Тяжелый, давящий ужас накрыл его ледяным валом. Руки отнялись, голову прижало к земле, а грудь оставалась мучительно неподвижной несколько долгих, как годы, мгновений...
А потом оцепенение отступило, и Шойвенг, еще не до конца придя в себя, вдохнул так глубоко, что, казалось, лопнут ребра.
Медленно приходило понимание: он все еще под землей, лежит на камнях, неудобно подвернув под себя правую руку, а левая, закинутая к голове, оказалась придавлена боком походной сумки. И обе руки страшно, до онемения, затекли ... А ноги?.. Младший дернулся и ощутил, как носки сапог слабо царапнули землю. Что ж, ноги свободны и почти действуют. Шойвенг заворочался, пытаясь отодвинуть сумку и перекатиться на спину.
Открывать глаза он боялся.
Вокруг был разлит запах масла, а значит, фонарь погас. Темнота же всегда пугала Младшего, и сейчас он точно знал: как только откроет глаза, полное отсутствие света заставит его паниковать. С другой стороны, один приступ паники он уже пережил и смог двинуться дальше... Хотя, конечно, это случилось все-таки не в полной темноте. Да и паниковал он по другому поводу. Лежа на спине и дрожа от холода, Шойвенг думал, на что решиться - то ли рискнуть и посмотреть в глаза мраку, то ли держать веки и дальше крепко сомкнутыми. А потом вдруг хрипло рассмеялся - разницы-то все равно никакой! Все равно придется ощупью отыскивать фонарь, копаться в сумке, надеясь, что масло осталось в целости и не разлилось, заправлять фонарь, если он не пришел в негодность, доставать огниво... Мысленное перечисление того, что предстояло сделать, помогло прийти в себя. К тому же Младший внезапно понял: вопреки всему чувствует он себя гораздо лучше, чем в пещере. Понял и криво усмехнулся - надо же, обморок пошел на пользу, дал отлежаться и отдохнуть. И кстати... Тут Шойвенг сообразил, что сначала в сумке стоит искать совсем не масло...
А глаза он все-таки решил держать закрытыми.
Руки слушались еще плохо, но сесть удалось почти без проблем. Холщовый бок сумки был слегка влажным, но узлы завязок поддались легко, даже удивительно: вслепую - а не пришлось долго возиться. Хотя, может, это оттого, что в последний раз Шойверг затягивал их, едва не теряя сознание от слабости и истощения. Нужный сверток тоже нашелся быстро. Торопливо развернув его, Младший, забыв обо всех страхах, вгрызся в очерствевшую лепешку. Кажется, вкуснее он в жизни ничего не ел... Даже медовые, которые он совсем недавно вспоминал, сейчас казались лишь бледным подобием этих - сладковато-соленых с чудесным хлебным запахом, заполнившим рот и ноздри. Шойвенг наслаждался. Нашарив фляжку, он глотнул воды и понял: теперь он точно доберется до поверхности, вопреки всем передрягам.
В конце концов, предречение предречением, но ему давно уже пора в обратную дорогу. Он положил себе срок - уложиться в пятнадцать-семнадцать дней. Столица продержится и дольше, в этом он был уверен, но хотел сократить самовольную отлучку насколько возможно. Все-таки в подземелье он провел непозволительно много времени, точно затмение нашло. А ведь брат говорил ему... Шойвенг ощутил стыд и досаду: затея с Древними действительно оказалась полной глупостью, как и предупреждал Астанойр. Однако он постарался отогнать непрошеные мысли: надежду терять не следует - толк от полученных слов все-таки должен быть! Не зря же столько слухов ходит и не все же они выдумки. Надо только поразмыслить, что именно могут означать полученные от Древних слова. Может, с братом посоветоваться: тот хоть и не любит всякие странные вещи, но в логике ему не откажешь, задачки наставников на развитие стратегического мышления, на поиск связи между разрозненными на первый взгляд событиями щелкал как орешки. Если уж кто и найдет смысл в несуразном предречении, то только Астанойр.
