать? Что я получу от этого? Да я...

- Расскажите мистеру Нефью про ретро-реверсивный эффект, - резко выпалила Саттия.

Из рук конгрессмена вывалилась клешня омара. Рот приоткрылся - даже его самообладание имело пределы.

- Невероятно, - сбивчиво пробормотал Уильям. Он сгорбился и разом постарел. - Но как? Откуда ты знаешь? Ладно...

Он махнул рукой, глотнул вина и заговорил, старательно отворачиваясь от друга и подчинённого.

- Проект "Крылья" обладает побочным эффектом. Пользоваться им можно только до тридцати лет. В противном случае возникает РРЭ, тот самый эффект, о котором упомянула девочка. В общем, если тебе сорок и ты использовал "Крылья" и достиг тридцатипятилетнего возраста, то по истечении двух недель ты временно состаришься до сорока пяти лет. Соответственно, если тебе сейчас биологически сорок лет, то после срока действия тебе придётся две недели побыть сто двадцатилетним э-э-э, мужчиной.

- Сто двадцать лет? - удивилась Кэтрин, - значит твой реальный возраст - восемьдесят лет?

- Ну, видишь, мы все кого-то обманываем, - криво ухмыльнулся конгрессмен, глядя в тарелку.

- То есть, по сути, вы убили своего друга ради того, чтобы продлить свою жизнь? - словами мисс Трейч можно было забивать гвозди.

- Они выделили всего одно место. А я очень люблю жизнь, - оправдывался Трам-Глочестер, - и мне очень хочется пережить ещё одну молодость. А потом ещё одну и ещё. На моём месте, Эдди, ты поступил бы точно так же.

- Нет, Билли, не поступил бы. Ты просто никогда не терял настолько близких людей, чтобы тебе не захотелось встретиться с ними в следующей жизни, - Нефью с печалью смотрел в небо сквозь стеклянную крышу.

- Хватит нести эту чушь, Нефью! - конгрессмен вскочил, опрокинув стул и тыча пальцем чуть ли не в лицо Эдуарду. Лицо конгрессмена исказилось до неузнаваемости, с губ его слетала слюна.

- Нету никакой загробной жизни, нет рая или ада, Бога никакого нет! Есть только естественный отбор! И если ты умер, значит ты проиграл, значит ты - слабак! А этот мир принадлежит сильным. И нам, сильным, больше не нужно умирать! Мы будем жить вечно, и править вечно! И ни один плебей в этом проклятом мире даже не подозревает, что им правят бессмертные, бросившие вызов времени и природе, и одержавшим верх! Так есть и так будет, потому что иначе и быть не может! И там, за Шторой, если цивилизация сохранилась, то она идёт по тому же пути! Там тоже будут бессмертные коммунисты или автократы или чёрт знает кто ещё! Суть не в названии.

На последних словах он как-то резко успокоился, сел на место и принялся за омара. Нефью показалось, что Билли в большей степени убеждал себя, чем всех остальных. И ему это удалось. Движения его были чёткими, скупыми, лицо - спокойнм, брови чуть подняты. Так он вёл себя, когда принимал судьбоносные решения во времена кризисов.

- И не надейся на вертолёт, мои люди перехватили управление. Если ты уйдёшь сейчас, Эдди, я сохраню тебе жизнь. От тебя больше ничего не зависит.

Нефью медленно поднялся и демонстративно взял нож.

- Нет, нет, нет, - Билл с улыбкой разглядывал кухонный прибор, а потом щёлкнул пальцами.

Четыре человека в жидко-керамической броне с новейшими М-17 в полном спецназовском обвесе проявились в нескольких метрах от столика. Каждый из агентов взял на прицел одного из гостей конгрессмена.

- О, Эдди, я знал, что ты не уйдёшь. Ты всегда был дураком, верил во всякие идеалы. В нашем бизнесе это явно лишнее.

Нарочито медленно Уильям достал из-под стола здоровенный Дезерт Игл. Стрелком он был никудышным, но с полутора метров и слепой не промажет.

- Ты в курсе, что отдача может сломать тебе запястье? Ты старый и у тебя хрупкие кости, - Эдуард тянул время. Он и сам не смог бы сказать, на что надеется.

- В самом деле? - Билли с удивлением взглянул на ствол. - И всё-таки я рискну. Будет справедливо, если ты умрёшь от моей руки.

И он выстрелил. Всё завертелось с немыслимой скоростью. Нефью даже не почувствовал удар от 12мм пули - доспех полностью поглотил энергию. Эдуард пригнулся и прыгнул на бывшего начальника, сшибая того со стула. Завизжала Саттия и четверо охранников, отбросив автоматы, схватились за головы и попадали на пол. Послышался стрекот приближающегося вертолёта.

Нефью встал на ноги и недоумённо озирался по сторонам. Такой же ошарашенной выглядела Кэтрин.

Эдуард кивнул ей на автоматы. Мисс Трейч, надо отдать ей должное, мгновенно вышла из ступора и бросилась поднимать оружие. Нефью, тем временем, поднял огромный пистолет бывшего друга и смотрел сверху вниз на корчащегося на полу конгрессмена.

- Эх, Билли, Билли. Не видать тебе вечной молодости.

- Вас везде найдут, - Уильям дышал тяжело и сипло, - теперь подключат полицию и спецслужбы. Ставка слишком высока. Вам не уйти.

Он закашлялся и принялся хлопать руками по карманам - искал лекарство.

На площадке за стеклянной стеной приземлился вертолёт Нефью. К счастью, хакеры конгрессмена хоть и взломали управляющий компьютер, но не додумались отправить воздушную машину обратно на место базирования.

Эдуард взял из рук Кэтрин один из автоматов. Только сейчас он посмотрел на детей. Они стояли неестественно прямо, были бледнее смерти и в глазах их плавал какой-то туман.

- Патрик, Саттия, вы в порядке? - дети медленно повернули головы в его сторону и ещё медленнее сфокусировали взгляды на лице Нефью.

- Быстрее, - сдавленно прошептал мальчик, - иначе они перехватят управление.

Саттия не произнесла ни слова, но каким-то образом Нефью понял, что слова мальчика справедливы и в отношении охранников конгрессмена.

- Бежим! - крикнул Нефью.

К счастью, двери на вертолётную площадку были не автоматическими. Пока остальные рассаживались в вертолёте, Эдуард ремнём от автомата как можно крепче связал ручки дверей. После чего в три прыжка преодолел расстояние до винтокрылой машины, забрался на место пилота и тут же поднял аппарат вверх.

Глава 37

Они кружили над городом на трёхкилометровой высоте, потому что здесь не было патрульных или следящих дронов. Нефью пожалел, что не связал Билла и его охранников, так они выиграли бы какое-то время. Эдуард не представлял, что делать дальше: когда на их поимку направят все силы Сообщества, укрыться будет негде. В этом конгрессмен был абсолютно прав.

- Патрик, Саттия. В данной ситуации надежда только на вас. Если вы не знаете, куда нам двигаться, то остаётся только одно - сдаться на милость властей.

Дети посмотрели друг на друга. Бледность с лиц почти сошла, и они чувствовали себя намного лучше.

- Давай, Саттия, скажи ты, - уступил девочке ОНелли.

- Нам кажется, то есть, мы думаем, что нужно лететь к Шторе, в Европу, - голос у неё был не очень-то уверенный.

- В Европу? К Шторе? - Нефью был поражён, но тут же взял себя в руки. - Впрочем, эта история и так полна странностей, так что план вполне может сработать.

Сам он, конечно же, так не считал, но в их ситуации было всё равно, где именно их поймают - по дороге в Европу, Африку или на Луну. Прикинув кое-что в уме, Нефью заложил крутой вираж и взял курс на восток, к океану.

- Отдалимся на двадцать километров от берега, там вообще нет следящих устройств. Есть два варианта. Первый: летим в Канаду и воруем небольшой самолёт, управлять я умею. Либо второй: крадём какую-нибудь навороченную яхту-тримаран прямо здесь, в Нью-Йорке и добираемся вплавь.

- Первый, - хором воскликнули дети. Кэтрин поддержала их кивком.

- Окей, самолёт так самолёт, - пожал плечами Нефью.

Достигнув океана, он снизился буквально до самой воды. Загадочно блестели в лунном свете, напоминая россыпь драгоценных камней, гребешки волн. Бесшумно скользила по воде тень вертолёта. Стайка дельфинов, весело перекрикиваясь, попыталась угнаться за вертушкой, но отстала. Пейзаж был мирным, таинственным, завораживающим. Он обволакивал мозг, успокаивая нервы и отметая напрочь все плохие и тревожные мысли. Под полноликой царственной Луной разве может случиться дурное?

Патрик наслаждался видом из окна. Никто из его двора или школы не мог бы похвастаться тем, что летал ночью на вертолёте да ещё и над морем. Да что там говорить - скорее всего, никто из их рабочего района даже не бывал вблизи вертолёта. Ну, кроме тех отчаянных парней, что записывались после школы в армию, а потом возвращались инвалидами.

Состояние полёта было абсолютно новым опытом - виртуальность не в счет, там ты всегда помнишь, что всего лишь играешь в компьютерную игру, а твоё настоящее тело мирно покоится на стуле или в кровати. Конечно, гул мотора пробивался даже сквозь наушники, да и ремни кресла впивались в кожу, но всё равно - он представлял себя то птицей, то древним волшебником на ковре-самолёте. Однако, вскоре появились посторонние факторы, вызывающие у него тревогу. Что-то приближалось к вертолёту.

Если бы мистер Нефью, Сат или мисс Трейч спросили бы, каким образом он воздействует на электронику на расстоянии, он не смог бы ответить. Если раньше это происходило в виртуальности, где, как ни крути, всё ненастоящее - это ещё можно было понять. Он просто проламывал виртуальные стены, внося некоторый хаос в стройные ряды программных кодов. Тысячи хакеров, не смотря на строжайшее уголовное наказание занималось тем же самым. Сейчас всё стало по-другому. Он словно бы чувствовал электронные устройства, как жонглёр чувствует подброшенные предметы или как дрессировщик чувствует кончик бича. Тот файл, за которым гонялись все сильные мира всего, изменился. Теперь это был не просто программный продукт, набор ноликов и единичек, файл стал невидимым глазу инструментом, протезом шестого чувства. Патрик знал, что способен управлять любым электрическим прибором или вырубать его надёжнее, чем это сделает электронно-магнитный импульс.

За вертолётом гналось около десятка небольших реактивных беспилотников. Оружия на них не было, по крайней мере - ракет или пушек. Но зато было нечто иное. Патрик чувствовал, как от дронов к "мозгу" вертолёта протянулись ниточки и попытались сначала заблокировать штурвал, а потом и вовсе перехватить управление. Патрик с удовольствием перерубил эти нити - те затвердели и рассыпались, как битое стекло. Мгновением позже мальчик потянулся к компьютерам дронов и взорвал их изнутри. Обломки беспилотников упали в море.

Сосредоточившись, Патрик обнаружил, что под панелью приборов притаился крошечный "жучок", посылающий сигналы в радио-диапазоне. Он погасил его, как гасят свечу. После чего, вымотанный, откинулся на кресло и уснул.

Сознание Саттии Джонсон больше не умещалось в пределах, отмеренных ему природой, то есть - в собственной голове. Оно постоянно стремилось выскользнуть, расшириться, проникнуть в разум окружающих. Чужие сознания представлялись девочке чем-то вроде планетарных систем. Вокруг центра - внутренней сути (может, уместнее даже сказать души) - вращались мысли, ассоциации, чувства, физическое самоощущение (боль или удовольствие), душевные порывы и ещё несколько "планет", для которых у Сат пока не нашлось названий. Всё это вращалось с постоянно меняющимися скоростями и то сужающимися, то расширяющимися орбитами. Цвета тоже менялись. Ве эти перемены определённо что-то значили, но что - девочка не знала. Там, в ресторане на крыше она просто била по "планетам" охранников, отвечающих за боль и тем самым вывела их из игры. Каждый такой "удар" стоил ей собственных душевных сил.

Наденьте бархатные перчатки, поднимите вверх руки, а потом пусть вам положат на них кубик льда настолько скользкий, что вы с огромным трудом способны удержать его. А теперь представьте, что на этот кубик, на его абсолютно ровную поверхность положат сверху такой же. Вот в таком примерно "равновесии" пребывало сознание Саттии. Но она, к собственному удивлению, не испугалась. Чтобы овладеть любой способностью нужно время и усилия. Джонсон твёрдо верила, что справится.

Ну а пока большую часть своих сил она тратила на то, чтобы не читать мысли своих спутников. И не обращать внимание на некое золотистое свечение, вспыхивающее при случайных прикосновениях мистера Нефью и мисс Трейч.

Вскоре, истратив все силы, она провалилась в сон. На этот раз - без сновидений.

Кэтрин пыталась осмыслить и принять события, произошедшие на крыше. Нет, к положению беглеца, за которым гоняются спецслужбы мира, она кое-как привыкла. И в этом положении были и явные плюсы. Ну, во-первых, она сблизилась с Эдуардом - без сомнений, самым интересным и сильным мужчиной, каких она только встречала в жизни. Во-вторых, она очень привязалась к детям и по-настоящему переживала за них. В-третьих, ей больше не приходилось думать о проклятых процентах по кредиту и плате за квартиру.

Но теперь ситуация изменилась. Счастливого конца приключениям не случилось. Более того - теперь они потеряли покровителя во властных структурах. Впрочем - покровитель оказался предателем. Как бы то ни было - теперь за ними гонятся не одиночки или пары, пусть и профессиональные, но всё-таки с ними можно было справиться. Теперь за дело возьмётся полиция и силовые структуры как таковые. Портреты четырёх человек будут разосланы по всему миру, и даже если они спрячутся в джунглях Африки, рано или поздно их найдут. А ещё её очень беспокоило состояние Эдуарда. Дело не в том, что он обманул её, не сказав об истинном возрасте - это простительно. Но через несколько дней он начнёт резко стареть и ему невозможно будет помочь. Он, скорее всего, умрёт.

Но самое удивительное, то, во что верилось с огромным трудом - это необъяснимые, сверхъестественные способности Патрик и Саттии. Это вообще выходило за рамки знаний и жизненного опыта Кэтрин. Рациональная её часть с упорством, достойным лучшего применения утверждала, что события, которым она стала свидетельницей - невозможны. А значит - их и не было. Мисс Трэйч стоило немалых трудов бороться с внутренним закостенелым прагматиком, педагогом с почти двадцатипятилетним стажем. И всё же, под напором неоспоримых фактов, прагматик, шипя и огрызаясь, уползал в тень.

