Пестряков Кирилл Владимирович. Катерина Карансулова

Катерина Карансулова.

Автор - Пестряков К.В.

Часть Первая.

Глава Первая.

За окном шёл снег. Мягкими хлопьям он падал на сугробы. В окрестности дул небольшой ветерок, от чего снежинки кружились в изящном танце. Завораживающее зрелище для всех, но не для коренных жителей Ингоса - вроде меня. Нет, определенно меня не радовала возможность вновь вернуться на родину. На далеком отсюда аллоде, в землях дома ди Вевр, было куда лучше. Эльфы облагораживали всё, к чему они прикасались, их архитектура гармонично вписывалась в природу. Порой было невозможно определить, где заканчивается работа Матери Природы и начинается рукотворное чудо. Красота! Красота и гармония. А здесь же? Унылый снег покрывал белым ковром неуклюжие деревянные домики, которые их строители и владельцы, видимо, считали очень уютными. И как я могла здесь раньше жить?

Отхлебнув горячего чая, приправленного эльфийскими травами, я растянулась в кресле, подаренным мне учителем - Франсуа Ди Вевром. Этому эльфу было уже больше ста, а он всё ещё цвел и пах. Я содроганием вспомнила про эти ужасные меленькие морщинки под моими глазами, когда он впервые обратил на них внимание. О, Астральные силы, я бы с радостью поменяла свою кожу двадцатилетнего человека, на его мягкую и всегда гладкую кожу столетнего эльфа. Не знаю, что конкретно его привлекало во мне. Не сказать, что я была лучшей ученицей, иногда, ему приходилось по нескольку раз объяснять мне одно и тоже. Тем не менее, возможно, я стала его целью. Вспомнив его лицо, я улыбнулась, Франсуа радовался окончанию моей учебы, казалось, больше чем я. Эльф потом весь день рассказывал всем знакомым, что его человеческая ученица получила диплом полноправной волшебницы. Тогда он и подарил мне это кресло. Шикарное, обитое каким-то уникальным эльфийским шелком, потому невероятно мягкое. Подлокотники кресла были сделаны из дорогой породы дерева и покрыты позолотой. Откинув голову на изящный подголовник, сделанный в виде короны, я, отпив чая, продолжила разглядывать снег. Картина за окном навивала сонливость. Глядя на этот унылый ландшафт, хотелось только спать в кресле рядом с камином. Чем я сейчас и занималась. Определенно, я уже начинала скучать по студенческой жизни, а ведь прошло всего несколько недель. И какого лешего меня понесло домой?

- Катерина!

Из состояния полудремы меня вывел голос Ларвины. Грациозная эльфийка, махая своими крылышками, впорхнула в мою комнатку.

- Ты можешь помочь магистру ди Вевру? - спросила она.

Я воспарила духом. Быть полезной самому Джованни ди Вевру, что может быть лучше? В конце концов, для этого я напросилась в эту поездку на Ингос. Кто, как ни я - коренная жительница этого аллода, принадлежавшая к почетному и богатейшему семейству Ингоса - Карансуловым, могла помочь ему в решении проблем? Да, я буду его правой рукой, расскажу ему всё, что знаю. Вот лишь бы ещё оказаться с ним рядом. Улыбнувшись, я произнесла:

- Конечно, всё, что от меня требуется.

- Прекрасно, - обрадовалась Ларвина и протянула мне книгу, - магистр хочет, чтобы ты просмотрела эти отчеты. Он говорит, что у него уже голова болит от этих цифр. И он повесил всё на нас, его помощниц. Ты пока, разберись с этими бумажками, а я...

Эльфийка тряхнула изящными белыми волосами.

- ...Помогу ему снять стресс, - закончила она, заморгав длинными ресницами, под которыми сверкали золотистые миндалевидные глаза.

Я затряслась, но сдержалась. Внутри меня горела ярость. Чертова стерва! О, Великие Силы, с каким удовольствием я бы сейчас выцарапала эти бесстыжие зенки. Тем не менее, я была не бабой в деревне, а молодой леди, и здесь были свои правила игры. Поэтому, сжав кулачки и, постаравшись придать своему голосу, как можно более небрежное выражение, я произнесла:

- С удовольствием сделаю!

Ларвина с готовностью положила книгу на мой стол. Далее эльфийка достала помаду и начала красить свои сочные губы. Клянусь! Она делала это нарочно! Она знала, как меня это сейчас бесит, поэтому специально не упорхнула, размахивая крыльями, наводить красоту в свой будуар, нет, ей было нужно, чтобы я это видела! Закончив с губами, Ларвина принялась за пудру и тени. Затем, изящно вильнув своим нижним мозгом, она посмотрела в зеркало, приступив к обозрению широкого декольте на своем платье.

- По-твоему слишком скромно? - спросила она.

Я хмыкнула, подавив первое восклицание, леди должны были говорить мягче, а свое отношение выражать тонкими намеками.

- Если ты вязала это платье у работницы борделя, то да, оно слишком скромное для такого места, - заметила я, но Ларвина и бровью не повела.

- Понимаю, что ты хочешь сказать, подружка, - рассмеялась она, - но, в конце концов, согласись, что если красота есть, ей надо делиться с окружающими, украшая их взор. Ну, пожелай мне удачи.

Махнув ручкой, Ларвина вышла из комнаты. Я от досады отшвырнула чашку, разбив её об пол. Вынув зеркальце, я обнаружила, что лицо моё по красноте схоже с вареным раком. А ещё, этим проклятые морщинки в уголках глаз, они снова появились!!! Открыв ящик стола, я принялась лихорадочно искать крем. Отчеты и разлитый чай, могли подождать. По счастью, природное средство, растертое по коже, вернуло мне крупицы хорошего настроения. Морщинки растянулись. Однако всё было итак ясно. Ларвина была права в распределении обязанностей. Ну, что мои голубоглазые моргала стоили, супротив её золотых миндалевидных глаз. А коса против этих распущенных блондинистых волос! Смех, да и только, на такой косе можно разве что повеситься. А ведь ещё несколько лет назад, я ей так гордилась, ни у каких других девочек моих лет не было такой роскошной русой косы ниже пояса. Как и больших синих глаз. С какой гордостью я тогда расхаживала. Была первой красавицей на свое шестнадцатилетние. Гости на празднике перед тем, как напиться, проблеваться и упасть под стол, наперебой хвалили меня, говоря, что я пошла в мать. А дальше, шумно обсуждали, какому знатному королевичу достанется такое чудо. Однако все изменилось, отец отправил меня учиться к эльфам. Лишь позднее я поняла зачем. Он хотел спасти наше дело, сохранить богатство дома Карансуловых. Мы не были знатными дворянами или воинами, но успешная и честная торговля всегда была в Кании достойным занятием. Поэтому почет и уважение нашей семьи были заслужены. Много-много лет назад, один знатный купец Ингоса, толи под именем, толи под прозвищем - Карансул, основал наш род. Его настоящая фамилия затерялась в истории, почему-то славный предок не передал нам её, однако, самое важное он оставил - это было наше дело. Многие годы наша семья вела успешную торговлю на Иногсе, немало поспособствовав благосостоянию аллода. Карансул, женившись уже под конец жизни, построил большое имение в центре своих земель и передал его детям. Играя в детстве, я часто смотрел на портрет великого предка, висящего над камином. Конечно, лицо его нельзя было назвать красивым, но в глазах читалось, то искрение выражение честного и простого работяги, своими усилиями и каторжным трудом заложившим процветание своим потомкам. То есть нам - Карансуловым. Пусть это была и торговля, а не кузнечество или плотничество. Карансул как никто доказал, что торговля - праведное и достойное занятие, и что существуют на свете честные купцы. Из книг в семейной библиотеке, которую я часто посещала в юности, мне довелось прочесть немало исторических записей, рассказывающих о славных делах Карансула. Одним из важнейших таких дел, стало появление книгопечатной лавки на Ингосе, и на протяжении долгих лет наш предок совершенно бескорыстно давал личные деньги летописцам и книгопечатникам, дабы они могли донести до нас историю нашего аллода. Карансул, видимо, как ни кто понимал важность летописей и книг, недаром под семейным портретом было написано его изречение: "Не важно, что думают. Важно, что напишут!" Из поколения в поколение, следуя заветам предка, семья Карансуловых укрепляла своё влияние на Ингосе, и одним из секретов нашего успеха был отказ от дележа наследства. Всё земли, дома и имущество рода должны были достаться одному человеку. Как правило, старшему в семье. Я же, своим рождением подвергла риску это правило. Мать моя умерла при родах. Вскоре отец женился вновь. Новая супруга осуществила его мечту о сыне и продолжателе великого дела рода Карансуловых. Меня отец, хоть и любил, но не принимал в деловой расчет. Не такой он был человек. С его точки зрения, для управления богатством рода требовалась сильная мужская рука. Его второй ребенок, сын, мой брат - Яромир был для него всем. Именно на его плечи отец готовился возложить всё богатство семьи. Я же могла поставить крест на всех его планах. Первая тревожная ласточка влетела в наш дом, как раз в день моего шестнадцатилетия, когда старая купчиха Хавронья, напрямик, спросила отца: "Не пора ли, славный Илья Никитич, выдать девку замуж?". Далее хитрая бабка, тут же попыталась сосватать мне своего внучка Миколу. Предложение это вызвало переполох у гостей. Достойный купец Димитрий Кириллович, по прозвищу Кусай Кошель, кличка эта прилипла к нему, когда сей славный муж, завидев, королевского сборщика налогов, прибывшего из столицы, не поперхнувшись умял свой кошелек с золотыми монетами, чтобы потом в течении недели не слезать с горшка. Так вот, Димитрий Кириллович, как раз закончивший сморкаться в скатерть, вскочил на стол и принялся говорить отцу, чтобы тот гнал в шею корыстную Хавронью, а принял в доме своем, сынка его родимого - Добрыню. Принявшись расхваливать отпрыска на все лады, Димитрий Кириллович махнул стакан беленькой и объявил, что лучше жениха, чем его сын не сыщешь на всем Ингосе. Далее, отбросив стакан, купец присосался прямо к горлышку кувшина и, опорожнив его, начал рассказывать про то, как его Добрыня завалил рогатиной медведя. В качестве усиления и дополнительной правдоподобности своего рассказа уважаемый Димитрий Кириллович размахивал ножкой жареной курицы, которая, как бы символизировала рогатину. Впрочем, закончить свой рассказ купец не успел, ему поднесли ещё кувшин с беленькой, и вот с ним уважаемый муж уже не справился. Поперхнувшись на первом стакане, Дмитрий Кириллович громко прокашлялся, а потом рухнул под стол, оттуда он принялся запевать похабную частушку, про комиссара и сельских девок, поверивших в сказу про железного коня. Как только Димитрий Кириллович окончательно вырубился, остальные гости, тут же принялись подсаживаться, как можно ближе к отцу, стремясь донести ему все достоинства своих сыновей, внуков, племянников, и вообще, всех не женатых и разведенных родственников. Через каждую фразу то и дело следовало: "У вас, Илья Никитич, товар, у нас купец". У папы тогда вмиг испортилось настроение. Дело было даже не в приданом. Хотя отец время от времени и кричал на весь дом: "Что же это за девки товар такой, что для того, чтобы его продать, нужно ещё и денег жениху заплатить". Нет, папа меня любил, и на приданое не поскупился бы. Но поскольку закон об обязательном первом мужском праве на наследство в Лиге отменили, то мой потенциальный муж мог претендовать на солидную часть богатства Карансуловых. И вот этого отец допустить уже не мог. Конечно, приоритетом в таких делах, согласно законам Лиги, было завещание, но всё можно было оспорить, сослаться на не здравый ум умирающего старика. Опять же, в законах был пункт об обязательной доле в наследстве. Другими словами, целостность владений богатейшего рода Ингоса оказалась под угрозой. Отец с болью смотрел на моё взросление. Для начала он повелел найти мне учителя и обучить грамоте, математике, истории и прочем премудростям. Выписал из столицы учителя. Весть об этом вызвала в имении Карансуловых шок, вся прислуга рыдала взахлеб. Как так, девочку, красавицу и наукам всяким учить. Уж, ладно, шить там или прясть, за домашним очагом следить - это ещё куда не шло, но чтобы светлую головку да и ученой дрянью забивать! Чтобы сидела глаза себе над книгами портила. Весь дом охал и ахал. Расчет же отца был прост, он рассчитывал, что на слишком умную девушку, мужики не западут. Канийский домострой, в этом смысле, был увенчан золотым правилом: "Не гоже бабе, поучать мужа кормильца". Однако затея не сработала, через год потенциальные женихи буквально осаждали имение. В отчаянии, отец стал делать непрозрачные намеки моему учителю, рассказывая всякие сплетни про то, как выписанные из столицы наставники своим умом сводят с ума, жаждущий романтики дурочек, а потом сбегают с ними, куда подальше. Учитель и впрямь был мне симпатичен, молодой, только-только окончивший учебу, не сгорбленный, как это свойственно многим людям его склада, умный, а главное гладко выбритый, супротив, большинства мужчин Иногса для которых длина бороды была едва ли не важнее, чем длина их детородного органа. Однако молодой образованный семинарист не оправдал ожиданий семейства, а намеки отца растолковал в совершенно другую сторону, став со мной холодным, как стена. Поначалу меня, привыкшей к ухаживаниям, такое отношение раззадорило. Я было решила, что влюбилась, но потом обиделась, так как со страху молодой ученый буквально не знал меры.

Однако счастье отцу пришло буквально, откуда не ждали. На Ингос пожаловали эльфы, и ни кто-нибудь, а Великий Дом ди Вевр пожелал открыть здесь свое представительно и начать торговлю. Никто толком не понимал, на кой ляд наш маленький аллод сдался эльфам, но запах прибыли почуяли все. Особенно, род Карансуловых. Отец незамедлительно предложил великому дому совместное участие в торговых делах, и после первой удачной сделки, пригласил одного эльфа к нам в дом. Это и был Франсуа Ди Вевр, он заметил меня, похвалил и сообщил отцу, что чувствует во мне талант. Далее эльф предложил, в знак дружбы и уважения к дому Карансуловых, обучить меня магии и сделать настоящей волшебницей. Для этого нужно было лишь отдать меня на обучение в университет на другой аллод. Не надо, думаю, говорить, что отец буквально не поверил своему счастью! В тот же день, собрав вещи, я был телепортирована в сердце владений ди Вевр на территории Сарнаута. До этого я ни когда не путешествовала, и хоть страх от расставания с домом терзал меня, в душе я всегда хотела посмотреть другие аллоды - осколки не когда единой планеты Сарнаут, расколовшейся в результате вселенского Катаклизма, произошедшего много лет назад.

Сейчас, по истечении пяти лет я вернулась домой, в качестве помощницы Джованни ди Вевра. Молодой представитель древнейшего дома неожиданно был назначен управляющим его делами на Ингосе. Сказать, что меня это новость удивила, значило бы, не сказать ничего. В свое время, я, как и большинство здешних жителей, были удивлены самим фактом прибытия ди Вевр на Ингос, отправка же сюда одного из наиболее знатных эльфов дома, вообще, выглядела, как нелепость. Джованни был сыном главы дома - Бирвечи Ди Вевра и в перспективе мог рассчитывать на лидерство в среде всех эльфов, а то и вообще всей Лиги. И тут вдруг отправка на Ингос, в эдакое захолустье. Мотивов своего поступка глава дома не раскрыл, мне же на ум приходили три возможных причины: во-первых, Джованни могли отправить в ссылку, конкуренция в среде эльфов была сильная, молодого дворянина могли просто оттеснить с места под солнцем. Во-вторых, лидеры дома могли выбрать Ингос для Джованни в качестве тренировочного лагеря. Здесь эльф мог реализовать какие-то свои идеи и задумки, не боясь быть высмеянным в родной среде. С определенной точки зрения, лучшего места для обучения будущего правителя трудно было найти. Но, мне казалось, наиболее вероятной третья версия, дом ди Вевр нашел на Ингосе что-то интересное, и сейчас хочет возвысить Джованни, передав ему все лавры от успеха. Правда, что именно существенного эльфы могли обнаружить на Ингосе, я не представляла. Земля аллода была богата на минералы и другие полезные ископаемые, но здесь не было ничего такого, что нельзя было бы найти в других землях Кании. В общем, я, теряясь в догадках, присоединилась к Джованни в качестве его помощницы. Возвращаться на Ингос я, в принципе не собиралась, но возможность проявить себя и оказать услугу юному наследнику ди Вевр грела мне сердце. Всё было прекрасно, пока я не узнала, что с нами отправляется Ларвина. А против неё у меня было мало шансов.

- Что-то ты не о том думаешь, подруга, - сказала я сама себе, - неужто решила состязаться в красоте с эльфийкой?

Обидно было признавать, но Ларвина и впрямь меня переигрывала. Джованни проводил с ней много времени, а зная нравы эльфов, я ничуть не сомневалась, чем именно они там занимались. Головой понимая, что затеяла глупую игру, я, тем не менее, готова была реветь от досады. Джованни понравился мне сразу, он сочетал в себе всё то, что мне нравилось в эльфах, но одновременно, не обладал их недостатками. Коих тоже было не мало. Однако шансов у меня была немного. Вернее один - доказать свою полезность, только в этом случае, можно было рассчитывать на благосклонность и внимание эльфа.

Осознав всё это, я взяла в руки принесенную Ларвиной книгу. Обычный финансовый дневник. Видимо, лидеры дома ди Вевр требовали отчета. Раскрыв книгу, я принялась изучать бумаги.

Дела шли неплохо, но требовали развития. Я почувствовала в себе зов предка Карансула. Торговая жилка внутри меня моментально обострилась, стоило только слегка пройтись глазами по бумагам. Я начала внимательно перелистывать страницы. В конце концов, если мне удастся выжать дополнительную прибыль, то Джованни посмотрит на меня с большим интересом. Да, только так, взвешенная деловая партнерша, вот кем я для него стану. На него ещё произведут впечатление мои способности. Не будь я Карансуловой!

Рассматривая дневник, я начала потихоньку намечать планы. Мы могли хорошо заработать на шкурах снежных тигров, их белый мех пользовался во всей Лиге большой популярностью. Из него делали просто потрясающие манто. Джованни, когда эльф отправлен аллод, было поручено наладить небольшую поставку. В дневник было вклеено два предложения, от дома Карансуловых и от купца Димитрия Кирилловича. Наше семейство во главе с моим братцем Яромиром предлагало поставлять тридцать шкур в неделю за общую стоимость златой за шкуру. Итого, тридцать златых. Димитрий Кириллович, предлагал вдвое меньше товара, но и просил меньше. Девять златых за десять шкур. У меня глаза на лоб полезли. Настоящие разбойники! Особо меня удивила пометка Джованни: "Принять оба предложения", окунув перо в чернильницу, я зачеркнула надпись, и вывела разъяснение: "Отвергнуть! Предложить цену вдвое меньше. На торги не идти. Ждать". Готова была поклясться, вскоре купцы запоют по-другому, видимо, Джованни не знал истинного положения на рынке. Конечно, для любого другого аллода цена могла показаться разумной. Для любого, но не для Ингоса, ведь снежные тигры обитали именно здесь. Более того, эта цена отнюдь не была окончательной. Во-первых, необходимо было уплатить торговый налог, не менее десяти процентов от себестоимости товара, согласно законам Ингоса налог на шкуры платили, как продавцы, так и покупатели. Потому он так и назывался: "шкуродерский налог", во-вторых, товар ещё нужно было вывезти, и с этим были отдельные сложности. Нужно было заплатить пошлину на вывоз. Причем процент пошлины рос от увеличения количества вывозимого товара. За сто шкур нужно было заплатить десять процентов их себестоимости, а за пятьсот уже не менее двадцати. Теоретически это означало, что вывозить шкуры лучше мелкими партиями, но на практике были ещё расходы на телепортацию. Опять же нужно было заплатить пошлину и на ввозимый в другие аллоды товар, а там условия могли быть совершенны иными. В общем, оба предложения не сулили выгоды. Гораздо прибыльнее будет покупать шкурки у Гильдии Охотников. Я ничуть не сомневалась, что Димитрий Кириллович оттуда их брал, решив сыграть в "купи-продай". Что касается, Карансуловых, то мы выращивали собственных снежных тигров. В общем, стоило подождать, нам не горело, а охотникам надо было кормить свои семьи. Торговец из столицы, время от времени посещающий аллод должен был появиться ещё не скоро. Как правило, все кто торговал шкурами, делали запасы до его появления, но всегда ведь были и те, кому нужны были наличные здесь и сейчас, и он продаст товар, не дожидаясь торговца. Этих охотников и надо было перехватить. Что касается купцов, с ними тоже можно было договориться, хранение меха занимало место на складе, а туда можно было поместить и другой товар. В общем, сейчас, когда Джованни возвестил на весь аллод, что ему нужны шкуры, все бросились их искать, значит, брать их в данный момент было, ну, ни как нельзя. Пусть перенасытят рынок! На местном базаре шкурки итак шли плохо, кому они нужны, если каждый третий жителей аллода охотник? Нет, когда цена упадет, а товар будет простаивать, купцы и охотники сами снизят цену.

Расписав все перспективы на листке, я вложила его в дневник. Надеюсь, Джованни будет доволен! Дальше, нужно было позаботиться о продаже. Оглядев документы, я заметила, что с последней партией дом ди Вевр прислал нам двадцать коробок эльфийской косметики. Помаду, тушь, пудру и т.д. Джованни, если верить актам собирался немедленно выбросить всю партию на рынок, наряду с другими товарами. Напрасно! Различного рода магические штуковины, вроде, эльфийский мифрильных луков, изящных клинков, наручей, бальных платьев (давно вышедших из моды при эльфийском дворе, но активно покупаемых провинциальными дамами), всё это можно было действительно сразу выставлять на прилавок. Такие вещи покупают осмотрительно, так как стоят они дорого, покупатель сначала смотрит, потом две недели ходит, думает, подсчитывает содержимое своих заначек, и лишь потом покупает! Так что разумно было сразу выставить на лоток весь ассортимент товара, за исключением действительно уникальных вещей! Их всегда нужно было откладывать на потом, чтобы не оставлять на складе залежалый товар. Причина была проста, иногда на каком-нибудь аллоде появлялась мечта всех торговцев - партия искателей приключений, иначе говоря, героев. Занимались они всем, что предписывала им профессия. Выполняли поручения сильных мира сего - губернаторов, сельских старост, волшебников, тех же торговцев, да, и вообще, кого угодно! Как правило, всё сводилось, к освобождению девушки из лап дракона, убийстве тролля, терроризирующего деревню, прочесыванию древних руин в поисках артефакта и всего такого. Для выполнения таких заданий героям требовалось самое лучшее снаряжение, желательно магическое! А где его взять, как не у торговца? Поэтому на каждом аллоде любой солидный купец, в ожидании героев, держал на складе груду магического оружия, свитков, жезлов, зелий и тому подобного. Когда герои появлялись, самым важным было не вспороть горячку и сразу продать им всё самое лучшее! Нет, всё должно было идти по науке. Герои должны были постепенно получать лучшее снаряжение. Поэтому сначала со склада на лоток торговец доставал для героев, скажем, стальной меч. Спустя несколько удачных походов и выполненных поручений, когда в карманах героев снова появлялись деньги, а души их требовали более внушительных подвигов, торговец доставал продавал им мифрильный меч и так далее. В конце концов, за самые сливки своего товара, вроде, оружия из метеорита торговец заламывал совсем уж неприличные деньги, но герои брали. К тому времени они уже успевали прославиться, и им было просто не с руки ходить "во всяком гомне". После получения самого лучшего оружия и снаряжения герои обнаруживали, что уже решили все проблемы, приготовленные местными для искателей приключений, и потому они спешено отправлялись на другой аллод. Торговцу же была тройная польза, во-первых, он сплавил со склада весь запас оружия, во-вторых, сделал он это, продав товар, в пять, если не в десять раз больше себестоимости, наконец, в-третьих, некоторое время на аллоде, в результате деятельности героев, было очень тихо, спокойно и безопасно. А, значит, цены на оружие шли вниз. Обычно это время длилось недолго, но его хватало, чтобы снова забить склад магическим барахлом по дешевке и ждать, соответственно, новую партию зеленых героев. Чтобы потом снова поочередности всё продать! Выставлять же на лоток сразу метеоритный меч было безумием, вдруг у героя сразу найдутся на него деньги, он купит оружие, а затем пойдет и насовершает великих подвигов. После чего, уйдет, а заботливо припасенному оружию из железа, стали, адамантина и мифрила ничего бы не оставалось, как ржаветь на складе или уйти по себестоимости. Нет, так торговлю приличные люди не вели!

Однако, возвращаясь к нашей ситуации, можно было сказать, что мы ни чем таким и не располагали. Всё присланное нам снаряжение эльфийских мастеров не сильно отличалось по качеству, а, значит, не было необходимости всё это куда-нибудь ныкать. Другое дело, коробки с косметикой. Любая женщина, и я в том числе, знала - эльфийская косметика лучшая. А что нужно женщине? Правильно, самое лучшее. Но дом ди Вевр торговал ей на Ингосе уже пять лет, и за это время, как я поняла из отчетов, цены на товар упали, а совсем недавно, губернатор ещё и ввел на косметику дополнительный налог. В результате, наша прибыль с каждой коробки за пять лет снизилась на 7,5% процентов. Правда, выработался стабильный спрос. Объемы продаж косметики выросли за пять лет, с пятидесяти до трехсот коробок в полугодие. Неплохо! Но можно и нужно было извлечь из этого большую прибыль. Местные богатые дамы, видимо, уже избаловали себя хорошей эльфийской косметикой, оставив всю местную дешевку для своих служанок и простых крестьянок. А значит, их, скорее всего, приведет в ужас исчезновение косметики на рынке. Следовательно, имело смысл на месяц закрыть торговлю, объявив продажу не рентабельной из-за новых налогов губернатора! Косметику за это время ни кто не проест, в отличие от плеши градоначальника, которую практически наверняка ему просто всю изгрызут супруга и три дочери. Губернатор пойдет с нами на переговоры, отменит дополнительный налог и может даже даст какие-нибудь льготы. Так же, спрос вырастет просто жутко, и открыть торговлю можно будет с повышенной ценой, скажем, на 30-40%, дороговато конечно, но ни чего, сметут. Мужья, отцы и любовники купят, куда они денутся?!

Почувствовав себя настоящей потомственной Карансуловой, я набросала в дневнике заметку с требованием, упрятать всю косметику подальше на склад.

Налив себе ещё одну чашку уже холодного чая, я приготовилась было уже вернуться к бумагам, как вдруг в дверь вежливо постучали:

- Госпожа Катерина, разрешите? - послышался голос.

Я улыбнулась.

- Входи, Никифор.

Старый слуга вошел в комнату и, несмотря на возраст, отвесил мне длинный поклон до земли. Мне показалось, я даже почувствовала, как захрустела его спина. Однако изменить ни чего не могла. Никифора было не переделать. Старик присматривал за мной с пеленок, и всегда был рядом. Своих детей и внуков у него не было, потому всю свою родительскую любовь он вложил в меня. Я всегда отвечала ему взаимностью и, надеялась, наладить с ним дружеские отношения. Но Никифор был тверд, как скала. Воспитан он был в старом канийском духе, требовавшим исключительного отношения к хозяйке. Он пошел только на одну уступку и после моих ярых требований во время учебы у эльфов, перестал именовать меня: "барыня". Правда, тут же к его языку просто приклеилось слово: "госпожа", иначе, Никифор не мог. Но сердиться на него по-настоящему я не могла. Старик всегда был мне предан и в нём я никогда не сомневалась. Узнав в своё время, что меня отравляют к эльфам, он упал в обморок, после чего его долго и упорно пришлось откачивать наливкой. Придя в себя, Никифор бросился в ноги и отцу и попросился отправиться вместе со мной. Папа с радостью согласился.

- Госпожа, Катерина, - произнес старик, - вас просит зайти к нему этот...

Никифор нахмурился.

- Эльф, - продолжил он, - Дже, Джо... а, Джафани. Во, правильно, кажись, сказал.

Внутри меня всё вспыхнуло! Джованни был нужен совет! Поспешно поднявшись с кресла, я направилась к зеркалу и принялась изучать своё отражение. Оно ни куда не годилось! Да, я должна быть помощницей, грамотной и полезной работницей, но кто сказал, что они не должны быть привлекательными? В конце концов, грудь у меня побольше чем у этой Ларвины, и я выше ростом. Конечно, на этом список моих плюсов заканчивался, но тогда нужно было закрасить всё, что есть отрицательного. Некоторое время я подумывала над тем, чтобы переодеть платье. Конечно, моя голубоватая мантия волшебницы смотрелась на мне просто отлично. Она плотно облегала фигуру, как говориться: "прикрывала демонстрируя", и сидела на мне очень удобно, но, о проклятье, Джованни видел меня в нём уже много раз. В конце концов, это было уже неприлично. Но времени переодеться, не было, по словам Никифора, эльф просил подойти срочно. А мне бы только на то, чтобы решить, какое именно платье надеть, потребовалось бы полчаса. Пришлось, налечь на косметику. По счастью, мне дефицит эльфийской роскоши не грозил. Приведя себя в порядок, я, взяв со стола бумаги, направилась к Джованни.

Глава Вторая.

Осторожно постучав, я вошла в кабинет. Джованни расселся на широком кресле с большой спинкой. Лицо его было задумчивым, красноватые глаза смотрели куда-то вдаль и, казалось, ни на что не обращали внимания. Всё это к немалому неудовольствию Ларвины. Эльфийка изящно растянулась на обитым красным бархатом диване и изо всех старалась казаться обиженной. Впрочем, несмотря на неудовольствие Ларвина сочла нужным чуть отодвинуть разрез на юбке, дабы продемонстрировать Джованни свои стройные белые ноги. Однако в этот раз игра не задалась. Я давно замечала, что у Джованни была отличная особенность, выделявшая его среди своей расы. Наследник дома ди Вевр не мог совмещать работу с удовольствиями. Если он радовался жизни, то он радовался жизни, если же эльф был занят делом, то и шесть таких, как Ларвина, не могли вывести его из состояния прострации. Действительно, Джованни понимал своё положение и осознавал свою ответственность, поэтому он мог на время убить в себе "прожигателя жизни", коими были почти все представители эльфийской расы. Действительно, Джованни мог позволить себе и лишний труд. Девушки, в том числе и такие, как Ларвина, от него ни когда не отлипали. Не делай, Джованни перерывов на работу, то, возможно, такой активный отдых окончился бы для его здоровья плачевно. Впрочем, мне лично не верилось, что Джованни может себя показать не с лучшей стороны.

Молодой ди Вевр меня привлек сразу, он сочетал в себе, если и не идеал, то что-то к нему близкое. Канийские мужчины, особенно жители Ингоса были сплошными грубиянами и собственниками. Вдоволь насмотревшись на эти вечно небритые хари на родном аллоде, из уст которых редко можно было услышать что-нибудь романтичнее: "Пошли ночью на сеновал", я была сильно поражена, увидев эльфийских кавалеров. Чистые, невероятно, но они принимали ванну каждый день. Ухоженные, с изысканными манерами и речью, они казались просто чудесными. Но, познакомившись с ними поближе, я была немного разочарована их повадками. От сурового канийского мужика нельзя было дождаться и слова ласки, но он в буквальном смысле был готов свернуть для тебя горы. Эльфы напротив, готовы были целыми днями дарить тебе комплементы и петь сонаты, но потом не прийти навстречу, потому что: "Сильный дождь на улице, любимая". К тому же только небольшую часть их речей можно было воспринимать серьезно. От канийца, если уж дождалась слово: "люблю", то будь уверена - это серьезно. Эльфы же в словосочетание: "я люблю", могли вложить одинаковый смысл и в отношении девушки, и вина, и верховой езды под луной. Надо отметить, часто в их жизни эти вещи совпадали.

Джованни же был не такой, для эльфа он не пример мало говорил, и вообще, старался не давать красивых или пустых обещаний. Вообще, для меня он был общим сочетанием, как изысканности, так и мужественности. Следы крема и пудры на нежной коже Джованни почему-то совершенно не лишали эльфа красоты. Именно мужской красоты. Напротив, Джованни выглядел солидно и властно, как и положено сильному полу, тем более его знатному представителю. Эльф имел широкие плечи под стать многим канийским воинам, отличался высоким ростом и гордой прямой осанкой. Руки его были сильными, и под расшитой золотыми нитями мантией волшебника играли настоящие мускулы. Черты лица Джованни были резкими, но притягательными. Мужественный профиль, прямой нос, длинные надбровные дуги. Глаза его были, как и у всех эльфах узкими и миндалевидными, но в них сверкал настоящий красный огонь. Свои изящные белые волосы эльф заплетал в хвост, а короткую челку прикрывал толстым золотым обручем, украшенным рубинами. В общем, лицо эльфа несмотря на молодость выглядело уже довольно зрелым. А ведь их раса наоборот и после ста сорока лет жизни сохраняла почти юношеский вид. Джованни же, вообще, было лишь тридцать пять лет, сущее детство по меркам эльфов. В общем, наследник дома ди Вевр выглядел для своего народа достаточно необычно, и я бы даже сказала, вызывающе необычно. В нём была индивидуальная неповторимая красота. И многие эльфийки, вроде Ларвины, были до неё очень искушены.

В общем, Джованни был красив. Тем не менее, леди было неприлично долго заглядываться на мужчину.

Однако, ди Вевр, кажется, меня не заметил. Негромко кашлянув, я обратилась с приветствием:

- Рада вас видеть в добром здравии, господин Джованни, вы звали меня?

Эльф моргнул, и вернулся в действительность.

- А, Катерина, - произнес он, - прости мою непочтительность. Присаживайся.

Я поспешила воспользоваться приглашением, хотя ди Вевр совсем не казался оправдывающимся, скорее его извинение походили на прощение матерого волка, высказанного маленькой бедной овечке. Положив книгу на стол, я присела в соседнее с Джованни кресло, как бы невзначай прикрыв своим телом Ларвину. В конце концов, надо было дать господину посмотреть и на другие формы. Изящно повернувшись в пол оборота, я, чуть наклонив голову, придала лицу деловитое выражение:

- Господин Джованни, я посмотрела ваш дневник и хочу сказать, что нашла несколько огрехов. Конечно, я ни в кой мере не хочу обвинить в чём-либо вас, но торговлю дома ди Вевр можно вести на Ингосе с куда большей прибылью.

- Правда? - спросил эльф, вопросительно подняв бровь.

- Конечно, - обрадовано ответила я и придвинулась на своем стуле чуть ближе, теперь самое главное было не выдать себя с головой, не показать истинную радость. Вдохнув, я продолжила, - необходимо пока отказаться от предложений купцов по шкурам, они сбросят цену, что касается присланных товаров, то мы можем....

- Хорошо, хорошо, - оборвал меня Джованни, - сделаем, как ты скажешь, Катерина. Ты ведь, надеюсь, всё это записала?

Я кивнула.

- Отлично, отдашь эти записи управляющему лавкой, думаю, вы с ним сработаетесь.

Я из всех сил постаралась скрыть раздражение и досаду, пришлось даже отвернуться, показав эльфу косу. Нет, нужно было срочно от неё избавиться. Вот только, как добиться этих якобы естественных локонов, как у Ларвины? Вдобавок, всё вообще шло прахом. Видать Джованни не заинтересовала торговля, а значит, он ни как не будет впечатлен моими карансуловскими корнями.

- Я позвал тебя по другому делу, - продолжил эльф.

Надежда вернулась ко мне. Моментально развернувшись, я уставилась на Джованни.

- Что нужно, господин?

- Дело в том, что в нашу резиденцию пожаловали довольно странные гости. Три гостя. И признаться, они вызвали моё любопытство. Я ни когда не видел столь странных созданий. Не помогла мне и библиотека. Я пролистал всё взятые из дома энциклопедии и книги о редких видах, но не в одной не нашел упоминания о столь странных созданиях. Признаюсь, всё это привело меня в тупик, и я вот уже час не могу взять в голову, что же это за виды. Ты коренная жительницы Иногса, возможно, ты сможешь мне помочь.

Улыбка спала с моего лица. Проклятье, и почему местная фауна так и не стала объектом моего пристального изучения? В мехе-то я разбиралась, и надо сказать, очень хорошо, но в целом, звери, не приносящие доход, наш род интересовали мало. И я не отнюдь не стала исключением. Тем не менее тут меня озарила идея:

- Мой слуга Никифор, - сказала я, - он родился и вырос на Ингосе, до того, как снежный тигр сильно ранил его, он был заядлым охотником, он знает всё зверье на аллоде.

- В том-то и дело, Катерина, - заметил Джованни, - наши гости не звери, они разумны!

- Разумны? - переспросила я.

Эльф пожал плечами.

- Не сказать, что их поведение позволяет говорить о полной разумности или вменяемости, но человеческую речь они освоили. Что касается, твоего слуги, то он-то и принял наших гостей. Разместил в обеденном зале и объявил, что у них для нас есть предложение.

- И что говорит про них Никифор?

Джованни улыбнулся.

- Жалуется, что эта троица успела умять все его блины для госпожи Карансуловой. Что касается их вида, то Никифор утверждает, что они породы лесовиков. Только жутко странного вида. Во всяком случае, в моих книгах ни чего не говорится про мохнатые породы лесовиков. Возможно, речь идет о мутации.

Я понимающе кивнула, сама проникнувшись интересом. Джованни, как и я, получил блестящее магическое образование. Можно смело утверждать, куда более блестящее. Меня обучали скорее ради интереса и любопытства. Джованни же, как наследника дома, готовили со всей серьезностью. Разумеется, как у всякого эльфа, в юном ди Вевре была сильна жилка мага, и свойственный нашей профессии дух ученого любопытства. Если Джованни прав в своем предположении, и мы имеем дело с троицей мутировавших лесовиков, то такие резкие изменения могла вызвать только сильная магия. А это в свою очередь, вызывало в любом волшебнике инстинкт найти и изучить новую неизвестную силу. В общем, мне тоже стало любопытно. Джованни понял это по моему взору:

- В общем, я хотел с ним пообщаться, но боюсь, мне их не понять. В речи этих чудиков только изредка проскальзывают нормальные слова. Большая же часть их реплик, какая-та несвязная бессмыслица. Я просмотрел свои лингвистические книги и пришел к выводу, что в своём наречии они используют купеческий говорок. То есть набор устоявшихся фраз, что некоторые торговцы используют для переговоров друг с другом при посторонних.

Лицо мое просияло, если кто имел возможность вдоволь наслушаться купеческого говора, так это я.

- Думаю, мы справимся, - улыбнулась я.

- Хорошо, - ответил Джованни, - Ларвина, будь так добра, пригласи наших гостей.

- Я?! - вспыхнула эльфийка.

- А тебе трудно?

- Мммм... Нет, господин, ди Вевр.

- Ну, вот и умница.

Я мысленно показала Ларвине язык, эльфийка, соскочив с дивана, вышла из апартаментов.

- Я очень надеюсь на тебя, Катерина, - сказал Джованни, - эти чудики меня крайне заинтересовали.

Через минуту послышался стук в дверь. Ларвина впорхнула в комнату.

- Уважаемые гости, позвольте представить вам, господина Джованни ди Вевра, знатного сына Великого Эльфийского Дома Ди Вевр. Господин Джованни, позвольте представить вам....

Тут Ларвина осеклась, не зная, как собственно представить наших гостей. Могу сказать, я её вполне понимала. В комнату ввалилась троица самый диковинных существ из всех, что мне приходилось видеть. Одного взгляда хватало, чтобы понять, к лесовикам эти гуманоиды имели такое же родственное отношение, как орки к червелицым. Я хочу сказать, не каждый день встретишь лесовика покрытого густой белой шерстью. Лесовики являлись коренными жителями аллода, они были разумными созданиями, но их мировоззрение очень сильно отличалось от взглядов других рас, от чего они мало с кем могли ужиться. Лесовики имели гладкую зеленую или белую кожу, изредка встречались синие и черные разновидности, отличались маленьким ростом и большой шишкоподобной головой, на которой красовались гигантские глаза, листообразной формы, и беззубая улыбка от уха от уха. Стоявшие же перед нами гости походили на лесовиков только ростом, и были даже чуть пониже. Маленькие, пухленькие, мохнатые. Они скорее напоминали детских мишек, любимой игрушки всех девочек Кании. Правда, мишки редко носили одежду, как, впрочем, и лесовики, эти же существа определенно её пользовались. На каждом из них была надета маленькая кожаная курточка и брюки, или скорее шорты. Стоявший впереди медвежонок был опоясан толстым ремнем, за который был заколот короткий кинжал. Впрочем, для зверька он скорее походил на меч. Следующий за ним мохнатик носил на плече короткий лук, третий гость держал за спиной колчан маленьких стрел. Картинка была просто умилительная! Так и хотелось их потискать или на худой конец погладить. Не портили эту идиллию даже злобного вида мордочки гостей. Хотя из их ртов торчало не мало маленьких острых зубок. Уши же таинственных существ стояли торчком, как у собачек и, казалось, были готовы уловить любое движение. В общем, диво!

- Определенно мутация, - шепнул мне Джованни, рассматривая причудливых гостей.

Я кивнула.

- Шикарная у тебя тут хаза, мужик, - вдруг подал голос один из них, стоявший впереди, - да и телочки у тя тут, я смотрю, самый сок!

Я аж задохнулась от возмущения, но Джованни явно не понял. Ещё бы, такая речь в его образование не входила.

- Прошу прощения, господа, - сказал он, - но у коров у меня нет, и дом ди Вевр ими не торгует. Более того, хочу просветить вас, что коровы не дают сока, с них получают молоко. Этот процесс называется - доением.

- НЕ ПОНЯЛ! - рявкнул гость, - ты кого тут доить собрался?

Эльф поднял руку в знак примирения.

- Ни кого, ни кого, - сказал он, - я же объяснил, дом ди Вевр не занимается животноводством вообще и коровами в частности.

- Вот, блин, баклан, - ахнул гость.

- Простите? - переспросил эльф, - но бакланов у нас тоже не водится. Хотя мы и приторговываем этими занимательными птицами. Но может у вас есть другие предложения, господа?

- Очко! - поднял руку первый гость, - в натуре есть, что важного перетереть.

Эльф уставился на чудо-лесовиков абсолютно не понимающим взглядом!

- Ваше производство связано с перетиранием? - переспросил он, - что же это за товар?

- Кончай ботву гнать, дело не ждет.

Бесцеремонно взяв от стены большое кресло, гости плюхнулись на него всей троицей. Главный из них, с серым пятном на голове вдруг выставил перед Джованни свои пальцы, из-под слоя шерсти которых выглядывала яркая татуировка: "За базар отвечаю". На маленьком же указательном пальце правой руки виднелась ещё одна наколка - перстень в виде короны. Джованни с удивлением посмотрел на рисунок, ни чего не понимающим взором. Гость же довольно хмыкнул, видимо, посчитав, что добился нужного эффекта. Остальные чудики оскалились, постаравшись придать своим лицам ещё более злобные выражения. Получалось у них, правда, не очень. Ну, кого, скажем, может напугать злобный хомяк?!

Джованни придвинулся ко мне и шепотом произнес на ухо.

- Ты понимаешь, что он лопочет? - спросил эльф, - можешь перевести?

Я кивнула. Речь гостей явно не являлась купеческим говорком, но этот язык я тоже знала, особенно с той поры, как пару десятков лет назад на Ингосе был заложена тюрьма для особо опасных преступников со всей Лиги. Предполагалось, что местный холод остудит наиболее горячие головы. С тех пор, блатной говор, иначе говоря - феня, постепенно проникал в разговоры местных обитателей. В принципе ни чего сложного в понимании этой речи не было, нужно было лишь четко запомнить правило неопределенного и определенного артикля, то есть: "типа" и "конкретно". А дальше приспособиться было легко.

Джованни улыбнулся, повернувшись к гостю.

- Ну, что же, - сказал он, - рад вас видеть, господа, не изволите ли вы представиться?

- Не понял!? - произнес главный.

- Погоняло своё назови, - перевела я, подмигнув Джованни, - а ещё лучше имя насвисти на ушко.

Главный почесал подбородок.

- Имя тока для жен и судьи, - сказал он, - зови меня - Жбан, а это...

Чудик указал на своих дружков.

- Кусач и Мохнатый.

- Прекрасно, господин Жбанов, - улыбнулся Джованни, - располагайтесь, чувствуйте себя, как дома. Думаю, вам тесно на одном кресле. Возьмите себе ещё два у стены. И садитесь.

- НЕ ПОНЯЛ! - рявкнул Жбан.

Джованни вопросительно на меня посмотрела, я начала переводить:

- Господин Жбанов выражает своё возмущение. Он хочет сказать, что в его круге общения, слово: "сидеть", имеет несколько двоякий характер". Господин Жбанов, а так же господа Кусачев и Мохнатин, предпочитают слово: "присаживайтесь".

- Прошу прощения, - произнес Джованни, - я не хотел обидеть вас, господа, или задеть ваши чувства. Может еда поможет нам наладить более дружескую атмосферу, способствующую деловым переговорам. Как насчет чая с настоящими эльфийскими вафлями?

- НЕ ПОНЯЛ! - повторил Жбан.

- Мммм... понимаете, - продолжила я, - в кругах общения господина Жбанова и его друзей, слово: "вафля", так же имеет очень негативный смысл. Господа предпочитают выражение: "печенье в клеточку".

Жбан кивнул.

- Прекрасно, - сказала я, - Никифор!

Старик тут же появился в комнате.

- Будь добр принеси нам чаю и что-нибудь к нему.

- Будет сделано, госпожа Карансулова, - поклонился слуга.

Видимо, вода в самоваре вскипела только недавно, Никифор не заставил нас долго ждать, вскоре он принес каждому по большой чашке теплого напитка и блинчиков со сметаной, не забыл старик про вафли. Чудики тут же накинулись на еду.

- Тошнотики высший класс, - сказал тот, которого назвали Мохнатым, - и чаек не на помойке бродяжили.

- Господа благодарят за угощение, - перевела я, - и хвалят наш чай.

- Ещё бы, - вставила слово Ларвина, - он с настоящей эльфийской пряной травкой.

- Не понял! - сказал Жбан, чавкая полным ртом блинов.

- Не волнуйся, это не курят, - подсказала я.

Чудик удовлетворительно кивнул.

- Прекрасно, - обрадовался Джованни, - думаю, теперь перекусив, вы можете рассказать нам что-нибудь о себе, господа.

- Десять лет без права переписки, - пояснил Жбан, - одна телка-курва, подвела под монастырь!

- Простите? - сказал Джованни.

- Господин Жбан хочет сказать, что много страдал из-за одной женщины, - перевела я.

- Это была любовь? - спросила Ларвина романтичным тоном.

- Ха, бабки, вот что это было! - вмешался тот, кого звали Мохнатым.

- Вы любили старух? - в ужасе спросила эльфийка.

- Нее..., - ответил Мохнатый, - они нас губят.

Далее чудик расстегнул свою куртку и принялся расчесывать свой мех, видимо, недавно живот его обрили, потому на пузе вполне можно было рассмотреть татуировку: красивую русалку и поддатого охотника, обнимавших с двух сторон бутылку водки.

- Что это за уродство? - в ужасе отпрянула Ларвина.

Вообще, эльфийка считала татуировки довольно красивым делом, и времени от времени поднимала разговоры о желании сделать себе что-нибудь на пояснице, а то и ниже, но подобный рисунок просто оттолкнул её. Видимо, навсегда поставив крест на её планах об украшении, таким образом, собственного тела.

- Они нас губят! - повторил Мохнатый, тыкнув пальцем в татуировку, - три предъявы, три ходки!

- О чем это? - глаза Джованни всё больше и больше ползли на лоб.

- Господин Мохнатин хочет изложить свою философскую концепцию о том, что личность губят три вещи, - я попутно указала ноготком на всех персонажей татуировки, - эти три вещи: водка, женщины и лучшие друзья.

- Без базара, - сказал Мохнатый, - три залета на пятак. Первый из-за горящих труб, второй из-за крали, третий вот они помогли...

Мохнатый кивнул на своих друзей.

- Иногда ещё рисуют и торгаша, - заметила я.

- Жиды не подставляли! - отрицательно замотал головой Мохнатый.

- Что? - спросил Джованни.

- Господин говорит, что представители торгового сообщества ни когда не доставляли ему хлопоты или неприятности, думаю, они вполне готовы преступить к деловой части нашей беседы.

- Отлично, - просиял эльф, - я вас внимательно слушаю, господа.

Жбан просиял, правда, перед его речью наследнику ди Вевра сначала пришлось прослушать громогласную отрыжку медвежонка. Не потрудившись воспользоваться салфеткой, чудик утер слюни и сопли из носа лапой, Лорвану чуть не стошнило, да и Джованни заметно сконфузился. Расценив такую реакцию ди Вевра, как готовность к диалогу, Жбан проговорил:

- Короче, дело такое, конкретно надыть подкинуть капусты, в накладе не останешься, зуб даю. Готовы доставить тебе любую маляву, али чё посерьезнее в любое место, ништяк даже на другую землю. Аллод, то бишь. Быстро, дешево. По поводу накладки даже не парься. Контора веников не вяжет!

У Джованни отвисла челюсть, такого я ещё за ним ни когда не наблюдала. Видимо, сейчас эльф мучительно пытался понять, почему именно у дома ди Вевр чудики собрались купить капусту, почему они за неё собираются отдавать зубы, причем свои, и, наконец, почему во время этого действа он не мог сходить в баню попариться. Я поспешно бросилась переводить:

- Господин Жбанов предлагает нам транспортные услуги своего предприятия. Правда, нам придется заплатить ему авансом, по крайней мере, часть суммы. Взамен, господин Жбанов берется отправить донесение или ценный груз в любую угодную точку, даже на других аллодах Сарнаута.

- В натуре! - подтвердил главный.

- Вы обладаете врожденной способностью к телепортации? - ахнул Джованни, - но ваши магические ауры очень слабы для таких деяний, неужели это врожденно?

- Не гони ботву, - отрезал Жбан, - мы летаем, а не крибле-крабле-бумсим. Корытом для этого располагаем.

- Не совсем поняла, - извинилась я, - но, кажется, они имеют в виду, что располагают каким-то транспортом для путешествий по Сарнауту.

- Между аллодами? - удивился Джованни, - через агрессивный океан Астрала, в котором ни кто не может выжить?! Это бред. На корытах не летают, в него сыплют зерно для петухов!

Жбан взорвался, сильно ударив лапкой по столу. Чашки опрокинулись, чай вылился на жутко дорогую и необычайно красивую эльфийскую скатерть.

- Это кто тут петухи? - сказал главный, - за базар ответ держать будешь!

Джованни сочувственно вздохнул.

- Увы, господа, - произнес он, - боюсь, мы не сможем прийти к соглашению, ваши предложения бредовые, а ваша речь не позволяет говорить о вас, как о существах с достаточной степенью культуры, пригодной для ведения деловых переговоров.

- Не понял! - сказал чудик.

- Переведи им, Катерина, - отозвался эльф.

Я была готова, встав из стола и выпрямившись, я выставила пальцы рук, сложив для чудиков две элегантных наманикюриных "козы".

- Ты на кого тут хавальник разинул, а!? - сказала я, - кончай тут своей распальцовкой в глаза тыкать, коли правильно трясти не умеешь. А свою корону засунь себе, куда подальше. Мы тут люди авторитетные, думаешь, чё, по-твоему, блатного от приблатненого отличить не можем? Короче дуй отсюда и дружков своих забирай, если коньки тут отбросить не хотите. Мы тут смирные, но гопоту ставить на место с малолетки приучены! С этим у нас быстро! Так что сваливай! Шевели копытами!

Жбан замер, открыв рот, дав мне время насладиться чудесным запахом из его рта. Правда, надо заметить моё выступление и на других участников деловых переговоров так же произвело самое сильное впечатление.

- Прошу прощения, госпожа, - сказал Жбан, - и вы, милостивый государь. Мой слог был недопустимо некорректен, но в силу задач фольклора сводился к созданию новых звуковых построений. Речь моя являлась образцом крайнего индивидуализма наряду с чрезвычайно слабо развитыми социальными связями -- и вела к заимствованию мной оборотов вышеозвученной речи социума, с коим я до нашего знакомства имел удовольствие общаться, т. е. имело место создание исключительного языка. Кой, следовательно, обладает различными звуковыми построениями, также не имеющими значения, но играющим ту или иную композиционную роль. Всё что произошло, есть результат попыток создать индивидуалистическую речь, попыток, основанных на глубоком непонимании социальной сущности языкового явления.

- Не понял! - сказал Джованни.

Я тоже была не в состоянии перевести.

- Спешим откланяться, - сказал тот, которого называли Кусачом.

Далее вся троица с невиданной ловкостью повыскакивала из кресла и устремилась на выход. Через мгновение в комнате от них не осталось ни следа.

- Постойте, господа, - крикнул Джованни, осознавший, что гости могут говорить и на цивилизованном языке.

