Все персонажи и их поступки, представленные в сказке, являются плодом творческого воображения автора. Любое совпадение с историческими событиями и фактами должно рассматриваться как случайное.
глава 15. Будни депутатские
Новый порядок - Попытка произнесения речи - "Спасайся, кто может"
28 апреля двухтысячного года в Москве выпал снег. Прохожие с удивлением смотрели на небо, посеревшее от холода, и зябко кутались в свои залатанные одежды. Было еще раннее утро, но в городе почти никто не спал.
По кривым грязным улицам ходили тощие пенсионеры, зевали от голода:
- Э - хе - хе..
В это время бомжи в рваной одежде бродили по мокрому осеннему асфальту в поисках пищи:
- О - хо - хо!
Около станций метро стояли беженцы.
- Подайте на пропитание, - говорили они задумчиво.
На мусорных бачках сидели безпризорники. Шатались от истощения возращавшиеся на работу рабочие..
В здании на Краснопресненской набережной горел свет. К нему то и дело подъезжали автомобили. Из автомобилей выходили свеженькие, как только что сорванные с грядки огурцы, депутаты.
В зале заседаний Белого дома было праздничное настроение. Еще бы: сегодня здесь должен был выступить не кто иной как достопочтенный президент.
Было слышно, как далеко пробили куранты десять раз. Все депутаты чинно расселись по своим местам и приготовились слушать Бориса Николаевича Ельцина. О том, что произошло дальше, историки спорят; существует несколько версий произошедшего в Белом доме. Автору этих строк по счастливой случайности попала в руки стенограмма этого интересного и отличного от других заседания Конституционного собрания. Поэтому приведенный здесь ход развития событий подкреплен документами и аргументами.
Приводимая стенограмма полностью публикуется впервые с двухтысячного года. Комментарии автора, дающие раъяснения непонятных и трудноразличимых мест в стенограмме, даны в скобках и выделены петитом.
Заседание Конституционного собрания от 28.04.00
( стенограмма )
Шум в зале. На трибуну поднимается Б.Н.Ельцин ( на самом деле это был Четвериков ).
- Обстановка в стране дестабилизирована. Избиратели ..э ..экстраполированы. Они ждут от меня решительных действий. Поэтому, будучи гарантом безопасности нашего государства и обличенный государственной властью, полученной мною на всенародных выборах в 1991 году, доверие которой подтверждено на референдуме в апреле 1993 года, я объявляю о прекращении деятельности Конституционн..
У президента отключается микрофон ( Остап в этот момент нажал кнопку, расположенную под крышкой президиума, что и явилось непосредственной причиной отключения микрофона. В то время, как Антон Михайлович Четвериков недоумевал, что, собственно, произошло, на сцене появился настоящий Борис Николаевич Ельцин с мегафоном и, воспользовавшись неопределенностью момента, взял бразды правления в свои руки ).
На трибуне появляется второй Б.Ельцин с мегафоном.
Второй Б.Ельцин:
- Россияне! Соотечественники! Наступил роковой час. В России совершен государственный переворот. Тот человек, что сейчас произносил речь - вовсе не Ельцин!
Тишина в зале.
Второй Б.Ельцин:
- Он обманом захватил власть в России! Настоящий президент я!
Паника в зале. Все встают. Всеобщее умоисступление. Слышны возгласы "Спасайся, кто может!"
На этом стенограмма обрывалась, поэтому дальнейшие события передаю со слов очевидцев. Пока депутаты паниковали и бегали по залу, не зная, что предпринять, Борисы Николаевичи схватились между собой. Напрасно Остап звякал колокольчиком, - разгневанные кандидаты в президенты никого слушать не хотели. Когда самые находчивые депутаты все же оттащили их друг от друга, то у обоих вид был не самый парламентский: у Четверикова под левым глазом красовался синяк, галстук был на спине, волосы приняли вид копны сена; Борис Николаевич держался правой рукой за печень, верхняя губа у него, казалось, слилась с остальной частью лица. Конституционный кризис назрел окончательно. На три части разделились депутаты: большая из них в испуге так и не встала со своих мест, две другие поддерживали каждая - своего президента. Сторонники, соратники и сподвижники выстроились нестройными рядами по обе стороны трибуны и ожесточенно пытались друг другу что-то доказать.
