Исповедь Лешего
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Яна и Маргоша, решив спастись от московской жары на даче, становятся свидетельницами взрыва на Минском шоссе. В результате теракта погибли два депутата Госдумы. По возвращении в Москву Яна и Марго, совладелицы частного сыскного агентства ЈДва попугая", получают неожиданный заказ. К ним обращается за помощью некая Светлана Баринова, у которой внезапно исчез муж, известный ресторатор. В процессе общения с новой клиенткой сыщицы выясняют, что пропавший ресторатор - лучший друг двух недавно погибших при взрыве депутатов. Не успели Яна и Марго начать расследование, как погибает четвертый из закадычных друзей - банкир Сибирский. Сыщицы понимают, что кто-то жестоко мстит нуворишам. Только вот кто и за какие прегрешения? Ответ приходит к ним не сразу. Лишь после многочисленных поисков и нервотрепки клубочек начинает разматываться. Печальный конец истории мщения словно иллюстрирует девятый символ неоплатоников: ЈНе вороши огня мечом".
|
Исповедь лешего
Эпиграф:
"Не вороши огня мечом" (9-й символ неоплатоников).
Глава 1. "Два попугая".
Рано утром зазвонил будильник. Вернее сказать, и не зазвонил даже, а стал издавать равномерные пульсирующие электронные звуки, способные довести до умопомрачения человека со слабыми нервами.
Напрасно я надеялась на то, что Димка, мой супруг, нажмет на клавишу и противный ритмичный писк прекратится. Увы, Дмитрий Анатольевич, как ни в чем не бывало, продолжал похрапывать. Подивившись лишний раз его олимпийскому спокойствию и обреченно вздохнув, я окончательно проснулась. Но до будильника дотянуться я не смогла - он находился с другой стороны кровати. Поэтому я начала слегка подталкивать спящего муженька в бок, чтобы он прекратил "электронную утреннюю казнь" и вдобавок не опоздал на работу. Первых результатов, правда, я добилась не сразу. Сначала Димка весьма лениво и, как мне показалось, даже довольно зло зевнул и, не открывая глаз, свесился с кровати и стал шарить рукой по полу. Это его сомнамбулическое движение объяснялось тем, что "электронный помощник" с вечера ставился на пол, поскольку пару раз уже падал с прикроватной тумбочки, получив невиданное ускорение Димкиным теннисным размахом.
Наконец Димка нащупал нужную кнопочку, и гневно пищащая электронная коробочка с циферблатом замолчала. Воцарилась желаемая тишина, рука мужа бессильно повисла между полом и кроватью, а сам он - между царством Морфея и реальностью. Я с упоением закрыла глаза и перевернулась на другой бок, радуясь тому, что смогу забыться в утреннем, самом сладком сне. Когда я уже начала было проваливаться в вязкую сонную вату, то вдруг с удивлением услышала рядом с собой вполне мирное и ровное посапывание. Проклятие! Димка опять заснул!
Понимая, что сегодня я - тот самый "дежурный, который ответственен за все, происходящее на свете", и поспать сегодня мне, увы, больше не удастся, я тяжело вздохнула. Сон, как рукой смахнуло, и я произнесла железным тоном, сдерживаясь при этом изо всех сил, чтобы не укусить безмятежно развалившегося на кровати супруга за ухо:
- Ди-им! А Ди-им! Пора вставать!
Молчание...
- Дима! - я придала голосу побольше децибел, - ты на работу идешь или нет?
С "мужской половины" кровати послышался слабый стон.
Лишь пятая попытка оказалась действенной. Кряхтя и охая, необыкновенно печальный и хмурый Димка встал с постели, недобро буркнул мне "Доброе утро!" и пошел собираться на работу.
Поворочавшись еще некоторое время в "осиротевшей" до вечера постели, под непрестанное шарканье супруга из санузла в комнату, потом на кухню и обратно, я не выдержала: подхватила свою подушку и одеяло и понеслась в другую комнату. Там я рухнула на диван, зарылась с головой в подушку и зажмурилась. Повторив про себя несколько раз, что "я солнце, от меня всем тепло и светло", я наконец-то стала понемногу успокаиваться. Тело согрелось и перед глазами начали мелькать чьи-то лица, зеленые лужайки с голубыми колокольчиками, обрывки каких-то фраз, как прямо над моим ухом кто-то произнес громовым голосом:
- Вставай, мое солнце!
Поняв, что судьбу не обмануть - сегодня действительно "не мой день", я, еще раз вдохнув, сбросила одеяло и, усевшись на кровати, немигающим взором уставилась на своего утреннего мучителя.
