КОГДА ОБРУШИЛИСЬ НЕБЕСА.

1.

Миллионы парсек в любую сторону и глухая стена пространства. Мы - горстка людей, заброшенные в глубины космоса, не слушая голоса собственного отчаяния, консервируем аппаратуру, опустошаем энергоблоки. Осталось мало времени: растет гравитация, двигатели повреждены и станцию сносит к тяжелой планете.

Этим беды не кончились. Пиропатрон детонировал в спасательном шлюзе и повредил резервный запас скафандров. Не хватило одного костюма. Жан первым сказал: - "Я!". Доктор Флинт дал ему сильную дозу псилоцибина и пообещал, что смерть его будет легкой.

Меня зовут Сьюр. Я - комфортолог, ответственная, чтобы все было оптимально: и жизнь и смерть, и при любых обстоятельствах.

Упакован последний контейнер, в нем оказался музыкальный синтезатор. Это увидел Жан. Ослабевший в объятиях пилотного кресла, и не в силах произнести даже слово, он жестом попросил поставить инструмент рядом с ним. И вот пластиковые стенки ящика разбиты, и три ряда клавиш ждут своего маэстро. Но Жан уже не поднялся. Уровень радиации на корабле выше тридцати рентген.

Тревожно светятся тусклые ионные табло. Электричество отключено - произошла утечка горючего газа. Люди в тяжелых скафандрах медленно двигаются в клубах тяжелого тумана. Зловещие облака стелятся понизу, вероятно, упала температура в жилом отсеке. "Фея Элонта" умирает.

С альфа прожектором появляется капитан Кланс, он зовет всех за собой. Люди, не нарушая молчания, послушно бредут к выходу. Одиннадцать человек бывшей звездной дюжины собираются в эвакуаторном шлюзе. Следующий отсек - стерилизация и выход к аварийной шлюпке. Отсрочка на десять тысяч дней...

Брем пропускает меня вперед. Я упираюсь, у меня есть право быть замыкающей, но его логика джентльмена убедительней.

В стерилизационной камере безжизненный аскетизм, гладкие стены, решетчатый пол, газовые и лучевые стволы. Вся процедура занимает десять минут. Я раздеваюсь, вдруг, в дверь раздается стук со стороны корабля. Настойчивость Брема похожа на панику. Я лихорадочно отпираю эксцентричный замок, впускаю его. На нем нет лица, что-то взволновано говорит и бросается на пульт управления, чтобы снять звуковые фильтры.

Не может быть! На корабле звучит музыка! Дисплей показывает прямую линию - датчик сердца последнего пилота Элонты, мертвого Жана.

Суеверная дрожь пробивает нас обоих. Но к Брему уже вернулась его хладнокровие и теперь его очередь успокаивать меня, что он с удовольствием и делает, прижимая мое голое мокрое тело.

- Сама фея Элонта играет реквием по себе, - шепчу я ему. Музыка легка и красива. Вот уже вспыхнул сигнал - капитан торопит нас в шлюпку.

У нас впереди десять тысяч дней.

***

Двигатели сейчас спекутся - ворчит Нильс. Капитан делает ход ферзем и останавливает часы. Голос его звучит резко и хрипло:

- Занять места по расписанию. Ложимся в субсвет.

2.

Йорк первым схватил Кабалхан и Чики зажег в каюте Кастла красный свет, задраил люк и открыл газ. Напрасно рыжая Бао визжала и бросалась царапать глухую переборку каюты.

Решив, таким образом, дилемму простого капитанского счастья, через десять минут племя присягнуло новому вожаку - завистнику Йорку и ознаменовало это событие жертвоприношением любовницы Кастла.

Под свист и улюлюканье, Бао засунули в аннигилятор и распылили ее кричащую плоть в окрестностях вселенной.

- Братья! - Обратился новый король к обществу. - Кастл был просто бэрэг! - Выразился он страшным ругательством.

- А как же! - Конечно! -Точно! - Поддержали его не вполне еще трезвые слушатели.

- Но я не для того убрал это ..., - он жестом показал, что, по его мнению, он убрал, - чтобы все накрылось. Правила будут другие! Пришла эра справедливости! - И он бегло перечислил все нововведения:

- Раньше вы уважали подонка, а теперь уважаете силу!

