Павлов С. А. : другие произведения.

Стихотворения разных лет

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

  
   Стихотворения разных лет.
  
   (из произведений, неиспользованные
   и даже еще школьные)
  
  
   Лето сгорает в осенних кострах,
   Осень приходит сырыми дождями...
   Поверить не трудно, осилить свой страх
   И сделать все так, как задумали сами.
  
   * * *
  
   Я тебе забросал все окно снежками
   И оно теперь как луна горит.
   Приходи ко мне, познакомлю с мамой,
   Только очень прошу, приходи...
  
   * * *
  
   Над высокими крышами
   Расцветает весна,
   А внизу мы не слышим
   Как прекрасна она...
  
   Лишь поднять стоит голову,
   Как заметишь сперва --
   Кувыркаются голуби
   И небес синева...
  
   А на улицах слякотных
   Солнце светит огнем
   И гулять так приятно
   Одному и вдвоем,
  
   Слышать запахи булочной,
   Ароматы весны,
   Будто вовсе не будничны
   Эти самые дни.
  
   Разливаются в воздухе
   Теплый вечер и день,
   Хоть с тобой не знакомы мы,
   Нет значенья теперь...
  
   И останутся в памяти
   Эти вешние дни,
   Словно лист незапятнанный
   Вдохновенье весны.
  
   * * *
  
   Штурвал качается
   Влево и вправо,
   Так начинается
   Дорога морская.
   Дорога морская --
   Долгие мили
   Соленой воды.
   Выбирай или-или...
  
   Или суша-мать,
   Иль отец-океан.
   На море -- не спать!
   На суше не увидать
   Тех восходов,
   Что видит
   с палубы
   капитан...
  
   ...Я себе выбираю
   Соленые ветры,
   Что гудят в парусах
   От зари до зари,
   Светлые ночи
   И планету Селену,
   И веселые брызги,
   И в стекле фонари.
  
   Но случилось так,
   Что разлука близка.
   Не приходится выбирать...
   Решенье едва ли
   Изменит хозяин,
   И юнгу списали
   на берег
   с корабля.
  
   * * *
  
   Медный колокол на башне звенит,
   Медный колокол, медный колокол.
   Солнце искрами так ярко горит
   В меди кованной, в меди кованной.
  
   Далеко тот звон летит,
   Будто правду говорит
   О священных снах,
   голубых морях,
   О прощении обид,
   О смещении орбит
   И прошедших днях.
  
   * * *
  
   Собирались герои
   И костры разводили,
   Пели бравые песни
   О степи и конях,
   О тугих барабанах,
   О сверкающих горнах
   И о тех, кто не помнит
   О тяжелых тех днях.
  
   В наше мирное время,
   Словно вовсе не мирное,
   Громко слышится эхо
   Предпоследней войны.
   И встают те герои,
   словно снова живые,
   И становятся рядом;
   Не пробить той стены.
  
   Звонко топчут их кони
   Травы, росой блестящие,
   Будто снова стоят на марше
   И в предвестьи новых атак.
   Только нет на них кожанных седел,
   Стремена, когда-то упавшие,
   Нам не найти никогда уже
   В тех суровых годах.
  
   И стоят рядом с нами герои,
   Как защита, как наша память,
   Все готовы по первому зову,
   Без раздумий, сразу помочь.
   Я скажу вам, по-моему,
   Не должны они в Лету кануть,
   Нам о них всегда надо помнить,
   Даже если жить невмочь.
  
   Их годы -- суровый учитель
   Нам, в ясный день глядящим.
   Это мы с вами, товарищи,
   Мы, а не кто-то другой.
   И, накинув старенький китель,
   Стоит со взглядом просящим,
   Чтоб мы помнили прошлого марши,
   Гражданской войны герой.
  
   На землю упала папаха
   И сабля из ножен вынута,
   И ветром назад откинуты
   Пряди седых волос.
   Когда-то во снах он видел,
   Что землю родную пашет,
   И, поработав, скажет:
   "Чтоб легче всем жилось!"
  
