Вещевой мешок, в котором лежала драгоценная Книга, заботливо завернутая в мягкую ткань, тяжело ударял его по спине, как бы подгоняя: вперед, вперед!
Он знал, что ему не спастись.
Его не отпустят, никогда не отпустят...
А вдруг...
Вдруг удастся спасти Книгу!
Труд всей его жизни - лучшее, что Он создал!
Только бы добраться до Портала, только бы опередить погоню - ему-то и нужно всего три минуты! Всего три - развязать мешок, сорвать ткань и кинуть Книгу в разверстый зев Портала - Он специально заказал тяжелый переплет, чтобы Книгу не снесло ветром. Чтобы попасть наверняка.
А Там...
Там - примут.
И оценят!
Оценят по достоинству! Не то, что здесь...
Все его предали, все! И Друг, и Возлюбленная - "Прости, я не перенесу такого позора!"
Предали, продали, пропили, променяли ни на грош...
Сердце колотилось, бока ходили ходуном, ноги не слушались. Задыхаясь и кашляя, Он упал на землю - передохнуть, немножко передохнуть... немножко... немно...
Зеленый мох был мягким и слегка влажным, приятно холодя его разгоряченное лицо. Прямо перед глазами трепетали тонкие оранжевые былинки цветущего мха, высоко в ветвях свиристела неведомая птица...
Он резко очнулся от забытья.
Что-то изменилось вокруг.
Он прислушался - издали доносился визгливый лай.
Собаки!
Собаки...
Надо бежать! Скорей, скорей, надо успеть! До Горы - всего-то ничего, а Собаки не полезут в гору, они не любят крутизны, и никакие Стражники с ними не справятся, а он заберется на самый верх, туда, где Портал, он опередит Стражников, они слишком тяжелые в своих доспехах, где им лазить по горным щелям и кручам, он успеет, он справится, он...
Он упал.
Стараясь подняться, Он только еще больше запутался в сетке, упавшей на него сверху. Его пинками поставили на ноги, сняли сетку, защелкнули наручники. Один из Стражников рывком сорвал мешок с Книгой - сразу стало холодно мокрой от пота спине.
У дерева, вывалив красные языки, лежали две Собаки. Они смотрели на него равнодушно - он больше не бежал и перестал быть добычей, которую надо загонять.
Он перестал быть.
- Пошли! Шевелись! Судья ждать не любит.
Судья был стар.
Старый, мудрый, усталый - он равнодушно смотрел на череду подсудимых, проходящих перед ним день ото дня уже... да уже, пожалуй, пятый десяток лет. Вот и еще один.
Судья вздохнул.
- Ну, что там у нас?
Стражник с поклоном подал ему книгу. Судья поменял очки, небрежно полистал страницы, в одном месте хмыкнул и посмотрел на подсудимого поверх очков.
- Мда-а. Фэнтези, как и следовало ожидать. Взглянете? - он передал было книгу Первому помощнику, но тот раздраженно отмахнулся: он был еще старше Судьи и ничему уже не удивлялся в этой жизни, полной козней, интриг и несправедливостей. Второй помощник, молодой и рьяный, книгу взял и уткнулся в нее носом - он был близорук.
- Я думаю, всем все ясно? Что там еще за ним?
- Пять простых предупреждений, три строгих и шесть месяцев принудительных работ.
- Да-а, закоренелый тип. Ну что ж, остаются Рудники. Подсудимый, Вам есть что сказать Суду?
- Ваша Честь!
- Только коротко.
- Ваша Честь! Господа! Я... Я не хотел ничего плохого! Клянусь! Мной... Мной руководило чувство... Чувство Прекрасного!
- Прекрасного? Вы называете вот ЭТО - прекрасным?!
- Да! Да! Что такое наше существование! Суета, серость, рутина, скука - одно и то же, день за днем, год за годом... Мне хотелось немножко украсить жизнь, подарить всем Мечту! Сказку! Волшебство! Веру в Чудо...
- В чудо?
- Да! Вы же знаете... Не можете не знать... что там, за границами Бытия, есть многое... таинственное, неизведанное! Другие миры, загадочные формы жизни... Мы молчим об этом, закрываем глаза, а Оно есть! И я хотел донести до всех...я хотел...
Подсудимый замолчал. Ком стоял у него в горле, он боялся заплакать - только этого не хватало. Героя из него не получилось.
Все кончено.