Происшествие с дронами прошло незамеченным для Нефью. Маломощный радар гражданского вертолёта был не способен засечь дроны РЭБ (радио-электронной борьбы), созданные по технологии стелс. Поэтому бывший помощник конгрессмена (его "бывшесть" теперь уже установленный факт) не переставал удивляться отсутствию погони. С каждым километром приближающим их к Новой Шотландии в нём росла уверенность, что по крайней мере начальный этап их безумного плана сработает. Что же до чудес, продемонстрированных ребятами, Нефью воспринял их довольно спокойно. А о том, что через неделю с небольшим он превратится в дряхлую развалину и, скорее всего, умрёт, он предпочитал вообще не думать. Главное - защитить детей. Эдуард чувствовал, что они очень важны для этого мира и нельзя отдавать их в лапы бессмертной элиты Сообщества. Какие бы ни были их планы на счёт обладающих сверхъестественными способностями мальчика и девочки - ничего хорошего ни самим детям, ни миру это не принесёт.

Глава 38

Неподалёку от Бриджуотера, Новая Шотландия, располагался небольшой частный авиаклуб. Когда-то Нефью частенько бывал в этих краях на охоте, в Национальном парке Кеджимкуджик. Была в Конгрессе, да и всё ещё есть, группа любителей охоты на кабанов и медведей. Тогда, под нажимом Центрального Правительства, власти Новой Шотландии отменили запрет на охоту в заповедниках и чиновники высоких рангов (среднему классу, не говоря уже о бедняках, это не по карману) повадились на озеро Кеджимкуджик за трофеями. Прошло всего пять лет и почти вся живность крупнее зайцев, в окрестностях была истреблена.

Уверенности в том, что авиаклуб всё ещё функционирует, у Нефью не было, оставалось лишь положиться на удачу.

Вертолёт он посадил на небольшой заброшенной ферме (когда он был здесь в прошлый раз, в 2031-м, ферма таковой не была) и повёл свой отряд к авиаклубу. Так как летел он почти над самой землёй, да к тому же была ночь - вряд ли местные могли их засечь. Но лишняя осторожность не помешает. Поэтому шли они гуськом, скрываясь в кустах, разросшихся на когда-то возделываемой земле. Нефью раздал каждому по автомату, пояснив принцип действия, а себе оставил Дезерт Игл.

- Стойте все! - громким шёпотом приказал Патрик. - Впереди лазерные датчики движения.

Нефью, шедший последним, с любопытством приблизился к мальчику. Тот стал на колени и прикладом автомата раскрошил небольшой прибор, замаскированный под камешек.

- Давайте я пойду первым, я нащупал безопасный коридор между камерами наблюдения.

Возражений не последовало. Патрик вёл их через самые густые кусты по какой-то замысловатой траектории. Нефью порадовался предчувствию, заставившему его купить дорогие спортивные костюмы, которым были нипочём даже самые большие колючки. А ещё он успокоился на счёт авиаклуба - если есть система наблюдения, значит, есть и самолёты.

И уже через десять минут он убедился в этом. Они подошли к границе кустов. В десяти метрах от них белела задняя стена самолётного ангара.

- Поблизости всего один человек. Наверное, ночной сторож, он спит. В стадии глубокого сна, если не ошибаюсь, - пробормотала Саттия. Её глаза, на миг обратившиеся в себя, вернулись в нормальное состояние.

- Сигнализацию я отключил на время, камеры работают с помехами, на записи нас не будет видно. С электронными системами самолёта я справлюсь, - Патрик почесал нос и выбрался из кустов.

Нефью и Кэтрин переглянулись - они вдруг почувствовали себя ненужными.

На задней дверце ангара висел проржавевший ветхозаветный замок. Никакие способности детей ничего не способны были поделать с ним. Нефью хмыкнул, взял у мисс Трейч автомат и одним ударом приклада сшиб замок на землю. Это нехитрое действие вернуло ему уверенность в себе и хорошее настроение.

Как только последний из них вошёл внутрь, Патрик закрыл дверцу и включил свет.

- Отлично, - резюмировал Нефью, осмотрев самолёт, - Цессна 412 тридцать третьего или тридцать четвёртого года выпуска. Два турбовентиляторных мотора Пратт енд Витни по восемь кило-Ньютон каждый, дальность полёта почти пять тысяч километров. Хватит, чтобы пересечь Атлантику. Главное, чтобы он был заправлен.

Им повезло в очередной раз. Баки были полны топлива и, судя по всему, самолёт готовили к утреннему полёту.

Нефью дал задание Патрику открыть ворота и осмотреть взлётную полосу. А Саттия тем временем убедилась, что охранник всё ещё спит. Мальчик легко справился со слабеньким электронным "мозгом" дверного замка. А состояние полосы проверил, подключившись к камерам наблюдения. Работники авиаклуба, надо отдать им должное, содержали хозяйство в идеальном состоянии. Что не удивительно, ведь работы в подобном захолустье немного. С тех пор, как заработали синтезаторы пищи, сотни миллионов крестьян по всему Сообществу разорились и покинули родные края.

К счастью для четвёрки беглецов охранник, старичок-негр, относился к своим обязанностям более вольно. Но ему было далеко за восемьдесят и если кого и стоило винить, то хозяев авиаклуба, нанявших пенсионера на полставки. Однако, за почти вековую историю этого места (когда-то это был запасной военный аэродром) краж тут не случалось ни разу, так что их тоже можно было понять.

С помощью инструкций Нефью, мальчик нашёл и отключил систему опознавания и чип джи-пи-эс. Вообще-то, на гражданских системах сделать нечто подобное невозможно, но только не для человека, который способен чувствовать поток электронов.

Пока Нефью выруливал из ангара, все столпились в кабине. Даже без ментака дорогой частный самолёт предоставлял отличные возможности пилоту. Лобовое стекло автоматически переключилось в режим ночного видения. Автопилот, способный и взлететь и посадить самолёт самостоятельно, любезно предложил человеку ввести конечную току маршрута и расслабиться. Но Эдуард отказался - он слишком любил пилотировать сам.

Патрик отдал приказ воротам ангара закрыться. Саттия же следила, чтобы шум двигателей не разбудил охранника. Но у того был на редкость здоровый сон.

Нефью не стал поднимать самолёт высоко, где можно было столкнуться с другими воздушными судами. Хотя - об этом бывший чиновник ЦП подумал с горечью - грузо-пассажирский поток уменьшился втрое по сравнению с днями его молодости. И это если не считать маршруты, конечные точки которых оказались по ту сторону Шторы. И новых моделей гигантских широко-фюзеляжных лайнеров, гордости гражданской авиации прошлого, уже двадцать лет как не разрабатывают - незачем. Количество людей, способных оплатить трансатлантический перелёт уменьшается с каждым годом. При этом, самолётов типа украденной только что Цессны становится больше и больше...

Летели с комфортом. В салоне 412-й модели стояла шикарная кожаная мебель цвета экспрессо от какого-то итальянского ателье. Оба кресла и диван раскладывались для сна. Само собой, в хвосте был санитарный узел.

Нефью настоял на том, чтобы дети и Кэтрин ложились спать. Цессна, даже если будет обнаружена, перехвачена будет вряд ли. У военных просто нет средств для этого. Сверхзвуковые истребители остались в прошлом - для них просто не нашлось применения в новом мире. Дронов, способных преодолеть звуковой барьер, попросту не существовало, а соответствующие проекты, к моменту возникновения Аномалии подошедших к стадии реализации, были свёрнуты. Чтобы бомбить латинских марксистов, мусульманских джихадистов (как ни странно, после 2018-го года Аль-Каида и Исламское государство "неожиданно для мировой общественности" растворились в песках) или африканских мятежных вождей не нужны были дорогие, невероятно сложные и технически совершенные боевые самолёты. Достаточно было нескольких десятков тяжелых медленных дронов с управляемыми ракетами. А расстреливать их, Нефью был в этом абсолютно уверен, не станут. По крайней мере, пока у их преследователей останется надежда захватить их.

В общем, зная состояние дел в авиации, Эдуард был уверен, что им удастся достигнуть европейских берегов незамеченными. Да ещё и ночью, когда даже те немногие спутники-шпионы, что ещё подавали признаки жизни, были бесполезны.

Патрик возражал больше всех. Он собирался дежурить вместе с Эдуардом в кабинете пилотов. В конце концов, он пошёл на хитрость - улёгся в кресло-кровать и закрыл глаза, делая вид, что смирился. Он собирался подождать минут десять-двадцать, пока женская половина команды уснёт, а потом пробраться к Нефью. Но уснул самый первый.

В половине шестого утра, Эдуард разбудил всех и позвал в кабину. Над пустынной гладью океана просыпался рассвет. А это зрелище стоило пары часов сна...

После того, как солнечный диск поднялся из воды и восторги мало-помалу улеглись, Нефью включил автопилот. Он посадил Патрика на место первого пилота, незаметно подмигнув Кэтрин. До цели оставалось примерно полтора часа, и Нефью собирался вздремнуть. Никто не последовал его примеру - дети и мисс Трейч чувствовали себя бодро.

По плану Нефью было приземлиться где-нибудь на широких и гладких пляжах Бретани. Приливы здесь были очень высокими и, отступая, море оставляло ровную полосу, вполне достаточную для посадки небольшого самолёта. Цессна была рассчитана на подобный экстрим, он знал это. Единственной проблемой были свидетели, но тут уж ничего не поделаешь.

Нефью показалось, что он только закрыл глаза, как тут же услышал голос Кэтрин, вырывающий его из сновидений. Что именно ему снилось - он не помнил.

Они летели на минимальной скорости над побережьем, подыскивая площадку, чтобы сесть. Прибрежные деревни были пусты, покинуты жителями. Что было неплохо для беглецов. Нефью начал надеяться, что им удастся приземлиться незамеченными.

В паре километрах от берега сверкнула, отражая солнце, довольно длинная полоса. Нефью свернул в ту сторону. На небольшом холме стоял классический средневековый замок. А к нему шла идеально ровная, будто только вчера проложенная, дорога. Впрочем, заросшие обочины и уже обозначившиеся кое-где трещины, доказывали обратное. Как и всё здесь, замок был брошенным.

Нефью посадил самолёт чисто. Мягко шуршали шины, удовлетворённо гудя, затихали турбины. С удивлением, но без опаски разлетелись стайки мелких птичек, облюбовавших придорожную растительность. Судя по поведению, они родились и выросли уже после ухода человека из здешних мест.

Эдуард первым спускался по трапу. Он держал пистолет на изготовку, хотя Саттия и не обнаружила в окрестностях людей. Драпанул, не выдержав напряжения, заяц из кустов. Он быстро удалялся по дороге, смешно прыгая в стороны, но, при этом, не покидая асфальта. Видимо, какое-то представление об опасности со стороны человека он всё же имел, но толковал его неправильно. И не собирался, удирая, оставлять куски шерсти в колючем кустарнике.

Они захватили сухой паёк из НЗ Цессны на случай аварии. Это была улучшенная версия солдатского походного рациона, с увеличенной на тридцать процентов калорийностью и наличием таких дефицитных консервированных продуктов, как чёрная икра и мясо омаров. Нефью рассмеялся, когда перебирал упаковки и складывал всё в просторный и удобный рюкзак - ждать спасения гипотетические пассажиры разбившегося самолёта собирались с комфортом.

Когда все спустились на землю, Нефью нажал кнопку - трап втянулся и дверь в самолёт закрылась. Жаль было оставлять такой прекрасный самолёт на поругание мародёрам, но ничего не поделаешь. Нефью ласково погладил крыло и, вздохнув, повёл свой маленький отряд на восток.

- Если услышите шум двигателей, будьте готовы тут же нырнуть в кустарник, - наказал он на дорожку.

Он рассчитывал на то, что уже к обеду они выйдут к обитаемым местам. Что делать дальше - он пока не решил. Но одно ясно уже сейчас - им придётся украсть ещё одно транспортное средство.

Дорожный знак на французском языке поведал, что до Бреста осталось пятнадцать километров. Город обитаем - Нефью знал это наверняка.

Осень в этих краях ничем не отличалась от нью-йоркской. Так же светило солнце, делясь последним теплом, тот же глубокий синий цвет разливался по небу. Слева, километрах в трёх, горела золотом лесополоса. Такой же морской ветерок разносил свежесть по прибрежью, вот только был он на порядок чище и слаще, чем в Большом Городе.

Одно можно сказать точно - природа явно не собиралась горевать по поводу упадка человеческой цивилизации. Наоборот, она забросила в дальний ящик траурные одежды и оделась во всё яркое и праздничное. Она с удовольствием вдыхала ароматы лесов и лугов. Она бегала, босоногая, по пляжам. Она носилась наперегонки с косулями по улочкам брошенных деревень, медленно возвращающимся в первозданный вид. Она смеялась, выныривая вся в саже из остывших труб остановленных навсегда заводов. Она танцевала, разбрасывая семена растений по крышам осиротевших домов и потрескавшемуся дорожному полотну. Она с ласковой улыбкой принимала роды у зайцев, лисиц, волков и всего того, что некогда населяло землю, но было почти истреблено ненасытной алчностью человеческой. Она, не веря своему счастью, черпала ладошками чистую, пригодную для питья воду из чуть было не погибших рек.

Люди давно перестали быть её любимыми созданиями.

Глава 39

- Мы точно во Франции? - в который уже раз спросила Саттия.

Посетить страну любви и высокой моды было давней мечтой девочки. Когда у неё появлялось пару долларов (после дня рождения и Всемирного Дня Свободы, который пришёл на смену чисто американским дню независимости и дню благодарения), она тратила их, чтобы перейти в европейский сегмент сети и прогуляться по виртуальным улицам Парижа. Она была очарована старинными зданиями, чистотой, узкими улочками, многочисленными кофейнями (само собой, еды и напитков там не было), где улыбчивые местные жители с удовольствием рассказывали туристам о славном прошлом Франции. Прогулочные пароходы на Сене; целые улицы, заполненные артистами и художниками; непередаваемая красота средневековых соборов; спокойное величие Эйфелевой башни - всё это пленило юную душу, тонко чувствующую красоту.

То, что предстало перед её глазами в Бресте, очень сильно отличалось от прежних, сетевых путешествий. Узкие улочки и старинные каменные дома были на месте, но чистоты и улыбчивых местных жителей не наблюдалось. Вместо них по улицам бродили закутанные в чёрные покрывала странные фигуры, вопящие и хватающие прохожих за руки чернявые детишки, всё норовящие увести тебя куда-то или что-то продать, и бородатые мужчины, молчаливо провожающие взглядами четвёрку пришельцев. В основном, они провожали взглядами одетую в почти облегающий спортивный костюм Кэтрин. Ей, от такого избытка внимания, было не по себе.