Словно не замечая моего взгляда "38 калибра" (или он и вправду ничего не заметил), Димка, довольно громко помешивая ложечкой кофе в кружке, благодушно улыбнулся мне и сказал:
- Солнце мое, надеюсь, ты не забыла, что сегодня нужно встать пораньше? Сейчас ведь приедет Маргоша. Вы же с ней вчера договаривались поехать на дачу, навестить твоих родителей.
Тут только до меня дошел смысл его слов. Действительно, я вчера по телефону сама долго и нудно внушала Маргоше, что нужно встать пораньше, чтобы избежать всяческих коварных "пробок" при выезде из Москвы.
Для тех, кто еще не знаком со мной и Маргошей, поясню. Меня зовут Яна Быстрова. Маргоша - моя незаменимая подруга, мой "оруженосец", мой верный "Санчо Панса". На самом деле ее зовут Маргарита Пучкова, но мы с мужем привыкли называть ее "Маргошей", и она справедливо воспринимает этот как дружеское признание.
Надо сказать, что до недавнего времени друзей у Маргоши было всего только двое: я и... она сама. Так уж получилось, что еще не так давно Марго была зла на весь свет, полностью разочарована в своих знакомых и практически индифферентна. Вдобавок она потеряла работу (Маргошу подло "сократили"), а вместе с ней и интерес ко всему окружающему.
Я же, поскитавшись с десяток лет по разнообразным конторам и поняв, что современным бизнесменам "САМИМ НАДО", добровольно "записалась в домашние хозяйки" и осела дома на радость мужу. Марго частенько приезжала ко мне в гости и часами жаловалась на жизнь, иногда, правда, помогая мне убирать квартиру, пересаживать цветы, ходить по магазинам. Я, как могла, старалась развеять ее черные думы.
Только те женщины, которые не ходят каждый день в контору или офис, могут меня понять. Домашних дел у так называемой "не работающей" женщины - в тридцать три раза больше, чем у обычной. Ведь "обычные" женщины, придя с работы, начинают суетиться "по хозяйству" - кормить семью, сражаться со стиральной (а пока еще редкие счастливицы - и с посудомоечной) машиной, гладить белье, учить математику, русский, литературу и т.п. вместе (а иногда - и "за") с детьми. А "не работающие" женщины обречены барахтаться между магазинами, пылесосом, "стиралкой" и плитой с утра до вечера, а после прихода остальных членов семьи... Ну, в общем, вы поняли... Но так уж случилось, что нам с Маргошей не удалось закиснуть на ниве домашнего хозяйства. По странному, но, с моей точки зрения, счастливому стечению обстоятельств вот уже почти полтора года мы расследуем самые таинственные исчезновения и преступления. Короче говоря, у нас есть лицензия и удостоверения частных сыщиков*, драйв, адреналин и любимое дело.
Самое первое дело нам пришлось начинать спонтанно**. Потом подвернулась еще парочка запутанных историй, из которых мы также вышли победительницами. Через год мы решили открыть детективное бюро и назвали его "Два попугая". Это было первое словосочетание, которое пришло мне в голову, а я всегда привыкла доверять подобным порывам души. И хотя Маргоша пыталась отговорить меня, перечисляя таких солидных конкурентов, как "Шерлок", "Лунный свет" и проч., я утвердилась в своем мнении окончательно и бесповоротно.
На прошлой неделе мы с Маргошей сняли под офис однокомнатную квартирку в панельной "хрущевке" - сравнительно недорого, да и недалеко от дома. И страшно гордились этим. Правда, помещение требовало серьезного ремонта, но мы решили схитрить. Пока денег у нас было немного, а точнее, почти никаких, мы решили обойтись "косметическим" ремонтом - переклеили обои, вымыли полы и окна, повесили красивые гардины, перевезли из дома оргтехнику, телевизор, установили кондиционер и... временно успокоились на этом. В конце концов, - решили мы, - если мы будем удачливы в своих детективных расследованиях, то, вероятно, уже скоро сможем позволить себе снять более комфортное помещение. А, как известно, работа "серого вещества", о котором так заботился Эркюль
____________
* Историю начала сыщицкой деятельности Яны Быстровой и Маргоши читайте в книгах "Долг шантажом красен", "Умереть дважды" и "Танцуют все!"
** См. детектив "Долг шантажом красен".
Пуаро, в принципе, не сильно зависит от количества денег и роскошной обстановки. Это лишь "игра на публику", так называемая "пыль в глаза". Хотя некоторые клиенты и выбирают детективов именно по "материальному" признаку, то есть "по одежке". Думая, что если у них богатый офис, то они успешны...Хха!!!
Прикрепив к двери золоченую табличку "Два попугая", мы стали публиковать рекламные объявления о нашем детективном бюро в некоторых периодических
изданиях. И не смотря на то, что звонков практически не поступало, я как экономный и рачительный "хозяин фирмы" считала, что нашей прямой обязанностью на данном этапе является присутствие в офисе и ожидание прихода возможных клиентов.