Дожевав последнюю лепешку и воспрянув духом, Младший зашарил вокруг в поисках фонаря. Того поблизости не оказалось. Нужно сообразить, куда его могло отбросить... Шойвенг застыл, напряженно вспоминая, как он шел и как именно лежал, когда очнулся. Воспоминания были туманными, но он точно знал, что на последнем отрезке пути двигался, придерживаясь правой стены подземного коридора, и фонарь оставался тоже в правой руке. Можно предположить, что упал он головой вперед, по ходу движения. Значит, сейчас - Младший судорожно припомнил все свои движения после того, как очнулся, - значит, сейчас правая стена должна быть у него позади, а правая рука укажет направление, в котором он шел до того, как упасть в обморок. Затаив дыхание, Шойвенг медленно потянулся назад, стараясь нащупать холодный камень... Спустя несколько выматывающе длинных мгновений пальцы ощутили влажную твердую поверхность, изрезанную сколами и неровными выступами. Младший шумно выдохнул - он прав! Фонарь, вероятнее всего, отбросило вперед, искать надо там. К тому же именно с правой стороны сильнее всего пахнет маслом.
Шойвенг подобрался ближе к стене и, не поднимаясь на ноги, пополз вдоль нее, подтягивая за собой сумку и непрестанно шаря перед собой руками. Он надеялся нащупать если не сам светильник, то хотя бы лужу масла на камнях, запах которого становился все сильнее и сильнее... Кажется, уже совсем близко... Да! Под руками стало скользко - и точно не от воды. Младший осторожно развернулся, по-прежнему оставаясь на четвереньках, прислонился ступнями к стене, чтобы не потеряться в пространстве, и начал планомерно обшаривать покрытый маслом участок пола.
Фонаря не было.
В душе нарастала паника, и Шойвенг изо всех сил старался ей не поддаваться. В отчаянии он потянулся как можно дальше и начал описывать на полу каменного коридора широкий полукруг, радиусом которого служило его собственное тело, а по пути лихорадочно ощупывал все неровности и щели, надеясь, что светильник все-таки найдется. Должно же ему хоть в этом повезти! Но тщетно.
Он снова подобрался к стене, сел, прислонившись к холодным камням подземелья, и заплакал. Обо всем сразу - о долгой и одинокой дороге, о брате, который не поддержал и по которому он отчаянно скучал все это время, о сестрах - маленькой Айюль, такой доверчивой и ласковой, о Чуйиль, за которую ужасно страшно, - о больном отце, о маме, которой ему так мучительно не хватает, обо всех напастях, свалившихся на них... И о том, что чудо оказалось совсем не таким, как он думал. Древние подвели его. Еще ни во что он не верил так горячо и страстно, как в то, что Круг Прорицающих поможет найти средство для спасения: чтобы сестра поправилась, а отец пришел в себя, чтобы северян разбили под Дэннарой и гнали до самых северных гор и дальше, в их логова, и там сожгли бы дотла! Пусть не осталось бы даже камней, только пепел, из которого уже не отстроить не то что замка, а даже и крошечной хижины!
Если б можно было уничтожить еще и все следы Древних в Иштарилане! Довольно Ищущим и другим глупцам, поверившим в смутные сказки, распространять заразу, теша людей надеждой на чудо! С какой радостью он бы сам расколотил сейчас монолиты Круга!.. Стер бы в пыль, в порошок, в мелкие осколки разбил бы световые дорожки... Младший ненавидел свою прежнюю веру, ненавидел себя за глупость, он чувствовал, как ненависть распирает его. Она становилась все больше и больше, раздирала ребра, подступала к горлу горькой волной... Слезы разом высохли. И Шойвенг знал, что не заплачет больше. Он встанет сейчас и пойдет по этой бесконечной подземной кишке на ощупь. И назло всему дойдет до конца, выберется на солнечный свет и вернется к брату, отцу и сестрам. Они сами управятся с северянами, и все будет хорошо.
Младший воинственно шмыгнул, поднялся и, касаясь стены правой рукой, двинулся по проходу дальше.
Первые шаги дались легко - злость прибавила сил, а внезапно накатившая ненависть к Древним, к этому месту и к собственной глупости заставила наплевать на осторожность. Но вскоре Шойвенг стал спотыкаться: ноги то и дело попадали в расселины, узкие трещины, цеплялись за каменные выступы и кочки. Открывать глаза он даже не пытался - все равно вокруг темень, а так можно представить, что это просто игра в жмурки. Когда-то давно, кажется, в другой эпохе, они играли так с братом и сестрами в саду, а мать с отцом прогуливались по дорожкам между цветущих кустарников и улыбались. И сейчас вокруг тоже сад... По воздуху плывет аромат роз и лилий, спину греет солнце. Он идет по узкой тропинке, стараясь поймать Чуйиль. Ее смех слышится чуть впереди... Подглядывать нельзя, так нечестно, и потому он крепко-крепко зажмурился. Она уже близко, очень-очень близко. Еще чуть-чуть и...
Очередной шаг привел его в пропасть.
