Пелипей Александр Константинович. Пятый круг (сборник)

АЛЕКСАНДР ПЕЛИПЕЙ

Сборник рассказов

ПЯТЫЙ КРУГ

Новокузнецк, 2018 г.

Сборник включает в себя рассказы:

Предисловие

Салют! Неожиданно продуктивный на текстовое самовыражение апрель. Собрал все зарисовки, немного и криво подправил, добавил не выложенный ещё рассказ, получился эдакий сборник.

Спасибо за поддержку и критику, это приятно и ценно.

С уважением,

Александр Пелипей

ФУ

Спасибо Татьяне за её "Ромашку" и за её тексты в общем, ты супер

-- Фу.
Я подумал и согласился: фу. Зажжённая было сигарета отправилась щелчком в лужу неподалёку. Солнце печёт по-летнему, и скоро на крышах не останется ни капли влаги.
-- Не замёрз ты тут сидеть?
Вновь этот голос. Хочу обернуться и посмотреть на обладателя приятного тембра, но...
-- Не надо, давай сидеть так, как сидим.
Я пожимаю плечами и смотрю вдаль, с крыши вид открывается фантастический.
Город пятиэтажек и памятников отсюда кажется геометрически прекрасным. Линии проспектов, улиц, всё сверкает из-за солнечных лучей. В воздухе даже некая свежесть, что ли, будто ты и не в...
-- Так ты не замёрз? - повторяет некто, сидящий сзади.
-- Нет.
-- Давно тут?
-- Минут десять.
-- Грустишь?
Я задумался.
-- Не знаю, - неуверенно, но честно. - Вряд ли это грусть, весна и прочее.
-- Вот-вот.
Мы замолчали. Где-то внизу раздался протяжный клаксон автомобиля.
-- Когда высоко взбираешься, то и видишь далеко вперёд, - зазвучал голос собеседника. Я чуть наклонил голову вбок, прислушиваясь к мягким интонациям. -- Но вместе с этим не видишь, что творится рядом, прямо под тобой. Понимаешь?
Я качнул головой.
-- Но и постоянно на нижних уровнях находиться нет смысла, - продолжил незнакомец. -- Тогда видишь только то, что под носом, что вокруг, но не далеко. Есть риск попусту не увидеть нового, если затянет в старое. И наоборот, в погоне за новым нельзя забывать о старом. Понимаешь?
-- Не всё же так буквально, - возразил я. -- В разных... эмм... жизненных сферах - разные высоты.
-- Правильно, - как мне показалось, с урчанием согласился собеседник. -- Но сферы пересекаются и идут неразрывно.
Странный диалог.
-- А на какой высоте ты сейчас? Ниже или выше желаемого?
Я задумался. Прошло не меньше пяти минут, а мы не проронили ни звука. Я почувствовал, что слегка озяб, и поднялся на ноги. Позади никого не было, только пепельно-серый кошачий хвост мелькнул за широкой "тарелкой".
Да, пора спускаться.

29 марта 2018 г.

Шаурма, ежи и закат человечества

-- В мире стало слишком много жестокости, -- произнесла Катя, держа только что приготовленную шаурму в одной руке, стаканчик кофе - в другой. -- И зависимостей.

Мы сели на крутящиеся стулья у витрины и приступили к трапезе, пожелав друг другу приятного аппетита.

-- Разве не всегда так было? Вот конкретно про жестокость, она же идёт рука об руку со всей историей человечества.

-- Саш, никогда не было столько обозлённости, как сейчас, и она нарастает постоянно.

Я наблюдаю за тем, как капля соуса хочет сбежать к девушке на брюки.

-- Это одна из черт человека, -- протягиваю салфетку. Катя кивнула в знак благодарности, а побег пресечён.

-- К сожалению, -- согласилась девушка. -- Что же получается, с каждым годом мы всё больше очеловечиваемся?

-- Не всё же так плохо, -- пожимаю плечами. Хм, а шаурма хороша. Шеф-повар (как его уважительно и благоговейно называет Катя) как всегда прекрасен.

-- Ага, -- с сарказмом согласилась Катя. -- Посмотри, сколько вокруг психопатов, сколько маньяков и просто любящих насилие. Задень плечом человека случайно на улице -- в лучшем случае, удостоишься ненавистного взгляда, в худшем -- обменяешься парой ласковых...

-- Не утрируй, -- поморщился я. -- Насколько я не оптимист ни разу, но и ты перегибаешь.

-- Да даже пусть и перегибаю, в основном-то я права. Люди никогда не были такими злыми и жестокими, как сейчас.

Катя пригубила кофе и поморщилась.

-- Как обычно, кофе здесь такой себе...

-- Я согласен, что жестокости много, -- подумав, киваю. -- А про зависимости -- ты о чём конкретно?

-- В общем, -- неопределённый пасс рукой с шаурмой. -- Зависимость от мнения других, например, это прям бич современности. Желание добиться одобрения, желание набрать "лайков" и "классов" в соцсетях, количества друзей и знакомств. Зависимость быть не таким, как все, но получается-то наоборот. Это я не говорю ещё про курение, алкоголь, секс, ощущения, про погоню за признанными стандартами красоты, внешности, характера.

-- Хм, -- произнёс я, прожёвывая.

-- И практически все зависимости связаны между собой, перетекают из одной в другую, -- добавила Катя. -- И кто говорит, что у него нет зависимостей - обманывает себя и других, его зависимостью является желание независимости.

Помолчали. Да, кофе не очень.

-- А что, -- начал я, отставив стаканчик в сторону, -- если зависимости позволяют укрощать свою жестокость?

Катя кивнула. Я продолжил.

-- Нужен же какой-то способ выхлопа негативных эмоций. Ну а если что-то начало получаться или понравилось, почему бы и не продолжить. Главное, чтобы твои интересы другим не мешали и не вредили.

-- Заметила, что людей вместе собирает только горе, -- вздохнула девушка, делая глоток невкусного кофе. -- А так все по одиночке, хоть повсеместно и кричим об общности. Кто знает, сможем ли пережить действительно глобальную катастрофу или перегрызём друг друга раньше, чем... чем условные ежи-зомби во время Ёжепокалипсиса.

Да, представляю. Малиновый закат, пустые улицы, развороченные машины на раскуроченном асфальте и сотни ежей с налитыми кровью глазами и испачканными частями тел врагов иглами... И не будет спасения, как в фильмах, где герой-одиночка вытащит цивилизацию обратно на своей спине. А островками цивилизации останутся ларьки с шаурмой, по каким-то причинам неприкасаемые для ежей. Зона перемирия, где можно расслабиться, купить по-прежнему ужасный кофе и сесть у витрины, наблюдая за разрухой снаружи.

-- Да уж, -- только и сказал я, доедая свою порцию.

Ларёк с шаурмой как островок спокойствия и стабильности, вот уж действительно. Люди спешат по своим делам, машины на перекрёстках останавливаются и едут дальше, где-то над головами пролетают самолёты, оставляя пушистые следы на синем небе. И мы сейчас выйдем, вольёмся в людской поток, промаршируем с ним до нужного места и отсеемся.

Катя чихнула, совсем как ёжик. Я заулыбался.

-- Я готова.

-- Пойдём.

Мы поблагодарили ещё раз шеф-повара и вышли на улицу. Погода приятная и ясная, неужели весна?

-- Успеваем?

-- Да, -- я глянул на дисплей телефона. -- Можно не торопиться.

-- Это хорошо, -- кивнула девушка.

Мимо пробежала стайка ребятни. Задумчивые и сурьёзные люди на их пути шарахались в сторону от этого вихря, кто-то осуждающе качал головой, кто-то, напротив, позволял себе улыбнуться, наблюдая действительно живущих и живых во всех смыслах человечков.

-- А много ли у тебя зависимостей? -- спросил я, поправляя лямку рюкзака на плече.

-- А то, -- серьёзно посмотрела на меня Катя. -- Я же из человеков, я же людь. Но я работаю над этим, усмиряю своих демонов.

Она улыбнулась, и Солнца вокруг стало больше.

P.S.

-- Борис Николаевич, у нас ЧП!

Запыхавшийся ассистент держался побелевшими пальцами за дверной косяк и не мог совладать с ужасом.

-- Вольер... разбит!

-- Что с подопытными? -- резко спросил Борис Николаевич.

-- Сбежали...

Учёный пошатнулся и рухнул на стул.

-- Что по секторам?

-- Не... отвечают...

Борис Николаевич почувствовал, что по спине катится предательский холодный пот.

-- Это конец. Надо пускать газ, -- прошептал он, поднимаясь на дрожащих ногах.

-- А если остались живые люди?! -- вскричал ассистент.

-- Не остались, -- севшим голосом ответил Борис Николаевич.

До стенда с пусковым механизмом было пару шагов, которые показались учёному километрами. Рубашку под белоснежным халатом можно было выжимать от пота. Нельзя медлить, нельзя.