Их привели на площадь, заставили подняться на помост. В центр площади Стражники сносили кипы книг, складывали в кучу. Плеснули горючки, и огонь занялся. Бумага с печатным текстом горела плохо, но все же постепенно разгорелась. Едкий дым метался по площади. Зачитали приговор. Голос Судьи относило ветром, он надсаживался, сдвигал брови и грозил заскорузлым пальцем:
- ...каждому должно быть...
- ...порочному жанру фэнтези...
- ...нужна добротная реалистическая...
- ...как никогда...
- ... суровая действительность...
- ...неповадно будет...
- ...и мы не позволим...
Толпа стояла молча - у многих горожан среди приговоренных были родственники и знакомые. Он увидел Друга - тот скорбно глядел на него, поджав губы. А ведь я тебя предупреждал - ясно читалось в его взгляде, - предупреждал: брось это фэнтези! Ты рискуешь, ходишь по краю, рискуешь не только своей жизнью - хрен бы с ней, но и жизнями своих близких! Пиши детективы, пиши рассказы для детей, любовные романы, наконец! Ну, и ты видишь? Я был прав!
Прав, прав. Ты всегда прав. Поэтому я здесь, а ты - там.
Он метался взглядом по толпе, вглядываясь в каждую женскую фигурку - но Возлюбленной не было видно - может, это и к лучшему. А то Он бы не выдержал - и так уже на пределе, скорей бы все это кончилось... Скорей бы... Скорей...
Все кончилось.
Судья снял парик, расправил две пары ушей и с наслаждением почесал голову длинным черным когтем. Стянув шелковую мантию - шерсть на теле сразу стала дыбом - он аккуратно сложил ее и, взяв свою старую корзинку, вышел из здания суда. Первый помощник давно уже улетел, припадая на правое крыло, прокушенное соперником в битве за благосклонность некоей красавицы... Он был в свое время весьма лихим дамским угодником!
Второй помощник - робкий близорукий вельф - остался прибираться в зале суда. И это он, выпускник престижнейшего Гваррваррда! Какая уж тут карьера, в этом заштатном городишке... Эх! Он вздохнул и полез под стол, куда закатился полосатый молоток Судьи.
День клонился к вечеру. Костер догорел, толпа давно разошлась, только два сумасшедших тронля рылись в раскаленных углях, да старая крики-моррка собирала по урнам пустые бутылки да объедки.
Из-за угла показалась процессия приговоренных - их уже переодели в каторжные оранжевые робы и заковали в новенькие блестящие кандалы. Стражники с трезубыми копьями шли по обеим сторонам процессии, помахивая саженными хвостами и придерживая за цепи Собак, которые гримасничали, лаяли и то и дело заливались визгливым хохотом. Приговоренные плелись, еле передвигая ноги, понукаемые Стражниками - одинаковые, как оранжевые горошины в стручке рфасолии.
- Прямо гроблина от вельфа не отличишь, - пробормотал Судья себе под нос. Но вот этого он узнал - последнего Подсудимого: одно ухо у него было разорвано, отчего казалось, что на голове с левой стороны не пара ушей, как обычно, а целых три.
Судья снова хмыкнул, вспомнив пассаж, который он успел прочесть в книжке этого бедолаги - прочесть и зафиксировать цепкой судейской памятью:
"Едешь откуда-нибудь в такси, небо приобретает любимый сиреневый
цвет, машина взлетает и опадает, по набережным выстраиваются
микрорайоны, и, по мере приближения к центру, впереди все гуще светят
хвостовые огни других машин, и эта толпа красных огней, все более
плотная, дружно, словно стадо с тяжкими подсвеченными задницами,
сворачивает, несется, толкается, останавливается перед дальним
светофором, такси нагоняет остановившихся, въезжает в толпу, которая
тут же распадается на нормальные отдельные машины, справа кавказец
раздраженно-бессмысленно постукивает по баранке отчаянно украшенной
"Волги", слева одинокая девушка предлагает набор жизненных тайн для
разгадывания и погружения, без аффектации, но и не простодушно держа
руль "шестерки", небо через темную красноту переходит в синее - и все
разъезжаются по переулкам вокруг Пушкинской и Маяковки и пристают к
темным тротуарам - приплыли..."*
Не-ет, надо же такое придумать! И как только им это в голову приходит...
И, покачав головой, Судья поспешил домой. Там его ждал нехитрый ужин и недочитанная книжка старой доброй Урсулы Ле Гуин.