Предисловие.

http://s1.1zoom.ru/big0/553/384945-sepik.jpg

Сквозь энергетический кокон яйца Дракон почувствовал слабую ментальную связь. Человек приблизился к Призрачной кладке настолько, что крылатый ящер смог осторожно коснуться его мыслей. Это вызвало изумление смешанное со страхом. Он вздрогнул, как будто в кромешной темноте шахты кто-то внезапно дотронулся до его плеча. Дракон послал волну понимания и покоя. Нежный перелив красок-чувств в голове неожиданного собеседника, вызвал счастливую улыбку на его усталом лице.

Герметичный биметаллический корпус полуавтоматического проходчика протиснулся в узкий штрек. Дёрнулся, пропуская через всасывающий клапан груду раздроблённой ультразвуком породы. Ещё одна звуковая волна заставила задрожать и рассыпаться последние сантиметры перегородки. Перед объективом телекоммуникатора возникла подземная пещера. Большая часть её была заполнена сильно вытянутыми овальными пузырями. Переливающиеся, прозрачные, они светились слабой зеленью в экранах очков-приёмников , освещённые ярким светом вспыхнувшего прожектора.

Каплеобразная кабинка выползла из туннеля и остановилась. Груз со щелчком отсоединился и, качнувшись, начал движение вверх по наклонному штреку. Разрушенная стена дала последнюю порцию радиоактивной породы. Заполненная до краёв серым крошевом, капсула завершала дневную норму выработки проходчика.

Но человек или, скорее, половинка человека, поскольку вместо ног у него были коротенькие культи сантиметров по пятнадцать, не спешил покинуть место, где он оказался. Как заворожённый, он обозревал огромную подземную полость. Свет его проходчика выхватывал всё новые и новые пузыри-икринки, в которых билась жизнь, никогда до этого им не виденная.

-Чудны дела твои, господи!- прошептал он и автоматически прочёл коротенькую молитву.

Это вызвало неадекватную реакцию у призрачного Существа. В голове у человека раздался тихий смех.

-Кто ты?- спросил он, почему-то не испытывая никакого страха перед огромной слегка фосфоресцирующей тенью.

-Дракон.. Не живой Дракон, а Страж - тень Дракона живого. Я оставлен здесь почти тысячу лет назад.

-Тысячу?..- удивлённо выдохнул тот.

-Ну, если быть точным, то девятьсот семьдесят два года.

-Так долго.. А зачем?

-Разве ты не видишь? Это яйца. В них будущие самки Драконов.

-Только самки? А как же..

-Самок Дракона оплодотворяет человек. Мужчина. Так начинается человеческий род разумных.

-Не понимаю. Человеческий род существует.

-Ему осталось существовать не долго.

-Почему!?- человек испуганно вскинул руки, как-то сразу и безоговорочно поверив сказанному.

-Ты хочешь услышать? Я расскажу тебе человек. Тем более что ты пришёл не случайно. Судьба привела тебя сюда и поведёт дальше.

Дракон свернулся в тугую спираль и опустил голову к собеседнику. Его дыхание пахло озоном. Как воздух в грозу.

-Здесь,- негромко, как опытный рассказчик, начал он,- на человеческой земле, которая называется Мексика, когда-то жили индейцы, которых вы назвали майя. Они были представителями одной из человеческих рас - красной, рождённой от Огненных Драконов. Как ты знаешь, существуют четыре расы. Кроме красной, есть ещё белая - рождённая от серебряного или белого Дракона, покровителя стихии воздуха, чёрная - от покровителя воды и, дети жёлтого или золотого Дракона, властителя силы земли. Когда эти расы находятся в равновесии, разумные благоденствуют в своём мире. Как только равновесие нарушается, потомство одного из Драконов исчезает, конец приходит всему живому на Земле. И стихия, завершающая нынешнюю эпоху - Огонь, станет данью исчезнувшему красному народу.

Человек опустил голову. Он лучше других понимал о чём говорит Существо, поскольку был последним живым представителем индейской расы на Земле.

-Сейчас две тысячи двадцать четвёртый год. Год белого Дракона. Начинается последний цикл перед великим катаклизмом. Если за двенадцать лет, до две тысячи тридцать шестого, года огненного Дракона, ты не отыщешь Маску, завершится эпоха шестой разумной расы на Земле.

-Я? Маску? Шестой?- множество вопросов, требующих ответа, теснились в голове человека.

Дракон снова тихо засмеялся.

-Я начал с майя. О них и продолжу. Падение цивилизации майя послужило началом глобального нарушения равновесия. Уходили другие - ацтеки, инки, чачапойя. А позже и более мелкие племена, уже не снискавшие славы империй. Писцы майя, самые образованные представители племени, члены семей высших его родов, предрекали конец света в своих книгах. Книги эти сжигали те же люди, что уничтожали и самих индейцев, но Судьба или, как вы говорите Бог, всегда даёт выбор людям. Четыре книги сохранились. В одной из них писцы указали последний момент, когда пророчество ещё можно было остановить.

Двадцать первое декабря две тысячи двенадцатого года. Года чёрного дракона. Когда представитель расы, над которым распростёрто покровительство водяного Дракона, мог выбрать между двумя богами - Разрушения и Созидания. Этот год все считали годом конца света. Он минул и человечество благополучно посмеялось и забыло о предупреждении. В результате неправильного выбора появилось страшное оружие - вирус, который может уничтожить представителей определённой расы.

Человек схватился за голову.

-Так болезнь, окончательно уничтожившая красную расу, была искусственно созданной! Я чудом остался жив и лишился обеих ног из-за того, что кто-то опробовал оружие?

-Именно так. Люди сами ужаснулись тому, что выдумали, и все разработки были тайно уничтожены в две тысячи двадцатом. Но равновесие уже нарушено. И только ты -последний мужчина красной расы, сможешь дать жизнь детям огненных дракониц, но только, если найдёшь маску Дракона.

-Мужчина? Ты смеёшься надо мной, Существо? Я безногий калека. Нищий, вынужденный работать на добыче радиоактивной руды, даже если бы я смог чудом найти эту мифическую маску, да ещё за двенадцать лет, что я смогу сделать с этими тысячами самок Дракона?

-Жизнь вообще не даётся легко,-ироничная улыбка на морде Дракона, выглядела странно,- всё рождается в трудах и муках. А уж жизнь целой расы.. Тебе придётся потрудится человек. Но я помогу тебе.

-Ты дашь мне ноги?- горько улыбнулся мужчина.

-Я дам тебе средства для жизни и поисков Маски. Все знания человечества не уместятся в твоей памяти, по крайней мере, пока ты будешь человеком, но ты получишь, не искажённые людьми, знания истории вашей эпохи, математических законов, экономики, географии и ещё многого другого. Когда они потребуются тебе, то придут на помощь в поиске.

-Что значит, пока я буду человеком?

-Увидишь,- ответил Дракон. Его смех прогрохотал по подземелью. И яйца зашевелились, стали раскачиваться, с каждой минутой всё быстрее. Раздалось жужжание постепенно становящееся громче.

-Время пошло, иди, драконицы начинают вылупляться. Скоро здесь будет много огня. Люди не смогут попасть сюда больше. Скажи им об этом. Когда найдёшь маску,.. если найдёшь,.. приходи к этой шахте. Тогда ты сможешь всё..

Лопнула оболочка одного из яиц и человека обдало жаром. Он захлопнул колпак своего комбайна и заторопился к пролому в стене. Лопнуло ещё несколько яиц и языки живого пламени метнулись в его сторону. Больше всего маленькие драконицы напоминали Жар-птиц. Узкие длинные головы с роговидными крючками на конце морды, изящные шеи, лёгкие изогнутые крылья.

-Чилун,- пришло в голову имя. Теперь он знал китайский. Это было странно и захватывающе. А ещё он знал, куда ему надо идти дальше. Ему было страшно. Он не привык доверять своему искалеченному телу. И не очень верил в себя и в то, что ЧУДО существует в принципе.

Нота, звенящая в голове, уходила в ультразвук. Он поднимался по узкому туннелю, а внизу разрасталось сияние.

http://www.1zoom.ru/big/36/27608-aleni.jpg

Глава1.

Двое сидели у огня и пили портвейн.

-Бог это Закон по которому живёт Вселенная. Он один для всех,- сказал человек в дорогом синем костюме и, слегка прихрамывая, подошёл налить новый бокал.

-Почему же тогда в мире существует столько религий?

-Религия это способ адаптировать закон к определённой общине. Людям нужен закон, чтобы выжить.

-Но, тогда почему религии так отличаются друг от друга, если Бог или, как ты говоришь, Закон один для всех?

-Ты хорошо знаешь фразу "разделяй и властвуй"?

-Знаю, но при чём тут это?

-Религия хороший способ управления людьми. Благие и высокие цели могут даже хороших людей заставить делать плохие вещи. Именем Бога можно заставить и убить, и отдать свою жизнь.

-Я понимаю.. но.. тогда получается, что религия это ложь?

-У монеты всегда две стороны. Аверс и реверс. И это явно. А есть ещё гурт. Ребро. Можно в любом явлении или событии увидеть положительное и отрицательное. Но есть ещё неявные причины существования всего, что есть на земле.

-Религия говорит о плане Создателя..

-Религия, по крайней мере, не даёт забыть, что Закон или Бог, если это имя тебе ближе, существует. Она помогает тем, кто хочет впустить его в свою жизнь, но по каким-то причинам не верит в свои силы, боится взять ответственность за свою поступки на себя.

-Но ты же сказал..

-Да, сказал.. У огня можно согреться, а можно и сгореть. А кроме того, можно ещё и сжечь в нём кого-то.

-Но, если Бог это Закон Вселенной, как понять, что люди не исказили его?

-Думай.. слушай своё сердце, свою совесть.. Не бери слово человека на веру, даже, если он говорит от имени Бога. Не делай другим того, чего не желаешь себе. Это золотое правило этики лежит в основе всех религий и философий.

Второй, совсем молодой светловолосый юноша, вскочил и заходил по комнате.

-Я читал твою книгу о эпохах пяти исчезнувших разумных рас и меня одолевали сомнения. Если ты говоришь, что первые люди на Земле появились шестдесят четыре миллиона лет назад и создали пять великих цивилизаций, то где следы этого величия? Есть только мифы. Археологи находят кости динозавров, живших ещё раньше, но где же следы людей? Да, есть всякие единичные находки, но не следы цивилизаций..

-Кстати, в летописях ацтеков перевод которых был неточен, говорится о четырёх великих эпохах закончившихся великими катастрофами. Неточность в том, что пятую - Науи-Оллин, которую считают современной, по их сказаниям, спас самый малый бог Нанауатль, превратившийся после в Солнце. Это была действительно пятая эпоха, предшествующая нашей, только Нанауатль не нашёл Маску Дракона и сгорел войдя в пещеру. Да-да, уход пятой эпохи тоже начинался от Огня, такое вот нашей расе невезение. Но это единственная эпоха, где незаконченное огнём завершил потоп. То есть равновесие было нарушено уходом сразу двух рас, красной и чёрной. Упоминание об этом есть, например, в легендах викингов.

А вот писцы майя упоминают о жизненных циклах, по которым существуют разумные расы. От небольших, двадцатидневных, до цикла равного шестидесяти четырём миллионам лет. Это одно из косвенных математических подтверждений моей теории. А с точки зрения биологии, палеоцен вполне подходящ для существования нашего вида. Великая Гондвана могла служить домом для первых разумных. Тогда существовали не только цветы и насекомые, но рыбы, и млекопитающие. А теория нарушения равновесия говорит о том, что уничтожение в первую очередь касалось именно людей и созданного ими, как виновников процесса обновления, запущенного Законом Вселенной, то бишь Богом.

Юноша хотел задать ещё какой-то серьёзный вопрос, судя по комично важному выражению его лица, но старший остановил его.

-Давай прервёмся на сегодня. Яхта в море, пока прибудем на место, у нас ещё будет возможность поговорить. Я жду Ирэн.

-Как ты можешь тратить время на женщин, на всю эту пустую роскошь вокруг себя, когда миру осталось несколько лет существования?

-Включая, заметь, и меня самого.. Именно сейчас я стал больше ценить любовь женщин, маленькие радости бытия. Как ты думаешь, что мне больше хочется сохранить, всё это,- он развёл руки, обозревая роскошно оборудованную каюту,- плюс женщину, красивее которой я в своей жизни не видел или прошлую мою жизнь - человека обрубка в комбайне радиоактивной шахты? За что больше я буду бороться? Меня скорее удивляет что ты, такой юный и живой, корчишь из себя монаха.

Юноша хотел возразить, но в комнату, вернее, каюту яхты со смехом звонким и лёгким, как крик чайки, вбежала девушка. Волосы, растрёпанные морским бризом, гладкие и тонкие, как китайский шёлк, светлые, чуть с рыжинкой; и глаза - со всеми оттенками малахита, только чистые и прозрачные, как вода у барьерного рифа. Фигурка с тоненькой талией делала не слишком массивные бёдра классическими песочными часами. Небольшая, но высокая грудь, топорщила тоненькую блузку ягодками сосков, что для юноши говорило о соблазне, который он пытался усмирить, а для его старшего друга о прохладном ветре и счастливой ночи любви.

Девушка как птичка порхнула к столу и, налив себе вина, с таким вкусом пригубила, что любому захотелось бы чмокнуть губами от удовольствия. Молодой человек принуждённо откланялся. В его поведении всё было слишком церемонным, настолько, что он казался старичком с детским невинным лицом.

Как только он вышел, Ирэн без церемоний уютно устроилась на коленях своего друга.

-Агэпито, ветер становится сильнее. Капитан сказал, что возможно к вечеру будет шторм.

-Не называй меня этим именем. Моё имя Мохумба. Я последний из красного народа.

-Для меня ты просто любимый. Я не виновата, что твоё испанское имя совпадает с моим желанием называть тебя именно так. Ты можешь забыть о своей миссии пока я с тобой здесь и сейчас,- капризным голосом маленькой девочки сказала она.

Он поцеловал её веки и солоноватые от морских брызг щёки.

-Ты права, девочка. Для серьёзных разговоров мне достаточно Анастасио. Тебя нужно просто любить и ласкать.

Он коснулся тонкой ткани на блузке. Её маленькая высокая грудь не нуждалась в белье. Она вздрогнула и потянулась к нему.

Спустя час она мирно спала у него на плече. Шторм всё таки разыгрался. Океан не собирался делать его путь лёгким и приятным. Как и любое его начинание до сегодняшнего дня. Каждый шаг по поискам Маски наталкивался на препятствия. Именно поэтому он старался привнести удовольствие во всё остальное. Ему не спалось. Смутные видения тревожили его.

Он вышел на палубу. Яхту мотало неровными яростными волнами. Брызги и пена летели в лицо. Он схватился за канат и увидел в разрыве тёмных туч оранжевый проблеск. Сначала показалось, что это молния. Но это падала с неба огненная драконица. Отшатнувшись, Мо ударился головой о снасти и потерял сознание.

http://s1.1zoom.ru/big0/847/268581-blackangel.jpg

Глава2.

На небе висела проклятая Звезда. Жрец Солнца заканчивал "книгу человеческих судеб". Руки, изуродованные страшными шрамами, едва удерживали костяную рукоять кисти. Его книга не была настоящим кодексом, написанным писцом. Но события через которые прошёл жрец, должны были лечь с ним в могилу после смерти. Нефритовая чернильница, изображение обезьяны, держащей в лапах раковину наполненную юкатек - чёрными чернилами из сажи, стояла на низкой квадратной подставке. Жрец сидел сложив ноги и писал, сначала тщательно отполировав бумагу аматль, сделанную из ветвей фикуса. Каждый иероглиф давался ему трудом и болью. Но воскрешал память о самом значительном событии в жизни. Он был одним из "сошедших в пламя" и пользовался большим уважением племени.

Великий Дракон Ицамна - небесное божество майя. Весь мир им созданный представлялся гигантским домом, чьи стены образованы четырьмя Малыми драконами, сплетающимися вверху хвостами и образующими крышу мира. Четыре зверя - четыре стороны света, четыре главных цвета, четыре народа. Дракон управлял подземным огнём, растительностью и вулканами. Создатель мира Ицамна и его супруга Иш Чель - Солнце и Земля, каждую ночь делили ложе в жерле вулкана, когда дневное светило покидало небо. Существовала легенда, что пять дней в году в короткий месяц Вайеб самый храбрый и мудрый мужчина племени может сойти в жерло вулкана и получить в жёны огненную Драконицу, дочь Ицамна и Иш Чель. Породить новое более сильное поколение. Чтоб войти в вулкан он должен только правильно надеть маску о двух лицах. Одно из них было нефритовым, другое золотым. Лицо Ицамна и лицо Иш Чель.

В эти пять коротких дней многие потерпели поражение. Теперь пришёл его черёд. Вулкан в эти дни затихал. Но всё равно жар, пропитавший болью всё тело, не давал раскрыть глаза, завязанные повязкой с вставленными вовнутрь кусочками льда. Руки обжигало, когда он случайно касался стен и когда они упёрлись в каменный постамент, на котором стояла маска, осязание уже ничего не могло подсказать ему. Лёд в повязке уже растаял и влажная ткань наливалась жаром. Нужно было спешить. Но сошедший старался сохранить рассудок холодным. Никакой паники. Момент полного сосредоточения. Одна сторона маски казалась прохладней, другая пылала так, что, казалось, должна сжечь его лицо до кости, но именно этой стороной он прислонил её к коже.

В один момент он стал огнём. Боль в его теле танцевала язычками пламени. Облизывала нервы. Он кричал. Просто не мог иначе. Перенести эту муку было не в силах живого существа и в тот момент, когда сознание стало милосердно покидать его, к его огню присоединилось ещё что-то и боль стала отступать.

Его тело обрело лёгкость и силу. Сила переливалась волной через край и требовала выхода. А рядом уже была она. Текла шипящей струёй обвивая ноги, прижимаясь трепещущим живым телом, разрывая душу на все четыре бушующие стихии. Тело отвечало страстью, которую не давала ему ни одна из женщин. Он был в ней, а она в нём и нельзя было разделить их желания. Его семя раскалённой струйкой лавы скользнуло в лоно огненной подруги и вцепилось в её нутро когтями -лепестками, образовав кроваво-алый бутон. Оба забились в вопле и пламенные потоки растащили их в разные стороны.

Что-то толкало его, он ударялся спиной и плечами о раскалённые камни. Наконец сознание померкло и темнота затопила мозг.

Очнулся он в храме. Камень-жертвенник прикасался к спине, но он не чувствовал этого прикосновения. Сукровица стекала с обожженной кожи, больше похожей на корку застывающей лавы. Боль была. Наверное.. Но, после пережитой ранее, она была так мала и несущественна. Он выжил. Память огненной любви сохранилась в нём навсегда. Теперь его судьба Храм. Обожжённое лицо и тело покроют шрамы. Боль не покинет его до конца жизни. Но новая кровь появится в народе.

http://www.6yka.com/upload/images/1%20Januar%202014/maje%20indijanci.jpg

Глава3.

Каравелла шла из Дарьена в Сан-Доминго. Капитан Вальдивья вёз отчёт о беспорядках в городе адмиралу и губернатору. А также должен был доставить двадцать тысяч дукатов пятины короля.

На корабле были мужчины и женщины, бежавшие от преследования и везшие судебные иски против обидчиков и жалобы губернатору.

Большую часть дороги пассажиры изнывали от жары, ссорились и раздражали команду. Лето тысяча пятсот одиннадцатого года от Рождества Христова было воистину божьим наказанием грешникам. Зной стоял такой, что даже, привычные к жаре, испанцы превращали каждую свободную минутку в сиесту и старались отыскать местечко в тени, так же не слишком желающих работать, парусов.

Зной и безветрие, что может быть хуже. А ещё длинные перья облаков, сходящихся веером в одной точке. Алый кровавый закат заставил капитана раздавать пинки сонной команде, стараясь по максимуму использовать слабые порывы ветра. Каравелла ползла по тёмной глади воды, а монах Херонимо де Агильяр читал молитву, сжимая старенький отцовский молитвенник и глядя на луну, окутанную густой туманной дымкой.

К утру появились рваные кучевые облака. Вода потемнела и покрылась зыбью. Она шла совсем не оттуда, откуда дул, наконец-то проснувшийся, ветер.

Резкие крики матросов разбудили пассажиров. Пока хаос на палубе оставался управляемым. Матросы найтовали груз. Пассажиров загнали обратно в каюты. Стараясь уйти подальше от надвигающегося шторма, Вальдивья не спешил убирать паруса. Только, когда понял, что это ему не удастся, засуетился, загоняя матросов на реи.

Первый и совершенно неожиданный удар ветра, всё время меняющего направление, почти уложил корабль на бок. Не успевшие убраться с рей матросы, заорали, цепляясь за ванты. Рулевой выправил корабль навстречу порывам ветра, который наконец определился в направлении и понёс навстречу густую серую с зеленью волну облаков, которые очень скоро разродились злым, секущим лица, ливнем.

Волны становились всё выше и выше. Команда пыталась бороться со штормом, но скоро потеряла ориентацию и уже никто не понимал где находится корабль. Прошло несколько часов полных изматывающей качки, проливного дождя и рвущего снасти ветра. Каравеллу бросало из стороны в сторону, мгновениями она зависала на гребне волны, потом проваливалась в водяную яму и громадные валы, как стены из дымчатого стекла, поднимались выше мачт.

Одна из них подхватила судёнышко, кажущееся совсем маленьким рядом с мощью урагана, и подняла его выше всех других волн. Застывшие в ужасе моряки видели, что длина её достигает чуть ли не четверть мили. Верхушка в нескольких метрах от них неожиданно стала сворачиваться, подгибаться, и в провале, куда несло корабль, люди увидели острые каменные рифы.

-Виборас!- в ужасе закричали некоторые.

-"Зубы змеи,"или "зубы Дракона"- по разному называли этот риф моряки.

Но чьими бы не были эти зубы, но страшная челюсть уже рвала каравеллу пополам.

В просвете туч блеснуло алым.

-Молния?- мелькнуло в голове монаха Херонимо,- как же похожа она на огненную птицу..

И тут же волна хлестнула его по лицу и охватила тело мощными тисками.

Глава4.

Очнулся Мохумба оттого, что волна плеснула ему в лицо. Яхта накренилась и он покатился по палубе. Видно выпал из реальности он буквально на секунды, но сейчас опасность, что его стащит за борт, была вполне ощутима и пришлось собирать мысли в кучку. У борта он ухватился за такелажный конец и смог придать себе более безопасное положение, до появления следующей волны. Подняться было нелегко. Мешали проклятые протезы.

-И что его понесло на палубу?

Хоть его отсутствующие ноги не заменяли деревяшки пиратских времён - это были самые современные биопротезы, но всё же близость с юной женщиной и владение её здоровым телом, только создавало иллюзию собственной полноценности, чего на самом деле не было в полной мере.

Шторм был довольно сильным, но далеко не критичным. Команда вполне справлялась. Один из матросов, заметив его неуклюжие потуги, уже спешил на помощь. И, когда он спустился в каюту, качка уже не чувствовалась так сильно, как на палубе.

Ирен спала. Он переодел мокрую одежду и подумал о своём видении.

-Драконица, жрец Солнца, испанский монах... Всё это касалось следа Маски, по которому он шёл сейчас. Это были очень яркие иллюстрации к сухим документам, бесчисленное количество которых он перешерстил пока не нашёл этот самый след. Раньше такого не случалось. До этого путешествия, все его поиски заводили в тупики. Может быть появление драконицы знак, что сейчас его путь верен?

Он перебрался в кресло и открыл старинную книгу.

-Спаслось не более 20 человек, которые с Вальдивья сели в лодку без парусов, с несколькими плохими веслами и без каких-либо припасов; они плавали по морю 13 дней...

Сколько раз он перечитывал эти строки, но только сейчас увидел живые лица. Как после первых минут хорошего фильма ему хотелось продолжения. И оно пришло к нему, когда сон взял своё.

Каравелла затонула не сразу. Во время удара многие из тех, кто были на палубе, упали за борт. Часть из них бешенные волны расшвыряли, ударяя о камни, перемалывая кости в крошево. Но кровавые потоки смешивались с бурными водами и тут же уносились дальше, по большей части вместе с мёртвыми или бесчувственными телами.

Из команды спаслось только двое. Капитан Вальдивья, привязавший себя к рулевому колесу и лично управлявший кораблём и матрос Гонсало Герреро, который хоть и сорвался в море, но успел ухватится за вантовый канат и попал вместе с обломком мачты между двух камней рифа. Корма каравеллы "застряла в зубах Дракона". Пассажиры уцелевших кают цеплялись за всё, что давало хоть какую-то надежду удержаться. Женщины кричали и рыдали. Некоторые мужчины громко взывали к Богу.

Свистопляска волн продолжалась ещё несколько часов. Наконец шторм начал стихать и, хотя волны ещё были высоки, у потерпевших кораблекрушение появился небольшой шанс на спасение.

-Если нам удастся спустить шлюпку мы можем попытаться добраться до берега,- крикнул капитан Вальдивья.

Несколько мужчин кое-как перебрались на палубу и стали помогать капитану с единственной уцелевшей лодкой.

В большой шлюп уместились все выжившие восемнадцать человек. Шестнадцать мужчин и две женщины. Счастливца Герреро, цеплявшегося за ванты с упорством стоика, тоже смогли подобрать, хотя для этого ему пришлось наконец разжать сведённые судорогой пальцы и отпустить спасительный канат. И ещё продержаться на воде несколько секунд, пока волна подбросила его к шлюпке и он ухватился за протянутое весло.

Но ничего ещё не было кончено. Добраться отсюда до берега Юкатана почти нереально. В лодке не было ни запасов пищи, ни, что ещё хуже, пресной воды.

Что-то удалось собрать. Но это была такая малость. Кроме того, вёсла, не унесённые волнами, были в плохом состоянии и их было недостаточно для корабельного шлюпа. И всё таки это была возможность, за которую они цеплялись, с молитвами и проклятиями одновременно.

http://www.vamosabucear.com/wp-content/uploads/2013/03/ragazzona2.jpg

Глава.5

Риф, как волнорез, перекрывал дорогу самым большим водяным валам. И, когда лодка отошла на какое-то расстояние от страшных скал, волны, хоть и были ещё высоки, стали более гладкими. С каждым часом море возвращало себе то ленивое спокойствие и жару, которые изводили путешественников до шторма. Через сутки о нём можно было бы и забыть, если бы не кучка, страдающих от жажды и голода, людей в утлой скорлупке среди бесконечного океана.

Вальдивья знал об этом рифе. Хоть и понаслышке. Он пытался определить местонахождение шлюпа, по солнцу днём и по звёздам ночью, и сохранять направление, которое должно было привести их к земле.

Если бы каравелла была цела, они уже были бы на берегу. Но уже шестой день шлюпка болталась между двух синих бесконечностей и надежда стала пропадать. Люди теряли силы и сейчас только капитан, Герреро и один из пассажиров по имени Херонимо Агильяр пытались время от времени грести, пока не падали от усталости.

Как ни странно, женщины лучше переносили невзгоды физически. Но морально были страшно подавлены и, по большей части, либо плакали, либо смотрели в морскую даль, обнявшись и отстранившись от мужчин. Им приходилось ещё и справляться с неудобствами, связанными с физиологией. И, если в первые дни мужчины ещё как-то пытались оставаться мужчинами, отворачивались, уважая стеснение женщин, то, после многодневных испытаний, многие стали терять рассудок. Двое, несмотря на предупреждения капитана, ночью напились морской воды. Сейчас у них начался понос и они стремительно теряли ещё больше жидкости.

Герреро выловил дохлую рыбину и, хотя она уже подванивала, разрезал её на куски и попытался рыбачить. Убираясь с разбившейся каравеллы, капитан прихватил всё до чего смог добраться, после того как отвязался от штурвала, в том числе немногочисленную рыболовную снасть. Когда он поймал первую барракуду, её чуть не порвали на части именно те, чья психика уже успела пострадать. Капитан, с большим трудом и при помощи более адекватных, отобрал улов и честно разделил его между всеми. Некоторые старались высосать из рыбьей мякоти побольше сока, разминая мясо зубами в мягкую кашицу. Женщины с трудом выщипывали мягкие кусочки. Вторую рыбину встретили спокойнее. Видно они попали в косяк и каждый кусок наживки приносил удачу. Жаль барракуды были небольшими. Но всё равно оставались ещё недоеденные кусочки и Гереро попросил капитана сберечь их на утро, в надежде продлить удачу на завтрашний день. Всего четыре крупные рыбины могли продлить жизнь спасшимся.

Наутро, ещё перед рассветом Гонсало попробовал приманить рыбу, выбросив за борт остатки кишок и костей. Тем двоим, что напились морской воды, еда впрок не пошла. Понос стал кровавым и пришлось опускать их за борт, чтоб облегчиться, чтоб морская вода смыла нестерпимое зловоние исходящее от них. Поэтому эта малоприятная процедура предшествовала прикорму. Мужчины постарались отвести лодку подальше от этого места и только тогда начали ловлю. Но, очевидно, отплыли они не слишком далеко. Их силы тоже были не бесконечны. Подождав немного, забросили снасть с разрезанной вдоль длинной зубастой головой.

Сильный рывок резанул руку, намотанной на запястье, снастью и чуть не сбросил Герреро за борт. Херонимо, сидевший рядом и напряжённо наблюдающий за ловлей, едва успел обхватить его ноги. По руке протянулась кровавая полоса. Конец вылетел из руки рыбака и моментально исчез в воде. Через несколько секунд в паре метрах от лодки воду прорезал треугольный плавник.

Веретенообразное тело длиной около двух с половиной метров легко скользило вокруг лодки, неустанно накручивая круги. Капитан велел туго перемотать руку неудачливому ловцу и запретил облегчаться за борт, надеясь, что акула уйдёт. Но за последующие пол-часа у шлюпки замелькали ещё несколько меньших хищниц. Они никак не грозили находящимся в шлюпке, но о рыбалке можно было забыть. Как и об уменьшении страданий больных, которые слабели буквально на глазах.

Акулы ушли только к темноте. Остатки рыбы окончательно протухли за прожаренный солнцем день и источали тошнотворный запах. Их выбросили за борт. Ночью умер один из больных. Его опустили в воду, покуда ночь давала отдых от хищных преследовательниц. Второй продержался ещё сутки. Жажда привела к сердечному приступу у одного из беженцев. Полный седоватый мужчина кричал от острой боли пока не потерял сознание. Так, не приходя в себя, он и умер.. к счастью очень быстро.

Таким образом к девятому дню после шторма в шлюпке осталось пятнадцать человек. Ночью один из братьев близнецов Солис - Висенто, выпрыгнул за борт. Может он тоже пил солёную воду, но последствия оказались иными. Десятый день унёс ещё двоих. Солнце, покрывшее светлую кожу Диего Касаса страшными ожогами, убило его к полудню. Второй из близнецов -Хуан, решил охладить измотанное зноем тело и исчез, не успев вскрикнуть. Голубовато-серый, с лёгким металлическим блеском и едва заметными тёмными полосами бок тигровой акулы, гораздо большей, чем те рифовые, что преследовали их лодку несколькими днями раньше, медленно развернулся у самого борта в расплывающемся кровавом пятне.

Каждый последующий день получил свою жертву. В одиннадцатый не проснулся юноша, почти мальчик, сын того самого пожилого сеньора, что умер от слабого сердца.

Утро двенадцатого приняло в розовую рассветную воду чернобородого торговца из Гранады.

А на тринадцатый день они увидели землю.

Глава 6.

Ирэн Лисовски - юная художница и танцовщица объединяла в себе гордое изящество польского шляхетского рода и ирландский весёлый темперамент. Она встретила своего Агэпито на выставке майянских артефактов в столице Гватемалы.

Агэпито Мохумба Ваниша - странно звучащее соединение испанского и индейского имени. Оно привлекло её слух в беседе компании выпускников Художественной Академии Нью-Йорка, достаточно богатых, чтоб устроить себе каникулы по Центральной и Южной Америке, желающих посетить все значимые выставки искусства.

Речь шла о книге, недавно выпущенной в свет и самом авторе, загадочная личность которого интересовала всех не меньше самого произведения, полного спорных, но безумно увлекательных суждений о человеческой цивилизации и конце света. Этот человек, взявшийся ниоткуда, с огромным, то ли свалившимся с неба, то ли всплывшим из преисподней, богатством, захватил её мысли сразу, как только она, скорее из каприза, решила добиться знакомства.

Внешне он соединял в себе породистую красоту испанской крови и воинственную индейскую стать. Небольшая хромота только добавила интереса. За ней наверняка стояло какое-то замечательное приключение. А глаза.. Цвета сырой нефти, чей блеск то загорался потусторонними отблесками подземного огня, то солнечными бликами безудержного, почти детского веселья, то тягучей как смола неудовлетворённой страстью. Она утонула в них, как только встретилась взглядом.

Сейчас, стоя за спиной, она заглядывала ему через плечо, как будто удивляясь, что могло увести его из её обьятий. Обнажённая кожа груди, розовая и пряно пахнущая со сна, касалась тонкой ткани красной батистовой рубахи.

- ...после того как около половины умерло от голода, они достигли берега Юкатана в провинции, называемой Майя; поэтому язык Юкатана называется майят'ан (Mayathan), что значит 'язык Майя'... -прочитала она громким поставленным голосом.

Он открыл глаза, как будто не спал вовсе, медленно и спокойно. Повернулся всем телом и притянул её к себе. Она раскинулась на его коленях, совершенно не смущаясь собственной наготы.

-Ты ушёл от меня, Агэпито, бросил на всю долгую ночь.. О чём ты думал, вместо того, чтоб ласкать меня?

-Мне снился сон. Странный живой сон, о том, что написано в этой книге. Я как будто сам был в этой лодке, плывущей к незнакомому берегу.

-Не думаю, что он был слишком приятен,- сморщилась она.

-Я этого и не говорил. Но мне кажется, что, пройдя его с ними до конца, я смогу найти Маску. Не знаю, показалось мне или нет, но кажется вчера во время бури я видел Дракона.

Он не рассказал ей о боли и восторге соития с огненной Драконицей, которую прочувствовал в самом первом видении. И, хотя то, что он ощутил, было только слабой тенью того, что вобрало тело жреца Солнца, такая желанная прежде женщина уже не возбуждала в нём прежней неистовой страсти.

Видимо, она почувствовала что-то, как всякая женщина, ощущающая перемену эмоций буквально кончиками ресниц. Может быть реакция его тела, может быть что-нибудь лишнее во взгляде.. Нахмурив бровки, она попыталась заглянуть ему в глаза. Он сморгнул, уводя себя из жаркого горнила воспоминаний о мерцающей чешуйчатой коже, как будто полированной мягкой замшей, скользящей вокруг бёдер..

Девушка легко соскочила с его колен.

-Послушай какую чудную мелодию я нашла недавно.

Она подхватила плату наладонника и лёгкими росчерками тоненького пальчика перелистывала линки.

Наконец зазвучала низкая свирель, обозначился барабанный ритм и трели высокой дудочки вперемешку с трещотками, напоминающими звуки дрожащего хвоста гремучника.

Ирэн приподнялась на цыпочки, вытянулась и изогнула тело, покачиваясь, как кобра в трансе. Потом пошла, ускоряясь по кругу, изворачиваясь, высоко закидывая полусогнутые руки. Дробный ритм, сначала чёткий, потом неровный, рваный, заставлял её останавливаться, будто натыкаясь на невидимую стену. Это создавало ощущение трагизма борьбы с силами высшими, неподвластными маленькой женщине, которые она всё же пытается побороть магией любви и нежного спасительного касания.

Маленькие пальчики перебирали воздушные струны, волосы на голове летели, как подхваченные ветром, шея и спина изгибались в призыве. Она коснулась его ладоней, подняла рывком из кресла, быстро пробежала руками по одежде, легко избавляясь от неё, прислонилась гибкой спиной, полными округлыми ягодицами к его телу. Он загорелся, вспыхнул былым желанием и подхватив девушку на руки, опустил в разметавшуюся постель и под жаркий ритм барабанов с силой вжался между её разведённых бёдер.

http://mp3tusovka.com/find/%D0%9C%D1%83%D0%B7%D1%8B%D0%BA%D0%B0%20%D0%98%D0%BD%D0%B4%D0%B5%D0%B9%D1%86%D0%B5%D0%B2%20%D0%9C%D0%B0%D0%B9%D1%8F

Глава 7.

Анастасио Хименес - сын скрипача Антонио Хименеса и русской балерины Анастасии Кочетковой, потерял мать при рождении. Хрупкая балерина, долго желавшая зачать ребёнка, смогла это сделать только по завершении карьеры. Балетные, из-за постоянных нагрузок и строгого поддержания нужного веса, частенько страдают нерегулярностью циклов. Но в тридцать пять, когда супруг почти отчаялся получить желанного наследника, неожиданно забеременела.

Носила она тяжело. Бесконечные проблемы с почками, давлением, отёками. Узкий таз и крупный плод. Врачи предлагали кесарево сечение, не дожидаясь конца срока. Но, за полтора месяца перед родами, Анастасия вдруг отправилась к матери в далёкий сибирский посёлок. Роды начались в дороге, прямо в маленьком рейсовом автобусе, шедшем из районного центра. Несмотря на то, что перепуганный водитель развернул автобус и подкатил с роженицей прямо к районному роддому, справедливости ради, довольно приличному, мать спасти не удалось. Как результат - почечная недостаточность, отказ органов и кроха Анастасио, познакомившийся с бабушкой вместо мамы и вызвавший у отца больше горя, чем радости.

Отец, так желавший сына, впал в долгую депрессию, из которой спасся только музыкой. Но к мальчику был холоден и растили его часто сменяющиеся няньки. Чем старше он становился, тем больше походил на своего экзальтированного родителя.

В конце концов Анастасио попал в закрытый католический интернат, который закончил с отличием. Но религиозная карьера не стала логическим продолжением его жизни. Его увлекала мистика и нестандартные идеи происхождения и развития человеческой цивилизации.

К моменту окончания учёбы в интернате, отец, долго и тяжело болевший и впадавший во всё большее безумие, наконец оставил этот мир и юноша, получил неплохое наследство, которым много лет занимались профессиональные финансисты. Это было условием деда. Отца не помещали в заведения для страдающих психическими расстройствами и позволяли продолжать музыкальную карьеру, по мере возможности, но управление деньгами семьи возлагалось на соответствующие конторы.

Благодаря этому юноша, получивший годовую ренту с состояния, мог заниматься тем, что его интересовало. Что в результате и свело его с Агэпито.

К завтраку в кают-компании Анастасио вышел измученный качкой и беспокойными сновидениями. Он спешил остаться наедине с учителем. Так он называл Ванишу, питая к нему почти сектантскую привязанность. Может быть наследственность отца сказывалась в слишком восторженом почитании, а может религиозное воспитание, но юноша был увлечён новыми идеями и ревновал Агэпито к Ирэн.

Он ещё ни разу не имел серьёзных отношений с девушками и робел в присутствии яркой и свободной в желаниях возлюбленной учителя. В нём боролась искусственно подавляемая юношеская сексуальность с почти фанатической страстью к совершению какого-то великого подвига во имя человечества.

И то, и другое не радовало Ванишу. Он хотел бы более обстоятельного и мудрого подхода. Но откуда этому взяться в юности, когда все краски ярки и фигуры не имеют теней.

Ирэн относилась к нему как к ребёнку. С любовью и пониманием. Даже потакала его ревнивому желанию получить как можно больше внимания. На яхте она оставляла им дневные часы для общения. Ровно столько, сколько хотелось её Агэпито. Сама же писала пейзажи, иногда ловила рыбу или просто весело носилась по палубе, помогая команде. Но ночи были только её.

Сегодня было явно видно, что завтрак для Анастасио длится слишком долго и что-то просто разрывает его изнутри. Поэтому, едва выпив кофе с рогаликами, она оставила их наедине. И даже удостоилась за это благодарного взгляда юноши.

Глава 8.

-Я видел!- закричал Анастасио, едва за Ирэн закрылась дверь,- я видел Дракона! Вчера во время шторма!

-Ну и что же ты так кричишь? Я тоже видел его. А вот тебя не заметил. Ты был на палубе?

-Нет.. Ты же знаешь, Мо, меня страшно укачивает. Я был в каюте, принял лекарство. А потом вдруг страшная молния! Меня ослепило.. а, когда я открыл глаза, он, вернее она, была прямо возле меня.

-Глупости, я видел Драконицу. Она была довольно большой. Как бы она поместилась у тебя в каюте? Наверное это было видение.

-Учитель, я говорил, всё земное отвлекает тебя. Ты сам перестаёшь верить в чудо. Дракон - это чудо! Это сверхестественное существо. Он может быть большим и маленьким. В мифах говорится, что может даже принимать человеческий облик.

-Анастасио, ты как маленький. Мифы сохраняют реальные события, но в них много и мистических выдумок.

-Ты слишком углубился в науку, Мо. Дракон сам по себе для некоторых мистическая выдумка. Но ты же видел его. Почему же ты споришь по поводу всего остального?

-Возможно, мальчик, ты в чём-то прав. Я так привык к тому, что Дракон реальность, что воспринимаю его, как нечто обыденное. Может меня пугает твоя чрезмерная восторженность. Или кажется, что, если все эти события увести от некоторой сказочности, наша задача будет казаться более выполнимой, что ли. Успокойся, я тебе верю. Так что было потом?

-А вот потом как раз было видение. Она показала его мне, потому, что у меня, как она сказала, есть своя миссия в нашем общем деле. Представляешь!- он так и светился радостью, как ребёнок, получивший желанную игрушку.

-Какая миссия? О чём ты говоришь?

-Драконица сказала, что ты должен увидеть многие события своими глазами, чтобы найти Маску. Драконы не могут покидать пещеру до полного взросления. Она погибла, Мо, чтоб помочь нам. А ещё она сказала, что тебе одному будет трудно принять такой объём информации. Для этого тебе нужно отключаться от реальности.

-А почему она погибла? И как?

-Я не знаю. Знаю только, что она взяла силу у разряда молнии. А потом, когда эта энергия закончилась, она просто исчезла. Это то, что я смог воспринять. Она не говорила со мной, а как будто показывала. Не могу объяснить.. Но то, что видел расскажу.

-Я тоже видел,- поспешил поделиться Мо тем же рассказом, который уже слышала Ирэн. Оказалось видение Анастасио стало продолжением истории крушения испанского корабля. Однако, историю о "сошедшем в пламя" Ваниша рассказал в усечённом варианте. Как и Ирэн, Анастасио не услышал подробностей о близости с Драконицей. Это было слишком интимно и слова не годились для того, чтоб передать страсть, боль и глубину проникновения. Смешение тел и ощущений.

А юноша так спешил поделиться своим знанием, что даже не заметил как в каюту за чем-то проскользнула Ирэн и остановилась захваченная продолжением истории.

Глава 9.

Бирюзовая вода, кристально чистая, давала возможность видеть риф на большую глубину. Только почти ни у кого в шлюпе уже не было ни сил, ни желания наблюдать за морскими обитателями. Мимо лодки в сторону острова проплыла большая морская черепаха. Она вдохнула воздух и снова погрузилась в прозрачную воду. Герреро и Агильяр, последние, кто находился в сознании, пытались хотя бы направлять дрейф шлюпки в сторону острова. Капитан впал в беспамятсятво совсем недавно.

Итак на лодке их осталось ровно десять. Кроме вышеназванных троих, две женщины -Фелипа Гутьерес и Ребекка Нуньес и пятеро мужчин - Сильвестре Ортега, Серджио Тельо, Рауль Флорес, Матео Луке и Донато Крус. Если в ближайшее время им не удастся высадиться на этот берег, то некоторые из них погибнут точно. Двое последних мужчин были, можно сказать, уже почти мертвы.

Тонкая белая линия пляжа, такая тихая и спокойная, что, глядя на неё думалось только о рае, тёмная зелень деревьев, сливающаяся в один сплошной ковёр.. только бы добраться до берега..

Двое, механически опуская вёсла в воду, находились в полубессознательном состоянии, когда в борт шлюпа ударилась довольно большая долблёная пирога. Пятеро индейцев, которые были очень увлечены ловлей рыбы на рифе, были тоже удивлены, увидев дрейфующую лодку. Но касик наградит их гораздо больше, если они доставят ему этих странных круглоголовых людей, так непохожих на их народ. А рыбу можно поймать и попозже.

Из оружия у испанцев оставалась только сабля капитана. Но вытащить её, а тем более драться, он был не в состоянии. Силы закончились даже у тех двоих, кто дольше всех сопротивлялся усталости. Никто не оказал сопротивления даже тогда, когда шлюп с трудом дотащили до берега. Пирога, сделанная из ствола одного, хоть и большого дерева, была гораздо меньше по размерам. Но пять сильных гребцов справились с задачей.

Гонсало сохранял сидячее положение и старался "держать спину". Его отец всегда говорил, что даже враг уважает сильного. Туземная лодка довольно скоро добралась до берега. Рыбачили они недалеко. Как раз на границе, где прибрежная бирюза воды становится тёмно синей. Небольшая бухточка очищеная от зелени, которая по всей оконечности острова очень близко подходила к воде, контрастировала с белоснежным песком. Пирога ткнулась в берег и зашипела погружаясь острым носом в высушенный солнцем песок. Двое выпрыгнули и потянули её дальше. Остальные поспешили тоже покинуть закачавшееся судёнышко и общими усилиями легко вытолкнули его на берег целиком.

Не успели Герреро и, слегка передохнувший, Агильяр подняться на ноги, как к ним уже подбежали, загребая ногами неглубокую воду, пятеро туземцев. Тёмная загорелая кожа, покрытая татуировками и краской. Чуть косящие к носу чёрные глаза. Иссиня-чёрные волосы заплетеные в четыре косы, две из которых закреплены кольцами на затылке, а две свободно свисали вдоль спины. В ушах палочки костяных серёг. Ожерелья из раковин и мелких акульих зубов. Короткие домотканые плащи, прикрывающие плечи от палящего солнца и набедренные повязки составляли всю их одежду.

Шлюп не вытаскивали из воды полностью, он был тяжёл для такого небольшого количества людей, которые могли бы это сделать. Спасённые, даже помогая друг другу, едва смогли выбраться на берег. У женщин текли слёзы, но они не шумели, боясь разозлить страшных дикарей, со спиленными, как у акул передними зубами и ужасными приплюснутыми головами. Один из туземцев открыл флягу выдолбленную из незнакомого зелёно-оранжевого плода и дал несчастным по нескольку глотков тёплой воды.

Каждый из испанцев с жадностью хватал флягу. Но долго задерживать её в руках не получалось. Дротик с костяным наконечником тут же упирался в грудь и приходилось возвращать вожделеннкю влагу строгому хозяину. Тем не менее все смогли проглотить по чуточке воды и дикари, сбив их в стадо, как животных, погнали вглубь острова, подгоняя тычками и уколами копий и дротиков.

Узкая тропа вилась вдоль кустов и деревьев и направлять пленников не было необходимости. И так не свернёшь. Двоих, самых слабых приходилось тащить, поддерживая под руки. До деревни оказалось не более километра пути. Но и эта дорога забрала все оставшиеся силы. Так что, выйдя на расчищенную площадку селения, огороженную частоколом, пленники повалились на землю, уже не реагируя на окрики и пинки.

История оборвалась на самом интересном месте. Ирэн решила исчезнуть так же тихо, как вошла. Ей показалось, что юноша воспримет её присутствие как покушение на приватность их общения.

А Ваниша казался неудовлетворённым. Ему явно хотелось продолжения.

-Это всё? Но ты говорил, что будешь передавать мне информацию и как-то иначе.

-Да, мы увидим её вместе.

-Но, как?

-Так,- просто сказал Анастасио и дотронулся до руки Ваниши.

Глава 10.

Островное поселение племени ица несколько отличалось даже от прибрежных посёлков их же народа на материке. Камня для построек на острове не было. Конечно, для храма касик заказал торговцам привозной материал. На это пошло множество редкостных даров моря, но зато храм в посёлке вышел таким же, как в самых больших городах.

Дома самого касика и знати племени отличались от домов его подданных только размерами и высотой фундамента. Постаменты, на которых строились дома простых жителей представляли собой просто утрамбованные и прожжённые огнём площадки. Дома касика, жреца и батаба стояли на помостах из обожжённого кирпича недалеко от центра селения и храмового комплекса.

Стены домов возводились из стволов деревьев и переплетённых прутьев. Промазывались глиной. Каждая семья украшала свой дом как могла. Из той же глины вылепливались инкрустации. Иногда узоры были так сложны и запутаны, что требовали многих дней работы. Всё это раскрашивалось яркими красками. Внутри дома оберегали фигуры глиняных богов.

Двери отсутствовали. Иногда на входе вешалось тканое одеяло или просто верёвка с колокольчиками, предупреждающая о приходе гостей. Кражи и другие преступления случались редко и повторить их преступнику не удавалось. По той простой причине, что батаб пресекал любое из них немедленной передачей виновного для праздничного жертвоприношения в храм.

Островерхие крыши покрывались листьями или травой, в зависимости от времени года, когда возводилась постройка.

Ворота были распахнуты, как обычно в дневное время. Навстречу рыбакам первыми вылетели ребятишки. У самых маленьких, кости которых ещё формировались, головы были стянуты специальными дощечками, чтоб сформировать правильно вытянутый череп и скошенный лоб.

Дети и подростки были раскрашены узорами из одной только чёрной краски, но на телах двух воинов, подошедших от охраняемых ими ворот, красовались узоры алого и чёрного цвета. Головные уборы из ярких цветных перьев соек и длиннохвостых попугаев, собранных возле своеобразных корон из перламутровых пластин от крупных раковин, кусочков кораллов и пропущенные сквозь них пучки длинных чёрных волос перевитых сезалевыми верёвочками. Эти сложные конструкции не были единственными украшениями. Нефритовые серьги в растянутых мочках ушей и костяные палочки в носовой перегородке. Добротные плащи с яркими пучочками перьев вплетёнными прямо в ткань. Ожерелья и пояса. Ножные браслеты. Эта ярмарочная пестрота контрастировала со зверскими выражениями лиц горбоносых и острозубых стражей.

Воины осмотрели пленников, бесцеремонно тыча в каждого пятками копий. Двоих лежачих схватили за щиколотки, раскрашенные в бело-чёрную полоску, подобострастно сгибающиеся, рабы и поволокли в селение. Побледневшие от ужаса и нехороших предчувствий, остальные испанцы поднимались на ноги, как только копьё воина поворачивалось в их сторону. Пленные жались друг к дружке и только Герреро бросал яростные взгляды на бесстрастных врагов с надменными и властными выражениями лиц. Монах Херонимо, прижимая к груди молитвенник, бормотал призывы к господу.

Довольно скоро, пройдя по тропинке между жилыми домами, амбарами, загонами для собак и птицы, бассейнами для сбора воды, стоящими в тени ухоженных фруктовых деревьев, они вышли к храмовой площади. У ступеней храма на помосте устанавливали скамьи для касика и его жены. Батаб уже подходил к помосту, окружённый слугами с опахалами и десятком воинов.

У двух округлых плоских камней суетились храмовые служки. Жрец руководил розжигом священного огня и подготовкой прочей атрибутики. Сам, весь изукрашенный голубой краской, он доставал черепком из кувшинчика точно такую же и наносил знаки на тела двух, распятых на жертвенных камнях, пленников. Рядом с каждым камнем у специального желобка уже стоял сосуд для жертвенной крови и чаша для сердца жертвы.

-Что за срочность, жрец? Как будто бы никакого праздника не объявлено и никакого несчастья не пало на головы ица? Наоборот, море послало необычную добычу.. Почему же без приказа касика ты распорядился..

-Рыбаки отобрали добычу у морского бога,- резко прервал батаба жрец,- мы должны вернуть ему хотя бы этих двоих, пока они не умерли без обряда. Если вы, конечно, не хотите остаться без рыбы, а то и без рыбаков. Морской бог может разгневаться и даже послать большую волну на посёлок!

Люди, собравшиеся вокруг храма, зароптали, а рыбаки, уже проклявшие своё необдуманное решение, испуганно сбились в кучку и перешёптывались друг с другом.

Загудела раковина и из дома касика вышла целая процессия из всех его домочалцев, слуг и охраны.

Простоту жилища касик компенсировал помпезным внешним видом. Богатейшие ткани нарядов его самого, жены и наложниц, а так же многочисленного потомства. Сверкающее золото и нежнейшие оттенки нефрита в украшениях, бусы из горного хрусталя у его супруги. Огромный топаз в левой ноздре касика. Почти полуметровый головной убор из высушенной акульей головы, с лентами и перьями кетсаля скалился зубастой челюстью. За широкий пояс из черепашьего панциря засунут обсидиановый топорик..

Касик прошествовал на помост, не обращая внимания на замершую толпу и суетящегося жреца. Батаб с кривой улыбкой опустил голову к земле и застыл у края возвышения, дожидаясь пока устраивалось правящее семейство. Только после этого он подошёл и тихо доложил касику обо всём происшедшем.

Касик кивал головой. Потом так же тихо задал несколько вопросов, выслушал ответы. Остальные члены семьи сидели неподвижно и молча. Когда батаб направился к жрецу, супруга касика добавила несколько коротких фраз, слышимых только её собеседнику.

-Не стоит оставлять женщин, господин, они только внесут раздор между твоими подданными. Наша дочь завтра отплывает на Женский остров рожать. Отдай их ей для жертвы Иш-Чель.

Губы мужчины дрогнули в едва видимой улыбке.

-Мудрая жена помощь владыке ица,- сказал он вслух.

В словах жены был резон, но он знал с какой жестокостью супруга убирает с дороги любое препятствие. Она была очень ревнива. Это не касалось рабынь и наложниц. Их низкое положение никак не могло повлиять на её власть. А вот необычные женщины из моря..

-Но как же они уродливы,- гадливо покривился он,- эти круглые головы,.. ей не стоит бояться такого соперничества.. и дочери жертва не помешает. В последний раз ребёнок родился мёртвым. Ещё один год без потомства и невестку саму лучше будет пожертвовать богине. Нет ли на ней проклятья, которое затронет сына или вообще всё племя..

Батаб передал жрецу слова властителя и тот отошёл в сторону, опустился на корточки между двумя жертвенниками и положил на кусок ткани жертвенный нож, ожидая речи касика.

Глава11.

Касик, или как официально звучало его имя, халач уиник, что обозначало - истинный муж, речи произносил с вдохновением. Это было то, что не только помогало ему держать в повиновении народ, но и делать его по настоящему счастливым. Ситуацию, которой сейчас, по великому духовному рвению, овладел жрец, следовало немедленно повернуть в свою пользу.

Руки вождя, украшенные многочисленными кольцами, поднялись наверх и царственным жестом продережировали толпой. Над площадью тут же повисла ожидающая действа тишина. Народ ждал. Владыка умел доставить удовольствие спектаклем.

-Да пребудет с народом ица многоликий Ицамна и боги идущие за его спиной! Потому, что каждому рождённому на тринадцати небесах и в девяти подземных мирах определено место Великим Драконом. И на каком бы месте ты не был рождён, твоё служение богам должно быть полным и соответствовать твоему положению в народе. И следить за тем, чтоб так было, обязанность халач уиника.

Не пугай наш послушный народ, жрец покровителя нашего города. Морской бог привёл добычу нашим рыбакам не просто так. Может он решил разделить жертву между своими братьями, а так же почтить отца богов. Твоё дело, жрец, порадовать их зрелищем, напоить священной кровью, а не накликать беды на наш город. Если дурное слово принесёт дурное дело, это будет всецело твоя вина.

Батаб, двоюродный брат властителя, всё ещё прячущий лицо в подобострастном поклоне, снова ухмыльнулся.

-Умеет же касик любую ситуацию обратить в свою пользу.. Теперь любое несчастье с моря даст ему власть над жизнью жреца. Слишком часто их полусумасшедший братец стал нарушать полноту власти наместника бога на земле.

-Эти двое готовы к проведению церемонии?- продолжил касик вопросом к жрецу.

-Да,- коротко ответил жрец,- он настолько был погружён в ритуальный экстаз, что даже не заметил хитрого хода своего властителя.

-По моему ему просто нравится резать жертвы,- подумал батаб. Он, как воин, тоже убивал, но не испытывал от этого особой радости. Только боевое отрешение и возбуждение, которое потом сменялось на опустошение и усталость.

-Так одарите наши жертвы, подданные, за то, что они понесут наши слова богу.

Юноши и девушки, ещё не утратившие девственности, знающие свои обязанности на подобных церемониях, выбежали из толпы и, с радостным смехом, осыпали распятые тела цветами.

Испанцы, тесной кучкой стоящие в стороне и не понимающие речи туземцев, с недоумением смотрели на это бурное веселье, совсем не соответствующее тем приготовлениям, которые проходили на их глазах.

За спинами толпы ударил барабан. Люди быстро освободили проход и стал виден сам инструмент - вертикально стоящая деревянная колода с натянутой кожей. Рядом сидели ещё трое и били в черепаховые панцири разных размеров. Двое других музыкантов задули в большие раковины, а один в костяную дудку, очень напоминающую человеческую берцовую кость.

Молодёжь, продолжающая веселиться, образовала круг, достала из-за поясов трещотки из костей с насечками и твёрдые палочки. Водя палочками по ребристой поверхности, они создавали скребущий звук, задавая им ритм танца. Притопывая ногами с маленькими колокольчиками, прикреплёнными к ножным браслетам, они добавляли ещё одну грань звука к ритмичной мелодии. Всё больше ускоряясь, они двигались вокруг жертвенных камней, подпрыгивая и поворачиваясь в танце, вертя округлыми ягодицами, окрашенными в чёрный цвет и пересечёнными только полосочкой набедренной повязки. Плащики, доходящие до пояса взлетали, когда прыжки становились слишком энергичными.

Потом они запели. Испанцы не понимали слов. Но зато туземцы заулыбались радостно.

-Смягчите своё сердце, круглоголовые люди и радуйтесь. Ничего плохого не случится с вами, потому что вы идёте к доброму богу, передайте ему наше почтение и преданность. Вам не нужно больше приходить на землю ни оленем, ни ягуаром, ни цветистой птицей, ни человеком. Останьтесь перед лицом бога и обратите свои мысли и душу к отцу.

-Прими нашу жертву Ицамна! Прими нашу жертву Хуракан!- закричал касик и воткнул иглу ската в правую щеку. Струйка крови была тут же подхвачена одним из младших сыновей касика и он размазал её по маске из нефрита, которую держали двое стариков из свиты. Маска Ицамны была куплена в прошлый приезд торгового судна и касик чрезвычайно гордился полуметровым нефритовым идолом. Супруга касика разрезала язык острой морской раковиной и став на колени рядом с маской провела им по пухлым губам божественного изображения.

У касика поднялась жаркая волна внизу живота.

-Если этот жест вызывает такую же реакцию у всех мужчин, этот новый ритуал, изобретённый супругой, следует закрепить,- подумал "настоящий муж".

Тем временем четыре старика чака, помощники жреца, растянули первую жертву так, что грудь несчастного изогнулась колесом. Жрец, который, видимо, и впрямь из любви к искусству, исполнял в племени роль и накума - взрезателя груди жертвы и чилама - толкователя божественной воли, медленно и со вкусом поднял обсидиановый нож. Улыбаясь, он с вожделением неторопливо вошел лезвием в середину грудины под костью и провёл им вдоль нижнего ребра. Мужчина на камне не закричал, но захрипел проткнутым лёгким и только вздрогнул несколько раз, так сильно было растянуто тело, а жрец уже вырвал его ещё бьющееся сердце и поднял повыше сладострастно запрокинув голову.

-Ха, Ицамна!- выдохнула толпа и одна из пленниц тонко закричала, а другая осела на руки побледневших мужчин.

Жрец бережно положил сердце в сосуд. Кровь из разреза густой струёй стекала в чашу, стоящую у специально сделанного жёлоба. Жрец снова воткнул нож в центр живота и разрезал его до паха. Внимательно изучил ещё слегка шевелящиеся внутренности и ткнул пальцем во что-то понятное только ему.

-Ицамна пророчит смерть!- визгливо выкрикнул он.

-Надо оставить за ним только роль накума,- с раздражением подумал касик,- слишком часто он пророчит беду, а народу нужна радость.

Он поднялся и жестом успокоил ропот толпы.

-Смерть всегда ходит рядом с жизнью. Если боги решат взять кого-то перед лик свой, это их право и их дар. Есть ли такие, что не хотят посмотреть в светлое лицо Ицамны?

Таких, естественно, не нашлось.

-Мы принимаем божий дар. Наши жизни в твоих руках, отец наш!- удовлетворённо кивнул правитель и сел.

Жрец со вкусом отрезал сначала руки, потом ноги жертвы.

-Прими и вкуси, народ!

Четыре раба подбежали и приняли части тела и унесли для приготовления главного блюда вечернего празднества. Отрезав голову, жрец наколол её на копьё храмового стража и тот установил её в ряд гниющих голов и уже голых черепов у подножья пирамиды храма. Последним был отрезан фаллос и отправлен в голубую чашу для приношения Ицамне.

-Остальное унесите для лесных детей бога.

Процедура со вторым испанцем была проделана жрецом с не меньшим рвением. За исключением того, что пророчества должны были последовать позже, а останки, кроме крови, сердца и фаллоса, отправляющихся к статуе бога моря и штормов, головы, остающейся у Храма, рук и ног предназначенных для насыщения паствы, уносили к Пасти Хуракана. Туда же должен отправиться батаб с воинской свитой, чтобы после передать слова бога касику. Такова была его воля.

Народ получил свою долю праздника на сегодня. Дурных пророчеств в этот день прозвучать больше не должно. Во всяком случае перед толпой. Праздник можно продлить. Есть много других подходящих для этого случаев. И не надо тратить лишних денег на покупку пленников у торговцев.

Да, он решил. Пленниц он отдаст жене. Та сумеет порадовать своих подданных. А счастливые женщины - радость мужьям.

До следующего праздника, надо как-то укротить этого дурного вестника. Через несколько дней трое юношей из селения отправляются в путешествие к пещере Дракона. Мечтают получить свою принцессу и свежую кровь для ица. Там он не потерпит дурных предзнаменований. И так слишком редка удача в этом предприятии.

-Заприте пленников в храмовой тюрьме,- скомандовал воинам батабоб.

Рабы с жертвенными останками в глиняном кувшине на носилках, украшенных целым ворохом перьев и лент, расходились в сторону леса и в сторону моря.

К морю, с процессией воинов, отправились жрец и батаб. А так же два музыканта с черепаховым барабаном и огромной, беспрестанно воющей, раковиной.

Глава 12.

Пасть Хурагана - одна из рифовых пещер на юго-западном берегу Острова Ласточек, где обитало племя. Вход в пещеру, открытый во время отлива, в прилив наполовину уходил под воду. Вода с рёвом врывалась в пещеру с каждой волной и уносила брошенные дары внутрь. Вокруг каменного рта кружилась пена и раздавались чавкающие и хлюпающие звуки.

Батаб спускался в пещеру, когда был мальчишкой и святотатство казалось ему проявлением храбрости. Он знал, что в центре её раполагался круглый провал Священный сенот, горло Хуракана, куда и проваливались бесчисленные жертвы. Их швыряли в начале прилива во вливающуюся в Пасть волну в круглом горшке запечатанном рыбьим пузырём.

Если горшок разбивался о камни и останки уплывали в Сенот, значит жертва принята и бог доволен. Иногда горшок выбрасывало назад и требовалось множество воплей и уговоров жреца, чтоб бог штормов принял жертву. Случалось, что вода поднималась очень быстро и закрывала вход полностью и тогда горшок бросало на прибрежные камни. Это значило, что селение скоро должно ждать Хурагана с ветрами и штормовыми волнами, которые, в самые злые времена, разгневанный бог нагонял до самого поселения. Иногда к Хурагану присоединялся обозлённый Чак, со страшными ливнями, вместо доброго урожайного дождя.

Девушка, ставшая позднее женой батаба, под страшным секретом рассказала ему, что на Острове Женщин есть Сенот тридцати глаз. Это маленькие круглые колодцы через которые отдают Иш-чель мертворождённых или уродцев. Их бросают туда ночью, когда восходит Луна - символ богини. Но однажды она заглянула в одну из круглых глазниц днём и увидела там множество спящих акул.

Гребцы, привозящие женщин на остров, никогда не сходят на берег. Остров Женщин для мужчин под запретом. Когда он был юношей, он привозил туда свою жену. Она родила ему единственного сына. Он берёг его, как зеницу ока. Покупал для супруги девственных рабынь для жертвы Богине Луны. Но она так и не дала им больше детей. Наказала за святотатство..

Батаб любил жену и не прогонял, хоть и знал, что наказала Иш-чель именно её. Потому что вокруг его наложниц-рабынь бегало множество здоровых ребятишек. Его детей.

Жрец привёл их на берег в удачное время. К самому началу прилива. Едва успели с положенным ритуальным песнопением и горшок полетел к зеву пещеры. Крутая волна подхватила его и понесла в Пасть. Жрец старательно высматривал, не покажется ли хотя бы розовый цвет в пене у пещеры. Но горшок исчез бесследно и разочарованный любитель дурных предзнаменований заставил воинов ещё час плясать, благодаря бога за принятый дар.

Батаб проколол щеку иглой ската, как это делал касик, только вынул её из другой щеки и сделал вид, что погрузился в толкования. Он, как и его придурковатый братец, любитель покопаться в кишках, тоже проходил обучение у жреца. Но, не найдя в этом своего призвания, стал воином племени, а после и военоначальником, блюстителем порядка - батабом.

-Наверное, если бы Чунта Шок, его старший брат, не стал накумом, не резал животы жертвам и не занимался ритуальным изменением тел, тоесть был обычным воином или рыбаком, то точно стал бы порченым. Такие иногда рождаются в племени и жрецы не всегда находят в них Нижних Демонов в детстве. Они прячутся глубоко и глупые матери скрывают их, когда видят, что дети мучают собак или младших ребятишек.

А потом дети Богов Обезьян из нижних кругов забираются порченым в уши и они начинают убивать и насиловать женщин и тогда ему приходится их ловить и возвращать Сипакне.

Он вспоминал с каким лицом брат делал надрезы вокруг его фаллоса, так, чтоб крайняя плоть превратилась в кисточки. Этот ритуал дозволялся только сыновьям знатных родов и считался признаком владык. Чунта едва не облизывался, как голодный ягуар и ждал хоть малейшего проявления боли от младшего брата. Но Кичи разочаровал его. Он улыбался пока жрец не остановил наконец кровь, обильно стекающую в жертвенную чашу, увидев, что брат стал совсем уж мертвенно-бледным. Конечно нет крови для богов ценнее, чем истекающая из фаллоса или из женской вагины. Особенно, если это кровь рода владык. Но это было совсем другое.

С тех пор Кичи Шок, как батаб, ответственный за спокойствие племени, не выпускал из вида старшего брата. Если в нём живёт демон, это может повредить всему роду. И касику Вокхину тоже. Не то, чтоб он сильно любил касика.. Даже завидовал ему с самого детства.

Вокхина назвали так за то, что родился с огромным горбатым носом.

-Красавец,- сказал отец принимая малыша в первый раз на руки,- ему не нужно будет лепить из глины горбинку на носу. На переносице маленького наследника болталась алая кораловая бусина и он старательно косил на неё чёрными, ещё мутноватыми младенческими глазками. Ещё через несколько дней, после положенных двух месяцев очищения, на празднике с целыми шестью убитыми рабами голову будущего касика туго стянули дощечками с выгравированными на них именами богов.

Кичи не был так красив, как двоюродный брат, но считал, что так же умён. А может даже и больше.

Его сын, единственный и любимый Ахэну, тоже хотел славы. Как ему уговорить мальчика не оставлять их с матерью и не отправляться в страшную пещеру Дракона. Он передал бы ему власть батабоба, как только он вошёл бы в возраст и родил первого сына. Но проклятый Чунта пичкает его списками Храма и забивает голову огненной любовью с принцессой Драконицей. Отнимает единственное дитя. Всего три дня и мальчик поднимется на корабль, который собирает юношей со всех селений и повезёт к далёкому берегу. А дальше юноши и шаманы пойдут к одним им известным огненным горам, в одной из тайных пещер которых они попытаются надеть Маску Дракона.

Глава 13.

Погода благоприятствовала женщинам ица. Хураган принял жертву. Может и мать Иш-чель почтит своей благосклонностью рожениц, зачавших после праздника урожая. Таких оказалось пять, а это само по себе было удачей. Будущие матери ица старались приурочить зачатие к значимым или счастливым датам.

Если роды начинались не на острове, а в деревне, это считалось плохим знаком. Поэтому те, кто носил плохо, зачастую проводили всю беременность или большую её часть на острове, под наблюдением опытных жриц. Но такое доступно было не всем. Не каждая семья могла себе позволить освободить женщину от повседневной работы. Не всегда родня брала на себя уход за другими детьми. А бывали и мужья, что не соглашались жить долгое время без жён.

Но, рождённые без покровительства богини, подрастая, с большим трудом находили себе пару. А некоторые и вовсе не доживали до взрослости. Потому что женщина, чьи роды начинались не ко времени, должны были уйти в лес, чтоб не открыть пути злым духам к жилищам людей. На острове, богиня принимая первую жертву, принимала и покровительство за младенца, а вторая жертва, должна была дать пищу духам и отвлечь их от новорождённых и их матерей, когда они вступали на грань миров откуда приходила новая жизнь.

Но недостаточно было просто родить одной в лесу. Нужно было ещё и пережить срок очищения. Пока запах крови продолжал привлекать злых духов, женщине запрещёно было появляться в деревне. Правда, если семья была достаточно богата, она могла купить раба для жертвы Шбаланке, одному из воплощений верховного бога Ицамны, который, пройдя подземные миры, становился ужасным богом-ягуаром и мог вступить в бой с сонмищем сущностей, питающихся женской кровью.

Но, чаще всего, такой младенец, был первым выбором жрецов и сам оказывался жертвой, в случае какой-то большой беды для племени ица.

Сегодня процессия была особенно пышной. На остров Женщин отправлялась дочь вождя с большой свитой бедных родственниц и рабынь. В отличие от других беременных, Кухату несли на носилках четыре раба. Только на острове, дочь вождя могла ступить на землю, которую охраняла богиня, потому что за царской кровью подземные демоны охотились с особенной злобой.

Вход на остров для мужчин был возможен только в возрасте младенца, ещё не отнятого от груди. В этот раз, одна из будущих матерей зачала, продолжая кормить предыдущего малыша, что среди женщин ица было не такой уж и редкостью и несла младенца в куске ярко-красной ткани переброшенной через одно плечо и сосущего на ходу полную смуглую грудь, лёжа на её огромном, остро торчащем, животе.

Ещё за одной женщиной тащилась стайка из одних девчонок мал-мала меньше. Видно не нашлось родни приютить. Рабыни, что и понятно, в этот раз деловито суетились, помогая хозяйкам. В эти дни их ждала только привычная, пусть и тяжёлая работа. Для жертвы бог моря прислал круглоголовых.

Испанки, оторванные от спутников и вчерашним зрелищем подготовленные к самой страшной смерти, не понимали рыдать им или радоваться. Куда направляется эта толпа женщин на сносях и зачем их тащат за ними? Какая злая судьба им уготована? И, если смерть придёт к ним от рук этих женщин, то, по крайней мере, возмжно, избавит от насилия мужчин дикарей и сохранит их бессмертную душу от поругания и бесчестья.

Пленницы даже не были связаны. Куда им бежать? В лес, к диким зверям? Без поддержки одноплеменников, которые, хоть и себя защитить не смогли, но всё же были мужчинами. Они тащились, обречённо и испуганно разглядывая чужие страшные лица. Косоглазые, острозубые, с уродливо сплюснутыми головами чудовища, прыгающие и вопящие. Вокруг сновали полуголые, остро пахнущие потом и рыбой туземцы и никакого сочувствия и надежды не видно было в их маслянисто-блестящих глазах.

Их опять сажали в лодки. Может им было бы лучше остаться в море. Утонуть. Хотя человек странное существо. Получив пищу, воду, он тут же начинает лелеять надежду на жизнь. Девочки и женщины, остающиеся в деревне, совали им в руки фрукты, маленькие тыковки выкрашенные голубой краской, пахучие синие цветы и что-то бормотали, как-будто передавали кому-то просьбы или приветы.

Собственно так оно и было. Девушки просили у Иш-чель счастливого замужества, а женщины будущего здорового потомства. Кто, как не идущие прямо к обожаемой богине, могут передать ей мольбы её детей.

Лодки оттолкнули от берега и они, стараниями гребцов, резво разрезали, бликующее солнцем, бирюзовое зеркало воды.

Глава 14.

Лодка для путешествия на остров Женщин, была одна из трёх больших пирог племени. На острове не нашлось больше подходящих деревьев. Лодки выдалбливались из целого ствола. И самая большая из них вмещала до сорока человек и товары для торговли. Именно на ней отправлялись юноши в Пещеру Дракона. Путь был неблизким. Племя оправдывало дорогостоящее путешествие торговлей.

Для паломничества женщин брали самую меньшую из трёх. Одна всегда оставалась на острове. Роженицы с материка приходили в бухту Женщин и отправлялись на остров сами. Туда же приплывали бесплодные, просить покровительства и милости богини. С острова Ласточек было слишком далеко и опасно отправлять жён одних и мужчины выделяли две смены гребцов. И всё же, для того, чтоб добраться нужно было не менее десяти-двенадцати часов. Всё зависело от ветра, волн, течений, времени года и ещё очень многих обстоятельств.

Путешествие было нелёгким, поэтому зачатие приурочивали к большим праздникам. Как уже известно одним из них был Праздник сбора урожая. День Солнца и Праздник кукурузы, а так же Праздник посвящения во взрослость. Была ещё неделя Дракона, в которой последний день так же считался благоприятным для зачатия. В другие дни женщины, чтоб не забеременеть, принимали определённые травы. Секрет их приготовления передавался из поколения в поколение жрицами острова Женщин. Как и секрет сбора, принимаемого перед предполагаемым зачатием.

Конечно не все города народа Майян отправляли паломниц к острову. Только те, которые жили в нескольких днях пешего пути до бухты Женщин. Остальные либо имели свои храмы богини Луны, либо шли к ближайшим. Но остров Козумель, владение касика Вокхина, отправляло своих жён только туда.

Эта традиция связана с возникновением рода Шок. Приблизительно два бактуна и один катун назад, бездетной женщине ица из прибрежного города приснился сон, в котором Бог Солнца, выходящий на рассвете из моря в виде акулы, пообещал дать ей сына, если она возьмёт лодку своего отца и отправится на безлюдный островок в море. Там она должна поститься и ждать ровно три дня, а после войти обнажённой на рассвете в море и ждать пока бог овладеет её телом.

Отец не поверил сну и объявил девушку порченой, но жрец сказал, что нельзя задерживать того, кого зовут боги. Семья девушки была богатой, из хорошего рода, но отец её был так жаден, что его скупость была предметом всеобщих насмешек и даже иногда гнева жрецов. Поэтому он возразил, что если богу понадобилась негодная девка, которую, несмотря на хорошее приданое, вернул муж, так как она не дала ему наследников, то он может её взять и у здешнего берега. Нечего переводить хорошую лодку.

Тогда его дочь на рассвете бросилась в бухту с высокого берега и народ подумал, что она утонула. Но на самом деле всё было не так. Бог Солнца, обрадованный преданностью женщины выплыл ей навстречу в образе огромной китовой акулы и на собственной спине привёз её к острову. Три дня она не пила и не ела и носила камни, чтоб построить стеллу в честь спасшего её божества. Она указала на ней день, когда впервые ступила на эту землю.

Когда пришло время отдать своё тело Ицамне, появилась богиня Иш-чель и поставила свои условия. Её супруг даст ребёнка простой женщине и она сама поможет ему родиться и будет покровительствовать его будущему роду, но женщины этого рода должны будут поставить на этом острове храм богине Луны и все дети рода должны появляться только здесь. Ей должны приносить достаточно жертв и не допускать на этот остров других мужчин, за исключением младенцев.

Девушка с благоговением приняла все условия Иш-чель и нагой отправилась в море. Она была лишена возможности увидеть лицо бога, ибо его могут видеть только в небесных или подземных мирах. Поэтому он явился к ней с телом человека и акульей головой. В честь чего все касики рода носят её как головное украшение.

А женщина, забеременела и в срок родила здорового ребёнка. Сама Иш-чель стала её повитухой. В тот же день Хураган прибил к берегу острова лодку с рыбаками её родного поселения. Но женщина запретила им сходить на берег. Она сама вошла в пирогу, держа на руках младенца с головой похожей по форме на акулью и острыми треугольными зубами. Рыбаки побоялись сказать что-нибудь той, кого уже давно считали сошедшей под Землю. Но как только она взошла на борт, лодка сама поплыла к материку. Более того, рыбы выпрыгивали из воды и падали на дно лодки.

За время пока она была на острове, её отец стал касиком. Он не захотел принять обратно непокорную дочь и назвал её сына демоном. Но рыбаки, своими глазами видевшие покровительство божественных сил решили отправится со своими семьями вместе с ней и Ицамна привёл их на Козумель. А бухту в которую бросилась дочь касика назвали Женской. И на остров сначала потянулись те женщины, которые не могли иметь детей, потом те, у кого уже были трудные роды или потерявшие в родах детей. А потом и все женщины, что искали для своих отпрысков здоровья и счастливой судьбы.

Сейчас гребцы проделывали знакомый путь, чувствуя восторг от явного покровительства божественных сил. Ветер дул ровно с нужной силой и помогал, надувая тростниковую циновку, что служила им парусом, приближая лодку к материковому шельфу, вдоль которого они направятся к острову-храму.

Они прибыли вовремя, когда оставалось ещё достаточно времени, чтоб гребцы-мужчины могли вернуться в Женскую бухту до поры, когда Бог Солнца должен будет нырнуть акулой на ночь в морскую глубину.

Лодки не должны даже касаться морского дна у острова-храма. Поэтому первыми в воду выпрыгнули служанки и, погрузившись по пояс, начали принимать на голову тюки наконец, опустили за борт будущих матерей. Последней сошла с лодки в прозрачную воду острос поклажей. В воду толкнули испуганных пленниц. Потом на берег перенесли детей и, вного пляжа дочь касика. Мимо её ног скользнула маленькая полуметровая акула. И люди ица закричали от радости. Это был добрый знак. Лодки отплыли, как только нога принцессы ступила на берег.