Борис Николаевич зажмурился и разбил стекло на стенде левой рукой. Теперь надо вставить ключ, который всегда с собой. Дрожащими пальцами учёный не с первой попытки нащупал цепочку на шее.

Внезапно погас свет и навалилась оглушительная тишина. Ассистент тяжело задышал и залез на стол, сбрасывая на пол все бумаги и предметы. "Жалко парня", -- вскользь подумал Борис Николаевич и осёкся. Всех жалко, весь комплекс уже пал жертвой, надо спасти остальной мир от результата ужасного эксперимента.

Это только в кино цепочки легко рвутся. Шею засаднило, пот попал в порезы, но ключ отрываться не хотел. От бессилия и чувства, что может не успеть, учёному хотелось плакать.

Включилось аварийное освещение, в комнате воцарился полумрак. В дверь начало что-то скребстись, сначала будто неуверенно, затем всё смелее и чаще. От металлического скрежета новая волна страха пробежала по телу.

Поддев цепочку пальцами, учёный наконец стянул её через голову. Очки упали на пол. "Не разбились", -- отстранённо заметил Борис Николаевич. Мозг ставил барьеры перед всепоглощающим ужасом, но это не спасало.

Ассистента начало рвать. То ли нервное, то ли отравился. "Говорил же, не бери ты на рынке эту дурацкую шаурму, есть ведь еда нормальная в комплексе", -- заторможено подумалось учёному. Изрезанными пальцами от торчащего стекла на стенде он пытался вставить ключ в чертовски маленькое отверстие. Чёртовы проектировщики системы безопасности!

Что-то коснулось ноги. Учёный знал, что именно, от ужаса стиснулось горло. Ассистент закричал и резко затих. "Прощай, парень".

Наконец ключ попал куда надо. По ноге начали ползти, от ужаса хотелось сжаться в клубок. Осталось повернуть ключ...

В руку впился тёмный клубок. Вскрикнув севшим голосом, Борис Николаевич попытался стряхнуть это нечто, но куда там. Он с ужасом осознал, что полумрак вокруг именно из-за кишащей массы этих комочков, живой ковёр с блестящими глазками и влажными носами. Их были сотни и сотни, из коридора в кабинет с мелким топотом вваливались новые клубки.

Ключ заело. Это было настолько обидно, что было смешно.

Масса комков повалила учёного на пол. Боль от десятка укусов уже не чувствовалась, будто мозг отключил все рецепторы, спасая рассудок. Влажные носы ткнулись учёному в лицо, и Борис Николаевич закрыл глаза.

P.P.S.

-- Ужас, -- только и сказала Катя, дочитав.

-- Ужас, -- согласился я. -- Много мыслей потерял, увы. Переписывал второй раз, первоначальный вариант не сохранился абсолютно. Но иногда, -- со вздёрнутым носом посмотрел я на девушку, -- умею быть настойчивым.

-- Это да, -- засмеялась Катя. -- Почаще бы, конечно...

-- Что?

-- Не-не, ничего... К шаурме пару недель не прикоснусь.

-- Ну вот, -- расстроенно вздохнул я. -- Минус одно место для свиданий.

Она улыбается. Значит, не зря писал.

12 апреля 2018 г.

Такси "Желание"

-- Давно не были в городе?

Вопрос таксиста отвлёк от созерцания проспекта через окно медленно едущей машины.

-- Видно сразу, когда человек жил здесь и когда просто посещал наши края, -- разъяснил таксист. Загоревший, с лихо расстёгнутым воротником поло и жёлтыми от курения пальцами. -- Пассажир иначе смотрит из окна.

-- Давно не был, да, -- ответил я. -- Изменилось мало, конечно.

Таксист заразительно рассмеялся, и я улыбнулся.

-- Вы вернулись или так, погостить?

-- Ещё не знаю, надо осмотреться, себя послушать. А остановите у моста, пожалуйста.

Я вышел из машины и вдохнул полную грудь воздуха. Впервые с момента приезда я почувствовал, что скучал по этому городу.

Городские мосты меня всегда привлекали. Вроде бы простые сооружения, необходимость для пересечения речушки, бегущей петляюще сквозь весь город, но какие же красивые. Места паломничества молодёжи и стариков. Людям среднего возраста некогда останавливаться и смотреть на реку, да и незачем. А вот молодые и старые специально приходят, кормят уток хлебом. Хотя где-то я читал, что это вредно для пернатых...

-- Подождите пару минут, -- сказал я, наклонившись к открытому окну. Таксист кивнул, бросив взгляд на прикреплённый к панели телефон.

Ограждение моста, как обычно это бывает, было всё в замках с именами. А внизу, на дне реки покоились десятки ключей. Странная традиция -- вот так скреплять отношения: если вам нужен внешний замок друг для друга, то внутренним узам нет доверия.

Мемориальная табличка гласила, что лавочка и брусчатка вокруг неё на берегу подарена городу известным меценатом. Уже за одно это можно его поблагодарить, место красивое. Только табличку следовало бы хоть изредка очищать от пыли и птичьих автографов. "А то не комильфо", -- вспомнились слова лучшего друга. Чуть улыбаюсь, потому что чьи слова ещё могли прийти на ум на улицах бывшего любимого города.

Уток в воде не было, это даже как-то опечалило. Да и людей на мосту не особо много, так, пара мальчишек с огромными и тяжеленными рюкзаками за спинами да молодая мама, прогуливающаяся с коляской.

Я закрыл глаза и позволил памяти играть с разумом вовсю.

-- Значит, уезжаешь?

Лавочку установили пару недель назад, а какие-то вандалы уже выцарапали на ней свои послания. "Сдесь был Колян". Хотелось вытащить ключ из кармана и исправить ошибку в первом слове. Наверное, всем, кто это видел, хотелось того же.

-- Ну а чего здесь делать?

-- Тоже верно, но... Как-то ты внезапно собрался.

-- Цыганка на рынке нагадала, что надо сменить обстановку, а я ей верю... Да шучу, видел бы ты своё лицо.

-- Шутки он шутит...

-- Буду скучать по твоему ворчанию.

-- А я по твоим странным шуточкам.

Смеёмся. Кто же знал, что больше не увидимся. Новость об автокатастрофе шарахнула знатно в своё время, до сих пор вкус меди на языке появляется при воспоминаниях.

-- Поехали к парку.

Таксист лишь кивнул и тронулся с места. Самые лучшие психологи, считаю -- тонко чувствуют, когда надо говорить, а когда лучше помолчать. Попадаются разные, конечно, но в основном...

Проезжая мимо сквера, я усмехнулся. Отсюда едва видны скульптуры и табличка рядом, но вспомнилось, как в сорокаградусный мороз мы одевали эти статуи, натягивая собственные куртки и шапки на металл. Постояли, посмотрели на получившийся перфоманс и, трясясь от холода, быстро оделись обратно. Одежда успела остыть и от озноба трясло ещё некоторое время. Но побалдели.

-- Минут десять подождите, -- попросил я таксиста. Тот помедлил, но кивнул.

В парке людей было много больше, чем на улицах, как бы банально это не звучало. Я расстегнул воротник рубашки ещё на одну пуговицу и сел на чудом свободную лавочку у фонтана, ещё не работающего после зимних каникул. А может уже и сломанного, откуда мне знать. У пешеходной дорожки был установлен дорожный знак с белым человечком на синем фоне, естественно, с пририсованными кем-то причиндалами, куда же без этого. Хотя, по-моему, знак выглядел иначе несколько лет назад, поменяли что ли...

-- Женишься? -- недоверчиво переспросил я. Остальные тоже с недоумением смотрели на виновника встречи.

-- Нет, блин, замуж выхожу! Чего вы такие ошарашенные, я сам ещё не верю, что решился.

Первым с поздравлениями подошёл высоченный парень, ласково называемый в узком кругу друзей Дядей Стёпой, ну или сокращённо Стёпой. Он не обижался, так и прижилось у парня второе имя помимо своего.

-- Совсем мужиком стал, -- мягким баритоном сказал Дядя Стёпа.

-- Да, ну ты даёшь, неожиданно, -- сказал кто-то, затем гул голосов стал монотонным вперемешку с хохотом.

Молодожёны были моими хорошим друзьями ещё с детства. На свадьбе дико напился и орал песни, потом разоткровенничался и признался невесте, что когда-то был в неё влюблён. Жениху пригрозил, чтобы берёг, а Дяде Стёпе живо и громко рассказывал о ноосфере. Хороший был вечер, да.

-- Теперь можно и к дому.

Таксист убрал какой-то буклет в бардачок.

-- Судоку, -- счёл нужным сказать мужчина. -- Занятная вещица, посидеть, подумать. Какой там адрес?

Я повторил. Машина влилась в автопоток. По радио начала мурлыкать Лана, и таксист прибавил громкость.

