Котов с трудом приоткрыл глаза. Какого чёрта! Всё это враньё про полеты по тоннелям навстречу ослепительному свету... ничего там нет, просто НИЧЕГО. Ощущение будто вынырнул из вязкой чёрной жидкости на поверхность, только тут увидел свет и сумел вдохнуть воздух. Впрочем, похоже, дышать-то он мог и раньше, рот и нос плотно закрывала маска с отводной трубкой, тянущейся к гофрированному бочонку, равномерно качавшемуся вверх и вниз. Как пуповина, поддерживающая жизнь еще не родившегося. Бочонок аж пыхтел, так старался быть полезным, но всё равно раздражал и тяготил Котова. Впрочем, все это не важно. И не в том он положении, чтобы привередничать. Главное - он дышит. И значит, он жив.
С обостренным вниманием человека, находящегося в пограничной зоне между жизнью и смертью, Котов принялся изучать окружающий мир, который предстал перед ним в виде солидных, внушающих доверие своей технологичностью нагромождений под потолком. Ни на что другое он всё равно смотреть не мог, для этого пришлось бы повернуть голову, а об этом не хотелось даже думать. Голова тяжёлая, прикована к подушке, будто высеченная вместе с ней из одной каменной глыбы.
Перфорированная плитка "Армстронг" со встроенными световыми панелями; подвесной плоский аппарат, то ли кондиционер, то ли обеззараживатель воздуха; широкие консоли цвета слоновой кости с голубыми вставками, крепящиеся шарнирами к стойкам - колоннам. На стойках закладные под оборудование, пара перевернутых прозрачных полиэтиленовых пакета с трубками, протянутыми к Котову; мигающий включенный монитор... Нет, на преисподнюю это не похоже. Скорее больница, и, кажется, довольно крутая...
Сначала Котов явственно ощутил рядом чьё-то присутствие и лишь потом, скосив глаза, увидел стоящую рядом женщину в белом халате. На пышной копне рыжих волос красовалась изящная накрахмаленная белая шапочка, укрощающее это буйство кудряшек...
Котов почему-то не сомневался, что хорошо её знает, но убей не помнил, кто она такая. Он и себя плохо помнил. Может, она родственница? А может, жена? Изувеченное тело, когда-то бывшее Максимом Котовым, слабо воспротивилось, в качестве жены Рыжая его определённо не устраивала. Дымка вьющихся рыжих волос, бледная кожа вся в светлых коричневых крапинках на лице и на руках, бесцветные жидкие ресницы над глазами цвета крапинок. Худенькая, почти бесплотная, чистейший белоснежный халат без единой складочки, накрахмаленный и выглаженный. Она смотрела на него внимательно, так, как смотрят женщины, не обращающие внимания, какое впечатление они производят.
Может, это его мама? Когда мама будила маленького Котова, она его здорово раздражала. А Котов понимал, что это именно Рыжая его сейчас разбудила. Он заволновался и попытался приподняться, чтобы осмотреться. Это была ошибка, сначала почему-то ноги налились свинцовой тяжестью, а затем и все тело погрузилось вновь в вязкую темноту. Но все уже было по-другому, он чувствовал, что дышит, значит, скоро опять вынырнет. Ему даже показалось, что он слышит доносящиеся издалека звуки, похожие на человеческие голоса.
Второе его воскрешение встретили уже трое. К Рыжей присоединились пожилой мужчина в очках и молоденькая девушка. На них были надеты балахоны цвета морской воды и такого же цвета шапочки. Они казались обрадованными и при этом крайне удивленными.
- Доброе утро, Максим Андреевич, - осторожно подал голос мужчина, пристально глядя Котову в глаза, ловя реакцию на свои слова.
Котов уже начал понимать, что это врачи, и сам он находится в больнице. Кровать ощетинилась кучей металлических приспособлений, нависающих сверху и торчащих по сторонам. Ответить врачу Котов ничего, разумеется, не мог. Он только махнул ресницами.
Все трое заулыбались, обрадовавшись даже такому скромному приветствию.
- Вы большой молодец, Максим Андреевич! Самое страшное позади, теперь вы быстро пойдете на поправку.
Максим удивленно поднял брови. Врач понял его немой вопрос и ответил:
- У вас два ножевых ранения, пострадали жизненно важные органы, но операция, как видите, прошла успешно, раз вы проснулись. Организм у вас молодой, здоровый. Должен был справиться и справился. Главное, не затронуто сердце. Тут уж, или Бог помог, или сами увернулись. Вентиляцию лёгких пока отключать не будем, вам так будет легче. Сейчас мы введём лекарства, и отдыхайте, это самое главное.
Так, кое-то проясняется. Его зовут Максим, в этом уже нет сомнений, имя-то свое он сразу вспомнил, как только услышал. Он довольно молод. И какая-то тварь пырнула его два раза ножом. Сейчас он в больнице, но похоже, перспективы у него неплохие.
Девушка в зелёной медицинской шапочке заменила один их перевернутых пакетов, закрепленных на штативе и вышла вслед за врачом. А Рыжая осталась. Котов даже обрадовался, что она осталась, хотя теперь уже понимал, что она не его мама. По возрасту она тянула скорее на младшую сестру, поскольку сам он вполне взрослый человек, а на её крапчатом лице не видно было даже легкого намека на морщинки. Но никакой младшей сестры, ни родной, ни двоюродной, насколько он помнил, у него никогда не было.
- Хорошо, что тебя оставили одного, - голос ее был приятный, слова она проговаривала каким-то особым образом, очень четко, как иностранка. - Тебе многое нужно вспомнить, а разговоры так утомляют.
- Хорошо бы вспомнить для начала, кто ты такая, - подумал Котов, почему-то решив, что спрашивать её об этом напрямую не стоит.