Глава 15.

Мо пришёл в себя от того, что Ирэн трясла его изо всех сил.

-Ты был как мёртвый,- заплакала она,- я не могла тебя разбудить.

Рядом, бледный от страха, стоял Анастасио. Солнце, поднявшееся к зениту, светило прямо сквозь прозрачное окно в крыше каюты.

-Я не беспокоила вас почти до обеда, думала, что вы разговариваете, а, когда вошла увидела, что вы оба в беспамятстве лежите на полу,- она громко всхлипывала и смахивала, сползающие по покрасневшему носику, капли слёз.

-Со мной всё оказалось в порядке,- перебил её Анастасио,- а вот ты,.. и вправду, как будто умер. Всё тело ледяное и окоченевшее. И вдыхал несколько раз за минуту. Какой-то каталепсический припадок.

-Каталептический,- машинально поправил Мо.

-Ну, да,- слегка успокаиваясь кивнул юноша.

-Что тут произошло?- зло сжимая кулачки, воскликнула Ирэн.

Анастасио открыл было рот, чтоб рассказать, но Мохумба решительно перебил его.

-Ничего страшного, со мной всё в порядке. И я очень.. ну, очень голоден.

Он улыбнулся самой успокаивающей улыбкой из всего арсенала милых и незначительных мелочей предназначеных исключительно против женских слёз.

На самом деле всё было не так безоблачно. Сердце, которое до этого едва билось, сейчас колотилось бешенно и, будь у него ноги, они вряд ли удержали бы его.

-Поди, малышка, распорядись про обед.

Ирэн, недоверчиво оглядываясь на, всё ещё сидящего на полу друга, тем не менее послушно отправилась позаботиться о еде.

Как только она вышла, Мо быстро приложил палец к губам и прислушался, действительно ли удаляются её лёгкие шажки.

-Не надо волновать её, не говори ей, что это связано с Драконицей. Она, мне кажется, ревнует меня к этой легенде.

-Ты что же, сам не веришь в то, чему посвящаешь остаток жизни,- в ужасе захлопал глазами Анастасио.

-Знаешь, я не могу верить в то, что для меня кажется нелогичным. Человек, оплодотворяющий тысячи самок Дракона, чтоб создать народ, который приведёт рушащийся мир в равновесие - это нонсенс.

-Зачем же ты ищешь Маску?

-А чем это занятие хуже других, когда мир, возможно, катится в тартарарры.. Мне просто интересно. И потом я дал слово Дракону... Которого может быть видел, а может и нет.. Но со мной произошли необычные вещи и, верю я в них или не верю, но буду продолжать свой поиск. Это ведь то, что ты хотел услышать?

Юноша оторопело смотрел на своего старшего товарища, не совсем понимая, насколько серьёзно он говорит. Слишком восторженная натура Анастасио не позволяла ему верить во что-нибудь наполовину.

-Помоги мне встать,- Мо протянул ему руку и тот, опомнившись бросился поднимать, беспомощно вытянувшего негнущиеся протезы друга.

-У меня болят ноги.. Да, их нет,- калека насмешливо глянул на юношу, неосознанно бросившего взгляд на протезы и тут же неловко отвёвшего глаза в сторону,- их нет, но иногда они болят или чешутся. Вот такая беда.. Я думаю, порой, что такая красавица, как Ирэн скорее должна была бы полюбить тебя, мой мальчик. А такому чудовищу, как я и впрямь больше подходит Драконица.

На его, достаточно редкую, но горькую жалобу, Анастасио в ужасе замахал руками. Для него сказанное прозвучало кощунством.

Поданный обед, однако, был встречен самой милой из его улыбок. Но со следующим сеансом передачи информации решили всё же повременить до завтра. Агэпито, перешедший в руки встревоженной возлюбленной, был слишком слаб и разбит, чтоб решиться повторить его снова.

Простыни, чистые до хруста, приятно холодили спину, а ручка с мягкими пальчиками и розовыми коготками, приятно бродящая по телу, снимала усталость, но не сомнения.

-Мальчик прав,- бродила в его голове одинокая мысль,- я недостаточно предан идее, чтобы спасать человечество. Я обычный.. Что во мне такого, кроме того, что я последний в роду? Этот юноша, Анастасио, как те, из легенды.. Майянские юные воины ищущие славы, чести и огненной любви, сжигающей душу и тело.. А мне хочется просто покоя.

Он протянул руку и прикоснулся к бархатистой коже с меленькими прозрачными волосками. Провёл ладонью по плоскому животу и гладко выбритому треугольничку, не загоревшему под бикини. Она вздрогнула. А он подумал, что бедняги матросы и так слишком напрягаются, видя, как она загорает в шезлонге, прикрытая своим малюсеньким голубым купальничком.

-За что на него свалилось такое счастье?

Ирэн жадно потянулась к нему и он ответил ей со всей страстью которую вызвал в нём этот непростой вопрос.

...Эти бедные люди попали в руки злого касика, который принес в жертву своим идолам Вальдивья и четырёх других и затем устроил из их [тел] пиршество для [своих] людей; он оставил, чтобы откормить, Агиляра, Герреро и пять или шесть других, но они сломали тюрьму и убежали в леса. Они попали к другому сеньору, врагу первого и более кроткому, который их использовал как рабов. Наследник этого сеньора относился к ним очень милостиво, но они умерли от тоски; остались только двое, Херонимо де Агиляр и Гонсало Герреро; из них Агиляр был добрым христианином и имел молитвенник, по которому знал праздники; он спасся с приходом маркиза Эрнандо Кортеса в 1518 г...- прочёл Мо в, оставленной на открытой странице, книге, когда Ирэн, уставшая, уснула на смятых простынях, а он, не в силах уснуть, присел за стол, переполненный информацией, переданной Анастасио.

Когда имя Мохумбо Ваниша появилось впервые на слуху общественности, это было связано в его первой книгой, которую он написал буквально за пару месяцев и сам перевёл на несколько ведущих языков включая русский, английский и китайский. Изначальный вариант, на испанском, талантливо пропиарил влиятельнейший журналист из AF Medias, борец за права малых народов.

В своё время известность пришла к нему, можно сказать, на костях погибшей индейской расы. Он едва сам не отправился в мир иной проводя журналистское расследование о предполагаемом искусственном происхождении вируса, убившего всех краснокожих людей на планете.

Знакомство с Агэпито шло именно из тех дней. Журналист просиживал в больнице часами, несмотря на свою занятость, и записывал истории о тех людях, которых лично знал Ваниша. И эта бережно сохраняемая память об уже ушедших людях помогала ему бороться за собственную жизнь. А потом сражаться с отчаяньем, когда ему отняли ноги.

Поначалу, в первые два года после встречи с Драконом, когда ещё были живы необыкновенные воспоминания, когда полученные чудесные знания помогали составить одно из богатейших состояний и в то же время исследовать все исторические источники его предков, связанные с Маской, в Мо горел энтузиазм и виделась чёткая жизненная цель и позиция.

Но сейчас, когда поиски отняли у него шесть лет жизни и им ещё не было видно логического конца, он стал остывать. Его сознание как-будто раздвоилось. Особенно после встречи с Ирэн. И веря, и не веря, что человечество, возможно, проживает свои последние годы, он метался между желанием провести в любви, достатке и покое те дни, что ему остались и стремлением спасти человеческую цивилизацию и получить неограниченную силу, необыкновенные любовные переживания с существами далёкими от обычных человеческих женщин и телесно, и психологически.

Цивилизация, хоть громкие слова и раздражали Мо, спасения несомненно стоила. Получив знания, ранее недоступные ему, он убедился в этом ещё больше. Все недостатки человечества не могли обесценить созданного им же.

Одолевавшие его воспоминания и строки книги, получившие такую неожиданную иллюстрацию через видения, заставило вновь проснуться его угасший было интерес. Он подумал, что завтра непременно продолжит эксперемент с Анастасио, даже, если это будет опасно для его здоровья. Но, поскольку миссия требовала не самоубийства, а его живого участия в событиях, Ваниша решил подключить их корабельного врача, чтоб тот наблюдал за ним с парнишкой во время гипносна.

Глава 16.

-Я готов,- сказал Мо, устраиваясь в кресле полулёжа.

Рядом, в парном кресле, лежал Анастасио, а доктор всё ещё продолжал раскладывать какие-то свои лекарства и приборчики. Он измерил им давление, с таким же серьёзным видом, как перед завтраком уровень сахара. А ещё, к неудовольствию Ваниши, запретил ему пить вино. Тот привык после завтрака присесть с сигарой и бокальчиком во время их бесед с Анастасио. Работы у него было немного и он очень гордился поручением.

-Ну, прямо в космос запускают,- поворчал Мо, но спорить с доктором не стал. Он был счастлив, что удалось обмануть Ирэн, мотивируя присутствие доктора за утренней трапезой обычным осмотром, после вчерашнего обморока. Так что, как ей не хотелось обратного, её выставили заниматься своими делами. Только её охов и вскриков не хватало для того, чтоб полностью вывести Мо из себя.

Стоило холодным от волнения пальцам Анастасио прикоснуться к его руке и он улетел в мир прерванных грёз или, возможно, родовой памяти, так легко, что не успел ощутить перехода.

Море коротко и нежно плескало в берег прозрачной волной. Дочь касика - Акбаль всегда радовалась приближению ночи. Это было её время. Она родилась в момент наступления темноты, когда солнце полностью исчезло за горизонтом и по ночам чувствовала прилив внутренних сил.

Если бы не прямой запрет отца, Акбаль предпочла бы стать жрицей на острове Женщин и помогать другим производить потомство, гадая об удачном времени вызова родов при помощи красных семян священного дерева. Может быть её первый ребёнок умер из-за того, что Иш-Чель оскорбил запрет отца. А может быть и теперь её ребёнок умрёт и ей вообще не суждено иметь детей. Тогда брат отца, бешенный Чунта отправит её к богам.

Она вспоминала, как после первых родов старая жрица протянула ей ещё розовое и тёплое тельце умершего малыша, чтоб она подержала его на руках, прежде чем его отнесут к Синоту Тридцати глаз и отдадут душам предков, спящим внизу.

Ей не хотелось брать его. В ней не возникло никакого чувства к этому красному мокрому комочку, измазанному чем-то белым и неприятным, но она пересилила себя и взяла его на руки, прижала к груди и смотрела как быстро синеет его кожа и губы. И всё же, позднее, она поняла как права была жрица, что заставила её попрощаться с младенцем и была благодарна ей.

Боль и тоска возникли позже, с приливом молока к груди, которую пришлось туго перематывать. Если бы она не была дочерью касика, то, возможно, кормила бы малыша мать которого умерла родами. Такая смерть считалась священной, как и смерть жертвы богам или самоубийцы-удавленника, убившего себя, чтоб не страдать от страшной болезни или, чтоб сохранить семейную честь.

Но, женщину умершую родами не разрешалось упоминать в семейных списках. В ближайший "день прочтения", перед поминанием, имя матери закрашивали в списке традиционной обрядовой голубой краской.

А ребёнку имени вообще не полагалось. До достижения пятилетнего возраста его звали просто дитя. Не поручали никаких важных работ и не разрешали участвовать в храмовых церемониях. Разве что в качестве жертвы. И то для этого должны были быть совершенно определённые условия. Например детское поветрие. А младенец умерший родами, отдавался в Синод сразу же со словами "..плод не созревший, упавший с Мирового дерева Имиш слишком рано, вернись к предкам и приходи, когда будешь готов оторваться от груди матери Иш-чель.."

Переполненная этими мыслями, Акбаль шла, оставляя глубокие следы на песке и неловко, как утка переваливаясь. Она очень погрузнела. Мать говорит - плод слишком большой, рожать будет трудно. Две служанки поддерживали её под локти. Вся процессия шла прямо к храму Богини Плодородия. Прежде чем не будет принесена первая жертва, уставшие в пути матери не смогут отдохнуть в домах для рожениц.

Первой жертвой станет одна из уродливых круглоголовых. Они всю дорогу выли, не понимая своего счастья. Отправляясь прямо к богине, они не должны будут искать дорогу в рай, проходя страшные испытания, положенные обычным умершим. Особенно, вот та, с красным опухшим лицом, страшно раздражала Акбаль всю дорогу.

У принцессы ныла поясница и внизу живота появились рези. Но она не жаловалась, молча шла, глядя на проваливающиеся в песок пальцы. Она сосредоточенно делала шаг за шагом и думала о том как нужно дышать, чтоб вынести родовые боли. Дочери касика не пристало орать, как рабыне. Даже жёны простых воинов гордятся, если им удастся не вскрикнуть ни разу за время родов. Во время самых сильных схваток жрица храма надрежет кожу и вотрёт средство частично снимающее боль. Но это будет почти в конце, когда до рождения останется не более часа, иначе лекарство может навредить младенцу, а так оно не успеет попасть в его кровь.

У храма всё было уже готово к обряду и будущие посвящённые богине, девушки, не познавшие мужчин, пели славу богине Луны, бледный лик которой уже виден был на небе.

С круглоголовой стащили пропитанные солёной водой тряпки. Она закрывала тощими руками обвисшую грудь и низ живота, как будто кого-то здесь могло заинтересовать её хилое тело. Она молчала и крупно дрожала, очевидно, полностью потеряв всякую надежду. Её подтолкнули к алтарю, она забормотала какие-то слова и сделала жест рукой, не понятный майянским женщинам. Вторая круглоголовая истерически закричала. Её усадили на песок и повернули к алтарю, чтоб ей было лучше видно, как её подруга быстро уйдёт в дом Радуги, одарив удачей майянских матерей.

Когда первая жертва была уложена на алтарь и растянута, как положено по ритуалу, жрица радостно улыбаясь, вонзила нож в середину груди, провела чёткий надрез под рёбрами и, как и в начале любого ритуала, сначала вынула бьющееся сердце, а потом, продолжив надрез до самого низа живота, матку. В этот момент, беспрестанно орущая, до выпученных глаз в кровавых прожилках, вторая испанка, наконец замолчала и бухнулась лбом в песок. Наступила тишина, только булькающие звуки крови жертвы и выкрикивания толковательницы, разглядывающей при свете факела ещё шевелящиеся бело-голубоватые жгуты внутренностей, нарушали молчание сосредоточенно ждущей толпы склонённых женщин.

-Будет трудно,- наконец громко сказала толковательница,- но богиня не показывает смертей, а значит нам благоволит удача.

Акбаль подняли и воды вдруг хлынули по её ногам, впитываясь в песок. Вокруг засуетились женщины. Боль первой схватки согнула её сразу так сильно, как не было в первых родах даже в самые тяжёлые моменты. Но она задавила крик горловым мычанием.

Её подхватили под руки и повели на родовую площадку. Жрицы ещё занимались жертвой, но девушки уже разводили вокруг священного дерева костры большим кругом. Они будут поддерживать огонь, не давая злым духам пробраться к роженице до самого конца родов.

Акбаль опустили на колени под деревом и обмотали руки верёвками из растительного волокна, в которую были вплетены так же и пряди женских волос. Они были крепко привязаны к толстой ветви, проходящей параллельно земле. Её полностью раздели, Соски покрасили голубой краской. Над головой повесили початок кукурузы.

Появилась жрица несущая жаровню из панциря морской черепахи. Её быстро установили на три куска обсидиана и перенесли в неё угли. Жрица тут же начала бросать в неё связки сушёных трав и над поляной потянулся ароматный дым. Соком табачных листьев натёрли ступни и виски принцессы.

Схватки, после отхода вод, сразу стали сильными и частыми. Лоб женщины покрылся потом. Крупные капли стекали по лицу. Волосы её стянули в пучок и перевязали, чтоб не падали на глаза. Акбаль искусала все губы. Она беспрестанно молила богиню дать ей живое, здоровое дитя, называя все свои четыре имени - личное, имя рода отца, имя рода матери, то, что она получила при замужестве. Потом назвала даже первое, детское, под которым её девочкой знали соплеменники. Иш-чикуль - птичка.

Она уже давно не прыгала по берегу, как маленькая трясогузка, собирая камешки и раковины, но отошла от того времени не так далеко. Её выдали замуж в четырнадцать лет. А сейчас, шестнадцатилетняя, она была уже женщиной рожающей второй раз и потерявшей одно дитя.

Время ползло медленно, прерываемое острыми изматывающими схватками. Ребёнок опустился быстро. Видно плод не был слишком крупным, но в пузыре было очень много околоплодных вод. Сначала думали даже, что у неё двойня, таким большим был живот. Но сколько не щупали знающие женщины, они так и не пришли к общему мнению.

-Иногда бывает такое расположение деток в животе, что никак не прощупаешь второго ребёночка,- говорила старуха Иш К'ак', соседка матери Акбаль.

Наконец жрица разрешила ей тянуть верёвки и тужиться. К этому времени ей стало уже гораздо легче из-за втёртой в кровь мази. Она всеми силами старалась помочь своему ребёнку быстрее появиться на свет и послушно делала всё, что говорили ей помощницы. Ребёнок выскользнул в руки, стоящей рядом с ней на коленях, повитухи и она переложила его на кусок, разложенной на огромной шкуре ягуара, ткани. Акбаль, не отрывая глаз, ждала его первого крика.

И когда он, захлёбываясь, завопил громко и требовательно, она нетерпеливо потянула к нему руки. Но жрица отстранила её. Сначала обсидиановым ножом разрезали пуповину. Нож завернули в ткань, чтоб позже бросить его в море, для жертвы богу-отцу. Початок сняли и обмазали пуповинной кровью. Позже его прокоптят в дыму священного костра второй жертвы и зёрна посеют тут же, на острове. Урожай пойдёт жрицам храма.

Повитуха глотнула крепкого рома из тыквенной чаши и передала по кругу помощницам. Остаток плеснули на тряпку и обтёрли младенца. Только потом его обернули в ткань и понесли по внутреннему кругу вдоль горящих костров. Только после появления последа мать могла взять младенца и приложить его к груди. Но вместо этого новая схватка согнула Акбаль и она почувствовала, что в родовом канале что-то есть.

-Наверное это послед,- подумала она, но повитуха быстро протянула руки и вместе с новой порцией вод ей в руки буквально выпал второй малыш. Он был гораздо меньше первого. Но быстро пришёл в норму и закричал почти сразу же.

Акбаль засмеялась от счастья.

-Прямо как легендарные близнецы-боги - Большой и маленький Ягуары. Но пока нельзя спугнуть удачу и давать младенцам имена. По ним их могут узнать демоны, а они ещё слишком малы, чтоб бороться с ними.

Только спустя час ей разрешили приложить к груди сначала старшего, а потом и младшего мальчика. Пока она шла с детьми в родильный дом семьи касика, девушки окружали её, отмахиваясь от духов горящими ветками. У двери так же горел костёр, перекрывая путь возможному злу. Когда вся процессия из роженицы и служанок втянулась вовнутрь, в проход положили вываренную и покрашенную голубой краской акулью челюсть.

Глава 17.

Ахэну не обращал внимания на слёзы матери. Но он не мог игнорировать отца. Батаб не просто родня, он ещё и военноначальник, его, как воина племени. Отец не плакал, конечно, но видно было, что страдание разрывает ему душу.

-Ты мой единственный сын,- уговаривал Кичи Шо. Дети рабынь никаких прав на наследование не имели и считались кем-то вроде домашней скотины. Максимум чести, которая могла им достаться - это роль жертвы храма. Тогда, при условии, что жертва будет принята богами, родовое имя давалось рабу посмертно и вычитывалось в списках на праздниках поминовения предков.

Мужчины-рабы не могли стать воинами, но могли стать игроками в мяч, которые рано или поздно всё равно становились жертвами богам.

Женщины-рабыни могли стать членами рода, если мать семейства умирала родами, а рабыня становилась кормилицей младенца. В таком случае, если отец ребёнка соглашался взять её в жёны, ей давали новое имя, как любой другой новобрачной, а имена родов отца и матери, давались по родам умершей. Как будто семья ушедшей в Синот тридцати глаз брала дочерью рабыню чужого рода.

Была ещё одна возможность рабыне стать женой, если муж изгонит женщину не могущую родить в течение семи ритуальных лет - цолькинов и возьмёт вместо неё рабыню, родившую ему в течение этого времени не менее трёх здоровых детей. Её удочеряли в семье матери мужа, так как это не противоречило закону, который позволял жениться на любой женщине из рода матери, даже, если бы она приходилась ему двоюродной сестрой.

Чужие - людьми не считались. Разве за человека можно заплатить, как за животное? Рабы, взятые в бою, это умершие воины. Живые сражаются до конца. А то, что не живое, это просто вещь.

-Наша семья прогневила богов,- уверенно говорил мальчик,- разве ты не видишь этого сам, отец? Иначе у тебя была бы целая сотня сыновей. Ты самый сильный воин, которого я видел. И я, твой сын, вполне могу претендовать на звание самого достойного из юношей рода, чтоб обновить кровь ица. Вместо меня ты получишь огненное дитя и род наш продолжится славой. А я стану жрецом Маски, лучшим, чем наш дядя Чунта. Хотя я и благодарен ему за то, что он подготовил меня к испытаниям, но я подозреваю, что демоны нашли к нему дорогу даже в храме. И это ещё одна беда, которая может повредить нашему роду.

Следы этой самой подготовки, полузажившие розовые шрамы ожогов на руках и ногах мальчика, говорили в подтверждение его подозрений. Батаб и вождь, оба видели, что жрец упивается болью причиняемой не только жертвам, но и каждому из соплеменников, пытающемуся пройти любую из храмовых церемоний или даже просто изменение внешности, чтоб выглядеть более привлекательным с точки зрения майянской красоты. Сюда входило даже стягивание дощечками головок младенцев, чтоб их черепа приобрели такую замечательно-красивую остроконечную форму.

Мальчику в начале года исполнилось двенадцать. Пора взрослости для юноши. Только это позволяло ему отправиться с группой этого года. Иначе пришлось бы ждать следующего.

Уже много лет юноши племени либо возвращались ни с чем, либо не возвращались вообще. Кто-то не выдерживал жара вулканической пещеры и возвращался не достигнув желанной Маски. Кто-то добирался до цели, но сгорал, надев маску не той стороной. Иногда ищущие славы погибали в лесах, где случались и столкновения с враждебными воинами и нападения животных и вспышки страшных непонятных болезней.

Последний "сошедший в пламя" и вышедший из него живым, принадлежал к горному племени и рассказы о нём ходили среди всего народа три десятка лет. Племя его почти вымерло после болезни силь - "кровавой рвоты", возникшей как будто внезапно и ниоткуда 4 Ахау по исчислению майянского Кодекса того года.

Ребёнок, принесённый его родителям Огненной Драконицей, через год после возвращения соискателя в храм Маски у Вулкана, оказался сильным, красивым мальчиком, который вырос, стал вождём и воином и имел многочисленное здоровое потомство, что возродило пострадавший от мора род.

Батаб всё ещё считал сына ребёнком и по привычке продолжал называть его про себя детским именем Ахэну. Но после совершеннолетия он взял себе имя К'угуль Шаак, что означало "священная надежда". Выбрал он его себе сам и получил с разрешения жреца, всячески подогревающего в нём его мечту.

Кичи подозревал, что у братца Чунта были планы сосредоточения всей власти в своих руках. Отправив сына одного из братьев в опасный поход, успех которого был маловероятен, а возвращение его посрамлённым или смерть в результате неудачи, можно было повернуть немилостью богов и смещением батабоба с поста.

Дочь вождя, потерявшая одного ребёнка, могла потерять и второго, что тоже выказало бы божественный гнев направленный на семью старшего брата. Как он собирался присвоить власть братьев, если всё племя ненавидело и боялось его и в жрецы он попал только благодаря знатности рода? Батаб этого не понимал. Да и кто может понять логику умалишённого?

Вокхин, после смерти внука приказал учинить допрос служанке, принимавшей роды и, если бы она не умерла в процессе, то, вполне возможно, открыла бы каким ядом она отравила младенца. Уж слишком часто женщина наведывалась в храм, оправдывая эти визиты уроками, которые давал ей жрец по лечению травами.

Доказать ничего не удалось, но теперь дочери было наказано, чтоб роды принимали исключительно жрицы островного храма и лечение, если оно потребуется, тоже шло через них. Они, по крайней мере, жили на острове безысходно и никакие внутриплеменные разборки их не трогали.

До отъезда оставался один день и отговорить сына надежды не оставалось. Кичи кричал, что не было ни единого соискателя Маски, не вступившего в брачный возраст, который для мужчин майя начинался в восемнадцать. Но сын твердил, что закона такого нет, он ищет не брака, а благоволения богов. А, получив взрослое имя, он считается полноценным членом рода. А ещё, пока они доберутся до огненной горы, ему исполнится тринадцать. И статью он в отца. Рослый, как многие парни намного старше него.

Тогда отец привёл последний аргумент. Причём, совсем не уверенный, что сможет действительно сделать то, чем угрожал сыну.

-Ты понимаешь,- были его последние слова,- что, если я потеряю наследника, а успеха ты не добьёшься, мне придётся изгнать твою мать и взять другую жену?

Мальчик закусил губу. В его глазах стояли слёзы.

-Я добьюсь своего,- упрямо ответил он, набычившись.

Батаб опустил голову, повернулся и вышел прочь. Плечи его поникли. Он медленно брёл по тропинке, которая вела к источнику. Навстречу ему попалась рабыня. Одна из тех, которые жили ещё в семье его отца и с которой он провёл много ночей, ещё до вступления в брак, а потом и тогда, когда жена страдала от своих женских недомоганий. С ней он прижил пятеро детей. Два мальчика и три девочки. Сыновьям было девятнадцать и семьнадцать, а дочери были младше его мальчика. Когда он женился, несколько лет ему не нужна была другая женщина, кроме любимой супруги. Только в последние шесть лет жена стала болеть всё чаще, а его тело всё ещё требовало женщину. Он не хотел приглашать молодых рабынь, чтоб ещё больше не обижать жену. А с этой они были почти подруги.

-Твои сыновья поедут с Шааком и будут беречь его так, как берегли бы самое дорогое в своей жизни. Он должен добраться до Горы целым и невредимым. А дальше пусть решают боги. Если я останусь без наследника по воле cудьбы, то сделаю тебя своей полноправной супругой, со всеми правами для твоих детей. Но моя жена останется в нашем доме до конца своей жизни и ухаживать за ней станут, как за госпожой.

Рабыня робко кивнула. Она вообще была тихой и стеснительной. Если встречала на пути мужчину из чужого дома, отворачивалась и ждала пока он пройдёт. Она была так же тиха, услужлива и ласкова в постели. Время, казалось, было бережно с ней. Она почти не состарилась за те двадцать лет, что прошли с тех пор, как он познал её, ещё четырнадцатилетней девочкой, купленной специально для утех ещё не женатых сыновей. Ведь им не просто было найти достойных жён. Отец, как и старший брат, был касиком племени.

Ей доставалось бедняжке, особенно от Чунты. Женщин он брал так, что они всегда оказывались в синяках и кровоподтёках. Старший тоже не был слишком ласков и любил женщин погорячее. Тихоня-рабыня злила его. Он с ней не всегда оказывался способным на секс. Но его вскоре женили и супруга, слава богам, смогла разжечь в нём достаточно страстей. А Чунту отец отдал в храм. И место секса, для не вполне нормального братца, заняли жертвоприношения. Девушка радовалась спокойному и нежному партнёру, которого вполне устраивала её покорность и дружелюбие.

Зато сыновья получились в него. Сильные, рослые, здоровые. Видно было, что их место не для них. Чтож, если его малыш оказывает такую силу воли и желание, пусть и они поборются за своё положение в племени.

Глава 18.

В храме темно и прохладно. Горит только факел над каменным лежаком. Шаак лежал перед Чунтой почти обнажённым. Только ииш - любовно сотканная матерью набедренная повязка, с богато украшенными краями, выделялась на его довольно светлой коже. Дядя пообещал нанести ему татуировку, чтоб обеспечить покровительство Дракона.

Он уже приготовил острую кость и краски. В предвкушении предстоящего удовольствия, а чужая боль всегда возбуждала его больше, чем секс, у него слегка дрожали руки. На правом плече угольком жрец прорисовал изящно-хищную голову Драконицы, её гибкое тело обвивающее всю руку до самого запястья. И на левом плече, ближе к спине, контур маски, с пробивающимися язычками пламени, которые, казалось, касались волос, пытаясь поджечь густую шевелюру парня.

Сегодня вечером Чунта должен организовать ещё одно жертвоприношение. Такое путешествие требовало большой жертвы. Касик хотел отдать богам всех круглоголовых. Он считал, что море дало племени этих пленников именно для этого. Если бы его род получил такую удачу как потомок Дракона, о них говорили бы все. У Чунты на пленников были другие планы. Некоторых он собирался продать, в пользу храма, безусловно. Его задумки требовали средств.

Конечно одного круглоголового прийдётся отдать богам. А одного из них он намеревался отправить с экспедицией. Официально - для жертвоприношения на месте. Тайно - он намеревался каким-то образом дать понять пленнику, что маленький племянник не обязательно должен быть избранным. Есть ещё двое других. А этот мальчишка не должен вернуться.

-Ах, если бы можно было пустить в ход всю ловкость моего языка,- думал жрец,- я пообещал бы ему жизнь и даже положение в племени и женщину знатного рода. Говорить-то можно всё что угодно, ничем не рискуя. Ведь обещаний исполнять он не намеревался. Для того, чтоб улаживать любые проблеммы, в его распоряжении был яд медузы, который невозможно обнаружить даже опытному лекарю. От него становится трудно дышать, человека парализует и он погибает самое большее в течение пары часов. А грудничку этой глупой девчонки, дочери старшего брата, вообще хватило нескольких минут.

Маленький идиот стойко терпел боль, лишая его половины удовольствия от процесса. Но он старательно и часто колол костью точечки узора, стараясь сделать его как можно более подробным. Наконец он решил, что достаточно потрудился и ему ещё нужно позаботиться об остальном задуманном.

Солнце ещё было на небе. Празднества должны были начаться в присутствии главного бога. Лик Ицамны обозревал забитую людьми площадь. Громко били барабаны. Сидящий на одном из них подёргивался в такт, а другой, высоко закидывая колотушки с наконечниками из застывшего сока гевеи, ударял в полую колоду, с двумя язычками. Ветер нёс звуки далеко. Иногда, когда он был направлен в сторону материка, музыку слышали в прибрежных селениях.

Черепаховые барабаны звучали тише и печальней, перекликаясь с маленькими барабанчиками танцоров и тыквенными погремушками певцов.

Во главе круга зрителей, как блещущий всеми цветами радуги драгоценный камень, стоял круглый помост со знатью. Когда зазвучали большие фанфары, сделанные из дерева и керамики, а за ними трубы поменьше повели торжественную мелодию, в центр вступили три юноши.

Двое, в возрасте приблизительно лет восемнадцати и Шаак, сын батаба, двенадцатилетний, но действительно выглядевший гораздо более зрелым, чем его сверстники.

Празднично одетые - в богато расшитых набедренных повязках, юбках до середины икры, с поясами, украшенными маленькими черепами. Сандалии, ярко расцвеченные, поддерживались множеством украшений на лодыжках. Запястья, предплечья и пальцы блестели браслетами и кольцами. Только накидок на плечах видно не было. Каждый претендент демонстрировал свои татуировки, которых в силу возраста было ещё не много, но каждая из них говорила о делах хозяина.

Старшие парни уже успели поучаствовать в сражении с соседним касиком с побережья, ставшим врагом рода скорее по недоразумению, так как бедняга был не слишком воинственнен, а скорее жаден и труслив. Когда жадность превалировала над трусостью, он пытался посылать своих подданных на места, пренадлежавшие роду акулы, где добывались редкие чёрные кораллы, составляющие один из торговых доходов племени.

Шаак, татуировка которого, нанесённая дядей-жрецом, была первой в его жизни, так как только в этом году он вступил во взрослость и не мог ещё участвовать в каких либо славных деяниях, немного стеснялся богатого узора. Ведь он ещё ничем не мог оправдать его, так как обычно рисунки наносились после совершённого подвига.

Это был ещё один тайный замысел злобного дядюшки и, если бы не желание доказать своему отцу решимость совершить поход к Маске, он конечно посоветовался бы с ним и тот отговорил бы его от необдуманной торопливости. А теперь двое других соискателей втайне издевались над ним, не желаяя, впрочем, высказываться явно, так как батабоб был их прямым главой, как военноначальник. На эту скромность или трусость и рассчитывал жрец. Никто прямо не обвинит знатного выскочку, но все будут посмеиваться за его спиной.

Батаб, обнаруживший сделанное тогда, когда слова уже ничего не решали, не стал указывать мальчишке на ошибку и лишать его уверенности в себе. Теперь, когда отъезд фактически уже стал реальностью, (ведь, после появления на празднике, отказаться было бы позором) она нужна была парнишке как никогда. Путь будет тяжёлым и неблизким, испытание страшным и болезненным.

Да и сына, скорее всего, он больше не увидит никогда. Только в случае, если тот вернётся побеждённым. А такие возвращались не часто. Если и оставались живы, то искали счастья в чужих родах. Уж очень тяжело в родном племени было пережить поражение. Ни жены не найти, ни положения приобрести. Проще даже начать в чужом месте с нуля, чем с дурной славой дома.

Ведь в существование Маски верили далеко не все племена Майя. Только потомки тех родов, что называли себя ица, пришедшие на север Юкатана, как говорили устные легенды откуда-то с запада. Те же легенды и сберегали веру в дары Дракона, пламенных невест-Дракониц и их потомства, несущего возрождение, силу и славу роду "сошедшего в пламя".

Касик планировал принести несколько жертв богам, но жрец сказал, что либо нужна каждому богу своя жертва, либо единая для всех богов. Иначе, мол, кто-то из вышних может оскорбиться и затаить обиду на племя, так как на всех жертв не хватит. Логика в словах брата на этот раз присутствовала и Вокхин согласился.

Певцы упоминали имена богов, начиная с бога Солнца и каждому из них посвящали песни и танцы, цветы и возлияния. И только, когда наступила ночь и показалась богиня Луны, жрец наконец приступил к ритуалу предсказания. Вокруг стояли четверо с факелами, так как на этот раз он намерен был внимательно и тщательно просмотреть предсказания по внутренностям жертвы. Результат, настоящий, а не стратегически выгодный, прежде всего интересовал его самого.

Испанцы, которых тоже привели на торжество, искренне считали, что злобные варвары хотят доставить им как можно больше страданий, показывая страшную смерть их соплеменников. На самом деле, индейцы были добры и, в честь праздника, хотели показать чужеземцам прекрасный момент ухода в рай, без длительных скитаний и поисков по подземным мирам, к богам под Мировое дерево Имиш, где ждёт их вечное счастье и где, попивая напиток из бобов священного какао, они будут вести беседы о тайнах, недоступных в их земной жизни.

На этот раз жертве пришлось пройти путь гораздо более длинный, чем его предшественникам. Ведь удовольствие должны были получить все боги. И всё время, до последнего момента, предназначенный богам должен был оставаться жив и находиться в полном сознании. Эта сомнительная честь досталась капитану Вальдивье.

В честь Ицамны, пленнику сначала прокололи иглой ската обе щеки насквозь потом язык, вытащенный изо рта, так, что иглы образовали крест, один из символов солнца, пришедших от предков ица. Концы игл согнули и надломили влево, так, что вышло подобие свастики - солнца, движущегося по кругу.

На живот жертвы выставили глинянное блюдо, покрытое голубой глазурью и ликами божеств, на него отправлялись поочерёдно дары каждому из сонма богов. Отрезанные пальцы - из ран бралась кровь и глинянной ложкой подносилась с губам статуй Хурагана, Ах-Пуча и Кими. После чего раны прижигали, чтоб жертва не потеряла слишком много драгоценной крови до конца процедуры "кормления богов".

В честь Иш-таб - богини священных самоубийств, жертву слегка придушили верёвкой из волокон хенекен. В честь Чака - бога молний и дождя поили горящим ромом. В честь Кецаля - пернатого змея, в руки воткнули оперённые стрелы. Даже демон подземного мира Зипакна удостоился мизинцев с обеих ног. Когда же Иш-чель, своим появлением почтила темнеющее небо, богине покровительствующей деторождению, смазали полные губы кровью из фаллоса, трижды прорезанного вдоль.

Привычная процедура с вырыванием сердца, взрезанием живота и разглядыванием внутренностей, почему-то привёла жреца в почти невменяемое состояние. Он бормотал что-то такое, чего не могли понять его помощники, посчитавшие, что такая одержимость сулит благо. Ибо, кто как не боги могли войти в тело посвящённого, чтоб говорить языком непонятным другим людям. Они же закончили обряд, унеся шамана внутрь храма и связав агавовыми верёвками, пропитанными пульке, оставили на каменном ложе, на котором обычно проводил Чунта свои беспокойные ночи, приводя себя в нормальное состояние мастурбируя или медленно убивая специально отловленных, якобы, для охранных жертвенных приношений , мелких животных.

Глава19.

На этот раз выход из гипносна был более спокойным. Доктор, всё время следивший за состоянием медитирующей парочки, ввёл стимулирующее средство, когда Анастасио сам пришёл в себя и выжидающе уставился на Мо, который, хоть и дышал нормально и имел здоровый цвет лица, выходить из видений самостоятельно не желал. Но, после стимулятора и нашатыря открыл глаза и не показал больше никаких отклонений.

За обедом в обсуждение увиденных событий, естественно, после краткого их пересказа, включилась и Ирэн. Её наконец посвятили в происходящее, так как Мо, кажется, перенёс процедуру неплохо, а скрывать правду вечно всё равно не вышло бы. Кроме того Ирэн бы оскорбилась смертельно, потому что, по крайней мере вначале, тоже позиционировала себя соратницей соискателя Маски. А свою близость с ним считала своей жертвой погибающему миру. Женщина... Загадка..

-Ты говорил, что в пещере получил достоверные знания о человеческой истории. Так неужели в них ты не нашёл прямых упоминаний о Маске?- в очередной раз спросила она у Агэпито.

-Это не работает так напрямую, как ты полагаешь. У меня есть знания об основных событиях. Но частности, я должен искать в реальной литературе и других источниках информации. Единственное, что помогает мне сократить время и не тратить усилий зря, то, что я сразу понимаю, насколько правильна информация. Я могу попросить помощи, задав правильный вопрос, существует ли материальное подтверждение моего поиска и где.. Решение так или иначе прийдёт. Но на ладошках мне ничего не преподносится.

В самом начале я углубился в историю майя в надежде найти хоть какой-то прямой след Маски. Но найденных письменных источников слишком мало и, хотя иероглифическое письмо расшифровано несколько лет назад, прямых указаний района где она могла находится не было. Даже священная гора у майя была не одна.

От Чи-пишаб, где объединились дома кичи, и гор, где прятали богов-покровителей Па-Авилиш, Па-Хакавиц, Па-Тохиль и Сакирибаль, до Чуаль Сагриб, где просыпается солнце. И где мне было искать маску? Судя по всему гора должна быть живым вулканом и иметь хотя бы одну систему пещер свободную от выхода магмы.

Только однажды я нашёл упоминание о человеке, который мог бы быть тем, кто примерил маску или по крайней мере быть связан с ним. Мокумба поднялся к библиотечной полке, взял в руки тяжёлый старинный фолиант и прочёл рукописный текст:

...В древних надписях указывается дата - 8 января 378 года и имя чужеземца - Рождающий Огонь. Он прибыл в Ваку в качестве посла могучей державы в высокогорьях Мексики. Именно под его влиянием майя достигли вершин своего развития и пять веков удерживались на этом пьедестале.

Рождающий Огонь хотел продемонстрировать открытые и искренние намерения своего правителя. Ему нужны были союзники, и он пришел за ними в Ваку. Взамен он мог предложить благосклонность своего патрона, таинственного властелина, под именем Филин-Копьеметатель. Вероятно, это был царь высокогорий, а может, и самого Теотиуакана.

-А ведь это уже территория тольтеков,- Мо снова сунул книгу на полку и задумался,- может там, в высокогорной стране мне искать следы Маски?

-Не верится,- возразил Анастасио,- что экспедиции с острова Косумель прийдётся пройти такой далёкий путь. Вершины Гватемалы и то маловероятная цель. Я думаю, при условии, что основную часть пути они прошли бы на лодке, вдоль побережья, и, возможно, какую-то часть по насыпным дорогам прибрежных поселений...

-Да, засмеялась Ирэн,- а потом их подвезли бы на лошадях испанцы.. Смешной ты, Анастасио, и примеряешь силы индейцев к нашим современным возможностям. Пешие походы - вполне нормальный способ передвижения для древних людей.

-Если предположить, что племя ица в своё время перекочевало на Юкатан с территории тольтеков, соединить это с тем что пришло к нам в видениях, то можно подумать о том, что вера в Маску пришла оттуда и Филин Копьеметатель был тем самым избранным воином, сошедшим в огонь за Маской, а Рождающий Огонь - сыном Драконицы каким-то образом соединившимся с отцом и несущим от его имени его собственное понимание блага народам.

-Но ведь в видениях понятно, что "сошедший" должен оставаться жрецом в тайном храме Маски, у священной горы, а младенца Драконица приносит в его род.

-Во-первых, со временем легенды меняются, а во-вторых, изменения могли последовать как раз в связи с излишней агрессивностью воина, прошедшего страшное испытание, терпящего постоянную телесную боль и скорее всего остающихся в изоляции из-за своего внешнего вида - уродств от ожогов. Даже если у него появляется женщина, то его вид вряд ли способствует появлению страстных чувств. Да и память о любви с Драконицей должна убивать всякое сравнение..

Мо резко замолчал, увидев как изменилось выражение лица Ирэн.

-Конечно,- ничего не заметивший Анастасио, чуть не в ладоши хлопал от возникшей логической связи,- уединённая и созерцательная жизнь жреца смирит человеческую гордыню от всевластия Драконьих даров..

-Я провёл исследования в отом направлении. Теотиуакан - место где родились боги, возник после гибели другого города - Куикуилько. Тот был заброшен около 150-200 гг. н. э. после извержения близлежащего вулкана Шитле, хотя намного позднее территория вокруг города была заселена вновь. Керамика и другие свидетельства говорят о том, что население города, спасаясь от последствий извержения, переселилось на север и влилось в состав населения Теотиуакана близ северного побережья озера Тескоко.

Одна из старейших великих пирамид города, пирамида Луны, находящаяся в конце Дороги Мёртвых, содержит камеру, где захоронены останки двоих сидящих на нефритовых тронах и ещё десяти, со связанными за спиной руками и брошенными к ногам тех двоих. Это ни о чём вам не говорит?

-Я бы предположил,- тихо сказал юноша..

-Да, вот и я предположил. Но куда вела Дорога Мёртвых и не осталась ли Маска во взорвавшемся вулкане? Потом я понял, что не сопоставил дат и её конечно спасли.

-А, если её спасли, то куда перенесли дальше? И вообще, если Маска служит для того, чтоб человечество могло восстановиться в случае великого катаклизма, она не может быть уничтожена извержением вулкана. Спасителями Маски могли быть сами Драконы.

-Можно подумать и о том,- приподняла брови Ирэн,- что не только извержение, но и потеря Маски могла служить наказанием народу, который не правильно использовал полученные возможности. А ица могли быть частью племени отправившейся на поиски Маски. Они могли знать приметы по которым можно найти её новый священный приют.

Анастасио с восторгом посмотрел на девушку. Последние её слова лягли ему на разгорячённое воображение, как прохладный бальзам.

-Новый священный приют.. Как правильно это звучит..

-И, если судить по упоминанию в наших видениях, кто-то из горных племён майя нашёл Маску. Причём за два-три десятка лет, перед временем о которых эти видения повествуют.

-Нам остаётся только благодарить Драконицу и ждать новых видений с подсказками.

-Ну да, на тебя, судя по всему, у неё уже надежд мало. Или просто она устала тебя ждать, а тело её требует любви..- кислым голоском заявила Ирэн.

На этот раз в её голосе прозвучала нескрываемая ревность и лицо Анастасио болезненно скривилось. Слишком открытые чувства между девушкой и учителем его пугали, вызывали неприятие и даже злобу.

Мо запнулся и лицо его стало несчастным. Ирэн, как будто опомнилась, но, то ли присутствие Анастасио мешало ей броситься ему на шею и весёлым смехом превратить злые слова в шутку, то ли боль и ревность действительно со временем становились всё больше и не так уж ей и хотелось, чтоб цель пути была найдена. Даже пусть весь мир катится в преисподнюю!

Глава 20.

Чунта Шок пришёл в себя и гневно заорал. Прибежал испуганный мальчик, на теле которого не было живого места от щипков жреца.

-Почему я здесь?- сверкая глазами воскликнул он.

-Жрец, ты говорил на языке богов и видел изнанку мира,- прошептал служка,- тебе не хотели мешать и отвели в храм.

-Праздник ещё не кончился?- довольный таким объяснением событий, уже спокойнее сказал он.

-Нет,- мальчик открыл рот и таращился на жреца, как будто ожидая, не станет ли он снова произносить непонятные слова и смотреть сквозь людей.

-Я хочу, чтоб мне привели одного из оставшихся круглоголовых,.. покрепче, чтоб выдержал дорогу. Кого то же нужно будет пожертвовать богам на удачу на месте. Я хочу наложить на него заклятье, чтоб по дороге он не сбежал.

-А кто же проведёт обряд? С ними же не будет жрецов..

-Там есть храм Маски в горе, дурак.. Или может ты хочешь отправиться с ними?

Мальчик быстро замотал головой и выскочил из комнатки, чтоб не сказать ещё чего-нибудь, что изгонит его из дому или оставит новый след на многострадальном тельце.

Через несколько минут в комнату втолкнули довольно высокого, по сравнению с низкорослыми индейцами, круглоголового. Он был бородат, что вызывало гадливое любопытство у жреца. Матери ица, ещё в младенчестве останавливали рост фолликул на лице у детей и в редких случаях у стариков прорезалась маленькая клочковатая бородка.

Кожа его, как и у майя, была довольно тёмной, только другого оттенка. Чёрные волосы, сейчас спутанные и всклокоченные, при должном уходе оказались бы довольно густыми и красивыми. Он стоял ровно и даже горделиво. В отличие от всех других. Жрец обратил на него внимание раньше, выделив в кучке одноплеменников. И был, кажется, даже рад, что привели именно его.

Единственное, что смущало сейчас ум Чунты - видение, пришедшее к нему, когда он наклонился над разрезанным животом сегодняшней жертвы. Он увидел гибель племени и руины этого самого храма. И таких же бородатых круглоголовых воинов, разбивающих статуи их богов.

-Мата ин эль номбре дель сеньор,- нещадно коверкая, повторил он слова из видения и увидел как подскочили в удивлении брови пленника. Он явно понял услышанное.

Испанца прикрутили к каменному кольцу в стене и оставили наедине со жрецом. Никто из воинов не желал попасть под влияние колдовства.

Несмотря на давлеющую над ним картинку, жрец попытался успокоиться и, со всем талантом негодяя, стал объяснять пленнику его задание и живописать блага, которые посыпятся на него, если он поможет такому влиятельному человеку, как Чунта Шок.

-Убей, во имя господа,- Гонсало Герреро думал, что с удовольствием воплотил бы фразу, сказанную жестоким дикарём, в жизнь. Он помнил каждое движение этого дьявола, резавшего его соплеменников, как баранов. Но откуда это животное знает испанский? Тем более, что сейчас он стрекотал на своём варварском наречии что-то, явно желая добиться его понимания. Герреро попытался вникнуть в этот театр жеста и кажется понял, что ему предлагают убийство. Сейчас жрец пытался изобразить кого-то, наверное будущую жертву. Отчаявшись, он схватил уголёк и нарисовал сначала Дракона, а потом изображение Маски. Испанец вспомнил мальчика с такой же татуировкой и машинально кивнул, чтоб дать понять, что он узнал персонаж.

Жреца кивок безумно обрадовал. Он, очевидно, решил, что Герреро согласился на убийство и сейчас, как заведённый болтал и болтал, видимо обещая свои тридцать серебренников.

-Hartado de diablo, la carne de sí y se puso la sotana - объелся дьявол мяса, да и влез в рясу,- осуждающе покачал головой Герреро.

Злобные глазки уставились на него внимательно. Но ответ дикарь явно предпочёл принять как положительный, потому что широко и неискренне улыбнулся и хлопнув по плечу пленника, поднёс к его рту чашку с каким-то питьём, видимо, в качастве поощрения.

Герреро не вернули к друзьям. До утра шаман накачивался сам и накачивал его эти мерзким пойлом, от которого кружилась голова и в конце концов уже перед рассветом, его отвели к огромной долблёной лодке. Он едва стоял на ногах. В лодку усаживались туземцы. Среди них и тот мальчик с татуировками Дракона и Маски, которого ему приказано было убить.

Он не собирался выполнять приказы мерзавца жреца. Он собирался бежать. Правда, непонятно было куда. Но сейчас его просто клонило в сон и он, не успев додумать, провалился в черноту.

Ветер изредка, но резко менял направление и угол циновки, натянутой как парус, громко хлопал. Парусу помогали гребцы. Они равномерно выдыхали, с усилием наклоняясь к веслу и упираясь в дно лодки. Плеск воды, шум ветра, крики морских птиц наконец разбудили Герреро.

В лодке оказалось достаточно много народа. А ещё груз - мешки и корзины с крышками. Один из индейцев, увидя, что пленник открыл глаза, подошёл и протянул ему кукурузную лепёшку и кусок запечёной рыбы. Потом придвинул к ногам кувшин с водой. Присел и развязал ему руки.

Герреро сдержанно поблагодарил и, несмотря на лёгкое подташнивание, съел всё. И воду выпил. Если ему выдастся возможность сбежать, то он будет сыт и не станет страдать от жажды. Хотя бы какое-то время.

Индеец ждал, деликатно отвернувшись. Потом что-то сказал, указывая на гребцов.

-Наверное хочет узнать смогу ли я грести,- подумал Герреро и кивнул, надеясь, что теперь ему освободят и ноги. До определённого момента, он не собирался упрямиться и спорить с индейцами. Лучше всего вести себя ровно, но с достоинством.

Тот, кто говорил с ним, был уже в возрасте и чем-то неуловимо похож на старого знакомого Гонсало - купца из Кадиса. Он и вправду развязал Герреро ноги и легонько подтолкнул к веслу, которое освободил один из гребцов.

-На самом деле, чего им бояться, куда ему бежать посредине моря?..-горько подумал он.

Работа не отвлекла его от неутешительных мыслей. Ритмичные взмахи вёсел только способствовали тому, что он всё глубже уходил в себя. Катастрофа, которую он пережил, не была для него первой. Отплыв от берегов Испании из Палоса, где он родился и вырос, на небольшой каравелле с ещё пятнадцатью моряками и такими же, как он искателями лучшей жизни, они взяли курс на остров Санто Доминго.

Но до него они не добрались и потерпели крушение. Как и сейчас они дрейфовали в шлюпке две недели, пока ветра и течения не принесли их на Мексиканский берег к Кинтана Роо. Так что опыт неудачника у Герреро был. Слава господу, тогда всё не окончилось так печально. Но теперь у него есть все шансы повторить судьбу своих товарищей, погибших на облитых кровью жертвенных камнях.

Он вообще не понимал спокойствия этих людей. Сначала при нём жестоко убили его товарищей, а теперь они освободили его от верёвок, усадили рядом с собой делать повседневную тяжёлую работу. Ему хотелось закричать, ударить кого-то из этих, таких обыкновенных, но не ощущающих его боль и страх, дикарей. Вот, сейчас один из них рассмеялся от того, что он, задумавшись, неловко опустил весло и поднял целый фонтан брызг. Гонсало даже не догадался, что тяжёлые испытания не прошли даром и теперь, ещё не оправившись от них, он просто падал на дно долблёной лодки, теряя сознание.

В очередной раз он очнулся уже к ночи. Рядом с ним сопел тот самый мальчишка, смерти которого хотел тот мерзкий человечишка. Двое других юношей, присутствовавших тогда на празднике в качестве главных героев, ещё не спали и сидели поодаль. Не понять того, что всё празднество затевалось, похоже, ради какой то их миссии, было нельзя. Куда они ехали и зачем Гонсало, естественно не догадывался. Но то, что они должны сделать, мешало человеку, которого он ненавидел. А значит сделано быть не должно. Или не так,.. жрец не хотел, чтоб ЭТО сделал мальчик, значит он должен ему во всём помочь.

Почему вся ненависть пленника сосредоточилась на одном жреце, понятно. Трудно ненавидеть всех, одного легче. Убей во имя Господа.. Эта фраза преследовала его ещё до того, как он попал в эту переделку. Ещё в начале этого путешествия, до того, как корабль налетел на риф, он каждый день до пены у рта спорил с этим святошей Агильяром, не выпускавшим из рук отцовского молитвенника. Тот вечно разглагольствовал о том, что дело рук каждого просвящённого католика нести веру диким племенам, а буде противиться и держаться своих богомерзких языческих демонов - убивать, во имя Господа!.

Герреро спорил, что, убийства не может требовать бог. Его жаждет наша собственная злобная натура. И, если в тебе живёт господь жаждущий убийства, то ты ничем не отличаешься от тех же дикарей, убивающих, чтоб почтить своих богов.

Вчера, как и во время первой жертвы, Херонимо смотрел на него блестящими глазами убеждённого фанатика и, казалось, в кровавой смерти их друзей винит его - Герреро. У него, уже во время голодных скитаний по морю, слегка помутился разум. А в последние пару дней он вообще перестал с ним спорить, читал вслух свой молитвенник и потрясал им в его сторону. Все пленники вели себя по разному. Кто-то постоянно плакал, кто-то ругался последними словами на судьбу, на высшие силы, на злобных индейцев, на собратьев по несчастью. И почти все пытались присоединиться к молитве Агильяра. Тогда, когда он уговаривал их сломать хлипкую тюрьму и бежать. Особенно после того, как увели женщин.

Мальчик спал спокойно, совсем не страшась чужеземца, гораздо более крупного, чем его соплеменники. Двое других юношей, спавших рядом с ним, были чем-то неуловимо похожи и на него, и друг на друга. Они казались, хоть и не на много, но старше. Сначала он подумал - братья. Но одеты эти двое были совсем скромно, а когда он пошевелился, один из них тут же открыл глаза, как будто и не спал вовсе.

-Охрана?- подумал Герреро,- видимо догадываются об опасности грозящей мальчишке. Но почему тогда.. Он не успел додумать, почувствовал, что если сейчас не встанет, чтоб облегчиться, то дальнейшую ночь проведёт в мокрой одежде.

Он встал и его шатнуло. Двое попутчиков мальчишки, не тех, что спали рядом, а других, избранных для неизвестной ему миссии, сидели и шептались. Они проводили его взглядом, но никак не помогли и не воспрепятствовали ему. Вообще, они держались гораздо более надменно, чем остальные, встретившиеся ему пока что на этой лодке.

Герреро поискал местечко, где он смог бы оправиться, но это было не просто. Лодка, выдолбленная из одного громадного ствола дерева куче, была куплена в Четумаке, где строились такие суда для морских походов. Она имела высокие, загибающиеся внутрь борта, которые сходились над головой, оставляя расстояние чуть ли не меньше фута. В самой широкой части она была около полутора метров. В бортах имелись отверстия с креплениями для вёсел на восемь гребцов.

Наконец Герреро перебрался туда, где на мачте висела циновка-парус и борта были пониже. Все были заняты своим делом, никто не останавливал его. Может быть они думали, что, если он прыгнет за борт, то всё равно попадёт на ужин какому нибудь их акульему богу. Это племя явно почитало этих хищниц. Об этом говорил и головной убор их вождя. А ещё множество акульих челюстей на крышах домов и барельефы у храма.

Нет, если бежать, то лучше на берегу. Не известно сколько им плыть, а пока неплохо было бы научиться хоть немного их языку и вообще попытаться сблизиться с ними. Пленник пошёл назад, переступая через чьи-то ноги и устроился на старом месте. Мальчик по-детски сладко посапывал во сне. Его то ли братья, то ли охранники, больше не обнаружили интереса к соседу.

Он выспался и лежал глядя на звёзды. Гребцы тоже отдыхали. Лодка шла только под парусом. Герреро думал о своём будущем и о судьбе оставшихся на острове. Не похоже было, что их ждёт иная участь, чем предшественников. Герреро ошибался. В этот самый момент его друзья тоже вышли в море на маленькой долблёной лодчонке.

Глава 21.

Пленники вернулись в хижину, служившую им тюрьмой. Их осталось всего четверо. Допоздна они ждали возвращения Гонсало Герреро и только Херонимо Агильяр называл его предателем и богоотступником, утверждая, что он и раньше выражал недопустимую мягкость по отношению к дикарям и их служению мерзким демонам.

Он уже забыл, что именно Герреро предлагал совершить побег и теперь выдавал эту идею, как свою собственную. Эта ночь после праздника уже подходила к концу, но пленники, всё ещё ошарашенные и возбуждённые зрелищем жертвоприношения, заснуть не могли.

А с рассветом в их тюрьму вошли двое воинов. Они заставили пленников нагрузить на плечи мешки и корзины и погнали по тропе через заросли к берегу. В селении было тихо. После праздничного возлияния спали даже рабы, котрым дали послабление в честь отъезда избранников и их работу переложили на плечи испанцев. В данном случае буквально.

Груз они сложили в огромную лодку. Почти корабль. Там же на берегу стояла ещё одна долблёнка чуть поменьше и множество маленьких пирог в которых сонные рыбаки всё же собирались выйти в море.

Один из воинов говорил с пожилым индейцем, видимо, главным на судне, а второй, разрешил им усесться под деревом в стороне. Агильяр горящими глазами оглядывал эту своеобразную пристань. И тут его взгляд поймал группку людей, в которой высоким ростом выделялась фигура Герреро. Его почти тащили. Он шатался и похоже был в стельку пьян. На своих соплеменников он внимания не обратил. Но они увидели его и зашептались, когда его втолкнули в корабль, на который они снесли грузы. Теперь и остальные засомневались и почти готовы были принять обвинения Херонимо в измене собрата.

Узнать что либо они не могли. Никто не понимал языка туземцев. А их уже погнали обратно в деревню. Сегодня им не позволили праздно сидеть в хижине. Их заставили прибирать площадь у храма, после праздничной трапезы.

В ужасе шарахаясь от облитого загустевшей кровью жертвенного камня и ряда копий с голыми черепами, и черепами, ещё хранившими части гниющей плоти, а так же свежими головами их друзей с искажёнными мучительной смертью лицами, они мели площадь, собирали объедки. За них с ними спорили маленькие немые собаки и индюки.

В окружающих домах уже проснулись женщины и рабы. Обычно они вставали в три-четыре часа, сегодня в шесть. Зажигали огонь в каменных очагах и готовили поцоле - кукурузную воду. Некоторые рыбаки, как видели пленники всё таки вышли в море, но большинство людей селения сегодня остались и занимались своими домашними делами. Женщины пряли хлопок или ткали мантас, мужчины делали снасти или оружие. Девочки варили кукурузные початки с золой, чтобы после растолочь в пасту для лепёшек. Мальчишки влазили на деревья авокадо или папайи, чтоб собрать плодов. Да мало ли дел находится в доме.

Рабы принесли листья и стали показывать испанцам, как укладывать их на выметенной у храма площади. Когда работа была закончена, их отвели в общественный дом. В домах майя дверей не было. Вешалась на входе плетённая циновка или колокольчики на верёвочках. Но этот дом, видно не впервые использовали для содержания пленников и его закрывали плетённым из лозняка щитом, при помощи двух упёртых в землю кольев. Стены дома так же были плетёнными, только после оштукатурены глиной, выбелены и украшены стилизованными картинками, памятных для деревни событий.

Рядом с домом всё время находились два совсем юных воина. Но по большей части они сидели в тени привалившись к стене дома и играли на доске в бобы. Или жевали ча - смолу камедного дерева. Иногда один из них играл на свирели, а другой что-то пел, смешным, дающим петушиные нотки голосом. Они не то чтоб охраняли пленников, просто ожидали, чтоб сопроводить их туда, куда их нужно было бы отвести.

В отличие от вчерашнего их накормили. Агильяр едва поел и тут же начал искать слабое место в стене. За ними не слишком внимательно наблюдали во время уборки на площади и он припрятал острый осколок камня.

Ночью обычно все уходили отдыхать. В темноте, считали индейцы, глупые круглоголовые заблудятся в зарослях. Да и куда они денутся на острове?

Агильяр расцарапал глину камнем и принялся отковыривать кусочки, стараясь не шуметь. Остальные сели так, чтоб от входа его перекрывало как можно больше спин.

К вечеру пришёл помощник жреца, позвал одного из испанцев, заставил принести большой кувшин воды. Потом дал корни мыльного дерева и заставил как следует вымыться. Так он поступил со всеми четырьмя пленниками. Они не возражали, все боялись, чтоб он не обнаружил дыру. При этом он осмотрел каждого, как скотину перед продажей и даже пощупал, исхудавшие от скитаний по морю и пережитых несчастий, тела. Им дали простые рабские набедренные повязки и пати, накидки вроде пончо, которые одевались через голову и могли служить одеялом ночью. Каждый так же получил сандалии из кожи какого-то животного.

Потом он ушёл, а пожилая женщина, видимо, по его приказу принесла горшок с горячим олья. Это было что-то вроде мясного рагу из разных видов мяса или птицы с овощами и бобами.

-Они решили откормить нас и сожрать,- уверенно заявил Агильяр,- вы видели, как он нас щупал.. Как баранов..

Глядя на количество мяса в горшке, остальные могли бы возразить монаху, но, после увиденного ранее, возражать не хотелось. Никто не угадывал впереди радужных перспектив. Теперь рискнуть согласен был каждый из них. Ждали только темноты. Толкали друг друга в бока до ухода сонных мальчишек, делая вид, что и сами улеглись спать. На самом деле заснуть они очень боялись. Ночь коротка, а им надо ещё сломать стену.

Все дремали после плотной еды, только Агильяр буравил темноту сухим и блестящим безумным взглядом. И как только парни отошли достаточно далеко, в чём он убедился глядя сквозь плетение щита, закрывающего вход, они сразу вскочили и бросились к стене. Расковыряв штукатурку они навалились на стену, но нахрапом сломать её не получилось. Они раздвинули прутья и попытались влезть наверх и раздвинуть крышу из листьев. Для этого пришлось сломать обрешётку. Получилось немного шумно и на некоторое время они затихли, слушая не прибегут ли на шум местные жители.

Первый из них, кто протиснулся в небольшое отверстие, судорожно вдохнул ночной воздух и потянул на крышу второго. Помогая друг другу, наконец они выбрались все. Плотная крыша прекрасно держала их тощие тела. Они съехали вниз и первый попал в куст покрытый стручками острого перца, растущий возле стены. Второй неловко свалился на бок и сильно подвернул запястье. Это было больно, но безусловно лучше, чем если бы была повреждена нога. Он зашипел, но не крикнул.

Двум другим повезло больше и они спрыгнули вообще без проблем. Одним из них был Агильяр, который сейчас находился в таком возбуждённом состоянии, что ему, казалось, вообще ничего повредить не может. Он всё время прикасался к тому месту, где лежал молитвенник, который он сунул за набедренную повязку. Потом, глядя в темноту, безошибочно направился в сторону тропы, ведущей к пристани.

Им повезло, что собаки майя не умели лаять. В селении было тихо, обычные ночные звуки деревни тоже исчезли, когда они углубились в заросли.

На пристани остался один из морских кораблей. Он не годился для управления четырьмя оставшимися в живых пленниками. Даже большая долблёная лодка была тяжела для них. Они взяли среднюю рыбацкую пирогу. Совсем маленькая могла перевернуться от волны в проливе с довольно переменчивыми ветрами.

На берегу тоже не было охраны. Но на большой морской долблёнке кто-то возился и пленники тихо оттолкнули украденную лодку и направили её в темноту. Индейцы не любили плавать ночью. Но испанцы были моряками и могли определить направление по звёздам. Благо небо было чистым и море спокойным. Правда они не знали об очень сильном течении проходящем в проливе. Ни один майя не поплыл бы к материковому берегу во время прилива. Вода там клокотала как в котле и становилась грязно-жёлтой. Но прилив начинался к рассвету, а испанцы гребли как сумасшедшие, стараясь отплыть как можно дальше от острова Ах-Куцумиль-петен - острова ласточек, который несмотря на своё нежное название стал для них настоящим проклятьем.

Глава 22.

Дни на лодке плывущей вдоль материкового шельфа походили один на другой. Близко к берегу старались не подходить. Не все селения были в дружбе с племенем Акулы. Сами берега тоже не везде были приветливы, но уходить от них далеко всё же не стоило. Штормы в этих водах жестокие и пережидать их лучше укрывшись в какой-нибудь бухте.

Те, кто плавали вдоль этих берегов хорошо знали признаки близкого прихода непогоды и почти всегда успевали добраться до места, где можно спастись самим, сберечь груз, и по возможности сохранить корабль. Вот это удавалось не всегда. Закрытые бухты к сожалению явление не частое. Не везде можно поднять лодку из воды. Хотя, по большей части, количество людей на борту позволяло это сделать. Не везде позволял рельеф берега.

Тогда события оборачивались по другому. Иногда насыпные дороги и дружественные места позволяли добраться до торговых партнёров пешком. Груз несли на себе рабы, прикрепив к головным повязкам. Частенько их продавали вместе с грузом. Всё зависело от того, какая возможность выпадала для возвращения домой.

Избранники ежегодно отправлялись на корабле, который в равных долях принадлежал племени и их давнему торговому партнёру из Шикаланго, имеющему особые торговые привилегии. Оттуда, по речным путям везли обсидиан и какао, птиц и их перья, обратно соль, хлопковые ткани, иглы скатов и прочие морские дары. Этот корабль спускался до самого Нито, откуда избранники пешком добирались до своей цели.

Герреро при первой же возможности попытался заговорить с мальчиком. Он дал понять, что хотел бы знать названия вещей и действий. Шаак живо откликнулся на его просьбу и в свою очередь попытался изучить как можно больше испанских слов. Его соратники по походу не слишком стремились к общению с ним и то время, когда испанца не усаживали за вёсла, он посвящал возможности перестать наконец чувствовать себя глухонемым. Впрочем его не сильно нагружали греблей, первый результат заставил торговца понять, что гребец из пленника никчёмный.

Матрос не спешил переубеждать их в обратном, хотя в течение недели силы к нему почти вернулись. Он даже кое-что начинал понимать в разговорах индейцев. Знакомые слова, действия и интонации, выражения лиц и плюс немножко логики и уже складывалось понимание некоторых ситуаций.

Сегодняшнее утро началось с того, что надменные парни, глядя на их занятия стали смеяться. Он понял их речь только потому, что они очень красочно снабдили её жестами. Смысл был примерно таким: стоит ли, мол возиться с рабом, которого в конце пути всё равно принесут в жертву.

Мальчик увидел его реакцию и успокаивающе прикоснулся к его руке. То, что он ответил своим одноплеменникам, Гонсало смог понять гораздо позже. Но Мохумба Ваниша воспринял как прямое указание к действиям.

Земля,- пояснил Шаак изумлённым парням,- пронизана дыханием четырёх драконов. Те места, где оно выходит на поверхность, для людей опасны. Там находятся огнедышащие горы, страшные морские водовороты, там рождаются воронки торнадо и земля становится жидкой под ногами. Но это места силы. Там Дракон делает выдох. Есть ещё места, где он делает вдох. Эти места тоже тяжелы для людей. Но там часто строят храмы, чем уменьшают плохое влияние силы, напитывая это место благими мыслями и деяниями многих верующих.

Драконы не вмешиваются в развитие человечества. Они не внедряют религий и не спорят с существующими. Они помогают людям сохранять равновесие.

Драконам не нужны жертвы. Им нужны избранные, готовые изменить себя, ради других. Маска либо подготовит человеческое тело к соитию с Драконицей, либо убьёт его. Ибо двум разным видам, не приспособленным к такому испытанию, может помочь только сила духа, желание и вера.

Первое испытание - путь к храму. В пути проверяется и физическая готовность и упорство в достижении цели.

Второе испытание - выбор стороны маски. Есть способность переносить боль и есть ментальная сила, которая просто не позволит тебе её почувствовать. Есть ещё жертвенность по отношению к другим. Соискатель знает, что, надев маску, он не останется таким, как был, даже если выживет. И скорее всего не вернётся к своему народу. Он как змея ахау кан не сможет влезть назад в сброшенную кожу. И не только потому, что вырос из неё. А и потому, что ушедшее время не возвращается обратно.

Третье испытание - знания и способности полученные в результате изменения твоего существа. С Драконицей соединяются не только телом, но и духом и мыслями. От того соитие с таким существом отличается такой силой страсти и общности ощущений.

Беда, что проверяется это дальнейшей жизнью избранного. И об этом писал в своём кодексе последний жрец Маски. Он заучил эту книгу наизусть.

Следующий вопрос вызвал у Шаака чувство неловкости.

-Зачем же тогда Чунта послал с нами этого круглоголового? Он что не читал священного кодекса жреца Маски?

Шааку не хотелось говорить, что он подозревает, что так оно и есть. Он был слишком молод и простодушен, чтоб подозревать в мыслях дяди все те мерзости о которых догадывался его отец. Но то, что храмовые книги, по большей части валялись покрытые толстым слоем пыли, знал не по наслышке. Он прочёл только некоторые из них. А оставалось ещё так много.

Мальчика не трогала невежественность жреца во многих вопросах. Главное, он научил его читать. Этого было достаточно. А те ожоги, которые раздражали батабоба, он позволял делать не для того, чтоб учиться переносить боль, как думали и отец и дядя, а для того, чтоб научиться не подпускать её к себе вовсе. А для этого нужен человек, который не остановится, мучая тебя огненным испытанием, по такой незначительной причине, как та, что тебе больно. Для этого дядюшка годился лучше любых прочих.

Всё это Мо с увлечённостью пересказал Ирэн, которая весь этот сеанс провела возле них, делая карандашные наброски. Они валялись тут же на столе. Он сам, напряжённо закинувший голову на деревянную раму кресла. Анастасио - с горящим лицом юного проповедника. Даже дремлющий у стола доктор. И над каждым из мужчин вьющаяся гибким и похотливым телом Драконица..

Глава23.

Ирэн страдала, всё больше с каждым днём уходя в слепую ревность. Она не хотела видеть как ускользает, погружается в эту безвозвратную страну видений её Агэпито. Соперница была там везде. Она хотела бы стать ей - гибким огненным телом, воспламеняющим сердце её мужчины.

-Что такого может быть в этом теле, чего нет в моём?- изводила она себя, доводя до иступления ночью, когда оставалась наконец одна рядом с горящим нетерпением любимым, с его родным запахом, от которого кружилась голова.

О чём думал в своей одинокой постели Анастасио, или что чувствовал матрос на палубе, лишённый женщины много дней, случайно услышав её всхлипывающие крики, не загадка.. Но она не могла думать о гибели мира, когда чувствовала, что гибнет сама. Но, теперь каждое утро она приходила и сидела рядом с ушедшими в транс мужчинами, занимая себя рисованием. Через несколько спокойных сеансов, она освободила доктора от бдений, которыми его деятельная натура явно тяготилась. Она смотрела на их лица и пыталась угадать, что видят они, пока не дотронулась однажды до их соединённых в пожатии рук.

Девушка упала на ковёр и тело её изогнулось как у больного столбняком. В таком положении она застыла, так и не отпустив мистического пожатия. Видимо её организм так же получил первую шоковую волну. Возможно ему нужно было перенастроиться, чтоб получать информацию Драконицы. Если бы доктор был рядом, он безусловно испугался бы за Ирэн.

Тело её выглядело каменным и было ледяным на ощупь. Но если бы кто-то захотел привести её в нормальное положение, положить на постель, он бы почуствовал как неестественно изгибаются все её члены. Бледная кукла из сока майянской гевеи. Она казалась мёртвой или была ей?

Ах-Вокхин - большеносый, сменил имя после женитьбы на Нах-Кухату Шок - объединяющее фамилии рода отца и матери. В нём звучало всё, чем гордился глава племени Акулы и, которое вполне отражало его право владеть судьбами своих соплеменников. Его супруге не надо было вставать по утрам, чтоб разжечь огонь и готовить пищу своему мужу. Но была традиция, которую она исполняла с желанием и даже определённой страстью - вечернее омовение.

В отличие от простолюдинов, которые мылись в сенотах или общественных банях, в жилище вождя была каменная купель, в ней жена готовила воду для купания.

С тех самых пор, как её мать, во время обряда вступления в зрелый возраст, встала перед ней на колени и сняла с промежности раковину девственности, она знала только одного мужчину. Но это не мешало ей привнести всё возможное удовольствие в процесс их близости. Мать учила, что для женщины важно наблюдать как откликается тело мужа на все её движения и она научилась принимать позы, которые вызывали у Вокхина реакцию, за которую большим можно было назвать не только его нос.

До свадебного обряда она даже подкупила девчонку из дома будущего супруга и та отвела её посмотреть как он развлекается с купленой рабыней. Её поразило, что он, которого она знала стеснительным и спокойным, раздражается и даже бьёт девушку, которая вроде бы и подчиняется ему, но явно слишком скромна и боится своего тела. Он просил её принимать определённые позы и возбуждался, когда она, зажимаясь от стыда, становилась на колени и высоко приподнимала ягодицы.

Иш-Пешо - её детское имя, означало пламенная змея. Она была взрывным ребёнком, но с недетской хитростью управляла родителями. Прямолинейные ухищрения братьев в подмётки не годились будущей правительнице. Таковой считал её отец. И не только знатный род давал ему право думать об этом. Девочка росла миловидной и не просто умной, а себе на уме.

То, чего боялась глупая рабыня доставляло удовольствие и самой правительнице. Она умудрялась поймать внимание мужа даже на религиозной церемонии, глубоко кланяясь статуям богов, жадно прикасаясь к их ртам окровавленными губами. А уж в вечерних омовениях её фантазиям не было предела и пожалуй только эти раскованные сексуальные игры сохраняли здравый рассудок Вокхину. Видимо, в семье была предрасположенность к некоторым психическим отклонениям, полностью выразившимся в безумных странностях Чунты Шока.

Утром помощник жреца сообщил Чунте о побеге. В ярости тот изорвал богато украшенный перьями плащ. Ещё не успев успокоиться, а наоборот, только разогревая себя, он кинулся к старшему брату.

Злясь ещё больше от того, что его заставили ждать пока касик изволит одеться и принять жреца, он делал вид, что не обратил внимание на наблюдающую за ним правительницу.

-Будь осторожен,- сказала она мужу, когда тот был готов выйти к брату,- он взбешён, значит случилось что-то, что он может попытаться повернуть тебе во вред. Твой отец сделал тебе головную боль, отправив его в храм. Не будь он жрецом, его давно уже убили бы как бесноватого.

Касик вышел и сел напротив брата. Тот не стал долго тянуть, а заорал, брызжа слюной.

-Круглоголовые сбежали! Взяли рыбацкое каноэ и отправились на большой берег! Ты должен послать погоню. Это ужасный знак. Боги лишились своей жертвы!

-Которую мы могли дать им во время большого праздника,- ввернул Вокхин,- ты же сам не хотел..

-Не важно, мы должны вернуть их немедленно!

-И как ты себе это представляешь? Сейчас время прилива. Они убрались ещё ночью и наверняка успели добраться ло берега. Течение должно было вынести их прямо на территорию Ах-К'ин Куца, к поселению Шаман Сама. Нам там можно появиться только во главе не менее пяти полных десятков воинов. Ты мне советуешь усадить отборных воинов в лодки и отправить утопить в жёлтой воде?

-Это позор для тебя, если твой враг захватит твоих пленников и будет хвастать этим перед другими касиками.

-Я не намерен рисковать воинами ради четырёх тощих круглоголовых, которые и одного бога как следует не накормят. В следующий раз будем умнее и тюрьму станем охранять. Недооценили мы пленников. Глупо, но не смертельно. А вот потерять воинов будет не просто глупо, а преступно.

-Я не оставлю этого так..

-Иди,- прервал его вопль Вокхин,- и готовь следующий праздник. Через две недели вернутся женщины из храма Иш-Чель. Мы должны воздать богам за пополнение племени. А воли богов, по отношению к пленным, мы знать не можем. Боги дали нам круглоголовых один раз, могут вернуть их, если захотят. А могут отдать нашему врагу, чтоб наказать его через них. Я не дам воинов, и это последнее слово.

Шаман выскочил из дома брата и рванул через поселение, с пеной у рта, как бешенный волк. Вокхин послал мальчика раба ему вслед. Тот должен был доложить ему, что за очередная идея фикс пришла в голову его братцу.

Паренёк отсутствовал не долго.

-Шаман погнал своих помощников на берег,- выкрикнул он задыхаясь.

-Этот ненормальный утопит их всех, хотя лучше бы утопился сам,- сказала Иш-Пешо входя в комнату, когда мальчишка, быстро поклонившись, выскочил вон,- ты должен послать воинов и остановить его. Они ведь поплывут, его боятся больше, чем кипящих вод, пожалуй.

Касик послал раба предупредить батаба и передать просьбу Кичи Шоку остановить глупое смертоубийство.

Нах-Кичи, потерявший наследника, находился в глубокой тоске. Его жене стало намного хуже и она весь день не вставала с постели. Укрытая тёплой шкурой, она всё равно непрерывно дрожала. Батаб, с отсутствующим лицом сидел рядом и смотрел, как суетится над ней рабыня, двое сыновей которой тоже оставили родной дом.

Раб от брата с дурной вестью не вызвал у батаба никаких эмоций.

-Если этот сумасшедший отправится с ними, то я пожертвую раба богам, только чтоб его забрал в подземный мир Зипакна.

Но с ним могли погибнуть и его помощники, и батаб, тяжко вздохнув, оторвался от больной супруги и пошёл собирать воинов.

Когда они бодрой рысцой прибежали на берег четыре небольшие пироги уже отплыли. В одной из них бесновался Чунта. Только она шла вперед быстрее других и двое гребцов сгибались часто опуская вёсла. Остальные шли за ней, как будто прихрамывая. Вёсла опускались неровно, брызгая, больше табанили, чем гребли. Батабу осталось надеяться, что они не вплывут в кипящие воды, если первая лодка перевернётся и утопит ненавистного Чунту.