Первое время нам вроде бы везло. Мы проследили за неверным мужем и принесли его рассерженной супруге фотопленку, на которой отражался его "обновленный романтический мир" с новой секретаршей. Делать снимки было просто, хотя и неинтересно - влюбленная парочка целовалась везде и всюду - в кафе, в машине, на улице... Свирепого вида бабища, наш "клиент", отвалила нам "немереную" сумму - триста баксов, на которые мы купили диктофон и новый картридж к принтеру. Был и еще один не сложный "заказ". Абсолютно глухая старушенция потеряла болонку и в отчаянии обратилась к нам. К счастью, мы нашли собачку в предельно короткие сроки - она просто-напросто провалилась в разрытую ремонтными рабочими яму для замены теплотрассы. Собака была не менее, чем бабулька, рада своему избавлению и беспрестанно пыталась лизнуть меня в лицо, когда я торжественно вносила ее в квартиру к старушке. Правда, денег с глухой бабуси мы не взяли, но взамен обязали ее с этого дня водить свою "Пушинку" только на поводке.
Потом неожиданно наступило затишье. Телефон молчал с утра до вечера, мы скучали и изнывали от жары, навалившейся на Москву с начала июня. За день воздух прогревался настолько, что терял свою прозрачность, и, порой казалось, что люди, машины - все двигаются в воде. Дышать в автомобильных "пробках" было абсолютно нечем. В открытые окна вместо желанного прохладного сквознячка врывался горячий зной и обжигал ноздри. Москва напоминала скорее приморский курортный город, только без моря, нежели столицу крупнейшей державы мира: лениво передвигающиеся люди в шлепанцах на босу ногу, в шортах и майках, в бейсболках. И иногда нам с Марго даже начинало казаться, что мы уже не реальные люди, а герои какого-то комикса: встали, уехали в офис, бессмысленно просидели там в жаре и духоте до шести вечера, встали, уехали домой, легли спать... От безумия нас спасал Интернет и разнообразные компьютерные пасьянсы. А также телевизор, несмотря на то, что регулярно пугал москвичей и жителей других городов грядущими природными катаклизмами и усилением криминогенной обстановки.
Начало недели не принесло нам никаких перемен. И я решила, что мы, как говорится, сами себе начальники, поэтому вполне можем себя побаловать кислородом, съездив навестить моих родителей на дачу в четверг.
Глава 2. "Черный мотоциклист".
Поеживаясь от недосыпа и подбадривая себя тем, что после обеда мои родители устраивают "тихий час", во время которого спят все - даже собаки, угнездившиеся в своих креслах, я начала быстро паковать кульки с провизией и одеждой.
Когда в коридоре уже нельзя было пройти, не зацепив ногой какую-нибудь кошелку, Димка методично начал перетаскивать пожитки в мою машину.
Маргоша приехала вовремя, но, очевидно, тоже не выспалась и была "чернее тучи". Более того, воспользовавшись моментом, когда я со списком в руках металась по квартире в поисках забытых вещей, а Димка, словно "bionicle", сносил сумки вниз, она пробралась на огромный диван и сейчас "досыпала" там "при полном параде".
Тем временем мой муж перенес все сложенные мной кульки в машину. Перекурив, он окинул взглядом пустой коридор и, видно, решил, что я сложила на диване очередной тюк с подушками и одеялами для дачи. Поэтому ничего удивительного не было в том, что Димка с азартом вцепился обеими руками в тучную спину Маргоши, покрытую пледом. Марго издала вопль раненного бизона, испугав этим до полусмерти несчастного Димку, и вскочила на ноги. В глазах ее плескался ужас вперемешку с недоумением.
- Что вы тут так раскричались? - с деланным изумлением вплыла я в гостиную, - вставай, Маргарита, мы уже уезжаем.
Димка, перекурив "эпизод с Маргошей", уехал на работу. А я, усадив на переднее сиденье беспрестанно ворчавшую, еще не проснувшуюся окончательно подругу, включила мотор и, под его утробное урчание, стала, охая и вздыхая, перекладывать в багажнике моего "Жигуленка" вещи, которые Димка, как всегда, неумело накидал туда. Наконец мы тронулись в путь. Дорога была свободная, в восемь часов "чайники" еще спят, а остальные водители проносятся так быстро, что не создают заторов. Правда, я зря радовалась - перед самым выездом из Москвы мы все-таки попали в "пробку". Да какую! Она начиналась с "рабочего движения", километров этак десять в час, с остановками, а потом переросла в гигантское скопление машин.