Встав с кресла, эльф в буквальном смысле взмахнул своими крыльями и перемахнул через стол, в руках его уже появился блестящий магический шар. Очевидно, Джованни планировал задействовать волшебную сеть. Однако он не успел. К тому времени, когда эльф выбрался из комнаты, чудиков уже в доме не было. К несчастью, Никифор забыл запереть дверь, что было им, без сомнения на руку. Могу добавить, из коридора так же куда-то делась дорогая хрустальная ваза! Правда, эльфа её пропажа ни сколько не расстроила. Вернувшись в апартаменты, Джованни разлегся на диване.

- Чудеса! - сказал он, -уникумы, уникумы. А мы их упустили!

Ларвина придала своему лицу как можно более успокаивающее выражение, подойдя к Джованни, эльфийка присела на колени и нежно провела рукой по лбу ди Вевра.

- Вам нужно отдохнуть, господин, - сказала она.

- Да, верно, - ответил Джованни, начав поглаживать её запястье, - но мы не должны сдаваться, понимаете? Ларвина, Катерина, если вы обнаружите где-нибудь следы этих существ или наткнетесь на мага их создавшего, немедленно сообщите мне. Я буду ждать.

- Конечно-конечно, - сказала Ларвина, а потом поцеловала Джованни в лоб.

Эльф уже успел обнять её за талию. Моё присутствие их явно ни сколько не смущало. Почувствовав себя лишней и очень расстроенной, я выбежала из кабинета. Конечно, с Джованни не сталось бы предложить остаться и мне, но я привыкла считать себя не только любимой, но и единственной. Так что, дожидаться предложения мне не хотелось. Забежав в свои покои, я кинулась к шкафу со своими магическими книгами и отодвинув учебник под названием: "Магическое создание существ", немедленно извлекла из тайника маленькую бутылочку перцовки. Сейчас она мне была нужнее, хотя и учебник почитать не мешало, вдруг и прям, эти чудики с нуля созданы сильной магией.

- Госпожа Карансулова!

Я поспешно спрятала бутылку, Никифор ненавидел видеть меня выпивающей. Кончено, что-то возразить у него бы язык не повернулся. Но искусством пилить недовольным взглядом он тоже обладал, к тому же, мне не хотелось расстраивать старика.

- У меня к вам послание, госпожа от вашего брата, - сказал он.

- Яромира? - удивилась я.

- Да, многоуважаемого Карансулова, он хочет с вами встретиться?

- Зачем?

- Ну, вы не виделись столько лет, возможно, родственные чувства.

Я прыснула.

- Всё-таки, госпожа, вы бы пошли, неудобно как-то...

- Ладно-ладно, где он меня ждет?

- В трактире: "Ушастый кабанчик", через час.

Глава Третья.

Трактир "Ушастый Кабанчик" считался одним из самых злачных мест в городе. Впрочем, не сказать, что у него было так уж много конкурентов. Ингос был совсем небольшим аллодом, и один единственный город, построенный на этих холодных, вечно заснеженных землях тоже был не ахти какой. Одно время Ингос планировали усиленно развивать, столица давала деньги на развитие горной промышленности. Но, в целом, идея себя не оправдала. Из-за слишком больших транспортных расходов. Телепортация дорого стоила, а других способов попасть на соседние земли не существовало. Астрал, окружающий острова аллоды пожирал всякого, кто осмеливался сделать хотя бы шаг в его синюю бездну. Тем не менее, экспорт металла сулил многое. Ингос располагал большими запасами железа, причем довольно высокого качества руды, однако, климат на аллоде не располагал к большому заселению. В промерзлой земле прорастал очень небольшой список растений и деревьев, и уж совсем ничтожное их количество годилось в пищу. Посему охота и рыбалка были основными источниками провианта для населения. А это были отнюдь не те запасы, способные прокормить ораву колонистов-рудокопов. Следовательно, в обмен на экспорт руды, на Ингос пришлось бы импортировать больше зерна и другие продуктов. Следовательно, расходы на телепортацию выросли бы в разы. Поэтому Гильдия Купцов в своё время, невзирая на все уговоры правителей и чиновников, посчитала, что овчинка не стоит выделки, а посему отказалась вложить в проект средства. На государственной же поддержке в Кании во все времена было далеко не уехать. Поэтому Ингос в глазах всех жителей Лиги всегда был: "маленьким аллодом с большими надеждами", которые, однако, ни кто не желал воплощать в жизнь. В связи с этим, на Ингосе было всего два трактира, и несколько кабаков. Так что, конкурентов у "Ушастого Кабанчика" было немного.

Сторож, а по совместительству вышибала у ворот, узнал меня и тепло улыбнулся. Удивительно, конечно, вспомнить меня через несколько лет, при условии, что до этого трактир я посещала довольно редко и только в окружении родни. Однако, возможно, мужик когда-то работал на наш род и меня видел. Вообще, отношение к Карансуловым у владельца и прислуги "Ушастого Кабанчика" было великолепное. Дело было не только в том, что трактир делал ставку, как раз на людей зажиточных. Хотя и не отказывал в обслуживании простым жителям Ингоса, как раз для этой цели в "Ушастом Кабанчике" было оборудовано два зала. Настоящая причина была в том, что ни кто иной, как сам Карансул - основатель нашего рода, построил и открыл много лет назад это заведение. Замысел предка был прост, Карансул не просто хотел открыть попойную точку. Трактир он строил для своих мужиков, то есть тех самых работяг, что из дня в день гнули спину в наших мастерских. Замысел состоял в том, что человек, работающий на Карансула, мог поесть, а чаще всего напиться, в "Ушастом Кабанчике" даром. Конечно, не совсем даром, а взаймы. Стоимость выпитого и съеденного записывалась и впоследствии вычиталась из зарплаты работника. Таким образом, Карансул рассчитывал вернуть обратно часть своих расходов на зарплату. Замысел, однако, имел противоречивые итоги. Безусловно "Ушастый Кабанчик" ловко пополнял казну Карансула, зашибая деньгу, более того, некоторые, не знающие ни какой меры работники попали в долговую дыру, оказавшись вынужденными вкалывать на моего предка без зарплаты и права ухода чуть ли не пару лет. С другой стороны, несколько подобного рода запоев "на халяву" сильно сказались на качестве и количестве труда. Более того, в один прекрасный день жены работников пришли к "Ушастому Кабанчику" и приковали себя цепью к его дверям, сообщили, что трактир откроется только через их трупы. Некоторые даже привели с собой на руках маленьких детей. В дело вмешался губернатор, посланная стража разогнала несчастных женщин и открыла трактир. Однако уже разгоряченные жены вернулись с подкреплением, собрав по всему городу оборванцев всех мастей, они ворвались в трактир и устроили дебош. После чего их мужья работяги, начали первую и единственную в истории Ингоса стачку, объявив, что не будут работать и сожгут все мастерские, если стража и личная охрана Карансула хоть пальцем тронет их женщин. В итоге власти сдались, объявив о своем невмешательстве. Карансул поняв, что дело приняло совсем уж скверный оборот, решил исправить ситуацию, и, проявив невиданное для купца и ремесленника великодушие, объявил, что прощает работникам все недоимки. Окрыленные успехом работяги хотели было уже запросить новых уступок и совсем уж перестать работать, но Карансул был готов к такому раскладу и сообщил подстрекателям, что пойдет на любые уступки, но при этом всю зарплату будет отдавать не рабочим, а их женам. А те пусть сами решают, ходить их мужикам по трактирам или нет. После этой угрозы, конфликт моментально был улажен. Тем не менее, Карансул от греха подальше решил избавиться от "Ушастого Кабанчика" и продал трактир своему бывшему слуге, который подкопили изрядную деньгу за время долгой и кропотливой работы. Предки того самого слуги и по сей день владели "Ушастым Кабанчиком", и поныне они с теплотой и уважением относились к роду Карансуловых. Поэтому в не дома наша семья и приближенные к ней люди предпочитали собираться именно здесь, зная, что местные ни когда в знак уважения не подадут нам не свежие блюда или разбавленное вино. А там где была семья Карансуловых и было сердце торговли Ингоса, посему трактир быстро облюбовали другие купцы, а так же зажиточные чиновники, охотники и крестьяне. За ними подтянулись и менее зажиточные жители, которые, однако, желали чуть приблизиться к высшему свету. Тем более что трактир, после ряда перестроек стал занимать довольно обширные площади. В общем, заведение ни когда не бедствовало. В "Ушастом Кабанчике" ели, пили, гуляли свадьбы, справляли поминки, обсуждали торговые дела, давали взятки, мошенничали, клеили местных красоток многие жители Ингоса. Прогулять всю выручку от продажи шкур в "Ушастом Кабанчике" было обычаем и одним из требований для приема в Гильдию Охотников. Остальные цеха не сильно от них отставали.

Трактир с моего последнего посещения сильно не изменился, всё те же деревянные столы и стулья, глиняная посуда, бочки с пивом и медом, составленные у стены. По всему залу были навешены шкуры диких зверей, а так же декоративное оружие и доспехи. Стоило мне зайти, как расторопный слуга тут же принял у меня шубу и, кланяясь, предложил проследовать на второй этаж. Там принимали более богатых гостей. Зал, как и на первом этаже, был один, однако, был разделен деревянными перегородками и поручнями, между которыми стояли столы разных размеров, от четырех до восьми человек. Столик мне был выбран в углу, как раз с отличным видом на небольшую сцену, где в это время готовилась к выступлению группа музыкантов. Судя по костюмам - это были "народники", то есть, любители изобразить что-нибудь из древнего канийского творчества. Я поневоле заинтересовалась, конечно, леди было не совсем прилично слушать такую музыку, но эльфийские мелодичные побрякивания иногда отзывались в сердце настоящей тоской, хотелось что-нибудь из: "Эх... веселись душа". Здесь в "Ушастом Кабанчике", мне представился шанс послушать подобную музыку, не вызывая косые взгляды Старшего Народа.

- Чего желаете, барыня? - спросил слуга.

- А чего можете предложить? - переспросила я.

Слуга улыбнулся от уха от уха, продемонстрировав мне ряд неровных зубов.

- Жареного барашка можем подать, сальца, пирогов со сметанкой, блинчиков с икоркой, выбирайте, барыня, для вас всё. Что угодно?

Я мечтательно улыбнулась. Сальцееееее!!! Но! НЕТ! С фигурой приходилось считаться, итак, корсет на мне уже с трудом застегивался. Всему виной, стряпня Никифора! На эльфийских землях старик всё же соблюдал составленную мной и моими учителями диету, хотя нет, нет, да и ухитрялся достать где-нибудь жирной пищи. По его словам, эльфы целенаправленно морили меня голодом, портя красоту знатной девицы. В целом, кто-то и впрямь мог рассматривать мою диету с этой точки зрения. В Кании всё ещё сохранялась мода на пышных девушек. Любителей "крови с молоком, чтобы вот и здесь, и уж здесь" в стране, а особенно в деревнях было не перечесть. Однако союз с эльфами и предоставление, хотя бы для обзора, пусть и с расстояния, тонкостей эльфийской красоты, вносил помаленьку в стандарты и предпочтения канийцев свои коррективы. Однако процесс шёл медленно, тому имелись и практические причины. Всё тот же канийский домострой утверждал: "баба должна быть такой, чтобы и детей рожать и работать", этому правилу немало соответствовала диета на сальце, жареных поросятах, блинчиках и других традиционных блюд.

Тем не менее, мне нельзя было поддаваться слабости.

- Принеси салат, - сказала я.

- Шо?! - не понял слуга.

- Мммм, ну, что-нибудь легенькое.

- Хм... Легенькое, - слуга задумался, но тут его осенило, - может, яичек прикажите, госпожа. Хорошие. Можем, сварить, пожарить. Супчика можем поставить. Соляночка сегодня одно загляденье.

Мммм.... Солянка. Тут же вспомнилось детство и обеды всей семьей за столом. Но... НЕТ!

- У вас есть овощи? - требовательно спросила я.

- Ну, есть, барыня, огурчики свеженькие из теплиц, и редиска, тоже, вчерась только доставили.

- Отлично! Возьмите мне три огурца и три редиски, порежьте меленько и залейте маслом, лучше оливковым, нет, так подсолнечным. И несите.

- И всё? - ахнул слуга.

Я задумалась. Как-то было неудобно перед заведением всё-таки. Решат ещё, что не уважаю.

- Семга есть? - спросила я.

На лице слуге тут же образовалось облегчение.

- Конечно, прикажите ухи? - спросил он.

- Хорошо, - сдалась я, - давайте.

Слуга поклонился и ушёл на кухню. Я взглянула на старинные механические часы, время уже подошло, а Яромира всё не было. Может, задержался по делам. Однако скучать мне не пришлось. В этот момент на сцену выскочили музыканты: баянисты, балалаечники, ложечники. Тут же они заиграли знакомую мне с детства мелодию, поначалу я её не узнала, но когда на сцену вышел певец, одетый в яркую красную рубаху и картуз, до меня тут же дошло. Группа собиралась исполнять народную песню. Горячо любимую всеми жителями Кании. Я захлопала в ладоши, приветствуя артистов. Музыканты заиграли ещё сильнее, а певец пустился в пляс и издал старый громогласный клич:

Стрела просвистела, в грудь попала мне,

Спасся я в степи на лихом коне.

Но мечом меня комиссар достал,

Покачнулся я и с коня упал

Эх! Да конь мой вороной,

Эх! Да самострел стальной,

Эх! За густой туман,

Эх! Ой, да батька атаман, ой, да батька атаман.

На одной ноге я пришел с войны,

Привязал коня, сел я у жены.

Но и часу не прошло - комиссар пришел,

Отвязал коня и жену увел.

Эх! Да конь мой вороной,

Эх! Да самострел стальной,

Эх! За густой туман,

Эх! Ой, да батька атаман, ой, да батька атаман.

Спаса со стены под рубаху снял,

Хату подпалил, да самострел достал.

Под Незебом жить - торговать свой крест,

Сколько нас таких уходило в лес!!!

Эх, да конь мой вороной,

Эх, да самострел стальной,

Эх, за густой туман,

Эх! Ой, да батька атаман, ой, да батька атаман.

(примечание автора: это немного измененная группы "Чиж & Co", сами музыканты говорят, что песня народная)

Певец закончил петь, музыка прекратилась. Немногочисленные посетители захлопали в ладоши. Я тоже присоединилась к аплодисментам. Ни чего не скажешь, поставлено было душевно. В этот момент, слуга принес мне заказ. Взяв приборы, я принялась за салат.

- Катерина! - послышался вдруг голос с прохода.

Я подняла голову.

- Яромир!

Брат, одетый в парадную расшитую рубашку и шаровары, заправленные в ярко-красные сапоги, вошел в зал и устремился ко мне. Мы обнялись.

- Какая ты стала! - сообщил он.

Я улыбнулась. Пусть насладится. По взгляду Яромира было понято, что его слова не были простой лестью. Возможно, сразу он и меня и не узнал. Молодая симпатичная девчушка превратилась в молодую интересную женщину. И пусть для Джованни это было и не так заметно, Яромир же явно оценил. Ещё дома я решила, как следует подготовиться к встрече с родней. Сняв мантию волшебницы, я надела своё лучшее платье, подаренное мне одной эльфийской дамой и впоследствии перешитое под мою фигуру. Платье было эффектным, броским и с большим декольте, при виде которого древнего мужика-шовиниста хватил бы удар на месте. Одно время знатная женщина в Кании считалась раздетой, если на ней не было минимум трех рубах, причем, что летом, что зимой.

- Отлично выглядишь, - сказал Яромир.

- Ты тоже, - сказала я, хотя немножко и приврала.

Безусловно, брат был по-своему красив, он имел длинные русые волосы, подобно моим, широкие плечи, правильные черты лица. Но вся та же проклятая борода, небольшая сутулость и начинавшийся проклевываться пивной живот, немного портили впечатление. Видимо, жену, Яромир недавно сочетался браком и уже успел завести ребенка, он таким устраивал. Может она считала, что чем больше он себя распустит, тем меньше будет смотреть налево. Лично я этого ни когда не понимала.

Мы сели за стол, друг напротив друга. Слуга объявился тут же. Низко поклонившись, он изрек целую тираду о том, как рады приветствовать великого барина Карансулова в этих стенах.

- Вот что, голубчик, - прервал его Яромир, - я вижу, вы тут морите мою дорогую сестру голодом.

Слуга покраснел, и хотел было что-то горячо возразить, но промолчал.

- Подай-ка нам, - продолжил брат, - ухи щучьей наваристой, куриных жареных крылышек, яичек отварных, раков, холодной селедочки и бутылку вашего лучшего вина. Мы с сестрой перекусим, а потом решим, стоит ли нам отобедать.

Слуга поспешно удалился.

- Ты не изменился, - сказала я.

Яромир ухмыльнулся.

- Чего нельзя сказать о тебе. Смотри, какая важная стала.

- И самостоятельная.

Яромир поднял бровь.

- Тоже похвально, - протянул он, - как твоя жизнь?

- Неплохо, неплохо, - ответила я, - а ты позвал меня для того, чтобы это узнать? Как я себя чувствую? Забавно, мне казалось, вас с отцом с некоторых пор это не сильно волновало.

Яромир тяжело вздохнул.

- Ты же понимаешь, почему отец так поступил, - сказал он, наградив меня ледяным взором.

Я не отвела глаз, а наоборот внимательно всмотрелась в лицо брата.

- Понимаю, - ответила я, - но я, же не сказала, что это одобряю.

- Семья важнее всего, Катерина!

- Я и есть семья!

- Значит, ты должна была понять и принять. Для семьи надо чем-то жертвовать. В конце концов, на что ты жалуешься? Посмотри на себя, какой ты стала? Сильная, красивая, уверенная в себе. Как я знаю, многому научившаяся. Отец отдал тебя не куда-нибудь, а в место, где ты могла бы вырасти. И ты выросла. Если бы не отец, то ты бы сейчас уже была бы женой какого-нибудь купчишки с кучей ребятни, сидела бы в доме, пряла и думала бы только стряпне. Неужели ты этого так хотела?

Я отвела взор, Яромир был прав. Но сдаваться не следовало.

- Кто тебе сказал, что всё было бы так?

- А как?

- Я вполне могла бы принять участие в делах семьи.

Яромир хмыкнул.

- Может быть, но другой семьи. Семьи своего мужа, а не Карансуловых.

- Я могла бы и не принять фамилию мужа.

- Сама-та в это веришь?

Я отвернулась. Древние традиции были ещё крепки, и сейчас мне было уже проще с ними справиться. Но тогда, будучи молодой, неопытной, не знающей, что не везде так, что не везде царит треклятый домострой. Такого давление можно было и не вынести. Несмотря на объявленную Лигой свободу, многие консервативные круги Кании толковали любое отступление от древних традиций шагу навстречу тирании Хадагана. Когда орды агрессивных варваров, выкрикивая лозунги прославления своего Императора, душегуба Незеба, сжигали наши аллоды, многие верили, что только традиционный уклад и древние вольности помогут нам выстоять не только против военного, экономического, но культурного прессинга Хадагана. Пособники Империи со своим лозунгом: "отнять и поделить!" заронили смуту во многие легковерные головы. Орудуя, на захваченных землях, хадаганцы изменяли традиционный уклад жизни, грабя, убивая, всех, кто не согласен с ними, они забирали ценности, раздавая их всякому отрепью, которое они именовали: "рабочим классом". Впрочем, с настоящими работягами у них было немного общего, скорее это были бездельники, вечно жалующиеся на жизнь и хозяев, которые, дескать, платили им гроши. Противостоять подобной экспансии было не просто, и многие верили, что ключ к победе - древние уклады, традиции и вольности. И любые реформы, а так же изменения мировоззрения, многие консервативные круги, толковали не иначе, как брешь в щите Кании. Просто поразительно было, насколько свободное и равноправное общество Лиги порой тяжело поддавалось реформам. Я же по сути, как раз и являлась ходячей нарушительницей уклада, привитые мне эльфами манеры, порой просто не принимались канийцами. Ингос же был ещё более консервативным, считалось, что женщина, отказавшаяся принять фамилию мужа, его не любит. Да, и вообще, считалось, что жене лучше быть в тени благоверного. Ещё с древности, многие чародейки и воительницы, несмотря на всеобщее уважение, обрекали себя на безбрачие. Канийский мужской менталитет просто не мог переварить сильной супруги. И изменениям он поддавался медленно, слишком медленно. Так что, нельзя было отрицать. Отец, какими бы причинами он не руководствовался, сделал меня такой, какой я есть. И Яромир был прав. К счастью, принесенное слугой вино избавило меня от необходимости извиняться.

- За семью! - произнес тост Яромир, когда слуга разлил вино в бокалы.

- За род Карансуловых! - поддержала я.

Я пригубила вино, Яромир залпом махнул стакан. Увы, но в эльфийской среде умением пить, считалась способность определить урожай винограда по одному глотку или даже запаху. В Кании же умением пить, считалась способность выпить с полведра водки и не упасть. В общем, Лиге - союзу двух народов, было ещё далеко до полного взаимопонимания.

В общем, каждый по своему, мы принялись наслаждаться напитком. Яромир тут же налил себе ещё бокал, как и всех канийцев, для него поздно выпитый второй был зазря выпитый первый. Я же продолжила смаковать букет. Он был совсем не плох. Конечно, эльфийскому вину в подметки не годилось, но пить было можно.

- Так как ты поживаешь в доме у эльфа? - спросил Яромир.

Я стрельнула взором.

- Мне не интересно, что судачит молва, - ответила я, - не знаю уж, что ты подразумеваешь под словом "живешь" но я там работаю, помогаю дому ди Вевр в торговых делах на Ингосе.

- Извини, - смягчился Яромир, - просто важно знать, что честь семьи неприкосновенна, и...

Я не дала ему закончить.

- Брат! Перестань ходить вокруг да около. Семья Карансуловых сейчас - это ты! И готова биться об заклад, тебя мало интересует, чем я там занимаюсь в доме эльфа. И даже если бы что-то и было. Это не твое дело! И думаю, ты это отлично понимаешь! Я на Ингосе уже несколько недель, но только сейчас ты почему-то решаешь узнать, как там с честью семьи и не покрыла ли себя твоя родная сестренка Катюша позором! Так что, хватит мести чушь, и выкладывай, что тебе нужно?

Яромир налил себе третий бокал.

- Ты и правда сильно изменилась, - сказал он, - сильно!

- Ну, что же поделаешь, нет больше маленькой глупенькой девчушки, придется вам с папаней с этим смириться.

Брат кивнул.

- Кстати, об отце, он умирает.

- Это длиться уже довольно долго, - сказала я.

- Ему хуже, лекарь говорит, что он не протянет и месяц.

- Лекарь говорил тоже самое пять лет назад.

- Думаю в этот раз всё серьезно.

- Мне жаль, - сказала я, - думаю, мне стоит его навестить.

- Было бы неплохо, но есть не только слова, но и дела.

- Ты о чем это? Ни для кого не секрет, что ты теперь глава рода.

- У нас проблемы, Катерина, и я хочу, чтобы отец умер с легким сердцем, зная, что они решены. Это лучшее, что я могу для него сделать. И ты заодно.

- Что за проблемы?

Яромир вздохнул и уставился в стенку. Некоторое время брат делал вид, что изучает древнюю кольчугу, висящую на стене. Старинную, тяжелую, сплетенную из бронзовых колец. В такие когда-то облачались деды наших дедов. Сейчас же громоздкую и не эффективную бронзу уже ни кто не носил, тем не менее, насколько мне было известно, в такой броне ещё устраивались богатырские состязания на удаль. Бросание бревен в бронзовой кольчуге считалось настоящим делом достойного добро молодца.

- Проблем много, - наконец, продолжил Яромир, - но для начала я бы хотел знать. Поможешь ли ты семье? Кто тебе ближе? Твой род, или твои друзья эльфы?

Я нахмурилась.

- Брат, не надо так многозначительно говорить о семье. Семья - это ты. И тебе я ни чего не должна.

- А роду. А предкам?

- Советую сказать, что тебе надо. Не вижу причин для резкого выбора между Карансуловыми и служением ди Вевру.

- А они есть...

Наклонившись, Яромир на ушко прошептал мне.

- Проклятые остроухие подминают под себя Ингос!

Я сплюнула, задев случайно своего братца. Конечно, настоящей леди было строго противопоказано вести себя так бесцеремонно, но столь бредовое заявление просто поразило меня. Неужели и Карансуловы записались в ряды сторонников "заговора остроухих"?

- Чего ты мелешь? - сказала я, - торговля с эльфами часть твоих доходов.

- Была, но это видимость! Дешевая подачка, чтобы не замечали, что здесь твориться.

- Хватит говорить загадками, или я уйду.

- Хорошо, только слушай внимательно, - сказал Яромир, - мы теряем деньги. Семья Карансуловых разоряется. И не только мы. У всех купцов проблемы! Если так пойдет дальше, эльфы нас по миру пустят.

Я фыркнула, вспомнив финансовые книги Джованни. Не чего говорить, нашли акул торговли - эльфов!

- Когда дом ди Вевр открыл здесь свое представительство, все были рады. Эльфийские побрякушки пользовались спросом, - продолжил Яромир, - но впоследствии, все подписанные с ди Вевром торговые соглашения пошли прахом. Они пустышка! Ни чего не значащие бумажки, понимаешь?

- Поясни!

- Три года назад на Ингосе сменился губернатор, ты знаешь об этом?

- Я кивнула.

История и впрямь была мне известна. Старый губернатор был снят со своей должности благодаря ди Вевру. Великий Дом встретили Ингосе, пусть с настороженной, но радостью. Запах прибыли почуяли не только купцы, но и местные чиновники. В первую очередь губернатор. Для начала, он издал закон "О праве торговли". Другими словами, вести дела с эльфами могли только заплатившие определенную мзду купцы. Самому же великому дому губернатор отказался продать торговые площади на рынке, предложив эльфам распространять товары через местных купцов. Формальным оправданием этим законам было желание защитить товары местных производителей от более качественных эльфийских. Губернатор, выступая на городском совете, объявил, что если товары дома ди Вевр беспрепятственно войдут на Ингос, то это похоронит отечественных производителей, которые не выдержат конкуренции. Единственным способом, было ограничить число товаров, чтобы спрос во много раз превышал предложение, и цены на товары эльфов были высокими. Напуганный тогда речью городской совет принял все предложения губернатора. В результате чиновник организовал целую пирамиду. Эльфы продавали товары купцам, а те продавали их на рынке. С обеих сделок шёл налог, но и торговля не могла идти в убыток, потому цены были запредельны. Но губернатор решил позаботиться не только о городском бюджете, но и личном кармане. Цену за арендуемые на аллоде помещения, дом ди Вевр платил в три раза большую, чем обычнее жители Ингоса. Губернатор сослался на какие-то огрехи в законах и обещал исправить положение, но не задаром. Далее хитрый чиновник принялся регулярно навещать представительство ди Вевров с кислой миной, каждый раз за обедом, рассказывая о каких-то новых неприятностях, грозящих на аллоде великому дому. То перестроенный эльфами особняк якобы вызвал протест службы по архитектурному наследию, объявившей, что дополнительные пристройки искажают исторический облик города, что есть прямое нарушение закона "О наследии предков". То оказываемые эльфийскими магами услуги вызвали недовольство рыбаков, так как высыпавшаяся в пруд при перевозке волшебная пудра - продукт их магии, сгубила всю рыбу. То девчонка какая-та городская, увидевшая эльфийку, до такой степени решила похудеть, что уморила себя голодом, и народ потребовал введения закона о том, чтобы эльфийки ходили только в мешковатых мантиях с капюшонами, закрывающими всё лицо. То, местные мальчишки, решившие поиграть в эльфов, сделали себе крылья из перьев птиц, при этом один из баловников сломал себе ногу, упав с крыши. После чего его мамаша потребовала, чтобы эльфы склеивали свои крылья и прикрывали их плащами. И так далее, все эти проблемы губернатор брался решить, за "скромный подарочек в знак признательности". В один момент, ди Веврам это надоело, и они, подкопив доказательств, отправили бумагу-донос в столицу. В качестве гарантии, представители дома собрали ещё и подписи многих жителей аллода, которых тоже не устраивали кабальные условия торговли с эльфами. Разбирательство было не долгим. Дом ди Вевр, продавив сопротивление столичной бюрократии, положил свою бумагу сразу на стол Тенсесу, главе Лиги. Губернатор был снят. И по протекции всё тех же ди Вевров был назначен другой, обещавший всячески способствовать налаживанию отношений между эльфами и канийцами, а так же всячески способствовать развитию дел великого дома на Ингосе.

В общем, тот факт, что новый губернатор являлся ставленником эльфов, был известен всем, однако, недовольство Яромира тут было явно не к месту. Карансуловы были первыми канийцами, поставившими свои росписи на бумаге ди Вевров. Старый губернатор у многих сидел в печенках, и то, что эльфы от этого больше всех выиграли, ещё ни о чем не говорило! Разве что об их предприимчивости.

- И ты этим недоволен? - задала я вопрос брату.

- Конечно, - сказал Яромир, - поначалу мы, как и все были в не себя от радости, но эльфы подсунули нам ещё большую гадюку.

- Ты о чем?

- Новый губернатор - Святополк, губит наш аллод. Взять хотя бы его последний указ "о справедливых ценах", дескать, мы торговцы наживаемся на охотниках, вынуждая их продавать мясо убитых животных за бесценок. Да и не только их. Обычно род Карансуловых покупал тушу оленя за пять медняков у охотников, тачку рыбы за четыре медняка у рыбаков, по медянку за корзину морожки и других ягод у местных баб, различного рода инструменты у мастеров по договоренности, за десяток хороших мечей мы могли дать и пять серебряников. По той же цене берут товар и другие купцы, Хавронья, Димитрий Кириллович и так далее. И тут эта гнида, губернатор, объявляет, что купцы в сговоре, что мы договорились о ценах, а потом всё перепродаем в три дорога. Нагрянули проверки.

- Ну, брат, не рассказывай мне сказки, - улыбнулась я, - я ещё не всё забыла детство в нашем доме, чтобы помнить о том, что раз в полгода отец собирал купцов и купчишек за званым обедом, чтобы договориться о предельной цене, по которой нужно брать товар у Гильдий Охотников, Рыбаков и мастеровых.

- Верно, но ты должна понимать, что мы покупаем излишек! Излишек. То есть, тот товар, что не могут продать сами людишки, им некогда самим стоять на рынке и торговать. Да и товарчик портиться, рыбка начинает попахивать. Нужен морозильный склад, обработка. Так же нужно в снег и мороз стоять за прилавком. Платить рабочим. На всё нужны деньги!

- Однако почему-то мы всегда имеем с этого отличный навар.

- Так торговля не может идти в убыток.

- Разумеется, так что вы не смогли отбиться от проверяющих? Ну, ты даешь, Яромир!

- Да не в том дело, ту-то мы все решили. Подмазали, всё чин по чину. Но так этот гад-губернатор не успокоился, ввёл закон "о справедливой цене", как я тебе говорил. Проще говоря, объявил устойчивые цены. Мы ответили тут же, отказались покупать товар у мужиков. Остались в убытке, право слово, но и здание городского управления после того, как было закидано работягами протухшей рыбой, выглядело забавно. Между прочим, эльфа-чародея наняли, чтобы запах вывести. Заметь, эльфа, а не нашего умельца.

- Что я могу сказать, качество стоит цены.

- Может быть. Но дальше больше, губернатор не успокоился, а внес поправки в закон, объявив, что государство само будет покупать мясо, рыбу и ягоды. А цена закупочная была на пятую часть выше торговой.

- То есть объявленной купцами?

- Ну, да. Народец повалился сдавать товар государству. Нам что делать? Не простаивать же складам, пришлось тоже брать дороже. Цены пришлось, правда, поднять.

- На пятую?

- Почти. На четверть. Думали, хоть так убытки сведем. Так нет же, вышли на рынок мелкие чиновники и стали продавать мясо и рыбу, купленную городским советом. Заметь, на треть дешевле нашей цены! На треть! В результате, все наши склады завалены этими тушами, уже явно не первой свежести. И продать всю эту гадость уже надежды нет.

- А где же губернатор хранит, купленное мясо? - удивилась я, - у города разве есть пригодные помещения.

- То и оно, - сказал Яромир, - наняли твоих драгоценных эльфов-колдунов. Те регулярно ходят, то бурю снежную вызовут, а то и вообще, все туши в ледышку превратят. И казна городская им платит.

Я удивилась. Впрочем, ни чего странного не было. Просматривая дневник Джованни, я заметила графу: "оказание магических услуг". Без малого, за месяц дом ди Вевр наварил на этом почти пятьсот златых. И это притом, что большую часть платы забирал себе сам маг. Да и налоги платить было надо. И платились они за счет дома, а не мага, взявшего от его имени контракт. Мне тогда ещё это показалась странным. Больно много. Конечно, многие развратные старикашки были порой готовы заплатить большие деньги за магию, дарующую им возможность сходить в публичный дом с толком, но их не могло быть столь много. Теперь же, всё встало на свои места. Дом ди Вевр имел контракты с государством.

- Справитесь, - отрезала я, - не первый и не последний раз. Время от времени рынок лихорадит от действий властей. Рано или поздно цена устоится. И Карансуловы приспособятся к новым правилам, что же до мелких купцов, то это не твои и не мои трудности.

- Это ещё не всё, - ответил Яромир, - мы потеряли гораздо больше денег на другом товаре.

- На чем?

- На хлебе.

- Не смеши меня, водяные мельницы, построенные ещё нашим предком Карансулом, одни на весь Ингос. Мельницы стоят на нашей земле. И больше нигде на аллоде нет такой быстрой не замерзающей весь год реки. Зерно в муку, превращает только наш род. А без муки нет хлеба. Какие бы законы не принял губернатор, нашу монополию они не разрушат.

- Не всё так просто. Нашей монополии больше нет.

- То есть?

- Месяц назад, на мельницы пришлось нападение лесовиков. Две были полностью сожжены. Мы повыгоняли всю охрану и наняли новую, но что толку?

Действительно, водяные мельницы всегда не нравились лесному народцу. Проблемы были ещё со времен предка Карансула. Уж не знаю, что лесовики имели против мельниц, может они чем-то вредили их любимую реку, но диверсии не прекращались вот уже много лет. Охрану там приходилось держать не только сильную, но и умную. Лесовики редко решались на открытые нападения, так как вслед за ними, как правило, снаряжалась карательная экспедиция. Правда, далеко не всегда от этого был толк. Выследить мелких поганцев в лесу, задача не из простых. Даже для крупного отряда. Однако ещё наш предок Карансул нашел гениальное решение, объявил награду за уши лесовиков и сел ждать героев. Те вскоре появились. Попутно, Карансул по старой торговой схеме продал им ещё и львиную долю своего арсенала оружия и доспехов. В целом, герои постарались на славу и даже слишком. Вообще, к искателям приключений всегда на всех аллодах относились насторожено. Помимо спасения принцесс от драконов, исследования древних гробниц и прочего. Группы героев практиковали довольно кровожадный обычай. По мере выполнения своих основных поручений они, как правило, истребляли всё, что встретиться на пути. Охота эта бессмысленна, а посему очень жестока. Одной группы героев могло хватить, чтобы истребить целый вид диких кабанов в районе жилья какого-нибудь людоеда, за головой которого их и послал сельский староста. Причем, герои, как правило, не разделяли старых зверей от молодняка, поголовно вырезая всех, не разбираясь. Вгоняя в отчаяние потом на долгие годы местных охотников и мастеровых изделий из меха. Убедить героев не устраивать подобный геноцид, было невозможно. Ритуал истребления был для них непоколебим. Он назывался: "раскачкой" и был священен для всех искателей приключений. Что герои конкретно при этом раскачивали, было совершенно не ясно, но они свято верили, что только через "раскачку" и становятся настоящими бойцами. Как раз такая партия искателей приключений и притащила предку Карансулу два мешка ушей зеленых лесовиков, попутно истребив всех диких единорогов, троллей и других тварей, крутящихся рядом с мельницами. Ещё три мешка принесла Гильдия Охотников. В итоге, Карансул остался в тройной выгоде. Мельницы на долгие годы остались в безопасности. Герои потратили все вырученные деньги на товары из магазина самого предка. А уши Карансул в итоге продал местному шабашу юных ведьм, соврав, что это новейший алхимический препарат, купленный в столице, зелья из которого при постоянном употреблении увеличивают размер груди.

Тем не менее, лесовики не успокоились, только сменили тактику. Вместо атак, они предпочитали скрытные диверсии. Обнаружить мелких поганцев было не просто, от охраны требовалось неусыпное внимание. Тем не менее, огрехи случались, и вот, видимо, случились вновь. Тем не менее, такой уж трагедии во всем этом я не видела.

- Брось, - произнесла я, сладко улыбнувшись, - не первый и не последний раз, вы же наверняка подняли цены в связи с этим.

- Подняли, - подтвердил Яромир, - не в убыток же работать! Но губернатор тут же объявил, что Карансуловы выжимают из людей последнее. Я пробовал договориться, мол, если он и впрямь такой гуманист пусть купит у нас муку сам, а потом продает по сниженным ценам, но вместо этого, губернатор организовал государственные покупки зерна.

- И что? Из зерна ещё нужно сделать муку!

- В том-то и дело, губернатор пробил в городском совете покупку магической мельницы на нужды народа. Эльфы были тут как тут и продали её! И мага ведь ещё заставили нанимать, чтобы тот постоянно поддерживал в ней чары. В итоге два жернова от каких-то дьявольских сил молотят муку, а наши мельницы простаивают. Даже те, что не сгорели. Так как цены на муку для пекарен у городских властей на треть ниже, чем у нас. На треть! Всему виной новый закон: "О хлебе для нуждающихся". Каково, а?!

Я начинала понимать беспокойство Яромира. Положение у рода было, не позавидуешь. С другой стороны, это был не первый и не последний кризис. Торговля не могла всегда идти хорошо, рано или поздно, но рынки начинали меняться. Нужно было приспосабливаться, а не ворчать. Я сомневалась, что губернатор наладил продажи себе в убыток, не исключено, конечно, что он мог попытаться подразнить торговцев, но долго это продолжать не могло. Магическая мельница стоило дорого. Снова припомнив дневник Джованни, я поняла-таки, откуда в графе: "продажа магических предметов", стоит такая большая цифра. Не много не мало, пять с половиной тысяч златых! Магическая мельница стоила дорого, чары были не стандарты, и такие артефакты, можно сказать, были штучной поделкой и изготавливались только на заказ. Обычную мельницу было построить раз в десять дешевле, да и содержать выгоднее. Обслуживанием магической должен был заниматься профессиональный маг, конечно, не за счет его личной силы крутились жернова, как правило, артефакт поглощал энергию стихий. Но магия, как наука была непредсказуема, не стабильна. Любой сложный магический процесс нельзя была до конца контролировать. Мой учитель - Франсуа, называл это явление - "переменной нестабильности". Суть процесса не была до конца известна, однако самая распространенная теория говорила о том, что магия изменяет сама себя. Проще говоря, маг или магическая вещь, поглощая силу для заклинаний, изменяло энергетическое поле вокруг себя. Причем процесс этого изменения был хаотичным, и его нельзя было описать ни одним математическим уравнением. Но применяемое магами заклинание было рассчитано на применение в стандартном, то есть, неизменяемом поле. Однако когда чар было много, и магическая энергия лилась рекой, где-то могло начинаться искривление поля. Возникал небаланс волшебной силы, приводящий к нестабильности. В этом случае, заклинание постепенно увеличивалось, пока не достигало предельной черты. Тут, как правило, чары вырывались из-под контроля. Мага в этом случае, как правило, било его же силой, магический артефакт мог и взорваться. Правда, как правило, магические вещи, оставленные без присмотра, входили всё-таки в некое состояние стабильности, но поле оставалось искривленным. Такие явления, как правило, видоизменяли чары, привлекая к месту хранения артефакта множество разных тварей, чувствительных или питающихся магией. В местах силы, или территориях с повышенной концентрацией магической энергии, такие артефакты могли начинать изрыгать всяких монстров или провоцировать мутации у живущих в окрестности существ. Наиболее распространенным случаем, было появление нежити на кладбищах. Как правило, такое явление означало две вещи, либо где-то завелся некромант, либо рядом похоронен какой-то сильный магический предмет. Так или иначе, но с подобными вещами не шутили, и за мельницей всегда должен был следить кто-то знающий, само собой разумеется, он не станет делать этого даром. Причем работу его такой уж скучной не назовешь, когда имеешь дело с магией, ни когда нельзя было быть уверенным, что именно пойдет не так.

Яромир заметил мою задумчивость.

- Ты понимаешь теперь? - спросил он.

- Нет, не понимаю, брат, - отрезала я, - да времена нынче непростые, но скажи, когда всё шло гладко? Мир меняется, братец. Не всегда всё будет так, как сейчас. Сколько с этим не борись. На Ингосе появился новый игрок - дом ди Вевр, и тебе надо с этим считаться.

- Считаться? Они выдавливают нас из дела. А полчаса назад я ещё и получил сообщение, что они отказываются покупать шкуры! Они грабят меня. Для полного счастья мне не хватает только сборщика налогов.

Я улыбнулась про себя.

- Про шкуры ты и впрямь загнул! - улыбнулась я.

- Так это ты им сообщила, - Яромир закрыл лицо руками, - за что ты нас так?

- Ну, братец, это торговля. Ты же сам всегда любил говорить, хлебушек вместе, табачок отдельно. Они мне платят за такие советы.

- Убеди их принять предложение!

- С чего вдруг?

- Ты ещё не понимаешь?

- Нет, Яромир, не понимаю. Нужно приспосабливаться, если требует нужда. Находить новые источники дохода. Начинать заниматься новым делом. Взять тот же дом ди Вевр, ты вполне можешь торговать с нами, как раньше.

- Раньше было лучше. Конечно, старый губернатор хоть драл три шкуры налогов, но его закон о запрете торговли для эльфов, работал. Ди Вевры распространяли свои товары через наши точки. Сейчас они держат свой магазин. Зачем покупателю идти за эльфийским ко мне, если через дорогу лавка ди Вевров? Сам я им продать тоже ни черта не могу. Эльфы выходят на продавцов без посредников, медленно, но верно. Так что, в купи-продай, с ними не поиграешь. Что касается нашего производства, я тебе уже рассказал, как у нас и тут обстоят дела. А скоро станет ещё хуже. Поговаривают, губернатор хочет ввести новые налоги на прибыль и пересмотреть пошлины. Обсуждение этого вопроса уже заявлено в предстоящем заседании городского совета. За три года, налоги уже пересматривались пять раз, но при этом ди Вевров они касались, куда в меньше степени.

- А как же налог на косметику?

- Он коснулся всех! В том числе и нашей косметики, а она хреновая, а хуже хреновой косметики может быть только дорогая хреновая косметика. Эта наша мастерская тоже горит, синим пламенем!

В этот момент в зал вломилось дюжина шумных забияк, прервав наш разговор. По одежде я поняла, что это были лесорубы. Видимо, решили гульнуть, отпраздновав завершение какого-либо очень удачного контракта на широкую ногу, пожелав себе столик, аж на втором этаже "Ушастого Кабанчика". Главный лесоруб, здоровенный детина без двух пальцев на левой руке, громко требовал водки, пива, мяса, музыки и танцев. Я поморщилась, но выброшенный лесорубами в слугу трактира мешочек с серебром, явно не позволял мне надеется, что их скоро выставят. Впрочем, лесорубы всё-таки немножко поутихли, когда расселись за столом и им принесли первый кувшин со спиртным и холодной закуски. Главный принялся говорить тост. Неожиданно я заметила в их компании странную фигуру, закутанную с ног до головы в длинный плащ. Этот человек ни как не напоминал лесоруба, тем более пьяного. Это было интересно! Однако сейчас мне было не до него. Я повернулась к Яромиру.

- Так что ты от меня хочешь? - спросила я.

- Найди их слабое место, - попросил он, - где-то же оно должно у них быть. Нужно знать, чем они держат губернатора!?

- Все примеры, что ты привел, НЕ говорят о том, что губернатор с ними в сговоре!

- Говорят, они же его и поставили. Эльфы притащили эту свинью! - рявкнул Яромир и стукнул кулаком по стулу.

В этот момент лесорубы обернулись, обратив на нас внимание. Их главарь одобрительно крякнул, глядя на Яромира. Странная фигура в плаще тут же зашептала их главарю что-то на ухо. Тот посмотрел на меня злобно. Странно, кто-кто, а простая чернь должна была быть в не себя от счастья от нового губернатора.

- А для чего ди Веврам это надо? - спокойно спросила я.

- Чтобы прибрать к рукам аллод.

- Допустим, они это сделают, а что дальше? Что на Ингосе есть такого? Ты не прав, Яромир, для ди Вевр Ингос только новый рынок сбыта своих товаров и ни чего больше.

- Да? Тогда почему они предъявляют интерес к шахтам?

- Шахтам?

- Да поговаривают, ди Вевры хотят начать добычу железа и серебра.

- Это слухи, у меня нет таких данных.

- Так найди их, Катерина, найди. Всё не так просто. Сейчас эльфы изживают с Ингоса купцов, но они уже тянут свои руки дальше. А губернатор этого не видит. Ходят слухи, что эльфы собираются скупить половину аллода, чтобы потом построить здесь свои башни для проведения магических опытов!

- Чушь!

- Люди говорят!

В этот момент лесорубы снова оживились. Яромир встал и, не обращая ни кого внимания, произнес.

- Эльфы воткнули свои когти в Ингос, они их так просто не выпустят, с нас честных купцов начнут, людьми закончат! Власть им покровительствует! Но мы не будем плясать под их дудку.

Лесорубы одобрительно загудели.

- Хватит, Яромир, - вскрикнула я, - с чего ты это взял?

- Катерина, - сказал он, - ты же не глупая девушка, ты же должна понимать, что новые действия губернатора разорительны.

- Для вас - да!

- Не только для нас, но и для города, высокие закупочные цены на мясо и рыбу, средства на покупку мельницы, откуда на всё это деньги в городской казне бедного маленького аллода?

Это был хороший вопрос! Я действительно не представляла. Столь быстрые и резкие траты были чем-то необычным для Ингоса. Тут нельзя было обойтись без внешних вливаний с других аллодов. А мне не приходилось слышать, о включении Ингоса в государственную программу развития регионов Лиги. К тому же, эта программа служила в основном плохо прикрытой ширмой для разворовывания денежных средств чиновниками в самой столице. И до провинции эта помощь часто просто не доходила. А та, что доходила, разворовывалась уже на местах.

- Я не знаю, - призналась я.

- А я знаю, - сказал Яромир, - ди Вевры с потрохами купили городскую власть. Они дают деньги. Чтобы сейчас вложиться, а потом, выдоить из аллода все крохи!

- Бред!

Брат круто развернулся.

- Помни, чья ты дочь, Катерина, - сказал он, - эльфы на Ингосе хозяевами не будут, и ты должна поддержать наш род!

- Опомнись, брат, - проговорила я, - всегда можно прийти к соглашению. На том держится Лига.

- Соглашение будет, - сказал Яромир, - но только тогда, когда эльфы будут знать на Ингосе своё место. Скажи им это, Катерина! Убеди.

- Ты несешь чушь, брат - заметила я.

- Хватит оскорблений, женщина, - отрезал Яромир, - подумай над тем, что я тебе сказал. Если что, ты знаешь, где меня найти. Подумай и вспомни, какому роду принадлежишь!

Яромир встал из-за стола и направился к выходу, у самого входа он ещё раз развернулся и погрозил мне пальцем. Я в несвойственной леди манере плюхнулась на лавку. Глупый разговор с братом утомил меня. Яромир только и делал что жаловался, вместо того, чтобы решать проблемы. И видел заговоры, вместо перспектив. Он определенно не был готов к ветру перемен, принесенному ди Вевром.

- Что-нибудь ещё желаете, барыня Карансулова? - спросил образовавшийся рядом слуга.

По его взгляду я поняла, что он предлагал мне расплатиться. И тут меня осенило, гад Яромир смылся, не заплатив за ту гору жратвы, что заказал! Вот свиное рыло!

- Принесите ещё вина! - приказала я.

Слуга к моему удивлению, грустно цокнул языком, но возразить не успел. Впрочем, сейчас он меня не интересовал. Мне нужно было подумать. Моя работа с Джованни на Ингосе явно не сводилась к простым финансам. Ди Вевру придется пересмотреть свою политику взаимоотношений с людьми. Возможно, где-то уступить. Иначе мой брат Карансулов, и другие купцы перейдут от слов к делу. Нужно срочно было продумать, что изменить в наших делах. Джованни просто не поймет степень угрозы, эльф понимал, что его дела изменяют Ингос и изменяют его во благо, и он даже подумать не мог, что кто-то может рассматривать эти перемены только в негативном ключе. Мне нужно было срочно сообразить, как наиболее внятно донести настроения купцов до Джованни, а там нам придется решить, что делать. Возможно, мы предложим им всё же какое-то новое соглашение, что устроит всех. Так же имелся губернатор, его реформы мне не нравились. И дело даже не в моей Карансуловской крови, я никогда ничего не имела против простых людей, но когда я услышала о новых законах власти для защиты бедняков, в голове моей прозвучала фальшивая нота. Всё было как-то слишком гладко. Конечно, я не верила, что ди Вевр дает деньги губернатору на реализацию новых законов, но откуда-то средства в городском бюджете действительно появились! В общем, мне было над чем подумать. И для размышлений "Ушастый Кабанчик" был не хуже других мест.

Глава Четвертая.

Закрыв дверь уборной, я направилась обратно к своему столику. Размышления совсем поглотили меня. Немного не заметив, куда иду, я чуть было не врезалась в одного из лесорубов. Сделав шаг направо, я попыталась его обойти и продолжить движение, как вдруг лесоруб уже целенаправленно перегородил мне дорогу. Оглядевшись, я увидела, что несколько его дружков стоят по бокам, и начинают помаленьку меня окружать. Слуг рядом, как назло нигде не было видно, артисты тоже ушли. Черт!

- В чем дело? - требовательно спросила я.

- Ты значит сеструха многоуважаемого Карансулова? - спросил главный, подойдя в плотную, мне в нос тут же ударил сильный запах водки.

- А тебе какое дело, жлоб? - спросила я, поморщившись.

- Да такое у нас дело. Смотрю, тебе слова брата не важны, так мы тебе объясним. Что, ласточка, спелась с эльфаками? Продалась ушастым за побрякушки, да стала их подстилкой, а потаскуха?! Они значит, люд честной обирают, а ты их по койкам греешь?!

Я просто вспыхнула от ярости. Замахнувшись, я наотмашь влепила лесорубу рукой, сделав это изящно, как леди. Ещё в детстве матушка, когда была жива, научила меня под обычную пощечину маскировать удар кулаком. Хитрость была в том, чтобы в последний момент сжать пальцы и чуть завернуть наклон удара. Потом, естественно, пальцы надо было, снова разжать и даже чуть поморщиться, якобы самой больно. Выглядело натурально.

- Сгинь, пьяная морда! - рявкнула я.

Лесоруб, однако, и глазом не моргнул.

- Так ты по-хорошему - девка, не понимаешь, ну, так мы тебя по-другому научим, покажем, какие они настоящие мужики. Верно, говорю, ребят?!

Лесорубы одобрительно загудели, главный тем временем, сделал ещё шаг вперед и попытался схватить меня за талию. Где-то на заднем фоне снова мелькнула таинственная фигура в плаще. Я отпрыгнула назад и, отскочив к стене, возвела руки.

- Отвалите, по-хорошему, предупреждаю! - сказала я.

- Ату, её парни! - крикнул главный.

Видимо, лесорубы уже напились до такой степени, что уже не могли соображать. Мне ничего не оставалось, как остудить их горячие головы. Заученным на занятиях движением, я выбросила пальцы вперед и прочла заклинание. В следующий миг под моими ногтями образовались небольшие снежинки, и воздухе материализовалась глыба ледяной стрелы. Махнув ладонями, я как бы отбросила её вперед, и заклинание полетело в лесорубов. Те отскочили, но главный не успел увернуться, остальные находились к нему столь плотно, что не успевал ничего сделать. Да и был слишком пьян. Ледяная сосулька вошла ему в грудь, легко проткнув кожаную куртку. Главный взвыл и упал на пол. Остальные лесорубы в страхе попятились.

- Вон отсюда! - крикнула я, и запустила в них следующую стрелу.

Она тоже угодила в цель, пробив ногу одного из пьянчуг. Лесорубы уже готовились было бежать, как главный вдруг нашел себе в силы привстать и прокричать.

- Да она ведьма ребят!

Это открыло шлюз. Реакция лесорубов тут же изменилась.

- СЖЕЧЬ ВЕДЬМУ! - закричала орава пьяных глоток.

Я не на шутку испугалась, необходимо было срочно бежать. Использовать более сильные заклинания, вроде, огненно шара и тем самым спалить весь трактир мне не хотелось. К тому же, пока это было возможно, стоило обойтись без трупов. Пару раненных мне ещё простят, но если будут смерти, по городу поползут слухи, что эльфийская подпевала убивает простой люд. А это для Джованни сейчас было совсем уж лишним.

- Бей пособницу буржуев!!! - закричали лесорубы.

