Mmadfan
Resolving a Misunderstanding. часть 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
 Ваша оценка:
  • Аннотация:

    Минерва только что закончила свой первый семестр преподавания. Череда недоразумений приводит к неловкому моменту, оскорбленным чувствам, сожалению, растущему пониманию, а затем разрешению. Действие фантастического фильма о Минерве Макгонагалл происходит в 1957 году, с вылазками в прошлое. Больше, чем роман; истории внутри историй.

    Признана лучшей историей о наследии в категории "Минерва Макгонагалл" на конкурсе HP FanficFanPoll Awards весна/лето 2013.

    Не соответствует DH. Игнорирует DH. Большая часть контента обработана. Соответствующие предупреждения приведены в примечаниях к отдельным главам. Смотрите краткое содержание отдельных глав о персонажах, появляющихся в этой главе.

  https://archiveofourown.org/works/687710/chapters/1262539
  
  
   Resolving a Misunderstanding
   MMADfan
   Резюме:
   Минерва только что закончила свой первый семестр преподавания. Череда недоразумений приводит к неловкому моменту, оскорбленным чувствам, сожалению, растущему пониманию, а затем разрешению. Действие фантастического фильма о Минерве Макгонагалл происходит в 1957 году, с вылазками в прошлое. Больше, чем роман; истории внутри историй.
   Признана лучшей историей о наследии в категории "Минерва Макгонагалл" на конкурсе HP FanficFanPoll Awards весна/лето 2013.
   Главные герои: Минерва Макгонагалл, Альбус Дамблдор.
   Другие персонажи канона: Поппи Помфри, Рубеус Хагрид, Вильгельмина Граббли-Планк, Том Риддл, Гриндельвальд и другие.
   Не соответствует DH. Игнорирует DH.
   Большая часть контента обработана. Соответствующие предупреждения приведены в примечаниях к отдельным главам. Смотрите краткое содержание отдельных глав о персонажах, появляющихся в этой главе.
   "Разрешение недоразумения" было выбрано в качестве основного сюжета для "Вздорной поэтессы" в январе 2008 года и стало основным сюжетом для "Подхалима ХексаЛюмоса" в мае 2007 года.
   Записи:
   Предупреждение: Эта история предназначена для взрослой аудитории. Хотя подавляющее большинство этой истории имеет рейтинг T (PG-13), некоторые последующие главы содержат откровенный сексуальный контент, изображающий взрослых по обоюдному согласию. Если такой контент оскорбляет или беспокоит вас, не читайте его. Сокращенная версия доступна на сайте FanFiction.net , если вы предпочитаете читать историю со зрелым содержанием, отредактированным, чтобы сделать ее более подходящей для более широкой аудитории.
  
   (Дополнительные примечания смотрите в конце работы.)
   Глава 1: Жалоба Минервы
   Резюме:
  
   Минерва жалуется Поппи на неоднократное пренебрежение Дамблдора. Она заводится, рассказывая Поппи о последнем инциденте, к ее немедленному огорчению и сожалению.
  
   Записи:
  
   (Примечания смотрите в конце главы.)
   Текст главы
  
   Баннер разрешения недоразумения
   ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
   1: Недовольство Минервы
   Если бы Минерва была женщиной другого склада, она, возможно, пожалела бы о своих словах, как только они сорвались с ее губ. Если бы она была женщиной другого склада, эти слова никогда бы не сорвались с ее губ. И все же совершенно другая женщина никогда бы даже не подумала о таких словах. Минерва Макгонагалл редко прибегала к грубым выражениям, но в то время она была на это вполне способна, и, когда она их использовала, она взяла за правило не жалеть об этом. Хотя бывали случаи, когда она сожалела о том, что использовала их перед определенной аудиторией, она еще ни разу не пожалела о своем выборе слов. Однако в данном случае она сразу же пожалела, что не заметила волшебника, который только что прошел через дверь позади нее. Вскоре после этого она пожалела даже о своих словах. Что стало с этим сожалением - самая интересная часть нашего рассказа, но с этим придется подождать.
   Разговор начался как обычная дружеская перепалка. Минерва ворвалась в кабинет Поппи без четверти десять тем утром с выражением крайнего раздражения на лице.
   - Вот что я тебе скажу, Поппи, - заявила разгневанная ведьма, - меня уже тошнит от этого. Он что, никогда не будет приходить вовремя на наши встречи? Не похоже, чтобы у него были такие проблемы с другими назначениями. У него всегда находится время для старины Слагги, даже без предварительной записи, и он никогда не опаздывает на встречи с Гертрудой! Кажется, он совсем не уважает меня.
   - Ну, Мин, ты же знаешь, что он пытается преодолеть предубеждение против слизеринцев, после того как так долго был главой Гриффиндора, поэтому, конечно, он собирается уделять время Слагхорну. А Герти - его заместитель. Она работает здесь уже сто лет. У них сложившиеся отношения.
   - Не называй меня "Мин"! Ты же знаешь, как я это ненавижу. Я понимаю насчет Слагхорна и Гертруды, честное слово, понимаю. Но сегодня утром у нас была назначена встреча, чтобы обсудить программу трансфигурации для новичков - это его идея, не моя! - и я провела весь вчерашний день и вечер, анализируя, делая заметки о любых изменениях, которые я предлагала, или областях, в которых мне был неясен наиболее эффективный педагогический метод; не то чтобы изменений было много, поскольку я не хочу слишком много экспериментировать, пока не увижу, как учебная программа работает на меня в том виде, в каком она есть. И у меня были вопросы о поступающих семикурсниках, так как я не преподавала им в прошлом семестре. Это была не просто встреча о том, как найти лучший источник пуговиц, жуков или чего-то подобного! И ты знаешь, что произошло, Поппи, не так ли?
   Поппи покачала головой и подбодрила подругу.
   - Скажи мне, Мин-Минерва! Должно быть, что-то случилось, раз ты так разволновалась!
   - Я пришла туда в восемь пятьдесят семь и назвал пароль горгулье. Я знаю, что пришел на несколько минут раньше, но я думал, что к тому времени, как я поднимусь по лестнице в его кабинет, будет уже девять часов. Ничего не произошло. Так что я снова ввела пароль. Единственное отличие на этот раз было в том, что горгулья имела наглость косо смотреть на меня!
   - Ну, Минерва, ты должна признать, что горгулья довольно часто косо смотрит на всех. Таковы уж горгульи.
   - На чьей ты стороне, Поппи Помфри? Горгулья подарила мне... более крепкий сон, чем обычно. Затем она откинулась на спинку стула, скрестила свои маленькие костлявые ручки и закрыла глаза!
   Поппи испытала нечто среднее между удивлением и сочувствием. Боясь рассмеяться, она просто кивнула с понимающей, как она надеялась, улыбкой.
   - Ну, тогда я объявил горгулье, что на девять часов у меня назначена встреча с директором, и повторил пароль. Горгулья открыла только один глаз. Я подумала, что, возможно, перепутала пароль, но Альбус сам дал мне его вчера после обеда. Он сказал мне, что меняет пароль на лето, и я была совершенно уверена, что он четко произнес "волшебные палочки". Именно в этот момент моих размышлений я поняла, что он, должно быть, не сменил пароль, как обещал, поэтому я решила, что мне следует использовать предыдущий пароль "candyfloss". Угадайте, что произошло потом?
   Поппи понятия не имела об этом и так и сказала.
   - Горгулья открыла оба глаза, посмотрела на меня, и мне показалось, что дверь со скрипом начала открываться, но затем это прекратилось. В этот момент появилась Гертруда, поздоровалась со мной, спросила, знаю ли я новый пароль, а затем, не дожидаясь моего ответа, сказала "эльфийские палочки"! И горгулья открыла ей дверь!
   - нет! - Поппи в замешательстве откинулась на спинку стула.
   Как вы можете себе представить, я была несколько сбита с толку таким поворотом событий. Гертруда поднялась по движущейся лестнице и крикнула ей вслед, что, если я хочу подняться, мне следует поторопиться, пока дверь не закрылась. Я запрыгнул внутрь и, поднявшись на полметра, встала у нее за спиной. Я сказал ей, что сам пробовала ввести новый пароль всего минуту назад, и это не сработало. Я уже начал задумываться, не приказал ли Альбус горгулье не впускать меня, хотя Гертруде я этого не говорил. К счастью, Гертруда пояснила, что Альбус всегда настраивает свои пароли на смену в определенное время. Его даже может не быть в замке, и пароль изменится, если он произнесет его заранее.
   - Что ж, это довольно умно. Не думаю, что директор Диппет использовал такое заклинание, - задумчиво произнесла Поппи, улыбаясь своей подруге.
   - Ну, что ж, умница всегда поступает так, как считает нужным, Поппи, - натянуто ответила Минерва. - Очевидно, он настроил заклинание на девять часов, как раз на время нашей встречи.
   - Что ж, я понимаю, что все это может немного раздражать, Минерва, но, конечно же, ты не можешь так сильно расстраиваться из-за такой мелочи.
   - О, ты не слышала, что меня действительно беспокоит, Поппи. Этот, этот, этот волшебник! Этого волшебника, когда мы пришли в его кабинет, там даже не было! Вошла Гертруда, позвала его и велела мне присесть. Затем она отправилась в его личные покои, чтобы найти его. - Минерва поднялась со стула и принялась расхаживать по маленькому кабинету старшей сестры, в каждом шаге чувствовалось волнение.
   - Ну, я не вижу в этом ничего особенно странного, Мин-Минерва. Я имею в виду, Герти - его заместитель, она попросила тебя присесть, пока она будет искать его...
   Минерва драматично вздохнула и закатила глаза - Поппи не думала, что видела, чтобы она делала что-то подобное с тех пор, как Минерва училась на шестом курсе, и один профессор трансфигурации, мягко улыбнувшись, сказал ей, что такие драматические выходки забавляют ребенка, и не более того.
   Минерва вернулась к своему креслу, явно сдерживаясь, чтобы не броситься на него с раздражением.
   - Поппи! Я была там на прошлой неделе на другой встрече, на которую он опоздал - она была запланирована для первого и второго курсов и поэтому совершенно излишня! - и я попыталась поискать его в его комнатах, которые, как вы знаете, находятся наверху по винтовой медной лестнице. Я сделала полдюжины шагов, и лестница превратилась в горку, и я свалилась на пол, где и приземлилась, как какой-нибудь бестолковый гриффиндорский волшебник-первогодок. И тут на верхней площадке лестницы стоял Альбус, смотрел на меня сверху вниз и смеялся. Конечно, он спустился посмотреть, не задето ли у меня что-нибудь, кроме моей гордости, но тогда он сказал мне, что лестница, ведущая в его личные покои, зачарована, когда кто-нибудь ступает на нее без его приглашения. Так что ты можешь понять, почему я заинтересовалась горгульей после того, как она впустила Гертруду с тем же паролем, который я использовала всего несколько минут назад.
   - А, теперь я понимаю. - Поппи задумчиво посмотрела на свою подругу. Минерва напряженно сидела на одном из жестких деревянных стульев для гостей, которые были стандартными во всех кабинетах Хогвартса. Как же сильно Поппи отличалась от человека, на которого она жаловалась.
   Всякий раз, когда директор входил в кабинет, который последние три года принадлежал Поппи, она замечала, что он рефлекторно превращал гостевое кресло во что-то более удобное. Форма и количество обивки получившегося кресла, казалось, зависели от его настроения, а легкость и спонтанность Преображения показали Поппи, что он не только часто совершал это преображение, но и совершал его без особой подготовки. Иногда он даже казался неожиданно довольным тем или иным цветом или конфигурацией и бормотал что-то о том, что ему нужно запомнить этот цвет. Минерва, с другой стороны, никогда бы и не подумала о том, чтобы преобразить стул в чьем-то офисе без вашего разрешения, да и то только тогда, когда она заботится о нуждах или комфорте другого человека. Возможно, она и не смогла бы добиться такого легкого, кажущегося спонтанным Преображения, как Альбус, поскольку он был намного старше и опытнее, но она могла бы сделать это так, чтобы это выглядело легко. В то время как Альбус менял положение вещей по своему усмотрению, Минерва просто принимала все как есть.
   Не то чтобы Минерве не хватало гибкости, подумала Поппи, и не то чтобы Альбус был эгоцентричен. Но Альбус явно верил в то, что нужно проявлять инициативу и менять обстоятельства, в которых он оказался, если эти обстоятельства его не устраивали. Минерве такое и в голову бы не пришло. Она принимала вещи такими, какими они были, и приспосабливалась к ним или нет.
   Несмотря на это, она не была слабаком, в отличие от Минервы Макгонагалл, и она, конечно же, без колебаний меняла то, что считала неправильным. Принципиальная, она могла постоять за своих друзей и за то, что считала правильным, но она считала бы своеобразной тратой волшебства, не говоря уже о том, что это было бы, по крайней мере, немного грубо - превращать совершенно исправный деревянный стул в мягкое ситцевое кресло, чтобы было удобнее на то короткое время, которое она провела дома. Без сомнения, она видела, как Альбус поступал именно так, и не придала этому значения, поскольку обычно делала скидку на то, что волшебный мир ласково называл "эксцентричностью" Альбуса. На самом деле, в любой другой день Поппи могла бы поклясться, что Минерва питает слабость к своему бывшему профессору трансфигурации. И, конечно, она не видела никаких признаков того, что директор не уважает ее, как предполагала Минерва.
   Поппи решила, что то, что беспокоило Минерву в тот день, имело лишь отдаленное отношение к ее склонности к порядку. Конечно, для дотошной и пунктуальной Минервы Макгонагалл было бы несколько неприятно ждать кого-то, кто обычно опаздывает, но Поппи подозревала, что если бы Альбус опаздывал с другими так же часто, как с ней, Минерва отмахнулась бы от этого так же легко, как отмахнулась от его эксцентричной трансфигурации деревянных сидений в новые обтянутые ситцем кресла или из тяжелых стаканов в изящные чайные чашки. Нет, что беспокоило Минерву, так это его кажущаяся пунктуальность в общении с другими и явное пренебрежение, с которым он относился к назначенным ею встречам. Она также была не слишком довольна тем, что Герти могла подняться по ступенькам в личные покои директора без приглашения, в то время как ее бросили на пол в его кабинете.
   - Что ж, Минерва, я просто пытаюсь быть тебе другом, так что, если мои слова покажутся тебе несимпатичными, пожалуйста, имей это в виду.
   Минерва, которая еще не совсем прогорела в огне своего праведного гнева, кивнула Поппи и немного расслабилась в своем кресле.
   - Минерва, мне кажется, что для директора школы было бы непрактично иметь лестницу в свои покои, по которой не мог бы пройти его заместитель. Я думаю, что когда Гертруда впервые столкнулась с его маленькой горкой, она недвусмысленно дала ему понять, что она об этом думает. С другой стороны, - сказала Поппи, внимательно глядя на свою подругу, - конечно, не стоит устранять все барьеры для его личной жизни - ты помнишь, каково ему было после того, как он победил Гриндельвальда? Казалось, что каждая ведьма в Англии и Шотландии и даже несколько волшебников хотели заполучить его. Ты не была в Хогвартсе, Минерва; ты знаешь, что им вообще удалось проникнуть в замок? Вот почему Диппет в конце концов восстановил защитные чары военного времени, которые ограничивали доступ на территорию. Он хотел вернуться к первоначальным охранным знакам, которые позволяли любому, кто был нынешним или бывшим жителем, входить на территорию через ворота без дальнейших церемоний - они были изменены после того, как ты пошла в школу, Минерва, или до этого? Те, что были разработаны в военное время, были внедрены уже на первом курсе, так что я никогда по-настоящему не знала, на что были похожи старые. Диппет даже не удосужился снять защиту от привидений, пока он и Совет управляющих не решили, что им все равно придется проверять посетителей при входе на территорию из-за всех проблем, которые создают эти психи, и поэтому они восстановили более жесткую охрану периметра.
   - Но, Поппи, это совсем другое дело. Конечно, сегодня попасть на территорию замка не так сложно, как было несколько лет назад, но защитные чары на всех наружных дверях предупредят Дамблдора и глав факультетов, как только в замок войдет кто-то посторонний. И я, очевидно, не из таких психов.
   - Хммм. Очевидно. - Поппи задумчиво посмотрела на Минерву и продолжила. - В то время они даже проникали в дом через окна. Мои занятия по заклинаниям на седьмом курсе были прерваны, когда в окно влетела ведьма. - Поппи усмехнулась своим воспоминаниям. - В тот день у нас была возможность попрактиковаться в нескольких приятных заклинаниях. Я применил то, которое заморозило ее метлу, но удержало ее в воздухе. Довольно умно, как мне тогда показалось.
   Минерва фыркнула.
   - Даже если так, Поппи, у тебя должен быть пароль, чтобы попасть в кабинет директора. Даже если он хочет уединения в своих покоях - что я полностью понимаю; в конце концов, я ценю свое личное пространство, - он может потребовать пароль у двери в свои комнаты или установить невидимый барьер у подножия лестницы и потребовать пароль там. Без сомнения, директор Диппет использовал такую систему. Устанавливать горку, подобную той, что установлена в Гриффиндорской башне, - это просто ребячество!
   В конце концов Поппи сдалась и рассмеялась.
   - У нас в Хаффлпаффе не было ничего подобного, но я понимаю, что лестница в общежитие для девочек в Гриффиндоре сохранила свое очарование по крайней мере пару сотен лет назад, возможно, с тех пор, как они объединили комнаты отдыха для девочек и мальчиков, чтобы способствовать большему внутреннему единству факультета.- сколько тебе было, шестнадцать с чем-то?
   - В тысяча пятсот девяносто четвертом, и ты бы это знал, если бы удосужился прочесть "Историю Хогвартса", - проворчала Минерва. - К чему ты клонишь?
   - Я хочу сказать, что Дамблдор, без сомнения, сам сталкивался с этими лестницами, когда был студентом. Зная его, он, вероятно, подумал, что это было довольно забавно, как только он преодолел смущение от того, что приземлился плашмя на задницу, и теперь, когда он стал директором, он решил обзавестись таким набором для себя. Я даже могу представить, как он специально активирует амулет, чтобы утром проскользнуть в свой офис.
   - Хммм. Может быть, и так, но я не ребенок. А что, если кто-то из пожилых сотрудников сорвался с лестницы и сломал кость? Это безответственно.
   - Я бы призвала их к порядку, - вставила Поппи.
   Минерва вздохнула, и мимолетное выражение грусти промелькнуло на ее лице, сменившись гневом. Она сжала кулаки и сквозь стиснутые зубы прошипела:
   - Ты еще не слышала "каппер", Поппи.
   - Это еще не все?
   - Это еще не все? - спрашивает она. - Конечно, это еще не все; ничто из этого не раздражало бы меня, если бы не это! - Минерва в отчаянии закрыла глаза, или, возможно, она просто вспоминала события сегодняшнего утра. - Очевидно, Гертруда нашла Альбуса, и они вместе спустились по лестнице. Я так поняла, что они обсуждали что-то, связанное со школой, когда Альбус заметил меня. - Тут Минерва снова закрыла глаза и сглотнула. Поппи узнала эту Минерву Макгонагалл. Это была Разгневанная Минерва, которую все в Гриффиндоре научились избегать провоцирования - или просто научились избегать, когда ее провоцируют. С годами она научилась гораздо лучше контролировать свой нрав, и Поппи сомневалась, что ее проклянут, если она скажет что-то не то, но, тем не менее, она молчала и позволила Минерве собраться с мыслями.
   Минерва прерывисто вздохнула и продолжила свой рассказ.
   - О, Минерва, вот и ты! - говорит он, как будто я могла быть где-то еще в пять минут десятого, хотя у нас была назначена встреча на девять часов в его офисе. - Мне очень жаль, Минерва, но Герти нужно кое-что обсудить со мной, прежде чем она уедет в Корнуолл сегодня днем. Нам придется отложить нашу встречу, - говорит он. Я не против, Поппи, я все прекрасно понимаю. Гертруда - его заместитель и на несколько недель уедет к своей семье. Вполне логично, что они встретились сегодня утром. Не совсем логично, что наш уважаемый директор назначает встречу со мной, когда он знает, что ей нужно будет встретиться с ним.
   - Это несправедливо, Минерва, - запротестовала Поппи. - Очень может быть, что он думал, что они закончили все свои школьные дела, и что ее визит застал его врасплох.
   - Да, мадам Поппи Помфри, Голос разума! - Минерва кипела от злости. - Не могли бы вы, пожалуйста, дать мне закончить? Я сказала ему, что меня это вполне устраивает - в конце концов, у меня нет оснований протестовать против такого разумного предложения. Но потом я спросила его, стоит ли мне вернуться через час или два, и знаете, каков был его ответ? Правда? - Разгневанная Минерва перешла в режим риторического вопроса, поэтому Поппи просто покачала головой. - О боже, нет, - говорит он, - нет, я не смогу встретиться сегодня утром. Боюсь, приезд Герти помешал мне еженедельно ухаживать за бородой. Зелье должно настояться в целости и сохранности от начала до конца, и мне пришлось заколдовать его пораньше, так что мне придется начать процесс с самого начала, а потом у меня запланирован разговор у камина с министром по какому-то поводу на одиннадцать часов, - он не уточнил что-то в этом роде, конечно, но я не помню, о каком незначительном министре он говорил. - Это должно произойти сегодня днем, моя дорогая. Возможно, мы увидимся за ланчем; тогда мы сможем что-нибудь придумать. Будь хорошей девочкой, Минерва.
   Поппи вздрогнула, услышав последнюю фразу. Неудивительно, что сегодня появилась разгневанная Минерва!
   - Вот хорошая девочка, Минерва. Вот это наглость! "Вот это хорошая девочка"? Я профессор трансфигурации в Школе чародейства и волшебства Хогвартс! Может, я и пробыла здесь недолго, и у меня, возможно, нет его опыта, но я все равно заслуживаю немного уважения. "Хорошая девочка", - возмущалась Минерва, ее глаза наполнились слезами. Она снова поднялась со стула и наклонилась к Поппи, положив руку на край стола, разделявшего их. - Как он посмел! Как он мог? Как? Это просто одно оскорбление за другим, Поппи, и я начинаю думать, что он не считает меня способной, зрелой ведьмой! Что ж, если он так считает, то на хрен Альбуса Дамблдора! И на хрен его дурацкую бороду тоже! - Минерва не заметила, что, пока она произносила эту заключительную речь, глаза Поппи становились все шире и круглее, и она была так взволнована, что не обратила внимания на внезапную бурную жестикуляцию Поппи.
   - Хм, интересная идея, профессор Макгонагалл. Безусловно, интересная идея.
   Примечание автора: Эта история состоит из девятнадцати частей. Не все части одинаковы по длине, но тематически они являются отдельными частями истории. Большая часть истории написана с точки зрения Минервы, и это фантастический фильм, ориентированный на Минерву, частично романтический, частично драматический, частично приключенческий / саспенс и частично Бильдунгсроман.
   Записи:
   Впервые опубликовано с 27 февраля 2007 года по 29 мая 2008 года.
   (Первые главы были опубликованы в виде черновиков ранее в феврале 2007 года в фанфиках.в сети и в других местах.)
   "Как разрешить недоразумение" занял первое место в конкурсе HP Fanfic Fan Poll Awards Весна/лето 2013 за лучший фильм о наследии Минервы Макгонагалл.
   фото 50e30992-5435-43bb-bc64-65aec309e42d_zps8e472d25.jpg
  
   Это первый фанфик, который я написал, и он породил множество других фиков, действие которых происходит в той же фанфической вселенной. Хотя я действительно думаю, что со временем и упражнениями я стал писать лучше, эта история по-прежнему остается моей любимой сентиментальной книгой и основой для большинства фанфиков HP, которые я написал с тех пор, включая рассказы из серии "Владычество смерти", действие которых происходит гораздо позже, чем эта, начинающийся в школьные годы HP (годы, на которые приходится набор учебников).
   Пожалуйста, обратите внимание, что в то время, когда я начал этот рассказ - в феврале 2007 года, - годом рождения Минервы обычно считалось начало 1920-х, а Дамблдора - 1840-е. Я установил день рождения Дамблдора на 1 августа 1840 года, а Минервы - на 4 октября 1924 года. В этом фике Поппи на несколько лет моложе Минервы.
  
   Надеюсь, вам понравится история!
  
   Ссылки на все мои статьи, включая незавершенные, а также информацию о статьях, которые я уже написал и опубликовал, вы можете найти в моем блоге по адресу mmadfan.com. Также доступна версия для Kindle (mobi). Вы можете найти ссылку на мои фики, опубликованные на Kindle, в моем блоге mmadfan.com.
  
   Спасибо, что прочитали!
  
   Глава 2: Унижение Минервы
   Резюме:
  
   Поппи дает Минерве несколько полезных советов. Персонажи этой главы: Альбус Дамблдор, Поппи Помфри, Минерва Макгонагалл.
  
   Текст главы
   Надпись "Разрешаем недоразумение"
   ВТОРАЯ часть: Унижение Минервы
   - Хм, интересная идея, профессор Макгонагалл. Определенно, интересная идея.
   Минерва резко обернулась на звук голоса Альбуса Дамблдора.
   - Профессор Дамблдор, я имею в виду директор, то есть Альбус, я не знала, что вы здесь.
   Директор слегка улыбнулся и сказал:
   - Я полагал, что вы не знали. Да, действительно. - Он слегка пошевелился, что могло бы вызвать неловкость у любого другого человека. Он тихо продолжил: - Я наведался в министерство и поговорил с, как это ты так изящно выразилась, - Альбус отвел взгляд, словно пытаясь вспомнить, - ах, да, "министром по каким-то делам", и сказал ей, что у меня неотложное дело к коллеге. Таким образом, мне придется отложить наше обсуждение участия Великобритании в Международном договоре о выдаче и предоставлении убежища волшебникам на более поздний срок. Я также решил, что могу подождать до завтрашнего утра, прежде чем применить зелье, которое Аберфорт дал мне на пробу, хотя это может несколько исказить его результаты. Вы знали, что мой брат Аберфорт в юности неплохо разбирался в зельеварении? Хм, наверное, нет. Но он был таким. Кроме того, он обладает предпринимательской жилкой и постоянно пытается сочетать то и другое, добиваясь большего или меньшего успеха. Совсем недавно он создавал зелье на основе козьего молока, предназначенное для ухода за бородой у мужчин, достигших определенного возраста. Очевидно, что одним из недостатков этого зелья является то, что для каждого применения требуется непрерывное полчаса, но Аберфорт уверяет меня, что, как только он усовершенствует зелье, он сможет сократить время его работы. Лично я не знаю, будет ли это предприятие более прибыльным, чем его предыдущее, в котором предполагалось, что ежедневное употребление определенного снадобья, приготовленного из порошка козьего рога, восстанавливает силы человека. У него были некоторые довольно неприятные побочные эффекты, которые ограничивали его товарный вид. Да, хорошо. Хм.
   Когда Альбус снова пошевелился, Поппи подумала, что директор действительно выглядел так, будто чувствовал себя неловко, и его голос звучал так, словно он говорил бессвязно. Но Альбус никогда не говорил бессвязно. Возможно, он немного сбивался с пути, но никогда не сбивался с пути. Минерва просто стояла, как вкопанная, повернувшись к Альбусу с приоткрытым ртом; со своего наблюдательного пункта за столом Поппи могла разглядеть остекленевшее и недоверчивое выражение, застывшее в глазах Минервы.
   Поппи не знала, что сказать или сделать, но ей было ясно, что Минерва растеряна еще больше, чем она, поэтому она встала и, обойдя стол, встала между ними.
   - Альбус, Минерва была немного взволнована, когда ты вошел. Боюсь, вы выбрали не самое удачное время. - Поппи попыталась улыбнуться своему боссу.
   - Я понимаю, Поппи. Я искал ее и думал, что, скорее всего, найду ее с тобой. - Неловкое колебание, оставшееся невысказанным, говорило о том, что он не предполагал, что застанет ее в таком состоянии. Посмотрев в сторону Минервы, он продолжил: - Что ж, похоже, сейчас не самое подходящее время для нашей встречи, поскольку я вижу, что вы заняты со своим другом. Возможно, мы могли бы поговорить во время обеда. - Не дожидаясь ответа Минервы, Альбус кивнул ей, затем Поппи и сказал: - До тех пор, доброе утро.
   После этого Минерва и Поппи снова остались одни в больничном крыле. Минерва застонала и закрыла лицо руками. Когда она наклонилась вперед, то почувствовала, как Поппи ободряюще обняла ее и подвела к стулу.
   - О, Поппи, что я наделала? Все уважение, которое он, возможно, испытывал ко мне, теперь, безусловно, исчезло. И зачем мне было делать все эти предположения? Все мои интерпретации были совершенно неверными! Он пытался вписать меня в число всех своих других обязательств. Даже история с его бородой, - причитала она, - была не из-за него. Я думала, он просто тщеславен и ставит личную жизнь выше встречи со мной! - Минерва была так близка к истерике, какой Поппи не видела ее уже много лет.
   - Ну-ну. Я уверена, директор все понимает, Минерва. - Одной рукой Поппи обнимала Минерву за плечи, а другой пододвинула стул для гостей и села рядом с ней.
   - Что? Что он понимает? Что я незрелая, эгоцентричная ведьма? Что я неуважительная сотрудница, которую следует уволить? Если я когда-либо и надеялась завоевать его уважение, то это, безусловно, уничтожило все шансы на это. - Минерва встряхнулась и села немного прямее, пытаясь восстановить контроль над своими эмоциями. - Он не уволит меня, даже если я этого заслуживаю. Он Альбус Дамблдор, и он меня не уволит. Я должна уволиться ради него.
   - Не говори глупостей, Минерва. Ты не поступишь трусливо и не уйдешь! Ты знаешь, что поначалу это было бы эгоистично с твоей стороны, но только до тех пор, пока не пройдет шок от твоего смущения, а потом ты пожалеешь об этом. - Минерва не возражала против такой оценки, поэтому Поппи продолжила: - Во-первых, я уверена, он слышал гораздо худшее - тише, не надо прерывать! - и он знает тебя достаточно хорошо, чтобы понимать, что обычно ты очень сдержанна и уважительна. А-а-а! Что я такого сказала? - упрекнула Поппи, когда Минерва открыла рот, чтобы возразить. - Я не хочу накладывать на тебя Силенцио! Как ты и сказала, он нашел для тебя время в своем очень плотном графике. Он хочет, чтобы ты добилась успеха, Минерва! Ты была его яркой звездой, когда мы были студентами. Он всегда старался быть справедливым и не ставить себя в фавориты, но даже нам, молодым, было ясно, что ты особенная. И ты этого заслуживала. У тебя замечательный талант к трансфигурации, Минерва, и вдобавок к этому таланту ты очень усердно работаешь. Ты могла бы проделать вдвое меньше работы, чем сделала, и все равно получить оценку "Превосходит все ожидания" по трансфигурации, но ты этого не сделала. Ты заставила себя. Если бы была оценка выше "Выдающийся", ты бы ее получила. Минерва, он нанял тебя, потому что верил в тебя. Он мог бы назначить на эту должность кого-нибудь другого, поскольку вы были недоступны до декабря прошлого года, но вместо этого он больше года изнурял себя, выполняя обязанности директора и преподавателя трансфигурации, настаивая перед Советом управляющих, что никто, кроме Минервы Макгонагалл, не подходит для этой работы и что, если только министерство не захочет досрочно расторгнуть с тобой контракт, Хогвартсу придется тебя подождать.
   Минерва шмыгнула носом и вытерла слезы со щек тыльной стороной ладони с волшебной палочкой.
   - Я думала, он просто не хотел бросать преподавательскую деятельность. Я была несколько оскорблена, когда он впервые сказал мне, что я беру только первые пять лет, а он будет брать шестой и седьмой курсы до июня. Я не хотела ждать до сентября, чтобы проводить занятия на уровне Тритона; я думала, он пытается оставить самые интересные занятия для себя. - Она снова шмыгнула носом.
   - Конечно, нет, Минерва! Конечно, ему всегда нравилось преподавать, но я не думаю, что у него есть время скучать по этому занятию. Он хотел взять шестикурсников и семикурсниц, потому что не хотел прерывать занятия учеников в их младшем возрасте, когда так важно, чтобы они не отвлекались на такие внезапные перемены. Не говоря уже о том, что это давало вам время приспособиться и привыкнуть к преподаванию. И он позволил тебе посещать занятия по СОВ на пятом курсе. Это продемонстрировало веру в твои способности.
   - я знаю. Теперь я это понимаю. Конечно, было легко обучать пятикурсников - они и так уже были далеко впереди на уроках. И большинство из них могли бы взять своих СОВ, когда я заступил на смену в декабре. С января по июнь они в той или иной степени пересматривали все, что они уже выучили, а также давали возможность тем, кто немного слаб в предмете, подтянуться на должном уровне и получить от меня дополнительное внимание, - Она снова фыркнула. - Что ж, даже если он по-прежнему считает меня компетентной преподавательницей трансфигурации, он, несомненно, потерял уважение ко мне как к личности, так и к профессионалу после того, как услышал мою совершенно неоправданную и детскую тираду.
   - Ну, а теперь послушай-ка! Всего несколько минут назад вы были здесь, разглагольствуя о том, что он вас не уважает; теперь вы видите, что были неправы на этот счет, и решили, что, должно быть, теперь вы потеряли его уважение. Минерва Макгонагалл, я не думаю, что вы добиваетесь его уважения, вот что я думаю.
   - Что ты имеешь в виду? Конечно, речь идет об уважении! С какой стати ему понадобилось называть меня "хорошей девочкой", как будто я все еще была какой-то надоедливой, но послушной ученицей? Это было похоже на возвращение в прошлое, Поппи. Я снова почувствовал себя просто еще одним из его учеников.
   - Минерва, разве я не говорил тебе, что ты никогда не была "просто еще одной из его учениц"? И хотя я действительно думаю, что ты не хочешь, чтобы он воспринимал тебя как студентку, что ты хочешь, чтобы Альбус признал Минерву Макгонагалл полноценной ведьмой, которой она стала, я действительно не думаю, что дело в уважении - или, по крайней мере, дело не только в том, чтобы завоевать его уважение.
   - Я не понимаю, о чем ты говоришь, Поппи. В твоих словах действительно мало смысла. Она наколдовала стакан воды и сделала большой глоток. - Хотя, возможно, ты права: дело не только в том, чтобы завоевать его уважение, но и в том, чтобы завоевать его и сохранить. - Минерва судорожно вздохнула. - И я не смогу добиться ни того, ни другого, если буду вести себя так, как сегодня. Нет, Поппи, я должна быть сама деловитость. Мне всегда нужно сохранять профессиональное поведение. Он не должен был этого слышать, потому что я никогда не должен был так разговаривать в том месте, куда кто-то мог просто войти. Что, если бы во время семестра кто-нибудь из студентов услышал, как я говорю подобное об их директоре? Они бы потеряли уважение и ко мне, и к нему.
   - Ну, насчет последнего вы правы, но я также считаю, что вы были бы более сдержанны во время семестра - или если бы ожидали, что кто-то может помешать нам, - но когда все студенты ушли, а многие сотрудники уехали, вы распустили волосы.
   - Да, я полагаю, ты права, Поппи, но он, должно быть, все еще думает, что то, что я сказала, было ужасно. Он, должно быть, думает, что я его совсем не уважаю.
   - Я бы не стал формулировать это таким образом. Я думаю, он был смущен, как за себя, так и за вас. Я также полагаю, что он больше думал о вашем дискомфорте, чем о своем. Хотя, возможно, с его стороны было нетактично выйти из тени как раз в тот момент, когда он это сделал, ты действительно не сказал ничего такого, что могло бы меня сильно смутить, пока я не заметил его в дверях и не смог заставить тебя заткнуться и замолчать. Я думаю, Альбус услышал достаточно, чтобы понять, что ты расстроена, и он почувствовал, что расстроил тебя. Оглядываясь назад, я понимаю, что он хотел убедить тебя в том, что ты занимаешь здесь важное место. Просто жаль, что ты продолжила вести себя так, выразив свое, э-э, отвращение к термину "хорошая девочка".
   - Продолжал вести себя как ни в чем не бывало! - Все было гораздо хуже, Поппи. Я очень хорошо помню, что я сказала, и нет, я не буду этого повторять. - Минерва снова вздохнула и закрыла глаза; еще несколько слезинок скатились по ее щекам.
   - Я думаю, что, скорее всего, это задело его больше всего, Минерва. Ты не видела его лица в тот момент, но оно стало совершенно пустым, и краска отхлынула от его лица. Это было все равно что наблюдать за маленьким мальчиком, которому только что сказали, что его любимый Круп умер, и который изо всех сил старался не заплакать.
   - О, Поппи, что же мне делать? Что я могу сделать? Он действительно был добр ко мне, ты знаешь, встречался со мной по поводу занятий и тому подобного. - Минерва вздохнула и скомкала носовой платок, который она, наконец, решилась достать из кармана. - Во время семестра было несколько случаев, когда я не приходила на ужин, потому что была так занята проверкой и подготовкой к урокам, и он сам приносил мне поднос. Было бы достаточно предусмотрительно, если бы он послал домашнего эльфа с чем-нибудь, но он принес это сам. Минерва сидела, качая головой, изо всех сил стараясь не разрыдаться снова.
   - Что ж, Минерва Макгонагалл, по-моему, вы поступили совершенно глупо, решив, что директор вас не уважает и не заботится о вас! Не думаю, что директор Диппет когда-либо приглашал кого-нибудь на ужин, а ведь он был известен как старый добряк. Конечно, вы бы узнали об этом от него на следующий день, если бы пропустили прием пищи, и получили указание обязательно взять на кухне бутерброд и набраться сил, если снова пропустите ужин. Если бы это случалось слишком часто, вы могли бы даже выслушать добродушную лекцию о вреде переутомления, но я не могу сказать, что Диппет когда-нибудь сам принес бы вам ужин, даже если бы вы пропускали его семь дней подряд. - Поппи не стала добавлять, что она никогда не слышала, чтобы Дамблдор лично приносил кому-нибудь ужин; она не хотела, чтобы Минерва чувствовала себя еще хуже, чем сейчас.
   - Однажды вечером он даже принес мне макароны с сыром. Он сказал, что помнит, что, когда я была студенткой, мне, кажется, нравились макароны с сыром "домашних эльфов", и он надеется, что я все еще люблю их, - фыркнула она.
   - Теперь ты согласна со мной, что поступил очень глупо?
   - Да, - вздохнула Минерва. - Но что он обо мне подумает? И что я могу ему сказать?
   - Хм, учитывая, что он, кажется, знает тебя довольно хорошо, я думаю, что скоро, если не в этот момент, он поймет, что ты говорила из чувства обиды и собственной неуверенности в себе, хотя очевидно, что он знает тебя недостаточно хорошо, чтобы не называть хорошей девочкой или осознать, что его опоздание было бы для тебя оскорблением.
   - Неуверенность! - Минерва выпрямилась и посмотрела прямо на Поппи, впервые с тех пор, как Альбус ушел. - Я не неуверенна в себе!
   - В целом, нет, - успокоила ее Поппи. - Но что касается вашего положения здесь, в Хогвартсе, и особенно по отношению к Альбусу, то вы правы. Подумайте об этом, прежде чем сразу отвергать эту идею. Я также думаю, что вам следует подумать о том, что еще может быть в игре, кроме желания завоевать его уважение.
   - Но уже почти без четверти одиннадцать! Обед через час! Он сказал, что поговорит со мной за обедом. - Минерва явно снова начинала паниковать.
   - Тогда возвращайтесь в свои комнаты, примите ванну, наденьте что-нибудь свежее и приходите на обед, выглядя как совершенная, собранная ведьма, какой вы хотели бы видеть Альбуса.
  
   Получив этот хороший совет, Минерва встала, поблагодарила подругу, обняв ее, и ушла, чтобы принять укрепляющую ванну и хорошенько подумать.
   Глава 3. Оскорбления и неуважение к себе ~ или ~ Альбус размышляет
   Резюме:
   Альбус отражают его отношения с новой преподавательницей трансфигурации и то, как он познакомился с ней много лет назад, когда она была упрямой, но не по годам развитой ученицей.
   Персонажи этой главы: Альбус Дамблдор, юная Минерва Макгонагалл, Армандо Диппет, профессор Дамблдор, Аберфорт Дамблдор.
   Текст главы
   Баннер "Разрешение недоразумений"
   III: Оскорбления и непристойности
   Он медленно шел по коридору. Что касается Альбуса, то в первые недели после того, как студенты разъехались на лето, в огромных коридорах Хогвартса было довольно пусто. К последней неделе августа те же коридоры будут казаться окутанными теплой, манящей тишиной. Однако сегодня, когда Альбус вернулся в свой кабинет из больничного крыла, пустота ощущалась особенно остро.
   Он размышлял о событиях утра, немного ломая над ними голову, главным образом пытаясь разобраться в них самому. День становился все хуже и хуже, и то, что, как он полагал, должно было стать его спасением, - встреча с Минервой - оказалось самой кошмарной частью этого дня. К тому же день еще не подошел к концу.
   Он был совершенно ошеломлен, услышав, как Минерва ругалась с Поппи, возмущаясь его обращением с ней. Стоя за дверью кабинета Поппи, он некоторое время слушал, как Минерва описывала их встречу в его кабинете. Было очевидно, что она восприняла эту короткую встречу совсем в ином свете, чем он. Полагая, что сможет смягчить ее чувства и немного успокоить - возможно, даже предложит ей мятную подушечку, свою самую любимую сладость в последнее время, - он вошел в открытую дверь кабинета. Однако он был ошеломлен, услышав реакцию Минервы на то, что он назвал ее "хорошей девочкой", и застыл на месте, внезапно усомнившись в своем наполовину сформировавшемся плане вывести ее из себя.
   Альбус подошел к горгулье, которая распахнула дверь без единого слова с его стороны. Вздохнув, он поднялся по движущейся винтовой лестнице; теперь он ясно понимал, что ему следовало сбежать, как только он понял, что Минерва недовольна им, но он не понимал, насколько сильно она была расстроена. Оглядываясь назад, я понимаю, что, возможно, было не совсем уместно называть тридцатидвухлетнюю ведьму "девочкой", но Минерву, казалось, это чрезвычайно беспокоило. Гризельда Марчбэнкс всегда хихикала, когда он называл ее девочкой, а ведь она была старше его!
   Неподвижно стоя в дверях кабинета Поппи, Альбус быстро сообразил, что ее огорчило не только название, но и какая-то неизвестная серия оскорблений, которые он, по-видимому, нанес ей. Он осознал этот загадочный факт только сейчас, когда ему показалось, что его сердце перестало биться. Слова, которые Минерва произнесла в кульминационный момент своей тирады, одновременно звучали у него в голове и казались совершенно невозможными. Это была Минерва Макгонагалл, его лучшая ученица, его протеже и, как он полагал, его друг. Что она только что сказала?
   Альбус пересек свой кабинет, машинально взглянув на обычное место Фоукса, чтобы убедиться, что тот еще не вернулся. Если Альбусу когда-либо и требовалась песня феникса за последние годы, то он определенно чувствовал, что сегодня она может принести ему пользу. Снова услышав резкие слова Минервы, Альбус пожалел, что не может избавиться от чувств, которые они в нем вызвали. Даже сейчас, в уединении своего кабинета, он с трудом мог поверить в то, что услышал, и в то, как это на него подействовало.
   Стоя неподвижно в дверном проеме, все еще пытаясь осмыслить необъяснимые слова Минервы, Альбус понял, что Поппи смотрела на него широко раскрытыми глазами, жестикулируя в сторону Минервы в совершенно безуспешной попытке заставить ее замолчать. Скрытный побег был больше невозможен. Он не мог уйти и притвориться, что никогда не слышал о том, что, очевидно, было на самом деле. Хотя это избавило его от необходимости притворяться и носить это с собой, теперь он столкнулся с насущной проблемой: что сказать в этот момент. Альбус всегда был сообразителен и сказал первое, что пришло ему в голову.
   Усаживаясь за свой стол, он покачал головой. "Интересная идея, профессор Макгонагалл. Безусловно, интересная идея". Никогда не следует говорить первое, что приходит в голову в таких эмоционально напряженных ситуациях. Тем не менее, казалось, что хуже от этого не стало. Хотя его последующая речь... он не был уверен, что это была такая уж хорошая идея. Это был вариант того, что он сказал бы ей минутой или двумя раньше, пытаясь заверить ее, что встреча с ней не только не стоит на втором месте после его ухода за бородой, но и что звонок по камину в министерство действительно был бы достаточно важен, чтобы иметь приоритет перед встречей о программе обучения на уровне ТРИТОНОВ, но также и для того, чтобы убедить ее в том, что она сама для него важнее, чем его личная подготовка, учебная программа или даже международный договор. Не то чтобы Альбус сформулировал это именно так, конечно. Он не мог сказать ей, что она важнее ухода за его бородой или ратификации международного договора; такие сравнения звучали просто нелепо. Впервые за это утро на его лице появилась искренняя, хотя и мимолетная, улыбка.
   Он вздохнул и, сняв очки, потер глаза, обдумывая, что же он на самом деле сказал ей. Он мог бы воспользоваться своим Омутом памяти, чтобы вспомнить это событие и свои точные слова, но он чувствовал, что сам опыт был достаточно неприятным в первый раз, чтобы переживать его так быстро.
   Без сомнения, он произвел впечатление напыщенного, прямолинейного директора, отчитывающего подчиненного. Он сам не знал, каковы были его намерения в то время - на самом деле у него не было возможности сформулировать их. Он просто заговорил из желания прояснить ей свою позицию и, если быть честным с самим собой, из-за все еще острого чувства тоски.
   Альбус не мог припомнить, когда в последний раз он испытывал такое личное эмоциональное оскорбление - это сжимание в животе, внезапный спазм в горле и сильную, тягостную боль в груди. В свои почти 117 лет у него было множество возможностей научиться не позволять словам и поведению других людей чрезмерно беспокоить его. Когда Альбус был мальчиком, он был очень чувствителен к чужому мнению и оскорблениям; он вспомнил, как отец несколько грубо говорил ему, что не все в мире зависит от него и что не стоит принимать все это так близко к сердцу, иначе он никогда не сможет добиться успеха в жизни. Альбус ни в коем случае не стал бесчувственным, но он понял, что его отец был прав все эти годы назад. Позволять своему счастью зависеть от мнения других было определенной ошибкой. В большинстве случаев люди на самом деле говорили даже не о вас, а о каком-то вашем образе, который они сами для себя создали. И даже когда речь шла о вас, это также касалось их самих и их собственных чувств к самим себе.
   Он снова вздохнул, потирая виски. Даже в случае с Минервой, он полагал, что это было правдой. Дело было в ней, в ее чувствах на данный момент, и в ее чувствах к самой себе, но также и в нем, и в ее взгляде на него. Он все еще испытывал острую боль, когда ее непрошеные слова всплыли в его памяти. Это была просто не та ситуация, в которой он мог посмеяться и продолжить свой рабочий день, чтобы потом как-то сгладить ситуацию. Минерва была не просто знакомой и даже не просто коллегой. Он не только знал ее с тех пор, как приехал в Хогвартс преподавать на втором курсе ее учебы, но и полагал, что за годы, прошедшие с тех пор, как она закончила школу, у них сложилось что-то вроде дружбы.
   В то время, когда он только поступил на работу в Хогвартс, Дамблдор не предполагал, что пробудет там больше пяти-шести лет, самое большее - семи. Он будет преподавать трансфигурацию, поскольку Слагхорн начал преподавать зелья в том весеннем семестре, а нынешний преподаватель трансфигурации в любом случае хотел вскоре уйти на пенсию. Однако его основной задачей было помогать директору Диппету с обеспечением безопасности в школе. Альбус сначала не понимал, почему он должен жить в школе, чтобы отвечать за защиту, но как только он познакомился с гримуарами Основателей, а затем начал осторожно исследовать уровни защиты, наложенной на замок и его территорию, он понял, что это необходимо.
   Конечно, было бы абсурдно, если бы он просто переехал в замок, завел хозяйство и занялся своими обычными делами. Мало того, что его жилище выглядело бы необычно на первый взгляд, но вскоре стало бы очевидно, что он был там по какой-то необычной причине, которую нельзя было бы объяснить тем, что он проводил исследование; это оправдание сработало бы только в течение нескольких месяцев. В конце концов, какой волшебник-холостяк захочет жить в продуваемом сквозняками старом замке, полном школьников и подростков-ведьм и волшебничков, если ему это не нужно, даже - или, возможно, особенно - одному из его ровесников? Он, должно быть, либо замышляет что-то нехорошее, либо замышляет что-то таинственное, либо и то и другое вместе! Что бы ни подозревали в его мотивах, он окажется под пристальным вниманием, которое Хогвартс вряд ли сможет себе позволить, если у него не будет законной причины находиться там. Кроме того, некоторые аспекты защиты были бы ему недоступны, если бы он не был сотрудником Хогвартса, независимо от его навыков или таланта.
   Обычно школьная охрана находилась под непосредственным контролем директора или директрисы, с магическим подкреплением от глав четырех факультетов. Обереги полностью обновлялись каждый год второго августа в ходе тщательно продуманного процесса, в котором участвовали все пять ведьм и волшебников; они периодически укреплялись или совершенствовались по мере необходимости в течение года - либо самим директором, либо директором школы с одним или несколькими главами факультетов. Кроме того, они были привязаны к магическим подписям директора и глав факультетов, предупреждая их, если какие-либо чары срабатывали или нарушались.
   Армандо не только становился все менее способным справляться с магическим напряжением, связанным с обязанностями директора по охране, но и сами обереги за последние несколько десятилетий становились все более смещенными. Некоторые из старейших, основополагающих оберегов с годами подверглись любопытным мутациям, особенно самые сложные из них, разработанные Ровеной Рэйвенкло или Салазаром Слизерином, в то время как другие практически бездействовали. Некоторые из более поздних оберегов, созданных в 1600-х годах, были необычными, которые больше не служили никакой полезной цели и только отвлекали магическую энергию от более важных оберегов из-за неумелого применения. В 1874 году, в довершение всего, директор школы того времени, считавший себя экспертом по оберегам, проклятиям и тому подобному, изменил порядок ежегодного обновления оберегов, сократив процедуру и изменив порядок обращения к каждому подопечному. Очевидно, он не осознавал, что на первый взгляд повторяющиеся шаги, которые казались излишне повторяющимися, на самом деле были жизненно важны для интеграции подопечных друг с другом, особенно для привязки более поздних подопечных к основополагающим. Пока Армандо не начал разбираться в ситуации, он даже не подозревал, что методы, которым его научили десятилетия назад, когда он стал директором школы, и которым он скрупулезно следовал каждое второе августа, отличались от тех, что были заложены Основателями.
   В дополнение к процедуре ежегодного обновления подопечных, четверо основателей разработали методы добавления новых подопечных в школу, включения их в процедуру обновления и даже отключения или модификации основных подопечных по мере необходимости. Этим методам тщательно следовали вплоть до середины семнадцатого века, когда необычные пристройки были просто наложены поверх всех предыдущих оберегов. Это отклонение создало бы лишь несколько проблем, которые можно было бы легко устранить даже спустя двести или триста лет, если бы соблюдалась процедура обновления и модификации защитных заклинаний, принятая Основателями. К сожалению, изменения 1874 года привели к незамеченным, но в конечном итоге катастрофическим результатам. Эта сокращенная операция по обновлению увеличивала ущерб в геометрической прогрессии с каждым годом, когда она проводилась.
   Диппет не был дураком и прекрасно осознавал свои собственные ограничения, как врожденные, так и обусловленные возрастом. Он даже не мог придумать, как привести защиту в надлежащее соответствие. Потратив целых две недели на изучение всех записей в личном архиве директора Хогвартса, Диппет нисколько не сомневался, что простое обращение к надлежащему методу обновления на самом деле ухудшит ситуацию, еще больше закроет мутации, слабые места и "мышиные норы", как он стал их называть. Крепко вцепился в решетку палаты. Он также не сомневался, что не справится с задачей внесения каких-либо изменений, которые не только усугубили бы ущерб, нанесенный структуре палаты.
   Поэтому именно Диппет предложил привлечь Дамблдора к выполнению этой задачи. Дамблдор, несомненно, был самым опытным волшебником в Британии и Европе, его знания и способности выходили далеко за рамки алхимических открытий и изобретений, которыми он был так хорошо известен. Он смог бы с легкостью прочитать даже документы Основателей, несмотря на архаичные языки, на которых они были написаны, а его знания о защитных заклинаниях и снятии проклятий помогли бы ему распутать обереги и правильно сплести их заново. По мнению Армандо, познания Дамблдора в арифмантике были не менее впечатляющими; в конце концов, именно эти способности позволили ему сделать так много прорывных открытий в алхимии в столь относительно молодом возрасте. И само собой разумеется, что Дамблдор был выдающимся мастером трансфигурации, созданным Британией по меньшей мере за последние двести лет.
   Так получилось, что Альбус Дамблдор стал профессором трансфигурации, деканом факультета Гриффиндор и заместителем директора Хогвартса одним махом. При других обстоятельствах, или если бы это был какой-нибудь другой волшебник, возможно, возникло бы некоторое недовольство по поводу старшинства, но сотрудники Хогвартса знали об опасностях, с которыми неизбежно сталкивается волшебный мир, и даже те, кто не был посвящен в конкретные проблемы с подопечными Хогвартса, были рады такому известному специалисту. Уважаемый волшебник прибывает, чтобы помочь с обеспечением безопасности в школе. Он был достаточно приветлив, поэтому его назначение на пост декана Гриффиндора было воспринято как вполне логичное, особенно с учетом того, что предыдущий учитель трансфигурации по совпадению также занимал эту должность. И титул "заместитель директора" для кого-то может показаться гламурным, но те, кто работал в Хогвартсе, знали, что это просто означало выполнение всей работы Армандо. За последние два десятилетия главы домов менялись поочередно, и ни один из них не продержался дольше нескольких лет, прежде чем умолять или подкупать кого-то другого, чтобы занять эту должность. Хотя заместитель был бы первым человеком, которого рассматривали бы на должность директора или директрисы, когда Диппет, наконец, ушел бы на пенсию или дал пинка котлу, не было, конечно, никакой гарантии, что Совет управляющих выбрал бы его или ее.
   Поскольку преподавательский состав не жаловался на внезапное появление Дамблдора, волшебный мир просто поднял бровь, пробормотав, что Дамблдор зря растрачивает свои таланты в Хогвартсе, пришел к выводу, что он всегда был более чем немного эксцентричным, а затем вернулся к своим обычным занятиям. Поэтому в июне 1937 года сотрудники Хогвартса с тихим облегчением и неподдельной теплотой встретили Дамблдора в школе. Так и случилось, что Альбус Дамблдор познакомился с Минервой Макгонагалл, серьезной второкурсницей Гриффиндора, в сентябре 1937 года.
   Альбус осознал, что он вложил в нее все свои чувства, сидя за своим столом. Возможно, из-за того, что у него никогда не было собственных детей, он видел в ней своего рода духовную наследницу, размышлял он. До этого утра он полагал, что она воспринимает его как отца, если не как дедушку. Альбуса всегда немного беспокоило это предположение, хотя он и не хотел выяснять, почему это могло быть так. Однако сейчас эта мысль не только выбила его из колеи, причем больше, чем обычно, но и огорчила. Возможно, он совершенно неверно оценил ее мнение о нем, и она никогда не испытывала к нему такого уважения. Чувство потери захлестнуло его, когда резкие слова Минервы зазвучали в его голове. Альбус крепко зажмурился, как будто это могло предотвратить их насмешку. Осознав тщетность этого, он расслабился, позволил глазам частично открыться и приступил к упражнениям, которым научился, когда впервые практиковался в окклюменции. Несколько мгновений спустя он полностью открыл глаза, зная, что, хотя медитации окклюменции и могут успокоить его чувства, в долгосрочной перспективе они ему не помогут.
   Он позвал домашнего эльфа, чтобы тот принес чаю. Потягивая теплый, сладкий, с молоком напиток, он размышлял о Минерве и о том, что он о ней знал. Ему было трудно поверить, что он видел в ней уважение или даже привязанность, которых на самом деле не было. Альбус знал ее почти двадцать лет. Она не стала бы лукавить, чтобы создать такое впечатление, - он был уверен в этом. Он сомневался, что подобный поступок вообще мог прийти в голову Минерве, и еще больше сомневался в том, что она сможет осуществить такое притворство, особенно в течение такого длительного периода времени. Кроме того, какой в этом был бы смысл?
   Допив первую чашку чая и налив себе вторую, Альбус почувствовал себя немного спокойнее и решил, что окклюменция и чай в сочетании прекрасно восстанавливают подавленные эмоции. "Подавленные эмоции", действительно! Для его собственного сознания это прозвучало чересчур драматично. Он услышал только один отрывок из разговора, сказал он себе; не нужно вести себя так, как будто он только что потерял своего лучшего друга!
   Что ж, если он был прав относительно характера Минервы, это означало, что она относилась к нему с некоторым уважением. Он действительно верил, что за последние десять лет периодических контактов и переписки они стали своего рода друзьями. Значит, пришло время вести себя как друг и перестать вести себя как капризный ребенок! Он так много думал об этих нескольких ошеломляющих словах, что забыл о том, что она была расстроена из-за отложенной встречи и, очевидно, других - как она их назвала? - оскорбления и унижения? Что же он за друг, если сосредоточился только на своих чувствах и забыл о ее?! Ему показалось, что он заметил слезы в ее глазах.
   Все его друзья знали об Альбусе только одно: он обожал составлять списки. Это даже не обязательно должны были быть списки рационально связанных вещей, таких как список дел или список покупок. По его мнению, списки бессмыслицы были лучше всего, потому что они будоражили воображение. В период расцвета своих алхимических исследований, всякий раз, когда он сталкивался с особенно сложной проблемой, он составлял длинные списки всего, что приходило ему в голову, не останавливаясь ни на одном слове. Затем он просматривал список и выбирал несколько своих любимых слов, хотя и не пытался объяснить, почему они ему понравились, и начинал новый список с этих слов, наблюдая, какие еще слова приходили ему на ум после того, как он записывал каждое из них. Не очень-то научно Альбус разбирался с двумя получившимися списками и рисовал кружочки разных цветов вокруг одних слов и стрелки, указывающие на другие, а затем добавлял несколько волнистых вопросительных знаков. Закончив, он переворачивал пергамент и шел вздремнуть или ложился спать, если было поздно (что обычно случалось, поскольку он терял счет времени, играя со своими списками). Когда он вставал, то заказывал чай или заваривал его сам и садился за стол с четырьмя чистыми листами пергамента, пером и своими любимыми чернилами цвета индиго. Затем он начинал писать.
   На первом листе были записаны все сны, которые Альбус мог вспомнить. На втором листе Альбус записывал, чего он пытался достичь, решая текущую проблему, но не уточнял, в чем заключалась проблема. На третьем листе он писал, почему проблема была проблемой.
   Он допивал чай, съедал что-нибудь легкое и переворачивал два пергамента со своими первоначальными списками. Затем он просто смотрел на них некоторое время. В какой-то момент он брал в руки перо, подтягивал к себе последний чистый лист пергамента и начинал писать. Иногда это было арифметическое уравнение, в котором элементы задачи соотносились друг с другом иначе, чем в любых других уравнениях, которые он пробовал ранее; в других случаях это были несколько абзацев, описывающих его дилемму по-новому и указывающих на то, каким может быть решение.
   Альбус вспомнил, как однажды, когда он был в гостях у Аберфорта, к нему зашел друг его брата. Альбус сидел за кухонным столом Аберфорта, перед ним лежали два списка. Друг никогда раньше не встречал Альбуса, и когда он увидел, что тот сидит за столом, тупо уставившись на два пергамента, покрытых разноцветными стрелками, кружочками и бессмысленными словами, друг толкнул Аберфорта локтем и прошептал ему на ухо, с некоторым сочувствием спрашивая, не пострадал ли его брат от заклинаний, или возможно, был немного простодушен.
   Да, Альбус находил списки очень вдохновляющими. На этот раз его списки были практичными. Он провел линию по центру пергамента, разделив страницу на две аккуратные половины. Вверху первой половины он написал "Известные" и подчеркнул это. На второй половине страницы он написал "Возможно", подчеркнув это.
   Он решил, что позаботится о полезности и приоритетности каждой записи после того, как закончит составлять списки. Задумчиво проведя кончиком пера по губам, Альбус прикинул, что может быть "Известно". Хм. Он начал писать, время от времени останавливаясь, чтобы вспомнить то, что он знал, а не то, что было просто предположением:
   у нее была назначена встреча со мной на девять часов, чтобы обсудить учебную программу для новичков;
   Я предложил ей встретиться;
   она поднялась по лестнице вместе с GG (которая застала ее врасплох при смене пароля).;
   она сказала мне и Поппи, что перенос встречи был в порядке вещей;
   она назвала министра, с которым я должен был встретиться у камина, "незначительным человеком";
   она разозлилась, когда я назвал ее "хорошей девочкой";
   Я не заметил, была ли она расстроена, когда покидала мой кабинет;
   она хочет, чтобы ее уважали;
   она воспринимает "одно унижение или оскорбление за другим";
   она думает, что я не считаю ее способной ведьмой;
   Вчера за обедом я сообщила ей пароль;
   Я назначила ей встречу, чтобы она совпала со сменой пароля;
   она была очень зла на меня.
  
   Закончив этот список, он начал с другой стороны страницы, в разделе "Возможные":
  
   она всегда недолюбливала меня или презирала (скорее из-за "необоснованного страха", чем из-за "Возможного");
   она всегда уважала меня;
   я всегда нравился ей;
   Я оскорбил ее (как?) и подверг неустановленному унижению (чему?);
   она была расстроена, когда выходила из моего кабинета, и я не мог понять, что именно (ГГ спросила меня, не следовало ли мне немедленно записаться на прием к ММ, а затем приподняла брови, что, когда мы играем в шахматы, обычно означает, что она думает, что я совершаю глупую ошибку).;
   она хочет уволиться;
   она уволится;
   она ищет предлоги, чтобы уволиться.
  
   В этот момент Альбус вернулся к первому списку, который он составил, и добавил: "Я не хочу, чтобы Минерва уходила". Взглянув на последнее дополнение к своему списку, он задумался, проводя кончиком пера по губам. Он добавил еще одно "Известное": "Я хочу, чтобы Минерва осталась в Хогвартсе". После небольшой паузы он написал: "Я уважаю ее интеллект и характер" и "Я наслаждаюсь ее обществом и ценю его".
   Он вздохнул, поднял голову и посмотрел в окно на голубое небо Высокогорья. Было еще кое-что, что он мог бы добавить к этому списку "Известных вещей": "Я слишком сильно люблю Минерву для своего же блага". Но он этого не сделал и прогнал эту мысль прочь.
   Вместо этого он вернулся к своему списку "Возможных вариантов" и просмотрел его. Что ж, казалось крайне маловероятным, что она всегда (или когда-либо!) относилась к нему с презрением, настолько очаровательным, что его чернила приобрели глубокий красно-оранжевый оттенок, и он вычеркнул первый пункт из своего списка. Он предположил, что она всегда питала к нему какие-то положительные чувства, поэтому быстро пропустил следующие строки, перейдя к "Я оскорбил ее". Хм, ну, оскорбил он ее или нет - поскольку он, конечно, никогда не хотел ее обидеть, - она, похоже, почувствовала себя искренне оскорбленной. Подкрасив чернила в ярко-бирюзовый цвет, он обвел слово "оскорбленный", затем проделал то же самое со словом "унижения".
   Он прочитал следующую запись. Поскольку казалось невероятным, что Минерва была так расстроена из-за него после того, как покинула его кабинет, но не была расстроена, когда покидала его, он счел весьма вероятным, что она была расстроена; он просто не заметил. Он подчеркнул "расстроенный, когда она ушла из моего офиса". Немного подумав, он добавил подчеркивание "и я не мог сказать".
   Наконец, он просмотрел последние три записи. Придав своим чернилам довольно яркий горчично-желтый цвет, он зачеркнул все три, проведя двойную черту через "она ищет предлоги, чтобы уволиться". Возможно, он был труслив, но он просто пока не рассматривал такие возможности.
   Достав чистый пергамент, Альбус озаглавил новую страницу: "Оскорбления и неуважение". Он полагал, что Минерва не стала бы говорить, что она испытывала одно оскорбление за другим, если бы это было не так. Он мог бы с легкостью добавить первое в свой список: "Я отменил нашу встречу в последнюю минуту". Он фыркнул про себя; "Действительно, в последнюю минуту"! Он отменил встречу после того, как она уже пришла на встречу! Он подумал о тех нескольких моментах, которые произошли несколькими днями ранее.
   Когда Герти поднялась к нему домой, она застала его в довольно недостойном состоянии, подумал он, хотя это было не так страшно, как если бы она застукала его в туалете или в душе. Он сидел на высоком табурете в центре своей ванной, в которой все еще было тепло и влажно после недавнего душа, обернув одно полотенце вокруг талии, а другое накинув на плечи, и читал колонку "Агония в Ежедневном пророке", его волосы были собраны в маггловскую сеточку для волос. На самом деле, само по себе это было бы не так уж плохо, поскольку Герти преподавала у него с 1938 года и видела его в самых разных штатах. Но перед ним плыло маленькое ведерко, наполненное зельем, пахнущим смесью кислого молока, гниющей капусты и драконьего навоза. И в этой зловонной смеси он смочил свою бороду, аккуратно собранную на подбородке красной лентой. Герти Гэмп не отличалась тем, что можно было бы назвать веселой натурой, но когда она заглянула в приоткрытую дверь его ванной и увидела, что он сидит там полуголый, опустив бороду в ведро с вонючей жижей, она расхохоталась. К счастью, Альбус прекрасно понимал, что выглядит нелепо, и не обиделся. Тем не менее, ни один директор не хотел бы, чтобы его заместитель директора застала его в таком положении.
   Альбус снова снял очки и потер глаза. Единственной причиной, по которой он сидел здесь, а его борода все еще была пропитана этим зловонным зельем, было то, что рано утром он получил срочную сову от Гобана Гованнона, сына старого школьного друга, в которой сообщалось, что отец молодого человека - ну, Альбус полагал, что в свои восемьдесят два года Гобан больше не больше не считался "молодым" человеком - накануне вечером он неудачно упал с метлы и пролежал без сознания полночи, прежде чем его нашли какие-то магглы и доставили в маггловскую больницу. К счастью, живя в Лидсе, он носил в кармане одобренное министерством удостоверение личности, позволяющее общаться с маглами, и за несколько часов до этого на пороге дома его матери появились двое полицейских, которые сообщили ей, что Гарбхан Гованнон находится в больнице с многочисленными переломами костей и другими травмами. Естественно, она связалась с Гобаном, который встретил ее в больнице в Донкастере.
   Все попытки убедить больницу передать его на их попечение ни к чему не привели. Врачи полагали, что Гарбхан страдает слабоумием или каким-то другим неврологическим или психиатрическим заболеванием, поскольку он был не совсем в себе, когда его привезли: он сказал им, что упал с кометы, и не могли бы они, пожалуйста, обратиться в больницу Святого Мунго. И не только это, но и то, что на нем было надето весьма необычное "одеяние", когда его нашли.
   Врачи давали старику частичные успокоительные и разрешали семье лишь краткие визиты. Он лежал в открытой палате, так что они не могли просто аппарировать его - кроме того, они не знали, какой эффект маггловские лекарства могут оказать на человека, подвергшегося параллельному аппарированию. Поскольку Гобан чувствовал, что ему следует остаться с матерью и отцом в больнице, он отправил Альбусу срочную сову с просьбой связаться за ними с больницей Святого Мунго.
   Итак, к шести часам утра Альбус затопил больницу Святого Мунго, связался с департаментом магических происшествий и катастроф Министерства и аппарировал в Йоркшир, где возле Королевского госпиталя Донкастера он встретился с медичкой из больницы Святого Мунго и представителем Комитета по оправданию, достойного магглов. Втроем они вызволили Гарбана из затруднительного положения и доставили его в больницу Св. В Мунго, где Альбус прочитал ему строгую лекцию о том, как важно носить брюки в маггловском районе, даже если отправляешься в полет, и отругал за то, что он катается на старой "Комете", очарование которой не было должным образом поддержано.
   Было уже восемь часов, когда он вернулся в Хогвартс, а он даже не выпил свою утреннюю чашку чая. Альбус не мог представить, что сможет выпить тоник для бороды "Аберфорт" без добавки, поэтому попросил домашнего эльфа принести ему чай и тосты. Он помнил о своей встрече с Минервой, но подумал, что у него будет достаточно времени, чтобы намочить бороду и одеться подобающим образом (он был вынужден согласиться с Гарбханом, что мантия удобнее маггловских брюк). Альбус был уверен, что если Минерва доберется туда раньше, чем он будет готов, она не будет возражать подождать. Он точно знал, что на его книжных полках есть несколько томов, которые могут заинтересовать ее на то время, пока он будет приводить себя в порядок и одеваться.
   Теперь Альбус понял, что ему следовало отправить ей сообщение, предупредив, что он задержится, и перенести встречу на половину десятого. Хотя это не изменило бы ни того факта, что Герти нужно было встретиться с ним, ни того факта, что его время на уборку бороды было сокращено. Но, по крайней мере, если бы она приехала в половине десятого, он был бы у себя в кабинете; и поскольку неловкое вмешательство не было бы так свежо в его памяти, возможно, он спросил бы ее, может ли она зайти позже, вместо того чтобы говорить, что ему нужно привести в порядок бороду. Должно быть, это прозвучало как ужасное оправдание!
   Тем не менее, даже изменив эти факты, это не решило фундаментальной проблемы: Минерва рассказала Поппи, что они подвергались одному унижению или оскорблению за другим. Она явно была несчастна еще до того, как он расстроил ее тем утром. Альбус вернулся к своему списку.
   Что она могла расценить как оскорбление или неуважение к себе, размышлял Альбус, слегка проводя гусиным пером по нижней губе. Решив, что этому предположению есть место в этом списке, он добавил:
   Я не стал сразу переносить нашу встречу и привел ей оправдания, которые она сочла неадекватными;
   Я назвал ее хорошей девочкой, и она считает, что это показывает, что я не уважаю ее как ведьму;
   Я отложил нашу встречу, чтобы встретиться с ГГ, и ММ пришел к выводу, что встреча с ГГ для меня важнее, чем наша встреча.
   Альбус подумал о последних нескольких неделях и попытался найти другие случаи, когда он делал что-то, что Минерва могла бы истолковать как признак того, что он ее не уважает. Внезапно, казалось, сработал мысленный сигнал, и он быстро написал:
   ММ активировал заклинание на лестнице, в результате чего она упала на пол в офисе;
   Я смеялся, когда она упала;
   Этим утром ГГ поднялся за мной по лестнице, и ММ увидел, что лестница зачарована, чтобы узнать ее;
   Я опоздал на встречу с ММ, когда лестница отказала ей в доступе, и сегодня снова опоздал.
   Альбус остановился, чтобы вспомнить. Когда в последний раз он приходил вовремя на встречу с Минервой? На следующий день после того, как студенты разъехались, состоялось внеурочное собрание персонала. Но это не имело значения, так как на нем присутствовал весь персонал.
   - Дай-ка я посмотрю, дай-ка я посмотрю, - пробормотал Альбус себе под нос. Когда она пришла в школу в декабре, он встретил ее у ворот; ну, нет, он намеревался встретиться с ней у ворот и сообщил ей об этом по почте. Оглядываясь назад, он вспомнил, что видел, как она входила в главные двери замка, как раз когда он спешил вниз по лестнице, чтобы встретить ее. Он был рад, что она опоздала, поскольку это означало, что он все еще мог поприветствовать ее, когда она входила, и проводить в ее комнаты. Но не опоздала ли она? Минерва всегда была пунктуальной. Он написал ей, что встретит ее у ворот в четыре часа, и почти сорок пять минут спустя сбежал вниз по лестнице и забрал у Хагрида ее сумки.
   "О, нет", - подумал он. Для самого опытного и блестящего волшебника последних двух столетий он, безусловно, временами был полным идиотом. Конечно, она пришла вовремя. Возможно, она даже пришла на несколько минут раньше. Как долго она ждала у ворот, прежде чем Хагрид или Огг впустили ее? Конечно, не меньше получаса. Альбус застонал. Затем он стал перебирать в уме все случаи, когда он должен был встретиться с ней, и с ужасом осознал, что успел только на два из них. Первый раз это произошло на второй день ее пребывания в замке, когда он показал ей ее новый класс и объяснил, что, по его мнению, она предпочла бы иметь свой собственный класс и кабинет, а не делить с ним старый до конца года. Но эта встреча вряд ли имела значение, поскольку он не предупредил ее о времени заранее и просто появился у ее двери утром. В тот раз он был пунктуален в соответствии со своим расписанием, но не в соответствии с ее.
   Второй случай, как он осознал с некоторым беспокойством, произошел, когда он встретился с ней на ее обзорной лекции в конце семестра на прошлой неделе. Альбус начал понимать, что за те шесть месяцев, что она провела в Хогвартсе, она, должно быть, пришла к выводу, что он не воспринимает ее всерьез и не ценит ее время. Дело было совсем не в этом, с тоской подумал Дамблдор. Почти каждый раз, когда он опаздывал или пропускал встречу, на это была очень веская причина, какая-нибудь чрезвычайная ситуация или другой срочный перерыв, который задерживал его. Он всегда чувствовал себя так комфортно с Минервой, что ему и в голову не приходило, что она может почувствовать себя ущемленной или что потребуется что-то большее, чем краткое объяснение и быстрые извинения.
   Альбус даже пропустил чаепитие в честь новоселья, которое Поппи устроила для нее в субботу днем, за два дня до Нового года. Даже Слагхорн, который был в Финляндии и собирал какой-то экзотический бархат из северного оленя, и Граббли-Планк, которые ездили в Румынию на специальный трехнедельный интенсивный курс по драконам и их брачным привычкам, вернулись по этому случаю. Альбус вошел, когда уходили последние гости, а Минерва и Поппи убирали со стола. По крайней мере, он принес ей подарок: большое клетчатое покрывало из кашемира и мохера мягких вересковых тонов. Он поместил на него специальное согревающее заклинание собственного изобретения, которое определяло температуру окружающей среды в комнате и при словах "согрей меня" мягко согревало того, кто был в него завернут, до нужной степени, а затем автоматически отключалось, когда одеяло снималось или складывалось. Даже без амулета это было уютное одеяло. Ей, похоже, понравилось, и она пригласила его зайти выпить чашечку чая с ней и Поппи. Поппи не смогла остаться, но они вдвоем прекрасно провели время, подумал он, разговаривая и попивая чай, проголодались и позвали домашних эльфов принести бутерброды, затем открыли бутылку коньяка, которую дал ей Гораций, и попробовали его. Внезапно наступила почти полночь, а он и не заметил, как пролетело время. Конечно, это было лучше, чем прийти на вечеринку вовремя!
   Это был чудесный вечер, и с тех пор они приятно проводили время вместе, хотя редко проводили больше четверти часа, если только это не было связано с какими-нибудь школьными делами. Диппет общался с преподавателями, и все, кто когда-либо работал в Хогвартсе, знали, что он всегда доступен, если у них когда-нибудь возникнут проблемы с учеником или с выполнением своих обязанностей. Альбус был уверен, что теперь, когда он стал директором, его преподаватели тоже чувствовали, что с ним можно общаться, хотя он был слишком занят, чтобы много общаться. За исключением Минервы. Почему она не сказала ему о своих чувствах раньше?
   Вернувшись к своему списку, он написал: "ММ, я оскорблен, потому что не прихожу на встречи вовремя", а затем написал "Оправданно" ярко-фиолетовым рядом с этим. Она всегда сама подсказывала, но, без сомнения, ей было особенно неприятно ждать тех, кто не приходил. И, учитывая, что она могла наблюдать за его пунктуальностью, она, по понятным причинам, была расстроена из-за него. Альбус поставил маленькие галочки напротив всех пунктов в своем списке, которые касались пунктуальности, а затем перечитал те, что остались.
   Без сомнения, то, что она упала на пол с лестницы, могло быть расценено как оскорбление. Он нахмурил брови. Он знал, что у нее есть чувство юмора, но она не находила это забавным. В конце концов, она не пострадала. Посмотрев на другие записи в списке, он решил, что эта ситуация заставила ее почувствовать себя заблудшей школьницей, напомнив ей лестницу в Гриффиндорской башне.
   Взглянув на часы, Альбус понял, что уже перевалило за полдень, а он сказал Минерве, что увидится с ней за обедом. Хотя во время летних каникул, если только они сами не принимали других мер, все сотрудники, оставшиеся в школе, завтракали в своих комнатах, обед и ужин оставались общим делом, даже когда замок был почти пуст. Иначе можно было бы бродить по замку неделями и так и не встретить ни души, даже привидений. Альбус считал, что это вредно для здоровья. Введение общего питания в течение всего лета было одним из первых изменений, которые он внес после того, как в 37-м году стал заместителем директора.
   Альбус ступил на свою вращающуюся винтовую лестницу, все еще размышляя о ситуации с Минервой. В то время как, когда он вернулся в Хогвартс преподавать, прошло около восьмидесяти лет с тех пор, как он поступил в школу, ее не было всего чуть больше дюжины лет. Теперь она работала с учителями, которые учили ее в детстве. Кроме того, она приехала в середине учебного года, и у нее оставалось всего несколько недель, чтобы освоиться, прежде чем начать преподавать. Хотя они несколько раз встречались и обсуждали учебную программу с января прошлого года, когда она согласилась присоединиться к преподавательскому составу Хогвартса, ей все еще было трудно приходить на занятия после того, как они были организованы и студенты привыкли к рутине.
   С другой стороны, когда Альбус пришел в школу в 1937 году, он появился в конце июня, когда ученики заканчивали делать свои СОВ и ЖАБА. У него было больше двух месяцев, чтобы освоиться, прежде чем начать преподавать. Конечно, эти два месяца он был занят исследованиями структуры прихода в июле, затем обновлением прихода в августе, за которым последовали новые исследования, тесты и эксперименты, но к началу семестра в сентябре он чувствовал себя вполне освоившимся и как дома. Он почти расстроился из-за того, что его преподавательские обязанности мешали ему работать с подопечными, но это быстро прошло, когда он обнаружил, что ему нравится преподавать и быть главой факультета Гриффиндор.
   Он всегда находил время для того, чтобы маленькие гриффиндорцы приходили навестить его, и в тот первый год устраивал специальный гриффиндорский чай во вторую субботу каждого месяца, чтобы они могли поближе познакомиться со своим новым деканом. Когда тренировка по квиддичу пришлась на то же время, что и чаепитие, он просто переставил "Чай" на квиддичные трибуны, что поначалу несколько встревожило капитана, но, похоже, всем это понравилось.
   Альбус усмехнулся, вспомнив серьезного маленького второкурсника, у которого ему пришлось отобрать книгу во время первого сентябрьского чаепития. Минерва возразила, что у нее домашнее задание по чарам, но когда он указал, что учебник по чарам, который она читает, предназначен для третьего курса, и он усомнился, что профессор Дастерн ожидал, что она сдаст домашнее задание на год раньше, она сначала выглядела немного угрюмой, но затем внезапно одарила его ослепительной улыбкой и сказала: "На самом деле полтора года!"
   На чаепитии в Гриффиндоре в следующем месяце она попыталась выдать свою книгу за любовный роман, но он отобрал ее, сказав, что за чаем нужно поддерживать беседу, а не читать чужие разговоры. Когда Альбус немного позже осмотрел книгу, пока студенты ели пирожные с кремом и оживленно болтали о предстоящей вечеринке в честь Хэллоуина, он понял, что это был замаскированный учебник по трансфигурации для четвертого курса, и что Минерва не просто заколдовала обложку, чтобы она выглядела по-другому, но и преобразила ее так, что она действительно стала другой. Должно быть, она решила, что простого преображения обложки недостаточно, потому что она также зачаровала текст, так что он действительно читался как страницы любовного романа. Переворачивая страницы, Альбус усмехнулся, увидев, что одни и те же четыре страницы романа повторяются от начала до конца. Однако с ее стороны было умно не использовать всего две страницы. Если бы кто-то стоял у нее за спиной, когда она переворачивала страницу, ему бы не был представлен тот же текст, который он только что видел.
   Хотя он и использовал заклинание, чтобы раскрыть то, что скрывалось за ее обаянием, он не снял собственные чары Минервы. Вместо этого Альбус подождал, пока она не подошла к нему в конце чаепития, чтобы попросить свою книгу обратно. Он проводил ее в свой кабинет, усадил и спросил, кто наложил заклинания на книгу, потому что порча учебника была серьезным нарушением школьных правил. Он вспомнил выражение легкой паники, промелькнувшее на мгновение на ее лице, которое быстро сменилось выражением решимости.
   - Она не испорчена. Я сама наложил на нее заклинания, и когда они будут сняты, книга будет как новенькая.
   Альбус выразил сомнение и посоветовал ей не перекладывать вину на кого-то другого. Когда она продолжила настаивать на том, что очаровала книгу и что с ней все будет в порядке, он покачал головой.
   Изобразив недоверие, Альбус протянул ей книгу со словами:
   - Что ж, мисс Макгонагалл, я хотел дать вам возможность свести к минимуму неприятности, в которые вы попали, но раз вы упорствуете, хорошо. Я хочу посмотреть, как вы поднимете чары и трансфигурацию. - После того, как она сделала это несколькими быстрыми движениями и прошептала заклинания, он сказал: - Теперь, мисс Макгонагалл, поскольку вы продолжаете настаивать на том, что наложили первоначальные заклинания, я хочу посмотреть, как вы наложите их снова.
   Брови Минервы удивленно приподнялись, и она сглотнула, поерзав на стуле. На мгновение Альбус запаниковал, испугавшись, что, в конце концов, это не она зачаровала книгу, а он только доставил ей неприятности. Но тут Минерва встала, подошла к его столу, взяла книгу, посмотрела на нее, отложила и повернулась к книжным полкам. Она молча провела пальцем по корешкам, пока не нашла ту, которая, по-видимому, ей подходила.
   Альбус ничего не сказал, когда она взяла с полки свою подборку, популярный учебник по этике магии. Она открыла книгу, просмотрела оглавление, затем открыла ее на середине и положила рядом со своей собственной книгой. Начертив палочкой сложный узор на открытых страницах, она произнесла то, что Альбус распознал как вариацию обычного заклинания копирования.
   Снова обратившись к учебнику по трансфигурации, Минерва открыла его на случайной странице. Она сосредоточенно нахмурила брови и, начав с заклинания, скрывающего исходный текст, применила серию заклинаний, слегка замешкавшись только один раз. Когда она закончила, оказалось, что текст взят из книги по этике. Затем она постучала палочкой по закрытой книге и прошептала: "Обрати небесный покров", зачаровав голубой переплет.
   Явно удовлетворенная, она вернулась к тексту по этике, взяла его в руки, изучила, провела ладонями по его поверхности, внимательно изучила корешок и даже понюхала. Отложив его, Минерва вернулась к своей книге и на мгновение закрыла глаза; когда она открыла их, то уверенно произнесла:
   - Commuto gemellium volumen alter alia, - и ее палочка описала круг в воздухе прямо над целью. Книга слегка задрожала, затем ее переплет превратился в точную копию переплета книги, лежащей рядом с ней. Альбус захлопал в ладоши и счастливо рассмеялся.
   - Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять это, и все равно будет проще, если я сначала закрашу обложку цветом, - сказала Минерва, слегка улыбнувшись.
   - Но как вы это прочитали? - спросил Альбус.
   Минерва улыбнулась еще шире и постучала палочкой по оправе очков. - В любом случае, обычно я надеваю их только для чтения, поэтому я накладываю на них амулет, который позволяет мне прочитать скрытый текст. Однако это раздражает, потому что я все еще вижу тени других слов под тем, что пытаюсь прочесть.
   Следующие четыре часа они провели, обсуждая ее выбор слов и движения палочкой, и Альбус позволил ей продемонстрировать забавный, к счастью, обратимый эффект от простого наведения палочки на книгу и команды "Джеминио!", в результате чего рядом с первой книгой появилась еще одна копия - как Альбус и знал это должно было случиться. Она сказала ему, что самым худшим опытом на сегодняшний день был тот, когда, все еще пытаясь использовать "близнец" в качестве обязательной части заклинания, она произнесла "Джемеллио!" и заставила книгу выпустить две копии самой себя.
   - Это было ужасно! - сказала она, закатывая глаза. - Я не знала, что пошло не так; я думала, он вот-вот взорвется! Обложка раздувалась все больше и больше, а потом корешок раскололся, и оттуда выскочили две миниатюрные копии книги - но без страниц!
   Они оба от души посмеялись над этим. Когда Альбус понял, что они пропустили ужин, он позвал домашнего эльфа и заказал две порции пастушьего пирога, два стакана молока и тарелку шоколадного печенья. Это было самое веселое общение Альбуса с другим человеком с тех пор, как он приехал преподавать в Хогвартс. Конечно, это не стало постоянной практикой, но он начал время от времени встречаться со второкурсницей Гриффиндора, чтобы давать ей дополнительные зачетные задания и помогать справляться с любыми трудностями, которые у нее возникали.
  
   Когда Альбус подошел к Большому залу, он слегка улыбнулся, вспомнив о решительном маленьком гриффиндорце. Но когда он вспомнил, что увидит не мисс Макгонагалл, школьницу, а профессора Макгонагалл, преподавательницу Хогвартса, улыбка исчезла. Прошло меньше двух часов с тех пор, как они виделись при таких неловких обстоятельствах. Как она отреагирует, когда он войдет, если она вообще будет здесь? Она могла бы быстро поесть и уже уйти, ведь было почти половина первого. Альбус глубоко вздохнул, вошел в открытые двери зала и направился к круглому дубовому столу, за которым все еще сидели несколько учителей и сотрудников.
   Глава 4. Еще несколько Макгонагалл
   Резюме:
   Мы присоединяемся к Минерве, когда она ранним февральским субботним утром навещает дом своего детства.
   Персонажи этой главы: Минерва Макгонагалл, Эгерия Эгидиус Макгонагалл (мать), Мервин Макгонагалл (отец), Мердок Макгонагалл (старший брат), Мелина Макгонагалл (племянница), Фвиски (домашний эльф).
  
