Игорь уже собрался было обуться, как вдруг почувствовал знакомые оттенки запаха, померещиться которые ему ну уж явно не могли. Одна из котеек опять устроила сюрприз перед входной дверью.
- Мяфа! - строго крикнул Игорь. Котейка, прижав уши и прильнувши к полу, стрелой метнулась из коридора в зал, забралась под диван, где, как она уже установила опытным путем, ее не могли достать, и затаилась. Глазища вытаращила, напыжилась и ждет.
- Мяфа, - наигранно грозно проговорил Игорь, - а ну иди сюда! Нехорошая кошка! Опять под диван забралась!!! Думаешь, я тебя там не достану!?!
"Думаю не достанешь, хотя кто тебя знает, ручища вон какие длинные", - подумала Мяфа, но как всегда мудро решила промолчать.
- А ну вылазь тебе говорят, - Игорь продолжал разыгрывать нетерпение, недовольство и строгость. У него плохо получалось. Жена в соседней комнате улыбалась, она никогда не вмешивалась, разве только в самый последний этап воспитательной работы.
"Хрен я тебе отсюда вылезу!". Игорь полез под диван. Залез так, что только попа к потолку торчала. Небольшая потасовка и Мяфин хвост оказался в больших и потных ладонях Игоря.
"Поймал-таки..." Котейка была насильственно, но безболезненно (?) извлечена из-под дивана. За шкирку Мяфудзу отнесли в коридор, где чем-то кисло-сладким и слегка отвратительным попахивала лужа. Игорь ткнул котейку носом в лужу.
"Фу... Больше всего ненавижу этот момент. Как он не понимает, что меня от этого стошнит когда-нибудь и будет только хуже!"
- Кто это наделал!? А?! Нехорошая кошка!!! Плохая Мяфа! Нельзя так делать, нельзя!!! - продолжал Игорь старательно ругать котейку. Котейка морщилась, также старательно делала вид, что ей стыдно, прижимала уши и хныкала. Игорь щелкнул Мяфу по правому уху, шлепнул пару раз по попе, поднял на уровень пояса за шкирку и, вытянув руку с наказываемой, произнес сурово:
- Люба, - грозная пауза, - покажи кошке, где надо писать, - жена, с трудом сдерживая улыбку и также старательно, как кошка и муж, делая серьезный вид, взяла жалобно поджавшую задние лапки Мяфу и понесла в туалет, где царственно окружили унитаз два котейских корыта: розовое и зеленое, с насыпанным в них свежим наполнителем.
Хрясь.
"Тааак... дверь закрыли на защелку, значит не выбраться... Придется тут сидеть". Мяфа запрыгнула на треснувшую крышку унитаза, великолепно гармонирующую со стоящим по левую руку розовым корытцем, и погрузилась в медитативные размышления.
"Почему он меня ругает каждый раз? Я ведь и так прекрасно знаю, что писать надо здесь, а не там... Но что я могу поделать, если там лучше? Хм... не поступать же мне как Серая? Она покорная, подчинилась. Типа правильная кошка, которую все любят... Тьфу, аж противно! Как она великолепно раньше в ванну какала, красота-то какая кошачья была, а теперь? Теперь-то что? Поругали ее пару раз, она и перестала..."
Включился свет.
"Лучше бы не включали, глаза б мои этот карцер не видели", - Мяфа вздохнула, поджала хвост, улеглась на все четыре и продолжила свои философские изыскания. "В общем-то, и его можно понять. Игорь вообще хороший... если и ругает, то по делу, эт я понимаю... Но только не могу я в это корыто ходить, сил моих нет, не могу! Нет, ну могу, конечно, перебороть себя и тогда прекратиться вся эта ругань, и корм влажный отбирать не будут, а то все Серой достается... Впрочем, Серая тоже хорошая, только пугливая очень, а так хорошая, всегда мне китекет оставляет"
Мяфа сменила положение. Щелкнул замок, открылась дверь.
- Выходи, Мяфа, - прозвучал из темноты нейтральный голос Игоря.
Котейка села сначала на задние лапы, потом спрыгнула с унитаза, вышла в коридор и гордо, медленно прошествовала в зал мимо кормушки, в которой лежала ее порция вискаса.
- Мяяяяфа, - с искренним чувством сожаления и укоризны протянул Игорь, - иди, поешь, - начал он уговаривать, взял на руки и поднес к еде. Мяфа с неохотой принюхалась, посмотрела на человека и принялась размеренно есть.
"Ладно уж, прощаю... Может, даже, и в корыто схожу в следующий раз..."
Игорь подошел к жене.
- Хорошие у нас котейки... Только Мяфа писается... - с грустью сказал он. - мы ей сюда уже и корыто ставили, и в туалете два стоят, а все равно... И ведь понимает все, понимает, что нельзя, а все равно...
- Да, - по-доброму усмехнувшись, подтвердила Люба.
Иго подошел к Мяфе, взял ее на руки. Кошка, вопреки обыкновению, не вырывалась. Поднял ее, посадил на ладонь на уровне плеча и посмотрел ей в лисью мордочку.