Буржуев! Это было что-то новое... Таким словом эльфов именовали только в хадаганцы, когда на своих митингах в очередной раз клеймили остроухих эксплуататоров трудового народа. Но здесь была Кания? Откуда такие настроения? И такие фразочки! Впрочем, сейчас мне было не до этого, повернув голову, я попыталась осмотреться в поисках какой-либо двери и при этом отвлеклась. Один из лесорубов, видимо, самый трезвый схватил со стола кружку и кинул в меня. Заметила я это слишком поздно, кружка ударила мне точно в лоб. В глазах заблестели искры. В следующий момент, в живот мне врезалась следующая кружка. Не удержавшись, я упала, сильно ударившись головой об какую-то доску. Лесорубы радостно взвыли, почувствовав победу, они устремились ко мне. Я в ужасе закричала, понимая, что уже не успею сотворить заклинание.

В этот момент на помощь мне пришел принц в сияющих доспехах! Ну, может, это был и не совсем принц, но в этот момент он выглядел для меня именно так. Во всяком случае, он и, правда, был с ног до головы закован в стальные латы. Появившись оттуда-то сбоку, принц, а вернее воин, встал между мной и лесорубами, а затем, замахнувшись, нанес сокрушительный удар ближайшему мерзавцу. Последовал хруст сломанной челюсти. Встреча со стальной перчаткой явно прошла для лесоруба плачевно.

- А ну пошли вон! - крикнул мой спаситель.

Лесорубы, однако, и не хотели отступать. Они были уже слишком пьяны, чтобы думать головой, а не руками. Двое из них бросились на воина. Тот не растерялся и мощным ударом свалил одного из них, второго он схватил за плечо и буквально швырнул через стол. Послышался звук битого стекла.

В этот момент, один из лесорубов схватил стул и попытался подбежать к воину сзади. Я попыталась крикнуть, чтобы его предупредить, но язык как будто онемел. Однако в этот момент у ног лесоруба мелькнуло что-то белое и мохнатое. В следующий секунду лесоруб рухнул, выронив стул, и закричал от боли, держась за свой пах.

- Мы прикрываем! - крикнуло что-то белое и мохнатое.

Переведя взор, я не поверила своим глазам, передо мной стояла уже знакомая мне троица непонятных чудиков, с которыми я ещё пару часов назад беседовала у Джованни. Ловко, увернувшись, не в пример мне, от брошенной кружки, мутанты-лесовики (или черт знает, кем они на самом деле являлись), подхватили разом упавший стул, и даже не сговариваясь, дружно запустили его в ближайшего лесоруба. От удара стул переломился, как видимо, переломились и несколько ребер пьяного.

- Мы прикрываем! - повторили они.

- Благодарю, ребятушки! - крикнул воин.

Убедившись, что сзади всё безопасно, боец насел на лесорубов, с каждым ударом отправляя в нокаут очередного пьяного подонка. В этот момент, я нашла в себе силы встать. Нащупав рукой две здоровенные шишки, одну на лбу другую на затылке, я представила себе, как буду выглядеть, когда предстану перед Джованни и Ларвиной. Меня аж затрясло от ярости, вскинув руки, я отправила ледяную стрелу в спину бегущего лесоруба. Заклинание угодило ему в плечо. От удара он развернулся, и, взвыв, рухнул на пол, перелетев через стол. Тут же я на мгновение увидела и фигуру закутанную в плащ, однако, в ту же секунду она скрылась за ближайшей ширмой.

- Не надо магии, чародейка! - крикнул воин, - нет нужды в крови лишней.

Лесорубы уже и впрямь бросились наутек, те, во всяком случае, кто ещё мог ходить. Воин не стал их преследовать. В этот момент, как по заказу, в комнату вбежали двое слуг.

- Что происходит? - в ужасе спросил один из них.

Обрадовавшись, что есть на ком выместить свой гнев. Я бросилась вперед.

- На меня напали пьяные простолюдины! - рявкнула я, - на меня. На дочь рода Карансуловых. Да я всё расскажу брату. Я всё расскажу губернатору. Я всё расскажу всем! Я добьюсь, чтобы этот гадюшник закрыли раз и навсегда. Где хозяин этого бандитского притона?!

Слуги аж затряслись.

- Хозяина! Быстро! - крикнула я, - что за новости, что уважаемая женщина не может чувствовать себя безопасности, будучи вашей гостьей. Если бы не этот благородный рыцарь, эти смерды ... УУУУ. Я не знаю. Хозяина мне!

Слуги исправились, как горячая вода на сковородке.

- Успокойтесь, госпожа, - сказал воин, положив руки мне на плечи, - присядьте, всё уже кончено.

Я разрыдалась.

- Спасибо, вам, - всхлипнула я.

Конечно, мой спаситель сам опешил, мне как истинной леди, по законам рыцарства полагалось выглядеть страдающей и хрупкой, а я вместо этого только что наорала на слуг. Тем не менее, лучше поздно, чем ни когда. Сев за свой чудом устоявший столик, я отхлебнула вина, а затем принялась обтирать лицо платочком.

- Как вы себя чувствуете? - спросил воин.

- Спасибо хорошо, - легко улыбнулась я, - ещё раз большое спасибо вам, если бы не вы...

Утерев слезы, я посмотрела ещё раз на своего спасителя. Передо мной сидел высокий русоволосый каниец. Его можно было назвать красивым. Широкоплечий, статный. В ярко начищенных доспехах. Глаза его были карими и светились добротой. Но, как всегда, пышная борода лопатой и длинные густые усы, всё портили. Я сделала себе пометку, нужно срочно было заказать для наших магазинов партию свежих эльфийских бритв.

- Я выполнил свой долг, госпожа, - сказал воин, - "спасибо" стоит так же сказать этим славным малым.

Мужчина указал на троицу чудиков. Те дружно выпрямились и заулыбались. Чинно поклонившись.

- Ах, да, конечно, - сказала я, чуть наклонившись, - ещё одни мои спасители.

Я протянула ручку, демонстрируя желание погладить троицу. Тот, которого звали Жбаном, подался вперед и чуть наклонился, подставив голову, при этом, даже закрыв глаза от предвкушения. Однако когда рука моя была уже совсем быстро, я резко схватила его за ухо и сжала.

- Ой-ой-ой-ой, - запищал Жбан.

- Где ваза, гады? - крикнула я.

- Какая ваза? - спросил Жбан.

Я сжала его ухо ещё сильнее.

- Аааа... Ваза, - сказал он, - мы её это... Отдали.

- Кому?

- Перекупщику!

- Где деньги?

- Вот!

Жбан порылся в кармане своей курточки и достал оттуда два медняка.

- И это всё? - спросила я.

- Он сказал, что больше шести медяшек за неё не даст, а на четыре монеты мы взяли себе здесь супу.

- ЧТО? - ахнула я, - шесть паршивых медняков за вазу из эльфийского хрусталя! Да я вас!

- Полегче, красавица, - одернул меня воин, - я думаю, они заслужили прощение.

В этот момент, в зал ворвался хозяин в сопровождении трех охранников, вооруженных здоровыми дрынами. Интересно это и где они раньше были? Слуги семенили вслед за ними. Толстому хозяину хватило всего лишь одного взгляда, чтобы оценить положение, сняв шапку, он крикнул:

- О горе мне!

Далее, рухнув на колени, он пополз в нашу сторону.

- Не губите, барыня Карансулова. Прошу, не губите! Ладушка, душенька, красавица, умоляю. Всё сделаю. Всё мое - ваше. Любое угощение, всего даю.

- Это было ужасно! - сказала я голосом страдальца, забыв правда, что держу в руке ухо Жбана.

- Ах, они проклятые! - крикнул хозяин, - позор мне. Ух, сволочи.

Хозяин взял кружку и запустил в охранников и слуг. Те тут же плюхнулись на колени.

- Все у меня на улицу пойдете! Все! - не унимался хозяин, - не уберечь знатную госпожу, саму Карансуловы, да вы у меня все на помойке крыс жрать будете! Слышите все!

Слуги и охрана зарыдали.

- Просить прощения у барыни! - рявкнул он.

Мужики пали ниц и замолили что-то про жен и бедных детишек.

- Полно хозяин, полно, - сказал воин, - всёж хорошо. Думаю, госпожа не сердиться уже.

Я кивнула.

- Будьте гостьей, прошу, - сказал хозяин, - всё лучше дарю. Эй вы!

Слуги вскочили.

- Вина лучшего! Поняли лучшего! Эльфийского из заначки. И не разбавлять!!! Вы слышали меня, олухи! Икры тащите черной! Этих, как его тра-тру-трюфелей, прости меня Астрал, всё тащите. Ягод заграничных!

- Вообще-то я собиралась уже идти! - сказала я.

У хозяина задрожала губа.

- Крестом и славой Великой молю, барыня Карансулова, будьте гостей, ручаюсь, искуплю вину.

- Хорошо, - сказала я.

- Да, и икорки было бы неплохо, - сказал один из чудиков, облизнувшись.

- А вы морды нелюдские, что тут ещё тут делаете!? - ахнул хозяин, - я ещё полчаса велел вам убираться! А ну, ты мохнатое чудо-юдо, отойди от барыни! Ещё какую эн-ен-инфакцию её заразишь!

- Я не чудо-юдо! - крикнул Жбан.

- Остынь хозяин, - сказал воин, - друзья это наш.

- Ой, извините, обознался, милсдарь, видать соринка в глаз попала. Перепутал!

Я лично сомневалась, что эту троицу можно было с кем-то перепутать. Но хозяин уже начинал меня утомлять. Сделав ему знак рукой, я велела удалиться. Хозяин скрылся, а вслед за ними охрана потащила вон оглушенных лесорубов. Вскоре нам принесли яства. Вино, и правда, оказалось эльфийским, и что ещё более удивительно, на нашем столе появилась клубника! Для Ингоса не виданное дело! Я с удовольствием съела пару ягодок. Воин взял куриное крылышко. Троица диких чудиков с головой уткнулась в миску с черной икрой.

- Это же не каша! - хмыкнул на них воин.

Тот, которого звали Жбаном на секунду оторвал морду от миски.

- Не то слово! - сказал он и уткнулся обратно.

Я захихикала, всё-таки они были забавные.

- Рад познакомиться с вами, госпожа Катерина, - сказал воин, - жаль только, что наша встреча прошла при столь грустных обстоятельствах.

- Вы знаете мое имя? - удивленно спросила я.

- Как только хозяин назвал фамилию вашего уважаемого рода, я догадался.

- В таком случае, могу я узнать имя своего спасителя?

- А вы не помните меня, госпожа? Я же - Добрыня, сын Димитрия Кирилловича.

Я удивленно захлопала ресницами. Нет слов, один из первых моих несостоявшихся женихов сильно изменился. В свое время Димитрий Кириллович пытался меня с ним свести, но отец мигом пресек попытку. Да и мне Добрыня не понравился. Каким-то он был нескладным, хоть и сильным, по слухам к своим годам он уже стал неплохим охотником. Однако Добрыня был мало того что с бородой, так ещё и с какой-то тогда козлиной, жиденькой. Да и лицо у него было в ту пору всё в прыщах. Я ещё тогда долго боялась, что у меня будут такие же. Сейчас же Добрыня изменился. Стал куда мужественнее. Прыщи пропали, а борода стала гуще. Спину Добрыня держал ровно и статно, по-видимому, доспехи стали для него привычны и не причиняли неудобств.

- Всё теперь я вас вспомнила! - сказала я.

Добрыня кивнул.

- Рад вам служить, госпожа Катерина.

- Зови меня просто по имени, Добрыня, - сказал я.

- Хорошо, Катерина, - согласился он.

- Так чем ты живешь? Смотрю не по следам отца пошел?

Добрыня почесал бороду.

- Правда, твоя, Катерина, - сказал он, - дела торговые не манят меня. Я служу в городской дружине.

Добрыня показал на небольшой значок, приколотый к латам, с гравировкой в виде двуглавого орла.

- Почетная роль, - осторожно произнесла я, - но неужто выгоднее торговли?

- Так я служу людям, - ответил Добрыня, - а деньги, что? Деньги - металл. Им защита не нужна. А люди они ведь живые.

Я сделала вид, будто понимающе киваю. На самом деле от меня такие рассуждения были весьма далеки.

- Смею сказать, Катерина, - продолжил Добрыня, - ночь уже скоро на дворе. Опасно тебе будет одной домой возвращаться.

- Ни чего я справлюсь, - отмахнулась я.

- Нет, негоже, - твердо сказал Добрыня, - где вы живет? Я буду тебе защищать. Провожу до дома.

Я представила себе, что подумает Никифор, а то и Джованни. Когда я с двумя шишками, приду под ручку с одним из офицеров дружины.

- И этим эльфам вашим скажу, чтобы они тебя берегли! - сказал Добрыня.

Я вспыхнула.

- Что это ты о себе возомнил, а? Думаешь, если помог девушке, то она тебе чем-то обязана?!

- Но..., - начал было Добрыня.

Однако меня уже было не остановить.

- Все вы такие, думаете, оказали девушки услугу, так она сразу должна перед вами растаять и дать залезть себе в кровать. Я не такая!

- Да я же...

- Сразу до дома проводить он, видите ли, вызвался, не даю я себя провожать таким вот, что не головой, а нижним мозгом думают. Понял!?

Я отвернулась. Добрыня покрылся краской.

- Была счастлива повидаться! - сказала я.

Добрыня опешил, хотел что-то сказать, но потом, поднявшись, пошел вон, наклонив голову. Меня уколола совесть. Всё-таки я была слишком жестока, возможно, Добрыня и позволил себе помечтать о несбыточном. Но, в конце концов, он, же был обычным мужчиной, и, очевидно, не самым худшим из них. Нельзя же было вот так, прям всех, возвышать до уровня Джованни. Я уже была готова его окликнуть, как вдруг подала голос троица мохнатиков:

- Ну, нельзя же быть такой стервой! - сказал Жбан, жуя с полным ртом икры.

Я мигом забыла о Добрыне.

- Ты ещё у меня поговори, уголовник! - рявкнула я, - что вы за чудо, вообще, такое мохнатое?

- Мы не чудо! - хором отозвалась троица.

- А кто? Лесовики? Мутанты? Какой маг вас создал?

- Вот вы люди какие бестолковые, - сказал главный, - сколько можно повторять! Мы не лесовики, не мутанты. Мы - гибберлинги! Понятно? ГИБ-БЕР-ЛИН-ГИ!!!

- А это ещё кто? - ахнула я.

- Это вот мы.

- Ни когда о таких не слышала.

- Потому что мы прибыли издалека. Всем это объясняем. Никто понять не может.

- Откуда же вы взялись? Как оказались на Ингосе?

- Приплыли!

- На чем?

- На лодке!

- Через Астрал? Что же вы за чушь гоните?

Главный закрыл лицо руками, а вернее лапами.

- Вот ни кто не верит!

- Так как вам поверить? Как вы общаетесь. Только сейчас нормальным языком заговорили. Что это за комедию вы тут днем ломали?

Гибберлинг хмыкнул.

- Так мы не знали, как с вами общаться. Мы приплыли, а тут всё такое диковинное. Мы и растерялись.

- Ага, и будучи растерянными сперли вазу.

- Мы хотели есть! А тут было не как иначе.

- На худой конец вы могли поохотиться. Зачем вам лук?

Я указала на оружие, которое висело за плечом одного из них.

- Мы так и хотели. Выследили и убили кабана. Только к нему подошли кожу снимать. Как нам помешали!

- Кто? Бандиты?

Жбан энергично закивал.

- Ага! Ага! Грязные, вооруженные, ходят кучей. Сказали, что из службы по защите дикой природы. Настоящие бандиты! Сказали, что без этой, как его, лицензии, охотиться нельзя. Забрали тушу и ещё серьгу нашу золотую вместе с ней, как штраф.

- Так купили бы лицензию.

- Так мы хотели. Пришли в город. А там такое началось. Чиновник сказал, что лицензия стоит златый. Мы отдали вторую серьгу. Только хотели охотиться, как пришли следующие бандиты, сказали, что из службы лекарей. Сунули какую-то бумажку, что, дескать, все охотники должны быть привиты от болезней, дабы не несли заразу из леса в город. Отдали мы ему золотое фамильное кольцо. Дал он нам зелье. Выпили, пошли на охоту. Тут нас стража остановила. Спросили, где прописка, где остановились, встали ли на учет, известно ли нам, что лесовикам, даже мохнатым, проход в город закрыт. Пообщались мы с ними, отдали медальон Мохнатого серебряный. Вышли в лес, тут ещё одна банда разбойников объявилась, окружили нас и сказали, что из службы пожарной охраны. Спросили, будем ли мы разводить костер в лесу? Мы сказали что да. Они сообщили, что нужно правила противопожарной охраны знать, зачет им сдать и грамоту об этом купить. А то, дескать, весь лес спалим. Выложили мы, значит, за грамоту второй наш колчан стрел. Подумали, подумали, ну, к черту, лучше рыбки поедим, вернее будет. Только сук срубили, чтобы удочку сделали, как следующие бандиты появились, из службы лесного хозяйства. Почему, мол, деревья казенные портим? Отвалили мы им, значит, ожерелье наше медное. Только удочки забросили, только рыбка пошла. Как вдруг снова стража, спрашивают, почему рыбу в частном пруду ловим? А у нас больше ценного при себе ничего не было. Дали нам десять дней исправительных работ. В колонии тут рядом. А там мы и познакомились с нормальными ребятами.

- Заключенными что-ли? - спросила я.

- Ага! Они нам рассказали, как надо тут жить. Как разговаривать.

Жбан указал на татуировку в виде короны.

- Только мы всё поняли, как на свободу вышли сразу и мастера нашли. Вот он нам рисуночки и сделал. Ходим, разговариваем, значит. Смотрим, стража и эти бандиты из служб, уже стороною обходят. Ну, думаем, радость!

- А к Джованни-то вы зачем пошли?

- Так затем и пошли о чем рассказывали! Денег нам надо. А народец говорит, что у эльфов золото куры не клюют. А нам много надо.

- Зачем?

- Летать.

- Где?

- В Астрале.

- Хватит врать.

- Мы серьезно! Мы секрет знаем.

- Чтобы спастись от Астрала? - спросила я.

Жбан закивал.

- Да, но там, в Астрале, и так опасно. Наша лодка в щепки, еле уцелели, хотим более прочное судно, покрепче и обороняться, чтобы было сподручнее.

Я задумалась. Выходило, что эта троица располагала чем-то, что позволяло им путешествовать по Астралу. Я поежилась. Это ещё ни кому не удавалось! С тех пор, как единая планета Сарнаут раскололась на части, то есть аллоды, защищаемые от Астрала Великими Магами, единственным способом перемещения между землями была телепортация. А тут, группа этих бестолочей говорила, что знает секрет, над которым бьются Великие Маги! Бред! Но с другой стороны, чего только в мире не бывает?

- Так, значит, прилетели?

Гибберлинги закивали.

- И вам нужна помощь?

Гибберлинги закивали ещё более энергично.

- Ну, вы, конечно, понимаете, что ни кто вам не поверит, пока не увидит своими глазами.

- Мы можем показать.

- Как?

- Мы строим новую лодку, - сказал главный, - но она плохая, не годится, шторм не выдержит астральный. Но покататься чуть-чуть можем. Приходи к нам в лагерь. Мы покажем!

- И где это?

- На востоке, из городских ворот, вдоль замерзшей реки до гор, оттуда на юг через долину. Там у края аллода наша лодка. Приходи завтра после полудня.

Я задумалась. В принципе, я ни чем не рисковала. Не похоже было, что чудики пытались заманить меня в ловушку. Их действия не выдавали матерых бандитов. Скорее мелких проныр. Возможно, они сами не понимали, как сюда попали. Возможно, они нашли какой-то таинственный портал. И когда они в него шагнули из своего мира, возможно, они при этом были в воде, находясь на лодке, она у них, разумеется, разбилась, и они могли решить что плыли. Так или иначе, но Джованни это определенно заинтересует! Новый портал на другой таинственный аллод. Дом ди Вевр, как и вся Лига будет счастлива! Возможно, на Великом Балу, что время от времени устраивают эльфы, Джованни, да и всему ди Вевру, удастся блеснуть своим открытием и выделиться в эльфийской среде. В этом случае, Джованни будет сильно признателен тем, кто ему помог. Тем не менее, пока торопиться не стоило. Следовало разобраться самой, чтобы сразу поднести Джованни всё на блюдечке. Он наверняка будет счастлив! Приняв решение, я сказала:

- Хорошо, Жбан...

- У нас есть имена, - перебил гибберлинг.

- А это у вас что?

- Прозвища. Они у нас такие, ещё с семьи. Я как-то упал в жбан с маслом в детстве, вот родня так меня и прозвала. Кусач в юности страдал тем, что грыз дерево, зубы сильно чесались. А Мохнатый, ну, он и есть Мохнатый!

- Ну, а как вас зовут? - спросила я.

- Виззи, - представился первый.

- Гиззи, - подхватил второй.

- Эвахлирдонион, - сказал главный, - но все называют меня - Диззи.

- Отлично, господа, Виззи, Гиззи и Диззи. Я, как вы поняли, Катерина Карансулова. Ваши слова меня заинтересовали. Завтра я приду в ваш лагерь. Если дело стоящее, думаю, мы придем к взаимовыгодному соглашению.

Конец первой части.

Часть Вторая.

Глава Пятая.

- Почем вот эту мне сдашь? - спросила я у конюха.

Лошадка была, кстати, ничего такая. Симпатичная. Беленькая, с красивой гривой. Грациозная. Правда, её немножко портили редкие серые пятна. Но в принципе, сильно в глаза они не бросались. Я похлопала лошадь по спине. Вроде, смирная. Ну, и прекрасно. Наездницей я была плохой, и процесс обуздания взбесившейся лошади, никогда меня не прельщал. Хотя, кто-то, может и находил в этом острые ощущения. Мне же их хватало и без того.

- Два серебряных, барыня, - ответил конюх, показав мне ряд длинных неровных зубов своей улыбки.

- Чего?! Чего?! - ахнула я, - две монеты из серебра вот за эту серую, готова спорить, надутую клячу в огромные серые пятна, как будто на неё, я извиняюсь, грачи прилетели. Побойся высших сил.

Конюх махом сорвал с головы и бросил на землю картуз.

- Креста на вас нет, барыня, - сказал он, - да лошадь высший сорт, она...

- Высший сорт, - перебила я, - ты не понял, конюх, я покупаю не полудохлый кусок конины, а лошадь, и то на один день. Короче, сорок пять медных.

- Да как же так, барыня, да эта лошадка быстрая, как ураган, легкая, как облачко, красивая, ну, прям, как вы, барыня... И такие гроши. Нет! Меньше чем за серебряный не сдам. И не просите.

- Идет.

- И златый в залог!

- Чего? - подскочила я, - да за златый, ты сам меня на своем горбу повезешь вместе с твоей конягой.

- Помилуйте барыня, но порядок же таков, с меня хозяин три шкуры сдерет. А златый я верну, право слово.

- Хорошо, - сдалась я, - но если твоя лошадь издохнет где-нибудь от укуса какого-нибудь кролика по дороге, только попробуй, мне потом залог не вернуть. Узнаешь, кто я такая.

Конюх поклонился.

- Ладно, запрягай, - сказала я.

- Извольте, - ответил слуга, - уздечка сорок медяшек, ещё два червончика за работу.

Я сплюнула, снова поздно вспомнив, что леди так не делают.

- Ты чего это удумал - свиное рыло!

- Так я тут причем? - хитро прищурился конюх, - это этот. Как его... Прыйскурянт мать честная... прости меня Астрал!

Конюх ткнул пальцем в объявление на столбе. Я присмотрелось. Во всю ширину плаката было выведено: "Самые лучшие скакуны Ингоса. Дешевле только даром! Торгуемся себе в убыток, вам на радость", далее внизу меленькими-меленькими буковками, от которых даже мои молодые глаза заболели, было выведено:

-- Уздечка и подковы в комплект скакуна не входят. Седло так же продается отдельно.

-- Стоимость уздечки - сорок меди, стоимость хорошей уздечки - пятьдесят. Работа - двадцать.

-- Цена одной подковы - десять медяшек. Подковать одну ногу - пять. До десятого дня каждого месяца вы можете воспользоваться нашей торговой временной услугой. Подкуйте у нас четыре подковы для своего скакуна и пятую мы вам подкуем бесплатно!

-- Красивое седло к коню - два серебряных. Хорошее седло - три. Дамское - три с половиной. Работа по крепежу седла - двадцать меди.

-- При наличии и предъявлении грамоты постоянного клиента скидки на все услуги по обслуживанию урезаны в треть.

- Так ты с меня, коровья морда, ещё и за подковы сдерешь? - спросила я.

Конюх кивнул.

- Так, а по новому постановлению городского совета, все кони, на которых ездят женщины, должны быть с особым дамским седлом, - сообщил он.

- Чего? - ахнула я, - это что ещё за дискриминация?

- Чаво? - переспросил конюх, услышав новое для себя бранное слово.

- Почему для женщин такие правила, спрашиваю?

- Так это... Бабам им же это.... Рожать!

- И что?

- Как что? Тенсес год назад на всю Лигу объявил о тяжелой этой как его, прости Астрал, дымографической ситуации. ВО! Бабы должны рожать, то бишь! А то, орки клятые союз с хадаганцами толи уже заключили, толи вот-вот заключат! А орки они это, плодятся, как кролики. Они только и умеют-то: морды бить, пить и плодится. А нам на это и ответить нечего. Хадаганцы - упыри, всех пожгут, у всех всё позабирают! Вот и пришел указ из самой столицы - беречь здравие будущих солдатских мам. Холить и лелеять. Даже слухи ходят, что скоро за двух деток-то будут деньгу давать. Вот девки-то по городам и деревням теперяча и ждут, когда указ новый выйдет. Про деньгу за двух спиногрызов. И не рожают, мужиков вениками гонят. Отчетность на этот год, знакомый чиновник сказывал, вообще, плохая будет.

Я снова сплюнула. Тут уже было не до манер. Денег в кошельке оставалось немного. И что самое противное, в итоге, за седло мне придется заплатить больше чем за кобылу. Иначе первый же на дороге инспектор дружины мой. Я, в свое время, итак за большие деньги купила грамоту с правом на верховую езду, и теперь меня совсем не прельщало с ней расстаться. Лишних же денег в кошельке не было! Джованни платил мне совсем недурственные деньги, и вдобавок не брал за жилье, но я уже успела всё растратить за месяц. Ведь на Ингосе без шубы было холодновато. И первоначально я шла только за ней. Однако потом на глаза попались такие миленькие сапожки с синими самоцветами, а главное, как раз в тон. Ну, и прикупила в довесок меховую шапочку и поясок, тоже миленький из кожи синего тролля. Плюс надо было и самой кормиться, и Никифору также на личные нужды прибавлять. В общем, в кошельке осталось уже не так много монет. А до конца месяца было ещё не близко. Занимать же у Ларвины, а тем более идти за помощью к семье мне не хотелось абсолютно!

- Я готов подвести вас, госпожа, если вы не затаили на меня обиду, - послышался тихий голос.

Я осмотрелась. Передо мной на сильном вороном коне сидел Добрыня. Скакун у него был под стать ему самому. Крупный, гривастый, с широкой мордой и большими добрыми глазами. Добрыня учтиво кивнул мне головой.

- Вместе с вами? - осторожно спросила я.

- Конечно, - ответил Добрыня, - у меня тут есть ещё лошадь. Как раз вам подойдет. Соглашайтесь, госпожа.

Вообще-то, я подумала, что воин предложил мне залезть на лошадь к нему, но, видимо, Добрыня после вчерашнего знакомства на это даже не рассчитывал.

- Даром? - спросила я.

Добрыня кивнул.

- Я имею в виду совсем даром? - переспросила я, - имей в виду, я на сеновале ещё ни с кем не рассчитывалась.

Добрыня весь покраснел. Даже уши из-под его конусообразного шлема налились алым цветом.

- Что вы, госпожа Катерина, - сказал он, - я ни в кой мере и думать не могу. Просто хочу помочь вам. Вы же к этим чудикам едите?

Я подозрительно на него посмотрела.

- Так ты подслушивал!

Добрыня отрицательно замотал головой.

- Они мне сами рассказали!

Я хмыкнула, в момент моего ухода из таверны, гибберлинги всё ещё оставались там. Добрыня также мог и вернуться. Денег у этих трех проглотов явно не было, я им во всяком случае не оставляла, проигнорировав все их требования об авансе. Так что от вылета из трактира эту троицу мог спасти разве что сильный, а главное богатый друг. Добрыня как раз подходил на эту роль.

- Так ты меня искал? - спросила я, хитро прищурившись.

Воин снова залился краской.

- За воротами города может быть опасно, и я решил....

- Ладно-ладно, - перебила я, - можешь меня сопроводить.

Добрыня радостно кивнул. Я мысленно похлопала себя по спине, теперь всё выглядело так будто не он мне, а я ему делаю одолжение. Ну, и прекрасно. Пусть знает.

- Так, где твоя вторая лошадь? - спросила я.

- Выбирайте любую, - сказал Добрыня, - конюшня-то отца моего - Димитрия Кирилловича.

Только тут я заметила, что конюх уже давно стоит на коленях лицом вниз, приветствуя хозяина. Улыбнувшись, я вскочила на выбранную мной лошадку.

- Уздечку, - сказала я.

- Сию секунду, - убежал слуга.

- А седло дамское? - спросил Добрыня.

- Зачем? Я к этому привыкла...

- Но закон же.

- А что закон? Ты офицер дружины или кто?

Добрыня открыл рот, дабы возразить, но передумал. Я урезонила его взглядом. Похоже, воину я понравилась. На данный момент я не могла ответить ему взаимностью. Но, в конце концов, любому мужчину надо дать шанс, пусть призрачный. Иначе они начинают считать себя не полноценными.

Вскоре мы направились в дорогу. Выехав за городские ворота, двинулись к лагерю гибберлингов. Лошади наши шли рядом. Добрыня молчал, внимательно всматриваясь в окружающие заснеженные холмы и лес. Наконец, я не выдержала:

- Так ты с ними тоже беседовал?

Воин кивнул.

- И что они тебе рассказали?

- Думаю, тоже, что и вам, госпожа...

- Я, кажется, уже просила называть меня просто - Катериной.

- Да. Но я думал...

- Напрасно думал.

Добрыня кивнул.

- Рассказывали чудные истории, что по Астралу летали.

- И ты им веришь?

Воин пожал плечами.

- Много чудес на свете, - ответил он.

Я задумалась. Чудес, и правда, было много на свете. Да и что есть чудо? Просто необъяснимый факт. Для Добрыни, возможно, любая магия была чудом, поэтому, он, с определенной точки зрения, мог поверить во что угодно. Если ты веришь в чудеса, поверишь и в летящий по Астралу корабль. А мы маги, ученые, некроманты, мы верим только в постулаты своих книг. Всё, что противоречит нашим знаниям, часто отметается нами сходу. И с каких пор магия перестала быть искусством, и превратилось в простое заучивание заклинаний, жестов, формул и знаков? Ведь кто-то же, в своё время, придумал и их? Чем он тогда руководствовался, как вывел? На этот вопрос был ответ, первоисточником всех знаний было наблюдение. Люди, эльфы, драконы, джуны, другие погибшие разумные расы, все они наблюдали за природой и стремились постичь её тайны. На основе своих наблюдений они сделали выводы, выводы превратились в аксиомы, подтвержденные практикой аксиомы стали законами. На фундаменте законов был воздвигнут храм науки. Все заклинания, чары, любая магия стояли на фундаменте старых законов. А что если они уже изменились? Я поежилась, вспомнив учебник по магической истории. Астрал - великая субстанция, проклятие или благословение, он пожрал некогда единую планету. Он изменил мир, тогда возникает вопрос, изменились ли законы мира? Видимо, да, тогда наша магия - это временный эффект или следствие, которое может оборваться в любой миг. Астрал был не просто стихией, он был стержнем. Когда-то, согласно древним записям, он и сформировал нашу планету, наш мир и наши законы. А потом всё изменилось, Астрал поглотил то, что сам и создал. Он как Хаос, по сути, он и есть Хаос. Он не то, чтобы всё разрушает, просто он не терпит постоянства. Длина, ширина, высота, время абсолютные и неделимые для нас, были, возможно, легко изменяемы для него. Я вспомнила, древнюю теорию о том, что Астрал - есть набор вечно хаотической материи, частицы которой, случайным образом взаимодействуют, постоянно создавая всё новые и новые варианты законов, физики, химии, магии и математики. А мы - разумные существа, просто попали в один из таких циклов, и время, что показалось нам бесконечным, было ничтожно для Астрала. И теперь он вновь изменился. Но мы выстояли, Великие Маги спасли нас от Астрала, но как? Они применили магию, ту магию, что стояла на их законах. Источником которой, в конце концов, был всё тот же Астрал. А если так, то вдруг цикл не завершен? Вдруг Астрал или то, что он есть сейчас, изменится снова и создаст другие законы. Не разрушат ли они нашу магию? Так ли неизменна наша сила, как мы думаем? Вдруг всё будет так же, как и множество лет назад, когда за один миг, всё изменилось? Выживем ли мы? Может, троица чудиков, именуемых себя гибберлингами, есть предвестие катастрофы. И если на то пошло, вдруг Астрал разумен, как это утверждают многие научные светила, что если он и есть то самое: "от А до Я". Творец или Бог, создавший всё не сам собой, а вполне осознанно. Тогда почему он возненавидел нас? Почему уничтожает? Не в том ли причина, что мы противоречим ему, своему творцу. Чего жаждем мы? - Стабильности, счастья, любви, детей, другими словами покоя... А что если покой и есть высшее зло для Астрала? Может, наш творец испугался нас? Может потому он посылает на нас своих слуг-монстров?

В этот момент конь Добрыни заржал. Я вернулась в действительность.

- Что такое?

Воин осмотрелся. В этот момент за деревьями, рядом с дорогой я заметила множество мелких фигурок.

- Лесовики! - крикнул Добрыня, - вперед!

Воин пришпорил коня, и помчался вперед. Я так же подстегнула лошадь.

- Нужно оторваться! - крикнул Добрыня.

В этот момент моя лошадь провалилась. Не удержавшись, я, перевернувшись через голову, рухнула в снег. В этот момент рядом со мной приземлился Добрыня.

- Что за? - начал, было, он.

Тем не менее, богатырь быстро понял, что произошло. Проклятые лесовики засыпали снегом яму на дороге и скакуны провалились. В этот момент над моей головой просвистела стрелка. Маленький дротик от духового ружья - древнейшее оружие для лесовиков. Само по себе не опасное, но смазанное ядом. Достаточно было порой одного небольшого укола.

- Что за черт! - проговорил Добрыня, - лесовики, да напали просто так!

В этот момент стрелка ударилась об его шлем, спасло воина только вовремя опущенное забрало.

- Прячься за меня! - крикнул воин.

Я юркнула за спину Добрыни. Впрочем, особо рассчитывать на его латы мы не могли, рано или поздно в его броне найдется брешь. Воин понимал это тоже, как и тот факт, что убежать мы не сможем. В беге по снегу лесовикам не было равных. Выбравшись из сугроба, Добрыня вытащил из-за пояса свой боевой топор и ринулся вперед. К несчастью свой круглый добротный щит воин оставил на коне.

Лесовики, считая Добрыню главным врагом, осыпали воина градом стрел. Чудо! Но, ни одна даже не повредила его. Однако любой их залп, мог стать для бойца последним. Нужно было срочно действовать. Посмотрев вперед, я оценила положение, шесть лесовиков стояли на небольшом холме, осыпая Добрыню снарядами из духовых ружей. Подняв руки, я прочитала заклинание. Из-под моих ногтей выстрелило пламя, собралось в единый огненный шар, и полетело к холму. Грянул взрыв, последовали крики. Через пару мгновений ветер принес запах горелой кожи. Воистину, классика не умирает никогда, она просто становится лучше. Огненный шар - вот истинный друг любого мага.

Подпаленные лесовики удирали в лес. Один остался лежать на холме. В этот момент я почувствовала резкий укол в спину, дернувшись, я нащупала рукой острую стрелку. В следующий миг, яд парализовал меня. Сумев повернуть голову, я заметила сзади второй отряд лесовиков, по численность вдвое больше первого и, что самое удивительное, чуть вдалеке от них я увидела человеческую фигуру, закутанную в длинный плащ. Готова была поклясться, её я и видела вчера в "Ушастом кабанчике"! Лесовики двинулись вперед, стреляя из ружей, человек стоял не двигаясь.

Добрыня сообразил, что бой ему не выиграть. Одним прыжком, оказавшись рядом, воин схватил меня, перекинул на плечо и побежал в лес к холму, куда я ударила огненным шаром. В этот момент я почувствовала, как в моё мягкое место ударило ещё три стрелки. Чертов осел! Вот как он защищал леди, и это вместо того, чтобы нести на руках. Хотя, надо было признать, в таком положении бежать Добрыне было удобнее. Правда, я не понимала, чего он хотел. Лесовики были шустрее, в крайнем случае, они найдут нас по следам на снегу.

Добрыня добежал до холма и, скатившись со мной под него, упал под горку, накрыв моё тело. Далее воин свистнул. Послышался стук копыт, подняв голову, преодолев судорогу, я увидела его коня. Животное к тому времени, уже выбралось из снега и сейчас прибежало на клич хозяина. Однако лесовики были близко. В следующий момент, с десяток дротиков ударили в бок вороного. Конь заржал и рухнул. Добрыня подскочил к нему, но к моему удивлению, схватил не щит, а большой рог! Набрав в легкие воздуха, воин дунул. Звук, вырвавшийся из рога, был самым отвратительным их всех, что я когда-либо слышала. Готова была поклясться, даже орки могли смастерить, куда лучший музыкальный инструмент. Захотелось, закрыть уши руками, вот только конечности были парализованы. Лесовики, однако, шокированы этим не были, окружив Добрыню, они продолжили стрелять в воина своими стрелками. Добрыня начал кружить, стремясь добраться до врагов, но лесовики уходили из-под его ударов. Издав дикий клич, воин вдруг сделал резкий прыжок и оказался прямо перед врагом, голова лесовика слетела махом, но остальные враги никуда не делись. Наконец, одна из стрелок нашла щель в броне воина, Добрыня задергался и упал. Лесовики радостно закричали.

Но в этот момент, победный клич сменился паническими воплями. Лесовики неожиданно бросились наутек, некоторые побросали ружья. Я ничего не понимающее вытянулась, отчаянно пытаясь прийти в чувство, но яд ещё действовал. В этот момент где-то недалеко послышался топот, как будто где-то рядом мчался табун коней.

Добрыня отчаянно забился, сопротивляясь яду. Сделав усилие, воин добрался до коня и достал какую-то бутылочку. Просто разбив её об плечо, Добрыня слизнул жидкость. В этот момент судорога его прошла. Подскочив, воин зачерпнул рукой капли и сунул в рот коню, животное начало отходить. В следующий момент, Добрыня сунул пальцы мне. Я брезгливо отвернула голову. Хорош гад, сначала кляче, а потом только мне. В этот момент топот стал сильнее.

- Пей же, - крикнул он.

Я отрицательно мотнула головой.

Добрыня ругнулся. Снова схватив меня, воин хлопнул уже поднимающегося с земли коня. Запрыгнув на него, вместе с моим парализованным телом, воин громко крикнул:

- НО, родимый! ВЫРУЧАЙ!

Я ничего непонимающе тряхнула головой. Что происходило, вообще? Почему все бегут?! В этот момент топот послышался совсем рядом, от вибрации голову мою вдруг задрало вверх, и я увидела прямо перед носом самого огромного тролля из всех, что мне когда-либо попадался на глаза! Проклятье! Теперь-то я поняла, куда вдруг заторопились лесовики. И куда так заторопился Добрыня.

- Вперед, родной! НООО, - снова проорал воин.

Конь понесся вперед. В этот момент тролль нанес удар лапой, моё лицо разминулось с его огромным кулаком буквально на десяток сантиметров. Тролль яростно зарычал, но конь уже уводил нас к спасению. Огромная туша припустила за нами. Миф, что тролли медлительные существа! Иначе они бы никогда не добыли себе пропитание. Так как естественных врагов у этих тварей на Ингосе не было, а ни один зверь или человек, в здравом уме и твердой памяти, не решился бы напасть на трехметрового гиганта, троллям поневоле приходилось время от времени бегать, чтобы настигнуть свой завтрак. К счастью, в этот раз гиганту было не судьба поесть. Конь Добрыни буквально полетел вперед. По счастью, мы миновали новых встреч со снежными ямами.

Через несколько минут тролль остановился и на прощание одарил нас яростным ревом.

Добрыня поскакал вперед. Мою лошадку нигде не было видно. Обидно до жути, но возвращаться было опасно. Остановились мы не раньше чем через несколько километров. Скакун к тому времени уже был весь взмылен, и ему явно требовался привал. Свернув из леса, Добрыня направил коня на небольшой открытый холм. Там мы и встали. Место, конечно, было неудобным, но просматривалась хорошо, если лесовики решились бы вернуться, мы бы заметили их сразу.

К этому времени моё тело уже вполне обрело способность двигаться. Сама, соскочив с коня, я, очутившись на земле, принялась вытаскивать стрелки из своей пятой точки. Больно было жуть. Повертев в руках последнюю стрелку, я, присмотревшись, заметила на ней надпись совсем маленькими рунами: "Подарок буржую, губителю леса". Что за черт!? Ничего не понимая, я показала стрелку Добрыне, воин пожал плечами:

- Впервые вижу такие художества, - сказал он, - вообще, в последнее время мы получали тревожные вести об атаках лесовиков на купеческие обозы. Опять же нападения на мельницы вашего рода, Катерина. Однако, что странно, не было ни одной жалобы от охотников и лесорубов. Ни одной!

- И что вы предприняли? - спросила я.

- Ничего, - ответил Добрыня.

- Как так?

Воин посмотрел в землю.

- Мы не знаем, как поступить. В последнее время лесовики, как взбесились. Конечно, люди никогда не подписывали с ними мирных договоров, но действовали неписаные правила.

- А разве лесовиков не раздражает экспансии людей?

Добрыня нахмурился, видимо, вспоминал значения слово: "экспансия".

- Люди уже более десяти лет не расширяли пределы своих владений. Разумеется, лесовикам всегда не нравилось, что мы бьем зверя в лесу, рубим деревья, жжем костры, но жители берут то, что им необходимо. В конце концов, лесной народец примирился с этим. Только вот мельницы им по-прежнему не нравятся. К тому же народ-то вглубь леса, где стоянки лесовиков ни ходит. Постепенно все ужились. И вот опять. Мы не знаем, что делать. Кто-то требует начать новый карательный поход. Но я, и другие знатные дружинники, думаем, что это не выход.

- Почему? - спросила я.

- Проверено опытом, лесовики не вступают в крупные сражения. Если мы выйдем в лесу на их стоянку, они просто уйдут. А мы что? Потопчемся на месте и тоже уйдем. У них нет ничего, чтобы ценили люди, и чтобы мы могли у них отнять. Кроме, леса. А разбредаться по лесам в поисках поганцев, значит, потерять большую часть дружины. Мест для засады много. А лесовики местность, куда лучше нас знают.

- Так что же делать?

- Тоже, что в своё время делал и ваш предок. Купец - Карансул. Объявлять награду. В отличие от действий дружины, атаки охотников за головами носят постоянный характер.

- То есть, по-твоему, всякое отрепье справится тут лучше, чем армия?

Добрыня пожал плечами:

- Содержать отрепье не надо, а постоянно размещать войска в поле - дело хлопотное и дорогостоящее. К тому же, дружина - это меч и щит. Мечом же не вырезают из тела гной, тут нужен кинжал. Охотники такой кинжал есть. Опять же обнаружить армию для лесовиков не проблема, а вот группы авантюристов действуют раздельно, а, стало быть, и отследить их тяжелее.

Я презрительно фыркнула, однако, надо было признать, в словах Добрыни была своя правда. Дружина больше годилась, для мелких взяток и поборов со всякого рода купчишек, ну, и военных парадов, чем для такого серьезного и тонкого дела. В лучшем случае, им можно было доверить охрану склада, и то, нужно было следить, чтобы не работала классическая схема: "Днем сторожим, ночью воруем". Так что, стража тут и правда не годилась. Назначить же награду за уши, как это в своё время уже делал Карансул, идея хорошая, но должно быть заинтересованное во всем этом лицо. Причем частное. В казне на такие расходы редко, когда находились деньги. И опять же, кому мешают лесовики, кроме путешественников? Охотников и лесорубов они не трогают, тоже, кстати, странный факт. Единственной казавшейся мне разумной причиной агрессии лесовиков, был рост их численности. Серьезных боев между ними и людьми не было со времен последней бойни устроенной Карансулом. А это черти когда было? Потрепанные лесовики, убрались тогда подальше в лес, и сделали вид, что их больше не волнуют люди. Возможно, так оно и было. Однако с тех пор, лесовики могли расплодиться, и им могло показаться тесно, в тех непролазных чащобах, куда их загнали люди. Но в этом случае, охотники и лесорубы должны были стать их первой мишенью! Но нет же, по словам Добрыни жалоб не поступало. Так может кому-то удалось прийти с лесовиками к соглашению. Я вспомнила про фигуру в плаще, это явно был человек. Точно сказать было нельзя, но был похож на ту таинственную личность, что я видела в "Ушастом Кабанчике" в компании с пьяных лесорубов. Я потерла виски, меня бросило в холодный пот. Возможно, та драка была не случайной, может, лесорубов кто-то натравил, как и сейчас лесовиков. Причем именно на меня? Зачем? Кому это нужно? Я вспомнила разговор с Яромиром. Купцы? Да, повод был, нынешний глава рода Карансуловых сам его озвучил - недовольство эльфами. Но верилось в это с трудом! Яромир бы никогда не поднял на меня руку. Конечно, он меня предупредил, но чтобы вот так решиться убить сестру. Опять же, чтобы Карансуловы и лесовики смогли найти общий язык? Нет, слишком бредовое предположение. Тогда в чём дело? Кто из людей мог спеться с лесовиками и натравить их на нас, на представителей своей расы? Кому это нужно? И зачем?

- Продолжим путь? - предложил Добрыня.

Я кивнула.

- Вот только теперь нам придется на одной лошади, - сказал воин, смутившись, - искать лошадку опасно. Дальше по-другому пойдем. Крюк сделаем. В обход леса. На поля эти экофилы... прости меня Астрал, не выходят.

Я снова кивнула. Забравшись на коня, мы двинулись в путь.

- Между прочим, - спросила я после долгого молчания, - зачем ты дул в рог?

- Как зачем? - удивился Добрыня, - тролль-то, откуда взялся?!

Я открыла рот от удивления. Конечно, в книгах я читала об очень могущественных артефактах, способных, скажем, вызывать элементалов стихий или могущественную нежить. Но заключить в рог душу здорового сильного тролля? Причем так, чтобы он полностью восставал при вызове из плоти и крови! Это было невероятно! Даже с условием того, что тролль не находился под дополнительными чарами контроля. Такую работу мог сделать разве что Великий Маг или кто-то очень близкий к этому статусу. На такой артефакт можно было скупить весь Ингос, включая все владения Карансуловых!

- И сколько ты за него отдал? - как бы небрежно спросила я.

- Златый, - ответил Добрыня.

Я ахнула.

- За такой магический артефакт?! Всего золотой? Да быть не может.

- С чего вы решили, что он магический-то? Самый обычный, - удивился Добрыня.

Я уставилась на него ничего не понимающим взором.

- Рог сделал местный умелец, - ответил воин, - он применяется для охоты на троллей или их отвлечения.

Тут до меня дошло.

- То есть он приманивает тролля?

- Конечно. Рог имитирует зов самки, и тролли бегут на него, как заведенные. Ещё по дороге неподалеку от засады, я приметил этого гиганта, но тогда он за нами не подался. Был далеко.

- А разве у троллей бывают самки?

Добрыня пожал плечами.

- Понятия не имею, - ответил он, - я лично ни разу не видел. Но рог-то действует. Так что мастер не обманул. Несколько раз, с помощью этого рога, я спасал от нападения троллей сторожки лесорубов и охотников в лесу.

Настала моя очередь пожать плечами. Лично мне не доводилось видеть в книгах описание самок троллей, я лично сомневалась, что они, вообще, могут существовать. Однако рог действовал, отрицать было нельзя. Возможно, этот мерзкий звук просто как-то раздражал диких гигантов, и они так на него реагировали. В конечный счет же шёл результат. Неосознанно, но тролль нас спас. Убежать от него мы могли, а вот от лесовиков никогда.

Неожиданно подул сильный ветер. Своим обостренным разумом волшебницы я почувствовала сильную магию.

- Мы у края аллода, - сказал Добрыня.

Я кивнула. В этот момент мы въехали на холм, внизу перед нами предстала захватывающая панорама. Примерно через километр снежный покров обрывался в никуда, и за ним переливался океан Астрала. Магический космос светился голубоватым цветом, напоминающим плащ фокусника в цирке. На огромном покрывале время от времени сверкали белые искры. Чуть дальше голубоватая материя становилась чуть более плотной и образовывала своего рода каналы, напоминающие кровеносные сосуды. Многие сторонники теории: "Разумного Астрала", указывали на эти каналы, сообщая, что они, скорее всего, служат для передачи магической энергии, а сама Вселенная представляет собой некое подобие человека, или скорее человек создан по образу и подобию Астрала. Так или иначе, многие ученые утверждали, что мир образует единую систему, подобно организму живых людей. В переливании волшебных каналов они видели течение жизни Астрала, а в их колебании, дыхание. Доказательством своей теории, данные ученые считали любой вид магии. Они утверждали, что раз Астрал и есть океан магии, а человек устроен по образу и подобию его, то в любом живом существе заложены способности к волшебству. Более того, центр магической силы человека - его разум и душа, по их мнению, были ничем иным, как частичками Астрала, отделенными от общей Вселенной. В университете эльфов я имела возможность ознакомиться с учением древних гностиков, идейными продолжателями которых и были приверженцы теории: "Разумного Астрала". Древние эльфы утверждали, что изначально Вселенная представляла собой Хаос, но потом по неизвестным нам причинам (впрочем, старший народ даже не пытался их узнать), Хаос начал делится, образовав материальный и не материальный мир (магию), последний и стал Астралом. Далее Астрал, подчинив материю, вылепил из неё физический мир - планету Сарнаут, после чего заполнил её своими частичками - душами. В физическом мире души получили возможность обрести тело и заняться своим развитием. Астрал, с точки зрения древних гностиков, стремился, таким образом, через отдельные свои частицы начать собственное совершенствование, другими словами, привести себя к ещё большой красоте. С точки зрения эльфов, стремление к красоте и было стремлением к совершенству. Сначала, всё шло нормально, души, получившие тела, устремили свои помыслы к красоте, но затем произошёл Катаклизм. Мир раскололся на части и Астрал попытался его поглотить. Здесь древние теории расходились. Оптимисты утверждали, что миссия душ в физическом мире оказалась завершена, и Астрал просто решил вернуть их себе, дабы стать ещё красивее, а затем, создать ещё более совершенный, то есть ещё более прекрасный мир, чтобы цикл повторился сначала. Итак, снова и снова. Правда, сторонники этой веры сгубили сам себя, собственные же убеждения заставляли их прыгать с удержанных аллодов в Астрал. Они считали, что таким образом украшают Вселенную. От них осталось лишь несколько книг, однако, Конклав Великих Магов держал их подальше простых людей и прочесть их могли только избранные. Никто не хотел, чтобы подобные массовые суициды повторились. Сторонники другой теории, утверждали, что Астрал просто счел свой эксперимент неудачным, так как многие души, заключенные в рамки физического мира, отвернулись от красоты и потянули развитие вселенной назад, не украшая, а уродуя себя и мир. Астрал же, разочарованный созданными душами, решил просто уничтожить их вместе с физическим миром, который они успели испортить.

- Вперед, - крикнул Добрыня.

Воин пришпорил коня, и мы помчались к краю аллода. Через некоторое время скакун дико заржал, звериным чутьем почуяв, исходящую от Астрала опасность. Однако Добрыня уверенно ввёл его вперед. Вскоре чуть вдалеке я заметила висящее в воздухе черноё пятно. В Астрале что-то было! В принципе, ничего удивительного, время от времени различного рода тварям удавалось просочиться через создаваемые Великими Магами купола и попасть на аллод. Впрочем, в виду немногочисленности особой опасности они не представляли. Однако пятно не походило на демона.

Я указала Добрыне на странное место, воин кивнул и повернул коня в ту сторону. Вскоре мы уже были близко, к нашему огромному удивлению странным пятном оказалась лодка. По виду самая обычная, деревянная, только окруженная странной голубоватой сферой. С носа лодки шла толстая веревка другим концом привязанная к колышку, воткнутому в землю аллода. У меня отвисла челюсть. У Добрыни была схожая реакция.

- А вот и вы! - услышала я знакомый голос.

В этот момент из лодки высунулась маленькая мохнатая голова. Через секунду за ней последовало ещё две. Гибберлинги улыбнулись.

- Эффектно? - спросил тот, которого звали Диззи, хотя мне по-прежнему привычней было именовать его - Жбаном.