- От упыря слышу! - парировал тот и, развивая свою мысль, добавил: - Путчист несчастный! Перебежчик!
- Я тут президент! - восклицал Антон Михайлович, - Я могу доказать. У меня и справка есть.
- Ах ты..
Начался оживленный обмен мнениями, дискуссия протекала с предъявлением контр претензий и обвинениями во взяточничестве, казнокрадстве, экспроприации и даже вивисекции.
На пятнадцатой минуте встречи Борис Николаевич обернулся к своим помощникам и крикнул:
- ..решить спор соглашением с предателями нельзя. Против насильников только одно средство действенно - оружие!
- Вперед, на абордаж! - в свою очередь предложил Четвериков.
Две группы депутатов ринулись друг на друга с ручками от кресел, тростями, микрофонами, как обычно оригинален был выписавшийся из больницы депутат Бабурин. Он орудовал депутатским значком, коля им противников как булавкой. Две толпы смешались, и грянул бой..
Сидевшие до этого момента в креслах депутаты засуетились, многие поднимались с кресел, привычным движением руки доставая из широких штанин подзорные трубы и бинокли, и наслаждались зрелищем. Другие депутаты развлекались, бросая в толпу зеленые помидоры. В общем веселье было в самом разгаре, когда Остап Бендер включил микрофон и сказал твердо:
- Прекратить безпорядки!
Это подействовало на депутатов. На сцене остались два Ельцина, весьма растерянных и удивленных бегством своих сторонников.
Остап, не теряя времени, улыбнулся залу очаровательной улыбкой и прогремел в микрофон:
- Конституционный кризис налицо. Поэтому вношу дельное предложение, которое настойчиво советую немедленно принять. Во-первых, предлагаю создать комиссию по определению натурального президента, во-вторых, на время работы комиссии всю власть передать Конституционному собранию.. голосовать будем по сложившейся старой доброй традиции единодушно.
После того, как предложение было принято, президенты в сопровождении подскочивших к ним сторонников покинули зал заседений.
Но долго еще гудел растревоженный улей. Остап вытер проступивший у него на лбу пот и попросил депутатов регистрироваться, чтобы узнать, есть ли кворум. Кворум оказался на месте, там, где ему и положено быть. Обрадованный этим обстоятельством, председатель парламента предложил принять еще и ряд законопроектов.
Утром 29 апреля страна узнала, что у нее теперь два одинакового вида кандидата в президенты ( чтобы их различать пришлось присваивать им номера - номер первый достался Четверикову ) и, кроме того, парламент, который, как известно, не больше чем кошка, которая гуляет сама по себе. На стороне парламента стояли карточные шулеры, ветеринары, шашисты, барахольщики и другие люди, которым за свою жизнь посчастливилось встретиться с Остапом Бендером.
Единственной силой, не примкнувшей ни к одной из сторон была либерально - демократическая партия России. Думается, главной причиной ее нейтралитета было пребывание ее лидера в особой лечебнице для особо одаренных больных, откуда он не мог поддерживать связь со своей паствой, и где он оказался после того, как бросился на Дементюка с криком:
- Где Ельцин? Куда ты его дел? Говори, массон!
- Не массон, а масон, - попробовал было успокоить его Дементюк, но это еще больше раздражило Владимира Вольфовича, который
даже пытался приступить к удушению заведующего отделением,
однако вовремя подоспевшие два дюжих санитара эту попытку решительнейшим образом пресекли.