- Мяфа, ну чего ты так, а? - ласково, очень по-доброму, с безграничной любовью в голосе спросил он.
Мяфа лизнула его в нос и как всегда мудро промолчала.
"Ну вот такая я..."
Откуда-то снизу раздалось требовательное "Мяу!". Игорь посмотрел под ноги. Снизу на него смотрела Серенькая.
- МЯЯЯУ!!! - повторила она. Мяфа тоже глянула на сестру сверху, повернулась и выпрыгнула из рук. Игорь нагнулся к Серой, погладил ее, как и Мяфу взял на руки и поднес к лицу. Только после этой интимной церемонии кошка остановила поток громких Мяу и сменила их на мягко рокочущее, довольное Мур...
Идиллия... что тут еще добавить...
- Тебе пора, а то на работу опоздаешь, - прозвучал голос жены, довольной тем, что наконец-то освободился компьютер и можно проверить почту.
- Ага, только дверь закрой, - ответил Игорь, опустил Серую на пол, поставив ее на все четыре так аккуратно, как только мог, взял пакет с мусором, обулся и вышел за дверь. В коридоре так и сидели две котейки, вылизывающие друг друга. Дверь закрылась, проскрежетали два замка, и захлопывающийся звук завершил какофонию на лестничной площадке.
"Классные котейки", - подумал Игорь, заходя в лифт и широко, мягко улыбаясь прикосновением к ухоженной кошке.
Дворовой кот... Васька, наверное. Пусть будет Васька. Игорь, свернувший направо, за угол дома, чтобы опустить табрисовский пакет, набитый отходами, в мусорный бак, внезапно заметил Ваську - шерсть клочьями, глаза дикие, мокрый, худой, голодный и гордый...
- Ваааська, - радостно и ласково позвал Игорь и подошел ближе к коту. Кот попятился назад.
"Позовет, погладит, а потом ногой пнет... или заладит свое кис-кис... только вот кис-кис это даже не пахнет, а жрать-то охота... желудок сводит, ой мамочки, как жрать хочется... это ж вторые сутки со дня краюхи черствого... когда ж я сдохну наконец?!?"
- Васька, кис-кис-кис, иди сюда, - продолжил Игорь с твердым намерением дать коту остатки рыбы (которые демонстративно загребала Серая), подошел ближе - кот попятился, протянул руку - удрал, только подушечки задних лап сверкают... - Я ведь тебя приласкать хотел, накормить, а ты...
Игорь расстроился. Ваську Игорь тоже любил, хоть и дикий кот, хоть и не дается гладиться, хоть и норовит поцарапать, а все равно котейка... Белый с рваными, уродливо раскиданными по спине, черными пятнами и коричневой блямбой на правом глазу, краем залезающей на нос...
Морда большая, некрасивая, шерсть грязная, весь пыльный, больной, вши заели, что и говорить - дворовый кот, уставший от жизни и повидавший немало...
А все равно ведь котейка, котейка с трудной судьбой. Иго-то, Иго добрый, понимает, почему котейка сбежала, расстроился, конечно, но все понимает, как же тут обидишься на зверюгу, когда жизнь у Васьки такая, от того и дерется он во дворе с кем ни поподя, потому и кусает тех, кто кормит, царапает или просто смыться спешит, пока по шее не дали, али ногой не пнули под живот так, что через всю дорогу лететь и в кирпичи потом... больно очень и обидно, ждешь ведь ласки, ну хоть немножечко тепла, и потому так обидно, что никакого мяу не хватает, слезы только сами лезут и горькое "скуль", тоже само, не сдержать... прихрамывая, скуля, задыхаясь от бессилия, с подрагивающем от обиды хвостом.
Было так с Васькой однажды, никогда он этого не забудет уже, слишком глубоко душу ранили. Он-то никого не кусал, не царапал, просто шел своей дорогой и шел... Потом визг жуткий, что-то большое, урчащее, с огромными блестящими глазами остановилось прямо перед ним... Васька перепугался, замер, не шелохнется, потом откуда-то изнутри - человек. Пнул, орал еще вслед так, что уши заложило: "Какого тебя по дороге носит!!!"
Родился Васька в холода, через месяц мать умерла - люди забрали, пришлось прятаться. Он один только и выжил тогда, коготочки выпустил, когда на руки брали, а когда вырвался припустил, что есть мочи, только потому и выжил... Братьев всех забрали, он их никогда больше не видел. Хорошо, что сопротивлялся тогда, а то и его унесли бы...
Этот урок Васька хорошо запомнил, когти и лапы - все, на что можно положиться и ничего более. Кто-то во дворе к людям привык, но не знал, что люди только и могут, что унести куда-то и все... и нет котейки, поминай только как по ночам орал. Васька никого больше не видел из тех, кого люди забрали. "Убийцы" - думал Василий...
Игорь выпрямился, с грустью посмотрел котейке вслед, наклонил слегка голову, чувствуя уважение и что-то домашнее, теплое к Ваське... "Люблю их всех", - подумал Игорь, вздохнул, не целясь кинул пакет в мусорный бак, попал и пошел дальше на работу.