Попробуем посмотреть, где именно проходила осень жизни замечательного русского писателя.
Вот пространная цитата из "Википедии":
"Монтрё (фр. Montreux) - город на западе Швейцарии, во франкоязычном кантоне Во. Курортный город на так называемой Швейцарской Ривьере со множеством отелей. Знаменит своим джазовым фестивалем, который проводится с 1967 года и проходит каждый год в начале июля.
Монтрё расположен на берегу Женевского озера, между Лозанной и Вильнёвом, в центре традиционного винодельческого региона. Климат мягкий, в силу близкого расположения Женевского озера с одной стороны и Альп с другой.
Монтрё был небольшим посёлком рыбаков и виноделов. С XIX века Монтрё становится одним из первых курортных мест Европы. Аристократы многих стран Европы приезжали в Монтрё для прохождения популярного в те времена курса лечения, называемого "виноградным".
В 1904 году в Монтрё был открыт люкс отель "Монтрё-Палас", который до сих пор остаётся одним из самых популярных отелей Швейцарской ривьеры.
Женевское озеро или Леман (фр. Lac Leman, Le Leman, Lac de Geneve) - самое большое озеро Альп и второе по величине (вслед за Балатоном) пресноводное озеро Центральной Европы".
Здесь же помещена заметка о том, что Владимир Набоков жил в Монтре, начиная с 1960 года, а с 1964 года снимал номер в "Монтре-палас".
Именно на берегах Женевского озера происходила часть действия романа "Прощай, оружие!" Хемингуэя. Романа, который имел весьма драматичный финал.
В Швейцарских Альпах происходила часть действия юмористической повести Джерома К. Джерома "Трое на четырех колесах", продолжения легендарной повести "Трое в одной лодке, не считая собаки".
Монтре
Набоков снимал девять номеров на шестом этаже ( 60 - 69 ). И сейчас туристы могут осмотреть ту часть коридора, где располагаются эти комнаты.
Другие авторы утверждают, что Набоков снимал только номер 64.
"В Швейцарию Владимир и Вера Набоковы попадают летом 1961-го и останавливаются в Монтрё в отеле "Бельмон" (Hotel Belmont). Уже в начале октября они вернутся сюда во второй раз - чтобы провести зиму, но останутся навсегда. На этот раз их пристанищем станет фешенебельный "Монтрё-Палас" (Montreux Palace), популярный среди русской аристократии и богемы. Здесь супруги проживут следующие семнадцать лет. Их постоянной резиденцией будет номер "64" - шестикомнатный люкс на последнем этаже строго корпуса с окнами на озеро и Нейские скалы, впоследствии ставших любимым местом прогулок писателя".
А вот как описана писательская работа Набокова в Монтре. "Следуя строгому распорядку, каждый день с раннего утра он приступает к работе. Перед конторкой в своем кабинете или в саду отеля он проводит по много часов, исписывая текстом маленькие карточки, которые затем аккуратно сортируются по обувным коробкам и перепечатываются постоянно находящейся при нем машинисткой".
Кроме того, "за годы, проведенные в Монтрё, Набоков почти ни с кем не общается, ограничиваясь, по его собственному замечанию, обществом уток Женевского озера, героев романов и наезжающей в гости сестры".
о времени
Набоков так написал в "Даре" - "Бытие, таким образом, определяется для нас как вечная переработка будущего в прошедшее, - призрачный, в сущности процесс, - лишь отражение вещественных метаморфоз, происходящих в нас. ‹...» Наиболее для меня заманчивое мнение, - что времени нет, что все есть некое настоящее, которое как сияние находится вне нашей слепоты, - такая же безнадежно конечная гипотеза, как и все остальное".
Настоящее как сияние - напоминает небесное светило, солнце, - "неподвижно лишь солнце любви". Федор же Годунов-Чердынцев напоминает агностика, постоянно сомневающегося даже в очевидных вещах.
Герой романа "Дар" ищет Спасение - и как будто находит его - в любви к другому существу, к Зине Мерц. Финал романа предельно оптимистичен, это настоящий гимн совместному Бытию, любви героя и героини.
"Прощай же, книга! Для видений - отсрочки .. тоже нет. С колен поднимется Евгений, - но удаляется поэт. И все же слух не может сразу расстаться с музыкой, рассказу дать замереть... судьба сама еще звенит, - и для ума внимательного нет границы - там, где поставил точку я: продленный призрак бытия синеет за чертой страницы, как завтрашние облака, - и не кончается строка".