Пекур Татьяна : другие произведения.

Пять месяцев после катастрофы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Софи обожала Азию, грезила приключениями и загадками дворцов, где творили историю китайские императоры и императрицы. А когда мать уехала в Макао, чтобы стать там знаменитой певицей, дочь затаила обиду и постаралась позабыть о своих мечтах. Но вот, спустя десять лет мать сообщает, что желает видеть дочь и сестру на своей свадьбе! С этого мига судьба Софи уже определена: украшение, принадлежавшее кровавой принцессе династии Тан, нашло себе новую хозяйку. А может это призрак принцессы хотел свободы? Получив подарок, девушка получила и целый воз несчастий! Тотальная невезучесть обернулась настоящей катастрофой! И только один человек может ей помочь, его улыбка и забота станут якорем посреди бурного моря сомнений и страха. Имеют ли право монахи на любовь? Ень Гунь знал свой путь до самого конца, жить ради гармонии и силы казалось таким правильным... Зелёные глаза Небесной девы унесли его на другой край света. И теперь эти глаза смотрят на него с надеждой и слепой верой. Пять месяцев изоляции, страха и борьбы за выживание. Они могут надеяться только друг на друга, верить и ждать спасения. Вокруг океан, а внутри - буря эмоций, невероятная и неожиданная первая любовь. 18+
  
  Пять месяцев после катастрофы
  Любовный роман, мистика
  18+
  
  ГЛАВА 1. Собраться за сорок секунд
  - Софи!!! - громкий, сильный и красивый, но сейчас больше схожий со звуком пенопласта по стеклу, голос моей тёти Фимы продрал до самых пяток. Я подскочила и треснулась головой об подоконник, запуталась в одеяле, свалилась с кровати, и в результате пострадало еще одно живое существо - наш кот Лёвушка.
  Рыжик обожал спать на моих пушистых тапках розового цвета. То ли воображал себе этакую фантастическую животину, которую нужно защищать, то ли ему нравился запах ног (моих) - не знаю. Но стоило мне снять тапочки, как наглая, рыжая морда подгребала их под толстое пузо и не давала назад даже с боем. Поэтому в комнате всегда есть что-то съестное для отвоевания моего имущества: несколько пакетиков с сухим кормом, запечатанный бутерброд или на худой конец сарделька. Я протерла глаза, нашарила рукой упавшую на пол сосиску. Мыть ее или нет, вот в чём вопрос. А - а, лень! Вытерла об футболку, содрала зубами плёнку и протянула ставшему в позу коту. Выгнутая спина и бешеные глазищи тут же приняли обычный вальяжный вид. Любитель розовых помпонов аккуратно вытащил угощение из моей руки и ушёл чавкать под шкаф. Правда поместился не весь.
  Я вспомнила, как рыжий комочек, которого я нашла у дома холодным, дождливым весенним вечером, забивался под предметы мебели и зыркал на нас с тётей как на живодёров, и усмехнулась. С годами он осмелел и обнаглел порядком. Фима его обожает, да и я тоже люблю рыжую тушку. Мы обе балуем его, уважаем его личную жизнь и даём весной погулять вволю. Из мужчин в нашей семье только он.
  Заправила постель, сделала зарядку. Давняя привычка. Тётя моя историк, объездила всю Украину со своей группой. Каждая её поездка была для меня знаменательная тем, что меня... отправляли в лагерь! Летом я кочевала с одной смены на другую, пока Фима два месяца копалась в осколках черепков и с радостью сумасшедшего вгрызалась в грунт дальше. Почему она не брала меня с собой? Да потому что после первой же попытки приобщить мелкую егозу к серьёзному делу в итоге мы обе уехали домой на скорой! Я упала в раскоп, вывихнула лодыжку, сломала руку и испугалась до смерти! Меня кинулись спасать всей группой, в итоге травмы получили все! Тётя поскользнулась на луже, которая образовалась из выпавшего из рук студента термоса, а затем ласточкой улетела на остатки кладки семнадцатого века и разбила нос. Двое аспирантов кинулись к ней и стукнулись лбами, старенький профессор подумал, что я в плане увечий безопасна, и фатально ошибся: его протянутая рука так и смотрела вверх, как знак несчастным, связывающимся с семьёй Тарасенко. Я же не виновата, что веревка, которую мне кинули вначале, захлестнула его ноги? И моя попытка встать заставила его лечь... Так что распорядок дня прочно въелся в сознание.
  Нет, я тоже люблю историю, особенно мне нравилось читать книги и смотреть документальные фильмы про Азию. Весь восторг и азарт утих после того, как мне исполнилось десять. Тогда всё изменилось навсегда.
  Сейчас мне уже двадцать лет, я учусь на третьем курсе университета и в будущем буду руководить персоналом где-нибудь на второсортной фирме. На большее я не надеюсь, потому что городок у нас маленький, работы не так чтобы много. Есть правда одна мысль, но... Есть вариант уехать к матери в Китай, но я вряд ли смогу жить среди незнакомых людей. Мама покинула нас с Фимой, когда мне было десять. Красивая, яркая, она не смогла примириться с тем, что женщина у нас в стране чаще всего просто ломовая лошадь, тянущая на себе хозяйство и мужа с детьми. И хотя мужа не было, а были только мы с тётей, но тянуть приходилось. Постоянные подработки, грустные зелёные глаза мамы, её тонкая рука, лежащая на белой простыне. Она уставала очень сильно. По образованию она у меня товаровед, но работала как простой продавец, старалась угодить покупателям, начальству. Но, как водится, меж двух огней.
  Кто ей сказал, что можно уехать, да ещё и так далеко, я не помню уже. Мама разменяла нашу трёхкомнатную квартиру на двухкомнатную с доплатой, купила три красивых платья, туфли к ним, села на чемодан у порога и зарыдала. Мы с Фимой тоже рыдали. Мама тогда посмотрела на нас, встала, выпрямилась. Какая же она красавица! Вороные волосы крупными кольцами ложились на хрупкие плечи, зелёные глаза под ресницами - стрелами блестели от влаги. Высокая, статная. "Фима, София! Я делаю это ради вас! Я стану знаменитой! Анна Тарасенко станет самой знаменитой певицей в Китае! Я пришлю денег к школе...".
  После этого мы с Фимой не видели её и не слышали. Деньги нам передавали, присылали, переводили, но как и что происходило с мамой, мы не знали. Почему она не пишет, почему не приедет? Да, далеко, да дорого, но ведь мы всё, что у неё есть! Особенно я! До её ухода мы были очень близки. Я помню, как она прижимала меня к своему боку, и мы вместе глядели в зеркало на трюмо. В нём отражались две полноценные копии, только мама была взрослой, а я - ещё девочкой. Зелень глаз, чёрные брови и ресницы, длинные волосы. Ох и поругалась же мама за эти самые волосы с учителями! Во избежание заведения в них зверей, всем школьницам приказали срезать их до плеч. Мама с такой яростью прошипела тогда классной руководительнице, что саму ее сейчас сделает лысой, что та стала бледной как кафель в столовой. Долго я еще ходила с косичками до колен, вызывая зависть одноклассниц и интерес мальчишек. Как ни странно, но будучи яркой брюнеткой, мне суждено было быть той самой белой вороной в классе.
  Поскольку с мамой мы были как две капли воды, то об отце я даже в такой малости не могла узнать. Каким он был? Кто он? Только отчество в свидетельстве о рождении - Андреевна. Мама гневно фыркнула на мой вопрос и сказала, что мне это знать ни к чему, потому что мы с ним не увидимся никогда. Расспрашивать Фиму было бесполезно - она только сдвинула плечи и уверила меня, что с моим воспитанием они справятся и без какого-то молодчика, который стал бы одним из тех классических диванодавов и любителей пива, в изобилии скрывающихся под личиной бравых молодцев и с лёгкостью кружащих голову дурным красоткам вроде мамы.
  Так что мамы нет, папы - тоже. Моим единственным опекуном является тётя Фима, она же Юфимия Тарасенко. Историк, уважаемый учитель в школе номер два, куда меня перевели сразу после отъезда мамы. Сейчас Фима уже не ездит на раскопки. Перешагнув сорокалетний рубеж, тётя стала часто болеть, и из экспедиций привозила не статуэтки с черепками, а насморк, кашель и аллергию с радикулитом. Поэтому летом я была под ее тотальным контролем.
  Вот и сейчас она стоит карающим серафимом в дверях ванной и упирается в свои крутые бока руками. Я даже чистить зубы перестала, вопрошая, в чём причина такого недовольства. Фима закатила карие глаза и показала на раковину, предлагая сначала закончить процедуры, а потом уж разговаривать. Пришлось быстро закругляться и идти за нею в кухню. Ветерок, залетающий в распахнутое окно, подбрасывал лёгкую штору из кисеи нежно - голубого цвета. В этом любимом цвете была у нас отделана вся кухня. Тётя мудро вложила мамины подарки в ремонт нашей норки, как мы называли квартиру.
  Мы чинно сели друг напротив друга на стульях, Фима подвинула мне пузатую чашку с ароматным кофе. Я потянула носом. Новый сорт? Фима у меня страстный любитель кофе. Она знакома с уймой людей в разных странах мира, с некоторыми переписывается до сих пор. Они шлют ей кофе в пачках, мешках, пакетах. Один господин прислал кофе, который э-э... перерабатывают зверьки мусанги. Я от него отказалась наотрез. И была зелёной целый месяц, пока тетя не прикончила пачку самолично.
  Я отпила кофе, цапнула румяную булочку из горки таких же её товарок. Фима делает потрясающие пирожки, пироги и торты! Если бы не мамина наследственность, то есть высокий рост и хорошая фигура, мы бы с тётей уже были двумя рубенсоновскими красавицами. Ноги коснулось что-то тёплое, я заглянула под стол. Так и есть! Лёва нашёл бесхозный тапок и уже влюблённо его тискает. Толкнула его босой ногой. Рычит?! Ах ты! На хозяйку рычать? Я тебя!
  - Анна звонила мне! - сказала Фима, а я так и застыла с полотенцем, которым уже намеревалась было огреть наглую морду.
  Да, мама объявилась. Когда я закончила школу, она прислала первое письмо. Там было много всего. И раскаяние, признания, стыд, обещание приехать, все компенсировать. Как она собиралась компенсировать годы своего отсутствия? Её не было, когда я переживала подростковые комплексы, некому было пожаловаться на подлость одноклассниц, которые из зависти обливали мой стул то зелёнкой, то клеем. А когда немолодой уже преподаватель математики уперся и не поставил мне оценку в четверти, потому что я с гневом отвергла его наглую, потную конечность и стукнула увесистым словарём по немецкому? Скандал замяли, но Фима тогда самолично выгнала его пинком из школы, а директор всё тёр и тёр свою лысину в шоке, приговаривая "Как так-то?".
  Не было её, когда я по глупости согласилась поехать на дачу с соседом Костей, где его друг сладкими посулами, уговорами и настойчивостью стал моим первым мужчиной! А потом, после двух месяцев ухаживаний вдруг притащил на вечеринку какую-то размалеванную девицу и заявил, что надоело нянчиться с принцессой ради пары поцелуев! После двух пощечин и тяжёлого скандала я покинула кавалера и пешком шла через весь город домой. Ночь, тишина, только такси изредка показывались. А я шла, шла и дрожала от страха, что вот сейчас выскочит маньяк и распотрошит меня на тысячу маленьких Софий!
  Фима вздыхала и гладила меня по глупой голове, а я со слезами вперемешку вывалила на неё все мои страхи, жалобы и обиды. Она утешала меня, обещала, что я ещё встречу того, кто будет рад и моему характеру, скромному и мягкому (это где она такое во мне разглядела?!), а также будет беречь каждое мгновение, проведенное со мной. И поэтому я не должна себя хоронить дома, наоборот: должны быть среди людей, заводить знакомых и друзей.
   Я принципиально не писала матери ни слова, всё общение шло через тётю. Она подробно и обстоятельно рассказала сестре, как мы жили, чего нам не хватало, благодарила за деньги, попрекала за молчание. Пришёл горячечный ответ от мамы. Она карает себя, что не могла писать нам, но это всё было ради нас. Она боялась, что мы будем в опасности! Мы с Фимой в шоке застыли двумя сусликами. Как это?! С чего бы это? Оказалось, что мама начала свою карьеру великой певицы с маленького бара в Гонконге. Там на неё положил глаз какой-то мафиози, он буквально преследовал её, вызнал о ней всё, что только можно. Мама поняла, что всё идёт явно не к добру, бросилась в полицию. Там обещали помочь, но на деле вся их помощь закончилась тогда, когда уважаемый гражданин с миллионным состоянием сказал, что дама сама его спровоцировала, обещая ему взаимность. Тогда мама мудро решила, что против лома нет приёма кроме другого лома, и завела роман с таким богатым и опасным человеком, что преследователь только уныло пробормотал извинения и исчез.
  Все эти семь лет мама боялась сказать своему покровителю про меня. Но он узнал всё сам. И пожелал увидеть нас с Фимой. Тётя сказала маме, что сейчас не время, что я переживаю сложный период в жизни, в общем она всячески отодвигала встречу с моим потенциальным отчимом, справедливо опасаясь, что если уж один оказался подлецом, то и второй будет вести себя так же.
   Я поступила в университет, у меня появился парень. Богатый и умный, Лёша был сочетанием несочитаемого. Его отец владел большей частью недвижимости города, но сын хотел вырваться отсюда, уехать за границу и работать в крупной компании, в идеале быть директором или учредителем. И учился он, не жалея сил. Меня добивался долго и упорно, а я сначала отталкивала его, ожидая такого же отношения, как с другом Кости Никитой, но он доказал, что я дорога ему. Но судьба и здесь показала мне кукиш: Лёша сказал, что уезжает во Францию как студент по обмену. Я молчала, пока он расписывал перспективы такого шага, молчала, когда он уверял меня, что будет писать, прилетать и так далее. Я видела в его глазах радость и предвкушение иной жизни. Утром я обняла его и пожелала удачи. "У тебя всё получится!" - сказала я и ушла. Не отвечала на звонки, да они и становились всё реже. Разлука - это маленькая смерть. Не хочу, чтобы он разрывался между долгом и новыми друзьями.
  Сейчас я свободна, лето в самом разгаре. Подруга, а она у меня одна - единственная, Вита, предлагает сходить на пляж, в клуб, в боулинг. Иногда я выбираюсь куда-нибудь с нею и ее парнем Владом, они знакомят меня с кем-то, танцы, комплименты, потом попрёки, ревность. Сценарий один и тот же к сожалению. Причем не важно, сколько я знакома с парнем, он тут же начинает вести себя как собственник. Лёгкий флирт становится опасной игрой на минном поле, а заканчивается всё дракой. Я потом глотаю слёзы и судорожно набираю номер такси (или полиции, чтобы та забрала драчунов), звоню Фиме и, распластавшись по стеночке, забиваюсь в какой-нибудь угол. Ажиотаж вокруг меня давно пугает последствиями, а не радует длинным рядом штабелей из упавших к моим ногам влюбленных кавалеров.
  Сегодня к вечеру меня тоже ждали смотрины, а я думала: не плюнуть ли на всё это и не остаться ли дома? Почитать книгу, послушать музыку? Но Фима, узнав, что я снова проведу день как старая дева, взбунтуется и вытолкает за дверь. Но после слов тёти я преисполнилась надежды, что моральная травма после такого известия разжалобит её.
  - И? - демонстративно намазала масло на булочку. - Что сказала?
  - Что скоро выходит замуж!
  Нож улетел под стол, жалобно тренькнув, и свалился точно на Лёвушку. Кот с истошным мяуканием рванул вон из кухни. А я так и застыла с выпечкой в руке. Замуж?! Нет, мама конечно хороша собой, она уже давно завоевала репутацию певчей птички в Макао, где живёт и трудится её покровитель, но выйти замуж?
  - К-как? Фима! Зачем ей выходить замуж? Цзиньлун ведь живёт с нею уже пять лет! И никогда о браке не говорил! - это мы узнали непосредственно у мамы. Мужчина этот был строгий, неразговорчивый, но маму любил и баловал, денег не жалел ни на одежду, ни на украшения. Мама сказала, что он уже был женат, что он вдовец, детей нет. Вот она и решила, что брак ему уже не нужен, но видимо он всё же думал об этом, раз сделал предложение.
  - Заговорил, - странно улыбнулась Фима. - Софи, я знаю, что ты до сих пор обижена на мать, но ты должна понять: она любит тебя, она скучает и мучает себя за то, что оставила тебя на столько лет! Мы - семья! Как бы не была виновата Анна, но это твоя мать, другой нет и не будет. Сейчас она одна в чужой стране, ей нужна наша поддержка. Она плакала, Софи! Она хочет видеть тебя.
  Я положила булочку и опустила голову. Детская обида с годами переросла во взрослую, и я не хотела её отпускать. Почему она не прилетала? Почему только сейчас вспомнила о нас? В горле стал ком, захотелось выбежать из комнаты, из дома, сбежать и спрятаться. По правде я так скучаю за мамой! Я вижу ее во сне, мы гуляем по парку, смеёмся и играем в догонялки. Просто... я сомневаюсь, что нужно поддаваться и впускать её в свою жизнь. Мы потом уедем, а она останется там, в Китае. Или позовёт к себе... А я останусь? Возможно. Чёрт! Да! Я останусь! Я так хочу её увидеть снова.
  - Когда? - только и спросила я.
  - Через месяц. Мы с тобой должны собрать документы, заказать тебе платье. Может не одно... - Фима деловито вскочила, стала греметь посудой в шкафчике.
  - Фим! Фима! - позвала я. - Она что-то еще сказала?
  Тётя насупилась притворно и кышнула меня в комнату с наказом одеть что-то удобное: мы идём за покупками и в посольство. Совершенно оглушённая, я открыла шкаф и уставилась на блузки, юбки, футболки, джинсы. У меня есть платья, как маленькое чёрное по рекомендации Коко Шанель, так и других расцветок. Два из них, алое и сиреневое, были подарены Лёшей. Зачем тогда Фима сказала о платье? Странная она какая-то. Благодаря маме, у меня всегда были самые модные вещи, дорогие и красивые. Как-то я сказала Фиме, что мне бы хватило обычных вещей, как у одноклассниц, но тётя только фыркнула и разразилась долгой, пространной речью о том, что каждая девочка - принцесса, а я так и вовсе королевишна. Мои возражения, что одноклассники и так мстят мне за моё существование, были задавлены железными аргументами Фимы: значит, они не достойны быть моими друзьями! Плыть модным и ярким павлином по коридору расступившихся девочек и мальчиков было незабываемым... испытанием. До самого выпускного я была абсолютно одна, Вита появилась уже в универе.
  - Ты тоже ничего не понимаешь, Лёв? - спросила я рыжего фетишиста. Тапки снова погребены его величеством. - Вот и я нет.
  Белая футболка и чёрные джинсы, волосы заплести в косу, потому что сейчас двадцатое июня, и на улице адская жара. Фима напомнила мне взять паспорт.
  - На! - отдала я тёте документы. - Куда мы сейчас? По магазинам?
  - Да... то есть нет! Идём!
  Десять утра, на улице душно, людно. Понедельник же! Откуда столько народу? В посольстве яблоку негде было упасть! Протолкавшись к кабинету, Фима со сладкой улыбкой ужом ввинтилась внутрь. Я осталась стоять. Очередь несколько минут молчала, а потом люди подняли гвалт, что кто-то посмел зайти вне очереди! Я улыбалась и с ужасом ожидала расправы, и она неминуемо произошла бы, если бы не рука Фимы, втянувшая меня в кабинет.
  - Нам нужно поскорее! - услышала я слова тёти. Оператор насупилась как сыч. Тогда Фима сделала жест, достойный самого ловкого фокусника и вытащила из - под ноги зелёную купюру немалого достоинства. - Ой! Это вы потеряли?
  Бледность сменилась румянцем, глазки забегали, купюру "нашли" весьма быстро, пообещали содействие и лично оповестить о готовых документах. Мы заполнили бланки на получение визы, выслушали советы неопытным путешественникам и ушли.
  - Фима! - простонала я уже на улице и осуждающе на неё посмотрела.
  - У нас не так много времени, милая! Свадьба-то через месяц, но нам нужно приехать загодя!
  - Вот как.
  - Да. Так что готовься!
  За два дня Фима развила лихорадочную деятельность: она нашла учителя китайского языка, распечатала всю доступную информацию о нравах и обычаях, восхищённо закатывала глазки, читая, что белая кожа и большие глаза в Китае считались признаком красоты. На примере нравов их мужчин доказывала, что наши просто халявщики! Их-то парни серьёзны и сразу настроены на брак! Они сначала заработают денег, а потом уж ухаживают за девушкой, не скупясь на неё ни юанем! Правда после одной статьи, где писали о предприимчивых китайцах, заводивших европейских любовниц и даже хвастающихся ими перед своими друзьями-знакомыми, несколько поостыла.
  Я спрятала улыбку, потому что обижать тётю не хотелось. Она ведь тоже могла бы выйти замуж, стать матерью, но взвалила заботу обо мне на свои плечи, отказав двум завидным женихам. Один из них, Антон Валерьевич, до сих пор иногда захаживает к нам в гости. Я к нему отношусь хорошо, несколько лет назад я даже представила себе, что он станет моим отцом, благодаря тёте, но та как актриса погорелого театра приложила ручку к пухлому бюсту и простонала жутко трогательную речь об отречении от мирских радостей. Знаю, знаю я ее отречение! По пятницам она укладывает свои кудри в прическу и уходит на свидание. Возвращение её всегда бурное и его свидетелями часто становится весь наш дом.
  Фима затягивает какую-нибудь песню, Антон Валерьевич сочным басом подхватывает, хлопают дверцы такси, звучит смех, вылезают их друзья. Несмотря на возраст, веселиться они умеют и любят. Тётю зацеловывают, она смущенно хохочет, забирает из рук ухажёра букет роз и уходит к подъезду. И почему она не ответит ему согласием? Загадочная душа тёти Фимы видимо и притягивает к ней мужчин.
  Итогом двух недель учения китайского стало... ничего! С наскоку одолеть его у нас не вышло, запомнили только несколько фраз, но я про себя решила даже не произносить их, чтобы не опозориться. Любое не так поставленное ударение могло изменить слово "Здравствуйте!" на "Я - колбаса!" к примеру. Там ведь тоже английский знают? Очень на это надеясь, я всё же положила в сумку разговорник, где есть все нужные туристу вопросы. Паспорта сияли первозданной чистотой на страницах - эта поездка будет первой в нашей с Фимой жизни. Визы готовы, мы сделали несколько десятков ксерокопий всех документов, загрузили приложения, помогающие туристу, в том числе онлайн переводчик и название всех гостиниц и достопримечательностей на трёх основных языках.
  Мама уже звонила дважды и интересовалась, всё ли готово? Услышав, что мы ещё не купили платья, что-то протестующе защебетала в трубку. Тётя прикрыла телефон рукой и прошипела мне, что о платьях мы можем абсолютно не беспокоиться: в Макао и Гонконге полно магазинов, где можно купить всё, что нужно. Нам только долететь до Гонконга, попасть в заботливые руки сопровождающих, а затем она устроит всё наилучшим образом. Голова шла кругом, я уже не была уверена, нужно ли мне лететь так далеко, но я не видела маму десять лет! Да и чего греха таить, я хотела побывать в Китае! Мама обещала нам поездки в два-три древних города с музеями и дворцами. Сердце стучало где-то у горла, а перед глазами плыли горы и долины, дома с загнутыми кончиками на крышах, алые фонарики и статуи драконов. И таинственный принц, длинные волосы которого развевал шаловливый ветерок...
  Настал день Икс. Лёвушку отдали Антону Валерьевичу, причем с моими же тапками. Но мужчина только усмехнулся в свои роскошные усы, ведь о любви нашего кота к этому предмету знали все наши знакомые. Дорога в аэропорт, прощание с Витой, обещание вернуться, слать фото, приехать с кучей сувениров, выход, лётное поле, самолёт. Огромный, я со страхом стала подниматься по трапу. Тётя деловито усаживалась, вытащила воду, пирожки, я округлила глаза, намекая, что мы не в поезде, и здесь так не принято. Фима поймала за руку стюарда и спросила, можем ли мы есть в самолете пирожки. Тот серьёзно ответил, что только после набора высоты, а то ведь пакетики не даром всем раздают. Фима свернула пакет с выпечкой и сунула его в сумку. Молодой человек тут как тут, советует сумку сунуть в отделение для ручной клади.
  - А когда взлетаем? - спросила я и тем выдала свою нервозность. Молодой человек сказал, что у нас есть ещё пять минут, так что мы должны как следует приготовиться. И потянулся рукой к моей груди. Нет, он симпатичный и мне понравился, но вот так сразу?! - Что в-вы...
  - Я пристегну вас ремнём безопасности, - усмехнулся юноша, а потом ловко проделал какие-то манипуляции с длинной черной шлейкой. Я смущенно опустила глаза на его руки, которыми он легко и плавно скользил по ткани. - Вот так! Теперь, даже при сильной тряске вы, принцесса, не пострадаете!
  - Спасибо, - сказала я тихо и искоса глянула на тётю. Та, как и ожидалось, косила обоими глазами, сигналя о том, что я и сама прекрасно видела: парень явно намекает на что-то большее, чем забота о ближнем. Я поджала губы и гневно отвернулась. Фима в своём репертуаре!
  - Принести вам что-нибудь? - ласково улыбался юноша. - После взлёта? - уточнил он после моего недоумённого молчания.
  - О! А у вас есть коньяк или ликёр в таких вот маленьких бутылочках?! - перегнулась через меня Фима, разом вышибая из меня весь воздух.
  - Есть, но... - хотел было увильнуть от щекотливой темы стюард, но Фима гневно насупилась и привстала, намереваясь... ну что-то там сделать, вроде как жалобы капитану или главному бортпроводнику. - Сколько?
  - Две, - тётушка задумчиво скосила глаз на меня. - Четыре! Софи тоже нужно успокоиться!
  Софи нужен был кислород, который заботливая тётушка перекрыла уже на добрых две минуты. Наконец, Фима умостилась на сидение, следуя подсказкам юноши, застегнула ремень на мягком животе, затянутом в яркую футболку с принтом китайского дворца и уставилась в окно с восторгом маленького ребёнка, отсчитывающего последние минуты до Нового года.
  - Вы... - начал было он снова, прикипев к моим губам, но его стали звать стюардессы и с приклеенными улыбками шипеть о других пассажирах, которые не знают, как застегнуть этот самый ремень.
  Я отвернулась к окну и прикусила губу, чтобы не засмеяться: юноша был так растерян, он метался от кресла к креслу, пытаясь всем угодить, но голова его как флюгер на крыше, всё равно была направлена на наш ряд. Мы проведём в самолёте много часов, чем же заняться? Телефоны и ноутбуки сказали выключить, смотреть в окно скучно. Ну облака там, ну небо... О! Какое всё крошечное внизу! И поля такими латочками, будто сшили лоскутное одеяло для великана! Фима уснула, несмотря на стоны и жалобы пассажиров: кто боялся высоты и сейчас трясся как в лихорадке, кого-то тошнило, а кто-то просто громко разговаривал с соседями, чтобы заглушить страх.
  Я отдала пустые бутылочки пробегающей мимо девушке в форме, та мило улыбнулась, посмотрела на сладко почивающую Фиму и заговорщицки мне подмигнула. Да, тётушка употребила все напитки, не оставив племяннице ни капли. Пусть спит... Я тоже прикрыла глаза, мыслями унеслась в далёкую страну с древней культурой, сложными традициями и языком. Как мама там жила всё это время? Не обижали ли её? Или же наоборот - боготворили? Что за мужчина этот Цзиньлун? Его имя означает "Золотой дракон", очень почитаемое существо там между прочим. Наверняка какой-нибудь бессердечный и двуличный мафиози, такой как в фильмах показывают. И почему он захотел видеть нас на свадьбе? Я знаю, что у них принято собираться всей семьёй на праздники, но ведь мы ему чужие. И почему Фима так странно смотрит на меня, когда думает, что я не вижу? Будто везёт меня туда в один конец. И... а почему она спросила меня, переведут ли меня на заочное отделение, если понадобится?!
  - Вот! - появилась перед моим лицом бутылочка с тёмной этикеткой и золотистыми буковками на ней. - Это бренди. Он крепковат для леди, но вы так волнуетесь. Софи, так ведь? - я кивнула парню, улыбнулась благодарно. - А я Игорь. Будем знакомы.
  Мы говорили тихо, стараясь не будить пассажиров, не беспокоить тётю и его напарниц, которые тремя коршунами реяли за шторкой, отделяющей наш бизнес-класс от эконома. Игорь спросил, куда мы летим. То есть рейс в Гонконг, это понятно, но этот остров не так чтобы любят туристы. Я сказала честно, что летим мы на свадьбу мамы, что моим отчимом будет китайский бизнесмен. Игорь покивал задумчиво и сказал, что там я буду вызывать ажиотаж по меньшей мере.
  - Почему? - удивилась я. - У них ведь свои стандарты красоты! Я им покажусь страшной как смертный грех!
  - Нет! Я знаю, что говорю! Когда мы гуляли по городам там, в Китае, на нас глазели, тыкали пальцем. Я злился и уже хотел разогнать толпу, но Лиля, - он кивнул на блондинку, выглядывающую из-за двери, - пояснила, что всё совсем не так. Мы настолько им интересны, что они во всём хотят быть похожими на нас!
  - Да ладно? - склонилась я к его лицу. Игорь присел у моего кресла, так что был сейчас очень близко. - Похожими?
  - Да. Женщины у них отбеливают лица, делают операции у пластических хирургов, подражают манерам западных леди. А парни... - он умолк и посерьёзнел. - Узнаешь ещё. Поспи, нам долго лететь! Я укрою тебя пледом.
  Он достал мягкую ткань, развернул ее и старательно укрыл меня до самой шеи. Какой он заботливый! Я благодарно улыбалась и даже не удивилась, когда в мою руку легла бумажка с номером телефона. Он предлагает мне продолжить знакомство? Даже не знаю... Всё так неожиданно. Сначала разберусь со свадьбой, потом уже по возвращении домой решу, стоит ли заводить роман с тем, кто всегда в дороге. Голубые глаза Игоря, как и его нежная улыбка на красивых губах, ещё долго стояли перед глазами.
  Тепло, уютно, я выдохнула и уплыла в сон. Проснулась от восторженных комментариев со стороны Фимы. Впрочем, так же взбудоражены были все пассажиры.
  - Софи! Смотри! Эти острова и есть Гонконг! Представляешь?! - подпрыгивала Фима, ремень уже не сдавливал её пышное тело. Я выглянула в окошко иллюминатора и увидела большущие, даже с такой высоты, небоскрёбы, серые ленты дорог. На троих самых больших островах застройка была плотной, и они были похожи на этакие друзы драгоценностей.
  - А где... - стала я искать глазами Макао.
  - Вон там! - склонился ко мне Игорь, его светлые волосы защекотали мне щёку. - Эта узкая полоска воды между сушей и островом - бухта Виктория. Мы сядем на этом острове Коулун, а потом вы пойдёте на паром и уплывёте к полуострову Макао. И ты позвонишь мне, скажешь, как добралась, принцесса.
  - Игорь, я... - мало того, что меня просто приморозило к сидению от страха, так ещё и глаза парня требовательно искали положительный ответ в моих.
  - Просто скажи, что всё в порядке, хорошо? - мягко улыбнулся он и взял мою руку в свою. - Когда вы летите назад?
  - Через два месяца, - да, по правилам китайских властей, туристы должны купить билеты обратно, что бы не дай бог не остались в их и так перенаселённой стране! Так что мы обзавелись билетами загодя. Мама правда сказала, что всё устроит, но я так и не поняла, к чему это относилось. За эти два месяца мы успеем побывать в основных туристических точках, в том числе городе Ченду, где есть зоопарк с пандами. - Двадцатого сентября. Но мама хочет, чтобы мы остались на подольше, так что я точно не скажу. А что?
  - До следующего вылета у нас почти сутки... - его губы мягко коснулись ладони, а глаза из-под ресниц блестели от волнения.
  - Игорь! - заорала стюардесса Лиля, по-прежнему улыбаясь. - Мы садимся! Инструктируй, пожалуйста, пассажиров!
  Парень обречённо закрыл глаза, отпустил мою руку после ещё одного галантного поцелуя, а затем стал обходить мадам и месье с просьбой привести кресла в вертикальное положение, пристегнуть ремни и так далее. Фима скалилась весело, многозначительно подмигивая, я внутри тоже обмирала от волнения: Игорь мне понравился. И галантностью, и настойчивостью. Но я не уверена, что найду время продолжить знакомство - по прилёте мы должны будем найти наших встречающих. Кто это будет и как они нас найдут в толпе - не знаю. Если что позвоним маме, а уж она всё решит.
  Когда самолёт сел, мы ещё минут пять сидели с Фимой и судорожно стискивали подлокотники кресел. Дико страшно было выйти и не увидеть нашей земли, где всё знакомое до боли, где все свои, привычные люди. Что нас ждёт? Как добраться обратно? И стоило ли оно того?
  Аэропорт гудел многонациональным ульем. Конечно здесь большей частью виделись то тут то там китайцы, но встречали мы и наших, и англичан с чопорными лицами, и пышнотелых американок с весёлыми мужьями в огромных гавайских рубашках. Спасибо большое за помощь тому же Игорю, который перед нашим уходом сказал, где искать багаж, где поставят штамп на документы и так далее. Я пожала ему руку и пообещала всё же по прибытию в Макао позвонить. Наше счастье и глупые улыбки не стали аргументов в нашу пользу, и разгневанные пассажиры, напирающие сзади, мигом вытолкали меня из салона на трап.
  
  - Давай зайдём в это кафе! - азартно подпрыгнула на полметра Фима. Её в чужой стране умиляло и удивляло абсолютно всё! Везде и всюду были эмблемы с драконами, китайские фонарики и иероглифы. Гомон, звякали стаканы, чашечки. Были кафе и попроще, но всё же отличались чем-то, мы определённо не дома.
  - А если нас будут искать? - выдвинула я аргумент против, хотя сама тоже хотела есть и пить. - Да и что ты будешь заказывать? Мы по - китайски ни бум-бум! Сейчас закажем жареный пупок коровий, а потом до Макао ещё побываем в поликлинике. А про их больницы мы с тобой читали!
  Да, мы читали о больницах в Китае и остались под большим впечатлением! Сказать, что мы, живущие в стране вечных очередей и талонов, не привыкли к ожиданию, будет неправдой, но здесь больше миллиарда население! Здесь в очереди реально можно состариться и умереть! В их больницы ходят целым кланом, чтобы одномоментно оплатить разные анализы и услуги, а также не потерять очередь (а при их похожести сделать это раз плюнуть!). Мы, конечно, набрали с собою таблеток от всего на свете, ведь их чаям с женьшенем хоть и тысячи лет, но банальное отравление я предпочту вылечить старым добрым лоперамидом.
  - Ты права. Но Софи! Ты совсем лишена авантюризма! Ты же молодая девушка! Откуда в тебе это? - ворчала тётя и волокла чемодан к скамейке. - Я в твои годы...
  - Да-да! Ты в мои годы была окружена кавалерами, ездила от города к городу, перебиваясь на казённых харчах, пела песни под гитару и дышала дымом от костра. А я, ребёнок цивилизации, предпочитаю полистать странички в интернете и провести время с сериалом и попкорном. А авантюризм мой спит беспробудным сном, так что не трать время на его побудку. Где там твои пирожки?
  Как же мы были рады её прагматизму! Пирожки буквально прыгнули в желудок, который облизался сытым котом и прекратил выть раненым бегемотом. Запили из бутылки минералки, которую тоже привезли с собой. Ручной клади, как и багажа, у нас было немного, так что в положенные килограммы мы втиснулись даже с едой. За огромными окнами здания вдалеке виднелись дома, бизнес - центры, сновали люди, такси. А надо всем этим... Небо потемнело что ли?
  - Фима! Смотри! Это что? - указала я на тёмные небеса.
  - Дождь будет. Здесь же почти тропики. Погода разная бывает. Мы ведь читали про тайфуны, грозы, - судя по дрожанию в голосе Фимы, она так же боится разгула стихии, как и я. И то верно: мы в чужом краю, сопровождающих пока не видно, хотя мы своё описание маме отправили. Да какое там описание! Чтобы мы не потерялись, мама стребовала с нас фотографию! Вот перед самолётом мы и сфотографировались с Фимой. Судя по тому, что все одеты крайне вольно, с одеждой мы угадали. На мне была серебристая туника с чёрным мерцающим драконом и чёрные же лосины, ну а тётя отправилась в путь в белой футболке и чёрных бриджах. Подумав, мы обе обулись в кроссовки, лёгкие, но на высокой платформе. Фима хотела быть выше чем есть на самом деле, ну а мне просто нравился такой дизайн.
  - Ну-у... Нас пока не выгоняют... - протянула я и стала оглядывать зал. Вдруг взгляд зацепился за группу странных людей в чёрных костюмах. И это в такую жару?! - Фима... Это не нас ищут?
  Тётушка, ни минуты не сомневаясь в нашей исключительности и значимости для китайских властей, да и жителей страны в целом, встала в полный рост и замахала руками. Я чуть в обморок не упала! А если это не нас ищут? Если это какая-то спецоперация по поимке преступников? Или эти самые преступники сейчас замышляют недоброе? Я шипела и уговаривала тётушку сесть, дёргала её за футболку так сильно, что та уже половину бюста всем показывала, но Фима упрямо улыбалась и сигналила всему аэропорту, что она дура.
  - Со фей? - спросил яркий брюнет с холодными как лёд чёрными глазами. Смотрел при этом на меня. Смотрел так пристально и даже жадно, что я подавилась готовым уж было скользнуть с языка вопросом, что ему нужно. Да ему можно одним взглядом людей убивать! Страшный какой!
  Фима раскрыла рот и стояла так уже минуты две. Да-а... Было от чего зависнуть. Помимо этого мужчины к нам подошли ещё пять, взяли нас в кольцо. Все как на подбор, яркие брюнеты, высокие, гибкие, с пластикой тигра перед прыжком, косая чёлка падает на внимательные, но какие-то стылые, как у рыбы, глаза. На них были не костюмы, а что-то вроде формы... Даже не знаю, как описать. Чёрная, мягкая, какая-то невероятная и очень интересная ткань, она четко обрисовывала их фигуры, вместе с тем в этих штанах и рубашках (или куртках) было много всего, судя по обилию карманов. Тот, что спросил меня, ну или же назвал моё имя на своём языке, усмехнулся краем губ и жестом фокусника вытащил из своей куртки телефон.
  - Цзу ин ла... - что-то долго рассказывал он неведомому некто, а потом мы услышали в динамике женский голос! - Шу вей ла!
  Выслушав женщину, он недовольно дёрнул головой и снова уставился на нас. Чёрные брови, делающие его взгляд таким демоничным и опасным, приподнялись, знаменуя удивление, но вот уже его тонкое и юное лицо приняло бесстрастное выражение. Он молча протянул телефон... мне? Я указала на себя пальцем, спрашивая, уверен ли он, что там хотят говорить именно со мной. Услышав короткое "ша", поняла, что ответ положительный. Передавая мне смартфон, мужчина долгим, многозначительным жестом погладил мои пальцы. Недоумение на моём лице его позабавило, и он улыбнулся! На миг перестала дышать... Его напарники по одному стали говорить какие-то слова, но предводитель быстро оборвал веселье и даже прикрикнул на них.
  - Да? - сказала я в динамик. И тут же оглохла от взволнованного и такого громкого маминого голоса!
  - Софиечка! О, как я рада! Мы нашли вас! Тётя с тобой? - я сказала, что мы обе сейчас в аэропорту. - Замечательно! Милая, этот молодой человек работает на моего Цзиньлуня! Точнее... Он сын его давнего друга и партнёра, так что можно сказать, член семьи. Можешь ни о чём не беспокоиться больше! Он обо всём позаботится, отвезёт вас в гостиницу, устроит, обеспечит охрану... - тараторила мама, а я ничего не понимала от слова вообще.
  - Мам! - Фима уже было хотела цапнуть телефон, но я отошла подальше. - В какую гостиницу? Мы разве не садимся на паром? Тайфун? А это надолго? На два дня? Чёрт... И что нам делать в Гонконге два дня? Покупать что? - мама щебетала, что в городе полно бутиков, карту с деньгами нам даст Цзян Юншэн, он же друг семьи. Мы два дня потратим на шопинг, тем временем погода улучшится, после чего наш сопровождающий арендует вертолёт и увезёт нас на полуостров Макао. - Но он ведь не говорит на русском! На английском говорит... - я покосилась на парня. Стоит как статуя. Надо сказать, что статуя была совершеннее чем статуи римских богов, так что несколько слов мамы я даже пропустила, рассматривая чётко очёрченные губы, родинку у глаза, густые, чёрные ресницы и косую чёлку, которая сейчас скрывала выражение его глаз. - Ладно... А зачем было присылать аж шестерых сопровождающих?!
  - Как зачем?! - возмутилась мама. - Гонконг - большой город, здесь полно лихих людей! А вы с Фимой теперь всё равно что родственники Цзиньлуня! Он очень ценит вас, милая. Так что ничего не бойтесь, селитесь в гостиницу, походите по магазинам. Вас будут возить, куда скажете. Дай телефон Юншэню, пожалуйста!
  Я протянула телефон обратно мужчине. И не заметила, когда он его снял с ладони! Ничего себе ловкость рук! Пояснила Фиме, что это и есть те, кому поручена забота о нас, рассказала о непогоде и незапланированной задержке на острове. Пока Юншэн общался по телефону (и судя по голосу собеседника, это была уже не мама) у нас отобрали багаж и повели к выходу из здания. Мы сели в машину, ахнув от дорогой обивки салона, мягких сидений, а я ещё и с удивлением рассматривала приборную панель: мы что в Делориене? Лампочки, кнопочки, загадочные надписи. Дверца у водительского сидения открылась, в кресло опустился Юншэн.
  По крыше машины забарабанил дождь, загремело так близко и страшно, что мы с визгом присели. В зеркальце отразилась ещё одна демоническая улыбка, я не опускала глаза, всматриваясь в две бездны напротив. Почему у меня такое чувство, что я угодила в силки как глупая птица? И сердце замерло, будто...
  - Едем в гостиницу! - сказал брюнет на английском и стремительно рванул с места.
  
  
  
  ГЛАВА 2. Макао
  
  
  Путь от аэропорта до гостиницы занял всего несколько минут, но страху мы за это время натерпелись! Громы, молнии, стена дождя, которая полностью перекрыла обзор. Умная машина сама, без участия водителя, маневрировала, чтобы ни в кого не въехать, чем Юншэн активно пользовался и названивал кому-то без конца и края. Командным голосом, тихо и грозно он напирал, собеседник угодливо соглашался. Мы всё слышали, потому что он включил громкую связь, явно осознавая наше полное незнание языка.
  Наконец, машина влетела в подземную парковку под отелем, нас галантно вытащили из нее. Пятёрка чёрных ребят обступила нас, Юншэн шёл впереди, и таким вот цветочком мы вошли в лифт, поднялись до фойе гостиницы. Демон протянул руку и потребовал наши паспорта. Фима насупилась. Она явно не одобряла его грубости, но я уцепилась за её руку и остановила начавшую было скандал тётю.
  - Подождите там! - указал рукой на диваны, образующие уютный уголок, которые были недалеко от рецепшена.
  Я кивнула ему и поволокла возмущённую до глубины души Фиму к мягкому сидению. Она вполголоса жаловалась мне, как грубы тут мужчины, что можно ведь и больше слов сказать, а то всё приказы да приказы.
  - Фима! Он мог бы сказать больше, но ведь мы его не поймём тогда! - сказала я в сердцах от её гневных обвинений. - Да и что такого? Он ведь не положит наши паспорта в карман и не убежит с ними? Даже в таком случае... - поспешила я успокоить вулкан Фима ещё до его извержения. - Даже в таком случае у нас с тобой есть десять копий, их должно хватить для того, чтобы нас не выслали из страны.
  - Всё равно! - упрямо, но уже куда спокойнее сказала она. - Будем надеяться, он одумается. Иначе я Анне всё выскажу!
  - Что? - не поняла я.
  Но добиться правды было уже некогда: парни пришли по наши души. Под конвоем и под пристальными, полными опасения взглядами, мы проделали путь до номера.
  Номер был такой шикарный! Всё по феншую, так сказать. Диванчики, столики, летящие шторы и занавеси, много пространства, растения в горшочках на подставках, да у нас над кроватями даже балдахины были! Едва мы вошли в номер, как охрана куда-то просто испарилась! А главарь посмотрел на нас грозно и захлопнул дверь! И закрыл её! Я десять минут колотила в неё и кричала, что так с гостями не поступают, но не добилась ничего!
  - Может позвонить по внутреннему телефону и попросить вызвать полицию? - спросила я тихо. Фима стала подозрительно молчаливой. От её возмущения и следа не осталось!
  - Нет. Ничего не выйдет. Скажут, что сделали это для нашей же безопасности, полицейские созвонятся с Цзиньлунем, тот пояснит, что мы под их опекой, - тётя задумчиво покосилась на окна, в которых отчётливо видно было, что тайфун только набирает обороты. - Давай просто подождём. Ведь должны же они к нам зайти когда-нибудь.
  Я вытащила из чемодана зелёные капри и простую белую футболку, комплект белья. Не знаю, сколько нам ждать и чего именно, но это время можно провести с пользой и принять ванну. Тётушка в кои - то веки просто сполоснулась под душем и села листать толстенный каталог с моделями, который лежал на столике в гостиной. Так что путь к блаженству свободен.
  Я лежала в ароматной пене и рассматривала ванную комнату. Сочетание голубого, коричневого и светло-серого. Броско, красиво и богато. На полочках полно баночек и бутылочек, надписи на английском. То ли номер этот для иностранцев, которые в большинстве своём не знают китайского, то ли подготовили его для нас с тётей. Косметика здесь просто высший класс! Кожа теперь бархатная, чистая, волосы поскрипывают от чистоты и ощущаются как тяжёлая масса. Завернулась в халат, промокнула волосы полотенцем, да и вышла в коридор, мурлыкая популярный хит этого лета под нос. И сразу столкнулась с главным демоном! Он что не ожидал меня увидеть в ванной?! А где я должна быть? Или он шёл в туалет? Я отступила влево, он тоже. Тогда я дёрнулась вправо, он повторил зеркально моё движение, и когда я уже хотела просто быстро рвануть вперёд, схватил в руки.
  - Что...
  - Софен! Ты боишься меня? - прошептал он мне в губы. Я возмущённо охнула, набрала воздуха, чтобы высказать всё наглецу, но мой порыв прервали самым банальным способом.
  - Софи! Ну где ты там? Юншэн тебя нашёл или нет? Нам прислали обед в номер! Здесь какие-то мясные шарики в красном соусе, рисовая каша, овощи на пару! Софи! - разрывалась тётушка, а меня уже вовсю исследовали жадные руки и губы. Попытки оттолкнуть гада его только позабавили: он улыбался мне в лицо и снова принимался за своё.
  Остановился только тогда, когда один из его команды проговорил что-то вопросительно - требовательное. Тогда этот неандерталец вытащил руки из моего халата, запахнул его, завязал на узелок пояс, накрыл мою щёку ладонью, обласкал её, потом погладил шею и прошипел явно ругательное что-то в адрес помехи. Помеха в виде брюнета номер два заглянула в коридорчик, отшатнулась в страхе, но после поклонов и уговоров таки вытащила командира на переговоры. Я вбежала в спальню как вихрь, щеки горели, губы ещё ощущали властные, жадные губы мужчины, который с удовольствием отметил мою капитуляцию.
  Можно долго ругать себя за глупость и податливость, но я признаюсь себе... Это был самый невероятный поцелуй в моей жизни! От нахлынувших эмоций у меня кругом пошла голова, дышать было тяжело, а щёки полыхали пожаром до сих пор. И что он там шептал мне? Что всё не так уж плохо? Что бы это значило? Одни загадки вокруг. В штанину удалось попасть только с третьей попытки, футболку я надела вначале навыворот, потом задом наперёд, взвыла, приказала себе перестать думать о всяких там демонах с их наглостью и огромным опытом соблазнения глупых куриц вроде меня. Заплести волосы? Нет, не буду. Они так блестят после бальзама с запахом тропических фруктов! Заколю пару прядей по бокам да и всё.
  Выходить было страшно. Не от того, что на меня тут же могут наброситься некие брюнеты, а потому что я видела в зеркале свои глаза. И они красноречивее всяких слов говорят миру, что только что хозяйка ощутила себя желанной и пожелала м-м-м кое-кого в ответ. Выдохнула, растёрла щёки и открыла дверь.
  Вся компания была в гостиной. Фима вовсю щебетала с парнями, те отвечали на своём, делая вид, что им всё понятно. На столике действительно красовались пять тарелок с чем-то невероятным. И по запаху, и, надеюсь, по вкусу. Юншэн сидел на диванчике напротив Фимы и смотрел в окно. Казалось, его вообще не волнует, кто там рядом с ним, что эти люди делают. Я прошла к дивану и села рядом с тётей.
  - Софи! Попробуй! - и стала накладывать мне на тарелочку всего понемногу. От запахов я даже зажмурилась. Тарелка быстро пустела, Фима одобрительно кивала. - Это Юншэн заказал! И извинился за то, что запер нас!
  Последний шарик стал в горле. Я сипела и задыхалась, а Фима только бестолково суетилась. Помощь пришла от виновника моего удушения. Юншэн просто перепрыгнул стол, выдернул меня с дивана и двумя рывками под грудью освободил меня от гадкого угощения.
  - С-спасибо. Что значит... кхе-кхе... Что значит извинился?! Я ничего не слышала! - прокаркала после того, как отдышалась. Покосилась на брюнета, который и не думал отпускать меня.
  Он улыбнулся краем губ и потянул меня за руку на диван, где сидел до моего появления. Села, сложила руки на коленях, как примерная девочка. И стала сверлить его взглядом. Но он был всё также невозмутим. Вытащил телефон, что-то там почитал, постучал пальцами по колену и только тогда соизволил повернуть ко мне голову.
  - Софен, так было нужно, - я округлила глаза, показывая, что эта реплика мне ни о чём не говорит. Снова улыбка, но на сей раз в ней было немного больше тепла что ли. - Вы сейчас как это... Мишень! У Цзиньлуня конкуренты, они могут причинить вред. Мы отведём опасность, но ты должна слушать меня!
  - Всё так серьёзно? - спросила и грустно выдохнула. Ну что за невезение? Я ведь настроилась на лёгкое и приятное приключение! Китайские свадьбы роскошные, наряды красочные, может будет что-то вроде мини-фестиваля с драконами и огненное шоу. А тут...
  - Да.
  Лаконично. И добавлять он явно ничего не хочет. И пояснить своё поведение в коридоре - тоже. Ну тогда и я промолчу. Не стоит тёте знать, что её племянница - легкомысленная и слабая в отношении молодых мужчин идиотка. Нет, Фима не станет осуждать, наоборот: она будет подталкивать меня к демону так яростно, что в конце концов мы с нею поцапаемся.
  Пятёрка вела себя как шпионы: двое караулили дверь, один постоянно что-то слушал через наушник, а остальные трое изображали статуи под окнами. Ситуация становилась очень непонятной. Сколько нам так сидеть? Реально до конца непогоды? Или же мы можем, как сказала мама, купить что-то в бутиках? Решила внести ясность и уже было открыла рот, но Юншэн вдруг вскочил и уставился на дверь.
  - Кто там... - прошелестела Фима, тоже обмершая от страха. Наш демон одним движением руки прервал нас и медленно стал красться к косяку.
  Там он остановился, жестом подозвал того, что с наушником, по каким-то знакам, которыми оба обменялись, понял, что за дверью нет опасности, расслабился, но всё же оставался в готовности отразить нападение. Да кто он такой? Он из спецслужб? Это же терминатор какой-то! В дверь постучали, и голос услужливо спросил на английском, не желают ли дамы развлечься.
  Я посмотрела на Фиму, Фима - на меня, а потом мы обе вытаращились на Юншена с напарниками. Это то, что я думаю?! Нам предлагают э-э, как бы... мальчиков?! Мой демон верно понял всё по нашим лицам: на его лице вдруг появилась задорная улыбка, да так и исчезла через миг, как солнышко за тучкой. Фима тряслась, я научилась дышать снова, а парни открыли вопиющим в пустыне и ответили им так неласково, что через миг кто-то уполз почти в слезах от нашего номера.
   - Это у вас норма, да? - отмерла я наконец. Я просто всё еще не могу поверить в такое.
  - Это совсем другое, Софен, - брюнет стал рядом с нами, присел на корточки и заглянул мне в глаза, мучительно и многозначительно. - Теперь они знают, что вы под защитой.
  - Что вообще происходит? - возопила Фима. И повторила это на английском для Юншэна. - Анна нам ни о чём таком не говорила!
  - Вам не о чем беспокоиться. Просто подождать... Ждать. Недолго. Дождь закончится, я отвезу вас в магазин, купите себе платья, заколки. Что там любят женщины... - пробормотал он уже в сторону. Встал, отошёл к окну, долго смотрел на небо, которое озарялось яркими молниями. - Сегодня не едем. Завтра. Я сплю здесь, - он махнул рукой на две комнаты, которые были зеркально противоположны нашим с Фимой. - Здесь есть Вайфай, но есть запреты. Нельзя то, что противозаконно.
  - Да мы и не собирались... - пожала я плечами. Буду я ещё по запретным сайтам бродить! Может дорамку посмотрю или новости почитаю.
  Так мы и разошлись. Фима уже вовсю храпела в спальне, а я смотрела в экран планшета, ничего не видя. Я думала. Мне совершенно не нравилось, как началось наше путешествие! Кому-то может и нужен адреналин, опасность, желание ощутить себя шпионкой или просто героиней шпионского боевика. Оно хоть раз да посещает после их просмотров. Но на деле это оказалось не волнующе, а... страшно. Я верю, что Юншэн сможет меня защитить. Я вижу, что он так непрост, силён и загадочен. И поэтому задаюсь вопросом: чем я так важна и дорога для них? Ну да, я дочь будущей жены большого босса, но ведь это просто глупо так напрягаться ради нас! И какое отношение имеют конкуренты Цзиньлуня ко мне? Я ему не дочь, даже после брака с мамой буду простой падчерицей!
  Ох! Перестань, Софи! Ты помнишь, как ты успокаивала себя, когда одноклассники устраивали погромы в твоей тумбочке или прятали тетради с учебниками? Всё равно я буду счастливой! Вы не сломаете меня! И сейчас, что бы не произошло: как бы не соблазняли меня демонические брюнеты, как бы не пугали похищением, я всё равно вдоволь повеселюсь на свадьбе мамы, я побываю в Пекине, Ченду, провинции Сычуань, где много дворцов и парков. Всё будет хорошо! Я сказала... Кто там?..
  - Ты?! Что ты хочешь? Нет! Мы даже не знакомы! - я вытянула руку и показала Юншэню, чтоб не подходил ближе.
  - Ты права, Софен. Что ты хочешь знать? - он подходил всё ближе. - Кто я?
  - А кто ты? - спросила тихо. От волнения голос совсем пропал, и я только беспомощно смотрела, как тигр на мягких лапах кружит вокруг добычи.
  - Юншэн. Цзян Юншэн. Мой отец партнёр Яо Цзиньлуня. Я отвечаю за... безопасность дела, - прямая, как стрела бровь поднялась, отчего лицо мужчины стало довольно высокомерным и насмешливым.
  - Это не совсем то... - я хотела сказать, что это не то, что меня интересует, но потом передумала. А что, собственно, меня ещё должно волновать? Он действительно знает моего будущего отчима, может меня защитить.
  Как он близко! Когда он успел так приблизиться... Осторожно, неспешно погладил мою щёку, шею, провел рукой по волосам до самых кончиков, проговорил что-то на китайском, явно не желая, чтобы я знала, о чём он. Да что он себе позволяет! Я думала, что китайские мужчины сдержанные, спокойные. А он просто... Безумец какой-то...
  - Спи сладко, Софен... - прошептал этот демон после того, как вдоволь насладился моими вздохами и поцелуями.
  Его руки соскользнули с моих плеч, оставив меня с ощущением... сожаления? Я оглядела его волосы: они в полном беспорядке, как и мои. Жадность, с которой я отвечала на его страсть, сказала ему о многом, подозреваю, что теперь он не отступится. Опять драки, ревность? Последний взгляд в мои глаза, улыбка, полная превосходства и истинно-мужского удовлетворения, говорящая, как он горд собой. Дёрнулась, вырывая руки из его ладоней, прошипела, что он много о себе думает. Тогда этот... Этот Казанова китайский! Он встал на колено и сказал, что я та, кого он искал всю жизнь! Что за бред? Мы первый день знакомы!
  - Я позаботиться о тебе! Всегда! - и покинул меня так же тихо, как и пришёл.
  Рухнула на кровать и мученически застонала. Стоит ли заводить этот безнадёжный курортный роман?! Я же уеду! Ай, да будь что будет! Решив не переживать пока по этому поводу, я замоталась в одеяло и долго ещё прислушивалась к тихому бормотанию телевизора в гостиной, к шелесту дождя за окном. А что, кстати, значит Софен? Спрошу потом... м-м-м, потом, когда проснусь.
  
  Разговор в гостиной
  - Да, они в порядке. Вопросы? Нет, не задают. Я знаю, что должен делать, господин Цзиньлун. Девушка хороша собой, воспитана, послушна. Да, я доволен. Вы же знаете, что она давно уехала из Макао. Нет, я был готов к этому. Вам не о чем тревожиться! Я не нанесу вам оскорбление! Клянусь, что всё так, как я сказал: она покинула остров, за ней следят до сих пор. Возможно... Нет, я не стану жалеть о ней. Да, теперь для меня есть только одна женщина. Я помню, что отныне я за нее в ответе. Да, знаю: быть рядом, чтобы привыкла и смирилась. А тётушка не... Не станет. Хорошо. Мы проверили: двое точно следили за дамами, а остальные искали пару туристов из Малайзии. Возможно для отвода глаз. Я проверю. Я знаю, что это важно! Отцу уже лучше? Слава Небесам! Да, главное, чтобы он был на свадьбе. Пусть госпожа Анна не беспокоится! Я уже сделал Софен предложение! Как надо, а что? Потом поймёт... Хорошо, скажу. Вы уверены, что стоит открывать всё ей? Я тоже думаю, что нужно повременить. Возможно уже небезразличен, но она умная малышка, такое поведение её испугает. Заказать вертолёт? Если откажутся, то на паром. В толпе могут... Да, я постараюсь! До завтра.
  
