Одинокий робинзон, увязая в песке босыми ступнями, прошелся по пустынному пляжу странного острова, где исполняются желания и сбываются мечты. Что искал он в блеске солнца на пенных волнах? Он искал себя...
Изысканно приготовленные и со вкусом сервированные яства дарили бесконечную радость гурману, чье бездонное чрево в стройном теле - отменное приобретение для размеренно-спокойного островного житья - каждый кусок воспринимало с неизменным аппетитом.
Светловолосая красотка с породистым лицом и округлым крупом скаковой лошади прошла мимо гурмана - в спальне неутомимого любовника ее сменила миниатюрная японка в шелковом кимоно с журавлями, покрытыми мелом щеками и милой тонкой шейкой.
Читатель, закончив, отложил "Катриону", тут же забыл все прочитанное и открыл первую страницу "Похищенного". Увлекательное чтиво поглотило его без остатка и обрекло на непрекращающееся удовольствие от истории, где был новым каждый абзац. Как и гурман, навечно отданный одной лишь всепоглощающей страсти, он даже не взглянул на девушку, что за ненужностью незаметно растворилась в воздухе наподобие аромата духов.
Ценитель любовно оглаживал кончиками пальцев раритеты: фантики марок, существующих в единственном экземпляре, кругляшки давно утерянных монеток; его глаза ласкали сокровища - картины старых и не только мастеров - не в силах оторвать от них восхищенного внимания; а в ушах звучала прекрасная музыка.
Умник, усилием мысли вобравший в себя обширные знания многих цивилизаций, на время сознательно забыл доказательство теоремы Пуанкаре и теперь выводил его заново.
Полководец громил нескончаемых послушных его воле противников, авантюрист покорял горные вершины и морские впадины, нытик ныл в свое полное удовольствие, зануда нудничал без конца, актер играл роли и получал престижные премии, трус трясся от страха перед наигранным неминуемым, преступник совершал хитроумные кражи, разбойник грабил без ухищрений, смотритель за порядком ловил ловких проходимцев, мальчик для битья с благодарностью получал порцию тумаков, шут паясничал, факир фокусничал, добряк помогал обездоленным, плакса рыдал в три ручья от жалости к себе, скорбящий лил слезы за других, безмятежный спал под сенью пальмы, а философ уже в который раз постигал законы мироздания.
Все обитатели острова погрузились в приятные им занятия, даже не подозревая, что каждый из них является одним из проявлений робинзона, своеобразной суперпозицией его состояния. Сам же робинзон полностью растворился в своих креатурах и наслаждался милыми его сердцу и разуму ощущениями, испытывая одновременно всю палитру необходимых ему сильных чувств. Ведь такого было его желание и мечтал он как раз об этом. А еще о вечном бытие, где для скуки в сознании не найдется даже малюсенького закуточка. Он добровольно зациклился в вечном движении по кругу, однообразия которого не замечал благодаря умению мгновенно забывать пройденный путь.