На улицах было грязно и воняло. Лошади и ослы встречались почти так же часто, как скутеры или автомобили. Дорожное движение было хаотичным, и нужно было внимательно смотреть по сторонам, чтобы не попасть под колеса или под копыта. Полицию, точнее, заменявшую её службу, представляли суровые смуглые мужчины в чёрных мундирах, с автоматами Калашникова. Стражники (это название подходило им куда лучше, чем жандармы), прищурившись, осматривали четверых белых. Нефью ещё до входа в город спрятал автоматы в рюкзак, так что опасности в глазах местных жителей туристы не должны были представлять.

Ментаки здесь были не в чести, даже у охранников правопорядка. И это было на руку беглецам.

Конечно, далеко не всё население было арабского или африканского происхождения. Ближе к центру города встречалось всё больше европейцев. Они носили привычные для глаз жителей Нью-Йорка одежды, и почти у каждого на висках была прицеплена "родинка" ментака. Каким было окружающее в режиме дополненной реальности? Конечно - чистым, светлым, свежим. И определённо куда более европейским, чем на самом деле. Двойники французских городов не стеснялись паразитировать на прошлом - на двадцатом веке и его предшественниках, принесших Франции славу и величие. Нынешние же обитатели легендарных средневековых городов были не против того, что их почти не было в виртуальной реальности современной Франции. Им вполне хватало её физической действительности.

В то время как Саттия, не скрывая разочарования, разглядывала прохожих, и чуть более благосклонно рассматривала архитектуру, Патрик позаботился о том, чтобы на улицах, где они проходили, камеры и датчики были забиты помехами. Поразмыслив, он внёс помехи и на соседние улицы, чтобы стало невозможным вычислить маршрут беглецов. Однако, как ни крути, своими действиями он выдавал местоположение беглецов. Нужно было придумать что-то более эффективное.

Саттия, более-менее насытившись туристическими впечатлениями, вдруг обнаружила новую способность - ощущать "ветры внимания". Так, всякий человек может чувствовать взгляд, направленный на него. Но для юной Джонсон эти взгляды превращались в пусть не физически, но психически ощутимые дуновения воздуха. Ну или не воздуха, а некой мистической субстанции, разлитой в атмосфере. Если кто-то просто мимоходом проводил по Саттии взглядом, она ощущала невесомое, едва различимое касание к коже. Чуть более длительный взгляд воспринимался как слабый порыв ветерка спокойным тихим вечером. Пока она обдумывала что к чему, её настиг порыв чуть ли не ураганной силы. Конечно, это был ненастоящий ветер и он не мог, скажем, сбить её с ног, но с непривычки она в самом деле пошатнулась. На секунду прикрыв глаза, она увидела силуэт человека, точнее двух, бывших источником сильного ветра внимания. Как бы невзначай оглянувшись, рассматривая балкон с цветами, она краем глаза углядела двух мальчишек, её ровесников. Два смуглых паренька в неброской восточной одежде как будто просто гуляли. Они даже не смотрели в сторону четвёрки туристов, но уверенно к ним приближались.

- Вот те двое хотят обокрасть нас, - шёпотом прошептала она мистеру Нефью.

Эдуард увидел отражения воришек в начищенном до блеска медном кувшине, рекламирующем, наверное, одно из последних заведений в Бресте, где ещё можно выпить вина. Тогда он поставил рюкзак на землю, расстегнул верхнюю молнию и принялся копаться в вещах. Взяв пистолет, он высунул его из рюкзака ровно настолько, чтобы воришкам было видно дуло. Незадачливые преступники мгновенно испарились.

- И всё-таки я не могу поверить, что мы в настоящей Франции, - Саттия покачала головой, провожая взглядом вереницу замурованных в чёрные одеяния женщин. Нельзя было сказать наверняка: молодые они или старые, стройные или полные, красивые или не очень.

- Они едут сюда из Африки и Ближнего Востока за бесплатной едой и кое-какими ещё оставшимися с прежних времён социальными льготами, - Нефью таки счёл нужным пояснить. - Медленно, но уверенно приезжие вытесняют местных жителей. К тому же, Центральное Правительство не запретило ислам, в отличие от католичества и христианства. Талантливые французы, немцы и прочие переезжают в Америку. Те же, у кого амбиций поменьше, остаются тут. Большая часть западных европейцев становятся извращенцами ещё в школе, а потому не создают традиционных семей и не рожают детей. Тут пропаганда психических отклонений даже более яростная, чем у нас.

- То есть мы своими же руками уничтожаем Старый Свет, - девочка остановилась и с возмущением посмотрела в лицо Эдуарду, - но ведь это неправильно!

- Это политика, кроха, - вздохнул Нефью. - Видишь ли, в оставшейся части мира только европейские народы в принципе могли бы бросить вызов власти Америки. Поэтому мы уничтожаем их. Идёт война, и она невероятно успешна для нас потому, что противник даже не подозревает, что ведутся боевые действия. Мы убедили их в том, что всё, что мы делаем - дли их блага. И для общего блага. Если быть до конца откровенным, то Сообщество Свободного Мира - это просто форма колониального владычества Штатов над другими народами. Знаешь, сто лет назад был такой человек - доктор Йозеф Геббельс. Он был главным пропагандистом нацистов. Так вот, он съел бы собственную шляпу, если бы узнал о наших методах манипуляций сознанием.

- Но что будет потом? Когда европейцев вообще не станет? - Саттия с ужасом осмотрелась по сторонам.

- Архитектурные памятники, - пожал плечами бывший чиновник, - и очень богатая история. Само собой, простым людям она будет неизвестна. Не переживая Саттия, Европа - не первая исчезнувшая цивилизация. Гораздо надёжнее уничтожить конкурентов, чем играть по-честному с непонятным исходом.

- Но это же Франция, - девочка топнула ногой и на глазах у неё появились слёзы, - это всё равно, что убить надежду или мечту.

- Пойдём быстрее, - Эдуард решил сменить тему до того, как Саттия разревётся по-настоящему.

Нефью взял девочку за руку и поспешил вслед за Кэтрин и Патриком, значительно удалившимся за время непростого разговора.

По пути им встретился очень печальный мим. Один из непременных символов старой Европы. Со стоицизмом, достойным мученика, он тянул невидимую верёвку, окружённый толпой смуглых босоногих детишек. Те смеялись, тыкали пальцами, а некоторые даже бросались небольшими камнями в артиста. Мим посмотрел прямо в глаза Эдуарду - это был взгляд побитой собаки.

Нефью сцепил зубы чуть не до хруста, и пошёл дальше.

Они нагнали остальных около небольшого скверика. Точнее, раньше это был скверик. Теперь от деревьев остались одни пеньки, от лавочек - бетонные основы со срезанными у самой земли железными ножками. Здесь гоняли мячик вездесущие черноволосые детишки. У дальнего края приютилась классическая восточная торговая палатка. Над ней корявыми латинскими буквами было выведено: "Лучшие натуральные наркотики Брисата". Под английским текстом приютилась арабская вязь. Наверное, с тем же смыслом.

- М-да... - тихо, чтобы никто не слышал, пробормотал Нефью.

- Эдуард, - не дав ему погрузиться в водоворот грустных мыслей, позвала Кэтрин, - мы тут с Патриком обсуждали, что делать дальше.

- Ну и что надумали?

- Нас ведь будут искать там, где происходят ненормальные события? Ну, помехи в камерах наблюдения, внезапные приступы головной боли и всё в таком роде?

- Именно то, что мы как раз и делаем, - невесело согласился Нефью.

- Так вот, - продолжала мисс Трейч, - мы пустим их по ложному следу, а сами спустимся в канализацию, проберёмся к выезду из города, взломаем один из автоматических грузовиков дальнего следования и уберёмся подальше. Город довольно большой, и канализация и станция беспилотных грузовиков тут должны быть, хотя бы почтовая.

- Здесь неподалёку выращивают устриц и креветок, - вслух размышлял Эдуард, - к северу от места, где мы приземлились. Если даже в самом Бресте нет автоматических грузовиков , там точно есть. Что ж, идея неплохая. А что там на счёт ложного следа? И канализации? Может, тут и туннелей то не осталось.

- Я проверил, - просто, как о чём-то обыденном сказал Патрик, - посмотрел со стороны на план города в мэрии. Один из входов в канализацию вон в том дворике, за палаткой. Там даже камер нет. И я знаю наверняка, где здесь логистически-транспортный хаб. В бывшей промзоне. Это я только что уточнил.

Последняя фраза была адресована учительнице.

- Ты взломал сайт мэрии Бреста? - удивился Нефью.

- Нет. Я просто посмотрел со стороны. Ну, это словно, - мальчик несколько раз щёлкнул пальцами, подбирая слова, - словно заглянуть в чьё-то жилище через окно, не заходя внутрь. Я уверен, что такое действие не оставляет следов в сети, абсолютно.

- Кхм, а как мы собьём их с толку?

- В городе имеется несколько вертолётов. Я создам помехи на пути к нему, взломаю его компьютер и прикажу лететь, скажем, в Ирландию или Британию.

- Только не в Британию. Там спецслужбы слишком хороши, как в Америке. Лучше на юг, в Испанию, - внёс Нефью коррективы. - Ну что ж, до сих пор нам везло. Будем надеяться , что и дальше будет везти. Идём.

Они двинулись в сторону арочного прохода во дворик между старинными каменными домами. Продавец "натуральных наркотиков", бородатый араб в белой чалме, покинул свою лавку и с подозрением смотрел на четвёрку беглецов. Нефью подумал о том, что подобный тип умеет читать людей не хуже полицейского, священника или психолога. И память у него наверняка хорошая - не похоже, чтобы он сам был любителем своих товаров. Эдуард уже подумывал над тем, чтобы подкупить торговца чем-нибудь из рюкзака, как вдруг араб начал озираться по сторонам. Он словно не понимал, где находится.

- Быстрее, - одними губами сказала Саттия, - заходите в арку, я долго так не смогу.

Нефью увлёк за собой Кэтрин и Патрика. Через несколько секунд к ним присоединилась и девочка. Вид у неё был несколько бледноватый.

- Всё в порядке, я стёрла у него память, - она устало махнула рукой.

- Полностью? - тупо спросил Нефью.

- Зачем? Да я и не смогу полностью, - рассудительно ответила Саттия, - только последние несколько минут.

- Ага, понятно, - кивнул сбитый с толку Эдуард. Всё-таки вызвать у человека головную боль - это одно, но как можно стереть ему память? Да ещё и с точностью до минуты?

- Давайте всё-таки спустимся вниз, а по дороге я попытаюсь объяснить, - словно общаясь с маленьким ребёнком, поторопила Джонсон.

Кэтрин незаметно улыбнулась и кивнула Патрику. Тот оглянулся по сторонам и сделал несколько шагов по направлению к одной из дверей. Потом постучал ногой по поверхности. Люк был выкрашен в цвет асфальта. По виду было понятно, что им уже давно не пользовались.

Нефью нажал в нужных местах на поверхность бронекостюма, чтобы активировать экзоскелет. Затем пару раз стукнул ногой по люку - с того обсыпался мусор. Эдуард стал на колени, упёрся локтём в углубление на крышке канализации (делать это пальцами было опасно, можно было повредить кости) и резким, но точным движением отодвинул его в сторону.

Когда все спустились, Нефью, стоя на лестнице, приподнял люк и вернул его на место.

- Надеюсь, нас никто не видел, - усомнился он, прыгая вниз.

- Никто, я следила за этим, - успокоила Эдуарда девочка.

Нефью достал из рюкзака два фонарика - один Патрику, один себе.

На канализацию в обычном смысле этого слова туннель походил мало. Скорее, это были катакомбы, в которых позже были вырыты канавы для стока дождевых вод и некоторого количества отходов человеческой жизнедеятельности. Кирпичи стен были настолько древние, что вполне могли быть выложены ещё в римские времена.

Мальчик уверенно двинулся вперёд.

- Итак, - голос малышки Джонсон приобрёл менторские нотки, - при чтении мыслей другого человека ты видишь несколько огромных спиралей. Они словно растения и подобие это усиливается тем, что от основных стволов отходят ветви с листиками. На листиках - образы. Восприятие мира, превращающееся в воспоминание. Некоторые листики при этом засыхают, сморщиваются, некоторые - становятся всё больше и даже затеняют своих соседей. Каждая спираль отвечает за одно из пяти чувств. Мне удалось обрезать верхушки всех спиралей так, чтобы полностью уничтожить память торговца о том коротком времени, что он наблюдал за нами.

- Ну, по крайней мере, сейчас я вижу это всё именно так, - после минутного размышления добавила девочка. - Хотя ещё вчера я не могла проникать в память, могла ухватывать только текущие мысле-образы. И воспринимала всё иначе.

Глава 40

У них ушло примерно час на то, чтобы достигнуть здания транспортно-логистического хаба Бреста. Наверх можно было подняться по трём лестницам на выбор.

И вот тут начались затруднения. По словам Патрика, камер в здании было столько, что не осталось ни одной слепой зоны. Выключать камеры или создавать помехи - всё равно, что оставить визитную карточку. Чтобы как-то замаскировать след, мальчик предложил вообще обесточить город и пусть попытаются понять, в чём дело.

Нефью этот план отклонил. Он снял рюкзак, уселся на него и принялся размышлять. Это заняло у него минут пять.

- Итак. Насколько я помню, грузовики-беспилотники запечатываются в точке отправления с помощью специального чипа. Нам нужно сделать три вещи. Первое: Патрик изменит время отправки грузовика, поставив его на пару минут раньше. Второе: Патрик, опять же, вмешается в работу контрольной системы - ты должен сделать так, чтобы поступил положительный сигнал о запечатывании кузова, но чип пусть не впаивается в двери. Третье: мы находим на маршруте грузовика место, где его можно остановить и проникаем в кузов. Само собой, места внутри должно быть достаточно.

- Первые два пункта - не проблема, - Патрик почесал подбородок, но на счёт третьего я не очень уверен. Может, если бы я смог нарисовать схему города, системы наблюдения и маршрут, то мы нашли бы подходящее место. Нужно поискать мел или что-нибудь в этом роде...

- Погоди, у меня есть идея получше, - перебила друга Саттия. - Посмотри со стороны в сеть, а я обработаю информацию.

- В смысле, обработаешь? - удивился мальчик.

- Просто сделай это.

Оба ребёнка закрыли глаза, ибо так тратилось меньше сил. Патрик почувствовал вверху электронную активность и потянулся к ней. Перед его внутренним взором пробегали петабайты информации. Это было что-то вроде города, с улицами, по которым двигались потоки информации и зданиями, где оно хранилось. Напоминало чем-то древний бесплатный фильм о компьютерах, который он посмотрел несколько лет назад. А может быть, создатель той истории тоже видел то, что человеку видеть не дано? ОНелли смотрел на электронный город с высоты птичьего полёта. Стоило ему сконцентрироваться на каком-нибудь потоке или здании, его подсознание расшифровывало программный код и предоставляло "наверх" информацию в подходящем виде. Впрочем, он уже знал, где искать. Через какое-то мгновение электронный город исчез из виду и вместо него возникли искомые схемы.