Какая разница, сиделка, наверное. Он ни капельки не тяготился её присутствием. Это она правильно сказала, подумать ему сейчас необходимо.
Обретение своего имени, это как ключик от дверей, за которой собрались воспоминания. И сейчас они, опережая друг друга ринулись в открытую дверь...
* * *
Это был потрясающий контракт! Просто супер! Принес его Олег Корецкий, второй совладелец их общей строительной фирмы. Фирма была небольшая, но технически хорошо оснащенная, со штатом профессиональных строителей разных специальностей и удобным офисом рядом с метро. Не в центре, конечно, зато с собственной парковкой. Механическая и складская базы неподалеку. А дополнительных рабочих при необходимости нанять - не проблема.
Максим Котов отдавал себе отчёт, что при всем его старании никогда бы ему не создать такую фирму, если бы не поддержка друзей и коллег отца. Они помогли выбрать офис, поделились техникой и даже рекомендовали кое-кого из специалистов. А деньги на становление фирмы и приобретение всего необходимого дал родной дядя Котова Эрик Борисович. Максим все ему вернул через некоторое время, когда они встали на ноги, но остался благодарен до сих пор, как говорится, дорого яичко к Христову дню.
Жизнь переменчива, а удача капризна. Последнее время они перебивались мелочевкой - строительством загородных домов, со свистом пролетали мимо в тендерах на крупные объекты и испытывали нужду в настоящих больших проектах, которые раньше вполне успешно реализовывали. Заработки стали скромнее, заказчики пытались экономить на всем. Светлана, жена Котова, уже начала ныть, что обещанный круиз по Средиземноморью придется в очередной раз перенести.
И вот, наконец, это фантастическое предложение! Торгово-развлекательный комплекс на двадцать пять тысяч квадратных метров! Заказчик не скупился, цена вполне достойная, исходно-разрешительная документация имеется, сроки вполне приемлемые. Оказывается, бывает и такое. Молодец, Олег! А то у Котова уже стала закрываться мыслишка, что слишком не равные вложения они делают в общее дело, практически все объекты добывал Котов, за стройку отвечал он же, а партнёр только так, суетился по мелочи. Сразу припомнилось, что и дядя Эрик никогда не жаловал Олега и даже как-то посоветовал племяннику сменить партнёра, чтобы поменьше понтов и побольше дела.
- Эрик, ты к нему придираешься, - вздохнул тогда Максим.
Эрик Борисович был младше его отца почти на десять лет и Максим с детства привык обращаться к нему по имени.
- Он тебя чем-то раздражает? Чем?
Дядя пожал плечами с раздражением.
- Скользкий тип.
Максим в ответ только усмехнулся. Тогда все в порядке. Он не мог объяснить даже дяде, что именно поэтому Олег ему и нужен. Сам он испытывал сложности в общении с некоторыми заказчиками, особенно из тех, кого называли "новые русские", которые сомнительным образом разбогатели неожиданно для себя самих и пытались самоутвердиться за счет окружающих. Котов быстро раздражался, не мог подобрать нужные слова, чтобы описать им проблему. И Олег в таких случаях был незаменим, каким-то образом сразу давал им почувствовать, что он один их них, и именно они хозяева жизни. Очень быстро заказчики начинали смотреть ему в рот.
Была ли неприязнь дяди и Олега взаимной, Максим затруднился бы ответить. Слишком богатый человек Эрик Борисович, а Олег испытывал прямо-таки преклонение перед состоятельными людьми.
• * *
Осматривать участок поехали всей компанией: они с Корецким, прораб Сережа, начальник технического отдела Ольга Владиленовна. Максим вёз ребят, а Олег выехал чуть раньше на своей машине. Встречу назначил заказчик, предложил на месте всё и обсудить.
Вечером накануне придирчиво изучали полученную документацию и не обнаружили существенных проблем. Эскиз проекта комплекса от модной архитектурной мастерской, очень круто и, можно даже сказать, красиво. Разрешительная документация в порядке, технические условия получены, на сносимое здание выполнены историко-архитектурные обследования и есть разрешение на снос...
Заказчик уже ждал их, сидя рядом с водителем в шикарном чёрном Порше. Не торопясь вышел и умопомрачительной походкой уверенного в себе сытого льва двинулся в их сторону. Был он немного полноват и, пожалуй, молод, по виду ему можно дать от двадцати восьми до тридцати пяти, но точно не больше. Светлые брюки, мягкий пиджак цвета охры, стильные темно-коричневые очки. Пожал руку Котову, кивнул подъехавшему Олегу и совершенно проигнорировал Сережу и Владиленовну, хотя не мог не заметить, что та сразу же обиделась и надулась. Представился Котову. Коротко и сухо.
- Игнат Бойко.
Подождал, когда Олег к ним присоединится, и проворчал недовольно.
- Вы опоздали, я уже хотел уезжать.
Ничего они не опоздали, до назначенного времени оставалось еще минут десять, к чему эти дешевые понты. Олег Корецкий не удержался и посмотрел на часы. В ответ Бойко продемонстрировал свой швейцарский банк в виде часового браслета. Может, специально сказал про опоздание, чтобы был повод продемонстрировать часики, кто его знает. А, может, намекал, что ради такого заказчика они должны были подъехать ещё раньше и терпеливо ждать. Ладно, уж, хороший заказчик может себе позволить немного повыпендриваться. В общем, экземпляр как раз для Олега Корецкого. Такие по его части.
Не подумав извиниться, Бойко двинулся к дому, плотно укутанному строительным полотном с рекламными плакатами по всему периметру, открыл ключом временную фанерную дверь и кивком пригласил с собой Котова и Олега. Как-то сразу стало понятно, что остальных он с собой не зовет. Чтобы не оставалось никаких иллюзий на сей счет, Бойко даже плотно прикрыл за собой входную дверь.