- Эх, елка-палка! - хлопнула я рукой по рулю, - все-таки вляпались! И как это я не посмотрела на часы, когда выезжали - ведь сейчас ровно половина девятого - самое время для поездки на работу "депутатов-дачников". Уж лучше бы мы, раз опоздали, дома высидели еще часок, чем здесь на жаре плавиться.
Проехав еще метров триста, мы стали наблюдать, как неторопливо, но властно автоинспекция перекрыла движение в обе стороны. Не взирая на мощный поток ненависти и даже редкие гудки, исходящие из огромной массы автомобилей простых смертных, два дюжих автоинспектора, встав посредине шоссе, принялись, как всегда, ожидать, когда "слуги народа", для которых, как известно, не существует "пробок", проснутся в своих шикарных особняках, не спеша, позавтракают по принципу царя из "Федота-Стрельца..." ("Утром мажу бутерброд - сразу мысль: а как народ? И икра не лезет в горло, и компот не льется в рот!"), да и поедут "служить своему народу" в Москву.
Мы были еще слишком далеко от главного "ступора" - выезда из Москвы и пересечения Минки с Рублевкой. Поэтому мы невероятно медленно, но все же продвигались от светофора к светофору, постепенно приближаясь к точке "Х". Истомившиеся в длительном и непонятном ожидании нетерпеливые "дачники" с помидорной рассадой на задних сидениях, а их скопилось к этому часу уже немало, начали помаленьку психовать и сигналить. Но автоинспекторы, расхаживающие посреди шоссе в тревожном ожидании, похлопывали себя по толстым ляжкам полосатыми жезлами и не обращали на "забияк" никакого внимания. Неожиданно все затихло. В разливавшемся мареве дня стоявшим в первых рядах стало видно, как издалека показалась несущаяся на предельной скорости кавалькада наших "царьков" с машинами охраны, разноцветными мигалками и проблесковыми маячками, кряканием клаксонов и завыванием сирен.
- Ффу, - расслабилась я, - слава богу, сейчас они пронесутся, и нас наконец-то пропустят.
- Скорее бы, - проворчала Маргоша, - а то я от жары, кажется, начала таять. Я посмотрела на нее. Действительно, по ее круглому лицу катились крупные капли пота, очки съехали на нос, а щеки пылали, словно "проблесковые маячки" несущихся нам навстречу машин.
Мы стали напряженно вглядываться в мигающее разноцветными огнями черно-серое месиво, приближающееся все ближе к Москве. Вдруг из-за аккуратно подстриженных городскими садовниками кустов с турбинным ревом вырвался огромный черный мотоцикл.
К сожалению, я плохо разбираюсь в марках производителей, но даже я поняла, это был мощный и дорогой мотоцикл, потому что рев стоял такой, словно в воздух поднялся реактивный самолет. Во всяком случае, уши у нас с Марго заложило.
Мотоциклист сначала поравнялся с летящим черным "Мерседесом" и слегка наклонился в том месте, где располагался бензобак. То же самое он проделал с "Джипом" и тут же с ревом скрылся за поворотом следующего квартала. Все это он проделал так быстро и незаметно, что многие, в том числе, кажется, и гаишники и охрана, скорее всего, решили, что это просто был мираж, спровоцированный жарой... Но уже буквально через несколько секунд один за другим начали взрываться автомобили "слуг народа". Повалил едкий черный дым с пламенем, и по шоссе стала разливаться огненная река. Поднялась неимоверная паника. Многие автовладельцы начали круто разворачивать свои машины и уезжать в обратном направлении. Некоторые, наиболее бесстрашные и охочие до сенсаций, повыскакивали из своих машин и кучками толпились и перемещались абсолютно беспрепятственно первые минуты после взрывов. Минут через пять с ближайшего поста подъехали наши доблестные, но слегка растерянные ГИБДДешники. Откуда-то со всех сторон начали подкатывать к месту происшествия дико воющие красные пожарные машины и автомобили "Скорой помощи". Примчался даже желто-салатовый реанимобиль, откуда ни возьмись, появились МЧСники...
Прошло минут пятнадцать, прежде чем удалось оцепить огромную территорию. И это несмотря на то, что пост ДПС находился метрах в двадцати от места трагедии. Любопытных водителей-частников, преодолевая их вялое сопротивление, стали разгонять обратно по автомобилям.
Маргоша, пришедшая в себя после увиденного, заерзала на сиденье и снова начала ворчать:
- Во как! Ты смотри, что делается! Ничего себе! - выпалила она, утирая влажное лицо рукой.
Я пока не обрела дар речи, поэтому молча слушала ее.
- Да уж, - продолжала тем временем она, - похоже, что мы сегодня точно никуда не доедем.
