Это была первая из нескольких обычных встреч профессоров Хогвартса, на которых уже обсуждались некоторые вопросы. Проблемы старших классов, низкое качество школьных метел, кубок по квиддичу, последние выходки близнецов Уизли и так далее.
Занятия подходили к концу, и все остальные профессора уже ушли, оставив только Дамблдора и четырех деканов факультетов.
- И что же случилось с нашими первокурсниками? - Директор начал, в основном желая услышать о Гарри Поттере.
- Среди моих "львов" юный мистер Уизли доставляет немало хлопот. - Нахмурившись, сказала Макгонагалл. - Он постоянно опаздывает со своими заданиями, и они неизменно низкого качества. Если так будет продолжаться и дальше, мне придется написать его родителям. Все сотрудники вздрогнули, не желая, чтобы у резкого голоса Молли Уизли появился еще один повод для того, чтобы разразиться громом из-за неизбежного скандала, который эта женщина устроит своему младшему сыну, узнав о его плохой успеваемости.
- С другой стороны, мисс Грейнджер оказалась выдающейся ученицей. Продолжила она.
Снейп слегка усмехнулся при упоминании девушки. Он находил ее стремление угодить невероятно раздражающим, особенно ее привычку переписывать эссе, которые были почти в два раза длиннее, чем требовалось. Любой мог привести факты из книги, и он не оценил ту дополнительную работу, которую она ему поручила.
- Мои барсуки освоились без проблем. - Спраут взяла на себя повествование. - Но, Минерва, я просто обязан высказаться о мистере Лонгботтоме. У этого мальчика поразительные способности к гербологии.
- У него еще более удивительный взрывной талант к зельеварению. - Снисходительно добавил Снейп. - Не проходит ни одного урока без того, чтобы поблизости от него что-нибудь не взорвалось.
- А что с твоими змеями, Северус? - Дамблдор вмешался прежде, чем профессор гербологии успела разразиться тирадой в адрес мастера зелий.
- Ничего необычного. - Коротко ответил Снейп. В отличие от остальных, он не был склонен говорить о своих слизеринцах.
- я понимаю. - Дамблдор сказал то же самое, что и каждый год, когда Северус давал один и тот же краткий ответ. - Что насчет Рейвенкло, Филиус?
- Единственный, кто действительно выделяется, это мистер Поттер. - Флитвик признался. Он прекрасно понимал, что его оставили напоследок именно потому, что в его доме был Мальчик-который-жил. - Хотя у него и нет такой точности в теории, как у мисс Грейнджер, его практическая работа просто экстраординарна, даже лучше, чем у его матери. До сих пор он всегда был первым, кто осваивал новое заклинание.
- То же самое и с трансфигурацией. - Добавила Макгонагалл. - Даже у его отца не было такого таланта к этому.
- Его таланты, по-видимому, ограничиваются размахиванием палочкой, поскольку его способности к зельеварению в лучшем случае посредственные. - Снейп усмехнулся.
- Как бы мне ни было неприятно соглашаться с Северусом, он прав. Сказала Спраут, все еще немного раздраженная недавним комментарием в адрес ее любимого первокурсника. - Кажется, он совершенно не интересуется гербологией.
- Есть еще кое-что. - Флитвик чувствовал себя неловко, зная, что то, что он скажет дальше, не будет воспринято благосклонно.
- Да, Филиус? - Подтолкнул Дамблдор.
- Мистер Поттер спросил меня, возможно ли, чтобы он прекратил посещать занятия по ЗОТИ, истории магии и зелий и изучал этот предмет самостоятельно.
На мгновение все были шокированы, прежде чем Снейп закончил.
- Итак, высокомерный мальчишка уже ищет особого отношения? - язвительно спросил он.
- Северус. - предостерегающе произнес Дамблдор, прежде чем снова повернуться к профессору по чарам. - Он сказал почему?
- Да, это так. - Подтвердил Флитвик. - Он откровенно признался мне, что из-за заикания Квиринуса он слишком медленно ведет урок.
Макгоннагал и Спраут вздохнули, полностью осознав ситуацию. Разговаривать с Квиреллом было муторно, когда ему требовалась целая вечность, чтобы закончить предложение. Слушать его лекцию было бы еще хуже.
Каким-то чудом Снейп сохранил свое мнение при себе.
- История магии... ну, вы же знаете Биннса. - Флитвик продолжил, смущенно пожимая плечами. - Что касается зелий, он пришел ко мне с жалобой на то, что Северус пропадает с его принадлежностями и постоянно выделяет его на уроках.
- Возможно, я бы не стал уничтожать его припасы, если бы он принес что-то подходящее. - Возразил Снейп.
- Кто-то же должен обуздывать свое эго. - Снейп усмехнулся.
- Какое эго, Северус? - Спросил Флитвик. - Мальчик проводит все свое время либо в библиотеке, либо в классе, либо в своей комнате. Иногда он исследует школу, но это все. Он еще не завел друзей и, похоже, не собирается этого делать.
Несмотря на то, что Снейп не показывал этого, он был немного удивлен. У Поттера нет друзей? Он действительно не вдавался в подробности, но теперь, когда Флитвик упомянул об этом, он вспомнил, что мальчик почти не разговаривал во время еды в Большом зале.
- И все же он думает, что может пропустить три урока и заниматься ими самостоятельно. - Парировал он, в основном, чтобы скрыть свое удивление. Ему нужно было поддерживать репутацию.
- Боюсь, это спорный вопрос в любом случае. - Вмешался Дамблдор. - Хотя я восхищаюсь желанием юного Гарри учиться, если бы мы позволили ему пропускать определенные занятия, то все захотели бы получить такую же привилегию, и у большинства из них не было бы такого стремления к знаниям, как у него.
Кроме того, Дамблдор не хотел, чтобы мальчик и дальше изолировал себя.
Хотя Флитвик мог оценить точку зрения директора, у него было чувство, что это просто заставит Гарри проигнорировать лекции Квирелла и Биннса и заняться своими делами. Снейпа было бы не так-то просто проигнорировать, и профессору чар оставалось только надеяться, что Северус проявит некоторую сдержанность. Слава Гарри сделает всю ситуацию неприятной для всех участников, если ситуация продолжит накаляться.
- Да, мистер Поттер сказал мне, что предпочитает маггловские канцелярские принадлежности, и я не стану оспаривать ваше право требовать, чтобы все ученики пользовались пером и пергаментом на вашем уроке, но действительно ли это давало вам право уничтожать его принадлежности? И я заметил, что вы никак не отреагировали на обвинение в том, что вы выделили его. Флитвик прищурился в ответ.