  
  Утро? Уже утро или ещё нет? Я еле оторвала голову от подушки! За окном всё ещё выл ветер, и бил косыми струями в стёкла дождь. Погода просто манила остаться в тёплой постели и никуда из неё не вылезать. Однако же встать нужно, хотя бы для того, чтобы узнать у нашего друга семьи, когда закончится это безобразие. Быстро приняла душ, оделась. Ну и что, что снова те же капри? Мы взяли с собой вещей совсем немного, так что выбирать особо не из чего. Да и какая ему разница? Может он уже пожалел, что... Софи-и-и! Закрыла глаза и помедитировала на внутренний источник. Мелкий, пушистый цыплёнок, пугливый и доверчивый, который жил в душе, испуганно таращился на хозяйку. Я не стану думать о том поцелуе! Мы отпразднуем свадьбу мамы и улетим! Всё!
  - О-ох! - зевая, вышла тётя из своей спальни. На ней красовались белая кружевная блузка и узкая черная юбка. Я уже сидела на диванчике и пила кофе. - А где Юншэн? М-м! Арабика! Люблю Арабику!
  - Мне ответили что-то непонятное, когда я спросила о нём. Вроде как скоро будет... - рука дёрнулась, тёмная масса пролилась на ковёр. - Да и зачем он нам? Всё равно будем здесь сидеть, пока погода не утихнет.
  - Да, ты права. Что-то ты сама не своя, - Фима заглядывала в мои глаза, но я старательно их прятала. - Уж не заболела ли ты часом? Тут свой климат и свои микробы. Ты могла схватить какую-нибудь тропическую лихорадку...
  У тёти слова с делом никогда не расходились: жестом фокусника она вытащила из своего ридикюля градусник, сунула его мне в рот, зафиксировала мою голову в ладошках и тщательно осмотрела на предмет пятен, язв и прочих симптомов смертельно опасных азиатских недугов.
  - Ну вот! Я же говорила, что ты заболела! - торжество на её лице просто пугало! Она радовалась тому, что градусник показал обычную температуру заболевшего насморком человека в тридцать семь градусов так бурно, будто ей сейчас дадут приз на конкурсе эрудитов.
  - Да всё со мной нормально! Сейчас выпью парацетамола, и всё пройдёт! - отбивалась я от её родительской заботы. Многие дети любят поболеть дома, ведь в это время тебе разрешается есть сладкое, смотреть мультики, спать сколько угодно, но я с детства терпеть не могу это всё! Фима делает из моей болезни катастрофу вселенского масштаба с приглашением целого консилиума врачей, всех своих знакомых. Когда они, обступив, будто упыри, мою кровать, громким шёпотом совещаются, что же у меня за болезнь такая, мне охота просто испариться куда-нибудь!
  - Ладно, - поразительно легко согласилась тётушка. - Но если такая температура продержится дольше двух дней - я отвезу тебя к врачу! Или вызовем врача сюда.
  Фима сбегала в спальню, притащила одеяло и замотала меня как гусеницу, на ломаном английском вытребовала в номер горячего супа с пряностями и перцем. Ой, мама! Спасите меня кто-нибудь! Следом за официантом, катящим тележку с завтраком в дверь вошли двое наших охранников. Они провели все его действия суровыми взглядами. Молодой китаец с абсолютно безучастным лицом пожелал нам приятного аппетита и сбежал. Я бы тоже сбежала, с удовольствием!
  Где-то на десятой ложке супа, который в меня старательно вливала твёрдая тётина рука, вошёл мой спаситель. Я с такой радостью повернулась к Юншэну, что обе его демонические брови скрылись под густой чёлкой, знаменуя удивление.
  - Помо... - только и успела прошептать я, как Фима тут же сунула мне в рот круглую булочку с ягодной начинкой. Пока я выпутывала руки из одеяла, пока избавилась от кляпа, тётушка уже подробно описала мужчине, как я слаба, больна, как нуждаюсь в заботе.
  - Я позову врача, - сказал он наконец, рассмотрев показания градусника, радость и предвкушение в глазах Фимы, а также мою немую мольбу и панику. - Софен очень важно... Нужна для нас.
  И ушёл, пока я не устроила допрос. Что за заявочки? Важна... Фима не стала слушать моих возражений и снова замотала мои руки, как грудничка, чтобы себя не царапал. Это произвол! Я извивалась в коконе, задыхаясь от нехватки воздуха. Подозреваю, что моё лицо было алым как помидор, ведь в номере было жарковато, а одеяло было из материала, отлично задерживающего тепло тела.
  - Лёгкое недомогание из-за перемены климата, - заявил худой и весь какой-то усохший мужчина, он же доктор Чен, которого привёл Юншэн. - Пить много горячей воды, вот лекарства.
  - Тётя! Из-за тебя мы теперь не поедем за покупками! - вредничала я. - А ведь у меня в чемодане только два платья и сарафан!
  - Какие такие покупки?! А если ты сляжешь?!
  - Фима!!! Я здорова! Доктор ведь сказал, что это просто перемена климата!
  Так мы и спорили, пока не вернулся наш командир. Парни сделали какую-то рокировку и поменялись постами: кто под окна, кто под двери. Юншэн потеснил тётю на диване, чтобы сесть со мной рядом. Сначала я с опаской ждала его действий, готовясь отбиваться от приставаний, особенно у тёти на глазах. Но он меня удивил! Мой спаситель! Я его почти люблю... За пару движений он освободил меня из плена одеяла, подал красный сок в высоком бокале, который вернул мне силы - таким освежающим и приятным он оказался. Я наградила его восхищённым взглядом и улыбнулась благодарно. Ответная улыбка была такой тёплой и нежной, что я застыла с пустым стаканом в руке.
  - Завтра мы летим на Макао, - сказал он.
  - А погода? - я посмотрела в окно. Молний уже не было, но дождь ещё идёт.
  - Завтра будет солнечно, увидишь, - и улыбнулся. Снова. Я утонула в его чёрных глазах, а улыбкой любовалась так долго, что он даже забеспокоился. - Что? Тебе нехорошо?
  - А? Нет! Что ты! Всё нормально, - покосилась на Фиму. Та делала вид, что ей дико интересен китайский детективный сериал, который сейчас шёл по ТВ. Но я видела, как её глаз косил на нас. - С-скажи... А чем конкретно владеет Цзиньлунь? Ну казино там или бар?
  По сдавленным смешкам от парней справа и слева от нас я поняла, что к разговору прислушиваются все. Осознав, что мой вопрос посчитали верхом глупости, надулась и хотела уже сбежать к себе в комнату, но Юншэн мягко потянул меня за руку обратно на диван. Один косой взгляд на пару у окна, и те уже подавились усмешками. Как он это делает?! Мистика...
  - Господин Цзиньлун владеет пятью большими казино. Это и казино, и отель. В одном из них он живёт с госпожой Анной. Вот здесь, - он подвинулся ко мне ещё ближе и показал фото на телефоне. Огромный, сверкающий отель этажей в тридцать точно! На каждом этаже были балконы с естественными террасами, увитыми вьюнком, с пальмами в кадках. Его палец листал фотографии, а я поражалась роскоши здания. Внутри отделка ещё более впечатляющая. А уж казино восхитило неискушённую меня до глубины души! Я сумела опознать только рулетку и карточный стол, барную стойку и сцену для выступлений певцов или певиц. - Океанус. Есть еще Лазурный дракон, Море облаков, Бриллиантовый остров и Гром.
  - А я... - я умолкла, раздумывая, продолжить ли, - Я читала в интернете, что казино владеют целые компании. Но теперь ты говоришь...
  - А ты думаешь, господин Цзиньлун не... - он пощёлкал пальцами, подбирая слово, - не компания? Но в компании есть главный. Есть ещё владельцы, акционеры. Но их часть мала.
  - Вот как, - не то чтобы мне это было так важно знать, просто этот человек станет и моей семьёй тоже, не хотелось бы сказать что-то не то при нём. - А твой отец? Мама сказала, что они друзья с Цзиньлунем?
  - Да. Они вместе учились на экономическом факультете в Национальном университете в Пекине. Потом переехали сюда и стали скупать землю. На ней построено... Построили первое казино. У них два совместных предприятия, и по пять собственных.
  - То есть... - подсчитала я мысленно. - То есть пять и пять - это уже десять. И ещё четыре отеля-казино... Они вдвоём владеют третью всех казино в Макао?!!
  На моих последних словах в глазах Юншэна мелькнуло что-то такое... Интерес? Уважение? Решила не обращать внимания на эти его взгляды. Мне с ним не жить, так что пусть думает что хочет.
  - Да. Так... будет, - несколько двусмысленно и загадочно подвёл итог брюнет. - Что ещё ты хочешь знать, Софен?
   - Я-а... - вот так сразу и не соображу. То есть вопросы вертятся на языке, они безумным хороводом проплывают мимо разума, дразнят и уговаривают задать их демону. Но нужно ли мне это знать? Да и Фима тут... - Что значит Софен?
  - Фен - феникс. Женское начало, - Юншэн склонил голову к моему плечу, скрыв глаза за длинной чёлкой. - А Софен... Маленький феникс! Мой маленький феникс...
  Я заморгала растерянно: как это понимать?! Он что намеренно меня провоцирует? Видит, что я уже почти влюбилась, и зачем-то играет на моих чувствах. Грустно понурилась, настроение рухнуло вниз. Поставила бокал на столик и поднялась с диванчика, придерживая руками кокон из одеяла. Лучше мне уйти в спальню и просто полистать странички в интернете. Конечно, в Китае нет привычных мне соцсетей, но тем не менее что-то интересное найти можно. Да уж лучше коммунистический концерт имени Си Цзиньпина послушать, чем лживые сказки этого демона!
  - Софен? Что такое? - всполошился этот павлин. Я молчала и смотрела в сторону. - Не расстраиваться: завтра я отвезу вас за платьем! Отдохни! Болит?
  И в глаза заглядывает. И руку взял в свою ладонь. Какие тонкие у него пальцы. Но сильные. Вздохнула печально и вытянула руку из его хватки. Сказала, что хочу спать и ушла. Фима что-то бормотала мне вслед, но я уже не слушала.
  Остаток дня я упрямо сидела в комнате, даже не отозвалась на вопли тёти, которая соблазняла меня самыми изысканными кушаниями. Аппетит исчез как дым костра в ночном небе. Так не бывает - твердила я себе, пытаясь тщетно достучаться до разума. А глупая, доверчивая девочка, которая всё ещё мечтала о любви, закатывала глазки и восторженно повторяла все слова Юншэна. Гр-р-р! Я потерзала подушку, побегала по комнате, сходила умылась холодной водой и решила просто игнорировать его попытки снова обмануть меня.
  Утро третьего дня в Гонконге. Первое, что я увидела, когда проснулась - солнце. Яркие лучи падали на пол, отражались от металлической стойки с круглыми лампочками-фонариками, уже подбираясь к моей кровати. Юншен сказал правду. Может... он и в тех своих словах не солгал? Да как бы... Признаюсь: я хочу верить ему. Сегодня грустить не хотелось, ведь мы идём за покупками!
  Мама сказала, что в бутиках Гонконга полно брендовых вещей. Здесь есть марки всех известных модельеров, как китайских, так и европейских. Но она советовала не зацикливаться на покупке всяких там Армани и Дольче с Габбаной. А присмотреть себе элегантные и красивые китайские платья ципао. Да, те самые шёлковые платья, которые обтягивают фигуру как вторая кожа, но при этом целомудренно закрывают декольте и плечи. Те самые, которые украшены богатой вышивкой в виде мифических персонажей: драконов, фениксов, также цветами и листьями. Мама настоятельно советовала взять как минимум десять разной длинны, цвета и богатством отделки. Фиме она сказала, что на неё тоже что-то подберут. Тётушка даже слегка обиделась на её слова, но побурчала и остыла, как-то хитро поглядывая на меня своими лукавыми карими глазами.
  Так что я вчера весь вечер листала каталоги с этими платьями. Бесподобная, нереальная красота! Хочу вот такое же! Летящий силуэт, длинные рукава ещё больше придают всему облику дамы воздушности и сказочности. Цвета сочные, яркие: голубой, фиолетовый, розовый, алые вообще бесподобны и роскошны! Ах, хочу, хочу такое! Мама сказала, что я буду кем-то вроде свидетеля на свадьбе, так что мне полагается такой же наряд как и у неё - алое ципао с длинной юбкой - цветком, вышитое золотом.
  - Я беспокоился, Софен! - я даже дёрнулась назад в комнату от неожиданности! Он что караулил меня тут с раннего утра? - Я только пришёл, не думай. Хочешь завтрак? Уже готово, - указал рукой на столик, где уже стояли три чашки с кофе, булочки, печеньки разноцветные.
  - Да... То есть... - смешалась я. Сейчас мои обвинения, которые я вчера выдумала, казались такими глупыми. Он действительно заботился обо мне! Приобнял за талию, заглянул в глаза с тревогой. - А когда мы поедем в магазин?
  - Когда хочешь! - сказал он, когда отсмеялся. Я немного смутилась и потому отвернулась от него. Фима сидела с раскрытым ртом, так и не донеся чашку до рта. Сделала ей зверскую гримасу. Тогда тётя опомнилась и сделала вид, будто её жутко заинтересовал пульт от телевизора. Стала хлопать по сидению и его искать.
  - Кофе... я выпью, - проворчала я и уселась напротив Фимы. Юншэн опустился рядом, подал мне чашечку, положил на блюдце две печеньки. Они выглядели так, что я бы ни за что не догадалась, что это печенье: цвета яркие, просто "вырвиглаз". И форма у них будто это маленький тортик: высокие и с оттиском. На моих были узоры и золотистый ободочек спиралькой.
  - Госпожа Анна звонила и сказала, чтобы я перезвонил, когда ты будешь готова, - он вытянул руку в направлении окна, и в неё тут же вложили телефон. - Вот. Так ты готова?
  - А-а... Почему я, а не Фима? - кивнула я на тётю.
  - Софен... - укоризненное и немного насмешливое. Глаза Юншэна говорили, что моя глупость его даже умиляет. Что такого глупого я сказала? Теперь мне ясно: мама хочет сказать что-то мне одной.
  Наш опекун набрал номер мамы и дал мне телефон. Я подумала, что говорить при всех неудобно. Ещё вспомнилось вчерашнее, когда все парни дружно смеялись над моими словами. Так что просто скрылась за дверью спальни, благо что меня никто не удерживал. Фима радостно тыкала пальцем в артистов на телевизоре, доказывая, что наши тоже так могут. Ну кто же спорит? У нас полно акробатов и спортсменов, которые удивляют весь мир.
  - Софиечка? - мама всегда так меня называла. Будто я всё ещё маленькая. Впрочем... Она ведь ещё даже не видела меня вживую после десяти лет разлуки.
  - Да, мам.
  - Юншэн сказал, что у тебя температура? Ничего, ничего! Тут у нас есть свой семейный врач, он тебя осмотрит. Как ты себя сейчас чувствуешь?
  - Нормально. Хорошо я себя чувствую.
  - Замечательно, моя зайка! Значит, сегодня идите за покупками, а завтра вылетите к нам!
  - Вылетим? Мам! Мы ещё после самолёта в себя не пришли!
  - Это быстро! Вжик, и вы уже на Макао! И увидишь с высоты все отели, костёлы, церкви. Здесь когда-то была португальская колония, так что архитектура старинная и очень красивая.
  - Мам... ну ладно! Вертолёт так вертолёт... Скажи лучше... - я замялась, не зная, как подобраться к интересующей меня теме. - Юншэн, он... Кто? Почему он сказал, что я его феникс? Ну и вообще... Он будто влюблён...
  - А? - мама умолкла и наверняка кусала губы. Это её давняя привычка. Когда не хочет чего-то говорить. - А он тебе не нравится? Совсем? Такой красивый парень...
  - Вот именно! Мама! Я знаю, что я могу понравиться парню, но ведь мы такие разные! - я заходила по комнате, закопалась в волосы, подёргала за пряди, желая болью вытеснить тревожные мысли из головы. - Да у него наверно в каждом порту, то есть казино по десять любовниц!
  - Нет, Софиечка, что ты! Юншэн юноша строгих правил! Ты не думай, что он раз такой красавец, то крутит шашни с девицами разными! Всё совсем наоборот! Он ведь заведует безопасностью целой корпорации! Ему банально некогда! Я знаю, что у него была девушка, но вот уже два месяца, как он полностью свободен! Так что можешь ответить на его чувства.
  - А они правда есть? - засомневалась я.
  - Что он сказал? Нет, не думай, что это я ему приказала или Цзиньлун! Мы просто послали его вас встретить... - щебетала мама, но за её немного истеричными оправданиями я заметила и нотку лукавства. Значит просто послали встретить? Что-то я не верю в это. Возможно, зная, что Юншэн свободен, а я уже рассталась с Лёшей, у мамы возник план по моей так сказать поимке? Как бы там ни было, но сейчас у меня с души упал огромный камень, и захотелось кружиться от радости: это может быть правдой! Он ведь сказал, что встретил единственную! Для китайца это даже больше чем признание в любви!
  - Мам? Зачем мне столько нарядов? Может пару платьев и...
  - Нет-нет-нет! - зачастила мама. Её звонкий голос, характерный и хорошо поставленный, как и у всех певцов, заставил меня подпрыгнуть от неожиданности. А может это просто я отвлеклась на мечты? - Если не хочешь меня огорчить, то всё сделаешь, как я скажу! Бери ручку или же просто запиши у себя в телефоне! Ну? Записываешь?
  - Да! - сказала я, сжимая ручку в руке, а телефон прижимая к плечу щекой. - Говори!
  - Алое ципао с длинной юбкой и шлейфом. Вышивка - драконы и фениксы. К нему малую церемониальную корону с фениксом. Тёмные или же ярко-алые балетки. Белое с чёрным платье с орнаментом, до колен. Заколки с бутонами пионов. Белых, - зачем-то уточнила мама. У меня вообще возникло подозрение, что она либо читает с листа или же просто за кем-то повторяет.
  - Это точно необходимо? Замуж ведь выходишь ты, а не я! - рискнула я возразить на свою голову.
  - Малышка! - всхлипнула мама. - Ты же у меня одна! Я хочу всем показать, какая у меня красивая доченька! Моя зайка, моя дорогая девочка! Пожалуйста! Сделай это для меня!
  - Мама... не плачь, прошу! - я уже сама реву и громко сглатываю, чтобы не зарыдать в голос. Я тоже скучаю по маме! Безумно хочу её видеть, обнять, ощутить её запах и нежные руки! Когда же?.. - Я... всё сделаю, обещаю!
  - И Юншэна слушай, хорошо? И не отталкивай его, ладно? Он такой одинокий. Никого не впускает в свою жизнь. Ходит всегда такой строгий и серьёзный.
  - Я постараюсь... Мам. Что там дальше?
  Дальше был список из десяти разных платьев! Цвета все, какие только есть на свете. И длинные, и до колен, и простые, и роскошные. Мама сказала, что мой опекун знает, какой именно магазин нужен, так что нам просто нужно в нём появиться, а девушки, которые там работают, всё подберут. Если я не смогу с ними объясниться, то должна сказать Юншэну, что нужен свадебный набор. Что ещё за набор? Мама сказала, что это несколько смен платьев, в которых невеста будет на празднике. Поскольку я свидетельница, то буду менять платья, как мама, часто. Желательно в тон её нарядам.
  - Я сейчас вышлю тебе всё это в файле!
  - А зачем тогда я писала?! - вопросила я уже в пустоту, поскольку мама пропала.
  Ага! Сообщение! Открыла его и оторопела. Ч-что это?! Какой-то человек сидит примотанный к стулу, на голове мешок! Это что? Деревянной походкой я вышла из комнаты, молча подошла к Юншэну и протянула телефон. По моим глазам он понял, что что-то не так. А потому, как я отпрыгнула от него, будто ошпаренная, окончательно уверился в проблемах. Взгляд на телефон, а потом он кинулся меня догонять.
  Я вбежала в спальню, он за мной. Запер дверь на защелку, положил телефон в карман и поднял руки вверх.
  - Что это? - спросила я с дрожью в голосе. - Ты мафиози? Ты - бандит?
  - Нет, Софен! Это... Это прислал нам плохой человек. Это наш... сотрудник. Он в беде. Нам нужно найти его.
  - Ты не обманываешь меня? - тихо проговорила я уже в его грудь. Как же он быстро двигается. Как тепло в его руках, как мне нравится его запах.
  - Нет. Это правда. Я никогда тебя не обману. Заботиться о вас, о тебе. Ну? Ты веришь мне? - поднял моё лицо к себе поближе за подбородок.
  - Да. Мама... Мама сказала, что... - сказать - не сказать? Но ведь надо как-то прояснить всё! Он ведёт себя со мной так, будто имеет на меня все права! - Что у тебя нет...
  - Чего? - и ведь понял уже, о чём я, но хочет, чтобы я сказала это первой!
  - Кого... - тихо сказала я и отвернулась, опустив руки с его плеч.
  - Софен? - встревожился Юншэн. Коротко выдохнул и вдруг резко притянул к себе. - Я важен тебе? Ты беспокоилась обо мне?
  - Это не то... - чёрные глаза, которые ещё миг назад сверкали как две звезды, потухли. - Да, но... Я не знаю, Юншэн! - топнула ногой и прикусила губу, не зная, как донести до него свои запутанные мысли и чувства.
  - Да? - не даёт двинуться и высматривает малейшую эмоцию в моём лице. Я ощутила, как краснею, закрыла глаза, надеясь на то, что демон снова подчинит себе, однако он не намерен был отступать. - Софен! Важно или нет?
  - Мы едва знакомы... - простонала я в отчаянии. - Да... Это так странно...
  Это очень странно, вот так увидеть кого-то и сразу ощутить свою потребность в нём. Долго ещё Юншэн обнимал меня и шептал что-то на своём языке, ласково гладил волосы, вдыхал мой запах, улыбка на его лице топила мои сомнения в море нежности.
  - Едем? Вертолёт скоро будет на поле! - сказал он после продолжительной паузы. Это молчание мне даже понравилось. За нас говорили наши тела: я так же осторожно касалась его лица, зарывалась руками в его густые черные волосы. И жмурилась от горького аромата сильного мужчины, слушала биение его сердца. Оно стучало так сильно и часто, будто радуясь моей близости.
  - Едем! Буду покупать много платьев! Мы их... А как их потом? - я вдруг подумала: а как их забрать?
  - Вертолёт много места. Военный, - пояснил Юншэн.- Мы все лететь. И вещи тоже.
  Перемену в нас не видел только слепой: Юншэн не отпускал мою руку, я глупо улыбалась и прятала глаза. Тётушка разинула рот поражённо, но быстро взяла себя в руки и показала мне два пальца вверх, одобряя мой выбор. Снова мы в подземке, сели в машину.
  На улицах было много людей, вероятно многих задержала непогода, и сейчас Гонконгские бизнесмены старались компенсировать потерянные дни. Юншэн проехал несколько метров, завёл машину на внутреннюю стоянку перед неброской вывеской с ало-золотыми иероглифами. Магазин был стиснут с двух сторон истинно-мужскими: справа продавали костюмы с рубашками, слева - часы, портсигары, запонки, очки, телефоны-ноутбуки, в общем всё то, чем любят хвастать парни перед девушками. Юншэн кивнул подчинённым на витрины соседей и что-то коротко скомандовал. Двое тут же покинули нас, чтобы тихо и плавно нырнуть в нутро бутиков. Не дав мне подумать над странностями, мой опекун утащил нас с тётей в женский рай.
  В витринах стояли манекены с умопомрачительными платьями! На подставках, имитирующих шею и плечи, в изобилии стоящих на столах внутри магазина, сверкали ожерелья, кулоны и бусы. В закрытых секциях манили разноцветными бликами серьги и заколки. А те самые короны - фениксы гордо расправили крылья на высоких постаментах у стены, под которой стояли три невысоких китаянки в фиалковых ципао.
  Юншэн пролистал сообщения на телефоне и выбрал то, что прислала мама. Девушки тщательно изучили его и засуетились как мышки. Мы с Фимой ходили по магазину и обменивались восторженными охами и ахами. Тётушка уже прикладывала к себе ожерелье с нефритовыми вставками, а я гладила прохладный шёлк на платье, раскроенном как кимоно: с длинным рукавом, юбка в пол, многослойная.
  - Примерить! - сказала одна из девушек и низко поклонилась нам с Юншэном. Она боязливо отворачивалась от него. Я конечно рада, что на него не кладут глаз все девицы без исключения, но и такое вот поведение настораживает. Юншэн кивнул мне, понукая не мешкать с выбором.
  Прошла с услужливо улыбающейся китаянкой в соседнее помещение. Небольшая комнатка с двумя высокими зеркалами, кучей косметики, стойкой для вешалок, сюда уже принесли всё заказанное. Сначала я примерила то самое алое! Боже! Я в него тут же влюбилась! Вырез буквой V, рукава - крылышки, лиф вышит золотой нитью и усыпан камешками, которые ловили свет лампочек над зеркалом и переливались кровавыми искорками. Юбка пышная, как бутон цветка, но лёгкая и воздушная. Покружилась перед зеркалом, словила заговорщицкие взгляды продавщиц. Что за тайны? Поняли, что я недовольна этими их переглядываниями, заулыбались и защебетали. На смеси английского и китайского пропели, что мадам красивая, замечательная фигура, любить будут всегда. Меня что ли? А-а, о-о, это они про Юншэна! Ничего не могу с собой поделать! Улыбка поселилась на лице навсегда! Хочу показать ему это платье!
  Стоило направиться к двери, как дамы замахали маленькими, изящными ручками и оттащили меня от косяка. Наперебой трещали, что это платье показать потом, когда время придёт. Ну ладно, подожду до маминой свадьбы. Остальные ведь не хуже! Атлас, шёлк, кисея! Розовый, голубой, зелёный, черный с белым, фиолетовый с черным, длинные, до колен, по щиколотку, с разрезами от бедер. Принесли балетки, туфельки, я шагала из угла в угол, примеряясь, как новая обувь: не будет резать? Но нет, всё было отлично. Мне в этих лёгких и таких красивых туфельках было комфортно и уютно. Эх, как там Лёвушка и мои тапочки?
  - Леди будет хорошо! - покивала девушка с родинкой под глазом. Я их так и отличала: одна с родинкой, другая с алой помадой, третья с белыми зубами, просто голливудской улыбкой. Впрочем, все трое были хороши собой. - Ещё надо феникс! Корона! - показала на свои волосы китаянка с родинкой, видя, что я не понимаю.
  -А- а! Да, корона! - закивала я.
  Принесли подставку, на которой раскрыла крылья райская птица. На золотых крыльях феникса висели по пять подвесок с каждой стороны. Она была украшена изумрудами, нефритовыми пластинками и жемчугом. Да она же стоит целое состояние! Я не решалась взять её в руки. Наверное это ошибка! Мама сказала про корону, но может она имела в виду что-то не столь роскошное? Я стала протестовать и звать Юншэна, девушки заметались заполошно, а когда услышали шаги моего опекуна, одна из них метнулась в угол, подняла что-то цветастое и накинула мне на плечи.
  - Что такое? Софен? Они грубы с тобой? - его глаза препарировали бедных девушек, обещая суровую кару. Я уже видела, каким он может быть серьёзным, но сейчас его лицо было жестоким, а взгляд тяжёлым и непримиримым. Губы кривились в презрительной и обещающей кары ухмылке, отчего девушки стали бледнее полотна.
  - Юншэн... - тихо позвала я. Подошёл ко мне и оглядел бегло, удовлетворённо кивнул себе, уверившись, что я в порядке. Шагнула к нему, положила ладонь на рубашку напротив сердца, заглянула в глаза и улыбнулась ласково. Закрыл глаза, а когда открыл, в них уже не было холода. - Они не виноваты. Это я! Смотри! Корона, она дорогая! Это ошибка! Не нужно такую...
  - Эту? - он подошёл к китаянке с родинкой и выхватил из её рук подставку. - Ты права, Софен! Неси лучше! - скомандовал он девушке, а я изумлённо открыла рот. Но мои возражения прервали в самом начале. - Только лучшее. Для моей... моего феникса.
  - Но...
  Мой демон не стал больше размениваться на слова и обсуждения, он стал командовать. Резкие, гортанные выкрики, девушки с ног сбивались, таская всё новые и новые украшения. Заколки, шпильки, три короны на выбор, одна роскошнее другой. А Фиму так же обслуживают? Сказал, что тётя уже выбрала себе наряды, так что теперь дело за мной.
  - Эта! - поднял тонкую, ажурную корону, мерцающую и сверкающую. Птичка с изогнутой шеей раскрыла крылья с пятью большими перьями, на которых алыми пятнами крови переливался на свету красный нефрит, подвески звенели нежно. На их концах были большие жемчужины. Я разрывалась от желания воспротивиться такой дорогой покупке и оставить это произведение искусства себе навсегда! Продавщицы упаковали её в деревянный ящичек и вынесли из комнаты. - Идём! Они всё сделают.
  Как он и когда расплатился, я не заметила. Фима восторженно рассказывала мне, как божественно сидят на её фигуре кимоно из шёлка, как ласково девочки себя с нею вели, напоили чаем, долго подгоняли длину подола. Посоветовали заколки и серьги, духи, пробуждающие тайные желания. Я вытаращилась на Фиму, подозревая, что эти самые духи куплены с определённой целью.
  - Юншэн такой щедрый! Самое лучшее выбрал! - улыбалась Фима многозначительно. - Да, я и тебе пару флаконов взяла! А что? Девушка должна пахнуть так хорошо, чтобы мужчина потерял голову! И волю, и сон тоже!
  - Фима! - я ощутила, как полыхают щёки. Всё-то она знает! - Ты бы лучше о полёте думала! Не страшно?
  - А что там страшного? - махнула пухлой ручкой тётя, рассматривая через стекло, как грузят наши платья в фургон. - Я уже летала на вертолёте. И самолёте, - добавила она, вспомнив наше сюда путешествие. - Ты себе бельё выбрала? Анна настаивала.
  - Да... - сказала я, но продолжить тему не дали охрана и Юншэн, - Потом! Что? Уже всё?
  Да, всё упаковано, парни собрались все вместе у машин. Мы сели в салон. Машина мягко тронулась с места, я выдохнула, успокаиваясь. После той фотографии на телефоне Юншэна я подсознательно ожидаю нападения. Да и парни помогают не забыть об опасности: все эти их пароли, жесты, серьёзные лица.
  Гостиница была полна людей, они осаждали регистрационный стол, желая заселиться непременно сейчас. Юншэн одним своим появлением заставил их умолкнуть. Будущие жильцы сами собою, будто репетировали на досуге, расступились и сделали живой коридор. Мой демон коротко сообщил женщине за столом, что мы выезжаем, протянул карточку и за миг получил её обратно.
  - Зачем ты их пугаешь? - рискнула я спросить уже в номере.
  - Здесь всегда знают, кто ты, Софен.
  - Ну конечно... - покивала я и застегнула молнию на чемодане. Мне даже удалось выторговать пять минут в ванной, чтобы надеть платье, одно из приобретённых. Ярко - синее, из атласа, воротник-стоечка, сколотый заколкой с голубой бусинкой нефрита. Длиною до колена, так что идти легко, ничего не мешает. Обула светло -синие балетки, покружилась перед зеркальцем.
  - Теперь знают и тебя. Ты красивая, Софен. Я рад, что ты моя! - озадачил меня мужчина и забрал мой багаж.
  В гостиной тётушка уже весь ковёр истоптала от нетерпения. Неужели нас так долго не было? Ну подумаешь, пообнимались немного и обменялись нежными поцелуями? Я пригладила волосы рукой, нашла глазами Юншэна. Снова командует! И выглядит так грозно! Но теперь - то я знаю, что со мной он никогда не будет таким, поэтому любуюсь каждым его жестом, уже не скрывая своих чувств.
  - Софен! - Юншэн помолчал, сжимая телефон в руке. Ему позвонили, после чего он стал мрачным и замкнутым. Тревога передалась и нам с Фимой. - Может быть... Нападение. Не бойся! Мы едем быстро, вертолёт ждёт нас. Никуда не отходить, не задерживать. Хорошо?
  Мы с тётей, ощутив в полной мере всю серьёзность ситуации, кивнули и испуганно прижались друг к другу. Наши действия, однако, не вызвали и тени улыбки на лицах охраны. Неужели всё так плохо? Тот плохой человек может охотиться и за нами?
  За стеклом неслись в бешеной карусели улицы, парки, высотки - мы ехали на взлётное поле. Там стояли самолёты: частные боинги и мелкие спортивные, вертолёты, три штуки. Два небольших и один вместительный, о котором нам и говорил Юншэн. Мы въехали в ворота, когда в него как раз загрузили последний контейнер. Это платья?! Что-то непохоже... Впрочем, это не наше дело. Только бы не взрывчатка, с которой соседство может закончиться печально, а там без разницы. Может это коньяк столетней выдержки для казино или что-то в этом роде.
  Нас усадили в салоне, пристегнули. Пересчитала людей и поняла, что двух не хватает. Однако спросить уже не могла - мы взлетели. В самолете как-то не так страшно было: там окошко маленькое, да и шума было меньше. Зажмурилась, уцепилась в подлокотник кресла. Фима дёргала за футболку и что-то кричала, перекрывая вой лопастей. Что?
  Под нами был уже полуостров! Макао сиял отражениями солнца на стёклах отелей, бликами воды в бассейнах, зеленел парками, на причалах покачивались прогулочные яхты и катера. Мы покружили еще немного и стали снижаться. Сели на крышу отеля. Это и есть Океанус? Формой он напоминал вогнутое зеркало, ярусами шли балконы-террасы сверху вниз. Эта посадочная площадка была выше остальной части здания. По бокам было высокое ограждение, а в одном из углов был выход на крышу. Он состоял из двух дверей: одна явно обычная, то есть там была лестница вниз, другая же представляла собою металлическую дверь лифта.
  С такой высоты вид открывался безумный! Ветер приветствовал нас, растрепав волосы и донеся до меня запах морского бриза. Да, Океанус был у самого берега! Недалеко от нас был холм, а на нём что-то вроде города времен Древнего Китая! Небольшой... вулкан? И Колизей?! Я так забылась, что подошла почти к самому краю. Меня остановила рука Юншэна, а сам он стал рассказывать историю города.
  - Город был построен в 1557 португальцами. Они хотели распространять христианство на Дальнем Востоке. Долго это был всего лишь посёлок, пока его не передали Китаю в 1999. У Макао статус автономии. Ты знаешь, что в Китае запрещено играть? Арестуют. А здесь можно. Там музей искусств, там статуя Кун-Ям, вон туда пройти и можно поездить на гонках. Симулятор, - уточнил он. - Рядом музей вина. На острове делают хорошее вино, Софен. Оно будет на свадьбе. Ты и Анна будете угощать гостей...
  - А там паромы? - указала я рукой на два парома, которые только причалили к берегу.
  - Да. Хочешь покататься? У нас есть своя яхта. Вон она! - и он развернул меня немного влево. Да, у отеля есть свой выход к морю, там стояли две яхты: одна поменьше, а вторая намного больше.
  На острове то тут то там высились гигантские, причудливых форм и расцветок отели с казино. Вон куполообразный отель, а там ультрасовременный и сверкающий хромированной сталью, огромные, узкие, широкие, с экзотическим дизайном, в стиле Хай-Тек, попирают небеса, нависая над старинными церквями и обычными зданиями. Я повернула голову вправо и увидела, что недалеко от Макао, разделенный только полоской воды, виднеется остров Тайпа. К нему вели три моста, по которому ездили авто. Там есть ипподром и старинные дома, а также одноимённая португальская деревня, где до сих пор есть маленькие ресторанчики с великолепной выпечкой. Юншэн мог бы гидом работать, так красочно он всё рассказывал.
   - Это Котай! - кивнул он на узкую насыпь за Тайпой, где шла колоссальная стройка. - Там будет наш комплекс: казино, гостиницы, бары, спорт-комплекс. А там Колоан. Остров, где нет казино. Только парки, пляжи, прогулки на джонках.
  - Софи? Софи!!! - от этого голоса я едва не упала! Мама!
  Юншэн развернул нас и отпустил меня. Я стала подходить к бетонной арке, где скрывался лифт. Шла медленно, рассматривая невероятную, роскошную женщину, которая была и похожа на ту, что я знала, и одновременно нет. Строгое платье цвета сирени с глухим воротом, длинные серьги касались плеч, волосы убраны на висках, заколоты розовыми заколками - цветами. Мама стискивала руки, волнуясь, и её зелёные глаза блестели от влаги.
  Рядом с нею стояли пять мужчин и улыбающаяся Фима. Ближе всех был высокий, солидный мужчина с усами и бородой. Строгий костюм, запонки из драгоценностей, на запястье солидные часы. Четверо мужчин за ним были моложе, стояли на почтительном расстоянии. Под полами пиджаков что-то бугрилось. Пистолеты?! Да что у них тут твориться?
  Мама не стала дожидаться, пока я дойду до неё, и добежала до меня сама. Она сквозь слёзы уверяла меня, что счастлива, что так скучала.
  - Как ты выросла, боже мой! Какая ты у меня красавица! - мама улыбалась и отодвигала меня подальше, чтобы рассмотреть. - Как ты? Нет температуры? Нет, хорошо, - выдохнула она радостно.
  - Мама... - позвала я. Тогда она перестала ощупывать меня и осматривать. - Всё нормально. Честно! Ты не представишь нас?
  - А? Ой! - хлопнула она себя по лбу. - Это София! А это мой будущий муж Цзиньлун!
  Мой будущий отчим с улыбкой покивал маминым словам. Потом они что-то обсудили на китайском, посмеялись, подозвали Юншэна. Цзиньлун похлопал его по плечу, рассмеялся довольно, кивнул своей охране. Юншэн склонил голову, сказал пару слов и застыл со мной рядом. Тут уж довольство мамы и отчима достигло пределов: они одобрительно кивали, перебрасывались шутками. Я ничего не понимала, а оттого злилась и даже обиделась немного. Только тепло руки моего демона успокаивало.
  - Прости, зайка! - покаялась мама. - Я просто так рада, что ты здесь, со мной! Я же помню тебя совсем маленькой! - ну не такой уж и маленькой. Мне было десять тогда. - Сейчас мы спустимся на наш этаж, там поговорим уже.
  В лифт зашли только мы: я, мама с отчимом, Юншэн и тётя. Охрана осталась наверху. На мой вопрос, куда мы направляемся, мама восторженно защебетала, что у них в отеле целый этаж. У мамы роскошный номер в её полном распоряжении, такие же подготовлены для нас с Фимой, туда же спустят наш багаж.
  - А куда?.. - растерянно проводила взглядом Юншена с отчимом - они сразу по выходу из лифта направились в противоположную от нас сторону.
  - Они должны обсудить дела, - пояснила мама, улыбаясь понимающе. - Юншэн ждал вас пять дней, а затем вы задержались из-за непогоды. Не беспокойся! Он вечером тоже будет на приёме! Там ты познакомишься со всеми важными бизнесменами, их детьми и внуками, будет глава администрации, консул из Португалии с женой. Кстати, нас распишут именно там, в управе! Это бывший дом губернатора, он построен в начале прошлого века. Как же тебе идёт это платье! А Фима! Как ты помолодела, моя дорогая сестричка! Я так рада, что вы со мной! Идём же, идём в ваши комнаты!
  В каждом из наших номеров можно было заселить по футбольной команде, две или три бригады ремонтников - таджиков да ещё и место бы осталось! В комнатах было много пространства, столики, диванчики и этажерки со статуэтками, книгами, зеркальцами, символами инь-янь и так далее, они стояли у стен, аккуратно и чётко вписываясь в интерьер и совершенно не захламляли их. Перегородки и ширмы с красивыми узорами, шёлковыми занавесями персикового, голубого и розового цветов сделали мою гостиную и спальню будуаром принцессы из сказки.
  Пока мы осматривались у меня, охрана уже спустила наши вещи, сейчас их завезли на тележке. Ничего себе? Это же откуда столько коробок и чемоданов?
  - Ну-у, ты ведь не будешь ходить в одном и том же? - многозначительно надула губки мама, став хорошенькой донельзя. Невероятно! Она будто не изменилась вовсе! Как была молодой и красивой, так и осталась. - Помимо платьев здесь есть и костюмы, джинсы, футболки, блузки, а вот это я заказала специально!
  - Что это? - спросила я, вытаскивая из пакета с фирменным логотипом нежное кружево.
  - Это то, от чего твой мужчина потеряет голову! - одновременно сказали мама и тётя, а затем обе рассмеялись довольно.
  - С чего ты взяла...
  - Софиечка! - мама схватила меня за руку и потащила на диван. - Что с тобой? Ты такая грустная! Кто обидел мою девочку?
  - Она просто уже не верит в любовь! - провыла тётушка и помахала ручкой передо мной, имитируя жест нашей знакомой гадалки Галочки. - Юншэн к ней и так и сяк! А она всё сомневается в нём.
  - Софи?! - возмущенное и звонкое от мамы. Она выдохнула, выпрямилась и строгим тоном начала: - Он не обманывает тебя! Мы показали ему твою фотографию два месяца назад, тогда он долго молчал, пока Цзиньлун не спросил его прямо. Да! Так можно, милая! Полюбить вот так, с первого взгляда! Я говорила, что мы с тобой похожи, но мужчины ведь такие рассеянные! Твой будущий отец забыл о том, у него дела, он всегда занят. И вот перед самой свадьбой он увидел тебя! И говорит - это же ты! Я тогда смеялась и говорила, что это я в молодости.
  - Мама! - краснела я и прятала глаза. Всем уже ясно, да? По лукавым усмешкам я поняла, что да, все всё поняли.
  - Так... - мама огляделась, рассеянно потеребила сережку. - Значит сегодня вечером приём. К тебе придут мои помощницы, уложат волосы, помогут одеться. Потом мы представим тебя всем, ведь ты станешь дочерью самого Яо Цзиньлуня!
  - Вот об этом. Что вы так все с этим носитесь? Я ему не родная...
  - Софи! - голос мамы стал выше. - Пойми, у него произошла личная трагедия. Его супруга умерла давно, ещё когда они молодыми приехали сюда из Пекина. Да и... Не принято обсуждать такое, но он не может иметь детей. Поэтому ты, моя милая, станешь и ему дочерью!
  - Ну ладно. Только не заставляйте менять фамилию! - сдалась я и улыбнулась. Я готова была согласиться на что угодно, только бы побыть с мамой подольше.
  - Ох! - рассмеялась мама и отвела глаза. - Мы оформим вам с Фимой визу, то есть разрешение на жительство. Я знаю, знаю! Вы намерены уехать, но ведь всё может быть. Вдруг ты соскучилась за мной и останешься...
  В глазах мамы я увидела то же чувство, которое сейчас мучило и меня: страх, что это просто сон, что всё исчезнет, и мы снова будем разделены половиной континента. Я упала в её руки, прижималась так тесно, насколько это возможно, чтобы ощутить её тепло, чудесный запах цветочных духов. Гладкая мамина щека была рядом с моей, а она тихо напевала мне колыбельную, как в детстве и слегка укачивала. Целовала в лоб, гладила волосы, шептала, какая я красавица, как она мною гордиться. Фима тоже утирала слёзы и сморкалась в белый платок.
  - Вы голодные? - спросила мама.
  - Ну-у так. Мы пили только кофе в гостинице, а потом сразу поехали на поле.
  - У нас тут своя кухня и свой повар! - гордо пропела мама и встала, увлекая меня за собой. - Вообще у нас в каждом крыле свои кухни, внизу огромный ресторан, бары, а в казино тоже можно заказать выпить и закусить. Ну что вы? Прямо испугались уже! Привыкнете! Я поначалу тоже от всего этого была в ужасе: куда идти, на какой этаж спуститься-подняться? Но за пять лет это место стало мне домом. Ой... Прости, Софиечка! Прости меня за всё! Я каждый день мечтала тебя забрать сюда, но Фима сказала, что ты переживаешь сложное время, что я должна подождать хотя бы, пока ты не закончишь школу. А потом у тебя появился молодой человек, и я не захотела мешать твоему счастью.
  Так за разговором мы дошли до светлого помещения со столиками, диванчиками, креслами, светлые панели на стенах, уютные лампы в виде цветков и облачков. За стеной кто-то гремел кастрюлями и покрикивал грозно.
  - Это Лю Юнчен! Он недавно сменил своих помощников на новых, так что они ещё не сработались! - улыбнулась мама виновато и пошла заказывать нам обед.
  - Идём сядем что ли, - проворчала Фима и устало опустилась на бежевое сидение. - Фух! Все эти перелёты, волнения! И мама твоя стала такая шумная...
  - Фима? Что такое? Ты расстроилась? Это из-за платья? Жмёт где-то?
  - Что? Да я просто идеально к нему подхожу! То есть оно ко мне... Нет, просто... - Фима расстроенно отвернулась к окошку. - Я буду рада, если ты останешься, ведь ты давно не видела маму и всё такое. А я как-то проживу и так. Лёвушку заберу...
  - Фима. Я ещё не решила, оставаться ли. Давай не будем об этом! Смотри что нам несут!
  - Суп с лапшой и пряностями! Ещё будет карп, запеченный с овощами и цзунцзы. Рисовые пирожки с мясом в лотосовых листьях! Почти как наши голубцы, - объявила мама. За нею шёл моложавый мужчина в белой рубахе с воротом стойкой. Он что-то быстро залопотал на китайском, поглядывая на меня. - Говорит, что мог бы спутать тебя со мной - до того мы похожи!
  Поварята, два перепуганных юноши, поставили перед нами тарелки, положили приборы и стали медленно пятиться обратно на кухню. Получили по белым колпакам от своего начальника, потёрли уши руками. Я не удержалась и засмеялась тихо. Глаза молодцев стали круглыми от восторга, оба расплылись в глупых улыбках.
  - Всё! Теперь они оба влюблены в тебя! - констатировала мама и первой приступила к обеду.
  Повар выглядывал и не раз, поражаясь нашему тихому поведению. Мама сказала, что мы сейчас его прямо-таки оскорбляем тем, что не чавкаем и не хлюпаем едой. Первой громко чавкнула Фима, потом мама с хлюпанием втянула в рот лапшу, ну а за ними и я показала восторг от вкусного обеда. Лю Юнчен гордо улыбнулся и скрылся в дверях кухни.
  - А теперь я расскажу, что ты будешь делать на свадьбе!
  И меня два часа инструктировали, как стоять, кому улыбаться, как подавать символическое вино гостям, когда мы будем менять платья.
  - Мы все идём в зал Регистраций. Мы с Цзиньлунем и вы с Юншэном ( я уже знала, что свидетелем будет он) должны дать паспорта. Ты подашь свой обычный, а также копию визы. После нас свои подписи ставите вы. Потом едем в отель, переодеваемся первый раз, в алое платье, выходим, принимаем подарки. Это будут конверты хунбао с деньгами. Потом снова меняем наряд, нас благословят родичи мужа. Отец Юншэна очень болен, так что его может и не быть, но у него есть дядя, он эту роль может взять на себя. После пятого платья садимся за стол. Никаких "горько" кричать не станут, но все будут громко давать советы новобрачным, так что не обращай внимания.
  - Да мне то что? - пожала я плечами. - А что потом?
  - Угощение, разговоры. Потом нас поведут в наши комнаты. Ну и всё! - как-то скомкано закончила мама. - А вы с Юншэном поедете к нему в особняк. Потому что нельзя мешать новобрачным! - остановила она мой порыв. - А потом приедете... Всё! Отдыхайте! Сегодня приём, завтра мы с тобой посвятим целый день наведению красоты, побываем в СПА, нам сделают тайский массаж, горячее обёртывание, маски...
  Мы все вместе разложили и развесили мои покупки в шкафу, мама с Фимой гладили восторженно алое платье и так многозначительно переглядывались, что я стала подозрительно на них поглядывать. Тогда они стали петь что-то про нашу пару, что мы с мамой всех затмим на вечере, наше сходство будет главной фишкой свадьбы.
  Я сделала вид, что верю в их слова, ведь учинять допрос и скандал сейчас совершенно не хотелось. Я впервые за десять лет чувствовала себя настолько счастливой, внутри бурлил азарт, предвкушение этого самого вечера, а ещё хотелось увидеть глаза Юншэна. Ему ведь понравится, да? Тишина за спиной насторожила: я обернулась и увидела, как мои родительницы прячут понимающие улыбки.
  - Милая, я купила тебе сим-карту. Вот так, - мы вставили её в мой телефон. - Тут есть мой номер, Юншэна, Цзиньлуна и ещё двух людей, которые тебе всегда помогут. Я познакомлю вас вечером. Всё! Отдыхайте.
  До приёма оставалось еще более трёх часов, так что мы с Фимой дружно завалились в кровати, взяли в руки по планшету и уплыли в мир фантазий. Я читала исторические документы, узнавая многое о истории Китая. Прочитала про свадебные обряды. Ничего себе! Да пока это всё пройдёшь, все эти этапы, и состариться успеешь! И первый визит в дом невесты, и сватовство, и обмен дарами, потом свадьба, потом долгие пляски у ложа новобрачных. На нём должны посидеть взрослые женщины, дети. Кошмар! Надеюсь, мама не будет полностью проходить все этапы?
  - Ф-фух! - потянулась я и раскинула руки-ноги на огромном ложе, мягком и благоухающем. Скоро узнаю, что там и как. Осталось всего-то два дня.
  ГЛАВА 3. Свадьба раз и свадьба два
  
  - Баи и Тао нашли Зенгуанга? - спросил господин Цзиньлун у своего молодого подопечного. Мужчина стоял лицом к окну. Обзор из его личного кабинета открывался прекрасный: отсюда видно было, как причаливают паромы к пристани, как туристы сразу же идут в бары и кабаки - промочить горло. Горластые дети и жёны остаются за стеной, им уже не вытащить своих благоверных до вечера. И тогда они пёстрой толпой идут в форт. Реконструкция старинного двора эпохи Тан всегда восхищает людей: они с удовольствием гуляют, разглядывая дома с покатыми крышами, официантов в ханбоках и ципао. Каждые два часа все приседают от грохота: это извергает искусственное пламя их маленький Везувий.
  От пристани его взгляд скользнул на красный губернаторский дом. Заручиться его поддержкой будет не лишним, ведь предстоит самая настоящая война. Пока властям не стоит знать, что они с Пенгом и Юншэном задумали. Роковой звонок сразу в три высоких кабинета сделают нужные люди ровно тогда, когда у них в руках будет и свидетель, и доказательства преступлений того, кто был ему другом долгие годы. Если бы не исчезновение их банкира, они бы еще долго не знали, что против них уже выстроили целую комбинацию ходов, призванных уничтожить две семьи сразу.
  Юншэн выпрямился, опустил руки и замер в молчании. Нет, это не оттого, что он не хотел отвечать, дело в том, что именно в эти минуты его бойцы разыскивали логово подонка Зенгуанга. Правая рука Менга Фухуа, третьего человека в городе после самого Яо Цзиньлуна и Цзян Пенга, бывал в Макао очень редко, в основном для того, чтобы передать сообщение от главы Триады, забрать часть выручки и припугнуть несогласных. До поры и они платили положенное, но сейчас аппетит кланов разросся до немыслимых размеров. Они требовали впустить продавцов опиума и другой дряни в казино, а также выделить два этажа в самых крупных отелях для их пользования. Если бы на этом они и остановились или же не угрожали туристам, то можно было бы составить договор и не бояться ничего - обе стороны исполнили бы все пункты.
  Но ничего хорошего ждать не приходилось: из-за жалоб со стороны отдыхающих, из-за трупов, которые станут находить то тут то там, а также всё новых и новых бандитов, которые прилетят на запах падали, их бизнес захлебнется в крови. Макао - единственное место, где разрешены азартные игры, в Китае за это положен немалый срок и конфискация имущества. В день у них проворачиваются колоссальные суммы, здесь даже заключают сделки и проводят переговоры дельцы из Пекина и Гонконга. За рюмкой рисовой водки и партией в маджонг дела идут куда быстрее.
  После того, как они с Пенгом разделаются с Фенхуа, Цзиньлун пригласит сюда для беседы старых друзей: Чжан Бохая и Лю Веймина. Оба занимали высокие посты в правительстве, а также были тесно связаны с мафией. Пора заключить новый договор, который обезопасит его семью. Новую семью, которую он ни за что не может потерять! На свадьбе, да и на приёме этим вечером, будут несколько членов Триады Гонконга. Он мог бы и не приглашать их - всё равно они явились бы. Смотрящие Макао уже доложили обо всём. Цзиньлун вначале думал, что Фенхуа действует по их приказу, но один из "посохов", бойцов Триады, отвечающих за ликвидацию предателей, уверил его, что "Желтый дракон" такого приказа не отдавал. После этих слов Цзиньлун и стал действовать. При прямом попустительстве мафии он имел право отомстить за предательство так, как посчитает нужным.
  - Да! Они нашли его! - сказал Юншэн, коснувшись наушника. - Сейчас скинут координаты, и мы вылетаем!
  - Ты не забыл, что должен быть на вечере? - повернулся к нему покровитель. Его губы тронула лёгкая, ироничная улыбка. Оба понимали, что Юншэну предстоит долгий путь доверия и единства с юной леди. И он не лишён приятности, этот путь.
  Когда Анна показала ему фотографию дочери, он восхитился! Но не только красоте девушки, а тому, что это меняло всё. У него не было ни сына, ни дочери. Это не вина его покойной супруги, просто так случилось. Друг Пенг! Как они мечтали молодыми соединить две семьи, стать братьями! И всё рухнуло в одночасье, когда врачи озвучили приговор. Не сразу, но он поверил им, пришлось принять правду, ведь десять клиник в Европе и Америке были единогласны.
  Сейчас последний из рода Яо готов гордо представить всем свою дочь. Уже готовы документы на имя Яо Софен. Анна поклялась ему, что отца Софии давно нет в живых, так что их легенду никто не разрушит. Маленький зеленоглазый феникс ничего не узнает до поры: на приёме он объявит всем, что встретил Анну ровно двадцать один год назад в Пекине, а потом они расстались и увиделись уже спустя двенадцать лет. И всё это на китайском. Анна успокоит Софен, скажет, что так надо. Женщины любят сказки, а ещё трогательные истории любви. Они поверят. Разве у них есть причина не верить ему? Акционеры, арендаторы, партнёры - все сделают вид, что это правда. Как удачно, что Софен так похожа на мать!
  Анна не сразу согласилась на это, но она страдала слишком долго. Каждый день вдали от дочери был пыткой, хотя в ослепительной, сияющей и гордой леди никто бы не увидел сломленную обстоятельствами женщину. Только он знал, как ей тяжело, на его груди она рыдала, ему сознавалась, что чувствует себя предательницей, самой худшей матерью на свете. Он пообещал жене, что отменит всё, если Софен будет против. И тем приятнее было увидеть, что девушка доверчиво прижимается к плечу Юншэна, держит его за руку! Анна была счастлива, а значит, счастлив и он.
  - Я буду на вечере, - сказал Юншэн, и на миг его глаза опасно блеснули. Снова сделать это? А впрочем... Но если он только тронет Софен...
  - И помни: хороший враг - мёртвый враг! Полиция приедет после вашего ухода.
  - Да! Я всё сделаю!
  Через десять минут вертолёт вылетел в Гонконг.
  
  Мама зашла в тот момент, когда я уж было решилась позвонить Юншэну. Я выключила телефон и встала с кровати, рассматривая двух невысоких девушек-китаянок, которые с поклонами вошли за нею следом.
  - Сегодня мы с тобой будем в разных нарядах, - сказала мама, проводя рукой по гладкой ткани своего платья невероятного сине-зелёного цвета. Как море! Платье имело пышную юбку, ниспадающую до самого пола тяжёлой, многослойной волной. По лифу шла тонкая серебряная вышивка в виде цветков лотоса, бабочек и ярких звёздочек. - Девочки, поручаю мою малышку вам! Не подведите!
  Девушки усадили меня на стул так, чтобы я не видела себя в зеркало, и стали сосредоточенно красить. Мягкие касания кисточек, щёточек, я закрываю глаза, чтобы им удобнее было накрасить мне веки. Потом они перешли к волосам. Выпрямили их утюжком, собрали на висках, закололи заколками, сбрызнули лаком с блёстками, восхищённо переглянулись и заулыбались.
  - Да-а, - удовлетворённо протянула мама, потирая руки. - Это именно то, что нужно! Нет! Пока рано! - остановила она меня, когда я уже было повернулась, чтобы взглянуть на результат. - Сначала мы оденем платье! Несите персиковое кимоно и туфли к нему!
  - Откуда у меня такие туфли?! - поразилась я красивым лодочкам на маленьком каблучке, на носках стразами выложен цветочек, на ощупь бархатные, а на ноге их будто нет вовсе!
  - У тебя есть много чего, милая! Юйлань, открой панель шкафа слева! - одна из горничных нажала на рычаг в стене, и я увидела ряды от пола и до потолка: туфли, сапожки, босоножки, шлёпанцы, ботинки, балетки, кроссовки. - Я купила их, когда ты дала согласие на перелёт. Тебе не нравится?
  - Мам... Это... Зачем было столько...
  - Как это? У нашей малышки должно быть всё самое лучшее! - пропела мамочка и засуетилась: облачение в платье было делом непростым, ведь там было и нижнее, и среднее, и накидка из прозрачного шёлка сверху. - Вот так! Теперь эту подвеску на пояс, здесь мешочек с нефритовым амулетом - на счастье, - приговаривала она и прицепляла мне украшения на пояс. - Серьги! Где наши серьги?
  Девушки метнулись по спальне и нашли ларец из сандалового дерева, в котором приехали драгоценности из магазина. Мама протянула мне серьги. Тонкие, длинные золотые цепочки раскачивались как маятники благодаря маленьким, сверкающим от бриллиантовой пыльцы, персикам на концах.
  - Юншэн не сможет отвести глаз от моей принцессы! - тихо сказала мама мне на ухо и развернула меня к зеркалу.
  Это... я? Сказочная, невероятно - нарядная и нежная барышня, которая смущённо покраснела и коснулась своей щеки, была как цветок. Платье струилось по талии и ногам, делая меня моделью глянца, воротник деликатно охватывал шею, длину и белизну которой подчёркивали гладкие, длинные волосы цвета ночи, тяжёлой волной укрывшие спину. Бутоны нежно - розовых цветов в причёске придавали мне такой невинный вид, что я практически сразу засомневалась, что мой демон опять будет требовательно целовать меня. Да эту девушку в зеркале охота погладить по щеке и уверить, что на неё не приземлится ни одна пылинка на свете! Но на этом и всё.
  - Не слишком ли... - повела я плечом и подняла глаза к потолку.
  - В самый раз, - сказала мамочка и рассмеялась. - В Китае молодых девушек зовут сестричками, а старших молодых мужчин - братиками. Это потому, что девушки здесь - нежные существа, которым нужна забота и защита! Когда я только приехала сюда, то долго не могла привыкнуть к такому отношению. Конечно здесь есть и грубияны, но их немного.
  Кто-то постучал в дверь, и мы услышали красивый, густой голос господина Цзиньлуня. Я застыла, не зная, что делать, ведь это мой отчим. Что он скажет, увидев меня? Я никогда не знала отношений отца с дочерью! Я просто не представляю себе, что нужно делать и говорить. Мама певуче и нежно позвала своего будущего мужа к нам. Девушки скользнули ему за спину и с поклонами буквально испарились из комнаты.
  Мужчина замер на пороге, его взгляд переходил с меня на маму, и обратно. Потом он... Я просто в шоке! Он закрыл глаза рукой, и его плечи сотряслись от... рыданий?! Да, этот сильный человек, который по словам Юншэна сам построил огромную империю игр здесь в Макао, теперь ронял скупые слёзы, глядя на нас с мамой. Вот она и не выдержала: бросилась ему на шею и защебетала на китайском, вероятно, уверяя в своей любви.
  - Иди к нам, Софи! Мы - одна семья! Цзиньлун так хотел тебя увидеть!
  Я медленно подошла к ним. Отчим поднял голову с маминого плеча и посмотрел на меня. Улыбнулся несмело, протянул руку, ожидая моего решения. Неужели у меня будет отец? И я смогу гордо сказать всем, что я не незаконная, неизвестно от кого рождённая, София Тарасенко?! Моя рука утонула в большой, сильной ладони. Господин Цзиньлун подержал мою руку немного, потом освободил меня. Но только для того, чтобы, отодвинув маму в сторону, обхватить мои плечи руками и восхищённо оглядеть с ног до головы. Он стал говорить, а мама - переводить.
   - Ты примешь меня, Софен? Я буду заботиться о тебе, ведь у меня больше нет никого. Я назову тебя дочерью, я буду горд такой красавицей, такой умницей! Ты будешь мне дочкой, Софен? - на этих словах он даже осип немного.
  - Да... - только и успела я сказать, а отчим уже прижимал меня к себе. Осторожно, будто я из стекла, и сейчас разлечусь тысячей осколков по светлым панелям пола.
  Тёплые, сильные руки моего названного отца огладили мои волосы, а сухие и горячие губы коснулись лба. От него пахло дорогим табаком и духами с горьковатым запахом. Они с мамой снова обменялись репликами, которые не пожелали перевести для меня. Я с досадой глянула на них и надулась. Лукавая улыбка сделала отчима моложе. Ещё одно объятие, и меня отпускают.
  - На приёме будут очень богатые и уважаемые люди, Софи. Ты ведь сможешь побыть немного важной? М-м? - с многозначительной интонацией спросила мама. Я фыркнула и уверила её, что знаю, что такое хорошие манеры. Фима со своими подругами иногда так развлекались: учили меня светски улыбаться, стоять с прямой спиной по часу и более, тихо и женственно смеяться. - Наш... папа, - она произнесла это слово так твёрдо, что отчим гордо расправил плечи. Он что, знает наш язык? А хотя... Столько лет с мамой! Да она кого хочешь научит! Только улыбнётся ласково, и все у её ног, - Наш папа представит тебя сегодня как свою дочь. Ну а что? Чьи чувства он этим ранит? Твоего настоящего отца? Так ведь я уже сказала тебе: он никогда не появится в нашей жизни! Ты ведь видишь, как он рад тебе, Софиечка!
  - Ну ладно. Я не против, честно! - уверила я маму и пожала её тонкие пальцы ободряюще.
  - Ну тогда идём вниз! - просто сказала родительница. - Фима уже там - кокетничает с офицерами, которые сопровождают бургомистра с супругой. Ты хочешь что-то спросить?
  - Ты знаешь, о чём я спрошу, да? - смутилась я.
  Мы вышли к лифту, я всё время оглядывалась на запертые двери в коридоре, надеясь увидеть моего демона. Но его не было. А чего я хотела? Чтобы он бросил все дела и обязанности, и сопровождал меня всюду? Едва подумала об этом, как зажёгся огонёк над дверью лифта. Отчим с мамой переглянулись, а затем дружно зажали меня с двух сторон. Чего это они? Здесь опасно? А где тогда охрана? Завертела головой, высматривая красавцев в чёрном.
  - Что? - не поняла я, ощутив, как мама дёрнула меня за волосы и рукой направила голову прямо на лифт. Из него на меня смотрели самые красивые глаза на свете. В них было всё, что может поднять обычную девушку до высот королевы: восхищение, шок, жадность и поспешность, с которой они обласкали мой стан, лицо и волосы. Юншэн шагнул ко мне, присел у моих ног и сказал что-то на своём языке.
   - Я не понимаю...
  - Прекрасный цветок... Софен... - назвал он меня снова фениксом, но на этот раз, будто привыкая к моему имени. Усмехнулся сам себе, будто кто-то невидимый сказал ему что-то забавное, и спросил: - Могу я позаботиться о тебе? - и ждёт ответа. И обжигает меня своими глазами, заставляя краснеть и опускать очи долу, смущаться и отчаянно радоваться такому нежданному счастью. Не в силах сказать хоть слово, я просто кивнула и протянула ему свою руку.
  Мы вошли в лифт, тогда-то я и поняла, что у нас уже есть сопровождение в виде троих мужчин с грозным видом и оружием под пиджаками. От волнения перехватило дыхание, руки беспокойно хватали шёлковую накидку, беспомощно скользили по ней. Мама прижималась к отчиму, троица охранников застыли статуями, а Юншэн... Почему он не смотрит на меня? Коснулась его руки, а когда он повернул ко мне голову, смущённо улыбнулась ему, ожидая, как и в первую встречу, смелости и его бескомпромиссной страсти. Но он только глянул холодно и отвернулся. Руку не отнял, но я уже ощутила, что ответного пожатия, как утром на крыше, нет.
  Лифт открылся, и я увидела сияющий центральный холл. Даже не заметила, когда Юншэн остался позади: я поспешила вслед за мамой и отчимом. В центре, окружённый огромной, белоснежной мраморной лестницей, стоял постамент с золотым драконом! Голова дракона, точнее самый высокий гребень на его макушке доставал аж до третьего этажа! Статуя подсвечивалась множеством лампочек снизу и сверху, а для пущего эффекта еще и на самой чешуе были установлены целые гирлянды, они мягко мерцали зелёными и алыми огнями, делая дракона живым и очень красивым.
  - Мы долго думали, что здесь установить. Я хотела корабль, ведь отель назвали Океанус, но потом мы с Цзиньлунем решили, что дракон уместнее, - пояснила мама. - Нам туда!
   Я уже и сама видела через арку, что в большом зале с высокими потолками сейчас находится пёстрая толпа людей. Их гомон перекрывал даже игру оркестра, который усердно трудился, извлекая приятную мелодию из скрипок, виолончели и ещё нескольких инструментов. Под окнами расположился длинный шведский стол с бокалами и тарелками, сновали стройные и предупредительные официанты.
  Когда мы вошли и встали на пороге, к нам тут же развернулись ближайшие леди и джентельмены. Я отметила несколько пар с явной европейской внешностью. Это и есть те партнёры, о которых говорила мама? Вздрогнула от неожиданности, ощутив руку Юншэна на своей талии. Покосилась на него: невозмутим, совсем не смотрит на меня. Для чего было так стараться и одевать это платье? Поймала мамин взгляд на моего спутника. Что она ему хочет сказать? Увидела мои глаза и улыбнулась так радостно, будто не делала только что их угрожающими для Юншэна. Да что тут творится вообще?
  Выяснить это мне не удалось, потому что отчим вытащил нас с мамой в самый центр этой роскошной комнаты и стал представлять. Опять же на своём языке! Так что я могла только мило улыбаться и краснеть от любопытных взглядов, которые тут же прилипли ко мне. Гости восторженно захлопали, подняли бокалы в приветствии, солидные мужчины вальяжно подходили к отчиму и хлопали его по плечу. Того это не сильно радовало, ведь он как истинный китаец любил сдержанность и ценил деликатность в отношениях с партнёрами. А тут такое панибратство. Но сегодня он мог простить если не всё, то очень многое.
  Дамы обступили нас с мамой и восторженно щебетали. Поскольку многие из них были американками или же из Европы, то говорили они на английском. Наконец-то и я смогу что-то понять!
  - Анна! Это невероятно! - задыхалась от восторга жена бургомистра Макао. - Вот так история! Как же вы должно быть счастливы теперь, соединившись после стольких лет разлуки! У вас такая красивая дочь! Вы будто отражение друг друга! Ах! Ваша свадьба станет сенсацией! Уже неделю у нас живут столичные журналисты, они так жаждут увезти с собой статьи и ваши фотографии со свадьбы!
  Мама нервно кусала губы. Я поняла, что она и отчим придумали какую-то историю про меня. Нет, я не буду её разрушать, зачем мне это? Главное, что у меня есть семья и... Нет, Юншэн задался сегодня целью сделать меня самой несчастной девушкой на свете! Он отошёл к двум мужчинам и сейчас разговаривал с ними, совершенно забыв обо мне!
  - Юншэн! - позвала его мама. Обернулся, посмотрел на нас с непередаваемым выражением на лице, будто мы ему смертельно надоели. - Познакомь Софи с... дядей!
  - Не надо... - глядя в холодные глаза мужчины, я уже не хотела ничего вообще. Может выпить с горя? Что-то он быстро позабыл свои обещания. Или это просто я такая наивная?
  - Иди - иди, - подтолкнула меня мама к троице. Один из собеседников Юншэна, мужчина лет сорока с лишним заинтересованно повернулся ко мне, оглядел с ног до головы и что-то сказал своему соседу - молодому парню лет восемнадцати. Тот довольно рассмеялся и вернул мужчине шутку еще более весёлой, судя по реакции последнего.
  Я гневно выдернула руку из ладони Юншэна и развернулась, чтобы уйти. Пусть я не нравлюсь им, но унижать меня демонстративным общением на своём языке, который я не знаю, не позволю. Демон пытался словить мою руку, но я неслась как болид к столикам с закусками.
  - Не трогай меня! - шипела я Юншэну в лицо, сбрасывая его руку с локтя. - Не знаю, что с тобой произошло, но мне это не нравится! Если ты жалеешь о своих словах, то просто уйди куда подальше!
  Я схватила бокал с шампанским и залпом выпила. Пузырьки ударили в нос, на глазах выступили слёзы, размыв обзор. Юншэн молчал, подтверждая мою догадку. Он не пытался больше меня взять за руку или прижать к себе. Я опёрлась о стол и стала взглядом искать маму. Вон она, кокетничает с пожилым китайцем в странном клетчатом костюме. А Цзиньлуня не видно... Гости пили вино, смеялись, кивали мне приветственно, молодые люди восхищённо оглядывались. Но мне сейчас было всё равно: в душе поселилось стойкое ощущение обмана. Снова принц превратился в лягушку! Это мне урок на будущее, чтобы не смела мечтать о несбыточном.
  Кивнула маме, что хочу пройти на террасу, она строгим взглядом указала Юншэну на меня. Я хмыкнула невесело: зачем она его заставляет? Пусть остаётся здесь. Я и сама прекрасно найду дорогу, тем более, что туда выходят все желающие покурить.
   - Там тебе не место! - сказал вдруг Юншэн и оттащил меня от балконной двери. - Идём со мной!
  Стряхнула его руку и гордо отвернулась. Никуда я с ним не пойду! Грубый, холодный чурбан! Куда и делся тот нежный и чуткий демон, в руках которого можно было даже принять смерть?
  - Почему это? - решила спросить всё же.
  - Там сейчас те люди, которым не стоит о тебе знать, - непонятно как-то пояснил он и бросил быстрый взгляд на кого-то в зале. - Я отведу тебя на террасу, которая сейчас точно свободна.
  - Хорошо. И там ты расскажешь, что такого смешного сказали обо мне твои друзья! - твёрдо заявила я и замерла, ожидая его действий.
  Посмотрел на меня странно, как будто видел впервые, развернулся и повёл вглубь зала. Мы прошли за подиум с оркестром, вышли в коридор, где мелькали официанты и повара, прошли через ещё один большой зал, в котором были маленькие и большие столики, роскошные люстры вверху, ещё один подиум со сценой для... певцов? Здесь пела мама? Я притормозила немного, осматриваясь. Как же здесь красиво! Даже в полутьме, всё пространство таинственно подсвечивалось алыми знаками на стенах, круглыми лампами на кованых подставках. Это уже на завтра, да? Здесь будет свадьба? Это я поняла по двум портретам, которые были в самом центре, над сценой. Мама и отчим.
  - Ты уже не хочешь никуда идти? - прозвучал над ухом голос. Я вздрогнула и оглянулась на Юншэна.
   - Идём...
  Терраса и правда была свободна, перегородка, отделяющая её от соседней, надёжно ограждала от посторонних взглядов. Только слышны были приглушенные голоса. Кто-то разговаривал слева. Я прошла к скамейке, села. Свежий воздух выветрил хмель от бокала, а еще на сердце появился тонкий слой инея от того, насколько чужим вдруг стал Юншэн.
  - Почему... - я хотела спросить, почему он такой, но не смогла продолжить... Слова просто застряли в горле! Он даже не смотрит в мою сторону! Отвернулся, скрестил руки на груди и стоит, привалившись плечом к стене.
  - Почему что?..
  - Что... Ты... Ты сказал, что я твоя единственная! Ты целовал меня! А сейчас делаешь вид, что мы чужие друг другу? - Юншэн выдохнул тяжко и прошипел что-то нелицеприятное в сторону. - Я не напрашивалась! Я ведь говорила, что мы не знаем друг друга!
  Стало так обидно. Я вскочила и стала напротив него, вытянула руку и наставила на него указательный палец. Губы дрожали, я готова была расплакаться от обиды.
  - Ты играл со мной? Ты просто обманщик! Какой же дурой я была! И это платье, и эти заколки! - выдирала я цветы из волос, со злости вырывая целые пряди. - Уеду! Сразу же уеду! Мне здесь нет места...
  Кинулась к выходу, но он поймал меня. Сильный какой! А я всё равно сбегу, не удержишь! Я толкала его, выворачивалась из его рук, но он только шипел что-то и крепче прижимал к себе. Я устала с ним бороться и обмякла в его руках, опустив голову. Всхлипнула, он напрягся. Заплакала, тогда Юншэн выдохнул будто перед прыжком в воду и накрыл мои губы своими. Осторожно, неспешно, мягко и так... мало? Сам виноват... Теперь я накажу тебя, стану так же властно целовать тебя, как ты при первой встрече!
  - Не сейчас... - простонал он в мои губы, но я не стала слушать и снова потянулась к его губам.
  Его руки скользят по моим рукам, гладят спину, зарываются в волосы, а горячие губы уже спустились на шею. Потянула пояс, раскрывая платья одно за другим, поймала его руку и положила себе на грудь. Ну же! Выдохнула довольно, когда его пальцы обхватили чашечку лифчика и погладили нежно кожу под ним. Да, о да! Ещё, не останавливайся... демон! Какой мягкий здесь диванчик! Юншэн привстал, посмотрел на меня долгим, странным взглядом, я потянулась к нему, не желая больше слышать странные речи. Нельзя, не сейчас. Я хочу здесь и сейчас! Расстегнутая белая рубашка оголяла крепкую, литую грудь мужчины, живот подрагивал под моими руками. Осталась только одна преграда, и я спешу избавиться от неё, едва не ломая ногти о тяжёлую пряжку на его ремне.
  Да-а-а, о да! Юншэн скрывает мой крик своим поцелуем, но стоны всё же прорываются сквозь преграду, когда он склоняется к груди и ласкает её языком. Царапаю его плечи, лихорадочно шепчу его имя и выгибаюсь от сумасшедшего удовольствия, мгновенно воспламенившего всё тело. Подаюсь ему навстречу, жадно, задавая темп и скорость. Мой громкий стон сводит его с ума: его пальцы, которыми он сжал мои ноги, причиняют мне боль, а губы обжигают ключицы, он что-то говорит мне, делает еще два сильных рывка, находит мои губы и долго прижимается к ним своими. Это не поцелуй... Благодарность? Мы замираем, тяжело дыша. Мои руки всё ещё в его волосах, его - на моих бёдрах. Опускается мягко платье на ноги, Юншэн застёгивает рубашку и снова смотрит в сторону. Нет, так не пойдёт! Тяну его к себе за галстук, подчиняю себе, ласкаю его губы, пока он не сминает мои в жадном поцелуе.
  - Люблю тебя, слышишь? - шепчу ему, сглатывая ком в пересохшем горле. - Если ты дорожишь мной... Никогда больше не будь таким... таким... холодным!
  - Со... фен... - выдохнул Юншэн и зарылся руками в волосы. - Это не то... Идём обратно? Госпожа Анна волнуется, - как я люблю его улыбку! Такая манящая, загадочная. И теперь он не отворачивается больше!
  - Идём! Ой! Заколки! - я потрогала хвосты на висках, петли, на которых не хватало... заколок. Одну я успела сорвать, а вот вторая потерялась в процессе. Я вспомнила, как рука Юншэна гладила мою шею, как он оттянул мою голову, властно намотав волосы на руку.
   - Вот они. Стой! Я заколю их, - сказал мой демон и аккуратно вернул их на мои волосы. Увидел мои глаза, полные обожания, руки у него дрогнули, но он не отвернулся снова. Ступила ближе, прижалась щекой к его груди, потёрлась о его рубашку, обхватила за пояс, поцеловала в сильную шею. Реакция мне очень понравилась... - Софен. Софен! Прости, но мы должны идти!
  - Ты ничего не скажешь мне? - спросила тихо. Этот новый Юншэн озадачивал своей молчаливостью.
  - Сказать... Ох! - он сказал то, что я уже слышала от него на третий день. Что-то вроде "Я заплачу за это". За что это он заплатит? Я стояла и ждала хоть чего-нибудь. - Сегодня... Сейчас я узнал, что такое сделать... ошибку! - я ахнула и онемела от обиды и боли. - Нет, не так. Сделать шаг... последний шаг, Софен. Я заплачу за всё! Что бы не пришлось отдать...
  - Юншэн, ты говоришь непонятные вещи! Ты пугаешь меня! - сказала я и даже ногой притопнула от злости. - Ты на себя не похож! Перестань же, ну? Поцелуй меня, и пойдём уже к маме и отчиму!
  Однако мой милый не спешил исполнить мою просьбу: он тяжело дышал и кривил губы в какой-то жуткой гримасе. Да что с ним? Коротко поцеловал, схватил за руку и потащил меня обратно той же дорогой. Едва успевала ногами перебирать! Подвёл к маме, поклонился нам и сбежал! Я так и осталась стоять с раскрытым ртом. Мама выгнула бровь, показывая своё удивление.
  - Он какой-то странный, тебе так не кажется? - спросила я нервно и сняла с подноса пробегающего мимо официанта бокал с вином. Жадно выпила его весь и стала искать, где бы взять следующий, но мама взяла мой локоть в железную хватку и, расточая улыбки и комплименты гостям, утащила в тёмный угол.
  - Что произошло? Вы оба странные, если хочешь знать моё мнение! - она наклонилась ко мне, отогнула воротник платья и отпрянула. И что такого? Никогда поцелуев и их последствий не видела что ли? У всех моих платьев воротник шею закрывает, так что ничего страшного - на свадьбе никто ничего не увидит! - София... Я скажу гостям, что ты переволновалась и ушла к себе! Тентен! - подозвала она паренька из охраны. - Проводи мисс на наш этаж! Софи... Всё будет хорошо! Просто ложись пораньше, ведь завтра такой важный день!
  Молодой человек молчаливой тенью отвёл меня в номер, поклонился и ушёл к лифту. А я стояла на пороге и не могла даже шагу сделать. Что вообще происходит?! Юншэн стал странным, мама так вообще скрывает что-то страшное! Зачем я сюда приехала... Закрыла дверь и побрела в спальню. Тело всё еще помнило сумасшедшее удовольствие, испытанное недавно. Я помню тепло его кожи, сильную спину и плечи. Почему он отталкивал меня? И что за цену он будет платить? И кому? Фух, прочь все мысли! Завтра мамина свадьба, а также совершенно чумной день! Салон красоты в отеле есть, так что ехать никуда не нужно будет, есть свои стилисты и парикмахеры. Банкет готов, гости уже знают дату и время. Мне сказали, что роспись будет после обеда в Ратуше, мы туда придём в лёгкой версии церемониального алого платья. Опять гости, опять взгляды и липкое любопытство.
  Стащила с себя персиковое чудо, напоследок прижав его к себе и покружившись по комнате. Освободила волосы из плена шпилек и заколок, обнаружила пропажу серёжки. Жалко - красивая ведь! Зевнула, посмотрела на кровать. Вот бы Юншэн пришёл ко мне! И что... И снова, снова любил бы меня! Мне мало этих минут с ним! Хочу смотреть в его глаза, слушать его сердце, дыхание. Он так непохож на всех тех парней, с кем у меня были отношения. Его раскосые глаза такие загадочные, поэтому видеть, как они теплеют или темнеют от страсти - редкое наслаждение.
   В дверь постучали. Накинула халат, пригладила волосы и пошла узнать, кто там.
  - Ю... - мои губы смяли жадные, властные уста демона! Он захлопнул дверь ногой, чтобы не выпускать меня из объятий. - М-м-м! Что за?
  - Тш! Софен, я пришёл взять своё!
  - А почему тогда не хотел? - удивилась я такому его поведению. Демоническая бровь поднялась вопросительно, Юншэн что-то обдумал и отступил от меня.
  - Прости! Не хочу, чтобы ты боялась меня, - улыбнулся грустно.
  - Я не боюсь! Ты... - дыхание перехватило от смелости, что я первой говорю это. - Останешься?
  
