То было много сотен лет назад...
А может, то лишь старое преданье,
И исказился факт эпохи давней,
Где миром правил рыцарский булат.

Мне ж это ветер как-то рассказал.
Однажды где-то в Англии старинной
Зимою снежною дорогой длинной
Со свитой славный рыцарь проезжал.

Дремало все природы естество
Под искренним и былым  слоем снега,
Плыла закатом благородным нега,
И вечер был как раз под Рождество.

Спешил на трон Плантагенетов клан.
Уже виднелись Лондонские башни
Как прозвучал мажором зло и страшно
Внезапно разразившийся буран.

Как будто демоническим крылом
Все вдруг смешалось, стало черно-белым.
Но рыцари вперёд рванули смело
Стихии и преградам напролом.

А демон был и рыцарей кружил,
Их лошади по грудь в снега тонули.
Огни глазами Ангела взглянули,
В буране свет надежды обнажив.

Как ни бесился демон!  - отступил,
Полки снегов пустив в сопровожденье.
И вскоре рыцари нашли спасенье
В бедняцком доме, где крестьянин жил.

Трещал очаг уютно и тепло
Устало путники снимали латы,
В углу сложили копья и булаты,
Горюя, что сюда их занесло.

Дом был убогий, но лелеял тишь
И как-то теплой чистотой светился.
И в детской радости смеясь, возился
С котом опрятный маленький крепыш.

Хозяин дома был недалеко,
Скупой и домовитый поселянин,
На стол нес то, что мог иметь крестьянин:
Хлеб, овощи и козье молоко.

Хоть каждый из гостей весьма богат - 
Всю пищу с удовольствием съедали.
Служила им хозяйка молодая, 
Бросая одному украдкой взгляд.

Тот вправду отличался красотой:
Величественный, благородный, славный,
И, видимо, средь рыцарей был главный - 
Его слова встречали с немотой.

Пусть рыцарь славный весел, пьет и ест,
Пусть молоко нечаянно пролито - 
С опаскою о том шутила свита,
Обдумывая каждый взгляд и жест.

Вот ужин и приблизился к концу.
Нахмурил брови рыцарь между делом:
Глухая ночь и страшный снежный демон - 
Преграда к королевскому венцу.

"Ну, что ж? Придётся здесь заночевать" - 
По жилам тела разлилась усталость, 
Понравилась хозяйка ему малость,
А может, больше. Как теперь узнать.

Хозяйка  - ни жива и ни мертва - 
Металась птицей в комнате соседней,
Все, теребя беспомощно передник.
От дерзких дум, шла кругом голова.

Но мысли её те - не баловство.
Копьём вонзился рыцарь в её сердце.
Хотелось так ворваться в его дверцу.
Волшебный вечер был под Рождество.

Сомнения ползли как скользкий уж.
Хоть жизнь её была тосклива слишком,
Сопел невинно рядышком сынишка,
Немым укором спал немилый муж.

И свадьба вспомнилась и горечь слёз,
Старанье быть хорошею женою.
Но безысходность в сердце волчьем воем
Глушила песнь романтики и грёз.

Ведь ввысь рвалось её желанье жить,
Встречать рассвет как сказочное диво,
Ей жить хотелось просто и счастливо,
С душой работать, преданно любить.

И не богатство так влекли, не власть,
Не блеск и сила рыцарских доспехов,
И не турниры, праздные утехи,
Пусть и любила веселиться всласть,

Но красота души ее влекла.
И в рыцаре великом и прекрасном
Увидела внутри фиалки ясно,
Чутьем своим каким-то поняла,

Что больше ей не встретить никогда
Такого вот в крестьянском захолустье.
Вздохнув, хозяйка покраснела густо,
Но все-таки решилась и пошла.

Взяла по кружке пива в две руки
Для смелости, конечно, чтоб был повод,
Ведь по спине ее метался холод,
Движения ей были нелегки.

И вот заветная пред нею дверь.
Усмешкой рыцари её встречали.
Как было трудно ей! - они не знали - 
Был меньше страшен ей свирепый зверь.

Но тот, ради которого пошла,
Он понял всё: отчаяние взгляда,
Всю скромность ее милого наряда
И робкое: "Я пиво принесла".

Велел убраться свите поскорей
И вот она пред ним: едва живая,
И хоть как серый мотылёк простая,
Очаг тепла и женственности в ней.

И рыцарь ей ответил, не шутя:
"Вы, как хозяйка, хороша на диво.
И Вас за превосходнейшее пиво
Благодарю, о милое дитя".

И женщина вдруг вскрикнула: "О, сэр!
Вы - лучше всех, Вы - славный, благородный!
С могуществом и красотой природной,
Вы лучше божества всех вер!.."

"Не богохульствуйте! Мы все - народ,
Всемилостивый Бог над всеми нами!" - 
Тут рыцарь, на неё сверкнул очами,
Холодными и синими как лёд.

"Послушайте мотив моей души, - 
Твердила все упрямая хозяйка, - 
Вы - благородный рыцарь, я - крестьянка,
Вдали от жизни, здесь, в слепой глуши

Сверкаете Вы, как священный луч,
Душой горячей и величьем знаний,
Вы даже понимаете страданья,
Хоть сам богатством на земле могуч"...

"Довольно! Что хотите от меня?
Бледнее, дух перевела хозяйка:
Пусть сильный рыцарь Вы, но не зазнайка,
На смертных непохожестью маня

Сейчас, дань, отдавая Рождеству,
Простите всё, но отведите муки,
О! - дайте мне поцеловать Вам руки - 
Позвольте прикоснуться к божеству"...