***
После того, как это собрание закончилось, Снейп обратил более пристальное внимание на Поттера.
Он был удивлен, увидев, что мальчик пошел в Когтевран, а не в Гриффиндор, поскольку оба его родителя учились на этом факультете. Он также ожидал, что к этому времени тот уже будет бегать по школе с бандой хулиганов-единомышленников, нарушая правила и создавая проблемы повсюду.
Но Флитвик действительно был прав. Мальчик был тихим, замкнутым и прилежным. Он совсем не походил на своего отца и лишь немного больше походил на мать. На самом деле, Снейп напоминал самого себя, когда он был первокурсником. Самого себя, у которого не было Лили в друзьях.
Его лицо все еще было слишком похоже на лицо Джеймса Поттера, и Снейп чувствовал, как к нему возвращается прежний гнев каждый раз, когда он видел это, но он решил снизить уровень словесных оскорблений до того уровня, на котором он обрушивался на всех. Он пока воздержится от суждений.
***
- Ха! - Гарри закричал без всякой необходимости, вытянул руки и сосредоточил всю свою волю на том, чтобы выпустить из них мощный огненный шар.
Его результатом стал самый жалкий огненный шар, который когда-либо видел мир.
Гарри осекся, чувствуя себя немного нелепо из-за того, что так драматично настроился, только чтобы вызвать это маленькое мерцание. В ближайшее время он не собирался устраивать огненные бури, это уж точно.
Он уже давно понял, что магия связана с его эмоциями. Чем сильнее были эмоции, которые он испытывал, тем более впечатляющими всегда были результаты его случайной магии. К сожалению, вызвать эмоции по требованию было не так-то просто. Он годами практиковался в магии, и ему удавалось добиваться некоторых результатов, даже когда он не чувствовал себя очень расстроенным, но это происходило медленно.
Правда, с его палочкой......
Он достал палочку из остролиста и взмахнул ею в воздухе, посылая в воздух полосу огня. Это было не так уж много и в лучшем случае вызвало бы удивление, но он понял, что для первокурсника, который пробыл в Хогвартсе всего месяц с небольшим, это было впечатляюще.
Он также отметил, что на самом деле ему не нужны были все эти нелепые взмахи руками, которые использовали все остальные. И при этом ему не нужно было произносить слова заклинаний. Ему казалось очевидным, что сила заключается не в движениях палочки и не в словах, а в намерениях заклинателя. Он понятия не имел, почему их учат таким образом, в обратном порядке.
Ну, неважно. Он не собирался спорить по этому поводу и привлекать к себе внимание, поэтому просто притворился, что размахивает руками, как и все остальные. На него и так было слишком много внимания, из-за этой дурацкой истории о мальчике-который-выжил.
Иногда ему становилось немного одиноко, но не настолько, чтобы попытаться сблизиться со своими одноклассниками.
Единственной, с кем он регулярно общался, была Солид, и то только потому, что она была его напарницей по зельеварению. Как назло, Су сама была тихой девочкой, сосредоточенной на учебе, и не пыталась завязать с ним разговор.
Падма Патил однажды попыталась заговорить с ним, но выглядела ужасно смущенной. Как выяснилось, к этому ее подтолкнула сестра-близнец с Гриффиндора Парвати, которая хотела узнать о Мальчике-который-выжил. Гарри удалось не слишком рассердиться на Падму за это, хотя ее сестра была совсем другим делом.
Остальные однокурсники уже привыкли к его колючему характеру и держались на вежливом расстоянии.
За исключением Равенкло, единственными, кого он по-настоящему знал среди студентов, были Драко Малфой, Панси Паркинсон и Гермиона Грейнджер.
Надутый блондинистый идиот время от времени отпускал ехидное замечание о том, что он, вероятно, хоть и был умен, но ничего другого не делал, когда Гарри не реагировал на его насмешки.
Панси он заметил только потому, что она, очевидно, принадлежала к семье, которая унаследовала семейный бизнес Поттеров. Он подумывал поговорить с ней об этом, но с курносой девушкой было явно неприятно находиться рядом, и она была навязчивой идеей для Драко. Возможно, однажды ему придется это сделать, но он пока откладывал. Было не похоже, что он действительно мог что-то с этим поделать.
Что касается Гермионы....ну, эта девушка, казалось, воспринимала его кажущуюся легкость в освоении практических заклинаний как личный вызов и иногда даже бросала на него самодовольный взгляд, когда правильно отвечала на теоретические вопросы, по крайней мере, когда они вместе учились. Похоже, она ошибочно полагала, что они соперницы или что-то в этом роде. Для такой умной девушки она была настоящей идиоткой.
***
Гарри сидел в тихом уголке библиотеки Хогвартса и читал. Вдали от своих приемных родителей и их армии парикмахеров его волосы снова приобрели свой естественный вид и стали безнадежно растрепанными. Вероятно, это была месть за годы, проведенные в аккуратности.
Гарри на самом деле подумывал о том, чтобы отрастить длинные волосы, главным образом потому, что у многих волшебников-фантастов были длинные волосы, и они думали, что это будет круто, но также потому, что он знал, что это разозлит Роберта и Кэтрин. Возможно, это пока не самая лучшая идея, но он пообещал себе поискать информацию о заклинаниях или зельях для роста волос.
Однако в данный момент он читал не книгу о заклинаниях, а скорее учебник истории. Биннс был бесспорным авторитетом в области войн гоблинов - исключительно скучных войн, - но до сих пор он был бесполезен ни для чего другого.
Он делал это, потому что хотел узнать об истории волшебных палочек. Откуда они появились? Почему они были так распространены? Что использовалось до них? Использовались ли какие-либо фокусы до них?
Ему удалось узнать, что именно римляне первыми открыли секреты волшебных палочек и распространили их использование так широко, хотя прошли столетия, прежде чем у каждого волшебника появилась волшебная палочка. Первоначально они предназначались только для избранных. Там было очень много красочных описаний о римских боевых магах и о том, как их волшебные палочки позволяли им уничтожать примитивную магию завоеванных Римом культур. Однако не было никаких упоминаний о том, чем на самом деле была эта примитивная магия.
В каком бы учебнике истории он ни искал, он ничего не мог найти о магии, использовавшейся до появления волшебных палочек. Лучшее, что он нашел, - это несколько упоминаний о рунных мастерах викингов, некоторые из искусств которых используются до сих пор и которым он будет обучаться на занятиях по древним рунам, которые стали доступны на третьем курсе. Это был довольно увлекательный предмет, и он уже начал читать по нему.
Гарри был готов поверить, что с тех времен многое было утрачено. - В конце концов, это было около двух тысячелетий назад - но чтобы ничего не осталось неизвестным? Это создавало впечатление намеренного исторического редактирования.