- Ну, возможно, если бы мы выехали пораньше, мы бы давно были бы на даче, - наконец ответила я, с ужасом поглядывая на полыхающие остатки иномарок и суетящуюся вокруг них толпу "службистов".
Дорогу к этому времени уже оцепили намертво. Из остановившегося прямо на разделительное полосе автобуса высыпались солдаты и бегом окружили место взрыва.
Немного погодя подъехало несколько черных "Волг" с мигалками.
- Ага, - догадалась я, - вот и прокуратура пожаловала.
- Такое впечатление, что все они сидели где-то рядом, в засаде, или их забросили сюда с вертолета, - ворчливо произнесла Марго.
- Ну как раз это-то я могу объяснить, - сказала я. - Скорее всего, многие "следаки" тоже, как и мы, решили уехать пораньше на дачи. А по рации им передали, что "случилось страшное...". Вот они, бедняжки, вместо шашлычков и баньки, теперь прямо на линию фронта попали... Слишком оперативно уж они объявились.
Между тем, ошалевший от жары и волнений простой люд стал снова высыпать из машин. Потная, красная и неповоротливая Маргоша тоже стала выкарабкиваться из моего "Жигуленка".
- Только, пожалуйста, дверью не хлопай, - рявкнула я, недоумевая, зачем ей понадобилось вылезать и машины.
- Да у тебя всегда эта дверь плохо закрывается, - оправдывалась Марго, второй раз сильно стукая дверью. - Может, пойдем посмотрим?
- Пойдем, - согласилась я, - и тоже вылезла из машины.
Толпа глазеющих все увеличивалась. Возле места взрывов туда-сюда носились люди в белых халатах, оперативники, пожарные. Хотелось верить, что вместо происшедшей на наших глазах трагедии на самом деле здесь снимали какой-то дорогущий блокбастер. Но, увы, это было не так. Только что мимо нас санитары пронесли на носилках какого-то человека с обожженным лицом. Он сильно стонал...
Поежившись, я стала разглядывать ходящих из стороны в сторону службистов. Вдруг среди милиционеров, сдерживающих волны журналистов с фотоаппаратами и видеокамерами, я заметила знакомую крупногабаритную фигуру.
Подталкивая Маргошу в бок, я сказала:
- Смотри-ка, и Батон* здесь! Откуда он-то появился?!
Марго, тут же начав поправлять прическу, ответила притворно-равнодушным голосом:
- Погоди еще, сейчас и городские знаменитости прискачут! Видишь, сколько всех понаехало, и все еще прибывают... Значит, большие "шишки" были в машинах, раз такая суета кругом.
Я набрала номер мобильного телефона приехавшего вместе со следственной бригадой следователя прокуратуры Олега Соловьева. Он рявкнул в трубку:
- Ну, говори, только быстро, мне некогда.
- Да чего уж тут говорить?.. Мы и так все видим. Можешь подойти поближе к посту
ГИБДД? Я тебя встречу.
- Ну, блин, вы опять тут как тут, - удивленно хмыкнул Олег, - и как это я сразу не догадался... ладно уж, сейчас подойду.
Мы наблюдали, как он с трудом протискивается сквозь толпу зевак. Я окликнула его и замахала рукой. Соловьев, увидев нас с Маргошей, широко улыбнулся, а, подойдя ближе, произнес:
- И откуда вы только взялись тут, роковые вы мои?!
- Вообще-то мы на дачу ехали, - я не знала, стоит ли обижаться на его шутку. - Олег, выпусти нас, пожалуйста, отсюда, а то мы уже целый час тут паримся, родители волнуются.
____________
* Батон - дружеское прозвище, приклеившееся к Олегу Соловьеву еще с армейских лет, когда он служил вместе с мужем Яны Быстровой в "горячих точках". См. книги "Долг шантажом красен", "Умереть дважды", "Танцуют все!".
- А Димке ты звонила? - проявил мужскую солидарность Батон, - конечно же, нет, - сам себе ответил он, увидев мой виноватый взгляд. Потом, сдвинув брови, почесал затылок:
- Ну и как мне вас сквозь такую толпу пропустить, да еще "побыстрее"? Сама видишь, что творится...
- Да очень просто, - ответила я, - помнишь, как в "Золотом теленке" Остап Бендер спасал Паниковского? "Кто свидетель?" - вопрос простой, но через минуту никого вокруг не будет. А мы потом с тобой поговорим, - добавила заискивающе я. Потом, видя, что Олег все еще сомневается, перешла в наступление, - разгоняй давай толпу и выпускай нас, а то мы тут все расплавимся, как медузы, выброшенные на жаркий берег. И потом, - добавила я резонно, - вам же работать легче станет, когда народу поменьше будет.
