Спустя несколько минут с тех пор, как Варя покинула палату, у Аллы тоже появился посетитель. Это оказалась её шестнадцатилетняя дочь Валерия и естественно Алла буквально выскочила из палаты, чтобы поскорее увидеть свою малютку.
- Мама! С неподдельным счастьем девочка ринулась к маме, но перед тем, как втиснуться в её объятия, немного притормозила и очень аккуратно обняла, так как выпиравшему животу явно не требовалось спонтанных столкновений.
- Зайка моя, ты пришла! Ровно с такой же осторожностью приобняла дочку Алла, чтобы не потревожить младенца. Счастье, которое она почувствовала в этот момент, не передать словами. Ведь она просила Леру, чтобы та не приходила вовсе, но хотя девочка и ослушалась её, она не была расстроена.
С учетом, что Алла находилась в больнице уже вторую неделю, а это больше на пятнадцать дней, чем её соседки. Она была счастлива увидеть родное сердцу лицо, хотя и нельзя сказать, что девушки, находившиеся в одной палате с ней, причиняли дискомфорт. Но большего тепла, чем лицо дочери, предоставить не мог никто.
Довольно часто женщин в её возрасте кладут на сохранение иногда и за месяц до родов, по той причине, что риски потерять младенца возрастают в несколько раз. Но у Аллы всё проходило отлично и в целом ей не требовались эти скучные две недели. Но как говорится лучше лишний раз перестраховаться, и она была полностью согласна с этими словами.
- Мам, а ты уже знаешь - это будет девочка или мальчик?
- Это не имеет значения родная, ты ведь знаешь.
Они сидели на изящной, сделанной из красного дерева лавочке на краю небольшого пруда, где плавали небольшого размера рыбки с довольно пышными хвостами и плавниками. На вид они напоминали предков японских рыбок - карп кои, но на деле, это были, искусственно выведенные подвиды, которые не имели отношения к японским уже давно. Огненный окрас приковывал взгляд, будто бутоны цветов ожили и неспешно дрейфуют в толще воды. Одна из таких рыб околдовала Аллу, отличалась она чёрным пятнышком на носу и вела себя немного иначе, чем остальные. Следя за траекторией пируэтов, что описывал этот чудесный цветок Алла оторвалась от земли и от всего, что на ней находиться.
В центре пруда разливался невысокий фонтанчик. Будто лава вырывается из недр земли и разбрызгивает свои огненные мячи по всей округе, унося за собой сотни и тысячи жизни мирных ни в чем не повинных людей. Крики, слёзы и мольба слышится ото всюду, люди бегут в поисках укрытия, но лава слишком беспощадна. Она не слышит их и напросто поглощая всё на своём пути, не оставляя не единого шанса. Пепел разлетается по всей округе и те, кого ещё не успел настигнуть раскалённый ковёр, вдыхают воздух вместе с остатками того, кто уже не успел.
В дали бежит маленький мальчик, кажется, он один. Бежит и плачет, потому что видел, что творит это раскалённый дьявол. Он видел сгорающих людей, дома, поля и самое ужасное - землю. Он слишком мал, чтобы сопротивляться с этой стихией. Окружающие люди не замечают его, у них свои заботы. Оборачиваясь в последний раз, из-за того, что пятки начинает жечь, он видит, что огненный монстр догнал.
К счастью, в этот момент брызгами были не лава, а простые капельки воды и опадали они не на мирных жителей, а на рыбок, что плавали в пруду и, пожалуй, были только рады свежей воде.
- Мам. М-а-а-м! Слегка прикрикнула девочка и Аллу приземлило обратно на грешную землю. То место, где она наслаждалась спокойствием растаяло и теперь стояло думать о земных проблемах. Вдруг она всмотрелась в молодое личико своей дочери и увидела, свою молодую копию. Эту копию ещё не успело обрамить морщинами от переживаний и боли. В зелёных глазах горел огонёк и единственным желанием, что было на тот момент, это не дать ему потухнуть. Огненные волосы намного живее тех, что были у Аллы. На мгновение стало обидно, что она растеряла свою красоту. Но придя в себя, от таких сантиментов, довольно ровным тоном она ответила.