В сочетании с его подозрениями, что Министерство магии каким-то образом использовало волшебные палочки в качестве метода контроля, и многочисленными ограничивающими законами об использовании магии, которые он обнаружил, это выглядело как прикрытие. Что бы ни скрывало Министерство, Гарри этого хотел.
Он с тоской взглянул на огороженную веревками закрытую секцию. Несомненно, там были все по-настоящему ценные вещи. Он знал, что Хогвартс существовал более чем на пятьсот лет раньше Министерства магии и, следовательно, обладал значительной автономией. Весьма вероятно, что в Закрытой секции хранилось множество текстов, которые Министерство предпочло бы уничтожить или спрятать где-нибудь подальше. Особенно ему хотелось посмотреть, есть ли там какие-нибудь книги по ритуальной магии. Министерство отнесло всю ритуальную магию к категории Темных и запретило ее повсеместно, что по-настоящему задело его за живое. Он с нетерпением ждал возможности провести какие-нибудь ритуалы самосовершенствования, если таковые вообще существовали.
К сожалению, Гарри еще не придумал, как это сделать, не привлекая ненужного внимания.
Но он бы это сделал. Он собирался проникнуть туда и узнать, что за сверхсекретная магия там скрывается. Затем он построил бы себе настоящую башню и назвал бы ее как-нибудь по-настоящему эффектно, например... Высокая башня волшебства или что-то в этом роде. И он хихикал и метал молнии в придурков из Министерства, которые нападали на него в попытке украсть его силу!
Гарри кашлянул и с грустной усмешкой посмотрел на лежащий перед ним учебник истории, который, как оказалось, был открыт на странице, описывающей подвиги Ингвара Безумного, шведского Темного лорда 7-го века, прозванного так за использование неизвестного (или намеренно забытого) заклинания, вызывавшего бурю молний с небес. Его сочли безумным, потому что грозы были случайными и не могли быть прицельными, что в конечном итоге привело к концу Ингвара, когда он поджарил себя, а не своих врагов. Чего он на самом деле пытался добиться, перевоплощаясь в Тора, в книге не говорилось.
На самом деле, Гарри заметил, что у многих Темных Лордов прошлого часто возникала тема неясных мотивов. В среднем в Европе в среднем было по крайней мере по одному Темному Лорду или Леди в столетие, а часто и чуть больше. 14-е число было особенно насыщенным, и каждые двадцать пять лет с точностью часового механизма происходило одно событие. Два последних, Волдеморт и Гриндевальд, имели наиболее четко выраженные мотивы и, без сомнения, заслуживали того, чтобы их называли Темными лордами.
Насчет остальных Гарри был менее уверен. Все книги, казалось, сходились во мнении о том, какими злыми и могущественными они были, но ни в одной из них ничего не говорилось об их целях, кроме того, что они шли против установленной власти. До создания Министерства магии существовал Высший совет волшебников, остатком которого был Визенгамот, а до этого в стране было недостаточно магов, чтобы по-настоящему отделиться от немагических королевств того времени. Единственной общей чертой каждого Темного Лорда или Леди был тот факт, что они показывали своим подчиненным средний палец.
У Гарри сложилось отчетливое впечатление, что правителям-бюрократам просто не нравятся могущественные волшебники и ведьмы. Оглядываясь назад, это было настолько очевидно, что ему действительно следовало догадаться об этом без необходимости трехдневного погружения в учебники истории. Посредственные волшебники, занимающие высокие посты, естественно, с опаской относились бы к очень могущественным магам, либо как к соперникам, либо просто как к людям, которые могут игнорировать политику и делать все, что им заблагорассудится.
Наверное, это хорошо, что я планирую совершить небольшое путешествие, как только закончу Хогвартс. Подумал он про себя, вспомнив о своих намерениях изучать магию, которые Министерство сочло незаконными. В лучшем случае, это сделало бы его Темным волшебником, возможно, даже Темным лордом, если бы он стал достаточно могущественным.
Темная магия? Вот это был смех. Всего день назад они выучили заклинание левитации, и Гарри мог придумать, по крайней мере, три способа убить кого-нибудь с его помощью. Чем это было лучше, чем безболезненное убивающее заклятие? Мертвый есть мертвый, и он не собирался позволять какому-то правительственному лакею убеждать его в обратном.
Конечно, Дамблдор был примером чрезвычайно могущественного волшебника, и он, казалось, избежал номинации "Темный лорд", но Гарри не был уверен, что он считался таковым, поскольку этот человек, по-видимому, занимал высшую должность как в Британском Визенгамоте, так и в Международной конфедерации волшебников, что, по сути, делало его человеком, который решал, является ли кто-то Темным лордом. Темный лорд или нет. Тот факт, что при каждом упоминании о таких могущественных волшебниках, которые не были Темными лордами, они неизменно занимали высокие посты в правительстве, только подтверждал его теорию.
- Гарри?
Мальчик, о котором шла речь, взвизгнул и чуть не уронил книги на пол, что, несомненно, навлекло на него вечную вражду крайне раздраженного библиотекаря.
Он повернулся, чтобы посмотреть на своего преследователя, и увидел старосту пятого курса Пенелопу Клируотер. Девушка - по какой-то причине - взяла на себя смелость время от времени заговаривать с ним.
- что? - Спросил он чуть более грубо, чем намеревался.
- Праздник Хэллоуина вот-вот начнется, я подумала, что ты снова потеряешь счет времени, и пришла за тобой, - сказала Пенелопа, слегка нахмурив брови от его тона. Гарри часто раздражался, когда кто-то вмешивался в его чтение, и быстро завоевал титул "самого антисоциального равенкловца". В обязанности старосты входило присматривать за младшими, и Пенелопа была полна решимости соответствовать этому, но иногда с Гарри Поттером было трудно разговаривать, не вызывая раздражения.
- Я не праздную Хэллоуин. - Сказал он коротко. Он и в лучшие времена не любил праздновать, но Хэллоуин ему особенно не нравился с тех пор, как он узнал, как и когда умерли его родители. Он не помнил их и смирился с тем фактом, что они ушли давным-давно, но они умерли, чтобы защитить его, и он не стал бы праздновать их смерть. Не говоря уже о том, что он возненавидел тыквы с тех пор, как поступил в Хогвартс, и Большой зал наверняка был безнадежно завален этим ненавистным растением прямо сейчас.
- Но ты, должно быть, проголодался. - Мягко настаивала Пенелопа, заметив его растущую неприязнь и будучи достаточно тактичной, чтобы догадаться о причине.
- Я не голоден. - Гарри настаивал в ответ.