- Вижу, - тихонько прошептала Саттия.

И буквально через мгновение перед глазами изумлённых взрослых прямо в воздухе возникло объёмное изображение. Изображение того, что занимало сознание Патрика.

Эдуард закашлялся, Кэтрин удивлённо всплеснула руками. Они переглянулись и принялись изучать схему. Синим цветом были выделены камеры и их зоны наблюдения. Серым - улицы и дома, Красная линия - маршрут следования грузовиков-автоматов.

- Эм-м, Патрик, добавь-ка ещё туннели и канализационные люки, будь добр, - Нефью, воочию наблюдавшему настоящее чудо, приходилось ко всему ещё и бороться с приступами беспричинного веселья. Такой же огонёк безумия он заметил и в глазах учительницы.

Появились катакомбы и выходы из них, обозначенные зелёным цветом.

- Вот оно! - воскликнули Нефью и мисс Трейч одновременно и ткнули пальцами в схему.

Наверное, Патрик и сам мог бы найти это место. Но ему и без того приходилось держать в памяти одновременно несколько схем.

На повороте в одной из, мягко говоря, не очень широких улочек, не работали несколько камер. Здесь же имелся выход из канализации. Дело за малым - остановить транспорт и забраться в кузов. И всё это нужно было сделать незаметно.

Неожиданно закричала Саттия. Она прыгала на месте и махала руками, как мельница. Изображение тут же исчезло. Кэтрин бросилась успокаивать девочку, а Нефью успел заметить пару красных глаз и услышал возмущённый писк. В конце концов, люди спустились в царство крыс и могли бы реагировать на появление законных хозяев более спокойно.

Этот эпизод навёл Эдуарда на одну мысль. Но он решил подождать с её высказыванием. Когда девочка окончательно притихла в объятьях мисс Трейч, он спросил:

- Как это получилось? Как ты смогла создать цветовые схемы прямо в воздухе?

- Нет-нет, вы неправильно поняли. Я просто проецировала изображение на ваши глаза через зрительные нервы. Точно также, как это делает ментак.

Нефью почувствовал смущение - мог ведь догадаться и сам.

Они отправились к нужному люку. Это было близко, минут десять ходьбы. Саттия, а вместе с ней и мисс Трейч, заметно нервничали. Сказывалась какая-то давняя вражда женщин и мелких грызунов, здешних хозяев.

Патрик сообщил, что до отправления следующего грузовика оставалось три с половиной часа. О том, чтобы провести их на поверхности, не могло быть и речи. Поэтому беглецы расположились со всем возможным комфортом на булыжном полу катакомб. Нефью какое-то время разбирался с рюкзаком, но всё-таки нашёл то, что искал - два лёгких, но тёплых и прочных покрывала.

Представители прекрасной половины человечества устроились таким образом, чтобы между ними и неосвещённой областью находились храбрые мужчины.

Нефью, неожиданно для себя, сидя в довольно неудобной позе умудрился задремать. Будить его не стали, в конце концов, он почти всю ночь вёл самолёт.

Тем временем, мисс Трейч воспользовалась возможностью разузнать побольше о сверхспособностях своих учеников. Те поначалу отвечали неохотно, а потом увлеклись. Состоялась настоящая дискуссия о сравнении Патрика и Саттии с теми или иными героями комиксов. Ведь "комиксоведение" - наверное, единственный школьный предмет, который нравился практически всему их классу. Сама мисс Трейч не очень одобряла наличие столь неоднозначной дисциплины в плане обучения, но что-то должно было развивать в учениках фантазию. Музыку в муниципальных школах не преподавали - слишком большое роялти требовали владельцы авторских прав. Литературу в последние семь лет изучали в объёме кратких пересказов самых продаваемых романов современности. На полную версию бестселлеров у школы опять-таки не хватало денег (предмет "литература" стал чем-то вроде бесплатной рекламы нескольких бизнесменов от печатного слова, по недоразумению именующих себя писателями). Что касается классики, отечественной и зарубежной - об этом неприлично было даже мечтать. Хотя, и Кэтрин это знала наверняка, девяносто девять процентов книг в Америке продавались в аудио-формате. Вряд ли кто-то стал бы читать Достоевского или Шекспира, даже если бы их романы раздавали бесплатно. Впрочем, уже во времена детства Кэтрин, американцы были абсолютно безразличны к чтению. Просто считали это пустой тратой времени. Кэтрин жутко стыдилась подобного отношения к книге, пока не выросла. А когда выросла, научилась скрывать свои стыд и ужас по этому поводу.

В библиотеку она ходила не только для того, чтобы познакомиться там с интересными людьми.

За полчаса до указанного срока, Нефью проснулся. Минут пять он слушал разговор мисс Трейч с учениками, улыбаясь про себя. Дети и в самом деле были очень любознательны и соображали быстро. Быстрее, чем кто-либо из высокопоставленных знакомых Эдуарда. Даже с учётом того, что те вельможи использовали специальные препараты для стимулирования мыслительной деятельности.

Решив, что тянуть больше нельзя, он резко сел.

- Саттия, малышка, можешь ли ты внедриться в сознание осла или лошади? Лучше - осла.

Девочка закрыла глаза и замерла. Даже, как будто, перестала дышать.

- Да, я могу. По улице над нами идут двое ослов. Один из них идёт очень медленно, потому что тащит тяжеленную повозку. Он очень устал и очень зол на хозяина. А ещё он голоден и испытывает жажду. И у него болит колено на правой ноге.

- Так-так. Отлично. Когда будет подъезжать наш грузовик, нужно будет заставить осла остановиться по центру дороги, перегородив проезд. Когда мы окажемся внутри, пусть отойдёт к обочине. Сделаешь?

Джонсон кивнула. Задание не очень нравилось ей. Она предпочла бы скорее мысленно приказывать человеку, чем ослу, хотя пока и не была уверена, что это получится. Слава Богу, что мистер Нефью не выбрал крыс - она вряд ли смогла бы победить страх и гадливость. Очень уж эти крысы противные...

- А теперь ты, Патрик. Думаю, самое время разобраться с отвлекающим манёвром. В идеале, это нужно было сделать час назад, я слишком долго спал.

- Уже сделано, мистер Нефью. Вертолёт летит на север Испании с отключенными системами опознавания и джи-пи-эс. Летит над самой водой, чтобы не засекли радары.

- Превосходно, Пат! Теперь делай то, что я говорил раньше на счёт дверей грузовика.

- Я держу ситуацию на контроле. Идёт процесс погрузки. Места для нас будет предостаточно. Большая часть груза - антикварная посуда. То есть, груз дорогой, но лёгкий и малогабаритный.

- Хорошо. Отойдите-ка в сторонку, мы с мисс Трейч соберём вещи. Сосредоточьтесь на задании, вряд ли у нас будет второй шанс.

Дети послушно встали. Они подошли к стене и прислонились к ней спинами.

Тем временем, Нефью и Кэтрин аккуратно свернули покрывала и упаковали их обратно в рюкзак.

Тишина в таком неприятном месте была гнетущей, даже угрожающей. Мисс Трейч поежилась - ей захотелось выпить кофе, или по крайней мере, поговорить с кем-то. Нефью, словно тоже научился читать мысли, погладил её спину и обнял за плечи.

Через несколько минут Патрик открыл глаза.

- Едет. Скоро будет здесь, - он говорил сквозь зубы, словно выплёвывая слова. На самом деле, он контролировал все системы грузовика-беспилотника, полицейскую связь, камеры наблюдения вдоль маршрута и пару автомобилей, едущих впереди грузовика. Он готов был в любую секунду заменить Саттию с её ослом и подстраховывался на случай полицейской тревоги.

К счастью, всё шло в соответствии с главным планом.

- Пошли!

- Он остановился!

Дети выкрикнули одновременно. Саттия была ближе к лестнице, поэтому поднималась первой. Патрик, конечно же, думал, что на её месте должен быть он - чтобы удобнее контролировать сетевую и электронную вообще активность. Однако, у девочки были свои соображения.

Но их обоих обогнал Эдуард. Поднимаясь с боку, по самому краю лестницы, он пользовался мышечными усилителями, посему буквально взлетел под потолок. И Саттия и Парик позабыли об одной мелочи - отодвинуть сорокакилограммовый люк. Эдуард справился с этим одной рукой, хотя в запястье что-то хрустнуло. Нефью спрыгнул, чтобы подобрать рюкзак.

Саттия стояла около кузова, сканируя пространство на предмет ветров внимания. К счастью, жители окрестных домов не имели привычек глазеть на улицу из окошек. Восточного многолюдья, которое встретило их у окраин Бреста, в этом районе не наблюдалось.

Когда Патрик выбрался на поверхность, он тут же рванул на себя заднюю дверь грузовика. И пришёл в замешательство. Забраться внутрь было невозможно - грузчики сложили все коробки аккуратно у самого выхода. Так проще загружать и разгружать. Мальчик в отчаянии оглядывался по сторонам.

Однако, Эдуард, который только что одним резким движением вернул канализационную на место, деликатно отодвинул парня. А потом упёрся в нижние, самые большие коробки и сделал пару шагов вперёд. Груз послушно поехал внутрь кузова. Места освободилось вполне достаточно, чтобы они вчетвером разместились. Эдуард деликатно, но быстро забросил каждого. Кэтрин, взлетев, не удержалась и вскрикнула - лет тридцать прошло с тех пор, как её в последний раз подбрасывали в воздух. Сам Нефью с места подпрыгнул на полтора метра в высоту и закрыл дверь за собой, едва коснувшись пола кузова.

Всё произошло так быстро, что дети и учительница несколько обалдели.

- Сатттия, отпускай осла. Патрик, запечатывай кузов, - сам же Эдуард занялся тем, что отодвинул груз ещё на несколько метров вглубь. Теперь они могли расстелить покрывала и путешествовать с комфортом.

Нефью ожидал услышать какой-то звук, сообщающий о том, что чип был впаян в специальную массу, по старинке называемую "сургучом", но это случилось бесшумно. Зато снаружи донесся обескураженный рёв осла: бедолага, придя в себя, обнаружил, что хозяин хлещет его хворостинкой. А это он позволял себе делать только в том, случае, если осёл, следуя древней традиции своего рода, отказывался идти. Но он же не отказывался? Возмутившись до глубины души, животное, не по своей воле перегородившее движение, тронулось. Тронулся и грузовик.

- Кстати, - встрепенулся Эдуард, - а куда мы вообще едем?

- В Милан, - с довольным видом сообщил мальчик.

Глава 41

Основные магистрали старушки Европы всё ещё пребывали в весьма приличном состоянии, чему немало способствовали изменения климата. Прошло двенадцать лет с тех пор, как на севере Франции в последний раз была зафиксирована отрицательная температура, и падал снег. В Бресте и Кале росли пальмы. Неподалёку от Тулузы появилась небольшая пустыня - и ширилась с каждым годом. Поговаривали даже, что в горных лесах юга завелись обезьянки.

Саттия не могла себе найти места от волнения и чувства острой несправедливости. Ведь они ехали по Франции, по легендарной Франции и при этом не могли смотреть на дорогу! Тогда Патрик предложил выход: он бродит по сети, выискивая лучшие фотографии мест, через которые они проезжают, а Саттия считывает картинки из его разума. Впрочем, им это очень быстро наскучило, так как отнимало много сил и в тоже время, было не очень-то и интересно. И совсем непохоже на реальное путешествие.

Нефью с помощью великолепного армейского ножа (сталь поплоше не справилась бы) проколупал пару дырочек в брезенте (материал был в разы прочнее своего далёкого предка) и дети буквально прилипли к ним. То и дело слышалось что-то вроде: "Ух ты!" или "Вон смотри, замок!" или "Как они посадили виноград прямо на скале?". Пару раз к ним присоединялась и мисс Трейч. Эдуард, исколесивший Европу ещё в прошлом веке и помнивший её в полном великолепии, к дырочкам не подходил.

Вместо этого он расстелил покрывало и улёгся, закинув руки за голову.

Итак, им удалось уйти гораздо дальше, чем он мог вообразить. Если Билл и его хозяева начали официальные поиски и отозвали остальные команды - это, в некотором роде, на руку беглецам. Бюрократию никто не отменял и даже в век мгновенного обмена информацией власти вынуждены пройти через некоторые процедуры, прежде чем приступить к розыскам. Полиции же, за пределами больших городов, осталось немного и работают полицейские, мягко говоря, спустя рукава. Особенно здесь, где стражами правопорядка в большинстве своём являются мигранты из Африки или Ближнего Востока. Их леность, коррумпированность давно стали притчею во языцех. И, в отличие от своих коллег в странах предков, совершенно не отличались чинопочитанием и желанием выслужиться. Ведь платили им неплохо и кое-какие неофициальные налоги ещё больше увеличивали достаток. В общем, они никогда не рвались в первые ряды, чтобы арестовать опасных, вооружённых бандитов. А в ориентировках четверка беглецов наверняка будет представлена, как опаснейшие террористы. Ведь надо же как-то оправдать тот факт, что они объявлены во всемирный розыск.

Если полиция провалит операцию (а она провалит, в этом Нефью не сомневался, как и, скорее всего, его противники), то в дело вступят спецслужбы. Эти ребята умеют работать, они достаточно мотивированы и некоторые из них настолько преданы государству (Сообществу), что могут пойти даже на самопожертвование. Кроме того, у спецслужб намного больше ресурсов, они оснащены новейшими электронными гаджетами и куда меньше связаны юридическими процедурами, чем их коллеги из полиции. Однако, у спецслужб есть один, но очень важный недостаток: они считают друг друга чуть ли не врагами и терпеть не могут работать сообща. В случае надобности в таких случаях создаётся штаб совместных действий. И кого-то назначают главным, что тут же настраивает всех остальных против него. Заставить такой штаб нормально функционировать - адская работёнка. Нефью несколько раз был наблюдающим от Конгресса в штабе и очень радовался, что не был командующим. Эта должность была словно доромгой, застеленной шикарным красным ковром к диагнозам типа "инфаркт", "нервное истощение" и разнообразным психическим расстройствам.

Ну а если и кипучая деятельность спецслужб не принесёт результатов, к поискам подключат армию. Не смотря на то, что в нормально состоянии армия напоминает собой неуклюжего бегемота, она, при умелом руководстве может быть превращена в росомаху или тигра. В случае надобности, военные могут оцепить страну, размером со Швейцарию и перетрясти её с тщательностью и аккуратностью еврейского аптекаря. К тому же, если операция затягивается до стадии, когда вмешательство армии необходимо - фраза "живыми или мёртвыми" становится короче в два раза.