   * * *
  
   Еду в Омск я третьи сутки,
   На столе горяч чаек,
   Подстаканник греет руки.
   И в пакете сахарок.
   Мой сосед по койке, Вася,
   Спать наладится готов,
   Ну а я, как в книге ляссе,
   Пропадаю меж листов.
   Как воробушек я носом
   Бьюся об стекло,
   Лучше взял бы я свой отпуск,
   Да махнул в село,
   Где солома, воздух, кони --
   Все для сна,
   Ну, а тут засни, попробуй --
   Ни рожна!
   Перву ночь не спал я, помню, --
   Так в купе всегда...
   Но когда же стать мне сонным?
   Видно, никогда.
   Эта тряска, перестуки
   Не приснятся в сне.
   Еду в Омск я третьи сутки,
   Что ж поделать мне?
   По делам я еду срочным,
   С направлением восточным
   И на запад мне дорога-путь.
   Дочь моя там вышла замуж,
   Такова ее судьба уж,
   Пусть скорее внуки хоть растуть.
   Будет смена, будет сила,
   А пока, --
   Во втором купе не спится
   Деду ни фига!
  
   * * *
  
   У причала стоят
   Семь больших кораблей,
   Одеты слегка парусами.
   Тихо плещет волна
   Там в цепях якорей
   И к песчаному дну их тянет.
   Покачнется корабль,
   Нос разрубит волну,
   И отпустит свои якоря.
   И утянет вода
   Звонко цепи ко дну...
   Корабли не стоят долго зря.
  
   Корабли,
   Уходя,
   Флаг взметнут
   Над кормой:
   "Посмотри, якоря
   Не берем
   Мы с собой".
  
   Снова в путь, снова вдаль,
   Чтоб рвались паруса
   С корабля, что ветру отдан.
   Ничего нам не будет,
   Наверно, не жаль,
   Только если б могли мы
   нестись в небесах
   И почувствовать весь океан.
   "Мы вернемся назад
   После первой зари,
   Только ты нам поверь и доверь,
   Только лишь к островам,
   Что синеют вдали,
   Нам дойти без особых потерь.
  
   Мы клянемся тебе,
   Что обратно придем,
   Пусть радость там будет, не горе.
   Мы о суше мечтаем,
   Когда мы плывем,
   На причале мечтаем о море."
  
   Корабли, как песчинки
   Исчезнут вдали,
   Их окутает белый туман,
   Но звездою хранимы
   И знают они,
   Что не страшен большой океан.
   Три корвета, три брига,
   Красавец фрегат
   Проплывут меж землею и небом.
   Паруса если сникнут,
   Задует пассат
   И наполнит их солнечным светом.
  
   Снова вдаль, снова в путь,
   Чтоб рвались паруса
   С корабля, что ветру отдан,
   Только пусть на борту
   Смотришь вдаль, в небеса,
   Ты, наш маленький капитан.
  
   * * *
  
   Этот город, обычный мой город,
   От заката и до зари
   Спят все люди, их город мне дорог --
   Зажигаю я в нем фонари.
  
   Лишь свеча на конце длинной палки
   Освещает мне путь в темноту,
   Позади уже все без утайки,
   Все при свете, уже на виду.
  
   * * *
  
   Ты сказала: "Стоят корабли вон",
   Что могу я на них посмотреть,
   И ушла от меня торопливо...
   Познакомились мы лишь на треть.
   Ты ушла, хоть причины для ссоры
   У нас не было, да и нет.
   Впереди не морские просторы,
   А из окон мерцающий свет...
   Дело третье мне парус увидеть.
   Уходить, не простившись нельзя.
   Не хотел тебя я обидеть,
   Я подумал, что мы -- друзья...
   Так случилось, в тебе я ошибся,
   Ты ушла, мне тебя не догнать.
   Оказалось, я друга лишился --
   По глазам его можно узнать.
   Что поделаешь, тропкой нехоженной
   Я тебе не облегчу пути;
   Ты ушла, а ведь друга похожего
   Во всем свете тебе не найти.
   Твоя пристань мала для истории
   И на карте ее не найти...
   Мы с тобою молча поспорили
   О совместном нашем пути,
   Только в ссоре никто не первый,
   Каждый прав -- победителей нет...
  