Раздались вопли и аплодисменты.

- Раньше вами командовал глупый ублюдок, теперь буду я!

Взрыв ликования.

- Раньше вы не могли удавить гада, если вам не велел урод Кастл, теперь можете - если вам велю я!

Восхищенные восклицания и гул одобрения.

- Наказания будут справедливыми и понятными. Я буду убивать только в двух случаях: кто не подчинится мне - раз и когда захочу - два!

В ответ прозвучал тот же гул, но уже с нотками непонимания.

- А теперь банкет по поводу коронации единственного и законного правителя Кабалхана: Йорка - справедливого! - Торжественно объявил подхалим Чики.

***

Шлюпка вышла из гиперпространства по команде навигатора.

- Удаление ноль семь парсек северо-восток, в плоскости сферы, четвертый меридиан по сетке - локомотив, - буднично доложил Дак.

- Рассчитай вектор.

- Станция в дрейфе.

- Поздравляю, мы вышли к колонии, - недоуменно произнес капитан, - хотя вероятнее, было бы здесь найти ресторан Макдоналдса.

Он рассеянно крутил в руках проекционную карту: - нет ничего, что можно назвать колонией. Чудесная случайность, либо - он на секунду задумался, - кто думает, что знает, что происходит?

- Пираты - категорично заявила я.

- Может быть. Скорее всего. И это, конечно же, шанс. Наш единственный шанс. В следующий раз мы найдем, нечто-то похожее, даже пиратов, лет через двести. В этой области даже нет маяков. Есть, кто думает иначе?

- "SOS! SOS!" - Включились наши передатчики: - "Примите терпящую бедствие экспедицию "Феи Элонты", Земля, порт приписки Еврон".

На экране появилась чистая картинка устойчивого приема и рыжий юноша с хитрым выражением глаз.

- Милости просим, братья и сестры! Исследовательская станция колонии "Глубокого космоса" считает за честь оказать вам любую услугу. Нет ли на вашем борту оружия, животных, опасных материалов или карантинных инфекций? - Действуя по протоколу, спросил он.

- Все штатно. Корабль поврежден в метеорном потоке в районе Малого Магелланова облака, девять суток назад. - Доложил Нильс. - Биологической угрозы не возникало. Одиннадцать членов экипажа дрейфуют на спасательном боте сверхмалого класса.

На подходе к станции нам протянули шлюз и открыли люки приемников.

***

У входа в коридор нас встретили двое небритых, небрежно одетых типа, некстати до зубов вооруженных, будто только что вышедших из битвы третьего уровня Квейка. Несуразность их вида довершал отчетливый контраст: первый не в меру улыбчивый был тощ и долговяз, а его коренастый напарник недоволен и хмур.

- Добро пожаловать! - Бодро поприветствовал нас первый пустым, ничего не выражающим взглядом, но, видимо поразмыслив и сконфузившись, смягчил свой порыв - Причаливайте, то есть. Просим милости... - милости просим...

Все мы почувствовали стремление солдат быть, как можно естественней и любезней.

- Как это вы только смогли? - После нелепого каламбура, добавил тумана он же.

- Что именно? - Осведомился капитан.

- Вычислить нас... - попытался, было объяснить долговязый, но вдруг осекся от ловкого апперкота своего молчаливого напарника.

- Мозги ему на дежурство не выдаем, - пояснил тот за длинного, - пользоваться все равно не умеет.

- Странно немного для поселения глубокого космоса. - Обострил ситуацию капитан, на что свирепый коротко бросил:

-Травмы.

- Родовые? - Подхватила я и пожалела.

- Кошелка, следи за базаром! - Рявкнул тот, подарив мне взгляд в несколько килотонн динамита, так, что я тут же почувствовала привкус крови во рту.

- Ну? - Спросил капитан, обращаясь к нам и призывая к короткой перестрелке мнениями.

-Дезинтегрированный андеграунд.

-Лимбический маргинализм.

-Деструктурированный социум.

-Гнев Божий.

-Клиника.