При всём при этом остальные первоначальные команды вполне могут продолжать охоту.

Так что беглецы должны всегда быть на пару шагов впереди. Они должны тщательно планировать свои действия и учитывать все возможные детали. Пока инициатива в их руках - они в безопасности. Относительной, конечно. Нельзя бросить вызов им и надеяться на долгую и счастливую жизнь.

При мысли о долгой жизни Эдуард усмехнулся. Уж кому-кому, а ему осталось жить примерно неделю. Всё, что он может - заботиться о ставших близкими людях до самого конца. А там - будь что будет.

Кэтрин довольно быстро надоело подглядывать за проносящейся мимо грузовика природой. К тому же, на неё произвели крайне удручающее впечатление полу-пустые городки Франции. Конечно, они выглядели чуть лучше, чем посёлки и фермы Америки, которые встречались им в окрестностях Бассейна Аппалачи. В основном, благодаря тому, что улицы и дома были сделаны из камня. Многие виноградники были запущены и уверенно обращались в дикое состояние: лозы переплетались, стелились по земле, напоминая змей. Церкви со спиленными крестами и снятыми колоколами, зияющие чернотой глазницы окон, ржавые маленькие автомобили - её даже начало тошнить. Дети, со свойственным юным сердцам оптимизмом, воспринимали всё куда проще и веселей.

Она легла на покрывало и тайком, через прищуренные веки, смотрела на Нефью. Она пыталась представить его восьмидесятилетним стариком. Мысленно добавляла морщины, опускала плечи, делала мышцы дряблыми. Впрочем, даже в таком состоянии он был привлекателен. Как Клинт Иствуд в старости - многим женщинам, и гораздо более молодым, чем она, нравятся такие старцы. Они напоминают львов, "вышедших на пенсию", но так никем и не побеждённых. Или библейских патриархов, вокруг которых собираются многочисленные дети, бесчисленные внуки и целые армии правнуков. И все почтительно молчат, боясь сказать что-либо до того, как выскажется глава рода. И все его слова воспринимаются, как откровение свыше и горе тому, кто нарушит его приказ...

Он ведь отлично помнит мир до Шторы. У самой Кэтрин осталось лишь парочка воспоминаний - детских, почти невесомых воспоминаний о той поре. Она помнила, как отец вернулся из командировки в Шанхай и привёз ей плюшевую панду. Помнила почему-то новостной репортаж про Нью-Йоркский порт. А ещё помнила, и это было единственное, что абсолютно чётко сохранила память, как они всей семьёй смотрели репортаж о появлении Аномалии. И тогда ярко-оранжевая колышущаяся стена, перегородившая мир, вызвала у неё настоящий ужас (это было первое, чего она по-настоящему испугалась). И не только у неё: родители, соседи, одноклассники, миссис Ковентри и мисс Рози - учительницы младших классов - несколько дней все ходили какие-то пришибленные, заторможенные. У всех в глазах прятался страх - кто-то лучше его скрывал, кто-то хуже, но боялись все...

Он ничего не рассказывал ей о себе. Она давно привыкла к общению с болтливыми, женоподобными, употребляющими разрешённые наркотики "вечными детьми" Большого Города. Они в первый же вечер выкладывали всё о себе. Казалось, что они общаются с ней только для того, чтобы иметь слушателя. Они выстраивали свой образ в её сознании, а потом любовались им до тех пор, пока она не уходила. Так вот, в одном мизинце Нефью было больше таинственности, мужественности, харизмы, животного магнетизма, чем во всех клерках Нью-Йорка вместе взятых.

Мисс Трейч вдруг поняла, что ей, в свою очередь, и рассказать-то нечего о себе. Ничего в её жизни не происходило интересного. Она не совершала никаких глупостей с момента окончания колледжа. А наивные мечты о том, что в один прекрасный день всё как-то изменится само собой - они с годами становились всё более смутными и далёкими. И вера в собственную уникальность, в то, что она создана для лучшего - таяла, превращаясь в глухое раздражение, разочарование и циничное равнодушие.

Все тайны, все опасности, все захватывающие дух приключения - достояние последних дней. Только сейчас она и почувствовала себя живой по-настоящему. А если действительно живёшь, а не просто существуешь, вяло перемещаясь сквозь время - то и умереть не страшно.

Глава 42

Никто из четверых не успел среагировать. Сверхспособности Патрика и Саттии оказались бесполезны. Впрочем, это как раз не удивительно - все, кроме Эдуарда спали. Нефью почувствовал лишь, как что-то острое вонзилось ему в голову, и почти мгновенно наступил паралич. Бывший чиновник мог шевелить только глазами.

Грузовик плавно затормозил. Снаружи послышался шум. А потом кто-то с помощью болгарки начал пилить двери кузова. Нефью бросил взгляд влево, на спутников. Судя по тому, что они не проснулись от визга металла, в них тоже стреляли из парализатора.

Двери медленно, почему-то со скрипом, открылись. В глаза Эдуарду ударил яркий луч электрического света, так что пришлось зажмуриться, и он не видел людей, запрыгнувших в кузов. Действовали они молча и слаженно. Вспыхнула надежда на то, что это обычные воры - автоматические грузовики иногда грабили. Впрочем, не чаще, чем обычные фуры в прежние времена.

Надежда погасла, когда он почувствовал, что его схватили за руки и ноги и скинули вниз. К счастью, приземлился он на мягкий матрас. Ему приподняли голову и натянули на неё мешок из плотной такни. Потом он почувствовал, как рядом с ним приземлились дети и Кэтрин.

Он не слышал полицейских сирен или вертолётных моторов - значит, их похитители не из полиции. Это либо команда конкурентов, либо кто-то ещё. Гадать было бесполезно, оставалось лишь ждать.

Транспортное средство беззвучно тронулось в путь. Так, они либо в кузове большого пикапа либо небольшого грузовичка. Проехав минут пять по магистрали, они свернули на ухабистую грунтовую дорогу. Путь шёл под гору, со значительным уклоном. Значит, они уже где-то в предгорьях Альп, около бывшей франко-итальянской границы. Непонятно только, с какой стороны.

Нефью не прекращал попыток пошевелить хотя бы пальцем. Бесполезно. Тело было похоже на кусок желе, лишённое мышц и костей. Его мягко болтало на ямах и рытвинах, в такие моменты он касался чьего-то тела - наверное, Кэтрин - такого же безвольного, как его собственное.

Эдуард размышлял и прикидывал варианты - хоть это было и бессмысленно, так как он был абсолютно беспомощен и находился в полной власти похитителей. На самом деле вариантов совсем немного. Как у зайца, который станет обедом либо для лисы, либо для волка, а может, если очень повезёт - послужит лёгкой закуской хозяину леса, медведю. Когда беглецов доставят в место назначения и снимут мешки с головы, они увидят ухмыляющееся лицо человека, в руках которого будет пистолет, и направлен пистолет будет на Эдуарда. Разница лишь в том, на какую контору работает этот человек. Разница чисто символическая, потому что все спецслужбы, все ветви власти, все мегакорпорации, Первая Универсальная Церковь и так далее - их собственность.

Тряска продолжалась ещё около часа, затем дорога выровнялась, и появилось странное эхо - словно они были в пещере.

Когда они наконец остановились и с головы Нефью сдёрнули мешок, он не без сожаления понял, что почти все его догадки оправдались. Они действительно находились в пещере, и в лицо ему действительно смотрел ствол. Вот только человек, который держал его, не ухмылялся. Он был напряжён и сосредоточен. У него было аристократическое, с тонкими чертами и орлиным носом лицо. Смуглый, очень худой, на вид около тридцати пяти - сорока лет. Чёрные, как смоль волосы, свободно опадали на плечи.

Тени танцевали в свете множества свечей. Видимо, была какая-то причина не использовать электричество. Очень скоро Эдуард понял, в чём она заключается.

- Помощник конгрессмена Эдуард Нефью? - поинтересовался человек с лёгким, почти неуловимым итальянским акцентом. Так говорят люди, закончившие Гарвард или Оксфорд ,и сразу после этого вернувшиеся на Апеннинский полуостров.

- С кем я разговариваю? Вы из ЦРУ? КОЛС? Первый Информационный Канал? - Нефью заговорил и только потом осознал, что способность двигаться начала возвращаться.

- Вопросы здесь задаю я, мистер Нефью. И не пытайтесь воспользоваться экзоскелетом, здесь работает генератор ЭМИ.

Эдуард скосил взгляд на спутников.

- С ними всё в порядке. Просто спят. Мы не могли рисковать миссией. Они придут в себя через час, и за это время я должен убедить вас, что мы - не враги.

- Кто "мы"?

- Вряд ли вы когда-либо слышали о нас, - похититель печально вздохнул. - Католическая Армия Сопротивления.

Эдуард действительно никогда не слышал о таковой. Хотя ему несколько раз попадались на глаза отчёты о деятельности тех или иных христианских экстремистов. Но те, в основном, сжигали флаги Сообщества, грозили миру карой Господней и совершали мелкие теракты.

- Гм, - глубокомысленно резюмировал Нефью.

- Мы не из тех бедолаг, которых Сообщество периодически казнит за взрывы отделений КОЛСа или поджоги офисов так называемой Первой Универсальной Церкви. Мы - серьёзная, тщательно законспирированная организация. У нас есть люди на самом верху. Именно от них мы получили информацию о вашем местонахождении. В Милане, кстати говоря, вас ждал тёплый приём, возглавлять который должен был Уильям Трамп-Глочестер собственной персоной.

- Угу. То есть вы - не наши похитители, а наши спасители? - Нефью постарался, чтобы в голосе сквозило как можно больше иронии.

- Более того, мистер Нефью, мы - ваша единственная надежда, - словно не заметив подвоха ответил потенциальный "спаситель".

- Ладно. Если всё это правда - зачем мы вам? Зачем спасать нас?

- Это приказ Папы, - тон подразумевал, что дальнейших вопросов уже не возникнет.

Но они возникли.

- Папы? Папы Римского? - Нефью был поражён. - Но последний Понтифик, Ландон Второй официально отрёкся от Святого Престола после того, как Католическая Церковь была запрещена!

- Власть Дьявола крепнет, сын мой, - из тени вышел невысокий лысый старик в монашеской расе, - но и Церковь Христову победить непросто. Мы пережили римские гонения, переживём и нынешние.

- Вы, - Нефью удалось повернуть голову и разглядеть говорившего, - вы и есть Папа?

- О, нет, - монах перекрестился, - я всего лишь скромный глава Ордена Иисуса, более известного в миру, как Орден Иезуитов. Я здесь, дабы помочь юному Тулию Алуффи-Пентини разобраться, почему власти мира сего бросили на ваши поиски такие силы.

Фамилия "юного" Тулия показалась Нефью смутно знакомой. Кажется, несколько аристократических родов Европы официально отказались признавать ликвидацию Ватикана и Католической Церкви. Был большой (впрочем, оставшийся почти незамеченным в Америке) скандал: древнюю знать лишили титулов и всего имущества.

- Думаю, вы и граф знаете это не хуже меня, ведь ваши люди повсюду, - буркнул Эдуард.

- Мы не враги вам, мистер Нефью, - старик взял пластмассовый стул, придвинул его к кузову грузовичка и уселся. - Я и вы - почти ровесники. Вы ведь хорошо помните тот мир, прежний?

- Иногда мне кажется, что слишком хорошо, падре.

- Согласитесь, что с позиции старой христианской церкви всё происходящее уж очень сильно смахивает на конец света, правда?

- С этим я спорить не стану. Но при чём тут мы четверо? - его вдруг пронзила ужасная догадка. - Вы ведь не считаете Патрика новым Мессией? Вторым Пришествием?

- О нет, Боже, нет. Мы уверены, что мир ещё можно спасти. Что он стоит того, чтобы его спасали. А для этого нужно сместить их власть.

- И что, паренёк и девчонка смогут это сделать? - Нефью облизнул пересохшие губы.

- Они уже утратили власть над Восточной половиной мира. Это был сильнейший удар для них.

- Послушайте, всё это понятно и на самом деле сейчас не время вести диспут на религиозные темы. Ответьте мне - откуда мне знать, что вы не работаете на них?

- Да как ты смеешь, - голос графа дрожал от гнева. Ствол, опустившийся было, снова уставился на переносицу Нефью.

- Тише, мой юный друг. Агрессией вы ничего не добьётесь, - морщинистая рука иезуита мягко накрыла пистолет. - У мистера Эдуарда есть все основания подозревать нас. Придётся рассказать о нашей борьбе подробнее.

Всё оставшееся до пробуждения детей время старый монах потратил на то, чтобы убедить Эдуарда в своих благих намерениях (при этих словах он печально усмехнулся, памятуя поговорку о том, куда ведут эти самые благие намерения). По его словам выходило так, что многочисленные ответвления католической церкви представляли из себя что-то вроде теневой власти в тех землях, где её позиции были традиционно сильны. Структурно это было похоже движение сопротивления нацизму или коммунистическое подполье. Даже если кого-то "раскрывали", он всё равно не мог выдать чего-то важного - мог только рассказать о своей ячейке, которая носила название вроде "Железное воинство Святого Мавриция" или "Христиане-привратники Эдема". Горизонтально сеть охватывала десятки, сотни тысяч людей - только активных членов. Плюс, в каждой деревне, в каждой городке были недовольные политикой Сообщества, которых даже не нужно было вербовать - они сами прибежали бы в серьёзную оппозиционную организацию по первому свистку. В больших городах было намного хуже - большинство населения в таких городов давно было мусульманским, а оставшиеся европейцы пропадали в виртуальных мирах.

- И если нас ждёт не конец света, то уж тёмные века как минимум. И мы, католическая церковь, позаботимся о том, чтобы новые тёмные века не стали вечными, - подытожил старый иезуит.

Буквально сразу же после этих слов произошло несколько событий. Нефью почувствовал, что экзоскелет заработал. Граф и ещё парочка охранников, маячивших в темноте пещеры, выронили оружие и упали на пол. Глава же практически всемогущего в прошлом ордена наоборот встал, вытянулся во весь рост, у него пошла кровь носом.

- Прекратите, - воскликнул Эдуард, - это ... друзья.

Дети и мисс Трейч зашевелились, сели, принимая удобную позу. Учительница обнимала своих учеников, защищая от внешних угроз. Лица всех троих были помятыми, сонными. Перезапустился генератор ЭМИ, люди приходили в себя.

- Поразительно, - пробормотал иезуит. Он достал откуда-то из складок рясы платок и стёр кровь.