   * * *
  
   Эй, ты, подходящий, цветы не
   Бросай, осторожно ложи,
   Ведь ты -- подошедший к святыне,
   Тебе с этой памятью жить.
   Поймет ли мальчишка вихрастый,
   Поймет ли старец седой,
   О чем ты пред памятью хвастал,
   Зачем ты гордился собой?..
   Здесь тихо, лишь птицы не знают,
   Взлетая с земли в высоту,
   Что здесь поднималося знамя
   Боровшихся за красоту;
   Что здесь похоронены трое
   Вернейших для друга друзей.
   На плитах, что мальчиков кроют:
   Максим,
   Валентин,
   Алексей.
   Погибли в решающем бое
   Мальчишки, друзья партизан.
   И было друзей только трое --
   Два старше, а третий пацан.
   Искусно, по веточке липы,
   Листочек с прожилками весь
   Наметил художник на плитах,
   А скульптор набил все как есть.
   Обелиск построили мы им,
   Остались в истории всей
   Имена их, как лики святые:
   Максим, Валентин, Алексей.
   Пиратски разграблена память
   Тяжелых военных тех дней.
   Не дайте забыть, пусть все знают
   О подвиге наших парней!
   Холодны тяжелые плиты,
   На плитах гвоздики скромны,
   В гранит позолотой залиты
   Слова о защите страны.
   Слова о войне, о проклятой,
   О тех, кто в ней выстоял, жил,
   И тех, кто за Родину клятвой,
   За жизнь свою жизнь положил.
   Где мир для народов ковался
   Солдатами с красной звездой,
   И каждый из них не забыт,
   он остался
   Навечно для нас молодой.
  
   * * *
  
   Опущенный шлагбаум...
   Некрашенный забор...
   Спокойная походка...
   Неспешный разговор...
   И вдруг -- три резких слова,
   Упавший на пол стул
   И нервно как-то вздрогнул
   Смотритель на посту.
   Глаза в тоске застыли,
   В тумане старый пост...
   И весь трагизм пустыни,
   И разведенный мост.
  
   * * *
  
   Уронил на закате
   Тени лиственный лес
   И теперь на нас хватит
   Распрекрасных чудес.
   У костра мы, туристы,
   Свои песни поем
   И лес смуглолистый
   Нам уснуть не дает.
   И вдали застыл мглистый
   От костра горизонт,
   И белесые искры,
   И деревья как зонт.
   Рядом чайник на палке
   Пузырями шумит,
   Завтра утром опять мы
   Растревожим зенит.
   Вздрогнут птичии стаи
   И взлетит пепел ввысь...
   Мы сегодня устали,
   Завтра -- вновь родились.
   И дарит каждый вечер
   Бирюзу облаков,
   И горят, словно свечи,
   Угольки от костров...
  
   * * *
  
   И снова, заснув, я слышу во сне
   Громкий голос, звучавший в тумане:
   "Освободите даме место на корме,
   Освободите место даме!"
  
   Ночь. Туман. Пароход наскочил
   На скалистую мель и тонет.
   За бортами -- волны, и ветер ворчит,
   И на палубе кто-то стонет.
  
   Паника. Люди теряют друг друга,
   Мечутся, прыгают вниз.
   Где-то ребенок заплакал с испуга,
   А потом... только писк.
  
   Тот вечер и ночь та мне снится во сне,
   Буду помнить я их годами...
   "Освободите даме место на корме,
   Освободите место даме!"
  
   Шлюпки опущены. Люди бегут,
   Прыгают вниз, режут стропы...
   Опыта нету, никто, на беду,
   Не видел такой катастрофы!
  
   Пусть даже я буду в далекой стране,
   Идти буду с другом садами,
   Но в мыслях услышу тот голос во тьме:
   "Освободите даме место на корме,
   Освободите место даме!"
  
   ...И вдруг, в подошедшем мужчине ко мне
   Узнал я того, кто окрикнул в тумане:
   "Освободите даме место на корме,
   Освободите место даме!"
  
   * * *
  
   Давно так, забыл он, наверно,
   Враг взрывом его подорвал --
   Упали великие мощные стены,
   Ступени упали в провал.
   И мрачные своды открылись,
   Взлетела вверх пыльная взвесь,
   Но души бойцов в бастионе хранились,
   Что вечно прописаны здесь.
  
   Мечтает он долгие годы,
   Как утром мальчишка придет
   По лестнице старой под своды,
   под своды
   И песню свою запоет.
   Но взорван, останется тот же.
   В тумане -- хохочущий враг,
   Взорвать что угодно он может,
   Но душу не сможет взорвать.
  
   А после, -- уж в мирное время, --
   Студенты по ягоды шли,
   Пощупав развалин сырые каменья,
   Назад повернули, ушли.
   А после студентов топологи
   Какую-то тайну открыли,
   Раскинув подальше палаточны пологи,
   Взрывали, лопатами рыли...
  
   Совсем ничего не осталось
   От древнего старца-бойца:
   Торчали разбитые стены лишь малость,
   Своего ожидая конца.
   В развалинах ветер гуляет,
   По камню, змеею -- геккон...
   На месте,где птицы беспечно летают,
   Стоял боевой бастион.
  