   Текст главы
   Баннер "Разрешаем недоразумение"
   IV: Больше Макгонагалл
   Минерва вышла из кабинета Поппи с твердым намерением вернуть себе профессиональное самообладание. Она не знала, что на нее нашло. Конечно, она была раздражена, когда уходила из кабинета директора этим утром, но, конечно, не была настолько расстроена, чтобы взорваться так, как сейчас. Именно перечисление своих обид на Альбуса взбудоражило ее.
   Испустив долгий, усталый вздох, Минерва начала подниматься по лестнице в свои комнаты, терпеливо ожидая на площадке третьего этажа, пока лестница повернет, чтобы она могла подняться на четвертый. Поднимаясь по лестнице и направляясь в свои комнаты, она пыталась подавить мысль о том, что ей следовало бы знать, когда он поселил ее на четвертом этаже, что ее отправят в Сибирь. Он объяснил, что, по его мнению, ей было бы удобно жить так близко к своему классу. Все это означало, что утром ей нужно было спуститься с четвертого этажа на первый, чтобы позавтракать в Большом зале, а затем вернуться в свой класс до того, как туда хлынут ученики. Затем она проделала тот же путь в оба конца в полдень и еще раз вечером. Хотя у нее и было несколько свободных часов в течение недели, поскольку она не вела занятия на уровне ТРИТОНОВ, она редко пользовалась "преимуществом" того, что ее комната находилась так близко к классу. Она предпочитала работать в своем кабинете, где могла держать все свои учебные материалы в порядке и под рукой. Минерва чувствовала, что ей также приятно быть доступной для учеников в течение дня. Когда она была студенткой, ее любимые учителя всегда были рядом.
   Минерва также была крайне разочарована тем, что Альбус решил выделить ей комнату, отличную от той, которую он занимал на первом этаже. В течение нескольких месяцев, предшествовавших ее поступлению в Хогвартс, ее голова была полна мечтаний о преподавании в классе своего наставника. Она чувствовала, что ее вдохновят воспоминания о годах, проведенных там в студенческие годы, а также тот отпечаток, который Альбус оставил в здешней атмосфере. С другой стороны, класс, который ей предоставили, казался суровым и холодным; Минерва подумала, что им не пользовались по меньшей мере лет тридцать, судя по случайным обрывкам пергамента, которые она все еще находила в самых неожиданных щелях и закоулках. Окна ее комнаты выходили на север; поскольку окна ее спальни выходили на запад, шотландской зимой ей порой казалось, что она никогда по-настоящему не увидит солнечного света. Даже после того, как домашние эльфы поколдовали над классной комнатой и ее кабинетом, они все равно казались душными и промозглыми. Минерва почувствовала, что с таким же успехом ей могли бы предоставить комнату в подземелье.
   Конечно, обстановка была прекрасной. На книжных полках в ее кабинете было достаточно места, а удобные шкафы в классе были забиты всеми необходимыми ей учебными принадлежностями. Однако она не предполагала, что будет использовать ранее пустой класс, и стены и полки в классе были откровенно лишены каких-либо интересных предметов, диаграмм или иллюстраций. Класс трансфигурации на первом этаже, напротив, был до невозможности заполнен различными устройствами, предметами, картинами и памятными вещами, которые Альбус собирал на протяжении многих лет. Даже когда она была ребенком, здесь хранились разнообразные артефакты и образцы, которые пробуждали интерес и воображение учеников. Она была уверена, что новый класс трансфигурации показался спартанским и недружелюбным студентам, которые так привыкли к необычным коллекциям Дамблдора.
   Поэтому в начале февраля, в первую субботу, свободную от дежурств, она без предупреждения заявилась ранним утром в старый дом, в котором выросла, напугав домашних эльфов и свою мать. Ее отец только что оторвался от большого пыльного тома, который читал, и сказал:
   - Привет, Мин. Останешься на ланч? - затем поправил очки на переносице и вернулся к своей книге, не обратив внимания на то, ответила она ему или нет.
   Минерва быстро поднялась на чердак и провела следующие три часа, роясь в старых сундуках и платяных шкафах, отвергая почти все, что находила совершенно неподходящим - либо до боли прозаичным, либо вызывающе странным. К тому времени, когда в комнату заглянул Фвиски, чтобы сообщить, что обед вот-вот будет подан, Минерва устала, у нее чесались руки (что было в этой пыли!) и она продрогла до костей. Быстро смыв грязь с лица и смахнув паутину с волос, она присоединилась к родителям в столовой. Мердок, ее старший брат, и его дочь Мелина тоже были там.
   - Мелина! Как я рада тебя видеть! - с неподдельным восторгом воскликнула Минерва, садясь за стол. Она не видела свою племянницу уже несколько месяцев - с тех пор, как в июне Мелина переехала из Лондона в Эдинбург после первых двух лет обучения на целителя. Сейчас она находилась в небольшой клинике, где заканчивала свое базовое обучение. - Когда вы сюда приехали? Как долго вы здесь пробудете?
   Мелина улыбнулась с не меньшим удовольствием.
   - Мы приехали всего несколько минут назад, Минерва. Перед отъездом папе нужно было кое-что сделать в аптеке.
   - Нужно было проверить учеников. Они могли бы испортить самую простую мазь от ожогов, если бы не то, что никогда не знаешь, когда к ним кто-нибудь заглянет. Я думаю, они с каждым годом становятся все ленивее и глупее. Они передают своих тритонов и думают, что они эксперты во всем, что связано с зельеварением, - проворчал Мердок. - В то время я не хотел вас беспокоить по этому поводу, но сразу после Нового года один из подмастерьев, его звали Тернер, взорвал заднюю стенку аптеки, когда готовил зелье для обострения ума.
   - Как его звали? - спросила Минерва с некоторой тревогой. - Он мертв?
   - Нет, хотя он, наверное, пожалел об этом, когда я с ним закончил. На прошлой неделе он выписался из больницы и вернулся к маме и папе. Я не собирался его возвращать. - Мердок наколол картофелину на вилку.
   Минерва с облегчением спросила вслух:
   - Но как? Я не помню, чтобы в зелье для обострения ума были какие-то летучие ингредиенты. Дай-ка подумать, имбирь, желчь броненосца, какие-то жуки и несколько стабилизаторов. Это была плохая партия жуков?
   Мердок фыркнул.
   - Для человека, который получил всего лишь оценку "Превосходит все ожидания" за свою работу по зельеварению, да и то более десяти лет назад, вы справились бы лучше, чем Тернер! - Мердок сделал паузу, чтобы съесть брюссельскую капусту. - Он использовал яд акромантула вместо желчи броненосца, что не принесло бы ничего хуже, чем создание ядовитой - и дорогостоящей! - слизи, если бы он не растер в порошок жуков-скарабеев вместо того, чтобы раздавить их. Говорю тебе, я подумываю о том, чтобы сходить в эту твою школу и спросить Слагхорна, чему, по его мнению, он учит!
   - Как дела в Хогвартсе, Минерва? - спросила ее мать, наконец-то обретя дар речи. - Мы почти ничего о тебе не слышали.
   - Хорошо, мама. Конечно, это большая работа, особенно для того, чтобы лучше узнать детей и их сильные и слабые стороны, но это придет со временем. Другие учителя были очень приветливы, и, конечно, это замечательно, что Поппи так близко. Ну, вниз по трем лестничным пролетам и одному или двум коридорам....
   - Я рада, дорогая. Я беспокоилась, что ты согласишься на эту работу, ты же знаешь. Я не хотела много говорить об этом, но... - Ее прервало одновременное фырканье дочери и сына. - Ну, я этого не делала! - запротестовала она. - Просто иногда матери приходится нелегко. Когда-нибудь ты поймешь это, Минерва. И я все еще беспокоюсь о тебе. Здесь так уединенно, и здесь так мало людей твоего возраста. По крайней мере, в Лондоне ты немного погулял и познакомился с людьми на работе. И нельзя сказать, что Хогсмид - процветающий мегаполис, каким бы необычным он ни казался.
   - Ты, конечно, из тех, кто любит поговорить, - ответила Минерва. - Не то чтобы этот дом был где-то особенно близко - следующая маггловская деревня находится шестнадцати километров отсюда, а твои ближайшие соседи-волшебники - Горностаи, и это, должно быть, как минимум...
   - Боже мой, Минерва, - рассмеялась ее мать. - С каких это пор ты стала мыслить как маггл? Может, мы еще и не подключены к каминной сети, но мне еще предстоит отправиться к Горностаям, как какому-нибудь сквибу. В любом случае, мы редко их видим. Но мы с твоим отцом бываем в Эдинбурге. Может, там и нет Диагон-аллеи, но для таких, как мы, там есть что посмотреть. Две недели назад Мелина даже сводила нас на концерт маглов. Шопен и Лист. Это было просто чудесно.
   Ее отец, который, казалось, был поглощен своими мыслями и не прислушивался к разговору, вставил:
   - Прекрасно! Когда мужчине приходится надевать брюки и носить их больше нескольких часов, в этом нет ничего приятного. Клянусь, к тому времени, как мы вернулись к Мердоку, у меня уже была сыпь!
   - О, папа, - рассмеялась Минерва. - Ты всегда так говоришь! Никогда не было никаких признаков сыпи!
   - Хммм. Только из-за его расположения, девочка. Я даже твоей маме не позволю его увидеть! - Он игриво подмигнул жене и сделал глоток чая, явно отказываясь от разговора.
   Эгерия рассмеялась над этим и вернула разговор к выбору работы ее младшим ребенком.
   - Значит, ты хорошо устраиваешься? Ладишь с другими учителями? Кто-нибудь из детей доставляет тебе проблемы? Если да, то ты знаешь, что я знакома со многими их матерями или бабушками. - Хотя Эгерия "ушла на пенсию" несколько лет назад, она проработала акушеркой шестьдесят лет, ухаживая за молодыми матерями и их младенцами по всей Шотландии и Северной Англии.
   - Да, мама, все в порядке, - ответила Минерва с раздраженным вздохом. - И если бы я не могла справиться с детьми без твоего вмешательства, меня бы здесь не было! Правда! - фыркнула она.
   - Ну, а как поживает Поппи?
   Минерва, благодарная за очевидное изменение направления разговора, сказала:
   - О, у нее все хорошо, и она любит свою работу. Я думаю, она рада, что я решила занять эту должность. На самом деле, мне нужно вернуться позже, так как мы встречаемся у мадам Паддифут. Она хочет попробовать новую чайную в Хогсмиде.
   - Что ты имеешь в виду, мама? - Минерва пожалела, что не может присоединиться к разговору Мелины и Мердока. Обсуждение тонкостей правильного нанесения мази на золотушные язвочки было не тем, что она обычно считала уместным за обеденным столом, но это было лучше, чем то, о чем, как она знала, собиралась спросить ее мать.
   - Я просто имела в виду, что если у девушки выдается свободный субботний день, она обычно хочет провести его со своим молодым человеком, особенно если она обычно проводит всю неделю взаперти в таком месте, как Хогвартс, вот и все.
   Минерва привыкла к тому, что мать спрашивала ее, встречала ли она в последнее время приятных мужчин. Ее обычным ответом всегда было: "Да, мама, много. Я встречаю много приятных мужчин". Затем она меняла тему. Не то чтобы ее мать вышла замуж молодой. Они с Мервином поженились только тогда, когда стало ясно, что Малкольм, старший брат Минервы, собирается появиться на свет. Однако, как всегда указывала Эгерия, когда Минерва в свое оправдание упоминала о позднем замужестве своей матери, до этого они "ухаживали" более десяти лет.
   Минерва сидела с каменным лицом, сжимая в руках чашку.
   - Я уверена, что ей нравится мое общество, мама. И это не монастырь.
   Эгерия доела остатки карамельного крема.
   - Значит, Поппи ни с кем не встречается?
   - Минерва, любимая, я всего лишь указываю на очевидное. А потом я остановлюсь, обещаю. Не то чтобы я хотел, чтобы ты остепенилась, ты же знаешь. И если бы ты так и не вышла замуж, мне было бы все равно, если бы я знал, что ты счастлива. Но я знаю тебя, милая. В тебе есть некоторые из лучших черт твоего отца и моих, но также и некоторые из наших худших. Я уверен, вы и сами их знаете, поэтому я не буду льстить или оскорблять вас, называя их всех. Пожалуйста, просто не забывайте прилагать усилия, чтобы познакомиться с людьми. Узнайте лучше тех, кто вас окружает, и постарайтесь познакомиться с новыми людьми. И если ты начнешь встречаться с кем-то в обществе - не с Поппи! Я имею в виду мужчину, который тобой заинтересуется, - что ж, это будет глазурью на торте. Милая, ты заслуживаешь немного веселья и радости в жизни.
   - Спасибо, мама. - Минерва отпила глоток остывшего чая и уставилась на скатерть.
   - Я обещала Мелине, что помогу ей найти несколько моих книг. Они, может, и немного устарели, но обереги - это основа основ. - Эгерия поднялась. - Мелина, вы с моим сыном закончили обсуждать кровоточащие раны?
   - Конечно, бабушка. - Повернувшись к Минерве, Мелина спросила: - Ты побудешь здесь хотя бы некоторое время? Учитывая наше расписание, я не знаю, когда мы сможем снова увидеться.
   - Конечно! Я уйду не раньше половины четвертого, Мелина.
   Мервин поднялся из-за стола, обнял внучку за плечи и поцеловал в лоб.
   - Я всегда рад тебя видеть, Мел. Не позволяй этой клинике изнурять тебя работой. Найди время для себя, просто почитай и подумай или прогуляйся по маггловскому Эдинбургу, который тебе так нравится.
   - Я так и сделаю, дедушка, - пообещала она.
   Эгерия наклонилась и поцеловала дочь в щеку, нежно обняв ее за плечи одной рукой, и прошептала:
   - Я рада, что ты хорошо устроилась, Минерва. И всегда приятно видеть тебя дома, пусть даже всего на несколько часов.
   Минерва улыбнулась матери и встала, чтобы быстро обнять ее, затем повернулась к Мелине. - Не забывай обо мне, пока будешь развлекаться со своими старыми целебными чарами! Зайди ко мне перед отъездом!
   - Мы с папой будем здесь весь день, так что просто найди меня, когда закончишь со своим таинственным проектом на чердаке! Ты знаешь, что у тебя все еще грязь над левой бровью? - С этими словами Мелина последовала за Эгерией из столовой, оставив Минерву с Мервином и Мердоком.
   - Еще чаю, Минерва? Мердок? - Когда они оба покачали головами, Мервин позвал Фвиски, который быстро убрал со стола.
   - Давайте пройдем в мой кабинет. Эти двое какое-то время побудут в библиотеке.
   Они расположились в кабинете, Мердок и Минерва осторожно расчистили два места, чтобы сесть. Минерва даже не была уверена, на чем она сидит - на скамье или на деревянном сундуке? Ее отцу и брату было любопытно, что она делала на чердаке все утро. После того как Минерва сказала им, что искала интересные вещи для своего класса, они все поднялись по лестнице, чтобы посмотреть, что же она нашла.
   - Хм, не знаю, какое отношение все это имеет к трансфигурации, мистер Нерви, но кое-что из этого довольно интересное, - сказал Мердок, разворачивая пыльный гобелен под названием "Гвион Бах учится мудрости". - По-моему, это стояло в детской, когда я был мальчиком.
   - Ты все проверила на наличие дремлющих чар, Мин? - спросил ее отец.
   - Нет, я думала, что сделаю это сегодня днем. Я не хочу аппарировать с чем-то, в чем я не уверена, не говоря уже о том, чтобы приносить это в класс Хогвартса, полный детей, чьи заклинания иногда не срабатывают, - ответила она.
   - Тогда почему бы нам не помочь тебе, если ты считаешь, что мы можем доверять умению твоего брата обращаться с волшебной палочкой, - поддразнил его Мервин.
   - О, я не знаю. Я полагаю, раз мы оба здесь, он не сможет причинить большого вреда, - сказала Минерва с веселым блеском в глазах.
   - Ладно, вы двое. Очень забавно. Только потому, что в моей профессии не требуется много глупых маханий палочками, это не значит, что я забыл, как произносить несколько простых диагностических заклинаний. Мердок притворился, что ранен.
   - Диагностические заклинания"? Ты думаешь, мы в лазарете, парень? Мы будем использовать заклинания обнаружения и разоблачения. Думаю, я займусь поиском в Темноте, если ты не возражаешь, Мин?
   - Нет, все в порядке, папа. Когда закончишь с предметом, просто передай его мне или Мердоку, и мы проверим, нет ли других неожиданных чар или превращений. - Когда Мердок просто стоял на месте, Минерва ткнула его локтем в ребра.
   - Да, звучит как хороший способ сделать это, - согласился Мердок без особого энтузиазма.
   - У тебя ведь есть с собой волшебная палочка, не так ли, Мердок? - поддразнила Минерва.
   Мердок только фыркнул и осторожно присел на коробку.
   - Именно так я и планировал провести свой день за городом, вдали от городского смога. Запертый на пыльном чердаке, дышащий неизвестно чем. - Он мелодраматично вздохнул. - Что я только не делаю для своей младшей сестренки! Упомянутая младшая сестра ударила его по руке, после чего все трое вернулись к своему занятию.
   В три часа, с полными руками, они спустились по лестнице на чердак и увидели, что к ним направляется Мелина.
   - Я как раз собиралась тебя поискать! Я хотела увидеть тебя до того, как ты уйдешь. У нас вечно не хватает времени!
   - Я знаю, Мелина, прости меня. Не хочешь помочь мне все сжать и упаковать в пакет? Мы можем поболтать, пока будем это делать.
   Согласившись, Мелина последовала за своей тетей, отцом и дедушкой в старую спальню Минервы. Когда они начали разбирать вещи, а Минерва рылась в своем гардеробе в поисках ковровой сумки, которая, как она знала, была там, Мелина спросила:
   - Итак, как поживает профессор Дамблдор? Должно быть, странно работать на него и вот так взять на себя его прежнюю работу.
   Ответ Минервы был заглушен шкафом и его содержимым.
   - Рискую показаться похожей на твою маму, Мин, но ты знаешь, что твой двоюродный дедушка Персей учился в школе вместе с Дамблдором. Я уверена, что он был бы рад...
   У Мервина так и не было возможности сказать то, что с удовольствием сделал бы Персей Парновон, потому что Минерва вытащила голову и плечи из шкафа и резко обернулась.
   - Отец, мне ничего не нужно ни от дяди Персея, ни от кого другого. Ни от кого другого. Это не имеет отношения к Хогвартсу, моей карьере или моей личной жизни. И кто взял мою дорожную сумку?
   Решив, что благоразумие - лучшая часть доблести, Мердок и Мелина аккуратно разобрали, сложили, уменьшили и снова сложили в стопку, притворившись, что ничего не слышали.
   - Эм, Мин, я просто имел в виду, что...
   - Я не хочу это обсуждать! И меня зовут, на случай, если ты забыл, "Минерва", а не "Мин", не "Минни" и уж тем более не "Мнерви"! - добавила она, бросив на брата испепеляющий взгляд.
   Мервин снял свои круглые очки без оправы и протер их краем рукава.
   - Ладно, девочка. Я знаю, ты можешь о себе позаботиться. Иногда приятно взглянуть на вещи под другим углом, вот и все. Фвиски! - позвал он.
   Раздался треск, когда Фвиски аппарировал в комнату.
   - Фвиски, ты не знаешь, где теперь дорожная сумка, которая раньше стояла в этом шкафу?
   - Нет, мистер Мервин. Я не. Не нужна ли юной мисс Минерве дорожная сумка? Я могу ее принести. Старый эльф взглянул на Мервина, желая быть полезным.
   - Да, Фвиски, это было бы замечательно. Спасибо.
   Не сказав больше ни слова, Фвиски исчезла. Мгновение спустя она вернулась, неся над собой большую ковровую сумку зеленых и коричневых тонов. - Это подойдет мисс Минерве? - спросила она, поворачиваясь к Минерве.
   - Все в порядке, спасибо, Фвиски.
   Пока Мервин и Мердок молча передавали вещи двум женщинам, чтобы те сложили их в дорожную сумку, уменьшая их по мере необходимости, Минерва вздохнула и потянулась. - Прости, папа. Наверное, после маминой речи, а также из-за того, что я немного устала, я была чересчур чувствительной. Я знаю, что ты хотел как лучше. И я бы хотела как можно скорее увидеть дядю Персея и тетю Хелен - не говоря уже о моей работе! - но у меня, вероятно, будет не так уж много времени до летних каникул.
   - Ничего страшного, Мин. Я должен был догадаться, особенно учитывая, что ты никак не могла найти свою дорожную сумку! Кстати, ты не знаешь, когда видела ее в последний раз? Невинно спросил Мервин.
   Минерва на мгновение задумалась, а затем неожиданно рассмеялась.
   - Конечно, хочу! Это был один из тех, которыми я пользовалась, когда в декабре переехала из Лондона. - Она повернулась и обняла отца.
   - Что ж, М'Нерви, если ты хочешь выпить чаю со своей подругой Поппи, я бы посоветовал тебе поторопиться, - сказал Мердок, накладывая заклинание молнии на дорожную сумку и передавая ее ей. Затем он подмигнул и продекламировал:
   - Быстрее, быстрее, беги, мой нервный!
   - Приходи на обед, а то подцепишь цингу!
   - Не ходи кругами, как угорелый.
   - Капуста на ужин, капуста на ужин";
   - Осторожнее, она в ярости!
   - Скорее, скорее, беги, М'Нерви!
   - Мир перевернулся с ног на голову;
   - Просто ешь свой обед и не волнуйся!
   - Скорее, скорее, моя милая М'Нерви".
   Минерва рассмеялась, к ней вернулось хорошее настроение. Мердок, который был на дюжину лет старше ее, но все еще был самым близким по возрасту из всех ее братьев, сочинил для нее этот стишок летом перед своим последним годом в Хогвартсе. Он подтрунивал над ее нетерпением начать учебу и говорил, что Хогвартс - это не только пирожные с кремом и горячий шоколад, но и капуста. Когда она возразила, что, в отличие от некоторых людей, ей наплевать на еду; она просто хотела ходить на занятия и в библиотеку, он рассмеялся и сказал ей, что даже уроки и библиотека не доставляют особого удовольствия - нужно учить то, чему тебя учат учителя, а не только то, что ты хочешь изучать. На следующее утро, когда он застал ее за чтением одного из его старых учебников по заклинаниям, он велел ей пойти поиграть.
   - Знаешь, М'Нерви, тебе не обязательно учить все сразу. И тебе не нужно так быстро взрослеть.
   - Но вы все такие, - протестовала она, хныча. Когда он забрал книгу, Минерва провела остаток дня в унынии, гадая, с кем именно она должна была играть. Никто из домашних эльфов ничего не смыслил в шахматах, и она уже переросла устраивать "чаепития" для своих кукол и домашних эльфов. Ближе к вечеру того же дня Мердок нашел ее в библиотеке, свернувшуюся калачиком с учебником истории Хогвартса, но не читающую, а просто держащую его в руках и выглядящую несчастной. Тогда-то он и сочинил для нее этот стишок, надеясь рассмешить ее. Она просто надулась, когда он произнес это в первый раз; во второй раз она просто ушла; но когда несколько дней спустя у них на обед была капуста, он снова завел этот стишок и был рад видеть, как она пытается скрыть улыбку за стаканом тыквенного сока.
   - Ладно, Мердок, хватит! Я не хочу, чтобы твои дурацкие стишки звенели у меня в голове до конца дня! - Она улыбнулась и нежно покачала головой.
   - Давай, Мелина, проводи меня вниз. Скажи, ты хочешь пойти со мной? Поппи ушла из школы Святого Мунго, чтобы работать в Хогвартсе, еще до того, как ты начала свое обучение, так что я не думаю, что вы двое когда-либо встречались, но я уверен, что она бы тебе понравилась. У тебя есть время?
   - Я бы с удовольствием, - с энтузиазмом ответила Мелина. - Вообще-то, мне не нужно быть в клинике до завтрашнего полудня. Папа, ты не мог бы забрать мои учебники домой? Я улечу домой из "Трех метел" позже вечером.
   После того, как Минерва и Мелина попрощались с Эгерией в библиотеке, они вышли в сад перед домом.
   - Встретимся перед "Скривеншафтом", не так ли? - оживленно спросила Минерва. - Раз уж ты еще не была у мадам Паддифут. Мелина согласилась, и, немного поколебавшись, они вдвоем аппарировали в Хогсмид.
   Глава 5: Дом мадам Паддифут и сложная ситуация
   Резюме:
   Минерва и Поппи встречаются у мадам Паддифут и дают Мелине несколько советов.
   Персонажи этой главы: Альбус Дамблдор, Минерва Макгонагалл, Поппи Помфри, Мелина Макгонагалл
   Текст главы
   Баннер "Разрешаем недоразумение".
   В: Мадам Паддифут и сложная ситуация
   Минерва и Мелина встретились, как и договаривались, возле магазина "Скривеншафт" и остановились на несколько минут, чтобы взглянуть на перья, выставленные в витрине. Они уже повернулись, чтобы уйти, когда услышали за спиной знакомый голос.
   - Ах, должно быть, удача улыбнулась мне сегодня! Две очаровательные Макгонагалл!
   Они обернулись и увидели Альбуса, выходящего из магазина "Скривеншафт" с удивительно большим пакетом, учитывая, какие товары продавал "Скривеншафт".
   - Профессор Дамблдор! - радостно воскликнула Мелина. - Я думаю, что это нам улыбнулась Удача - или, по крайней мере, мне - Минерва может видеть вас каждый день. Какая неожиданная радость!
   - А как поживаете вы, мисс Макгонагалл? - спросил Дамблдор. - Или мне следует говорить "целительница Макгонагалл"?
   Минерва вздрогнула, услышав "мисс Макгонагалл", но тут же поняла, что Альбус обращался к Мелине, а не к ней.
   - О, я в полном порядке, профессор. Я сейчас в Эдинбурге, в клинике, заканчиваю свою программу. В июне вы сможете называть меня "Целитель", если хотите!
   - Конечно, я так и сделаю, мисс Макгонагалл; в конце концов, вы очень усердно трудились последние годы, чтобы заслужить это звание. Но я надеюсь, что сегодня, прогуливаясь по улицам Хогсмида со своей тетей, вы не оставите без внимания ни одного пациента? - сказал он с огоньком в глазах.
   Мелина рассмеялась.
   - На самом деле, профессор, мы только что пришли сюда, мы были...
   Минерва прервала ее, опасаясь, что Мелина вот-вот расскажет Альбусу об их сегодняшнем дне, и она действительно предпочла, чтобы он не услышал всех подробностей, которые Мелина могла бы рассказать.
   - Через несколько минут мы встречаемся с Поппи Помфри у мадам Паддифут, директор.
   Альбус ухмыльнулся. - Что ж, профессор, пожалуйста, не буду отвлекать вас от чаепития. Я слышал, что она готовит превосходные десерты.
   - Возможно, вы могли бы присоединиться к нам, профессор, - пригласила Мелина. - Или, полагаю, теперь мне следует называть вас "директор"!
   - У меня и в мыслях не было мешать вашему "девичнику", - улыбнулся Альбус. - И "профессор" подойдет, мисс Макгонагалл, если только вы не хотите называть меня "Альбус".
   - Не знаю, смогу ли я это сделать, профессор, но, пожалуйста, не сочтите за назойливость! Хотя я уверен, что у вас есть другие, более неотложные дела в Хогвартсе, чем чаепитие с тремя ведьмами.
   Минерва наблюдала за происходящим, не зная, стоит ли ей предложить Альбусу присоединиться к ним, или позже отругать Мелину за то, что она пригласила его, или и то, и другое.
   - Я уверена, ты права, Мелина. Директор - очень занятой человек.
   - Ничто не доставит мне большего удовольствия, чем чаепитие с тремя очаровательными ведьмами, однако в ближайшее время мне нужно быть в другом месте. Боюсь, у меня назначена встреча.
   Обменявшись еще несколькими любезностями, они ушли, и Минерва потащила Мелину по тротуару.
   - Правда, Мелина, мы опоздаем на встречу с Поппи, - пожурила она ее. - Мы не аппарировали в Хогсмид, стоя на холоде перед "Скривеншафтом" и отвлекая директора от его дел.
   Мелина добродушно рассмеялась.
   - Да ладно тебе, Мин, он заговорил с нами первым! Было бы невежливо просто уйти, а я знаю, ты не любишь грубости. И что это за история с директором Дамблдором? Ты всегда обращаешься к нему так официально? Я думал, он тебе нравится - не это ли одна из причин, по которой ты согласилась на эту работу?
   - Тише! Боже мой, Мелина! Неужели у тебя совсем не осталось благоразумия? Мы были на людях. Обращаться к нему подобающим образом - это всего лишь проявление уважения. Когда он назвал вас "мисс Макгонагалл", мне показалось, что я разговариваю с ним в присутствии студента или что-то в этом роде. И, как я уже сказала, мы были на людной улице. Каковыми мы и остаемся, пока не войдем в это заведение, а в это время мы все еще будем находиться на публике. Ты понимаешь, что это значит, Мелина? - спросила Минерва, когда они подошли к двери "мадам Паддифут" и остановились.
   - Э-э, что, я должна обращаться к вам "профессор Макгонагалл, мэм"? - нахально спросила Мелина.
   Минерва едва сдержалась, чтобы не закатить глаза.
   - Не будь занудой. Я не это имела в виду, и ты это знаешь. Хотя, если бы ты помнила, что меня зовут Минерва, я была бы тебе признательна. - С этими словами Минерва открыла дверь в "Мадам Паддифут".
   Она не помнила, когда в последний раз ее чувства подвергались такому нападению. Повсюду царила какофония розового - от шокирующего розового до лососево-розового и бледно-розового с лепестками; этот цвет наполнял всю чайную комнату.
   - Поторопись, Минерва! На улице холодно, - сказала Мелина, легонько подталкивая тетю в спину.
   - Это, должно быть, самая отвратительная комната, в которой я когда-либо была, - прошептала Минерва своей племяннице, пока они стояли, оглядываясь в поисках Поппи. В конце концов, они нашли ее, спрятавшуюся за одним из совершенно невероятных кустов, которые хозяйка разбросала между столиками, несомненно, полагая, что они создают романтическую атмосферу. Однако, по мнению Минервы, они были настолько уродливыми, что заставили ее отказаться от чая. У куста, скрывавшего присутствие матроны, были пестрые розовые и белые листья и маленькие красные бутоны, похожие на миниатюрных бабочек, которые мягко взмахивали лепестками, как крыльями. Возможно, это было какое-то мутировавшее растение, если только оно не было зачарованно-розовым. Минерва вздрогнула и пожалела, что не может сесть к нему спиной, но Поппи выбрала именно это место.
   Когда все были представлены друг другу и был подан чай (Минерва заказала бисквит, несмотря на то, что он не входил в число ее любимых десертов), атмосфера немного разрядилась, хотя позже Минерва утверждала, что хлопающие лепестки слишком отвлекали ее, чтобы она могла сосредоточиться на еде.
   Поппи и Мелина сразу же понравились друг другу, как и надеялась Минерва, и после того, как они обе изумленно покачали головами, что их пути всегда едва не пересекались - сначала в Хогвартсе, куда Мелина поступила на первый курс в 1947 году, а Поппи закончила в 1945-м, затем в школе Святого Мунго, где Мелина начала свое обучение в 1954 году, всего через несколько месяцев после того, как Поппи выписалась из больницы, чтобы вернуться в Хогвартс, который Мелина покинула всего за несколько недель до этого, следуя за своими ЖАБА. Оба были хаффлпаффцами, и, учитывая их общий опыт в школе и больнице, у них было много общих знакомых. Вскоре разговор зашел о недавней вспышке золотушного грибка в Эдинбурге, и Мелина объяснила, что это было одной из причин, по которой у нее было два выходных дня подряд.
   - Никто из нас не отдыхал целых три недели, Поппи. Я уверена, ты знаешь, каково это. Так что целитель Боунсет решил, что мы все заслужили небольшой отпуск. Мы тянули жребий, и мне повезло, что я получила выходные.
   Минерва, довольная тем, что у Поппи и Мелины оказалось так много общего и они так хорошо поладили, все еще чувствовала себя в некотором роде кустиком, хотя и не так бросающимся в глаза.
   - Я очень надеюсь, что ты не собираешься снова обсуждать золотушный гриб, Мелина. Я съела его за обедом вполне достаточно, чтобы не лишать себя аппетита и сейчас, - сказала Минерва с легкой улыбкой.
   Мелина хихикнула.
   - Я не понимаю, как ты могла так много подслушать, когда бабушка Эгерия так мучила тебя, - она сделала глоток горячего чая.
   Поппи повернулась к Минерве и сказала:
   - Дай-ка я угадаю. Она снова "обсуждала" твою общественную жизнь. - Поппи, похоже, это показалось забавным.
   - Не смейся, Поппи, ведь твоя общественная жизнь тоже была под пристальным вниманием!
   Поппи, похоже, проглотила свой чай не так, как надо. Не успела она опомниться, как Мелина быстро наложила чары, и она перестала давиться.
   - Да, Мелина! Что ты имеешь в виду под моей общественной жизнью? - Поппи была несколько возмущена.
   - Ну, не столько из-за твоей общественной жизни, сколько из-за отсутствия таковой. Маме было жаль, что ты пригласила меня на чай, а не как друга-джентльмена. Она увидела в этом знак того, что мы оба ведем замкнутый образ жизни в Хогвартсе.
   - Что! Даже если бы я с кем-то встречалась, кто сказал, что я бы не пригласила тебя на чай?
   - Бабушка считает, что вы двое настолько изолированы друг от друга в замке, что, если бы у вас был свободный день, вы бы провели его за каким-нибудь занятием с представителем противоположного пола - чем-нибудь гораздо более увлекательным, чем чаепитие в Хогсмиде, - Мелина многозначительно приподняла брови и хихикнула.
   - Мелина Макгонагалл, ты же знаешь, что это не то, что она сказала! - воскликнула Минерва с притворным возмущением.
   Мелина снова хихикнула и слизнула немного розовой глазури. - Может быть, не такими словами, но это то, о чем она думала. И, конечно, то, что она подразумевала. Тебе следовало бы получать больше радости от жизни, Минерва, - и ты знаешь, что она говорила не об интеллектуальном удовольствии от решения сложной задачи по трансфигурации.
   Минерва покраснела почти так же, как эти отвратительные маленькие цветочки, которые, казалось, вот-вот сорвутся со своих стеблей.
   - Она просто хочет, чтобы я была счастлива, вот и все. Поскольку вы, кажется, слышали наш разговор, вы, вероятно, также знаете, что она сказала мне, что ей все равно, выйду ли я когда-нибудь замуж! - Минерва, казалось, думала, что это заявление положит конец разговору, но она ошибалась.
   - Нет!? Правда?! Твоя мама действительно так сказала? Но я думала, она всегда пыталась познакомить тебя с людьми, с волшебниками, в надежде выдать тебя замуж! - Поппи была рада, что разговор так ловко перешел от ее светской жизни к жизни Минервы.
   Мелина громко рассмеялась.
   - О, не обольщайся, Поппи. Бабушка по-прежнему хочет, чтобы Минерва встретила подходящего волшебника - и, как говорят магглы, сделала "ура" - ей просто все равно, выйдет ли она замуж, чтобы добиться этого! - Мелина явно получала удовольствие от замешательства Минервы.
   - Ну, кто вы такая, чтобы говорить, мисс Мелина, я-всегда-слишком-занята, Макгонагалл! Вы моложе меня - вы должны сеять свои плоды, или собирать их, или что там еще делают юные ведьмы. Я не провожаю тебя с каким-нибудь "другом-джентльменом", как выразилась бы мама, в твою первую свободную субботу за несколько недель.
   Минерва ожидала, что своими словами выведет Мелину из себя, и была удивлена, когда та просто покраснела и принялась вертеть в руках свою чашку.
   - О чем ты мне не рассказала, Мелина? - Спросила Минерва. Поппи задумалась, не стоит ли ей пойти в комнату маленьких ведьм, но потом решила, что это слишком весело.
   - Ну, Мин, - Мелина глубоко вздохнула, - видишь ли, это была одна из причин, по которой я хотела увидеть тебя сегодня днем. Я хотела рассказать тебе о Бреннане.
   - Понятно, - медленно произнесла Минерва. - А кто такой этот Бреннан, и что ты хотел мне о нем рассказать?
   - Бреннан О'Дональд. Я встретила его несколько месяцев назад на спектакле. Был антракт, и мы оба зашли в бар, расположенный в вестибюле, чтобы выпить. Каждый из нас заказал по одному и тому же блюду; бармен подумал, что мы были вместе и что это был один и тот же заказ, поэтому он заказал только по одному. Когда он поставил блюдо на стойку, мы с Бреннаном одновременно потянулись за ним, опрокинув его и испортив все. Мы посмеялись над этим, и он угостил каждого из нас выпивкой, после чего перерыв закончился. Честно говоря, я больше о нем не вспоминала, но однажды днем я была на концерте - одном из тех бесплатных, что устраивают в музее, - и услышал за спиной голос, спрашивающий, не хочу ли я чего-нибудь выпить. Я обернулась и увидела его. Мы немного поболтали, потом нашли места рядом друг с другом. Мы не договаривались о новой встрече, но все равно встретились несколько дней спустя на другом концерте. Что ж, как он сказал, три раза - это самое лучшее, поэтому он пригласил меня поужинать с ним после концерта. С тех пор мы постоянно встречаемся.
   - Из ваших слов я заключаю, что это были маггловские концерты. Вам не кажется странным, что вы с этим волшебником постоянно встречаетесь на этих маггловских мероприятиях, и вы никогда не встречались с ним в других местах? Ты задумывалась о том, что с ним что-то не так и что он намеренно следовал за тобой и встречался с тобой в этих местах?
   - Нет, мне и в голову не приходило, что с ним что-то не так! Он не какой-то странный тип, Минерва. Это совершенно нормально, что я никогда бы не встретил его раньше где-нибудь еще, поскольку он не волшебник.
   И Поппи, и Минерва молчали.
   - Он очень милый, Минерва! Я хочу, чтобы ты познакомилась с ним. Мне нужно, чтобы он тебе понравился. Правда. - Когда она умоляла свою тетю, Мелина вдруг показалась Минерве очень юной.
   - О, дорогая Мелина, я уверена, он очень милый. Но, дорогая, что ты ему сказала? Наверняка, если вы знакомы с ним всего несколько месяцев, это становится чем-то большим, чем просто неловкостью, когда ты не можешь привести его домой или попросить, чтобы он забрал тебя. - Внезапно Минерве пришла в голову тревожная мысль. - Ты ведь еще не сказала ему, что ты ведьма, не так ли, Мелина?
   - Нет, нет! За кого ты меня принимаешь, Минерва? У меня есть друг в клинике, у которого квартира в маггловском Эдинбурге. Он забирает меня оттуда. Дженни даже поставила дополнительную кровать в своем маленьком кабинете и разрешает мне хранить там кое-какие вещи, так что все выглядит так, как будто я там живу. Бреннан постоянно говорит, что я должен обзавестись собственным жильем - он даже предложил мне работу, поскольку я оправдываюсь тем, что только что переехал в Эдинбург и пока не могу позволить себе собственное жилье. Похоже, он считает, что я потратила слишком много денег на посещение концертов и что мне следует экономить на квартире, поэтому он больше никогда не позволит мне самой оплачивать билеты. Он настаивает, что так и должно быть, и что он хочет относиться ко мне как к леди.
   - Интересно, что бы он почувствовал, если бы узнал, что его дама - ведьма? - спросила Поппи, впервые за долгое время заговорив.
   - О, он замечательный, Поппи! Я знаю, он был бы не против. Возможно, поначалу это могло бы сбить с толку, но пока мы не делали ничего слишком необычного в начале, я действительно не думаю, что это было бы проблемой. У нас так много общего. Он химик, и у него даже есть собственный магазин. Вот почему он смог предложить мне работу. Он думает, что я изучала фармакологию в Лондоне и был вынужден переехать в Эдинбург по семейным обстоятельствам. - Мелина вздохнула и сказала: - Ты права, Минерва, было трудно скрывать от него так много. Если бы папа не жил над аптекой, я, возможно, даже смогла бы привести его домой, если бы мы спрятали Квимпи. Но он не может даже увидеть аптеку, не говоря уже о том, чтобы войти на улицу Мактавиш, из-за магглоотталкивающих чар. Конечно, если бы он увидел аптеку, это, возможно, было бы еще хуже. Я просто не думаю, что смогу продолжать встречаться с ним и выдумывать подобные истории, тетя Мин, вот почему я хотела поговорить с вами.
   Минерва не могла вспомнить, когда в последний раз племянница называла ее "тетя Мин". Их разделяло немногим более десяти лет, но на самом деле они были ближе по возрасту, чем она и отец Мелины, Мердок.
   - Ну, Мелина, - сказала Минерва, успокаивающе похлопывая ее по руке, - я знаю, трудно перестать встречаться с кем-то, кто тебе небезразличен, придумывая подходящий предлог, но...
   Мелина прервала ее:
   - Я совсем не это имела в виду, Минерва! Мне нужно найти способ перестать лгать ему, не показавшись при этом сумасшедшей и не нарушив ни одного из законов о защите магглов.
   - Ну, тогда тебе придется выйти замуж за этого парня, - оживленно сказала Поппи. - Может быть, свадьба весной?
   - Что? - воскликнула Мелина. - Но я знаю его всего несколько месяцев. Я не думаю, что кто-то из нас еще думает в этом направлении. Он даже не знаком с моим отцом. Он и так нервничает, думая об этом, и без моего предложения пожениться. И я не могу выйти за него замуж под надуманным предлогом, чтобы он думал, что я просто еще одна магглка, а потом, когда будет уже слишком поздно, понял, что это не так. Мелина закончила свои мучительные причитания и обхватила голову руками.
   - Мы понимаем это, Мелина, но как ты думаешь, почему так мало маггло-волшебных браков? Мы не только редко общаемся друг с другом, но и просто слишком рискованно сообщать магглу о нашем мире только для того, чтобы оказалось, что маггл и ведьма или волшебник идут разными путями, оставляя маггла с опасными знаниями о нас, - объяснила Минерва. - И, оказавшись перед выбором, большинство ведьм и волшебников, столкнувшись с выбором: продолжать плести все более запутанные небылицы о своей жизни и ждать, скоро ли они выйдут замуж, или прыгнуть ногами вперед в котел и выйти замуж за маггла, которого они не особенно хорошо знают, - большинство решают порвать с этим. их связи.
   Мелина, выглядевшая еще печальнее, пояснила:
   - Это не любовная связь.
   Поппи, вспомнив кое-что из того, что сказала Мелина, спросила:
   - Почему он нервничает перед встречей с твоим отцом? Я знаю, что большинство молодых людей немного нервничают из-за этого, но ты тоже сочинил о нем какую-нибудь ужасную историю, чтобы объяснить, почему он до сих пор не встретился с ним, хотя он совсем рядом, в Эдинбурге?
   - Нет, нет, ничего подобного. Просто, ну, у магглов немного своеобразный подход к возрасту, вот и все. Для нас разница в десять или два года ничего не значит, но, очевидно, он боится, что папа подумает, что он "крадет колыбель", как он выразился.
   - Честное слово, Мелина, сколько ему лет? - спросила Поппи, представляя себе морщинистого старикашку, вожделеющего свеженькую молодую ведьму.
   - Не настолько же! Я продолжаю ему это говорить, но он продолжает твердить, что он почти вдвое старше меня. Я говорю ему, что это просто означает, что он знает, как правильно обращаться с дамой.
   - О, ну, тогда все в порядке. Я просто представила, как какой-нибудь древний маггл пускает на тебя слюни, и у меня мурашки побежали по коже, - ответила Поппи, слегка вздрогнув.
   - Нет, Поппи, все не так, - воскликнула Минерва. - Как ты можешь говорить такие безответственные вещи? Ради всего святого, этот человек - маггл, а я люблю магглов не меньше, чем любая ведьма, но это сложно. Не ошибаюсь, пожалуйста, пойми меня правильно, Мелина. Не ошибаюсь, просто все очень сложно. Все становится еще сложнее из-за того, что он старше. Минерва подняла руку, заставляя Поппи и Мелину замолчать. - Дело не в том, что он пожилой человек, а в том, что он пожилой маггл. С возрастом магглы становятся все менее и менее непредубежденными, хотя, я полагаю, это можно сказать о ком угодно, но хуже всего то, что продолжительность жизни мужчин-магглов очень мала. Ведь вы двое могли бы пожениться на следующей неделе, и у вас было бы такое чувство, будто вы просто повернулись и - пуф!- он мертв!
   Мелина, казалось, была поражена словами Минервы и потеряла дар речи.
   - Ну же, - с нажимом произнесла Поппи, - все не так уж и плохо! Сколько же лет Бреннану" около сорока?
   - Тридцать девять, - с несчастным видом спросила Мелина.
   - Чушь собачья! Это ерунда! У него в запасе еще десятки лет! Ты, без сомнения, переживешь его, если не случится чего-то необычного, но этого и следовало ожидать. Ведьмы часто переживают своих мужей. И кто-то продолжает жениться снова, кто-то нет, но я сомневаюсь, что их мнение о том, следовало ли им выходить замуж или нет, в первую очередь зависит от того, когда умерли их мужья - нет, это зависит от того, каким мужем он был. И подумайте об этом, Мелина, Минерва: любой из нас может завтра погибнуть в результате несчастного случая, или подхватить какую-нибудь ужасную, неизлечимую болезнь, или еще что-нибудь в этом роде. Ни для кого из нас нет гарантии, что мы доживем до следующего дня, не так ли? Но говорим ли мы: "О, просто нет смысла что-либо делать, потому что завтра мы можем умереть?" Нет! Потому что мы можем умереть, а пока живем!"
   Минерва повертела в руках кусочек печенья, оставшийся на ее тарелке.
   - Знаешь, Мелина, я думаю, Поппи права, - медленно произнесла она. - Я просто беспокоюсь, что ты будешь несчастна или что ты навлечешь на себя неприятности. Я ничего не могу с собой поделать, я забочусь о тебе.
   Мелина вздохнула.
   - Я знаю, Минерва. И не то чтобы я не была в курсе всего, что ты сказала, я просто старалась не думать обо всем этом. Для меня самое худшее - это придумывать истории, и я надеялся, что у вас найдется простое решение этой проблемы.
   - Нет, не думаю. А ты, Поппи? - Когда Поппи покачала головой, Минерва продолжила: - Позволь мне немного подумать об этом и провести небольшое исследование. Тем временем, ты уже рассказала своему отцу? Нет? Что ж, тогда, я думаю, это первое, что тебе следует сделать. Тогда, я думаю, тебе следует устроить им встречу - может быть, поужинать в хорошем ресторане; Мердоку все равно подойдет его хороший синий костюм. Тогда пусть Бреннан отвезет тебя обратно в ту квартиру, а твой отец отправится домой один. К счастью, Мердок умеет общаться с магглами, и если вы находитесь в общественном месте, у вас не должно быть слишком большой возможности оступиться и сказать что-нибудь не то. Однако мне интересно, чем, по твоим словам, Бреннан зарабатывает на жизнь твой отец.
   Мелина слегка покраснела.
   - Я сказала ему, что он был химиком в Лондоне, и его уволили за некомпетентность, так что он живет на деньги от маминой страховки, и, пожалуйста, не злись на меня, папа и так будет злиться! - закончила она, задыхаясь.
   Минерва просто бесстрастно посмотрела на Мелину, а затем расхохоталась. Через мгновение к ней присоединились две другие ведьмы.
   - О, боже, Мелина, ты всегда умеешь разочаровать! - хихикнула Минерва, пытаясь отдышаться и вытирая слезы смеха со щек. - Хотела бы я быть мухой на стене, когда ты расскажешь это своему папе!
   - Хм, Мелина, как много ты на самом деле рассказала Бреннану о предполагаемом увольнении твоего отца? - спросила Поппи.
   - На самом деле, немного. Я веду себя так, будто для меня это неудобная тема, и он не настаивает. Я не хочу вдаваться в подробности, чтобы он не заинтересовался и не стал расспрашивать о нем в Лондоне. Он, должно быть, знает других химиков, которые там работают. Все может рухнуть, если он узнает, что я лгу ему об этом. Мне уже приходилось уклоняться от ответа на вопрос о моей предполагаемой курсовой работе в Лондоне. К счастью, я достаточно прочитала по маггловской медицине, чтобы говорить так, будто я закончила один или два семестра.
   - Ну, предположим, ты скажешь ему, что это не ошибка твоего отца, а что он взял вину на себя за какого-то другого парня, которому нужно было кормить молодую семью, или что-то в этом роде? Что, по его мнению, это была одноразовая ошибка, из которой молодой человек извлек урок, и он не хотел, чтобы он и его семья страдали от этого всю оставшуюся жизнь, а? Надеюсь, вы не сделали эту ошибку смертельной.
   - О, нет, я сказала, что он просто неправильно дозировал лекарство, и пациентка приняла его недостаточно, и ей стало хуже, пока врач не обнаружил, что она получает недостаточное количество лекарства.
   - Что ж, тогда все не так уж плохо, - сказала Поппи. - Но сейчас нам действительно пора идти. Ни один из моих талисманов не согрелся, пока мы здесь сидим, но в замке уже время ужина, так что нам пора возвращаться.
   - Хм, я удивлена, что после выходных в Хогсмиде никто не заболел от сладостей "Сладкого королевства". Я сомневаюсь, что студенты будут сытно ужинать сегодня вечером, и они будут такими уставшими, что у них может не хватить сил на какие-либо неприятности! - добавила Минерва, когда они попросили оплатить счет.
   - Какие у тебя талисманы, Поппи? - спросила Мелина, пытаясь разглядеть их через стол.
   - О, профессор Дамблдор подарил их мне, когда стал директором. Видите ли, он всегда считал, что я слишком привязана к замку, даже когда никто не болел, потому что несчастные случаи могут случиться в любое время. Всякий раз, когда я хотел попасть в город, я должен был сообщать помощнику директора, которым он был, как вы знаете, список мест, куда я направлялся, и когда я собирался быть в каждом из них. Если мне приходится планировать, сколько минут я провожу в каждом магазине после обеда, это значительно снижает время, затрачиваемое на походы по магазинам! Кроме того, я никогда не чувствовала себя спокойно, когда уходила из дома больше чем на несколько часов. Однако с этим браслетом-оберегом со мной можно связаться из кабинета директора в любое время, когда я покину территорию Хогвартса. Поппи вытянула запястье, демонстрируя свой браслет. - Котел означает, что произошел какой-то несчастный случай при приготовлении зелий, палочка означает, что было задействовано заклинание, метла означает, что это случайная травма, поскольку многие из них связаны с квиддичем. Если шапка нагревается, значит, это студент; если книга нагревается, значит, это сотрудник. А перо означает, что это чрезвычайная ситуация.
   - Почему именно перо? - спросила Мелина, когда они выходили из ресторана.
   - Наверное, потому, что птицы летают, - ответила Поппи.
   Все трое направились вниз по главной улице, и Мелина сказала, что прогуляется с ними до "Трех метел", поскольку оттуда она планировала отправиться домой по камину, а не аппарировать в третий раз за день. Три женщины прогуливались по свежевыпавшему снегу, который выпал, пока они были у мадам Паддифут, и болтали, Мелина сказала, что последует совету Минервы и Поппи и скоро отправит им обеим сову. Когда они приблизились к "Трем метлам", то увидели двух человек, выходящих из них, и тепло освещенную комнату за ними. Одна из двух фигур явно принадлежала Дамблдору, другая - ведьме. Когда они повернулись, чтобы направиться к замку, ведьма, казалось, слегка поскользнулась на снегу. Директор протянул руку и подхватил ее, прежде чем она упала, затем он согнул локоть, предлагая руку, за которую она ухватилась.
   - Значит, он все тот же, милый, галантный профессор Дамблдор, - с улыбкой сказала Мелина, ее щеки порозовели от холода.
   - Ты всего несколько лет как закончила школу, Мелина, а чего ты ожидала? Что у него выросла лишняя голова и он начал плеваться на улицах или что-то в этом роде? - раздраженно спросила Минерва.
   - Да что на тебя вообще нашло? Я просто хотела сказать, что было приятно повидаться с ним раньше, вот и все. И то, что я увидела его сейчас, напомнило мне об этом.
   Поппи, надеясь предотвратить какую-нибудь странную семейную ссору, вмешалась и сказала:
   - Приятно видеть, что директор школы уделяет немного времени себе. Он редко это делает. Я не знаю, как это еще не сказалось на его здоровье. Однако я удивляюсь, что и он, и Герти могли отсутствовать в замке во время ужина. Обычно он настаивает на том, чтобы кто-то из них присутствовал на каждом приеме пищи, а лучше обе. Профессор Гэмп - его новый заместитель, - объяснила Поппи, обращаясь к Мелине.
   - Ну, это просто не наше дело, не так ли? Мы не управляем школой и не следим за их жизнью. И я случайно узнала, что сегодня вечером каждый факультет устраивает ужин в своих отдельных гостиных в качестве особого угощения после выходных в Хогсмиде. Я знаю, потому что Гораций и Вильгельмина жаловались на это профессору Гэмпу, - сказала Минерва, присмотревшись к паре повнимательнее и убедившись, что Поппи была права относительно личности второй стороны. - Они сказали, что для них всегда было дополнительной работой следить за общими комнатами, когда они это делали. Ну, это просто не наше дело, не так ли? Мы не управляем школой и не следим за их жизнью. И я случайно узнал, что сегодня вечером каждый факультет устраивает ужин в своих отдельных гостиных в цев.
   Они подошли к "Трем метлам", и Мелина остановилась, глядя на двух женщин, стоявших рядом с ней.
   - Я знаю, что для вас уже поздно, но не найдется ли у вас времени выпить по стаканчику, прежде чем я уйду? Пожалуйста? - попросила она.
   Поппи заколебалась. В такой вечер, как сегодня, было бы неплохо выпить теплого сливочного пива.
   - Нет, Мелина, извини, нам с Поппи пора возвращаться в замок. То, что у меня был выходной, не значит, что я не забросила много работы. И я, пожалуй, загляну в Гриффиндор и спрошу, не нужна ли помощь Граббли-Планку.
   - Хорошо, Мин. Большое спасибо вам обоим за то, что выслушали меня и дали совет. Я просто надеюсь, что не слишком все запутала. - Мелина крепко обняла свою тетю, которая тепло обняла ее в ответ, затем повернулась к Поппи и тоже быстро обняла ее. - Я так рада, что Минерва наконец-то познакомила нас. Надо будет как-нибудь собраться и поговорить обо всех тех скучных и отвратительных вещах, о которых она не позволила нам поговорить сегодня днем!
   Минерва улыбнулась, а Поппи рассмеялась, сказав, что с удовольствием встретилась бы как-нибудь, когда позволят их расписания, а затем добавила, что Мелина может заглянуть в лазарет Хогвартса в любое свободное время - возможно, ей придется заставить ее поработать, если она будет занята, но в любом случае ей будут рады.
   - Я бы с удовольствием, Поппи! Мелина радостно улыбнулась своей новой подруге.
   - Что ж, тогда я просто попрошу директора школы внести тебя в список приглашенных на постоянное время - если только ты не хочешь этого, Минерва?
   - Нет, нет, она практикантка-целительница и пришла навестить тебя; я думаю, ты более подходящий человек, чтобы обратиться с такой просьбой. Хотя, если ты не зайдешь навестить меня, я буду серьезно ранена! - Добавила Минерва, обращаясь к своей племяннице.
   Мелина рассмеялась и быстро поцеловала тетю в щеку, прежде чем поспешить в тепло паба следом за ней. Остальные двое продолжили свой путь по улице в направлении Хогвартса.
   - Хочешь аппарировать к воротам? - спросила Поппи. - Сегодня на улице очень холодно.
   - Ты мог бы произнести Согревающее заклинание, если тебя это действительно беспокоит, - несколько рассеянно сказала Минерва. - Но нет, я думаю, мне бы хотелось прогуляться. Ты можешь идти, если хочешь. У меня был напряженный день, и, честно говоря, я бы не возражала против тихой прогулки до замка.
   - Ну, - Поппи заколебалась.
   - Продолжай, правда. Если ты не обидишься, в таком случае, не стоит. Я рада твоей компании, но не буду возражать, если ты пойдешь впереди.
   - Хорошо, если ты уверена. Тогда увидимся завтра за завтраком? - Спросила Поппи, зная, что ее подруга действительно не возражала бы против прогулки по холоду до ворот.
   - Возможно. У меня действительно много работы, которую нужно закончить к понедельнику, так что я, пожалуй, выпью чашечку чая у себя в комнате.
   - Тогда ладно. Но не мешкай, слишком холодно! - С этими словами Поппи аппарировала к воротам. Было слишком темно, чтобы Минерва могла разглядеть ее впереди; она едва могла различить тусклые фонари, висевшие по обе стороны ворот.
   Она продолжила свой путь, радуясь тишине. Когда снова пошел снег, она задумалась, что же ее так беспокоит, потому что что-то было не так. Ее раздражали замечания Поппи о директоре и Гертруде, но и кое-что еще... Она решила, что не будет об этом думать; в конце концов, именно она сказала, что то, что делает Дамблдор, их не касается. Кроме того, возможно, ее беспокоило отношение Граббли-Планк. Она была деканом факультета Гриффиндор уже больше года, но, похоже, до сих пор не знала всех их имен. И это несмотря на то, что она преподавала каждый год со второго по пятый курс, а это означало, что ей нужно было выучить имена только десяти первокурсников, поскольку она либо преподавала, либо обучала остальных шестидесяти или около того. Не только это, но и то, что она досрочно покинула последний матч по квиддичу, а это был матч Гриффиндор - Слизерин; это был напряженный матч, пока гриффиндорский Ловец не поймал снитч в смелом прыжке. Когда игроки огляделись в поисках своей деканши, ее там не было. Но Минерва стояла, приветствовала их и размахивала гриффиндорским знаменем. Возможно, в тот момент она и не вызывала симпатии у слизеринцев, но казалось, что гриффиндорцы стали относиться к ней немного теплее.
   Минерва не хотела недооценивать эту женщину, но она действительно не думала, что Граббли-Планк создана для того, чтобы быть главой Дома. По общему мнению, она была довольно компетентным преподавателем, хотя преподавателем по уходу за магическими существами стала только через год после ухода Минервы, поэтому не знала об этом по личному опыту. Да, она определенно заглянет в Гриффиндор и посмотрит, не сможет ли она помочь. Конечно, сначала она пошла бы к Вильгельмине, если бы та была у себя. В конце концов, она не хотела ее обидеть.
   Приняв это решение, Минерва закончила свой путь через территорию замка. Она заглянет в Гриффиндор, а затем проверит несколько эссе перед сном. Утром она сможет распаковать свою сумку с подарками и начать украшать класс. Минерва чувствовала себя вполне бодро, шагая по свежевыпавшему снегу к дому, думая о разных вещах, которые она сложила в сумку, и не обращая внимания на тихие придирчивые голоса, повторявшие: "У меня назначена встреча" и "и он, и Герти... ушли из замка во время ужина", пока они полностью исчезли.
   Глава 6. Рождение и ожидание
   Резюме:
   Минерва вспоминает, как на пятом курсе она начала узнавать профессора Дамблдора не только как своего учителя трансфигурации, но и как волшебника, у которого много ролей и обязанностей, в том числе и как "генерала" Дамблдора.
   Начало второй части.
   Персонажи этой главы: Минерва Макгонагалл, Блампа (домовой эльф Хогвартса), а также юная Минерва и профессор Дамблдор.
   Текст главы
   Баннер "Разрешаем недоразумение"
   ЧАСТЬ ВТОРАЯ
   VI: Ожидание.
   Когда Минерва вошла в свою каюту, прошептав пароль "альвариум альбом", на сердце у нее было тяжело, глаза жгло, а в горле пересохло. Она последует совету Поппи и примет теплую ванну, но ей следовало бы попросить у нее какое-нибудь успокаивающее зелье или, по крайней мере, легкое ободряющее заклинание. Вздохнув, она поняла, что ни то, ни другое не принесло бы большего, чем временное и искусственное облегчение. Она сняла верхнюю одежду, повесив ее на маленькую скамеечку перед туалетным столиком, и пошла в ванную, чтобы налить ванну. Хотя она и не была такой изысканной, как ванная старост, которой она пользовалась в последние годы своей студенческой жизни, она все равно была прекрасной, с красивыми изразцами на стенах, изображающими различные сцены из истории волшебства - большинство из них были посвящены деяниям ведьм, как она поняла через несколько дней после прибытия в замок той зимой.
   В ванне было несколько кранов, каждый со своим управлением, которое можно было регулировать вручную или с помощью волшебной палочки. Она наклонилась и отрегулировала краны горячей и холодной воды, чтобы наполнить ванну, затем повернулась к другим кранам, расположенным по одну сторону ванны. Обычно вечером она использовала масло для ванны с ароматом розы, а утром - яркую, игристую цитрусовую смесь, но сегодня она отрегулировала краны с лавандой и розмарином, чтобы вода слегка пахла.
   Сделав это, она вернулась в свою спальню и крикнула:
   - Блампа! - В комнату заглянул домашний эльф.
   - Мисс профессор Минерва, мэм, ничего не желает? Блампа очень рада услужить профессору, мэм! - Блампа практически дрожала от радости, что ее позвали. Другие домашние эльфы дразнили ее и говорили, что она, должно быть, не очень хороший домашний эльф, потому что ее новый профессор почти никогда не вызывал ее по каким-либо делам.
   - Да, Блампа, пожалуйста. Я бы хотела большой чайник горячего чая. Апельсинового пеко, крепкого. И молоко, без сахара.
   - О, мисс профессор Минерва, мэм!! Блампа так рада принести мисс профессору чай! - Услышав это, Блампа буквально запрыгала от радости. - Но, может быть, мисс профессор захочет немного меда к чаю? Блампа знает, что это очень вкусный мед. И очень полезен при болях в сердце и горле, мисс профессор, мэм!
   Минерва напряглась. Ноющее сердце и больное горло, подумала она. Что знает это существо? Их слишком много в замке; кто знает, о чем они говорят на кухнях?
   - Почему ты предлагаешь мне мед, Блампа? Я просила без сахара.
   Настроение Блампы, казалось, испортилось из-за холодного тона Минервы.
   - Мед сладок только как сахар, но хорош для чая, когда ведьме грустно. Блампа знает. Блампа видит, что многие грустные ведьмы и волшебники чувствуют себя лучше, когда пьют чай с хорошим медом. Блампа считает, что мисс Профессор тоже могла бы попробовать хороший мед к чаю мисс Профессор.
   Минерва расслабилась. Конечно. Блампа просто почувствовала, что Минерва была не в себе в то утро.
   - Очень хорошо, Блампа. Принеси мед к чаю, но не добавляй его в него! Я буду принимать ванну. Вы можете принести его мне туда.
   - Да, мэм, мисс профессор! - ответил Блампа, снова задрожав в предвкушении того, что сможет что-то предложить.
   - Спасибо, Блампа, это все.
   Блампа выскочила, а Минерва вернулась в ванную, где краны автоматически закрылись. Минерва сняла туфли, носки, нижнее белье, сорочку и трусики, бросив их на пол у двери. Она вздохнула и забралась в теплую ванну. Хотя было начало июля и в ее комнатах было тепло от послеполуденного солнца, в замке все еще было прохладно. Она наколдовала мягкую махровую подушку и откинулась на нее. Как раз в тот момент, когда она снова начала прокручивать в голове события этого утра, Блампа появилась снова, держа перед собой большой поднос. В дополнение к чаю Блампа принесла тарелку с песочным печеньем и имбирными тритонами.
   - Спасибо, Блампа, но я просила только чай.
   - Блампа хочет, чтобы мисс профессор Минерва была счастлива. Мисс профессор Минерва любит песочное печенье, а имбирные тритоны очень хороши для мисс профессор, и у них приятный вкус.
   Минерва, никогда прежде не пробовавшая ничего "вкусного", решила не спорить с Блампой. Она подумала, что для одного дня у нее и так было достаточно неприятных встреч.
   - Спасибо, Блампа.
   Блампа снова высунулся из-за стола, и Минерва потянулась к подносу, который все еще висел на удобной высоте. Она налила немного молока на дно своей чашки, а затем добавила дымящийся золотистый чай. После недолгого колебания она добавила немного меда и размешала его. Как только она сделала первый глоток, Блампа появилась снова, удивив ее.
   - Боже мой, Блампа, ты меня напугала! Я больше ни о чем не просила, - сказала она, глядя на стопку пушистых полотенец, плавающих позади домового эльфа.
   Глаза Блампы наполнились слезами.
   - Блампа хочет услужить мисс профессору Минерве. Блампа хочет, чтобы ее профессор Минерва была счастлива!
   Минерва мысленно застонала. Проклятые домашние эльфы! У домашних эльфов Макгонагалл не было всех этих раздражающих привычек - Фвиски надавал бы по ушам любому эльфу, который начал бы плакать из-за пустяка, - и никто из них не разговаривал в такой раздражающей манере, говоря о себе только в третьем лице и никогда не обращаясь к ведьме или волшебнику на "ты". Нет Макгонагалл очень долго бы это терпела.
   - Все в порядке, Блампа. Ты просто напугала меня. Я не ожидала тебя увидеть. Если ты заплачешь, я буду очень расстроена, Блампа!
   Блампа перестала шмыгать носом и слабо улыбнулась.
   - Вот так-то лучше. Я вижу, ты принесла полотенца. Можешь оставить их здесь, прежде чем уйдешь.
   - Да, мисс профессор Минерва, мэм. - Блампа снова начала слегка дрожать.
   - На сегодня все, Блампа. Пожалуйста, не приходи сегодня, пока я тебя не позову. - Минерва знала, что ей нужно быть точной в этом вопросе; после прибытия в Хогвартс в декабре она однажды сказала эльфийке не возвращаться, пока она ее не позовет, и Минерва была озадачена, почему ее белье скапливается в корзине, а не похоже, чтобы в ее комнатах убирали. Она позвонила Блампе, чтобы спросить, почему. Блампа начала стонать и плакать, говоря, что ждала, пока ее позовут.
   - Блампа ждет, мисс профессор Минерва, мэм. Блампа все ждет и ждет. - С тех пор Минерва всегда уточняла, как долго Блампа должен ждать, прежде чем вернуться без приглашения.
   - На этом все, Блампа. И спасибо тебе за чай. Он очень вкусный.
   Блампа Аппарировала в тот момент, когда она прыгала от радости, услышав похвалу своего профессора.
   Минерва снова откинулась на спинку стула, потягивая чай и расслабляясь в теплой воде ванны. Разговор с Поппи очень помог, подумала она, но она все еще не знала, что скажет или сделает при следующей встрече с профессором Дамблдором. Альбус, мысленно поправила она себя. Вскоре после того, как она покинула Хогвартс, он настоял, чтобы она обращалась к нему по имени. Он предлагал это и раньше, когда она была на шестом курсе, сказав, что не возражал бы, если бы она называла его по имени, когда они были наедине - в конце концов, рассудил он, она была совершеннолетней, и они тесно сотрудничали над несколькими проектами. В то время она вежливо отказалась по причинам, которые не назвала ему, сказав вместо этого, что не считает это хорошей привычкой, когда ей нужно будет помнить, как правильно обращаться к нему на публике в течение следующих полутора лет. Он не настаивал на этом вопросе, хотя и казался немного разочарованным.
   Минерва вздохнула и потянулась в ванне. Это была прекрасная ванна, зачарованная так, что вода в ней оставалась прежней температуры, и ее обитателю не приходилось постоянно произносить согревающие заклинания. Тем не менее, Минерва редко отмокала подолгу. Она допила первую чашку чая, затем налила вторую, снова добавив немного меда. Сделав несколько глотков, она подумала, что чай с медом и теплая ванна действительно помогают расслабиться настолько, чтобы справиться со своими проблемами. Однако, как только она подумала об этом, ее слова насмешливо прозвучали в ответ: "На хрен Альбуса Дамблдора". И на хрен его дурацкую бороду тоже!
   Ее глаза наполнились слезами; она крепко зажмурилась, и горячие слезы потекли по щекам. Как она могла такое сказать? Она поставила чашку обратно на поднос и всхлипнула. Несмотря на то, что она сказала Поппи, она прекрасно понимала, что дело не только в уважении. Она никогда не позволяла себе думать об этом, обдумывать это, анализировать или, Боже упаси, питать какие-либо надежды на этот счет, но это было так. Это было то, что она чувствовала к Альбусу. Это было то, что она чувствовала, находясь рядом с Альбусом. Это было то, что она чувствовала, просто зная его. Это чувство никогда не было четко определено, с тех пор как она впервые осознала его. Она избегала Его - избегала не только думать об этом, но и чувствовать, насколько это было возможно. Всякий раз, когда оно возникало, она решительно подавляла его. Когда она стала старше, это стало проще - пока она не приехала преподавать в Хогвартс. За предыдущие десять лет это чувство никуда не делось, хотя иногда казалось, что оно дремлет; но потом она снова видела Альбуса или получала от него сову, и Минерва остро осознавала, что Оно все еще здесь, как бы ей ни хотелось, чтобы этого не было.
   За первые годы, что Альбус был ее учителем трансфигурации, она узнала его так хорошо, как любой ученик мог бы узнать своего учителя в Хогвартсе, и лучше, чем она знала кого-либо другого. Он заботился о ней и поощрял ее. Под его руководством она смогла изучить все темы трансфигурации, которые разожгли ее воображение и развили интеллект, и под его руководством она постоянно добивалась значительных успехов. Шли годы, маггловская война в Европе разгоралась все сильнее, а война волшебников обострилась до такой степени, что даже самые ярые британские волшебники-изоляционисты признали, что безумный волшебник Гриндельвальд угрожает не только континенту, но и Англии. Не говоря уже о том, что по мере продолжения маггловской войны она все больше затрагивала и волшебную Британию.
   Тогда, на пятом курсе, Минерва впервые увидела в Альбусе нечто большее, чем просто еще одного взрослого и своего любимого учителя в Хогвартсе. Он отменил их встречу с преподавателями в пятницу днем, объяснив это тем, что у него были дела вне школы, но он предпочел бы остаться и встретиться с ней. Она кивнула, округлив глаза, думая о слухах, которые ходили среди студентов: их профессор Дамблдор участвовал в Военных действиях, и Министерство полагалось на него, чтобы найти Гриндевальда и остановить войну. Когда Минерва впервые услышала этот слух, ее сердце наполнилось гордостью за то, что министерство полагается на ее профессора Дамблдора. Однако через некоторое время эта гордость сменилась беспокойством, когда она увидела, что он входит в класс с еще более усталым видом. Его редко можно было увидеть за завтраком или ужином, и его никогда нельзя было найти по выходным, даже когда был матч по квиддичу; хотя он еще не пропустил ни одной игры Гриффиндора и болел за него с таким же энтузиазмом, как и всегда, он всегда приходил к началу матча и уходил, как только он заканчивался все кончено.
   Поэтому, когда он сказал ей, что их пятничное занятие отменяется, она храбро сглотнула и сказала:
   - Все в порядке, профессор. Я исправлю это самостоятельно. И еще есть несколько второкурсников, которые просили меня помочь им с домашним заданием по трансфигурации. Можно нам воспользоваться вашим классом?
   - Да, конечно, можешь, Минерва, - подмигнул Альбус. - На самом деле, я сомневаюсь, что мы сможем продолжить наши пятничные дневные занятия еще какое-то время. Пожалуйста, не стесняйся пользоваться классной комнатой. Я установлю для тебя пароль, чтобы ты могла пользоваться им и в другое время. Каким бы ты хотела, чтобы это был пароль, моя дорогая? - спросил он с улыбкой.
   - Ожидаемо, - ответила Минерва, думая о своих надеждах на войну и беспокойстве за своего профессора. Надеяться и ждать казалось правильным как окончания войны, так и возвращения ее профессора Дамблдора.
   - Очень хорошо, моя дорогая, надеюсь, так оно и будет. Я, конечно, верю, что ты будешь ответственно относиться к учебе, но постарайся не пропускать комендантский час, если это вообще возможно, - сказал он, улыбаясь своей лучшей ученице.
   Минерва покраснела, вспомнив, как несколько дней назад он застал ее в библиотеке в два часа ночи, склонившейся над книгой. Она пообещала мадам Перлекте, что вернется всего на несколько минут, и добродушная пожилая библиотекарша взяла с нее обещание плотно закрыть дверь перед уходом, чтобы восстановить защиту на ночь. На самом деле она не собиралась оставаться здесь так надолго, но когда Минерва погружалась в книгу, ее не беспокоило даже громкое проклятие; в этом она была похожа на своего отца. Итак, в два часа ночи она проснулась в очень темной библиотеке, профессор Дамблдор нежно убрал волосы с ее щеки и тихо позвал по имени. Он проводил ее обратно в Гриффиндорскую башню, но только после того, как принес на кухню горячего шоколада для них обоих. Как только им принесли горячий шоколад, покрытый горками взбитых сливок, Дамблдор отпустил домашних эльфов.
   Минерва еще раньше заметила, что Дамблдор был одет в дорожный плащ темно-коричневого цвета с прикрепленным капюшоном того же цвета и пару темно-коричневых сапог. Однако, что было еще более необычным в его одежде, чем тусклый оттенок, так это то, что под плащом на нем были брюки, и когда он откинул плащ, чтобы сесть за кухонный стол, она смогла разглядеть что-то похожее на форму маггловской армии. Она не могла не вытаращить на него глаза.
   - Итак, вам нравится мой выбор наряда, мисс Макгонагалл? - спросил он тихо, но с нежной улыбкой.
   - Э-э, все в порядке. - Минерва покраснела. Что она должна была сказать? - Ты его трансфигурировал? - Для нее самой это прозвучало глупо, но Альбус ответил ей совершенно серьезно.
   - Нет, моя дорогая, это совершенно искренне. Конечно, звание и право носить его в какой-то степени поддельные, но премьер-министр полагал, что предоставление мне формы - и соответствующих удостоверений - будет полезно в любое время, когда мне понадобится сотрудничать с маггловскими силами.
   - Кто? Премьер-министр? Вы имеете в виду Черчилля? - Теперь Минерва вытаращила глаза еще больше. Даже в волшебном мире слышали об Уинстоне Черчилле, и его речи транслировались по волшебному радио в то же время, что и по маггловскому. Ходили слухи о его генеалогии и о том, есть ли в нем волшебная кровь, потому что, конечно, его слова были более волнующими, чем можно было ожидать от простого маггла.
   - Да, в "Ежедневном пророке" об этом пишут не так часто, как можно было бы ожидать, но в последние несколько лет Министерство более тесно сотрудничает с маггловским правительством, поскольку оба они осознали, что наши судьбы связаны. Министр Клипеус попросил меня работать напрямую с премьер-министром, поскольку чем меньше в маггловском правительстве людей знают о волшебном мире, тем лучше; в конце концов, эта война когда-нибудь закончится, так или иначе. - Альбус вздохнул, но затем посмотрел на нее и улыбнулся. - Мисс Макгонагалл! У вас чудесные белые усы! Однако для пущего эффекта тебе следует добавить бороду. С этими словами он окунул палец во взбитые сливки, тающие на горячем шоколаде, и, быстро перегнувшись через стол, капнул ей на подбородок.
   Минерва рассмеялась и вытерла лицо салфеткой.
   - Хотя я и хотела бы во всем подражать вам, профессор Дамблдор, боюсь, что борода и усы никогда не подойдут мне так, как вам!
   Они оба рассмеялись и допили свой горячий шоколад. В этот момент ей кое-что пришло в голову.
   - Профессор Дамблдор, форма - это очень хорошая идея, но ни у кого из солдат, которых я видел, не было бород. Разве премьер-министр не подумал об этом?
   Альбус фыркнул.
   - Действительно, он так и сделал, моя дорогая. Он настоял, чтобы я побрился и подстриг волосы. - Минерва была в ужасе от этого. Она не могла представить своего профессора трансфигурации без его длинной рыжевато-седой бороды и распущенных волос. - Но не бойся! Простой взмах моей палочки убедил его, что в таком решительном шаге нет необходимости.
   С этими словами Дамблдор продемонстрировал это, взмахнув палочкой. Внезапно по другую сторону стола сел бритый наголо британский военный офицер. Сначала она подумала, что он использовал сложные чары, чтобы полностью изменить свою внешность, но потом поняла, что это все тот же ее профессор Дамблдор, только с короткими волосами и без бороды. Черты его лица остались прежними, те же мерцающие голубые глаза, острый нос. Теперь она могла разглядеть, что у него правильная форма челюсти и небольшая ямочка на подбородке. Теперь, когда он избавился от бороды и коротко подстриг волосы, его лоб почему-то казался выше. Минерва зачарованно уставилась на нее.
   Дамблдор усмехнулся, увидев ее реакцию.
   - Узнаете своего старого профессора, Минерва?
   - Конечно, сэр! Эм, я хотела спросить, разве у магглов обычно нет шляп в комплекте с формой?
   - Ах, да, моя шляпа. - Он полез в глубокий карман своего плаща и вытащил оттуда очень маленькую шляпу.
   Сначала прикоснувшись к ней волшебной палочкой, чтобы вернуть ей нормальный размер, он надел ее на голову. Затем он полностью сбросил плащ и встал по стойке смирно. - Что ты думаешь об эффекте, моя дорогая? Я прошел проверку?
   Минерва хихикнула, затем встала со своего места и обошла стол, оглядев его с головы до ног. Стараясь говорить как можно более по-военному, она произнесла:
   - Очень хорошо, э-э... - она сделала паузу. - Какое у вас звание? - прошептала она.
   - Я генерал, - прошептал Альбус в ответ.
   - Очень хорошо, генерал Дамблдор, - продолжала Минерва, обходя его с ног до головы. - Ваш галстук нужно поправить. И не забудьте о своих ботинках; армия хороша настолько, насколько хороши ее ботинки! Минерва понятия не имела, откуда это взялось; вероятно, из-за фильма, который она смотрела с одной из своих одноклассниц-магглорожденных, когда они были в прошлом году в гостях и впервые сходили в кино. Он был создан для поощрения гражданского населения и был наполнен героическими, красивыми английскими солдатами и отвратительными, злобными нацистами.
   Они оба рассмеялись. На мгновение, глядя на него, широкоплечего и смеющегося, в своей элегантной униформе, Минерва подумала, что он бы хорошо смотрелся в таком фильме. Он мог бы сыграть одного из опытных солдат, произносящего воодушевляющие речи и ведущего своих людей в бой... Эта мысль заставила ее застыть на месте. Веселье улетучилось. Альбус почувствовал перемену в ее настроении, когда снял шляпу, поправил ее и накинул плащ поверх формы.
   - Что случилось, моя дорогая? - мягко спросил он.
   - Тебе ведь не обязательно идти в бой, вести магглов через окопы или что-то в этом роде? - Минерва попыталась вспомнить, что она знала о маггловской войне, но ничего хорошего из этого не вышло.
   - Я ношу эту форму, чтобы иметь возможность приказать маггловским войскам отойти, если им грозит неминуемая опасность попасть в зону магического конфликта, и чтобы меня можно было воспринимать всерьез, когда я получу разведданные о передвижениях немецких войск. Скорее всего, для меня было бы катастрофой возглавить какие-либо маггловские войска, поскольку я не разбираюсь в маггловской тактике ведения боя, - тихо ответил Альбус.
   Минерва попыталась поверить в его слова, и теперь, когда он прикрыл форму плащом и снял чары, восстановив бороду и волосы, он больше походил на ее профессора Дамблдора. По-прежнему казалось, что он делает что-то небезопасное. Она всегда представляла его сидящим в кабинете в Министерстве магии, указывающим людям, что делать и куда идти, изучающим карты и применяющим заклинания определения местоположения. Это звучало несколько иначе.
   - Но тебе все равно приходится бывать в опасных местах, не так ли? - мрачно спросила Минерва.
   - Опасность окружает нас со всех сторон, Минерва. И она будет только нарастать, если те из нас, кто способен, не сделают то, что должны, чтобы остановить ее. А теперь иди, тебе давно пора спать. Я думаю, вам следует постараться поспать подольше и пропустить первое занятие. Я сообщу вашему профессору.
   Минерва хихикнула, когда они направились к выходу из кухни.
   - Вы и есть тот самый профессор, профессор!
   - Ах, так это я? Тогда мне нужно поговорить с самим собой, - сказал Альбус, мягко подмигнув.
   Они молча поднялись обратно в Гриффиндорскую башню. Как раз перед тем, как они подошли к портрету, Альбус положил руку ей на плечо, останавливая ее.
   - Минерва...
   - Профессор, спасибо вам за горячий шоколад, я ценю это. Я постараюсь никому не упоминать ни об этом, ни о нашем разговоре. Вы нашли меня в библиотеке и сопроводили обратно в Гриффиндорскую башню. - Минерва колебалась. - Разве вы не должны оставить меня после уроков, сэр?
   - Ты сама благоразумие, моя дорогая. Думаю, я тоже буду осторожен. Нет необходимости в наказании. Но постарайся больше не засыпать в библиотеке.
   Она покорно пообещала и отправилась наверх спать, решив, что не пропустит урок трансфигурации этим утром. Если профессор Дамблдор смог прийти после столь позднего пробуждения, то и она сможет.
   Примечание автора: Как вы, без сомнения, заметили, разрешение недоразумений - это очень долгая история. Я мог бы опубликовать это в виде продолжений, но, поразмыслив, я решил сохранить это в виде одной истории, тем более что здесь очень четкая сюжетная линия, а заключительные главы содержат отражения начальных.
   Эта глава, "Рождение и ожидание", знаменует собой начало второй части из девятнадцати частей. Не все части одинаковы по объему, но каждая содержит отдельную часть повествования. Чтобы ознакомиться с оглавлением, в котором указаны девятнадцать частей, посетите мой блог и схему / оглавление. Если бы я разделил RaM на "продолжения" отдельных книг, я бы, вероятно, разделил его на пять, возможно, шесть книг.
   По всему сюжету есть временные рамки, но в набросках/ оглавлении (в моем блоге и ЖЖ) указаны даты для каждой главы, так что вы можете видеть, что действие первых нескольких глав происходит четвертого июля, например, когда рассказывается о персонажах и их ситуации в начале фильма. то лето, а затем и многие последующие главы (например, "Ожидание") возвращают нас назад, чтобы показать развитие отношений Минервы и Альбуса. Действие последней полной главы истории, "Отсортированной", разворачивается с 30 августа по 6 сентября, а бонусный эпилог состоится 4 октября. Таким образом, в то время как общая история охватывает период с октября 1937 по октябрь 1957 года (за исключением фрагмента истории Альбуса, который охватывает события его юности), любовная история, охватывающая лето 1957 года, охватывает всего около двух месяцев, три, если учесть эпилог.
   Краткое содержание содержит несколько спойлеров, но их немного, и, возможно, вам будет интересно ознакомиться с ними.
   Спасибо, что прочитали!
  Глава 7: "У Альбуса"
  Резюме:
   Минерва видит новую сторону своего учителя трансфигурации после того, как он возвращается из одной из своих таинственных поездок по заданию Министерства.
   Персонажи этой главы: Минерва Макгонагалл; юная Минерва, профессор Дамблдор и Уилл Спай (домашний эльф)
  Текст главы
  Баннер "Разрешение недоразумения"
  VII: У Альбуса
  Минерва потянулась за губкой, вспоминая тот вечер на пятом курсе, когда она увидела в Альбусе Дамблдоре нечто большее, чем просто всемогущего взрослого, каким он был для нее. Обмакивая губку в воду, затем выжимая ее и наблюдая, как вода стекает обратно в ванну, она вспоминала подробности.
  Это было поздно вечером в воскресенье, всего через несколько недель после того, как он создал для нее пароль от своего класса. Она ушла в класс, поняв, что в Гриффиндорской башне ей не удастся выполнить ни одной работы, и, не желая беспокоить мадам Перлекту из-за того, что в воскресенье библиотека была открыта позже обычного, решила отнести свои книги в класс трансфигурации, чтобы позаниматься. Она также немного беспокоилась о профессоре Дамблдоре, хотя и не могла ни с кем поделиться этим страхом, поскольку не знала, кому еще ее профессор доверил свою работу в Министерстве.
  После той ночи на кухне мнение Минервы о профессоре Дамблдоре постепенно менялось. Ее первоначальные опасения за его безопасность, когда она увидела его в маггловской форме, улеглись, но на смену им пришли новые. Всегда прилежная ученица, Минерва изучала различные магические войны, которые обсуждались на уроках истории магии, но, поскольку ее интерес всегда был направлен на практическое применение магии в чарах и трансфигурации, она не читала больше того, что требовал профессор Биннс. Честно говоря, она всегда находила занятия по истории скучными - только перечисление дат, мест и необычных имен; это было совсем не то, чего она ожидала от своих детских бесед с отцом. Собственные интересы ее отца, конечно, не были связаны с военным делом, и истории, которые он всегда рассказывал ей, были о ведьмах и волшебниках, которые находили удивительные новые решения ранее неразрешимых проблем или совершали невероятно глупые и опасные поступки в поисках таких решений.
  Однако теперь Минерва внезапно заинтересовалась магическими войнами. Она прочитала все, что смогла, в том числе несколько рассказов из первых рук волшебников, которые участвовали в крупных битвах и выжили, чтобы рассказать об этом. Минерва знала, что война с Гриндельвальдом была непохожа на восстания гоблинов семнадцатого века, поскольку там не было полей сражений с армиями, даже небольшими, расположенными с обеих сторон. В этом отношении нынешняя война больше напоминала небольшие стычки, которые возникали одновременно с маггловской столетней войной. Фракции волшебников объединились с фракциями магглов или просто манипулировали ими в своих интересах и вступали в небольшие, но чрезвычайно неприятные стычки.
  С другой стороны, нынешний конфликт с Гриндельвальдом полностью отличался от всех, с которыми сталкивался волшебный мир за многие сотни лет, потому что там был один могущественный волшебник, собирающий силы с целью подчинить себе весь волшебный мир, а не множество жаждущих власти волшебников, которые сражались между собой за приоритет в четырнадцатом и пятнадцатом веках. В те дни большинству волшебников было довольно легко игнорировать то, что в ретроспективе казалось мелким междоусобным соперничеством. В гораздо более ранние времена, до одиннадцатого века, возвышение жаждущего власти волшебника также приводило к восстаниям и конфликтам, но Минерва мало что могла узнать о каких-либо сражениях. С такими страдающими манией величия, по-видимому, боролись на более личном уровне, с помощью смертельных поединков (соперник обычно умирал храбро и позже воспевался в песнях) или с помощью отравления - с большим или меньшим успехом. Сообщения о магических конфликтах, происходивших до девятого или десятого веков, были настолько перепутаны с войнами маглов и скрыты легендами, которые возникли вокруг них, даже в волшебных версиях историй, что Минерва не смогла извлечь из них ничего полезного.
  Несмотря на то, что Минерва не нашла точных параллелей между войной с Гриндельвальдом и любыми предыдущими конфликтами за последнюю тысячу лет, она с мрачным восхищением и ужасом прочитала все описания сражений волшебников, которые смогла найти в пыльных старых томах библиотеки Хогвартса. Битвы, о которых она читала, варьировались от дуэлей между двумя волшебниками до крупных сражений, в которых на каждой стороне сражалось множество волшебников и ведьм. Несмотря на кошмары, которые начали мучить ее во сне, она почувствовала желание узнать, с какими ужасами сталкивается волшебник в бою. Видения обезглавливания, потрошения и тел, корчащихся от боли, когда их внутренние жидкости вскипают, преследовали ее по ночам. В конце концов, будучи по натуре практичным ребенком, Минерва отказалась от своих поисков, чтобы побольше узнать о таких ужасных конфликтах и о том ущербе, который проклятия могут нанести человеческому телу. В конце концов, ей действительно нужно было выспаться без постоянных кошмаров.
  Вместо этого она каждое утро за завтраком читала "Ежедневный пророк", отгородившись от какофонии, царившей вокруг нее. Казалось, никто не заметил, что она сменила конспекты занятий на газету, и никто не усомнился в ее выборе материала для чтения. От мадам Перлекты она узнала, что библиотека Хогвартса подписана на лондонскую "Таймс", хотя она и приходит с опозданием на день. Очевидно, это была довольно свежая подписка, и, как сообщила мадам Перлекта Минерве, лишь немногие преподаватели когда-либо ее просматривали. Минерва могла читать ее до тех пор, пока не заберет из библиотеки.
  Репортажи в "Таймс" одновременно и восхищали, и отталкивали Минерву. С болезненным восхищением она читала о бомбах, самолетах-истребителях и смерти. Она задавалась вопросом, действительно ли волшебный мир осознает, через что проходит маггловский мир, но предполагала, что в Лондоне все должно быть по-другому, поскольку было бы трудно игнорировать последствия бомбардировки для большого города вокруг них. Той осенью братья и сестры некоторых ее одноклассников-магглорожденных были перевезены на север Англии, чтобы спастись от падающих немецких бомб.
  Так что, хотя Минерва и пыталась заниматься, сидя в тускло освещенном классе трансфигурации тем весенним вечером, она больше думала об учителе, который обычно преподавал там, чем о предстоящих занятиях с совами. Она уже собиралась закончить занятия, когда услышала какое-то движение за дверью. Инстинктивно она потянулась к своей волшебной палочке. Однако, когда дверь открылась, за ней в более ярком свете показался профессор Дамблдор.
  Минерва до сих пор помнила, как у нее перехватило дыхание, когда она увидела, как ее профессор устало покачнулся, прежде чем войти в комнату и закрыть за собой дверь.
  - А, Минерва! Я не ожидал увидеть тебя здесь сегодня вечером. Голос Альбуса звучал твердо, но Минерва видела, что он все еще тяжело опирается на дверную ручку и с глухим стуком уронил сумку на пол.
  - Профессор! С вами все в порядке? Минерва встала, не зная, поспешить ли ей к нему или остаться на месте.
  - Я в порядке, моя дорогоя. Просто устал и немного не в себе. - Дамблдор наклонился и поднял свою сумку, затем выпрямился и подошел к ней, оказавшись в свете единственной свечи.
  Минерва подумала, что никогда не видела, чтобы кто-то из ее знакомых выглядел так ужасно, не будучи больным.
  - Профессор, что вы здесь делаете? Вам следует быть в постели или в лазарете! - Тревога, вызванная его появлением, пересилила ее природную сдержанность, когда она говорила взрослому, что ему следует делать.
  - Поскольку это мой класс, а мой кабинет находится за его пределами, неудивительно, что я здесь. Что касается причины, то я полагаю, что мне нужно прочитать сорок эссе до завтрашнего дня, как я и обещал второкурсникам на прошлой неделе. Альбус проигнорировал предложение Минервы лечь спать.
  Минерва подошла к его столу и отодвинула для него стул. Альбус слегка улыбнулся ей.
  - Спасибо, мисс Макгонагалл. Однако я считаю, что нам нужно больше света. Он взмахнул рукой, и зажглись ближайшие к ним светильники.
  - Извините, профессор, но вы выглядите ужасно. Я знаю, что невежливо так говорить, но это так. У вас что-нибудь болит? - Минерва твердо решила, что, если это так, она позовет медсестру, невзирая на инструкции своего профессора.
  - Нет, моя дорогая. Ну, я действительно подхватил пару приступов - не волнуйся, детка, - но это были легкие удары, ничего особенного. Я просто немного устал. Я приду в себя, как только поужинаю.
  Минерва позвала домового эльфа, который, как она видела, приносил Дамблдору ужин в других случаях.
  - Уилспай!
  Она лишь на секунду задумалась, когда это домашний эльф действительно откликнулся на ее зов - она думала, что ей придется звонить несколько раз, так как она была студенткой, а домашние эльфы редко отвечают студентам.
  - Да, мисс Минерва? Может ли Уилспай обслужить ее?
  Не задумываясь, Минерва сказала деловым тоном:
  - Да, пожалуйста, принесите профессору что-нибудь на ужин. У него будет овощной суп, ростбиф, шпинат со взбитыми сливками, картофельное пюре с подливкой и тыквенный сок; на десерт принесите ему горячий чай с мятой и заварной крем.
  В этот момент вмешался несколько озадаченный Альбус.
  - Принеси два ужина, Уилспай. Я не люблю есть в одиночестве, - добавил он с улыбкой, обращаясь к Минерве.
  После того, как домашний эльф аппарировал, Альбус улыбнулся Минерве.
  - Итак, матушка Макгонагалл, что же определило сегодняшнее меню? Все ваши любимые блюда?
  Минерва закатила глаза, внезапно снова становясь маленькой девочкой.
  - Конечно, нет! Я даже ростбиф не очень люблю. Я просто подумала, что это пойдет тебе на пользу, и, - серьезно закончила она, - восстановит твои силы. И я заметила, что ты ешь шпинат в сметанном соусе, но никогда не ешь его в чистом виде, а моя мама всегда говорит, что шпинат придает сил. После плотной трапезы не стоит есть тяжелый десерт; в заварном креме также есть яйца, так что он полезен для здоровья.
  Альбус тихо рассмеялся.
  - Тогда мне повезло, что ты была здесь, когда я вернулся, иначе я бы съел что-нибудь неподходящее, например, тосты с сыром и шоколадное печенье.
  Альбус поддразнивал ее, но Минерва никогда не возражала, когда он поддразнивал ее, и, похоже, ему понравилось, что она заказала ужин.
  - Что ж, сэр, вам следует помыть руки перед едой, так как она будет всего через несколько минут.
  - Вы правы, матушка Макгонагалл, - ответил он с улыбкой.
  Альбус встал и прошел через свой кабинет в маленькую уборную, о существовании которой Минерва знала, но которой никогда не пользовалась. Она никогда даже не пыталась войти в кабинет профессора, когда его там не было, не говоря уже о том, чтобы воспользоваться его туалетом. Вместо этого, если ей нужно было в туалет, она закрывала класс и шла в дальний конец коридора, в туалет для девочек, а затем возвращалась.
  Альбус вышел из своего кабинета, вытирая руки льняным полотенцем. Некоторые вещи он по-прежнему предпочитал делать без магии; мытье рук было одной из них. Его лицо было розовым и слегка влажным, и Минерва подумала, что его волосы тоже выглядят менее взъерошенными.
  - Ну, так чего же вы ждете, мисс Макгонагалл? Вымойте руки! Вам, знаете ли, не нужно приглашение. Это не четырехзвездочное заведение - Альбус озорно улыбнулся ей.
  Минерва улыбнулась и прошла мимо него в крошечную ванную. Справа от двери был унитаз, а слева - небольшая раковина. На стене висело несколько чистых полотенец, без сомнения, благодаря любезности домовых эльфов Хогвартса. Минерва быстро умылась и вернулась в класс к своему профессору, обнаружив, что он превратил классную парту в небольшой обеденный стол, а два стула - в изысканные обеденные кресла с подушками и подлокотниками. Очевидно, льняное полотенце теперь превратилось в скатерть, а одно из бра - в канделябр.
  Альбус встал, когда она вошла в комнату, и отодвинул для нее стул от стола.
  - Может, это и не четырехзвездочный ресторан, но мы делаем все, что в наших силах, чтобы леди были рады видеть в ресторане "У Альбуса"! - пошутил он, слегка надавив на спинку стула.
  Минерва тихонько хихикнула. Ей стало интересно, когда же Уилспай вернется с едой. Она чувствовала себя немного неловко, несмотря на то, что училась у профессора Дамблдора почти четыре года и не раз ужинала с ним в этом самом классе.
  - Э-э, профессор? Могу я задать вам вопрос? - Обычно Минерва не предваряла свои вопросы просьбой разрешения, особенно в классе, но она заметила, что ее учитель все еще выглядел усталым и рассеянным.
  - Конечно, моя дорогая, всегда. Альбус помолчал. - Возможно, я не всегда смогу на них ответить.
  - Это не тот вопрос, по крайней мере, я так не думаю, - сказала Минерва. - Просто, даже будучи старостой, мне обычно приходится несколько раз вызывать домашнего эльфа, прежде чем он откликнется, и обычно это не тот, кого я звал. Почему Уилспай пришла, когда я ее позвал?
  - Ах, кроме того, что ты очаровательная ведьма? Спросил Альбус.
  - Я попросил ее присмотреть за тобой, пока ты будешь в классе. - По выражению лица Минервы Альбус понял, что она вот-вот обидится. - Только для того, чтобы присматривать за тобой, а не для того, чтобы докладывать о тебе мне. Я просто хотел быть уверен, что, когда меня здесь не будет, моя дорогая, кто-нибудь будет знать, где ты, на случай, если что-нибудь случится - несчастный случай или что-то в этом роде.
  - О, тогда, я думаю, все в порядке, - сказала Минерва. - Но я очень осторожна. И пока тебя не будет, я бы не стала делать здесь ничего такого, что ты бы не одобрил, - Минерва покраснела, подумав о том, как некоторые девочки воспользовались бы пустым классом, запертым паролем.
  - Я знаю это, Минерва, именно поэтому я доверил тебе твой собственный пароль. В этот момент им принесли ужин, и ни один домашний эльф не сопровождал их, он просто возник перед ними. - Вы знаете, не так ли, что вы также можете получить доступ в мой офис с тем же паролем.
  - В самом деле? Я никогда такого не пробовала, - сказала Минерва, делая глоток тыквенного сока.
  - Нет? Что ж, пожалуйста, не стесняйтесь пользоваться туалетом или читать какие-либо книги. Я не держу в офисе ничего опасного. Я, конечно, надеюсь, что ты не удалишь их без разрешения и не дашь доступ другим, иначе я бы вообще не позволил тебе пользоваться классом, моя дорогая.
  - Спасибо, профессор.
  Пока они ели, их разговор стих. Минерва не была особенно голодна, так как поужинала сама. Альбус, напротив, ел ровно, но, казалось, без особого удовольствия. Минерва наблюдала за ним, пока он ел, и думала о том, каким усталым он выглядит, и задавалась вопросом, какие проклятия задели его и кто их наложил. Будут ли они иметь длительный эффект, несмотря на его беспечное отношение?
  После того, как Альбус приступил к десерту, поглощая его с той же молчаливой сосредоточенностью, с какой он поглощал все остальное, Минерва налила ему мятного чая.
  - Спасибо, Минерва. Мне жаль, что я был не слишком приятной компанией.
  - О, не стоит, сэр! Но, честно говоря, я не могу не волноваться за вас. - Минерва колебалась, не зная, что сказать. Что ж, он пока не обиделся. - Ты знаешь, какое проклятие, э-э, задело тебя? Ты уверен, что не пострадал?
  - Да, и да. Не беспокойся обо мне. Побеспокойся о своих СОВах. Я полагаю, это было то, к чему вы готовились сегодня вечером?
  - Да, профессор. Но я все еще обеспокоена. Вы знаете, что могли бы вернуть эссе позже на этой неделе. Я сомневаюсь, что многие студенты так уж беспокоятся о них, а у вас такой вид, будто вы можете заснуть на ногах.
  - Я устал, но, по крайней мере, начну их читать. Они не такие длинные.
  - Тогда, может быть, я могла бы вам помочь? Я помогала нескольким студентам второго курса с их работой, так что я знакома с тем, о чем вы с ними говорили. Пожалуйста, позволь мне что-нибудь сделать.
  Альбус задумчиво посмотрел на нее, затем сказал:
  - Хорошо. Я дам тебе почитать несколько из них. На отдельном листе пергамента ты напишешь имя каждого ученика, а затем прокомментируешь его работу. Как я уже сказал, это всего лишь короткое эссе, длиной в двадцать пять сантиметров, о разнице между намерением, необходимым при трансфигурации природных неорганических веществ, и намерением, необходимым при трансфигурации неорганического артефакта.
  Поднявшись из-за стола, он преобразовал его обратно в ученическую парту, а канделябр повесил на стену, чтобы он снова стал канделябром-подсвечником. Он взял полотенце, которое тоже приняло свой первоначальный вид, и исчез в своем кабинете. Когда он вернулся с пачкой пергаментных листов, то протянул ей пять из них.
  Без дальнейших разговоров они принялись за работу. Минерве на самом деле нравилось писать комментарии к каждому эссе. Она закончила третье студенческое эссе и посмотрела на Альбуса, готовая поделиться забавной ошибкой, о которой только что прочитал. Вместо этого она остановилась и перевела дыхание, встревоженная тем, что увидела. Ее профессор просто сидел, уставившись в пространство, глаза его были расфокусированы и затуманены, в правой руке он небрежно держал перо. Минерва встала, подошла к нему и забрала перо из его руки.
  - Профессор, профессор. Вам следует лечь спать. Действительно. Я закончу с этим и оставлю у тебя в кабинете. Это не займет много времени, и будет весело - Она увидела, что в его глазах блестят непролитые слезы. Она нерешительно положила руку ему на плечо и сказала еще тише: - Вам нужно немного поспать, если завтра вам предстоит преподавать, сэр. - Минерве хотелось сказать что-нибудь утешительное, но она понятия не имела, что это может быть. Любые обстоятельства, при которых его задело бы множество проклятий, не могли быть хорошими.
  Альбус слегка повернулся к ней.
  - Спасибо, Минерва. Я думаю, вы правы. - Он встал, и она опустила руку. - Мне жаль, моя дорогая, - сказал он.
  - Простите? Пожалуйста, не стоит, профессор. После всего, что вы для меня сделали, самое меньшее, что я могу сделать, - это прочитать вам несколько эссе, - бодро сказала она, стараясь вести себя так, словно только что не видела слез в глазах своего любимого профессора. Она не хотела, чтобы он смущался. - Кроме того, помогая вам, я буду чувствовать, что делаю все, что в моих силах, для военных целей.
  Глаза Альбуса снова заблестели, на этот раз без слез.
  - Ах, вклад в военные усилия - что ж, мисс Макгонагалл, я поручаю вам, по крайней мере, на сегодняшний вечер, помогать мне. Но вы не должны пренебрегать учебой - ваши результаты в СОВ будут определять, какие занятия вы сможете посещать на уровне ЖАБА, и вы знаете, что я считаю важным, чтобы вы продолжали изучать арифмантику, а также трансфигурацию, защиту и Чары. И любые другие на ваш выбор, конечно.
  А, вот и ее профессор Дамблдор вернулся.
  - Да, сэр. Я усердно учусь, не беспокойтесь об этом.
  Альбус написал что-то на клочке пергамента и протянул его ей.
  - На случай, если ты не вернешься в Гриффиндорскую башню до наступления комендантского часа, поскольку, как я полагаю, тебя нет в списке патрульных префектов на сегодняшний вечер.
  С этими словами он взял свою сумку, с легкой улыбкой пожелал ей спокойной ночи и ушел. Следующие несколько часов Минерва усердно работала, записывая свои комментарии к каждому эссе на отдельном листе бумаги и добавляя рекомендуемые оценки в конце каждого комментария. Закончив, она посмотрела на свои результаты и на мгновение задумалась. Она достала записку, которую написал для нее Дамблдор, и просмотрела ее, освежая свою память. Затем Минерва взяла свою волшебную палочку и просмотрела студенческие эссе, перенеся свои комментарии на каждый лист бумаги и сделав свой почерк похожим на почерк профессора. Однако она не добавила ни одного из рекомендованных сортов, решив, что эта операция была достаточно рискованной, поскольку выходила далеко за рамки того, о чем он ее просил. Затем она достала из сумки чистый лист пергамента и написала ему записку:
  "Уважаемый профессор Дамблдор:
  Надеюсь, вы выспались с пользой для здоровья. Я взял на себя смелость записать свои комментарии на студенческих пергаментах, которые вы держите в руках. Это простое заклинание, и я уверен, что у вас не возникнет проблем с его отменой, если мои комментарии окажутся неуместными; Однако я надеялся сэкономить вам немного времени, поэтому, пожалуйста, простите меня, если я доставил вам еще больше хлопот, сделав это. Я включил предлагаемые оценки в исходный лист, содержащий мои комментарии. Я не ручаюсь за их точность.
  Пожалуйста, дайте мне знать, если я могу еще чем-то помочь.
  С уважением,
  Минерва М. Макгонагалл"
  Она положила исправленные пергаменты на его рабочий стол, поверх них - свое письмо, затем закрыла дверь кабинета, собрала свои книги и отправилась в Гриффиндорскую башню. Ей не пришлось воспользоваться запиской, которую дал ей профессор Дамблдор, потому что по дороге она никого не встретила. Добравшись до своей комнаты, она сунула ее в учебник по трансфигурации. Засыпая той ночью, она вспомнила непролитые слезы в глазах профессора Дамблдора и решила сделать все, что в ее силах, чтобы облегчить ему жизнь, зевая и вздыхая, понимая, как мало это, вероятно, значит.
  Глава 8. Проект Минервы
  Резюме:
  
   Минерва вспоминает, как Альбус предложил ей специальный проект в конце пятого курса.
  
   Персонажи этой главы: Минерва Макгонагалл, юная Минерва, профессор Дамблдор
  
  Текст главы
  
  Надпись "Разрешаем недоразумение"
  VIII: Проект Минервы
  Пятнадцать лет спустя Минерва потянулась в ванне и пожалела, что не испытывает по-прежнему того юношеского желания помогать своему любимому профессору. Она покачала головой, встала и вышла из ванны, потянувшись за одним из пушистых белых полотенец, которые принесла ей Блампа. Она рассеянно вытерла ноги, затем поплотнее завернулась в большое полотенце. Кончики ее длинных черных волос были влажными от пребывания в ванне. Призвав волшебную палочку, Минерва машинально высушила их.
  Минерва налила себе последнюю чашку чая из чайника, на этот раз без меда. Сделав глоток, она поставила чашку на туалетный столик в ванной и посмотрела на себя в зеркало. Даже после принятия ванны она могла видеть, как Блампа понял, что в то утро она была не в себе. Каким-то образом, с того момента, как она вышла из своих комнат и направилась в кабинет директора, до того, как она вернулась, у нее появились отечные круги под глазами, и она была уверена, что ее лицо, должно быть, покрылось красными пятнами. Хотя она почти не плакала, слезы, которые она выплакала, и те, что остались непролитыми, оставили свой след на ее лице.
  Минерва намочила фланель холодной водой из раковины и промокнула ею лицо и глаза, желая, чтобы ее лицо как можно скорее пришло в норму, прежде чем предпринимать какие-либо более радикальные меры. Она отпила глоток чая и расчесала волосы, сожалея о том, что заклинание сушки оставило в них столько статики. Закончив расчесывать волосы, она увидела тарелки с печеньем, которые принесла Блампа. Ну, она все еще чувствовала себя немного неуверенно и на завтрак выпила только чай и булочку. Печенье могло бы пойти ей на пользу. Она потянулась за своим любимым песочным печеньем, затем, поколебавшись, взяла имбирный тритон, который, по словам Блампы, был "вкусным". Хорошо, что здесь есть что-то счастливое, раз уж она не была счастливой, едко подумала Минерва. Она откусила кусочек бисквита, обнаружив, что он хрустящий снаружи, но тягучий с патокой внутри. Хм. Когда она жевала, специи согревали ей язык и щекотали небо. Сладкий, но в то же время остро-пряный, одновременно твердый и мягкий. Это то, что Блампа считала "приятным" вкусом? Она, конечно, ела их и раньше, но никогда не испытывала к ним особой симпатии. Съев второй имбирный тритон, она отнесла его вместе с чашкой в спальню, где поставила чашку с блюдцем на туалетный столик и задумалась, что бы ей надеть.
  Доставая трусики, сорочку и чулки из ящика гардероба, она снова подумала о словах, которые Альбус подслушал у нее этим утром. Теперь она уже не просто переживала из-за того, что он услышал их, и не беспокоилась о том, что он подумает о ней, а еще больше беспокоилась о том, как он отреагировал и не причинила ли ему сильную боль. Она села на край кровати, положив рядом с собой нижнее белье. Полотенце соскользнуло с ее плеч, и она сбросила влажную тряпку на пол. Обычно она не бросала одежду или полотенца на пол просто так, не задумываясь, но сегодня была слишком уставшей и озабоченной, чтобы отправить их в корзину для грязного белья.
  Минерва откинулась на спинку кровати, свесив ноги с края, и подумала об Альбусе. Альбус, который был добр к ней с самого детства. Поппи сказала, что, когда она произнесла эти, теперь уже ненавистные, слова, Альбус был похож на маленького мальчика, у которого умер любимый Крап и который пытается не заплакать. Эти мысли свели на нет всю пользу, которую могла принести прохладная фланель, и на глаза навернулись слезы. Она повернула голову и посмотрела на плед, который лежал сложенный в изножье ее кровати. У афганки не было определенного дома: иногда она лежала на своей кровати, иногда на диване в своей маленькой гостиной, иногда перекидывалась через спинку стула, но всегда рядом.
  Минерва протянула руку и нежно погладила мягкую голубую, зеленую и серую шерсть. Это был очень продуманный подарок, типичный для дарителя. Они так приятно провели вечер, когда он дарил ей этот подарок. Она всхлипнула, думая о том, что, вероятно, разрушила их дружбу тем утром из-за своей неспособности сдерживать себя и крайне неудачно подобранных слов. Притянув к себе плед, Минерва прижала его к себе; сильные, мучительные рыдания начали сотрясать ее тело. Перекатившись на бок, она подтянула колени к груди и заплакала так, как не плакала уже много лет. Как она могла так обидеть его, человека, которого так сильно любила?
  Ее слезы утихли. Она достала носовой платок, вытерла лицо и громко высморкалась. До обеда оставалось меньше получаса. Она не могла прийти в таком состоянии. Вспомнив слова Поппи о том, что она выглядит как опытная, собранная ведьма, она поднялась с кровати, встряхнула и снова сложила плед, лишь слегка шмыгнув носом при этом.
  Она натянула нижнее белье, радуясь, что на сорочке есть автоматически настраивающийся поддерживающий амулет. Сначала она подумала, что это излишество - какая ведьма, у которой есть волшебная палочка, не сможет наложить поддерживающий амулет? - но это был подарок от Мелины. Вскоре Минерва оценила удобство того, что ей не нужно было накладывать чары каждый раз, когда она одевалась, и с тех пор приобрела еще несколько. Но это платье было самым красивым: из тонкого белого батиста, с достаточным количеством кружев и петелек, чтобы выглядеть женственно, но не слишком броско, и крошечными перламутровыми пуговицами спереди. К тому же у него был достаточно глубокий вырез, чтобы она могла носить его с любой мантией, а не только с преподавательской.
  Сев за туалетный столик, Минерва вызвала из ванной волшебную палочку. Взглянув на свое покрытое пятнами, опухшее лицо, она решила, что займется своим лицом в последнюю очередь. Несколькими взмахами волшебной палочки она собрала волосы на затылке в тугой пучок. Минерва вздохнула. Слишком туго, слишком строго. И у Минервы разболелась голова. Еще один-два взмаха - и она покончила с пучком и заменила его очень свободным французским завитком, закрепленным несколькими заколками. Он не выдержит матча по квиддичу, даже на зрительских трибунах, но вполне подойдет для обеда в Большом зале.
  Минерва подошла к своему гардеробу и достала легкое платье бледного, зеленовато-серого цвета. Свободные рукава, слегка расклешенные на запястьях, и вырез в форме сердечка делали его более удобным в это время года, чем большинство ее преподавательских мантий, которые она купила в разгар шотландской зимы. Юбка была довольно прямой от талии, а затем слегка расширялась ниже колена. Поверх этого Минерва накинула красное клетчатое платье без рукавов. Она прикрепила к корсажу три плетеные лягушки, затем повернулась, чтобы посмотреть в зеркало. Нет, нет, все не так. Бросив это платье на кровать, она выбрала зеленое клетчатое льняное платье без рукавов, без застежек спереди. Спереди оно было почти таким же длинным, как и другое, и открывало грудь, а затем плавно сужалось к талии. "Этого должно хватить", - подумала она, глядя в зеркало. Она подняла палочку и быстро сотворила несколько заклинаний, чтобы уменьшить отечность и покраснение на лице, а затем скрыть то, что нельзя было устранить.
  Присев на край кровати, Минерва натянула чулки, которые, как оказалось, были заколдованы, чтобы оставаться на ногах без подвязок, затем надела мягкие светло-коричневые туфли. Надевая их, она решила, что не может позволить себе думать об этом в данный момент, поскольку вскоре ей предстоит встреча с Альбусом. С долгим, прерывистым вздохом она поняла, что ей все равно придется подумать об этом в ближайшее время. Она не хотела. Но теперь казалось, что последствия того, что она не справится с этим, будут хуже, чем те выводы, которые она могла бы сделать в конце своего обследования.
  Возможно, ей придется покинуть Хогвартс, так или иначе, но Поппи была права: она не могла просто сбежать в панике. Если она и собиралась уйти, то только по очень веским причинам. Одной неконтролируемой вспышки гнева было бы недостаточно. Если только Альбус так не думал. При воспоминании о том, как Поппи описывала его, будто он "пытался не заплакать", к горлу Минервы снова подступил комок. Она сомневалась, что Альбус уволит ее за то, что она сказала, или даже за свои оскорбленные чувства, но что, если после этого он решит, что не сможет с ней работать? Что, если каждый раз, когда он видит ее, он вспоминает, что она сказала, и ему снова становится больно?
  Минерва могла проклинать себя за то, что причинила ему боль и, возможно, нанесла непоправимый вред их дружбе. Если бы только Он не намекнул на свое нежелательное, неудобное и неуместное присутствие так много лет назад, а потом имел неосторожность осесть и чувствовать себя как дома, и все из-за специального проекта....
  Минерва блестяще сдала экзамены по СОВ, получив "Отлично" по древним рунам, уходу за магическими существами, чарам, защите, гербологии и, конечно же, трансфигурации, и "Превосходит ожидания" по арифмантике, астрономии, истории магии и зельеварению, а также довольно разочаровывающую оценку "Приемлемо" в гадании, что, как только она перестала раздражаться по этому поводу, не беспокоило Минерву, поскольку она все равно не хотела "тратить время на подобную чепуху" в свои новогодние годы. Хотя результаты ее экзаменов были известны только в середине лета, профессор Дамблдор встретился с ней в конце пятого курса, чтобы обсудить ее курсы для новичков. Кроме того, у него был специальный проект, за который, как он надеялся, она тоже возьмется.
  Обсудив, какие предметы Минерва продолжит изучать на шестом курсе, и решив, что, если ее результаты по СОВ будут такими, как ожидалось, она выберет Арифмантику, Древние руны, Заклинания, защиту и трансфигурацию, а также, возможно, уход за магическими существами, Гербологию и зелья, Дамблдор высказал свое предложение.
  - Анимаг? Ты думаешь, я могла бы стать Анимагом? Минерва не знала, радоваться ей, быть польщенной, сомневаться или, возможно, даже испугаться - все слышали истории о ведьмах и колдунах, которые пытались превратиться в животных, но в итоге оказывались в больнице Святого Мунго, иногда на очень долгий срок. Изучение элементарной теории анимагической трансформации на занятиях заинтриговало ее, но профессор Дамблдор направил ее к другим специальным проектам, когда она сказала, что хотела бы побольше прочитать об анимагах.
  - Я определенно верю, что над этим стоит поработать. У тебя врожденный талант к трансфигурации, Минерва; ты также отлично разбираешься в теории, а также обладаешь необходимыми практическими навыками и усердием. Немногие обладают всеми этими качествами в достаточной мере, чтобы на самом деле обрести анимагическую форму. Они могут понимать теорию, но не обладать интуицией, не чувствовать Преображения. Или же они могут обладать врожденным чутьем и теоретической базой, но не обладать необходимыми навыками. Но даже всего этого недостаточно без усердия, заботы, мотивации и упорного труда. Я верю, что у тебя есть все необходимое, чтобы стать анимагом. Но только если ты сама этого захочешь, - добавил Альбус. - Это большая работа, которая потребует от тебя времени и энергии, которые ты мог бы потратить на другие занятия. Я оставляю это на ваше усмотрение.
  - Да, профессор Дамблдор! - Во время его речи страхи и сомнения Минервы исчезли, оставив только волнение и гордость за то, что профессор Дамблдор верил в нее.
  Альбус просиял, глядя на нее.
  - Замечательно! У меня есть для тебя несколько книг, которые ты можешь почитать летом, и несколько упражнений, которые ты можешь выполнить - для них не требуется волшебная палочка, так что их вполне можно выполнять. Я хочу, чтобы вы пообещали выполнять только те упражнения, которые я вам порекомендую, и ничего больше, о чем вы можете прочитать. Если вы действительно хотите попробовать другую технику, пожалуйста, напишите мне и не предпринимайте ничего до тех пор, пока я вам не отвечу. Возможно, меня не будет большую часть лета, но я обещаю, что если у вас возникнут вопросы, я отвечу, как только смогу. Я бы не хотел, чтобы у меня возникала необходимость навещать вас в больнице Святого Мунго!
  - Конечно, сэр! И я постараюсь не беспокоить вас во время каникул - я знаю, что для вас это будет не очень большой праздник.
  - Ты не доставишь мне хлопот, Минерва, и было бы здорово, если бы по возвращении из поездок меня ждало дружеское письмо. Кроме того, я действительно пробуду в Хогвартсе несколько недель в конце июля и начале августа, и, хотя в это время я буду занят школьными делами, я был бы рад получить от вас корреспонденцию".
  - Хорошо, сэр! Есть ли у вас какие-нибудь рекомендации относительно того, что я должна прочитать в первую очередь?
  - Основы трансфигурации животных - вот с чего следовало бы начать, хотя я знаю, что вы уже читали ее, возможно, не один раз. Но теперь вы будете читать ее с прицелом на то, чтобы стать анимагом. Вы также можете прочитать "Укрощение разума", "В поисках зверя", но имейте в виду, что это нестандартная книга, а Вирджил Вортмун был довольно эксцентричным человеком. Я не советую вам пробовать его методы! Однако эту книгу, - сказал Альбус, вытаскивая одну из стопки, которую он взял с полки позади себя, - эту книгу вы, вероятно, захотите читать и перечитывать на протяжении всего вашего проекта.
  Альбус протянул ей книгу "Зарождающееся существо: фокусирование человеческого разума для пробуждения скрытого в нем животного".
  Минерва взглянула на обложку, затем перевернула ее на начало книги. Она хихикнула, затем прикрыла рот рукой.
  - Что-нибудь забавное, мисс Макгонагалл? - спросил Альбус, приподняв бровь.
  - Эм, сэр, вы, случайно, не знакомы с автором? - Спросила Минерва, пытаясь сохранить невозмутимое выражение лица.
  - Ну, на самом деле, да, мы в некотором роде знакомые. Хотя я не поэтому верю, что книга покажется вам ценной. - Альбус ухмыльнулся. - Почему ты спрашиваешь?
  - Хм, просто название немного знакомое, вот и все, сэр. "Апиарус Б. Уайт", сэр?
  - Да, ну, я полагаю, оно немного прозрачное, но в то время я думал, что это умно. Я был молод. - Сказал Альбус, пожимая плечами и улыбаясь.
  Минерва улыбнулась и положила ее обратно в стопку. Там было около полудюжины книг, и Минерве не терпелось их прочитать.
  - А упражнения, которые вы хотите, чтобы я выполняла? Они есть в этих книгах?
  - В "Появляющемся существе" и "Окклюменции" есть их вариации: от прояснения до затуманивания, но я хочу, чтобы вы выполнили конкретные упражнения, которые я для вас написал.
  Когда Альбус полез в ящик стола и вытащил пачку пергаментов, Минерва была поражена его словами.
  - Окклюменция, сэр? Я думала, что учусь на анимага.
  - Подготовительная работа к тому, чтобы стать анимагом, имеет сходство с некоторыми из тех, что требуются для того, чтобы стать настоящим окклюментом, и это выходит за рамки простого закрывания своего разума, - ответил Альбус. - Я думаю, вы лучше поймете, как они связаны, после того, как изучите другие книги.
  - Мне не терпится начать, профессор!
  - У меня есть еще один проект, который я хотел бы обсудить с вами. Я хочу пояснить, что ваше обучение анимагии не будет зависеть от того, согласитесь ли вы на второй проект или нет, хотя я мог бы представить второй только после того, как вы согласились бы на первый.
  - Вы сбиваете меня с толку, профессор. Что вы имеете в виду?
  - Я не буду сейчас вдаваться в подробности, они могут подождать. Я надеюсь, что то немногое, что я сказал, не слишком разожжет твое любопытство, Минерва. Я поднимаю этот вопрос только для того, чтобы подчеркнуть потенциальную важность обучения, которое ты будешь проходить этим летом. Никто не может форсировать процесс превращения в Анимага - иначе он не закончится в больнице Святого Мунго, - однако его можно ускорить. Усердно читая и выполняя упражнения, вы сможете создать надлежащие условия для достижения вашей анимагической трансформации в кратчайшие сроки. Пожалуйста, будь уверена, моя дорогая, что я не стану просить тебя делать что-либо, что подвергнет тебя опасности. Я не хочу, чтобы ты пыталась измениться слишком рано и причинила себе какой-либо вред. Ты понимаешь?
  - Думаю, что да, по крайней мере, настолько, насколько это возможно без вашего подробного рассказа об этом секретном проекте. Почему бы вам не рассказать мне сейчас, профессор?
  - По двум причинам. Первая заключается в том, что, хотя я и хочу, чтобы ты усердно училась, я не хочу, чтобы ты испытывал чрезмерную потребность в этом. Действительно, Минерва, хотя проект, в котором я хотел бы получить твою помощь, является несколько неотложным, он долго ждал своего решения и может подождать еще некоторое время. Во-вторых, я пообещал директору Диппету, что не буду раскрывать вам суть второго проекта, пока не станет ясно, что вы, скорее всего, приобретете анимагическую форму.
  - Директор Диппет? Какое отношение он имеет к этому? Минерва почувствовала себя немного невежливой, задавая этот вопрос, но профессор Дамблдор всегда говорил с ней открыто и поощрял ее задавать вопросы.
  - Ах, в некотором смысле, хотя это и мой проект, он также принадлежит директору Диппету, хотя маловероятно, что он будет в нем участвовать. Поэтому я обсудил его с ним, прежде чем представить вам. Я также думаю, что разумно подождать, поскольку, хотя я твердо верю, что вы способны стать анимагом, в случае, если это займет больше времени, чем мы надеемся, или вы не добьетесь этого, я не хочу, чтобы вы чувствовали себя обремененным перспективой отказа от другого проекта. Если ты будешь прилежен, к концу лета у нас будет более полное представление о твоих анимагических способностях.
  - Как вы думаете, сколько времени это займет, профессор? - Спросила Минерва, уже чувствуя давление, несмотря на то, что не знала, что это за не-срочный-но-неотложный второй проект.
  - Я не знаю. Большинству успешных людей требуется два-три года, чтобы полностью преобразиться в Анимага, если у них есть компетентный учитель. Без него этого вряд ли удастся достичь раньше, чем за три-четыре года, если вообще удастся
  - Три года! - воскликнула Минерва. Она была уверена, что уже читала что-то подобное раньше, но услышать это сейчас, в таком контексте, показалось ей пугающим.
  - Хм, вы не считаете меня компетентным учителем, мисс Макгонагалл? - Спросил Альбус с озорной усмешкой.
  - О, нет, сэр, вовсе нет! Вы более чем компетентны! - Возможно, это прозвучало как слабая похвала, но Минерва внутренне покраснела при мысли о том, что ей придется сказать ему, что он был лучшим учителем, какой только мог быть. Она подумала, что это прозвучало бы как у трехлетнего ребенка.
  Альбус громко рассмеялся над заявлением Минервы, и она улыбнулась.
  - Что ж, моя дорогая, поскольку я более чем компетентный учитель, а ты более чем компетентная ученица, мы можем справиться с этим в более чем подходящее время. Давайте посмотрим, сможем ли мы - никакой спешки! Только усердие!
  Все лето Минерва прилежно изучала тексты для своего анимагического проекта. Она выполняла упражнения каждое утро и вечер, а также несколько раз в перерывах между занятиями. Когда по почте пришли ее оценки за "СОВ", Минерва пробежалась по ним пальцем, чтобы убедиться, что она справилась достаточно хорошо, чтобы пройти те курсы, которые выбрала. Она посмеялась над глупостью прорицания, задумалась, действительно ли ей нужно заниматься зельеварением только потому, что это делали все остальные члены ее семьи, положила пергамент со своими оценками на стол матери, а затем удалилась в свою спальню, чтобы заняться учебой.
  Глава 9: Обеспокоенный отец, успокоенный отец
  Резюме:
  
   Минерва начинает готовиться к предстоящему обучению анимагии, и ее отец обеспокоен этим. Мервин и Альбус встречаются в "Трех метлах", чтобы обсудить обучение Минервы. Мервин дразнит Минерву из-за "неразделенной любви". (Лето 1941 года)
  
   Персонажи этой главы: юная Минерва Макгонагалл, Мервин Макгонагалл, профессор Дамблдор.
  