И, конечно, именно в этот момент его желудок выдал его громким урчанием.
- Ладно, может, я и проголодался. - Он уступил. - Но я не собираюсь есть в Большом зале. У меня в комнате есть кое-что перекусить.
Пенелопа вздохнула из-за его упрямства.
- Пойдем со мной, я могу хотя бы показать тебе, где находится кухня.
Что привлекло его внимание? Ученики могли бы пойти поесть на кухню? Он мог бы вообще не ходить в Большой зал!
Не подозревая, что она только что непреднамеренно способствовала дальнейшему антиобщественному поведению мальчика, который, как она надеялась, со временем немного раскроется, Пенелопа привела его в логово домашних эльфов Хогвартса.
***
Хотя Гарри и находил, что возбудимые домашние эльфы - это чересчур, ему также было очень интересно узнать о волшебной расе. Гоблины были единственными, кого он встретил до сих пор, и они не были похожи на тех, кто готов терпеть вопросы одиннадцатилетнего подростка. Он мог бы с уважением отнестись к этому, поскольку ему тоже не слишком хотелось потакать чьему-то любопытству.
Домашние эльфы были более чем счастливы рассказать ему все, что он хотел, и ему даже удалось поговорить с ними о том, какие блюда и напитки он предпочитает, так что все было хорошо. Их чрезвычайное дружелюбие немного смущало такого человека, как он, но эти легковозбудимые создания, по-видимому, обладали сверхъестественным чутьем, когда кто-то не хотел, чтобы они были рядом, и смягчали его, как только Гарри начинал чувствовать себя неловко из-за всеобщего внимания.
***
Поскольку Гарри не был гриффиндорцем, его не было рядом, когда Рон Уизли от досады отпустил неосторожное и обидное замечание в адрес Гермионы Грейнджер. Он не мог не знать, что она убежала в слезах.
Поскольку его не было на пиру, он не слышал, как Квиррелл объявил, что в подземельях появился тролль.
Когда Пенелопа ворвалась на кухню с безумной историей о тролле, разгуливающем по замку, Гарри лишь странно посмотрел на нее, пробормотал что-то о случайной встрече и последовал за ней в гостиную Равенкло.
***
В отличие от Гарри, Рон остро осознавал тот факт, что его одноклассник пропал. В течение критической минуты он колебался, стоит ли ему рассказывать об этом учителю или нет, желая избежать ответственности за сложившуюся ситуацию. Квиррелл сказал, что тролль был в подземельях, не так ли? Гермионы там не было, так что она должна быть в безопасности, верно?
Его чувство вины и ответственности, какими бы неиспользованными они ни были, в конце концов взяло верх над желанием спрятаться от ситуации, и он пошел к Макгоннагал, признавшись во всем.
***
Макгонагалл и Снейп ворвались в ванную как раз вовремя, чтобы увидеть, как тролль поднимает свою окровавленную дубинку над бесформенными останками Гермионы Грейнджер.
Взрослый горный тролль был чудовищно сильным существом с очень устойчивой к магии шкурой, но это не защитило его от яростных заклинаний разъяренной преподавательницы трансфигурации и хладнокровного, но не менее смертоносного мастера зелий.
***
В Большом зале было многолюдно и в то же время тихо, что было весьма необычно.
Перед преподавательским столом стоял Дамблдор в строгой черной мантии и с выражением раскаяния на лице.
- Сегодня моя печальная обязанность - сообщить вам о смерти студентки Хогвартса. Прошлой ночью на Гермиону Грейнджер напал и убил тролль, о котором нас предупреждал профессор Квиррелл. Она была исключительно способной ведьмой, и ее ожидало блестящее будущее. На этой неделе занятий не будет, так как авроры Министерства проводят расследование и берут показания, пожалуйста, позвольте им выполнять свою работу без перерывов и выполнять их просьбы. Спасибо.
***
Авроры приходили и уходили, снимая показания и расследуя ситуацию. Менее чем через две недели после смерти Гермионы все вернулось в относительно нормальное русло.
Гарри был сбит с толку.
Умер ученик, так почему все ведут себя так, будто это не имеет большого значения? Он знал, что Хогвартс в значительной степени независим, но это было нелепо. Если бы ученик умер от чего-то столь же легко предотвратимого, как от дикого животного, забредшего через парадные двери в маггловскую школу, директор и персонал оказались бы в тяжелом положении, независимо от того, частная школа это или нет.
Статья в "Ежедневном пророке" дала некоторые разъяснения.
Хотя статья была написана в резком тоне по отношению к Дамблдору в частности и профессорам Хогвартса в целом, бросались в глаза две вещи.
Во-первых, это то, что сама статья была на третьей странице, а не на первой. Можно подумать, что смерть ученика в школе должна стать большой новостью.
Во-вторых, это название статьи.
Магглорожденный ученик погиб в результате трагического инцидента!
Трагический инцидент? Это можно было так назвать.
Тот факт, что в нем вообще упоминался статус крови Гермионы, привлек внимание к другой вещи. Волшебный мир отставал от своего обычного аналога не только в технологиях. Долгая жизнь привела к медленным социальным изменениям, и дискриминация, основанная на праве на самоопределение, была гораздо более заметна в магическом обществе, чем в маггловском.
Гарри не был слеп к тому, как некоторые чистокровки относились к магглорожденным. В Равенкло такого не было, но трудно было не заметить, что некоторые чистокровки отказывались сидеть рядом с магглорожденными. Трудно было не услышать фанатичный комментарий Драко Малфоя.
Он никогда не был близок с Гермионой, поэтому не мог честно сказать, что ее смерть расстроила его, но это заставило его кое-что понять. Девушка так соперничала с ним, потому что, вероятно, искала кого-то, с кем можно было бы разделить ее научные интересы. Тогда он считал ее глупой, думая, что она просто хочет быть лучшей, но теперь он сам чувствовал себя глупо. Вероятно, она надеялась завести друга единственным известным ей способом.
Он пообещал себе, что в будущем не будет так скор на суждения.
***
Наступили рождественские каникулы, и Гарри обнаружил, что Хогвартс стал намного пустее.
Он мог бы вернуться на представления, но это неизбежно означало бы посещение какого-нибудь светского мероприятия вместе с ними. В пустом замке было бы гораздо веселее, даже если бы там не было огромной библиотеки.
Кроме того, у него было кое-что, о чем он хотел поговорить с профессором древних рун, и каникулы были для этого самым подходящим временем.
На самом деле найти комнату профессора Бэбблинга в замке оказалось на удивление сложно, и только когда он догадался спросить об этом у одного из домашних эльфов, ему это удалось.