   Мечтает он долгие годы,
   Как утром мальчишка придет
   По лестнице старой под своды,
   под своды
   И песню свою запоет.
  
   * * *
  
   Поднимая из зеленой тины
   Золотые якоря,
   Корабли и бригантины
   Отправляются в моря
  
   Где часто ночью лунной снится
   Рассветный луч-проказник;
   Где каждый мальчик -- смелый Принц,
   А каждый день обычный -- праздник.
  
   * * *
  
   Всем на свете, должно быть, знакома
   Поговорка, что Сапиенс Гомо
   "Гоме" другому как волк.
   Почему? -- не возьму никак в толк.
  
   * * *
  
   Юные гусары -- эскадрон удачи
   Входят в полутемный белый зал.
   В ожиданьи пары
   Кто-то чуть не плачет,
   Здесь опять намечен новогодний бал.
  
   Кавалеры в масках зажигают свечи
   И с тобою мы стоим и ждем.
   Мы попали в сказку,
   Этот чудный вечер
   Не однажды вспомним мы потом.
  
   Кавалер подходит, дамы замирают
   И в груди не бьется пламенный цветок.
   Он глазами водит,
   Вот одна кивает...
   От волненья странного юноша продрог.
  
   Кавалер учтиво взял ее за ручку,
   Вывел чуть в сторонку и вперед ведет.
   ...
  
   Бал уже в разгаре и трепещут платья,
   Туфли дам по мрамору шуршат.
   Струны "Страдивари"
   Заиграют внятно
   И от счастья может вылететь душа.
  
   * * *
  
   На все их "йес"
   я отвечаю "нейн".
   Один стою я.
   Я -- Эйнштейн.
  
   * * *
  
   В жарком Севастополе,
   У кафешантана,
   Босоного топали
   Четверо друзей.
   Но, завидев девушку,
   Встали у фонтана
   И спросили шутки ради:
   "Как пройти в музей?"
   Подождите, мадам
   Поцелуйте на бис.
   Все на свете отдам
   Я за ваш мимолетный каприз.
   Девушка, краснея
   Выбрала Альфонса,
   На его босые
   Бросила свой взгляд
   И сказала хмурясь,
   Чтобы не фасонили,
   В музей с ногами босыми
   Заходить нельзя.
  
   Засмеялись парни,
   Дальше зашагали,
   А Альфонс остался,
   Имя разузнал.
   Девушку-красавицу
   Все Маритой звали,
   И сердечко паренька
   Ухнуло в провал.
  
   Ведь цыганка с родинкой
   Ему нагадала...
   ...
  
   * * *
  
   Магелланов пролив
   Затянуло туманом
   И идут корабли
   Словно в призрачном сне:
   То покажется берег,
   То его вдруг не станет,
   И на палубу ветер
   Сыплет хлопьями снег.
  
   За кормою вода
   В завитках белой пены
   И волнуется море
   Экипажу подстать.
   Магелланов пролив
   Не прощает измены,
   Если в море ты вышел --
   Моряком должен стать.
  
   * * *
  
   Есть в синем океане
   Песчаный дикий остров,
   Похож он на акулу
   И на кита похож.
   Когда к нему плыву я,
   Дрожат борта от ветра
   И кажется, что остров
   Проглотит мой корабль.
  
   Пусть плохо, но написано.
   Тем надо, кто поймет.
  
   * * *
  
   Огонь мерцает, треск поленьев слышен,
   Уют внутри, а за окном зима.
   Тепло как летом, где под сенью вишен
   На столике бутылочка вина,
   Цветы вокруг и бабочки летают,
   И дети на лугу играют в бильбоке...
   Зимой о лете все мечтают,
   А летом -- о заснеженной реке.
  
   * * *
  
   Пираты на три года впрок впитали ром
   И пищи им иной не очень-то и надо,
   Живет чертенок в голове -- и в том одна услада.
   И успокоить его можно только талером.
  