  Текст главы
  
  Надпись "Разрешаем недоразумение"
  IX: Обеспокоенный отец, успокоенный отец
  Ее семья удивлялась, что Минерва теперь проводит время за учебой в своей спальне, а не в библиотеке, как раньше. Она оставалась в своей комнате, за исключением тех случаев, когда выходила на улицу и сидела, прислонившись спиной к старому дубу, с закрытыми глазами. Она также больше гуляла, чем обычно, и когда ее спросили, почему, она просто пробормотала что-то о том, что ценит природу, и набила рот картошкой, чтобы не обсуждать это. По какой-то причине она не хотела рассказывать своей семье, чем занимается, пока не будет уверена, что сможет измениться. Минерва чувствовала, что разговоры об этом каким-то образом ослабят энергию, которую она вкладывала в это дело. Они также удивлялись количеству сов, которых она отправляла, и тому, как она подпрыгивала, когда приходила почта, быстро выхватывая любое письмо для нее, прежде чем кто-либо еще мог его увидеть.
  По мнению Моргана, когда он приехал навестить ее в конце июля, "девочка страдает от неразделенной любви". Малкольм считал, что она просто взрослеет. Мердок выразил убеждение, что она просто была Минервой, только в большей степени. Ее мать боялась, что она попала под какое-то дурное влияние, читает тексты по черной магии и переписывается с кем-то сомнительным; ее отец отвергал эту версию как столь же маловероятную, как и версия Моргана. Тем не менее, однажды, когда Минерва прогуливалась вдоль высоких скал неподалеку от дома своих родителей, Мервин взглянул на книги, сложенные стопкой на письменном столе в ее спальне. Быстро просмотрев их, он увидел, что большинство из них были учебниками по трансфигурации, посвященными анимагической трансформации. Для Мервина это было почти так же тревожно, как если бы он обнаружил в ее комнате тексты по черной магии. Ему было неловко вторгаться в личную жизнь своей дочери-подростка и рыться в ее переписке, но, возможно, это будет следующим шагом, который ему придется предпринять.
  Когда Минерва вернулась с прогулки, вся раскрасневшаяся от свежего ветра, дувшего с моря, Мервин пригласил ее на минутку присоединиться к нему в кабинете. Когда они сели, Мервин спросил, понравилась ли ей прогулка. После того, как она ответила утвердительно, он спросил, чем она занимается во время своих прогулок.
  - Я просто наслаждаюсь природой, папа, вот и все.
  - Просто наслаждаюсь природой, общаюсь, можно сказать? - спросил Мервин.
  - Я полагаю.
  - И вы больше ничем не занимаетесь?
  - Что вы имеете в виду?
  - Твоя мать беспокоилась, что ты связалась с каким-то Темным волшебником, который сбивает тебя с пути истинного, заставляет читать темные тексты и встречаться с ним на скалах.
  У Минервы отвисла челюсть.
  - что? - Она начала смеяться и смеялась до тех пор, пока слезы не потекли по ее лицу. Наконец она перевела дыхание и сказала своему улыбающемуся отцу: - Это одно из самых нелепых предположений, которые я слышала за всю свою жизнь, папа!
  - Ну, сначала она просто подумала, что ты читаешь темные тексты, но потом, услышав, как Морган заявил, что у тебя, без сомнения, безответный любовный интерес, ей пришла в голову новая идея.
  - Я надеюсь, ты сказал ей, как глупо она себя вела!
  - Да, но мне пришлось пообещать, что я посмотрю книги, которые ты читаешь, Мин.
  - Я бы предпочла, чтобы ты этого не делал, папа. Это специальный проект.
  - Понимаю. И будут ли ваши прогулки как-то связаны с этим специальным проектом?
  - В некотором смысле. Они... успокаивают.
  - Мин, прости, но я просмотрел книги на твоем столе. - Пытаясь предупредить возмущение Минервы, он добавил: - Я только взглянул на те, что на твоем столе; я не заглядывал ни в какие ящики, ни под твою подушку, ни во что подобное.
  - Я не могу поверить, что ты это сделал! Ты мог бы СПРОСИТЬ! Я не прятал их, потому что не думал, что ты прокрадешься и посмотришь на них - и это не какие-то темные тексты, которых мне должно быть стыдно читать! - Минерва разглагольствовала еще несколько раз.
  Когда стало казаться, что она закончила или, по крайней мере, на какое-то время выдохлась, Мервин перешел к делу.
  - Мин, я ничего не сказал твоей матери, но я беспокоюсь. Мне нужно, чтобы ты сказал мне, что не пытаешься стать анимагом.
  Минерва в ярости уставилась на него с каменным выражением лица.
  - О Боже, Мин, ты знаешь, что происходит с ведьмами и волшебниками, которые пытаются стать анимагами без надлежащей подготовки? Я уверен, мы могли бы отвести тебя в больницу Святого Мунго и показать тебе несколько примеров.
  - Кто сказал, что у меня не было надлежащей подготовки? Вы все просто поспешили с выводами, не так ли? Ты, мама, Морган, кто еще? Неужели Малкольм и Мердок пришли к таким же возмутительным и неточным выводам?
  - Нет, Мин. На самом деле, Малкольм сказал, что ты повзрослела, а Мердок сказал, что ты просто остаешься самой собой.
  - Хм, по крайней мере, некоторые люди в этой семье не считают меня сумасшедшей, - фыркнула Минерва. - Папа, неужели ты действительно думал, что я настолько глупа, или невежествена, или безответственена, что просто выйду один на скалы и попытаюсь превратиться в анимага?
  - Нет. Во всяком случае, я надеялся, что нет. Я просто не знал. Обычно ты просто кипишь от восторга, когда у тебя появляется новый проект, а об этом ты никогда ничего не говорила.
  - Хорошо, папа, давай я расскажу тебе, чем я занимаюсь, а потом просто забуду об этом, хорошо? Дождавшись кивка отца, Минерва продолжила: - Профессор Дамблдор считает, что у меня есть способности и усердие, чтобы стать анимагом. Он дал мне эти книги для чтения летом, с инструкциями о том, что прочитать в первую очередь, а также дал несколько специальных упражнений для выполнения. Он был непреклонен в том, чтобы я не выполняла упражнения, которые найду где-либо еще, даже в книгах, которые он мне дал, без предварительной консультации с ним. Он совершенно ясно дал понять, что моя безопасность важна для него, и предоставил мне все необходимое. Лекция Мунго тоже, но из его уст она прозвучала более дружелюбно, чем из ваших. Он собирается оценить меня осенью, когда я вернусь в школу, чтобы посмотреть, каких успехов я достиг и решить, что делать дальше. Я не могу поверить, что вы все думали, что мои письма от профессора Дамблдора были от таинственного Темного волшебника или от какой-то безответной любви, - Минерва закатила глаза.
  Мервин все еще выглядел встревоженным.
  - Я рад, что ты проходишь обучение, Мин, и я верю тебе, когда ты говоришь, что ничто из того, что ты делала этим летом, не было опасным. Я также не сомневаюсь, что профессор Дамблдор беспокоится о твоей безопасности.- Но? - Спросила Минерва, зная, что у ее отца были какие-то сомнения.
  - Но это все равно очень опасно; это необычная часть учебной программы, и на то есть веские причины. Я несколько встревожен тем, что он решил руководить тобой в этом проекте, не получив сначала нашего разрешения.
  - Во-первых, папа, со второго курса у меня были специальные проекты с профессором Дамблдором. Ты знаешь о большинстве из них, потому что я писал домой довольно объемистые письма, в основном о моих проектах. Ты никогда раньше не жаловался, что он не спрашивала твоего разрешения.
  Ее отец перебил:
  - Это было другое, Мин. Это все еще было в рамках, ну, не стандартной учебной программы, но они были логическим продолжением. Я был благодарен, что у тебя был такой человек, как он, который руководил тобой, так как я был уверен, что в противном случае ты бы экспериментировал в одиночку, и кто знает, к каким результатам это привело бы! С другой стороны, анимагическая трансформация очень рискованна, и обычно к ней не прибегают, пока ведьма или волшебник не начнут обучаться трансфигурации, а их учителя обычно заставляют их ждать год и один день, прежде чем приступить к обучению. Я забочусь о тебе, Мин, и не хочу, чтобы ты пыталась сделать что-то, к чему ты не готова. Я просто нахожу все это очень странным и немного тревожащим, что профессор Дамблдор взялся за что-то подобное с тобой. Ты только переходишь на шестой курс.
  - Вы действительно не понимаете. Профессор Дамблдор не стал бы заниматься этим со мной, если бы не думал, что я готова. Он сказал мне об этом. Он сказал, что я не должен испытывать никакого давления по поводу достижения трансформации к какому-либо определенному сроку. И к твоему сведению, папа, этот год и один день важны как для мастера, так и для ученика, потому что гораздо больше уверенности в успехе, если между ними установится связь до того, как они приступят к обучению анимагии. Профессор Дамблдор был моим учителем в течение четырех лет. Он очень ответственный и отличный преподаватель. И он заботится обо мне, так что не пытайся намекнуть, что раз ты мой отец и заботишься обо мне, значит, он обо мне не заботится. Кроме того, ты не забыл, что в октябре я достигну совершеннолетия?
  - Иногда я действительно забываю, что ты больше не моя маленькая Минни, - вздохнул Мервин, снял очки и потер переносицу. - Послушай, я собираюсь сказать твоей маме, что это всего лишь очень увлекательный проект по трансфигурации, и оставлю все как есть. - Минерва вздохнула с облегчением. - Тем не менее, - сказал Мервин, и сердце Минервы упало, она испугалась, что отец вот-вот запретит ей заниматься, - тем не менее, я хочу поговорить с профессором Дамблдором и, возможно, попросить его порекомендовать книгу, которую я мог бы прочитать, чтобы лучше все это понять. Я не хочу тебя задерживать, Минерва. Когда я прочитал ваши письма о некоторых дополнительных заданиях, которые вы выполняете по трансфигурации и чарам, я, честно говоря, был поражен. Знаете, кое-что из этого даже не описано в ЖАБА. Я бы никогда не удивился, если бы ты пришла ко мне через несколько лет и сказала, что учишься на анимага, и, полагаю, сейчас это не должно вызывать удивления. Тем не менее, я смотрю на тебя и все еще вижу свою маленькую Минни-девочку.
  - О, что ж, я не против. В своем последнем письме профессор Дамблдор написал, что пробудет в замке примерно до второй недели августа, а затем ему придется уехать до начала учебного года, так что, если вы хотите отправить ему сову, сделайте это как можно скорее.
  Так Мервин Макгонагалл оказалась в "Трех метлах", сидя за столом напротив Альбуса Дамблдора. Все знали, кто такой Альбус Дамблдор, хотя бы потому, что он открыл двенадцать способов использования драконьей крови, и все знали кого-то, кто знал его лично. Мердок упомянул, что в последние годы он стал постоянным клиентом аптеки Эгидиуса. Однако Мервин никогда не встречался с ним до этого дня.
  - Я должен извиниться за встречу с вами в таком людном месте, мистер Макгонагалл, или вы предпочитаете "Магистр"? Спросил Альбус, зная об академических достижениях Мервина и архаичной форме обращения, которую обычно придерживались мастера в области древних рун.
  - Я всегда чувствую себя так, словно мне по меньшей мере двести лет, так что "мистер" вполне подойдет, хотя я предпочитаю "Мервин".
  - Очень хорошо, Мервин, тогда ты знаешь, что я Альбус. Тем не менее, я приношу свои извинения за то, что не могу встретиться с тобой в замке, но мы проводим некоторые общие ремонтные работы, и из-за посетителя нам придется снова перенастроить защиту по периметру. Однако, могу ли я, с вашего разрешения, наложить на наш столик легкое заклинание уединения?
  - Неужели проект моей дочери по получению дополнительных денег действительно требует такой меры? - озадаченно спросил Мервин.
  Очевидно, приняв вопрос Мервина за согласие, Дамблдор незаметно взмахнул палочкой, и Мервин почувствовал, как его обдало волной магии.
  - Мне нравится сохранять конфиденциальность академических записей и занятий наших студентов, особенно когда они несколько необычны, как в данном случае. Из вашего письма я понял, что вы обеспокоены и заинтригованы подготовкой, которую собирается пройти мисс Макгонагалл. Я принес вам две книги. Одна из них - автобиография Феликса Флетчера, анимага, который умер несколько лет назад в преклонном возрасте ста шестидесяти восьми лет. Он написал автобиографию, когда ему было всего сто десять лет, но это нас не касается, поскольку в главах с восьмой по десятую вы найдете описание его анимагического обучения. Он упоминает о своих анимагических способностях в других главах, но эти три являются основными. Я прошу вас не показывать эту книгу мисс Макгонагалл, так как это может повлиять на ее ожидания в отношении ее собственного обучения. Вторая книга представляет собой тексты, которые она изучала - Альбус протянул ему две книги.
  Мервин быстро пролистал первую книгу, пробежав взглядом несколько страниц восьмой главы, затем отложил ее и взял вторую. Он посмотрел на корешок, затем на обложку, затем на титульный лист.
  - Хм, без картинки. Парень, должно быть, уродливый ублюдок. - Мервин поднял глаза и ухмыльнулся Альбусу. - Надеюсь, с возрастом он стал лучше. Итак, что означает буква "В"? Брайан, если я правильно помню?
  Альбус радостно рассмеялся.
  - Честное слово, Минерва определенно проявила свою проницательность и чувство юмора!
  - Итак, вы узнали о чувстве юмора моей дочери, не так ли? Она тщательно скрывает это, если не доверяет вам. Должно быть, вы что-то делаете правильно.
  - Я думаю, что впервые по-настоящему увидел проявление ее чувства юмора однажды вечером в мой первый год обучения здесь, когда я привел ее в свой кабинет якобы для того, чтобы отругать за серьезное нарушение школьных правил. - Альбус продолжил рассказывать Мервину историю о преображенном учебнике Минервы.
  - О боже, - рассмеялся Мервин, - это действительно похоже на Мин в ее возрасте. "Упрямая" - неподходящее слово для этого. Даже "упрямая" временами казалось слишком мягким. И эти книги - нам пришлось бы отобрать их у нее, и это в семье, которая считает, что книги должны быть на столе для завтрака! Кажется, за последние несколько лет она стала более "решительной", чем просто упрямой, - размышляла Мервин.
  Мервин и Альбус продолжили болтать о Минерве, затем перешли к теме древних проклятий и оживленно беседовали за чаем - оба согласились, что для выпивки еще слишком рано, - когда появилась несколько раздраженная Минерва.
  - Да-а-а! Ты сказал, что заберешь меня, когда я смогу присоединиться к тебе. Я дважды обошла все магазины в Хогсмиде! Я уже начала думать, что мне придется самому искать обед. А потом я вхожу и вижу, как вы двое смеетесь за этим, этим, как бы там ни было, отделением, - сказала она, нахмурившись и махнув рукой, очевидно, желая понять, какое незнакомое очарование она только что преодолела, - а вы говорите о картошке и луке-порее! Вы что, оба с ума сошли?!
  Два волшебника посмотрели друг на друга, затем отвели глаза, затем снова посмотрели и снова начали смеяться.
  - Так вот для чего нужна твоя маленькая ширма для уединения, а, Альбус?
  - Да, я обнаружил, что, когда люди думают, что ты ведешь длительную беседу об овощах, они не обращают особого внимания на то, что ты говоришь. - Оба волшебника снова рассмеялись.
  Минерва покачала головой и закатила глаза.
  - Я думаю, мама права: мужчины никогда по-настоящему не взрослеют.
  - Мои извинения, мисс Макгонагалл, - сказал Альбус, вставая и выдвигая для нее стул. - К сожалению, я не знал, что вы здесь, иначе я бы точно не задержал вашего отца дольше, чем это необходимо. И я, конечно, не хотел бы отрывать вас от обеда!
  - Все в порядке, профессор. Это не ваша вина. Надеюсь, вы не уходите!
  - Нет, нет, я пообедаю с вами и вашим отцом, если позволите. Я как раз подзывал официантку, чтобы сказать ей, что мы будем заказывать еду.
  - О, тогда это хорошо, - сказала Минерва, поворачиваясь к отцу, когда Дамблдор направился к бару. - Итак, я так понимаю, ты не думаешь, что он Темный волшебник, собирающийся ввести меня в заблуждение каким-то Необычным и опасным искусством трансфигурации? Она ухмыльнулась.
  Мервин ухмыльнулся.
  - Нет, но я все еще не определился с точкой зрения безответной любви. Если бы я только мог понять, на чьей стороне безответность, - поддразнил он.
  - Папа! Это ужасно! Ты ставишь меня в неловкое положение! - Действительно, Минерва сильно покраснела.
  - Все, наверное, думают, что мы обсуждаем сравнительные достоинства брюквы и редиса или чего-то в этом роде, - с усмешкой ответил ее отец. - Да, Минни, девочка моя, отвечая на твой незаданный вопрос, он мне действительно нравится. И, думаю, я понимаю, почему ты ему доверяешь. Он кажется по-настоящему хорошим человеком, до мозга костей.
  - Так и есть. Значит, теперь все в порядке?
  - Да, девочка, теперь все в порядке. Я уверен, что несчастные случаи случаются, но я также уверен, что профессор Дамблдор способен справиться с любым хаосом, который ты можешь учинить. - Мервин подмигнул ей и улыбнулся.
  Минерва притворилась обиженной.
  - Я, знаете ли, не Мердок. Я не думаю, что моя палочка предназначена для размешивания зелий!
  - Дай-ка подумать, я помню, как однажды он перепутал свою палочку для перемешивания с волшебной палочкой, но я не думаю, что он еще не перепутал свою палочку с палочкой для перемешивания... Вероятно, потому, что он забывает ее утром на комоде!
  Они смеялись над этой старой семейной шуткой, основанной на случае, который дядя Перрин рассказал им в первый год работы Мердока в аптеке, когда Альбус вернулся к столу.
  - Я надеюсь, ты не обидишься, но я взял на себя смелость заказать наш обед. В "Брумстикс" есть некоторые блюда, которые, скажем так, лучше других. Я надеюсь, что нет ничего, что ты не смог бы съесть, Мервин.
  - Эгерия всегда говорит, что у меня желудок как железный котел.
  Все трое прекрасно пообедали, и Мервин сказал, что отправит Альбусу по почте список книг, о которых он упоминал, и отправит их в Хогвартс с Минервой, если Альбус не сможет найти экземпляры для себя. Таким образом, анимагический проект Минервы получил благословение ее отца.
  Глава 10: Ловкий аппарирующий
  Резюме:
  
   Незадолго до окончания шестого курса Минерва получает приглашение от профессора Дамблдора.
  
   Персонажи этой главы: юная Минерва Макгонагалл, профессор Дамблдор, Мервин Макгонагалл, Эгерия Эгидиус, Армандо Диппет.
  
  Текст главы
  
  Баннер "Разрешаем недоразумение".
  Х: Умелый Аппарирующий
  Теплые августовские дни пролетели незаметно для Минервы, и уже приближалось первое сентября, когда она получила сову от профессора Дамблдора.
  "Дорогая мисс Макгонагалл,
   Я надеюсь, что это письмо доставило вам и вашей семье хорошее настроение. Пожалуйста, поблагодарите от меня своего отца; тексты, которые он порекомендовал, оказались очень полезными. Однако я не смог найти одного из них - "Архаичные силлабарии и сила завуалированной графемы". Если бы он был так любезен одолжить мне свой экземпляр, если он у него есть, я был бы ему очень признателен.
  Из ваших недавних писем я вижу, что вы добились устойчивого прогресса в своих упражнениях, и я доволен вашим очевидным знанием теории анимаги. Я вернусь в Хогвартс через несколько дней, чтобы подготовиться к началу занятий, и надеюсь, что вы сможете присоединиться ко мне там за три-четыре дня до начала семестра, чтобы мы могли провести оценку и определить, какие дальнейшие шаги нам следует предпринять. Пожалуйста, передайте это письмо своему отцу и спросите, можете ли вы вернуться в Хогвартс утром в пятницу, 29 августа. Я буду рад приехать и забрать вас и ваш багаж, чтобы свести к минимуму любые неудобства для вас или вашей семьи. Однако прошло уже довольно много времени с тех пор, как я в последний раз посещал резиденцию Макгонагалл, и я был бы признателен, если бы ваш отец любезно дополнил мою память и выслал мне координаты Аппарирования. Было бы очень неловко приехать в таком виде!
  С надеждой на скорую встречу,
  остаюсь,
  искренне ваш,
  Альбус Дамблдор"
  Отец Минервы с готовностью согласился на обе просьбы профессора трансфигурации, взяв с полки архаичные силлабарии и аккуратно завернув их в мягкую ткань. Из того, что он узнал, Дамблдор изучал древние проклятия и защиту от злых сил, пытаясь найти Гриндельвальда и разрушить его магические щиты. Разумеется, ни один из волшебников открыто не обсуждал работу Альбуса в Министерстве и не упоминал Гриндевальда по имени; но все знали, что Альбус был нанят, чтобы помочь найти и уничтожить деспотичного волшебника. Когда Альбус рассказал о своих последних исследованиях древних языковых систем и методов защиты, а также об их современном применении, Мервин сопоставил два и два и упомянул несколько малоизвестных текстов, которые могли бы быть полезны в исследованиях Дамблдора. Он был рад узнать, что некоторые из них были незнакомы ученому волшебнику, и поэтому предложил ему воспользоваться его собственными копиями, если они ему понадобятся.
  Мервин также был не против скорейшего возвращения Минервы в Хогвартс, зная, как много значат для нее ее собственные исследования. Хотя он и сам был неплохим знатоком чар, его всегда больше интересовали теоретические основы произносимых заклинаний, а не их практическое применение. Его жену, с другой стороны, не волновало, знает ли кто-нибудь, почему срабатывает заклинание, лишь бы оно было полезным и позитивным. В Минерве он мог видеть черты как себя, так и своей жены.
  Пока Минерва собирала чемодан, отец присоединился к ней в спальне.
  - Как я погляжу, без серьезной помощи.
  - Нет, она всегда хочет все уменьшить, а я до сих пор не могу снять заклятие самостоятельно. - Минерва раздраженно вздохнула из-за ограничений на колдовство несовершеннолетних.
  - Но ты будешь в Хогвартсе; ты сможешь пользоваться своей палочкой, когда доберешься туда. А если нет, вы могли бы спросить профессора Дамблдора...
  - Я не позволю никому из моих учителей видеть мое нижнее белье! - воскликнула Минерва. - И я бы чувствовал себя неловко, спрашивая разрешения воспользоваться своей палочкой; уверен, для них достаточно неудобства в том, что я прихожу на несколько дней раньше, и без того, чтобы требовать от меня особых привилегий.
  - Я не имел в виду, что вы должны просить профессора Дамблдора распаковать ваши "вещи, о которых не стоит упоминать", - поддразнил его Мервин. - Я больше думал о том, что он пришлет вам в помощь домового эльфа из Хогвартса. И, Мин, из того, что я помню о Хогвартсе, тебе понадобится волшебная палочка, чтобы зажигать свечи, если только ты не захочешь попросить спички, как на первом курсе.
  - Твоя память устарела, папа. Во всех комнатах для первокурсников есть автоматические магические свечи. Вам не нужна волшебная палочка или спички, чтобы зажечь их.
  - Хм, ну, тогда, я полагаю, ты могла бы одолжить что-нибудь из этого. Но я все равно считаю, что тебе следует уменьшить размер своих вещей. Твой чемодан полон, и ты запихиваешь в него вторую дорожную сумку. Подумай о профессоре Дамблдоре, Мин, - он и так оказывает тебе услугу, сам забирая тебя. Ты что, хочешь сломать спину бедному старику или, что еще хуже, заставить его расколоться, пытаясь аппарировать?
  - К твоему сведению, папа, профессор Дамблдор мог аппарировать со всем содержимым этого дома и ни разу не раскололся! - Ну, возможно, это было преувеличением. - И я уверена, что он знает пару хороших заклинаний, облегчающих движение.
  - Я просто прикалываюсь, девочка, не будь такой серьезной!
  - Хммм, - проворчала Минерва, думая о том, что сказал ее отец об аппарировании. - Скажи, пап? Мне вот что интересно. Профессор Дамблдор что-то говорил в своем письме о том, что не был здесь долгое время, но я не помню, чтобы он когда-либо приезжал. Что он имел в виду?
  - Ах, да. Насколько я понимаю, он дружил с моим отцом. Конечно, я был слишком мал, чтобы помнить, навещал ли он меня когда-нибудь после моего рождения. Отец Мервина погиб в результате несчастного случая, когда ему было два года. Его мать всегда казалась одинаково обеспокоенной тем, что он умер "как маггл", упав со скалы рядом с домом, и его фактической кончиной. Он погиб даже не от падения; один из больших камней, летевших ему вслед, ударил его по голове с такой силой, что даже волшебник не смог бы с этим справиться. - Полагаю, он также дружил с дядей твоей матери Персеем, хотя я не знаю, поддерживали ли они связь на протяжении многих лет.
  Минерва всегда знала, что ее профессор стар, но почему-то никогда не задумывалась, насколько. Он был практически древним человеком! О чем только думало министерство, отправляя его на поиски Гриндельвальда? Затем она улыбнулась про себя и покачала головой. По сравнению с ее пра-пра-тетей Матильдой профессор Дамблдор был просто юнцом. Кроме того, у него было больше энергии, чем у большинства ее других, гораздо более молодых учителей; на ум сразу же пришел Слагхорн.
  Альбус прибыл точно в назначенное время на следующее утро в половине девятого и обнаружил, что Минерва и ее родители ждут его. При его появлении Минерва поднялась со своего места на сундуке.
  - А, я вижу, мисс Макгонагалл, все готовы идти! А вы, должно быть, мадам Макгонагалл! Альбус Дамблдор, к вашим услугам, - сказал он, склоняясь над протянутой рукой Эгерии и слегка касаясь губами костяшек пальцев в общепринятой континентальной манере. - Мисс Макгонагалл. - Альбус взял Минерву за руку и повторил жест.
  Минерва покраснела. Раньше никто всерьез не целовал ей руку в знак приветствия. Мердок иногда делал это в шутку, запечатлевая небрежный влажный поцелуй на тыльной стороне ее ладони. Не то чтобы это был необычный жест, но все всегда видели в ней маленькую девочку Эгерии и Мервина, а не леди, достойную такого приветствия.
  Альбус быстро повернулся и пожал руку Мервину.
  - Мервин! Ты хорошо выглядишь. Рад снова тебя видеть.
  - Доброе утро, Альбус. Я передал Минерве книгу, которую ты просил. Он упакован в ее синюю дорожную сумку. Я говорю вам это, потому что она довольно старая, и я не знаю, насколько хорошо она выдержит действие уменьшающих чар, хотя я рекомендую использовать как уменьшающие, так и облегчающие чары для остального ее багажа, - предложила Мервин.
  Минерва закатила глаза, глядя на отца, надеясь, что он не станет вдаваться в подробности использования волшебных палочек. К счастью, он этого не сделал. Альбус просто уменьшил чемодан и ее темно-коричневую дорожную сумку одним движением руки, наложил на них чары молнии, затем поднял их и положил в один из своих карманов. Он наложил еще одно беспалочковое заклинание молнии на синюю дорожную сумку и взвесил ее в левой руке.
  - Да, я думаю, этого будет достаточно, - сказал он. - Итак, мисс Макгонагалл, вы будете сопровождать свой багаж сегодня или продолжите завтра? - спросил он, подмигнув.
  - О, да, конечно. - Минерва подошла немного ближе к своему профессору.
  - Как у тебя с Аппарацией, моя дорогая? Тошнота или головокружение были?
  - Гм, это зависит от обстоятельств, сэр. У меня никогда не было проблем с моим отцом или Мердоком, но, ну... - Минерва старалась не думать о неприятной перспективе блевать на профессорскую мантию, хотя и приняла меры предосторожности, ограничившись имбирным чаем и сухими тостами в то утро.
  Эгерия вмешалась в разговор.
  - Возможно, вам захочется отойти на шаг назад, когда вы придете, профессор. В последний раз, когда мы аппарировали вместе, мне пришлось использовать сильное очищающее средство для обуви.
  Минерва покраснела от слов матери. Почему родители должны так смущать? Профессор Дамблдор приветствовал ее, как будто она была взрослой ведьмой, а ее мать только что все испортила.
  - Что ж, давайте посмотрим, что мы можем с этим сделать. - Он повернулся к Мервину, поднял палочку и сказал: - С вашего позволения, сэр? Мервин поколебался лишь мгновение, прежде чем кивнуть. Дамблдор был известен как старый чудак, но он не был опасен - по крайней мере, не для него, как он думал.
  Дамблдор провел своей палочкой над головой и грудью Мервина. Маленькие синие, золотые и зеленые символы мягко выплыли из палочки. Эгерия с интересом наблюдала за происходящим.
  - Это похоже на вариант диагностики магического резерва, но я не узнаю символы, - сказала она.
  - Да, действительно, это похоже, - ответил Альбус, не вдаваясь в дальнейшие пояснения. Затем он повернулся к Минерве, вопросительно поднял бровь, и она быстро кивнула. Затем он повторил процедуру с ней. - Хм, да, - пробормотал он, разглядывая символы, которые были совершенно непонятны для остальных, даже для Эгерии с ее медицинским образованием и для Мервина с его знанием древних рун. - Да, я думаю, мы сможем компенсировать разницу. Его слова были так же непонятны Минерве, как и символы.
  Альбус снова поднял синюю дорожную сумку и жестом подозвал Минерву к себе.
  - Вам придется встать немного ближе, чем обычно, мисс Макгонагалл, чтобы это сработало.
  Она совсем немного поколебалась, вспомнив, когда в последний раз аппарировала бок о бок с кем-то, кроме своего отца или брата. Она действительно не хотела, чтобы ее вырвало на красивую мантию профессора Дамблдора.
  - А теперь подойди немного ближе. Угу, верно. Теперь, с твоего разрешения, я обниму тебя правой рукой за плечи. Хорошая девочка. А теперь, не хотите ли вы мне помочь? - Дамблдор посмотрел на поднятое к нему лицо своей протеже.
  - Да, сэр. Но я не знаю, как аппарировать, даже если бы был совершеннолетним.
  - Не беспокойтесь. Я бы хотел, чтобы вы сделали две вещи. Во-первых, вы можете положить голову мне на грудь и послушать, как бьется мое сердце. Во-вторых, представьте, как можно отчетливее, главные ворота Хогвартса, как будто вы стоите лицом к ним снаружи. После того, как ты нащупаешь мой пульс и зафиксируешь ворота в своем сознании, просто кивни.
  Минерва, не колеблясь, последовала последним указаниям своего профессора. Она подошла к нему ближе, закрыла глаза и положила голову ему на грудь. Она прислушалась к биению его сердца, и ей почти показалось, что за этим биением она ощущает биение его магической сердцевины. Покончив с этим, она представила себе входные ворота в деталях, благодаря упражнениям, которые она выполняла летом, ей было легко создать в своем воображении кристально чистую картину. Она кивнула, уткнувшись ему в грудь. Казалось, как только она кивнула, он заговорил с ней.
  - Отличная работа, Минерва! Надеюсь, ты не заснула! - Альбус усмехнулся, увидев выражение ее лица, когда она подняла голову с его груди и увидела, что они стоят у главных ворот замка. Он убрал руку с ее плеч, и она отошла в сторону.
  - Но я не чувствовала ничего, кроме тебя! - Изумленно воскликнула Минерва. Она никогда в жизни не ощущала такого плавного Перемещения. - Я даже не услышала хруста!
  Альбус усмехнулся.
  - О, я просто немного шумлю, чтобы люди не смущались моим бесшумным приходом или уходом. Я должен извиниться перед твоими родителями, когда увижу их в следующий раз. Мне следовало предупредить их, прежде чем уходить с их дочерью.
  - О, я уверена, они не будут возражать, - сказала Минерва, протягивая руку, чтобы забрать у профессора свою дорожную сумку. - Папа, конечно, захочет узнать, как ты это делаешь, и прочтет все, что сможет найти о беззвучном появлении, а мама, возможно, будет обеспокоена тем, что это вредно для здоровья, но я уверена, что они не будут возражать.
  Альбус достал из кармана волшебную палочку и взмахнул ею в сторону ворот, которые открылись перед ними. Однако он не отдал сумку Минервы, сказав:
  - Каким же я должен быть джентльменом, чтобы заставлять леди самой нести свои сумки?
  Минерва слегка хихикнула, но затем выразила беспокойство по поводу того, что подумают о ней другие люди, если увидят.
  - Минерва, тебе лучше не слишком беспокоиться о мнении других. Хотя, если говорить о них, я уверен, что если бы вы сами несли свою сумку, они бы подумали: - Ах, бедный Дамблдор, наконец-то признавший, что он стар и немощен, и позволивший этой милой юной леди самой нести свои сумки, - поддразнил он.
  Минерва рассмеялась. Она не думала, что когда-либо смеялась так много, как в присутствии профессора Дамблдора, какой бы серьезной ни была обсуждаемая тема. Она была очень рада вернуться к нему в Хогвартс.
  - Я действительно сомневаюсь, что кто-то сочтет вас дряхлым, сэр. У вас больше энергии, чем у всей гриффиндорской команды по квиддичу, хотя, полагаю, это не о многом говорит после их выступления в прошлом году. Нет, они, наверное, смотрят на это и думают: "А, вот и эта высокомерная девчонка Макгонагалл, которая думает, что она такая важная персона, что даже заставляет своего учителя нести ее сумку". - Минерва улыбнулась, когда сказала это, но в ее словах была легкая горечь.
  - Я не верю, что кто-то из тех, кто тебя знает, может подумать, что ты высокомерная или тщеславный человек, Минерва. Однако ты не даешь многим людям возможности познакомиться с тобой поближе, и это им в убыток, - ответил Альбус.
  Минерва ничего не сказала в ответ, но бросила недоверчивый взгляд в сторону своего профессора. Они приближались к большому парадному входу в замок, и она сказала:
  - Что ж, сэр, как бы то ни было, вам скоро придется отдать мне мои вещи, так как мне нужно будет отнести их в свою комнату. Не могли бы вы сначала распаковать их?
  Они вошли в прохладный вестибюль.
  - Конечно, я мог бы, мисс Макгонагалл, но я не знал, что вы оставили свою палочку дома. Возможно, нам стоит вернуться и забрать ее, - предложил он, подмигнув.
  - Конечно, у меня есть моя палочка, профессор! Я просто не был уверен, что мне разрешат им воспользоваться.
  - Да, эти надоедливые ограничения. Не беспокойся о них, пока ты здесь, Минерва. На территории Хогвартса они не действуют. Кроме того, следующие несколько дней вы находитесь под моей опекой; я отвечаю за вас, и, как преподаватель в Хогвартсе, я имею право контролировать использование палочки несовершеннолетней ведьмой или волшебником независимо от местоположения или времени года."
  Минерва усмехнулась. Она была не против побыть несколько дней на его попечении. Почему-то это казалось ей не таким унизительным, как быть на попечении другого человека. Она вытащила из кармана волшебную палочку и, быстро произнеся заклинание, вернула на место сундук и дорожную сумку, которые Альбус поставил на пол перед ней. Затем она взмахнула палочкой и невербально подняла в воздух обе дорожные сумки и чемодан.
  - Отличная работа, мисс Макгонагалл! Действительно, отличная работа. В этом году вы должны продолжать практиковать свои невербальные заклинания. Начните, как я уже сказал, с манипулирующих заклинаний, поскольку их легче всего выполнять невербально. Тогда мы посмотрим, какими другими вы, возможно, захотите овладеть.
  От слов профессора у Минервы потеплело на сердце, и она начала подниматься по лестнице, а ее багаж подпрыгивал за ней. Альбус проводил ее до первого этажа, затем пожелал ей доброго утра и попросил зайти к нему в кабинет, когда она устроится. Минерва уже собиралась взбежать по второму лестничному пролету, когда обернулась к нему.
  - О, профессор, пароль от общежития, какой он?
  - Жду ответа, моя дорогая. Только до первого сентября, конечно.
  Минерва улыбнулась и буквально взбежала по следующим нескольким лестничным пролетам, которые для разнообразия поддались ей и встали на место прежде, чем она добралась до них. Однако к тому времени, как она добралась до пятого этажа, она немного запыхалась, несмотря на долгие, энергичные прогулки по утесам тем летом, и перешла на более неторопливый шаг. Продолжая свой путь к Гриффиндорской башне, она вспомнила, как провела утро, и изумленно покачала головой. Она подумала, что никогда не перестанет восхищаться магическими способностями Дамблдора. Хотя она знала, что теоретически беззвучная аппарация возможна, она никогда не слышала о ком-либо, кто мог бы это сделать на самом деле. Вдобавок ко всему, он аппарировал ее так гладко, что она даже не заметила их появления. Это было так, как будто она была окутана теплым коконом Дамблдора, - только так она могла это описать.
  Конечно, она не стала бы никому рассказывать об этом. Если бы родители спросили, она бы просто сказала, что ее не тошнило и у нее не кружилась голова. Она покраснела, вспомнив, как положила голову ему на грудь. Минерва была несколько сдержанна в проявлениях физической привязанности. Она думала, что в этом пошла в свою мать. Не то чтобы она не обнимала своих родителей, конечно, и Мердок носил ее на руках и играл с ней с тех пор, как она была маленькой, поэтому было вполне естественно бросаться к нему на руки всякий раз, когда она его видела. И там была маленькая Мелина. Кто бы смог удержаться от того, чтобы не обнять и не прижать к себе такого милого, кудрявого, розовощекого ребенка? Но Минерва привыкла к крепким объятиям своих тетушек и дядюшек или к быстрым пожатиям одной руки, которые время от времени давали ей Малкольм и Морган. Ей всегда приходилось с трудом заставлять себя обнимать своих друзей на прощание в конце года, зная, что от нее этого ждут и что им будет больно, если она этого не сделает. Да, в целом, Минерва была "разборчивой" в том, кого она обнимала и при каких обстоятельствах.
  Она добралась до Гриффиндорской башни и радостно улыбнулась толстой даме, которая со скучающим выражением на лице обмахивалась веером.
  - Наконец-то вы здесь. Профессор Дамблдор сказал, что ждет вас. Я очень надеюсь, что вы не будете постоянно нуждаться в моих услугах. До возвращения студентов осталось всего несколько дней, и я бы хотел до этого провести как можно больше времени в гостях.
  - Я постараюсь не доставлять вам хлопот, мэм, - вежливо ответила Минерва. Ей казалось более чем нелепым быть вежливой с каким-то зачарованным маслом и холстом, но она видела, какие последствия понесли другие студенты, оскорбившие портрет Башни.
  - Пароль? - подсказал портрет.
  - Жду ответа, - ответила Минерва.
  Поднявшись в спальню, которую она обычно делила с четырьмя другими девочками, Минерва начала распаковывать свои сумки, отложив в сторону аккуратно завернутую книгу для профессора Дамблдора. Она снова подумала об их короткой поездке и покраснела. Она не была уверена, из-за чего покраснела. В конце концов, это не было настоящим объятием. Профессор Дамблдор обнял ее, и она прислонилась к нему просто для того, чтобы он мог облегчить ее аппарирование. В тот момент она даже не колебалась и не смотрела ни на мать, ни на отца. Минерва почувствовала, как ее лицо становится еще теплее при мысли о том, что родители видят, как она положила голову ему на грудь, закрыла глаза и прислушалась к биению его сердца.
  Минерва начала запихивать свою одежду в шкаф с чуть большей энергией, чем это было необходимо. Ей следовало бы научиться каким-нибудь хорошим заклинаниям для упаковки и распаковки вещей, подумала она. Ее мать и отец редко пользовались ими, так как обычно об этом заботился Фвиски или кто-нибудь из других домашних эльфов.
  Она придвинула свой чемодан к изножью кровати, уменьшила размеры дорожных сумок и положила их на дно, затем быстрым взмахом волшебной палочки левитировала свои книги на полки рядом со шкафом. "Она побеспокоится о том, чтобы привести их в порядок после встречи с профессором Дамблдором", - подумала она. В животе у нее заурчало, и она подумала о еде и о том, не придется ли ей есть в одиночестве в гриффиндорской гостиной или еще где-нибудь. Эта мысль была тревожной.
  Быстро сходив в ванную, чтобы воспользоваться туалетом и расчесать волосы, прежде чем снова собрать их в конский хвост, она задумалась, стоит ли ей надевать школьную мантию. Она решила не делать этого и, осмотрев бледно-голубую мантию, которую надела утром, решила, что ей подойдет то, что на ней надето. Она еще никого не видела в замке, и кто знает, когда она увидит кого-нибудь, кроме своего профессора. Однако она действительно хотела выглядеть перед ним презентабельно.
  Минерва буквально слетела вниз по лестнице, обеспокоенная тем, что потратила слишком много времени на распаковку вещей. Когда она добралась до кабинета трансфигурации, дверь была открыта. Когда она вошла, то услышала, как профессор Дамблдор разговаривает с кем-то еще, судя по звуку, с директором Диппетом.
  - ...Армандо, я действительно очень рад. Вот увидишь.
  - Я надеюсь на это, Альбус. Это сложная проблема, и я, конечно, верю, что вы сделаете все, что в ваших силах, чтобы решить ее. Я все еще не совсем понимаю-
  Дамблдор прервал директора.
  - Мисс Макгонагалл, пожалуйста, войдите. Мы ждали вашего прибытия.
  Минерва сделала последние несколько шагов по направлению к офису.
  - Надеюсь, я не помешала чему-то важному, сэр. Я могу вернуться.
  - Нет, нет, вовсе нет. Мы просто обсуждали ваш проект. Директор Диппет, я уверен, что вы знакомы с мисс Минервой Макгонагалл.
  - Да, да, конечно, - тепло сказал директор, хотя и сопроводил это довольно вялым, влажным рукопожатием. - Мы все были очень довольны вашими результатами в СОВ. Очень довольны. - Директор Диппет оглядел Минерву с головы до ног. Минерва задумалась, не следовало ли ей все-таки переодеться в школьную форму. - Он сказал мне, что тебе можно доверять. Что ты - как ты выразился, Альбус? - воплощение благоразумия. Я очень надеюсь, что мы можем положиться на ваше благоразумие, мисс Макгонагалл.
  - Э-э, да, сэр, я всегда буду делать все, что в моих силах, - ответила она, несколько смущенная тем, какую роль ее благоразумие должно было сыграть в ее обучении анимагии. - Я не подведу вас и профессора Дамблдора, сэр.
  Директор Диппет улыбнулся и похлопал ее по плечу.
  - Да, я верю, что у вас все получится. - Он повернулся к Дамблдору. - Что ж, Альбус, я оставляю вас наедине с этим. Я передаю все дело в ваши руки. Вы, как всегда, можете поступать с этим, как сочтете нужным. По-отечески улыбнувшись им обоим, он попрощался.
  После ухода Диппета Альбус махнул рукой, закрывая дверь класса.
  - Что ж, моя дорогая, давай сначала прочитаем кое-что из того, что ты прочла, а потом, я думаю, настанет время обеда. Появление привидений всегда вызывает хороший аппетит.
  Примечание автора: Прошу прощения за поистине ужасное название этой главы, но я просто не смог удержаться!
  Глава 11: Специальный проект
  Резюме:
  
   У Минервы завязывается необычная беседа с профессором Дамблдором, когда они устраивают пикник на берегу озера, и он рассказывает ей о проблеме в Хогвартсе и о том, как она могла бы помочь. Он рассказывает ей о защитах и о том, почему его изначально попросили присоединиться к персоналу Хогвартса.
   Персонажи этой главы: юная Минерва Макгонагалл, профессор Дамблдор, Уилспай (домашний эльф)
  Текст главы
  Баннер "Разрешаем недоразумение"
  XI: Специальный проект
  Минерва и Альбус проанализировали ее понимание прочитанного. Она не заметила особой закономерности в вопросах, которые он ей задавал, но, казалось, он был доволен ее ответами. В отличие от других случаев, когда они обсуждали прочитанное, Альбус не спрашивал ее мнения о прочитанном, и они не вступали в какие-либо умозрительные дискуссии. Минерва подумала, что это больше похоже на экзамен, но она не возражала. Она была рада, что может доставить ему удовольствие.
  Примерно через час у Минервы громко заурчало в животе.
  - Похоже, кто-то проголодался, - сказал Альбус. - Возможно, сейчас самое время остановиться и пообедать.
  - Извините, профессор. Я могу еще немного подождать, если хотите.
  - Нет, в этом нет необходимости. Уилспай! - позвал он.
  Уилспай тут же появилась.
  - Может ли Уилспай обслужить профессора Дамблдора и его госпожу?
  - Мы готовы к обеду, Уилспай.
  - Очень хорошо, профессор Дамблдор, сэр. - Уилспай выскочил обратно.
  Альбус встал, отодвинул стул и потянулся. Он жестом пригласил Минерву следовать за ним и вывел ее из кабинета и классной комнаты, закрыв за собой двери. Минерва почувствовала, как защитные чары вернулись на место.
  - Сэр, куда мы идем? Мы будем есть в Большом зале? - Минерва попыталась представить, как они ужинают в похожей на пещеру комнате наедине со своим профессором, он - за преподавательским столом, она - за гриффиндорским.
  - Нет. Летом, если в резиденции работает несколько сотрудников, мы действительно обедаем там, за одним столом, но когда их очень мало, мы обычно обедаем и ужинаем в комнате для персонала. Большинство сотрудников берут этот последний выходной перед началом семестра и вернутся завтра. Обычно они проводят в школе всю неделю до начала семестра, однако директор Диппет решил, что в данных обстоятельствах было бы уместно взять несколько дополнительных выходных.
  - О, простите, профессор! Я прерываю ваш отдых!
  - Нет, нет, моя дорогая, - сказал он, когда они начали спускаться по лестнице на первый этаж. - На самом деле, это было мое предложение. За последние несколько дней я провел несколько экспериментов, которые лучше проводить в присутствии как можно меньшего количества людей в замке - я расскажу вам о них позже, а сегодня, что ж, вы сами увидите, - загадочно произнес он.
  Когда они дошли до вестибюля, Минерва посмотрела в сторону Учительской. Однако, прежде чем она повернулась к ней, с тихим хлопком появился Уилспай, над которым парила закрытая корзина, почти такая же большая, как она сама.
  - Я готовлю обед для профессора Дамблдора и его мисс, как просит профессор. Я надеюсь, обед понравится профессору и его мисс.
  - Спасибо, Уилспай. Я уверен, что нам понравится.
  Уилспай исчез, не сказав Альбусу ни слова, оставив корзину парить перед ними.
  - Что ж, мисс Макгонагалл, надеюсь, вам нравятся пикники!
  - Пикник, сэр? - Несмотря на то, что за последние несколько лет она много раз обедала со своим профессором, она почему-то никогда не представляла, что будет устраивать с ним пикники. - конечно. Пикники - это прекрасно.
  С этими словами они вышли из дверей замка и пересекли территорию. Они не остановились у большого дуба, как она сначала предполагала, и не направились к травянистой лужайке у озера, куда студенты часто приносили закуски и бросали кусочки сэндвичей кальмару. Вместо этого они повернули к Запретному лесу, миновали оранжереи и продолжили путь, пока не оказались за замком, между озером и лесом. Когда они добрались до места для пикника, Минерва смогла разглядеть лишь часть стены, которая окружала территорию Хогвартса.
  - Думаю, это подойдет. Альбус повернулся к корзине, которая плавно плыла за ними, как хорошо вышколенный дворецкий, и взмахом волшебной палочки разом все ее распаковал.
  "Должно быть, все было очень ловко уменьшено", - подумала Минерва, хотя она не заметила никаких признаков того, что что-то не сжималось, когда оно доставалось из корзины. Заметив любопытное выражение на лице Минервы, Альбус объяснил:
  - Пространственное очарование, моя дорогая. Внутри она больше, чем снаружи. Очень удобная. У меня есть такая же дорожная сумка, подарок старого друга. Я думаю, она оценила бы эту корзинку для пикника.
  Когда Альбус закончил, Минерва в изумлении огляделась по сторонам. Она выросла среди волшебников и многое повидала, но представить себе не могла, что один волшебник может так быстро и легко организовать что-то подобное. На земле было расстелено большое одеяло, а по обеим сторонам от него лежали несколько больших подушек. На одеяле были аккуратно расставлены блюда, мисочки и кухонная утварь, а рядом с двумя стаканами стоял большой кувшин с холодным лимонадом. Букет полевых цветов стоял в вазе, украшавшей самый центр одеяла. Но самым удивительным было то, что в нескольких футах от места их пикника появилось что-то вроде дивана в цветочек с балдахином над ним.
  Альбус весело улыбнулся реакции Минервы.
  - Я вижу, мне придется поговорить с твоими родителями о расширении твоего кругозора. Вы, очевидно, никогда раньше не были на пикнике!
  - Сэр! - Минерва с трудом удержалась, чтобы не закатить глаза на своего любимого профессора. - Просто все произошло так быстро и устроилось само собой. Мне показалось, что вы ничего не сделали. И это место! - Минерва покачала головой.
  - Что ж, я не могу приписать себе всю заслугу. Корзина, в конце концов, очень большая, и Уилспай собрал ее специально для нас. - Альбус указал на одеяло для пикника. - Пожалуйста, мисс Макгонагалл, будьте моей гостьей. Не стоит церемониться. Присаживайтесь и угощайтесь.
  Альбус присел на край одеяла, устроившись на одной из больших подушек, и вытянул ноги перед собой. Минерва присоединилась к нему, присев на край одеяла и облокотившись на подушку. Они потратили несколько минут на то, чтобы выбрать себе еду и поесть, прерываемые лишь редкими восклицаниями:
  - Вы это пробовали? Это восхитительно. - После того, как их первоначальный аппетит был удовлетворен, а жажда утолена свежим лимонадом, Минерва задала вопрос, который не выходил у нее из головы с тех пор, как Альбус одобрил место для их пикника.
  - Сэр? Почему мы устраиваем пикник и почему именно здесь?
  - Пикники доставляют удовольствие, не так ли, Минерва? И приятно наслаждаться хорошей погодой, пока есть такая возможность.
  - Но, сэр, почему именно в этом месте?
  - Я думаю, ответ на этот вопрос подождет до тех пор, пока мы не попробуем несколько десертов от Уилспи.
  Минерва на самом деле не хотела десерт, но выбрала маленькое печенье с ягодами бузины и откусила кусочек.
  Дамблдор вздохнул, отставил тарелку с трайфлом, который он ел, затем встал и потянулся.
  - Я вижу, что достаточно испытал ваше терпение. - Он опустил взгляд на свои безделушки. - Ну что ж. В любом случае, мне нужно следить за своей талией, - сказал он с притворным сожалением.
  Минерва улыбнулась и тоже встала. Альбус взмахнул волшебной палочкой, и все само собой начало возвращаться в корзину, за исключением лимонада, одеяла и дивана, в том, что Минерва не была уверена, что они вообще были из корзины. Альбус взял свой стакан с лимонадом и подошел к украшенному цветами креслу. Когда он уселся на него, Минерва заметила, что оно, казалось, раскачивалось при его движении.
  - Не хочешь присоединиться ко мне? - он спросил.
  - Качели, сэр?
  - Планер, моя дорогая. - Альбус продемонстрировал плавные движения сиденья взад-вперед.
  Минерва с некоторой опаской села рядом с ним. Когда она уселась, Дамблдор несколько секунд махал палочкой, рисуя в воздухе сложный узор и оставляя за собой красные и золотые полосы. Ее обдало волной магии.
  - Что это было, профессор?
  - Всего лишь небольшое предостережение, моя дорогая. Я решил рассказать тебе о втором проекте, в котором ты, возможно, захочешь поучаствовать, если захочешь, несмотря на то, что мы еще не завершили оценку твоего прогресса. Остальные преподаватели и обслуживающий персонал возвращаются завтра, и будет лучше, если я дам объяснения до этого времени, чтобы вы могли чувствовать себя совершенно свободно и задавать любые вопросы, которые могут прийти вам в голову. Хорошо, Минерва?
  - Да, но я очень смущен, профессор. То, что директор Диппет сказал ранее, и то, что вы говорите сейчас, и защита, которую вы только что наложили, - к чему вся эта секретность? И защита была в "Трех метлах", когда вы встречались с моим отцом. И...
  Альбус прервал его.
  - Я надеюсь, Минерва, скоро все прояснится. Во-первых, я хочу, чтобы вы помнили, что независимо от вашего решения относительно проекта, который я собираюсь вам описать, ваше обучение анимагии будет проходить быстро. Вы это понимаете?
  - Да, сэр, - серьезно ответила Минерва.
  - хорошо. Я также хочу, чтобы вы пообещали мне, что не станете сообщать мне о своем решении сейчас. Я хочу, чтобы вы подумали об этом сегодня днем. Мы можем поговорить еще раз после ужина. Хорошо?
  - Конечно!
  - Очень хорошо. И еще кое-что, Минерва. Я не хочу, чтобы ты делала это только из верности мне. Если вы решите помочь нам, я буду полагаться на вашу преданность, насколько это в моих силах, но, пожалуйста, тщательно обдумайте все, прежде чем принимать решение.
  - Да, сэр. Я буду принимать любое решение очень взвешенно. - Минерва чувствовала себя серьезной, взрослой и, по правде говоря, немного нервничала. Ей хотелось, чтобы он просто рассказал ей, что это за проект.
  - Тогда ладно, Минерва. Я знаю, что вы благоразумны и вам можно доверять, однако мне нужно ваше четкое обещание, что вы не передадите ничего из того, что я вам сейчас скажу, никому, кроме меня или директора Диппета, без моего специального разрешения, если только не возникнет чрезвычайная ситуация, угрожающая жизни, и то только в том случае, если это возможно необходимо для предотвращения или устранения непосредственного кризиса.
  Минерва побледнела от его слов и с трудом сглотнула.
  - Я дам клятву волшебной палочки, профессор. Я никому не скажу, обещаю.
  - Твоего обещания достаточно, Минерва. Пожалуйста, помните об условиях данного обещания - вы можете свободно говорить с директором Диппетом о том, что я вам сегодня расскажу, а также о вашем анимагическом проекте, но если он будет задавать очень много вопросов по этому поводу, я ожидаю, что у вас возникнут подозрения и вы подтвердите его личность, прежде чем продолжить. Поняла?
  - Да, - ответила Минерва, округлив глаза. Что он мог ей сказать? - Только один вопрос, прежде чем вы мне все расскажете, сэр. Что, если директор Диппет больше не директор и новый директор или директриса будут задавать мне вопросы?
  - Отличный вопрос, моя дорогая. В случае, если у вас будет новый директор, не говорите с ним - или с ней - откровенно, предварительно не обсудив это со мной. Если я буду недоступен, что ж, в этом случае я положусь на ваше мнение. Итак, даю ли я вам торжественное обещание не раскрывать никому, кроме меня самого или директора, природу и содержание того, что я собираюсь вам сообщить, без моего разрешения, за исключением случаев, когда этого требует чрезвычайная ситуация, и то только в той степени, в которой это необходимо для предотвращения или устранения кризиса?
  - Да, профессор Дамблдор, я даю вам торжественное обещание.
  В течение следующих двух часов Альбус рассказывал Минерве о школьных палатах, о своей текущей работе по устранению ущерба, нанесенного пренебрежением и жестоким обращением предыдущих поколений. Он терпеливо объяснил природу основных защитных сооружений, окружающих замок и территорию вокруг него, структуру решетки защитных сооружений и надлежащие методы добавления новых защитных сооружений и отключения или удаления старых. Затем он рассказал ей об изменениях, внесенных в 17-м и 19-м веках, и о том ущербе, который был нанесен как решетке оберегов, так и самим оберегам, причем пострадали даже основополагающие обереги. Несколько раз он останавливался, наливал себе еще лимонада, делал большие глотки и затем продолжал. Минерва молчала, впитывая все, что мог, из того, что говорил ей профессор Дамблдор, лишь время от времени кивая в знак внимания.
  - Минерва, когда я приехал сюда, я думал, что справлюсь с этой задачей через несколько лет, самое большее через шесть или семь. Но я обнаружил, что ситуация была более тяжелой, чем кто-либо мог себе представить. Часть функций оберегов, как я уже объяснял вам некоторое время назад, заключается в том, чтобы защищать развивающуюся магию учеников, не давая им навредить себе, расходуя слишком много магической энергии, или, особенно для младших, не позволяя им случайно применить магию, когда их эмоции зашкаливают. - Минерва была хорошо осведомлена о том, на что способна молодая ведьма, когда она расстроена; однажды, когда ей было восемь лет, Минерва очень разозлилась из-за того, что в чем-то не смогла настоять на своем - она уже не могла вспомнить, в чем именно, - и так сильно разнесла любимый фарфоровый чайный сервиз своей матери, что на всем, что находилось в радиусе десяти футов от него, не осталось ничего, кроме остатков мела.
  - К сожалению, - продолжил Альбус, - одна из необычных мер, применявшихся в семнадцатом веке, была опрометчивой и неэффективной попыткой Совета управляющих, как бы это сказать... удержать студентов в равновесии, без эмоциональных всплесков, взлетов и падений; другая, похожая охрана, была установлена в замке, чтобы попытаться уменьшить, э-э... - Альбус слегка порозовел, - уменьшить либидозные позывы молодых людей, находящихся в резиденции. - Он прочистил горло, и Минерва постаралась сделать вид, что это не более поразительное объяснение, чем любое другое. - Очевидно, директриса в то время считала эти меры такими же идиотскими, как и мы сегодня, и поэтому она намеренно не включила их в систему первичной защиты, полагая, что разумные времена вернутся, и защиту можно будет легче снять, если бы она не была интегрирована. В этом отношении у леди были лишь небольшие изъяны в мышлении, хотя в этом она была права: если бы не изменения, внесенные Найджеллусом в тысяча восемьсот семьдесят четвертом году, я бы и сегодня мог с относительной легкостью снять эти своеобразные чары.
  Дамблдор сделал паузу, чтобы выпить еще лимонада, наложив на него леденящие чары. Минерва заговорила впервые с тех пор, как он начал.
  - Судя по поведению студентов, эти чары не возымели никакого эффекта. Не то чтобы там было много случайной магии, но я думаю, что это скорее из-за того, что ученики развили в себе некоторый самоконтроль до поступления в Хогвартс. А что касается второго, то, похоже, это была бы тщетная попытка контролировать поведение. Не говоря уже о том, что они не учитывали девушек в своем уравнении. Думаю, я понимаю, что вы имели в виду, говоря о неэффективности защитных чар, но почему они были катастрофическими? - спросила она.
  - Я как раз к этому и подхожу, моя дорогая. Хотя я думаю, что было бы плохой идеей устанавливать эти обереги, даже если бы они были эффективными, поскольку ученикам нужно научиться контролировать себя и свои эмоции без искусственного наложения сдерживающих чар, и кто знает, какой хаос воцарился бы, когда мальчики уехали бы на лето, а я... внезапно мы вышли из-под контроля палаты... Но это не имеет значения, Минерва. Катастрофа заключается в том, что изменения, внесенные Найджеллусом в процесс восстановления защиты, объединили и видоизменили эти многослойные обереги таким образом, что они не только отвлекали энергию от основных, ориентированных на безопасность оберегов, но и отнимали магическую и эмоциональную энергию у тех, кто координировал эти обереги, и, в меньшей степени - от любой ведьмы или волшебника, которые были связаны с триггерами оберега.
  Минерва уставилась на него, потрясенная тем, что ей только что сказали.
  - Вы имеете в виду директора и глав факультетов, не так ли? - Ее охватил страх; страх, конечно, за всех, кого это затронуло, но особенно за профессора Дамблдора. - Ты хочешь сказать, что всякий раз, когда ты здесь, ты истощаешься? - спросила она с легкой паникой в голосе.
  - Тише, моя дорогая, не волнуйся. Вы правы, когда указываете на директора и глав факультетов как на тех, кто пострадал, но я смог выявить и отключить этот эффект на ранней стадии - фактически, еще до того, как вы вернулись на второй курс.
  Минерва расслабленно откинулась на спинку сиденья, и планер мягко закачался, когда она это сделала.
  - О, что ж, тогда это хорошо. Им очень повезло, что вы здесь.
  - Я полагаю, что здоровье директора Диппета было в серьезной опасности, и никто не мог определить причину его ухудшения. Все просто думали, что он стареет, а нагрузка по управлению школой была слишком велика. Как только я снял с него защитные чары в то первое лето, ему сразу же стало лучше, еще до того, как я отключил осушающий эффект.
  Минерва переварила то, что он ей только что сказал.
  - Так вы говорите, что теперь контролируете охрану? Я думал, вы сказали, что это должен быть директор.
  - Необязательно, чтобы директор школы был хранителем оберегов; на самом деле, существует механизм, с помощью которого обереги передаются назначенному директору школы всякий раз, когда директор покидает территорию школы. Он также может передавать их намеренно, если пожелает. Однако, что касается подопечных, то с июня тридцать седьмого года я являюсь их директором. Когда я покидаю территорию, они передаются обратно Армандо, а когда я возвращаюсь, они передаются мне. Конечно, бывали случаи, когда мы оба отсутствовали в школе, и я передавал их директору, чтобы он передал их другому завучу.
  - Почему, сэр? Разве вы не можете просто передать их напрямую, поскольку подопечные, похоже, считают вас директором или, по крайней мере, исполняющим обязанности директора?
  - Я мог бы, но если бы Армандо не был в отъезде, это могло бы вызвать некоторые вопросы. Видите ли, моя дорогая, вы единственный человек, не считая Армандо, меня и профессора Гэмпа, который знает, что я - Хранитель Оберегов. Хотя три других главы факультетов знают, что я ремонтирую обереги, и именно поэтому меня наняли сюда в первую очередь, они считают, что я контролирую обереги только тогда, когда Армандо передает их мне во время обновления оберега или когда я провожу с ними эксперименты или тесты. Они не понимают, что я провожу частые проверки и часто вношу небольшие коррективы на постоянной основе. Кроме того, хотя первоначальные обереги не предназначены для истощения магической энергии Хранителя, они работают лучше всего, когда в качестве Хранителя выступает магически подготовленный волшебник.
  - Все это очень интересно, профессор, но я не понимаю, какое отношение все это имеет ко мне или к моему анимагическому проекту.
  - Тогда я перейду к делу, хорошо? Несмотря на то, что я добился значительного прогресса в переустройстве палат, ремонте решетки палат и надлежащей перенастройке каждого из отдельных палат, а также в применении нескольких новых мер безопасности, таких как защита от привидений, все еще есть несколько проблем, которые я не решил. На самом деле, я думаю, что мог бы работать с подопечными десятилетиями и все равно не смог бы вернуть их к тому состоянию, в котором они были в тысяча восемьсот семьдесят третьем году. Сомневаюсь, что без помощи профессора Гэмпа я бы продвинулся так далеко.
  - Профессор Гэмп? Это еще одна вещь, которая меня заинтересовала, профессор. Она не является деканом факультета, но вы упомянули ее как третьего человека, который знает, что вы Хранитель Оберегов. Не считая меня, конечно.
  - Да, она знает, потому что помогала мне с арифметическими расчетами, которые я использовал при перестройке или даже перепроектировании оберегов. Ее помощь значительно сократила количество времени, которое мне потребовалось, чтобы привести обереги в приемлемый вид.
  Минерва сдержала свою первоначальную реакцию, разве она не училась в Слизерине? Если профессор Дамблдор считал, что ей можно доверять, значит, так оно и есть. И не то чтобы она была похожа на некоторых мерзких маленьких змеек, которые сейчас были с ней в школе. Как старосте, ей не раз приходилось останавливать слизеринцев от издевательств над маленькими пуффендуйцами или гриффиндорцами. А еще был этот несносный мальчик-Риддл, который, казалось, не делал различий между Факультетами, но которому, казалось, нравилось мучить всех в равной степени - даже мальчиков старше него. Она не понимала, откуда у него вообще были друзья, но они были скорее маленькими подхалимами, презрительно подумала она.
  - Я все еще не понимаю, какое отношение я имею к этому и как я могу вам помочь. Профессор Гэмп - знаток арифмантики, а я всего лишь учусь на пятом, шестом, - поправилась она, - курсе Гриффиндора.
  - Видите ли, у меня очень специфическая проблема, и если вы решите мне помочь, я, возможно, смогу найти решение. Основополагающие обереги включали в себя небольшой, но очень хитроумный амулет, разработанный Ровеной Рэйвенкло, которая отвечала за первоначальный дизайн замка, который позволяет Хранителю Оберегов видеть, кто находится в замке или на его территории - не в буквальном смысле видеть их, хотя, я полагаю, его можно было бы изменить, чтобы он действовал эффективно. такая функция - но, например, нарисовать на обереге для того, чтобы зачаровать пергамент, который создал бы список всех, кто в данный момент находится в Хогвартсе. Список можно было бы заколдовать, чтобы он менялся по мере прихода и ухода людей и так далее. Если бы такое заклинание сработало должным образом, это значительно повысило бы безопасность замка. К сожалению, за последние десятилетия защита была ослаблена, и ни одно заклинание, которое я смог наложить, не возымело должного эффекта. Я восстановил защиту до такой степени, что могу зачаровать пергамент, чтобы на нем были перечислены имена всех обитателей замка, но только если они будут там в своих собственных формах.
  - Кажется, я понимаю. Вы хотите сказать, что если бы в замке был анимаг, его бы не было в вашем списке?
  - Именно так. На самом деле, как только анимаг превращается, его имя исчезает с пергамента. Изначально все, кто принимал Оборотное зелье - отвратительную дрянь, Минерва, я не рекомендую ее употреблять, - появлялись в списке как те, за кого их принимали, а не как за самих себя. Это указывало мне на то, что защита не была должным образом настроена на магические сигнатуры ведьм и волшебников. Мне удалось исправить проблему, поскольку человек, получивший Оборотное зелье, теперь выглядит как он сам, а не как человек, чью внешность он принял, но я не смог внести необходимые коррективы, чтобы обнаружить кого-то в анимагической форме. Если ты достигнешь Анимагической трансфигурации, я бы хотел, чтобы ты помог мне внести эти коррективы.
  - Но почему я? Ты никогда не говорил, но я предполагаю, что ты Анимаг. И каким-то образом ты смог обнаружить, что это проблема с защитами.
  - Потому что я должен проводить тесты и эксперименты в палатах, в то время как кто-то трансформируется из обычной формы в анимагическую и обратно, или входит на территорию и покидает ее; это то, чего я не могу сделать - невозможно быть одновременно участником этого теста и его проводником. Что касается того, почему именно вы, мисс Макгонагалл, - Дамблдор посмотрел на нее очень серьезно, - потому что я вам доверяю. В Британии - или даже в Европе, если присмотреться, - всего несколько анимагов. Конечно, могут быть и такие, о ком мы не знаем, но из всех анимагов, о которых я знаю в Европе и Северной Америке, есть только один или два, которым я мог бы доверить это. Одной из них, однако, за сто пятьдесят, и она говорит мне, что не менялась более шестидесяти лет. Другой, более молодой мужчина, исчез два года назад в Австрии. Считается, что он был убит либо Гриндельвальдом, потому что не захотел присоединиться к нему, либо, возможно, нацистами, поскольку он был цыганом. Даже опытной ведьме или волшебнику может быть трудно сбежать от магглов, если у них нет волшебной палочки, а также, возможно, они получили травмы. Кроме этих двоих, вы смотрите на единственного анимага в Европе, которому можно доверить этот проект. К сожалению, я не могу быть и самим собой, и своей анимагической формой одновременно... Ну, я мог бы быть, но это настолько запутало бы обереги, что никакие тесты не были бы надежными, - загадочно закончил Альбус.
  - Хорошо, профессор. Я знаю, что вы велели мне подумать и сообщить вам о своем решении после ужина, но в любом случае уже почти время ужина, и я могу заверить вас, что я не передумаю. Я...
  Альбус прервал ее.
  - Ты расскажешь мне о своем решении после ужина, верно? - спросил он с улыбкой.
  - Верно. Именно это я и собиралась сказать, - с усмешкой произнесла Минерва.
  - Что ж, полагаю, нам пора возвращаться; как бы мне ни хотелось посидеть здесь на качелях с хорошенькой девушкой, нам нужно посоветоваться с Уилспаем насчет ужина.
  Минерва рассмеялась, слегка покраснев, и наблюдала, как ее профессор складывает оставшиеся принадлежности для пикника в корзину, а сиденье планера исчезает. Они вместе пошли обратно к замку, не разговаривая, просто наслаждаясь прохладным ветерком, дующим с озера.
  Глава 12: Неожиданное прибытие
  Резюме:
  Минерва соглашается помочь Дамблдору с защитой; она достигает совершеннолетия, Абус дарит ей очень старый экземпляр Книги Талиесина, а ее шестиклассные занятия анимагией прерываются из-за несчастного случая в классе трансфигурации.
   Персонажи этой главы: юная Минерва Макгонагалл, профессор Дамблдор, Уилспай
  Текст главы
  Надпись "Разрешаем недоразумение"
  XII: Неожиданный приход
  - Сэр, почему нам нужно посоветоваться с Уилспаем насчет ужина? Разве домашние эльфы не готовят все как обычно? - Спросила Минерва, когда они подошли к двойным дубовым дверям, ведущим в вестибюль.
  - Если мы хотим поужинать сегодня вечером, нам нужно посоветоваться с Уилспаем. Все остальные домашние эльфы на весь день были заперты на кухне и в других местах, подходящих для домашних эльфов; кроме того, поскольку мы единственные обитатели замка до завтрашнего утра, когда вернется директор Диппет, а остальной персонал начнет возвращаться с каникул, казалось, что глупо заставлять домашних эльфов подавать обычный ужин.
  - Ты хочешь сказать, что мы единственные люди в замке? - Недоверчиво спросила Минерва, когда они вошли в прохладный вестибюль. - Это точно безопасно?
  - О, да, моя дорогая, вполне. Мы обновили защиту всего несколько недель назад, как я упоминал ранее, и теперь, когда мы закончили наш разговор, я могу сказать Уилспаю, что другие домашние эльфы снова могут свободно передвигаться по замку.
  - Это просто, просто, ну, жутковато, сэр, этот огромный пустой замок, и только мы вдвоем и домовые эльфы Хогвартса.
  Альбус остановился на полпути к лестнице и повернулся к Минерве, которая поднималась рядом с ним.
  - Прости, Минерва. Я не подумал. Я так привык ко стольким вещам, что, возможно, забыл, каково это может быть для тебя, - мягко сказал он. - Если вы хотите вернуться к своим родителям на ночь или даже на остаток выходных, я буду рад проводить вас туда после ужина - или раньше, если вас это побеспокоит.
  - Нет, нет! - Минерва не хотела возвращаться домой, как маленькая девочка, которая плакала, когда ее оставили на несколько часов с тетей и дядей. - Я не это имела в виду. Я хочу остаться. Правда, сэр.
  - Ты уверена, моя дорогая? - спросил Альбус, все еще не сходя с лестницы, на которой он остановился. - Тебе было бы удобнее, если бы Уилспай осталась с нами на ужин? Она могла бы даже переночевать в твоей комнате, если хочешь.
  Минерва внезапно поняла беспокойство Альбуса.
  - О, нет, это было бы еще более странно. Я не возражаю, если вы будете здесь, профессор. Я имею в виду, что не имело бы значения, где мы находимся, я чувствовал бы себя в безопасности, если бы вы были со мной. Даже если бы мы были в центре лагеря Гриндевальда, - сказала она.
  - Тише, даже не думай о таких вещах, - ответил Альбус.
  - Все, что я хочу сказать, это то, что меня беспокоит только замок, а не то, что я здесь, с тобой. На самом деле, если бы мне пришлось остаться одной в замке с кучей домашних эльфов, я бы предпочла, чтобы ты был со мной, а не с кем-то еще. - Минерва почувствовала себя немного неловко из-за своих слов, но она не хотела, чтобы и он чувствовал себя некомфортно наедине с ней.
  Альбус начал подниматься по лестнице в класс трансфигурации.
  - Что ж, тогда решено. Не думаю, что когда-либо в Хогвартсе было так пусто, пока я не пришел сюда преподавать. Однажды я остался на рождественские каникулы, и в Гриффиндорской башне было всего три студента, но там было практически тесно по сравнению с нашей нынешней, хотя и весьма временной, ситуацией.
  - Профессор, а как насчет призраков? Я имею в виду, что директор Диппет приказал всем покинуть замок и территорию вокруг него, а домовых эльфов посадил под замок - хотя я не понимаю почему; я думал, они должны быть преданы своему Дому или семье - что вы сделали с призраками? А что насчет портретов?
  Альбус усмехнулся, впуская их в класс.
  - Боже мой, я полагаю, что после нескольких часов, проведенных за моим рассказом, желание задавать вопросы снова взяло верх. Что ж, призраки добровольно связали себя с оберегами и их Хранителем, за исключением Пивза, который, как оказалось, является одним из непреднамеренных побочных продуктов этих оберегов семнадцатого века, предназначенных для того, чтобы держать детей в узде, и сеть портретов также связана с ними. Хотя, возможно, вы заметили явную нехватку портретов на нашей площадке для пикника! Эльфы, хотя и обязаны быть верными Хогвартсу, могут интерпретировать эту верность так, как им заблагорассудится. У них действительно есть своя внутренняя структура для борьбы с негодяями, - Минерва подумала о дисциплине Фвиски, когда он сказал это, - но я подумал, что лучше принять дополнительные меры безопасности, чтобы исключить возможность подслушивания ими или портретами, которые, хотя и являются частью структуры прихода, они не контролируются им полностью. Это отвечает на все ваши вопросы?- спросил он с легкой улыбкой.
  - Да, но почему Уилспай свободна?
  - Не позволяй ей услышать, что ты говоришь, что она свободна, моя дорогая, хотя, конечно, в замке у нее есть свобода. Это потому, что она домовой эльф Дамблдоров; она глубоко предана лично мне, а не только школе и ее постоянно меняющемуся населению. Кроме того, у нее с собой прекрасная корзинка для пикника!
  Минерва широко улыбнулась, услышав это.
  - Что ж, Минерва, почему бы тебе не воспользоваться туалетом, а я спрошу Уилспая насчет ужина. У тебя есть что-нибудь, что тебе особенно понравилось бы? Нет?
  Через закрытую дверь туалета Минерва едва слышала, как Дамблдор вполголоса разговаривает с Уилспаем, предположительно освобождая других эльфов из их заточения - они, должно быть, были доведены до безумия, не имея возможности "прислуживать", - и заказывая ужин. Она вышла из кабинета как раз в тот момент, когда Уилспай аппарировал с тихим щелчком.
  - Я заказал для нас легкий ужин. Надеюсь, вас это устроит. Если вы проголодаетесь позже или в любое другое время в эти выходные, позвоните Уилспай, и она будет к вашим услугам
  - Спасибо, профессор.
  - У меня также появилась идея, о которой я поговорил с Уилспай. Если вы ее одобрите, она может принять необходимые меры. Как заместитель директора и, конечно, на других должностях в Хогвартсе, я располагаю более просторными помещениями, чем большинство других учителей. В них есть небольшая комната для гостей с отдельным туалетом и отдельным входом в коридор. Если вы хотите чувствовать себя там более комфортно, чем в Гриффиндорской башне, пожалуйста, воспользуйтесь ею. Ванны здесь нет, только тесноватый душ, но он в твоем распоряжении, - закончил Альбус.
  - Это очень великодушно с вашей стороны, профессор, но я не хочу вас беспокоить, иначе у Уилспая возникнут дополнительные проблемы.
  - Вы знаете, что Уилспай была бы рада помочь, как и я. Пожалуйста, оставайтесь там, где вам удобнее. Я бы посоветовал пойти в библиотеку, но, насколько я помню, там сон никогда не бывает особенно спокойным. Альбус улыбнулся ей.
  - Я действительно не знаю. Я привыкла к своей комнате в Гриффиндорской башне, но, что ж, мне неприятно это признавать, это звучит так по-детски, но все по-другому, когда там никого нет. Может, мы сначала поужинаем, прежде чем я приму решение?
  - Конечно, и я понимаю. Почему бы нам не заглянуть в комнату для гостей по пути в Гриффиндорскую башню, тогда ты сможешь все увидеть и принять решение.
  В этот момент появилась Уилспай с ужином, который состоял из маринованной рыбы, хлеба, сыра, помидоров, вазы с виноградом и кувшина тыквенного сока. Минерва думала, что не будет есть рыбу, так как она выглядела довольно отвратительно, но Альбус взял ее себе и съел с таким удовольствием, что она попробовала немного и решила, что это не так уж плохо, но она не собиралась звать Уилспая за добавкой.
  Покончив с едой, Альбус прошел с ней по коридору первого этажа к одному из узких лестничных пролетов, которые, как она всегда думала, никуда не вели, и они поднялись вверх, миновав несколько лестничных площадок, пока не достигли той, что вела в широкий коридор. Наконец, они свернули в более узкий коридор с большими окнами вдоль одной стены и несколькими портретами вдоль другой. Остановившись у третьего портрета, Альбус отчетливо произнес:
  - Шоколадная лягушка, - и портрет и дверь, которую он охранял, распахнулись.
  - Шоколадная лягушка, - профессор?
  - Ммм, новая конфета. Такие есть в "Медовом королевстве". Вам стоит попробовать! Не волнуйтесь, никаких лягушек. Они просто похожи на них и имеют тенденцию пытаться убежать, пока вы не откусите им ноги. - С этими словами он жестом пригласил ее войти.
  Комната была почти правильной квадратной формы, что было довольно удивительно для любой комнаты в Хогвартсе. Вдоль противоположной стены располагались два окна, а между ними стояла типичная для Хогвартса кровать с балдахином. Вдоль стены справа стоял небольшой письменный стол, а напротив него - платяной шкаф. В каждой из двух боковых стен было по двери. Альбус вошел следом за ней и открыл дверь слева, за которой находилась небольшая, но удобная ванная комната с туалетом, душем и раковиной. Он подошел к двери напротив ванной и объяснил Минерве, что она ведет в его гостиную, а за ней находится его спальня.
  Он открыл перед ней дверь, и она, заглянув внутрь, увидела помещение, напоминавшее одновременно кабинет и гостиную, оформленное в темно-бордовых, темно-зеленых, золотистых и кремовых тонах и обставленное письменным столом, несколькими стульями, диваном, небольшим столиком и камином. Вдоль стен стояли книжные шкафы; они даже стояли перед окнами, загораживая то, что еще оставалось на вечернем небе. Повсюду также были стопки книг и пергамента, хотя они были сложены аккуратными стопками, и казалось, что они были размещены в определенном порядке.
  - Моя спальня находится за дверью на другой стороне этой довольно многолюдной комнаты, - сказал Альбус. - Это всего на одну ночь, но если я тебе вдруг понадоблюсь, я буду под рукой. Конечно, если ты останешься в Гриффиндорской башне, ты всегда можешь позвонить Уилспай, и она придет.
  Минерва разрывалась на части. С одной стороны, она не хотела показаться маленькой девочкой, которая не может провести одну ночь в общежитии. С другой стороны, она думала, что будет чувствовать себя как дома в маленькой спальне по соседству с уютным дамблдоровским беспорядком. С третьей стороны, если бы у нее был третий, она привыкла бы к комнате в Башне, но, с четвертой стороны, она чувствовала себя польщенной тем, что он позволил ей остаться в его комнате для гостей.
  - Ну, тогда ты не возражаешь, если я принесу кое-какие вещи? Если это действительно нормально, что я остаюсь здесь?
  - Конечно, пойдем, мы вместе прогуляемся до Гриффиндорской башни, и тогда у тебя не возникнет проблем с поиском обратной дороги. Когда ты устроишься, мы можем выпить чаю, и ты расскажешь мне о своем решении.
  Вскоре Минерва уже уютно сидела в кресле в кабинете Альбуса и пила ромашковый чай.
  - Я решила помочь вам, профессор. И не только потому, что вы попросили, но и потому, что это важно для будущей безопасности Хогвартса, даже если непосредственной угрозы нет. Судя по тому, что я прочитал в "Ежедневном пророке", Гриндевальд совершил всего несколько нападений здесь, в Британии, и, похоже, он сосредоточился на конкретных людях, а не на местах. Но если он когда-нибудь начнет атаку в Британии, целью может стать Хогвартс. Даже если он нанес достаточно урона, чтобы понизить моральный дух волшебного мира, люди - дети - все равно могут пострадать. И если одной из дыр в нашей безопасности является проблема идентификации анимагов, то мы должны ее устранить. Даже если он не знает об этой слабости и не воспользуется ею, кто-нибудь другой когда-нибудь сможет. Я желаю, профессор, и приложу все свои усилия для достижения анимагической трансформации. Минерва серьезно посмотрела на своего профессора.
  Дамблдор улыбнулся в конце ее речи.
  - Спасибо вам, мисс Макгонагалл, - мягко сказал он. - Но вы должны приложить немного усилий и к другим школьным занятиям. Не забывайте, что до окончания школы осталось меньше двух лет!
  Минерва нахмурила брови.
  - Конечно, нет, но разве это не важнее, чем то, насколько хорошо я справляюсь со своими ЖАБА?
  - Это было бы так, только если бы я думал, что ты одноразовая, Минерва, только если бы я ценил твою жизнь исключительно в той степени, в какой ты можешь принести мне пользу в данный момент. Даже в этом случае более отдаленный взгляд может доказать обратное. Но твоя жизнь важна; чего бы мы ни смогли достичь с подопечными с твоей помощью, это не идет ни в какое сравнение со всем, чего ты можешь достичь в своей жизни. Твои занятия на уровне НОВИЧКА - основа этой жизни. Я также хочу, чтобы ты была счастлива, моя дорогая. Как вы думаете, были бы вы счастливы, узнав, что потеряли возможность изучать другие предметы, кроме анимагической трансфигурации, когда ваше участие в проекте "Защита" закончится? Нет, моя дорогая, ты, конечно, должна посвятить себя своему проекту с дополнительными кредитами, но не в ущерб всему остальному.
  Минерва задумалась над тем, что только что сказал ее наставник. В этом был смысл, и это согревало ее сердце - знать, что он ценит ее, Минерву Макгонагалл, а не просто какого-то полезного, заслуживающего доверия потенциального анимага. Тогда она улыбнулась ему, чувствуя, как ее привязанность к нему переполняет ее, и сказала:
  - Спасибо, профессор Дамблдор. Я последую вашему совету. Но для меня все равно большая честь, что я могу вам помочь.
  Вскоре после этого Дамблдору удалось убедить Минерву лечь спать, указав, что три зевка за столько же минут, вероятно, свидетельствуют о том, что ей нужно поспать. Он напомнил ей, что находится всего в одной комнате от нее и что она может позвонить Уилспай в любое время.
  Минерва не помнила, как заснула той ночью, а когда проснулась, было ясное утро и Уилспай звала ее по имени.
  - Мисс Минерва, мисс профессора! Проснись! Мисс пора завтракать. - Увидев, что Минерва перемещается, Уилспай отскочила в сторону.
  Минерва села и спустила ноги с кровати, затем прошлепала в маленькую ванную, чтобы умыться и воспользоваться туалетом. Одеваясь, Минерва размышляла, куда бы ей пойти позавтракать, и как раз застегивала ботинки, когда услышала стук в дверь, ведущую в гостиную Дамблдора.
  - Доброе утро, Минерва. Я еще не оделся, как вы можете видеть, но я хотел сообщить вам, что, когда вы будете готовы к завтраку, вы можете просто зайти в кабинет и позвать Уилспая. Я присоединюсь к вам, когда оденусь более подобающим образом.
  - Спасибо, профессор.
  После того как они позавтракали, Минерва собрала те немногие вещи, которые принесла из своей спальни накануне вечером. Когда она вошла в кабинет, чтобы сказать профессору Дамблдору, что возвращается в Башню, и спросить, не хочет ли он встретиться с ней позже в тот же день, он был поглощен чем-то похожим на арифметические вычисления, но с использованием символов, которые она никогда раньше не видела. Это напомнило ей о книге, которую прислал для него отец. Они договорились, что встретятся в два часа дня на несколько часов и что тогда она захватит книгу с собой.
  На обратном пути в свою спальню, которая находилась на удивление близко к комнатам профессора Дамблдора, она встретила отдельно профессора Гэмпа, который, казалось, не удивился, увидев ее, а просто кивнул в знак приветствия, как обычно, и профессора Дастерна, который, казалось, был удивлен, увидев ее. Услышав объяснение, что она пришла пораньше, чтобы подготовиться к специальному проекту по трансфигурации, Дастерн, казалось, обиделась, подумала Минерва, что проект был не с ней. Покачав головой из-за странностей взрослых, она назвала пароль к портрету Толстой дамы и вошла в общую комнату. В середине дня, только что столкнувшись с двумя преподавателями после приятного завтрака с профессором Дамблдором, она вовсе не нашла пустую Гриффиндорскую башню жуткой или странной и устроилась с книгой, наслаждаясь тишиной и покоем.
  - Да? - позвала она. - Профессор, это вы? Можете заходить. Уилспай разбудил меня некоторое время назад.
  Дверь открылась, и на пороге появился профессор Дамблдор, который, по-видимому, был не в лучшем настроении с утра пораньше. На нем был длинный халат из парчи и атласа, накинутый поверх чего-то, похожего на ночную рубашку, а на ногах у него были необычные пушистые тапочки с шевелящимися ушками.
  Таким образом, Минерва провела несколько дней до того, как остальные ученики вернулись в замок в понедельник вечером, читая, размышляя и проводя занятия с профессором Дамблдором. Обедать и ужинать за круглым столом в Большом зале было совсем не так странно, как она себе представляла, и ей нравилось общаться с разными учителями, хотя она всегда предпочитала сидеть рядом со своим деканом факультета.
  На торжественном приеме, когда другие студенты, в основном коллеги-старосты, спросили ее, почему ее не было в поезде, она объяснила:
  - Семейные дела, - таким тоном, чтобы предупредить любые вопросы, даже со стороны ее друзей. Начался новый учебный год, но Минерва чувствовала себя разочарованной после долгого разговора с Дамблдором о защите Хогвартса.
  Так проходили недели, и конец лета угас, когда с озера подули холодные осенние ветры, а дни стали короче. День рождения Минервы прошел почти незамеченным, хотя родители прислали ей прекрасное ожерелье, принадлежавшее ее прабабушке Макгонагалл, а три брата прислали по книге, которые они обычно дарили ей на день рождения, вместе со своими поздравлениями с совершеннолетием. Профессор Дамблдор также подарил ей книгу, очень старую копию "Книги Талиесина", со словами:
  - Мои поздравления, мисс Макгонагалл!
  Было ясно, что том, который он ей дал, когда-то состоял из отдельных пергаментных листов, которые позже были разрезаны на части и сшиты вместе в его нынешнем виде. Просматривая его, Минерва обнаружила, что там есть стихи, которых она никогда раньше не видела, а других, которые она ожидала увидеть, там не было. Ее валлийский был очень слабым, Минерва изучала его у своего отца до поступления в Хогвартс, но с тех пор почти не пользовалась им. Когда она держала в руках и рассматривала книгу, у нее возникло ощущение, что это не то, что можно купить в магазине Флориш и Блотс ни за какие деньги.
  - Профессор, - медленно произнесла Минерва, - где вы это взяли? Это очень старое...
  - Она была в библиотеке моего деда, и в библиотеке его деда, и, насколько я помню, мне говорили, что она была и в библиотеке деда его деда. Вам не нужно беспокоиться, что она украдена, - поддразнил он.
  - Дело не в этом, - сказала Минерва, аккуратно закрывая книгу, - дело в том, что я не думаю, что смогу это принять.
  - Минерва, я буду очень разочарован, если ты этого не сделаешь. Я хотел подарить тебе что-то особенное; ты достигла совершеннолетия, но ты также очень усердно работала, чтобы достичь той части искусства, которой, как говорят, Талиесин достиг без особых усилий. Вы заслуживаете того, чтобы получить что-то особенное в знак признания вашей тяжелой работы. Мне казалось, что эта книга найдет у вас хорошее и достойное место.
  После этой речи Минерва не смогла отказаться от подарка, но она хранила его завернутым и запертым в защищенном ящике своего гардероба, доставая его только для того, чтобы посмотреть, когда рядом никого не было.
  Несколько недель спустя Минерва как-то поздно вечером сидела в классе трансфигурации. Она продвинулась в выполнении упражнений, которые могла выполнять без присмотра, и была в самом разгаре одного из них, требовавшего особенно интенсивной концентрации, когда ее испугал звук открывающейся двери класса. У нее было впечатление, что она пытается встать, как вдруг все вокруг стало черным и холодным.
  - Минерва, Минерва! Здесь, сейчас, ты можешь открыть глаза, моя дорогая?
  Минерва медленно осознала, что, хотя она, по-видимому, упала на пол, ее держат чьи-то теплые, сильные руки. Она знала, что это профессор Дамблдор зовет ее, и по ощущению руки на своем плече и по легкому аромату лимона и сандалового дерева, доносившемуся снизу, она поняла, что это он обнимал ее. Она знала, что должна открыть ему глаза, но ей было комфортно, и она просто хотела остаться там. Просто остаться там навсегда....
  Но он снова позвал:
  - Минерва, Минерва, пожалуйста, моя дорогая, открой глаза. Сейчас не время для сна.
  Ее веки затрепетали, затем она снова закрыла их, еще глубже расслабляясь в его объятиях.
  - Я не хочу, чтобы ты отпускал меня... - пробормотала она.
  - Я не отпущу, мой дорогая, но тебе нужно открыть глаза ради меня. Открой глаза! - Последнее прозвучало как неотразимый приказ, и Минерва подчинилась.
  - Профессор? - прошептала она.
  - Да, моя дорогая. Мне очень жаль, что с вами произошел несчастный случай. Кажется, мое появление заставило вас слишком быстро переключить внимание с внутренней магии на внешнюю. Это не обычное явление, но и не неожиданное. Что-то вроде магического эквивалента обморока, когда ты слишком быстро встаешь, если неправильно питаешься.
  - Я не падаю в обморок, - сонно пробормотала Минерва.
  - А теперь не закрывай пока глаза. Правильно, просто посмотри на меня. Это хорошо, Минерва, моя дорогая....
  Минерва почти не слышала его ободряющих слов: она осознавала только, что лежит у него на коленях, прижавшись к его левой руке, а голова покоится у него на груди. Она почувствовала, как его правая рука нежно погладила ее лоб, длинные пальцы нежно погладили висок, затем погладили щеку, и в мерцающем свете свечи она увидела его голубые глаза, полные беспокойства, устремленные на ее лицо, сосредоточенные на ней одной. Но больше всего она ощущала биение его сердца, биение его магии и ответное биение ее собственной пульсирующей жизни. Минерве хотелось навсегда остаться в его объятиях, чтобы он держал ее; целовать его, чтобы он отвечал на ее поцелуи. Она почувствовала, как участилось биение ее собственного сердца, а жар ее крови распространился вверх, наполняя грудь новой, почти болезненной страстью. А затем жар распространился ниже, тяжелый, струящийся, набухающий, пульсирующий, неумолимый, наполняя ее желанием, которого она никогда раньше не испытывала, но которое она распознала даже в тумане своего острого осознания его присутствия.
  Какая-то часть Минервы была потрясена неожиданным появлением этих сильных чувств к волшебнику, обнимавшему ее, какая-то часть стыдилась, но та ее часть, которая таяла в объятиях своего профессора, - эта часть ее никогда не хотела отпускать его и никогда не хотела отказываться от чувств, которые вызывал его профессор объятием, зародившееся в ней. Потребность, нужда и вожделение бурлили в ней. Отдающая, захватывающая, нуждающаяся, охватывающая страсть всколыхнулась в ее груди.
  Страсть, поднимавшаяся в ее теле и душе, радостно слилась с любовью к нему, которая уже была в ее сердце. Не в силах сдержаться, Минерва еще сильнее повернула к нему лицо, не желая упускать из виду ни его блестящие глаза, ни его чувственные губы, но, тем не менее, желая зарыться лицом в его теплую бороду и прижаться поближе к бьющемуся сердцу, которое отзывалось эхом на ее собственный пульс.
  Альбус, не подозревавший о том, какое эмоциональное потрясение испытывала его юная гриффиндорка, продолжал гладить ее по лбу и щеке.
  - Ну, ну, Минерва, скоро с тобой все будет в порядке. Все будет хорошо. Ну, ну, не спи ради меня, Минерва, моя дорогая.
  Она была его любимой, его Минервой, смутно подумала какая-то ее часть. И она будет принадлежать ему вечно.
  Внезапно другое осознание прорвалось сквозь ее сладкую умиротворенность и напало на тепло, поселившееся в ее душе. Холодная, сжимающая, острая боль пронзила ее сердце от жестокого осознания: она была студенткой. Она была его студенткой. Это было все, чем она была, и все, чем она когда-либо могла стать, прошептал голос внутри нее.
  Это был Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор: герой, знаменитый алхимик, хранитель оберегов Хогвартса, заместитель директора, декан факультета Гриффиндор и учитель трансфигурации. Это была Минерва Макгонагалл, шестикурсница Гриффиндора, изучавшая трансфигурацию. Возможно, он ценил ее за то, что она была собой, но нельзя было отрицать, что то, кем она была... Ну, это было совсем немного.
  Она начала плакать, почти беззвучно, прижавшись к нему, ощущая соль своих слез на его бороде, когда открыла рот, чтобы сделать судорожный вдох. Это никогда не пройдет. Это никогда не пройдет. Она знала это, как, несомненно, знала, что солнце встает по утрам. Это было заложено в ней, привязано к ее душе. Пока ее слезы продолжали литься, горячие и тихие, Минерва понимала, что ей даже не снилось, никогда даже не снилось. Никогда даже не мечтала... Это поглотило ее быстро, полностью, оставив лишь дразнящий проблеск того, чего у нее никогда не будет.
  Она была уверена, что умрет от этого. Да, она умрет от этого.
  Глава 13: Обед в Большом зале
  Резюме:
  
   Минерва встречается с Альбусом во время обеда, и ни один из них не заговаривает о том, что он подслушал из ее разговора ранее в тот день. Гертруда Гэмп говорит Минерве, что ей следует взять отпуск, и она почувствует себя "как дома".
   Начало третьей части.
   Персонажи этой главы: Минерва Макгонагалл, Альбус Дамблдор, Гертруда Гэмп, Рубеус Хагрид и другие
  