-- Нравятся её песни, но лучше не смотреть перевод текста, -- смущённо засмеялся таксист. -- А то неловко потом подпевать.

Тем не менее во время припева он самозабвенно пропел пару строк.

-- Неплохо, -- сдержанно улыбнулся я.

-- Спасибо, -- кивнул он в ответ, и мы посмеялись.

Спустя десять минут мы доехали до моего дома. Стандартная тихая пятиэтажка в окружении таких серых домов вокруг. Во дворах стандартный набор: песочница без песка, лавочка, у каких-то подъездов цветники, строго охраняемые бабульками.

-- Спасибо, -- я рассчитался с таксистом и импульсивно протянул руку. Он пожал её и попрощался в ответ.

На тополе напротив моего подъезда до сих пор висит табличка "Не шуметь". Надо же. Краска почти слезла, но надпись читаема. Её приколачивал сосед с первого этажа, когда я ещё в школу только начал ходить. Любили тут собираться компании во дворе, было время. Потом все куда-то пропали, подрос я со сверстниками и "той самой шумной компанией" стали теперь уже мы. Было бы интересно услышать, кто чем занимается сейчас из тогдашних знакомых. Уверен, что добрая половина до сих пор живёт здесь же, панельки молча наблюдают за сменой поколений, и у вчерашних пацанов уже растут свои дети.

-- Хороший слог. Да и в целом неплохо.

-- Спасибо.

Мне 17, сижу с одноклассницей на лавочке под табличкой "Не шуметь". Не шумим.

-- Может выложишь куда-нибудь? -- спросила девушка.

-- Зачем?

-- Ну... Почему бы нет?

-- Да ну...

Недавно я ей на флешку скидывал последний свой рассказ. Причём последним он казался во всех смыслах, он меня высосал полностью. Мне больше нечего было сказать на тот момент самому себе, нечего выразить. Да и некому. Как потом оказалось, таких рассказов будет ещё несколько, и добрая половина из них казалась последними.

-- Боишься критики?

-- Есть такое.

-- Но ведь это же хорошо, без критики нет прогресса.

Умна не по годам. Девушка вызывала восхищение, вообще способность восхищаться креативными и творческими личностями осталась до сих пор. Сам-то я неуклюжий и неловкий во всех сферах.

-- Может тебе учиться на что-нибудь такое вот, журналистика та же, например.

-- Сама чего думаешь, куда поступать будешь?

-- Не знаю, уехать хочу.

Мне стало грустно. Сам-то я никуда не собирался уезжать.

-- Эх, -- только и произнёс я.

-- Да, печалит, что всё тут останется, и друзья, и город, -- вздохнула девушка, поправляя волосы. -- Но одновременно очень хочу уехать, хочу свежее и новое.

Мне нравятся люди, что легки на подъём. И опять же, я не из таких.

-- Так что, -- подытожила подруга, -- жду твою уже серьёзную книгу, с автографом.

Я засмеялся.

-- Да, бесконечно ждать придётся.

-- Ничего, потерплю, -- улыбнулась девушка. -- Может даже про меня напишешь как-нибудь, мало ли, романтический интерес главного героя, к примеру.

Я засмущался. Да и она тоже, наверное.

В итоге после школы она никуда не уехала, в семью пришла беда, и планы на будущее девочки круто изменились. А я уехал, неожиданно для самого себя. Первые месяцы, как это положено, все плотно поддерживали связь со всеми, потом потихоньку друзья превратились в знакомых. Стандартный ход вещей.

Книгу я ещё не написал. И не напишу, наверное. Но привет передать вполне способен, глядя на табличку над лавочкой.

Я развернулся лицом к подъезду. Пора подниматься домой, заждались уже меня. Да и я, если честно.

Внимание, необязательное продолжение. Возможно изменение послевкусия, разочарованное "эх", снисходительное "мда-а" и недоумённое "а?".

-- Показатели в норме.

-- Эмоциональный фон немного повышен.

-- Обойдёмся без вмешательства, сейчас придёт в себя.

-- Всё, он здесь.

Я открыл глаза. С меня сняли массивный шлем и начали отдирать датчики с тела.

-- Как Вам поездка на нашем такси "Желание"? -- спросил улыбающийся доктор.

-- Перспективно, -- кивнул я. -- На поток производство ставить собираетесь?

-- Пока только завершаем прототип, нужны деньги, деньги и ещё раз деньги.

Помощники доктора убрали всё оборудование, и я сел на кушетке.

-- Идея хороша, да и исполнение в порядке, -- начал я, включив диктофон. -- Давать людям шанс посетить места из прошлого и заново переживать некоторые моменты -- это хорошо. Физически я бы родной город уже не посетил, а ваш проект даёт эту возможность. Но каковы последствия для организма?

-- Никаких негативных эффектов ни во время, ни после погружения, -- заверил доктор. -- Да вы и сами можете сейчас ответить на свой вопрос: чувствуете что-нибудь необычное?

-- Нет.

-- Вот видите. Технология безопасна.

-- Есть вероятность, что прототипом или системой на его основе воспользуются во вред человеку? Например, внушить во время погружения какие-то установки или выудить некую информацию из пользователя.

-- Наша разработка уникальна, -- покачал головой доктор. -- Технология под личным контролем.

-- Хм...

-- Я понимаю, что мы можем стать неплохой основой для какого-нибудь фантастического романа или фильма, условное "Чёрное зеркало" могло бы хорошо подать эту историю. Но на деле никаких предпосылок к использованию нашего такси во вред -- нет.

-- Кстати, о названии. Почему такси и почему "Желание"?

-- Такси -- удобно перемещаться внутри своей памяти, мобильность и скорость. Ну а вторая часть названия из театральной постановки, которая в своё время понравилась, "Трамвай "Желание"". К тому же, что, если не желание, мы помогаем воплотить в жизнь?

Интервью длилось ещё около получаса.

-- А почему вы позвали именно меня, не очень-то известного журналиста, хоть и из весьма известного издания? -- спросил я напоследок, выключив диктофон.

-- Всё просто, -- пожал плечами доктор. -- Идущие перед вами в списке претендентов отказались, опасаясь за своё здоровье, вы первый согласились.

-- А, вот оно как... А я уже зазвездился.

Мы улыбнулись.

-- Спасибо за интересный материал, -- пожал я руку доктору. -- Черновик статьи пришлю в среду, хорошо?

-- Да, конечно, -- ответил доктор. -- Надеюсь на дальнейшее сотрудничество!

Опубликовать статью мне не дали, а диктофонные записи настоятельно порекомендовали удалить. Под контролем, естественно. Доктор и его команда пропали с радаров, их лабораторию тихо прикрыли по причине "несоответствие нормам пожарной безопасности". Главред посоветовал не болтать особо, да и кто бы мне поверил.

Мне было приятно прокатиться на такси "Желание", но теперь я с опасением жду, в каком же виде и когда жёлтый экипаж вернётся. А он вернётся.

18 апреля 2018 г.

Опиум

Акт 1. "Я, обычный человек"

-- Ваш пропуск.

Я потупил глаза и протянул чип-ключ. Строгий охранник приложил его к тыльной стороне своей ладони.

-- Порядок. Проходите.

Дверь открылась, впуская меня в зал замка. Сегодня здесь выступление благочестивого Императора, да восславься имя Его в веках.

-- Таблетки взял? -- спросил проверенный охраной и вошедший вслед за мной Септий.

-- Конечно, -- сухо киваю в ответ. -- Что за банальный вопрос?

-- Спрашивали же раньше "как дела", -- пожал он плечами.

-- Я уже много лет не слышал хоть о ком-то, кто живёт без таблеток.

-- А как же секта Сопротивления? -- усмехнулся снисходительно Септий. Разделяю его сарказм: эти идиоты ведут борьбу с прогрессом, пытаясь помешать человечеству идти дальше.

Мир под властью фармацевтики. Сначала это было необходимостью, когда глобальные катастрофы начала века вынудили подсадить человечество на медикаментозную иглу, затем незаметно таблетки стали за тебя определять твоё поведение. Так безопаснее и надёжнее, нет соблазнов возжелать зла ближнему, люди решают вопросы миром и уходили из жизни безболезненно спустя 50 прожитых лет. Оправданные меры для спасения жизни по всей планете.

Я взглянул на пропуск, забыв номер своего места в зале. Тысячи стульев вокруг сцены, где с минуты на минуты появится Он, поборовший смерть и принёсший человечеству величайшее Благо -- обеспеченное существование. В мире не осталось голодных, не существует преступников, наконец люди перестали тратить ресурсы на войны, а направили их на развитие будущего. Экология постепенно улучшается, и если сравнивать показатели и значения в начале века и сейчас, то поражаешься, как они тогда вообще могли жить. Существовать, вернее.

-- Секта Сопротивления, -- протянул я с улыбкой. -- Они словно пещерные люди, что не знают даже способа развести огонь, в то время как в цивилизации пользуются светодиоидами. Со своими допотопными представлениями о свободе, они не достойны жить дальше.