- Соглашусь - немного одичали, фрустрации, сублимации. Но их никто не жалел вот и они безжалостны, зато бесхитростны и справедливы. - Поёрничал капитан ледяным тоном, пристально глядя в глаза противнику. Тот неожиданно сник и успокоился.

- Шикарная психотехника! - Не удержалась я от комплимента нашему предводителю. Такие люди как Кланс в древности выигрывали сражения, одним словом разя противника наповал.

Конвой встречающих в торжественном молчании сопроводил нашу группу до кают компании.

***

- Профессор Йорк - многозначительно представил, сидящего в центре лохматого громилу, некто похожий на бродягу и оборванца. Физиономия представленного просветлела и заулыбалась. Ему определенно понравилось его новое звание. Он даже попытался что-то сказать, но, издав несколько певучих звуков, показал на тщедушного очкарика из толпы.

- Профессор говорит, что узнает в ваших лейблах на шевронах стигматы Гарвардской школы - быстро нашелся тот. - Мы готовы оказать вам любую посильную помощь. Но, к сожалению, наша миссия носит экспериментальный и совершенно секретный характер. В некотором роде - автономное поселение. Темпоральные задачи, знаете ли. Исследование хаоса и перпендикулярных смещений. Определенные ограничения.

- Хотите сказать, что телепорт не установлен? - Спросила я.

- Ну, в общем, да.

***

- Клест, а кто управляет вашим навигатором? - Спросила однажды я всегда пьяного типа, который считал себя культурным просветителем пиратского города.

- Умники, конечно. Мы их ещё на Калисте подобрали. Что-то вроде экскурсии у них там было.

- У вас в плену студенты Сорбонны, те, что пропали шесть лет назад на Калисто?

- Их пароход разломило. Не окажись мы рядом, им всем - кранты! - Безаппеляционно заявил он, - пусть будут нам благодарны.

- А почему разломило?

- Так они зашли в наши воды! - Объяснил он, так, будто я и впрямь была полной дурой, не способной самой понять, что к чему. - У нас тогда еще околоземные базы были. И если бы не полиция... - Эх! - Он горько махнул рукой, впав в искреннюю сентиментальность.

- А вы?

- Мы торпедировали наглецов. Как могло быть иначе?

- Вы захватили корабль.

- Неа! Спасли! - Категорически возразил Клест. - Знаешь, как они посыпались из трюма? Без нас бы им всем - крышка.

***

Если мир бесконечен, то он никогда не начинался и никогда не закончится. Будут только меняться декорации: галактики, звезды, планеты, судьбы, цивилизации. И всё, что в нем, было, есть и будет - оно уже, как бы, случилось. Есть ли время, нет ли его - нам не понять, ведь мы, и есть пилоты времени, путешествующие в её просторах. Время - наша иллюзия, ощущение безграничного мироздания.

***

Поселенцы вызывают некоторые опасения в своей легитимности, но кто из нас без греха. И тут, за миллионы парсек от всех известных миров, какое это имеет значение. И что вообще может быть значимым в ситуации, когда подходишь к краю существования; когда тоннель жизни уперся в глухую стену и вдруг - незапертая дверь. Кто же откажется рискнуть в безвыходном положении.

Профессор Йорк, не сомневаюсь, знает только одну науку в совершенстве - убивать. Как и вся его научная свита. А если это и было когда-то экспериментом, то он, кажется, давно вышел из-под контроля здравого смысла.

***

Остановлены двигатели. Выброшены планетарные якоря и таинственно замерцал, повисший в пустоте пространства, овоид звездного города, над куполом которого вознесся "Веселый Роджер" - символ архаичного пиратства.

Мало-мальски отрезвев, команда вернулась к своему обыденному трудовому экстазу и занялась повседневным каторжным ничегонеделаньем. Каждый повис на избранном гамаке, в приятном себе обществе, будь то бутылка или беспринципный товарищ. Так на корабле воплощался великий закон социальных свобод и высшей справедливости, который гласил: "Человек свободен от человека", хотя и допускалась небольшая зависимость от обстоятельств, в особенности от стихийных бедствий, как-то - голод или внезапная алкогольная абстиненция. Других мотивов к труду не существовало.