- Лера, сколько раз тебе объяснять? Это не мой ребенок и он мне не принадлежит, я его отдам.
- Но ты ведь знаешь, как я хочу братика или сестричку! Почему мы не можем его оставить в этот раз? Ведь он же у тебя в животе, значит твой!
- Хватит... Я устала возвращаться к этому вопросу, снова и снова. Ты уже взрослая девочка и должна сама понимать. Помимо этого, контролировать свои эмоции и подавлять желания, которые на прямую не зависят от тебя.
- Ну ма-а-м... Настроение дочки тут же переменилось. Отчетливо появилась дрожь в голосе, а на глазах налились слезы.
- Не смей плакать! Я тебе говорила сотню раз, ты должна быть сильной, и пора уже в твоем возрасте уметь принимать правду и её реалии. А самое главное, понимать, как устроена эта жизнь.
- Я не хочу принимать мир, в котором детей продают за деньги или за что-то ещё! Хлюпая носом, отвечала Лера.
Лодка спокойствия, в которой находилась Алла, начала потихоньку покачиваться, но разум всё ещё оставался холодным, и она могла, полностью контролировать себя и свои действия.
- Родишь, вырастишь своих детей и можешь оставлять сколько твоей душе будет угодно. А пока, мне решать, что делать с этим ребенком и нет человека, который повлияет на это. У меня есть планы, которые не должны порушиться. Между прочим, молодая леди, в эти планы входит ваше материальное благополучие, чтобы вы ни в чём не нуждались, так что имейте совесть, хоть немного подумать и понять меня. В любом случае, если ты не сможешь понять сейчас, пройдет немного времени и тебе всё станет ясно.
Валерия довольно резко вскочила с лавочки и сказала последние слова, на сегодня.
- Материальное благополучие? А какой ценой мама? Ценой души? Широким шагом она поспешила покинуть территорию больницы и не стала прощаться со своей мамой. От такого поступка у одной и у другой на груди появилось ожерелье со свинцовым кулоном, которое моментально начало приносить дискомфорт и жжение на сердце.
- Нет у меня души... В бездну ответила Алла.
Встав, она зашагала в сторону небольшой рощице, что находилась почти сразу за прудом. Довольно интересное обилие живой и цветущей природы на одном участке, при учёте, что за ограждением этого заведения, на улице практически отсутствовали деревья и прочая зелень. В небе было сложно увидеть хотя бы одну птицу, а домашние питомцы, облагаемые большим налогом, считались большой роскошью в чьей-либо семье. Такова была страна, угрюмые и однотипные улицы, серое небо от большого количества заводов, выбрасывающие отходы, практически без очистки. А люди, да разве это люди? Никто не улыбнется, не посмеется, все в своих проблемах, чем-то озабочены, чуть ли не пробегая улицу за улицей, пробегают и свою жизнь. А если и случается, что кто-то улыбнется, сразу становится неловко от тех взглядов, что одаривают сию же минутно окружающие люди. Подобие моветона, на хорошее настроение.
Но вот что касалось учреждений, того типа, в котором находились наши героини, это дикий контраст роскоши среди поросшей бедности: небольшие пруды с рыбками, хвойные рощи с белками и птичками. От хвои исходил настолько приятный аромат, что казалось будто для счастья ничего другого и не нужно. Время, когда девушки попадали сюда, зачастую казалось волшебным и, наверное, так это и было, из-за того, что большая часть вряд ли увидит что-то красивее в своей жизни.
Заканчивая прогулку по лесу, во рту Аллы Сергеевны скопилась горечь обиды, от которой ей никак не удавалось избавиться. Поэтому пришлось идти вместе с неприятным привкусом в палату к девочкам. Она очень не хотела подавать вид, о случившемся и уж тем более не желала получить порцию жалости или глупых вопросов. К счастью, когда она вошла в палату, то заметила, что в этот час кому-то пришлось возможно ещё более горестно, чем ей. Она подошла к Варе, которую утешала Ия и попыталась проявить, что-то похожее на сочувствие.