-- Это же надо, радеть за возвращение низменных чувств и желаний, чтобы вновь повсюду царила война и смерть! -- неодобрительно покачал головой Септий. -- Поскорее бы их всех отловили и усыпили.

Мы сели на свои места неподалёку от сцены. Император должен был появиться с минуты на минуты. Практически все сидящие в зале принялись доставать свои таблетницы.

-- Хорошая таблетка, -- сказал Септий, рассматривая вытащенную капсулу в пальцах. -- Не даёт возможности упустить и мгновения, позволяет узреть и осознать всё Благо, что Император дарует нам.

Мы проглотили таблетки, запив их водой из предусмотрительно поставленных рядом с нашими местами стаканчиков. Теперь ни одна ненужная эмоция, кроме восхищения и восторга, не пробьётся через фармакологический барьер.

Надо признать, не все пили этот сорт таблеток. Кто-то был в экстазе и воодушевлении и без вмешательства фармацевтики, такова природа малого процента людей, излишне наделённых природой эмоциональностью. Их называют "экстрасенсами", и я что-то слышал про значение этого термина в далёком прошлом, отличающееся от нашего времени.

От мыслей меня отвлекла мёртвая и напряжённая тишина. Я буквально почувствовал, как волосы по моему телу поднялись дыбом, а судорога страха сдавила горло. Те же эмоции сейчас испытали абсолютно все -- к сцене вышел Преторианец.

Акт 1. "Я, Преторианец"

-- Ваш ребёнок удостаивается чести обучаться при дворе Императора, -- бесстрастно и даже ледяно говорил господин секретарь Тайной канцелярии. Мама лишь беззвучно тряслась в рыданиях, пока отец пытался убедить незваных гостей в их ошибке.

-- Мальчик ни в чём не виноват, кто-то наклеветал на мою семью, -- устало повторял отец.

-- Благодаря таким порядочным соседям, как ваши, мы можем контролировать агрессию в обществе, -- отрезал господин секретарь. -- Ваш ребёнок подрался за какую-то игрушку, налицо излишняя злоба к ближнему и пренебрежение ценностью жизни как таковой. В принципе, будь я экстрасенсом, как некоторые из наших достопочтенных политиков, я бы охарактеризовал поведение вашего сына как надругательство над Благом, что подарил нам Император, да восславься имя его в веках.

Родители в ужасе сжались.

-- Нет, -- только и смогла прошептать мама.

-- Мы забираем ребёнка, -- повторил секретарь. -- Попытаемся обучить на Преторианца, не получится -- будет умерщвлён, вы знаете правила.

Мама не сдержалась и забилась в истерике, повиснув в руках отца. Секретарь кивнул на меня, пятилетнего мальчишку, и мрачные солдаты из его свиты легко подхватили меня с пола.

-- Не надо бояться, -- сказал солдат, глядя мне в глаза. -- Такие как ты помогут избавиться от насилия в обществе раз и навсегда.

Больше я родителей не видел, таблетки помогли забыть о них.

О, таблетки... С пятилетнего возраста меня и таких же мальчуганов пичкали ими с утра до вечера, делая из нас постоянно агрессивных бойцов. В семь лет я голыми руками уложил троих вооружённых ублюдков из секты Сопротивления, в девять помогал Преторианцам в борьбе с восставшими на востоке антиглобалистов. Самое начало расцвета Империи, годы отказа от насилия через насилие. В конце концов остались лишь мы, немногочисленные Преторианцы, защищающие интересы Империи от козней сектантов. Иные вооружённые формирования (армия, надо же, сколько лет понадобилось человечеству для отказа от неё) полностью исчезли из истории. Благо Императора шло по планете, страны объединялись в одну и единственную, исключая какие-то внешние конфликты в будущем. Несколько тысяч Преторианцев на несколько миллиардов людей -- этого хватило. Преступность практически исчезла, безопасность Императора, а с ним -- и человечества, бдительно оберегалась нами, Преторианцами.

Поначалу метод воспитания из хилого пятилетнего мальчугана в матёрого бойца пугал. Но со временем я привык, что во мне взрастили бесконечно яростного и всегда готового к бою война. Теперь курс таблеток сменился, и вместо пробуждающих новичкам прописывали сдерживающие капсулы. Такие таблетки позволяли не рассматривать каждого как потенциальную угрозу, не проявлять излишнюю жестокость, когда не требуется.

Капсулы делились на несколько степеней сдерживания. Если Император ехал по делам в неблагоприятный район, то и таблетки были слабые, не являющие собой особой преграды для выплеска моментальной ярости и силы. Если дежурство протекало в штатном безопасном режиме, то капсулы принимались сильного действия. Я не любил такие, от них туманило голову и тело становилось ватным.

Мне почти 40 лет, я понимаю, что через десять лет мой организм откажет, и я умру. Но я уйду одним из лучших Преторианцев, что видел Император. И для постоянной защиты Его от пакостей сектантов, я нарушаю устав, всегда принимая слабые капсулы. Надо быть готовым ко всему, враги не дремлют. Особенно они любят прикидываться обычными людьми или экстрасенсами, но я начеку. Разорву каждого, кто хоть не так посмотрит на Него, кто усомнится на секунду в Благе.

Я выхожу к сцене в зале, где вскоре выступать Императору. Обвожу глазами этих обычных, внутренне ликую и усмехаюсь их страху, такому осязаемому и липкому. Ну же, дёрнись хоть один, ну же... Или посмотри не так на меня, давай! Никто не вёл себя подозрительно, только ужас и стыдливое преклонение.

Но только дайте мне повод...

Акт 1. "Я, сектант Сопротивления"

Не помню тот день, когда возненавидел Императора и его Благо. Это пришло внезапно, но так чётко, будто кто-то внешний нашептал мне в уши целую проповедь. И я поверил этому голосу.

Сказать по правде, причины ненавидеть были и раньше. Мою младшую сестру забрали и увезли люди из Тайной канцелярии, больше её никто не видел. Да и не надо было, всем и так понятно, что обычные люди с дефектами не нужны Императору (читай: человечеству). А она всего лишь заикалась...

Отец долгое время игнорировал принятие таблеток. Когда они только появились, папа уже был болен, но тщательно это скрывал. Собственно, я сам узнал о раке лишь в день его смерти. "Сын, -- говорил он хрипло, -- эти корпорации объединились и теперь ведут весь мир в пропасть. Сами же нас заразили, сами же протягивают антидот. Но прими его, и твоей свободе конец..."

Он был прав. Болезни косили население, напряжение нарастало, и тогда появился Император, тогда ещё не особо известная личность в агонически корчащемся мире. Император предложил человечеству Благо, и люди его с радостью приняли. Свод законов и правил, основанных на чистоте генофонда и приёме нужных таблеток, сразу нашёл немало соперников. Но выбора не было...

Сколько моих товарищей умерли или были убиты? Даже не знаю, сбился со счёта. Мы, сектанты Сопротивления, умираем от неизвестных болезней, зачастую не можем иметь детей, но, в отличие от обычных, понимаем, откуда растут ноги у проблем. Император и его Благо, насильно навязанное, но теперь так укоренившееся в обществе.

Моё тело под одеждой покрыто гнойными язвами, но мой рассудок чист и светел. Мы не можем доставать таблетки, как обычные, пришлось бы под контролем людей из Тайной канцелярии пропить медикаменты, подавляющие и изменяющие волю. Чтобы получать набитые таблетницы с порциями лекарств ото всех болезней, соблазнов и для здорового генофонда, нужно вставать на учёт, где тебя еженедельно проверяют на лояльность и реакцию от капсул. Отклонение равно смерти, очищению настоящего во имя будущего.

Я пытался с такими же энтузиастами донести до обычных правду. Те не слушали, да и не хотели. Их добровольно лишают свободы, не дают мыслить хоть на каплю иначе от общепринятых норм, не позволяют усомниться в Благе и Императоре... Издревле способом привлечения внимания являлся террор, и я сторонник этого рычага воздействия на общественное сознание.

Сегодня выступление Императора в замке. Зал обставлен стульями с сидящими на них обычными, что жаждут слышать своего.

Но я выскажусь с этой сцены, и кипящий яростью Преторианец не сможет мне помешать.

Акт 2. "Я, обычный человек"

От Преторианца неподалёку несло злостью. Он внимательно сканировал взглядом зал в поисках каких-то отклонений в толпе.

-- Боюсь его до усрачки, -- прошептал Септий.

-- На то и расчёт, -- подхватил я. -- Наверное, это хорошо.

Септий странно на меня посмотрел, но промолчал. Преторианец тем временем остановился справа от сцены и, как мне показалось, разочарованно вздохнул. "Конечно же показалось, -- одёрнул я себя. -- Как вообще можно допускать такие мысли в голову?"