  Текст главы
  Баннер "Разрешаем недоразумение"
  ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
  XIII: Обед в Большом зале
  Закончив одеваться и наложив несколько незаметных чар, чтобы скрыть покраснение и припухлость лица, Минерва зашла в маленький туалет, чтобы освободиться от выпитого чая. Ей всегда нравилось, что туалет находится отдельно от ванной. В крошечной комнатке было три двери: одна вела в ванную, другая - в ее спальню, а третья - в гостиную. Она вышла через последнюю и вздохнула, взглянув на часы, стоявшие на каминной полке. К счастью, это были обычные часы с обычным боем и, по мнению Минервы, правильным количеством стрелок. Ей очень не нравилось, когда ей говорили: "Почти пора обедать!", или "Пора преподавать трансфигурацию!", или "Ты опоздаешь, если сейчас же не уйдешь!" Эти более цивилизованные часы просто сообщили ей, когда она взглянула на них, что до полудня оставалось четыре минуты. Формально она опоздала бы, даже если бы ушла сейчас, хотя летом персонал мог приходить в любое время с полудня до половины первого; как правило, она приходила не позже пяти минут первого.
  Минерва села на свой маленький диванчик и посмотрела на часы, на самом деле не замечая их. Если бы она ушла сейчас, то все равно пришлось бы выбирать из множества стульев. Скорее всего, ей пришлось бы оставить хотя бы один свободный стул рядом с собой. Если Альбус придет после нее, а она предполагала, что так и будет, поскольку обычно он приходил на пять-десять минут позже нее, он мог бы сесть рядом с ней. Минерва не думала, что сможет вынести это прямо сейчас, сидя рядом с ним на публике, пытаясь вести себя так, как будто все нормально, хотя это было не так. По крайней мере, для нее это было не так. Насколько она знала, обиженного выражения, которое, как показалось Поппи, она увидела на его лице, там никогда не было, а если и было, то боль была такой же мимолетной, как и выражение лица. Не то чтобы Минерва верила, что Альбус забыл о том, что она сказала, но, возможно, он просто выбросил это из головы. Возможно... Нет, Минерва не собиралась снова и снова ходить по кругу, терзая себя мыслями о собственной неполноценности или о своей относительной незначительности в жизни Альбуса.
  Она не могла притворяться, что считает себя совершенно незначительной для него, так же как не могла заставить себя поверить, что занимает особое место в его жизни. Когда-то она думала, что они становятся хорошими друзьями - несмотря на это и на те опасности, которые, по ее мнению, это создавало для ее способности находиться рядом с ним, - и она воображала, что совместное пребывание в Хогвартсе снова укрепит и углубит их дружбу. Ее надежды возросли после того, как он пришел к ней на новоселье - с опозданием, но тогда это не имело значения - все, что имело значение, это то, что он пришел и пробыл у нее несколько часов. Нет, твердо сказала себе Минерва, она не должна думать ни о том прекрасном вечере, ни о своем разочаровании, когда в последующие недели она редко видела директора наедине... или даже в неформальной обстановке, где они могли бы просто поговорить.
  Минерва стиснула зубы и посмотрела на часы. Стрелки часов двигались медленно; наконец, Минерва решила, что уже достаточно поздно, чтобы успеть добраться до Большого зала до того, как там останется только один стул - возможно, рядом с Альбусом, - но достаточно рано, чтобы успеть сесть между двумя другими людьми, если Альбус еще не пришел.
  Минерва не знала, радоваться ей или разочаровываться, увидев, что Альбуса еще нет в Большом зале, но она была рада, что может сидеть между профессором Гэмпом и Хагридом. Она полагала, что они с Гертрудой неплохо ладили. Они никогда не были слишком дружелюбны друг с другом, но и не отличались экспансивностью. Тогда, летом, между шестым и седьмым курсами, Минерва всегда ценила как молчаливое принятие профессором Гэмпом ее как своего рода коллегу, так и деловитое отношение преподавателя к ее участию в проекте "Подопечные". Казалось, у нее никогда не возникало проблем с различением мисс-Макгонагалл-студентки и мисс-Макгонагалл-проверяющей-подопечных. Минерва была благодарна профессору Гэмпу за то, что он никогда не относился к ней снисходительно, как к простой ученице, в тех случаях, когда она присоединялась к Альбусу и Минерве в их работе.
  Гертруда, должно быть, была самой прямолинейной слизеринкой, которую Минерва когда-либо встречала. Не то чтобы она была особенно разговорчивой, конечно, и Минерва иногда задавалась вопросом, что же скрывается за ее проницательными глазами. Тем не менее, Минерва ничего не могла иметь против нее лично, хотя иногда завидовала доступу Гертруды к директору.
  Минерва поприветствовала всех, заняв свое место между Гертрудой и Хагридом, особо кивнув Гертруде. Очевидно, профессор Гэмп восприняла это как знак того, что Минерва хочет начать разговор.
  - Альбус нашел вас сегодня утром? - она спросила.
  - Что ты имеешь в виду? - Желудок Минервы сжался. Она действительно не могла сейчас обсуждать с Гертрудой ни Альбуса, ни сегодняшнее утро.
  - Мы с ним вместе вышли из его кабинета сегодня утром после того, как поздаровались, - сказала она, жуя. - Он сказал мне, что собирается тебя искать. Он, кажется, подумал, что ты можешь быть в больничном крыле, если тебя нет в своих палатах. Он нашел тебя?
  - Да, он нашел меня, - пробормотала Минерва, запихивая в рот лист салата.
  - Значит, вы смогли встретиться? Хорошо. Я знаю, что он этого хотел. Спросил меня, пришла ты или нет, когда я забрала его из ванной. - Герти покачала головой, слегка улыбнувшись при этом воспоминании, и откусила кусочек своего пирога с заварным кремом.
  - Нет, мы не встречались, - рассеянно ответила Минерва, думая о том, как Гертруда застала Альбуса в его ванной. Она предположила, что именно там волшебник приводит в порядок свою бороду, но все равно это показалось ей немного навязчивым.
  - Нет? К сожалению, - хмыкнула Герти. - Он был так уверен, что найдет тебя.
  - Ну, он нашел меня, и я была в больничном крыле. Это было неподходящее время для нашей встречи, - коротко ответила Минерва.
  - Ты плохо себя чувствуешь, Минерва? Если подумать, ты действительно выглядишь немного изможденной. - Герти покосилась на нее. - Тебе не помешал бы отпуск. Первый семестр обучения всегда самый трудный. Возьми небольшой отпуск, и ты будешь в полном порядке.
  Минерва никогда не понимала, что такого "правильного" в слове "дождь", и ей действительно не хотелось обсуждать свое здоровье или самочувствие с пожилой учительницей, но она понимала, что Герти пытается быть полезной, поэтому просто сказала:
  - Спасибо, Гертруда. Я могу это сделать.
  Гертруда, к счастью, повернулась к Граббли-Планк, которая сидела рядом с ней, и прервала довольно громкий разговор о брачных обычаях норвежского риджбека, который она вела с Хагридом, сидевшим напротив нее за столом. Несколько сотрудников были явно благодарны Хагриду за то, что ему не пришлось слушать, как он обсуждает конкретную драконью конечность, которая, по его словам, была "длиной с мою руку и толщиной с мое бедро", а Минерва была просто благодарна за то, что могла начать играть со своей едой в тишине.
  Минерва знала, что ей нужно поесть, но в животе у нее было такое ощущение, словно она проглотила бладжер, а в горле все еще было сухо, несмотря на выпитый ранее чай. Она принялась за еду, пытаясь прожевать и проглотить несколько свежих овощей, запивая их холодным клубничным лимонадом. Пока она пила лимонад, Хагрид спросил, как ей понравился напиток, и когда она ответила, что он очень вкусный, он рассказал ей о своем новом методе подкормки и о том, как чудесно взошла клубника этой весной; на самом деле, они все еще хорошо получались - некоторые из них были размером с его кулак, сказал он, продемонстрировав это, сжав кулак и поднеся его к ее лицу.
  Альбус вошел в Большой зал и направился к столу как раз вовремя, чтобы увидеть, как Хагрид сжал кулак и, по-видимому, ткнул им Минерве в лицо. При этих словах его брови поползли вверх, но темп он не изменил.
  Подойдя к столу, он остановился между Хагридом и Минервой.
  - Итак, Хагрид, - сказал он, - ты угрожаешь одному из моих ценных сотрудников? - Альбус широко улыбнулся дружелюбному полувеликану.
  - О, нет, профессор Дамблдор, сэр, я бы никогда этого не сделал, о, нет, сэр! Я просто демонстрировал мисс Минерве, э-э, мисс Макгонагалл, я имею в виду...
  Альбус прервал его.
  - Не волнуйся, Хагрид, не волнуйся. Я просто пошутил. Я полагаю, вы обсуждали свою призовую клубнику с профессором Макгонагалл, - сказал Альбус, вспомнив похожий разговор на прошлой неделе, хотя, поскольку в то время они стояли в саду, кулак Хагрида находился на более приличном расстоянии от его собственного носа.
  В этот момент Герти решила встать из-за стола и, обойдя Минерву, встать за ее спиной.
  - Альбус, мне пора идти. Спасибо, что нашел время встретиться со мной сегодня утром. Я понимаю, что это было не самое подходящее время для тебя. И я подумаю над вашей просьбой, пока буду в отпуске, как и обещала вам; однако я не верю, что передумаю.
  Со своего места Минерва не могла видеть, как они общаются, но это было очень заметно, и она обернулась. Однако она увидела, что левая рука директора поднялась в сторону Гертруды, в то время как правая оставалась лежать на спинке стула Хагрида.
  - Очень хорошо, Герти. Я буду ждать от тебя одну-две совы, как мы и договаривались, и можешь быть уверена, что ты тоже получишь весточку от меня!
  По тону Альбуса Минерва поняла, что он улыбается. Она не позволила себе поинтересоваться содержанием их разговора. Как она часто повторяла, она не руководила школой, и жизнь Альбуса принадлежала только ему, так что ничто из того, что они обсуждали, не могло ее касаться. Тем не менее, казалось, что Бладжер в ее животе стал тяжелее.
  Минерва продолжала слушать и притворяться, что ест, пока директор и его заместитель завершали свой короткий разговор. У Минервы сжался желудок, когда она услышала прощальные слова Герти.
  - Что ж, Альбус, похоже, домашние эльфы уже освободили мое место; раз уж я ухожу, почему бы тебе не занять мое место?
  - Нет, спасибо, Герти, но мне действительно нужно поговорить с профессором Бирнбаумом о состоянии Мадрагор. Думаю, я воспользуюсь этой возможностью прямо сейчас. Счастливого пути, моя дорогая.
  За эти несколько мгновений Минерва испытала такую гамму эмоций, что была удивлена, как ей удалось удержаться на ногах и не разжать вилку. Сначала она испугалась, что Альбус сядет рядом с ней; ее страх быстро сменился разочарованием из-за того, что он не собирался этого делать, а затем обидой из-за явно неискреннего оправдания. Последним ударом, однако, стало прощальное "моя дорогая" Альбуса.
  Конечно, Минерва слышала, как Альбус называл многих других "моя дорогая" на протяжении многих лет. Она понимала, что для него это было почти автоматической формой обращения, которую он использовал ко всем, с кем был знаком не просто мимолетно и кто ему хотя бы немного нравился. И все же было время, когда ей казалось, что именно это обращение он употребляет по отношению к ней чаще, чем какое-либо другое, часто сочетая его с ее именем: "Минерва, моя дорогая". Конечно, это не было "моя дорогая Минерва", но в последние годы учебы в школе, а также в период между получением ее ЖАБА и возвращением в Хогвартс в качестве преподавателя, она невольно трепетала каждый раз, когда видела его, и он произносил эти нежные слова.
  Минерва еще некоторое время продолжала возиться со своей едой, скрывая отсутствие аппетита за вторым стаканом лимонада, и все это время пыталась подслушать разговор Альбуса с учителем гербологии о возобновлении беседы Хагрида и Вильгельмины о ритуалах спаривания драконов. На протяжении всего обеда Поппи бросала сочувственные и любопытные взгляды через стол, где она сидела по другую сторону Йоханнеса Бирнбаума. Минерва пожалела, что не заметила раньше, что между Поппи и Хагридом был еще один пустой стул, потому что она предпочла бы сесть именно там, но он был скрыт массивным телом Хагрида. Минерва только что заняла первое свободное место. Она не только сидела бы рядом с Поппи - хотя они и не могли бы обсуждать утренние события, по крайней мере, она была теплой и дружелюбной, - но и была бы немного ближе к разговору, который сейчас пыталась подслушать. Они действительно обсуждали Мадрагору? Вспомнив о защите от посторонних глаз, которую Альбус наложил в "Трех метлах" много лет назад, она не была уверена, что поняла бы, действительно ли они говорили о гербологии или это только казалось, даже если бы она могла их слышать.
  Минерва вздохнула и перестала притворяться, что ест. Сидеть здесь было мучением. Он сказал, что они поговорят за обедом, а теперь, похоже, игнорировал ее. Возможно, он сказал бы ей что-нибудь раньше, когда шутил с Хагридом, если бы в этот момент Гертруда не встала, чтобы уйти. Минерва попыталась расслабиться и разжать челюсти. Гертруда даже не доела свой пудинг! Это выглядело так, словно она хотела прервать беседу до того, как Альбус заговорит с ней. В конце концов, это было бы в духе Слизерина. Нет, это абсурд, решила Минерва. В конце концов, тогда она предложила Альбусу свое освободившееся кресло. Но, возможно, она знала, что он его не займет? Минерва чуть не застонала вслух от своего запутанного и параноидального мышления. Это было совсем на нее не похоже.
  Решив, что ей лучше уйти, пока она еще не подвергла себя новым пыткам, Минерва поднялась со своего места и кивнула Хагриду и Вильгельмине, которые ничего не заметили, настолько они были поглощены обсуждением длины драконьего хвоста по сравнению с другими его конечностями и того, как она меняется в зависимости от времени года и вида. Минерва взглянула на Поппи, которая, похоже, разговаривала с Бирнбаумом и директором о чем-то, связанном с теплицами, и, казалось, не заметила, что Минерва встала из-за стола. Трое других сотрудников, которые присутствовали при появлении Минервы, ушли, когда Хагрид и Граббли-Планк начали обсуждать некие драконьи испарения несколькими минутами ранее. Чувствуя себя немного так же, как в первые месяцы учебы в Хогвартсе, Минерва с грустью подумала, не стоит ли ей начать брать с собой на обед книгу, и повернулась, чтобы уйти.
  Однако не успела она сделать и нескольких шагов, как рядом с ней внезапно возник Альбус.
  - Профессор Макгонагалл, я полагаю, нам нужно перенести нашу встречу.
  Что ж, если он собирался вести себя официально, то и она тоже.
  - Да, профессор Дамблдор. Сегодня днем я могу ознакомиться с учебным планом, если хотите.
  Альбус слегка улыбнулся ей, но сказал:
  - Как бы мне ни хотелось встретиться раньше, я считаю, что более подходящим было бы позднее время. Вы все еще будете свободны, скажем, в пять часов?
  Пять часов? Он что, откладывает ее? И это не оставило бы им много времени... Но, конечно, если они собирались обсудить только учебные планы для шестого и седьмого курсов, возможно, они могли бы закончить за час или около того. Минерва быстро ответила:
  - В пять часов было бы неплохо, профессор Дамблдор. Тогда и увидимся. Вы бы хотели, чтобы я пришла подготовленной к обсуждению чего-либо, кроме учебной программы? - спросила она, думая, что с ее стороны по-гриффиндорски поднимать эту тему, даже так косвенно, и в то же время чувствуя, как от волнения немеют руки.
  - Просто захватите с собой планы уроков, как мы договаривались, и любые другие книги или пергаменты, которые, по вашему мнению, могут пригодиться в нашей дискуссии. Альбус посмотрел на Минерву, возможно, ожидая другого вопроса, но когда она просто кивнула, избегая встречаться с ним взглядом, он добавил: - Тогда я с нетерпением жду встречи с вами в пять часов, моя дорогая профессор.
  Минерва и глазом не успела моргнуть, как он исчез, вернувшись к своему разговору с Бирнбаумом и Поппи. Медленно выходя из Большого зала и поднимаясь по лестнице, она рассеянно подумала, что ей следовало бы спросить Поппи, о чем она так увлеченно беседовала с двумя волшебниками. Однако ее больше не очень волновало, о чем они говорили, когда она прокручивала в голове последние слова Альбуса, смакуя их. "Моя дорогая профессор". Возможно, она придавала этому слишком большое значение, но она никогда раньше не слышала, чтобы он произносил эти слова таким особым образом, ни в разговоре с ней, ни вообще с кем-либо. Конечно, что бы это ни значило, это должно означать, что он не держал на нее зла за ее собственные слова. "Как это отличается", - подумала она, подходя к портрету, охранявшему ее дверь, - "как сильно отличается от последних слов, которые он услышал из ее уст тем утром в кабинете Поппи".
  Глава 14: Как обучить домашнего эльфа
  Резюме:
   Минерва пытается научить своего домашнего эльфа нескольким новым вещам, а затем ложится вздремнуть. Засыпая, она вспоминает один из своих первых успехов в обучении анимагии.
   Персонажи этой главы: Минерва Макгонагалл, Блампа (домашний эльф), юная Минерва, профессор Дамблдор.
  баннер с надписью "Недоразумение"
  XIV: Как обучить домашнего эльфа
  Войдя в свою гостиную, Минерва сняла верхнюю одежду и повесила ее на спинку кресла. Как ни странно, но сейчас она почувствовала, что проголодалась. Она прошла в свою крошечную кухню, насыпала заварку в чайник, затем налила в него холодной воды из-под крана и, взмахнув волшебной палочкой, довела до кипения. Залив чай горячей водой и оставив его настаиваться, она пошла в свою спальню, где с радостью обнаружила, что Блампа еще не прибрался. В своей ванной она обнаружила две тарелки с печеньем, стоящие на все еще парящем подносе. На самом деле, не заботясь о том, были ли на тарелках чары свежести или нет, она отнесла их вместе с содержимым обратно в гостиную.
  Обнаружив, что в холодильнике у нее нет молока для чая, Минерва вздохнула и смирилась с тем, что придется снова звать Блампу. Она задумалась, не достался ли ей самый надоедливый домашний эльф в Хогвартсе, и если да, то было ли это намеренно.
  - Блампа!
  С громким щелчком появился маленький эльф.
  - Да, мисс профессор Минерва, мэм! Блампа подаст?
  - Да, Блампа. Во-первых, мне нужно немного свежего молока для чая. Тогда мне нужно, чтобы вы вернулись, и я расскажу вам, как еще можно подавать.
  - Да, мисс профессор Минерва, мэм! - радостно воскликнула Блампа, прежде чем умчаться за молоком для своего профессора.
  Она быстро вернулась, и Минерва попросила ее, пожалуйста, прибраться в ванной и позаботиться о спальне, но, пожалуйста, не трогать гостиную или кухню.
  - И еще, Блампа, я бы хотела, чтобы ты сделал для меня еще кое-что, - серьезно сказала Минерва.
  - О, да, мисс профессор Минерва!!! - Бламба запрыгал на месте. Минерва подумала, что она сейчас описается от волнения.
  - Что ж, Блампа, я бы очень хотела, чтобы вы это сделали, но это очень сложно.... - Минерва драматично замолчала.
  - О, Блампа - труженица, мисс профессор! Блампа очень, очень старается!
  - Ну, я не знаю. Это так сложно. Возможно, с моей стороны нечестно просить вас об этом. Возможно, это слишком сложно для вас.
  - О, но Блампа хочет, чтобы ее мисс профессор Минерва была счастлива, мисс профессор! Пожалуйста, позвольте Блампе обслужить вас! - Теперь Блампа, казалось, беспокоилась, что ее не попросят выполнить это трудное задание для ее профессора.
  - Что ж, Блампа, это сделало бы меня очень счастливой.... - Минерва видела, что Блампа дрожит от возбуждения домового эльфа, предвкушающего, как она осчастливит своего профессора. - Но... - Минерва сделала драматическую паузу, покачав головой. - Нет, я просто не думаю, что с моей стороны было бы честно просить тебя об этом, пожалуйста, прости меня, Блампа. - Минерва пыталась сохранить свое удрученное выражение лица, что было нетрудно, учитывая, какой у нее был день.
  - О, нееет! - взвыла Блампа. - О, мисс профессор Минерва, Блампа очень, очень старается сделать мисс профессор Минерву счастливой. Блампа хочет услужить мисс профессор!
  - Ну, если ты действительно думаешь, что можешь попробовать... Видишь ли, Блампа, когда я был маленьким, нашей семье тоже служили домашние эльфы. О, и они были очень хорошими домашними эльфами, и все они до сих пор служат Макгонагалл. Да, они были очень хорошими домашними эльфами. Минерва вздохнула. Она видела, что Блампа дрожит от желания стать таким же хорошим домашним эльфом, как и Макгонагалл. - Но ты не домовой эльф Макгонагалл, Блампа. Ты домовой эльф Хогвартса. Минерва снова покачала головой, словно обескураженная этой мыслью.
  - Но Блампа может стать хорошим домашним эльфом, как и хочет мисс профессор. Блампа, обещает!
  - Ну, видишь ли, Блампа, в том-то и дело... Ну, это еще не все, но, видишь ли, то, что ты только что сказал: "Обещай, Блампа", - ты не можешь давать обещания таким образом, Блампа. Нет, если кто-то обещает, даже домашний эльф, он должен сказать "я обещаю", или, ну, я просто не могу ему поверить.
  - Что ж, Блампа очень старается. - Она выглядела очень смущенной последней речью Минервы. - Блампа, скажи за мисс профессор, Блампа, я обещаю.
  - Ну... - Минерва выглядела сомневающейся. - Я не думаю, что вы могли бы сказать: "Я, Блампа, обещаю", не так ли?
  - О, очень просто, мисс профессор! Я, Блампа, обещаю, Блампа постарается. - Блампа выглядел довольным собой.
  - Это неплохо, Блампа, но разве ты не должен сказать: "Я, Блампа, обещаю, что буду стараться изо всех сил"? - предложила Минерва.
  Блампа несколько раз моргнул, затем сказал:
  - Я, Блампа, обещаю, я, Блампа, буду стараться изо всех сил. - Достаточно хорошо, подумала Минерва.
  - Теперь, когда Блампа пообещал мисс Профессор, - сказал домашний эльф, - как Блампа может служить мисс профессор и стараться изо всех сил?
  - Блампа, все домашние эльфы Макгонагалл используют слово "я", как и ты только что, когда давала мне обещание. Я была бы очень, очень рада, если бы ты тоже использовал слово "я" и перестал называть себя "Блампой" каждый раз, когда говоришь о себе со мной. Ты можешь продолжать так поступать с другими, но я был бы очень рада, если бы ты просто говорил "я" вместо "Блампа". Тогда я буду думать, что ты очень хороший домашний эльф, и найду для тебя другие способы услужить мне. Разве ты не хотел бы сделать для меня больше?
  - Да, мисс профессор. - Блампа выглядел ошеломленным, как будто не знал, что сказать, если больше не мог говорить о себе в третьем лице.
  - Что ж, это хорошо! Знаете, вы также можете найти способы говорить о чем-то, вообще не ссылаясь на себя. Например, вы могли бы спросить меня: "Профессору Макгонагалл что-нибудь нужно?" Понимаете, Блампа?
  Блампа кивнул, хлопая ушами, но все еще с трудом подбирая слова.
  - И еще, Блампа, если бы вы могли обращаться ко мне "профессор Макгонагалл" или, по крайней мере, "профессор Минерва", я была бы очень рада. Мне не нравится, когда меня называют "мисс профессор", хотя я уверена, что другие учителя, вероятно, не возражают против этого.
  - Да, профессор Минерва, мэм. Я, Блампа, изо всех сил стараюсь сделать профессора Минерву счастливой. Я, Блампа, очень стараюсь.
  Минерва прикусила язык, пытаясь удержаться от смеха. Она предположила, что "я, Блампа" можно рассматривать как шаг в правильном направлении.
  - Еще кое-что, Блампа, и ты можешь идти. Если ты когда-нибудь не поймешь моих инструкций или сочтешь их бессмысленными, ты должна попросить меня объяснить, что я имею в виду. Я была недовольна, когда ты в тот раз три дня не убирал в моих комнатах, но это была моя вина, потому что я просил тебя не возвращаться, пока я не позову. Если я еще раз скажу что-нибудь подобное, я был бы очень рад, если бы ты попросил меня объяснить, что я имела в виду. У тебя есть мозги, Блампа. Я могу сказать, что ты очень умный домашний эльф, - ну, на самом деле, Минерва не была в этом уверена, - и если ты пораскинешь мозгами и будешь очень умным, то сможешь стать для меня еще лучшим домашним эльфом. На сегодня все, Блампа. Пожалуйста, возвращайтесь к своим обычным обязанностям.
  Присев в реверансе и несколько раз открыв и закрыв рот, ничего не сказав, Блампа выскочил вон.
  Минерва вздохнула и наложила согревающие чары на свой чайник. Чай получился бы не таким вкусным, но она была рада, что наконец-то поговорила с Блампой. Она не знала, могут ли домашние эльфы изменить манеру говорить после стольких лет службы, и, возможно, она доставит Блампе некоторые неприятности, если начнет использовать слово "я" не перед теми людьми или эльфами, но она предположила, что у Блампы должен быть какой-то домашний- эльфийский инстинкт самосохранения, который срабатывал и удерживал ее от излишней наглости, за исключением тех случаев, когда она была с Минервой.
  Минерва выпила чаю и съела песочное печенье. Песочное печенье показалось ей сухим и безвкусным, поэтому она взяла имбирный тритон и принялась его жевать, наслаждаясь хрустящей мягкостью и теплым, сладким, пряным вкусом. "Возможно, это был приятный вкус", - подумала она, доедая последний имбирный тритон.
  - Блампа! - Минерва подумала, что пора усилить ее подготовку, когда Блампа вернулась. Это было самое большее, что Минерва ей позвонила за один день с тех пор, как она приехала в декабре и была назначена маленькой взъерошенной эльфийкой.
  - Можно, Блампа подаст профессору Минерве? - Что ж, неплохая попытка.
  - Да, пожалуйста, Блампа. Имбирные тритоны, которые вы принесли мне сегодня утром, показались мне очень вкусными. Когда бы вы ни приносили мне печенье, пожалуйста, по возможности добавляйте к нему имбирные тритоны.
  - О, да, профессор Минерва! Я, Блампа, позаботьтесь о том, чтобы для профессора Минервы были имбирные тритоны!
  - Спасибо, Блампа. А теперь самое важное, о чем я тебя прошу: сегодня в пять часов у меня назначена встреча с директором. Ты можешь сказать, который час, Блампа? Минерва никогда не была уверена, как домашние эльфы узнают, когда наступает время ужина, или завтрака, или чего-то еще.
  - Да, профессор Минерва. Я, Блампа, знаю время. Я, Блампа, знаю, когда пять часов.
  - Хорошо, Блампа. Так вы узнаете, когда будет половина пятого? - Спросила Минерва.
  - Да, профессор Минерва.
  - Я собираюсь вздремнуть после обеда, Блампа. Я очень устала, но я не хочу спать слишком долго и пропустить встречу с директором. Мне нужно, чтобы вы убедились, что я проснусь в половине пятого и встану после дневного сна, чтобы подготовиться к встрече. Ты понимаешь? - Минерва всегда считала, что домашние эльфы Хогвартса были несколько тусклыми по сравнению с теми, среди кого она выросла.
  - Конечно, профессор Минерва, я, Блампа, разбужу профессора Минерву, чтобы она пришла на прием. Профессор Минерва, не волнуйтесь. Профессор Минерва, спокойно вздремните под одеялом и не волнуйтесь!
  - Спасибо, Блампа. На данный момент это все.
  Конечно, у Минервы был будильник, или она могла бы наложить заклинание Темпуса, чтобы предупредить себя, но она решила, что лучше всего, если ее разбудит что-нибудь разумное, чтобы она не проспала. Минерве иногда было трудно проснуться после долгого дневного сна, если только она не дремала в своей анимагической форме, но сон в анимагической форме всегда оставлял у нее чувство некоторой дезориентации после того, как она преображалась обратно.
  Минерва вошла в свою спальню, для подстраховки наложила заклинание Темпуса на четыре тридцать пять, затем разделась до трусиков и сорочки, аккуратно расстелила свой халат цвета мха на скамье и положила чулки рядом. Она подошла к кровати и нерешительно протянула руку, чтобы коснуться пледа, который подарил ей Альбус. Упоминание Блампы о счастливом сне в счастливом одеяле заставило ее вспомнить о подарке Альбуса. Она подняла его и прижала к себе, прижавшись щекой к мягкой ткани. Не зная, что делать дальше, она закрыла глаза. Ей следовало бы просто откинуть одеяло, забраться в постель, натянуть простыню и вздремнуть, подумала она. Она нежно погладила мягкое шерстяное одеяло, затем положила его обратно на кровать и некоторое время смотрела на него, размышляя.
  Минерва взяла с туалетного столика волшебную палочку и наложила на комнату охлаждающие чары. Она сняла сорочку и трусики, надев их поверх чулок. Оставшись обнаженной, она на мгновение замерла. Все еще было недостаточно прохладно, хотя ее соски напряглись из-за пониженной температуры. Минерва произнесла еще одно охлаждающее заклинание, затем еще одно, для пущей убедительности. Теперь она дрожала. Потянувшись за пледом, она подумала, что после сегодняшнего утра ей, конечно, не следует этого делать. Это только еще больше помучило бы ее. Но это, несомненно, было счастливое одеяло, даже если она и не была счастливой ведьмой. Возможно, это не повредит...
  Минерва завернулась в плед и, как делала много раз в ту холодную зиму, попросила: "Согрей меня". Минерва легла, завернувшись в большой плед. Тепло очарования не нахлынуло на нее, а мягко и медленно растеклось по телу, пока она не почувствовала, что окутана им. Закрыв глаза, Минерва вспомнила тот роковой вечер, много лет назад, на занятиях по трансфигурации, когда она впервые обнаружила это в себе. Она никогда не называла Его, хотя хорошо знала Его истинную природу и название. В то время она думала, что это охватило ее внезапно, и, конечно же, это дошло до ее сознания с неожиданным и удивительным всплеском чувств. Она верила, что, возможно, это действительно было вызвано каким-то магическим происшествием, и что Это был всего лишь результат этого происшествия, ненастоящий, за исключением тех мучений, которые он ей причинил.
  Но потом она поняла, что это было на самом деле. Несчастный случай не привел к тому, что Это внезапно возникло из ниоткуда. "Обстоятельства" несчастного случая, как она их назвала, - открытость ее чувств и магия, проявившаяся после медитативных упражнений, в сочетании с тем, что она пришла в себя в объятиях Альбуса, почувствовала, как он ласкает ее лицо, вдохнула его запах, услышала биение его сердца, ощутила его магию, - только разожгли то, что уже было маленькая искорка внутри нее. И если бы она была честна с собой все эти годы спустя, то поняла бы, что перерастание этой искры в пламя было лишь вопросом времени. Она призналась себе, что любила его с тринадцати лет. Его было легко полюбить, и, если бы времена были другими, ее любовь к нему осталась бы любовью ребенка к своему учителю, переросшей во взрослую привязанность к любимому бывшему наставнику.
  Но времена не изменились, и на содержание их уроков повлияли события того времени. Как она могла не восхищаться им, зная, что он сделал для блага волшебного и маггловского миров - и для Хогвартса? И как она могла не видеть в нем человека, мужчину, когда знала, через что он прошел ради других и как это повлияло на него, а потом восхищаться им еще больше теперь, когда он стал человеком, а не кажущимся всемогущим взрослым. Он был человеком, которого коснулось мировое зло, и все же он продолжал отдавать себя другим. Забота, неравнодушие и восхищение Минервы своим профессором вплели в нее детскую любовь к нему, создав устойчивую, доверчивую, щедрую, зрелую любовь задолго до того вечера в классе трансфигурации.
  Но то, что произошло в том классе - Минерва вздрогнула, несмотря на тепло одеяла, - не должно было случиться таким образом. Это должно было прийти как медленное, неуклонно растущее осознание, которым она могла бы управлять и преодолевать, которое могло бы исчезнуть после того, как она покинет Хогвартс. Конечно, до того рокового вечера она ощущала небольшие проблески понимания Альбуса как мужчины. Но эти маленькие искорки вспыхивали, гасли и появлялись снова в течение нескольких месяцев, не оставляя ни следа, ни боли, ни даже тоски.
  К концу пятого курса Минерва как-то раз поймала себя на том, что лениво размышляет, почему у него, похоже, нет жены или - при этом слове она густо покраснела - любовницы. Она рассудила, что он не всю свою жизнь провел в школе. Наверняка у него была какая-то личная жизнь до того, как он начал преподавать. Но она недолго размышляла об этом, решив, что он, вероятно, слишком занят, чтобы вступать в отношения такого рода. Однако вскоре после этого она решила, что жаль, что у него нет подруги, как сказала бы ее мать, поскольку в последнее время он казался таким усталым, и ему не к кому было возвращаться домой после своих таинственных, изнурительных поездок - если не считать Уилспая, да и то в конце концов. довольно замкнутая шестнадцатилетняя Минерва прекрасно понимала, что домашний эльф не сможет обеспечить ее всем необходимым. После их ужина "у Альбуса", когда он выглядел истощенным и печальным, она подумала, что, возможно, могла бы помочь ему и оказать некоторую поддержку. Минерва старалась не думать о каких-либо намеках на то, что она может взять на себя роль, которую, по ее мнению, должна играть "подруга", и внутренне краснела всякий раз, когда к ней приближалась эта мысль.
  "Без сомнения, - подумала Минерва, - был и такой случай, когда он аппарировал ее из родительского дома в Хогвартс". Она, бездумно и доверчиво, шагнула в его объятия, позже сказав себе, что это были вовсе не объятия, но все равно лелеяла их как единое целое. По ночам она лежала в постели, думая о своем проекте, о школьных заданиях или о последних неприятностях, с которыми столкнулась одна из ее подруг, а потом, когда она уже почти засыпала, она вспоминала, как он обнимал ее и облегчал ее появление. Она снова почувствует тепло его руки, обнимающей ее, снова почувствует прикосновение его шелковых одежд к своей щеке, биение его сердца, вибрацию его магии и мягкий шепот его дыхания на своем лице. Иногда воспоминания заставляли ее проснуться, и она направляла свои мысли в другое русло, пока румянец не исчезал, а веки не становились тяжелыми. В других, более редких случаях она позволяла себе погрузиться в тактильные воспоминания об этом, пока не чувствовала, что засыпает в его объятиях.
  Минерва плотнее закуталась в плед и пожалела, что не наложила на комнату еще одно охлаждающее заклинание. Лежать, завернувшись в мягкое одеяло, было все равно что лежать в объятиях того, кто его дарит. Ей стало стыдно и жалко себя. Нуждаться в этом так сильно, что она искала эту жалкую замену, было прискорбно. Ее позор заключался в том, что он, возможно, не имел ни малейшего представления о том, как она использует его подарок, и как мало он будет думать о ней, если узнает - конечно, завернуться в него, чтобы согреться холодной зимней ночью, было приемлемо, но использовать его таким образом, притворяться, что она лежа в его объятиях, окруженная его объятиями и его магией... Она презирала себя за свою потребность, но, тем не менее, смирилась с этим.
  Лежа в постели, сонная от тепла одеяла и эмоционального истощения, пережитого за день, Минерва вспомнила еще один случай, который должен был предупредить ее о том, что это произойдет. Она отчетливо помнила, что это было субботним утром, всего за несколько дней до ее магического происшествия, и профессор Дамблдор недавно сказал ей, что какое-то время больше не будет совершать никаких поездок. Здешние стражи должны были занять его на какое-то время, и в данный момент он мало что мог сделать на Континенте. По-видимому, многие из его поездок были потрачены не только на поиски Гриндельвальда и слежку за последователями Темного волшебника, но и на попытки спасти пленников, удерживаемых Гриндельвальдом в различных ужасных местах, а также на попытки спасти магглов, пытающихся сбежать из Германии и оккупированной нацистами Европы. Иногда эти две миссии объединялись, поскольку в некоторых общинах Европы браки между магглами и волшебниками были гораздо более распространены, чем в Англии. Хотя Минерва была рада, что ее профессор какое-то время больше не будет отправляться в опасные путешествия, она чувствовала себя виноватой, радуясь этому, поскольку это означало, что больше не было надежды на то, что он поможет еще каким-нибудь волшебникам или магглам, пытающимся сбежать. Минерва даже не хотела спрашивать, означает ли это, что все они уже мертвы. Это, конечно, казалось возможным, после всего, что она читала о войне.
  В тот день был матч по квиддичу Рейвенкло-Слизерин, так что, хотя Гриффиндор не играл, общая комната гудела от возбуждения. Разгорелся большой спор о том, кому выгоднее победить Гриффиндору - Равенкло или Слизерину, и Минерве пришлось несколько раз вмешиваться, чтобы люди не сглазили друг друга, пытаясь подчеркнуть правильность своих позиций. В конце концов Минерва сдалась, сказав, что если они хотят сглазить друг друга и оказаться в больничном крыле вместо того, чтобы пойти на матч днем, то она не против. Надеясь, что это послужит им стимулом держать свои палочки при себе, она выскочила из-за портрета со своей сумкой для книг и направилась в класс трансфигурации.
  Профессор Дамблдор был там, когда она пришла, что ее очень обрадовало, хотя она немного волновалась, что он будет слишком занят, чтобы позволить ей воспользоваться классной комнатой в то утро. Вместо этого он предложил ей поработать над некоторыми из ее анимагических упражнений. В дополнение к тем упражнениям, над которыми она работала летом, которые, по сути, представляли собой серию последовательных упражнений, помогающих сосредоточить разум, магию или физическую энергию практикующего - иногда все три сразу, хотя она еще не продвинулась до них, - были и другие упражнения, в которых практикующая сосредотачивала свой разум на определенном качестве конкретного животного, а затем использовала свою волшебную палочку, чтобы наложить трансформирующее заклинание на одну из частей своего тела, обычно на руку или ногу. Это было сложное заклинание, поскольку оно было полностью невербальным, без возможности произнесения каких-либо заклинаний, и требовало от заклинателя полной концентрации как на сущности конкретного животного, так и на ощущении соответствующей части тела.
  Минерва уже дважды пыталась это сделать в присутствии Дамблдора, и, как ей показалось, результаты были довольно тусклыми. В первый раз она сосредоточилась на своей левой руке и на качестве беличьего меха, поскольку это казалось ей простым делом, и у нее получилось лишь несколько серебристо-серых волосков на тыльной стороне ладони. Во второй раз, в тот же день, она сняла левую туфлю и носок, несколько неделикатно скрестила лодыжку на правом колене и сосредоточилась на когтях ворона. Эти результаты, хотя Дамблдор и сказал, что они положительные, были, по мнению Минервы, еще более катастрофическими. Вместо того, чтобы превратиться в когти цвета воронова крыла, что было бы идеальным результатом, или, по крайней мере, покрасить ступню в черный цвет, или сделать что-то в этом роде, на трех пальцах ее ног выросли чрезвычайно длинные и острые ногти, от которых она не смогла избавиться, даже после того, как сосредоточилась на том, чтобы ее ступня была в идеальном состоянии. чувствую себя так. Профессору Дамблдору пришлось произнести заклинание, чтобы вернуть ногтям на ногах их нормальную форму и размер.
  Итак, в это субботнее утро она села в кресло в кабинете профессора Дамблдора, очистила свой разум и сосредоточилась на своей руке, затем добавила к этому ощущение собачьей лапы, живо представив переднюю лапу бордер-колли. Она открыла глаза, подняла палочку и произнесла заклинание. К ее огромному разочарованию, на тыльной стороне ладони и на кончиках пальцев остался только клочок чернильно-черного меха.
  Она нетерпеливо ждала, пока профессор Дамблдор осмотрит ее руку, поворачивая ее то в одну, то в другую сторону, поглаживая шерсть, затем вглядываясь в ее корни, прежде чем взмахнуть палочкой и отменить заклинание.
  - Что ж, по крайней мере, на этот раз я смогла отменить это, - печально сказала она.
  Он задумчиво посмотрел на нее.
  - Объясни мне, на чем именно ты сосредоточилась перед тем, как начать разыгрывать роль.
  Минерва рассказала ему, как можно подробнее, о том, что она думала перед началом заклинания. Она наблюдала, как он медленно ходил по кругу, глядя, казалось, в пустоту. Внезапно он повернулся и сказал:
  - Вместо этого наложи это на мою руку.
  - Но как? - запротестовала она. - Заклинание требует, чтобы я сосредоточилась не только на собачьей лапе, но и на своей руке, на том, как она ощущается, на ее костях, мышцах, коже, крови и так далее. Как я должна наложить его на тебя?
  - Конечно, это потребует изменения твоего фокуса, но это должно быть относительно простым делом. Твоя способность фокусировать свою магию на сопереживании другим живым существам превосходна, Минерва. Упражнения, которые вы выполняете с начала лета, облегчили вам эту часть, не так ли?
  - Я полагаю. Я думаю, именно поэтому это так расстраивает. Используя обычное трансфигуративное заклинание, я могу превратить свою руку в собачью лапу и обратно без проблем. И я делал это на прошлой неделе - неоднократно, как вы знаете. Но я не могу заставить свою руку превратиться в собачью лапу. Не знаю почему. - Минерва вздохнула.
  - Вот почему я бы хотел, чтобы вы сначала сотворили заклинание над моей рукой. Мы знаем, что вы не то чтобы не знаете, на что похожа ваша рука, когда это собачья лапа, поскольку, как вы отметили, вы провели над ней обычную трансфигурацию. Очевидно, что вы также достигаете какого-то внутреннего магического эффекта, который только что вызвал появление меха, и который мы, без сомнения, могли бы детально диагностировать, если бы захотели, но я не верю, что такой диагноз помог бы вам в данный момент.
  - Но, профессор, ваша рука - это не моя рука. Я не могу использовать анимагическое заклинание для ее трансфигурации! - Минерва, сколько ни читала, никогда не слышала, чтобы что-то подобное делалось.
  - Ах, Минерва, но вы можете! Я бы проделал это с тобой - и сделаю позже, если захочешь, - но, поскольку ты пытаешься научиться колдовать, я бы предпочел, чтобы ты сначала попробовала.
  - Я понятия не имею, как, - сказала Минерва, чувствуя легкое упрямство по этому поводу, главным образом потому, что она все еще не понимала, к чему клонит ее профессор.
  - Как я уже сказал, твоя сила в данный момент - это твоя магическая эмпатия. Хотя, возможно, это немного усложнит задачу, если ты сосредоточишься одновременно на собачьей лапе и на моей руке, я верю, что ты сможешь. Как только ты четко зафиксируешь мою руку, брось собачью лапу. Не сомневайся, сущность собачьей лапы в твоем полном распоряжении, Минерва. Поверь, что тебе не нужно долго раздумывать над этим. Просто брось заклинание - Он протянул ей правую руку.
  - Эм, профессор, я не уверена, что это хорошая идея. - Альбус удивленно приподнял бровь, но она продолжила. - Я не имею в виду идею как таковую, я имел в виду наложение на вашу руку с палочкой. Я знаю, что ты можешь пользоваться палочкой левой, но я бы предпочел... не трогать твою руку с палочкой, если ты понимаешь, о чем я.
  Дамблдор улыбнулся и покорно протянул ей левую руку. Она посмотрела на нее и заколебалась.
  - Давай, Минерва, не стесняйся! В данный момент моя рука в твоей, - сказал он, ухмыляясь.
  Она улыбнулась в ответ и взяла его руку в свои маленькие ладони. Она отогнула отворот его халата, чтобы увидеть изящные, пропорциональные кости запястья. Она взяла его ладонь в свою левую руку, одновременно изучая ее правой, проводя кончиками пальцев от его запястья по тыльной стороне ладони и вниз по длинным пальцам. Она поднесла его руку ближе к своему лицу, рассматривая все маленькие сухие морщинки, испещрявшие тыльную сторону ладони, и короткие тонкие волоски; затем Минерва осмотрела его чистые, аккуратно подстриженные ногти, проведя пальцем и по ним. Она чувствовала исходящую от него теплую, глубокую вибрацию, которая явно не была физической, и была поражена тем, что его магия проявлялась так сильно, когда он просто отдыхал в кресле. Его рука все еще покоилась в ее левой руке, она перевела взгляд на его большой палец, взяла его в правую руку, внимательно осмотрела, прижала к его ладони, затем вытянула, а затем оставила в покое. Она уже собиралась перевернуть его руку, чтобы осмотреть ладонь, когда, не задумываясь, слегка провела указательным пальцем по его большому пальцу, гадая, сосал ли он его в детстве и поможет ли ей это исследование, если она поднесет его ко рту... Эта мысль, которую не так давно она бы отвергла как чистую глупость, вызвала у нее странную реакцию: внизу живота возникло теплое покалывание. Мысленно встряхнувшись, она заставила себя сосредоточиться, и покалывание, которое она проигнорировала, утихло, когда Минерва перевернула его руку и тщательно исследовала ладонь. И снова странная, непрошеная мысль промелькнула у нее в голове: как приятно было бы сидеть и держать его за руку, гладить его ладонь и ласкать чувствительные кончики его пальцев, не из-за упражнения по трансфигурации, а просто потому, что это была его рука и это было приятно на ощупь. При этой отвлекающей мысли Минерва закрыла глаза и заставила свой разум и свою магию сосредоточиться должным образом.
  Закрыв глаза, она держала его левую руку в своих ладонях, казалось, целую вечность, пытаясь постичь ее природу. Когда она открыла глаза, то спросила:
  - Готов? - Он просто слегка улыбнулся и кивнул, поэтому она отпустила его руку, взяла свою волшебную палочку и, твердо помня о его руке, быстро подняла лапу колли и произнесла заклинание.
  Рука Альбуса на мгновение задрожала, как мираж в пустыне, затем, казалось, медленно потемнела и растаяла. На какую-то долю секунды Минерва встревожилась, но едва успела осознать свою панику, как перед ней предстал прекрасный образец лапы бордер-колли. Правда, он был больше обычного, так как, казалось, стал размером с ладонь Альбуса, но это было прекрасно. Почти бросив палочку на стол, она потянулась и схватила Альбуса за руку, или лапу.
  Почувствовав, что внезапно схватить профессора за руку было невежливо, Минерва извинилась.
  - О, простите, сэр! Я не подумала - можно мне? Это больно? На что это похоже? Было больно, когда все изменилось?
  - Конечно, можешь, и нет, это не больно. Я чувствую себя так, как, помнится, чувствовала себя собачья лапа, когда в последний раз выполняла такое упражнение. Нет, во время трансфигурации не было больно, хотя это было более неприятно, чем когда человек накладывает заклинание на себя. И могу я воспользоваться этой возможностью, чтобы сказать: "Отличная работа, мисс Макгонагалл"?
  Минерва была в восторге. До ее анимагического превращения было еще далеко, и она еще не смогла применить заклинание самостоятельно, но это был большой успех. Дамблдор назвал ее шпионкой и попросил принести кувшин тыквенного сока и тарелку песочного печенья, чтобы отпраздновать это событие.
  Пока Минерва жевала свое печенье, она кое о чем задумалась.
  - Профессор, я тут подумала о нескольких вещах.
  - Это стало такой неожиданностью, мисс Макгонагалл! Я и не думал, что в вас есть что-то любопытное! - поддразнил он.
  Минерва только улыбнулась, снисходительно покачала головой и продолжила задавать вопросы.
  - Ну, во-первых, почему об этой технике не упоминается ни в одной из книг, которые я читала, даже в вашей? Во-вторых, если я могу превратить твою руку в лапу, и я могу, в конце концов, превратить свою руку в лапу, почему я не могу превратить свою руку в твою руку, а потом просто, ну, превратиться в тебя? Не нужно никакого оборотного зелья!
  - Ах, Минерва, я верю, что ты найдешь часть ответа на свой первый вопрос в своем последнем заявлении. Я действительно верю, что попытка преобразовать себя в подобие другого человека может быть возможной - безусловно, можно преобразить некоторые аспекты, такие как рука, - но такое преображение может иметь нежелательные побочные эффекты, о которых можно только догадываться. Но даже если бы не было побочных эффектов, практические последствия способности превращаться в подобие другого человека без использования оборотного зелья могли бы быть весьма негативными. Кроме того, помните, что тот, в кого вы хотели бы преобразиться, должен был быть кем-то, кого вы близко знали. Одно дело - преобразить руку или даже лицо, но преобразить все тело целиком - что ж, кажется маловероятным, что кто-то захочет случайно превратиться в кого-то, кого он так хорошо знает, и еще более маловероятным, что кто-то, кого он плохо знал, позволит ему познакомиться достаточно близко. чтобы обеспечить такое Преображение. Не говоря уже о том, что большинство практикующих. ...
  Дамблдор продолжал, обсуждая практические, этические и магические аспекты внутренней трансфигурации от человека к человеку, а также различия между Анимагом и Метаморфомагом, и то, как оба они все еще отличаются от того вида трансфигурации, который они обсуждали, но мысли Минервы уже остановились на его словах: "Кто бы это ни был". вы хотели преобразиться, и это должен был быть кто-то, кого вы близко знали. Одно дело преобразить руку или даже лицо, но преобразить все тело... " Она вспомнила, как внимательно изучала руку своего профессора - руку, которую она уже хорошо знала после более чем четырехлетнего обучения у него. Минерва остановила себя от дальнейшего развития этой мысли, от мысли, которая задавалась вопросом: какого рода "интимными знаниями" ей нужно овладеть, чтобы так хорошо изучить остальные части его тела? Она снова переключила свое внимание на то, что говорил профессор Дамблдор, как раз вовремя, чтобы услышать слова "Темная магия".
  - Простите, сэр, я, кажется, не расслышал, что вы только что сказали, что там было о Темной магии?
  - Просто некоторые люди отнесли бы то, что вы только что сделали, к разряду мрачных, хотя официально это так не называется.
  - Боюсь, я немного запуталась, почему люди считают это Мрачным? Я имею в виду, что любой, начиная примерно с третьего курса, может сотворить заклинание, которое превратит чью-то руку в подобие лапы.
  - Я вижу, что радость от успеха отвлекла тебя, моя дорогая. Как я сказал минуту назад, дело не в эффекте Преображения, - Альбус почесал шерсть на тыльной стороне лапы, - а в способе, которым оно достигается. Вы принудили другого человека к внутреннему или сущностному преображению - в некотором смысле, сначала вы сделали мою руку своей, а затем заставили ее преобразиться изнутри.
  - Что? У меня не было ощущения, что я к чему-то принуждаю... - пробормотала Минерва.
  - Заставлять можно только в том смысле, что я заставляю свои руки, клетки своего тела делать что-то, что противоречит их природе, - все равно что сажать луковицы крокуса в закрытом помещении. А что касается другого значения слова "сила", то вы могли бы применить такую трансфигурацию к магглу против его воли, но для того, чтобы сделать это с сознательным волшебником, потребовалось бы гораздо больше энергии, чем вы потратили на свои усилия здесь - хотя я заметил, что вы ели последний кусочек песочного печенья без всяких хлопот!
  - Значит, кто-то может заставить другого человека совершить такую трансфигурацию против его воли, только если он использует гораздо больше магической энергии, чем я только что использовал с твоей рукой?
  - Да, итак, ты видишь, что использовать обычное заклинание трансфигурации - гораздо более простой способ превратить руку твоего друга в лапу! Конечно, для этого нужно произнести заклинание, а чтобы выполнить его невербально, потребуется практика. Кстати, о том, чтобы превратить руку друга в лапу, как ты думаешь, ты мог бы... - сказал Альбус, указывая на свою лапу правой рукой.
  - Конечно, сэр! - Смущенная тем, что не подумала об этом раньше, особенно когда он продолжал чесать свою шерстку, Минерва подняла палочку, сконцентрировалась на его руке, приготовилась колдовать, но затем заколебалась.
  - Минерва?
  - Простите, профессор, просто я волнуюсь из-за этого больше, чем из-за самого процесса Трансфигурации. А что, если я сделаю это неправильно?
  - Не беспокойтесь об этом, просто выбросьте - будьте уверены, что моя рука очень хочет снова стать рукой и будет полностью с вами сотрудничать!
  Минерва даже не улыбнулась на это, а сосредоточенно нахмурила брови, а затем произнесла заклинание так быстро и сильно, как только могла, прежде чем снова занервничать. На этот раз переход был плавным: шерсть быстро исчезла, пальцы удлинились, ладонь расширилась, и снова появилась его рука.
  Альбус размял пальцы и сказал:
  - Очень хорошо, Минерва.
  - Можно посмотреть? Все в порядке?
  - Да, моя дорогая, конечно. И это, безусловно, прекрасно. На самом деле, я уверен, что мои пальцы стали более гибкими, чем обычно. Альбус улыбнулся ей.
  Минерва взяла его за руку и, в отличие от тщательного осмотра, который она проводила раньше, просто взяла ее, перевернула, затем согнула его пальцы вперед и назад. Отпустив его, она заявила:
  - Ну, по крайней мере, ты, кажется, ничуть не пострадал от этого! Было ли это так же неудобно, как при первоначальном изменении? - она спросила. - Мне показалось, что все прошло более гладко.
  - Нет, это не так; на самом деле, хотя такие вещи всегда ощущаются странно, особенно когда заклинание произносит кто-то другой, я почти ничего не заметил, кроме странного ощущения растяжения и перекатывания. Вы действительно отлично справились. Я верю, что в следующий раз, когда вы попытаетесь сделать это самостоятельно, вы добьетесь большего успеха. Однако мы уже пропустили обед и пропустим игру в квиддич, если продолжим в данный момент. Возможно, мы могли бы встретиться завтра днем, перед ужином, и продолжить.
  Минерва с готовностью согласилась с этим планом и ушла, чтобы присоединиться к своим друзьям и всей компании посмотреть очень захватывающий, довольно жестокий матч по квиддичу, который Рэйвенкло выиграл всего с двумя очками, после того как их Ловец совершил безумный полет за снитчем, поймав его всего за несколько секунд до того, как, по иронии судьбы, врезался в слизеринскую секцию с трибун. Тем не менее, это была явная победа, и, несмотря на то, что Слизерин был недоволен поражением, пара крепких семикурсников вытащили незадачливого Искателя за лодыжки из довольно большой дыры, которую он сам же и проделал, и его отправили в больничное крыло лечиться от сотрясения мозга, и кто-знал-что-еще.
  Минерва сияла от возбуждения, вызванного матчем, ее успехом в упражнении по трансфигурации и перспективой еще одного урока с профессором Дамблдором на следующий день. После ужина, во время которого она провела больше времени, чем обычно, просто разговаривая со своими друзьями, обсуждая игру и необходимость того, чтобы ловец Равенкло проник на слизеринские трибуны, и почти не думая о своем проекте, об опекунах или о том, стоило ли ей добровольно идти на дополнительное патрулирование префекта в тот вечер Минерва рано легла спать, чтобы еще раз перечитать "Возникающее существо". В тот вечер Минерва была расслаблена, как никогда, и понятия не имела, что всего за несколько дней ее внутренний покой будет нарушен.
  Глава 15: Успех
  Резюме:
  Минерва добилась очередного успеха в обучении анимагии и обнаружила кое-что странное во время ночного патрулирования префекта.
  
   Персонажи этой главы: юная Минерва Макгонагалл, профессор Дамблдор, Карсон Мерфи.
  
  Текст главы
  
  Баннер "Разрешаем недоразумение"
  XV: Успех
  На следующий день Минерва вернулась в класс трансфигурации и присоединилась к профессору Дамблдору в его кабинете. У нее все еще кружилась голова от вчерашнего успеха, особенно после того, как, совершив набег на библиотеку, она обнаружила, что та часть магии, которую она совершила, считалась чрезвычайно сложной, даже при содействии волшебника, на которого было наложено заклинание. Минерва чувствовала, что если ей удастся это сделать, то она сможет преодолеть любую проблему, которая мешала ей провести Трансфигурацию самостоятельно.
  После краткого обсуждения неожиданной победы Равенкло, они принялись за работу.
  - Вчера я сказал тебе, что могу наложить такое же заклинание на твою руку, если пожелаешь, после того, как ты успешно проделаешь это с моей. Думаю, с этого было бы разумно начать сегодня днем. Хотя это ощущение несколько отличается от того, которое ощущается при выполнении Трансфигурации собственной конечности, оно все же достаточно отличается от того, что ощущается при обычном внешнем трансфигурировании, чтобы, я полагаю, быть ценным для вас. После того, как мы это сделаем, я поделюсь с вами своими соображениями о том, почему вы не смогли добиться Преображения самостоятельно, несмотря на то, что у вас так хорошо получалось с моими руками.
  - Да, это меня озадачило. Сегодня утром я пошел в библиотеку, профессор, - надеюсь, вы не возражаете, если я проведу небольшое исследование, помимо тех текстов, которые вы мне дали, - и узнал, что то, что я сделал вчера, считается гораздо более сложным, чем Трансфигурация, которую я не смог выполнить самостоятельно. В таком случае я был удивлен, что вообще смог это сделать.
  - Однако для меня это не было неожиданностью, Минерва. Как я уже говорил вчера, я верю, что ты способна наложить заклинание на свою собственную руку; просто на твоем пути есть небольшое препятствие, которое мы попытаемся устранить сегодня днем. Итак, с вашего позволения? - Дамблдор потянулся к ее руке, которую Минерва с готовностью протянула ему.
  - Теперь, моя дорогая, когда я это сделаю, очень важно, чтобы ты доверилась мне и позволила провести Трансфигурацию. Как ты сама заметила вчера, наложение этого заклинания на ведьму или волшебника, которые этого не желают, потребовало бы много энергии. И хотя я мог бы это сделать, я не хочу этого делать по двум причинам. Первая заключается в том, что я не хочу ничего делать с вами без вашего полного согласия; вторая заключается в том, что, хотя Преображение может быть неприятным даже с таким согласием, оно, вероятно, будет довольно болезненным без него. При первом же ощущении какого-либо сопротивления с твоей стороны - сознательного или неосознанного, моя дорогая, - я остановлюсь. При необходимости мы можем предпринять несколько попыток, хотя, должен повторить, я не стану применять к тебе это заклинание без твоего разрешения. Хорошо, Минерва? - Дамблдор серьезно посмотрел на нее, чтобы убедиться, что она усвоила все, что он сказал.
  - Конечно, профессор. И я постараюсь расслабиться. Я действительно доверяю вам, вы знаете. Так что, если и есть какое-то неосознанное сопротивление, то это просто нервозность из-за процедуры, а не из-за вас.
  - Спасибо, и я ценю ваше доверие. Начнем?
  Минерва кивнула, и Дамблдор приступил к осмотру ее правой руки, действуя несколько иначе, чем накануне, и, казалось, меньше полагаясь на визуальный осмотр. Сначала он слегка сжал ее руку в своих, затем, когда ее ладонь легла на его левую руку, ладонь к ладони, и кончики его пальцев коснулись ее запястья, он начал водить своей правой рукой по ее руке, не касаясь ее, а просто зависая в нескольких сантиметрах над ней. Затем он повернул ее руку ладонью вверх и проделал ту же операцию, что и раньше. Минерва чуть не задохнулась от внезапного ощущения. Хотя он даже не касался ее ладони, она чувствовала покалывание его магии на своей коже и, как ей показалось, прикосновение к ее собственной магии. Это было достаточно неожиданно, но затем он начал легко водить кончиками пальцев по ее ладони и вниз по пальцам, и Минерва почувствовала, как в совершенно другой части ее тела появилось более сильное покалывание. Когда он начал слегка поглаживать кончики пальцев по очереди, Минерве пришлось с трудом сглотнуть, чтобы не ахнуть вслух. Она почувствовала, как вспыхнуло ее лицо, хотя и не была уверена, было ли это от смущения или от чего-то другого. К счастью, подумала она, ее профессор не заметил ее внезапного дискомфорта. Минерва отвлеклась от своей неожиданной физической реакции, повторяя про себя четыре способа и восемь настроений трансфигурации, что некоторым помогло, а затем еще больше дистанцировалась, очистив свой разум, как она научилась делать тем летом.
  Дамблдор, забывший обо всем, кроме своей задачи, снова легко взял Минерву за руку и закрыл глаза. Мгновение спустя он посмотрел на нее и спросил:
  - Готова? - и Минерва, теперь уже расслабленная и собранная, кивнула в знак согласия. Весь осмотр ее руки занял всего несколько минут - гораздо меньше, чем в предыдущий день. Минерва надеялась, что процедура трансфигурации не доставит ей особых неудобств.
  Взяв палочку, Дамблдор приготовился произнести заклинание, затем остановился и слегка нахмурился.
  - Тебе нужно больше расслабляться, моя дорогая. Я уже чувствую сопротивление в твоей руке. Я не хочу причинять тебе боль.
  - Хорошо, профессор. - Минерва закрыла глаза, очистила свой разум и подумала о том, как она доверяла своему профессору. Она вспомнила, как он трансгрессировал из ее дома три месяца назад, и о том, что она не почувствовала ни малейшего дискомфорта ни во время, ни после этого. Минерва открыла глаза, улыбнулась и кивнула ему.
  Дамблдор снова поднял палочку; на этот раз у него все получилось. Минерва с изумлением наблюдала, как ее рука постепенно превращается в идеальный образец передней лапы ирландского сеттера. Она не забыла отметить ощущение этого превращения. Да, это чем-то отличалось от того, что испытываешь во время обычной трансфигурации. Конечно, было немного неуютно, но ей казалось, что ее плоть и кости не формируются снаружи, а меняются изнутри.
  Минерва взяла лапу в левую руку и провела по шерсти, затем перевернула ее, чтобы посмотреть на подушечки и короткие крепкие когти.
  - Ого.
  - Мисс Макгонагалл, трансформация повлияла на вашу способность к человеческой речи?
  - Нет, сэр, - поддразнил её Альбус. - О, нет, сэр! Я просто, ну, это было просто... - Минерва не находила слов. Она погладила мягкую рыжеватую шерстку на тыльной стороне лапы, восхищенно глядя на нее.
  Альбус улыбнулся ей.
  - Итак, - сказал он, - не хотели бы вы оставить ее у себя на некоторое время? Это, конечно, может помешать вам пользоваться палочкой. Но я уверен, что ваши учителя поймут, насколько привлекательно обладать такой прелестной вещью!
  Минерва рассмеялась.
  - О, все в порядке, профессор! На самом деле, я бы предпочла, чтобы это была моя рука. Она протянула ему лапу, и по быстрому взмаху его палочки лапа превратилась обратно в ее руку. Вчера он был прав, подумала она, это действительно было странно, но в то же время естественно.
  - Итак, вы сказали, что скажете мне, где я ошибаюсь, профессор.
  - Я полагаю, что вы очень любите свою руку, моя дорогая, - объяснил он с усмешкой, - и просто слишком привязаны к ее обычной форме. Можно сказать, что ваша рука чувствует ваше нежелание и не сотрудничает в полной мере. Мне кажется, что, когда вы проводите кастинг, вы слишком сильно концентрируетесь на его реальной природе и не позволяете проявиться потенциальной силе. Тебе нужно немного отпустить свою руку, если ты понимаешь, что я имею в виду, Минерва.
  - да! Да, я думаю, что понимаю. Можно мне попробовать еще раз, прямо сейчас? - Минерве не терпелось попробовать это немедленно.
  - На самом деле, я думаю, это было бы разумно, - с улыбкой ответил Дамблдор. - На самом деле, я бы хотел, чтобы ты произнес это заклинание как можно быстрее, без колебаний.
  - Тогда ладно, - сказала Минерва, поднимая палочку. Она направила ее на свою левую руку, почувствовала, что это ее левая рука, затем мысленно вызвала лапу бордер-колли и быстро произнесла заклинание. Она чуть не заплясала от восторга, увидев, как ее рука плавно превратилась в идеальную лапу. Она протянула ее профессору. - Посмотрите на это, профессор! Только посмотрите! - Когда профессор взял ее за лапу, она не смогла удержаться от того, чтобы от счастья не обнять его правой рукой и быстро не прижать к себе, прежде чем отступить, лишь слегка покраснев. - Простите, профессор! Я просто не могу поверить, что я это сделала! Я на самом деле трансфигурировал свою руку изнутри! Вау!
  Альбус широко улыбнулся ей.
  - Не стоит извиняться, мисс Макгонагалл. Вы отлично поработали! Я верю, что вы показали себя более чем компетентной ученицей!
  Минерва рассмеялась, вспомнив их разговор в июне прошлого года.
  - И вас тоже поздравляю, профессор! Возможно, мы оба более чем компетентны!
  После того, как Альбус внимательно осмотрел ее лапу, Минерва взяла палочку и превратила ее обратно в руку. Затем, после минутного колебания, она превратила ее обратно в лапу, а затем снова в руку.
  - Извините, профессор, я просто хотела убедиться, что это не случайность и что я смогу сделать это снова.
  - Я действительно верю, что ты могла бы делать это неоднократно, Минерва, и с большой легкостью. Однако я бы предпочел, чтобы ты этого не делала - Увидев недоверчивое выражение на лице Минервы, он пояснил: - Мы еще не знаем твою анимагическую форму. Пока у нас не будет хоть какого-то представления о том, что это будет, лучше не практиковать это конкретное упражнение, иначе это может запутать вашу последующую трансформацию. Это одна из ошибок, которые часто совершают ведьмы и волшебники, пытаясь обрести анимагическую форму без специального обучения, и одна из причин, по которой многие оказываются в больнице Святого Мунго. Как только мы определим, какую форму животного вы примете, вы сможете выполнить другой вариант этого упражнения. А пока будьте уверены в том, что вы в состоянии это сделать. Хорошо, Минерва?
  - Конечно, профессор. - Для Минервы это имело смысл.
  - А теперь, я полагаю, настало время ужина. И хотя мы могли бы пойти в Большой зал, возможно, вы предпочли бы отпраздновать это со своим старым учителем? - Спросил Дамблдор.
  - Да, сэр, я бы с удовольствием, - с улыбкой ответила Минерва. Если не считать случайных бутербродов или тарелок с печеньем, они не ели вместе с тех пор, как в конце августа она завтракала с ним в его кабинете.
  Они вдвоем прошли в кабинет трансфигурации, и Альбус расставил мебель так же, как в тот вечер, когда они ужинали "у Альбуса". На этот раз Минерва без колебаний воспользовалась его маленькой уборной. Когда она вернулась, Альбус сказал ей, что Уилспай принесет ужин через несколько минут. Они сидели и болтали о ее недавних патрулях префекта - она была уверена, что Риддл пацан что-то замышляет, так как дважды за последнюю неделю она заставала его отсутствующим после комендантского часа, - пока на столе перед ними не появился ужин. На этот раз это была курица с картофелем и морковью, запеченными с розмарином, шпинатом со взбитыми сливками и тыквенным соком, а также шоколадное мороженое для пудинга. - Я бы попросил бутылку вина, Минерва, поскольку ты уже совершеннолетняя, но на тот случай, если кому-то понадобятся мои услуги и он заглянет к нам, наверное, будет лучше, если никто не увидит, что я напоил одну из своих учениц! Он произнес это с улыбкой, но Минерва еще раз осознала необычность их отношений между учителем и ученицей.
  На занятиях он обращался с ней так же, как и со всеми своими учениками, что, учитывая его добрые и ободряющие манеры, вряд ли можно было назвать отстраненностью. Но наедине он часто называл ее Минервой и, казалось, называл "мисс Макгонагалл" только тогда, когда подчеркивал какой-то конкретный момент или когда слегка поддразнивал ее, предпочитая фамильярное обращение по имени. Хотя он, без сомнения, слышал, как ее друзья называли ее "Мин", сам он никогда так ее не называл, за что она была ему благодарна. Ей нравилось свое имя, и, когда она стала старше, она попыталась внушить своим одноклассникам, что была бы благодарна, если бы они использовали его.
  Профессор Дамблдор всегда относился к ее идеям с уважением, направлял ее и поощрял к тому, чтобы она развивалась и выходила за рамки простых требований своих курсов. Когда она была расстроена, будь то из-за одного из их совместных проектов, одного из ее занятий или из-за какого-то аспекта ее обязанностей старосты, профессор Дамблдор всегда выслушивал ее и, когда это было уместно, давал советы о том, что она могла бы сделать, или, задавая ей вопросы, помогал ей выбрать курс обучения. действовать самой. Она не сомневалась, что может довериться ему во всем и что он выслушает ее со всей серьезностью, но она этого не сделала. Она чувствовала, что он и так уже очень много помогал ей и что на его плечи и так легло слишком много бремени, чтобы она могла возложить на него что-то свое.
  Минерва также знала, что были вещи, которыми он мог бы поделиться с ней, но от которых предпочел защитить ее. Только по небольшим намекам и подсказкам она догадалась, что он спасал жертв Гриндельвальда, и она ясно помнила ту ночь в прошлом учебном году, когда он вернулся, истощенный, после какой-то стычки, но все же попытался оценить сочинения, как будто ничего не случилось. Минерва подумала, что он мог бы рассказать ей, какие проклятия обрушились на него, но он этого не сделал, так же как и не рассказал ей о том, что увидел, что так на него подействовало. Нет, Минерва не собиралась просить у него больше, чем она уже получала. Она и так чувствовала, что он был ей ближе, чем большинство ее друзей по Хогвартсу. Возможно, даже ближе, чем кто-либо из них. Казалось, он определенно понимал ее лучше и не пытался постоянно уговаривать ее стать другой Минервой, чем она была на самом деле, как это делали многие ее школьные друзья, сами того не желая. Да, подумала она, ей очень повезло, что профессор Дамблдор пришел преподавать трансфигурацию. Она была уверена, что не добилась бы стольких успехов к настоящему времени, если бы не он.
  - Профессор? - спросила она, когда они доедали десерт и он наливал им еще ромашкового чая.
  - Да, мой дорогая?
  - Надеюсь, вы знаете, как я ценю все, что вы для меня сделали. Я не знаю, смогу ли я когда-нибудь должным образом отблагодарить вас за все, чему вы меня научили... и за все остальное тоже. Надеюсь, я не была для вас обузой.
  - Обуза! Боже, нет, Минерва! Пожалуйста, никогда больше так не говори - даже не думай! Если бы я сказал, что доставил тебе огромное удовольствие, это было бы недалеко от истины, я думаю. Очень приятно обучать такую способную ученицу, Минерва, но, помимо этого, я наслаждался твоим обществом, и были времена, когда твое дружелюбное лицо, ну, помогало мне, скажем так, прийти в себя. Думаю, я не преувеличу, если скажу, что наше знакомство тоже принесло мне пользу, причем неожиданным образом. Я действительно боялся, что это я обременяю тебя, моя дорогая, ведь ты так молода, и все же так много на себя взвалила.
  Минерва покраснела от его похвалы и сказала:
  - Ну, просто чтобы ты знал, что я ценю это и не принимаю все, что ты сделал, как должное. И я рада осознавать, что немного помогла вам. Вы не должны беспокоиться, профессор, что я взвалила на себя слишком много - я знаю, что вы бы мне этого не позволили, - и вы сами никогда не были бы обузой. Произнеся эту заключительную речь, Минерва решила, что для одного вечера она была достаточно экспансивной, и сменила тему на свое обучение анимагии.
  - Вы сказали, что нам нужно получить некоторое представление о том, какой будет моя анимагическая форма, - сказала Минерва, теперь уже вполне уверенная в том, что она использует слово "будет". - И какими же должны быть мои следующие шаги? Она была уверена, что это будет включать в себя какие-то медитации, но не была уверена, будут ли они включать в себя какие-то новые упражнения или нет.
  - Ах, да, ваша форма. - Альбус на мгновение снял очки и уставился куда-то вдаль, в никуда. - Да, продолжайте выполнять медитативные упражнения, которые вы выполняли, но сосредоточьтесь на тех, которые исследуют природу выражения вашего ума, и на тех, которые фокусируются на контурах вашей магии. Вы также можете начать выполнять комбинированные медитации с использованием магии разума самостоятельно, если чувствуете в них уверенность; просто убедитесь, что вы выполняете их, когда хорошо отдохнули и не перенапряглись в течение дня на другую магическую работу. Вероятно, лучше не делать этого в те дни, когда у вас есть Заклинания, Защита или Трансфигурация, если только я не буду присутствовать, чтобы наблюдать за вами.
  - Хорошо, профессор! Я начну выполнять эти упражнения немедленно, - затем, заметив выражение его лица, добавила: - или завтра, после того, как хорошенько высплюсь. О, у меня завтра трансфигурация и защита! Думаю, мне придется подождать до среды. В этот день у меня только зельеварение, арифмантия, гербология и древние руны. - Минерва разочарованно вздохнула.
  - Среда уже совсем скоро, Минерва. А теперь, я думаю, у тебя сегодня вечерний обход старост, а мне нужно прочитать эссе за четвертый курс. Нам пора покинуть "Чез Альбус" и вернуться в Хогвартс, моя дорогая, - сказал он с улыбкой.
  Затем Минерва ушла, еще раз поблагодарив своего профессора и пожелав ему спокойной ночи, и отправилась на обход. Дважды за время обхода второго этажа у нее возникало неприятное ощущение, что кто-то еще находится там и наблюдает за ней. Но даже после того, как она направила сильный луч света и открыла несколько дверей в широком коридоре, она никого не смогла найти, хотя из одного крана в туалете для девочек капало. Возможно, в этом все и было дело, рассудила она. В тишине звук капель, вероятно, отдавался эхом, создавая у нее иллюзию, что рядом кто-то есть. Она быстро и плотно закрыла кран, удовлетворенная своим заключением, и направилась на третий этаж, где в Комнате трофеев заметила две парочки, обнимавшиеся в тени отдельных витрин. С отвращением покачав головой, после того, как она отправила их в их спальни и сказала, что они появятся в ее отчете заместителю директора, она продолжила патрулирование, где встретилась на четвертом этаже с Карсоном Мерфи, префектом Равенкло, и завершила обход вместе с ним.
  Карсон, по ее мнению, был порядочным парнем и хорошим компаньоном в патрулировании. Она заметила, что он всегда ждал, когда она запишется в патрульную службу, и, казалось, всегда старался работать в те же смены, что и она. Она не была уверена, что именно чувствует по этому поводу, но он был хорош собой, долговязый, с темно-каштановыми волосами, а не морковного цвета, как у его младшего брата. Он также был ловцом Равенкло, который так стремительно ворвался на трибуны Слизерина всего за день до этого, так что ей пришлось подразнить его и спросить, уверен ли он, что его правильно распределили, ведь он, казалось, так стремился присоединиться к слизеринцам! После того, как это вызвало у него смешок, она продолжила дразнить его, сказав, что это был маневр, достойный гриффиндорца - смелый, но немного непродуманный, - и он громко рассмеялся над этим, сказав, что, по крайней мере, у одного гриффиндорца хватило здравого смысла понять, некоторые ходы. Они, какими бы смелыми ни были, не отличались особым умом. Затем он смущенно улыбнулся и сказал ей, что, как бы ни был доволен его факультет победой над Слизерином, его дразнили "Гриффи" с тех пор, как он вышел из больничного крыла тем утром.
  Они закончили обход вместе, и Карсон проводил ее обратно в Гриффиндорскую башню. После того, как она пролезла через проем в стене, она задумалась, стоило ли ей упоминать о странном чувстве, которое она испытала, когда патрулировала второй этаж, но потом отбросила эту мысль. В конце концов, это была всего лишь струйка из крана.
  Глава 16: Приготовления
  Резюме:
  
   Минерва и Альбус готовятся к своей встрече, у каждого свои ожидания.
   Персонажи этой главы: Минерва Макгонагалл, Блампа, Альбус Дамблдор, Поппи Помфри.
  Текст главы
  Надпись "Разрешаем недоразумение"
  XVI: Подготовка
  Минерва услышала писклявый голос, говоривший ей:
  - Пора вставать, профессор Минерва! Просыпайтесь, просыпайтесь! Профессору Минерве пора вставать! У профессора Минервы назначена встреча!
  Минерва застонала и перевернулась на другой бок. Она поняла, что это был не особо раздражающий волшебный будильник, а Блампа, который пришел ровно в половине пятого, чтобы разбудить ее. Зевнув, она сказала:
  - Все в порядке, Блампа! Я проснулась. Большое спасибо. Пожалуйста, принесите мне чашечку кофе, побольше сливок.
  Перевернувшись на другой бок и спустив ноги с кровати, она сбросила плед и затуманенным взором оглядела комнату. Она даже не заметила, как заснула. Последнее, что она помнила, это то, как Альбус аппарировал с ней в Хогвартс много лет назад. Ее утренние эмоции, казалось, немного улеглись, пока она дремала. Теперь она чувствовала лишь легкое головокружение. Она все еще чувствовала сожаление - и стыд - из-за слов, которые Альбус подслушал у нее тем утром, и все еще боялась, что нанесла непоправимый вред их дружбе, какой бы она ни была, но Минерва больше не чувствовала мучительной боли и горя, которые охватили ее тем утром. Небольшой перекус и дрема, казалось, вернули ей некоторое подобие здравомыслия, подумала она. Возможно, она все-таки сможет пережить встречу.
  Минерва отключила сигнал тревоги как раз в тот момент, когда Блампа вернулась с чашкой кофе, рядом с которой на блюдце стояли два имбирных тритона. Будет ли домашний эльф приносить ей имбирных тритонов каждый раз, когда она принесет ей что-нибудь поесть или выпить? Поблагодарив домового эльфа и отпустив ее, Минерва встала и отхлебнула кофе. Она редко пила кофе, особенно днем, но после долгого послеобеденного сна у нее, как правило, появлялось головокружение. Она надела ту же одежду, которую сняла несколько часов назад, решив, что глупо переодеваться три раза за один день. Ее волосы, которые, несмотря на заколдованные заколки, растрепались, пока она спала, нуждались в расчесывании и укладке по-французски, что она и сделала.
  Допив кофе и сосредоточившись на одевании, Минерва намеренно старалась не думать ни о чем, кроме своей текущей задачи. После быстрого посещения туалета Минерва вышла из своей каюты и направилась в свой кабинет, где забрала пергаменты, которые оставила там днем, перед тем как отправиться на поиски Поппи в лазарет. Она полагала, что ей следовало бы уделить им несколько минут, чтобы просмотреть их перед дневной встречей, но она не хотела опаздывать. Если бы это было так, то могло бы показаться, что она делает это намеренно, а Минерва не хотела, чтобы Альбус подумал, что она ведет себя так по-детски, и чтобы он не подумал, что она все еще злится на него из-за отмененной встречи. Минерва знала, что Поппи была права: ее огорчение было вызвано не тем, что она завоевала его уважение, и не тем явным пренебрежением, которое она, возможно, испытала в то утро. Это привело к разочарованию более глубокому, чем она могла себе представить в тот момент.
  Направляясь к кабинету директора, Минерва размышляла, что ей следует сказать ему, когда она его увидит. Было бы правильно извиниться. Она не хотела просить у него прощения, хотя отчаянно этого хотела; казалось, это слишком большая просьба. Она знала, что он простит ее, но, возможно, еще не готов к этому. Видит бог, если бы она услышала, как он говорит что-то подобное о ней... При этой мысли чудовищность того, что она сказала, и того, к чему могли привести ее слова, вернулась снова и ударила ее в грудь, как бладжер.
  Минерва остановилась, опершись рукой о стену коридора. Ей пришлось взять себя в руки. Она не могла позволить себе снова возвращаться к этим словам или пытаться представить, что было бы, если бы она была той, кто услышал, как он их произносит. Она слегка улыбнулась при этой мысли и продолжила свой путь в его кабинет. Никто бы не услышал, как Альбус Дамблдор говорит что-то подобное, потому что он никогда бы не предоставил кому-либо такой возможности. Он просто никогда бы не произнес слов, даже отдаленно похожих на ее собственные. И Минерва была уверена, что он никогда бы не выразил подобных чувств по отношению к ней.
  Приблизившись к горгулье, Минерва быстро набрала темп. Без двух минут пять.
  - Пикси, - отважилась сказать Минерва. Без малейшего колебания горгулья открыла перед ней дверь. Поднимаясь по лестнице, она решила, что должна немедленно извиниться. Это было правильно. Она подумала, что не сможет продолжить встречу, если не скажет ему, как ей жаль.
  Альбус провел вторую половину дня, готовясь к встрече с Минервой, как морально, так и физически. Он полагал, что будет лучше, если они воздержатся от обсуждения того, что произошло утром, до тех пор, пока не обсудят учебную программу, рассудил он. Лучше всего начать так, как будто между ними ничего не изменилось, чтобы успокоить ее, а не сразу погружаться в такие потенциально эмоционально опасные воды. Не то чтобы между ними ничего не изменилось; нет, Альбус был полон решимости относиться к ней лучше, как директор к одному из своих учителей и как друг к другому. Он чувствовал, что ему нужно было бы дать ей это понять, а лучше сначала продемонстрировать это своими действиями, чтобы она поняла и оценила искренность его слов.
  Другие его приготовления включали посещение теплиц, переговоры с Уилспаем и быструю поездку в лазарет, где он коротко поговорил с Поппи. От его внимания не ускользнуло, что в тот полдень Минерва использовала довольно сильное заклинание Очарования - это было одной из причин, по которой он решил сесть рядом с Йоханнесом. Он не хотел причинять ей дополнительный стресс, вынуждая ее вести с ним светскую беседу, пока Хагрид, с одной стороны, и Вильгельмина, с другой, вели свой довольно громкий разговор о совокуплении драконов. Ему действительно придется поговорить с ними об их выборе вежливых тем для разговора за обеденным столом, подумал он. Его это не беспокоило, но он знал, что других это отпугивало от обеда.
  Альбус довольно громко постучал в закрытую дверь лазарета, прежде чем открыть ее и пройти в кабинет Поппи. Она улыбнулась ему, когда он подошел.
  - Хочешь убедиться, Альбус, что я не обсуждаю с Вильгельминой эзотерические брачные ритуалы Уэлш Грин? - С усмешкой спросила Поппи. Они оба знали, что это был не тот разговор, который он опасался прерывать.
  - Ах, да, хотя я действительно считаю, что это было бы более подходящим местом для подобной дискуссии, чем Большой зал во время еды, - ответил Альбус, подмигнув. - На самом деле, я как раз собирался поговорить с ней и Хагридом о том, какие темы приемлемы для разговоров за обеденным столом.
  - Ха! - Поппи рассмеялась. - Возможно, у тебя и будет некоторый успех с Вильгельминой, но Хагрид, ну, не то чтобы он не понял, теоретически, и, скорее всего, в будущем он будет избегать темы драконьих гениталий, но ничто не помешает ему выбрать столь же неаппетитную тему в следующий раз, когда он проявит энтузиазм о чем-то таком. - Поппи усмехнулась.
  Альбус мелодраматично вздохнул.
  - Полагаю, ты права. Нам всем следует научиться воспринимать эти беседы как образовательные задания! - Они оба рассмеялись.
  - Ты видела Минерву сегодня днем, Поппи? - спросил он, меняя тему.
  - Нет, с обеда не было. Я думала заглянуть к ней в палату сегодня днем, но решила, что, возможно, лучше подождать до вечера, - ответила она. Она не желала обсуждать эмоциональное состояние своей подруги в ее отсутствие, даже с Альбусом, или, возможно, особенно с Альбусом, поскольку он был источником ее страданий.
  - Я заметил, что сегодня днем, - Альбус на мгновение заколебался, не желая быть нескромным, обсуждая Минерву в ее отсутствие, и не желая, чтобы его сочли сплетником, - она выглядела немного... не в духе.
  - Вы хотите сказать, что думали, будто она наложила чары, не так ли? - спросила Поппи, радуясь возможности быть откровенной теперь, когда она заметила нежелание директора говорить о Минерве за ее спиной.
  - Ну да, я это заметил. И она ничего не ела. - Альбус нахмурил брови. - Я просто обеспокоен, потому что мы перенесли нашу встречу на более поздний день, и, в общем, я просто беспокоюсь о ней, вот и все.
  В этот момент Поппи поняла, что, как бы Альбус ни обиделся на слова Минервы, сказанные ранее днем, его главной заботой была она и ее благополучие, а не какое-либо пренебрежение, от которого он, возможно, пострадал.
  - Минерва - сильная ведьма, Альбус. Я уверена, что, что бы ни беспокоило ее во время обеда, она придет на встречу с тобой. Если у тебя есть какие-то опасения, ты мог бы обсудить их с ней тогда.
  - Да, да, вы, конечно, правы. Я чувствую, что я... возможно, я был не так доступен для нее, как мог бы. Возможно, я смогу начать исправлять эту ошибку сегодня вечером, если она мне позволит.
  - Ты знаешь Минерву так же хорошо, как и я, Альбус. Вы должны знать, что если захотите воспользоваться возможностью, она с радостью предоставит ее вам. - Поппи и сама тогда не была уверена, о какой именно "возможности" она говорила, хотя и знала, что это выходит за рамки того, что директор школы делает себя более доступным для одного из своих учителей. Когда Альбус просто стоял, уставившись в окно за ее спиной, она добавила: - Ты знаешь, что вы были друзьями долгое время. Она тоже это знает. Я не пытаюсь выгнать тебя из своего кабинета, Альбус, но я пытаюсь закончить инвентаризацию и заказы на осень, чтобы через несколько дней уехать в отпуск. Я не думаю, что моему боссу понравилось бы, если бы я не закончила перед уходом, - пошутила она.
  Альбус улыбнулся на это и сказал:
  - Что ж, тогда мне просто придется "прогнать" себя - я слышал, что твой босс - что-то вроде тирана-людоеда, и мне бы не хотелось навлечь на тебя его немилость!
  Альбус в задумчивости вернулся в свой кабинет и закончил приготовления к вечеру. Он знал, что Поппи была права. Они с Минервой были давними друзьями. В какой-то момент он сопротивлялся этому обращению, хотя и не знал почему - нет, он не хотел признавать причину, упрекал он себя. Какое-то время он пытался преуменьшить степень их дружбы и глубину своих чувств к ней. И он очень хорошо знал почему, хотя ему все еще не хотелось признаваться в этом даже самому себе.
  Альбус тогда упрекнул себя. Неудивительно, что она чувствовала себя заброшенной с тех пор, как поступила в Хогвартс; по правде говоря, теперь он чувствовал, что пренебрегал их дружбой гораздо дольше. Непростительно, по его мнению, что он по-настоящему начал отдаляться от своих чувств только после события, которое могло и должно было сблизить их.
  Глава 17: Миссия Минервы
  Резюме:
  Минерва вспоминает миссию, которую она выполнила для Министерства после того, как покинула Хогвартс.
   Начало четвертой части.
   Персонажи этой главы: Минерва Макгонагалл, министр магии Оливер Уэлетт, премьер-министр Уинстон Черчилль, аврор Руфус Скримджер, аврор Септимус Спрэнгл и другие.
  Текст главы
  Баннер "Разрешаем недоразумение"
  ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
  XVII: Миссия Минервы
  Тем холодным январским днем 1945 года Минерва по локоть погрузилась в пергаментную бумагу в Министерстве. Она поступила не так, как хотела бы, - последовала за своими ЖАБА и покинула Хогвартс. Если бы не война, она, несомненно, поступила бы на курсы трансфигурации. Однако шла война, и хотя "Ежедневный пророк" последние три года предсказывал ее скорый конец, покидая Хогвартс, Минерва знала, что шансов на благополучное окончание войны мало, если все способные ведьмы и волшебники не сделают все, что в их силах, чтобы довести ее до конца - предпочтительно, один это не означало, что Гриндельвальд контролировал все магические и маггловские правительства в Европе. Поэтому она подала заявление в министерство, как и многие ее одноклассники. Она верила, что с ее навыками в трансфигурации, чарах и защите - особенно с углубленными знаниями об оберегах, которые она приобрела, работая с Дамблдором, - она станет ценным подспорьем в борьбе с Гриндельвальдом. Но в итоге она оказалась здесь, в этом маленьком кабинете в Департаменте международного магического сотрудничества военного отдела, занимаясь исследованиями и рекомендациями заклинаний в лучшие времена и сортируя заявки на зачарованные предметы в худшие времена. Сортируя заявки, она подумала, что именно этот день был одним из худших в ее жизни. Затем, вместо одной из маленьких совушек-скопсов, которыми пользовались все другие департаменты, отправлявшие ей заявки, она получила пурпурный пергаментный самолетик с просьбой немедленно явиться в кабинет министра магии. Ее день становился только хуже.
  Когда Минерва прибыла, ее без единого слова объяснения провели в большой конференц-зал, примыкающий к кабинету министра. К ее удивлению, оказалось, что в комнате находился настоящий премьер-министр, а также три человека, которые, по-видимому, были маггловскими офицерами - или это были волшебники в форме? - и четверо авроров, в одном из которых Минерва узнала молодого Скримджера, который быстро зарекомендовал себя как преданный и грозный противник всех тех, кто поддерживал Гриндельвальда. Они были одеты в приглушенно-красные плащи, брюки и блузы ржавого цвета - одежду военного времени, которая была принята в прошлом году, чтобы облегчить аврорам передвижение между волшебным и маггловским мирами. Минерва думала, что они все равно будут бросаться в глаза, прогуливаясь по маггловской улице, но никто никогда не спрашивал ее мнения на этот счет.
  При ее появлении мужчины, которые стояли и рассматривали карту на дальней стене, повернулись, а те, кто сидел за столом, включая министра Уэллета и премьер-министра, встали.
  Новый министр магии Оливер Уэлетт, с которым Минерва дважды встречалась в ситуациях, когда, по ее мнению, она была бы совершенно незаметна для человека его положения, поприветствовал ее:
  - Мы очень рады, что вы смогли присоединиться к нам, мисс Макгонагалл.
  Он обошел стол и жестом попросил одного из авроров подвинуть для нее стул. Стул, на который он указал, находился справа от него и напротив премьер-министра, который все еще стоял у своего кресла, жуя незажженную сигару и ожидая, когда она сядет.
  - Это та, кого мы ждали? - спросил один из мужчин в форме. Минерве показалось, что у него американский акцент, но, возможно, это был австралийский. - Они привели к нам школьницу?! Нам не нужно, чтобы кто-то готовил нам кофе! Это серьезный... - Его прервал свирепый взгляд премьер-министра, и он немедленно прекратил свой протест. Что ж, подумала Минерва, по крайней мере, этот янки хорошо обучен, даже если он отвратительно груб.
  - Полковник, мисс Макгонагалл - выпускница одного из лучших учебных заведений Англии. Да, это может быть немного необычная школа, но Министерство магии заверило меня, что она имеет полное образование, а не школьница. И если ваши нападки были направлены на ее пол, а не на ее квалификацию, я советую вам пересмотреть свое мнение. Моя мать была американкой, поэтому я сомневаюсь, сэр, что вы не знакомы со многими достоинствами, которыми может быть наделена женщина. И позвольте мне также напомнить вам, что вы находитесь здесь из вежливости по отношению к генералу Эйзенхауэру, которая может быть отменена в любой момент. И я, не колеблясь, попрошу этих джентльменов в красном стереть вам память, прежде чем вы уйдете. - Более скромный человек спросил бы, ясно ли он выразился; Черчилль просто пристально посмотрел на американца из-под нахмуренных бровей.
  Минерва наблюдала, как полковник покраснел, как свекла, его кадык заходил ходуном, и была удивлена, когда он повернулся к ней.
  - Мои извинения, мисс Мак... эм, мои извинения.
  - А теперь, если мы закончили терять здесь время, давайте перейдем к делу, - сказал министр Уэллетт, коротко кивнув полковнику, которого, как Минерва теперь смогла узнать, форма отличалась от формы двух других мужчин, чья форма, судя по всему, принадлежала британской армии и Королевским военно-воздушным силам, соответственно. Когда Минерва начала работать в Министерстве, ей выдали брошюру с фотографиями различных видов униформы, которые носили войска союзников, и пояснениями о различных званиях, но она не очень внимательно изучила ее. Ее черная работа никогда не приводила к контакту с магглами, так что в то время это казалось довольно бессмысленным.
  Минерва едва успела прийти в себя от удивления, вызванного обществом, в котором она оказалась, и необычным приемом, который ей был оказан, когда узнала, почему ее так срочно вызвали в кабинет министра.
  - Короче говоря, Альбус Дамблдор пропал. - Минерва похолодела от слов министра, но заставила себя обратить внимание на то, что он говорил. Она решила, что позволит себе отреагировать позже.
  - Насколько нам известно, он успешно выполнил задание в сотрудничестве с американскими и британскими маггловскими силами. Его сопровождали два аврора. Предполагалось, что они будут его чем-то вроде охраны, хотя мы все знаем, как хорошо это обычно получается. - За столом раздалось несколько ухмылок. - У вашего профессора Дамблдора есть склонность оставлять своих авроров, если он считает их ненужными или неудобными, поскольку, как он однажды выразился мне, он "старый болван", и было бы лучше оставить молодых людей подальше от любой опасности, если это возможно. Очевидно, что он покинул британский лагерь в компании двух авроров и двух британских солдат, лейтенанта - как его звали? - Роджерса и рядового, который был за рулем автомобиля.
  - Джипа, - без всякой помощи добавил офицер британской армии.
  - Да, именно так. Что ж, возможно, на этом этапе аврор Скримджер сможет рассказать подробности лучше, чем я.
  - О, нет, сэр, вы отлично справляетесь, - ответил аврор, хотя и продолжил рассказ. - Мы знаем, что профессор Дамблдор и четверо мужчин, с которыми он был, случайно вошли в район, где было замечено передвижение немецких войск. На момент, когда они покинули лагерь, согласно последним разведданным, их маршрут был свободен. К тому времени, когда они пропали, этого уже не было. Мы также знаем, что джип, в котором они ехали, либо подорвался на мине, либо был подорван минометным снарядом. Судя по повреждениям, нанесенным джипу, скорее первое, чем второе. Это свидетельство также согласуется с другой информацией, которую мы получили.
  - Ради всего святого, парень, ближе к делу! - Офицер Королевских ВВС был явно обеспокоен перечислением фактов, которые он уже знал.
  Не теряя ни секунды, Скримджер продолжил:
  - План состоял в том, что водитель и офицер высадят Дамблдора и двух авроров возле определенного перекрестка, где, якобы, они встретятся с другими членами специальных секретных сил - это прикрытие, которое мы обычно даем, чтобы объяснить присутствие авроров в зонах боевых действий магглов - на самом деле, трое волшебников должны были дождаться, пока джип скроется из виду, а затем аппарировать в нашу штаб-квартиру за пределами Амьена, где они могли бы аппарировать или воспользоваться портключом для выполнения следующего задания или, в случае профессора Дамблдора, вернуться в Лондон.
  - Мы знаем, что все произошло не так. Похоже, что трое волшебников покинули джип как раз перед пересечением двух дорог. Похоже, что они сделали это случайно, поскольку джип был уничтожен, когда въезжал на перекресток.
  - Откуда ты знаешь, что эти трое успели выбраться до того, как джип... взорвался? - спросила Минерва. - Если они пропали, не возможно ли, что все они были... - Минерва не смогла продолжить эту мысль.
  - Мы знаем это благодаря определенным доказательствам, мисс Макгонагалл, - сказал Черчилль, которого, очевидно, тоже раздражали пространные объяснения Скримджера. - Во-первых, мы нашли джип и останки двух британских солдат. Из этих останков ясно, что они были в джипе, когда он взорвался. Мы также знаем, что Дамблдор не аппарировал, потому что мы получили от него сообщение. Дамблдор всегда носил с собой один из этих портключей на тот случай, если он когда-нибудь не сможет аппарировать.
  Минерва поразилась легкости, с которой премьер-министр-маггл использовал эти волшебные термины - казалось, он познакомился с волшебным миром в большей степени, чем она думала.
  - Для нашего правительства было крайне важно - и под "нашим", мисс Макгонагалл, я подразумеваю все правительство Его Величества, а не только Министерство магии, - чтобы Дамблдор не попал в руки ни немцев, ни этого волшебника-изгоя Гриндельвальда. Однако ваш профессор Дамблдор действительно лучший из лучших людей, которых рождает этот маленький остров: он смело смотрит в лицо тому, что ждет его впереди, непоколебим в своем убеждении следовать правильным путем и не имеет себе равных в своей готовности пожертвовать всем ради свободы и надежды на свободу не только для себя, но и для своих товарищей и для всех нас.
  По мере того, как премьер-министр говорил о "готовности Дамблдора пожертвовать всем", в сердце Минервы нарастал страх. Когда она приехала, они сказали "пропала"; было ли это простым эвфемизмом для "захвачена в плен" - или еще хуже? И зачем она им понадобилась здесь? Безусловно, она была очень заинтересована в его благополучии, но эти люди никак не могли этого знать и не стали бы тратить свое время на такие долгие объяснения, если бы просто хотели сообщить ей об исчезновении или поимке ее наставника. Минерва чувствовала, что едва дышит, ожидая, когда Черчилль закончит свое объяснение, которое показалось ей таким же многословным, как и у Скримджера.
  - Я не волшебник, мисс Макгонагалл, но, насколько я понимаю, Портключ, находящийся в распоряжении Дамблдора, был создан таким образом, что только он мог активировать его, и никто другой, и только он мог перенестись с его помощью. Он также может перевозить только одного человека. Эти меры были приняты для того, чтобы, если он попадет не в те руки, его нельзя было использовать для проникновения в нашу секретную штаб-квартиру волшебников во Франции.
  Несмотря на его ограниченное понимание портключей (хотя многие ли волшебники на самом деле понимали их?) - в конце концов, портключ не "переносит" вас, как автомобиль, - Минерву поразило, что Черчилль говорил о волшебном мире и волшебном правительстве так, как будто они были простым ответвлением маггловского мира и как будто он действительно обладал какой-то властью над ними или как будто у него, по крайней мере, были некоторый интерес и влияние на них. Насколько понимала Минерва, это было в высшей степени необычно.
  - Но, по-видимому, когда джип взорвался, - продолжил премьер-министр, - Дамблдор и два аврора все еще находились очень близко к автомобилю, и их задело взрывной волной. Один из авроров был тяжело ранен. Каким-то образом Дамблдор изменил свой портключ, чтобы он позволял переносить кого-то, кроме него самого. Однако он не сделал или не смог изменить его, чтобы с ним могли путешествовать более одного человека. Раненый аврор появился в штаб-квартире британского магического сообщества за пределами Амьена примерно, - премьер-министр достал свои часы, - пять часов назад. При нем, в дополнение к Портключу, была записка от Дамблдора, написанная шариковой ручкой на клочке бумаги. В ней указывалось его текущее местоположение, но отмечалось, что взрыв привлек внимание немецких солдат, находившихся в этом районе. Мы полагаем, что он мог попасть под обстрел, хотя мы этого не знаем. Мы знаем, что часть крови на бумаге, по словам ваших волшебников-медиков, принадлежала ему, а не молодому аврору, чью жизнь он спас, передав ему Портключ.
  Минерва и раньше думала, что ей холодно, но при этих последних словах кровь, казалось, застыла у нее в жилах.
  В этот момент песочно-рыжий американский полковник продолжил рассказ, растягивая слова.
  - Как только мы получили известие о том, что он пропал, мы отправили поисковую группу, поскольку были ближе всех. Наш взвод обнаружил джип с двумя мертвыми британцами, но никаких следов генерала Дамблдора или другого человека не обнаружил. Мы смогли провести лишь краткие поиски, так как было светло, а на земле было слишком много мусора. Были свидетельства того, что этот район недавно подвергся обстрелу - мои люди нашли пули и гильзы, - хотя ничего, что могло бы подсказать нам, сопротивлялись ли эти люди, сбежали ли они или попали в плен.
  - По крайней мере, Дамблдор, должно быть, был ранен, это было ясно по крови, - продолжил Скримджер, снова беря инициативу в свои руки, - и, вероятно, довольно серьезно, потому что он не аппарировал. Хотя, конечно, возможно, что второй аврор был слишком ранен, чтобы его можно было транспортировать Аппарированием, и Дамблдор не оставил бы его здесь.
  Минерва, обретя дар речи, похоже, к концу их рассказа, сказала:
  - Вы продолжаете ссылаться на двух авроров, которые были с ним, но не сказали, кто они такие. Кем они были? И можно ли им доверять?
  Старейший из авроров, невысокий мужчина с маленькими усиками и круглым брюшком, заговорил впервые.
  - Они заслуживают полного доверия, мисс Макгонагалл; я полагаю, вы знаете их обоих. Тот, кому Дамблдор отдал свой Портключ, - молодой человек по имени Аластор Грюм.
  Минерва кивнула; она хорошо его помнила. Он учился в Хогвартсе на год позже ее, но был почти на два года моложе ее. Она была потрясена, что они отправили такого юного человека в такую опасную ситуацию.
  - Другого, которого, я полагаю, вы тоже знаете, - продолжил он, - зовут Мерфи - Колин? нет, Карсон-Мерфи.
  - Карсон? Из всех людей, которые могли исчезнуть вместе с Альбусом, по мнению Минервы, он был одновременно и лучшим, и худшим. Лучшим, потому что Минерва знала, что он умный, храбрый и верный; худшим, потому что она и так уже с ума сходила от беспокойства за Альбуса. Теперь у нее был еще один друг, неизвестность о судьбе которого вызывала у нее тошноту.
  - Я думал, вы должны были знать его - вы ведь учились в Хогвартсе на одном курсе, не так ли? - спросил он.
  - Мы оба были старостами, - ответила она, кивая, понимая, как мало это говорит об их дружбе.
  - Давайте перейдем к причине, по которой мы пригласили вас сюда, мисс Макгонагалл, - сказала министр Уэлетт. - Мы знаем о ваших способностях к анимагии.
  Конечно, они у вас есть, подумала Минерва, это было указано в моем заявлении в Министерство! И вы заперли меня в офисе без окон, где я сортировала заявки.
  - Мы думали воспользоваться этим раньше, но, возможно, время было неподходящим... Правы ли мы, полагая, что вы, - тут министр сверился с лежащим перед ним пергаментом, - станете домашней кошкой? При этих словах все трое офицеров-магглов уставились на нее. Выражение лица Черчилля не изменилось.
  - Да, сэр, полосатый кот.
  - Мы действительно должны сделать регистрацию анимагов обязательной, когда все это закончится, - пробормотал Уэлетт себе под нос, делая пометку на пергаменте. - Правильно ли я понимаю, что вы также работали с Альбусом Дамблдором над особым, скажем так, засекреченным проектом?
  - Я не понимаю, о чем вы говорите, сэр, если только вы не имеете в виду дополнительные зачетные задания по трансфигурации, которые я делала с ним. - Минерва никогда не забывала о своем обещании, данном наставнику тем летом перед ее шестым курсом, никому не раскрывать суть проекта по защите. Он никогда не включал министра магии, премьер-министра Англии или любого другого из этих людей в число исключений из этого обещания.
  - Превосходно, моя дорогая, превосходно, - сказал Черчилль с самым близким к улыбке выражением, которое Минерва когда-либо видела у этого человека, и кивнул министру Уэллетту. - Да, ей можно доверять.
  Минерва надеялась, что, когда Дамблдор рекомендовал ее в Министерство, он, возможно, упомянул о ее совместной работе с ним над защитой. Она думала, что это помогло бы ей найти работу получше, где она действительно могла бы внести свой вклад. Она всегда считала, что он никому ничего не говорил в Министерстве, и, учитывая характер проекта по защите, она не винила его. Теперь казалось, что по крайней мере один или два человека в комнате уже могли знать о ее участии в нем. Тем не менее, Минерва не собиралась больше ничего говорить.
  Уэлетт пристально посмотрела на нее, затем спросил:
  - Однако, мисс Макгонагалл, справедливо ли будет сказать, что вы знакомы с магией профессора Дамблдора и, возможно, с некоторыми способами, которыми он мог бы воспользоваться в подобной ситуации?
  - После столь близкого знакомства с ним и после того, как он стал анимагом, я могу с уверенностью сказать, что знакома с его магией. Что касается того, как бы она ни использовала это в данной ситуации... Я не аврор, сэр, и не проходил никакой подготовки в Департаменте магического правопорядка или Отделе тайн по тактике ведения боя или шпионажу. - Хотя и не из-за недостатка стараний, подумала она, рассматривая все свои заявления о переводе в другое подразделение.
  - Я понимаю, что в своей анимагической форме вы приобретаете некоторые из ее уникальных характеристик, таких как улучшенное ночное зрение, обостренное обоняние и тому подобное, - спросил Уэлетт.
  - Да, сэр.
  - Что ж, Уинстон, - сказал он, поворачиваясь к премьер-министру, - я полагаю, что у нас есть ответы, которые нам нужны, кроме окончательного, конечно. Что вы думаете?
  - Уинстон, - которому, похоже, не понравилось фамильярное обращение, оскалил клыки в манере бульдога, с которым многие его сравнивали, и коротко ответил: - Да, я думаю, у нее все получится. - Он повернулся к Минерве. - Мисс Макгонагалл, могу я попросить вас послужить своей стране и своему наставнику, отправившись во Францию, оккупированную немцами, и разыскать - нет, найти - вашего профессора Дамблдора?
  - Конечно, сэр, - без колебаний ответила Минерва. - Я готова уйти прямо сейчас. Пока они обсуждали ситуацию, прошел целый час. За это время с Альбусом - и с Карсоном - могло случиться что угодно.
  - Еще светло, мисс Макгонагалл, - сказал неизвестный пузатый аврор, который говорил ранее. - Мы приготовили для вас портключ на время заката, который приведет вас поближе к перекрестку, где, как было известно, они были в последний раз. Вас будет сопровождать опытный аврор - извините, Скримджер, но не в этот раз, - сказал он в ответ на легкий протестующий возглас аврора. - А пока я предлагаю вам поесть и изучить эти карты. Есть как маггловские, так и волшебные карты местности, окружающей перекресток, охватывающие радиус в три мили.
  - Только три мили? - Перебила Минерва.
  - да. Во-первых, маловероятно, что, учитывая присутствие маггловских вражеских войск и тот факт, что один или оба из них ранены, они смогли бы продвинуться дальше этого. Во-вторых, после трансфигурации у вас будет портключ, и вы будете оставаться в своей анимагической форме до тех пор, пока они не будут найдены, за исключением коротких периодов, когда вам может понадобиться поговорить с аврором Франкелем. У вас, как у кошки, есть ограничение на расстояние, которое вы можете преодолевать. Хм, - подумала Минерва, - он, очевидно, ничего не смыслит в кошках.
  - В-третьих, у нас есть разведданные, которые предполагают, что Гриндевальд может быть активен в районе к югу от этого места. Если только у них не было другого выбора или они не были сильно дезориентированы, я не верю, что Дамблдор или Мерфи направились бы в этом направлении. Это предположение также сужает круг ваших интересов. Позвольте мне пояснить, мисс Макгонагалл, что этим поиском руководит аврор Франкель. Если он не скажет тебе иначе, ты не должен произносить никаких заклинаний и должен оставаться в своей анимагической форме все время, пока не возникнет необходимость в общении с ним. Тебе это ясно? - спросил маленький человечек.
  - Конечно, сэр, - ответила она, подумав, что пока он не встанет на пути поиска Альбуса, он может быть "главным".
  - Мы выбрали Франкеля не только потому, что он опытный аврор, но и потому, что он бегло говорит по-немецки, у него немецкие бабушка и дедушка. - Он будет одет в магловскую гражданскую одежду. В том маловероятном случае, если вы встретите немцев, вы должны оставаться в своей анимагической форме и прятаться. Он будет общаться с ними.
  - А что, если мы встретим какого-нибудь француза? - спросила Минерва. - Он тоже говорит по-французски?
  - Совсем немного, но если они не сотрудничают, это не должно представлять проблемы. Он также уполномочен при необходимости стирать кому-либо память или устранять другие "препятствия" любым способом, который он сочтет нужным. Меня больше беспокоит возможность того, что вас обнаружит кто-нибудь из последователей Гриндельвальда - или любая ведьма или волшебник, если уж на то пошло, - поскольку он использует несколько экстремальную тактику, чтобы получить информацию от неохотных свидетелей; таким образом, даже если вы заметите невинного волшебника, это может иметь негативные последствия как для вас, так и для окружающих свидетелей.
  Когда маленький пузатый Аврор закончил свою речь, Черчилль начал подниматься со своего места. Остальные мужчины за столом сделали то же самое, и, когда Черчилль подошел к ней, Минерва поднялась на ноги.
  - Правительство Его Величества благодарит вас за вашу готовность служить своей стране в трудную минуту, мисс Макгонагалл. Я с гордостью выражаю вам эту благодарность, горжусь тем, что вы поднялись, чтобы принять этот вызов, который, неожиданно, преподнесла вам Судьба. Это молодежь нашей страны отдает свои жизни, защищая всех нас; румянец юности еще не сошел с ваших щек, и, хотя нам неприятно посылать наших молодых женщин туда, куда мы посылаем наших молодых мужчин, это отвращение не уменьшает ни нашей гордости, ни нашей благодарности. Я желаю вам силы и мужества, которые дал вам Бог и которые воплотила в вас Британия, мисс Макгонагалл, и пусть Фортуна, сестра Судьбы, приведет вас к вашей цели, а затем снова домой.
  С этими словами премьер-министр и трое магглов покинули конференц-зал. Минерва едва успела задуматься, куда они направляются и как доберутся туда из Министерства, как поняла, что министр магии снова обращается к ней.
  - Тогда я оставлю вас в надежных руках аврора Спрангла и попрошу своего секретаря принести вам что-нибудь поесть. Эта комната ничем не хуже любой другой подходит для того, чтобы вы могли подготовиться и дождаться портключа. - Спрэнгл, должно быть, тот маленький человечек с брюшком, - подумала Минерва.
  Непрошеные слова "ожидаемо" пришли Минерве на ум, это был первый пароль, который Альбус установил для нее в своем классе.
  - Министр, аврор Спрэнгл, у меня к вам... просьба. - Минерва колебалась, остальные наблюдали за ней, явно задаваясь вопросом, не собирается ли она передумать. - Можно ли настроить портключ так, чтобы он реагировал на слова "ожидаемо"? - спросила она.
  - Конечно, мисс Макгонагалл, не имеет значения, какое слово является инициирующим. -Министр повернулся к Скримджеру и сказал: - Идите, разберитесь с портключами, а затем пришлите Франкеля. - Повернувшись к Минерве, он добавил: - Вам двоим следует познакомиться.
  Глава 18: Внезапное изменение обстоятельств
  Резюме:
   Альбус ранен и застрял во Франции с двумя ранеными молодыми аврорами.
   Персонажи этой главы: Альбус Дамблдор, Аластор Грюм, Карсон Мерфи, юный Хорст (немецкий солдат) и другие.
   Внимание: Хотя в этой главе мало насилия, в ней есть описание травм.
  Текст главы
  Баннер "Разрешение недоразумений"
  XVIII: Внезапное изменение обстоятельств
  Даже после просмотра воспоминаний в Омуте памяти у Дамблдора так и не сложилось четкого представления о том, что произошло. Целители министерства сказали ему, что шок от взрыва был таков, что все, что он мог бы воспринять в обычных условиях, даже те вещи, о которых человек обычно не подозревал, но которые становились доступными при просмотре в Омуте памяти, даже не дошло до его мозга, чтобы сохраниться.
  С момента выхода из джипа и до того, как Альбус пришел в сознание несколько мгновений спустя, у него остались только разрозненные, банальные воспоминания: британские солдаты прощаются, Карсон шутит с рядовым Мерриком и напоминает ему об их обещании встретиться после войны в каком-нибудь пабе, с которым они оба были знакомы - неважно, насколько хорошо. Карсон сказал, что это займет много времени, и что он встретится с ним пятого января в "Овечьей голове" после окончания войны. Меррик со смехом согласился и сказал, что, если повезет, они увидятся в следующем году. Аластор шел в нескольких футах впереди джипа, чтобы посмотреть на дорогу, на которую должны были свернуть двое солдат, а сам Альбус начал отворачиваться от джипа, осматривая деревья и поля в поисках вероятного места исчезновения.
  Казалось, что двое молодых людей все еще смеялись, когда рядовой Меррик включил передачу и тронулся с места. Почти одновременно раздался короткий, оглушительный рев, за которым, как показало воспоминание из Омута памяти, последовал второй, не менее громкий взрыв. Альбус инстинктивно поднял руку с палочкой и попытался наложить беспалочковое защитное заклинание; пока он это делал, Карсон так же инстинктивно повернулся к своему старому учителю и повалил его на землю, прикрыв своим телом. Следующие минуты были искажены, даже если смотреть на них в Омуте памяти, - своеобразное буйство жара, красок и звуков, перемежающееся моментами полной тишины и кромешной тьмы, которые, по словам целителей, указывали на то, что он, скорее всего, либо был без сознания, либо близок к этому.
  Одним из немногих воспоминаний, о которых Альбус не помнил сознательно, но которые отчетливо всплыли при просмотре в Омуте памяти, было то, как Карсон, весь в крови, с трудом поднимается на колени, обхватывает Альбуса руками и подмышками, отчаянно оттаскивая его от огня; кашляя и ползая, за этим последовали жар и дым, мальчик поднимался, падал и снова поднимался, пытаясь, задыхаясь от крови, оттащить их обоих от пылающей машины.
  Затем Омут памяти потемнел и погрузился в тишину, а когда память восстановилась, Альбус лежал на обочине дороги. Ему не нужен был омут памяти, чтобы вспомнить следующие минуты и часы. Они запечатлелись в его душе так ясно, как только могут запечатлеться воспоминания.
  Альбус пришел в себя, почувствовав едкий дым от горящего джипа, и в этот момент понял, что оба солдата, Роджерс и Меррик, мертвы. Он осознавал, что Карсон лежит справа от него, почти лицом вниз, в грязи и снегу, его правая рука все еще защищала бывшего учителя. Голова Альбуса раскалывалась от боли, а по левой стороне лица длинными струйками стекала липкая кровь. Его левое плечо ощущалось как-то странно, хотя в тот момент он не обнаружил в нем никаких повреждений, но когда он попытался пошевелить левой рукой, острая боль пронзила плечо, отдаваясь в шею и грудь. Стиснув зубы от боли, Альбус заставил себя протянуть левую руку и взять мальчика за правую.
  - Карсон... - голос Альбуса был хриплым, когда он с трудом выговорил имя молодого человека. - Карсон, мальчик мой, нам нужно перевернуть тебя - Альбус слышал, как дыхание Карсона клокотало в груди и горле. Встревоженный, Альбус наплевал на собственную боль и приподнялся, используя силу своего тела, чтобы поднять правую руку Карсона, слегка повернув его при этом и обхватив правой рукой спину мальчика, поддерживая его.
  Альбус видел много ужасных зрелищ в своей жизни, и многие из них только за последние несколько лет, но вид острого куска металла, торчащего из груди мальчика, был хуже, чем некоторые из самых ужасных сцен, с которыми он сталкивался в последнее время. Альбус осторожно ощупал спину Карсона правой рукой, полагаясь на свои тактильные ощущения, поскольку его собственные травмы, по-видимому, временно парализовали его магию. Там он обнаружил другой конец металлического осколка, который, по-видимому, вошел в спину мальчика, а затем частично вышел с другой стороны. Альбус пока не был уверен, но полагал, что Карсон также получил травму головы: задняя часть его шеи и затылок были мокрыми от теплой крови.
  Альбус мысленно обратился к другому молодому аврору, Аластору Муди. Он был почти так же близок, как и они, подумал он, но с другой стороны машины.
  - Аластор! - прохрипел Альбус. Он прочистил горло и позвал громче: - Аластор!
  Альбусу показалось, что он услышал слабый ответный стон откуда-то из-за все еще потрескивающего пламени. Он не мог долго находиться без сознания. Вероятно, меньше минуты. С трудом поднявшись, Альбус проигнорировал нарастающую боль в плече и руке. Неосознанно повторяя предыдущие действия Карсона, но на этот раз опустившись на колени позади мальчика и обхватив его руками, Альбус наполовину оттащил, наполовину понес полубессознательного мальчика еще дальше от джипа, к одному из деревьев, растущих вдоль дороги. Увязая коленями в твердой, замерзшей грязи и таща мальчика за собой, Альбус на мгновение ощутил благодарность за то, что в последнее время в этом районе было мало снега.
  Дышать ему тоже становилось все труднее, и когда он, наконец, добрался до дерева, к которому стремился, Альбус прислонил Карсона к нему, а затем лег навзничь на холодную землю и с трудом перевел дыхание. Его мысли вернулись к Аластору, и Альбус проклял себя за свой возраст и слабость. Он сел и придвинулся ближе к Карсону.
  - Карсон, мой храбрый мальчик, ты меня слышишь? - Альбус с облегчением увидел, как глаза Карсона на мгновение затрепетали. - Карсон, у тебя из спины в грудь торчит металлический осколок. Вот почему тебе трудно дышать. Я прислонил тебя к дереву, но ты не должен сильно двигаться, иначе кусок металла может сдвинуться и еще больше поранить тебя. Ты понимаешь, мой мальчик?
  При этих словах глаза Карсона открылись, и он попытался облизать губы, на которых выступила и начала подсыхать кровь.
  - Да, - слабым голосом произнес он. Он попытался улыбнуться. - Я, пожалуй, немного посижу здесь, если вы не возражаете, профессор, - прошептал он.
  - Все в порядке, мой мальчик. Я еще не видел Аластора и собираюсь попытаться найти его. Мне придется оставить тебя одного на несколько минут, но я обещаю, что вернусь так быстро, как только смогу.
  - Хорошо, профессор, - прошептал он в ответ. - Хотя мне немного холодно.
  - Тогда вот, возьми мое пальто. - Альбус снял тяжелое шерстяное пальто, которое носил поверх маггловской военной формы, и накинул его на своего бывшего ученика, стараясь, чтобы его вес не пришелся на металл, торчащий из его груди. Откинув окровавленной рукой волосы с лица мальчика и внутренне съежившись при виде его бледного лица и расширенных зрачков, Альбус нащупал свою волшебную палочку, висевшую справа от него. В этот момент Альбус искренне пожалел, что не научился правильно ругаться. Каким-то образом "Докси-Дудл" просто не смог адекватно выразить свои чувства. Его волшебная палочка была сломана в двух местах.
  - Карсон, и последнее, кажется, твой старый профессор сел на свою волшебную палочку и сломал ее. Где ты хранишь свою, мой мальчик?
  - Она у меня в сапоге, п'фесс, - выдохнул он.
  Альбус пошарил вокруг и нашел волшебную палочку Карсона, к счастью, в целости и сохранности, спрятанную в чехле на ботинке.
  - Это научит меня принимать свою палочку как должное, - проворчал Альбус себе под нос. Карсон поперхнулся, и Альбус встревоженно поднял глаза, увидев, что Карсон слабо улыбается ему.
  - Не смешите меня, господин. Когда я смеюсь, мне больно, - сказал он, все еще пытаясь выдавить улыбку. - Конечно, это все равно больно...
  Альбус взял палочку в правую руку и на пробу взмахнул ею. С ее кончика сорвалось несколько золотистых искр. Что ж, либо палочка плохо подходила для его магии, либо его магия была ослаблена сильнее, чем он думал, либо и то, и другое. Тем не менее, это была волшебная палочка. Он взмахнул ею над Карсоном, осмелившись произнести лишь легкое Согревающее заклинание в воздухе вокруг себя, с чужой палочкой и поврежденной собственной магией.
  Альбус улыбнулся мальчику, надеясь, что его слова обнадеживают.
  - Я вернусь, как только смогу, Карсон.
  Альбус заставил себя подняться на ноги, затем оперся о ствол дерева, пока не убедился, что снова не потеряет сознание. Он направился к почерневшему джипу, с удивлением обнаружив, что тот все еще горит, и отвернулся от тревожного зрелища, бросив взгляд вдоль дороги.
  - Аластор! Аластор! Это Альбус, профессор Дамблдор, где ты был, мой мальчик? - Позвал он, стараясь, чтобы его голос звучал непринужденно, несмотря на растущее беспокойство по поводу их затруднительного положения.
  - Ммммм. - Альбус услышал неясный, низкий стон и, обойдя джип, обнаружил его источник. Если Альбус и пришел в ужас при виде осколков, торчащих из груди Карсона, то зрелище, открывшееся ему в тот момент, было ничуть не лучше.
  Молодой аврор лежал скрюченной, окровавленной кучей. В него попало несколько осколков, но Альбуса встревожило не это. Левая нога Аластора превратилась в сплошное месиво. Альбус подошел к нему так быстро, как только мог, стараясь не обращать внимания на боль в голове и левом плече. Присев на корточки рядом с Аластором, он увидел, что мальчик успел наложить жгут на ногу у колена, прежде чем потерял сознание. Он покачал головой, поражаясь стойкости молодого волшебника.
  Подняв палочку Карсона, Альбус заколебался, затем решил, что не осмелится наложить на молодого аврора какие-либо исцеляющие чары с помощью этой палочки - особенно потому, что теперь, когда он двигался, Альбус мог сказать, что его собственные травмы влияют на его магию.
  Он неуклюже опустился на колени рядом с головой мальчика.
  - Аластор! Это Альбус Дамблдор. Ты можешь открыть мне глаза, парень? - тихо позвал он. Альбус не был уверен, но ему показалось, что он услышал вдали шум автомобиля.
  - Аластор, мне придется тебя перевенести, хорошо, сынок? Вот и мы. Боюсь, сегодня я не смогу воспользоваться хорошим мобильным корпусом, - сказал Альбус беззаботным тоном. - Ваш старый профессор сидел на своей волшебной палочке, вы не поверите? Она раскололась на три части. - Говоря это, Альбус подхватил Аластора под мышки, морщась от боли в плече. Теперь он не мог потерять сознание.
  Он начал мучительный процесс перетаскивания Аластора обратно к дереву, где он оставил Карсона. Это движение заставило Аластора открыть глаза и застонать.
  - Я знаю, тебе больно, мой мальчик. Мне ужасно жаль. Если бы я мог, я бы избавил тебя от этого. Просто потерпи еще немного, вот и все. - Альбус продолжал разговаривать с потеющим, бледным аврором, пытаясь отвлечь их обоих от неизбежной боли. Аластор явно пытался подавить стоны, но каждый раз, когда его искалеченная нога натыкалась на кочку или камень, он резко втягивал воздух и издавал легкий, почти неслышный стон.
  - Ты отлично справляешься, Аластор. Очень хорошо. Нам нужно посмотреть, что можно сделать с некоторыми из этих порезов, парень. Они выглядят не так уж плохо, но мы же не хотим, чтобы у тебя остались шрамы, правда? Хотя девушкам нравятся мужчины с несколькими интересными шрамами. Это придает лицу характер. Альбус вспотел, несмотря на холодную погоду, и его подташнивало. Он искренне надеялся, что не упадет в обморок.
  По прошествии, как ему показалось, часа, но на самом деле это были всего лишь минуты, Альбус и Аластор добрались до того места, где, прислонившись к дереву, лежал Карсон. Последние несколько метров Аластор начал помогать, отталкиваясь правой ногой, когда Альбус тянул его назад.
  - Карсон, я вернулся, мой мальчик. Я привел с собой Аластора. - Альбус был в растерянности. Что делать теперь, когда оба молодых аврора остались на обочине? Его собственная палочка была сломана, а его магия находилась на самом низком уровне, который он мог припомнить за последние десятилетия. Он сомневался, что сможет аппарировать, не повредив себя; он, конечно, не смог бы встать на сторону ни одного из двух других, не говоря уже об обоих, даже если бы у него была своя палочка. Нет, это должен быть портключ. Он вздохнул. Они не могли все это использовать. Она была настроена на его магическую подпись, но он мог бы изменить ее, подумал он, хотя операция, несомненно, истощила бы его еще больше.
  Карсон дышал неглубоко. Он открыл остекленевшие глаза, когда Альбус позвал его по имени, но затем снова закрыл их.
  - Ну же, Карсон, не засыпай. - Альбус был напуган видом бледного лба молодого аврора и его хриплым, неровным дыханием.
  Аластор попытался сесть и сумел опереться на правую руку.
  - О боже, профессор, - сказал он тихим голосом. - Это выглядит не очень хорошо. - Он сказал "это", но кивнул в сторону Карсона. - И я в полном дерьме, я знаю. Я не смогу трансгрессировать. Или уйти, - сказал он, пытаясь осмотреть то, что осталось от его ноги. - Забавно, что сначала я ничего не почувствовал, а теперь она адски болит. Обезболивание не помогло; мне пришлось наложить жгут, но я знаю, что потерял много крови, прежде чем остановил кровотечение. По-моему, жгут нужно ослаблять каждые десять минут или около того, а я этого не делал. Довольно сложно, если вы не в полном сознании. Они не упоминают этот маленький факт ни в одной из брошюр, которые нам раздают. И Карсон, - добавил Аластор громче, заставляя себя говорить бодро, - Привет, Карсон, старина! Все такой же Гриффи-когтевранец, не так ли?! - Он снова лег на замерзшую грязь и шепотом сказал: - Карсон, похоже, тоже не собирается никуда идти... один. Вы тоже ужасно выглядите, профессор... и ваше очарование исчезает. Вам нужно воспользоваться портключом. Пришлите кого-нибудь за нами. - Грудь Муди тяжело вздымалась от напряжения, которое он испытывал во время этой речи, и Дамблдор видел, что он тоже впадает в шок.
  Не желая вступать в спор со своим бывшим учеником, Дамблдор спросил:
  - Ты пробовал Эпискей? Значит, твоя палочка все еще при тебе?
  Аластор указал на свою ногу.
  - Не смог сотворить еще одно заклинание. Не смог справиться с Люмосом в данный момент.
  Альбус посмотрел на ногу Аластора и увидел, что тот использовал палочку, чтобы затянуть жгут. Прилагая усилия, чтобы оттащить молодого человека с дороги, он не заметил такого необычного применения палочки.
  - Вы не возражаете, если я сниму ее и попробую? Палочка Карсона, похоже, не согласна со мной. Я могу использовать ту, что побольше, что осталась от моей, чтобы снова затянуть жгут, когда закончу.
  - Угощайся, - сказал Аластор. Его глаза были почти закрыты, а дыхание прерывистым.
  Альбус ослабил жгут так быстро, как только смог, и был несколько встревожен, когда возобновилось слабое кровотечение. Он не знал, почему это произошло, но ему это показалось ненормальным. Хотя Альбусу казалось, что с момента взрыва прошли часы, на самом деле прошло всего около двадцати пяти минут. Возможно, на ногу повлиял Эпискей, наложенный Аластором, в сочетании с маггловским жгутом.
  Оставив жгут на время незакрепленным, Альбус попробовал палочку Аластора. На этот раз искры показались ему немного более яркими, хотя Альбус никогда бы не стал полагаться на эту палочку в экстренной ситуации. К сожалению, подумал он со вздохом, засовывая палочку за пояс, ему придется это сделать.
  Он как раз готовился снова наложить жгут, когда вдалеке послышался тревожный звук голосов, и по интонации он понял, что они говорят по-немецки. Не беспокоясь о последствиях, Альбус наложил Силенцио и на Аластора, и на Карсона, затем, испытывая прилив адреналина, не слишком осторожно оттащил Аластора подальше от дороги, за какие-то низкорослые кусты. К тому времени, как он вернулся к Карсону, его левая рука полностью отказала, но он обхватил правой грудь молодого человека и приподнял его, пытаясь удержаться за пальто, которое тот накинул на него, и одновременно избежать металлического осколка. У Дамблдора закружилась голова от напряжения, и он попятился назад, увлекая за собой Карсона. Он справился с собой и добрался до кустов, где оставил Аластора. Перекатив Карсона на бок и тихо прошептав:
  - Прости, мой мальчик, - он рухнул рядом с ним.
  Сделав несколько глубоких вдохов, Альбус понял, что их все еще могут увидеть с дороги. Он заставил себя принять сидячее положение, вытащил палочку Аластора и быстро наложил три Разрушающих иллюзии заклинания. Затем, приподнявшись еще немного, он посмотрел на дорогу.
  Заклинание разочарования было бы не очень полезным, если бы кто-нибудь увидел следы крови, которые явно вели в этом направлении, подумал Дамблдор. Если бы кто-нибудь выстрелил вслепую с дороги, он все равно мог бы попасть в него; амулет не защитил бы его от летящих пуль, какими бы бесцельными они ни были.
  Дамблдор взмахнул палочкой Грюма и почувствовал, что тот вяло реагирует. Начав с тех, кто был ближе всего к ним, следы крови и волочения по земле постепенно начали исчезать. Однако Альбус не успел закончить, как из-за поворота дороги появились несколько немецких солдат.
  Он снова лег на ледяную землю и задрожал, и его охватило чувство безнадежности. В голове у него стучало, левая рука была бесполезна, магия слаба... Но затем он посмотрел на двух мальчиков рядом с собой, моргая, пытаясь разглядеть их сквозь Рассеивающие Чары.
  Карсон дышал неглубоко. Аластор, который придвинулся к Карсону и обнял его за талию, был почти неподвижен. Даже зная, что они здесь, и сам наложив Заклинание, Дамблдор едва мог различить их очертания. Он пожалел, что не осмелился придвинуться к ним поближе, чтобы как добавить своего тепла к теплу Аластора, так и самому получить немного тепла. Что бы ни случилось, он будет делать для этих мальчиков все, что в его силах, так долго, как только сможет. Альбус не мог не знать об опасностях, связанных с путешествиями в зону маггловских военных действий, но он всегда верил, что если ему и суждено получить тяжелое ранение, то только в магической битве. Он усмехнулся про себя иронии судьбы. Это даже не было битвой.
  Альбус слегка повернул голову, надеясь разглядеть что-нибудь на дороге, но не смог. Он мог только различать голоса и шаги, пока немцы осматривали обугленные останки. Он слышал недостаточно, чтобы понять многое из того, о чем они говорили. Ему показалось, что он услышал что-то вроде
  - я хочу тебя - и - это была моя ночь..., - за которыми последовало - дочь, дочь. - Это звучало так, как будто они вели какой-то спор, вероятно, о том, были ли там еще какие-нибудь солдаты, кроме тех двоих, чьи частично обугленные останки лежали рядом с обломками джипа. Дамблдор пожалел, что не смог убрать всю кровь и следы волочения по машине.
  Он услышал, как один из мужчин сказал:
  - Да, мы были друзьями... мы были друзьями... - и рассмеялся. Затем стрельба, стрельба и еще раз стрельба. Пулемет. Альбус закрыл глаза. Один из них, очевидно, решил пострелять по деревьям по обе стороны от места крушения. Теперь он слышал, как пули просвистели в кустах рядом с ним, всего в нескольких дюймах над тем местом, где лежали трое волшебников, и впились в твердую грязь позади них. Ни Аластор, ни Карсон не дернулись. Альбус сглотнул. Стрельба прекратилась, и послышались крики, по-видимому, нескольких солдат одновременно.
  - Ты! Хорст! Кто ты, ганц веррукт?!
  - Это был мой директор?
  - Это был полный беспредел!
  - Это был мой друг, мой друг? Это был мой друг из дабеи?
  - Блодсинн...
  Затем, наконец, один голос перекрыл все остальные:
  - Привет! Алле!
  После продолжительных споров и криков, а также нескольких беспорядочных тычков в сухие сорняки по краям дороги, группа начала отходить. Похоже, они не были особенно веселой группой солдат, мрачно подумал Альбус. Они казались молодыми и, конечно же, не были ни хорошо обучены, ни хорошо руководимы. Больше всего их беспокоило, во-первых, были ли целы ботинки кого-либо из погибших солдат, и, во-вторых, пустая трата боеприпасов, которую допустил Хорст, когда сошел с ума и начал бесцельно палить по деревьям, по которым, как полагали остальные, никто не стрелял.
  Трое волшебников еще некоторое время лежали неподвижно. Альбус не был уверен, оставались ли двое других неподвижными из осторожности или потому, что были без сознания. Наконец, он перевернулся, снял чары Молчания и Рассеяния иллюзий и осмотрел двух молодых волшебников. Карсон все еще дышал, воздух и кровь пузырились вокруг раны на его груди, но он не отреагировал, когда Альбус прошептал его имя. Аластор выглядел ненамного лучше. Его нога снова начала кровоточить, хотя и не так сильно, как ожидал Альбус. Он снова наложил на молодого аврора самодельный жгут, за неимением лучшего средства, на этот раз используя остатки своей палочки, чтобы затянуть узел. Когда он это сделал, Аластор моргнул и открыл глаза.
  - Все еще здесь, - прошептал он. Альбус не был уверен, подразумевал ли мальчик это как вопрос или утверждение, поэтому просто слегка кивнул.
  Не обращая внимания на боль в голове и плече и пронизывающий до костей холод, Альбус сунул руку под рубашку и вытащил медаль Святого Христофора. Она была дешевой и не привлекла бы внимания, если бы ее нашли при нем. Не утруждая себя попытками расстегнуть ее здоровой рукой, Альбус сильно дернул за тонкую цепочку. Она немного врезалась ему в шею, прежде чем порваться, но он едва заметил ссадину среди других повреждений. Положив маленький медальон на землю перед собой, он начал водить над ним волшебной палочкой. Да, он мог изменить его, чтобы переносить кого-то, кроме себя. Но только одного из них. Который? Как он мог выбирать?
  - Карсон, Карсон, мальчик мой, ты не мог бы присоединиться к нам на минутку? Хм, молодец! - сказал он, когда Карсон открыл глаза. - Карсон, у меня здесь есть Портключ. Он может перенести одного из нас в Амьен. Альбус посмотрел на Аластора, который тихо разговаривал с другим аврором. - Хочешь бесплатный портключ в Амьен, Карсон?
  Остекленевшие глаза Карсона, казалось, заострились, и он попытался что-то сказать, но Альбус не смог разобрать слов.
  - Что это, мой мальчик? - Альбус наклонился к нему поближе.
  - Аластор, - прошептал он. - Пошлите Аластора. - Карсон слабо закашлялся, и из его груди хлынуло еще больше крови. - Никогда не доберусь туда. Ты это знаешь. Не могу создать портключ. Не могу аппарировать, - выдохнул Карсон.
  Альбус повернулся к Аластору, который не мог слышать, что сказал Карсон. - Что ж, Аластор, похоже, мне понадобится твоя помощь. Альбус протянул руку и потянул за конец жгута.
  - Подержи, пожалуйста, вот так. - Аластор, сам не зная почему, повиновался. Дамблдор поднял палочку и быстрым движением отрезал кончик. Он взял ее у Аластора, который выглядел озадаченным. Альбус положил кусок окровавленной ткани рядом с портключом и начал произносить заклинания, необходимые для того, чтобы изменить его и позволить Аластору перенестись с его помощью.
  Аластор приподнялся на одной руке.
  - Что? Что вы делаете, профессор? Это твой портключ! Что ты делаешь?
  Аластор был таким же оживленным, как и с тех пор, как Альбус вытащил его с дороги.
  - Ты знаешь, как работает этот Портключ, Аластор. Я меняю его, чтобы он не был настроен на меня.
  - Остановись! Прекрати это! Пришлите Карсона! Ему еще хуже, чем мне. Я буду в порядке, просто, пожалуйста, остановись, - задыхаясь, закончил Аластор.
  - Уже слишком поздно, Аластор, все кончено. И это была просьба Карсона. Позволь ему сделать это за тебя, а, парень? - Мягко сказал Альбус.
  - Тебе следовало уйти, - слабым голосом пожаловался Аластор. - Если бы они хотели, чтобы у всех были портключи, они бы дали их нам. Этот был для тебя. - Аластор откинулся на спину и закрыл глаза.
  Карсон попытался сесть и вскрикнул от боли.
  - Ну вот, мой мальчик, что, по-твоему, ты делаешь?
  - Нужно сесть, - прошептал он. - Нужно сесть, нужно поговорить с Аластором.
  - Хорошо, тогда я помогу тебе. - Альбус помог ему принять сидячее положение, прислонив молодого волшебника к своему правому плечу.
  - Привет, Аластор, - слабым голосом произнес Карсон. - Не спорь с нами в этом вопросе. Нам нужно убираться отсюда, на случай, если придут еще немцы... или кто-нибудь из людей Гриндельвальда. Спор займет много времени, и вы все равно проиграете. Так что сделайте то, о чем просит профессор, и воспользуйтесь Портключом. Эта длинная речь, произнесенная едва ли не театральным шепотом, утомила раненого аврора, и он откинулся на Альбуса, который старался не морщиться.
  - Итак, Аластор, решено. Учитывая твое текущее состояние, я не удивлюсь, если ты потеряешь сознание, как только прибудешь в Амьен - или даже как только активируется Портключ. Я не знаю, будешь ли ты в состоянии рассказать им о том, что произошло, поэтому я напишу небольшую записку, которую ты можешь взять с собой, хорошо? - Не дожидаясь его ответа, Альбус продолжил: - Очевидно, у меня нет ни пера, ни пергамента, но в одном из карманов у меня есть клочок бумаги. К сожалению, это мой левый карман, и, боюсь, моя левая рука в данный момент работает не очень хорошо. Аластор, если я буду уходить, не мог бы ты просто... Все в порядке, спасибо. А теперь что-нибудь, чем можно писать. Обычно у меня с собой есть карандаш, но я не знаю, куда он делся.
  - У меня в кармане пиджака есть шариковая ручка, сэр. Хороший выпуск Королевских военно-воздушных сил, - сказал Карсон со слабой улыбкой.
  Альбус составил короткую записку, в которой объяснил, что джип взорвался после того, как они вышли на перекрестке, что Карсон был тяжело ранен и что они попытаются найти какое-нибудь укрытие поблизости, так как в этом районе были немецкие солдаты.
  Он вздохнул, зная, что, если в Штаб-квартире нет кого-то, кто бывал здесь раньше и мог бы аппарировать непосредственно к ним, им придется ждать, пока кто-нибудь создаст Портключ, а это может занять некоторое время, в зависимости от того, есть ли в Штаб-квартире кто-нибудь, кто владеет чарами Портключа в данный момент, и смогут ли они это сделать. Был ли уже намечен перекресток или нет. Насколько было известно Дамблдору, они полагались на маггловскую карту, выбирая это конкретное место, и он сомневался, что оно было нанесено магическим образом по какой-либо причине.
  Он сложил маленькую записку и положил ее в верхний карман рубашки Аластора, затем взял медаль Святого Христофора и вложил ее в правую руку юного волшебника, обхватив ее пальцами.
  - Держи, мой мальчик. Сегодня ты отлично поработал. Я горжусь вами обоими. Надеюсь, вы не возражаете, но я позаимствую вашу палочку еще ненадолго. А теперь, не откладывайте. Портключ активируется при слове "сперо", - сказал Дамблдор. - А теперь иди, и все будет в порядке. Мы просто поищем место поудобнее.
  - Что это за слово? "Воробей", как птица, профессор?
  - Нет," сперо ", как и в" надежде ", - ответил Альбус, - "Я надеюсь".
  - До свидания, Карсон, профессор. Я куплю нам всем виски, когда ты вернешься - Аластор крепче сжал маленькую медаль и сказал: "Сперо." И он ушел.
  Карсон и Альбус теперь были одни.
  