Глава 16. Давай обнимемся у трапа
Ту-154 - Будущий герой России - Захват - Мечты,мечты.. - Судьба
Они шли вперед уже десять часов. Ветер дул им в лицо, дождь хлестал по щекам, но они упорно шли вперед. Густой осинник не давал идти, ноги вязли в грязи, противно чмокавшей, но они все равно шли вперед. Утром они увидели солнце, поднимающееся сквозь яркую зеленую листву осинок. Лес кончился. Перед ними простиралось белое поле аэродрома. На нем виднемлись вдали самолеты. И только тогда бывший спикер и Валерия Ильинична опустились на траву, - двигаться дальше они были уже не в состоянии. После того, как они довольно поспешно покинули лагерь аборигенов, они представились друг другу, а Валерия Ильинична даже попыталась принять председателя парламента в члены "демократического союза", однако тот оказал ей весьма заметное сопротивление. Когда они оказались на аэродроме, ожидания их чудесным образом совпали. И Полесов, и Новодворская очень хотели как можно скорее улететь в Москву, на свою историческую родину. Поэтому, когда они увидели в полукилометре от себя "Ту - 154" и карабкавшихся на него по трапу пассажиров, то сразу помчались к нему с криками: "Подождите!"
Они как раз подоспели к тому моменту, когда последний пассажир, ничтоже сумняшеся, залезал в люк самолета. Однако дорогу им преградил отважный капитан воздушного судна, награжденный впоследствии звездой героя России пилот высочайшего класса Константин Федорович Заливайко. Здесь следует рассказать читателям, которым действия Заливайко, может быть, показались немного странными, о том, что в этих диких местах ( лесах Дикого Юга ) бывали часты угоны пассажирских самолетов. Причем угоняли их в самые разные места: в Пакистан, Израиль, Турцию.. В единичных случаях захватчики выбирали к.н.д.р. ( очевидно, это были дальние родственники Ким Чен Ира ), однажды один угонщик выбрал для цели своей экспедиции острова Фиджи, при ближайшем рассмотрении, впрочем, оказавшиеся принадлежащими архипелагу с гораздо менее поэтическим названием "Северная земля". Говорят, разочарованию захватчика не было предела.
В правой руке у Валерии Ильиничны был кейс, украденный ею у вождя племени аборигенов ( как попал кейс к диким чеченцам, об этом, как пишут в романах, история умалчивает ), что вызывало подозрение и никак не могло способствовать установлению дружеской атмосферы. Николай Анатольевич топтался рядом с ней с явным недоумением и посматривал изредка на будущего героя России.
- Вы позволите войти в самолет? - поинтересовалась Валерия Ильинична у капитана Заливайко.
Капитан экипажа пробормотал в ответ что-то нечленораздельное. Валерия Новодворская сочла это за положительное утверждение и попыталась извлечь из своей котомки рубли, оставшиеся у нее еще с весны. При этом она задела своей богатырской рукой Заливайко. С этого все и началось. От мощного и неожиданного удара капитан упал, а Валерия Ильинична прошла в салон.
- Скажите, куда летит самолет? - поинтересовался у капитана Полесов.
- А куда вы хотите? - спросил капитан, придавший поступку Валерии Ильиничны самое двусмысленное значение.
- Я - то хочу в Москву.
Теперь пришла пора удивляться Заливайко. На его веку в Москву самолет еще никто не угонял. "Будет о чем рассказать внукам", - подумал он, а вслух сказал:
- ..разумеется, мы летим в Москву.
После этого капитан лайнера с неестественной для людей его возраста быстротои ринулся в кабину экипажа и захлопнул ее изнутри.
Николай Анатольевич в это время прошел во второи салон и, так как свободных мест не было ( Валерия Новодворская сидела с кейсом позади салона и с хрустом уминала какую-то еду, заняв таким образом сразу три сиденья ), принялся разгуливать вдоль салона и строить планы относительно своего будущего.
Тем временем из радио раздался голос:
- Уважаемые пассажиры, наш самолет следует рейсом Грозныи - Москва. Просьба пристегнуть ремни и не курить во время полета.