Зал разразился аплодисментами -- на сцену поднимался Император. Я с секундным замешательством захлопал в ладоши. Отвлёкся на чёртового Преторианца.

Император, как мне показалось, начал сдавать. Дряхлое тело, попытки молодиться за счёт фармацевтики, походка... Я осёкся. Да как можно такое подумать об Императоре?!

Септий страстно пожирал глазами садящегося на сцене в трон Императора, а я растерянно слушал себя.

-- Боюсь его до усрачки, -- прошептал Септий.

-- На то и расчёт, -- подхватил я. -- Наверное, это хорошо.

Я сказал "наверное"?! Вот почему Септий так отреагировал на моё высказывание, смесь недоумения с подозрением. Дребезжащим голосом со сцены Император начал свою стандартную речь о Благе, и я чуть не поморщился.

Чёрт, да что со мной?!

Я растерянно обвёл глазами зал и наткнулся на горящий яростью взгляд Преторианца.

"Таблетки не сработали", -- отрешённо успел подумать я до того, как на меня набросилась эта машина для убийств.

Акт 2. "Я, Преторианец"

Этот. Странно себя ведёт. Я почти чувствую, как он потеет под одеждами. Они все потеют, эти обычные. Но данный персонаж... Что с тобой такое, парень?

Он что-то сказал товарищу, сидящему рядом. Тому этого не особо понравилось. Начинаю чувствовать прилив крови по всему телу, включая низ живота. Да, это ли не олицетворение чистой ярости, символ из древнего мира, наделяющий мужчину самим словом "мужчина". Мы, Преторианцы, яростны во всём и всегда.

Обычный с опозданием захлопал, с опозданием прекратил аплодисменты. Доля секунды, но вижу: что-то не так. Разминаю свою массивную шею, кислород разгоняется по телу, приводя в тонус мышцы к окончательному ощущению сжатой пружины.

Взгляд сфокусирован лишь на нём, тело готово к рывку.

И тут он смотрит на меня.

Мы оба всё понимаем. Прыгаю к нему, сшибая сидящих на передних рядах.

Акт 2. "Я, сектант Сопротивления"

Рецепт химического катализатора мне передала как-то старая бабушка. Старая отнюдь не по меркам обычных, ей не было больше сорока, но ниже пятидесяти. Ей было уже под сто лет, она болела всем и сразу, но таблетки принимать отказывалась. Каким-то образом она раздобыла мне химическую формулу катализатора, научила его добывать из поручных средств. Бесконечная благодарность и память.

Одна капля катализатора в воду, и эффект запиваемой ею таблетки меняется на нейтральный, иногда на противоположный. Я не хотел прибегать к этому способу долгое время, пытаясь добиться внимания только словами, но... Что ж, если способен изменить мир к лучшему, но бездействуешь, то как вообще ты можешь спать? Как можно жить, зная, что безразличием или апатией делаешь лишь хуже? Вот и я не понимал, когда только начал готовиться к своему... акту.

Надо было пробиться в этот зал, всеми правдами и неправдами зарабатывая на взятку охраннику со сканером в ладони. Парень балуется разными грязными делами, я вывел на нужных людей, выложил вдобавок нехилую сумму, и проход в замок оказался открыт.

Прошёл вдоль ряда стульев в первых рядах, возле одного из них капнул вещество в стаканчик с водой. Никто не заметил, я выдохнул и позволил себе чуть расслабиться. Дурацкий ритуал с принятием таблеток перед общественными мероприятиями, когда свою капсулу запиваешь уже ожидающей водой у места. Вот вам и урок, слабовольные куски дерьма. Ничего, прозреете, может быть. Лишь бы поздно уже не было.

Когда Преторианец внезапно кинулся на кого-то в зале, я немедленно бросился на сцену. Блеск кинжала в руке, взмах, Император с разрезанным горлом и брызжущей из раны кровью падает с трона на пол. Преторианец бросается теперь на меня, оставив растерзанного обычного в груде сломанных стульев и искалеченных случайно (хотя вряд ли) тел.

Я улыбаюсь, потому что смог сделать то, чего не могли другие за многие годы. Мой долг выполнен.

Небо, я иду.

Акт 3. "Я, экстрасенс"

-- Господин секретарь, к Вам посетитель. Представился экстрасенсом.

-- Впусти, конечно же.

В кабинет бодрым шагом ворвался гость.

-- Слышал о смерти Императора, -- начал он сходу.

-- И что же слышал?

-- Что это дело рук сектанта из Сопротивления, а ваш хвалёный Преторианец был занят расчленёнкой совсем другого человека, обычного.

-- Как обычно экстрасенсы всё всегда знают, -- покачал головой господин секретарь.

-- Не забывайтесь, -- парировал гость. -- Напомнить, кто посадил вас на это место и доверил Тайную канцелярию?

Господин секретарь сухо покачал головой в ответ.

-- Модель Императора и его Блага скоро изживёт себя, -- продолжил гость. -- Нужен новый образ для контроля, тем более это был один из последних клонов, как я понимаю?

-- Да, больше Императоров у нас нет. Почти нет, -- поправился господин секретарь.

-- Предлагаю сделать то, что давно надо было, -- потёр руки экстрасенс. -- Сделать Императора Богом.

В кабинете зазвенела тишина.

-- Кто предлагает? -- спросил наконец господин секретарь.

-- Не прикидывайтесь дураком, --мягко ответил гость. -- Это предлагаем мы.

-- И что тогда будет?

-- Инакомыслие окончательно исчезнет, -- начал загибать тонкие пальцы экстрасенс. -- Критика власти -- смерть. Попытки изменить режим и его нормы - смерть. Глобализм в прошлом, теперь следующий этап -- единодушие.

-- Что? -- переспросил хозяин кабинета.

-- Что такое рамки государств и что такое вообще цена жизни человека перед вечностью души? Что значат мирские радости по сравнению с божьей благодатью?

Гость зажестикулировал настолько быстро, что глаза не поспевали.

-- Но тогда они превратятся в кукол, ещё больших, чем были, -- возразил господин секретарь.

-- И что? -- не понял экстрасенс. -- Иначе их не спасти от самих же себя.

-- Но неизбежно появление новой волны Сопротивления.

-- Оно было и будет всегда, бесспорно. Но победим в итоге мы.

-- Сделав людей окончательно рабами-потребителями?

-- Для их же блага, повторяю. В общем, приступаем, я не обсуждать решение сюда пришёл.

-- Я для вас тоже кукла?

-- Какой ответ вас устроит больше?

-- Правдивый.

Экстрасенс улыбнулся.

23 апреля 2018 г.

Сказка

-- А я категорически против такой трактовки!

Мальчик вздохнул. Вновь игрушки решили устроить спор.

-- Любовь не может делать больно, -- с нажимом, но мягко, повторил сказанные ранее слова медвежонок. Цвета корицы, на ощупь как жилет дедушки (как же давно внук не был в его руках, пахнущих табаком и кухней), одна пуговичка-глаз вполне могла бы оторваться, если ухватить её пальцами и дёрнуть. Но мальчик этого делать, конечно же, не собирался.

-- А вот и может, -- вновь возразил грузовик. Сварливый и периодически томно закатывающий фары-глаза, он высокомерно считал всех глупыми и непрозревшими. Манерой речи и поведением он напоминал мальчику подругу мамы, что приходила и сокрушённо цокала языком на пороге комнаты, глядя на него. Потом они с мамой шли на кухню, о чём-то раздражённо беседовали, и гостья уходила до того, как возвращался с работы папа. После таких визитов от мамы пахло так же, как и отца, чем-то кислым и плохим.

Визиты к дедушке, доброму и ласковому, мальчик любил. Жаль, что давно уже его к нему не отводили (грузовик ворчал, что старик, скорее всего, помер, но верить в это никто из игрушек не хотел). Посещения маминой подруги мальчику не нравились, она заставляла взглядом чувствовать себя в чём-то виноватым и наказанным, когда заглядывала в комнату. Одно время сын даже хотел попросить маму не дружить с этой тётей, но не решился, а потом и вовсе привык. Люди вообще быстро ко всему привыкают, подстраиваются и меняются. Но игрушки не такие, они настоящие.

-- Не может, -- вновь возразил медвежонок. -- Любовь не может делать больно, даже не спорь.

-- А вот буду, -- высокомерно задрал передний бампер грузовик. -- Потому что вы все здесь дураки.

-- Ну не ругайся, -- попросил мальчик. -- Это плохое слово, не надо его говорить.

-- Ладно, -- проворчал грузовик. -- Но иначе до вас мысль и не донести. Начнём с того, что каждый ответит сейчас, что для него есть эта самая любовь. Вперёд.

Молчавшая до этого пирамидка степенно и рассуждающе начала:

-- Объективной оценки данному явлению дать невозможно, субъективно же каждый будет видеть и чувствовать своё.