Я лишилась дара речи.

- Мы же говорили, - продолжил главный, - мы можем путешествовать, но никто нам не верит.

Взяв себя в руки, я смогла-таки выдавить из себя членораздельный вопрос:

- КАК?!

- Секрет, - ответил Диззи, - нам нельзя им делиться, чтобы он не попал в злые руки.

- Но...- начала я.

- А вы ещё не доказали, что вы хорошие, - ответил гибберлинг.

- А если мы построим корабль? - спросила я.

- Тогда, может быть. В любом случае такие вопросы решают старейшины, но, до них нужно добраться. А мы отрезаны, мы едва не погибли на этой лодке. Там опасно, большие и злобные монстры, шторма, но если вы нам поможете...

Дальше я уже не слушала. В этот момент воображение нарисовало в моем разуме яркую картину. Вместо этой замшелой лодки, с грубой доской вместо мачты, и гигантских размеров семейных трусов, на тролля не иначе, вместо парусов, вместо всего этого моему внутреннему взору предстала картина большого корабля, на подобии тех, что ходили по Сарнауту, когда в этом мире ещё были моря и океаны. Да сейчас технология строительства таких махин уже давным-давно утрачена, но её можно восстановить. Конечно, будут и расходы. Всё было не просто, всё было дорого. Но, возможно. В этот момент с холодной ясностью я поняла, каким именно образом мне найти золотую середину. Примирить Карансуловых и эльфов, найти во всех жителя Ингоса единую цель. Конечно, без препятствий не обойдется, но все проблемы будут решены. Не будь я Карансуловой!

Повернувшись к Добрыне, я ласково провела ладошкой по щеке воина.

- Мы же никому не расскажем, что видели, правда, милый?

- Но..Но...- начал было Добрыня.

Я прильнула к нему всем телом.

- Вот и славно!

Богатырь растаял. Я победно улыбнулась. Конечно, сокровище гибберлингов будет служить Лиге, но просто грешно было не использовать такой шанс для себя. Яромир, Джованни, все будут ходить у меня по струнке!

Глава Шестая.

Растянувшись в кресле приемной, я терпеливо ждала встречи с губернатором Святополком. По словам помощницы, городской глава сейчас был занят, но принимая во внимание моё происхождение, он обещал принять меня без предварительной записи уже сегодня. Это было приятно. От встречи с губернатором в моих планах зависело многое. Я проворочалась всю ночь, так при этом толком и не уснув. Беспокоило меня не нападение лесовиков. Покоя не давал шанс. Великий выпавший мне шанс.

Гибберлинги обладали великим сокровищем, и делиться им явно не желали. Они хотели лишь, чтобы им сделали кораблик для полетов. Наивные мохнатики. От их секрета зависело будущее всего Сарнаута. Вот построим мы им корабль, они улетят и приземлятся, скажем, в землях Хадагана? Тогда всё. Там из них душу вытрясут. Я представила себе армаду продирающихся через Астрал кораблей, под завязку заполненных ордами варваров. Это будет конец для всей Лиги. Конечно, многие подозревали, что наши вожди не больно-то жаждут выиграть войну, но кто сказал, что они хотят её проиграть? Я пожила достаточно, как в среде людей, так и в среде эльфов, чтобы понимать, что залогом союза двух народов является наличие внешнего врага. Многие горько шутили, что Незеб сформировал не только свою Империю Хадаган, но и нашу Лигу. Тенсес его извечный соперник не был сильно заинтересован в скорейшем разгроме Императора. Нет, в глобальном смысле, конечно, был заинтересован, но в ближайших перспективах - вряд ли. Тенсес, как и его учитель - Великий Маг Скракан, лелеял мечту о справедливом, честном, свободном для всех Сарнауте. Однако всё это скорее напоминало утопию. Проблема была не только в Незебе и орде его рабов - хадаганцев, орков и других покоренных существах. Нынешняя Лига так же была далека от намеченного идеала. Несмотря на всю свою мудрость и практичность Тенсесу так не удалось придумать иного способа к объединению наций и культур, кроме, нескончаемой войны с Хадаганом. И то, несмотря на наличие внешнего врага, Лигу то и дело раздирали межрасовые и межконфессиональные конфликты. Виной всему была слабая централизованная власть. Многие аллоды представляли собой своего рода княжества под управлением местной знати, купцов или великих магов. В этой ситуации, каждый тянул одеяло на себя. Сложные и непрозрачные способы взаимоотношений между столицей и провинцией породили в Лиге тотальную коррупцию и формирование нескольких весьма влиятельных кланов, домов и гильдий. Все они, в свою очередь, так же хотели скорее далекой, нежели близкой, победы над Хадаганом. Всевозможные гильдии героев постоянно подогревали интерес к долгой войне. Ещё бы, битвы были залогом их существования. Окружение Тенсеса погрязло в заговорах. Но главным было даже не это, порой во внутренних конфликтах между всевозможными кланами, гильдиями и другими влиятельными группами вспыхивали настоящие локальные войны за право обладания "кусками пожирнее", тогда в ход шли все доступные средства. Взять, к примеру, Ингос, хорошенько всё обдумав этой ночью, я пришла к выводу, что местную истерию против эльфов явно кто-то организовал. Мне припомнилась фигура в плаще и озверевшие в конец лесовики. Я не сомневалась, ими кто-то управлял, и нацелил он их против меня. Против помощницы эльфов. Кто это мог быть? Яромир мог знать, но он молчал, как партизан. Так или иначе, кто-то затеял на Ингосе рискованную игру, решив выкинуть отсюда дом ди Вевров. Я не знала зачем, но видела во всем тот самый элемент "Большой игры", что вели между собой влиятельные силы Лиги, которые не чурались использовать расизм, как метод достижения своих целей. Единственное что мешало этим кланам разодраться окончательно, погрузив всю Лигу в гражданскую войну - это Хадаган. Тенсес отлично понимал это, как понимал и то, что проще воевать с Империей на окраинах, чем тушить пожары сепаратистов и экстремистов у себя под окнами. Навести порядок железной рукой, подобно Незебу, Тенсес не мог, для него это бы означало проигрыш своему извечному сопернику. Если не военный и политический, то, по крайней мере, духовный. Поэтому, как говорили многие влиятельные люди, Великого Тенсеса сейчас больше заботило создание не только свободной, но и дружной Лиги, не раздираемой внутренними распрями. Что касается войны с Хадаганом, правящие круги Лиги были склонны не к стратегии победы, а к попытке сдерживания орд империи, не уничтожая их до конца, но и не давая продвигаться. Всё это могло когда-нибудь плохо кончиться, но другого выхода у Тенсеса не было.

Возвращаясь к ситуации на Ингосе, можно было увидеть в маленьком аллоде проблемы всей державы. Открой я сейчас всем секрет гибберлингов и здесь начнется война. Как и Тенсесу, мне предстояло нащупать равновесие. Нужно было действовать взвешенно и осторожно. Во-первых, взять секрет астральных путешествий у гибберлингов силой было опасно. Эта троица балбесов могла ничего не знать. Дали им какой-нибудь артефакт и сказали: "плывите". Они поплыли. А что это за артефакт никто не знает, также как и не знает, сможем ли мы раскрыть его секрет. Нет, взять силой - это был не только жестокий, но и попросту небезопасный вариант. Лучше было сейчас подыграть им, а потом навязаться, скажем, в попутчики, может встретиться с их учеными и вождями. Попытаться договориться. Возможно, сейчас раса гибберлингов не отдает себе ещё отчета в том, что в войне между Лигой и Империей остаться нейтральными они не смогут. Но в том и была наша сила, мы не рабы и рабы нам не нужны. Так что всегда можно было договориться. Вопрос в том, кто это будет делать?

Поначалу меня прямо таки било волной желания, рассказать всё Джованни и доверить ему вести нас. Но, подумав, я вспомнила о собственной гордости. Это был шанс для меня! К чему я приду? Буду обычной заурядной не самой талантливой магичкой, к которой из-за собственного мужского самолюбия не подойдет ни один мужчина? А Джованни? - Таких надо не обольщать, а завоевывать, а сделать это можно было, только продемонстрировав, что ты чего-то стоишь.

Поэтому поразмыслив, как можно лучше, я решила взять инициативу на себя. Составленный мной план был гениален, он позволял, во-первых, примерить Карансуловых (другие купцы меня не волновали) и ди Вевров, дав им возможность поучаствовать на равных в одном деле. Передать проект целиком Великому Дому, я не решилась. Нет слов, эльфы дали бы за обладание этой тайной большие деньги, но в этом случае, получили бы на неё огромные права. А влияние Старшего Народа многих в Кании раздражало. Нет, это должно было быть совместным деянием людей и эльфов. А в сердце этого союза и буду я. Яромир, как и весь мой род, поймет, что мне можно доверить многое. А Джованни и другие эльфы, узнают, что я не просто веселый эксперимент по обучению человека их культуре и знаниям.

С этого подхода я и начала свою работу, зная, что они все будут от меня зависеть. Мой план всё это предусматривал. Обдумав всё ночью, я пришла к выводу, что дело будет очень затратным. Если я хотела примерить все стороны и самой при этом не остаться внакладе, всё нужно было просчитать, как можно лучше.

Во-первых, для строительства Астрального Корабля, нам нужно было дерево. Много дерева, и хорошей крепкой породы.

Во-вторых, укрепить судно было лучше всего металлическим каркасом. Астрал обладал своеобразным понятием о гравитации, как впрочем, и весь мир, после того, как планета перестала существовать, а стало быть, масса судна не должна была стать проблемой. Так что, на случай всяких неожиданностей, нам предстояло укрепить все детали, что можно, металлом. По словам гибберлингов, их секрет, сможет поднять довольно большую махину.

В-третьих, нам требовалась парусина, по словам мохнатой троицы, астральный ветер позволял двигаться. Так что, нам помимо лесорубов, плотников, кузнецов и рудокопов, требовались, так же и ткачи. Плюс нужны были маги, как люди, так и эльфы, всех кого сможем нанять или заполучить. На всё, что можно, а главное на парусину стоило наложить защитные чары.

Дело выглядело расходным. А корабль как таковой, будучи, построенным не был готов приносить прибыль. Продать его я не могла, ведь строить-то его следовало для гибберлингов, возможно, вождям этой расы, придется преподнести судно в подарок. Обращаться за деньгами к государству было безумием. Во-первых, я сомневалась, что до местных чинуш может дойти важность ситуации, во-вторых, если до них дойдет, они заберут все лавры себе, подобно эльфам, оставив меня с носом. А я уже нацелилась получить на этом деле немало золота. По крайней мере, золота, а может, и чего больше. Нет, отдавать контроль, я не собиралась. По той же причине, я не хотела просить всю сумму у своего брата Яромира. Великий Карансулов тоже не преминул бы отодвинуть меня в тень.

В общем, в Лиге нельзя было работать за идею. А любой проект должен был приносить прибыль, причем мгновенную. Если государственные средства ещё и можно было привлечь, так сказать, на перспективу. То частные лица в Лиге не вкладывали ни во что, что не приносило, хотя бы шестидесяти процентной прибыли в течение года. Причины такой большой ликвидности были простыми, реально прибыль была куда меньше. Начинать проект, не вложив в смету расходы на взятки чиновникам и дружинникам, а так же расходы на ведения двойной бухгалтерии (потенциальные инвесторы предпочитали получать свои деньги обратно в мешочках и никак их не отмечая, особенно, через государственные банки), всё это было немыслимо и, потому, разорительно.

Однако я была готова. В голове родился проект, способный обеспечить нам постоянную прибыль. Сначала я сообщила о нём Джованни, о гибберлингах я ему, естественно, всё рассказала. Поначалу эльф не поверил, но потом был очень возбужден. В конце концов, он согласился с моим планом, хотя мне стоило больших усилий уговорить его. Джованни был не глуп и понимал, что секрет гибберлингов нельзя было взять силой. Правда, эльф не горел желанием примешивать к проекту и Карансуловых, но в нашем отделении на Ингосе не было столько золота, чтобы открыть полноценное производство. Запроси Джованни большую сумму, лидеры дома потребовали бы отчета, а там, возможно, какой-нибудь шустрый конкурент попытался бы оттеснить эльфа со сцены. Конкуренция в среде эльфов была сильной, даже внутри домов. Там постоянно плелись интриги, конечно, не такие как в Кании, до убийств и явной подлости дело, как правило, не доходило, но, тем не менее, никогда нельзя было исключать скрытой подножки. Поэтому Джованни в итоге принял решение оставить дело между нами. Даже Ларвине он потребовал ничего не говорить, что меня просто несказанно обрадовало. В итоге, Джованни был вынужден отдать лидерство мне, понимая, что с организацией производства я справлюсь лучше. Естественно, эльф велел держать его в курсе всех дел в любое время дня и даже ночи. Это порадовало меня ещё сильнее, я уже начинала прикидывать, как сделать так, чтобы Ларвина увидела мой эффектный выход ночью из спальни Джованни. В независимости от того, будет ли там чего или нет. Даже в мыслях выражение её лица доставляло мне небывалое наслаждение.

Следующим кого я посетила, стал мой родной брат - Яромир. Заявившись в родовое гнездо, под формальным поводом - справится о здравии батюшки, мне удалось пообщаться с братцем и в итоге припереть его к стенке. Не обошлось без показной ругани, биения себя в грудь, но в итоге, он согласился и отсчитал мне из семейной заначки внушительную сумму златых. Про астральные путешествия я ему ничего не сказала, в этом случае, Яромир мог счесть меня сумасшедшей. Нет, я соблазнила его идеей о совместном проекте с эльфами. Брат, для приличия рода, поторговался, но в итоге согласился на разумные сорок процентов прибыли. Пятьдесят должно было отойти ди Вевром, остальные на... Тут я горжусь, словами составленного договора. Остальные десять процентов шли: "на поощрения работников", другими словами, на мою зарплату, как руководителя совместного дела.

Теперь же оставалось самая последняя и трудная часть. Убедить губернатора! Без сделки с властями, моя затея была несбыточна. Великий производственный проект, на который я подписала Яромира и Джованни, был невозможен без создания целого ряда мастерских: ткацких, лесопилок, кузниц, плавилен, алхимической и волшебной лавки, которыми располагали, как Карансуловы, так и ди Вевр в нужных мне количествах. Однако нужно было сырье, и нужна была рабочая сила. Вот за ними-то я пришла к губернатору.

Перед встречей я убедила, как Яромира, так и Джованни, написать в городской совет письма, порекомендовав меня правителю. Оба они это сделали, хотя оба в один голос утверждали, что это ничего не даст, так как влияния на Святополка у них нет. Однако по качеству приема и заверениям, что меня примут сегодня, можно было полагать, что как эльфы, так моя семья, всё же пользуются на Ингосе заслуженным уважением.

- Святополк ждет вас, госпожа Карансулова, - сказал вдруг миловидная прислужница, выйдя из апартаментов городского главы.

Оторвавшись от собственных мыслей, я встала с кресла и, кивнув служанке, направилась на прием. Кабинет градоначальника меня приятно удивил. Внутри не было никаких вычурных росписей и оформления под старину. Обстановка была деловой, и даже бедноватой. Кабинет был большим и просторным. На его стене висело несколько картин исторического содержания. Правда, довольно сомнительного качества. Наиболее меня поразило гигантское полотно: "Изгнание Незеба в пустыню", по-видимому, работа была кисти эльфа или очень талантливого человека, бравшего у Старшего Народа уроки мастерства. Об этом говорил стиль картины. В обыденной канийской живописи господствовала идея слепого копирования, то есть, воссоздания натуры в мельчайших подробностях. Каждый листочек пейзажа или каждая мелкая деталь натюрморта вырисовывалась в стремлении создать, как можно более достоверную работу. Старший народ отвергал подобный подход, в своих рисунках эльфы стремились сделать натуру ещё более красивой, ни один художник старшего народа никогда бы не нарисовал муху или другое некрасивое создание, сидящую на прекрасной вишенке своего натюрморта. Единственным исключением, был стиль "борьба за красоту", когда прекрасное должно было побеждать уродливое. В этом стиле, как раз и была выполнена заинтересовавшая меня работа. Глядя на неё можно было подумать, что Тенсес, изгонявший Незеба, - это хорошо замаскированный эльф, во всяком случае, необычайно длинные белые волосы (которые у нашего вождя вроде, как не наблюдались), идеальные пропорции тела, выдавали сильные приукрашивания и навевали соответствия с древними скульптурами джунов и тех же эльфов. Лицо главы Лиги так же отличалось идеальными чертами. Не реально большие, но очень выразительные синие глаза, светились мудростью, серьезностью и где-то печалью. Мантия Тенсеса была чуть порвана и распахнута, от чего взору открывалось изображение мужественной твердой груди и идеальные кубики накаченного пресса. Чуть ниже, под мантией, проглядывались через чур ровные для обычного мужчины ноги, облаченные в узкие шаровары, настолько плотно прилегающих к телу, что большая выпуклость ниже пояса наглядно демонстрировала истинную силу Великого Мага, и показывала все права и возможности для управления нашим великими государством. Помимо этого Тенсеса окружала ослепительная яркая аура, а вокруг мага в изящном танце кружились цветы и звезды. Властной рукой Тенсес сжимал украшенный драгоценными камнями посох, светившийся всеми цветами радуги. Незеб же, в свою очередь, готовый вот-вот оказаться низвергнутым в портал, представлял собой радикально противоположное зрелище. Огромный, мешковатый, с нереально лысой головой, снизу которой выпирала несимметричных пропорций челюсть, из-под которой наружу выходили кривые зубы. Венцом украшения Хадаганского Императора был маленький свинячий нос с огромными ноздрями. В целом тиран напоминал толи борова, толи орка, толи тролля, а скорее всё это вместе. Над Императором был занесен посох Тенсеса, готовый изгнать уродство и очистить скверну с лица мира. Разительный контраст картины производил совершенно дикое и на меня лично отталкивающее впечатление. В своём старании художник изобразил скорее карикатурные образы, нежели реально живущих людей. Присмотревшись к полотну, я не заметила в углу подписи. Пожав плечами, и решив считать картину неудачной работой эльфийского художника, выполненной на заказ, а не по вдохновению, я окинула взором другие вещи кабинета. Вся задняя стена была задвинута внушительными шкафами, из-под приоткрытых дверей которых, торчали стопки бумаг и грамот. В центре кабинета стоял огромный письменный стол. За ним и восседал губернатор. Это был ёще не старый, но уже порядком поседевший мужчина, небольшого роста. Он давно забыл, что такое талия и где её искать. Большой живот, казалось, был готов вот-вот забраться на стол, выпрыгнув из кресла за которым сидел губернатор. В целом, градоначальник Святополк напоминал - жабу, образ этот солидно дополняли несколько уродливых бородавок и огромные толстые очки. Если ди Вевры чем и руководствовались, когда рекомендовали Тенсесу Святополка на пост губернатора, то явно не красотой, что было не частым в среде эльфов явлением. К тому же, Джованни заверил меня, что реального влияния на губернатора у ди Вевра нет, в своё время было простое желание свергнуть старого главу, а на его место подыскать более лояльную фигуру, которая не сколько будет помогать, сколько не будет мешать. Предложенный кем-то в центральном правительстве Святополк эльфов устроил. С тех пор, отношений и контактов между ними не наблюдалось.

- Аааа, госпожа Катерина, - улыбнулся губернатор, - здравствуйте, прошу вас, проходите.

Поздоровавшись в ответ, я поспешила воспользоваться предложением, усевшись в большое кресло напротив стола.

- Чем могу помочь? - продолжил Святополк, продолжая демонстрировать сердечность, - прошу прощения, что отнял столько времени, дела, знаете ли. Хотите чаю или может кофе?

Я была приятно удивлена, по словам Яромира, нынешний губернатор был заядлым "народником", считавшим всех купцов ворами и вымогателями, готовыми выжать из крестьян и государства последнее. Можно сказать, так думали многие, если не все, однако, это мало кому мешало вести с нами дела. Святополк же по словам, Яромира, мало того что не помогал, так ещё только и думал, как бы разорить или задушить налогами. Конечно, слова Карансулова не произвели на меня особого впечатления, подобные разговоры можно было услышать от любого торгового человека в адрес чиновника, причем не только на Ингосе, а по всей Кании. Тем не менее, оказанное радушие выглядело странно.

- Кофе, если можно, - сказала я.

Святополк позвонил в колокольчик и отдал распоряжение, через минуту появившейся служанке:

- Варенька, кофейку пожалуйста.

- Будет сделано, Святополк Воисветович.

- Надеюсь, мы выпьем не за счет народа, - улыбнулась я.

Чиновник понял намек. Расходы на очень дорогой кофе (его собирали только на одном подконтрольном Лиге аллоде, где произрастало это растение) явно не могли просто так пройти по статье: "на поддержание общей структуры местного самоуправления". Однако Святополк явно был опытным деятелям, заранее приготовившим ответ:

- Что вы, госпожа Катерина, или можно я буду называть вас просто, Катерина? - спросил он.

Я кивнула.

- Так вот, Катерина, этот напиток я покупаю за свой счет, и время от времени делюсь им с другими. Поверьте, на деньги казны, мы покупаем только те продукты и рабочие принадлежности, что утверждены и перечислены в грамоте: "блага и необходимость в городской работе".

Я снова кивнула, хотя, конечно, не поверила. Упомянутая грамота была одной из лазеек для разбазаривания государственных средств на личные нужды. Суть была проста и непробиваема для любой проверки. Согласно закону городские чиновники имели право брать деньги из городской казны на покупку: дешевого чая, самоваров, гусиных перьев для письма, чернил и того подобного, без чего немыслима работа с бумагой. Согласно приложению к закону чиновник должен был взять у купца грамоту о содержании товара, а потом прикрепить её к журналу выдач на складе, на который собственно сначала и сдавались купленные вещи. Теоретически не подкопаться. На всё что покупаешь - берешь грамоту, а товар на склад. Чтобы проверка всегда могла по этой бумаге рассчитать все траты. На практике же было такое понятие, как "естественная убыль". Другими словами, чиновник покупал у купца всё что хотел, а в грамоте просил у того написать то, чего надо. Торговец, как правило, не возражал. Дальше грамота сдавалась на склад, уже, разумеется, без товара. После чего оформлялись накладные о выдаче вещей служащим. В результате, когда приходила проверка и спрашивала: "Где чернила на сумму сто златых?", тут же следовал ответ: "Чернила отданы служащим и уже исписаны! Баночки выбросили, что они их хранить будут?!". Если особо придирчивые проверяющее начинали интересоваться, почему чернила были израсходованы так быстро, то на это тут же следовал такой нудный, долгий и однообразный отчет о проделанной работе, что уши у любого сворачивались в трубочку, уже на десятой минуте объяснений. В общем, попасться на этой шалости было невозможно. А поскольку занимались ей в Кании, ну, буквально все, то выделить кого-то отдельно было непросто. В общем, я ничуть не сомневалась, что кофе, скорее всего, действительно принадлежит лично Святополку, но вот куплено оно отнюдь не на его деньги. Мои подозрения окончательно укрепились, когда служанка принесла напиток, в который был добавлен настоящий сахар. Тоже, между прочим, редкость. Сахарный тростник на территории Сарнаута встречался редко, и обычно роль сладкого играли мёд и халва. Сахар же был роскошью ничуть не менее ценой, нежели кофе. Впрочем, я была последней, кто начал бы забрасывать камнями губернатора, за покупку деликатесов за счет казны. В определенном смысле, меня это устраивало. Наслушавшись рассказов Яромира, я, было, уже начинала опасаться, что губернатор и впрямь неприступный фанатик, работавший за идею и живший на жалование. В этом случае, мой план имел все шансы провалиться.

- Так чем могу помочь? - переспросил Святополк, когда мы пригубили кофе.

- У меня к вам дело, - начала я, - весьма и весьма выгодное, как для меня, так и для вас.

- Я служу Ингосу, - заметил Святополк.

С трудом я подавила смешок, обычно все говорившие с таким пафосом, служили только себе.

- Разумеется, говоря, благо для вас, я подразумеваю - благо аллода и всей Лиги, - сказала я.

Святополк кивнул.

- Слушаю, - произнес он.

Я вздохнула, вот он самый важный момент, сейчас нужно было действовать очень осторожно, а то это жаба мигом бы всё учуяла, а потом банальной взяткой от него бы уже было не отделаться. Как пить дать, потребовал бы долю.

- Карансуловы вместе с домом Ди Вевр планируют открыть совместное дело.

- Какое?

- Всего понемногу, господин Святополк.

- Называйте меня просто - Святополк. Прибережем "господин", для официоза.

- Хорошо, хорошо. Так вот, мы желаем...

- "Мы" - это Карансуловы и дом ди Вевр?

Я кивнула.

- Да, мы желаем начать усиленное совместное производство по целому ряду направлений. Рубка и переработка леса. Добыча руды и плавка металла. Пошив одежды. Вы должны быть в курсе, что на очередном докладе в столице было выражено очередное неудовольствие властей, по поводу слабого развития экономики Ингоса. И это при местных-то богатствах!

- Да, - хмыкнул губернатор, - всё это есть. Но столица по-прежнему не дает денег. Наши леса богаты, а в горах много ценной руды, но вы же знаете наши трудности, как тяжело привлечь поселенцев. А что нам говорят? Ищите богатых людей, привлекайте их деньги для развития, но из-за местных погодных условий мало, кто нам помогает. Да и рабочие с других аллодов не больно горят желанием трудиться на Ингосе. А обещанные надбавки, отпугивают возможных вкладчиков!

- Ну, думаю, проблемы с вкладчиками мы сейчас и решим, - сладко улыбнулась я, - если мы сейчас договоримся, считайте, они найдены.

- Я внимательно слушаю.

Сделав глубокий вдох, я выложила главный козырь:

- Продайте нам тюрьму!

- Что? - не понял губернатор.

- Десять лет назад, в Лиге был принят закон "о частных тюрьмах", - сказала я.

- Частных?

- Ну, не государственных. Заключенные сидят в колонии на Ингосе и только маются дурью. А мы можем привлечь их к полезному исправительному труду.

Губернатор почесал подбородок.

- Мы тоже об этом думали, - сказал он, - но законы Лиги довольно строги, выделенных средств на содержание заключенных мало, а их нужно усиленно охранять, во время работ, скажем, на лесоповале.

- В этом и вся прелесть нашего дела, - улыбнулась я, - охрану выделим мы, и, конечно, возьмем на себя все расходы по содержанию и кормежке заключенных.

- А в чем выгода?

- Мы получим дешевую рабочую силу, которая не нуждается в зарплате, что сделает освоение богатств Ингоса менее накладным, а товары более дешевыми. Город же получит своё в виде налогов, к тому же мы не претендуем на те суммы, что выделяет столица на содержание заключенных. Город может оставить их себе, и израсходовать, скажем, на бедных сирот.

- У нас очень много сирот, - согласился губернатор.

- Ну, так давайте поможем им вместе и подпишем соглашение, - сладко улыбнулась я, выложив на стол заранее припасенную грамоту.

Святополк встал из-за стола и принялся расхаживать по апартаментам.

- Идея неплоха, - колеблясь, сказал он, - однако, есть много бумажных проблем. Нужно, разрешение службы по правам человека, санитарного надзора, одобрения городского совета и многих других. Я не могу решать такие вопросы единолично.

Я понимающе закивала.

- Но вы же поставлены, чтобы решать такие вопросы, - сказала я, - признаюсь, нас больше волнует время, чем деньги, уверена, государственному человеку, вроде вас, будет просто их убедить.

Сказав это, я достала из сумки увесистый мешочек с монетами и положила на стол.

- Но это не входит в мои обязанности, - протянул Святополк.

- Почему не входит? - заулыбалась я ещё слаще, - сам Тенсес на своем ежегодном послании общему собранию Лиги, призвал государственных служащих всячески содействовать развитию экономики. И перестать "кошмарить" купцов и торговцев.

Я добавила на стол ещё один мешочек с монетами. Побольше.

Святополк перестал ходить туда-сюда, остановившись около ширмы, закрывающий проход, видимо, в небольшую комнату отдыха. Вопросительно посмотрев в ту сторону, губернатор вскоре утвердительно кивнул.

- Хорошо, - сказал он, - согласен. Давайте подпишем соглашение.

Рука губернатора потянулась к государственной печати с двуглавым орлом. Я моргнула. Интересно, с каким-то это серым кардиналом он только что посоветовался? В том, что за ширмой кто-то был, я ничуть не сомневалась. Однако кто бы это ни был, мне хотелось его расцеловать, о такой легкой победе нельзя было мечтать. Я заботливо погладила оставшиеся четыре мешочка в своей сумке, по правде говоря, у меня была полная уверенность, что расстаться придется со всеми! Что же, совместное дело людей и эльфов начинало осуществляться!

Глава Седьмая.

Тяжело вздохнув, я снова окунулась в кипу бумаг на своем столе, дело только-только открывалось, и работы было завались. Едва-едва мне удавалось делать перерыва на чай, и то, не отрываясь от бумаг. Отчеты, квитанции, докладные, перечни и прочая документация сыпалась, как из рога изобилия.

Губернатор не обманул, все службы радушно открыли перед нами двери, и очень скоро грамота-разрешение на передачу тюрьмы в частные руки, а если конкретнее, торговому консорциуму: "Ди Вевр - Карансуловы", была вся разукрашена всевозможными печатями. От правозащитников и городского совета до санитарных служб. В общем, от всех.

Яромир выделил часть личной охраны на помощь сторожам и конвоирам в тюрьме. Уже через два дня, первая партия заключенных должна была направиться на лесоповал, вторая в шахты и плавильни. С лесопилками и кузницами было сложнее, мастеровые отказывались обучать заключенных и увольнять своих учеников. Яромир в своем письме предлагал всех выгнать и нанять новых, но я отвергла предложение. Меня интересовало качество. Наш корабль не должен был быть сделан абы как. Разумеется, Яромир не знал о строительстве корабля, по его мнению, ему предложили поучаствовать в создании дешевых мастерских. В целом, это тоже было верно. Мы не могли позволить себе строить что-то, не получая прибыль здесь и сейчас. Лишь небольшая часть ресурсов должна была пойти на строительство корабля. Однако даже с учетом этих сложностей, я планировала завершить работу по его созданию судна за два месяца. Сроки, конечно, ударные, но никто не требовал от нас соблюдения всех норм древнего кораблестроения. Хотя на кое-какие общие принципы мне пришлось обратить внимание. Увы, первый же просмотренный мной отчет от человека, которому я поручила строительство, меня разочаровал. Пришлось срочно выгнать его в шею. Поначалу мужичок показался мне милым старым историком. Изложив ему красивую легенду про то, что наш торговый дом собирается построить памятник в виде древнего корабля и установить его на главной площади в качестве наглядного исторического пособия народу, я подвела его к нашему делу. Ученый загорелся идеей, донести молодому поколению, какое это было время до Катаклизма, когда все плавали по морям и океанам, а не жили на окруженных Астралом островах. Но толи он оказался умнее, чем рассчитывала, толи глупее - этого был не понять, так или иначе, историк принялся строить "памятник" со всей исторической достоверностью. Конечно, я понятия не имела, что наш ждет в Астрале, но была убеждена, что расходы на изготовление лака, против действия морской соли и очень дорогая бечевка для заделки швов, вместе с ещё целой кучей разных аксессуаров были совершенно лишними. И дорогими! В общем, играть в простую наивную дурочку я не собиралась. Однако нового историка, ученого или просто инженера, способного по древним чертежам построить макет корабля найти было не просто. Джованни и Яромир прислали мне парочку рекомендаций, на этот счет, но никто пока не подходил. Либо был чрезмерно дорог, либо не вызывал доверия. Впрочем, я не сомневалась, что мы решим эту проблему.

Пока же меня больше занимали другие вопросы. Больше всего трудностей было с тюрьмой. Закупка еды, одежды, матрасов и прочих необходимых для заключенных вещей, требовала денег. Плюс, согласно отчету бывшего начальника тюрьмы, а с недавних пор, руководителя частного охранного предприятия: "Карансуловские львы", помещения колонии требовали срочного ремонта. Больше всего в нём нуждался местный отстойник. Бывший стражник отчаянно просил вложить средства в ремонт, давно вышедшей из строя системы сливов. По его словам, средства на приведение тюрьмы в божеский вид в городской казне не могли найти уже семь лет. Вместе с тем запах в колонии, а особенно вблизи отстойника стоял такой, что вороны с небес падали. Я была вполне склонна ему посочувствовать, но отчет нашего мудрилы по водоснабжению определенно утверждал, что сделать всё будет не так просто. По его словам имели место грубые ошибки в проектировании, и легче было сделать новый отстойник, чем ремонтировать старый. Далее ученый привел примерный расчет времени, который понадобится на его строительство, количество материалов, а в конце, приблизительную стоимость проекта. От последней цифры у меня глаза на лоб полезли. Нет, строить новый отстойник, когда прибыль ещё не пошла, было глупо. Яромир высосал бы из меня весь мозг. В общем, пришлось распорядиться о создании двух дополнительных групп среди заключенных, которым и выпадет честь, убирать отстойник. Прекрасно понимая, что добровольцев здесь не будет, я распорядилась брать принудительно. Начальник тюрьмы выразил обеспокоенность, не разоримся ли мы на выплату взяток тем чиновникам, что были назначены городским властями, следить за соблюдением прав личности и здоровья заключенных. В ответ я переписала и послала ему выдержку из соответствующей грамоты, в третьем пункте которой отчетливо говорилось: " Нарушением прав личности и оскорблением подневольного или ограниченного в свободен человека или иного разумного существа, являются поступки или принуждение к действу, связанному с причинением человеку морального и телесного вреда. В качества морального вреда может считаться любое слово или действие, связанное с оскорблением личности подневольного, его родни, интимных чувств и вероисповедания...". Ни под один из этих пункт любой вид работы, в том числе, и чистка отстойника, не попадал. Так что, от защитников прав человека можно было смело отбиваться этой бумажкой. Что касается санитарии, то от работы с натуральным удобрением ещё никто не умирал. А чтобы считать содержимое отстойника таковым, я написала ещё одну бумажку, согласно которой, мы поставляли сие удобрение в качестве благотворительно товара местным крестьянам. Поскольку все места на Ингосе были завалены снегом, из-под которого изредка произрастали озимые растения, то любое поле могло считаться сельхозугодиями.

В целом проблема была решена не плохо, однако, с сожалением пришлось констатировать, что мы потеряли уже, по меньшей мере, две группы рабочих (не менее двадцати душ), так как задействовать их на других, приносящих доход объектах, мы уже не могли.

Я как раз решила сделать ещё один небольшой перерыв на чай, как вдруг раздался стук в дверь.

- Слушаю.

В комнату вошел Никифор и поклонился.

- Что там? - спросила я.

Слуга снова поклонился.

- Эти каких их... - слуга задумался, - ги...го...гоб....гопники...

- Гибберлинги, - подсказала я.

- Верно! - кивнул Никифор, - хотят вас видеть, госпожа. И этот друид пришел, что вы вызывали.

- Отлично! Проси.

- Кого первым?

- Сразу всех.

Никифор пожал плечами.

Через пару секунд неугомонная троица влетела в мои покои.

- Что? Когда? Скоро? - посыпались снова одни и теже вопросы.

- Не быстро! - урезонила я.

- Тут скучно сидеть, конечно, блинчики - это хорошо, - Диззи потряс уже порядком распухшим брюшком, - но так жить нельзя.

Я вздохнула.

- Имейте терпение. Не всё сразу.

- А когда?

- Я уже говорила, в лучшем случае - пара месяцев. А до той поры, вам лучше не показываться в городе. Вы сильно бросаетесь в глаза.

- И что?

Я пожала плечами.

- Чем меньше народу будет знать подробности нашей с вами сделки - тем лучше.

Я вспомнила про фигуру в плаще. Кто бы ни держал на эльфов зуб на Ингосе, ему явно не понравится наше новое совместное дело с Карансуловыми. Наоборот я не исключала вероятности, что новая сделка между моим родом и домом ди Вевром, оставит не удел многих больших и малых купцов Ингоса. За каким-то из них, вероятно, и стояла фигура в плаще, дважды покушавшаяся на мою жизнь. И если первый раз, ещё можно было говорить о деле: "по пьяной лавочке", то натравить лесовиков, в присутствии знатного дружинника - это уже говорило о многом. Что делать я не представляла. Возможно, этого шпика можно было перекупить, но, как и с кем общаться? Желания выходить на преступное подполье Ингоса у меня не было. Яромир наверняка мог помочь. Я не исключала варианта, что многие преступники могут гулять у нашей семьи по струнке, но опять же, ни один из подобных головорезов не решился бы покуситься на Карансуловскую дочку. Так что речь шла явно о каком-то скрытом заговоре, и тот, кто его затеял, наверняка думал о последствиях. Сейчас ворошить весь этот гадюшник было опасно. Если Яромир узнает, что кто-то пытался меня убить, он из чувства кровных уз попытается найти обидчика и может влипнуть в неприятности. В целом я надеялась, что после того, как о торговом союзе ди Вевра и Карансуловых при полной поддержке губернатора, стало известно на Ингосе каждой собаке, преследовать меня прекратят, испугаются последствий. Во всяком случае, простых бандитов или каких-нибудь пьяных дураков использовать больше не будут. Так что, кто бы там не притаился в тени, им придется придумать что-то ещё. Тогда они могли себя выдать. Начинать же сейчас активные поиски, значило бы, нарваться на войну. Она же нам сейчас была совершенно ни к чему, мне оставалось надеяться, что после всего заговорщики одумаются, решив, что орешек им не по зубам. Тем не менее, наш главный козырь - гибберлингов требовалось спрятать, куда подальше. К несчастью, пушистикам объяснить весь этот расклад было довольно трудно.

Глаза мохнатого семейства налились печалью.

- И что нам сидеть тут месяцами? - ахнул Диззи.

- Не волнуйтесь, - произнесла я, - всё будет, но не сразу. А пока я подыскала для вас отличное убежище в лесу. Охота, рыбалка, путешествия, только в меру...

Диззи воспарил духом.

- А эти грамоты, разрешения? - спросил он.

- Там не требуется, - сказала я.

Гиббирлинги удивленно переглянулись.

В этот момент раздался стук в дверь, к нам пожаловал следующий гость.

- Этот человек вам поможет! - сказала я, - проходите.

Дверь открылась, но вместо знакомого старца в покои зашел совершенно другой мужчина. Однако он, как и знакомый мне с детства старичок Афроний, был облачен в одежды друида. Точнее в шкуры. Голову мужчины покрывала изящная шапка в виде волка. Причем, это действительно было натуральное чучело. Остальные одежды не сильно отличались от головного убора. Меховая куртка и сапоги. Солидный плащ из шкуры тролля. Грубые штаны, сделанные из толстой кожи дикого кабана. Внушительных размеров пояс, в тон сапогам отделанный мехом снежного тигра. Ушли те далекие времена, когда друиды украшали себе только листьями и цветами, желательно живыми, и из всех одежд предпочитали исключительно растительные дары. У нынешнего же друида о связи с древними обычаями напоминал лишь гигантский кувалдометр, а точнее двуручная дубовая киянка, висевшая за спиной. Старик Афроний, на моей памяти никогда не брал в руки что-нибудь тяжелее березового посоха. Однако старинный каменный амулет, с изображением листа, я узнала сразу. Это был знак старшего в круге.

- Приветствую вас, - сказала я, - а что случилось с Афронием?

Мужчина пожал плечами.

- Он умер, - последовал ответ, - я его ученик и новый старший круга Ингоса. Моё имя - Светломир.

- Катерина, - представилась я.

Друид сделал изящный полупоклон.

- Вы меня вызывали, госпожа Карансулова? - спросил он.

Я задумалась. Вообще-то я планировала отдать гибберлингов на попечение старику Афронию. Им бы там понравилось, одновременно, были бы и далеко от города. Лагерь друидов стоял в непроходимых буреломах, куда только они, да разве что лесовики знали тропы. Светломира я же видела в первый раз и до этого о нём даже не слышала. И посему не могла знать, доверять ему или нет. Афроний был для меня своим человеком, старый друид был частым гостем в имении, ещё в детстве его травы исцелили меня от одной мерзкой болезни. К тому же Афроний помогал отцу своими настоями, от боли в пояснице, которые терзали моего родителя. В целом, старый друид вызывал только положительные эмоции и располагал к доверию. Он не относился к разряду фанатиков природофилов (другого слова не подобрать) и довольно спокойно воспринимал Карансуловские мельницы, ровно, как и активную деятельность гильдий Охотников и Лесорубов. Случалось, он ворчал, но со стариком всегда можно было договориться. Этого нельзя было сказать о других друидах, для которых достойным наказанием за сломленную ветку, являлась только сломанная кость обидчика. Если Светломир был из таких, нам следовало опасаться неприятностей. Мне вспомнились лесовики. Могли ли за этим стоять друиды? В принципе - да. Отношения между стражами природы и эльфами были не без облачные. Проблемы были в разном понимании красоты. Друиды считали красивыми всех существ, даже комаров, ну, если и не красивыми, то нужными и поддерживающими хрупкий баланс. Эльфы же наоборот стремились украшать всё, в том числе и природу. Во время их "Битвы за красоту" - исторического периода имевшего место много лет назад, многие "уродливые", с точки зрения эльфов, виды подвергались, либо изменению и украшению, либо если это было невозможно - истреблению. Друидов раздражал такой подход, они считали, что эльфы пытаются украсить уже и без того идеальный мир. И если кто-то его не понимает или не приемлет, ему надо работать над собой, а не заниматься разрушением и переделыванием всего под свой вкус. В основе вероисповедания друидов лежало поклонение природным духам и явлениям. Основой веры - были языческие обряды и ритуалы. В одной из книг древнеэльфийского ученого утверждалось, что основы друидизма лежат в культах Старшего Народа и теории "Разумного Астрала". Однако первые друиды, принадлежавшие вымершей расе джунов, переиначили древние суждения, подменив идею о Едином Разуме, заключенном Астрале, суевериями о разумности стихийных явлений и существовании целого пантеона мелких божков и духов. Друиды с подобными взглядами были категорически не согласны, они утверждали, что их вера хоть и появилась по меркам Страшего Народа сравнительно поздно, тем не менее, к эльфам она не имела ровным счетом никакого отношения. К теории "разумного Астрала" друиды относились равнодушно, считая, что в мире, в принципе, всё разумно. Астрал, как субстанцию или стихию, друиды не признавали источником жизни, считая, что Астрал силой, вырвавшиеся из-под контроля. Другими словами, друиды отрицали, в общем-то, всеми принимаемый факт, что в основе мира лежит магия - суть Астрала. От чего, с точки зрения магов, в том числе и Великих, а через них, стало быть, и всего народа, друиды считались своего рода - анахронизмами, не признававшими базовых законов. Вера друидов, отвергаемая волшебниками всех мастей, утверждала, что Астрал - это искусственное порождение, бесконтрольная магия, вырвавшаяся из рук магов, а потому начавшая уничтожать мир. В основе же всего, по мнению друидов, лежала природа, Древо Жизни и Великие Духи - разумные создания, как добрые, так и злые, появились отнюдь не из Астрала, а из первоматерии. Не трудно догадаться, что причиной Катаклизма, уничтожившего планету, согласно суждениям язычников, стала высшая магия. Некоторые друиды отваживались даже открыто называть первоисточником Катастрофы эльфийскую "Битву за красоту", когда древние маги Старшего Народа попытались магическим образом сделать себя и весь мир заодно красивее. Подобный глобальный эксперимент и нарушил естественное вращение круга Жизни, создав агрессивный Астрал. Все доказательства, что Астрал существовал ещё до Катаклизма, друиды отметали сходу. Попадались среди них и настоящие фанатики. И являлся им Светломир или нет - неизвестно. То, что он был учеником Афрония, ещё ни о чем не говорило, принцип личной свободы для друидов был священен, учитель не имел права насильно изменять мировоззрение своего ученика.

- Так что вы хотели? - повторил вопрос Светломир.

Я замялась.

- Нет, - вступил в беседу Диззи, - с живодерами нам не по пути.

Остальные двое кивнули. Светломир перевел взгляд на гибберлингов и удивлено поднял брови.

- А вы ещё кто такие? - удивился он.

- Кое-кто утверждает, что они мутировавшие лесовики, - сказала я.

Друид отрицательно замотал головой.

- Никогда такого не видел, - произнес Светломир.

- И не смотри, - сказал Диззи, - мы на шапку не пригодны. У нас шерсть тонкая. Вот!

Светломир рассмеялся.

- Где вы таких нашли? - спросил он.

- Не важно, - заметила я.

- Мы с ним не пойдем! - Диззи топнул ногой.

- Вы хотели предложить их мне? - удивился Светломир, - вы не по адресу, друиды иногда выкупают у сельчан зверей, но они-то не животные. Кто угодно, но не животные.

- Почему вы так категоричны? - удивилась я.

- У животного и разумного существа разное мышление. Настолько разное, что мы считаем животных не разумными, хотя, если откровенно, ума-то у любой улитки по более нашего. Поверьте, кем бы вы не считали этих мохнатиков, обращаться с ними, как с животным - нельзя.

- Так ты не будешь делать из нас шапку? - спросил Диззи.

Светломир отрицательно замотал головой. Гибберлинги успокоились.

- Ну, тогда, - сказал он, - почему бы и нет. А где ты живешь?

- В лесу.

- Отлично! Что может быть лучше, чем побродить по лесу, поохотиться. Ты же обещала нам это, Катерина. И рыбалку тоже!

Я всё ещё колебалась.

- А вы я смотрю забавные мальцы? - рассмеялся Светломир, - откуда вы такие взялись?

Гибберлинги насупились, помня о нашем уговоре.

- Секрет, - произнес Диззи.

Друид пожал плечами.

- Ну, секрет так секрет. Много слышал о чудесах эльфьей магии, но чтобы вот так...

Я кивнула, подтвердив нелепое предположение друида. Судя по реакции, Светломир не собирался вытаскивать дубины, чтобы: "изжить продукт магической скверны, восстановив естественное равновесие", значит, в фанатики его записывать не стоило. В конце концов, друид друиду рознь, часто таким словом называли обычных отшельников. Что касается магии, то друидов она была своя, иная. Они не стремились с помощью тайных сил изменить мир, они подстраивались под него. Все их знания, умения, заклинания, основывались на попытке найти баланс или равновесие. Они не изменяли, они изучали и делали выводы. Зелья друидов были известны своей чудодейственной силой, но действительно магическими были лишь немногие. Как правило, их эликсиры содержали естественные травы, ягоды, кору и другие компоненты.

Ещё раз взвесив все "за" и "против" я приняла решение.

- Мне бы хотелось, чтобы вы присмотрели за ними, Светломир, - произнесла я, - не хочу, чтобы мозолили глаза жителям городка. На них странно реагируют.

Друид рассмеялся.

- На меня тоже странно реагируют. Так что, думаю, мы найдем с пушистыми общий язык.

Я тяжело вздохнула, как подобает истинно торговому человеку, и спросила:

- Сколько?

Светломир явно не далеко от меня ушел, т.к. сумел испустить не менее тяжелый вздох.

- Времена нынче сами знаете какие, - проговорил он, - цены растут, как на дрожжах.

- На муку падают, - заметила я, - а дешевеет хлеб, дешевеет всё.

Друид вздохнул ещё тяжелее.

- Так оно так, но сами понимаете, что спрос на шкуры тоже падает.

Я сделала себе пометку. Судя по всему, шкуры можно было купить и друидов, без всяких посредников. Торговое соглашение между Карансуловыми и ди Вевром сотрудничества в области меха не предполагало. А заказ, сделанный Джованни верхушкой Великого Дома, никто не отменял. Однако этот вопрос можно было отложить и на потом.

- Но деятельность друидов не попадает под налоговый учет? - улыбнулась я.

- Но пошлину-то с продажи мы платим. В общем, всем нелегко. А вашим подопечным не только развлечения, но и скрытность нужна. Опять может у них диета особая...

- Да жрут всё подряд! - сказала я, - только успевай накрывать.

- Во! - сказал Светломир, - а с фуражом нынче тоже не всегда легко.

Гибберлинги нахмурились. Торг им явно не нравился. Я решила завязывать. Они не должны были думать, будто мы собираемся на них экономить.

- Так сколько?

- Златых пять за месяцок положите? - спросил Светломир.

- Сколько? - ахнула я, - поимей совесть, друид?

- Я всё имею, в том числе и совесть, - согласился Светломир.

Я скрипнула зубами, да с Афронием бы всё вышло проще.

- Ты же можно сказать святой человек, - не сдавалась я, - служишь природе и равновесию. Должен презирать материальные ценности.

Друид с готовностью перешел на "ты".

- Всей душой презираю, - сказал он, - посему, как только получаю, сразу перевожу в другие блага.

- Блага? - облизнулись гибберлинги, - а это, рыбки у вас достать можно. Вот такой вот!

И Диззи развел лапками от себя, случайно, нарисовав в воздухе два полукруга. Друид понял его превратно.

- О! Такой рыбки у нас навалом, - подмигнул он, - и белуга, и золотые. Глазастые. С фигуркой. Грудь во!

Светломир изобразил.

- Правда? - спросил Диззи.

- Ну, я что врать буду? Потому и пять златых. Но оно того стоит, сами увидите.

Я поперхнулась чаем.

- У вас чего притон там? - возмутилась я.

- Это у тебя в городе притон, - обиделся Светломир, - а у нас пляски в круге на свежем воздухе. Праздник весны. Посиделки у костра, ну, и полежанки тоже бывают. Дело сугубо добровольное.

Я открыла рот от удивления. Кажется, со смертью Афрония в среде друидов произошли перемены.

- Вам же нельзя! - заметила я.

- Что?

- Кодекс друидов гласит, что старший круга должен быть примером всем, жить в гармонии, воздерживаться от греха, особенно от прелюбодеяния, - процитировала я отрывок книги, - свобода свободой, но книги о ваших традициях и правилах никуда не делись, и изучаете их не только вы, но и в школах Старшего Народа.

"И поднимают на смех, - подумала про себя я, - эльфы, вообще, не признают прелюбодеяние грехом, ровно, как и чревоугодие".

Светломир, однако, и бровью не повел.

- Вы не правильно толкуете святой кодекс, - пояснил он, - цель друида жить в равновесии. Грех есть не просто проступок. Грех - есть отклонение от равновесия. Подмена святого духа личными прихотями тела, а так же, отказ от священной задачи поддержки баланса сил в природе, вот это и есть грех.

- И что ваши пляски к этому не относятся?

- Раньше относились, - согласился Светломир, - особенно, если они есть бесцельное и вредное удовольствие. Но сейчас оно таковым не является.

- Даже так?

- Конечно. Ведь идет война с проклятыми хадаганцами. А недавно они ещё и заключали союз с орками, включив их в свою Империю. А орки плодятся кролики...

Меня охватило ощущение дежавю, где-то я это уже слышала.

- И от чего будет зависеть исход войны? - продолжил Светломир, - от численности армий. Посему святая задача каждого друида, и особенно старшего в круге - это всеми доступными средствами увеличивать население.

- Если мне не изменяет память, - нахмурилась я, - старшему запрещается быть с женщиной. Сказано же: "Служи природе и балансу, отринув служение семье и детям, так как не может у слуги быть двух хозяев. Старший же тот - кто посвятил себя великой цели и ей всецело отдал свою душу".

- Вы не внимательно читали и толковали кодекс, - ответил Светломир, - старшему в круге запрещено женится, о запрете же на любовь плотскую там ничего не написано! Подобные неточные трактовки первый шаг к ереси. Так и становятся фанатиками. Со своей стороны, я готов просветить тебя, Катерина, на этот счет и показать всю истинность нашего миропонимания. Сейчас, возможно, не время и не место впадать в теософию, однако, я готов пригласить тебя посетить мой дом. Там мы могли бы заняться, хм... Поиском истины. Почитать псалмы древних, попеть воззвания, попить нектара, обсудить сущность истинного равновесия, кой достижим в слиянии противоположностей. Союза неба и земли. Огня и воды. Земли и воздуха. Со своей стороны могу гарантировать настоящий духовный оргазм!

Друид бесстыдно подмигнул. Гибберлинги рассмеялись. Я почувствовала, как наливаются краской мои щёки и уши, а пальцы сами собой сплетаются в знак предшествующий заклинанию огненно шара. Тем не менее, в последний момент я остановилась. Друид был мне нужен. Сволочью он, конечно, был порядочной, но фанатиком, без сомнения, не являлся. Такой бы не стал натравливать на кого-нибудь лесовиков ради светлых идей или прибыли. Ему это было не надо. Светломир действительно не был материалистом, это был банальный раздолбай, живущий удовольствиями одного дня. Интересно, что Афроний в нём нашел, если передал ему бразды правления в круге, и, вообще, взял в ученики? Впрочем, сейчас не следовало забивать голову лишними проблемами. Светломир был предсказуем, а потому безопасен.

Встав из-за стола, я подошла к сундуку и достала из него мешочек с деньгами.

- Верю, что ты выполнишь обещание, - произнесла я.

Светломир кивнул.