  Утро! Потянулась довольно. О-о, это было незабываемо! Юншэн исправился и показал, что действительно любит меня! Трижды. И ушёл под утро, уверив меня, что скоро мы будем вместе уже навсегда. Что бы это значило? Попросит меня остаться! А ведь точно! Мама улыбалась, Фима - тоже. Они что-то знают и не говорят мне!
  Едва умылась и почистила зубы, как обе родительницы на пороге. Мама в скромном платьице до колен фиалкового цвета, волосы собраны в хвост. Фима в тёмных брючках капри и белой тунике. Чего это они сегодня так просто одеты? Вон шкафы от нарядов ломятся!
  - Завтрак, потом СПА, потом массаж, потом укладка, макияж, примерка платья. А! И последний инструктаж! Фима, рот закрой, а то птичка залетит! - сделала мама тёте страшные глаза, когда та подняла с пола галстук Юншэна. Да, одевался он не так чтобы внимательно, мы целовались до самой двери, я жадно впитывала его красоту, его нежность и страсть. На лице сама собою расползлась счастливая улыбка, и я смущённо потупилась под взглядами мамы и тетки.
  - А? Ага... - кивнула потрясенная Фима и первой вышла в коридор.
  Мы на этот раз не спускались, а поднимались. Почти на крышу. Там целое крыло занимали кабинеты, целые секции с ваннами, массажными столами, диковинными приспособлениями. Это для эпиляции? А-а, для лазерной! И мне нужно? А может не надо? Однако же меня никто и ни о чём больше не спрашивал: мама махнула троим девушкам в белых халатиках, и те тут же нас разделили.
  После всех процедур я была выжата как лимон, но шелковистая и гладкая, отмятая сильными, но такими нежными и умелыми массажистками, отмытая до скрипа, волосы получили три(!) маски с разными вариациями полезных масел и вытяжек трав. На дрожащих ногах, нагая под махровым полотенцем, а оттого немного зябнувшая под кондиционерами, я села в кресло к стилисту. Та пощёлкала ножницами и сощурилась. Я со страхом нашла глазами маму и взмолилась о пощаде.
  - Мы подровняем кончики, не более! - успокоила меня мастер после наших долгих переглядываний. Пока она стригла меня, проводила много раз расческой в поисках беглых волос, я успела задремать и проснулась только от громкого щелчка ножниц.
  - А? Что? Всё уже? - меня повернули к зеркалу. Ну вроде бы так и было... Просто теперь волосы были аккуратной, тяжёлой и гладкой волной, сияли, отражая свет ламп. - Классно! Мама, скажи?
  - Ты - прелесть, Софиечка! - нежилась мама в руках второй стилистки. Её волосы тоже уложили, сделав её образ совершенным. - Теперь приступим к следующему этапу!
  Следом за всем тем, что мы прошли? Ох! Оказывается, стать красивой так нелегко! Девушки колдовали над причёской, укладывая прядки, косицы и целые локоны в замысловатую конструкцию. Закрепляли шпильками, лаком с блёстками. А затем надели на нас что-то вроде венцов. Неширокий, на концах метелки из золотых подвесок с нефритовыми бусинками. На этот раз я видела все этапы преображения: как наносится макияж, укладку волос, а в самом конце...
  Мы стояли с мамой напротив огромного зеркала. Да что там! Это целая сплошная стена - зеркало! Я кусала губы, чтобы не заплакать, но слёзы всё же потекли по щекам. Обе в алых платьях, одинаковый рост ( каблук у туфлей был подобран с точностью до миллиметра), на гордых головах черноволосых королев сверкали алым, синим и белым короны - фениксы! Мама... Наконец-то мы вместе! Нашла её руку и сжала посильнее, желая показать ей, как восхищаюсь ею, как рада быть здесь.
  - Моя красавица, моя доченька! - мамины губы тоже дрожат, она вот-вот заплачет. Фима уже трубно сморкается в платок, поданный мастером. Девушки тоже притихли, только взглядами нас поедают.
  - Ты знала? - спросила я, улыбаясь. - Ты знала, что мы будем ТАК похожи?
  - Надеялась, - хитро блестят её глаза, а улыбка ослепительна, потому что это улыбка счастливой женщины и матери.
  - Аня, уже двенадцать! Нам ведь ещё ехать к бургомистру! - спохватилась тётушка и вытолкала нас к лифту. Только и успели что благодарно поклониться тем, кто помог этому чуду случиться. Невысокие и хрупкие китаянки, сами прелестные, будто статуэтки, радостно улыбались и благодарили госпожу Анну за честь поработать с её прекрасными волосами и телом.
  У лифта нас уже ждала охрана - четыре угрюмых фигуры застыли в полупоклоне. Мама на них даже внимания не обратила. Волнуется. Я её понимаю: сегодня невероятно важный день в её жизни! И хотя она живёт с отчимом уже больше семи лет, но все же сейчас она станет женой, а не любовницей. Несмотря на вольные нравы Запада, Восток всё ещё консервативен в этом вопросе. И уважать женщину за сожительство никто не станет. Как бы не превозносил её Цзиньлун, но с этого дня она будет законной женой, а это несоизмеримо больше простой любовницы.
  - Все уже там, - как в лихорадке шептала мама и сжимала пальцы так сильно в замок, что они побелели. - Наш папа, Юншен, его дядя... Я уже тебе говорила, что его отец болен? - я кивнула согласно. - Так вот, он так и не смог встать с постели. Но он будет видеть все, что будет происходить через камеру. Дядя Юншэна, он... Да ты его видела вчера! Они стояли втроём с твоим... с Юншэном и говорили.
  - Тот мужчина с молодым парнем? - уточнила я. Мама едва склонила голову, чтобы подтвердить это. Да, я тоже ощущаю, как ломит шею от тяжести причёски и украшений.
  - Да. Его зовут Цзян Канг. А сыновей - Лианг и Шен. Лианг старший, а Шен - младший. Ты им всем очень понравилась! Ну что ты глазки закатываешь? Я правду говорю!
  Мы уже мчались к машине, подхватив свои юбки. Я рассмеялась и сказала маме, что мы обе похожи на Джулию Робертс в фильме про сбегающую невесту. Мама посмотрела на меня и тоже стала смеяться. Так мы втроём, хохоча, и ввалились в машину. Водитель плавно тронул её с места, и выехал с подземной парковки.
  - Софи! Смотри! Это Сенатская площадь и старая Ратуша! Смотри, какие дома красивые! - я прилипла к стеклу, рассматривая старинную архитектуру. Это определённо европейский стиль! Портики, балюстрады, колонны, окна высокие и узкие. А сама площадь была будто разукрашена безумным художником: серые полосы чередовались с черными, образовывая волны и этакие лучики.
  Покружив дважды вокруг фонтана, водитель громко посигналил толпе горожан. Нас едва не ослепили вспышками в телефонах, кричали и хлопали. Мама опустила стекло и стала бросать мелкие монетки в толпу. Горожане и туристы были людьми небедными, но эти монеты автоматически становились талисманами, особенно в любовных делах. Я приняла такую же горку серебристых колечек с дырочками в середине и бросила в окно со своей стороны. Толпа на миг замерла, не понимая, почему у них двоится в глазах. Потом до них дошло, что нас с мамой двое, и они разразились неистовыми овациями. Мы все трое были довольными донельзя! Фима гордо поглядывала по сторонам, мол вот я какая! Воспитала, вскормила! Я фыркнула от смеха. А мама только усмехнулась уголком рта. Она неотрывно смотрела вперёд. Мы ехали на юг полуострова, туда, где располагались дома знати, в том числе дом бургомистра, который и проведёт церемонию. На неё был приглашён также даосский монах с учениками, так что мы получим и благословение святого тоже.
  Мы остановились у красного дома. Небольшой, в два этажа, в колониальном стиле, с тонкими белыми колоннами. Кованые ворота были широко распахнуты, возле них уже стояли несколько машин самого представительного вида. Шофер подал руку маме, а мне помог выйти... Это дядя Юншэна? Я немного обиделась на него за его поведение на приёме, так что весьма неохотно подала ему руку. Но он подкупил меня тем, что застыл возле меня с таким видом, будто его молнией поразило. И прошептал, что за такую невесту не грех отдать всё, что у тебя есть. Я заулыбалась и поблагодарила его. Тогда он очнулся и повел меня внутрь.
  Гости заняли весь холл. В центре стояла трибуна, на которой лежал толстый талмуд. Рядом в курильнице курились ароматные палочки, монах в жёлтой одежде читал молитву и перебирал чётки. Бургомистр вытирал потный лоб и поминутно поправлял галстук. Дамы восхищённо ахнули, мужчины просто просипели что-то невнятное. Журналисты защёлкали фотоаппаратами. У тумбы стояли мой отчим и Юншэн. Сердце неистово билось у самого горла, ноги стали непослушными, каждый шаг был будто первым или последним в жизни. Дядя моего демона волок меня уже почти силком. Мама улыбалась своему будущему мужу, она отпустила руку Цзян Канга и поспешила выйти вперёд.
  Я ощутила чей-то взгляд. Почему он так обеспокоил меня? Не знаю. Но я стала оглядываться, высматривая... Юншэн? Я смотрела на точную копию моего любимого, не в силах понять, где реальность, а где галлюцинация? Перевела взгляд на тумбу. Но... он же здесь?! Ничего не понимаю! Мужчина рядом со мной почувствовал мою заминку и нашёл глазами того, кто меня так взволновал.
  - Это мой сын Лианг. Правда, они с Юншэном похожи?..
  Он говорил что-то ещё, а я ничего не слышала, только как сильно забилось сердце, оно набатом отсчитывало минуты до моего краха, позора! Лианг не только был схож с моим демоном! Тот, кому я вменяла холодность, чёрствость, кого почти силой заставила заняться со мной любовью... Это был не Юншэн... Сглотнула сухой ком, который царапал горло, улыбнулась слабо, стараясь ничем не выдать себя. Отвернулась от Лианга и пошла вперёд, к алтарю. Меня уже ждут...
  Мама с тревогой смотрит на меня, подзывает рукой, что-то говорит. Не слышу, ничего не слышу. Я просто иду к ней, становлюсь рядом. Рука Юншэна легла на моё запястье, глаза моего демона светятся восторгом и гордостью. Я впитываю эти чувства, нежусь в них, будто в солнечных лучах. И обещаю себе забыть то, что произошло на террасе. Навсегда.
  Бургомистр размахивал руками, зачитывал какие-то строки из талмуда, водя по ним костлявым пальцем, взял наши паспорта, проштамповал алыми штампами с золотым оттиском, нарисовал там что-то пером с алыми чернилами. Подошёл дядя Юншэна, поднёс на подушечке красного цвета два комплекта колец. Мама и отчим взяли одну пару. Я замешкалась, не понимая, зачем это. Но, поймав грустный и будто потерянный даже взгляд Юншэна, взяла кольцо в ладонь.
  - Надевай! - сказал мой милый. - Так надо!
  Я надела большое кольцо ему на палец, он - меньшее на мой. Нас осыпали рисом, лепестками цветов, всё плыло в тумане, я вцепилась в локоть Юншэна так сильно, что он с тревогой на меня посмотрел. Мы шли мимо гостей, поравнялись с его кузенами. И тогда Лианг вытянул руку и показал мне серьгу с персиком на ладони. Подозреваю, что в моих глазах застыл самый настоящий страх, потому что он поспешил сказать, что просто нашёл её в зале, у стола с напитками. Юншэн улыбнулся брату, обнял меня покрепче, и мы вышли на улицу.
  Машинально опустилась на сидение, не заметила, как и когда мы приехали. Банкет я почти не запомнила. Конверты с деньгами ложились на деревянные подносики возле нас с мамой один за другим, гости говорили, говорили и говорили. Мы с мамой меняли платья, кланялись всем, благодарили за честь, за дружбу. В конце надели те же алые наряды, а когда вышли в зал, то оказалось, что и отец, и мой спутник одели такие же алые ципао. Юншэн был великолепен! Высокий, стройный, с выправкой воина, а также взглядом генерала или императора, он заставил моё сердце забиться с неистовой силой, я смотрела на него и с глупой улыбкой таяла под его пристальным взглядом. Монах повязал наши руки алой нитью, мы выпили одну на двоих чашу с вином.
  Спустя три часа от начала банкета, гости смогли насладиться едой. Чего здесь только не было! И мясо, и овощи, и фрукты, столь экзотичные, что я таких даже на картинках не видела, горки цзунцзы, сыр тофу, маринованные овощи, тарелочки с димсамами, легкими закусками, пёстрыми разноцветными огоньками укрыли стол. Звенели бокалы, гости довольно переговаривались, деликатно почавкивали, чтобы не обидеть повара. Ну или поваров, что вернее, ведь блюд столько, что один Лю Юнчен вряд ли справился бы.
  Всё это время мы с Юншэном просто молча сидели рядом. Я боялась, что он уже знает о моём грехопадении, а он просто о чём-то думал. И очнулся только тогда, когда у меня упала на пол вилка. Я нагнулась, чтобы поднять её, он тоже. Моя корона едва ему не оставила алую полосу на лбу, но мы оба успели отшатнуться.
  - Мама сказала, что сегодня я еду к тебе...
  - Да. Твои вещи уже там, - огорошил меня мой демон. Я набрала воздуха для возмущения, но он схватил мою руку и пристально посмотрел в глаза. - Я всё тебе расскажу, обещаю.
  - Сегодня же! - прошипела я и отвернулась. Что вообще происходит?!
  Через час мы встали, поклонились гостям, родителям, дяде Юншэна с кузенами, друг другу. Меня бросило в дрожь от тоски в глазах Лианга. Подумаешь... подумаешь ошиблась! С кем не бывает? Да ни с кем такого не бывает! Хоть и бытует мнение, что китайцы все на одно лицо, но это далеко не так! И оба Юншэна тому лучшее подтверждение! Подумала я и мысленно усмехнулась горько. Я не жалею о том, что произошло, нет. Это было невероятно, потрясающе! Откровение, нежность, нас захлестнула та самая первобытная страсть, о которой вспоминают с улыбкой на лице до самой старости. Но если я хочу быть с его братом, то должна вычеркнуть этот эпизод из своей памяти и жизни.
  Особняк семьи Цзян находился недалеко от Ратуши. Ярко-лимонный, трёхэтажный дом в старинном стиле, легкий и воздушный. В нём сейчас светились только три окна: одно на первом этаже и два на втором. Но сам дом был освещён хорошо: по краям клумб, кустов и дорожек стояли фонарики на невысоких кованых стойках, придавая ночному дворику изысканно-романтичный вид. Я шла за Юншэном, осматриваясь. Цветочные композиции, аккуратные деревца, подстриженные старательным садовником, дорожка, посыпанная мелкими разноцветными камушками. Они тихо шелестели под нашими ногами. Дверь открыта? И не боятся никого? Хотя... Я оглянулась и увидела пост охраны у ворот, а также многочисленные камеры на всех углах, в том числе над входной дверью.
  Когда вернутся его братья с дядей, я не знаю. Я даже не в курсе пока, здесь ли они живут. Одно я знаю точно: мистер Пенг сейчас дома, его комната оборудована всем необходимым, чтобы спасти ему жизнь при очередном приступе сердечной недостаточности. И что мамы Юншэна уже нет на свете. Она погибла в аварии в Гуанчжоу, когда ему было всего пять лет. А вот тётя, жена его дяди Канга, жива. Но она уже давно живёт в Европе, так что я её не увижу. Что же она не поделила с мужем, что сбежала на край света?
  - Куда мы? - спросила я, когда мы остановились в тёмном холле.
  - В нашу спальню, - ответил любимый и свернул к лестнице.
  - Куда...
  - С этого дня ты являешься супругой Цзян Юншэна. Ты... - пауза, достойная самой жуткой драмы. - Ты, Яо Софен, моя супруга. Что бы ты не думала, как бы не сомневалась и не хотела...
  - Засветить тебе туфлей под глаз! - заорала я и сняла обе алые лодочки. - Кто это придумал? А ну говори!
  Мы бегали по пустому, гулкому помещению, Юншэн хохотал довольно и уворачивался от статуэток, книг, шариков - светлячков, пепельниц, газет и тяжёлых журналов. Когда я увидела, что журнал в большинстве своём содержит полуголых барышень, то так рассвирепела, что порвала его на мелкие кусочки. Юншэн остановился недалеко от меня. А я... Я уже не хотела за ним бегать. Только завыть от злости и расплакаться! Они обманули меня! Навязали замужество как в каком-то средневековье!
  - Мы будем так похожи! - передразнила я маму со слезами в голосе. - Алые платья для свидетельницы! А зачем свидетелю подавать свой паспорт? - говорила я сама с собой. Подошла к камину, попинала решетку, зашипела от боли.
  - Софен! Больно? - подбежал мой демон. Взял ногу и аккуратно помассировал пальцы. - Перестань! Это не нам было решать. Но я рад, что у меня есть ты. Ты - самая прекрасная девушка в мире, Софен! Я люблю тебя с первого взгляда.
  - С первого? - ревниво и вредно уточнила я.
  - Да. Два месяца назад госпожа Анна показала твою фотографию. И тогда же мой отец и господин Цзиньлун договорились о нашей свадьбе. Ничего бы не было! - повысил он голос и словил меня в руки, оборвав гневную отповедь. - Если бы ты не согласилась. Я не обманывал тебя. Ни словом, Софен.
  О-о! Я чувствовала, что он искренен, весь он был открыт передо мной. А я... Я была с его братом, вертелось в голове. И я посмела ещё попрекать его. Так что я повинно свесила голову и позволила увести себя к диванчику.
   Поудобнее устроилась в его руках, с радостью впитывая его ласку, нежность. Юншэн говорил и говорил, рассказывал, что отец сделал из него что-то вроде личного телохранителя, душеприказчика, казначея, бойца для разборок. Нет, он рад помочь родителю, да и понимает, что скоро дела придётся взять в свои руки. Для меня было большим шоком и удивлением узнать, что его в восемь лет отдали в Шаолинь! До четырнадцати лет он ходил, как обычный монах, в желтом одеянии, простых войлочных тапочках и лысым. Так же, как и все, собирал милостыню, учил молитвы, собирал травы на склонах горы Суншань, вставал в пять утра для долгих и упорных тренировок, мог ребром ладони разбить доску или бетонный блок. А на его животе мог стоять другой ученик. На ноже. Лезвием вниз. Я содрогнулась, представив себе жуткую рану на его совершенном прессе. Мою руку накрыла с готовностью рука мужа. Да, теперь это мой муж. Странно думать о нём в таком плане. Я ведь даже не знала, чем наш роман закончится. А теперь...
  - Потом школа, юридический факультет. У нас есть филиал Пекинского университета в Макао. Когда отец... заболел, мне пришлось управлять всем бизнесом самому. Хорошо хоть дядя Канг приехал из Пекина и помог мне.
  - И что теперь? - спросила я.
  - Будем жить... Жить здесь. Утром я покажу тебя отцу. Он болен, не смог быть на свадьбе. Но он рад за меня, - я улыбнулась довольно. Юншэн с таким теплом говорил об отце, да и еще гладил нежно мои волосы. Я млела и тёрлась об него щекой.
  Спросила про монаха на церемонии. Оказывается, этот монах его учитель! Он приехал специально, чтобы соединить нас буддийской молитвой. Ну и повидать Юншэна. А также дать представление в Океанусе!
  - С ним прилетели два его ученика. Знаешь, там, в Шаолине, есть два вида учеников. С некоторых пор туда принимают за деньги. Это новшество ввёл настоятель Ши Юнсинь. Он много чего сделал для монастыря. Отремонтировал много помещений, теперь монахи не голодают, у них есть одежда. И ученики могут увидеть мир: если покажут себя хорошо, то их заберут в группу, которая ездит на гастроли по всем странам. Я познакомлю вас завтра. Вижу, что ты устала. Идём уже спать! Не дуйся! Люблю конечно! И буду заботиться о тебе до самого последнего вздоха.
  Я смотрела на просторную комнату, основное место в которой занимала огромная двуспальная кровать, застеленная алым покрывалом. На нём кто-то натрусил килограмма три лепестков роз и побрызгал чем-то таким... Будоражащим. Горячие руки легли на мои плечи, Юншэн шептал мне, что эту кровать привезли только в начале этой недели, её изготовили на заказ. Для нас. Для меня. И мужа... Чёртовы лепестки! Чертова корона, которая лишила меня множества волос. Но всё это стоило того: глаза моего демона были полны желания, жажды и страсти. Платье он снимал мучительно медленно, целуя открывшееся ему пространство. Каждый сантиметр моего тела... Задыхаясь от нежности, от кружащего голову удовольствия, прошептала ему, что в нашем случае родители не ошиблись: мы должны быть вместе!
  А кровать замечательная! Крепкая...
  ГЛАВА 4. Монахи
  
  
  Утром меня разбудил не муж, не солнце, не дворник за окном, а неистовый рёв голодного желудка. Ну да, вчера я не смогла съесть ни одного кусочка из тех закусок - всё думала о своей вине. А сейчас организм требует своё. Поднялась, огляделась. Платье аккуратно висит на спинке стула, под ним же приткнулись мои балетки, а на сидении... всё то, что с меня вчера сорвали, едва не разорвав.
  Замоталась в одеяло и стала медленно обходить комнату. Помимо кровати, здесь были ширмы две штуки, две вместительные тумбочки по бокам ложа, длинная скамейка из темного дерева. На полу мягкий ковёр. А ещё большой свадебный портрет нас с Юншэном! Откуда? Я такого не помню... Это на вечере нас кто-то сфотографировал? Или простой фотошоп? На стенах еще два плаката. На них алыми чернилами нарисованы два иероглифа. А! Вспомнила! Это же для нас, вроде как я и он, а вместе счастье. Двойное счастье! Если Юншэн и дальше будет таким невероятным, то счастье может еще и удвоиться.
  Пока мечтала, наслаждаясь ощущением длинного ворса, обхватившего ступни, вошёл мой благоверный. Синяя рубашка, брюки из мягкой ткани, легкие домашние туфли. Как же он хорош...
   - А где я могу переодеться?
  
  - Твоя комната вон там! - подтолкнул меня мягко влево Юншэн. - И все вещи там же. Если нужна помощь, я попрошу горничную моей матери. Твою сегодня пришлёт госпожа Анна из Океануса.
  - Не! Не надо! - замахала я руками, и мой кокон рухнул вниз. Юншэн прошагал ко мне, поднял покрывало и укутал в него снова. В его руках было так хорошо, что я зажмурилась от удовольствия.
  - Ничего не бойся! Теперь это твой дом, Софен. Прими ванну, отдохни. Я зайду за тобой через час и отведу к отцу. А потом будем завтракать все вместе. Я познакомлю тебя с семьёй Цзян. - я кивнула и улыбнулась.
  Какая-то она непривычно - хлипкая, эта самая дверь в мою комнату. На ней почти всё пространство занимает витраж. Красиво, но это её делает прозрачной. За дверью действительно была комната, причем полная копия той, в которой меня поселила мама в Океанусе! Такого же песочного цвета диванчик, столик и трюмо. Персиковый ковёр, лёгкие шторы на двух узких окнах. На столике уже лежали мой телефон и планшет, паспорт, точнее оба паспорта. Полистала странички. Ничего не понятно, только и узнала, что свою фотографию, а так ни одной буквы не знаю. Золотистый штамп, в нем двумя столбиками несколько значков. Я? И Юншэн? Погладила буквы. Невероятно! Как так могло произойти? Я даже не думала о замужестве, полагая, что ещё успею до тридцати. Да я Фиме всегда говорила со смехом, что специально с нею останусь куковать, тем более, что кот у нас, как у двух классических старых дев, уже есть. И вот теперь я уже не одна. Как к этому относиться, я пока еще не знаю. Немного неловко, совсем чуть-чуть страшно. Но если исключить все страхи... Я так счастлива! У меня самый лучший муж на свете! И красивый... Та-ак, что у меня еще здесь есть...
  У меня есть персональный шкафчик для драгоценностей! И в нем за стеклом, на подставках гордо и кричаще роскошно сияли моя свадебная корона - феникс, три невероятных ожерелья с самыми разными узорами и сочетаниями рубинов, изумрудов, жемчуга и нефрита. Вон и моя шкатулка с серьгами - браслетами - заколками на нём. И ещё какая-то шкатулка поменьше. Открыла и онемела от восторга! Похоже, что её заказали с учётом цвета моих глаз! Всё, что в ней было: браслеты, шпильки для волос явно старинной работы, заколки, гребни, перстни и серьги, - почти всё было из зеленого и синего нефрита. Кое-где были изумруды, жемчужинки. Я вытащила роскошную шпильку, которую украшал хвост павлина, инкрустированный лазурными пластинками нефрита. У самого острия шпильки угадывалась бабочка, ее крылышки были выложены синим. Насколько я знаю, эти шпильки назывались цзы или цзань. Много таких украшений было обнаружено на руинах города Иньсюй, они относились к эпохе Шань-Инь. Тщательно причёсанные и уложенные в пучок волосы считались признаком цивилизованности. Была даже церемония надевания первого головного убора для молодых людей и взрослой причёски у девушек. Парадными украшениями дам в ту эпоху считалась большая шпилька с подвесками бу-яо и диадема шань-ти. С периода Тан до конца Мин использовалась корона фэн-гуань - корона - феникс.
  У меня в шкатулке лежало целое богатство! На внутренней стороне короны, шпилек с подвесками и обычной с павлином - на всех них был оттиск с именем мастера! Я быстро сделала пару снимков, рассчитывая найти информацию о них в интернете. Надеюсь, они не пребывают в розыске...
   Дальнейший осмотр комнаты показал, что даже гардероб открывался так же! На вешалках висели платья, за ними блузки и футболки, брючки, джинсы, капри, в самом конце дивные халаты из шёлка, вышитые золотыми птицами и цветами. И сорочки, десять штук. Разной степени развратности. Ох, мама. Как она могла знать, что у нас с Юншэном получится? Просто понадеялась на мою влюбчивость? Так я вроде бы такой не была никогда.
  В комоде обнаружилось то, что я уже опасалась не найти: белье. Я взяла сюда всего три комплекта, а здесь... Пять, десять, двадцать... Двадцать четыре комплекта! Разные цвета, украшения, размеры. Да-да! Есть такие бюстики, которые специально теснее остальных, видимо для впечатления мужа. Судя по его горячечным ласкам вчера ночью, он впечатлён достаточно.
  Ванная просто прекрасна! Начать с того, что на стене у меня горный пейзаж с водопадом, облачками. И птицами, реющими над этим всем. А так всё светлое, нежное. На полочках стоит столько косметики, что и за всю жизнь не использовать! Пустила воду, стала выбирать средство, чтобы налить в ванную. Выбрала пену с цитрусовым запахом. Отдельные ванные - это просто предел мечтаний! Не нужно ждать, пока кто-то вдоволь належится в воде, танцевать под туалетом, уговаривая поторопиться. Интересно: это для меня сделали, или у них так принято? Как бы то ни было, но я благодарна за такую предупредительность.
  Юншэн вернулся, когда я уже вытащила из шкафа два платья. И теперь рассматривала их, решая, что надеть. Да я бы с радостью пошла на встречу со свёкром в дивных синих брючках и белой тунике с сакурой на груди. Но а вдруг его папа оскорбиться таким нарядом?
  - Что такое? - спросил меня муж и обнял со спины. Горячие руки распахнули халат и накрыли обе груди. Конечно, платья были забыты минут на двадцать. А когда мы о них вспомнили, то оказалось, что те немного смялись. - Ты можешь носить то, что тебе удобно. А платья надевать на встречи с гостями.
  - Юншэн... - пока он помогал мне облачаться в ципао синего цвета, я вспомнила, что хотела у него спросить о своей учёбе и новом имени.
  - Что? - он обошёл меня и стал напротив. Его губы поминутно поднимались одним уголком вверх, как будто он хочет рассмеяться, но сдерживается.
  - Ты говорил, что я теперь Яо Софен. Что это значит?
  - Яо Цзиньлун отныне официально твой отец! - сказал Юншэн и придержал меня за плечи, потому что я рванула было уже за телефоном, чтобы набрать маму и выспросить всё у неё. - Ты дала согласие. Все в Макао уже знают, что двадцать лет назад твой отец встретил госпожу Анну в Пекине на выставке древностей. После они расстались и увиделись только спустя десять лет. И теперь решили привезти тебя в Китай, чтобы жить одной семьёй.
  - Вот как... Но зачем это было делать? Усыновить не проще?
  Юншэн качнул головой отрицательно и пояснил, что в их стране, да и по всей Азии тоже, ценятся только кровные связи. Мой отчим, то есть уже отец с недавних пор, дал мне не просто имя. Теперь я наследую всю его империю игр! Пока я переваривала новость, муж отвёл меня к туалетному столику, усадил на круглый стул с мягким сидением и взял в руки расчёску. Поймал в отражении мой удивлённый взгляд и спросил, разрешаю ли я помочь мне с причёской. Кажется, мои глаза ещё никогда не были такими огромными! Он тихо рассмеялся в ответ на мой шок и пояснил, что у них в особняке часто гостит одна весьма капризная родственница. Она успокаивается только в его присутствии. Я ревниво надулась и глядела исподлобья.
  Нежные руки любимого аккуратно расчёсывали мои волосы. Он гладил восхищённо каждую прядь. Я изумлённо наблюдала в зеркало, как ловко он проделывает те же движения, что и горничные матери, а потом закалывает петли заколками.
  - Ты не скажешь, кто она? - спросила я и демонстративно стала перебирать помады и тени. Какой сочный цвет! Зачем мне настолько яркая алая помада? Но маме видней, так что теперь у меня таких три. И розовые, и коралловые.
  - Софен... Ты ревнуешь? - склонился к моему уху этот Казанова. Я не спешила отвечать на его улыбку и веселье в глазах. Вместо этого отодвинулась в сторону, а потом и вовсе встала.
  - Нет! Мне всё равно! Абсолютно! - по слогам проговорила я и для большего эффекта даже ногой топнула. Мозаичное дерево, которое заменяло пол здесь, отозвалось лёгким гулом.
  - Плохо. Она расстроится... Моя маленькая сестричка, милый в сущности ребёнок... - подкрался ко мне этот искуситель. Я не стала убегать или уворачиваться, наоборот - я с нетерпением ждала и его уговоров, и продолжения фразы, и того момента, когда его глаза затуманятся перед нашим поцелуем. Оставались считанные секунды до сладкого поцелуя, но тут!
  В дверь постучали. Громко. И похоже, ногами. Я в шоке глянула на мужа, не понимая, кто это такой смелый, что решил ворваться в спальню новобрачных. Юншэн открыл дверь и загородил собою гостя. Точнее, гостью. Ведь пышное голубое платьице было прекрасно видно по бокам от его ног. Так-так! Это и есть та особа, которая требует внимание моего любимого к себе? Сейчас я ей поясню, что в этом плане ей уже не на что надеяться!
  - Ты сказал, что у меня будет сестричка! - толкалось и пиналось это чудо лаковыми лодочками. И всеми силами старалось пропихнуть голову под его рукой.
  Юншэн с улыбкой ловил её руки на своём животе, притворно ойкал и закатывал глаза к потолку, показывая, что боль просто невыносимая! Я тихо подошла к ним и прислонилась к косяку. Девочка еще раз толкнула Юншэна, а потом подняла голову ко мне. И так и застыла. Что? Я такая страшная? Переглянулась с мужем. Он подмигнул мне весело и кивнул малявке на меня.
  - Это моя жена Яо Софен. А это моя кузина Цзян Юйлань! Ты хотела сестричку! Теперь она у тебя есть. И... проси прощения за грубость! Леди так не поступают!
  Пока он говорил, малышка быстренько оправила платьице и пригладила волосы. И правда роскошные! Такие заплетать одно удовольствие! Юншэн понял, что я завидую белой завистью его кузине и едва уловимо мотнул головой, как бы говоря, что я не то думаю. Юйлань мелким ужиком просочилась мимо брата, стала напротив меня и поклонилась. А потом долго извинялась, что была невежлива.
  - Всё хорошо! - серьёзно кивнула я. - Но на будущее! Так делать нельзя! Мы можем быть... неодеты...
  - Да? - поразилась малышка. Я прикусила губу, чтобы не рассмеяться, и опять же кивнула важно. - Хорошо! Я буду к вам посылать Лианга!
  Я подавилась воздухом и снова ощутила вчерашний страх. Юншэн понял, что со мной что-то не так, и поспешил выпроводить кузину в коридор.
  - Мы уже спускаемся, Юйлань! Передай матушке Фань, что она может накрывать на стол! - и когда бесёнок ускакал вниз по лестнице, повернулся ко мне. - Матушка Фань - это наша экономка. Она нам уже как мать. Она вырастила меня, Софен. Ты расстроена? Она больше не войдёт сюда без разрешения!
  - Я не... Это не из-за неё. Скажи... В тот вечер... Это был Лианг... со мной? - я старалась улыбаться беспечно, чтобы мой муж не заподозрил ничего. Но тревога всё внутри вымораживала.
  - Да. Мне нужно было отлучиться, но на вечере были важные гости. И ты... могла расстроиться. Тебя испугало наше сходство? - я кивнула и прикусила губу, раздумывая, сказать правду, соврать или остановиться на полуправде? - Да, мы часто этим пользовались. В детстве мы разыгрывали отца и дядю, горничных, гостей. Никто не мог отличить нас. Сейчас есть одна деталь, которая, если знать, где искать, укажет на меня. Ну? Если скажешь, то я расскажу тебе кое-что интересное, мой маленький феникс...
  Юншэн захлопнул дверь и прижал меня к стенке, его руки гладили мою спину, не давая сосредоточиться. В раскосых глазах застыл вопрос, а ещё... Там метались злые огоньки! Он злится? Но на что? Откуда я знаю эту деталь? Я ведь ночью его не разглядывала... Только... Подняла голову, встретив пристальный, пугающе -серьёзный взгляд.
  - Не зна... - рука Юншэна легла на мою шею, пальцы медленно скользили вниз, к груди, покружили там, снова легли на шею.
  - Ответ неверный, Софен! Ты можешь подумать ещё немного! У нас есть пять минут до визита к отцу, - шептал он мне на ухо.
  - Ты пугаешь меня! - жалобно прошептала я, глядя в его глаза. Ещё немного, и расплачусь. Что за игры! Но он не оставляет меня, не даёт двинуться. - Не знаю! Я не знаю... Ты... А? - поражённо ахнула я, когда он расстегнул рубашку. - А у него нет шрама...
  Юншэн обнял меня, зацеловал щёки и губы. А я стояла ни жива ни мертва, осознавая, что этими словами подписала себе приговор! Сейчас мой такой неожиданный брак и закончится...
  - Это не твоя... проблема, Софен. Я не виню тебя, успокойся! Более того, - мой демон взял мою руку и вывел в коридор. - Я теперь знаю, что брат защитит тебя, что бы не случилось. Идём к отцу. Перестань! - взял он меня за подбородок. - Я люблю тебя. И буду любить всегда!
   Мы прошли в левое крыло особняка. До комнаты свёкра было метров десять. На стенах светлые обои, картины с пейзажами. Горы, водопады, цветущие деревья. Перед дверью в покои мистера Пенга меня стало потряхивать от страха. Мой чуткий мужчина прижался ко мне и немного постоял так со мной, согревая.
  - Ты даром так беспокоишься. Мой отец совсем не строг. Ну? Идём?
  - Да... - вышло так тихо, будто мышка пискнула из норки. Сглотнула, откашлялась и повторила. - Да! Идём уже...
  Юншэн коротко постучал и объявил о том, что за дверью мы. В комнате тотчас же наметилось движение: кто-то зазвенел стеклянными стаканами, звякнула ложка, потом к нам прошелестели тихие шаги. На пороге стала невысокая, худощавая китаянка. Волосы забраны наверх, сзади заколоты заколкой с синим нефритом. Одета она была в форму горничной, но ткань явно дорогая, впрочем и своей выправкой, и смелым взглядом, которым она на нас уставилась, дама давала понять, что она здесь не последний человек. Короткий поклон мне, Юншэну и она залопотала что-то на китайском. Юншэн покивал ей согласно.
  - Это и есть матушка Фань, - указал он рукой на женщину. - Матушка, Софен не говорит на китайском! Вы ведь можете повторить то же самое на английском?
  - Да, молодой господин! Я так рада, что у моего мальчика есть такая красивая жена! - пела она и пятилась в комнату, давая нам пройти.
  В комнате было темно, только две настольные лампы по бокам от кровати давали мягкий, приглушенный свет. Кровать была специальная, с подключённым мониторингом биоритмов больного. На мониторах отслеживался сердечный ритм и давление, на стойке висела капельница, почти пустая. Это по графику или её для того поставили, чтобы папа Юншэна легче пережил встречу с нами?
  На ложе совсем затерялся худой, измождённый человек. На нём была домашняя пижама из мягкой ткани тёмно-синего цвета, но видна была только верхняя половина. Низ прикрыт тёплым одеялом. На столике рядом с ним стояли баночки, стаканы, пузатые горшочки.
  - Софен! - позвал меня муж. Я виновато улыбнулась и перевела взгляд на нового родственника. На бледных губах мужчины мелькнула улыбка. Да и в глазах его было хорошо знакомое мне выражение. Отец и сын были очень похожи, только мистер Пенг был солиднее, и лицо было более костистым, с запавшими тёмными глазами.
  - Ничего... - прошелестел усталый голос. - Она просто немного стесняется. Как ты похожа на мать... Красивая, добрая, настоящее сокровище! Яо Софен! Цзиньлун сделал всё, как и обещал. Мы стали одной семьей... Теперь можно начинать то, что мы задумали...
  И умолк. Я стиснула локоть Юншэна и со страхом смотрела на свёкра. Он... живой? Полежав так минут пять, мужчина будто собрал немного сил для продолжения беседы. Матушка Фань немного приподняла изголовье, чтобы ему было удобно на нас смотреть.
  - Отец? - позвал его сын. - Мы можем прийти позже...
  - Нет! - с неожиданной силой вскричал он, отчего я вздрогнула, а Юншэн кивнул сиделке, которую я поначалу не заметила из-за волнения, чтобы та приготовила инъекцию с успокоительным. - Я хочу говорить сейчас! Сын... Я рад, что теперь у тебя есть ещё один отец - Яо Цзиньлун! Когда меня не станет... - я поражённо ахнула: как так можно говорить? Вот так просто говорить о смерти?! Но, видимо, и Юншэн, и матушка Фань так часто слышали эти речи, что совершенно не удивились им. - Слушай его. Если будет тяжело вести дела всех отелей, отдай Кангу два. Но не больше! Кхе-кхе! Он всегда порицал меня за это, так что пусть на многое не надеется. Малышка Феникс! Подойди!
  Я несмело двинулась к кровати. Юншэн остался стоять посередине комнаты, покорно ожидая приказов. Вот это субординация! И это среди своих же! Мистер Пенг протянул ко мне руку, я не знала, что делать, но всё же протянула свою навстречу.
  - Самое дорогое сокровище! - сказал свёкор и улыбнулся сыну. - Малышка Феникс, за тебя дали большое приданое. Ты видела тот комплекс на острове? Твой отец отдал его как приданое.. - я молча вытаращила глаза на мужчину. Ничего себе! А так не брали? - Кхе-кхе! Вижу, вижу, что ты думаешь... Таковы традиции. А мы отдали "Венецию"! Вон та башня, отсюда видно.
  Да, в просвет между шторами хорошо была видна высоченная башня - отель с утолщением сверху, она мне чем-то булаву напомнила.
  - Но это только на бумагах, Софен. Всё осталось в семье. Редко когда в семьях богатых людей случаются счастливые браки. Там, где сговор по расчету, нет любви. Но вы... Берегите друг друга... Юншэн, береги Со... фен...
  А-а-а что это за писк?! Это... Это всё? На мониторе у кровати шла непрерывная прямая линия. Я, как человек, смотревший с тётушкой пару серий в неделю её любимого дамского "мыла", прекрасно знала, что это означает. Смерть... Метались люди, женщины подняли такой вой, что по коже табунами ходили туда-сюда муравьи. Юншэн с каменным лицом отдавал распоряжения, меня вывели из комнаты и силой оттащили в нашу спальню. Кто-то настойчиво предлагал выпить, вложил в мои сведённые судорогой пальцы кружку с теплым вином. По лестнице громко топали, бегали, грузно вбивали каблуки. Полиция, бургомистр, партнеры, слуги, члены семьи.
  - Скоро приедут твои родители, Софен... - присел рядом со мной на кровать Юншэн. Я упала ему на грудь и зарыдала горько. Да что ж такое-то? У нас свадьба, счастье было такое безоблачное! А сегодня уже нас постигла такая утрата! Я не знала его отца, но сама мысль, что это его папа, что он ему близкий человек, она наполняла сердце горечью. - Милая? Я рад, что ты со мной...
  Он обнимал меня и утешал, будто это мой отец отошёл в мир иной, а не его. Но это нужно было нам обоим, так что я молчала и только всхлипывала изредка. Заглянула экономка и сказала, что прибыли Яо Цзиньлун с госпожой Анной и её сестрой Эфимой. Мы с мужем поспешили спуститься вниз.
  Мама без слов обняла нас обоих. Отчим был печален и суров. Он крепко прижал к себе зятя, потом нежно и осторожно - меня. В холле уже яблоку негде было упасть, так что все наши действия стали достоянием общественности. С искренними скорбными лицами и словами к нам подходили незнакомые мне люди. Я узнала только бургомистра с женой да пару человек партнёров отчима по бизнесу.
  Чиновники из администрации уже выписали свидетельство о смерти, а тело забрали в морг. Похороны назначены на завтра, а сегодня будут поминки. Я мимоходом удивилась, что поминки раньше похорон. Сегодня во мне перегорело много чувств, так что до самой поздней ночи я просто молчала. Мама осталась в доме на ночь. Им с отчимом выделили комнату мамы Юншэна. Её давно уже не открывали, так что горничным пришлось все там вымыть и вытереть от пыли, перестелить постель. Мама представила меня моей персональной горничной. Сюли смотрела испуганно, ожидая моих указаний. Или наказания? Я что такая грозная? Вздохнула тяжко и попросила ее приготовить мне ванну и расстелить нам с мужем постель.
  В большой, светлой столовой накрыли стол, сели самые близкие гости, родственники. Монах уже давно читал молитву, его ученики тоже сложили руки вместе и сидели с закрытыми глазами. Тихо поели, разошлись по комнатам. На столике у стены в нашей спальне кто-то поставил портрет господина Пенга. Там уже курились три ароматные палочки в специальной подставке.
   Юншэн прижал меня к себе и сказал, что придёт позже, так что я пока буду здесь одна. Заглянула мама, снова поплакали. Она рассказала мне, что господин Пенг жил только, чтобы увидеть меня. Все знали, что он так слаб, что не проживёт и месяца. Так что одновременно готовились и к такому варианту событий, что за свадьбой сразу же последуют похороны. Я рассказала ей, а потом повторила и Фиме, которая тут как тут, весь наш с ним короткий разговор.
  - Да, приданное действительно было баснословным. Но обе семьи знали, что отели останутся у нас во владении, так что не скупились, - улыбнулась грустно мама. - Вот так... Если бы... Если бы Пенг умер раньше, то вы с Юншэном не смогли бы ещё пожениться семь недель. Таков срок траура.
  - Мам? А как теперь с моей учёбой? Я ведь ещё год должна отучиться! - вспомнила я вопрос, который хотела задать мужу утром.
  - Мы уже написали в университет, что ты берешь академотпуск в связи с переездом в другую страну. Через год, а может и два возобновишься уже на заочном. Помоги лучше Юншэну пережить потерю, роди ему ребенка.
  - А? - в шоке смотрю на родительницу. Не в том дело, что я против. Да я не против вообще! Но я пока даже не задумывалась о детях! Да меня замуж выдали так внезапно, что я ещё не осознала себя женой!
  - А что? Ему уже двадцать пять, милая! Самый возраст для отцовства. И он тогда будет меньше горевать по Пенгу.
  Фима увидела, что я не в настроении продолжать эту тему, и одёрнула маму. Та засуетилась и ушла якобы распорядиться в доме.
  - Ты простишь меня? Я не могла тебе сказать, - повинилась тётушка. Я только усмехнулась на это. Сейчас я думаю не о том, как именно я вышла замуж, а о том, что всё складывается как-то не очень весело с моей семейной жизнью.
  - Да не злюсь я на вас! Юншэн самый лучший муж на свете! Я очень рада, что мы вместе.
  - О-о! Тогда мы правильно поступили! - подвела итог Фима. - Ни о чём не беспокойся: вещи твои перешлю, Лёвушку утешу. Да и подружке твоей всё расскажу, отдам фотографии и сувениры.
  Мы ещё поговорили, а потом тётушка с грустными вздохами и поминутными причитаниями ушла к себе.
  Юншэн пришёл уже глубокой ночью. Подгрёб меня под свой бок, дышал тяжело и часто. Я обняла его в ответ и прижалась к его плечу щекой. Запах алкоголя мне не очень понравился, но куда деваться? Мой отчим утешал зятя. А выпивка в таком случае лечит быстро и качественно. Осторожно коснулась шрама на животе мужа. От чего он? Это рана или шрам от хирургического вмешательства? Вспомнила, как он меня заставил сознаться сегодня, и насупилась. Я ожидала скандала... И тем удивительнее, что его не было. Это из-за моей "ценности"? Или всё же Юншэн любит меня и готов простить? Боже! О чём я думаю?! У него отец умер утром! Я забуду всё то, что произошло тогда, забуду...
  
  Похороны были назначены на одиннадцать утра. Мама привезла мне белое платье простого кроя, скромное и изящное. Именно белый цвет в Китае является цветом траура. Сразу после кремации мой названный отец попросил меня и Юншэна проехать с ним в Океанус. Так и поехали в белых нарядах. Мы с мужем были одни в машине, не считая молчаливого парня за рулём. Я гадала, что же такого скажет нам отчим? А мой любимый смотрел вперёд неотрывно, будто каждый пройденный метр значит необыкновенно много для него.
  Уже в кабинете, рассевшись в кресла, на диваны, мы на несколько минут погрузились в молчание. Так простились с необыкновенным человеком, сильным и гордым. Представить сложно, как он из простого студента превратился в магната!
  Отчим кого-то ждал, так что не спешил начинать разговор. Наконец, в дверь прошли три монаха, а за ними человек с чёрной папкой под мышкой. На его носу крючком, как влитые, сидели массивные очки в роговой оправе. Весь какой-то нервный и усохший, он тем не менее был одет в хороший костюм, а на руке виднелись дорогие часы.
  - Я нотариус господина Цзян Пенга! - объявил субъект и стал зачитывать волю покойного. - Завещаю всё своё имущество своему сыну Юншэну! Своему брату я отдаю судостроительную верфь в Гуанчжоу и активы двух строительных фирм. Племянникам Лиангу и Шену, - нотариус в растерянности замер, не найдя их.
  - Они скоро будут. Читайте дальше! - приказал Цзиньлун.
  - Племянникам передаю во владение участок земли в провинции Хэнань, недалеко от города Дэнфэн. И еще по миллиону американских долларов. Племяннице также ту же сумму на счёт до её совершеннолетия. Все драгоценности моей покойной супруги я завещаю своей любимой невестке - Яо Софен! Всё! Воля покойного оглашена, извольте забрать копию завещания!
  Нотариус в дверях столкнулся с дядей Юншэна Кангом и его двумя сыновьями. Хорошо хоть девочку сюда не привели. Меня уже потряхивает снова, а что будет с ребёнком? Госпожа Фань о ней позаботится. По крайней мере я видела их двоих в столовой, когда мы уезжали на похороны.
  - Юншэн, прикрой дверь! - сказал отчим. Муж тенью скользнул к двери и закрыл её на ключ. - Анна, сестра Эфима, моя дочь Софен, мой зять Юншэн, Цзян Канг, Цзян Лианг и Цзян Шен, - перечислил он родичей. - Это наши давние знакомые, шаолиньские монахи: брат Нианзу, два его ученика - Юнксу и Ень Гун. Почему я позвал вас сюда? Сейчас вы всё узнаете...
  Я рассматривала монахов. Сразу и не разобрать, кто из них кто. Учитель был также молод, как ученики! Поразительно! Как они этого добиваются? Стройные, каждый мускул видно, а лица гладкие и безмятежные. Оранжевые, широкие робы, светлые штаны, перевязанные веревкой у колен, мягкие войлочные тапочки. В руках чётки.
  Один из учеников, Ень Гун кажется, внезапно поднял голову и встретился со мной взглядом. И испуганно закрыл глаза обратно. Не поняла... Я страшнее, чем их девушки? Ну чего он так... Но узнать, в чём там дело, мне сейчас не удастся: отчим встал из-за стола и прошёл к нам. Стал напротив, скрестив руки на пояснице сзади.
  - У нас есть проблема. Человек, владеющий третьей, меньшей по величине, но всё же внушительной частью недвижимости на Макао, стал нашим врагом. Он похитил моего банкира и троих акционеров. Мы искали их месяц, но не нашли. Подобраться к нему сложно: как волк, он чует западню и уходит в последний момент. Полиция нам не поможет. Но и мешать не станет! То же касается и Триад. Они обещали не вмешиваться в наше расследование. В конце они рассчитывают наложить руки на имущество проигравшего. Как вы понимаете, это должны быть не мы. Первым шагом к укреплению нашего положения стал брак моей дочери и сына Пенга Юншэна. Сейчас настало время сделать второй шаг.
  - Что за шаг? - спросила я. Мама с Фимой переглянулись тревожно. Неужели и они не в курсе?
  - Человек, нужный нам для дачи показаний в полиции, сейчас пребывает в Америке! Юншэн не нашёл Зенгуанга в Гонконге. По информации из надёжных источников, он сбежал ещё до прилёта Софен в Китай. Где именно он скрывается, нам и предстоит выяснить. Но не вызывая подозрений.
  - Что ты предлагаешь, Цзиньлун? - спросил мистер Канг. Он слушал не так чтобы внимательно, очевидно было, что о проблеме он знал.
  - Мы вшестером: я, Софен, Лианг и учитель Нианзу с учениками - мы все отправимся в Америку! - сказал Юншэн и прошёл к отчиму. Мой названный отец довольно кивнул ему и предложил продолжать рассказ самому. - Мы посетим Лос-Анджелес, Сан-Франциско, Нью-Йорк, а напоследок заглянем в Майами. Но это если не найдём следа Зенгуанга в Китайских кварталах этих городов. Учитель согласен помочь нам. Они будут охранять Софен в то время, когда мы будем прочёсывать бары и кабаки. Когда мы схватим Зенгуанга, в тот же день вылетаем в Пекин на частном самолёте. Там будем действовать по обстоятельствам, но планируем выбить у него признание в преступлениях против наших двух семей.
  - А если он не сознается? Или власти просто позволят ему откупиться? - вскинулась Фима.
  - Главное, чтобы его показания были официально запротоколированы. Тогда даже если он исчезнет, - зло усмехнулся Юншэн, - Мы сможем предъявить обвинение Менг Фухуа. А потопить его труда не составит: есть люди, которым он тоже как кость в горле.
  - А что если обратиться к американским властям? У них ведь есть этот... как его... Интерпол! - я вспомнила про международную сеть, благодаря которой экстрадировались преступники из любой страны мира. И отчим, и муж - оба посмотрели на меня с таким непередаваемым выражением на лицах! Там была и гордость за меня, но больше было умиления, как будто к ним подошла милая маленькая девочка и сказала прелестную глупость. Я надулась.
  - Милая! - сказал Юншэн и улыбнулся невесело. - Если бы Зенгуанга официально объявили преступником, то мы бы так и сделали. Но о его преступлениях, а также незаконных делах Фухуа, знаем лишь мы. Так что мы с тобой едем в свадебное путешествие, учитель с группой будут выступать с боевыми представлениями, ну а Лианг... - ой какая пауза нехорошая! Я прямо вся извелась на диванчике! Мама косилась на меня многозначительно, Фима всё больше выпучивала глаза, понимая, что брюнет номер два, который похож на моего мужа, входит в состав самого тривиального любовного треугольника. Сам Лианг смотрел на брата. Смотрел в упор, напряжённо и с готовностью... чего? - А Лианг будет снова менять меня, когда будет нужно.
  - Может вы возьмёте еще пару бойцов? - спросил мистер Канг. - Лишними не будут.
  - Мы подумали об этом! - кивнул согласно отчим. - Но они полетят обычными пассажирскими рейсами. А мы - частным самолётом семьи Цзян. Он сейчас в ангаре на острове Тайпа. Запрос на пребывание в Америке мы уже адресовали в их посольство. У нас много друзей и партнёров из США, так что вопрос решится быстро.
  - Лианг... - вдруг начал Юншэн. Глянул мельком на меня. Я при имени своего невольного любовника побелела и заёрзала на сидении. - Ты можешь отказаться. Я знаю, что в этом году ты хотел поступать в Военную академию. Так что тебе нужно подготовиться к экзаменам.
  - Я еду с вами! - твердо заявил ему брат и встал. - Кем я был бы, если бы не помог моему брату? И своей... - снова чёртовы паузы!!! - Любимой невестке! - малейший нюанс в его тоне заставил меня вжать голову в плечи. Особенно он сделал акцент на слове "любимой". Будто мало мне угрызений совести!
  - Хм! Юншэн, Софен! Сегодня отдыхайте, а завтра собирайте вещи. Лианг, останься! И ты, Канг.
  Юншэн был зол. Очень. Движения его были резкими и рваными, он со мной не говорил, только открыл дверь, убедился, что я села на сидение в машине, и рванул ту с места. Мама с Фимой уже давно скрылись из виду - мы оставили их позади. В дом мы тоже влетели, как заполошные. Муж тащил меня за руку до самой спальни! Я надулась и с обидой хлюпала носом. Если он решил учинить скандал так сказать опосля, то не тут-то было! Я найду что сказать!
  В спальне прибиралась Сюли. Юншэн просто открыл дверь и так на неё глянул, что та пулей рванула в коридор и, дробно стуча тапочками, ссыпалась с лестницы. Я села на кровать и опустила голову на руки. На левой красовалось ажурное золотое колечко. Что бы я сделала в день свадьбы, если бы знала, что это и наша свадьба? Не надела бы его? Стащила бы с пальца и бросила Юншэну? Пока я думала и со страхом ожидала кары от грозного демона, тот присел у моих ног и уложил мне голову на колени.
  С облегчением выдохнула и коснулась его волос. После того, как он закрыл глаза от удовольствия и вздохнул, будто только сейчас смог успокоиться, я стала смелее. Гладила сильную шею, выбритую щёку, зарывалась пальцами в густые черные пряди.
  - Что стряслось? Ты испугал меня...
  - Почему всё это происходит сейчас... - простонал Юншэн в мои ладони. - Я так не хочу тебя терять! Если с тобой что-то случится, Софен... Я просто не захочу жить...
  - Что... ты говоришь... Ничего со мной... - но он схватил меня за руку и посмотрел в мои глаза взглядом безумца.
  - Мы выиграем эту войну! И я сделаю тебя счастливой, мой феникс!
  День закончился мирно: приехали его дядя с кузенами, мы поужинали, каждый поделился воспоминанием о мистере Пенге, даже малышка Юйлань нашла что сказать. Мы с улыбками слушали, как бесёнок запутался в колючем кустике, а дядя Пенг её выпутывал. Каждую прядку, старательно, чтобы не вырвать ни волоса. И всё приговаривал, что она такая красивая девочка, но такая непослушная!
  Потом Юншэн показал мне душевую кабину у себя, где мы немного задержались. Сон долго не шёл, мы лежали, обнявшись, и молчали. Я гадала: почему он сказал Лиангу, что бы тот остался? Но спросить не решилась.
  Весь следующий день был посвящён сборам. Мама с Фимой контролировали наполнение моих чемоданов через телефон. Я поставила его на подставку, и теперь из него на мой гардероб смотрели две серьёзные физиономии.
  - Бери купальники! И не два, а три! Приличная девушка должна менять их часто! - важно надулась Фима и победно глянула на маму.
  - Зайка! Возьми два... Нет! Три вечерних платья! Вдруг вы попадёте на приём, а там будут важные люди! - отбила мяч мама.
  - Ну да! А ещё набери шуб, сапог и шарфов с шапками! - всплеснула руками Фима. - Ты хоть думаешь иногда головой, Анна? Они ведь летят не развлекаться! А преступника ловить! Возьми то, что посчитаешь удобным, детка! Футболки, джинсы, сарафаны. Халатик и сорочечку вон ту точно возьми... Всё - таки с тобой аж два Юншэна летят!
  - Фима! - слились наши возмущённые вопли с мамой в унисон.
  - Что Фима? Думаете, я не догадалась, что тогда вечером произошло? И чего это моя племянница дорогая сама не своя, когда того паренька видит? Так что нечего мне зубы заговаривать! Бери красивое бельё, сорочки, пару халатов, три купальника, штанишки все в обтяжечку, блузочки прозрачненькие...
  И всё в таком духе. Едва не забыла из-за них взять документы и таблетки. Хорошо, что Фима напомнила о них. Не зная местные марки медикаментов, мы с нею честно поделили запасы. Точнее, тётя все их отдала мне. Завернула их в непромокаемый пакет и сунула в рюкзачок. Туда же отправились паспорт, виза, деньги, карточка, планшет, шнуры зарядки, косметичка. И мешочек с драгоценностями. Перед тем, как завязать на нём ремешок, я старательно сфотографировала каждую вещь. Вдруг таможня проверку устроит, тогда просто скажу, что это моё. Или спросить Юншэна, есть ли на них какие-то бумаги? Ф-фух! Я ничего не знаю про путешествия! Сюда-то мы налегке ехали!
  - Сорочку возьми! - тихо и как-то совсем не по боевому сказала тётушка. - Пригодится...
  Я смерила её долгим взглядом, но сдалась и вытащила что-то воздушно - розовое. Пришлось взять и два платья - ципао, и одно для фуршета, одни джинсы, одни легинсы, две блузки: белую и персиковую, несколько комплектов белья и купальник, тёплые свитер и кардиган, три футболки и одни шорты. Больше в багаж не влезло ничего! Даже свои балетки и кроссовки пришлось отнести к Юншэну в чемодан! В дорогу я решила одеться просто: синие капри и белая футболка с блестками, но Фима прошипела, что для дочери миллионера я выгляжу сущей оборванкой! Под её строгим взглядом я добавила к образу золотые часики, серебристые босоножки с бриллиантовыми бабочками на высоком каблуке, ну и конечно же пообещала накраситься перед посадкой.
  Милый был занят: он согласовывал каждый наш шаг с моим отцом. То есть отчимом. Да черт с ним! Отец так отец! В общем, муж бегал с телефоном из спальни в комнату и обратно. Где-то в коридоре так же метались Лианг и его сестра. Малышка подкидывала брату совершенно не нужные ему вещи, а тот их с угрозами в голосе и обещанием кому-то задать трёпку выкидывал.
  Матушка Фань принесла нам завтрак, видя, что мы не спускаемся вниз. Заодно походила по нашим комнатам и поцокала языком осуждающе. Закрыла дверцы моего шкафа, подняла один утерянный мною бюстик и мигом уложила его в комод. Погладила рукой шкатулку с украшениями мамы Юншэна.
  - Это теперь ваше, госпожа! - сказала она и перенесла его ко мне поближе. Я в это время листала странички в телефоне, пытаясь найти информацию о ювелире, имя которого нашла на шпильках. Поэтому только угукнула согласно. - Возьмите вот эти две! Мама молодого господина их очень любила!
  И она вытащила две шпильки: одну с павлином, а вторую - с подвесками. Я выудила из рюкзачка мешочек и ослабила горловину на нём. Но мадам Фань гневно фыркнула и указала на пуфик рукой.
  - Если будет нужно, то они могут спасти жизнь, госпожа Софен! - экономка ловко и быстро соорудила мне гульку на голове, а потом заколола её шпилькой бу-яо. - Вы должны всегда держать их при себе! Помните! Всегда!
  И так глянула мне в глаза, что я смогла только кивнуть как зачарованная. Либо эта женщина ниндзя - убийца на пенсии, либо я чего-то в жизни недопонимаю. Вторую шпильку мадам сунула мне в рюкзак, в маленький кармашек. Мило улыбнулась и ушла тиранить Юншэна. Однако же он не стал особо вслушиваться в её бормотание, только махнул рукой, что полностью доверяет ей сбор чемодана и сбежал вниз.
  Бросила взгляд в окно и поняла, что к нам гости. Мама? Провожать будут? В душе появилось такое плохое предчувствие, что хоть волком вой! Я так боюсь за Юншэна! Он такой смелый, такой крутой! И наверняка полезет в самое пекло! А я просто буду сидеть в гостинице. В любом городе, в любой гостинице. А может?.. Может учитель Нианзу согласится сходить со мной на парочку экскурсий? Было бы здорово! А ещё я хочу расспросить его учеников, что они изучают, умеют ли драться.
  - Ты готова? - от этого голоса сердце едва из груди не выпрыгнуло! Лианг! Парень, довольный тем, что ему удалось незаметно подкрасться ко мне, рассматривал моё отражение в зеркале трюмо.
  - Да. Ты не мог бы... - я хотела сказать, чтобы он отошёл и дал мне встать. Но по упрямому блеску в глазах поняла, что он не станет этого делать.
  - Мы с Юншэном защитим тебя, не бойся! Ты - наше дорогое сокровище, Софен! - склонился к моей щеке, наши взгляды встретились в зеркале. Его глаза загадочно мерцали, губы медленно приближались к моей шее. Дыхание сбилось, я отодвигалась к самому краю, пока не свалилась со стула. Тогда Лианг поднял меня, но отпускать не стал. - Я отдам всё на свете за то, чтобы снова услышать твоё признание!
  - Я не...
  - Софен! Спускайся! Чемодан пусть возьмёт Лианг! - прокричал снизу Юншэн, а мы с его братом отпрянули друг от друга. Как ему удалось меня так заморочить? Я же...
   Безумный, жадный поцелуй всё ещё горел на губах. Вместо того, чтобы врезать ему, оттолкнуть или просто укусить... я так же охотно и горячечно целовала его в ответ! Да что со мной?! Мне мало Юншэна? Нет, призналась себе, вполне хватает. Лианг, пользуясь моим замешательством, сорвал с моих губ еще два поцелуя, а потом как ни в чём не бывало вышел из моей комнаты с чемоданом. По лестнице я спускалась, ощущая дрожь в ногах. Отвыкла я от такой обуви. Но ради той искорки любви и восхищения, что мельком показалась в глазах мужа, я готова на многое.
  Дорога к острову оставила интересные впечатления. Я увидела Макао с другого ракурса. Это впечатляющее зрелище! Кричащая роскошь гостиниц, казино, особняков и старинная архитектура, будто сошедшая со страниц романа восемнадцатого века! Мы проехали колонной машин по среднему из трёх мостов, соединяющих остров Тайпа с полуостровом. Монахов вёз лично отец. Мама сейчас трещала у меня над ухом, впереди сидела Фима и поминутно восклицала "Ты видела?", мешая Юншэну вести машину. Но он молодец, даже не вздрогнул, когда она кинулась на него грудью и яростно замахала туристам на пароме. Мы с мамой закатили обречённо глаза и призвали разбушевавшуюся родственницу к порядку.
  У самолета стояли бургомистр с супругой, четыре строгих китайца в костюмах, два полисмена в парадной форме. Боже! Нас провожают будто героев! Мама облила меня слезами, отец сурово затискал в объятиях, мистер Канг просто и по-родственному чмокнул в лоб, младший кузен Шен просто пожал руку, посмотрел на неё хитро, потом на близнецов демонов и смачно поцеловал в ладошку. Что за несносный ребенок! Я фыркнула и отобрала руку у этого шутника. Малышка Юйлань вертелась у всех под ногами тёплым светлым клубочком. Она щебетала возле отца, потом подбежала к маме, вызвала улыбку умиления и многозначительный нервный тик, то бишь подмигивание тётки, что мол, видишь? Вижу-вижу! Дети - это здорово конечно. Но рано.
  Чиновники из администрации дали нам новенькие визы, на которых прямо здесь и сейчас сохли чернила. Наконец, оставив внизу всех родственников и провожающих, мы сели на бежевые сидения в салоне. Мы с Юншэном и Лиангом расположились друг напротив друга. Слева от нас точно так же сели монахи. Иногда я ловила на себе взгляд Ень Гуня. Его робкий, перепуганный насмерть и, очевидно, первый чисто мужской интерес не заметить было невозможно. Улыбнулась ему задорно и подмигнула. Смешался и покраснел. Сколько ему? По виду едва ли больше двадцати. Учитель Нианзу поднял веки тяжело и строго глянул на веселившегося Юнгксу. Приятель милашки - монаха давился смехом, видя его смущение. Поймала заинтересованный взгляд Лианга на свои губы и отвернулась к окну. Нам предстоял долгий перелёт, так что успеем ещё поиграть в "Кто кого пересмотрит".
  - Если станет плохо - скажи мне! Не боишься? - улыбался любяще мой муж. Я тут же оттаяла и вернула ему такую же улыбку. Люблю тебя! Очень сильно. Понял, приобнял рукой, отложил телефон и стал тихо рассказывать, где мы сядем на дозаправку, сколько будем лететь.
  - С тобой я ничего не боюсь... - твёрдо сказала я и почувствовала пристальный и очень недовольный взгляд Лианга.
  Не было печали. И это только начало нашего путешествия!
  ГЛАВА 5. Америка
  