Олег еще раз почесал затылок. Видимо, прав был классик, сказавший, что этот жест помогает русским людям сосредоточиться. Наконец, Олег сказал: "Ладно, идите в машину, сейчас попробую что-нибудь сделать". Потом он подошел к стоящему до сих пор посреди шоссе здоровенному автоинспектору и о чем-то стал с ним беседовать. Минут пять ушло на переговоры. Олег даже кому-то звонил по мобильному. Наконец, о чудо! "дядя Степа" с жезлом подправил портупею и стал размахивать своей волшебной полосатой палочкой, пропуская по одной машины в сторону пригорода.
Среди автомобилистов поднялось необычайное волнение. Все тут же заняли свои места за рулем и включили моторы. Двигались мы очень медленно, поскольку приходилось объезжать место взрывов, и из четырех полос "сливаться" в одну. Но, как говаривал известный "разрушитель" коммунизма, "Процесс пошел". И уже минут через двадцать мы вырвались за кольцевую автодорогу.
Глава 3. "Коршуново" .
В результате всех перипетий, происшедших с нами на выезде из Москвы, на дачу вместо десяти утра мы приехали лишь в час дня. Измученные и ошалевшие от жары.
Мой видавший виды "Жигуленок" раскалился до такого состояния, что на его крыше можно было бы запросто сделать омлет с сыром или разогреть пиццу. Было бы желание... и продукты!
В советско-российской машине кондиционер не предусмотрен...Как говорится, и так сойдет... Поэтому мы с Маргошей, подъехав к деревне "Коршуново", где жили безвылазно вот уже более пятнадцати лет мои пенсионеры-родители, были похожи на двух мокрых куриц. Во всяком случае, мне даже показалось, что Маргоша издает какие-то странные звуки, похожие на квохтанье этой домашней птицы, столь сильно подверженной в последний год всевозможным гриппозным состояниям.
Деревня "Коршуново" затаилась среди лугов, полей и лесов. Она - последняя в цепочке деревенек, за ней расположилась глухая многокилометровая чаща. Еще несколько лет назад "Коршунво" было одним из самых глухих местечек Подмосковья. Дороги туда от шоссе практически не было - сплошные тракторные колеи, и в любой дождь выбраться из деревни становилось абсолютно бесперспективным занятием. Машины медленно ползли "на цепях": водители прикрепляли какие-то здоровенные цепи на задние колеса, чтобы они хоть как-то крутились в густой, непролазной жиже. И частенько без помощи тракториста, бравшего на буксир застрявших "за поллитру", обойтись было просто невозможно. К тому же неглубокая лесная речка-"переплюйка", окружавшая "Коршуново" со всех сторон, после дождей разливалась вширь, и машины, и так вынужденные переезжать ее каждый раз, буквально переплывали ее (благо, что тогда еще иномарок с компьютерами в России почти что не было). Но зато и красота кругом была необыкновенная! Над деревней летали в большой количестве пернатые хищники, заливались жаворонки и соловьи, к домам, не боясь ничего и никого, подходили лоси, лисы, зайцы, а по ночам на деревенских картофельных полях, сыто похрюкивая, трапезничали кабаны...
Сейчас до первых домов "Коршуново" бежит-извивается асфальтовая дорога, а через речку-"переплюйку" проложен мост... Но цивилизация, хоть и принесла облегчение автомобилистам, погубила первозданную красоту природы. Лесные обитатели перестали посещать деревню, а грибы и ягоды практически исчезли... Но воздух по-прежнему свеж и чист. Или это нам так кажется по сравнению с московским смогом?..
Открыв настежь окна машины, мы полной грудью вдыхали кислород и наслаждались запахами цветов и свежескошенной травы. Вдалеке уже маячила фигура отца, который, открыв ворота гаража, приветливо махал нам рукой. С трудом преодолев узкое пространство между воротами, я осторожно въехала в гараж. Это удалось мне не сразу, поскольку папа встал прямо перед машиной и попытался отрегулировать движение, загораживая собой въезд.
Когда я попросила папу немного отойти от машины, чтобы я могла беспрепятственно въехать в гараж, папа, как всегда, почему-то обиделся, махнул на меня рукой и, громко сказав "тьфу", удалился. Обрадовавшись, что наконец, смогу запарковать машину, я влетела в ворота и, не рассчитав сил, задела передним бампером поставленную кем-то в гараж огромную жестяную бочку (слава богу, бочка была пустая, поэтому бампер лишь слегка помялся, а бочка угрюмо ухнула с бетонной плиты вниз).
Чертыхнувшись, я, вылезла из машины. Решив не выяснять сейчас, кому пришла в голову дурацкая идея поставить в гараж бочку, я начала выгружать почти расплавившиеся продукты из багажника.