- Никто не может меня упрекнуть, что я не держу своё слово. Ручаюсь, с твоими чудо-друзьями ничего не случится. Более того, я лично позабочусь, чтобы никто кроме тебя не узнал, что они покинули город и куда направились.

Я кивнула.

- Пошлите! - сказал Светломир своим новым приятелям.

- А куда? - обрадовались гибберлинги, - и чем займемся?

- Ууу.. Нас обширная программа. Сперва мы пойдем в лес на нашу стоянку. Потом я покажу вам, как варят настоящий друидский самогон с лавровым листом и смородиной.

- А охота? Рыбалка?

- Как сказал один мудрец: "Охота без выпивки, всё равно, что рыбалка без бухла!". Как будет самогон, так и пойдем, куда душа пожелает. Ну... Если сможем, конечно...

Сопроводив гибберлингов и Светломира, я снова уселось в кресло. Теперь продувная троица не будет беспокоить местных жителей. Друиды их примут, не вдаваясь в лишние подробности. Мне же предстояло снова вернуться к бумагам. Уткнувшись в книги и вооружившись счетами, я снова погрузилась в другой мир, где ничего и никогда не делалось даром.

Предстояло продумать места добычи сырья и маршруты его транспортировки. Для начала дерево. Его мы могли взять в карансуловских владениях. После гибели двух мельниц, уволенные Яромиром охранники наверняка ищут работу. Что же можно было вернуть их обратно, правда, с уже пониженной платой. Будут сторожить заключенных в местах лесоповала. В принципе, активной вырубкой Карансуловы не занимались. Так что прежде чем искать новые площадки, можно было выжать старые запасы. Правда, все имеющиеся на Ингосе лесопилки, были далековато. Я задумалась, нужны ли они нам вообще? Доски стоили дороже "кругляка" или только-только поваленных деревьев, но и возни было многовато. Конечно, из бревен корабль не построишь, но что нам мешало, потом просто купить доску, не тратясь на содержание лесопилки, покупая старую или сооружая новую. К тому же лесопилки раздражали в последнее время активных лесовиков ничуть не меньше, чем мельницы. А сожженная лесопилка стоило куда больше, чем десяток истыканных стрелками лесорубов. Людишек на такую работу всегда можно было нанять. Бревна продавались дешево, но и расходов никаких. Нанял, каждому в зубы по топору, одну двуручную пилу на бригаду и гуляйте ребята. С лесопилкой же всё серьезнее, пилы, ножи, гильотины, зажимные станки специальной работы, содержание их, смазка. Опять же расходы на охрану и т.д. и т.п. Не больно ли жирно для одного корабля. Взяв в руки грамоту с новостями о последних ценах на лес, я убедилась, что кубометр бревен стоил 3 серебряных, кубометр хорошей доски от 10 до 12 монет той же ценности. Правда, чтобы получить кубометр доски, требовалось полтора два кубометра бревен, зависимости от породы и возраста дерева. Покроет ли расходы на лесопилку подобная прибыль с продаж или не покроет? При условии, что мы сами будем добывать лес, это существенно снизит себестоимость продукции, без цепочки всяких левых посредников. С халявной рабочей силой в виде заключенных, стоимость кубометра бревен будет копеечной. Так как поступить?

В этот момент в комнату снова вошел Никифор.

- Что на этот раз? - спросила я, уже немного раздраженная, старик был, конечно, не виноват, но отвлекаться посередине мысли было неприятно.

Никифор поклонился.

- Снова посетители, госпожа, - сказал он.

Я удивилась. Кто это мог быть? Больше на этот день я никого не приглашала.

- Кто?

- Славные дружинники, - торжественно заявил Никифор.

Я закрыла лицо руками, вот только этих мне сейчас не хватало. Не рано ли господа пожаловали с проверкой? Губернатор ведь всё утряс.

- Славный богатырь - Добрыня с другом. Тоже дружиннико.

Облегченно вздохнув, я велела просить. О Добрыне по всему Ингосу ходила великая слава, как о единственном честном дружиннике, который никогда не берет взяток. Посему его все уважали и очень боялись. Действительно, ну, кто может помыслить, что придет в голову честному стражу правопорядка? Как вести себя с таким, соответственно, тоже никто не знал. Любой обычный дружинник был простым людям как-то понятнее и проще. А тут малого того, что сын купца, так ещё и честный! Как Димитрию Кирилловичу удалось воспитать такого сына, никто не знал, очевидно, даже, что и он сам. Так или иначе, с Добрыней старались лишний не раз не связываться, за исключением случаев, когда действительно в дом пришла беда.

Я же воина не боялась, единственным разумным объяснением терпимости Добрыни к моим выходкам было то обстоятельство, что я ему нравилась. Дружинник после долго разговора согласился держать в тайне наш секрет, хотя и считал, что властям следует знать о "чудо-корабле". С не малым трудом мне удалось убедить его держать всё в тайне.

- Просить? - проговорил Никифор.

Я кивнула.

- Проси.

Никифор испарился. Почти сразу в апартаменты вошел Добрыня вслед за ним следовал ещё один мужчина, так же носящий на груди значок двуглавого орла. Судя по количеству самоцветов на регалиях, званием гость был ни как не ниже Добрыни, и без сомнения, как и мой друг, принадлежал к правящей верхушке дружины. Я насторожилась. Кроме Добрыни слышать о честных дружинниках на Ингосе мне не приходилось. От этой же фигуры веяло силой. Силой хищника. Хотя гость и не отличался высоким ростом, и отнюдь не был, подобно Добрыне, косой саженью в плечах, его узкие глаза светились стальной решительностью и непоколебимостью. Впечатление усиливали резкие черты, темноватая для обычного канийца кожа и длинный крючковатый нос, предававшему дружиннику сходство с хищной птицей. В отличие от Добрыни, этот мужчина не носил латы, вместо этого, он был облачен в военный кожаный камзол, подбитый на груди стальными пластинами. На поясе гостя болтался в ножнах короткий меч. Так же благодаря отличному обзору со своего высокого кресла, я заметила, что из-под правого сапога мужчины торчит что-то сильно похожее на рукоятку кинжала.

- Здравствуй, Катерина, - произнес Добрыня.

Я улыбнулась и махнула ладошкой в знак приветствия.

- Позволь представить тебе моего друга, так же достойного офицера дружины Ингоса, - Добрыня указал на своего товарища.

Мужчина изящно поклонился.

- Польщен, сударыня, - сказал он.

Я протянула руку. Дружинник учтиво коснулся губами по моей ладони.

- Катерина Карансулова, - представилась я.

- Ястреб, - ответил дружинник.

Я вопросительно подняла бровь. Не имени, не фамилии.

- Он предпочитает, чтобы его называли этим прозвищем, - пояснил Добрыня.

Ястреб ухмыльнулся, довольно-таки хищной улыбкой. Нет слов, друг Добрыни явно оправдывал своё прозвище, и, видимо, немало им гордился.

- Рада вас видеть в моём доме, - улыбнулась в отчет я, - чем могу помочь, господа?

Добрыня замялся.

- Ну, мы зашли, дабы...

- Засвидетельствовать вам своё почтение, - выручил воина Ястреб, - нанести дружественной визит.

- Дружественный?

- Ну, не поймите нас не правильно, госпожа, - улыбнулся гость, - дружина несколько обеспокоена тем, что преступники из колонии теперь будут находится... Мммм... На открытом воздухе.

- Могу вас заверить, господа, - произнесла я, - что опасности нет, охрана более чем надежна.

Ястреб произвел изящный полупоклон.

- Никто в этом не сомневался, - сказал он, - мы просто зашли удостовериться. Да и, если честно, нас разобрало любопытство. Наш уважаемый губернатор Святополк с таким рвением и в таких красочных красках описал на заседании городского совета новое совместное дело Ди Вевр и рода Карансуловых, и сколько он может принести городской казне Ингоса, что мы просто не могли не зайти.

"Чтобы не упустить случая, нагреть свою лапу", - подумала я, выслушав напыщенную речь, однако, вслух произнесла:

- Святой долг каждого жителя Кании содействовать благу и процветанию Лиги, - отметила я.

Ястреб кивнул.

- Именно, - подтвердил он, - и мы в свою очередь, как истинные последователи славного Тенсеса, зашли засвидетельствовать вам своё почтение, спросить о трудностях. Не нужна ли вам помощь?

Я забарабанила пальцами по столу. Нечего сказать, оригинальный способ предложить свою крышу. Интересно, понимал ли Добрыня? Может, вечно честный дружинник был не таким уж и ангелом воплоти? Может, он просто не разменивался на мелочь? Добрыня, несмотря на кажущуюся простоту, не был дураком, и, значит, мог понимать, что много сильных людей его круга в своё время, ворочая миллионами, погорели на мелочи. Однако мне не хотелось так думать. Ну, не верила я, что Добрыня такой. Возможно, виной тому, моя вечная вера в добро, справедливость и принципы. Приступы всех этих явлений периодически охватывали меня ещё детства. С чем они связаны никто не знал. Возможно, летописи о славном предке Карансуле заставляли меня всего искать в людях хорошее. Подозревала я, правда, обычно самое плохое. Однако в Добрыне я не сомневалась, в отличие, от его дружка.

- Прошу прощения, господа, - сказала я.

Пытаясь выиграть время на раздумье, я поднялась с кресла и подошла к зеркалу. Взяв с маленького столика свою косметичку, я принялась старательно выводить свою внешность, притворившись, будто всецело поглощена этим занятием. Мужчины понимающе закивали. Видимо, они, как и все представители сильного пола верили в святость и неприкасаемость женских ритуалов. Тот факт, что почти любая девушка, обожает наводить "марафет", не прекращая трепа с подружками, кажется, совершенно ускользнул от их внимания.

Что же делать? С одной стороны ссориться с дружиной мне не хотелось, но Ястреб мог и блефовать. Карансуловы были уважаемым семейством, и можно сказать с самого основания нашего рода, мы всегда обходились собственными силами и охранниками. Прикармливать родную дружину, конечно, приходилось, но, как правило, дело ограничивалось, небольшими подарками на званых обедах и ужинах, да проведением ремонта в зданиях стражи и офицерских домиках на деньги "благодарных граждан". Ну, и, конечно, мелкие взятки, оформленные в виде штрафов, что городовые и участковые дружинники время от времени собирали с людей на наших торговых точках. На это тоже никто не обращал внимания. Дело житейское. Подведомственные нам торговцы сами могли вернуть эти потери, скажем, разбавляя напитки, обвешивая покупателей, обсчитывая на сдаче и тому подобных мелких шалостях, выискивать и дознаваться до которых, было очень нудно и хлопотно.

- А у вас есть сомнения относительно нашего дела? - спросила я.

Ястреб хмыкнул.

- Сами понимаете, работа с заключенными всегда накладывает степень определенного риска, - заметил он, - у меня есть данные о попытках бегства.

Я кивнула, стараясь понять, откуда Ястреб родом? Для коренного жителя Ингоса его речь была поставлена уж очень правильно. Выдавалась столичная жизнь, если не высшее образование. Интересно, откуда его прислали? А если конкретнее, когда и при каких обстоятельствах его турнули сюда на маленький заснеженный аллод.

- Понимаю ваше беспокойство, - улыбнулась я, - но заключенные сбегали и под опекой государства. Наша охрана вполне надежна.

- Согласен, но раньше они всегда были взаперти, а если и выводились на прогулки, то только на ограниченной территории тюремного двора.

Я пожала плечами.

- Всё будет в порядке, господин Ястреб. За ними присматривают не простые костоломы с дубинами, а хорошие охранники дома Карансуловых. Осечки случаются, преступники сбегают, но все наши рабочие места находятся далеко от города. Так что к мирным домам преступникам не добраться. Снег выдает их следы. Все, кто пытался сбежать, были пойманы самое большее через три часа. Для поиска беглецов мы не запрашивали помощи дружины, вполне хватило нескольких конных патрулей, что мы держим на дорогах. Но в случае чего, на помощь дежурным придет подкрепление. Поверьте, силы рода Карансуловых значительны!

Я сделала особый акцент на последней фразе, давая понять дружиннику, что не стоит связываться с тем, кто посильнее тебя. Ястреб кивнул, сделав вид, что удовлетворен моими словами.

- Ну, что же, - заметил он, - рад, что всё так хорошо складывается. Если у вас нет трудностей, не вижу необходимости отрывать вас от дел.

- Была очень рада нашему знакомству.

Ястреб развернулся и направился к двери.

- Между прочим, - сказал он, вдруг остановившись, - не сочтите за бестактность. Простое любопытство. Я получил доклад от одного нашего патруля, что вернулся ко мне с докладом после отхода. Они сообщили, что видели, как заключенные строили корабль? Я было уже собрался снять с них премии за пьянку, но от них не пахло. Я грешным делом не знаю чего думать, вдруг уже эльфийские маги изобрели порошок от перегара.

Я снова насторожилась. Утвержденные городским советом плановые маршруты патрульных дружины никогда не затрагивали владений Карансуловых. Видимо, молодцов отправили туда специально. Скорее всего, Ястреб их послал. Выслушивать доклад двух забулдыг дружины дело старшины, а уж никак не одного из высших офицеров. Так зачем ему это было надо? Просто хотел оценить размеры нашей деятельности, чтобы не продешевить или специально заинтересовался кораблем?

- Есть такое средство, - улыбнулась я, - называется "антипохмелин" новейший эликсир эльфийских алхимиков, правда стоит дорого. Да и до Ингоса он ещё не дошел. Могу вас заверить, что всё в порядке. Да, они видели корабль. Как любые честные граждане мы заботимся и о донесении до малограмотных слоев населения культурно-исторических знаний о нашем государстве. То, что видели стражники - это один из элементов будущего памятника. Его мы намерены подарить на ближайший праздник масленицы. К тому времени, работы будут завершены.

- Очень достойное дело, - кивнул Ястреб, - а насчет вашего "антипохмелина" - это вы зря...

- Думаете, обеднеют инспекторы дорожной дружины? - не удержалась я от шпильки.

- Брось, Катерина, - оборвал меня доселе молчавший Добрыня, - безопасность на наших дорогах...

- Конечно... Конечно, - улыбнулась я.

- В общем, нам действительно пора, - поддержал мой смешок Ястреб, - ты идешь, Добрыня?

- Я тебя догоню, - ответил богатырь.

Махнув рукой, Ястреб вышел вон. Я моментально вскочила с кресла и подбежала к Добрыне.

- Зачем ты его привел?! - набросилась я.

- Ну..., - воин замялся, - он просил, и я подумал, что будет любезно.

- Любезно? Приводить сюда этого бандюгу!

Добрыня выпрямился.

- Ястреб - мой друг. Он честный человек.

Я покачала головой.

- Мало ты знаешь людей. Зачем-то же он просился? Зачем-то ему было надо это?

- Но он же сказал...

- Чушь.

Добрыня посупился, опустив плечи.

- Ну, и я его попросил, - ответил он.

- А это ещё зачем? - удивилась я.

- Ну..., - Добрыня покраснел, - чтобы была причина тебя проведать.

Лицо богатыря совсем залилось краской. Я даже немного растерялась.

- Ну, ты мог бы зайти и просто так.

- Правда? - Добрыня повеселел лицом, - а могу я...

Богатырь снова замялся. Раздраженно закатив глаза, я взяла дело в свои руки.

- Можешь ли ты меня пригласить на прогулку?

Добрыня кивнул. Я улыбнулась. И кокетливо подошла к нему.

- А тебе обязательно носить эту ужасную бороду? - спросила я, ласково проведя по его лицу тыльной стороной ладони. По щеке Добрыни прошла капелька пота. Кто сказал, что я не смогла ничему не научиться у этой стервы Ларвины?!

- Необязательно, - выдохнул Добрыня.

- Ну, хорошо, - улыбнулась я, - тогда завтра я тебя жду.

- Когда? - спросил он.

Я улыбнулась ещё ярче.

- Ну, ты же меня приглашаешь.

- Давай в шесть вечера.

- Лучше в семь.

- Отлично. До завтра.

Добрыня поспешно вышел, не дав мне возможности попрощаться. Видимо, ему нужно было сейчас уйти строго на радостной ноте. Я устало вернулась обратно в кресло. В конце концов, от свидания вреда не будет. Конечно, по сравнению с Джованни Добрыня был ммм... Не такой, но в конце концов, он так же знал о секрете гибберлингов. Пока мне удалось уговорить его, никому не рассказывать, особенно властям, но если его оттолкнуть...

Я налила себе чая. Рука машинально потянулась к блюдцу с пышками, но в последний момент колоссальным усилием я сдержалась. Нет, не больше трех штук в день. Не больше!!! Желудок недовольно заурчал. Я влила в себя чай, однако, проклятый организм не давал себя провести. Пышки манили. Рука снова потянулась и... Я накрыла блюдце платком. В конце концов, у меня свидание. Пусть и по деловым мотивам. Или всё-таки по личным тоже?! Перед глазами предстал образ Добрыни. Он вполне соответствовал своему имени, пусть лицо его и нельзя было назвать живописно красивым, но эти латы, широкие плечи и, в конце концов, без бороды...

- Госпожа! - в комнату ввалился Никифор.

- Что ещё? - зарычала я.

- Посетитель.

- Да чтобы их всех. Кто на этот раз?

- Лука Лукич, бывший ключник славного барина Яромира, вашего брата.

Я удивленно моргнула. Ключник семьи всегда был для меня человеком чужим. Видела я его редко, хотя Лука часто бывал в нашем имении, но, как правило, в общие палаты он не заходил, общался с отцом в маленькой комнатке подальше от чужих глазах. О Луке ходили неоднозначные слухи, поговаривали, что своими ключами он открывает далеко не простые двери. Действительно, хоть раз видеть старика, открывающего двери в кладовые или подполы мне не приходилось. Зато россказней о его темных делишках я наслушалась вдоволь. Отец, конечно, ничего не рассказывал своей "маленькой несмышленой дочурке", но я-то понимала, что в любом роду есть человек, которому поручают "деликатные поручения". Отец вовсе не был святым, и, откровенно говоря, погуливал от матушки, да потом и от второй жены. Однако всегда стремился обставить всё скрытно, дабы хотя бы с виду в семье царил мир да любовь. Для этого отцу был нужен проверенный человек. Им и был Лука. Доставкой девиц дело не ограничивалось, через Луку отец время от времени промышлял контрабандой и другими сомнительными делами. Помогал старик и в поиске надежных охранников для семьи. Когда отец заболел, и бразды правления перешли Яромиру, брат отстранил Луку от себя, отправив его присматривать за загородной усадьбой. По сути, сослал. Причины были непонятны. Мне лично всегда казалось, что Яромир просто хотел избавиться от отцовских советников и набрать своих. Брат был ревностен и честолюбив, видимо, он хотел доказать, что способен всё делать сам, а не быть марионеткой, делающей всё, что скажет более опытный помощник. За Яромиром водился такой грешок, любого, кто был умнее или лучше его, мой брат считал "опасным мудрилой", которого держать при себе небезопасно. В результате, Яромира окружали пусть и не самые лучшие, образованные и опытные люди, но зато преданные и не спорящие. К тому же, отставке Луки активно поспособствовала жена брата, явно опасавшаяся, что ключник будет делать для сына всё то, что делал для его отца. Яромир не хотел рисковать и возбуждать в жене лишнюю ревность. Брат был образцовым и верным семье, этого у Яромира было не отнять.

В общем, Лука доживал свои дни на старой усадьбе. Семьи у него не было, всей его компанией в забытом всеми доме были такие же, как он, старые слуги, сосланные за компанию. И что ему теперь от меня понадобилось? Выпрямившись в кресле, я велела просить. В целом я сильно подозревала, что Никифор пустил Луку из чувства солидарности, друзьями они никогда не были, но равный возраст, видимо, сыграл свою роль. Наверное, Никифору было его жалко, в конце концов, мой слуга не стал бы пускать или даже докладывать мне о всякой мелочи. А тут видать, сжалился. Что же, я давно искала случай проявить Никифору своё уважение, а раз так, то вполне могла ублажить этот его мелкий каприз. От выслушивания жалоб старого Луки с меня не убудет, в крайнем случае, раскошелюсь ему на горсть серебра. Пусть старик порадуется.

Через пару минут дверь открылась, и в комнату вошел Лука. Старик выглядел крепко, не смотря на свои седины. Передвигался уверенно, подобно Никифору, Лука отвесил низкий поклон, однако, он, в отличие от моего слуги, не дался бывшему ключнику так тяжело. Я заметила заткнутую за пояс шиповатую дубину. Видимо, Лука всё ещё мог за себя постоять. С того времени, как я видела его в последний раз, он почти не изменился, разве что несколько новых морщин пересекли его лицо. Однако взгляд был по-прежнему решительный и твердый.

- Барыня..., - начал он.

- Мне не нравится это слово, - заметила я, а затем добавила, - здравствуй, Лука.

- Не нравится? - выпрямился старик, - ну, так ведь барыня она и есть барыня. Хозяйка.

- Хозяйка хозяйке рознь, - заметила я.

Лука хитро прищурился.

- И то верно, - сказал он, - видимо, не прогадал ваш батюшка, славный Илья Никитич, отдав вас на обучение остроухим. Есть хозяйки, что это так, а есть хозяйки, что это эдак.

- А я какая?

- Вот то-то и оно, что эдакая. Большое дело, я смотрю, вы в свои руки взяли.

- Думаешь не удержу, а?

Лука прищурился ещё хитрее.

- Дык, оно-то народ сказывает, что карась тоже думал, что бабье дело икру метать, пока щуку не встретил. Только дело большое, одна и тигрица не справится.

- О чем это ты? - удивилась я.

Лука тяжело вздохнул и подошел на пару шагов ближе.

- Да вот засиделся я в избе. Хочу место у вас просить.

Я моргнула.

- Да какой из тебя работник? - удивилась я, - не лесоруб, не охотник.

- Ну, дык, дрова колоть любой дурак может, а вот надзор вести.

Я забарабанила пальцами по столу.

- А ты, значит, сможешь?

Лука подошел ещё ближе и посмотрел мне прямо в глаза. Достаточно не виданное само по себе дело, встречаться взором с барыней считалось в среде простых канийских слуг непростительно дерзостью. За такое могли и батогами огреть. Вот только Лука явно не был простым слугой.

- Просить вас пришел, - произнес он, - взять меня, да над всем вашим делом, опосля вас самой, первым поставить.

- Ты чего сбрендил, дед? - ахнула я, забыв про манеры леди.

Лука нахмурился.

- Я хоть и стар, барыня, но на ум пока не жалуюсь. Я вашему батюшке десятки лет отслужил, и ни на что он не жаловался. А завсегда мне - Луке, спасибо говорил и руку жал.

- Знаю, за что я это было, - нахмурилась я, - но мне, боюсь, мальчики по ночам в кроватку не нужны.

Лука фыркнул.

- Злые они бабьи языки, судачат только про одно, а сами говорят, что, дескать, мы - мужичье, думаем только тем, что между ног болтается. У самих не боюсь, часто тоже чешется...

Я гневно сверкнуло глазами, Лука осекся и сменил тему.

- Но пересказывали они только то, что видели. И не из-за любви к матушке вашей, а вредные были и злые. А потому что, старый Лука мешал им из имения вашего в своё время всё злато и серебро вынести. Ни одна без спроса хозяйки замшелый платок себе домой не унесла. А почему? Да потому что знали, коли чего сопрут, старому Луке всё станет известно! Душу вытряс бы. От того трещали разное без передыху обо мне. Сучки. Извести хотели. Ан, нет. Есть справедливость на свете. Да что они-то! Бабы - мелочь. А вот когда у вашего батюшки, якобы воры ночью на склад проникли и четыре дюжины ценнейших тигриных шкур украли. Кто дознался, что те, кто днем сторожил, ночью и тырил? Кто товар нашел - старый Лука нашел. А кто батюшку вашего с нужными людьми свел, чтобы одну маленькую бумажку в окно недруга подкинули, из-за которой, бумажки в смысле, недруга сего королевский сборщик налогов потом три дня насиловал. Тоже Лука помог. А кто за лентяями лавочниками, да мастеровыми следил, чтобы на работе водку не пили, баб не водили и в карты не играли. Опять Лука! От сей работы, а не из-за девиц срамных был мне почет. Вот и мыслю я вас просить, Катерина Ильинична, меня над всем вашим хозяйством поставить. Сам лодырничать не буду, и другим не дам! Дело своё знаю, и хоть стар, но крепок.

Я задумалась, старик был прав. Отец доверял ему без меры. А вот у меня в окружении никого ему подобного даже близко не было. Кого мне если что просить о помощи? Добрыню? - Смешно. Силен-то он, силен, да, вот у него из-под носа своруют, ведро кала подсунут, скажут, само так само скисло, он и поверит. Самой, если что лазить по мрачным подвалам и допытываться у работяг: Что? Кто? Когда? И как? Мне тоже не улыбалось. Так что управляющий был нужен. А первого попавшегося с улицы на такую должность тоже не возьмешь. Лука же был мне знаком, да и отцу всегда верен.

- Воровать много будешь? - спросила я.

Лука хмыкнул.

- Все не без греха, - ответил он, - ну, так, Катерина Ильинична, на меднячок сворую, на златый заработаю!

- Хорошо, - сказал я, - держи в задаток первый "меднячок".

Подойдя к сундуку, я вынула из заначки мешочек с серебром, подумав, я добавила в него несколько златых.

- Приступай к работе немедленно.

Лука поймал мешочек с монетами и улыбнулся.

- Как скажите. Прикажите идти.

- Постой, - сказала я, вернувшись в кресло, - какие у тебя отношения с преступным сообществом Ингоса?

- Ась?! - удивился Лука.

- Мне нужно собрать информацию...

- Чаго?

- Сведения. Сведения. Коли ты на меня работаешь, привыкай к красивому языку. Если что, купи словарь. Деньги у тебя есть.

Лука почесал затылок.

- Об ком сведения?

- Меня интересует всё, что ты сможешь узнать о Ястребе, офицере дружины.

По лицу Луки растеклось выражение безграничного удивления.

- А зачем?

- Интуиция, - пришлось соврать мне, я ещё не могла точно говорить, что доверяю своему новому управляющему целиком и полностью.

- А что узнать-то?

- Всё самое интересное. С кем из преступных главарей ведет дела? Кого покрывает? Кто под ним ходит? Понял.

- Ага.

- Аналогично с чиновниками и купцами. Может крышует кого. Участие его людей в рейдерских захватах - это тоже надо проверить!

- Чаго?!

- Словарь тебе всё-таки нужен. Чтобы сегодня купил. Ясно? В общем, узнай, помогал ли Ястреб каким-нибудь купцам, судьям или приставам в деле справедливой смены каких-нибудь лавочек, торговых рядов, мастерских, лесных срубов и так далее.

- Понял, - сказал Лука, - дело не хитрое. Через два-три денька, всё про него узнаете, с кем спит, под кем ходит. Только для того, чтобы дело сделать, нужно старые знакомства восстановить. Со знающими людьми пообщаться. А я-то в последнее время отошел от всего. Может уже и помер кто из старожилов. Ну, да узнаю. Однако вопрос тонкий, сами понимаете, барыня, кто в пьяном угаре, на хмельную голову в кабаке всё выложит, кого-то припугнуть можно, ну, а с кем-то расчет за важные вести только звонкой монеткой.

Немного поворчав, я снова полезла в сундук и набрала ещё мешочек серебра, правда, уже поменьше.

- На, держи, - сказала я, - если что не скупись, но вести должны быть самыми точными.

- Не сомневайтесь, барыня.

Лука не без удовольствия принял мешочек и поспешил раскланиться. Почувствовав себя совсем вымотанной, я улеглась на диванчик в углу и закрыла глаза. Имеет же право женщина прикорнуть.

Раздался стук в дверь. Через секунду я услышала голос Никифора:

- Посетители.

- Гони прочь!

- Понял. Они мне сразу не понравились - упыри!

Любопытство взяло верх, приподняв голову от подушки, я спросила:

- Кто там?

- Да проходимцы какие-то, госпожа, - сказал Никифор, - намалеванные словно ельфы остроухие, в платьях, как из цирка сбежали. Гомики, не иначе!

- Что говорят?

- Говорят, что они эти...как его...Дез...диз..дегенераты вроде, прости Астрал.

- Может дизайнеры?

- Точно! Они, я же говорю - гомики, госпожа! Сказывают, что пришли у вас в опочивальне, этот...да как его, блин, интарьера делать! Во!

Я мечтательно улыбнулась.

- Зови, Никифор.

"Лигу погубит коррупция", - подумала я.

Конец второй части.

Часть Третья.

Глава Восьмая.

- Эх! Веселись душа! - крикнул Яромир.

Гармонь запела громче. Бубны забили чаще. Молодой танцор бешено отплясывал ногами. Ложечники виртуозно отбивали ему ритм. Бабка у стола уже начинала заводить частушку. Бойкие домашние служанки уже подхватывали слова, одновременно заводя хоровод и махая платочками охранникам, стоявшими с каменными лицами.

Яромир рассмеялся и залпом опустошил кружку пива.

- Ещё! - потребовал он.

Шустрый слуга уже спешил обновить тару.

- Жизнь-то, Катерина, жизнь-то налаживается, - рассмеялся он.

Я улыбнулась. Настроение братца за последний месяц определенно улучшилось. Первый же отчет сильно порадовал Карансулова. А первый же мешок золота с его долей прибыли, вообще, привел брата в неописуемый восторг. Теперь про эльфов от Яромира я слышала только хорошее.

- За наш успех, брат, - улыбнулась я, подняв фужер с вином.

Яромир уже не вполне трезвой рукой чокнулся со мной своей кружкой. Удар вышел сильный. Фужер треснул, и часть вина выплеснулось в его пиво. Брат не обратил на это ни малейшего внимания.

- Род расплатился со всеми долгами, - проговорил он, отхлебнув из кружки, - отец очень доволен. Говорит, что теперь-то он может умереть со спокойной душой. Ещё он просил передать, что очень тобой гордится.

Я улыбнулась.

- А почему не сказал сам?

Яромир хмыкнул.

- Возможно, ему тяжело обсуждать с дочерью дела, даже если она взяла их в свои руки.

Я кивнула.

- Что же с него взять? Бывает.

- Да уж. Ну, да ладно.

Я встала из-за стола.

- Уже пошла? - удивился Яромир.

- Дела не ждут.

- Да брось! Какие тут сейчас дела? Деньга идет и хорошо.

- Надо, чтобы лучше шла.

- То-то оно и верно, но ты, всё равно, смотри не перетрудись. Я сужу так, для чего деньги, коли так просто в сундуке лежат и ничего не дают, удовольствия не доставляют. Верно, Маруся?

Жена Яромира кивнула, погладив мужа по голове. Вообще, Маруся не любила много говорить, этим, несмотря на склонность к полноте, она завоевывала себе обожание со стороны мужского населения Ингоса. Брата особенно. Хлебосольная хозяйка, Маруся безмерно чтила супруга, никогда не лезла в его дела, не встревала с разговорами и старалась вести себя, как можно скромнее, всячески угождая мужу. Этим она подкупала Яромира. Что касается её несколько распухшей талии, то здесь брат только отмахивался, говоря, что чем тоньше баба, тем она злее. И на груди у вешалки не выспишься, и слезу не смахнешь. А на груди Маруси, тут надо было отдать должное, можно было возлечь, как на пуховой подушке. Как утверждал Яромир, когда в доме пила, а не кормилица, можно и всё здоровье угробить. А без здоровья, и тут брат был готов биться об заклад, после ужина до койки ни бочку, ни вешалку не донесешь.

- Не волнуйся за меня, - произнесла я.

В этот момент, в комнату, где мы сидели, вбежал ещё один слуга, преклонив колени.

- Что там, Семен? - спросил Яромир.

- Славный Добрыня, - ответил служивый, - говорит, за барыней Катериной.

Яромир рассмеялся.

- Ах, вот оно что! Ба! А я уж испугался. А у тебя вон, какая работа! Ну-ну.

В этот момент бабка, как по команде затянула частушку:

Добрынька Катьку полюбил,

да сразу морду ей набил,

Наш мужик, не ельф какой,

Любит без песен под луной. ЭХ!

Служанки с готовностью подхватили. Я гневно стрельнула глазами, но открыто обижаться на частушки, в канийской среде было не принято. Порой это был единственный способ холопов донести до барина своё мнение. Правда, пели их в основном на ярмарках, да на праздниках. А то мог и сапог в глаз прилететь. Однако для меня подобный ответ был бы варварством.

Яромир рассмеялся, увидев мою реакцию, однако, для приличия и уважения к родной сестре пришел мне на помощь, запустив в бабку уже пустой кружкой.

- Уймись карга! - заявил он.

Бабка охнула. Правда, скорее, для приличья. Кинул Яромир не сильно и не быстро, при желании, она легко могла увернуться.

- Ну, проси гостя в дом, раз уж моя славная сестричка ждет его не дождется, - приказал брат.

Слуга убежал. Я нахмурилась. По нашему уговору Добрыня должен был подъехать позднее, и ждать меня снаружи. Пока я не считала нужным знакомить воина с братом. Добрыня был мне другом. По крайней мере, я его воспринимала именно так, однако, сам воин и, что ещё хуже, вся округа считала иначе. При канийских дворах знатных семей господствовала чопорность, даже поцелуй руки мог считаться верхом неприличья. Не говоря уже о встречах наедине до свадьбы. Этого не мог быть никогда. Только в присутствии старших родственников, желательно нескольких представителей обеих семей. В мелких же провинциальных городках и деревнях нравы были куда мягче, во всяком случае, дух Ивана Купалы, в день которого молодежь бегала по лесам искать цветущий папоротник, считался покровителем влюбленных. Так как связь веселого праздника с обильным деторождением через девять месяцев стояла нерушимая вот уже в течение веков. Однако даже здесь приход мужчины наедине с женщиной в родовое гнездо истолковывался весьма недвусмысленно. Как правило, он говорил об уже серьезных отношениях и служил, так сказать, сверкой условий, вроде, когда лучше присылать сватов. В моем же случае, ни о каких сватах не могло идти речи. Не сейчас, да, и может, никогда.

Дверь в комнату открылась, но вместо Добрыни снова вбежал слуга.

- Дружинник просит вас выйти к нему, барин. И вас, барыня, - прошептал он.

Яромир нахмурился.

- Что он о себе возомнил, а?! Гнушаться гостеприимством Карансуловых? - спросил брат.

- Славный Добрыня говорит, что не только от своего имени пожаловал, а люди с ним.

- Какие ещё люди?

- Та чернь, барин, что вокруг дома лютует. Дружинник говорит, что хочет показать вам их.

Яромир стукнул кулаком по столу.

- Проклятые холопы! - рявкнул он.

- Какие ещё холопы? - удивилась я.

- Ааа, нищебродие чертово!

Яромир поднялся из-за стола.

- ТИХОН! Позвать Тихона - крикнул он.

- Здесь барин, - почти сразу выскочил из подсобки слуга.

- А, ну, давай-ка выводи тигров!

- Слушаюсь, барин.

У меня глаза на лоб полезли.

- Ты что это удумал?! При дружиннике-то!

- Да здесь всё куплено, - отмахнулся брат.

В последнем заявлении я сильно сомневалась, чтобы так уж прям и всё, в особенности Добрыня, но Яромир не дал мне опомниться. Набросив на плечи шубу, и натянув на голову картуз, брат двинулся на выход. Остановившись на секунду, Яромир схватил со стены старинную баллисту - разновидность арбалета, стреляющую металлическими шариками. Баллиста была заряжена. Глаза у меня полезли ещё выше. Впрочем, насколько я помнила, меткость Яромира оставляла желать лучшего, а пьяным он бы и быку в задницу с метра не попал. Однако знал ли об этом Добрыня?

- Ты чего удумал-то?! - рявкнула я.

- Не боись! - урезонил Яромир, - ничего не будет твоему хахалю. Так, припугну смальца.

В некоторых случаях спорить с братом было бессмысленно. Маруся, к несчастью, не бросилась унимать мужа. Канийские женщины, воспитанные по старинной закалке, редко препятствовали пьяным выходкам благоверных.

Открыв с ноги входную дверь, Яромир вышел на крыльцо. Я засеменила следом. Ворота усадьбы были открыты. Посреди их на любимом вороном коне восседал Добрыня, за его спиной стояло не менее двух дюжин оборванцев. В руках они держали вилы и грабли. Один даже нёс в руке зажженный факел, хотя на улице была середина дня, и солнце играло всеми лучами. Факел, видимо, должен был производить сильный драматический эффект. Однако не производил. Вообще, оборванцы выглядели подчеркнуто неряшливо, чтобы быть теми, за кого они хотели себя выдать. Я начинала понимать, что происходит. Наряды эти могли купить разве что простачка. Вроде, Добрыни. Я застонала про себя. Как бы воин из чувства гнева за обездоленных не вспорол горячку. Тогда проблем будет, не оберешься.

- Славный дружинник Добрыня, - громко произнес Яромир, - с чем пожаловали? И от чего брезгуете моего стола!?

Воин сурово посмотрел на брата.

- Приветствую тебя, достопочтимый Карансулов. Никогда не обижал я милостивых хозяев дома сего. Рода твоего славного. Но делу время, а потехи час. При поездке в дом твой, увидел я людей этих, кои слово тебе сказать имеют.

- Плевал я на слово их! Пусть проваливают по добру по здорову. Пока не огребли!

В подкрепление своих слов. Яромир вкинул баллисту и выстрелил, целясь слева от Добрыни. Шар со свистом пролетел средь оборванцев, никого, однако, не задев. Мужики закричали. Лицо Добрыни покраснело от гнева, рука его потянулась к топору.

Однако в этот момент, на выручку хозяину двинулась охрана дома. Из-за правого угла усадьбы вышли с полдюжины охранников. Облачены они были в кольчуги, в руках каждый держал топор или здоровую дубину. Из другого угла почти одновременно с ними показался Тихон, видя на поводке, словно ручных зверушек, двух молодых снежных тигров.

Оборванцы попятились назад, видимо, готовясь убежать. Конь Добрыни, увидев тигров, испуганно заржал. Сам воин отбросил руку от топора, покрепче взявшись за уздечку. Видимо, оценив соотношение сил, Добрыня передумал решать вопросы силой.

- Кышь отсюда смерды! - заорал Яромир.

Тигры зарычали. Оборванцы, побросав вилы, бросились наутек. Добрыня еле-еле сдержал коня.

- Не ожидал я такого от тебя, Карансулов. И от рода твоего. Что бросаете людей своих на произвол судьбы в трудный час! - сказал он.

В этот момент я дошла до точки кипения. Оттолкнув Яромира, я вышла во двор и встала между этими драчливыми петухами.

- Что тут вообще происходит? - закричала я.

- А то, Катерина! - сказал Добрыня, - что братец твой, гонит людей с мастерских и вырубок. Лишает заработка. А у них жены, дети. Хозяйство домашнее, всё на их плечах. А ты не ведаешь!

Яромир расхохотался.

- Это она-то и не ведает! - смахнул слезу брат, - ох, уморил. Она же и придумала. Вместо этих босяков каторжные и трудятся!

- Речь шла велась о работах с эльфами, а не по всему Ингосу! - урезонил Добрыня.

- Эльфы и Карансуловы - это и есть весь Ингос, - хмыкнул Яромир.

- Он прав - Добрыня, - заметила я, - ты же знаешь, что аллоду не хватало рабочих рук. Сейчас, когда мы привлекли заключенных, кого-то пришлось сократить, но они найдут новые места, работы тут навалом.

- Отнюдь, - сказал Добрыня, - что-то работы сей я для них не замечал. У них были места. Заработок. Хлеб. А теперь вместо них каторжные спину надрывают. Лучше уж тогда каторжным, той работы, что навалом, подайте. А людей на места старые верните.

- Ты что сдурел? - удивилась я, - каторжным не надо платить.

- Во-во, - подтвердил Яромир, - товар в городе почему, по-твоему, дешевле стал, а? Лес. Доска. Камень. Металл. Всё подешевело. Всем доход. И нам и покупателю.

- Акромя людей!

- Подумаешь, вступился за отрепье чумное, прости меня Астрал, - сказал Яромир, - выгнали кого? Носильщиков, дровосеков, да камендробителей. Тех, кто акромя киркой, али топором махать, ничего не могут. Ничего с ними не станется. Пойдут куда-нибудь на рынок утварь с телег разгружать. Какие захотят, прокормятся.

Добрыня отрицательно замотал головой.

- Дурное вы дело затеяли.

- Не для твоего оно ума! - рявкнул Яромир, - ты кем поставлен? В дружине! Ну, и вали в свою дружину!

- Я за порядком следить поставлен. А это не порядок, когда они оголодают и громить всё начнут, кто ответ держать будет!?

- Уж я-то своё добро отобью! А вы как знаете. Я со своего дохода в казну каждую двенадцатую деньгу за что даю?! Чтобы, такие как ты, на халяву хлеб казенный жрали? Али как?!

Лицо Добрыни уже не было красным, оно просто потемнело от ярости.

- Уж не знаю, чего вы затеяли, но к не добру оно. И его сиятельство Святополк прознает обо всех ваших делишках.

Добрыня развернул коня и выехал со двора. Яромир расхохотался.

- Напугал ежа голой задницей, - сказал он, - чхал я на твоего Святополка. Я с ди Веврами дела веду, под остроухими вся столица ходит. Только твой Святополк пикнет, как тут же с места вылетит. Шустро, ну, упрям понос!

Внутри меня всё похолодело. Добрыня, разозлившись, вполне мог сообщить властям о гибберлингах. Об их секрете. И тогда конец всему. Джованни спустит с меня шкуру! И будет прав. Яромир об этом ничего не знал, и не догадывался, откуда именно растут ноги соглашения Карансуловых с Ди Вевром. Брат не знал, что дело было отнюдь не только в деньгах. Ключом была тайна! Нет тайны нет соглашения! А если Добрыня решит, что мы действуем, думая только о себе, то друг станет врагом. Понимая, что богатыря нужно остановить, я бросилась к своей лошади!

- Да плюнь ты на него! - сказал Яромир, - нафиг тебе такой нужен! Подумаешь, сажень в плечах. Вот есть у меня один дружок...

- Заткнись! - отрезала я, не обращая внимания на слуг, те аж обалдели от такого хамства по отношению к их барину, но мне было наплевать, - я с тобой позже поговорю!

Вскочив на арендованную сегодня утром кобылу (а вернее, взятую за даром из конюшни Димитрия Кирилловича) я устремилась вслед за воином. Догнала я его спустя несколько минут. Добрыня не торопился гнать коня.

- Стой! - крикнула я.

Добрыня остановился.

- Я знал, что ты не такая, - улыбнулся он, - что страдания людей тронут твое сердце.

Добрыня поторопился с выводами.

- Ты - дурак! Честный, благородный, но дурак! Такой дурак, что спасу нет! Зачем ты это сделал?!

Добрыня и бровью не повел.

- Я поступаю, как считаю нужным.

- Мы уже говорили..., - начала я.

Добрыня перебил.

- Да говорили. О благе аллода и Лиги. Что заключенные своим трудом улучшат Ингос. Я ничего не имею против труда, считаю его честным шансом искупить вину за преступления. Но всё не так выходит. Не так, понимаешь?

- Что именно?

- Сотню людей по всему аллоду выгнал с рабочих мест твой братец Яромир. Ещё полсотни ди Вевры. Прибавь к этому, ещё столько же душ, которых повыгоняли купцы с вами дела имеющие, которым вы каторжан словно скот в аренду сдаете! А к ним ко всем надбавь ещё с два раза по столько, сколько вы мастерских разорили и пустили по миру, когда завалили своими дешевыми товарами весь Ингос!

- Это рынок!

- Это не рынок, Катерина! Это рабский базар, какие в древности по всему Хадагану стояли! Когда жизнь и труд, только за краюху хлеба. И то в Империи, хоть жрать давали, а вы просто на улицу гоните. Скольких купцов вы уже разорили, что торговли с вами не выдержали? Уж с не один десяток, а всего месяц прошел!

- Дурные, значит, купцы были!

- Дурные не дурные, а дело одно. Ты чего обещала мне? Что товары дешевле будут!

- Они и стали!

- Стать-то стали! Да как простой человек с голой задницей ходил, так и ходит. Всё дешево, но ему не платят. Рабочие трясутся за свои места. Плату им хозяева снижают, а они ни сном, ни духом возразить не смеют! Согласно последним докладам, по кабакам Ингоса пропивают последние деньги уже с полтыщи безработных! Мы ежедневно слышим о драках, разбое, воровстве.

- Раз пьют, значит, ещё есть на что пить!

- Так мужик канийский глуп. Все проблемы на дне стакана с водкой решает. А дома у него жена и дети. Об этом его пьяная башка пока не думает! А я думаю! И знаешь что? Я сам два дня назад отправил под суд парнишку лет шестнадцати за кражу, ты не поверишь, краюхи хлеба! Отец его был первым, кого с мастерской кожевнической твой братец турнул! И куда мальчишка, по-твоему, пошел?!

- К нам?

- Верно, к вам! Городской совет таких в грамоту пишет и к вам! Теперь он трудится на лесоповале.

- Краю хлеба имеет!

Добрыня вспыхнул.

- Не смешно, Катерина!

Я вздохнула и, чуть приблизившись, погладила Добрыню по щеке.

- Я понимаю, но это жизнь - бывает!

Добрыня отмахнулся. В этот раз мои чары не подействовали.

- А так не должно быть! Святополк вам людишек отправляет преступных, а вам только сила рабочая прибывает. Круг замкнутый. Народ безработный растет, а чем его больше, тем больше разбоя по дорогам. А чем больше разбоя, тем больше у ди Вевров и Карансуловых преступников на рудниках и лесоповалах. Так если дальше пойдет, весь Ингос будет в каталажке сидеть! По фени болтать!

- Всё успокоиться.

- Не надо мне такого спокойствия! Не надо!

Добрыня захорохорился словно ёж. Я не знала, как поступить. С одно стороны воин был прав, меня саму смущали последние донесения. Яромир и Лука твердили, что всё прекрасно. Отчеты это подтверждали. За месяц мы заработали больше золота, чем Карансуловы за весь прошлый год. Правда, многочисленные проверки ещё не успели к нам зачастить. Нам давали время встать на ноги, согласно договоренности с губернатором Святополком. Поэтому сейчас наживались только мы. Однако когда этот начальный период пройдет, казна Ингоса обогатиться на наших податях. А может, и нет. Ведь налог платили все. Конечно, сборы с нас возросли, но с разорившихся мелких купчишек и уволенных работяг город больше ничего не получит. Всё это было понятно. Не понятно было, почему Добрыня во всем винит меня, брата и эльфов. Святополк должен был знать, на что шёл! Ему стоило подготовиться, создать новые рабочие места для людей, когда мы займем свою нишу рынка. Губернатор этого не сделал. Хотя, скорее всего, мог. Ведь средства на содержание заключенных шли теперь в городскую казну, на эти деньги можно было открыть новые пекарни, возобновить добычу в брошенных шахтах, да мало ли ещё чего?! И уже без помощи новых колонистов, о необходимости которых на Ингосе твердили который год. Статью бюджета столицы, по которой Ингосу каждый год причиталась внушительная сумма на развитие горной, лесной и металлургической промышленности, никто не отменял. Конечно, большую часть этих денег разворовали, но опять же, причем тут Карансуловы и ди Вевры? Вместо всего этого, губернатор занимался чушью, вроде, государственной закупки муки для продажи дешевого хлеба. А недавно, Джованни обмолвился мне, что Святополк ещё и организовал бесплатные обеды для голодающих. То есть безработных. Причина такой осведомленности Джованни была проста, обеды организовывались не на главной площади муниципалитета, а на соседней. Из окон главной резиденции ди Вевров на эту площадь выходил отличный обзор. Я сама могла бы полюбоваться на эти обеды, если бы не утонула по макушку в бумагах. По словам Джованни, очередь за бесплатной тарелкой супа и куском черного хлеба занимали с пяти утра, нередко можно было видеть женщин с грудничками. Народ порой заполнял все свободные места, а когда бесплатная похлебка заканчивалась, очередь превращалась в политический клуб! Правда, пока дело доходило только до разговоров. И как я поняла, многие в текущем положении винили опять-таки эльфов, другими словами, "клятых остроухих чмошников!". Народ, как всегда, легко определился с виноватыми. Все поносили нас, вместо того, чтобы спрашивать с губернатора, почему власти маются дурью, играя в нелепую благотворительность, а не занимаются реальной экономикой аллода. На все новые дополнительные доходы вполне можно было трудоустроить людей! И не мы - Карансуловы или ди Вевры, должны были этим заниматься!

Неожиданно, я поняла с холодной ясностью, что, возможно, ошиблась в губернаторе. Вероятно, эта жаба была лично заинтересована в таком развитии событий! Так сказать, чтобы закинуть удочку, а потом, вызвав гнев народа, убедить нас раскошелиться на более крупные взятки, оформленные под добровольную материальную помощь городу. Это было неприятно. Хотя я не сомневалась, что с губернатором мы в итоге договоримся, правда, уже за большую сумму. Много большую. Иначе было нельзя, направить гнев народа на городские власти мы не могли. Одним из наиболее наглядных тому примеров был Добрыня. Воин, а вместе с ним и половина аллода, считали нас повинными в нынешнем положении дел на Ингосе. Довод о том, что местные власти сами оказались не готовы к приходу крупного капитала, сейчас мало до кого дойдет. Да и смысл народу в притоке золота, если благосостояние жителей от этого не увеличилось ни на грамм. Разбогател узкий круг лиц. Остальные стали только беднее. Добрыне всё это было очень трудно объяснить, если вообще возможно. Я решила подойти с другой стороны.

- Послушай, Добрыня, - сказала я, стараясь, как можно тщательнее подбирать слова, - понимаю твоё расстройство, но это не повод пороть горячку. Корабль уже почти достроен. Он важен для всей Лиги. Не стоит вот так сразу срывать всё дело.

- Ты считаешь это пустяками? - спросил он.

- Нет, - ответила я, - просто считаю, что твой гнев не по адресу, Яромир, ди Вевры и я, если на то пошло не причастны к этой ситуации. Ты ищешь защиты у губернатора, а вместе с тем, именно его действия и решения привели к нынешней ситуации, обязанность главы города...

- Не надо, Катерина, - отрезал воин, - не хочу слушать. У всех должна быть ответственность, понимаешь? Знаешь, почему я пошел в дружину?

- Ты говорил. Хотел защищать людей.

Добрыня кивнул.

- Верно, я получил положение, можно сказать, власть, - заметил он, - но суть в том, как ей распоряжаться. Чем больше власти, тем больше ответственности перед теми, кто слабее тебя. У тебя тоже есть власть, как и у Яромира, как и у ди Вевров, но как вы ей распоряжаетесь? Ищите свою выгоду. Все ищут свою выгоду, не думая, о благе народа. А потом все удивляются, почему в Кании столько нищих? И все ищут виноватых! Отказываются признать вину за собой, спрашивая только, что Лига может сделать для них, не интересуясь, а что они сами могут сделать для Лиги. Никто не думает об общем благе!

Я хмыкнула.

- Именно так начиналась вступительная речь Незеба перед южными варварами! С подобными фразами на устах появился Хадаган, - заметила я, - красивые слова, а что в итоге вышло? Один человек, пусть даже - Великий Маг, вдруг решил, что он - пуп земли. Что он единственный, кто знает, как и что нужно делать. Что он неповторимый лидер, который может обо всех позаботиться, и за всех всё решить, взять ответственность. Короче, Бог! А что вышло-то? Варварское обрыдлое государство, именуемое Империей, где нет воли, нет свободы, и за всех всё уже решили. Вернее, решил один человек. Так всегда и происходит, когда все начинают отвечать за всех и заботиться о благе всех и вся. Никогда не нужно решать что-то за других. Человек, эльф, да неважно кто, любой паршивый гоблин, должен жить сам, и сам за себя отвечать. Тогда он будет жить, может бедно, но жить, а не существовать, будучи винтиком сложного механизма, когда только и знаешь, что работать и не думать!

Добрыня немного побледнел, пораженный сравнением.

- Простым мужикам нет дела, до наших с тобой напыщенных речей, им нужно кормить семьи, - сказал Добрыня.

- Отнюдь, - заметила я, - подобное равнодушие и рождает их положение. Они свободы, не привязаны ни к чему. Может им трудно, но те, что с головой и руками найдут себя в жизни. Равенство не подразумевает уравниловки. Равенство есть возможность и право, благодаря своему уму и таланту, возвыситься и чего-то добиться. Ты говоришь о богатстве одних и бедности других. Так бывает. Приведу тебе фразу одного мудреца, моего учителя: "Лига - зло, так как она есть неравномерное распределение благ. Но Империя - ещё большее зло, так как она есть равномерное распределение трудностей".

Добрыня нахмурился.

- Пустые слова, Катерина, - заметил он.

Я покачала головой.

- Легче всего так сказать.