  Прилетели! Ура!
   Несколько часов напряжения, многозначительных взглядов и предложений то попить что-то, то поесть от Лианга, забота его была бы приятной, если бы не злила Юншэна. Нет, он ни словом не дал понять, что гневается, но я ощущала его эмоции всем существом. Вот его бровь улетела к виску - удивление. Склонил голову к плечу и глянул на брата - поражён его смелостью. Стиснул подлокотник - заметил откровенный взгляд моего любовника, которым тот окинул меня всю. Я вздыхала, жалобно моргала, пытаясь скрыть страх за милой растерянностью, на некоторое время это помогало, по крайней мере тогда оба оттаивали и улыбались мне.
  Неужели Лиангу так нужно мое признание? Он ведь тоже красивый парень! Да на него все девушки должны засматриваться! И даже бабушки... Что-то такое мама говорила... Что? "Милая! Китайские мужчины в большинстве своём однолюбы! Не смейся! Я же видела такие пары! Ну и что, что Фима читала о любовницах? А наши так не делают? Особенно богатые? То-то же! Есть те, кого они впускают в сердце и душу, эти женщины им милее всех! Цзиньлун не даст соврать! Правда же, любимый?". Это было на приёме. Ох, мама. Похоже, я дёрнула тигра за усы, наступила дракону на хвост и мимоходом ещё и подбила глаз какой-то ведьме! Иначе с чего она наградила меня двумя Юншэнами?!
  Аэропорт, таможня, такси, гостиница. Всё быстро, будто мы хотели спрятаться. Я спросила у администратора отеля, есть ли здесь интернет? Конечно есть! Отлично! Пока никто не мешает (оба брата ушли сразу же, как завели меня в номер), я посмотрю информацию о заколках. Да и о самом городе тоже что-нибудь почитаю. Нужно ведь узнать: есть ли здесь интересные места? Я помню только Аллею славы, где у каждого актёра есть своя звезда, да ещё про музей Естественной истории слышала. Ну то, что здесь Голливуд, то есть фабрика фильмов и сериалов, и так все знают.
  Разбирать чемодан не стала, только выложила на всякий случай сиреневое атласное ципао и косметичку. Монахи поселились в соседнем номере, но по хлопку двери, последовавшему после ухода мужа и Лианга, я поняла, что и они тоже куда-то сбежали. Какие могут быть дела у монахов? Странно. Может они пошли милостыню просить? Я слышала, что во многих странах буддийские монахи так делают. Ой, да пусть идут! Что со мной может случиться в номере? Да под окнами полиция круглосуточно носится! И сейчас откуда-то сирены... Блин!!!! Это ж мои монахи!!!! Быстро обула сброшенные у порога босоножки, схватила рюкзачок с документами и рванула к лестнице. Как же хорошо, что мы на втором этаже поселились!
  Как я ноги не переломала - не знаю. За воротами стояли трое моих охранников, которые вместо своих прямых обязанностей решили пойти на прогулку. А перед ними стали две полицейские машины, загородив им путь. Полисмены медленно, по слогам спрашивали у них документы, но учитель Нианзу и Ень Гун с Юнгксу только кланялись и молились с закрытыми глазами.
  - Офицер! - заорала я еще за десять метров до них. Трое полисменов выпучились на меня, будто с ними заговорила летающая корова. Я улыбалась так широко, так радостно, будто они мои давно утерянные, а также очень богатые родственники. - Эти монахи со мной!
  - Простите, мисс? Ваши документы! - я отдала всё, что у меня с собой было. Надо было видеть их лица, когда они листали мой китайский паспорт. Я дала и свой прежний, поясняя, что вышла замуж в Китае. Сейчас у нас с мужем свадебное путешествие по Америке. А эти трое наши друзья, они будут выступать здесь.
  - Вы бы им пояснили, чтобы с собой документы носили. - проворчал высокий полисмен. Он поминутно утирал потный лоб и одёргивал воротник форменной рубашки. Да, жарковато сегодня.
  - А где будут выступать? - поинтересовался самый молодой из них, лет двадцать пять, не больше. Явный латинос, такой черноволосый и смуглый, с широкой, красивой улыбкой на смазливом лице.
  - Это знает только мой муж! - гордо ответила я и многозначительно подмигнула всем троим. - Я не знаю их язык, так что мне много не говорят.
  - А если мы вам позвоним и спросим? - молодой явно заигрывал со мной.
  - У меня китайский номер, - огорчила я его.
  - Я дам свой! - настаивал парень. Я надула губы и стала накручивать волосы на палец, усиленно демонстрируя работу мысли.
  - Ладно! Давайте! Но учтите! Их выступление недёшево!
  Полисмены похмыкали уважительно, сделали селфи со мной и троицей в колоритных желтых одеяниях и отбыли на дальнейшее патрулирование. Я выдохнула и даже пощипала себя за щёки. Я так испугалась... Повернулась к монахам и попыталась взглядом передать своё возмущение. Учитель Нианзу спокойно смотрел в небеса, Ень Гун одним глазом следовал за учителем, а вторым - за мной. Его соученик Юнгксу стоял с раскрытым ртом и восхищённо меня разглядывал.
  - Куда вы ушли? - начала я.
  - У нас встреча, кунья. - это слово я уже знала. Оно означает что-то вроде "барышня". - В этом городе есть школа, основанная шифу (учитель) Донгсу. Он знает о нашем прибытии.
  - Но ведь... - растерялась я, думая: напомнить или нет им, что по замыслу мужа меня должны защищать эти трое.
  - Вы можете пойти с нами! - выпалил Юнгксу.
  - А откуда вы английский знаете? - поинтересовалась я, поражённая тем, что и учитель, и ученики так хорошо на нём говорят. Подумаешь, только иногда китайские слова вставляют!
  - Учитель шесть лет жил в Америке! И только в прошлом году вернулся в Китай! - пояснил мне бойкий парень, а учитель покивал согласно.
  Мимо как раз ехало такси, так что на встречу, которую назначили в парке Раньон Каньон можно было добраться с комфортом. Я расспросила таксиста об этом месте. Это большой парк у гор Санта Моника. И ехать туда далековато. Ну вот! А они пешком хотели туда идти. Я глянула победно на учителя Нианзу, тот едва заметно усмехнулся, словно его забавляет моё бахвальство.
  - Но как же вы найдёте друг друга? - спросила я монаха. - Вон, этот парень сказал, что парк огромный!
  - В горах тоже большие расстояния. Есть специальные техники... - стал рассказывать учитель.
  - Мы просто закричим как птица. - сказал Ень Гун. Я впервые слышу его голос. Такой милый! И голос у него тоже как мелодия нежности и печали. Мою улыбку можно с сегодняшнего дня причислять к оружию: она прибила его надолго.
  - А! Тогда всё ясно! - чтобы Юншэн не волновался, я написала ему сообщение. Полицейским я сказала правду: у меня действительно ещё есть китайский номер, но муж уже позаботился и о связи здесь, купив местную симкарту.
  Теперь он найдёт нас. Я была довольна, хоть и боялась, что вот-вот из кустов выскочат злобные мафиози и нападут на нас как фильмах! Мы проезжали мимо особняков, домиков попроще. Хотя в таких вот домиках могут жить очень богатые люди. Пальмы, травка, везде цветы, какие-то небольшие мемориалы, бегают люди, собаки, люди с собаками, а машины вокруг полны загорелых и довольных американцев, иногда компании молодёжи прямо на ходу снимали футболки и майки, верещали и раздавали всем вокруг воздушные поцелуи. Америка...
  Въезд в парк был закрыт для машин, так что таксиста мы отпустили. Назад нас заберут. Юншэн уже ответил и обещал... Наказать?! Он ведь несерьёзно? А если китайцам разрешено жён бить?! Пока я размышляла на эту тему, монахи угукали как филин, протяжно кричали как орлы или чайки. Сказать, что на этот зоопарк сразу же обратили внимание - это ничего не сказать! Парочки, возлежащие под деревьями, компании молодёжи, семейные пикники с детьми - всё они обступили нас и достали телефоны.
  - Нет-нет! - закричала я. - Никаких снимков! Мы не разрешаем!
  - Ну что ты, кунья Софен! - пропел благочестиво монах и улыбнулся людям. Американцы были в шоке, что шаолиньский монах говорит на английском! - Пусть снимают!
  - А-а... - протянула я растерянно. Я ведь хотела как лучше! Защитить их от ненужного внимания.
  Целый час (!) мы ждали тех, кто назначил нам здесь встречу. Сжалившись надо мной, симпатичный паренёк сбегал к киоску с мороженым и принёс три рожка на выбор. Я улыбнулась благодарно и предложила деньги за покупку. Тогда он, краснея, сказал, что не возьмёт денег с такой красавицы. Я смеялась и расспрашивала его, кто он и откуда. Он из Флориды, здесь с друзьями, приехал увидеть Голливуд, зовут Джош. Махнул рукой на компанию молодых людей неподалёку. Эти постеснялись снимать моих монахов и стояли особняком, ожидая, когда приятель вернётся. За что я их очень зауважала.
  - А вы откуда? И почему с монахами? Это же шаолиньские монахи? - спрашивал он, сверкая восторгом в глазах. Да, у мальчишек всегда одни и те же увлечения: драки, машины, деньги. Вот и этот милый парень восхищается китайскими воинами.
  - А мы из Китая! - всё! Я могла больше ничего не говорить - эта фраза подтянула к нам народ, как дудочка кобр! Гудя, как улей, они наперебой выспрашивали, а как там в Китае? А у меня есть своя ручная панда? А я видела гробницу императора Цинь Шихуанди? А я была там-то, там-то? - Да нет, я ещё там не была! Я же только приехала и сразу замуж вышла!
  Мама! Лучше бы я держала рот на замке! Романтично настроенные барышни и юноши, старушки со стариками - да на нас даже голуби прилетели посмотреть! - жаждали подробностей. Монахи резко повернулись в левую сторону, откуда донёсся совиный крик. Это они? Это их встречают?
  - Как? За кого? Где он? Он вас похитил?
  - Не... - на мой рот легла знакомая сильная рука, а сзади стал сам её хозяин.
  - Дорогая, тебя ни на минуту нельзя оставить. Господа, прошу нас простить - мы очень спешим!
  Под изумлёнными взглядами меня утащили два абсолютно одинаковых китайских мужа! Представляю, что теперь будут говорить эти люди о китайских браках! Да они нас даже на телефоны сняли! Быть нам в Фэйсбуке! Юншэн шёл за монахами и молчал, только в руку вцепился с силой, достойной лучшего применения. Я обиженно сопела и время от времени пыталась вырваться. Тогда он что-то отрывисто скомандовал, и Лианг обхватил мою талию рукой, плотно прижимая к себе. Ничего себе! Ах, вот вы как! Сговорились!
  - Учитель! - склонились два моложавых монаха в поклонах перед нашими тремя. На них была та же фирменная одежда шаолиньских монахов. Оранжевые кимоно, тапочки, белые штаны до колена, гетры с подвязками. Они все так одеваются? И никогда-никогда не оденут обычную футболку и штаны? Спрошу обязательно! Когда-то же мы останемся одни, без двух демонов.
  - Брат Сунлинь, брат Цзинсун! - поприветствовал их учитель Нианзу. Ученики тоже покланялись, прижав кулак к ладошке.
  Мы сидели в кафе на открытом воздухе. Плетенные стулья, столы из светлого дерева, белые скатерти, букетик цветов в вазочке. Бегают дети, щебечут парочки. Официанты счастливые и загорелые. Ну да, пляж рядом, хоть каждый день загорай.
  Я упорно не смотрела на Юншэна и Лианга. Но ощущала, как оба сверлят меня взглядом. Монахи говорили, пили зелёный чай, я вяло ковырялась в салате, подпёрла голову рукой и грустно вздыхала. Ведь могла это время провести весело, пообщаться с незнакомыми мне людьми, может даже завела бы друзей. Но прилетели два демона и всё испортили.
  - Зачем ты ушла из гостиницы? - спросил муж и поднял рукой мою голову так, чтобы я не смогла увильнуть от его глаз. Большой палец ласково поглаживал мой подбородок. От его ласки лицо бросило в жар. С некоторых пор Юншэн - мой персональный наркотик.
  - Из-за них! - сказала я и кивнула на монахов. Бровь Юншэна взлетела вверх. Как он так может? Одним движением брови показать столько эмоций! - Они вышли за ворота, а потом приехала полиция. Их могли арестовать!
  - Да ничего им бы не сделали, Софен! - сказал Лианг, улыбаясь задорно. Я обомлела от его улыбки и заморгала часто, пытаясь хоть немного уменьшить его влияние на свой разум. Сопротивляться обаянию полной копии мужа было невероятно трудно.
  - Это так. - подтвердил Юншэн. - У них есть с собой документы, разрешения всевозможные. И телефоны тех людей, кому нужно позвонить, если будут проблемы. Так что ты поступила очень неразумно!
  - Я-а? Я неразумно... - всё, я обиделась! - А откуда мне было знать, что всё так? Я испугалась за них, понятно? И вообще! Ты говорил, что они будут меня защищать, а они просто взяли и ушли! Как ты можешь так обо мне... всхлип... говорить...
  - Иди сюда... - протянул он ко мне руки.
  Я вывернулась и отбежала подальше. Пусть сидит тут, весь такой умный! Иду к пруду. Очаровательное место, полное цветов, туристов. При свидетелях они не станут со мной ругаться. Да, оба идут сзади. И постоянно переругиваются на своём языке. Лианг зол, Юншэн - еще больше. Куда уж больше. Я села на скамейку и отвернулась от них. Специально села с самого краю, чтобы никто не вздумал тут окопаться. Тогда оба присели у моих ног. Юншэн потёр щёки руками и проворчал что-то.
  - Прости... Я боюсь за тебя! Ты могла потеряться, тебя могли похитить! Многие видели новости, там написано о тебе, что ты дочь Яо Цзиньлуня. - я молчала. Это правда всё, но его грубости это не извиняет. - Софен! Посмотри на меня! Ну же... Я люблю тебя, очень.
  Скосила на него один глаз. Лианг встал и отошёл от нас. Бросила на него быстрый взгляд, поймала от него такой же осуждающе - холодный, как и у мужа. Тебе-то я что сделала...
  - А как ты так быстро нашёл меня? - вдруг додумалась я. - Я же не сказала конкретно, где мы!
  - Поцелуешь - скажу!
  - Вот ещё! Ты ещё не попросил прощения!
  - Софен... Прости! Я не сказал, что ты глупая! Нет. Ты маленький, храбрый феникс! Моя милая птичка! Я восхищаюсь тем, что ты бросилась на защиту учителя.
  - Хоть он в том и не нуждался, - добавил ехидно Лианг. Я обожгла его возмущённым взглядом, обещая себе никогда больше не позволить ему себя коснуться. Хам!
  - Мой отец очень боялся за маму, она часто путешествовала одна, - нехотя стал рассказывать благоверный. - Тот ларец, что ты нашла у себя в комнате, это её самые дорогие украшения. Она очень любила историю, дружила с археологами, ездила на раскопки.
  - Как моя тётя... - сказала я и подвинулась на середину лавочки, предлагая обоим спутникам сесть рядом.
  Лианг пару минут делал вид, что его заинтересовали две девушки, совершающие пробежку. Я усмехнулась едва заметно, чтобы милый не увидел. Пусть его! Может хоть перестанет изводить нас обоих этой пагубной страстью. Но стоило Юншэну мягко перетечь на скамью, как он тут же оказался с другой стороны. В самолёте я не слишком задумывалась, как они выглядят. А сейчас имела возможность рассмотреть их. Тёмно-синие рубашки с коротким рукавом, лёгкие брюки, тёмные, с идеальными стрелками, тёмно-синие туфли из кожи. Чьей - без понятия, но смотрятся потрясающе. Просто и дорого. На запястьях часы, у Юншэна обручальное кольцо на левой руке, на правой - печатка с иероглифом. У Лианга тоже такая же на правой руке. Это семейный знак?
  Юншэн крупнее, а его брат не так широк в плечах. Видно, что мой любимый занимался спортом, а Лианг обычный, изнеженный цивилизацией юноша. Пока я рассматривала их, они так же молча смотрели на меня.
  - Что? - смутилась я. - Вы специально так одеты?
  - Да.
  - А если я вас стану путать? - решила я их поддеть.
  - Так и должно быть. - сказал мой демон.
  - Если ты не отличишь, кто есть кто, то и наши... друзья тоже, - подтвердил Лианг.
  - Похоже мы говорим о разных вещах, - сказала я тихо и решила подтолкнуть Юншэна, чтобы он продолжил рассказ о матери.- Так что там с украшениями?
  - Однажды она уехала в город Аньян. Это в провинции Хэнань. Более трёх тысяч лет назад там было государство Шан. О его столице, Иньсюй, упоминалось в письменах на костях животных и черепашьих панцирях. Эта династия была очень жестока: они практиковали человеческие жертвоприношения. Оракул задавал вопрос, а чтобы получить ответ, убивал от двадцати до пятидесяти человек, в основном пленных из числа захваченных в других сёлах и городах. Да, такая вот тёмная пора. Так вот, мама была там на раскопках, ей посчастливилось найти клад - несколько ларчиков с украшениями принцессы Удун. По закону, она имела право на десятую часть сокровищ. Власти разрешили взять две заколки, шесть перстней и три гребня. Их она и везла в машине, в которой...
  Юншэн умолк, а я ощутила, как по затылку скользнул ветерок. И стало так жутко, что я поёжилась и придвинулась к мужу поближе. Он видимо тоже переживал нелёгкие минуты, вспоминая маму, так что обнял меня охотно и уткнулся носом в мой затылок, потом коротко поцеловал в висок и продолжил.
  - На черепашьих панцирях было написано, что она была очень кровожадной, и никогда не оставляла свои шпильки без подпитки кровью. Все были уверены, что на украшениях лежит проклятие. Но я думаю, что это преувеличение. Просто так случилось. В тот день банды что-то не поделили, вот и носились по городу в погоне за друг другом. И мама попала под раздачу.
  На каждом из украшений есть чип, по которому можно выследить вора. Ну а в твоём случае - хозяйку.
  - Вот как! Удобно. И теперь ты всегда будешь знать, где я?
  - Да. Если ты будешь носить хоть одну из них с собой.
  - Так вот почему мадам Фань сказала, что они могут спасти мне жизнь! - воскликнула я и повернулась к Юншэну. - Она настояла, чтобы я взяла их с собой!
  - Матушка Фань - умная женщина. У неё тяжелая судьба, Софен. Её и мать отдали в уплату долга одному из "вееров" Гонконгской Триады. Чтобы выжить, ей пришлось делать много из того, что можно назвать незаконным, но ты не беспокойся! Ты можешь верить ей - с того момента, как ты стала моей женой, ты для неё хозяйка дома, она сделает всё для тебя.
  Пока Юншэн рассказывал о маме и мадам Фань, монахи сошли со ступенек кафе на дорожку, распрощались поклонами и двинулись к нам. Я кивнула мужу на них, предлагая пойти им навстречу.
  - Братья сказали, что выступление будет завтра в семь часов вечера в Китайском театре. - сказал нам учитель Нианзу, а я повернулась к Юншэну, уже готовая умолять пустить меня на шоу.
  - Мы будем там! - сказал он учителю и улыбнулся мне. Я застыла, забыла как дышать. Тогда муж сам взял меня за руку и повёл по дорожке к выходу из парка. - Софен! Сегодня мне нужно уйти. Не сейчас! - поспешил утешить меня он, видя, с каким отчаянием и грустью я на него смотрю. - Ближе к ночи. Мы пойдём в китайский квартал - искать общих знакомых...
  - Это опасно? Юншэн, скажи: это действительно так всё... серьёзно?
  - Садись!
  Мы дошли до стоянки, на ней уже стояла дорогая, а также очень знакомая машина. Или они взяли на прокат авто той же марки, на которой мы ездили за платьями, или переправили сюда через океан. Бред. О чём я вообще думаю? У меня муж сегодня пойдёт по воровским притонам, рискуя жизнью! Я не смотрела в окна, хоть были виды интересными, а люди - красивыми и яркими. Я хотела услышать от моего демона, что всё не так плохо, что мы со всем справимся, попутешествуем, а потом вернёмся в Макао. И... Я рожу ему ребёнка! А что? Учёба пока отодвинута на будущее, Юншэна я просто обожаю! Хочу мальчика с его глазами, а может и девочку! Юркую и умную, как сестричка Юйлань!
  Юншэн почти никак на мои тревожные взгляды не реагировал, но охотно сплёл свои пальцы с моими, улыбнулся уголком губ. Лианг вёл машину, уверенно сворачивал в улочки, я ожидала, что мы подъедем обратно к отелю, тем удивительнее оказалась наша остановка у... магазина? Вторая машина, в которой два парня из пятёрки Юншэна везли учителя с учениками, посигналила нам и скрылась за торговым центром.
  - Куда мы? - ошалела я от такого поворота.
  - Сегодня, мой феникс, ты должна быть ослепительна! Затмить всех дам на приёме у одного нашего хорошего знакомого! - шептал мне на ухо муженёк с урчанием зверя, отдавая свою страсть вибрацией голоса. Я закрыла глаза, впитывая его ласку, желая его всем существом. Его губы захватили меня в плен, обожги, свели с ума. Лианг вышел, громко хлопнув дверью.
  - За... Зачем? - только и смогла я выдать, прежде чем снова уйти в нирвану. Он вообще в курсе, что там, на улице, от которой мы отделены только затонированными стёклами, ходят люди?
  - Ты ведь помнишь, что мы ищем Зенгуанга? - я кивнула согласно. - Я знаю, кто его может скрывать. Сегодня мы с ребятами наведаемся к этому человеку, а вы с Лиангом... - я возмущённо дёрнулась. Почему с ним? Почему не с тобой? - Вы с Лиангом будете делать нам алиби. Моя птичка! Всё очень, очень серьёзно! - ответил он на мой вопрос запоздало. - Так что развлекайся, можешь с кем-нибудь пококетничать. Только не переборщи! Лианг занимался каратэ и айкидо, но против толпы он не выстоит.
  - Не буду я ни с кем кокетничать! - возмутилась я. За кого он меня принимает?!
  - Так надо, любовь моя. Любое происшествие с тобой и... мной запомнится людям на приёме у Шерона. Это бизнесмен, он хороший приятель твоего отца. Ты его видела на свадьбе, так что вы сразу вспомните друг друга.
  - Но нас уже видели сегодня в парке! И знают, что вас двое! - напомнила я мужу о толпе любопытных граждан, снявших монахов и нас с Юншэнами на смартфоны.
  - Нас двое, но муж у тебя один! - рассмеялся он весело. Я отвела глаза, ощущая вину за тот вечер. Он прижался лбом к моему лбу и посмотрел в мои глаза долгим, выворачивающим душу взглядом. Он любит меня, просто безумно любит! Я знаю это, он дал это понять, да даже не знать, а... запомнить, навсегда запомнить, что его сердце бьётся только для меня. К горлу подкатил ком слёз, я всхлипнула и обняла его крепко, жадно вдохнула его запах, зацеловала шею, скулу, выдохнула счастливо, когда меня обняли так же сильно в ответ.
  - И... - начала было я, но в стекло со стороны тротуара постучали. Лианг? Что ему не терпится?
  - Ты думаешь об этом? - показал мне Юншэн кольцо на своей руке. - Лианг уже надел такое же. По правде, ещё до свадьбы мы заказали точную копию, чтобы воспользоваться при случае. Идём уже за покупками! Люблю твою улыбку... Не бойся! Я вернусь, как только разузнаю всё. И сорву твой крик снова...
  Боже! Чёртов Лианг со своими настойчивыми стуками! Чёртовы водители, наглые дамочки, что галдят возле нашей машины, чтоб мы освободили выезд! Я хочу ещё немного Юншэна! Оторваться от него было безумно трудно. Он довольно сверкнул глазами и первым вышел из машины, потом обошёл её и помог мне выйти.
  - Мы все вместе идём? - повертела я головой, осматриваясь. Торговый центр был огромным, сверкающим и забитым людьми до отказа.
  - Нет. Лианг вернётся в отель, - моя радость, шальная и необъятная, была Лиангу как пощёчина. Он молча склонился передо мной в поклоне и ушёл обратно.
  Юншэн повёл меня к лифту, по дороге поясняя, что здесь очень много бутиков с платьями, обувью, сумочками. В общем, это рай для любой уважающей себя леди. Но радость от предстоящих покупок, а также от проведённого с любимым времени, померкла. Перед глазами до сих пор стояли глаза Лианга... В них была самая настоящая боль! Не может быть - убеждала я себя. Это просто увлечение. Бывает так, когда испытаешь новое для себя чувство, это ощущение не отпускает ещё долго. Но ведь пройдёт же? Но почему же тогда мне так плохо?
  На третьем этаже мы нашли то, что нам было нужно: целый зал с платьями для приёмов. Безликие манекены гордо носили на себе задорные, игривые, соблазнительные, целомудренные и откровенно развратные платья! Юншэн подошёл к одному из последних. Алое платье с открытой спиной, держащееся на плечах манекена только чудом и одной - единственной бретелькой в виде тонкой, золотой цепочки, оно было кружевным и полупрозрачным, юбка напоминала цветок, плавно обрисовывая ноги, а к щиколоткам расширялась в прекрасный бутон, на краю которого золотой нитью было вышито пламя.
  - Это! - уверенно сказал муж и приказал его упаковать. - Туфли... Нет! Босоножки! Эти!
  Мы подошли к целому ряду прекрасных туфелек для Золушек. Юншэн снял с металлического держателя босоножку, алую, мерцающую загадочно, с умопомрачительным каблуком! Указал на пуфик, я села. Тогда он сам снял мою серебристую босоножку и надел на меня алую. Я едва слышно застонала от волны жара, мгновенно опалившему тело: руки моего демона ласково гладили ногу, а в его глазах была целая Вселенная. Люблю... И он меня, знаю.
  - Не снимай их сегодня! - прошептал мне Юншэн на ухо, когда мы заплатили за платье, обувь и сумочку в тон им. - Просто подожди меня...
  
  - Да-а... - что ты со мной делаешь...
  Лианг раздражённо барабанил пальцами по рулю. Мы сели молча в салон, но глаза мои, шальные и довольные, говорили о многом.
  Когда приехали в отель, я взмолилась о походе в ресторан. В планы мужа не входило светиться среди постояльцев, так что мы заказали еду в номер. Лианг явно не хотел уходить - он сел в кресло, стал переключать каналы на пульте, раздражая меня своим присутствием.
  - А когда они прилетели? - кивнула я на двух парней в чёрном, что сидели у входной двери.
  - Час назад. - ответил Юншэн и кивнул мне на стол, уставленный блюдцами с чем-то ярким и по виду очень вкусным. Рыбка, курица, овощи на пару, соусы, мясные шарики, рис. С чего бы начать?
  - Ой! Я маме не позвонила! Она же просила набрать её по прилёте! - спохватилась я и уже встала было, чтобы сходить за телефоном.
  - Ешь, - улыбнулся Юншэн. - Я звонил им, когда ехал за вами в парк. Госпожа Анна передала тебе, что ты должна меня слушаться. А отец сказал, что... Сказал мне, что я отвечаю за тебя головой.
  - А? Он тебе угрожал? - удивилась я.
  - Нет. Нет, Софен! - запротестовал любимый. - Просто напомнил, что мы не на прогулке.
  - И что ты стоишь несколько миллиардов... - подал реплику Лианг. За что был просверлен сразу двумя разными взглядами. Мой был полон сомнений и подозрений: я видела, что в нём говорит зависть, но не могла понять, к чему именно? К тому, что брату досталась богатая невеста, или к нему же, но из-за меня самой... Ну а Юншэн просто взглядом предупреждал, что брат ступил на зыбкую почву. - Прости! Как по мне... Ты просто бесценна... Мне нужно выйти...
  И сбежал. Я отложила вилку, ощутив, как вся еда едва ли не назад просится. Что мне делать со всем этим? Он ведёт себя как ревнивый, брошенный мной кавалер. Так будет всегда? Я вспомнила, как на вечеринках, дискотеках, выпускном, днях рождения Виты, всегда находились соперники, положившие глаз на меня и не желающие уступать. И проходило не так много времени, прежде чем начиналась драка. Надеюсь, Юншэн не станет поступать так же. Выдохнула тяжко, встала и пошла в спальню.
  - Не думай о нём! У нас есть пару часов... Иди ко мне...
  Через три с половиной часа, когда наступил вечер, а время уже приближалось к семи часам, Юншэн строго наказал мне следовать плану, не ругаться с Лиангом, даже если тот будет нарываться, а также верить в него, то бишь в мужа, что он сильный, с ним его верные бойцы, так что никаких побегов, звонков ему в самый неподходящий момент. Просто развлечься, оставив после себя незабываемые впечатления у американских партнёров отца.
  - Танцуй, веселись, пей вино, смейся! - говорил мне муж на прощание. - И ещё... Помни, что Лианг - это я. Не вызывай подозрений и не отталкивай его.
  - Но я и он... - растерялась от такого откровенного разрешения Лиангу делать со мной всё, что ему вздумается.
  - Знаю... - ой-ёй... Он всё знает! Мои трусливые мысли, видимо, красочно высветились на лице, потому что Юншэн на миг закрыл глаза и улыбнулся грустно. - Не думай об этом. Ещё раз повторю - это не твоя проблема! Это наши с ним дела. Ты будешь моим счастливым фениксом, маленьким, но храбрым! И если для этого нужно сделать что-то, что станет... Будет непонятным другим... Я это сделаю!
  - Ты что... - ошалела я от догадки. Хотя каждое его слово было с подвохом, могло иметь несколько иное значение, но я поняла его! Он хочет сказать, что я могу? Могу быть и с Лиангом?!!! Медленно утвердительно кивнул, посмотрел в мои глаза со всей возможной серьёзностью. Он не шутит. Ни капли. Безумный мир! Безумный муж... и я. Потому что к щекам тут же хлынула кровь, я стала задыхаться в тесном лифе платья. Хочу ли я иметь не одного, а двух Юншэнов? Хочу ли снова испытать то пьяное безумие в руках Лианга? Не знаю, не знаю! И знаю... Ох, я уже знаю, что хочу и хочу безумно!
  Юншэн обнял меня и утешающе погладил по волосам. Я уцепилась за его тёмную рубашку и едва не плакала. Как он может быть таким... Таким невероятным, добрым, любящим?
  - Я выйду через двадцать минут после вашего ухода. Ты взяла шпильку?
  - Да! - сказала я и осторожно промокнула слёзы платком, чтобы не смыть тушь на накрашенных глазах. - Я всё помню! Я сделаю, как ты сказал. Прошу... Будь осторожен! Я не вынесу, если тебя ранят...
  - Если ты будешь послушной девочкой... - игриво накрыл он мою попу рукой. Выдохнула и положила руки ему на плечи. - Значит, мы договорились! Всё! Иди! Брату я уже дал инструкции...
  Едва я вышла из номера, как мою талию стиснула рука Лианга. Он был в красивом костюме, белая рубашка и галстук прилагаются. Ничего себе! Мы действительно идём на приём! Почти на бал. Несмотря на непонятную ситуацию с братом мужа, на опасное дело, на которое он отправился, настроение было игривым и радостным. Глаза мужчин, которые попадались нам по пути, изумлённо распахивались и провожали нас двоих. Спутник был разгневан донельзя. Откуда я знаю? Так он злился после каждого свиста, комплимента, улыбки мне от любого представителя сильного пола.
  Мы приехали в красивый особняк, весь двор был уставлен машинами, по дорожкам прохаживались гости, хохотали дамы, мужчины пили что-то крепкое, пыхтели сигарами и обменивались шутками.
  Я не сразу поняла, почему вдруг наступила тишина. Что? Хозяин вышел во двор? Салют будет? Вскинула голову к небу, но пришлось тут же уцепиться за руку Лианга, чтобы не упасть - подол платья зацепился за какой-то камень, и теперь я балансирую буквально на кончике каблука. Левого.
  - Кто она? - спросил кто-то. Лианг выпутал- таки мой шлейф и потащил нас дальше.
  - Модель? Любовница Шерона?
  - Ой! Я знаю! Она будет сниматься в его фильме! - послышался чей-то звонкий голосок. И тогда я поняла, что говорят обо мне.
  Хватка на локте лже - Юншэна стала сильнее. Лианг прошипел, что я должна уже сейчас начинать эпатировать публику, чтобы гости нас не забыли. Забудут они, как же! Кружево платья давало такой простор для мужских взглядов, что я прямо-таки ощущала их всей кожей. Алый лифчик выбрал лично Юншэн, придирчиво изучил меня в нём, а затем сорвал, едва не согнув крючки на застёжке. Думаю... гости уже под впечатлением.
  - Алая принцесса! - услышали мы сочный бас хозяина дома. К нам шёл весёлый, полный американец с седыми усами, лысой головой, в дорогом костюме, с сигарой в одной руке, любовницей - на второй. - Яо Софен! Дочь моего друга Цзиньлуня! Смотрите все: это самая красивая девушка в Макао, а это самый завидный жених Макао.
  - Был! - капризно надулась. - Теперь это мой муж!
  - Аха-ха! - весело рассмеялся Шерон Волски. Теперь я его вспомнила. Мама знакомила нас на том первом приёме. - Да, действительно! Я же был у них на свадьбе! Ох и красотища же! Жене купил такое же платье - она очень просила. Ханна! Это Яо Софен и Цзян Юншэн. Дети моего друга. А это...
   Он называл имена, я улыбалась, томно опускала ресницы, выгибала спину, чтобы грудь практически всем кидалась в глаза. Не знаю, будет ли сегодня скандал, но Лианг уже готов спрятать меня где-то очень далеко. Он отвёл меня к закускам и силой впихнул в руку бокал с вином.
  - Ты помнишь, что случилось после такого же бокала? - спросила я и легла бюстом на его локоть. Покосился на меня и задышал часто. Я выпила три полных бокала красного вина, теперь они толкали меня на глупости и банальный флирт.
  - Я думал, ты хочешь это забыть... - проворчал тихо мой якобы муж.
  - Я-а? - поразилась такому коварству. Да я между прочим срадаю... страдаю! А он! Чёрствая такая скотина... Что ему и сказала по слогам прямо в лицо. Лианг сверкнул зло глазами и потащил к бассейну. Ну-ну. - Что, утопить меня вздумал? А как же миллионы? Упф... Уплывут же! Деньги... - ворчала я, но шла за спутником. Мы прошли мимо голубой воды, манящей окунуться в неё (мой порыв был прерван чёрствым бараном), потом свернули направо. - А где это мы?
  - Это беседка. - сказал Лианг и развернул меня лицом к ажурному чуду.
  - Ой, какая красивая! - протянула я восхищённо. - Здесь скамеечки! И столик! И вино-о... - уцепилась я за бутылку, но лже-Юншэн выхватил её из моих пальцев. - Ты что... Отдай! Кто ты мне такой? Счас пойду к Шерону и возьму две таких!
  И пошла, пошатываясь, обратно. Лианг шёл следом. И молчал. А чего это он молчит? А где... А его нет! Ничего себе! Вот так надёжная охрана у меня! Ну Юншэн, ну погоди! Доплелась до гостей, выбрала самую многочисленную компанию, состоящую из троих леди и четверых джентельменов. Как раз! Одного можно и того... Пофлиртовать!
  - Леди... - склонил голову уважительно красивый блондин с холодными серыми глазами. - Вы невероятно хороши! Наверно я уже сегодня сотый мужчина, который вам это сказал!
  - Нет, первый! - радостно ответила я и цапнула бокальчик с подноса недалеко от нас. Сделала большой глоток и удовлетворённо выдохнула. - А сегодня будут танцы?
  Вдруг так захотелось кружить в вальсе, чтобы играл оркестр! Я только раз слышала оркестр и танцевала под его музыку - когда Фима привела меня на новогодний шабаш в институт. Два студента и там умудрились за меня поссориться. Наблюдая зрелище, как хилый очкарик угрожающе летит на невысокого, коренастого студента - выпускника, я поняла, что вечер удался. Но здесь ведь цивилизованное общество! И этот мужчина знает, что слово дамы - закон.
  - Рэй Донован! - представился блондин и взял мою руку для поцелуя. Я зарделась от удовольствия. Люблю галантных мужчин, воспитанных, как в старинных романах.
  - Софи!
  - Софи? Но ведь Шерон сказал Софен? - придвинулся мужчина ко мне поближе, оттеснив от компании. Теперь мы стояли за деревом, метрах в пяти от них.
  - Так меня назвали в Китае. Это значит Маленький феникс! - рассмеялась я звонко и потупилась, уловив в глазах собеседника огонь нешуточных страстей.
  - Маленький феникс... Да, ты точно феникс! Ты пылаешь, обжигая... - интимный шёпот становился всё глуше, а лицо Рэя всё ближе. Я немного отодвинулась, но он поставил руку на ствол пальмы, задержав мой побег. - Где твой муж? Оставил тебя? Это брак по расчёту? Я думаю, что такой девушке нужен...
  - Точно не ты! - прошипел зло Лианг за его спиной, дёрнул его к себе за руку и сходу врезал кулаком в глаз!
  Нет, нет-нет-нет! Только не снова! Ну зачем Юншэн сказал, чтобы я флиртовала! Рэй оказался тоже парнем сильным: он с лёгкостью выдержал удар, да ещё и дал сдачи! Дважды противники обменялись ударами, увернулись, потом прибежал хозяин и растащил их.
  - Брейк! Сегодня хватит поединков! - сказал он Лиангу. Тот слизал кровь с разбитой губы и посмотрел мрачно на недобитого соперника. - А вы горячий юноша, Юншэн. А казались таким сдержанным! О! - обернулся он на меня. - Понимаю! Вам эту красавицу теперь всю жизнь придётся прятать!
  - Не спрячет! - проворчал Рэй, после чего Лианг снова на него бросился!
  Я побежала за ними, поднимая подол, чтобы не наступить на него самой, да и чтоб гости не затоптали. Рэй толкнул Лианга к дереву, тот мигом увернулся от летящего в лицо кулака и врезался в живот блондина головой. Оба с громким плюхом упали в бассейн.
  В тишине настоящим вызовом слышался мой безумный, весёлый смех. Ну а что мне прикажете делать? Моя жизнь уже напоминает какой-то дурной роман! И сейчас у меня банальная истерика. В руку лёг гладкой ножкой бокал, я скосила глаза в ту сторону. А! Это госпожа Ханна, юная и прекрасная жена Шерона. Она сочувственно улыбнулась мне, а потом мы с нею смотрели, как соперники вылезли из воды, как им дали по большому полотенцу, которое Лианг с гневом отдал обратно. Прошагал ко мне, впился жадным и жестоким поцелуем в губы, целовал так грубо, что я хотела уже было врезать ему, добавив тумаков к тем, что он получил от блондина. Но вовремя вспомнила, что вообще-то он мой муж сейчас, что эпатировать публику больше, чем уже есть, не стоит, и стерпела.
  - Это моя жена! И если кто-то хочет поспорить... - обвел гостей зверским взглядом, тяжело дыша.
   - Юншэн! Никто не спорит, ну! Перестань уже! Мы вообще просто говорили... - взмолилась я, надеясь на его благоразумие. Но по мгновенно впившимся в меня колючим глазам якобы мужа поняла, что дело принимает опасный оборот. - Я люблю тебя...
  Сказала громко, чтобы слышал он, Рэй, а также все гости в саду. Наивный взгляд, ласковые касания - нужно было смягчить нрав супруга. Лианг понял, что это притворство, окинул меня презрительным взглядом, но сделал вид, что успокоился. Извинился перед Шероном, даже пожал руку Рэю. Тот с улыбкой сказал, что за такую девушку тоже дрался бы с кем угодно, предложил запить мировую бокалом бренди и уволок моего спутника куда-то в дом.
  Пока мужчины напивались, мы с дамами сели на лавочке и сплетничали. Я узнала, что Шерон часто ссужает деньги на фильмы студентам. Он вообще филантроп и любит помогать новичкам, девушек не обольщает, а Ханну нашёл тоже на факультете искусств. Я рассказала, что мой брак устроили родители, но всё к лучшему, потому что мужа я люблю безумно, как и он меня. Похвалилась знакомством с монахами, сказала, когда те будут выступать. Наша женская банда загорелась желанием привести вторые половины на шоу. Мне пообещали много богатых гостей на завтра. Я порадовалась за учителя Нианзу - ему дадут много денег! Это поможет школе кунг-фу работать и дальше.
  Лианг вернулся спустя полчаса и громко известил всех, что мы уже уходим. Показательно обнимал меня, воркуя на ухо и утаскивая к машине. Шерон прокричал нам вслед, что завтра тоже будет в Китайском театре на премьере, я помахала ему рукой, послала пару воздушных поцелуев и громко засмеялась, чтобы нас уж точно не забыли.
  - Куда мы приехали? - я очнулась от своих мыслей только тогда, когда машина вырулила на пляж!
  Нет, мы не подъехали к самому прибою, остановились под пальмой метрах в десяти. Я привстала на сидении и уставилась в окно. Лианг сидел молча, как статуя. Только в руль вцепился. Потом повернулся ко мне, открыл рот, готовый что-то сказать, но увидел мои жалобные глаза и передумал.
  - Пройдёмся? - вдруг предложил мирно и вылез из машины.
  Босоножки я оставила в салоне, пошла босиком. Песок был восхитительно прохладным. После дневной жары ощущать лёгкий морской бриз было приятно. Сначала мы шли, не касаясь друг друга, но вот я наступила на камешек, тогда Лианг обеспокоенно посмотрел на меня, сомкнул руки на моей талии и так замер. Своей ладонью, которая сейчас лежала на его груди, я ощущала, как сильно бьется его сердце. Так страшно посмотреть ему в глаза.
  - Почему я? - тихо спросила его. - Ты такой... Ты ведь как мой Юншэн...
  Я хотела сказать, что они оба хороши собой, из богатой и уважаемой семьи. Неужели не нашлось девушки, которая стала бы для него дорога? Вместо ответа он коснулся меня... Мягкие, осторожные поцелуи спустились с губ на шею, плечи, я застонала и уцепилась за его рубашку, я шептала его имя, просила не оставлять меня, не останавливаться. Пляж был абсолютно пуст, что удивительно, ведь ночь - это время пьяных компаний, парочек. Вроде нас...
  - Идём... Идём в машину! - прорычал Лианг и уволок меня обратно.
  Водительское кресло и соседнее совместились с задними сидениями, я села на это ложе и обхватила колени руками. Что мне делать? Поверить Юншэну? Или сказать "нет" и забыть навсегда о таком глубоком, будто омут, человеке, как Лианг. Он замер напротив, только пиджак успел снять и галстук. Протянула руку и коснулась его гладкой груди, медленно расстегнула последние пуговицы и провела вниз по его прессу, услышала, как тяжело он дышит, вскрикнула от неожиданности, когда он сжал мою руку и опрокинул на спину. Сразу устроился меж моих ног, гладил их и шептал на китайском, суетливо стаскивал с меня платье, срывая с моих губ поцелуй за поцелуем.
  - Лианг! - выгнулась я, ощутив его восхитительную, возбуждённую плоть так близко.
  - Сейчас, малышка, я сейчас буду с тобой! - лихорадочный шепот, и его пальцы касаются моего естества, гладят ласково моё лоно, вот уже его палец во мне, прогибаюсь и издаю безумный стон, зарываясь в его волосы, притягиваю к себе и трусь об него, молю о продолжении.
  Мой ласковый зверь... О! Он меня прекрасно понял: его рука накрывает мой лобок, а пальцы по одному входят внутрь, сводя с ума силой, тем, насколько они горячие и жадные. Сжимаю его руку коленями, судорожно хватаю воздух ртом и шепчу, что хочу ещё и ещё. Тогда он рвёт свою рубашку, а может просто трещит от электричества воздух между нами. Я дрожу и изгибаю спину голодной кошкой, ожидая, пока последняя преграда между нами исчезнет где-то за рулём. О-о-о! Горячее тело, сильное, жадное. Его руки гладят и сжимают мои бёдра, скользят на грудь, он поглаживает кончиками пальцев мои соски, пощипывает их, и наконец я выдыхаю от сумасшедшего возбуждения, когда его горячие губы и язык начинают ласкать мои вершинки.
  Моя рука шаловливо спускается вниз по гладкой груди, я на несколько мгновений задерживаюсь на поросли волос, уходящей в его пах, дразню его касаниями. Мои пальцы нашли его член, я порхаю на нём испуганной бабочкой, с наслаждением слежу за его глазами, возбужденными, сумасшедшими. Обхватываю его рукой, провожу вниз по стволу, снова вверх, сжать, обласкать нежно. Склоняюсь и беру его в рот, успеваю только дважды подняться вверх-вниз, как в горло бьет струя семени. Горячая, пряная. Не хочу отстраняться, ведь сейчас его стон для меня сладкая музыка.
  - Подожди немного... - хрипло сказал Лианг и уложил меня себе на грудь.
  - Так почему я? - снова спросила и приподнялась, чтобы посмотреть на безмятежное лицо любовника. На его губах была счастливая улыбка, а в глазах радость и нежность.
  - Не знаю... - ответ меня не устроил, поэтому я только фыркнула и поцарапала его бедро, приказывая сказать правду. - Я не видел еще таких красивых девушек. В Макао, Пекине, в Гонконге. Я бывал с отцом во многих городах и странах. Ты просто... Ты настоящая! И не только это... Тогда, в тот вечер... Я смотрел на тебя и хотел... - он стиснул зубы и отвернулся. - Я хотел, чтобы ты была моей невестой! Мне не нужны были деньги Яо Цзиньлуня! Я просто хотел видеть твои глаза, улыбку, слышать твой смех. А он говорил мне каждую минуту, чтоб я не смел даже касаться тебя!
  - Кто говорил?
  - Юншэн. Ты ведь не думаешь, что он оставил нас одних? У меня был наушник, он всё слышал. И как мы с тобой... Потом сам отключил его.
  - У-у-у! - взвыла я и закрыла лицо руками. - Он знал! И ничего мне не сделал! Боится моего отчима?
  - Софен... Смотри на меня! - послушно отняла руку от глаз, встретила серьёзные и такие родные глаза. Как же вы похожи! - Юншэн любит тебя! С того мига, когда он увидел тебя на фотографии, он решил, что добьется твоей любви. Он не станет всё рушить из-за меня.
  - Да как же... - не поняла я. - Вы что уже так делали?!
  - Нет! Нет! - возмутился Лианг, привстал на локте, нависая надо мной. - Мы жили в разных мирах, Софен! Я был в Пекине, там учился на экономическом, помогал отцу. У нас тоже своё дело: отец торгует шёлком. У нас много магазинов в Европе, России. А он всегда был занят, мы даже на праздники его редко видели. А когда заболел дядя Пенг, то Юншэн просто погрузился в дела с головой. Поэтому весть, что он женится, была как гром среди ясного неба. Я думал, что это просто брак по сговору. Так многие делают в Китае. Родители часто решают, подбирают пару. Думал... Пока не увидел тебя, Софен. - Лианг свесил голову и умолк. Нежно взял мою руку в свою, поцеловал и прижал к щеке. - Ты была как весна, как горный ручей - чистая, невероятная. Твои глаза смотрели с такой любовью, твоя улыбка не давала мне дышать. Я думал, что просто умру там, у твоих ног, самых прекрасных ног в мире. А потом госпожа Анна сказала, что ты... это ты. Невеста брата. Ты целовала меня, я готов был сбежать, уйти и даже в тот же день улететь в Пекин! Но твои глаза стали такими несчастными, ты плакала, ты сказала, что уедешь. Тогда Юншен приказал не дать тебе уйти! И сделать всё для этого.
  - И ты... И ты сдался мне...
  - Если бы... Я никогда ещё ни с кем не был так счастлив, Софен! После той ночи... Я вижу только тебя. И брат это знает. И еще он знает...
  - Что я ... - сердце забилось с неистовой силой, мы так близко, его руки робко и несмело опустились на мой живот. - Что я... А-а-ах! Люблю тебя... Боже!!!!
  Каждое движение, каждый раз, когда его член почти выскальзывал из меня и так же сладостно входил опять, каждый вздох наш, мои стоны и его хриплое дыхание - всё это било по нервам, сводило с ума. Лианг понял, что мне мало этого, привстал и подтащил меня к себе, закинул мои ноги себе на плечи, вошёл сразу и резко, так глубоко, так сладко. Выгнулась и выдохнула, на вдохе мои губы поймали, и влажный, горячий язык стал хозяйничать внутри, он касался им моего, посасывал, поймал, пленил. А сам между тем всё быстрее входил в меня, его живот был горячим и скользким от пота, он бился о мои ноги, пальцы болезненно сжимали мои бёдра, насаживая меня на него.
  Я кричу, молю и угрожаю карами, если он остановит это безумие. Но он чутко ведёт меня к финалу, сильнее и всё жестче берёт меня, следит за каждым моим вдохом и выдохом, улыбается, а по лицу струится пот. Из глаз полились слёзы, я так счастлива, меня переполняет восторг, мир взорвался цветными осколками. Или это пляшут отблески его любви в моих глазах. Лианг поцелуями провёл капли на моих щеках, он так сильно меня обнимает, будто я растаю, исчезну как сон.
  - Ты - мой... - шепчу я и улыбаюсь ему зовуще. Снова целует, стонет в мой рот и заводится сходу, стоило только приоткрыть губы и показать власть над ним, лизнуть обе его губы, найти его язык и сплести оба в танце.
  Среди этих всех вздохов, стонов, когда он снова вошёл в меня, сделал два изучающих, осторожных движения, а потом властно подмял под себя, кусая шею, поднимая мои ноги повыше, чтобы проникнуть поглубже, появился тот звук, что мы никак не ожидали услышать. Я почти закончила, осталось всего ничего, да и Лианг тоже был на грани. И тут зазвонил телефон на приборной панели! Даже отсюда я видела фото мужа.
  - Да. Со мной. Мы на пляже. Гуляем. Если знаешь, зачем тогда спрашиваешь? - с раздражением ответил Лианг брату. - Едем уже.
  Бросил телефон под сидение и за несколько рывков привёл нас к безумному оргазму. Я не хочу отпускать тебя! Твои волосы пахнут дымом, а кожа - горячим ветром пустыни. Не знаю, как он пахнет, этот ветер, но это должен быть именно этот аромат. Он кружит голову, сводит с ума, заставляет вдыхать его и лизать шею любовника, тереться об него, пытаясь оставить этот аромат на своей коже.
  Лианг одевался как солдат, а я едва не запуталась в платье. Белье нашлось на окне, я с ужасом смотрела на опущенное стекло, понимая, что нас могли слышать все желающие. Но голоса слышны были довольно далеко отсюда, так что я выдохнула и одела лифчик. Поймала горячий взгляд, прикусила губу, но продолжила одеваться. Это тот же Юншэн, говорила себе и тем успокаивала бешено стучащее сердце.
  - Ты тоже войди. - сказал муж брату, видя, что тот развернулся, чтобы уйти в свой номер.
  Я стояла у двери и даже смотреть на Юншэна опасалась. Мрачный, как туча, строгий взгляд и многозначительно выгнутая бровь. Если он оставит меня сегодня, а потом потребует развод... К глазам подкатили слёзы, я всхлипнула и разрыдалась, пряча лицо в ладонях. Кто... Кто меня обнимает? Даже плакать перестала на время, видимо от шока: обнимали меня оба! Юншэн гладил мою щёку, прижимался своим лбом к моему, шептал, что я не должна плакать. А Лианг обхватил за талию и сейчас жарко дышал в шею.
  - Софен! Мой маленький феникс! Чего ты плачешь? - Юншэн своей улыбкой мог бы топить айсберги, а не только моё глупое сердце! Я пошла за ним, послушно села на диван, замерла под его внимательным взглядом. - Лианг обидел тебя?
  - Ч-что? Нет! Нет, мы просто... Мы сделали всё так, как ты нам велел. Мы поскандалили, он даже подрался с одним... - я смутилась и отвела глаза. Да у меня всё тело горит после двух безумных оргазмов! Я каждой частью, каждой клеточкой ещё ощущаю поцелуи любовника! А муж не думает меня уличать?!
  - Софен! - сердце забилось дико, я смотрела на мужа, а из глаз всё текли и текли слёзы. Если ты возненавидишь меня... Я не хочу тебя терять! Кажется я прошептала это вслух, потому что Юншэн вдруг улыбнулся мне ласково и обнял, рукою провёл по волосам, до самых кончиков. - Я ведь уже сказал. Если нужно будет сделать невозможное для тебя... Лианг!
  - Что? - прорычал мой второй демон. Он стоял у стенки, скрестив руки на груди. И был в этот момент до жути похожим на мужа!
  - Ты ничего не скажешь мне? - это "мне" он выделил особенно. Я замерла в его руках, он заметил мой испуг и снова прижал к себе.
  - Ты уже сам всё знаешь! - выдавил из себя его брат. Мой супруг молчал, но молчал так сурово, я всем существом ощутила угрозу. Чего он добивается от нас? Чтобы мы прямо сказали, что мы любовники? - Да! Я был с твоей женой! Я люблю её! Может даже сильнее, чем ты!
  - Сильнее? - спросил со странной интонацией муж. - Скоро ты сможешь доказать это, Лианг.
  Мы с Лиангом переглянулись, не понимая, что Юншэн затеял. Я испуганно таращилась на обоих, подозревая, что вечер станет ещё более напряжённым, а может даже будет ещё одна мужская драка. Но муж меня удивил.
  - Дело в том, что в Лос-Анджелесе Зенгуанга нет. Но один человек сказал мне, что его видели на побережье Мексиканского залива. А точнее - во Флориде. И он якобы собирался на Багамы.
  - А этот человек... Он не соврал тебе? - спросила я. - Если это так, то мы даром сюда прилетели?
  - Нет, любимая! Мы сюда прилетели не просто так! Во-первых, у нас с тобой медовый месяц, а во-вторых, этот человек вызвался сам нас провести по пути беглеца.
  - А ему-то что с того? - подал голос Лианг.
  - Дело в том, что наш дорогой друг промышлял на досуге торговлей людьми. И продал дочь этого человека в один из притонов Пекина. Девушка умерла, а отец желает отомстить. Он следил за ним с самого Гонконга. И след привёл его сюда. И оборвался. Ненадолго. Один из монахов, - усмехнулся, когда я округлила рот в шоке. - Не тех монахов, Софен! Так называют рядовых членов Триады. Один из монахов проговорился, что Зенгуанг улетел в Орландо на важную встречу. Он пытается найти покровителя и залечь на дно. Он знает, что мы идём за ним.
  - Так если есть свидетель, то почему бы не заявить о преступнике властям? - спросила я и повернулась к Юншэну. Он смотрел на меня какое-то время странным взглядом, потом кивнул согласно.
  - Я уже думал об этом. Прилетим в Орландо, и я свяжусь там с полицейским участком. Но ты должна понимать, что Америка и Китай - соперники. И это мы ощущаем везде: в отношении к нам властей, жителей, полиции. Конечно, деньги и здесь любят, но, стоит им узнать, что дело связано с мафией...
  - Ну и что? Я думаю, они и тут чем-то таким промышляют... незаконным.
  - Так и есть. Сейчас... - рассказать, что же такое загадочное происходит, мой благоверный не успел - Лианг снова взялся за пульт и включил телевизор.
  На огромном плазменном экране появилось видео, где группа полицейских штурмовала какой-то бар в Китайском квартале. На мрачных спецназовцах в касках висли размалёванные девицы весьма фривольного вида, они лупили их ладошками по шлемам и без перерыва что-то противно верещали. Полиция вытаскивала из бара побитых мужиков, все в наручниках, головы им пригнули, чтобы не видно было лиц. Хотя... Лица были разбиты так, что и мать не опознает!
  - Сегодня в одном из притонов китайского квартала была перестрелка. По словам свидетелей, группа людей в чёрном избила уважаемых жителей города. Те просто мирно играли в карты, выпивали.
  По мере того, как корреспондент рассказывала о событиях в баре, я укреплялась в мысли, что без моего мужа не обошлось! На мои взгляды он не реагировал, на хмыкание Лианга - тоже. Юншэн смотрел в экран телефона и что-то там листал. Что он ищет? Склонилась к нему, поймала волосы, которые уже было упали на телефон, и тут же втянула голову в плечи. Он листал ленту новостей. Там были фотографии меня, монахов, моих Юншэнов. Восторженные комментарии, которые весьма мне польстили бы, не упрощали дела - о нас трубил весь интернет! Два мужа - о! Да ещё и монахи на подхвате!
  - И что нам делать теперь? - спросил меня супруг и свёл брови на переносице.
  - А что такого? Ну сплетни да и сплетни! - махнула я рукой и рассмеялась как можно беззаботнее.
  - Пожалуй... Лианг! Нам нужно поговорить! - Юншэн вывернулся из моих рук и встал. Повернулся ко мне, окинул заботливым взглядом и сказал: - Милая? Иди к себе, ты устала, ложись спать.
  И всё! Ни поцелуя на ночь, ничего... Тяжко вздохнула, провела грустными глазами своих мужчин, а потом скинула босоножки и застонала от возобновлённого кровообращения в ногах. Целый день в такой обуви - это пытка. На экране вдруг крупным планом показали... Вот это да... Камеры в баре засняли собственно то, что там происходило. Вот трое в чёрном, в тёмных очках зашли в помещение, сразу прошли к компании за одним из столиков, обмен угрозами. Бандиты повскакивали с мест, вытащили кто что: пистолеты, ножи, даже... нунчаки? Но троица до поры их не трогала, только отмахивалась. После двух выстрелов в баре поднялась суматоха, закричали женщины, мужики кто в подсобку нырнул, кто в окно. А потом всё смешалось: руки и ноги новоприбывших мелькали так быстро, они уложили десять бандитов за пять минут! Не видно было, получили ли они раны, травмы, но двое из них отчётливо хромали.
  Но... Юншэн не хромал... А может он притворяется, что всё нормально, а на самом деле ему больно? Выключила телевизор и пошла в ванную. Платье оставила на кровати. Думаю, что сегодня нам будет не до него. Юншэн расстроен, а таким я его уже видела однажды. Тогда он поцеловал меня впервые. Грубо и властно, будто клеймил, показывал, что я принадлежу ему и только ему. Тогда он уже знал, что я его невеста. Это только я была не в курсе планов мамы и отчима. Ворвался в мою жизнь, перевернул её с ног на голову. А сейчас всё запуталось ещё больше. Так думала я, пока вытирала волосы после душа.
  Что-то они долго говорят... Может... Да нет, тогда из номера Лианга слышны были бы звуки ударов. Перед глазами встали кадры из выпуска новостей. Так ловко и без особой суеты те трое стали победителями в битве. Я ходила по спальне и волновалась всё сильнее. Может маме позвонить? А сколько там... Утро? Они с Фимой уже не спят небось.
  - Мама! - только и успела я сказать, как на меня хлынул поток признаний. Они скучают, они волнуются, они видели те гнусные посты про нас! - Да бред это всё! Ну напишите... - родительницы предлагали помощь со стороны отчима - его агенты напишут посты - опровержения, просто подействует ли, никто не знал. - Я... Слушай, а Фима рядом? Нет, просто хочу у тебя что-то спросить. Про Юншэна... И Лианга.
  - О! - шуршание, сопение, гневные попрёки, захлопнулась дверь - Фиму вытолкали из комнаты. - Что ты хотела спросить?
  - Мам... Ты случайно не знаешь, почему Юншэн меня подталкивает к брату? Это... Да разве может муж так себя вести?! - взвыла я и вцепилась в волосы. Голова кругом.
  - А он что тебе говорит? - после долгого молчания спросила мама.
  - Что... Что-то вроде... Ради тебя, чтобы ты была довольна...
  - Ну-у... - протянула мама и снова умолкла. А потом внезапно продолжила. - Я так рада за тебя! Фима говорила, что ты стала на себя не похожа, не ходила никуда. А теперь у тебя такая насыщенная жизнь! И муж, и любовник! Ах, как я тебе завидую!
  Я стояла с телефоном в руке и в шоке переваривала это признание. Я думала, что мама счастлива с отчимом! А она, видите ли, мне завидует. Ясно, что совета или пояснения я не дождусь. Попрощалась с нею, передав привет отчиму и тёте, и присела на кровать. Покосилась на платье. Что с тобой делать теперь? Свернула его аккуратно и упаковала в чемодан. Босоножки с трудом влезли в багаж, но крышка не закрывалась. Я и так, я и сяк! Вытащила алый соблазн и поставила у порога - завтра пойду в них на шоу! И... вот это алое ципао, откуда оно? Я вроде не клала его в багаж... Мадам постаралась? Или у Фимы длинные руки? И сорочка не одна... Есть ещё белоснежная, сиреневая. Белая мне особенно приглянулась: настоящее кружево! Тонкое, воздушное, длиной до колена. Перебрала чемодан, и поняла, что это не тот! Но вещи все знакомые. Походила по комнатам и нашла свой багаж, который собрала сама. Выходит, что этот прилетел вслед за мной.
  Похоже, спать я буду сегодня одна. Вздохнула печально. Простил ли меня Юншэн? Может он просто делает вид, что ему всё равно, а сам в душе страдает? Я не понимаю, что происходит... Выключила свет, оставив одну только лампу возле себя, замоталась в одеяло. В окно светила огромная, яркая луна. Чёрт... Я в лунные ночи сплю... плохо... хр...
  
  ГЛАВА 6. Погоня
   - Сразу врежешь? - спросил Лианг брата, отчетливо понимая, что сам бы точно не простил бы.
  Однако Юншэн отвечать не спешил. Он прошёл к бару, вытащил бутылку бренди и налил в два стакана. Полные два стакана... Один сразу же опрокинул в рот, даже не поморщившись.
  Лианг мигом перестал улыбаться дурашливо. Что-то произошло, что-то, что заставило всегда бесстрастного Юншэна выявить небывалые эмоции. Если он так переживает из-за жены, то он, Лианг, не подойдёт к ней больше. От одной мысли, что не сможет коснуться нежной, белоснежной кожи любимой, её мягких, податливых губ, изнутри поднялось тёмное нечто, губы дёрнулись в оскале. Именно в этот миг обернулся старший семьи Цзян. Окинул брата сочувственным взглядом, улыбнулся грустно и протянул полный стакан.
  - Как говорит Софен... мы так похожи. Мы даже выбрали одну женщину, Лианг... - Юншэн снял пиджак, расстегнул рубашку, дав брату увидеть... Рану на животе! Бинты уже пропитались кровью.
  - Чёрт! Мог и раньше сказать! - Лианг кинулся к тумбочке, где видел недавно аптечку.
  - Не хотел пугать жену... - без тени улыбки сказал брат и сел на стул, послушно ожидая, когда кузен размотает повязку и вденет нитку в иглу.
  - Она всё равно узнает! Завтра будет...
  - Завтра ты позаботишься о ней! - сказал Юншэн и сжал его руку с такой силой, что кости затрещали. Глаза уже не были злыми, сейчас в них была усталость и тоска. - Я уйду с самого утра по делам, а ты отведёшь её на представление. Погуляете по городу, пусть отвлечется... Она не должна волноваться...
  - Что за дела? - спросил Лианг и продел иголку сквозь кожу на животе брата. Тот стиснул зубы и застонал тихо. Вот всегда он такой! Скрывает всё, даже от него, Лианга! А ведь в детстве они были не разлей вода! Стоило брату приехать в гости, как они начинали носиться по особняку, радостно галдя. Юншэн учил его новым приёмам боя, которые узнал от учителя. А сколько раз они слуг морочили своим сходством? Мадам Фань, правда, всегда знала, кто из них кто. И отчитывала. Строго, но почтительно, ведь они всё же были сыновьями хозяев.
  - Мне нужно в... клинику...
  - Так давай сейчас съездим! Я же не медик! Только курсы прошёл. А там тебя зашьют аккуратно, дадут лекарства, чтобы рана не воспалялась, - отозвался Лианг.
  - Нет... Не поэтому... - Юншэн закрыл глаза, голос едва слышно. И бледность, разлившаяся по лицу... Всё это жутко не понравилось кузену. Лианг коснулся двумя пальцами запястья брата и стал отсчитывать пульс. - Я в порядке...
  - Да как же! Сколько крови ты потерял? Как ты ещё на ногах стоял, когда мы с лю... с Софен приехали! - губ Юншэна коснулась улыбка. Иронизирует ещё! - Давай, вставай и едем!
  - Нет, братишка Лу! - прошептал Юншэн и широко улыбнулся. - Я посплю в твоей кровати. А ты... Иди к моей жене!
  - Ты сумасшедший! Почему ты её отдаёшь мне? Да я бы на твоём месте убил бы...
   - Да. И я бы так сделал, Лу! - сказал брат и с неожиданной силой уцепился за его плечо рукой, подтянул к себе, заглянул в глаза. Лианг напрягся, понимая, что сейчас может получить за то, что соблазнил Софен. - Но... Ладно. Ты всё равно узнаешь... Возьми там... в пиджаке...
  И обмяк на стуле. Лианг раздумывал: идти за пиджаком, или же перенести Юншэна на диван хотя бы. В спальню далековато. Решил всё же отнести его на кровать. Вышел, позвал Лофаня и Суяня. Втроём перенесли брата. Лианг вытащил из своего чемодана ярко - алый свёрток, вынул противовоспалительное, набрал в шприц жидкость из ампулы. Только заражения нам не хватало! Ну ты даёшь, брат! Всегда на рожон лезешь, первым бросаешься на врага. Герой. А он, Лианг, пойдёт за ним. Что же ещё делать? Братишка Лу. Так Юншэн звал его в детстве. Пока не разлетелись по городам, пока не разделила их пропасть ответственности за семью. Юншэн всего на год его старше, но между ними будто все десять лет!
  Всё, теперь будет спать долго. Лианг убрал шприц в багаж. Не оставлять же улики в номере? Что там брат говорил о пиджаке? Прошёл в гостиную, поднял вещь. Что-то шелестело во внутреннем кармане. Что за... Лианг увидел только буквы. Они никак не складывались в слова поначалу. Пришлось даже налить себе в стакан бренди, выпить залпом, сесть на диван, выдохнуть, а затем снова вчитаться в... приговор. Его брату вынесли приговор. Американская клиника, в этом городе, кстати. Рак крови. Откуда?!!! Юншэн - абсолютно здоровый парень! Да у него никогда на его памяти даже голова не болела! Правда... Лианг припомнил, как лет пять назад отец срочно вылетел в Макао, наказав сыну никому не говорить о том, куда он направился. Вернулся он таким мрачным, что Лианг не смел даже подойти к нему с вопросами. Тогда отец сказал ему: "Иногда горе настигает даже тех, кто уже заплатил сполна!". Что тогда... И его не пускали в Макао к брату. Говорили, что сейчас тот учится, сдаёт экзамены, занят так, что он только помешает ему.
  Выходит... Получается, Юншэн тогда был болен? Но спустя пять лет, когда его наконец пустили к кузену, он выглядел очень даже неплохо. Ни следа болезни! И свадьба... Неужели он рискнул бы жениться, зная о своём положении? Ещё раз вчитался в листок. Стадия, повторный анализ... Рецидив? Вот оно что! Рецидив, значит. Юншэн... Лианг скомкал бумагу, зарычал от злости и боли. Брат! Вот почему ты толкаешь его к жене! Молодая, любящая супруга, она будет убита горем! А Яо Цзиньлун будет в ярости! Его ведь обманули! Вряд ли он дал бы согласие на этот брак, если бы знал, что Софен станет вдовой спустя... Сколько?!! О, Небеса! Всего год?! Лианг застыл и не мог даже с места встать, так придавила его эта правда.
  Таким и нашла его Софен утром.
  