Котов пожалел, что взял с собой ребят, особенно Владиленовну. Она - одна из самых ценных его сотрудников - получала чертежи от проектировщиков, проверяла и передавала их на стройку, занималась всеми вопросами с городом. Он без нее как без рук. Молодая ещё женщина тридцати с небольшим лет, Ольга Владиленовна хорошо знала себе цену и могла взорваться на такое обращение. К тому же она немного комплексовала из-за своей мнимой полноты и невысокого, по ее мнению, роста, опасалась, что из-за этого ее могут не принимать всерьёз. Тем, кто её хорошо знал, никогда бы не пришло в голову не принимать её всерьез. Но и заказчик имеет право выбирать, с кем ему иметь дело. Максим, сразу же уловил настроение заказчика, незаметно дружески слегка сжал локоток строптивой сотрудницы, мол, что поделаешь, хам, конечно, но ведь какой контракт. Олег потом возьмет его на себя, тебе не придется иметь с ним дело. Владиленовна в ответ кивнула, поняла, не дура.
Внутри дома стояла полутьма, тусклый свет пробивался сквозь светлые пятна тканевых рекламных плакатов. Несмотря на довольно жаркий летний день, здесь сохранялась прохлада. Чувствовался особый запах. Пыли? Пожалуй, да. Только не обычной строительной цементной пыли, а каменной, от старинного кирпича или известкового камня. Запах древности.
Бойко неторопливо продвигался по пустому дому и оглашал свои условия.
- Снос дома и разборка фундамента - первый этап работ. Срок не более двух недель. Пока мы перечислим аванс пока только под него. Договор на строительство объекта будет заключен после завершения сноса.
Что ж, можно и так, тут не придерёшься, хотя, конечно, хотелось бы сразу, чтобы провести подготовительные работы. Но снос действительно будет непростым, вон, какая толщина стен, метра полтора. Сквозь облупившуюся штукатурку кое-где проглядывала кирпичная кладка. Кирпич мелкий, темный, по меньшей мере, конца девятнадцатого века, ограждения лестницы - чугунные, литые. Ничего такого они вчера не видели в материалах фотофиксации к историко-архитектурным обследованиям. Совсем археологи исхалтурились? Неужели гонят одни и те же фотографии в разные папки? Подкрадывались нехорошие предчувствия.
- Но, в принципе, это не его дело - уговаривал Котов сам себя, - Раз получено разрешение на снос. Вчера вместе с Владиленовной проверили - всё в порядке.
- Во время работ по сносу на объекте будут постоянно находиться наши сотрудники - археологи, - тем временем продолжал Игнат Бойко: - Их требования должны выполняться в полном объеме и без промедления.
- Круто формулирует, - подумал Котов и ответил:
- Не вопрос. Но сопровождение археологических раскопок положено оплачивать дополнительно. Тем более при таких сжатых сроках.
- Вы считаете стоимость контракта недостаточной для этого?
- Дело в том, что снос ведётся с помощью техники, а тут может потребоваться ручная разборка.
- Хорошо. Я вижу, вы меня поняли. Подготовьте мне смету на возможные дополнительные работы.
Вот так-то. Мы тоже себе цену знаем.
Котов оставался удовлетворенным этим предварительным результатом недолго. Какое-то неприятное чувство, что он упускает что-то важное, вызывало беспокойство.
Вдруг он скорее почувствовал, чем услышал чьи-то тихие шаги. К ним очень осторожно, чтобы не наступить на разбросанный повсюду строительный мусор, откуда-то из темноты под лестницей приближалась высокая худая девушка в строгом костюме с копной вьющихся волос, заколотых сзади широким гребнем. Бойко не обращал на нее никакого внимания. Возможно, не заметил ее, он в это время переговаривался с Олегом Корецким, рассматривая ажурную чугунную решетку на окне. А возможно, они приехали вместе - в руках у девушки была какая-то папка, делающая ее похожей на секретаршу. В любом случае выпроваживать её Бойко не собирался. Деловая девушка, проходя мимо Котова и оказавшись почти вплотную рядом с ним, сказала очень тихо, но хорошо проговаривая слова, чтобы слышать ее мог только он.
- Это не тот дом. Все документы на снос подделка, они оформлены на другое строение.
И, не торопясь, свернула в пустой дверной проем.
Котов встряхнул головой. Какая-то чушь! Что она имела в виду? Он начал злиться, потому что догадывался что. Конечно, в материалах обследования много халтуры, и никто их внимательно не смотрит, раз есть разрешение на снос, но и без них прекрасно видно, что этому дому возраст исчисляется столетиями. Сохранность его прекрасная, такие дома не сносят. Это какая-то афера, сыр в мышеловке. Похоже, его пытаются развести как лоха.
- Чтобы мы могли подготовить смету, потребуются более подробные материалы фотофиксации, старые планы, обмеры.... - он попытался выиграть время.
Бойко это сильно не понравилось, да и Олег уставился на него с недоумением, словно не веря своим ушам.
- Что вы там мелете? Какие еще подробные материалы? - с раздражением спросил Бойко: - Вы, что, отказываетесь от контракта?
- Нет, - по инерции поспешно сказал Котов, но внезапно остановился и, сам себе удивляясь, твердо сказал:
- Я отказываюсь. Ваше предложение очень похоже на аферу. Думаю, и разрешения на снос у вас липовое.
- Зря ты это сказал, - ощетинился Бойко.