Пассажиры планировали лететь в город Курган-Тюбе, и поэтому сообщение экипажа встретили не совсем приветливо. Один из самыхотважных подошел к двери экипажа и принялся тарабанить в нее с криком:
- ..не имеете права! Я хочу в Курган-Тюбе!
Тарабанил, правда, недолго. Через пять минут по двум салонам самолета распространилась весть о захвате. В качестве захватчиков пассажиры верно угадали Валерию Новодворскую, у которой на лице застыло выражение оккупанта, и один взгляд которой леденил душу, с кейсом на соседнем сидении, придававшей облику Валерии Ильиничны необходимую романтическую загадочность, и Николая Полесова, ходившего взад и вперед по салону. Пассажиры глядели на них с содроганием, причем страх был так велик, что в салоне наступила тишина, прерываемая лишь чавканьем буйной Валерии.
В это время в кабине экипажа происходили тоже не лишенные интереса события, самым комичным из которых был доклад командира Заливайко:
- Самолет захвачен, - говорил он в рацию, - экстремистами, предположительно группировки "Хамаз". У экстремистов имеется оружие - это взрывное устройство, расположенное в кейсе. Захватчиков двое: мужчина лет тридцати, возраст второго экстремиста установить не удалось. Кроме того, угонщики представляют опасность, так как не только вооружены, но, по-видимому, находятся в сильном алкогольном или наркотическом опьянении.
- Следуйте по указанному захватчиками маршруту, - был ответ, - посадку совершите во Внуково. Там мы надеемся с вашей помощью обезвредить угонщиков. Приказ понят?
- Да!
Итак, авиалайнер "Ту - 154" летел к столице нашей родины. Ничего не подозревающие Полесов и Валерия Новодворская предавались радужным мечтам. Валерии Ильиничне представлялась встреча со своими соратниками, ее, Новодворской, выступление на этой встрече. Особо приятное чувство лидер "демократического союза" испытывала при мысли о том, как она подойдет к какому-нибудь из своих хлопцев и задаст коварный вопрос: "Как служишь мне? Накажу!" Да, что и говорить, Новодворская была прирожденным лидером.
Пассажиры, жаждущие попасть в Курган-Тюбе, обдумывали на какой самолет им сесеть, чтобы опять не попасть в подобную ситуацию. Все были настолько погружены в свои мысли, что только, когда ощутили толчок от мягкой посадки, заметили, что самолет, несмотря ни на что, приземлился во Внуково. Раздались дружные аплодисменты пассажиров, хотя аплодировать пока было рано.
Когда шум в салонах стих, все с опаской стали поглядывать на Полесова и Новодворскую, ожидая от них чего-то ужасного. Но они вели себя как самые обыкновенные люди, чем разочаровали пассажиров. И никто из них не знал, что в это время майор Упыренко разговаривал по рации с Заливайко о деталях предстоящего освобождения пассажиров. Впрочем разговором это было назвать трудно, поскольку говорил в основном один человек, майор Упыренко:
- Слушайте внимательно план. На первом этапе вы должны накачать своих захватчиков наркотиками. Кстати, они уже просили наркотики? Ничего, скоро попросят. Дайте им как можно больше. Их в достаточном количестве доставит вам наш человек. После того, как они выйдут из строя, сообщите нам. Тогда начнется второй этап под кодовым названием "Нагасаки". Он будет состоять в том, что группа "Омега" под командованием подполковника Вурдалакова, насчитывающая в своем составе сорок человек, начнет штурм самолета. Оснований для безпокойства нет. Приступайте к действиям сразу после получения наркотических веществ.
Заливайко так и поступил. Для начального этапа командованием корабля было принято решение использовать в качестве приманки стюардессу Анастасию Волкодавич. Именно она, прихватив наркотические вещества, вышла навстречу воображаемым захватчикам. Первым ей на пути попался незадачливый Полесов, разгуливавший в это время по салону.
- Не хотите ли чего - нибудь? - спросила у него стюардесса.