  Лианг сидел на диване и смотрел куда-то в одну точку. Рубашка расстёгнута, волосы в полном беспорядке. На полу окровавленные бинты... Я так и знала, что они дрались! Или... напивались - отметила я пустую бутылку и валяющийся у ног Лианга стакан.
  - Что случилось? Где Юншэн? - подлетела я к парню и стала трясти, пытаясь привести в чувства. Медленно, будто ему тяжело сделать даже малейшее движение, он поднял ко мне голову. А потом сгрёб в руки, прижал к себе и зашептал что-то на китайском, покрыл щёки и губы поцелуями. - Лианг! Ты меня пугаешь! Что произошло?
  - Ничего... Просто... - в его руке была какая-то бумажка. Я хотела в неё заглянуть, но он не дал и спрятал её в карман брюк. Смял как мусор при том. - Юншэн... Спит он.
  - Вы дрались? Скажи мне! Это его кровь? - я указала на бинты. Лианг досадливо скривился, уцепился в мои плечи ещё сильнее, я охнула и всхлипнула.
  - Прости. Больно? - отпустил меня, встал, походил, шатаясь, снова сел на диван. - Да, мы немного потренировались. Ничего серьёзного! Пару царапин. Потом... - окинул взглядом пол, - Потом выпили.
  - Это всё из-за нас, да? Лианг... - я села на ковёр, расправила подол халата. Дивная вещица тоже каким-то чудом прилетела со мной. В ещё одном чемодане. Халатик был золотистого цвета с ярко-лазурным драконом, вышитым на спине, мягкий и приятный на ощупь. Разыскивать обоих своих любимых я решила не в платье, а в домашнем. Так что сейчас могла себе позволить свободно упасть на коврик напротив Лианга и сверлить его глазами, выпытывая подробности.
  - Нет... Да! Софен! - Лианг потёр лицо руками, улыбнулся мне. Но в глазах не было и тени веселья. Я насторожилась и поползла к нему, легла на колени и наставила на него указательный палец, покачала им со стороны в сторону, говоря, что он обманывает меня, и я это вижу. - Ты знаешь, как ты хороша? Такая милая, домашняя, этот халатик так тебе идёт!
   Затянул меня к себе на колени, и запустил руки под подол, шею обожгли горячие губы. Я выдохнула и замерла в его руках. Он сводит меня с ума! За стеной спит мой любимый муж, а я горю, сгораю... Халат спланировал на ковёр, ладони любовника накрыли мою грудь, ласково покружили на ней, я выгнулась так, чтобы ему было удобнее. Подо мной была восхитительно горячая плоть, пропутешествовала пальцами по его животу к ремню. Привстал, помогая мне снять брюки, потом жестко насадил меня на себя, но этого было мало нам обоим.
  Уложил на диванчик и накрыл меня собой. С каждым разом наше единение всё естественнее, будто мы знаем друг друга много лет, наши тела мгновенно подстраиваются одно под другое. Нежность и неспешность, я поглаживаю его спину, двигаюсь ему навстречу, с упоением ощущая его горячую плоть, мы наслаждаемся каждым мигом, стонем и смотрим в глаза друг друга. Да, можно и быстрее: я выдыхаю и улыбаюсь довольно, благодарю поцелуем в плечо, решаюсь подразнить Лианга и долгим, непрерывным движением лизнула его в шею. Какой ты вкусный! Услышал? Да, теперь он пробует меня, целует и ласкает, дразнит языком соски, втягивает их в рот по одному, замедляет движения, а потом, глядя в мои умоляющие глаза, с рычанием начинает сводить меня с ума своей силой и жадностью, я теряюсь от невозможного, безумного удовольствия. Срываюсь на крик, руками судорожно рву любовника к себе, царапаю плечи, прижимаю его голову к груди, а сама выгибаюсь и замираю на миг, ощущая, как внутри вспыхнуло неистовое пламя.
  - Вы и мёртвого разбудите! - услышав голос Юншэна, хриплый, сорванный, я вскрикнула и столкнула Лианга с дивана. Теперь он непонимающе моргал и тряс головой. - Иди спать, Лианг. Ты совсем пьян.
  - Ага! - покивал головой тот, поймал мою ногу и, не обращая внимания на мой визг, зацеловал её всю вплоть до колена. - Люблю тебя! Люблю...
  Накинул на меня халат и ушёл, шатаясь в спальню. Я прятала глаза и не решалась встретить взгляд Юншэна. Наверняка там полно ненависти и презрения. Молча оделась и встала. Но уйти мне муж не дал - схватил за руку, когда я поравнялась с ним, и обнял. Грустные глаза мужа встретили мой удивлённый взгляд. Он нежно гладил мои волосы, поцеловал в лоб, стёр мои слёзы рукой и бережно прижал к себе.
  - Я рад, что ты не будешь одна, мой феникс! Я обещал сделать тебя счастливой... Так и будет, моя дорогая жена. Ты веришь мне? - взял моё лицо в ладони и обжёг серьёзным взглядом.
  - Да... А-а, Юншэн... Что ты хочешь этим сказать? Ты! - от догадки перехватило дыхание. - Ты пойдёшь в логово бандитов?! Ты же не собираешься ловить того человека сам? Скажи мне? Ты ведь обещал обратиться в полицию!
  - Обещал - так и будет! Успокойся! Все будет хорошо.
  - Как же! Ты вон весь в крови... А это что? - нащупала я на его животе повязку. - Это Лианг сделал? Если вы так ненавидите друг друга, зачем ты тогда меня к нему толкаешь? Давай решим, что с этим делать! Юншэн! - муж выдохнул устало и побрёл к телефону на столике. Заказал завтрак в номер Лианга, потом жестом указал мне на диван, предлагая обсудить всё мирно. Я смущённо потупилась, ведь несколько минут назад была здесь не одна, а потом нас застал муж. Да что вообще происходит?!
  - Всё не так, Софен. Я должен был догадаться, что ты станешь ему дорога ещё тогда, когда просил заменить меня в тот вечер в Макао. И ты... Ты любишь его?
  Что я могу сказать на это? Сейчас я вижу моего Юншэна, я любуюсь его лицом, вдыхаю его запах, касаюсь его руки. И понимаю, что любила, люблю и буду любить его. Тогда что же для меня значит Лианг? Почему я не в силах оттолкнуть его, отпустить и забыть? Юншэн будто читает мои мысли, кивает мне, усмехаясь уголком губ, позволяя рыдать на своём плече.
  - Из-за меня всё? - произносит он удивлённо. - Я рад, что ты так же любишь меня, моя милая, как и я тебя. Я хотел стать хорошим мужем, я бы дал тебе всё, что ты только захотела, Софен.
  - Если ты не скажешь, что случилось, то я... - задумалась, чем бы таким пригрозить? - Я не знаю, что тебе сделаю! Ты пугаешь меня! Я боюсь за тебя!
  - Не бойся. Мы уже знаем, что делать. Поймаем Зенгуанга и вернёмся домой. Купим красивые платья, заколки...
  От странностей уже болела голова, а на сердце поселилась тревога. Юншэн был не таким, как всегда. Я привыкла видеть его сильным, решительным. Он не спрашивал - он действовал. А сейчас только гладит меня по волосам, шепчет, как любит...
  - Сразу после представления мы улетаем в Орландо. Там... Там ты побудешь в гостинице, а мы станем искать преступника. Хорошо? Ты у меня послушная девочка? - я умираю от нежности! Он улыбается мне так, что я просто ног не ощущаю! Красота Юншэна просто неимоверна: гладкая кожа, красивые, чёткие губы, прямой нос, загадочные раскосые глаза, а также его демонические брови, гордые, широкие. Улыбка тоже всегда разная: она может быть демонически загадочной, ласковой и нежной, презрительной, высокомерной, полной скепсиса и издевки...
  - Да... Я подожду вас. Только... Прошу... - снова плачу. - Будь осторожнее! Я не вынесу, если с тобой что-то случится!
  - Моя девочка! Моя малышка! Не плачь, я буду с тобой... Я всегда буду с тобой...
  В дверь постучали: нам привезли на тележке завтрак. Я встала с диванчика, поправила халат. Однако официант даже голову к нам не повернул, только переставил поднос на стол и ушёл. Два телохранителя тоже вышли, деликатно прикрыв дверь.
  - А ты не будешь? - спросила я мужа, заметив, что тот не спешит присоединиться.
  - Кофе выпью... - коснулся виска рукой. Я уже было кинулась к нему, но он остановил меня и сказал: - Нет, Софен. Не беспокойся! Это простое похмелье. Ты такая заботливая! У меня лучшая жена в мире.
  - Вот! - я налила кофе в маленькую, белую чашечку и подала ему. - Мне... Мне так стыдно это слышать! Юншэн... Может... Может просто начнём всё сначала? Только ты и я?
  Он не ответил. Выпил две чашки кофе, молчал и думал о чём-то. На мои ласки не реагировал вовсе: целовать позволял, но и только. Если это дело такое опасное, то я должна помочь ему. Если... Если он сам не обратится в полицию, это сделаю я! Так решила и пошла в номер, приводить себя в порядок.
  Приняла душ, одела алое ципао, босоножки. Лучше пострадаю немного, но увижу восхищение в любимых глазах. Волосы... Эх, сюда бы Сюли или мадам Фань! Вот кто умеет делать причёску китайских девушек-аристократок! Помучавшись с полчаса, соорудила-таки что-то схожее, заколола по краям заколками- пионами, в гульку сунула шпильку бу-яо. Красота какая! Мне так нравится эта прическа! Шея открыта, беззащитна, весь образ трогательный и изящный. Не даром Лианг тогда... Да, я всё же схожу с ума по ним обоим. И даже не хочу знать, любила бы я Лианга, если бы не их сходство с Юншэном!
  Поискала информацию о заколках. Да, его мать действительно фигурировала в газетных статьях, как очень удачливый археолог. Упоминалось и проклятие. С дрожью и страхом смотрела я на две шпильки на фото. Иероглифы на них не были именем мастера - это было имя владелицы. А если это из-за них всё? Да нет! Их я нашла позже, а до этого был вечер приёма, когда я соблазнила Лианга, а потом свадьба. Так что бред это всё, нет никаких проклятий. Даже после раскопок пирамид, когда все были уверены в том, что на археологов было наложено проклятие, потом выяснилось, что смерти были естественными.
  - Софен? - вошёл в спальню любимый.
   - Юншэн... - повернулась я к нему. Он тоже переоделся - белоснежная рубашка и строгие брюки. - Ты уходишь?
  - Хотел, но...
  Глядя мне в глаза, не отпуская мой взгляд, подошёл и присел у моих ног. Прижался щекой к моим коленкам и замер. Это был безумно трогательный жест! Я не заслуживаю тебя, любимый! Почувствовал мою дрожь, встал. Коснулся щеки, стёр мои слёзы, склонился ко мне и поцеловал. О, какой горький то был поцелуй! Слёзы хлынули из глаз, а я уцепилась за его рубашку, мучаясь от угрызений совести. Мой демон, мой ласковый и любящий...
  - Хочу побыть с тобой...
  Платье упало к ногам, меня выдернули из него, как репку. Мы утонули в мягкой кровати, в нежности и страсти. Я тянулась за его руками, находила губы, чтобы снова и снова ощутить их силу и сладость. Кругом голова... На этот раз он не клеймил меня, не пытался что-то доказать, мы просто жили сейчас дыханием друг друга, касания били по нервам, каждая ласка была сокровенной, как клятва. После, когда я испытала безумие в его руках, лежа на его груди, с тревогой касалась повязки на его животе. Я не решалась спросить, откуда рана. Он не ответит, снова будет делать вид, что все хорошо. Мой герой!
  - Юншэн... - услышала короткое "угу". - Я безумно люблю тебя...
  - И я тебя, мой феникс...
  Любимый дремал, а я привстала и смотрела на него. В горле встал ком. Я не отдам тебя никому! Я хочу быть с тобой, всегда. И умереть в один день. Помни... ты обещал заботиться обо мне...
  Спустя два часа в дверь бесцеремонно ворвался Лианг. Увидел нас, отвёл глаза.
  - Уже три часа. Скоро представление. Ты пойдёшь?
  - Мы идём... - сказал Юншэн и привстал.
  - Ты ведь... - хотела я сказать, что он ранен. Но встретила упрямый, ироничный взгляд.
  - Я в порядке, любовь моя! Одевайся, мы немного погуляем по городу.
  Я с криком радости заметалась, хватая разбросанные вещи. Стесняться как-то не пришло мне в голову: оба видели меня обнажённой, к тому же их взгляды сейчас будоражили и уверяли меня в собственной неотразимости. Юншэн застегнул рубашку, обулся, словил меня в руки, прямо так, в одном белье - платье я держала в руках - прижал к себе жестом собственника и жадно поцеловал. Застонала, зарылась в его волосы руками, растворяясь в нём.
  - Ты их обуешь? - спросил Лианг и поднял одну из алых босоножек.
  - Да, а что? - спросила я и похлопала ресницами. Он что-то имеет против? Ну красивые же!
  - Я только волнуюсь, что ты устанешь! И мне придётся нести тебя на руках из театра. Не Юншэн же это будет делать! Он ранен!
  Юншэн усмехнулся уголком губ, скрыл выражение глаз за густой чёлкой. Я влюблённо обласкала его взглядом, а Лианг ревниво проворчал что-то на своём и присел у моих ног, намереваясь обуть меня. Как же вы похожи! И такие разные... Мой любовник сейчас смиренно опустил глаза в пол, нежно гладил мою ногу, застегнул ремешок, второй. Лианг - бунтарь, он тихий и упорный, упрямый, но нежный и податливый. А Юншэн... Это властный, сильный, жестокий порой полководец, повелитель. Он как никто сейчас на своём месте, во главе огромной компании. И он сейчас выглядит... счастливым? Его улыбка, когда он увидел брата у моих ног, была такой яркой, такой доброй. Будто так и должно быть... Лианг встал, приобнял меня и зарылся в мои волосы лицом, я замерла и задышала часто. Что ты со мной делаешь... А когда увидела глаза Юншэна... Он... Одобряет нас?!
  - В-вот об этом! - начала я. - Почему ты всё взял на себя? Любимый? Ты меня слышишь?
  А Юншэн уже кому-то звонил! Ни минуты покоя! Хотя... Что я знаю об этом всём? Управлять такой огромной империей игр очень нелегко. Пусть часть забот на себя взял его дядя, а также мой названный отец, но все основные вопросы решают непосредственно с Юншэном.
   Присела у трюмо, высыпала из ладони на стол собранные на полу украшения, шпильку подал Лианг. И не отпустил мою руку, пока я не ответила на поцелуй, пока мы оба не обменялись жадностью во взглядах, уже совсем не запретной и не тайной страстью.
  - Дай я! Ты ведь помнишь, что мы умеем с Юншэном обращаться с красивыми девушками... - шептал на ухо и улыбался мне в отражении.
  - Ты о Юйлань? - спросила невинно и подняла бровь вопросительно. Получилось вполне себе царственно, мой любимый муж был бы доволен.
  - О ней, о ней! - согласился поспешно парень. - Моя милая сестрёнка отдаёт это право только нам с Юншэном. Няни её не могут поймать...
  Так, за разговором, он и сделал мне причёску, полюбовался делом рук своих, погладил довольно гладкие пряди. Каждое его движение было трепетным и нежным, я таяла и тянулась за рукой, наши глаза в зеркале одинаково светились счастьем.
  - Ты... Лианг! Ты что-то знаешь о том, куда пойдёт Юншэн?
  - М-м, - вместо ответа он отодвинул волосы с моего плеча и покрыл шею поцелуями. Собраться стоило мне очень многого. Встряхнулась, показав, что мне не до игр. - В полицию! Да, так он сказал! Что не станет ждать до Флориды, заявит уже сейчас!
  - Ох! - выдохнула я и ощутила, как с души свалился огромный камень. - Как же я рада! Лианг! Это ведь правильное решение!
  Пока я радовалась и трясла руку Лианга, тот натянуто улыбался и пытался словить меня в объятия. Нет уж! Мы сейчас идём гулять! Хоть в одно из мест путеводителя да сходим! Уже у выхода я поняла, что мужа в номере нет. Ну что за несносный мужчина! Исчезает, даже слова не сказав!
  - Не смотри так! Я не виноват, что он такой... За это ты его и любишь, так ведь? - грустно усмехнулся Лианг и постучал в дверь номера монахов.
  Однако же их тоже след простыл! Оказалось, что они уже с пяти утра, с самого рассвета ушли к школе Кунг-фу на тренировку. Администратор был горд тем, что у него в отеле проживают такие колоритные личности, так что знал о их передвижениях много больше нашего. Мы с Лиангом переглянулись, я пожала плечами и предложила просто походить по городу. Любимый город знал не так чтобы очень, это Юншэн здесь уже в третий раз - деловые встречи проводил вместо отца. Первым делом поехали на Аллею славы. Я ходила от звёздочки к звёздочке, читая фамилии знаменитостей, Лианг меня фотографировал, послушно следовал за мной. И только спустя час я заметила, что за нами идут те двое, что всегда сопровождают Юншэна.
  - Лианг... - тихо позвала я парня и указала на знакомые лица.
  - Так Юншэн им приказал. Ну что такое? Здесь многие с охраной! - он указал на пятерых мрачных бодигардов, которые окружали худого блондина в серой майке и самых обычных шортах. Актер? Политик? Да мне-то что... Знаменитость кинула на нас косой взгляд и прошла в здание.
  - А ему охрана не нужна?
  - Нет. Софен! Он сможет себя защитить!
  - Как же! Он ранен, Лианг! И снова будет рисковать собой в том притоне! - напомнила я.
  - Да не пошёл он туда снова! - я развернулась к нему лицом и требовательно заглянула в глаза. Досада? Страх? Растерянность? Да что происходит? - Это не то, что ты думаешь!
  - Что-то мне уже расхотелось гулять... - настроение рухнуло вниз, яркость улиц и людей раздражали.
  Побрела к машине, села на заднее сидение и вытащила телефон, намереваясь узнать, где сейчас находится мой муж. Хоть он и просил не делать неожиданных звонков, но я не успокоюсь, пока не услышу его голос. Гудки, гудки... Вызов... сброшен?! Тревога внутри разрасталась как пожар, руки и ноги стало покалывать. Лианг сел за руль, но ехать никуда не стал.
  - Где он? - со слезами в голосе спросила я. - Он не отвечает!
  - Едем в школу? - тихо предложил Лианг. - Может он там...
  Песчаного цвета портальные ворота, невысокий кованный заборчик, а за ними характерные домики с острыми кончиками покатых крыш. Будто мы снова в Китае. Во внутреннем дворе ходили монахи, кто-то мёл дорожки, кто-то сидел на циновках и молился, были и пары, которые отрабатывали приёмы. К нам поспешил учитель Сунлинь. Лианг поклонился ему, монах тоже поприветствовал нас, причем сразу же перешёл на английский, за что я была ему безумно благодарна.
  - Нет, вашего брата мы не видели сегодня. Но он звонил брату Нианзу и спрашивал, нет ли изменений в программе. Где сейчас учитель Нианзу? Они уже поехали в Китайский театр. Нужно подготовить всё, ещё раз отрепетировать.
  Я была мрачной и недовольной, в душе поселились огромные кошки с острыми когтями, которыми они каждые две минуты до крови драли глупое сердце. Нет, ревности не было и в помине! Я верю Юншэну! Но я так боюсь за него, я не понимаю, что он делает и зачем. Можно попросить помощи у полиции, можно доверить все дела другим людям, охране например. Но он вместо того, чтобы избежать опасности, идёт ей навстречу... Где же ты... Лианг догнал меня за воротами, обнял, заглянул в глаза и ещё раз уверил, что с Юншэном все будет в порядке.
  - Это и есть Китайский театр Граумана!
  Театр был в форме буквы " П", в один этаж, спереди была этакая арка с алыми колоннами, на них тонкие, тёмно-синие метёлки. Или сабли. Над этим всем зелёная крыша, похожая на шапку средневекового монаха. У колонн два белоснежных льва с оскалами на мордах. Три исполинских двери из светлого дерева. А внутри...
  Ох! Какая же красота! Всё сверкает, много стекла, света. Мраморный пол, портики, алые портьеры, китайские фонарики и многое другое, что неуловимо меняет восприятие и говорит, что здесь свой маленький Китай! В холле уже стояли наши знакомые, Ханна и мистер Волски, они довольно хохотали, перебрасывались шутками с друзьями.
  - Принцесса! Юншэн! - раскинул руки мужчина, намереваясь стиснуть в них нас двоих. Лианг сдержанно поклонился и закрыл меня собой. - Эй! Герой! Я не буду твою красавицу щупать, успокойся! Просто вы у нас теперь звёзды первой величины!
  - Что... - не поняла я. Пояснять люди не спешили, только улыбались и разглядывали нас так жадно, будто мы чем-то таким прославились... Я занервничала, отвела глаза в сторону: разглядывать интерьер было не так страшно, как лица любителей сплетен.
  Тогда леди Ханна вытащила из кармашка сумочки телефон и зачитала нам новости. Сплетни погасить не удалось - констатировала я, натянуто улыбаясь и пряча глаза. Кто-то не поленился и собрал о нас подробную информацию. О свадьбе, о том, как именно я стала дочерью Цзиньлуня, сочинили подробности нашей личной жизни в таких красках, что я стала алой, как кумач и запыхтела от злости.
  - Это правда? - горели огнём любопытства глаза Ханны. Две её подруги также жаждали подробностей и подходили ближе, медленно и с явной опаской. Я молчала, намереваясь унести эту тайну в могилу если понадобится. - Ну хоть намекни! Софи! А я скажу тебе, кто ещё с нами пришёл!
  - Мне не интересно... - пыталась отбиться я от них.
  - Я его сейчас убью... - прошипел Лианг и резко притянул меня к себе. Я зашипела от боли в рёбрах. Нежнее можно?
   Пока я пыталась вырваться или ослабить хватку, к нам подходил с огромным букетом роз, алых, источающих дурманный аромат, Рэй. Одет он был совсем не официально, по крайней мере отличался вольностью в наряде от того же Шерона с его тремя друзьями. Рубашка с коротким рукавом, брюки из мягкой ткани, всё белоснежное, будто он принц из сказки. Я даже глаз скосила за окно, чтобы убедиться в отсутствии там белого жеребца.
  - Я хочу принести свои извинения прекрасной даме, а также уверить ее, что моё сердце отныне навсегда в её руках! - и стал на колено.
  Боже! Что мне делать? Лианг уже дымится от злости, сжимая мою спину с удушающей силой! Волски с компанией замерли, предвкушая продолжение скандала. Проблема в том, что сейчас нам это абсолютно не нужно! Ведь Юншэн не давал таких инструкций!
  Я мягко высвободилась из рук якобы мужа, развернула плечи, улыбнулась и опустила ресницы. В мои с готовностью протянутые руки лёг букет, ладонь обжёг поцелуй, а потом мир перевернулся, и я уже стою за спиной Лианга, а тот угрожающе надвигается на соперника.
  - Ли... Юншэн, стой! Ну перестань же ты! - я схватила Лианга за руку и сделала попытку оттащить от Рэя куда подальше. Но этот упрямец только коротко глянул на меня и стряхнул как помеху! Ну я тебе всё выскажу!
  - Я тебе говорил, что это моя жена? - рычал этот варвар. Рэй довольно улыбался и даже расслабленно покачался с пятки на носок. Этим только взбесил моего демона ещё больше!
  - Я не могу сказать ей, как она хороша? Это запрещено? - иронично спрашивал американец. Посмотрел на меня, отметил тревогу и умоляющий взгляд, смягчился, улыбка стала тёплой и извиняющейся. - Она напугана... Ты ей угрожаешь? А может... бьёшь?
  Гости ахнули, парнишка за стойкой, продающий билеты, нырнул вниз, в его руках я увидела телефон. Полицию вызывает? Только этого нам не хватало! Лианг коброй метнулся к Рэю, намереваясь врезать, тот увернулся и дал сдачи. Крик, визг, я спрятала лицо в розах и зарыдала. Это просто рок какой-то! Везде и всегда одно и то же! Хоть прячься в шелках, да ещё и в парандже в придачу!
  Вдруг наступила тишина. В ней слышно было только, как я прерывисто всхлипываю. Ну и ещё упали два китайских фонарика, сорванные Лиангом и Рэем. Кто-то погладил меня по голове, нежно обнял со спины. И я поняла, что сзади стоит мой любимый Юншэн. Только у него такой невероятный запах. Его туалетная вода полностью отражает его характер, властный и несгибаемый.
  - Что тут происходит? - спросил мой супруг, обвёл глазами всех присутствующих, нашёл растрёпанного Лианга и побитого Рэя. Они до сих пор стояли, сцепившись. Рэй остановил замах кулака у самого виска Лианга, а тот стал ровно, с досадой скривился, недовольный тем, что ему не дали отыграться за пропущенный хук справа, и прошагал к нам.
  - Так это правда?! - вскричала Ханна. Глаза её сияли от восторга! Как же! Такую новость увидеть собственными глазами!
  - О чём вы, леди?
  - Кто из вас кто? - спросил Шерон. - Ты или ты, кто Юншэн?
  - Я! - сказали эти двое, а я покачала обреченно головой.
  Лианг покосился на брата, оглядел меня с букетом, потом вытащил его из моих рук и хотел было выбросить. Юншэн что-то коротко приказал, и букет вернулся в мои руки. А глаза Лианга стали холодными и колючими. Это ведь просто цветы... Зачем ты так?
  - А-а... Давайте пройдём в зал? - улыбнулась я просительно и попыталась удрать от расспросов. Но меня остановил сам Юншэн! - Ч-что...
  - Это моя жена. Я - Цзян Юншэн. Мистер Волски! Госпожа Ханна! - поклоны, Шерон растерянно пожимает руку мужа. - Это мой кузен Лианг.
  - А чего он тогда?.. - кивнула одна из дам на Рэя.
  - Да! Почему он сцепился с Рэем? - спросил Шерон Юншэна.
  - Потому что защищать Софен - наша обязанность.
   И умолк. Люди, жаждущие подробностей, затаившие дыхание, ожидающие, что вот, сейчас, он признает, что мы семья очень свободных нравов, разочарованно загомонили. Шерон предложил пройти в зал, ведь скоро уже будет представление, но Ханна дёрнула его за руку и повернулась к нам. Я шла между двух огней, то есть слева был Лианг, а справа - муж. Что один, что другой, действовали одинаково - подхватили меня под локотки и сжали в тисках родственной любви. И теперь мы едва не столкнулись с Ханной и её супругом лбами.
  - А ведь он целовал тебя! - с явным удовольствием напомнила всем девушка. - А ты сказала, что любишь его!
  - Лю... - начала было я, но меня перебил Лианг. Он обхватил меня за талию, вытащил таки злосчастный букет из моих рук, отдал кому-то за нами, а потом при всех поцеловал! На моё мычание и вытаращенные в шоке глаза никак не прореагировал. Более того! После Лианга так же поступил Юншэн!
  - К-хм! - откашлялся Шерон после долгого молчания. - Так... Ну как бы...
  - Это невероятно...
  - Хочу таких же! Два мужа - красавца! Боже!
  - Против двоих я не выстою...
  Это был Рэй. Ирония в его голосе была не злой, просто чувствовалось сильное удивление и даже где-то разочарование. Нас не сфотографировали разве что только мухи! А так вспышек десять навскидку я насчитала. Зачем это Юншэну? Когда они успели сговориться?
  В концертном зале всё было алым! Стены, стулья, сцена. Любимый цвет китайцев, символизирующий успех, счастье и богатство, сейчас был для меня как красная тряпка для быка. Я злилась на обоих своих любовников, хотела только одного: выйти отсюда и устроить тотальный допрос! Да, мы улетим в Макао потом, так что сплетни останутся здесь, ведь в Китае нет обычных соцсетей, так что ещё долгое время о нас никто не узнает. Но... Не понимаю...
  Очнулась от своих мыслей только тогда, когда Юншэн дёрнул меня за прядь волос и указал на сцену. Покосилась на него недовольно, а он обезоружил меня улыбкой и нежностью в глазах. Растаяла, заулыбалась. Снова указал на сцену. А? Да, смотрю я, смотрю.
  А дальше началось действо, которое завораживало своей красотой и силой! Что только не вытворяли монахи! Стойки на копьях, на ножах и гвоздях, разбивали бетонные блоки руками, головой. Ень Гун и Юнгксу были пластичными, как тигры, ловкими, как обезьяны, сильными и невероятно обаятельными! Женщины вздыхали и тревожились за мальчиков, мужская половина наверняка клялась себе перестать есть гамбургеры и заняться спортом уже с завтрашнего дня. Наши трое монахов заметили нас, учитель едва заметно кивнул, Ень Гун с приятелем посовещались, потом поговорили с учителем. Тот подошёл к краю сцены и обратился к залу.
  - Ученик Юншэн! Ты не мог бы нам помочь? - вдруг сказал учитель. Я растерянно глядела вслед мужу, который тут же подхватился и ушёл... на сцену.
  - Что он...
  - Сейчас покажут пару приёмов... Ничего слож... - стал успокаивать меня Лианг, но осёкся, когда Юншэн снял рубашку. На животе уже была не повязка, а пластырь. Аккурат над шрамом, который был слева от паха.
  Я уцепилась за руку Лианга с такой силой, что он сжал губы от боли. Но нашел в себе силы накрыть мою руку своей и уверить, что мне нечего бояться. Посмотрела на него умоляюще, тогда он вздохнул обречённо и обнял за плечи.
  - Верь в него! Он жил в Шаолине несколько лет. И такие трюки ему нипочём!
  Медленно повернула голову, желая просто зажмуриться и не видеть, как... На животе моего мужа стоит Ень Гун! На ноже... Надеюсь, он тупой... Нож в смысле... Учитель подал ещё один! А-а--а!!! Я вскрикнула и тут же закрыла глаза, не в силах на это смотреть без слёз. Да в зале все женщины поотворачивались.
  - Брат как всегда лучший! - сказал гордо Лианг. - Смотри же, Софен!
  Юншэн выдержал восемь минут в таком положении! А потом ещё на копьях сразился с парнями! Страх ушёл, хотя меня ещё потряхивало. Но сейчас я ощущала только гордость, я безумно рада, что этот великолепный мужчина мой! И когда он с поклоном стал спускаться со сцены, вскочила и захлопала. Губы дрожали, глаза на мокром месте, а я до боли бью в ладоши и кричу "Браво!". Тогда уже встал весь зал, овации были долгими и громкими. В коробочку с золотистым дракончиком, установленную под помостом, стали бросать купюры, чеки, даже банковские карты. Это успех! И он пришёл не только из-за талантов самих монахов, но и из-за мужества моего любимого демона.
  - Юншэн...
  - Испугалась? - виноватая улыбка, меня обнимают и тихо смеются.
  - Конечно испугалась! Чуть руку мне не сломала! - Лианг не мог стоять молча! Я прижалась к Юншэну и ела его глазами. - Пойдём уже?
  Но уйти нам пока не дали: нас окружили гудящим ульем восторженные американцы. Ханна размахивала руками и делилась эмоциями, её муж хлопал Юншэна по плечу и признавал, что тот силён, хоть с виду и не скажешь. Рэй пробормотал что-то об одном-двух уроках в школе, которые он оплатит тут же.
  - Это просто потрясающе! Какие вы все крутые! Я напишу о вас огромную статью! - невысокая брюнетка, подруга Ханны Сильвия, оказалась редактором популярного журнала в городе.
  Я нервно улыбалась и сигналила двумя глазами Юншэну, чтобы тот прекратил это безобразие. Если о нас будет трубить не только интернет, но и газеты с журналами, то как мы сможем найти того, за кем прилетели? Лианг уловил изменения в наших лицах, замахал руками и стал уговаривать дам не торопиться.
  - Вы ведь не хотите, чтобы медовый месяц превратился в месяц преследований? - он включил обаяние на полную, улыбка была открытой и такой соблазнительной. Я уже почти выдохнула с облегчением, как тут...
  - У вас троих?!
  - Что у нас троих? - сразу растерялся Лианг. Оглянулся на нас с мужем. Я застонала и закрыла глаза. Теперь от нас не отстанут!
  - Медовый месяц? - вкрадчиво продолжила Сильвия.
  Краем глаза увидела оранжевые кимоно. И монахи рядом! Как стыдно-то! Что они о нас подумают? Учитель Нианзу благостно улыбался, ученики смущённо глядели в пол, но один взгляд я всё же поймала. Ты был так хорош, Ень Гун! Снова ранен... Отвернулась, не желая смущать его ещё больше.
  - Да.
  Категоричное и ёмкое "да" было сказано моим законным мужем.
  Эти лица нужно было снять на камеру, честное слово! Таких огромных глаз, раскрытых ртов и вообще застывших физиономий я не видела никогда. Ханна с Сильвией от восторга и волнения даже сумочки выронили, Шерон же и компания как-то смутились, съежились и повернулись к выходу. Даже обсуждать нас перестали.
  - Зачем... - простонала я обессилено уже в машине.
  - Теперь полиция нам не откажет.
  - Что?! - вскрикнула я, услышав заявление Юншэна.
  - После статьи вся Америка будет знать о тебе. И о нас.
  - Да зачем это нам?! А как же эффект неожиданности? Теперь твой враг знает, что мы идём за ним! - я не понимала, что они задумали, совершенно потеряла ход их мыслей.
  - Нас прослушивали, - сказал Юншэн. Лианг, сидящий рядом с ним спереди, удивлённо повернулся к брату.
  Машину муж остановил, но мотор не глушил, свет от фар высветил деревья, а также край дороги, проходящей недалеко от обрыва: сейчас мы были на холмах где-то возле огромных букв - символа Калифорнии. Город был как на ладони, сиял огнями, переливался яркой драгоценностью. Мосты, высотки, стадион, огромная фабрика Голливуда и сейчас не утихала, взрываясь, дымясь.
  - И?
  - Зенгуанг это или нет, но уже не секрет, что мы летим в Орландо искать беглеца. Лучшая защита для тебя не я, не Лианг, - обернулся ко мне Юншэн. Лианг задумчиво глядел на город, не добавляя свои ироничные замечания. - Лучшей защитой будет, как ни странно, скандал!
  Кузен хмыкнул, а потом обернулся ко мне и подмигнул. Я задумалась, переваривая новый план. Не знаю, может другие китайцы - парни и бывают сдержанными, скромными и даже стеснительными с окружающими, с женщинами, но мои двое абсолютно не считались с мнением других людей. Целовать меня на глазах у всех! Сумасшедшие! Я всё никак не могла успокоиться, шок на лицах американцев забудется нескоро.
  - Ну и что он нам даст? - уже тише и более мирно спросила я. Лианг дотянулся до моих волос и потянул к себе за прядку. Поцелуй не состоялся из-за мужа. Юншэн просто положил ладонь на лицо Лиангу и отодвинул от меня.
  - Тебя будут знать в лицо, что даст нам возможность подключить общественность и полицию. Сочувствие людей, Софен, станет твоей защитой. Если тебя попытаются похитить, то обязательно найдутся свидетели, а может быть и благородные рыцари. Кто-то запомнит машину, кто-то сфотографирует бандитов. Но, думаю, до этого не дойдёт! Успокойся!
  - Угу... А потом получат от вас награду! О том, что Лианг делает с моими поклонниками, Сильвия напишет тоже. Во всех подробностях!
  Юншэн тихо засмеялся, за ним Лианг, ну а за ними - я. Мы так громко хохотали, что парочки неподалёку стали коситься в нашу сторону.
  - Выпьем? - предложил Лианг. Я всеми руками за, но ведь кто-то должен будет вести машину! Понял моё замешательство. - Нас отвезут! Ну же! Братишка! Разве нам нечего отметить? - подначивал он Юншэна.
  - Ты прав... - с неожиданной горечью в голосе согласился муж и вытащил из багажника бутылку вина. Вместо бокалов была железная кружка, старая, неизвестно кем оставленная здесь. Мы промыли ее вином, и первый тост за нас сказал Юншэн. - За тебя, Софен! Ты изменила мою жизнь... И меня тоже. Я люблю тебя и буду любить до самого конца. Если тебе нужен Лианг... - помолчал, опустив глаза в кружку, - Если он нужен тебе, то он у тебя будет! У тебя будет всё, что захочешь! Я дам тебе всё, только скажи...
  Молча я прислонилась к его плечу и обняла за шею. Нам не нужны слова, мы и так ощущаем эмоции друг друга. Я знаю, что они любят меня, что это не из-за денег. Просто так получилось, что наши души разделил кто-то там, высоко в небесах, и вот сейчас мы стали одним целым. Лианг робко погладил меня по спине, я вытянула руку, чтобы обнять его. Недалеко от нас кто-то запустил в небо фейерверк, разноцветные огоньки расцветили ночь, отразились в глазах моих мужчин. Бутылка выпита, начата вторая, мы расстелили старый плед на земле и сели прямо у капота на землю.
  - Что мы будем делать, когда вернёмся? - спросила я и повернулась к Лиангу. - Ты уедешь? Ты же... Ты живёшь в столице...
  - Я правда слышу тревогу в твоём голосе, принцесса? - радостно улыбнулся он. Я кивнула согласно. Зачем скрывать очевидное?
  - Он останется с нами, - сказал твёрдо муж и запрокинул голову, чтобы увидеть звёзды. Их было мало, да и видно их почти не было, но всё же. - Он готов приступить к управлению делами. Так ведь, братишка Лу?
  Лианг напрягся, даже мою руку отпустил. Я чего-то не знаю? Мои пытливые взгляды на одного, потом другого эффекта не принесли: эти двое были вроде бы открыты, они впустили меня в своё сердце и душу, как говорила мама, но у них были общие тайны, которыми они не желали делиться с женой! Ну пусть Лиангу я никто, просто любовница, но ведь Юншэен мой законный муж!
  - Что вы скрываете? - спросила я и вывернулась из их рук, став напротив них на коленки. Юншэн устало закрыл глаза, Лианг отвернулся. - Это связано со мной? Вы меня... Мне не доверяете? Думаете, что я не смогу сохранить в секрете ваши дела? Но мне и не надо знать, сколько денег приносит ваш бизнес, я не понимаю в этом... Я училась управлять персоналом, но не компанией.
  Пока я обиженно ворчала на них, оба демона вели молчаливый диалог. Лианг кривил губы в нервной гримасе, Юншэн едва заметно качал головой, отказываясь... что?
  - Ничего такого, малыш, - быстрым движением склонился ко мне любимый, утащил к ним опять, нежно гладил волосы, даже руку Лианга с моего бедра не скинул. - Просто хочу приобщить братишку к семейному делу. Он будет ближе к нам... к тебе... Я не справлюсь один.
  - Прости... Я совсем забыла, что твой отец... - покаялась я. Срок траура еще не вышел, Юншэну сейчас так тяжело, а я с претензиями. Уложила голову ему на плечо, потёрлась носом о сильную шею, прижалась губами к пульсирующей жилке. Люблю тебя. Выдохнул и нашёл мои губы своими.
  - Эй! Я тоже здесь! - с досадой пробурчал Лианг за мной, тогда я повернулась к нему и оборвала все претензии жадными поцелуями.
  - Сегодня я дал указания нашему юристу, - я заинтересованно повернулась к мужу. - Ничего такого. Просто... После смерти отца я понял, как важно проявить заботу о близких, пока ты жив. Не смотри так, Софен! Я обещал быть с тобой всегда, так и будет. Это мои дела...
  Помолчали. Я гадала, когда же мы улетим во Флориду: сегодня или же завтра с утра? Юншэн намерен был вылететь сразу после выступления монахов, но сейчас он даже не думает о том, почему мы оказались здесь. Будто произошло что-то, что остудило его пыл, желание догнать преступника, наказать.
  Пели сверчки, слышен был смех молодых людей справа - там собралась на вечеринку целая толпа. Мимо нас прошёл полицейский, посветил фонариком, оглядел нас и ушёл. Фух! Ну да, мы вели себя прилично, любовью при всех не занимались, у нас нет наркотиков или выпивки. Бутылки мы уже бросили в багажник. Кружку я решила забрать на память: эта ночь просто прекрасна, я хочу запомнить это ощущение покоя, ласки, мира и единства между нами. Между Лиангом и Юншэном. Больше нет грозных взглядов от мужа, нет упрямства и готовности защищать своё с кулаками от Лианга. Так что эта кружка станет символом нашей новой жизни. Рюкзак остался в отеле, поэтому пока буду держать её в руках. А потом уложу к украшениям.
  - Когда вылетаем? - задал вопрос, который интересовал и меня, Лианг. Я даже привстала, глядя на Юншэна.
  - Завтра, - сказал он после долгого молчания. Сегодня мой муж был сам не свой! Как же много на нём ответственности и проблем!
  - Учитель знает? - уточнил брат.
  - Да. Я сказал ему, что мы... - окинул нас взглядом, усмехнулся невесело. - Что у нас есть одно дело.
  - О! Секретное задание? - подскочила я и залезла к нему на колени. Как ни был задумчив и погружён в свои невесёлые мысли Юншэн, но реакция на меня была, и была очень бурной. И правильной! Горячие ладони легли на бёдра, поползли по спине вверх, а под собой я ощущала пульсацию и рост. - Юншэн...
  - Да. Едем в отель? - голос мужа был таким... в нём была едва сдерживаемая страсть, это волновало и завораживало.
  Лианг свистнул, и из-за густых кустов к нам метнулся один из бойцов Юншэна. Так вот, кто должен был нас отвезти обратно! Мы втроём сели на заднее сидение, парень - призрак - на место водителя, и начался спуск. Я не замечала дороги - моим телом сейчас владели другие эмоции. Рука Лианга скользила по ноге вверх, коснулась лона, мой крик заглушил Юншэн, он то нежно касался губ, то сминал их своими властно, жадно, жестко. Лианг покусывал ухо, обжигал горячим языком и своим дыханием, сводил с ума.
  Как хорошо, что в такой поздний час в отеле уже мало людей! Мы поднялись на второй этаж, едва дотерпели до двери в номер и просто набросились друг на друга у стенки.
  - Что за... ах!... Что за дело... Боже!
  - Ты наше дело...
  Лианг кивнул брату на пушистый ковер у дивана, после чего Юншэн просто и без затей отодвинул стол, стоявший на ковре, подальше. Мы замерли так, я ощущала, как горят щеки, как билось сердце у самого горла, мешая дышать. А они оба смотрели так, что одним этим уже могли вызвать бурю в моём теле. Зажмурилась и пошла вперёд. Нежность, поспешность, страсть, дрожь в руках, мягкие, ласковые касания, жадные поцелуи, нежные, бесстыдные слова и приказы. Снять платье, стоять смирно, пока кто-то гладит попку, касаясь сокровенного, к губам поднесли горячий член. Дрожит моя рука, ноги подгибаются, я изгибаюсь и кричу - сильные и частые толчки уносят меня всё выше, всё дальше. Цепляюсь руками за бёдра Юншэна, царапаю до крови, но не оставляю его без ласки и настойчиво веду к взрыву. Одну руку вытянуть назад, найти запястье Лианга, сжать, показать, как мне хорошо, податься к нему и с упоением ощутить его сумасшествие, силу и скорость... Замерла, выгнулась, радостно отметила, что они наполнили меня собой.
  Мы лежали на ковре, сплетаясь руками и ногами, Юншэн и Лианг отвоевали себе по пряди моих волос и время от времени гладили холмики груди.
  - Вы сумасшедшие! - прошептала я, улыбаясь.
  - Это твоя вина, малышка...
  Смешки, сокровенные фразы, нежность и ласка. Это был волшебный вечер. Лианг сказал, что устал порядком, так что пойдёт спать. К себе. Я выгнула бровь вопросительно, но потом поняла, что он делает это ради Юншэна. Чтобы остаток ночи принадлежал только нам. Не скажу, что была довольна этим его решением, но пожелала спокойной ночи и ушла в спальню следом за мужем.
  - Софен... - позвал меня Юншэн и подал какой-то алый свёрток. - Аптечка. Вот пластырь, поменяешь?
   - Ох! Ты же ранен, а мы там... - повинилась я, осознав, что в таком положении он ещё и любовью со мной занимался.
  - Не страшно. Мне приятна твоя забота. Это всё, что мне нужно, чтобы...
  - Выздороветь? - спросила я и заглянула ему в глаза. Отвёл взгляд. Я не понимала, что такого в этом слове. Но оно его расстроило. - Ты идёшь... В душ?
  На этот раз всё было, как надо. Лукавая улыбка, таинственный блеск в глазах. Я с готовностью ответила на поцелуй, даже губу ему прикусила от нетерпения. Довольный тихий смех, а потом пол подпрыгнул, и я уже на руках у мужа. Вымыться удалось не сразу.
  Утром Юншэн был холоден, собран, безумно серьёзен. Он проследил, чтобы я плотно поела, собрала чемодан, удивлённо вскинул брови, когда я спрятала кружку в рюкзачок, одобрительно кивнул, когда я одела джинсы и синюю футболку, а на ноги обула кроссовки. Лианг не был удостоен даже взгляда, только приказа идти в машину и захватить один из моих чемоданов. Я не обижалась, нет. Я понимала, что над нами висит настоящая опасность, что дальше мы должны будем действовать предельно осторожно. А Юншэну будет тяжелее всех, ведь именно он будет ловить преступника.
  - Стой! - словил меня муж за руку на выходе из номера. - Где твоя шпилька?
  - Ой! В рюкзаке! - коснулась я косы, в которую заплела волосы. - Надо?
  - Да. - категорично приказал муж и сам вытащил её из кармашка. Не стала говорить, что это другая, что всё это время на мне была бу-яо с подвесками. - Ты должна носить их с собой! Помнишь?
  - Помню... Юншэн... - умоляюще заглянула ему в глаза. - Всё... всё будет хорошо? Ведь так?
  - Да! - улыбка мужа была невесёлой, явно вымученной, но она была предназначена только мне, он хотел ободрить меня и успокоить. Коснулась его руки. Он расплетал мою косу как раз, чтобы сделать подходящую прическу. - Верь мне, Софен! Ты - самое прекрасное, что я видел в жизни... Я думал, что твоя мать красива, но ты... Ты - моя Небесная дева...
  Закрыла глаза, впитывая его любовь всем существом. По щеке потекла слеза, а горло перехватило, мешая дышать. Ты была права, тётушка! Я нашла того, кто ценит каждое мгновение, проведённое со мной!
  - И ещё...
  В руку лёг гладкий, плоский предмет. Я дёрнулась от испуга. Пистолет? Нет, всего лишь телефон. Юншэн пояснил, что это модель со встроенной солнечной батареей, так что даже без зарядки сможет подпитываться от солнца. Я в недоумении смотрела на мужа, пока тот переставлял мои симкарты в новый смартфон.
  - У меня ведь есть телефон! - растерянно прошептала я.
  - Софен! У тебя в стране это самый дорогой? - спросил муж и окинул мой старый телефон взглядом, полным скепсиса. Я помотала головой. - Ты достойна лучшего! Ты - Яо Софен, жена Цзян Юншэна. Ты - третья в списке самых богатых невест в Китае!
  - Ч-чего? - вытаращила я глаза в шоке.
  - Да, милая. Капитал Яо Цзиньлуня третий в Китае, второй - в Макао. После нашего с отцом.
  - С какой это стати я невеста? - недоумевала я и говорила сама с собой, пока мы шли к стойке администрации. - Я же уже замужем!
  Аэропорт, наш самолёт, снова вижу гладкие лицо монахов, их бритые головы, молитвенно прижатые одна к другой ладони. На этот раз лететь можно без особых волнений, ведь Лианг с полного попустительства Юншэна сидел со мной рядом, держал за руку, рассказывал про своё детство, про их с братом проделки. Я совершенно не боялась, что под нами тысячи километров - поддержка и забота моих мужчин ощущалась во всём. Вздохнула грустно - Юншэн повернулся и улыбкой вернул мне хорошее настроение, попросила пить - Лианг заботливо подал бутылочку минералки и проследил, чтобы я её всю выпила. Задремала - так чуть не подрались, на чьём плече я спать буду! Со смешком сказала, что через час Лианг может забрать меня к себе. Оба согласно хмыкнули, и я проспала до самого Орландо, не чувствуя смены подушки.
  Уже перед самой посадкой Юншэн посоветовал таки выглянуть в окошко иллюминатора. Синий, насыщенно - синий Мексиканский залив, белые яхты на берегу, здания не так чтобы высокие, есть и небоскребы, есть и обычные жилые. В двух областях мой взгляд задержался... Это что, Хогвардс? И... Диснейлэнд?! Юншэн подтвердил и сказал, что в Орландо много тематических парков, один из них по миру Гарри Поттера. Ещё есть парк мира Пандора по фильму Аватар, Юниверсал ворлд, Аквапарк. Судя по тому, как муж снова замкнулся в себе, развлечения мне не светят. Так что я отвернулась от окна и надулась. Попытки Лианга повеселить меня успеха не имели. Вымучила из себя две улыбки, но на том и всё.
  - Вот найдём Зенгуанга, тогда и... - начал было он.
  - Лианг! - оборвал его зло Юншэн. - Не гневи судьбу...
  В таком вот напряжении мы и приземлились в аэропорту Орландо. Я поражённо рассматривала толпы людей, самолёты садились на полосы и взлетали. Ничего себе тут оживлённо! Купила журнал - памятку для туристов. Ого! Тринадцатое место среди аэропортов США по величине и загруженности! А ведь я думала, что крупнее Лос-Анджелеса и Нью-Йорка нет городов! Второй по величине в Америке Университет! Раньше здесь были болота с тучей москитов. Поразительно, как человек меняет мир в угоду себе самому!
  Очнулась только у отеля. Белоснежный, в шесть этажей, он был, конечно, меньше Океануса, но его блеск и строгая красота мне понравились. За стойкой был азиат! Вот так сюрприз. Юншэн сразу же перешёл на китайский, поговорил с парнем недолго, получил ключ и повёл нас всех наверх.
  Я терялась в догадках до самого номера. Ещё большее удивление я испытала, когда учитель Нианзу с учениками зашли с нами! Юншэн махнул нам на диваны, кресла. Я присела на сидение, Лианг приземлился рядом и взял меня за руку. Юншэн же остался на ногах. Он смотрел в окно, взгляд сосредоточенный, поза напряжённая. Как тогда, в Гонконге. Опасность? Конечно же, я понимаю, что это не увеселительная прогулка! На душе поселилась тяжесть и плохое предчувствие. Лианг, как мог, отогревал меня своим теплом, я улыбнулась ему признательно.
  - Почему мы в одном номере... - начал муж и обвёл нас всех глазами. - Потому что сейчас мы очень близко от беглеца. Мои люди уже ищут его следы. А наш наводчик посетил полицейский участок. Он летел чартером, так что для Зенгуанга он слепое пятно. Учитель!
  - Да, Юншэн, я слушаю.
  - Я прошу вас защитить мою жену! Мы с Лиангом будем готовиться к операции, так что нас не будет до утра минимум. - я застыла на месте, стало так страшно, что хотелось спрятаться и забыть обо всём. - Софен! Софен!
  - А? Я-я... Это так необходимо? Ты должен сам... ловить его... - жестокость в глазах Юншэна сразу сменилась теплом и нежностью.
  - Да. Больше некому. Я обещаю, что полиция узнает о поимке Зенгуанга! - поднял он руку, останавливая моё возмущение. - Милая, ты должна просто ждать, хорошо? Учитель позаботится о тебе. А потом, когда всё закончится, мы погуляем по городу, хорошо?
  Уговаривает как маленькую! Я всё понимаю! Шутки закончились, сейчас вы сосредоточены на деле, а я буду только мешать вам. Я кивнула согласно и снова уцепилась за руку Лианга. Его ответное пожатие вселяло в меня малую толику покоя. Ученики монаха бросали на нас с парнем такие взгляды... А я думала, что у них там целибат суровый. А эти наверняка знают, что между нами происходит.
  Юншэн еще раз услышал моё обещание быть послушной, не уходить из отеля, и утащил Лианга с собой. Я осталась одна, не считая троицы в жёлтых кимоно. Походила по номеру, поплакала, позлилась, съела обильный завтрак, вернула его миру, потом снова плакала. Позвонила маме, уверила, что мы в порядке, развлекаемся, поимка предателя почти совершена, что оба моих любимых мужа сейчас отсутствуют. Мама онемела от того, как я братьев Цзян назвала. И я услышала охи-ахи - Фима рядом и она в восторге. Хоть кому-то весело.
  - Конечно сообщу! Ну-у... Наверно скоро уже вернёмся, да. Мам! Фима! Да, я знаю, что про нас пишут! Этого следовало ожидать... - пробормотала я. - Со мной учитель Нианзу с учениками. Охрана, да. Папе? Ну скажи ему, что я слушаюсь Юншэна, что он меня не обижает. Нет, ничего не говорил. О чём он должен мне сказать? Раз уж сказала... Не твоя тайна?! А я не имею права знать?! Хорошо, я сама у него спрошу. Не скажет? Почему? Зачем тогда ты мне говоришь? Думала, что уже сказал? Чудесно!!! Нет, я не беременна! Откуда знаю? Ладно - ладно! Я куплю тест, довольна?! Лианг... Он... Он тоже любит меня... И я его... Вы так говорите с Фимой, будто это нормально! Я даже подумать не могла, что так можно... Ну счастлива конечно... Нет, не выгоню... Юншэн сказал, что Лианг будет ему помогать с компанией. Так и надо? Что-то вы скрываете... Мне нельзя выходить... Я купила вам маленькие сувениры. Тебе увеличительное стекло, антикварное такое, будто им владел сам Робинзон Крузо, а Фиме целую упаковку спичек с губернатором Калифорнии. Ну да, тот, который Терминатор! На каждой пачке! Почти голый! Фима будет довольна... Дядя Канг привет передает? Он рядом? О боже, он всё знает?! Мама, скажи, что это не так! У-у-у-у! Мама! Да понятно, что все будут знать! Мне пока ещё стыдно... Гордиться? Самые лучшие женихи? Ничего, что я уже замужем? По - семейному? Ещё одну церемонию?! Да, я его люблю, да! Он всё слышит сейчас? Ма-ма! Здравствуйте, господин Канг! Не знаю, почему так вышло. Нет, не откажусь, я люблю его так же сильно... как мужа. Вы можете быть спокойны, да. Что, так и говорил? Что будет страдать... Ушли. Я одна. Только учитель с учениками своими со мной. Постойте! Кто-то шумит в гостиной... Не идти? Да просто монахи тренировку устро... К-кто вы...
  Я смотрела на высокого китайца с противным, наглым лицом, у него был зигзагообразный шрам на лбу. Одет в обтягивающие всё тело футболку и брюки серого цвета. В телефоне слышны были крики мамы, отчима, но я не могла им ответить - на меня сейчас направляли дуло пистолета. Я никогда в жизни еще не испытывала такого ужаса! Желудок скрутило, к горлу подступила тошнота, руки затряслись.
  - Ну здравствуй, птичка Софен! - прошипел бандит. Сквозь открытую дверь я видела тела монахов, а также... кровь, много крови. Они... убили их? Тогда мне точно конец! Если уж шаолиньские монахи не смогли противостоять нападающим, то что делать мне?!
  - К-кто вы...
  - Ты знаешь, кто я. Так ведь? - покивал он мне, видя, что мои глаза уже не испуганные, а задумчивые. - Мы с тобой отправимся в путешествие! Тебе понравится! Море, прекрасный остров. Правда ты не сможешь там погулять, ты посидишь в домике, мы свяжем твои чудесные ручки, ножки...
  Бандит приказал взять с собой только одну необходимую мне вещь. Я дрожащей рукой схватила рюкзачок, понимая, что важнее документов и драгоценностей с маячком нет ничего. Я думала, что он и телефон отнимет, но тот просто вытащил симкарты и протянул мне его обратно. Да, теперь это просто бесполезный булыжник. Но всё же там есть функция набора сигнала СОС, так что я, радуясь глупости некоторых, спрятала его в кармашек.
  В отеле будто все вымерли! Никто не видел нас, никто не вышел из номера или не зашёл в него же. В холле была гулкая пустота. На улицу меня с монахами вытащили абсолютно беспрепятственно, затолкали в машину. Я хотела закричать, но к боку учителя тут же приставили пистолет. Я не разбираюсь в оружии, но вряд ли бандиты носили бы с собой муляжи. Сглотнув ком в горле, послушно залезла в машину. Юншэн найдёт меня! Он отследит мои заколки, так что нужно просто подождать! Стиснула зубы, руки сжала до боли в кулаки, бросила только один взгляд в окно сзади. Едут... Там учитель Нианзу! Живы! И меня накрыла почти эйфория от осознания того, что я не одна. Мы сможем выбраться! Монахи такие сильные, ловкие! И их побили... А может и ранили пулями! Боже... Как страшно, как же страшно...
  Мы приехали в порт, какие-то задворки, трущобы практически. Ни следа обычных людей, полиции. Только огромные, железные ящики, мусор, старые машины. Свалка? Меня протащили мимо этих завалов, поставили на трап, перекинутый с яхты на берег. Руки Зенгуанг мне всё-таки связал за спиной. Так что сейчас я с опаской смотрела на воду под узкой досточкой. Бандит выщерился мелкими, уродливыми зубами, заметив мой страх.
  - Загрузили всё? - спросил он у двух тощих подручных. Одеты они были в комбинезоны темно-синего цвета. И похожи... Нет, не как Юншэн с братом, но всё же. Кивнули командиру, что-то пролопотали на китайском. Похититель повернулся ко мне. - Ты была на Багамах? Нет? Красивое место! Пляжи, лазурная водичка. С такой девушкой там будет просто... рай!
  Пропел он и загоготал. Отсмеявшись, махнул рукой своим служкам, и те вытащили из второй машины монахов. Уже стоя на палубе яхты, я видела, что всех троих затащили в трюм, связав крепкой верёвкой по ногам и рукам. Мне бандит руки освободил, издевательски предложив плыть к берегу, если сумею.
  - Здесь иногда плавают акулы... Они любят нежных барышень...
  Я помертвела от ужаса. Теперь я и помыслить о побеге не смогу! Даже если это неправда, даже если акулы тут проплывают не чаще раза в год - всё равно я боюсь открытых пространств и воды. Я ходила в бассейн два года, худо-бедно на воде продержусь, но такое необъятное море вселяет в меня настоящий страх!
   До острова плыли около часа. Можно было бы насладиться морской прогулкой, позагорать, выпить пару коктейлей... Если бы это была прогулка. После моей долгой и громкой истерики, бандиты затолкали меня в трюм к монахам. Я сделала вид, что в бешенстве от такого их решения, но, стоило им закрыть дверь, кинулась к беспамятным мужчинам.
  - Боже... Только бы вы были живы! - шептала я и лихорадочно их осматривала.
  Учитель Нианзу был ранен в плечо, кровь уже остановилась, повезло, что пуля прошла навылет. Но это не отменяет того, что возможно заражение! А бинт-то мы с Фимой и забыли! Только таблетки всякие... Разжевала, морщась, таблетку стрептоцида и посыпала оба выходных отверстия, оторвала полоску от его робы и сделала повязку. Тьфу, как же горько! Мимо прошёл бандит, заглянул в окошко. Я повернулась в его сторону и громко сплюнула, демонстрируя всем существом презрение и возмущение. На яхте их было трое, а Зенгуанг четвёртый. Увешаны оружием, как елка игрушками. Что же делать... Ушёл!
  Ень Гун и Юнгксу были просто оглушены. Судя по рваным ранам на голове, били их чем-то ужасным и с размаху. Посыпать рану порошочком, перевязать, напоить всех троих из кружки. Какое счастье, что она со мной! В трюме стояли огромные бутыли с пресной водой, так что я и сама попила. Жара была невыносимой! Конечно, дул свежий морской ветерок, но это мало спасало в железной банке, которую представляла собою эта яхта. Просто мусор какой-то!
  Монахи пришли в себя прямо перед высадкой, то есть вытаскиванием их и меня на берег. Зенгуанг только зыркнул зло на мои потуги стать полевой медсестрой, но сдирать повязки с раненых не стал. Причал был хлипким, доски под нами прогибались и грозили рухнуть прямо на голову одной любопытной акуле, которая ждала и никак не могла дождаться обеда. Я уцепилась в поручни яхты и с громким визгом сопротивлялась высадке. Нет, там АКУЛА!!!!
  - Чего ты орёшь? - злился похититель. - Она мелкая совсем! По носу ей дать, и удерёт!
  - В-вы всё врёте! Она съест меня-а-а-а!!!!
  - Надоела! - рявкнул этот урод и отодрал мои руки от поручня, взвалил на плечо и неспешным шагом, явно издеваясь, вынес на берег. Там бросил на песок, довольно сощурил свои узкие глаза, когда я вскрикнула и схватилась за отбитые бока. - Нести ещё?
  - Н-не... Не надо! - я поспешно встала и заковыляла вслед бандитам, которые сейчас привязывали монахов к пальме. Одной пальме - трёх человек. А в туалет как же? И на это дерево столько солнца падает... - А они?
  - Не сдохнут! Скоро всё уже закончится, птичка! Приплывёт твой рыцарь, выкупит тебя, получит от меня пулю в лоб...
  Из его монолога я поняла главное: Зенгуанг станет торговаться мною, учителем с парнями, пытаясь спасти свою шкуру. Судя по его отчаянию и наглости, он загнан в угол. Возможно, тот человек, который подсказал Юншэну, где беглец находится, уже поднял на ноги полицию.
  Время тянулось как резиновое, я тоскливо слонялась по пляжу, сжимая в руках лямки рюкзака. Несколько раз бандиты пытались его с меня снять, но я поднимала такой крик, что Зенгуанг строго - настрого приказал им меня не трогать. Я этим вовсю пользовалась и поила пленников, проверяла раны на головах парнишек и учителя. Снова присыпала порошком. Учитель заинтересовался упаковкой таблеток, тогда я тихо пояснила, что это противовоспалительное. Спустя какое-то время монахи стали стыдливо отворачиваться и алеть щеками. Пошла к похитителю и устроила скандал. Но он был непреклонен: никаких прогулок в кусты! Монахи могут сбежать, ведь знают не только приёмы боя, да они из верёвок легко выкрутятся! Так что вместо моей помощи, парни получили только новые витки верёвки на ногах. Вечером там правда наметилось движение... Кажется их пересадили или что. Мне не спалось, хотя мне выделили самую чистую комнату. Кровать, плетенные стулья, столик и горшок! Вот это я понимаю, вот это гостеприимство! Они бы ещё ямку в песочке вырыли!
  
  - Что?!!! - вскричал Юншэн. Лианг даже пистолет из рук выронил. - Софен похитили! - сказал он и дал брату послушать рыдания и строгие окрики в телефоне.
  - Как? Когда?
  - Сразу после нашего ухода. Если бы в это время она не звонила матери и отцу, то мы бы до вечера об этом не узнали! Госпожа Анна и мой тесть слышали голос Зенгуанга, он говорил о морской прогулке.
  За час братья успели побывать в полиции, опросить всех служащих отеля, всех, кто мог так или иначе стать свидетелем похищения. Из соседних зданий: офисов, кафе и еще одного мотеля, удалось найти троих человек, которые внятно и чётко дали описание бандитов, сфотографировали номер машины, а также запомнили его жену. Статья Сильвии вышла рано утром, так что прочли её немногие. И эти трое, к счастью, были в их числе.
  Возле отеля стояли четыре патрульные машины, сновали полисмены, опрашивая людей, приехал мэр с помощником - дело принимало очертания международного скандала! Гражданка Украины, по совместительству - Макао, а также наследница миллиардов, жена миллиардера - Софен была ценностью, которую надлежало вернуть. В воздух поднялись вертолёты и улетели к островам - туда, где пульсировали две алые точки, маячки на заколках его жены. На вопросы полиции, знает ли он, кто её похитил и зачем, Юншэн не отвечал - предоставил всё это Лиангу. И тестю... Родители Софен уже летели в Америку. Власти Орландо были настроены решительно: найти девушку любой ценой!
  На улицах с каждым часом прибывало зевак, а еще журналистов. Эти не стеснялись никого и ничего, задавали нескромные вопросы, злили Лианга, даже мэр и тот наорал на пару тощих шакалов, которые перечислили, что будет, если похищенную убьют.
  Через два часа в городе приземлился самолёт с тремя агентами ФБР. Они сразу оттеснили полицию подальше, провели братьев Цзян в отель, выгнав персонал, и устроили тотальный допрос. Юншэн был зол, страх и отчаяние душили его, но он понимал, что вмешательство властей им только на руку. И рассказал о том, что предшествовало их прилёту сюда. Агенты бесстрастно взирали на убитого горем мужа Яо Софен. Фотография похищенной лежала на столе. Красивая девушка, улыбается. Судя по всему, снимок сделан уже здесь, в Америке. Лос-Анджелес? Да, Аллея звёзд.
  - Мы засекли место, откуда идёт сигнал. Это частный остров, куплен китайским бизнесменом Юи Синьлао. Вижу, вам знакомо это имя, - агент умолк и выжидательно уставился на Юншэна.
  - Да. Это акционер компании Менга. Если вы знаете место... Когда начнём операцию? - Юншэн готов был лететь, бежать, да хоть и вплавь добраться до острова. Но агенты не торопились. И это злило. Кровь в жилах закипала от желания убить подонка, посмевшего тронуть Софен.
  - Сейчас сюда должны приплыть два катера береговой охраны из Майами. На каждом будет по десять спецназовцев, два снайпера и два водолаза. Нет, не думаю, что нам понадобятся их услуги, но всё же... Как только они причалят, тогда и начнём операцию. Отвлекать их будут два небольших катера с патрулями, а мы подплывём к острову сзади...
  План Юншэна устроил: он был чётким, логичным. Захват должен был быть быстрым и почти бескровным, хоть и хотелось намотать кишки Зенгуанга ему же на шею! Час тянулся долго, очень долго. Самолёт с тестем должен был сесть только утром, так что ждать их не имеет смысла. Братья Цзян потребовали разрешить им взять с собой оружие. Агент Патч, главный в троице, окинул Юншэна и Лианга долгим, внимательным взглядом. Кивнул. Кинжалы, пистолеты, даже ядовитые дротики...
  Полиция уважительно расступилась перед ними, пропуская к машинам. Чёрным, гладким и блестящим, с номерами правительства. В порту пришлось ставить ограждение: любопытные, сочувствующие, журналисты - все рвались подробно высмотреть, кто взойдёт на борт катера, подслушать, куда поплывут. Юншэну кричали, что надежда есть, что его любимая найдётся. Лианг указал поражённому брату на огромный портрет Софен в руках компании подростков. Вот и поймали предателя... По-тихому.
  На подходе к острову на катерах погасили все огни. Два небольших патруля сейчас подплывали к причалу, но не слишком близко, чтобы не спровоцировать преступников.
  - Это Береговая служба Орландо! Выйдите из дома и назовитесь!
  Некоторое время было тихо, потом послышалась какая-то возня, звуки драки и... женский крик! Юншэн едва сдержался, чтобы не прыгнуть за борт. Агент Патч дал приказ подплыть к домику, как можно ближе. Уже подплыв на расстояние, позволяющее и слышать и видеть, а при необходимости и занять позицию обороны-нападения, они увидели бандитов и заложников.
  