Глава24.

-Я покажу им всем как должен вести себя настоящий касик! Мой брат давно превратился в женщину. Как будто я не заметил, что эта хитрая змея - его жена, наблюдала за мной втихомолку. Не сомневаюсь по чьим указаниям действует этот "истинный муж",- издевательски скривил губы жрец, вспомнив официальный титул брата - халач уиник.

Выглядел он помпезно, как статуя самому себе, стоя на носу лодки и покрикивая время от времени на двух рабов, привезённых ему из Нито. Как он просил торговца, исключительно для личных услуг. Какие услуги они оказывали жрецу никто узнать не смог бы даже под пыткой. У них были вырезаны языки.

Касик Нито - могучий и надменный владыка, владевший городом и соседними поселениями, с более чем десятью тысячами жителей, занимавшими огромную территорию вокруг озера Исабаль и вдоль морского берега, правил железной рукой.

Нередко его свободные подданные превращались в бессловесных рабов даже за небольшое прегрешение. И это не касалось только простолюдинов. Враг касика просто исчезал, появляясь среди рабов проданных в самые дальние поселения которые были доступны торговцам. А дабы истории из его жизни не были озвучены какому-нибудь добросердечному правителю и, чтоб недовольный раб не мог возносить хулы небу и жалоб богам, у него отрезали язык, а иногда и оскопляли. Касик Нито любил приносить "малые жертвы" богам-покровителям самолично.

Чунта был продолжением кары для несчастных. Тела его рабов, как и тела его учеников были покрыты синяками от постоянных щипков. Но им, конечно, доставалось кое-что и похуже того, что он мог себе позволить с детишками соплеменников, присланными в учение.

Ходили слухи даже, что рабами он пользовался вместо рабынь, так как женщинам не было входа в храм. Но этого никто не видел и, вероятно, злые языки, которых много трепалось вокруг нелюбимого брата касика, болтали чушь. Такой мерзости среди ица не водилось никогда..

Рабы были приморскими жителями и прекрасно управлялись с греблей, но они не знали особенностей пролива между материком и островом. Да и проявлялась она не всегда. Зато на последующих лодках гребли местные. Они всеми правдами и не правдами делали вид, что стараются изо всех сил, но, на самом деле, это было искусное притворство. Благо жрец был на собственной лодке, и ни один его помощник из местных не взошёл на борт вместе с ним. В пылу погони, спеша отойти от берега, пока касик не пошлёт за ним воинов, Чунта не обратил на это внимания. Иногда его обычная осторожность и рассчётливость вдруг сменялась припадком бешенства, когда им овладевали бредовые желания и ему казалось, что всё, что он делает находится под покровительством богов. Ведь он с таким старанием кормит их тёплой кровью..

Обычно, чтоб добраться от острова до материка требовалось около четырёх часов и жрецу можно было бы подостыть и подумать, что он станет делать, когда доберётся до берега. Вернее, если доберётся. Но в этот раз его обычный приступ безумства подогревался дозой магического порошка, который он обычно использовал во время прорицаний, а в последнее время стал использовать всё чаще, поскольку готовил его шаман сам, по старинным спискам, и доступ к нему имел свободный.

Ему нравилось состояние эйфории, которое появлялось от малюсеньких доз, употребляемых им вначале. Порошок состоял из сушёных листьев табака и нескольких видов грибов. У него был горьковато-сладкий запах, одно ощущение которого вызывало у Чунты острое желание глубоко вдохнуть и почувствовать лёгкое жжение в носоглотке и поднимающуюся волну всесилия.

Он вдохнул достаточную дозу, когда услышал неприятное известие о побеге, только чтоб не чувствовать себя сонным и эффективнее решать все вопросы. Впрочем, все те, кто использовал магический порошок не по назначению до него, а он конечно же был не первым, всегда находили для этого веские причины.

Порошок действовал достаточно долго, но, когда действие начинало проходить, возбуждение спадало и появлялась беспричинная злость. А ещё начиналась довольно сильная дрожь в ногах. Когда жрец почувствовал знакомые симптомы, лодка, влекомая приливной волной была гораздо ближе к берегу, чем он мог бы ожидать к этому часу.

Идущие сзади вдруг увидели как вдоль берега появились две параллельные линии бурунов, постепенно начинающие скручиваться в тугие водовороты. На линии, что была ближе к материку, прозрачная голубая вода помутнела, потом пожелтела и забурлила. Водовороты не стояли на месте, они перемещались вдоль по течению. Видоизменялись, очевидно подчиняясь рельефу дна. Сталкивались, образуя громадные стоячие волны.

На догоняющих лодках вырвался крик ужаса. Резко затабанили вёсла и гребцы изменили направление на прямо противоположное. Но это давалось не легко. Бурлящий котёл постепенно подтягивал их всё ближе. Оглядываясь и изо всех сил упираяясь вёслами в воду, которая казалась упругой как резина, помощники жреца увидели как, на скорости, два противоположно вращающихся водоворота протащили долблёнку в эту своеобразную аллею смерти. Потом спирали рассыпались и лодка заскакала на вспухающих горбах воды, как пытающийся повторить чудо хождения по углям любопытствующий невежа.

Внезапно нос долблёнки отвернулся от берега, как будто натолкнулся на край вновь возникшего завихрения, рядом возник ещё один громадный завиток. Их края столкнулись, лодка легко поднялась и встала вертикально. Гребцы вылетели и исчезли в жадно раскрывшемся зеве водоворота. Жрец, судорожно вцепившийся в борта лодки у её носа, оказался над водой на высоте около двух с половиной метров. Судёнышко вертануло, как карандаш в точилке и, со звонким шлепком, ударило об воду. Но Чунты уже не было в лодке. Его швырнуло в сторону берега и, образовавшаяся от столкновения водоворотов, высоченная волна-убийца повлекла его на себе.

Ещё около получаса гребцы других лодок боролись с тянущих их приливом. Потом, так же внезапно как появилась, цепочка завихрений перешла в крупную морскую зыбь и исчезла, оставив только поднятую муть. Ни одного человека, ни мёртвого, ни живого, ни лодки, ни даже её обломков, не осталось на поверхности.

Помощники, к облегчению рабов и юных служек на вёслах, скомандовали повернуть назад к острову. Никому даже в голову не приходило, что нужно отправиться к берегу, где стояло селение враждебного касика и поискать бешенного Чунту или сбежавших круглоголовых рабов.

Морские боги преподали урок и они выучили его наизусть. Жрец отправился к корням мирового дерева самым прямым путём. Хвала предку, превратившемуся в акулу, он доставит его за изнанку мира, а мы почтим его память там, на родном островном берегу..

Глава 25.

Предрассветная чаща уже начинала звучать отдельными криками птиц. Их становилось всё больше. Послышался громкий рёв обезьян, заставивший испанцев сжаться от испуга. Они забились в чащу, утащив за собой с берега лодку и забросав её листьями и ветками, сами спрятались под ней.

Оказавшись на берегу, они не знали будут ли их искать индейцы с острова. А может быть здесь их встретят другие, ничуть не лучшие. Что за жуткие звери ревут в лесу? Здесь наверняка есть ядовитые змеи и насекомые. Они не знают в какую сторону направиться.. Некоторые уже жалели, что бежали. Но только не Агильяр. Он истово молился, тиская свою книгу, как будто пытался выжать из неё воду и еду, а так же решения всех остальных проблем.

Бессонная ночь и начинающаяся жара сморили всех. Даже Херонимо начал ронять голову над книгой. Уползли в чащу ветвей последние клочья утреннего тумана. На светлокоричневой земле и на траве проступили солнечные пятна, пробившиеся сквозь листву. Шорох ветвей и Херонимо дёрнулся, ожидая появления диких свиней или страшной лесной кошки -ягуара.

Но тихий клёкот позволил определить, что это всего лишь дикая индейка. Она вышла из кустов, высоко поднимая голенастые ноги и резко подёргивая головой с косящим глазом, что-то выклёвывая из травы. Пролетела большая бабочка с ярко-голубыми крылышками. Высоко в кроне тяжело перепрыгнула на горизонтальную ветку большая чёрная обезьяна.

Они постарались зайти поглубже в заросли, но море ещё было слышно. Точнее, он вдруг его услышал. Удар и рокот одиночной большой волны.

-Нам нужно идти. Но куда?- думал Агильяр,- даже доверившись Господу и отправившись вдоль этого берега пешком, нам понадобились бы на такой путь годы. Что мы будем есть и пить? Чем сражаться с животными и дикарями? Но и сидя здесь мы ничего не высидим. Только попадёмся в руки погоне. Может быть попробовать плыть вдоль берега на лодке? Но так мы будем видны, как на ладони. А ночью отправляться в плаванье вдоль незнакомых берегов - это чистое самоубийство.

Усталость брала своё и над его неукротимым духом. Его голова поникла, как будто тяжкие мысли склонили её и он заснул.

Чудовищный вздувшийся водяной горб покатился к берегу с огромной скоростью. Чунта, выросший у моря, островной житель, плавал как рыба. Он старался оседлать верхушку волны, но что будет, когда она покатится, сворачиваясь в стеклянную тугую трубу и рухнет на берег, подминая его под себя? Он старался подготовиться к такому исходу, боролся, но его уже завертело и зажевало в челюстях морского монстра - волны убийцы. Какое-то время он ещё осознавал, что это скорее всего его последние минуты. А потом всё разом исчезло в небытии..

Волна ударила его, начисто вышибив воздух из лёгких, и покатила по песку тряпичной куклой, ломая кости рук и ног. И бросила с забитым песком ртом, как дохлую рыбу, что должна протухнуть на солнце или послужить пищей береговым крабам и прочей мелкоте, пожирающей падаль. А может его тело достанется кому-нибудь побольше.

И этот кто-то не заставил себя ждать. Вдоль береговой линии имелись строения похожие на маяки. И с теми же функциями. Они указывали определёнными знаками места поселений, опасные берега, насыпные дороги, уходящие вглубь материков. В них не всегда находились люди. Но, если соседние касики враждовали и имелась опасность с моря или какое-то природное явление могло послужить причиной крушения, то дозорные следили за берегом не только с маяков, но и со специальных дозорных секретов, на скальных выступах или помостов на высоких деревьях.

Лодка беглецов, причалившая в предрассветной мгле, осталась незамеченной дозором. Но с рассветом, как только на воде что-то можно было разглядеть, дежурные воины на маяке стали свидетелями редкого явления - громадной волны. Сама аллея водоворотов тоже появлялась далеко не всегда. Чаще всего прилив и течение образовывали то, что индейцы называли "жёлтая вода" или "кипящая вода". Только экстремальные обстоятельства, объединяющиеся с постоянными факторами, вызывали такие последствия.

Дозорные послали гонца в селение и оттуда вышел отряд воинов.

Кочка на песке шевельнулась. Послышался хриплый кашляющий звук. Чунта выплюнул песок и шевельнулся. Тело пронзила острая боль.

-Правая рука похоже сломана,- он посмотрел на её странную форму,- кажется, даже в двух местах. Ничего, его рабочая рука левая. Ноет, но переломов, похоже нет. Ноги..

Поочередно он сделал осторожное движение сначала правой, потом левой ногой. На правой ноге огромная ссадина и жуткая боль. Даже если это был не перелом, то трещина в кости уж точно. Теперь очевидно, что его приложило правым боком. Головной убор, отличительный знак жреца, забрало море. Пучок волос с выбритой макушкой забит мусором. Песок на мокром лице и боль..боль.. боль..

Чунта потянулся к нагрудному украшению. Оно к счастью не разорвалось.

-Где же раковина?- всё спуталось и сдвинулось на бок. Он осторожно потянул низку, вытащил крупную спиральную ракушку и выковырял из нее воск. Сжал в кулаке и потряс. На ладони остался серый порошок. Жрец жадно втянул его носом. В горло попал песок и он закашлялся, натужно, до синевы в лице. Но уже через минуту в носу перестало крутить и по телу прошла волна силы.

Чунта встал и заковылял, припадая на раненую ногу и прижимая, баюкая у груди сломанную руку. Он спешил убраться с пляжа, уж он-то хорошо знал о маяках. Здесь совсем близко граница двух поселений. В одном враг, в другом, если и не друзья, то по крайней мере соседи с общими торговыми и стратегическими пристрастиями. В обоих не любили касика Ах К'ин Куца.

Он прошёл по подлеску вдоль берега почти до нужного места, когда вышел на тропу, протоптаную несколькими людьми, которые явно тащили что-то тяжёлое. Эти люди не умели ходить в лесу и Чунта понял, что это могут быть сбежавшие круглоголовые.

-Догадались убрать с берега пирогу,- его лицо искривила ухмылка,- он их поймал!

То, что он был ранен, один и выступал против четырёх мужчин совершенно не желающих вернуться в рабство, его не заботило. Сейчас в нём снова говорил порошок.

-Вот! Боги снова вернули мне подарок,- патетически рассуждал он про себя,- я не побоялся "кипящей воды", меня доставили на берег сами духи моря!

То что духи попутно переломали ему кости и чуть не убили, это пустяки. Испытание веры.

Горящий безумный взгляд Чунты встретился с истово пламенными глазами Агильяра. Он cпал совсем недолго и увидел жреца как только тот вышел из зарослей и растолкал своих друзей. Они боялись, что где-то рядом другие индейцы.. погоня.. Они застыли под кучей наваленной на лодку так, что она была похожа на ствол упавшего дерева с сорванной корой. Но несколько минут спустя они засомневались в присутствии кого либо ещё. Жрец шёл не оглядываясь, быстро. И точно высматривал их след. Рано или поздно он всё равно наткнётся на них.

Когда Чунта подошёл совсем близко, Агильяр и остальные вылетели из укрытия и схватили жреца. Они набросились на него со всей яростью. Каждый удар нанесённый по его телу был местью за убитых друзей. В конце концов они убили бы его. Но в этот момент вокруг них тихо, как тени возникли воины. Больше десятка. Они всё таки приняли их за погоню, которой уже надеялись избежать. Надежда на свободу пропала. Головы их поникли. Херонимо нырнул в укрытие. Он только успел схватить оставленный на листьях молитвенник, но тут же получил удар в спину, бросивший его ничком.

Его вытащили за ноги. Встряхнули и выдернули книгу из рук. Агильяр отчаянно протянул за ней руки. Воин хотел бросить её в заросли, но старший что-то гортанно крикнул и воин сунул молитвенник за пояс. Ещё двое освободили лодку. В неё положили бесчувственного жреца. Заставили пленных тащить её, но у них на это не доставало сил и эти же двое воинов по приказу своего начальника встали спереди и сзади, чтоб помочь им.

Процессия быстро скрылась в лесу. Громко перекрикивались ревуны. На поляну вернулась индейка.

Мо решил, что пора возвращаться. И оказалось, что он это может сделать. Но порадоваться он не успел. Анастасио уже стоял над холодным как лёд телом Ирэн. Ваниша закричал, его бросило в дрожь. Но юноша схватил его за руки.

-Она жива, жива, успокойся! Я сейчас позову доктора..

Мо тяжело опустился в кресло и судорожно сжал руку девушки.

Глава 26.

-Ты не должна была отправлять доктора и ты сама.. зачем тебе нужно было..

-А тебе не понятно?- Ирэн лежала в постели, отвернувшись лицом к стене, по её щекам текли слёзы,- я люблю тебя. Да, я знаю, у тебя есть миссия. Такая огромная, что кажется не настоящей.

Она резко повернулась, и слёзы закапали большими прозрачными каплями с её скул на тоненькую батистовую рубашку. Мо провёл пальцем по мокрой дорожке на её щеке и тихонько поцеловал прямо в припухшие губы. Она замотала головой, потом уткнулась в него лбом и зарыдала, громко всхлипывая. Тогда Ваниша уложил её на подушку и стал целовать и гладить её плечи, грудь и живот, пока она не задышала тяжело и прерывисто и не потянулась к нему. Она долго не отпускала его, доводя почти до завершения и, приостанавливаясь, начинала всё сначала, пока он неистово и почти грубо не обхватил её бёдра и несколькими короткими движениями не закончил всё одновременно с ней.

Они какое-то время лежали молча, ощущая слабые отклики тела, как послевкусие хорошего вина.

-Не пугай меня так больше, девочка. Ты нужна мне, и я люблю тебя.. тоже..- немного помедлив, закончил он фразу.

Она почувствовала эту паузу и сжалась, как пружинка.

-Нет,- резко сказала Ирэн,- я хочу быть с тобой всегда и везде или не быть совсем. Не бойся, доктор присмотрит за нами всеми. С тобой было тоже самое поначалу. А теперь чем дальше, тем лучше ты управляешь своими видениями. Я пройду с вами этот путь. С тобой и Анастасио. Твоя обожаемая Драконица сказала, что у него особая миссия. Может и у меня тоже есть своя. Возможно, мы встретились совсем не случайно.

-Хорошо, завтра мы зайдём в порт Кадиса. Один мой поставщик нашёл в частной коллекции дневник католического священника, который переслали вместе с наследством его братьям после смерти. Но, к тому времени как вещи прибыли, его семья погибла от голода в неурожайный год. Каким-то образом записи сохранились. Возможно были проданы или взяты за долги. А сейчас букинистическая коллекция выставлена на продажу под эгидой музея древностей. Мы посвятим пару дней чтению этих записей. Если ты будешь в порядке, то сможешь попробовать ещё раз присоединиться к нам.

После обеда, приехал долгожданный гость. Путешественники прогулялись по городу только для того, чтоб посмотреть на состояние Ирэн. Она веселилась, как птичка. Испания для неё была белым листом и она с удовольствием разглядывала старинные здания. Ни одним словом девушка не напоминала о вчерашнем разговоре. Возвращалась она, обнимая свежайший букет испанских колокольчиков, которые ей купил её Агэпито. Время от времени она зарывалась в них лицом и вдыхала их аромат.

Гость оказался представительным господином лет шестидесяти. Аккуратным. Немножко фривольным. Но только от того, что совершенно не умел вести себя с женщинами. Особенно с теми, кем был очарован. А Ирэн не могла не нравиться. Особенно такому милому книжному червю в возрасте, когда у мужчины просыпается последняя плотская любовь. Он конечно остался на ужин. Потому что обязательно захотел сам прочесть щедрому покупателю презанимательную легенду.

-Этот священник прибыл в Мексику в 1527 году,- сделал он небольшое предисловие,- вместе с экспедицией Франциско Монтехо, который заключил с Карлом пятым договор, дающий ему право открыть, завоевать и населить острова Косумель и Юкатан. Правда тот благоразумно не сообщил, что оба эти острова уже открыты другими. Высадка Монтехо на Косумель была уже третьей по счёту и оказывать сопротивление там было практически уже некому.

Часть населения была убита во время первого нападения на остров, в 1519, часть бежала и присоединилась к другим ица. А экспедиция, чуть позднее, перебралась на материк, который торжественно объявили владением Испании, и где была заложена крепость.

Через некоторое время в крепости началась эпидемия лихорадки и священник, уже перебравшийся в туда с острова, заразился ей и умер.

Наш гость устроился в кресле и, несколько театрально откинув чёрные волосы с густой проседью, начал читать, иногда запинаясь на стёртом временем тексте.

...Я задержался на острове Косумель с небольшим отрядом солдат для наблюдения за постройкой храма на месте капища мерзких демонов. Индейцы должны были принять истинного Господа вместо их разбитых каменных идолов.

Возле храма постоянно бродил местный шаман, по моему разумению полубезумный, криворукий из-за неправильно сросшихся переломов и, в отличие от других служителей капища, оставшийся в живых во время первого захвата острова, из-за странного случая, о котором мне рассказали солдаты.

Когда отряд подошёл к индейскому храму, он выскочил практически под копыта коня офицера, крича на ломанном испанском "..Убей во имя Господа!.." Лошадь налетела на него и сбила на землю, а командир захохотал и повторил слова безумного, после чего все служители капища до единого были вырезаны.

Я заинтересовался судьбой этого странного человека и оказалось, что он действительно немного говорит по испански, хотя во времена, о которых я упоминал, он не знал ни слова. Своё тогдашнее поведение он пояснил тем, что слышал эти слова в видении, пришедшем ему во время жертвоприношения, задолго до завоевания острова.

Какое-то время общаясь с ним, я понял, что он принимает какой-то наркотический порошок и в эти моменты становится заносчивым и злобным. Но именно тогда он рассказывает наиболее интересные легенды про своих божков и правителей, покинутых ныне и великих прежде, городов. А так же истории о конце света и четырёх Драконах поддерживающих мир.

В один из таких дней я услышал сетования бывшего шамана о том, что время своей славы он провёл бесплодно и не придавал должного внимания изучению священных кодексов, в изобилии хранившихся в храме, благодаря касикам племени Акулы, заботившихся о том, чтоб мудрость племени была доступна островному храму, и скупавшим храмовые списки материковых поселений, во время ежегодной торговой экспедиции. Я не слышал что были найдены какие-то книги индейцев, из чего понял, что где-то под руинами есть хранилище. Но сколько я не искал вход, найти его мне не удалось.

Наш гость остановился и пролистнул несколько страниц. Улыбнулся Ирэн и продолжил.

...В тот день я услышал историю города Ушамель, которая, как я мог понять произошла около тысячного года от рождества Христова.

Название Ушмаль означает трижды построенный. И последняя дата основания соответствует 15 августа 1007 года. В книге, о которой рассказал мне шаман, говорится, что основатель и правитель города Ах-Суйток-Тутуль-Шив за пять лет построил Дворец Правителя, богато украшенный масками и мозаикой из ста двадцати плит и, возгордившись своему творению, принёс в жертву богам-покровителям тысячу рабов и свободных жителей.

В ту же ночь над городом разразилась страшная буря. Жители, которые рискнули выглянуть из собственных жилищ, говорили, что видели молнию, похожую на огромного огненного дракона, крылатого змея или птицу, упавшую к северу от дворца правителя.

Наутро на месте падения обнаружили огромное овальное основание пирамиды. На вершине, в центре ровной площадки лежало яйцо. Когда к строению пришёл изумлённый правитель, яйцо раскололось и из него вылупился младенец, который тут же начал расти не по дням, а по минутам. Через пол-часа после рождения он заговорил.

-Я создал эту пирамиду ещё не родившись из скорлупы. К концу дня когда я вырасту, вырастет и моё жилище. Оно будет выше всех зданий твоего города, чтоб ты помнил, даже младенец может победить тебя, если на то будет воля судьбы.

Возрадуйтесь! В ваш город пришёл Великий Волшебник и Предсказатель. Я назову год, в который небо упадёт на землю и раскроется огненным дождём. Тогда погибнет всякий живущий на этой земле, если не найдётся малый примеривший великое. Глубоко под землёй, в пещере, где камни дышат смертью, огненная Драконица, снёсшая яйцо из которого я рождён, отложит ещё 144000 яиц. Ровно через катун я отправлюсь в эту пещеру и превращусь в Стража Дракона, чтоб беречь средоточие жизни до назначенного часа.

За день волшебник действительно стал взрослым, но так и не вырос, а остался карликом, чтоб напоминать правителю о том, что малое может быть великим. Двадцать лет он жил в пирамиде, на которой к вечеру появилась храмовая постройка. В ней приносились жертвы Богу дождя и молний Чаку. Правда это всегда были малые жертвы и ни один человек не был убит, пока волшебник жил в храме.

Стало темнеть и Анастасио встал, чтоб включить свет. Ваниша взял из рук гостя толстую старинную тетрадь в кожанном переплёте и просмотрел ещё несколько страниц.

-Спасибо,- сказал он,- этот документ многое нам объясняет.

-Да-да,-поспешил с ответом гость,- вы же просили любые упоминания о Драконах и Масках. Вот тут как раз о Драконах.

Ужин прошёл несколько возбуждённо. И некоторую истеричность, своим принуждённым весельем и неискренними попытками вызвать у Ваниши, находящемся в некоторой задумчивости, ревность, придавала Ирэн. Принимая неловкие ухаживания гостя, она кокетничала и даже согласилась станцевать нечто этнически- эротичное, от чего у седеющего ловеласа загорелись щёки.

Наконец задержка стала уже несколько неприличной и гостю пришлось откланяться, исходя горестными восклицаниями из-за того, что завтра яхта уходит в море.

Оставшись с Мо наедине Ирэн присела у стола и застонала.

-Что с тобой?- недоумённо спросил всё ещё задумчивый Ваниша.

-В следующие полтысячи лет ты будешь очень занят,- ядовито сказала девушка,- сто сорок четыре тысячи горячих невест. Даже если каждой подарить только одну ночь.. мне своей очереди не дождаться.

-Триста девяносто три,- засмеялся Мо.

-Что?- не поняв его неожиданного веселья, воскликнула Ирэн.

-Триста девяносто три и девять десятых года,- повторил он. Одним из даров Дракона было умение прекрасно считать в уме.

Ирэн в ярости топнула ногой. Его смех вдруг рассмешил и её.

-Поклянись, что я в твоём гареме буду самой любимой женой,- захихикала она тоже и прыгнула на шею Мо. Он закружил её по комнате, повторяя между поцелуями "клянусь", "клянусь", "клянусь"..

Глава 27.

Ещё пару дней они посвятили чтению, но только самый первый отрывок был наиболее близок их поискам. Потому этим утром они собрались для того, чтоб продолжить смотреть картины прошлого. На этот раз втроём. Все эти дни Ирэн чувствовала себя прекрасно и настаивала на своём праве участвовать во всех их сеансах. Потому смущённый доктор снова занял своё место на стуле. Он уже пережил один выговор хозяина и больше не собирался попадать в такое положение.

-А интересно, как жрец снова попал на свой остров? Ясно же по описанию, что завоеватели Косумеля встретили именно его,- щебетала Ирэн, одеваясь к завтраку.

-Нет сомнений, ты права. Но мне интересна и история с Предсказателем. Я не могу серьёзно воспринимать всё это волшебство. Только как аллегорию. Для меня Дракон существо вполне реальное. Ведь по оценкам учёных на нашей планете существует 8,7 миллиона видов живых существ. Я прагматик. По моему разумению, Драконы - мыслящие существа, которых тоже, наверное, можно отнести к определённому классу, виду и подвиду, как и человека, собственно.

-Вникать в феномен души ты, конечно, не собираешься,- подключился к обсуждению, вошедший в комнату Анастасио.

-Душа есть понятие эфемерное. Кто сказал, что животные не имеют её подобия? Ты извини, но все теологические трактаты написаны людьми, а значит могут нести в себе все наши страхи, заблуждения и даже заведомую ложь. Бог и религия для меня понятия не однозначные. Высшая сила и институт управления обществом могут иметь друг к другу отношение весьма опосредованное. Тоесть я, существование Высшего существа не могу определённо оспаривать, но к религиям оно имеет такое же отношение, как орудие труда к его практическому результату.

-А то, что Предсказатель обращён даже не в реального Дракона, а в его призрак, существующий почти тысячу лет, твоей материалистической позиции не меняет?- усмехнулся юноша.

-Полевые объекты имеют право на существование в материалистическом виде, как хранители определённой информации или просто ещё одна форма существования. Вполне возможно, что и материя, и информация, и энергия - это всё различные проявления сознания.

-Послушайте, мы собрались получать информацию, а ваши бесконечные споры оставьте на свободное время. Я понимаю, что вы скучаете по вашим обычным посиделкам, но мне сейчас интересно посмотреть продолжение сериала. Я женщина - существо одновременно практичное, но так же и ветренное, и любопытное. А любопытство, как вы знаете, господа, двигатель прогресса.

Мужчины устроились в креслах, между которыми установили кушетку с шёлковой оббивкой, работы самого Роберто Джиованни, на которую, как мадам Помпадур улеглась Ирэн и протянула мужчинам обе руки. Они коснулись их, но ничего не произошло. Девушка расстроено посмотрела на Ванишу.

-Наверное мы оба должны касаться руки Анастасио,- предположил он,- надо его уложить на кушетку или просто пусть положит руку тебе на живот и мы коснёмся её вдвоём.

Анастасио робко протянул руку и едва дотронулся до тела Ирэн, и в этот раз, когда рука Мо лягла сверху, они унеслись в мир видений беспрепятственно. Ирэн даже успела почувствовать дрожь и жар руки юноши сквозь тонкую одежду.

Селение касика Ах К'ин Куца немногим отличалось от селения острова ласточек. Особенно для пленных испанцев и так с трудом отличающих одного индейца от другого. Нужен был стресс или длительное общение, чтоб опознать определённую личность, как они опознали Чунту.

Приплюснутые черепа, косоглазие, татуированные тела и краска на них, никак не помогали облегчению идентификации. Кое-как могла помочь одежда, но у индейцев она была такой пёстрой, изобилующей перьями и всяческой бижутерией, что создавала ощущение одного яркого пятна.

Но, конечно, яркие личности вроде касика и жреца и здесь выделялись среди толпы не только центральным местоположением, но и своеобразностью наряда.

Испанцам, которые опустили наконец тяжёлую лодку и в изнеможении попадали на каменистый плац местной сборной площади, пришлось снова наблюдать, как под взглядами сбежавшейся толпы, по большей части состоящей из детей и женщин, начали обустраивать место для вождя.

Их заинтересовал хмурый человек, одежда которого была обильно украшена перьями иссиня чёрного цвета. Конечно они не знали, что это гокко, птичка с жёлтым хохолком, чьи перья так любили использовать для нарядов жрецы. Оттенки голубого и чёрного были главной колористикой этой личности, только мельком глянувшей на кучку чужаков, но очень внимательно осмотревшего, лежащую в лодке недвижимую фигурку. Однако он держался от них на отдалении и не подпускал толпу даже к воинам, приведшим пленных в поселение.

Чунта, без высокого убора из перьев, потерял половину своей представительности. А избитый и изломанный, скорчившийся на дне долблёнки, вообще казался жалким. Его самомнение обычно добавляло ему роста.

У местного шамана, а это был именно он, головной убор состоял из переливчатых пёрышек момота, с хорошенькими кисточками на концах, чёрно белых перьев трагона, а так же синих хвостовых перьев попугаев ара и смоляных тукана. Но самым страшным для испанцев казался, расположенный в центре, надо лбом, небольшой чёрный обсидиановый череп. И ещё чёрная горизонтальная полоса на уровне глаз. От этого они, казалось, яростно светились. Если Чунта был таким чудовищем, то каким мукам подвергнет их этот мрачный громила с таким незамысловатым атрибутом. Шаман и впрямь был довольно высоким и крупным мужчиной. И статью похож на воина.

Наконец на помост уложили циновки, взошли рабы с опахалами из перьев и появился касик. В отличие от Ах-Вокхина, вождь явился на площадь один. То ли жена не играла такой роли в его семье, то ли вождь не слишком любил её показывать..

Зато сам он, в окружении только рабов и рабынь, выглядел как серьга на пупке. В центре всеобщего внимания. Он был довольно полным, что не слишком характерно для индейцев и почему-то сильно потел. Видимо какое-то заболевание или просто особенность организма, но не слишком помогали и рабы с опахалами и плотная хлопковая повязка, на которой был собран головной убор. По его лбу катились крупные капли.

Мало кто догадывался, но касик испытывал постоянный стресс, находясь на людях. Он с детства боялся толпы. Но положение обязывало. Его предки пришли на это место много веков назад, спасаясь от голода и жажды в страшный засушливый год.

Они нашли множество небольших сенотов и, выйдя к берегу моря, обнаружили место, где гнездились черепахи. Зелёные морские и даже огромные большеголовые, размером более метра в диаметре.

Индейцы решили остаться здесь, и назвали своё поселение Акумаль - место черепах. Лёгкая добыча и вода спасли их от голода и жажды. Люди не остались неблагодарными и черепаха стала их новым покровителем. Её именем назвали племя. Её благодарили и прославляли.

Ребятишки, которые из интереса наблюдали за громадинами, обнаружили, что животные часто выкапывают предыдущие кладки, и яйца гибнут. Они стали собирать только что выкопанные яйца и закапывать их в другом месте, на ту же глубину, что и сами черепахи матери, отметив места плетёнными корзинками. И, когда в них появились первые черепашата, принесли их в деревню.

Жрец велел выпустить малышей в океан и вменил ребятишкам в обязанность проверять и охранять берег, спасая жизни черепашатам, которых вырыли другие черепахи, но не мешая другим животным, которые обычно питаются детёнышами.

-Так установлено богами,- пояснил он,- одни живые существа дают жизнь другим. Как когда-то боги своей смертью дали жизнь племени майя. Но мы, взяв своим тотемом черепаху, спасшую нас, должны отблагодарить её, спасая те яйца, что бесполезно высушило бы солнце. Тогда мы сможем по мере необходимости брать в пищу больших черепах. Так сеем мы в землю кукурузное зерно и берём для еды выросшие початки.

Вождь Ах-К'ин Куц был единственным сыном предыдущего касика, кроме него у отца родилось четырнадцать дочерей. Он был последним - спасителем рода касиков, иначе ему никогда бы не оказаться правителем племени черепахи. Его воспитывали вождём, хотя он им быть не предрасположен. Ребёнком он боялся громких звуков, часто впадал в депрессию и долго (и всегда неудачно) выбирал как ему поступить в определённой ситуации.

Сейчас, когда ему притащили странных круглоголовых людей, да ещё в его руках оказался "посвящённый богам" и одновременно брат его врага, беспомощный и умирающий, ему нужно было снова решать, что с этим делать.

Из-под убора вождя, сделанного из черепахового панциря, обрамлённого, направленными вниз, перьями кецаля вновь потекли крупные капли, что свидетельствовало о глубоком и бесполезном размышлении касика.

Жрец, тёмной тенью прилипший к спине правителя, и главный, кто имел на него влияние, что-то зашептал в ухо касика. Иногда у того вдруг случался взбрык, и советы жреца оставались втуне, но сегодня, видимо, был день нерешительности, и речь второго человека верхушки принималась благосклонно. А может он просто вспоминал о последнем самостоятельном решении пощипать места добычи чёрных кораллов, после которого воины племени едва отбились от набега островитян.

-Каноэ, под которым прятались чужаки, принадлежит Акулам. Ты видишь прикреплённую к носу челюсть? Значит эти странные чужаки приплыли от них. Да ещё и шаман вместе с ними. Поднести их богам нельзя. Что если Ах-Чунта Шок попортил жертву, чтоб навредить нашему храму и его богу покровителю? Тогда ритуал только навредит племени. А оставив их живыми, мы сможем хвастать перед соседями, что отобрали у Ах-Вокхина его рабов.

Надо поселить их в отдельную хижину, чтоб посмотреть не наслал ли Чунта на них болезнь. Пусть воины, пришедшие с ними, не возвращаются к жёнам, а живут в лесу, подальше от племени, и охраняют их до следующей смены луны. Прийдя на нашу землю, жрец показал, что он задумал против нас дурное.

Наши боги-хранители призвали самую страшную "кипящую воду", с дырами в Шибальбу и волну-убийцу, но Чунта остался жив. На него напали круглоголовые, но он всё равно ещё не умер. Мы не будем лечить его раны, если он и после этого выживет, мы должны посадить его в лодку и отправить во время отлива в море. Пусть его судьбу и дальше решают боги.

А нашим защитникам я поднесу жертву. Чистыми рабами.

Поселение Акумаль было небольшим, но домов выстроенных из камня было гораздо больше, чем на острове, что и понятно.

Храм, заложенный ещё во время первого предка, тоже не был величественным и пышным, зато секретные подземные пещеры, прятали от врагов множество кодексов, начиная от первожреца и до сегодняшнего дня. В них сохранялась вся история племени, чем очень гордились посвящённые. В их храме чествовали бога смерти Кими. Ещё, иногда его называли Шиб - страх, от его имени происходило название потустороннего мира Шибальба. Он был богом жертвоприношений и его обычно изображали в момент самообезглавливания.

Первопредки поставили храм посвящённый Кими на месте, где они спаслись от голодной смерти. И, где получили ещё один шанс выжить. В первом кодексе говорилось, что в год страшной засухи, племя отправило к Дракону целых шесть претендентов. Никто не знал об их судьбе целый год. Племя вынужденно ушло из своего селения и было на грани смерти. Перед тем как они нашли Акумаль, умер их вождь, а в семье, одного из ушедших на испытание Маской, родился мальчик со знаком личины. Родимым пятном на крестце.

Его отец и стал первым касиком нового поселения. А после него Ак-Аль Имиш - сын Красного Дракона.

Глава 28.

Шаак не тяготился долгим плавньем. Занятия со странным круглоголовым тоже разнообразили путешествие. Тот оказался очень способным и легко запоминал слова. Как, собственно, и сам мальчик. Они уже довольно сносно общались.

Но сегодня команда была немного возбуждена. Торговец сказал, что поблизости есть лагуна, не принадлежащая ни одному племени и они могут загарпунить там баклама - толстое смирное морское животное, в котором много мяса. Запас на лодке подошёл к концу, а охотиться на чужих землях можно только с разрешения касиков.

Мальчику очень хотелось как-то проявить себя, потому что его попутчики расходились, чем дальше от дома, тем больше. И всё по поводу его татуировки. И, если бы не присутствие двух сильных рабов, его сводных братьев и крепкого круглоголового, явно благоволящего ему, могло бы дойти и до поединка. Нет, свободные воины не боялись неровни, но рано или поздно рабы вернутся в племя, а получится ли у них стать героями, это знают только боги..

Но языки их были злыми и колючими. Чаще всего речь шла о том, кого из мужчин предпочтёт Драконица-невеста. Они хвастались своей мужской силой, забывая о том, что выбор зависит от Маски, а не от похоти, как они говорили, Драконьей самки.

Сначало Херонимо не понимал почему так обижается мальчик при упоминании об обсидиановом зеркальце в его причёске. Он видел, что у всех мужчин майя есть такие же в волосах. Когда юноши смеялись, говоря, что подарят такое же его невесте, мальчик бледнел от обиды. Когда Герреро попросил наконец объяснить ему причину обиды, то как он понял, что зеркало в волосах жены - знак рогоносца. Частенько злобные парни предлагали дополнить татуировку Драконицы на его плече моментом соития. Якобы, всё равно то, что набито на его теле ещё не случилось, так почему бы не воплотить неосуществлённые мечты до конца. Возможно они так и останутся мечтами.

Мальчик успел тысячу раз пожалеть о том, что поддался уговорам Чунты. И всеми силами пытался проявить себя. Вызывался на долгие ночные вахты. Даже пытался напроситься в гребцы. Чего, конечно, торговец не позволил, мотивируя тем, что это работа для рабов.

Охота была тем самым моментом, годным для мужчины, чтоб показать силу и ловкость. Даже, если это безобидная морская тварь, в которую надо только ловко попасть гарпуном, с привязанной к нему выдолбленной тыквой, вместо поплавка.

Мальчик стоял на носу, уйдя от, сидящих в тени навеса, попутчиков и пялился в воду, хотя до входа в лагуну было ещё далеко. Но, когда они подошли поближе, торговец, похлопав парнишку по плечу, поощрил его, сказав, что иногда он видел бакламов и в открытом море. Так бывает, когда стая молодых самцов выбирает для спаривания неподходящую самку. Она выплывает в море, пытаясь освободиться от их преследования.

Мальчик знал как выглядят бакламы, хотя он ни разу не выходил в море с рыбаками, но у острова иногда встречались эти животные и даже становились добычей. Поэтому он не удивился и не закричал, когда увидел плывущую на поверхности огромную тушу, а сразу схватил приготовленную заранее снасть и мгновенно швырнул гарпун в серое бугристое тело.

Он попал. Вода взметнулась фонтаном и он успел заметить ещё одного маленького баклама рядом с раненной громадиной. Размер её был около четырёх с половиной метров. Он не успел больше подумать ни о чём, кроме того, какая она большая, как самка повернулась и кинулась грудью на борт лодки.

Кроткое животное может превратиться в разъярённого зверя, когда опасность угрожает его детёнышу. Не ожидавший удара Шаак, взлетел в воздух и упал за борт. Не смотря на то, что с рыбаками ему выходить не удавалось, но плавал мальчик, как и остальные островитяне, прекрасно. А на поясе имел острый обсидиановый нож..

Дети Акулы иногда сражались со своими дикими сородичами в водах у рифов. Это называлось поединком, так же как и ритуальное сражение за первенство между воинами племени. Но там дело могло кончиться убийством только по случайности. А, убитая одним ножом, акула была признаком доблести.

Удар уложил на палубу всех находящихся на ногах. Герреро, чистивший овощи к обеду, успел увидеть падающего в воду парнишку, потому, что сидел напротив на корме и частенько поглядывал в его сторону, жалея, страдающего от оскорблённого самолюбия, мальчика. У него тоже мог бы быть такой сын. Только пока он не встретил женщину, готовую родить ему ребёнка. И теперь, скорее всего, уже не встретит. Он закричал и как был, с хозяйственным кремниевым ножичком в руках, бросился к носу лодки.

Упавшие на дно пироги мешали ему, пытаясь подняться, и матросы не сразу могли понять, чего добивается странный круглоголовый раб, у которого тут же отобрали "оружие". К счастью, торговец тоже видел случившееся с мальчиком. И уже толкал в спину зазевавшихся матросов.

Когда они выскочили на нос лодки, то увидели необычайное зрелище. Раненный баклам прижал к себе огромными плавниками маленькую фигурку, как прижимает собственного детёныша и пытается утащить под воду, несмотря на, мешающие ему, тыквенные поплавки. Их успело уже размотаться на верёвке пять или шесть штук и, привязанный к скобе, конец сильно натянулся.

Одно мгновение и громадная туша ушла под воду. Моряки не успели испугаться, как по воде расплылось кровавое пятно, а огромный бурун буквально вышвырнул на поверхность оглушённого мальчишку.

Конечно первым делом из моря вытащили маленького героя. Моряки хлопали его по плечам, братья-рабы набросили на него сухую накидку пати. Герреро поощрительно улыбнулся и подмигнул ему. А два незадачливых конкурента позеленели от зависти.

Потом все занялись более приземлёнными делами. Тушу нужно было быстро вытащить, а этого в море не сделаешь, слишком велика. Если кровь почуют акулы, они сожрут добычу первыми. Поэтому, быстро добив и подняв детёныша, который так и не оставил мать, и вытянув его на борт, тушу потащили к устью лагуны и поближе к берегу, чтоб разделать без помех.

Малыша, конечно, было жаль, но он всё равно погиб бы без матери. Да и мясо маленького баклама было гораздо вкусней. Зато, если вытопить нежный жир матери, его можно будет удачно продать на лечебные и косметические мази. Выручка от этого товара по праву будет передана семье Шаака, когда торговец снова вернётся в их места. Это ещё больше порадовало мальчика.

Когда тушу вытащили на берег, обнаружилась глубокая рана на шее животного, которую мальчик нанёс своим острейшим ножом. Его подарил ему отец, когда ему дали детское имя, и парнишка держал его в безупречном состоянии, мечтая когда-нибудь убить в поединке "морского брата". Впрочем сражение с чудищем в полтонны весом ничуть не меньшее достижение. И мальчик был просто счастлив, когда его поздравляли с "достойным великого воина" точным ударом.

Старший сводный брат, обычно молчаливый и суровый юноша, наконец изобразил какое-то странное подобие улыбки и пообещал сам набить ему рисунок в память о первой в жизни большой охоте, что дало понять, что братья не оставались безучастными к оскорблениям обидчиков, но как рабы не могли вступиться и теперь открыто торжествовали от того, что брат-хозяин не является полным ничтожеством. Что, видимо, тоже смущало их из-за проклятой татуировки Чунты.

Решено было заночевать на берегу лагуны, нужно было обработать кожи, чтоб не испортились и вытопить жир. Небольшое количество жира маленького баклама использовали для того, чтоб сохранить мясо. Его небольшие куски хорошо проварили с сухими травами, солью и острым перцем и, когда жидкости оставалось совсем чуть, залили в глиняных горшках кипящим жиром. Горшки запечатали латексом. Дерево сапоте очень удачно нашлось в ближайшем лесу. Их закрыли хлопковой тряпкой, плотно обвязали верёвкой и залили свежим млечным соком. Когда они застынут их будут хранить на дне ещё больших горшков с пресной водой, которые тоже, до отплытия, ещё надо заполнить из сенота, одного из множества находящихся в округе.

В лагуне было множество бакламов, но теперь, когда охота уже удачно завершилась, путешественникам оставалось только сохранить добычу. Все старались трудиться сколько могли.

Только двое соискателей героических подвигов не участвовали в общей работе. Они устраивали показательные тренировочные поединки, а, когда поняли, что на них никто не обращает внимания, оскорбились и ушли бродить по окрестному лесу. Только бы не заниматься нудной и грязной работой. А ещё, надеясь на какой-нибудь подвиг, который бы затмил успех ненавистного мальчишки. Он-то вертелся возле всех, кому требовалась помощь, не глядя на то, что был знатного рода и мог позволить себе не пачкать рук.

Лес вокруг был дикий и суровый. Следов деятельности людей никаких. Да и не странно, эти земли, несмотря на их очевидное богатство почему-то не были заняты ни одним из племён. А причиной служила легенда о том, что где-то здесь в этих лесах находится дерево, которому больше тысячи лет, и именно на нём братья-близнецы Хун-Ахпу и Шбаланке превратили своих старших братьев в обезьян и, если случайно наткнёшься на него в чаще, тоже можешь превратиться в обезьяну.

Эту легенду знал торговец и предупреждал матросов не заходить далеко от берега. Возможно, легенда была только легендой, но в этих местах водились крупные кошки, кое-кто даже видел однажды совершенно чёрного ягуара. Может быть самого охотящегося Шбаланке - Бога Ягуара. Предупредил он и заносчивых воинов, только те сделали вид, что не слышали его. Ведь именно за подвигами они и отправились в путешествие.

В этот раз видение прервалось внезапно. На яхту налетел неожиданный шквал. Хотя с утра ничего не предвещало непогоды. Но, в то время пока Ваниша со своими друзьями пребывали в прошлом, наползли кучевые облака. Ветер ударил с небывалой силой и разразился ливень.

Глава 29.

Ваниша и Анастасио свалились на Ирэн, когда яхта резко накренилась. Девушка испугалась и получила к тому же пару чувствительных тычков. Только, если бы не это, следущий подъём на волну мог бы сбросить её с кушетки на пол. Доктор уцепился за стол. К счастью, он был прикреплён к полу, как и кровати.

Шквал не только ветер, но зачастую и высокая волна. И не просто высокая. Это так называемая неправильная волна. Когда мощные нисходящие потоки воздуха и более частая и крутая серия шквальных волн, приходящих с другого направления, формируют новую, которая может быть в два раза больше предшествующей.

В такую яму к пятке волны соскальзывала "Маска Дракона". Да, именно так назвал Мо свою яхту. Исходя из его миссии, предсказуемо. Первую волну они прошли, едва не вылетев из своих кресел, но яхта уже карабкалась на гребень новой, ещё большей, и, уже с её верхушки можно было понять, что и третья не меньше.

-Крепите страховочные лини,-кричал капитан,- это "три сестры".

Маска была очень мореходным судном, самая большая опасность, которая ей грозила это обрушение гребня этой страшной водяной горы. Представьте, только один кубический метр воды весит целую тонну и вся эта масса воды обрушиваясь на палубу может наделать беды.

Даже с тем учётом, что шквал налетел очень быстро, матросы успели задраить люки и закрепить шлюпки. Яхта не была торговой и хотя бы срыв плохо закреплённого груза не угрожал матросам и палубным постройкам. Она не была маленькой туристической, наоборот, достаточно большой и надёжной с полной командой, которая даже имела возможность сменяться. Капитан объявил аврал для всех. А, когда эта "метеобомба" всё таки взорвалась, все лишние с палубы были убраны. У каждого матроса был в состоянии готовности страховочный линь. В любую секунду, чем бы не был занят матрос, он мог в миг закрепить карабин, чтоб его не смыло в море.

Ваниша был очень требователен к безопасности для своих людей и они очень это ценили. Но океан есть океан. Третья волна всё же зацепила палубу гребнем, пенным потоком промчалась по палубе. Удар в подветренный борт сорвал одну из шлюпок, часть ограждения и матроса, который к нему закрепился.

Нельзя сказать, что после этого шторм вдруг прекратился, но волны стали гораздо ниже. Матросы бросились к проломленому борту, высматривая в воде упавшего товарища. Все были в спасательных оранжевых жилетах. Искали яркое пятно, но никто ничего не увидел. Возможно он ударился головой, потерял сознание. Или кусок металла оказался слишком тяжёлым и увлёк его ко дну. Но сколько не оглядывали окружающий океан, ничего похожего на человека не увидели, хотя шлюпку отыскали. Она требовала починки, но была ещё вполне пригодна к работе.

Пассажиры были страшно расстроены случившимся. Они чувствовали себя праздными бездельниками, по прихоти которых яхта болталась в море. Ближайшее место где можно было встать в порт для ремонта - Мадейра.

Когда мы встали на якорь у южного берега этого знаменитого острова, к нам на борт поднялся пограничный офицер.

-Яхта Маска Дракона, владелец Ваниша Мохумба?- прочёл он с листа вопросительно-утвердительным тоном.

-Да, это я,- подтвердил Мо,- у вас есть какие-то вопросы к нам? Потому что нам нужно договориться о ремонте, мы попали в шквал и хотели бы уладить это ещё до вечера.

-Вам знаком матрос Пабло Менендес?

Ваниша вздрогнул. Остальные стояли ничего не понимая. Разговор шёл на португальском и только Мо знал его достаточно хорошо. Остальные буквально по несколько общеупотребимых слов. Но имя погибшего матроса смогли понять все.

-Да,- скорбно склонил голову Мо,- я уже сказал, мы попали в шквал, яхта пострадала, погиб матрос. Сорвался в море, мы не смогли его найти.

-Но он не погиб, яхту пришедшую за два часа до вас, тоже зацепило этим штормом. А, у самого подхода к острову, прямо на своём курсе, они обнаружили вашего матроса. Он не утонул, его спас жилет, но был без сознания и мы переправили его в больницу, где он пришёл в себя и сказал, что он с вашей яхты. Мы уже хотели связаться с вами, но тут узнали, что вы вошли в порт и я поспешил порадовать вас. Я не могу понять правда, как он оказался так близко к нам и так далеко от места падения в море... Ещё одна загадка океана. На этот раз со счастливым концом.

-Это и вправду прекрасно, я должен сообщить команде. Они ужастно расстроены. Хорошо ещё, что мы не успели сообщить семье. Вы предоставите нам данные, в какой больнице он находится и название яхты спасшей его? Мы хотели бы отблагодарить всех, кто побеспокоился о нём, включая вас, офицер. И конечно оплатить все расходы по его лечению.

-Благодарю вас, но это мой долг, вы лучше пригласите меня на обед, когда выздоровеет ваш матрос. Я хотел бы лично услышать его рассказ. Обожаю всякие тайны. Вы ведь, я так понимаю, вынуждены будете задержаться для ремонта. Позвольте порекомендовать вам хороший отель.

-Мы думали остаться на яхте..

-Возражаю. Мадейра - рай на Земле, и преступление не увидеть все его чудесные места.

-Да мы, вобщем, не против. Мы хотели остаться потому, что на судне предполагался траур по погибшему. А теперь, когда всё так хорошо закончилось, я хотел бы сам порадоваться, и порадовать спутников и команду. Я воспользуюсь вашей любезностью, но прежде всего мы отправимся в больницу.

-Тогда уж позвольте мне быть любезным до конца. Я сделаю несколько звонков в гостинницу и по поводу ремонта, а ещё закажу вам машину. К сожалению по службе я не смогу сопровождать вас, но, вот моя визитка, я жду приглашения. Название вашей яхты, ваша необычная компания и чудесное спасение вашего матроса,.. я прямо чувствую как мой сканер сигналит моему главному органу любопытства.

-Вы прямо находка. Это несколько больше, чем просто любезность. Я не зна, смогу ли дать вам столько, на сколько рассчитывает ваш главный орган,- засмеялся он, но.. попросите для нас один одноместный и один двухместный номера. Команда будет на судне на время ремонта. А потом я организую для них пару дней отдыха. Я обязательно свяжусь с вами, а приглашение к обеду предлагаю уже сейчас, только согласуем время. Сейчас всё будет зависеть от состояния здоровья нашего матроса.

Офицер церемонно поклонился и вышел, доставая телефон. Мы переглянулись с нетерпением и Ваниша быстро пересказал всю беседу. Ирэн захлопала в ладоши и даже запрыгала, как девчонка. Анастасио заулыбался и побежал искать доктора. Они очень подружились в последнее время. Доктор опекал юношу, как добродушный дядюшка. А тому в детстве настолько не хватало родительского тепла, что он вёл себя, как любимый племянник с огромным удовольствием.

-Останься здесь, Ирэн, пообщайся с нашим любезником. Я хочу сообщить новость капитану и команде. Узнай всё что можно. Возможно он действительно слишком любопытен, а может у него есть какой-то другой интерес. Хотя, маловероятно, что он мог знать, что мы будем здесь на Мадейре..

Глава 30.

Больничную палату ярко освещало солнце. Ирэн вошла первой с букетом цветов и корзинкой фруктов. За ней в дверь робко заглянул Анастасио. Парень с детства не любил и боялся больниц. Ваниша остался поговорить с врачом.

Пабло, матрос, которого совсем недавно оплакивала вся команда, спал. Но дыхание его было ровным и спокойным. На его скуле красовалась большущая ссадина. Волосы надо лбом были подбриты и рассечённая кожа была стянута несколькими швами.

Ирэн на цыпочках подошла к кровати. Вошла медсестра и девушка передала ей цветы, и корзинку. Тихонько присела рядом. Анастасио тоже устроился на стульчике с другой стороны постели.

Через несколько минут вошёл Ваниша с молодым весёлым доктором. Тот лучезарно улыбнулся Ирэн и кивнул Анастасио. Ваниша негромко сказал что-то на ухо девушке. Медсестра принесла воду для цветов и поставила их на подоконнике. В этот момент в коридоре послышался смех и весёлые возгласы небольшой компании. Больной открыл глаза и привстал, столкнувшись взглядом с Ирэн и Ванишей.

Мо уложил его на место.

-Господи, мы так рады, что ты оказался жив, Пабло,- воскликнула Ирэн,- мы искали тебя почти десять часов, пока совсем не стемнело. Как тебе удалось спастись?

-Давай не сейчас, Ирэн, ему нужно отдохнуть и выздороветь. Не беспокойся, Пабло, ты останешься в этой палате столько, сколько будет нужно. И получишь возможность восстановиться. Кроме того, тебе положена страховая выплата. Так что ни о чём не беспокойся. Ребята рады, что ты в порядке, передают тебе привет.

Дверь снова открылась и в палату вошли новые гости. Две молодые пары, очень милые и ухоженные, оказались хозяевами яхты, которая подобрала Пабло в море и устроила его в больницу. Начался общий обмен любезностями, который закончился тем, что Пабло получил ещё порцию подарков, а молодые люди отправились вместе в ресторан, пообедать и познакомиться поближе.

У Ваниши не было намерения пугать молодёжь рассказами о предполагаемом конце света. Они выглядели вполне счастливыми и довольными жизнью. Яхта принадлежала одному из молодых людей, его девушка и пара друзей были приглашены в небольшой прогулочный круиз на Мадейру и дальше к Канарским островам. Для них это происшествие превратилось в приключение. Возможность помочь потерпевшему кораблекрушение, почти книжная история, о которой можно будет говорить с друзьями.

Ещё и по этой причине Ваниша не распространялся о миссии их группы и разговор свёлся к светскому трёпу, однако наполненному разговорами об истории мест которые они должны будут посетить. Тут с Мо посражаться было некому и он очаровал собеседников своими знаниями. Молодёжь была из состоятельной среды и напрочь отказалась от любых материальных вознаграждений, больше того предложила небольшое денежное вознаграждение семье Пабло, у которого было четыре маленьких дочки.

Мадейра оправдывала все самые яркие сравнения, море цветов, прекрасные пляжи, в общем всё для отдыха и удовольствий. Пабло не надолго задержался в больнице, небольшое сотрясение мозга, кроме внешних повреждений, это и всё, что нашли доктора. Ремонт тоже не занял много времени. В последние два дня на острове мы устроили экскурсию для команды, а сами решили исполнить данное офицеру-пограничнику обещание.

Ирэн попробовала разговорить его, когда Мо оставил её с ним наедине. Но, как она сказала, с мужчиной, который никак не реагирует на молодую девушку приятной наружности, что-то серьёзно не так. Он сам явно пытался получить от неё как можно больше информации о цели их путешествия, действуя с холодной любезностью, которую похоже считал чуть ли не флиртом. Это выглядело странновато, для жителя такого места, как туристический остров.

Пабло показалось, что улыбчивый доктор во время их первой встречи был не один. Он не слишком хорошо помнил, что тогда успел наговорить, тем более, что говорил он по испански, а доктора и сёстры его почти не понимали. Но ему запомнилось как врач всё время оглядывался на прикрытую занавеску в приёмном покое. Потом нашлась сестра, говорящая по испански, та самая, что встретила их в палате.

Офицер явился по-королевски точно. Или по-военному.. Смотря как на это глянуть.

-Прошу прощения, я оставил свою визитку, но не представился в прошлый раз лично, а это не слишком вежливо с моей стороны. Альварес Диаш Кабрал, потомок знаменитых мореплавателей и страстный любитель загадок и приключений. К сожалению моя профессия привязала меня к месту, а кровь требует адреналина.

Его тщательно заготовленная вступительная речь была принята вежливыми улыбками. Ваниша не пытался узнавать о нашем госте, так как подозревал, что он не так прост, как хотел казаться и непременно узнает прояви он интерес к его персоне. Мо только не мог понять что ему на самом деле могло от него понадобиться.

Пабло, только вернувшегося из больницы, позвали к столу. Ваниша поговорил с ним раньше и тот рассказал ему довольно странную, для обычного обывателя, историю. Но для Мо, всё, что он сказал имело смысл, как ни для кого другого. Но он не спешил открывать свои секреты Альваресу. Хотя и подозревал, что тот знал историю матроса раньше него самого.

-На самом деле я помню не так много,- сказал Пабло, когда они пообедали и расселись с напитками в кают-компании,- а то что помню, больше похоже на бред. У меня ведь было ранение в голову и мои видения могли быть просто галлюцинацией. Когда вона сорвала ограждение, я упал в воду вместе с куском металла пристёгнутым к спасательному линю. Он зацепил мою голову и я на мгновение потерял сознание. Часть сорванной ограды была слишком тяжела для моего жилета и потащила меня под воду. И это вывело меня из забытья, я попытался нырнуть и отцепить линь. И мне, не сразу, но удалось это сделать.

Пока я боролся с волнами и креплением, яхту отнесло так далеко, что я потерял её из вида. И не удивительно. Шторм продолжался, хоть волна стала поменьше, но ливень лил не прекращаясь. Было непонятно где больше воды в небе или в океане.. Я то проваливался, то приходил в себя. Слава богу жилет теперь держал меня на воде прекрасно, но был колоссальный риск захлебнуться во время моих провалов в беспамятство. А ещё я начал замерзать.

В очередной раз теряя сознание, я всё же ощутил сильный толчок и, не удивляйтесь, но мне показалось, что какое то крупное существо поднимает меня над волнами. Наверное это был кит, касатка или большой дельфин. Я видел чёрную очень блестящую кожу.

-Нет-нет,- вмешался Альварес, не стесняйтесь говорить правду. Я полюбопытствовал у миляги-доктора и он, хоть и оговорился, что вам ввели лекарство и с вашей раной не стоит верить всему, но вы определённо назвали это существо Драконом.

-А вам очень нужно в это поверить?- с вызовом спросил Ваниша.

Альварес прищурился и его любезность остыла сразу градусов на пятнадцать.

-Хорошо, я не стану вас обманывать. Меня интересует тема Драконов. И не просто Драконов, но и то что связано с Маской. Я не просто так упомянул название вашей яхты. Я знаком с вашими книгами и рано или поздно, но наши пути пересеклись бы. Фортуне было угодно поторопиться и я не могу сказать, что меня это огорчило. Совсем даже наоборот.

Как представитель властей острова я обязан был лично присутствовать, когда сообщили о спасённом в океане человеке. Мне не хотелось закрепощать его суждения обычным страхом простых людей перед представителями власти. Поэтому я слушал обрывки его бреда так, чтоб меня не видели. Как вы уже поняли, я прекрасно говорю по-испански, не хочу извиняться за то, что в первый визит говорил на языке официального представителя острова. Тем более, что, с вашими обширными знаниями,- отпустил он комплимент в сторону Мо,- иного и не требовалось. С вашей подругой я перешёл на испанский и тем дал понять, что не собираюсь ставить вас в неловкое положение, если вы захотите сказать что-нибудь так, чтоб это было от меня скрыто. Поэтому сообщаю, что и английским я владею в совершенстве.

-Благодарю,- прохладно ответил Ваниша,- но всё же не понимаю, что конкретно вам от меня нужно.

-О! Ничего, кроме информации. Ваш матрос сказал, что один раз он очнулся в пещере и пробыл там довольно долго, пока, как я понимаю, не появилось подходящее судно. Но.. что помешало Дракону доставить вашего матроса прямо к вам? Видимо, ваша встреча со мной была выгодна этим существам. Нужна для чего-то. Вы ведь говорили с ним,- он резко и неожиданно обернулся к Пабло и матрос растерялся.

Ваниша не говорил с командой о своей миссии, но доктор и Анастасио были осведомлены. И один по своей болтливости и простодушию, другой из гордости и восторженности, не слишком берегли эту тайну и порой заводили разговоры и жаркие споры прямо на палубе, среди матросов. Кто-то считал их не вполне нормальными, кто-то, особенно из крепко верующих, крестился или плевался. Но слухи ходили, хотя прямых вопросов хозяину никто не задавал. Даже капитан. Хотя, скорее всего, ему Мо постарался бы подоходчивее изложить большее из того, что знает.

Пабло не сказал хозяину о разговоре с Драконом. Побоялся, что тот не поверит или хуже того, спишет на берег с доходного места, посчитав ненормальным.

-Говори, Пабло,- приказал Ваниша,- он понял, что хочет он того или нет, но Альваресу, на данный момент, известно больше чем ему. И, что если эта ситуация ему не нравится, то это не значит, что ему не прийдётся её решать.

Глава 31.

-Моя прабабка,- начал Пабло,- была родом с Канарских островов,- и встретила деда, когда он служил на испанском судне. В 1911 году они поженились и дед увёз её в Испанию. В роду матери были ассимилированные гуанчи и только благодаря этому она сохранила чистую кровь своих предков. Я очень похож на неё.

И действительно, мы всегда поражались совсем не испанской внешности Пабло, но не считали возможным вникать в его расовую историю. Голубоглазый, светловолосый и белокожий, очень высокого роста, Пабло был красавчиком и, пожелай он только, девушки могли бы ждать его в каждом порту. Но он обожал свою юную жену, которая была моложе его на шестнадцать лет и родила ему одну за другой четырёх девчонок-погодков, как две капли воды похожих на отца.

-У предков прабабушки было множество легенд, которые она рассказывала, как обычно бабушки рассказывают сказки. Но эти легенды, передавались в роду, так как происхождение имели необычное и представители семьи, чувствуя некоторую свою уникальность, очень гордились ими.

Дракон сказал мне не много, но это соотносилось с тем, что я слышал с детства. Что гуанчи, это люди вне времени. Одна из самых известных легенд об Атлантиде, говорит о том, что атланты стали причиной катаклизма, погубившего прошлую цивилизацию. Они уничтожили своих соседей - чёрную расу, опробовав на них страшное оружие, секретом, которого овладели. Драконы предсказали Великий потоп и был избранный, ищущий Маску и спасение для предыдущего человечества. И он нашёл её. Но вошёл в пещеру Дракона в тот самый момент, когда потоп уже начался.

Он соединился с Драконицей, но вместо детей уничтоженной атлантами чёрной расы, родились сто сорок четыре тысячи атлантов. К тому времени Атлантида уже была уничтожена, осталась цепочка островов, на которую поселили случайнорождённых. Драконы оставили их и ушли в новый родившийся мир, где новые четыре расы начинали жизнь. Им было запрещено выходить в море и вступать в контакт с жителями нового мира. Поэтому лодок гуанчи не строили. И с братьями с соседних островов общались на драконьем языке. При помощи свиста, который был слышен на расстояние более четырнадцати километров. Они жили как обычное туземное племя и только легенды напоминали об их прошлом.

Драконы создали легенду о Тёмных морях, чтоб не позволить контакта нового мира и представителей предыдущего. Населили выдуманные моря чудовищами и водоворотами, убивающими мореплавателей. Пугали что здесь находится тот самый край земли, с которого можно свалиться в бездну. До той поры, пока новый мир далеко не обогнал представителей старого, не получивших в наследство знания предков-атлантов.

Гуанчи хранили верность спасшим их Драконам и не захотели общения с чужими, пришедшими на их остров. Но только их разрешения к этому времени уже никто не спрашивал. Новое человечество уже опять вступило на гибельный путь убийства тех, кто имеет другой цвет кожи, другую культуру и землю, которую можно отобрать силой.

-И вы верите в то, что Драконы являются спасителями человечества? Может быть гуанчи и потомки атлантов. Но они могли спастись сами, построив убежища на случай войны, как делаем это мы. Да, оставшись без своих технологий, они могли скатиться до дикого состояния. Ведь вся эта история только с их слов, а может им нужно это кровосмешение для того, чтоб продолжать собственный род? - с некием подобием доброжелательной улыбки спросил Альварес,- даже, если предположить, что люди циклично участвуют в процессе размножения этих существ, то мы уж точно никак не нуждаемся в участии драконов в собственном процессе репродукции. Для меня, соитие с Драконом - извращение, всё равно что переспать с козлом или собакой. Если новое человечество всё равно возродится, то зачем Драконам спасать старое?

А я предположу. Ведь молодое человечество не скоро выйдет из дикого состояния и очень не скоро его можно будет обмануть уговорами совершить это мерзкое объединение человека и ящера. Ведь я так понимаю, что человек и Дракон могут соединиться в пару, только если их избранник добровольно примерит Маску. Скорее, поначалу Драконов будут опасаться или даже охотиться на них. Возможно, этого времени окажется слишком мало даже для такой долгоживущей расы и их цикл размножения прервётся. Драконы вымрут.

-А откуда вы полагаете берётся новое человечество?- поинтересовался Ваниша,- возможно, здесь и находится ответ на, так давно мучающий человечество, вопрос: "Что было раньше, курица или яйцо?"

-Вы полагаете новое человечество рождается от Драконов?- выплюнул пренебрежительно Альварес,- чушь!

-Это ещё почему же?- Ваниша издевательски улыбнулся,- вы же сами согласились, что мы, возможно, являемся частью их репродуктивного цикла. Тогда почему не может быть наоборот. Просто продолжительность цикла для нас иная. Иные условия приводящие к необходимости участия Драконов в появлении на свет людей.

-Да потому что вообще непонятно, как может образоваться такой тандем в естественной природе. Когда два мыслящих вида связаны существованием друг друга. Те, кто понимает важность ресурсов для выживания собственного вида, будет воевать за них с любым конкурентом.

-Ну чтож, тогда остаётся подключить к процессу мироздания ту самую высшую силу, которая таким образом пытается изменить эту модель поведения. Если уж строить предположения, то нескольким кругам возрождений человечества, могли предшествовать несколько кругов возрождений Драконов. Присмотритесь, те же разумные четыре расы, как у нас. Может быть их предки проходили эти круги возрождений, стем же малым успехом, как проходим их мы. Повторяя всё те же ошибки. А вдруг они потеряли возможность возродиться ещё раз и сами создали Маску, получив возможность существования за счёт сосуществования. И, вполне возможно, нам тоже придётся пройти этот путь. Меня интересует другое, откуда у вас столь обширные знания в этой области?

-Не только у гуанчей трепетное отношение к семейным преданиям. В моём роду мореплавателей и этнографов тоже сохранилось немало "легенд". Только наша организация считает, что королевство не нуждается в двух королях. Мы можем пережить катаклизм, если его переживают Драконы. И исключить их своего процесса репродукции, если даже ваше мнение справедливо. Землёй должны владеть люди, а не ящеры. Они должны уйти вслед за динозаврами, очевидно их предками..

-Даже целая организация..- задумчиво покачал головой Ваниша, и что же вы хотите от нас?

-Мы должны найти все Маски и уничтожить. Тогда мы возьмём вас в Убежище, которое организовано для представителей элиты человечества, на случай глобальной войны или природного бедствия.

-А если я не соглашусь, полагаю, вы постараетесь помешать мне.

-Зачем же, наши люди есть везде, вы сами приведёте нас к Маске. Только тогда вы лишитесь возможности спасти себя и своих друзей в Убежище. Подумайте и сообщите мне своё решение.

- Я подумаю,-спокойно сказал Ваниша,- высшую силу, я понимаю, вы давно уже сбросили со счетов..

Во время всего разговора остальные молчали и слушали эту странную беседу. И, когда Альварес церемонно откланялся, молчание какое-то время продолжилось. Все находились в глубокой задумчивости.

Первым молчание нарушил Пабло.

-Да спасёт нас Дева Мария.. Нас и близких наших, и дальних, и матерей, и детей их.. Значит правда всё, о чём говорят на яхте и скоро людям грозит Апокалипсис.

-Если только у нас не получится спасти их, Пабло,- тихо сказал Анастасио,- в любом случае, моя собственная раса уже мертва, а спасение среди непонятно кем избраной элиты, не мой путь. Особенно, если их избирали за такую же подлость, какую предлагают мне.

-Значит мы продолжим искать?- с надеждой спросил Анастасио.

-Конечно, ведь у нас есть шанс спасти всех, а не избранных и возродить мой род. А знаете, ведь сейчас, в разговоре, я нашёл ответ на вопрос, смущавший меня раньше. Я не мог понять важности Маски, вообще её назначения. А теперь, кажется, понимаю. Думаю, это механизм, запускающий, у подходящих человеческих особей, процесс биохимической настройки на чужеродный организм.

-Я понимаю, что такими логическими категориями тебе мыслить легче, но мне хочется какого-нибудь чуда,- наконец заговорила Ирэн,- чтоб оправдать..

Она замолкла и больше, как до того, за весь вечер, не произнесла ни слова.

-А мне хочется больше веры, и, лучше бы, больше удачи. Теперь у нас появился враг. Точнее враги.. Мне немножко страшно. Мы ведь и вправду можем навести их на Маску. И, что с остальными тремя? А если они их нашли?

-Знаете, сейчас, немного поразмыслив, могу предположить, что Маска, возможно, вообще одна и появляется в том месте, где она нужна. Тогда искать какое-то место, не нужно, нужно искать Маску в себе. И, если это так, то мы можем продолжать поиски, ничем не рискуя. Так как параллельно будем искать и подтверждение моей теории. Тогда никакая Организация нам не страшна. Маска появится там и перед тем, кто будет к этому готов.

Глава 32.

Яхта ушла глубокой ночью. Ваниша не связался с Альваресом и тот никак больше не проявил себя. Путешественникам не спалось и они усадили наблюдать за возвращением в прошлое Пабло, который на неделю освобождался от работы. С чётким указанием "будить доктора, если что".

Наше нетерпение вызвала последняя версия Ваниши и мы хотели как можно быстрее найти хоть что-нибудь, что подтвердило бы её. Но направить наши видения мы не могли, а даже, если могли бы, то пока не было ни малейшего указания в какую сторону. Поэтому доверились тому, что вело нас прежде. Но уйдя в прошлое ночью, мы и попали во тьму.

Хотя настоящая ночь ещё не пришла, в высоком лесу темнота наступила почти мгновенно. Не успело закатиться солнце, как свет съёжился в небольшие пятна вокруг костров. Всё остальное проглотила сгущающаяся чернота.

В лагере уже давно тревожились об ушедших поохотиться юношах. Целый день о них никто не вспоминал. Взрослым воинам не требовались детские наставники. Ни один ица в лесу не заблудится. Повадки животных, опасности леса и прочие нужные вещи, вколочены в них накрепко. Но, когда к вечеру они не появились, вспомнились все страхи расказанные об этих местах. Но торговец не мог посылать помощников, а тем паче рабов искать пассажиров, которых он предупредил об опасности. На борту каждый человек на своём месте. Их решение - их ответственность.

Шаак ворочался, сон не шёл. Конечно его соплеменники не были приятными спутниками, но в своих насмешках они правы. Ведь не имел он права наносить тату ещё не совершённого деяния. А поэтому он не должен сердиться на них, а просто обязан помочь им. Пойти на поиски вместе с братьями. Приняв это решение, он заснул мгновенно и с чистой совестью. Ещё не взошло солнце, а он уже будил братьев.

Они не выказали недовольства. Отец строго-настрого приказал, всё чего потребует Шаак выполнять неукоснительно. Иначе их договор не вступит в силу. Но братьям уже не нужно было руководствоваться страхами или выгодой. Они искренне зауважали мальчика, у которого была сила духа, под стать взрослому воину. И чистая душа.

Торговец не пытался остановить их. Только сказал, что хотел бы отплыть не позднее завтрашнего утра. На самом деле работа была закончена, но он был не просто торговец, а ещё и мудрый человек, много знавший и видевший в жизни. Герреро попросился с ними, но Шаак резонно заявил ему, что он не знает этих лесов, не охотник и только задержит их.

Трое братьев попытались найти следы пропавших, прикидывая, где лучшее место для охоты. Для этого лучше всего подходил ближайший сенот с удобным водопоем. Туда приходят попить и олени, и тапиры, и пекари. Правда оленя сейчас убивать нельзя. Для этого есть месяцы Сип и Кех. В остальное время боги охоты запрещают проливать кровь оленей. И чёрный бог Уук П'ух с огромными оленьими рогами и его жена Олениха строго следят и карают грешников.

Парни шли скорее на прогулку, чем на серьёзную охоту, иначе провели бы хоть небольшой обряд, дали бы немного собственной крови земле и богам, сожгли чуть благовонной смолы. А им не хотелось лишаться своего избранного статуса и пачкать руки рабским трудом, вот и пошли в лес. А без добычи прийти назад зазорно. Наверняка, подумали: в такой глуши у водопоя что-то да подстрелим.

Сенотов в округе было множество, но далеко не все годились для засады. Нужно было место, где животные могли добраться до воды, поэтому пришлось обследовать несколько. По большей части они были связаны подземной системой пещер и были похожи на круглые окна-колодцы, с уровнем воды гораздо ниже края. Солнце поднялось до крон, когда они увидели открытый сенот, окружённый высокими деревьями, с которых к воде опускалось множество лиан и воздушных корней. Мясистые и крупные листья более мелких растений, давали возможность затаиться где-то поблизости.

Братья не спешили подходить к сеноту. Они осмотрелись и увидели место, где охотники, стараясь поменьше наследить, скрытно вошли в гущу зелени. Некоторые листья были отвёрнуты, но не сломаны, а след сандалии отпечатался только в том месте, где пекари взрыл опавшую листву, отыскивая корешки и клубни и обнажил пятачок земли.

Они переглянулись. След был направлен к той части сенота, что повыше, и находилась прямо напротив водопоя. Огромное дерево, с десятками прямых длинных корней, спускающихся с обрывистого берега прямо в воду, могло дать укрытие охотникам. Но сколько братья не пытались разглядеть движение у ствола, не разглядели ни шевеления листвы, ни движения веток. Зато в зарослях у водопоя мелькнула какая-то тень и исчезла, как призрак.

Шаак двинулся вперёд и, оказавшись у светло-серого ствола, уходящего казалось, прямо в небо, как священное дерево Имиш, первым услышал вверху какие-то звуки. Братья уставились наверх, вспоминая сказания Пополь-Вух и возможном превращении в обезьян, и с облегчением вздохнули, увидев высоко на стволе привязавшихся к лианам незадачливых охотников.

-Может они всё же становятся обезьянами?- с некоторым напряжением в голосе, спросил младший из братьев-рабов.

-Глупости, что ты не видишь, они нормальные, такие как и были. Вон пинают друг дружку, чтоб удобней слезть,- рассудительно сказал мальчик.

Братья ухмыльнулись. Борьба за первенство и вправду никогда не прекращалась между этими двумя. Объединялись они только, чтоб досадить Шааку. И теперь, спускаясь вниз по стволу, хватаясь за лианы, они старались обогнать один другого, что было довольно опасно, судя по тому, что скорее всего они провели на дереве много часов. Устали и замёрзли и, конечно же, были безумно злы, что доставили такую радость сопернику, как их собственное унижение.

-Что ты здесь делаешь?- первым делом спросили они, когда ушла дрожь из ног, которую, учитывая проведённую наверху ночь и тяжёлый спуск, скрыть было невозможно.

-Торговец собирается отплывать и, если у вас нет желания оставаться здесь, вам стоило бы вернуться,- не говоря ни слова о таких категориях, как волнение, спасение или помощь, что наверняка вызвало бы приступ заносчивого словоблудия.

-Удобно переночевали? Добыли что-то?- в два голоса задали вопросы братья.

Воины, которых застали в таком двусмысленном положении, с удовольствием избили бы болтливых рабов. Но их хозяин, хоть и маленький, стоял рядом. Испортить чужого раба значило покуситься на чужую собственность. Любой касик заставит заплатить за раба не меньше ста зёрен какао. А они не имели и десятой доли того, что имела семья батабоба. Кроме того, любой хозяин может заставить раба убить своего врага. Если он этого не сделает, хозяин убьёт его, если сделает и его поймают, всё равно убьют раба. Но подумаешь, хозяин купит нового. Есть особый шик у некоторых представителей знати, хвастать на празднествах, кто может себе позволить убить больше рабов.

Их завистливая натура не позволяла понять, чистоту маленького Шаака. И, конечно, он так бы не поступил. Но некоторые люди умеют только завидовать, а сделать хоть шаг для того, чтоб изменить свою жизнь, не желают. А собственную трусость, лизоблюдство и лень всегда найдут чем оправдать. Например, тем, что они бедны, а он из богатой семьи. Конечно ему всё дозволено. И даже его рабам не заткнёшь рта кулаком. Ещё распишут среди матросов, где их нашёл проклятый мальчишка. Поэтому они только хмыкнули и заявили, что не станут распинаться тут, чтоб удовлетворить интерес мальчишки и двух наглых рабов. И, если, мол, они причинили беспокойство уважаемому торговцу, то они смогут пояснить ему, какой грозный противник помешал им вернуться в лагерь вовремя.