Полесов задумался: "Как много прохладительных напитков.. какой бы из них выбрать?"
- Давайте "анашу", что ли, - наугад сказал он и протянул руку за напитком. Что произошло дальше, Николай Анатольевич помнит очень смутно. Николай Анатольевич впал в крайне веселое настроение.
Он бегал по салону, хватал людей за руки, предлагал устроить большои хоровод.
После того, как дело было сделано, Анастасия Волкодавич направилась к Валерии Новодворской с той же целью, однако лидер "демократического союза" отказалась от приема наркотиков.
Видя, что выполнить задание не удасться, Волкодавич направилась обратно в кабину экипажа и передала Заливайко все до мельчайших подробностей. Командир экипажа немедленно связался с Упыренко.
- Вы выполнили наше задание? - спросил Упыренко.
- Наполовину, - уклончиво ответил Заливайко.
- Ну, это все же лучше, чем ничего.. пришло время приступать ко второй части плана. Вы готовы?
- Ко всему готовы! - отрапортовал Заливайко.
- Когда стемнеет, мы начнем штурм, - предупредил майор.
Тем временем пассажиры в обоих салонах молча сидели и разглядывали потолок. Так продолжалось весьма продолжительное время; очевидно, "Омега" застряла где-то по пути к аэропорту "Внуково".
Валерии Новодворской надоело это сидение в самолете, она прибежала в первый салон, затарабанила в дверь экипажа и закричала:
- Эй вы! Или высаживайте нас, или кормите!
После этого дверь отворилась, и на зов Валерии вышел бледный Константин Федорович Заливайко.
- Почему еду не даешь? - спросила у него защитница прав разных меньшинств.
Так, матушка, пост, - развел руками Заливайко, - До первой звезды нельзя. Ждем-с!
После этого он быстрехонько скрылся за дверью кабины. Валерия Новодворская взглянула в иллюминатор и тут глазам ее предстала странная картина: по аэродрому вблизи "Ту - 154" кучками лежали какие-то люди в светло-зеленых маскхалатах, прекрасно выде-лявшиеся на фоне белого поля. Время от времени они передвигались короткими перебежками в направлении к самолету.
- А это кто? - спросила Валерия у какого-то попавшегося под руку старичка. Ветеран почему-то задрожал и ответил:
- Очевидно, нефть ищут.
Однако такое объяснение не удовлетворило Новодворскую, и она решила обратиться за советом к Николаю Анатольевичу, который как раз проходил мимо нее. Валерия повернула Полесова лицом к себе и задала интересующий ее вопрос.
Вряд ли смысл сказанного дошел до разума Николая Анатольевича, потому что он, подпрыгнув, как балерина, и встав в совершенно необыкновенную позу, запел:
Часы пробили сорок раз,
кукушка гаркнула в трубу, -
после чего удалился во второй салон.
Тогда силы покинули Валерию Ильиничну, и она, положившись всецело на свою судьбу, отправилась также во второй салон и задремала в кресле.
Вдруг раздался мощный взрыв. Это подразделение "Омега" начало штурм самолета путем взрыва люка. В салон ворвались десантники в, как было уже сказано, светло-зеленой форме. Командовал ими рослый подполковник.
- Где захватчики?! - закричал он. Пассажиры указали на Полесова и Новодворскую. Их стали вязать. Причем, если Полесова удалось арестовать легко ( он лез целоваться к десантникам и пел: "А я люблю женатого!" ), то Валерия Новодворская оказала сопротивление. Она отбивалась всеми частями тела, кусала блюстителей порядка, крича при этом: " ..демократию не убьешь!" Когда ее все-таки связали, она запела:
Эту песню запевает молодежь, молодежь!
Эту песню не задушишь, не убьешь, не убьешь!
Под эту мелодию Валерию и Полесова, к удовлетворению пассажиров, извлекли из самолета и отнесли в каретку.