  
  - Вставай! - дверь с такой силой распахнули, что она сиротливо повисла на одной петле, а потом и вовсе рухнула к ногам мерзавцев.
  Зенгуанг прошагал ко мне, оглядел всю с таким злом и ненавистью, что я даже поёжилась. Убьет? Нет, не убил. Вместо этого рванул меня к себе за волосы так сильно, что из глаз брызнули слёзы. Мой крик унёсся вдаль, отразился от морской глади...
  А потом я услышала плеск. Что? Голову не повернуть! Подонок! Он так тянул за волосы, что я могла видеть только ночное небо над островом! Поэтому не сразу поняла, что за мной уже приплыли! Только когда в рупор услышала голос мужа, тогда поняла, осознала, что всё будет хорошо! Улыбка помимо воли появилась на лице. Скоро, скоро ты получишь за всё, что нам сделал!
  - Зенгуанг! Отпусти Софен и учителя! И тогда ты просто отправишься в тюрьму! Если ты...
  Судя по тому, как резко прервали Юншэна, там есть ещё кто-то. Полиция? Нет, оказалось, что с ним на катере есть ещё агент ФБР! Ничего себе! Агенты уговаривали преступников сдаться. Да, уже бегут! Каждый из этих уродов прижал к себе по телу заложника! Зенгуанг - меня, а остальные - монахов. Почему они не сопротивляются? Связаны, а ещё их опоили наркотиками. Я сама слышала, как бандиты хвалились, что против такого даже шаолиньские монахи не устоят. Какой-то супер - коктейль из опиума и психотропных средств.
  Зенгуанг потребовал отвести катера от берега, а для демонстрации серьёзности своих угроз приставил пистолет к моей голове. И даже выстрелил в сторону, чтобы все поняли: пули в нём есть, и он их пустит в ход, не раздумывая! Меня трясло как в лихорадке, после оглушительного звука выстрела я едва не умерла от страха.
  Катера мерно заурчали моторами и отплыли немного дальше. Я извернулась и таки увидела спасителей. На палубе стояли Юншэн и Лианг, какие-то люди в спецодеждах с винтовками в руках. Спецназ? Боже! Хоть бы спасли, хоть бы получилось! Но радоваться было рано: началась погоня! Нас загрузили на яхту, привязали верёвками к поручням.
  Куда он намеревается уплыть? Судно окружили четыре катера: два небольших, и два огромных! Так и плыли мы куда - то, бандиты стояли над нами с оружием, иногда стреляли в воздух. Тогда катера немного отплывали вдаль. Сколько так будет продолжаться? Ответ я получила через час: у нас заглох мотор. Злые голоса похитителей быстро сменились на паникующие. Катера полиции сближались с нашим, вот уже я могу видеть мужа. Его глаза просто провалы в ад, до того они полны жажды крови. Лианг держится за бедро. Ранен? Нет, там оружие. Нет, Лианг! Ты можешь пострадать! Один луч прожектора, которым нас осветили, внезапно превратился в белое марево: стало светло как днём, что-то глухо взорвалось, о борт стукнуло, я слышала топот. Я что, ослепла? Не мудрено ослепнуть, когда сразу три патрульных катера направили свои фонари на тебя!
  Меня снова схватили, чья-то рука душит, я задыхаюсь, судорожно хватаю ртом воздух, но вдохнуть не даёт мёртвая хватка на горле... скотина... Выстрелы, в спину колет что-то, стало мокро, запах металла и крови... Яхту тряхнуло, подонка, который меня душил, отбросили в сторону, снова чьи-то руки, слепо отбиваюсь, шёпот... знакомый голос... Монашек, ты? Ень Гун! Бросаюсь ему на шею, дрожу и плачу, но глаза сухие, уже нет влаги. Воды хочу, жарко, тошнит и слабость... Снова стреляют, парень заставил меня присесть и пригнуться. Что это ты... А! Спасательный жилет! Не застёгивается - рюкзак мешает. Как я его ещё не потеряла в такой суматохе? Стянул шнурком. Кричит Юншэн, зовёт меня, я моргаю часто, желая, чтобы радужные пятна превратились в привычную картину мира. Что-то... Получается! Вот же они! Мои милые... Лианг опустился на колени, обнимает меня, а Юншэн... Выстрелы, снова стреляют! Кто? Бандитов ведь поймали? Нет? Один прятался в трюме!
  Крики, топот, рывок, и я падаю спиной назад! Спасите!!! Кто-ниб... Сильные руки сжали меня, я бултыхаюсь над водой, я дышу! Вокруг темнота, так холодно, ноги сводит судорога. Кто-то касается виска губами. Любимый? Это ты, Юншэн? Говорит на... китайском? Губы не слушаются, но я упорно начинаю снова и снова. Я хочу знать...
  ГЛАВА 7. Остров
  
  
  - Г-где м-мы? - проклацала я зубами.
  - Не знаю... - тихо прошептал в ответ... Ень Гун?!!!
  Он поддерживал меня сзади и грёб куда-то. Я вывернулась из его рук и тут же хлебнула воды. Снова он обнимает меня, мы оглядываемся, но видим только тьму. Ни звёзд, ни света от прожекторов. Нет звуков, даже плеск воды слышен еле-еле.
  - Т-темно... Поч-чему темно... Г-где все...
  - Свет есть... - шепчет парень. Я почти засыпаю, тело стало ватным, непослушным, будто не моё оно вовсе. Он заметил это и стал меня щипать. Ай! Вскрикнула, он перестал щипаться. - Ваша заколка... светится...
  - З-заколка? Она же не ф-фосфорная...
  Пришлось поверить ему, ведь вокруг моей головы стало разгораться голубое сияние. Я уже не понимала, что это, зачем, где мы, умрём мы, или нас найдут - я просто раскрыла глаза, чтобы увидеть хоть что-то, пусть даже плавник чёртовой акулы! Я хочу знать, где мы! Стоило мне так подумать, как темнота утратила плотность, подул ветер, заплескались волны. Нас тащило куда-то в сторону течением. Откуда оно? Я только про Гольфстрим знаю! Только бы не затянуло под катер! Я так ясно представила себе огромный винт, который сделает из нас... Бр-р!
  В сумерках, рассветных или закатных - уже не понимаю ничего - мы смотрели на... остров?! Золотой песок пляжа, густо растущие пальмы, вдали горы... Горы?! Откуда горы на острове?! Разве что... Может это побережье? Затрепыхалась, ноги с трудом, но преодолевали тяжесть воды. Ень Гун будто очнулся и тоже стал помогать. Вдвоём мы кое-как, сопротивляясь волнам, усталости и холоду, догребли до берега.
  Я лежала на песке лицом вниз, не в силах встать, двинуться, даже миллиметр не смогу сейчас проползти! Спину жгло: что-то текло и текло, вымочив уже высохшую было футболку. Ень Гун с тревогой проговорил что-то, снял с меня рюкзак, жилет и приподнял край футболки. Она присохла и отодралась от спины с резкой болью.
  - Что... - только и смогла я выдавить из себя, как перед глазами вдруг взбрыкнула земля, и свет погас.
  Пришла в себя уже под пальмами. На куче листьев, которая была уложена мне под бока, лежало знакомое жёлтое одеяние. Рюкзачок лежал рядом, но стоило мне протянуть к нему руку, как в спину кольнуло и снова потекло что-то горячее. Мой короткий вскрик привлёк внимание спасителя.
  - Не двигаться! - сказал строго юный монах и присел у моих ног с... кружкой? В ней плескалась вода. - Там рана! Нож!
  - Меня порезали? - выдохнула я. В горле запершило, губы треснули. Пить... В руку сунули кружку. Я с сомнением посмотрела на воду. Откуда она? Я с собою ни одной ёмкости с чистой водой не захватила!
  - Вода из... - Ень Гун умолк, пытаясь подобрать слово на английском. Потом просто махнул рукой куда-то за деревья. - Вода там! Пить можно!
  - Чистая... - удивилась я и выхлестала всё до капли. Монах встал было уже бежать за добавкой, но я схватила его за руку и с тревогой посмотрела ему в глаза. - Никто... К-хе! Больно-то как... - горло, передушенное бандитом, все ещё саднило. - Никто не плавал... Катер... Нет?
  Медленно качает головой, сел рядом и потупился. Сейчас он выглядит ещё моложе. Сколько им там? Восемнадцать? Нет, вроде бы Ень Гун на год старше Юнгксу. Убираю руку, ведь мы не так близки, чтобы касания были привычными. Подтаскиваю к себе свой багаж, радуясь, что там есть телефон. Сейчас... Отправить сигнал и ждать.
  - Мы подадим знак... - показала я парню телефон и ткнула в него пальцем. Ень Гун кивает, следит завороженно за моими действиями. Я жду, пока моя единственная надежда подаст хоть какой-то звук, замигает или ещё что, но пока телефон мёртв. Намок? Трясу его, вытираю футболкой. Юншэн не мог купить плохую вещь! Наверняка он может выдержать купание в воде! Ведь так? Так ведь... Через полчаса я просто зарыдала и выкинула бесполезный, как мусор, телефон на песок!
  Ень Гун метнулся как ласка и принёс его обратно, повертел в руках, поцарапал ногтями крышку.
  - Что ты делаешь? - никогда не видел? С нарастающим недоумением и даже где-то со страхом я смотрела, как парень сосредоточенно вертит технику в руках. - Это телефон! Звонить... Ну понимаешь?
  Когда он снял крышку и вынул батарею, я поняла, что это были не пляски варвара над неведомой ему вещью, а вполне цивилизованный подход к ремонту. Смутилась почти до слёз. Ну вот, унизила хорошего парня, который спас мне жизнь! Но Ень Гун не обратил внимания на моё смущение - он сушил телефон. Выложил детали на песок и ждал.
  - Нас скоро найдут, - сказала, чтобы не молчать дальше. Да и спокойнее стало, когда сказала это вслух. Я была уверена на сто процентов, что Юншэн сделает всё, чтобы меня спасти. Я бы сделала так же, если бы с ним что-то случилось!
  - Нет. - возразил монах тихо. И посмотрел на меня таким взглядом. Там было много всего... Сожаление, сочувствие, спокойная уверенность и готовность принять судьбу, какой бы она не была.
  - Конечно найдут! - повторила я, разозлившись на упрямого соседа. - Вот! - вытащила я из рюкзака заколку, а потом и из волос достала вторую. - Здесь есть чипы... Юншэн отследит сигнал и найдёт нас!
  - Это? - спросил парень и вынул шпильки из моих рук. Поковырял чёрные точки, в виде которых и были сделаны маячки. - Они не работают!
  - Как это? - дёрнулась я уж было забрать свои вещи, но парень отошёл подальше. - Ень Гун! Что ты делаешь? Отдай! Поверь, нас найдут!
  Постоял напротив меня, потом присел на корточки и вытянул руку к небу. Рубашка на его плечах болталась, как на вешалке. Специально такие широкие носят, чтобы движения ничего не сковывало. Сейчас он выглядел таким юным, таким беззащитным. Я даже улыбнулась, рассмотрев его и увидев пушок усов над губой.
  - Солнце высоко! - я медленно кивнула, хотя не понимала, к чему он ведёт. - Мы были ночь... Была ночь... Остров близко. Теперь день. Понимаешь?
  - Не-е-т... - протянула я с опаской, подозревая, что удар по голове стал для парня роковым. Рана выглядела чистой, покрылась корочкой, но вдруг у него сотрясение?
  - Нас везли... плыть... Мы были у Америки! - подобрал он наконец слова. - Время не так... Не такое... Здесь мы... Не Америка!
  Я вытаращилась на него, а потом засмеялась. Нет, ну правда! Он хочет сказать, что мы не на Багамах? А где тогда? Сколько бы нас не носило по морю, но так далеко, чтобы утверждать, что это не Америка - так далеко мы вряд ли бы заплыли! Ень Гун смотрел на меня, и глаза его ставали всё грустнее. Ну что, дружок? Ты думал обмануть меня, да ещё и посмеяться с глупой девушки?
  Мы молчали. Парень явно обиделся на меня, а я не спешила мириться. Сняла кроссовки и вытащила шнурки со стельками. Ходить босиком - опасно, в мокром - противно. Но это моя единственная обувь пока, так что придётся смириться. Через полчаса всё высохло, и я натянула их обратно на ноги. Жарко... Ноги просто горят! Но пока так похожу. Я наслышана о печальной участи туристов, которые гуляют по пляжам босиком: ракушки, морские ежи, медузы, жуки, гадюки. Да мало ли ползучего - кусючего тут есть?! Проверила рюкзак. Большая часть содержимого выжила. Да и что такого там было? Украшения, таблетки, косметичка, маникюрный набор, нитка с иголкой (тётушка настояла, что женщине это может понадобиться в любой момент!), подарочные стеклышко и спички, железная кружка, влажные салфетки, зубная нить, флакон духов, две бутылочки: с розовым и синим лаком... нож?! Небольшой складной ножик удивил меня до глубины души. Когда я его... Это Юншэн! Больше некому было это сделать! Спасибо тебе, любимый супруг! Где же вы с Лиангом? Когда меня заберёте?! Я буду ждать вас, я выживу, не смотря ни на что! И снова увижу вас... Всхлипнула было, готовясь заплакать, но организм отказался отдать хоть каплю лишней влаги. Усилием воли загнала панику и отчаяние поглубже в сознание. Я должна быть сильной и верить в мужа. Он не бросит меня. Никто из них не бросит...
  Монашек сидел на травке в позе лотоса и медитировал. Ему что совсем не страшно? Что мы чёрт знает где, одни, без малейшей надежды на спасение? Пощупала плотную повязку на животе. Рана на спине не глубокая, но в тропиках полно инфекций, так что нужно её срочно обработать и заново перевязать. Размотала белую полоску. Оу! Это часть его... рубашки? Всё же он милый, заботливый. Краснея, как помидор, повернулась к нему спиной и подала таблетку. Прохладные пальцы коснулись спины, вздрогнула, тогда он испугался и отдёрнул руку. Но я уже успокоилась и замерла, ожидая помощи, так что присыпать рану ему удалось быстро и безболезненно для нашей общей неловкой стыдливости. Оторвал новую полоску и перевязал меня. Я недовольно окинула окровавленный бинт взглядом. Так мы быстро одежды лишимся! Ну на нём её ещё довольно много: и широкие рубаха со штанами, кимоно, в которое нас обоих можно завернуть, носки или гольфы. Но всё же... У меня всего-то джинсы, футболка и кроссовки. Ещё бельё и носки. Негусто. Стирать можно, сохнуть всё будет быстро, но от влаги скоро вещи станут расползаться по швам! Надеюсь, нас спасут раньше, чем на нас останется только наряд Робинзона Крузо!
  Сползала в кустики, потом пришла обратно и спросила, где он видел воду. Провёл, дал кружку. Но здесь она не была нужна: в чудесной ложбинке было озерцо и водопадик! По каменной дорожке можно было подойти вплотную к струям и напиться. Я с блаженным выдохом сунула руки под воду и умылась, подумала и скинула футболку и джинсы, вымылась, стараясь не намочить повязку. И при этом совсем забыла о своём спутнике. Но он и сам стыдливо отвернулся и ушёл за кусты, оставив меня одну.
  Вернулась к пальме с мягким ложем, села обратно. Жара уже не душила, мокрые волосы освежали спину и плечи. И тут взвыл голодный желудок! Да, проблема. Что нам есть? Спутник не показывался. То ли гулял, то ли охотился. А может от обиды в море сиганул и уплыл? Я встала и стала с паникой оглядываться. Море, песок, пальмы. Позову его!
  - Ень Гун!!!! - на третьем призыве я уже ощутила настоящий страх. Найти-то меня найдут, но сколько нужно будет ждать этого, я не знаю. А вдвоём будет не так скучно. Поговорить есть с кем. Да и мужчина полезнее в плане выживания. Дров нарубит, построит шалашик... Жалость к себе, ощущение вины перед юношей - всё навалилось вмиг, полоснуло острой болью, стыдом.
  Пошла к озеру опять. Наткнулась на змею, точнее - она на меня. Она мирно висела на ветке, спала или ждала проползающую мимо добычу, а тут я. Я отпрыгнула от дерева и закричала так, что у горы справа взмыла в воздух целая туча летучих мышей и две стаи птиц. Поскользнулась на мокрых листьях разлогого куста и упала на бок, больно ударившись плечом о камень. Рука измазалась в чём-то влажном и липком. Поднялась и увидела, что по пальцам ползают жирные черви, затряслась от отвращения и вскочила. Даже вытряхнув эту гадость и смыв все следы водой, всё равно ощущала скользкие тела личинок! Такой меня и нашёл Ень Гун. Вынырнул из-за стволов деревьев, постоял нерешительно, глядя на меня. Губы затряслись, на глаза навернулись слёзы, и я с громкими рыданиями повисла на его шее. Пытается сбежать, очень деликатно разжать мои руки у себя на затылке, но я мотаю головой и только сильнее льну к нему. Сейчас его тепло, его сильное, гибкое, как ивовый прут, тело - мой якорь в этом безумии!
  - Страшно... Не уходи больше! Не уйдешь? - шепчу я и заглядываю в его глаза. Печальные, добрые, смущённые. Ну да, футболка намокла, когда я протискивалась к водопаду. Всё, всё! Отпускаю!
  - Кричала ты... Кто-то был? - попытки говорить на одном языке были так себе. Но это лучше чем ничего.
  Как могла я пояснила, что видела змею, что под кустом гадость страшная! С абсолютно спокойным лицом парнишка выслушал меня, осторожно взял за руку, а потом повёл к тому месту, где я упала. Змея висела тут же, она даже ни на сантиметр не подвинулась. Ень Гун присел у дерева, нашёл камень, запустил его быстро и так ловко, что я только результат увидеть успела! Змея, которой прямо в голову прилетел булыжник, обвисла жалкой тряпкой. Мой спаситель дёрнул её за шею, ну или за туловище, ещё для верности скрутил её на сто восемьдесят градусов и потряс ею у моего носа. Я свела глазки в кучку и с громким визгом отпрыгнула на три метра назад.
  - Это еда! Обед! Софен? - он наступал - я пятилась. Остановился, снова печальные глаза сделал. - Ты голодная?
  - Д-да...
  - Мы делать огонь, жарить это, кушать!
  - А-а... я думала, что вы не едите мясо...
  - Да. Каша, коренья... Здесь... Здесь нет такого.
  С опаской, не приближаясь, я следила, как он сложил горкой веточки и трёт одну о другую. И долго ещё ждать? Живот уже свело от голода. Я готова была есть змею просто так, даже без соли! Дыма не было, как и огня. Грустно поникла, упала на своё ложе. Привстала, вытащила его курточку. Ему она ещё может пригодиться, ведь ночью может серьёзно похолодать. Или вместе в неё замотаемся. Я намеревалась выжить, не смотря ни на что, так что наше общее смущение нужно было преодолеть как можно скорее.
  - Кунья Софен! У вас есть... - замялся, подбирая слово. - Есть зеркало?
  - Зер... Вот ведь я дура! Сейчас! Та-ак! - я вытрясла всё содержимое рюкзака на его робу и позвала монашка для осмотра. - Это - стекло! Оно пропустит солнце, - поясняла я, но похоже, что Ень Гун прекрасно знал, зачем оно путешественнику. Милая улыбка мальчишки, который нашёл своё первое сокровище, осветила его гладкое, юное лицо. Он благоговейно взял его в руку и понёс к кучке хвороста. Если так можно назвать сухие литься, мелкие ветки и даже сухую змеиную кожу.
  Солнечный луч быстро воспламенил веточки. Всё это время парень сосредоточенно глядел на наш будущий костёр. Я невесело хмыкнула, отметив, что Ень Гун держится не в пример спокойнее меня и совсем не паникует из-за ситуации. Странным образом это успокаивало, поэтому я решила выкинуть из головы всё, что может расстроить, а также отнестись к этому как к приключению. Буду потом внукам и детям рассказывать, как жила на необитаемом острове.
   Спички решила пока не трогать. Мало ли... Сколько нам еще придётся здесь жить... Прочь! Прочь плохие мысли! Скоро мы выберемся! Телефон высох, я нажала необходимую комбинацию, уложила его в косметичку, которая оказалась водонепроницаемой, застегнула молнию, чтобы не проникла влага. Судя по дате на дисплее, мы где-то проплавали два дня. Сейчас восьмое июля, а в Орландо мы прилетели утром пятого. Похищение, еще ночь... Странно это всё. И свечение заколки, и, как отметил монах, другое положение солнца у нас над головами. Как бы там ни было, я послала сигнал СОС. Теперь только ждать...
  Через двадцать минут, после того, как парень разделал змею, съел ещё бьющееся сердце (я зажмурилась и задышала часто, стараясь подавить тошноту), насадил кусочки на прутики, тщательно обжарил её со всех сторон, я получила свои три кусочка. О! Клянусь: сейчас я ем невероятное, самое вкусное яство в своей жизни! Кусочки были довольно мелкими, жёсткими и несолёными, мясо отдавало болотцем, но я заглатывала их один за другим и рычала как дикий зверь.
  - Когда ночь... - начал Ень Гун и встал. Я дёрнулась уж было за ним, но он только ласково улыбнулся и кивнул на лесок. - Спать на земля опасно! Нужно... Настил! Дерево, листья, высоко чтобы...
  Я поняла, что спать на голой земле мой спутник опасается. Конечно же, он прав! За эти часы, что мы сидим у деревьев, мимо проползи: крабы - четыре штуки (оглушены, спрятаны в тенёчке под листья), две чёрные змеи ( почти обморок, визг, монах погнался за ними, прибил), спустились два паука размером с ладонь (визг, обморок, ножик по очереди пробил в них дырки. Люблю тебя, Ень Гун!), наших крабов едва не утащили две наглые жирные чайки ( импровизированная дубинка из сломанного деревца отогнала поганок на почтительное расстояние, но они чуяли, чуяли(!) вкусненьких крабиков!). А что ночью выползет, я просто боялась и подумать!
  Поэтому с готовностью пошла за парнем к деревьям, намереваясь всеми силами помочь выломать, собрать, срезать (если получится тем ножичком) палок, листьев и сделать настил.
  Остров был очень большим! Ень Гун сказал, что видел его край, а значит, это не побережье материка и не полуостров. Да я и сама поняла, что это именно остров: спустя час, когда парень провёл меня к горе. Она не была высокой, не внушала страх, как Эверест или Джомолунгма, на ней не было огромной снежной шапки, но она была массивной, нависала над нами тремя слоями, будто коржи торта, немного скошенные как ступеньки. Сзади, в смысле вид так сказать, до водопада, она становилась пологой, как пандус. И уходила вдаль, к другому острову этакой спиной огромного чудовища. Соседний остров был меньше, а также... пуст. Мы покричали, потопали, побегали по пляжу, но на это не было никакой реакции. Я искренне считала, что на Земле нет такого места, где не было бы ни одного человека. Туристы, исследователи, коммерческие или же энтузиасты - все уголки планеты давно заняты и обжиты! А тут... Чудесный остров, который стал бы жемчужиной морского курорта, и не занят?
  - Ень Гун! - позвала я. Мы мрачно плелись к деревьям, так что я хотела хоть разговором снять с души камень. С каждым мигом меня всё больше одолевала паника и отчаяние, как ни старалась я думать о хорошем, но самообман не помогал.
  - Да. Софен... - он остановился, оглядываясь.
  - А зачем нам так далеко идти? И куда ты меня ведёшь?
  - Это дерево... - начал он. Помолчал, силясь подобрать слово. - Там, - указал на то место, где мы выплыли на берег, - Не такие деревья. Здесь лучше. Мы можем вернуться...
  - А-а... Нет-нет! Раз здесь лучше, то возьмём лучшее! - закивала я головой. Да я готова идти куда угодно, только бы не быть одной! Я больше не отпущу его от себя. Этот остров полон всякой живности, страшной, хищной! И только с ним я не боюсь ничего.
  Похоже, он прекрасно понимал мои чувства: позволил взяться за его локоть, даже не выдернул руку, в которую я вцепилась пальцами. Мы прошли сквозь заросли, вышли на полянку. Ну как полянку? Это просто место, где ветер или волна намыли песочный пятачок меж невысоких, с гибкими стеблями, кустов. Каждый куст был усыпан дивными, очень пахучими цветами. Алые, такие сочные, яркие. Но стоило нам к ним подойти, как в воздух взметнулись тучи москитов! А! А-а-а-а! Я металась и хлопала себя по щекам, шее, плечам. Ень Гун тоже комаров бил, но не так чтобы очень. После того, как меня искусали по максимуму, я с обидой отошла от этого гиблого места. За кустами, оказывается, было что-то вроде поймы, болотца. Там они и вывелись, эти мерзкие кровопийцы! Я уже хочу вернуться на пляж! Там всего лишь пауки и змеи! Они могут проползти мимо, не тронуть даже! Но это! Эти не отстанут, пока от меня одна мумия не останется!
  - Софен! - звал меня уже раз третий парень. Я прибила ещё одну тварь на руке и мрачно зыркнула на него. Привёл сюда и даже не предупредил! - У меня есть... это...
  И протянул баночку с зеленым чем-то. Мазь? Откуда?! Пояснил, что у каждого монаха есть с собой некий набор необходимых предметов. В него входит набор миска-ложка, чётки, лекарства. Миски и ложки у него с собой нет, потому что в путешествии по Америке они не были необходимы, так что учитель наказал оставить их в багаже. Да, у них тоже был багаж! Надо же! А я думала, что они взяли только то, что на них... Чётки у парня всегда с собой, а также, как оказалось, остались и лекарства. Они были в поясной сумке, обычном тканевом мешке. Помимо мази там были травяные настои в пакетах. Не промокли, хорошо. Некоторое время мы потратили, чтобы намазать меня дивной, пахнувшей летним лугом, мазью. Парень, краснея, согласился только на руки и спину. Ну а грудь, живот и лицо я мазала сама.
  - Софен... - улыбка, сначала робкая, потом всё шире и шире - расползалась по его лицу. Я непонимающе уставилась на него. - Ты... менять цвет...
  Я посмотрела на руки с нежной зеленцой и всё поняла. Мазь наверное сделала из меня мавку лесную! Обижаться на парня я не стала - это глупо, ведь мазь помогла практически сразу, избавив меня от покушений на мои вены и кровушку. Так что просто вздохнула грустно и предложила нарубить хвороста столько, чтобы больше сюда не ходить.
  Стебли были гладкие и крепкие, пришлось помучиться. Ень Гун надрезал их, а потом мы их ломали. Кучка на песке росла и росла, но парень был неумолим - мало! Ну ему виднее. Я послушно ломала и складывала, наш будущий дом обещал быть как минимум пятикомнатным. Я замечталась, вспоминая дом Тарзана и Робинзона Крузо. Построим что-то изящное, но надёжное, чтобы не снесло ветром!
  - Назад? - поняла я по жестам, что хотел сказать партнёр.
  Да, теперь нам нужно отнести ветки к водопаду. Я конечно доверяю парню, но где мы там будем жить?! Там же змеи, пауки и те гадкие личинки! Опутывая хворост лианами в этакие вязанки, Ень Гунь, как мог, пояснил, что мы устроим логово, дом, фазенду, в общем будем селиться на одном из уступов, там есть очень удобная площадка, защищённая с трёх сторон от ветра. И ещё! К ней не примыкают деревья, иные заросли, так что живности там не будет. Достаточно только выстроить плотные стены, оставив дымоход, вход собственно, а также сделать лесенку, чтобы с этого самого уступа легко слезать на землю. Звучит просто замечательно! Я была полна оптимизма, а также желания увидеть это чудо. Тогда я совсем ещё не понимала, почему мой монашек решил поднять наш дом так высоко. Я считала, что он опасается змей и пауков...
  Мы носили вязанки долго. Туда час, обратно - час. Это примерно, но всё же... Мне казалось, что прошла целая вечность! Укусы чесались, и, кажется, у меня поднялась температура. Пришлось Ень Гуну самому отправляться за остальным материалом - я выпила таблетку парацетамола и привалилась к пальме, ощущая, как всё вокруг плывёт и качается. Я заснула? Проснулась рывком, сразу почуяла дым, увидела Ень Гуна у нового костерка, успокоилась. Сердце, бешено застучавшее, стало замедлять свой сумасшедший стук. Если мой монах здесь, значит всё хорошо.
  - Прижать! - выстиранная полоска бинта, сейчас мокрая и прохладная, сложенная в виде плотной колбаски, легла в мою руку. Парень указал мне на лоб. Да, у меня всё ещё есть жар. Прижала ткань ко лбу и блаженно застонала.
  - Всё готово? - простонала я и с трудом открыла глаза. В них будто кто песка насыпал и по гире пудовой к векам привесил.
  - Нет. Я принёс... дерево, но нашёл тебя... Лекарства? - я протянула ему блистер, показывая, что одно из делений пустое. - Хорошо. Мы будем здесь до утра. Тепло, огонь, завтра строить дом.
  Мой заботливый спутник сделал для меня ложе из пружинящих листьев. Такие большие, как лопушки. Он выложил их в таком порядке, чтобы они где-то на треть перекрывали друг друга. Получился мягкий матрасик. Уложил меня, снова сбегал к воде, намочил повязку. Напоил горячей водой, в которой заварил какие-то травки. И поддерживал огонь большую часть ночи. Как, чем он его подпитывал... Может половину того нашего хвороста истратил? Не знаю... Я просыпалась часто, чтобы со страхом вглядеться в ночное небо, полное звёзд, увидеть его силуэт на фоне костра, выдохнуть и снова провалиться в сон.
  Разбудила меня жажда и простая потребность в туалете. Монаха не было видно. Прошла к водопаду, попила, даже рискнула посетить кустики, пристально вглядываясь в них, опасливо пошаркала подошвами кроссовок в поисках личинок, змей и так далее. Пора бы сменить белье. Но смены не было. Постираю - решила я и разделась. Кто-то охнул сзади, обернулась и увидела Ень Гуна. Он был до того сконфужен, лицо и шея мигом покраснели, глаза в пол. И тут же сбежал! Я тоже смутилась порядком. И загрустила. Нам же здесь жить неизвестно сколько! А мы как чужие... Мы и есть чужие. Он стал на путь самопознания, выбрал гармонию с собой и миром, а также жизнь без соблазнов. Насколько я знаю, монахи не имеют дел с женщинами, не пьют вино и не едят мясо. Мысли о нелёгкой доле монахов помогали заглушить страх, стыд и тошноту на душе. Так бывает, когда ты предчувствуешь беду. Ты гонишь её, не хочешь о ней думать, но всё в тебе вопит, что это будет, будет, и ты ничего с этим не можешь поделать!
  Вот и сейчас меня просто жгло ощущение беды, чего-то жуткого. Я вывесила на ветках бельё, носки, футболку. Сама была только в жёлтом кимоно и джинсах. Сижу на камне, смотрю на тоненькую струйку воды, которая всё же может считаться водопадом, на озерцо, чистое, прохладное. И слышу стук слева - это мой спутник строит жилье. Не знаю, смог бы так быстро и ловко сообразить дом для нас Юншэн. Или Лианг... Перед глазами так живо появились оба. Юншэн с нежной улыбкой, Юншэн сильный и с колючим взглядом, Юншэн в алом ципао на свадьбе... Я старалась плакать как можно тише, но в душе было столько боли, страха и сомнений в том, что я выберусь, что нас с Ень Гуном найдут, что истерика только набирала обороты с каждой минутой. Судорожно всхлипывая и рыдая, я просидела на камне целую вечность. А потом меня обняли.
  - Мы здесь... - сказала я, перемежая слова всхлипами. Парень сидел напротив, он уже не касался меня, но в глазах море сочувствия и печали. - Мы умрём здесь... Нас не... найдут! У-у-у!
  Погладил мою голову. Не выдержала и кинулась ему на грудь! И рыдала так долго, что уже не осталось сил. В горле запершило, я сглатывала и от страха стала даже задыхаться. Ень Гун подхватил меня под локоть и потащил к воде. Пила, кашляла, снова пила. Умылась, промыла волосы.
  - Верить Софен... - сказал монашек. Я непонимающе посмотрела на него. К чему он... - Верить Юншэну. Верить Ень Гун! Мы ждать, ждать, верить.
  Он предлагает просто подождать спасателей? Да, ты прав. Нам больше ничего не остаётся. Внутри поселилось безразличие, пустота. Стало буквально всё равно, что будет, когда. Спасут - хорошо. Не спасут... Придётся принять и это. Возможно, мы проведём здесь не день, не месяц даже. Юноша краснел, а я снимала бельё с веток и одевалась. Потом мы прошли на уступ, я с умилением и гордостью смотрела на ровные ряды палочек, связанных лианами, сухими мотками трав. Где он их нашёл только? Пол тоже выложен прутьями, устелен теми лопушками. В середине выложенное камнями место для очага. Здесь уже лежал мой рюкзачок, вчерашние крабы.
  - А где будет туалет? - похоже, я очень его озадачила и смутила этим простым и прозаичным вопросом.
  Мило алея щеками, парнишка протянул ко мне руку, подождал, пока я за неё схвачусь, и потащил к лесенке. Лестницу он сделал отменную! Две лианы с каждой стороны, прутья сплетены по трое сразу, что делало ступеньку надёжнее и крепче, были они нечастыми, чтобы можно было выпрямить ноги. Закрепил её за три островерхих булыжника по бокам террасы. Наш спуск был недолгим - Ень Гун спрыгнул на каменную ступеньку, которая была внизу, под нашим шалашиком, всего-то метрах в двух-трёх. Здесь была пещерка, тесная, тёмная. Снова взял меня за руку. Помнит, что я боюсь, что мне нужно его чувствовать рядом! Внутри разливалась жаркая благодарность и признательность. Только мой Юншэн так же заботился обо мне.
  - Эта вода идёт туда! - Ень Гун показал рукой на мелкую струйку воды, которая стекала по стене в каменную ванночку. Глубина полметра, но этого достаточно, чтобы не спускаться без надобности к озеру. Из этого углубления водичка текла вглубь скалы.
  - Не в озеро? - удивилась я.
  - Нет. - парень указал на направление потока. Влево течёт. А водопад и озеро от нас далеко, метрах в десяти, пятнадцати. Значит... И правда может быть ванная? А здесь, в растрескавшемся полу, куда и течёт вода, может быть туалет!
   Мне было все равно, что из туалетной бумаги только лопух или всё та же вода, зато не нужно спускаться вниз, боясь снова упасть, или не вовремя вынырнувшего комара - змеи - паука - чайки.
  Я заплясала на месте. Как же он хорош! Какой умный, заботливый! И такой находчивый! Ень Гун смотрел на меня своими бесконечно добрыми глазами, а я, желая показать, как признательна ему за всё, просто обняла его и поцеловала в щёку. Расслабленности в его теле как не бывало - оно стало напряжённым, как камень. Я отодвинулась, не желая больше причинять ему неудобство. Очевидно же, что мои касания ему неприятны. Оба смущённо молчали и не глядели друг на друга.
  - Вода нужно горячая, - сказал он спустя какое-то время и позвал за собой вниз.
  Мы долго ходили у водопада, зашли за гору, монах ворошил листья, отодвигал ветви лиан и густой мох, шапками свисающий с мокрых стен. Наконец, мы остановились, парень с явным усилием что-то тащил, покачивая это из стороны в сторону. Я осторожно заглянула ему за плечо и увидела... Это тарелка? Ень Гун нашёл камень с ложбинкой в середине. Дно камня-тарелки было в виде полумесяца. Каменная ванночка была грязной, в налипшей на неё земле, листьях. Парень выкопал её, а теперь тащил из влажно чавкнувшей лужи на берег.
  - Что это? Зачем? - спрашивала я и оббегала его и находку по кругу. Мы будем тут мыть ноги? Или хранить еду? Для чего же она?
  - Вода опасно... - мучительно и тяжко давался ему язык, но китайского я не знала совсем, так что объясниться мы могли только так. - Нужно горячая вода! Это - для воды!
  - Тарелка для воды... - протянула я. Теперь я поняла. Сырую воду пить очень опасно. Возможно отравление, заражение. Мы будем ставить тарелку на огонь, ну или же просто установим её над камнями и будем варить в ней всё, что можно.
  Отволокли камень к водопаду, помыли. Долго-долго мыли. В малейших зазорах была грязь, поэтому пришлось тереть травяными мочалками, обливать водой, таскать под струи. Кое-как вымыли и потащили наверх, к себе. Ень Гун с моей помощью установил тарелку возле камней кострища. Поддел рогулькой один из булыжников, плюхнул в чашу. Я поняла! Вода вскипит от горячего камня! Гениально!
  - Вода готова! И потом жарить рыба, мясо.
  - Какой ты умный! - прошептала я с восхищением. - А крабы? Мы их будем варить?
  Крабов мы просто запекли внизу, под пальмами. И мясо всё равно было сочным. Мой спаситель ещё и корешков каких-то накопал, их тоже затушили в золе. Голод на время утих... Сходили по очереди в пещерку под нашим шалашиком. Вернулись, сели в хижине, скрестив ноги. Помолчали, он помолился, сложив ладошки. Я поиграла в простенькую игру на телефоне. Так и день прошёл.
  
  - Верх! - указал рукой монах. - Если дождь, сюда стать и потянуть!
  Он придумал механизм, который предусматривал быструю смену погоды! Если пойдёт дождь, то нужно ступить на приступочку из обрезанных прутьев, дотянуться рукой до толстой палки, сдвинуть её, а за нею станут двигаться и листья. Широкие листья коричневого цвета. Почему не зелёные? Сказал, что обжёг их, они стали твёрже. Да, я вижу, что не гнуться, легли на наше воздушное оконце, как самая настоящая крыша! Такие же листья видно в просвет между плетеными стенками шалаша! Я просто не нахожу слов. Стою посреди этого дома и поражённо оглядываюсь. Откуда он всё это знает? Ведь жил в горах?!
  - Учитель дал нам книгу...
  Ень Гун получил от учителя Нианзу книгу в подарок. "Плавание Джэн Хэ по Индийскому океану". Путешествие евнуха из дворца императора в поисках новых богатых земель. Бури, битвы, находчивость и смелость - этот роман покорил обоих друзей. С тех пор они искали похожие истории, втайне мечтая быть на месте главных героев.
  Вот почему он не паниковал, как я! Ну и суровая жизнь в монастыре тоже приучила к аскетизму. Иногда они с Юнгксу уходили собирать травы в горы, бродили по два-три дня. Всё это время нужно было что-то есть и где-то спать, так что он привык заботиться о себе сам.
  - Я так рада... - плачу снова. Смотрит со страхом на меня, стоящую перед ним на коленях. Он сидит у очага, суёт палочки в костёр, трёт их одна об другую. Дыма пока нет... Дать спички? - Так рада, что ты со мной...
  - Всё будет хорошо... Мы недолго здесь! - он ещё меня утешал, улыбался, попытался даже пошутить... Но в глазах его не было главного: уверенности в своих же словах. Скорее... там была готовность к суровым дням на острове. Спасибо уже за это...
  Потянулась к рюкзаку и достала спички. Протянула коробочку. Бережно, благоговейно принял он её в руки, поклонился даже! Я пыталась сострить, что не учитель ведь, но он сказал, что все блага исходят от меня, и уселся у костра. Что за блага? Всё он сделал! И крабов добыл, а потом принёс, сделал жильё, продумал до мельчайших деталей! Устроил чудный уголок задумчивости. Его молчаливая поддержка, сила воли, спокойствие - всё это помогало не сойти с ума, не наложить на себя руки, да что угодно сделать от отчаяния! Так ему и сказала. Покраснел, улыбнулся. Юный совсем, такой чистый! Сейчас он был без рубашки, только в штанах. Постирал и развесил её на лесенке. Я думала, что он худой, а у него всё при нём, гибкое и сильное тело. Обернулся - я отвела взгляд. Опять станет чужим и напряженным, если я приближусь.
  На ночь оставили открытой дверь и воздухоотвод. Хотя механизм предполагал возможность укрыть его от дождя, оставив зазор для выхода дыма, сейчас крышу можно не ставить. Я долго смотрела вверх, на звёзды, беззвучно плакала, сморкаясь в одну влажную салфетку. Решила, что у меня она будет многоразовой, ведь их так мало... Сосед был тих. Может спал, а может медитировал, не знаю. Черпанула кружкой воды из каменной миски, попила и легла опять на матрасик. Поближе к нему... Здесь не так страшно...
  
  Потянулись долгие дни ожидания. Мы исходили остров вдоль и поперёк, исследуя его с весьма прозаичной целью - мы хотели выяснить, какие звери тут водятся, что съедобно, а что нет. Обглоданные кусты Ень Гун взял на заметку как возможную добавку в наш рацион, а если растение не было тронуто, если на нём даже не было слизняка или паучка-жучка - тогда мы его обминали по кривой дуге. Ядовитое значит.
  Опытным путём мы узнали, что на острове есть птицы, черепахи, змеи с пауками, насекомые, в том числе личинки. Мой спутник жарил их на камнях и ел, а я долго и упорно ходила голодной, готовая есть всё, что угодно, но только не это!
   Рыба плескалась у самого берега практически. Ловить её было просто: Ень Гун сплёл частую сеть из лиан, травы и полосок джинсовой ткани.
   Так что рыба у нас была. Разная. Однажды мы поймали огромную, синюю рыбину! Её нежное мясо, жирное и питательное, насыщало нас целых два дня! Ну-у... По правде, мы и поймали её только потому, что у меня начались женские дни.
  Боги! Боги и вся Вселенная разом! До чего же было стыдно перед парнем, когда по моим ногам потекла алая струйка!!!! Он стал бледнее молока, глаза расширились, а рот приоткрылся в шоке. Пришлось на пальцах буквально показать и рассказать, что это такое, зачем природа это сделала, сколько будет длиться сие мучение. Впечатлённый моими страданиями, Ень Гун обрезал свои штаны до колен, протянул мне ткань и подождал снаружи, пока я сделаю из неё подкладки.
  Побродил на берегу до вечера, вернулся, смущался, отворачивался. Пришлось припереть его к стенке и спросить прямо, что его так взволновало? Я его волную! И как женщина, то есть непонятное, непостижимое и непривычное ему существо. И как нервное, бесполезное, как трусливое и абсолютно беспомощное... Это уже я добавила мысленно. В общем, жизнь со мной раскрыла перед ним другую сторону бытия. И познакомила с женским организмом, характером и потребностями ближе некуда.
  Какой заботой, какой нежностью и сочувствием он окружил меня на эти дни! Будто я сейчас исчезну как сон, истеку кровью и помру. Велел сидеть в тенёчке, не брать тяжёлого. На второй день меня и тошнило, и штормило, весь свет был не мил. В голове кружились мысли... Что, если бы я оказалась беременна? Это была бы самая настоящая катастрофа! Мало того, что я ничего не знаю про младенцев, кроме того, что им нужно молоко и памперсы, так ещё и на острове условия для них никакие! Так что я, сквозь слёзы (я так хотела бы частичку мужа!) и боль, признала: это к лучшему. Сама не уверена, что выживу, куда уж тут еще ребёнка рожать! Ень Гун с тревогой заглядывал в глаза. Я улыбалась, как могла, беспечно, спокойно. Но, видимо, в глазах отражалось всё то, что сейчас творилось в душе, потому что мой монашек поник, а потом и вовсе встал и ушёл. Какой же он чуткий! И добрый...
  Я перебрала снова свои богатства, посмотрела на фото в телефоне, рыдала, тоскуя по братьям Цзян. Со злостью посмотрела на шпильки. Из-за вас всё! Прокляты! А теперь и мы с Ень Гуном... Полезного в рюкзаке было до обидного мало! Знал бы, где упадёшь... И что? Я взяла бы с собой кучу вещей? Где бы мне их взять было тогда, в плену у бандитов?! Хорошо, что хоть это было...
   Иногда я доставала флакон с духами и жадно вдыхала нежный, цветочный аромат. Куда их использовать, я ещё не придумала. Но пока не трачу ни капли на себя. Лучше терпеть запах пота и всего остального, чем, когда понадобиться обеззаразить рану, у меня не будет ни капли дезинфицирующего средства! А духи явно со спиртом...
  Я уже перестала смущаться наших запахов... Мыться нам было нечем: ни мыла, ни шампуня. Только трава, цветы (из неядовитых), песок. Так что пахли природно, будто в день творения. Иронизируя, я пыталась изменить все свои привычки, привычки цивилизованного, избалованного комфортом человека. Благо хоть брить ноги и зону бикини пока не было надобности - спасибо маме за тотальную эпиляцию перед свадьбой!
  