Но сказанное-то уже было сказано, и Котов смотрел на него совсем другими глазами. Он видел перед собой нагловатого развязного шалопая, который впаривает ему туфту и разводит лоха. Руки прямо-таки чесались заехать гаду в челюсть, но, боясь потерять над собой контроль, он резко развернулся, хлопнул в сердцах фанерной дверью и пошел к машине.
Сергей и Владиленовна сидели рядышком на заднем сидении.
- Что вы тут уселись? - взорвался Котов. - А выйти, дом осмотреть, вам в голову не пришло?
Ребята уставились на него в недоумении.
- Мы, что, должны были брать дом штурмом? - язвительно спросила Владиленовна. - Он же дверь за собой закрыл.
- Закрыл - не запер, могли поинтересоваться, раз уж приехали. Эта его сотрудница, которая меня предупредила, что документы фальшивые, как-то же вошла.
- Максим, - удивился Сергей. - Он был один. И никто с ним не входил, мы бы увидели.
А Владиленовна услышала другое.
- Фальшивые? Это разрешение на снос? Как же так?
- А так, - раздраженно чуть не кричал Котов. - Дом старинный, постройки небось еще до наполеоновского пожара. Прочность как у бомбоубежища. Ты видела, чтобы на такие дома разрешения на снос давали?
Он нервно оглядывался по сторонам. Удивительно малолюдно для центра города, хотя в жару так бывает. Даже машин мало. Заметил только, как отъехал Порше с Бойко. В машине кроме него никого не было.
- А где эта девушка? Она не могла незаметно уйти.
Владиленовна, пытаясь успокоить Котова, предположила, что есть еще один вход. Сергей тут же вызвался обойти дом и быстренько скрылся с глаз долой рассерженного Котова.
- Там есть дверь в подвал, но она вся ржавая и в пыли, последние лет десять ее точно не отпирали.
- Что за дела? Как же эта женщина вошла?
- Наверное, она из охраны памятников, тогда у нее мог быть свой ключ, - предположила Владиленовна. - И потом, у них может быть служебный вход где-то под рекламами.
- Тогда непонятно, почему же она не стала устраивать скандал, а просто предупредила, что документы у заказчика подделка.
- Да просто испугалась. У меня самой от этого Бойко мурашки по коже побежали. Морда у него совершено бандитская.
Винить в недосмотре Владиленовну было несправедливо, она всё-таки строитель, хоть и сведуща в своем деле, но не криминалист. А разрешения были просто нагло сфабрикованы, и надо признать, весьма искусно, со всеми нужными подписями и печатями. Он сам вчера купился. Но, если бы Владиленовна вошла вовнутрь, то быстро бы сопоставила чертеж с натурой. Этот Бойко, сразу почувствовал в ней специалиста, стало быть, угрозу. Поэтому и дверь перед ней закрыл. Небось, посчитал Котова легкой добычей - начальник, сам в чертежи не полезет.
- Откуда ты выкопал этого Бойко? - набросился Максим на Корецкого.
Его бесило, что тот зачем-то поперся провожать "заказчика" до машины.
- Ты наивный, как ребенок, - отбивался тот. - Сейчас только так дела и делаются. Через посредников. Поэтому мы и не выигрывает тендеры. А Бойко устраивает победу нашим конкурентам. Это элементарно, надо только "правильно" сформулировать условия конкурса. Чтобы потом выяснилось, что этим условиям удовлетворяет только твой протеже.
- Дела всегда делались по-разному. Пока я директор, с такими Бойко никаких дел мы иметь не будем, - отрубил Котов.
- Постой, - вдруг спохватился он. - Так ты знал, что он даже не заказчик, а посредник? Олег, ты хоть представляешь, во что ты мог нас втянуть?
Тогда Котов оказался прав, через знакомых архитекторов ему удалось узнать, что этот дом купца Бахрушина состоит на учете как памятник архитектуры, на него готовился проект реставрации, это дело небыстрое, поэтому здание временно оградили.
Если бы Котов ввязался в это дело и снес за неделю дом, то, при определенном везении, шум поднялся бы не сразу. Лето, отпуска, дачи.... Но поднялся бы непременно, это же уголовное дело. Ему, значит, расхлебывать, а Бойко со своими связями спокойненько выкрутится, немного подождет и построит на освободившемся участке свой комплекс на двадцать пять тысяч квадратных метров.
Бойко с тех пор в поле его зрения не попадался. Но ситуация с городскими тендерами для Максима Котова осложнилась еще больше. Дошло до того, что его перестали туда вообще допускать. Сначала Максим очень переживал из-за этого, продумывал разные варианты выхода из неприятной ситуации...
Но потом оживились дела у старых заказчиков, и Максим с радостью переключился на них. Но осадочек, как говорится, остался.
• **
Надо же, почему первым ему вспомнился именно этот злосчастный контракт? Чувство опасности после слов неизвестной девушки было таким реальным, что он немедленно принял решение от него отказаться. А может, попытка его убить - это ответочка от Бойко? Но почему? Тогда они не стали никуда заявлять - так просил Олег - даже в охрану памятников, как хотела Владиленовна. Правда, не исключено, что неофициально она все-таки кому-то шепнула. Максим позже проезжал мимо того злосчастного дома и видел, что вокруг него возвели забор и повесили информационный щит. Реставрация дома купца Бахрушина.
И все равно, не слишком ли круто? Но, поди, знай, какие деньги и какие силы там были задействованы. За подобные проекты борьба бывает не детская. А археологов приплели, чтобы запудрить общественности мозги? Будто бы исследуют, а потом, бац, снесли, что поделаешь - не было технической возможности сохранить. А, может, археологи тут вообще ни причем, и тут другая игра? Максиму еще придется встретиться с этим старинным домом.
• * *
•
Максим устал, он хотел спать, не погрузиться вновь в небытие, а мирно поспать. Может быть, посмотреть хороший сон, если удастся.