- Мистер Поттер? - Смущенно спросила профессор, когда она открыла дверь на его стук. - Я могу что-нибудь для вас сделать?
- У меня есть несколько вопросов о рунах, которые я надеялся задать вам, - ответил Гарри.
- Вы самостоятельно изучали древние руны? - Радостно спросила она, всегда радуясь, что студент интересуется ее специальностью.
- да. - Гарри кивнул. - Итак, у вас есть время поговорить?
- Да, конечно, пожалуйста, входите. - пригласила Бабблинг и открыла дверь, чтобы впустить его.
Гарри с любопытством оглядел комнату, потому что никогда раньше не видел учительских покоев. Она была немного больше, чем его собственная комната в башне Равенкло, чего и следовало ожидать, но в остальном была довольно похожа. Там также была небольшая зона отдыха, которой не было в его комнате. Самой примечательной особенностью комнаты был большой письменный стол, покрытый пергаментом, на котором, как он предполагал, хранились различные школьные задания по рунам и тому подобному.
- Присаживайтесь. - Спросила Батшеда, указывая на диван и присаживаясь рядом с ним. - Итак, что вы хотели узнать?
- Я просмотрел теорию, но мне трудно понять, как символы могут обладать какой-либо магической силой. - Признался Гарри. - Для меня не имеет никакого смысла, что простое нанесение символа и заряжение его магией может придать определенное свойство предмету, на который наносится надпись.
- Ах, этот вопрос мне задают часто, хотя обычно его задают не первокурсники. - Профессор усмехнулась. - Скажите, мистер Поттер, вы тоже задавались вопросом, почему необходимы движения палочкой?
- Э-э-э... - Гарри немного запнулся, но решил, что нет смысла прикидываться дурачком. - Я просто предположил, что они использовались как способ заставить людей сосредоточиться на заклинании, такой же, как заклинания.
Брови Батшеды поползли вверх от удивления, когда она поняла, что мальчик перед ней, должно быть, уже умеет колдовать беззвучно и неподвижно, раз пришел к такому выводу.
- Вы правы лишь отчасти, мистер Поттер. Заклинания на самом деле - всего лишь уловка, чтобы привлечь внимание новичков к эффекту заклинания, но движения палочки служат реальной цели. Видите ли, когда вы взмахиваете палочкой, она определенным образом задействует вашу магию и формирует желаемый эффект заклинания. Область магии искусств занимается тем, какие движения палочки лучше всего подходят для достижения определенного эффекта заклинания. Можно колдовать и без движений, но это требует от заклинателя гораздо большей сосредоточенности. - Объяснила она.
- я понимаю. - Задумчиво произнес Гарри.
- Должна признаться, я впечатлена тем, что в вашем возрасте вы обладаете достаточной сосредоточенностью ума, чтобы творить заклинания как неподвижно, так и беззвучно. Этим вещам вы обычно учитесь на шестом курсе, поэтому очень редко можно встретить ребенка вашего возраста, способного на это, - похвалила профессор.
Гарри смущенно потер затылок от такой похвалы. После долгих лет попыток справиться с чем-либо с помощью беспалочковой магии, использовать волшебную палочку было практически детской забавой.
- Значит, руны... они не имеют никакого реального значения, а просто имеют форму, которая направляет магию на определенный эффект? - Спросил он, возвращаясь к цели своего визита.
- И снова ты прав лишь отчасти. - Сказала ему Батшеда. - Многие из используемых сегодня рун были созданы с помощью арифмантики, которая является довольно современной областью изучения по сравнению с такими вещами, как Заклинания, зелья и трансфигурация. Эти руны действительно созданы с особой целью, и, возможно, неправильно называть их "древними", поскольку по большому счету они не такие уж и древние. Однако существуют и более древние руны, которые также используются и по-настоящему древние. Эти руны представляют собой концепции и идеи и могут иметь множество значений. Как правило, они более могущественны, чем руны, созданные с помощью арифмантики, но также менее точны, поскольку их действие может варьироваться в зависимости от понимания и намерений того, кто заряжает их магией.
- Разве в таком случае нельзя было бы использовать полностью придуманную руну, при условии, что вы придадите ей значение? - Спросил Гарри, сбитый с толку.
- Теоретически да, но вы должны были бы знать, что руны были придуманы, и поэтому подсознательно придавали бы им смысл. - Бэбблинг с легкой усмешкой объяснил, наслаждаясь разговором. Мистер Поттер явно провел немало исследований по этому предмету, и она с нетерпением ждала, что через несколько лет он будет у нее в классе. - В академических кругах также существует недоказанная теория о том, что древние руны использовались так долго, что их значения запечатлелись в дикой магии Земли, и именно поэтому они более могущественны.
- Это интересная теория. - Немного рассеянно прокомментировал Гарри. - У меня остался только один вопрос.
- Конечно.
- Все книги, казалось, сходились во мнении, что писать руны на себе либо не сработает, либо просто опасно, но они не объясняли почему.
- Ах, это, - сказала Батшеда с легким ворчанием. - Я давно думала, что каждая книга по рунам должна содержать более подробные предупреждения о подобных практиках, и я обязательно упоминаю об этом на своих занятиях.
- Значит, это можно сделать? - настаивал Гарри.
- Да, мистер Поттер, это возможно, хотя и крайне неразумно. - Призналась она. - Просто используя перо для написания рун на вашей коже и заряжая его магией, вы ничего не добьетесь, так как магия будет поверхностной, и ваше тело будет сопротивляться ей. Нанесение татуировок на кожу даст некоторые эффекты, но, скорее всего, не те, которые вам хотелось бы. Возникнет конфликт между намерениями татуировщика и вашими собственными, что приведет к множеству непредсказуемых осложнений. Более того, руны будут пытаться внести изменения в ваше тело и магию, но не будут обладать необходимой для этого силой, что опять-таки не вызовет ничего, кроме осложнений. Хуже того, волшебники отличаются от магглов тем, что их магия со временем стирает чернила с татуировки, так что даже если бы вам удалось придать себе какой-то положительный эффект с помощью рунической татуировки, она в конечном итоге рассеялась бы и, скорее всего, навредила бы вам в процессе.
- я понимаю. - Спасибо, - повторил Гарри, выглядя задумчивым. - Спасибо, это было очень познавательно. Могу я снова обратиться к вам, если у меня возникнут еще вопросы?
- конечно. - Батшеда согласилась, желая поощрить его очевидный интерес к рунам.
***
Рождественским утром Гарри был озадачен, увидев в изножье своей кровати подарок со своим именем.