   * * *
  
   Рассказывал старый лесничий внучонку
   Про друга, который нашел собачонку:
   "Щенок оказался волчонком пушистым,
   Как только наелся, так стал гоношиться.
   В задоре игручем куснул ему тапки,
   Гвоздем поиграл проржавевшим без шляпки
   И в бублик свернулся под креслом в углу,
   Когда поиграл и закончил игру.
   Лишь уши большие торчком оставались,
   Что в доме творилось -- на все отзывались."
   И слушал внучок, жадно слово ловя,
   Как будто дед пел, что те два соловья,
   Что в клетке сидели недавно,
   Ажурной и деревянной.
   "...Убили волчицу в суровой охоте
   И пара волчат оказались в расходе,
   А третий случайно успел убежать,
   Когда догоняли по следу их мать.
   Он долго пищал под бревном малышом,
   Его тот лесничий и сразу нашел,
   В мешок его сунул, до дому донес
   И мокреньким стал его радостный нос.
   Лесничий к себе его взял неспроста,
   Кормил и поил, чтобы тот подростал.
   Был добрый лесничий уж больно --
   Хотел отпустить малыша он на волю...
   Как маленьким был, все лесничий простит,
   Но вырос волчонок, в глазах аппетит.
   С таким оставаться опасно
   И дверь, переждав день ненастный,
   Открыл он на волю волчонку.
   А тот ни в какую: "Опасно в лесу.
   А если вдруг страшно, я ноги снесу?.."
   Но все ж, постояв, он в лес убежал
   И взглядом тоскливым его провожал
   Лесничий-добряк. Было жалко
   Прощаться, кормил ведь не палку...
  
   Дома прыгал он, катался
   Кубарем и вот, дождался --
   В лес тропа его теперь,
   Он же не домашний зверь.
   Лесничий выпустил весной
   Волчишку, все же -- зверь лесной.
   И сразу встретил он в лесу
   Ежа с листочком на носу.
   Еж заворчал, от страха злючий...
   Волчонок ткнулся: "Ой, колючий!",
   Чихнул два раза аж до слез
   И вытер лапой нежный нос.
   Есть захотел -- поймал мышонка,
   Играя, прыгнул с лягушонком.
   На дятла тявкнул, словно злой,
   Тот затрещал опять корой.
  
   Проходит время -- вырос волк.
   В лесу он -- врач. Хоть это толк...
   Но вот, назначена охота.
   Лесничий в курсе -- такова работа.
   Бумаги нужные в порядке,
   Заряда хватит, все ж, не прятки --
   В открытую выстрелы все прозвучат...
   (И где-то останется пара волчат,
   Волчица погибнет и волк их родной,
   Он -- хищник, но видно, что зверь не плохой...)
   Загонщик со сворой собак уж с утра
   На том краю леса готовит удар.
   Охота: погоня, собаки и ружья...
   Кому, я вас спрашиваю, это все нужно?
   ...Сорвался волчище и Бог ноги дал,
   Но запах собачий повсюду летал.
   Метался волчище и вправо и влево --
   Собаки везде, хоть не видно их следа.
   Рванулся вперед -- силы сдали,
   Собаки его догоняли.
   Лесничий ему на глаза вдруг попался,
   Собаки бегут, ну а он задержался,
   Запутал следы -- не догонят,
   Хоть быстрые ноги их гонят.
   Увидел волк дом и траву, у ворот
   Лесничий стоял -- он тут точно живет!
   Но в добрых руках его что же?..
   Дубина, что выстрелить может.
   "Стреляй!" -- ему крикнул погонщик сдали,
   Ружье поднялося... И крикнули "пли!"
   Увидел он в волке волчонка-щенка,
   Нажать на курок не поднялась рука.
   Убить человека не гоже,
   А волка?.. И волка, брат, тоже."
  
   * * *
  
   Как будто к сейфу подбирая шифр,
   Осторожно, медленно, но верно
   Пилили дядьки у забора мокрый шифер,
   Покрыть им крышу надобно, наверно.
  
   От работы получая истинную радость
   И догадкою своею дорожа,
   Будущий пропил где ляжет, мягкость
   Пробовали лезвием ножа.
  
   * * *
  
   Темные ворота на запоре,
   Черные смоленые столбы,
   Старых масок выпуклые лбы
   Пророчат, без сомненья, горе...
  
   Недалеко от места плещет море,
   Форт стоит на скалистом холме,
   Краснеет в шпилях башен медь,
   Как золото на неумелом воре.
  
   Вот утро, все цвета чисты,
   Чуть шевелятся жухлые кусты,
   Сквозь листья пропуская ветер.
  
   Ночами (прошлый день остыл)
   Не видно очень многого на свете,
   Что утром -- хоть на белые листы.
  
   * * *
  
   Там у каждого дома поленница,
   Там жил бы и я, не тужил...
   А теперь, поднимаясь по лестнице,
   Забываю считать этажи.
  
   * * *
  
   I need some money and some luck
   That's best of all, I hope that's so
   When I want to help that child,
   Whose mother into night will go.
  