Солдаты Католической Армии Спасения подняли своё оружие. Они переминались с ноги на ногу и выглядели растерянными. Граф отошёл на пару шагов назад, но тут же устыдился и вернулся на место около грузовичка.

- Раз уж вы доверились нам, то теперь ваш черёд рассказывать историю, дети мои.

Сначала Эдуард коротко пересказал спутникам услышанное от "кардинала" (так он мысленно назвал иезуита). Рассказ был принят с вежливым вниманием, но без особого энтузиазма или тем более - благоговения.

Дети и даже Кэтрин знали только ту Америку, в которой христианство уже мало что значило.

Нефью не стал детально описывать все приключения четвёрки. Он рассказал лишь о том, как нашёл Патрика и о том, что был предан своим единственным другом. О сверхъестественных способностях детей он тоже особо не распространялся. В принципе, это было ни к чему после наглядной демонстрации.

В общем, рассказ вышел довольно сухим и коротким. Иезуит, возможно, ожидал больше подробностей, но настаивать не стал. Он лишь кивал головой, в после того, как Нефью замолчал, печально вздохнул.

- Почему вы направляетесь к Шторе? - этот вопрос старик адресовал детям.

Те несколько потерянно переглянулись, затем посмотрели в глаза иезуиту и хором ответили:

- Мы не знаем.

- Я так и предполагал, - снова вздохнул старик. - Значит, там должно произойти что-то. И от этого, наверное, будет зависеть будущее мира. Западной его части, во всяком случае.

Повисла тишина. Монах размышлял, солдаты и граф бросали робкие взгляды то на него, то на удивительных детей. Беглецы же рассматривали пещеру. В свете свечей мраморная жилка на потолке, укрывшаяся в тени сталактитов, превратилась в змейку и танцевала, извиваясь всем телом.

- Сеньор Тулий, - заговорил наконец иезуит, при этом он не отводил глаз от детей.

- Да, ваше высокопреосвященство?

- Мы с вами будем рекомендовать Папе Сергию Пятому оказать этим людям посильную помощь. А вам, дамы и господа, я приношу свои искренние извинения за тот способ, который мы вынуждены были применить, чтобы побеседовать с вами. Следуйте за мной.

По словам кардинала, Церковь начала строить пещеры и тоннели ещё во времена Древнего Рима. Впрочем, справедливости ради, следует отметить, что некоторые из подземных сооружений были позаимствованы христианами у религиозных и прочих организаций ещё более ранних исторических периодов. Шли века. Европа оказалась опутана сетью секретных тоннелей. Информация об этой сети охранялась строже, чем золото Папского Престола. Периодически агенты церкви устраивали поджоги в библиотеках, уничтожая следы тайной работы. В девятнадцатом веке некоторые тоннели были оборудованы железными дорогами. В двадцатом по большинству из них можно было проехать на автомобиле. В девяностых годах, когда начиналась глобальная оцифровка накопленных человечеством знаний, эмиссары Святого Престола очень постарались, чтобы о тайных подземных ходах не просочилось ни байта информации в зарождающуюся всемирную компьютерную сеть. И хотя периодически археологи в том или ином месте "открывали" загадочные тоннели, у церкви хватало влияния прекратить работы учёных или нивелировать ценность подобных исследований. К тому времени, когда Ватикан был официально ликвидирован, а католическая церковь запрещена, историческая наука зажила новой, виртуальной жизнью. Всё больше денег выделялось на масштабные, захватывающие фильмы, чьи спецэффекты улучшались с каждым годом, и точно так же с каждым годом уменьшалась их научная и образовательная ценность. А на реальные исследования и археологические раскопки денег выделялось всё меньше и меньше. Надо признать, это принесло немалое облегчение подпольщикам.

Вообще, по словам иезуита, Католическая Армия Сопротивления в мире современных технологий была практически невидимкой.

Кардинал (а именно такой титул подразумевался обращением Тулия "ваше высокопреосвященство) вёл их по просторному тоннелю, держа в руках самый настоящий просмоленный факел. Потом они свернули в боковой ход и вышли на естественную пещеру. Впрочем, пол здесь явно был обработанным человеческими руками - он был слишком ровным. Овальной формы пещера использовалась в роли жилой комнаты. У ближней стены стоял ряд двухэтажных кроватей. У противоположной - массивный платяной шкаф и походная плитка с газовым баллоном. Почти невидимый в пляшущем свете факела, в задней стенке притаился невысокий проход.

- Там - удобства, - махнул старик рукой в сторону хода, - уж извините, придётся переночевать здесь. Утром мы получим ответ от Папы и, если он будет положительным, вам помогут добраться до Шторы.

- А если отрицательным? - хмуро полюбопытствовал Эдуард.

- Тогда вы отправитесь в путь самостоятельно, - старик взглянул в глаза Нефью, - не беспокойтесь, дети мои, Церковь не станет чинить вам препятствий, каким бы ни было решение Его Святейшества.

Как только иезуит вышел из пещеры, Нефью тут же нырнул в маленький проход в дальней стене. Через несколько секунд все услышали звук ногтей, яростно скребущих тело.

- О, чёрт, как же мне надоел этот броне-костюм, - донёсся полный блаженства голос.

Треволнения долгого дня сказались на четвёрке беглецов: путники безмятежно растянулись на кроватях и почти сразу же уснули.

Тишина в пещере была особенной. Такой никогда не бывает на поверхности. Она словно берёт невесомое покрывало, закутывает тебя бережно со всех сторон и аккуратно подталкивает края. Кажется, ещё чуть-чуть - и эту воображаемую ткань можно будет погладить. Монахи не зря с древнейших времён жили в пещерах. Ибо только в такой тишине можно ясно услышать себя самого, разобраться в своих чувствах и мыслях. Здесь гораздо легче найти, и впоследствии не потерять, собственную дорогу к Богу...

Последней мыслью Нефью перед тем, как он провалился в сон, было то, что их невероятное везение вполне может быть объяснено вмешательством Небес.

Разбудило их деликатное, но настойчивое покашливание Тулия. В руках у христианского воина был разнос с четырьмя дымящимися чашами. Он роздал питание каждому и пояснил, что это высококалорийный витаминный коктейль, содержащий также препарат, который должен прочистить мозги после вчерашних наркотиков. Все четверо чувствовали жуткий голод и проглотили содержимое чаш в два счёта, не успев толком понять вкус. Тулий не обманул - коктейль не только придал сил телу, но и вернул ясность сознания.

После своеобразного завтрака аристократ пояснил беглецам, что они могут умыться и даже принять душ в пещере напротив, достаточно лишь перейти через магистральный тоннель. Предложением, конечно же, в первую очередь заинтересовались представители прекрасного пола. Душевых кабинок было всего две и парням пришлось изрядно подождать, запасов подогретой воды для мужчин хватило буквально впритык.

Вернувшись в жилую пещеру, беглецы наткнулись на графа - тот, видимо никуда и не уходил.

- По приказу Папы, - торжественно сообщил он, - я буду вашим проводником и охранником.

Глава 43

В путь они выступили сразу же. В целях конспирации, никто, даже Папа или глава орденов Иезуитов, чьё имя так и осталось тайной, не знали о маршруте, по которому Тулий поведёт беглецов к Шторе.

Граф пояснил, что многие тоннели имеют своих хранителей - членов Сопротивления. Хранители заботятся об имуществе и, в меру своих сил, о технике. К тому же, они дают убежище или просто ночлег другим участникам Католической Армии.

Потомок одного из древнейших родов Европы имел феноменальную память и держал в уме тысячи, даже десятки тысяч тайных подземных коммуникаций Старого Света. К тому же, был отличным стрелком и превосходно владел дзю-до и каратэ. Папа Римский выдал ему особую золотую табличку, которая давала безграничные права предъявителю - среди верующих, естественно. А ещё, к вящему изумлению Нефью, Тулий облачился в точно такой же броне-доспех с экзоскелетом, какой Эдуард позаимствовал у покойного контрразведчика.

Следующие дни и ночи были настолько похожи друг на друга, что пролетели практически незаметно. Весь день они ехали под землёй, ночью спали. Правда, в одну из ночей они выбрались наружу и переночевали в доме, одиноко стоявшем на склоне горы. Тулий показал свой значок хозяину поместья и тот впустил их без расспросов.

Проводник настоятельно рекомендовал Патрику и Саттии не использовать сверхъестественные способности. Почему этого нельзя делать - толком он и сам не мог объяснить. Однако, таков был совет кардинала помощника Папы, таинственного сеньора Кавальди, о котором ходили слухи, что он владел некоторыми духовными дарами. История Церкви учит, что в древности среди монахов было множество мудрецов, способных творить чудеса, но, с течением времени святости становилось всё меньше, а суеты - всё больше.

Дети послушались. Даже укладываясь спать, они внушали себе, что не будут путешествовать вне тела. И это работало.

Путешествие подходило к концу. По расчётам Алуффи-Пентини, им оставалось не более суток. На ночлег они остановились в пещере в Румынии, точнее - под Румынией. Тулий заверил всех, что к концу завтрашнего дня они достигнут Шторы. Им всего лишь надо будет ненадолго выбраться наружу, перейти, под покровом леса, к следующему тоннелю. Тоннелю, который в прежние времена использовался контрабандистами. Там, прямо под землёй, они и встретятся с Аномалией.

Патрик и Саттия не знали, что ждёт их на следующие день. Они лишь смутно догадывались, что должны оказаться рядом со Шторой. Зачем и почему - на эти вопросы внутренний голос не давал ответа. Движимые тоской по родителям, они решили отправить домой хоть какую-то весточку. Сказать, что с ними всё в порядке, чтобы родители перестали волноваться.

Разумеется, они собирались сделать это втайне. Даже друг от друга.

Дождавшись, когда все уснут, Патрик тихонько выбрался из спальника. На цыпочках прошёл через небольшую пещеру, служившую им убежищем, свернул за угол. Там, в соседней пещерке, он сел в позу лотоса (он видел в одном фильме, что так человек лучше сосредотачивается) и приготовился совершить прыжок в виртуальность.

Он завис в Двойнике Нью-Йорка над своим двором. Тщательно, как мог, просканировал окружающее пространство. Родители ещё не вернулись домой с работы, и мальчик решил оставить им послание на стенах квартиры. Отец снимает ментак сразу, как только входит в квартиру, но мама обычно ещё около получаса находится в режиме дополненной реальности - просматривает сайты супермаркетов на предмет скидок и всё в таком роде (в настоящую виртуальность родители вообще стараются не входить). Она наверняка заметит буквы на стене.

Оставалось только придумать, что написать. Дети середины двадцать первого века не общаются в текстовом режиме. Им это просто ни к чему. И в школах (по крайней мере, муниципальных) они не пишут сочинения. Так что Патрику пришлось повозиться, формулируя в уме небольшой текст на три предложения. Наконец, довольно кивнув, он переместился внутрь своей квартиры.

До сих пор юный ирландец не взаимодействовал с сетью. Он лишь смотрел со стороны. Однако, стоило ему только прикоснуться к стене и написать букву "З" (первым должно быть слово "Здравствуйте"), как в комнате появились посторонние.

Он не почувствовал их, хотя, по его мнению, обязан был. Он лишь уловил за спиной мгновенный, со скоростью света, обмен информацией (хотя, по мнению врагов, не должен был слышать).

- "Поразительно, у него вообще нет входного адреса".

- "Не важно. Главное, что его сознание здесь. Действуем".

Патрик попытался исчезнуть из этого места, вернуть сознание в лежащее в тысячах километрах тело, но не успел. Существа, едва различимые тени, установили вокруг мальчика какие-то приборы. Он очутился в силовом коконе. Пытаясь вырваться, он сумел-таки просунуть одну руку наружу.

- На полную мощность! - голос, явно женский, был на грани истерики. И это была уже нормальная человеческая речь.

Руку пронзило болью, хотя Патрик, как и каждый пользователь виртуальной реальности, был уверен, что такую сильную боль просто невозможно ощутить в сети. Он отдёрнул руку.

Стенки тюрьмы приобрели явно различимый жёлтый оттенок. В то же время, маскировка врагов исчезла. Патрик сразу же узнал их - это были женщины в чёрных одеждах, напавшие на них с мистером Нефью в Двойнике Вегаса.

- Начинай передачу, немедленно! - скомандовала одна из них, наверное, старшая.

Пол в своеобразной клетке Патрика начал подниматься. Там, где только что был мамин цифровой ковёр, купленный на районной интернет-распродаже, клубился мрак. Если точнее - там было ничто. Весь объём данных был перекачан куда-то. Мальчик поднимался всё выше и выше, пока не упёрся головой в потолок. Дальше отступать было некуда.

Одна из женщин охотниц вела себя не слишком профессионально. Приблизив лицо вплотную к стенке поля, она ухмылялась. Она торжествовала, как человек, только что завершивший труднейшее дело.

Патрик изменил аватару, преобразовав её в облачко газа. Так он смог разместиться весь под самым потолком силовой камеры, что дало ему несколько дополнительных секунд, прежде чем его разум будет перекачан куда-то. Скорее всего - в другую тюрьму, откуда выбраться будет уж точно невозможно.

Пол приближался. Патрик усилием воли погасил панику. Действовать нужно было немедленно. Он почему-то вспомнил первые слова кибер-охотниц: "У него вообще нет входного адреса". Значит, у них он есть. Всё своё внимание мальчик сосредоточил на цифровом теле той из женщин, что стояла ближе. И сумел разглядеть прозрачную золотистую нить, тянувшуюся откуда-то их области копчика (тем не менее, на хвост она не была похоже, так как была слишком тонкой) и исчезающая в стене. Собрав в кулак (образно говоря) все свои силы, он сумел проткнуть стенку камеры.

Щупальце, которое Патрику удалось высунуть наружу, испытывало чрезвычайное давление, словно космонавт на какой-нибудь нейтронной звезде. Да и отверстие не оставляло попыток сомкнуться. Понимая, что у него совсем немного времени, в последнем, невероятном усилии мальчик создал на конце щупальца острие и перерубил золотистую нить кибер-охотницы. Её аватара осыпалась на пол мелким битым стеклом. Однако, практически в ту же секунду она зашла в сеть и снова оказалась у импровизированной тюремной камеры. Впрочем, Патрик второго её появления уже не увидел. Как только охотница исчезла и интенсивность силового поля уменьшилась в два раза, он проломил стену и вышел из виртуальности. Он кричал, ощущая холодный камень пещеры, медленно приходя в себя. Когда ужас схлынул, мальчик медленно поднялся и услышал ещё один крик. Голос явно принадлежал Саттии.

Саттия посмотрела вслед уходящему Патрику, убедилась, что остальные спят и тихонько выскользнула из спальника. Она пошла в противоположную от мальчика сторону - в магистральный тоннель. Девочка понимала, что хочет сделать её друг даже не прибегая к телепатии, ведь она сама собиралась сделать то же самое: оставить весточку родным.