Мама, в надвинутой на глаза соломенной шляпке "а*ля мисс Марпл", с завидным энтузиазмом ковырялась в цветочных клумбах, не забывая, правда, при этом изредка поглядывать в сторону соседей с обеих сторон. И поскольку у соседей справа как раз шло выяснение отношений "на повышенных тонах", то мама по вполне понятной причине вышла встречать нас несколько позже отца.
К тому же сегодня был какой-то особенный, "посадочный" день, поэтому маме нужно было пересадить то ли "подофиллум", то ли "цемисифугу", то ли лептосифон и именно до часа дня. Мама же, забывая о годах, и, как всегда, пытаясь сделать двумя руками сразу несколько дел, не успевала, а посему нервничала...
Я расстроилась из-за того, что мама в ее почтенном возрасте коптится целый день на солнце. И, конечно, не удержалась и сказала, что в такую жарищу надо сидеть дома, а не "грядки бороздить". И сразу же горько пожалела об этом.
Папа, все это время тихо стоявший в сторонке и, видимо, мечтающий об обеде с утра, который, разумеется, мама не успела приготовить из-за "срочных полевых работ", грозно сдвинул брови. И уже через три секунды мы с Маргошей, и так ошалевшие от жары, слушали длинную патетическую речь папы о "выживании пенсионеров в нечеловеческих условиях" (то есть на даче). Подоспевшая с мини-грабельками наперевес мама с багровым от жары лицом, на котором сверкали сердито сощуренные глаза, необыкновенно вовремя включилась и повела "вторую партию", добавив, что обед нам придется готовить с Маргошей самим, поскольку у нее, в отличие от нас, бездельниц, еще масса дел.
К этому времени папа, выпустивший накопившийся а неделю "пар", успокоился и стал помогать нам выгружать вещи из машины. При этом, он, забыв, что только что "плевался в нас огнем", довольно миролюбиво и с надеждой во взоре спросил:
- А обед-то, надеюсь, скоро будет?
- Скоро, - ответила я, - строго по расписанию. - А чем вы тут без меня питались?
- Падалью, - мрачно пошутил папа и пошел гулять с одним из наших псов в поле.
Псы-рыцари, как зовет их мама, пришли к нам ниоткуда лет пятнадцать назад, да и остались. Все эти годы они нещадно эксплуатировали доброту отца и гоняли его на прогулку ежедневно раз по пять каждый, хотя огороженная территория вокруг нашей дачи насчитывала не менее тридцати соток. Идея о том, чтобы отпускать их гулять без поводка в поле была заранее обречена на провал. Первый из них - рыжий "овчар" Мухтар, необыкновенно умный и внешне похожий на огромную лису, обязательно бы убежал, не оглядываясь, к внукам и правнукам в соседние и дальние деревни. И папа бы, как обычно, разъезжал бы на машине по деревням и "спасал" своего любимца от охотников, могущих принять издали его за лису. Второй же кобель - эрдельтерьер Граф со склочным характером, который за те пятнадцать лет, что харчевался у нас, так и не успел обзавестись потомством, немедленно бы рванул в неизвестном направлении искать себе "жену". И поскольку оба пса были от старости глухи, словно два пня, то отцу приходилось таскаться с ними, словно коза на веревке по полю. От постоянных "стометровок" его спасали лишь проливные дожди, в которые наши кобельки наотрез отказывались слезать со своих мягких кресел и мочить лапки. Но папахен не унывал и, стаскивая их с крыльца на мокрую траву, приговаривал: "Иначе заржавею".
Вот и сейчас, в предобеденное время папа пошел выполнять свои "хозяйские" обязанности - выгуливать по очереди двух строптивцев.
- Маргоша, - вздохнула я, - давай обед приготовим экстренным методом. Пока папа гуляет с кобельками. Я надеюсь, ты не расстроилась и не будешь обращать внимания на стариковское ворчание?
Маргоша улыбнулась и вздохнула:
- Давай сначала доживем до их возраста, а потом начнем обижаться.
- Вот и молодец, - одобрила я ее мысль, - тем более, что родители уже все забыли и успокоились. Просто они соскучились по мне, вот и высказали все, что скопили за неделю. - Так что мы будем готовить на обед?
- Слушай, - крикнула Маргоша, - мы ведь привезли квас, давай-ка закинем его в холодильник, чтобы он остыл и не был похож на вскипевшую бражку. А сами пока приготовим "крошево".
Решив разделиться на команды, мы приступили к работе. Маргоше было поручено сварить картошку и яйца, а я помыла и нарезала зелень и овощи.