  Поскольку немецкий используется здесь только для создания дополнительной атмосферы, я не счел целесообразным создавать более сложный диалог для немецких солдат; он должен быть понятен большинству англоговорящих людей, которые немного знают немецкий, и в то же время не настолько длинный, чтобы прерывать течение повествования.
  Глава 19: Ожидание
  Резюме:
  
   Готовясь отправиться на свою спасательную миссию, Минерва вспоминает о своей дружбе с Карсоном. Она также недовольна планами Министерства относительно ее путешествия.
  
   Персонажи этой главы: Минерва Макгонагалл, Руфус Скримджер, аврор Септимус Спрэнгл, аврор Филип Франкель, Карсон Мерфи
  
  Текст главы
  
  Надпись "Разрешаем недоразумение"
  XIX: Ожидание
  Пока Спрэнгл изучал карты, разложенные на другом конце большого стола для совещаний, Минерва принялась за бутерброды и суп, которые принесла ей секретарь министра. Она ела не спеша, хотя не была голодна и у нее не было аппетита. При других обстоятельствах она бы с презрением отнеслась к бутербродам с рыбным паштетом и пресному овощному супу, но она съела два бутерброда и доела тарелку супа, не зная, когда будет есть в следующий раз, и понимая, что ей понадобятся силы для того, что ждет ее впереди. Она начала есть молочное печенье, когда вернулся аврор Скримджер с другим мужчиной, которого, как она предположила, звали Франкель. Почему никто из этих мужчин никогда не представлялся? Удивилась Минерва.
  Франкель проигнорировал ее присутствие и подошел к Спранглу, где они о чем-то тихо поговорили. Скримджер сел рядом с Минервой.
  - Хорошо, что ты ешь, - сказал он.
  - Это показалось разумным, - ответила Минерва.
  - Хм, Гриффиндорцы не всегда славятся здравым смыслом, и, судя по тому, как ты выглядела, когда Уэлетт сказал тебе, что Дамблдор пропал, я не думал, что у тебя появится аппетит.
  - Я и не думала, - ответила она. - Но, как я уже сказала, это показалось разумным. - Минерва не была уверена, нравится ей этот Аврор или нет. Он определенно был высокого мнения о себе.
  - Я не думаю, что они отправят с вами достаточное количество авроров, - высказал свое мнение энергичный аврор. - Этот район опасен, и хорошо, что Франкель говорит по-немецки, но, ради всего святого, вы едете во Францию!
  - Ты просто хотел пойти сам. Я полагаю, ты говоришь по-французски?
  - Нет, дело не в этом. Я, конечно, хочу пойти... но... У меня просто плохое предчувствие по этому поводу. И да, я говорю по-французски. Моя мать француженка, и я ходила в эту школу. Маленькая волшебная школа в Эльзасе. Она была прекрасна, пока Гриндевальд не разрушил ее. Полностью. Выровнял его так, как будто его там вообще никогда не было. Конечно, это был не Хогвартс - в академическом плане он был ничуть не хуже, - сказал он, слегка оправдываясь, - но он был маленьким, просто маленький замок, и в нем никогда не было больше пятидесяти студентов одновременно. В нем не было истории или защитных чар Хогвартса. Никто никогда не думал, что они понадобятся. Гриндевальд не ценит ничего, что он воспринимает как конкуренцию, и когда наши учителя и директриса отказались сотрудничать с его агентами... - Скримджер покачал головой.
  - мне жаль. - Минерва не знала, что еще сказать на эту небольшую речь. - А вам не кажется, что аврор Спрэнгл знает, что делает?
  Несмотря на то, что она считала Скримджера самоуверенным, склонным к соперничеству молодым аврором, ей самой было немного не по себе. Теперь, когда она подумала об этом, ей показалось странным посылать только одного аврора, каким бы опытным он ни был, и совершенно необученного молодого анимага. Она понимала свою ценность как члена команды, но, возможно, эта команда должна быть немного больше...
  - Если он просто заходил и выходил, чтобы провести разведку, в мантии-невидимке или разочарованный, тогда... возможно. Но предполагается, что это и есть поиск, а не просто беглый осмотр, - ответил Скримджер.
  Минерва задумалась над словами Скримджера. Она пожалела, что у нее не было какой-нибудь подготовки для этого. У нее не было критериев, по которым можно было бы оценить заявления аврора.
  - Я думала, ты должен был что-то делать с Портключами, - спросила Минерва, меняя тему.
  - Да, что ж, делать было особо нечего. Я сообщил им ключевые слова для вашего обратного портключа - они настраивают портключ Дамблдора на то же самое - и оставил их в покое. У них уже были координаты, я только подтвердил время отправления. Кто-нибудь поднимет их, когда придет время.
  - Что вы имеете в виду под моим "обратным портключом"? - спросила Минерва. - А как насчет исходящего портключа? Было ли уже слишком поздно менять ключевое слово?
  Скримджер выглядел немного смущенным, но ответил:
  - Вы слышали, что они хотят, чтобы вы использовали портключ в своей анимагической форме. Они решили, что Франкель будет нести тебя, э-э, в... сумке. - Скримджер поежился под взглядом Минервы. - Не смотри на меня так! Это была не моя идея! Поговори с ними об этом, - сказал он, кивнув головой в сторону Спрангла и Франкеля.
  - Я непременно это сделаю! - Минерва встала и направилась к двум мужчинам, сидевшим в дальнем конце стола.
  - Мне нужно поговорить с вами, аврор Спрангл.
  - Мы проведем с вами заключительный инструктаж перед тем, как вы отключите портключ, мисс Макгонагалл. В данный момент я обсуждаю ситуацию с аврором Франкелем.
  - Именно об этом мне и нужно с вами поговорить, сэр. Я понимаю, что вы, по-видимому, составили определенные планы относительно моего путешествия, не посоветовавшись со мной и даже не подумав о том, насколько неуместными они могут быть, - Минерва говорила тихо и ровно, но с тихой, сердитой ноткой.
  - Я, конечно, не понимаю, о чем вы говорите, мисс Макгонагалл. А теперь, я предлагаю вам успокоиться и подождать. Секретарь министра, я уверен, может принести вам еще чая. Вы уйдете не раньше, чем через час. Аврора Спрэнгл вернулась к пергаменту, на который он смотрел, очевидно, полагая, что уволил молодую сотрудницу министерства.
  - Что ж, тогда позвольте мне объяснить вам, о чем я говорю, аврор Спрангл. Насколько я понимаю, вы планируете перевезти меня во Францию в мешке! Пожалуйста, скажите мне, что я ошибаюсь в своем понимании, сэр, поскольку мне самому трудно в это поверить.
  Толстобрюхий аврор снова поднял глаза и увидел очень сердитую ведьму.
  - Так, так, мисс Макгонагалл. Вы должны понимать, что здесь речь идет о мерах безопасности. Безопаснее всего для вас использовать портключ в вашей анимагической форме. Нет никакой гарантии, что пункт назначения не будет находиться под каким-либо наблюдением. Аврор снисходительно улыбнулся Минерве. - Это для вашей же безопасности, уверяю вас!
  - Что ж, позвольте мне заверить вас, сэр, что я никогда не соглашусь на то, чтобы меня перевозили в мешке. Вы что, с ума сошли? Во-первых, даже если бы я был обычным котом, кошкам не нравится, когда их возят запертыми в мешке. Во-вторых, я не обычный кот. В-третьих, я не смог бы превратиться обратно в свою обычную форму, если бы был заперт в мешке. В-четвертых, поскольку вы так беспокоитесь о моей "безопасности", если что-то случится по прибытии, я не смогу ничего сделать, чтобы спастись - даже убежать в своей анимагической форме. В-пятых, это самая недостойная вещь, о которой я когда-либо слышал! Я был бы готов смириться с любым унижением, если бы это помогло нам найти профессора Дамблдора, но это, безусловно, не поможет!
  В конце своей речи Франкель слегка усмехнулся.
  - Я же говорил тебе, Септимус, не так ли?
  Спрангл пробормотал:
  - Уже слишком поздно, мы не можем создать для тебя отдельный портключ. Кроме того, кошки не умеют пользоваться портключами. Они не знают, как это делается!
  Минерва коротко рассмеялась на это:
  - Я полагаю, вы очень смущены, аврор Спрэнгл. Вы хотите, чтобы я пошла туда, потому что, как анимаг, я обладаю определенными способностями. Ты, конечно, должен понимать, что я не теряю способности мыслить как человек, даже находясь в анимагической форме. И все же ты говоришь так, как будто я не смогу воспользоваться Портключом! Конечно, он должен был бы активироваться моим прикосновением или быть настроен на отключение в определенное время, но все это довольно просто организовать. Я уверена, что все это пришло бы вам в голову, если бы вы не были обеспокоены необходимостью отправить на это задание необученную ведьму. Но поскольку, как вы заметили, времени остается все меньше, аврор Франкель может задержать меня, когда воспользуется своим портключом. Однако он не может посадить меня в мешок или клетку.
  - Нас это устраивает, не так ли, Септимус? - ответил Франкель с кривой усмешкой.
  - Да, да, а теперь возвращайся и допивай свой чай, - сказал Спрэнгл с некоторым раздражением.
  Минерва вернулась на свое прежнее место и увидела, что Скримджер улыбается ей.
  - Что ж, я бы хотел, чтобы ты поговорила с ними о том, чтобы прислать дополнительных волшебников, раз уж тебе это так хорошо удалось, - сказал он, когда она села.
  - Хммм. Сомневаюсь, что я бы одержал там победу. Иногда бывает мудро выбирать свои сражения, не так ли?
  - Я полностью с вами согласен. И тихое отступление или выжидание подходящего момента часто может принести больший успех, чем ответная атака, - сказал аврор. - В конце концов, если вы будете ждать и наблюдать, вы достигнете своей конечной цели.
  Минерва на мгновение задумалась, какова была его конечная цель.
  - Однако, меня беспокоит одна вещь, - сказала она.
  Скримджер приподнял брови, как бы спрашивая:
  - Только одна?
  - Из брифинга становится ясно, что профессор Дамблдор был ранен, возможно, серьезно, поскольку мы знаем, что он не трансгрессировал. Либо это, либо Карсон Мерфи был тяжело ранен, и он не хотел оставлять его здесь. Или и то, и другое, - продолжила Минерва.Скримджер прервал её.
  - На самом деле, и я полагаю, они проинформируют вас об этом, прежде чем вы уйдете, в любом случае, теперь мы знаем немного больше. Муди пришел в себя. Он сказал, что палочка Дамблдора была сломана, а сам он был ранен - по-видимому, по крайней мере, в голову, хотя, судя по тому, что рассказал нам Муди, похоже, что Дамблдор также повредил левую руку или, возможно, всю левую сторону своего тела. Муди показалось, что магия Дамблдора тоже несколько ослабла, хотя, возможно, это было из-за того, что он не пользовался своей собственной палочкой. Кроме того, все три волшебника находились очень близко к джипу, когда он взорвался, и были сбиты с ног силой взрыва; возможно, у Дамблдора есть и другие травмы, о которых Муди не знал. Дамблдор, по-видимому, был настолько покрыт кровью, что было трудно определить, какие травмы он мог получить.
  От этой новой информации у Минервы внутри все сжалось.
  - Весь в крови? - еле слышно переспросила она.
  - Да, хотя большая часть крови могла принадлежать Мерфи. Звучало совсем не очень хорошо. Хмури, ну, он думает, что Мерфи, скорее всего, умер бы без немедленной медицинской помощи. Очевидно, Хмури протестовал, когда Дамблдор принял решение изменить Портключ для его использования, но и Мерфи, и Дамблдор настояли, чтобы он воспользовался им. Вероятно, эти двое знали, что Мерфи все равно не переживет поездку. Скримджер наколдовал чашку и налил себе чаю из большого чайника, стоявшего на столе.
  - Разве не важнее, чтобы с нами пошел кто-то еще, раз они оба так серьезно ранены? Целитель... или, по крайней мере, маг-медик? - У Минервы голова шла кругом от новой шокирующей информации.
  - Я думаю, ну, я не знаю, думают ли они, что это принесет какую-то пользу, понимаете. И единственный способ вытащить их - это воспользоваться портключом или, возможно, аппарировать Сбоку-вдоль.
  Скримджеру не нужно было объяснять, что он имел в виду. Минерва сразу поняла, что они либо считали, что Карсон уже мертв, либо что его спасение приведет к смерти, даже если ему предварительно окажут какую-то медицинскую помощь. Однако она не знала, к чему это привело Альбуса.
  - Но что насчет профессора Дамблдора? Похоже, он тоже был довольно серьезно ранен.
  - Моуди, похоже, не думал, что ему угрожает непосредственная опасность смерти. Он, по-видимому, был на ногах, хотя и явно ослаб от полученных травм. Конечно, сейчас холодно, что усложняет ситуацию, и у него нет пальто; Моуди сказал, что отдал его Мерфи.
  Это был Альбус Дамблдор; он мог замерзнуть до смерти и отдать свое пальто тому, кто, по его мнению, нуждался в нем больше, особенно если это был бывший студент. Он всегда так заботился о своих учениках.
  "Должно быть, для него мучение, что он так мало может сделать для Карсона сейчас", - подумала она.
  Минерва внезапно осознала, что если Карсон вряд ли вернется домой, то, возможно, она тоже не вернется. Конечно, нельзя сказать, что она не знала этого, когда соглашалась на просьбу премьер-министра, но теперь это по-настоящему привлекло ее внимание.
  - Извините, я на минутку, пожалуйста, - сказала Минерва, вставая из-за стола. Она подошла к двери конференц-зала и, открыв ее, увидела, что слегка полноватая седовласая секретарша министра все еще сидит за своим столом.
  - Простите, не могли бы вы попросить у меня пергамент и перо, пожалуйста? Спасибо, - сказала Минерва, когда секретарь протянула ей то, что она просила. Вернувшись в конференц-зал, она села чуть поодаль от Скримджера и приготовилась писать.
  - Письмо вашим родителям? - спросил аврор.
  - Да, как ты узнал?
  - Мы все делаем это, по крайней мере, один раз. Письмо родителям, или жене, или мужу, или любовнику, или сыновьям, или дочерям... - Скримджер слегка прищурился; Минерва не знала, подействовали на него его собственные слова или нет. Он больше ничего не сказал, но встал, чтобы рассмотреть большую карту на стене.
  "Дорогие мама и папа,
  Если вы читаете это, то я должен извиниться за ту боль, которую причинила вам. Вы должны знать, что я хотела вернуться к вам домой и что я сделала бы все, что могла, чтобы увидеть вас снова. Но вы также знаете, что я не могла отказаться от возложенной на меня миссии - я не знаю, осознаете ли вы ее суть, поэтому лучше не говорить об этом здесь, - и я не могла никого оставить, если оставить его означало бы бросить его на произвол судьбы.
  Вы оба всегда дарили мне самую большую поддержку и любовь, какую только может получить любая дочь от любых родителей. Вы всегда позволяли мне свободно выбирать свой собственный путь и, где это было возможно, давали мне инструменты для успешного достижения этой цели. Я всегда знала, что ты гордишься мной, как никогда, независимо от того, что я решила сделать. Поэтому, пожалуйста, гордись сейчас. Ты научил меня находить правильное решение и стремиться к нему. Я делаю это сейчас.
  Пожалуйста, передайте от меня привет Малькольму, Моргану и Мердоку, а также Мелине. Скажите ей, чтобы она усердно училась, когда поступит в Хогвартс, и воспользовалась возможностью узнать все, что сможет.
  Есть еще кое-что, о чем я должна упомянуть. Возможно, что, хотя я и не вернусь, другой вернется. Ты будешь хорошо помнить этого человека, потому что меня не вырвало на его ботинки, как ты его предупреждала, мама. Вполне вероятно, что в этом случае он почувствует некоторую вину за то, что не смог забрать меня с собой. Вы должны сказать ему, что я сделала только то, что должна была сделать, и что, поскольку я хотела "подражать ему во всем", я не могла поступить иначе. Напомните ему также, что я гриффиндорка и Макгонагалл, и мы, как правило, немного упрямы; никто не смог бы помешать мне отправиться за ним и найти его, и никакая цена не была бы слишком высокой, чтобы я мог заплатить за это. Я только надеюсь, что я достаточно успешно справилась со своей задачей, чтобы он смог вернуться, пусть и без меня. Если мне это удалось, пожалуйста, передайте ему, что моя благодарность ему безмерна и что время, проведенное с ним, входит в число моих самых счастливых воспоминаний.
  Знайте, что я люблю вас всех, хотя, возможно, говорю это недостаточно часто.
  С извинениями,
  я остаюсь твоей любящей дочерью,
  Минерва
  5 января 1945"
  Закончив свое письмо, чувствуя, что оно вряд ли соответствует ее намерениям, но этого должно было хватить, она сложила его и быстро запечатала, не перечитывая. Затем она написала "Эгерия Эгидиус Макгонагалл и Мервин Маркас Макгонагалл" снаружи. Она заколебалась, не зная, что делать дальше.
  - Отдайте это секретарю. Она знает, что с этим делать, - сказал Скримджер, оторвавшись от изучения карты.
  Минерва встала и сделала, как предложил аврор. Она объяснила секретарю, что письмо должно быть отправлено только в том случае, если она не вернется из поездки по делам Министерства или если она умрет. Секретарша, казалось, привыкла к подобным просьбам и, взяв у Минервы пергамент, открыла ящик своего стола, который был заполнен такими же пергаментами, и положила к ним пергамент Минервы.
  - А если вы все-таки вернетесь? Вы заберете его или мне следует просто уничтожить? - спросила секретарша.
  - Я... я не знаю. Что вы обычно делаете?
  - Обычно я храню их до тех пор, пока они не будут найдены или пока не будут выполнены условия отправителя для отправки, - ответила ведьма. - Я каждый день сравниваю список пропавших без вести и погибших со списком в ящике, чтобы понять, какие письма нужно отправить. Смотрите, - сказала она, доставая список из ящика. - Пергамент зачарован, чтобы распознавать автора и получателя каждого письма. Внизу есть ваше имя. Однако, когда я достаю письмо из ящика, мне приходится вычеркивать их вручную. Я все время хочу, чтобы кто-нибудь заколдовал его, чтобы он делал это автоматически, но у меня так и не нашлось времени.
  Удовлетворенная действиями секретарши, Минерва попросила ее сохранить письмо до тех пор, пока она за ним не вернется или пока его не нужно будет отослать.
  Сев за стол для совещаний, Минерва налила себе еще чашку чая, хотя ей и не особенно хотелось его пить. Нужно было чем-то заняться. Перед уходом ей обязательно нужно было сходить в туалет. Минерва старалась не думать о двух волшебниках, раненых и ожидающих на холоде спасения, но у нее ничего не получалось. Альбус - она называла его так по его настоянию с тех пор, как закончила школу, - скорее всего, нашел для них укрытие подальше от машины. Она сомневалась, что он стал бы искать убежища в доме или сарае, даже если бы они были поблизости, поскольку, если бы их искал кто-то, кроме друга, они наверняка начали бы свои поиски с любого жилья или хозяйственных построек в этом районе. Нет, он, вероятно, поищет какое-нибудь естественное укрытие - возможно, пещеру или выступ. Она поняла, что совершенно не разбирается в географии, и пожелала, чтобы Франкель закончил свой разговор с другим аврором и показал ей карты, о которых они говорили.
  Минерва встала и подошла к двум волшебникам. Прежде чем у нее появилась возможность заговорить, Франкель поднял голову и поздоровался с ней.
  - Мисс Макгонагалл, нам нужно подготовиться к отъезду в самое ближайшее время. Как я понял из слов аврора Скримджера, вы ознакомлены с нашей последней информацией о статусе двух волшебников, которых мы будем искать. Это хорошо; мне не придется обсуждать это с вами, если у вас нет вопросов. Однако я думаю, что нам было бы полезно потратить несколько минут на изучение конкретной карты.
  - Да, собственно, именно поэтому я и пришла сюда. Я не знаю, какова их география, и это будет важно знать, если мы хотим найти их как можно быстрее, - ответила она.
  - да. Вот карта, которая, на мой взгляд, была бы наиболее полезной для вас, особенно в вашей анимагической форме. Она похожа на маггловскую топографическую карту, но мы улучшили предоставленные нам карты, чтобы сделать их более подробными. Когда Дамблдор уезжал, он был в разработке, но еще не был завершен, что для него очень печально. Тем не менее, он находится там и, вероятно, попытается использовать топографию в своих интересах.
  - Я тоже так подумала, - сказала Минерва, пододвигая к себе карту, чтобы лучше ее рассмотреть.
  - Тогда я просто пойду и проверю, как там с портключами, пока вы двое обдумываете свои планы. Пойдем, Скримджер. Тебе что, нечем заняться? Если ты не на дежурстве, то иди отдохни немного; если да, то займись чем-нибудь полезным.
  Минерва и Френкель потратили некоторое время на изучение карты, уделяя особое внимание районам к северу и северо-востоку от перекрестка. Муди описал их последнее местоположение как находящееся на той стороне дороги, и казалось маловероятным, что они вернутся на дорогу, с которой им уже стоило таких усилий свернуть. Франкель посвятил ее еще в несколько деталей, которыми поделился Грюм, включая его убеждение в том, что Карсон не смог бы самостоятельно передвигаться, и что физическая и магическая сила Дамблдора казались слабыми. Это, безусловно, еще больше сузило область их поиска.
  После того, как они закончили обсуждать карту и свои первоначальные планы - Минерва не спорила и не сомневалась в разумности отправки только их двоих, так как не хотела терять время, а хотела только уйти и без промедления начать поиски Альбуса и Карсона, - Франкель порекомендовал ей сходить в туалет, переодеться. И взять с собой несколько плиток шоколада, которые она могла бы положить в карманы, и немного отдохнуть за то короткое время, что у них было до того, как их Портключи будут готовы.
  Она сделала, как он рекомендовал, воспользовалась туалетом, а затем спросила секретаршу, где она может найти шоколад, поскольку не хотела тратить время на поход в кафетерий. Секретарша открыла другой ящик своего стола и достала несколько плиток шоколада.
  - Лучшие сладости из "Сладкого королевства", - сказала она с улыбкой, - только завернутые так, чтобы они выглядели как маггловские сладости. Я держу их для тех, кому приходится общаться с магглами.
  Минерва прикрепила к карману охлаждающий амулет, положила в него плитки шоколада, затем вернулась в конференц-зал и обнаружила, что он пуст. Она села на стул, который освободил Спрэнгл, и придвинула к себе карту, пытаясь запомнить каждый контур местности вокруг того места, где Муди оставил двух других. Ее мысли продолжали возвращаться к Альбусу и Карсону.
  Почему это должны были быть они вдвоем? Мало того, что это был Альбус, так еще и Карсон... Минерва вспомнила, как познакомилась с добродушным когтевранцем и как стало ясно, что он немного влюблен в нее. Она не возражала; Карсон был хорошим мальчиком и очень сообразительным. У них было много общего, и он всегда с пониманием относился к ее чувствам, никогда не требовал от нее большего, чем она была готова дать. Позже она не возражала, потому что верила, что "общение" с ним поможет ей смягчить свои чувства к Альбусу. Она верила, что если бы у нее были отношения с кем-то "более подходящим", она смогла бы преодолеть свои чувства к профессору трансфигурации, возможно, даже перенести часть своих чувств на этого более подходящего человека. И нельзя было отрицать, что Карсон был подходящим человеком. Он был умен и талантлив, хотя и не больше, чем она, разве что в разных областях. Самое главное, он был молод, он был доступен, и он не был таким, каким, несомненно, был Дамблдор. Не то чтобы он не был хорошим волшебником; нет, вовсе нет. Ловец Когтеврана был добрым, с открытым сердцем и щедрым, и его магия тоже была сильной, хотя и не такой сильной, как у Дамблдора - но чья она была? Да, Минерва решила, что Карсон Мерфи - в высшей степени подходящий человек для того, чтобы начать, ну, не то чтобы встречаться, но проводить с ним время.
  Карсон был очень рад, когда на шестом курсе Минерва согласилась сопровождать его в деревню по выходным в Хогсмид и заниматься с ним в библиотеке, вместо того чтобы ходить неизвестно куда одной. Однако он никогда не требовал от нее большего, чем она, казалось, была готова предложить, опасаясь, что потеряет ее, если будет слишком стараться убедить ее сделать что-то большее, чем просто "провести с ним время". Поэтому он был еще более взволнован, когда Минерва согласилась пойти с ним на танцы в честь Дня святого Валентина, который, по мнению директора Диппета, мог бы развеселить учеников, учитывая все те плохие новости, которые они услышали в последнее время.
  Поздно вечером, когда танцы почти закончились, Карсон повел Минерву прогуляться по замерзшему розовому саду, сожалея, что сейчас не весна и он не может создать для нее более романтическую обстановку. Он наложил Согревающие чары на холодную каменную скамью и, как он надеялся, галантным взмахом руки пригласил ее сесть. Потом он сел рядом с ней, взял ее за руку и сказал, какая она красивая и умная; он сказал ей, как ему нравится быть с ней и как он счастлив, что она сейчас рядом с ним. Он улыбнулся ей и назвал "моя прекрасная Минерва". Затем он попытался поцеловать ее, просто взял за руку, наклонился вперед и нежно прикоснулся губами к ее губам. Сначала она, казалось, хотела ответить на его поцелуй, но в мгновение ока выдернула свою руку из его и мягко оттолкнула его.
  Минерва до сих пор помнила подавленное выражение лица Карсона и то, как он пытался скрыть свое разочарование и обиду. Она не могла причинить ему еще больше боли, чем уже причинила, оттолкнув его - в конце концов, он был ее другом и добрым волшебником, от поцелуя которого любая юная ведьма в Хогвартсе была бы счастлива, - поэтому она просто сказала, что все произошло слишком быстро; она бы у меня никогда раньше не было парня, и я хотела, чтобы все шло не так быстро. Карсон с радостью согласился, поскольку, по его мнению, это не было похоже на отказ. Минерва, однако, знала, что отвергает его, хотя и не хотела этого.
  Тело Минервы взбунтовалось. Когда Карсон взял ее за руку в лунном свете, ей стало немного тепло, и она подумала, что, возможно, это приятное тепло. И когда он наклонился к ней и нежно поцеловал в губы, она подумала, что его губы были довольно приятными на ощупь, несмотря на растущий в ней дискомфорт. Но когда она попыталась ответить на его поцелуй так, как, по ее мнению, должна была, и вернуть его, тепло стало не страстным, а просто еще более неприятным. Она чувствовала одышку, но не запыхалась, и ее желудок наполнился не бабочками, о которых говорили другие девочки, а тошнотой. На самом деле к ее горлу подступила желчь, и Минерва была уверена, что если бы она не прервала поцелуй, ее бы тут же стошнило.
  После этого Минерва продолжала встречаться с Карсоном, уверенная, что если она будет видеть его достаточно часто, если он ей просто понравится, то она сможет поцеловать его, не почувствовав себя больной. Ей было почти стыдно за свою физическую реакцию. Карсон был джентльменом, который относился к ней с учтивостью, добротой и заботливой привязанностью. Как она могла чувствовать себя больной, когда он прикасался к ней?
  Наконец, в середине седьмого курса, Минерва усадила Карсона в укромном уголке в одном из редко используемых коридоров и сказала ему, что он должен привести кого-нибудь еще на следующие выходные в Хогсмид. Она чувствовала себя виноватой из-за того, что он проводил время с ней, в то время как мог бы провести его с кем-то, кто ценил бы его больше, чем она, с кем-то, кто мог бы ответить на его привязанность так, как не смогла бы она. И еще она чувствовала, что предает истинный объект своей привязанности, хотя он никогда об этом не узнает. Попытка объяснить Карсону свои причины казалась невозможной. Она сказала ему правду, насколько смогла: что он ей очень нравится, что ей нравится проводить с ним время и что так будет всегда. Она просто не думала, что он когда-нибудь сможет понравиться ей так, как она, очевидно, нравилась ему.
  Карсон просто сидел, молча слушая, часто моргая. Когда она закончила, он взял ее за руку, вопросительно глядя на нее. Когда она кивнула, он взял ее руку в свои и нежно погладил. Посмотрев на свою руку, он сказал:
  - Там есть кто-то еще, не так ли? - Хотя он сформулировал это как вопрос, это прозвучало скорее как утверждение.
  - Нет, нет, Карсон, у меня больше никого нет. Я просто не могу это объяснить. Я хочу нравиться тебе так же, как нравлюсь я тебе, но я просто не могу. Может быть, я просто недостаточно заботлив, может быть, я не могу отдать свое сердце так же свободно, как ты отдаешь свое, или, может быть, я просто еще слишком молода. Все, что я знаю, это то, что ты добрый волшебник и хороший друг. Я забочусь о тебе, Карсон, я хочу, чтобы ты был счастлив. Я не хочу, чтобы ты упустил возможность встретить другую ведьму, которая подходит тебе больше, чем я.
  Карсон немного поспорил с ней, а затем, смирившись, сказал:
  - Возможно, ты даже не подозреваешь, что у тебя есть кто-то еще, Минерва, но я думаю, что он должен быть. Я думаю, ты не можешь отдать мне свое сердце, потому что ты его уже отдала.
  Минерва ничего не сказала на это, только печально покачала головой. Она наклонилась и поцеловала его, сначала в щеку, потом в губы. По иронии судьбы, это был первый раз, когда от его поцелуя ее не затошнило. Они продолжали заниматься вместе в библиотеке, а иногда встречались в "Трех метлах" по выходным, но всегда в компании друзей. Несмотря на ее ободрение, Карсон не пригласил других девушек пойти с ним на выходные в Хогсмид, а после прощального пира он подошел к ней и крепко обнял.
  Когда Карсон, наконец, разорвал их объятия, он сказал:
  - Вы знаете, меня приняли в программу для авроров. Как только я закончу начальное трехмесячное обучение, я собираюсь переехать в квартиру, которую моя семья снимает в Лондоне. Я напишу вам совой или, может быть, даже заеду к вам в министерство и дам вам знать. В первые несколько месяцев наше "свободное" время строго структурировано, но, может быть, после этого мы могли бы иногда обедать или выходить куда-нибудь вечером? Как друзья, конечно, - закончил он, слегка покраснев.
  - конечно. Мне бы этого хотелось. Я мало кого знаю в Лондоне. Я сама нашла ночлег через друга моего брата Моргана; это не так уж много, но достаточно близко, чтобы я могла ходить на работу пешком, не аппарируя и не подключаясь к каминной сети.
  На самом деле, после этих первых трех месяцев Карсон сдержал свое слово и однажды появился у ее стола и пригласил ее на обед, объяснив, что у него весь день свободен, и если она найдет время, возможно, они могли бы пойти пообедать в Косой переулок. Минерва с радостью закрыла свой крошечный кабинет - она была убеждена, что ей выделили отдельный кабинет только потому, что либо не хотели смотреть на все эти скучные пергаменты, которые она получала, либо потому, что не хотели, чтобы она видела все более интересные вещи, которые были поручены всем остальным, - и ушла. Отправляюсь в Косой переулок с Карсоном.
  Между ними не было никакой неловкости, когда они сидели в "Дырявом котле" и говорили о своей работе и о его обучении. Они значительно сократили обычный курс подготовки авроров, так что всего через три месяца он должен был "выйти в поле", как он выразился, в качестве полноправного аврора. Минерве тоже показалось, что он выглядит усталым и несколько натянутым, но он был увлечен своей работой и казался счастливым. Он ел с аппетитом, объясняя, что, хотя еды всегда было вдоволь, она была довольно скудной, поэтому теперь, когда у него появилось больше свободы, он собирался наверстать упущенное время - и еду - и есть как можно больше вкусной еды, когда у него будет такая возможность.
  Со временем они с Минервой стали регулярно встречаться за обедом; всякий раз, когда он был в министерстве или поблизости, он останавливался у ее стола, она закрывала кабинет, и они уходили на обед. Казалось, никого не волновало, сколько времени отнимает у Минервы, поскольку она часто задерживалась допоздна и никогда не оставляла работу незаконченной. Они часто ходили в Косой переулок, но почти так же часто оказывались в маггловском Лондоне, который Карсон, казалось, хорошо знал. Он перекрашивал свою форму аврора в менее бросающийся в глаза коричневый цвет, и они отправлялись в какой-нибудь ресторан, который он находил и который она "просто обязана была попробовать". Несмотря на ограничения военного времени и нормирование питания, Карсон, казалось, всегда удавалось найти место, где "вкусно кормят".
  Однажды в пятницу, через несколько месяцев после их первого обеда в "Дырявом котле", незадолго до того, как он должен был закончить свое обучение, он заехал за ней и спросил, нужно ли ей возвращаться на работу после обеда или они могли бы провести его вместе. Она спросила об этом своего босса, который только кивнул и пренебрежительно махнул им из-за своего пергамента. Минерва пожала плечами и сказала, что, по ее мнению, это означало, что все в порядке. Вместо того, чтобы покинуть министерство обычным способом, Карсон спросил Минерву, не возражает ли она трансгрессировать. Минерва заколебалась. Хотя ее больше не рвало каждый раз, когда она поворачивалась на бок, ее все равно подташнивало и кружилась голова.
  - Я бы хотел пригласить тебя сегодня на обед в одно особенное место, Минерва. Будет проще, если мы аппарируем.
  Минерва неохотно согласилась, хотя Карсон и не сказал ей, куда он ведет ее на этот обед. Они отправились в назначенный для этого пункт в Министерстве, расписались в книге наблюдения, и Минерва подошла к нему, взяла за руку, закрыла глаза и сглотнула от страха. Когда все закончилось, она подумала, что на самом деле все было не так плохо, как обычно. Она чувствовала лишь легкое головокружение и легкую тошноту.
  Минерва огляделась; она находилась в помещении, похожем на гостиную в частном доме, но ничего не узнавала. Перед камином стояли два кресла и небольшой диван, который на самом деле можно было бы назвать "диванчиком на двоих", а между ними - маленький столик; по одну сторону комнаты стояло несколько книжных шкафов, а к стене рядом с закрытой дверью была прислонена Комета. Минерва увидела, что в комнату ведет вторая дверь, которая была открыта и открывала вид на тускло освещенный коридор.
  - Добро пожаловать в мое скромное жилище, мисс Макгонагалл, - сказал Карсон с робкой улыбкой. - У меня здесь небольшая кухня, и я пытаюсь научиться готовить. Я все еще несколько ограничен в том, чем могу безопасно накормить другого человека, но, в общем, я хотел попробовать свои новые навыки для вас.
  У них с Минервой получился приятный обед, вполне съедобный, по мнению Минервы, хотя Карсон постоянно извинялся за каждое блюдо, которое подавал. Как только Минерва положила конец подобным глупостям, они перешли к разговору о других вещах: от недовольства Минервы своей работой до нетерпения Карсона наконец-то покончить с тренировками, чтобы он мог заняться чем-то "настоящим", как он выразился.
  После обеда они перешли в его маленькую гостиную, и на этот раз Карсон извинился за размеры своей квартиры.
  - Я бы очень хотела, чтобы ты перестал извиняться за все, Карсон. Когда тебе будет за что извиняться, я дам тебе знать. Прибереги это до поры, хорошо? Кроме того, тебе стоит посмотреть мой дом. Это всего лишь одна не очень большая комната, и, хотя у меня есть свой маленький туалет, мне приходится принимать ванну вместе со всеми другими жильцами на моем этаже. У меня есть крошечный уголок, где я могу приготовить чай и бутерброды, но я не умею по-настоящему готовить. У меня так мало места, что большинство моих книг все еще лежат в коробках, и мне пришлось провести инвентаризацию и пронумеровать коробки, чтобы я могла найти нужную книгу, когда захочу. По сравнению с этим твой дом - просто дворец!
  Они сидели на маленьком диванчике перед его камином, который не был разожжен, хотя был почти конец декабря и до Рождества оставалась всего неделя. Карсон объяснил, что в последний раз этой квартирой пользовался один из его дядей, который так давно не пользовался камином, что Карсону нужно было почистить его, прежде чем он смог бы им пользоваться, но, очевидно, в наши дни в Лондоне трудно найти хорошего мастера-трубочиста. В любом случае, в каминной сети его не было, и Согревающие чары пока что срабатывали достаточно хорошо, хотя, по его словам, он всегда просыпался около половины четвертого утра, чтобы освежить их, так как ночью становилось холодно, даже с дополнительным одеялом. Затем он посмотрел на Минерву, покраснел и снова отвел взгляд.
  Они больше говорили обо всем, что было в их жизни, о Хогвартсе, о своей работе, о том, чем они хотели заниматься после войны. Карсон спросил, не хочет ли она поужинать с ним, и, когда она согласилась, предложил ей остаться в гостиной и почитать какую-нибудь книгу - у него их было не так много, как у нее, пошутил он, но, по крайней мере, ей не придется разворачивать их, прежде чем читать!
  Минерва устроилась на диванчике, скинув туфли и поджав под себя ноги, с книгой "Старые и забытые чары" и стала ждать ужина. Когда Карсон вернулся минут через двадцать, он обнаружил, что книга открыта на третьей странице, а Минерва спит. Он осторожно забрал книгу у нее из рук, а когда это разбудило ее, извинился.
  - Я же просила тебя не извиняться, Карсон! В любом случае, это я должна извиниться за то, что была так груба и заснула на вашем диване.
  - Ты можешь засыпать здесь, где захочешь, - ответил Карсон. - Я имею в виду, что ты должна чувствовать себя здесь как дома. В конце концов, мы старые друзья - Он снова покраснел, и на этот раз Минерва почувствовала, что тоже краснеет.
  - Я вижу, ты принес сэндвичи и чай. Выглядит очень аппетитно, Карсон! Спасибо, - сказала она, отвлекая их внимание от того, к чему все шло.
  Они сидели рядом и ели сэндвичи в приятной тишине. Когда он взял у нее тарелку, она заметила:
  - У вас очень уютная квартира, Карсон; спасибо за ваше гостеприимство. Я сто лет не был дома со своей семьей и редко навещаю кого-либо в Лондоне, так что это было очень приятно.
  - Я рад, не за что. И я имею в виду, что тебе здесь всегда рады, Минерва. Он пристально посмотрел на нее и потянулся к ней; когда она не отодвинулась, он взял ее за руку, как однажды в розовом саду Хогвартса. - Я знаю, что мы друзья, Минерва. И я знаю... Я помню, что ты говорила раньше, в Хогвартсе, я помню. И я не хочу ставить тебя в неловкое положение после того прекрасного дня, который у нас был, но я просто должен сказать тебе, что я все еще забочусь о тебе, моя прекрасная Минерва, возможно, больше, чем когда-либо. И я пойму, если ты захочешь пообедать и поболтать только тогда, когда мы будем вместе, и если это по-прежнему так, я научусь довольствоваться этим.
  Минерва не знала, как реагировать на искренние слова своего друга. Поэтому она ничего не сказала, а просто сжала его руку. Карсон поднял другую руку и нежно погладил ее по щеке.
  - Минерва, моя прекрасная Минерва... - прошептал он.
  Она отдалась его ласкам и закрыла глаза. Он был хорошим, добросердечным и нежным, и она действительно заботилась о нем. А она была молода и жаждала прикосновения волшебника. Это был не тот волшебник, которого она хотела, но Карсон был рядом, и Минерва заботилась о нем. Поэтому, когда он наклонился к ней, как это было почти два года назад в розовом саду, и коснулся губами ее губ, она не оттолкнула его. Ободренный, Карсон придвинулся ближе, продолжая целовать ее, радуясь, что она откликается, что она подняла руку и обняла его, притягивая ближе.
  Его поцелуи переместились с ее губ на лицо; он целовал ее щеки, прикрытые веки, лоб, а затем снова вернулся к губам; он ласкал ее щеку медленными прикосновениями, словно лелея ее, а затем нежно провел кончиками пальцев вниз, к шее, едва касаясь ее. Выпустив ее руку из своей, он обнял ее другой рукой и притянул еще ближе, целуя ее губы, слегка посасывая их, а затем поглаживая кончиком языка. Минерва ахнула от этого ощущения, и он осторожно проник языком в ее рот, сначала слегка проведя им по ее зубам, затем провел кончиком по небу, прежде чем найти ее язык и нежно провести по нему своим, как бы приглашая ее присоединиться к нему.
  Минерва очень хорошо помнила остаток той ночи. Она провела ее с ним, в его объятиях и в его постели. Она действительно чувствовала тепло от его присутствия, которое теперь не было неприятным. Минерва вспомнила, как, несмотря на свою страсть и желание, он старался быть нежным с ней. Он был едва ли опытнее ее, поскольку был с женщиной всего один раз, в том июле, незадолго до того, как начал обучение на аврора. Она была сквибом, чья семья жила рядом с его собственной, сказал он Минерве, когда они лежали в постели в ту первую ночь. Они играли вместе в детстве, до того, как он отправился в Хогвартс. Он сказал, что после этой встречи чувствовал себя виноватым: он не хотел поддерживать с ней отношения, но, очевидно, она хотела именно этого и поэтому считала, что он использовал ее, а затем отверг, потому что она была сквибом.
  - Знаешь, Минерва, дело было совсем не в этом. На самом деле, я думал, что, возможно, захочу ухаживать за ней, когда закончится война, но когда мы были вместе, я совсем о ней не думал... И это было неправильно. Он не сказал, что думал о Минерве, но Минерва знала, что он думал о ней. Тогда Минерва почувствовала свою вину, потому что знала, что, хотя она и не думала о другом волшебнике, пока Карсон занимался с ней любовью, это было только потому, что она не позволяла себе этого.
  Несмотря на свое обещание самой себе, что она не допустит, чтобы это повторилось, что она не останется с ним в таком состоянии, она все-таки это сделала, хотя и ненадолго. На самом деле именно Карсон положил конец этому аспекту их отношений, к удивлению Минервы. Когда она в шестой раз пришла к нему солнечным субботним утром, он принес ей чай в постель, а потом сел рядом с ней со своей чашкой.
  - Минерва, я думаю, нам следует вернуться к тому, что было, - сказал он, глядя в свою чашку с чаем, как будто в ней могли содержаться ответы на все вопросы вселенной. - Я знаю, что ты заботишься обо мне, но ты не любишь меня, и я не верю, что ты когда-нибудь полюбишь. Он заговорил, несмотря на ее протест. - Может, ты и любишь меня по-своему, Минерва, но тогда, в Хогвартсе, ты была права: я испытываю к тебе иные чувства, чем ты ко мне. Я говорю это не для того, чтобы осудить тебя, Минерва. Я говорю это, потому что действительно люблю тебя. Я не только не хочу довольствоваться той привязанностью, которую ты, возможно, испытываешь ко мне, которая, боюсь, в конце концов перерастет в обиду, но и хочу, чтобы ты нашла того, кто держит твое сердце в своих руках. Я знаю, что у тебя кто-то есть; я чувствую это, когда мы вместе - в тебе есть часть, которой нет, которая принадлежит кому-то другому. Не протестуй против этого, Минерва; Я знаю, что ты сказала, что у тебя больше никого нет, но он есть - может быть, ты его еще даже не встретила, и это как в тех историях, которые моя бабушка рассказывала мне, когда я был маленьким, где тебе суждено не любить, пока ты не встретишь волшебника, которого Судьба посылает тебе. Или, может быть, вы уже встречались, просто еще не узнали друг друга. - Карсон вздохнул. - Ей всегда нравились эти сказки, как и его бабушке. Я просто надеюсь, что так будет и с тобой, моя прекрасная Минерва, и что вы скоро найдете друг друга, так что вы оба будете счастливы и справедливы. Я станцую на твоей свадьбе и произнесу тост за твоего жениха, когда узнаю, что ты нашла свою любовь.
  Минерва сидела, по щекам ее текли слезы, и перестала протестовать. И хотя она пыталась рассмеяться и сказать ему, что он, несомненно, ирландец, с его романтизмом и празднованием Судьбы, будь что будет, она не пыталась убедить его, что они должны быть кем-то большим, чем друзьями.
  Так что, испытывая страх за двух волшебников, ожидавших в морозной ночи, Минерва приняла свой анимагический облик, устроилась в объятиях Франкеля и удалилась от всего знакомого с помощью портключа.
  Глава 20: Прятаться
  Резюме:
   Справляясь со своими травмами, Альбус изо всех сил пытается помочь тяжело раненному молодому аврору и сдержать свои мрачные мысли.
   Персонажи этой главы: Альбус Дамблдор, Карсон Мерфи
  Текст главы
  Надпись "Разрешаем недоразумение"
  XX: Скрываюсь
  Альбус больше не вспоминал об Аласторе после того, как тот удалился с помощью портключа, сосредоточив свое внимание на раненом молодом авроре, который все еще лежал на боку на земле рядом с ним.
  - Карсон, как ты думаешь, ты справишься один минутку-другую? Я возвращаюсь к джипу и смотрю, нет ли там каких-нибудь припасов, которые могли бы нам пригодиться.
  - Все в порядке, господин, - невнятно пробормотал Карсон.
  - Я постараюсь не задерживаться надолго. - Альбус поднялся с холодной твердой земли. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким старым. Он не думал, что в его теле есть хоть одна часть, которая не болела бы; дело было только в степени боли. Он был весьма удивлен, что снова не потерял сознание, поскольку был совершенно уверен, что получил сильный удар по голове спереди и еще один, не такой сильный, по затылку - последний, вероятно, был получен, когда Карсон толкнул его на землю. Альбус с трудом моргнул. Глупый мальчишка! Если бы он этого не сделал, молодой аврор вполне мог бы уйти с места происшествия, отделавшись лишь несколькими царапинами, а не большим осколком шрапнели, который теперь так тревожно торчал у него из спины и груди.
  Альбус осторожно направился обратно к обугленным обломкам, прислушиваясь к любому звуку, который мог бы указать на то, что поблизости кто-то есть. Несколько лет назад он, возможно, рискнул бы попасть в плен к немецкой армии, чтобы оказать Карсону медицинскую помощь, но сейчас, когда война идет так плохо, а припасов для их собственных войск слишком мало, он сомневался, что какой-нибудь немецкий солдат будет смотреть на Карсона иначе, чем как на уже мертвого, что- все еще дышит. Что касается его самого, то у министерства была веская причина предоставить ему аварийный портключ. Гриндельвальд прекрасно понимал, что Дамблдор ищет его и подрывает его усилия в попытке стать единственной властью как в волшебной, так и в маггловской Европе.
  По мере того, как война становилась все хуже для держав Оси, Гриндельвальд впадал во все большее отчаяние. У него были волшебники, обычно полукровки или магглорожденные, которые занимали стратегические посты в нацистском аппарате, особенно в гестапо и СС. Сначала он внедрил некоторых из своих самых могущественных волшебников в правительство маглов, но вскоре понял, что ему нужна сила тех волшебников, которые работают с ним, и что он может использовать более слабых, менее талантливых волшебников в качестве своих шпионов и манипуляторов.
  В ходе маггловской войны Гриндевальд потерял нескольких своих ключевых агентов, то ли из-за атак союзников, то ли из-за паранойи нацистских лидеров. И его влияние на волшебную Европу ослабевало по мере того, как в маггловской Европе становилось все более хаотичным.
  Гриндельвальд обвинил во всем Дамблдора. Если бы он попал в плен к немецкой армии, Гриндельвальду потребовалось бы совсем немного времени, чтобы узнать об этом от своих агентов в нацистской машине. У него никогда не было большого числа последователей, но вместо этого он полагался на расколотый немецкий волшебный мир с его архаичными границами и верноподданническими взглядами и использовал манию величия маггловского Гитлера. Гриндельвальд сильно переоценил свою способность манипулировать маггловским миром и в той же степени недооценил способность европейского волшебного мира объединиться против него.
  У Дамблдора было мало надежды найти что-либо ценное в еще дымящихся останках машины, особенно учитывая, что немецкие солдаты забрали бы все ценное, но он все равно собирался поискать. В данный момент его главной заботой была вода. Карсон потерял огромное количество крови, и его кровяное давление было опасно низким. Возможно, если бы ему удалось восстановить водоснабжение, он смог бы продержаться достаточно долго, чтобы... что именно, Дамблдор не знал. Если в течение следующих нескольких минут никто из дружественных волшебников не аппарирует, он может с уверенностью предположить, что спасения не будет еще некоторое время, возможно, несколько часов. Карсону немедленно требовался целитель.
  Пока Дамблдор осматривал останки машины, стараясь не смотреть на то, что осталось от лейтенанта Роджерса и рядового Меррика, он снова подумал о том, как Карсон толкнул его на землю, спасая от взрыва. Он все еще был "Гриффи-когтевранцем", как обычно называли его друзья в Хогвартсе. И Альбус ничего не мог для него сделать. Даже если бы его магия была в полной силе, его знаний об исцелении было недостаточно, чтобы справиться с такими обширными ранами, как те, что получил Карсон. Хотя, возможно, Альбус смог бы лечить его достаточно хорошо, чтобы дать ему больше времени, достаточно времени...
  Альбус подумал, что чудесным образом на другой стороне дороги от машины он нашел флягу, фляжку с водой, целую и невредимую, очевидно, ее отбросило туда взрывом. Он был полон, так как они покинули британский лагерь менее чем за час до того, как их путешествие было так внезапно прервано. Альбус сделал два глотка воды, прежде чем вернуться к тому месту в кустах, где он оставил Карсона. Он мог бы легко выпить все содержимое фляжки и все равно захотел бы еще, но потребность Карсона была сильнее.
  Альбус вернулся, страшась того, что может обнаружить. Но Карсон все еще дышал, по-прежнему лежа на боку. Он опустился на колени рядом с молодым аврором.
  - Смотри, что я нашел, Карсон, немного воды. Хочешь попить? Я уже получил свое, - тихо сказал он.
  Глаза Карсона распахнулись. Альбус подумал, что любой маггл был бы уже мертв. Он не знал, была ли относительная жесткость магической конституции благословением или проклятием в данный момент.
  - Вот, сейчас, я просто помогу тебе немного сесть, вот так. Альбус поднес фляжку к окровавленным губам мальчика и отхлебнул немного. Карсон поперхнулся, и кровь снова начала пениться вокруг его раны. - Тогда немного помедленнее. Мне очень жаль, Карсон, правда.
  - Все в порядке, п'фесс. Все в порядке.
  Альбус медленно влил воду в рот раненого аврора. После первого приступа удушья он, казалось, воспринял это спокойно.
  - Все в порядке, Карсон? Остальное мы можем оставить на потом. Альбус заткнул ремешок от фляжки за пояс и несколько раз обернул его вокруг себя. Он не думал, что сможет вынести, если что-то будет висеть у него на плече.
  - Тебе следует выпить... - прошептал Карсон.
  - Я уже выпил свое. Я в порядке. Теперь нам нужно найти место получше, чем это. Думаю, я смогу создать для тебя еще одно заклинание, рассеивающее иллюзии, а потом пойду посмотрю, что есть поблизости, а?
  - Хорошо.
  Альбус поплотнее запахнул пальто, и тут ему в голову пришла мысль.
  - Карсон? Знаете, я не думаю, что разумно вынимать этот кусочек металла из вашей груди - возможно, это единственное, что спасает вас от полного истечения кровью, я не знаю. Однако, возможно, я смогу немного облегчить ваше положение, отрезав концы этой штуки. Для этого нужно всего лишь отрезать ту часть жгута, которую наложил Аластор. Хочешь, я попробую, мой мальчик?
  - конечно. - Каждый раз, когда мы двигаемся, это причиняет боль. Может быть, я бы не стал так сильно напрягаться... - Карсон замолчал.
  Беспокойство Дамблдора росло, чего он не ожидал. Карсон казался намного слабее, чем двадцать минут назад. По крайней мере, он все еще был в сознании. Старый волшебник осторожно распахнул огромное шерстяное пальто.
  Начав с того куска, который торчал из груди Карсона, поскольку он был ближе всего, Альбус попробовал простое диффиндо и преуспел в обрезке металлического осколка так, что из груди юного волшебника торчало всего несколько миллиметров. Альбус обнаружил, что заклинание Диффиндо потребовало больше энергии, чем он ожидал, поэтому он решил применить к части, выступающей из спины Карсона, заклинание Ампутации, полагая, что для достижения того же эффекта потребуется меньше энергии, поскольку это, естественно, более мощное заклинание. Готовясь наложить его, он надеялся, что целители в Амьене не накладывают такое же заклинание на искалеченную ногу Аластора. Выбросив эту мысль из головы, Дамблдор провел ампутацию и был рад увидеть, как металлический конец аккуратно срезался именно в том месте, куда он рассчитывал, и все же с меньшими усилиями, чем потребовалось Диффиндо. Альбусу не приходилось уделять столько внимания своим занятиям по чарам с тех пор, как он учился на первом курсе Хогвартса.
  - Вот так, намного лучше. Теперь я просто накину на тебя пальто, вот сюда. И тебе действительно стоит немного посидеть, но я пока не хочу тебя двигать. Что, если я сниму свой пиджак и просто подложу его вам под голову и плечи? Хм, не идеально, но лучше. А теперь никуда не уходите, молодой человек! Я собираюсь наложить на тебя Заклинание разочарования, и я не хочу, чтобы мне было трудно найти тебя, когда я вернусь.
  Карсон посмотрел на своего бывшего учителя и слабо улыбнулся.
  - Спасибо, но мне холодно. Тебе нужно...
  - Нет, нет, я в порядке. Я буду двигаться, так что, я уверен, я даже не замечу. - Однако, когда Альбус снял куртку, он заметил, что с его плечом определенно что-то не так, хотя он и не мог разглядеть никаких ран. Возможно, что-то было сломано.
  Разочаровав молодого аврора, Дамблдор направился на северо-восток, тщательно запоминая путь. Не хотелось бы заблудиться и не иметь возможности снова найти Карсона. Конечно, он всегда мог просто свернуть на юг, к дороге, которая, как он помнил, была довольно прямой, и вернуться по ней к джипу, но он предпочел бы больше не приближаться к дороге.
  Дамблдор искал какое-нибудь естественное укрытие, если это было возможно, или, по крайней мере, место, куда он мог бы привести Карсона и не чувствовать себя таким заметным, как они, всего в нескольких метрах от дороги. Он также знал, что это должно быть какое-то относительно близкое место, поскольку сомневался, что сможет перевезти Карсона очень далеко, даже если бы молодой волшебник смог выдержать такое путешествие. "Кроме того, если они не уйдут далеко, - рассуждал он, - то тем, кто был послан их спасать, будет легче их найти". Они должны были находиться достаточно далеко от дороги, чтобы ни один враг не наткнулся на них случайно, и в то же время достаточно близко, чтобы друзья могли их найти, когда они придут.
  Дамблдор нашел подходящее место примерно через пятнадцать минут после того, как ушел от Карсона. Большие плоские камни были вкопаны в землю, и большинство из них создавали лишь помехи для тех, кто пытался проложить свой путь по стране - а также, без сомнения, для тех, кто хотел обрабатывать землю или прокладывать дороги, подумал Дамблдор, - однако там был один большой камень, который был поднят из земли под острым углом, и, как назло, перед щелью между скалой и землей росло довольно хилое на вид дерево. Приглядевшись повнимательнее, Альбус обнаружил, что пространство под скалой было завалено опавшими листьями и маленькими палочками. Используя волшебную палочку, он расчистил пространство между землей и нависающей скалой. Между скалой на самом верхнем краю и землей под ней было меньше метра зазора, а ниша уходила вглубь всего на пол метра, но этого должно было хватить. Дерево, которое росло перед расщелиной, также могло обеспечить им некоторое укрытие, рассудил он.
  Прежде чем вернуться за Карсоном, Альбус выпил немного воды из фляжки и поинтересовался, есть ли поблизости источник воды. Это казалось вероятным, и очистить воду не должно было стать проблемой... Хотя он не был уверен в заклинании и все еще не мог полагаться исключительно на свое намерение и силу своей магии, чтобы создать желаемый эффект прямо сейчас. В своем нынешнем состоянии он не мог даже колдовать невербально или без палочки. Вздохнув, Дамблдор направился обратно к Карсону, решив пока не зацикливаться на этом аспекте их проблем.
  Ему потребовалось всего десять минут, чтобы добраться до Карсона, где он оставил его лежать в кустах, почти невидимого глазу, поскольку он мог идти прямо обратно, не останавливаясь, чтобы осмотреть местность вокруг. Ему было холодно, но он был прав, когда сказал Карсону, что тот этого не заметит, поскольку будет постоянно двигаться. Он не знал, как долго сможет выдерживать температуру, близкую к минусу, и с наступлением темноты будет только хуже.
  Опустившись на колени рядом с раненым волшебником, Альбус прошептал:
  - Ты все еще со мной, Карсон, мой мальчик?
  Карсон не ответил, но его веки шевельнулись, как будто он пытался их открыть, и Альбус услышал его слабое, неровное дыхание.
  - Ни о чем не беспокойся, сынок. Я собираюсь перенести тебя сейчас. Я нашел для нас местечко получше, не слишком далеко отсюда.
  Альбус был удивлен, когда Карсон открыл остекленевшие глаза и прошептал:
  - Нет. Пока. Я должен взять твое пальто. Иди. Может быть, ты сможешь аппарировать позже. Мне и здесь хорошо.
  - Что? Я не могу этого сделать, сынок. В любом случае, какое-то время я никуда не буду аппарировать, и я подготовил место специально для тебя.
  - Знаешь, это бесполезно. Просто нужно немного времени... Здесь опасно, уходи.
  - Сколько бы времени это ни заняло, я не могу оставить тебя здесь, Карсон. И ты прав, это опасно, поэтому ты должен пойти со мной. Мне нужно сделать кое-какие приготовления, а потом мы отправимся. Помнишь, что ты сказал Аластору: "Не спорь со мной по этому поводу, ты не выиграешь, и это только отнимет драгоценное время, а?" - С этими словами Альбус огляделся в поисках подходящей мертвой ветки. Найдя одну, которая ему понравилась, сто двадцати сантиметров в длину, пять сантиметров в диаметре и не настолько сухой, чтобы быть хрупким, он вернулся туда, где лежал Карсон.
  - Сейчас я как раз собираюсь избавиться от разочарования. И не пугайся, но я собираюсь проделать пару дырочек в верхней части пальто, но мне пока не нужно снимать его с тебя. Альбус взял палочку и проделал два аккуратных параллельных отверстия по обе стороны от кокетки пальто, затем просунул в них ветку. "Хорошо, теперь мне действительно нужно снять с тебя пальто.
  Альбус расстелил пальто на земле, прижав его тыльной стороной к земле. Снова воспользовавшись палочкой, он стер с него столько крови, сколько смог в своем нынешнем состоянии, затем повернулся к Карсону.
  - Я не думаю, что смогу использовать Mobilicorpus полностью на том месте, которое я нашел; Боюсь, я все еще недостаточно восстановился; извините. Но я думаю, что смог бы уговорить тебя надеть пальто, если ты готов рискнуть.
  Карсон только слегка хмыкнул, не открывая глаз. Альбус принял это за согласие и взмахнул незнакомой палочкой. Карсон приподнялся на пол метра над землей, конечно, несколько неуклюже, но Альбус почувствовал облегчение, когда усадил молодого аврора на пальто так осторожно, как только мог. Когда голова Карсона оказалась как раз под веткой, которую Альбус просунул сквозь ворот куртки, Альбус застегнул куртку на мальчике так, что было видно только его лицо. Затем он поднял куртку и отрезал оба рукава. Стараясь не расходовать больше своей магии, чем необходимо, Альбус попытался связать рукава вместе, но его левая рука не справлялась с этой задачей, поэтому Альбус снова взмахнул палочкой, которую одолжил ему Аластор, сначала связал рукава вместе, а затем привязал концы рукавов к ветке. Закончив, он надел то, что осталось от пиджака, на манер жилета и застегнул его наполовину здоровой рукой.
  - Хорошо, теперь все готово, Карсон? Посмотрим, как это сработает.
  Медленно, с трудом Альбус тащил полубессознательного аврора по неровной земле, не в силах избежать столкновения с корнями деревьев и мелкими камнями, которые попадались им на пути. Однако у него не хватило дыхания извиниться, а Карсон, казалось, впал в такое состояние, что не замечал дальнейших нападок, которым подвергалось его тело. На полпути к своей цели Альбус сдался и остановился, чтобы передохнуть и глотнуть воды. Он присел на корточки рядом с Карсоном.
  - Ты все еще со мной, парень? - Ответа не последовало, только дыхание слегка участилось. - Я бы дал тебе еще немного воды, но боюсь, ты можешь ею подавиться. Лучше подожди, пока мы не доберемся до места назначения.
  Тогда Карсон действительно открыл глаза, но Альбус не был уверен, видят ли что-нибудь его расширенные зрачки. Жалея, что не может пользоваться и левой рукой, Альбус встал, снова взялся правой за рукава куртки и снова начал трудоемкий процесс подтаскивания своего спутника по грязи к жалкому укрытию, которое тот нашел. У него ушло еще сорок пять минут на то, чтобы подтянуться, и ему несколько раз нужно было отдохнуть в течение последней половины испытания, но в конце концов он добрался до места, которое расчистил для себя и Карсона.
  Каждый раз, когда Альбус переставал натягивать самодельные носилки и валился рядом с ними, чтобы перевести дух, он боялся, что обнаружит, что Карсон скончался после последней перемены, но каждый раз Карсон открывал глаза и смотрел на своего бывшего учителя трансфигурации, а затем со вздохом закрывал их снова. Теперь они, наконец, добрались до маленькой норы, которую нашел Альбус, и Альбус не был уверен, что делать дальше. У него кружилась голова от напряжения, боли, ушибов и голода. Он полежал рядом с Карсоном несколько мгновений, прежде чем повернуться к нему.
  - Карсон, мне жаль, если это была самая ужасная поездка на ночном автобусе, которую ты только мог себе представить. Мне ужасно жаль, что я так мало могу для тебя сделать. - Усталость Альбуса давала о себе знать, и его голос надломился от горя.
  - Все в порядке, правда. Лучше бы я умирал с тобой, помогая мне... - прохрипел Карсон.
  - Ах, мой мальчик! На глаза Альбуса навернулись слезы, и он осторожно поднял юношу на руки, не обращая внимания на боль в плече. Он несколько раз тяжело сглотнул, затем осторожно опустил юношу обратно на пол. - Я знаю, что это выглядит не слишком привлекательно, но, думаю, на время этого хватит, пока нас не найдут. Боюсь, потребуется немного усилий, чтобы доставить тебя туда, но ты был очень храбрым, и это будет не так плохо, как во время поездки, - сказал Альбус, вынимая ветку из дырок в пальто.
  Уложив Карсона на пальто, Альбус тянул и толкал, пока ему не удалось усадить Карсона в ямку под большим камнем. Он бы снова попробовал использовать Mobilicorpus, но из-за его усталости и хорошей координации, которая требовалась, чтобы не ударить Карсона о дерево или камень, он не мог рисковать.
  - Я просто отдохну несколько минут, прямо здесь, рядом с тобой, мой мальчик. Так тебе будет хорошо и тепло. А потом, немного погодя, я пойду и проверю, не оставили ли мы большого следа. Мы же не хотим, чтобы нас нашли не те люди, не так ли?
  - Возьмите мое... оружие, сэр... опасное.
  - Да, они опасны, вот почему я оставляю их тебе, мой мальчик. Сомневаюсь, что я смог бы воспользоваться ими, не причинив кому-нибудь вреда!
  Почему-то мысль о том, чтобы застрелить кого-то, даже того, кто стрелял в него, была Альбусу совершенно противна. Он полагал, что для магглов это нормально, но ему никогда не хотелось убивать магглов, даже из маггловского оружия, если в этом не было необходимости. С помощью волшебной палочки можно было оглушить человека или превратить его в камень. Вам не нужно было стрелять в них и убивать их, чтобы они не смогли подняться и снова выстрелить в вас.
  Альбус пролежал рядом с Карсоном каких-то пять минут, прежде чем заставил себя вылезти из ямы и вернуться на прежнее место. Альбус подумал, что нельзя было пропустить путь, который они проделали. Добравшись до кустов, где прятались трое мнимых британских солдат, пока самые настоящие немецкие солдаты осматривали останки джипа, Альбус достал волшебную палочку. Снова пожелав, чтобы это была его собственная палочка, он начал расчищать землю, чтобы она выглядела нетронутой ничем, кроме ветра и дождя. На мгновение он подумал о том, чтобы уничтожить и их запах, подумав о больших маггловских собаках, которые могли бы выследить их, но потом передумал. В любом случае, полностью уничтожить их запах для него сейчас было бы почти невозможно, и все, что он мог бы сделать, только еще больше истощило бы его магию. Лучше положиться на удачу, подумал Альбус.
  Через двадцать минут после того, как они стерли следы того, как они ушли от места крушения, Альбус вернулся и обнаружил, что Карсон проснулся. Он был удивлен и обрадован. Он забрался в проем и лег рядом со своим бывшим учеником. Он воспользовался палочкой Аластора, несколько неуклюже в этом маленьком пространстве, чтобы собрать немного сухих листьев позади себя, затем произнес легкое согревающее заклинание, прежде чем перекатиться на правый бок и лечь лицом к молодому человеку рядом с ним.
  - Я сделал все, что мог. Я не уничтожил наш след полностью, но, думаю, этого достаточно, чтобы одурачить магглов. Не хотите ли теперь немного воды?
  - Да, пожалуйста, - прошептал Карсон. - Очень сухо, сэр.
  - А теперь не обращайте внимания на это "сэр". Мы не служим в британской армии, и никто не считает нас таковыми, - сказал Альбус, осторожно снимая фляжку, висевшую у него на поясе, и жалея, что не догадался сделать это до того, как лечь, опираясь на здоровую руку. - И я тоже больше не ваш учитель.
  - Хорошо, сэр. - Карсон слегка улыбнулся.
  - Вы неисправимы, вы знаете это? - Сказал Альбус, изобразив на лице самую широкую улыбку, на какую был способен, и влил немного воды в рот молодого человека.
  - Ммм, все хорошо, сэр. Спасибо.
  - Не за что. Жаль, что у меня нет с собой чего-нибудь перекусить, но, боюсь, я собирался вернуться в Амьен к одиннадцати и ничего с собой не захватил.
  - Почему ты сразу не сказал? У меня есть шоколадное печенье. Уже почти растаяло. Немного у меня в левом кармане пиджака, а немного в правом кармане брюк. Я не голоден, но ты съешь немного. "Сладкое королевство". Завернул в пергамент, чтобы магглы не удивлялись. - После этой длинной речи Карсон закрыл глаза и стал неглубоко дышать.
  - Спасибо, но тебе тоже нужно съесть немного. - Альбус пошарил по карманам, на которые указал Карсон, и нашел конфеты. Как бы ему ни хотелось попробовать - у него потекли слюнки, как только он развернул первый кусочек темного шоколада, - он отломил маленький кусочек и сказал: - Вот, теперь, мой мальчик, открой рот. Просто дай ему полежать и растаять у тебя на языке. Верно. Она почти не растаяла; полагаю, холодная погода на что-то годится.
  Альбус развернул кусочек, который лежал в кармане брюк молодого аврора. Он был более расплавленным, чем те, что были на его куртке, поэтому Альбус поднес его ко рту и съел прямо с пергамента, жадно слизывая остатки.
  - Еще не хочешь добавки?
  - Нет, оставь это себе. На самом деле я не голоден. - Хотя Карсон и заговорил, его глаза были закрыты.
  - Еще немного, для меня, Карсон. - Альбус отломил еще один маленький кусочек шоколада и положил его в рот раненому волшебнику. - Ну и как тебе вкус?
  - Хорошо, сэр. Хорошо. - Карсон повернул голову, чтобы посмотреть на своего бывшего учителя. - Все в порядке, профессор, - прошептал он отчетливо, но еле слышно. - Вам не нужно так сильно стараться. Я знаю...
  - Что, мой мальчик? Что ты знаешь? - Альбус чувствовал себя немного лучше; лежа в этой маленькой яме в земле, всего в нескольких дюймах от своего бывшего ученика, он начал понемногу согреваться, и шоколад тоже начал творить свое волшебство.
  - Я знаю, что, скорее всего, я... не доберусь до дома... на этот раз, если только... Целитель не выйдет из кустов. Хотя, ладно. Я... Я думаю, я сделал... то, что должен был. Я в порядке. - Карсон попытался улыбнуться Альбусу.
  - Возможно, это ненадолго, Карсон. Просто держись, хорошо? Не отчаивайся, парень.
  - Я не отчаиваюсь, сэр. Спасибо, правда. Просто хотел бы... попрощаться со всеми вами. Я никогда не писал таких писем, знаете, что это за письмо, сэр? Подумал, что это может быть... плохая примета. Карсон ухмыльнулся, и Альбус разглядел под кровью и грязью Гриффи-ловца Когтеврана.
  - У меня все еще есть твоя ручка и лист бумаги. Дай мне минутку - Альбус поерзал в маленькой нише, наконец, частично выбрался из нее и сел, чтобы достать бумагу и ручку и иметь место, чтобы писать. Он произнес еще одно согревающее заклинание в адрес Карсона, а затем сказал: - Готово, мой мальчик? Я достал бумагу, просто скажи мне, что ты хочешь сказать, и я напишу это. Значит, твоим маме и папе?
  - Да, мама и папа, я всегда так их называю.
  - Хорошо, тогда "Дорогие мама и папа", - начал Альбус, с любопытством глядя на Карсона. - Это только начало. Что ты хочешь им сказать?
  Карсон начал диктовать Альбусу свое письмо, каждые несколько секунд останавливаясь, чтобы перевести дух. Когда он закончил, Альбус спросил, не хочет ли он, чтобы он перечитал ему это, чтобы узнать, не хочет ли он что-нибудь добавить, и Карсон слегка кивнул, все еще пытаясь отдышаться.
  "Дорогие мама и папа,
  Я здесь с профессором Дамблдором, который пишет это для меня. Он, как всегда, очень хорошо заботится обо мне. Он много работал, чтобы мне было комфортно, и я поел шоколада, так что со мной все в порядке.
  Я знаю, когда ты получишь это письмо, тебе будет грустно, но не расстраивайся слишком сильно, потому что я думаю, что сделал пару хороших вещей, и мне было очень весело это делать. Сегодня было не так весело, как обычно, но я думаю, что оно того стоит.
   Я знаю, что после этого ты не захочешь, чтобы Эйден присоединился к аврорам, но ты должна позволить ему, если он захочет, мам. Я бы никогда не смог добиться такого успеха, занимаясь чем-то другим, я знаю это. И у Эйдена более развита координация, чем у меня, так что, возможно, он смог бы отпрыгнуть в сторону от взрывающихся машин быстрее, чем я. Это шутка. Пожалуйста, смейтесь.
  - Мой друг тоже пострадал в этой аварии. Его зовут Аластор Муди. Если вы сможете узнать, где он, не могли бы вы навестить его от моего имени? Принесите ему бутылку "Олд Огденз". Я всегда говорила ему, что он еще слишком мал для этого, но, может быть, это не так. Скажи ему, что это от меня.
  Я люблю тебя, Эйдена и Рори, и я тоже буду по вам скучать, но, может быть, я еще увижу бабушку и послушаю ее истории.
  Пока я не увижу тебя снова,
  Карсон"
  К тому времени, как Альбус закончил перечитывать письмо Карсону, по его щекам катились слезы. Он рассеянно подумал, что ему не следует плакать, потому что это может расстроить Карсона; кроме того, у него и так ужасно болела голова.
  - Ты это хотел сказать, Карсон, мой мальчик?
  - Да, - выдохнул Карсон. Скрежет в груди усилился, и диктовка письма, казалось, отняла у него последние силы. - Да, сэр.
  - Я был рад сделать это для вас, Карсон. Хотите еще воды? Еще немного осталось.
  Карсон слабо покачал головой и открыл глаза.
  - Еще одно.
  - Что еще, сынок? Кусочек шоколада?
  - Нет, письмо.
  - Хорошо, - сказал Альбус, вытаскивая последний неиспользованный лист бумаги и готовясь писать. Ему придется что-то сделать с пятнами крови на бумаге; они расстроят получателей больше, чем могло бы расстроить письмо. - Кому мне следует адресовать это письмо?
  - Нерва.
  - Простите, я не совсем понял. Он сказал "Минерва"? Альбус задумался.
  - Минерва.
  - Хорошо, тогда "Дорогая Минерва", - начал Альбус.
  - Нет, "Моя прекрасная Минерва", пожалуйста. - Дыхание Карсона стало прерывистым.
  - Тогда "Моя прекрасная Минерва". Что дальше?
  - Спасибо, что... уделили время... мне. Особенно в Лондоне. Минерва очень милая... Хороший человек... Надеюсь, ты его найдешь. Я скоро увижусь с бабушкой и спрошу ее.
  - Я не был уверен во всем, что ты сказал, Карсон, но как тебе это?:
  "Моя прекрасная Минерва,
  Спасибо, что провели со мной время, особенно в Лондоне. Было очень приятно тебя там увидеть. Ты хороший человек, Минерва.
  Тогда я не совсем понял, что ты имела в виду. Мне показалось, ты сказал что-то о том, чтобы "найти его", а потом что-то о своей бабушке.
  Карсон попытался облизать губы. Альбус наклонился и плеснул на него водой. Карсон начал снова, затем запнулся, начал снова и, наконец, совсем замолчал, закрыв глаза. Наконец, он сказал:
  - Не знаю, что и сказать; я был счастлив быть с ней.
  - Значит, она твоя девушка, сынок?
  - Нет... Хотел бы, чтобы это была она. Но... она предназначена... для кого-то другого. И все же хочу, чтобы она знала... как мне повезло, что я ее узнал.
  - Хорошо, тогда почему бы мне не попробовать записать это для тебя, а ты можешь дать мне знать, правильно ли я понял - ты хочешь, чтобы эта часть о твоей бабушке тоже была там? - В ответ на слабый кивок Карсона Альбус начал писать. Закончив, он спросил: - Карсон, ты не спишь?
  Глаза Карсона открылись, затем закрылись.
  - Хочешь, я прочту то, что написал для тебя?
  Карсон снова кивнул.
  - И еще кое-что... Пожалуйста, напиши это для меня, - прошептал Карсон, его дыхание было затруднено, глаза остекленели.
  - Все, что угодно, сынок.
  - Скажи ей... она должна... заботиться о тебе... Когда она получит письмо... тебе будет не по себе.
  - Хорошо. - Альбус с трудом сглотнул и сделал, как обещал, затем закончил письмо и перечитал его Карсону:
  "Моя прекрасная Минерва,
  Спасибо, что провела со мной время, особенно в Лондоне. Было очень приятно тебя там увидеть.
  Ты хороший человек, Минерва, и я благодарен, что смог познакомиться с тобой. Когда я был с тобой, я был самим собой больше, чем с кем-либо другим. Время, проведенное с тобой, всегда оставляло во мне теплые и хорошие чувства.
  Ты предназначена для кого-то особенного, Минерва. Я надеюсь, ты найдешь его. Я скоро увижу свою бабушку и спрошу ее.
  Пожалуйста, позаботься о профессоре Дамблдоре вместо меня, когда увидишь его. Он почувствует ответственность за то, что произошло.
  Спасибо тебе, моя прекрасная Минерва,
  Всегда люблю,
  Карсон."
  