Тем не менее от места засады они постарались убраться как можно быстрее и всё оглядывались на то место, где Шаак приметил странную тень. Уже, ступая в кустарник, почти скрывающий от взгляда сенот, мальчик последний раз оглянулся. Из зарослей, гордо держа огромную лобастую голову вышел великолепный чёрный зверь. Мышцы жгутами перекатывались под лоснящейся кожей. Он был полон мощи. Если Бог Ягуар захотел бы примерить животную личину, он был бы именно таким. Янтарные глаза смотрели сквозь лес, казалось заглядывая глубоко в душу Шаака. И, словно удовлетворившись увиденным, он сморщил верхнюю губу, показывая великолепные зубищи в двусмысленной кошачьей улыбке.

Короткий низкий рык, как будто подтолкнул в спину горе-охотничков. Возвращались по прямой, теперь не нужно было бродить между источниками и дорога оказалась не такой долгой, как ожидал Шаак. Жёлтые глаза, как будто разбудили в нём память, и всю дорогу мальчик был задумчив.

Дело в том, что жрец не просто так стал "привечать" племянника. Однажды на рассвете он нашёл его спящим у храма. И понял, что он один из тех, кто ходит в изнанку мира по ночам. Такие часто становились Великими Шаманами, предсказателями, о которых оставалась долгая память в легендах. Он был прямой угрозой власти Чунты. И тот стал давать ему те записи, которые относились к избранникам Маски, чтоб увести его из селения в опасный поход. А Шаак, после первого же чтения, увидел во сне почти то же видение, что и сам Чунта с появлением испанцев.

Мальчик видел круглоголовых и гибель своего дома. Только утром он не помнил своих видений. Знал только, что поиски Маски помогут возродить род. Спасёт тех, кто выживет и уйдёт с острова на материк. Теперь он вспомнил часть этих видений. Небольшую часть. Их открыл ему Шбаланке. Он видел братьев и круглоголового раба, только одет он был как ица. И на теле его появились тату-знаки доблести. И каждого он был достоин. Мальчик улыбнулся. Его сила начала открываться. Теперь он был ещё больше уверен в успехе.

Глава 33.

Обсидиановая фигурка Бога торговли Эк-Чуаха стояла на камне. Пполмс - торговец, сидел на циновке подобрав под себя ноги и жёг копал. Рядом стояла глинянная мисочка в которую купец капнул несколько капель крови, чтоб накормить бога. Он удачно прошёл от самого Шикаланго до Косумеля, а теперь уж скоро и конец путешествия - в Нито, у озера Исабаль.. Как не благодарить своего покровителя за то, что лодка цела, товары дают прибыль, а то, что глупые мальчишки ушли в проклятый лес, так, ведь он их предупреждал. Раз они доросли до того, чтоб быть избранниками Маски Дракона и брать на себя ответственность за свой род, так уж на охоту сходить могут и без его благословения.

Он подрядился предоставить им место на борту, предупредил, когда отплывает. Дальше его вины нет.

Так уговаривал себя старый торговец, а всё же на душе было неспокойно за мальчика. Вроде и знал он, что отговаривать его, только жира в огонь подлить. Того самого, что уже два дня плавят. Только гореть жарче будет. А всё же жаль, если пропадёт Шаак. Из всех троих только ему по духу Маска. А значит надо верить, что всё сладится и Эк-Чуах сговорится со Шбаланке, чтоб и торговец слова данного его отцу не нарушил, и парнишка свой долг по душе исполнил. Иначе не дастся ему Маска.

Избранного душа ведёт. А она созреть должна. Как плод какао. Род, как стручок, в котором много душ. Боги, как люди, дают ему загнить, пока не раздуются внутри семена, тогда и достают каждый боб, сушат на солнце, пока не станет темным, с пергаментной кожицей. Ты старик, сколько раз видел, бывает кожицу поднимут, а вместо боба грязи всякой набьют, да с другими смешают. Как такой найти? Да нажать на него покрепче. Если фальшивый боб, вся грязь и вылезет, а если внутри зерно по цене золотое, то напитком из него и боги не побрезгуют.

Если не отплывём, как рассчитывали, не попадём на рынок в удачный день. А мне излишки жира продать хотелось бы. Что ему зря место занимать. Не дай бог непогода. Да и кожа пропадёт. Не довести её до ума на лодке.

В лагере послышался шум и торговец, последний раз поклонившись своему чернолицему длинноносому Богу, завернул его в узорную ткань и уложил в корзинку с молельными принадлежностями. Свернул циновку и пошёл разбираться, почему шумят.

И сразу наткнулся на вернувшихся из долгой отлучки парней. Шаак сразу ушёл в сторону, предоставив им самим объясняться с пполмсом.

И те не стали молчать. Размахивая руками, завозмущались. Говорят, даже глупый олень, если побежит первым, всё стадо за собой увести может.

-Мы, конечно, заставили уважаемого торговца ждать, но посылать за нами, воинами, мальчишку, совсем не уважать нас. Мы и сами бы вернулись. Наша вина, что не слишком внимательно прислушивались к многоопытному человеку. Нас подстерегали ужасные опасности, в которые мы поначалу не поверили,- нагнетал страху старший.

-Но мы с ними справились,- ввернул второй,- вы верно рассказывали, в глубине леса, у сенота, где мы собрались подстрелить дичи, и вправду росло большое дерево. Мы спрятались за ним и стали ждать. Наконец напиться пришёл подходящий жирненький пекари, я замахнулся дротиком и..

-..тут же я выстрелил из лука и стрела моя попала прямо в бок,- перебил старший.

Второй злобно глянул на него, но не стал возражать. Иначе рассказ не звучал бы правдоподобно. Но и свою лепту внёс.

-Мой дротик тоже попал, и животное рухнуло, без малейшего звука. Но..- он сделал паузу и обвёл всех слушателей прищуреным глазом, проверяя какое впечатление производит рассказ,- в этот момент из леса показался сам Шбаланке в облике ужасного чёрного ягуара, громадный, как тапир, недовольный тем, что мы посмели охотиться в его лесах.

-Но я не испугался, а снова натянул свой лук, но.. кто мы против богов? Нас подбросило в воздух и ударило о дерево. Мы едва успели уцепиться за лианы, как оно начало расти и стало ещё выше, чем было. Мы привязали себя поясами к лианам, а ужасный зверь схватил нашу добычу и уволок в кусты. Всю ночь он рычал и грыз кости пекари. Наконец, как только он ушёл, дерево стало опускаться и тут явился посланный вами мальчишка..

-Я никого не посылал. Мальчик волновался и хотел помочь..

-Чем нам мог помочь этот недомерок? Пришёл, небось, чтоб ославить нас какими- нибудь выдумками. Но только он и сам слышал голос Бога-Ягуара. Спросите его, соврать он не посмеет.

-А чтож он тогда не превратил вас в обезьян, раз уж так был зол?- спросил один из матросов, который недолюбливал злобную парочку.

-Наверное ему понравилась наша смелость,- быстро заявил младший.

-И в чём тут смелость, хвататься за дерево как обезьяна маш?- пробубнил тот же матрос, не желая громко вступать в перебранку, когда остальные со страхом слушали подтверждение старой легенды и поглядывали на лес, не появится ли оттуда чёрная морда с зубищами в длину ладони.

-Ладно,- сказал торговец,- их росказни, хоть и звучали хвастливо, соответствовали слышанному прежде и, не озвучивая вслух, торговец подумал,- а, если где и приукрасили, так всё равно не проверишь. И убираться отсюда надо. Команда волнуется. Да и день ещё в самом разгаре. К отплытию они готовы. Так зачем ждать ветра, который уже дует во всю. А с мальчиком я поговорю позже.

Ветер, словно услышав мысли купца, исправно дул в парус. Через два дня они должны прийти в Кинич-Ахау. Это место не очень нравилось торговцу. Но заход в Четумаль занял бы слишком много времени и они могли бы не успеть вовремя в Нито. Когда-то здесь был большой город, правитель которого был чрезмерно жесток и восставшие рабы вырезали всех больших людей города. Свободные люди разбегались, рабы грабили их, отбирали женщин. Но разбоем долго не протянешь. Прекратилась работа, торговля и город умер. Только через много катунов люди вернулись туда. Но нефритовая маска Кинич-Ахау - бога Солнца, спрятанная жрецами не нашлась. И боги не вернулись в старый храм каменных алтарей. Небольшой посёлок земледельцев - вот и вся память по городу.

-Но, что делать, это ближайшее место торга. Ещё и идти от берега далеко. Если станем на якорь вечером, то, выйдя до птиц, как раз к восходу будем на торгу. Восемь рабов, полный груз на мекапаль - головную повязку,- подсчитывал торговец.

Он сам редко пользовался носилками. Только если подводило здоровье, становящееся, что ни год, то хуже. Мальчонку взять придётся. Боюсь он не усидит на лодке. И этих двоих тоже. И двух матросов. Это место на рабов дурно влияет.

Шкуру он ещё вчера приказал расстелить на палубе.

-Пока дойдём, её вымять ногами успеют, всё дороже будет, чем просто высушенная. У хорошего хозяина, и собачья блоха прибыль даёт,- загибал пальцы старик, всё подсчитывая и прикидывая.

Шаак снова ушёл на нос. Эти двое всё продолжали сочинять новые подробности происшествия. Купец, увидев его, поднялся и подошёл. Галдёж на корме стал потише. То ли актёры зрителя лишились, то ли пытались угадать о чём он с мальчишкой беседовать станет.

Купец некоторое время молчал, а потом не выдержал.

-Ты и вправду слышал Шбаланке, эти двое не врут?

-Не только слышал, но и видел. Я не знаю, что они рассказали вам, но Бог-Ягуар был у сенота. Он помог мне вспомнить то, что я умел, когда был совсем маленьким. Иногда я ухожу в изнанку мира, но в детстве я помнил, что со мной происходило и часто рассказывал об этом маме. Только она потом болела от этого и я заставил себя сначала не говорить, а потом и не помнить вещей, которые не были предназначены для этого мира. Только я всегда знал, что путь Маски - мой. Дядя тоже учил меня кое-чему. Только знал он мало. Я больше узнал читая списки и кодексы. В храмах я находил такие места, о которых позабыли даже жрецы.

Если я скажу вам, что знаю, что ждёт нас завтра, вы поверите?

Купец долго смотрел на мальчика, потом пожал плечами.

-Не знаю,- честно сказал он. Когда я смотрю на тебя, ещё совсем ребёнка, то чувствую за тобой силу, но воспринять её серьёзно не могу. Ты скажи, вот и посмотрим.

-Нельзя, вы можете заболеть, как мама. Я умею лечить немного. Но до настоящего ах-мена мне далеко. Да.. и шкуру не берите. Только жир. Не весь.. половину. Вторую половину оставите себе.

-Это много для услуг торговца. Твой отец и так не обидел меня. Это твой товар.

-Я не могу сейчас объяснить. А, если бы и мог, не стал бы.

Глава 34.

Настоящей сакбе - насыпной дороги от моря, к торгу не было. Но хорошая утоптанная тропа уходила от торгового знака на берегу. Эти места были плодородны. Тут выращивали маис, бобы, перец и авокадо. Ну и, конечно, самое главное - какао.

Только размеры посёлка и его удалённость от моря мешали развиться здесь хорошей торговле. Но любой товар, который можно было поменять на какао, стоил этого похода, считал торговец. На обратной дороге рабы отдохнут. Пойдут налегке. Поэтому слушать мальчика не стал и нагрузил их по полной. Взял даже кое-что из редкостей для этих мест. Квасцы и кошениль, например. С кожей пойдут. Дубить и красить. Не тяжело и доходно.

Двум соплеменникам Шаака доверили только одно - нести факелы. Грузы несли рабы. Кожаные мекапаль - головные повязки, туго натянулись от веса. Но рабы шли ходко. До солнца ещё далеко. Жара не мучит. Даже Герреро, который всё же увязался за ними и нёс на плече ту самую пресловутую шкуру, скатанную в рулон, и тот не отставал.

Шаак был собран и задумчив. Весь вечер после разговора с купцом, он читал какие-то списки. Бумаг у него было больше, чем вещей. Он, к большому удивлению прочих, тащил за собой почти весь свой мешок. Его братья, к радости купца, пошли с ним и молча нагрузились всем, что попросил взять торговец и Шаак. Например, зачем-то набрал сухих листьев табака, хотя рос он везде и продать его было невозможно.

Стало повеселей, когда начали просыпаться птицы. До этого все молчали и старались не зацепиться в темноте за какой-нибудь корень или клок травы. Факелы освещали дорогу впереди, но смотреть под ноги, когда голову оттягивает тяжёлый груз, сложновато. Шаак шёл сзади. Купец вёл колонну. Как-то не до разговоров было.

Когда рассвело, затушили факелы и сделали небольшой привал. Шаак несколько раз по дороге порывался что-то спросить, но замолкал, так и не решившись. Уже присев отдохнуть, он всё таки обратился к купцу.

-Торговая площадка ведь находится не в поселении?

-Да, она на приличном расстоянии, вокруг селения поля, а её решили сделать ближе к морю. А ты откуда знаешь?

-Видел, но не так точно, как хотелось. Я же предупреждал..

Они добрались когда солнце было уже высоко и ожидали увидеть толпу и продавцов под установленными навесами. Сегодня был торговый день. Но на площади было пусто. Только один человек стоял у входа и размахивал руками, что-то выкрикивая.

-Остановитесь и сгрузите всё здесь,- сказал Шаак, подбежав к удивлённому купцу.

-В чём дело?..- и осёкся, увидев знак Апуха - повелителя царства мёртвых. На перекладине вниз головой, раскинув крылья висела мёртвая сова.

-Да, в поселении болезнь,- подтвердил Шаак.

-Почему же ты не сказал? Мы бы просто не пошли сюда.

-Поэтому и не сказал. Им нужна помощь.

-Но чем мы можем.. Ты же говорил, что не умеешь лечить..

-Я не говорил, что совсем не умею. Я сказал, что ещё не настоящий ах-мен. Но у них и такого нет. Послушайте, я должен узнать чем они больны и попробовать сделать хоть что-то. Не бойтесь, я не подойду близко, чтоб не передать болезнь вашей команде. Если сомневаетесь, можете остаться здесь.

До этого момента все молчали и только слушали их препирательства. Но наконец до всех дошло.

-Чилан.. чилан.. Предсказатель..

Рабы в ужасе попятились и зароптали, сначала тихонько, потом всё громче.

Воины двинулись к мальчику.

-Ты привёл нас сюда, зная про болезнь? Правду дома говорили, что ты странный.. может колдун?-зашипел старший.

-Надо уходить отсюда,- истерично взвизгнул младший,- мы все умрём..

-А ну, прекратите, храбрецы,- с издёвкой в голосе сказал купец,- тоже мне избранные.

-У нас другая цель,- отступили те на несколько шагов, но орать перестали.

-Сидите здесь. Мы поговорим с этим человеком издали. Раз уж всё равно пришли, может и вправду сможем помочь чем-то.. не подвергая всех опасности,- услышав новую волну ропота, добавил он.

-А, если вас захватят демоны.. может они в деревне сами виноваты.. рассердили богов,- снова залопотал младший.

-Не бойся,- мягко сказал мальчик,- ты помнишь, что я у шамана учился?..

-Мы ничего не боимся,- заорал на него старший,- просто ты слишком много на себя берёшь, мальчишка! Из-за тебя нам всем может быть плохо. Мы уходим!

Шаак ничего не сказал, только пожал плечами. Рабы топтались на месте, не зная бежать им или послушать маленького ведуна.

-И хозяин наказать может.. А этот.. вдруг болезнь нашлёт,- было написано на их лицах.

Братья подошли к Шааку.

-Мы с тобой,- сказали они хором.

-И я,- добавил Герреро.

-Побудьте пока с ними,- попросил купец и мальчик тоже поощрительно кивнул головой и улыбнулся, очень спокойно глядя в спину уходящим воинам.

Его спокойствие или твёрдые взгляды его братьев и чужака-испанца, немного утихомирили остальных рабов, но это позволило старику и мальчику отправиться к торговой площади.

Они остановились шагов за тридцать до входа на торг. Человек больше не махал руками. Вокруг было так тихо, казалось даже птиц не было слышно. Зато он прекрасно слышал весь их разговор. Он молчал, но в глазах его появилась надежда.

Шаак присел на корточки и достал вышитый мешочек и кусок ткани. Ткань он расстелил на земле, прижал с одной стороны мешком и только тогда стал на колени. Достал из мешочка шесть камней "ам" и потряс в кулаке у правого уха, послушал, бросил на ткань.

-Болезнь пришла с востока,- не совсем уверенно сказал он.

Человек с торга закивал.

-К нам пришёл чужой шаман. Он был одет в знаки бога Солнца и сказал, что отыщет нефритовую маску для нашего селения и будет служить в нашем храме. Касик и наш шаман повздорили. Касик сказал, что уже много дней на торгу меняют только свои. А шаман сказал, что нельзя пускать в старый храм пришлого. У него тут корней нет, с чего ему за наш род ратовать. На что касик ответил, что у храма охрана не стоит, этот чужой мог и не спрашивать нашего разрешения.

Касик чужого принял, за свой стол усадил. Дал разрешение в храме Кинич-Ахау поклониться богам. Попросить нашему роду удачи.

-Прав был ваш шаман. Твой род - твоя кровь. Просишь у Богов для своего рода, отдай свою кровь за это. Для чего шаман жертву творит? Не оттого, что ему убивать нравится. А для того, чтоб вернуть богам кровь, которую они со своей жизнью отдали, чтоб народ майян создать.

Мальчик говорил и раскачивался.

-Дай мне чистый огонь,- сказал он брату,- здесь дерева не бери. Возьми горшок, что с собой несли и накорми угли табачным листом. Только сухой не клади. Сверни туго несколько листьев и смочи бальче, чтоб дыма было побольше.

Пока братья возились с огнём, мальчик катал в ладонях свои гадательные камни. Покатает и бросит. Слушает и молчит. Потом снова катает. Гонсало ещё никогда не видел, чтоб у человека с каждым броском так менялось лицо. Он перестал быть похожим на ребёнка. Черты лица стали резче, как будто в теле возник кто-то другой.

-Чужой шаман в храм ходил?- Шаак закрыл глаза и завертел головой, как слепой, который хочет ушами дорогу увидеть. И сам себе ответил,- не ходил.. Что ему было нужно? Женщину рода взял. Ничья дочь - тоже своя кровь.

Казалось, двое беседу ведут. Один спрашивает, другой отвечает. Им было не понять о чём говорят. Но человек на торгу опустил голову.

-Твоя правда Ак-мен,- он впервые назвал мальчика именем мудрого,- была в селении Ничья дочь. Иш-Чуй звали. Нашли женщины дитя под большим ткацким станком. Чья-то жена мужнино зеркало носила. Искали преступницу, да не нашли. Вот жрецы и сказали, что боги девочку на станке соткали, чтоб напоминала всем прелюбодейство - грех. Кормили её все женщины по очереди. Наши матери детей до первого имени кормят. Молока не жаль. А как выросла, стала каждый день на другой дом работать. Отработает, накормят, а вслед плюнут - сотканная из греха.

Мальчик слушал. Купец слушал. В поле тишь - рабы тоже слушали. Дым струился из горшка в сторону торга.

-Колдун сказал, что ему женщина нужна. Еду варить, ванну по вечерам делать. Мы тогда не знали, что он ах пул - тот, что болезнь наводит. Но всё равно чужому никто свою кровь отдать не хотел. Ничью дочь касик отдал.

Вдруг дым повернул в сторону невысокого холма.

-Ему для колдовства нужна была кровь из вагины. Кровь вашего рода,- чужим голосом сказал Шаак,- колдун Иш-Чуй взял на том холме. Её первой кровью, демонов Зотз напоил. Потом сердце вырвал. В сердце дом для двух душ. Тамкас и Кинам. Одна к добру стремится, другая ко злу. Он добрую душу съел. Злую выпустил. Она теперь превратилась в красного попугая. Он летает над крышами и изрыгает гнев и боль. Где вещество к телу прикоснётся, туда войдёт болезнь.

Человек на торгу заплакал.

-Сначала заболели старики и дети?- чужой голос обрёл уверенность,- тело горячее, живот еду возвращает, где злая душа коснулась - пятно красное.

-Помоги нам Ак-мен, мы тебе что хочешь отдадим. Прогони злую душу.

-Я попробую. Только сейчас от вас ничего брать не буду. Если моё лекарство с болезнью справится, в течение года к вам придёт человек. Имя моё скажет. Ему и дадите, что посчитаете правильным. Даже, если это будет простой раб. Обманете, злая душа вернётся. А, если за год не придёт никто, то уважаемый пполмс моим наследником станет. Он распорядится как надо.

А сейчас иди в деревню. Скажи пусть все, кто на ногах, воды нагреют. Вымоются пусть сами и лежачих хорошо вымоют. Пусть все в тепле будут. Чтоб другие болезни на слабых не напали. И много чистой ткани приготовьте. Я сделаю мазь. Горшки с ней здесь оставлю. Будете класть на пятна. Каждый вечер всем мыться тёплой водой. Листья табака курить в кострах. Через три дня возьмёте порошок. Он будет в глиняном рожке. Рожок воском запечатан. Воск снимете, откроется отверстие Посыпете на те места, где мазали.

-Касик умер?- чужой голос исчез. Теперь опять заговорил Шаак. Глаза у него были открыты. Только покраснели очень.

-Умер,- ответил человек из проклятого селения.

-Тело его шаману отдайте. Перед тем как начинать лечение, его и останки Ничьей дочери сожгите и пусть шаман от каждого в деревне малую кровь возьмёт. Даже у детей малых. Горшок с кровью поставите в кострище. И пусть шаман всю ночь сидит. Только личину наденет. Совиную. Как прилетит красный попугай, нырнёт в горшок с кровью, пусть быстро крышку закроет и живой глиной замажет щель. Потом снова костёр разведёте. Пока последний больной не выздоровеет, костёр не гасите. Когда закончите, кострище закопать, вымыться начисто. Знак поставить запретный. И на холм этот никогда не подыматься.

Человек долго кланялся и благодарил мальчика, после чего поковылял в село. Он не был болен. Наверное, потому его и отправили на торг.

Шаак взял ровно половину горшков, как и говорил.

-У тебя есть то, что мне пригодится. Кошенилью мазь покрашу. Подобное лечится подобным. Против вещества красного попугая и мазь нужна красная. А квасцы пригодятся для порошка.

-Откуда ты знаешь?- хотел спросить он. И подумал, до чего же глупо выглядел бы вопрос.

Мальчик усадил всех рабов тереть в порошок табачные листья. Из крохотной коробочки отсыпал немножко порошка болиголова. Комок сухой белой глины в большом горшке толок Герреро. Соединив всё вместе, добавил туда же тертых квасцов и маисовую муку, самого тонкого помола.

Для мази один горшок жира растопили, добавили в него мёд, снова тёртых квасцов, сушеных синих водорослей, маисовую плесень, кошениль и пейот. Как только пена плеснула на огонь, горшок сняли и закрыли чистой тканью. Точно так же приготовили и остальные.

На торг заходить Шаак запретил. Ветки и листья собирать тоже. Но собирались тучки и лекарства могло испортить дождём. Тогда Герреро предложил накрыть их шкурой. Купец только рукой махнул. Ещё никогда зря не пропадало столько товара. Товар, правда, по большей части чужой. А за квасцы и кошениль, а также услуги посредника, парнишка отдал половину жира. На мифическое наследство, торговец не претендовал. Его обрадовало, что ему ещё не надоели приключения. Если бы он не любил их, не стал бы купцом когда-то. Но жизнь успокоила многих его знакомых, что были даже помоложе.

Уходя купец посмотрел на злополучный холм. Ему показалось, что он видит в воздухе маленькое красное пятнышко. И передёрнул плечами.

Назад, пусть и не порожняком, но рабы почти бежали. На борту обнаружили обеих "избранных" связанными.

Матросы успокоили их при помощи небольших вёсел и агавовой верёвки. Они порывались заставить команду плыть дальше, без купца и всех, что ушли с ними. Кричали, что их забрали демоны, что они заболели страшной болезнью и, если и вернутся, то утащат всех за изнанку мира или выпьют ночью кровь.

Если бы купец не вернулся, они собирались идти искать их следующим утром. Торговец предупредил рабов, чтоб о происшедшем на торгу, не болтали. А то ведь у страха глаза как у пучеглазой рыбы, а мозгов и того меньше. А слова к страхам приклеиваются, как к шару жука-навозника.

Глава 35.

-А я нашла китайскую легенду о золотом драконе,- Ирэн вприпрыжку, совсем по девчоночьи вбежала к Мо,- удивительно как много есть свидетельств о существовании Драконов у разных народов, а их всё равно считают вымыслом. Вот послушай.

Легенда о золотом драконе говорит, что между небом и землей есть мост, который ведет в Небесный храм. Он принадлежит Владыке Мира. Попасть в него могут только чистые души. На страже святыни стоят два золотых дракона. Они чувствуют недостойную душу и могут разорвать ее при попытке проникнуть в храм. Однажды один из драконов разгневал Владыку, и тот изгнал его. Спустился дракон на землю, встретил других существ и родились от него драконы разных мастей. Разгневался Владыка, когда увидел их, и уничтожил всех, кроме еще не родившихся. Появившись на свет, они долгое время прятались. Но Владыка Мира не стал уничтожать новых драконов, а оставил на земле в качестве своих наместников.

-Ну и что тебя удивляет, дорогая? Драконы стремились помочь людям не только во время апокалипсиса, когда приходит конец всему живому на земле. Они давали лидеров, которые могли изменить судьбу угасающего рода, селения или народа. Ведь не просто так у них появлялись проблемы. Что-то неправильное в жизни этих людей приводило к катастрофе. Эти избранники Маски, те самые чистые души, которые давали понять Драконам, что у этого народа есть потенциал к переменам.

И идея жертвенности чистого духом, страдальца за грехи своего народа, у вас, людей белой расы, существует как религия. Только, видимо организации подобные той, о которой говорил Альварес, действуют давно. И Драконы из одарённых божественной душой удалены. Ведь именно белой расе почему-то присуще рыцарство и драконоборство. Во всех остальных народностях Драконов уважают, боготворят, в крайнем случае боятся. И наделяют разумом и речью. Только белые рыцари занимались убийством Драконов, возводя это в ранг подвига.

-Но тогда белая раса не должна получать помощи Драконов.

-Вот, может известный тебе, отдавший кровь свою за грехи чужие и был последним , кому помогли Драконы. С тех пор так и ждут они своего мессию, а заодно и Армагеддона и конца света. Ведь не зря именно белая раса уничтожила красную. Да и остальным досталось. А причина -желание превосходства над другими. Где уж тут жить рядом с, чуждыми телом и духом, существами, когда они со своими ужиться не могут.

-А тебе не кажется, что в этой легенде говорится и о том времени, когда Драконы ещё были единственной расой на земле. Интересно как это знание пришло к китайцам?

-На востоке перед Драконами благоговели. Их считали мудрыми и благородными. Может поэтому сохранили больше знаний о них. Китайцы рисовали первопредков с телом человека и хвостом дракона.

-Представляю себе реакцию Анастасио на твою теорию о христианстве.

-О! Ты лучше представь себе реакцию Альвареса и ему подобных. Распнут. Как своего Христа. А Анастасио не так привязан к догмам, как тебе кажется. Но вот жертвенности в нём куда больше, чем во мне. Оставить тебя тяжело даже ради всего остального мира. Мне поможет только жестокая логика Армагеддона. Если уж умереть должны все, то лучше уйти мне одному, а вам дать возможность жить.

Анастасио застал их за нежным объятием. Ваниша почти по родительски прижимал девушку к груди, положив щеку ей на макушку.. Анастасио вздохнул и уселся в кресло.

Племя морской черепахи готовилось принести жертву в храме Бога Смерти. Даже касик постился второй день и его круглый животик похрюкивал от желания что-нибудь съесть. Жена готовила ему купание. В каменную ванну рабыни несли подогретую воду. В племени не практиковали татуировки, а выжигали рисунки специальными клеймами, от которых образовывались тонкие шрамы. Каждое клеймо имело своё значение предполагало ту же цель, что и тату, только в более сакральном значении.

Рыхлое тело касика тоже было покрыто сетью шрамов, составляющих узор, больший чем на теле его супруги примерно вчетверо. Она была намного моложе и ещё не родила ни одного ребёнка. Первая жена касика умерла последними родами, хотя спасая её, ребёнка вырезали и вынули частями, что практиковалось у жриц на Женском острове, если мать не могла родить.

То, что племена Акулы и Черепахи были в состоянии войны, ничего не меняло. Женский остров и Храм Иш-Чель были отстранены от раздоров мужчин. Рожать или поклониться богине, на остров могла приехать любая женщина.

Только жене касика не повезло. Ребёнок шёл ягодицами и застрял в родовых путях. Плод удалили, но женщина всё равно умерла от потери крови.

Молодую жену касик получил из того же рода, что и прежнюю. Это была её младшая сестра. Касику жена нравилась гораздо больше старой, но он стеснялся своего обвисшего живота и раздражающей потливости. Поэтому предпочтал ванну брачному ложу.

Но сегодня, в день жертвы, он должен был соблюдать не только пост, но и отказаться от крепенького, так возбуждающего его желание, тела жены. Он злился, прогнал девушку, как только купель была полна и погрузил в неё телеса, отавив торчать снаружи голову с выбритой макушкой и дурными мыслями в ней.

Шаману предстояло сделать гораздо больше. Кими - строгий бог, он требовал, чтобы жертва сама отрубила себе голову. И, если обряд не удавался, это грозило серьёзными неприятностями племени.

Зелья и курения шаман готовил по мере надобности и запас всегда имелся под рукой, а вот рабов к ритуалу можно было готовить только за короткое время. Внушение ослабевает вместе с уменьшением действия ингридиентов лекарств. А сложный состав не всегда одинаково действовал на рабов предназначеных для жертвы. Шаману нельзя было ошибиться.

Поэтому зелье он дал пяти рабам, а выбрал по определённым приметам только двоих. Толпа уже собиралась у храма. Он слышал это по гулу снаружи. Строение храма усиливало звуки и то, что говорилось у стен шёпотом, в некоторых помещениях можно было слышать совершенно отчётливо. Чем жрец довольно часто пользовался выводя на чистую воду не в меру болтливых соплеменников не знакомых с тайнами храма.

Они принимали его знания, как благоволение бога, сообщающего жрецу о всех недозволенных высказываниях. Но, по части сообщающих, у жреца были ещё его помощники, гласные и не гласные, делающие это добровольно и под внушением. В общем он не гнушался ни одним из возможных способов, потому что считал, информацию главным оружием посвящённого богам.

Внушение не забрало много времени. Зелье начало действовать и он приказал рабам смотреть в глазницы его обсидианового черепа. Голос его изменился до неузнаваемости. Жрец говорил от имени Кими. Бог Смерти звал рабов к себе. Зелье давало чувство полёта и эйфории, освобождало от боли и страха. Усиливал эффект звук барабанов, которые уже зазвучали снаружи. Толпа смолкла в нетерпеливом ожидании. Только мягкое ритмичное постукивание заставляло всех присутствующих покачиваться в унисон, следуя за стоящими на возвышении помощниками жреца.

Рокот маленьких барабанчиков говорил жрецу о том, что люди снаружи тоже вошли в транс и можно начинать церемонию. Он добавил последнюю кодовую фразу и заставил рабов повторить её вслух. В момент повторения, оба воспроизвели движение, как будто перерезали шею ножом. Шаман быстро поднёс к их лицам раковины курящиеся дымом, лица их исказились, а пенисы наполнились кровью. Жрец тоже почувствовал знакомый аромат трав и задрожал от сексуального возбуждения. Это были мощные растения. Они могли доставить удовольствие и наполнить силой даже самого слабого мужчину.

Ритмично двигаясь в такт постукиваниям барабанов, жрец повлёк рабов за собой. Площадь была похожа на маисовое поле колеблемое ветром. Мужчины и женщины, дети и старики следуя утробно-мягким ударам, отдающимся внизу живота, покачивали бёдрами, некоторые даже постанывали от удовольствия. Курильницы, направленые по ветру несли в толпу приторно-сладкий дымок.

Жрец восьмёркой обошёл повизгивающих от удовольствия рабов. Вручил каждому сточеный до толщины волоса нож. Помощники взяли каждого раба за свободную руку и повели по ступеням на ритуальную площадку. Она находилась высоко над толпой. Это было дополнительной гарантией того, что, если что-то пойдёт не так, с такого расстояния подробности рассмотреть трудновато, а его ученики знают как доделать работу быстро и незаметно для окружающих.

Рабы взошли наверх. Их поводыри аккуратно развернули их лицом к толпе, не нарушая ритма, а наоборот помогая им положив руки на плечи, стоя за их спинами. Жрец запел речетативом, отвлекая внимание на себя.

Дерево Имиш, ты пронзаешь все миры, питаешь нас своей силой, но, чтоб достигнуть твоего подножия, душа наша проходит девять домов пыток. О, великий владыка Кими, ты призываешь нас когда приходит срок и ведёшь через место страха и Шиба испытывает нас. На твоих костях нет плоти, а в глазницах нет глаз. Но ты всё видишь и всё слышишь. Услышь нашу благодарность, за то, что хранишь наш род и прими этих людей без боли и спытаний у подножия великого дерева. Вот тебе наша кровь!

При этих словах жрец чиркнул рукой, с зажатым меж пальцев, маленьким и острым обсидиановым осколком по горлу, высоко запрокинув голову. На шее появилась тонкая красная полоса. Оба раба повторили этот жест с истовой верой. Помощники, то ли подхватили, то ли силой прижали к земле, бьющиеся тела и быстро рассекли шеи до конца, отделив позвонки от черепа и подняли головы рабов на вытянутых руках, с торжествующими криками. Вся эта процедура была скрыта от беснующейся снизу толпы и выглядела так, как следовало по ритуалу.

Шея жреца была испещрена множеством таких же тоненьких шрамов. Процедура была отработана до совершенства. Только пара капель крови скатилась с уголка разреза. Жертва принесена. А о судьбе подосланых рабов и зловредного шамана дома Акулы, племя не узнает ничего до новой луны. Ходить к хижине, где их держали, строго запрещалось. В случае неповиновения, ослушника вместе со всей семьёй изгонят в лес и не вернут обратно, пока не убедятся, что колдовство чужого шамана не вошло в их кровь.

Глава 36.

Лесной дом был построен для общей охоты. Он был большой и крепкий. В месяцы охоты на оленей, здесь не только жили охотники, но и перерабатывали и хранили оленину, пока женщины не относили её в деревню. А значит он должен был выдержать нападение голодного хищника, привлечённого запахом свежей крови.

Сейчас, когда охотничий сезон прошёл, жрец отослал в туда воинов с пленными и чужим шаманом. Воины боялись даже изломанного волной Чунту. Но приказ собственного шамана, служителя Бога Смерти, который тоже не был похож на мирную птичку мукуй, заставлял прятать глубоко свои страхи и делать то, что следовало.

А следовало отделить рабов от Чунты, чтоб они находились подальше от "ходящего за изнанкой". Судьбу его должны решить боги, а не рабы. До него не дотрагивались. Положили на половине, где хранилось мясо. Как несли, в лодке. Поставили воду и еду. Жидкую маисовую болтушку. Зубы-то ему повыбили.

А рабы могли ещё пригодиться. Если, конечно их не испортили злой болезнью или порчей на смерть.

Им, людям подневольным, и самим теперь грозит опасность. Только чтож теперь, передать напасть своей семье хуже, чем самим этот груз нести. Первую ночь воины ночевали у костра. Живой огонь может беду отвести, особенно если табак жечь, да бальче пить. Шаман не поскупился, приказал припасы со всей деревне к площади снести и попавшим в беду воинам оставить. Вот они и жалели себя до глубокой ночи. Упиваясь медовухой и, с пьяной горечью, вспоминая как рыдали жёны, словно уже хоронили уходящих в лес.

Встали воины поздно. Едкий табачный дым и крепкая медовуха вышибли дух из самых крепких. Огонь давно погас. Деревья вокруг дома вырубили, чтоб просматривалась местность и хищники не подходили близко. Солнце пекло во всю. Старший раздражённо ругался. Голова гудела как шаманский барабан. Быстро разбросал задания подчинённым и, злясь на свою беспечность, послал одного из самых падких до выпивки посмотреть как себя чувствуют пленники и чужой шаман.

Тот не спеша напился тёплой воды, и, громко рыгнув, толкнул молоденького парнишку с одной только меткой на лице, обозначающей посвящение в воины.

-Может ты сходишь, или боишься страшного шамана?

И он издевательски скорчился и задрожал.

Но парень оказался сведущ в подначках.

-А может у тебя самого заячий хвост вырос?- и ловко извернувшись приподнял обидчику пати сзади и округлил глаза, как будто и впрямь увидел там куцый отросток.

Воин взревел и бросился на молодого. Тут же оба отхватили по затрещине от командира, с перепоя в очень подходящем для экзекуций настроении, и кинулись исполнять приказы. Младший отправился за хворостом для костра, а старший, прихватив сосуды с водой, вошёл в дом.

Пленники поели и попили, не привередничая. Их посуда была пуста. Агильяр сидел в стороне и крепко держался за свой молитвенник. Ему его вернули, после того, как шаман отказался прикасаться к чему-нибудь из вещей чужаков. Теперь он обнимал его, как дитя и беспрестанно бормотал молитвы. Остальные сидели, тупо и безвольно уставившись в стену.

Воин взял только кувшин , а на его место поставил полный. Положил несколько маисовых лепёшек. Настоящая еда сегодня будет не скоро. Пока дров наберут, костёр разожгут, бобов сварят. Хорошо хоть вокруг насадили плодовых деревьев. Здесь росли авокадо и папайя, сапотовое дерево и несколько шелковичных. На кустах одичавшего острого перца алели стручки и вился вездесущий чайот. С сушёной олениной выйдет неплохое рагу.

Размечтавшись о горячей еде и прислушиваясь к бурчащему животу, воин вошёл на половину жреца. В кладовой было совсем темно. Оставив дверь приоткрытой, потянулся к горшку с водой. Он успел только услышать громкий треск. Как будто бы в больших стручках сушённого перца, как в погремушках перекатывались семена. Потом жалящая боль в указательном пальце.

-Чан! Чан!- закричал он, роняя горшок и выскакивая из дома.

Воины в ужасе смотрели как он хлопнув ладонь на ещё горячий очажный камень отхватил себе палец ножом и, вопя от боли и ужаса, прижёг рану горячим углём на конце обгоревшей ветки.

-Змея!? Где змея?- взволнованно заоглядывались воины. Змей ица боготворили и боялись. Считалось, если кто повстречался со змеёй, то это Кими зовёт его к себе. А, если змея оказалась в доме, то это наслано колдуном.

Змеиный укус это почти гарантированная смерть. Чем меньше яда понесёт по телу кровь, тем лучше. Однако о таком радикальном способе лечения не слышал никто из индейцев. Скорее всего это была просто паническая реакция. Есть люди особенно сильно боящиеся змей. Тем более эта змея уж точно была не простой. Стерегла чужого шамана. Но, как не крути, всё равно её надо было убить. Иначе не спасти товарища. Да и того гляди ещё кому достанется.

Раздули угли, похватали горящие ветки и прихватив оружие осторожно вошли в дом. Пленники сгрудились в углу, не понимая из-за чего суматоха и не пришли ли их убивать. Но воины вошли в кладовую, освещая пол перед собой огнём. Вскоре один из них громко крикнул. Раздался глухой звук удара и воины вышли из комнаты с торжествующими лицами. Один из них нёс на вытянутой руке пёструю змею с отрубленой головой. Голову ножом закатили в пустой горшок от воды. Отрубленная голова змеи запросто может ужалить.

Голову залили водой и поставили на огонь, добавив пахучие цветы ванильной лианы, жгучую крапиву и острый перец . Когда отвар закипел в него плеснули бальче. На всякий случай. Шаман всегда говорил: подобное лечат подобным. Пострадавшего напоили и укутали, чтоб яд вышел через кожу с потом. Воин сначала жаловался, что у него немеют руки. Потом он перестал видеть и говорить. Лицо стало похоже на маску.

Старший лично связал руки и даже пальцы полумёртвому шаману, чтоб не мог больше колдовать и вызывать змей. Чунта очнулся от всех толчков и тычков, которыми в бешенстве наградил его старый вояка и попросил воды. Тот напоил его, а после вставил кляп и завязал сверху тряпкой, чтоб не вытолкал языком.

-Если мой воин умрёт, я лично убью тебя, несмотря на то, что сказал наш шаман,- зло крикнул командир, чужому шаману,- пусть парень пьяница и болтун, но он добрый человек, у него милая жена и четверо детишек. А ты наслал на него страшную гремящую змею, хотя он не сделал тебе ничего плохого.

Чунта прошамкал что-то в ответ, но воин махнул рукой и ушёл.

Змею ободрали и решили съесть, чтоб забрать её силу. Её призрачная тень не найдёт их, потому, что голову отделили от тела и после того, как отваром напоили больного, закопали в кустах, отвернув пустыми глазницами в сторону леса. А кожу решили сжечь. Ведь все знают, даже сброшенная сухая шкурка, если у кого-то достанет глупости подобрать её, обязательно привлечёт другую змею. Настроение было никуда.

Пленных тоже накормили. Они видели, что воины не в духе и старались вести себя тише воды, ниже травы. Меньше всего хотелось попасться им под горячую руку. А ещё их перепугала змея. Воины поймали её прямо в соседней комнате. Спали на полу и даже, если бы дежурили по очереди, всё равно никакого света им на ночь не оставляли. Пока дневной свет просачивался сквозь щели, осмотрели всё помещение. Убили нескольких подозрительных насекомых.

Прошло несколько томительных часов. Больному становилось всё хуже. Он совершенно ослеп, слюна стекала из полуоткрытого рта и он, со свистом и хрипами, едва проталкивал воздух в гортань. Кожа стала синей, зрачки остановились. Когда воины увидели, что моча его стала красной, старший бросился к Чунте и стал его трясти.

-Эй, мерзавец, мой друг умирает. Отзови своих демонов, иначе и сам подохнешь.

Чунта захрипел и воин нетерпеливо сорвал повязку и вырвал изо рта кляп. Шаман всхлипнув вздохнул и зашептал что-то невнятное. Воин наклонился над ним. Потом кивнул и сковырнул восковую пробку с нагрудного украшения. Серый порошок посыпался ему в ладонь. Забыв обо всём, кроме сохранности лёгкой пыли на ладони, он, бережно прикрыв её второй рукой, пошел к своему товарищу. Глотать воин уже не мог и командир, сорвав с дерева гладкий листок, пересыпал весь порошок до последней крошечки на его глянцевую поверхность и сделав желобок ссыпал его прямо в раздувающиеся от напряжения ноздри воина. Тот судорожно вздохнул несколько раз и затрясся. Потом дёрнулся и затих.

Несколько минут ничего не происходило. Зато больной перестал хрипеть. Дыхание стало почти незаметным. Сначала друзья подумали, что он совсем перестал дышать и уже уходит за изнанку мира. Потом поняли, что это не так. Кожа его порозовела. Но он ещё был очень плох. Однако к вечеру он уже смог проглотить немного отвара из трав, которые приказал собрать Чунта.

Тот и сам выглядел гораздо лучше. Выхлебал маисовую кашу и запросил для больного воина и для себя бульона из индейки. Командир пообещал на рассвете отправить воинов на охоту. Сушёная оленина могла и подождать. Воин явно шёл на поправку, так что настроение у всех стало получше. Только видеть он до сих пор не мог. Зрение могло и не вернуться.

-Всё будет так, как решат боги. Я тут ничем не виноват. Ваш парень просто оказался не в то время и не в том месте. Гремящая приходила за мной, а он сунулся не в тему и помешал посланнице Бога Смерти.

Оправдание очень походило на правду, потому что Чунте, который почти умирал, становилось всё лучше. Он даже попробовал увязать в выпрошенные у воинов лубки из коры свою сломанную руку. Командир сам вытянул ему её, пока кость не встала более или менее ровно. Иногда ему приходилось править кости воинам. Но до помощника шамана, который делал это мастерски, ему было далеко. Да и Чунта не был образцом терпения. Визжал, как пекари, которого схватил ягуар. Да и не слишком старался старый воин. Он колдунов не любил в принципе. Может кривая рука помешает чужому шаману следующий раз кому-то злую волшбу сотворить.

Индейку добывать не пришлось. В сумерках один из воинов, отошедший по нужде, наткнулся на броненосца, которого пришлёпнул дубинкой, прихваченной на всякий случай. Мало ли что там ждёт, даже в ближайших кустиках..

Увлечённый добытой улиткой, обычно нюхастый броненосец, не учуял подошедшего с подветренной стороны воина и не успел улепетнуть в кусты или зарыться в землю, как уже валялся прибитый так удачно прихваченой дубинкой.

Чунта броненосца одобрил, только приказал сначала дать ему осмотреть тушку.

-Это зверь магический, а мне, как ходящему, всякий завистник может через него болезнь наслать. Знаете, когда лицо сначала становится как морда ягуара, а потом мясо на костях гнить начинает.

Воины слушали, открыв рот. Они знали эту страшную болезнь. А Чунта умел заставить себя слушать.

Когда они уселись за еду, шамана, едва связав ноги, уже усадили рядом, надеясь послушать его байки. Известно кто лучшие рассказчики.. Кроме них за изнанку только мёртвые уходят. Только они не возвращаются, чтоб рассказать. Шаман уплетал горячее варево, умудряясь болтать одновременно.

-Я не сам пришёл на вашу землю,- убеждал воинов хитрый Чунта,- брат заставил. У его глупых воинов пленники сбежали, так он меня на смерть отправил. Сейчас небось всем рассказывает, что тупой братец своих помощников погубил и сам утонул в море. Вот уж не рад был бы он меня увидеть. Я бы всем рассказал про его подлость.

Ошибки чужих воинов, особенно тех, которые вас побили, особенно сладостны для слуха и в них так хочется верить..

До новой луны оставалось ещё много дней.

-Если чужой шаман не врёт, мы не заболеем,- думал командир,- тогда я всё перескажу жрецу и мы сумеем насолить соседнему касику.

Глава 37.

Племя Акулы горевало. Те помощники жреца, которые смогли вернуться после выходки Чунты, во всех красках расписали смерть двух неудачливых парнишек, которые, к собственному несчастью, оказались в лодке шамана.

До конца обучения было непонятно останутся ли ученики при храме. Шаман частенько прогонял тех, кем оставался недоволен. И это мало зависело от их способностей. Скорее от собачьей преданности и примитивности мышления. Шаману не улыбалось растить себе конкурентов. Поэтому семей они создать не успели. Но родня и с отцовской, и с материнской стороны была оскорблена отсутствием тел. И даже напугана.

Если мёртвому не удалось очиститься перед смертью, рассказать о своих добрых и злых делах, если родные не дали ему с собой в изнанку мира ни его любимых вещей, ни питья и пищи, ни даже нескольких нефритовых бусин, чтоб купить себе пищи в загробном мире. Они могли прийти к своим семьям, затаив на них обиду, и причинить им вред.

Было не понятно, в какую из девяти преисподних попали бедные дети. Ведь они провалились через дыру в океане прямо в Шибальбу. А вражеское племя черепахи уверяло, что эти дыры создаёт их бог-покровитель, великий Кими - Бог Смерти. Значит они стали жертвами для бога, покровительствующего их врагам. То, что туда попал и их шаман, ещё больше пугало всех на острове. Они были убеждены, что это предвестник величайших несчастий для всего рода. Одна надежда на Избранников.

По всему посёлку рыдали женщины. Все жители выкрасили тела в знак траура. Старший помощник жреца предложил одной из женщин, искуссной в гончарном деле, вылепить глинянные фигуры погибших, с портретным сходством настолько близким, что каждый смог бы узнать их. Отвести одну из подвальных комнат храма, где смогут поместить их и все принадлежащие им личные вещи, не оставив себе ни одной. И запечатать её самым сильным заговором на крови, принеся малую жертву всем посёлком.

А пока не будут готовы статуи, объявить общий траур. Не есть мясной пищи, не касаться жён. И уже сейчас отнести в храм все вещи погибших. Боги не пострадают, если мертвецы прийдут за ними, а вот живым они могут выпить всю кровь. Новый жрец будет избран только после церемонии похорон. А пока помощник так и будет оставаться в ранге помощника. Ведь не известно кого ещё изберут Боги.

В храме выбрали комнату, в самом глубоком подвале. Вереницы соплеменников сносили вещи принадлежавшие умершим и даже те, которые нравились им и они хотели получить их при жизни.

Сестра одного из парней даже привела щенка из-за которого они чуть не подрались, когда их сука ощенилась. Собачонка, запертая в плетёной клетке, выла и визжала так, как будто её уже сейчас несли прямо в преисподнюю. К ней никто не дотронулся и её живой оставили среди груд вещей. Двери в комнату оставили сторожить предков. Две самые большие акульи челюсти были повёрнуты внутрь комнаты, чтоб оттуда в деревню не вышло зло.

Женщины с причитаниями месили ногами глину для статуй. Тела лепили все горшечницы. А головы сама старая Иш-ц'икуль. Она вложила вовнутрь каждой головы шар битума, чтоб после срезать верхушки черепов и вовнутрь вложить что-то, что символизировало бы души умерших. Касик пожертвовал на это три изумруда, которые на ночь оставили в подвале храма, чтоб привлечь туда тени мёртвых, которые могут бродить отдельно от ушедших за изнанку мира.

Матери, к которым присоединилась сама супруга касика, лучше собственного мужа умевшая просчитать последствия своих поступков, должны были выстирать любимую одежду из оставшейся у погибших и подобрать лучшие украшения, чтоб надеть на готовые фигуры. Но даже её на ночь собирались оставить в Храме.

На всё ушло три полных дня. За это время ничего плохого в деревне не произошло. Разве что, щенок умер первой же ночью, что дало повод думать, что владелец приходил в храм и забрал подношение. Изумруды опустили в глинянную болтушку, смешанную с пеплом и койем - размолотой кукурузой, чтоб вошедшие тени не выбрались из камня. Глина, дерево и маис - три материала из которых Боги пробовали создать людей, символизировали тела для вошедших вовнутрь теней.

Готовые статуи высушили на солнце и обожгли в огне, дрова для которого собирали всем селением.

Уже почти неделю в деревне делались только самые необходимые дела. Даже дети не куксились и не смеялись, а серьёзно, как маленькие старички, делали всё что им поручали.

Наконец статуи были полностью готовы, наряжены в лучшие одежды покойных, украшены ритуальными ожерельями. В головы вложили изумруды с поймаными душами и закрепили на носилках согласно рангу. Первым стоял Чунта. Его хитроватое лицо, раскрашеное горшечницей было вполне узнаваемо. Наивные и забитые лица его помощников вызвали взрыв слёз у матерей парнишек. Вся деревня собралась у храма. Старший помощник шамана начал обход жителей деревни с касика и его семьи. Каждый человек, даже грудные дети, должны были уронить капельку крови в священный сосуд.

Процедура затянулась до восхода луны. Луна взошла старая, ущербная больная. Пепельный цвет говорил о том, что совсем скоро наступит день чёрной луны и племя сможет выбрать нового шамана. А пока старший помощник, наконец завершивший малую жертву, встал во главе процессии несущей глинянных покойников. Под тихий ропот барабанов она исчезла в пирамиде храма и через некоторое время было объявлено, что соплеменники со всем возможным почётом захоронены.

Впервые за много дней люди направлялись в деревню с облегчением. Скорбь есть скорбь. Кто-то умирает, кто-то остаётся жить. У тех и других свои дела и главное занятие богов-покровителей, не смешивать живых и мёртвых в одном мире. Молодёжь, идущая сзади, уже начала вполголоса перебрасываться любезностями. Девушки кокетливо, но тихонько, чтоб не нарушить приличий, хихикали, на слишком сальные шуточки парней. И вдруг из головы колонны послышался страшный вопль. Крики множились и нарастали. Началась толкучка. Кто-то бежал, кого-то сбили с ног. Громко визжали дети.

Мощный голос батабоба разнёсся над паникующей толпой.

-Успокойтесь! Прекратите!- он властно раздавал приказы воинам, чтоб те успокоили женщин и детей.

Любопытная молодёжь, сразу не очень настроенная бегать от чего бы то ни было и по молодости своей совершенно бесстрашная, раздавая пинки подвернувшимся под ноги детишкам, уже протискивалась в гущу событий.

Наконец жители посёлка оказались на небольшой полянке. Они сгрудились, уже не столько от страха, сколько из-за размера места, где их застала неприятная неожиданность.

Перед соплеменниками собственной персоной стоял недавно похороненный Чунта. Исхудавший, оборванный, с выбитыми зубами и рукой, криво повешенной в лубки.

Сначала его приняли за призрак, не желавший угомониться, который явился за кровью соседей и родственников. Но батабоб и касик, слишком хорошо знавшие брата, который выберется из зада худшего из демонов, до конца не уверившие в его смерть, быстро поняли, что призраком тут и не пахнет.

Ещё тогда, когда батабоб и его воины вернулись к касику с плохой вестью, что Чунте удалось таки увести за собой людей на верную смерть, тот взбесился и решил покончить с самоуправством младшенького, чем бы не кончилась его сумасшедшая миссия. Поэтому появление братца тоже было оговорено заранее. Только, как обычно с ним и бывало, он появился так не вовремя и неожиданно для всех, что вызвал панику, которой наверняка и добивался. Он ведь тоже понимал, чем может обернуться для него возвращение.

Только женской хитрости он не учёл. Супруга касика учла все плохие приметы, которыми грозило убийство родственника для мужа и убийство шамана для деревни и предложила хитрый план. И батабоб уже начал претворять его в жизнь. Потому, что не было у него теперь большего врага, чем брат. Вчера тихо и безмолвно ушла его любимая жена. И виноватым он считал Чунту, который лишил её единственного ребёнка.

-Люди!- громко сказал батабоб,- замолчите и слушайте своего касика! Он первый среди мужей и отвечает за вас перед богами своей кровью!

-Когда нам сообщили о смерти наших братьев, что слышали вы, люди?! Открылась дыра в Шибальбу и взял их Бог Смерти, покровитель наших врагов. Не нам судить какие грехи совершили они за свою жизнь. Они не и о них перед смертью, не очистились. Мы все знаем чья это вина. Что случается с теми, кто уходит за грань? Они умирают. Нет дома, где живые и мёртвые спят у одного очага, смотрят друг другу в лица. Отвернитесь! Может Бог Смерти вышвырнул кого-то из преисподней. Может он похож на кого-то, кого мы знали раньше. Может бог врагов наших научил их видеть мертвецов.. Мы их не видим. Мы с ними не говорим.. Они мертвы и похоронены..

Вся деревня повернулась спинами к Чунте. Он кричал что-то им вслед. Но никто не сказал ему ни слова.

Свет факелов померк и бывший шаман остался один. Он уже жалел, что уговорил командира охранявших их воинов вернуть его домой. Их товарищ поправлялся и он сумел заморочить головы простодушным парням. Одно только мучило их командира. Зрение не возвращалось к его воину. Он послал его к жрецу и чувствовал свою вину за то, что сильный мужчина лишился не только пальца, но возможности видеть.

Однажды вечером, когда все спали, он пришёл к чужому шаману и разбудил его.

-Я решил,- шёпотом, но очень решительно сказал он Чунте,- если ты вернёшь зрение моему товарищу, я сам отвезу тебя на остров.

-Хорошо,- ответил хитрый шаман,- только я должен попасть туда до чёрной луны. Во- первых в эту ночь они выберут нового шамана, а я не хочу, чтоб мой брат восторжествовал надо мной несправедливо. А во-вторых в эту ночь вам можно будет вернуться домой и там мою судьбу будешь решать совсем не ты.

-Говори, что делать, я клянусь своей жизнью в этом мире и смертью за его изнанкой, что исполню то, что обещал. После того, как пойму, что лекарство действует. Если это случится до чёрной луны - твоё счастье. Если позднее, я буду просить за тебя жреца и касика.

Чунте не оставалось другого выхода и он наклонился к воину.

-Запоминай,- начал он,- замеси густую глину, слепи чашу, набери в неё тринадцать дождевых червей, залей мёдом диких пчёл, закрой крышечкой из глины и хорошо защипай. Когда взойдёт луна, выкопай ямку и засыпь в неё горячие угли, закопай чашку с червями засыпь сверху углями и землёй, пусть до рассвета упревает. В ступке растолки кору дынного дерева и залей кипятком. Укутай теплой тканью. На рассвете всё соедини, процеди, через чистую материю и промывай глаза три раза в день.

Уже через три дня после начала лечения воин начал видеть тени и командир сдержал своё слово. Час назад он высадил его на пустынном пляже и уплыл назад к материку.

Теперь он дома. Но теперь у него дома нет.

-Я не сдамся. Не надейся братец,- прошипел он злобно и пошёл в сторону храма, если вы меня не видите, то и выгнать не сможете.

Он вошёл в свою старую комнату и спокойно улёгся в постель.

Глава38.

-Когда я училась в школе,- заметила Ирэн,- в соседнем классе был один очень заносчивый мальчишка, он вёл себя так, как будто один достоин жить, а остальные - мусор под его ногами. Кончилось это всё бойкотом. Не знаю в чём состоял последний конфликт, но с ним вдруг перестал общаться весь класс. Сначала он делал вид, что даже рад тому, что ему не приходится иметь дело с такими низменными существами. Он ходил по школе, будто носил на голове стакан с водой.

Но со временем его поведение изменилось. Ведь и дети сначала вели себя неестественно для ребятишек. Им нужно было усилие для того, чтоб плохое не выветрилось из их головы. Обычно дети легко забывают ближние обиды. Хотя очень крепко держат в голове дальние. Те, что чем-то крепко зацепили их чувства. Но дети бывают упрямыми, и жестокими. И, через некоторое время, у них просто вошло в привычку не замечать его.

Кончилось тем, что этот гордец совершил попытку суицида. Видимо и в семье у него не было возможности поговорить с кем-то по душам, или от него там слишком многого ждали, а любви, как таковой и не было. Потом его перевели куда-то и эта история забылась. Но сейчас я вспомнила каким до болезненности растерянным стало его надменное личико, когда он понял, что со своего трона свалился даже не на землю, где все пинают его ногами, а в яму, которую переступают, не замечая того, кто в ней.

-Но, судя по тем свидетельствам испанского монаха, что мы получили, шаману удалось как-то дожить в селении до появления испанцев. А это несколько лет. И, если он после многолетнего молчания в кругу соплеменников, вылетел под копыта испанских коней с криками из собственных видений, возможно психика его к тому времени была повреждена ещё больше, чем нам показалось изначально. Если Драконы не оставляют его судьбу в стороне от нас и наших видений, значит чем-то она важна,- рассудил Анастасио.

-Скорее всего вся эта история, которая проходит на наших глазах, просто один из эпизодов, одна из судеб Избранника Маски. Завершился он успехом или закончился неудачей, в данном случае не важно. Мне кажется важен сам путь. Я должен понять что-то важное. Что, видимо, пока ускользает от моего понимания.

Ваниша по-привычке ходил по каюте, ведя разговор. В нём было что-то учительское, что не вязалось с его прошлым. Ведь он был из очень бедной семьи и почти не учился. Те знания, которые чудом свалились в его черепушку, очевидно просто попали на благодатную почву. Природная живость ума и любопытство дали хорошие всходы. А написанная им книга дала возможность осмыслить новые знания, систематезировать, научила, прежде всего, задавать правильные вопросы.

К их троице, в свободное от вахты время, иногда стал подключаться Пабло. Не слишком часто, чтоб остальные матросы не стали намекать на неприличную близость с работодателями. Среди любого сословия существуют любители посплетничать и позавидовать. А тот, кто сам с удовольствием пофискалил бы, всегда подозревает других в том же.

Всё дело в том, что его странная кровь позволяла видениям из хозяйской каюты проникать и в его сны. А сегодня он принёс свой собственный.

Каменные маски на стене пирамиды гримасничали в отблесках пламени. Танец огненного очищения начался с самого рассвета. Ещё вчера вечером на площади у пирамиды возвели деревянный свод. Его наполнили дровами до самого верха, оставляя проходы, чтоб можно было войти и выйти во все четыре стороны света.

С первым птичьим пением на вершину поднялся жрец с барабаном. И начался танец. Жрец пел высоким, срывающимся от напряжения голосом. Площадь была полна. Множество мужчин в ярких нарядах с пучками сухих прутьев согласованно и ритмично плясали вокруг кострища повинуясь барабанной дроби и речетативу певца. Когда они проходили положенное по ритуалу количество танцевальных кругов с церемониальным набором движений и поз, завершали танец прохождением поленницы. Пляшущие обходили посолонь все входы, описывая фигуру похожую на угловатый цветок или свастику соединённую через центр кострища. Заняло это почти двенадцать часов. Каждый оставил там свою связку и отправился до вечера в походный лагерь, где собрались все Избранники Маски из разных селений и городов.

Отдохнув и подкрепившись, воины вернулись к пирамиде с восходом луны. Толпа зрителей болтала и шумела в ожидании начала церемонии. Теперь воины вышли в круг обнажёнными. На их телах только татуировки говорили о роде и самом претенденте всё, что чем он мог похвастаться как воин или шаман. Каждый сделал только один обход, забирая свою связку и поджигая её от храмового огня, занимал своё место. Теперь барабанщик был не один. У храма целая группа музыкантов задавала ритм.

Круг претендентов сомкнулся и горящие факелы полетели в поленницу. Костёр вспыхнул и танец продолжился. Теперь претенденты плясали так, чтоб каждый мог разглядеть рисунки на их телах.

Шаак подрос за время пути. На его лице появился знак шамана и ак-мена. А ещё Кинич-Ахау, борющийся с Апухом, из живота которого вылетает сова, а из неё красный попугай.

Но всё равно среди всех претендентов он был самым юным и в круг вошёл последним. Его спутников купец решил отпустить. Предупредив о том, что, если они станут ещё раз баламутить команду, то их просто выбросят за борт. Он взял деньги за то, чтоб довезти троих Избранников до места встречи, а не чтоб решать достойны ли они представлять род. Хотя, если бы его спросили..

Воины первое время ходили тише оленихи с детёнышем. Но, прибыв на место и сойдя с корабля, обрели свою прежнюю наглость и заносчивость. Правда кичились они перед остальными претендентами. Шаака они не трогали больше. Знаки на лице, означающие его принадлежность к шаманам и знахарям, а так же спасения селения Кинич-Ахау от болезни, выколол нанятый купцом татуировщик на следующей же остановке судна. Кстати, селению Шаак предложил дать новое имя, чтоб демоны не отыскали туда дороги, даже, если освободятся. Человек с торга, сказал, чтобы они возвращались в селение Алтун-Ха. Так теперь они назовут свой новый дом.

Костёр прогорал. Мужчины продолжали свой танец и молодые девушки с огорчением смотрели на их стройные тела, которые вряд ли достанутся какой либо из женщин. Когда остались только ярко пылающие угли, их разбросали по площади искрящимся одеялом. Не прекращая танца, юноши шли по краю огненного круга, ожидая, кто первым решится пройти через мерцающее поле.

Шаак широко улыбаясь смотрел в небо. Прямо над головой висел Пернатый змей, тринадцатый знак годового круга. Мальчик ступил на угли и легко как по воздуху пошёл на другую сторону огненного озера. Он не слышал ни глубокого вздоха толпы, ни стука барабанов. Впереди алым мотыльком танцевала маленькая пламенная Драконица. Он протянул к ней руки и впервые в жизни запел, вернее странно и нежно засвистел. Звук, как будто негромкий, был слышен каждому на площади и далеко за площадью. Говорят, даже матросы на причале озера Исабаль слышали эту песню.

На следующий день в Киригуа говорили только о мальчике, хотя было ещё несколько претендентов перешедших угольную площадь до конца, без ожогов ступней или, того хуже, полусгоревших. Тех вытаскивали из огня шестами с крючьями, цепляя их прямо за тело без лишних церемоний. Немного крови в жертву богам, ещё никогда не вредило.

Гордые братья близнецы и Герреро делали закупки провизии для дальнего перехода к огненной горе. Когда-то это был славный город. Сейчас здесь осталось небольшое поселение. И то только потому, что здесь собирались на первое испытание Избранники Маски. И конечно из-за речного пути вглубь страны. Мотгуа длинная река и даже против течения плыть на каноэ приятнее, чем идти сквозь лес и тащить весь груз на себе.

Шаак смущаясь свалившейся славы, прятался в шатре, предоставляя братьям отвечать на глупые вопросы приставучих поклонников его успеха. Он лежал и пробовал вспомнить нежную свистящую мелодию и почему-то у него это не получалось. Он грустил по томлению, разливавшемуся по его нетронутому телу, от гибко и заманчиво вьющейся в воздухе Драконицы.

-У неё было женское лицо. Волосы гладкие и тонкие, как китайский шёлк, светлые, чуть с рыжинкой; и глаза - со всеми оттенками малахита, только чистые и прозрачные, как вода у рифа,- закончил рассказ Пабло и смутился,- да, женское лицо... так похожее на Ирэн.

Глава 39.

-Интересно, получится у нас досмотреть твой сон или нет?- спросила Ирэн, кокетливо делая вид, что не услышала последних слов Пабло.

Девушки всегда реагировали на его смущение откровенным кокетством. Уж очень он был красив. И хотя у обоих были любимые, такая реакция на красоту была естественной. И в данном случае обоюдной.

Ваниша не позволял себе ревновать слишком явно, но в груди кольнуло. От их искрящихся глаз и гибких подвижных тел, вызывающих саднящую память о культях зажатых в протезы.

Анастасио, очень чуткий к чувствам друга и учителя, быстро предложил усесться, как на спиритическом сеансе, расположив обоих медиумов друг против дружки и взявшись за руки. То ли структура магического круга подействовала, то ли кровь потомка Атлантов, но они вывалились из реальности, не успев даже позвать доктора на посиделки.

Одноплеменники Шаака сдались при первой же пробе опустить босую ступню на раскалённые угли. Они поспешно отступили и под улюлюканье толпы скрылись в темноте. Мальчик, конечно не видел этого. Да и его братья, и Герреро наблюдали только за ним. Но купец и его команда, невзлюбившая заносчивых парней, в отличие от скромного мальчонки, ни разу не помогавших в трудной корабельной работе, конечно заметили их позор. И особенно старательно освистали их.

Пробираться, голыми и оскандалившимися, через хохочущую публику, это не то, что гордо выплясывать перед ней в роли Избранника, демонстрируя свои татуировки. Да и получить их было гораздо проще, чем эту, которая теперь достанется мелкому выскочке. В бою, за который они были отмечены, они шли за спинами опытных воинов, разбивая топориками головы, оставшимся в живых подросткам и сопротивлявшимся, как дикие самки оцелота, женщинам. Вражеские воины-то достались старшим. А боевая слава одна. А здесь ты сам должен был ступить в огонь. И нет спины за которую можно спрятаться.

-Как ему удалось пройти так легко?- плевался словами старший,- небось, какие-то хитрые шаманские штучки.

-Точно, колдовство..

Младший пробирался, прячась в глубоких тенях. Им повезло. Позор закончился на площади. Всё селение собралось там. В посёлке было пусто и тихо. Добравшись до шатра, в котором все оставили вещи, они быстро оделись, увязали котомки и уже хотели было скрыться. Но старший схватил младшего за руку.

-Здесь никого. Давай заберём у щенка кошель. Всё равно нам возвращаться домой нельзя. Жены не найдёшь. Даже денег, под залог имени, на хозяйство не возьмёшь. Ничего теперь наше имя не стоит. Только смеяться над нами будут.

-А если поймают? Отдадут в рабство, пока долг не вернём.

-Не поймают. Если долго болтать не будешь,- и он быстро сунул руку в сумку Шаака. И тут же с криком отшатнулся назад. Сунул в рот палец и с выпученными от ужаса глазами смотрел, как бочком выбирается из неё шустрый древесный скорпион.

-Колдовство!- снова взвизгнул младший и вылетел из шатра в ночь.

Укушенный воин, завывая от жгучей боли и постыдного страха, бросился за ним.

Братья гордо шагали по торгу. Их узнавали. Когда они уводили Шаака с площади, он, как ходящие по ночам, очнулся не сразу. Он только начал понимать, что испытание пройдено - огонь покорился ему. Татуировщик уже поджидал испытуемых. Шаака усадили на ещё тёплый от дневного солнца камень. Его ноги, чуть выше щиколоток, теперь украсят языки пламени. Но танец ещё продолжался. Никто не уйдёт с площади, пока там есть хоть один Избранный. Кто знает, много ли будет работы у мастера..

Некоторые ярые поклонники Шаака оставили церемонию и остальных претендентов, ради единственного избранного. Зрители выбирали фаворитов и заранее делали ставки, кому удастся пройти испытание. На мальчика ставили мало. Но те, кто поставил на него, выиграли по-крупному. Но не только они были его зрителями сейчас. Несколько молоденьких девушек томно поглядывали раскосыми тёмными глазами на его ещё подростково-угловатую фигурку. Сверстники завистливо разглядывали рисунки на его теле. Взрослые женщины смотрели на него с гордостью и любовью, как на своего ребёнка. Мужчины уважительно покачивали головами и то и дело слышалось - "племя Акулы".

Шаак устал. Он прислонился к крепкому плечу Герреро. Братья набросили на него накидку, погрозив нескромным девчонкам. Он почти пришёл в себя, но боли не чувствовал по-прежнему. Мысли витали далеко и, пока его ноги от ступни и выше расцветали огненными лепестками, он почти заснул.

В тревожной дремоте он видел чёрный клубящийся дым над кронами деревьев и слышал отчаянные крики и глухие звуки ударов. Гарь забивала нос. Он не видел лиц тех, кто бежал рядом с ним. Мчались прямо через кусты, хлещущие по лицу тонкими ветками. Шум схватки становился ближе. Ноги горели от бега. Или не от бега?..

Кто-то потрепал его по щекам. Он открыл глаза и увидел грубоватое лицо круглоголового. За последнее время они очень сдружились. Он был моложе отца, но относился к мальчику с такой же заботой. Впрочем, и с братьями он отлично поладил.

И вот теперь их узнавало полгорода. Даже торговцы на базаре делали скидки на припасы. А женщины частенько вообще дарили что-нибудь вкусненькое. Слава брата распространялась и на них. Шаак давно уговаривал их снять рабские знаки. Но они сказали, что это может сделать только отец. Это будет его признание их статуса. Они запросто могли бы найти себе невест, если бы не эти знаки. Но и это они тоже хотели оставить отцу и матери. Она будет очень горда сделать это вместе с ним уже в статусе свободной женщины.

Часто, ещё в деревне, они наблюдали за праздниками, которые устраивают семьи на сватовство и видели с какой болью в глазах смотрит на это их мама. Она как будто бы сама стояла рядом со свахой, разглядывая смущённых девочек, как драгоценные украшения, которые не могла себе позволить. Она терпела своё положение смиренно, но так мечтала о другой жизни для своих детей.

Когда-то она рассказывала им, что давая у младшего шамана имена малышам, она с нетерпением ждала, к какому предмету потянется маленькая ручонка. Какая судьба ждёт ребёнка и какое детское имя он получит, зависело зачастую именно от этого. Может её сын возьмётся за копьё, тогда будет воином. А может за драгоценную серьгу и тогда, возможно отец признает ребятишек прижитых от рабыни и они войдут равными в знатный род. Она молилась богам, чтоб так оно и было. Но старший выбрал орех, а младший плотно закрытую ракушку. И шаман сказал что их судьба ещё не определена. Кто знает, прорастёт ли орех или внутри сидит червь. Скрыта ли в раковине жемчужина или только скользкий молюск..?

Но их судьба уже менялась. Конечно не так радикально, как у младшего братишки. Но это только пока. Они не сомневались уже в том, что ему всё удастся. Он был слишком необычным, этот мальчик. А если боги делают кого-то отличным от других, то и судьбу ему прочат особую. Они распрашивали его обо всём. И не обижались, если он отвечал, что не знает. Верили, что чудеса приходят к людям не за тем, чтоб превращаться в обыденность.

Они хотели запомнить каждый день этого путешествия, ведь вполне возможно, что рассказывать о нём придётся до самой смерти. А опасности.. Чтож.. Пусть.. Не каждому даётся такая возможность - пройти через все земли своей страны, увидеть столько чудес и вернуться, чтоб рассказать о них дома. Пока они рабы, нельзя запечатлеть этот поход на своих телах. Но когда они вернутся, то на их плечах не останется свободных мест после всех приключений.

Они пойдут дальше небольшой группой. Всего девять человек сумели пройти первое испытание. Тем, кому это не удалось, путь в Храм маски заказан. Говорят, что этот год особо опасен для похода. Ближе к верховьям реки селения становятся всё меньше. Всего десяток домов, что-то вроде семейной фермы. Так можно использовать плодородные земли вдоль реки лучше всего.

Только, в последнее время, торговцы поднимающиеся вглубь страны по Мотагуа, обнаружили пару деревень выжжеными и разграбленными. Часть людей была убита. Часть просто исчезла. Что уж говорить про малюсенькие поселения охотников. Ловцов птиц. Ведь по закону убивать птиц, особенно кецалей, запрещено. А перья прекрасный товар, пользующийся спросом. Поэтому их ловили на клей.

Но рабы товар наилучший. И судя по всему в окрестностях реки появились охотники за рабами. На этих землях давно был мир. Люди привыкли спокойно жить на своих участках. Ходят сплетни, что последнему правителю Нито постоянно требуются новые рабы. А ещё, что на рабском торге видели нескольких неудачников Очищающего огненного танца. Обычно они уезжали как можно дальше от мест своего позора. А в последние пару лет их видели, разгуливающими праздно по палаткам работорговцев.. Очень подозрительная история.

Группа состояла в основном из воинов. Это были дети простолюдинов, но упорные и преданные роду. В их родных местах как правило случилось несчастье, подкосившее селение. Неурожай, болезнь, местная распря, кончившаяся битвой. Юноши готовы были на всё, чтоб вернуть былую мощь рода. Представителем знатного рода, да ещё и шаманом и лекарем был только Шаак. А то, что, кроме всего этого, он оказался ещё и совсем юным, вообще выбрасывало его из их круга общения. И то, что привлекло к нему столько поклонников на испытании, теперь мешало ему среди будущих попутчиков.

Его бывшие соплеменники успели хорошо подгадить ему. Они чувствовали себя в среде равных и вовсю поносили богатенького сыночка с няньками рабами, который напичкан всякими шаманскими штучками и, если и победит, то не воинским духом и терпением к боли, а каким-нибудь секретным колдовством.

Даже теперь, когда они сами провалили испытание и позорно сбежали, это только бросило ещё одну тень на их соплеменника. Кроме того, простые воины не понимали, почему представитель вполне благополучного рода Акулы стал соискателем Маски. Конечно, они же не видели снов, которые видел Шаак. Даже отец не понимал его. Как же объяснить чужим, что он видит в будущем опасность для рода и только его поход сможет сохранить часть рода Акулы, если конечно у него всё получится.

Глава 40.

Торговец попрощался с Шааком и его спутниками тепло. Даже прослезился по стариковски. Он не хотел думать о том, что больше не увидит этого славного мальчишку, к которому так привык за время путешествия. Он сам позаботился о том, чтоб приобрести хорошую, послушную в управлению лодку, с хорошей остойчивостью. Крепкую, но лёгкую и хорошо пропитанную млечным соком гевеи. Они без труда уселись в неё все вчетвером. Остальные наняли ещё два каноэ, в которых тоже поместилось по две четвёрки воинов.

Период дождей давно закончился. Река обнажила часть берегов. В нижнем течении она была спокойной и идти против течения не составляло труда. В двух других лодках гребцы менялись. Но из Герреро и Шаака гребцы были неважные, хоть они и старались. Поэтому, давая братьям передохнуть, они теряли из виду передние лодки.

Попутчики ещё не были объединены общими трудностями путешествия. Да и знакомы были едва-едва. То, что Шаак оказался в собственной лодке, со своими рабами, не сближало. Но впереди их ждал ещё дальний путь и мальчик надеялся найти общий язык с остальными. Тем более, что все они вызывали у него чувство приязни и интереса.

Имена воинов из первой лодки, в которой собрались преимущественно северяне, говорили о том, что они уже стали или могли бы стать знаменитыми воинами.

Ах-Рау - яркая слава, приземистый, очень кряжистый мужчина. Самый старший из всех оставшихся претендентов. Родом из Комчена. Ему пришлось проделать самый долгий путь. Он нанимался в охрану торговых караванов, чтоб потом иметь возможность часть пути проделать по воде.

Ах-Павахтон, это имя означало - стать прославленным. Он уже стал им. О чём говорили рубцы на его теле от боевых ран. Его маленький посёлок Эк-балам, рождал воинов подобных ягуарам. Что соответствовало его названию. Но и находился он в месте пересечения интересов нескольких родов и постоянно оказывался втянутым в междуусобные распри. Едва достигший двадцати, юноша побывал в нескольких суровых переделках. Его страшные шрамы ограничивали подвижность, но он храбрился. Понимая, что самым ценным для рода будет его попытка обрести потомка Дракона. Посёлок терял в боях слишком многих воинов.

Ах-Камон - победоносный. Самый ближайший сосед Шаака из Тулума. Все его победы были по большей части на ристалищах. В Тулуме каждый праздник знаменовался боями воинов и ритуальными играми в мяч. В один единственный праздничный день семья юноши отправилась в соседний посёлок. Выдавали замуж его младшую сестру. В этот день вся его команда ушла к богам, победив в пох-а-ток трёх противников подряд. Такая удача не могла быть случайной. Боги будут рады получить таких игроков.

Последний, очень высокий по меркам ица, воин, был немым. Во время малой жертвы богам, он проколол себе язык, но рана воспалилась и почернела. И Жрец сказал, что, видно, богам жертва показалась недостаточной. И они просят больше. Писать он не умел. Поэтому узнать его имя они не смогли. Все называли его Ах-Пава, что означало жердь. Из-за его большого роста.