Окрошка в такую жару - первое дело. Мы рьяно взялись за него, и уже через полчаса, когда мама накрыла газеткой от солнца какой-то очередной "цветик-семицветик" с практически непроизносимым названием, а папа, вернувшийся с прогулки, принялся грызть недозрелое яблоко, случайно упавшее с одной из яблонь, мы позвали родителей к столу.
За обедом мы расслабились и, перебивая друг друга, начали делиться новостями. Мама сообщила нам, кто с кем поссорился в деревне, кто отдал богу душу, а кто купил новую машину. Папа делал попытки перевести разговор на политические темы. При этом голос его принимал металлический оттенок, а глаза пронзали кого-то невидимого (наверное, депутатов), словно острое копье с отравленным наконечником.
Когда мы уплетали уже по второй тарелке, из моей сумки раздался вальс Штрауса. Вспомнив, что я так и не позвонила Димке, я выскочила из-за стола, и, испуганно схватив трубку, робко пропищала:
- Але! Димуля, не волнуйся, мы уже на месте.
В ответ раздался напряженный баритон мужа:
- Почему так долго не звонила?! Почему заставляешь волноваться?!!
- Да я пыталась...
- Знаю я, как ты "пыталась"... Во сколько вы выехали?
И рассерженный супруг продолжал:
- Сама с ума сошла и меня скоро сведешь со своими расследованиями. Во что вы там в очередной раз вляпаться успели?
- Да пока ни во что...С чего ты взял?
- Знаю я тебя, - не поверил муж. - Если бы не вляпались, то ты уже давно бы позвонила, что доехала до дачи. Я, между прочим, с утра жду от тебя вестей, а их все нет и нет... А звонить сам тебе тоже не стал - вдруг ты за рулем? В общем, если бы Олег мне не позвонил, я и не знал бы, что и думать.
- Ой, Димуль, прости, столько событий... Мы до сих пор в шоке.
- Ну вот, а говоришь, что не вляпались! Знаю, знаю, мне Соловьев уже все рассказал. Ждите нас вечером в гости.
- С Олегом? - обрадовалась я.
- Да, приедем, поговорим. Думаю, что и папа твой будет рад тому, что мы разбавим ваш женский коллектив.
После обеда, мы, умиротворенные и уставшие, включая псов-рыцарей, предались сладостной дреме в деревянной избе, все еще сохранявшей ночную прохладу. Маргоша, перенервничав в дороге из-за жары и теракта, сладко посапывала на диванчике, прикрывшись тонким клетчатым пледом. В соседней комнате отдыхали уставшие за первую половину душного и знойного дня родители, со своих кресел на террасе выводили рулады собаки.
Мне же со сном в этот день определенно не везло: хотя на даче в любую погоду невероятно здорово спится, в голову постоянно лезли тревожные мысли. Я строила предположения о том, что за загадочная личность этот "черный мотоциклист", и за что он взорвал две депутатские машины. Особенно меня удивляло невероятное мастерство террориста: "точечным ударам" по депутатам мг бы позавидовать любой "аль-каидовец". Ведь ни один охранник при взрывах не был убит, лишь несколько человек оказались ранены. Сегодня на шоссе погибли только два человека - и оба депутаты. Такое никак не хотело укладываться в моей голове.
Дом уже весь погрузился в сон. Собаки откровенно храпели, им вторила Маргоша. Слушая беспрестанное тиканье сразу нескольких "ходиков" и будильников, которыми был заставлен весь дом, я постепенно тоже начала задремывать. Временами мне даже казалось, что я нахожусь в поезде: "тик-так", "тик-"так", "тик-тик", "тук-тук", "тики-тики", "таки-таки", "ть-ть-ть"... Но, как только сон стал наконец-то одолевать меня, глаза закрылись сами собой, а по коже прокатились приятные мурашки - предвестники крепкого сна, как я услышала совсем рядом возню и недовольное порыкивание: стервозный эрдельтерьер по кличке Граф (он же Графула, Модест и Гранфло) решил, что уже выспался и ему пора немного размяться на лужайке перед домом. Поэтому он сильно начал трясти ушами, а когда понял, что его метод побудки не срабатывает, то несколько раз нервно и довольно звонко пролаял, не слезая при этом с кресла.
Я спешно соскочила с кровати и, чтобы "стервоточец" (как его зовет папа) не успел перебудить весь дом, показала Графуле кулак, нацепила на него ошейник и вновь вышла с ним на улицу. Когда же Графула (он же Гыня, он же Гуго Обернштейн, он же Гога, он же Бонфинь), стремительно и филигранно оросив любимую мамину экзотическую пятнистую тигридию, понял, что я собираюсь вернуться домой, он встал у крыльца, словно бычок-трехлеток, низко опустив голову и широко расставив передние лапы. Всем своим видом Графин показывал мне, что лично он домой идти не собирается, несмотря на палящий зной.