   Мне надо денег, надобно удачи...
   Все средства хороши, когда хочу помочь
   Тем малышам, которые заплачут,
   Когда их матери уйдут, их бросив, в ночь.
  
   * * *
  
   На крейсере "Алмаз"
   бежал из Крыма Врангель,
   Из припасенных вин --
   бутылка "Каберне".
   Пришла другая власть,
   ни в чине он, ни в ранге,
   Но воевать еще готов
   он на святой войне.
  
   * * *
  
   По Бискаю я тоскую,
   Я тоскую по Бискаю
   И волну его морскую
   Я в мечтах своих ласкаю.
   А тебя я не ласкаю
   На каленом на песку я,
   Потому что по Бискаю,
   По Бискаю я тоскую.
   Пусть верна ты, допускаю,
   Но, свободой не рискуя,
   Я тоскую по Бискаю,
   По тебе я не тоскую.
  
   * * *
  
   Новый год -- это запах свечей, в магазинах шары и хлопушки,
   Повсюду веселье, улыбки детей и те же игрушки, игрушки, игрушки...
   Пластмассовый клоун и плюшевый мишка,
   Машинка с заводом, смешная мартышка,
   Коричневый слоник... И вся детвора
   Толпится у детских прилавков с утра.
   "Купи мне машинку" -- малыш просит маму.
   "Да что ты! Полно у нас этого хламу! --
   Она, не теряясь ответит ему. --
   У тебя уже есть, а еще ни к чему!"
   "Мам, куколку ты мне сегодня купи" --
   Дети мамашу всегда теребят,
   Весь магазин они разом хотят.
   Новый год между тем на подходе. Вчера
   Каникул веселых настала пора.
   Девчонки катаются с горки на санках,
   Мальчишки сегодня ушли в "партизаны" --
   Ползут незаметно по белому снегу,
   Поскачут на конях, потом и во сне
   Тачанкою правят на белом коне.
   А вечером, как зажигается елка,
   На лампочки смотрят красивые долго
   И ждут по часам полуночь без пяти,
   Тогда Дед Мороз же к ним должен прийти!
   Детей не задержит добряк Дед Мороз,
   Он холодом пахнет, в мешке он принес
   Подарков желанных, да целые груды
   Машинок и кукол, смешные верблюды,
   И тот же смеющийся клоун и мишка,
   Машинка со слоником, та же мартышка.
   Порадует деток подарком чудесным,
   Взамен же потребует спеть ему песню.
   Уйдет Дед Мороз, подаривши подарки,
   Ему ведь в квартире, по-моему, жарко.
   "Мама, смотри-ка, пришел Дед Мороз
   И то, что хотел я, на праздник принес!"
   "И куколку мне подарил он в корзине,
   Как будто купил он ее в магазине!"
   Детям улыбается хитрая мама
   Игрушки купила она ведь заранее,
   А Дедом Морозом был папа-чудак,
   Сказал, что уйдет ненадолго, а так...
   А сам приоделся в костюм Дед Мороза,
   На улицу вышел, вернулся обратно
   И снегом в квартире запахло приятно.
   Не узнан остался в таком маскараде,
   А дети, а дети-то были как рады!
   Еще бы! Как в сказке пришел к ним на праздник
   Большой человек в меховых рукавицах,
   С седой бородой и усами,
   А дальше вы знаете сами...
  
   * * *
  
   Три папиросы в день заработал, так вышло;
   Пел как Ангел, получил как нищий...
   Но вот, был датчанином услышан
   Бедного штукатура сынишка.
  
   Был рад несказанно мальчишка. Вот случай!..
   Советы наставников лучших послушал...
   И больше такого таланта на свете,
   Хотя нам и жалко, мы больше не встретим.
  
   Сколько таких же мальчишек в Италии
   От зависти к Робертино сгорали?..
   Плакали ночью, биты отцами:
   "О, Санта Лючия, пели бы сами!"
  
   * * *
  
   Прожектора луч только палуб коснется,
   Вскипит за кормою вода --
   Уходит на запад наш "Комсомолец"
   С врагами опять воевать.
   Ветры морские мы встретим в бушлатах,
   Рукою закроем от брызог глаза.
   На вахте тревожной дежурят ребята,
   А в кубрике тесном
   матросов слышны голоса.
  
   * * *
  
   Стрелки на часах покажут скоро восемь
   И за руки держась, уходим мы с тобою в осень,
   Там, где листья шуршат под ногами,
   Там, где шепчут деревья в тиши,
   Там, где судьбы ветер жизни ломает...
   Ты подольше руку мою
   в ладонях своих задержи.
  