Во второй лодке собрались южане. Все из окрестностей Петена. Видимо боги о чём-то пытались сказать жителям этих мест, что сразу столько избранных прошли испытание огнём. Их звали Ах-Драхмо - храбрый, Ах-Зумо - победитель, Ах-Махата - сильный и Ах-Ток - нож. Все они были неженатыми, поэтому носили ещё добрачные имена.

Шаак с трудом направлял лодку. Герреро, более близкий морскому делу, никак не мог приспособиться сохранять равновесие. Кроме того его гребок был значительно сильнее, чем у мальчика. Братья смотрели за их мучениями и наконец решили поменять пары. Старший стал с Герреро, младший с Шааком. Дело пошло лучше.

Когда-то давно, вдоль реки была хорошая дорога. На всём её протяжении росли плодовые деревья. Теперь количество людей в посёлках уменьшилось настолько, что содержать её в порядке стало затруднительно. Она постепенно приходила в упадок. Сохранился только кусок сакбе от Нито до Киригуа. Там для этого было достаточно рабочих рук.

Говорят, что там где долина реки заканчивается, дорога в гору ещё существует. Оттуда придётся идти пешком. Но туда ещё надо добраться. Постепенно они приспособились и стали нагонять ушедшие вперед лодки. И очень удивились, когда увидели, что они пристали к берегу. Проехали ещё совсем немного и до обеденного привала далеко.

-Что они делают?- спросил Шаак у брата, стоящего на носу лодки.

-Не пойму, там кто-то на берегу. Мёртвый или раненный?

Подъехав ближе , они втащили лодку на плоский песчаный берег и подошли к остальным. При виде Шаака воины расступились и он увидел своего незадачливого соплеменника. Вид у него был неважный. Рука, хоть и не сильно, но припухла, хуже выглядели его постоянные подёргивания и судороги. Он лежал на земле свернувшись клубком. Видно было, что его тошнило. Рядом виднелись следы рвоты. Изо рта текла слюна. Его спутника вблизи не наблюдалось. Как и обоих вещевых мешков. С возвышенности в стороне виднелась дорожка, как будто что-то тащили или кто-то полз.

Поднявшись туда, они обнаружили следы лагеря. Группа людей сидела у костра вечером и ужинала. Но сейчас огонь уже давно погас. Очевидно, что пострадавшего бросили на рассвете, забрав все его вещи, включая и баклажку с водой. Видно, мучимый сильной жаждой, он пытался добраться к реке.

Шаак, оправдывая своё звание лекаря немедленно опустился на колени и начал осматривать больного. Найдя ранку от укола ядовитого хвоста на руке, первым делом напоил парня.

-Ты ел что-нибудь?- спросил он с тревогой. Тот глянул на него с мукой в глазах и помотал головой.

-Отлично, тебе и нельзя. Хотя бы ещё сутки. Только пить и побольше. Я заварю тебе трав.

-Мы не можем задерживаться,- сказал Ах-Рау. Как самый старший из воинов, он решил, что руководство экспедицией возьмёт на себя. И, поскольку вслух он это пока не озвучил, то и возражений не поступало. Но дерзкий мальчишка посмотрел на него с осуждением.

-Ты бы хотел, чтоб тебя больным или раненным бросили умирать? Я бы тебя не оставил.

-Да слышал бы ты что он о тебе говорил,- присвистнул Тулумский сосед.

-И что? Если кто-то поступает плохо, это повод делать то же самое? Если вы так торопитесь, поезжайте. Я возьму его в нашу лодку, она достаточно велика и выдержит присутствие ещё одного человека. Я заварю настой в обед. У меня есть кое-что, чтоб дать ему сейчас. Он достал маленькую восковую лепёшечку и завернул в неё какую-то травяную смесь.

Больной с ненавистью посмотрел на него и замотал головой.

-Открой рот или умрёшь,- жёстко пообещал Шаак.

Тот в ужасе открыл рот и мальчик быстро сунул ему под язык лекарство.

-Даже сосать не надо. Тебе тяжело. Просто держи под языком. Оно будет потихоньку растворяться. Вот посмотришь, к обеду тебе уже лучше будет.

Два самых сильных парня из южан смотрели на действия мальчика одобрительно. Воину всегда спокойнее, если в отряде есть целитель. Они до сих пор не верили, что пацан может что-то толковое. Но, глядя на его уверенное поведение, прикинули, что им повезло от такого соседства. Ах-Зумо и Ах-махата, подняли больного и отнесли в каноэ Шаака.

Ближайшие пару дней прошли без приключений. На привалах постепенно раззнакомились. Видя отношения, существующие между мальчиком и его спутниками, все предубеждения, связанные с его знатностью, отошли на дальний план. Он, как с равными, общался со своими рабами, один из которых был вообще из людей, ранее никем не виданных. Чужеземец, который пытался говорить с ними на их языке. Из чистого любопытства, желания узнать о его народе побольше, помогали ему все. Разве что, кроме немого и Ах-Рау. Тот всё ещё не расставался с желанием поиграть в вождя.

Кто-то принимал это насмешливо, но дружелюбно. Кто-то считал, что это право больше подошло бы ему. Но никто не хотел ссор и распрей в пути. Мало ли чем обернётся дорога. Поэтому, когда перед самым обеденным привалом, над кронами деревьев поднялся столб дыма и потянуло гарью со стороны деревушки, указанной на их карте, лодки дружно повернули к берегу.

Шаак сразу вспомнил свой сон.

-Там будет бой,- сказал он братьям,- те кивнули и взялись за оружие.

Остальные, глядя на них, тоже вооружились. Больной подлечился, но был ещё слишком слаб для боя и его оставили стеречь лодки. Не сказать, чтоб на его лице было заметно огорчение.

Мчались через чащу, так что ветер свистел в ушах. теперь Шаак знал, кто бежит рядом с ним. Для него этот бой был первым. Для братьев и Герреро тоже. По крайней мере в индейском отряде. Он довольно сносно владел матросским ножом и в кабацких драках не раз это доказывал. Братья хорошо стреляли из луков, но пока доказывали это только на охоте. Шаак с малолетства упражнялся с пращой, швыряя камни на морском берегу, подальше от чужих насмешек.

Ах-Рау, которому наконец представилась возможность возглавить отряд, остановил их, когда гарь полезла в горло, мешая дышать. Никто не спорил за первенство, в бою не до этого. Закрыли рты повязками смоченными водой и скрытно подползли к окраине деревни.

Нападающие, почти два десятка крепких мужчин, уже убили самого старшего из жителей. И, хотя любой земледелец, особенно в глухих местах, должен быть ещё и воином, деревенским пришлось нелегко. Посёлок был крепкий. Даже стена из кольев имелась. Но, если бы не желание нападавших получить рабов, а не просто гору трупов, им пришлось бы куда хуже. Пока убитый был один. Остальных мужчин либо уложили ударами по голове, либо сбили с ног и связали. Женщины тоже защищались как могли. Даже ребятишки висли на руках. Но силы были не равны.

Их было практически вдвое больше. Да ещё и свита Шаака не совсем воины. Ах-Рау почесал за ухом.

-Пару удачных залпов из укрытия и силы сравняются, сказал мальчик показывая на луки братьев и собственную пращу. Несколько голышей к ней он подобрал ещё на берегу.

И тут воин улыбнулся и кивнул всем согласно.

Каждый приготовил любимое оружие дальнего боя. У кого-то тоже были луки. У кого-то копьеметалки. Но самым лучшим оружием была неожиданность. Пользуясь тем, что воины были заняты разбоем, они подобрались к самой ограде. Залп получился дружным. Братья всадили по стреле двум намеченным воинам. Шаак тоже попал, быстро выскочив из-за створки распахнутых ворот. Камень, правда вскользь, ударил по голове рослого воина, трясшего, как куклу вцепившуюся ему в руку девчонку. Он не совсем точно ударил. Всё боялся попасть в малышку. Но голова воина окрасилась кровью, обильно хлынувшей из рассечённой кожи.

Герреро стрелять было нечем. Но у остальных, более или менее точно, но стрелы и копья нашли цели. Пока общий крик боли и растерянность отняли несколько самых важных секунд, отряд осуществил ещё один залп. И, не желая отпускать бандитов, ринулся из укрытия. В ход пошли ножи, топоры, копья. Жители, ещё не успевшие оказаться в путах, активно присоединились к нежданным помощникам. Малыши помогали освободиться тем, кто лежал связанным.

Самый красивый бой продемонстрировал Ах-Ток. Такого мастерского владения ножом, Шаак никогда не видел. Засмотревшись, он чуть не прозевал удар кремниевого топорика. Если бы не Герреро, он был бы уже мёртв. Но железный кулак матроса врезался в челюсть нападавшего и знатным апперкотом отправил его на землю. Он хотел было добить его, но мальчик схватил его за руку и показал на верёвку.

-Ладно,- кивнул матрос и быстро перевернув потерявшего сознание индейца на живот, скрутил руки и завязал надёжным булинем.

Шаак тем временем поглядывал по сторонам. Бой закончился на удивление быстро. Из всех бандитов в живых остались только трое. Тот кого Шаак уложил из пращи. Он до сих пор не пришёл в сознание. Его связывала та самая девочка, которая проявила такую отчаянную храбрость, защищая раненную мать. Пленник Герреро. И самая большая неожиданность - ещё один соплеменник Шаака. Тот самый, что бросил на смерть товарища, ограбив его и увязавшись за бандитами, соблазнившись лёгкой наживой. Его поймали удирающим с поля боя. Он шустро петлял между домами, как пекари, спасающийся от ягуара.

Воины расслабились и, шлёпая по плечу Ах-Тока, хохотали, что теперь понимают, почему его зовут Нож. Два его орудия - кремниевый нож с широким лезвием и ещё один странный, сделанный из раковины, с тремя крючьями, всё ещё оставались у него в руках.

Жители деревни разрывались между желанием как следует отблагодарить неожиданных помощников и необходимостью оказать помощь раненным. Сомнения развеял Шаак, который тут же подвинул добившегося воинской славы командира и начал бесцеремонно раздавать налево и направо приказы как лечить и обихаживать больных. И на этот раз Ах-Рау не обиделся. Он занялся пленными. Остальных воинов оттёрли женщины. Тогда они отправились тушить горящие постройки. И не только потому, что гарь не давала дышать. Нужно было спасти для деревни хоть часть урожая и припасов.

Ах-Рау узнал, то, о чём обязательно должны будут узнать в Киригуа. Несколько таких отрядов просто негодяев и бесславно проигравших претендентов, не видящих будущего в своих родах, сбились в кучки и получали заказы на рабов. От кого они шли, доподлинно известно не было. Передавались заказы через посредника, у которого в Нито был склад, где он принимал пленников и расплачивался за них с наёмниками. От него же и получали наводки на места расположения посёлков и оборонительные сооружения. Видно действовали ещё и разведчики, выведывающие места секретов, ловчих ям, и количество защитников посёлка. Исходя из чего формировались отряды. Чтоб жертв поменьше, а рабов побольше. Платили с головы и качества.

Воины оставили пленных в деревне. Пусть отстроят сожжённые дома, поработают на деревенских. А, по возможности, сообщить через торговцев в Киригуа о том, что происходит в округе. Им же и продать новоявленных рабов. В пользу семей пострадавших.

Узнав о судьбе своего бывшего товарища, подопечный Шаака только втянул голову в плечи. Он не обрадовался злой судьбе бросившего его на смерть товарища, а ещё больше возненавидел мальчика.

-Cría cuervos y te sacarán los ojos,- покачал головой Герреро поймав его взгляд исподлобья.

-Что ты сказал?- полюбопытствовал один из братьев.

-Выращивай воронов и они тебе глаза выклюют,- как мог объяснил он смысл поговорки.

Но парень понял намёк и с тех пор всегда внимательно наблюдал за спасённым.

Впрочем, остальные воины, вспоминая поведение парней и всё ближе узнавая Шаака, с презрением косились на навязанного судьбой попутчика. Когда он совсем поправился, Ах-Рау подошёл к их лодке и тоном, не допускающим сомнений, объявил.

-В следующей деревне ты останешься. Если захочешь, тебя заберут те, кто вернётся. Или торговцы. Тебе нельзя с нами появляться на месте следующего испытания. Только те, кто прошёл первое, могут появиться у входа в Шибальбу. Деревенские не откажут нам. Они уважают избранников. Будешь трудиться там, где укажет старший. Соберёшь денег на обратный путь. Только не смей позорить слова, сказанного за тебя. Не запятнай себя бесчестьем, как твой товарищ. Сможешь проявить себя, вернёшь потерянную честь. Возможно и домой попадёшь. Не всем дано быть героями. Будь хотя бы просто хорошим человеком.

Бывший избранник, с дикой злобой во взгляде, провожал уходящие лодки. Его приняли в деревне. Ах-Рау поговорил со старейшиной и тот остался не слишком доволен вновьприобретённым гостем. Кто же останется доволен, если тебя попросят присмотреть за рогатой гадюкой. Но слово воина Избранного Маской требует уважения.

-Кроме того,- добавил он, уходя,- ты в праве вершить над ним суд, как над любым из своих нижних. Никаких претензий от нас не последует.

Глава 41.

-Ты заметил, в своих снах мы услышали имена всех воинов-избранников, кроме соплеменников Шаака,- Ирэн глядела заинтересованно и требовательно, как будто ждала, что Ваниша просто обязан избавить её от всех сомнений,- интересно почему?

-Это относится, кстати и к братьям мальчика,- добавил Анастасио.

Пабло промолчал. Но тоже выжидательно смотрел на Мо.

-Если бы я знал всё, не искал бы Маску, а пошёл и взял. С точки зрения литературного произведения, это, конечно, выглядело бы странно. Представлять читателям малозначительных героев и никак не называть тех, кто появляется почти с начала книги. Но мы же не сценарий читаем или смотрим фильм. Эти видения должны подсказать нам что-то. Нас как-будто за ручку ведут. Просят догадаться самим о причинах и следствиях поступков.

Можно предположить, что мы пока только наблюдаем за братьями Шаака, которые получат заслуженные имена, перестав быть рабами. А из того, что случилось с одним из бывших избранников: а именно, превращение его в раба после боя в деревне, можно сделать вывод, что и второй может попасть в подобную историю. Тоесть всё случится с точностью до наоборот. Характеры их, по крайней мере, вполне соответствуют такому предположению.

-Какой жестокой была картина боя. Для меня тяжело видеть ребёнка с оружием в руках,- Ирэн даже закрыла лицо ладошками.

-Жестокость?- удивился Ваниша. Наши современники тихо и деловито уничтожили целую расу. Вот это жестокость. Чем больше развивалась цивилизация, тем огромнее становились масштабы жестокости. И все громко кричали, что общества становятся более демократичными. Что совершенствуется мораль.. Президенты и правители посещали храмы, их жёны занимались благотворительностью, а за кулисами всего этого лицемерия создавалось всё более и более изощрённое оружие. Может быть, мы заслуживаем того, что с нами должно случиться. Даже сейчас, глядя на этого ребёнка из видений, я стыжусь того, что, потакая своим слабостям, создал вокруг себя благоустроенный мирок.

-Ты настрадался с самого детства. Жил в нищете, стал инвалидом, работал в шахте,- поторопился оправдать учителя Анастасио.

-Значит тем больше будет цена моей жертвы, когда прийдёт время. То, что Избранник Маски должен принести её, я усвоил. И то, что это должен быть человек чести, тоже. Понял и то, что он должен научиться управлять своей внутренней энергией. Вне зависимости от возможностей физического тела. Превалирует дух. А где найти испытания для меня? Подозреваю, что недостаточно пройти по пути из наших видений. Хотя, если мы ничего не поймём из одного просмотра, возможно этот путь нас всё таки ожидает.

-Я думаю, для тебя, будет достаточно страшным испытанием увидеть пустые города. Ведь там до сих пор боятся селиться люди,- тихо и грустно заметила Ирэн.

-Конечно боятся, спецслужбы ещё имели наглость связать эпидемию с опустошёнными майянскими развалинами, прекрасно зная истинную причину гибели моего народа. Сначала даже заявили, что вирус вышел из какого-то древнего захоронения, через археологическую экспедицию. Они же должны были скрыть своё преступление.

Наверное, для современников Шаака тоже было тяжко видеть мёртвые города их предков, сожранные джунглями. А как должно быть страшно видеть будущее!.. Один из сошедших в пламя стал жрецом в Храме Маски. Маленький Шаак постепенно становится видящим и тоже не чужд жречеству. Но я далёк от веры в богов. Нет, я не сомневаюсь, что человек не вершина творения. Что есть высший разум, большие возможности. Те же Драконы совершеннее людей. И, если они ещё не потеряли веры в человечество, значит у нашего вида ещё есть возможности для развития.

-Мы будем заходить на Канары или ты не хочешь задерживаться?- с наивной женской хитрецой спросила Ирэн. Ваниша понял, что ей до смерти хочется романтической прелести тропического пляжа. На Мадейре у них оказалось слишком мало времени. Встреча с Альваресом погнала их дальше.

-Странно, но я ни разу не был на родине своих предков,- без задней мысли добавил Пабло,- хотя возможно был под ней. Если верить легендам Тенерифе. Может быть пещеры, где я встречался с Драконом, находятся под островами. Гуанчи, предпочли испанскому плену, броситься в море. Может надеялись, что искупили грех предков и Драконы наконец простят их и возьмут в свой мир. Ведь говорили же сказания, что когда-то они вышли из огненной горы. И все легенды майя говорят о том, что Драконы живут в подземных пещерах.

-Можем взять акваланги и спуститься под воду. Если есть желание. Или небольшой батискаф напрокат. Не обязательно, что Драконы так уж жаждут общения с нами, но Ирэн и Анастасио с удовольствием посмотрят на подводный мир. Это не так уж сильно нас задержит. Всего день-другой. И Пабло наконец пройдётся по земле предков. Это важно. По себе знаю.

-Мы не маленькие дети, можем и обойтись,- за обоих возразил Анастасио.

Только Ирэн скорчила такую умильно-просительную рожицу, что все трое мужчин немедленно захотели доставить ей радость.

Наступил тихий летний вечер. Наш сеанс начался так внезапно. И захватил практически весь день. Но зато мы могли поужинать и выспаться. На рассвете мы подойдём к Тенерифе.

Пабло заторопился к себе. Он не хотел оставаться ещё и на ужин. Некоторые матросы грубо подшучивали по поводу его близости с хозяином, а то и с хозяйкой. Конечно таких было совсем мало, но они больно задевали мягкого и совсем неконфликтного парня.

Поужинали легко. Салат с креветками. Сыр и вино. Жара спала. Ветра почти не было. Ваниша с Ирэн вышли на палубу. Небо было серебристым от крошева звёзд. И вдруг его перечеркнула яркая полоска.

-Звезда, звезда упала!- вскрикнула Ирэн,- а я не успела загадать желание.

-О! Тебе надо было список составить,- засмеялся Мо,- август... Во-он, видишь, созвездие Персея.

Ирэн посмотрела за его рукой и небо прочертили одна за другой ещё две короткие чёрточки падающих звёзд.

Ирэн захлопала в ладоши. Быстро закрыла глаза и забормотала что-то про себя, смешно и по-детски шевеля пухленькими розовыми губами.

Когда она снова глянула на небо, то чуть не закричала от восторга. Звёзды срывались одна за другой.

-Испанцы называют этот звездопад слезами святого Лоренцо,- шепнул он ей прямо в ухо. Заодно с удовольствием вдохнув свежий запах её волос.

-А кто такой этот святой Лоренцо и что с ним случилось?

-Его казнили. Поджарили на железной решётке.

-Господи! Такой красивый вечер и очередная человеческая жестокость. Даже причину знать не хочу. Никакая причина такого оправдать не может.. Пойдём спать. Мне даже желания загадывать расхотелось. Я хочу увидеть остров на восходе. Наверное это красиво.

Едва рассвело, когда они, уже втроём, стояли на том же месте и смотрели на приближающийся остров. Тёмная тень конуса вулкана на фоне ещё не посветлевшего неба и лёгкий плеск воды, тоже ещё сероватой, не обретшей дневной голубизны, не создавали такого уж яркого пейзажа. Но постепенно небо порозовело и начало вставать солнце. И небо, и море начали обретать цвета. Заплескались все оттенки бирюзового и голубого. Захотелось улыбнуться и задышать полной грудью.

Рядом остановился Пабло. В руках его была швабра. Матросы драили палубу. Четыре раза отзвонила рында. Ванише нравилось, когда на корабле отбивают склянки. Шесть утра.

-А-а-х!- вдруг закричала Ирэн, всё ещё глядевшая на остров.

В полной тишине по голубому небу начало расползаться серо-чёрное, клубящееся пятно взрыва. Оно становилось всё больше и объёмнее из него выкатывались новые витки. Масса из вулканических газов и пепла начала заполнять небо, сначала приобретая форму цилиндра, поглощающего окрестности горы. Потом начала подбираться и истончаться снизу, преобразуясь в гигантский тёмный гриб. И тут до нас добрался глухой рокот. Он то чуть затихал, то взрывался новым раскатом. Из безоблачного неба в совершенно спокойный океан рядом с островом врезался столб молнии. Ещё несколько менее ярких разрядов подсветили зловещее облако. Снизу из горы к нему тоже подбирался кроваво-красный свет.

-Ад!..Эчейде проснулся!- глаза Пабло расширились от ужаса.

Сейчас вулкан называют Тейде. А это было его название на гуанчи. Ад или Дьявол. Так называли его туземцы. По легенде в горе обитает злой демон Гуайота, когда-то укравший солнце и заключённый там богом Ачаманом, победившим его.

-Боже мой, там и вправду, наверняка, сейчас ад..- забормотал Анастасио,- это Дракон.. Вот таким и будет наш конец. Он показывает нам..

-Прекрати паниковать,- злым и удивительно спокойным голосом прервал его Ваниша.

Подбежал матрос.

-Капитан спрашивает, нам продолжать движение к острову?

-Пока да, послушаем новости. Может быть там понадобится помощь. Если будет объявлена эвакуация, мы сможем перевезти сколько-то людей на соседние острова. Извержение может быть сильным. Последний раз вулкан просыпался больше ста лет назад. Слава богу, состав лавы там тяжёлый. Двигается она медленно. Но вот выброс пепла.. Дышать им нельзя. Он как цемент затвердевает в лёгких.

А самое страшное пирокластический поток. Кальдера вулкана с одной стороны разрушена. Жерло находится не на вершине горы, а на склоне. Если вдруг пепел и газы при одном из следующих взрывов вырвутся не вверх, как сейчас, а в сторону пролома, то вся эта масса с температурой, которая может быть под восемьсот градусов, со скоростью километров в шестьсот-семьсот в час, пройдёт как каток и её не остановит никакая преграда. В том числе и вода. Впрочем, то, что рвануло вверх, нам могло показаться издали. А на самом деле Дьявол действительно натворил дел, проснувшись..

Ваниша перегнулся через борт и посмотрел на воду. Если даже и были землетрясения, мы их не почувствовали.

-Пойдём к радисту, надо послушать что там происходит. И скажи капитану,- он обернулся к ещё стоящему и пялящемуся на жуткое облако , матросу,- пусть заходит к острову с юга. Разрушена северная стена кальдеры.

В радиорубке, которая называлась так по прежнему, давно уже было не только радио. Огромный жидкокристаллический экран, с функцией PiP, во всю стенку каюты показывал кадры происходящего на острове в прямом эфире, на дополнительной картинке. Диспетчерская порта была похожа на муравейник, в который сунули палку. Молодой дежурный служащий смущённо улыбнулся Ванише.

-Нет, ваша помощь пока не требуется. Сейчас вы только добавите нам хлопот. Если вам не нужна дозаправка или срочная медицинская помощь, лучше всего продолжайте путь. Счастливой дороги.

-Хорошо. И вам удачи. Надеюсь остров не сильно пострадал и вы со всем справитесь.

Он повернулся к друзьям и развёл руками.

-Не получится у нас отдых на Канарах, ребята. Вернёмся к нашим баранам. Пока в такое же не превратилась вся Земля,- пробормотал он чуть слышно.

Глава 42.

Мы окунулись в очередное видение и как-будто вернулись к Тенерифе. Вдали конус огромной горы плевался пеплом и огромными раскалёнными камнями. Было раннее утро и речное русло утопало в тумане.

Избранники остановились в селении где мужчины по большей части занимались поиском нефритовых камней. Здесь они собирались оставить лодки и идти к далёкой горе пешком.

Реку здесь перегородили дамбой, чтоб отвести её и освободить часть русла. На дне можно было отыскать драгоценные голубовато-зелёные камни. Добыча была делом тяжёлым и занимала много времени. Поэтому обосновывались надолго. Надо было что-то есть.

Часть мужчин трудилась над корчёвкой новой мильпы. Одно небольшое поле желтело созревшим урожаем. Сухие початки, уже надломленные вниз, собирали женщины. Складывали в плётёные корзины и относили в небольшую, в полтора десятка домов, деревушку. Между стеблями кукурузы вились плети тыкв, а так же плелась фасоль. По краю поля росли кусты перца и батата. Плодовых деревьев вокруг деревушки не было. Скорее всего, с исчезновением нефритового камня в окрестностях, она переедет в другое место. Поля тоже не вечно плодоносят, им нужно давать отдых.

У дамбы рыбачили мальчишки. Рыбалка состояла в том, что они бросали в воду выше по течению связки какой-то травы. Рыба, парализованная её соком всплывала, а они собирали её в корзины.

Группа путешественников переночевала в деревушке и уже была готова к пешему походу, когда гора вдали проснулась. Вчера вечером они видели как над ней курился лёгкий дымок. Деревенские жаловались, что в последнее время мелкие чиканы стали часто ворочаться в своём неспокойном подземном сне и они чувствуют, что скоро большой чикан под горой перевернётся на другой бок и земля затрясётся под ногами.

Сегодня, видимо, ему не спалось. Сначала все, кто стоял на ногах, ощутили, что кто-то, как-будто балуясь, дёрнул под ними землю, как циновку под ногами. Некоторые упали не удержав равновесия. В домах посыпалась посуда. Раздались крики женщин и истошный визг малышей. Люди выскакивали из хижин, падали и вопили от ужаса. Зашевелилась дамба и из старого русла побежали добытчики. Они шатались и оскальзывались. Туман над рекой рассеивался и далёкая гора выплюнула чёрную волну с алыми искорками. Она не поднялась вверх, а покатилась вниз по левому, более пологому склону со страшной скоростью поглощая своей чернотой всё, что попадалось на пути. Потом над вершиной появился сноп алого огня, рассыпающий во все стороны чёрточки похожие на огненные волосы, выбирающегося из под горы чикана... Докатился глухой грохот.

-Мы не можем идти к Храму, ты видишь, что там творится?- размахивая руками, уговаривал Шаака Ах-Рау.

Мальчик настаивал на своём.

-Я знаю только то, что нам нужно быть у Храма Маски к концу месяца. Если кто-то не хочет идти, он может остаться и подождать следующего года. А меня зовут. Разве ты не слышишь этот свист?

Он стоял, прислушиваясь к звукам, которые, видимо, доступны были только ему. Мальчик по-птичьи склонял голову набок и прикрывал глаза, словно та же пичуга или ящерка. Воины столпились вокруг. Толчки прекратились. Жители селения суетились вокруг своих домов. Несмотря на страх, они привыкли к землетрясениям. Здесь они случались довольно часто. И дымящаяся гора - тоже знакомое зрелище. Гораздо важнее укрепить дамбу и посмотреть, чтоб огонь случайно не причинил вред хижинам. Мало ли какая тряпка или деревяшка свалилась в очаг и сейчас может поджечь сухие стены и крышу.

Выглядеть трусом не захотелось никому. Огонь - это испытание, которому они должны подвергнуться. Может быть это как раз оно. Страх, который должен остановить недостойных. А может быть нет. Никто не возвращался, чтоб поведать обо всех подробностях испытаний для избранников Маски. Все были готовы. Гора пылала впереди. Не заблудишься.

Цепочка фигурок вошла в лес и только ребятишки провожали её взглядом. Взрослым было чем заняться. У каждого свои пути в этом мире. Даже за гранью каждый займёт своё место. Почему в этом должно быть иначе?

Высоченные деревья смыкались кронами над головами. Множество насекомых вилось в воздухе. Далеко не все из них доставляли радость взгляду, как многочисленные бабочки, которым соответствовало такое же разнообразие цветов. Совсем другое тучи москитов. На реке их тоже было много. По большей части по ночам. Но ночью спасал огонь. Днём ветерок над водой сносит насекомых в лесную чащу. Шаак быстро нашёл нужную траву и листья и, перемяв на камешке в зелёную кашицу, дал всем намазаться.

Стало полегче. Всё равно идти через девственный лес удовольствие небольшое. Густые заросли, только кое-где прорезаемые протоптанными животными тропами. Они не всегда совпадают с нужным направлением, но частично облегчают путь. Здесь не плоскогорье. Идти приходится то вверх, то вниз. Мешают корни под ногами. Скользкий грунт на спуске. Да ещё нужно следить, чтоб какая-нибудь ядовитая гадина не попалась под почти босую ногу.

Даже большие кошки не пугают так, как маленькие ядовитые существа. Кошкам хватает привычной добычи. Скорее всего их можно только услышать среди какофонии лесных звуков. Да и то, они не крикливы. Птицы, обезьяны, другое дело. Именно их воплями, свистом и хлопаньем крыльев наполнен лес. Даже не слишком привычные к комфорту воины, всё равно вынуждены нести приличный груз.

Заниматься охотой некогда. Они и так потратили гораздо больше времени, чем рассчитывали. Скоро дни вайеб. Только эти пять дней предназначены для встречи с Драконицей. У Храма, возможно, ждут те, кто не успел ко времени в прошлый год. Тогда количество соперников станет больше.

Кроме того церемония требует очищения. Поста, целомудрия и чистых компонентов для принесения жертвы. С целомудрием всё просто. А вот постясь, тяжело проделывать тяжёлый пеший поход. Поэтому с этим прийдётся подождать. Чистые компоненты может быть удастся добыть по дороге. Древесную смолу уже удалось найти в нужном количестве. Нефритовые камни они купили в деревне. Пещера где они должны собрать воду, которую по правилам можно считать чистой, должна быть где-то в дне пути.

В книгах было написано, что собирать её нужно там, где она стекает с потолка по тонким каменным иглам. Всё это нужно для принесения жертвы окрестным чиканам. В каждой из гор живёт свой владыка. Есть вулкан Огня, есть вулкан Воды, есть вулкан Двуликой Маски...

В пещере, у алтаря, сооружённого много-много лет назад, нужно задобрить чиканов, принеся им дары. Развести чистый огонь, трением, и используя священные породы дерева. Добыть чистую воду, ожидая, пока натечёт полный ритуальный сосуд. Причём у каждого из соискателей он был свой. Племя Акулы для этого использовало большие витые раковины. Нефрит, камень мудрости и власти, всегда считался принадлежностью Драконов. Всё время ритуального испытания должно проходить в молчании. Кусочки нефрита кладут под язык, как напоминание. Это последнее, что Шаак вычитал в книгах и рассказал спутникам. Храм Маски находится в пещере. Там их должен встретить служитель.

Чем выше они поднимались в горы, тем холоднее становилось. Лес тоже преобразился. Сосны с длинными иглами, пихты и дубы сменили пышные тропические джунгли. Когда они поднялись к пещере их глазам предстало то, чего никогда до этого видеть не приходилось. Трава и камни были покрыты чем-то белым. Воины видели издали ослепительные, как облака вершины гор и теперь понимали что делало их такими.

Шаак осторожно прикоснулся к этому неизвестному веществу. Оно оказалось холодным и от прикосновения превращалось в воду, стекающую по пальцам. Там, где со склона скатывался ручеёк по краю образовался прозрачный и твёрдый покров. Один из воинов сломал острый край и порезал палец. Капля крови упала в звенящую воду. Твёрдый прозрачный камень на ладони тоже возвращался в жидкое состояние. Это выглядело как чудо. Непривычные к такому климату, воины ёжились. Они уже укутались в пати и всё равно дрожали от холода.

В пещеру спускались по длинной деревянной лестнице, которая ходуном ходила под ногами. Даже самые смелые чувствовали отвратительную дрожь в коленях. Подготовленные заранее вязанки дров и связки факелов, закреплённые за плечами сняли. Алтарный камень стоял прямо под круглым отверстием из котого на него падал сноп света и маленькие колючие снежинки.

Толстые ветки для факелов были расщеплены и заполнены собраной смолой, в которую вставили ёжик из тонких прутиков, между которыми напихали пучки сухой травы или брошеные птичьи гнёзда. Факелы можно было зажечь обычным огнём. Его сохранили в глинянном горшочке. Каждый воин зажёг один из своих факелов и все разошлись по сторонам искать источники живой воды. Служителя у алтаря не оказалось. Так что всеми приготовлениями руководил Шаак. Тут ему предоставили полную свободу действий. Все были счастливы, что есть кто-то, кто знает, что нужно делать.

Отойдя на несколько десятков шагов, мальчик вдруг крикнул всем, чтоб они вернулись. Воины удивились, но послушались.

-Стоит выйти из центрального зала, как мы заблудимся в темноте и не сможем вернуться, факел освещает только маленький кусочек под ногами,- сказал он,- у кого есть верёвка?

Оказалось, что такая нужная вещь есть у всех. Мальчик приказал привязать конец возле входа в тёмный лаз и сказал, что можно затушить все факелы, кроме двух. Цепочка воинов возглавляемая и завершаемая звёздочкой света, скрылась в ближайшем к алтарю отверстии.

Им повезло. Они услышали капель, не успев привязать пятую верёвку. Если алтарный зал был очень высоким, то в этом отнорке каменные иглы висели прямо над головами. Капельки воды стекали сразу с нескольких из них. Только частота падения капель была разной. Под ногами была скользкая грязь. Шаак достал нефритовый камень и священный сосуд.

-Вы знаете, что вода любит запоминать слова. Она может разнести тайны по всему миру. Поэтому, первая же капля, упавшая в ваши посудины, станет началом ритуала. Сейчас мы положим камни под язык и с этой секунды мы должны будем молчать. Просто делайте то, что и я. Если кто-то случайно вскрикнет или скажет что-нибудь, ритуал его будет провален. Даже если появится служитель, молчите. Выслушайте его и продолжайте тогда исполнять его команды.

Шаак положил камень под язык и протянул раковину под стекающие со сталактитов капли.

Глава 43.

Герреро и братья Шаака сидели на поляне возле спуска в пещеру. Они разожгли костёр и сказали себе, что, если придётся, будут ждать до окончания дней вайеб. Все вещи членов группы остались на их попечении. Они не сидели без дела, собрали камни и построили стенку, которая укрывала их от ветра, гуляющего между высокими вершинами.

Совсем рядом, через долину, бесновалась огненная жижа в кратере соседней горы. Густые потоки стекали по склонам и застывали полукруглыми натёками на, испускающих облака пара, камнях. Уже не висел удушливый пепел в воздухе и жерло вулкана не выстреливало эффектными огненными бомбами. Но гора ещё выталкивала порции расплавленной породы. Ещё одна, более далёкая вершина курилась тоненьким дымком. Другие конусообразные горы открывали вид на далёкое озеро. У некоторых виднелись только верхушки. Остальное утопало в облаках тумана.

Гонсало рубил сухую лесину для кровли, когда увидел человека идущего к пещере с вязанкой сушняка. Одежда его была сшита из меха и Герреро, который в отличие от индейцев всё таки знал, что такое снег и холод, позавидовал ему. Тот, увидев, что незнакомец остановился, приветливо махнул испанцу и пошёл к поляне. Когда он вернулся, пыхтя под тремя тяжёлыми колышками, то закрутил головой, ища того, кого заметил в лесу. Но на поляне были только братья.

-А где этот?- он не нашёл подходящего слова.

-Жрец? В пещеру спустился. Узнал, что там наши и заспешил. Лицо такое...страшное.. весь в шрамах от ожогов.

-А где Храм?

-Не знаю, наверное там, откуда он пришёл.

-Мы вроде проходили там. Я ничего не видел.

-Ну, может он живёт под землёй. Просто ходил в лес за дровами. Холодно же.

-Жуть. Не смог бы жить под землёй всё время. Тем более рядом с вулканом. Вон какое землетрясение было. А вдруг пещера обвалится..

-Может Драконы своего жреца охраняют. Или сам он уже имеет силы большие, чем обычный человек.

-А как мы узнаем, получилось ли у вашего брата..

-Может жрец нам расскажет. По крайней мере мы подождём какого-нибудь знака.

Ночь выдалась неспокойная. Вулкан то и дело начинал грозно порыкивать и братья выскакивали из их ненадёжного убежища. Герреро давно перестал молиться. После кораблекрушения ему приходила в голову только одна мысль. Их бог остался в Испании. А здесь полно своих богов. Если в мире живут разные люди, то почему в других землях не должно быть иных богов. А им он ещё не научился молиться.

Они пытались представить себе что происходит с Шааком и им становилось не по себе от мысли, что мальчик должен пройти такое страшное испытание. Каждый примерял это на себя. Братья вспоминали страшные шрамы на лице жреца. На пятый день вулкан вдруг замолчал. Из пещеры так никто и не вышел.

Герреро предложил спустится вниз и поискать храм. Братья посмотрели на него как на сумасшедшего. Вниз могут спускаться только избранники Маски. Если ты войдёшь туда, можешь попасть прямо в Шибальбу. То, что вулкан успокоился, вполне могло быть знаком. Решили на всякий случай остаться ещё на неделю. На третий день кончилось продовольствие. Охота в окрестностях была плохая. Герреро нашёл подмёрзшие ягоды. Птицы клевали их и он решил, что они вполне съедобны. Они прокипятили их в котелке и положили в воду кусочек жира от убитого Шааком баклама.

На утро решили уходить. Если на обратном пути они не найдут дичи, то голодать придётся до самой реки. Собирались не спеша, всё ещё надеясь, что появится хотя бы кто-то. Но их надеждам сбыться было не суждено. В полном молчании они покинули священную гору. Когда они спустились на несколько сот метров им показалось, что они слышат далёкий мелодичный свист.

Ещё день занял спуск в долину реки. До деревни старателей оставалось несколько часов пути. Но в кустах у звериной тропы внезапно послышалось рычание. Все схватились за оружие, но такого они не ожидали.

Пожелтевшие листья орешника как будто ожили. Только что это была просто стена из листьев и вдруг из неё вырывается разъярённая кошка. Фигура будто соткалась из воздуха. Два больших прыжка. Братья дружно выпустили стрелы. А Герреро опустил на летящую пуму топор. Все три удара достигли цели. Трудно промахнуться с такого расстояния. Но животное ещё было живо. Оно нанесло страшный удар когтистой лапой по груди испанца и в клочья разодрало его хлипкую накидку. Следы от огромных когтей оставили кровавые полосы на теле. Но братья уже бросились добивать пуму ножами.

Можно было только пожалеть об отсутствии маленького лекаря. Парни сбегали к реке, накипятили воды, вспоминая как это делал Шаак, промыли раны. Листья останавливающие кровь всегда есть в багаже у каждого воина. Мало ли где подстережёт боевая рана. Грудь Герреро перевязали и решили остановиться здесь на ночь.

Вода была рядом в реке. В кустах орешника нашлись не только спелые плоды, но и причина столь яростного нападения кошки. Полусъеденная туша оленя..

Скоро освежёванная пума осталась без шкуры, когтей и зубов. Всё это ценные трофеи. Само мясо есть не стали бы. Разве что в случае крайней необходимости. Сейчас её не было. Прекрасная свежая оленина. Что может быть лучше? В маленьком горшочке варился бульон для раненного с корешками и травками, которые нашлись поблизости от реки. Для себя братья просто нанизали куски мяса и поджарили над углями.

День выдался трудный. Все устали. Мясо пумы бросили в реку, чтоб не привлечь ещё какого-нибудь хищника. Оленину нарезали полосками и повесили коптиться над костром. Старший из братьев стал на стражу, но усталость сморила его и он заснул стоя прислонившись к огромному стволу старого дерева.

Герреро не спалось. Он то проваливался в дремоту, то просыпался от жгучей боли в разодранной груди. Иногда ему виделись кошмары наяву. Казалось, что кусты в темноте шевелятся и из них снова и снова выпрыгивает разозлённая пума. А иногда над костром ему виделся маленький алый дракончик.

Уже светало, когда он понял, что на этот раз шорох в кустах ему не мерещится. Он потянулся и дотронулся до "стоящего на страже". Даже в такой неудобной позе воин умудрился проспать несколько часов, не шевельнувшись. Он открыл глаза и его красноватая кожа ещё больше покраснела. Он понял, что проспал всё время своего дежурства и даже дежурства брата. Но зато сейчас он был свеж, хотя спина почувствовала все древесные складки, как только он шевельнулся.

Герреро показал взглядом в заросли. Воин сделал вид, что ему приспичило отойти по нужде и зашёл за ствол дерева. Из кустов его нельзя было увидеть. Но испанцу все его действия были видны как на ладони. Он положил стрелу на тетиву и, сильно оттянув лук, выпустил её в чуть темнеющую между ветвями тень. Раздался короткий крик и шум падения.

Младший брат вскочил и с удивлением посмотрел на светлеющее небо и брата несущегося со всех ног к злополучным кустам орешника. Через минуту он вышел обратно.

-Что случилось,- едва проснувшийся воин протёр глаза,- почему ты меня не разбудил? И что за новую дичь ты подстрелил с самого утра?.

-Я проспал всю ночь, и если бы не он,- парень показал рукой на раненного испанца,- мы все были бы уже мертвы.

-Да что же там?- спросили оба спутника в один голос.

-Идите посмотрите сами,- кивнул на заросли воин.

Герреро с трудом, но поднялся. Расходиться всё равно нужно было. Хочешь не хочешь, а надо идти дальше. Младший из братьев помог ему дойти до места и оба они остановились в недоумении. На земле лежало тело оставленного в деревне соплеменника. В руке он всё ещё сжимал лук. А стрела, сорвавшаяся с тетивы в момент смерти, воткнулась в землю у его ног. Видно он опустил оружие к земле, ожидая пока стоящий на страже воин выйдет из-за дерева. Чтоб первым поразить его. А потом расстрелять и тех, кто спросонья будет не сразу готов ответить на внезапную атаку.

Откуда он появился и почему вдруг решил заняться разбоем, они собирались узнать в деревне. Хотя дело, затеянное им было бесчестным, они решили похоронить его. А то, вдруг рассерженный дух начнёт докучать ближайшим соседям.

Братья выкопали яму у того самого огромного дерева. Положили туда труп и завалили камнями, собранными у реки. Среди них случайно оказалось несколько осколков нефрита. Однажды они видели как Чунта приказал положить нефрит на глаза умершего дурной смертью соплеменника. Он, перепившись, напал на соседа и его случайно убили в драке. Жрец говорил, что нефрит мешает мёртвым находить дорогу в мире живых. Если они всё таки встанут для того, чтоб пить кровь. Все вещи воина тоже последовали за ним в могилу. Они могут повести за собой мертвеца.

Костёр перенесли сверху на могилу и бросили в него пару листьев табака. Когда ароматный дымок развеялся, костёр залили водой и пошли по берегу вниз. Деревня показалась за поворотом реки. Русло тут повернуло из-за дамбы. Они уже видели копошащихся в нём старателей, когда Герреро полностью оставили силы. Ноги у него подкосились и он мешком свалился на тропу. Братья подхватили его и быстро добежали до селения, где уже заметили их появление. Но встречали их уже не так радостно, как в первый раз.

Кассик вышел им навстречу, но не слишком приязненно смотрел на приближающихся парней. Рабские атрибуты не добавляли уважения. Если в ту сторону шли избранники маски, сильные и свободные воины, то возвращались обратно трое рабов. Один из них раненный. Если бы не честь, возможно чужие рабы могли бы остаться в деревне на рабском же положении. Но кассик был честным человеком.

-Что случилось с вашим товарищем?- спросил он.

-Его ранила пума.

Парень приоткрыл котомку и показал свежую шкуру.

-Мы так поняли, что человек из нашего рода доставил вам неприятности. Нам довелось повстречаться с ним при таких обстоятельствах, что оставалось только защищаться.

-Это правда. Ваш соплеменник повёл себя глупо и бесчестно. Он сразу отказался работать вместе со всеми. Пытался выставить себя как избранного. Задирал наших парней. Слишком свободно вёл себя с девушками. Сначала они просто хотели поучить его по-свойски. Но я запретил. Я призвал его к себе и назначил день, когда он смог бы в поединках с нашими мужчинами доказать свою избранность. Но он заявил, что никому ничего не обязан доказывать. Тогда мы изгнали его из деревни. Даже вернули ему одну из ваших лодок. Мы думали он отправится домой. Но видно он спрятал её где-то поблизости. И отправился разбойничать. Наверное не хотел отправляться назад с пустыми руками. Иждал именно вас. Думал, что с рабами легко справится. И лес всё скроет.

-Мы очень огорчены,- сказал старший,- и приносим извинение за члена нашего племени. Если вы не против, мы хотели бы возместить вам беспокойство. Примите эту шкуру в дар.

-Вы ведёте себя достойно. Несмотря на ваше положение. Мы примем ваш подарок и просим вас погостить у нас в деревне, пока ваш друг не поправится.

-На самом деле, наша история не так проста. Наш отец батаб, а мать рабыня. Наш сводный брат был одним из избранников. Мы дали слово отцу, что доставим его до Храма и, поскольку он был единственным законным ребёнком, отец обещал дать нам свободу. И взять в жены нашу мать. Но мы решили не снимать знаков рабства, пока он сам не сделает этого. Это ещё может создать нам трудности на обратном пути. Но мы решили, что это только докажет отцу, что мы достойны права быть свободными. И достойны быть его сыновьями и воинами.

-Это звучит благородно. Настолько, что мы согласны принимать вас, как свободных людей. А этот чужеземец? Его история наверное не менее интересна. Но.. давайте сначала устроим его. Поговорить мы ещё успеем.

Герреро отдали на попечение женщин. Им же передали остатки оленины. Поскольку какое-то время они собирались погостить там, то посчитали это правильным. Когда кассик повёл их к домам, уже не только они, а вся деревня услышала знакомый свист.

Глава 44.

-Я правильно предполагал, что жизнь этого негодяя накажет. Не стал рабом, так стал мертвецом. Суть та же, нам хотели показать, что люди не всегда достойны того, чтоб их имена помнили.

-Как только они попали в компанию избранных?- пожала плечиками Ирэн.

-Знаешь, видимо, попасть туда пытаются далеко не все. Сколько воинов возвращаются с ними? То-то же. А причины по которым молодёжь хочет уйти из племени могут быть разными. Прежде всего это конечно поиски славы. Молодые воины, более прагматичные, могли быть не уверены в том, что смогут найти себе пару на острове. Или завести хозяйство. Может слишком бедная семья или детишек куча.

Они просто могли искать богатства и удачи в походе. Но бесчестных находит только бесславие. В конце концов..,- добавил он, потому что ему и самому этот тезис показался несколько наивным, сколько всяких подонков он видел за свою жизнь, совершенно не страдающих от своей мерзости. И живущих совершенно даже неплохо. Что-то с этими погружениями в прошлое, он и мыслить стал исходя из законов древней этики. Теперешний мир жёстче. Просто боги, которым приносят людей в жертву сегодня, имеют другие имена.

-Ага,- грустно улыбнулся Анастасио,- только, как заметил испанец Герреро, мы ещё не научились им молиться.

-Что-то мне не очень и хочется этому учиться,- Ирэн не переставала вздыхать. А потом вдруг резко выбежала из каюты.

-Что случилось?- поднял брови Ваниша,- вроде никто ничего обидного не сказал.

-Ты сам не понимаешь что ли.. Она тебя любит. И боится потерять.

Ирэн была занята кое-чем более приземлённым, чем то, что предположил Анастасио. Она добежала до туалета и её вырвало.

-Чёрт! Сейчас, как в банальных сериалах ещё окажется, что я беременна,- попыталась пошутить она сама с собой. Но, подумав, что это может оказаться реальностью, она бросилась к шкафчику и схватила давно припрятанный тест.

Ваниша застал её рыдающей с полоской анализатора в руках.

-У моего ребёнка не будет отца,- не переставая всхлипывать, она протянула ему злосчастную полоску.

-Я знал, что всё слишком гладко и от меня потребуется больше,- Ваниша горько улыбнулся,- зато я не буду последним представителем своей расы. Мой сын или моя дочь будут продолжать жить. Если я справлюсь..

Слёзы легче всего успокаивать поцелуями. Мо был очень нежным, особенно теперь. Он твёрдо решил не давать больше Ирэн участвовать в сеансах. И, конечно, в эту же ночь ему приснился новый сон.

Девочка так усердно тёрла маис на плоском валуне тяжёлой каменной скалкой, что капельки пота то и дело стекали у неё по лицу. Герреро, который с детства привык плести с отцом сети, умел делать и более красивые вещи. Ему так надоело лежать без дела, но раны воспалились и пришлось лечить их примочками из трав. Когда дочка хозяев дома, где его приютили, уходила стирать или делать другую работу вне дома, ему вообще оставалось только смотреть в потолок или придумывать себе какое-то занятие.

Однажды он взял немного цветных ниток, приготовленных для ткацкого станка, и сплёл красивую узорную повязку на лоб для девочки. Сделал смешные кисточки на завязках. Положил её на зернотёрку и заснул. Он сильно ослабел и часто засыпал.

Проснулся Герреро от разговора на повышенных тонах. Возле хижины стоял старший брат Шаака и на него, размахивая руками, кричала жена хозяина. Раздражительная, рано увядшая от многих родов женщина, полная и некрасивая, с плоским и неприятным лицом. Она говорила очень быстро и на совершенно незнакомом диалекте. Испанец, который и так едва начал учиться языку, совсем не понимал её речи.

Девочка стояла рядом и плакала, а мать то и дело толкала её в затылок толстой, грубой ладонью. Девочка от этого кивала, как китайский болванчик. И выдавала новую порцию слёз. Герреро позвал товарища. Тот что-то успокаивающе сказал хозяйке и поспешил в дом.

-Что случилось?- спросил испанец.

-Она просила сказать тебе, что девчёнка ещё мала для замужества и в любом случае она за раба её не отдаст. Хотя мерзавку надо побить, за то что заигрывает с мужчинами.

-Кто? Эта девочка? Куда ей замуж. Она мне в дочки годится. С кем она заигрывала? Эта ведьма целый день заставляет её работать.

-А зачем тогда ты даришь ей подарки? Девушкам дарят что-то тогда, когда за ними ухаживают.

-Какая девушка, она ещё ребёнок совсем. Скучно было, вот и сплёл для малышки безделушку. Чтоб пот не капал в муку. Она так старается. Скажи её матери, что бить её не за что. Она мне и слова не сказала. Даже когда мимо ходит отворачивается.

-Чтож, значит будет хорошей женой. Скромная и работящая. Я сказал, что ты чужеземец и не знаешь наших законов. Скажу и про девочку. Ты лучше ответь, как ты себя чувствуешь? Нам стоит поспешить домой. Пока мы не вернёмся, я не буду спокоен. Мы рабы без хозяина при нас. И нам будет очень трудно. Наш торговец, пошёл в Нако, когда мы отправились в горы. Если мы не застанем его в устье реки, то придётся идти в Нито. Нас могут не взять на другой корабль. Могут просто захватить и продать. Кассик Нито плохой человек. Он свободных людей превращает в рабов. И нам лучше не появляться там.

-Ты думаешь старик ещё не отправился обратно?

-Он сказал что будет ждать до праздника посвящённого богам покровителям моряков и путешественников. Это месяц Уо. Он хочет принести дары в храм перед новым походом и мы должны успеть. Кассик сказал, что мы можем взять лодку. Они нашли ту, что вернули нашему убитому разбойнику. Он спрятал её поблизости от места нападения. Две лодки останутся у них, за беспокойство, но ту, что купил Шаак, он отдаст. По течению доберёмся быстро. Тебе грести не надо будет, мы управимся.

-Мне всё равно куда ехать,- потупился Гонсало,- я везде буду рабом.

-Помнишь деревню, где Шаак избавился от демонов? Он должен был получить там награду. Может быть её хватит, чтоб выкупить тебя из рабства. Мы можем наследовать брату. И поможем тебе, когда сами станем свободными.

-Спасибо, друг. Тогда решено. Завтра же на рассвете и отправимся.

Утром, едва стало светать, они направились с кассиком к лодочному навесу. Вождь полюбил братьев. Они очень помогли деревне с подготовкой новой дамбы. Здесь почти все нефритовые камни были выбраны. Осталось откопать глубоко вросший в ил валун и можно переходить к новой запруде.

Маленький сын кассика, который важно шёл возле отца, вдруг забыл о своей серьёзности и побежал вперёд к лодкам. Ему хотелось принести вёсла, лежавшие отдельно и похвастаться своей собственной лодкой. Но, когда он вернулся, то оказалось, что его маленькое каноэ, которое они делали вместе с отцом, пропало.

У мальчишки даже нос покраснел от усилия не заплакать, как малыш. Собственно он и был семилетка. Ребёнок. Главное, не понятно было кому могла понадобиться малюсенькая лодочка. Отец предположил, что мальчишки хотели подшутить над сыном, потому что очень уж он задирал перед ними нос. Наверняка спрятали её где-то поблизости.

Они сняли свою лодку с козел и понесли на плечах к реке. Мальчик насупившись тащил вёсла, видимо, проклиная друзей из-за которых придётся обшаривать окрестные орешники. А то и заросли колючих ягод, которые хоть и сладкие, а кожу обдерут до крови, если залезть в серёдку.

Они тепло попрощались и стали складывать вещи, когда увидели, что от деревни к ним бежит разъярённая хозяйка дома, где жил Герреро. Она размахивала руками с такой яростью, что парни остолбенели, боясь, что её полное тело лопнет как воздушный шар.

-Ты!!!- заорала она, ещё не добежав до лодок шагов тридцати,- ты украл девчонку!

Парни встали и прикрыли испанца от озлобленной фурии.

-Остановись, женщина! Наш друг никого не крал. В их стране не положено жениться на таких молодых девушках. Его боги запрещают ему это. Да и в лодке у нас никого нет. Вот, посмотри сама.

-Значит сговорились с паршивкой и она поджидает вас где-то на реке.

-Ни с кем мы не сговаривались. Я тебе ещё вчера сказал, что девочка не разговаривала с нашим товарищем. А ты небось побила её зря!

-Как видишь не зря! Детей учить надо, а то только и знают, что бездельничают и семью позорят.

-Да она работала целый день, как лошадь,- не выдержал такой несправедливости Герреро,- небось сбежала бог знает куда, от такой мамаши. Что теперь с ребёнком будет? На реке столько опасностей. Наверное это она лодочку вашего сына забрала. Большой кайман перевернёт её без труда.

-Жалеете её, вот и дайте мне за неё выкуп, мне такая бесстыдница не нужна! Кто её замуж теперь возьмёт? Небось крутилась целый день перед вашим дружком, да он теперь признаваться не хочет. Небось и копеечки у раба нет! Ограбили бедную женщину! Лишили семью работника! Я её бесстыжую поила, кормила, воспитывала.. Не отпускай этого раба, кассик, пусть теперь он работает на меня. Я суда требую!

-Никто вашу дочку не похищал,- начал было Герреро, но братья прервали его.

-Требовать у кассика суда она вправе, а у нас нет времени оставаться и ждать, да ещё поди знай, что присудят жители деревни. Девочку наверняка уже мёртвой посчитают. Потерянной безвозвратно по крайней мере. Ещё и подарок твой глупый. Cтаруха уж точно не забудет упомянуть об этом.

-У нас есть кошель Шаака. Мы не смотрели что там, хотели его вещи отцу отдать. Да ещё воины уходя оставили мелочь, что у них с дороги осталась. Пару десятков зёрен какао. Ну, есть ещё твои трофеи. Зубы и когти пумы. Можно ожерелье хорошее сделать. Ещё столько же примерно стоят. Но, что-то и на дорогу надо оставить. Да и для твоего выкупа.

-Парни, отдайте ей всё, что есть. Может догоним ещё и спасём ребёнка. Я потом заработаю и выкуплюсь. Вы же мне поможете? А вырастет девочка возьмёшь её в жёны. Сам говорил, скромная и работящая.

-Ага. Глупая вот только. Тебе столько неприятностей принесла и помчалась в белый свет, не думая, что погибнуть может. Пусть бы уж лучше её мать поколачивала.

-Гордая, значит. Отдайте.. Будет у меня дочка.

Парни достали свои кошели. А Герреро свои скудные пожитки. За время болезни он вытащил все зубы из челюсти пумы. Сама старуха, по его просьбе, сварила челюсть в кипятке и зубы легко отделились. Он обработал их и высушил, приготовив для ожерелья. Осталось только высверлить отверстия. А инструментов для этого у него не было.

Старухе отдали двадцать четыре боба какао и трофей Герреро, который сам кассик оценил ещё в двадцать бобов. Но карга не унималась.

-Паршивого раба продают за сто бобов, а тут такая девочка, цветочек. Работящая, послушная,- запричитала она, забыв свои предыдущие вопли и ругань, как только дело коснулось цены.

Кассик всплеснул руками.

-Ах, ты мерзавка, крикнул он, возмущённый до глубины души. Сотню бобов дают за сильного взрослого мужчину. А не за такую козявку, как твоя. Которая может уже на дне реки. Бери, что дают. А то я без суда решу, что ты за своей дочерью сама не усмотрела.

Старуха злобно квакнула, схватила предложенное вместе с кошелём, который делала мать братьев и, шипя и возмущаясь, потрусила в деревню. Парень крякнул с досады, но потом махнул рукой и оттолкнул лодку от берега.

Глава 45.

-Она не могла уплыть далеко,- сказал младший,- вряд ли малышка бы осмелилась плыть по тёмной воде. Видимо, ждала на берегу, как чуть посерело и отправилась. А значит, за всеми этими разговорами, мы отстаём от неё часа на два.

Майянские часы, в которых Герреро путался вначале, состояли из двадцати восьми часов по пятьдесят две минуты. Шаак пытался объяснить ему как работает солнечный циферблат, но тогда ещё Герреро понимал его совсем плохо, а позже как-то не хватало времени на это. Но главное он уяснил.

-Кайманов нет так высоко по течению,- успокаивали испанца братья.

Но Герреро, поняв, что теперь они единственная семья девочки, вдруг почувствовал себя отцом. Вечное одиночество моряка, чужая страна и его рабский статус требовали выхода чувств. Парни гребли как сумасшедшие, но пройдя солидный кусок реки и так и не обнаружив беглянку, решили перекусить и немного передохнуть на берегу. Как только найдётся удобное место для того, чтоб пристать.

Небольшая излучина открыла перед ними ровный участок реки и небольшой дымок от костра, поднимающийся на левом по ходу берегу. Старший шикнул и они подняли вёсла, дав возможность лодке тихо спускаться по течению. Заросли на берегу скрывали небольшой песчаный пляжик. В его глубине, у самой кромки густой растительности горел костерок. Спиной к ним, у тростника, малышка застыла с небольшим копьецом, охотясь за рыбой. Парни резко опустили вёсла и в два гребка оказались на пляже.

Девчонка взвизгнула от испуга и едва не выронила свой гарпунчик. Она бы хотела убежать, но бежать было некуда. Она выскочила из воды и наставила на них своё хиленькое оружие.

Парни рассмеялись. Герреро даже не улыбнулся. Девочка посмотрела на их лица и потупилась.

-Расскажите ей что произошло в деревне,- потребовал он,- я не могу говорить на их наречии.

Парни вылезли из лодки и вытянули её на берег.

-Скажите ей, что она своим побегом поставила нас в трудное положение.

-Нет уж, пусть оценит свою глупость,- оскалился в деланно-злобной улыбке старший. И заявил, что они были вынуждены купить её у семьи, так как их гостя хотели оставить в деревне в качестве раба за неё.

-Но, он и так раб, а я свободная девушка,- гордо заявила козявка.

-И долго бы ты осталась свободной, будь на нашем месте работорговцы? Мы дрались с отрядом таких по дороге сюда. А мы честно выкупили тебя у семьи, в присутствии и с разрешения кассика вашего рода.

-И теперь я тоже буду рабыней?- с ужасом спросила она.

В их деревне никогда не было рабов. Род не воевал, они работали высоко в горах и видели только тех путешественников, которые поднимались к Храму. Добытый нефрит возили на торг в Киригуа старший сын вождя с группой воинов для охраны. Никто не знал в какое время они отправятся в город и подстеречь их на реке было трудно. Когда добыча была большой, часть припрятывали в горных пещерах на чёрный день. Чтоб никто не знал сколько на самом деле они добывают камня. На чужое богатство всегда есть много завистников.

Они не выходили сами на торг, а сдавали камень одному из постоянных владельцев складов. И никогда не говорили откуда они приходят. Те, кто шли в Храм, возвращались редко. Обычно те, кто уже добрался, испытание проходили. Те, которые возвращались, старались не распространяться о своём провале в Киригуа, а по большей части отправлялись прямо в Нито, где было больше возможностей начать новую жизнь. Как они считали. Но Нито был дурным местом и многие пропадали там бесследно.

Только один воин остался в деревне старателей. В него влюбилась дочь кассика и то, что другие посчитали бы бесчестьем, умный вождь проигнорировал. Его дочь получила красивого сильного мужа. Род новую кровь. А то, что он не прошёл какое-то там испытание, так им на это наплевать. Это ица верят в Маску. У них свои боги.

Девочка часто смотрела на красавца воина, мужа дочери кассика. И как всякая другая девочка мечтала, что когда она вырастет взрослой и непременно красивой девушкой, в неё тоже влюбится какой-нибудь воин, который играл в эту странную игру с Маской и проиграл. Пусть бы они вообще почаще проигрывали. Пустое, если мужчины хотят покрасоваться подвигами, а сами погибают в огне подгорных чиканов. Может они и выглядят, как Драконы, кто их видел? Только пламя, вырывающееся из горы. Может это и впрямь дыхание Дракона. Ну, так и зачем соваться и злить страшилищ. Растрясут землю, обвалят на деревню камни. Горячий серый пепел задушит тех, кто не успеет уплыть вниз по реке.

Эти парни, даже тот, старый, что жил у них, конечно, хороши. Но они рабы. А быть рабом это страшно. У них в деревне всегда этим пугали детей. Старый вождь говорил, что если на деревню нападут чужие, не сражаться, а бежать и прятаться в горах, в тайных пещерах, где род хранил запасы нефрита. Лучше пусть убьют, чем увезут из рода и похоронят в чужой земле.

Поэтому сейчас она была в ужасе. Она снова схватилась за своё копьишко.

-Я не хочу быть рабыней,- заголосила она.

-Успокойся, никто не будет делать из тебя рабыню,- на ломанном языке постарался объяснить Герреро. Он рассердился на парней, за то, что напугали девочку. Но те только хохотали.

-Мы ещё над этим подумаем,- многозначительно говорили они,- вот станем свободными, может возьмём тебя в жёны, если будешь послушной и старательной. А такая, как сейчас, кому ты нужна?

Девочка посмотрела на юных красавчиков и залилась краской по самые уши. Она даже выбрать не смогла бы какой из них ей нравится больше, так они были хороши. Стройные, гибкие, с раскосыми глазами с весёлой хитринкой. Даже небогатая рабская одежда не портила их красоту.

Мечта, а не парни. И жить рядом с отцовским домом не придётся. Ведь так положено, чтоб мужчина пожил в семье жены, пока не заведут собственное хозяйство. Она всегда боялась, что ни один из женихов не захочет жить в семье, где слово мужчины второе, после слова её вздорной и злющей матери. Да она ещё и младшая в семье. Как бы вообще при ней до смерти не остаться. Вечно страдая от её тяжёлой руки и пустых нападок, девочка, чем старше становилась, тем больше мечтала убраться подальше из родного дома. Вот и сорвалась.

Оказывается они могут стать свободными. Тогда она с радостью пойдёт за любого из них. Пока она стояла, переваривая сказанное, старший со смехом сбросил ей мешки. Ну-ка, невеста, покажи как ты умеешь обед готовить.

Девочка, привыкшая без слова повиноваться матери, привычно и не задумываясь схватилась за тяжёлый груз и поволокла его к костру. Когда она взялась за знакомую работу, сумбурные мысли оставили её, и защита трёх взрослых мужчин быстро заменила покойной уверенностью непривычную страшную свободу.

-А знаете,- вдруг заявил младший, тоже успокоенный покорным поведением девочки,- она может нам пригодится в дороге. Мы можем говорить, что сопровождаем её к мужу, с которым она сосватана по договору ещё в младенчестве. Якобы родители стары и не в состоянии проделать далёкий путь и отправили нас в качестве охраны. Только одежду в Киригуа надо бы ей купить побогаче. Больно она оборвашка, для трёх рабов охраны. А до города пусть постарается и покажет какая из неё получится жена.

Он снова засмеялся и показал два ряда ровных зубов, не испорченых никакими надпилами. Все свободные в их племени , когда входили в семейный возраст, стачивали передние зубы по-акульи. Как признак рода. Рабам не полагалось. Да и к лучшему.

Обычно рабам волосы стригли коротко, но за время путешествия их густые шевелюры отросли и, надеясь на скорую свободу, обрезать их они не хотели. Просто связывали высоким пучком на затылке. Заниматься раскраской кожи в дороге, тоже было некогда. Но, парни, и в своём естественном виде, могли порадовать любую встречную девушку.

Они выросли и окрепли за время пути. И потеряли большую часть рабских привычек. Герреро смотрел на них с удовольствием, когда, обедая у огня, они весело переругивались, подшучивая друг над другом, над испанцем и девочкой. Та тоже постепенно перестала робеть и время от времени прятала улыбку. А когда юноши не видели, оценивающе оглядывала обоих, взглядом почти взрослой девушки. Герреро только качал головой.

-Наверное женщина появляется в этих девчонках уже при рождении. Иначе откуда в одинадцатилетней девочке эта кокетливая манера речи и умение показать себя, какой бы работой она не занималась.

Доверив всю женскую работу малышке, он сэкономили ещё больше времени в пути и очень скоро оказались у пристани Киригуа. Хотя история, придуманная ими, была вполне правдоподобна, всё же решили не рисковать появлением на открытом рынке и отправились в портовый склад их знакомого пполмса. Они были там вместе с ним, помогая тому управиться с товарами. Сейчас они дополнили свою историю, сказав, что отец девочки заплатил им за доставку дочери, а они собирают деньги на выкуп.

Посмеявшись с хозяином склада, что, де, даже достаточно богатые люди, живя в глуши, не умеют одеть дочерей как следует. Но им нужно доставить девочку в Нито в полном соответствии с тем, как прилично одеваться городским девушкам.

Тот, помня как относился к парням торговец, услужливо посмеивался вместе с ними и с удовольствием помог подобрать наряд. Тем более, что маленькая беглянка оказалась на удивление практичной. Путешествуя всю жизнь со старателями, она часто находила у реки небольшие кусочки нефрита, которые просмотрели или посчитали слишком мелкими, взрослые. Не умея обработать очень твёрдый камень, она, тем не менее, собрала довольно много осколков, разнообразных, иногда очень редких и красивых оттенков.

Девочка называла это своим приданым, справедливо полагая, что от отца с матерью она такого не дождётся. И, конечно, сбегая из дома, она прихватила своё детское сокровище. Услышав, что парни собираются распотрошить кошель брата, чтоб подобрать ей подходящий наряд, она с гордостью свободной женщины заявила, что может купить его и сама. Но, вывалив перед парнями кучу каменных осколков, которые проигнорировали взрослые, не зная их цены, она испугалась, что они стоят слишком мало и закусила губу, пожалев о своём высокомерном тоне.

Но даже небольшие камешки, тем более любовно подобраные за необычную раскраску, вызвали у юношей восторг.

-О! Да ты невеста с приданым, шутили они,- придётся, пожалуй, ещё и посражаться друг с дружкой за такую жену.

И они начали шутливо наскакивать друг на друга, как два индюшонка. На самом деле, они оба привязались к девочке, как к сестре. Не вполне принимая её как возможную жену. Но, когда торговец увёл малышку на склад, волоча за собой груду всяких тряпок и украшений, а после вывел уже полностью одетую, парни застыли на месте.

Куда девалась деревенская простушка с тоненькими высокими икрами и торчащими ключицами. Перед ними стояла весьма хорошенькая стройная девушка, в дорогом и ярком наряде. Как будто маленькая серая птичка яшун, вдруг превратилась в прекрасного кецаля.

Глава 46.

Хозяин склада написал записку знакомому лодочнику. Его большая пирога ходила из Киригуа в Нито раз в неделю. И как раз завтра должна была отплыть. Приведя девочку, которая с новой одеждой, надела на себя и новое личико, они без труда воспользовались своей легендой. Девчонка выглядела ровно так как и было нужно и из вредности, которую она стала себе позволять, прекрасно увидев лица, не умеющих скрывать чувства, юношей, приказала освободить для неё лучшие места.

Индейцы майя ценят нефрит куда как больше, чем золото. И у неё осталось вполне достаточно денег, чтоб оплатить дорогу для хозяйки и трёх рабов. И, если старший из братьев принимал её фокусы сдержанно, хотя девушка ему явно нравилась, то младший мало-помалу превращался в её раба на самом деле. Влюблённого раба. Девчонка сводила его с ума. Она насмотрелась в городе на причёчки и одежды и теперь пробовала на себе ухищрения майянской моды.

Теперь над мальчишками смеялся Герреро.

-Пусть поиграет,- думал он,- очень скоро всё встанет на места. Как только они попадут на корабль пполмса.

Нито большой город. Туда приходят корабли торговцев. Очень большую часть города занимает рынок. Рядом с рынком несколько постоялых дворов. Суд, в котором решались, в том числе, и все торговые споры. Место казни, где тут же и приводили в исполнение приговоры суда, быстро и без бюрократии. И при постоянном наличии толпы любопытных зрителей, которые при объявлении казни набегали из базарных рядов, как на праздничное театральное представление.

Впрочем Храм и площадь, где проходили настоящие праздники, со всеми положенными песнями, танцами и жертвами богам покровителям, тоже находился неподалёку.

За постоялыми дворами тянулись склады товаров, доходящие до самых причалов. Между прибывшими кораблями и складами сновали рабы с грузами укреплёнными на ремнях или верёвках, врезающихся в лбы носильщиков. Такая же цепочка из рабов тянулась от складов к базарным рядам.

Базар был организован очень разумно. Каждому товару полагалось определённое место. Ряды навесов, крытых пальмовыми листьями, выходили на небольшое возвышение, где сидел чиновник, наблюдающий за рынком. Любые вопросы касающиеся торговли, получения торговых мест, податей с товаров, их качества, разбирались здесь безотлагательно. К помосту всегда тянулась длинная очередь. А пару десятков воинов прилагались для эффективности исполнения решений чиновника.

Парни, бывавшие из городов только в Тулуме и Киригуа и то были ошеломлены количеством народа и стоящим на рынке шумом. А девчонка, которая и устроила этот поход, доведя всех до истерики своими просьбами, вообще была ошарашена. Но она стойко скрывала свой ужас перед этим жутким и шумным местом и с детским любопытством впитывала всё, что видела вокруг.

Вот от помоста двое воинов потащили кого-то к зданию суда. А вот две торговки, сначала лениво переругивающиеся из-за качества одежды, в которой копалась маленькая покупательница, и никак не могла решить, что же лучше красный куб или узорный хуипил, вдруг сорвались и вцепились друг дружке в волосы.

Девочка, перепугавшись, рванулась в сторону, а её саму едва не сшибли воины, моментально прибежавшие утихомирить скандал. Парни и Герреро, по опыту знающие, что от любой драки лучше находится подальше, окружили малышку и, подхватив её под руки, буквально унесли от побоища, к которому уже сбегались любопытные.

Они согласились идти на рынок, только потому, что не нашли купца на постоялом дворе. Отправившись туда, едва лодка причалила к берегу, чтоб как можно быстрее оказаться под опекой опытного человека, они узнали, что он ещё до света ушёл к своим торговым местам, чтоб организовать весь процесс наиболее эффективно. Пполмс спешил закончить продажи до праздника, чтоб отплыть, оставив на помощников и кладовщика, только самый залежалый товар. И иметь как можно больше средств на покупку новых товаров.

Разыскать на таком огромном базаре человека, который, к тому же, не сидит на месте, задача почти невыполнимая. Парни хотели снять небольшую комнатку на том же постоялом дворе и ждать, когда торговец вернётся. Но девчёнка устроила целое представление, полное просьб, слёз, хитрости и лести, что парни сдались и, сняв таки жильё, направились на рынок.

Выбравшись из суеты, возникшей у прилавка с платьями, они внезапно увидели купца, который сидел на коленках рядом с наголо бритым рабом с тяжёлой сумкой, стоящей у его ног и пересчитывал связки красных раковин, нефритовые бусины и бобы какао, которыми расплатились за уже проданные товары. Он раскладывал их по кошелям и опускал в суму.

Герреро, который первым увидел его, радостно вскрикнул. Пполмс поднял голову и увидев старых знакомцев заулыбался. Девочка, подошедшая со, всё ещё держащими её под локти парнями, заставила его иронично поднять брови. Но он вежливо поздоровался с малышкой и радушно похлопал по плечам мужчин.

Хотя он ещё не закончил всех своих дел, но такая радостная встреча привела его к решению перекусить и поболтать, тем более, что подошло время самого высокого солнца. Становилось очень жарко и хотя купец жевал валопохов - листья утоляющие жажду, он с удовольствием пообедал бы и выпил чего-нибудь. Вся компания направилась назад к постоялому двору, где подавали жильцам вполне приличную еду, которую готовили жена, дочери и рабыни, хозяина.

Они устроились на помосте, открытом со всех четырёх сторон. Крыша, такая же как на базарных навесах, держалась на четырёх крепких каменных столбах. А ветерок, дующий с моря, приносил приятную прохладу. Братья во всю болтали с пполмсом. Они были рады видеть знакомого человека, относящегося к ним с приязнью. Кроме того, он снимал с них часть ответственности. Герреро, хоть и старший, был чужим в этой стране. Да и не на столько он был стар. Если мальчишкам ещё не было двадцати, то ему было двадцать девять. Только его борода добавляла ему возраста.

Волосы ему ещё на корабле обрили, сбрили и бороду. Как положено было рабам. Но за время пути она вновь отросла. Слава богу в ней уже не было вшей, которые мучили его всю жизнь, сколько он себя помнил. Шаак заставил его намазаться какой-то ядовито пахнущей травой и потом вымыться с корнем мыльного дерева. Если в майянской семье ванна для мужа была первой обязанностью жены, то испанская церковь считала мытьё грехом. Даже на корабле, когда матросы в шутку обливали друг дружку забортной водой, в самую жару, Агильяр ругался и потрясал своим молитвенником, вопя, что безбожники смывают святую воду, которой их окрестили, тем самым призывая в своё тело дьявола. Герреро понравилось ощущение чистого тела и отсутствие насекомых, хотя сначала каждодневное мытьё казалось глупой тратой времени.

Впрочем, москиты, в изобилии присутствующие во всех местах, где бы ты не находился, были, пожалуй, даже похуже вшей. Шаак научил его находить траву от надоедливого гнуса. Впрочем, для этого не надо быть шаманом. Её знали все индейцы. Правда их почему-то кусали меньше и реакция на укусы тоже была слабее. Ну, чтож, они были дома, в своём мире, и природа позаботилась о том, чтоб защитить их.

Купец заказал олью, горячие тортильи и посоле для питья, а так же немного свежих фруктов для девочки. С того самого момента, как она его увидела , малышка молчала. Видно, пыталась определить как себя вести с незнакомым стариком, с цепкими и умными глазами. Так похожего на их кассика.

Дом снова вернулся в неё. Взрослые всегда были строги с ней. И она прилично молчала, как и положено скромной воспитанной девушке. Правила приличия легче всего выручают, когда хочешь понаблюдать и оставить о себе хорошее впечатление. Никогда не ошибёшься, если будешь делать так, как тебя научили с детства. Наконец торговец сам обратился к ней.

-Как тебя зовут, малышка?- ласково спросил он.

-Иш-ц'унун,- слегка пряча голову в плечи тихонько ответила она.

Торговец улыбнулся. Тебе подходит. Ты и впрямь похожа на маленькую птичку, пьющую нектар цветов. Он кивнул на головку девочки. За неимением украшений, она убирала головку цветами.

Обед затянулся надолго. Торговец подробно распросил обо всех событиях произошедших в его отсутствие. Повздыхал о полюбившемся ему мальчике, о котором, к несчастью братья ничего толкового сказать не могли.

-Я возьму вас всех на корабль. Мне было заплачено за то, чтоб я доставил обратно тех, кто сможет вернуться. Вы вернулись с девочкой, значит она тоже входит в наш договор. И за наградой Шаака мы зайдём. Я буду рад узнать и сообщить сообществу купцов, что происходит в этом селении. И забрать награду вашего брата, особенно, если вы решили пустить её на доброе дело, тоже будет правильно. Вот только закончится праздник и в путь!

Глава 47.

-Доктор, он не просыпается!- Ирэн ворвалась в каюту врача, едва постучав.

Тот, с наполовину выбритой щекой, в клочьях пены, растерянно смотрел на запыхавшуюся девушку.

-Он дышит? Частота дыхания нормальная?

-Да,.. но он не просыпается. Я звала его, трясла, ничего..

-Если он нормально дышит, то я могу добриться и одеться, пожалуй.

И доктор, разведя руками, продемонстрировал свою голубую пижаму.

Ирэн, слегка покраснев, одновременно от неловкости положения и от злости на копушу-врача, взволнованно заходила по палубе, то и дело топая ножкой в унисон своим неспокойным мыслям. Гормоны добавляли нестабильности её и так темпераментному характеру и она просто кипела от обилия эмоций.

Наконец, нужно сказать довольно скоро, из каюты вышел доктор со своим неизменным чемоданчиком и, семеня, направился за, сорвавшейся с места Ирэн. Анастасио, который видел её бега по палубе из иллюминатора, уже одетый, стоял у двери Ваниши. Он не посмел войти, поскольку ответа на свой стук не услышал.

-Что случилось?- с тревогой спросил он у Ирэн.

-Он не просыпается!

Всякий раз, когда она произносила эту фразу, градус накала повышался и теперь она звучала, практически, истерично.