  Я сама предложила Ень Гуну попробовать ловить рыбу на себя. Он непонимающе похлопал густыми ресницами, покраснел, но уже не так как раньше, только чуток, и согласился. Я подождала, пока он раскинет сеть, потом зашла в воду. Кроссовки сняла уже давно - мой молодой Робинзон сделал нам обоим по паре обуви, которая была здесь, на острове, более актуальной: лапти. Эти лапти были сплетены из мягкого лыка, вытянутого из одного дерева с метёлкой вместо кроны. Нет, не пальмы. Волокна Ень Гун вымачивал два дня, потом сушил до определённого состояния, плёл подошвы, добавил полосочки ткани, мы спустили воздух со спасательного жилета и сделали из него шикарные стельки. Выстелил жёсткие стенки моими салфетками, мы их пришили нитками (спасибо тебе, Фима!!!!), оставил длинные верёвки свободными по бокам, чтобы завязать их крест - накрест до колена. В такой обуви не было жарко, да и воды она не боялась, мгновенно высыхая. А о её внешнем виде мы не задумывались. Перед кем стесняться-то? Перед чайками? Иногда я думала, как выгляжу сейчас, спустя месяц после нашего спасения. И узнали бы меня муж и Лианг? А мама с Фимой? Повздыхаю и снова иду ловить рыбу... Чего душу травить...
  Рыба рванула нам в сети так бурно, будто только и ждала, когда к острову приплывут такие вкусные человеки! Чтобы не терять время на оглушение улова, мы сплели высокую корзину из лозы, подпёрли ее камнями, потому что в первый раз рыбалка закончилась побегом! Корзину рыбы перевернули и уплыли обратно, помахав на прощание плавниками.
  Под пальмами, прямо у берега, мы устроили коптильню: на лианах, протянутых меж колышков, висели в три ряда тушки. Строго по росту и размеру, ведь копчение должно быть качественным, долгим, вся рыба должна пройти обработку. Готовую рыбу складывали у себя в шалаше в пустые кокосовые скорлупки. Они здесь огроменные! Как шар для боулинга!
  Кокосы, кстати, Ень Гун доставал каждый день по десять штук! Ловко и быстро залезал на пальму и стряхивал орехи вниз! Я с жадностью пила молочко, даже мазала им лицо, волосы, руки и грудь. Это помогало ухаживать за телом, а то кожа превратилась уже в коричневую, грубую от соли и ветра. Мой спутник больше не краснел - сказывалось, что мы прожили вместе долгое время.
  Да, мы здесь уже двадцать два дня! С каждым днём я становилась сильнее физически, а вот морально. В душе моей что-то надломилось... Надежда ещё жила, только она и заставляла встать утром, помыться, продолжать искать еду, дрова, говорить, улыбаться... Ень Гун видел, что со мной происходит, но попытки меня утешить, расшевелить... были тщетными. Телефон я заряжала, смотрела на дату, на отсутствие малейшей связи с миром. Ни одного деления на антенне! Заколки... Наверное они действительно сломались. Иначе, почему на маячки ещё не приплыли муж и Лианг? Как они там... Думают, что я погибла? Когда меня признают пропавшей без вести? Сколько по закону я буду считаться живой? Когда Юншэн отчается меня найти? Месяц, два? Или его любви и упорства хватит на год? Как тошно было об этом думать! Как больно, что не могу ничего изменить! Мама с Фимой сойдут с ума от беспокойства.
  Я посмотрела на память в телефоне: много её. Может записывать короткие ролики? Потом, даже если мы с Ень Гуном уже... Потом их увидят и узнают, что с нами происходило тут. Сначала делала короткие зарисовки нашей жизни: сняла водопад, озеро, шалаш, походила по берегу, показывая наши запасы рыбы, взяла шутливое интервью у Ень Гуна. Он мило улыбался и кланялся. Сняв больше тридцати видео, я отложила телефон, опасаясь остаться без часов, даты, может и подсветки когда ночью. Иногда приходилось пробираться вниз... Не всегда еда на пользу.
  От такой вот диеты мы уже оба похожи на скелеты: мой мужчина - спаситель был похож на кнут, гибкий, каждая мышца выделялась на его теле, штаны его мы уже два раза ушивали; а я больше походила на помойную кошку. Тощая, загорелая до черноты (футболка превратилась в топик, джинсы - в шорты), руки без маникюра ( ногти обрезаны и подпилены - что ещё-то?), ноги щеголяли загрубевшими пятками, расчёсами от укусов, ссадинами и синяками.
  Заниматься волосами было лень, так что озаботился этим лично мой сосед, узрев, как я небрежно завязываю их в хвост. Ень Гун выпросил расчёску, я отдала её без вопросов. Привычка принимать его заботу стала железной! Медленно и даже медитативно он проходил ею по прядям, пока не убирал все колтуны, веточки и листики. Иногда паутину, потому что в кустах жили целые семейства паучьи. Заплетал косу или хвост завязывал. Две резинки с красивыми цветочками нашлись у меня в мешочке. Они его так радовали на моих волосах, что я не в силах была отказать. Мы научились понимать, что нам нужно, и отдавали это без малейших сомнений. Тепло, заботу, молчаливую поддержку.
  Ень Гун даже не вздрагивал уже, когда я прижималась к нему ночью, ещё и ногу закидывала на него; не отходил и не убегал, если я, испугавшись шороха в кустах, кидалась ему на шею. Только мыться мы ещё не осмеливались друг перед другом. Но, чую, недалёк тот день, когда нагие, лишённые последнего клочка одежды, мы будем грустно сидеть на берегу и молчать. Мы так много молчим, будто нам нечего сказать друг другу. Что тому виной: его скромность, моя боль от потери семьи, которая день ото дня всё острее? Не знаю... Может это от того, что молчанием мы отодвигаем от себя правду? Так сохраняется иллюзия, что вся наша жизнь на острове лишь сон, бред, фантазия. А если мы обсудим это, скажем вслух, что мы в безвыходной ситуации, то тогда придётся осознать всё, принять, раскрыть глаза широко, увидеть наше положение! И надежда просто растает как дым...
   Мы ещё скромничаем и одеваемся - раздеваемся отдельно! Боимся... Нам неловко и стыдно... Что такое стыд? Это надуманное что-то? Или мы уже рождаемся с ним? Животные абсолютно не стыдятся своего тела, в природе имеет значение только, сможет ли тебя защитить твой окрас, запах, скорость бега. А мы маемся этим всем... Как же глупо... Перед горестной правдой, что мы скорее всего так и останемся в неизвестном месте, перед этим меркнет наша стыдливость. Всё обесценилось... Кроме живого тепла, силы духа, поддержки, осознания того, что есть только мы. И никого больше...
  Минул уже месяц... Я с тоской смотрю на море, в небо, не нахожу ничего, что было бы похоже на спасателей. Сколько еще... Может... всю жизнь? А это долго? Сколько мы проживём здесь? Кто из нас умрёт первым? От отравления, укуса какой-то твари, от холода, зноя? Или просто с тоски повесится!! Ень Гун всегда рядом, я так привыкла к этому. Пусть я здесь... только бы не одной...
  Однажды мы поговорили о заколке. Точнее, о чипах в обоих шпильках.
  - Почему ты сказал, что они не работают? - указала я на чёрную кнопочку с обратной стороны украшения.
  - Если работают, то... - он показал руками пульсацию. - Должны мигать!
  - Может... - я ухватилась за эти слова, лихорадочно соображая. - Может им нужно зарядиться?! Как телефон?
  - Может...
  Мы вытащили батарею из телефона, прислонили к нему чёрную кнопку, стали ждать. Батарея показала полную зарядку, мы осторожно отодвинули её от заколки. Я затаила дыхание, руки тряслись, даже дышать было тяжело от волнения.
  - Нет! Не-е-е-ет! - не было пульсации! Ничего не было! Маячки были мертвы, сломаны! Что их уничтожило: вода, солнце или же просто время, но надежда на них умерла в этот миг!
  Ень Гун бережно обнял меня и дал поплакать на своей груди. Мы долго сидели на берегу, до самой ночи. Я смотрела на песок и не видела его. Я уже не помню, как выглядит мир за пределами острова, мы будто родились здесь с Ень Гуном... И здесь же умрём. Фотографии моей семьи заполняли память предыдущего телефона, в этом же было только две: мы с Лиангом на фоне самолёта, а также город Орландо, каким я увидела его из окна машины, перед приездом в гостиницу. Почему я не сняла мужа? Хоть бы помнила, что он есть... Сколько ждать... Чего или кого? С этого дня я просто бродила по берегу как неприкаянная, будто зомби. Не было чувств, стремлений, не хотелось есть, спать. Мой монашек с ног сбивался, пытаясь и за мной уследить, и нам запасы еды увеличить.
  - Зачем это всё? - спросила я тоскливо, кивая на корзины, скорлупки, связки сушеных кореньев, грибов, прутики с рыбой.
  - Я видел... - начал Ень Гун. Посмотрел на меня, недовольно нахмурился. Да, я не интересуюсь ничем, мне ничего не надо вообще. А он всё ещё бодр и полон сил... Сделала заинтересованный вид, чтобы не обидеть его. Хотя он не обижался больше. Теперь, что бы я не выкинула, какую бы истерику не устроила - он только смиренно утешал, подсовывал вкусненькое, гладил по головке. Святой, как есть святой! Даже стыдно было за себя. Взрослая, ага. Мы почти одногодки, я на год только старше, а кажется, что он меня мудрее на целую жизнь!
  - Что ты видел? Не! Не хочу рыбу! И змею тоже! - отпихивала я его руку с копчёностями. А вот банан возьму!
  - Видел мох недалеко... Над озером. - мы уже могли сносно разговаривать - я учила его словам, да и он меня своему языку.
  - И что, что мох? - я почесала ногу. Опять искусали, гады! Стоит только задержаться на берегу до позднего вечера, как налетают комары и жрут, жрут и жрут! Мазь уже давно закончилась, теперь спастись от нападения гнуса и комариных стай нечем. Ень Гун, правда, толчёт какую-то бурду в ступке, мы мажем её на открытые участки тела перед походом в заросли. И становимся всё темнее от неё. Скоро одни глаза останутся светлыми пятнами на лицах.
  - Мох... Он расти после воды...
  Путано поясняя, Ень Гун всё же смог донести до меня простую истину: нас ждёт потоп! Когда он придёт - неизвестно. Но он был совсем недавно, поэтому парень опасается его повторения. Уровень паводка должен достигнуть нашей ванной примерно.
   Потеря надежды стала сдаваться под напором инстинкта самосохранения. Я испугалась до безумия! Теперь я поняла, почему мой спутник тащит к нам в пещеру еду в таких количествах! И почему мы запасаем в нашем туалете сухие ветки, поняла, зачем он искал большое дерево и теперь выдалбливает моим ножом сердцевину. Очевидно же, что он готовится к худшему!
  - Ты делаешь лодку? - поняла я.
  - Да. Если вода высокая, то мы можем плыть. Только... - да, я понимаю тебя.
  С некоторых пор нам не нужны слова. Он боится за меня, за нас. Мы можем умереть в море от шторма, от голода и жажды. У нас нет никаких надёжных ёмкостей для воды и еды. Что такое кокос? Часть воды выплеснется, часть смешается с морской и станет непригодна для питься. Еда намокнет и испортиться. Если бы мы были уверены, что остров недалеко от цивилизации! Но за этот месяц мы ни разу не увидели корабль! Или лодку, или хотя бы чей-то прогулочный катер! Не было и в воздухе жизни! Ни вертолёта, ни самолёта! Будто мы в вакуумном пузыре, вне времени и пространства! Мы пришли к общему выводу: моя заколка всему виной! Я видела её свет, Ень Гун видел. Это не электричество, не последний вздох маячка - слишком уж был ярким тот свет. Легенда о кровожадной принцессе... Но вместо смерти эта вещь спасла нас! Я уверена в этом! И она же не даёт выбраться... Может, нас никогда не найдут, возможно, что это билет в один конец.
  - В нас стреляли, Софен, - сказал мне парень, когда я заговорила об этом. Вспомнить последние минуты перед падением в воду было мне сейчас важнее всего! - И я не кидал тебя! Нас что-то толкнуло... Твой муж... Он упал... Это всё, что я видел. Потом темно, море...
  Да. Негусто. Я долго упрашивала его вспомнить, почему упал Юншэн, как именно. Опять грустные глаза, боль, печаль. Он сказал... Сказал, что мой муж выгнулся назад, а на Лианга брызнула его кровь. Много крови... Он был... ранен?!!!! Целый вечер, следующий день и ещё день я паниковала и истерила. Если мой Юншэн ранен, то он сейчас в больнице! Может поэтому, нас не могут найти? Может только он умеет находить маячки? А может меня записали в погибшие, пока мой муж в беспамятстве? А если он...
  Боль... она рвала душу пополам, выворачивала меня, ломала. Я понимала, что монаху нет смысла врать, что это действительно было. И это убивало! Только бы он был жив, только бы с ним всё было хорошо! Но ощущение потери только усиливалось! Ень Гун видел, что пули пробили Юншэну грудь и живот... Много крови... Только не это... Только не так! Зачем он вообще сам захотел ловить Зенгуанга?! Знал, что это опасно, и всё равно преследовал того, гнал, как зверя! Вот тот и сделал свой ход. Ты же обещал заботиться обо мне, обещал быть со мной всегда. А теперь я не знаю, увижу ли тебя хоть когда-нибудь... Древней старухой, которую разыщут через много лет? Или через месяц? Два? Когда?!!!!! Уже не плачу. Просто привыкаю... Если мой муж... погиб... Если Юншэна нет, то нет смысла возвращаться назад. Тогда я, можно сказать, умерла с ним тоже.
  Ень Гун не трогал меня, он просто был рядом. Кормил, грел ночью. И наверно следил, чтобы я не покончила с собой. Не оставлял одну, только что в туалет не водил.
  Мы стали спать рядом практически сразу, с первых дней. Я во сне дрожала осиновым листом, плакала, впадала в панику. Живое тепло моего спутника было мне необходимо. Я цеплялась за его руки, зарывалась в шею или под руку и только тогда расслабленно выдыхала, согревалась. Безопасность... Вот, с чем ассоциировался у меня его запах.
  Двадцать девятое августа... Полтора месяца. Может отмечать дни зарубками, как в книгах делали? Или лаком наносить крестики на скалу? Через три дня я бы снова пошла в университет... Тоска... Жарко, даже душно. С самого раннего утра температура уже зашкаливает.
   Небо было розоватым. Я любовалась рассветом, ощущая, что приняла правду, какой она есть. Что бы ни случилось с мужем, я всё же жива. Я должна быть сильной, ведь со мной рядом человек, которому я не безразлична. Ень Гун сказал мне, что... Опять реву... Сказал, что если я умру - если сама умру, или же меня погубит остров, то и он уйдёт за мною следом. И больше ничего не сказал. Только это. Но как же много было в этих словах! Мне по-разному признавались в любви. Парни дома были напористыми, норовили в первый же день после слов о симпатии затащить в постель, кто-то клялся, что хочет видеть меня женой. Юншэн постарался заполнить собой всё пространство, влюбить в себя, чтобы я не отказалась от свадьбы. Его признания были откровениями сильного человека, привыкшего скорее к приказам. И он даже находил некое удовольствие в наших нежных перешёптываниях, в том, как я радостно впитываю каждое его слово.
  Лианг был упрям и напорист. С той поры, как я сломила его сопротивление и стала ближе, чем любая другая, он тоже поменялся. Не боялся откровенно признать свои чувства.
  Но монашек... Мой милый, юный, такой чистый и неиспорченный спутник поразил меня до глубины души! В горле стал ком, на глаза мигом навернулись слёзы, я нашла его руку, пожала пальцы. Я тоже не задержусь надолго, если ты оставишь меня! И не только от того, что беспомощна. Если рядом не будет Ень Гуна... его силы, его ободряющей улыбки, спокойных глаз, ловких рук, то... Зачем тогда жить? Или делать вид, как я поступала в последние дни.
  - У тебя есть... семья? - спросила я после долгого молчания. Он кивнул согласно. - А кто? И как ты попал в Шаолинь?
  - Есть... тётя Чжао Синьлу. И брат Лючень. Они живут в деревне под горой Сушань. Меня забрал наставник Чонг, когда мне было пять. Голодный год, мы могли умереть. Мама на работе в Пекине. Потом привезла тете моего брата, вот такого! - в руках Ень Гуна был прут. Судя по его длине, братишка был всего-то в полметра длиной! Младенцем привезла?! Ничего себе мать!
  Вот так и стал мой спутник монахом! В тот год в Шаолинь забрали из деревень двадцать два мальчика. И этим спасли от голодной смерти. Разумеется, детей не спросили, хотят ли они идти в монастырь. Да и нужды не было: в Китае перед даосскими монахами преклоняются, как перед мудрецами, святыми. Поэтому посчитали этот отбор великой честью. Несмотря на современный Китай, на прогресс, в таких вот дальних уголках большой страны всё ещё есть нищета и голод. Если мать и присылала или привозила какие-то средства, то их было ничтожно мало для выживания троих людей. У семьи было рисовое поле, маленький домик с очагом, где тетушка делала лепёшки.
  Остальные годы для Ень Гуна прошли однообразно: тренировки, молитвы, уборка кельи, стирка одежды, сбор трав на склонах гор, опять рассвет, молитва, энергия Ци, которую нужно распределить по телу, высвободить. Через пять лет он уже мог делать такие трюки, о которых и взрослые могли только мечтать. Поэтому его заприметил учитель Нианзу и стал брать с собой в поездки по стране. А потом и Юнгксу забрали. В одной из поездок они и познакомились с Юншэном. Ень Гун очень уважал моего мужа, хотел быть на него похожим в плане силы. Касаясь темы моего семейного положения, монах испытывал неловкость, может стыдился, что мы так близки в последнее время. Да, в Китае такая близость уже была бы изменой.
  - Ты... - начала было я.
  - Я знаю...
  Да, вот так. Он, да и я - мы оба знаем, что там, в большом мире станем по разные стороны. Но здесь и сейчас мы едины, его жизнь зависит от моей, а моя - от него. И ещё мы знали, что нужно измениться, свыкнуться с тем, что мы больше, чем просто партнёры по несчастью. Мы даже больше сейчас, чем брат и сестра, муж и жена. Я не знаю, как назвать эту связь, она такая крепкая. Вот мы молчим сейчас, но я ощущаю, что он смотрит на меня, его тревогу, опасение за мой разум, который уже было накрыла пелена безумия.
  - Облака? - удивилась я и показала Ень Гуну на гору: там появилась большая тучка, за ней вторая, третья.
  Парень встал, нахмурился. Я усмехнулась, вспомнив, как в жаркие, летние дни приятно было гулять под тёплым дождиком. Пусть бы и здесь прошёл лёгкий такой...
  - Софен... - я ещё никогда не видела своего спутника таким. Лицо окаменело, ни следа наивности и мягкости. В глазах - страх. За меня, за нас?
  - Да что такое? Что не так? Облака просто... Дождик будет!
  - Мох! Помнишь? - какие у него сильные руки. Его пальцы до боли сжали мои плечи, он даже встряхнул меня. Я стала догадываться, что облака на острове - это не есть хорошо. Потоп? - Берём рыбу и уходим!
  Мы сняли последнюю партию копчений, затоптали костёр, занесли три большие вязанки хвороста в наше хранилище и быстро-быстро полезли вверх на скалу.
  ГЛАВА 8. Большая вода
   Вопреки опасению Ень Гуна, дождя не было. Мы спокойно занесли снасти в дом, развесили на крючки рыбу. Вскипятили воду горячими камнями. Их мы выделили для этого отдельно: гладкие такие, плоские, чтобы удобно в рогульку ложились. В воду мы бросали сушёные цветы, получался как бы чай. Это мой монашек нашёл их! Заметил, что их любят птички и стрекозы. Нектар у них и правда сладкий. Насушили целые горы, припрятали в сухом месте.
  Ень Гун наплёл нам коробов из лыка, травы и пальмовых листьев. Разные по величине, они стояли зелёненькой пирамидкой возле стенки. Теперь там были запасы чая, травок, которые мы посчитали полезными ( одна экспериментально остановила кровь, вторая - диарею, третья отпугивала гнус и комаров, четвёртая по вкусу напомнила чеснок, пятая горчила - стала приправкой к еде), рыба в кокосах, плотно укрытая листьями бананового дерева, вода в выдолбленных тыквах. Мы нашли их совсем недавно. Недалеко от той полянки с тучами комаров. Шагнуть только за заросли, и вот они! Жёлтые, красные, похожие на кабачки по форме. Высушив их кожуру, выдолбив мякоть, мы получили отличные сосуды для воды. Неустойчивые, правда, так что пришлось в коробах сделать рейки для них. Воду периодически меняли, чтобы не цвела.
  - Может, обойдётся? - спросила я парня и подошла к нему поближе. Ень Гун стоял у двери и смотрел на море. Над синим, бескрайним простором плыла лёгкая дымка. Чайки летали низко и тревожно кричали.
  - Нет. Это! - он указал на горизонт. - Это плохо, Софен! Шторм! Так начинался... Начнётся буря.
  - Но у нас полно запасов! И мы высоко! Посидим, пока не утихнет.
  Вроде успокоился, сел у очага, поворошил прутики. Над огнём на рогульках тушились кусочки змеи. Толстая, как бревно, мы едва доволокли её вдвоём до дома. Поели, я подползла к нему поближе, привалилась к его тёплому боку, уложила голову на плечо. Погладил рассеянно по волосам. Дышит ровно, это успокаивает. Обняла его за пояс. Какой он стал изящный! Одни косточки...
   Спросила, что же изучают монахи? Сказал, разное. Молитвы, буддийские легенды, сказания, воспоминания святых. Тренировки и отработка ударов, чтобы ноги и руки стали сильными. Стойки на голове, на одной ноге, под водой, то есть под струями водопада, на ветру, в дождь. Он овладел техниками, которые позволяли остановить дыхание, сердце. Учитель научил? Сам, говорит. И сейчас по утрам вставал на тренировки, делал гимнастику. Я просыпалась, уже когда он её заканчивал. Показал и мне пару упражнений гимнастики Цигун, чтобы я не теряла гибкости тела. Делала я её, старалась, но не так чтобы успешно. Непривычно, даже неловко было поначалу. Потом привыкла, даже понравилось. Легче стало ходить, бегать. Да и одобрение в глазах моего спутника мне было важно.
  Внезапный порыв ветра захлопнул створку двери. С такой силой, что у нас потух огонь! Ень Гун отодвинул меня, встал. Я тоже не могла сидеть на месте, так что мы оба встали у двери, открыли её и поражённо застыли. За этот час на улице погода сменилась с обычной солнечной на сумрачную: тревожная тишина, нависающее грозное небо, не безбрежная синь без единого облака - сейчас это чернильно - чёрная туча на весь горизонт! На берег накатывали волны, всё больше, всё выше! Они уже смыли тёмные пятна кострищ, где мы коптили рыбу, тушили крабов и моллюсков. Пенные лепестки касались пальм на берегу, омывали стволы, а потом возвращались снова в море. Ничего себе!! Где наш пляж?
  Ветер выл, закручивал песок в вихри, бросал нам в лицо, мы слышали, как он шуршит и барабанит, опадая обратно на листья, траву. Замерли птицы... Или они улетели ещё раньше? Мы не заметили даже. Лестница у наших ног качалась, билась об скалу. Мы смотали её, решив пока не спускать. Если нужно будет вниз - тогда вывесим снова.
   Закрыли дверь, завесили её изнутри пальмовой заслонкой, накрыли крышу листьями и сели на пол. Я вздрагивала каждый раз, как новый порыв ветра швырял в стенку обломки деревьев или струи дождя. С каждым часом он всё усиливался, лил и лил. И, как назло, под эту капель захотелось в туалет! Я маялась, то садилась, то вставала, но организм хотел избавиться от лишнего. Ень Гун понял, почему я никак не могу успокоиться, и предложил сделать свои дела в скорлупку. Несколько тыкв у нас валялись свободные, мы собирались набрать воду вечером.
  - Нет... - смутилась я. В дверцу вдруг так гулко ударило, что я даже присела от испуга. - А потом куда? Оставим здесь? Или рискнём дверь открыть?
  - Оставим. - твёрдо сказал парень. И вытащил пустую тыкву. Побольше.
  Моральные, этические, чисто девичьи стыдливые муки - всё это отошло на второй план перед огромным желанием! После того, как я убедилась, что Ень Гун закрыл глаза, уши, отвернулся и даже отсел подальше, только после этого я сделала своё дело. А-а-а! Какое облегчение!!! Закрыла листиком и поставила в пустой короб. Скорлупок у нас немного, так что надеюсь, что буря закончится до того, как мы совсем уж... Выцарапала духи из рюкзачка, пшыкнула разок в воздух. И себя можно тоже, чтобы хоть с души смыть это ощущение... Будто я варвар! Жалко их, но сколько можно их беречь и жадничать? Повертела флакон, а потом спрятала обратно в короб.
  Поели рыбы, попили воды, поговорили, чтобы не было так страшно. Я рассказывала о своём детстве, о маме и тёте Фиме. Описала проделки рыжего проглота Лёвушки, его любовь к моим тапочкам. Тихий смех был таким родным, таким желанным! В этой темноте, в душном шалаше, запертые стихией... Мы стали ещё ближе, дышали друг для друга и друг за друга. Я буду жить, пока ты живёшь! И даже, если нас найдут, не брошу тебя! Не отдам никому...
  Кто первым наткнулся на губы другого? Может это я искала их? А может это самая древняя потребность людей в тепле, надёжности, в единстве тел и душ? Нет, не отталкивай меня! Нет, прошу... Опускает руки, позволяя обнять себя, исследовать гладкую грудь, сильную шею. Вздрагивает, стонет, я уже не дышу, в этот миг я так же открыта, так же беззащитна. Мы нагие перед стихией, перед Вселенной... и перед самими собой. Я хочу не отвлечения, не забыться, хочу жизни, хочу криков и стонов, хочу ощутить тебя в себе, твои руки и губы, твоё горячее дыхание на моём теле.
  В темноте, в молчании мы исследуем наши тела. Я беру его руку и веду её вниз, под футболку, едва его пальцы накрывают грудь, с моих губ срывается стон, громкий, восторженный, торжествующий. Ень Гун борется с собой, со мной, но у него нет шансов! Я сижу на его ногах и чувствую, что его естество уже жаждет меня, хочет действа, древнего как мир. Не даю больше шанса на отказ: срываю его рубашку, привстаю, стаскиваю шорты и бельё. Какой ты горячий! Как волнующе ощущать твою ласку, робкую, сокровенную. Гладит спину, его губы несмело касаются шеи, кладу ладонь на его голову и опускаю к груди. А-ах! Он нашёл его... мой сосок уже в плену горячих губ и языка. Выгибаюсь, постанываю и понукаю быть смелее.
  На его голове уже вырос приличный ежик волос. Не хочет брить их. Не надо. Я буду только рада, если у тебя будет прическа. Тоже... а-ах! Тоже буду расчёсывать их...
  Нет, всё же не осмелится. Касаюсь рукой его естества, сжимаю его, ловлю горячечный стон губами... Каждое моё движение, покачивание, каждый рывок - мы ощущали сладкое, запретное, такое нужное нам сейчас единство. Люблю тебя... Прозвучала мысль? Или сказали оба?
  Мы одни... нас нет... Хочу твоей власти, хочу силы, забыться, вжаться в тебя и кричать, молить о пощаде, продолжении, откровении и наказании! Как он понял, как ощутил, что мне нужно? Просто он такой. Чуткий, чувственный, естественный... Закончилось всё быстро. Это нормально, ведь это его первый раз. А мой... Если считать от нашей новой жизни, то тоже первый.
  Шторм не утихал, он стучал в дверь, пугал до дрожи силой, громом и молниями, шумом исполинских волн. Водопад из едва различимого ручейка стал широченным, буйным потоком. Мы слышали, как он с рёвом извергался в озеро. Вода поднимается, как и говорил Ень Гун. Страшно!
  Мы снова молчим. Но на этот раз мы говорим как слепцы: касаниями, дыханием, поцелуями, объятиями. Стыд исчез, будто и не было его. Будто мы родились здесь, на острове, наши тела привычны, как и их потребности. Есть, пить, сходить в туалет. Умыться, ополоснуться.
  Стало прохладно, температура из стабильно высокой понизилась до критичного уровня. Мы оделись, закопались в листья, прижались друг к другу и просто ждали конца. Стихийного бедствия, своего. Что бы не произошло, я рада, что уйду на ту сторону не одна. Стучит сердце, сильное, верное. Я слушаю его дыхание, прижимаюсь к его тёплому телу, нежусь в ласковых руках.
   В нашем доме было относительно сухо, только иногда брызги под крышу залетали. Но огонь решили пока не разводить. Ещё сгорим сами... Закончиться вода - тогда может быть. Да и топливо наше... Здесь его мало, а в ванной пещере сейчас тоже потоп.
  Я достала телефон, посмотрела на время. Мы здесь уже сутки! Тридцатое число, пять дня. И буря не стихает! Сколько же это будет продолжаться? В тусклом свете экрана мы выглядели как два призрака: провалы глаз, бескровные губы. Протянула руку и коснулась щеки парня. Зажмурился, впитывая мою ласку.
  - Мы же выберемся?
  - Да. Не бойся...
  - Я не боюсь... Ты ведь здесь...
  Вздохнул тихо, прижал к себе. Теперь он не боится меня, не отталкивает, сам целует, отвечает всем естеством на мою страсть. Согреться удалось не сразу, но его близость всегда меня успокаивает, так что мало - помалу я стала погружаться в дрёму.
  Сон мой был беспокойным: мне снился Юншэн. Он стоял на берегу, на песке у самой границы с океаном. И улыбался. Улыбка была такой радостной! Я улыбнулась в ответ, кинулась к нему навстречу, но поняла, что не могу и шагу сделать! Я бегу, но стою на месте! Упала на колени, щупаю ноги, не понимая, в чём дело, снова встаю, делаю шаг... Но снова стою на месте! Любимый качает головой, как бы говоря, что я не должна идти за ним. Я кричу, зову его, плачу, тяну к нему руки, но он только шепчет едва слышно "люблю" и идёт в море!! Нет!!! Не уходи!!! Я хочу к тебе... хочу быть с тобой... Юншэн... нет...
  - Юншэн...
  Оказалось, я уже давно разбудила Ень Гуна своим плачем и попытками сбежать. Он слышал, как я звала мужа? Конечно... Но ни слова упрёка, осуждения. Мягко укачивает меня, утешает и напевает какую-то песенку тихо. У меня уже горло болит от рыданий, а глаза просто жжёт от солёных слёз. Монашек вытирает мне лицо своей робой, спрашивает, что случилось. Рассказываю сон. Молчит, не отвечает. Вздыхает тяжко и крепче прижимает меня к себе, целует в лоб.
  - Это... Он прощался, да? - спрашиваю я. У себя, у Ень Гуна, у заколок с их магией, у Вселенной, которая сначала дала мне счастье, а потом жестоко его отобрала.
  - Нет... - это "нет" звучит как "да"! Я ценю заботу моего спутника: его честность поражает меня, он никогда ещё не лгал мне! И это его "нет" было невероятным подвигом, жертвой против самого себя.
  На остров накатывали волны, их брызги долетали даже до нашей скалы, до убежища. Дождь уже утих. Оплакал вместе со мной мою жизнь и ушёл. Губить жизни где-то ещё...
  Голова была тяжёлой, гулкой и пустой. Мысли толкались вяло, желания переживать не было никакого. На этом острове всё кажется другим. Мой брак, эта глупая погоня за бандитом, нападение и похищение. И теперь вот ещё и это. Странный сон... Я, как потомок самой настоящей ведуньи, коей была моя бабушка, знаю, что сны имеют большое значение. А если в них так ярко и так чётко отражаются какие-то события или действия, то им можно верить.
  Юншэн прощался со мной. Что бы это не значило: он ли ушёл, или же я навсегда останусь здесь - нам уже не быть вместе. Не быть... Не увидеться, не ощутить тепло и заботу, радость и счастье. Больно... Тяжело дышать... Я думала, что смирилась со всем, но теперь понимаю, что ждала, ждала каждый день, что нас заберут отсюда. Отчаивалась, злилась, впадала в апатию, но всё равно надеялась. Такой уж человек: надежда всегда живёт в нас, даже если кажется, что уже всё, не выбраться.
  И вот сегодня эта надежда умерла. В муках! Ох, как же тяжело это признать! Два месяца! Два месяца я жду, два месяца мой телефон посылает сигнал SOS! И ни-че-го! Птицы летают, плавают рыбы, свободно абсолютно проходят через пузырь, в который нас заточили! А нас не видно! И не слышно! Мы решили, что после того, как сойдёт вода, и высохнут заросли на берегу, соберём большой костёр и зажжём его. Если уже и это не поможет...
  Два дня. Буря стихла только на третьи сутки. Мы всё же зажгли огонь и вскипятили воду. Рыба уже надоела до чёртиков! Хочу булочку!!! Или чёрного хлеба! Мягкого, только из магазина или пекарни! И кофе. Я смеялась с Фимы, но сейчас даже запах его почувствовала. И благородную горечь... Спросила, чего бы Ень Гун хотел.
  - Каши, - ответил.
  - А я - хлеба.
  - Да. И лепёшку.
  Сидим у очага и вспоминаем, что кто ел, что бы хотелось сейчас попробовать. Я уверяла спутника, что тётя печёт такие булочки и пирожки, что от одного запаха ты попадаешь в рай! Зажмурилась и застонала от разочарования. Открыла глаза, увидела взгляд, полный боли и сочувствия.
  - Если вода уйти, найдём зерно и сделаем лепёшки! - предложил парень. Кивнула и усмехнулась скептически. На целый хлеб мы не найдём зерна. Да и после потопа все растения, кроме пальм, могут просто сгнить. А новые появятся только спустя месяцы. Снова рыбная диета!
  - Тихо как... - я вдруг осознала, что больше не слышу шум волны, дождя и стук капель об шалаш!
  - Море успокоилось. Софен... - кажется, кому-то неловко. Он думает, что я только в бурю могу его касаться?! Обползла костёр и прилипла к нему. Выдохнул и сам уцепился за меня так же крепко и отчаянно. - Софен...
  - Не знаю... - шепчу я, - Не знаю, когда мы... Я не жалею! И ты... Ты не жалей! Не сомневайся!
  - Твой... Юншэн... Лианг... Мы не можем...
  - Глупый! Мы так далеко от них! Мы не сможем туда, - вытянула руку в сторону океана, - Мы не вернёмся! Только я. Только ты...
  Меня так колотило, так трясло, что Ень Гун испуганно отшатнулся, коснулся моего лба рукой и вытребовал таблетки. Лихорадка? Может быть... Пить хочу! Холодно... Ой, нет! Теперь жарко! Отталкиваю кружку с водой, срываю одежду, бросаюсь к двери, желая открыть и впустить воздух. Ень Гун ловит меня, уговаривает, просит, садит на листики, подаёт лекарство. Как же плохо!
  Меня вырвало. Таблетка сиротливо белеет на полу. Не успела помочь - веселюсь я. Глаза болят, их жжёт. Ень Гун с ног сбивается, поднимает меня, толчёт таблетку прутиком в чашке, поит меня. Вода тёплая, пахнет цветочками. Приятно. Засыпаю...
  Проснулась рывком. В горле сухо, живот тянет от голода, на мне все одёжки, какие есть у нас, даже остатки спасательного жилета. И листья. Монаха нет. Ушёл на разведку? Плеск внизу. Слетаю с ложа, рывком распахиваю дверь и чуть не падаю с обрыва... в воду?!!!
  Внизу океан! Невероятно просто! Макушки пальм еще видно, но пляжа нет, кустов - тоже. Только наша гора и море. Лестница спущена, значит, спутник внизу, в нашей ванной. За топливом ушёл?
  Спускаюсь. Руки и ноги дрожат, норовя отказать в самый важный момент. Кое-как доползаю до пещерки. Мой монашек действительно здесь. Перебирает хворост, расставляя его под стенками. Намок? Конечно, он вымок! Такое ненастье два дня было! Босой стоит, в одних обрезанных до колен штанах.
  - Софен... - как много в его глазах, голосе. Он волновался за меня, он... Наверно испугался, что я не выкарабкаюсь. Ветки попадали к его ногам, а он перешагнул их, схватил меня в руки и... плачет? Я поражённо застыла, не в силах ни обнять его, ни сказать что-то.
  Потом всё-таки обняла. Меня провели заботливо в глубь пещеры, придержали, когда я склонилась над каменной ванной. Умылась, прополоскала рот. Помыться бы! Понял, что я хочу освежиться, и помог снять одежду. Помог снять одежду!!! Без стыда, сомнений! Я не спешу мыться - смотрю и не узнаю своего всегда смущённого спутника. Понял, почему я так удивилась. Потупился, покраснел. Со смешком, неловким и одновременно озорным, потянула его к себе, вынудила зайти в каменную чашу со мной.
  - Помоги, а?
  Травяная мочалка проходит по спине, бёдрам, ногам. Останавливаю её, показываю, что сзади уже чисто. Пора сменить ракурс. Алые щёки, глаза, полные муки. Тянусь к его губам, касаюсь едва ощутимо, ловлю его вдох, а потом мы сходим с ума. Коснуться рук, плеч, груди и живота. Ответная ласка, нежность, дрожь. Палки попадали вниз, когда мы прижались к стенке, целуясь, постанывая и даже рыча (это я). Бросаю рубаху, сверху робу, сажусь на это жёсткое ложе и жду Ень Гуна. Робеет, боится, не решается даже посмотреть в глаза!
  Глупый! Перед кем мы должны стыдиться? Кому должны и что? Я живу только благодаря тебе! Говорю будто с каменной статуей! Молчит, сидит и молчит. Стало так обидно! Если всё напрасно, если я придумала себе наше единство... Обхватила колени руками и захлюпала носом. Может кинуться в море? И не сопротивляться, когда пойду на дно!
  - Нет! Софен! Что ты? Не говори так! - ага! Ты слышишь меня! Фыркнула и отвернулась. - Софен... Ты жалеть потом...
  - Ты... Ты так обо мне думаешь?! - ахнула я. - Я... Я! Я никогда... А-а-о-о!
  Вот это да... Теперь я понимаю, что в нём кипели нешуточные страсти! И только моральные путы сдерживали их! Жадные губы, шепот, тонкие, но такие сильные пальцы... Ласкают ноги, бёдра, касаются естества, выгибаюсь, вижу его глаза. Ему нужно моё одобрение, нужна вера в мою... любовь? Иди ко мне! Обнимаю всем телом: руки гладят его спину, ноги сжимают бёдра, мучительно ощущать преграду между нами. Срываю его штаны, подаюсь вперёд, ближе, к горячей плоти. Помочь? Я помогу, но дальше ты... сам... О-о-у! Счастье, нега, пульс стучит у самого горла, каждое движение его тела сейчас так сокровенно, я встречаю его с радостью, тянусь за ним, не в силах отдать хоть миг. Стон, крик, ещё вдох, ещё выдох, царапаю его плечи, вижу ответную радость в его глазах. Ещё? А говорил, что... не можешь...
  Вымылись, поставили прутья обратно к стенкам. Посидели у края, полюбовались на воду. Когда она сойдёт? Судя по уровню паводка, нескоро. Хватит ли нам еды? И воды? С горы извергается широкий поток водопада, но пригоден ли он для питья? Кипятить? Нужны дрова. Мы с Ень Гуном осознавали, что конец наш уже близок. Я ласкаю его пальцы, закрываю глаза, не желая знать, что мы скоро умрём.
  - Давай... - говорю я и поворачиваю его голову к себе. Целую. Долгим, нежным, ненасытным поцелуем. - Давай, когда закончится еда... Просто поплывём!
   Я предложила самоубийство. На двоих. Ну а что? Я не хочу видеть, как голод возьмёт верх над разумом, как мы превратимся в двух зверей, мечтающим съесть один другого! И хоть я не думаю, что мы станем такими, но ведь всё может быть! Самое мучительное, что может быть - это изменить себе. Ты знаешь, что это твой друг, брат, твой любимый! Но голод сводит с ума!
  - Хорошо.
  Ень Гун, мой чуткий, мой невозможный! Как же ты дорог мне, юный, чистый, заботливый и любящий! Он понял меня. Сразу. Без долгих речей, без клятв. Поплакала на его плече, потом призналась, что хочу есть. Мы взяли с собой воды в тыковке, полезли наверх.
  - Зачем? - спросила я, видя, что он сматывает лесенку.
  - Внизу есть что-то... - указал на тёмное пятно в воде. Это пятно кружило под нами!
  - Акула? - спросила я и ощутила, как внутри всё оледенело от страха. Самыми большими нашими проблемами на этот момент были комары и мучительный стыд друг перед другом. Комаров нет, стыд растворился в общем доверии, откровенности. И вот сейчас...
  - Может быть...
  - Но... Нам ведь надо будет...
  - Я знаю. Сделаю короче!
  И связал последние ступеньки так, чтобы лестница достигала только до нашей нижней пещеры. Однако, это меня не успокоило совсем! Вода плескалась за метр-полтора от входа! Что стоит этой хищнице просто подпрыгнуть? Хоть бы уплыла на охоту куда!
  А когда... Когда у меня красные дни? Кинулась к телефону, всмотрелась в календарь. Были... В конце июля... Нет, только не это! Она от нас не отстанет! Ень Гун должен знать, что уже скоро я стану ходячим маяком для рыбы! И ладно бы мы её ели! Так ведь это она нас сожрать захочет!
  - Сидеть тут! - указал он на шалаш. - Я носить воду, мыть тебя!
  - Я и сама... - смутилась я. Зачем идти на такие жертвы?
  - Хорошо... - улыбается. - Мыть сама.
  Поели рыбы. Проверили запасы. Вся сухая, не воняет. Хорошо. Корешки тоже сухие, чай наш выжил. Открыли кокос, выпили сок, съели мякоть. Сколько их у нас? Пятьдесят? Бананы мы съели первыми, чтоб не сгнили. А кокосы составили наш запас на чёрный день.
  - Расскажи что-нибудь... - попросила я. Стало так тоскливо, так тошно. Нужно взбодриться что ли.
  - Ты знаешь о Сунь Укун? - Ень Гун скосил на меня хитрый глаз и улыбнулся.
  - Нет, а кто это?
  - Это...
  Похоже, этот их Сунь Укун, то есть Царь Обезьян, был национальным героем. То есть сказочным героем. Ень Гун знал о нём много историй: как тот достиг бессмертия, как научился летать на облаке, выпросил у царя Драконов посох, а после заставил дать и одежду под стать артефакту. Я смеялась до слёз, слушая его рассказ! Он ещё и изображал то Сунь Укуна, то его противников, то растерянного Небесного императора, когда тот узнал про ворованные персики. А ведь обезьяна должен был их охранять, а не воровать!
  - Он умер, но когда пришли забрать его в Ян-ло, обманул слуг ада, вычеркнул своё имя. И имя своих слуг! И стал бессмертным!
  - Ты им восхищаешься?
  - Он... Герой... - смутился монашек.
  - Герой - это ты! - уверенно сказала я и поцеловала его.
  Через четыре дня у нас стала тухнуть рыба. Попытки сварить ее успеха не принесли: испорченный продукт - это уже опасно. Тогда мы пережарили оставшуюся и сидели в основном на корешках и грибах. Грибы и корешки, устрицы, сухие ягоды. Это был гадкий, совершенно не аппетитный суп! Но голод ведь не родственник совсем, так что ели, пили.
  Мы мылись в пещерке, когда я ощутила резкую боль внизу живота. Началось... Переглянулись тревожно. Акула уплыла куда-то, но ведь она может приплыть опять. Ень Гун настаивал, что я должна подняться в шалаш, но я понимала, что потом нужно будет переслать пол! Это же кровь! Она не отмоется просто так! И решила остаться внизу, упирая на то, что здесь есть проточная вода. С покорным вздохом, мой милый и заботливый спутник устроил мне ложе, принёс сюда короб с вещами. И сидел со мной с утра до вечера. Только за едой выходил.
  На третий день, когда муки мои достигли предела, я сидела у края и смотрела на закат. В руке были обе шпильки, я рассматривала их, любовалась ими и думала. Их сотворили в незапамятные времена, а как точно, как красиво и изящно выполнены все детали! И ведь не отпало ни одного лепестка, камушка! Здесь на острове влажно, но обе шпильки как новенькие. На иглах нет даже патины! Неужели вы и правда волшебные? Тогда сделайте так, чтобы нас нашли, прошу!!!
  Что-то ударилось об скалу! Я отшатнулась назад, упала на спину. И едва успела убрать ноги, как на порожек упала... А-а-а-а-а-акула-а-а-а!!!!!!Мой визг всполошил Ень Гуна. Он ступил на лестницу, я увидела, что она дёрнулась, услышала его голос.
  - Нет! Не спускайся! Нет, не надо!
  Если он спустится, то неминуемо попадёт ей в пасть! Я забилась поглубже, с ужасом глядя на беснующуюся тварь. Акула подпрыгивала, клацала пастью, грызла гранит! Сейчас бы посмеяться над этим! Как звучит? Грызла гранит науки! Акула... Но не смешно совсем. Ноги стали подгибаться, я села на пол и тряслась, не переставая. Какая огромная... Как в фильме ужасов. Сколько она будет еще прыгать? Чует меня, чует кровь...
  - Софен! - перекрикивал Ень Гун шум от ударов этой туши о гору.
  - Я здесь! - кричу в ответ.
  - Я спускаюсь!
  Нет! Нет-нет-нет! Заметалась по пещере, не зная, как остановить самоубийственный порыв моего монаха. Что же делать... Посмотрела на палки, на шпильки в руке. Я буду драться! Я убью эту тварь! Но моего Ень Гуна она не получит! Подошла к краю. Кружит под пандусом. Ень Гун спрыгнул на пол, отволок меня в глубь. Ощупал на предмет травм, выдохнул, лихорадочно шепчет что-то на китайском, гладит щёки, глаза просто больные от страха.
  - Она не уйдёт... - сказала я уверенно. Словно желая подтвердить мои слова, тварь ещё раз прыгнула к нам, облила нас водой и снова нырнула в воду.
  - Мы сделать... ловушка! - Ень Гун вытащил связку прутьев, нож и стал их точить.
  В углу валялась лиана, мы связали прутья, сделав из них хилый частокол. Уверенности в успехе не было, но какие у нас есть варианты? Пойти на корм этой гадине? Или... попытаться убить её первыми! Мы обговорили план. Нужно приманить её, взбесить буквально. Для этого замечательно подойдёт тряпка, полная свежей... ну крови, крови! Мы подвесим её на колышке под самым потолком. Ень Гун вскочил на приступочку и установил приманку. Не краснеть, не краснеть... Я просто люблю своего героя! Для него всё, что со мной связано, действительно вполне нормально и приемлемо. Ни отвращения, ничего.
  Акула кидалась как бешеная! Её пасть уже едва в пещеру не ныряла! Мы подняли колья, переглянулись. Дождались, когда она снова бросится, а потом сунули их ей в зубы так, чтобы она не могла сомкнуть челюсти. Ень Гун поранился о зуб, я с ужасом глядела, как на его руке набухает алым длинная рана! Рыба решила издохнуть и погубить нас заодно! Её удары и толчки вызвали гул в пещере. Я с ужасом думала, что будет, если она завалит наше последнее убежище. Нужно убить её, уничтожить!!!
  - Надо её удержать! - кричу я парню и показываю заколки. Я её заколю ими! Ень Гун против, машет руками и отказывается. - Она обрушит гору! Мы умрём сегодня! Ну! Ты - герой?!
  Конечно, я поступила нечестно, взывая к его храбрости и гордости, но сейчас я ясно видела, к чему всё идёт. Гора гудела, тварь кидалась и кидалась. Понемногу она слабела, так что убить её не составит труда. Даже просто ранить, и то будет удачей! Под водой полно опасностей! Её могут разорвать свои же!
  Ень Гун кивнул мне, взял в руку самый толстый прут, подождал, пока акула снова вынырнет и всадил его ей в нижнюю челюсть. И установил так, чтобы она не могла двинуться. Но она двигалась! Мотала пастью, пыталась сомкнуть зубы, насаживаясь тем самым на нашу ловушку. Ень Гун хрипел, на руках и шее вздулись вены - тварь тащила его своим весом вниз. Всё! Теперь моя очередь! Я подошла сбоку и всадила обе шпильки ей в глаз, а потом ещё раз, ещё! И в лоб! Какие они острые! Вошли, как в масло!
  - Отпускай!
  Ень Гун выпустил прут, и акула сползла в воду. Вокруг неё расползлось кровавое пятно. Некоторое время ничего не происходило, а потом появилась стая рыб. Другая. Что-то длинное. Ещё одно. Пирушка шла до самой ночи. Только плеск стоял. И смрад.
  Убрали приманку, вымылись, выстирали одежду. Я перевязала ему рану на руке, посыпав порошком, сварили травку, которая кровь останавливает. Измученные, уставшие, мы даже есть не хотели. Так и повалились на палки, заснули, тесно прижавшись друг к другу.
  Девятое сентября. Осталось двадцать кокосов, связка грибов и мешочек с цветами. Мы поделили их: кокос в день, два цветка в чай по одному утром и вечером. Можно было кинуть сеть и словить рыбу. Но это на крайний случай. Ещё свежи воспоминания о той акуле. Она нам порушила что-то в скале. Иногда сверху падали глыбы с шорохом и громыханием.
  Двенадцатое сентября. Ень Гун заболел. Его тошнило, началась диарея. Я мою его, обтираю мокрой тряпкой, даю лекарства, уповая на их силу. И плачу! Просто не могу видеть его таким! Обессиленный, худой и бледный, он стал маленьким, как подросток. Сижу рядом, реву и уговариваю не сдаваться.
  - Я не смогу без тебя! Я не такая сильная, как ты! Прошу, не оставляй меня! Не уходи-и-и-и!
  Два дня у него был жар, он бредил. Кидался куда-то, раскидывал руки, ноги, не давал себя напоить и вытереть. Я была в отчаянии! Если это всё, то мне только путь туда, в море! Вытащила последний блистер таблеток. Это очень сильный антибиотик! Такой сильный, что можно и умереть от передозировки! Одну, только одну в день! И если я не смогу его напоить лекарством, то он может не пережить эту ночь.
  Холодный лоб! Я обрадовалась, ведь это значит... Но он не приходит в себя! Так почему? Когда-то, когда у меня было воспаление лёгких, Фима вот так же обрадовалась спаду температуры. А консилиум, который стоял рядом с моим ложем, пояснил ей, что чем выше температура, тем холоднее тело. Он... сгорает?!!!!!! Жую, лихорадочно жую таблетку, глотаю воду, делаю раствор. Плевать, что противно, что вкус гадостный, что это будет вот так - изо рта в рот! Прижимаюсь к его рту, вливаю всё, заставляю глотать. Ну же! Помоги, только помоги ему!!!
  - Я делаю эту запись... Для вас, мама, Фима. Лианг, Юншэн, мой названный отец. Мы с Ень Гуном на острове уже два месяца. Десять дней назад нас затопило. Остров сейчас под водой. Мы живём на скале... Ах, я ведь вам уже показывала! Забыла, всё забыла... Ха-ха-ха! А мы сражались с акулой! Мы её убили-и... Насадили на колья! И я её заколола шпильками! Так к чему я? Ень Гун болен... Он два дня уже не приходит в себя, бредит, у него жар. Если... Если вы найдёте нас, то знайте: я уйду в тот же день, когда и он. Мы теперь связаны... Он сказал, что умрёт, если я уйду. Я сделаю тоже самое. Поэтому... Это возможно последняя запись... Я люблю вас всех, очень... скучаю за вами.
  Сижу у стенки час, другой, укрыла его рубашкой, сжимаю в одной руке его ладонь, а в другой - таблетки. Перед глазами всё плывёт, встряхиваюсь, отгоняю сон. Я не сплю уже три дня. Только урывками. Потом вскакиваю, проверяю его. Дышит... Он дышит! С души упала целая гора! Я смеюсь, плачу, захлёбываюсь рыданиями, снова смеюсь, прижимаюсь к его тощему, пропотевшему телу. Не важно сейчас ничего! Ни то, что мне нужно его помыть после очередного приступа диареи, ни то, что сама я выгляжу еще хуже и пахну соответственно! Главное, что он жив! Я не одна! Я отвоевала его у смерти!
  Рана на его руке зарубцевалась, я осторожно касаюсь её пальцем, беру его руку и прижимаю к щеке. Целую её и ласкаюсь, я наслаждаюсь его теплом, я слышу пульс на его запястье. Живой... Ень Гун... Я никому тебя не отдам, никому...
  Через день, когда я дала ему ещё одну таблетку, он пришёл в себя. И был так слаб! Я сама шаталась уже, но увидела, что он смотрит на меня, и метнулась к нему как будто в меня кто-то влил силу и энергию троих человек! Напоила его, обмыла. Подложила ему под спину короб, укрыла рубашкой.
  - Ты почти умер... - говорю я. Голос у меня сорван, я так много плакала и кричала, ругая мир за жестокость, моля высшие силы помочь.
  Его голова склонилась к моей так быстро, что я со страхом вскинулась, ожидая чего угодно, даже продолжения болезни. Но нет, он просто хочет быть ко мне ближе. Ласково касаюсь его щеки, щетины на подбородке... усы, мелкий ежик на голове. На теле можно сосчитать все рёбра.
  - Испугалась? Прости...
  - За что ты... Это не твоя вина. Этот остров! Чёртов остров вздумал погубить нас! - я потрясла кулаком перед собой. Он выглядел откровенно жалко, но всё же. - Идём мыться?
  Вымыла его, себя, одела в рубашку. Он совсем слаб, но всё равно его стыдливость берёт верх над телом: медленно, с огромным усилием, тянет к себе связку листьев. Я молчу, просто сижу рядом и жду, что он будет делать. Накрылся ими. Шорты то постираны...
  Провалилась в сон. Проснулась, посмотрела, сколько время сейчас. Два часа дня. Я проспала десять часов! Голова тяжёлая, всё тело ломит, будто меня та акула прожевала и выплюнула. А что? Могла и побрезговать такими костями! Ещё немного, и в моем теле будут необратимые изменения, которым подвергаются все анорексики. Всё равно, да плевать на всё! Только бы мой монашек был жив! Только бы не оставил меня...
  Нам нужна еда, питательная и полезная. Закинуть сеть в воду? Я немного научилась уже ловить рыбу. Но одно дело ловить её в море, а здесь, у скалы, совсем другое! Если попадётся крупная рыбина и рванёт мой невод со мною вместе?! Посмотрела на Ень Гуна. Он свернулся калачиком под стенкой и дрожал едва заметно. Согреть? Пожалуй... Что-то плеснуло под нами. Рыба? Снова акула? Выглянула осторожно.
  - Че...- от голода просто мутило! Я хочу есть... безумно хочу... - Черепаха...
  Сбегала вверх за неводом, осторожно провела сетку под черепашкой и вытащила её в пещерку. Она сучит лапами! И когтями царапается! Сволочь! Ляг, наконец, и прими свою участь! Руки дрожали, я выла и рыдала, жалея черепашку, но всё же замахнулась и всадила заколку ей в шею. Прости-и-! Прости меня, черепаха! Я тоже хочу жить! И я должна дать Ень Гуну бульон... Она сопротивлялась, пыталась сбежать, толкалась головой и лапами... Я то готовилась было её отпустить, то снова садилась на панцирь и искала голову, чтобы добить. Я хочу жить...
  - Ень Гун? - подползла к пареньку. Подняла его голову, ласково погладила щёку. Кожа и кости. Я такая же... Открыл глаза, вскинулся. - Всё хорошо! Не бойся! Я... вот!
   В кружке сварила бульон. Оставшееся мясо черепахи я сложила в скорлупку. Не так уж его и много было. Боже! Я никогда не забуду, как потрошила её!!!! Как рыдала над этим всем... Противно вспомнить даже... Но сейчас, когда мой милый и такой заботливый спутник пьёт, обжигаясь, горячий суп, когда я вижу, что у него даже руки дрожат от голода... Я готова убивать по черепахе в день! Да по две или три! Только бы мой Ень Гун был жив... и здоров...
  - У нас есть ещё... - говорю я, забирая кружку.
  - Выбрось потроха... - говорит Ень Гун тихо и кивает на улики моего бесчеловечного поступка. Я сгребла кишки в листья, намереваясь уже сбросить их со скалы. - Не в воду... Софен... Опасно...
  Он еле дышит, у него совсем нет сил. Но он делает над собой усилие и снова спасает нас. Спустила всё в нашу канализацию. Надеюсь, не забьётся. А то будет нам фонтан...
  Ень Гун снова спит, я после своей порции супа решила тоже прилечь рядом. Погрею его, а то он такой холодный. Обняла со спины. Дышим... Вместе дышим, ровно, без хрипов. Здоров. Пока здоров. И я тоже. Грустно улыбаюсь: на этот раз мы выкрутились. Но! Таблетки уже последние, вода всё еще плещется у порога, а мы... Мы ещё здесь, на проклятом острове, на котором нет календаря. Ничего нет...
  Вода стала убывать только с пятнадцатого сентября. Мы ещё дважды ловили черепах. Они наверно хотели выплыть на возвышенность, вот и тянуло их к нам в пещерку. Больше я не сомневалась и не жалела. На этом проклятом острове нет места жалости. Нам нужно выжить! Любой ценой! Я не отдам Ень Гуна никому: ни болезням, ни голоду, ни каким-то тварям.
  Девятнадцатое сентября. Вода ушла, но почва такая влажная, что стоило нам ступить на неё, едва не засосала нас как в болото. Ень Гун привязался лианой к лестнице и прошёл немного от скалы вправо. Ноги погружались почти по колени. Это уже хорошо, ведь поначалу он едва не с головой ухнул! Почва стала подсыхать, мы преисполнились надежды снова. Большая часть растений, всё, что было раньше на острове - уничтожено стихией. Кое-что съели рыбы, а что-то вывернуло с корнем ветром и волнами. Но жизнь есть жизнь, она сильна - на крохотных пятачках стала зеленеть травка, проклюнулись побеги пальм и тех кустиков, что послужили нам хворостом. И ещё что-то будет у нас расти. Эти семена принесло ветром и штормом. И ракушек много, все полные. Снова моллюски! Вкусно. Только жирно очень. Быстро тухнут, плохо.
  В конце месяца, когда мы, измученные голодом, тощие до ужасающего состояния, пытались найти еду, нам привалила удача! В море, недалеко от берега, шла битва касатки с акулой. Победила чёрно-белая героиня: акула плюхнулась недалеко от нас и испустила дух. Мы долго не решались к ней подплыть. Но поблизости не было видно ни одной её товарки, рыбные косяки её оплывали. Тогда Ень Гун взял сетку и поплыл к туше. С трудом выволокли её на берег, отдышались.
  - Оставим здесь... - сказал Ень Гун. - Срезать... Срежем мясо, засолим, закоптим...
  Теперь у нас есть соль. Она скопилась у камней под водопадом, когда ушла вода. Её было немного, но для двух человек вполне хватит, чтобы еда не была такой безвкусной и пресной. Целый день мы пилили акулу, срезали длинными лентами с неё кожу. Ень Гун выложил её на камни - просушить. Из неё можно сделать новые сандалии, а то наши лапти не выдержали и развалились. Мясо было жирным, вкуснейшим! М-м-м! Присолили его, уложили в тыквы, не жалея последних - новые ещё не наросли, но ведь нам уже не нужно запасать воду! Отрезали огромный плавник, приставили его к себе и ахнули! С нас высотой! Я сбегала за телефоном и сняла ещё один ролик. Да, знаю... Некому его будет смотреть. Но ведь это так нужно мне, чтобы осознать, что я не на краю мира, а часть цивилизации. Ох, какой же всё это бред, Софи!
  Вся моя жизнь теперь сосредоточена на ловле рыбы, сладких, нежных ночах с Ень Гуном и мечтах. Я мечтаю увидеть маму с Фимой, обнять Юншэна и Лианга. Юншэн... Он ушёл, я знаю... И боль ушла. Или нет... Ничего уже не знаю, ничего! Ень Гун словил меня за руку, прижал к себе. Ты тоже расстроен? Ты потерял друга, наставника. И не увидишь брата и тётю...
  - Всё будет хорошо... Не плакать, Софен!
  Он боится моих слёз. Тогда в нём всё будто кипит. Так пояснял мне недавно. С тех пор, как ушла вода, когда он заболел и почти оставил меня... С той поры мы говорим теперь обо всём. Нет такой темы, которая была бы для нас под запретом. Я спрашивала, нравлюсь ли ему. Сказал, что влюбился сразу, ещё когда я шла к тумбе - алтарю в алом ципао. Мучительно медленно, стесняясь и краснея, он признался, что тогда понял: путь монаха не для него. Не сможет он больше смиренно жить, как прежде, молясь и постясь.
  - И не надо! Мы же всегда будем вместе? - сколько же в его глазах доброты, любви, заботы, преданности, отзывчивости! И грусти...
  Я грею душу в этих его взглядах, в улыбке. Охотно иду в его руки, или же хватаю его в свои. Стоит он, мотает сети, а я подхожу со спины и просто касаюсь рукой его локтя, плеча. Замирает, стоит и ждёт. Тогда уж я расхожусь по полной! Целую затылок, загорелую шею, а руки гладят его живот и грудь. Некого бояться, не перед кем изображать, что мы чужие друг другу! Это делает меня счастливой, насколько это возможно здесь.
  Мы уже самые настоящие Робинзоны! На нём остатки штанов ( я угадала, что через какое-то время наши вещи расползутся по швам!), а на мне короткий топик, оборванный, дырявый... И модные в этом сезоне трусики из джинсовой ткани! Понемногу, помалу, ткань исчезает в пучине... Белья нет, остался только спасательный жилет. Но резина в качестве белья... Может, юбочки сплетём?
  - Можно... - улыбка снова... Как солнце! Я тоже улыбаюсь!
  Получив свою первую юбку от моего гражданского - островного мужа, я долго бегаю по пляжу и кричу, как Тарзан в джунглях! Ень Гун, глядя на меня, тоже смеётся. Подбегаю к нему и хватаю за руку.
  - Я так рада, что ты со мной! Ты - невероятный! Я... - горячая, сухая ладонь ложится на мои губы.
  - Не надо... - грустный снова. От чего?
  - Ень Гун? Ень Гун! - требовательно и с обидой. - Почему ты не даёшь мне это сказать?
  - Ты отпустить... - умолк, подбирает слова. Я уже его научила нескольким фразам, он легко запомнил много слов на английском и на русском с украинским. - Ты отпустить мужа? Лианг? Мы вернёмся, ты уходить домой...
  - А ты... Ты хочешь уйти... В Шаолинь снова?! - поразилась я. - Неужели это всё... Ты всё забудешь? Забудешь меня?
  - Никогда...
  - Почему ты такой? Тихий, покорный! Я буду драться за тебя, за нас!
  - Нет... Если твой муж живой, то это всё... - обвёл рукой пляж. - Это нужно забыть... Я буду знать, что ты есть... Я буду помнить нас... Не хочу тебе... проблема...
  Благородство, природная скромность, покорность судьбе и тем, кто старше, выше. Это я и люблю в нём... И ненавижу! Он прав, но... Я не хочу отпускать это! Это правда: если Юншэн жив, то нам не дадут быть вместе. Лианг... Может, он уже с другой. Два... Да нет же! Мы уже три с половиной месяца здесь! За это время и Юншэн мог... Расстроившись, я побрела к водопаду, чтобы побыть одной. Зачем Ень Гун это сказал? Мы останемся здесь, может нам повезёт умереть в один день, чтобы не тосковать по ушедшему. Он любит меня, хочет мне добра. Он не только ушёл бы безропотно обратно в монастырь - он бы никогда и никому не сказал, что между нами было. Но так нечестно! Это было. Это есть... и будет! Как я могу предать того, кто жил мной, кем я живу уже три месяца? Никого рядом, никого! А он со мной, он всегда готов помочь. Даже в критичные, женские дни... Это вообще удивляет меня. Вытерпеть женскую истерику? Запросто! Просто улыбнуться так, чтобы я вместо злости ощутила тепло в душе, радость, что он рядом.
  А когда? Не было ведь... Я поняла, что этих самых дней и нету! Это от голода. Многие модели, голодая, лишаются детей. Вот и я... К лучшему наверное... Пора уже посмотреть правде в глаза. Мы узники этого сказочного, нереального, смертельного и убийственного места! Лучше будет, если его жертв будет только две, а не три.
  - Если я... Если я не отпущу тебя... Ты всё равно уйдешь?
  Молчит. Только гладит нежно волосы, спину. Уйдёт! Да что такое? Почему мы думаем о спасении?! Всё, что у нас есть - это остров и наши жизни! Снова грустим и молчим, только ночи полны эмоций. Не ушёл бы, никогда бы не оставил меня. Но я не принадлежу ему, это причиняет ему боль. Совесть ли его мучает... Моя уже где-то в прошлом осталась... Прежней меня нет, можно сказать, что здесь, в этом плену, родилась новая София. Фамилия моего монашка Чжао... Чжао Софен... А что? Звучит!
  Прошёл ещё месяц. Мы сильные! Ха-ха! Два тощих задохлика съели ещё одну акулу!!! И сами же словили! Змей нет, черепахи уплыли или же съедены кем-то, так что вариантов немного. Кровь пришлось пустить из раны. Приплыла как миленькая! Оглушили её камнем. Еле подняли его! Насадили с боков на копья. Два дня помирала. Упёртая какая! Потом уже, когда даже хвост перестал шевелиться - потом мы её разделали. У меня шикарнейший костюм в виде топа и шортиков из акульей кожи! Прохладный, гладкий, нигде не натирает! Монашек мой тоже как морской воин, весь в коже.
  Мне даже удалось немного поправиться. Ень Гун одобрительно кивал и подкладывал мне кусочки посытнее. Благодарю с поклоном, церемонно спрашиваю, разрешает ли мой господин сесть рядом? Смеется. Снова я ощущаю солнечный свет ярким, ласковым. Я ощущаю, что жива, только если он рядом... В тайне от него я записала видео, где откровенно пояснила, почему так хочу остаться здесь навсегда. Потому что здесь мы не наследница миллионов и монах Шаолиня. Здесь мы муж и жена, мы одно целое.
  Мы неразлучны, мы так довольны, что улыбки не сходят с наших лиц! Паводок будет нескоро. Мох на камнях ещё только наметился, так что мы высчитали примерный интервал - три года. Следующий раз не застанет нас врасплох!
  Четыре месяца, десять дней. Восемнадцатое декабря. У меня дома уже зима вовсю, у Ень Гуна - тоже. А здесь тепло, даже жарко иногда. Не нужно ни тёплых вещей, ни отопления в квартиру. Спросила у парня, что они делают зимой в монастыре. То же самое, что и всегда. И не играете в снежки?
  - Играем, - улыбается. - Закаливаем тело. Уборка двора...
  Просто живут, тренируются. Скучно! Нет, ему нравилось. А теперь? Не жалеешь? Нет, не жалеет, даже благодарен судьбе за эти дни со мной рядом. Когда всё кончится. Закрыла ему рот поцелуем. Зачем говорить "если"? Просто живи со мной здесь, живи для меня. Я ведь для тебя живу!
  Двадцать пятое декабря. Меня страшно мутит! Я не могу есть рыбу! А ведь у нас пока нет ничего! Устрицы, молодая травка, бананы молодые, зелёные. Ень Гун в панике, заставил выпить таблетку, но мне от неё стало нереально плохо, так что вызвали рвоту, чтобы от неё избавиться. Пью чай, сижу в тенёчке и роюсь в своих сокровищах.
  Обе шпильки уже давно входили в наши столовые приборы: мы ими разделывали рыбу наравне с ножом, Ень Гун брал одну из них с собой на промыслы, то есть походы за моллюсками, за хворостом. Вот и сейчас, мой монашек с паникой в глазах, не желая оставлять меня, всё же ушёл на поиски фруктов. Бананы я ем, ем печеные тыквы. Хорошо, что некоторые уже поспели. Кокосы ещё мелкие, их долго ждать. Корешки гадкие, но меня после них не рвёт.
  - Вот так! Были вы на голове у принцессы, а стали просто зубочистками! - сказала я заколке и издевательски покривила лицо. Фыркнула даже. - Сами захотели с нами уйти! Вот и останетесь здесь, когда мы умрём с милым! На вас намоет море песок, похоронит вас глубоко-глубоко!
  Внезапно заколка засветилась! Я с криком вскочила и помчалась к Ень Гуну. Тот, как оказалось, тоже заметил странность со своей шпилькой, поэтому бежал мне навстречу. Мы вытянули заколки вперёд, сравнивая их сияние. Одинаковое!
  - Что это? Ень Гун!!! Мне страшно! Если они нас сожгут? Или утопят? - плакала я и с тревогой смотрела на голубоватый свет, который становился всё ярче.
  Монах мой тоже был напуган, но повёл себя, как настоящий мужчина: вытащил шпильку из моей руки, обнял за плечи, долго утешал, успокаивал. Мы даже не поели, так и легли спать голодные. Какой уж тут аппетит, когда такое происходит?!
  Утро. Прохладный воздух, чистый, пахнет морем и водорослями. Ень Гун уже ловит рыбу, я слышу, как он запевает песню про горы. И про звёзды. Улыбаюсь. Сегодня меня не тошнит, это так радует, что я вскакиваю с нашего лиственного ложа и бегу к моему милому, чтобы спеть с ним, обнять его и сказать, что...
  Корабль... Ноги подкосились, и я сползла по стволу пальмы на песок. Ень Гун застыл, даже невод из рук выпустил! А ведь их у нас всего два... Мы сорвались оба одновременно: кричали так громко, как могли, махали руками, даже сбегали за спичками и развели костёр, срочно притащив весь свой запас дров. Кажется...
  - Они... - горло перехватило спазмом. - Плывут...
  - Плывут сюда. Софен... - снова эта светлая улыбка, снова ласка и нежность в глазах. Нет, даже не думай со мной прощаться! Гладит мою щёку, целует руки, отпускает. Но поскандалить у нас не вышло...
  Это... Это была яхта богатого американца Айвори Фокса. Он плавал у островов. Багамы?! Мы всё ещё здесь?! Какими глазами он на нас смотрел! Какими глазами на нас глядела его команда! Мы были чем-то средним между узниками немецкого концлагеря и героев, которые прошли войну и плен! Суровые мужики едва не плакали, глядя на нас!
  В лодку, снаряженную за нами, сел сам владелец судна и капитан. Мы смотрели на людей и не понимали, что это реальность. Я даже подошла к мистеру Фоксу, чтобы коснуться его руки. Только тогда мои глаза поверили. Дальнейшего я не видела - упала в обморок. Рассказывали потом, что Ень Гун сбегал в нашу пещеру, принёс мои вещи. Перед отплытием, он посмотрел на остров, подумал о чём-то. И мистер Фокс с мистером Найджелом Карпентером с удивлением и опаской наблюдали, как лицо парня исказилось от злости, как он вытащил из рюкзака обе шпильки и зашвырнул их далеко в заросли! Прощайте, проклятые заколки! Надеюсь, вас никто, никогда не найдёт!
  Расспросив Ень Гуна, мистер Фокс пришёл к выводу, что первым делом нужно плыть в Орландо, а также сообщить о нас полиции. Поэтому яхту срочно развернули, и мы устремились к берегам Америки.
  Я пришла в себя уже перед самым нашим возвращением. Снова тошнило, в теле была дикая слабость. Кто-то одел меня в... Что это? Матроска, серые брюки. И пояс, дырочки явно проверчены по моей худющей талии. В капитанской каюте было уютно и темно. Уже ночь? Наткнулась на ножку стола и с криком заскакала на одной ноге. Дверь едва с петель не сорвали!
  - Задушишь... - довольно шептала я, нежась в знакомых руках. Монашек тоже был в матроске, тоже с ремешком с просверленной дыркой. Две тощие мыши... Тихий смех, потом плач, сидим на постели и шепчемся. - Не смей уходить! Я хочу, чтобы ты остался!
  - Хорошо... - соглашается он, а я выдыхаю. Если что и волнует меня сейчас, так это, не разлучат ли нас.
  В порту много людей. Что там такое? Журналисты? Полиция?! Ах да, это же нас встречают. Капитан по рации передал на берег, что на судне два пропавших человека. Когда он сказал наши имена, то на том конце долго молчали. Как рассказал мне мистер Фокс, в городе сейчас находятся оба моих родителя. Они прилетают в Америку ровно восьмого числа. А в этом месяце прибыли немного раньше. Поэтому о нас знают уже все. И встречают тоже все.
  Мы ступили на землю двадцать восьмого декабря. Я цеплялась за Ень Гуна, прятала глаза от ярких прожекторов и вспышек. Кто-то кричал слова ободрения, кто-то жалел нас, были даже те, у кого слёзы навернулись на глаза. Полиция сдерживала людей, постепенно расширяя коридор для...
  - Ма... - начала я, но горло перехватило, всё завертелось...
  ГЛАВА 9. Возвращение
  
  Супруги Яо всю ночь провели в больнице, ожидая вердикта врачей. Какое счастье, что именно сегодня они решили задержаться на день, дождаться прилёта Лианга, чтобы снова сесть на катер и поплыть на тот остров. На что они надеялись, они уже и сами не знали. Просто... Найти подсказку, что произошло в ту ночь.
  Ночь, когда застрелили их зятя Юншэна, когда бесследно пропали двое... София и мальчик - монах. Полицейские клялись, что они просто исчезли! Как только рассвело, водолазы обследовали всё вдоль и поперёк в этом квадрате. Там, где в воду было нырять опасно из-за акул, спускали батискафы и камеры. Семья Яо была очень богата. А ещё... Очень несчастна, убита горем. Смерть... Никто не хотел произносить это слово, верить, что всё кончено. Но за эти пять месяцев им не удалось найти ничего, ни одной зацепки!
  Зенгуанг получил своё сполна. В руках агентов он раскололся как орех и стал сдавать своих заказчиков. Его показания послужили основанием для ареста и задержания всей верхушки в компании Фухуа. Обе их семьи могли спать спокойно: враг побеждён, договора с Триадой переписаны, причём на таких выгодных для них условиях, что только живи и радуйся. Но...
  Каждый месяц, восьмого числа они прилетали в Америку, чтобы снова организовать экспедицию к островам. Неделя, две. Сколько бы не понадобилось времени - они сменяли друг друга, передавали эстафету Лиангу и его отцу. Лианг помимо поисков в море, искал и на суше. Он опросил всех до единого жителей, а полисменов, которые были тогда в патруле, буквально вытряхнул наизнанку. Его усилия принесли некие плоды. Не сказать, что сведения были точными, что они обрадовали семью, но... Один из водолазов вспомнил, что видел два силуэта в воде, которых вдруг осветила голубая вспышка. Он не стал рассказывать коллегам об этом, опасаясь прослыть сумасшедшим. А Лиангу рассказал, потому что видел, что этому парню всё равно, насколько это фантастично звучит. Этот молчаливый, серьёзный парень был в отчаянии, он так и сказал, что это его последняя надежда понять, что произошло тогда.
  Был созван семейный совет. На нём Лианг заявил, что не верит в смерть Софен! Что он скорее будет считать ее украденной, потерянной, но не мёртвой. Госпожа Анна была обессилена, измотана поисками и ежедневными рыданиями перед фотографией дочери. Её сестра слетала на родину, но задержалась там только для того, чтобы продать квартиру и вернуться. Сейчас, когда в их семье такое произошло, им нужно быть вместе. Фима поддерживала сестру, утешала, говорила, что гадалки в один голос заявили, что София жива! Значит, её можно найти! Только когда... Или... если?
  Старший наследник семьи Цзян стал тенью: он не стриг волосы, носил самую простую одежду светлых тонов в знак траура по брату Юншэну. А ещё... Не расставался с фотографией своей любимой. Младший брат пытался вытащить его куда-нибудь развеяться, но в ответ получал только угрюмый взгляд и грубость. Не хотелось Лиангу развлекаться. Душа застыла от боли. Он должен был защитить Софен! Любой ценой! Даже ценой своей собственной жизни! А вместо этого он отвлёкся. На Юншэна. Раны брата были смертельными: в грудь и живот. Когда он подхватил кузена и уложил на палубу, а затем повернулся обратно, Софен и Ень Гуна уже не было. Он кинулся к перилам, потом снял туфли и нырнул. И нырял час, два, потом к нему присоединились водолазы. А когда он уже сам пошёл ко дну от усталости, его силой втащили на корабль и приказали не создавать проблем.
   Он не мог успокоиться, полетел к Юншэну в больницу. Там уже были супруги Яо. Госпожа Анна лежала на диване, неподвижная и бледная. Он спросил, что с нею. Господин Цзиньлун кивнул на медсестру и сказал, что жене вкололи успокоительное. Тесть Юншэна был умным, дальновидным и хладнокровным. Был... Теперь он сжимал кулаки и смотрел горестно на подключённого к аппарату искусственного дыхания зятя, на жену в обмороке, на Фиму с застывшим взглядом. Она не сказала ни слова с тех пор, как они прилетели. Осознать эту чудовищную потерю не мог никто.
  Тридцатого августа сердце Юншэна перестало биться. Цзян Канг признался, что племянник был болен, что осталось ему недолго. Но никто не думал, что это реально, что красивый, молодой мужчина, который выглядел просто цветуще, умрёт. Как-то гнали от себя эту мысль, надеялись на врачей, на новые препараты. Может быть, им бы удалось его вылечить или отсрочить конец на несколько лет. Произошедшее поставило точку намного раньше. Тело кремировали, а урну с прахом увезли в Макао. Она станет на одной полке с урной его отца, Цзян Пенга. Будто род прокляли! И отец, и сын. И невестка. Все пропали, утеряны, мертвы.
  Пять месяцев спустя они услышали безумную новость: София нашлась! Госпожа Анна смогла только набрать номер Лианга, а потом разрыдалась и выбежала в ночь. Хорошо хоть слуги поймали. Разбуженный посреди ночи женой Яо Цзиньлун подробно выспросил у офицера портовой службы, что случилось. И упал в кресло, уставившись в одну точку на стене. Лианг кричал что-то, но мужчина его не слышал. Потом, когда руки перестали дрожать, когда половина бутылки коллекционного коньяка была выпита, тогда уже господин Яо повторно позвонил своему будущему зятю и пояснил, что только что произошло. Лианг коротко бросил "Скоро буду!", и в трубке пошли гудки. До утра, пока яхта мистера Фокса плыла к Орландо, в городе были подняты все службы, летали вертолёты, доставляя важных чиновников, журналистов, политиков. София стала загадкой номер один за эти полгода. Её исчезновение, её скандальный брак, заявление её мужа перед её похищением - всё это сделало её знаменитостью. Тайна, скандал, приправленные войной с китайской мафией - история Софен облетела Америку, не было ни одного человека, который бы не знал о ней. О ней и её семье говорили в ТОК - ШОУ, в новостях, интернет пестрел фото и видео, даже снимки со свадьбы попали в сеть.
  Утром, когда до рассвета оставалось ещё полчаса, в сумерках на пирсе было не протолкнуться. Люди затаили дыхание, ожидая, когда причалит яхта. На трап ступили капитан, владелец... А потом все увидели две тоненьких фигурки. Они шли друг за другом, но не размыкали рук. Подошли ближе, и тогда все увидели: это парень и девушка с тех плакатов! Только какие же они были исхудавшие! Невозможно было смотреть на них без слёз. Как эта девчушка жалась к спутнику, как моргала растерянно, переводя испуганные глаза с одних лиц на другие.
  Полиция заставила всех расступиться. Девушка успела только узнать мать и сразу же упала в обморок. Парнишка сам поднял её на руки! Хотя был истощён, это очевидно. Но не отдал никому, донёс до машины, сел рядом. И отдал только врачам.
  В больнице их обследовали. У парня были лёгкие ушибы, ссадины, истощение. Но так, в общем, он был здоров. А вот девушка. Первым делом врач спросил, кто из присутствующих близкие родственники. Таких нашлось трое. Ень Гуна в кабинет врача не пустили. Тогда он сел у двери и сидел так, пока все четверо не вышли.
  - Успокойтесь! - прикрикнул врач на мать потерянной Яо Софен. - Она жива! Жива! У неё тоже истощение, как у парня, но есть ещё кое-что...
  - Что? - прорычал отец похищенной.
  - Она в положении. Три месяца!
  - Это невоз... - начала было мать. Но тут же умолкла, переглянулась с мужем. - И что вы хотите сказать?
  - Из-за постоянного недоедания, стресса ваша дочь может или потерять его, или родить неполноценного малыша. Мы детально обследуем её, потом я смогу вам сказать точнее.
  Смущённый и робкий, юноша-монах хотел остановить родителей Софен и спросить, как она, но те прошли мимо, даже не повернув головы в его сторону. Врач отговорился, что девушка в порядке, что ее семья позаботится о ней, так что пусть парень беспокоится о себе. Скоро прилетят его братья, заберут домой. Ень Гун долго стоял в коридоре. Тогда на острове он пытался убедить себя, что отпустит Софен, будет вспоминать их роман, и это поможет ему жить дальше. А на деле. Он ослеп и оглох от боли. Больше не увидеть её, не обнять. Она всегда спит справа, прижимается всем телом, хватает его руку, отпуская только с приходом глубокого, спокойного сна.
  В три часа пополудни частный самолёт семьи Цзян сел в аэропорту Орландо. Из салона вышли Цзян Канг, Цзян Шен и Цзян Лианг. Лианг поговорил с монахом и понял, что между Софен и Ень Гуном что-то произошло. Иначе чего парень сейчас не в себе?
  - Рассказывай всё! Не скрывай ничего. Узнаю... - угрожающе склонился к монаху Лианг.
  Вместо ответа Ень Гун протянул молодому господину вещи девушки. Достал из рюкзака телефон и открыл одно из записанных видео. После просмотра Лианг сказал отцу, что должен кое-что сделать, и увёл паренька из больницы. Ень Гун уже понял, что ему не позволят остаться с Софен. Прощай, маленький зеленоглазый феникс! Будь счастлива в своей семье. Твой муж ушёл, ты была права, но остался тот, кто ни за что тебя не бросит. Монашек покорно зашёл в салон самолёта, сказал только одно заносчивому наследнику рода Цзян: "Не оставляй её одну ночью... Она боится спать одна..." и улетел.
  