ЭПИЛОГ
Владимир Вольфович сбежал из больницы ранним утром тридцатого апреля двухтысячного года, перепилив оконную решетку своей палаты миниатюрной безшумной японской пилой, любезно предоставленнои ему соратниками по партии из числа обслуживающего персонала больницы. Днем тридцатого его уже видели на митинге на Смоленской площади, где Владимир Вольфович призывал строить баррикады, немедленно взять под стражу обоих Ельциных, а в качестве президента со своиственнои ему скромностью предлагал себя, заявлял о поддержке парламента и его спикера, призывал всех идти к Белому дому и защищать "демократию".
Тем временем обстановка в столице все больше накалялась. В Белом доме, где находился штаб Остапа Бендера, бегали по коридорам жириновцы и выпрашивали у спикера всяческие льготы, депутаты сидели в столовой и вели между собои разговоры.. депутаты уже второй день питались одним чаем и блинчиками с подмоченной репутацией, - естественно, это не могло способствовать укреплению депутатского иммунитета. Некоторые не выдержали такого напряжения и потихоньку, под покровом ночи, слиняли домои, поближе к сервилату и килькам в томате. Из "силовиков" Белый дом поддержали Первый, Второй и Третий старообрядческие батальоны и Второй полк ветеранов Куликовской битвы, однако никаких существенных выгод это, к разочарованию сторонников парламента, не дало.
Антон Четвериков, больше известный в народе под именем Бориса Николаевича Ельцина Љ1, засел в Останкино, и вместе с Шумейко и несколькими депутатами парламента обращался оттуда к народу, усиленно обещая своим соотечественникам золотые горы и счастье на вечные времена, если они будут на его стороне. В противном случае он предупреждал, что может в состоянии аффекта наделать что-нибудь не то, и любой межрегиональный суд его оправдает.
Настоящий Борис Николаевич обитал в кремле вкупе с Бурбулисом, Полтораниным и Гайдаром.
Сторонний наблюдатель мог бы быть несказанно удивлен и озадачен, видя, как бродят по городу нестройные колонны граждан, поддерживающих то одну, то другую, то третью сторону. По вечерам, когда зажигались редкие огни, на московских улицах появлялись баркашовцы, пугая одиноких прохожих криками:
- Слава России!
В воздухе чувствовалось смятение и волнение. На перекрестках члены-корреспонденты "Белого братства" зычными голосами воззывали к согражданам, причем из всех их возгласов можно было разобрать только патетические восклицания типа: "Братья и сестры!", "Седобородые старики и безбородые дети!", "Трепещите!"
Паника исподволь начала охватывать население. Некоторые очень осторожные и богатые люди стали покидать город, атмосфера которого все больше накалялась в преддверии грозы.
Все было решено в один день. Первый удар был нанесен по парламенту, а если говорить точнее, по его спикеру Остапу Бендеру, когда тот, беззаботно насвистывая, прогуливался подле Белого дома. Пели птицы, ничего не предвещало беды. Остап шел, дыша свежим воздухом, как вдруг раздались выстрелы, и он заметил, как падают один за другим на землю его охранники, а его самого запихивают в автомобиль без опознавательных знаков, и как оный стремительно удаляется с места событий в сторону деревни Малые Петухи.
Второй жертвою борьбы пал бывший президент России Борис Николаевич Ельцин. Впрочем, будет точнее сказать, что он был просто-напросто выброшен с политической сцены вместе с Бурбулисом. Все дело случилось экспромтом. Борис Николаевич безпечно гулял по кремлю и недоверчиво ощупывал руками царь-пушку. За этим занятием и настигли его нападавшие, проникшие в кремль из канализационного люка. Ельцин не успел ничего сообразить, как его схватили под белы рученьки и затащили в канализационный люк. Все прошло так быстро, что Геннадий Бурбулис, прибежавший на помощь, напрасно метался по кремлевскому двору, заглядывал за памятник Николаю второму, залезал в царь-колокол, но нигде Бориса Николаевича не обнаружил. Так Бурбулис искал бы его еще с полвека, если бы его тоже не подхватили и не уволокли в канализацию. Вот только тогда ему пришла в голову мысль: "А может, Бориса Николаевича они тоже таким макаром?"