  
   Принц
   (поэма школьных лет, а проще - баловство)
  
   Был принц и князь.
   Был сокол у него.
   Была у него и свита -
   Нет человека путнего -
   Колечками завита.
  
   Красивый, статный был князёк,
   Такой, что глаз ложился:
   И нос, и губы поперек...
   Он с детства так родился.
  
   Болела королева-мать
   И рано умер папа.
   Его забрала воспитать
   Чета: Кирилл и Хаффа.
  
   Красивым рос наследник-принц,
   Хоть и учился плохо.
   Учителя пред ним все ниц
   Кидались безо вздоха.
  
   И зеркала он бил в сердцах,
   Когда себе не нравился,
   И разлетались стекла в прах -
   С уродством он управился.
  
   Он вырос без особого ума,
   Наш принц, красив и светел.
   Он возмужал, но был всегда
   Красивей всех на свете.
   Когда в охоте он скакал,
   Его одежды развевал
   Поутру свежий ветер.
  
   И все с восторгом ахали,
   Завидя, как из леса
   Он выезжал к ним на поле, -
   Молоденький повеса.
  
   И все его при нем хвалили,
   Приукрашая недостатки,
   Они бальзам на душу лили
   И он всех слушал без устатку.
  
   "Позвать! - велел министрам он, -
   Пускай пророка пустят.
   Да так, чтобы ни с кем сравнен
   Он не был в их искусстве".
  
   Вся свита кинулась искать,
   Да где ж найти полезного,
   Который мог бы предсказать
   Наследнику болезному?
  
   Искали дома, во дворце,
   Искали и на улице.
   Пророк предстал пред их лице,
   Как вошь на белом блюдце.
  
   Пришел загадочный пророк,
   Всю жизнь его дальнейшую,
   Как смог он сам, ему прорёк,
   Как чашу наиполнейшую:
  
   "Твоя порода славная, не смеришь
   Всю славу предков и святых седин...
   Но вскоре ты останешься один,
   А дальше... говорить всего не смею.
  
   "Как можешь ты, тебе не заплачу ж!
   Слова твои я знаю уж от свиты.
   Ты словно длинный скользкий уж,
   В большие три кольца завитый.
  
   Не знаешь ты, что я хочу?!
   Лишь в прореченьи Бытия
   (Тебе задача по плечу),
   Хочу красивым выйти я".
  
   Достал тогда старик-пророк
   Зерцало из-за пояса:
   "Я преподам тебе урок,
   А ты же, принц, побойся.
  
   Ты, князь, кичишься красотой,
   Тебе подвластны деньги из казны,
   Но обрати сюда взор твой --
   Глазам твоим откроется немой,
   Его уродлив рот и волосы нечесаны".
  
   Сперва князек оторопел,
   Потом сказал: "Поди ты!
   Он мне не дифирамбы пел.
   Гоните его, свита!"
  
   Вся свита сразу набежала,
   И затолкала старика,
   Взяла его и поднажала,
   Но все ж сказал он еле как:
  
   "Ты будешь сух, как смоква дикая,
   А я пойду, мне здесь не заплатили.
   Мне уходить нигде не запретили.
   Здесь не останусь уж, поди-ка я".
  
  
   Проходят скоро времена,
   Пророчество для принца уж забылось.
   И зеркало пророка замутилось,
   Но свита помнит о реченьи дня.
  
   Переродившись в жизнь иную,
   Сменил свой облик светлый князь,
   Теперь его сестрою грязь
   И скверна будут, в жизнь иную
   Вошел он с бедною сумой.
   Кому он нужен здесь такой?..
   Но жизнь не поискать другую.
  
   "Худые руки, двое длинных ног --
   Но может быть, блазнится мне?! --
   И бледные провалы щек,
   И узкий лоб с глазницами..."
   Его преследовал пророк,
   Который жизнь ему прорек
   С трагической позиции.
  
   Как будто череп Квазимоды,
   Из года в год, и вновь года,
   Носил он облик свой урода,
   Не шла ему обновка та.
  
   Носил, скрепя он сердце, свой
   Облик омерзительный
   И ночью только, в волчий вой,
   Ходил по улицам немой
   Со взглядом вопросительным.
  
   Теперь он бедно жил, не так
   Привык он жить от века.
   Теперь не видели в нем человека.
   И даже бедные не смирятся никак,
  
   Что принц у них страшнее
   Людей всех самых страшных,
   И только на него посмотрит стража,
   Так вон уносится скорее.
  