Сон поначалу удался на славу, они со Светкой на палубе огромного круизного лайнера. Она - высокая, стройная, в потрясающем, струящемся светлым серебром платье, и умопомрачительных туфельках на высоких каблуках, веселая и счастливая. Они входят в распахнутые двери роскошного ресторана, все завистливо на них глазеют, а они воспринимают это как должное. Прохладное шампанское.... Они кружатся в танце. Дальше события начинают разворачиваться с головокружительной скоростью, путано и нелогично. После непродолжительных эротических фантазий, неуместных во сне человека, только что вернувшегося с того света, по-видимому, наступил кошмар крушения судна. По крайней мере, люди барахтались в воде, пытаясь найти, за что можно ухватиться. Котов увидел жену, махнул ей рукой и поплыл к ней, чтобы поддержать. Светлана железной хваткой уцепилась за него и начала карабкаться ему на шею.
- Отпусти, вместе утонем,- пытался увещевать ее Котов, но она молчала и только усиливала хватку.
Ей все-таки удалось забраться на него, и Котов безвольно пошел ко дну, в бездну....
Третье пробуждение было самым неприятным, боль в животе, и в груди справа была нестерпимой, ему хотелось выть в полный голос. Стоны он сдержать не смог, их услышала дежурная медсестра, вызвала врача и вскоре в Котова вновь залили через капельницы обезболивающие лекарства, поменяли под ним прокладки. Рыжая испуганно замерла в уголке на стуле, она, похоже, все время тут сидит. Ну и пожалуйста, он ее даже не стеснялся. Когда Максим смог перевести дух, врач сказал:
- Приходил следователь, просил сообщить, когда вы сможете с ним пообщаться. Что ему сказать? Может он прийти, скажем, завтра?
- Пусть приходит, - разрешающе кивнул Котов. Может, от следователя можно будет что-нибудь узнать.
- И еще, пришла ваша мама. Она ждет в холле. Проводить ее к вам? Только ненадолго.
Максим опять кивнул.
Медики вышли. Поднялась и Рыжая.
- Я тоже ненадолго отойду. Я вернусь.
Котов обрадовался, что она сказала, что вернется, без нее совсем пропадать. Он не заметил, как она выходила в дверь, должно быть, прикрыл глаза в этот момент, но ее вдруг не стало. А в дверь входила его мама. Котов чуть не пожалел, что согласился ее принять, так сильно защемило сердце.
Он был поздним ребенком, и его маме было уже хорошо за семьдесят, но она всегда выглядела подтянутой и моложавой. Сейчас же в дверь вошла несчастная старуха. Она неуверенно подошла к кровати, с трудом опустилась на стул, где раньше сидел врач, хотела что-то сказать, но не смогла. Ее подбородок задергался, а покрасневшие мутные глаза наполнились слезами.
Мать всеми силами боролась с собой, стараясь не разрыдаться, а Котов вдруг успокоился. Он ясно понял, что просто обязан как можно быстрей выздороветь и позаботиться о своей замечательной маме, ему хотелось подбодрить ее и уверить, что все будет хорошо, пусть только она поверит в это. Он улыбался, хотя из-под кислородной маски этого не было видно, но мать поняла по глазам и слабо улыбнулась в ответ. Она взяла его ладонь и ласково погладила. Приятное тепло пошло по всему телу.
- Мальчик мой, какое счастье, что ты пришёл в себя. Ты так долго лежал в коме, это очень страшно.
Котов прикрыл глаза. После смерти отца, когда они с матерью остались вдвоем, им пришлось очень трудно. Весь их мир был построен на нем - папа сказал, папа считает так, папе это не нравится... Любую проблему нужно только донести до отца, а потом поступить так, как он посоветует. Папа - самый добрый, самый умный, самый любимый, самый - самый...
После его смерти они просто не понимали, как жить дальше. Пришлось всему учиться заново, самим решать свои проблемы, самим принимать решения...
Они смогли встать плечом к плечу в этой послепапиной жизни, нашли поддержку друг в друге и постепенно им удалось создать новый мир в своем осиротевшем доме и наполнить его теплотой и пониманием. Максим Котов был там счастлив. Он и женился поздно из-за того, что боялся разрушить этот мир.
Мама не высказывала никаких возражений, даже, казалось, обрадовалась, что сын, наконец, женится, но как-то сразу стало понятно, что жить вместе с невесткой не получится. Котов купил для себя и жены новую квартиру, не обращая внимание на намеки Светланы, что туда лучше переселить мать, а им остаться в ее квартире в центре.
Это квартира матери и только матери. Пока он жив, мать ни в чем не будет нуждаться.
Тем временем мама, вдруг спохватившись, стала доставать из большой кожаной сумки пакетики - телефон с зарядным устройством, зубную щетку, бритвенный станок... Котов был тронут, ничего лишнего, все необходимое...
Как все-таки она хорошо его понимала.
Что-то она еще хочет ему сказать, но не решается. Котов вопросительно поднял бровь. И мать решилась.
- У нас плохие новости, Максим. Боялась тебя расстраивать в таком состоянии, но ты должен знать. Умер дядя Эрик. Это случилось в тот же день, когда напали на тебя. Мы об этом узнали только не следующий день.
Они всегда говорили друг другу правду, какой бы трагической она ни была. Лучше узнать плохие новости от близкого человека, и вместе разделить боль утраты. Но, судя по ее тону, это еще не все. Котов ждал.
- Куда-то пропал Витя. Не можем нигде его найти. Все было так ужасно, что казалось, наступают последние дни. Но мы держимся. Оленька и Сережа нашли хороших врачей, помогли устроить тебя в эту палату. Какие у тебя чудесные друзья. А сегодня - такая радость! Врачи здесь замечательные, но и они предупреждали, что шансы невелики. А ты все-таки смог, мой родной. Теперь я верю, все будет хорошо!