Шойвенг ощутил пустоту под ногами, хотел отшатнуться назад, но потерял равновесие и, царапаясь и ушибаясь о стену, от которой так и не отошел, рухнул вниз. Он заорал от ужаса, глаза распахнулись сами собой и уставились в черную бездну. Через миг чернота стала твердой и ударила его снизу.
Приземление вышло жестким. Мысли кончились на последнем шаге до падения, но тело, наученное обязательными боевыми спаррингами с братом, само попыталось себя спасти. В падении Младший неуклюже поджал ноги и, что удивительно, успел с этим вовремя. Но до конца погасить силу удара не получилось. Правую лодыжку пронзило болью, его бросило вперед - сначала на колени и локти, а потом и вовсе ничком. Воздух выбило из груди, Шойвенг разевал рот, давясь и кашляя, и, в конце концов, едва-едва смог вдохнуть. Он попытался встать, приподнялся на руках, и левая ладонь сорвалась в пустоту. Младший судорожно всхлипнул и медленно начал отползать назад, с облегчением всем телом ощущая твердость каменной опоры под ним. В конце концов, ноги во что-то уперлись. Отчаянно надеясь, что это все-таки стена, а не крупный валун, и не придется снова ползти наугад, он осторожно сел, стараясь не тревожить больную лодыжку, и ощупал препятствие. Кажется, это действительно была стена - Шойвенг тянулся как мог далеко, но до краев не достал. Счастье пополам с истерикой затопило его с головой: непроглядная темнота вокруг пугала, но сама мысль о том, чтобы двигаться куда-то в этой темноте, рискуя опять свалиться, повергала в настоящую панику... Грудь ходила ходуном, его трясло, руки отказывались слушаться - когда Младший попытался стереть испарину со лба, то сначала заехал себе в нос и чуть не свернул его на сторону. Боль в переносице слегка отрезвила. Нужно собраться... Собраться и решить, что можно сделать. Выход должен быть! Нужно просто перестать паниковать... Ну же! Можно просто дышать: вдох... выдох...
Шойвенг наконец прикрыл веки, привалился головой к надежной стене и попытался успокоиться: он снова в саду, среди пышных роз и крупных восковых лилий... Белые цветы, будто из тонкого южного фарфора, качаются на ветру, расточая сладкий дурманящий аромат. Сквозь веки пробивается теплый солнечный свет, рядом слышатся голоса...
- Дождался? - басовито долетело откуда-то сверху.
Младший судорожно дернулся и распахнул глаза. Над ним на краю обрыва красновато мигал слабый свет фонаря, а рядом торчала знакомая всклокоченная шевелюра.
- Велико твое сердце, Бабушка! - Шойвенг с чувством воззвал к богине доброй судьбы, вспомнив вдруг старинное пожелание старой нянюшки... - Вытащи меня отсюда, добрый человек!
- Рад бы - да чем? Лестницы нет, дерева нет, а веревку ты и не взял... - Старик вытянул вторую руку и потряс шойвенговой сумкой. - Сколь ни вейся, сколь ни крутись, а один свивается путь... Один-дин, динь да дон...
Сумка! А он-то про нее и забыл, когда понесся не пойми куда со злости. Нет бы сначала подумать... Одно хорошо - что сумка осталась наверху, а то точно бы улетела вниз, когда он падал, с его-то счастьем: вон, и на выручку Бабушка только дурачка деревенского смогла послать, от такого разве дождешься помощи. Мало у него удачи, но пользоваться надо всем, что есть. Шойвенг еще раз посмотрел вверх - старик-юродивый все тряс попеременно то сумку, то фонарь и бормотал что-то несуразное. Из-под его ног с края обрыва падали с сухим стуком мелкие камушки... Может, если точно сказать, что и как сделать, старик все-таки справится? Главное, растолковать попроще да подоходчивей. Хотя сначала все-таки нужно сообразить, как выбраться без длинной веревки - ее Младший действительно не взял с собой, не входила она в обычное солдатское снаряжение, которому их учили. А сам не подумал, что пригодиться может, раз в горы лезет. Глупость та еще, конечно, теперь вот расхлебывай... Так! Шойвенг по старой привычке стиснул кулаки: хватит! Не о прошлых ошибках надо сейчас думать, а о том, как выпутаться.