Игрушки (и мальчик) уважали пирамидку за её логику и взрослые рассуждения. Геометрически выверенная, состоящая из разноцветных "бубликов", она не могла не стать для этой комнаты чем-то вроде оракула и мирового судьи. Вот и сейчас пирамидка включилась в разговор, и накал напряжения между игрушками спал.

-- С точки зрения вычислительных наук, будь то математика или физика, любовь не поддаётся никаким алгоритмам и законам, -- продолжила пирамидка. -- И редко когда получается нулевой разница между даваемым и принимаемым, кто-то из двух вкладывается больше. Но это не значит, что второй халтурит или не любит, просто... Ты меня понимаешь?

Мальчик встрепенулся от вопроса.

-- Да, -- ответил он, чуть нахмурившись. -- Почти всё понимаю.

-- Рано ему ещё о таком рассказывать языком математики, -- заметил медвежонок.

-- Пусть привыкает, что никто ничего разжёвывать не станет, -- проворчал грузовик.

-- Успокойтесь, -- призвала пирамидка. -- Вернусь к изначальному вопросу. Для меня любовь -- это всё-таки баланс, ненужные жертвы ни к чему, но и гибкость в отношении друг друга необходима. Надо учитывать существование погрешностей, идеального и чёткого значения в результате никогда не будет.

-- И может ли она делать больно? -- с издёвкой спросил грузовик.

-- Может, -- не смогла не согласиться пирамидка.

Медвежонок разочарованно вздохнул.

-- Эх, вы, -- протянул он. -- Неужели я тут один романтик непрошибаемый?

-- Да ты просто жизни не нюхал...

-- Кто бы говорил!

-- Ребята, хватит!

-- Нет, ну а чего он...

-- Сам ты...

Мальчику стало скучно. Он посмотрел на закрытую дверь своей комнаты и шмыгнул носом. Сегодня мама долго не заходила, хотя с каждым днём она заходит всё реже и проводит здесь всего пару минут.

-- Любят ли меня родители? -- тихо спросил мальчик. -- Я вот их люблю.

Игрушки притихли.

-- Я их люблю, -- громче, но неувереннее повторил мальчик. -- Только зачем меня так часто наказывают?

Папа ругается с мамой каждый день, как приходит поздно вечером с работы. Мама обвиняет его в том, что теперь вынуждена сидеть взаперти дома, пока он шляется (что это слово означает, мальчик не знал). Они громко хлопают дверьми, иногда кто-то из них врывается в комнату и кричит на него. Мальчик не плачет, он закрывается как может руками и зажмуривается. Потом его оставляют в покое, и притихшие было игрушки отвлекают от горечи и непонятной тоски внутри.

Игрушки долго молчали.

-- Продолжайте, пожалуйста, -- попросил мальчик. Их разговоры разукрашивали долгие дни в комнате, где он запомнил каждую трещинку в стене, каждый неправильный стык обоев, сети паутинок в углах потолка. Причём паука увидеть получилось лишь раз, но разговаривать хозяин паутин почему-то не захотел, как мальчик его не пытался звать. Тогда в комнату зашла злая мама и тряхнула мальчика за плечи, чтоб "не орал и не мешал спокойно отдыхать". Наверное, мальчик звал паука излишне громко, раз мама так рассердилась. Наверно.

А паук тогда куда-то уполз, и мальчику было грустно.

-- Продолжим? -- предложила пирамидка.

Никто не решался сказать хоть что-то.

-- Ладно, -- пробубнил грузовик. -- Я, кстати, ни разу не против любви, просто можно обжечься да неслабо.

Медвежонок хотел было что-то сказать, но промолчал.

-- Всему своё время, -- произнесла пирамидка. -- Самая тёмная ночь перед самым рассветом, знаете ли...

Что означали её слова, мальчик не понял. Он подошёл к двери, где на полу стоял поднос со вчерашней едой. Живот заурчал, совсем как медвежонок. Но есть не хотелось.

Мальчика начало клонить в сон. Он дошёл до койки и залез под одеяло. "Пусть я сейчас закрою глаза, и мама придёт", -- подумал мальчик и уснул.

В коридоре кто-то зашумел. Мальчик открыл глаза, но не пошевелился. Кто мог прийти, кроме отца или маминой подруги?

Но голоса были незнакомы, строгие и какие-то взрослые. Прям как по телевизору, который иногда получалось услышать у соседей за стеной.

Послышалась возня за дверью.

-- Гражданка, уберите руки! -- произнёс кто-то. -- И не мешайте.

-- Не пущу! -- тонким голосом прокричала мама. -- Не имеете права!

-- Имеем, имеем... Держи её.

Возня усилилась.

-- Открывай.

Дверь в комнату распахнулась, мальчик испуганно вскочил на койке и часто задышал, моргая от света из коридора.

-- Блять, -- не сдержался один из незнакомых дяденек. -- Ну и вонь.

Второй незнакомец смело зашёл в комнату и направил фонарик на мальчика.

-- Как соседи и говорили, -- глухо сказал дяденька, осматриваясь. Мальчику показалось, что незнакомец еле сдерживается от злости, так же себя вёл отец, когда заходил в комнату. Только невдомёк было знать мальчику, что причины для злости у них были абсолютно разные.

-- Ну что, мамаша, пройдёмте на кухню, -- сказал первый дяденька, который использовал нехорошее слово.

-- Нет, нет! Не отдам! -- закричала мама, пытаясь вырваться из его рук. Но дяденька оказался сильнее её, уведя из коридора.

Второй незнакомец шумно выдохнул и кажется успокоился.

-- Как себя чувствуешь, парень? -- спросил он, присаживаясь на корточки напротив. Мальчик только смотрел на него и не мог выдавить ни слова. -- Есть, пить хочешь?

Живот предательски (или поддерживающе?) заурчал, и дяденька кивнул.

-- Сейчас дядя заполнит протокол, и мы отсюда уедем. Тебя помоют, переоденут и накормят, всё хорошо теперь будет, обещаю. А знаешь, какие у нас игрушки там есть? Ммм, тебе понравятся, вот увидишь. Тут-то у тебя ни одной игрушки в комнате нет...

Мальчик растерянно осмотрелся вокруг, но игрушек и вправду не увидел. "Убежали, как тот паук", -- подумал он. Значит, так надо.

Мальчик всхлипнул и впервые за долгое время неумело улыбнулся.

24 апреля 2018 г.

Жажда

-- Все здесь, -- глухо сказал сам себе дед и пожевал губами, глядя на нас. -- Присаживайтесь, чего стоите-то.

Мы взошли на палубу его старенького плавсредства, величаемого лодкой ("Можете называть его Нагльфар, -- хрипло засмеётся дед позже, когда у него спросят, какое имя носит его транспорт. -- Это, конечно, неправильно, но там опять все бумаги перепутали, так что хрен с ним"). По обе стороны палубы сидели раздетые по пояс хмурые парни с вёслами.

-- Они будут грести? -- удивлённо спросила девушка с иссиня-чёрными локонами до плеч.

-- Да, -- лаконично ответил старик. -- Не беспокойтесь, их труд оплачен более чем достойно. Садись уже.

Последняя фраза была адресована мне. Я кивнул и сел рядом с улыбчивым парнем.

-- Костя, -- протянул он мне руку.

Я представился в ответ и хмуро глянул наверх.

-- Дождя не будет, -- буркнул старик. -- Здесь всегда такая пасмурная погода. Так что зонтик можешь спрятать обратно в сумочку.

Единственная девушка в нашей компании секунду подумала, но вытащенный было зонт убрала.

-- Значит, слушайте сюда, - откашлялся хозяин судна. -- Я обязуюсь довезти вас до точки назначения, вы же должны пообещать слушаться и не создавать неприятности. Здесь, -- он обвёл дряхлой рукой воды вокруг, -- ваши же эмоции могут сыграть с вами злую шутку.

-- Нам ждать чего-то необычного? -- заинтересованно подался вперёд Костя.

-- Сама ваша поездка -- уже необычность, -- ухмыльнулся старик. -- Но я человек подневольный, раз вы здесь, значит, так надо. Договорились о правилах? Вот и славно.

Не дожидаясь ответа, он развернулся обратно к гребцам и крикливым, неизвестным мне языком начал раздавать команды.

-- Давайте знакомиться, -- предложил улыбающийся парень.

-- Вера, -- не моргнув глазом соврала девушка.

-- Костя.

-- Максим.

Девушка, представившаяся Верой, мельком оглядела нас и переключила внимание на гребцов. Те взялись за вёсла и, слушая команды старика, принялись за работу.

-- Я таких лодок никогда ещё не видел, -- поделился Костя. -- Это вообще лодка или плот? Или что-то другое?

Не знаю, кому был адресован вопрос, но ответил старик.

-- Не лодка, -- закашлялся он. -- Но иначе свои корабли звать не привык, пусть хоть лайнером буду управлять, сердце назовёт лодкой.

-- А много у вас кораблей? -- продолжил Костя.