"Одумайтесь!" - стрелой вонзился взор.
"Я нравлюсь Вам! Я чувствую, я знаю!" - 
Воскликнула крестьянка молодая,
Все беды, накликая и позор.

О дерзкая! Но как теперь с ней быть?
Он судьбы мог вершить, не сожалея,
Он просто мог воспользоваться ею,
Мог опозорить, разорить, убить.

Тяжелый век молчанья наступил,
Лишь за окошком демона стенанья.
Крестьянка цепенела в ожиданье.
Глаза в раздумье рыцарь опустил.

Борьба кипела в рыцаре трёх сил:
Мужчины, короля и человека,
Крови лились невидимые реки,
Но всё же человек в нём победил.

"Я не могу - устало произнёс - 
Вы что угодно у меня просите.
Возьмите этот перстень, коль хотите.
В нём злато и сапфир, как слёзы рос".

"О, Боже! Я ведь не о том прошу.
Моей семье перстней от Вас не надо,
Мне ж век носить лишь серые наряды,
Я родилась крестьянкой - ей умру.

Осмелюсь свою просьбу повторить".
"По-моему, здесь всё предельно ясно".
"Вы, сер, сюда попали не напрасно...
Вы сможете со мной поговорить?

Меня священник научил читать.
Но книги что? Немое утешенье,
Чужих надежд чужое отраженье
Читая, их лишь учишься, мечтать...

Поймите же, мне хочется - аж жуть! - 
В своей глуши услышать звуки Мира.
Вы ж знаете все ноты жизни лиры,
Так дайте мне послушать хоть чуть-чуть".

И долго рыцарь пристально смотрел
На женскую упрямую наивность.
Сквозили в ней какая-то наивность
И дерзкий любознательный пострел.

Обыкновенные лица черты.
Но как она не схожа с блеском леди,
Как злато алчное и скромность леди!
В ней столько правды, жажды и мечты.

Трещали тихо в очаге дрова
Цвели фиалки в деревянной плошке.
Стих даже снежный демон за окошком,
Когда тот рыцарь произнёс слова.


И мужественной речь лилась рекой
О подвигах, охотах и турнирах,
О тайнах мира и великих книгах,
О замках и замках со злой тоской.

И то в её ушах звенел булат,
На пламенном коне она сражалась,
Она величьем мира любовалась,
Она переживала боль утрат!

Плескали тёплым родником в тиши
Её слова о том, как зреет колос,
Как добрым может быть оленя голос,
О таинствах рождения души.

Влились две жизни в пламенность речей,
И испарились в воздухе преграды.
Слова; полуулыбки, полу взгляды
И полумрак рождественских свечей.

Воистину чудесно Рождество
И ёлка в нежной зелени светилась,
Теплом аквамарина отразилась
В его глазах. Свершилось волшебство.

И ей так ясно улыбнулся он:
"Когда-то Вы просили мою руку,
Так дайте Вы свою. Смелее... Ну-ка...
Вот так", - и руку взял её в полон.

Весь воздух сразу для неё сгорел,
Но ангел вдруг запел, вокруг летая.
Была её - его рука большая,
Мечта и музыка - в её удел!

В той комнате остановился мир.
Но стены обнажил уж луч рассвета,
Неся с собой знакомые куплеты,
На ноты праздника - свой будничный клавир.

"Спасибо за реальную мечту.
Теперь я стану навсегда спокойна"
"И вас благодарю"."За что, позвольте?"
"За искренность природы, теплоту".



"Ну что ж, я видела мечту сейчас,
К ней прикасалась пальцами своими.
Но странно пусть не знаю ваше имя -
Теперь мои аквамарины глаз".

"Здесь всё моё: озёра, лес, земля,
А также домик ваш крестьянский милый.
Плантагенет я, Ричард моё имя".
"Плантагенет? Так вы - сын короля?!"

"И сын, наследник и почти король,
Отца душа на днях слетела птицей
Сегодня коронация в столице,
Хотя в душе мне нестерпима боль.

Но я - Плантагенет, и я рождён
Для жизни в битвах, подвигов и славы.
Мой долг - создать английскую державу,
Быть повелителем, быть королём!

Погас очаг. За окнами мороз.
Звал вдалеке протяжно ветер-странник.
И кратким получился миг прощанья,
Торжественно натянуто, без слёз.

Ещё все спали: свита, муж и сын,
Хозяйка завтрак им пошла готовить,
Растапливать очаг. Но только новый
Теперь был день над нею властелин.

Пусть праздник наступил, пусть Рождество,
Пусть солнца луч ей долгий век пророчил,
Вся жизнь её прошла вот этой ночью,
Остались долг, работа, существо...


Ждут короля. Все рыцари в седле.
Вот он! Тверда и величава поступь,
Небесный взгляд сверкал спокойно просто,
Единственный такой на всей земле.

Взлетел орлом на доброго коня.
Копну волос под шлемом выбил ветер.
В железных латах, сам велик и светел,
По - доброму улыбкою пьяня.


Свет солнца засиял лавиною.
И ехал в путь судьбы неблизкий
Сам Ричард первый - король английский,
Сам Ричард первый - Сердце Львиное.


Что было дольше? То известно всем.
Стремительность им прожитого века
И трон в нём не убили человека.
Он гордо нёс на голове свой шлем.

Что ж о крестьянке я сказать могу?
Как прежде праведной жила отныне,
Лишь грех ей, что глаза аквамарина
В распятье видела, молясь в углу.

Она молилась так за целый мир.
Была спокойной в жизни круговерти,
Вершила долг. Оставила пред смертью
На жертвеннике сердце и сапфир.