Слава Богу, поняла.
Когда мать ушла, а Рыжая заняла свое привычное место в углу на широком мягком стуле, Котов погрузился в раздумья. О какой это Оленьке говорила мать? О! Наверное, она имела в виду Владиленовну, наконец, сообразил он, и ему понравилось, что боевая подруга не бросила его в беде. Котов никогда не сомневался, что на нее можно положиться.
Известие о смерти дяди Эрика его огорчило и вызвала множество воспоминаний и эмоций.
• * *
Отец Котова умер скоропостижно больше десяти лет назад. Он работал заместителем большого начальника в строительном тресте. В тот день он вернулся с работы раньше обычного, мама встретила его в прихожей. Отец сказал, что сегодня был хороший день, удалось решить очень важный вопрос. А потом стал оседать на пол. Когда через полчаса приехала скорая, он был мертв уже минут двадцать. От вскрытия тела мама отказалась, причиной смерти определили сердечную недостаточность, у отца было больное сердце. Особых капиталов отец не оставил, все похоронные расходы и хлопоты на себя взял его родной младший брат, дядя Эрик.
Отца разрешили похоронить на Троекуровском кладбище. Тогда как раз начали продавать места на московских кладбищах по баснословным ценам, и Эрик выкупил большой участок рядом с отцовской могилой, объединил оба участка и поставил брату монументальный памятник. Причем с расчетом, что туда свободно можно добавить и другие памятные даты. Так Эрик обустроил место собственного захоронения, не желая обременять потомков и зависеть от их воли. Позже Максим даже подшучивал над ним из-за этого, припоминая анекдот про еврея, пробивающего себе место для будущего захоронения в Кремлевской стене. Ему звонят и говорят: "Место есть, но лечь нужно завтра". Максим не раз говорил ему, что дядя напрасно беспокоится и может положиться на него, на Максима.
Максим Котов был сильно привязан к своему дяде Эрику, хотя он так мало походил на его отца. Всегда сдержанный, рассудительный отец, и блистательный остроум, эстет, азартный игрок Эрик. На первый взгляд они казались внешне похожими, но те, кто их близко знал, уверяли, что между братьями нет никакого сходства.
Сколько Котов себя помнил, у дяди Эрика всегда было много денег, видно, деньги его любили. И он не скупился помогать не только семье брата, но и сбежавшей от него жене с сыном. Когда друзья Эрика Борисовича попадали в тяжелую ситуацию, они знали к кому обратиться. Он не желал иметь никаких дел с благотворительными фондами, но никогда не отказывал в личной просьбе о помощи.
Когда отец умер, Максим заканчивал третий курс строительного института, до окончания оставалось два года. Ему назначили пенсию по потери кормильца, плюс мамина зарплата, она работала в библиотеке иностранных языков и получала не многим больше его пенсии. Максим опробовал несколько доступных способом подработки, но они только усугубляли ситуацию, ставя под вопрос возможность продолжать учебу.
По счастью в это время дядя Эрик удачно завершил крупную сделку. Он приехал к ним домой и выложил на стол пачки денег в банковской упаковке. Сумма была достаточной, чтобы купить приличный автомобиль. Максим смотрел на деньги со смешанным чувством. С одной стороны, они вызывали радость -это свобода, возможность учиться, жить довольно беззаботно... С другой, где-то в глубине души затаилась настороженность. Они с мамой никогда не видели таких больших денег воочию, и не знали, как с ними управляться.
Эрик посмеялся тогда над их опасениями. Все элементарно. Не надо класть все яйца в одну корзину. Часть пачек, он отложил, а остальные велел разделить и положить в разные банки на мамино имя и на него, на Максима.
- Максим, помнишь, что тебе постоянно говорил отец? Главное - это профессия. Дом сгорит, деньги украдут, машину угонят, а профессия не подведет. Поможет все восстановить. Ты должен окончить институт, - твердо сказал дядя Эрик тогда.
Максим никогда раньше не видел так много денег, он сам себе стеснялся признаться, какое сильное впечатление они на него произвели. Отец получал хорошую зарплату, отдавал ее маме, и та вела их семейный бюджет. А чтобы вот так, пачками...
Нет, решил тогда Максим, он никогда не станет работать за зарплату, у него будет своя фирма, где деньгами будет распоряжаться он сам.
Прежде всего Максим кардинально изменил отношение к учебе. Лекции, курсовые и лабораторные работы - теперь он воспринимал их, как свой стартовый капитал. Он быстро выбился в лучшие студенты факультета. Никогда не платил сам и не "скидывался" с другими на взятки преподам за хорошие оценки на экзаменах. Считал взятки идиотизмом - ты не получил знания, да еще заплатил за это... И все довольно быстро к этому привыкли, никто и не пытался получить с него мзду.
С Олегом Корецким Котов познакомился на баскетболе, они вместе играли за институтскую команду. Для баскетбола Максим был среднего роста, но мячи, прошенные им в сторону сетки, не отскакивали от щита, не проворачивались по ободу корзины, а ровно ложились в цель. И ему хорошо удавалось увертываться от соперников. Не это ли умение спасло ему сейчас жизнь... Удары пришлись не по сердцу, сказал врач. Он сумел увернуться.
Олег учился на экономическом факультете и тоже был отличником. В принципе, он и сам учился неплохо, но отличных оценок добивался "традиционными" методами - шпаргалки, взятки. Определенное преимущество давало и участие в сборной команде института.