Мы замолчали, задумавшись каждый о своём. Добрыне сейчас было трудно. Я его понимала, не так просто было увидеть общее благо в полупьяной морде Яромира и охранниках с тиграми, разгонявших лишенных заработка работяг. Ещё бы, без этого жить проще. Казалось бы, как легко совершать добро, знай себе убивай разбойников, да лови жуликов, спасай сельчан от нашествий гоблинов, а ежели посильнее, да дури в башке побольше, можно и девушку из лап дракона высвободить. И всё хорошо, всё прекрасно. Типичное зло. Типичное добро. Простая и однозначная борьба одного с другим. Ан, нет. Не всё так просто. И что было большим злом, самодур Яромир или работяга, ушедший заливать горе водкой и причитать на судьбу? Это был большой вопрос. Простому и честному в доску Добрыне было нелегко даже задать самому себе подобный вопрос, не говоря уже о том, чтобы найти на него достойный ответ.

- Я надеюсь, ты всё же никому не скажешь о корабле, - произнесла я.

Добрыня посмотрел на меня. Наши взоры стали на одной линии. Я не отвела взгляда.

- Возможно, - сказал воин, - но в твоих речах, я вижу изъян. Если вы уже взяли ответственность за кого-то и согласились с ней, должны ли вы держать ответ? Или, может, здесь тоже, выплывай сам, как можешь. Кошка бросила котят, пусть вертятся, как хотят?

- Ты о чем это? - удивленно спросила я.

- На днях один из разъездов перехватил на дороге двух каторжан, сбежавших из тюрьмы. Вашей тюрьмы, - пояснил Добрыня, - и это несмотря на все заверения, что такого не случится и для поимки разбойников хватит ваших личных сил.

Я удивленно моргнула. Никаких сообщений о новых побегах мне не приходило. Не говоря уже о том, чтобы преступникам удалось уйти так далеко.

- Накладка, - вяло оправдалась я.

- Не без этого, но я ещё взял на себя труд с ними поговорить, - заметил Добрыня, - и что-то после этого разговора мне совсем не хочется возвращать их на место. По словам каторжан, условия жизни у вас в тюрьме, как в аду. Работа по двенадцать часов в день, от восхода до заката. Кормежка помои. Постоянные пытки и издевательства.

- Обычный треп, - заметила я.

- Возможно, если бы не многочисленные синяки, ссадины и раны.

- А их не могли поставить твои добры-молодцы?

- Не в таких количествах, да и кнутом мы в последнее время никого не располосовывали во всю спину.

Я открыла рот от удивления, не зная, что и сказать.

- Во-во, - сказал Добрыня, - так с этим, как быть-то?

- Проводишь меня до тюрьмы? - спросила я.

Добрыня кивнул.

Глава Девятая.

При въезде в тюрьму, сразу стало понятно, что что-то не так. Вернее всё. Дело было даже не в перепуганных лицах стражников, узревших барыню, прибившую с внезапной проверкой. Это было понятно, по старинной канийской традиции о внезапной проверке большого начальства было принято предупреждать за месяц, а то и за два. Правило это перекочевало и в Лигу. Этой реакции я ожидала, но общее зрелище колонии стало для меня полной неожиданностью. Возможно, если бы мы двинулись бы по главной дороге, а не по узкой тропинке в обход всех конных разъездов они бы успели, ещё, хоть как-то подготовиться. Впрочем, лишний час вряд ли бы им хоть чего-нибудь дал.

Вместо добротных деревянных домиков, на сооружение которых я направила солидную сумму, передо мной стоял большой полусгнивший барак. Вокруг него, и правда, притаилось несколько добротных хижин, на лавках рядом с которыми дремали полупьяные стражники. Видимо, о комфорте позаботились только для сторожей, хотя по проекту, на каждые десять заключенных полагался небольшой домик, с возможностью соблюдения личной гигиены. Большой бани, которая должна была вырасти рядом с небольшим озерцом, не было и в помине. Вообще, "райский уголок", что я обещала губернатору, скорее напоминал гадюшник. Три сотни златых, выделенных на покраску хижин, забора и прочего хозяйства явно ушли на кудыкину гору.

Чувствуя, что начинаю закипать, я соскочила с коня и набросилась на первого попавшегося стражника.

- Где Лука!? Где начальник стражи?

Мужик вылупился тупыми глазами, толи, прикинувшись дурачком, толи, и в самом деле им был. Ругнувшись, я направилась к бараку. Стоявшие на входе двое часовых попробовали было что-то сказать, но одного только моего взора им хватило, чтобы тут же открыть ворота. Добрыня не отставал от меня ни на шаг. Мы зашли внутрь барака. Увиденное превзошло все мои худшие опасения. По сравнению с тем, что находилось внутри, снаружи и впрямь был райский уголок. Огромный грязный барак просто убивал своей убогостью. По сути, он представлял собой длинный и довольно таки узкий зал. Вдоль стен хаотичной массой была разбросана мешковина, на которой и лежали люди. Ни каких перегородок и отдельных помещений не было. Через каждые несколько метров стояли печи, давно требовавшие ремонта, система отвода гари действовала либо плохо, либо не действовала совсем. От чего потолок барака был пропитан копотью. Кругом стоял дым. Я почувствовала, что начинаю задыхаться, а в глазах появились слезы. Барак был полупустой, видимо, большинство людей находились на работах, внутри оставались, видимо, только больные. Многие лежали пластом, ни на что не реагируя. Я сильно надеялась, что они всего лишь спали. Некоторые шевелились и злобно смотрели на меня. Все без исключения были грязными, немытыми и не стриженными. Ноги преступников связывали кандалы, цепями прикованные к стенам барака. В этот момент в ноздри мне пробил запах мочи, оглядевшись, я увидела несколько луж прямо на полу и брезгливо отшатнулась. Видимо, право справить нужду в остойник предоставлялось только в строго определенные часы, и кто-то не выдерживал.

- Михалыч, смотри какая краля! - усмехнулся один из заключенных.

- Вот эта да! Какая задница, какие титьки! Ну, дела, неужто ангел с небес к нам червям земным с неба спустился!?

- МОЛЧАТЬ СОБАКИ! - заорал один из стражников, - как вы разговариваете с барыней? НА КОЛЕНИ, СМЕРДЫ!

Очевидно, он был старший из надсмотрщиков, выхватив кнут, мужик принялся хлестать каторжан. Те зашевелились, попытавшись подняться, чтобы тут же рухнуть на колени!

- Ах ты, гад! - взвизгнула я.

Подбежав, я отобрала у опешившего надсмотрщика кнут и принялась хлестать уже его. Мужик заслонился, уставившись на меня ничего не понимающим взором. Видимо, он действительно не понимал, почему барыня осерчала. Делал же, вроде, всё правильно, как положено, не дал осрамить хозяйку. Закрываясь руками, надсмотрщик принялся причитать:

- Смилуйтесь, уважаемая Карансулова!

Однако я не могла остановиться, головой, при этом, понимая, что до него ничего не дойдет. Максимум мужик решит, что ему досталось за то, что мало хлестал, и барыня решила сама ему показать, как надо. Но ничего поделать с собой я не могла. Мной овладело бешенство!

- Катерина, - начал было Добрыня.

- Отстань, - рявкнула я, уже себя не контролируя, - проклятые собаки! Это ваши условия, это ваши отчеты о домах, о бане, а мыле и цирюльне. Ворье несчастное, всех по миру пущу! Лизоблюды! Упыри! Ненавижу!!!

Развернувшись, я принялась хлестать всех попавшихся под руку надсмотрщиков. Добрыня поспешно ретировался, опасаясь, видимо, сам получить под горячую руку. Заключенные разом рассмеялись.

- О! Неужто сама свет очей Катеринка - эльфья подстилка, пожаловала! - услышала я голос сзади, - пришла поглядеть на жизнь нашу собачью, а не человечью!

Надсмотрщики завыли. Кольчуги явно не могли прикрыть их полностью, особенно лицо и руки. Не один уже валялся на земле с кровоподтеками на роже, но в этот момент им пришло спасение. Ворота в барак отворились, я увидела на входе Луку. Весь мой гнев сразу оказался направлен в одну сторону. Лука, будучи опытным слугой, мигом оценил положение и отчаянно начал осматриваться, не зная, куда ретироваться, но было поздно. Старик был уже не столь расторопен. Парой прыжков я очутилась рядом.

- Ах ты, пёс смердящий!

Я нанесла удар, Лука взвыл и, отскочив в сторону, бросился наутек вдоль стены.

- Смилуйтесь, барыня!

- Я тебе дам, гад, смилуйтесь!

Погнавшись за Лукой, под радостный смех каторжан, я вдруг споткнулась обо что-то. Не удержав равновесие, я полетела кувырком, больно ударившись головой об грязный пол. В этот момент прямо передо мной предстала грязная немытая рожа каторжанина. Лицо его было болезненно желтым и всё в гнойниках. Я брезгливо поморщилась. Заключенный заметил мою реакцию. Чуть махнув головой, он вдруг плюнул мне в лицо! Надо сказать довольно метко.

- Проклятая упырица! - заорал он, - всех нас сгноить вздумала! Теперь тут ярмарку разыгрываешь.

- Бей, тварь Карансуловскую!

- Смерть шлюхе!

Я приподнялась и увидела перед собой с десяток разгневанных каторжан.

- На-ка поешь, чего мы тут каждый день жрем, - крикнул один из них.

В следующий момент в лицо мне ударило тухлое яблоко. В след за ним полетели лепешки, не слишком, по ударной силе и твердости, отличавшиеся от кирпичей.

- А, ну, назад! - подал голос Добрыня.

Подскочив, воин оттолкнул меня за спину и со всей силы врезал кулаком в ближайшего каторжанина. Тот рухнул, как подкошенный, расставшись по ходу полета с парой зубов.

- Убивают, братцы! - заорал мужик, - мусорок, клятый, по беспределу пошел!

- Пахана бьют!

Завыв словно собаки, с десяток заключенных ринулись на Добрыню. К несчастью, сковывающая их цепь была достаточно длинной. Я заметила в руках одного из бандитов короткую затоку. За ней появилась вторая. Добрыня того же их увидел. Недолго думая, воин выхватил топор. Пролилась кровь. Один из бандитов рухнул со вспоротым брюхом. Я завизжала. Остальные каторжане расступились и прижались к стенке. В этот момент охрана опомнилась и поспешила на помощь. Началось избиение.

- Стоять! - крикнула я, поднимаясь на ноги.

- А, НУ, СТОП! - перекрыл мой голос Лука, - не слышите приказа, уши заложило! Мертвые они никому не нужны!

Охрана угомонилась, Лука схватив самого молодого надсмотрщика за грудки, приказал:

- А, ну принеси воды горячей! Барыне умыться.

Охранник ретировался. Лука почтительно поклонился мне, считая, что опасность миновала. Я, и правда, разрядилась, но старик сильно ошибался, думая, что ему удалось меня задобрить.

- Взять его! - указала я на Луку охранникам.

Те опешили.

- ДВА РАЗА ПОВТРИТЬ ИЛИ ЧТО?! - рявкнула я, снова заводясь, - или решили тоже вместо зарплаты тюремной баланды похлебать!

Стражники опомнились. Один из них подскочил к Луке сзади и больно ударил того в спину. Старик упал, в следующий миг сразу трое стражников накинулись на него и повязали.

- За что же, барыня?! - крикнул Лука, - так за службу верную награждать!

Я направилась во двор, охранники потащили старика за мной. В этот момент моему взору предстала ещё одна деталь тюремного интерьера, которую я не заметила ранее. Рядом с бараками стоял большой столб, с креплениями для кандалов. Он мог служить только для одной цели.

- Привязать! - распорядилась я, указав на столб.

- Да что же это делается? - пискнул Лука, - так одаривать за службу верную!

- Может и правда не надо, - заметил Добрыня, - старик ведь.

Я проигнорировала причитания. Вскоре Лука был привязан. Понимавший всё без слов старшина охранников содрал с тела старика пальто и рубаху, оголив спину. Взяв в руки кнут, старший спросил:

- Сколько, барыня?

- Тридцать! - сказала я.

- Смилуйтесь! - завизжал Лука.

- Ах, смилуйтесь! - холодно произнесла я, - ворюга несчастный! Я тебя над делом поставила. Деньгой одарила, а ты тут себе всё загребаешь!

- Может и взял маленько, - процедил Лука, - так, сколько золота в казну дал!

- Маленько? - ахнула я, - деньги на дома, ремонт, покраску, одежду. Мыло для заключенных, наконец! Где эти деньги?! Говори, сволочь!

- Да больно чести много, смердам этим, мылом натираться! - ответил Лука, - если им жрать давать, да спать, да чистыми ходить ни один и работать не захочет, пока ещё и зарплату не дадут! Развалились тут, болеют они, видите ли.

Лука сплюнул.

- Миску супа заслужить ещё на работах надо, - сказал он, - ступай на лесоповал да работай. Как потопаешь, так и полопаешь! А подохнешь где, не велика беда, людишек всегда найти можно. Пощадите, барыня. Всеми силами молю, годов мне вон сколько. Всё для вас, для рода, для славного Яромира. Пять мешков золота за месяц дал. Шестой на подходе. А товара? Товара сколько пришло! А денежки, что давали вы нам на эту чернь, так я, дык, думал, для бумажек это, для галочки. Все ваши указания чин к чину лежат. Ни одна проверочка вас ни в чем не уличит, денежка давалось, указания писались.

- И где деньги?

- Как где? - удивился Лука, - себе чуть-чуть, охранникам, прочим служивым. У них же тоже детки, да женки, ну и, полюбовницы. А семью с любовницей на одну зарплату не прокормить-то!

Старший охранник поддакнул в знак согласия. Лука почувствовал молчаливое одобрение столпившейся рядом охраны.

- Всё же для дела, - продолжил он, - всё для дела! Лес рубим, доски пилим, руды добываем, плавим. Всё чин по чину! Даже корабль ентот, черт знает кому нужный, и то со дня на день достроим. Ездите, проверяйте! Ничего не найдете! Никто ни одной доски не своровал, ни слитка стали домой не унес. Найдете хоть один брак, можете хоть сто плетей выдать старому Луке. Весь инструмент, всё исправно, подлатано, смазано, ни кто себе домой не уволок. А людишки? Ну, что людишки? Холопы срамные не ценность. Денег не стоят. За что же такая несправедливость, барыня?

- Сорок плетей, - отрезала я, - а как закончите, вытолкать его за двор и, если ещё раз близко, где появиться, дать добавки. Ждать нового управляющего. Сегодня же мне на стол список всех заключенных. Через неделю снова приеду, если хоть один за это время помрет, сам у этого столба встанешь. А будешь отнекиваться, под суд отдам. Понял, старшина?

Охранник побледнел, но увидев Добрыню, не посмел возразить. Видимо, он решил, что в случае чего, будет иметь дело с дружиной. Из рядов, которой сам недавно вышел. По недоброму взгляду богатыря можно было понять, что Добрыня не вполне забыл своим бывшим подчиненным такой быстрый уход из рядов дружины на новое хлебное место. Теперь мой спутник явно бы не упустил повода вразумить охрану, сообщив, не только словами, но и делами, что на местах получше и спрашивают поболее.

Дрожащей рукой старшина занес руку и, чуть помедлив, нанес первый удар кнутом. Лука взвыл, я отвернулась и направилась на вход. Мне вовсе не улыбалось присутствовать на экзекуции.

- Ну, погоди, стерва, - крикнул мне вслед Лука, - погоди. Отольются кошке мышкины слезы! Мы ещё вас всех передавим!

Я не дослушала. Сейчас мне было неинтересно знать, кто такие эти "мы", но, на всякий случай, запомнить эту фразу стоило. Вскочив на коня, я направила лошадь на дорогу. Стремясь, как можно скорее уехать я подстегнула кобылу, погнав её вперед. Добрыня догнал меня спустя добрых десять минут.

- А лошадь чем провинилась? - усмехнулся он.

Только тут я заметила, что кобыла заметно подустала. Сбросив поводья, я дала лошадке возможность перейти на шаг.

- Не причем, - горько сказала я, - виновата тут, только одна кобыла - барыня Карансулова. То есть я.

Добрыня улыбнулся. Теперь увидев мои опустившиеся плечи, ему стало меня жалко. И сейчас, богатырь принялся выискивать слова утешения. Хотя ещё полчаса назад мог только осуждать.

- Ты просто доверилась не тем людям, - сказал он, - это всё твой брат - Яромир. Лука его человек. Да и по всему Ингосу ходят разные слухи, про то, как дела на Карансуловских мастерских обстоят. Мест нет. Кроме, как к Яромиру многим мастеровым и идти-то некуда. Соперников в торговых делах у него мало. Вот и завышает цену, а людям гроши платит. Не с тебя повелось. И не твоя вина, что он тебе своих людей передал. Ты же хотела по-другому.

Я улыбнулась. Добрыне было проще выставить крайним нескладного и грубого братца, чем искать источник проблем в хрупкой девушке. Такова уж мужская порода. В одном Добрыня был прав, я действительно хотела, чтобы всё было другому, и была сейчас просто разбита, тем, что увидела. Управлять чем-то, смотря на мир из окна апартаментов, оказалось невозможно, а умных, умелых, а, самое главное, честных людей в моем окружении было не много, а стало быть, и положиться было не на кого. Больше всего мне сейчас хотелось поплакаться. Можно было в подушку, а можно было и в Добрыню. Да прижаться к мужественной груди, пустить слезу и сказать ему, какие все кругом сволочи, гады и подонки. Добрыня уже давно созрел. Подогнав своего коня чуть ближе, воин, как бы в утешение положил руку мне на плечо. Вот только кому бы стало легче? Нужно было что-то делать, что-то менять. Но это снова всё и всем объяснять, переделывать то, что уже работает. Яромир будет недоволен. Да Джованни, наверное, тоже. Доходы-то упадут. Одно хорошо, корабль уже почти достроен, но как быть с делом дальше?

Неожиданно подул ветер, в лицо и грудь ударил поток холодного снега. Несколько снежинок попало в глаз. Они заслезились. По щекам, смывая дорогую эльфийскую пудру побежали влажные ручейки. Добрыня понял это превратно. Неуверенно, всё ещё стесняясь, он наклонился на своём коне и прижал меня к себе, поцеловав в щеку, а затем в губы. Я обхватила руками его шею.

- Не волнуйся, - сказал он, - ты всё исправишь. Ты же у меня умная.

Мы снова поцеловались. Прямо на ходу, Добрыня перетянул меня на своего коня. Я прижалась щекой к его груди, воин провел рукой по моим волосам. Я вздохнула, видимо, Добрыня понял, всё правильно. Видимо, мне, и правда, нужно было кому-нибудь выплакаться. Сейчас, торговля, астрал, корабли, гибберлинги, всё могло подождать. Добрыня продолжал мягко гладить мои волосы, я чувствовала, что начинаю убаюкиваться.

- А помнишь? - спросил воин, - как я дергал тебя за косу, в детстве.

Я кивнула.

- Ты был плохим мальчишкой, - сказала я.

- Ну, не пойми меня не правильно, тогда мне казалось, что коса у девочек только для того и существует.

- А сейчас?

- А сейчас я понял, что это не так!

Дорога домой заняла много у нас много времени. Мы ехали медленно, рассматривая заснеженные холмы. Потом остановились, желая полюбоваться замерзшим озером. Это был счастливый час. Казалось в этот момент, весь Ингос вымер. Вокруг не было никого. Только где-то вдалеке слышался стук топора, кто-то валил лес. Наверное, мои каторжане, но сейчас я просто не могла о них думать. Сейчас были только я и Добрыня, да несколько птичек, развлекающих нас своим пением. У озерца мы просидели долго, прижавшись друг другу. Потом, начавшийся вечер принес с собой дополнительную прохладу. Пришлось собираться домой. Вскоре на горизонте показалась городская стена. С ужасом я осознала, что волшебный миг закончился, и приходилось снова возвращаться в суровую действительность. Я застонала про себя. За миг сказки проблемы никуда не делись, сейчас мне предстояло их решать.

Пересев на свою лошадку, и ускорив её темп, я поспешила в город. Стражники на воротах почтенно поклонились мне и отдали салют Добрыне. Сразу было видно, что у ворот стояли профессионалы. Уж больно быстро и грациозно у них получилось отдать почести мне, а затем, чуть ли не единым движением поприветствовать своего командира.

Мы въехали в город. Народу на улице было довольно много, народ только-только прекратил работать и сейчас разбредался по личным столь необходимым делам. Кто-то уже спешил в кабак, пропивать получку, кто-то торопился набрать на рынке продуктов к ужину, некоторые же столпились у небольшого столба, стремясь проиграть все свои деньги в новой всенародной забаве, под названием: "лотерея". Тот факт, что на один счастливый выигрыш, приходилась сотня проигравших никого, кажется, не смущал. И после этого, они ещё осмеливались обвинять чиновников, торговцев и стражников в своих бедах, совершенно не отдавая отчета, что причиной их бед, была собственная глупость. Самым наглядным образом это и подтверждала лотерея. Волчок круглой рулетки остановился и громогласный глашатай провозгласил:

- Девять красное!

- Да как же так, сынок?! - завыла тут же бабка, - все же накопления. Всё что на похороны себе оставляла, два златых последние деньги.

Глашатай пожал плечами.

- Игра есть игра бабушка, - ответил он, - приходи, может, ещё отыграешься.

- А серьги златые возьмешь? - спросила старуха.

- От чего нет? Давай!

Бабулька сняла с себя украшения и, пробормотав про себя толи молитву, толи заговор какому-то духу, подняла глаза к небу и, видимо узрев там святую истину, изрекла:

- На красное! Уже, итить, два раза красное было, а до этого три раза черное. Высшие Силы любят троицу! Дело верное!

Глашатай закрутил деревянный волчок. Народец принялся наперебой делать ставки.

- Шесть черное! - объявил глашатай.

- АААААА! УПЫРИ ПРОКЛЯТЫЕ! - заорала на всю площадь бабка, - жулье чертово! Последнее забираете. А, ну, отдавай серьги! Их мне муж покойный подарил.

Глашатай повернулся и кивнул подпирающему соседний запор широкоплечему молодцу. Тот взял в руки дрын.

- А, ну, проваливай, старая карга!

Бабка, однако, себя уже, видимо, не контролировала, подбежав к охраннику, она запустила в него мешок с каким-то своим нелепым скарбом. Молодец не успел уклониться. В мешке явно было что-то тяжелое. Охранник пошатнулся. Тем временем, озверевшая старуха схватила невесть откуда взявшуюся палку, и начала лупить ей охранника по голове. Юный обалдуй тоже, уже не вполне соображая, что делает, треснул бабку дрыном. Та сложилась пополам и зарыдала.

- Что ж ты делаешь, креста не тебе, что ли нету?! - крикнул кто-то из толпы.

Добрыня махом слетел из седла и, подскочив к юноше, нанес ему сильный удар наотмашь, охранник рухнул, как подкошенный.

- По какому праву, тут силу разводишь!? - заявил Добрыня.

Я покачала головой, для богатыря ситуация была однозначной, и он уже четко установил, кто прав, кто виноват.

- Что тут происходит? - спросил Добрыня.

Бабка, как по волшебству забыла про все свои болячки.

- Грабють, милсдарь дружинник, последнее забирают. Серьги эти семейные мне от бабки достались. А эти, сволочи, забирают, обжулили, обманули.

Лицо Добрыни налилось гневом. Я покачала головой, но сейчас было бесполезно обращать внимание на тот факт, что бабка ещё минуту назад утверждала о том, что серьги у неё от покойного мужа, а не от кровных родственников.

- Это правда?! - рявкнул Добрыня на глашатая.

- Как есть, вот всем крест, истинная правда, - отозвалась бабка.

Добрыня урезонил её, подняв руку.

- Врет старуха, славный офицер, - сказал глашатай, - мы по закону работаем. Грамота на разрешение имеется.

Глашатай бросился искать бумажку.

- Вот, пожалуйста, - наконец, изрек он, - всё, как есть, от точки до точки.

- Да всё законно, - растерялся Добрыня, пробежав глазами текст, - печать городского совета, росписи, всё на месте!

- Да как же это так!? Какой такой закон, чтобы у пожилых людей последнее забирать? - спросила бабка.

Добрыня растерялся. Я не выдержала.

- Причем тут закон, если тебя саму надо от дурости лечить, - заметила я, - тебя, старуха, что сюда, силком притащили?

Бабка сверкнула глазами, лицо её перекосила ненависть.

- Знаю я тебя, - изрекла она, - ты Карансуловская шельма. Небось, не знаешь уже, как последнюю деньгу из простого люда выжать и да ельфакам ушастым на лишний дворец передать! А нас там всех, за краюху полы драить заставишь.

В этот момент бабке снизошло вдохновение. Подняв руки к небу, она заверещала на всю улицу:

- ГЛЯНЬТЕ ЛЮДИ! ГРАБЮТ! Вот она, чертовка, преступница и развратница, позор рода людского. Все у простых тружеников отнимающая. А, ну, бей её!

Людишек упрашивать долго не пришлось. Один мужичок скинул с себя картуз, а затем театральным движением порвал собственную рубаху:

- Точно, она это всё! Она! Ишь, "лотерея", слово-то прямо эльфиское...

- Верно, - поднажала бабка, - а ты что смотришь, сударь-дружинник, арестуй эту заразу!

В следующую секунду рядом с моим ухом просвистел камень.

- А, ну, назад! - взревел Добрыня.

Народ, однако, не дрогнул.

- Братцы, дружина продалась! За грошь паршивый легла под эльфов, да под Карансуловых. Бей их!

Народ начал наступать. Добрыня выхватил топор и начал отмахиваться. Впрочем, было заметно, что он не стремится, кого-то убить или даже ранить.

- А, ну, назад, - крикнул Добрыня, - не то возьму грех на душу!

Никто не обратил внимания. Люди начали окружать богатыря. Вскинув руки, я сплела заклинание и пустила в землю огненный шар рядом с толпой, с громким хлопком он врезался в снег. Огненная волна слегка задела нескольких людей, правда, ущерба она не нанесла, за исключением, пары подпаленных усов. Народ попятился.

- Назад! Назад! - закричал Добрыня.

В этот момент из окрестной улочки показался патруль. Увидев, своего офицера, дружинники тут же поспешили на помощь. Это решило дело, людишки бросились наутек. Бабка, учинившая весь бедлам, была не столь шустрой. Запнувшись, она повалилась в снег и застонала. Патрульные дружины тут же очутились рядом с ней, бежать за остальными хулиганами, более быстрыми и молодыми, бойцам явно не улыбалось, в виду полной невозможности достичь каких-либо успехов. Покрасоваться и продемонстрировать свою доблесть перед офицером им, однако же, было нужно. В результате бабке досталось за всех. Дружина без тени зазрения отходила её ногами и тупыми концами копий. Старуха застонала, а потом вдруг повернулась, встретилась со мной глазами и зло произнесла:

- Ничего, отольются кошке мышкины слезы!

Я отвернулась. Эту фразу мне уже сегодня довелось слышать. Тем не менее, в этот раз она вызвала во мне какой-то суеверный страх. В этот момент бабка странно захрипела. Подоспевший Добрыня, приказал своим людям немедленно остановиться, раздав при этом пару пинков. Однако было поздно, бабку охватила судорога, в следующий момент, из уголка её рта потекла струйка крови. Старуха издала последний вздох и затихла!

- Вы что наделали?! - заорал на своих Добрыня.

- Защищали вас, господин, - рассеяно проговорил сержант.

Добрыню затрясло от ярости, с размаху он влепил старшине затрещину, не рассчитав силу. Боец упал. Добрыня хотел было уже добавить ему, но потом передумал и болезненно сжал кулаки.

- Заберите её, - приказал он, указав на старуху, - узнайте, кто такая, доставьте тело родственникам.

- Что сказать? - спросил старший, закрывая подбитый глаз.

- Что хотите! - отрезал Добрыня, - лишь бы они не начали разбирательство! Дураки, чертовы. В этот раз прикрою, но ещё раз такое повториться, все у меня сядете.

Воин вскочил на коня, мы направились вон с площади. Добрыня всё ещё трясся от злобы. Я была склонна его понять, только что он прикрыл своих подчиненных. Нельзя сказать, что бабка не дала им повода, но при всём желании, ни один чиновник не усмотрел бы в этом инциденте: "самооборону" или "пресечение преступления", бабка ведь уже убегала, а стало быть, у неё были права. По закону весь патруль должен был быть направлен под суд. Однако ни для кого не было секретом, что если действовать в таких случаях по закону, можно пересажать всю дружину и поддерживать порядок станет некому. Добрыня тоже это понимал. И это, видимо, больше всего его и бесило.

- Ничего! - тихо прохрипел воин, - в казарме я им устрою!

Я покачала головой. Пара тычков казарме и отправка на внеочередные работы, скажем, по мытью сортиров, имели весьма мало общего с законом и справедливостью.

- У тебя тоже выходит ни то, что ты желаешь, - мягко сказала я.

Добрыня кивнул.

- Ты права, - произнес он, - четыре года в дружине, и все четыре года как будто бьюсь головой об стену. Пишу грамоты, какие-то нелепые доклады о нашей работе, проблемах, трудностях. Ничего не меняется. Только Ястреб меня понимает.

Я хмыкнула, удержавшись от высказывания своего мнения о друге Добрыни.

- Вот видишь, - заметила я, - дай и мне шанс.

- Хорошо. Я ничего и никому не скажу о гибберлингах. Я понимаю, что, может, зря так на тебя насел. У меня всё не лучше, ни что касается людей, ни что касается законов.

Я понимающе кивнула. В этот момент мы подъехали к резиденции ди Вевра.

- До завтра, - сказала я.

Добрыня посмотрел на меня, видимо, ожидая приглашения зайти, но мне как-то не хотелось сводить его с Джованни. Вежливо попрощавшись, я направилась в дом, немедля велев Никифору готовить ванну. Через двадцать минут я оказалась в теплой воде.

Глава Десятая.

Как приятно всё же почувствовать себя чистой. Закутавшись в шаль, я откинулась в любимом кресле, вдыхая аромат чая. Это было мой любимый сорт, впрочем, сейчас мне несколько хотелось пить, сколько доставлял удовольствие этот насыщенный аромат. Чай был приправлен редкими эльфийскими травами, поэтому каждый вдох навевал мне воспоминания о землях Старшего Народ и годах моего ученичества, когда всё было очень просто. А главное, легко и ясно, когда не было повода много думать и много рассуждать, всё ведь уже рассказали. Действительно, когда есть цель, есть средство, а перед твоими глазами в природе, в архитектуре и в самих эльфах везде видны доказательства правоты их цели, и напоминания того, что её можно достичь. Легко и просто. Вот только, что получилось в действительности? Пытаясь собраться с силами, я начала уговаривать саму себя вернуться к бумагам. Не действовало. Груда, навалившихся передо мной грамот вызывала огромное отвращение, от одной мыли от необходимости прикосновения к ним, делалось дурно. Я представила, как сейчас подниму руку и возьму, вот скажем, эту маленькую грамоту. Что будет в этой бумажке? Наверняка сообщение о том, сколько сотен златых мы получили за эту неделю от того или иного производства. А что за ней? А за бумажкой будет картина каторжного труда по двенадцать часов в сутки без права на болезнь или слабость, вкупе с плетью надсмотрщика. Я тяжело вздохнула. Не об этом я мечтала, когда подписывала Яромира и Джованни к договору. Мне хотелось думать, что положение каторжников станет лучше. И как теперь всё исправить?

- Точно ничего не исправишь, бездельничая в кресле? - сказала я сама себе.

Сделав над собой невероятное усилие, я развернула ближайшую к себе грамоту. Однако, как назло, в этот момент перед моим взором предстало лицо Джованни. Эльф был очень красив, но смотрел на меня как-то осуждающе. В следующий момент его образ начал расплываться стал прозрачнее. И где-то за Джованни вдруг стали мелькать черты Добрыни.

"Вот бы из них двоих собрать одного!", - подумала я, и сама поразилось глупости собственной мысли.

В этот момент в комнату вбежал Никифор. Я удивленно вскинула брови, слуга зашел без стука, забыв отвесить поклон. Не то чтобы, я так уж этого хотела, просто всегда интересно было наблюдать за изменением того, что, по идее, никогда не должно было меняться, просто по определению. Вопрос замер у меня в горле, когда я увидела испуганное лицо Никифора.

- Вам бы надо собираться, госпожа! - сказал слуга.

- Куда это? - удивилась я.

- В поместье к славному Яромиру.

- Вот ещё, - скривилась я.

- Тут опасно, - охнул слуга, - тут сейчас гонец был от славного Карансулова. В городе не спокойно. Слуга говорит, что барин его, господин то бишь, людей верных вокруг своего особняка собирает. Сами-то они отобьются, а вот эльфийский дом оборонять Яромир не пошлет - опасно.

Я удивленно моргнула.

- Что за ерунда?

Никифор посмотрел на меня, как на ребенка.

- Чернь на улице собирается, госпожа! - сказал он, - сегодня вечером, стража насмерть старушку забила. Народ в гневе. Стачка будет, а потом глядишь и чего хуже. Народец на площади собирается. Костры жжет, скоро, глядишь и за дома, да лавки примутся.

- Ерунда, - ответила я, - пошумят и будет. Ничего не случится.

- Случится, госпожа! - возразил Никифор, - ой, как случится. Чернь зла на весь белый свет. Яромир просит вас укрыться у него в поместье. Всем эльфам он так же даст кров и убежище!

Я представила себе Джованни, бегущего под крыло Яромира. Нет, знатный эльф на это не пойдет. Тем не менее я не считала ситуацию серьезной. Канийцы издавна любили поворчать на своих господ. Иногда даже побуянить, но, в принципе, народ всегда был терпелив, и погромы случились редко. Никифору же, как и всякому потомственному слуге было присуще паникерство. Это было неудивительно. Порой служивые видели в любом неосторожном слове, брошенным пьяным свинопасом, заговор против барина. Тем не менее, Никифор был не один в своих взглядах. Яромир тоже беспокоился, раз стягивал силы к имению, возможно, оставив без защиты другие части владений. Насколько всё серьезно?

Я поднялась с кресла.

- Где именно собирается народ? - спросила я.

- Главным образом на площади.

- Городской?

Никифор отрицательно замотал головой.

- Не только, - сказал он, - у нашего дома-то тоже полным-полно черни! Но, вы не волнуйтесь, гонец обещал по улочкам скрытым провести. Только торопиться надо, пока не стало поздно!

Фыркнув, я подошла к своему шкафу и, открыв створку, взяла с вешалки свой старый длинный ученический плащ с капюшоном. Лучшая ритуальная одежда юного мага. Ведь в групповом оккультном ритуале главным было соблюдение субординации. Другими словами, обучающемуся не полагалось выглядеть красивее и солиднее, чем мастеру, его обучающего. Поэтому всё красивые кольца, амулеты и прочие украшения и регалии, которые выглядели красивее и дороже, чем те, что носил мастер, полагалось прикрыть. Плащ, выдаваемый ученикам при поступлении, служил как раз для этих целей, намертво закрывая всё тело, а при накинутом капюшоне ещё и голову. Облачившись в плащ, я двинулась на выход.

- Пойду сама посмотрю, - сказала я, - жди здесь!

Никифор бросился мне в ноги.

- Не ходите, госпожа! - буквально закричал он, - там опасно!

- Жди здесь! - отрезала я, - не волнуйся, буду скоро.

Выйдя на улицу, я набросила на голову капюшон. Пройдя несколько шагов, я отворила калитку со двора и вышла на площадь. Почти сразу в лицо ударил дым. На площади зажгли большой костер. Вокруг него столпилось множество народу. Я прикинула, ни как не меньше трех сотен человек. Согреться они явно не пытались. Все взгляды собравшихся были обращены к большой, сооруженной на скорую руку, трибуне. С трибуны толкала громкую речь какая-та юная горлопанка. Нескладная худощавая девушка, говорившая, однако, очень ярким и звонким голосом. Стремясь, всё, как следует разобрать, я подошла поближе, расположившись среди задних рядов толпы. Высокие спины загораживали мне обзор, тем не менее, поднявшись на цыпочки, я сумела разглядеть юную ораторшу. Женским взором, я сразу уловила фальш, одета девушка была подчеркнуто бедно. Тоненькое пальтишко на жидком овечьем меху, с дырочкой на самом живописном и бросавшемся в глаза месте. Грубые валенки. Рукавиц на ней не было. Острым зрением я заметила на её лице следы макияжа, между прочим, на лице у "представителя народа" была размазана дорогая эльфийская косметика специфического сорта, призванная придать лицу повышенную бледность и худобу. Далеко не всегда в моде были приняты стандарты здоровой красоты, в древности, и мода эта кое-где дошла и до наших дней, тяготились к болезненной, худой внешности. Кто-то явно хорошо размалевал и подготовил эту куклу.

- Братья и сестры, - взывала юная ораторша, махая словно знаменем, своей красной косынкой, - скажите мне, доколе мы будем терпеть!? Раньше хоть оставляли деньгу, чтобы срамоту прикрыть, а сейчас видно и это решили забрать. Видно, изнеженным господам на серебряном сортире теперь сидеть не с руки. Им золотой подавай!

Толпа злобно рассмеялась. Девушка, окрыленная успехом, продолжала вдохновлять.

- Братья и сестры, посмотрите, что кругом твориться. Лига - продана. Продана, братцы, со всеми потрохами проклятым буржуям! Мы - простой народ Кании, мы вкалываем в три пота, с утра до вечера. Это мы сделали Лигу такой, какая она есть. Нашими руками построены эти дома, рынки, мастерские. И из них же нас погнали батогами проклятые Карансуловы и ди Вевры. Им не нужны рабочие, рабочий - для них это слишком длинно. Сокращенное от рабочих слово - "рабы", вот их труженики! Мы столько лет без устали на них вкалывали. Женщины портили свои глаза за ткацкими станками, да прялками. Мужчины портили свое здоровье у плавильных печей и лесоповале. А сколько людей калеками стали, ухаживая за их тиграми, добывая для господ их драгоценные шкурки. А мы, мы с вами, простые труженики, хоть один из нас мог позволить себе купить шубу из шкуры снежного тигра?!

- НЕТ! - заорал работяги.

- То и оно, - продолжала девушка, - и за что всё это? За что наши мужья, братья и дети проливают кровь на войне! Видно ли этих буржуев там на фронте? Много ли их подставляют свои задницы в пламя войны? Они сидят на своих сундуках, пересчитывают золото, да дергают за титьки девку, чей мужик в этот момент, либо скорчившись в три погибели работает в мастерской, либо проливает кровь на войне, чтобы у этого гада всегда была полная чаша вина. Так или не так я говорю, братья!?

- ТАК!!!

- А с кем мы боремся? Кому на протяжении вот уже веков мы проливаем кровь! Мы воюем с хадаганцами, но кто они? Да они такие же работяги, как и мы! Такие же простые люди, как мы - канийцы, разве что пониже ростом, да потемнее кожей. Что нам с ними делить? Что делить, я вас спрашиваю! Что крестьянин заберет у крестьянина?! Что работяге нужно от другого работяги!? Если все равны, и у каждого есть то, что есть другого. Зачем красть? Зачем грабить? Зачем убивать, коли все равны? А нам же платят гроши, чтобы потом за тот же медняк завербовать в солдаты и отправить защищать этих буржуев. Чтобы буржуй был сыт, богат и доволен. Не Канию мы защищаем от хадаганцев, не народ, не дома наши, а проклятых буржуев! Тенсес даровал нам всем свободу, а где она? Где свобода, я вас спрашиваю, если проклятые гады могут в любой момент выгнать нас с нашей работы, оставить мужиков и баб без средств существованию. Если каждый остроухий с толстым кошельком в руке может оставить нас без гроша! Чтобы потом, мы, словно бездомные бродяги стояли на площади городского совета, в ожидании, когда господа соизволят дать нам по тарелке бесплатной бурды! Вот она Лига! Вот он этот проклятый союз! И за него мы, простой люд, вынуждены сражаться! Справедливо ли это!?

- НЕТ! - заорали сотни глоток.

- Никому не нужна эта война, кроме, буржуев! Никому! Неужели работяги, да с работягами не договорятся! Нужны ли вам, братья и сестры, деньги хадаганцев, таких же простолюдинов, как и вы?

- НЕ НУЖНЫ!

- Верно! Мы возьмем золото этих богатеев, и почему возьмем? Мы вернем наше! Купцы, эльфы, да прочие жиды, сосут словно паразиты с нас последние соки. Справедливо ли это?

- НЕТ!

- Так, братья и сестры, чего мы стоим с протянутой рукой, в ожидании, когда ди Вевры, Карансуловы и прочие кинут нам подачку, чтобы мы не подохли с голоду, чтобы обеспечить их солдатиками в их войне за Лигу. За этот проворовавшийся союз! Возьмем своё! ГРАБЬ НАГРАБЛЕННОЕ!!! УРА, ТОВАРИЩИ!!!

Последняя фраза этой напыщенной речи совсем вывела меня из равновесия. Непроизвольно дернув рукой, я скинула с себя капюшон. Это было очень неосторожно. Я заметила сбоку от себя внимательную пару глаз, наблюдающих за мной. Пора было убираться отсюда! Поспешно накинув капюшон, я засеменила к калитке, стараясь не вызывать подозрений, если кто-то узнает меня и заорет на всю улицу, что увидел клятую Карансулову, толпа в нынешнем состоянии просто разорвет меня на части, забыв при этом, что чисто формально они вышли на улицу по поводу убийства старушки. Я обладала достаточным опытом и образованием по риторике, чтобы понимать, толпу заводили специально! Эта девка-ораторша - профессиональный провокатор, уж слишком тонко и складно она говорила, как вызубренным и отрепетированным не раз текстом. А раз так, то кто-то должен был ей платить и написать речь! Но кто же на Ингосе начал играть с народным гневом?! Особенно меня убила фраза: "товарищи", такая форма обращения друг к другу была принята отнюдь не в Лиге, а в совершенно другом государстве. Происходящее казалось мне нелепым бредом, толпа уже была близка к точке кипения. Никифор был прав, стоило немедленно убираться отсюда в поместье Яромира. Но я же не могла уйти без Джованни, и даже без Ларвины, да и как можно больше документов и ценностей стоило вынести. Я осмотрелась по сторонам в поисках тех, кто мог бы мне помочь! К несчастью вокруг не было ни одного стражника! НИОДНОГО! И каким только местом думает этот Святополк?! Он собирается вообще, что-нибудь предпринимать!? Нужно срочно было поднимать на ноги стражу, оцеплять толпу, отделять и рассеивать наиболее агрессивные группы. Почему этим никто не занимался? Может, не было опыта? В этот момент, ещё раз осматриваясь, я заметила трех людей идущих за мной попятам. Я ускорила шаг, они сделали тоже самое. Меня явно преследовали. По счастью, калитка была уже не далеко. Я потянула ручку.

- А, ну, стой! - крикнул один из них.

Я поспешно вскочила во двор и попыталась закрыть засов, не усела. Один из подбежавших мужчин со всей силы ударил в калитку ногой, я отлетела, упав в снег. В следующий момент во двор вошли трое моих преследователей. Первые двое были типичными пьянчугами. Огромными такими детинами, возможно, бывшими дровосеками. Спиртным от них несло буквально за километр, видимо, как и у большинства угнетенных работяг денег на хлебушек у них не было, а вот на самогонку - это пожалуйста. Правда, ещё стоя на площади, я заметила довольно большую бочку, у которой народ стоял особенно тесно. Тогда я не обратила на это внимание, но сейчас до меня дошло, кто-то сознательно спаивал в этот момент народ! Значит, кто-то потратился не только на провокаторов, но и на выпивку. Кто бы всё это не организовал, дело явно было поставлено с размахом. Третий преследователь был, кажется, трезв, маленький и щупленький он старательно закрывал лицо, нахлобучив на глаза большую меховую шапку.

- Вот она, шалава эльфийская, - заржал один из пьяных здоровяков.

Маленький кивнул.

- Убейте буржуйку! - сказал он.

Громилы вытащили из-за поясов ножи и бросились на меня. Вскочив на ноги, я поспешно отпрыгнула и возвела руки в заклинании. Они были уже буквально в полушаге, когда мое кольцо холода накрыло их. Пьянчуги заорал, пораженные острыми осколками. Холод сковал их мышцы. Отскочив, я вскинула руку в повелительном жесте. Через мгновение на смену холоду пришел огонь. Ближайшего ко мне здоровяка охватил пламя, он рухнул и покатился по земле, пытаясь сбить огонь. Однако было поздно. Ожоги были слишком сильны. Второй громила опешил, будь он чуть потрезвее, то, возможно, мысль о бегстве показалось бы ему правильной. Однако он был слишком пьян. Неуклюже переставляя ноги, он побежал на меня. Холод ещё не успел спасть, поэтому движение его были вялыми. В следующие несколько секунд я прочла ещё одно заклинание и в грудь громиле вонзилась ледяная стрела. Здоровяк умер мгновенно. Его дружок, так и не сумев до конца сбить огонь, так же затих навсегда.

Супротив собственной натуры я ощутила торжество. Магия! Она играла во мне. Энергия буквально переливалась по телу, требуя мести! Покарать, уничтожить, сжечь, заморозить, распылить всех, кто встал на пути магии, всех кто перешел дорогу. В обычные моменты я подавила бы в себе этот призыв, идти на поводу у магии было опасно. Настоящим волшебником становился не тот, кто мог вызвать наиболее сильные чары. Сутью мощи был контроль. Многие талантливые адепты, так и не сумев это понять, в буквальном смысле сгорели на работе, уничтоженные собственными страстями, материализовавшимися в магической силе.

Однако сейчас я не хотела в себе ничего подавлять. Чувствуя злобную эйфорию я повернулась к третьему негодяю. Тот, в отличие от своих знакомых, не был дураком. Прежде чем я успела что-то сделать, он шмыгнул за калитку!

- Стой, гадина!

В пару шагов я оказалась на улице, негодяя, однако, и след простыл. Очевидно, он успел скрыться в каком-нибудь переулке или смешаться с толпой. Там мне находиться было опасно. Провокаторша, как раз заводила новую пламенную речь. Народ дурнел с каждой минутой. Гневные крики из толпы становились всё агрессивнее. Народ явно уже был недалеко от того порога, после которого, остудить горячие головы сможет только кровь. Стражи по-прежнему нигде не было видно. Осознавая, что находиться здесь опасно, я повернулась обратно к дому. В этот момент мой взгляд остановился на странной красной бумажке, лежавшей на снегу. Её не было, когда я шла здесь пару минут назад. Очевидно, бумажку выронил убежавший мужчина. Чисто из любопытства я подняла её с земли и направилась в дом, тщательно заперев по пути калитку. Я не слишком надеялась, что вид запертой калитки остановит толпу, но, может, по крайней мере, задержит.

Никифор, завидев меня, издал вздох облегчения.

- Надо бежать, госпожа, - сказал он.

- Ты предупредил Джованни и Ларвину? - спросила я.

- Не могу их найти, - произнес Никифор.

Я покачала головой.

- Осмотри ещё раз все помещения. Может они решили попробовать что-нибудь необычное, скажем, в кладовке.

- Слушаюсь, - сказал слуга.

Встав поближе к зажженной лампе, я развернула бумажку и начала читать. Волосы мои зашевелились от страха:

"Срочно! Оперативной группе N43Б. Кодовое имя "Орлы Ястреба". Совершенно секретно! Приказ.

Слава Императору Незебу! Напоминаю вам, что операция под кодовым названием "Красный Ингос" близка к вступлению в решающую фазу. Вся необходимая работа к подготовке на аллоде Ингос вооруженного восстания близка к завершению. Проделана огромная работа по внедрению агентов Комитета в правящие круги Ингоса, особенно это касается органов государственного управления аллода и местной дружины. Наша подрывная деятельность по дестабилизации обстановки на Ингосе принесла ощутимые плоды. Уничтожение мельниц и последние принятые городским советом законы создали столь необходимую базу для подготовки вооруженного восстания. В настроениях народных масс произошли позитивные и выгодные для Комитета сдвиги, возникла столь благоприятная почва недоверия и подозрительности к эльфам. Торговый союз между домом ди Вевр и Карансуловыми только улучшил наше положение. Весь аллод буквально горит ненавистью к эльфам и купцам. Этот момент будет просто преступно не использовать. Все наши агенты, разведчики и провокаторы должны направить все усилия для нагнетания обстановки. Не жалейте денег! Тратьте столько, сколько понадобится, вы знаете, где взять средства.

В назначенное время поднимайте население и начинайте погромы. Вашими первыми целями должны стать оружейные склады стражи на севере города. Остерегайтесь раньше времени идти на штурм имения Карансуловых и здания муниципалитета. Туда будут стянуты значительные силы дружины. К их штурму стоит преступить только после того, как повстанцы будут подобающим образом вооружены. К тому времени, все оружейные склады, рынки, городской банк и почта должны быть захвачены, а все ценности переданы восставшим. Необходимо так же занять и удерживать важнейшие транспортные узлы и конюшни.

Если нам удастся установить контроль над городом, мы выступим с речью перед собравшимися народными массами и объявим, что для Лиги они теперь преступники. Далее не составит особого труда убедить их перейти под руку Империи и нашего Великого Вождя Незеба. После того, как город будет находиться под нашим полным контролем, мы свяжемся со столицей, и на аллод прибудут наши войска, вместе с нашим Великим Магом, который возьмет удержание аллода от поглощения Астралом на себя.

Однако сообщаю, что я не смогу лично возглавить проведение операции "Красной Ингос". Вам придется реализовать её своими силами. Дело в том, что к нам поступила информация, суть которой более важна для всей Империи, чем этот аллод. В ходе слежки за объектом под кодовым имением: "Ккашка-69" (буржуйкой Катериной Карансуловой) выяснилось, что в руки этому антинародному элементу попали существа, представляющие собой важность для всей Империи. Объект водит знакомство с группой диковинных созданий, которые, предположительно, могут обладать предметом или информацией, способной защищать человека от вредоносного влияния Астрала. На данный момент, мне удалось установить местонахождение этих созданий. Я лично выдвигаюсь в это место, чтобы задержать их, доставить в столицу Империи и передать в руки Центрального Управления Комитета. Эти существа представляют для Хадагана большую ценность, чем десять аллодов на вроде Ингоса. Наш славный Император должен быть незамедлительно поставлен в известность, а наши ученые должны заняться изучением этих существ. Посему захват их главнейшая задача. От её успешного выполнения будет зависеть будущее всего Сарнаута!

Однако операция "Красный Ингос" свернута не будет. Более того, мы начнем её раньше, а именно, сегодня ночью. Вы должны если не победить, то выиграть время и отвлечь, как можно большее число врагов, чтобы снять с меня возможный "хвост". Приоритеты операции меняются, в первую очередь, перед тем, как идти на оружейные склады, вы должны всеми доступными средствами устранить Катерину Карансулову и всех эльфов, они слишком много знают. Приступайте во славу Императора!!! За Хадаган!

Командир группы N43Б, майор Ястреб".

У меня в буквальном смысле отвисла челюсть. Молния ударила средь ясного неба. Теперь стало ясно, откуда растут ноги у всех этих народных волнений, кто провоцировал работяг, возбуждая у них ненависть ко всем эльфам и купцам. Конечно, мы своими действиями, да и Святополк своими глупым управлением, подлили масла в огонь, но отнюдь не мы и не он стали источником всех проблем. Сегодня ночью на Ингосе должна была начаться революция! Революция, которую готовил и разрабатывал Комитет Империи.

В этот момент крики на улице усилились. Теперь уже даже из дома был слышен громогласный крик: "БЕЙ БУРЖУЕВ!", то, что недавно кричала одна провокаторша, теперь орали сотни, если не тысячи глоток.

- Госпожаааааа, - простонал Никифор, - пора уходить.

Я дернулась было, но тут же остановилась. Гибберлинги! Хадаганцы вышли на их след! Они знают, где они. Но откуда? Кто меня предал?

Я подозрительно оглянулась по сторонам, ища из какой щели, вдруг выскочит предатель. Предатель не выскочил. Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться и мыслить логично. Без всякого сомнения, за мной следят, дом практически наверняка оцеплен. Те, двое, что я убила, были просто напросто барашками, отправленными на убой. Третий - это уже серьезнее, этот явно и оборонил записку, и, стало быть, он и был хадаганским шпионом. Мне не верилось, что он убежал настолько напуганный, что навсегда забьется теперь в какую-нибудь щель. У этого палача приказ, и он не остановится! Наверняка, скоро придет с подкреплением. Теперь, когда у них есть приказ, из дома меня не выпустят. И Никифор с гонцом меня не выведут. А в это время некий Ястреб уже спешит к гибберлингам! ЯСТРЕБ! Только тут мне вспомнилась личность, которую привел ко мне Добрыня, представив своим другом. Я затряслась. Добрыня и Ястреб друзья! Нет, не может быть! Добрыня не мог быть предателем. Да, никто не мог проследить за мной лучше него, если подумать, воин всегда оказывался в нужное время в нужном месте, но я не верила. Не верила и всё тут! Добрыня не мог быть предателем! Скорее всего, Ястреб его обманул и обманом вытянул сведения.

- Госпожа! - уже кричал Никифор, - народ идет к усадьбе. Через пару минут будет поздно!

Я задрожала.

- Никифор, - сказала я, - где Джованни?

- Я так и не нашел его, госпожа. Эльфы наверняка где-то спрятались. И нам пора, госпожа!