Камень был очень холодным, и можно было запросто простудиться. Но Джонсон рассчитывала уложиться в несколько минут, поэтому смело уселась на пол.

Днём она специально спросила у Тулия, сколько часов составляет разница этого места с Нью-Йорком. Семь часов. Значит, мама, вернувшись в полдень с ночной смены, ещё спит.

План Саттии был прост - она явится в мамином сне и убедит её, что с дочкой всё в порядке. И мама запомнит это в мельчайших подробностях. Женщины, как уже поняла Саттия, вообще более склонны к оккультному мировосприятию. Так что мама обязательно поверит в сон.

Девочка пока не совершала ничего подобного, но примерно представляла себе, как нужно действовать. Она покинет тело и просто потянется изо всех сил к маминой душе и окажется рядом с нею.

Первая часть плана прошла успешно: Саттия покинула тело. При этом, её голова довольно больно стукнулась о стенку тоннеля, и девочка даже почувствовала боль, хотя уже ощущала себя вне материального организма. Пару секунд она критически осматривала свою внешность - мало кому на самом деле удавалось взглянуть на себя со стороны. По сравнению с этим, зеркало не шло ни в какое сравнение. Оставшись в целом довольной тем, как выглядит её тело и лицо, девочка сосредоточилась на образе матери. Несколько секунд ничего не происходило, а потом она почувствовала рывок, её словно засосало в некий проход и через мгновение выплюнуло в совершенно другом месте.

Это было ранчо дедушки в Техасе. Сама Саттия никогда там не бывала и знала это место только по фотографиям и по маминым рассказам. Линда Джонсон, в девичестве Линда Брайт, выросла в окружении экзотичной южной природы, лошадей, громко рычащих тракторов и суровых ковбоев. Дедушка был крупным землевладельцем: поголовье скота в лучшие времена доходило до двадцати тысяч. К тому же, он успешно выращивал пшеницу и кукурузу.

С появлением пищевых синтезаторов он, как и многие фермеры, разорился. Ни дом, ни землю продать не удалось. Отдав последние сбережения матери, дедушка отправил её в Нью-Йорк, а сам остался в Техасе. Не прошло и года, как он скончался.

Белоснежные колонны на фоне поросших мхом гранитных стен (дом принадлежал семьей Брайт почти два века), круговой подъезд с цветочной клумбой посередине, корма огромного кадиллака, торчащая из открытого гаража. Именно таким Саттия запомнила поместье дедушки. Стояла тишина - не такая, как была бы в реальном мире. Это был сон, точнее периферия сна, а звуки в таких местах существуют только возле самой души "главного героя", если можно так выразиться.

Девочка вошла в дом. Её взору открылась большая гостиная, со вкусом обставленная старинной мебелью, двойная лестница на второй этаж, и сквозной коридор на задний двор. С заднего двора доносились звуки, и Сатти направилась по коридору.

Она увидела маму. Но не женщину, которую она знала всю жизнь, а маленькую девочку, одних с Саттией лет, а может и младше. Мама каталась на пони в специальном загоне, а у дальней стороны, опираясь руками на свежевыкрашенный белый забор, стоял дедушка. В джинсовом костюме, кожаных сапогах со шпорами и большой соломенной шляпе. Настоящий ковбой. Он широко улыбался и изредка кричал что-то ободряющее. Мама, одетая в белое платьице, смеялась и смешно скользила ножкам по бокам пони.

Саттия почувствовала, что у неё на глазах наворачиваются слёзы. Она с умилением наблюдала за веселящимися родственниками. Ей даже стало неудобно, словно она подглядывает в замочную скважину.

Наконец, она всё же собралась с духом и крикнула, что есть мочи:

- Мама, это я, Саттия, я жива и со мной всё в порядке!

Девочка на пони оглянулась и начала превращаться во взрослую женщину. Пони под ней исчезло. Она смотрела на дочь, а потом бросилась к ней, чтобы обнять. Саттия тоже бежала вперёд. Когда девочка достигла забора, небо вдруг резко потемнело. Не так, как бывает во время шторма, не из-за туч. Оно просто сменило цвет на чёрный. Сверху, едва различимые на фоне черноты, падали зловещие тени. Мама вскрикнула, и исчезла (резко проснулась, как поняла Саттия). Исчезло всё вокруг - трава, забор, дом, фигура дедушки, пони. Осталась только тьма и жуткие руки, тянущиеся к девочке со всех сторон. Саттия почувствовала, что в буквальном смысле слова каменеет от ужаса. Мерзкие привидения, словно в замедленных съёмках, всё тянули и тянули к ней кривые, гноящиеся конечности, а она, зачарованно, смотрела на них и ничего не могла поделать. Наконец, когда одна из отвратительных фигур почти коснулась её, Саттия закричала и рванулась прочь.

В себя она пришла на полу тоннеля. Она орала и махала руками, всё ещё отбиваясь от тварей.

Но и это был не последний крик.

Мисс Трейч раскрыла глаза и обнаружила, что вместо сорокалетнего мужчины рядом с ней лежит седой старик. Она вскрикнула от неожиданности, и собралась было напасть на незнакомца, но потом узнала Эдуарда.

Выслушав рассказы детей, Тулий не стал ругать их и вообще ничем не выказал порицания. Что сделано, то сделано. Да и не особо он доверял опасениям сеньора Кавальди, ведь о странностях этого человека ходили легенды.

Куда больше обеспокоило графа резкое старение Нефью. Им придётся пройти по пересечённой местности пару километров, а это суровое испытание для старика. Эдуард хорохорился и делал вид, что ничего не изменилось, но в глубине его глаз Тулий ясно видел тревогу.

Поэтому, чтобы не терять время, они больше не ложились. Собрав вещи, беглецы разместились в машине и продолжили путь.

Глава 44.

Нефью чувствовал себя отвратительно, даже по сравнению с тем, как было до омолаживающих "крыльев". Болели все без исключения органы, даже лёгкие, которые вроде бы не могут причинять боль из-за отсутствия в них нервных окончаний. Руки тряслись, ноги были ватными, глаза постоянно слезились. Зубы - те из них, что были своими (а таковых было почти половина) шатались, а дёсны кровоточили. Он кашлял, чихал, его тошнило. Думать в таком состоянии практически невозможно. Сознание растворяется в теле, если точнее в боли, целиком и способно только наблюдать со стороны и фиксировать очередной виток мучений.

Саттия, наблюдавшая с заднего сидения за аурой страдающего мистера Нефью, обнаружила, что может снимать боль, облегчая несчастному существование. Каждый орган имел своего двойника в астральном теле и светился определённым цветом. Впрочем, в данный момент они все были в разной степени красными. Чем более тёмный оттенок - тем сильнее боль. Джонсон тянулась к такому органу, вкачивала в него часть своих жизненных сил, тем самым облегчала страдания. Она не могла убрать боль полностью, но хотя бы снижала её интенсивность настолько, чтобы стремительно стареющий мистер Нефю не стонал.

Через два часа Тулий остановил машину. Проводник выбрался наружу, повозился с механизмом, маскирующим выход из пещеры, и вернулся за спутниками. Не сговариваясь, все соблюдали полную тишину.

Нефью, который даже не с первого раза сумел открыть дверцу машины, покидая транспорт, упал - ноги не держали. Он чуть не расплакался от злости и бессилия. Он должен быть защитником и добытчиком, а вместо этого превратился в обузу.

- Оставьте меня здесь, - промолвил он, пытаясь сесть, - дальше будет только хуже.

Граф подошёл к Эдуарду, нагнулся и дотронулся до его локтей и солнечного сплетения. Нефью следил за его действиями с недоумением и лишь позже, когда двигаться стало много проще, понял: Тулий активировал экзоскелет.

Пробормотав что-то типа "совсем голова дырявая", Эдуард поднялся с пола. Боль, точнее боли, никуда не делись, но, по крайней мере, он мог идти без посторонней помощи.

Они вышли в ночь. Луна была полной, небо - безоблачным, так что света хватало. Они шли по едва заметной тропинке по склону горы. Листья успокаивающе шуршали под ногами, тишина нарушалась только редким совиным уханьем. Однажды, правда, завыли волки, заставив всех встрепенуться. И хотя стая была где-то далеко, даже не на этой горе, все пятеро начали с тревогой всматриваться в окружающий со всех сторон лес. Тулий взял автомат наизготовку и снял с предохранителя.

Это был не городской парк, а дикий лес и он требовал к себе уважения.

Примерно через полчаса они обогнули гору, и взорам их представилась Штора во всём её великолепии. Титаническая волнистая стена цвета спелого мандарина, разделила мир пополам. Если каким-то образом заставить мозг забыть о циклопических размерах Аномалии, то в самом деле картина очень напоминала развевающуюся на ветру штору. Нефью видел это чудо много раз, но у остальных перехватило дух. Эдуард, не смотря на боль, не мог не усмехнуться, гладя на широко распахнутые глаза и открытые рты спутников.

Если бы Штора появилась много веков назад, то непременно стала бы объектом культового поклонения. Ей бы молились, приносили жертвы, просили у неё дождя. Бородатые жрецы с умным видом поясняли бы, что значит та или иная волна на теле Аномалии.

Тулий нервно перекрестился. Даже ему, просвещённому, верующему, образованному человеку стало не по себе от вида величественного барьера, поделившего Землю. Эта вещь не могла быть создана людьми с той стороны (в отличие от большинства обитателей Сообщества, верхушка Католической Армии Сопротивления была в курсе настоящего положения дел), но кем тогда? Какие силы воздвигли эту монументальную стену?

Чувствуя, что его мысли постепенно дрейфуют в сторону ереси (ещё прошлый Папа в изгнании, Пий 13-й, специальной энцикликой запретил считать Аномалию чудом и делом Божьих рук), итальянский аристократ заставил себя отвести взгляд от Шторы.

- Идёмте, немного осталось, - хрипло и куда тише, чем хотелось, позвал он.

Чтобы сдвинуть с места женщину и детей, Эдуарду пришлось в буквальном смысле слова толкать их.

Благо, до очередной горы, в которой находился последний тоннель, нужно было пройти всего ничего. То и дело, кто-нибудь (кроме Нефью, который тратил все силы на то, чтобы просто передвигать ногами, даже с помощью экзоскелета делать это было нелегко) останавливался и с совершенно глупым выражением лица смотрел на Штору. Она обладала притягательной, прямо-таки гипнотической силой. И нужно было побывать у неё десятки раз, чтобы выработать иммунитет к этой силе.

Так, спотыкаясь и подталкивая друг друга, они брели по тропке, пока не добрались до подвесного моста. Здесь, на небольшой ровной площадке, они остановились. Мостиком явно не пользовались многие годы: на нём было полно сухих веток, листьев и непонятно вообще откуда взявшихся пожелтевших от времени газет. И даже, чему все очень удивились - сборник нот, нещадно истрёпанный ветром и дождями, но отчаянно державшийся титульной страницей за щель между досками.

Однако, не смотря на кучки мусора, сооружение не производило впечатления ветхости.

- Лет десять назад мостик поменяли, - пояснил Тулий, - контрабандисты не теряют надежды на то, что Аномалия исчезнет, и они смогут заняться делом, которое кормило многие поколения их предков. Особенно тоскуют они по временам Холодной Войны. Тогда вдоль границы с Советским Союзом вырыли множество подземных ходов...

Первым вызвался идти, само собой, Патрик. Взрослые даже не успели обдумать его предложение, как мальчик уже ступил на шаткое сооружение. Сначала он держался за верёвочные перила двумя руками, потом одной, а последнюю треть пути и вовсе ни за что не держался. При этом, он пинал ногами мусор и крутил головой, всем своим видом показывая, что нет ничего проще, чем гулять по навесным мостам.

Вслед за ним пошли учительница и Саттия. Девочка отчаянно трусила и держалась одной рукой за качающуюся оградку, а второй - за пояс мисс Трейч. И Кэтрин, и её ученица старались не смотреть вниз.

Нефью же, с ужасом ощутил, что экзоскелет уже не справляется с мышечной слабостью. Медицинский его собрат, созданный для того, чтобы дать возможность ходить парализованным людям, сработал бы, но военный - нет. Ему требовался определённый уровень физической подготовки носителя.

Тулий подхватил медленно оседающего на пол старшего товарища. Граф обратил внимание на то, что бывший чиновник из Америки чрезвычайно лёгок - не более сорока- сорока пяти килограмм. Забросив автомат за спину, аристократ взял старика на руки и так и пошёл по мосту. Ему приходилось ладонью поддерживать голову Эдуарда, чтобы та не болталась.

- Держись, - шепнул граф.

И подумал: "Совсем старик сдал". Нефью думал примерно то же самое: "Пожалуй, теперь не может быть и речи о стареющем льве, железном старце. Я просто рухлядь. Интересно, что сейчас даже восемьдесят лет мне кажутся чуть ли не молодостью".

Вход в тоннель находился всего в двадцати метрах от мостика. Лес здесь был старым, диким, но удивительно чистым. То ли контрабандисты постарались вывести кустарник, то ли само так получилось, но видимость была значительно лучше, чем по ту сторону моста. Штора отбрасывала волшебный оранжевый отблеск на золотую листву.

Повисла тишина. Неестественная для природы тишина. Вдруг, земля неподалёку от пятёрки беглецов вспучилась. Листья разлетелись во все стороны и медленно планировали. Деревянные створки ворот со скрипом ударились оземь. Из тоннеля поднялись двое. Чёрные плащи и чёрные шляпы (одежда того фасона, что любил носить Нефью) скрывали фигуры и лица незнакомцев.

Тулий аккуратно положил Эдуарда на землю и перехватил автомат поудобнее. Незнакомцы не шевелились, молча смотрели на беглецов.

- Эй, друг, - раздался сзади полный сарказма голос, - как себя чувствуешь?

Нефью с трудом повернул голову. На той стороне стоял конгрессмен Уильям Трамп-Глочестер. На голове, пересекая лоб, светилась серебром какая-то дуга. Не дожидаясь ответа на свой вопрос, чиновник взмахнул небольшой палочкой, зажатой в правой руке, и мост развалился на части.

- Лазерный бич, - хохотнул Билл, - таких всего три штуки существует. И один из них у меня. Надо было тебе тщательнее выбирать сторону, приятель. По крайней мере, умер бы в больнице, в окружении хорошеньких медсестёр, и с качественными обезболивающими. Сто двадцать лет - обычные люди столько не живут, сам понимаешь. Ты обречён, и я скажу тебе больше...

Он вдруг поперхнулся и замолк, глотая ртом воздух.