Он знал, что это не от Шоу, поскольку эти двое рассматривали каждый праздник как возможность подлизаться к кому-нибудь на том или ином светском мероприятии. Единственным подарком, который он когда-либо получал от них, была одежда, которую они ожидали, что он наденет на одно из упомянутых светских мероприятий. Для него это скорее испортило весь смысл Рождества.
Открыв его, он увидел, что внутри лежит мерцающий серебристый плащ. Прикоснувшись к нему, он практически ощутил покалывание магии под пальцами. Немного поэкспериментировав, он с благоговением осознал, что это настоящий плащ-невидимка. Кто, блядь, мог дать ему это?
Взгляд на прикрепленную открытку вызвал лишь некоторое недоумение.
"Твой отец оставил это мне перед смертью. Пришло время вернуть тебе это. Используй это с пользой. Счастливого Рождества тебе."
Под запиской, написанной неразборчивым почерком, не было подписи, но, немного поразмыслив, он смог понять, кто это был.
На самом деле он не знал никого в волшебном мире, кроме людей из Хогвартса. Вряд ли это были студенты, поскольку он не был особо близок ни с кем из них и сильно сомневался, что они подарили бы ему такой явно ценный артефакт.
Большинство преподавателей также были исключены на том основании, что он уже был знаком с их почерком. Единственным, кто мог это сделать, была профессор Бэбблинг, но он разговаривал с ней всего один раз, так что она вряд ли дала бы ему такую информацию.
Исключив всех своих знакомых, он предположил, что письмо прислал директор школы. Он был похож на человека, который хранит магические предметы. Перечитав записку еще раз, он пришел к другому выводу.
Он подарил мне что-то, что технически принадлежит мне в первую очередь? Или, если это не удастся, подарил мне что-то, что подарил ему мой отец? И он признал это, как будто в этом не было ничего особенного? Вау, это просто... вау.
Гарри не мог не поразиться наглости этого человека, хотя он был слишком доволен мантией-невидимкой, чтобы сильно обижаться.
В конце концов, директор только что дал ему именно то, что нужно для тайного посещения Запретной секции. Но сначала нужно было отправить подарок. Идея пришла ему в голову несколько месяцев назад, но он не планировал воплощать ее в жизнь, поскольку это могло обернуться для него весьма неприятными последствиями. Однако плащ-невидимка настроил его на то, чтобы раздавать подарки.
- Могу я поговорить с домашним эльфом, пожалуйста? - Обратился он к пустой комнате, не уверенный, что это сработает.
- Вам нужен Блинки? - По-видимому, это сработало.
***
Северус Снейп вздрогнул от неожиданности, когда на его столе появился рождественский подарок. Он уже получил от Минервы обычную бутылку огневиски, которой ему хватило бы на год, а также пакет маггловских конфет от директора, от которых он, как обычно, быстро избавился.
Больше никто никогда не дарил ему подарков. Когда-либо.
Применив все известные ему заклинания обнаружения к маленькому свертку, он был вынужден прийти к выводу, что это не ловушка и что кто-то действительно это сделал.
Осторожно развернув его, он с медленно растущим гневом уставился на магловскую тетрадь и ручку, точно такие же, какими он запретил Поттеру пользоваться в классе.
Нахальный мальчишка издевался над ним! Прямо как его никчемный, высокомерный отец! Джеймс гребаный Поттер поступил бы так же....было бы....никогда бы этого не сделал. Нет, Джеймс Поттер устроил бы какую-нибудь детскую шалость в коридоре или во время ужина, и сделал бы это гораздо раньше.
Это был своего рода пассивно-агрессивный ответ, который Лили дала бы ему после того, как пришла в себя от первоначальной вспышки гнева.
Я подумал, что вы, возможно, оцените удобство возможности делать заметки для своих зелий в одном месте, не беспокоясь о чернильницах или чернильных пятнах.
Столь же пассивно-агрессивная записка не была подписана, что еще больше усилило чувство ностальгии, охватившее Снейпа, когда он уставился на аккуратный почерк.
Очевидно, мальчик никогда раньше не слышал ни о самокрашивающихся перьях, ни о зачарованных тетрадях, в которых никогда не заканчивались страницы. Поначалу Лили тоже с сомнением относилась к волшебным канцелярским принадлежностям.
Поскольку лицо миниатюрного Джеймса Поттера не вызывало у Снейпа злости, а вокруг не было людей, перед которыми можно было бы соблюсти приличия, он провел рождественское утро в ностальгических воспоминаниях о единственном друге, который у него когда-либо был.
***
26 декабря
Было уже очень поздно, и в библиотеке Хогвартса было темно, тихо и пусто.
Пусто, если не считать невидимого Гарри Поттера, который прогуливался по Запретной секции, жадно разглядывая книги. Ему так много всего хотелось найти, что было трудно решить, что выбрать в первую очередь.
Непонятные заклинания сильно влияли на мышление одиннадцатилетнего подростка, но Гарри отвлекся от них, зная, что у него пока нет сил их произносить, и проявляя достаточную осторожность, чтобы не пробовать их в любом случае.
В конце концов, он наткнулся на то, что хотел узнать с тех пор, как познакомился с волшебным миром.
Теория ритуалов: Магия жертвоприношения.
Гарри нервно сглотнул, гадая, не была ли это книга, в которой подробно описывается, как правильно приносить в жертву девственницу, чего он не собирался делать.
С другой стороны, в названии книги использовался старый добрый английский, что всегда было хорошим знаком.
***
Альбус Дамблдор был немного расстроен.
Он знал, что Волдеморт вернется, и он знал, что Гарри Поттер, согласно пророчеству, победит его.
Проблема заключалась в том, что Гарри Поттер, похоже, не был склонен к героизму. Ему было любопытно узнать о посылке, которую Хагрид забрал из "Гринготтса", но не настолько, чтобы копаться в ней дальше. Он был недостаточно любопытен, чтобы заглянуть за запретную дверь в коридоре третьего этажа. Альбус даже не был уверен, знал ли он о взломе в Гринготтсе. Не то чтобы Дамблдор действительно хотел, чтобы Гарри попытался пройти защиту, но он надеялся, что Гарри проявит любопытство. Сильное чувство любопытства было необходимо герою, а у Гарри Поттера его просто не было.
На самом деле мальчик был тревожно оторван от волшебного мира. Помимо его очевидного желания изучать магию и слабой связи с умершими родителями, Гарри Поттер буквально не имел никаких связей с Волшебной Британией.
Уже не в первый раз Альбус сетовал на то, что мальчика отдали в Равенкло. Даже в Слизерине было бы лучше, хотя ему, несомненно, пришлось бы нелегко. По крайней мере, это заставило бы его общаться со сверстниками, в то время как Рэйвенкло имел хорошо известную репутацию воспитателя интровертности.