  Как тяжело было просыпаться! Всё болит, саднит горло, что-то тянет руку... Капельница? Я в больнице? Да, это явно больница. Я на кровати, в кресле спит Фима. А в дверях стоит... Юншэн! Нет... Это Лианг...
  - Софен! - подбежал ко мне, протянул руки, но тут же опустил их. - Дорогая, любовь моя! Что с тобой... Что произошло?
  - Ты так смотришь... - прошептала я и усмехнулась. По щеке потекла слеза, вторая тоже уже мокрая. - Страшная?
  - Ты... - возмутился и даже разозлился. На меня? Какой он стал красивый! Длинные до плеч волосы, лицо тонкое, одухотворённое, будто у поэта - лирика. - Ты прекрасна, как и тогда, когда я увидел тебя! Прости... Прости, что не смог тебя защитить!
  - Юншэн... - отшатнулся, прячет глаза. Я скривилась, закусила губу до крови, душа крик. Да, мой муж мёртв. Лианг берёт мою руку, гладит её, проводит пальцем по косточкам и выступающим венам. - Он ушёл... Знаешь, он ведь приходил ко мне. Прощался... Я знала, что его уже нет на свете...
  - Я не знаю, что сказать... - я вижу в его глазах отражение своей боли. Он любил брата. Оно и понятно: они ведь знали друг друга с детства. Не то что я - всего лишь пару недель... - Я так рад, что ты жива, что мы нашли тебя! Я видел твои записи. Как вы выжили? Это же жуть просто...
  - Где мама? Пить хочу!
  Стоило вспомнить про маму, как в палату набилось народу. Тут и мама с отчимом, Фима, папа Лианга, его брат, врач и медсёстры. Кто-то поит меня, кто-то кормит йогуртом. Я прошу хлеба. Плачут, падают у койки на колени, лично бегут за булочкой в киоск, рысью обратно. Лианг... Ты такой заботливый! Тошнит снова. Спрашиваю, что со мной? Может отравление? Мама отводит глаза, отчим просит выйти посторонних, Лианг непонимающе смотрит на родителей, встаёт со стула.
  - София, дорогая! - мама говорит со мной на английском. Хочет, чтобы все знали? А если у меня глисты? Это ведь позор какой! Пока я лихорадочно перечисляла мысленно те недуги, где замешана тошнота, мама продолжила: - Ты беременна!
  Мёртвая тишина. Я выронила йогурт на одеяло. Теперь я поняла, что со мной! Вот почему исчезли красные дни календаря, вот, из-за чего меня тошнило два месяца! И именно это стало причиной округлившейся фигуры в районе талии, а не жирное акулье мясо!
  - От Юншэна? - спросил дядя Канг. И я засмеялась так громко и истерично, что испугала всех до колик! А потом зарыдала. - Тогда от кого?
  - От него? - спокойно, но так многозначительно спросил Лианг. Посмотрела в его глаза, долго смотрела. Пусть поймёт, как далека я сейчас от них, как много я пережила за это время. Понял, вскочил и выбежал из палаты.
  - Где Ень Гун? Его обследовали? - мама прячет глаза.
  Отчим привёл Лианга и прямо спросил, где юноша-монах. Тот, упрямо сверкая глазами и кривя губы в злой гримасе, сказал, что сделал монаху одолжение и отправил домой, в горы. Я ощутила, как качнулся мир. Чей-то крик, зловещий писк приборов... я не хочу никого слышать, видеть, ЗНАТЬ!!!! Капельница, снова спать.
  Утром снова все у меня. Молчу, смотрю в окно. Как они могли?! Зачем? Я же обещала ему, что не покину его! Что мы будем вместе! Уже нет сил плакать, просто закрыть глаза, чтобы не знать, как им противно... Что я люблю моего Ень Гуна.
  - Уйди... Все уйдите... - сказала я и отвернулась к стенке.
  Шорохи, шепотки. За окнами стоит заграждение из полиции, не пускают журналистов. Мама с отчимом сказали только, что меня держали в плену на острове, потом освободили за вознаграждение. Всех поблагодарили за участие, понимание и сочувствие. Да, пока мы будем здесь. Как только дочь поправится - тут же улетим опять в Макао.
  Полиции и агентам ФБР я рассказала всё как есть. Пусть верят - не верят. Это их проблемы. Спросили, где заколки. Сказала, что теперь они никому вреда больше не принесут. Надежно похоронены. Показания зафиксировали, признали меня жертвой и ушли.
  Приходят врачи, делают уколы, родители тормошат, уговаривают, суют еду. Молчу, не реагирую.
  - Я не хочу есть, не хочу дышать, не хочу жить без НЕГО!!!! Убирайтесь! Вон!!!!! - и подушкой в них! Капельница вырвана с мясом, на пол хлынула кровь. Её даже не видно на моей коже! Только на белой простыне и одеяле. Какая я чёрная! По сравнению с мамой и Фимой... Где они и вены те нашли у меня?
  Меня связали, кормят силой. Всё назад им возвращаю. Отчим с мамой в отчаянии, Лианг даже боится показаться на глаза. Фима напомнила мне о ребёнке. Ем, а что делать? Я не хочу навредить нашему сыну. Выписали через неделю, с собой мы везём кучу лекарств, рецептов, целую папку с историей болезни... для психиатра в Макао! Сволочи!!! Я не сумасшедшая!!!!
  Самолёт садится на Тайпе. Здесь тоже встречают. Не смотрю ни на кого, иду к машине и скрываюсь в салоне. Рядом сел Лианг, отворачиваюсь и отодвигаюсь подальше. Злится. Ловит мою руку. Делаю её вялой, чтобы сам бросил. Нет, упрямый! Перебирает пальцы, тянет к себе.
  - Лианг! - говорю я и жду, пока он встретится со мной взглядом. - Зачем ты это сделал?
  - Ты - моя! Я что, должен отдать тебя какому-то мальчишке?
  - Ты... Просто уйди, Лианг. Я не могу больше видеть тебя. Прости... Собери мои вещи в особняке - я буду жить у родителей!
  - Софен, я люблю тебя! Прости меня, прости! Зачем он тебе? Он монах, он до конца жизни будет жить себе в монастыре...
  Хрясь! Рука у меня маленькая, худая, но силы в ней побольше, чем раньше! Да я акул убивала, чтобы сожрать! А уж дать по морде эгоистичному хаму это проще простого!
  - Я любила тебя, Лианг. Тебя и Юншэна. Юншэн мёртв. Мне сказали, что он всё равно покинул бы меня через год... - сказать бы, успеть до того, как меня накроет. Я уже чувствую, что скоро сорвусь, буду рыдать и орать, а потом снова укол, таблетки... - Но теперь я другая, понимаешь? Ты говоришь, что смотрел видео на телефоне? Я сомневаюсь... Ха-ха-ха! Ты не смотрел ничего! Ни-Че-Го!!!! Молчи... Просто молчи, пока я не...
  В отель ехали в гробовом молчании. Я знаю, что он не смирился, что будет упрямо делать попытки, признания, будет бить тараном в мои ворота. Но я не знаю, что мне ему ответить! Всё, абсолютно всё поменялось! Я беременна. Улыбка на всё лицо. Мы с тобой станем родителями, Ень Гун! И я приду за тобой, никто не сможет мне помешать! С такой вот улыбкой психа я и вылезла из машины.
  - Я скоро приеду. - сказал Лианг и уехал. Я даже выдохнула, когда его машина скрылась за деревьями. Слишком много их... людей... Я уже отвыкла от всего этого. И все чего-то хотят, говорят. А мы так привыкли молчать, да, милый? Ты ведь думаешь обо мне там, в горах?
  - Дорогая? Как ты? - мама. Заботится, страшно боится за меня. Заглядывает в глаза, опасаясь увидеть последнюю искру моего разума. Бережно ведёт в холл, к лифту. За нами четыре охранника и Фима.
  - В порядке. Мам... Нам нужно поговорить. Я знаю, что вы делаете всё для меня, но... В общем, идём ко мне! Пусть папа приедет, тогда скажу!
  - Софиечка! А мы Лёвушку привезли! - говорит Фима и обнимает меня за талию. - Щепочка моя... Как же ты настрадалась, маленькая!
  И вот после слов Фимы я снова и зарыдала. Обнимала тётушку, судорожно икая и всхлипывая. Мама обнимала нас обоих. И впервые я поверила, что они реальны, что я дома! Пусть этот дом такой непривычный, роскошный и в чужом краю. Еле успокоились. Тонну платков извели, чтобы вытереть слёзы с лиц и носы осушить.
   В моей комнате всё по - прежнему. Будто и не выпроводили меня в особняк мужа. Как же не хватает Юншэна с его силой! И Ень Гуна с его заботой, поддержкой! Принесли поесть. На подносике был творог с ягодами, стакан молока и малюсенькая булочка. Мама, услышав от меня, что мы ели только рыбу и кокосы, просто ужаснулась! Теперь вот у меня всегда есть хлеб в рационе. И молочное что-нибудь. И все смотрят так напряжённо, пока я ем, что еда в горле становится. Отвернулись. Ну да, не отвернёшься тут! Я сразу ложку опустила, едва увидела их голодные глаза. Голодные не голодом человека, который хочет кушать... Просто... Они голодные за меня как бы... Чтобы меня накормить и всё такое. Понимаю, что заботятся, что любят меня. Но не могу так...
  - Доктор сказал, что есть нужно понемногу. - поясняет Фима. Мама кивает, соглашаясь.
  - Детка... Что ты хотела нам сказать?
  - А... папа уже тут? - спрашиваю я. Я боялась бы раньше, но теперь мне страшно только, если рядом нет моего Ень Гуна. Всё остальное просто ерунда...
  Так что грозный вид отчима меня отныне не волнует. Не на меня же он сердится? На мир, на случай, на бандитов. Не на приёмную дочь, едва живую, тощую и несчастную. На меня он смотрел с жалостью и толикой ужаса. Боялся, что я просто помру, как мой Юншэн.
  - Поехал в особняк Цзян. Я думала, ты любишь... Лианга.
  Молчу, мне грустно и смешно. Любила или нет. Какое это имеет значение, если я ношу ребенка от другого? Качаю головой и подхожу к окну. Причал, бары, ресторанчики. Я будто сплю и вижу сон про... свою жизнь. Даже не удивлюсь, если откроется дверь, и войдёт Юншэн. И снова я не смогу его догнать... Как мало... Как мало мы были вдвоём! А теперь у меня хотят отнять и моего Ень Гуна?! Нет уж!
  Семейство Лианга и мой отчим прибыли в отель через два с половиной часа. Я всё это время провела в кровати с Лёвушкой. Рыжая морда соскучилась за хозяйкой, теперь он мурчит и ласкается, успокаивая меня. Фима с мамой не оставляли меня ни на секунду. Проследили, чтобы я выпила таблетку. Я честно предупредила, что больше эту гадость пусть не суют - выплюну! Отстали, спрятали баночку в тумбочку. Выброшу потом. Сама.
  Идут. Открыли дверь, зашли в спальню, стоят на пороге. Встаю, отпускаю кота. Гостям неловко, ведь я одета по - домашнему, почти в белье по их обычаям. На мне простая пижама. Ну как простая? Как и всё, что покупает мама, она роскошна: синий атлас, вышита по подолу и рукавам журавликами. Но да, это не вечерний туалет, не роскошное ципао цвета пламени. Я и хочу выглядеть жалко, мне нужно их эмоции вызвать, чтобы выполнили мою просьбу.
  - Можете сесть, если хотите, - предлагаю я мужчинам. В открытую дверь я вижу коробки и сумки - мои вещи действительно собрали и привезли все до единой. Отлично! Возвращаться в особняк я не хочу. Жить с призраками умерших? Своих страхов хватает.
  - Софен... - выдыхает дядя Канг и садится на табурет. За ним расселись кто куда и остальные. - Нам так жаль, что ты перенесла это! И то, что Юншэн...
  - Я знала, что он умер.
  - Ах! Как? Дорогая... - мама снова за своё. И за моё. Плачет она, к глазам прикладывает шёлковый платок. Уже третий за сегодня. Мы по очереди заводим плач.
  - Он приходил ко мне во сне. И ушёл... Я не смогла догнать его. Он улыбался... А потом ушёл в море... - путано поясняла я. Просто не могла говорить об этом спокойно! Вся боль вернулась, будто только и ждала где-то под рёбрами, чтобы снова уцепиться острыми когтями в сердце! - Тридцатое августа, так ведь?
  В шоке все. Качаю головой, понимаю, что угадала дату его смерти. Я всегда буду любить тебя! И когда-нибудь снова увижу. После, когда выращу детей, отвоюю Ень Гуна. Мы будем вместе там, на небесах...
  - Софен! Прости меня! Я должен был защитить тебя! Я отвлекся на брата...
  - Не вини себя, Лианг! Всё произошло так, как и должно было быть. С той минуты, как в мои руки попали те проклятые заколки...
  - Заколки? - подал голос отчим. - Что с ними?
  - Они спасли нас с Ень Гуном! Может, мы в тот миг должны были умереть, а может нет. Но они перенесли нас к острову. И не выпускали долго... Я хочу вам кое-что показать! Лианг! Где мои вещи? - однако тот не спешил их отдавать и делал вид, что впервые о них слышит! - Мама! Где мой рюкзак? Где телефон?
  - Был в больнице... - растерялась мама.
  - Кажется, он был у того паренька! - вспомнила Фима.
  - Ты... - прошипела я Лиангу. - Ты отволок его в самолёт! Ты забрал его! Отдавай немедленно!
  - Фима, лекарство! Выпей скорее! Софи!
  - Мама! Если вы ещё раз протянете мне эту дрянь - я за себя не ручаюсь! - обернулась я к тётке с таким лицом, что она отшатнулась.
  - Но ведь... доктор сказал...
  - Сами пейте! Я травить ребенка не собираюсь!
  - Вот об этом, - откашлялся отчим. - Ты его оставишь?
  Я замерла с открытым ртом. А потом взлетела на кровать, вытянула руку к окну и проорала, что пусть уж и меня тогда из окна выбросят, как мусор, раз уж им мой малыш не нужен! Мама в крик, Фима кинулась к окну, видимо приняв мои слова за угрозу. Лианг стал ловить меня, я - отбиваться.
  - ТИХО! - крик отчима разом перекрыл всю нашу возню.
  Я вывернулась из рук Лианга, села на кровать и насупилась, не желая больше с ними разговаривать. Мама сползла на пол, обняла меня за ноги и судорожно всхлипывала. Положила руку ей на плечо, приобняла. Я так скучала за вами, а вы!
  - Софен! Никто не хочет причинить вред ни тебе, ни моему внуку! От кого бы он ни был! - прикрикнул снова папа на открывшего уж было рот Лианга. - Скажи, что нам делать? Дочка! Ты теперь вдова. Юншэн оставил тебе всё, понимаешь? Ты владеешь всеми активами компании Цзян! Поэтому мы не хотим отдавать тебя какому-то проходимцу!
  - Па... Папа! - уже смелее начала я, видя, как смягчился взгляд отчима. - Ень Гун - самый благородный человек из всех, кого я знаю! Он никогда не возьмёт ни монеты из моего приданого! И из компании Юншэна! Мы... - горло перехватило, стало трудно дышать. Как объяснить им... - Лианг! Или ты вернёшь мой телефон... Или я никогда больше не захочу видеть тебя!
  Через минуту в мою ладонь лёг холодный корпус телефона. Я попросила принести сюда монитор или телевизор. Принесли, подключили телефон. Записей было тридцать восемь. Спустя час Лианг зарычал и выбежал за дверь, мама зарыдала ещё громче, а отчим просто и без затей притиснул к своей груди и повторял "бедная моя девочка!". Фима изорвала три платка в руках, её губы тряслись и дёргались. Дядя Канг и его средний сын молчали и время от времени отворачивались, чтобы... Да! Чтобы утереть скупые мужские слёзы!
  - Софен! - позвал отчим и повернулся ко мне. - Ты права. Этот парень достоин тебя! Я вижу, что он заботился о тебе, помогал. Только...
  - Что? - вытерла я глаза. - Что ещё?
  - Он ведь монах! Я понимаю, что вы... были там одни, сблизились. Но здесь вы снова стали собой, понимаешь?
  - Я... Я не смогу без него! Мама! Па... Папа! Пожалуйста! - сползла на ковёр и вцепилась отчиму в брюки. - Верните его! Я обещала ему, я сказала, что мы больше не расстанемся! Вы же видели! Видели? Мы могли умереть там! Но мы вернулись! Если мы прошли через такое, неужели не сможем преодолеть последнее препятствие? Я не могу без него! Пожа...
  - Да, да-да-да! - кинулась ко мне мама, тянет вверх. - Не сиди на полу! Береги себя, ты ведь не сама уже! Мы всё сделаем, обещаю! Правда, Цзиньлун?
  - Канг? Что скажешь?
  - А что тут скажешь? Дело молодое... Только... Софен! Ты не гони сына. Он... Он столько пережил... Он искал тебя всё это время. И не... кх-м! - кашлянул в кулак, пряча глаза. Что он хотел сказать? Что, в отличие от меня, Лианг ждал меня, хранил верность? Возможно... А я не стала. Я приняла судьбу, отдала жизнь и сердце другому человеку.
  - Лианг... Почему он так поступил?!
  - Он понял, что у вас что-то было. Это простая ревность. Успокойся, отдохни! - отчим подвёл меня к кровати, мама отогнула край одеяла. - Я сегодня же узнаю всё про твоего Ень Гуна.
  - Вы не обманываете меня? - схватила его за руку. Улыбнулся, похлопал меня по руке. - Я буду ждать! Буду... Нет! Убери таблетки!
  С этого дня я стала есть, гулять, занималась гимнастикой. Мама радовалась. Врачи важно кивали и заявляли, что мы с малышом абсолютно здоровы. Лианг не показывался. Дядя Канг уговорил меня написать на него доверенность для управления компанией. С согласия отчима я всё подписала. Так будет честно. Я уже и связана то с их семьей не так чтобы очень тесно, так что отбирать у них семейное дело не стану. Разумеется, вся власть в моих руках, ведь Юншэн завещал всё мне, но мне это не нужно. Отчим тоже перестал гнаться за деньгами, сказал, что тот комплекс, который он строит на перешейке, последний. "Мы можем пожить для себя, девочки! Вот родится внук!". Теперь они с мамой просто бредили им. Мама с Фимой скупали приданое малышу, обоих цветов, чтобы если будет мальчик, то получил свой цвет, ну а если девочка, то наоборот.
  Прошло две недели, прежде чем я решилась задать вопрос отчиму. Он долго вздыхал, кряхтел, уворачивался, подсовывал то подушечку мне, то Лёвушку под бок. И молчал. Сердце ухнуло вниз, к горлу подкатила тошнота. Не получилось?
  - Настоятель Ши Юнсинь отказал нам. Я упросил его дать нам возможность просто поговорить с парнишкой. Пока жду ответа. Дочка! Я пообещал, что сделаю всё, чтобы ты была счастлива? Я сделаю всё возможное. И невозможное.
  Я поразилась. Он ведь... Он и правда принял меня! И обнимает так бережно, и даже даёт вымочить слезами свою рубашку. Со смешком и некой малой толикой неловкости сказал, что в Океанусе сейчас так много солёной воды, что пора менять дракона на парусник. Посмеялись. Я вытерла глаза и сказала, что поеду с ними на встречу в Шаолинь!
  - Это долгая дорога, дорогая. Долгая и трудная. Это же горы.
  - Я должна быть там с вами! Пожалуйста!
  - Хорошо! Но у меня есть условие!
  - Какое! Я всё сделаю! - с готовностью подскочила я.
  - Поговори с Лиангом! Я не настаиваю, чтобы вы возобновили отношения. Но он не заслуживает такого. Он любит тебя, Софен!
  - Ладно. Только завтра! Мне надо... привести себя в порядок... - я вдруг поняла, что за эти дни ни разу даже в зеркало не заглянула! Не говоря уже о всём том, что нужно каждой девушке, чтобы быть ухоженной и красивой. За те месяцы, что мы прожили с Ень Гуном на острове, от всех благ цивилизации пришлось отвыкнуть. Теперь же нужно приучать себя снова.
  Отчим довольно покивал головой, позвал маму. Объявил ей, что через пару недель, самое позднее через месяц мы едем на материк, чтобы забрать отца будущего внука домой. Мама после просмотра моих записей поняла, что я нашла в Ень Гуне. Так и сказала мне:"Мой Цзиньлун тоже молчит, но я знаю, что в его глазах увижу то, что на его сердце. Я верю ему, знаю, что он не обманет, не оставит меня. И тебя тоже. Твой этот мальчик тоже любит тебя. Мы заберём его! Обязательно заберём!". После её слов у меня в душе поселилась уверенность, что всё будет хорошо.
  Разговор с Лиангом вышел... О-ох... Как же тяжело было ему пояснить, почему я уже не хочу быть с ним! С одной стороны я понимаю, что Юншэн буквально завещал меня своему брату, но эти пять месяцев перечеркнули всё!
  Снова мама одела меня как принцессу! Но на смуглокожей вешалке, которой я стала, великолепный сине-голубой наряд смотрелся неуместно. На лице горят глаза голодной кошки, губы тонкие, бледные. Волосы и глаза - всё, что осталось от меня прежней. Лианг оценил, да. Чуть не расплакался от моего вида! Я горько усмехнулась и села на диванчик. Мы в моих комнатах, одни. Мама может быть и подслушивает за дверью, пытаясь отвоевать место у тётушки, но я предусмотрительно отвела Лианга в спальню.
  - Страшная я? Знаю... На корешках не особо...
  - Софен! Что ты хочешь от меня? - простонал с болью Лианг. - Я... Я искал тебя! Искал везде, я верил, что ты жива! И для меня ты лучше всех! Ты такая... Софен...
  Целует руки, гладит их и жалеет меня. Говорит, что готов перевернуть весь мир, только бы я стала прежней. Просит простить... Как же я хочу... Но не могу.
  - Лианг... Я не знаю, как... Это уже так далеко от меня. Будто в прошлой жизни! Понимаешь? Вы с Юншэном... Я помнила вас. Но потом вы стали... исчезать, выцветать. Я не могла помнить вас, потому что боялась! Каждый день боялась, что умру. Что умрёт Ень Гун! Этот остров... - подозреваю, что в глазах моих было самое настоящее безумие... - Он изменил нас навсегда...
  - Ты хочешь его?
  - Только с ним я буду жить...
  Лианг понял, что Ень Гун для меня был чем-то сродни лекарства. Так и сказал, что боится за мой разум. Что, если нужно достать монаха, то он достанет. И впервые получил от меня улыбку и благодарный поцелуй. Вздрогнул, задышал часто и хотел было уже прижать к спинке. Но я напомнила, что в положении.
  - Прости, Лианг! Найди себе дру... - прохладная ладонь легла на мои губы.
  - Не говори так. Мне не нужна другая. Только ты.
  - Ты по-прежнему самый упрямый парень на деревне! - засмеялась я.
  - Обещай, что не станешь больше меня прогонять.
  - Лианг! Ну снова ты за своё! Как ты это представляешь? - простонала я обречённо. Снова меж двух огней? А если мой монашек откажется из-за Лианга, маячащего за моим плечом?
  - Я всё обдумал! Ты станешь моей женой!
  - А? Как это? Ты из-за компании? Так я вам её всю отдам! Не надо больше играть в свадьбы...
  - А кто тут играет, малышка? - похоже, я разозлила его. Глаза горят, губы сжаты. - Я ждал тебя полгода! Я не отступлюсь! Я...
  - У меня же ребёнок будет! От него... Ты будешь меня упрекать, ненавидеть. Это же мучение будет, а не жизнь! Прекрати, Лианг! Ты получишь компанию, мы будем друзья... ми... Что ты... Что ты делаешь?
  - Тш! Будем друзьями... Как скажешь... Будем осторожно... дружить...
  И соврал. Осторожно он! Да заниматься с ним любовью и "осторожно" - это две разные вещи! Стоило только показать, что его близость желанна, как с цепи сорвался! Еле уговорила сбавить обороты. Не оторваться... И он, и я истосковались по этому. Ень Гун нежный, мягкий, доверчивый и ласковый. Всё, что нужно мне - это ощутить его рядом. А Лианг... Это ураган, который сносит крыши. Вот и сейчас снесло. Расцарапала ему спину, кажется, даже волос клок вырвала! А он доволен так, что только не скачет и не кричит на весь мир.
  - Я подумаю об этом потом, Лианг! - я упрямо выворачиваюсь из его рук, пытаясь настроить на серьёзный лад. А то только и делаем, что целуемся и снова за своё. - Сейчас для меня самое важное - это забрать моего Ень Гуна! Можешь злиться, ненавидеть нас, но я не хочу жить, если его не будет рядом! Я хочу, чтобы он принял сына на руки, чтобы снова... Улыбался мне... Прости. Это... Это сильнее меня! Тебе неприятно это слышать...
  Это ещё слабо сказано. Лианга всего перекосило от моих признаний. Встал с постели, оделся, навис надо мной. И смотрит так, что я замираю от страха. Мы не просто поменялись... Кажется... Мы оба безумны! Только каждый по - своему. Я больна Ень Гуном, а Лианг - мною. Тянусь к нему, обнимаю.
  - Ты тоже сумасшедший... - говорю горько и смеюсь.
  - Да. И, как и ты, буду бороться за лекарство!
  - А... Ребёнок?
  - У нас будут дети! - сказал уверенно и даже жёстко. - Этот... Так и быть от монаха! Но больше чтоб...
  - Что-о?! Отойди от меня! - толкаюсь и пинаюсь. Смешно ему? А так? Ха! Получи в глаз! Увернулся, поймал мой кулачок, целует.
  - Софен! Перестань! Я никогда тебе не буду приказывать! Ну же! Но ты ведь хочешь детей... от меня? И... от Юншэна? - коварный! Это же удар ниже пояса! Я сразу начинаю рыдать. Теперь утешай меня. - Прости... Только не плач, прошу!
  - Я хочу... - реву я. - Хочу от Юншэна! Но он уже умер! А ты мне такое говоришь! Ты - свинья, Лианг!
  - Ты права... Я просто так долго жду тебя... Может, я уже сошёл с ума... - ерошит волосы. Протянула руку и разгладила их. Они ему так идут, он будто герой романа, красивый, одинокий. Ловит мою руку, ласкает губами.
  - Сошёл! - соглашаюсь я и вытираю глаза. - Ладно! Я обещаю тебе детей, обещаю, что буду твоей женой... - глаза едва не выпали! Он от шока даже не в силах что-то сказать. Просто сгребает в руки, перебирает волосы нежно, гладит осторожно выступающие позвонки на спине. - Но если ты ещё раз так поступишь с ним... Со мной, с нами... Ень Гун - моя душа! Ты можешь ненавидеть его, но...
  - Не буду! - поспешно отказывается. - Я видел всё... Вы правда съели две акулы? Вы просто... Я восхищаюсь вами, правда! Что бы я делал там? А вы выжили... Я всё понял, Софен! Я достану этого монаха из-под земли! Я приведу его сюда, к тебе...
  - Мы поедем за ним через две недели. - сказала я и встала с кровати. - Так папа сказал.
  - А почему не сейчас?
  - Там... Какие-то проблемы. Вроде как нам назначат встречу с настоятелем. Папа ищет способ повлиять на главу. Ень Гун ведь официально является собственностью монастыря! Это просто бред какой-то! Двадцать первый век, а он - собственность!
  - Обычаи. В Китае они не пустой звук. Мы придумаем что-нибудь...
  - И поскорее бы! Уже четвёртый месяц пошёл как бы. Он должен быть с нами, со мной и нашим сыном!
  - Будет.
  - Ну что? Иди уже, обрадуй всех... - сказала со смешком Лиангу и вытолкала за дверь. Надо всё обдумать. Я тоже кое-что приберегу для настоятеля! Они нас там надолго запомнят!
  Мама просто расцвела после известий о нашей договорённости с Лиангом. Неужели она так хочет, чтобы семейство Цзян таки было нашими родственниками? Мы и так богаты сверх меры. За две жизни не потратить. Все рады, папа снова пил коньяк с дядей Кангом, многозначительно на нас с Лиангом поглядывая. Женишок, пользуясь случаем, каждый вечер у нас в доме бывает, укладывает меня спать, норовя остаться. Отказываюсь. И напоминаю, что по договору сначала мне вернут монашка, а потом я подумаю над своими обещаниями. Вздыхает тяжко, стараясь вызвать во мне толику мук совести, сочувствия или же прежней уступчивости. Не найдёшь, не старайся! Желает спокойной ночи. И тебе того же. Иди уже.
  
  
  Может и стоит выпить одну таблеточку? Меня колотит и трясёт. Особенно по ночам. Лёвушка сбегает к тёте - в гостиную на диван. Предатель! Из-за него меня снова стали караулить! Даже поплакать нельзя в одиночестве! Я просыпаюсь рывком, кричу и зову Ень Гуна. Тётя бежит ко мне, включает свет, утешает. Говорю, что просто сон приснился. Делает вид, что верит, но утром докладывает всем про мои кошмары.
   Лианг настойчиво предлагает свою компанию на ночь. Папа и дядя Канг кивают и говорят, что будущему мужу можно. Я бью фарфор, угрожаю сбежать из Макао, если они и дальше будут делать вид, что моей просьбы не существует. Где мой монах? Где он?
  Семейный совет. Кабинет отчима такой же, как перед нашим отлётом в Америку. Стулья, диван, два кресла, стол, этажерки, полки с книгами, статуи, горшочки с цветами. Не знала, что он любит орхидеи. А в огромном пруду у отеля цветут лотосы. Белые и розовые. Красивые... Но мне нельзя пока выходить - боятся за меня. Туристы ведь в отеле. Будут расспрашивать, глазеть. А я нервная в последнее время, ранимая. Чуть что - бью посуду и кричу.
  Сидим, молчим. Ждём звонка от учителя Нианзу. Он ходатайствует за нас перед начальством. Лианг со мной на диване, обнимает так, будто я уже его собственность. Отвернулась и заёрзала, показывая, что он слишком спешит. Смотрит грустными глазами, плавит мою злость. Ладно! Но не строй из себя моего господина! Всё же... Иногда мне кажется, что это мой Юншэн. И тогда я умираю от любви к нему. Потом вспоминаю, что его нет уже. Душу терзает страх и одиночество. Если я не получу Ень Гуна, то гарантированно сойду с ума! Так и сказала всем. Чтоб не думали, что я забыла о нём.
  - Да? На третье февраля? У настоятеля? Хорошо, мы будем там! - отчим положил телефон на стол, помолчал, посмотрел на меня с сомнением. Да что такое? Мама за его плечом нервно улыбалась. Не получится! Ты не обманешь меня! Слышала что-то из разговора?
  - Папа? - не вытерпела я и встала. - Что вам сказали?
  - Всё хорошо, Софен! - улыбается, но в глазах ни капли веселья. - Встреча назначена на третье февраля. Мы можем приехать хоть все, но...
  - Что? - Лианг увлёк меня обратно на диванчик, взял за руку. Села, но готова тут же встать, бежать, что угодно делать, если опять отказ!
  - Только я и ты. Или твой отец. Только мужчины приглашены на встречу!
  - Я еду! Мне всё равно, что там себе думает этот старый шовинист! Я еду к моему Ень Гуну и точка! - как же я взбесилась! Надо же! Женщины ему не угодили!
  - Конечно едешь! - неожиданно поддержал меня отчим и рассмеялся. - Каким бы я был отцом, если бы не хотел добра единственной дочери.
  Все тактично умолчали, что дочь я липовая. По их законам, если меня признали, это ещё крепче кровной связи. Так что мы теперь семья, это точно. Я даже рот не успела закрыть, готовая продолжить отстаивать своё право, а он уже согласился! Отчим обошёл свой стол, прошёлся по кабинету туда и обратно. Руки заложил за спину. Теперь я знаю некоторые его привычки. Эта означает, что он сосредоточен и думает над проблемой. И что он видит выход из ситуации! Совершенно точно видит. Я смотрела на него с надеждой и ожиданием, вверяя свою жизнь этому сильному человеку.
  - В горах холодно, оденься потеплее и... попроще. В пальто Шена, а?
  - Уи-и! - подскочила я. А потом стала обнимать всех по очереди. Я так рада!
   Я увижу моего монашка, моего любимого и милого Ень Гунчика! Папа довольно хохотнул и зацеловал мои щеки, мама всхлипывала и улыбалась улыбкой человека, уже не чаявшего, что на его улице наступит праздник. Фима просто хлюпала носом и мочила очередной платок. Лианг, после того, как я повисла на нём, не пустил меня больше ни к кому. Собственник какой!
  Поскольку сейчас у нас двадцать седьмое января, то вылетать мы должны как можно скорее. Этот день мы посвятили покупке вещей, которые помогут мне в маскировке под мальчика. Маму решили оставить в отеле под горой. Поскольку туристы в монастырь едут что летом, что зимой одинаково массово, власти провинции решили не морозить их в палатках и построили отель. Не роскошный, как наши, но всё же мы сможем переночевать и уже с утра прибыть на встречу.
  
  Летим. Я вся как струна, натянутая, в ушах звенит от волнения, сердце то замирает, то пускается вскачь. Лианг что-то говорил сначала, потом понял, что я не с ним, не здесь вообще. Я всё еще на острове, мы ловим рыбу с Ень Гуном, смотрим на звёзды, гадая, кто там живёт на них. Имя моего монашка переводится как "Свет месяца в небесной пустоте". Имя такое же таинственное и глубокое, как его душа. Как я скучаю... Безумно хочу увидеть его снова!
  Городок Дэнфэн, где сел наш самолёт, маленький, мы обошли его за час какой-то. Всё пестрое, люди яркие. Снег их не пугает: торговля с туристами идёт бойко, спорят о цене каждый на своём языке, как-то договариваются, с улыбками получают деньги и сувениры. Меж домами ходят монахи, вертят в руках трещотки, бьют в гонг. Жители выносят мешочки с крупами, накладывают им в миски. Я знаю, что это традиция, но всё же смотрится, как будто сейчас времена династии Мин к примеру. Такой он, Китай. Страна контрастов.
  Этих монахов мы не знаем, так что подаём им на храм так сказать и уходим. В гостинице ещё раз проверяем маскировку, обговариваем свои действия. У каждого своя роль. Отчим делает звонки тем, кто должен будет стать нашей соломинкой, а может и последним аргументом в нашу пользу. Репутация настоятеля очень шаткая: недавно совсем его имя мелькало в прессе, неслись обвинения в разврате, стяжательстве. Удалось замять скандал, но... Яо Цзиньлун не был бы успешным бизнесменом, если бы не получил то, что ему нужно. Нашлись люди, готовые если не добыть компромат, то даже сделать его! Не отмашется теперь! В фойе, у стола администрации, стоял факс. По нему и пришли нужные папе бумаги.
  Утро третьего февраля. Руки тряслись. Было холодно, воздух стылый. Идёт мелкий снег. Но я дышу полной грудью, радостно улыбаюсь. Он рядом, мы уже совсем рядом! Скоро я увижу его, коснусь его руки... Лианг недоволен. Я знаю, что он изводит себя сомнениями и ревностью. И жалеет меня, едва посмотрит на мою тонкую шею. Я вижу всё, чувствую. Я - экстрасенс? Не знаю... Ты же обещал... Мрачно кивает и уходит из моего номера.
  Мама с Фимой одели меня, повертели, признали, что благодаря моей худобе, я вполне сойду за парня. Мне всё равно! Отъемся как-нибудь потом! Ага! Вижу фанатичный блеск в их глазах! Эти точно проследят, чтобы я стала круглее. Пожелали удачи, обняли на дорожку.
  Монастырь такой большой! Он будто бело-коричневая корона, возвышается над горой. Мы идём вверх по ступеням, стало жарко, но расстёгивать пальто нельзя. Поправляю шарф на шее, натягиваю шапку на лоб, чтобы даже глаз не видно было. Лианг сказал, что мои глаза такие красивые, такие смелые, что неминуемо привлекут внимание. Всё же он любит меня. Хоть и злится, ревнует.
  Внутренний двор чист, снег аккуратными брикетами уложен под заборчиком. Монахов нет. Дядя Канг пояснил, что они тренируются во внутреннем дворе, куда нет хода туристам. И нам тоже. Сердце заныло, застучало. Он где-то там! Только бы выдержать это всё!
  Нам навстречу вышел учитель Нианзу и ещё один монах. Всё та же жёлтая роба - я удивляюсь их стойкости. Не холодно? Поклоны, приветствия. Говорят на китайском. Ведут нас внутрь. От волнения я начинаю дрожать, но руку Лианга отталкиваю. Сейчас я твой брат, помнишь? Тревога в его глазах, паника - в моих. Отчим с дядей Кангом входят сразу после провожатых. Мы вошли самыми последними.
  Кабинет был... Это что-то, честное слово! Полки, полочки, на каменном полу толстенный ковёр, огромный! Столешница рабочего места настоятеля из красного дерева, сам стол массивный, но округлые бока делают его даже милым. Всё здесь такое же: мягкие грани, никаких острых углов. Стойки со свечками, целые гирлянды фонариков алого цвета, на занавесках, на ширмах нарисованы журавли. В углу у окна статуя Будды. Метр? Может даже больше! Блестит, может, золотая? Перед нею столик, чашечка, то есть пиала, стоят в курильнице ароматические палочки. Стойка с шестами, бамбук, связанный в вязанку. Зачем они тут? Топят печку?
  Нам разрешили сесть на приземистые пуфы. Жёсткие. Специально, чтобы гости не задерживались. Пока отчим и отец Лианга обменивались любезностями с настоятелем, я рассматривала человека, которого с недавних пор знает весь мир. Алое кимоно, ярко-желтая накидка через плечо, лысая голова, ни бороды, ни усов. Полноватый, лицо круглое. На носу очки с небольшими стёклышками. Он положил ладони перед собой на стол, на котором уже дымились чашки с чаем. Горный чай, собран самими монахами. Так же мой Ень Гун собирал наверное...
  - Настоятель, это ваш окончательный ответ? - перешёл отчим на английский. Ши Юнсинь выказал удивлением приподнятыми бровями. Но кивнул согласно. - Тогда позвольте познакомить вас с одной леди... Софен? Иди сюда, милая!
  Я встала с пуфика, ощущая самую настоящую панику. Легко было храбриться дома, когда всё задумывалось, как приключение. Но сейчас я действительно почти у цели, на меня смотрит сам настоятель Шаолиня! И все его помощники, секретарь, два уважаемых учителя. На негнущихся ногах подошла к отчиму, сняла шапочку и шарф. Монахи так выпучили глаза, будто женщин не видели никогда, да вообще не знают, что мы есть на свете.
  - Моя дочь, Яо Софен, пропала пять месяцев назад...
  Мой названный родитель рассказал настоятелю, что с нами случилось. Особенно он упирал на то, что мы с Ень Гуном полюбили друг друга, что я хочу быть его женой. Лианг скрипит зубами. Скосила на него глаза, посигналила, что так надо.
  - Это невозможно! - сказал сочным басом настоятель. - Ень Гун уже девятнадцать! Свой путь он выбрал ещё год назад. Это невозможно!
  И встал, чтобы показать, что разговор окончен. Я кинулась к его столу, упёрлась в столешницу руками. Слёзы текли уже таким потоком, что я не видела лиц, только размытые пятна. Кто меня тащит назад? Отталкиваю Лианга, смахиваю рукой все чашки, брызги летят даже на стоящих у окна наставников.
  - Отдайте моего Ень Гуна! Я не могу без него! Прошу-у! - сползаю на пол, рыдаю так громко, что по всей комнате идёт эхо.
  - Дочка!
  - Софен!
  - Кунья!
  - Это невозможно! - снова настоятель!
  Тогда я снимаю пальто, свитер, остаюсь только в футболке. Тринадцать монахов, которые присутствуют на встрече, смущённо опускают глаза в пол. Нет уж! Вы всё увидите! Кидаюсь Ши Юнсиню наперерез и стою напротив, раскинув руки.
  - Смотрите! Ну же! Если вы не отдадите мне моего Ень Гуна, то наш сын вырастет сиротой! - на мой живот, который ещё подрос за этот месяц, монах старался не смотреть. Но не заметить его было трудно. На тощем теле только он и выделялся. - Прошу! Не отказывайте! Мой сын не должен расти без отца-а-а-а!!!!
  Отчим накинул мне на плечи пальто, но я даже не замечаю этого. Мне не холодно, сейчас меня сжигает изнутри ощущение, что весь наш план летит к чертям, что я останусь одна, больше не будет шанса вернуть милого!
  Настоятель кивает едва заметно и возвращается на место, за стол. Я падаю на колени, ноги не держат меня. Лианг с папой поднимают меня, греют, растирают щёки и руки. Один из монахов подаёт настоятелю большую книгу. Тот листает её, долго переворачивает страницы. Находит нужную.
  - Мы согласны отпустить его. Но! - обрывает он наши порывы поблагодарить, мой - зарыдать и повиснуть на его столе ещё раз. - По закону Шаолиня, Ень Гун уже полноценный монах. Я могу только...
  Шёпот. Учителя недовольны попранием традиций. Секретарь передал наши бумаги настоятелю. И добавил от себя пару слов. Ши Юнсинь умолк, взял одно из писем, скрипнул креслом, встал. Подошёл к окну, вытащил листок. Он его даже не читал толком - просто пробежал первые строки. И пошатнулся. Монахи кинулись к нему, тревожно загалдели. Отогнал всех, прошаркал ногами к столу, упал в свое кресло. Вытащил ящик в столе, смахнул туда конверты, дрожащей рукой схватил чашку. Странно. Я ведь весь чай разлила! Да и чашки по полу разлетелись. А! Монахи взяли другие с полочек. И за кипяточком сбегали!
  - Я согласен! - прокаркал он. Откашлялся, снова приосанился и надулся важно. - Есть один выход!
  - Какой же? - не вытерпел Лианг. Даже мой отчим сдерживал нетерпение. А вот жених потерял выдержку. Видимо, он действительно любит меня, раз мои страдания его так впечатлили.
  - Контракт! - мы переглянулись с Лиангом. Отец сидел неподвижно и буравил взглядом настоятеля. А вот дядя Канг, видимо, понимал, о чём идёт речь, потому что его губы изогнулись в усмешке.
  - Что за контракт? - спокойно и даже вроде бы лениво спросил мой отчим. Его показное благодушие испугало главу. Чашка в его руке качнулась из стороны в сторону.
  - Настоятель хочет предложить нам контракт на охрану? - вступил в беседу дядя Канг.
  - Да! - важно закивал Ши Юнсинь. - Ень Гун - способный мальчик. Он может выполнять обязанности охранника юной госпожи Софен.
  - Сколько? - с угрозой в голосе спросил отчим.
  - Вот... - бумажка с цифрой перекочевала со стола настоятеля в руку секретаря, а потом тот отдал её отцу.
  Отчим с дядей Кангом долго веселились, глядя на сумму, написанную там. Мало? Или наоборот много? Я тоже хочу знать! Но стоило мне встать, как она исчезла в кармане пальто отчима.
  - Мы согласны. Контракт пожизненный!
  Пока подписывали бумаги, пока пили чай, пока секретарь бегал куда-то, шептались учителя... Я смотрела на дверь. Смотрела, ждала, не дыша, не думая ни о чём. Сейчас для меня весь мир исчез, только стучит сердце, всё чаще, всё сильнее.
  - Ень Гун...
  Летит ко мне через всю комнату, поднимает с колен. Это я снова упала, не смогла встать со стульчика. Лианг хотел меня поднять, но отступил. Я не сказала ничего, только глянула умоляюще. Не сейчас, прошу...
  Та же роба, те же тапочки, снова он в монашеском одеянии. Голова выбрита, лицо гладкое. Рыдаю и цепляюсь за его руки, а он... Неужели не ждал меня? Я не нужна тебе? Нет, нужна, нужна! Как крепко обнимает, гладит волосы! Хотел сначала поднять меня, а потом и сам опустился напротив меня на колени. Нам всё равно, что о нас подумают, что смотрят.
  - Ень Гун! - голос такой слабый. Я волнуюсь, боюсь безумно, что это мираж, сон. - Я же сказала, что не отпущу тебя! Что мы будем вместе! Всегда!
  - Да. Я ждал тебя, - улыбается!
  Он ждал? И верил в меня?! О боже... Какой же ты... Ты просто невероятный! Люблю тебя, никому не отдам! Смотрю в его глаза и не могу насмотреться, впитываю в себя его ласку, нежность. Он тоже не отводит глаз, осматривает всю, с тоской и тревогой. Что? Ты не видишь что ли? Ах ты боже мой! Да откуда ему знать, что я...
  - Дай руку! - моргает, смущается. И краснеет как рак, когда я тяну его руку вниз, к животу. Потупился, мучительно стыдиться нашей близости. - Тш! Слушай!
  Спустя пару минут он услышал то, что я уже слушаю два дня: ребенок толкается внутри! Понял? Да! Глаза такие испуганные, в них теперь так много, целый океан... Тону в нём.
  - Дочка! Вставай! Тебе нельзя сидеть на холодном полу! Ну же! Ень Гун, ты это, подними её!
  Я послушно встаю, мы с монашком не хотим даже на миг расстаться: он хотел отвести меня к отчиму, но увидел слёзы в моих глазах, и передумал, послушно замер возле меня. Настоятель объявил свою волю: с этого дня монах Ень Гун получает должность охранника для молодой госпожи Яо Софен. Контракт пожизненный. За него монастырь ежегодно будет получать двести тысяч долларов! Ничего себе! Я чуть снова не рухнула! Отчим кинулся ко мне, стал уверять, что это мало, что настоятель продешевил еще. Ень Гун был в шоке, милый. Он молча страдал, когда зачитывали бумагу, когда отчим взял с него клятву не оставлять меня ни на миг, когда Лианг выдрал меня из его рук и посмотрел на него волком. За это я Лианга наказала молчанием, всё внимание переключив на того, кого с таким трудом отвоевала назад у судьбы.
  Собирать моему любимому было нечего, он только поклонился учителям, настоятелю, обнял своего друга Юнгксу и ушёл с нами.
  - Мама... - позвала я и подтолкнула Ень Гуна, чтобы вошёл в комнату. Мама с тётей смотрели на монашка такими круглыми глазами! Да, он выглядит очень колоритно. Пожала его руку и улыбнулась ему. Опускает глаза. - Это Ень Гун! А это моя мама и тётя Фима. Мам... Нам отдали его...
  Ень Гун топчется смущённо, сопит. Но послушно остается в комнате. Он ведь теперь мой пожизненный охранник! Вытерла глаза и нос платком. У мамы их много, к поездке за зятем готовилась!
  - Ты вся светишься... - говорит Фима и улыбается грустно. - Так любишь его...
  - Безумно! - подтверждаю я и льну к моему монашку. Смущается, замирает. - Я никому тебя не отдам!
  Завожу его в свою комнату, запираю дверь. Лианг где-то внизу, они с отчимом хотели ещё куда-то заехать. Пусть едет, только бы не ворвался сюда, не испугал Ень Гуна. Он так робеет, что просто ужас! Стоит посреди комнаты и молчит, только смотрит на меня.
  - Так ты знал, что я приду за тобой? - говорю я и по старой привычке обнимаю его за талию, целую в шею.
  - Знал. Ты смелая... - благодарный поцелуй от меня. Краснеет весь, дыхание сбилось. Да упёртая я, упёртая! И он знает прекрасно мой характер. Потому и ждал меня, в полной уверенности, что не отступлюсь.
  - Наш малыш...
  Как же светятся его глаза! И мои тоже. Кладет руку на живот, слушает. Снова толкается! Это так удивляет моего монашка, он поражён этим таинством.
  - А мы думали, что это я на акулах так поправилась! - смеюсь, обнимаю его сильно-сильно! Обнимает в ответ, уткнулся в мою шею носом. Холодный какой! Замёрз поди? Но ни слова жалобы, только улыбка и смирение. - Ты не хочешь ехать?
  - Софен...
  - Что? Скажи прямо! Я хочу быть с тобой, очень! Но ты как-то не особо-то и рад мне...
  - Это не то... Не так! Ты... Ты уже сговор... Сговорена с Лиангом?
  Ах вот в чём дело! Присутствие кузена моего покойного мужа сбило Ень Гуна с толку. Теперь он думает, что мы жених и невеста. Я помялась, помялась и призналась, что Лианг очень хочет им стать, но я сомневаюсь.
  - Я не откажусь от тебя! Если он будет строить козни, то пусть валит в...
  - Он любит тебя... - сказал и мягко отстранил меня от себя. Тёплые, сильные руки. Смотрю с укором. Зачем ты защищаешь того, кто заставил тебя улететь? - Что я могу... дать тебе? Ты уже дома. Такая красивая...
  В душе будто кто разлил бочку мёда - так стало тепло и сладко. Он считает меня красивой... Снова сопротивляется?! Недолго... На двери самый настоящий средневековый запор, мы опускаем его в паз и целуемся все три метра до кровати. Как это снять? Смех, тихий, знакомый, такой родной. Снял всё сам, гладит мои волосы, шею. Замираю, не дыша, смотрю в глаза, дороже которых нет ничего на свете. Мы тихие, как вода, просто выдох, просто вдох. Горячий какой, какой же ты... Ещё, прощу! Всё тело горит, я чувствую его кожу, его тепло, жар, вжимаю в себя, обхватываю и ногами, и руками, чтобы ощутить, что он снова со мной. Соскучился? Смеюсь, плачу, выгибаюсь, ожидая взрыва, Ень Гун чутко ведёт нас, ускоряя движения. Да, да, да!!! Стараюсь кричать потише, ведь дверь тут аховая.
  - Люблю тебя...
  - Софен... Ты уверена? Что так будет лучше?
  - Если кто скажет что против - их уже в моей жизни не будет!
  - Знаю... Ты такая... Мой феникс...
  Это значит, что я пламенная. Так он пояснял мне на острове. Фениксы гордые, огненные, они сгорают и снова возрождаются. А я его назвала "ветерок", потому что он нежный, ласковый, освежает мои порывы своим лёгким нравом. Стук в дверь, второй уже посильнее. Фима голосом ведущего новостей, деревянным таким, сообщила, что нас ждут на ужин внизу, в кафе. Прокричала ей, что идём уже.
  Ап! И снова поймала тебя! Пока Ень Гун одевал штаны, я стояла и ждала момента, чтобы кинуться ему на спину. Стонет, дышит часто, накрывает мои руки своими. Стоим и впитываем это ощущение, чтобы поверить: мы выбрались, мы вместе! Отхожу от него, позволяя одеться.
  - Когда прилетим домой, сразу нужно будет купить тебе одежду! - говорю я и осматриваю его одеяние. - А то я себя чувствую такой развратной особой, домогаясь монаха!
  Смеёмся, глаза моего ветерка немного печальны. Покорно соглашается на всё, в том числе на поход по магазинам. А я думала, что будет упрямо отстаивать свои жёлтые тряпки. Мы их сложим где-то в шкафчик, на дальнюю полку, чтобы показать сыну потом. И все мои записи тоже сохраним. Это будет повод для гордости, наше путешествие, приключение, которое подарило нам друг друга.
  В кафе полно народу. Но у нашего семейства столик с ширмами, чтобы не глазели всякие. Ень Гун замирает у стола, опускает глаза, смущаясь. Все молчат. Лианг вертит в руках палочки для еды, мама с Фимой сидят над пустыми тарелками. И смотрят на нас. Что? Я соскучилась! Нельзя уже и вдвоём побыть.
  - Чего не едите? - кивнула я на три полных блюда с пирожками, лепёшками с овощами и курицей, а также чем-то острым. Какие-то жареные листья... - Садись уже! - тяну Ень Гуна за руку, чтобы сел рядом на диванчик.
  - Вас ждём, - сказал спокойно дядя Канг. И стрельнул глазами в сына. - Нужно решить, когда вылетаем.
  - Да сразу! - пробурчала я, накладывая нам с милым еды в тарелки. - Чего тянуть? Это вкусно? - спрашиваю я и улыбаюсь милому.
  - Да. Это полезно, - отвечает тихо мой монах и прячет глаза.
  Да что такое?! Кидаю вилку на стол. Она звенит и пляшет до самого края. Ень Гун словил её и положил у моей руки. Обвожу всех взглядом. Женская половина явно на моей стороне, хоть и отворачиваются. А вот мужская. Отчим курит сигару, дядя Канг молчит и разглядывает узоры на стенке. Лианг играет скулами, сжимает губы в нитку.
  - Папа. Лианг! Дядя Канг! Что происходит?
  - Мы думали... - начал отчим. Посмотрел на моего монаха и покривил губы. - Мы думали, что он... Что ты... Охрана будет...
  - Ах вот оно что! - разозлилась я! - Вы думали, что он будет как тот негр с опахалом, стоять за моим плечом и мух гонять! Я ЕГО ЛЮБЛЮ! - отчеканила громко и встала из-за стола. - Идём, милый! Нам тут не рады!
  - Сядь! - я так удивилась, что безропотно села обратно. Это сказал... Ень Гун?!
  - Ч-что... Почему ты...
  - Я не имею права... на тебя... - вымучил из себя мой ветерок. - Я заботился о тебе, я буду всегда с тобой. Я не... твой муж.
  - Ты не мой муж? - просипела я. В живот будто кто осколок льда всадил! Размером с плавник акулы! - А кто тогда?
  Все скосили глаза в сторону Лианга. Мои руки дрожали, в голове пульсировала кровь, воздуха не хватало. Да пошли вы все! Никому не нужна моя любовь, мой малыш и я в том числе! Каждый придумал себе какие-то правила, отговорки. И сейчас высказывают мне этот бред!
  - Убери руки!!!! Я сказала, не трогай меня! Сейчас я этот шприц... Вон пошли-и-и!!!! Я не нужна тебе, да?! Так иди обратно! Иди, оставь меня! А твой сын будет сиротой! Знаешь, почему? Потому что я хрен когда выйду за Лианга!!!!! Он меня искал? Герой! А теперь я его рабыня, да? Я просто обязана стать его женой! А меня кто спросил, хочу я этого? Никому не интересно, никому! Нашли себе игрушку! Мне не надо, возьми ты! - ёрничала я и показывала их подлость в лицах. - Ай, ладно! Забирай ты! Так что ли?
  Повскакивали, ловят меня, а я бегу куда-то в горы. Да плевать, что в одном свитере и штанах! Мне тепло, мне жарко даже! Чёртова коряга! Откуда ты взялась? Теперь надо встать, понемногу размять ногу. Хромать буду. Что-то аж хрустнуло в стопе. Догнали. Мама накинула пальто, Фима - шарф. Монах с Лиангом, что удивляет, стоят рядом. Смотрят так... Будто у меня две головы выросли. Или три. Отворачиваюсь, чтобы не видеть этих подлых трусов. Боятся они за меня! Свежо предание... А я вот думаю, что за свои деньги трясётесь! А кое-кто боится признать, что любит меня, что я важна ему.
  - Чего смотрите? Вяжите руки, колите успокоительное! А потом объявите сумасшедшей и делайте со мной, что хотите! Хотите замуж отдайте, а хотите обратно на остров отвезите! Только на этот раз со мной чтоб никого не было!!!!
  - Софен... - растерянное и виноватое от Ень Гуна.
  - Софен... - Лианг зол, но также испуган до паники.
  - Софиечка! - со слезами в голосе кричит мама.
  Из гостиницы уже спешат люди на представление. Они и в кафе на нас глазели, стараясь не упустить ни слова из нашего скандала. Смыкаю руки и протягиваю отчиму. Ну! Вяжете? Нет? Да отстань ты уже! Не верю я твоим словам! Ты обманщик, Лианг! Ты настроил всю семью против моего Ень Гуна, ваше презрение к нему сказало ему без слов, как вы к нему относитесь! Как к отбросу!
  Галдят все... Вы для меня как шум прибоя, я просто вас не слышу. Села на порожек какой-то лавочки. Пахнет кожей. Ремни продают здесь? Так и есть! За стеклом ремни, мотки кожи, сапоги даже. Что вы... Мой монашек стал на колени! Свесил голову и ждёт, пока я оттаю. Лианг зарычал как зверь и тоже упал рядом! Светлые брюки тут же пропитались снегом и грязью.
  - Вставайте уже... - говорю устало. - Я не верю вам... Обманщики! Успокоили меня? Ты! - вытянула я руку к Лиангу. - Ты обещал принять его! Обещал, что ради меня примешь его, и мы будем вместе. А вместо этого... А ты... Я думала, что ты любишь меня. А ты просто... Для чего это всё было? Ты покорился мне? Просто уступил, да? А сейчас отдашь кому угодно, только бы самому не взять ответственность за меня и сына? За что вы так со мно-о-о-ой!
  - Софен! Всё не так! - клоун паршивый! Комедиант! Прочь! - Да, мы решили, что наш брак - это лучший выход из ситуации! И мы... Да не ожидали мы, что ты с ним! Делай, что хочешь!
  Лианг встал и побрёл обратно в отель. Горько стало. Будто я снова жую ту таблетку для монашка моего. Дядя Канг покачал головой, выдохнул тяжко и утащил отчима с собой. Пить будут. Будто нам есть что праздновать...
  - Софиечка, встань, детка! Ты простудишься! - кружат вокруг меня мама с Фимой. А мы с Ень Гуном сидим упрямо, молчим. - Ну хоть ты скажи ей! Ты же отец ребёнка! Она ведь на холодном сидит!
  Мама умоляет того, против кого они сговорились. Смотрю и жду, что будет дальше. Ень Гун поднимает глаза и смотрит с такой тоской, что в горле тут же становится ком. Но ты ведь готов отдать меня! Значит, я не нужна тебе! И он снова удивляет меня! Просто хватает в руки и уносит в дом! Там, без споров, разговоров и сомнений, несёт меня в номер, закрывает дверь и на коленях просит простить его.
  - Зачем ты уступаешь им? Если ты так же любишь меня, как я тебя, почему соглашаешься? Если нужно будет, я возьму пару отелей в свои руки, отделюсь как маленькая веточка от дерева. И уедем отсюда куда-нибудь! Далеко, чтоб не нашли нас! Родим детей... Я хочу, чтобы у нас было два сына и две дочки! Такие чудесные, как ты...
  - Как ты, Софен... - соглашается он. - Я думал, так лучше будет. Ты должна быть с ними. Они - твоя семья... Как моя тётя, брат...
  Беру его за руку и тащу на кровать. Садится, снова склоняет голову. Нет уж! Мы должны всё сказать! Я хочу знать, чего ты хочешь! И решить, что делать дальше.
  - Ты... Любишь меня?
  - Больше всего... - таю, просто растекаюсь по полу горячей лужей! Целую, ласкаю, жадно обнимаю его.
  - Если ты ещё раз скажешь, что я что-то кому-то должна! - с угрозой говорю я и смотрю ему в глаза долгим, серьёзным взглядом. - Мы с тобой должны только одно! Быть вместе! Мы... С тобой, с ним...
  Живот тянуло, я айкнула. Ень Гун всполошился, спрашивал, что со мной. Я легкомысленно махнула рукой и уверила, что всё в порядке. Просто переволновалась... На покрывале подо мной расплывалось кровавое пятно. Страх. Он полоснул по сердцу и мгновенно стал расти, заполнять меня. Похоже, мой ветерок тоже в ужасе. Убежал. Прошло всего две минуты, а в комнате уже куча людей. В гостинице был врач, приехал по делам к монастырю.
  Он всех выгнал, я успела только Ень Гуна отвоевать, да мама с плачем осталась. Врач осуждающе качал головой, когда она всхлипывала особенно громко.
  - Девушке срочно нужно в больницу - есть угроза выкидыша! У вас ведь свой самолёт? - мама закивала. - Летите немедля! Юноша... Вы... отец? Да? Тогда будьте рядом. Матери нужен покой, поддержка. Нельзя волноваться! Категорически! Если не хотите ждать, можете положить её в Дэнфэн. Больница невелика, но всё же...
  - Мы летим! - крикнула мама и выбежала за дверь. Кричат, спорят.
  Через полчаса меня, спелёнатую как мумию, загрузили в самолёт, силой усадили рядом со мной Ень Гуна. Стоило насладиться всеобщим самобичеванием, но мне было так плохо, что будь сейчас рядом кто угодно, я бы просто не захотела их видеть. Они рядом все. И мама с Фимой, и отчим со своим другом. И Лианг... Говорят шёпотом, спрашивают у монашка, как я, не кричала снова? М-да, вот так и стала я истеричкой, всеобщим посмешищем. Плевать... Только бы с малышом было всё в порядке! Если я потеряю его... Они мне больше не семья! Так и сказала маме, когда она завела песню про глубокое сожаление Лианга.
  Месяц в больнице. Много это или мало? В палате розы, пионы, лотосы. Целый гербарий притащили! Лианг пытался помириться, но я упрямо молчу, не глядя на него, на отчима. Я наказываю их за ложь, за снобизм по отношению к моему ветерку, за то, что считали дурочкой, которую легко обмануть. Депрессия... Это слово уже меня начинает злить! Его повторяют тридцать раз в день! Только Ень Гун его не сказал ни разу.
  Я и рада, и опечалена. Печаль, потому что едва не потеряла сына. Да, у нас будет мальчик! УЗИ показало это так явно, что я даже рассмеялась, увидев, как смутился папа. А рада, потому что мой ветерок стал другим. После моих горьких попрёков, после угрозы потери ребёнка, он больше не готов отдать меня. Лианг получил отпор, да такой, что все прозрели! Мне рассказала Фима, что разговор был очень непростым! Лианг обвинял Ень Гуна, что тот хочет моих денег, получить всё на дурняк: и меня, и богатство. Ень Гун же ответил полным достоинства и твёрдой уверенности голосом, что будь я такой же нищей, как он, то любил бы меня до конца жизни также сильно, как сейчас. И передал мои слова, что если мои родичи не отступятся, то я намерена взять в качестве приданого два отеля и уехать с ним так далеко, что не найдут нас!
   Фима тихим и звенящим от слёз голосом спросила меня, правда ли я так сделаю? Отрядили её, как единственного кандидата в парламентёры, которого я ещё не выгоняла из палаты. Я нашла руку Ень Гуна ( в палате для него есть ещё одна кровать, он здесь всегда со мной, только в туалет сходит и снова на стул садится), встретила уверенный, твёрдый взгляд, поняла, что он уйдёт за мной куда угодно.
  - Да! Я вижу, что нам не дадут жизни тут, в Макао! Мы уедем в Гуанджоу. Это новый город, красивый, тихий. Купим дом, желательно с садом, с большим двором. Чтоб дети гуляли, Ень Гун тренировался.
   Фима передала родителям мои слова. Вернулась прибитая, стала просить выслушать их. Я подумала, подумала, да и решила простить их. В последний раз! Так и сказала передать им. Вошли они с мамой в палату, бледные, испуганные. Все вы виноваты в том, что произошло. И Лианг, и даже дядя Канг.
  - Прости... Всё, что угодно... Только не бросай нас! - рыдает мама.
  - Дочка. Мы виноваты... Малыш... Как ты...
  - Жива пока, - отвечаю. Не знаю, что ещё сказать.
  Каялись долго. Просили прощения и у меня, и у моего Ень Гуна. Уговаривали остаться с ними, обещали полное согласие, на ВСЁ! Хотим свадьбу - будет свадьба. Хотим так жить, будем так. Надо денег - берите хоть все! Я спросила, что там семья Канг? Отчим похлопал себя по груди. Сигару ищет. Вспомнил, что не дома, вздохнул тяжко. И признался, что Лианг запил. Сильно. Так сильно, что отец его отвёз в клинику. Сейчас с ним работают психологи. Я уронила голову в руки, душу рвала боль. Если бы не я... Может... Это к лучшему, решила я. Переболеет мной и забудет.
  Отчим с мамой стали тише травы. ОНИ ГОВОРЯТ Ень Гуну "ЗЯТЬ"!!!!! Твёрдо говорят, как дело решённое! Ветерок улыбается, но я вижу, что его что-то беспокоит. Спросила, что с ним.
  - Ты снова хочешь всё порушить?!
  - Нет!!! Нет, Софен! - пугается он и бросается ко мне, зацеловывает, заглаживает. - Я получил... это.
  И даёт мне... письмо? Напоминаю, что не знаю их языка. Читает сам, переводит с трудом, с заминками и паузами. Его тётя простудилась, лекарств нет, денег - тоже. Мамаша вообще потерялась где-то в Пекине. Братишка голодает, но последние крохи отдаёт родственнице. Я заорала как сирена!!! Позвала маму, отца, Фиму! Трясла письмом, рыдала, требовала. Отчим сказал, что сейчас же снарядит борт за нашими родственниками. Я выдохлась, упала на кровать. Всё! Теперь они будут с нами, больше мой ветерок не будет грустить...
  - Они хорошие, да? - говорю я, имея в виду своих родителей. Кивает согласно в ответ.
  Тётушку привезли в ту же больницу, что и меня. Ень Гун мялся у моей кровати, пока я сама его не послала... к тёте. Ушёл он ненадолго. Вернулся через час с подростком лет одиннадцати. Братик? Да, это Лючень. Мальчик испуганно таращился на нас всех, жался к Ень Гуну. Одет в такую рванину, что просто сердце сжалось!
  - Это Софен. А это мой брат, Лючень. - знакомил нас ветерок. Я привстала с ложа, простынка сползла с живота. Глаза мальчика стали круглыми. Я покивала моему монашку, что пора сказать семье правду. Ень Гун повернул к себе братика и сказал что-то на китайском. Тот застыл перепуганным сусликом. - Я сказал ему, что ты моя будущая жена.
  - Он не знает английского? - Ень Гун покачал головой. - Ну ладно... Потом научим. Где он будет жить? Пусть едет в отель с мамой?
  - Я уже попросил кровать в тётину палату.
  - А! Хорошо. Ну тогда отведи его что ли. И не спеши! - замахала я руками, видя, что он не решается идти. - Поговори, успокой. Можешь даже наши приключения рассказать. Мама скоро придёт, присмотрит за мной. Хорошо? Поцелуй меня! Нельзя? Поче... Хорошо, не будем смущать дитя. Иди уже!
  Выписали нас с тётей Синьлу в один день. Тихая, худенькая, перепуганная, она жалась к племянникам и поминутно кланялась господам, которые оплатили её лечение. Как Ень Гун не пытался ей объяснить, что мы теперь одна семья, что она больше не вернётся в свою лачугу, всё равно не верила и боялась.
  Девятого марта мы вернулись в Макао. Хорошо, когда в твоём распоряжении целый отель! Да нам и этажа было много! Тётушку с мальчиком поселили в конце коридора. Они поначалу были как две испуганные мышки, даже нос не казали из комнат. Но потом, спустя месяц-другой уже стали безбоязненно входить в лифт, даже в город вышли. Ень Гун вытащил, чтобы купить им личные вещи. Потому что их в чем привезли, в том они и ходили. Мама дала им какие-то вещи, но это ведь не то же самое, когда их можно выбрать самому, померить спокойно.
  Так что они теперь выглядят куда лучше, чем поначалу. Мы все стали другими. Папа с мамой больше улыбаются, смеются, на равных говорят с Ень Гуном, его роднёй. Мы с ветерком обмениваемся нежными взглядами, проводим вместе всё время.
  Только утром он уходит на крышу - тренироваться. И Люченя забирает. На эти пару часов он снова перевоплощается в шаолиньского монаха, одевая желтое кимоно и штаны с тапочками. А потом он оденет рубашку и брюки. Он такой милый в современной одежде! Юный, трогательно - невинный!
   Возвращается, принимает холодный душ, стаскивает с меня одеяло, щекочет пятки. Слушаем малыша. Толкается так активно! Будет каратистом! Папа серьёзно обещает, что научит его всему, что знает сам! Напоминаю, что дед уже мечтает вырастить внука своей копией и отдать империю игр в надёжные руки. Заговорщицки улыбаемся. Мы ведь не дадим его испортить, да?
  На учёбе я восстановилась перед рождением малыша. Сдала экзамены экстерном, диплом прислали через месяц. Куда его теперь? Работать мне не нужно, я хочу посвятить себя дому и семье полностью. Отчим одобряет, милый молча соглашается на всё, что бы я ни сказала.
  ЭПИЛОГ
  Пятого июля в центральной больнице Макао появился на свет новый житель. Чжао Цзю Юй. Ень Гун принял на руки вопящий свёрток, застыл с ним, поражённо вглядываясь в него. Долго полюбоваться ему не дали: мама с папой тоже хотели подержать внука. Фима заглядывала им через плечо. Только тётя моего мужа вела себя скромно. Они с Люченем смиренно ждали, когда им позволят подойти к кроватке. Никак не привыкнут, что мы семья. Всё господами называют. Милый уже устал им пояснять. Ни кольца на наших руках, ни штампы в паспортах не могли их убедить в равенстве, общности наших родов.
  Не было у нас шикарной свадьбы с Ень Гуном. Просто сходили в мэрию, расписались, дома поужинали за одним столом. Своё алое свадебное платье я упрятала в дальний угол шкафа. Знаю, что ветерок влюбился в меня именно такой, но оно навевает воспоминания, тоску. А я хочу, чтобы теперь у меня в жизни было только счастье! Поэтому, чтобы соответствовать обычаям, на ночь одела алую сорочку. Она порядком натянулась на пузе, но Ень Гун оценил. Отсмеялся, зацеловал меня обиженную, уверял долго, что я самая-самая! Правда? Самая красивая? Да? И глазки-волосы-ручки любишь? И я тебя! Ты у меня такой... Самая целомудренная брачная ночь на свете! Потом оторвемся... Глазки блестят... у обоих.
  Больше родители не сомневались в нас. Они видели, что мы не можем надышаться друг другом, что Ень Гун послушный, добрый, благородный и сильный духом человек. Отчим даже попытался его приобщить к делу. На что мой монашек твёрдо ответил "нет". Отец зауважал его ещё больше, ведь своим отказом он подтвердил, что деньги мои ему не нужны. Немного огорчился, что некому помочь в делах, правда. И мне тоже ничего не надо. Я отдала компанию семьи Цзян дяде Кангу. Папа сам передал документы им... Только прах Юншэна попросила отдать. Это... Как-то не по-человечески - оставить останки любимого мужа кто знает где! Рыдала целый день над фарфоровой вазочкой в голубой цветочек! Как подумаю, что он здесь...
  Лианг вернулся. И уехал сразу. В Пекин. Будет поступать на военного. Пусть. Мы так рассорились, что видеть его будет мучительно. Только передал письмо через отчима. Просил простить, обещал, что никогда не забудет меня. И желал счастья с моим Ень Гуном. Я не жалею, нет. Слишком он эгоистичен, несдержан и ревнив. Какой была бы наша жизнь втроём? Он делал бы всё, чтобы мой монашек как можно меньше был со мной. Ссорились бы, скандалили. А так, мы живём с моим милым душа в душу, я понимаю его, а он - меня.
  Иногда я смотрю на фотографию Юншэна на камине и плачу. Ень Гун утешает меня, он не ревнив, как Лианг. Он понимает мою тоску и боль. Судьба отобрала у меня одного любящего мужа, но взамен дала другого. Радостно тянусь за руками ветерка, за солнечными глазами, тёплыми, нежными.
   Наши планы уехать пугали маму с отчимом, они готовы были отдать нам всё, только бы мы оставались с ними в Макао. Так что переезд отложили на неопределённое время, всецело нырнули в хлопоты с малышом. Он был похож на папу во всём! Тихий, всем улыбается, кушает, спит, растёт. Мама его с рук не спускает. Фима умиляется и находит в нём наши черты с мужем. Вот бровка какая широкая! Папина! А глазки вроде зеленью отливают! Мамины. Кулачок сжал пальчиком вверх - так и я в детстве так же делала!
  Через год Ень Гун сказал, что настоятель Ши Юнсинь связался с ним и попросил открыть тут, в Макао, школу - филиал Шаолиня. Я занервничала, опасаясь проблем, что его снова отберут у меня.
  - Дочка! Да кто его уже заберёт у тебя? Вы же женаты! А контракт это так...
  - Так да не так! - возражаю я и качаю колясочку с Цзю Юем. - Деньги им идут исправно! Милый? Ты ведь не станешь? - спрашиваю с паникой в голосе, опасаясь нового приступа вины у мужа. Денежный вопрос с самого начала был больным для него.
  - Нет, - улыбается. Легко и светло, уже не опускает голову униженно. Выдыхаю. Я так рада, что он больше не замыкается в себе, не делает вид бедного родственника!
  - У нас будет школа! Огромная! Всё для моего зятя! - папа любит прихвастнуть. И Ень Гуна любит! Я знаю. Мы переглянулись с улыбкой. Отчим понял, что мы смеемся над его любовью ко всему яркому и большому. - Вы против?
  - Нет конечно! А где она будет? - глаза у всех горят от предвкушения. У нас будет своя школа Кунг-фу!
  Школу решили построить в море! Проект родился тут же, в кабинете у папы! Мы сделаем его плавучим домом! Это сделает его экзотикой номер один на острове, а еще обезопасит монахов от назойливого внимания туристов. Пускать туда будут строго по разрешению. Обсуждение заняло ещё неделю, а потом папа созвал строителей, дал им чертёж и сказал не спешить, построить школу надёжной, основательной и очень красивой. К ней будет вести один-единственный мостик. Я гордилась тем, что мелкие детали, которые мы с Ень Гуном предложили, были утверждены и вписаны в проект.
  Я задумалась, замечталась и сказала Ень Гуну, что наш сын там будет учиться. Не надо ехать в Пекин или ещё куда. Муж покивал серьёзно и сказал, что присмотрит за ним. Там. Ты будешь преподавать?! Нет, сначала тоже учиться. Приедут наставники, покажут умения. А мне можно глянуть? Можно. Точно? Там же женщин нет.
  - Ты не... Тебе можно! - поправился милый, видя, что я открыла рот для вопроса. Я не... женщина?
  И чтобы доказать, что мне всё можно, позволил утащить себя в спальню. Уже вопрос, кто кого соблазняет! Смелость и уверенность моего ветерка сменили, наконец, робость и стыдливость. Его ласки слаще мёда, поцелуи дурманят, лишают воли. Нет нужды приказывать - он ведёт меня сам, лаская, нежа, сводя с ума. Когда и как научился? Сказал, что изучил меня, все точки... Точки Жэ, смеюсь я. Точки Софен! А я знаю твои точки... Ум-м! А здесь? А вот так? Глаза тёмные, глубокие, в них благодарность, страсть и мольба. Не бойся, я не стану тебя мучить долго...
  А через год у нас было два мальчика! Я ворчала, что надеялась на дочь. Но мама, будто и не она молила небеса о внучке все девять месяцев, радостно приговаривала, какой у нас хорошенький мальчик! Отец был счастлив! Два внука! Род не прервётся на нём! Даром, что фамилия другая! Все ведь знают, что они из семьи Яо.
  Ень Гун был в шоке, трансе и полном очумении! Позвала к себе, шикнула на маму с Фимой, которые гукали над младшим Цзюй Феном. Склонился надо мной, тогда я тихо, чтобы свидетели, уже умолкнувшие и развернувшие уши в нашу сторону, не слышали, прошептала: "Через год у нас будет дочь! Старайся!". Какие мы грозные! Смотрит так, будто съест сегодня же... Боги, как вытерпеть хоть неделю после родов! Особенно когда рядом в кровати мой самый желанный мужчина в мире! Мой долгий стон... Ржут над нами. Смейтесь! Я вам столько нарожаю внуков, надоест радоваться... Нет? Сколько бы не было? Ладно... Не вопрос!
   В Океанусе три дня шёл праздник! Подарки слали, конверты с денежкой несли, звонили из Америки, из Украины! Фима что-то там замышляет... Никак в гости зовёт своего друга сердечного? Насмотрелась на нас с мамой и тоже хочет счастья? Давно пора! Она ведь молода ещё, хороша собой. Даже тут кавалеры завелись уже!
   Выступали акробаты, монахи, которые уже два месяца здесь живут, ожидая постройки хотя бы одного дома, чтобы вселиться, забить место. Учитель Нианзу прибыл с Юнгксу. Паренек восторженно рассказывал, как монастырь гудел всё это время. История нашей любви не давала парням покоя: они надеялись найти такую же взаимность, такие же приключения. Наставники с ног сбивались, пытаясь усмирить гормональный взрыв в Шаолине! А туристы теперь осаждают монастырь с удвоенной силой!
   Нас даже в летопись внесли! Я безумно гордилась этим! Мы уже дали много интервью журналистам из Пекина, Англии, Америки, России, Украины. Кто-то высказал мысль, что я могу даже книгу написать о своей необычной судьбе. Я задумалась. Ень Гун в принципе не был против, мама с отчимом дали мне полную свободу в этом вопросе. Вот рожу дочь и начну!
   Гости поздравляли, желали нам всего самого-самого! Такие тёплые слова, будто мы их давние друзья. Приятно, улыбаюсь всем, киваю.
  А мама соизволила спеть! Впервые за всё время, что я живу с нею, я услышала, как она поёт. В детстве я считала её голос самым красивым в мире. А теперь поняла, что так считаю не я одна. Все умолкли и слушали её с одухотворёнными лицами.
  - Иди ко мне, Софи! - позвала мама. Я привстала со стула, оглянулась на мужа и отца. Кивают. Ень Гун верит в меня: его глаза обласкали меня, ободрили. Тётя моего ветерка во все глаза таращилась на нас. Что ж она такая испуганная! Вон Лючень уже освоился и запросто общается с охраной, партнёрами отчима. С монахами щебечет, будто родился в Шаолине, такой живой и открытый.
  Мы спели с мамой три наших национальных песни. Когда-то мы разучивали их для школьных уроков пения. Теперь вот с лёгкостью спелись, слили голоса. Овации. Знатные гости (и даже мистер Волски с мистером Фоксом, который стал нашим другом с тех пор, как забрал нас с острова), туристы, которым тоже позволили услышать мамино выступление, - рукоплескали долго, а мы кланялись и улыбались. Мы стоим, обнявшись, нам очень лестно внимание, восхищение. Мы так похожи сейчас! На нас одинаковые фиолетовые атласные ципао до щиколоток, волосы убраны и сколоты цветочками. Я округлилась, обрела свои прежние формы. Эти формы очень нравились ветерку...
  Обе настрадались в жизни, но нашли своё счастье. Вот они, наши мужья, самые любимые, невероятные, заботливые и верные. Яо Цзиньлун хлопает зятя по плечу, предлагает бокал с вином. Мой монашек по привычке отказывается. Он чтит пять заповедей... Ой, нет. Четыре. Одну он попрал безвозвратно: не иметь дел с женщинами. Папа поднимает ладони, признавая поражение и даёт ему пузатый чайничек. Зелёный чай, собранный в горах братьями из Шаолиня. Это дело, это моему Ень Гуню нравится больше. Наливает чашечку, чокается с папой.
  На коленях у Фимы ёрзает Цзю Юй. Младшего пока караулит няня наверху, у нас в комнатах. Сыночек выворачивается из рук тёти, сползает на пол и бежит к нам на сцену. Такой маленький, а такой упорный! Залез сам по ступенькам, мы с мамой присели, ждём. Идёт вперёд, расставил ручки, предлагая сразу его поднять, чтоб не мучиться. Смеюсь и хватаю своё счастье в руки, встречаю глаза мужа. Не жалеешь? Нет. И никогда, никто из нас не пожалеет!
  Конец! А кто слушал - молодец!
  Не знаю, будет ли вам интересна эта история,
  или же, прочитав страну, где родилась Софи, вы закроете файл гневно.
  Как бы там ни было, книга завершена, герои живут своей жизнью...
  Пекур Татьяна.
  18.09.2019
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"