  Альбус прочистил горло.
  - Как тебе это, Карсон?
  - Прекрасно. Ты знаешь... что... я чувствовал. Спасибо. Должен... дать себе волю... расстроиться.
  - Хорошо, я сделаю это за тебя. Ты просто хочешь полежать спокойно, мой мальчик? Хочешь еще шоколада?
  - Шоколада нет. Поговорим немного. Прежде чем я больше не смогу. - Карсон выдавил слабую улыбку, но его глаза были полуприкрыты. Альбус протянул руку и коснулся его щеки. Молодой аврор замерз, несмотря на согревающие чары и дополнительное пальто.
  - Тогда ладно. Ммм, - Альбус, который до этого мог поддерживать бессмысленную болтовню, пытаясь подбодрить Карсона, почувствовал, что не может подобрать слов.
  - Минерва. Значит, вы виделись в Лондоне?
  - Да... ненавидит свою работу. - Карсон слабо кашлянул. - Приходится работать с... пергаментами... совсем без магии... Пустая трата времени...
  - Она просто занимается канцелярской работой? - Озадаченно спросил Альбус. Он просил, чтобы она не занималась какой-либо опасной работой, но он не понимал, что она не использует свои навыки. Ему сказали, что она работает в отделе заклинаний Военного отдела, и он не стал расспрашивать дальше. А в те несколько раз, когда они виделись в Лондоне, она вообще не упоминала о своей работе, только говорила, что все в порядке.
  - Ммм... Весь день... Каждый день... Пергамент здесь... Пергамент там... Она молодец... Она продолжает в том же духе. - Дыхание Карсона стало прерывистым. - Расскажи мне... историю...
  - Дай мне подумать, - сказал Альбус, снова ложась рядом с мальчиком. - Как насчет истории о Минерве? Я уверен, она не будет возражать. Альбус рассказал, как он забрал у Минервы Зачарованную книгу во время гриффиндорского чаепития и притворился недовольным, чтобы она показала ему, как она ее преобразила.
  - Это наша... Минерва... верно, профессор?
  Альбус говорил еще немного, рассказывая о последнем матче Когтеврана по квиддичу; он не мог хорошо разглядеть Карсона в полумраке под скалой, но чувствовал, что дыхание юного волшебника становится все более поверхностным.
  - Карсон, ты не спишь? Все еще со мной?
  - Ммм. Ладно, я пойду... выпью... с Меррик... сейчас. И повидаюсь с бабушкой. Она узнает... свою настоящую любовь...
  - Карсон, Карсон, останься со мной, сынок!
  - Не волнуйся... обо мне. Все в порядке.
  - Я просто эгоист, Карсон. Ты прав. Все в порядке. Теперь иди и отдохни, а когда будешь готов, сходи к своему другу выпить, проведай бабушку и согрей для меня табуретку. Все в порядке, сынок?
  - Ммм. Хорошо. Скоро увидимся... Не волнуйся.
  Еще час Альбус лежал рядом со своим бывшим учеником, пытаясь согреть его. Карсон больше не проронил ни слова, и, когда его дыхание изменилось, Альбус понял, что он перестал осознавать окружающий мир и свои собственные страдания. Когда, наконец, Карсон вздохнул и больше не дышал, Альбус позволил себе поплакать о мальчике, о себе и своей слабости. Несколько минут спустя Альбус выбрался из маленького укрытия, не желая лежать рядом с останками молодого волшебника, который спас ему жизнь всего несколько часов назад.
  Прислонившись спиной к скале, он съел еще шоколада и отчетливо осознал, что, хотя маловероятно, что он умрет от полученных ран в ближайшее время, физически он слабеет. Адреналин и необходимость подтолкнули его к тому, что он счел бы невозможным в своем нынешнем состоянии, если бы кто-нибудь попросил его об этом до сегодняшнего дня.
  Солнце скоро сядет, и помощь может прибыть с наступлением темноты. Или солдаты могли сообщить о том, что они видели, не тому человеку, который мог понять, что при взрыве присутствовали волшебники. Он снова пожалел, что у него не было возможности убрать все следы их крови до прибытия солдат. Было ясно, что там не было другого транспортного средства, чтобы вывезти других пострадавших с места взрыва. Теперь он ничего не мог с этим поделать.
  Он в качестве эксперимента взмахнул одолженной палочкой. Результаты по-прежнему были слабыми. Он не мог никуда аппарировать. Ему пришлось остаться здесь. Обойдя вокруг скалы, Альбус вернулся к тому месту, где неподвижно, словно уже в могиле, лежало тело Карсона, взял свое пальто и снова надел его, не обращая внимания на кровь, запятнавшую его изнутри и снаружи. Затем, собрав весь свой магический резерв, он взмахнул палочкой. Через мгновение тело перед ним превратилось в бревно средних размеров. Они могли бы привезти его обратно в Англию - Ирландию, поправил себя Альбус, - для похорон, обратного Превращения и приведения тела в порядок, прежде чем передать его семье.
  Альбус заполз обратно в маленькую нору, собрал несколько сухих листьев, чтобы прикрыть себя, и не удивился, когда откликнулись лишь немногие. Затем он съел еще кусочек шоколада "Карсона", допил остатки воды и лег на спину, надеясь, что теперь, когда рядом больше нет никого, кто нуждался бы в его внимании, ему удастся не заснуть и согреться.
  Глава 21: Поиски
  Резюме:
  
   Минерва отправляется на поиски Альбуса и сразу же сталкивается с проблемой.
   Персонажи этой главы: Минерва Макгонагалл, аврор Спрангл, аврор Франкель, Хорст (молодой немецкий солдат).
  Текст главы
  Баннер "Разрешение недоразумения".
  XXI: В поисках
  Минерва нервно ждала этих последних минут в конференц-зале, думая о двух волшебниках, которые ожидали спасения где-то в холодной сельской местности Франции, о которых она глубоко заботилась, но любила их по-разному. Вернулся Франкель, теперь одетый как маггл, и Спрэнгл поспешил за ним.
  - Теперь, для вашего последнего инструктажа, мисс Макгонагалл, - начал Спрэнгл, - я лишь напомню вам, что аврор Франкель отвечает за эту поисковую миссию. Вы здесь только для того, чтобы помочь ему найти двух волшебников. Будучи кошкой, вы, возможно, сможете чувствовать то, что он не в состоянии ощутить без помощи волшебной палочки. Из-за определенных, скажем так, опасностей аврор Франкель собирается свести использование волшебной палочки в этой миссии к минимуму. Кроме того, в своей анимагической форме вы можете пройти путь, который был бы недоступен аврору Франкелю; поэтому, если он разрешит, как только вы прибудете в пункт назначения, вы можете опередить его и вернуться к нему, как только узнаете, в каком направлении направились два волшебника. Ни при каких обстоятельствах вы не должны бежать за ними, оставляя аврора Франкеля позади, заставляя его искать вас, а также двух волшебников. Текущее задание достаточно сложное и без того, чтобы он заставил вас заблудиться. Кроме того, если вы случайно встретите волшебников до того, как аврор Франкель прибудет на их место, вы не должны показываться им на глаза, а должны оставаться в своей анимагической форме и немедленно вернуться к аврору Франкелю. Если аврор Франкель находится поблизости и скоро прибудет, вы можете остаться с волшебниками, но не показываться им на глаза. Вы должны вернуться в свой естественный облик только тогда, когда будете готовы к портключу обратно. В экстренной ситуации, если вам нужно связаться с аврором Франкелем, поднимите правую лапу и погрозите ей ему. Затем он сообщит вам, безопасно ли перевоплощаться и разговаривать с ним. Вы не должны принимать такое решение самостоятельно. Я полагаю, что ответил на все ваши вопросы, которые могли у вас возникнуть.
  - На самом деле, аврор Спрангл, вы этого не делали. Во-первых, какие "опасности" вы имеете в виду, когда говорите об использовании палочки аврором Франкелем? Во-вторых, вы не дали мне Портключ для возврата и не показали мне портключи для профессора Дамблдора и Карсона Мерфи. Если что-то случится с аврором Франкелем, я должен знать, что это за портключи. Я также не хочу застрять во Франции без собственного Портключа.
  - Что касается вашего первого вопроса, я не хотел бы излишне тревожить вас, мисс Макгонагалл, но поскольку вы, похоже, полны решимости подвергнуть сомнению мое мнение относительно того, какую информацию вам необходимо знать, а какая является дополнительной, я отвечу на него, насколько сочту разумным в данных обстоятельствах. - Аврор Спрангл был явно недоволен юной ведьмой, стоявшей перед ним. - Поступают сообщения о том, что в этом районе находятся немецкие солдаты. Мы знаем, что у Гриндельвальда есть несколько, скажем так, оперативников, которые занимаются деятельностью к югу от этого места. Кроме того, мы знаем, что Темный Волшебник расставил своих собственных волшебников на стратегические посты в немецких вооруженных силах и тайной полиции, гестапо. Возможно, он знает о магической активности в этом районе или о том, что в результате взрыва были ранены волшебники, о которых не сообщается. Он может подумать, что все они аппарировали или скрылись с помощью портключа, поскольку американская маггловская разведывательная группа указала, что, хотя рядом с автомобилем были пятна крови и следы, ни один из них не вел куда-либо в сторону от дороги. Тем не менее, мы должны быть готовы к тому, что за этим районом наблюдают либо собственные волшебники Гриндельвальда, либо немецкие солдаты, действующие неосознанно от его имени по приказу с одного из растений Гриндельвальда. - Аврор Спрэнгл закончил свое объяснение, нахмурив брови, явно обеспокоенный информацией, которую он сообщил, хотя Минерва не могла сказать, что его встревожило - природа информации или сам факт того, что он ей рассказывал.
  - И мой второй вопрос, аврор Спрангл, - продолжила она.
  - Ах, да. Ваш портключ и все остальные будут у аврора Франкеля. Когда вы будете готовы вернуться, он попросит вас принять свой обычный облик и даст вам портключ.
  - Аврор Спрангл, это неприемлемо! Как я уже сказал, после нашего прибытия может случиться все, что угодно - вы сами сказали, что за этим районом могут наблюдать. Он может оказаться не в состоянии передать мне Портключ в случае чрезвычайной ситуации; мы можем разлучиться, или даже количество времени, которое мне потребуется, чтобы преобразиться обратно в свою обычную форму и забрать у него Портключ, может оказаться обузой. И вы не сказали мне о двух других портключах, чтобы я мог их идентифицировать.
  - Мне жаль, мисс Макгонагалл, - ответил аврор Спрэнгл, хотя вид у него был совсем не огорченный, - но я не могу удовлетворить вашу просьбу о том, чтобы у вас был свой собственный портключ. Хотя в ваших словах есть доля правды, я считаю, что эти риски минимальны, и мы обеспокоены тем, что ваше превращение в Анимага повлияет на Портключ и сделает его бесполезным. У наших специалистов нет опыта работы с подобными эффектами, и мы не решаемся рисковать. Они подумали, что вы могли бы носить Портключ в своей анимагической форме, хотя аврор Франкель правильно указал на нецелесообразность ношения вами ошейника с колокольчиками, когда вы оба пытаетесь остаться незамеченными.
  Минерва поморщилась. И это были те самые люди, на которых полагался волшебный мир? Кому бы могла прийти в голову такая безумная идея? Она, без сомнения, разорвала бы ошейник, когда трансформировалась обратно в свою обычную форму, даже если бы у него не было колокольчика - какая глупость! - и это, скорее всего, окажет пагубное воздействие на него как на Портключ, чем если бы она просто положила его в карман и трансфигурировала себя, неся его с собой.
  - Я думаю, их позабавила мысль о создании Портключа для анимага, мисс Макгонагалл. Они не являются частью наших тайных подразделений, и поэтому, возможно, их можно простить за попытку пошутить, - сказал Франкель. - И я не знаю, что думает аврор Спрэнгл по поводу вашей просьбы показать Портключи, но я считаю, что это разумное решение - я долгое время работаю в этой области, Септимус, - добавил он, обращаясь к Спрэнглу, - и я прекрасно понимаю, что независимо от того, насколько хорошо вы подготовлены., может произойти нежелательное - а также непредвиденное и неподготовленное к нему. - Он сунул руку в правый карман брюк и вытащил маггловскую ручку и маленький ошейник из красной ткани с пряжкой и колокольчиком. - Эти два предмета - ваш портключ и портключ профессора Дамблдора. Для них обоих в качестве триггерного слова выбрано "spero" - в необычном порыве здравого смысла они решили сократить триггерное слово, чтобы ускорить активацию. Мой собственный портключ - это дешевая медаль Святого Христофора, висящая у меня на шее. Однако это похоже на оригинальный портключ профессора Дамблдора, настроенный на мою магическую подпись, в то время как портключи для вас и Дамблдора могут перенести любого из нас - вас, его, меня или Мерфи - но никого больше. Кроме того, эти портключи были настроены таким образом, чтобы мы все могли перемещаться только с помощью одного из них. Поэтому, если понадобится, мы все вместе сможем воспользоваться твоим ошейником и портключом.
  - Для Карсона нет отдельного портключа? - спросила Минерва.
  - Нет, хотя вы или Дамблдор можете поделиться с ним своим портключом. Вполне вероятно, что, если Мерфи все еще жив, он без сознания и не сможет активировать портключ, и одному из вас в любом случае придется транспортироваться вместе с ним. Портключи, созданные для вас с Дамблдором, возвращают вас в эту комнату, где всегда будет находиться аврор, ожидающий вас. Мой собственный переносит меня в штаб-квартиру в Амьене, откуда я могу аппарировать или использовать портключ в Лондон.
  Минерве все это не нравилось, но было уже слишком поздно создавать другой Портключ или пытаться убедить аврора Спрэнгла позволить ей оставить свой Портключ у себя в кармане.
  - И последнее, аврор Франкель. Что вы скажете немцам, которые вас найдут? Вы, очевидно, гражданский человек во Франции и не говорите по-французски. Я полагаю, вы свободно говорите по-немецки, но не удивит ли их ваше присутствие? И нет ли у вас акцента?
  - Я собираюсь сказать, что навещаю двоюродного брата-француза, который оказался в ловушке во время вторжения союзников. Я достаточно хорошо говорю по-французски, чтобы делать вид, что часто навещаю этого кузена. Конечно, поскольку гражданским лицам разрешено путешествовать так мало, они будут подозрительны, но я довольно искусен в беспалочковом Империо, и если их будет не слишком много, я смогу убедить тех, кто отвечает за правдивость моей истории, и заставить их оставить меня в покое. У меня также есть немецкие документы, удостоверяющие личность. Меня больше всего беспокоит, что они сочтут их поддельными и что я еврей, пытающийся скрыться от нацистов. Каковым я и являюсь. Я имею в виду еврея - я родился и вырос в Лондоне. Однако из семьи моей матери, немки по маггловскому происхождению, в живых остались только моя тетя и двое ее детей, мисс Макгонагалл.
  Минерва, еще больше обеспокоенная этим последним открытием, спросила:
  - Не разумнее ли было бы послать с нами кого-нибудь еще? Кого-нибудь, кто говорит по-французски?
  - Мы решили, что чем меньше людей будет задействовано в поисках, тем лучше, мисс Макгонагалл. Мы не хотим вызывать у агентов Гриндельвальда еще больших подозрений, чем они уже могут возникнуть. Дамблдор не должен быть схвачен, - ответил аврор Спрэнгл.
  - Тогда ладно. Я вижу, что планы составлены и все приведено в движение. Жаль, что со мной не посоветовались раньше. Возможно, я смог бы поделиться некоторыми полезными идеями, несмотря на отсутствие у меня соответствующей подготовки. Каков наш исходящий портключ?
  Спрэнгл вытащил из кармана маленькую коричневую бутылочку. Похоже, это были маггловские патентованные лекарства, подумала Минерва.
  - Что ж, я думаю, дальнейшие разговоры только задержат наши поиски. Аврор Франкель, пожалуйста, обращайтесь ко мне "Минерва", особенно когда я в своей анимагической форме. Тому, кто подслушивает, может показаться странным, что вы называете кошку "мисс Макгонагалл" - ну, во всяком случае, во Франции! - сказала она, пытаясь улыбнуться.
  - Очень хорошо, Минерва, тогда, если ты будешь так любезна преобразиться, мы сможем уйти прямо сейчас, а я Филипп, хотя в моих немецких документах, удостоверяющих личность, указано имя Ханс Бредель.
  Минерва быстро приняла свою анимагическую форму и позволила Филиппу поднять ее. Она на мгновение задумалась, каково это - пользоваться Портключом в своей анимагической форме, затем закрыла глаза, когда аврор взялся за Портключ и сказал: "Ожидай".
  Что ж, хуже, чем было, и быть не могло, думала Минерва, пробираясь между корнями деревьев и упавшими ветками, время от времени останавливаясь, чтобы понюхать воздух или потрогать влажным носом опавшую листву. Она знала, что план Спрэнгла был обречен на провал. Скримджер, при всей своей напыщенности, был прав в этом отношении.
  Едва они прибыли на место, как Франкель поставил Минерву на землю и подтолкнул ее локтем, призывая идти вперед и посмотреть, что она сможет увидеть, или понюхать, или еще что-нибудь, как миссия провалилась - по крайней мере, в том, что касалось аврора Франкеля. Минерва направилась к месту крушения, которое, хотя и не было видно с места их прибытия, расположенного в нескольких сотнях футов ниже по дороге, ей было легко обнаружить. Запах взрыва и последовавшего за ним пожара все еще витал в воздухе, особенно для ее обостренных кошачьих чувств. Пробираясь по краю дороги к сгоревшей машине, она услышала несколько довольно тревожных щелчков, треск ломающихся веток и шелест опавших листьев, на которые кто-то наступал. Однако она была совершенно уверена, что аврор Франкель не сможет их услышать, и только повернулась, чтобы попытаться предупредить его, как услышала, как чей-то голос что-то очень отчетливо прошептал. К сожалению, хотя она читала по-немецки достаточно хорошо, чтобы прочесть трактат по трансфигурации, написанный на этом языке, она никогда не говорила на нем и редко слышала, как на нем говорят. Кроме того, ее словарный запас больше подходил для понимания обсуждений эзотерических заклинаний превращения, чем для понимания повседневных разговоров. Таким образом, Минерва знала только, что слова были немецкими, но одно это означало, что у них серьезные проблемы.
  Прежде чем она смогла добраться до аврора, из кустов выскочили полдюжины немецких солдат и окружили Франкеля, который успел пройти всего около десяти метров, прежде чем его остановили. К сожалению, французский у Минервы был хуже, чем немецкий, и она ничего не поняла, кроме того, что они, похоже, спрашивали его, почему он здесь. Минерва поклялась, что, когда вернется домой, она улучшит свое понимание как письменного, так и устного французского и немецкого языков.
  Франкель ответил, сначала по-французски, но затем быстро перешел на немецкий. Минерва спряталась в подлеске, никем не замеченная. Один из солдат, которого Минерва позже назвала "нервным", зашел Франкелю за спину, наблюдая за ним так, словно ожидал, что тот в любой момент сделает что-то угрожающее. Пока солдат, который, по-видимому, был за главного, расспрашивал аврора, тот, нервничая, начал шепотом переговариваться с другим солдатом, который также стоял позади Франкеля. Его товарищ по оружию, казалось, был взволнован этим разговором и, насколько могла судить Минерва, хотел, чтобы тот заткнулся. Минерва полагала, что следователь спрашивал Франкеля о чем-то таком, откуда он взялся и был ли он один, но, кроме этого, она ничего не поняла. Она почти ничего не поняла из ответов Франкеля, хотя, поскольку знала его легенду, поняла, что он говорит о своем двоюродном брате-французе.
  Минерва продолжала ждать, когда Франкель применит беспалочковое Империо, но с растущим беспокойством поняла, что он не мог смотреть в глаза своему следователю достаточно долго, чтобы применить его эффективно. По тону его голоса и жестам Минерва поняла, что немецкий солдат не поверил рассказу Франкеля.
  Она подумала, что мужчина только что попросил у Френкеля документы, и Френкель полез во внутренний карман куртки, когда нервный мужчина внезапно прервал свой приглушенный, беспорядочный разговор со своим товарищем-солдатом, поднял винтовку и выстрелил Френкелю в спину. То, что последовало за этим, можно было охарактеризовать только как хаос. Было ясно, что остальные солдаты не ожидали такого поворота событий, и их командир пришел в ярость. Двое солдат опустились на колени рядом с Франкелем, который был жив, но хрипел и тихо стонал. Главарь подошел к дергающемуся, что-то неразборчиво крича, схватил винтовку солдата, ударил его прикладом по голове и повалил на землю. Он дважды пнул его ногой, для пущей убедительности, что-то крикнул другому солдату, а затем подошел посмотреть на Франкеля.
  Минерва почувствовала себя парализованной. Она понятия не имела, что теперь делать. Она сомневалась, что сможет что-то сделать для Франкеля в своей нынешней форме; если бы она трансфигурировалась обратно в свою обычную форму и попыталась спасти его, ее могли бы схватить или убить - и даже если бы ей удалось спасти его, у Гриндевальда были бы неопровержимые доказательства того, что происходит что-то странное и волшебное в этом районе. С другой стороны, у Франкеля были Портключи. И он был волшебником, которого не следовало брать в плен, она была уверена. Никто не проинформировал ее о том, что ей следует делать, если с Франкелем что-нибудь случится, хотя они наверняка должны были знать о такой возможности. Черт бы побрал тупость бюрократов! В конце концов, именно эти люди сочли хорошей идеей сделать для нее портключ в виде кошачьего ошейника с прикрепленным к нему колокольчиком.
  Минерва наблюдала с обочины дороги, как немецкие солдаты разорвали одежду Франкеля и осмотрели его рану. Франкель был все еще жив. Немцы, похоже, не были заинтересованы в том, чтобы он умер у них на глазах. Ей хотелось бы понимать разговоры, но, кроме обрывков, которые она слышала то тут, то там, она мало что могла уловить. Она решила, что Франкелю придется самому позаботиться о себе и воспользоваться портключом, если он сможет. Солдат, похоже, не заинтересовала религиозная медаль, висевшая на шее аврора, и они могли бы также оставить ему содержимое карманов. Она на мгновение задумалась, где он хранит свою волшебную палочку. Она не видела ее до того, как они воспользовались портключом из Министерства.
  Да, Франкелю пришлось бы самому о себе позаботиться. Альбус не смог. И кто-то должен был его найти. И вот она здесь, где-то во Франции - ей даже не сказали, где именно, просто показали карту местности, окружающей перекресток, - принюхивается, прислушивается и пробирается сквозь лес и подлесок. Кто-то, без сомнения Альбус, проделал хорошую работу по уничтожению большинства признаков того, что кто-то недавно здесь побывал, но она легко могла учуять их след. В дополнение к их собственным запахам - и, хотя Минерва была знакома с ними по совершенно другому опыту, она узнала бы запахи Альбуса или Карсона где угодно - ее кошачьему обонянию был неприятен запах крови. Однако она ничего не услышала, несмотря на то, что время от времени останавливалась, навостряла уши, поворачивала их в разные стороны и прислушивалась изо всех сил. Минерва не знала, стоит ли ей беспокоиться из-за этого или нет. Она знала, что там холодно, и надеялась, что скоро найдет волшебников, и что у Альбуса будет какая-нибудь идея, как вытащить их оттуда и вернуть домой...
  Глава 22: Поиск
  Резюме:
  
   Минерва находит Альбуса.
  
   Персонажи этой главы: Минерва Макгонагалл, Альбус Дамблдор.
  
  Текст главы
  
  Баннер "Разрешение недоразумения"
  XXII: Поиск
  Альбус лежал в углублении под скалой, надеясь, что он не вырыл себе могилу сам. Скоро стемнеет. Тени уже удлинились, и его маленькая ниша погрузилась во мрак. И все же он был обеспокоен тем, что его могут найти не те, кто ему нужен. Он сомневался, что Гриндельвальд выделит кого-нибудь из своих волшебников для его поисков, пока не получит убедительных доказательств того, что в этом районе были волшебники и что он, Дамблдор, был среди них. Альбус был совершенно уверен, что в данный момент Темный волшебник просто не мог никого пощадить. Нет, стратегии Гриндевальда были довольно предсказуемы, и вполне вероятно, что если бы у него возникло подозрение, что поблизости от разбитой машины бродят волшебники, он бы манипулировал магглами, чтобы они провели первоначальные поиски, и послал бы своих людей только тогда, когда поверил бы, что там есть ценный приз.
  Не желая полагаться исключительно на темноту, которая могла бы скрыть его от любых магглов, которые могли бы наткнуться на него, и надеясь, что он был прав в своих предположениях о тактике Гриндельвальда, Дамблдор поднял позаимствованную палочку и, взмахнув ею в воздухе, произнес заклинание Невозмутимости. Он был обеспокоен тем, сколько энергии, по-видимому, требовало наложение Заклинания. Конечно, он, вероятно, всегда тратил одинаковое количество энергии, когда накладывал его, просто никогда этого не замечал, поскольку его магические запасы обычно были очень велики. Подождав несколько минут, Альбус наложил на себя Заклинание разочарования, с удовлетворением отметив, что это Заклинание не казалось таким изматывающим, как первое.
  Он, несомненно, выглядит потрясающе. Его очарование полностью исчезло несколько часов назад, еще до того, как Аластор воспользовался портключом. Альбус чувствовал, как засохшая кровь покрывает его волосы и бороду, и сам не был уверен, сколько в ней его крови, а сколько принадлежит храброму парню, который лежал мертвый и преображенный рядом с ним. Левая сторона его лба была рассечена каким-то летящим осколком; огромная опухоль вокруг раны распространилась на левый глаз, из-за чего ему было трудно приоткрыть его более чем на щелочку. Его левое плечо тоже распухло, и рубашка казалась ему слишком тесной. Заботясь больше о холоде и состоянии своего магического резерва, чем о чистоте или удобстве, Альбус даже не потрудился очистить куртку от крови и грязи, прежде чем надеть ее обратно. Под пальто на нем все еще была куртка, теперь уже без рукавов, которая тоже была в крови. Возможно, если магглы все-таки найдут его, он сможет просто встать и отпугнуть их своим видом, с иронией подумал он.
  Лежа под скалой, Альбус то погружался в сон, то выходил из него. Становилось все труднее пытаться не заснуть, несмотря на то, что боль в плече и голове была невыносимой, а земля холодной и твердой. Он задавался вопросом, действительно ли за ним идет помощь, и если да, то смогут ли они сами избежать обнаружения. Вместо того чтобы полностью погрузиться в сон - он беспокоился, что даже поисковая группа волшебников может не найти его в темноте с защитными чарами, которые он наложил, - Альбус попытался попрактиковаться в окклюменционных медитациях, отстраняясь от непосредственного ощущения собственного дискомфорта, но при этом оставаясь в курсе происходящего. Усилия, затраченного на эту попытку, было достаточно, чтобы занять его мысли и, во всяком случае, не дать ему заснуть.
  Минерва продолжала идти в темноте, радуясь ночному зрению своего анимага, которое позволяло использовать скудный свет. Она пожалела, что луна не взошла раньше; дополнительный свет в виде четверти луны был бы кстати. Она снова остановилась, навострив уши и принюхиваясь к ветру. Теперь она была уже близко, она могла это сказать. Запахи стали намного сильнее, но она по-прежнему ничего не слышала. Альбус был рядом, да, очень близко. Минерва пошла по тропе быстрее, по-прежнему почти бесшумно. Да! Он был здесь. Но где? Она ничего не слышала. Ее кошачье сердце забилось быстрее, когда она подкралась к чахлому дереву. Да, здесь. Там был камень. Он пах Альбусом и Карсоном. Она придвинулась ближе, ее кошачьи инстинкты взяли верх над человеческой осторожностью. Там, в той дыре. Но она ничего не слышала, не слышала дыхания и видела только неясную фигуру... Было ли это просто еще больше грязи и камней? Но затем ее колдовской разум включился, и она поняла, что это были Чары, рассеивающие Иллюзии, и, как она надеялась, какая-то Невозмутимость, которая мешала ей слышать дыхание Альбуса, потому что теперь она могла различить очертания Альбуса сквозь это Разочарование.
  Минерва подошла к нему поближе; да, он дышал. Она не увидела Карсона, но в тот момент ее облегчение от того, что она нашла своего наставника, было настолько велико, что она едва обратила внимание на отсутствие другого волшебника. Минерва забралась в маленькое укрытие.
  - Мррроу. - Слегка мяукнув, она толкнула Альбуса головой в локоть. - Мррр-рррроу, - снова пропела она.
  Альбус открыл глаза и повернул к ней голову.
  - А, посетитель. Но тебе лучше уйти, малышка. Здесь небезопасно для нас обоих. Конечно, ты французская кошка. Без сомнения, я должен говорить по-французски. Альбус протянул руку, чтобы погладить зверька.
  - У меня дома есть кошка, немного похожая на тебя, она милая... Минерва? - сказал он, прикоснувшись к кошке. - Минерва, я схожу с ума или это ты?
  - Мрр-ррроу-оу! - Минерва ласково ткнула его головой в бок.
  - Что ты здесь делаешь?
  Минерва вышла из тесного укрытия, замерла, внимательно прислушиваясь, принюхиваясь к ветру, а затем преобразилась.
  - Я здесь, чтобы помочь тебе вернуться домой, Альбус. Однако, боюсь, на этом пути возникли некоторые проблемы, - прошептала она, все еще осторожно, хотя и не слышала никого поблизости. Минерва вытащила из кармана волшебную палочку и сняла чары Разочарования и невозмутимости.
  - Они послали тебя? Одну? - Недоверчиво спросил Альбус, хрипло прошептав в ответ.
  - И да, и нет. Вот что я имела в виду, когда говорила, что все идет не так, как предполагалось. Ты можешь выбраться оттуда? Могу я помочь? - Она протянула ему руку. - Боже мой, Альбус, ты выглядишь... - Минерва даже не могла выразить, каким ужасным выглядел Альбус.
  - Я могу только догадываться. И, должно быть, от меня тоже не очень приятно пахнет.
  - Ну, не извиняйся за это; именно поэтому я так легко нашел тебя. Но где Карсон? Я тоже почувствовал его запах.
  Альбус пытался выбраться из ямы, позволив Минерве схватить его за правую руку, чтобы помочь ему, так что он был избавлен от необходимости немедленно отвечать на ее вопрос. Даже выбравшись из ниши под скалой, Альбус лежал, на этот раз на животе, тяжело дыша и стараясь не выдать свою боль. Наконец, он снова перевернулся на правый бок и прошептал срывающимся голосом: - Он все еще под скалой, Минерва. Мне очень жаль.
  Все еще сидя на корточках рядом с Альбусом, Минерва могла видеть за его спиной что-то похожее на бревно. Она моргнула. Ничего не изменилось. Она полностью опустилась на землю. Ей следовало быть готовой; такая возможность существовала с самого начала; она знала это. Минерва протянула руку и погладила окровавленное лицо своего бывшего учителя. Сейчас она беспокоилась о нем. Она могла бы погоревать позже.
  - Давай немного приведем тебя в порядок, пока мы разговариваем, и решим, что будем делать дальше, хорошо? - прошептала она так тихо, как только могла, чтобы справиться с комком в горле.
  Альбус просто кивнул. Он был таким измученным. Наконец-то появился кто-то, кто был не в худшем состоянии, чем он, кто-то, кто мог бы ему чем-то помочь.
  Наложив нежное очищающее заклинание Лавар на его лицо, затем на волосы и бороду, Минерва начала рассказывать Альбусу о планах, которые Спрэнгл составил для них, о Франкеле и Портключах. Произнеся Согревающее заклинание, она попросила Альбуса помочь ей снять с него пальто, и когда стало ясно, что его рука теперь слишком распухла, чтобы сделать это, не причинив ему сильной боли, она сначала отрезала руку от пальто, а затем разрезала ее спереди и освободила его Затем помогла ему снова лечь. Когда она дошла до той части своего рассказа, где описывала, как они превратили ее Портключ в кошачий ошейник с колокольчиками, она пыталась определить степень повреждения его плеча. Альбус ахнул и слегка поперхнулся.
  - Мне так жаль, Альбус, я не хотела причинить тебе еще большую боль!
  - Нет, все в порядке. На самом деле, я старался не рассмеяться. Это было бы забавно, если бы ситуация не была такой ужасной. Дай-ка угадаю. Спрангл не позволил бы тебе носить с собой собственный портключ.
  - Ты, должно быть, знаешь Спрангла. Этот человек - законченный простофиля, - ответила Минерва. - Как вы можете себе представить, когда планы строит идиот, все пошло наперекосяк почти сразу, как только мы приехали сюда, - рассказала Минерва Альбусу о неудачной встрече Франкеля с немецкими солдатами.
  - Хм, интересно, это был "Хорст", с которым мы имели несчастье столкнуться ранее. После взрыва джипа мы втроем прятались за кустами, когда мимо прошла группа немецких солдат. Я думаю, что это была случайность, что они оказались на месте преступления, но парень по имени Хорст решил, что было бы забавно или показательно стрелять вслепую по деревьям по обе стороны дороги. Его сослуживцы были очень недовольны им. По-моему, они решили, что он сорвался.
  - Полагаю, это может быть тот же самый солдат, - сказала Минерва, накладывая на пальто сильное очищающее заклинание. - Я никогда не слышала этого имени, а если и слышала, то не узнала его. Боюсь, мой немецкий был не на том уровне, чтобы понять многое из того, что было сказано. - Она быстро рассказала Альбусу о том, что произошло после того, как Франкель был застрелен, и о том, как она приняла решение оставить Франкеля и отправиться на его поиски.
  - Ты не бросила его, моя дорогая. Я уверен, что это именно то, чего он хотел бы от тебя. Я не верю, что в тот момент вы могли бы сделать что-то такое, что улучшило бы ситуацию для него, и ваше собственное положение было бы подорвано, даже если бы вас не схватили. Если повезет, они отвернутся от него на достаточное время, чтобы он успел вернуться в штаб-квартиру с помощью портключа.
  - Факт остается фактом, Альбус, что мы с тобой, по сути, застряли здесь, если только не сможем найти Портключ, создать новый или аппарировать куда-нибудь, - сказала Минерва, накладывая заклинание Детумесценции, чтобы уменьшить опухоль на его плече. - Поскольку мы находимся где-то в центре Франции, Аппарировать не вариант. В данный момент вы на это не способны, а я не могу аппарировать нас обоих обратно в Лондон. Я сомневаюсь, что смог бы сам аппарировать в Лондон с такого расстояния, не говоря уже о том, чтобы быть рядом с вами. Создание нового портключа могло бы сработать, если бы у нас было свободное время, а вы были готовы к этому; Я никогда в жизни не создавала ничего подобного, поэтому не могу этого сделать. Следовательно, этот вариант исключается. - Минерва осторожно осмотрела рану на голове Дамблдора, осторожно прикоснувшись к ней кончиками пальцев.
  - У нас есть выбор: попытаться уйти куда-нибудь пешком, что представляется крайне нецелесообразным по очевидным причинам, дождаться других спасателей из Министерства или попытаться найти Франкеля и Портключи. Ни один из этих вариантов не кажется мне особенно удачным, но, по крайней мере, два из них можно использовать одновременно. Ты заползешь обратно в свою маленькую берлогу, а я наложу на тебя хорошее, сильное согревающее заклинание и немного рассеивающих иллюзий. Вы подождете, а я вернусь и посмотрю, там ли солдаты и Франкель, где я их оставила. Я в этом сильно сомневаюсь, но попробовать стоит. Если их там нет, я подожду там немного и посмотрю, не пришлет ли министерство кого-нибудь еще за нами, когда мы не появимся - конечно, если повезет, Френкель уже перенес ключ обратно, и к ним уже едет другая команда. - На протяжении всей этой речи Минерва накладывала на Альбуса очищающие и легкие исцеляющие чары. - Теперь, я думаю, я сделала все, что могла. Я полагаю, что у вас серьезный перелом плеча и ключицы, но я боюсь, что из-за того, что вы постоянно двигаетесь, и из-за опухоли, если я поставлю Эпискей или даже просто канальчик, кости срастутся неправильно, и они просто сломаются все повторилось в больнице Святого Мунго. В этом случае вы, скорее всего, никогда не заживете как следует. Надеюсь, когда опухоль спадет, вы почувствуете себя хотя бы немного комфортнее. Я также не рискну что-либо предпринимать с вашей раной на голове, поскольку не знаю, что делаю. А еще я, насколько мог, почистил пальто - думаю, тебе все же придется его сжечь, Альбус, - чтобы мы могли снова завернуть тебя в него.
  Альбус безуспешно пытался прервать Минерву, пока она излагала свои доводы и строила планы. Когда, казалось, она закончила говорить, он попытался улыбнуться и сказал:
  - Все еще мама Макгонагалл, не так ли, моя дорогая? - Минерва только дернула уголком рта в ответ на попытку Альбуса пошутить.
  - Минерва, я не могу позволить тебе этого сделать. Я уверен, что ты сможешь аппарировать. Ты можешь привести с собой помощь.
  - Не говори глупостей, Альбус. Во-первых, я не верю, что смогу аппарировать до самого Лондона; во-вторых, я не была во Франции с тех пор, как мне исполнилось шесть лет, и я посетил Париж со своей семьей, поэтому я не могу аппарировать куда-либо в пределах Франции; в-третьих, я не покину вас, даже если бы я мог аппарировать в В Лондон - или куда-нибудь еще - в безопасное место; и, в-четвертых,... я не оставлю тебя, - тихо закончила она.
  - Моя дорогая, это слишком опасно. У меня уже есть один мертвый мальчик, которого нужно вернуть его семье; я не вынесу, если тебя постигнет та же участь. - Альбус не собирался проявлять столько эмоций, но в своем изнеможении, печали и отчаянии от того, что Минерва не смогла выполнить свой план, он умолял ее срывающимся голосом. - Пожалуйста, Минерва, иди, аппарируй домой.
  - Смерть Карсона не имеет никакого отношения к тому решению, которое мы сейчас принимаем, Альбус. Ты не бросал его, как ты можешь ожидать, что я брошу тебя? - спросила она.
  - Его смерть - моя вина. От начала и до конца. Это всегда будет тяжким грузом на моей совести, - вздохнул измученный волшебник, закрыв глаза.
  - Ну, если только ты не взорвал тот джип или не убил его наповал, это глупость, Альбус. Прости за резкость, но ты должен выслушать меня. Я не знаю всего, что здесь произошло, но я знаю, что ты отдал Аластору свой Портключ, хотя мог просто взять его и переместиться сам, а затем отправить спасателей за двумя аврорами. Ты этого не сделал. Вы отдали свой портключ Аластору, вероятно, спасая ему жизнь, и остались с Карсоном. Из того, что сообщил Аластор, Карсон был очень тяжело ранен. Я знаю, ты сделал для него все, что мог, Альбус, и я уверен, тебе больно от того, что ты не смог сделать большего. Но ты не должен позволить этому помешать твоему собственному побегу отсюда. Я не оставлю тебя, Альбус, и, насколько я знаю, нет способа заставить кого-либо аппарировать. Если, конечно, ты не хочешь применить Империо на мне? - При последнем замечании она слегка улыбнулась.
  "Если бы она знала, если бы она знала, как он получил эту смертельную рану, что я жив только потому, что он этого не делает... Она бы не испытывала ко мне такого сострадания", - подумал Альбус.
  - Очень хорошо, Минерва, если ты должна. Но, пожалуйста, не задерживайся надолго у дороги. Пока что это были только немецкие солдаты, но если Гриндельвальд пошлет кого-нибудь... Пожалуйста, будь осторожна, моя дорогая.
  - Я буду, я обещаю, правда, Альбус. Если там никого не будет, если это не сработает, что ж, тогда мы попробуем придумать другой план, как выбраться из этого места. И я не оставлю свою анимагическую форму, пока не вернусь сюда, хорошо? Если Франкель здесь, возможно, он сможет отдать мне мой ошейник! - Минерва попыталась улыбнуться. - Готов снова надеть пальто?
  - Да, но, в общем... Я пролежал в этой дыре долгое время. И как бы мне ни хотелось пить, я бы не подумал, что мне это понадобится, но...
  - О, - Минерва покраснела, радуясь темноте. - Тебе нужно облегчиться, прежде чем ты вернешься в свою маленькую берлогу? Что, если я помогу тебе добраться до красивого дерева, а потом вернусь и, э-э, устрою тебе укрытие, пока ты будешь занят. Когда закончишь, дай мне знать, и я помогу тебе вернуться, хорошо?
  С помощью Минервы Альбус встал, слегка пошатываясь, и прошел несколько метров к "подходящему месту", как выразилась Минерва. Когда она вернулась к скале, он попытался расстегнуть брюки. К своему огорчению, он обнаружил, что не может стоять, не держась за дерево здоровой рукой, и что он не может одновременно держаться за дерево и расстегивать брюки.
  - Минерва?
  - Все готово? - спросила она.
  - Нет, боюсь, у меня неприятная проблема. У меня только одна рука. Я могу держаться за дерево и оставаться в вертикальном положении, или я могу расстегнуть брюки. Я не могу делать и то, и другое". Альбус сильнее прислонился к дереву.
  - Что ж, не беспокойтесь, сэр, мы можем позаботиться об этом. Это молния или пуговицы? - Минерва была сама деловитость, пытаясь скрыть свое смущение, а также помочь Альбусу справиться с неловкой ситуацией.
  - Пуговицы. Преобразил молнию. Было довольно пугающе находиться так близко к этой вещи... ну, вы понимаете, - сказал он.
  - Хорошо. Вот, с этим покончено. К сожалению, боюсь, что у вас все еще остается проблема с выполнением того, зачем вы пришли, - сказала Минерва, быстро соображая. - У меня есть идея, сэр. Как насчет небольшого заклинания левитации? Я мог бы наколдовать что-нибудь, что помогло бы тебе держаться прямо, тогда у тебя была бы свободна рука. Боюсь, я не думаю, что смог бы наколдовать это и удержать, не поддерживая зрительный контакт, но я обещаю не смотреть. И, в конце концов, это просто естественная процедура, - предложила она, пытаясь свести к минимуму очевидный дискомфорт Альбуса. - Я уверена, что после этого ты тоже почувствуешь себя намного лучше.
  - Звучит заманчиво. Как только ты будешь готова. - Альбус держался за дерево и ждал.
  - Ну вот, ты чувствуешь это? Посмотри, сможешь ли ты отпустить дерево, - проинструктировала Минерва.
  Альбус отпустил дерево, чтобы испытать странное ощущение, когда его поднимают в вертикальное положение. Очень странное ощущение, подумал он, что-то вроде ощущения Mobilicorpus, когда ты в сознании, но не такое неприятное. Вслух он сказал:
  - Да, кажется, это работает. Благодарю вас.
  Довольный, что Минерва стоит к нему спиной, Альбус закончил то, ради чего пришел, и с трудом застегнулся на все пуговицы. Все это и так было довольно неловко, и без того, чтобы она делала это еще и с ним. Он был бы очень благодарен, если бы снова мог пользоваться обеими руками, и стоять без головокружения, и при необходимости застегивать одежду с помощью заклинания.
  - Теперь я готов, Минерва.
  - Хорошо. Вот и я, - сказала она, подходя к нему справа и обнимая его за плечи. Альбус почувствовал, как модифицированные чары левитации спадают, когда она обняла его, и он всем весом навалился на нее.
  - Прости, моя дорогая. Я не хотел быть обузой. Буквально, - сказал он. - Кажется, мои ноги просто не хотят держать меня, как обычно.
  - Не волнуйся, Альбус, я с тобой.
  Они вернулись к скале, где Минерва помогла ему надеть немного почищенное и отремонтированное пальто.
  - Я хотела сделать так, чтобы у тебя под ним было немного больше места, но меня все больше беспокоит время. Если Френкеля еще не перевезли, то скоро перевезут. Я хотела принести тебе воды. Я возьму с собой фляжку на всякий случай, но надеюсь, что мы скоро уедем отсюда и она нам не понадобится.
  С помощью Минервы Альбус заполз обратно под скалу. Она разочаровала его и перед уходом наложила сильное согревающее заклинание, сказав, что вернется так быстро, как только сможет, но чтобы он не беспокоился, если она задержится. Альбус наблюдал со смесью гордости и опасения, как Минерва легко приняла свой анимагический облик и растворилась в ночи, превратившись в едва различимую тень.
  Лежа там, Альбус размышлял об их затруднительном положении. Если бы не было других спасателей из Министерства, когда Минерва вернулась на дорогу, и если бы Франкель исчез, а это, без сомнения, так и было, им пришлось бы искать другой выход. Они не могли медлить. Появление Франкеля - и, будем надеяться, его исчезновение, если бы он смог воспользоваться своим Портключом, - насторожило бы Гриндевальда. У них было бы мало времени. И уж точно недостаточно времени, чтобы добраться до безопасного места, даже если бы он был в состоянии это сделать. Минерве придется их трансгрессировать. Возможно, в Париж. В конце концов, она там уже была однажды. И теперь, когда город был освобожден, они могли бы обратиться за помощью к союзным силам магглов. Или, возможно, он мог бы найти кого-нибудь из своих старых знакомых волшебников, если таковые еще остались в городе. У министерства не было представительства в Париже, хотя он и настаивал на его создании, а французское волшебное правительство все еще находилось в изгнании, ожидая, когда утихнет магловская война и Гриндельвальд будет отправлен в отставку. Тем не менее, Париж был бы хорошим местом назначения. Ему просто нужно было убедить ее, что она может аппарировать туда, несмотря на то, что не была там с детства.
  Теперь, когда у него был разработан альтернативный план, Альбус чувствовал себя немного менее обеспокоенным, поэтому задремал и стал ждать возвращения Минервы.
  Глава 23: Побег
  Резюме:
  
   Опасность надвигается, когда Минерва пытается найти способ сбежать.
   Персонажи этой главы: Минерва Макгонагалл и Альбус Дамблдор.
  
  Текст главы
  
  Баннер "Разрешение недоразумения"
  XXIII: Побег
  Минерва помчалась обратно к дороге так быстро, как только могла, перепрыгивая через упавшие ветки деревьев, продираясь сквозь заросли папоротника и ныряя под кусты. Приблизившись к тому месту, где она оставила Френкеля, она замедлила шаг и тихонько подкралась к краю дороги. Она никого не увидела. Она ничего не услышала. Тем не менее, она оставалась совершенно неподвижной, как могла только в своей анимагической форме, и присела на мягкую обочину дороги, ожидая, внимательно прислушиваясь и нюхая воздух.
  Помимо запаха, все еще исходившего от сгоревшего джипа, Минерва уловила в воздухе запах бензина - или это было дизельное топливо? - которого раньше не было. Она не знала, сколько времени обычно требуется, чтобы выветрился такой запах, но дул легкий ветерок, и она решила, что, должно быть, недавно здесь проехал маггловский автомобиль. После нескольких минут, проведенных на корточках у обочины и не услышавших ничего необычного, Минерва встала и неторопливо вышла на дорогу. Подбрасывая опавший лист, она прислушалась к звукам, раздававшимся вокруг нее в ночи. Она по-прежнему ничего не слышала. Она бродила, казалось бы, бесцельно, подбрасывая сухой лист, подбрасывая его по земле, прыгая на нем, ловя его и теряя. Затем она выбрала небольшой камешек, который принялась отбивать и катать по поверхности дороги, стараясь не отодвигать его слишком далеко от себя. В то время как сторонний наблюдатель мог бы подумать, что она была обычной домашней кошкой, вышедшей погулять посреди ночи, Минерва отмечала все, что видела, и все, что обоняла, оставаясь внимательной к любым звукам, которые могли бы указывать на присутствие другого человека.
  Переворачивая листок, она обнаружила следы шин, едва различимые на утоптанной, обледенелой грунтовой дороге. Действительно, если бы она не искала их, не верила, что они там есть, она бы их не заметила, даже с ее острым ночным зрением. Будучи кошкой, она обладала некоторой дальнозоркостью, и поэтому, когда она запрыгнула на свой лист, чтобы подмять его под себя, и внимательно осмотрела дорожку, она использовала свой нос и слегка приоткрытый рот больше, чем глаза. Ей действительно нужно было бы начать изучать, как пахнут вещи через разные промежутки времени, подумала она. Хотя ей показалось, что следы пахли свежестью, она не была в этом уверена. Однако она была совершенно уверена, что они были гораздо свежее, чем тем утром, и не принадлежали джипу, в котором находились Дамблдор и два аврора.
  Бросив лист в пользу маленького круглого камешка, она пересекла дорогу, пока, наконец, не добралась до того места, где упал Франкель. Остановиться там и принюхаться было бы совершенно естественно для кошки, поэтому Минерва тщательно исследовала землю, слегка приоткрыв рот, чтобы лучше уловить окружающие ее запахи.
  Она решила, что у аврора было довольно много крови, но она также нашла выброшенные окровавленные тряпки, которые, по-видимому, использовались для остановки кровотечения. Следуя за запахами, распространявшимися по земле, она пришла к выводу, что солдаты подняли Франкеля и отнесли его на южную сторону дороги, где снова положили на землю. Крови было совсем немного; они, должно быть, перевязали его и, возможно, остановили кровотечение.
  Она села на то место, где лежал Франкель, и умылась, чего обычно не любила делать в своей анимагической форме (хотя, по правде говоря, это было довольно приятно), но ей нужно было подумать. Если бы кто-нибудь наблюдал за происходящим, то увидел бы просто привередливую кошку, купающуюся на обочине дороги.
  Минерва была обескуражена. Она надеялась застать Франкеля еще там, хотя и знала, что к этому времени он, скорее всего, уже ушел или что она не сможет с ним связаться, даже если бы он был там. Гадая, успел ли он уже воспользоваться своим портключом, она вымыла плечо, затем бедро, а затем погналась за своим хвостом по кругу.
  Она заметила, что солдаты оставили окурки на дороге. Она понюхала один, затем отбросила его в сторону. Отвратительные вещи. Еще один окровавленный кусочек марли. Пуговица. Поднеся к нему нос, она подумала, что от него пахнет Френкелем. Теперь она была рада, что он держал ее в анимагической форме, когда они обменивались портключами. В противном случае она бы точно не заметила его особого запаха. Она поиграла пуговицей, бросив ее обратно к тому месту, где его положили солдаты, очевидно, чтобы дождаться машины, которая приехала и, как она предположила, увезла их.
  Минерва легла и снова принюхалась. По-прежнему не было никаких запахов, которых она не ожидала бы увидеть. Ей хотелось, чтобы она могла чувствовать магию в своей анимагической форме. После работы с Альбусом в Хогвартсе Минерва научилась улавливать покалывание мощной защиты, когда была в своей анимагической форме, но она была совершенно слепа к любой другой магии, когда была кошкой. Конечно, и в своей обычной форме она не была особенно чувствительна к магическим следам. Такая повышенная чувствительность, если и не была природным даром, то была результатом многолетних тренировок и упорного труда. Даже если бы она была в своей обычной форме, Минерва сомневалась, что почувствовала бы, что в округе используется какая-либо обычная магия, не используя свою палочку. Она пообещала Альбусу, что останется в своей анимагической форме, и она это сделает. В любом случае, размахивать здесь волшебной палочкой было бы не особенно разумно.
  Вспомнив почти неестественную тишину, царившую в лощине, где лежал Альбус, окутанный своим Невозмутимым Обаянием, Минерва навострила уши, пытаясь уловить, нет ли шума там, где она ожидала бы услышать хотя бы шелест ветра. В конце концов, она пришла к выводу, что, по крайней мере, на данный момент, она одна и за ней никто не наблюдает. Помня, что ситуация может измениться в любую секунду, Минерва начала тщательный, дюйм за дюймом, осмотр земли рядом с тем местом, где она нашла значок аврора. В основном она пользовалась своим носом, но оставалась настороже, высматривая все, что могло неестественно поблескивать на фоне грязи, и раздвигала лапами листья и мусор.
  Как раз в тот момент, когда она была готова сдаться и вернуться на середину дороги, чтобы осмотреть место, где первоначально упал Френкель, ее лапа наткнулась на что-то под колючим кустом - возможно, ягодный куст, подумала Минерва, - что на ощупь не было похоже ни на лист, ни на грязь, ни на что другое, что можно было бы увидеть. естественно, найти под ягодным кустом на обочине дороги.
  Не желая возлагать на себя слишком большие надежды - в конце концов, это мог быть окровавленный носовой платок или что-то в этом роде, - Минерва пригнулась как можно ниже и проползла под колючими стеблями, жалея, что ее пальто не было тяжелее, а мех длиннее. Это был не носовой платок. Однако это была ткань. С бешено бьющимся сердцем Минерва обхватила предмет лапой и притянула к себе. От него пахло Френкелем. Она попятилась из-под куста, больше не замечая шипов, и волоча предмет за собой. Когда она с большей силой вытащила его из тайника, он издал очень приятный звон, и Минерва готова была пуститься в пляс от радости. Это был ее дурацкий, проклятый, украшенный колокольчиками воротник, все еще застегнутый, и, если не считать небольшого количества грязи и пота, по-видимому, ничуть не пострадавший от того, что его бросили под ягодным кустом. Минерва не учуяла никаких следов возле куста, да и вообще ничего человеческого, поэтому она решила прекратить поиски и вернуться на дорогу. Франкель, должно быть, либо бросил его там, либо поднял в воздух без помощи волшебной палочки. В любом случае, он пошел на риск. Конечно, солдаты могли бы найти его у него и пнуть ногой или отбросить в сторону, но он лежал так глубоко под кустом, что, должно быть, был брошен с очень низкой точки обзора - например, с человека, лежащего на земле, - или же его притащили туда с помощью заклинания.
  Также было возможно, что он умудрился таким же образом оставить магловскую авторучку, но Минерва не хотела тратить время на поиски того, чего там могло и не быть. Кроме того, она могла довольно легко нести ошейник; она предполагала, что могла бы справиться с авторучкой, если бы потребовалось, но она не верила, что сможет нести оба портключа сразу без каких-либо затруднений.
  Минерва повертела ошейник лапами, затем опустила голову и взяла колокольчик в рот. Когда все было в порядке, она остановилась, осмотрелась, прислушалась и снова понюхала воздух. По-прежнему ничто не указывало на присутствие кого-либо, кроме нее. Она перебежала дорогу, ненадолго присела на корточки у обочины, затем начала пробираться обратно через подлесок, на этот раз двигаясь медленнее и осторожнее. Она не хотела ронять ошейник: один раз поднять его за раструб было трудной операцией, и она не хотела повторять ее. Кроме того, ей приходилось избегать зацепления этой штуки за нависающие ветви и стебли, мимо которых она могла просто проскользнуть по пути туда. Как бы ни была расстроена Минерва из-за того, что это путешествие займет немного больше времени, она испытывала огромное удовлетворение, как человеческое, так и кошачье, от того, что по возвращении сможет вручить Альбусу приз.
  Она была в нескольких метрах от дороги, когда внезапно услышала несколько громких тресков, доносившихся из области между джипом и местом засады Френкеля. Эти трески узнала бы любая ведьма или волшебник: множественные видения. Минерва замерла, радуясь, что она была темно-полосатой, радуясь, что находилась в нескольких ярдах от дороги, и радуясь, что между ней и тем, кто только что аппарировал, были деревья и кусты. Она замерла, прислушиваясь. Кто прибыл? Друг или враг? Звук их голосов дал ей ответ на этот вопрос. Они не говорили по-английски. Министерство не посылало этих волшебников. Гриндельвальд прислал.
  Минерва тихонько ускользнула, зная, что спешка может привлечь к ней внимание. Альбус не был в безопасности в своей норе. Он мог быть хорошо спрятан от магглов или даже от случайного осмотра волшебником. Но эти волшебники знали, кого они ищут. Они найдут его путь; их недолго одурачат Чары разочарования; они схватят его; они доставят его в Гриндельвальд. Гриндельвальд подвергнет его чудовищным допросам, за которые он получил дурную славу, а затем, если Альбусу повезет, они убьют его. Но Минерва не допустила бы этого, даже если бы ей пришлось умереть, чтобы предотвратить это.
  Когда Минерва отошла подальше от дороги и больше не могла слышать волшебников, она перешла на бег. Она все еще не могла двигаться так быстро, как раньше, но она доберется до места назначения всего за несколько минут. Пробегая по лесу, перепрыгивая через поваленные деревья и продираясь сквозь заросли папоротника, она размышляла о ситуации с Альбусом. Прежде чем они уедут - прежде чем она уедет, поправила она себя, - ей нужно будет уничтожить все следы его пребывания в этом районе. Она не знала, сколько у него было крови, когда он был рядом с джипом, но она знала, что он убрал все следы крови между дорогой и своим укрытием. Она надеялась, что кровь, которая была на месте преступления, принадлежала Муди или Карсону, или, по крайней мере, она была настолько хорошо перемешана с их кровью, что ее нельзя было использовать для какого-либо Темного искусства. Да, ей придется убрать всю кровь с места преступления, а также следы, которые он оставил, прислонившись к дереву. Минерва не слышала, чтобы моча использовалась в Темных заклинаниях, но она и не изучала такие вещи. Она не могла быть слишком осторожной.
  Она пришла. Альбус был там и дремал. Минерва подкралась к нему и опустила ошейник ему на грудь. Он проснулся и только собрался что-то сказать, как Минерва быстро закрыла ему рот лапой и покачала головой. Все еще прижимая лапу к его губам, она вернулась в свою обычную форму с едва слышным хлопком. Она не убрала руку от его рта, но свободной рукой нащупала свою волшебную палочку. Она неловко изобразила легкую невербальную невозмутимость, затем отняла руку от его рта и положила ему на грудь.
  - Ш-ш-ш, - выдохнула Минерва. Она схватила ошейник, сначала взявшись за колокольчик, чтобы заставить его замолчать, несмотря на только что наложенные чары. Все еще крепко держа ошейник, она нашла его руку и вложила в нее ошейник. Отпустив ее, она прошептала: "Люди Гриндевальда. Нет времени на разговоры. Ключевое слово - "сперо". Ты должен использовать его один, если до этого дойдет. Ты должен пообещать мне. Не портите жизнь Карсону и мне из-за промедления. Мне нужно уничтожить все следы вашей крови в этом месте и вокруг него. В последнюю очередь я обработаю область под вами. Если понадобится, я сделаю это после того, как вы откроете портключ. Ты знаешь, что они сделают с твоей кровью, Альбус.
  - Я не оставлю тебя, Минерва.
  - Если мы все сделаем правильно, тебе не придется этого делать. В худшем случае я вернусь в свою анимагическую форму и найду британскую или американскую армию. Я буду в порядке. Они охотятся за тобой. Они даже не знают, что я здесь.
  - Если только они не допросили Франкеля, - настойчиво прошептал Альбус в ответ. - Они могут даже знать, какую форму ты принимаешь.
  - Нам не придется рисковать, если мы поторопимся с этим. Прекрати спорить, Альбус. Полежи здесь минутку, но будь начеку на случай, если тебе понадобится выбраться отсюда.
  Минерва выкатилась из-под камня. Сначала она бросилась к дереву, где Альбус справлял нужду, и прибралась там, уничтожив все телесные выделения, которые он оставил. Затем она вернулась к скале и начала накладывать сильные невербальные очищающие заклинания на скалу и окружающую землю, сначала Разбавляющие, затем очищающие. К счастью, Альбус был очень осторожен и до этого момента уничтожал свои следы.
  - Держись, Альбус, - прошептала Минерва. - Это может быть неудобно. - С этим предупреждением она взмахнула рукой и левитировала Альбуса из ямы, едва не ударив его головой о низкорослое дерево.
  - Хорошо, я собираюсь поднять тебя вертикально. Держись за дерево, чтобы не упасть. Постарайся не опираться на него. У тебя все еще кровь на одежде". Альбусу ничего не оставалось, как подчиниться. Он сжал одолженную палочку в той же руке, что держала ошейник кота, и пожелал, чтобы к нему вернулись магия и физическая сила. Желая, чтобы этого не произошло.
  Дав Альбусу инструкции, Минерва левитировала Преображенное тело из пещеры и положила его к его ногам. Затем она кое-что вспомнила.
  - Альбус, где рукава твоей куртки? - в отчаянии прошептала она. Ей показалось, что где-то вдалеке она услышала треск ломающейся ветки.
  - Под скалой, еще ниже, - прошептал он в ответ. Он тоже что-то услышал, и в животе у него забурлило от страха и дурного предчувствия. - Скорее, Минерва, скорее!
  Она поспешила, упав на живот и взмахнув палочкой, призывая рукава и надеясь, что они откликнутся, несмотря на то, что были скрыты во мраке. Добившись успеха, она встала, держа окровавленные останки в левой руке, и наложила заклинание "Вокруг нас" на то место, где Альбус пролежал столько часов. Как только она закончила, она услышала голоса и шорох, приближающиеся издалека.
  Повернувшись к Альбусу, Минерва засунула палочку за пояс. Она наклонилась и подняла бревно, которое было телом Карсона, в левую руку, схватила Альбуса за руку правой и сказала:
  - Сейчас, Альбус, сейчас!
  Альбуса не нужно было больше уговаривать.
  - Сперо!
  И они исчезли, как будто их там никогда и не было.
  Глава 24: Пропавшее послание
  Резюме:
  
   Макгонагалл получила необычное письмо.
   Персонажи этой главы: Минерва Макгонагалл, Эгерия Эгидиус (мать), Мервин Макгонагалл (отец)
  
   Конец четвертой части.
  
  Текст главы
  Надпись "Разрешаем недоразумение"
  XXIV: Пропавшее послание
  Одним радостным сентябрьским утром в доме Макгонагалл Мервин присоединился к своей жене за завтраком в маленькой солнечной комнате, где они вдвоем принимали пищу, когда были дома вдвоем. Теперь, когда Минерва работала в министерстве, а трое их сыновей давно устроились в своей жизни, у Эгерии и Мервина был удобный распорядок дня. Эгерия всегда вставала рано, и по утрам у нее был гораздо больший аппетит, чем у Мервина, которому требовалось выпить как минимум две чашки чая, прежде чем он мог подумать о том, чтобы съесть хотя бы кусочек тоста.
  Эгерия просыпалась первой, накидывала халат и спускалась на кухню, чтобы заварить чай и поговорить с Фвиски или кем-нибудь из других домашних эльфов о завтраке. Эгерия всегда предпочитала заваривать чай сама, говоря, что это успокаивающий ритуал, который помогает ей начать свой день. Затем она шла в маленькую утреннюю комнату, шторы в которой уже были раздвинуты домашними эльфами, и наливала свою первую чашку, ожидая появления первых утренних сов. Иногда единственной совой с ранней почтой была та, что доставляла "Ежедневный пророк", но иногда, пока она пила чай, приходила и другая ранняя почта, иногда от одной из ее будущих матерей, иногда от молодой матери, которая беспокоилась о здоровье своего ребенка. Эгерия допивала вторую чашку чая, читала "Пророк" и приступала к завтраку, прежде чем Мервин, шаркая ногами, входил в комнату, щурясь в молчаливом протесте против солнечного света, льющегося в окна. Ему всегда казалось, что просыпаться облачным утром гораздо приятнее.
  Однако то утро не выдалось ни капельки пасмурным, и когда Мервин, по обыкновению прищуриваясь, ввалился в столовую, он поприветствовал жену легким ворчанием; она послала ему воздушный поцелуй поверх газеты. Мервин едва успел устроиться в кресле и даже не успел подумать о своей первой чашке чая, как к одному из больших окон позади Эгерии подлетела особенно крупная и внушительная сова и настойчиво забарабанила головой о стекло. Мервин лишь затуманенно посмотрел на нее. Эгерия улыбнулась, покачала головой, увидев, что муж все еще пребывает в полусонном состоянии, и взмахнула волшебной палочкой, впуская птицу внутрь.
  Эгерия дала сове кусочек тоста со сливовым маслом и взяла пергамент из ее когтей.
  - Как странно, - сказала она мужу, который пил чай с закрытыми глазами. - Это от Минервы, адресовано нам обоим. Я не думала, что мы снова услышим о ней до выходных. Возможно, она все-таки не сможет прийти в пятницу.
  Эгерия развернула пергамент, запечатанный заклинанием, прочитала первые два предложения, затем уронила письмо к себе на тарелку. Мервин уже достаточно пришел в себя, чтобы заметить, что его жена смертельно побледнела, что было совсем не похоже на ее обычную реакцию на получение письма от их дочери.
  - Что это, Эгерия? Дай-ка я взгляну на это, - сказал он, поднимая письмо с недоеденного завтрака жены. Прочитав первое предложение, он понял, почему его жена была шокирована. Дочитав первый абзац, он пришел в замешательство. Он быстро просмотрел оставшуюся часть письма. - Эгерия, Эгерия, любимая, все в порядке. Она написала это несколько месяцев назад. В январе. Должно быть, министерство отправило его по ошибке. С Минервой все в порядке. - Мервин обнял жену за плечи. - Должно быть, это было что-то из того, что она написала в ответ перед тем, как прошлой зимой вернуться домой в отпуск из министерства, помнишь? Она поехала на похороны своей подруги в Ирландию, и Альбус приехал навестить ее. Это письмо датировано всего за несколько дней до того, как она появилась на пороге.
  Эгерия с облегчением потянулась за письмом.
  - Ты прочла его целиком, дорогая?
  - Нет, я просто быстро просмотрела его; как только я дочитала первый абзац, мне показалось, что в нем есть что-то очень странное.
  - Очень странное - это еще мягко сказано, Мервин. - Эгерия со слезами на глазах прочитала письмо и вернула его мужу. - Я думаю, вам следует это прочитать.
  "Дорогие мама и папа,
  Если вы читаете это, то я должна извиниться за ту боль, которую причинила вам. Вы должны знать, что я хотел вернуться к вам домой и что я сделал бы все, что мог, чтобы увидеть вас снова. Но вы также знаете, что я не мог отказаться от возложенной на меня миссии - я не знаю, осознаете ли вы ее суть, поэтому лучше не говорить об этом здесь, - и я не могла никого оставить, если оставить его означало бы бросить его на произвол судьбы.
  Вы оба всегда дарили мне самую большую поддержку и любовь, какую только может получить любая дочь от любых родителей. Вы всегда позволяли мне свободно выбирать свой собственный путь и, где это было возможно, давали мне инструменты для успешного достижения этой цели. Я всегда знала, что ты гордишься мной, как никогда, независимо от того, что я решила сделать. Поэтому, пожалуйста, гордись сейчас. Ты научил меня находить правильное решение и стремиться к нему. Я делаю это сейчас.
  - Пожалуйста, передайте от меня привет Малькольму, Моргану и Мердоку, а также Мелине. Скажите ей, чтобы она усердно училась, когда поступит в Хогвартс, и воспользовалась возможностью узнать все, что сможет.
  - Есть еще кое-что, о чем я должна упомянуть. Возможно, что, хотя я и не вернусь, другой вернется. Ты будешь хорошо помнить этого человека, потому что меня не вырвало на его ботинки, как ты его предупреждала, мама. Вполне вероятно, что в этом случае он почувствует некоторую вину за то, что не смог забрать меня с собой. Вы должны сказать ему, что я сделала только то, что должен был сделать, и что, поскольку я хотела "подражать ему во всем", я не могла поступить иначе. Напомните ему также, что я гриффиндорец и Макгонагалл, и мы, как правило, немного упрямы; никто не смог бы помешать мне отправиться за ним и найти его, и никакая цена не была бы слишком высокой, чтобы я могла заплатить за это. Я только надеюсь, что я достаточно успешно справилась со своей задачей и что он смог вернуться, пусть и без меня. Если мне это удалось, пожалуйста, передайте ему, что моя благодарность ему безмерна и что время, проведенное с ним, входит в число моих самых счастливых воспоминаний.
  Знайте, что я люблю вас всех, хотя, возможно, говорю это недостаточно часто.
  С извинениями,
  я остаюсь твоей любящей дочерью,
  Минерва
  5 января 1945 года"
  
  Когда он закончил, Мервин сильно заморгал.
  - Наша девочка Минни - это нечто, не так ли? - хрипло произнес он.
  - Конечно, она такая. Как ты думаешь, что нам следует делать?
  - Ничего. Убери письмо. Минерва, вероятно, забыла, что написала его, или предположила, что Министерство уничтожило его, когда она благополучно вернулась. Она никогда ничего нам об этом не рассказывала... Какой бы ни была эта миссия, от которой она не могла отказаться. Скорее всего, она расстроится, узнав, что мы получили письмо. Возможно, в какой-то момент, когда оно уже не будет таким свежим, мы могли бы вернуть его ей. Или, по крайней мере, сообщить ей, что оно все-таки было доставлено нам.
  - Ну, по крайней мере, это отчасти объясняет ее настроение, когда она была здесь. Эгерия смотрела на свои уже остывшие яйца, не видя их, но вспоминая тот очень холодный день в начале года, когда сюда аппарировала Минерва, без каких-либо объяснений, кроме того, что ей дали небольшой отпуск в министерстве, и она решила воспользоваться им и приехать в Шотландию, чтобы навестить их ее семью. Недавно она приезжала домой на Рождество, но это был всего лишь короткий, двухдневный визит, поэтому Мервин и Эгерия были рады так скоро ее увидеть.
  Минерва объяснила им, что через два дня ей нужно будет отправиться в Ирландию на похороны и поминки. Она будет путешествовать с помощью разрешенного министерством портключа в обоих направлениях. Когда Эгерия спросила, на чьих похоронах она будет присутствовать, Минерва посмотрела в окно на стальное небо Высокогорья, сделала паузу, словно собираясь с мыслями, а затем сказала, что это в честь аврора, погибшего при исполнении служебных обязанностей, ее друга по Хогвартсу, Карсона Мерфи.
  Минерва несколько раз упоминала Карсона в своих письмах домой, как из Хогвартса, так и из Лондона. И Эгерия, и Мервин сами были шокированы этой новостью, хотя никогда не встречались с молодым человеком. Понятно, что их дочь была молчалива в течение следующих нескольких дней, но, похоже, ее настроение не улучшилось, когда она вернулась из Ирландии. Во всяком случае, она казалась более подавленной. Когда Эгерия предположила, что, возможно, возвращение на работу было бы хорошим лекарством от ее горя или, по крайней мере, позволило бы ей чем-то занять свое время, Минерва невесело усмехнулась и объяснила, что отпуск и его продолжительность были вынужденными. Она не предоставила никакой дополнительной информации; Мервин и Эгерия предположили, что министерство отправило Минерву в какой-то отпуск по случаю тяжелой утраты. Им это показалось странным, поскольку она не была родственницей погибшего мальчика.
  Старшие Макгонагалл были удивлены еще больше, когда несколько дней спустя Альбус Дамблдор аппарировал к ним домой в поисках Минервы. Альбус, очевидно, не знал, что Минерву отправили в отпуск, и поэтому аппарировал из Лондона после того, как разыскал ее в Министерстве. Они просидели в библиотеке больше часа; Мервин спустился в холл как раз вовремя, чтобы увидеть, как его дочь вылетает из парадной двери, наполовину накинув плащ, а дверь в библиотеку открывается, и за ней виден Альбус, сидящий в кресле с подголовником, подперев лоб руками. Мервин легонько постучал в открытую дверь и вошел в библиотеку, тихо поздоровавшись с Альбусом. Решив придерживаться обыденных тем, Мервин не стал упоминать о побеге дочери из дома, вместо этого предположив, что Альбус, возможно, устал после аппарирования сначала в Лондон, а затем обратно в Шотландию. Мервин пригласил его присоединиться к семье за обеденным столом. Альбус, немного поколебавшись, согласился остаться на ужин и по просьбе Мервина вышел в ветреный серый день, чтобы найти Минерву и сказать ей, что ужин скоро будет подан.
  Эгерия вспомнила свой ответ Мервину, когда он сказал ей, что отправил Альбуса на скалы искать ее.
  - Ты уверен, что это было разумно? И я имею в виду не только то, что, по твоим словам, она выглядела расстроенной. - Ее муж снял очки, поцеловал ее в лоб и обнял, а затем сказал: - Это был единственный выход, любовь моя, мудрый или нет. Минерва была сама не своя - я имею в виду, даже больше, чем обычно. Дамблдор тоже знал мальчика, если это как-то связано с тем, что случилось. И, по крайней мере, она выбралась из дома. Она так сильно хандрила, что было почти приятно видеть, как она в ярости выбегает за дверь, как бывало, когда она была маленькой.
  - Да, - подумала Эгерия, - это письмо определенно открывает те события в новом свете. -Странно, однако, что она не упомянула в письме Карсона. Хотя письмо было загадочным, и "любой", кого Минерва не хотела оставлять, мог относиться как к мальчику Мерфи, так и к Дамблдору... Но именно Дамблдора Минерва упомянула явно, хотя и косвенно, и именно к нему она проявила заботу, благодарность и привязанность. Эгерия вздохнула. Не зная больше о том, в чем заключалась миссия, было бесполезно размышлять о том, почему Минерва могла написать об одних вещах и не написать о других. Возможно, смерть Карсона была случайным совпадением и не имела отношения к миссии; возможно, Минерва уже знала, что он мертв. Однако, если они поступят так, как предложил Мервин, и не расскажут дочери о письме, все вопросы, которые возникли у Эгерии, пока останутся тайной.
  Глава 25: Встреча
  Резюме:
  
   Минерва и Альбус встречаются в его кабинете. Встреча проходит не так, как ожидала Минерва. Альбус осуществляет свой план.
   Начало пятой части.
   Персонажи этой главы: Минерва Макгонагалл, Альбус Дамблдор, Уилл шпион (домашний эльф)
  Текст главы
  Баннер "Разрешение недоразумений"
  ЧАСТЬ ПЯТАЯ
  XXV: Встреча
  Минерва колебалась всего какую-то долю секунды, прежде чем постучать в дверь кабинета Альбуса. Поворачивать назад было уже поздно. В любом случае, он наверняка знал, что она там, поскольку горгулья позволила ей подняться по лестнице. Хотя она ожидала, что дверь откроется немедленно, она ожидала, что она откроется обычным образом и за ней окажется Альбус, сидящий за своим столом в другом конце комнаты. Вместо этого она чуть не врезалась в Альбуса, когда он сам открыл ей дверь.
  - Вот и ты, Минерва! Пунктуальна, как всегда! Я высоко ценю это качество, даже если, возможно, не всегда придерживаюсь своих собственных стандартов в этом отношении. Пожалуйста, проходи. - Альбус жестом указал на стулья и небольшой диванчик позади себя. - Я подумал, что нам будет удобнее изучить учебную программу в моей маленькой гостиной, а не вместе со мной за этим большим старым столом, поскольку мы будем передавать пергаменты из рук в руки и так далее. - Альбус надеялся, что его слова не звучат бессвязно. Он действительно чувствовал себя несколько неловко и подумал, что, возможно, напугал ее, когда открыл ей дверь. - Да, сейчас, я освободил для нас этот маленький столик. Пожалуйста, моя дорогая, просто положи свои вещи туда. А какой стул ты бы предпочла?
  Минерва стояла всего в метре от него, держа в руках стопку пергаментов и книг, и удивленно смотрела на стол и стулья, на которые он указал. Низкий кофейный столик был преобразован и стал немного выше, хотя и не такой высокий, как письменный стол. Альбус перекрасил бархатную обивку удобных мягких кресел из гранатового цвета, каким они были утром, в клетчатый. На одном были темно- и бледно-зеленые, коричневые и серые тона на кремовом фоне; на другом - красная, золотистая и черная шотландка на бледно-сером фоне. Что бы о них ни говорили, они определенно не были похожи на обычный тартан, и она никогда раньше не видела тартанового бархата. Минерва, не долго думая, решила сесть в красно-золотое кресло. Зеленый узор был бы приятнее для глаз. Она чувствовала себя несколько сбитой с толку, когда положила свои пергаменты на стол и опустилась в кресло. Что она должна была подумать? Что делал Альбус?
  - Я надеялся, что тебе это понравится, моя дорогая! Очень по-гриффиндорски, как мне показалось! - Альбус тоже сел и придвинул к себе пергаменты. - Может, начнем с обсуждения учебной программы шестого курса?
  - Да, Альбус, это было бы прекрасно, но сначала... - начала Минерва.
  - Тогда давайте начнем с этого. Я полагаю, что краткое описание необходимых заклинаний и порядок, в котором, по моему мнению, лучше всего их преподавать, были полезны, но у вас могут возникнуть вопросы по этому поводу. Итак, давайте взглянем на общий обзор курса, а затем перейдем к непосредственному прохождению уроков. Хорошо, моя дорогая? - Альбус улыбнулся Минерве, которая раз или два открывала рот, чтобы что-то вставить, но могла только кивнуть в ответ на бодрое предложение директора о том, как им следует поступить.
  Минерва была ошеломлена тем фактом, что он не дал ей возможности извиниться, и что его, казалось, интересовали только планы уроков и расписание занятий. Казалось, в то утро вообще ничего не произошло! Она была уверена, что он услышал то, что она сказала; он никак не мог этого не услышать.
  В течение следующего часа, пока они вдвоем обсуждали учебную программу для шестиклассников, Минерва все время думала о том, почему он не дал ей договорить, почему настоял на том, чтобы они обсудили уроки. Часть ее задавалась вопросом, не повлияло ли на Альбуса то, что он услышал. Она провела большую часть дня в мучениях по этому поводу, но, возможно, он больше не вспоминал об этом, когда покинул больничное крыло. Альбус был сосредоточен на обсуждаемом предмете, хотя не было похоже, что он пытался дистанцироваться, сосредоточившись на школьных делах. Он, как обычно, называл ее "Минерва" и "моя дорогая". И, конечно, он не стал бы расставлять мебель так близко, чтобы они сидели, если бы пытался держаться на расстоянии. Его директорский стол стал бы более чем достаточным барьером между ними, если бы он захотел проявить свою власть и подчеркнуть профессиональный характер их отношений.
  Минерва снова задумалась об отношении Альбуса и его целях, когда поняла, что он задал ей вопрос, которого она не расслышала.
  - Прости, Альбус. Боюсь, мои мысли немного блуждали по этому поводу. Я не расслышала, о чем ты меня спросил.
  - Что ж, тогда, - с улыбкой сказал Альбус, - возможно, пришло время сделать перерыв. Я не мог не заметить, что ты почти ничего не съела за обедом, а я знаю, что бывает очень трудно сосредоточиться на таких вещах, когда ты голоден. Ужин будет только через час, но мы могли бы перекусить прямо сейчас и продолжить обсуждение учебной программы для новичков позже. Как ты на это смотришь, моя дорогая?
  - О, нет, Альбус, все в порядке. Мы можем закончить обсуждение учебной программы прямо сейчас. Я не хочу доставлять вам никаких хлопот, нарушать ваши планы на вечер....
  - Никаких проблем, Минерва. Абсолютно никаких! И если я слышу бульканье не в твоем желудке, значит, это у меня, а значит, по крайней мере одному из нас нужно поесть. Давай сделаем это сейчас, хорошо? - С этими словами Альбус собрал пергаменты в аккуратную стопку. - А теперь, почему бы тебе не пойти умыться, а я позвоню Уилспаю насчет ужина, хорошо?
  Минерва поднялась со своего места в молчаливом согласии, не в силах спорить с ним. Однако, когда она просто стояла в нерешительности, Альбус спросил с нежной улыбкой:
  - В чем дело, моя дорогая? Тебе не нужно ждать приглашения, это, знаешь ли, не четырехзвездочное заведение.
  - Ну, на самом деле, Альбус, мне действительно нужно приглашение, если только у тебя в офисе нет раковины, - ответила она, подумав, что его слова звучат знакомо.
  - О, нет, моя дорогая. Только ванная и туалет наверху, если ты не возражаешь. Я обещаю, что избавился от зелья Аберфорта, так что это тебя не обидит! Он широко улыбнулся ей.
  - Ваша лестница... - начала Минерва.
  - О, я понимаю. Вам не о чем беспокоиться. Они будут рады узнать вас сейчас. Я должен был подумать о том, чтобы сделать это для тебя, как только ты приехала в Хогвартс, но из-за разных обстоятельств этот вопрос возник только на прошлой неделе. Мне очень жаль, Минерва - Альбус серьезно посмотрел на нее.
  - Тебе не о чем сожалеть, Альбус. Ты очень занятой волшебник, и... - начала Минерва, прежде чем Альбус перебил ее.
  - Тем не менее, я прошу прощения за это и за многое другое. Но сейчас иди умойся, а я позвоню Уилспаю. Ты не будешь возражать, если мы поужинаем в моей комнате? В противном случае, я могу все устроить здесь, внизу, - попросил Альбус.
  Минерва была почти ошеломлена.
  - Нет, нет, это было бы прекрасно. - Она сделала шаг или два назад к медной лестнице, затем повернулась и начала подниматься по ступенькам. Дойдя до шестой ступеньки, она почти незаметно заколебалась, но затем прошла остаток пути, не останавливаясь.
  Минерва, конечно, и раньше бывала в его личных комнатах, но это было с несколькими другими учителями в начале января, когда Альбус пригласил персонал выпить перед возвращением учеников с каникул. Она была совершенно уверена, что знает, где находится туалет, хотя в прошлый раз, когда она была там, ей не нужно было им пользоваться.
  Минерва пересекла личную гостиную директора, направляясь к дальней левой двери, надеясь, что это та самая дверь, которая ей нужна. Она не хотела открыть не ту дверь и оказаться в его спальне или еще где-нибудь. Минерва не была уверена, сколько комнат было в апартаментах директора, хотя, без сомнения, их было больше, чем две или три. Этажом ниже располагался не только кабинет Альбуса, но и большая библиотека и архив, которые передавались по наследству каждому директору или директрисе, и каждый из них пополнял коллекцию за время своего пребывания на этом посту.
  Как только Минерва открыла ее, она увидела, что выбрала правильную дверь. На другой стороне маленькой комнаты была дверь, ведущая в спальню директора. Она быстро закрыла эту дверь, а также ту, что была позади нее, и отметила наличие третьей двери, которая, как она предположила, должна была вести в его ванную.
  Минерва вымыла руки и подумала о последних словах Альбуса, обращенных к ней. Он извинился перед ней. Он извинился перед ней. Это было совсем не то, чего она ожидала. Это она должна была извиняться. Именно он был пострадавшей стороной. Она должна была просить у него прощения, а не слышать, как он говорит, что ему жаль.
  Минерва потянулась за одним из полотенец. По крайней мере, он не зачаровал эти тартаны, подумала она. Ей нравились тартаны, но даже она понимала, что всему есть предел... Альбус, должно быть, зачаровал обивку в попытке извиниться перед ней. Она вздохнула. Ему придется дать ей возможность извиниться перед ужином. Она постарается, чтобы у нее была возможность извиниться перед ним и выразить свое сожаление. Вытирая руки, она поняла, почему его предыдущие слова о том, что ей не нужно приглашение, показались ей такими знакомыми. Он уже говорил нечто подобное много лет назад, перед тем, как они поужинали "у Альбуса". Он тоже запомнил тот ужин, или это была просто фраза, которую он часто употреблял?
  Минерва как раз закончила вытирать руки, когда услышала голос Альбуса в гостиной.
  - Минерва?
  Она вышла из ванной, готовая извиниться, но, прежде чем она успела что-либо сказать, он жестом указал на круглый стол в другом конце комнаты. Он задернул тяжелые темные шторы, и комната была освещена мягким светом свечей в канделябре на столе и двух настенных бра. В хрустальной вазе, стоявшей на самом дальнем от нее краю, стоял большой букет разнообразных цветов, а два стула стояли под прямым углом друг к другу, и перед каждым из них стояли сервизы.
  - Я надеюсь, что это вызовет ваше одобрение.
  - Да, да, конечно, так и есть, Альбус. Это очень мило. - Минерва была в растерянности. Как она могла извиниться перед ним, когда он продолжал вести себя, ну, в общем, как Альбус?
  - Уилспи хотела сама накрыть на стол, но я настоял. Однако, похоже, у нас небольшая задержка с приготовлением еды. Какие-то проблемы с домашними эльфами на кухне. Уилспи заверила меня, что она с этим справляется и скоро нам подадут еду. А пока, могу я предложить вам присесть и налить бокал вина? Альбус пододвинул стул для Минервы.
  Минерва села на стул, который пододвинул для нее Альбус.
  - Спасибо, Альбус, но...
  - Вот, держи. Надеюсь, тебе понравится, - сказал Альбус, протягивая ей бокал вина, который, казалось, сам собой наполнился, когда она садилась на свое место. - Я тоже выпью, а потом, может быть, произнесу тост? Альбус с любопытством посмотрел на нее, садясь рядом.
  - Конечно, Альбус, это просто...
  - Спасибо тебе, моя дорогая Минерва, за то, что терпишь такого старого чудака, как я.
  Не зная, как по этикету следует произносить тост за себя, Минерва подождала, пока Альбус поднесет бокал к губам, затем прошептала:
  - Спасибо, - и сделала глоток вина. - Но ты не такой уж и чокнутый старикашка, Альбус. И мне нужно... - Минерва предприняла еще одну тщетную попытку извиниться.
  - Очень любезно с твоей стороны, дорогая. Но я хочу еще раз извиниться за то, что пренебрегал тобой. Как я уже сказал в своем кабинете, я очень сожалею о том, что позволил лестнице доставить тебя на мой этаж таким образом, и я еще больше сожалею о том, что не уделил тебе времени так, как должен был - как ты того заслуживаешь, моя дорогая. И я действительно хочу рассказать вам немного о том, как прошло мое утро, не для того, чтобы оправдать свое поведение по отношению к вам, но, возможно, чтобы объяснить его. Можно, Минерва? Вы позволите мне это? - Альбус прекрасно понимал, что Минерва пыталась вставить в разговор свои собственные извинения. Обычно он считал бы верхом грубости постоянно перебивать кого-то, как он это делал, но для него было важно дать ей понять, что она уже прощена и что он действительно раскаивается в том, что непреднамеренно пренебрег ею и принял ее как должное. Тем не менее он был потрясен, когда увидел слезы, навернувшиеся на ее глаза.
  - ах! Моя дорогая, пожалуйста! Я не буду обсуждать это, если тебя это так беспокоит! Я только хотел немного загладить свою вину - Альбус потянулся и взял ее за руку. - Пожалуйста, Минерва. Мне так жаль, я не хотела заставлять тебя плакать!
  Минерва смущенно заморгала, чувствуя, как крупные слезы катятся по ее щекам.
  - Пожалуйста, Альбус, не извиняйся снова. Пожалуйста. Для меня пытка слышать это, зная, как добр ты был ко мне и как мало я это ценила. И потом, то, что я сказала сегодня утром.... - Минерва думала, что она полностью выплакалась днем, но после его искренних извинений, размышления о том, что услышал Альбус, вновь вызвали слезы на ее глазах.
  - Все в порядке, Минерва. Правда, моя дорогая. - Все еще держа ее руку в своей, Альбус полез в карман своей мантии, достал чистый белый носовой платок и протянул ей. Она взяла его и слегка усмехнулась.
  - Я и не знала, что у тебя может быть белый носовой платок, Альбус, - сказала она, пытаясь пошутить сквозь слезы.
  - Я получил несколько в подарок. Они очень практичны. Не особенно декоративны, но практичны, - ответила Альбус, слегка подмигнув.
  - Просто, Альбус... Я не могу поверить, что сказала то, что сделала, и я бы никогда этого не сделала, и ты тоже это услышал... Что ты, должно быть, подумал... - сказала Минерва, всхлипывая в носовой платок.
  - Ну что ж. Признаюсь, меня несколько удивил твой особый выбор слов. Но я не могу винить тебя за чувства, стоящие за ними. Я не хотел пренебрегать тобой, моя дорогая, но я обращался с тобой не так, как следовало бы. Это не оправдание, но, боюсь, мне никогда не приходило в голову, что мои слова и действия могут означать для вас нечто совершенно иное, чем то, что я подразумевал под ними. Мне было так комфортно с тобой, Минерва, что я считал само собой разумеющимся, что ты поймешь, если я опоздаю, и не только сегодня утром, но и в течение последних шести месяцев, и я никогда не думал, что ты воспримешь это как оскорбление или сочтешь, что это свидетельствует о неуважении к тебе. Мне очень, очень жаль, моя дорогая - Он нежно сжал ее руку.
  Минерва вытерла слезы.
  - Я должна была проявить больше понимания, Альбус. И я действительно проявляла. Но одно дело проявлять понимание каждый раз, и совсем другое - думать, что... - Минерва не смогла продолжить эту мысль. - Теперь я понимаю, что была неправа, но сегодня утром все было по-другому, и... О, мне так жаль, Альбус! - У нее снова потекли слезы.
  Альбус встал из-за стола и, обойдя вокруг, встал рядом с ней, положив другую руку ей на плечо.
  - Ну же, Минерва. Давай присядем на диван, пока будем ждать ужина, а?
  Альбус осторожно подвел ее к маленькому диванчику. Он сел рядом с ней и обнял одной рукой за плечи.
  - Вот теперь мы друзья, не так ли, Минерва? Друзья превыше всего? Боюсь, в последнее время я был не очень хорошим директором и не очень хорошим другом, но, может быть, вы позволите мне стать вашим другом сейчас?
  Минерва позволила ему притянуть себя ближе. Она прерывисто вздохнула и положила голову ему на грудь. Одна из ее рук скользнула вверх и легла на его противоположное плечо. Ее глаза закрылись, и она смутно подумала, что не должна этого допускать, что позже это будет просто мучить ее. Но она побаловала себя и позволила себе чуть приблизить лицо к его бороде, вдыхая его аромат сандалового дерева и лимона.
  - Да, Альбус. Пожалуйста.
  Они просто посидели так немного, она почти не шевелилась, поддаваясь своему желанию просто вдыхать его запах и чувствовать, как его тепло и магия струятся вокруг нее. Он обнял ее одной рукой и нежно погладил по спине свободной рукой. Ах, подумал он, он, должно быть, не слишком привык к этому; в конце концов, он делал это, чтобы утешить ее, а не для того, чтобы удовлетворить свои собственные потребности. Но все равно, было приятно держать ее вот так.
  Через несколько минут Минерва села, но не отстранилась от него полностью.
  - Ты сказал, что хотел рассказать мне о сегодняшнем утре, Альбус.
  - Да, я говорила и продолжаю говорить, но как ты себя чувствуешь? Лучше?
  Минерва была тронута выражением заботы на его лице.
  - Большое спасибо, - тихо сказала она. Она не стала снова прижиматься к нему головой, хотя ей бы этого хотелось, а откинулась на спинку дивана, благодарная за тепло его руки, все еще обнимавшей ее.
  - Ну, Минерва, оглядываясь назад, я полагаю, что все это было довольно забавно, хотя в то время мне так не казалось. И я не хочу, чтобы ты снова переживала из-за всего этого, но я действительно думал, что наша встреча станет кульминацией моего дня, особенно после того, как все началось.
  Минерва проглотила комок в горле, когда он упомянул о встрече с ней и о том, что с нетерпением ждал ее, но она просто кивнула ему, чтобы он продолжал.
  Альбус начал рассказывать ей о срочной сове, которую он получил так рано утром, и как раз дошел в своем рассказе до того момента, когда он аппарировал в Донкастер, когда в комнату ворвалась Уилспай и их ужин.
  - Ужин, профессор, профессор Минерва, - сказал Уилспай. - Могу я предложить профессору и его супруге Минерве что-нибудь еще?
  - Нет, спасибо, Уилспай. Десерт, конечно, когда мы будем готовы, но я позвоню тебе, если у нас будут еще какие-нибудь пожелания, - ответил Альбус.
  Минерва полностью выпрямилась, когда вошел Уиллспай, и теперь она встала и подошла к столу, где на тарелках и в супницах дымилась их еда. Когда она увидела их содержимое, на ее глаза снова навернулись слезы.
  - Один очень хороший друг как-то сказал мне, что шпинат придает сил, - тихо сказал Альбус. - Я не мог выбрать, что мне больше нравится: пастуший пирог или ростбиф, поэтому заказал и то, и другое.
  В дополнение к этим блюдам подавали картофельное пюре с подливкой и морковь, плавающую в масле. В суповых тарелках в каждом заведении был овощной суп.
  - Мы много раз ужинали вместе, Минерва, - очень тихо сказал Альбус, - и я благодарен за все, но особенно за нашу первую трапезу, которую мы разделили в моем кабинете много лет назад, потому что она познакомила меня с замечательным человеком, которому я теперь имею счастье звонить. "друг", и за ужин "у Альбуса", потому что в тот вечер ты помог мне больше, чем мог себе представить. - Альбус замолчал, чувствуя себя несколько неловко.
  Минерва высморкалась в носовой платок Альбуса.
  - Это самое замечательное... Спасибо тебе, Альбус.
  Они снова сели за стол. Попробовав суп, Минерва поняла, что ужасно проголодалась. Альбус улыбнулся, увидев, с каким аппетитом она ест. После того, как они приступили к пастушьему пирогу, шпинату со взбитыми сливками, ростбифу и другим блюдам, Минерва спросила его о том, что произошло в Донкастере, и Альбус закончил свой рассказ.
  - Что ж, тогда вполне понятно, что ты опаздываешь, - сказала Минерва. - Но что это у тебя за борода такая была?
  Альбус рассказал, как Герти застала его, когда он обмакивал бороду в последнее гнилостное зелье Аберфорта, и подробно описал свое состояние в тот момент. Минерва отложила вилку и рассмеялась.
  - О, прости, Альбус! Я не должна смеяться. Должно быть, для тебя это было ужасно, - сказала Минерва, все еще посмеиваясь.
  - О, все было не так уж плохо. Признаюсь, в тот момент я был немного смущен, особенно потому, что не ждал ее - я помнил, что ты придешь, Минерва, но подумал, что ты, вероятно, просто посидишь с книгой и подождешь меня; прости меня за это.
  - Не волнуйся, Альбус. И хотя я не хочу, чтобы ты принимала мои слова как должное, я обещаю, что если ты будешь опаздывать на наши встречи в будущем, я буду считать, что у тебя на это есть веская причина, и помнить, что ты говорила о том, что чувствуешь себя комфортно со мной, поэтому я постараюсь чувствовать себя комфортно в ответ. Хотя... было бы неплохо, если бы ты иногда приходил вовремя, Альбус.
  - Я сделаю все, что в моих силах, правда. И когда я буду опаздывать в будущем, а это, без сомнения, повторится, даже с самыми лучшими намерениями, я обещаю, что постараюсь немедленно извиниться и не создавать впечатление, будто я отнимаю у вас время, как должное.
  - Спасибо, Альбус. Это много значит для меня.
  - Но ты тоже должна мне кое-что пообещать, Минерва. Пожалуйста, пообещай мне, что если я причиню тебе боль, ты не будешь пытаться скрыть это от меня. Для меня было ужасно осознавать, что я причинял тебе боль и не подозревал об этом.
  Минерва заколебалась.
  - Я не могу обещать этого, Альбус. Но, - сказала она в ответ на его огорченное выражение лица, - в будущем я постараюсь выражать свои мысли, прежде чем стану такой же расстроенной, как сегодня утром. Несмотря на то, что ты услышал сегодня утром, ты знаешь, что обычно я не показываю свои чувства открыто. Такова моя натура - держать их при себе. Особенно... Ну, ты был честен со мной, Альбус: особенно с теми чувствами, которые я могу счесть неприличными или слабыми. К сожалению, мне бывает легче разозлиться, чем выразить какие-либо оскорбленные чувства. Но, что касается наших отношений, я постараюсь больше никогда не допускать ничего подобного, пока я не разозлюсь до такой степени, Альбус.
  - Очень хорошо, спасибо, Минерва. - Альбус вертел в руках салфетку. Ему хотелось снова взять ее за руку. Момент для этого был упущен. Как раз в этот момент появился Уиллспай.
  - Могу я поговорить с профессором, пожалуйста, профессор? - Спросил Уилспай, несколько взволнованно подпрыгивая. Минерва предположила, что она говорит как об Альбусе, так и с ним самим.
  - Конечно, Уилспай, - ответил он.
  Уилспай посмотрела на него, затем на Минерву, затем снова на него и сказала:
  - Уилспай должен поговорить с профессором, сейчас же, пожалуйста. - Минерва подумала, что никогда не слышала, чтобы голос Уилспай звучал так по-эльфийски, как в этот момент.
  - Минерва, извини нас, пожалуйста, мы отойдем на минутку, - сказал Альбус, выводя миниатюрного домашнего эльфа из комнаты.
  Он вернулся через несколько минут, посмеиваясь.
  - Правильно ли я понимаю, что вы знаете домового эльфа по имени Блампа?
  - Да, именно она была приставлена ко мне, когда я прибыл сюда. Почему? Что это?
  - Похоже, Блампа была очень расстроена тем, что вы ужинаете со мной наедине и что ее не попросили прислуживать. Это была первая проблема на кухне за сегодняшний вечер. Уилспай, в конце концов, убедил ее, что если бы частный ужин проходил в ваших покоях, то Блампу попросили бы прислуживать за столом, и это не было бы позором для нее. Однако, она устроила небольшую истерику в духе домашних эльфов по поводу пустыни. - Альбус рассмеялся, снимая очки и кладя их на столик рядом с собой. - Я просил шоколадное печенье и карамельный крем. Однако из-за этих блюд возникла небольшая борьба, поскольку Блампа настаивает, что вы не можете есть десерт без...
  - Рыжие тритоны, - закончила Минерва. В ответ на его недоуменное выражение лица она сказала: - Я пыталась привыкнуть к Блампе, и в моих усилиях сделать так, чтобы она перестала быть типичным раболепным домашним эльфом, которого все остальные - кроме тебя, Альбус, - похоже, ценят, я говорила ей об этом всякий раз, когда она делала что-то, что мне особенно нравилось. Она принесла мне имбирных тритонов, и я сказал ей, что, когда бы она ни приносила мне печенье, она должна по возможности класть в него немного имбирных тритонов. Похоже, она решила, что угощать меня имбирными тритонами теперь является частью ее жизненной миссии.
  Альбус снова усмехнулся.
  - Да, я сказал Уилспаю, чтобы он принес оба вида печенья с карамельным кремом. В любом случае, нам будет слишком много всего этого есть.
  Через несколько минут на столе появился десерт и чай с мятой. Когда они покончили с едой, Минерва подумала, насколько лучше она себя чувствует и как хорошо заканчивается этот день, несмотря на его довольно ужасное начало. Она вздохнула про себя; она знала, что ей все равно придется разобраться со своей основной проблемой, иначе это случится снова, но не по какой-либо причине, которую Альбус мог бы контролировать.
  - С тобой все в порядке, моя дорогая? - спросил Альбус. - Ты такая тихая.
  - Да, я в порядке. Просто немного устал, я думаю.
  - Это был долгий день для нас обоих. Я думаю, нам следует подождать с обсуждением учебной программы для седьмого курса. Есть еще несколько вопросов, связанных со школой, о которых я хотел бы с вами поговорить, и я хотел бы услышать ваше мнение о некоторых вещах, но ничего такого, что нужно было бы решить сегодня вечером. Почему бы нам просто не посидеть, не выпить немного коньяка, а потом пораньше лечь спать? - Альбус почувствовал, что начинает краснеть, задаваясь вопросом, прозвучало ли его последнее предложение для Минервы так же, как и для него. - Мы можем встретиться завтра, - поспешно продолжил он. - Возможно, после завтрака. Если вы не возражаете, если мы встретимся за завтраком? Тогда у нас будет больше времени.
  - Звучит заманчиво, Альбус. На самом деле, я бы этого хотела, хотя предпочла бы, чтобы мы подождали до окончания завтрака и обсудили дела Хогвартса. Думаю, сначала мне нужно выпить утренний чай. - Минерва надеялась, что это не прозвучало как отказ от его предложения позавтракать вместе. Ей действительно следовало избегать подобных вещей, но он был другом, и ей просто нужно было разобраться со своими внутренними конфликтами, не делая ничего, что могло бы навредить их дружбе. И друзья иногда завтракали вместе.
  - Да, это прекрасно, - нерешительно ответил Альбус.
  - Поскольку Блампа чувствует себя заброшенной, не могли бы вы встретиться со мной в моих покоях за завтраком? Если это не доставит вам неудобств. - Минерва тоже колебалась. - Или мы могли бы позавтракать в моем кабинете, если вы предпочитаете.
  - Это было бы чудесно, профессор Макгонагалл, - с улыбкой ответил Альбус. - И нам не обязательно встречаться в вашем кабинете. Во сколько мне приходить на завтрак?
  Минерва и Альбус договорились, что он зайдет к ней в восемь часов утра, затем он принес два бокала и очень хороший старый бренди, и они расслабились на диване, разговаривая, пока ее зевота не стала заразительной, и он не отпустил ее, искренне пообещав, что будет вовремя к завтрак на следующее утро. Он проводил ее вниз по лестнице в свой кабинет.
  Когда Альбус открыл дверь на верхней площадке движущейся лестницы, Минерва остановила его.
  - Спасибо, Альбус. Это был прекрасный вечер. Я немного волновалась, когда пришла, а вы не позволили мне извиниться; утренние события так сильно на меня подействовали, что я едва мог думать о чем-то другом. Я, конечно, не ожидала, что день закончится так счастливо. Спасибо вам.
  Альбус взял ее за руку и нежно сжал.
  - Спасибо тебе, Минерва. Наша встреча действительно стала кульминацией моего дня. - Он быстро наклонился к ее руке, поднес ее ко рту и коснулся губами костяшек пальцев, затем выпрямился и улыбнулся ей. - Спокойной ночи, моя дорогая.
  - Спокойной ночи, Альбус. На мгновение Минерве показалось, что Альбус наклонился вперед, чтобы поцеловать ее в щеку, но это была игра света. Бросив на него последний нежный взгляд, Минерва повернулась, спустилась по винтовой лестнице к горгулье и направилась обратно в свои покои. Она решила, что позвонит Блампе, как только доберется туда, и распорядится о завтраке. Минерва была гораздо счастливее, чем когда-либо за последнее время.
  Глава 26: Прекрасное зрелище
  Резюме:
   Альбус вспоминает теплый летний день в Эдинбурге.
   Персонажи этой главы: Альбус Дамблдор, юная Минерва Макгонагалл, юная Мелина Макгонагалл, профессор Дамблдор.
  