-- Хватает, -- уклончиво ответил старик. -- Раньше сам всем этим занимался, теперь здоровье не позволяет, пришлось пересаживаться на эту лодку, хлопчиков этих нанимать...

Он гортанно крикнул на гребцов, те хором что-то ему ответили. Старик довольно кивнул и сел к нам спиной. Девушка задумчиво смотрела на тёмные воды, Костя заинтересованно разглядывал лодку, я же нет-нет да тянулся в карман проверить билет -- тиснённая золотая ветвь на прямоугольнике пластика. Никаких надписей, никаких символов, простота как знак качества. "Не потеряй билет, -- предупредили меня пару дней назад. -- Иначе назад тебя не увезут".

-- А кто как вообще узнал об этом сплаве? -- вновь оживился Костя. -- Вера?

Девушка пожала плечами и поправила сбившуюся от бриза чёлку.

-- Прочитала где-то... Рекламный слоган понравился: "С нами Вы забудете свои проблемы". Подумала сначала, что фирма устроит такие проблемы, на фоне которых мои собственные -- мелочь.

Костя засмеялся. Вера улыбнулась и продолжила:

-- А потом сверила свой календарь и сроки сплава, наскребла по сусекам на поездку, всё, я здесь.

-- А я, -- подхватил парень сразу же, как Вера закончила, -- дико интересуюсь всем новым, благо, что после Инцидента, неизведанного вокруг на годы вперёд. Поначалу, как и многие ноотуристы, посетил Олимп, понравилось. Затем Китай и его драконы, Индия и их джинны, остров Пасхи понравился, да...

-- Что говорят на Большой земле об Инциденте? Что произошло? -- подначивающим тоном спросил обернувшийся старик.

-- Да много версий, -- Костя пожал плечами. -- Факт остаётся фактом: границы между ноосферой и нашим миром полустёрты, наступила действительно новая эпоха.

-- Давным-давно я читала рассказ с подобной темой, -- нахмурилась девушка. На удивление такой она мне нравилась больше. -- Что-то про такси, которое могло в прошлое-настоящее тебя увезти.

Старик хмыкнул.

-- А что думаете Вы? -- спросил Костя.

-- А ничего не думаю, -- почесал бороду капитан судна. -- Бардак.

Гром над головами. И без того тяжёлое небо будто налилось свинцом и вот-вот упадёт в бескрайние воды вокруг. Молний не было, а жаль, я бы посмотрел.

-- Бардак, -- повторил старик. -- Вынужден ходить по другим маршрутам теперь, помимо родного и детально изученного. Тяжело открываться новому и менять привычки, если не хочешь.

-- Ну не знаю, -- протянул Костя. -- Вокруг столько всего интересного, надо ловить моменты и жизнь в целом. Рисковать, учиться новому, знакомиться, влюбляться.

Вера поморщилась.

-- Это всё слова, наведение радужного тумана на реальность. Я про чувства. Зацикливание на человеке приводит к увяданию.

-- Не согласен, -- впервые за долгое время подал голос я, глядя девушке в глаза.

-- Дело каждого, конечно. Но все эти юношеские представления о любви и ценностях... Не подумайте, что я циничная сука, но давайте быть реалистами.

Костя с интересом смотрел на девушку, даже с симпатией. Мне внезапно захотелось скинуть его с лодки.

-- В чём-то она права, -- сказал старик. -- Если рассчитывать только на моральные ценности, душевные мотивы и прочее, то скоро реальность промеж ушей бахнет. И придётся потом память себе стирать, чтобы не болело... Что с тобой, Максим, ты дёрнулся?

-- Прохладно, -- ответил я, застёгивая куртку. Костя и девушка тоже поёжились, старик же в своей засаленной рубахе на погоду внимания не обращал.

-- И как там на Олимпе дела? -- нарушил установившуюся было тишину капитан. -- Никто зуб не точит на новое мировое господство?

-- Да кто их знает, -- ответил Костя. -- Ноотуристов не пускают в самые кулуары, так, посещение знаковых мест под неторопливую речь гидов... А если вернуться к теме разговора про эмоции и реальность, то я Максима поддержу, пожалуй. Не надо принижать ценность чувств, счастье за деньги не купишь, например. Вы, кстати, счастливы?

-- Да, -- ответила девушка, чуть помедлив. -- Есть проблемы, конечно, но в целом-то больше хорошего.

-- И я счастлив, -- улыбнулся Костя.

-- Так, -- спас меня от ответа старик. -- Сейчас будут пороги, держитесь. Вас предупредили, какие здесь пороги?

-- Да, -- посерьёзнел Костя, ухватившись без нужды за скамью. -- Из-за Инцидента временные линии местами смешались, образовались помехи и миражи.

-- Угу... Постарайтесь не увлекаться увиденным, иначе затянет внутрь себя же, мне будет тяжело вытаскивать обратно.

Сверкнула молния, воды забурлили и...

-- Я не хочу ничему учить.

-- Значит, и учиться не сможешь.

Весна, кафе. Я устало посмотрел на Мельпомену, сидящую по ту сторону столика.

-- И что, будешь вот так пудингом жить? -- продолжила давить муза. -- Бесцельно существовать в ожидании чуда? Парень, мир трясёт от последствий Инцидента, боги спустились на землю, а люди поднялись к небу. Бальдр выводит новые сорта омелы, в Египте Исида и Осирис проводят тренинги по сохранению семьи, домовые проходят регистрацию и официально трудоустраиваются по месту прописки... Я вот каждый день открываю в людях что-то новое, и мне интересно. А ты старательно отыгрываешь роль унылой какашки.

-- Спасибо, -- отсалютовал я ей кружкой с зелёным чаем.

-- Можешь обижаться, дело твоё. Но кто тебе ещё глаза откроет?

Я промотал список знакомых и хмыкнул.

-- Ты не стараешься, -- вздохнула муза трагедии.

-- Чего возишься тогда?

-- Это моё предназначение, -- пожала она плечами. -- Всегда возилась и возиться буду, с каждым. Потому что в каждом такой потенциал, что можно мир перевернуть. А ты, как и многие, размениваешься и халтуришь.

-- Я стараюсь вообще-то.

-- Ежи-зомби? Слезливая история про мальчика и его жестоких родителей? Выдуманная биография и шлем погружения в прошлое? Про террориста, вернувшего мир на ступень назад? Ладно, опустим темы, но содержимое...

-- Что не так?

-- Сам же понимаешь, что ты начинаешь говорить о фундаментальных темах для размышления, но комкаешь и режешь тут же.

-- Чтоб не повторяться и не талдычить одно и то же.

-- Короче, -- Мельпомена легонько стукнула по столешнице ладонью. -- Я вижу, что тебя питает и отравляет одновременно. Хочешь от этого избавиться, очистить разум?

-- Ты про...

-- Да-да, вижу, что из тебя стрела торчит. Кудрявый сынок Афродиты тот ещё засранец... Я дам тебе билет на сплав до Леты.

-- До Леты?

-- До реки забвения, да. Старик Харон подрабатывает теперь и там, возит желающих забыться. Не его инициатива, конечно же, но бизнес интересный. Согласен?

Я побарабанил пальцами по столу.

-- И зачем мне это?

-- Разгрузишься, -- пожала плечами Мельпомена. -- Выпьешь, сколько пожелаешь, много не пей только.

Я хмыкнул.

-- Один знакомый тебе человек будет там, -- невзначай заметила муза. -- Во второй раз плывёт туда, надо же.

-- Кто?

-- Вот тебе билет. Не потеряй, а то назад тебя не увезут.

-- Тебе-то это зачем? -- я покрутил в руках карточку с золотым тиснением.

-- Всё просто, -- улыбнулась Мельпомена. -- Хочу об этом почитать.

-- О, первый очухался, -- довольно прокряхтел старик. Затем крикнул гребцам, и лодка поплыла чуть быстрее.

Я поморщился и приложил пальцы к вискам. Голова болела нещадно.

-- Скоро пройдёт... Нынче волны слабее, в первые дни после Инцидента не каждый выживал, случайно попадая под них. Башню сносило только так. Ничего, мир меняется, привыкаем друг к другу...

Костя и Вера сидели с закрытыми глазами, чуть сгорбившись и сжавшись, волны их ещё не отпустили.

-- А вообще я против этих сплавов, -- проворчал старик. -- Не дело это, живым да в наш мир спускаться раньше времени. Ещё и назад возвращаясь, бардак!

Девушка очнулась первой. Она чуть слышно застонала, схватившись за голову. Хотелось сесть рядом, обнять, защитить. Вера подняла на меня взгляд и несколько секунд мы пристально смотрели друг на друга.

-- Я ничего не пропустил? -- спросил Костя, приходя в себя. -- Долго мы в отключке были?

-- Пару мгновений, -- пожал плечами старик. -- Тут время иначе идёт, потому и плата поездки сюда -- ваши часы жизни. Тратите впустую, эх, а мне вози вас...