-Ну-ка успокойся,- рассердился доктор!

Вчера вечером, когда Ирэн заснула, а Ваниша ещё ворочался без сна, после сообщённого известия, он решил посоветоваться с доктором и сообщить ему о том, что он может стать отцом. Так что тот, вполне резонно, хотел вывести её из паники.

-В твоём положении нужно научиться держать себя в руках, это вредно для будущего ребёнка.

Для пожилого доктора, беременность Ирэн была только медицинским состоянием. Но сама девушка вряд ли хотела, чтоб, так вдруг и приземлённо, эта новость была раскрыта ещё перед кем-то. И она, и Анастасио, зыркнули друг на дружку, испытывая в этот момент одинаково не приятные чувства. Однако, своего врач добился, Ирэн прекратила паниковать и стала злиться. Перерыва между появляющимися чувствами не наблюдалось. Похоже, в данный момент, Ванише просыпаться не стоило.

Медик разобрал свой чемоданчик, послушал сердце Мо, заглянул под веко, поводил под носом бутылочкой с нашатырём. Состояние Мо никак не изменилось. Он только поморщился от запаха нашатырного спирта и продолжил спать.

-Ну.. вот.. Я говорила. Он не просыпается.

-Послушай, Ирэн, у меня есть предположение. Подтвердить его я не могу никак. Но оно самое логичное. Поскольку у вас всех существует эта катавасия с видениями, то возможно, он находится в одном из них и оно ещё не завершено. Дышит он нормально. Работа сердца не нарушена. Если это длилось бы больше суток, я поставил бы ему капельницу с питательным раствором и, прошу прощения за подробности, катетер. Но давай немного подождём. Если моё предположение верно, он проснётся, как только закончится то, что ему нужно увидеть. Возможно, попадая в определённое время и место, он не должен прерывать сеанса.

-А что, логика в этом есть,- задумчиво подтвердил Анастасио,- давай подождём? Хотя бы до вечера.

Он и доктор вышли на палубу. Ирэн сказала, что не оставит Мо ни на секунду. Доктор попросил стюарда принести её завтрак в каюту, а им накрыть в кают-компании. Анастасио, какое-то время вынужденно молчавший, когда они остались в одиночестве, наконец решился.

-Ирэн ждёт ребёнка?- чуть запинаясь, удивлённо спросил он.

-Это не так уж и невероятно, юноша, если они живут, как партнёры,- недовольно ответил доктор.

-Да, конечно,- смутился тот,- но, я не думал, что, при такой перспективе, можно думать о детях.

-Ну, во-первых, это не наше дело. Во-вторых, мне, как медику, вся ваша компания доморощеных медиумов, истерических состояний, каталептических припадков, не внушает доверия. Я не знаю, что вы там видите, насколько вся эта надуманная фантастика соответствует действительности. Я в эти предвиденья конца света не верю. Ещё меньше, уж простите, верю в Драконов. Моё дело смотреть, чтоб пассажиры яхты были относительно здоровы. То есть, чтоб ничто не угрожало их жизни. А психиатром я быть не хочу. Я терапевт. Немного знаю хирургию и аккушерство. Я всю жизнь проработал корабельным врачом. Я реалист, а не мистик. Пока ваше состояние не угрожает немедленной смертью, я предпочитаю углубляться в психиатрию как можно меньше. А беременность самая нормальная вещь из всего, что может произойти с женщиной.

И доктор обрадованно встретил вовремя появившийся завтрак. В отличие от субтильного Анастасио, он любил хорошо и с удовольствием покушать. Хотя большого лишнего веса не имел. Так, здоровую сангвистическую округлость..

Праздник почитания богов-покровителей должен был начаться через день. Всё это время Иш-ц'унун мечтала попасть на торжество и посмотреть, как оно проходит в большо городе. Их торжества были не слишком впечатляющи. Скорее болезненны. Поскольку рабов у них в селении не было, на любой праздник от каждого жителя требовалась малая жертва. А, поскольку наименее полезной частью тела их жрец почитал язык, то, после праздника, обычно, вся деревня погружалась на пару дней в вынужденное молчание.

-Молитвы,- увещевал жрец,- можно произносить и про себя. Боги всё равно их услышат. А попусту болтать, только грехи множить.

Девочка и хотела посмотреть праздник, и боялась. Она никогда ещё не видела, как убивают людей. Конечно, вся деревня сбежалась, когда принесли останки охотника, порванного пумой. Пришлось помогать освобождать тело женщины, раздавленное камнем, когда чиканы трясли землю. Обмывать мёртворождённого братишку. Но жертвоприношения.. никогда. Но пполмс успокоил её сказав, что боги покровители предпочитают получать подарки, а не жертвы. И тут всё обходится малой кровью, в прямом и переносном смысле.

Пполмсу понравилась девочка. Даже её кокетливое владычество над влюблённым юношей. Она-то полагала, что он этого не видел. Но он стоял в сторонке и наблюдал за невинной любовной игрой. Историю, сочинённую братьями, торговец одобрил. Даже согласился взять на себя покровительство над доставкой "просватанной невесты". Это нормальная практика для дальних браков. Всякие могут быть обстоятельства. А Нито опасный город. Охрана трёх рабов здесь не сработает. Лучше бы вообще девчонке сидеть на корабле. Кассик и многие его приспешники большие любители молоденьких девочек. Доносчики на базаре следят за тем, когда привозят на торг юных рабынь. И, наверняка, базарный смотритель не пропустил её появление на рынке.

-Сиди смирно в постоялом дворе,- ответил он малышке на робкую просьбу взять её на праздник,-ни о каких походах в город и не думай,- если ты понравишься кассику или ещё кому из богатеев, моё покровительство их не остановит. Покупать тебя не станут. Знают, что я рабами не торгую. А вот украсть могут. Подошлют наёмников и пискнуть не успеешь, как окажешься в наложницах. А они зачастую не долго живут.

-Тогда и мы не пойдём, посторожим её,- встревожился младший,- а вдруг и вправду заметили.

-А почему вы рабов не продаёте?- поинтересовался Герреро,- ведь на корабле у вас рабы есть.

-Моего брата когда-то угнали в рабство. Разорили нашу деревню и увели всех, кто остался в живых. Мы с отцом в это время возили товары в город. А вернулись на пепелище. Отец поспешил обратно, просил кассика о помощи. Воины искали разбойников, но те успели скрыться по реке. Я всю жизнь ищу брата. Всё надеюсь, что он ещё жив. Хотя надежда прямо скажем зыбкая. Я стал торговцем, чтоб иметь возможность объехать всю страну. Не сразу, конечно.

Сначала служил у купца. Потом стал помощником. Научился выгодно торговать. Договаривался со своим хозяином о провозе собственного товара за долю в торговле. Потом вошёл в долю с Вокхином, вашим кассиком, и купил корабль, с его долей вложений. Теперь вожу его грузы вместе со своими. Я хотел выкупить долю, но кассик не соглашается. Дела шли неплохо, приобрёл ещё два судна. На них торгуют мои сыновья. А это моё первое и я люблю его больше других.

А рабы.. Я покупаю рабов и даю им возможность выкупиться. А продавать не стану никогда..

Девочка накуксилась. Праздник проходил мимо. Но перспектива быть похищенной испугала малышку. Пполмс даже заметил, что она, как животное, всё время старается находиться в том месте, из которого есть возможность сбежать.

В день перед праздником он вдруг предложил перенести всё на судно и отойти от берега. Сам он с матросами на лодке приедет на жертвоприношение, а после сразу вернётся обратно и они отплывут. На само торжество и трапезу он оставаться не собирался.

Братья подумали, что торговец хочет просто отплыть быстрее. На самом деле один из прикормленных базарных вояк сообщил ему, что девочкой заинтересовались. Торговец знал, что все моряки очень ревностно относятся к жертвованию своему богу. Океан место опасное. Покровитель там - необходимость. На корабле останутся только рабы. Купец доверял своим рабам. Он относился к ним хорошо. Давал возможность стать свободными. Им не выгодно было предавать такого хозяина. Пполмс предупредил юношей первыми перед самым уходом.

-Будьте настороже. Я нарочно увёл всех на корабль. Лодку с наёмниками на воде далеко видно. Я собираюсь вернуться до темноты и отплыть. Но, если девчонкой заинтересовался сам кассик, то он может задержать меня нарочно. Чтоб в темноте напасть на корабль. Слушайте. На море звук разносится далеко. Приготовьте жаровню и факелы. Чтоб сразу осветить корабль. Тогда отобьётесь. Кассик не знает, что такое преданность рабов. Думает, они за хозяина жизнью рисковать не станут. Много воинов не пришлёт.

Уходя на праздник, купец раздал остающимся рабам оружие и предупредил о возможном нападении.

-Вряд ли наёмники устроят бойню. Они всегда стараются захватить как можно больше рабов. Но, если сражение завяжется всерьёз, они будут убивать без жалости. Это бывшие воины, чем-то себя опозорившие, изгнаные из своих родов. Они не ограничатся только девочкой, а уведут тех, кого смогут. Остальных убьют. Просто, чтоб не было свидетелей. Могут разграбить и уничтожить корабль, могут увести, если среди них есть моряки. Я надеюсь, что малышка попалась на глаза не людям кассика. И у них нет связи с наёмниками.

Город гремел барабанным боем, ревели огромные витые раковины и трубы. Нито был огромен, по сравнению с небольшим Киригуа. Здесь был не один храм и соответственно не одна храмовая площадь. Но боги-покровители мореплавателей и путешественников имели жилище, с верхней площадки которого, видно было море. Храм находился сразу за рынком. Чем ближе пполмс с командой подходили к нему, тем больше инструментов можно было разобрать в оркестре. Уже слышны были флейты и свирели, трещотки и колокольчики.

Стеллы с изображениями богов и алтари для приношений располагались полукругом у входа в пирамиду. К покровителю моряков и путешественников Шаман-Ик тянулась очередь из купеческих судовых команд, несущих к каменным барельефам нефрит, копал, бирюзу и какао, черепаховые украшения и фигурки богов. Обсидиановых и нефритовых было больше всего. Моряки, не такие богатые как купцы, приносили связки перьев, и игл скатов, редкие раковины и кораллы, ожерелья из акульих зубов всё, что им удалось добыть в путешествии этого года. Дары для покровителя приходили как бы сами по себе. Главное было не пропустить наития и можно было понять, что хочет получить бог.

Этот храм был не единственным, где шли празднования. Сегодня приносили дары всем покровителям. Земледельцы и рыбаки. Пчеловоды и ткачи. Охотники и старатели. Возле всех храмов города воздавали подношения и, кроме того, конечно жертвовали кровь. Протыкали языки, щёки, нижнюю губу и смазывали личину покровителя, а так же получали кровавый знак на лбу от жреца, стоящего рядом с алтарём. Он писал имя бога в знак того, что подношение принято.

В конце дня на главной городской площади показывали представление, изображающее истории всего пантеона богов, начиная с безликого и непостижимого верховного бога Хунаб Ку и его сына Ицамны. Кассик и приглашённые гости начинали торжественный обед, остатки которого доедали простые городские жители.

Торговец понял, что самые плохие его предположения сбываются, когда он вместе с именем бога, получил глинянную бляху с его изображением - личное приглашение от кассика на представление и обед.

Главная площадь была приспособлена для таких событий. Прямо по центру с одной из сторон возвышался помост для выступлений. Напротив возвышение для кассика и высшей знати, амфитеатром ступенями сходящее вниз к сцене. Отказаться от такого приглашения, значило смертельно оскорбить кассика. И навсегда потерять рынок в Нито. Один из самых больших во всей земле майя.

Однако это были ещё не все проблемы. Прежде чем идти на праздник, следовало позаботиться о даре правителю. Любой приглашённый должен был принести достойную кассика одежду и керамический сосуд наилучшего качества. Причём, если приглашение делалось купцу, то подарок должен был быть из как можно более дальних мест. В этом был особый шик.

Пришлось немедленно отправляться на склад. Керамика отыскалась легко. Оказалось один из оранжевых кувшинов Чечен-Ицы, с изображением Кукулькана-крылатого змея, хранитель оставил для себя и, конечно, с радостью отдал хозяину для кассика.

С одеждой было хуже. Вся она оказалась распродана. Однако, порывшись в записях, работник нашёл упоминание о том, что среди новых, ещё не разобраных товаров, есть вещи купленные оптом у охотников на птиц. Их женщины часто использовали мелкие перья в тканых вещах. Тогда как крупные продавались связками для изготовления головных уборов.

Разворошили три тюка, пока добрались до нужного. Двадцать плащей один лучше другого, украшенных мелкими перышками диких индеек, перепелов и уток - тех птиц, которых охотники убивали для еды. Небольших певчих птиц ловили на клей и старались отпустить живыми позаимствовав у них часть оперения. Одежда с такими перьями была более редкой и дорогой и только один наряд из перьв попугаев, мотмотов и певчих птиц был достоин стать продарком кассику.

Купец не мог отправить на корабль матросов. Ему прилично было явиться в сопровождении как можно большего количества слуг, а поскольку все рабы находились на лодке, то сопровождать его пришлось тем, кто оставался с ним.

По дороге на склад один из матросов осторожно прикоснулся к руке купца.

-В чём дело?- оторвался от своих мыслей тот.

-За нами всё время следует один и тот же водонос.

Пполмс исподтишка глянул в ту сторону, куда показал ему матрос. Он заметил не высокого мужчину с развитыми мускулами и кувшином на плече. Причём, судя по лёгкой походке лжеводоноса сосуд был явно пуст. Да и вёл он себя не слишком похоже на забитого простолюдина из самых бедных, который вынужден торговать водой. Однако его лица разглядеть не удавалось. Он всё время держался поодаль и прятался в тени строений или деревьев.

-Последите за ним по очереди, сказал он своим. Так, чтоб он ничего не заподозрил. Может он и подойдёт к тому, кто его послал.

Приходить полагалось заранее, чем раньше, тем ближе место, которое ты занимал к правителю.Что одновременно являлось проверкой на лояльность. Ведь, чем больше у тебя желания находиться рядом с великолепной персоной, тем больше твоя преданность. Пполмсу не слишком хотелось сидеть рядом с кассиком, но и опоздывать было нельзя, иначе попадёшь во враги.

Как правило, являлись приглашённые заранее и чуть ли не устраивали драк у входа. Купец явился как положено, пропустив вперёд пару человек из тех, с кем не хотел заводить вражды и с помощью своего десятка крепких парней привыкших к веслу выбил подходящее по рангу шестое место. После судьи, батаба Киригуа, приехавшего жаловаться на обнаглевших охотников за рабами, смотрителя рынка, сына кассика большого прибрежного селения, находящегося в спорной области между двумя большими центрами Нако и Нито, желающего присмотреть себе невесту среди многочисленых дочерей местной знати, и двух богатейших купцов из Шиколанго имеющих флот из более чем двух десятков судов.

Пполмс точно знал, почему такие люди самолично прибывают в Нито раз в год. Именно их лодки увозили безымянных рабов с отрезанными языками и похищеных девочек, либо из достаточно влиятельных семей, либо тех, которые не сумели без вреда для рассудка выдержать любвеобильного кассика и его окружение. А иногда и то, и другое вместе. Чем грязнее дела, тем больше доход. Но и молчание сохранять требовалось. Поэтому личное участие в далёких и опасных плаваньях тех, кто мог бы уже полёживать во дворце, достойном правителя, в родном городе.

Много лет назад, приближенный кассика предложил ему возить на продажу рабов. Он тогда ещё не знал подоплёки, но отказался из-за своей семейной истории. Сказал, что его маленький корабль для этого не годится. Больше одного раза владыки не предлагают. Какое-то время он чувствовал, что люди кассика наблюдают за ним, как за неблагонадёжным, потом, убедившись, что он не обманул, и действительно работорговлей не занимается, наблюдение ослабили до обычного уровня. А следили в Нито все и за всеми. Давно перестал бы появляться в здешнем зверинце, если бы не очень разнообразный по товарам рынок.

Сюда стекались товары изнутри страны по рекам и насыпным дорогам. Да и окрестности самого озера Исабаль были щедры на различные местные редкости. Кроме того, ходят слухи, что когда-то в его глубинах огненные чиканы похоронили столицу древнего царства Атитлан и иногда, после сильных штормов, на берегах случаются находки, доказывающие справедливость таких легенд. Вещи эти имеют чрезвычайную ценность, потому, что чиканы ничего не возвращают людям без цели. А если понять и выполнить то, чего хотят боги, то тебе обеспечено лёгкое посмертие под кроной великой Сейбы. А чтоб толковать волю богов существуют чиланы.

Затихали трубы и барабаны гремевшие в разных точках города. Радостная толпа разошлась по домам, чтоб передохнуть перед вечерним весельем. Ведь на главную площадь простому народу можно было попасть только после окончания празднования знати.

Для простолюдинов актёры представляли совсем другое. Маленькие, более близкие народу, смешные сценки, о том как поссорились два торговца горшками, о земледельце и птицах, о пьянице и его неверной жене, о ленивом пасечнике и Такси Колель хозяйке пчёл. Во время представлений зачастую смешливые простолюдины хохотали так, что заглушали актёров и тем приходилось начинать сценку сначала.

Во время основного представления всё было совсем иначе. Если маски народных сценок были богаты подробными деталями, то маски богов традиционного действа были чётко регламентированы. Иногда, даже просто безлики. И имели только надпись с именем бога и вырезы для глаз. Всё было очень просто. Внимательно наблюдающее за такими спектаклями жречество, не упускало случая обвинить актёров в преступном небрежении к традициям изображений кого-нибудь из многочисленного пантеона богов и чиканов.

Смех слышался редко. Смеяться над богами и историями их общения с владыками чревато. Из этих спектаклей можно было подумать, что боги снисходят только к знатным и родовитым.

Поскольку собирались гости практически одновременно, то и процедура рассадки дальше превращалась в обозначение расположения и немилости. Предложенное место озвучивалось после вручения подарков, но менялось крайне редко. Всё же процедура "выбивания очереди" учитывалась. Только крайнее недовольство скупостью дарящего могло вызвать неудовольствие владыки. Чего практически не случалось никогда.

Пполмс расположился по правую руку от кассика. Правда близкий номер не значил, что он окажется совсем рядом. Были ещё родственники и приближённые и он с облегчением вздохнул. Подарки были приняты. Моряки отправились на положенные им места на ступенях под помостом знати. Но это не значило, что он сможет незамеченным покинуть праздник. Купец должен был теперь отсидеть всю положенную церемонию до конца. То, что он был приглашён, уже помогло достигнуть желаемой цели - задержать его в городе до темноты.

Их преследователь куда-то исчез. Пути на обед кассика простому водоносу закрыты. Как узнать кто именно позаботился о приглашении на обед? Это мог быть и сам владыка, и любой из его ближнего круга. Или даже просто купивший такое место за ценности или услуги, через тот самый ближний круг. Это тоже являлось статьёй дохода. Что только не становилось здесь предметом продажи. Даже честь собственных дочерей. Иногда денег мало, а дочерей много. Для некоторых приятнее, если всё наоборот.

Купец тихонько оглядывал гостей и вдруг заметил, что один из слуг что-то шепнул младшему брату кассика, наливая ему напиток в чашу. Что было совершенно невозможно по всем дворцовым правилам. Когда слуга повернулся в его сторону, пполмс сразу узнал в нём водоноса.

И не только. Это был их давний знакомец, бывший соискатель Маски, оставленный в разграбленной деревне. У кого, у кого, а у него были мотивы желать зла своим бывшим товарищам. Скорее всего он попал в город с жалобщиками на разбойников. И был или продан, как раб, или передан властям, как один из шайки преступников. Тогда, возможно, и сами разбойники находились под покровительством брата кассика.

На всякий случай купец решил ничего не есть и не пить. А потом, что-то вспомнив, достал из-за пояса кошель.

Глава 48.

На корабле осталось восемь гребцов и наша троица с девочкой. Пока было светло, корабельная жизнь шла своим чередом. Уборка, проверка найтовки товаров, готовка еды. А так же весёлые шутки и перебранки, как бывает среди равных. Девчонку правда умудрились довести до слёз при первом же приступе высокомерия. Как только хозяин ступил за борт и на корабле остались только рабы, малявка начала строить своего поклонника. Он, то бегал смачивать прохладной водой тряпку на лбу, с которой она лежала, жалуясь на качку, то укрывал её, потому что её знобило от "холодного" ветра, то водил её по кораблю, отыскивая самое безопасное место.

Один из грубоватых гребцов, заметил, что выкупленная рабами женщина, ниже самих рабов и должна вести себя скромнее. И даже попробовал ущипнуть её по свойски, что чуть не вызвало драку между ним и влюблённым парнем. Старший среди гребцов, который выкупался к концу этого путешествия и считал себя почти свободным, одним грозным взглядом утихомирил задир.

Это был огромный воин со шрамом от топора через всё лицо. Он попал в рабство получив эту страшную рану в бою. И сначала напавшие хотели добить его. Но батаб приказал дать ему несколько дней, чтоб решить будет ли он жить. Уж очень ценный раб мог получиться из него. Он выжил и был продан за нереальную цену триста бобов какао. Выкупаться ему пришлось долго. Это был первый гребец этого самого корабля. Он по отечески нежно относился к пполмсу и тот обещал ему, что позаботится о его будущем.

Солнце клонилось к закату, и очень скоро должно было стемнеть. Но от пристани не отошла ни одна лодка. Значит купец был прав, и его задержали на празднике. Теперь нужно было приготовиться к возможному появлению гостей. Тот же гребец, что чуть не затеял свару, опять высказался по поводу того, что не очень хочется проливать кровь из-за того, что находится под хвостиком этой пташки. На что получил ответ, что сражаться будет за имущество хозяина, за что положена соответствующая цена, которая очень приблизит его освобождение. И, если он будет внимательным и осторожным, то и жизнь свою не подвергнет особой опасности за высокими стенками корабля, и сможет поблагодарить девчонку за такую возможность хорошо заработать.

Стенки лодки хорошо облили и повесили на борта тщательно пропитанные водой плотные плащи-одеяла. Чтоб нападающие не подожгли корабль горящими стрелами, если поймут, что проигрывают бой и оставляют нежелательных свидетелей. Жаровня с углями стояла наготове, прикрытая крышкой. Маленькая щель освещала алыми отблесками только приготовленые факелы, прислонённые к ней.

Все лишние вещи с палубы были убраны и уложены так, чтоб ничего не мешало свободно двигаться. В последний момент перед полной темнотой, когда край солнышка уже таял на горизонте, подняли младшего и он набросил тяжёлые мокрые накидки на навес, который даже слегка прогнулся от их веса и застучал весёлой капелью стекающей с листьев воды.

Обычно на кораблях ложились с темнотой и вставали с первым светом. На ночь становились на якорь. Или по возможности заходили в закрытую бухточку. То, что корабль вышел в море, а не остался у причала, уже должно было намекнуть наёмникам, что пполмс предупреждён о нападении и, если они не слишком глупы и самонадеяны, им стоит отказаться от этой мысли. Поэтому игры в то, что на корабле все спят, вряд ли кого-то обманут. Но в темноте обнаружить подплывающую лодку можно только по звуку. А значит тишина не только маскировка, но и первая необходимость.

Сидели, прислонясь к бортам, расслабленно и уверенно. Это было не первое нападение на корабль в их жизни. Наёмники знали удобные бухты-пристани вдали от поселений, но и там купцов иногда подстерегали шайки пиратов. Пполмс - бывалый моряк и мог определить по самым мелким отклонениям погоды и поведению морских обитателей, не поднимется ли нежданный шторм и, зачастую, ночевал на расстоянии от берега, заходя в бухты, только, если непогода показывала какие-то явные признаки.

Оружие у руки, вода, для тушения пожара запасена, молитвы богу войны и богам покровителям прочитаны. Рабам не положено приносить подношения, но моряки брали подарки от своих товарищей и клали вместе со своими. Боги разберутся что и от кого, и прикроют от штормов и морских тварей, от нападений пиратов на воде и на суше.

Да, были и такие, что нападали на спящих с лодок. Их было мало, но такие случались. Например, разорившийся купец из Экаба, пожелавший торговать солью и, потерявший в шторм первую же партию товара, купленного на, одолженный под имя, залог. Торговец из него получился плохой, а вот пират удачливый. Объединив несколько сухопутных отрядов и свой корабль, он создал маленькую пиратскую армию, несколько лагерей в чаще, где прятали рабов и награбленное. Да и сами разбойники зализывали полученные раны.

Небо, полное звёзд, как будто вращалось над головой. Тёмные шлейфы прозрачных облаков быстро пролетали, как сорванные ветром паутинки. День чёрной луны как будто нарочно выпал на сегодня. Одних звёзд было не достаточно, чтоб осветить воды залива. Отлив тоже был на стороне тех, кто сейчас отошёл бы от берега. Лёгкий плеск волн о борта мешал различить не движется ли к ним лодка с готовыми напасть врагами. И всё таки они расслышали их. Ритм гребков отличался от неровных касаний волны. Правда подобрались они совсем близко. Две лодки, каждая на шесть гребцов и ещё один, скорее всего, старший над ними.

Четырнадцать против одиннадцати. Но с врагами воевал и сам корабль. Высокие стенки защищали от прицельных выстрелов. В навесе, прикрытом толстой мокрой тканью, стрелы вязли и огонь на наконечниках, шипя, угасал. Зато залп, дружно пущенный с корабля, прочертив огненные полосы, наделал неприятностей. Острые и тяжёлые каменные наконечники пробили грудь и плечо двух гребцов и сшибли в воду одного из командиров. Первый же удар уравнял силы.

Грубиян, задиравший Иш-ц'унун, заливисто закричал. Клич был не тише, чем у чёрного ревуна и звучал устрашающе, тем более, что был подхвачен ещё десятком глоток. Второй залп посеял ещё большую панику. Хотя до борта корабля оставалось всего метра три, но взбираться на него под стрелами, летящими сверху, верная смерть. Бой получался неравным. Он был проигран ещё не начавшись толком. Ещё в одного гребца попала стрела. Она пробила живот и разбойник кричал тонко, как заяц. Девочка заткнула уши. Крики раненного сверлили уши.

А её ласковый влюблённый поджёг факелом смесь жира и смолы в глиняном горшке и швырнул его в ближайшую лодку. Черепки звонко треснули по бортам, а горящая липкая смесь, треща и плюясь мелкими огненными брызгами, вгрызлась в дерево лодки. Гребцы отпрянули. Один из разбойников, тем не менее, стал деловито заливать огонь, но остальные, теснясь и толкаясь, стали разворачивать долблёнки к спасительному берегу.

Гребцы на корабле продолжали стрелять вслед и издевательски улюлюкать. Нападение отбили малой кровью. Никто не получил даже царапины. Факелов не гасили. Собирались ждать хозяина. И хотя все чувствовали лёгкую эйфорию, смеялись и перешучивались, но "почти свободный" бдительности не терял. Его лицо, казавшееся из-за шрама постоянно хмурым, на самом деле было серьёзным и сосредоточенным. Он внимательно следил не пожелают ли нападавшие вернуться, надеясь, что на корабле расслабились, посчитав бой выигранным окончательно..

Изображавший слугу старый знакомец, прячась за спиной пполмса, налил напиток в его чашу и быстро испарился. Купец, уже успевший достать из кошеля вещицу, о которой вспомнил совершенно случайно и удивительно своевременно, ухмыльнулся и повесил на палец витую нитку с вертящейся на ней наборной подвеской. Он аккуратно накрыл чашу ладонью, отчего игрушка на ниточке завертелась над самой кромкой медового бальче. Заглянув под ладошку, хитрец ухмыльнулся ещё раз. Ещё более задумчиво. Он обдумывал свои действия не долго. Ему просто не позволили.

-За мудрое правление моего славного брата, кассика великого Нито!- произнёс младший брат вождя и, поднеся чашу ко рту, быстро выпил до дна. Все соседи пполмса поспешили последовать его примеру и только он остался с полной посудиной в руке.

-Эй, купец!- только и ждавший этого момента, интриган привлёк всеобщее внимание,- ты почему не выпил за нашего кассика?!

Сидящие рядом поспешно отодвинулись, но торговец уже знал что ему нужно делать.

-Купец, почему ты молчишь? Отвечай кассику Нито!- подключился и сам владыка города.

Пполмс поклонился так низко, как только позволила ему его старая спина.

-Благодарю юного родственника великого кассика за то, что позволил мне воспользоваться моим ничтожным языком перед величайшим из вождей. Ведь простой купец не должен открывать рта, пока мудрейший из мудрых не задаст вопрос.

Прости мне мой маленький спектакль, господин, я только хотел обратить внимание знатнейшего на дар, который не является традиционным для сегодняшнего праздника, но, возможно, доставит удовольствие владыке. Я купец и понимаю, что такое выгода. Расположение кассика - богатство для торговца. Посмотри, вождь, это полезный подарок для знатной особы, имеющей множество завистников и нетерпеливых родственников, которые считают бога смерти слишком медлительным.

Лицо брата кассика посерело от страха.

Пполмс поднял руку ладонью вниз. На среднем пальце вертелась на нитке невзрачная подвесочка. Кассик презрительно скривился. Она представляла собой маленький наборной черепок. Бирюзовые полуокружья вверху и внизу, полоса чёрного, как ночь, обсидиана между ними, в котором горели два прозрачных ярко зелёных глазка.

-Это заговорённый амулет. Маленький символ бога смерти. Узнаёшь, так пронзительно смотрит только Ах-Пуч. Он насквозь видит тех, кто торопит бога. Его глаза из тунса, всегда поворачиваются к убийце и плачут, когда чувствуют яд. А этот бирюзовый камень с прожилками становится зелёным и пористым, если опустить его в отравленный напиток.

Лицемерный брат стал просто пепельным, так побледнела его кожа.

-Он может даже разрушиться в чаше, если яд слишком силён. Но зато тогда ты можешь выпить напиток без вреда для здоровья. Камень нейтрализует отраву. Я не выпил свой напиток потому, что в нём яд, владыка.

Со стороны, внимательный зритель мог подумать, что злодей сейчас потеряет сознание. У него тряслись руки и капли пота стекали по вискам.

-Кто-то отравил твой бальче? Этого быть не может!

-Не беспокойся, великий халач уинник, и прости мне мою дерзость. Я сам положил яд в бальче, чтоб показать тебе как действует амулет.

И он опустил в чашу череп. На изумрудных глазах проступила влага. Он приподнял амулет и нитка начала вращаться. Глаза бога остановились и все повернулись в направлении взгляда. Череп таращился своими буркалами на слугу с кувшином в руках.

-Кажется, ты солгал, купец. Или ты не травил напиток, или твой амулет не находит убийцу.

-Прости, кассик, я не хотел оскорбить хозяина подозрением, что на его пиру могут отравить гостя.

-Ну чтож, сейчас мы и проверим не врёт ли твой амулет. Выпей,- кассик схватил чашу и сунул её в руку незадачливого убийцы.

-Это не я!! Не я! Мне...- выкрикнул бывший избранник Маски и вдруг захрипел. Из его рта вырвался маленький фонтанчик крови.

-Мерзавец!- орал брат кассика, ворочая ножом в груди своего раба,- так оскорбить своего хозяина!

-Ты как всегда спешишь, брат! Как мы теперь узнаем причину его поступка?

Убийца напрягся. И пполмс решил, что враг в лице брата кассика ему не нужен.

-Я расскажу тебе кассик. Просто мне не сразу удалось узнать этого человека. Он изменился.

И купец поведал кассику историю соискателей Маски. Конечно, с многочисленными поправками.

-Глупая болтовня! Ты сочиняешь какие-то сказки. И в вине твоём нет никакой отравы!- крикнул брат кассика со злобой выплёскивая отравленный бальче. Тебя тоже надо убить!

И он взмахнул кинжалом. В это время над их головами раздался громкий свист. Все подняли головы к небу. На фоне ночного неба мелькнул алый хищный силуэт.

Народ на площади ахнул хором и начал в ужасе разбегаться. Купец прыгнул вниз. Его подхватили матросы. Вместе они выбрались из толпы и помчались к порту. Толпа бесновалась и кричала. Праздник в Нито никогда ещё не заканчивался подобным происшествием.

-Ничего, жрецы придумают как это обернуть в свою пользу..

-Да уж,- думал Ваниша просыпаясь, торговцы умеют лгать и играть словами, как и врачи. Не даром в очень тяжёлом русском языке слова врач и врать из одной категории. Да и жрецы не лучше. Но самая большая правда в том, что лгать это то, что лучше всего умеют все люди.

Глава 49.

Ирэн обрадованно вскочила.

-Ты проснулся!

-Проснулся,- не понял бурной радости Ваниша.

-Ты спал почти сутки,- обиженно сказала девушка, которая, от вынужденного ожидания и волнения, чувствовала себя совсем разбитой,- я думала ты впал в летаргический сон!

-Кажется ты поторопилась с выводами.. И, конечно, ты просидела надо мной весь день, измучила доктора и ничего не ела..- он с осуждением посмотрел на стол, заставленный нетронутыми тарелками.

-Я волновалась,- глаза Ирэн опять были на мокром месте и она уже готова была пролиться слезами, как весенняя серая тучка быстрым дождиком, но Ваниша обнял её.

-Девочка, запомни, слово "волновалась" ты должна теперь позабыть. Нашему ребёнку это вредно. Ты должна только радоваться и петь как колибри.

-А разве колибри умеют петь?

Ваниша засмеялся.

-А ведь ты права, ляпнул по аналогии с именем майянской девочки Иш-ц'унун. Это как раз и означает колибри. Всё это время я смотрел видения связанные с ней. Вот и сравнил.

-А правда, они такие миленькие, а как поют я не знаю.

-Ну, разве что чирикают. Тихонько. И свиристят. Один вид, правда, умеет издавать звуки хвостиком. Когда ухаживает.

-Вот заставлю тебя ухаживать... хвостиком!- быстро перешла от слёз к смеху Ирэн,- будешь знать как спать сутками.

-А вот ты, солнышко, теперь не влезай в эти сеансы больше. Они очень энергозатратны и тебе это будет тяжело.. Мы тебе всё расскажем.

-Неет,- капризно заныла девушка,- это нечестно. Мне тоже интересно посмотреть.

-Ты лучше поешь, а я позову Анастасио, он наверное тоже волнуется. И расскажу вам о том, что видел сегодня.

Пришёл не только Анастасио, но и доктор, и Пабло, которого командировала вся команда, узнать как чувствует себя хозяин их яхты.

Рассказ затянулся надолго. Ирэн в конце даже начала клевать носом. И Ваниша поспешил закончить и уложить её спать. Но ему самому не спалось. И не удивительно. Он проспал столько времени, что чувствовал себя бодрым и полным сил.

Небольшая библиотека яхты была больше тематической, чем разнообразной. Он взял первую попавшуюся книгу. Она была на русском языке. Как раз недавно он вспоминал о нём. Интересно не забыл ли? Ваниша развернул книгу.

-Гора Белуха. Вход в Шамбалу?- прочёл он,- скольким горам приписывали мистическую возможность по переходу в иные миры. У майя пещеры считались входом в Шибальбу, потусторонний мир. А входом в Шамбалу называли и гору Кайлас на Тибете и горы Меру в Индии.

Интересно, что существует поверье, что внутри горы Кайлас в состоянии самадхи находятся великие учителя Иисус, Будда, Заратустра, Кришна и Конфуций. Что они послужат генетическим материалом для создания новой человеческой цивилизации, когда придёт время её смены. И что гора эта построена атлантами оставшимися живыми после потопа. А ещё местом входа считается мифический Белый остров, являвшийся якобы вершиной гор в море, на месте которого теперь беспощадная пустыня Гоби. Он открыл книгу на новой странице.

В обширной литературе, посвященной тайнам исчезнувшей цивилизации, предположительно существовавшей до начала официальной хроники человечества, можно встретить самые разнообразные гипотезы о существовании материков и островов в различных частях земного шара. В них существует одинаковый сюжет о переселении части спасенных людей в Египет, на территорию современной Мексики и Перу и в центр Азии, на территорию современной пустыни Гоби. Об исходе в эти точки говорится в рассказах о затонувшей Атлантиде (Атлантический океан), о полярной прародине Гипербореи или острове Туле (Северный Ледовитый океан), о древнем континенте Му (Индийский океан). Во всех мифах об этих легендарных землях существует общий сюжет о размещении в тайной обители в центре азиатского материка, лучших представителей господствующей расы, для сохранения накопленных знаний и управления развитием человечества.

Письма Махатмы, XXI (1882 г.):

'Пятая раса - наша - началась в Азии миллион лет назад'.

Анни Безант:

'Пятая, или Арийская раса, которая стоит ныне во главе человеческой эволюции, произошла от пятой подрасы атлантов, наиболее выдающиеся семьи, которой были выделены и водворены в Центральной Азии, причем новый расовый тип развивался под непосредственным наблюдением Высокого Существа, технически называемого Ману'.

Что ещё он может вынести из этой легенды? Только то, к чему его усиленно подводят Драконы - чтобы найти Маску и соединиться с ней, нужно уметь войти изменённое сознание. Как и для желающих найти Шамбалу, которая открывается только избранным. А у индийцев упоминается подземное царство Патала, где живут полулюди-полузмеи - наги. Может быть это и есть дети людей и драконов?

Сколько же ещё он должен понять и вычленить из легенд, чтобы найти собственную Маску. А то, что она своя для каждого, он уже понял. На эту мысль его навели видения. Ведь судьбы соискателей Маски, даже тех, что добились успеха, разные. Ему нужен свой путь. Где он не потеряет Ирэн и их ребёнка. И сможет возродить своё потерянное родство.

Может быть ему нужно попасть в один из ашрамов, где йоги его научат как правильно концентрироваться. Или посоветоваться с Тибетскими монахами. Но нет, Дракон говорил, что Маску найти должен я сам. То есть, исходя из логики, сам привести свою душу в то состояние, когда мне откроется Путь к Маске. Научиться верить и пройти по своему огню к истине.

-Господи, как высокопарно это звучит..

Странно, Драконы не показали что произошло с Шааком и другими избранными. С точки зрения литературного изложения, их история рванная и не логичная. Столько времени посвятили мальчику и вдруг он исчезает без объяснений и появляется девочка, которая в Драконов даже не верит.

Тем не менее, то ли сам мальчик в образе Дракона, то ли его Драконица, похоже охраняют возвращающихся домой. И этот свист. Язык гуанчей.. или атлантов.. а может Драконов? Он узнал много языков, но этот ещё ему не открылся. Ваниша закрыл глаза и попробовал повторить несколько запомнившихся переливов. Но его горло сопротивлялось. Он не помнил как это делал Шаак.

Вот мальчик идёт в огненных искрах. Нет, не складывает губы, как для свиста, а выдыхает как будто поёт. Но разве мужские связки могут повторить этот нежный, но мощный звук? В его памяти возникла маленькая пламенная фигурка ведущая его вперёд, в алой чешуе и зелёными глазами его Ирэн.. И Мо запел! Или ему показалось? Этот звук был таким громким, что к нему должна была бы сбежаться вся команда яхты. Но никто не бежал к нему. Показалось?..

Ванише было стыдно. Он чувствовал, что делает не достаточно, чтоб стать достойным такого огромного дела, как спасение человечества. Даже мальчик Шаак делал больше. Он как-то готовил себя. Он совершал поступки, за которые его можно было посчитать избранным. Пожертвовал семьёй, не побоялся далёкого путешествия, спасал селение во время эпидемии. А ведь был всего маленьким ребёнком.

-А я избран только потому, что выбирать больше не из кого,- горько думал Мо,-да, я написал книги, обратил внимание людей на то, как они живут. Рассказал правду о их предшественниках. Но воспринимаются они больше как моя версия истории, хоть и подтверждённая фактами. А некоторые вообще считают эту правду ещё одним измышлением фантазёра или фантаста.

Я занимаюсь благотворительностью. Драконы дали мне знания для многих бизнеспроэктов. Но это тоже не выходит за рамки нормального. Так делают многие. Что же я могу сделать такого, чтоб найти Маску. Или точнее, как я понял, чтоб Маска нашла меня. Не знаю. Я могу только просто быть человеком.

Почему я ушёл от Тенерифе? Может там было моё первое огненное испытание.. А я об этом не подумал.

Но сейчас всё гораздо организованнее, чем в древние времена. Никто не говорит, что нет места личному подвигу, но когда службы спасения говорят тебе, что ты лишь добавишь им хлопот своим появлением в месте катастрофы, то как-то глупо геройствовать и лезть куда не просят. Наверное моё испытание ждёт меня дальше.

Глава 50.

Мо уговорил Ирэн, что участвовать в длительных сеансах ей не стоит. Но всё пошло наперекосяк. Пока он бродил по библиотеке и мучил себя моралистскими рассуждениями, Ирэн уже унесло в прошлое.

Глядя на морскую гладь с высоты птичьего полёта, ей вдруг пришло в голову, что раньше она таких снов не видела. Может это малыш рассказывает ей? Она точно знает, что это не обычный ребёнок. Впрочем так, наверное, думает любая мать. А пока вот она - вода, серебристая, как зеркало, до самого горизонта. А с другой стороны чаща леса на берегу. Волна такая маленькая, что едва прикасается к песку с неслышным придыханием, лениво слизывая поднимающиеся песчинки и тут же отправляя их обратно...

Дорога домой всегда кажется короче. Парни веселились, несмотря на то, что младшему иногда нравилось походить в меланхоличном страдании перед маленькой кокеткой. Но, вот уж, кто-кто, а она не упускала случая посмотреть любое новое место. Девочка догадывалась, что такое путешествие, возможно, будет единственным в её довольно предсказуемой женской жизни, ведь ей придётся выйти замуж и вернуться к ненавистной домашней работе. А ещё ведь все женщины рожают. Это так страшно, она видела. Вот если бы можно было жить как живут мужчины. Например, плавать на корабле, как этот старый пполмс.

Конечно она и сейчас не сидела без дела. На корабле работали все. И, если бы она даже захотела повертеть всеми этими мужчинами, которые обожали её, то строгий купец одним взглядом остановил бы её фокусы. Он тоже любил Иш- Ц'унун, она, как любая девушка знала это на уровне инстинкта, но послаблений ей не давал. Да и привычная работа, делавшаяся в весёлой компании, с шутками и подначиваниями совсем не тяготила. А знание, что скоро ты увидишь что-нибудь новое и интересное, заставляло биться её маленькое сердечко так часто, как крылышки той самой птички, которая дала ей имя.

Уже завтра они приплывут в то селение, в котором избавился от страшного колдовства маленький мальчик, ушедший за Маской Дракона. Интересно, что с ним случилось? Иш-Ц'унун казалось, что она согласна поменяться даже с ним, чтоб только увидеть, существует ли на самом деле этот Дракон. Ещё месяц назад она думала совсем иначе. Найти жениха, не хуже, чем у дочери вождя, было верхом её мечтаний. А сейчас голову девчонки всё больше кружила сладкая свобода.

А вдруг страшный колдун вернулся в то селение и снова заразил всех какой-нибудь болезнью? Ведь зачем-то он сделал это в первый раз.. Может хотел принести всех жителей в жертву страшному Богу Смерти. Когда-то похожую легенду рассказывал их жрец.

Один мужчина потерял всю свою семью во время бури и просил Хурагана вернуть его близких. И бог, якобы, даже ответил ему. Но сказал, что они уже ушли в подземный мир и теперь только Ах Пуч может вернуть их, если захочет. Тогда мужчина нанял чёрного колдуна и тот убил всю их деревню. Принёс в жертву Вечно Голодному. А семья мужчины вернулась. Но, когда женщина увидела, что натворил её муж, она сама бросилась в море. А дети стали пьющими кровь, потому что мать всё время звала их из-за грани. И люди из соседних деревень поймали и сожгли их, а заодно и глупого отца, который связался с колдовством.

А вдруг мальчишка вовсе и не вылечил этих людей? И там всё ещё летает красный попугай и разносит злую болезнь.. Тогда они могут заболеть тоже. Страшно!.. Но и увидеть новые края хочется. Как живут там люди? Если так, как в этом ужасном городе Нито, про который взахлёб говорили матросы, то боги правы насылая на людей болезни. В таком месте слишком много тех, кто заслуживает самого страшного места в Шибальбе.

А купец с таким вниманием выслушал Ах-Цуба - старшего над рабами, почти свободного, со шрамом на лице. Как будто собственного сына. Он дал награду всем рабам, отстоявшим корабль, и поблагодарил их, как равных! Такой богатый человек! Куда богаче нашего кассика. У него есть ещё корабли. И склады товаров в четырёх крупных городах. А чего только нет на каждом складе! Когда она туда попала, и толстый сладкоголосый человек выбирал ей её первое взрослое платье, она поразилась сколько всяких вещей существует на свете. А уж, когда вышла на огромный шумный базар!

Но она согласна жить без этих дорогих и редкосных штучек, только бы не сидеть всю жизнь под крышей одного единственного дома. Пока она знала только такую жизнь, большой мир страшил девочку. Сейчас он её манит. Конечно она не дурочка и понимает сколько опасностей таит даже вот тот лес на берегу. Что уж говорить обо всём мире, где даже люди не похожи друг на друга. Другие страны, о которых говорил круглоголовый. Даже боги и то там другие. Представляю себе как это страшно, попасть туда, где не знаешь чем можно умилостивить всесильных богов. Долго ли ты проживёшь там, не рассердив какого-нибудь из них?

Иш-Ц'унун не заметила за своими мыслями, как овощи в её корзинке кончились. Она перечистила их все и теперь сидит задумавшись, а парни пялятся на неё, как на ходящую по ночам.

Герреро встал и взял у девочки корзинку. Она очнулась от своих мечтаний и поблагодарила очень вежливо. Она вообще не знала как вести себя с ним. Он помогал ей во всём, не давал делать тяжёлую работу, но и не вздыхал и не обхаживал, как делают это юноши, которые хотят жениться. Если бы она когда-нибудь знала отцовскую любовь, ей не трудно было бы понять отношение к ней испанца. Но малышка не знала родительской заботы и терялась в догадках, что хочет от нее странный добрый человек у которого волосы одинаково быстро растут на лице и на голове.

Несколько переходов от Нито купец соблюдал осторожность. Остановки делали как можно дальше от берега. В бухты не заходили. И вахты ночные несли безукоризненно. Все боялись возвращения разбойников. Не верилось, что вот так одним боем всё и закончится. Не привыкли знатные господа так легко отказываться от своих желаний. Пару раз им казалось, что по ночам они слышат плеск вёсел. Но всякий раз это оказывалось, то плывущее бревно, то какая-то рыбина.

За берегом в течение дня наблюдали тоже. Но, то ли брату кассика стало не до девчонки, то ли не было у него достаточно опытных преследователей, чтоб выследить купца и достать на открытой воде. Чем дальше отплывали от города, тем спокойнее становилась команда. Да и появление над городской площадью Дракона, вселило уверенность, что люди и корабль находятся под охраной. Громко об этом не говорили. Может боялись неосторожных слов. А может и самого Дракона.

Закат стал совершенно огненным. Облако, ещё недавно бывшее ослепительно белым, стало оранжево-алым, а небо быстро, как бывает в этих широтах, приобрело ту глубокую тёмную синеву с подпалинами, от которой кружится закинутая голова. А не смотреть на это буйство красок нет никаких сил.

Светлый огромный камень, почти скала, отколовшаяся от берега, обладал одним запоминающимся отличием - круглой дырой в середине. Может когда-то там была расселина, но волны и ветер изобразили чуть ли не идеальной формы отверстие. Такой знак было грех не использовать в качестве естественного маяка. Рано или поздно, но жестокие шторма прогрызут камень донизу и он осыпется под ударами особенно настойчивых волн. А пока, этот знак, с дополнительной отметиной на нём, говорил о том, что к этому месту на берегу привели насыпную дорогу и купцы могут воспользоваться приглашением гостеприимных хозяев и доставить свои грузы к торгу.

Уже не единыжды проходили люди пполмса этот путь, но в последний раз барышей не нажили. В этот приезд была надежда возместить упущенное.

Между камнем и берегом была естественная заводь. Большие волны докатывались в неё лёгкой пушистой пеной, а маленькие и вовсе не ощущались. Поскольку море не было бурным, судно завели в тихую лагуну и ждали только утра.

Все спокойно спали. Только Иш-ц'унун мешала назойливая луна, заглядывавшая в круглую дыру камня. Она встала и тихонько на цыпочках пробралась между спящими к носу корабля, где на страже стоял её преданный воздыхатель. Парень обрадовался неожиданному вниманию и осмелел настолько, что решился наконец поговорить с девочкой о том, что тревожило его больше всего.

-Солнце и морской воздух сделали тебя ещё красивее,- осторожно начал он, но у девочки были совсем другие мысли и она никак не откликнулась на его замечание.

-Скажи, далеко отсюда до деревни?- нетерпеливо глядя на недалёкий берег, спросила она.

-Два-три часа пути. Зависит от груза, как пойдём..

-А красивое там селение?

-Да мы и не заходили туда. Всё происходило на торгу, а с него деревни не видно. Там кругом растут деревья какао вдоль дорог. И поля маиса. А торговая площадь небольшая. Это ведь не город. Несколько крытых рядов и всего-то. И тогда, когда мы там были, выглядело всё это даже зловеще. Один человек на площади. Ветер гуляет в рядах и качается знак совы привязанный к входным столбам. И тихо-тихо. Только рваные серые облака быстро-быстро летят по небу. Тогда как раз приближался сезон дождей.

-Пполмс не рассказывал так подробно. Да и слышала я только пересказ. Он говорил с кассиком. А по деревне болтали разное. Одни придумывали одно, другие другое.

-Ну, да,- засмеялся парень,- а третьи третье. Иш-ц'унун, почему ты притворяешься, что не видишь как ты мне нравишься? Я понимаю, что пока я раб, то не имею права говорить с тобой о женитьбе.. Но, если отец..

Девочка закрыла ему рот рукой. Она хотела сказать, что ещё очень маленькая и не хочет замуж. Но он очень милый и может быть когда-то..

Парень как-то неестественно дёрнулся, и она услышала неприятный звук удара. Ей показалось, что очень медленно вспухает бугорок ткани на его плече и, разрывая нити, в отверстие проникает хищный оголовок стрелы.

-Ах-Иб!- громко закричала она. А парень, оттолкнув её от борта, упал на колено.

-Тревога!- выкрикнул он следом за ней, но от её первого крика уже вскочили рабы и матросы, хватаясь за оружие и занимая места вдоль бортов.

Вход в лагуну перекрывала большая довольно узкая лодка с надставленным бортом и высокими отверстиями для вёсел. Сквозь них же летели стрелы. Самих нападающих видно не было. Луна светила очень ярко. Не даром она мешала ей спать. В её свете, вражеская лодка чёрной тенью надвигалась на кораблик купца.

Сам он, подняв руку, призывал своих матросов ждать не покидая укрытия. Их собственные прорези для вёсел были слишком малы, чтоб через них можно было прицельно стрелять. Но наблюдать за приближением врага никто не запрещал. Они понимали, что если стрелки и атакующие воины разделятся, среди них тоже будут потери. Но всё же, чем быстрее и точнее будет залп, тем меньше нападающих окажется на их лодке.

Рабы, под руководством Ах-Цуна, стреляли первыми. Сразу за ними второй волной должны были выстрелить матросы. Как только над бортом вражеского корабля взметнулись фигуры, пполмс опустил руку. Рабы вскочили и выстрелили почти в упор. В ответ полетели стрелы. Кто-то вскрикнул, и тогда щёлкнули тетивы матросов. И вдруг на берегу показались огни факелов. Потом и оттуда обстреляли вражеский корабль.

Но воины не остановили бы прыжок в воздухе даже, если бы хотели, и часть нападавших оказалась на палубе. Мужчины схватились не на жизнь, а насмерть. Девочка видела перекошенные в крике лица. С коротким взвизгом опускались топорики. Ещё мгновеннее был замах ножа. К её ногам свалился незнакомый тощий индеец с разрубленой шеей из которой толчками выплёскивалась кровь. Её стошнило.

Где-то там в этой свалке бьющихся тел юный Ах-Иб, только что говоривший с ней о замужестве и семье, а теперь может быть тоже хватает последний глоток воздуха.

-Я выйду за тебя!- громко всхлипнула она и подумала как это глупо. Воздух был наполнен рыком и хрипом боя и в нём терялась маленькая девочка с её смешным обещанием.

А на лодке разбойников уже росла паника. Из-за камней и деревьев в них летели горящие стрелы и никто не мог понять сколько воинов пришли на подмогу торговому кораблю. Узкое длинное судно было приспособлено для погони, но плохо слушалось манёвра в нешироком створе закрытой лагуны. И было понятно, что они они уже бросили тех, кто оказался на чужом корабле, думая только о том, чтоб спастись в темноте ночного моря.

Наконец пиратская лодка вывернулась, как барракуда, плоско разворачивая длинное тело и острым носом вонзилась в тень за скалой. Прошла так близко к скале, что последнее весло с хряском вломилось в камень и щепками разлетелось, оставив грубый огрызок.

На корабле прозвучало несколько коротких команд и, с новым взмахом вёсел, он исчез, оставив только расходящийся след на воде.

На судне пполмса бой ещё не кончился. А на берегу уже появились фигуры с факелами. Они кричали и размахивали руками. Но какое-то время ответа не было. Наконец над бортом поднялась громадная фигура Ах-Цуна, за ним появился купец. С берега замахали ещё сильнее. Пполмс благодарно махнул в ответ. Высаживаться на берег среди ночи было не с руки. И с корабля прокричали пару фраз, после которых фигурки с факелами отступили от берега и было видно, что в одном месте засветилось пламя костра.

Девочка всего этого не видела. Она искала Ах-иба. Каждая, лежащая неподвижно, фигура вызывала в ней ужас. Она наклонялась и отшатывалась от вида искажённых смертью лиц. Среди них оказались и знакомые. Один совсем молодой раб. Вчера он бросался в неё очистками и строил ей рожи, а сегодня смешливое лицо рассечено ударом, прямо через левый глаз. Снова подкатила тошнота. Какой-то звук за скамьёй гребца заставил её бросится в волнении навстречу и она увидела матроса с торчащим в боку ножом. Он сучил ногами по палубе от боли и кусал губу. Девочка крикнула и к нему подошёл Ах-Цун.

-Где же ты?- даже с некоторой досадой, прошептала она и вдруг увидела как Ах-Иб сидит, прислонившись к борту. Рядом с ним возится его старший брат. Стрела уже лежит обломанная и вытащенная из раны, а кожу на груди брат трёт влажной тряпкой и тот кривится от боли. Девочка подбежала и выхватила тряпку из рук. Нежно и осторожно, как только могла начала стирать кровь. Старший ухмыльнулся добродушно и полез в котомку за принадлежностями Шаака. Разбирая его мешочки и сосуды с притирками, он втихую наблюдал за тем, как эти двое смотрят друг на друга. Он подумал, что. наверное, матери придётся позаботится о невесте только для него.

Глава 51.

До утра, конечно никто не заснул. Перевязали раненных. Собрали убитых и приготовили их к погребению. С мёртвыми проблем было больше, чем с живыми. Травмы, полученные в боях, никого не удивляли. Каждый знает как самостоятельно обработать и перевязать рану. От этого зависит твоя жизнь. Воина или охотника. В каждой семье есть свои мази и притирания, передающиеся детям от родителей.

А вот погребение.. Врага надо похоронить так, чтоб он не вернулся из-за грани для мести. Друга - так, чтоб его душе было легче встретить своих близких. Лучше всего лежать под полом собственного дома, рядом с семьёй. Но на корабле пполмса были рабы, селения которых сожжены разбойниками. Матросы, чьи рода были давно ими покинуты. Да и те, до чьего жилища просто было далеко.

Тела пиратов решили сжечь. Лёгкого посмертия они не заслужили. Они лишали людей свободы и жилищ, могил близких. И не заслуживали ничего большего. А если в этом мире твоё тело будет сожжено, то дух твой быстро испарится, не успев заслужить возрождения. Рабов согласились принять жители деревни. Они приняли их в род посмертно и похоронили под полом общего дома. А матрос, раненный в бок, боролся со смертью как ягуар, но к утру сдался и ушёл за грань. Женщины селения пообещали, что очистят его кости и пполмс сможет взять их в Шиколанго, чтоб вернуть семье для похорон.

Как деревенские оказались на берегу, чтоб так удачно помочь торговцу защититься от нападения? Этот вопрос вызвал бурю восторженных рассказов.

Из-за наведённой колдовством болезни, община не успела вовремя засеять маисовые поля. Деревне грозил голод. Но в лесах появилось много стельных оленух и новый кассик решил устроить большую охоту. Но не совсем обычную. Выждали пока родятся оленята. На манок, который делался из полого тростникового стебля, зазывают мать олениху, имитируя зов оленёнка. Олених забивают на мясо, одиноких оленят не трудно найти с собаками. Женщины-индианки, часто кормящие детей годами, выкармливают их грудью и они уже не убегают в лес. Таким образом в селении оставнутся ручные олени, которые могут, при необходимости, спасти людей от голодной смерти.

Но большая охота требует ритуальной жертвы. А в селении не было возможности купить раба. После того, как колдуну отдали Ничью дочь, люди решили, что отправляться к богам следует по выбору волшебных камней жреца. Красные камни выбрали человека, который встречался с Шааком на торгу.

А ночью ему приснился мальчик и сказал, что им надо поспешить на берег, к маяку и они получат жертву богу охоты. Он поднял всю свою большую семью, которая была очень расстроена тем, что его жизнь обменяют на удачную охоту для селения. Вся родня, а так же его друзья, поспешили на берег и увидели нападение на корабль пполмса. Конечно они пришли на помощь. И теперь они надеются, что предсказание маленького ахмена было истинным и они получат жертву для Бога охоты.

Пполмс сказал, что один из разбойников был оглушён во время атаки, но остался жив и он отдаст его жителям селения. Кроме того, у него есть кое-что для продажи и, если они готовы торговать, то всё, что им нужно отправится на рынок.

Жители деревни вспомнили и о своём долге и пригласили братьев Шаака в деревню, чтоб отблагодарить их как положено. При корабле останется охрана из матросов и рабов, жители селения согласны сами отнести товары на торг. А все, кого пполмс хочет взять с собой, будут желанными гостями.

Отправились в деревню только приглашённые братья, купец и, напросившаяся с ними, Иш-ц'унун. Старший брат сомневался сможет ли Ах-Иб осилить дорогу в селение, но тот храбрился и действительно чувствовал себя неплохо, после лекарств Шаака. Герреро остался с остальными. Все ещё боялись, что пираты вернутся. В бою погиб один матрос и двое рабов. А ещё братья оставляли судно. Правда разбойничий корабль потерял шестерых убитыми и одного, которого ждала ещё более тяжкая участь. Как объяснили Герреро, Бог охоты любит долгую смерть.

Он пришёл к выводу, что не слишком горит желанием воскрешать в памяти сцены, когда жертвами были его соплеменники. Он уже почти смирился с мыслью, что здесь будет его новая родина и нужно учиться принимать этот мир таким, каков он есть. Ведь испанская инквизиция ублажала христианского бога кострами и пытками, по сравнению с которыми индейские жертвоприношения могли показаться детскими игрушками. Но, если можно избежать этого "праздника", то он уж лучше побудет в охране их корабля.

Ещё никогда Иш'цунун не видела таких красивых правильных садов. Вокруг их деревни иногда сажали деревья, но они редко успевали начать давать плоды. Старателям приходилось переносить деревню, поднимаясь по реке за камнем. А тут были не только посадки какао. Селение утопало в садах. Девочка объедалась фруктами и никак не могла понять, что же ей нравится больше.

Пполмс сторговал всё, что взял с собой. Его кошели были туго набиты зёрнами какао. А поселение получило соль, очень нужную в предверии большой охоты. Обсидиановые ножи, топорики. Мёд и воск.

Торг закончился и наступал вечер приготовления к охоте. В посёлке стояло оживление. Площадь украсили. Тотемный столб на котором укрепили маску Бога охоты подкрасили ярко-голубой краской. Все, кроме танцоров, изображавших охотников, были нарядно одеты. На них же, как и для самой охоты, были надеты шкуры оленей.

Жрец добыл девственный огонь, вращая палочку между сухоньких ладоней. Дети накормили костёр дровами. Помощники жреца, четыре юноши, бросали в огонь пахучие травы. Когда огонь запылал ярко, так что осветил почти всю площадь, они же вынесли пленного пирата. Он был очищен принудительным постом и напоен напитком со священными травами. От этого ноги его не могли нести тело и можно было неспешно и правильно подготовить его к обряду.

Жертву раздели, омыли ароматной водой и выкрасили лазурью. На голове укрепили оленьи рога. Те, кто исполнял роль охотников запели под аккомпанимент маленьких трескучих барабанов.

-Мы слышим стук копыт,- пели они,- это красивый здоровый олень спешит на зов Бога охоты.

Дальше они восхваляли силу и стать животного, просили его подарить им своё тело, взамен которого под священной сейбой он получит новое и снова будет бегать по лесам. Жертву привязали к столбу и бросали в него голубые цветы бальче и комки рот - специальных благовоний.

Потом люди на площади подхватили песню, начиная восхвалять охотников, описывая их ловкие движения, меткий глаз, какие у них ровные стрелы, с острыми наконечниками, и крепко приклеенными смолой кацим жёсткими птичьими перьями. Пусть летят как птицы!

Появились охотники, рассказывая речетативом как они тщательно готовились к охоте, смывая запах с тела и натирая его оленьим жиром, надевая на себя шкуру зверя, и вознося молитвы богу охоты.

Танец охотников напоминал сцены самой охоты. Вот они слушают лес, вдыхают его запахи, ищут на земле звериные следы. Теперь они осторожными плавными движениями подбираются к животному. И гордо вскидывают лук, натягивая тетиву так, что бугрились мышцы. Но перед выстрелом тетиву отпускали. Бог охоты любит, чтоб жертва умирала долго. Стрела не должна наносить серьёзной раны.

Каждый охотник сделал три круга танца. В конце каждого стрела летела в жертву. Она входила в грудь всего на пол-пальца. Кровавые струйки на синей коже выглядели почти чёрными, с рубиновой капелькой на конце потёка. Пленник стал похож на дикообраза.

Иш-Ц'унун, сначало восторжено воспринимавшая подготовку к празднику, подпевая вместе со всеми хвалу храбрым охотникам, с первым выстрелом в пленника сникла. Она поглядывала на рану Ах-Иба и губы её дрожали, когда она слышала крики жертвы. В конце концов юноша дотронулся до её руки и, сжав слегка кисть, потянул за собой из толпы.

Девочка послушно пошла за ним. Костёр высвечивал только площадь. Дальше темнота. Она остановилась у дерева, ожидая пока глаза привыкнут. Небо было звёздным. Светил огрызочек луны. Время от времени по небу пролетали летучие мыши. Они охотились за насекомыми. Пахло спелой гуайявой. Они взялись за руки и медленно пошли между деревьями, вдыхая аромат фруктов. У обоих кружилась голова и рука у девочки вздрогнула, когда юноша склонился к ней. Она знала, что всё должно быть не так и не сейчас, но его дыхание будоражило её и бросало в дрожь касание пальцев к коже на шее.

Юноша что-то зашептал и прижал её к себе. В её глазах вспыхнуло. Как будто в голове зажёгся огонь. В глазах затанцевала маленькая пламенная фигурка драконицы. Иш-Ц'унун отпрянула, вырвалась и убежала в темноту. Ах-Иб крикнул ей вслед, но она отбежала ещё дальше и забилась в кусты баяля. Парень заметался по незнакомой деревне и вскоре его выкрики перестали слышаться в ночи, заглушаемые звуками празднества. К этому времени уже торжественно зазвучали трубы.

Девочка выбралась из зарослей и потихоньку пошла обратно. Этот маленький брат Ах-Иба со своей драконицей вовремя остановил её. Если ей и будет суждено найти на новом месте свою семью, то пусть всё случится по правилам заповеданным богами. Иначе они могут наказать её. У каждой семьи есть свой тотем-покровитель, глава рода. Род, в который она направляется , имеет сурового покровителя - Акулу. И, если род не одобрит их с Ах-Ибом брака, если звёзды их рождений не сойдутся, то наказание может быть тяжким.

Она уже оставила свою семью и хотя нефритовая ящерица небыла таким грозным покровителем рода, как акула, но и она могла наказать свою блудную дочь, если та, как следует по закону не обретёт новую семью.

Только чужак, не знающий истории рода девочки мог посмеяться над слабостью их тотема. Их историю не рассказывали чужакам. Только те, кого брали в род, слышали древнюю легенду о Королеве нефритов.

Когда-то их предки жили в низовьях реки Мотагуа. Деревня была бедна. Они сеяли маис, выращивали овощи, охотились, как и многие другие поселения тех мест. Но появились в окрестностях разбойники, которые сжигали дома и угоняли рабов. И жители посёлка решили уйти в глушь, где их не найдут злые люди. Они собрали свой жалкий скарб и отправились вверх по реке. Но по берегам жили другие люди и эти земли вдоль реки считали своими. Они совсем обнищали. Ловили рыбу, ящериц и искали плодовые деревья в лесу.

Однажды девочка, совсем такая же как она, поймала на дереве у реки крупную зелёную ящерицу гух. Она очень обрадовалась, зная, что мясо их очень вкусное и теперь её семья не будет голодна. Но, когда она принесла её домой, нож, которым собирались убить ящерицу, сломался о её кожу. Гух заговорила с отцом девочки.

-Я дочь Королевы нефритов, священного камня камней,- сказала она, отпустите меня в лес и я научу вас как искать драгоценный зелёный минерал, который так ценят кассики и жрецы. Вы будете подниматься вверх по реке, в течение многих поколений и однажды придёте к матери камней и она возьмёт вас всех под сень Священной сейбы. Ваши дети и внуки будут находить и продавать камень и жить с этих трудов. Но никому не рассказывайте про Королеву ибо вы утратите её покровительство. А те, кто станет специально искать волшебный камень превратится в зелёного ящера и забудет всё человеческое.

Девочка не рассказывала про легенду её племени никому из своих новых знакомых. Камни, особенно волшебные, имеют над человеком власть. А вдруг кто-то из этих славных людей, что всю дорогу защищают её от опасностей, заболеют страстью к Королеве нефритов, начнут разыскивать его и превратятся в лесных ящериц гух.

Глава52.

Старый жрец селения с новым названием Альтун-Ха был человеком, который сумел бы оправдать любой поступок и явление. В нём не было жажды власти, и своё место, полученное по наследству, он почитал подарком свыше. Жрец всецело верил в своих богов и правильность их воли на земле. Поэтому, когда в селении стали болеть люди, он вместо того, чтоб попытаться их лечить, свёл всё к тому, что так решили боги. Даже, когда заболел сам, покорно лёг на циновку и молился, ожидая смерти.

Когда же маленький целитель передал лекарство для жителей, он не счёл это покушением на его авторитет, а сказал только, что боги могут проявить свою волю, вложив великий разум даже в древесную лягушку. Ну и что же, что маленький мальчик.. главное, что люди получили прощение. Не даром, значит, он молился с утра до вечера.

И благодарность от селения, которую посулил человек с торга, посчитал оправданной. Кассик, которого избрали взамен умершего от болезни, был представителем одной из ветвей семьи этого человека и был вправе дарить и миловать их спасителя. Что такое благодарность спасителю? Дар богу, через проводника его воли.

Семью бывшего халач уинника посчитали впавшей в немилость богов. Больше из этого рода кассиков выбирать не станут.

Жрец даже отправился поговорить с богами в старый заброшенный храм древнего городища. В селении был своя маленькая храмовая пирамида, но большой храм бога Солнца, где колдун искал нефритовую маску Кинич-Ахау, с множеством каменных алтарей, всё ещё почитали местом священным.

Когда жители села выздоровели, он взял копал, священные благовония рот, принадлежности для добывания девственного огня, дары для бога Солнца и побрёл по едва видной тропинке в лес. Руины заросли деревьями и лианами и найти бывший великий город мог только тот, кто точно знал, где он находился. Жрец расположился у стен пирамиды, разжёг костёр и бросил в него благовония. Он усердно молился, глядя в огонь и в глазах его заплясали язычки пламени. Жрец впал в какое-то подобие транса. Что он увидел в огне? Он поднял горящую ветку и направился, как сомнамбула к тёмному четырёхугольнику входа в Храм.

Свет помогал ему видеть только пыльные камни пола, но, остановившись в одном из храмовых помещений, прямо перед стеной, он, по наитию свыше, поднёс факел к древнему барельефу. Огонь затрещал и принял форму дракончика. Пламя потянулось к стене и торчащий камень выпал прямо под ноги жреца. Он поднял его. Это был кусок алебастра, с одной стороны закопченный когда-то горевшими тут факелами, а с другой в него был впечатан большущий кристалл ярко-зелёного тунса. Четырёхгранный камень, почти правильной формы, длиной с большой палец руки. На стене осталось оверстие за которым клубилась темнота. Сунуть руку в дыру жрецу даже на ум не пришло. Он повернулся к стене спиной и деревянным шагом пошёл обратно по каменным коридорам храма.

Охотники покинули селение ещё до рассвета. А пполмса и его спутников принял кассик. Поскольку братья Шаака всё ещё номинально были рабами и не имели право наследовать, кассик обращался к ним через купца. Собственно мальчик предоставил ему право получить дар благодарности вместо него и вождь был безмерно рад, что не должен ломать себе голову над несоответствием между долгом благодарности и рабским статусом братьев. Тем не менее завершить официальное мероприятие он постарался как можно быстрее.

Вождь был очень рад тому обстоятельству, что величайший из богов - Кинич Ахау, сам позаботился о том, чтоб подарок оказался достойным и ничего не стоил жителям посёлка. Хотя чудесный изумруд, отданный кассику с подробными пояснениями его появления, ошарашенным жрецом, жёг ему руки и долгое время смущал желанием оставить прекрасную находку себе. Но, помня о судьбе предыдущего владыки, с горестным вздохом неудовлетворённой жадности, он сунул камень в руки пполмса.

Купец, понимавший толк в кристаллах попциль тун, мысленно присвистнул. Такого размера и чистоты изумруд может сразить сердце любого владыки. Он вежливо и коротко поблагодарил кассика и тоже обрадовался возможности закончить визит. Как и малышка Иш-Ц'унун, пполмс тоже знал о пагубной власти камней.

На ожидавшем их корабле царило полное спокойствие и порядок. Люди занимались своими делами. Море дышало лёгким бризом. Все были рады попасть на судно, которое за время путешествия стало им почти домом. Малышка убежала к Герреро, инстинктивно чувствуя себя рядом с ним, как под отцовским крылышком. Со времени вчерашнего побега она старалась не оставаться с Ах-Ибом наедине и ещё не сказала ему ни одного слова. Тот ходил, как в воду опущенный и брат всё чаще задавал ему вопросы о ране и том, как он себя чувствует.

Ещё утром перед дорогой он осматривал ранение и перевязал его, щедро попользовавшись притираниями Шаака. В общем, состоянием он оказался доволен, но настроение брата не радовало. Камень пока оставили у пполмса. Они намеревались продать его с помощью купца и позаботиться о себе и своих друзьях.

Следующая остановка намечалась только в Четумаль. А до этого ещё надо было дожить. Никогда не скажешь, что готовят тебе боги. Сегодня ты здоров и богат, а завтра на тебе рабский ошейник. Сейчас над бирюзовыми водами моря пробегают сияюще-белые облачка, а через несколько часов они сгустятся в свинцово-чёрные тучи. Всё во власти Хурагана. И пполмс, отплывая, привычно прокалывает язык иглой ската и брызгает в голубую воду свежую кровь.

-Прими жертву, милостивый бог! Дай укрытие, если гнев твой смешает воды с землёй!

Иш-Ц'унун тихонько плакала. Несколько дней назад ей исполнилось двенадцать. Она никому не говорила об этом. Не потому, что скрывала что-то. Просто за календарём обычно следили взрослые. Вчера пполмс вычислял время начала штормов.

Дома это стало бы большим днём. Мать конечно обижала девочку. Иногда совсем напрасно. Била, таскала за волосы, даже втирала перец в глаза. Воспитывала из неё послушную дочь и жену.

В день её вступления во взрослую жизнь, в деревне был бы праздник. Большую площадь вымели бы мётлами и усыпали цветами. Она постилась бы, моля богов дать ей счастливую судьбу.

Жрец выбрал бы счастливый день. Чаки, помощники жреца, огородили бы квадрат верёвками и она с другими детьми достигшими возраста, стояла бы в центре. Все смотрели бы на её новый наряд, который она себе готовила уже два года. Девочка взяла его с собой, оставляя родной дом, но так и не удосужилась довести до ума.

Правда, ей пришлось бы рассказать чилану о том, что чуть не произошло в ту ночь.. Он, конечно, поругал бы её, но ведь ничего не случилось. Её очистили бы, окропив девственной водой. Жрец, в своём самом торжественном наряде, подвёл бы её к матери, та встала бы перед ней на колени и убрала бы раковину непорочности, которую она носила всю свою жизнь. Только после этого отец мог бы искать для неё мужа. Где теперь мать и отец? Кто снимет её раковину? Кто позаботится о ней?

А вдруг теперь, когда она стала взрослой, у неё случится то, что у взрослых женщин бывает раз в месяц? К девушкам всегда относились двойственно. Хоть все знали, что календарь народа строился на месячных циклах матерей, но кровь исходящую в эти дни всегда считали нечистой. Говорили, если прольёшь её наземь, она обратится в змей или жаб. А, если завладеет ей злой колдун, то сможет свершить самый гнусный заговор на крови.

Худенькие плечики вздрагивали, носишко опух от слёз. И не было рядом ни одной женщины с кем она могла бы поговорить об этом.

Глава53.

Ирэн проснулась охваченная материнской нежностью. Девочка, которая была совсем рядышком, так близко, что она, казалось, могла погладить её по голове, утешить, вызывала в ней искреннюю жалость и сочувствие. Умом она понимала, что её давно уже нет среди живых, да и была ли она.. Может это всё фантазии, навеянные Драконами. Но это были такие живые фантазии.

Ей хотелось рассказать о своём видении Агэпито, но он ещё спал, устроившись на краю широкой кровати. Видимо, вчера опять долго не ложился и постарался устроиться так, чтоб не разбудить её.

А Ваниша видел совсем другой сон. Он вернулся в племя Черепахи. Ему казалось, что он стоит с другой стороны не глубокой могилы, напротив Херонимо Агильяра и слушает как скорбно и истово он обращается к богу.

-Боже, у Которого вечное милосердие и прощение!
Смиренно молю Тебя о душе раба Твоего ,
которого ныне призвал Ты от мира сего,
да не предашь ее во власть врага и не забудешь ее во веки,
повелишь святым Твоим ангелам
принять ее и ввести в райскую обитель,
чтобы, веровавшая в Тебя и на Тебя уповавшая,
она не подверглась мучениям адовым,
но получила вечное блаженство.
Через Христа, Господа нашего. Аминь.

Двое рабов индейцев с интересом прислушивались к незнакомой речи. Ица чтят своих богов и у них их такое множество, что ещё один чужеземный бог не смущал их веры. Любой бог требует уважительного отношения. Люди маленькие и слабые перед высшими силами.

Испанцы были напуганы, когда их увели в лес и бросили в хижине под охраной воинов. Когда случилась вся эта история со змеёй, воины были заняты только спасением своего товарища. Пленникам давали еду и питьё, а всё остальное время на них просто не обращали внимания. Они были рады каждому дню, что подарила им жизнь и Христос, которого Агильяр донимал своими молитвами так, что не будь он богом, ему бы, уж наверное, всё это смертельно надоело.

Ещё до наступления полнолуния, старший увёз Чунту. А, когда вернулся, испанцев повели к лесному сеноту и заставили раздеться, выкупаться и выстирать вещи, прежде, чем вести в деревню. Испанцы плакали от страха, ведь вода смывает Благодать божью, вредна для кожи и приводит к болезням. Благочестивые священники призывали избегать излишних омовений. Волосы и бороды обрили ещё на острове, а теперь заставили сбрить едва отросшую щетину. Они чувствовали себя голыми и униженными. Ждали только скорой и мучительной смерти. Кроме Агильяра, которого поддерживала одна вера.

По возвращении в племя Черепахи, они снова очутились взаперти. На следующий день ещё до рассвета в хижине появились четверо рабов индейцев. Каждый взял на своё попечение одного из пленников. Их учили выполнять работы, которыми занимаются остальные рабы. Испанцы молча подчинялись, ведь они не знали, что решили их новые хозяева в отношении их судеб. Слишком живы были воспоминания жертвоприношений чужим злобным богам.

Обращались с ними в общем не плохо. Но и работу и своё положение они принимали безразлично, потеряв всякую надежду на спасение и возвращение на родину, в привычную жизнь. А без надежды человек угасает. Сначала умер старый Рауль. Тихо ушёл во сне без всяких болезней и страданий. Пока Агильяр пытался договориться с пришедшими поутру рабами на пальцах, что они должны похоронить его, как положено, пришёл жрец за которым послали, чтоб забрать тело. Но обычно покорные испанцы упёрлись и держали мёртвого, пока Херонимо, потрясая молитвенником, приплясывал перед жрецом, как припадочный.

Как ни странно, представитель бога Смерти, правильно понял упрямое сопротивление рабов.

-У каждого племени свои боги. Эти люди хотят обеспечить лёгкое посмертие своему товарищу. Не мешайте им.

Мальчишка Матео и вечно хмурый Серджио Тельо нашли местечко под высоким деревом и начали колышками и руками копать могилу. Агильяр молился. Однажды он выпросил у одной из хозяек, которым помогал, кусок воска. Верёвочку для фитиля было найти не трудно. Херонимо сделал себе несколько свечей, чтоб читать молитвенник по вечерам. Теперь одну из них он пристроил в сложенные руки покойного.

Индейцы не мешали, но несколько настороженно наблюдали со стороны. Когда тело опустили в яму и закопали, установив на могиле связанный из веток крест, они успокоились, пощёлкали языком, вроде даже сочувственно, и повели испанцев на работу.

