Анатолий взял отпуск за свой счет и, уладив дела с ОВИРом, улетел самолетом аэрофлота из Перми в Рим. На римском базаре он купил летчицкое обмундирование, и выглядел в нем ни дать ни взять Валерий Чкалов в кожаной куртке, портках, сапогах, перчатках, в летном шлеме и очках. Его легендой стал хроноклазм, забросивший пилота 30-х годов на ветхом "девонтине" в год 2006 от Рождества Христова. Анатоль поджидал Йозефа Рацингера в лифте на небоскребе, на крыше которого понтифик праздновал двухтысячелетие того, как мальчик Иисус выточил перочинным ножичком деревянную лошадку, праздновал в компании аргентинских, бразильских, чилийских и др. латиноамериканских кардиналов в желтых, зеленых, красных, фиолетовых рясах, прямо слет попугаев какой-то. Старый летный шлем служил так же и шапкой-невидимкой, и когда Римский Папа спускался в лифте один, псевдолётчик облапал его глаза перчатками, задав вопрос, - Отгадай кто? - Сатана? - Не угадал, еще одна попытка! - Бог, неужели ты? - Вновь ошибка! Я, бич немезид, древнегреческих ВВС! - Что вам от меня нужно? - Отрекись от престола в пользу кардинала с черного континента! - Ни за что! - Римский Папа развернулся, чтобы увидеть собеседника, но увидел пустоту, а Анатоль опять забежал ему за спину и сказал: "Я тут". Папа стал крутиться как волчок или Лев Толстой, ожидая увидеть не успевшие выстроиться декорации солипсического мира. Чтобы шутка не утратила свежесть прикола Анатоль снял шлем Аида. Йозеф увидел лётчика тридцатых годов. Кабина лифта продолжала движение вверх. - Когда он остановится? - Никогда! Я включил аппарат Аристотеля и лифт будет двигаться трое стандартных суток! У нас масса времени перетереть актуальные вопросы текущего момента. Я гость из 36 года. Гитлер у власти, и я тот червячок в древе тысячелетнего рейха, от которого зависит мера его трухлявости. Если сей рейнский дуб рухнет раньше времени, то некоторые эпизоды вашей биографии полетят к чертям, а ними ваша успешная карьера в католической иерархии не состоится. Я ставлю вас перед выбором. Либо никогда не стать Папой, либо, побыв им, добровольно отказаться от митры. - Какой же это выбор? Между ничем и почти ничем? Вы шут из балагана, мы дождемся остановки лифта, и вас арестуют! - Ну что ж. Подождем. Твою маму. - Они ждут несколько томительных минут. Папа пялится на свой золотой ролекс, словно часы это машина времени. - Судя по времени, мы уже, пробив потолок должны оказаться на крыше мира. Что вы стоите и молчите как бревно? Долго вы будете так стоять и молчать? - Трое стандартных суток! - Вы, лжец, солгали в малом, солжете и в большом. Значит, иного пути к освобождению, кроме как принять ваш ультиматум, для меня нет? - Нет! - А если я надую вас, скажу, что подам заявление об уходе с поста, а сам останусь у руля? - Вы не умеете лгать. Догмат о непогрешимости не позволяет. - Тогда останавливайте свою чертову машину, я обещаю повесить ключи на гвоздь. - А также громогласно объявить своим преемником Чёрного Папу? - Да, как вам угодно, хотя последнее слово за рекламой, то есть за слетом кардиналов. - Двери разъезжаются и Папа на ватных ногах направляется к столам банкета с ножками ломящимися от яств.