   Друзья все новые нашлись,
   Все в свите разбежались,
   А те, которые держались,
   Все рты свои кривили вниз.
  
   Теперь его не только не хвалили,
   Но и придумали над ним же и потешиться.
   Его пинали, тыкали и били,
   А враги советовали вешаться.
  
  
   В народ ходил и видел он,
   Что есть красавцы прямо,
   Но не одеты и притом
   Замызганы и рваны.
  
   Не метят на златой престол,
   А пашут, сеют, боронят,
   Работают, как знатный вол,
   И жизнь свою ни словом не бранят.
  
   А он же не работал, только ел,
   Причем с рожденья самого, -
   Как только встал, так за стол сел,
   И подчищал весь сам его.
  
   И каждый был тогда немой,
   Не мог и пикнуть без приказа,
   А нынче ходят стороной,
   Как будто он - проказа.
  
   Смеются наглые глаза:
   "Какой ты, к черту, князь?.."
   И раздаются голоса:
   "А ну-ка, с трона слазь!
  
   У нас намечен уж другой
   Красавчик-принц, поверь нам..."
   А ты иди, мол, ты немой
   И рот твой, как каверна.
  
   ..Не все смеялися над ним -
   Друзья терпели друга.
   Враги же всех пугали им
   До смертного испуга.
  
   Тогда ушел он из дворца,
   Терпеть не в силах муку,
   И у реки свою он руку
   С презреньем отнял от лица.
  
   Был молод он еще, не стар,
   Но на лице морщины.
   Кому они, как божий дар
   (Они к лицу мужчине),
  
   Кому-то вовсе не идут,
   А принцу уж особо,
   Они печать годов кладут
   На царскую особу.
  
   Он жил у леса на опушке,
   В траве был домик у него.
   Но не было ни рва, ни пушек,
   Как в замке раньше, ничего.
  
   Будил его петух поутру,
   Лягушки квакали в пруду...
   Пророк шепнул: "Еще приду..."
   И он проснулся, к жизни мудрый.
  
   Пророк во сне к нему пришел,
   На удивление - нашел
   Перерожденье князя.
   "Вы мне не заплатили, князь.
   Теперь хоть с кожи вон вылазь,
   Вам не вернуть красивого и глаза".
  
   Колодца сруб косой и старый
   И мхом поросшие венцы...
   Принц вышел из дому усталый,
   А во дворе - ромашки, как птенцы.
  
   Природа утром украшает
   Цветами светлыми поля,
   А князь стоит и вопрошает:
   "Кому же ссужена она?"
  
   И почему ему немилость?
   За ту красу от юных лет?!..
   Когда все дети белый хлеб
   Жевали, после - веселились?
  
   (Ему тогда казалось, вроде,
   Что жизнь идет, как у него.
   Что ели-пили все в народе
   И не просили ничего.)
  
   Теперь он сам стал хуже черни.
   К нему носилась детвора,
   Кидали гнилью на ступени,
   Кричали: "Есть тебе пора!"
  
   Он, в окна глядя, сердцем плакал,
   Хотя глаза его сухи...
   И снова пели петухи,
   И старый пруд все так же квакал.
  
   Рекой лились все дни в года...
   Он был уже не молод,
   Когда узнал, что есть вода
   В жару и лютый холод.
  
   В жару - горячая водица,
   В мороз - ледышка гола,
   Но растопить, и можно причаститься
   Прекраснее кагора.
  
   Когда в округе он бродил,
   Все дальше отходили.
   Их звать у князя не было уж сил,
   Никто ему гостинцев не носил,
   Хоть знали, кто он, все ж не приносили.
  
   Но вскоре, выходя из леса,
   Уж не пугал он юных пастухов,
   Они, молясь, уж не бежали до стогов,
   Завидя черта.. или беса...
  
   Его великое уродство
   Терпимым стало, ведь оно
   Лишь сверху было, как короста,
   Когда лекарство введено.
  
   Прошли года, как будто век.
   И правда, он уж на исходе.
   Уж так устроен человек:
   Приходит время - он уходит.
  
   Давно привыкли к принцу все,
   Кто стар был и кто молод.
   Он тихо жил и вечерами на крыльце
   Шептал о чем-то в холод.
  
   В глазах - печаль,
   В улыбке - смех,
   Для всех промчались годы...
   Он старым стал красивей всех.
   А кто смеялся громче всех,
   Те стали все уроды.
  
   .
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"