Картина получалась безвыходная. Упал он на каменную полку шириной шагов семь-восемь. К правой стене она подходила широким краем и чуть повышалась, до левой не доходила совсем. Здесь, как выяснилось, подземный проход расширился до размеров небольшой пещеры, которую как раз поперек и перерезала эта трещина, где Младший сейчас сидел. До верхнего ее края так просто не допрыгнуть - старик с фонарем стоял на высоте двух, а то и трех человеческих ростов, а сама полка оказалась гладкой, как стол - никаких валунов, которые можно было бы подтянуть к стене и сложить импровизированной лестницей... Да и как ему прыгать с поврежденной ногой? Нет, надо что-то другое придумать.
Шойвенг встал, отошел, прихрамывая, от стены к краю полки и повернулся, чтобы еще раз оценить высоту. Из пропасти за спиной долетал еле слышный невнятный гул - туда он старался не смотреть. И не подходить близко. Отсюда стало заметно, что не только полка становится выше к правой стороне, но и край обрыва там слегка понижается.... Они сходятся друг к другу, и так съедается почти треть высоты! Вот оно! Если попробовать у правой стены, то есть шанс, что получится снизу дотянуться до рук старика... Может, там даже выйдет немного вскарабкаться, опираясь одновременно на правую стену коридора и "задник" полки - они как раз образуют там угол и, кажется, достаточно неровны, чтобы найти на них удобные выступы.
- Эй, старик! - позвал Младший своего непутевого спасителя. - Подойди к стене, будь добр!
Старик радостно потопал в левую сторону.
- Да не к той, божье созданье, к другой!
- Той ли, нет - не пой и не знай, - сумка волочилась по полу, светильник раскачивался, отбрасывая пляшущие тени, - не за тем ли пришел... Долго ли шел, летел, бежал, а палки-то нет, будет свет. Будет светло... Тропы осыпаются, но я успею. Успею! Погоди, сынок, палку возьму, помогу тебе.
Ну, конечно! Шойвенг едва не стукнул себя по лбу! Как он мог забыть - у старика был посох! Если так, все становится гораздо проще.
-Старче, погоди! Палка! Правильно, оставь сумку и найди свою палку. Помнишь? - Младший лихорадочно соображал, где старик мог бросить посох. - Ты был с ней в пещере, там, где Круг...
- Да, да, Круг. - Фонарь перестал раскачиваться, старик замер. - И время, точно янтарь и смола... Время остановилось много эпох назад, остановило многих и многих. Круг... Да, посох. Он-то нам и нужен. Ты хочешь вылезти?
- Конечно, хочу! - Шойвенг топнул ногой и тут же пожалел об этом - лодыжка заныла сильней. - Сразу же сказал!
- То-то и оно, что хочешь, да не можешь, - бормоча на ходу, старик отошел от края и пропал из поля зрения, только тени качались на потолке. - А вот он я. Тут как тут, вовремя пришел, все принес, что нужно... Это хорошо. Хорошо...
Юродивый вынырнул у правой стены, там, куда и хотел его отправить Шойвенг. В руках белел посох. Старик поставил фонарь на краю обрыва, улегся на землю и опустил посох вниз.
- Иди, хватайся, - голос звучно разнесся над пропастью. - Чего ждешь? Да ногу береги, она тебе еще пригодится.
Младший опешил. Казалось, в юродивом живут два человека - один почти нормальный, другой ушибленный на всю голову. Оставалось только надеяться, что сейчас перед ним первый, а второй не появится и не заставит блаженного отпустить палку в самый неподходящий миг.
Шойвенг доковылял до правого края полки и неуклюже вскарабкался на пару локтей вверх, цепляясь за неровности стен - как раз хватило, чтобы дотянуться до посоха. Он ухватился покрепче:
- Тяни, старче!
Упираясь ногами в стены, Младший помогал, как мог. Лодыжка ныла все настырней, но пока держалась. Потом, конечно, за это придется расплачиваться, но сейчас главное выбраться отсюда! Руки у старика оказались хоть и жилистыми, но все еще сильными - вряд ли кто бы другой вытащил его быстрее. Несколько рывков, и вскоре Шойвенг оказался лицом к лицу со своим спасителем.
- Спасибо... - сидя на краю, Младший растирал больную ногу, и старался отдышаться.
- Богов благодари, - кустистые брови старика насупились. - Под ноги смотреть надо да впотьмах не бегать. По чину ли кувырком лететь в бездну?
Из трещины доносился все тот же слабый гул, то спадал и становился едва слышным, то наплывал шумящей волной. Точно работали огромные кузнечные мехи.
- Что там? - Младший с опаской вытянул шею, стараясь заглянуть ниже приютившего его уступа.