Максим подружился с Корецким, ему нравилось наблюдать, как виртуозно тот улаживает конфликты не только на игре, но и вокруг нее. Когда Максим организовывал строительную фирмы, Олег Корецкий попросился к нему партнером. Максим сразу же согласился, помня его коммуникабельность и рассчитывая ее использовать в общем деле.
Тех денег, которые принес тогда дядя Эрик хватило больше, чем на год. Эрик Борисович еще не раз помогал им, и не только пока Максим учился, но и на первых порах после института, до тех пор, пока племянник твердо не встал на ноги.
Говорят, люди делятся на тех, кто считает, почему бы не сделать доброе дело, если оно мне ничего не стоит. И тех, кто считает, почему бы не сделать гадость, если мне это ничего не стоит. Эрик был явно из первых.
Не только деньги любили Эрика Борисовича. Женщины его тоже обожали. Казалось, он являл собой исключение из правила, гласящего, кому не везет в игре, тому повезет в любви. Эрику везло и там, и там. Со школы он неизменно оказывался в центре женского внимания. Одноклассницы, однокурсницы, коллеги, приятельницы, соседки попадали под влияние его обаяния, приходили в восторг от его шуток, старались заслужить его внимание. Он красиво ухаживал за своими преданными подругами, но жену, забеременевшую с первого свидания, привез из Иркутска, куда попал из-за случайной командировки.
Их брак оказался очень несчастливым, супруги с трудом переносили друг друга, было понятно, что долго это продолжаться не может.
С женой Эрик развелся задолго до того, как сын пошел в школу. Витю забрала мать. Она не уехала в Иркутск, поселилась в квартире умершей родственницы в Подмосковье, но всячески препятствовала его контактам с отцом, устраивая истерики и жуткие скандалы при любой попытке Эрика Борисовича встретиться с сыном. Чтобы не травмировать лишний раз мальчика ему пришлось отказаться от этих своих поползновений.
Но спустя несколько лет у неё появился мужчина, и она совершенно охладела к сыну. Теперь он превратился из гаранта финансовой обеспеченности, благодаря помощи Эрика Борисовича в неприятную обузу. Ее новый муж не желал жить с пасынком, даже ради денег его отца. А она не представляла себе жизни без мужа. И как всегда со скандалом мамаша выпроводила подростка сына к отцу. Пусть он теперь займется его воспитанием, не все же ей одной надрываться.
Максим Котов хорошо запомнил свою первую встречу с двоюродным братом во время его единственного приезда к родственникам по приглашению родителей Максима. Это произошло во дворе их дома. Максим качался на качелях, рядом крутилась соседская собака, трехцветная дворняга Дашка. Поскольку Виктор был старше его на три года, Максиму очень хотелось сразу показать ему, что вполне заслуживает внимания, что он совсем не малявка, что он уже большой... Он на ходу соскочил с качелей, больно отбив ступни и с трудом умудрившись не упасть, и тут же принял независимый вид, опасаясь насмешек. Но увидев застенчивую Витину улыбку, страшно обрадовался. Они пожали друг другу руки, как большие.
- Эта собака не кусается? - спросил брат, исподтишка поглядывая на Дашку.
Как эти собаки безошибочно чувствуют, кто их боится? Дашка, которую никто во дворе не принимал всерьез, страшно обрадовалась, что, наконец, обнаружила бояку, и залилась довольным лаем.
- Нельзя! - прикрикнул на нее Максим, взял брата за руку и повел в подъезд.
- Не бойся, со мной она тебе не тронет, - важно пообещал он и впервые почувствовал себя Защитником.
Дядя Эрик очень любил Максима и даже слегка завидовал своему старшему брату. Его собственный сын Виктор доставлял ему большие огорчения.
В то время город пестрел яркими неоновыми рекламами казино. С возрастающим беспокойством Эрик наблюдал, как восторженно-зачарованно Витя их разглядывает. Потом заметил нездоровое пристрастие сына к одноруким бандитам, установленным чуть ли не в каждом магазине. Виктор тратил на них все карманные деньги, экономя на мороженном, гамбургерах из Макдональса, билетах в кино.
Сначала Эрик пытался увещевать сына, вести с ним нравоучительные беседы, одним словом, перевоспитывать собственными силами. Он чувствовал свою вину перед ним. И не только за то, что оставил его с матерью - тут Эрик ничего не мог поделать - но и за то, что наградив его генами азартного игрока, не сумел снабдить тормозами.
Довольно скоро он понял, что сам не справится, начал водить сына - подростка по врачам, консультироваться с психологами и психиатрами очень высокого уровня. Дядин друг, сам по первому образованию психиатр, через однокурсников узнал, кто лучший в этой сфере. Кратковременные успехи вселяли надежду, но кардинально изменить ничего не удавалось. К сожалению, повзрослев, Виктор внешне заметно подурнел: высокий, но слишком сутулый, черты лица чересчур ассиметричные, да еще очки с толстыми стеклами. Его неуверенность в себе странным образом только усиливала игровую зависимость, что оставляло всё меньше шансов на излечение. И это очень обидно, потому что человек Виктор был неплохой: добрый, мягкий и деликатный. Пока он жил вместе с отцом, процесс удавалось худо - бедно контролировать, но страшно даже подумать, что станет с ним после смерти отца.
Материально дядя Эрик мог с лихвой обеспечить на всю оставшуюся жизнь сына и его возможную семью. Как только в стране возник рынок недвижимости, Эрик Борисович одним из первых приступил к его освоению. Ему удалось сколотить на этом немалый капитал, в чем ему очень помогли приятельские связи, интуиция и природная везучесть. Он покупал квартиры, склады и другую недвижимость по низкой цене, а буквально через пару лет они становились в десятки раз дороже, он сразу же их продавал и покупал другие, с которыми повторялись похожие схемы.