Матео больше всех мучился от гнуса. Ему не очень помогали травы, которые показали им индейцы. От них он опухал, как подушка и начинал задыхаться. Он расчёсывал язвочки от укусов до крови и однажды притащился с работы, горячий как раскалённый на солнце песок. Его не несли ноги. Страшная слабость свалила его. Раны давно гноились, а сейчас на плечах ещё и появились красные пятна. Его рвало и лихорадило. Видимо ещё и мучили какие-то только ему видимые кошмары. Он порывался бежать куда-то, потом жалобно и тоненько, как ребёнок, начинал звать маму или просил пить.

Жрец, явившийся по просьбе старшего надсмотрщика, напоил его какой-то очень горькой настойкой, которую больной, всё время кривясь и корчась, сблевал в ту же секунду. Доморощеный доктор заглянул в рот на кровоточащие дёсна, потрогал тело, пышущее жаром и покачал головой. К утру Матео умер.

У дерева появился второй крест. И Серджио повадился приходить туда после работы. Он как дитя бормотал, выкладывая могилки камнями и пытался даже вырыть и обустроить ещё одну ямку, для себя. Херонимо кричал на него, заставлял молится. Больше всего он боялся остаться один. А Серджио тихо улыбался. Он перестал хмуриться и всё больше впадал в детство. Надсмотрщик был доволен им. Он трудился, не отвлекаясь ни на что. А Херонимо часто доставалось за лень. Он и дома не был слишком трудолюбив.

Агильяру приходилось кормить своего, постепенно сходящего с ума, друга. Если он не мог этого сделать или забывал от усталости, Серджио ложился спать не взяв в рот ни кусочка пищи. А усталость брала своё. Начался период дождей и в их домике всё время было сыро. Агильяру нужно было позаботится после трудового дня и о костре, чтоб не замёрзнуть ночью и о том, чтоб накормить друга и о том, чтоб вывесить высушить одежду, если они попадали под дождь. И обязательно прочесть хотя бы пару молитв.

Он повторял их ежедневно. А однажды вымотался и заснул. Проснулся, потому, что ему показалось, что он в своей деревенской церкви и слышит голос Падре Пио, читающего Отче наш.

-Padre nuestro, que estás en el cielo. Santificado sea tu nombre.Venga tu reino. Hágase tu voluntad en la tierra como en el cielo. Danos hoy nuestro pan de cada día. Perdona nuestras ofensas, como también nosotros perdonamos a los que nos ofenden. No nos dejes caer en tentación y líbranos del mal. Amén.

Но сон рассеялся и привёл Херонимо в состояние жуткой депрессии. Он совсем не был дома.. Молитву читал Серджио. Видимо он так привык, что Агильяр ежедневно повторяет её, что решил восполнить недостающее.

Произнеся последнее "Амэн", Серджио закашлялся хриплым лающим кашлем. Агильяр бросился разводить огонь, кормить его и поить горячей водой с листьями табака и дамианы. В последнее время Серджио кашлял часто и жрец принёс ему сушёных листьев для лечения.

Но судя по всему лекарь он был неважный. Зато хорошо работал на своего бога. Кими позарился на последнего товарища Херонимо и не собирался отказывать себе в своих желаниях. Серджио худел. Кожа его стала сероватой и кашель донимал его так, что он почти не спал. А, когда проваливался в неглубокую дремоту, дышал хрипло и надсадно, да ещё так громко, что даже, уставший безмерно, Агильяр засыпал с трудом.

Сегодня он выспался.. Ничто не мешало ему. Видно Серджио перестал дышать ещё вечером, сразу, как заснул. Тело его к утру уже окоченело. Херонимо заплакал. Слёзы стекали по впалым щекам с седоватой щетиной. Он вообще стал клочковато-пегим. Волосы и на голове поседели пятнами. Он уже привык, что его заставляют сбривать обсидиановым ножом отрастающую щетину. Но всё равно, без тычка под рёбра, эту процедуру старался игнорировать.

Могилу пришлось рыть одному. Молитвы не помогали от тоски. Спасали только от полной безысходности. Агильяр всё чаще думал о том какая судьба выпала Герреро. Он сказал последнее "амэн" и удивился, не увидев привычно ожидающих рабов. Втыкая в рыхлую землю крест, он увидел подходящего к нему незнакомца. Худо бедно он уже знал всех жителей посёлка. Этот был ему не знаком.

Он посмотрел на плачущего Агильяра и сморщился. Раб, доставшийся ему от кассика племени Черепахи в подарок, в знак дружественных отношений, был не лучшим. Разве что особенной уродливой круглоголовой породы. Хоть показывай его как диковинку, вместе с двухголовым оленёнком, родившимся от приручённых в их деревне животных.

-Ладно,- подумал посланец соседнего кассика,- с этой нищей деревеньки большего и ждать не стоило.

Пленник, только что потерявший последнего друга, ещё не знал что его ждёт и потеря дома. Незнакомец вошёл с ним в хижину, которая теперь была только его, Агильяра и брезгливо ткнул пальцем на его вещи. Знаками, подкрепляя их медленно и чётко произносимыми словами, некоторые из которых тот уже понимал, заставил его собрать вещи. Они прошли через деревню и никто из индейцев никак не отреагировал на плетущегося, под презрительным взглядом гостя, чужака-пленника.

На берегу его встретил жрец. Он был в полном облачении со страшной чёрной полосой на которой выделялись белки глаз. Херонимо не знал, что состоялась официальная встреча с представителем одного из соседних племён и он послужил разменной монеткой, брошенной в копилку мирных отношений. Рядом со жрецом стояли его помощники, передавшие ещё какие-то дары. Агильяра усадили в лодку и вскоре деревня племени Черепах скрылась за лесом.

Глава 54.

Ваниша открыл глаза. Солнце било в иллюминатор прямыми жаркими лучами. Он опять спал до обеда. Ирэн, подобрав под себя розовые пяточки, устроилась в кресле и читала какую-то книгу.

Тихое поскрёбывание в дверь и она соскочила бесшумно, оглянувшись на Мо. Увидев, что он не спит, подбежала к дверям и распахнула их настежь, так, что свежий морской бриз загулял по каюте, растрепав страницы её книги.

В дверях стоял Анастасио и смущённо смотрел на только проснувшегося друга. Тонкая простыня, почти ничего не скрывающая, была явно недостаточным облачением для юного скромника.

-Я кое-что видел сегодня,- сказал он потупившись,- вот, пришёл поделиться.

-И я!- весело вскрикнула Ирэн.

-И я,- приподняв удивлённо брови, сказал Ваниша,- подожди меня, я сейчас оденусь.

-Я тогда скажу, чтоб накрывали в кают-компании,- заторопился Анастасио.

Ирэн уселась на край кровати и потёрлась кошечкой об своего Агэпито.

-Видишь, Драконы с тобой не согласны, я получила информацию и без помощи Анастасио. Как и ты. Чем ближе мы к дому, тем больше они торопятся. Что-то должно произойти, ты не думаешь?

-Возможно,- ответил Ваниша, потягиваясь и высвобождаясь из её объятий.

Он стоял посреди комнаты обнажённый, только широкие полоски не загорающей биокожи выделялись на теле, в местах крепления протезов. Нейрооперация по соединению прошла на удивление удачно и только эти белые полоски напоминали о ней. На самих протезах покрытие было полностью искусственным. Но так напоминающим живую кожу, что выглядело естественнее, чем биозаменитель.

Накинув на себя халат, Ваниша пошёл умываться. А Ирэн стала выбирать ему одежду. Синяя тениска и белые парусиновые брюки, показались ей самыми подходящими для солнечного дня. Сама она была одета в кремовое батистовое платьице с мелкими незабудками и ромашками, на голову она решила повязать белый крепдешиновый шарф.

Пока Мо плескался в душе, Ирэн посмотрела на раскрытую страницу. Оттуда счастливо улыбался невинными глазами розовый младенец. Девушка захлопнула книгу. Раньше она меньше думала о конце света и прочих всяких неприятностях. Закрывая толстый переплёт, она как будто прятала малыша от всех грозящих ему невзгод.

Ели без обычной размеренности, всем хотелось и рассказать и послушать одновременно. Мо, который только проснулся, всего лишь выпил чашку кофе. Поэтому первым дополнил обед своим рассказом. Ирэн поташнивало и она с аппетитом ела только фрукты. Рассказ Ваниши был не слишком длинным. Зато девушка долго пересказывала свой сон и рассказ Анастасио остался на десерт. Он говорил с энтузиазмом провинциального актёра. И было очень заметно, что юноша гордится участием в событиях, которые считал своей миссией.

Чунта Шок, бывший жрец племени Акулы, проснулся от лёгкого постукивания камня о камень. Открыв глаза, не увидел ни лучика света. В коридорах храма всегда горели факелы. Если маленький светильник у постели гас, то отблески огня всё равно освещали его комнатку. А сейчас полная тьма напугала его. Помещение было знакомо до последнего камешка и Чунта вытянув руки медленно пошёл к дверному проёму. Руки наткнулись на каменную кладку. Замазка была совсем сырая.

Жрец взбесился и изо всех сил навалился на стену. Она зашаталась и камни вывалились с грохотом в длинный коридор. Вдали мелькнули маленькие худющие фигурки его бывших учеников. Так мальчишки мстили за все нанесённые обиды и боль. Раз тебя признали мертвецом, кричать обидные словечки вслед и бросаться перезревшими фруктами было нельзя, а вот похоронить в комнатушке храма вполне можно. Некоторые умершие жрецы тут в нижних ярусах и погребены.

Чунта вылетел из храма плюясь от злобы. На сельчан. На братьев. На богов. Он понимал, что, если не уйдёт из храма, рано или поздно злобные мальчишки его похоронят. И никто его не защитит. Уже сегодня выберут нового жреца, и приказ, замуровать его в собственной каморке, может стать официальным. Куда ему податься? Еду-то он себе найдёт. И тут он подумал о родительском доме. Мать умерла несколько лет назад. А отец только в прошлом году. Он был вождём племени, пока не передал всласть детям.

Новый кассик и батаб, оба старших брата, выстроили себе новые дома, а он так и не удосужился. Жил в Храме. Мать похоронили под полом родительского дома. Отца, как знатного человека, великого кассика, почтили иначе. Его кремировали, а пепел усопшего поместили в голову глиняной статуи, лицо которой вылепила самая старшая горшечница. Статую установили в пустом теперь доме, превратив его в усыпальницу.

Чунта нарвал плодов авокадо с нижних ветвей храмового дерева. Собрал весь свой скарб из комнаты и нахально выгреб кладовую. Наполнил мешок бобами буул, взял кошель с какао, пару бутылочных тыкв с медовым напитком и пошёл к отцовскому дому. Идти было не далеко. Мальчишки не оставили его своим вниманием и следили за ним до самого порога. А потом, сделав большие глаза, побежали так что сверкали пятки. Докладывать его бывшим помощникам, что мёртвец присоединился к своим предкам. Изгнать его отсюда никто не сможет.

В доме не было дров и жрец направился в лес за хворостом. Он страшно злился, но обычные дела успокаивали эту злобу. Чунта понимал, что сейчас он должен вести себя тихо, чтоб сельчане привыкли к его присутствию. Любое действие, хоть чуть выходящее за грань негласных законов племени, может спровоцировать его соплеменников, чтоб превратить его в настоящего мертвеца. Могут его жилище сжечь ночью вместе с ним. Пеплу вождя повторная кремация никак не повредит.

Он посидел в лесу на полянке и подумал о богах. Если они показали ему картину будущего, это должно значить, что он до него доживёт. Причём в собственном селении. Ничто правда не указывает на то, будет ли он прощён или останется изгоем до самого появления круглоголовых убийц. Он вздохнул, подхватил тяжёлую вязанку и потащился в свой приют. Вскоре дымок над жилищем мертвецов реальных и мертвеца названного возвестил соседям, что отныне их жизнь станет, по меньшей мере, интересной.

Из всех окружающих домов тихонько подглядывали за Чунтой. Особенно любопытные ребятишки и женщины. Мужчины могли сохранять лицо, притворяясь равнодушными, и узнавать все новости, покрикивая и призывая к порядку сплетничающих жён.

Деятельному шаману, справившись с готовкой еды и кое-какими домашними делами, что поначалу вызывало ухмылки смешливых соседок, оставалось только сидеть на пороге и досадовать на судьбу. Он успокаивал себя тем, что есть предопределение и что бы он не делал, жизнь и смерть его расписана богами. Однажды от скуки он снова влез в храм и взял одну из книг, которыми пренебрегал ранее.

Постепенно он так увлёкся чтением кодексов, что уже не останавливаясь читал одну за другой книги из многочисленного собрания, как раньше это делал Шаак. Шаман натыкался на его закладки и пометки. Всё чаще во сне ему приходил то мальчик, то Дракон. Пророчество чилана Балама, вычитанное в одном из свежих приобретений кассика, подтверждало его сны. Он так же предрекал, что придут белые бородатые люди, несущие слова новых богов.

Теперь Чунта сожалел, что не оставил в живых странных пришельцев подаренных им Хураганом. Не заставил их раскрыть тайны их племени. Не узнал о силе богов, что стоят за ними. Чтож, боги живут долго, но тоже стареют и умирают. Может сейчас приходит конец покровителей ица.

Кассик Вокхин приобрёл ещё больше влияния в племени. Его дочь привела с острова Женщин двух детишек сразу, что считалось хорошим знаком, благоволением богов-близнецов.

А вот Кичи, бедняга батаб, потерявший разом и жену и сына, стал молчаливым и суровым. Чунта, иногда, проходя по своим делам по селению, наталкивался на его, полный ненависти взгляд. Ему явно было мало унижения и отверженности младшего брата. Если бы не надежда на возвращение сына, которую он всё ещё питал, ничто не остановило бы его от реального убийства.

Утро едва успело разрумяниться. Облака лёгкие, как шифоновые платочки, полоскались над морем. Солнце оторвалось от края воды и осветило большую купеческую лодку. Ребятишки, собиравшие молюсков на мелководье, подняли радостный визг и побежали в деревню сообщить о прибытии торговцев.

Батаб поспешил к пристани, не соблюдая положенное статусом спокойное достоинство. Он едва не обгонял подпрыгивающих малышей. Прекрасно зная, что для пполмса, с которым отправился в своё путешествие Шаак, ещё не время вернуться. Но купцы были поставщиками не только товаров, но и новостей. А их больше всего жаждал измученный отец.

Купеческая пирога была намного меньше той, которая увезла Шаака. Батаб, окружённый детьми выглядел скорее трогательно, чем воинственно, как должен выглядеть военноначальник и ближайший помощник кассика. Прибывшие не спешили разгружать товары. Нах Кичи Шок всё таки собрался и церемонно приветствовал торговых гостей и спросил планируют ли они что-нибудь продать или обменять.

-Мы заглянули сюда скорее из уважения,- слегка слукавил торговец,- чтоб передать новости. В этом году мы взяли товары в Нако и Нито и всё продали в Тулуме. Получили очень хороший доход и взяли новый товар, который только пришёл по дороге из Шельхи и Кобы. Наш корабль небольшой, но мы имеем специальный заказ на чёрные кораллы Ах-Куцумиль-Петена, знаменитого острова ласточек. В последнее время всё чаще бушует хомок-нак-какнаб, эта страшная жёлтая вода. Но мы удачно выбрали время и ушли до прилива.

-А что вы говорили о новостях?- нетерпеливо и не слишком вежливо перебил купца Кичи.

-Мы хотели бы встретится с кассиком и спросить, есть ли у него на продажу сколько-то коралла и заодно передать удивительные и радостные для вашего племени новости.

Батаб понял, что купец надеется на удачную сделку, благодаря тому, что он хочет рассказать халач уиннику. Значит нипочём не проговорится. Он, конечно не знает, что батаб сейчас просто отец. Ему придётся воспользоваться властью, чтоб и самому побыстрее получить желаемое.

Батаб выпрямил спину и расправил широкие плечи, которые всё чаще выглядели по-стариковски поникшими. Его вид сразу стал более представительным и он властным жестом пригласил купца следовать за собой.

У дома брата уже собиралась толпа. Мальчишки растрезвонили по селению новости о купце. Батаб скрипнул зубами, заметив, что Чунта тоже пожаловал за новостями и трётся за старым мыльным деревом в стороне от толпы.

Батаб оставил торговца ожидать и вошёл в дом брата. Чёрный коралл был товаром, который принадлежал кассикам. Только вождь мог продавать купцам то, что являлось славой острова.

Все мужчины и женщины племени Акулы великолепно плавали и ныряли. Предок мог бы гордиться ими. Но боги отбирают у мёртвых память о живых. И предки считали, что место их потомков в море. И нападали на неосторожных пловцов, несмотря на родство.

На рифе кормилось множество хищных рыб, но в том месте, где добывали знаменитый "камень предсказателей", акулы часто кидались на ныряльщиков скопом, впадая в странное агрессивное состояние. Они вдруг начинали метаться и кусать любое живое существо находящееся поблизости. Поэтому жрец племени всегда очень тщательно проводил подсчёты удачных дней для добычи. Но иногда и это не помогало. Потому ныряли за кораллом только рабы. На лодках страховали их свободные ныряльщики. Если они замечали, что мелкие акулы начинают сбиваться в стаю, рабов тут же поднимали и добычу прекращали до следующего удачного дня.

Если охотники за жемчугом, моллюсками или омарами, в других местах случайно находили небольшую колонию "чёрного рога", то добычу продавали кассику за символическую плату или просто оставляли себе. За тайную продажу чужим торговцам волшебного камня, подданного кассика могли обратить в раба-ныряльщика. Впрочем, в доме каждого ица был кусочек чёрного коралла. Он имел свойства успокаивать детский сон, избавляя дитя от кошмаров. Использовался как лекарство от некоторых болезней сердца, печени и желудка, залечивал язвы. Коралл защищал от бед путешественников, оберегал человека от дурного глаза. А ещё имел способность открыть дар ясновиденья у того, кто расположен к этому.

Нах Вокхин Шок сам был заинтересован в получении новостей об избранных, да и брата был бы рад чем-то утешить. Слишком сильно страдал Кичи от потери семьи. Но выдержать приличную паузу кассик был обязан. Вместе с любопытной супругой они едва дождались окончания ритуала подготовки места для торжественного выхода. Да ещё и новый жрец что-то задерживался.

Недавно избранный, он слишком тщательно соблюдал все правила. Поскольку принадлежал к далеко не такому знатному роду, как бывший и слишком трепетал перед вождём. Но показывать этого не хотел. Батаб сам привёл его из Малого Храма на северной оконечности острова, где в тишине и изоляции обитали чиланы-предсказатели, к которым приезжали даже из других городов. Кичи рассказал историю с проклятым Чунтой, передал предложение от халач уинника к главе чиланов - выбрать достойного стать жрецом племени Акулы.

Наконец показалась маленькая процессия из Главного Храма при полном параде и вождь скомандовал церемониальный выход. Купец не ожидал такого пышного приёма и уже был не рад, что так заинтриговал батаба. Он чувствовал себя неуютно под взглядами ожидающей толпы. Но торговец сродни актёру. Он привык к зрителю и заряжается от него вдохновением.

-Благородный халач уинник Ах-Куцумиль-Петена, я мелкий торговец, и, прежде чем решать свои небольшие проблемы, хочу передать вести, которые безусловно важны для племени Акулы. Возвращаясь через Нито, город, куда доставляется множество товаров и новостей со всей земли майя, я был удивлён насколько бурно обсуждалась последняя Церемония Огня в Киригуа. Каждый год несколько претендентов успешно проходят её, но никогда с таким жаром не говорили об одном из Избранных. Все шептались о мальчике из племени Акулы, который во время испытания заговорил по Драконьи. И голос его услышали не только в Киригуа, но и в деревнях вдоль реки Мотагуа и даже на берегу озера Исабаль. Все только и судачат о том, что это знамение.

-Благодарю тебя, купец. Приятно слышать, что один из наших Избранников не только прошёл испытание, но и удостоился славы и прославил род. Однако путь к Маске длинен и он ещё не прошёл его весь. Не будем же мешать суетной болтовнёй его душе искать Путь к совершенству. Я так понимаю, что, кроме этой вести у тебя есть ещё дело, касающееся..

Батаб уже не слушал. Он тихо повернулся и пошёл к Пасти Хурагана. В последнее время он часто приходил и стоял на верхушке горы, глядя как беснуется внизу вода. Как плюются волны белой пеной и сворачиваются в воронки, из центра которых чёрной дырой зрачка выглядывает неистовый Бог штормов. Грохот волн заглушал все другие звуки. Зато Кичи казалось что и в голове его наступает облегчение, что рёв моря заглушает мысли. Перекатываясь и ворочаясь внизу, волна иногда вдруг показывала округлый прозрачный бок в который хотелось нырнуть и батаб с трудом сдерживал это желание.

Он стоял у Пасти целый день. Забыв о том, что не ел и не пил. Вспоминал жену с сынишкой на руках, такой, какой он встретил её по возвращении с острова Женщин. Остальных детей он не то, чтоб не замечал, но они не вызывали в нём такой любви. Наверное, правду говорят, что мужчину связывает с ребёнком любовь к женщине.

Солнце начало опускаться к закату, когда он очнулся от мыслей. Над горизонтом висело алое продолговатое облако. Вот очертания его поплыли и батаб увидел абрис летящего Дракона.

Глава 55.

Анастасио закончил рассказ. Все ещё сидели задумавшись. Каждый о своём. День был жарким и всё время, пока они провели в кают-компании, вовсю светило солнце. В приоткрытую дверь заглянул Пабло.

-Капитан говорит собирается гроза. Парит. И на горизонте огромная туча. Мы попробуем уйти, возможно не зацепит.

Молодёжь поднялась из-за стола и устроилась на палубе. Действительно стало влажно и душно. Ещё во время обеда ветерок был свежим. Но сейчас чувствовалось предгрозовое затишье. На воде появилась зыбь. Туча, низкая и тяжёлая, казалась ещё более тёмной и угрожающей, когда зарницы молний подсвечивали её короткими вспышками.

Издалека уже было слышно низкое ворчание грома. Первый порыв ветра неожиданно сильно рванул флажок над их головой и он хлопнул, как будто прозвучал выстрел.

-Может спустимся в каюту?- Ваниша встревоженно посматривал то на Ирэн, то на наползающую тучу.

-Ещё немножко,- попросила она,- воздух пахнет озоном. Обожаю этот запах. Если начнётся дождь, уйдём.

Молния прорвала клочковатую поверхность облака и разбежалась по небу как ветка коралла. Она была такой яркой, что ослепила всех и потому показалась чёрной. Звук, хоть и был ещё далёк, оказался оглушительно громким и сухим. Ещё несколько огненных разрядов разбежались под широкими полями тучи. Ветер сорвался и задул с юга сначала порывисто, а потом так мощно, как будто его гнал перед собой состав.

Анастасио безмолвно и неотрывно смотрел вверх, потом протянул руку и глаза его расширились. Ирэн и Мо присмотрелись и увидели как в центре начинает явственно очерчиваться острый треугольник. Он становился всё длиннее, вытягиваясь к воде.

-Смерч!- крикнул один из матросов и побежал к капитанской рубке.

Яхта улепётывала перепуганным курчонком, а вдали уже слышен был рёв и грохот, как будто воображаемый состав и вправду приближался и готовился вынырнуть из под воды, ставшей серой, как мокрый асфальт.

Первой упала не капля, а большущая градина и Ирэн взвизгнула, потому что это было совсем близко. Все сорвались с мест и поспешили укрыться. Крупные льдинки захлопали ударяясь о палубу. К ним добавился дождь. Ваниша и остальные во все глаза глядели на опасную тучу. Тёмный хобот смерча соединился с более светлой водяной воронкой и неумолимо догонял яхту, изгибаясь хищно и нетерпеливо.

Пабло пробежал по палубе и, вскрикнув от, зацепившего его плечо, ледяного осколка, влетел в каюту, где собрались пассажиры.

-Капитан сказал надеть жилеты,- задыхаясь выкрикнул он,- если смерч пройдёт близко, яхту может перевернуть волной.

Ваниша кинулся к шкафчику. Жилетов было только два. Он бросил их Ирэн и Анастасио и выскочил за дверь, пока они не успели начать спорить. Пабло был в жилете и остановил возбуждённого юношу, который порывался бежать следом. Он посмотрел на парня осуждающе.

-Помоги ей и оденься сам. Достаточно того, что один рискует.

Ирэн стиснула зубы, понимая, что, даже успей она возразить, это ничего не изменило бы. Мо поступил как должно.

А он тем временем нашёл жилет в соседней каюте, аккуратно надел, застегнул его и вернулся обратно, бросив взгляд на заметно увеличившийся водяной столб. Ему показалось, что капитану удалось уйти с дороги чудовищного монстра. На глаз воронка была в диаметре не меньше ста метров. Ветер изогнул хобот чудовища и он стал тоньше и почти разорвался в середине. Но тут порыв добрался до яхты и ударил Ванишу в спину. Он полетел головой вперёд прямо в резко распахнутую Анастасио дверь каюты. Ощущение взрывной волны, которая вышибла весь воздух из лёгких, это всё, что он успел ощутить , пока не потерял сознание.

Смерч прошёл так близко, что волна подняла судно на гребень и отшвырнула, как сухой лист. Другим лодкам повезло меньше. Иш-Ц'унун кричала, но и сама своего крика не слышала. Пполмс не зря высчитывал положение звёзд. Они почти успели в Четумаль до начала штормов. Почти..

Торговец спешил. Место, где растут красные деревья, так назывался город в глубине залива. Там шторма ощущались меньше, по крайней мере на воде. Иногда ураганы добирались и туда. И тогда ветер валил красные деревья и разрушал дома. Для жителей Острова Ласточек, буйство Хурагана было более чем знакомо. На остров обрушивались бешенные стихии ежегодно. Не обязательно они были так разрушительны, но бывало и такое. Но девочка жила далеко от океана и никогда не видела ничего подобного.

Первый шторм налетел раньше обычного. Не одна только их лодка старалась попасть в залив. Непогоды ждали, но не так скоро. Собственно, это была просто сильная гроза. Волнение было не так уж и велико. Если бы облако не образовало вихрь. Ревущая и шипящая махина пронеслась по устью залива и больше всего бед скорее всего наделала в глубине материка, прежде чем рассыпалась и исчезла. Хотелось бы сказать без следа. Но нет. Одну из небольших торговых лодок разбило о скалы в щепу. На воде плавали остатки грузов и всякий мелкий хлам. Людей возле неё видно не было.

Вторая лодка, которая была ближе к ним, опрокинулась и в воде бились и кричали люди. Вот-вот могли появиться акулы. Погибшие с первого каноэ и раненные с этого.. Запах крови и беспорядочные шлепки по воде - то, что быстрее всего могло их привлечь. Как только пполмс оценил собственное положение и понял, что они чудом остались на воде, он приказал направить лодку к пострадавшим.

Герреро за время общения с братьями выучился плавать почти как они сами. Моряки на испанских судах по большей части плавать не умели. Сейчас ему нравился вновь приобретённый навык, а поначалу воды он боялся до паники. Он нацелился помочь девушке, которая цеплялась за опору, на которой раньше держался навес лодки. Её соседи, те что были живы, как-то держались на воде, хоть кто-то из них и был серьёзно ранен. Но у неё, видимо, была сломана одна рука и плыть никак не получалось.

Испанец не видел её лица, его облепили мокрые пряди волос. Раненная рука мешала сделать даже такую малость, как освободить глаза. Моряк прыгнул в воду, подплыл к ней буквально в два гребка и переложил здоровую руку себе на плечо. Она вела себя спокойно и не мешала ему плыть. Даже, несмотря на видимую боль, от которой она время от времени вскрикивала, пыталась помочь ему.

Люди пполмса тоже сумели вытащить по одному человеку, когда Иш-Ц'унун громко закричала. Она увидела мелькнувший совсем близко треугольный плавник. Герреро поднял свою спасённую последним. Им казалось, что на воде остались только погибшие. Но вдруг один из лежавших всей грудью на куске навеса шевельнулся и поднял голову. Тело плававшее в воде рядом с ним вдруг дёрнулось, как поплавок при поклёвке и ушло под воду. Раненный закричал и постарался взобраться на похожий на плотик обломок. Он был слишком мал и грозил перевернуться под ним. Команда поворачивала к нему лодку не дожидаясь команды купца. Он уже потянулся за брошенным концом верёвки, как его шаткую опору почти подбросило от толчка огромной тигровой акулы и он съехал в воду, крича от ужаса. Всё было кончено за секунду. Над некоторыми телами устроили свару стаи более мелких чернопёрых хищниц.

Корабль уходил в залив. Непогода ещё не показала всех своих сюрпризов и в любой момент шторм мог усилиться. А на палубе битком набито людей. Гребцы сели на вёсла. Некоторые спасённые помогали другим раненным, другие лежали в шоке и никак не могли прийти в себя от потери близких.

Иш-Ц'унун подошла к Герреро. Тот только что усадил почти бесчувственную от боли девушку на палубу и с чувством досады смотрел на её быстро опухающую руку. Он видел не раз как такое случалось с моряками, но всё, что он мог сделать это зафиксировать кость при помощи связки стрел и пары кусков верёвки. Пока он возился, боль вышибла из неё остатки сил и она потеряла сознание.

Девочка, помогавшая своему другу, уложила её и отвела от лица спутанные густые пряди. Мужчина задохнулся от необычной красоты её лица. Глаза, сейчас закрытые, он увидеть не мог, но их форма, длинные ресницы и правильно очерченые губы, благородный овал лица, высокие скулы и чистая, не очень тёмная, кожа, делали её похожей на одну из испанских мадонн, которых он видел во дворце губернатора, куда его брал с собой погибший капитан Вальдивья.

Герреро вздохнул. Такую женщину он мог бы любить всю жизнь и отдать всё, чтоб находится с ней рядом. Пполмс подошёл к нему, обойдя уже всех спасённых.

-Не думаю, что её отец обрадуется, что она осталась жива,- бросил он неожиданную для испанца фразу.

-Почему?- искренне удивился моряк, потом запнулся и добавил,- ты её знаешь?

-Знаю,- кивнул купец,- это дочь очень богатого человека, друга кассика Четумаль. Теперь её жизнь принадлежит рабу, который отнял её у Хурагана. Видишь ли, все спасённые нами являются её рабами и то, что их жизнь и их грехи перед богом принадлежат тем, кто их спас, это скорее проблема для спасителей. Но она была свободной и богатой и её родня скорее была бы рада, если бы бог, которого она разгневала прибрал её себе, чем знать, что отныне ты вправе решать её судьбу. Я бы на твоём месте, может, не стал бы и на берег выходить в Четумаль, а уж её выводить не стал бы и подавно.

-Почему?- снова недоумённо вытаращился испанец, как будто забыл все другие слова.

-Да потому, что кто-то из братьев может взять на себя относительное бесчестье и пристрелить кого-то из вас. Тебя, только от злости, ведь фактически ты, раб, не имеешь права владеть имуществом. Всё, что принадлежит тебе, принадлежит твоему хозяину. В твоём случае кассику Вокхину. А её могут убить, чтоб не стала рабыней.

-А если я освобожу её от такой судьбы? Скажу, что она ничем мне не обязана. Пусть сама решает, как ей жить дальше.

-Тогда все посчитают, что ты не хочешь брать её грехи на себя и она будет принадлежать богу. Её могут принести в жертву.

-Так что же мне делать? Я не для того спасал девушку, чтоб испортить ей жизнь или отдать жрецам на заклание.

-А ты у неё спроси,- хитро прищурился пполмс,- она уже пару минут как очнулась и слушает наш разговор. Ну, что скажешь, красавица? Только учти, что парень этот сможет выкупиться из рабов, а я ему в этом помогу, как смогу. А дальше всё в ваших силах. Богатство из рук просыпаться может, но в голове всегда останется. Чувствую я, приходит время иных богов, понадобятся нашему народу и его знания, и его верность. Роль женщины в роду больше, чем роль мужчины, хоть некоторые сейчас стали забывать об этом. Через женщину прорастает семя мужчины на новой земле.

Герреро молчал, боясь даже вздохнуть, чтоб не спугнуть нежданное сватовство купца. Уж кто лучше торговца сможет продать товар. Хорошее улучшать, только портить. Девушка посмотрела в глаза Герреро только один раз. Женщина видит свою судьбу с первого взгляда. Он и есть самый верный. Посмотрела и кивнула. А пполмс улыбнулся.

-Умная девочка,- одобрительно сказал он,- тогда не уходите с корабля, как придём в город. Лекаря для раненых я приведу, как только появится возможность. Продадим камень Шаака, а вырученное разделим, как он хотел, между тобой и его братьями. Если будет возможность спокойно обсудить твою судьбу с отцом, я это сделаю. Если нет, сначала попытаемся выкупить его,- и он кивнул в сторону испанца. Тот не видел ничего вокруг. Он с таким восторгом таращился на неожиданно обретённую красавицу, что выглядел глуповато. Даже девчонка исподтишка хихикала.

Торговец погрозил ей пальцем и она сбежала к братьям, продолжая тихонько смеяться. А девушка не стала ни кокетничать, ни строить из себя высокомерную богачку. Она спокойно поблагодарила Герреро за спасение.

-Как тебя зовут?- спросила она испанца,- я Иш-Эк - что значит звезда. Зэзил Ха имена моих родителей. Хотя, после свадьбы ты можешь дать мне другое имя, родовые имена останутся.

-Тебе очень подходит, ты яркая как звезда. На моём языке это тоже звучит красиво - Истрелла. Но мне всё равно как тебя называть, достаточно видеть тебя рядом. Я и мечтать не мог о такой красивой женщине, и сделаю всё, чтоб тебе было хорошо со мной. Когда я прыгнул за тобой, то не знал, что пытаюсь достать из воды своё счастье.

Девушка засмеялась, но тут же её лицо исказилось от боли. Герреро захлопотал вокруг неё, укладывая поудобнее. До Четумаль было ещё далеко и погода совсем не стала лучше. По прежнему шёл дождь и ветер был довольно сильным, так, что мелкую водяную пыль несло и под навес, но испанец со счастливым лицом носился туда-обратно по палубе устраивая свою "звезду" на новых небесах.

Глава 56.

К вечеру шторм улёгся. Ехидная девчонка убралась к молодёжи и её звонкий смех разносился далеко по вечерней воде. Герреро разрезал фрукты на маленькие кусочки и раскладывал по глиняной плошке. Иш-Эк баюкала сломанную руку. Уже совсем немножко оставалось до Четумаль и пполмс надеялся пристать до темноты.

Испанец поднёс кусочек к губам спасённой девушки. Она аккуратно взяла его полными губками и тот смутился.

-Почему ты согласилась?- не договорил фразу он, чтоб не попасть в ещё более неловкое положение.

-Боги ничего не совершают необдуманно, если наши судьбы соединились под великой сейбой, значит это не зря,- ответила девушка.

Испанец может и хотел бы другого ответа, но и этот был неплох.

-Если уж богам было угодно вручить меня в твои руки, расскажи мне твою историю. Очень уж рука болит,- вдруг сморщила носик она,- это и познакомит нас поближе, и от боли отвлечёт.

Герреро немножко расстроила такая разумная практичность, но он не смел и надеяться, что вызовет вдруг романтичные чувства в совершенно незнакомой девушке, да ещё и такой красавице.. Он был не очень большого мнения о своей внешности. Да и из разговоров с ица понял, что понятия о красоте среди их соплеменников несколько иные. Но женщин трудно понять. Они воспринимают мужскую привлекательность как-то иначе. Испанцу оставалось надеяться, что со временем ему удасться привлечь её внимание и он благоразумно начал рассказ о своих приключениях, полагая, что в нём есть возможность выставить себя в неплохом свете.

Шаака редко упоминали после его ухода в пещеру Дракона. Да и о чём говорить, собственно. Парень сделал то, что считал правильным. Сделал не для себя, для своего рода. А получилось ли у него.. Никто не знал. Но все кто пробыл с ним хотя бы недолго помнили о нём.

-Я скучаю за мальчиком,- тихо сказал Герреро, когда закончил рассказ,- мне всегда хотелось иметь такого сына как он. От этого непроизвольного намёка испанец смутился ещё больше, но Иш-Эк даже не заметила его смущения. Она задумчиво смотрела на алый закат.

-Я хотела бы родить сына Дракона,- гордо подняв голову ответила девушка,- в нашем роду не было такого, но в городе жил потомок Дракона много лет назад. А люди помнят его до сих пор. И имя его матери тоже. Может быть Одноногий не зря послал мне испытание, чтоб я встретила мужчину, который даст мне особенную судьбу. Мне кажется, пполмс был прав, говоря о тебе. Ты не знаешь, что тебе уготованно в будущем и я этого знать не могу. Но я почему-то чувствую в тебе надежду, а женщинам дана такая способность от великой матери Иш-Чель.

Они замолчали. Корабль успел причалить к торговым пристаням, а они всё ещё сидели и думали каждый о своём, но уже совсем немного вместе..

Когда наконец ушёл целитель и его помощники, и на палубе стало потише, Иш-Ц'унун прогнала испанца спать к братьям, а сама устроилась рядом с девушкой.

-Может теперь у меня появится подруга на корабле,- помечтала она,- с мужчинами не поговоришь обо всём, что волнует женщин.

После того, как Ах-Иб дал понять, что она ему не безразлична, ей казалось, что ребёнком женщина перестаёт быть тогда, когда мужчина разбудит её тело. И она уже почувствовала это, хотя никому ещё не отдала первой крови. Но сложно не признаться самой себе, что от прикосновения к горячей груди юноши в её животе поселился клубок мягоньких розовых мышат, такой, как она нашла весной в кукурузной соломе. Клубочек мягко шевелился и царапал ей руки мягкими, ещё не сформировавшимися коготками. Теперь, точно такой же, нежный и тёплый, будил её в сладких снах и заставлял ярко загораться кожу на щеках и сильно сжимать бёдра, прислушиваясь к разливающейся по телу истоме.

Торговец тоже заснул не сразу. Но его, конечно, беспокоили совсем другие мысли. Целитель с трудом дал себя уговорить прийти на корабль. И стоило это не малых средств. Смерч наделал бед и на берегу. Начисто снёс одну из прибрежных деревень и зацепил дальний край Четумаль, перед тем как исчезнуть в породившем его облаке. Работы у городских лекарей было с избытком. Самое неприятное, что частично пострадали склады. Он не знал, что случилось с тем, где он хранил товары. Своего склада в городе у него не было. Да и товара тут было не много. Кое-что из конкретных заказов, которые по его просьбе приобрели местные скупщики и, которые он намеревался забрать.

Рынок в ближайшие дни вряд ли будет работать. Но продать камень такого качества всё равно выгодней не на рынке, через посредника, а напрямую в высших кругах. Хорошо, что у пполмса за столько лет появились связи почти во всех правящих семьях крупных поселений. У него осталось совсем немного времени, чтоб решить, какую информацию должен получить правитель о дочери его друга. Чистая ложь упрощает настоящее, но вредит будущему, правда может очень усложнить сегодня и, не факт, что облегчит завтра. Нужно найти золотую середину. Не причинить слишком много боли. Успокоить задетую честь. И из всего этого извлечь выгоду. Такова линия хорошего торговца..

Ворочаясь на циновке, пполмс подумал, что какие бы планы мы не строили, у богов всё было решено задолго до нашего рождения. И, если мы что и можем изменить в этом мире, то только самих себя. Боги свой кодекс начинают писать с конца. В отличие от нас они знают к чему хотят прийти. И то, что это решено, не значит, что те слова, что мудрые передают нам от имени богов, нам исполнять не нужно.

Об этом же думал Анастасио ворочаясь в своей постели. Потому что Мо пока так и не пришёл в себя после падения от пролетевшего смерча. И, конечно Ирэн никому не уступила права находится рядом с ним. Доктор, уже привыкший к длительным каталепсиям своих странных пассажиров, только потрогал его пульс, убедился, что на теле нет повреждений и прописал покой и собственную постель его храброму другу. Ведь он опять рисковал ради них. И цель его так же потребует жертвы ради других.

-Боги имеют цель и дают нам законы, которые облегчат нам путь к этой цели,- не сомневаясь в своих мыслях, шептал он. А исполнять их или нет, это наш выбор. И только от этого зависит упадёт ли капелька нашей крови, через наших потомков, в чашу Мироздания, созданную на гончарном круге Времени.

Анастасио умел думать только так. Немножко патетично и выспренно. Но это не было чем-то неискренним, он сам с удовольствием пожертвовал бы свою жизнь на такую большую цель, как есть у Ваниши.

И Ирэн думала о том же, о чём думала Иш-Эк. И немножко о том, о чём мечтала Иш-Ц'унун. О том, что тот, кто по настоящему разбудил в ней женщину, дал ей ребёнка, судьбу которого уже решают не боги, а исключительно мы сами. Только от его отца зависит сможет ли он стать тем, кому в руки дастся Маска Дракона, которая позволит провернуть круг Времени ещё на оборот. И все мы, находящиеся рядом с ним, наверное, тоже толкаем этот круг с ним вместе.

-Что такое Маска,- размышлял Ваниша в своём видении,- реальный артефакт или психологический тест? Или каждый видит её так, как хочет? Ведь никто не воспринимает Бога, как пухлого дяденьку сидящего на облаке, с пучком молний в руках, которыми он собирается пулять в зады своих непокорных детишек. Так стоит ли искать что-то осязаемое, способное реально причинить боль, в случае неверного выбора? Ведь сама необходимость выбора может вызвать не меньшую боль, чем огонь сжигающий кожу. То, что я должен уйти, оставить любимую женщину, нерождённого ребёнка, которого никогда не увижу, не прижму к груди, для того чтоб жили они и миллионы других таких же.. Сам выбор у меня не вызывает даже малейшего сомнения, но не становится от этого менее болезненным. А есть ли кто-то, кто смог бы решить иначе? Наверное только, если бы не поверил в такую мрачную перспективу.

Таким неверящим, а точнее, имеющим своё мнение доморощенного Демиурга был Альварес Диаш Кабрал, капитан небольшой субмарины, следующей за яхтой Ваниши Мохумбы, как ядро на цепи, прикованное к ноге каторжника.

Глава 57.

-Сила приходит к каждому по своему. Кому-то надо впустить огонь в себя и почувствовать реальную боль, чтоб укрепить в себе веру. Кому-то надо научиться оградить своё тело от реального огня и не поддаться боли, чтоб вера открыла в нём путь. А кому-то не нужен огонь, чтоб представить себе последствия пожара и мощь пламени,- жрец махнул рукой и позвал их за собой в глубину храма.

Пполмс со своими пассажирами всё же оказался на берегу. Нежданно-негаданно. Смерч, прошедший по Четумаль убил кассика и нескольких его приближённых. Лодка вождя спускалась по реке в устье которой стоит город. Кассик совершал ежегодный визит в храм в поселении Итца и возвращался домой по реке Белиз, название которой как раз и значит "дорога из Итца". В храме этого небольшого поселения жили шаманы из рода детей Дракона.

Сами дети Дракона никогда не правили в Четумаль, хотя род их вышел отсюда. Но все кассики города ежегодно посещали храм, приносили в жертву самый дорогой из своих драгоценных камней и получали предсказание для себя и города на год.

Паломничество в этом году ознаменовал неприятный эпизод. Рассказали о случившемся выжившие с отставшей лодки. Жрец проклял кассика и обвинил его в обмане. Он сказал, что вождь утаил лучший свой камень и привёз для жертвы другой подешевле и поплоше. Кассику предсказана была скорая гибель. А городу новый глава, дочь которого вырвется из рук убийцы прежнего кассика и благодаря своему спасителю обретёт необычную судьбу.

Пполмс, явившийся во дворец для продажи изумруда, застал в нём собрание наизнатнейших жителей Четумаль. И первым, кого он встретил, был отец Иш-Эк. Он не дал торговцу раскрыть рот и, пока тот в замешательстве думал как же ему рассказать о судьбе дочери, пристал к нему с просьбой. Начан Кан искал крупный нефрит или чистой воды тунс, так как выборы нового главы зависели от ценности пожертвования храму. Кто из верхушки сможет предоставить лучший камень, тот и станет кассиком Четумаль. История гибели предшественника была рассказана с подробностями и, в течение рассказа, торговец не смог сдержать широкой улыбки, так как все вопросы, мучившие его, решались сами собой, как по волшебству Дракона.

Начан Кан, наконец обнаруживший широчайшую из всех улыбок на лице давнего знакомца, запнулся на середине слова и уставился на торговца с непонимающей миной на лице. Пполмс сначала отвёл его в сад, подальше от чужих глаз и развязал кошель с изумрудом. Свет солнца упал на камень и загорелся в кристалле зелёным огнём.

-Ты получишь место кассика,- сказал он с улыбкой. И не только благодаря камню. Смерч, убивший кассика, чуть не унёс жизнь твоей дочери.

Увидев как внезапно побледнел его собеседник, торговец замахал руками.

-Не беспокойся, она жива, только рука сломана. И..,- он загадочно потянул паузу,- предсказание шамана сбылось. И, усадив на каменную скамью, ещё не пришедшего в себя отца, он коротко изложил историю Герреро, спасителя его ненаглядной Иш-Эк.

Начан Кан катал в руках драгоценный кристалл и лицо его отражало чувства не хуже, чем камень солнечные блики. Но будущий кассик был достаточно умён, чтоб понять свою выгоду.

-Да, камень обойдётся мне недёшево, пполмс старый знакомец, но своего не упустит. Дочь, попавшая под опеку раба - в другое время такая новость убила бы его, но теперь, благодаря предсказанию жреца, ему открывалась дорога правителя города. А судьбу Иш-Эк предсказали дети Дракона, значит честь семьи не пострадала. В конце концов, если избранник судьбы не оправдает её посулов, всегда можно будет воспользоваться своим правом вождя и отправить его к Богам отчитаться за несбывшиеся надежды.

Таким образом за изумруд была получена цена почти вдвое превышающая ожидаемую. Начан Кан ни за что не отдал бы плывущую прямо в руки удачу в руки кому-то другому. Чего стоит вода в ручье? Да ничего, пока тебе не захочется пить. Может и дешевле стоил изумруд, да только нужда в нём сейчас большая. Герреро может считать себя практически свободным. Потому, что за такую цену можно было выкупить всех троих, если бы батаб и так не пообещал своим сыновьям свободу.

Формально, Начан Кан был избран, но посольство в храм теперь следовало повторить. Так как жертва нового вождя должна быть принята детьми Дракона и только тогда глава Четумаль будет официально признан.

Так они и оказались в храме Итца. Поселение было совсем небольшим. Но каждое из строений утопало в зелени. Такое ощущение, что подземные воды здесь текли из источника, родившегося прямо под священной сейбой. Красные деревья, которых здесь было гораздо меньше, чем в Четумаль, росли зато чуть ли не вдвое большими. Впрочем, как и другие. И цветы казались тут ярче и птицы голосистее. Светлые камни храма высились естественной горой и даже нижняя часть украшенная изображениями Драконов и ликами богов терялась за цветущими растениями.

В храме было прохладно и сумеречно. На данный момент комнаты служителей не были заполнены и наполовину. Хотя жрецам не запрещалось иметь жён, но метка Дракона у их потомков случалась всё реже.

Глава служителей был рад посольству побывавшему вместе с избранным в святая святых - Храме Маски. Рад вестям о новом принятом Избраннике. Детям Дракона всегда становится об этом известно. И не спутники Шаака поведали ему эту новость, а он им. Они ведь не могли знать, что случилось со всеми претендентами, ушедшими тогда вместе с мальчиком. И даже жрец не сказал им который из избранных был принят. Только сказал, что он был. Им хотелось верить, что это был Шаак. Дракон, оберегавший их в пути убеждал их в том же.

И запутанная фраза о силе огня, дающейся избранникам Дракона, не слишком много пояснила им. Они шли вслед за жрецом в глубь храма, пока не показалась вырезанная из камня зубастая Драконья пасть. Она как будто протискивалась сквозь стену и частично ещё оставалась ей поглощена. На изогнутом языке оказалось место для подношения и, когда изумруд, последний раз блеснув в свете маслянной лампы, оказался в пасти, каменный язык пришёл в движение. С противным скрипом он ушёл в глубину и челюсти сошлись.

-Подношение принято,- гордо выпрямился жрец,- у Четумаль теперь новый кассик. Его род порадует храм, прославится среди подданных и оставит память среди потомков на долгие, очень долгие годы.

Произнеся торжественно слова предсказания, он улыбнулся широкой и открытой улыбкой.

-Скажите, а куда деваются все эти камни, которые приносят в храм,- спросил Герреро и, смутившись от острого взгляда жреца, поспешил добавить,- мы по пути наталкивались на разбойников и пиратов, для которых эти богатства лакомая приманка. Вы ведь можете пострадать от их нападения.

-Для Дракона драгоценные камни необходимы, чтоб вырабатывать огонь. Они их едят,- весело и просто сказал жрец,- есть ещё другие камни, которые поддерживают в них жизнь. Но их не стоит брать в руки людям. Они от этого болеют и даже умирают.

-А что, там за стеной живёт живой Дракон?- испуганно отшатнулась назад Иш-Ц'унун.

-Никогда не сталкивался вблизи с живыми Драконами. Их могут увидеть только Избранники Маски. Хотя, исходя из вашего рассказа, я знаю, что издали вы тоже видели его. Но это не живой Дракон, это его тень в этом мире. Молодые драконицы могут пролетать в щели между мирами, но очень ненадолго. Огонь в их телах гаснет и они погибают. Их может спасти только молния или драгоценные камни.

Взрослый Дракон попадает сюда только как тень и почти не может совершать реальных действий. Ну может быть раз-другой выдохнуть пламя. После чего тень исчезнет.

-Но разбойники-то не знают об этом,- не унимался Герреро,- а если они убьют вас и разрушат Храм, пытаясь добраться до клада?

-Ты не доверяешь силе Дракона? Мы живём под его защитой и нам некого бояться. Разбойники и вправду не знают ничего.. Но только потому, что те, кто пытался сделать что-то подобное, уже ничего не сможет рассказать.

-Такое уже бывало..- не задавая вопроса, задумчиво прошептал пполмс,- но вы никому не говорили об этом..

-И вам не стоит.

Жрец прекрасно расслышал шёпот купца, хотя был довольно стар. Видимо слух он имел отменный. Как и зрение. Маленький огонёк маслянного светильника давал совсем не много света. А теперь ещё начал потрескивать и уменьшаться. Всем стало неуютно. Вдруг показалось, что за стеной раздаются шорохи и царапанье. Гости Храма слегка попятились. Жрец снова улыбнулся и повёл их назад по коридорам.

Выйдя на яркое солнышко, в буйство зелени и цветов, все повеселели. На поляне у храма молодые помощники перешучивались с девушками, готовящими еду. Намечался праздник. Но без обычных кровавых жертв. Драконам не требовалась живая кровь. Они уже получили свою пищу.

Но все остальные атрибуты праздника присутствовали. Музыка и танцы. Гибкие силуэты юношей и молоденьких девушек, пляшущих в огненных отблесках в алых одеждах, с телами раскрашенными кармином, сами напоминали язычки пламени. В огонь летели букетики красных и оранжевых цветов. Путники, а так же новый кассик с дочерью и даже их рабы, каждый получил сегодня вкусную пищу и покровительство Храма.

Никто не понял, что за вспышки появились из темноты, окружающей поляну. Пока оголовок сгоревшей стрелы не упал под ноги кассика.

Он успел только схватить руку дочери, как из леса раздались душераздирающие крики и силуэты горящих и бегущих людей появились одновременно в нескольких местах вокруг священной поляны.

Иш-Ц'унун и Иш-Эк закричали тоже. Местные же девушки даже не обернулись на крики. Правда весёлый танец прервался. Жрец, и все местные, а за ними и гости, повернулись в сторону Храма. Старик завёл речетативом то ли песню, то ли мольбу, её подхватили другие. Гости, не зная правильных слов, но уже поняв, что случилось шептали какие-то слова таинственным и могущественным существам, которых называют Драконами.

Глава 58.

-Никогда не оставляй за собой обид. У них короткие ноги, но длинная память. Рано или поздно они догонят тебя и ты горько пожалеешь о том плохом, что сделала.

Начан Кан провожал дочь уже в ранге общепризнанного кассика. Он напутствовал девушку и пообещал принять её, если она захочет вернуться. Но время, как он заметил, имеет свойство играть с пристрастиями людей и то, что сейчас прощено её будущему спутнику из-за поддержки пророчества, может померкнуть в глазах жителей Четумаль, если статус его не изменится.

Следующая остановка купеческой пироги ожидалась только в Тулуме. Если, конечно не помешает новая буря. Сейчас было время штормов и налететь очередной из них мог в любое время. Идти собирались по самой береговой линии, чтоб в любой момент переждать непогоду в какой-нибудь из многочисленных бухточек. Жизнь купеческого корабля - море, и не штормам останавливать его путь.

Тулум, это уже почти дом. Братья с нетерпением ожидали возвращения. А вот остальные пребывали в смятении. Герреро, фактически являвшийся рабом племени, а значит кассика Вокхина, совсем не был уверен, что пполмс и братья уговорят выкупить его. Конечно их отец батаб. И он обещал освободить их. Но ведь раньше его не смущало, что его сыновья рабы. А есть ещё второй брат - мерзкий Чунта.

Герреро и его спутники не знали что произошло со жрецом. И, конечно, он полагал, что неосуществившиеся планы коварного братца, проигнорированные испанцем, не порадуют его. Жрец может отомстить непослушному рабу. Хотя для кассика и племени его поведение во время пути с Избранником маски будет полно подвигов и приключений достойных свободного человека. Об этом говорил и пполмс, обещая стоять за него горой, и братья.

Для купца освобождение этих троих было целью номер один. Когда-то он, молясь богам о свободе для собственного брата, дал слово, что будет делать всё для любого раба, чтоб облегчить тому путь к свободе. А уж тем более для таких храбрых и честных, каким он почитал и своего братишку, достойных другой жизни.

Девушки боролись со своими страхами. И опасения Иш-Эк были не менее серьёзными, чем у Герреро. Она могла превратится в рабыню племени Акулы. Если её спаситель не получит свободы. Все уговаривали её остаться на борту судна, пока не станет ясен его статус. Испанец умолял её, буквально со слезами на глазах, не сходить с лодки и вернуться к отцу, если ему не удастся задуманное.

Братья, знающие репутацию Чунты, да и самого вождя, боялись, что особенная красота девушки, может послужить ещё одной помехой. Шаман мог отомстить через неё испанцу. Вождь, подумать, что красавица рабыня более подходит для его утех, чем для уродливого круглоголового раба. А ревность, которой жена кассика буквально болела, может заставить её просто уничтожить соперницу. Иш-Эк плакала от страха, но отказывалась поступать трусливо и недостойно дочери вождя. Она говорила, что пророчество Драконов защитит её. Ведь защитил он свой Храм. И их в пути защищал. Кто знает, может это не просто какой-то неизвестный Дракон, а Шаак, получивший его силу и облик.

Для малышки Иш-Ц'унун страхи стать рабыней были поменьше, но тоже были. Хотя она дала слово Ах-Ибу в момент боя, и тревоги за его жизнь. И, скорее всего, этого не слышал ни один человек, или не обратил внимания. По крайней мере, никто, даже шутя, больше не намекал ей, что она рабыня братьев. Эти шутки остались в прошлом. К ней все относились как к свободной девушке. Она подозревала, что Ах-Иб приложил к этому руку. Возможно даже буквально. Об этом свидетельствовал синяк под глазом самого болтливого из рабов.

А пполмс вообще намекал, что всегда мечтал о такой милой дочурке. Особенно, когда она заботилась о нём. А это случалось часто. Всё чаще в последние дни. Купец стал себя чувствовать неважно. Уставал к вечеру. И девочка, пользуясь его любовью, покрикивала на него, заставляя пораньше лечь спать и оставить все дела помощникам. Заботливо поила отварами трав и подтыкала тёплую накидку.

-Если отец не освободит Ах-Иба, сможет ли она поступить как Иш-Эк? Достаточно ли она любит его для этого? Она уверена, купец заберёт её в свой дом и будет считать дочкой, стоит ей только захотеть. А Ах-Иб, больше не прикасался к ней. Только смотрел горячими и влажными глазами. Как у раненного оленя..

У Иш-Эк есть хотя бы предсказание..

Пполмс рассказывал ей о Тулуме. Там поблизости тоже есть Храм Судьбы. С волшебным обсидиановым камнем предсказателя. Может ей тоже сходить и узнать что предлагают ей боги? И про Храм Спускающегося бога он ей тоже рассказывал. Там есть изображение с человеческим лицом и Драконьим телом.

Город стали называть Тулумом, когда построили стену. А раньше он назывался Зама - город утренней зари. И, когда ты становился у входа Храма на ступени, встречая утреннюю зарю, счастливым предзнаменованием считалось если солнце вставало из алого облака в форме Дракона.

Тулум показался на утёсе, когда перевалило далеко за полдень. Крепость возвышалась на вершине. А в расселину скалы спешили запоздавшие лодки, чтоб успеть войти в гавань до вечера. Здесь, напротив города был разрыв в большом рифе. Его обозначал двенадцатиметровый маяк. Отсюда корабли отправлялись на Остров Ласточек, где возможно ждёт её судьба.

Корабль причалил. Путешественники поднялись в город, с интересом осматриваясь вокруг. Никто из них, по крайней мере во взрослом возрасте, в Тулуме не был. Кроме купца, конечно. Старший брат был здесь с матерью совсем малышом. Когда супруга батаба ездила к своей родне. Она всё чаще чувствовала себя неважно и молодая рабыня с малышом, которого она ещё не могла оставить, сопровождала госпожу в поездке. Само собой, что помнить этого он не мог.

Стена, высотой в пять метров, а толщиной все семь, с которой город могла защищать от нападающих с суши целая армия, поразила всех своей мощью. Здания возвышающиеся на подъёме, с величественными лестницами, хоть и были грубоваты, но монументальны. А фрески и статуи делали их богаче и торжественней.

Торговая часть, где у пполмса были не только склады, но и небольшой собственный дом, где управлял один из сыновей, находилась совсем не далеко. Дом и его обитатели встретили хозяина и гостей радушно. Сын был так похож на отца, что казалось купец, по капризу богов, то молодел, то старел, смотря в какую сторону ты направлял свой взгляд. Другой сын присматривал за домом и делом в Шикаланго. Но, глядя на пполмса, девочка понимала, что, возможно кто-то из сыновей в следующей поездке сменит отца. Хоть плаванье на его любимом судне и было его слабостью и вечной любовью, но годы начинали брать своё.

Сын уже тоже был не очень молод. По крайней мере, на её взгляд. Двое старших уже успели поплавать на других судах купца, покуда не женились. Сейчас пришла очередь младших. Но вряд ли пполмс отдаст любимый, самый первый корабль, помощнику из чужаков. Если старшие дети не пожелают, как он мотаться всю жизнь вдали от семьи, то никто не уговорит его бросить это занятие, несмотря на старость и болезни. У него же нет дочки, которая уговорит и утешит. А супруга уже и сама стара. Да и привыкла жить одна.

Иш-Ц'унун ещё до приезда подластилась к пполмсу и заручилась обещанием - до отъезда на Косумель обязательно посетить Храм Судьбы с камнем-где-видно-глаза-бога. А уж встать до рассвета и взобраться на ступени Храма Спускающегося бога, она и сама не побоится. Дорогу она запомнила. А подниматься до рассвета её научила мать. Так она и не отвыкла. Просыпалась в одно время, как будто её толкали под локоть. А иногда, даже казалось, что она слышит скрипучий материнский голос и ныла кожа на голове, как тогда, когда она будила её рванув за выбившуюся во сне прядь волос. Матери будущего мужа не прийдётся наказывать ленивую невестку..

После сытного и разнообразного ужина все быстро уснули. В доме сына купца никто не высказывал удивления по поводу вольного и неподобающего положения рабов.

Только невестка, когда не видел старый купец, презрительно морщила лицо, с аристократическим крупным носом, составляющим продолжение скошенного лба, которым она невероятно гордилась. Даже, говоря с тобой наедине, она нарочито поворачивала голову, чтоб собеседник мог насладится её царственным профилем. И, хотя в ближайшей родне особой знатности не наблюдалось, она считала, что её мать в тайне от отца согрешила с каким-нибудь кассиком. Уж её, эта вечная возня старика с рабами, раздражала безумно. Но купец мог быть и ласковым и крутым, если что казалось ему не по нраву. И чванливую невестку он только терпел. А больше любил жить у старшего в Шиколанго. Жена старшего была весёлой и простой. Напоминала ему Иш-Ц'унун.

Но в Шиколанго у него был и собственный дом. В нём он всё чаще чувствовал себя неловко. Там давно не было детей. Супруга, привыкшая к его постоянному отсутствию, стала властной хозяйкой. А как иначе ей пришлось бы соблюдать порядок пока в одиночку растила детей и вела хозяйство. Присматривала за делом и выкупившимися рабами, которые пожелали остаться в семье.

Он бы с удовольствием остался жить в своём доме, если бы у него была такая малышка, как Иш-Ц'унун. Так подумал пполмс засыпая на удобных циновках. Не хватало привычного покачивания, как на корабле, но уж очень он стал уставать. Провалился в темноту и увидел во сне как девочка бредёт одна по тёмным улицам Тулума, вздрагивая от шорохов проскальзывающих над головой летучих мышей. А за ней в тенях крадётся тёмная фигура.

-Куда ты, глупенькая? Вернись!- закричал он и проснулся. Ему показалось, что он совсем не спал. Только закрыл глаза и тут же их открыл. Но за окном разгорался рассвет. Он пошаркал ту часть дома, где можно было совершить свой утренний ритуал. Но его остановила недовольная невестка.

-Эта ваша непослушная девчонка.. сбежала,- ехидно сказала она. Иш-Ц'унун успела передразнить пару раз её игры с царственным профилем, что не ускользнуло от глаз и без того недовольной женщины.

-Все эти рабы,.. то есть ваши гости,.. побежали её искать.

Пполмс подумал о страшном сне и в глазах у него потемнело. Он пошатнулся и невестка подхватила его. Она испугалась недовольства мужа, за то что слишком резко сказала старику плохую весть. Да и не была она совсем плохой, поэтому захлопотала над ним, забыв свои высокомерные манеры, как любая другая женщина над больной роднёй. Позвала семейных слуг и приживалок из бывших рабов. Кто-то побежал за лекарем. Рассвет начинался с суеты.

Глава 59.

Иш-Ц'унун проснулась даже раньше, чем рассчитывала. Виной тому, скорее всего, было волнение. До рассвета оставалось не меньше двух часов. Она тихонько оделась и на цыпочках покинула дом. Выйдя наружу, она остановилась на платформе перед лестницей и глянула вверх. Небо было усыпано звёздами до такой степени, что непонятно было чего на нём больше, самих звёзд или промежутков между ними. Девочке всегда казалось, что если запрокинуть голову и посмотреть на небо, то оно постепенно начинает вращаться, как будто Колёса времени открывают своё движение живым, ещё до того, как они уходят за грань.

Она не стала вдаваться в рассуждения зачем боги делают это, а просто спустилась по ступеням и пошла в нужную ей сторону. В Тулуме было гораздо меньше зелени, чем в Итца или даже в Четумаль. Но всё таки растения создавали ровно такое количество теней, что бы ночной город казался таинственным. Даже пугающим. Чем дальше она шла, тем страшнее ей становилось. За спиной слышались шорохи, даже шаги. И, хотя она не могла обнаружить преследования, ей всё время казалось, что кто-то крадётся за ней, скрываясь в тенях.

Она хотела как можно быстрее дойти до городского колодца, надеясь, что женщины, уже занялись хозяйством и потянулись за водой для домашних нужд, и улица перестанет быть такой пустынной и страшной.

Но у колодца ещё никого не было. Всё же она встала слишком рано. Девочка ускорила шаг. Преследовавшие её шорохи поспешили тоже. И она сорвалась на бег. Неведомый преследователь превратился в явственную тёмную фигуру, наконец вырвавшись из теней, в которых он скрывался, и бросился за ней.

Ей хотелось закричать, но на крик уже не хватало воздуха. Оглянуться было страшно. Даже страшнее, чем не оглядываться. Однако она спиной ощущала, что преследователь всё ближе и сделала попытку последнего рывка.

Иш-Ц'унун почувствовала, что нога зацепилась за камень и она вот-вот рухнет лицом вперёд. Инстинктивно вытянула ладошки, готовая оттолкнуться, вскочить и снова бежать, спасаться, но в этот момент её подхватили чьи-то сильные руки и она, задыхаясь, забилась, действительно, как маленькая птичка в силке.

-Тише! Тише! Успокойся!- голос был знакомым, но девочка всё ещё была во власти собственных страшных фантазий и продолжала трепыхаться, постепенно понимая, что выглядит глупо.

Ах-Иб отпустил её тогда, когда понял, что она не сорвётся и не побежит дальше.

-Я не хотел тебя пугать. Но и уходить из дому ночью одной в незнакомый город - глупо! Мешать тебе я тоже не собирался. Просто шёл сзади, чтоб никто тебя не обидел.

-А я тебя об этом просила?- от страха девчонка разозлилась и уже была готова нагрубить, но вдруг ей стало стыдно. Она и вправду не подумала о тех, кто беспокоился о ней.

Парень покачал головой. Он не стал её воспитывать или отвечать на грубость.

-Я могу проводить тебя туда, куда ты хочешь попасть?- почти робко спросил он.

Девочка кивнула. Сердце у неё ещё громко стучало. От страха или от бега, не важно. Может быть даже от того, что парень был совсем рядом. Он, хоть и отпустил её, стоял близко-близко. Девочка ещё чувствовала его руки на своём теле и и слышала его быстрое и взволнованное дыхание, и в животе опять горячо завозились мышата.

-Я иду в Храм Спускащегося бога. Мне, как и Иш-Эк, нужно знать на сколько удачи я могу рассчитывать. И пророчество тоже хочу получить. Если получится, конечно. Ты можешь пойти со мной,- тоном королевы заявила она.

Парень вздохнул. То ли с облегчением, то ли с разочарованием. Маленькой птичке до этого не было дела. Инстинкт подсказывал ей, что она может спокойно играть в эти игры, по крайней мере, пока..

В полном молчании они дошли до Храма и вступили в нижнюю галерею. В темноте фресок видно не было. Но зато статуя Бога пропустила их без возражений. Второй уровень имел свою галерею. А, выйдя на третий, они пошатнулись от порыва свежего утреннего ветра. Рассвет ещё не пришёл. Но это был первый вздох Ицамны. Это сейчас его делили на три ипостаси (рептилии, птицы и ягуара). Но древние изображали его Драконом. И это наводило на определённые мысли. Может быть Старые Боги когда-то тоже посылали к Драконам Избранников Маски и породили Новых Богов ица? Если тогда, когда мир принадлежал Драконам, людей не было, то не было и их Богов..

Девочка запуталась в своих мыслях. Всё это слишком сложно для неё. Сейчас она должна просто глядеть вдаль, на горизонт и ждать рассвета. Если она увидит облако в форме Дракона - это хорошо. И это всё, что ей надо знать. Обо всех этих сложностях с Богами пусть думают жрецы.

Она стала смотреть в ту сторону, где небо постепенно становилось светлее. Воздух стал прохладным и влажным. Она вздрогнула и почувствовала, что Ах-Иб стал ближе, прикрыв её от ветра и неосознанно потянулась к нему, пока не прикоснулась спиной. В это время облака на горизонте порозовели и она жадно вгляделась в их очертания. Вот это похоже на голову Дракона. Но вот же рядом ещё одна.. Что же это? О Драконах с двумя головами она никогда не слышала. Она посмотрела внимательней и вспыхнула от смущения. Облака были похожи на двух Драконов, которые сплелись телами и нежно охватили друг друга крыльями.

В этот момент Ах-Иб обнял её и прижал к себе так, что алое облако с края неба перекочевало внутрь её тела и она чуть не закричала от того огня, что обжёг её изнутри. Парень как-будто почувствовал этот взрыв эмоций. Он поспешно отпустил её и отступил на шаг. Сначала показалось, что девочка снова попытается бежать, как это было в первый раз. Но она осталась на месте.

-Чего ты хочешь, Ах-Иб?- спросила она голосом, который напомнил ему голос матери, обнимавшей его когда он плакал по ночам, не в состоянии объяснить, что за сон прислали ему Боги и почему его тело разрывается от желаний, названий которых он не знает.

-Я хочу чтобы ты стала моей женой,- вдруг, с отчаянной решимостью ответил он,- и была со мной рядом, пока не придёт время искать другие пути в другом мире. Моё тело желало тебя, когда я ещё не понимал этого желания, а душа ещё не вылупилась из яйца, чтоб понять, что в нём два желтка. Мой и твой. Ты родилась вместе со мной, но по ошибке оказалась в другом месте. А теперь Боги снова соединили нас. Разве ты чувствуешь иначе?

-Нет.. Теперь, нет.. Теперь я знаю, что предназначена тебе. Но.. ты пойдёшь со мной в Храм Судьбы, чтоб заглянуть в глаза Бога-в-камне?

-Я пойду туда, куда идёшь ты. И меня даже не надо спрашивать об этом. Я не был бы здесь с тобой иначе.

Девочка доверчиво протянула ему руку. И они ещё долго смотрели на занимающийся рассвет.

А в это время его старший брат спустился в гавань, чтоб узнать не побежала ли своенравная девчонка к морю. Ещё вчера, когда они причалили, вид берега с золотым песком и ласковая синяя вода соблазнили Иш-Ц'унун пристать с капризами к пполмсу. Ей видишь ли хотелось искупаться здесь. Но купец торопился домой и не стал потакать маленькой подлизе.

На берегу болтала стайка девушек. Но болтала не бездельно. Кто-то чинил старые сети, кто-то плёл новые.

-Пусть боги сделают лёгким ваш труд и крепкими ваши сети,- вежливо обратился к ним юноша.

Девушки приняли его слова по разному. За время путешествия он не слишком часто сталкивался с реальными ограничениями рабского статуса. Да и в родной деревне все знали, что он сын батаба, хоть и не свободный. Но сейчас ему дали понять, что забывать об этом не стоит.

-Наглый раб,- отвернувшись к подруге заявила одна из рыбачек,- жалко отец ушёл в море, а то отлупил бы его и сдал страже.

Её подруга промолчала. По её выражению лица трудно было понять что она думает о сказанном. Зато третья девушка обернулась и приветливо улыбнулась.

-Не обращай внимания. Наша подруга слишком много мыслит о себе. Тебя послал пполмс? Я вчера видела как пришло ваше судно. Что ты хотел узнать?

-Я могу спросить твоё имя?

-Конечно. Меня зовут Иш-Майих.

-Благодарю. Такая разумная девушка действительно дар для семьи.

-Только семьи-то у неё и нет,- язвительно сказала первая.

Девушка помрачнела.

-Если ты видела нас вчера,- поспешно сказал парень,- может обратила внимание на девочку, что была с нами? Она ушла, никому не сказав. В доме волнуются. А поскольку вчера ей понравился пляж, я подумал, что она могла прийти искупаться на рассвете.

-Мы начинаем работать рано и не позволили бы ей войти в море. Черепахи ушли от гнёзд и на этом пляже иногда кормится снулой рыбой и требухой громадный крокодил. Он держится в стороне от других, потому что искалечен. У него один глаз и вывернута передняя лапа. Сколько раз просили рыбаков не выбрасывать здесь остатки улова, которые не забирают торговцы..

-Это правда, и охотится он как раз на рассвете,- вмешалась молчавшая до этого рыбачка, -но девочки мы не видели.

-Спасибо вам. Пусть боги благословят вас хорошими мужьями и сильными детьми.

Первая фыркнула. А остальные проводили взглядом красивого раба. Та, что была сиротой вздохнула. Ей неоткуда ждать хорошего жениха. Свахи обходили их дом. Её звёзды считались не счастливыми. Ах-атанцахоб Тулума боялись осквернения брака, поскольку родители Иш-Майих сгорели от болезни, которую ах-мен посчитал ворожбой колдуна во время мора 4 Ахау. Болезнь назвали силь - кровавая рвота. Их рыбацкая деревня вымерла почти вся.

Маленькую девочку взяла тётка, потерявшая мужа и всех своих детей. Но она тоже не зажилась. Умерла через несколько лет. Простудилась под холодным дождём, а потом изошла кашлем. Малышка помогала другим рыбакам, за что получала всю рыбу, что не продавалась. Потом перебралась в город. Научилась плести сети. Лучшие во всём Тулуме. И теперь неплохо зарабатывала этим. Но свахи называли её не Иш-Майих, а Иш-Майиг. Разница между даром и жертвоприношением была очевидна. Они считали, что её участь стать добровольной жертвой богам. Тогда проклятие, которое наслал колдун уйдёт. А иначе все, с кем она станет жить, будут умирать от болезней.

Эту историю ему расскажут гораздо позже, а пока он спешил обратно, чтоб узнать не нашли ли Иш-Ц'унун. Плохо, если не только он заметил, что и Ах-Иб тоже не спал в своей постели. А ещё брат страшился его слишком горячих чувств к девчонке и того, что могло между ними произойти.

Глава 60.

Ещё никогда сон Ваниши не был таким долгим. Ирэн иногда плакала, но терпеливо ждала. Анастасио, Пабло и сам доктор, которые по очереди дежурили в его каюте, чуть не силой, отправляли её отдыхать ночью, при условии, что день она станет проводить у его постели. Пришлось притвориться пай-девочкой. Иначе ей и этого бы не позволили. Все черезчур опекали её и будущего ребёнка Мо.

Ещё вчера вечером доктор решил кормить Ванишу через капельницу. Тот спал спокойно, как младенец. То, что он видел в своих снах не отражалось на его лице. Ирэн уселась в кресло и поджала ноги. Мужчины оставили её одну и ушли по своим делам.

Её Агэпито спит. Поневоле Ирэн вспомнились его рассказы о времени, когда он был погружён в искусственную кому. Тогда он видел только кошмары. Его психика долго не могла вернуться в норму. Яркие видения путались с реальностью. Дорога из горного селения в город.. Ему пришлось добираться пешком, обходя населённые области, где бродили люди, похожие на призраков из-за белёсой истончившейся кожи. Он был не уверен, что в городе найдёт помощь. Просто шёл, надеясь на бога.

В больницу, где работали врачи со всего мира, он буквально вполз. С ногами, разбитыми в кровь, начинающейся гангреной и первыми признаками НОВАвируса. Обесцвеченой кожей, температурой тела за сорок и иммунодефицитом.

Поначалу, причины неизвестной инвазии были скрыты от большинства, даже в правящих кругах. Врачи принимали все меры для предотвращения собственного заражения и распространения болезни. Но к моменту, когда появился Ваниша, уже стало понятно, что пострадала исключительно красная раса и уже начинался газетный шум. Он был среди последних выживших. Их оставалось несколько десятков. Выжил он один.

Ноги ампутировал медробот, как только была готова изолированная палата. Культи покрыли гелиевым пластырем. А больного погрузили в кому. Ванна с терморегуляционным режимом, не дающим организму сгореть, создавала температуру оптимальную для борьбы с вирусом. Аппарат искусственного лёгкого и сердца, помогали нормальному снабжению организма кислородом и доставке его ко всем органам.

Но от кошмаров умные аппараты не избавляли. Ваниша никогда подробно не рассказывал о своих воспоминаниях, только говорил, что ничего ужаснее ему видеть не доводилось. Съёмки из мест охваченых эпидемией, которые она тоже с ужасом вспоминала показывали тычущихся в стены людей, с прозрачной кожей, сквозь которую видны были сосуды и слепыми глазами, закрытыми бельмами, плотными и серыми как асфальт. После выздоровления цвет кожи у Мо восстановился, остались только полоски, находившиеся под пластырем. Глаза болезнь захватить не успела.

Ирэн несколько раз пробовала подключиться к его сну, но почему-то у неё не получалось. И не только у неё. Анастасио и Пабло тоже не преуспели. Их чувствительность к видениям не имела никакого расписания. Но похоже Ваниша что-то понял и научился управлять процессом. Но только для себя.

А Ирэн до сих пор не могла принять всерьёз мысль о том, что всё человечество может исчезнуть в одночасье от какого-то катаклизма. И что ей и её, нерождённому ещё, ребёнку может грозить скорая смерть. В такое никогда не хочется верить. Однако, когда пришли воспоминания о днях эпидемии и кошмарах Мо, ей вдруг стало невыразимо жутко. Желудок сжало спазмой и по щекам скатились обжигающие капли слёз. Людям всегда нужен был бог или любая другая надежда на продолжение существования личности после биологической смерти.

Одно время существовала часть общества, в основном из молодёжи, поклонников виртуального продолжения жизни. А что, тоже своеобразная религия. Выдумай собственный мир и получи игровую возможность бесконечно возрождаться в нём. Пока это не осуществилось. Та самая неуловимая душа, о которой говорят все религии, ускользала в неизвестность в пробных процессах перенесения личности в интернетпространство. Значит, если наступит гибель для всего человечества, то она будет реальной. И для меня и для маленького существа внутри моего тела.

Ваниша вдруг вздрогнул, как будто ощутил её боль. Ирэн подумала, что он сейчас проснётся, даже поднялась и сделала пару шагов к двери, собираясь кликнуть доктора. Но больше ничего не произошло, и Ирэн вернулась в кресло. Взяла в руки книгу и постаралась больше не думать о страшном. Чтоб не нервировать малыша.

Конечно в этот день в Храм Судьбы никто не пошёл. Иш-Ц'унун получила взбучку от рассерженой невестки пполмса и приняла её молча, как должное. Она сама жутко расстроилась из-за болезни старика. Ухаживала за ним трепетно и терпела все нудные упрёки хозяйки дома. Нельзя сказать, что пполмс был так уж болен. Неожиданная боль и слабость в ногах исчезли довольно скоро. Но ему было приятно внимание девочки и появилось время да и желание отдохнуть. Он привёл в порядок свои дела в городе, принимая работников складов под крышей собственного жилища, а не расхаживая под палящим солнцем.

А ещё ему не хотелось расставаться со своими спутниками. Как-то случилось, что вся эта компания сблизилась с ним за время путешествия. Прежние его поездки были просто работой. Эта же, каким-то непостижимым образом стала Приключением. Именно так, с большой буквы. Когда-то в молодости он превращал каждую свою торговую поездку во что-то подобное. Тогда он очень многого не знал и узнавание делало плаванья неповторимыми. В последние годы он выбирал оптимальные маршруты по старым сложившимся путям и связям.