- У меня для тебя важный приказ, из-за выполнения которого будет зависеть судьба всей Лиги.

Никифор посмотрел на меня, как на безумную.

- Слушай внимательно, - произнесла я, - сейчас, ты отправишься к Добрыне, ты слуга, ты не у кого не вызовешь подозрения.

- Но...

- Не перебивай. Если тебя остановят, скажи, что сбежал от барыни! Я тебе разрешаю. Ври, сколько влезет. Любыми путями, обманом или силой ты должен доставить офицеру дружины Добрыне записку, что я сейчас напишу! Запомнил, лично в руки офицеру Добрыне! Никому другому, только этому офицеру! Понял!

- Но...

- ЭТО ПРИКАЗ ТВОЕЙ ГОСПОЖИ, - взорвалась я, - понял, спрашиваю!?

- Да, - пролепетал Никифор.

Я поспешно взяла перо и бумагу, не было времени сочинять длинные тирады, поэтому я просто вывела: "Любимый, верь мне. Хадаганцы готовят на Ингосе революцию! Они знают, где гибберлинги! Они идут за ними. Ты должен понимать, чем это грозит всей Лиге. Поэтому, не взирая ни на что, отправляйся в Рощу Друидов, найди их верховного вождя Светломира, гибберлинги у него. Перевези их в безопасное место, прошу тебя! Сделай это сам. Никому не доверяй. В дружине полно агентов Комитета! Ястреб один из них!".

- Поспеши! - произнесла я, отдав Никифору записку.

Слуга низко поклонился, принял бумагу и выбежал из дома. Я болезненно прикусила губу. Сейчас я ничем не могла ему помочь. Только если ему удастся прорваться к Добрыне, у нас появится шанс выпутаться из этой заварушки. Если, конечно. Добрыня не предатель.

Я отрицательно замотала головой. Нет! Просто нет! Тем более что Ястреб знает, где гибберлинги, а я не успела сказать Добрыне, где их спрятала! Так что воин ничего не знал. Ястреб получил эти сведения, откуда-то ещё. Но, как и где мы себя выдали? Я вспомнила фигуру в плаще, виденную мной, сначала в трактире "Ушастый Кабанчик", потом среди лесовиков. Да, по росту и телосложению таинственный преследователь был похож на Ястреба. После стычки с лесовиками, он наверняка проследил за нами! Может он был тогда при коне. Да, и, в крайнем случае, он всегда мог нас выследить по следам на снегу. Значит, он видел, летающую лодку. Может он решил, что гибберлинги там? На своей лодке. Если так, то, всё было, куда лучше, чем я думала. Но я в это не верила. Майор не мог допустить такой ляп. Нет, каким-то другим способом он выследил и узнал всё, что надо. Возможно, за домом велась постоянно слежка, они могли видеть всех, кто выходит. Кто бы, что не говорил, Комитетчики в Империи недаром ели свой хлеб. Эти упыри всё рассчитали очень точно, а сейчас мне повсюду мерещились шпионы, и я начала подозревать Добрыню. Я почувствовала, как внутри меня снова пробуждается магическая сила. Моя растерянность и гнев провоцировали её. Эмоции, воплотившись в магию, искали выхода. Я бы сейчас отдала всё за одну единственную возможность испепелить эту тварь, майора Ястреба. Но возможности такой не было. Я чувствовала, что начинаю задыхаться от бессилия.

В этот момент раздался первый удар об ворота. Революция началась!!! Я тревожно выглянула из окна. Под окнами имения стояла огромная толпа. Выглядела она в лучших традициях. Суровые мужики, вооруженные вилами и топорами. Многие держали в руках факелы. Зрелище было ужасающим. Я поспешно выбежала на крыльцо. Я не слишком надеялась на успех, но после недолгих размышлений мне стало ясно, что встретить толпу будет лучше во дворе, на открытом пространстве. Как знать, возможно, одного огненного шара хватит, чтобы они поддались панике и разбежались. Надежда была слабая, ведь среди толпы наверняка затесалось, выполняя приказ, несколько комитетчиков Хадагана. Этих нельзя было запугать простым огненным шаром, но, возможно, всеобщая давка и паника, вызванная магией, помогла бы мне добиться успеха.

Я выбежала на улицу, в следующий момент, послышался истошный женский визг. И тут я увидела Ларвину. Эльфийка валялась на снегу, а над ней стояло три здоровых мужика, осыпая её ударами граблей.

Я чертыхнулась, ворота держались, но калитка вылетала с петель и валялась рядом. Я заметила, что край калитки слегка оплавлен. Проклятье, видимо, напуганная эльфийка сама выбила её заклинанием. В освободившийся проход вбегали первые мятежники. Некоторые из них уже додумались подбежать к воротам, стремясь снять главный засов и пустить внутрь всех.

- Там ещё одна! - крикнул один из мужиков.

В следующий момент все уставились на меня. Ларвина истошно завизжала и кувырком покатилась по земле, пытаясь убежать. Стремясь дать ей шанс, я взвела руки и произнесла заклинание. Громким хлопком огненный шар ударил по двору. Послышались крики боли. Ларвина, успевшая выбраться и потому не задетая моим заклинанием, вскочила на ноги и побежала ко мне. Её элегантная шубка превратилась в собрание помоев. Брови и ресницы эльфийки были опалены, видимо, Ларвина, стремясь выбраться, бросалась своими заклинаниями, но преследователи были близко. С невиданной мной ранее прытью эльфийка добежала до крыльца. Я пустила следующий огненный шар. Крики боли стали сильнее, ветер принес запах паленого мяса.

- Помогай! - крикнула я Ларвине.

На дворе уже лежало с десяток трупов, сожженных заживо людей. Мне стало дурно. Ещё никогда я не видела столько убитых. Более того, это я убивала всех этих людей. От обморока меня удерживала только магия. Невидимой силой он пробуждалась во мне, энергия кружилась внутри тела, провоцируя гнев и ярость. Постепенно магические силы брали вверх надо мной, энергия требовала выхода. Требовала магии. Требовала убийств. Эта сила не давала мне поддаться панике, убежать, расплакаться, а то и вообще сойти с ума от осознания того, скольких жен я сейчас оставила без мужей, а детей без отцов. Сейчас это помогало мне держаться. Однако я понимала, что ещё несколько сильных чар и магия возьмет надо мной верх, а это было очень опасно.

- Что происходит, Катерина?! - крикнула на меня Ларвина, - я была на прогулке, когда они на меня напали!

Слезы потекли по лицу эльфийки, я обняла её. В любое другое время, я могла бы только порадоваться такому её виду. Но сейчас явно был не тот случай. Революционеры продолжали прорываться. Я встряхнула Ларвину.

- Позже поговорим, надо остановить их!

Эльфийка поняла, развернувшись, она возвела руки и прочла заклинание. На пути мужиков тут же стала огромная огненная стена. Некоторые не успели остановиться, и их охватило пламя. Я поразилась размерам и высоте стене огня. Никогда мне не приходило в голову, что Ларвина столь сильна, хотя все эльфы предрасположены к магии гораздо лучше нас людей, я всегда считала, что диплом волшебницы эльфийка получила за красивые глазки. И не только глазки. Впрочем, Ларвина практически наверняка могла напеть что-нибудь подобное и обо мне. Я обрадовалась, пока среди мятежников не встретилось ни одного профессионального солдата, а, значит, вдвоем у нас был шанс.

Однако моя надежда тут же рухнула, как только настежь распахнулись ворота. Толи одному из недогоревших мятежников удалось скинуть засов, толи от натиска снаружи он вылетел сам. Огромной волной революционеры прошли внутрь. Где-то в середине рядов махала своей красной косынкой пламенная провокаторша. Я удержалась от желания запустить в неё огненный шар. Народ явно завелся не на шутку, чтобы так просто испугаться, а смерть революционерки тут же превратит её во всеобщих глазах в мученицу. Нет, кого-кого, а эту тварь следовало схватить и предать показательному суду.

Ларвина начала делать пассы руками, я немного не поняла, но толи она просто передвинула свою огненную стену, толи развеяла ее, создав новую на другом месте. Так или иначе, вместо снесенных ворот тут же заполыхало сильное пламя. Первые ряды, почувствовав жар, отпрянули. Я запустила в них ещё один огненный шар. В рядах революционеров началась паника.

- НЕ СДАВАТЬСЯ! - кричала провокаторша, - обрубим волосатые щупальца капиталистическому спруту!!! Смерть эксплуататорам!

- Чего? Чего? - заморгала глазами ничего не понимающая Ларвина.

Однако народ, несмотря на отсутствие образования, понял в отличие эльфийки, слова революционерки. Оттолкнув подпаленных, на переднюю линию выскочило несколько мужчин. Я заметила на их кожаных куртках значки Гильдии Охотников. В руках у них были самострелы.

"О НЕТ!", - подумала я.

Последовал залп. В последний момент Ларвина успела юркнуть за дверь. Мне повезло меньше. Болт ударил мне в плечо, я почувствовала, как он прошел насквозь. Почти сразу за ним я почувствовала резкую боль в правом бедре. Переведя взгляд вниз, я увидела торчащую в теле стрелу. Может я закричала, не знаю, во всяком случае, любой вышедший из меня звук заглушил вопль страха Ларвины, как будто ранили ее, а не меня. Боль сковала меня, не удержавшись, я рухнула на крыльцо. Ларвина, открыв дверь, попыталась втащить меня внутрь. Это было её ошибкой. В следующий момент стрела угодила ей в руку, а ещё один болт вскользь чиркнул её по виску. Страх парализовал эльфийку. Вскрикнув от боли, она упала на меня. Я отчаянно попыталась встать, но не могла. Боль была слишком сильной. Раны, как будто продолжали разрывать тело. Сил не было даже на крик. Ларвина что-то ещё орала, непроизвольно теребя рукой по моей ноге.

- ДА ЗДРАВСТВУЕТ РЕВОЛЮЦИЯ!!! - слышался радостный крик провокаторши, - слава Вождю Незебу!

Видимо, революционерка совсем забылась в пылу своих криков, с головой выдав свое происхождение. Однако народ не обратил на это внимание. Массы кричали что-то одобрительное, видимо, уже не вполне соображая, что они делают, во всяком случае, сейчас остановиться они уже не могли. Революция требовала крови!

Глаза мои начали закрываться, тело не мело, с ужасом я поняла, что начинаю переставать чувствовать боль.

"Вот она смерь!" - подумала я.

Конец третьей части.

Часть Четвертая.

Глава Одиннадцатая.

Мною овладело полное спокойствие. Можно сказать, равнодушие. Ругань, крики, лязг оружия и боль как будто расплывались в плотном молочно-белом тумане. Или это не они, а я отдалялась от них? Это было не важно. Главное, мне было хорошо. Туман стал более густым и превратился в беззвучную мягкую реку. Её воды подхватили и понесли меня. Я понятия не имела куда, но меня это и не интересовало. Кругом было тихо. А главное, спокойно. Здесь не надо было думать, не надо было чего-то желать. Вокруг был полный покой, и, без сомнения, длиться он будет вечно. Во всяком случае, я так предполагала. Вот только что-то не давало мне окончательно уснуть, окончательно забыться, чтобы уже навсегда быть унесенной неведома куда, этой белой, молочной рекой. Где-то вдали ещё слышался отголосок этого шумного безумного мира, существование в котором я ещё недавно считала своей жизнью. Какой-то невидимой нитью я ещё была связана с теми, кто там обитал. Что-то не давало мне спокойно уйти. Правда, я не знала, что? Долг? Привязанность? Любовь? Я попробовала вспомнить... И не смогла! В этот момент я до конца осознала, что назад дороги не будет. Мою память уже смывало течением реки, но я, если и не помнила, то четко ощущала, что не имею права уйти. Я забарахталась в реке, пытаясь сопротивляться, но она не отпускала меня и упрямо тянула куда-то вглубь. Мне стало очень страшно.

В этот момент откуда-то сверху через туман пробился лучик света.

- КАТЕРИНА!!! - услышала я голос.

Я забилась ещё отчаяннее, кто-то меня звал. Значит, я не ошиблась в своих ощущениях, кто-то ещё нуждался во мне. И я не могла уйти. Я потянулась вверх. Людские крики усилились, снова отчетливо слышался лязг оружия. И снова пришла боль. Я чувствовала, что дышу, но каждый вздох причинял мне адскую муку.

- КАТЕРИНА, ДЕРЖИСЬ! - снова послышался голос.

С трудом я приоткрыла один глаз и тут увидела ЕГО! Да-да. ЕГО! ПРИНЦА НА БЕЛОМ КОНЕ. Продираясь сквозь толпу, он мчался ко мне. Его золотые доспехи блестели на солнце, меч, играющий драгоценными камнями, разил обступивших меня врагов. Длинные белые волосы принца развевались на ветру, золотая корона на его голове играла всеми цветами радуги. Мой спаситель соскочил со своего небесного жеребца и, растолкав людей, подбежал ко мне. Коварные людишки со всех сторон атаковали моего героя! Я зарычала от ярости и попыталась встать, но не смогла. Впрочем, тут я вспомнила, что согласно всем сказкам, мне - прекрасной принцессе, полагалось ждать спасения, в крайнем случае, разрешалось, сидя в башне, протянуть принцу свои волосы, дабы герой мог по ним подняться к своей любимой. Башни же рядом нигде не было, так что мне полагалось только ждать. К счастью, мой принц был непобедим, он кружил вокруг, размахивал своим мечом, отгоняя врагов всё дальше и дальше. Наконец, улучив момент, герой подскочил ко мне, взял на руки и занес в дом. Мягко положив моё тело на пол, принц развернулся и снова ринулся на врагов. Я удивилась, куда-то это он!? А как же любовь да гроба!? Разве ему не полагалось посадить меня на коня и увезти в свою сказочную страну!?

Однако у принца, видимо, были другие планы. Через несколько мгновений он снова появился, держа в руках уже другую принцессу!!! Я возмутилась. Да что этот гад о себе возомнил!? Не спрашивая моего мнения, принц положил вторую принцессу рядом со мной, и в следующий момент я узнала в её лице Ларвину! Ах, он извращенец! Меня аж заколотило от ярости, задергавшись, я широко открыла глаза и в этот момент пелена спала... Прекрасный принц с длинными белыми волосами превратился в Добрыню с его мочалкой бородой, которую он так и не потрудился сбрить. Изящные золотые доспехи на поверку оказались рядовыми латами. Драгоценный меч стал топором! Белый конь обратился вороным.

Добрыня снова подскочил ко мне.

- Катерина, как ты? - спросил он.

Аккуратно приподняв меня, воин попытался извлечь из плеча болт. Я взвыла и из последних сил влепила воину пощечину.

- Ты не принц, и ты не увезешь меня в сказочную страну на белом коне! - заявила я, - как ты мог так со мной поступить?!

Добрыня опешил, уставившись на меня ничего не понимающим взором.

- Держись, всё будет хорошо, - произнес он.

- Как же!? Тебе ещё меня мало, нужно непременно спасть всяких белобрысых дур!

- Сама ты дура! - подала откуда-то голос Ларвина, - тоже мне нашлась принцесса!

В этот момент с яростными криками в дом ворвалось несколько мятежников. Добрыня, как ни странно, облегченно вздохнул. У него появился повод оставить нас и бросится на врагов, и Добрыня моментально этим воспользовался.

"Все мужики одинаковые! - подумала я, - война для них - отдых, лишь бы своё дело сделать и от нас смотаться!".

Добрыня снова метнулся к двери, народ наседал на него нещадно. Отмахиваясь топором, воин что-то кричал толпе, видимо, пытался образумить, хотя и сам понимал безнадежность своего дела. Прикрываясь своим длинным щитом, Добрыня оттеснил толпу с крыльца, далее воин свистнул своему вороному. Конь оказался на редкость умен, развернувшись, животное, семеня копытами, поскакало прочь со двора. Интересно, каким образом его сумели так выдрессировать? Добрыня отскочил назад. Не обратив никакого внимания на отскочившую от его лат стрелу, воин закрыл дверь. Заложив засов, Добрыня принялся передвигать к проему огромный шкаф для одежды. Толпа взвыла от ярости и насела на вход. Последовали удары.

- Топоры! Топоры тащите! - послышались голоса.

Добрыня, однако, не терял даром времени. Представив шкаф, воин принялся загораживать дверь всей подвернувшийся под руку мебелью. На наше счастье на первом этаже имения не было окон. Вообще, дома на Ингосе, как правило, строились с минимумом проемов под рамы. Стекло на аллоде стоило дорого, да и лишние сквозняки были никому не нужны. Закончив складывать баррикаду, Добрыня подлетел ко мне, наклонившись, воин снова попробовал вытащить из моего плеча болт. На этот раз успешно. Я взвыла от боли и на миг потеряла сознание.

- Держись, Катерина, - крикнул Добрыня, слегка похлопав меня по щеке.

Я попробовала кивнуть, но не смогла. Болевой шок снова сковал меня. Плюс из ран обильно текла кровь. Я снова почувствовала, как теряю силы.

- Проклятье! - взревел Добрыня, - у меня нет зелий. Нужно наложить повязку. Где тут чистые тряпки, а лучше аптечка?

Воин повернулся к Ларвине, адресуя ей свой вопрос, но эльфийка, видимо, потеряла сознание. Добрыня подскочил, бросившись искать хоть что-нибудь пригодное под бинты. Однако тут раздался страшный треск, за ним последовал ещё один. Дверь затряслась, баррикада заходила ходуном.

- Проклятье! - произнес Добрыня, - они уже догадались что-то приспособить под таран!

В следующий миг откуда-то сверху раздался звон битого стекла. Я застонала, вдобавок к тарану, несколько молодцов, видимо, сумели добраться до окон второго этажа.

Однако в этот момент со стороны главного зала раздался хлопок. Я моргнула, этот сладкий звук взрывающегося огненного шара нельзя было ни с чем перепутать. В доме был ещё один маг. Со второго этажа послышались дикие крики.

Превозмогая боль, я крикнула:

- Джованни! Он тут!

Действительно в этот момент, на лестнице, ведущей на второй этаж, появилась фигура эльфа.

- Что тут происходит? - спросил он.

- Мятеж на аллоде, сударь, - объяснил Добрыня, - женщины ранены!

Глаза Джованни расширились от удивления. К счастью, ди Вевр не поддался панике.

- В моем кабинете есть целебные зелья! - сказал он.

- До него ещё нужно добраться, - произнес Добрыня.

В этот момент дверь рухнула от сильного удара. Тяжелое бревно пробило шкаф. Баррикада посыпалась. Революционеры радостно закричали.

Добрыня выхватил топор.

- В сторону! - крикнул ему Джованни.

Взмахнув крыльями, эльф спорхнул вниз. Далее рука Джованни потянулась к небольшой сумочке, висящей на поясе. Из нее эльф извлек небольшую белую сферу. Подбросив её в воздух, Джованни произнес активирующую формулу. Сфера зависла в воздухе и в следующий момент вспыхнула ярким светом. Артефакт завибрировал, вокруг него появилось небольшое прозрачное поле. Джованни произнес следующую формулу. Поле неожиданно расширилось, свет ударил нам в глаза. Добрыня дернулся, но отскочить не успел. Продолжая расширяться, поле прошло сквозь нас, буквально через минуту оно покрыло собой всю комнату, а вскоре и весь особняк, образовав прозрачный купол. Мятежники испуганно отшатнулись, некоторые особо храбрые подскочили вперед и принялись наносить удары. Однако топоры, стрелы и другое оружие просто отскакивали от купола.

- Вот это да! - открыл рот Добрыня, - никогда не видел такого дива.

- Защитная сфера, - пояснил Джованни, - редчайший артефакт и жутко дорогой. На его изготовление уходит множество метеоритного железа. К сожалению, он одноразовый.

- И долго этот барьер будет стоять? - спросил Добрыня.

- Полчаса продержится, - пояснил эльф, - вперед, нужно доставить девушек в мои апартаменты.

Подхватив меня на руки, Джованни, махая своими крыльями, двинулся вверх по лестнице. Добрыне выпала участь нести Ларвину. Не будь мне так больно, и будь эльфийка в сознании, я бы не удержалась и показала ей язык. Однако сейчас девушке было, всё равно, кто и куда её нёс. Через минуту, мы оказались в апартаментах ди Вевра. Нас с Ларвиной положили на диван. Джованни принялся рыскать по шкафчикам, стремясь найти зелья.

- Только одно! - с сожалением пояснил эльф, - совсем забыл про них. Придется разделить напополам.

Взяв блюдца, Джованни, открыв бутылочку, разлил зелье на две примерно одинаковые порции. Добрыня тут же подхватил одну из них и поднес к моему рту. Я жадно начала пить. Воин тем временем, извлек стрелу из моего бедра. Я застонала, но боль уже уходила, кровотечение остановилось. Раны начали затягиваться. Я попробовала подняться, но не смогла.

- Тише, - сказал Джованни, - ползелья не поднимут тебя на ноги. А крови, вы с Ларвиной потеряли много.

Эльф снова заметался по комнате. Через минуту он вытащил из маленькой резной тумбочки небольшой гладкий камень.

- Вещь друидов, - пояснил эльф, - на камень наложены их чары регенерации.

Джованни вложил камешек в мою ладонь, на неё эльф положил руку Ларвины. Таким образом, мы обе могли пользоваться камешком. Я почувствовала, как по моему телу распространяется тепло. Медленно, но мне становилось лучше. Тем временем, Добрыня извлек стрелу из тела Ларвины. Эльфийка, проглотив зелье, забылась беспокойным сном. Однако, благодаря действию камня друидов, бледность на её лице исчезала. Дыхание стало ровным.

- Скоро очнется, - одобрительно произнес Добрыня.

- Знаю, - спокойно заметил Джованни, усаживаясь в своё кресло, - у нас есть немного времени. Так что здесь произошло, пока меня не было?

Я вздрогнула.

- Гибберлинги! - крикнула я, - они в опасности! Надо торопиться.

Я попыталась встать, но расставание с камешком друидов моментально дало о себе знать. Я повалилась без сил.

- Спокойнее, Катерина, - в один голос произнесли мужчины.

- Вы не понимаете! - крикнула я, - хадаганцы! Они знают, где гибберлинги! Это они всё это устроили. Нам надо торопиться, время уходит!

Добрыня и Джованни удивленно переглянулись. Эльф первым взял себя в руки.

- Возможно, ты права, Катерина, - заметил он, - и время уходит, но лучше нам сейчас потратить его и всё понять, чем метаться в потемках потом. Повторяю вопрос, что здесь произошло, пока меня не было?

- Вас не было на аллоде, господин Джованни? - спросила я.

Тут на глаза мне попалась выведенная на полу магическая пентаграмма, сияющая голубым цветом. Это был временный портал, уже закрытый, но всё ещё хранивший в себе следы магии. Джованни явно прибыл на аллод от силы минут десять назад. Неудивительно, что Никифор так и не смог его найти.

- Я отлучался в главную резиденцию дома, - ответил эльф, - но об этом чуть попозже. Так что кругом творится, Катерина?

Я протянула Джованни найденную записку с планом хадаганцев и начала поспешно рассказывать, стремясь, не упустить подробностей. К моему удивлению, ди Вевр не выразил никакого возмущения по поводу разворованных Лукой средств. Листок же он прочел очень внимательно. Добрыня, заглянув через плечо эльфа, так же впился глазами в текст, лицо богатыря вскоре побледнело:

- О НЕТ! - сказал он, - Ястреб! Не может быть, он же был такой...

И Добрыня схватился за голову, не зная, что сказать или как выразить свои чувства. Кулаки его сжались от гнева, но судя по рассеянному выражению лица, Добрыня не мог до конца поверить, что друг оказался предателем и шпионом. И только тут до меня дошло!

- Добрыня! - ахнула я, - ты же должен был направиться к гибберлингам!

- Я же не знаю, где они, - удивился он.

- А Никифор разве он не передал тебе моё послание?

- Послание? - спросил он, - я ничего не получал.

- Что ещё за послание? - спросил Джованни.

Я рассказала им про Никифора. Эльф закрыл лицо руками и застонал.

- Катерина! - жалостливо произнес он, - как ты могла попасться на такой простой трюк?

Я удивленно открыла рот, ничего не понимая.

- Твой слуга ко мне не приходил, Катерина, - сказал Добрыня, - мне передали, что толпа осаждает особняк ди Вевров, и я поспешил на помощь. К сожалению, я не мог взять с собой стражу. Лишних людей просто не было. Теперь-то я догадываюсь, что их выманил Ястреб. По счастью, конь меня не подвел. Я успел вовремя и пробился сквозь толпу, прикрыв тебя и эльфийку.

- А Никифор, значит, до тебя не добрался? - спросила я.

Добрыня отрицательно замотал головой. Джованни снова застонал.

- Он и не доберется! Неужели, ты не понимаешь?!

Я удивленно посмотрела на эльфа. Джованни поднял вверх записку:

- Это же провокация! - произнес эльф, - неужели ты подумала, что профессиональный шпион Комитета может случайно оборонить столь важный листок.

Я уставилась на Джованни уже совершенно ничего не понимающим взором.

- Но...Но... зачем они выдали нам свои планы? - спросила я.

Джованни покачал головой.

- Эта записка обман. Не вся, конечно. Хадаганцы действительно задумали на Ингосе революцию. Ещё твой давний рассказ о нападении лесовиков вызвал мои подозрения. Я специально для этого отправился в столицу, чтобы узнать что-нибудь через свои источники. Та надпись на стрелке лесовиков "Бей буржуя" или что-то такое... Она возбудила мои подозрения о хадаганском следе. Разведывательная сеть Империи опутала всю Лигу, их шпионы повсюду. Иногда нам удается, вычислив пару их агентов, распутать часть клубка, но редко, слишком редко. К несчастью, и в этот раз толком ничего выяснить не удалось. Я проверил наши источники и выяснил, что были сведения о деятельности на Ингосе какой-то хадаганской группы, но недавно Комитет Империи прервал с ней связь. Лига посчитала, что Хадаган просто свернул на Ингосе свою деятельность. Но обрыв всех связей мог ещё говорить и о том, что Комитет готовит на аллоде что-то серьезное. Иногда они так поступают, чтобы обезопасить кого-то от "протечки информации". Так они это называют. Революция, судя по всему, готовилась давно. И всё у них шло по плану. Но тут здешние хадаганцы узнают о гибберлингах и секрете астральных путешествий.

- И приоритеты их операции изменились!

- Верно! Майор Ястреб и другие хадаганцы не имели права их упустить. Они учли всё, узнали все подробности. Наверняка, человек, среди напавших на вас лесовиков, был сам Ястреб. Все карты были у них на руках. Кроме, одной.

- Какой? - в один голос спросили Добрыня, я и только-только очнувшаяся Ларвина.

Джованни обвел нас каменным взором.

- Они не знали, где гибберлинги! - ответил он, - по всей видимости, людей у них было не так много, чтобы следить за всеми, интересующими их лицами.

- Всё ещё не понимаю, - сказал Добрыня.

Джованни поднял взор к небу.

- Всё просто, - начал он, - хадаганцы долго и упорно разрабатывали на Ингосе революцию. Для безопасности здешняя группа незадолго до начала бунта оборвала все связи с центром. Комитет не доверяет никому, в том числе и своим агентам в Новиграде. Наши контрагенты могли бы предупредить об опасности, но они расценили происходящее, как отказ Комитета вести свою деятельность на Ингосе. Но тут незадолго до начала мятежа, их лидеру - майору Ястребу становится известно о гибберлингах. Сейчас бесполезно гадать, чем Катерина вызвала его подозрения, возможно, она попала под слежку, когда первый раз встретилась со своим братом. Карансулов - слишком важная фигура на Ингосе, чтобы Комитет не установил за ним слежку. Так или иначе, Ястреб узнал о гибберлингах, видимо, видел летающую лодку. Приоритеты его операции действительно изменились.

- Все, как и указано в записке, - заметила я.

- Верно, - кивнул Джованни, - в одном только он солгал в этой бумажке. Он не знал, где находятся гибберлинги. А ему просто необходимо было это узнать....

Мы слушали, как завороженные, открыв рот. Джованни объяснял всё терпеливо, как детям.

- Итак, - продолжил эльф, - Ястреб решил рискнуть, далее, он или его агент напали на Катерину...

- Его агент, - перебила я, - тот маленький хмырь по росту, да и телосложению ничуть не похож на майора.

- Не важно, - заметил Джованни, - хадаганцы напоили двух громил, организовали эту нелепую драку. Подумайте сами, шпионы Комитета прекрасно знали, что Катерина волшебница, так что, если бы они, и правда, хотели в этот момент её убить, то сделали бы это прямо там, на площади. Нет, им было нужно, чтобы Катеринаа "случайно" нашла бумажку.

- А дальше? - спросил Добрыня.

- Дальше дело опыта, - констатировал Джованни, - Ястреб, как и всякий шпион, тонкий психолог. Штурмовать дом он не рискнул, так как не знал, какие здесь могли быть ловушки. Хватать Катерину на площади ему было опасно, толпу не так просто контролировать. Она бы потребовала немедленной расправы. Поэтому майор выбрал другой путь. В принципе, беспроигрышный вариант, так как он знал, что Катерина, прочтя записку, в первую очередь пошлет кого-нибудь спасать гибберлингов. Думаю, твой слуга Никифор, был перехвачен уже через минуту, после того, как вышел из дома. Вероятно, слежка была установлена и за всеми знакомыми и друзьями Катерины, на случай, если она вдруг найдет магический способ передать сообщение. Но это уже не важно. Слуга Катерины определенно уже мертв, а записка Катерины в руках Ястреба!

Я закрыла лицо руками. Никифор! Как я могла так глупо попасться!? Без сомнения, всё, что сказал Джованни, было правдой. Я не сумела уберечь слугу, просто напросто послав его на смерть. Сейчас не имело значения, что я оказалась тогда растеряна, а шок вызванный прочтением записки, напрочь отбил способность мыслить логически. Я просто не ожидала столь коварного хода. Джованни же хватило десяти минут, чтобы разобраться в ситуации, а я с головой полезла в петлю, подставив заодно близкого человека.

- Ты, кажется, не в пример много знаешь о работе Комитета Империи, - сказал Добрыня эльфу.

Джованни не обратил внимания на столь резкое нарушение этикета. Я и Ларвина всегда называли эльфа только на "вы". Всякое другое обращение к знатному представителю Великого Дома могло считаться оскорблением. Однако сам ди Вевр, видимо, был менее фамильярен, с готовностью перейдя на предложенную Добрыней форму общения.

- Происхождение, занимаемое положение и уровень ответственности заставляют меня отлично разбираться в методах работы вражеских спецслужб, - спокойно заметил эльф, - Комитет опоясал сетью шпионов, провокаторов и предателей всю Лигу. Даже Великие Дома не могут быть полностью защищены от этой напасти, хотя к нам в виду чисто физиологических причин сложнее заслать шпиона. Многие считают представителей моей расы бесчестными интриганами, но без умения играть в подобные игры Лига бы уже давно проиграла войну.

Добрыня хмыкнул, слегка покраснев. Видимо, Джованни попало втуне с фразой: "многие считают...". Честный Добрыня, как раз и был одним из этих многих. Однако шок от предательства Ястреба, скорее всего, уже раскрыл воину глаза.

- Так что мы здесь расселись? - спросил Добрыня, - надо попробовать вырваться из дома, с боем прорваться к ближайшей конюшне и спешить к этому Светломиру. Хадаганцы опережают нас не более чем на полчаса, если друиды не растеряются и окажут отпор, то мы вполне можем успеть.

- Вот только нужно ещё вырваться из дома, - заметила я.

- Может сообщить обо всему Великому Магу Ингоса? - подала голос Ларвина.

Джованни кивнул.

- Да это мысль.

- Но, башня Великого Мага находится на противоположном конце аллода, - сказал Добрыня, - мы убьем двое суток, прежде чем туда доберемся.

Джованни встал с кресла.

- Это не проблема.

Открыв ящик стола, эльф извлек на свет небольшое круглое зеркало, с вычерченной прямо на поверхности пентаграммой. Вслед за зеркалом эльф достал из своей сумочки какой-то алхимический порошок и, произнеся формулу, высыпал его на поверхность. Артефакт засветился, и через несколько секунд над ним поднялся густой синий туман.

- Приемная Великого Мага! - послышался голос.

Я открыла рот от удивления, таких волшебных штучек мне ещё видеть не приходилось. Моё самочувствие уже вполне пришло в норму, поэтому, поднявшись с дивана, я подошла ближе и заглянула в зеркало. Туман в это время собрался колечком, сгустившись по краям зеркала. На поверхности появилось чуть мерцающее изображение высокой миловидной блондинки, сидящей за большим столом. Судя по мантии и знакам различия, она была ученицей и ассистенткой Великого Мага Ингоса. Вот только я не помнила статью студенческого устава, позволяющего обрезать подол мантии почти до самых бедер. Да и обильно вырезанное декольте, открывающее полный обзор на два огромных молокозавода, тоже, как-то не соответствовало продвижению процесса обучения серьезным наукам. Увидев Джованни, юная практикантка захлопала ресницами и, как бы невзначай, потрогала висящий на груди медальон. Однако знатного эльфа трудно было смутить, подобного он и у себя дома вдоволь наведался.

- Мне срочно нужно поговорить с Великим Магом, - произнес Джованни, - я наследник Великого Дома Ди Вевр.

Красавица надула губки.

- Мастер занят, - ответила она.

- Пусть освободится, - разражено произнес Джованни, - аллод охвачен мятежом.

Девушка и бровью не повела.

- Великий Маг в курсе, уже сейчас он принимает все необходимые меры. И его нельзя отвлекать. Даже мне. Это так скучно.

Девушка печально и глубоко вздохнула. При её формах это было ещё-то зрелище.

- Есть кое-что поважнее этого бунта! - закипел Джованни, - позовите Великого Мага!

- Извините, но не могу. В грамоте правил четко сказано, что если велено не беспокоить, значит, не беспокоить, нужно учитывать...

Девушка напрягла память, вспоминая сложно слово.

- Нужно учитывать должностные инструкции, - продолжила она, - но Великий Маг понимает ваши проблемы и учитывает ваши трудности. Не волнуйтесь, он обо всем позаботится.

- Но.... - начал было Джованни.

- Приятного вам дня, - улыбнулась во все тридцать два зуба красотка и махнула ручкой.

Изображение тут же пропало. А через секунду туман рассеялся, осыпавшись на зеркало, уже не синим, а грязно-серым порошком.

- Чертова белобрысая курица! - взревел эльф, - поганая бюрократка....

Джованни разразился бранью, принявшись рассказывать, что и в какой позе он сделает с этой ассистенткой, когда встретиться с ней в следующий раз. В этот момент, утонченные дворянские манеры совсем покинули эльфа. Я и Ларвина залились краской. Сердобольный же Добрыня совсем, казалось, не знал, куда деться от стыда.

Однако через минуту, Джованни видимым усилием, взял себя в руки.

- Придется разбираться самим, - констатировал он.

- А разве вы не можете вызвать её снова, господин? - спросила Ларвина.

Эльфийке явно не улыбалось покидать безопасное убежище. Я вполне её понимала. Джованни поморщился.

- Этот состав уже не использовать, - сообщил он, указав на порошок, - а делать новый долго и, надо сказать, противно. Ничего не имею против алхимии, но не тогда, когда в качестве основного реагента выступают фекалии тролля, причем всенепременно свежие. Из расчета три килограмма реагента на один грамм порошка, а для подобных переговоров его нужно минимум грамм десять. Когда цивилизация найдет фекалиям достойный заменитель, магическая связь станет обыденным делом. Правда, алмазная пыль тоже не самая доступная в мире вещь.

Я представила себе фекалии тролля, посыпанные алмазные пылью. Картина, даже в воображении, вышла совершенная жуткая. Я начинала понимать, почему за приготовление переговорного порошка алхимики запрашивают такие деньги, почти десять златых. Лично я меньше чем за тридцать никогда бы не согласилась. Интересно и чем таким эти тролли ещё, помимо всякой живности питаются, если продукт их переработки представляют собой такую ценность? Возможно, какими-нибудь жучками или паучками приправляют пойманных людей и животных. Черт знает, вдруг в них кроется, интересующий нас реагент. Вот только кто-нибудь когда-нибудь изучал рацион троллей, обитающих в дикой природе?

Я тряхнула головой, гоня посторонние мысли. Сейчас было не до этого. Джованни встал из-за стола и принялся что-то искать в книжном шкафу.

- Как будем прорываться из дома? - спросила я.

- У меня есть книга телепортации, - объявил Джованни, - правда, мы не сможем оказаться прямо у друидов. Ведь никто из нас не был в этом месте. Нужно место поближе...

- Не обязательно, - перебил Добрыня, - лучше отправь нас к ближайшей конюшне, маг. Пешком, как бы близко мы не оказались, всё равно, не догоним.

- Верно, - подтвердил Джованни, извлекая из шкафа нужную книгу, - эх, все артефакты в один день извел. Ладно, не время жаловаться. Все ко мне.

Мы сгруппировались вокруг эльфа. Джованни взял книгу одной рукой и поднял её вверх. Последовала яркая вспышка. Книга сама собой раскрылась, начав в бешеном порядке перелистывать страницы. Через пару мгновений мы оказались внутри сияющей зеленой сферы. Далее последовал странный хлопок и окружающая обстановка в миг изменилась. В лицо ударил сильный ветер. Вместо уютного кабинета мы оказались на улице. Джованни не ошибся с расчетами. Рядом, действительно, была конюшня. По счастью, никто ещё не успел растащить лошадей.

- По коням! - крикнул ди Вевр.

Мы с Добрыней забежали на конюшню. Эльфы же, махая крыльями, просто перелетели через низенький забор. В этот момент мы увидели у стены пятерых молодцов, полустоящих, полулежащих у длинной лавки.

- Эй...вы, - залепетал языком один из них, - эти лошади ... это, как его, конфискированы...

- Ага! - поддакнул другой и махнул в нашу сторону своим копьем, впрочем, почти сразу он, едва не рухнув в сугроб, воткнул его обратно в землю и уперся. Видимо, оружие было единственной вещью помогающей ему соблюдать перпендикуляр с землей.

- Кем конфискованы? - невинно спросил Джованни.

- ВЛАСТЬЮ ТРУДЯЩИХСЯ! - рявкнул вожак.

Однако громкий рык пробудил в его организме естественные позывы. Согнувшись пополам, мужик начал выблевывать на снег всё съеденное и особенно выпитое за последний час. Ларвина позеленела, ей сделалось дурно. Однако собратьев вожака происходящее нисколько не смутило.

- Мы стережем народное добро! - в один голос сказали они.

- Слов-то каких выучили, - подивился Джованни и щелкнул пальцами.

В этот момент вожака охватило пламя, закричав от страха, мужик нырнул в сугроб, но это ему не помогло. Огонь был слишком сильным. Его дружки мгновенно протрезвели, побросав копья, они ринулись вон из конюшни. Никто не стал их преследовать. Через минуту их вожак затих.

- Зря ты так, эльф, - заметил Добрыня, указав на труп - он же был просто дурак. Пару зубьев ему выбить, вразумился бы.

Джованни пожал плечами.

- Игры кончились, - заметил эльф, - это уже не просто стачка или даже бунт. Это уже война. А на войне дурость и трусость не прощают.

Ларвина, услышав слова ди Вевра, побледнела. Я, очевидно, тоже. Мне упорно не хотелось думать о войне. Впрочем, революций без войн не бывает, причем без тех самых войн, которые абсолютно бессмысленны и, потому, до крайности жестоки. Выражение наших лиц не ускользнуло от взгляда Джованни.

- Я думаю, девушкам будет лучше переждать где-нибудь в безопасном месте, - заметил он.

Я покачала головой, собравшись с силами.

- Мы с вами, если у хадаганцев всё получиться на аллоде не останется безопасных мест. Да, мы с Ларвиной никогда не участвовали в настоящих битвах, но два мага - есть два мага.

Ларвина согласно кивнула.

- Если на то пошло, - улыбнулся Джованни, - я тоже ещё не участвовал в настоящих битвах.

Добрыня виновато опустил голову.

- И я, - заметил он, - пару раз на тролля ходил, да ребра всякому жулью пересчитывал.

Я опустила голову, на отряд элитных войск мы явно не тянули. До этой поры мы, в общем-то, справлялись, взять тот же бой с лесовиками по пути гибберлингам. Да и от толпы, штурмующей дом, мы отбились. Но всё это были, именно что, стычки. Причем уцелели мы буквально чудом. Сейчас же нам предстояло встретиться с закаленным в рейдах на нашу территорию комитетчиком, который до сих пор обыгрывали нас по всем статьям.

Я двинулась к ближайшей лошади. Взяв животное под уздцы, я повела её вон из загона, и в этот момент мне на глаза попалось лежащее в самом углу конюшни тело. В силуэте было что-то знакомое, я подошла поближе и в следующий момент громко закричала. Все повернули голову в мою сторону. Я упала на колени и обняла голову мертвеца.

- Никифор! - прошептала я, - нет...

Старый слуга навсегда покинул меня. Конечно, Джованни пару минут назад рассказал мне участь Никифора, но тогда я не смогла поверить ему до конца. Теперь же приходилось. Нельзя было не верить собственным глазам. Руки старика были связаны за спиной, я заметила между пальцами следы уже порядком замерзшей крови. Я перевернула Никифора и в ужасе отпрянула. Перед смертью они разрезали ему и уголки рта! Старика явно пытали, но судя побоям, он так и не выдал свою барыню.

- СВОЛОЧИ! - взвыла я.

Даже Джованни и Добрыня побледнели, увидев такое зверство.

- Здесь его взяли, - покачал головой эльф, - далеко не ушел. Записка явно у них, если бы они её не нашли, старика бы не убили.

- Вечная память, - произнес Добрыня.

Я встала и, пошатываясь, направилась к лошади. Внутри всё было пусто. Я осознала, что в этот момент осталась не просто без слуги, а без того человека, что заменил мне настоящего отца.

- Мы отомстим, Катерина, - произнес богатырь.

Я кивнула.

- Вперед, - крикнул Джованни, подстегнув коня, - если мы не успеем, его смерть будет напрасной. Он задержал их, пусть и ненадолго. Методы хадаганцев показывают, что они сами торопятся и у них самих совсем мало времени.

Глава двенадцатая.

Мы гнали лошадей вдоль по улицам. Впереди всех ехал Добрыня, грозя всем встречным своим топором. По счастью, нам уступали дорогу. Основные силы мятежников в этот момент бесчинствовали где-то в центре города, и здесь на окраинах местный сброд не горел желанием переходить дорогу четырем всадникам. Гораздо больше местное население интересовали витрины лавок и магазинов. Все стремились поживиться на халяву. Какая-та бабка, раскурочив блажащую витрину, в данный момент тащила на своем горбу не менее двенадцати шуб из меха снежных тигров. Самое ужасное, что на вывеске магазина было написано: "Мир меха от Карансуловых", меня затрясло от ярости, но поквитаться с бабкой я сейчас не могла. Не было времени, а местная чернь наверняка бы набросилась на нас, попытайся мы прекратить грабеж, который уже и без бабки приобретал грандиозные масштабы. Продуктовые ларьки, ткацкие мастерские, ювелирные лавки, оружейные магазины и кузни, всё выносилось на ура. Как правило, вблизи разграбленных лавок лежали убитыми их владельцы. Городскому кузнецу кто-то размозжил голову его же молотом, юная симпатичная служащая ювелирной лавки валялась в снегу с перерезанным горлом, какой-то ушлый пацан уже снимал с неё серебряные сережки и цепочки, поскольку старшие товарищи не пропустили его внутрь здания, к торговым витринам. Какие-то зачуханные бабы выносили из ткацкой мастерской рулоны дорогущего шелка. Рядом группа бугаев, видимо, их мужей или братьев, активно жгла местный кабак, одновременно вытаскивая из погреба бочки с выпивкой.

- Так им гадам и надо! Нечего спаивать рабочий класс! - заржал кто-то.

Меня просто переполнял гнев. В бессильной злобе я гнала коня вперед, стараясь смотреть только на дорогу, но полностью не обращать внимания на окружающий хаос было просто невозможно. Я болезненно сжимала кулаки, пытаясь успокоиться. Гневные мысли поглощали меня. В свое время я много слышала и читала об Императоре Незебе, являющимся для нас канийцев всеобщим олицетворением зла. Много было свидетельств и данных об его жестокости, массовых репрессиях, рассказов о подавлении им всяческой оппозиции, свободы слова и даже мысли. Когда самым распространенным приговором за неверно брошенное слово и нелепый поступок была смерть, с последующими каторжными работами в виде нежити. Образование и мировоззрение всегда отвергали в моей душе подобные подходы и методы. Я всегда презирала всеобщую уравниловку, когда все должны были быть равны между собой и жить одинаково, не взирая на личные таланты и способности. Однако в этот самый момент мне начинало казаться, что в глобальном плане Великий Тиран прав! Прав в том, что только такими методами, только жестоким и повальным контролем, абсолютной и тотальной слежкой, можно призвать к порядку и заставить выполнять законы всё это быдло! Чтобы на шеё у каждого висела петля, которая могла в любой момент затянуться, стоило кому-то нарушить порядок, начать убивать и грабить ближних, поддаться пороку. Как ещё можно было держать в узде и заставить делать общее дело всю эту глупую и жестокую толпу?!

- Повнимательнее, Катерина! - крикнул мне Джованни.

Вернувшись в действительность, я обнаружила, что едва-едва не врезалась в забор, по счастью, лошадь была поумнее и повнимательнее меня, вовремя отвернув в сторону. Тряхнув головой, я поспешно погнала прочь глупые мысли. Если бы Джованни сейчас узнал, что я думала, то счел бы меня предательницей. И был бы прав. Нельзя поддаваться таким чувствам, чтобы глупая ярость начинала управлять всем. В этом мире жило огромное количество агрессивных, глупых и невежественных существ, но такими были не все, их было много, и вот ради них и была создана Лига. Ради них мы сейчас не имели права проиграть!

Вскоре город остался позади, мы скакали вдоль дороги, ведущей в лес. Стало заметно холоднее. Я почувствовала, как ветер начинает усиливаться, в лицо стали бить крупные хлопья снега. Увы, я не догадалась прихватить плащ, а лучше шубу.

- Метель собирается, - крикнул Добрыня, - бесовщина какая-та!

- Метель, как метель, - отмахнулся Джованни.

Добрыня отрицательно замотал головой.

- Бесовская метель, - произнес он, - не естественная. Колдовская.

- Это ещё почему?

Добрыня указал на ближайший холм, присмотревшись, я заметила на его вершине какие-то коричневые шары.

- Приметы народные говорят, - продолжил Добрыня, - что к перемене погоды и метелям, фекалии тролля синеют. А тут нет. Стало быть, колдовство это. Черная магия!

Джованни расхохотался во весь голос. Добрыня обиженно хмыкнул.

- Я вам говорю, на небо посмотрите, ещё днем ни облачка не было, невесть откуда взялись. Будет пурга!

Я покачала головой, что-то в этих продуктах переработки троллей определенно было, раз по ним народ погоду предсказывал. Найти бы ещё исследователя, который бы согласился всё это научно изучить.

Миновав холм, мы въехали в лес, почти сразу нам попались первые следы. По бегущей между деревьев тропинке совсем недавно проехала группа всадников, к сожалению, определить их число было невозможно. Тропинка была узкой, и они, подобно нам, двигались друг за другом.

Через полкилометра, тропинка резко оборвалась, и мы выехали на небольшую поляну. В центре стоял огромный белый камень, покрытый языческими рунами. Вокруг него на расстоянии примерно в десять шагов были выложены, описывая круг, двенадцать камней поменьше. Полянка была пуста.

- И где они? - спросила Ларвина.

Я пожала плечами.

- Никогда тут не была, но не могут же друиды тут ночевать, - заметила я, - где-то должна быть их стоянка.

Добрыня кивнул и, оглядевшись, указал рукой направо:

- Следы ведут туда! - заявил он.

Мы повернули коней, снова устремившись в лес. Здесь дорога стала шире. Вдруг мы услышали громкий и протяжный вой.

- Волк! - заметил Добрыня.

Ларвина поежилась. Вой становился сильнее. Лошади задергались от страха. Отступать нам, однако, было нельзя. Справившись с лошадьми, мы помчались дальше. Тут тропинка снова вильнула и, свернув в сторону, мы увидели волка. Животное, однако, было не способно нападать. Раненный зверь лежал в снегу рядом со своим мертвым хозяином и протяжно выл, выражая горе. Мы подъехали ближе. Сомнений не оставалось. Хозяином волка был Светломир. Тело друида было истыкано стрелками лесовиков.

- Смотрите, - указала Ларвина.

Мы повернули головы, примерно в десяти шагах от дороги лежали трупы лесовиков. Их было не меньше дюжины. Светломир дорого продал свою жизнь.

- Очевидно, он победил лесовиков, но его организм не справился с ядом их оружия, - заметил Джованни, - победив, друид прошел с десяток шагов и умер.

- Нет, - возразил Добрыня, указывая на тело Светломира, - друида не так просто взять природным ядом, они сами - дети природы. Язычники. Его кто-то добил сзади.

Мы внимательно осмотрели труп павшего героя. Действительно, в спине друида зияла не широкая, но очень глубокая рана, из которой всё ещё вытекала тонкая струйка крови.

- Удар мастера, - покачал головой Добрыня, - по всей видимости, нанесен мечом или длинным кинжалом. Практически наверняка из засады, прыжком из-за того дерева. Очень умело, со спины, под лопатку, минуя кости, при этом очень сильно. Практически наверняка до сердца. Мгновенная смерть. Я знаю только одного человека, который так ловко обращался с оружием.

Нам не нужно было объяснять кто это.

- Вперед! - сказал Джованни, - кровь ещё не свернулась, они прошли здесь всего несколько минут назад. Друид отнял у них время!

Объехав умирающего волка, мы погнали лошадей дальше. Проехав ещё с полсотни шагов, мы вдруг наткнулись на ещё одно место боя. Четверо друидов, облаченные в шкуры подобно Светломиру, лежали мертвыми. Рядом находилось ещё одно человеческое тело, присмотревшись, я узнала в убитом того самого сбежавшего мужика, что недавно преследовал меня с двумя громилами. Вокруг людей лежали мертвыми ещё шесть лесовиков.

- Каким образом хадаганцам удалось взять под контроль этих нелюдимых созданий? - возмутился Добрыня.

- Поданные Незеба, подобно своему Императору, мастера рассказывать сказки, - хмыкнул Джованни, - наверняка что-то им пообещали. Я изучал лесовиков, когда пытался понять имеют ли гибберлинги к ним отношение? В отличие от мохнатых пришельцев, вид лесовиков неплохо изучен и описан. Среди убитых аборигенов Ингоса нет ни одного со знаками старейшины или вождя, да, и вообще, ни одной взрослой особи. Это дети или в лучшем случае, подростки лесовиков. А юнцы везде одинаковы, их легче в чем-то убедить, легче ввести в заблуждение и обратить в фанатиков, заставив отстаивать чужые интересы. Это бич всех разумных рас. В том числе и лесовиков. Судя по надписям на их стрелках, юнцов соблазнили россказнями о светлом будущем и всеобщем лесном равенстве. Интересно, конечно, каким образом, комитетчики сумели наладить связь с этой странной расой? Однако сейчас не время об этом думать. Искренне надеюсь, что друиды положили их всех.

Джованни был как всегда прав. В этот момент тропика снова выскочила из леса, и мы оказались перед заснеженным холмом или скорее насыпью. На вершине холма зиял проход в пещеру. Приглядевшись, я заметила на самой вершине печную трубу, торчащую из снега. Так вот, значит, где жили друиды. В подземной пещере. У входа я разглядела силуэты шестерых человек, по одеждам они ни как не походили на друидов. Двое держали в руках массивные арбалеты.

И тут я узрела главного врага! Среди шестерки воинов выделялась стройная фигура Ястреба. Майор стоял к нам спиной и как будто не замечал приближающийся опасности. Мы до него добрались! Наконец-то! Я почувствовала, как гнев и ярость поднимают внутри меня волну магической силы. Прекрасно! Сейчас она мне понадобится. Совсем рядом с Ястребом стояло ещё двое людей, в силуэтах которых тоже угадывалось что-то знакомое. Где-то я с ними встречалась, но с такого расстояния нельзя было разглядеть что-то конкретно. И тут я увидела гибберлингов! Они были связаны по рукам, а вернее лапам, и повешены головами вниз на ветке небольшой сосны. Гибберлинги тряслись всеми частями тела, отчаянно пытаясь, освободится. Со стороны они здорово напоминали мохнатые маятники. Стоявший рядом солдат, принялся демонстративно точить рядом с ними нож. Гибберлинги забились ещё отчаяннее. Криков их слышно не было, очевидно, рты им до поры до времени забили кляпами.

- Опоздали! - ахнула Ларвина, когда мы подъехали чуть ближе.

- Как раз вовремя, - ухмыльнулся Джованни, - или ты рассчитывала, что нам удастся отбить их без боя?