И всё это он проделывал между делом, потому, что истинной страстью его было не предпринимательство.
С детства Эрик обожал коллекционирование, собирал совсем не хилые для ребенка коллекции марок, открыток, пуговиц, монет.... Каких только коллекций у него не было. Позже увлекся старинными книгами, а затем предметами старины. Он разъезжал по всей стране в поисках раритетов; постоянно посещал аукционы; с помощью искусствоведов вёл каталог, где классифицировал все предметы по мастерам, по времени изготовления... При его удачливости довольно скоро коллекции Эрика Борисовича так разрослись, что он сумел открыть пару небольших, но элитных и очень дорогих антикварных салонов и небольшую мастерскую по реставрации старинной мебели при них. Свою личную коллекцию, включающую самые ценные экспонаты, он никогда не выставлял на продажу, а держал дома.
Эрик Борисович поселился в большой квартире с пятиметровыми потолками в самом центре города. Он выкупил две соседние квартиры и соединил их со своей. Переоборудованием большой квартиры занималась фирма Максима Котова. Только ему дядя Эрик мог доверить такое важное для него дело. Кстати, Котов направил к нему своего проверенного субподрядчика, который оборудовал самую современную охранную систему с внутренним и внешним видеонаблюдением.
Слабым местом Эрика Борисовича оставался сын, но он же был и побудительным мотивом его деятельности. Поэтому отец всегда уделял Виктору много внимания. Он нанимал лучших репетиторов, дал возможность сыну получить гуманитарное университетское образование, пристроил к антикварному делу, даже умеренно потакал его страсти к игре во избежание срывов, пытаясь научить контролировать свои эмоции и поступки.
Когда запретили казино, появилась надежда, что игроманию Виктора удастся победить. Но через некоторое время тот каким-то образом разузнал адреса нелегальных игорных заведений, где стал завсегдатаем. Стало только хуже. Теперь приходилось опасаться и полиции, и криминала. Большие деньги помогали вызволять сына из передряг, не доводя до трагедии, когда у него происходили срывы.
Несмотря на все предпринятые меры, рецидивы продолжали происходить, Виктор периодически исчезал из поля зрения отца, чтобы полностью отдаться своей страсти к игре. После одного из таинственных исчезновений он неожиданно объявил, что женился. Поначалу Эрик воспринял это сообщение, как шутку или преувеличение случайной интрижки. Но увидев штамп в паспорте, всерьез забеспокоился. Первым делом он пожелал познакомиться с невесткой, однако Виктор никак не мог представить свою супругу. После долгих увещеваний Виктор предпринял попытку организовать встречу Эрика Борисовича со своей женой, но оказалось, что супруга попалась какая-то ускользающая, общение с ней свелось лишь к телефонным переговорам, а после того, как по настоянию отца Виктор потребовал развода, она и вовсе перестала выходить на связь.
Эрик как-то показал Котову фотографию, которую случайно обнаружил на телефоне сына и переснял для себя. Девушка по имени Анна оказалась молоденькой провинциалкой. Далеко не все люди, приехавшие из дальних уголков страны, являются провинциалами. Ее провинциализм был заметен сразу. Это специфическое выражение лица, показывающее готовность ощетиниться на окружающих, "выть по волчьи" на настоящих и вымышленных волков, населяющих, как известно, Москву.
Эрик Борисович попытался подать в полицию заявление о ее розыске. Заявление у него не приняли, сказали, что должен подать сын. Такой же результат получился из попытки признать брак фиктивным, заключенным без намерения создать семью. Тогда еще в полиции посоветовали подождать, может, у сына все образуется. Виктор же и слышать не хотел ни о каком заявлении, просил оставить его в покое, мол, сам разберется. К удивлению Эрика Борисовича, через некоторое время сын сказал ему, что Вика позвонила, просила мужа не беспокоиться, ей пришлось уехать к матери, но скоро она вернется. Так вопрос с разводом и завис.
Чем больше Максим погружался в воспоминания о дяде, тем острее приходило осознание его потери. И вопросы. Много вопросов. Как он умер? Почему мама ничего об этом не рассказала? Он всегда следил за своим здоровьем. И лет ему было не так много. Несчастный случай? Не верится. Трудно найти большего везунчика по жизни, чем Эрик. А где Витя? Когда у него случались "игровые запои", он мог зависать на квартирах случайных людей, но находил возможность дать о себе знать, чтобы отец не сильно волновался. А сейчас, выходит, нет? Тогда найти его будет очень трудно. И кто занимался похоронами? Прошло уже больше месяца после его смерти, его уже давно похоронили, наверное. А ведь Максим пусть и в шутку обежал сам это сделать.
Эти чертовы трубки не дали ему возможности задать матери эти важные вопросы. Надо от них срочно избавляться. Он попытался снять с лица пластмассовый намордник, но это оказалось непросто, тот закреплялся у него на затылке.
- Около кровати кнопка. Можешь вызвать врача в любой момент, - догадалась о его желании Рыжая.
Котов нажал кнопку, на всякий случай задерживая палец подольше. Может быть, поэтому врач пришел очень быстро.
- Вы уверены? - на всякий случай уточнил врач, которому Котов отчаянными жестами дал понять, что хочет уже дышать самостоятельно.
Процесс освобождения был краток, но не слишком-то приятным. Оставили только катетер в вене, через который вводили лекарства, но трубки все убрали. В какой-то момент Максим даже испугался, что ему не хватает воздуха, он почти задохнулся. И тут же над ним наклонилась Рыжая, улыбнулась и прошептала что-то ласковое. Как ни странно, это помогло.
А затем сладкое чувство свободы, сопровождающееся все более успокаивающим собственным пыхтением...
Полный текст на Литрес.