  Текст главы
  
  Надпись "Разрешаем недоразумение"
  XXVI: Прекрасное зрелище
  
  После того, как Альбус пожелал Минерве спокойной ночи и поднялся в свои апартаменты, он налил себе еще одну рюмочку коньяка. Потягивая его, сидя там, где он держал Минерву, он почувствовал, как по телу разливается тепло, не имеющее ничего общего с хорошим бренди.
  Альбус почувствовал облегчение и благодарность за то, что вечер прошел так хорошо. Он был немного обеспокоен тем, что она расстроится из-за того, что он так спланировал этот вечер, но теперь он чувствовал, что риск того стоил. Минерва, вероятно, разозлилась бы на него только в том случае, если бы не смогла принять его извинения; учитывая, какой расстроенной она выглядела под своим обаянием за обедом, Альбус был рад, что воспользовался возможностью разъяснить ей, что виновата не она, а он. Конечно, он был рад, что она извинилась за свои слова, но только потому, что это убедило его в том, что она действительно питает к нему какие-то положительные чувства.
  Альбус взглянул на стол. Он забыл подарить ей цветы, которые специально выбрал в тот день в садах и оранжереях Хогвартса. Возможно, он мог бы принести их с собой утром. Не покажется ли это ей странным, подумал он? Небольшое средство для придания свежести, которое он наложил на них днем, не сможет сохранить их надолго, но букет будет красивым по крайней мере несколько недель. Он примет решение утром. В конце концов, Альбус, конечно, не хотел перебарщивать. Минерва может чувствовать себя неуютно из-за слишком пристального внимания.
  Сделав еще один глоток из своего бокала, Альбус подумал, как чудесно было сидеть с Минервой на диване и обнимать ее, и как очаровательно она выглядела в своем платье. Было приятно видеть, что на ней надето что-то другое, кроме строгой преподавательской мантии, которую она надевала в течение учебного года. Хотя, конечно, она всегда казалась ему очаровательной. Тем не менее, у этой мантии не было высокого воротника и выреза, как у большинства ее школьных мантий. Когда ее волосы были распущены, Альбус мог видеть ее затылок. Такое прекрасное зрелище... Он вспомнил, как впервые обратил внимание на ее затылок, и воспоминание об этом было одновременно приятным и неприятным. Альбус вздохнул и поставил пустой бокал на приставной столик.
  Он помнил этот случай так ясно, как будто это было вчера. Он никогда не вспоминал об этом в своем Омуте памяти, и за все эти годы он намеренно не вспоминал об этом, чтобы освежить свои воспоминания. И все же это было там, кристально чистое.
  Он ездил в Эдинбург по разным поручениям, как своим собственным, так и Хогвартса, и сейчас прогуливался по Мактавиш-стрит, наслаждаясь суетой субботних покупателей. Альбус почти закончил дела, которые поставил перед собой в тот жаркий июльский день, и после стрессов предыдущих нескольких месяцев позволил себе на досуге поглазеть на витрины магазинов. Он даже подумывал о том, чтобы посидеть в уличном кафе, выпить чашечку чая и понаблюдать за тем, как течет жизнь. Он вспомнил, что чуть дальше, сразу за маленьким детским парком и всего в нескольких домах от его конечной остановки на сегодня, было милое кафе.
  Альбус начал переходить улицу по диагонали перед детским парком, когда увидел самое очаровательное зрелище. Молодая ведьма, одетая в одну из мантий длиной до середины икр, которые стали популярны среди юных ведьм в последние несколько лет, только что усадила маленькую девочку на скамейку возле парка и наклонилась, чтобы посмотреть на ее колени. Ведьма была прекрасна: ее черные волосы были распущены, и несколько завитков спускались на затылок, покрытый капельками влаги от теплого послеполуденного дня. Когда молодая женщина наклонилась, Альбус залюбовался ее красивой шеей и изящной линией подбородка, но не мог разглядеть ее лица. Бледно-голубое легкое летнее одеяние подчеркивало стройную молодую фигуру, а короткий подол позволял разглядеть стройную икру и красиво очерченную лодыжку. Его наблюдения длились всего мгновение, но он почувствовал, как по его телу пробежали тепло и легкая дрожь удовольствия. Альбус усмехнулся про себя; пусть ему почти 102 года, но он все еще мог оценить симпатичную молодую ведьму. Однако его удовольствие было прервано, когда ведьма, вставая, слегка повернулась.
  Альбусу стало физически плохо. Он увидел ее лицо: это была его студентка, Минерва Макгонагалл. Как он мог не узнать ее? Он давал ей уроки анимагии почти год, не говоря уже о том, что за предыдущие четыре года он очень хорошо ее узнал.
  Альбус всегда смотрел на своих учеников как на детей, даже на совершеннолетних - в конце концов, в его возрасте любой человек моложе пятидесяти все еще казался юнцом. Альбус определенно никогда раньше не находил ни одну из своих учениц привлекательной; они просто не входили в категорию потенциально привлекательных ведьм, и ему никогда бы не пришло в голову, что они когда-нибудь попадут в эту категорию для него. Конечно, у него были глаза, и он мог видеть, что некоторые студенты были наделены более привлекательной внешностью, чем другие. Альбус мог даже увидеть кокетливую ведьму-первокурсницу и подумать, что через несколько лет ее одноклассникам-мужчинам лучше быть поосторожнее, или, наоборот, посмотреть на невинного одиннадцатилетнего волшебника с большими щенячьими глазами и с огоньком подумать: "Ах, теперь эта девочка станет леди-убийцей, когда станет немного старше! Но все эти рассуждения были сделаны с таким же интересом, как и те, которые он мог бы высказать об их чувстве юмора, или об их потенциале в трансфигурации, или о том, подходит ли их телосложение для определенной должности в гриффиндорской команде по квиддичу. Они были детьми, которых нужно было лелеять, направлять и защищать.
  Позже тем же вечером, вернувшись в Хогвартс, Альбус задумался, не превращается ли он в "грязного старика", но решил, что если он и беспокоится по этому поводу, то, скорее всего, это не так. И он почувствовал некоторое облегчение от того, что ему стало плохо, как только он понял, кем была юная ведьма. Не то чтобы Минерва не была красавицей, конечно, но она была его ученицей - и все еще ребенком, хотя и была совершеннолетней. Даже если бы она не была его ученицей, строго напомнил себе Альбус, не было никаких шансов, что такая молодая и симпатичная ведьма захотела бы иметь что-то общее с таким древним существом, как он, в любом случае - если бы она не была его ученицей, это позволило бы ему оценить ее женственность только на расстоянии безнаказанно, чего Альбус, как ее учитель, себе бы не позволил. Одна только мысль об этом вызывала у него отвращение. Альбус не мог этого допустить; в течение следующих нескольких месяцев им предстояло тесно сотрудничать с подопечными. Он просто выбросит это из головы, решил Альбус. В конце концов, она была Минервой Макгонагалл, его протеже. У них были налаженные отношения. Не было необходимости что-либо менять в его отношениях с ней.
  Когда Минерва повернула голову и Альбус узнал ее, он в шоке начал поворачиваться в ту сторону улицы, откуда только что пришел. Однако она увидела его, как и маленькая девочка, в которой он теперь узнал ее племянницу. Когда Минерва поприветствовала их, а Мелина спрыгнула со скамейки, чтобы подбежать к нему, Альбусу ничего не оставалось, как остановиться и заговорить с ними.
  - Профессор Дамблдор! Я с нетерпением ждал встречи с вами в ближайшее время, но не ожидал увидеть вас сегодня! Мелина, перестаньте дергать профессора за руку! Простите, профессор, но Мелина читала мне лекцию о технике владения волшебной палочкой. Очевидно, мои целительные чары не на высоте. Минерва слегка рассмеялась, и Альбус пожалел, что только что нашел ее привлекательной, поскольку ее смех был таким же прекрасным, как и все остальное в ней.
  - Итак, Мелина, - ответил Альбус, стараясь побороть чувство тошноты, которое все еще не проходило, оставаясь вежливым, - ты учишь свою тетю Минерву пользоваться волшебной палочкой? Возможно, мне стоит попросить тебя приехать в Хогвартс и научить ее пользоваться волшебной палочкой, если мы не обучили ее должным образом, а?
  Мелина хихикнула.
  - С ней все в порядке, профессор! Просто она не очень хорошо владеет целительными чарами. Я постоянно твержу ей, что она должна повернуть кончик своей палочки именно так, - Мелина продемонстрировала воображаемую палочку, - в самом конце взмаха, если она хочет, чтобы заклинание сработало как надо. - Мелина очень привязалась к профессору Дамблдору, поскольку познакомилась с ним по его визитам в Аптеку.
  - Мама брала Мелину с собой на свои обходы. Я ненавидела это, когда была в возрасте Мелины, но, похоже, в лице Мелины у нее появилась более доброжелательная спутница, - объяснила Минерва. - Однако теперь Мелина стала невыносимой, вечно твердит о целебных чарах и целебных снадобьях. Минерва ласково взъерошила темные вьющиеся волосы "невыносимой" маленькой ведьмы.
  - Профессор Дамблдор, - осторожно произнесла Мелина (она научилась правильно произносить его имя только в прошлом году и должна была следить за тем, чтобы снова не называть его "Дамблидор (тупоголовый)", что всегда вызывало смех у всех взрослых), - не могли бы вы взглянуть на мое колено? Я хочу убедиться, что Минерва правильно применила свои чары. Она не позволяет мне воспользоваться ее палочкой для простой диагностики! - драматично пожаловалась Мелина.
  - Поверьте мне, профессор, мы не разрешаем Мелине пользоваться нашими палочками - даже ваша бабушка не разрешает, так что не смотрите на меня так, Мелина!
  Дамблдор усмехнулся.
  - Вообще-то я собирался выпить чашечку чая, но стоять вот так посреди улицы немного тепловато. Мы могли бы пойти в кафе, и я мог бы взглянуть на колено Мелины и убедиться, что твое исцеляющее заклинание было выполнено в соответствии со стандартами Хогвартса; как ты смотришь на это, Мелина?
  Маленькая ведьма с радостью согласилась и взяла правую руку Дамблдора в свою левую, а затем взяла левую руку Минервы в свою правую.
  - Это будет весело! - сказала она, размахивая руками. Мелина любила внимание, как проявляя его, так и получая.
  Когда они подошли к кафе, Мелина взяла Альбуса и Минерву за руки, затем отпустила их и побежала вперед, чтобы найти "идеальный столик". Альбус и Минерва быстро опустили руки.
  - С вами все в порядке, профессор? Вы выглядите немного бледным. Я не хотел говорить при Мелине - она повторяет все, что слышит, вы не сможете ее остановить.
  - Я в порядке, спасибо, - ответил Дамблдор несколько более сухо, чем обычно, но не зная, что сказать, когда честным ответом было бы: "О, я в порядке", если не считать того факта, что я только что почувствовал вожделение к студенту, который младше меня более чем на восемь десятилетий, и, кстати, этой студенткой были вы, мисс Макгонагалл. И как жаль, что мы не можем держаться за руки так же невинно, как это делает Мелина. - Просто, как я уже сказала, здесь довольно тепло.
  Минерва с озабоченным видом взяла его за руку.
  - Тогда тебе лучше присесть. Ты можешь получить тепловой удар. У тебя на мантии есть охлаждающие чары?
  - Нет, нет, я в порядке, правда.
  - Я думаю, нам следует вернуться в квартиру Мердока, а не заходить в кафе, если вам нездоровится, профессор. Я знаю, что последние месяцы были трудными. Вам, наверное, стоит посидеть в его милой прохладной гостиной и выпить там чаю.
  - Я в порядке, Минерва, - повторил он несколько резко. - Я еще не впал в старческое слабоумие. - Альбус чуть не прикусил язык, произнеся эти последние слова.
  Минерва немного помолчала, пока они шли к столу, который Мелина, по-видимому, сочла идеальным. Она тихо сказала:
  - Я бы никогда не предположила, что вы такой, профессор. Мне жаль. Я просто пыталась....
  - Нет, извините, моя дорогая. Вы были очень добры, что предложили это. Боюсь, из-за жары я стал раздражительным.
  Минерва слегка улыбнулась ему, садясь на свое место.
  - Не беспокойтесь, профессор. Это всего лишь я.
  - А, "просто" матушка Макгонагалл, понятно. - Альбус улыбнулся своей протеже. Мелина подпрыгивала на своем месте, пытаясь привлечь их внимание, что ей, в конце концов, удалось. Альбус заявил, что ее колено полностью зажило, а затем выслушал рассказ о том, как она получила травму, когда прыгала с каната на вершине чего-то, что она называла "джамблджим", и попыталась приземлиться на зачарованные качели в нескольких футах от нее и под ней. Конечно, она списала несчастный случай на неисправный амулет на качелях.
  В конце концов, Мелина занялась своим свежим клубничным мороженым, пока Альбус и Минерва пили чай. Альбус боялся, что воцарится неловкое молчание, так как не знал, что сказать. Минерва, однако, не почувствовала никакой неловкости и спросила, что привело его в Эдинбург. Сказав ей, что у него были дела, как деловые, так и личные, он добавил:
  - Я все равно мог бы увидеть вас сегодня, если бы мы не встретились раньше. Моей последней остановкой была аптека Эгидиуса. Однако я не знал, что вы в Эдинбурге.
  - Да, я приехала погостить на несколько дней, прежде чем мне придется вернуться в... ну, ты понимаешь. Мердок очень рад, что у него появился новый человек, который мог бы какое-то время развлекать Мелину, а поскольку дядя Перрин все меньше и меньше времени проводит в аптеке, Мердок стал очень занят. Я бы не сказала этого никому другому, но я уверен, вы поймете; он немного отвлекся от домашних дел, и хотя мама с папой прислали ему в помощь Квимпи, я боюсь, что Квимпи не справляется без чьего-либо руководства. Фвиски всегда точно говорил ему, что и как нужно делать. Мердоку следовало бы потратить некоторое время на его обучение. Он хороший малыш, просто ему не хватает инициативы.
  - Я полагаю, мы говорим о домашнем эльфе? - Спросил Альбус, приподняв бровь. В ответ на ее кивок он улыбнулся. - Я знал очень немногих домашних эльфов, которые действительно обладали инициативой, и большинство из них были довольно неприятными. Конечно, старшая сестра- домовая эльфийка должна обладать хотя бы толикой инициативы, но даже от нее требуется умение планировать больше, чем от кого-либо еще.
  - Хм. В любом случае, за то небольшое время, что у меня есть, я пытаюсь составить расписание для Квимпи и немного улучшить жизнь Мердока. Я не думаю, что он обновлял бухгалтерские книги с тех пор, как... ну, в течение последних двух или трех лет, хотя в аптеке он за это ратует.
  Мелина, казалось, прислушивалась к разговору взрослых внимательнее, чем казалось со стороны.
  - Все в порядке, тетя Мин. Вы можете поговорить о маме. Я не очень хорошо ее помню, потому что никто никогда не говорит о ней в моем присутствии. Хотелось бы, чтобы люди вспомнили. - Мелина посмотрела на свою тетю с серьезным, неестественно зрелым выражением лица.
  - Я знаю, что мы должны. Это плохая привычка. Мы начали избегать разговоров о ней, чтобы не причинить еще большей боли тебе или твоему папе, а теперь мы просто забываем, что можем и должны снова говорить о ней.
  Все трое продолжили обсуждать мать Мелины и некоторые забавные вещи, которые Минерва помнила о ней. Когда они встали из-за стола, Альбус настоял на том, чтобы заплатить по счету, поскольку пить чай в их компании было гораздо приятнее, чем в одиночестве. Они прошли еще несколько ярдов до аптеки Эгидиуса, где Мердок обслуживал довольно странного вида посетителя в темно-синем плаще с капюшоном. В жаркий июльский день такой наряд был странным выбором, даже если человек был особенно искусен в охлаждающих чарах. Когда Мердок закончил, он подошел и обнаружил, что его единственный дочь серьезно объясняет выдающемуся алхимику Британии сравнительные преимущества сушеных листьев морозника по сравнению со свежими.
  - Извините, профессор Дамблдор, но сегодня здесь только я, а у другого клиента были особые пожелания. Надеюсь, Мелина не доставила вам хлопот, - вежливо сказал Мердок.
  - Нет, нет, вовсе нет. Однако, Минерва, я начинаю думать, что ты, возможно, захочешь последовать совету Мелины относительно своей техники работы с палочками! Альбус мягко усмехнулся. - Мелина, моя дорогая, это было самое ясное и краткое изложение. Если бы ты была одной из моих учениц, я бы поставила тебе за это "Отлично"!
  Мелина просияла и запрыгала на носочках.
  - Мой отец считает, что мы с мамой даем ей слишком узкое образование. Он шутит, что, когда она попадет в Хогвартс, она сможет вылечить драконью оспу, но не будет знать, что такое Люмос!" - Сказал Мердок с широкой улыбкой на лице.
  Они все рассмеялись, даже Мелина. Мердок закрыл магазин, прежде чем помочь Дамблдору выбрать товары, за которыми он пришел. Он пригласил Дамблдора остаться с ними на ужин, и Альбус уже собирался отказаться, но Мелина уговорила его, довольно мило попросив. Минерва тоже выглядела довольной тем, что он присоединился к ним, чего он никак не ожидал от нее пять или шесть месяцев назад. Альбус все еще не понимал, что именно стало причиной внезапного отстраненного поведения Минервы в декабре и январе прошлого года, хотя был уверен, что это как-то связано с несчастным случаем в классе трансфигурации. К счастью, этот период миновал, и Минерва вернулась к своим занятиям анимагией и к их непринужденной коллегиальности, никогда не упоминая о том, что что-то могло быть не так. Все попытки Альбуса обсудить с ней эту тему наталкивались на вежливый, но решительный отказ, и в конце концов он решил, что, возможно, это просто то, через что проходят девочки-подростки.
  Пятнадцать лет спустя, сидя в директорской гостиной, Альбус поднялся с дивана и подумал о том, что, несмотря на прошедшие годы и все бесчисленные события, произошедшие с момента той случайной встречи на улице Мактавиш, он по-прежнему считал Минерву Макгонагалл очаровательной молодой ведьмой. Хотя, возможно, теперь он мог бы позволить себе восхищаться ею, поскольку она уже не была ребенком, Альбус не позволил бы себе слишком высоко ценить ее. Он не мог позволить своим совершенно иррациональным и крайне раздражающим чувствам к ней повредить их дружбе. Если бы он начал вести себя по отношению к ней совсем по-другому, если бы Минерва догадалась о степени его чувств... она, вероятно, сочла бы его отвратительным и жалким, точно так же, как он сам чувствовал себя отвратительным и жалким в тех редких случаях, когда осознавал, в каком направлении его чувства поведут его, если разрешено.
  Проходя мимо стола по пути в свою спальню, Альбус задержался, чтобы понюхать букет, который он собрал для нее. Все ведьмы любят цветы, верно? Возможно, было бы не так уж и сложно, если бы он все-таки захватил их с собой утром.
  Глава 27: Приятное предвкушение
  Резюме:
  
   Минерва предвкушает завтрак с Альбусом и вспоминает, что произошло с ней сразу после несчастного случая в классе трансфигурации.
   Персонажи этой главы: Минерва Макгонагалл; юная Минерва, профессор Дамблдор, мадам Валентиус (старшая медсестра Хогвартса)
  
  Текст главы
  
  Баннер "Разрешение недоразумения"
  XXVII: Приятное предвкушение
  В тот вечер Минерва вернулась в свои комнаты из кабинета Альбуса, чувствуя себя более беззаботной, чем когда-либо за долгое время. Тем не менее, смутное беспокойство не покидало ее; она знала, что оно не рассеется, пока она не коснется темы, которой избегала годами. Минерва решила, что она отложит это еще ненадолго и позволит себе просто наслаждаться предвкушением завтрака с Альбусом.
  - Блампа, - позвала Минерва, снимая верхнюю одежду и входя в свою спальню. Домашний эльф появился в тот момент, когда Минерва начала вынимать заколки из волос и раскладывать их на туалетном столике. - Блампа, завтра утром директор присоединится ко мне за завтраком в восемь часов. Я сам расставлю мебель в гостиной, но я бы хотела, чтобы ты позаботилась о том, чтобы для нас был приготовлен особый завтрак. Я знаю, что мне хотелось бы свежей клубники, той, что выращивает Хагрид, яиц всмятку и тостов. И, конечно, чая. Остальное меню я оставлю на тебя. - Наблюдая, как Блампа подпрыгивает от радости, Минерва подумала, что, возможно, стоит принять меры предосторожности. - И хотя я оставляю остальные блюда на твое усмотрение, пожалуйста, помни, что иногда лучше меньше, чем лучше, Блампа. Я бы хотела, чтобы для директора школы приготовили изысканный обед, а не кормушку со всеми возможными продуктами на завтрак.
  - О, профессор Минерва! Блампа никогда бы не стала пользоваться кормушкой! Она предназначена для свиней!
  Минерва улыбнулась.
  - Я не имела в виду это буквально, Блампа. Я имела в виду, что мне нужны несколько очень вкусных блюд. Ты понимаешь?
  - Да, профессор Минерва! Я, Блампа, приготовлю прекрасный завтрак для профессора Минервы и ее профессора-директора. Да, да! Блампа понимает! - Блампа так широко улыбнулась, что Минерве показалось, что ее бледное личико вот-вот расколется надвое.
  - Хорошо, Блампа. Пожалуйста, зайдите ко мне в семь тридцать, чтобы мы могли обсудить приготовления.
  - Да, мэм, профессор Минерва! Приготовления в семь тридцать!
  Минерва отпустила Блампу, размышляя, не следовало ли ей предупредить ее, чтобы она не подавала имбирных тритонов на завтрак. Работать с этим домашним эльфом было утомительно. Родители ее деда Макгонагалл оба были магглорожденными, и он никогда не чувствовал себя комфортно с домашними эльфами своей жены Тайри. Минерва вспомнила, как бабушка Сиофра посмеивалась и говорила, что ее муж всегда считал, что домашние эльфы плохо влияют на волшебные семьи. Домашние эльфы всегда делали для них так много, что они уже с трудом помнили, как пользоваться своими чашками для питья, утверждал он, и не дай бог, кто-нибудь попросит кого-нибудь из них зажечь их собственные лампы! Хотя чувства Минервы по этому поводу были не такими сильными, как у ее деда, она считала, что волшебный мир мог бы стать лучше, если бы вся система домашних эльфов была радикально изменена. Она знала, что магия домашних эльфов по меньшей мере так же сильна, как и магия волшебников; конечно же, ей можно найти лучшее применение, чем приготовление пищи, уборка и забота о детях волшебников!
  Минерва напевала что-то себе под нос, раздеваясь и готовясь ко сну. Хотя всего полчаса назад она зевала, теперь Минерва чувствовала себя вполне бодрой. Возможно, ей не следовало пить кофе после дневного сна. Минерва расчесала волосы, заплела их в косу и надела свежую ночную рубашку из белого батиста. В знак уважения к приходу лета ночная рубашка была с глубоким вырезом, отделанным кружевом, но, поскольку ночи были еще прохладными, рукава были длинными. Минерва гадала, будет ли у них в этом году теплое лето. Она, кажется, помнила, что в то лето, когда она училась в замке на шестом-седьмом курсе, было довольно тепло, даже по ночам.
  Минерва открыла окно своей спальни пошире, затем взмахом волшебной палочки погасила лампы. Лежа в постели и прислушиваясь к ночным звукам, доносимым прохладным ветерком, Минерва улыбнулась, вспомнив то лето. Какая-то часть ее не хотела продолжать проект по защите, на который она согласилась несколько месяцев назад, но она не только пообещала профессору Дамблдору, что поможет ему с защитой, но и искренне верила, что это важная задача. Кто знает, что Судьба может преподнести какому-нибудь будущему поколению? Ее участие в восстановлении защитных чар может однажды оказаться жизненно важным для безопасности Хогвартса и его учеников. Итак, не выказывая ни малейшего нежелания, Минерва согласилась на предложение профессора Дамблдора вернуться в Хогвартс на второй неделе июля и оставаться там до последней недели августа, когда она сможет провести остаток своих каникул так, как пожелает.
  - Я бы хотел, чтобы школа могла обеспечить тебе надлежащую компенсацию за твою работу, Минерва, но поскольку ты, предположительно, будешь здесь проходить специальное обучение по трансфигурации, было бы трудно зачислить тебя в штат Хогвартса. Однако я хотел бы сам выплатить вам стипендию, чтобы у вас были деньги на расходы во время вашего пребывания здесь.
  Минерва запротестовала:
  - В этом нет необходимости, профессор. Мне было бы очень неловко принимать от вас какие-либо деньги. Когда я согласилась помочь вам, я не ожидала, что получу что-либо взамен. На самом деле, я уверена, что многому научусь, и это более чем справедливая сделка.
  - Ученики получают пособие или стипендию, мисс Макгонагалл. Было бы совершенно справедливо и уместно, если бы вы согласились хотя бы на номинальную сумму. В конце концов, и школа, и я оба выиграем от вашей помощи.
  В конце концов, профессор Дамблдор убедил Минерву соглашаться на "символическую сумму" в два галеона в неделю, пока она жила в замке. Это были первые деньги, которые она заработала, и это радовало ее, но она все равно чувствовала себя неловко, принимая их. Наконец, Минерва прочитала себе небольшую лекцию и сказала, что для нее было бы хорошо принять это, поскольку это помогло бы ей взглянуть на свои отношения с профессором с деловой точки зрения. Это могло быть только к лучшему. Это могло бы помочь ей преодолеть или, по крайней мере, пережить чувства к нему, которые не исчезали с того ужасного серого дня в начале декабря, когда с ней произошел несчастный случай в классе трансфигурации.
  Профессор Дамблдор встревожился, когда Минерва, вместо того чтобы прийти в себя через несколько минут после магического происшествия, начала отчаянно рыдать у него на груди. Он позвонил Уилспаю, которого отправил в лазарет сообщить старшей сестре, что он приведет к ней студента. Минерва едва ли знала о прибытии домашнего эльфа и инструкциях, которые дал ей профессор. Когда Уилспай ушел, Минерва почувствовала, как Альбус поднял ее на руки и встал.
  - Ну-ну, Минерва. Я собираюсь отвести тебя в лазарет. Не волнуйся, моя дорогая, я не отпущу тебя, пока мы не окажемся на месте. А немного чар разочарования и использование черного хода помогут нам быстрее достичь цели. - Минерва почувствовала, как на нее нахлынули холодные чары разочарования, а затем услышала, как он произнес заклинание "Не обращай на меня внимания". - Теперь, возможно, вы знаете, что пожар в моем офисе произошел не во внутренней каминной сети - недостаток, который я исправлю, - поэтому мне придется нести вас всю дорогу. Кабинет профессора Гэмп ближе, чем лазарет, и она подключена к каминной сети, так что сначала мы отправимся туда, хорошо, моя дорогая?
  Минерва не могла ни кивнуть, ни покачать головой, ни согласиться, ни не согласиться с его предложением. Она продолжала рыдать, прижавшись к нему, пока он нес ее по коридору, вверх по лестнице, а затем в кабинет профессора Гэмпа. Профессора Гэмпа там не было, но Дамблдор вошел сам.
  - А теперь, моя дорогая, мне нужно развести небольшой огонь и раздобыть немного летучего пороха. Можно, я посажу тебя в это кресло? Минерва ничего не ответила, не ослабила хватки на его одежде и не отвела взгляда от его бороды. - Нет? Что ж, тогда мы сядем оба, иначе я могу тебя уронить! Сотрясение мозга тоже не нужно.... - Альбус опустился на маленький стул у камина Гэмпа, держа Минерву на коленях, и нашел свою палочку. - Вот и мы. Теперь немного огня. Я собираюсь снова встать, Минерва, и мы пойдем через камин в лазарет. Мадам Валентиус осмотрит вас. Я уверен, что скоро вы почувствуете себя намного лучше.
  Он взял с каминной полки маленький горшочек с каминным порошком и взял щепотку, прежде чем вернуть его на место. Осторожно подняв Минерву, Альбус встал, бросил каминный порошок в огонь и шагнул в него, сказав:
  - Больничное крыло!
  К тому времени, как Альбус пронес ее через весь лазарет в одну из небольших отдельных палат, Минерва перестала плакать. Однако она не отпускала его. Она слышала, как в палату, пыхтя, вошла медсестра, когда профессор пытался уложить ее на кровать.
  Минерва и сама не знала, почему не отпускает его. Отчасти это было из-за стыда. Если бы она отпустила его, ей пришлось бы посмотреть на него. Ей пришлось бы встретиться с ним взглядом. Даже если он понятия не имел, о чем она думала, она была совершенно сбита с толку. Отпустить его означало бы также полное возвращение к реальности, в которой она была просто Минервой Макгонагалл, шестикурсницей Гриффиндора, а он был Альбусом Дамблдором, уважаемым заместителем директора Хогвартса.
  - Профессор Дамблдор! Ваш домашний эльф сказал мне, что вы привели ученика. Мне пришлось выбежать из оранжерей, иначе я бы встретила вас, - задыхаясь, произнесла дородная надзирательница. - Кто это у вас там? Просто положи ее на кровать.
  - Кажется, она не понимает, что происходит, мадам Валентиус. Я не могу заставить ее отпустить мою мантию, чтобы я мог ее опустить. Я пытался. - Альбус говорил тихо. - Это Минерва Макгонагалл. С ней произошел несчастный случай. Я думаю, это был просто волшебный обморок, но после того, как она пришла в себя, она начала плакать и не отпускала меня. Она перестала плакать всего несколько минут назад. Я беспокоился.
  - Что ж, если вы так держали ее все это время, вы, должно быть, устали! Послушайте, мисс Макгонагалл, отпустите профессора Дамблдора, - громко сказала она. - Вы сейчас в лазарете. Нет причин для беспокойства. Мне нужно осмотреть вас, мисс Макгонагалл. - Когда Минерва не сделала ни единого движения, чтобы показать, что она услышала и поняла указания старшей сестры, мадам Валентиус решила поступить по-другому. - Вам просто придется подержать ее, пока я провожу первичный осмотр, профессор. Просто присядьте на кровать. Нет, не на край, приятель! Откиньтесь на подушки рядом с ней. Нам нужно, чтобы она расслабилась. Надеюсь, после того, как я проведу первичный осмотр, она придет в себя и сможет самостоятельно лечь на спину. Если она все еще будет так цепляться за вас после того, как я закончу, мы можем дать ей успокаивающее лекарство. Я помню из своих исследований, что магический обморок может иметь очень странные последствия, хотя сам с ними не сталкивался. Вы были там в то время?
  Дамблдор, полулежавший на узкой больничной койке, все еще обнимая Минерву одной рукой, ответил:
  - Да, я только что прибыл. Я думаю, именно это и спровоцировало приступ. Она выполняла внутреннее магическое упражнение, хотя я так и не смог спросить ее, какое именно. Когда я вошел в дверь, она сделала движение, как будто собиралась встать, но я не думаю, что она еще не закончила медитацию, и вместо того, чтобы встать, она упала на пол. Я был недостаточно быстр, чтобы остановить ее падение, и недостаточно близко, чтобы подхватить ее.
  Колдунья-медик достала свою волшебную палочку и начала водить ею над головой Минервы.
  - Вы не заметили, ударилась ли она головой, когда упала?
  - Нет, хотя, должно быть, ударилась. Сначала с ней все было в порядке, возможно, она была немного не в себе, но она последовала моим указаниям, когда я сказал ей смотреть на меня и не засыпать. Но потом, ну, вы сами видите...
  - Теперь вам придется отпустить ее, профессор.
  - хм? Ах, да. - Альбус опустил руку.
  Минерва все еще прижималась к нему, вцепившись кулаками в его мантию и зарывшись лицом в его бороду. Теперь она мыслила более ясно, но это было хуже, чем ее прежнее сумбурное состояние. Она чувствовала, как диагностические заклинания покалывают ее. Минерва тяжело вздохнула.
  - Мисс Макгонагалл, с вами все будет в порядке, - услышала она, как старшая медсестра обратилась к ней, - но я собираюсь дать вам успокаивающее, чтобы помочь вам справиться с этим. Хотя я уверен, что профессор Дамблдор - человек с огромным терпением и пониманием, для проведения тщательного обследования мне нужно, чтобы вы чувствовали себя достаточно комфортно, чтобы отпустить его; я бы предпочел провести обследование раньше, чем позже. Зелье поможет вам чувствовать себя более комфортно. Я сейчас схожу за этим, вернусь через пару минут. - Повернувшись к Дамблдору, она сказала: - Может быть, тебе поможет, если ты поговоришь с ней. Я думаю, у нее просто был шок, и с ней все будет в порядке. Я думаю, ей нужно чувствовать себя в безопасности, вот почему она тебя не отпустит.
  Минерва услышала, как старшая медсестра вышла из палаты и закрыла за собой дверь. Она вдруг отчетливо осознала, что лежит на кровати с профессором Дамблдором. И не только с ним, но и практически поверх него. Ее ноги были вытянуты рядом с его ногами, но она не поворачивала головы с тех пор, как он взял ее на руки в классе. Она все еще слышала биение его сердца и чувствовала, как его магия течет сквозь него, пульсируя в такт с его сердцем. Хотя это осознание вызвало у нее легкий физический трепет, оно же заставило ее смутиться еще больше. Она слегка повернула лицо и заморгала от внезапного света лампы.
  - Простите, профессор, - прошептала она.
  - Ах, Минерва! Вот ты где! Не нужно извиняться. Мадам Валентино говорит, что ты попала в аварию, испытала шок. Ты чувствуешь себя немного лучше, моя дорогая?
  Минерва кивнула и ослабила хватку на его одежде.
  - У меня ужасно болит голова, и если бы кто-нибудь когда-нибудь умер от смущения, у меня был бы смертельный случай прямо сейчас, - сказала она.
  Альбус убрал волосы с ее лица.
  - С каждым случаются несчастные случаи, Минерва, и каждый время от времени проливает слезинку-другую. Тебе не нужно смущаться.
  Минерва, наконец, отпустила его и оттолкнулась от него. Новые слезы навернулись на ее глаза, когда она покинула его тепло. Альбус встал и помог Минерве откинуться на подушки.
  - Спасибо, - прошептала она, когда он снова присел на край кровати.
  - Ты хочешь поговорить о том, что произошло? Мне очень жаль, что я вошел именно тогда, Минерва, и стал причиной вашего несчастного случая.
  - Это не ваша вина, профессор. Это просто случилось. Вы не могли этого предотвратить. - Глаза Минервы были закрыты. У нее действительно была ужасная головная боль, и свет казался ярким, но она все еще не могла смотреть на него. - Простите, что я выплакалась из-за вас. Я, наверное, испачкала вашу бороду и мантию.
  - Я уверена, немного соленой воды не повредит, моя дорогая. Не беспокойтесь.
  Мадам Валентино вернулась с успокаивающим зельем.
  - Итак, наша пациентка пришла в себя? Возможно, вам все же захочется выпить успокаивающее. - По кивку Минервы медсестра помогла ей проглотить содержимое маленького пузырька.
  Альбус встал и отошел от кровати, когда медсестра вернулась.
  - Она сказала, что у нее сильно болит голова, мадам Валентиус.
  - Я бы не удивилась. У меня с собой также есть зелье от головной боли, но я хочу подождать с его введением. Если хотите, профессор Дамблдор, вы можете подождать в лазарете, пока я проведу осмотр. Если нет, я могу позже сообщить вам, как она себя чувствует.
  - Я подожду.
  Минерва услышала, как за профессором закрылась дверь, и осторожно открыла глаза.
  - Свет не слишком яркий? Тогда я немного приглушу его для вас. Я бегло просмотрел ваши записи, мисс Макгонагалл. Судя по их словам, вы вполне здоровы. Вы должны быстро поправляться, так что не волнуйтесь. - Старшая медсестра провела различные тесты, в какой-то момент взяла Минерву за запястье и, держа его, приложила пальцы к точке, где бился пульс. - По-прежнему нет ничего лучше, чем на самом деле чувствовать пульс пациента и магический поток, вот что я скажу, - заявила она, отпуская запястье Минервы. - Я бы хотела, чтобы вы остались на ночь. В ящике прикроватной тумбочки есть халат, который вы можете надеть. Вы в состоянии встать и надеть его самостоятельно, или вам нужна моя помощь? - В ответ на заверения Минервы, что она может сама подготовиться ко сну, медсестра продолжила: - Я думаю, профессор Дамблдор был прав. У вас был магический обморок, но он осложнился из-за того, что вы выполняли какое-то упражнение. Из тестов, которые я провела, следует, что вы были магически и эмоционально открыты, и обморок вызвал внезапное колебание того и другого. Должно быть, также существовал какой-то экологический фактор, который определял конкретное проявление этих эмоций.
  - Значит, эти чувства исходили откуда-то извне? - спросила Минерва.
  - О, нет, я не это имела в виду. В результате вашего упражнения образовалась пустота, вакуум, и чувства, которые нахлынули, чтобы заполнить его, скорее всего, были вызваны чем-то окружающим, чем-то внешним, но эти чувства не были чуждыми; они исходили изнутри вас, мисс Макгонагалл.
  - И ты тоже что-то говорил о своей магической открытости?
  - Да, это одна из причин, по которой вы не смогли прийти в себя так быстро, как могли бы в противном случае. Вы были подвержены магическому истощению из-за тяжести обморока; однако из-за защитных чар, установленных в Хогвартсе, утечка магии была... как бы это сказать... остановлена. Очевидно, что Хогвартс не смог предотвратить ваш обморок, но, насколько я понимаю, стражи используют интенсивное магическое поле замка, чтобы гарантировать, что ученики не пострадают от последствий магического истощения так сильно, как если бы они находились в другом месте. Конечно, я здесь новенькая и не особо знакома с подобными вещами, но я понимаю, что ваш профессор Дамблдор - эксперт в этом. Он, вероятно, мог бы объяснить защиту лучше, чем я. Любопытно, однако... - Мадам Валентиус заколебалась. - Я, вероятно, просто неправильно поняла, когда мне это объяснили, но я думал, что защита этих палат распространяется только на несовершеннолетних учеников, и я увидел из ваших записей, что вы совершеннолетняя.
  После того, как Минерва задала еще несколько вопросов и ее заверили, что она может присоединиться к ней за завтраком утром, если будет в состоянии, старшая медсестра ушла. Минерва откинулась на спинку стула, немного сонная после зелья от головной боли и успокаивающего напитка. Она слышала, как рокочет голос Дамблдора, когда он разговаривал с мадам Валентиус. Он был таким понимающим. Как она могла когда-нибудь снова взглянуть на него? Она не была уверена, что сможет продолжить обучение. Как она могла? Мысль о том, что ей придется отказаться от занятий анимагией, причиняла ей боль. Она не будет беспокоиться об этом до завтра. Возможно, это прошло бы само по себе, если бы это было просто последствием несчастного случая. Конечно, у нее все еще было чувство стыда, но, поскольку профессор Дамблдор не знал обо всем, что ее смущало, она, возможно, смогла бы преодолеть это.
  Как раз в тот момент, когда она пришла к этим выводам, Минерва услышала легкий стук в дверь, прежде чем та снова открылась. Это был профессор Дамблдор.
  - Минерва? - тихо позвал он через приоткрытую дверь.
  - Да, профессор, я не сплю.
  - Могу я войти? - спросил он.
  - конечно.
  - Мадам Валентиус сказала, что с вами все будет в порядке, и мы, вероятно, увидимся с вами утром за завтраком.
  - Я надеюсь на это.
  - Я зайду в Башню и сообщу твоим соседям по комнате, что ты проведешь ночь здесь, чтобы они не беспокоились о тебе. - Дамблдор подошел ближе к кровати. - Старшая сестра рассказала мне о том, что, по ее мнению, произошло. Мне жаль больше, чем когда-либо, Минерва. Если я когда-нибудь сделал что-то, что могло причинить тебе такое горе...
  - Это были не вы, сэр. Поверьте мне. Это были не вы. Я действительно не хочу говорить об этом сейчас, но я скажу вам честно, сэр, что вы никогда не делали ничего такого, что могло бы причинить мне какое-либо огорчение. - Минерва почувствовала комок в горле. Только его сущность. Только знание его. Сам он ничего не делал, только оставался самим собой. Его нельзя было за это винить.
  - Я был рад услышать от нее, что ты была защищена от магического истощения. Не то чтобы ты не могла оправиться от этого, конечно, особенно учитывая, что твоя магия окрепла за год или два, но это очень неудобно - я говорю по опыту.
  - Она думала, что меня защитили чары Хогвартса, но сказала, что может ошибаться на этот счет, профессор. Она сказала, что вам лучше знать, - Минерва действительно не хотела обсуждать что-либо, связанное с ее несчастным случаем, поэтому она не спрашивала его об этом.
  - Да, она и мне это сказала, - ответил Дамблдор. - Что ж, это был долгий вечер для нас обоих. Мадам Валентиус сказала, что пришлет вам перекусить, и вы должны съесть это перед сном. Я и сам проголодался, так что, пожалуй, перекушу и лягу спать пораньше - если тебе ничего не нужно, моя дорогая?
  - Нет, ничего. Спасибо, сэр. Спокойной ночи. - Минерва подумала, что у него усталый вид, но таскать взрослую ведьму по всему замку было утомительно. - Сэр? - Сказала Минерва, и Альбус обернулся в дверях. - Спасибо, что отнесли меня в больничное крыло... и все остальное. - Она покраснела.
  - Конечно, Минерва. Спокойной ночи, моя дорогая. Выспись хорошенько и не забудь перекусить!
  На следующее утро Минерва почувствовала, что физически восстановилась, но в течение следующих дней и недель она была эмоционально неустойчива. Наступившие каникулы дали ей повод сделать перерыв в обучении анимагии.
  Это оправдание не могло долго продолжаться. После того, как в январе начался новый семестр, профессор Дамблдор попросил ее остаться на один день после занятий.
  - Минерва, завтра пятница. Мне ждать тебя на уроке?
  - Я не думала об этом, профессор. - Минерва не знала, лгала ли она когда-нибудь раньше своему профессору.
  - Я знаю, что несчастный случай травмировал тебя, Минерва, хотя и не имел длительных физических или магических последствий. Я понимаю это. Но у магглов есть поговорка, что если ты упала с лошади, то должна сразу же снова сесть в седло. Я думал, что, дав тебе время прийти в себя в прошлом месяце и не попросив продолжить занятия до рождественских каникул, я оказал тебе услугу. Теперь я понимаю, что, возможно, поступил неправильно. Возможно, мне следовало настоять на том, чтобы ты немедленно возобновил занятия. Я верил, что ты придешь ко мне, когда будешь готов возобновить работу, но ты вернулся из отпуска почти две недели назад и так и не навестила меня.
  - Простите, профессор. - Минерва не знала, что еще сказать. Она избегала его. Она пришла в класс, у нее оставалась всего минута в запасе, и как только прозвенел звонок и урок закончился, она первой поднялась со своего места и направилась к двери. Хотя Минерва больше не испытывала той острой боли, которая вначале охватила ее, когда она лежала, рыдая, в объятиях своего профессора, она не могла избавиться от смущения и стыда. Что еще хуже, ее сильное желание и тоска по нему не умирали. Сидя в его классе, слушая его голос, чувствуя, как его магия проносится мимо нее, когда он проходит мимо, все это вызывало прилив крови к тем местам, где ее не должно было быть. Минерва была рада, что уже освоила темы, которые изучались на занятиях; в таких условиях было очень трудно уделять должное внимание. Даже при виде профессора Дамблдора, сидящего за преподавательским столом во время еды, по ее телу пробегали теплые мурашки. Как она вообще могла сосредоточиться на своих занятиях анимагией, когда ей было так трудно даже находиться с ним в одной комнате?
  Несмотря на свои сомнения, Минерва согласилась прийти на урок в пятницу на следующий день. Когда она уже собиралась покинуть класс трансфигурации, ее окликнул профессор Дамблдор.
  - Минерва, если через несколько недель ты не захочешь продолжать свои тренировки, пожалуйста, не стесняйся сделать этот выбор. Я просто не хочу, чтобы ты бросила их, не попытавшись сначала преодолеть свои страхи. Я думаю, ты пожалеешь об этом. Если ты передумаешь становиться анимагом, я бы предпочел, чтобы ты сделала это по собственной воле, так же, как приняла это решение сама. Ты понимаешь, Минерва? Я настаиваю не только потому, что хочу навязать вам это - я хочу, чтобы вы были в состоянии сделать правильный выбор.
  - Да, профессор. Я ценю это.
  - Знаешь, моя дорогая, если ты когда-нибудь захочешь обсудить, что произошло, или что ты чувствуешь по этому поводу, я буду очень рад выслушать.
  - Спасибо, сэр, я запомню это.
  В последующие недели Альбус пытался разговорить ее о том, что ее беспокоило, но Минерва умело меняла тему. Она могла сказать, что его беспокоил тот факт, что она больше не занималась в классе и не использовала его для выполнения своих анимагических упражнений; она не врывалась в класс и не выбегала из него, как в первые недели после несчастного случая, но и не задерживалась надолго. Больше не было печенья и молока, больше не было споров о теории трансфигурации, больше не было еды "у Альбуса". Минерва не могла заставить себя даже улыбнуться ему, а когда он улыбнулся ей, она почувствовала, что ее сердце вот-вот разорвется.
  В конце концов Минерва решила, что лишение себя того, что она могла бы иметь, не является лекарством от душераздирающего лишения того, чего она не могла иметь, и постепенно она начала взаимодействовать со своим наставником так же, как в начале обучения анимагии. Когда Карсон Мерфи пригласил ее на танцы в честь Дня Святого Валентина, она с готовностью согласилась, уверенная, что отношения с красавцем когтевранцем помогут ей вновь обрести чувство комфорта в присутствии профессора Дамблдора.
  Тем не менее, когда в начале марта профессор Дамблдор предложил Минерве обращаться к нему по имени, когда они работали наедине, она вежливо отказалась. Он принял ее ответ, но Минерва подумала, что он разочарован. Ей просто придется разочаровать его. Она не могла позволить себе строить какие-либо иллюзии относительно характера их отношений. Это было к лучшему.
  Пятнадцать лет спустя Минерва повернулась в постели лицом к окну и почувствовала, как прохладный ночной ветерок овевает ее лицо. Да, она была профессионалом в общении с Альбусом. Но не было причин отказываться от возможности подружиться с ним. Их сегодняшний ужин, чудесный ужин, который Альбус так искусно организовал, показал ей, что она важна для него. Он сказал, что они были друзьями, "друзьями прежде всего". Минерва не могла отказаться от дружбы с ним только потому, что ей нужно было справиться со своими собственными неприятными чувствами. Даже если бы она могла лишить себя его дружбы, это было бы несправедливо по отношению к Альбусу, особенно после того, как он был таким щедрым и понимающим. Нет, ей придется разобраться, как справиться со своими чувствами, подавить их или запереть подальше, не разрушая их дружбу. Ей понадобится время, чтобы все обдумать, но сейчас она просто ляжет спать, предвкушая их завтрак в приятном предвкушении.
  Глава 28: Ясное утро
  Резюме:
  
   Минерва и Альбус просыпаются по-особому бодрыми субботним утром и с нетерпением ждут особого завтрака.
  
   Персонажи этой главы: Альбус Дамблдор, Минерва Макгонагалл, Блампа.
  
  Текст главы
  
  Баннер "Разрешаем недоразумение"
  XXVIII: Светлое утро.
  На следующее утро Альбус проснулся рано. Альбус нарушил свой обычный распорядок, который обычно состоял в том, что он нашаривал свои пушистые тапочки, нашаривал на ощупь халат, затем полусонно плелся в ванную, где ополаскивал лицо холодной водой, прежде чем сесть на скамейку в ванной и позвать Уилспая, который появлялся с чашка крепкого чая с уже добавленными молоком и сахаром. Однако в то утро Альбус потянулся в постели, наслаждаясь чувством удовлетворения, с которым проснулся, затем махнул рукой, чтобы раздвинуть тяжелые шторы, скатился с кровати и босиком подошел к открытому окну. Это был великолепный летний день. Солнце уже взошло, но на травянистом склоне, спускавшемся к озеру, все еще блестела роса. Над водой все еще поднимался легкий туман, но любой утренний туман уже рассеялся, и ветерок стал прохладным и свежим. Альбус набрал полную грудь воздуха. Изумительно! Он ухмыльнулся.
  - Уилспай!
  Появилась исполненная достоинства домовая эльфийка с чашкой чая наготове. Уилспай взглянула на босые ноги директора, и если она и заметила веселую настороженность, нехарактерную для этого утреннего часа, то ничего не сказала.
  - Спасибо, Уилспай, - сказал Дамблдор, беря у нее чашку. - Сегодня утром я буду завтракать с профессором Макгонагалл, так что одной чашки будет достаточно. - Летом Уилспай обычно приносил ему поднос с завтраком и свежезаваренным чаем, как только он стряхивал "паутину с головы", как он иногда выражался.
  - Очень хорошо, профессор, сэр. Вам нужно что-нибудь еще?
  - Нет, пока это все. Спасибо!
  После того, как домашний эльф выскочил из его спальни, Альбус быстро сходил в туалет, прежде чем взять с собой чай в ванную. В то утро он принял душ, а не ванну; он не хотел заснуть в ванной и опоздать на завтрак! Снимая ночную рубашку, Альбус вдруг вспомнил о зелье, приготовленном его братом. Он собирался привести в порядок бороду еще утром. Альбус вздохнул. Он не любил никого разочаровывать. Было уже семь часов. Ну что ж. Ему следовало лучше спланировать свой день или встать пораньше. Он вошел в свою цилиндрическую душевую кабинку и закрыл за собой дверь.
  Натираясь мочалкой и своим любимым маггловским мылом из сандалового дерева, чувствуя, как вода стекает по телу со всех сторон, Альбус думал о своем ужине с Минервой накануне вечером. Прошлой ночью он не верил, что сможет заснуть, настолько он был в приподнятом настроении. Но как только его голова коснулась подушки, он задремал. Вечер удался на славу, и время, которое он потратил накануне, выясняя, что беспокоит Минерву, а затем готовясь к ужину, того стоило. Днем ему предстояло разобраться с толстой стопкой пергаментов, не говоря уже о переносе каминной конференции с министром международного магического сотрудничества, но теперь Альбус чувствовал, что может продолжать с ясным сознанием и легким сердцем.
  Он был рад, что Минерва выглядела такой счастливой, когда уходила прошлой ночью. Альбус улыбнулся, вспомнив, как приятно было держать ее в своих объятиях и утешать. От нее тоже приятно пахло лавандой, розмарином и чем-то еще, что он не мог определить. Он не думал, что когда-либо прежде держал Минерву так долго; был, конечно, случай, когда она упала в обморок в его классе, когда была студенткой, но это вряд ли в счет. В то время он, конечно, заботился о ней; даже тогда Минерва, вероятно, была ему дороже, чем кто-либо за многие-многие годы, но с тех пор природа его привязанности к ней значительно изменилась... И она лежала рядом с ним в той грязной маленькой дыре во Франции; но этот случай, конечно, тоже не в счет.
  Альбус принялся намыливать волосы и бороду шампунем собственного приготовления и счастливо вздохнул. Да, прошлой ночью, когда он держал Минерву на руках, это было божественно. То, как она прислонилась к его груди и положила руку ему на плечо; ему нравилось ощущать ее тяжесть на себе, ее мягкие изгибы... Он сомневался, что еще долго будет находиться так близко к ней. В конце концов, он не мог желать ей никакой боли или горя только для того, чтобы дать себе возможность обнять ее.
  Альбус почувствовал легкое отвращение к самому себе. Он вел себя как грязный старик, подумал он; он обнимал Минерву не для собственного удовольствия, а для того, чтобы оказать ей поддержку! Она доверяла ему! Он должен быть просто благодарен за то, что она позволила ему утешить ее таким образом. Как она заявила прошлой ночью, Минерва обычно не демонстрировала свои чувства открыто, и, хотя он знал ее как добросердечного и щедрого человека, она была сдержанна в проявлении физической привязанности. Ему действительно очень повезло.
  Несмотря на самоубеждение, когда теплые струи воды били по его телу, мысль о том, чтобы обнять Минерву, стала слишком возбуждающей для волшебника. Стиснув зубы от ожидаемого нападения, Альбус взмахнул рукой, и вода стала ледяной. Он дрожал и посинел, смывая шампунь со своих длинных волос и бороды. Поделом ему за такие мысли....
  
  Обсохший и согретый, Альбус расчесал волосы и бороду, затем тщательно оделся. Он не хотел, чтобы было видно, что он собирается на какое-то особое мероприятие, но... он хотел пойти на какое-то особое мероприятие. Он отказался от своей серебристой мантии, поскольку она была не только слишком нарядной, но и слишком тяжелой для этого сезона. В конце концов, практически опустошив свой гардероб, Альбус выбрал небесно-голубую мантию. По своей привычке, несмотря на то, что он одевался традиционно и отказался от нижнего белья, Альбус накинул одну мантию поверх другой. Зимой, чтобы защититься от холода в замке, он часто надевал под мантию длинную термически зачарованную майку, а иногда даже костюм маггловского профсоюза. Однако летом он либо надевал под мантию тонкую рубашку без рукавов, доходившую ему до колен, что-то вроде длинной нижней рубашки, либо вообще ничего не надевал. В его "маггловском ящике", конечно же, был запас маггловского нижнего белья, которое он носил с маггловскими брюками. Ему следовало бы порекомендовать их Гарбхану; возможно, его отвращение к брюкам уменьшилось бы, если бы у него была какая-то защита от них для его "кусочков", как сказали бы мальчики.
  Одевшись, Альбус открыл шкаф, чтобы посмотреть на себя в зеркало в полный рост, висевшее на внутренней стороне дверцы.
  - Действительно, вы очень умны, директор! - с девчоночьим хихиканьем обратился он к зеркалу. Альбус проигнорировал это. Он рассудит сам.
  Первый халат был новым, из шелка насыщенного небесно-голубого цвета. Манжеты, высокий воротник-стойка и планка спереди были расшиты серебром и доходили до подола, который также был расшит. Мантия была застегнута на маленькие серебристые пуговицы от щиколоток до груди, хотя многие из них были скрыты за бородой, как и открытый ворот. Широкая кокетка была подчеркнута неброской линией вышивки из перьев на груди, плечах и по швам на спине. Рукава, хотя и не плотно облегали руку, были прямыми и доходили до запястий. Сам халат едва прикрывал его тело, хотя сначала расширялся чуть ниже бедер, а затем снова доходил до колен, чтобы облегчить ему походку. Когда Альбус после второй примерки взял его у мадам Малкин, то подумал, не слишком ли плотно оно сидит на его фигуре и не подходит ли такой фасон молодому волшебнику, но она заверила его, что он выглядит вполне прилично и что покрой ему подходит.
  Свободное одеяние, которое выбрал Альбус, было чуть более светлого оттенка небесно-голубого, и по его поверхности медленно проплывали легкие пушистые облака. Альбус изменил заклинание после того, как Герти сказала ему, что облака движутся так быстро, что отвлекают внимание, поэтому, если он хочет, чтобы люди обращали внимание на него, а не на его анимированные мантии, ему следует что-то с этим сделать. Теперь, подумал Альбус, облака приятно скользили по небесно-голубой ткани. Рукава у этого одеяния были длиной в три четверти и несколько шире, чем у нижнего халата. Подол тоже был выше, доходя сзади до середины икры, а спереди - до колена. Хотя спереди на мантии были невидимые крючки от середины груди до бедра, Альбус предпочел их не застегивать. Широкий, расшитый серебром воротник его нижней одежды выглядывал из-под выреза верхней одежды без воротника.
  После критического осмотра Альбус решил, что все же чего-то не хватает, и порылся в различных ремнях и кушаках, висевших в глубине его гардероба. Достав два из них - тонкий серебристый пояс и широкий кушак того же синего цвета, что и его нижняя мантия, Альбус примерил их поверх однотонного синего одеяния. Он вздохнул. Он мог простоять там все утро, примеряя разные наряды. Ему нельзя было опаздывать. И все же... Он подпоясал обе мантии серебряным поясом. Неплохо, но, казалось, от этого его верхняя мантия раздувалась вокруг него, как гриб. Он снял его, застегнул пояс на талии поверх однотонного халата, оставив верхнюю одежду на произвол судьбы, и решил, что сойдет и так.
  Было почти без десяти восемь, а он все еще не выбрал ни туфли, ни носки! Альбус схватил пару тонких серебристых носков. Натянув носки на икры, он надел серебристые ботинки, но решил, что они выглядят нелепо, и вместо них надел легкие бледно-серые замшевые туфли. Альбус выскочил за дверь и был на полпути к своему кабинету, когда вспомнил о цветах; он помчался обратно, схватил букет, вазу и все остальное и поспешил обратно вниз по лестнице.
  Воспользовавшись всеми доступными директору школы способами, Альбус добрался до двери Минервы, лишь слегка запыхавшись, ровно в восемь часов. Он постучал по раме картины и проследил, как рыцарь на портрете исчез, чтобы привести свою госпожу. Альбусу удалось перевести дыхание, пока он ждал. Он снова задумался, не было ли плохой идеей подарить Минерве цветы, особенно вазу и все остальное. Однако Альбусу не пришлось долго раздумывать, так как дверь открылась перед ним.
  Минерва проснулась очень рано, в окна ее комнаты слабо проникал рассвет шотландского летнего дня. Она выбралась из постели и отметила, что было всего без четверти пять. Возможно, в конце концов, это и к лучшему, что комната выходит окнами на запад. Хотя она держала занавески на окнах раздвинутыми, чтобы впустить прохладный ночной воздух, ранний летний рассвет редко будил ее.
  Зная, что больше она не заснет, Минерва встала и быстро приняла душ, воспользовавшись ярко пахнущим мылом с лимоном и розмарином, которое она купила в аптеке своего брата. Это немного напомнило ей об Альбусе, как она поняла, купив его в первый раз несколько лет назад. Она пожала плечами и продолжала пользоваться им, пополняя свой запас всякий раз, когда он заканчивался. Если бы она избегала всего, что напоминало ей о нем, ей пришлось бы стать отшельницей. Кроме того, со временем этот аромат станет ассоциироваться с ее собственным утренним распорядком, рассуждала она, и больше не будет напоминать ей об Альбусе.
  Приняв душ и быстро ополоснув волосы крапивой, Минерва осознала, что до завтрака у нее еще много времени, и что подготовка к приезду Альбуса не займет у нее так много времени. Она надеялась, что ей не придется тратить это время на беспокойство. Не то чтобы она обычно так поступала, но Минерва вынуждена была признать, что в последнее время ее поведение было необычным. Альбус был прав прошлой ночью: ей не следовало позволять своему беспокойству нарастать так, как оно нарастало. Ей следовало бы проявить благоразумие и поговорить с ним, но, как она сама сказала, она понимала каждый раз, когда он опаздывал, и чувствовала, что если заговорит об этом - или о любом другом предполагаемом пренебрежении - то покажется мелочной. И не только это, но и то, что ей самой пришлось бы столкнуться с этим лицом к лицу, хотя она никогда бы не сказала об этом Альбусу, что отчасти из-за этого возникли ее оскорбленные чувства. У нее не было никаких ожиданий и, конечно, никаких надежд на то, что из этого что-то выйдет - она смирилась с этим фактом с того момента, как он впервые появился, - но она лелеяла надежду, что Альбус ценит их дружбу. Теперь Минерва видела, что он действительно ценил их отношения, и, вспоминая, как обнимал ее прошлой ночью, он тоже ценил ее.
  Минерва вышла из душа и вытерлась одним из больших пушистых белых полотенец, которые Блампа принесла ей накануне. Всю следующую неделю она могла принимать ванну дважды в день, и у нее не заканчивались полотенца. Глупый домашний эльф! Используя свою волшебную палочку, чтобы создать струю теплого воздуха, Минерва потратила несколько минут на то, чтобы как следует высушить волосы. При сушке ее волосы всегда были покрыты статическим электричеством.
  Надев легкий клетчатый халат из хлопка, Минерва вышла из ванной, не зная, что ей следует сделать в первую очередь. Она сунула ноги в тапочки и вышла из спальни. Чашка чая помогла бы ей спланировать утро, подумала она, направляясь в свою крошечную кухню. Она знала, что комнаты у каждого сотрудника разные, и задавалась вопросом, у всех ли есть такая маленькая кухня. Она знала, что Поппи так и делает, но не видела достаточно других апартаментов, чтобы понять, является ли кухня стандартной или нет. Ванная комната Минервы произвела на Поппи большое впечатление. Поскольку ее комнаты находились рядом с лазаретом, она унаследовала апартаменты, которые всегда занимала старшая медсестра школы. Поппи вслух размышляла, сможет ли она получить такую же ванну в следующий раз, когда больничное крыло будет отремонтировано.
  Приготовив чай, Минерва принесла его в гостиную, раздвинула шторы и открыла окно. Сразу после переезда она придвинула к окну один из стульев и маленький столик. С этого кресла она обычно могла видеть заросшую травой лужайку, оконечность озера и поле для квиддича. С озера спустился такой густой туман, что поле было окутано белой пеленой, а несколько деревьев, растущих на лужайке, были невидимы. Минерва вдохнула сырой, прохладный утренний воздух и сделала глоток чая. Она предположила, что первым делом нужно будет подготовить гостиную к ужину. Нельзя было оставлять это надолго, тем более что она надеялась, что завтрак для Блампы прибудет раньше Альбуса. Маленький круглый столик, за которым они могли бы поесть, подумала она, и узкий, который мог бы служить буфетом для того, что Блампа собирался принести. Она хотела, чтобы на столе были яйца, тосты и чай, а также, возможно, клубника. Остальные блюда можно было поставить на другой стол. При условии, конечно, что они были пригодны для этого. Минерва пожалела, что не дала более подробных указаний домашнему эльфу.
  После того, как она закончила расставлять мебель, она смогла одеться и подготовиться к их встрече. Минерва понятия не имела, что ей надеть. Конечно, у нее была мантия, которую она носила, когда работала в Лондоне, но она не была уверена, есть ли у нее что-нибудь подходящее - она даже не была уверена, что будет уместно. Очевидно, ей не обязательно было надевать преподавательскую мантию, но помимо этого.... В течение последних двух недель она просто наугад доставала одежду из своего гардероба, на самом деле не делая никакого выбора, кроме как оставить свою темную верхнюю преподавательскую мантию на вешалках. Вчера впервые за долгое время она всерьез задумалась о том, что собирается надеть.
  Минерва быстро прибралась в гостиной, радуясь, что она мастерица по трансфигурации. Два кресла превратились в обеденные стулья. Немного подумав, она добавила подушки для сидений и подлокотники. Она не хотела, чтобы Альбус чувствовал себя неуютно на жестком деревянном стуле и в результате торопился позавтракать. Было несложно превратить пустую подставку для цветов в маленький круглый столик, затем убрать с рабочего стола и немного переделать его под фуршетный стол. После переезда из Лондона Минерва оставила все свое постельное белье упакованным и хранившимся в родительском доме, поэтому она взяла одно из пушистых банных полотенец и попыталась превратить его в скатерть. В отчаянии она поняла, что на нем было какое-то заклинание, препятствующее преображению. Вскоре она обнаружила, что очень чистое постельное белье тоже было заколдовано. Она ясно помнила, что Альбус однажды трансфигурировал льняное полотенце в скатерть, так что это заклинание должно было быть либо чем-то новым, либо на Альбуса не было наложено никаких чар, либо он просто был достаточно силен, чтобы с легкостью его преодолеть. Минерва, конечно, могла бы разрушить это очарование, но вряд ли оно того стоило. Вместо этого она использовала большой хлопковый шарф с узором пейсли, который никогда не надевала, заменив его на однотонный белый льняной шарф с тонким узором из цветов и виноградных лоз. Несколько носовых платков превратились в одинаковые салфетки. Покончив с этим, Минерва решила, что с гостиной покончено. Ей хотелось бы, чтобы у нее были цветы, как у Альбуса на ужине, но у нее их не было, а Трансфигурированные цветы казались неуместными. Придется обойтись этими. Было только шесть часов.
  Минерва сидела за туалетным столиком и рассматривала свои волосы. Она начала собирать их в пучок на затылке, когда работала в Лондоне. Когда Минерва училась в школе, она предпочитала завязывать их сзади в конский хвост или косу и только подтягивала и закручивала на затылке, когда работала с зельями или когда было особенно жарко. Однако, начав работать в министерстве, она решила, что распущенные волосы подчеркивают ее молодость, и поэтому стала собирать их каждый день. Со временем пучок стал более тугим и строгим. Это всегда было одно и то же: туго скрутить волосы по всей длине, затем надежно обмотать их вокруг себя и заколоть несколькими заколдованными заколками, чтобы ни один волос не падал ей на лицо. Мать не раз говорила ей, что такая прическа ей не очень идет, но Минерве было все равно. В конце концов, она делала это не для того, чтобы кто-то восхищался ею. Теперь, когда она была в Хогвартсе, ей не мешало бы продолжать носить строгий пучок, подумала она, поскольку ученики могли бы отнестись к ее угрозе дисциплинарного взыскания достаточно серьезно, чтобы не требовать соблюдения дисциплины на самом деле. Однако сегодня она не преподавала. И, возможно, ей было небезразлично, что подумают о ее внешности те, кто увидит ее, - при этом, конечно, оставаясь профессионалом.
  Подняв волшебную палочку, Минерва заплела волосы в тяжелую косу, затем собрала их на затылке и скрутила в пучок. Она начала заплетать косу ниже, чем обычно, и собрала ее более свободно. Теперь ее волосы выглядели пышнее и мягче, и она позволила нескольким выбившимся прядям обрамлять лицо. Минерва подумала, что это по-прежнему профессиональный, зрелый образ, но более мягкий и женственный, чем ее обычный строгий стиль. Конечно, не имело значения, выглядела ли она более женственно. Альбус, конечно, не заметил бы разницы, не говоря уже о том, выглядела ли она более или менее женственно. И если судить по его дружбе с профессором Гэмпом, Альбус не обязательно ценил такие качества в своих подругах. Не то чтобы Гертруда была дурно одета, подумала Минерва, стараясь не показаться безжалостной, но она определенно не уделяла особого внимания своей внешности. Ее серо-стальные волосы были коротко подстрижены, а челка всегда была ровно подстрижена прямо над бровями. Минерва не думала, что учительница арифмантики знает, как накладывать какие-либо косметические чары или наваждения, и однажды, будучи студенткой, Минерва задумалась, есть ли у этой женщины больше двух или трех нарядов, или же у нее просто несколько комплектов одинакового серого, черного и темно-синего цветов синие мантии.
  Однако Минерва подумала, что Альбус мог бы обратить внимание на то, что на ней надето, отчасти потому, что разница между ее школьной одеждой и "городской" была заметной, но также и потому, что он, похоже, сам ценил красивые мантии. Будучи студенткой, она часто восхищалась тем, как он выглядит, даже до того, как у нее появились другие неприятные чувства к нему. Ей нужно будет убедиться, что сегодня она проявила некоторую осторожность при выборе одежды. Однако перед этим она критически осмотрела себя в зеркале. В последнее время она действительно не ухаживала должным образом за своей кожей. Минерва, как правило, не любила накладывать накладные чары, хотя наложить их было достаточно просто, и она бы это сделала, если бы того потребовал случай. Тогда, возможно, просто немного подкрасила брови. У нее были густые темные ресницы, как у Макгонагалл, поэтому она ничего не делала с ними. Взглянув на свое лицо, она решила, что ежедневные прогулки пойдут ее коже на пользу, хотя сегодня это ей не помогло бы. Тем не менее, она не хотела, чтобы казалось, будто она прилагает какие-то особые усилия, поэтому добавила всего лишь один быстрый штрих, чтобы немного подчеркнуть естественный оттенок своих губ.
  Теперь о том, что надеть. Было довольно легко избавиться от большей части того, что было в ее гардеробе, поскольку это были мантии, которые она носила в течение учебного года под преподавательской мантией, и они были либо слишком тяжелыми для такой погоды, либо просто слишком серыми. Посмотрев на свой небольшой выбор летних платьев, которые она привезла с собой из Лондона, она на мгновение заколебалась, выбирая между синим платьем от Wedgewood и темно-желтым платьем с малиновой отделкой. Она вспомнила, что Мелина помогла ей выбрать желтое платье и сказала, что эти цвета хорошо сочетаются с цветом ее лица и подчеркивают румянец на щеках. Прошлым летом Минерва надевала его всего несколько раз. Она считала, что желтый халат из шелка-сырца не совсем подходит для работы, поскольку в нем практически не было рукавов, а неписаный дресс-код министерства предписывал длинные рукава и ведьмам, и волшебникам.
  Минерва повесила халат в шкаф, затем, придерживая его, посмотрелась в зеркало. Что ж, если он ей не понравился, у нее было достаточно времени, чтобы переодеться во что-нибудь другое. Она достала из ящика шкафа свое нижнее белье. К этому платью ей понадобится сорочка с глубоким вырезом. Накануне она надела свое самое красивое платье, но выбрала другое, которое ей почти так же понравилось, хотя ей придется наложить поддерживающие чары. Как и на ее любимой сорочке, спереди у нее были крошечные перламутровые пуговки, но на вырезе и бретельках было лишь немного кружева. Вспомнив, как сидел на ней желтый халат, Минерва подобрала сорочку в тон малиновой отделке - если бы из-под халата выглядывали кружева, это было бы не так заметно.
  Одевшись и надев те же мягкие, похожие на шлепанцы туфли, которые были на ней накануне, Минерва критически осмотрела себя в зеркале. Туфли выглядели ужасно с этим платьем, но они были удобными. Недолго думая, она взмахнула волшебной палочкой. Небольшое очарование придало изменение цвета, и они сочетались с малиновой отделкой платья. Отделка красиво контрастировала с почти шафраново-желтым цветом шелка-сырца. Малиновый цвет придавал округлому вырезу объемную окантовку в пару сантиметров и пятисантиметровую кромку по низу юбки. На рукавах, хотя и не было настоящих рукавов, были мягкие накидки того же малинового цвета, которые ниспадали с плеч. Однако что Минерве особенно понравилось, так это малиновая лента, которой был зашнурован лиф спереди, и более широкая атласная лента, которая была вшита в платье, чтобы подчеркнуть талию. Минерва подумала, что мантия ей идет, но побоялась, что она может оказаться неподходящей для встречи с директором. С другой стороны, она не хотела ограничиваться только тем, что наденет ее под преподавательскую мантию. В таком случае, она могла бы с таким же успехом пойти и купить себе такой же гардероб, как у Гертруды! Возможно, если бы она накинула что-нибудь поверх этого... Но она помнила предостережение Мелины не портить внешний вид халата, надевая поверх него другой халат - с таким же успехом она могла бы и не надевать его, сказала Мелина своей тете, если она просто собирается прикрыть его чем-то другим. Конечно, без рукавов ей может быть холодно... Но согревающий амулет может это исправить.
  Час до того, как Блампа явится к ней с докладом, полтора часа до прибытия Альбуса. При условии, конечно, что он не опоздает. Минерва усмехнулась. Если он опоздает, она решила немного позабавиться с ним. Конечно, она не позволит ему слишком долго страдать, но было бы забавно посмотреть, что бы он сделал, если бы она плакала и собирала вещи, чтобы уйти из школы! Возможно, немного жестоко, особенно после того, каким добрым он был прошлой ночью, но она подумала, что если не позволит этому продолжаться слишком долго, он не будет возражать против небольшой шутки на свой счет. Тем не менее, Минерва надеялась, что Альбус придет вовремя, и в глубине души чувствовала себя уязвленной при одной мысли о том, что он может опоздать, после того как так мило извинился накануне вечером и пообещал относиться к их встречам с большим уважением.
  Минерва заварила себе еще один чай, на этот раз ромашковый, поскольку к завтраку они собирались выпить обычный свежий чай. Сидя у окна, она заметила, что туман уже начал рассеиваться. Сидя за столом и потягивая чай, Минерва размышляла о событиях предыдущего дня. Альбус, должно быть, еще во время обеда узнал, что они собираются встретиться ближе к вечеру. Он подстроил их встречу так, чтобы пригласить ее поужинать с ним. Весь обед она чувствовала себя несчастной, а днем ей едва ли стало лучше, но он с самого начала знал, что пригласит ее на ужин и извинится. Впрочем, не было смысла сердиться на него из-за этого. В конце концов, это ее собственные слова причинили ей столько страданий. И она была уверена, что он отложил встречу не только для того, чтобы она еще немного погрустнела. Не говоря уже о том, что она сама отложила поход на обед, потому что не хотела сидеть рядом с ним.
  Вспоминая об этом, он пытался успокоить ее, когда зашел за ней в Большой зал и перенес их встречу. Что он сказал? Что-то о том, что им хотелось бы встретиться пораньше, но пять часов было бы более подходящим, а потом... Он назвал ее "мой дорогой профессор". Возможно, она придавала слишком большое значение этой фразе. В конце концов, это была всего лишь вариация фразы, которую он часто использовал. Вероятно, он говорил то же самое многим преподавателям Хогвартса. Альбус был таким же. Но разве он не говорил нечто подобное прошлой ночью? Его тост... она так старалась вставить слово и извиниться перед ним, что не придала этому особого значения, но разве он не произнес тост "моя дорогая Минерва" как раз перед тем, как назвать себя чокнутым старым чудаком? Она вздохнула. Это было абсурдно. На самом деле не имело значения, как Альбус назвал ее. Это был просто оборот речи. Это ничего не значило.
  Конечно, вчера днем Минерва не желала верить, что может занять важное место в его жизни, и все же усилия, которые Альбус приложил, чтобы организовать ужин и извиниться, определенно показали, что она не была для него такой незначительной, как она считала... или убеждала себя. Она провела пятнадцать лет, убеждая себя, что ничего не может значить для него. И, конечно, она и мечтать не могла о том, чтобы когда-нибудь полностью выразить ему свои чувства, позволить им проявиться, но, возможно, только постоянное мысленное повторение того "факта", что она ничего не может значить для Альбуса, придало этому факту реальность.
  Минерва придумала мантру: сначала "Ты можешь быть для него никем, Минерва, кроме как студенткой", а потом "Ты можешь быть для него никем, кроме как бывшей студенткой", а затем "Ты можешь быть для него никем, кроме как дружеским знакомым, у которого есть общий интерес к трансфигурации". Последняя версия гласила: "Ты можешь быть для него всего лишь сотрудницей, коллегой и случайным другом, Минерва". Конечно, ей хотелось завязать с ним более тесную дружбу, и она думала, что, возможно, это желание не было таким уж нереальным теперь, когда она работала в Хогвартсе, но ведь она почти не видела его с начала семестра. Допивая последнюю чашку ромашкового чая, Минерва подумала, что так будет продолжаться и сейчас. Возможно, летом у Альбуса будет меньше обязанностей, но ей не следует питать иллюзий по поводу того, что она будет проводить с ним время. Ей должно быть достаточно знать, что он заботился о ней настолько, что сделал все возможное, чтобы поужинать с ней накануне вечером.
  
  Альбус сказал, что они друзья, когда сидел с ней на диване. Было так приятно чувствовать, как он обнимает ее, прислоняться к нему и слушать биение его сердца. Он был таким надежным и обнадеживающим. И его присутствие по-прежнему вызывало у нее теплые мурашки в области живота, подумала Минерва, краснея. Прошлой ночью она была не в том состоянии, чтобы оценить подобные ощущения - или, скорее, испытать их, поскольку ей определенно не нравилось, когда они возникали. Однако этим утром Минерва вспомнила, как он обнимал ее и гладил по спине, и как приятно было прижаться к его широкой груди. Она пожалела, что не ответила на его объятия еще раз, что не обняла его по-настоящему, а не просто положила руку ему на плечо. Но это было бы не только слишком прямолинейно, но и намного приблизило бы ее к нему; судя по тому, как они сидели вместе, чтобы иметь возможность полностью обнять его, Минерве практически пришлось бы забраться к нему на колени, а не просто сидеть рядом. Хотя мысль о такой близости с ним была довольно приятной фантазией, она была уверена, что Альбус счел бы это в высшей степени странным. Без сомнения, он либо счел бы ее удивительно распутной, либо счел бы это ребячеством, ибо какая взрослая ведьма решилась бы на такое?
  Несколькими взмахами волшебной палочки Минерва убрала со стола чайные принадлежности. Блампа прибудет примерно через сорок минут. У нее как раз было достаточно времени, чтобы немного прогуляться. Ставший уже привычным путь от ее комнат до входной двери в этот час занял совсем немного времени, особенно когда все ученики были в отъезде. Выйдя через тяжелые парадные двери, Минерва наложила непроницаемые чары на свои туфли и подол юбки, прежде чем ступить на влажную траву. Она двинулась в путь, не имея четкого представления о направлении, но направилась к теплицам. Она подумала, не собрать ли несколько цветов к завтраку, но передумала. Она не хотела ничего срывать, не посоветовавшись сначала с профессором Бирнбаумом, и сомневалась, что он принимает посетителей в это время, даже если бы подумала об этом перед отъездом из замка.
  
  Минерва обычно совершала быстрые, энергичные прогулки, но в то утро, несмотря на то, что она знала, что у нее не так много времени до возвращения на встречу с Блампой, она неторопливо прогуливалась мимо теплиц и садов, иногда останавливаясь, чтобы посмотреть на особенно поразительное растение, а затем направилась к озеру. Приближаясь к озеру, Минерва улыбнулась, вспомнив пикник, который они с профессором Дамблдором устроили там незадолго до того, как она перешла на шестой курс. Тогда она была еще, условно говоря, невинна и понятия не имела, что ее обучение анимагии приведет к таким неожиданным чувствам к тому, кто будет ее учить. Минерва была уверена, что она пришла бы в ужас, если бы узнала. А может, и нет. Минерва сомневалась, что смогла бы осознать силу этих чувств до того, как они на самом деле охватили ее. Нет, с высокомерием особо одаренного подростка она, вероятно, думала, что сможет справиться с ними, просто спрятать их подальше или что-то в этом роде. Она никогда бы не поняла, что может испытывать чувства, которые невозможно игнорировать, особенно такие сильные, какими они были в первые месяцы после несчастного случая.
  Минерва остановилась как раз там, где Альбус наколдовал планер в тот день, когда она согласилась помочь ему с защитой, и посмотрела на озеро. Если бы она знала и если бы была способна осознать опасность, согласилась бы она в тот день на предложение Дамблдора? Он посоветовал ей серьезно отнестись к этому и намекнул, что проект защиты не совсем безопасен, что могут быть скрытые опасности или трудности, с которыми ей придется столкнуться. Но Минерва была совершенно уверена, что Дамблдор понятия не имел об опасности, которая на самом деле подстерегла ее в тот вечер в его классе много лет назад, и понятия не имел, что она может быть уязвима перед подобными вещами.
  Минерва много раз говорила себе, что несчастный случай мог произойти независимо от того, попросил ли Дамблдор ее помочь с защитой. Но Минерва знала, что это вряд ли произошло бы, если бы она не согласилась на второй проект. Она бы не стала так усердно трудиться, чтобы стать анимагом; она была бы довольна тем, что достигла превращения в любое время в течение своего седьмого года, вместо того, чтобы пытаться достичь этого до конца шестого года. Она бы не выполняла эти конкретные упражнения в то конкретное время; возможно, она даже была бы лучше подготовлена к упражнениям - Дамблдор был великолепен и осторожен, но он не был совершенен. За последние десять лет или около того Минерве не раз приходило в голову, что, возможно, Дамблдор позволил ей выполнять упражнения слишком быстро или что ему не следовало позволять ей выполнять сложные упражнения самостоятельно.
  Ретроспектива всегда безупречна - по крайней мере, Минерва считает, что она таковой является, - и Минерва почти не сомневалась, что во время несчастного случая Альбус также сомневался в своих оценках как учителя. В конце концов, он не настаивал на том, чтобы она немедленно вернулась к своим занятиям. Он также, казалось, был готов обвинить в этом себя, хотя упомянул только о своем появлении в классе как о непосредственно предшествующей причине и о своем предположении, что он был "причиной, вызванной окружающей средой", и что, следовательно, он, должно быть, причинил ей какое-то неизвестное горе или вред. Дамблдор никогда не предполагал, что они, возможно, слишком торопились с ее уроками.
  Минерва вздохнула и повернулась, чтобы вернуться в замок. Альбус верил в ее способности. В этом не было ничего плохого. Его вера обычно оправдывалась - и, на самом деле, оправдалась, когда она стала анимагом после удивительно короткого периода обучения. Она полагала, что на его месте высказала бы такие же суждения о своих успехах, как и он. С другой стороны, его педагогические решения... Некоторые из них казались неразумными, по крайней мере, учитывая то, что она теперь знала о своем несчастном случае и чувствах, которые он в ней вызвал.
  Если бы Дамблдор держался от нее на большем расстоянии, у нее не было бы возможности развить в себе такие сильные чувства к нему, даже в той зарождающейся форме, которую они приняли до несчастного случая с ней. Он никогда не вел себя непрофессионально и уж точно никогда не вел себя так, чтобы вызвать у нее подобные чувства, но его непринужденные манеры и нежная натура позволили ей сблизиться с ним больше, чем следовало бы. Конечно, это было не совсем справедливое обвинение. Слагхорн был гораздо ближе знаком со многими из своих учеников - и, очевидно, у него были фавориты, даже в классной комнате, - но она сомневалась, что кто-то из его учеников влюбился в него. Фу! Эта мысль была отвратительна! Минерва даже некоторое время была второстепенным членом его маленького "Клуба слизняков", хотя у нее не было особого таланта к зельеварению и заметных амбиций, которые Слагхорн мог бы использовать. Минерва рано поняла, что Слизнорт приглашал ее на свои "званые вечера", потому что она была одной из лучших учениц Дамблдора, и он хотел сохранить расположение Дамблдора по какой-то причине, которую Минерва тогда не понимала.
  И потом, конечно, было то "упражнение с лапами", которое они с Дамблдором проделали друг с другом. Возможно, это было неуместно в отношениях между учителем и учеником. С другой стороны, Минерва знала, что если бы другой учитель проделал с ней такое же упражнение - даже какой-нибудь гипотетический несуществующий Адонис-в-роли-учителя, - у нее не было бы такой реакции. И у него не было причин думать, что у нее возникнет такая реакция. У них были отношения учителя и ученика; правда, они были более непринужденными, чем у большинства, но Альбус не был особо строгим волшебником. Вероятно, он относился к своим ученикам как к своим детям и предполагал, что, поскольку у них могут возникнуть чувства к нему, они будут относиться к нему как к дедушке. Минерва знала, что, если бы любой другой ученик потерял сознание в классе, Альбус разочаровал бы в её- или в его - и отнес бы ее в лазарет. Он бы обнял ученицу и попытался успокоить ее, точно так же, как он обнимал Минерву. В том, что он сделал, не было ничего предосудительного.
  Минерва до сих пор не понимала, почему у нее возникли такие чувства к Альбусу. Почему именно к нему, а не к кому-то другому? Если бы с ней не произошел несчастный случай, вспыхнули бы эти чувства сами по себе, но при других обстоятельствах? И почему время не притупило их? Увлечения и влюбленности должны были пройти, особенно те, что возникают у подростков. Ее собственные - нет, и она активно пыталась их подавить. Минерва надеялась, что, подобно растению, лишенному солнечного света и воды, это существо завянет и умрет, если она не будет обеспечивать его питанием. Однако, по-видимому, это чувство черпало свою подпитку откуда-то из глубины ее души. Даже когда она месяцами не виделась с Альбусом и не переписывалась с ним, и делала все возможное, чтобы избежать всего, что напоминало ей о нем, это чувство оставалось, сидело там, самодовольное и счастливое, и готовое полностью поселиться в ней, когда она увидит его в следующий раз - или даже когда в следующий раз получит письмо с совой от него.
  Поднимаясь по лестнице в свои комнаты, Минерва с улыбкой вспомнила один из первых приемов, которые она испробовала, пытаясь избавиться от этого. Решив, что любую нормальную ведьму-подростка отпугнул бы возраст профессора Дамблдора, если не что иное, Минерва начала проводить время, наблюдая за стариками. Наступали выходные в Хогсмиде, и она оставляла Карсона в магазине товаров для квиддича, а сама шла посидеть в прокуренной задней комнате "Трех метел", где старики собирались покурить и поиграть в волшебные шахматы, шашки и магические камни (однажды она была в "Кабаньей голове", но это было слишком отвратительно даже для нее). для этого эксперимента). К большому удовольствию стариков и недоумению хозяйки, Минерва сидела, пила сливочное пиво и наблюдала, как эти старые волшебники играют в свои игры и разговаривают. У нее было ощущение, что поначалу ее присутствие несколько сковывало их, но со временем они привыкли к ней и забыли о ее присутствии.
  Минерва запоминала каждую черточку, морщинку, усы и капельку слюны, прилипшую к уголку отвисшего рта. Она сосредотачивалась на всем, что было непривлекательного в их манере одеваться и говорить. Позже, когда она снова встретилась с Карсоном, он пожаловался на то, как от нее пахнет, и наложил на нее освежающие чары. Он не понимал ее увлечения этой подсобкой, и она объяснила ему это тем, что никогда не знала ни одного из своих дедушек и редко видела другого, поэтому ей нравилось наблюдать за стариками и представлять, что они ее собственные дедушки. Если Карсону это и показалось странным, он был достаточно джентльменом, чтобы не сказать об этом вслух.
  Вечером, после ужина, Минерва шла в свою спальню, задергивала занавески и, используя некоторые из упражнений по оживлению воспоминаний, которые она практиковала тем летом, представляла, как один из старых волшебников прикасается к ней - ничего особенного, просто один из них ласкал ее необычным образом.- по-дедовски, прикасаясь к ее лицу или обнимая ее с ухмылкой. Минерва представляла себе каждую неприятную деталь, которую она так тщательно запоминала, а затем вспоминала запах в комнате. Ей быстро становилось противно. В следующем упражнении Минерва должна была представить себе другого пожилого человека, который хотел бы прикоснуться к ней, и на этот раз она попыталась бы представить, что прикасается к нему - прикасается так, как, по ее представлениям, она хотела бы прикоснуться к своему профессору. Она редко заходила дальше легкого прикосновения, это упражнение вызывало у нее такое отвращение, что она бросала его. Однако Минерве оставалось выполнить еще одно мысленное упражнение. Она представляла, как самый пожилой на вид волшебник из паба подходит к ней и целует в губы. После этого она выскакивала из постели и шла чистить зубы.
  Эти добровольные упражнения, которые юная Минерва считала, вероятно, несправедливыми и недобрыми по отношению к старым волшебникам, которые добродушно терпели ее присутствие, доказали две вещи: во-первых, сосредоточенность на всем, что было непривлекательного в стариках из "Трех метел", не уменьшала привлекательности профессора Дамблдора для нее, а во-вторых, она у нее не было фетиша, или как там это называется, по отношению к старикам, и она не находила старых волшебников привлекательными просто потому, что они были старыми. Во время своего последнего посещения "Трех метел" она даже попыталась сосредоточиться на нескольких волшебниках, о которых можно было сказать, что они сохранили свою внешность, и сосредоточилась на изучении и оценке всех их положительных качеств; в тот вечер она вернулась в свою спальню и, вместо того чтобы пытаться вызвать отвращение про себя она представляла, как эти волшебники прикасаются к ней, и пыталась возбудиться от этого. Это не сработало. Они по-прежнему были для нее крайне непривлекательны, а Дамблдор по-прежнему был... Дамблдором.
  Минерва вздохнула, входя в свою гостиную. Ей придется найти способ справиться с этими чувствами. То, что она вообще подумала о них вчера, было шагом в правильном направлении; она старалась не думать о них с тех пор, как приехала в Хогвартс, - задача не из легких, но она была упряма. Минерва посмотрела на маленький круглый столик и расправила салфетки, хотя в этом не было необходимости. Стиснув зубы, глядя на скатерть, но на самом деле не видя ее, она знала, что есть еще один аспект этой темы, с которым ей придется столкнуться, и которого она на самом деле не хотела: он представлял слишком большую опасность, чтобы причинить ей эмоциональную боль. И она ничего не могла с этим поделать. Нет, это было неправдой. Она могла в какой-то мере контролировать свои реакции, свой выбор - не то чтобы сейчас у нее не было никакого контроля, но это было похоже на то, как если бы она совершала трансфигурацию, не зная природы объекта, над которым творила заклинание; Преображение могло быть успешным, но оно также могло обернуться катастрофой, точно так же, как ее душевное состояние вчера утром едва не привело к катастрофе для нее - и для Альбуса тоже.
  Профессор Гертруда Гэмп. Там. Она назвала этот другой аспект. И это было все, что она могла сделать, поскольку Минерва никогда не задумывалась об этом настолько, чтобы хотя бы сформулировать, почему Гертруда была одним из аспектов проблемы. И в то утро у нее не было времени подумать об этом. С этим придется подождать. Блампа будет здесь с минуты на минуту, а затем и Альбус. В конце концов, ей нужно будет поговорить с ним за завтраком.
  Раздался резкий щелчок, и Блампа появился в нескольких футах от нее.
  - Доброе утро, профессор Минерва! Вы выглядите бодрой и жизнерадостной сегодня утром, профессор Минерва! Очень красивый халат для завтрака с вашим профессором-директором! Да, мне, Блампе, нравится халат профессора Минервы. Она выглядит очень мило! Очень хорошенькая!
  Минерва удивленно посмотрела на домового эльфа. С каждым днем это существо становилось все более необычным.
  - Спасибо, Блампа, - сказала она, справившись со своим удивлением. - Как вы можете видеть, здесь накрыт стол для завтрака, а вон там я освободила рабочий стол, чтобы вы могли использовать его как буфет. Я бы хотела, чтобы на столе были яйца всмятку, тосты и чай. Остальные блюда, включая клубнику, можно подавать как на стол, так и на шведский стол, как вы считаете нужным. - Минерву осенило внезапное вдохновение. - Я не смогла купить цветы к столу, Блампа. Не могли бы вы, пожалуйста, принести цветы и... - Минерва была застигнута врасплох, когда домашний эльф перебил ее.
  - О, нет, профессор Минерва. Блампа не может этого сделать. Нет, никаких цветов. Нет. К сожалению. Блампа не может. Нет. - Блампа покачала головой и уставилась в пол, но уже не казалась такой грустной, как днем ранее, когда Минерва не очень-то ругала ее за то, что она появилась, когда ее не звали.
  Эти домашние эльфы действительно раздражали. Отсутствие цветов, должно быть, как-то связано с тем, что им разрешалось делать в Хогвартсе, или с тем, что им было запрещено делать, поскольку Блампа не предлагала никаких оправданий своей неспособности составить букет для стола.
  - Хорошо. Тогда, полагаю, мы обойдемся без этого. Что еще вы хотели предложить для меню на завтрак?
  Блампа выпрямилась и, почти как Уилспай, ответила:
  - Густые сливки, слегка подслащенные, для клубники; ячменные лепешки с изюмом; сладкое сливочное масло; грейпфрутовый джем; печеный лук в сливочном соусе; тушеные грибы; помидоры-гриль; сосиски из свежего шалфея; и имбирные тритоны. Я, Блампа, выбираю несколько прекрасных, восхитительных блюд для профессора и ее директора. - В конце этой довольно достойной декламации Блампа испортила впечатление, подпрыгнув на носочках и наклонив кончики ушей вперед в ожидании реакции Минервы.
  - Все это звучит очень заманчиво, Блампа! - Так оно и было на самом деле, тем более что Минерва была очень голодна, так как не спала уже несколько часов. - Может быть, поставить на стол для завтрака булочки с маслом и мармелад, а клубнику со сливками - на буфет вместе со всем остальным? - У Минервы не хватило духу сказать ей, что она не думала, что будет есть имбирные тритоны на завтрак. - Я с нетерпением жду этого. - Минерва уже собиралась отослать домового эльфа по своим делам, когда та внесла предложение.
  - Мисс профессор Минерва, Блампа любит столоваться. Действительно. Но Блампа думает, что Блампе нравится стол, - на этот раз Минерва оборвала речь домашнего эльфа на полуслове.
  - Блампа, ты же знаешь, мне неприятно, когда ты так говоришь. Ты проделал отличную работу, не порти ее. Если у тебя есть идея, поделись со мной. Если мне это не понравится, я не буду этим пользоваться, но я не собираюсь на тебя сердиться, а если бы я на тебя разозлился, тебе было бы не легче, если бы ты съежился и разговаривал как, как, как очень глупый домашний эльф! Скажи, что ты хочешь сказать, и скажи это как следует, пожалуйста, - закончила Минерва, которая не могла не заметить искренних слез, навернувшихся на большие глаза маленького существа.
  - Простите, профессор Минерва, - всхлипнула она, - я, Блампа... - Блампа замолчала, чтобы сглотнуть. - Я, Блампа, думаю, мне нравится маленький столик для завтрака у окна, за которым сидит профессор Минерва. Она немного съежилась, но, когда Минерва не стала на нее кричать, продолжила: - Я, Блампа, могу передвинуть стул и стол профессора Минервы и вместо этого переставить туда маленький столик для завтрака и стулья. Прелестный вид для прелестной профессорши Минервы и ее профессора-директора.
  - Это очень хорошая идея, Блампа. Если у тебя появятся подобные идеи в будущем, пожалуйста, скажи мне. - Прежде чем Минерва закончила говорить, домашний эльф щелкнула пальцами, и в комнате все изменилось. Кресло Минервы и маленький столик теперь стояли рядом с камином, а не у окна. Стол для завтрака и стулья теперь были придвинуты к окну. Блампа также передвинул рабочий стол так, чтобы он располагался у стены справа от входной двери и перпендикулярно окну; диван теперь стоял спинкой к двери, а лицом к столу для завтрака. Эффект был приятным, и Минерва была довольна, что завтрак не превратился в настоящую катастрофу. А если бы и превратился, то не из-за еды или мебели, в любом случае.
  После того, как Блампа ушла, сияя от удовольствия по поводу своего успеха, Минерва отправилась в туалет и почистила зубы. Она задумалась, стоило ли ей надевать украшения этим утром. У нее было несколько красивых ожерелий. Внезапно почувствовав, что у нее совсем нет времени на сборы, Минерва бросилась в свою спальню и достала из туалетного столика шкатулку с драгоценностями. Она открыла заколдованную шкатулку и посмотрела на ожерелья, свисавшие с маленьких "деревьев", которые появлялись, когда шкатулка открывалась. Некоторые из них были слишком тяжелыми для фасона ее платья, и от них легко было избавиться. Перебрав остальные, она выбрала ожерелье из теплого янтаря на тонкой золотой цепочке, изготовленной гоблинами. Кусочек янтаря был чуть больше галеона, и в нем были два маленьких, хорошо сохранившихся насекомых. Минерва всегда думала, что они похожи на шмелей, но она даже не знала, существовали ли такие существа, когда формировался янтарь. На самом деле ей было все равно, что это такое на самом деле; они были похожи на пчел и напомнили ей об Альбусе, когда она нашла это ожерелье в маленьком магазинчике. Это был год, который она провела в Германии, обучаясь трансфигурации: она скучала по дому, по Альбусу и поддалась минутной слабости и купила это ожерелье, несмотря на то, что оно напоминало ей об Альбусе - или, на самом деле, потому, что оно напоминало ей о нем.
  Из соседней комнаты она услышала звуки, которые предупредили ее о том, что Блампа принесла завтрак. Когда она застегивала застежку ожерелья на шее, она услышала лязг и лай, доносившиеся из гостиной. Должно быть, Альбус уже прибыл, и рыцарь со своей собакой пришли, чтобы сообщить ей об этом. Его называли "Молчаливый рыцарь", и хотя нельзя было сказать, что он никогда не разговаривал, он делал это крайне редко. Он утверждал, что находится под запретом, который ограничивает, кому и при каких обстоятельствах он может позволить себе говорить, пока не выполнит какое-то неопределенное задание, что, по мнению Минервы, было одной из самых нелепых вещей, которые она когда-либо слышала от портрета. Слава богу, что у нее была собака, на которую не было таких ограничений, и она подходила и лаяла на нее, когда у ее двери появлялся гость. Сам рыцарь был практически бесполезен, подумала Минерва. Она вполне справилась бы и с собакой.
  Минерва поспешно вышла из спальни и, проходя через гостиную, с удовольствием посмотрела на завтрак. Подойдя к двери, она прикинула время и улыбнулась, увидев, что уже ровно восемь часов. Сделав глубокий вдох, Минерва открыла дверь своему гостю.
  Глава 29: Завтрак с Альбусом, завтрак с Минервой
  Резюме:
  Альбус и Минерва завтракают, и у Минервы появляется возможность извиниться должным образом; заходит Поппи, и Минерва беспокоится о том, что она подумает, когда увидит, как они завтракают вместе.
  
   Персонажи этой главы: Минерва Макгонагалл, Альбус Дамблдор, Поппи Помфри и Блампа.
  
  Текст главы
  
  Баннер "Разрешаем недоразумение"
  XXIX: Завтрак с Альбусом, Завтрак с Минервой.
  