Обычно Дамблдор не вмешивался в это, но у Гарри Поттера было предначертание, и это предначертание не осуществилось бы, изучая магию в уединении.
Он был прекрасно осведомлен о недавних прогулках мальчика в Запретную секцию, но не стал его останавливать. В любом случае, какая разница? Мальчику пришлось бы умереть, чтобы победить Волдеморта раз и навсегда, так что его увлечение незаконной магией не вызывало беспокойства. Эти знания могли бы даже пригодиться в какой-то момент. Учебник по ритуальной магии, который он прочитал прошлой ночью, вряд ли вызывал тревогу. Несмотря на зловещее название и то, что заявило по этому поводу министерство, это было не более чем теоретическое рассуждение о природе магии с акцентом на ритуалы. Дамблдор удалил оттуда все самое плохое из того, что было написано Томом Риддлом на седьмом курсе. Он до сих пор сожалел, что не сделал этого раньше.
На самом деле он не боялся, что Гарри присоединится к Волдеморту. Темный лорд никогда бы не потерпел, чтобы кто-то посягал на его власть, и быть уничтоженным годовалым ребенком было бы для него непростительным оскорблением. Гарри Поттер и лорд Волдеморт были бы врагами, несмотря ни на что, но Гарри мог бы просто решить покинуть Британию, вместо того чтобы сражаться, если бы его здесь ничего не связывало.
Если бы только его распределили в Гриффиндор! Альбус был уверен, что он бы быстро подружился с Гермионой Грейнджер. Они были достаточно похожи.
Смерть девочки потрясла старого директора гораздо больше, чем он показывал. Минерва часто говорила ему, что хранить Философский камень в Хогвартсе - ужасная идея, но он был уверен, что это к лучшему. Он был уверен, что сможет справиться с тенью Волдеморта без какой-либо опасности для учеников. Он больше не был уверен.
Несмотря на все красивые слова, которые он наплел аврорам о тролле, забредшем сюда через до сих пор не обнаруженный потайной ход, Дамблдор знал, что это была его вина.
Несмотря на пошатнувшуюся уверенность в себе, он отчаянно нуждался в том, чтобы лучше разобраться с Гарри Поттером. В надвигающиеся темные времена Волшебной Британии и Свету понадобится защитник, и Дамблдор знал, что он слишком стар, чтобы самому справиться с этой ролью. Он уже был слишком стар во время последней войны. Необходимо было создать преемника, даже если он погибнет в конце конфликта. Возможно, еще одно чудо позволит Гарри Поттеру выжить, как это случилось, когда он был ребенком. Старик может надеяться, даже если это глупая надежда.
Тем временем, можно надеяться, что Зеркало Эриседа покажет, есть ли у мальчика какие-то желания, которые могут оказаться полезными. Незаметное заклинание принуждения поможет ему найти это.
***
Гарри понятия не имел, как именно он оказался в этом заброшенном классе с зеркалом странного вида. Он просто почувствовал непреодолимое желание побродить по Хогвартсу и, по сути, наткнулся на это.
Это было немного странно для него, поскольку у него не было никакого желания общаться с Филчем, этим жалким ублюдком. Мужчина, по-видимому, не мог осознать тот факт, что во время каникул в игре действуют несколько иные правила, и уже несколько раз пытался устроить ему неприятности за воображаемые нарушения.
Честно говоря, что он вообще делал в Хогвартсе? Его должность смотрителя, казалось, была полностью выдумана только для того, чтобы у озлобленного человека был повод оставаться в замке.
Но по какой-то причине ему захотелось побродить сегодня вечером, и вот он здесь, перед высоким зеркалом в золотой раме и на когтистых лапах.
Это было интересное зеркало, но изображение, которое оно показывало, было настоящей загадкой. Вместо того, чтобы отражать его истинный облик, оно показывало Гарри таким, каким он надеялся стать, став взрослым. Высокий и широкоплечий, длинноволосый и по-плутовски красивый, с аурой власти, окутывающей его плечи подобно мантии-невидимке. Он также был одет в довольно устрашающего вида мантию, которая выглядела намного практичнее, чем одежда в стиле ночной рубашки, которую на самом деле обычно носили волшебники, больше похожая на полуроту или что-то в этом роде.
Еще более загадочным, чем его собственное искаженное отражение, было то, что на нем был изображен кто-то, стоящий рядом с ним. Этого человека было совершенно невозможно разглядеть. Он не мог определить цвет волос или глаз, не мог определить рост или фигуру. Он подумал, что это могла быть женщина, но чем больше он смотрел, тем меньше был в этом уверен. Казалось, что его разум просто не мог сосредоточиться на фигуре, кроме как определить, что это была фигура.
Сверху была надпись "Erised stra ehru oyt ube cafru oyt on wohsi", которая ему ничего не говорила. Он даже не мог предположить, на каком языке это было написано.
В этом образе было что-то притягательное, но Гарри ни за что на свете не смог бы определить, что именно. Образ его взрослого "я" казался достаточно очевидным, возможно, он отражал его надежды, но как насчет другой фигуры?
Гарри ненавидел загадки. На самом деле, гребаный дверной молоток, который задавал тебе загадку каждый раз, когда ты хотел войти в башню Равенкло, был тем, что он находил самым раздражающим в своем доме. Ему уже несколько раз приходилось ждать, пока кто-нибудь другой ответит на этот проклятый вопрос, хотя он уже наловчился отвечать правильно только благодаря постоянному повторению.
Обычно, сталкиваясь с особенно раздражающей загадкой, которую он не мог разгадать, он на время забывал о ней и, возможно, возвращался позже, но не в этот раз. В этом изображении было что-то такое, что вызывало у него желание разобраться в нем.
- Очаровательно, не правда ли? - Спросил старческий голос сзади через неопределенное время, сильно напугав его.
- Директор? - Недоуменно спросил Гарри. - Что вы здесь делаете?
Дамблдор весело хмыкнул.
- Я мог бы спросить вас о том же.
Гарри покраснел от смущения, осознав, как, должно быть, прозвучал его вырвавшийся у него вопрос.
- Извините, сэр.
- Все в порядке, мой мальчик. - Ласково сказал старый волшебник. Небольшая грубость была самым малым, что он мог стерпеть от Гарри в обмен на то принуждение, которое он на него наложил, даже если мальчик об этом и не подозревал.
- Итак, э-э-э, что делает это зеркало? - Неловко спросил Гарри.
- Ключ к разгадке находится в надписи, но вы должны помнить, что это зеркало. - намекнул Дамблдор.