Небольшая каста аккуратно одетых в легкие скафандры молодых людей, безучастно и молчаливо изредка мелькали по кораблю, создавая впечатление параллельно существующей цивилизации. Капитан остановил одного из них и обратился на среднем наречии:

- Не уделите ли вы нам несколько минут внимания, сэр?

Человек в ответ искренне удивился, будто увидев приведение, но взял капитана за руку и потащил за собой на верхний уровень.

***

3.

- Ваше появление на корабле сулит большие неприятности, - сказал Трэвид Ойлон, староста группы студентов.

- Так что же здесь происходит, если вы считаете, что может стать еще хуже? Даже звучит абсурдно - возмутилась я.

- Можете считать это социологическим экспериментом.

- Чудовищным?

- Все эксперименты по социологии - чудовищны: кровавые революции, рабовладение, матриархат - сколько монстров зародилось в этих пробирках.

Ойлон мрачно сообщил мне, что уже много лет, как окончательно утратил оборонительный рефлекс страха, в силу постоянного непомерного напряжения и тревоги. И, что единственную эмоцию, которую испытывают все "умники" на корабле, это - ожидание. Ожесточенное ожидание. Каждый день, вычеркивая бессмысленно прожитое время на календарях, как одержанные победы. Считают дни, часы, мгновенья своей жизни, подобно узникам, в непримиримом смирении проклинающих свою судьбу.

- Если живешь в постоянном ожидании смерти, страх становится цементом, который бетонирует твою душу. В этой домне эмоции перегорают - посетовал Ойлон.

- Кто управляет движением корабля? - Поинтересовалась я.

- Мы, но в основном, Олаф. Он ставит координаты, галсы, параметры двигателя, но все это мало имеет отношение к управлению кораблем. На станции нет сектанта, навигатора, даже волнового компаса. Мы просто рыскаем в пространстве наобум, как Летучий Голландец. Нет штурмана, лоцмана, нет даже юнги, который бы знал, хотя бы, азы космоплавания. Когда мы попали в плен, наш археологический отряд на Каллисто вел бурение тристовых сланцев. Пираты казнили команду, и весь полицейский флот гнался за нами несколько часов, пока бандиты не решились на гиперскачек. Шаг отчаянный и бессмысленный. Вынырнули в чужом пространстве: без маяков, без оборудования, потеряв все ориентиры. У разбойников постоянно меняется власть, они так увлечены собой, что перестали нас замечать, а мы так устали искать спасение, что перестали замечать их.

Смерти мы уже не боимся, ибо считаем, что, видимо, ее уже пережили, а мертвые не умирают. Чтобы чем-то себя занять, мы играем, виртуально живем.

- Что есть из аппаратуры? Есть проекторы дальней связи?

- Нет мозгов, чтобы это понять. Раньше я часто с трепетом трогал панель управления, как бронзовые ручки старинных приборов и думал, что творец этого шедевра был гением; я обещал себе разобраться во всем, чего бы мне это не стоило. Сложность оказалась в том, что машинист башенного крана не может понять логику очарованных кварков.

Я пообещала помочь с оборудованием, и Олаф отвел меня в навигационную рубку.

***

Наступила ночь, а утром в рубку с внешней стороны постучала механическая рука стыковочного робота.

Отчаянно взвыла сирена, ревя, как стадо перепуганных слонов в саванне, и голос ее пронзительно отозвался в сердцах людей. На экранах появились беспощадно жестокие слова: "Апесто Аноре" - фатальное словосочетание, что не переводиться ни на какие языки мира, чтобы не отравить безнадегой лексиконы безмятежного человечества. Слова из погибшего языка, ясные без перевода, звучащие как трагический "SOS", язвительный "Форс - мажор", и ироничный "Держись!".

В иллюминаторы ударил резкий слепящий свет.

- Вы окружены! Откройте входные шлюзы для сдачи силам галактической полиции содружества земли! - Проревел голос по всем средствам внутренней связи корабля.

- Полундра! - Заорал, проснувшийся Чики, и, выхватив пистолет, бросился по коридору к рубке. Пираты, чуткие к опасности, быстро разобрались в ситуации.