- Смерть, - равнодушно ответил юродивый. - Но не твоя и не моя. Горы трясет, смерть идет... С грохотом, с шорохом... ближе... Нет. Не слушай меня. Не твое сейчас.
Старик прикрыл глаза и помолчал.
- Нам идти надо. Я проведу по нужному пути.
Шойвенг и сам хотел уйти подальше от злополучной трещины. Понятно, что он выбрал не ту дорогу - коридор, который привел его в пещеру Круга, выглядел совсем иначе. Теперь, на свежую голову, он и сам это видел. И увидел бы раньше, если бы не паниковал, не злился, а остался на месте и спокойно бы нашел светильник. Старик же его как-то отыскал...
- Старче, позволь спросить, - ковыляя за юродивым, Младший решил затеять вежливый разговор. Не в тишине же топать. Тишины он уже наслушался. - Где ты нашел фонарь?
- Где лежал он, там и нашел. Недалече от тебя.
Нечего сказать, исчерпывающе. Шойвенг поправил сумку и замолчал на время. Пока не придумает вопрос поумнее. Старика, судя по всему, это устраивало. Он шел впереди, постукивая посохом по камням, но почти не опираясь на него. И двигался он легко и молодо. И еще - Шойвенг осторожно потянул носом - не чувствовалось вони, памятной по нищенским кварталам столицы. В этой части подземных пещер по-прежнему пахло сыростью, камнем, витали слабые ароматы травы и солнца, принесенные сквозняком с поверхности. Но появилось и нечто новое - какой-то трудно уловимый запах, сухой и теплый, странновато чуждый, похожий одновременно на запах песка, нагретого солнцем, и дыма. Младший потянул носом сильнее и оглушительно чихнул. Старик даже не обернулся, только плечом дернул.
Шойвенг обиделся. Нет, юродивый его, конечно, спас: выбраться из трещины самому - да с поврежденной ногой! - вряд ли бы удалось. Но ведь и честь надо знать! Все-таки он не какой-то парнишка из деревни, а императорский сын!.. Так. А старик-то об этом знает? Младший стал припоминать все, что слышал от него и в пещере, и здесь. Выходило странное: тот обращался к нему как к равному, но при этом вроде бы догадывался, кто перед ним.
- Старче, - Шойвенг сделал вторую попытку завязать разговор, - назови свое имя - надо же знать, кого боги послали мне на спасение.
- Хаттан, - равнодушно отозвался юродивый. - Можешь называть меня Хаттан.
- И я сам, и моя семья вечно будем поминать тебя в молитвах в Семилучевом храме Великой богини и щедро отблагодарим, как только я смогу добраться до дома и все им рассказать.
Шойвенг намекнул на высокое происхождение, которое только и давало прямой доступ в главный храм Иштарилана, ожидая вопросов, но старик только хмыкнул в бороду и, не оборачиваясь, продолжил шагать. Младший насупился. Ну, и ладно. Не становиться же в позу и не объявлять: мол, так и так, Хаттан, вытащил ты не абы кого, а Шойвенга Сабнака, второго наследника императорского дома, коего заслужил ты вечную благодарность! Тьфу. Он поежился - то ли холоднее стало, то ли его знобит. Интересно, далеко ли еще до пещеры с Кругом? Вряд ли. В том состоянии, до обморока, он много бы не прошел.
Старик вдруг повернул в сторону и нырнул в один из боковых проходов.
- Хаттан, стой! - Голос чуть не подвел, Младший опять оказался во мраке и близок к панике. - Вернись! Я думал, мы идем к Кругу, и оттуда будем искать выход...
- Зачем? - растрепанная голова старика, окруженная ореолом света, снова показалась из темноты. - Зачем тревожить память еще раз? Пещеры велики, путей много. Я знаю, каким тебе можно пройти. Держись за мной.
Он прикрыл на мгновение глаза. Вокруг стало как будто темнее. А потом свет опять набрал яркость.
- Скоро выйдем к солнцу. Потерпи. Там будет проще... Роще... А в роще, да, в роще... Хотя нет, погоди, не в роще, а рядом - зубы... Острые иглы, но не смерть, нет, еще не смерть...
Юродивый отвернулся, продолжая бормотать.
Наваждение это было или обыкновенная усталость, но Шойвенг больше не хотел спорить, не хотел ничего выяснять, не хотел думать, бояться, надеяться... Он хотел снова увидеть солнце.
Старик сказал, что знает дорогу. Только богам известно, сколько он в одиночку бродил по этим подземельям. Он выжил здесь.
И Шойвенг захромал следом, стараясь особенно не отставать.