На самом деле - страшно хотелось жрать. Помнится, инструктор (практически в другой жизни) когда-то их уверял, что чувство голода вещь подконтрольная для профессионалов, особенно таковой она должна быть для "слепого снайпера".
Так ...... Чувство голода - оно, средний род, а вещь она - женский род. В чем же убеждал инструктор. В голоде, в вещи...
- Кажется это бред.
И после молчания он добавил - Голодный...
А К. двое последних суток провел на крыше железнодорожной кассы станции в трехстах шестидесяти четырех метрах от двух хрущевок, где прошло его детство. Три метра вниз на бетонный перрон, три метра самого перрона, полтора метра вниз на железнодорожную насыпь, рельсы - четыре метра, триста пятьдесят метров того, что раньше называлось садовыми участками и пять метров разбитой травой асфальтовой дорожки к подъезду. Это перспектива...
В пассиве отрицательном: развороченные осколками и кое-как сшитые им самим правая грудная мышца и правое же бедро плюс десяток приличных разнокалиберных порезов и комбинезон, превратившийся на половину в тряпки, а главное - рюкзак с боекомплектом и десятком незаменимых вещей, в числе которых пищевой концентрат, остался в залоге у мишек Гамми( что-то из детства)...
В активе - ..., в активе он сохранил глаза и винтовку, значит перспективу выжить. Его винтовку достать ныне практически невозможно, а повреди он глаза..., даже чуть-чуть..., лучше даже не думать,- его ценность упала бы до обычного, пусть даже опытного, снайпера, не больше... "Слепым снайпером" можно стать только однажды...
Пятьдесят четыре часа назад, рано утром он практически подошел к окраинам своего детства, где сначала сумел (к счастью!) достаточно благополучно подорваться на мине, а потом имел хорошие шансы стать отличным завтраком для четырех медведей. Это было слишком даже для "слепого снайпера". Двое суток он практически по кусочкам сшивал себя на крыше кассы полустанка (хорошо дождя не было) вжавшись в угол недостроенного второго этажа. Потом пятнадцать часов спал и вот последние пять часов изучал подступ к своим бывшим пенатам, попутно пытаясь осмыслить логику здешней жизни.
Варианты были. Мина могла оказаться просто противопехотной. Растяжку поставил какой-нибудь мародер профессионал, еще в бытность обитания здесь людей. То, что не военные - это точно. Бои прошли в двадцати двух километрах отсюда. Ну а медведи - просто кушать хотели. А тут такое блюдо - "а ля Мересьев" (в детстве раза три перечитывал), после взрыва даже разделывать не надо.
Это первый вариант.
Это если не учитывать что мина, насколько он понял, показалась обычным кустом, растяжка паутиной по которой бегал настоящий паук, к тому же он ни когда не видел - что бы медведи охотились стаей в четыре особи и настолько... по-человечьи.
Вариант два.
Это уже не совсем то место, где они с братом прожили самые счастливые годы своей жизни. Здесь прошел либо разлом, либо волна чужого мира. И тогда все понятно, здешняя жизнь - пророчество тех, кого раньше сажали в отдельные специальные клиники. Хотя вся их вина была в том, что они чуть лучше умели видеть зыбкость Счастливого мира.
А.К. предстояло сделать выбор. Сто процентов - попытаться вырваться отсюда, пока в организме остается возможность для регенерации и есть иллюзия, что разлом начинается на месте его подрыва. Сто пятьдесят два метра. Ноль процентов - пойти домой. Выбора не было.
Был еще вариант - в домах все еще жили люди, мать... Самый невероятный вариант.
Жрать хотелось жутко. Еще шесть часов и беспорядочные красные свежие швы на теле начнут нарывать; семь с половиной часов, и он заживо начнет разолгаться. А.К. щелкнул патронником. Патрон один в патроннике, пять в магазине, остальные в рюкзаке . Еще раз в прицел оглядел ближайшие заросли. Сколько осталось медведей? Задачка для первого класса. К. вновь попробовал восстановить события.
За то мгновение пока огонь, появившийся на месте кустарника покрыл расстояние до К., он едва успел кое-что сделать. Наивно было бы соревноваться с взрывом, однако можно сделать кое-что параллельно. В умении отбирать жизнь и выживать он был не просто профессионал - он был "слепой снайпер".
Итак, успел:
1) закрыть глаза защитными линзами (моргнуть с направленным в мозг приказом для автоматического срабатывания);
2) щелкнуть автосбросом рюкзака для облегчения веса тела (ох, спасибо инструкторам!);
3) расслабить мышцы до состояния "киселя";
4) начать максимально возможное за долю секунды ускорение с тем же вектором что и огонь, рассчитывая, что ударная волна осколков попадет между ним и ближайшим деревом а, сам он попадет спиной на соседний кустарник (а тот не окажется еще одной миной...)
Невероятное - суть предел установленный в сознании человека. На самом деле сделать на автомате все перечисленное сможет каждый, не каждый верит, что сможет. Это дальше начинались индивидуальные, если позволите, прибомбасы каждого, типа воспламенения предметов, нагнетания электрического поля и даже попыток левитации. Каждому свое, он сам помнил как Виталик, в подпитии, уже на выпуске курса взглядом перекрыл в буквальном смысле слова кислород молодому курсанту позволившему себе поиздеваться над Виталиком застывшим у унитаза в поисках молнии на ширинке. Парня чуть откачали. Виталика в тот же день "уехали" на передовую. Тогда она еще существовала...
Тело начало отходить от уколов. Он наконец-то почувствовал, что сильно замерз на утреннем осеннем морозце, а местами комбинезон, промокший от крови, успел примерзнуть к старому битуму. Но ступням было тепло. Обувь при его работе почти так же важна как оружие. А иногда и важнее...