- Фараоны! - Поднял вверх монархический жест Кастл, - лобастики предали нас!

- О!-Е! - Зарокотала рассерженная публика.

Но корабль, тем временем, уже оцепенел в силовом поле полиции. Оставалось попытаться вырваться из его объятий, и Кастл врубил двигатели на полную мощность. Рядом с ним в кресло навигатора успел рухнуть старик Мозох.

- Дай мне какие-нибудь координаты! - Заорал главарь Мозоху.

На что тот недоуменно ткнул пальцем в навигационную карту.

Двигатели полыхнули и, рванув окружающее пространство так, что корабль, порвав накинутое лассо энергетического поля, провалился в великое и неизведанное Ничто. Промчавшись по инерции еще несколько сотен парсек, его с силой выбросило обратно.

Вокруг навис все тот же спокойный безграничный космос: холодный, тихий, пустой.

Прямо по курсу медленно плыл звездолет большого крейсерского типа с покореженными дюзами.

- Материю тебе в зубы! - Ругнулся Кастл и с опаской направил свой ход на сближение. - Молчит? - Cпросил он Мозоха.

- Музыку играет, - удивился тот.

- Не к добру.

***

- Случайность, выполненная дважды - это уже структура, ее существование противно хаосу - сказал Ойлон, - третье нелинейное событие! Угадывается режиссура. Подобные случайности не существуют.

- Это же Элонта! - поняла я. - Мы вернулись. Я знаю только один корабль в форме вытянутого тора и девяти орбитальных колец. На радаре - "Фея Элонта". И этого не может быть! Мы оставили ее в субсветовом скачке!

- Вы видите в действии "фундаментальный закон вероятности - закон парных случаев". Сначала мы встречаем вас там, где быть вас не должно и, следовательно, теперь просто обязаны были встретить что-то еще, чего не должно быть никогда.

- Видите, как все легко объясняется. И никакой мистики.

- А я чувствую, что сейчас произойдет, что-то страшное.

- Может быть, это щель в пространстве и мы провалимся в нее еще раз. - Весело предположила я, но Ойлон оставался мрачен.

- Я многим могу объяснять, почему этого не может быть и только одним - почему это возможно: все, что с нами происходит - это чья-то фантазия!

- По воле создателя появился мир, - согласилась с ним я, - кстати, на Элонте уничтожен двигатель, но есть галактический навигатор.

***

Пластиковые стенки ящика разбиты и три ряда клавиш музыкального синтезатора, словно ждут своего маэстро. Жан попытался подняться, но в руках не осталось силы, и он только заскользил по покрытому инеем полу. Уровень радиации на корабле выше тридцати рентген. Тревожно светятся тусклые ионные табло. Электричество отключено - произошла утечка горючего газа, все в клубах тяжелого тумана. Зловещие облака стелятся понизу - вероятно, упала температура в жилом отсеке.

Жан упрямо делает попытку за попыткой, преодолевая головокружение и леденящую боль в теле. В мареве тумана он подбирается к клавишам и запускает в них обе руки. Орган оживает, голосом полным тоски и отчаянья. Он наполняет пространство корабля щемящей мелодией прощания с жизнью.

Вокруг лежат в неестественных позах разбросанные тела членов бывшей звездной дюжины - экипажа "Феи Элонты". Они все мертвы: доктор Флинт, Сьюр, капитан Кланс. В кармане легкого комбинезона Жана лежит последняя таблетка псилоцибина. Продолжая перебирать пальцами клавиши инструмента, у Жана в голове проноситься ошеломляющая мысль:

- Когда действие псилоцибина окончиться, исчезнут все иллюзии. Останется мрак космической бездны и мрак души. Они останутся в полном одиночестве, где нет надежды, нет выбора, нет ничего, только воспоминания. Нет даже доказательств, что эти воспоминания истинные, а не пригрезились мне в последнем бреду. В своих фантазиях я подарил тем, кого любил несколько дней жизни. Все что смог дать им мой слабеющий разум. И этого было не мало. Быть может и сам Господь, будучи так же одинок во вселенной, создал наш мир и наши жизни, просто чтобы не сойти с ума от одиночества.

И.Пепельной, 2010 г.