Он пробурчал что-то ещё, отвернувшись. Девушка поёжилась и тоже повернулась к нам боком, рассматривая сливающееся небо с водой на горизонте.

-- Мне есть что забыть, -- Костя размял шею. -- И оно того стоит, незачем отравлять самого себя. Потому и плыву с вами.

-- Но нельзя же отделить хорошие воспоминания и плохие, -- возразил я. -- Имею в виду разделить полностью, всё равно же память едина. Ложка дёгтя в бочке мёда, всё перемешано, и привкус становится общий.

-- Лета позволяет собрать весь дёготь и аккуратно очистить весь мёд, -- покачал головой Костя. -- Потому возражу твоим словам, что нельзя отделить плохое и хорошее.

Я скрипнул зубами.

-- Что тебя так беспокоит, Максим? -- продолжил парень. -- Это же здорово, зачем хранить плохое? Удалил, освободил место для будущих воспоминаний, к тому же хорошее останется нетронутым.

-- Это неестественно...

-- Да вы, батенька, ретроград! По такой логике люди зря нашли способы лечить рак, зря изобрели вакцины от прежде смертельных болезней.

-- Это не то совсем.

-- Разве? Впрочем, -- Костя улыбнулся, -- каждому своё, так что я возможностью воспользуюсь, глупо отказываться от прогресса.

-- Впереди последний порог! -- предупредил старик. Я не успел даже осознать сказанное, как тут же накрыло волной.

Мы высадились на берегу и встали вокруг старенькой водоколонки.

-- Ну всё, -- кашлянул Харон. -- Там инструкция висит на стенде, сколько и как надо пить, сами разбирайтесь.

Он пошёл обратно к лодке, где гребцы отложили вёсла и устроили лёгкий перекус.

-- Кто первый? -- возбуждённо спросил Костя.

-- Иди, -- пожала плечами девушка. Я тоже был не против того, чтобы парень первым испил из Леты.

Мы тактично отошли на метров десять от колонки.

-- Ты ведь вспомнила меня? -- спросил я куда-то в пустоту.

-- Да, -- тихо ответила девушка.

-- Значит, второй раз здесь?

-- Да.

-- Не до конца в прошлый раз получилось забыться?

-- Нет, уже новая... новая ложка дёгтя.

-- Вот как...

Мы замолчали. Костя вчитывался в бумажку, висящую в потрёпанной мультифоре.

-- Тоже решил забыть? -- спросила девушка.

Мне захотелось огрызнуться, ответить ядовито-зло, словно выплёвывая желчь. Но одновременно было грустно и тоскливо, самому же себе настучать по шапке. Нежность вперемешку с обидой.

-- Не знаю, -- честно признался я. -- Что у меня останется, сотри наши общие воспоминания?

-- Дальше жить начнёшь.

Я покачал головой.

-- Когда мы вернёмся, то стёртое действительно будет стёрто, -- добавила девушка. -- Я решила, что лучше будет не просто помнить только хорошее, а вообще ничего не помнить. Потому что ты отчасти прав, нельзя разделить целое, хорошее от плохого... Прощай, Максим.

К нам подошёл Костя, рукавом вытирая влагу с губ.

-- Готово, -- улыбнулся он. -- Кто следующий?

***

-- Как сплав?

Мельпомена с интересом подалась вперёд, ожидая моего ответа.

-- Нормально, -- пожал я плечами.

Вновь мы сидим в кафе, вновь я пью зелёный чай, а муза -- томатный сок.

-- Стрела торчит, -- заметила Мельпомена.

-- Ага.

-- Не стал пить?

-- Не-а.

-- Дурак, -- улыбнулась муза. -- Или же нет.

Я зевнул, вытаскивая из рюкзака сложенные листы.

-- Держи.

-- Ух ты, распечатал, -- Мельпомена развернула листы и принялась за чтение.

Мне торопиться было некуда, поэтому я смотрел в окно, наблюдая за прохожими. Кроме людей по городу всё чаще стали ходить существа с той стороны. Вон фавн на кривых ногах спрашивает что-то у недовольной бабульки рядом с остановкой. Ходящие на задних лапах коты, прямиком из классического японского аниме, даже рисовка сохранилась той же, цепляя взгляд. Мимо окна прошли рука об руку амазонка и индеец, жестикулируя и горячо споря. Жизнь кипит, всем необычно и странно, но обитатели обеих сторон притираются друг к другу и готовятся жить дальше.

-- Начало провисает, -- вынесла вердикт Мельпомена. -- Концовка размыта, мотивация героев непонятна, пересказ ваших разговоров какой-то искусственный. Но...

-- Перерыв, -- перебил я. -- Хватит пока что писать, самоповторы смерти подобны.

-- Надолго?

-- Пока новые слова в голову не придут. Месяц, два, полгода... Да и странно слышать этот вопрос от музы.

Мельпомена всплеснула руками.

-- Я лишь проводник, подталкиваю к выражению мысли. А всё остальное зависит от вас самих.

Она допила сок, а я внезапно выпалил.

-- Для трагедии и фатализма надо было немного изменить концовку, добавить пару строк.

-- Да? И каких же?

Мы стоим в отдалении от водоколонки, где Костя вчитывается в инструкцию.

-- Мне кажется, что я свой билет потерял, -- глухо говорю девушке.

Она встревоженно заозиралась.

-- Как это потерял, проверь карманы.

-- Да нет, я образно... Будто билет потерял и отсюда, -- обводящий жест рукой вокруг, -- выбраться не могу.

-- А, ты про это, -- девушка сменила тон. -- Но билет назад-то при тебе.

-- При мне, да. А кажется, будто тебе его отдал.

-- Мне?

-- Да, -- я замялся. -- Мол, если что вернись сюда, отдай мне билет и вместе обратно.

Девушка растерялась.

-- Конечно же это фантазия и просто размышления, -- торопливо продолжил я. Ну и зачем только рот открыл?

-- Я поняла, Макс. И хорошо, что ты сам это понимаешь.

Повисла пауза.

-- Как у тебя дела?

-- Наладятся, -- уверенно кивнула девушка. -- Всё, это последний визит сюда, хватит с меня этой эзотерики и мистики. У тебя тоже всё наладится, только двигайся вперёд, не надо жить вчерашним днём.

-- Правильные слова, -- усмехнулся я. -- И кому другому то же самое сказал бы, но себе не получается.

-- Получится, -- уверенно ответила девушка. - Прощай, Максим.

К нам подошёл Костя, рукавом вытирая влагу с губ.

-- Готово, -- улыбнулся он. -- Кто следующий?

28 апреля 2018 г.

Послесловие

Вероятно, кучу ошибок упустил, я ленивый и невнимательный. Пару моментов из "Жажды" нужно объяснить:

-- "Можете называть его Нагльфар", - смеясь, говорит Харон о своём корабле. Нагльфар - это корабль из ногтей мертвецов из скандинавской мифологии. Из-за Инцидента, названия вещей, явлений и имена обитателей ноосферы смешались, возникла путаница. Про это Харон и говорит, что его греко-римская лодка стала величаться почему-то так.

-- Ноосферой называю всё инфопространство, вся история, все временные линии и волны. Здесь и мифологические места/боги, и сказочные. Всё, что существовало и будет существовать.

-- Про билет. "... тянулся в карман проверить билет -- тиснённая золотая ветвь на прямоугольнике пластика". Мифы о Хароне гласят лишь об одном способе попасть живому в мир мёртвых - это золотая ветвь из сада жены Аида. Тиснение этого образа на билетах как способ легализовать путешествия живых на лодке Харона.

-- Ну и естественно, что назад Харон никого не возил (могу ошибаться), потому он и возмущается, что вынужден возить пассажиров.

-- Также Харон возмущается тому, что вынужден ходить по новым маршрутам. К берегам Леты он не ходил со своей лодке, по мифам его местом работы был бассейн реки Стикс, а также реки Ахерон.

-- Девушка, представившаяся в начале рассказа Верой, не помнит свой прошлый визит к реке забвения до самого преодоления порогов перед прибытием. Если человек будет помнить, что он что-то забыл, это будет приносить как минимум дискомфорт, так что память о посещении Леты стирается вместе с воспоминаниями. А повторный визит сюда уже зависит от самого человека, для него это будет первый раз. Непосредственно у водоколонки память возвращается полностью.

В общем, всё. Спасибо за прочтение, буду благодарен критике и отзывам.

Оставить комментарий © Copyright Пелипей Александр Константинович (apelipey@mail.ru) Размещен: 28/04/2018, изменен: 28/04/2018. 76k. Статистика. Сборник рассказов: Проза Пятый круг Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Несколько отчасти связанных друг с другом историй. Путешествия во времени, романтические отношения, философские вопросы и упоминание мифических элементов.

Пелипей Александр Константинович : другие произведения.

Пятый круг (сборник)