Этот день был и для Николая Васильевича Дементюка тоже очень напряженным днем. В палату для особо одаренных больных были доставлены несколько больных с интереснейшими симптомами. Первым был доставлен совсем недавно выписавшийся из больницы некто Моисей Иосифович Эйдельштейн, представлявший себя Борисом Ельциным. Очевидно, болезнь дала опасный рецидив, который Дементюк не предусмотрел при выписке пациента. Моисей Иосифович пытался вырваться из рук санитаров, бредил, просил телефона, хотел звонить Бурбулису, непрерывно голося при этом: "Отпустите меня! Вы будете отвечать по всей строгости закона!"
Что и говорить, неприятно было Николаю Васильевичу видеть, как совсем здоровый недавно человек вновь захворал тяжким недугом. Он хотел было приободрить, успокоить больного, но тот, как типичный параноик-чудак, был захвачен однои мыслью. Пришлось применить воздействие в виде обильной дозы транквилизаторов.
Сразу за Эйдельштейном поступил еще один больной с навязчивым бредом.
- Ельцина украли! - восклицал он, - спасите президента! Вперед, президент в канализации.. ищите его в канализации!
Потом он назвался Бурбулисом и попросил у Дементюка срочного созыва сессии парламента. Словом, все симптомы были налицо.. пришлось и этого пациента госпитализировать.
Поздно вечером привезли еще двух больных. Как объяснили Дементюку, это были опасные больные, специализирующиеся на угонах самолетов и захвате заложников. Первым шел пациент, представившийся Полесовым и находящийся во второи стадии наркотического опьянения. Николай Васильевич попытался вытянуть из Полесова хоть какие-то сведения относительно его биографии, однако больнои отвечал весьма сбивчиво, периодически впадая в транс и припевая:
Евреи, вперед! Это трубы трубят,
Евреи, вперед! Это клятва ребят!
Улыбка Гайдара всегда молода,
для нас комиссаром он будет всегда!
Поняв, что пациент невосприимчив к внешнему воздействию, Дементюк приказал увести его. Второи пациент оказался менее усидчивым, чем Полесов и, как только его ввели в приемную, разразился речью:
- ..товарищи! Я, как лидер партии "демократический союз", как Валерия Новодворская, вынуждена признать, что события принимают весьма неприятный характер. Только что в аэропорту на меня было совершено нападение, по всей видимости, по указке Зюганова, а теперь..
После этого она, вырвавшись из рук зачарованных ее рассказом санитаров, ринулась к Дементюку и вцепилась в его горло своими мощными руками. Оттащить ее удалось только через две минуты, когда Дементюк побагровел..
Вечером в палате для особо одаренных больных было грустно и тихо. Одинокая ночная гостья - луна - заглядывала в решетчатое окно палаты и, казалось, что-то высматривала внутри нее. В палате горевшая лампочка освещала всю убогость и неухоженность помещения. Около окошка стоял одичавший спикер с колокольчиком и что-то внимательно, как астроном, изучал на небе. Борис Николаевич Ельцин лежал с лицом Сократа и размышлял, как бы ему снова перехитрить Дементюка.
- Как его обмануть? Как провести, как объегорить? - спрашивал он, но лицо Сократа ничего ему не отвечало.
Валерия Новодворская сидела тихо и задумчиво в своем уголке и напевала песенку.
Здесь были и Полесов, и верный Борису Николаевичу Бурбулис. Под действием препаратов, выдаваемых им медицинским персоналом, они значительно успокоились, а Борис Николаевич даже стал чувствовать себя Моисеем Эйдельштейном, что, несомненно, пошло ему только на пользу. Когда их выписали и выписали ли, никому не известно, так как документы, могущие рассказать об этом, были утеряны.