Эльфийка промолчала. Мы продолжали двигаться вперед. Через несколько секунд нас заметили, один из хадаганцев подал сигнал Ястребу. Майор повернулся к нам и, улыбнувшись, принялся отдавать приказы своим подчиненным. Арбалетчики тут же принялись возводить оружие. Остальные, в том числе сам Ястреб отступили на пару шагов назад. Майор призывно махнул нам рукой, как бы приглашая на беседу.

- У них стрелки! - без надобности сообщил Добрыня, - наш шанс - рукопашная. Погоним коней и попытаемся, как можно быстрее сблизиться. Если они не слишком умелые, то, возможно, нам повезет, и никого не выбьют из седла, прежде чем мы их настигнем.

Джованни отрицательно замотал головой.

- Не годится, - отрезал эльф, - всем спешится. Выстроиться в линию, Добрыня впереди, прикрывает нас щитом. Медленно движемся вперед. После первого залпа этих молодцов, поджигаем их заклинаниями. Катерина правого. Ларвина левого. Всем ясно?

Мы кивнули.

- Выполнять! - приказал эльф.

Интересно, где и когда Джованни приобрел опыт командования отрядом? Впрочем, может он и импровизировал. Обучение наследника Великого Дома практически наверняка предусматривало общий курс по тактике и стратегии.

Мы спешились, и, следуя приказу, двинулись вперед. Арбалетчики взвели оружие. Добрыня поднял щит, мы встали плотнее, попрятавшись за массивную спину богатыря. Последовал залп, за ним послышался скрежет и звук удара металла о металл. Болты, по всей видимости, не отскочили, но застряли в щите Добрыни.

- Пошли! - крикнул Джованни.

Почти синхронным движением, я выскочила из-за правого плеча Добрыни, Ларвина из-за левого. Практически одновременно мы прочли заклинания. Арбалетчики вспыхнули подобно факелам. Одновременно Джованни вскинул руки в повелительном жесте, и холм накрыло огненным шаром. Больше всего от этого пострадали охваченные пламенем стрелки, остальные противники вовремя заметили атаку и прилегли к земле. Издав предсмертные крики, арбалетчики попадали в снег. Минус два. Что ж оставалось четверо против четверых. Вполне честно.

Мы ускорили шаг. Враги поднялись на землю, и тут я смогла, наконец, рассмотреть их всех. Удивление потрясло меня. Рядом с Ястребом и ещё каким-то незнакомым мне хадаганцем стояли никто иные, как Лука и губернатор Святополк. Вот теперь-то мне стали понятны истинные причины бестолкового управления аллодом в последнее время. Выяснилось, кто был тем серым кардиналом, с которым губернатор уходил советоваться за ширму. Но как хадаганцы сумели завербовать Святополка? Ответ на этот вопрос нам предстояло узнать.

Предательство Луки тоже было, по меньшей мере, удивительным. Однако теперь всё встало на свои места. Старый хрыч, выклянчив должность, просто-напросто саботировал весь проект, возбуждая во всех ненависть к эльфам и Карансуловым. Я ещё раз поразилась, насколько четко комитетчики всё продумали, насколько глубоко вонзили свои когти в Ингос. Однако теперь враги открылись, и оставалось только свести все счеты. Отомстить за всех людей, пострадавших от этой троицы палачей.

Джованни прочел ещё одно заклинание. В следующую секунду за спинами наших врагов встала огромная огненная стена, по сравнению с ней стена, вызванная недавно Ларвиной, показалась тлеющим заборчиком. Я ухмыльнулась, Джованни отрезал им всякий путь к бегству. Теперь они могли спастись, только пройти через нас. Лука, Святополк и молодой солдат испуганно переглянулись. Ястреб, однако, и бровью не повел, не потрудившись даже выхватить оружие. Улыбка и не думала спадать с его лица. Не беда! Я не могла дождаться того момента, когда нам удастся стереть эту поганую ухмылочку с его рожи. Майор отдал следующий приказ. Святополк вскинул руки и начал читать заклинание. Это жаба была магом!!!

- Катерина, Ларвина, прервите его, - крикнул Джованни.

Однако мы не успели. Из ладоней Святополка вырвался огненный шар.

- Ложись! - крикнул Добрыня.

Мы рухнули в снег. Воин присел на колено и выставил вперед щит. Огненный шар ударил совсем рядом. По счастью, щит поглотил большую часть ударной волны. Нас только окатило жаром. Однако Добрыне, видимо, пришлось не так сладко. В ноздри мне ударил запах паленых волос, очевидно, воину пришлось распрощаться-таки с большей частью своей бороды. Щит тоже заметно оплавился. Не выдержав, жара, воин отбросил его в сторону.

- Убить мага! - крикнул Джованни.

Эльф забылся и явно отдал приказ слишком громко. Святополк поспешно забормотал новое заклинание. "Стихийный щит!", - поняла я, вслушавшись в слова. Передумав, атаковать, я немедленно сплела контрзаклинание, пытаясь сбить его колдовство. Мои чары, однако, подействовали не в полной мере. Со всеми заклинаниями снятия магии такое иногда случалось. Стихийный щит Святополка не спал, хотя и ослаб. В следующую секунду в грудь губернатору ударила ледяная стрела Ларвины. Святополк пошатнулся. Я поразилась, не ожидая от эльфийки такой прыти. В отличие от чар огня, магия льда наносила, помимо чисто магического, ещё и обычный урон. Каждый, кто когда-нибудь по пьяни тыкал в товарища сосулькой, был прекрасно об этом осведомлен. Ледяная стрела вошла не глубоко, однако, Святополк закричал от боли. И в следующий момент его накрыла магическая вьюга Джованни. Стихийный щит не спал от силы ветра. Губернатора отбросило назад прямо в жар огненной стены, в неё была вложена вся мощь магии ди Вевра и щит, тем более, ослабленный, уже никак не мог спасти горе-колдуна. Святополк издал дикий вой, отчаяние предало губернатору сил и, прокатившись по снегу, он сумел-таки проскочить огненную стену, забившись в пещеру. Оттуда его крики прекратились, если губернатор и выжил, то уж точно потерял всякую способность к сопротивлению. Прекрасно, можно было и оставить его для суда. Теперь уже я не сомневалась в победе. Прекрасно! Врагов оставалось трое, одним из которых был простой старик.

Ястреб, однако, по-прежнему был само спокойствие. Это было уже подозрительно. Тем не менее, времени рассуждать, о странностях противника, у нас не было, мы двинулись вперед, ускоряя шаг. Добрыня, подняв повыше топор, буквально летел на Ястреба, Джованни отставал от него буквально на шаг

В этот момент откуда-то послышался странный писк. Повернув голову, я увидела отчаянно бьющихся гибберлингов. Рты их, и правда, были забиты кляпами, а руки связаны за спиной. Жбан или Диззи, увидев, что я его заметила, отчаянно замотал головой, и запищал ещё сильнее. Они явно хотели что-то сказать.

- Потерпите, мы вас освободим! - крикнула.

Гибберлингов это, однако, не успокоило. Вдруг тот, которого звали Мохнатым, каким-то ему одному известным способом умудрился проглотить кляп. Гибберлинга тут же разобрала икота, тем не менее, набрав в легкие побольше воздуха, он заорал:

- ЛОВУШКА, ЙИК!

Я осмотрелась и тут заметила, что на нашем пути из земли торчит какой-то странный металлический предмет, заботливо присыпанный снежком. Джованни и Добрыня были уже совсем рядом с ним. Я закричала, пытаясь их остановить, но они толи не расслышали, толи не поняли моих воплей. Добрыня сделал недостающий шаг и наступил на ловушку. Раздался оглушительный взрыв! Воина подбросило в воздух. Я закричала! Джованни попытался увернуться, но не смог, эльфа так же отбросило взрывной волной. Джованни отлетел в снег, а сверху на него всей грудой своих доспехов рухнул Добрыня. Мне показалось, что я услышала, как затрещали их кости.

Мы с Ларвиной остались одни. Ястреб рассмеялся и махнул рукой, по-прежнему, даже не потрудившись достать оружие. Я оторопела.

- Взять их! - крикнул майор.

Я ничего непонимающе на него посмотрела. Кого он имел в виду?! Подсказку мне дал надрывающийся Мохнатый:

- ИК! Сзади, ик! Берегись, ик!

Мы с Ларвиной обернулись и увидели перед собой не менее дюжины лесовиков. Очевидно, Ястреб прятал их в засаде, по ту сторону холма, а когда мы появились, приказал лесовикам обойти нас сзади и ударить в тыл. Видимо, наше появление не было для майора неожиданностью. Они заметили нас, куда раньше, чем подал вид.

Стоявший впереди всех высокий лесовик, видимо вожак, громко скомандовал:

- По эксплуататорам леса! ПЛИ!!!

Я и Ларвина отчаянно попытались произнести заклинания, но времени у нас не было, в следующую секунду мы были истканы ядовитыми стрелками. Сознание моё помутнело, спустя мгновение я рухнула в снег.

Глава Тринадцатая.

Сознание медленно возвращалось ко мне. С трудом открыв глаза и проморгав слипшиеся веки, я огляделась. Кругом каменные стены. Мы явно находились в пещере. Я попыталась пошевелиться. Действие яда ещё не прекратилось, но на простые движения моё тело уже было способно. Чуть приподняв голову, я обнаружила, что лежу на грязной мешковине со связанными за спиной руками. Веревки болезненно впились в кожу. Подергав их, я убедилась, что выбраться мне не удастся. Колени мои так же были связаны, от чего я напоминала гигантских размеров улитку с длинной косой. Замечательно!

- Ух! Это последний, товарищ майор, - услышала я голос.

- Отлично, Скворец, давай его в тот угол! Да проследи, чтобы связан был лучше всех. Двойной бечевкой!

Последний голос принадлежал Ястребу. Превозмогая боль, я перевернулась и увидела майора, сидевшего на скамье возле каменной печки.

- Кажется, одна очухивается, - заметил Ястреб.

- Вырубить её, товарищ майор? - последовал голос.

Я испуганно притихла, мне сейчас только добавки не хватало.

- Не зачем! - ответил Ястреб, - без сознания от неё будет не добиться никаких полезных сведений.

Тот, кого майор назвал "Скворцом", тяжело вздохнул.

- Да чего с ней разговаривать с буржуйкой, товарищ майор? - спросил он.

Ястреб ругнулся.

- Мы - Комитет. Если для тебя эти слова не имеют значения, то оставался бы в армии. Наша первая задача - сбор информации. Понял?

- Так точно, товарищ майор! - отрапортовал Скворец.

- Прекрасно, тогда ещё раз проверь путы всех пленников.

- Есть!

Послышались шаги, я почувствовала над головой чьё-то дыхание. В следующую секунду, меня довольно бесцеремонно пнули ногой, перевернув на живот. Скворец подергал мою веревку, проверил узлы и, убедившись, что руки и ноги связаны крепко, отошел, не забыв при этом снова наградить пинком. Я рискнула открыть глаза и мельком осмотреть помещение. Ларвина лежала в трех шагах от меня, лицо эльфийки было всё в кровоподтеках. Очевидно, стрелки лесовиков сильно задели её голову и шею. Чуть дальше на животе лицом вниз валялся Джованни, почти у самого входа полусидел-полулежал опаленный Добрыня, его, видимо не донесли до нас, просто прислонив к стенке. Я заметила на головах обоих мужчин здоровенные шишки. Видимо, взрыв не смог полностью контузить их, и Джованни с Добрыней просто добили, саданув сверху чем-то тупым и тяжелым. Итак, все мы были живы, но попали в плен. Хадаганцы не стали нас убивать. Почему? Внутри меня всё похолодело, как только я представила, каким именно образом из нас будут вытягивать полезные сведения.

- Всё нормально, товарищ майор! - доложил Скворец.

- Прекрасно. Как они?

- Ну, скоро, думаю, очнуться!

- Хорошо, а-то я уж опасался, что переборщил с миной.

- А здорово у вас получилось, товарищ майор! - рассмеялся Скворец, - я уж страшился, вдруг сумеют обойти или переступить вашу ловушку, но нет попались. Хряпнуло так, что этот кабан в железе аж на два метра улетел и на эльфа приземлился!

- А-то! В академии я был лучшим по минированию, - заметил Ястреб.

- А меня вы так научите, товарищ майор?

Ястреб хмыкнул, зло посмотрев на подчиненного.

- Сам бы уже научился, если бы поменьше вместо устава всякие срамные художества по вечерам разглядывал!

- Но...

- Что "но"? А-то я, по-твоему, не заметил, что ратника ты связывал и тащил четыре минуты, а эльфийку аж десять! У неё на заднице, интересно, осталось хоть одно место твоими лапами не покрытое? Я, между прочим, за десять минут тебе с закрытыми глазами мину разберу и соберу! А знаешь почему? Потому что руки под дело, а не под тискание баб заточены. И голова тоже. Ты когда последний раз учебник по минированию открывал?

- Три дня назад, товарищ майор!

- Ты посмотри на него. Три дня назад! Каждый день надо! Встал утром, холодный душ, зарядка и за учебник! Учи матчасть, неуч! Без теории нет практики! Тогда и объяснять тебе ничего не надо было бы! Сам бы уже давно мины собирал и устанавливал. Понял меня?

- Так точно, товарищ майор! Разрешите идти штудировать матчасть?

- Не сейчас, сходи лучше проверь лесовиков!

- Всех, товарищ майор?

- Конечно! Чтобы каждый отряд был на своём месте! Чтобы не спали, а внимательно смотрели на тропу. Заодно проверишь, может, разведчики из города вернулись.

- Есть, товарищ майор. Разрешите вопрос?

- Задавай!

Скворец указал на нас.

- Думаете эти ещё не все!

- Скорее всего, все. Думаю, больше никто не попытается отбить этих мохнатых уродцев, но подстраховаться не мешает. Дело государственной важности!

- Понял, товарищ майор. Разрешите выполнять?

- Выполняй, сержант.

Скворец выбежал из пещеры. Ястреб поднялся со скамьи.

- Лука!!! - крикнул он, - где ты, старый хрыч?

- Туточки я, - послышался голос.

Из глубины пещеры раздались быстрые шаги. Вскоре появился Лука. Я прижалась к земле, старалась не подавать никаких признаков жизни. У старика были ко мне свои счеты, и мне вовсе не хотелось, чтобы он сейчас принялся их сводить.

- Что там с нашим магом? - спросил Ястреб.

- Плохо ему, - ответил Лука.

Я насторожилась, значит, Святополк выжил!

- Он сможет сейчас провести ритуал и связаться с колдунами Комитета в столице?

- Он говорит, что нет. Просит лекарств.

- Лекарств нет! - отрезал Ястреб, - пусть не сомневается, я не бы стал жадничать, если бы лекарства эти у меня были. Очень важно, чтобы он как можно скорее связался со столицей. Скажи ему, что чем раньше он это сделает, тем раньше его сын выйдет из рудника для военнопленных, став полноправным поданным Императора!

Лука кивнул, и снова умчался вниз. Теперь всё встало на свои места. Так вот как им удалось взять на крючок Святополка. Сын губернатора попал в плен на фронте и после пыток, видимо, сообщил, что его отец важный человек. Очевидно, сын надеялся на то, что его, попросту, выкупят, но Комитет рассудил иначе и предложил его отцу сделку. Святополк не смог отказаться и стал предателем. Я не могла посочувствовать этой жабе. Ради своего сына он поставил под удар всю Лигу!

В этот момент вернулся Скворец.

- Разрешите, товарищ майор? - сказал он.

- Докладывай, - произнес Ястреб.

Скворец встал по стойке "смирно", крепко прижав руки по швам.

- Разведчики вернулись!

- Так рано?

- Они говорят, что в городе жуткая метель, которая невесть откуда взялась.

- Метель?

- Так точно. Они не рискнули подходить близко.

- Хм... Метель, значит, - почесал подбородок Ястреб, - и ничего не известно, как идет восстание?

- Так точно!

- Жаль, очень жаль. Ещё днем ничего не предвещало природной бури.

- Так точно, товарищ майор. Разведчики говорят, что всё очень странно. Они же лесовики, хорошо всё чувствуют. Говорят, метель появилась из ниоткуда и бушует только в городе. Как сами видите, у нас всё тихо.

Ястреб задумался. В этот момент снова появился Лука.

- Магик говорит, что всё понял, через полчаса он проведет ритуал, - заметил старик.

Я дернулась. У нас в запасе оставалось совсем немного времени! Через тридцать минут гибберлинги отправятся прямиком в столицу Империи, а там всё! Катастрофа будет не минуема. Открыв глаза, я начала бешено оглядываться, отчаянно ища хоть какую-то возможность, и совершила ошибку. На меня тут же обратили внимание.

- Ага, очнулась! - дико рассмеялся Лука, - ну, что, я же говорил, отольются кошке мышкины слезы!

Я затряслась от страха. Старик направился ко мне. Подойдя ближе, он вытащил из-за пояса нож.

- Поквитаемся? - спросил он у меня.

Я ничего не ответила. Страх лишил меня возможности говорить. Извиваясь словно гусеница, я отползла к стене, в отчаянии прижавшись к холодному камню. Лука расхохотался ещё сильнее. Нож его был уже совсем рядом.

- Стой, старик! - подал голос Ястреб, - я тут решаю, что делать с пленниками.

- Да, как же так?! - возмутился Лука, - вы же, милсдарь, мне обещали, что мы отомстим буржуйке. У меня на спине живого места не осталось!

- Всему своё время! - урезонил Ястреб.

- Так самое-то оно и время, - заметил Лука, - меня, простого работягу, приказала высечь! Где справедливость?

- Верно, - подхватил Скворец, - смерть буржуйке. Эксплуататорше и кровососке. Пусть рабочий класс, в лице этого угнетенного старца, совершит правосудие.

Лука радостно закивал. Ястреб презрительно оглядел обоих.

- Два идиота, - констатировал он, - эта девка принадлежит роду Карансуловых. За неё дадут знатный выкуп, на который мы построим новые фабрики и заводы для трудящихся.

- Но эти буржуи, собирая выкуп, будут ещё больше угнетать рабочих и крестьян! - возразил Скворец.

- Верно, - подтвердил Лука, - к тому же, если всё пройдет нормально, наши люди скоро возьмут штурмом всё имение её семьи. Это гнездо порока, излишеств и разврата, на службу которому я положил всё своё здоровье, после чего меня из него выперли в какую-то лачугу, а потом ещё и высекли.

- Ага, - продолжил Скворец, - если революция победит, не будет нужды в выкупе.

- Вы такие же наивные и упрямые, как два осла, - заметил Ястреб, - с каких это пор у буржуев и не было тайников? Её папаша наверняка где-нибудь зарыл золотишко на черный день. Ему уже лет много, потому и терять нечего. Может не расколоться, а если родную дочку при нём, как следует припечь, так быстро скажет, куда девал всё незаконно нажитое добро.

Лука остановился. Подручные Ястреба задумались.

- Ну, а мне-то что с этого добра? - спросил старик.

- Не волнуйся, - ответил Ястреб, - отправим тебя в Незебград. Дадим паспорт. Выпишем пенсию. Оформим тебе медали и документы победителя соцсоревнований, может даже, орден за трудовые заслуги. Пойдешь на пенсию, как ветеран. Хватит, и на поесть, и на попить, и на пощупать задницы официанток в кабаках, если, конечно, ещё есть такое желание. А насчет того, насколько уже договорились, то не волнуйся, гонорар свой получишь.

Лука хмыкнул.

- Готов половину вернуть, если дашь мне эту девку кнутом огреть, как она меня приказала. Око за око.

- А что? Справедливо! - поддержал Скворец.

Ястреб махнул рукой.

- Аааа! Что с тебя взять, старик? Ладно уж, только в меру. Чтобы только дать буржуйке понять, какова палка и на своей спине.

Лука тут же схватил меня за плечи и потянул на лавку. Я закричала и попыталась вырваться, но старик был силен, вдобавок Скворец бросился ему помогать. Через минуту я оказалась привязана ещё и к лавке. Лука, снова вытащив нож, разрезал мне мантию и обнажил спину. Улыбнувшись, старик, взял валявшуюся у печи ветку дерева, мигом соорудив прут.

- Не надо! - закричала я.

Остатки храбрости покинули меня. Стыд пришел позже. В этот же момент страх убил во мне всякую гордость. Лука рассмеялся и, занеся руку, хлестко ударил меня прутом. Боль была жуткая. Казалось, от моего визга затряслись стены пещеры.

В этот момент мои спутники очнулись, видимо, мои крики заставили их прийти в сознание. Добрыня, увидев меня, тут же попробовал порвать веревки. Бесполезно! Связан он был крепко.

- Что же вы делаете, звери!? - крикнул он, - отпустите, девушку!

- Спокойней, Добрыня, - ухмыльнулся Ястреб, - ты же все знаешь. В этом есть своя справедливость.

Лука нанес мне второй удар. Добрыня забился в бессильной ярости. Пришедшая было в себя Ларвина, узрев моё положение, тут же предпочла упасть в обморок. Джованни оставался внешне спокойным, однако, лицо его тоже покраснело от гнева. Всё же, пытаясь, мыслить логично, эльф произнес:

- Что вам нужно, майор? - спросил он, - Катерина ничего не знает. Незачем её мучить.

Ястреб хмыкнул и обернулся к Скворцу.

- И, правда, в первую очередь, государственные дела, - заметил он, - приведи этих мохнатых уродцев. Она их подруга, может, так они быстрее заговорят. Всё должно иметь смысл!

Скворец выбежал из пещеры.

- Да стойте же! - крикнул Джованни.

Никто его не послушал. Лука, только рассвирепев от лишних слов, принялся нещадно хлестать меня. Мне казалось, что я никогда не знала, что могу кричать настолько громко. Добрыня и Джованни тоже что-то орали, видимо, пытались урезонить взбесившегося злодея, но бесполезно. Мой вопль заглушил всё, они вряд ли слышали сами себя, не говоря уже о том, чтобы докричаться до Луки. На моё счастье, на двадцатом ударе старик сломал прут, когда же он попробовал потянуться за следующим, Ястреб остановил его, велев оттащить меня в угол. Лука, сплюнув, снял меня с лавки и бесцеремонно швырнул в угол пещеры. Я разрыдалась. Спина горела нещадно, я попыталась прислониться к стене, дабы почувствовать прохладу, но соприкосновение ран с шершавой поверхностью вызвало приступ дикой боли.

- Звери! - кричал Добрыня.

- Уймись! - отрезал Ястреб.

- Подлый предатель!

- Я? Нет уж, я честный слуга своего Императора. Я никого не предавал.

Добрыня засопел, гневно глядя на бывшего друга.

- Мне жаль тебя, - заметил майор, - ты честный человек. Глупый, но честный. Защищая всякую мерзость, вроде этой буржуйки, ты свято веришь, что совершаешь благое дело, давая ей право обчищать людей, а так же заставлять вкалывать от зари до зари несчастных каторжан!

- Не правда! - взревел Добрыня, - это вы всё это подстроили. Ты - разложил изнутри дружину. Этот старик - дело Катерины. А предатель-губернатор довел до греха весь город!

Ястреб вопросительно поднял бровь.

- Ты хоть сам себе веришь? - спросил он, - нет, дружок, так просто всё не бывает. Не спорю, мы поспособствовали многому, но наши семена упали на благую почву. Ваш образ жизни, стремление хапать только для себя, обворовывать государство, не желание делать общее дело, вот истинные причины вашего поражения! Я же - следствие и законная расплата за ваш образ жизни. Лига - гнилое дерево в лесу, которая заражает своей скверной всех живущих рядом созданий, а когда такое происходит всегда приходит дровосек.

Добрыня замолчал, не зная, что ответить. Скворец, втащивший в пещеру связанных гибберлингов, избавил богатыря от необходимости спорить. Все тут же переключили своё внимание на хранителей секрета Астрала. Мохнатый всё ещё продолжал икать, к тому же в роту его красовался новый кляп. Повторять заново свой коронный трюк маленький гибберлинг явно не желал.

- Вот этот, вроде, главный, - сказал Ястреб, указав на Жбана, - давай его на лавку, остальных к буржуйке.

Скворец кивнул. Лука бросился ему помогать. Потянув за веревки, негодяи потащил гибберлингов в мою сторону. Наградив Мохнатого и Кусача парой тумаков, они привязали их к небольшому каменному столбу рядом со мной. Далее, схватив Жбана, Скворец и Лука потащили несчастного гибберлинга к лавке для экзекуций. По пути, юный комитетчик выдернул изо рта мохнатика кляп. Тут же гибберлинга уложили на лавку и начали к ней привязывать. Жбан разразился громкой тирадой:

-ВЫ КОМУ РУКИ ВЯЖЕТЕ, ВОЛКИ ПОЗОРНЫЕ!!!??? ДА ЩАС БРАТКИ ПОДЪЕДУТ, ВСЕХ ВАС ТУТ ПОРЕШАТ, В НАТУРЕ. ВЕК ВОЛИ НЕ ВИДАТЬ!

Скворец наотмашь врезал Жбану по голове. Гибберлинг ойкнул и затих.

- Ну, что, гад!? - рявкнул Скворец, - колись давай!

- Да пошел ты! - ответил Жбан, - чтобы я - авторитетный вор, поганому уркагану блатных корешей сдал!? Да не в жись! Такие как ты на зоне мне горшок ночной приносили!

Жбана снова треснули по голове.

- Как вы путешествуете сквозь Астрал? - последовал следующий вопрос.

- Кончать пургу гнать! Какой Астрал-Мастрал!? Ничего не видели, ничего не знаем! Хорошь фуфлогон к делу пришивать!

Последовал третий удар. В этот раз Скворец не рассчитал силу, Жбан потерял сознание.

- Полегче там! - урезонил его Ястреб.

Скворец виновато улыбнулся.

- Крепкий орешек, - сказал он.

Сплюнув, Скворец отошел от гибберлинга и, взяв с пола какой-то мешок, извлек на свет бутылку, наполненную оранжевой жидкостью. Я удивленно посмотрела на неё, пытаясь понять, что это? Может наркотик правды?! Легенды о создании оного в недрах Комитета Империи ходили уже с не один десяток лет. Скворец вытащил из мешка небольшую рюмку и, наполнив её жидкостью, разом выпил!

- Значит, коньяк полюбили жрать в рабочее время? - сверкнул зубами Ястреб.

- Но... товарищ полковник...

- Даже не предложив командиру! - закончил майор.

Скворец поспешно извлек из мешка вторую, а потом, взглянув на Луку, и третью рюмку. Хадаганцы выпили! Перетряхнув мешок, Скворец небольшую банку с малосольными огурцами. Вот тут-то они и выдали нам всю истинную суть своей дикой варварской натуры! Пить коньяк, закусывая малосольными огурцами! На такую противоестественность были способны только необразованные варвары! Чувства вкуса, этики и культуры были абсолютно неведомы этим людям. Нет, с таким нельзя было договориться. С ними просто было не о чем разговаривать. Как никогда я убедилась, что никого компромисса между Лигой и Империей нет и быть не может!

- Эх! Хорош, - произнес Лука, осушив рюмку.

- Поздно выпитая вторая, зря выпитая первая, - изрек вечную истину Ястреб.

Скворец поспешно бросился разливать по новой.

- Скажите, товарищ майор, а вот если водки, вы бы стакан залпом осушить смогли бы? - спросил он.

- Смог! - ответил Ястреб.

- А ковш?

- Хм... Смогу, - сказал майор после небольшого раздумья.

- А ведро залпом сможете, товарищ майор?

- Нет. Ведро не смогу. А вот Великий Незеб, ОН - ВСЁ МОЖЕТ!

Последовал длинный тост за Императора. Неожиданно я услышала где-то сзади странный писк, повернувшись, я увидела Мохнатого. Гибберлинг отчаянно мычал сквозь тряпку и, не переставая икать, призывно вращал глазами. Увидев, что я его заметила, Мохнатый вытащил из-под веревки свой маленький кулачок и подобно кошке выпустил коготь из указательного пальца. После этого гибберлинг призывно подергал им. Тут я поняла, чудик хотел освободить меня. Стараясь не привлекать внимание, я повернулась к Мохнатому спиной и чуть придвинулась. Гибберлинг воткнул коготь в мои веревки и, дергая пальцам, начал потихоньку разрывать нити. Я оглянулась, хадаганцы не обратили на нас внимания, с их стороны всё было обыденно. Почти полностью закрыв руку Мохнатого своей спиной, я загораживала врагу обзор. Вот только что делать дальше? Одной мне с ними не справится, нужно было освободить остальных, но как? Ларвина всё ещё была без сознания. Джованни и Добрыня внимательно следили за хадаганцами. Я не могла позвать их, не привлекая внимания врагов. Что же делать? Как только Мохнатый расковыряет веревку до такой степени, что я смогу её порвать, то времени у меня будет в лучшем случае на одно заклинание. Шансов же, положить их всех одним огненным шаром, было мало, Луку со Скворцом я, может быть, ещё и спалю, но Ястреба? Что-то подсказывало мне, что майора не взять одним шаром. Сбежать же и направиться за помощью я тоже не могла, во-первых, со связанными ногами не побегаешь, во-вторых, кто мне сейчас поможет?

В этот момент очнулся Жбан, застонав, гибберлинг внес предложение:

- Предлагаю аннигилировать в зародыше безумные милитаристические идеи. Как цивилизованные представители разнообразных видов гуманоидов мы можем сесть за стол переговоров.

- Аааа, очнулся-таки, - улыбнулся Скворец.

Ястреб кивнул своему подчиненному. Скворец направился к печи, открыв затвор, и вынув из пламени небольшую деревяшку, комитетчик направился к гибберлингу.

- Ты будешь колоться или нет? - спросил он.

Жбан хотел было что-то сказать, но, видимо, в последний момент счел нужным перенять тактику Ларвины, и, увидев горящий прут гибберлинг, подобно эльфийке, откатился в обморок.

- Черт! - взревел Скворец, - что же они все такие слабонервные?

В этот момент подал голос Добрыня:

- Чертовы, палачи! - рявкнул он, - дайте мне только с вами поквитаться!

- У тебя уже была такая возможность, - спокойно произнес Ястреб.

Богатырь забился, снова тщетно попытавшись порвать веревки.

- Всё ещё борешься? - спросил Ястреб, - похвально, но глупо. Ты мне нравишься - Добрыня. Просто ты сражаешься не за то дело. Мораль бессмысленна, если идеология мертва в зародыше.

- Не нужно, говорить мне о добре, - сказал воин, - такие возвышенные слова, и такие низкие поступки.

Ястреб поморщился.

- Идеология - выше морали, - ответил майор, - в последнее время, я думаю, ты много всего навидался, скажи, ты точно уверен, что в последнее время сражался за добро?

Я застонала про себя. Комитетчик явно знал моего друга, как облупленного. Знал, что творится в душе воина. Возможно, сам Ястреб, в своих разговорах с Добрыней, старательно сеял в его душе зерна сомнения.

- Пора повзрослеть, мой друг, - сказал майор, - мне открыть тебе глаза? Изволь... Кого ты тут видишь? Избитую девушку или законченную буржуйку, которая захотела заработать денег на бесплатном труде заключенных? Знатного, благородного эльфа или низкого, развратного интригана, решившего заполучить секрет Астрала для своего ненаглядного Великого Дома и тем самым возвыситься в глазах всей Лиги? Троицу наивных мохнатых зверушек или бригаду дураков, получивших в свои лапы секрет, от которого зависит будущее всего Сарнаута? Ну, и кто здесь, по-твоему, заботиться о бедных и обездоленных, а?! Кто разделяет твою тягу к бескорыстному геройству? Что-то я тут не вижу собрания клуба альтруистов. Кто из них побежал к вашему ненаглядному Тенсесу, чтобы рассказывать важные новости? Видимо, никто. Так кто тут более благороден? Они, заботящиеся только о себе, или я, желающий, чтобы моя держава стала сильнее?

Добрыня отрицательно замотал головой.

- Не нужно мне таких сладких речей, - сказал он, - если бы в тебе было хоть немного благородства, то ты не стал бы мучить пленных и заставлять меня смотреть на это. Суть силы в уважении достойного врага. Я бы доказал это тебе, если бы мы вышли один на один, но ты - трус.

Ястреб улыбнулся, но глаза его зло сверкнули. Комитетчиком овладел гнев.

- Наивный дурак, - сказал, - хочешь что-то мне доказать? Думаешь, что я тебя боюсь? Ну-ка, Скворец, развяжи его.

- Но, товарищ майор? - ахнул сержант.

- Делай, что я сказал. Лука, ступай к Святополку, пусть начинает, свой чертов ритуал. Мы пока повеселимся.

Старик убежал внутрь пещеры. Скворец, вынув кинжал, неохотно разрезал путы Добрыни. Воин с трудом поднялся на ноги и гневно посмотрел на Ястреба.

- Что стоишь? - издевательски спросил майор, - давай бери свой топор, подтверди свои слова делом!

Добрыня огляделся вокруг в поисках оружия, тут он заметил стоявших снаружи лошадей. Хадаганцы заботливо поймали всех наших скакунов, поставив рядом с теми, на которых приехали сами. К моему удивлению, я заметила среди них вороного Добрыни! Откуда он здесь взялся?! Богатырь тоже обратил на это внимание.

- Славный скакун! - улыбнулся Ястреб, указав на вороного, - я бы такого никогда не стал отпускать. Сильный, резвый, правда, с норовом.

Добрыня зло посмотрел на майора. Вдобавок ко всем грехам, Ястреб ёщё и украл его коня. Руки богатыря сжались, тут Добрыня заметил свой топор, лежащий снаружи в куче хлама, совсем рядом с лошадьми. Рядом лежал его оплавленный щит. Больше воину ничего не требовалось. Ястреб лениво поднялся и пошел на улицу вслед за Добрыней.

- Жди здесь, - приказал майор Скворцу, - я быстро!

- Может, лесовиков позвать, на всякий случай, товарищ майор? - предложил сержант.

Ястреб рассмеялся.

- Думаю, они уже здесь, жаждут посмотреть на зрелище!

Действительно, стоило Добрыне выйти из пещеры, как невдалеке из-за деревьев, показались зеленые фигурки. Ястреб предупреждающе махнул им рукой. Лесовики всё поняли и, предвкушая потеху, двинулись ближе к холму, став полукругом. Их было больше десятка.

Ястреб и Добрыня встали в трех шагах друг напротив друга. Майор вытащил из ножен свой короткий, обоюдоострый меч. С показушной небрежностью Ястреб сделал пару взмахов. Лезвие запело на ветру. Добрыня взял покрепче топор и выставил вперед щит.

- Ну, что, дружина? - с издевкой спросил Ястреб, - помирать не охота?

Добрыня не ответил, издав боевой клич, богатырь одним прыжком очутился рядом с майором и нанес страшный удар, вложив в него всю свою ярость. Несомненно, если бы Добрыня попал, Ястреб оказался бы просто разрубленным на две части, к несчастью, атака Добрыни не достигла цели. Едва уловимым движением, словно призрак, Ястреб ушел в сторону. По инерции богатырь поддался вперед, не в силах остановиться. Ястреб ловко подставил ему подножку. Добрыня растянулся на земле, упав лицом в снег. Майор расхохотался.

- Тебе в колхозе работать, а не воевать, - ухмыльнулся он.

Добрыня не знал значение слово "колхоз", тем не менее, общий смысл фразы Ястреба воин уловил. Вскочив на ноги, богатырь снова бросился в атаку. В этот раз Добрыня не стал рассчитывать на то, чтобы ему удастся закончить всё одним ударом. Начав кружить, богатырь обрушил на Ястреба серию выпадов. Майор, однако, был дьявольски быстр, даже не пытаясь парировать или ставить блоки, Ястреб ловко уходил из-под ударов. Неожиданно, меч комитетчика опоясал длинную дугу. На щеке Добрыни появилась глубокая царапина. Воин сжал зубы. Ястреб снова рассмеялся.

В этот момент я почувствовала, как веревки за моими руками спали. Скворец, увлеченный просмотром боя, не обращал на пленников никакого внимания. Я хотела было уже ползти к Джованни, но в этот момент, из глубины пещеры вернулся Лука. Я чертыхнулась. Они были слишком далеко друга от друга, чтобы мой огненный шар мог накрыть их обоих, вдобавок, между ними валялся в обмороке Жбан. Мохнатый явно стремился освободить меня не затем, чтобы я заживо зажарила его братца. Я принялась отчаянно искать решение. Было, очевидно, Добрыня не мог отвлекать Ястреба вечно, рано или поздно майору надоест эта игра. Подручные комитетчика тоже не спали, стоило им подать сигнал тревоги, как лесовики расстреляют нас своими стрелками. Нужно было как-то устранить эту лесную братью, но как? И тут меня озарила идея. Бросив взгляд на лошадей, я обнаружила, что рог Добрыни висит на привычном месте, будучи пристегнутым к седлу вороного. Это был наш шанс! Тролли в лесах - не редкость. При минимальном везении, один из гигантов, разгуливающий в округе, придет на наш зов. Первыми на его пути встанут лесовики! Это бы уравняло шансы. Вот только нужно было ещё добраться до рога! Со связанными ногами это было затруднительно. Мохнатый или Кусач, может быть, и мы могли бы полностью меня освободить, но в этом случае, мы бы привлекли внимание. Стоило мне попытаться поднять колени, как Лука или Скворец моментально бы заподозрили неладное.

Между тем, на щеке Добрыни появилась вторая рана. Богатырь из-за всех сил старался вести бой ровно, но Ястреб был слишком быстр. Добрыня не поспевал за ним. Латы только мешали ему. Богатырь старался, как мог, но всё было тщетно. Добрыня покрылся потом, отчаянно стараясь достать майора, но раз за разом промахивался. Постепенно усталость начинала сковывать мышцы богатыря. Ястреб, казалось, даже не вспотел.

- Глупо, Добрыня, глупо, - произнес комитетчик, - так умирать. Присоединяйся к нам. Такому молодцу, пристало сражаться за правое дело!

- Я сражаюсь за правое дело, - взревел Добрыня, - за ту, которую люблю!

Ястреб покачал головой, уйдя в сторону, майор нанес сильный рубящий удар в правую кисть Добрыни. Лезвие прошло точь-в-точь в отверстие между латным рукавом и перчаткой. Топор выпал из руки богатыря. Добрыня развернулся из со всей силы швырнул в Ястреба свой щит! Снова слишком медленно! Возможно, будь Добрыня посвежее, бросок бы и достиг цели, но майор снова успел уйти в последнее мгновение.

- Глупо, друг мой, - вздохнул Ястреб.

Майор зашел сзади и нанес мощный подсекающий удар. Добрыня рухнул на колени. Ястреб ловко обошел богатыря и приставил меч к его горлу. Всё было конечно.

- Ты упустил свой шанс, - произнес майор, - если ты и решил к нам присоединиться, то уже поздно. Я не верю в клятвы, произнесенные с лезвием у горла. Неужели тебе так легче? Умирать из-за глупой буржуйки?

- Пошел ты к черту! - сказал ему Добрыня.

В этот момент я поняла, что нужно делать. Вскинув руки, я произнесла заклинание, направив огненную стрелу в свои собственные ноги. В последний момент я больно прикусила губу, чтобы не заорать от боли. Заклинание ударило в меня. Тут же запахло паленым мясом! Моим мясом! Тем не менее, заклинание вместе с кожей прожгло и веревки, вскочив на ноги, я, превозмогая боль, ринулась вперед. Обогнув Скворца, я с невиданной быстротой выбежала из пещеры, и оказалось у вороного.

- Стой, каналья! - крикнул Лука.

Ястреб удивленно на меня посмотрел. Лесовики вскинули свои духовые ружья, однако, поздно, не обращая ни на кого внимания, я подскочила к коню, сорвала с седла рог и громко дунула. Последовал до боли знакомый противный звук.

- Что за дура?! - удивился Ястреб, посмотрев на меня.

- Не смей! - крикнул Добрыня.

Воспользовавшись тем, что майор на миг переключил внимание, Добрыня вскинул руку и яростно сжал вражеский меч. Ястреб, однако, не растерялся, сделав полшага вперед, майор со всей силы ударил Добрыню свободной рукой. Нос богатыря треснул. Одновременно, Ястреб ткнул мечом вперед, стараясь пробить хватку Добрыни. Однако тот удержал, лезвие меча остановилось буквально в сантиметре от горла. Ястреб, замахнувшись, снова нанес Добрыне удар в лицо. Однако майор совершенно забыл про свободную руку своего противника. Решение пришло Добрыне мгновенно, подавшись вперед, воин выхватил маленький кинжал, торчавший из-за сапога Ястреба. Майор слишком поздно догадался об опасности. В этот раз он не успел отскочить. Со всей силы Добрыня вонзил кинжал ему в ногу. Ястреб взвыл, отпустив рукоять меча. Добрыня моментально отбросил оружие комитетчика, и в следующий миг поднял с земли свой топор. Последовавший удар проломил Ястребу ребра. Всё произошло в одно мгновение, никто не успел ничего сделать!!!

Майор Ястреб захрипел и, посмотрев на Добрыню, мутнеющим взором, произнес последние в своей жизни слова:

- Всё равно, ваш строй обречен!

Добрыня оттолкнул его. Ястреб рухнул в снег. На миг все замерли, враги не верили в случившиеся.

- Подонки! - взвыл, наконец, Скворец.

Лесовики обратили на Добрыню свои ружья. Однако в этот миг из леса раздался дикий рёв! Через секунду на поляну выскочил огромный синий тролль, сильно похожий на нашего старого знакомого, черт знает, может, это он и был. Рог сработал безотказно. Не сбавляя скорость, тролль врезался в лесовиков. Мне вспомнилась старинная эльфийская игра в кегли, эффект был точно такой же. Лесовиков разметало по поляне.

- Что за?! - ахнул Скворец.

Я не собиралась ему ничего объяснять. Собрав остатки сил, я прочла заклинание и ударила в хадаганца молнией. Тот был настолько всем ошарашен, что даже не попытался отскочить. Разряд ударил его всей моей силой, заорав, хадаганец рухнул на землю.

В это время, Добрыня, с трудом поднявшись на ноги, выдернул из трупа свой топор и направился к пещере. Лука, завидев его, прижался к стенке, даже не пытаясь сопротивляться.

Через мгновение веревки спали с тела Джованни. Эльф вскочил и мигом скомандовал:

- Катерина, бегом в пещеру!

Я послушалась, и как раз вовремя, троллю к тому времени уже надоело гоняться за выжившими лесовиками, и он двинулся к нам, заметив добычу покрупнее. Джованни прочел заклинание. На пути тролля мигом выросла огненная стена, перегородив гиганту путь в пещеру. Тролль инстинктивно отпрянул. Видимо, огня он боялся. На миг в глазах чудища сверкнула искра разума. Сверкнула и тут же потухла. Однако её оказалось достаточно. Тролль сочтя, что набитые лесовики вполне достойный и достаточный обед, развернулся и пошел вон от входа в пещеру.

Добрыня к тому времени, освободил всех гибберлингов. Жбан неведомым образом уже успел прийти в сознание. Шустрая троица, похватав, подвернувшиеся под руку камни, осыпала предателя дружным градом.

- Сдаюсь! - закричала от страха Лука, - пощады старцу!

Я отрицательно замотала головой. Давая всем понять, что враг сегодня не заслужил милосердия! Это в полной мере относилось и к Святополку, расположившемуся где-то внизу!

Эпилог.

Джованни нервно расхаживал взад-вперед по комнате, не в силах успокоиться.

- Как они могли сбежать? - в сотый раз спросил он.

Я пожала плечами.

- Мы же не держали их, как пленников.

Я могла его понять. Дела шли так прекрасно, а тут в один миг всё пошло прахом.

После яростного боя Ингос начинал медленно восстанавливаться. Юная ассистентка не соврала, Великий Маг и впрямь принял меры. Вызванная чародеем метель накрыла весь город, хлопья снега облепили отчаянных революционеров, а ветер буквально сметал их с ног. Не говоря уже о пронизывающем холоде. Людишки мигом рассосались по домам, забыв о всякой революции. Наутро, власть в свои руки уже взяла дружина, оцепив все улицы. Всех граждан, собравшихся больше чем по трое, моментально отправляли в кутузку до выяснения обстоятельств. Был объявлен комендантский час. Начались первые разбирательства и аресты. Однако, в целом, момент был упущен. Все вчерашние революционеры превратились в законопослушных граждан, заверявших всех и вся в своей преданности к Лиге. Товар из разграбленных лавок и магазинов тоже, естественно, никто не нашел. Обыскивать же всех подряд не имело смысла, грамоту на такое право нужно было выбивать у местного суда для каждого отдельного случая, нужны были и основания. Отличить же, кто перед вами - мародер или невинный прохожий, теперь было невозможно. Опять же за сам факт участия в митинге по законам Лиге никакой ответственности не полагалось, а для привлечения человека за мародерство нужны были доказательства и свидетели. А где их взять? В общем, успехи дружины по поиску виноватых были весьма скромны. Однако порядок был восстановлен. Медленно, но аллод возвращался к привычной жизни. Великий Маг, на время полностью взявший управление Ингосом на себя, первым же своим указом вернул тюрьму в госсобственность, отозвав каторжан с наших объектов. Яромир моментально бросился требовать компенсацию за расторжение договора. Великий Маг в ответ пообещал ему два ведра тролльих фекалий в морду. Однако все основания были у брата на руках. Великому Магу было не просто отвязаться от моего братца, так как факт недостойного обращения с каторжанами ещё нужно было подтвердить. Для этого нужно было собрать и отрядить в тюрьму компетентных проверяющих. В нынешних же условиях, сделать было невозможно. Желая помочь брату, я быстренько сожгла все важные документы и грамоты, объявив, что это сделали, ворвавшиеся в дом мятежники. После этого установить, были ли права заключенных нарушены до передачи тюрьмы в частные руки или после, было невозможно. Так как пропали все данные, пояснявшие, когда именно произошел этот знаменательный момент. А без бумажки в нашей жизни было никуда, даже Великому Магу. В общем, переговоры между ним и Яромиром были в самом разгаре, однако, мне это было неинтересно. В результате последний событий, я всю ночь провалялась в кровати с друидским камешком регенерации, залечивая родную спину. Остальные тоже были не в форме. Не обращая внимания на общий разгром и пропажу большинства ценных и не очень вещей, мы все разбрелись по комнатам. Наутро выяснилось, что гибберлинги пропали. Вместе с кораблем. По словам местных рабочих, ночью на судно забрались какие-то мохнатые демоны, подняли его в воздух и улетели. Работяги клялись, что не страдают белой горячкой, отчаянно причитали о конце света и искали хоть кого-нибудь, кто мог бы отпустить им грехи и налить на опохмел.

- Проклятье! - сжал кулаки Джованни, - очень, очень плохо. Хотя...

Эльф задумался. Я внимательно на него посмотрела.

- Думаю, это не последний наш контакт с этими существами, - заметил ди Вевр, - на Великом Балу - собрании всех знатных домов, недавно кто-то вскользь упоминал о схожих созданиях и астральных путешественниках. Слух шёл от дома ди Грандер. Тогда все сочли всё это веселой шуткой.

Я радостно кивнула и произнесла:

- Гибберлинги путешествуют сквозь Астрал. Рано или поздно они выйдут с кем-нибудь на длительный контакт. Возможно, с тем же домом ди Грандер, но мы добились главного. Троица наших знакомых сообщит о жестокости хадаганцев своим соплеменникам. Судя по всему, своих Великих Магов у гибберлингов нет, правда, тогда не понятно, почему они не сгинули во время Катаклизма. Однако не важно. Мы добились многого, думаю, сегодня Лига стала ближе к секрету обладания астральными путешествиями и союзу с гибберлингами. Думаю, их вождям понравится наш корабль.

Джованни кивнул.

- Ты права, Катерина, - сказал эльф, подойдя ко мне, - правда, будет обидно, если вся слава достанется ди Грандерам.

- Уверена, господин, вы найдете способ опередить их, - улыбнулась я, - в роду у гибберлингов страсть к путешествиям, рано или поздно, мы столкнемся с ними ещё раз и будем готовы к этому лучше.

Джованни снова кивнул и положил руку мне на плечо.

- Да, всё верно, - подтвердил он, - ты стала очень рассудительной и мудрой, Катерина.

На другое плечо легла вторая рука, я смущенно покраснела.

- Я учусь у вас, господин Джованни.

- Правда?

Руки эльфа сползли до моей талии, Джованни приблизился, дотронувшись лицом до моих волос.

- Конечно, господин.

- Ну, думаю, ты хорошая ученица, - рассмеялся эльф.

Уже нисколько не смущаясь, Джованни развернул меня и прижал к себе. Наши губы слились в поцелуе. Эльф был великолепен. Он впился своими губами сильно, страстно, но одновременно нежно. Его густые белые волосы спадали на мой лоб. Я почувствовала, что начинаю таять.

И тут, как назло раздался стук в дверь. Джованни отпустил меня.

- Что там? - обратился эльф.

В комнату зашла Ларвина, эльфийка смерила нас подозрительным взглядом. Возможно, у неё было чутье на любовные дела.

- Великий Маг просит вас связаться с ним, господин Джованни, - произнесла она.

- Хорошо, проводи меня, Ларвина.

Эльфийка негодующе посмотрела на Джованни, видимо, сейчас ей хотелось остаться здесь, чтобы, когда ди Вевр уйдет, лично сказать мне пару слов. Однако возразить она не посмела. Эльфы удалились. Я устало вернулась в кресло, и достала с книжной полки тщательно скрываемый конверт. В третий раз за сегодня я принялась перечитывать, лежащее внутри письмо:

" Катерина. Любовь моя. Я пишу тебе с надеждой, хотя понимаю, что, возможно, ты не захочешь принять мое предложение из чувства солидарности к своему роду. Мне больно ставить тебя перед выбором, но я не могу просто уйти. Я никогда не прощу себе, если не попытаюсь.

Катерина, ночью я разговорился с нашими друзьями-гибберлингами. Боюсь, они пришли в шок от наших нравов. Они говорят, что на их маленькой земле нет такой подлости и жестокости. Им не интересна власть и высокие идеи. Они хотят жить и радоваться жизни. По их словам, все слишком много рассуждают о счастье, а оно на самом деле рядом. Оно в луче солнца, в капельке воды, в зеленом листе. Они не могут усидеть на месте, они рвутся исследовать мир. Они позвали меня с собой, и я согласился. Ночью, мы возьмем корабль и уплывем на поиски неизведанного. Конечно, это воровство, но я думаю, они заслужили это судно, в награду за свои мучения. Весь мир лежит перед нашими ногами, погибнем ли мы Астрале или откроем новые доселе неведомые земли, я не знаю, но поплыву вместе с ними.

Катерина, я люблю тебя. Люблю с той самой минуты, что увидел, и я прошу тебя, брось все богатства своего рода и эльфов, разве они принесли тебе счастье? Поплыли с нами. Обещаю, я сделаю всё, чтобы ты не пожалела об этом решении. Если ты согласишься, то направляйся от города на юг, к самой южной точке аллода. Мы будем ждать тебя там два дня. Очень надеюсь, что ты придешь. Твой Добрыня".

Я скомкала бумажку. На глаза выступили слезы. Какой же он дурак! Ну, не грамма ответственности, поступает, как хочет. Решает только так, как сам считает правильным. Одобряет только то, в чём только он видит справедливость. Я вспомнила нашу с ним прогулку. Но на губах ещё стоял вкус сладостного поцелуя эльфа.

Добрыня... Джованни... Как жаль, что их нельзя было объединить вместе. Я закрыла глаза, отчаянно ища помощи, но кто мог мне её оказать? Глубоко вздохнув, я собралась с силами и приняла решение...

Конец.

4 августа 2009 г.

Автор Пестряков К.В.

Комментарии: 3, последний от 18/11/2016. © Copyright Пестряков Кирилл Владимирович (kirillp1985@mail.ru) Размещен: 22/04/2012, изменен: 28/09/2016. 434k. Статистика. Повесть: Очень старые работы Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: В своё время, когда все ждали выхода Аллодов Онлайн, попутно "сдувая пыль" со старых дисков великолепных Аллодов 1,2 и Проклятых Земель, я, охваченный всеобщим вдохновением, написал по этой яркой вселенной две повести и один рассказ. Если конкретнее: 1) Повесть "Битва за Суслангер" 2) Повесть "Катерина Карансулова" 3) Рассказ "Шпионы в Незебграде" (приквел первого произведения) События повестей и рассказа происходят в период примерно между "Проклятыми Землями" и "Аллодами Онлайн", когда астральные корабли ещё не изобрели. В настоящее время в АО я не играю, да особо никогда и не играл, но, возможно, кому-то будет интересно прочесть мои фанфики. Буду рад услышать отзывы. Вот только самую первую повесть - "Битва за Суслангер" я потерял. Сегодня искал в Интернете - не нашёл. Буду рад, если кто-то даст ссылочку или, случаются же чудеса, вдруг кто-то в своё время скачал повесть, тогда сообщите, пожалуйста, в личку. PS. Поскольку работать с этими произведениями и со вселенной аллодов я больше не собираюсь, то указания на грамматические и стилистические ошибки не принимаются, мне откровенно лень что-то исправлять.

Пестряков Кирилл Владимирович : другие произведения.

Катерина Карансулова