Никто, кроме Саттии не уловил мысленный приказ, отданный одним из незнакомцев в чёрном. В нём было столько злой, тёмной силы, что девочка вскрикнула и спряталась за спиной у мисс Трейч. Она почувствовала, как чужая воля сканирует её, познаёт самую её суть. Девочка напряглась и пресекла ветер внимания.

- У неё и вправду огромный потенциал, - произнёс тот, кто стоял справа, - но сейчас она нам не ровня.

- Отдайте нам детей по своей воле, - предложил тот, кто слева, - и мы отпустим вас. Никаких шансов на победу у вас нет.

В подтверждение этих слов, возле двоих незнакомцев и позади натужно кашляющего Билли поднялись с земли дотоле укрытые листьями фигуры с автоматами. У каждого из них на лбу светилась загадочная дуга.

- Эти обручи не дали тебе, Саттия, почувствовать наших людей, - снизошёл до объяснений правый.

- Обручи - всего лишь сплавы из редких и очень дорогих веществ, способные экранировать психическую активность, - добавил левый. - К тому же, здесь нет ни одного электронного прибора, так что твои способности бесполезны, Патрик.

- Кто вы такие? - выступила вперёд Кэтрин. - По какому праву вы хотите забрать детей?

- О, мисс Трейч, пожалуй, вы заслуживаете ответа. Вы храбрая женщина и я, признаюсь честно, не встречал подобных вам уже давно, - незнакомец картинно поклонился. - Меня зовут Ромуальд, я маг, мне четыреста двадцать лет. Мой друг - Хашим-бек, бывший когда-то полководцем Узбек-хана, так же маг, ему стукнуло почти семьсот пятьдесят. Мы - члены Совета, организации, которая правит миром, точнее - большей его частью более двух тысяч лет. Уверяю вас, это никакая не выдумка, а реальность. Реальность, известная лишь кучке избранных. А теперь вам, молодому человеку с автоматом и полумёртвому старику придётся решать, как долго вы просуществуете в числе избранных. Сдавайтесь, либо умрите.

Кэтрин оглянулась. Тулий целился в одного из магов, Нефью, отдавая последние силы, медленно поднимался с земли, зажимая в руках беретту. Мальчик внимательно рассматривал людей противника. Вражеские солдаты, одновременно, словно роботы, передёрнули затворы.

Даже те, кто не имел никаких сверхъестественных способностей, отлично чувствовали напряжение, разлитое в воздухе. Саттия же, сконцентрировала внимание на ауре магов и, к своему ужасу, опознала в них мерзких призраков из маминого сновидения.

Вдруг раздался громкий хлопок и рядом с учительницей, из ниоткуда возник человек. Он был одет в красную рясу с огромным капюшоном, обильно покрытую заплатками.

- Отступник! - прошипел Ромуальд и сделал шаг назад.

- Не я отступник, а вы, дурьи головы! Жадность ваша до власти и гордыня нечеловеческая, скоро вовсе тварями бездушными станете, одумайтесь!

В громоподобном голосе новоприбывшего чувствовалась такая сила, такая вера, что солдаты и даже маги начали пятиться назад. Некоторые из воинов опустили оружие, а один бросил автомат на землю и, с криком, убежал.

- Сеньор Кавальди? - неуверенно пробормотал Тулий.

- Да, сын мой, - голос смягчился.

- В атаку! - взгвизнул Хашим-бек. Его указательный палец целился в кардинала.

Пролился настоящий свинцовый дождь, но никому не причинил вреда. Вокруг беглецов возник мерцающий защитный купол. Пули сначала вязли в нём, а после осыпались на землю. Кавальди медленно шёл вперёд. Пятеро остальных (Нефью сумел-таки встать на ноги) и купол двигались вместе с ним.

Маги подняли руки. На их ладонях рождались молнии и били в защитный барьер кардинала. Стали видны их лица, искажённые злобой и страхом. Но не смотря на все усилия, Ромуальд и Хашим-бек отступали.

- Посмотрим, как ты справишься с пятерыми из нас! - азиатское лицо скривилось в жуткой гримасе. - Ты поплатишься за всё, Отступник!

Сзади раздался вой, а потом хриплый голос громко произнёс: "Тру-ля-ля". Нефью обернулся - Билл плясал на краю пропасти и напевал какую-то детскую мелодию. Глаза его были совершенно стеклянными, с губ брызгала пена. Безумец споткнулся о собственную ногу и полетел в бездну. Мелодия доносилась ещё несколько секунд, а потом смолкла.

Три хлопка возвестили о прибытии новых врагов. Они возникли рядом с Ромуальдом и Хашим-беком. Теперь людей в чёрных плащах стало пятеро. Новоприбывшие не стали тратить время на разговоры. С их ладоней в купол били лучи зеленоватого света.

Павшая листва вокруг защитного барьера загорелась. Всё заволокло дымом, однако под куполом воздух оставался свежим.

Объединённая мощь пятерых магов заставила кардинала отступать. Сеньор Кавальди отдавал слишком много сил: лицо его покрылось глубокими морщинами и стало сухим, словно он несколько дней блуждал по пустыне без капли воды.

Кто-то из магов вызвал ветер, унёсший дым и огонь. Они хотели видеть момент, когда противник сломается.

Саттия, только сейчас отошедшая от испуга, взяла кардинала за руку и начала вливать в него энергию. Она справедливо рассудила, что у сеньора Кавальди больше опыта в магических поединках. А ещё она поняла, что враг был прав - у неё самой не было шансов даже против одного из магов.

Ситуация несколько выровнялась. Отступление беглецов замедлилось, кардинал распрямил спину. Он выглядел куда свежее.

Но через несколько секунд маги усилили натиск, введя в бой резервы собственной психической энергии. Под их яростным напором купол начал сжиматься. В отчаянии, Тулий выпустил пару очередей в членов Совета - пули рикошетили от них, словно тела состояли из железа.

- Сеньор, вы можете забрать нас отсюда? - раздался слабый, едва слышный голос Нефью.

- Только. Кого-то. Одного, - сквозь зубы ответил кардинал.

- Это всё же лучше, чем мы все умрём, - Тулий вставил новую обойму в автомат, - забирайте девочку, ваше высокопреосвященство.

- Нет! - крикнула Саттия. - Я не уйду без Патрика! Даже не думайте!

Не смотря на отказ девочки, кардинал готовился поступить именно так, как посоветовал граф. Он заберёт её, вырастит, воспитает. Через много лет они вместе будут бороться с тёмной властью Совета. Девочка невероятно талантлива. Могущество древних волшебников будет поколеблено. Может быть, ему и Саттии удастся освободить человечество от бессмертного спрута, накрепко опутавшего мир.

Шаг назад. Ещё один. И ещё. Барьер, отделяющий беглецов от гнева магов, уменьшился почти вдвое. Чтобы оставаться под защитой купола, взрослым уже приходилось пригибаться. Тулий и Кэтрин поддерживали Нефью с двух сторон.

До обрыва оставалось не более метра, как вдруг Патрик воскликнул: "Точно! Ну как же я сразу не догадался!" Мальчик уселся в позу лотоса и закрыл глаза. Взрослые переглянулись и с тревогой уставились на паренька. Никто не высказал это вслух, но каждый из них подумал, что бедный Патрик не выдержал напряжения и тронулся умом.

Поначалу ничего не изменилось. Однако, ровно за мгновение до того, как сеньор Кавальди собрался уйти, забрав с собой девочку, давление на купол исчезло. Защитный барьер вспыхнул ярким оранжевым светом.

Патрик взглянул на Штору глазами своего аватара. Это было до жути странно, ведь находился он не в сети (местного Двойника попросту не существовало, в целях безопасности). Люди, лес, горы исчезли. Он висел над океаном энергии. Бурлящей, словно поверхность новорождённой планеты. Здесь она имела не оранжевый, а чистейший белый свет. Зрелище было величественным, завораживающим, мальчик почувствовал, как по телу побежали мурашки. Однако, любоваться нечеловеческой красотой Аномалии было некогда. Патрик протянул руки к океану, и океан откликнулся на призыв. На поверхности световой стены возник протуберанец и через мгновение прикоснулся к телу мальчика. К его настоящему телу. Как ни странно, никто из магов, а также кардинал и Саттия не видели в том спектре, который был доступен маленькому ирландцу.

Патрик накачивал подаренной энергией купол. Тот почти мгновенно расширился до первоначальных размеров.

Сеньор Кавальди и Саттия почувствовали, что защитный барьер более не нуждается в их силе. Ошарашенные, кардинал и девочка синхронно развернулись и увидели Патрка, парящего в метре над землёй в позе лотоса. Его волосы встали дыбом, по телу бегали маленькие белые молнии.

Маги, как ни усиливали натиск, более не могли остановить продвижение беглецов к тоннелю. Вскоре они прекратили тщетные попытки. Они отошли от прохода, стали полукругом и извергали на противника тонны отборнейшей брани на всех языках мира. Они впали в бешенство. Ромуальд даже бросился на купол с кулаками, но его отбросило на добрых десять метров.

Саттия и кардинал видели не людей в элегантной одежде, породистых и ухоженных, а жуткие гниющие тени. Девочка, к собственному удивлению, скорее жалела их, чем боялась. Почувствовав изменение в её ауре, священник кивнул ей и печально улыбнулся.

Конечно же, маги связали внезапное усиление противника, расслабленные лица девочки и того, кого они много веков звали Отступником, с парящим над землёй Патриком. То, что никто из них не мог понять природу сил, которыми повелевал мальчик, злило их ещё больше. Члены Совета перестали ругаться и просто шли по тоннелю за куполом. Они надеялись, что источник загадочной энергии иссякнет, и враги окажутся в их руках.

Когда купол соприкоснулся со Шторой, они слились воедино. Открылся проход на ту сторону.

Маги, понявшие что к чему, взвыли от ярости. На их глазах совершалось невозможное, немыслимое - их враги вот-вот совершат переход через непреодолимую Аномалию. И унесут с собою тайну на ту сторону.

- Стой, Патрик, - кардинал положил руку мальчику на плечо, - выпусти меня. Здесь моя борьба, и мне нельзя уйти. По крайней мере, не сейчас.

Мальчик, не открывая глаз кивнул. В задней части купола возник проход. Сеньор Кавальди нырнул в него и исчез. Проход тут же затянулся.

Преодолев последние метры, пятеро беглецов оказались по другую сторону Аномалии.

Глава 45

Согласно идее Интегрального Прогресса (некоторые называли её теорией, а некоторые - идеологией) развитие человечества во всех сферах должно идти параллельно. То есть, социальное, духовное, экономическое, техническое, научное и, как принято добавлять в последние годы - биологическое направления прогресса одинаково важны.

Именно поэтому пилот странной летающей машины, не имеющей ни крыльев, ни вертолётных винтов, ни реактивных сопел, (позже выяснилось, что их называют "флаерами" и для работы они используют магнитное поле планеты), буквально через минуту севшей рядом с пятёркой беглецов, носил монашескую рясу. Помимо основного образования он получил и духовное, в семинарии. Это было довольно распространённое явление: большинство граждане Земной Федерации оканчивали 2-3 высших учебных заведения.

Беглецов ждали. Таня Кучеренко, знакомая Саттии по сновидениям (как выяснилось, это были не просто сны), рассказала отцу, одному из самых сильных псиоников, о своей новой подружке, способной путешествовать вне тела. Дмитрия Кучеренко это заинтересовало. Он сумел проследить по остаточным астральным эманациям путь таинственной девочки и выяснил, что след обрывается в Аномалии. Так как прежде никто не мог пробиться через Штору, он сделал вывод, что вскоре состоится контакт. Спасательная службы в районе Шторы удвоила количество патрульных флаеров.

Патрика и Саттию приняли в 5-А класс 278-й Московской школы. Все ребята и учителя помогали новым одноклассникам восполнить пробелы в образовании и нагнать программу обучения.

Сверхспособности детей после прохождения Аномалии снизились, но, как заявили учёные-исследователи, с течением времени они должны восстановиться. И если Саттия официально была признана псиоником, то Патрик стал первым и пока единственным "электроником". Термин взяли из детской фантастической книги.

Эдуард Нефью был помещён в больницу, где прошёл стандартный курс генной деблокировки (СКГД). В результате, он снова получил сорокалетнее тело. Его ожидаемая продолжительность жизни составила почти триста лет - отличный результат, если учесть, что в среднем значение не превышает двух сотен. Со временем, он стал ведущим специалистом Западного Института, профессором и даже членом Совета Старейшин при правительстве Земной Федерации.

Кэтрин тоже прошла СКГД и помолодела до тридцати лет. Она решила бросить педагогику и переучилась на пилота ближней космической зоны. Мисс Трейч не могла поверить, что книги, фильмы, музыка, научные данные доступны любому человеку абсолютно бесплатно и долго ещё хранила сборник всей классической музыки на домашнем и рабочем компьютерах.

Через пять лет после перехода через Штору, Эдуард и Кэтрин сыграли свадьбу.

Благодаря дешёвой термоядерной энергии и мощным ионным двигателям, восточная половина человечества сумела начать колонизацию Солнечной Системы. На 2048-й год более пяти миллионов человек жили на орбитальных околоземных станциях и в городах-куполах Луны, Марса, Меркурия, Венеры, Европы (что вращается вокруг Юпитера). Обитаемые исследовательские модули были разбросаны почти по всем спутникам планет и большим астероидам. Колонии росли, как на дрожжах и космосу требовалось всё больше и больше отважных первопроходцев и крепких духом и телом поселенцев.

Тулий принял Православие и через несколько лет стал видным богословом. В своё время ему предложили стать членом морально-этической комиссии при правительстве Земной Федерации. Граф с благодарностью принял предложение. Помимо основной работы, он стал председателем мытыщинского стрелкового и бойцовского клуба и успешно выступал на всероссийских любительских соревнованиях.

Когда Патрику исполнилось двадцать лет, он почувствовал, что способен открыть проход через Аномалию. Вдвоём с Саттией, они тайно побывали на Западе, разыскали родителей и вернулись уже вместе с ними.

Сотрудничество с Патриком дало Минскому Институту Аномалии (ведущему планетарному учреждению по изучению Шторы) превосходные результаты. Исполненные оптимизма, учёные заявили, что уже к 2100-му году они сумеют создать стабильное окно на ту сторону.

Нефью, сколько не искал, так и не сумел найти никаких следов того, что изначальный файл мальчику был отправлен с Востока. По всему выходило так, что Штора сама связалась с ОНелли.

Кто создал Аномалию, зачем это было сделано, почему Патрик и прочие были избраны для первого перехода - так и осталось тайной.

По крайней мере, на сей день.

16.03.2015-28.08.2015

Павлов Роман Юрьевич, 82romanpavlov@gmail.com или vostok1982@bk.ru