А президентом остался Антон Михайлович Четвериков. Именно он, как можно догадаться, организовал похищение своих противников. Правил он долго, до две тысячи шестого года, и, когда ушел на пенсию, завел себе собаку и написал мемуары под названием "История президента".
Остап тоже изменился за этот год. После того, как его схватили, привезли в деревню Малые петухи, а затем отпустили восвояси, Остап понял, что это подстроил его бывший товарищ Антон Михайлович - самый наивный и добропорядочный гражданин России, каким знал его Остап до того, как он стал президентом.
Когда Остап выбрался из Малых петухов, он приехал в столицу, на Тверскую. К его удивлению, в квартире, которую некогда они вместе с Антоном Михайловичем занимали, остался чемодан серого цвета. Остап прихватил чемоданчик, и через несколько минут оказался в парке. Белый мокрый снег кружил в вечерней темноте, облеплял деревья, асфальт, людей, сыпал сверху, заметая следы минувшего.. По аллее заснеженного парка брел Остап. В руке у него плыл серый кейс, мокрый от падающего снега. Остап задумчиво глядел вдаль, изредка разбрасывая ногами кучи окоченевшей листвы, и шептал что-то свое.
- Господа присяжные заседатели! - говорил он! - Что я могу сказать об этом человеке? Он жил так, как считал нужным, а нужно было жить иначе! Именно он засадил в больницу ни в чем не повинного спикера с его валдайским колокольчиком! И, наконец, он сделал из нормального здравомыслящего вменяемого человека, страшно даже сказать.. президента. Нет, господа присяжные заседатели, обвиняемый не заслуживает снисхождения, хотя и совершил деяния, не предусмотренные уголовным законодательством.
Тут взгляд Остапа упал на чемоданчик, и Бендер остановился.
- А что, если.. - сказал он вслух и задумался.
Это был последний способ привлечь внимание спавшего в своих домах человечества. Однако здравый смысл все же возобладал, и Остап решил еще раз обдумать ситуацию, тем более, что торопиться было некуда.
Он опять схватил чемодан и побрел туда, где в глубине парка угадывалась Москва-река. Зачем он направлялся именно туда, объяснить Остап не мог, но курса держался твердо. Рядом с Москва-рекой он остановился и раскрыл кейс. В кейсе находился телефон, и Остап знал, какой номер набрать.
- Алло, - сказал он в трубку, - это министр обороны?
- Слушаю вас, господин президент.
Наступила тишина.
- ..дяденька, дяденька, с кем это вы разговариваете? - послышался за спиной Остапа детский голос.
Бендер обернулся. Перед ним стояла девочка лет пяти в коротком пальтишко и в порванных рукавичках. На лице ее было написано выражение неподдельного любопытства.
- С министром обороны, девочка, - пояснил Остап, и вдруг захлопнул кейс.
- А почему ты здесь одна стоишь? - спросил он, - где твоя мама?
- Мама рядом, заснула на скамейке. Она работает восемь часов в сутки. Я решила ее пока не будить.
- Сообразительная девочка, - констатировал Остап.
Он встал с мокрого асфальта, взял кейс, и посмотрел на Москва-реку. Тут глаза его от удивления раскрылись. Это действительно казалось невероятным, - по Москва-реке шел лед. Льдины карабкались друг на друга и издавали характерный скрежещущий звук.
- Лед тронулся! Лед тронулся, господа присяжные заседатели! - произнес Остап одними губами. Он подошел к девочке и спросил:
- Скажи, девочка, какой сейчас месяц?
- ..апрель.
- ура! - закричал Остап, разбежался и скинул чемоданчик с берега прямо в Москва-реку - тот удачно упал в черную воду между льдинами и сразу пошел ко дну. Потом Остап вернулся к ожидавшей его девочке. Они пошли вдоль реки, и девочка спрашивала Остапа:
- Скажите, дяденька, вы в самом деле с министром говорили?