И, всё таки, очень быстро, отдых стал тяготить его деятельную натуру и, чтоб потянуть ещё время до отъезда на Остров ласточек, он милостиво простил выходку Иш-Ц'унун. В знак примирения, объявил, что завтра они отправятся в Храм Судьбы. Девчонка изобразила танец лягушки, за что тут же получила выволочку от невестки пполмса. Впрочем она никак на неё не отреагировала, а продолжала приседать и подпрыгивать вокруг старика. Тот ничуть не сердился, а скорее смотрел с обожанием, как на любимого ручного оленёнка, когда тот решит пободаться ещё не выросшими рожками.

Добираться до Храма решили не спеша, чтоб не утомлять только перенёсшего болезнь пполмса. Вышли до света, по холодку, через северо-восточные ворота. Сакбе - мощёная дорога вывела за толстую городскую стену. Цепочка путешественников прошла через, окружающий город, посёлок простых общинных жителей. Деревянные домишки лепились гораздо теснее, чем каменные городские постройки. Но дорога тянулась прямой линией, как-будто боги натянули канат между нужными точками и выложили эту линию плитами. Дальше, за посёлком, только заросли и болота. Но до подземных пещер и священных сенотов было не так уж и далеко. Там и находился Храм Судьбы.

Строго говоря, это не был Храм в обычном понимании слова. Несколько простых деревянных хижин, крытых листьями в которых жили служители Бога-в-камне. Сам камень прятали в тайной подземной пещере. Каждый кто хотел заглянуть в глаза Бога приносил небольшое пожертвование, за счёт чего существовала эта маленькая община. Служитель приводил желающего, предварительно завязав глаза, и оставлял с камнем наедине. Что происходило с посетителем дальше было между ним и богом.

Человек, основавший Храм Судьбы, был чужим для Тулума. Он пришёл с далёких гор и спрятал камень в пещере. В эту ночь жители города увидели столб света над священными сенотами. Любопытствующие нашли у пещер молодого, но совершенно седого человека. Он сидел у костра и жёг листья дикого табака. Пришелец представился слугой Бога-в-камне и сказал, что ему было приказано поселиться здесь. Когда ему задали вопрос, что хочет от Тулума пришлый Бог, служитель ответил, что они могут спросить у него сами, стоит только заглянуть ему в глаза. А ему лично нужно только небольшое подношение за его служение. Желающие нашлись. И получили предсказания, которые сбывались с пугающей точностью. Бог-в-камне безропотно принимал и новых слуг, и бесконечную череду паломников.

Таинственные события, предшествующие его появлению, постепенно становились известны и, как любые неординарные происшествия, обрастали подробностями. Через некоторое время отличить правдивые от выдуманных было уже не реально.

Желающих узнать будущее, из их компании, оказалось трое. Поначалу за ответами шла только девочка. Ах-Иб шепнул ей, что примет и разделит ту судьбу, что предскажет ей волшебный камень.

Герреро хотел остаться со своей невестой, которая не собиралась снова пытать Богов. Но она отослала его, чтоб избавить от страхов.

-Даже, если предсказание будет плохим, ты будешь предупреждён, а значит готов изменить судьбу. Мы верим, что это возможно. Даже правильно заданный вопрос может послужить толчком к переменам,- убеждала испанца Иш-Эк.

Ему не хотелось разлучаться с невестой, но, даже для такого небольшого путешествия, она чувствовала себя ещё не готовой. Рука болела, кость срасталась плохо. Лекарь посоветовал ей соблюдать покой.

А третьим оказался старший брат Ах-Иба. Эта мысль не сразу пришла ему в голову. Он решил всё в последний момент. И желание посетить, за компанию с братом, одно из знаменитых окрестных чудес, сменилось вполне конкретной целью.

Братишка всё больше его удивлял. Он очень изменился. Стал, как будто даже взрослее его самого. Неужели любовь к непоседе Иш-Ц'унун сделала его таким?

Он начинал понимать что это за чувство. Когда заполняется пустота, которую ты порой ощущаешь только из-за перемены настроения или тревожных снов. Теперь и он всё время думал о рыбачке, встреченной на берегу. Пытался задавать вопросы о ней людям, живущем в доме, но они всё больше были заняты домашними делами, да и не слишком много знали о местных общинниках, которые, по бедности, скорее всего, вообще жили за городскими стенами.

Пока пполмс болел, парень пару раз возвращался на берег и наблюдал издали за работающими девушками. В последний раз ему повезло. Подруги его зазнобы закончили работу и она осталась на берегу одна. Быстро темнело и он смог подобраться поближе. Наконец сеть была закончена и девушка торопливо засобиралась. Тащить такую тяжесть в посёлок было бы бессмысленно и сети сносили в небольшое складское строение на берегу, где старый колченогий рыбак, с огромным шрамом от акульих зубов, исполнял функции сторожа, смотрителя порта и заодно имел общественную крышу над головой.

Он совсем уж было решился. И всё таки подойти прямо к ней ему помешала робость. Если бы он был свободным, другое дело. А так, хоть она и не отбрила его, как другие, это ничего не значило. Кто знает, как она себя поведёт, если он окликнет её, когда она одна, в темноте и должна сама идти домой. Вдруг испугается? Подумает плохое..

И он с тоской проводил глазами её тоненькую фигурку, которая быстро скрылась в сумерках. Потом подошёл к старику. Тот сидел у открытого огня и подслеповато щурился на морскую гладь. Бывший рыбак уже поужинал и, прихлёбывал бальче, пребывая в прекрасном расположении духа. И вполне настроен был поболтать.

Когда юноша присел рядом с ним на песок, старик сделал длинный глоток и завёл беседу о том, о чём говорят все старики. Что в молодости всё было гораздо лучше. И это всегда правда. Ведь в то время его не мучали боли в суставах и глаза глядели ясно. А девушки вызывали желание. Не то что нынешние..

-Ты имеешь в виду ту, что говорила с тобой, когда я пришёл?- усмехнулся парень, подумав, что сейчас вызвать желание в этом теле не смогла бы и богиня.

-И эту, и других её болтливых и чванливых подружек. Впрочем,- смягчился он,- эта как раз ещё ничего. Всегда уважит старика. Бедовуха!..

Он горько вздохнул и замолчал. Парень терпел какое-то время, но, увидев, что голова деда стала клониться, легонько кашлянул. Старик вздрогнул и пропустил ещё пару глотков.

-А что это ты её бедовухой назвал?- парень бесхитростно постарался снова повернуть беседу в нужном ему направлении.

Рыбак с подробностями рассказал историю Иш-Майих. И у юноши возникла радостная мысль, что соперников у него нет и не предвидится. Но слова свах это серьёзно. Если и освободит его отец, то мать вряд ли согласится на брак, осквернённый дурным предзнаменованием. Разве только воля Богов изменится. Или сама невеста откажет.

Так и возникла мысль встретится глазами с Богом-в-камне. Если уж пророчество ничего не поменяет, что тогда ещё сможет помочь..

Кому то покажется странным, что такое недолгое знакомство уже вызывало в молодом человеке мысли о браке. Но ица верили, что богам не нужно много времени, чтоб примерить друг к дружке две половинки сердца. Они или сойдутся сразу или не сойдутся вовсе. Никогда..

Волшебный камень - довольно большой кусок обсидиана, необычной темно-красной окраски, неправильной формы, имел с одной стороны гладкую, до блеска отполированную выпуклость. Стоило приблизиться к нему, и два глубоких чёрных провала, идеально круглых, как зрачки, притягивали твой взгляд и уже не отпускали. Становилось понятно, что из камня смотрит на тебя до блеска отполированный череп.

Иш-Ц'унун сделала два маленьких шажка и обернулась. Человек, который привёл её, уходил в другую пещеру, чтоб не мешать таинству. Это был ещё не старый глухонемой ица и девочке, которую от страха обычно тянуло поговорить, пришлось всю дорогу молчать. Она не знала, что так и было задумано главой этой маленькой сборной общины. Посетитель должен настроиться, ощутить важность момента. Потому, когда, несколько лет назад, ущербный одинокий проситель пришёл за собственным пророчеством, тот предложил ему остаться, чтоб стать постоянным провожатым.

Ей так хотелось почувствовать себя взрослой, понять своё предназначение, что она поневоле собралась. И подняла глаза к камню. Он просто стоял, прислонённый к стене на постаменте из нескольких сложенных обломков известняка. Но дальше начиналось чудо. Светильники, стоящие по обеим сторонам, ярко пыхнули. Для начала ритуала нужно было сдвинуть их к центру. Она сделала всё как надо и глаза бога засветились и приобрели живую силу. Как только девочка взглянула в чёрные провалы, ей показалось, что на стене, прямо за камнем, начал прорисовываться узор. Совсем не много времени понадобилось, чтоб понять - это Колёса Времени. И они вращались! Ей даже чудились скрипы и удары каменных зубцов. Когда же наконец они застыли, Иш-Ц'унун услышала голос.

-Когда погремушка Большой Змеи в созвездии Цаб достигнет зенита и верховный жрец зажжёт новый огонь, у тебя родится сын. На его спине будет знак Дракона. Только он продлит род до смутных времён Нового Солнца. И, хоть читала она плохо, но смогла увидеть дату, где соединённые Колёса Цолкин и Хааб, касались Колеса Длинного Времени.

Иш-Ц'унун вышла, щурясь на солнечный свет, непривычно тихая и задумчивая. Никто не стал спрашивать у неё о тайных словах. Иначе ведь можно помешать судьбе. А немой уже завязывал глаза Герреро.

Испанец не умел молиться здешним богам, но полагал, что уважение, высказанное любому богу, достигнет нужной цели. Показать, что ты веришь в волю высших над твоей судьбой и просишь у них покровительства. Не все знают имена богов. Вот дети, например. Но их молитвы считаются самыми чистыми. Проси и будет дано тебе. А Боги там наверху разберутся кому проще за дело взяться.

-Женщина продлевает жизнь на земле,- не стал томить его Бог-в-камне,- с ней об руку ты можешь дойти до вершины Пирамиды Жизни и спуститься с другой стороны, приведя под тринадцать небес трёх сыновей. Красный народ вступает в начало Смутных времён, когда решения одиночек станут камешками между зубцами Колёс Времени. Могут затормозить, а могут и сломать. Ты один из таких.

Колёса на стене повернулись и застыли в одной точке. Только испанец не знал, как прочитать эту дату в календаре. Но разве это вина Богов? Только мы сами творцы своей судьбы. А даты.. чтож, это только места, где начинаются новые дороги..

Младший брат подтолкнул старшего, вдруг показавшего непривычную неуверенность. Тот шёл, желая и не желая знать как Боги поступят с его сердцем. Ведь, если вырвать его из груди, уже всё равно, что с ним случится дальше. А пока оно внутри, просит тепла, а не боли.

Колёса двинулись и остановились, не успев раскрутиться как следует.

-Что это значит? Что встреча с судьбой совсем близко? Что жизнь отмеренная по эту сторону коротка? Скитания в девяти подземных мирах в поисках правильного пути ждут его уже за несколькими поворотами колеса хааб? И правду говорят всеведущие свахи о проклятии его избранницы?

Но бог пока не сказал ни слова. Юноша постоял и подумал, что пророчество сказано. Но в этот миг бог-в-камне заговорил.

-Ица потомки древней крови. Дракон в них силён. Но страх убивает Дракона в крови. Выживут те, чья любовь больше страха. Как огонь входит в тело Избранника? Через боль, через силу, через любовь? Только двери, которые мы открываем собственноручно впускают в нас и силу, и слабость. Одна любовь открывает двери сама.

Ваниша смотрел через Колёса Времён на своих предков и понимал почему майя не пользовались колесом для передвижения. Кощунственно пробовать оседлать Время. Можно потеряться между миров..

Глава 61.

Пенная полоса прибоя осталась позади. Уже все ощутили нетерпение. От конца пути. От приближения к дому. От неизбежности встречи с Судьбой. У старого пполмса ныло в груди. Как будто кулак застрял под рёбрами. Хоть он и не спускался в храм, но слышал удары зубцов призрачных колёс. Он должен устроить судьбы этих детей. Боги поручили ему это. Когда ты стар, то перестаёшь ясно слышать и чётко видеть в этом мире, но уже намного лучше понимаешь шёпоты из-за грани.

Возбуждение достигло предела, когда показался берег от которого они отплыли, казалось, совсем недавно. Но возвращались совсем другими, как будто прожили целую жизнь.

Три пары глаз с надеждой смотрели на приближающийся берег. Все три спутника Шаака возвращались в род с невестами.

После посещения храма мало что изменилось для старшего из братьев.

-Меня зовут Ах-Наг и я люблю тебя,- сказал бы он девушке,- мне не страшны дурные пророчества, потому что в сердце заполненном любовью не остаётся места для страха. Сейчас я раб. Но, если я не сумею стать свободным, я не возьму свободы у тебя.

Сказал бы. Можно сколько угодно придумывать пламенные речи. Только майянская скромница убежит при первых же попытках незнакомца говорить с ней о любви. И имя отца не присоединишь к брачному имени, пока он не назвал тебя сыном.

Они вернулись в Тулум к вечеру и ему тут же захотелось побежать на берег и увидеть девушку. Он отговорился тем, что нужно подумать о пророчестве и отказался от ужина. Никто не стал препятствовать. Все относились серьёзно к подобным вещам. Ах-Иб только тревожно посмотрел в спину удаляющегося брата и вздохнул.

-Что же увидел брат в пещере Бога-в-камне,- волновался он,- неужели что-то плохое?.. Может срок его жизни уже близок или рабству их не придёт конец? Отец может отказаться от обещания? А вдруг он сам умер, не успев дать сыновьям свободы? Может именно это братишка узнал в пророчестве.. А они так надеялись сменить имена добавив к ним отцовское.

Ах-Наг шёл к берегу быстрым шагом, но темнело ещё быстрей. Когда он услышал плеск волн, солнце почти село. На берегу никого не было. Только сторож сидел прислонившись к перевёрнутой лодке и спал. Бутылка всё ещё была зажата в его руке. А из воды к колченогому рыбаку выползало такое же искалеченное долгой жизнью чудовище. Одноглазый крокодил решил поживиться. Парень закричал что было сил и швырнул в ящера камнем. Тот дёрнул хвостом, открыл пасть и зашипел. Потом снова двинулся к спящему пьянице. Парень схватил новый увесистый кусок камня и снова крикнул что есть сил. Осколок ударился у самой морды и другой попал почти рядом с ним. Парень обернулся и увидел, что от складской постройки бежит девушка и тоже подбирает новый булыжник.

-Для того и существует сватовство, чтоб увидеть тату, не снимая одежд,- сказал парню пполмс, когда, вернувшись домой, он рассказал ему, что полюбил Иш-Майих, но так и не смог решиться сказать ей об этом. Даже тогда, когда они вместе отогнали голодную громадину и растолкали сторожа, чуть не ставшего крокодильим ужином. Девушка приветливо улыбнулась ему и убежала домой, покричав по-дочернему на старого пьянчужку.

Торговец не стал звать городскую сватью, а послал за Иш-Майих семейную повитуху. Разговор длился так долго, что Ах-Наг извёлся дожидаясь его окончания. Но и после него он девушку не увидел. А вот старик с довольной улыбкой сообщил ему, что, хоть она и не произнесла слов клятвы, но обещала подумать. А, когда лицо юноши вытянулось от разочарования, засмеялся.

-Не расстраивайся. Если девушка сразу не сказала нет, значит всё будет хорошо. Так говорит мой жизненный опыт.

И вот на палубе любимого судна торговца они возвращаются в род. И их ждёт церемония, которой подвергаются все те, кто долго отсутствовал в родном селении. Твои соплеменники сразу должны увидеть, что произошло с тобой за время отсутствия. Добавились ли на твоём теле знаки отличия. Нет ли на нём следов болезни или бесчестия. Ты должен войти в свой дом обнажённым и полностью открытым людям и Богам-покровителям.

Обычно молодёжь не делала татуировок до брака. И рабов не татуировали без веской на то причины. Юноши не имеют права похваляться подвигами. Но покинувшие род по какой либо причине - исключение.

Тату наносили люди дорожащие своей репутацией. И только уважаемые в обществе свидетели могли подтвердить татуировщику право на получение того или иного изображения. И братья и Герреро, несмотря на свой рабский статус имели с лёгкой руки пполмса на теле полный отчёт своего долгого похода.

И правильно обставить их возвращение было одним из способов сделать их свободными.

Торговец устроил целый спектакль. Наблюдатели издали заметили корабль. И, к тому времени как он причалил, вся деревня была на берегу. Даже те, кто заламывал початки маиса на полях оставили свою безусловно важную работу. Когда на горячий песок ступили сыновья батаба, одобрительный ропот раздался вокруг. А когда таким же гордо-обнажённым сошёл на берег и странный круглоголовый раб, голоса приобрели оттенок величайшего удивления.

До самой площади у храма народ провожал процессию. Когда все ушли с берега из лодки вышли матросы и окружили девушек, которые сошли с корабля последними. Они должны были ждать сигнала неподалёку от места, где вождь встречал посланников, не привлекая к себе внимания толпы. Тем большим будет эффект от их появления.

Батаб стоял позади и слева от брата и только лёгкая дрожь в руках, держащих церемониальное копьё, выдавала его волнение. Он знал, что искать среди вернувшихся Шаака пустая затея. Но увидев почти совсем взрослых сыновей своей рабыни ощутил, что чувство безвозвратной потери как-будто стало чуть тише. В последнее время он ещё больше оценил её тихую и бескорыстную заботу. И ещё больше привязался к женщине, которая всю свою жизнь не ропща на свой статус была рядом. Рожала ему детей. Ухаживала за ним и его любимой, теперь уже оставившей его навсегда. Делила с ним постель, радуясь каждой подаренной ей ласке.

Он был готов уже давно дать ей свободу. Но ответственность за род и своё положение батаба, вынуждала его дождаться возвращения ушедших с Избранником Маски. И вознаградить или наказать их по свершённым делам и поступкам.

Его охватила гордость и тёплая, греющая душу радость. Любимого сына, совершившего великую жертву роду, заменят двое других. Он и раньше замечал как они похожи на него статью и лицом. Но теперь вдруг почувствовал связь крови, которая раньше если не молчала совсем, то говорила шёпотом.

А вот шедший за сыновьями круглоголовый поразил его ещё больше. Он изменился разительно. Причёски у всех троих практически не отличались друг от друга. Волосы были подняты на макушку и собраны в простой пучок. Но на теле у всех троих были татуировки, которые рассказывали об их приключениях и воинских подвигах так ясно, как будто они сами кричали о них во всеуслышанье. И шрамы от когтей пумы, и след от стрелы на теле сына, добавляли подробностей.

С татуировками постарался пполмс. Его веского слова в Тулуме было достаточно для того, чтоб лучшие мастера искусно нанесли на тела молодых мужчин говорящие картины.

Под вой костяных дудок и дробный ритм барабанов процессия вошла в селение, прошла сквозь ряды зрителей, заворачивающиеся за ними, как волна у берега, свивается в тугую спираль и разбивается о берег. Так и толпа любопытных в конце концов влилась на площадь и оставила троих возвращенцев преклонивших колено перед вождём и его окружением.

Батаб поднял их величественным жестом. Подозвал каждого к себе и внимательно молча рассмотрел их тела.

Права говорить им пока он не дал. Вместо этого бросил в толпу ни к кому конкретно не обращённую фразу.

-Есть ли кто-нибудь, оспаривающий право этих людей носить на себе знаки воинской доблести? Есть ли желающий добавить подробности к увиденному?

Пполмс неспешно вышел вперёд.

-Позволь мне сказать, великий халач уиник!

Для встречи тех, кто сопровождал посланника, вождь постарался. Хоть это и были пока ещё просто рабы, но касику уже доложили о триумфальном шествии детей брата. Он намеревался вернуть самому близкому из рода наследников, которых иным путём он уже получить не сможет. Ему нужна была только помощь самих парней в виде достойного возвращения в род. Об остальном он позаботится сам. Болтающийся по посёлку Чунта напоминал всем о позоре их рода. И церемония принятия в род, прошедших испытания дальним путешествием юных сыновей брата, должна была перевесить это неприглядное событие в глазах подданных.

Так что семена, посеянные пполмсом, упали на благодатную почву.

-Мы долгое время знаем друг друга, вождь. И за все долгие годы у тебя ни разу не было повода усомниться в правдивости моих слов,- начал торжественно и громко торговец.

Тишина восстановившаяся на площади позволяла слышать каждое слово. Молчали даже маленькие дети, чувствуя интерес родителей, замерших, боясь пропустить малейший ньюанс.

Довольно долгий рассказ человека, в силу своего занятия умевшего говорить убедительно, захватил всех присутствующих. Да и не так часто приходится узнавать что-то столь захватывающе-интересное, по сравнению с ежедневными обыденными событиями. Да ещё касающееся тех, кого ты знал с детства. Маленьких рабов выросших на твоих глазах. Которых некоторые воины не раз пинали, не глядя на отцовство батаба. Теперь перед их глазами разворачивались картины, которые некоторым напоминали давние приключения и победы. А другим, чья жизнь протекала более спокойно или возраст ещё не дал собственных великих дел, давали надежду на будущую славу, по крайней мере, равную той, что боги дали этим совсем ещё молодым людям.

В завершение рассказа пполмс эффектно извлёк из-за богатого пояса три ярко-расшитых кошеля и опустил их к ногам касика.

-Эти молодые люди исполнили с честью данную им службу. И уже только этим заслужили поощрения рода. Но они имеют желание собственным трудом выкупить свою свободу, преподнеся своему владыке цену самого дорогого раба, чтоб род мог приобрести новые рабочие руки. Сто зёрен дерева какав лучшего сорта за каждого.

Толпа одобрительно зашумела, а касик поднял вверх ладонь.

-То, что ты рассказал нам, торговец, действительно стоит благодарности рода за добрую о нём славу. Я не возьму выкупа за детей брата. Он обещал дать им отцовское имя и я одобряю это. Иметь таких наследников честь! Судьба же этого круглоголового чужеземца в ваших руках. Если какая-то из семей решится принять его в свой род, я верну этой семье выкуп, для того, чтоб она помогла ему построить дом и создать семью для пополнения этого рода достойными наследниками.

-Позволь мне сказать ещё кое что, владыка,- неожиданно вмешался пполмс.

Он приберёг одну важную подробность из своего рассказа, чтоб помочь Герреро в нужный момент.

Кассик кивнул головой и торговец очень громко и отчётливо добавил.

-Девушка, спасённая чужеземцем от гнева Богов, доверившая ему свою жизнь и честь, в благодарность за спасение, дочь кассика Четумаль. Семья, принявшая его, породнится с достойным родом.

Зрители ахнули от неожиданности. А супруга кассика что-то быстро зашептала мужу на ухо.

-Породниться с касиком Четумаль великая честь и выгода для всего нашего народа,- быстро выпрямился вождь,- я сам возьму в род круглоголового. Они были братьями в испытаниях, пусть станут братьями и в жизни.

-Но не он один нашёл себе пару,- снова вмешался торговец,- острову Ласточек посчастливилось принять не трёх достойных сыновей, а три молодые пары, которые принесут роду наследников с новой кровью, что чудесно для рода. Это подтвердит любой ах-мен. Пусть девушек примут и осмотрят мудрые. А предсказания по поводу этих браков получены в Храме Судьбы и даны Богом-в-камне. Чему я тоже являюсь свидетелем.

Конечно пполмс чуть слукавил. Предсказания даются только тому, кто посмотрел в глаза Бога. Но кому это важно сейчас?

Позади толпы послышались призывы расступиться и дать пройти новым участникам событий. Люди задвигались и зашумели. Некоторые даже подпрыгивали, стараясь из-за спин впередистоящих рассмотреть происходящее.

По тесному проходу просочилась группа людей пполмса и только у самого помоста кассика матросы расступились, давая любопытствующим возможность разглядеть всех трёх ранее представленых невест.

Дочь кассика Четумаль не нуждалась в обновлении гардероба. Но для своей любимицы Иш-Ц'унун и бедной Тулумской рыбачки Иш-Майих расстарался сам торговец.

Все три девушки были одеты в наряды, делающие их необычайно красивыми.

Иш-Эк, от природы действительно удивительно красивую, делала земной только перевязанная рука. В остальном она была небесно хороша.

Но и малышка за время путешествия подросла, вытянулась и расцвела такой свежей и юной прелестью, что, влюблённый в неё, Ах-Иб задрожал от счастья, по-новому увидев её рядом с двумя другими подругами.

Иш-Майих никогда не носила таких сложных и дорогих нарядов. Причёска, украшения, всё это немного сковывало её и смущало. Но её горящее, от этого смущения, лицо и робкие, полные врождённой грации, движения вызвали на лице Ах-Нага выражение полной уверенности в правильности своего выбора.

Восторженные крики жителей селения отвлекли внимание от болезненного щипка супруги кассика, заставившее любвеобильного Ах-Вокхина, забыть, что он "настоящий мужчина" в смысле мужских качеств, и вспомнить, что обозначает это же звание для вождя племени.

Глава 62.

-Перед моей, как ты говоришь, комой, я подумал о том, что нельзя бесконечно эксплуатировать тебя и Анастасио. Ты беременна и я не знаю как каталепсия отразится на ребёнке. А Анастасио слишком экзальтирован. Драконица, своим подключением его к моей миссии, только подогрела это состояние. Я опасаюсь за его разум. Его отец сошёл с ума, а я хотел бы вернуть парня к нормальной жизни, а не сделать из него безумного адепта культа Маски. Пусть влюбляется, делает ребятишек, живёт полной жизнью. Раз уж я призван сохранить её для человечества.

Тогда я подумал о практике осознанного сновидения. Жрецы и шаманы различных народов, для путешествий в другие реальности и другие времена пользовались различными наркотическими растениями. Йоги, тибетские монахи, каббалисты предпочитали духовные практики для владения особыми способностями физического тела. Я изучал эти возможности. И те, и другие. Наркотики точно не моё. Рано или поздно они перестают помогать, они овладевают тобой и убивают твой дух. В йоге я зашёл довольно далеко. И попробовал применить свои знания для осознанных видений. Как видишь у меня получилось управлять этим процессом.

Более того, я попробовал не просто видеть события, которые избраны для меня Драконом, но и перемещение в реальности-времени по собственному желанию. Для меня оставалась недоступной только возможность общения с участниками тех событий.

Конечно, чисто по-человечески интересно смотреть за продолжением приключений героев, с которыми за это время сблизились духовно, но это был праздный интерес. У меня остаётся всё меньше времени и теперь я не могу оттягивать, размышляя насколько серьёзна угроза человечеству.

Я могу предугадать с большей или меньшей точностью продолжение событий. Мне ведь известна история майя, а из всех персонажах наших сновидений больше всего документальных упоминаний о Герреро и Агильяре. Но я должен был узнавать не их жизнь, а добыть сведенья о Маске. Понять её суть.

В нашем времени мне не удалось добыть таких сведений. Мне очень хотелось добраться напрямую до майянских кодексов. Подумалось, что увидеть их я могу либо глазами нового жреца племени, либо глазами Чунты. По всему я понял, что он увлёкся изучением рукописей, которыми пренебрегал в бытность свою жрецом. Причём личность опального братца вождя подходила мне больше. Поскольку возвращение спутников Избранника Маски должно было вернуть его мысли в этом направлении. Раз уж мне недоступно управление поступками, то прогнозирование действий личностей, участвующих в событиях тех времён, вполне возможно. И я обратил все свои силы на то, чтоб наблюдать за Чунтой.

У меня не сразу это вышло. Только тогда, когда по ходу видения я добрался вместе с героями на остров Ласточек, и бывший жрец попал в поле моего зрения, у меня получилось добиться желаемого.

-Послушай,- Ирэн оборвала его на полуслове. Она разрывалась между радостью, что с Ванишей всё в порядке и чувствами которые испытывала к спутникам,- то, что ты так спокойно, без всяких последствий вышел из длительного беспамятства, меня очень радует. Но все наши сходят с ума от тревоги за твоё здоровье. Мы по очереди сидели у твоей постели. Они участвовали во всех событиях. Будет не честно, если я одна буду сидеть и слушать продолжение истории, а они даже не будут в курсе, что с ты вернулся в реальность из своих видений. И, что бы ты ни говорил о своём прекрасном самочуствии, мне было бы спокойнее, если бы тебя осмотрел доктор. А потом, уже всех ты порадуешь своими новыми возможностями и подашь к обеду новую порцию увиденного. У меня разыгрался аппетит не только на духовную пищу, но и на еду совершенно обычную. Можешь ты догадаться, что волнения за любимого человека аппетита не добавляют? А вот теперь твой ребёнок хочет есть. И я вместе с ним.

Через час с лишним, когда доктор закончил осмотр и Ваниша принял душ и оделся, все собрались за обеденным столом. Пабло всё чаще исполнял обязанности стюарда или скорее даже официанта за обедом. Так он имел возможность участвовать в общих беседах и не казаться в команде капитанским любимчиком. Поскольку остальные члены команды не были посвящены в подробности о цели их путешествия и истории с Маской . В их глазах это была развлекательная поездка состоятельного владельца яхты и его гостей. И не более того.

После еды оживлённая компания расселась кружком, чтоб услышать о том, что удалось увидеть и понять Ванише. Время шло неумолимо и, как бы каждый не воспринимал предсказание, но оно было слишком серьёзно, чтоб его игнорировать. И потом их собственное существование в реальности отличалось от жизни остальных людей. Кому больше дано, с того больше и спросится. И поэтому все с большим вниманием относились к сказанному.

-Маска, по преданию двусторонняя и требует от Избранного выбора. Но, по мне, она подобна двуликому Янусу. Она и Ключ и Врата. И ещё Привратник. Вы помните что говорил жрец Храма Маски?

Сила приходит к каждому по своему. Кому-то надо впустить огонь в себя и почувствовать реальную боль, чтоб укрепить в себе веру. Кому-то надо научиться оградить своё тело от реального огня и не поддаться боли, чтоб вера открыла в нём путь. А кому-то не нужен огонь, чтоб представить себе последствия пожара и мощь пламени.

Тот, кто принимает существование Маски как физического объекта, впускает огонь в себя. Для этого Дракон показал мне самое первое видение. Жреца сошедшего в пламя. Для него Маска была просто ещё одним испытанием. Привратником охраняющим Врата и держащим Ключ. Он с достоинством перенёс боль и остался человеком. Его племя получило свою награду. Привратник повернул для него ключ всего раз. То, что он испытал останется с ним навеки. Но в этом мире.

Маленький Шаак научился ограждать себя от огня. Для него Маска стала Ключом в мир Драконов. Он получил тело и возможности Древнего рода. Он повернул свой ключ и вошёл в другой мир.

Я же воспринимаю Маску психологически. Мне не нужно выбирать сторону. Она для меня и испытание, и ключ, и врата. Мне не нужно искать её. Она там, где я. Во мне есть и человек и дракон. Ицамна и Иш-Чель. Земля и Небо. Добро и Зло.

-В тебе нет зла. Ты самый добрый человек, которого я знаю.

-Глупости, любовь моя. Добро и зло не существуют отдельно друг от друга. То, что для одного добро, может стать злом для другого. Аналогом Януса считают Йог-Сотота одного из богов пантеона Ктулху. Эти имена связаны с самой нарицательно ужасной, тёмной магической книгой - Некрономиконом.

Но у людей принято считать тёмными и ужасными тех, кого боятся. Драконов боялись многие. Им не доверяли. Ктулху считали злобным Владыкой миров, способным уничтожить Землю и людей. Но Ктулху это Владыка Драконов. Защитник равновесия. Когда-то он добивался его от четырёх драконьих рас. Потом появились люди. Не он уничтожает мир. Мы уничтожаем его нарушая равновесие. А Йог-Сотот или Янус олицетворение Маски, её живые имена.

Вот послушай, что говорят об этом исследователи Некрономикона.

Ваниша взял один из своих фолиантов и открыл одну из закладок.

Йог-Сототх - это прошлое, настоящее и будущее. Это протяженность бесконечности. Это вездесущее и всеобъемлющее существо. В центре него обитает брат-близнец - Азатотх. Этот маленький карлик является опорой всего мироздания и владыкой миров. Азатотх излучает в бесконечность волны вероятностей, из которых создаются наборы возможностей для каждого космоса и каждого существа во вселенной. Ученые утверждают, что идея Азатотха тесно связана с самыми последними моделями квантовой физики.
Йог-Сототх и Азатотх - это бесконечное расширение и бесконечное сжатие. Между прочим, 'Азатотх' переводится с египетского, как 'разум Тота', а Йог-Сототх может считаться производной от Yak Set Thoht ('Сет и Тот - единое целое'). Согласно египетской мифологии, Сет и Тот - темный и светлый аспекты мира.

Теперь, с вашей помощью, я смогу увидеть то, что сам хочу увидеть из прошлого. И вы увидите это. Я думаю, что это будет последний наш сеанс. А после мы решим, как я должен поступить дальше. Вы все стали мне близкими людьми за время поисков и должны безгранично доверять мне в моём решении.

Ты, Ирэн, и Анастасио, будете для меня проводниками женской и мужской энергии, в зависимости от того, чьи глаза мне понадобятся в том мире, кроме того, у Анастасио ближе связь с энергией Драконов, он получил её изначально. А Пабло поддержит меня энергетически, для того, чтоб мы не впадали в состоянии каталепсии. Это происходило только от недостатка энергетических возможностей каждого из нас по отдельности. Теперь мы должны взаимодействовать.

-А, если ты не справишься?- губы Ирэн вдруг задрожали.

-Я должен,- мягко ответил Ваниша,- я последний..

Глава 63.

-Письменность майя иероглифичная, и, из-за небольшого количества сохранившихся аутентичных текстов, в современной расшифровке, может иметь неточности. И очень существенно влияющие на смысл. Та же дата предсказанного конца света, как мы уже знаем от Драконов, на самом деле критическая поворотная точка, после которой только определённый ритуал поиска Маски и её использования может изменить запущенный механизм Апокалипсиса.

В голове Мо всплыло первая попытка виртуального посещения острова Ласточек в изобретённой им управляемой форме. Страх, что у него не получится быть проводником сменился уверенностью в помощи Драконов, когда он, сосредоточившись на желании попасть на Косумель, буквально ощутил кожей перемену. Их группа, на этот раз, увидела его в новом ключе. Если раньше это было отстранённое виденье, как во сне или фильме, теперь это оказался совсем другой ракурс. Они видели события глазами выбранного человека. Мало того, они испытывали те же чувства, а не смотрели со стороны, отстранёнными наблюдателями.

В первую секунду Ваниша ощутил себя в теле старика, сидящего у костра под развесистым деревом у одного из домов рядом с Храмовой площадью. Громада Храма тёмным силуэтом выделялась на фоне ночного неба, перекрывая чёрной тенью хрустящую звёздную россыпь.

-Я расскажу вам историю о Хапайкане. Змее с огромными крыльями, обитающем в трясинах Исамаля, рядом с городом Ушмаль. Сейчас этот город покинут. И виноват в этом не только Хапайкан, но и жители города. Индейцы из окрестных с Ушмалем селений рассказывают, что жил змей там безвылазно много лет, пока болота не стали высыхать, потому что люди расчищали всё больше полей и строили отводные каналы для полива. Змей пожирал каждый год около четырёх десятков детей. Когда малыши, приходящие на болото за съедобными растениями и ягодами, приближались к пещере на десяток метров он втягивал их в свою зубастую пасть.

Поначалу думали, что дети просто провалились в трясину. Или попались какому-то хищнику или ядовитой твари. Но однажды брат, никогда не отходивший далеко от любимой сестрички попал в пасть Хапайкана. А сестра убежала. Уж очень перепугалась. Да и что маленькая девочка могла сделать против огромного чудища. Люди перестали пускать детей в лес. Да и болота почти высохли. И посевы стали хиреть без воды. Город опустел.

Раз в году, в августе месяце, Змей стал вылетать из своего логова. Сначала он летел на север, потом - на юг, затем - на запад и напоследок - на восток. Возвращения Хапайкана ожидал сторож, охраняющий пещеру в отсутствие страшного хозяина. За этот месяц чудовище наедалось на год. И засыпало до следующего года в подземном лабиринте.

Если люди будут бездумно уничтожать леса, болота и живущих в них животных придёт время Большого Суда. Ицамна начнет судить мир, дети перестанут рождаться и высохнут колодцы. Тыквенная бутыль воды будет стоить столько, сколько стоит один день жизни ребенка. Хапайкан выйдет из своей пещеры и проглотит всех правителей, которые были несправедливы, жестоки и лживы.

Рассказчик замолчал и Ваниша почувствовал как заклокотало у него в груди. Старик закашлялся. А Мо, его сощуренными слезящимися глазами, вгляделся в мелькнувшую в зарослях тень, бредущую в сторону Храма. Туда-то ему и нужно! Усилием воли он постарался перебраться в этого человека. Связи с друзьями он почувствовал как тонкие энергетические потоки, похожие на разноцветные нити.

Жёлтая солнечная - Ирен. Такое ощущение, что она как, струна в оплётке, содержит внутри тоненькую и яркую сердцевинку. Неужели это ребёнок? На секунду он испугался, что такое напряжение повредит малышу и чуть не оборвал связь, но нить моргнула как-то успокаивающе. Вот и нежно-сиреневая, тревожная - Анастасио. Уверенно зелёная - Пабло. Ваниша погладил нити и легко переместился в другое тело.

Наверное, боги или Драконы даровали ему неожиданную удачу. Всего со второго раза он попал прямо в тело того, о ком думал изначально. Чунта Шок в очередной раз решил прокрасться в храмовые хранилища. Мо чувствовал даже тёплый ночной ветер, шевелящий волоски на его коже и слышал как что-то тихо бормочет бывший шаман. Вокруг храма никого. Чунта прижался к камню у входа и быстро заглянул внутрь. В центральном коридоре горел огонь в каменных чашах светильников.

Бывший шаманом всего несколько лет, Чунта не собирался лишаться власти. Тем более так быстро и трагично, как это случилось. Ему самому сведенья о всех тайнах храма передал тот, кто служил богам до него. Ещё в его бытность помощником. А он сам держал всё, что знал, при себе.

Вот и сейчас, искривив губы в хитрой, полубезумной улыбке, изгой пробежал на цыпочках мимо жилых помещений и, прячась в тенях, скользнул в узкий боковой проход с лестницей. Спустившись вниз, осторожно ощупывая ногой ступени, ведь светильники тут горели гораздо реже, он дошёл до нижнего яруса. Новый шаман экономно тратил масло для освещения. Тут стояла полная темнота. Тёплый, нагретый за целый день воздух, ещё чувствовавшийся вверху, сменился каменной прохладой.

Ещё у последнего светильника, Чунта сунул в огонь заготовленный заранее короткий факел. Светя себе под ноги, он, уже спокойно и не оглядываясь, дошёл до тупика коридора и упёрся взглядом в, казавшуюся глухой, стену. Коснулся, только ему известного, выступа барельефа и камень, выглядевший неподъёмным, легко сдвинулся и отошёл в сторону, оставляя щель. Не слишком широкую, но достаточную, чтоб один человек мог войти.

Внутри большого здания Храма была спрятана первая небольшая пирамида. Когда строили более поздние стены, маленькую древнюю постройку, погрузившуюся чуть не до половины в землю, оставили. Как хранилище для самых ценных старинных кодексов. Микроклимат в этом месте вполне подходил для этого. Система вентиляционных ходов, пронизывая всю толщу каменной громады, пропускала воздух снаружи. Но он проходил такое расстояние, что попадал сюда прохладным и вездесущая пыль оседала в ловушках.

Чунта зажёг светильник и погасил факел. Специально очищеное, почти не дающее копоти, масло для освещения он крал. Как и всё остальное. Он научился это делать талантливо и изобретательно. Хотя Ваниша чувствовал налёт безумия, поселившийся в, игнорируемом соплеменниками, шамане. Чтож, Когда-то он был знаком с соседской девочкой, больной шизофренией. Она была отличницей в школе и обладала изощрённой хитростью, когда дело касалось её бытовых потребностей и желаний.

Кодекс, раскрытый ранее на том месте, где Чунта прервался в прошлый раз, лежал на продолговатом куске базальта, используемом как низкий столик. Читать за ним можно было только опустившись на колени. Что ночной посетитель и сделал. Циновка, сложенная в несколько раз, лежала рядом на полу, чтоб было помягче и холод не скрутил суставы болезнью.

Ванише не пришлось вмешиваться в мысли Чунты. Тот и сам был зациклен на нужной ему теме Избранных и Маски. Он искал эти сведенья во всех списках. Но, видимо, и Драконы благоволили им. Если Мо двигался в правильном направлении, помощь неизменно приходила. Вот и сейчас всё, казалось, складывалось удачно. Можно было, лишь слегка касаясь мыслей Чунты, поворачивать их в нужное русло.

Нельзя было сказать, что шаман читал быстро. Воспалённый болезнью, мозг надолго не сосредотачивался на определённом вопросе. А обида на соплеменников и, давно не удовлетворяемые потребности крепкого мужского тела, чего совсем не ожидал уравновешенный Ваниша, отвлекали бывшего жреца. Его мысли напоминали пляску святого Витта, шарахаясь от интереса к ритуалу Избранных к похотливым мечтам о юных невестах, возвратившихся путешественников. Мо просто скрутило от гадливости, когда он наткнулся на этот внутренний клубок черноты. Его сексуальные желания, смешанные с садистскими вывертами чуть не вышибли сознание из чужого тела. Боль Ирэн он ощутил, как физическую, а не ментальную.

-Господи, надеюсь этот извращенец не попытается ничего сделать с малюткой Иш-Ц'унун или другими девушками!- подумал Ваниша, который, как и все остальные привязался к тем, с кем практически прошёл рядом весь долгий поход.

Такое раздвоение мыслей требовало, конкретно от него, больше усилий, чем путешествие во времени и пространстве. По крайней мере, так ему казалось в этот момент. Он постарался надавить на Чунту и вернуть того к чтению, но инстинкты больного мозга пересилили и шаман, заёрзавший на циновке, потянулся рукой к набедренной повязке.

Двойная волна отвращения от Ирэн и Анастасио буквально снесла их ментальную связь.

Ирэн, более лёгкая и непосредственная, в конце концов рассмеялась и сказала, что, после того как отмоется от этой грязи в чужих мозгах, постарается продолжить. Но трепетный Анастасио чувствовал, кроме собственного неприятия ещё и неловкость от того, что Ирэн была рядом. И никак не мог сосредоточится. Пришлось отложить сеанс на потом.

Ваниша, как школьный преподаватель, увлёкшийся уроком, быстро ходил из угла в угол, заложив руки за спину и привычно слегка покачиваясь. Это единственное, что указывало на то, что с его ногами что-то не так. Остальные слушатели на эту мелочь уже давно не обращали внимания. Тем более сейчас, когда он пытался обосновать свои выводы после того небольшого времени, которое всё же уделил чтению Чунта. Мо хотел выслушать любое из возражений, чтоб его теория не вызывала сомнений. В первую очередь для Ирэн.

-Любой человек, связанный с опасным занятием знает, что самый продуманный план в каждом из шагов имеет столько развилок, что, если, где-то есть малейшее сомнение и что-то может пойти не так, то непременно всё и пойдёт вкривь и вкось. Хорошего бойца спасает только скорость реакции, талантливый экспромт, основанный, тем не менее, на хорошей базе знаний и умений.

Пусть, в данном случае, он не боец. Но, как и воин, он подвергает риску то, что есть у него в одном экземпляре. Его жизнь. Ирэн сильная женщина. И, если не случится предсказанный конец света, то она переживёт потерю любимого. Но сейчас она носит дитя. Его ребёнка. И он хочет сохранить для неё покой и уверенность столько, сколько сможет. В идеале, он хотел бы сначала увидеть своего малыша, а потом уж отправиться в это рискованное путешествие. Но он не успевал.

Оказаться там, где он хотел, ему нужно не позднее, чем через месяц. А Ирэн ходить ещё три. Даже чуть больше. Вот для этого он и устроил это общее совещание.

То, что он успел понять и из прошлых видений, и из недавно прочитанного, что испытания, которые проходят Избранные, необходимы. Человек, получающий возможности недоступные другим, ему подобным, должен иметь на это моральное право. Он должен определить внутри себя, что в его жизни, чувствах, является приоритетом. На что он готов пойти, чтобы воплотить в жизнь свои желания. Какие физические страдания готов перенести, чтоб прийти к своей цели. И понять, стоит ли цель жизни.

Была ещё одна вещь, о которой он предпочёл умолчать. Их яхта наконец добралась до его родины. Перед расставанием Ваниша очень хотел показать Ирэн хотя бы маленький кусочек родной культуры. Показать своими глазами.

Портовые города славятся своими базарами. Когда он ещё был маленьким, это место можно было считать этническим кладом. Сейчас настоящие вещи, сделанные руками вымершей расы, превратились в дорогущие раритеты.

Свято место пусто не бывает. Первое время после эпидемии люди боялись поселиться на опустевших землях. Когда стало окончательно ясно, что вирус был целевым, новых поселенцев появлялось всё больше.

А, когда стала модной индейская этника, появились те, кто пытался возродить промыслы. Но за этникой стоит культура народа, передававшаяся из поколения в поколение. И подделку от новодела специалисты отличали очень просто. Но мода удовлетворяется ширпотребом, вместо настоящего искусства. А Ваниша очень хотел найти для Ирэн что-то настоящее. И ему для этого специалисты не требовались.

Они бродили по пёстрым рядам, залитым жарким солнечным светом. Перебирали разную пёструю мелочёвку. Всё не то.. Наконец он нашёл ритуальную маску. Старую. Не древнюю. Просто старую. Но сделанную настоящим индейским мастером, по древним образцам. Украшенную настоящими перьями птицы с длинным латинским названием фамаромакус мопино. Священной птицы кетцаль индейцев майя. То, что это была именно маска, Мо показалось символичным. И сулящим удачу.

Пока Ирэн с восторгом разглядывала находку, он ещё раз обернулся, оглядеть соседние лавчонки. И краем глаза увидел человека, который явно не хотел обнаружить себя. Он узнал его. И почему-то не удивился. Это был Альварес Диаш Кабрал, враг, которого они потеряли из виду. Чего-то подобного Ваниша и ждал в конце пути. Он был уверен, что его не оставят из виду те, кто сделал своей целью жизни одну из фанатичных расовых идей.

Он не сказал ни слова об этой встрече не только Ирэн, но и всем другим. Если его выводы верны, то он сможет увести эту гнусь за собой и сделать их жертвами на алтаре их собственных паскудных идей. Ещё и поэтому Ваниша решил, что должен идти к пещере один. Это будет его испытанием. Его походом Избранного. Он понимал, что один не справится с группой, которая наверняка есть у Альвареса. Его и сейчас не уничтожили только потому, что хотели найти Маску.

А может им нужен не мёртвый камень, а живые Драконы. И они готовы пожертвовать жизнью, чтоб наверняка уничтожить их. Они не знают того, что уже понял он. Поэтому, ему придётся увести их за собой. А, чтоб сохранить свободу действий, а не попасть в плен и вести их под присмотром и принуждением, ему надо получить фору во времени и расстоянии. Пусть идут по его следам. Ему надо только наверняка убедиться, что он прав. Для этого придется ещё чуток покопаться в голове Чунты. А потом он спланирует и свои заячьи петли, чтоб увести за собой эту стаю волков.

Глава 64.

Следующий свой визит в голову жреца пришлось совершить только с помощью Пабло. Ирэн начала было капризничать, что хочет увидеть всё своими глазами. Но после нескольких шутливых вопросов, типа, уверена ли она, что хочет видеть всё, заявила, что передумала. Она, де, просто хочет быть полезной. А топтаться в голове этого озабоченного садиста не приятнее, чем в свинарнике. Дерьма по пояс и вонь соответственная.

Анастасио, зелёный только от предвкушения, что может ощутить всю гамму шаманских желаний, без особых возражений, тихо и облегчённо вздохнул.

Ваниша, сначала с растущим удивлением, а потом удовлетворённо, начал замечать, что его возможности, после последней длительной индивидуальной каталепсии очень выросли. Помощь друзей при первой ментальной связи оказалась больше страховкой, чем необходимостью. Для этого же он хотел оставить рядом Пабло. Может быть сама малоприятная личность Чунты обуславливала не слишком рациональный страх - заблудиться в этой больной голове, без возможности вырваться назад.

Ночью, лёжа в постели, с головой спящей Ирэн на плече, Ванише показалось, что он почувствовал присутствие Дракона совсем рядом. Он уже наверняка знал, что каждый шаг в правильном направлении не остался без поощрения от лукавой древней сущности. Его возможности очень изменились. И сам он давно уже был не тем человеком, который встретил Призрак Стража в глубине подземной выработки.

Он получил ещё один неожиданный сюрприз от Пабло. В этот же вечер.

-Ты хочешь уйти в пещеру один,- сказал тот, задержав его на палубе перед сном.

Ирэн прореагировала на их уединение спокойно. Мало ли о каких делах мог хозяин яхты говорить с матросом..

-С тех пор, как я побывал в подводной пещере, я меняюсь,- задумчиво и тихо добавил парень. Они говорят со мной..

Ванише не нужно было уточнять кто такие они. Поэтому он решил дослушать не возражая.

-У меня есть семья и я прекрасно осознаю ответственность перед ними. Поэтому не сомневайтесь, что просьба моя обдумана. Мне нужно пойти с вами. Считайте, что я тоже хочу пройти свой путь Избранного. Мой народ, мои предки, гуанчи, тоже заслуживают попытки. Если нам удастся сохранить наш мир, я хочу, чтоб и для них в нём нашлось место. И вдвоём в пути не так опасно. Всегда есть кому подстраховать. Не хочется, чтоб подъёму на заоблачную вершину, помешал маленький камешек, вывернувшийся из-под ноги.

Мо улыбнулся и предложил Пабло для начала прогуляться вдвоём в прошлое. Заставить жреца досмотреть таки брошенный кодекс. Они решили сделать это утром. А после Ваниша озадачил своего будущего спутника весточкой об Альваресе. И попросил подумать, как отыграть у его банды фору. Но не просто скрыться от них, а увести за собой. Как дать врагам информацию об их пути, которой они поверят, не заподозрив подвоха, и не подвергнуть опасности близких, остающихся на яхте.

Утром, после завтрака, когда они собрались возобновить прерванный так неожиданно ментальный сеанс, Ирэн, видимо всё же решив слегка пообижаться, заявила, что пялиться в стену, пока они будут заняты чем-то интересным, ей не хочется и убежала на палубу. Рисовать. Преданый Анастасио остался рядом с учителем. Поскольку прошлый сеанс никакого вреда здоровью не принёс, доктора не звали. А кто-то, в реальном времени, всё же должен был страховать ушедших в прошлое.

Чунту они нашли прячущимся за домом вождя. Конечно же жилище брата тот знал, как своё. И наверняка не единыжды уже подслушивал, что там происходит. Оба его брата были тут. И новый жрец, который, каждым своим словом, вызывал у бывшего взрыв гневного шёпота и проклятий. Впрочем слова братьев тоже сопровождались презрительным шипением.

Церемония очищения в темаскале (своеобразной каменной бане, стоявшей на краю селения), которую собирались провести на рассвете, шаман называл новым рождением. Заново рождённых, сыновей батаба и круглоголового чужестранца, таким образом можно было и очистить от рабского статуса и принять в семьи с новыми именами.

Кичи Шо воспрял духом с возвращением сыновей. Их утверждение, что маленький Шаак не ушёл в подземный мир, а, по их мнению, превратился в Дракона, утешило и вернуло гордый блеск его потухшему взгляду. Но двое сильных парней привёзших с собой здоровых красивых девушек, сулящих продолжение роду.. это было как магическое лекарство для больного уже поверившего в неизбежность смерти. Тихая же радость светящаяся в глазах его жены, которая по душе давно перестала быть просто рабыней, с нежностью заботясь и ухаживая за ним все эти тяжкие дни ожидания, умиляла его не меньше.

Чужеземца собирался усыновить сам Вокхин. Купец хитро подбросил ему мысль, что принять в семью того, через кого можно породниться с касиком Четумаль, дело выгодное.

О последующей свадьбе поговорили тоже. Ат-атанзахоб, которому облегчили работу определения насколько подходят друг другу партнёры для брака тем, что родственных связей у привезённых невест с женихами не наблюдалось явно, причём не только по запретной женской, но даже и по мужской родовой линии, провёл только астрологические исчисления. Жрец, который вычислил для каждой пары удачный день для заключения супружеского союза, заявил, что воля богов благоволит не только парам, но и селению. Потому что свадьбу для всех можно провести в один день.

Правда наступит он только через два месяца. Но это даже лучше. Будущим семьям сразу можно поставить постоянные дома. Ни у одной из невест в селении не было отца. Значит женихам не придётся жить в хижине у дома тестя и работать на него, пока он не сочтёт будущего зятя подходящим мужем для дочери.

Тоесть актуально на ближайшее время провести "банную" церемонию и после традиционный обряд возле старейшего дерева, который оповещает стихии (воду, воздух, землю, огонь) и предков о том, что молодые люди связываются вместе навсегда.

А после два месяца покажутся детям не такими долгими, тем более, что они будут заняты обустройством будущего жилья.

Сам обряд очищения всем был хорошо знаком. Их баня, которую построили из камней, собранных на морском берегу ещё в то время, как строилось само селение, была совершенно традиционной. Что-то типа усечённого конуса с отверстием для выхода дыма наверху от печи, расположенной напротив узенького входа, закрытого плотной циновкой, чтоб не терять тепло. В самом помещении свободно могло расположиться несколько человек. Диаметр основания равнялся почти трём метрам, а до отверстия едва мог достать вытянутой рукой самый высокий воин племени.

Всё было уже готово. И топливо для печи, и веники из кукурузных листьев, и чистая вода в кувшинах для полоскания. Жрец разведёт в печи священный огонь задолго до рассвета и женщины, которые обычно помогают роженицам на острове, будут омывать вновь рождённых в тёмном, тёплом и влажном лоне ритуального помещения.

Девушек тоже отведут для омовения к морскому берегу и познакомят с тотемом племени Шок. Для этого жрецы позовут акул для ритуального кормления звуком витой раковины. К этому времени вновь рождённые придут туда с той же целью. Быть представленными предкам. А уж потом вся процессия отправится к священному дереву у храма.

Чунта не дождался обсуждения торжественной трапезы. Он тихонько выскользнул из разросшихся кустов и побрёл к родительскому дому. Как не пытался Ваниша перевести его мысли на книги и храмовые подземелья, Чунта отмахивался от них, как от зудящего возле уха комара. Причём буквально. Размахивающий руками жрец на секунду привлёк внимание женщины, ещё копошащейся у дома, заканчивая свои домашние дела, перед тем, как улечься спать и она быстро опустила голову, скрестив пальцы в жесте, отвращающем злого духа.

Шаман злобно глянул на неё. Ваниша почувствовал как в голове у того промелькнули мысли, что бы он сделал с ней, если бы не боялся, что из его пристанища после этого сделают ритуальный костёр. С ним самим внутри.

Чунта вошёл в старый, давно требующий ремонта дом. Куски глины снаружи кое-где обвалились. С тех пор, как Чунта поселился здесь, даже рабыни из семей братьев, обычно подновлявших родительскую усыпальницу, обходили дом стороной. Крышу из пальмовых листьев, кое-где подгнивших в прошлый, необычно обильный сезон дождей, надо было бы починить. Только сам жрец, судя по его поведению, скорее отсел бы в сторонку от капающей на голову воды, чем занялся бы ремонтом крыши.

Опустившись на циновку, он повертелся укладываясь поудобнее. Попытался заснуть. Но Ваниша в его мозгах вертелся не меньше. Его совсем не устраивала внезапно накатившая сонливость жреца. Наконец Чунта, которому не удавалось заснуть, поднялся и зажёг масляный светильник. И потянул таки к себе какой-то список из спрятанных в доме.

-Вселенная разделяется на тринадцать пространств, под управлением одного из богов. Небо, крышу мирового дома, поддерживают четыре божества. Красный цвет принадлежит богу востока, белый - богу севера, чёрный - богу запада, а жёлтый - богу юга. В центре, как поддерживающий столб дома, располагается священная сейба. Центр мироздания отмечен зелёным цветом.

Жрец повозился, выпил воды из долблёной тыквы и вернулся к чтению.

-Мир вращается вокруг священного дерева, и боги правят им поочерёдно. Царствование злого божества приносит людям беды и страдания, а доброго - благоденствие и процветание. Мировая ось - является главным центром силы, влияющим на ход истории и жизни людей. Существуют так же другие места силы, связанные с ней и между собой. Вращаясь вокруг центра, они становятся активными в разное время и могут становиться сильнее или слабее, усиливать или ослаблять силу других. Только Избранные, признанные богами, могут призвать их не только мысленно, для определённых магических ритуалов, но и переместиться в них телесно.

Чунта заморгал, в глаз забилась какая-то мелкая мошка. Он сначала потёр веко, пытаясь выгнать её оттуда, потом поднялся и стал промывать глаз водой, поливая на ладонь из той же долблёнки, из которой прежде пил. Глаз горел, а мошка никак не выходила. Наконец, моргая и исходя слезами, шаман достал таки из уголка глаза насекомое. Но читать ему уже было не под силу и он задул лампу, снова растянувшись на циновке и прикрыл веки. Поперёк дверного проёма, с висевшими на верёвочке медными колокольчиками, мелькнула летучая мышь в погоне за какой-то ночной бабочкой. Жрец подтянул к подбородку хлопковый мантас и вздохнул, проваливаясь в сон.

-Во многих магических практиках, любое из потаённых мест не обладает стабильностью координат. И именно возможности, доступные посвящённым или, как в майянском ритуале, Избранным, дают им средства оказаться там, куда другим ход заказан,- рассуждал Ваниша.

Ирэн, розовая от проведённого на утреннем солнышке времени (рисовать она так и не смогла, маясь от того, что, из-за накатившей вдруг обидки, решила повредничать), уже расслаблено уселась в кресле и слушала его рассказ с интересом. Анастасио же всегда внимательно ловил каждое слово учителя.

-То, что Маска только символ выбора, я понял давно. Что поиск её может быть таким же символом определения жизненного пути, пришло позднее. А то, что испытание даёт понять каким будет конечный результат, выяснит, что лично тебе подвластно, вне зависимости от цели к которой ты стремился, это пришло совсем недавно.

Мне нужна ваша помощь. Всегда была нужна. И любовь, и дружба, и верность очень важны. Но свой путь каждый проходит самостоятельно. Мы с Пабло пойдём к тому месту, где я впервые встретился с Призраком Дракона. Я нашёл свою Маску. И Пабло сделал свой выбор. Он тоже хочет встретится с Драконом, чтоб дать ещё один шанс своим предкам. Анастасио, я прошу тебя поберечь Ирэн и моего ребёнка. Это будет самым большим проявлением твоей дружбы и преданности ко мне. А то, что я отправлюсь в этот путь не один, хоть как-то успокоит вас.

До строка, назначенного Драконом осталось меньше месяца. До пещеры мы доберёмся за неделю. Но на всякий случай время возьмём с запасом. Часть пути придётся пройти пешком. Те места, где была шахта, пустынны. Там и раньше стояла только деревня старателей, а после того, как выработка стала непригодной для добычи, её забросили. Уйти нужно будет скрытно. Я не сказал вам сразу, но Альварес не потерял нас из виду. Я видел его, когда мы с Ирэн были в городе. Но даже, если бы этого не случилось, его угрозу мне даже в голову не приходило сбрасывать со счетов.

За пару дней мы с Пабло подготовим ловушку, чтоб наверняка увести их за собой, но так, чтоб они отправились за нами с отставанием. Нужно, чтоб соглядатай Альвареса получил информацию от кого-то из матросов, а то ещё чего доброго, потеряв меня из виду, опасности подвергнется кто-то из вас. Команда бывает в городе, и притвориться, что у кого-то развязался язык после послабления, связанного с отсутствием хозяина, будет не трудно и вполне правдоподобно. Среди команды всегда есть кто-то, кто более подвержен влиянию алкоголя, или просто любит поболтать. За ними наверняка наблюдали в городе. Ведь Альварес не глуп и люди у него есть.

Ты, Анастасио, и Ирэн лучше оставайтесь под охраной команды, на яхте. Так мне будет гораздо спокойнее.

Глава 65.

Когда Ваниша договорил, Анастасио закусил губу, но промолчал. Его щёки горели каким-то лихорадочным румянцем. Потом он кивнул и выскочил за дверь, как будто боялся разрыдаться совершенно по-девичьи. Пабло бросил взгляд на лицо мгновенно побледневшей Ирэн и тоже поспешно попрощался. Он чувствовал, что им совершенно необходимо сейчас остаться наедине.

Ирэн выбралась из кресла и подошла к иллюминатору. Она долго молча смотрела на небо. Наконец Ваниша подошл и аккуратно опустил руки ей на плечи. Девушка не обернулась. Только толкнулась затылком ему в грудь и застыла. Он прижался подбородком к её затылку, постоял так чуть-чуть, потом тихонько коснулся волос губами. Волосы пахли солёным морским ветром, какой-то терпкой травой и ещё чем-то неуловимо знакомым, что кажется вот-вот назовёшь, а оно ускользает и не спешит называться.

Ирэн всё молчала и молчала. Казалось она забыла все слова. Но и у него их тоже не находилось. Сказать, что любит её? Что расстаться, особенно сейчас, так больно, что вздохнуть трудно..

И всё таки она начала первой.

-Знаешь, когда я услышала о тебе, прочла твои книги, ты показался мне умным.. Когда увидела - красивым. Но умных и красивых много. Но тебе было что сказать людям. А в глазах что-то настоящее, что заставляло в тебя верить. Я влюбилась. Сразу и навсегда. Но я не хотела ограничивать тебя своей любовью. У тебя была цель.

Людям нелегко поверить в конец света. Это кажется чем-то неправильным. Хотя все понимают, что в принципе такое может случиться. Человеческое тело такое хрупкое. Его так легко сломать. Уничтожить маленькой свинцовой пулей. Глотком воздуха, в котором микроскопический вирус, способный отравить кровь, убить в несколько коротких дней, если не часов. Ты сам прошёл через такое и едва выжил.

Я лёгкий человек и ценю свободу, жизнь, красоту.. Люблю писать это на полотне. Люблю таких же лёгких людей, без чёрных красок в душе. Я старалась быть такой и с тобой. Но ты не просто был хорошим человеком, нежным и горячим мужчиной.. Ты стал мне родным. Я ношу в себе твоего ребёнка и мне безумно, невыносимо тяжело расстаться с тобой именно сейчас. Я не хочу верить в этот идиотский конец света, потому что во мне жизнь. И знаю, что не справедливо, если тебя не будет рядом, когда этот ребёнок появится на свет.

Она замолчала и всхлипнула.

-В то же время мне страшно, что он его может не увидеть. Мне остаётся только верить, что если такое действительно грозит нам, то ты сумеешь защитить тех, кто тебе дорог. И всех других тоже. Потому что, если нет тех, кто дорог, то и защищать нечего. Я постараюсь быть сильной, только обними меня сейчас, Агэпито.. Любимый..

Ирэн обернулась, слёзы текли по её лицу так, как будто они никогда не кончатся. Ваниша обхватил её плечи и и прижал к себе с такой силой, что она задохнулась на несколько секунд. Потом отстранился и стал короткими нежными поцелуями покрывать лоб, глаза, мокрые щёки и уголки губ. Потом они долго-долго сидели в кресле. Он держал её на коленях. А она, свернувшись клубочком и положив босые ступни на ручку кресла, а голову пристроив на его плечо, тихо и как-то по-детски горько и безнадёжно плакала, пока не заснула от усталости и изнеможения.

Ваниша сидел в кресле, боясь пошевелиться и разбудить её, пока не стемнело. Их никто не решился побеспокоить. Видно Пабло предупредил команду. Анастасио тоже не показывался из своей каюты. Только доктор бродил по палубе, с выражением беспомощности на лице. Может думал о том, что если бы было лекарство от чувств, то должен ли он был дать его своим подопечным. В конце концов он спустился в кают-компанию и выпил рюмку бурбона. Не однозначное, но тоже лекарство..

Последние дни перед расставанием Ваниша старался быть рядом с Ирэн. Вся подготовка лягла на плечи Пабло. Но так было и безопаснее. Команду отпускали в город большими группами, давая людям Альвареса возможность подобрать кандидата для получения информации.

Ирэн хваталась за своего Агэпито, как утопающий за соломинку. Но, как говорится, перед смертью не надышишься. Как всегда, перед каким-то важным событием, время как будто ускоряется. Днём он старался развеселить её, а вечером, когда она засыпала, прижавшись к нему, с бесконечным отчаяньем вцепляясь в его руку, Ваниша ещё долго не мог заснуть. Ему вспоминались те дни, когда он, едва выписавшись из больницы, вышел на улицу, не понимая, что ему делать дальше.

Тогда ему помогли статьи Az Medias. Он получил специальность, устроился на работу в компании по добыче урана, на северо-востоке Мексики. До эпидемии посёлок работников компании состоял по большей части из индейцев. Когда появилась болезнь, разбежались все, независимо от цвета кожи. Но компании восстанавливаются быстрее, чем возрождаются поселения. Деньги решают всё.

Он был обычным парнем. Не слишком образованным. Профессиональное образование, которое он получил бесплатно, чтоб замазать газетную шумиху, вобщем-то было удачей для такого, как он. Встреча со Стражем изменила его. Знания, полученные от Дракона, пробудили в нём те врождённые способности, которые дремлют в каждом, но умирают в беспросветной нищете, в её тупой безысходности.

Любовь Ирэн, преданная дружба Анастасио, а потом и те, с кем они встретились в прошлом, превратились для него, одинокого сироты, без друзей и близких, в тот якорь, которым он зацепился за Землю и намеревался удержать её от падения в пропасть.

Последний день был самым трудным. Они с Пабло собирались покинуть яхту в темноте. Маленькую лодку опустили со стороны моря. Они спустились в неё, стараясь не создавать шума. Им помогла команда, которая возвращалась из очередного похода в город. Вахтенный окликнул их и они весело перебрасывались с ним шуточками, кто-то притворяясь, что чуть навеселе, пел какую-то разбитную матросскую песенку. Прикрываясь такой незамысловатой маскировкой, Пабло оттолкнулся от борта и в пару гребков пустил лодку по течению.

Ирэн в каюте сидела на постели и качалась вперёд и назад, как заводная игрушка, обхватив руками округлившийся живот. Анастасио притащил доктора, не зная как ещё помочь. Тот, строго пригрозив девушке вколоть успокоительное, если она не возьмёт себя в руки, присел с ней рядом и начал гладить по голове, что-то тихонько нашёптывая, пока она не согласилась улечься в постель. Юноша, бледный и расстроенный, но с упрямо сжатыми губами, заявил, что останется у её постели до утра.

Ваниша и его спутник оставили лодку в условленом месте на берегу. Машина ждала их неподалёку. Они собирались проехать большую часть пути. В каком состоянии места бывших разработок, покинутые после встречи Ваниши со Стражем, они не могли знать. Тогда температура в шахте резко подскочила, как-будто где-то внизу из глубин поднялся поток лавы.

Население, резко сократившееся после эпидемии, возросло за последние годы. Но до прежнего количества было ещё далеко. Да и в основном оно было сосредоточено в крупных поселениях. Сельское хозяйство восстанавливалось медленнее. А такие места, как шахты в горах, вообще приняли первозданно дикий вид.

Дорога заняла меньше времени, чем Ваниша рассчитывал. Скудная горная растительность не джунгли, которые в несколько лет заставят исчезнуть под собой целый город. Как спрятали они когда-то Паленке и Ушмаль, Чечен-Ица и другие майянские поселения, покинутые обитателями. Дороги и большая часть инфраструктуры сохранились даже там, куда не вернулись люди и они добрались почти до самой шахты на своём джипе, потому что догадались на последней заправке купить запас топлива, загрузив багажник канистрами. Пришлось еду и воду перегрузить в салон машины.

Ваниша плохо знал окрестности селения. Тогда, до встречи с Драконом у него были обычные протезы, которые мало располагали к прогулкам в горах. Биопротезы он получил через несколько лет после, когда его предприятия, запущенные благодаря новым знаниям, начали давать деньги. А тратить время на розыск источников или охоту они не хотели. И на обратный путь рассчёта не делали. Потому что, в случае любого исхода, его не будет. Либо они поняли Путь Избранных правильно, либо возвращаться будет некому и некуда.

Возле самого селения протекал горный ручей, у которого поначалу и образовался посёлок старателей. Людям для жизни нужен источник воды, поэтому все поселения и строятся с этим рассчётом. Считается ли горная речушка, которая за эти годы безлюдья наверняка очистилась от следов человеческого воздействия, живой водой, требуемой для начала обряда и понадобится ли им сам этот обряд, который, по мнению Мо, был только формой настройки для последнего испытания. Он не чувствовал необходимости в атрибутике. И говорил об этом с Пабло, глядя на пыльную ленту узкой дороги. Тот, крутя баранку, или сидя у вечернего костра, когда они останавливались на ночь, был немножко отстранённым, но собранным. На каких-то своих мыслях и переживаниях.

Он тоже очень изменился. Пропал куда-то когда-то лёгкий парень, девичья сухота. Ваниша понимал, он тоже думает о своей семье, о детях. Пока была возможность, они связывались со своими по дороге. И узнали, что Альварес заглотил наживку и бросился за ними спустя два дня, как они и планировали. После того, как его люди вышли на одного из матросов команды, за ними установили слежку. Команде не сообщили полной версии событий. Это могло привести либо к панике, либо к недоверию к здравомыслию хозяина, а, в следствие этого, к несерьёзному отношению. Конец света и Драконы-покровители - не совсем то, что воспринимают как норму современные люди.

Ваниша позаботился, чтоб преследователи не потеряли их след. Конечную цель Альварес вычислит без труда, даже, когда они попадут в безлюдные места. Он был уверен, что преследователи узнали о нём всё. И взятое направление определят без труда и сопоставят с тем, что им самим известно о Драконах.

Время ещё было, но они хотели добраться заранее. Предстоял ещё спуск в шахту. А разработка, в которой он тогда работал, спускалась очень глубоко. Где, на какой глубине просто дорога превратится в Испытание?.. Каким образом люди Альвареса попытаются исполнить свою угрозу взорвать шахту и, по их мнению, обиталище Драконов?.. Вопросы.. Вопросы.. Мо оставлял их решение Стражу. Сам он был сосредоточен на Пути. Своём собственном внутреннем пути. Уже двое суток, как они почти перестали говорить с Пабло. Каждый делал своё дело молча, думая о своём. Но, встречаясь друг с другом глазами, они улыбались. В этой улыбке был свет.

Глава 66.

Грузовой внедорожник слегка дёргался на ухабистой горной дороге. Лица людей, сидевших внутри, были напряжёнными. Альварес, развалившийся рядом с водителем, уже успокоился. Он был зол. Брать проводника из местных, перед тем, как углубиться в горы, не хотелось. Зачем ему чужие в отряде? А идиот водитель не подумал даже о том, чтоб воспользоваться GPS. Поводил пальцем по замусоленной карте и пропустил нужную развилку.

В результате они потеряли два часа времени. И хорошо, что не больше. Он сам озаботился проверить их местоположение. И оказалось, что они уже час чешут в совершенно другом направлении. А он так старался сократить время отставания, что поняв, наконец, куда направляется чёртов краснокожий, нёсся без остановок на ночь, садясь за руль сам, вместо водителя по ночам.

Ящик с бомбой стоял посредине крытого фургона, накрепко притянутый ремнями к специально привареным к днищу скобам. Они обязательно уничтожат логово этих ящеров, в этом ни он, ни его люди не сомневались. Земля должна принадлежать только людям. В этом Альварес тоже был абсолютно уверен.

Ваниша со спутником стоял у входа в шахту, где несколько лет он проработал проходчиком. Воспоминания о тех днях, нерадостные, серые, как руда из его вагонеток, не имели надежды на лучшее будущее. Пожалуй, в те годы ему было всё равно случится ли Апокалипсис. Для него тогда он уже случился. Теперь ему хотелось дать людям ещё один шанс. И он чувствовал в себе достаточно силы для этого.

Он опустил руку на плечо Пабло. Тот был сосредоточен даже больше, чем сам Ваниша. Парень как будто уходил в эту самую пещеру уже последние пару суток. Они не стали проводить никаких ритуалов. Ваниша почувствовал какое-то весёлое возбуждение и подтолкнул товарища вперёд.

Первые пару сотен метров спуска они не чувствовали ничего особенного, только становилось всё жарче. Потом они выключили фонарики. Стены светились ровным красноватым светом. Ваниша последний раз подумал об Ирэн и потянулся к Дракону. Жар усиливался теперь с каждым шагом, но они, казалось, не чувствовали его.

Ваниша закрыл глаза и перед ним возникла Маска. Ему не нужно было искать её. С одной стороны горящая пунцовая поверхность выглядела Драконьей мордой, с другой человеческим лицом. Он не стал выбирать сторону, просто шагнул насквозь. Теперь он уже не думал о Пабло. У того будет своя дорога. Человек рождается сам, умирает тоже и выбор в своей жизни всяко тоже делает только самостоятельно. А вот уж какой выбор, это зависит от жизни им прожитой и людей его окружавших.

Он почувствовал как будто кожа на нём шевелится. Такая лёгкая щекотка.. И открыл глаза. Рука была покрыта чешуйками, пылающими оранжево-красными сполохами. Воздух впереди струился от жара. Но не только жара была тому причиной. Он знал - это Врата. Он может пройти в любой мир. Почувствовать и узнать то, что было недоступно, пока он не верил в себя. Ирэн права. Человеческое тело хрупко. Но есть в нём тайна, которая позволяет сделать то, что, казалось бы, не может быть ему подвластно.

А утратят ли люди свои слабости, если дать им силу Дракона? Вряд ли. Но то, что есть у них внутри, что позволяет им побеждать там, где победить невозможно, заслуживает шанса. Рано или поздно к силе люди должны прийти сами. Не к той силе, что подавляет сопротивление тех, кто слабей. А той, которая оберегает их от зла. Ведь сила человечества в альтруизме. Казалось бы в нерациональном. А ещё в том, что мы разные. И надо научить людей принять эту разность, как возможность совершенствования.

Ваниша не знал какой путь избрал его спутник. Надеялся, что верный. Он шагнул в мерцающую дымку и окунулся в реку бешенно несущейся лавы. Он был её потоком. Вдыхал огонь, как воздух после грозы. Вокруг кружились, то ли струи расплавленного камня, то ли стройные тела огненных Дракониц..

Альварес добрался до посёлка и увидел, стоящую у ступенчатого спуска в выработку, машину, которую он столько дней искал впереди на дороге. Его люди сноровисто освобождали от ремней груз.

-Пусть этот предатель человеческой расы уже спустился вниз,- раздражённо думал он,- главное, они выследили логово. И взорвут краснозадого вместе с его хозяевами. Хорошо бы найти эту Маску, о которой он столько слышал. Кто знает какие возможности таит в себе этот артефакт. И стоит наверное бешенных денег. Но, если не выйдет, чёрт с ней.

Они спускались торопливо и всё равно Альварес нетерпеливо подгонял команду. Шахта чернела открытым зевом. Внутрь уходили рельсы на которых ржавела брошенная вагонетка.

-Грузтите бомбу туда!- обрадовался Альварес.

Это была удача. Отряд пойдёт гораздо быстрее, если будет толкать груз, а не волочь его на себе. Они надели каски с фонарями. Влезли в пожарные комбинезоны. Он знал, что шахту бросили не просто так. Температура внизу такая, что находиться внутри долго не получится даже в термостойком снаряжении. Бомба тоже в коконе. Запустят таймер и назад.

Штрек спускался под довольно сильным уклоном. Вагонетку приходилось не толкать, а скорее притормаживать. Во время работы эту функцию исполнял проходчик. Полуавтомат с рабочим-водителем внутри. В них и место всяким цветным. А не на шикарных яхтах с белокожими красавицами. Такими как эта шлюшка Ирэн.

Когда его предки изгоняли со своей земли и мавров, и евреев, нужно было научиться у них одному, не давать свободы женщинам. Когда-то и испанцы держали своих в узде. Даже королева Изабелла, добившаяся равенства в решениях со своим супругом Фердинандом, по его мнению, могла быть прощена только за своё благочестие. А индейцев они должны были вырезать ещё тогда, во время завоевания континента.

Жара становилась всё более невыносимой. Его люди всё чаще стали поглядывать назад. И он уже почти решил бросить разыскивать этот проклятый артефакт. Хитрые ящеры могли заморочить глупому туземцу голову. Может её и не было этой Маски. А может он ошибся в поисках. Только Альварес решился остановиться и запрограмировать таймер заряда, как увидел впереди пылающее алым изображение драконьей морды. Маска казалась вырезанной из цельного рубина невероятных размеров и горела внутренним светом. Сполохи пламени вспыхивали и перекатывались волной в толще драгоценного камня.

Испанцы ощутили бешенное желание владеть ей. Владеть единолично. Как любимой женщиной. Забыв о бомбе и катящейся вагонетке они бросились вперёд отталкивая друг друга. Тяжёлая тачка легко догнала одного из них и смяла как куклу. Тело, разбрызгивая кровь застряло поперёк колеи и слегка затормозило движение. Это дало возможность Альваресу и одному из его соратников добежать до Маски Дракона и вцепиться в артефакт, срывая ногти в попытке оторвать её от камня. Тут и догнал их, гружёный бомбой, прицеп.

Он ударил Альвареса в спину, припечатывая к вожделенной драгоценности и ломая позвоночник. Рубиновая поверхность вдруг треснула и осыпалась водопадом кроваво-красных кристаллов, а изнутри вырвался фонтан раскалённой лавы..

Взрыв отметили сейсмические датчики. Спутники засекли извержение и новый вулкан на месте шахты. Только их камеры не увидели тысячи огненных Драконов воспаривших вокруг чёрно-алого дымного столба.

Ирэн читала газету, которую принёс доктор. Он возбуждённо тараторил, что в Амазонской сельве обнаружены неизвестные племена индейцев. Сразу несколько..

Дверь каюты распахнулась, как будто свежий морской ветер ударил в неё. Ирэн подняла глаза и засмеялась, и заплакала одновременно...