Гарри нахмурился в замешательстве и снова посмотрел на надпись. Учитывая, что он получил довольно объемную подсказку, ему не потребовалось много времени, чтобы догадаться, что читать ее нужно задом наперед.
- Я показываю не твое лицо, а желание твоего сердца? - Он задумался.
- На самом деле, Зеркало Еиналеж отражает не нас самих, а самые сокровенные, отчаянные желания наших сердец. - Пояснил Дамблдор. - Люди чахнут перед ним, стремясь к тому, что оно им показывает, даже если они знают, что это невозможно. Возможно, особенно если они знают, что это невозможно.
- Что вы видите, сэр? - Гарри осторожно отважился спросить, зная, что это личный вопрос.
Дамблдор посмотрел в зеркало, снова увидев свою семью в целости и сохранности, и почувствовал знакомую боль в сердце, которая всегда сопровождала это изображение. Его родители счастливо стояли вместе, Ариана была жива и здорова, Аберфорт примирился с ним. Рядом с ним его старый друг и возлюбленный Геллерт, не Темный Лорд, а хороший человек. Это была несбыточная мечта, и от этого было еще больнее.
- Я вижу, как получаю пару толстых шерстяных носков на Рождество. - Наконец он ответил. - Видишь ли, люди всегда дарят мне книги на Рождество.
Гарри ни на секунду в это не поверил. Носки - это просто не то, о чем можно мечтать, если только ты не застрял босиком на морозе. Однако он не собирался ничего говорить, поскольку его вопрос был довольно личным.
- Сироты часто видят, как к ним возвращаются их родители, прав ли я, предположив, что это именно то, что они показывают вам? - Спросил Дамблдор, немного привирая. Насколько он помнил, сиротам не показывали Зеркало Эрисед, но это предположение казалось разумным.
- Нет, сэр, это не так. - Гарри слегка нахмурился.
Возможно, если бы Шоу не усыновили его, это показало бы ему именно это. Теперь он знал, что лучше не желать, чтобы ему вернули родителей. Он не сомневался, что они любили его, и ему было бы приятно повидаться с ними, но все уже не могло вернуться к тому, что могло бы быть. Они бы попытались установить для него ограничения, которые он уже перерос. Они бы сделали это из любви и заботы, но это все равно привело бы его в ярость. Он больше не вписывался в роль "одиннадцатилетнего сына".
- Правда? - Спросил Дамблдор, удивленно приподняв бровь. - Могу я спросить, что ты видишь?
В отличие от старого волшебника, Гарри не считал изображение чем-то сугубо личным и очень хотел разобраться в нем.
Дамблдор внимательно слушал, как Гарри описывал то, что он видел, используя легкое прикосновение легилименции, чтобы самому увидеть изображение.
- Возможно, я знаю, что это означает, но позвольте мне задать вам еще один вопрос, чтобы убедиться. - Ты счастлив со своими приемными родителями? - спросил он, когда Гарри закончил говорить, ожидая, что мальчик кивнет в знак согласия. - Ты счастлив со своими приемными родителями?
- Вообще-то, нет. - Неохотно ответил Гарри. - Это неплохое место для жизни, но иногда приходится с ними мириться.
Воспользовавшись легилименцией, чтобы проверить, правду ли ему говорят, Дамблдор знал, что Гарри считает любое общение с Робертом и Кэтрин Шоу рутиной. Он подавил вздох. Неудивительно, что зеркало не показало ему его родителей. То, что его усыновили только для того, чтобы его надежды на любящую семью были разбиты реальностью, без сомнения, стало тяжелым ударом для маленького ребенка.
- В таком случае, я считаю, что зеркало показывает вам тот образ, который ассоциируется у вас со свободой и независимостью, с вами как с сильным взрослым. - Сказал он, стараясь не выдать своих мыслей.
- А другая фигура? - спросил я. Гарри спросил.
- Я полагаю, что это символизирует ваше хорошо скрытое желание общения, - ответил Дамблдор. - Поверь мне, когда я говорю тебе это, юный Гарри; вся власть и богатство в мире не сделают тебя счастливым, если тебе не с кем ими поделиться. Это истина, которую сильные мира сего часто не осознают, пока не становится слишком поздно, если они вообще осознают.
После этого директор и ученик вышли из комнаты, оба задумчивые.
Дамблдор размышлял о том, как можно использовать эту новую информацию, чтобы пробудить в Гарри Поттере чувство преданности и ответственности перед Волшебной Британией.
Что касается Гарри, то он пересмотрел свои жизненные цели. Он вспомнил, что практически ни в одной из его книг не было главного героя-одиночки, о чем он никогда раньше не задумывался, но теперь это казалось очевидным. Главный злодей всегда был один, в лучшем случае в окружении приспешников, в то время как у главного героя были друзья. У него не было никаких опасений по поводу внезапно возникшего желания править миром, но он должен был признать, что чувствовал себя немного одиноким. Возможно, завести друга было бы не такой уж плохой идеей?
***
Гарри быстро обнаружил, что завести друга гораздо сложнее, чем просто решить, что он попробует это сделать. У него не было ни малейшего представления о том, как подружиться с кем-то после того, как он провел месяцы в изоляции. Никто из его одноклассников больше не подходил к нему, и он тоже не мог заставить себя подойти к ним.
Шли месяцы, и статус-кво сохранялся, и Гарри в конце концов бросил это занятие, решив попробовать еще раз в следующем году.
Вместо этого он продолжал проводить время за изучением и практикой магии, пробираясь в Запретную секцию, когда позволяло время. Он также нанес еще несколько визитов к Батшеде Баблинг, чтобы поговорить о рунах, и к Септиме Вектор, чтобы заняться арифмантикой. Оба преподавателя были рады обсудить с ним свои предметы, не подозревая о том, что идея постепенно оформилась в его голове.
***
Альбус Дамблдор заметил продолжающуюся изоляцию Гарри Поттера и посочувствовал мальчику, выбросив из головы причину этого. Повторная попытка в следующем году действительно казалась разумным решением.
Он знал, что в следующем году в Хогвартс приедет Джинни Уизли, так что, возможно, он смог бы что-нибудь там устроить? Уизли были очень светлой семьей и, без сомнения, быстро приняли бы Гарри в свою среду. Конечно, она была бы гриффиндоркой, но преодолеть это препятствие было бы не так уж сложно.
Он все еще был немного разочарован отсутствием интереса Гарри к тайне коридора на третьем этаже, но не хотел манипулировать мальчиком, заставляя его расследовать это. Он уже потерял одного ученика из-за дубины тролля, и у него не было ни малейшего желания терять еще одного из-за клыков цербера. Особенно когда он был уверен, что Гарри сыграет решающую роль в грядущей войне.