  Когда Минерва открыла дверь, у Альбуса снова перехватило дыхание.
  - Ты выглядишь сногсшибательно, Минерва - Он услышал свои слова, хотя и не собирался этого делать. В то утро она выглядела прекрасно: волосы собраны на затылке, несколько завитков свободно обрамляют лицо, губы ярко-красные, а щеки розовые, и этот румянец подчеркивался отделкой платья, которое выгодно подчеркивало ее женственную фигуру. Да, его заявление было правдивым: он был настолько ошеломлен, когда Минерва открыла дверь, что на мгновение забылся.
  Минерва покраснела, придерживая дверь, чтобы Альбус мог войти. Ей были приятны его слова, и она хотела сказать ему, что он тоже хорошо выглядит, потому что так оно и было, но она боялась, что это прозвучит как неискренний ответ на его собственный комплимент. Вместо этого она прокомментировала другой примечательный аспект его появления у ее двери - цветы.
  - Альбус, как мило, что ты принес цветы! Я бы хотела, чтобы у меня они были, а они такие красивые. - Она взяла у него вазу и уткнулась лицом в большой цветок, якобы для того, чтобы вдохнуть его аромат, но скорее для того, чтобы скрыть румянец.
  Альбус вмешался.
  - Не за что. Я хотел подарить их тебе вчера вечером, моя дорогая, но, боюсь, я был так очарован прекрасным цветком, который удостоил меня своим присутствием, что забыл о букете. - О чем это он? Почему он продолжает говорить такие нелепые вещи? Он был уверен, что она обидится, и напряженно ждал упрека, который, как он был уверен, последует за его бесчувственными замечаниями. Минерва хотела его уважения, а вместо этого он отпускал бессмысленные комментарии по поводу ее внешности. Однако вместо упрека он был вознагражден улыбкой, когда она оторвала взгляд от букета.
  - Они прекрасны, Альбус. Минерва повернулась и поставила их на столик с буфетом. Букет был таким большим, что они не смогли бы увидеть друг друга, если бы она поставила его на маленький круглый столик для завтрака. Не очень-то располагающий к беседе. Минерва снова улыбнулась и слегка придвинула вазу к себе. Какой милый жест. - Вы получили их вчера от профессора Бирнбаума? - спросила она, поворачиваясь к нему лицом. Минерва была рада, что ей удалось закончить фразу до того, как она смогла по-настоящему его увидеть. Он выглядел просто замечательно; цвет его одежды подчеркивал голубизну его глаз, а покрой нижней одежды подчеркивал его широкие плечи и узкие бедра; даже несколько отвлекающий внимание узор верхней одежды не мог скрыть достоинства, которые так красиво демонстрировала нижняя одежда. Многослойность, которую Альбус так часто носил, скрывала тот факт, что от природы он был наделен явно мужским телосложением, хотя Минерва прекрасно это понимала.
  - Я спросил Йоханнеса, можно ли мне купить цветы из оранжерей и садов. - Альбус заколебался. Должен ли он упомянуть, что он сам их выбирал? Кажется, они ей понравились... Возможно, все будет в порядке. - Я рад, что они вам понравились; мне понравилось собирать их и пытаться красиво оформить. Давненько я этого не делал.
  - Что ж, они прекрасны. Теперь я рада, что Блампа не смогла купить мне цветы сегодня утром, - сказала Минерва. - И ты сам выглядишь очень мило. У тебя красивые одежды, особенно нижняя. Вышивка просто великолепна. - "Она болтает без умолку", - подумала Минерва. С какой стати она упомянула о его одежде? Конечно, он сделал ей комплимент, когда приехал. Возможно, он не счел бы это неуместным.
  - Спасибо. Халат новый. Я имею в виду, вышитый. Я его еще не надевал и не был уверена... Мадам Малкин сказала мне, что он в порядке, но она занимается продажей одежды. - С какой стати он продолжал нести такую чушь?
  - Однако мадам Малкин не слишком преуспела бы, если бы рекомендовала людям одежду, которая им не подходит. В любом случае, в данном случае она была права. - Минерва почувствовала, что краснеет еще сильнее, когда подумала о том, как привлекательно он выглядит. Она надеялась, что Альбус этого не заметил. - Не хотите ли позавтракать, Альбус? На столе яйца всмятку и тосты, но, как вы можете видеть, у нас есть несколько других блюд на выбор.
  - Да, все это выглядит довольно аппетитно, - ответил он, оглядывая миски и блюда, расставленные на узком приставном столике. - Вы не возражаете, если я начну с яиц, а потом решу, что еще мне заказать?
  - Конечно, нет, Альбус, не говори глупостей. Ты здесь, чтобы приятно позавтракать. Ешь все, что захочешь, в любом порядке, который выберешь, - с улыбкой сказала Минерва. - На самом деле, я, пожалуй, присоединюсь к вам - сегодня утром я ужасно проголодалась, так что начать с яиц - это хорошая идея.
  Когда они сели за стол, Минерва заметила, что с того момента, как она вышла из комнаты, чтобы почистить зубы, и до того, как она вернулась, чтобы открыть дверь Альбусу, расположение маленького столика для завтрака изменилось. Должно быть, это был Бламба. Вместо двух стульев, стоящих лицом друг к другу по обе стороны от окна, теперь один из них был обращен прямо к окну, а другой стул остался на прежнем месте. Теперь сервизы были расставлены гораздо ближе, а чайный сервиз был разложен там, где раньше стоял один из сервизов. Минерве придется переговорить с Блампой; высказывать свои идеи - это одно, а проявлять инициативу - совсем другое.
  Альбус придвинул стул к окну и подождал, пока Минерва сядет.
  - Может быть, ты предпочтешь другой стул, моя дорогая? - спросил он, когда она заколебалась.
  - Нет, все в порядке, спасибо, Альбус! - Она села и положила салфетку на колени. - Чаю?
  - Да, пожалуйста. Сначала немного молока, если не возражаете.
  Минерва слегка приподнялась на стуле, чтобы взять кувшин. Налив немного молока на дно чашки, она еще немного постояла, чтобы разлить чай.
  - Сахар? Альбус, сладенький? - повторила она, посмотрев на него, когда он не ответил сразу. Он посмотрел на нее слегка затуманенным взглядом.
  - Да, это было бы прекрасно. Совсем чуть-чуть. - Альбус моргнул и мысленно дал себе пинка. Когда Минерва встала, чтобы разлить чай, и слегка наклонилась над столом, он был совершенно сбит с толку видом, который предстал перед ним из-за подола ее халата. Красивая шнуровка, несомненно, подчеркивала достоинства фигуры Минервы. К счастью, он отвел взгляд как раз в тот момент, когда она повернулась и посмотрела на него. Он не думал, что она заметила его неподобающее внимание к ее груди. Не то чтобы она сбрасывала с себя мантию или что-то в этом роде; порез был совершенно скромным. Альбусу захотелось влепить себе пощечину.
  Минерва налила себе чаю, пока Альбус снимал крышку со своего яйца. Оно было сварено всмятку, но еще теплое. Магия домашних эльфов, несомненно, имела отношение к яйцам. Он положил на яйцо маленький кусочек сливочного масла и посыпал его солью и перцем, радуясь, что можно заняться рутинной работой, пока к нему не вернется самообладание. Минуту назад мысли Альбуса были заняты не только им, и он сомневался, что сможет стоять прямо сейчас, не опозорившись. На всякий случай он придвинулся немного ближе к столу, чтобы убедиться, что тот полностью закрывает его колени.
  Минерва с аппетитом поглощала свой завтрак и не заметила замешательства Альбуса. Она доедала второе яйцо и кусочек тоста, Альбус все еще трудился над первым яйцом и булочкой.
  - Все в порядке, Альбус? Тебе понравилось яйцо? - Минерве показалось, что он выглядит не очень хорошо. Когда он пришел, он выглядел нормально. Возможно, ему не понравились яйца.
  - О, да, все в порядке. Просто не тороплюсь, вот и все, - ответил Альбус.
  - Что ж, я, пожалуй, возьму себе еще кое-что из того, что, по мнению Блампы, подойдет к нашему завтраку. Хотите, я вам что-нибудь принесу? - спросила она, вставая.
  - Если вы не возражаете, я, пожалуй, воспользуюсь вашим туалетом. После этого я возьму себе что-нибудь.
  - О, конечно! Ты знаешь, где это, угощайся!
  Как только Минерва повернулась к другому столику, Альбус встал. Он надеялся, что она не обернется до того, как он доберется до двери, которая была у него за спиной, слева от сервировочного столика. К счастью, когда она повернулась, он был уже у двери и отвернулся от нее. Он проскользнул внутрь и быстро закрыл за собой дверь. Тяжело сев на закрытую крышку унитаза, Альбус вздохнул. Как ни странно, но как только он сел, его проблема начала исчезать сама по себе. Проклиная тот факт, что он оставил свою палочку в спальне, он наложил охлаждающее заклинание без палочки, пытаясь сфокусировать его на области своего возбуждения, что было более сложной задачей без палочки. Он действительно не хотел накладывать спадающее заклинание; оно было очень неудобным и могло иметь неприятные побочные эффекты в течение нескольких часов после этого.
  Охлаждающее заклинание сработало, как он и надеялся. Альбус встал и спустил воду в туалете, хотя и не пользовался им. Он не знал, слышно ли это обычно через закрытую дверь или нет.
  Что с ним не так? У него было больше самообладания, чем сейчас. Это из-за того, что он обнимал ее прошлой ночью. Это заставило его задуматься в том направлении, в котором ему не следовало думать. Альбус мыл руки и поежился. Несмотря на то, что он направил ледяной поток в "нижние области тела", теперь он чувствовал, что продрог насквозь. Он представил, что в ванной, должно быть, тоже холоднее, чем обычно, поэтому, чтобы компенсировать это, Альбус быстро наложил согревающие чары, прежде чем открыть дверь в гостиную.
  В гостиной Минерва положила себе на тарелку грибы, запеченный лук, помидоры-гриль и одну маленькую сосиску. После этого она съест клубнику со сливками. Возможно, она все-таки не станет ругать Блампу за то, что он готовит. Завтрак был замечательным. Сидя и поглощая блюдо, стоявшее перед ней, Минерва размышляла о поведении Альбуса этим утром. Он казался очень тихим. Она подумала, что он был весьма галантен с цветами и комплиментами. Она улыбнулась про себя. Альбус выглядел немного ошеломленным, когда она открыла ему дверь - она едва могла разглядеть его из-за огромного букета. Она была совершенно уверена, что никто раньше не дарил ей цветы таким образом. Возможно, это было решение, принятое в последнюю минуту, хотя с его стороны было очень мило, что он сам собрал цветы.
  Вспомнив, какие усилия Альбус приложил накануне вечером, и события, которые привели к этому, Минерва задумалась о причине его молчания. Возможно, несмотря на их примирение, он все еще чувствовал себя неловко из-за того, что услышал от нее вчера утром. Поппи показалось, что Альбус выглядел очень обиженным из-за ее неудачно подобранных слов. Тем не менее, он едва позволил ей извиниться, а когда она это сделала, он снова принес свои извинения, сказав, что понимает ее и не может винить. Должно быть, так оно и есть, решила Минерва. В типичной для Альбуса манере он быстро простил ее и попытался загладить свои собственные ошибки. Вероятно, он все еще чувствовал себя уязвленным тем, что она сказала, несмотря на его понимание и протесты, что все в порядке.
  Ей придется объяснить Альбусу, что она действительно сожалеет о своих словах, но особенно о том, что они причинили ему боль. Возможно, когда Альбус сказал, что они друзья, он тоже искал подтверждения. Очевидно, мантра Минервы настолько хорошо укрепила в ней веру в то, что она не может быть для него никем, что она не учла возможности того, что Альбус может чувствовать неуверенность в своей вере в то, что они друзья. Несмотря на его уверенность, гениальность и очевидную магическую силу, Минерва знала, что у Альбуса есть уязвимые места, что он не был такой неприступной иконой, какой его считали многие в волшебном мире. Да, она снова извинится, и на этот раз она позаботится о том, чтобы он позволил ей завершить свои извинения.
  Альбус вернулся и принялся накрывать на стол.
  - Тебе стоит попробовать лук и грибы, особенно, Альбус. Я бы никогда не стал подавать на завтрак запеченный лук, но он замечательный. Я бы потратил несколько секунд, но хочу оставить место для клубники Хагрида. Минерва улыбнулась ему, когда он сел рядом с ней.
  - Он определенно гордится своей клубникой, не так ли? - Альбус усмехнулся. - У меня был с ним тот же разговор, что и у вас вчера, но я избежал того, чтобы он ткнул меня кулаком в лицо, поскольку в то время мы стояли в его саду.
  Минерва улыбнулась, но, вспомнив о своем настроении за вчерашним обедом, ничего не ответила. Они продолжили есть в тишине.
  Альбус подумал, что это было неловко. Казалось, что в то утро он не мог ничего сказать, не запихнув ногу в рот. Зачем ему понадобилось напоминать ей об обеде? Во время обеда она была явно расстроена, как он мог видеть под ее очарованием. Выпив глоток чая, он решил, что должен облегчить ее дискомфорт.
  - Прости, что я упомянул об этом. Я знаю, ты была... не в себе вчера за обедом. С моей стороны было неосторожно напоминать тебе об этом. Прости, Минерва.
  - Альбус, если ты не прекратишь извиняться, я вылью горшок с грибами тебе на голову. Что ж, полагаю, я бы этого не сделала. Грибы слишком вкусные, чтобы их выбрасывать, и я бы не хотела испачкать твою прекрасную новую мантию. - Минерва печально улыбнулась Альбусу. - Ты ни в чем не виноват, и я не хочу, чтобы ты ходил как на иголках, боясь что-либо сказать мне, опасаясь, что это меня расстроит. Я признаю, что воспоминания о вчерашнем обеде напомнили мне о том, что я чувствовал в то время, но в любом случае, в ближайшее время я вряд ли забуду об этом. Я думаю, я понял, что не стоит избегать мыслей о том, что меня беспокоит, по крайней мере, не в качестве долгосрочной стратегии, поэтому я не думаю, что с моей стороны было бы правильно ожидать, что вы будете избегать упоминания чего-либо, что могло бы напомнить мне обо всем, что произошло вчера. И не только это, но и то, что в итоге день сложился очень удачно. Прошлый вечер был самым приятным за очень долгое время, и я не хочу его забывать.
  В конце речи Минервы Альбус широко улыбнулся.
  - Очень хорошо, Минерва. И я очень рад слышать, что тебе так понравился вчерашний вечер, поскольку и я был того же мнения. Я надеюсь, что мы сможем проводить так больше времени вместе. - И снова это было как удар в голову. Она, конечно, не хотела бы проводить больше времени в слезах на диване рядом с ним. Он с облегчением увидел, что Минерва, похоже, не заметила его оплошности.
  - Я бы тоже этого хотела, Альбус. Очень хочу - Она встала. - Могу я принести тебе клубники со сливками? В ответ на его улыбчивое согласие она подошла к столу и начала выкладывать клубнику в две миски и поливать их густыми сливками. Пока она занималась этим, в окне появилась сова. Тихо ухнув, она уселась на подоконник.
  - Кажется, ты получила какую-то почту этим утром, Минерва. Хочешь, я отнесу ее вместо тебя?
  Она осмотрелась. Она не узнала пергамент. Он не был похож на то, что использовали ее родители или один из братьев. Возможно, это было от Мелины. Она писала на том, что было под рукой. Однажды Минерва получила от нее письмо, написанное на обороте меню магловского ресторана.
  - Да, пожалуйста, Альбус. Спасибо. - Она поставила на стол вазы с фруктами, а Альбус положил сове кусочек колбаски с шалфеем со своей тарелки. - Интересно, от кого это.
  - Судя по почерку, я бы сказала, что это от заместителя директора, - ответил Альбус.
  - Гертруда? Зачем ей писать мне? - Минерва была крайне озадачена, но не сомневалась в Альбусе. Он работал с Гертрудой достаточно долго, чтобы быть знакомым с ее почерком. - Не думаю, что я когда-либо в жизни получал от нее письма. Если не считать записочек, которые она время от времени оставляла мне в то лето, когда я помогал тебе с оберегами. Ты уверен, что это для меня, а сова не принесла это тебе?
  - Я не так давно менял свое имя на "Минерва Мораг Макгонагалл", так что, да, я совершенно уверен, что это не для меня, - сказал Альбус с усмешкой.
  Минерва поморщилась. Если и было что-то, что ей не нравилось больше, чем когда ее называли "Мин" или "Минни", так это напоминание о том, что ее второе имя - Мораг. Слава богу, ее мать настояла на том, чтобы ее назвали "Минерва" в соответствии с классической традицией, принятой в ее семье; "Мораг" могло остаться ее вторым именем. Минерве нужно будет еще раз поблагодарить свою мать за это. Она была уверена, что многие Мораги были бы вполне довольны этим именем; Минерва сомневалась, что она была бы одной из них.
  Поставив тарелки на стол, Минерва вытерла руки салфеткой, прежде чем взять письмо у Альбуса. Оно было на очень плотном, тонком пергаменте. Оно было скорее сложено, чем скатано, затем перевязано узкой ярко-зеленой ленточкой и запечатано темно-зеленым воском. На печати был выгравирован фамильный герб Гэмпов. Минерва сидела и смотрела на него.
  Альбус ошеломленно наблюдал за Минервой. Это было всего лишь письмо, но она сидела, осторожно держа его в руках и не собираясь открывать.
  - Ты собираешься прочитать его сейчас или отложишь на потом? - Спросил Альбус. - Я не буду возражать в любом случае. Он взял ложку и начал есть клубнику, которую принесла ему Минерва.
  Минерва все еще сидела, уставившись на письмо, как будто думала, что оно в любой момент может привести к чему-то неожиданному и опасному.
  - За эти годы я получил много писем от Герти, Минерва, - сказал Альбус, закусывая, - и ни в одном из них не содержалось скрытых ядов или проклятий. Однако я был бы рад проверить это для тебя, если это поможет, - пошутил он.
  - хм? О, нет. Мне просто было интересно, зачем ей понадобилось присылать мне письмо. - Минерва вспомнила о своем обещании самой себе, что она изучит другой аспект своей проблемы, связанный с Гертрудой Гэмп. Теперь она жалела, что уже не сделала этого. Она понятия не имела, почему письмо от заместителя директора так встревожило ее. На самом деле, это было глупо.
  - Ну, когда я задаюсь вопросом, почему кто-то прислал мне письмо, я обычно нахожу ключ к разгадке в его содержании, - с улыбкой сказал Альбус. - И хотя доводы Герти, как слизеринки, могут быть не полностью изложены в самом письме, это все равно отличное место для начала, тебе не кажется?
  - Конечно, - ответила она, быстро сломав печать и сорвав ленточку с письма. Развернув его, Минерва заметила, что фамильный герб Гэмпов также украшал пергамент. У Макгонагалл не было фамильного герба волшебников, но Минерва могла бы использовать вариант герба Эгидиуса своей матери, если бы захотела. У волшебного общества не было официального разрешения или реестра на гербы, и любой желающий мог создать их для себя; первое использование определенного дизайна давало право на герб, который мог быть передан членам семьи или оставаться сугубо индивидуальным. У чистокровных семей часто были гербы с длинными родословными, и они использовали их как нечто само собой разумеющееся. Семья Минервы, однако, никогда не придавала этому особого значения, хотя она помнила, что ее бабушка, Сиофра Тайри Макгонагалл, иногда использовала герб Тайри.
  Минерва надела очки и прочитала письмо.
  "4 июля 1957 года
  Дорогая Минерва,
  Этим вечером, наслаждаясь целебным воздухом Корнуолла, я вспомнила наш вчерашний разговор за обедом и твое упоминание об отпуске. Мне пришло в голову, что несколько дней, проведенных здесь, в Корнуолле, могут оказать восстановительное действие после вашего первого семестра обучения. Если вы еще не познакомились с местными пейзажами, я уверен, они придадут вам сил.
  Имея это в виду, я хотел бы пригласить вас посетить дом семьи Гэмп на следующей неделе. Если вы так хотите, то ленточка, которой перевязано это письмо, является портключом, установленным для активации между 8.00 и 8.30 утра понедельника, восьмого июля. Если вы сможете принять это приглашение, портключ может быть использован в любой момент в течение этого получаса с паролем "ducere".
  Я надеюсь получить от вас ответное письмо, сообщающее, что вы сможете принять мое приглашение. У нас в гостях разные члены семьи, поэтому я думаю, что, пока вы здесь, вам будет интересно поговорить с ними.
  Как всегда,
  я остаюсь,
  Гертруда Гэмп"
  Дочитав письмо до конца, Минерва не знала, что и думать о нем. Она перечитала его еще раз. Она никогда не считала Гертруду своим близким другом и уж точно не ожидала получить от нее приглашение подобного рода. Кроме того, Минерва отчетливо помнила, что это Гертруда упомянула о празднике, а не она сама.
  - Ну? - спросил Альбус. - Вам, конечно, не обязательно делиться этим со мной, но мне и самому сейчас очень любопытно, особенно с учетом того, что это письмо привлекло ваше внимание гораздо дольше, чем обычно требуется по объему.
  - О, вот. Ты можешь прочитать это, - сказала Минерва, протягивая ему письмо. - Я ничего в нем не понимаю.
  Альбус прочитал его.
  - Ну, это приглашение навестить Герти в доме ее семьи.
  - Да, я понимаю это, Альбус. Я просто не понимаю смысла приглашения. И вчера я не упоминал о празднике, а она упомянула.
  - Возможно, я смогу перевести часть этого для вас?
  Минерва фыркнула.
  - Как ты и сказал, это приглашение.
  - Хм, да. Но оно интересное. И не только потому, что ты его не ожидала.
  - Что ты имеешь в виду?
  - Ну, без сомнения, здесь больше, чем я в состоянии прочитать, но, судя по первому абзацу, я бы сказал, что ей скучно. Она говорит: "Если вы еще не видели здешних пейзажей, я думаю, они придадут вам сил". Это не значит, что ей не нравится Корнуолл, просто для нее это не ново.
  - Но как... Она ничего не сказала о том, что она думает по этому поводу, Альбус!
  - Если бы это написал кто-то другой, я бы, возможно, согласился с вами. Однако, несмотря на то, что профессор Гэмп иногда кажется не слизеринкой, она провела в этом доме семь лет, не говоря уже о том, что большая часть ее семьи - слизеринцы. То, что может показаться простым заявлением, исходящим от кого-то другого, часто имеет другой смысл, когда произносится слизеринцем.
  - Это можно сказать о ком угодно, Альбус.
  - Верно, но, учитывая, что это письмо и приглашение были такими неожиданными, и вы сами сказали, что не поняли их, я думаю, будет справедливо сказать, что за этим кроется нечто большее, чем может показаться при поверхностном прочтении. Конечно, это ваше письмо, - сказал он, возвращая его ей.
  - Хорошо, Альбус. - Минерва подтолкнула письмо обратно к нему. - Как ты думаешь, что еще ты можешь там прочитать? Я сомневаюсь, что она приглашает меня туда только потому, что ей скучно.
  Альбус ухмыльнулся.
  - Что ж, обратите внимание, что она упоминает "семейный дом Гэмпов". Она не называет его своим домом, но и не называет "поместьем Гэмпов", хотя могла бы это сделать. По какой-то причине она подчеркивает семейный аспект дома, но сводит к минимуму свою собственную связь с ним. Затем она сообщает вам, что в это же время в гости придут другие члены семьи, и она думает, что они вам, вероятно, не очень понравятся, но...
  - Что?! Она ничего подобного не говорит!
  - О, конечно, она это делает. Вот, - говорит она, - у нас в гостях разные члены семьи, поэтому я думаю, что, пока вы здесь, вам будет интересно поговорить с ними. Она не говорит, что вы встретите кого-то, кто вам понравится, или что сами люди покажутся вам интересными, или даже что вы будете вести интересные беседы. Нет, я думаю, она считает, что вам не понравятся ее родственники и что их разговоры будут раздражать или приводить в бешенство. И, зная некоторых из ее родственников, я считаю, что она права.
  - ой. Значит, ты просто придумал это, основываясь на том, что знаешь о ее родственниках. - Минерва выглядела слегка озадаченной.
  - Ну, очевидно, знание этого помогло, но даже в этом случае предложение говорит само за себя... - Альбус съел еще один кусочек клубники.
  - С какой стати ей приглашать меня в место, которое она считает скучным, в то время как там есть люди, которые, по ее мнению, мне не понравятся? Тем более, что мы не особенно близки. Мы никогда даже не приглашали друг друга на чай, а теперь она приглашает меня провести с ней несколько дней в доме ее семьи в Корнуолле?
  - Что ж, моя дорогая, я действительно думаю, что часть приглашения искренняя. Она считает, что тебе нужен отпуск после твоего первого семестра преподавания. Конечно, она не говорит, что воздух Корнуолла или его ландшафт подействуют на нее благотворно, но несколько дней, проведенных с ней в Корнуолле, окажут благотворное воздействие. Возможно, у нее есть какие-то особые планы на ваш приезд, - он доел последнюю клубнику.
  - Но я ей даже не нравлюсь!
  Альбус резко взглянул на нее.
  - Почему ты так говоришь, Минерва? Я полагаю, она довольно высокого мнения о тебе.
  - я не знаю. Она никогда не казалась такой. Не то чтобы она... Ну, давайте просто скажем, что у нее с Хагридом нет ничего общего в плане темперамента. Она не особенно экспансивна. - Минерва не хотела показаться грубой и назвать Герти холодной рыбой прямо в лицо Альбусу, но она не была особенно теплым и дружелюбным человеком.
  Альбус только усмехнулся на сравнение Минервы.
  - Нет, это не так! Но она стойкая и принципиальная, и если она решит, что ты друг, то Хаффлпаффец не может быть более преданным.
  Минерва была очень удивлена описанием Герти, которое дал Альбус. Не то, чтобы Минерва когда-либо относила ее к массе коварных слизеринцев, с которыми она имела дело в школе, но слышать, как слизеринку описывают как стойкую, лояльную и принципиальную... Что ж, либо то, что ее определили в Слизерин, было ужасной ошибкой, либо она сильно изменилась с тех пор, как поступила в колледж все было улажено.
  Увидев выражение лица Минервы, Альбус серьезно посмотрел на нее.
  - Знаешь, Минерва, только потому, что амбиции могут сделать многих слизеринцев беспринципными, это не значит, что амбиции и принципы взаимоисключают друг друга. И хотя факультет подчеркивает верность самому себе, это не значит, что слизеринец не способен быть верным кому-либо еще - и не обязательно только по корыстным причинам.
  - Прости, Альбус. Я не имела в виду... Ну, я не говорила о ней ничего подобного. И я знаю, что она твой друг. Ты знал ее и доверял ей долгое время. Как и я. Собственно, с тех пор, как ты рассказала мне о защитах. Я знал, что ты не станешь доверять никому, кто этого не достоин, или, по крайней мере, что ты не будешь делать этого очень долго. Я просто сбита с толку этим приглашением, наверное.
  - я знаю. И я сам не был особенно доволен... тенденциями в Слизерине за последние несколько десятилетий. Не то, чтобы это когда-либо было очень... удобным учебным заведением для тех, кто не является слизеринцем, но я верю, что некоторые из их более благородных традиций и верований были ослаблены или отброшены, в то время как некоторые из их... ...менее прогрессивные идеи и более безжалостные убеждения стали преувеличенными. - Альбус вздохнул.
  Минерва решила, что ей нужно побольше узнать о Слизерине, особенно теперь, когда она преподает в Хогвартсе. Очевидно, это было нечто большее, чем она могла себе представить, будучи студенткой. Она никогда не думала, что у них есть какие-то благородные традиции или верования.
  - Вот, Альбус, позволь мне налить тебе еще чаю.
  Альбус внимательно наблюдал за заварочным чайником, пока она наливала ему еще одну чашку.
  - Я полагаю, нам скоро следует начать обсуждать школьные дела, - сказала Минерва с легким вздохом.
  - да. Я бы хотел провести с тобой весь день, но мне нужно закончить кое-какую работу после обеда.
  Минерва просияла от его слов. Она не смогла сдержать улыбку. Он хотел бы провести с ней весь день! Конечно, скорее всего, это было просто выражение лица.
  - Да, это было бы здорово, но я понимаю... Знаешь, Альбус, если я могу тебе чем-то помочь, я буду рада.
  - Я так не думаю. Во всяком случае, не сегодня днем. В основном это дела Министерства и Визенгамота. У меня есть кое-какие дела в Хогвартсе, и мне нужна ваша помощь - в основном, ваш совет. Может быть, мы могли бы перенести наш чай на диван и поговорить?
  Минерву согрели его слова. Ему нужен был ее совет. Конечно, речь может идти о чем-то несущественном, но все же... Она встала, передвинула подставку для цветов к дивану и превратила ее в низкий журнальный столик. Альбус принес свою чашку с чаем и булочку и поставил их на маленький столик. Он улыбнулся.
  - Довольно практично, не так ли, Минерва?
  - Ну, это то, что нам было нужно, - начала она, немного волнуясь.
  - Я просто шучу, Минерва. Я просто случайно узнал, что ты способна на довольно оригинальное преображение, и все же ты редко проявляешь этот талант, вот и все. Он улыбнулся ей и сел, похлопав по дивану рядом с собой. - Присоединишься ко мне?
  Минерва слегка улыбнулась и сделала, как он предложил. Садясь, она вспомнила, как приятно было вчера посидеть с ним перед ужином. Ей захотелось просто прижаться к нему, и она покраснела от этой мысли. Затем она посмотрела на него.
  - Гениальное преображение? Ты же не думаешь, что я забыла все, чему научилась у тебя, Альбус? - На ее лице внезапно появилась озорная ухмылка. Возможно, она могла бы получить то, что хотела... Это было не совсем по-спортивному с ее стороны, но она разберется со своей совестью позже.
  - Я этого не говорил, Минерва...
  Раздался почти неслышный хлопок, и рядом с ним сел красивый, гордый полосатый кот. Альбус усмехнулся.
  - Что ж, я вижу, ты не забыла, как превращаться, хотя я и не ожидал, что ты это сделаешь! - поспешно добавил он, когда кошка рядом с ним повернула одно ухо и расправила усы. Альбус протянул руку и погладил ее по голове и спине. Минерва выгнулась и потянулась, затем плюхнулась рядом с ним и положила голову ему на колени, наслаждаясь редким удовольствием от того, что Альбус гладит ее. Она была бесстыжей, подумала она, когда начала мурлыкать, закрыв глаза в кошачьем блаженстве.
  Альбус пожалел, что не мог позволить себе этого, когда Минерва была в своем обычном обличье. Нет, он этого не сделал! Если бы он дотронулся до нее вот так, она бы с криком убежала. Ну, зная Минерву, она, вероятно, сначала заколдовала бы его, а потом с криком убежала. Он вздохнул. Он не мог винить ее. Какая ведьма, молодая или нет, захочет, чтобы такой старый хрыч, как он, прикасался к ней? Прошлой ночью она не возражала, напомнил он себе. Но тогда все было по-другому. Она смотрела на него как на старого друга, делая ударение на слове "старого", который утешал ее.
  Минерва даже не заметила, как ее лапы начали месить воздух перед ней. Увидев это, Альбус улыбнулся и усадил ее к себе на колени, а она принялась массировать его бедро через два слоя шелка. Хм. Возможно, это была не самая лучшая идея. Альбус всегда знал, что полосатая кошка - это Минерва. Когда она была в анимагической форме, он чувствовал ее магический отпечаток так же отчетливо, как и когда она была в своей обычной форме. Несмотря на то, что он видел полосатую кошку, разминающую его ногу, он чувствовал, как Минерва Макгонагалл массирует ее - конечно, это был довольно колючий массаж, но он все равно оказывал на него неприятное воздействие. К счастью, прежде чем его проблема стала острой, Минерва остановилась и перевернулась на другой бок, потягиваясь. Она вытянула лапы перед собой и посмотрела на него снизу вверх.
  - Хм, да, Минерва, ты довела до совершенства представление "я-милый-котенок, и не хочешь-погладить-мой-животик, чтобы я-внезапно-превратился-в-свирепого-хищника". Меня не проведешь! - Тем не менее, Альбус сдался и погладил ее мягкий животик, но его схватили за руку. Минерва несколько раз легонько пнула его по руке, прежде чем отпустить.
  - Теперь, я думаю, ты доказала свою правоту, Минерва, - с улыбкой сказал Альбус. - Ты не утратила своей изобретательности.
  Минерва зевнула и потянулась. Быть кошкой было прекрасно. Правила этикета были совсем другими, когда ты была кошкой. Потянувшись, она приняла свой обычный вид и тут же покраснела, обнаружив, что лежит, положив голову на колени Альбусу. Она быстро села. Слишком быстро, потому что, поднимаясь, она ударила его в подбородок, а затем с глухим стуком скатилась с дивана.
  - С тобой все в порядке, моя дорогая? - С широкой улыбкой спросил Альбус, глядя на Минерву, которая приподнялась на четвереньки.
  - Все намного проще, когда ты кошка, - проворчала она.
  Альбус ничего не мог с собой поделать. Он рассмеялся.
  - О, прости, моя дорогая. Мне не следовало смеяться!
  Она улыбнулась ему, когда он протянул руку, чтобы помочь ей подняться. Откинувшись на спинку дивана, Минерва откинула с лица выбившуюся прядь волос. Должно быть, ее тщательно уложенный пучок развалился, подумала она.
  - Вот что ты получаешь, когда насмехаешься надо мной по поводу моих способностей к трансфигурации, Альбус.
  - Тогда я буду иметь это в виду. Я прекрасно помню, как ты смутил мадам Фейи в Шармбатоне. Довольно живо. Я уверен, что все остальные, кто присутствовал в тот день, тоже так думают. - Он старался сохранять невозмутимое выражение лица, но его голубые глаза искрились весельем.
  Минерва рассмеялась. Она давно об этом не думала. Устав от министерства, Минерва решила записаться на обучение трансфигурации. Она была немного старше, чем большинство учеников, когда они начинали, но, посоветовавшись с Альбусом, она была уверена, что сможет пройти достойное обучение и закончить его в течение года или около того, а не стандартных двух или трех лет, хотя мастер определил, с определенными ограничениями, когда ученица смогла подать заявку на получение полного мастерства, Альбус заверил ее, что при ее нынешнем уровне мастерства любой мастер, достойный своей палочки, сможет довести ее до уровня мастера в течение года или около того.
  Однако вскоре Минерва обнаружила, что мастерам не нужен ученик, который уже знает столько же, сколько она. Они полагались на то, что у них будет ученик как минимум на два года, и считали, что вряд ли стоит прилагать усилия, чтобы работать с ведьмой, которая достигнет уровня мастера в два раза быстрее. Минерва с трудом сглотнула и начала предлагать включить в ее контракт минимальный двухлетний срок, но недавние изменения в международном магическом законодательстве сделали этот пункт неисполнимым: если ведьма или волшебник достигли уровня мастера, а их мастер отказался представить их на экзамен, ведьма или волшебник должны были обратиться в суд. Ускоренная и эффективная система рассмотрения жалоб. Мастера больше не могли эксплуатировать явно квалифицированных подмастерьев, задерживая их после того, как их обучение должно было завершиться. Это означало, что независимо от того, что Минерва была готова включить в контракт, она не могла отказаться от своего права горевать, если мастер не представит ее в конце года, если она к тому времени будет готова пройти квалификацию. Ни один мастер не был готов поверить Минерве на слово, что она не воспользуется этим правом.
  Альбус предложил ей помощь в поиске подходящего места, но Минерва гордо отказалась, посчитав, что это было бы в некотором роде обманом. Наконец, преподаватель трансфигурации в Шармбатоне предложила взять ее к себе в ученицы; она была согласна поработать ученицей от двенадцати до восемнадцати месяцев. Альбус выглядел несколько озадаченным, когда Минерва встретилась с ним в кафе в Эдинбурге, чтобы сообщить эту новость. Мадам Фейи не была самой талантливой преподавательницей трансфигурации в Европе, но она была согласна взять Минерву, и поэтому Минерва согласилась учиться у кого-то, кто был менее талантлив, чем ее прежний учитель трансфигурации.
  К сожалению, "менее талантливый" было бы мягко сказано. Фейи был компетентен в выполнении заклинаний трансфигурации. Едва. Она разбиралась в основах теории трансфигурации. Основы, которые Минерва освоила к четвертому году обучения в Хогвартсе. Ее метод преподавания в Шармбатоне состоял в заучивании наизусть учебника и серии очень простых практических упражнений, лишенных воображения. Более десяти лет никто в Шармбатоне не изучал французский эквивалент ЖАБА по трансфигурации, и лишь немногие студенты изучали трансфигурацию после первых четырех лет обучения, предусмотренных школой.
  Излишне говорить, что Минерва была крайне недовольна, когда до нее дошла реальность ситуации. Единственный способ, которым она могла бы досрочно прекратить обучение, - это если бы мадам Фейи согласилась освободить ее. Но она отказалась это сделать. Фейи оправдывала себя, справедливо заявляя, что ни один другой мастер не стал бы брать в ученики ведьму, которая ранее была освобождена от ученичества. Минерва смирилась с необходимостью читать и оценивать очень скучные студенческие эссе на очень скучные темы, написанные на очень плохом французском. Эти две женщины избегали друг друга, и мадам Фейи даже не делала вид, что пытается чему-то научить Минерву, чему та была очень рада. Если бы Фейи была способна чему-то научиться, Минерва могла бы научить ее.
  Однажды в прекрасной библиотеке Шармбатона Минерва наткнулась на что-то под названием "Испытание ученика". Это была старая традиция, которую никто не отменял, хотя никто не использовал ее в трансфигурации по меньшей мере двести пятьдесят лет. По сути, ученица вызывала своего мастера на дуэль - не бой, а соревнование. Были заданы заклинания, которые каждый должен был исполнить перед аудиторией, после чего следовало состязание в свободной форме. Соревнование будет оцениваться тремя другими мастерами из той же области и двумя мастерами из других областей. Если трое из пяти оценивали ученика как "более подходящего", чем учитель, ученик освобождался. Это не означало, что ученик получал Мастерство, но это означало, что Минерва освобождалась от того, что она считала невыносимой ситуацией. Она знала, что после такого выступления вряд ли ее когда-нибудь примет другой мастер, но решила, что терять ей нечего.
  Гордясь своей дочерью, Эгерия до сих пор хранила вырезки из "Ежедневного пророка", "Трансфигурации сегодня" и французской волшебной газеты "Вояж Клер". Газеты не были благосклонны к французской преподавательнице трансфигурации. Назвать победу Минервы разгромом было бы все равно, что назвать вспышку на солнце легкой искоркой. Минерва после этого чувствовала себя немного неловко; мадам Фейи была полностью унижена и покинула Шармбатон в конце учебного года, чтобы никогда не возвращаться. Фейи сама навлекла это на себя, рассудила Минерва. Вплоть до того момента, когда Минерва официально заявила отвод, Фейи могла проявить благоразумие и освободить Минерву, но она этого не сделала. Как только вызов был подан, пути назад уже не было. Минерва передала мадам Фейи три письменных предупреждения, которые требовал обычай, а также поговорила с ней лично, практически умоляя пожилую женщину вразумиться и отпустить ее, прежде чем она бросит вызов. Минерва так и не узнала, то ли Фейи просто верила, что Минерва никогда не пойдет на это, то ли она верила, что другие мастера подстроят соревнование в ее пользу, то ли она искренне (и довольно наивно) верила, что сможет победить Минерву.
  Однако одним из удачных побочных эффектов проекта Минервы стало то, что в Шармбатоне начали появляться студенты, которые были хорошо подготовлены к трансфигурации. Минерва познакомилась с двумя из них, которые приехали в Лондон на каникулы. Она работала в кабинете экспериментальной трансфигурации, когда коллега просунул голову в дверь и сказал, что ее ищут две француженки. По крайней мере, он думал, что они ищут ее - они не знали ее фамилии и просто сказали, что ищут "Минерву, великую даму преображения". Минерва смутилась, когда они вошли и уставились на нее. Они учились на пятом курсе факультета трансфигурации в Шармбатоне и слышали "легенду" о том, как предыдущая учительница была изгнана английской ученицей по трансфигурации Минервой, что положило начало новой эре изучения трансфигурации в их школе. Они были удивлены, что "Минерв" была такой юной - в свои шестнадцать лет они думали, что все, что произошло до того, как они поступили в школу, должно было стать древней историей.
  Сидя в своей комнате в Хогвартсе, смеясь с Альбусом, Минерва чувствовала, что все это действительно было древней историей, и что ничто из того, что происходило до этого момента, не имело значения. Он был таким красивым, его голубые глаза сверкали, когда он улыбался ей. Да, если бы она могла сохранить эту дружбу с ним, она была бы счастлива, подумала Минерва. Этого было бы достаточно, больше, чем она заслуживала, и ей бы повезло, что у нее это получилось. Смеясь, она проигнорировала свое теперешнее желание обнять его - не из-за какого-то сексуального влечения, а просто из-за чувства радости и любви к нему. Да, ей было бы достаточно этой дружбы. Это было больше, чем она могла надеяться. Альбус принес радость в ее жизнь; она научилась преодолевать любую боль, возникающую из-за необходимости держаться от него на большем расстоянии, чем ей хотелось. И его счастье было превыше всего. Если бы было что-то, что делало его счастливым, Минерва была бы счастлива за него. Даже если бы его счастье зависело от другого человека...
  Альбус улыбнулся Минерве и подумал, что ничто не имеет значения, если Минерва будет здесь, в Хогвартсе, с ним. У него возникли проблемы с Советом директоров, когда он отказался нанять нового преподавателя трансфигурации после того, как стал директором. Это был не самый благоприятный способ начать его отношения с Советом директоров, но он также дал ему возможность утвердить свой авторитет директора и победить. И теперь с ним была его дорогая Минерва. Казалось, она была счастлива в его компании - так же, как и он в ее, подумал Альбус, понимая, конечно, что к его счастью примешивались другие чувства, которых у нее определенно не было. Но это, да, это стоило того, чтобы забыть о собственном дискомфорте, чтобы иметь возможность проводить с ней время. Этого было бы достаточно, больше, чем он мог ожидать.
  Они услышали стук в дверь, затем Молчаливый рыцарь неуклюже прошел сквозь раму с пейзажем, сопровождаемый своей собакой. Рыцарь поклонился, и собака залаяла.
  Переведя дыхание, Минерва сказала:
  - Я никого не жду. Если бы этот рыцарь не был таким бесполезным, он мог бы сказать мне, кто это. - Она поднялась с дивана. - Извини, я на минутку, Альбус.
  Когда Минерва открыла ей дверь, Поппи поняла, что все ее опасения по поводу подруги были напрасны. Минерва была розовощекой и улыбающейся, волосы выбились из пучка, а за ее спиной Поппи увидела Альбуса, который сидел на диване вполоборота к двери, а на столе у окна стояли остатки завтрака пары.
  - Доброе утро, Минерва. Я зашла узнать, как у тебя дела, и спросить, завтракала ли ты уже, но я вижу, что ты уже позавтракала, - сказала Поппи с улыбкой и приподнятыми бровями.
  - Да, мы с директором только что позавтракали. Мы сейчас встречаемся по поводу, э-э, Хогвартса.
  - Я заходила вчера вечером, чтобы узнать, все ли с тобой в порядке, - тихо сказала Поппи, - но тебя не было дома. Я немного волновалась, особенно потому, что тебя не было на ужине.
  - Я встречалась с директором, - тихо ответила Минерва. - Мы пропустили ужин.
  - я понимаю. - Поппи посмотрела мимо Минервы на остатки их завтрака. Она широко улыбнулась. - Понятно! Что ж, нам просто нужно встретиться позже. - Извини, что прервала твою встречу, Альбус, - сказала она более громким голосом. Пока, Минерва! Поппи подмигнула подруге.
  Внезапно осознав, к какому выводу, должно быть, пришла Поппи, Минерва покраснела.
  - Я поговорю с тобой позже, Поппи. Я зайду в больничное крыло. До свидания. - Минерва закрыла дверь, не дожидаясь ответа, и прислонилась к ней. Ее лицо горело от смущения, и Альбус заметил бы это и захотел бы знать почему.
  - Приятно, что у тебя такая хорошая подруга, Минерва, - сказал Альбус со своего места на диване. - С ее стороны было очень любезно зайти и проведать тебя. Когда я видел ее вчера днем, она сказала, что заедет к тебе вечером. Я не подумал сказать тебе об этом. - Когда Минерва не обернулась, Альбус встал и обошел диван. - Я хотел бы поговорить с тобой. С тобой все в порядке, моя дорогая?
  - Да, да, конечно, Альбус. Просто... все это напомнило мне о вчерашнем утре, вот и все. - Минерва повернулась, радуясь, что нашла правдоподобное оправдание своему смущению.
  - О, моя дорогая, я очень надеюсь, что когда-нибудь ты сможешь вспомнить это и посмеяться. Знаешь, на самом деле все было не так ужасно. Только подумай, мы бы не ужинали вчера вечером и не завтракали сегодня утром, если бы не наши взаимные оплошности.
  Минерва изумленно уставилась на него.
  - Взаимно? Ты ничего не сделал! Ты продолжаешь вести себя так, как будто во всем виноват ты. Даже прошлой ночью ты не позволил мне извиниться должным образом. Забыв о том, что ее огорчение из-за инцидента должно было быть притворным, просто чтобы скрыть смущение, вызванное тем, что Поппи думала, что они с Альбусом... что они... что они проводили время вместе со вчерашнего ужина, Минерва теперь по-настоящему расстроилась. - Как я могу оглядываться назад и смеяться, если меня все еще передергивает при мысли об этом?
  Альбус не знал, что сказать. Он хотел извиниться, но, похоже, Минерва не хотела этого слышать.
  - Возможно, было бы лучше, если бы ты рассказала об этом? - предложил он.
  Минерва вздохнула. Они так хорошо проводили время, а она все испортила.
  - Я не знаю, Альбус.
  Он нежно взял ее за руку.
  - Подойди, посиди со мной, Минерва. - Когда он сказал это, ему пришло в голову, что он должен быть очень осторожен и не делать ничего неразумного.
  Они вернулись на те места, которые занимали до прихода Поппи. Альбус молчал. Он знал, что у него есть склонность все "исправлять", но, похоже, он не мог этого исправить, и, возможно, для Минервы было бы лучше, если бы он просто дал ей выговориться.
  - Альбус, я хочу, чтобы ты понял, что я действительно ценю все, что ты сделал вчера. Ужин был замечательным, твои извинения... Они значили для меня больше, чем ты можешь себе представить. И я знаю, что ты спланировал это таким образом, чтобы доставить мне удовольствие, показать, что ты не хотел ранить мои чувства. Но, Альбус, ты так и не дал мне реальной возможности извиниться за то, что случайно услышал. - Альбус открыл рот, собираясь что-то сказать, но Минерва подняла руку. - Пожалуйста, позвольте мне закончить то, что я хотел сказать сегодня утром. Вчера вечером я позволил тебе перебивать меня каждый раз, когда я пытался извиниться, но сегодня утром я этого не сделаю. Можешь говорить, что хочешь, когда я закончу.
  Альбус кивнул. Минерва вздохнула и закрыла глаза, собираясь с мыслями. Было так трудно извиняться, когда ты мог раскрыть лишь малую часть своих чувств.
  - Альбус, ты знаешь, что то, что я сказала, я сказала сгоряча, после долгой подготовки. Ты знаешь, что я чувствовала себя... заброшенной, я полагаю, или что ты не уважал меня. - Она подняла на него глаза. Альбус молчал, внимательно слушая ее. - Я, конечно, не имела права чувствовать себя заброшенной и ничего от вас не ожидала, кроме того, что вы будете относиться ко мне так, как директор школы относится к одному из своих учителей, и теперь я, конечно, знаю, что вы действовали не из-за какого-либо неуважения ко мне. Просто дело в том, что... вы знаете, что у человека могут быть определенные надежды и чаяния, когда он начинает что-то новое? Ну, я приехала в Хогвартс с определенными надеждами и ожиданиями, и мне показалось, что... - Тут Минерва сглотнула и собралась с духом. - Казалось, что моя самая большая надежда, которая, как я боялась, была просто нереальной, оказалась совершенно глупой. - Минерва посмотрела на свои руки, которые она сжимала на коленях. Она с усилием сжала их, но не подняла глаз. - Я надеялся, что мы сможем продолжить нашу дружбу. Что мы могли бы стать... лучшими друзьями, я полагаю. И моя надежда возродилась после того, как ты пришел на новоселье, которое устроила для меня Поппи. Я не питал никаких иллюзий, что мы сможем вот так видеться все время, когда начнется семестр. Но мне казалось, что я вообще никогда тебя не увижу. И получилось так, что я с нетерпением ждал каждой нашей встречи - не то чтобы их было много, - независимо от темы, и все же ты опаздывал на каждую из них.
  Голос Минервы упал до шепота.
  - Я знаю, что ты извинился и все объяснил, Альбус. И тебе не нужно извиняться снова. Я понимаю, и все в порядке. Я приняла твои извинения немедленно и без каких-либо оговорок. Я просто пытаюсь объяснить вам - и самой себе - свое душевное состояние вчера утром. Я была обижена и рассержена - и я знаю, мне следовало поговорить с вами раньше. Но, как я уже сказал вчера вечером, каждый инцидент казался мне слишком мелким, чтобы из-за него расстраиваться, и я так сильно забочусь о тебе, что не хотела, чтобы казалось, будто я чего-то требую от тебя. После того, как я ушла из твоего офиса вчера утром, я просто продолжала прокручивать в голове каждую мелочь, которую ты не сделал, и я забыла все те замечательные вещи, которые ты сделал для меня - не только за последние шесть месяцев, но и с тех пор, как я тебя знаю. К тому времени, как я закончил рассказывать Поппи о том, что ты перенес нашу встречу, потому что тебе нужно было встретиться с Гертрудой, а затем привести в порядок бороду, я уже порядком набралась.
  Минерва сглотнула и снова посмотрела на Альбуса, который пристально смотрел на нее, нахмурив брови.
  - Я хочу, чтобы ты знал по крайней мере две вещи, Альбус, и, пожалуйста, пожалуйста, поверь мне. Во-первых, я никогда и никому не говорил о тебе ничего подобного, даже самой себе. А во-вторых, я бы никогда, ни за что не хотел задеть твои чувства. Могу только представить, что ты почувствовал, услышав мои слова, тем более что ты отказываешься говорить со мной об этом. И это нормально. Тебе не нужно этого делать, если ты не хочешь. Но я хочу, чтобы ты знал, что ты мне небезразличен, поэтому я скорее отрежу себе язык, чем скажу что-нибудь, что причинит тебе боль. Мне очень жаль, Альбус. Пожалуйста, прости меня.
  Альбус прочистил горло и усиленно заморгал. Во время последней части извинений Минервы на его глаза навернулись слезы.
  - Минерва. Конечно. Ты знаешь, что я простил любую боль, которую ты могла непреднамеренно причинить мне, еще до того, как мы встретились за обедом. Он снова прочистил горло и протянул руку к ее ладони. Чувство облегчения охватило его, когда она взяла ее. - Ты говоришь, что я отказался говорить с тобой о своих чувствах. Но это не так. Я просто понял, что причинил тебе гораздо большую боль, причем гораздо более непосредственную. Ты не знала, что я стоял там и слушал, что ты говорила. И хотя я не собирался намеренно причинять тебе боль, мои действия были совсем иного рода. Мне было легко простить тебя, моя дорогая Минерва. Поскольку тебе, кажется, нужно знать, что я почувствовал, когда услышал то, что ты сказала, я был ошеломлен и уязвлен. Я понятия не имел, что... Ну, я боялся, что ты можешь... Ты должна знать, что я забочусь о тебе, Минерва, и на мгновение я испугался, что все, во что я верил... я боялся... - Несмотря на все заявления Альбуса, что он больше не был пораженный словами Минервы, он, казалось, был не в состоянии сформулировать, чего он боялся.
  - Ты боялся, что я настолько рассержена, что мы больше не друзья? Или что ты мне безразличен? - спросила Минерва.
  Альбус кивнул, глядя на их соединенные руки. Каким-то образом, пока он говорил, Минерва взяла его вторую руку в свои и сжала их обе.
  - Я подумал, что ты могла бы даже... И я знаю, это прозвучит нелепо, я так и сделал, хотя и боялся этого, но я подумал, что ты могла бы даже... возненавидеть меня, - закончил он шепотом. Как он мог быть волшебником, победившим Гриндельвальда, недоумевал он, когда едва мог выдавить из себя эти абсурдные слова?
  - О, Альбус! - Минерва отпустила его руки, и Альбус внезапно почувствовал себя потерянным, пока не оказался в ее объятиях. - О, Альбус, я никогда не смогла бы тебя возненавидеть. Ты прав, - сказала она, слегка отстраняясь, чтобы посмотреть на него, - это действительно звучит нелепо. Но все в порядке, потому что у меня был такой же страх, знаешь ли - Она улыбнулась ему.
  Альбус обнял ее. Он прижал ее к себе и закрыл глаза. О, она была чудесной, просто замечательной. Он прижался щекой к ее лбу и просто держал ее в объятиях.
  - Я думаю, мне нравится, когда ты извиняешься. Я должен был позволить тебе сделать это прошлой ночью, - прошептал он. Минерва, казалось, таяла в его объятиях.
  - Прошлой ночью была твоя очередь, а сегодня утром моя, - ответила она. О Боже, она не хотела его отпускать. Но он, казалось, не возражал. Наконец, Минерва заставила себя отодвинуться от него, хотя и оставила руки свободно висеть по бокам. - Я не думаю, что мы должны оскорблять друг друга только для того, чтобы сделать это снова, - сказала она с легкой улыбкой. Она не была уверена, что ей следовало это говорить, это вырвалось прежде, чем она смогла себя остановить, но Альбус улыбнулся в ответ.
  - Нет, моя дорогая, я думаю, что в следующий раз нам следует обойтись без оскорблений. - Он хотел добавить и перейти сразу к объятиям, но не стал.
  - Что ж, я, должно быть, сейчас выгляжу ужасно, особенно моя прическа, - сказала она, пытаясь сменить тему.
  - У тебя чудесные волосы, Минерва. Хотя, возможно, не такие... идеальные, как раньше.
  Минерва улыбнулась и почувствовала, как ее щеки заливает легкий румянец.
  - Я все еще думаю, что мне нужно уделить минутку, чтобы все исправить. И нам, наверное, стоит выпить еще чаю, как ты думаешь? Не дожидаясь его ответа, она встала и позвала: "Блампа!"
  Блампа появился с резким хлопком.
  - Да, профессор Минерва? Чем может служить Блампа?
  - Блампа, мы бы хотели заварить свежий чай, и ты можешь убрать все, что нужно для завтрака, за исключением булочек, масла и джема - если, конечно, ты не хочешь чего-нибудь еще, Альбус? да, и имбирные тритоны тоже можешь оставить.
  - Профессор Минерва и ее профессор директор хорошо позавтракали? - Спросила Блампа.
  Минерва считала Блампу домашним эльфом, полным противоречий. Она боялась сделать что-нибудь не так, съеживалась и ныла всякий раз, когда думала, что вызвала недовольство Минервы, и все же та спрашивала, вкусным ли был их завтрак. Она предположила, что это был новый способ Блампы выуживать комплименты.
  - Да, Блампа, это было очень вкусно. Спасибо. Ты проделала хорошую работу.
  Блампа подпрыгивала от счастья.
  - Хорошо, хорошо! А теперь я, Блампа, угощу профессора Минерву и ее профессора-директора отличным чаем! Да! Да! - С последним криком - Да! - Блампа выскочила, а за ним последовали все использованные после завтрака тарелки.
  - Итак, это и есть тот самый домашний эльф, о котором Уилспай говорил прошлой ночью.
  - Ммм. Ты заметил, что она принесла нам на завтрак имбирных тритонов? Мне, кажется, придется объяснить ей, что имбирные тритоны не обязательны к употреблению при каждом приеме пищи
  - Она всегда так себя называет? - Спросил Альбус с веселой улыбкой.
  - Это что-то новенькое. Я пытаюсь заставить ее говорить более правильно, это все, к чему мы пришли. Контраст немного странный, не правда ли - ее высокий, писклявый голос и это несколько напыщенное "я, Блампа"? - Минерва усмехнулась. - Что ж, я собираюсь привести себя в более презентабельный вид. Я всего на минутку, Альбус.
  - Все в порядке, моя дорогая. Я никуда не уйду! - Он хотел протянуть руку и снова прикоснуться к ней, но не смог. Она была не из тех, кто бросается обнимать всех подряд, поэтому Альбус сомневался, что Минерва снова станет его обнимать и надолго, но если бы она это сделала, ему пришлось бы ее отговаривать. Ему было слишком трудно обнять ее, а затем отпустить. Не говоря уже о том, что он опасался, что его не такая уж маленькая "проблема" снова всплывет. Это было бы катастрофой. Возможно, она заботится о нем и не хочет причинять ему боль, но он знал, что если бы она хоть немного подозревала об истинной природе его чувств, то не захотела бы иметь с ним ничего общего. Хуже того, Минерва могла пожалеть его, бедного, жалкого старика, каким он и был. Альбусу была невыносима мысль о том, что она могла пожалеть его, как дряхлого дурака, впавшего в старческий маразм. Ему придется научиться жить со своими чувствами и контролировать свое тело, не прибегая к охлаждающим чарам, вот и все, что от него требовалось.
  Глава 30: Размышления и встреча лицом к лицу с самим собой
  Резюме:
  
   Минерва и Альбус заканчивают беседу, и каждый размышляет о своих взаимоотношениях.
   Персонажи этой главы: Минерва Макгонагалл, Альбус Дамблдор, Рубеус Хагрид и Фоукс.
  
  Текст главы
  
  Баннер "Разрешение недоразумения"
  XXX: Размышления и встреча с самим собой
  
  Минерва сидела за туалетным столиком. Ее прическа была не такой уж ужасной, как она думала. Коса помогла. С помощью волшебной палочки она распустила волосы, а затем расчесала их. Подумав о своем бесцеремонном возвращении в свой обычный облик, она улыбнулась и слегка покачала головой. По крайней мере, у Альбуса было чувство юмора по этому поводу. Но тут появилась Поппи, прежде чем она успела взять себя в руки. Конечно, не только слегка хмурый вид Минервы заставил Поппи сложить два плюс два и получить пять. Она могла бы прийти к такому же выводу, увидев посуду после завтрака. Минерве не следовало ничего говорить о том, что она провела вечер с Альбусом.
  Когда Минерва взяла волшебную палочку, чтобы уложить волосы, она почувствовала обиду на Поппи. Правда, это подмигивание! Ни одна нормальная ведьма никогда бы не подумала, что само его присутствие в комнатах Минервы в то утро после того, как они провели вечер вместе, означало, что они все это время не расставались. Он был директором школы! И более чем в три раза старше ее. То, что собственные чувства Минервы, казалось, не принимали во внимание эти маленькие факторы, не означало, что Поппи не должна была о них помнить. Она, вероятно, подумала, что Минерва отчаянно нуждалась в мужской компании и воспользовалась положением директора. Как оскорбительно для Альбуса! Как будто Минерва могла так с ним обращаться - или как будто он мог такое допустить! Минерве нужно будет поговорить с Поппи сегодня днем. Она должна прояснить свои мысли по нескольким вопросам.
  Альбус был не из тех, кто заводит случайные связи. По крайней мере, не в те годы, когда Минерва его знала. Возможно, когда он был молодым человеком. Она поняла, что очень мало знает о том, чем занимался Альбус и каким он был до того, как она встретила его. Минерва подумала о книге по анимагической трансфигурации, которую он подарил ей в конце пятого курса. Он сказал ей, что был молод, когда писал это, но в какой-то момент в том году, узнав, что он учился в школе с ее двоюродным дедушкой Персеем, она поняла, что в то время ему, должно быть, было за пятьдесят - вряд ли это можно было назвать "молодым" по меркам большинства людей. Чем он занимался до поступления в Хогвартс и от чего отказался, чтобы поступить туда? Минерва вспомнила, что Альбус говорил, что изначально думал, что пробудет в школе всего шесть или семь лет. Теперь ему было сто двадцать, и он был директором. Маловероятно, что он покинет школу в ближайшее время. Многие директора и директрисы умерли на своих должностях. Бедный директор Диппет умер всего за несколько месяцев до того, как планировал уйти на пенсию. При мысли о директорах, умирающих на своих постах, у Минервы сжалось сердце. Альбус был стар. Он мог умереть в любой момент. Нормальная продолжительность жизни здорового волшебника может составлять от ста до ста шестидесяти лет. Она может потерять его в любой день.
  Минерва с трудом сглотнула. Она не должна предаваться мрачным мыслям; ей нужно было вернуться к Альбусу буквально через минуту. Она убедится, что он хорошо заботится о себе; она могла бы это сделать. Поппи всегда говорила, что он слишком много на себя взваливает. Минерва почувствовала угрызения совести. Она горько жаловалась на то, что он всегда опаздывал на их встречи, но не сделала очевидного вывода о том, что он перегружен работой и пытается уложиться в свой рабочий день. Минерва была уверена, что ему было трудно сказать "нет", когда его попросили о помощи. Альбус был достаточно сильным - и достаточно блестящим - волшебником, чтобы справиться с работой нескольких обычных волшебников, и люди просто принимали его как должное. Это было частью его имиджа неприступной иконы волшебного мира - в конце концов, он победил Гриндевальда и на следующей неделе вернулся в Хогвартс! Некоторые люди думали, что Дамблдор может все.
  
  Эти мысли усилили раздражение Минервы на Поппи - и на саму себя. Альбус был не только не из тех, кто заводит романы, в его возрасте это было бы вредно! Вероятно, его больше не интересовали подобные вещи. Конечно, Альбус был мужчиной, и время от времени он мог испытывать... "порыв". В конце концов, это была биология. Не то чтобы Минерва захотела завести с ним интрижку. Это было бы ужасно. Как она сможет пережить это, когда все закончится? У нее больше не было иллюзий, что ее чувства к Альбусу пройдут сами по себе. Короткая, ничего не значащая интрижка только усугубила бы ситуацию, не говоря уже о том, что сделала бы их нынешнюю дружбу неловкой, если не невозможной.
  Минерва быстро сходила в туалет, прежде чем вернуться в гостиную. Она отсутствовала меньше десяти минут, но Альбус уже заснул на ее диване. Минерва не подумала, что он выглядит особенно уютно, откинувшись на подлокотник дивана. На кофейном столике стоял свежий чай. Альбус еще ничего не выпил. Возможно, он заснул до того, как принесли чай, или же он ждал ее возвращения. Минерва колебалась. Альбусу, возможно, и нужно было поспать, но она сомневалась, что он был бы очень рад проснуться и обнаружить, что потерял часть своего рабочего дня. Судя по всему, в этот день у него было много работы.
  
  Хотя Минерва и решила, что ей следует разбудить Альбуса, она воспользовалась моментом, чтобы просто взглянуть на него. За те годы, что она его знала, его волосы из каштановых с проседью превратились в просто седые, а теперь в них появилось много седины. Ей нравились его волосы, и чем старше он становился, тем красивее они казались. Его очки лежали на кофейном столике. Он был в них, когда она выходила из комнаты. Альбус, вероятно, решил дать глазам отдохнуть, а потом уснул, подумала она. Горбинка на его носу становилась еще заметнее, когда он снимал очки, и Минерва всегда считала, что это придавало его характеру острый нос. Морщины на лбу Альбуса стали глубже, чем в те времена, когда она была студенткой, но их было не больше, чем тогда, и его кожа все еще выглядела упругой и здоровой, а щеки слегка порозовели. Его губы... По какой-то причине Минерве нравились губы Альбуса. Она полагала, что объективно в них не было ничего особенного, но каким-то образом их форма и соотношение его нижней губы к верхней были идеальными. А его борода...
  У Альбуса была великолепная борода. Пышная и мягкая на вид, она доходила ему до пояса и имела красивую форму на конце. Она была немного грубее, чем казалось на первый взгляд, но не намного. Прошлой ночью Минерве понравилось ощущение этого прикосновения к ее щеке, когда он обнимал ее. Верхняя одежда Альбуса распахнулась, когда он откинулся на спинку дивана, и Минерва с удовлетворением увидела его широкие плечи и мощный торс, переходящий в узкие бедра, а пояс подчеркивал контраст между его крепкой, хорошо сложенной грудью и более узкой талией.
  По телу Минервы разлилось тепло. Ей не следовало так на него смотреть. Это было неправильно. Но она не просто желала его, она любила его. Сердцем и душой, телом и разумом, всей глубиной и широтой своего существа. Теперь Минерва могла это признать. Она должна была это сделать. Осознав это, она смогла бы в какой-то мере контролировать свои реакции на него и управлять своей жизнью. Взяв себя в руки, она подошла к дивану и склонилась над ним.
  - Альбус! Альбус, дорогой, - позвала Минерва, целомудренно положив руку ему на плечо.
  Он открыл глаза и улыбнулся ей.
  - Прости, что разбудила тебя, но я не думала, что ты захочешь спать, - объяснила она.
  - Спасибо, Минерва. Я просто хотел дать глазам немного отдохнуть.
  - Тебе следует постараться лечь спать пораньше, Альбус. Тебе нужно позаботиться о себе.
  Альбус выпрямился и сел.
  - Посмотрим. У меня действительно много работы, которая не решается сама по себе.
  - Знаешь, Альбус, тебе не обязательно браться за все, о чем тебя просят, - сказала Минерва, садясь рядом с ним.
  - Это было бы невозможно, моя дорогая. Боюсь, я уже должен разочаровать многих людей. Однако я согласен с тем, что, возможно, в будущем мне следует уделять больше внимания своим приоритетам. И ты в их числе, - добавил он с улыбкой.
  - Тебе не стоит беспокоиться обо мне, Альбус. Я взрослая ведьма. Мое вчерашнее поведение было возмутительным, и я была очень зациклена на себе. Ты действительно не должен перенапрягаться. От вас никому не будет пользы, если вы заболеете.
  - Да, матушка Макгонагалл! Я запомню это. А пока, может быть, мы могли бы перейти к цели нашей встречи?
  - конечно. Мне жаль.
  - После того, как вы вышли из комнаты, я понял, что материалы, которые вы принесли с собой вчера вечером, все еще находятся в моем кабинете. Я не считаю, что обсуждение учебной программы для седьмого курса является срочным, поэтому нам не нужно делать это прямо сейчас, хотя я тоже не хочу слишком затягивать. Я знаю, что завтра суббота, и у тебя, вероятно, есть планы на выходные, но если ты решишь принять приглашение Герти, тебя не будет на следующей неделе. Не возражаете ли вы против того, чтобы встретиться завтра и обсудить учебную программу, а сегодня утром мы могли бы просто обсудить другие вопросы, о которых я хотел бы узнать ваше мнение?
  - Нет, это звучит прекрасно, Альбус. У меня все равно не было никаких конкретных планов на завтра. Может, мне налить нам чаю?
  После того, как они покончили с чаем, Альбус повернулся к ней с серьезным выражением лица.
  - Вы, конечно, знаете, что это был последний год обучения профессора Дастерна и что мы искали нового преподавателя чар. Хотя ее отставка не стала неожиданностью - на самом деле, я думал, что она уйдет в конце прошлого года, и на самом деле имел в виду замену, прежде чем она сказала мне, что уходит, - ее уход оставляет нас без главы факультета в Хаффлпаффе. Учитель чар, которому я предложил эту должность, был студентом Когтеврана, а Хогвартс требует, чтобы глава факультета был членом этого факультета. Кроме того, профессор Граббли-Планк сообщила мне несколько дней назад, что ей предложили работу в Уэльском зеленом заповеднике. Хотя ее контракт рассчитан до конца следующего учебного года, я склонен освободить ее от работы досрочно. Такие возможности представляются не каждый день, и я не хочу становиться на пути ее карьеры. Тем не менее, она должна дать ответ в течение двух недель и должна быть в состоянии занять эту должность не позднее тридцать первого декабря, в противном случае предложение аннулируется. Это неожиданное развитие событий означает, что нам нужно найти преподавателя по уходу за магическими существами и декана факультета Гриффиндор. Альбус сделал паузу, чтобы отхлебнуть чаю.
  - Я и не подозревала, что вы так хорошо подготовились к отставке профессора Дастерн, Альбус. Я был удивлена, узнав, что она уходит.
  - У нас с профессором Дастерном всегда были цивилизованные отношения. Когда я был заместителем директора, у нас иногда возникали некоторые... разногласия, но мы справлялись с ними профессионально. Несмотря на это, я всегда понимал, что, если я стану директором, она, скорее всего, уйдет при первой же возможности. Меня больше удивил тот факт, что у нее закончился срок контракта, и она не попросила разрешить ей уволиться раньше. Возможно, это была преданность школе или своему дому, или, возможно, она хотела посмотреть, сможет ли она вынести работу со мной в качестве директора. - Альбуса позабавило потрясенное выражение лица Минервы.
  - Ты хочешь сказать, что ты ей не нравишься?
  - Знаешь, Минерва, не все так делают, - с усмешкой сказал Альбус.
  - Да, но, в общем, я думал, что любой, кому ты не нравишься, либо полный дурак, либо связан с Тьмой. И я никогда не видел ничего, что указывало бы на то, что ты ей не нравишься.
  - Ммм. Какое-то время мы неплохо ладили. Но у нее были трудности с некоторыми решениями, которые я принимал в течение первых нескольких лет работы здесь, и это задало тон нашему дальнейшему взаимодействию. Но профессор Дастер - профессионал, Минерва. Она никогда бы не стала делиться своими чувствами по этому поводу, особенно со студенткой. Однако я уверен, что при случае у нее нашлось бы что сказать обо мне наедине, - усмехнулся он.
  Минерва покраснела, вспомнив о своем непрофессиональном и нескромном поведении прошлым утром. Конечно, Поппи была права. Она позволила себе вести себя так только потому, что не верила, что кто-то может подслушать.
  - Я не уверена, что понимаю, почему ее уход является проблемой для Хаффлпаффа. Вы говорите, что директор должен быть членом факультета, но профессор Бирнбаум даже не учился в Хогвартсе, - озадаченно сказала Минерва.
  - Оказалось, что это было результатом случайной шутки. Ну, не совсем шутки. Но однажды вечером, после нескольких коктейлей с Армандо, некоторые из нас подумали, что было бы забавно устроить для Йоханнеса частную церемонию отбора. Мы все гурьбой направились в кабинет директора, надели Распределяющую шляпу на голову Йоханнеса, и без малейшего колебания шляпа выкрикнула: "Равенкло!" Когда несколько лет спустя нам понадобился декан факультета в Рэйвенкло, он показался нам естественным выбором. Несколько членов попечительского совета были недовольны - они не думали, что он мог бы стать "настоящим равенкловцем", если бы не учился на их факультете, - но список факультетов включил его в список своих руководителей, чего не было бы, если бы он был неприемлем, и он хорошо справился с тех пор я там и живу. Однако это подводит меня к следующей кадровой перестановке. Профессор Бирнбаум неофициально сообщил мне, что в конце следующего учебного года он не вернется. Он считает, что ему пора вернуться в Германию и начать там новую жизнь. Он пробыл здесь гораздо дольше, чем намеревался, когда приезжал сюда в 1943 году. Я понимаю это. Но это означает, что нам также придется искать нового преподавателя гербологии.
  - Но, по крайней мере, на этой должности у нас будет больше времени. И если новый преподаватель заклинаний из Равенкло, возможно, ему будет интересно стать их деканом. У него будет год преподавания, и к тому времени он познакомится со студентами. Кто это, кстати? Я его знаю?
  - Филиус Флитвик. Добросердечный, практичный, и к тому же у него большой опыт.
  - Кажется, я слышала это имя... Не работал ли он какое-то время в Министерстве в отделе экспериментальных заклинаний? - Спросила Минерва.
  - Да, хотя к тому времени, когда вы начали, он уже работал в другой области.
  Минерва узнала эвфемизм "в другой области"; так говорили в министерстве, когда кого-то переводили в Отдел тайн. Работа кого-то в этом отделе не обязательно была тайной, но и люди не говорили об этом случайно.
  - Тогда он, должно быть, хороший человек. Я с нетерпением жду встречи с ним.
  - Но вы же понимаете, в каком затруднительном положении мы находимся, не так ли? У нас избыток слизеринцев, несколько рейвенкловцев и очень мало хаффлпаффцев и гриффиндорцев.
  Минерва мысленно пробежалась по списку:
  - Зельеварение, Слагхорн, Слизерин (очевидно).;
  -Арифмантика, Гертруда Гэмп, Слизерин;
  - Гербология, Бирнбаум, Рейвенкло;
  - Волшебные существа, Граббли-Планк, Гриффиндор;
  -Заклинания, Флитвик, Рейвенкло;
  - История, Биннс - ну, она не знала, на каком факультете учился Биннс, но поскольку теперь он был призраком, он вряд ли был бы подходящим главой факультета;
  - Астрономия, Гердер, Рэйвенкло;
  - Возможно, прорицание, Макэрт, Хаффлпафф, хотя она не была уверена;
  - Защита, Крендник, Гриффиндор - она предполагала, что Вильгельмина могла бы заменить его, хотя он был немного странным;
  - Древние руны, Эвандрас, Рэйвенкло; и
  - Магловедение, Джеймс. - она не знала, на каком факультете он учился.
  - Разве Претник не гриффиндорец? - спросила она.
  - Да, он гриффиндорец, и я очень люблю Роберта, но попытайтесь представить его главой факультета. Я не думаю, что у него правильный характер. Не то чтобы, конечно, был какой-то один способ добиться успеха. Но...
  Минерва видела, что Альбус не хотел плохо отзываться об одном из своих сотрудников.
  - Он странный человек, вот что ты хочешь сказать, Альбус. И более спокойный, чем большинство гриффиндорцев, но, возможно, на данный момент это наш единственный вариант.
  - Наш единственный вариант, Минерва?
  - Ну, я не знаю, на каком факультете учился Джеймс. Он довольно милый. Он был из Гриффиндора? По какой-то причине многие магглорожденные были распределены в Гриффиндор, и у Минервы сложилось впечатление, что он был магглорожденным или, по крайней мере, что у него был один из родителей-магглов. Он не был таким идиотом, каким был ее собственный учитель магловедения - Минерва сомневалась в правдивости одной половины того, чему он учил, и точности другой!
  - Вообще-то Норман Джеймс учился в Хаффлпаффе. Но некоторое время назад он совершенно ясно дал понять, что не хочет быть деканом факультета. Я, конечно, скажу ему об этом. Возможно, он передумал или был бы не против подменить его на год или около того, просто временно.
  - Что ж, похоже, как только мы узнаем, кого вы наймете на место Вильгельмины, мы узнаем, какие варианты есть у Гриффиндора. И, я полагаю, тебе просто нужно поговорить с Джеймсом - воззвать к его лояльности к факультету. А как насчет Мак-Эрт? Она, должно быть, была из Хаффлпаффа.
  Альбус рассмеялся.
  - Я действительно вижу, что мне придется поработать над твоими предубеждениями, Минерва. Хафрена Макэрт - слизеринка.
  - ой. Их ведь много в штате, не так ли? - Минерва на мгновение задумалась. - А что думает Гертруда? - Как заместитель, она, несомненно, должна была сыграть свою роль в поиске подходящих кандидатов на штатные должности.
  - Я сказал ей, что ей не нужно беспокоиться об этом во время отпуска, но она сказала, что подумает об этом и пришлет мне свои рекомендации совой.
  Должно быть, именно это они обсуждали за обедом. Но она сказала что-то о том, что не передумает. Должно быть, в этот момент она говорила о чем-то другом. Ободренная тем, что Альбус советовался с ней, Минерва решила спросить об этом.
  - Вчера, перед тем как уйти, Гертруда сказала что-то о том, что не передумает. Что она имела в виду?
  Альбус колебался, допивая свой чай.
  - Это был другой вопрос. Пока она не примет окончательного решения, я бы предпочел не вдаваться в подробности, если ты не возражаешь, Минерва. Он улыбнулся ей. - У нас и так достаточно тем для обсуждения, не так ли?
  - Хорошо. Мне просто было немного любопытно. Тогда вернемся к сути дела. - Минерва была удивлена, что Альбус неохотно рассказал ей, о чем говорила Гертруда. Но если он не хотел обсуждать это, она не раз говорила себе, что это их личное дело, и не собиралась давить на него по этому поводу. - У тебя есть какие-нибудь идеи по набору персонала на должность "Волшебные существа"? Я согласна с вами в том, что было бы несправедливо лишать Вильгельмину этой возможности. У тебя есть кто-нибудь на примете? - Возможно, Альбус знал кого-то, кто, по его мнению, подошел бы на эту должность, как это было в случае с "Чарами".
  - Нет. Я, конечно, много думал об этом, и, хотя на ум пришло несколько имен, ни одно из них не является настолько выдающимся, чтобы оправдать закрытый набор. Я думаю, нам следует разместить объявление в профессиональных журналах и посмотреть, какие кандидаты откликнутся. У меня в офисе есть список журналов, которые, по моему мнению, могут попасть к нужному нам специалисту. Не могли бы вы зайти ко мне в офис сегодня попозже и просмотреть его? Возможно, я пропустил одно или два объявления, и я хотел бы отправить их в понедельник.
  Минерва очень сомневалась, что сможет чем-то помочь, но промолчала и согласилась заглянуть к нему в офис во второй половине дня.
  - хорошо. Я оставлю это для вас, на случай, если меня не будет дома, когда вы приедете. Вы также можете забрать свои учебные материалы, пока будете там. А пока, я бы хотел, чтобы ты подумала о текущей ситуации с персоналом, и завтра, когда мы встретимся, ты сможешь сообщить мне, если у тебя появятся какие-то идеи. Альбус улыбнулся ей. Он был удивлен, что она сама не предложила принять Гриффиндор. Возможно, ему придется прямо подойти и предложить ей это. Не похоже, чтобы эта идея даже приходила ей в голову. На самом деле, это довольно мило. Он чувствовал себя немного неловко из-за того, что не ответил на ее вопрос о замечании Гертруды за обедом, но решил, что в данный момент это к лучшему. В конце концов, если в их ситуации ничего не изменится, Минерве не о чем будет сообщать.
  - Все в порядке, Альбус. Я был бы рад сделать все, что в моих силах, вы это знаете.
  - Вы не могли бы просмотреть заявки, когда они начнут поступать? Сначала отсортировать всех явно неподходящих кандидатов?
  - Нет, вовсе нет, Альбус. Но разве Гертруда обычно не делает это для тебя?
  - Как вы знаете, я лично занимался вашим подбором персонала. И хотя Герти взяла на себя ведение переписки, как только Филиус согласился занять должность в Чарах, у меня был свой собственный "короткий список" предпочтительных кандидатов. Поскольку Филиус был моим лучшим выбором, мне не нужно было делать ничего другого, как только я предложил ему работу, и он согласился. Итак, я полагаю, что у нас нет системы заполнения вакантных должностей.
  Минерва подумала, что это было не очень организованно с их стороны, но не сказала об этом. Она также подумала, что если бы Герти была таким большим другом, каким ее называл Альбус, она бы вызвалась сделать больше, чтобы помочь ему. Но, конечно, если бы она это сделала, Альбус не стал бы просить Минерву о помощи, а Минерва, конечно же, не хотела его отговаривать.
  - Что ж, как я уже сказал, Альбус, я буду рада помочь всем, чем смогу.
  - Спасибо, моя дорогая. А теперь, боюсь, мне пора идти. Возможно, я смогу закончить кое-какую другую работу до обеда, если буду прилежен, - сказал он с улыбкой.
  - Было приятно позавтракать с вами. Простите, что мы до сих пор не обсудили занятия для седьмого курса, но, думаю, было здорово, что у нас появилась возможность поговорить, - сказала Минерва.
  - Да, это было так. И, возможно, мы сможем сделать это снова. Я имею в виду, позавтракать, прежде чем день начнет предъявлять к нам свои обычные требования.
  - Я бы этого очень хотела, Альбус. - Минерва радостно улыбнулась, провожая Альбуса до двери. - Тогда я зайду к тебе в офис попозже днем, чтобы просмотреть этот список. Увидимся за ланчем?
  - Возможно. Я не уверен. Возможно, в какой-то момент мне понадобится уйти, или я просто перекушу у себя в кабинете. Но мы увидимся завтра - просто загляни. Большую часть дня я должен быть в своем кабинете или в своих комнатах. Если я выйду, я оставлю вам сообщение с портретами, чтобы вы знали, где меня можно найти. Как вам такое предложение?
  - Звучит заманчиво.
  Минерва придержала для него открытую дверь. Альбус заколебался. Простого прощания было недостаточно, не говоря уже о том, что, хотя его привлекала работа, он действительно не хотел уходить.
  - Это было действительно прекрасно, Минерва. Спасибо тебе за все хлопоты, которые ты приложила.
  - Это было совсем не сложно, Альбус. В конце концов, я едва ли не сама приготовила завтрак. - Она улыбнулась, радуясь, что ему понравилось.
  - Возможно, и нет, но за твою компанию... Спасибо, моя дорогая. - Как и накануне вечером, Альбус взял ее правую руку в свою и поднес к губам. На этот раз, выпрямляясь, он не выпустил ее руку. Понизив голос, он сказал: - Я рад, что вчера услышал твои жалобы Поппи, как бы ты к этому ни относилась, Минерва. Что бы я ни делал, я лишал себя твоего общества, и это было действительно большим лишением. - Альбус слегка сжал ее руку и отпустил, преодолевая желание подойти к ней поближе, поцеловать в лоб или щеку. Вместо этого он шагнул назад в открытую дверь, затем повернулся и быстро зашагал прочь.
  Минерва стояла и смотрела ему вслед, пока он шел по узкому коридору, ведущему в более широкий главный коридор. Она закрыла дверь, повернулась и прислонилась к ней спиной. У нее действительно перехватило дыхание. Если бы только она была лет на пятьдесят или около того старше, подумала она, и встретила его, когда он был моложе. Тогда они, возможно, подходили бы друг другу. Минерва подумала, что, возможно, ей удалось бы сохранить дружеские чувства, которые он испытывал к ней, пока они не переросли в нечто более сильное. Но она не родилась на пятьдесят лет раньше. Значит, ей было примерно столько же лет, сколько и ее матери. Возможно, даже тогда она родилась бы слишком поздно. Альбусу было уже за тридцать, когда родилась ее мать.
  
  Минерва покачала головой и отошла от двери. Во всем этом не было никакого смысла. Что было, то было, и что есть, то есть. Ей пришлось с этим смириться - таков был мир, в котором она жила, и у нее не было другого выбора, кроме как принять это. Минерва вздохнула, убрала чайный сервиз и начала приводить гостиную в обычный вид.
  Минерва задумалась, случалось ли такое с кем-нибудь раньше - молодая ведьма, безнадежно влюбившаяся в волшебника, который был на много лет старше ее. Она не слышала о таком, но, с другой стороны, это было не то, что принято афишировать. Она, конечно, никогда никому не доверялась. После смерти Карсона она пожалела, что не доверилась ему. Минерва верила, что он мог бы понять. По крайней мере, он бы отнесся к ней с пониманием, особенно после того, как они сблизились за эти месяцы в Лондоне. Она могла бы довериться ему после того, как он сказал ей о своем убеждении, что она предназначена для кого-то другого. Но она никогда этого не делала.
  И теперь... не было никого, кому она могла бы довериться. Поппи была ее самой близкой подругой, но, несмотря на то, что Поппи подмигнула ей этим утром, Минерва не думала, что та действительно сможет ее понять. Она могла бы счесть приемлемым для Минервы завести что-то вроде интрижки с директором, но Минерва сомневалась, что Поппи смогла бы понять ее чувства к нему и ее безнадежность. Поппи, вероятно, посоветовала бы ей соблазнить его или что-то в этом роде. Минерва не могла себе этого представить; она была уверена, что Альбус счел бы такое поведение отталкивающим и отвратительным. Минерва не могла довериться Поппи. Она бы не поняла.
  Мелина была бы еще худшим доверенным лицом. По крайней мере, Поппи могла бы видеть в Альбусе мужчину; Мелина по-прежнему считала его своим милым, немного чокнутым старым учителем трансфигурации. Сказать, что Мелина была бы ошеломлена, было бы преуменьшением - нет, Мелина не подходила для таких откровенностей.
  Минерва, к своему удивлению, действительно подружилась с Вильгельминой после того февральского вечера, когда та заглянула к ней, чтобы узнать, не может ли она помочь гриффиндорцам. Ей стала нравиться деловитая ведьма. В свои сорок с лишним лет Вильгельмина была ближе к ней по возрасту, чем многие другие учителя, что способствовало более непринужденным отношениям. Кроме того, она никогда не преподавала Минерве сама, что также позволило Минерве с самого начала чувствовать себя более комфортно. Но они еще не были достаточно близки, чтобы обсуждать по-настоящему личные вопросы - Минерва не думала, что стала бы откровенничать с Вильгельминой, даже если бы ее привлекал кто-то более обычный; она определенно не могла говорить с ней об Альбусе.
  Ее друзья в Лондоне были из другой жизни, из другой реальности, и Минерва никогда не чувствовала себя с ними так близко, как должна была бы. Так что никто из них не был в пределах возможного. Мысленно подыскивая кого-нибудь еще, с кем она могла бы поговорить, Минерва сразу же отвергла своих родителей. Они были замечательными, и она действительно могла поговорить с ними почти о чем угодно. Но только не об этом. Даже сейчас, в ее возрасте. Во-первых, они могли бы опасаться, что Альбус сделал что-то неподобающее, когда она училась у него. Даже если бы это никогда не пришло им в голову, Минерва знала, что ее отец понятия не имел бы, что сказать на такое откровение, а ее мать использовала бы это как еще одну причину, по которой Минерва должна покинуть Хогвартс и отправиться куда-нибудь, где она могла бы встретить подходящего мужчину. Как будто "подходящий мужчина" мог бы вылечить ее. Они не могли представить силу ее чувств к Альбусу, а если бы и могли, это бы их просто встревожило.
  Нет, она не могла поговорить со своими родителями. И как бы сильно ей ни нравились Малкольм и Морган, Минерва чувствовала, что едва знает их. Мердок... Из всех ее родственников он был единственным, кто, возможно, выслушал бы ее и, по крайней мере, посочувствовал. Но он, вероятно, будет настаивать на том, чтобы она начала встречаться с другими мужчинами. И, возможно, ей следует это сделать, подумала она. Это было бы разумным поступком. А Минерва ценила благоразумие. По ее мнению, это был один из самых неприятных аспектов сложившейся ситуации. Это было совершенно иррационально от начала до конца, и Минерва не могла придумать никакого разумного, логичного решения - она даже не могла придумать логическую причину, по которой ее чувства вообще могли возникнуть! Минерва была удивлена, что все еще в здравом уме после стольких лет.
  Она справится с этим сама. Она могла бы это сделать. Ей нужно было найти способ сохранить дружбу с Альбусом, наслаждаться его обществом и делать все, что в ее силах, чтобы заботиться о нем и сделать его жизнь лучше. Так или иначе, ей также придется поддерживать свой профессионализм. Минерва не считала, что ее поведение в последние два дня было особенно профессиональным. Альбус, может быть, и ее друг, но он также был директором школы. Объятия, которыми они обменивались, должны были остаться исключением из их обычного поведения. Так оно и было. Он коротко обнял ее, когда она только приехала в Хогвартс, прежде чем заняться ее багажом и показать ей ее комнаты. И он наклонился вперед и поцеловал ее в щеку, когда вручал ей подарок на новоселье. Но это было последнее нежное прикосновение, которое она получила от него до вчерашнего дня. Минерва была уверена, что так и должно быть. Она сомневалась, что Альбус обычно сидел, обнимая своих сотрудниц так, как обнимал ее. Во всяком случае, она надеялась, что он этого не делал. ...Конечно, если бы кто-то из них был расстроен и плакал, он мог бы это сделать. Но теперь, когда она знала, что Альбус заботится о ней и считает своим другом, это, несомненно, имело значение.
  Минерва вспомнила, как он запнулся, пытаясь описать свои чувства вчера утром, и как он прошептал: "Я думал, ты можешь даже... возненавидеть меня". Его неуверенное признание было трогательным. Этот страх, очевидно, сильно встревожил Альбуса, хотя он и утверждал, что это нелепо. Она не думала, что эта мысль так расстроила бы его, если бы она ему не нравилась. Поэтому было разумно предположить, что Альбус вел себя иначе, когда утешал ее, чем с кем-то другим. Если только этот человек не был ее другом. Минерва подумала о Гертруде Гэмп. На протяжении многих лет Альбус часто говорил ей, каким хорошим и ценный другом был учитель арифмантики. Однако Минерва почему-то не могла представить, чтобы Гертруда так разрыдалась, как это случилось с ней. И у Гертруды, скорее всего, никогда не будет причин для этого, во всяком случае, не из-за Альбуса - она, конечно, должна чувствовать себя в безопасности в своих отношениях с ним, а не терзаться неуверенностью, которая мучила Минерву. В любом случае, казалось, что она должна.
  Минерва вздохнула и посмотрела на приглашение Гертруды, которое она переставила на каминную полку, когда переставляла мебель. Она подумала, что должна ответить. В глубине души ей хотелось отклонить приглашение. Но Минерва была очень любопытна и знала, что единственный способ утолить ее любопытство - это принять это.
  Взяв очки, которые она оставила рядом с письмом, Минерва подошла к своему рабочему столу, достала лист пергамента из единственного ящика и выбрала свое любимое перо и глубокие иссиня-черные чернила. Вместо того чтобы сесть за рабочий стол, Минерва села за маленький столик у окна. Разглаживая пергамент, Минерва рассматривала чистую страницу перед собой. Она призвала свою волшебную палочку, которую оставила в другом конце комнаты. Сосредоточенно поджав губы, Минерва поднесла кончик палочки прямо к поверхности пергамента. - Сигиллум Эгидиус! - произнесла она. Вверху страницы красовалась фамильная печать Эгидиусов. В центре эмблемы был изображен жезл Асклепия, наложенный на бриллиант с квадрантами синего, белого, золотого и зеленого цветов; бриллиант был окружен плющом, а над ним располагался девиз Consolari Sat Gignere Medella ("утешать настолько, чтобы принести исцеление"). На гербе ее матери, между двумя веточками чертополоха, под бриллиантом скромно покоился благородный олень, но Минерва заменила его серым полосатым котиком, готовым к прыжку.
  Как же тогда ответить на приглашение Гертруды? Что ж, Минерва не собиралась играть в игры со своим ответом. Лучше всего было бы просто и недвусмысленно.
  "Школа чародейства и волшебства Хогвартс
  , 5 июля 1957 года
  Дорогая Гертруда,
  Спасибо за ваше любезное приглашение. Несколько дней в Корнуолле - это вполне приемлемо, и вы можете ожидать меня через свой портключ в понедельник утром.
  Поскольку будут и другие гости, могу я спросить, есть ли какой-нибудь особый наряд, который мне следует взять с собой, или какой-нибудь случай, к которому я должна быть готова?
  Еще раз благодарю вас
  , искренне ваша,
  Минерва М. Макгонагалл"
  
  Минерва дочитала письмо до конца. Возможно, ее вопрос об одежде был несколько грубоватым и неэлегантным, но она не хотела ставить в неловкое положение себя и хозяйку дома, допустив оплошность. И, в конце концов, Герти завуалированно предупредила ее о своих родственниках. Она полагала, что должна быть готова к встрече с этими людьми.
  Минерва положила письмо на свой рабочий стол и достала сургуч. Быстрым заклинанием запечатала письмо, а взмахом волшебной палочки запечатлела на изумрудно-зеленом воске измененный герб Эгидиуса. Если бы она ожидала ответа, было бы вежливо отправить его немедленно, но Минерва не хотела отправлять его прямо сейчас. Как только ее согласие будет опубликовано, она уже не сможет передумать. Она сунула запечатанный пергамент в один из карманов, спрятанных в швах ее юбки. Она решила немного подождать, прежде чем отправить его. А пока она должна Мелине письмо.
  Снова усевшись за свой маленький столик у окна, Минерва написала письмо племяннице.
  
  "Дорогая Мелина,
  Прости, что не написала тебе вовремя. Конец семестра был насыщенным, как ты можешь себе представить, хотя это не оправдание. Как я уже писал в своем последнем письме, мне также жаль, что я не смог приехать и помочь тебе отпраздновать твой новый статус, но ты знаешь, что я от всего сердца поздравляю тебя. Мама сказала, что они с папой хорошо провели время. Было бы здорово повидаться со всеми - я не помню, когда в последний раз видела двоюродного дедушку Персея и тетю Хелен.
  Я знаю, вы ждете, что я перейду к делу и отвечу на вопросы, которые вы задали в своем последнем письме. Я подтвердил результаты своего предыдущего исследования, о котором я вам рассказывала, и думаю, что, возможно, нашел решение вашего затруднительного положения. Я пока не хочу вдаваться в подробности, так как мне еще нужно проконсультироваться с одним человеком, прежде чем я буду уверен. Прости, что заставляю тебя ждать еще немного, Мелина, но, пожалуйста, наберись терпения. Я знаю, что тебе становится все труднее объяснять Бреннану свои отлучки и приезды-отъезды, но поскольку ты сейчас возьмешь отпуск на несколько недель и сможешь проводить с ним больше времени, я думаю, ты сможешь продержаться, пока я не разберусь подробности для вас.
  - Я хочу, чтобы ты была счастлива, Мелина, и когда я встретила Бреннана и увидел вас двоих вместе, я поняла, почему он тебе нравится. Мне даже не казалось очевидным, что он маггл, или что ты ведьма, если уж на то пошло. Я не имею в виду ничего оскорбительного - надеюсь, вы это понимаете. Я хочу сказать, что вы были просто Бреннаном и Мелиной, и магия не имела значения. (Я никогда не думал, что скажу это!) Я надеюсь, что подозрения Бреннана не выйдут из-под контроля. Присмотри за ним внимательно, пока у тебя есть свободное время, хотя я очень сомневаюсь, что тебе нужно об этом говорить! - и, надеюсь, вы сможете убедить его в том, что он занимает важное место в вашей жизни.
  На следующей неделе я собираюсь навестить коллегу в Корнуолле, но знайте, что я не забыла о вашем затруднительном положении. Прежде чем я уйду, я попытаюсь посоветоваться с другим человеком, как я уже упоминал, но если у меня не получится, я сделаю это сразу по возвращении.
  Передай привет своему отцу
  , любимая,
  
  Минерва
  Пятница, 5 июля 1957"
  
  Минерва сложила письмо, адресовала его Мелине и запечатала так же, как и письмо Гертруде, но на этот раз она запечатала на воске три переплетенные буквы "М", а не герб, который, по мнению Минервы, был бы претенциозным. Она положила письмо в карман вместе с первым. Взглянув на часы, висевшие на каминной полке, она увидела, что уже почти полдень. Она пообедает, поговорит с Поппи, а затем решит, отправлять ей приглашение или нет.
  Когда она добралась до Большого зала, там был только Хагрид. Если бы Минерва не знала его лучше, она бы подумала, что он выглядит несчастным. Но Хагрид был почти неунывающе весел. Даже когда он был мальчиком, его выгнали из Хогвартса и сломали волшебную палочку, он сохранял стоическую выдержку, достойную восхищения у такого юного волшебника; через несколько недель, как только его назначили на должность садовника-стажера, он вновь обрел позитивный взгляд на жизнь, и Минерва была удивлена, обнаружив, что он насвистывает, работая в саду, или бодро обходит дом, проверяя физические замки на воротах и дверях. Возможно, он переборщил вчера вечером в "Трех метлах" и все еще приходил в себя.
  Минерва села рядом с ним. Прежде чем обед появится на столе, должен был прийти еще один человек.
  - Сегодня утром я ела твою клубнику на завтрак, Хагрид. Она действительно замечательная. Не думаю, что я когда-либо пробовала клубнику, которая была бы такой... клубничной, - сказала Минерва с сияющей улыбкой.
  - Спасибо, Минерва. - Хагрид вздохнул. - Рад, что она тебе понравилась, - печально произнес он.
  Хм, это был не тот Хагрид, которого она знала и любила.
  - Ты, кажется, сегодня немного не в духе, Хагрид. Все в порядке?
  - О, да. Все в порядке. - Он снова вздохнул.
  Определенно, что-то было не так. Как раз в этот момент дверь открылась, и вошли профессор Бирнбаум с профессором Макэртом. Они разговаривали друг с другом, очевидно, продолжая какую-то беседу. Минерва не смогла толком расспросить Хагрида о том, что его беспокоит, когда начали прибывать другие преподаватели. Однако он выглядел так, словно нуждался в дружеском общении. Возможно, позже в тот же день или в выходные она могла бы разыскать его и узнать, не хочет ли он поговорить о том, что его беспокоит. Конечно, к тому времени он мог уже забыть о том, что бы это ни было. И все же она извлекла пользу из доброты своих друзей; она должна была, по крайней мере, дать ему возможность поговорить с ней, если бы он захотел.
  Почувствовав прилив нежности к полувеликану, Минерва похлопала его по большой руке.
  - Возможно, мы могли бы поговорить позже, если хочешь, а? - Она улыбнулась ему.
  Хагрид ответил ей легкой улыбкой.
  - Э, да ничего особенного. Но я был бы рад повидаться с вами, М'Нерва.
  Минерва с благодарностью отметила, что он не забыл опустить "мисс" перед ее именем. Когда он начинал работать садовником-стажером, должность, которую Альбус нашел для него, директор Диппет проинструктировал его, что теперь он должен обращаться ко всем ученикам с уважением и называть их "мисс" или "Мистер". Узнав об этом, Минерва настояла, чтобы он не называл ее "мисс Макгонагалл".; чтобы у него не было неприятностей, если кто-нибудь подслушает, она согласилась, чтобы он называл ее "мисс Минерва". От старых привычек трудно избавиться, и Хагриду было нелегко приспособиться к ним, когда Минерва вернулась в качестве преподавателя, и он обращался к ней то "мисс Минерва", то "профессор Макгонагалл". Хотя Минерва считала, что ему вполне пристало использовать последнюю форму обращения в присутствии студентов или незнакомых людей, она ни при каких обстоятельствах не могла допустить, чтобы он называл ее "мисс Минерва". Она настояла, чтобы Хагрид называл ее по имени, когда они были в неформальной обстановке, или, по крайней мере, обращался "профессор Макгонагалл", если считал нужным.
  На круглом столе появился обед, и вскоре к ним присоединились другие сотрудники. Альбус так и не появился, и, вспомнив, что он сказал, Минерва не стала задерживаться после того, как поела, в надежде, что он, возможно, придет поздно. Перед уходом она все-таки подошла к креслу Поппи и сказала, что встретится с ней в лазарете после того, как Поппи поест.
  Вернувшись в свои комнаты, Минерва почистила зубы и сходила в туалет. На обратном пути к двери она остановилась, чтобы понюхать цветы, которые подарил ей Альбус. Она снова улыбнулась, вспомнив, что он сам собирал их и расставлял по цветам. Она пожалела, что не видела этого - это было бы восхитительное зрелище. Выдающийся алхимик в мире и победитель Гриндельвальда, расставляющий цветы. И то, как он преподнес их, вазу и все остальное... Вероятно, это было потому, что он собирался подарить их ей вчера и забыл. Что он там сказал? Что-то насчет того, что она отвлеклась на красавицу Блоссом в его присутствии... Щеки Минервы порозовели. Она задумалась, что заставило его сказать это - быть галантным, как, несомненно, сказала бы Мелина. Вот и все. Ей не следовало придавать этому слишком большого значения. Но в то утро он обратил внимание на ее внешний вид. Минерва была рада, что приложила некоторые усилия, чтобы выглядеть презентабельно. Возможно, он действительно ценил это больше, чем она ожидала, и, в конце концов, Альбус, возможно, и не придавал большого значения внешности человека, но это не означало, что он не мог по достоинству оценить эстетику, если кто-то заботился о своем внешнем виде.
  С этими приятными мыслями Минерва направилась в больничное крыло. Ей нужно было убедиться, что Поппи не ошиблась в своих предположениях в то утро, или, если было уже слишком поздно, исправить все возможные недоразумения, которые у нее могли возникнуть. Минерва была благодарна Поппи за совет, который та дала ей вчера, а также за ее беспокойство, так что она не могла слишком расстраиваться из-за нее. И Минерва действительно хотела поделиться со своей подругой хорошей новостью о том, что они с Альбусом уладили свои недоразумения и что между ними снова все хорошо. Хотя это, должно быть, было очевидно из того факта, что они завтракали вместе. Минерва закатила глаза, вспомнив о несвоевременном визите Поппи тем утром. Да, прояснение любых заблуждений, которые были у Поппи, было ее первоочередной задачей.
  Альбус поспешил по коридору к главному входу. Как бы ему ни нравилось завтракать с Минервой, он не знал, что заставило его сказать некоторые вещи, которые он наговорил этим утром. Даже поклявшись, что будет осторожен с ней, он выступил с заявлениями, которые сразу же вызвали вопросы о его способности сделать это. Одно дело - делать ей комплименты так, как он это сделал, когда приехал, - он понимал, что, будучи ведьмой, Минерва, вероятно, наслаждалась комплиментами по поводу своей внешности, хотя она ни в коем случае не была тщеславной, - но некоторых других замечаний, слетевших с его уст, было достаточно, чтобы стать взрослым волшебником съежиться. Например, его последнее замечание. В этом не было необходимости. Он уже извинился, и они подтвердили, что им нравится проводить время вместе. Не было никакой необходимости настаивать на том, что он совершил ошибку, лишив себя ее общества, не говоря уже о том, что он снова, со всей деликатностью гиппогрифа-мародера, упомянул о вчерашнем утреннем инциденте.
  И дело было не только в том, что он, казалось, был не в состоянии перевести разговор на подходящие темы. Он показался бы совершенно бесчувственным, если бы не позволил Минерве извиниться. С его стороны было бы неправильно лишить ее такой возможности. Но почему он должен был сказать то, что у него было? Он сказал ей, как какой-нибудь первокурсник из Пуффендуя, по уши влюбленный в Старосту, что боится, что она его ненавидит. Альбус признал, что Минерва восприняла это хорошо. И они смогли продолжить обсуждение школьных дел, как и планировали. Она относилась к нему нормально, и Альбус шутил с ней в своей обычной манере, но это никак не помогло стереть из памяти то неловкое откровение.
  Добравшись до горгульи, Альбус впервые за много-много десятилетий почувствовал усталость и пожалел, что не может сбежать из своей жизни. Это было хуже, чем тот досадный инцидент несколько лет назад. За всю его долгую жизнь этот инцидент не имел никакого значения. На него это, конечно, больше не влияло. Но Альбус понятия не имел, как справиться со сложившейся ситуацией. Когда он нанимал Минерву, он знал, что его чувства могут быть... восприимчивы к ее присутствию в замке. Однако он не думал, что это окажется такой трудностью. На самом деле, это было нетрудно, пока вчера утром он не услышал эти слова из ее уст и не понял, что ему грозит опасность потерять ее дружбу.
  Альбус сел за свой стол и просмотрел все пергаменты, которые ему предстояло прочесть. Не сейчас, подумал он и отодвинулся от стола. Он поднялся к себе в номер, переоделся в халат и приготовил противное снадобье, которым, как обещал Аберфорту, он будет еженедельно мазать свою бороду. Он опоздал с этим больше чем на день, но ничего не мог поделать.
  Альбус сидел на маленькой скамеечке в своей ванной, перед ним плавало ведерко для мытья бороды. По крайней мере, эти полчаса он мог спокойно провести наедине с собой. Возможно, это было одной из причин, по которой он согласился участвовать в безумном эксперименте своего брата.
  Он вздохнул. Альбус теперь видел, что ему удавалось сохранять самообладание, несмотря на присутствие Минервы в замке, потому что он просто нечасто видел ее с начала учебного года. Он даже несколько раз приносил ей ужин в офис, когда она задерживалась на работе допоздна, но всегда отклонял ее приглашения остаться и составить компанию.
  Он балансировал на грани, пытаясь поддерживать иллюзию дружбы с Минервой и оставаться в ее расположении, в то же время ведя себя так, как будто ему было все равно, в замке она или в Лондоне. Это было глупо с его стороны. Как он и сказал ей, выходя из ее комнаты тем утром, он лишал себя ее общества. Но теперь, похоже, он впадал в другую крайность. И этому пора положить конец. Конечно, он мог бы найти золотую середину между игнорированием ее - что ранило бы ее чувства - и таким сентиментальным поведением, как сегодня утром.
  Альбус покачал головой, расплескивая зелье и усиливая его отвратительный запах, несмотря на заклинание, которое должно было нейтрализовать зловоние. Его глаза наполнились слезами, и он был рад обвинить в этом едкие пары зелья. Зачем он сказал то, что у него было, о своих иррациональных страхах? Еще вчера утром он знал, что они иррациональны; сегодня он точно знал, что в них нет правды. Была ли его слащавая сентиментальность способом узнать, что Минерва скажет о его страхе? Или это был способ вызвать у нее сочувствие?
  Однако на самом деле его беспокоил не "ящур", который, похоже, у него развился в то утро - и, зная великодушную натуру Минервы, Альбус не мог поверить, что его признание в страхе понизит ее уважение к нему - нет, его беспокоило то, как легко он сделал это признание. Возможно, не легко, но охотно. Было бы достаточно сказать Минерве, что ее слова причинили ему боль в тот момент и заставили усомниться в их дружбе. Вместо этого он был так тронут ее извинениями, что рассказал больше, чем было необходимо. Глупость старика, еще большая глупость, чем у юноши... А потом позволить себе такую вольность - обнимать ее так, как он это делал, и на самом деле говорить, что ему это нравится... Минерва не возражала только потому, что не поняла, что он имел в виду.
  На протяжении последних десяти лет или около того они виделись несколько раз в год, иногда чаще, иногда реже. Обычно они встречались случайно, когда он бывал в Лондоне и у нее находилось время присоединиться к нему за обедом или ужином. Иногда они специально договаривались о встрече, как, например, когда Минерва искала учителя трансфигурации и хотела получить его совет. Он также присутствовал, чтобы поддержать Минерву, когда та решала свой вызов мадам Фейи. Альбус улыбнулся воспоминаниям. Хотя из-за его собственного упрямства инцидент во Франции во время войны на некоторое время обострил их отношения, они сохранили легкую, близкую по духу дружбу после того, как она окончила школу.
  Все это время Альбусу не составляло труда относиться к Минерве как к другу и бывшей ученице. Правда, время от времени он замечал, что она привлекательная женщина, но он мог восхищаться ею абстрактно. И не было ничего плохого в том, чтобы заботиться о Минерве с глубокой привязанностью друга и наставника. Привязанность, любовь - это хорошо, когда она не искажена чувством собственности или другими человеческими недостатками, которые могут испортить отношения. Проблема была в том, что Альбус знал, что то, что он чувствовал, отличалось от привязанности друга или наставника, и что это было так уже долгое время, несмотря на его отрицание и самоконтроль. Это было даже не так просто, как испытывать к ней влечение в дополнение к симпатии к ней. За свою долгую жизнь Альбусу довелось встретить много очень привлекательных ведьм, некоторые из которых ему очень понравились. Но Минерва не была одной из таких ведьм.
  Альбус убрал ведро с бородой и зачаровал зелье. Он сбросил халат и встал под душ, чтобы избавиться от последних остатков ядовитой смеси, хотя в этом не было особой необходимости. Если бы только заклинание и душ могли избавить его от всех его бед.
  Альбус стоял, а теплая вода лилась на него со всех сторон. Он вытянул руки перед собой, оперся о стенку душа и закрыл глаза. Дело было не только в том, что его неудержимо влекло к очень молодой, приятной ведьме, которую он обучал несколько лет назад и с которой теперь работал. Чувствуя, как вода струится по его лицу и волосам и бороде, Альбус, наконец, сформулировал для себя то, что он знал или должен был знать уже давно: он любил Минерву Макгонагалл. Он любил ее всей душой. Находясь рядом с ней, он больше чувствовал себя самим собой. И то, как он любил ее... Он желал ее физически, но это было нечто большее, чем просто физическое влечение.
  Альбус даже не знал, когда он начал любить Минерву больше, чем просто не по годам развитую ученицу. Это было не так просто, как вспомнить тот день на Мактавиш-стрит, когда он понял, что Минерва - привлекательная молодая ведьма. До этого дня она была ему очень дорога. Хотя Альбус всегда был безупречно честен в классе, он мог признаться себе, что Минерва значила для него больше, чем просто милый ребенок и примерная ученица, еще до того теплого летнего дня, когда он впервые увидел в ней желанную женщину.
  Альбус теперь задавался вопросом, правда ли то, что он видел в тот день в Эдинбурге. Не было абсолютно никаких сомнений в том, что он был потрясен и его затошнило, когда он понял, что его возбуждает вид Минервы Макгонагалл. Даже в то время он не понимал, как мог не узнать ее. Конечно, на Минерве не было школьной мантии, но он и раньше видел ее в другой одежде, и хотя в школе она обычно носила распущенные волосы, он видел ее и с заколотыми волосами. Должно быть, какая-то часть его существа знала, что он смотрит на Минерву. Это была не просто случайная ведьма на улице, которую он нашел привлекательной и которая позже оказалась Минервой; это была сама Минерва, которая привлекла его. Тем не менее, Альбус продолжал работать с ней тем летом, а затем обучал ее еще год, и с легкостью игнорировал любую случайную мысль, которая могла бы заставить его оценить Минерву так, как не подобает учителю, которому поручено заботиться о ней. Для него это тоже не составило труда; Альбус успешно восстановил их прежние отношения, которые были более близкими и больше походили на дружбу, чем типичные отношения учителя и ученика, но и не были неуместными.
  В тот момент, стоя неподвижно под горячим душем, очень маленькая часть Альбуса эгоистично желала, чтобы Минерва исчезла из его жизни после окончания школы, чтобы она вышла замуж, родила детей и отправила ему фотографии своих милых маленьких отпрысков, а затем отправила этих отпрысков в Хогвартс, чтобы он им преподавал. Он мог бы просто вспомнить ее как особенно талантливую студентку, чей муж был очень удачливым человеком. Он мог бы быть настоящим пожилым волшебником, посмеивающимся над своими воспоминаниями, а не этим жалким стариком, тоскующим по молодой ведьме, которая казалась такой близкой, но была совершенно недосягаема.
  Однако большая часть его души была благодарна Минерве за то, что она постоянно присутствует в его жизни, и рада ее дружбе. Альбус решил, что будет выражать свою любовь как друг другу, как наставник своему протеже. Он не стал бы играть жалкую роль выжившего из ума волшебника, выставляющего себя дураком из-за юной ведьмы. Альбусу, безусловно, не нужно было, чтобы друзья и коллеги кудахтали над тем, что они сочли бы жалким увлечением, и обсуждали, не является ли это признаком его окончательного упадка.
  Если Герти согласится на его просьбу, подумал Альбус, выключая душ, это немного облегчит ему ситуацию - по крайней мере, на какое-то время. Хотя, как она не раз указывала, были и другие варианты, они были менее приемлемы для него. И все же он не мог просить у Герти больше, чем она была готова дать. Она и так уже проявила больше щедрости, чем он имел право ожидать.
  Альбус вытерся, чувствуя себя немного лучше от того, что наконец-то высказал то, что повлияло на его суждения и поведение, но он все еще был подавлен. Ему действительно не следует жалеть себя; он должен принять свою дружбу с Минервой и радоваться этому. Когда он прошлепал в свою спальню, чтобы переодеться в чистую одежду, в центре комнаты вспыхнуло пламя. Фоукс вернулся.
  Феникс устроился на краешке кровати и, склонив голову набок, наблюдал, как Альбус облачается в хлопковую мантию гранатового цвета с вышитым на ней шевронным узором. Когда Альбус сел, чтобы натянуть носки, Фоукс издал короткую трель, и Альбус посмотрел на него снизу вверх и улыбнулся.
  - Где ты был, старый друг? Я скучал по тебе последние день или два. Думаю, мне нужен либо отпуск, либо песня феникса, но у меня нет времени на каникулы, - сказал Альбус, когда большая птица подлетела ближе и устроилась у него на плече. - И как же я, по-твоему, должен обуваться, когда ты здесь сидишь, а? - Альбус рассмеялся, заметив взгляд, который бросил на него Фоукс. - Ты прав - я волшебник, не так ли?
  Альбус надел себе на ноги ботинки, и Фоукс начал петь. Альбус почувствовал, как с его плеч свалилась огромная тяжесть, или как будто он только что проснулся после очень бодрящего сна после долгого и утомительного дня. Он улыбнулся. Да, ему понравилось бы присутствие Минервы в замке. Он бы дорожил ее дружбой и всем тем временем, которое они могли бы проводить вместе. То, что она была здесь, с ним, было благословением; даже те эмоции, которые он не мог выразить ей, были благословением, и он мог ценить их и дорожить ею в своем сердце, держа свои чувства при себе и скрывая их.
  Гораздо более довольный, Альбус встал, держа Фоукса на плече. Погладив красно-золотое оперение птицы, он спросил:
  - Тогда в офис?
  Фоукс радостно затрезвонил в ответ и молниеносно перенес их обоих в кабинет Альбуса - услуга, редко оказываемая при таких обыденных обстоятельствах. Покормив Фоукса, Альбус в хорошем настроении уселся за стол и принялся разбирать стопку пергаментов, с нетерпением ожидая следующей встречи с Минервой.
  Глава 31: Любопытство разгорелось
  Резюме:
  
   Минерва пьет чай с Поппи, затем наносит визит в кабинет директора.
   Персонажи этой главы: Минерва Макгонагалл, Поппи Помфри, Дилис Деруэнт (на портрете) и Фоукс.
  Текст главы
  
  Баннер "Разрешение недоразумения"
  XXXI: Любопытство возбуждено
  
  Минерва быстро направилась к Совятне. Она собиралась отправить свой ответ Гертруде, пока не передумала. Разговор с Поппи убедил ее, что ей следует принять приглашение. Любопытство Минервы было возбуждено, и Поппи согласилась прислать ей сову поздно вечером во вторник, что Минерва могла использовать как предлог, чтобы уйти пораньше, если ей будет плохо, сославшись на неотложные личные дела, из-за которых ей нужно было вернуться. "Хорошо иметь таких друзей, как Поппи", - подумала Минерва. Хотя иногда Поппи могла быть такой же загадочной, как слизеринка.
  К счастью, оказалось, что Поппи просто дразнила ее, когда одарила своей широкой улыбкой и подмигнула. Минерва прибыла в лазарет, готовая развеять иллюзии своей подруги относительно любых заблуждений, которые у нее могли возникнуть, но сочла это излишним.
  - Минерва! Спасибо, что заглянула, я подумала, мы могли бы поговорить в моей гостиной, - улыбнулась Поппи. - Никогда не знаешь, кто может стоять за дверью.
  Пока они шли к покоям Поппи, они немного поговорили об обеде, о том, кто еще остался в замке, и о том, когда директор, возможно, решит перенести трапезу в учительскую. Как только они добрались до ее комнат и Поппи закрыла за ними дверь, она с улыбкой повернулась к Минерве.
  - Я была очень рада видеть, что вы оба прояснили ситуацию, Мин. Я забеспокоилась, когда вчера вечером никто из вас не появился на ужине - я боялась, что встреча прошла неудачно и вы оба были слишком расстроены, чтобы спуститься в Большой зал. Но если вы завтракали с ним сегодня утром, это показалось мне хорошим знаком. Она жестом пригласила Минерву присесть.
  - Да, ну, видишь ли, - сказала Минерва, надеясь, что Поппи не подумала, что "хороший знак" означает, что они с Альбусом не расстались прошлой ночью, - вчера мы еще не закончили обсуждать учебную программу. На самом деле, мы прошли только половину пути. О, Поппи, - сказала она с улыбкой, вспоминая старания Альбуса накануне вечером, - он был таким милым. Он назначил встречу на поздний вечер в надежде, что я останусь и приготовлю для него ужин. Он все спланировал заранее - на самом деле, я уже начала расстраиваться, потому что собирался извиниться, как только появился, но каждый раз, когда я открывал рот и пытался это сделать, Альбус прерывал меня и возвращал разговор к делу.
  Поппи ободряюще улыбнулась ей.
  - Я приняла его приглашение на ужин, хотя, судя по тому, как он его пригласил, отказаться было бы трудно, и я решила, что, как только он присоединится ко мне в своей гостиной, я извинюсь. И Поппи, он заколдовал свою лестницу, чтобы она узнала меня! - Минерва просияла, вспомнив эту деталь.
  - Видишь ли, Минерва, это была просто оплошность с его стороны, а не попытка проявить к тебе неуважение! - Спросила Поппи, напоминая подруге о ее утренних заверениях.
  - Да, ну, в общем, я вымыла руки, а когда вышла, стол был накрыт, на столе стоял прекрасный букет цветов, и я все еще не могла сказать ему, как мне жаль. Альбус налил нам вина, произнес тост и снова начал извиняться. Он был таким милым, Поппи. Он уже извинился внизу, в своем кабинете, за то, что не зачаровал для меня лестницу раньше; он повторил свои извинения, а затем попросил меня простить его за то, что он не нашел для меня времени. Поппи, Альбус был так искренен, но я чувствовала себя ужасно! Весь день я думала о том, что сказала, о том, что он подслушал, и о том, как я, должно быть, обидела его. И теперь он извинялся так, словно это он был неправ. Мне стыдно признаться, но я расплакалась. Бедняга не понял, почему я плакала, и подумал, что он, должно быть, задел мои чувства. Я объяснила, что он продолжал извиняться, но я чувствовала себя ужасно из-за того, что сказала, и это мне следовало попросить у него прощения. Он отмахнулся, Поппи! Альбус сказал, что его удивило то, что он услышал, но он не может винить меня. Потом мы вместе сидели на его диване и ждали ужина. Он рассказал мне, как провел утро и почему опоздал - люди предъявляют к нему такие требования в любое время суток, Поппи! Ты не поверишь! - Минерва покачала головой при этой мысли.
  - В любом случае, к тому времени, как мы закончили ужинать, мы оба были слишком уставшими, чтобы обсуждать учебную программу, поэтому он предложил встретиться сегодня рано утром, - закончила Минерва, надеясь, что Поппи сделала правильный вывод о том, что они обе провели ночь в своих комнатах. Однако, похоже, ей не о чем было беспокоиться.
  - Я так рада, Минерва. Я знаю, что немного поддразнила тебя, когда поднялась к тебе в комнату сегодня утром, но я действительно была рад, что вы, кажется, в хороших отношениях. Но ужин, а затем завтрак на следующий день, что ж, мне кажется, твое желание все-таки может исполниться, Минерва, - сказала Поппи с радостной улыбкой.
  - Что ты имеешь в виду, Поппи? - несколько резко спросила Минерва.
  - Просто вчера ты сказала, что хочешь его уважения, и, возможно, помнишь, я предположила, что тебе нужно нечто большее, чем его уважение, вот и все. - Поппи встала и направилась в свою маленькую кухню. - Выпьешь со мной чаю, Мин? Мне показалось, что домашние эльфы сегодня насыпали в суп слишком много соли.
  - Да, да, прекрасно. Но что ты пытаешься сказать, Поппи? Минерва надеялась, что у нее нет никаких нелепых идей - или она не поделилась ими с кем-нибудь еще!
  - Просто вы двое знаете друг друга уже некоторое время, - ответила Поппи из кухни, - и было бы неплохо, если бы вы стали лучшими друзьями, вот и все.
  - Да, но ты знаешь его почти столько же, Поппи. То же самое можно было бы сказать и о тебе.
  Снова появилась Поппи с чайником, чашками и молоком.
  - Технически это так, я полагаю, - сказала она, наливая, - но у меня не было с ним такого контакта, как у вас на протяжении многих лет. Она протянула Минерве ее чашку. - У вас двоих много общего, и, кажется, вам всегда нравилось общество друг друга. Для вас обоих было бы неплохо, если бы вы стали... ближе - Поппи сделала глоток своего чая.
  Ближе? Минерва уловила легкое колебание в голосе Поппи, прежде чем та произнесла это слово.
  - да. Полагаю, у нас есть кое-что общее. Но это можно сказать и о других. Он и Слизнорт, например, занимаются зельеварением. И, конечно, есть Гертруда. - Минерва не упомянула, что у них может быть общего.
  - Да, но каким бы дружелюбным ни был профессор Слизнорт, я почему-то не думаю, что они с Альбусом станут близкими друзьями. - Поппи ухмыльнулась при этой мысли. - Как ты и сказал, они с Гертрудой дружат уже довольно давно. Для него она тоже хороший друг.
  Минерва проигнорировала легкий спазм в животе, вызванный замечанием Поппи, и сделала глоток чая. В конце концов, именно она упомянула Гертруду в первую очередь.
  - Это напомнило мне, Поппи. Сегодня утром я получила весьма необычное приглашение.
  - В самом деле? От кого?
  - От Гертруды.
  - Гертруда? Но я думал, что она в отпуске - в поместье своей семьи, кажется.
  - Точно. Это одна из причин, которая делает это приглашение таким странным. Она пригласила меня погостить у нее несколько дней на следующей неделе.
  - Это немного неожиданно, не так ли? Вы ведь согласитесь, не так ли? - Спросила Поппи.
  - Я не уверена, Поппи. У меня в кармане лежит письменное согласие, но как только я его отправлю, я уже не смогу отказаться. Альбус был там, когда письмо пришло. Он прочитал ее для меня и "истолковал", как он сказал, слизеринский смысл безобидных фраз. Но я до сих пор не знаю, зачем она пригласила меня. Альбус сказал, что Герти считает, что мне нужен отпуск после моего первого семестра преподавания.
  - "Слизеринские значения"? Расскажи же, Минерва!
  - Ну, Альбус говорит, что, во-первых, Гертруде наскучило ее окружение, и что там будут еще несколько гостей - ее родственники, - которые мне не понравятся.
  - В самом деле? Ты должна согласиться, Минерва! Это должно быть интересно. А ты можешь вернуться и рассказать мне все о ее ужасных родственниках! - Глаза Поппи заблестели. - Кроме того, я уверена, что у Гертруды есть причина пригласить тебя к себе - помимо скуки и ее несносной родни. Тебе нужно пойти и выяснить, в чем дело.
  - Я не уверена, что смогу справиться с кучкой высокомерных чистокровок, Поппи. Ты знаешь мое мнение на этот счет. И хотя все бабушки и дедушки моего отца были волшебниками, даже если двое из них были магглорожденными, вы просто знаете, что они спросят об имени Макгонагалл.
  - Я уверен, что ты такая же чистокровная, как и любой из них. У скольких людей в генеалогическом древе нет ни одного маггла или маглорожденного? Держу пари, очень немногих. Кроме того, ветви вашего генеалогического древа Эгидиус и Парновон еще более "респектабельны", и вы также состоите в родстве с Лонгботтомами и Макмилланами, не так ли? И ты знаешь, что бы они сделали, если бы узнали, что твоя бабушка - тайри! Хихикнула Поппи. Имя Тайри передавалось как от матери к дочери, так и от отца к дочери, и хотя ведьма Тайри могла использовать фамилию своего мужа, чтобы не вводить в заблуждение посторонних людей, она никогда не отказывалась от имени Тайри. Ведьмы Тайри славились тем, что выходили замуж за магглорожденных, даже за случайных магглов, но никто - даже чистокровные - никогда не осмеливался упрекать их за это. Волшебники Тайри были более традиционны в выборе партнеров, но и менее примечательны в других отношениях. В какой-то момент в далеком прошлом ведьмы Тайри приобрели репутацию грозных и безжалостных ведьм, которым никто не осмеливался перечить. Хотя Минерва не видела особых признаков жестокости и мстительности у своих родственников-тайри, легенда продолжала существовать, что, как иногда казалось Минерве, делало их жизнь слишком легкой. Репутация, особенно незаслуженная, грозного дуэлянта и терпеливого мстителя за обиды, причиненные самому себе или своим родственникам, может привести к высокомерию.
  - Поппи, я не собираюсь вступать в... состязание в плевках с этими снобами и начинать перечислять имена всех ветвей моей семьи, в роду которых не было ни одного маггла более четырех поколений. И я не Тайри, разве что отдаленно, так что нет смысла упоминать об этом.
  - Да, но, по крайней мере, имей это в виду. Ты можешь просто самодовольно сидеть, зная, что ты права насчет глупости идеологии чистокровности и что, вдобавок ко всему, у тебя, вероятно, более "впечатляющая" генеалогия, чем у любого из этих снобов! Поппи пошевелила пальцами в воздухе, произнося "впечатляюще". Поскольку в ее родословной было немало магглов, она была последней, кто разделял идеологию чистокровности.
  - Я не хочу придавать значения какой-либо их фанатичной чепухе, даже обсуждая ее. Ты это знаешь. Альбус говорит, что они все слизеринцы, - сказала она, несколько меняя тему. - На самом деле, это меня больше беспокоит.
  - Там могут быть люди, которых ты знаешь, люди из школы или министерства. Не могут же они все быть плохими, в конце концов. И Гертруда оказалась хорошей девочкой! Поппи допила чай и налила еще чашку, предложив Минерве еще.
  Взяв чашку свежего чая, Минерва согласилась.
  - Гертруда всегда относилась ко мне справедливо. Это правда. Но мы никогда не были друзьями. Я едва ли обменялась с ней парой слов после окончания школы, и уж точно мы не стали близки с тех пор, как я вернулась. Я думаю, она что-то замышляет.
  - Я в этом не сомневаюсь! Вот почему ты должен пойти и выяснить, что именно, - сказала Поппи. - Я уверена, что это того стоит.
  - Хм. Возможно.
  - Кроме того, она дружит с Альбусом. Возможно, она просто хочет быть дружелюбной из-за этого.
  - Что ты имеешь в виду? - У нее снова все сжалось внутри.
  - Ты знаешь. Она знает, что вы с ним тоже друзья. И она знает тебя уже некоторое время. Возможно, она просто хочет узнать тебя получше... что-то в этом роде. - Поппи встала и принялась возиться с чайным сервизом. - Знаешь, я, пожалуй, не откажусь от печенья. А ты? Поппи поспешила на кухню и принесла жестянку. Открыв его, она предложила Минерве. - Лимонное печенье с глазурью.
  Минерва взяла одно. По ее мнению, неплохо. Она подумала о том, что сказала Поппи. Ей стало не по себе.
  - В этом семестре у нее была возможность узнать меня получше. Я никогда не видела, чтобы она прилагала какие-либо усилия.
  - Вы обе были заняты. - Поппи откусила кусочек печенья.
  - Верно... Что ж, тогда, пожалуй, я отправлю свое письмо. Иначе я всегда буду гадать, что же я пропустила. Минерва была уверена, что однажды ее любопытство доведет ее до беды.
  Две ведьмы поговорили еще немного, Минерва рассказала Поппи о своем письме к Мелине и выводах, которые она сделала из проведенного для нее исследования. Поппи хотела побольше узнать о встрече Минервы за завтраком с директором, поэтому Минерва вкратце рассказала ей об этом, не вдаваясь ни в какие личные подробности и, конечно же, не упоминая о страхе, в котором признался Альбус. Тем не менее, Поппи подтвердила свою уверенность в том, что у Минервы и Альбуса появилась возможность, как она выразилась, "стать ближе". Минерва совершила ошибку, упомянув о букете, который Альбус принес с собой тем утром.
  - И цветы! Минерва, это был прекрасный жест. Должно быть, именно поэтому он пошел с Йоханнесом в теплицы после обеда. Он действительно заботится о тебе, Минерва. Теперь ты должна это понять, - сказала она.
  - Конечно, любит. В конце концов, он был моим учителем анимагии. И, как ты уже говорила, мы знаем друг друга очень давно. Вчера ты была права: я просто немного сомневалась в своем статусе, потому что вернулась преподавать. Но это все. И с этим покончено.
  Поппи как-то странно посмотрела на Минерву, прежде чем сказать, что ей действительно нужно закончить кое-какую работу в лазарете, так как она уезжает на выходные. Перед отъездом Минервы Поппи предложила прислать ей сову во вторник вечером, "на всякий случай", и Минерва с благодарностью согласилась. В любом случае, к вечеру вторника Минерва должна была узнать, какой план был у Гертруды в рукаве, и, если это место окажется невыносимым, она могла бы с достоинством удалиться, получив письмо Поппи.
  И вот теперь она поднималась в Совятню, где, должно быть, недавно убирали, потому что она почти не поскальзывалась, проходя по этажу и отправляя письма. Минерва выбрала особенно добродушную на вид Ушастую сову, чтобы доставить ее ответ в Корнуолл, и сову поменьше, чтобы доставить письмо Мелины в Эдинбург.
  Когда она прикрепляла письмо к лапке Совы, Минерва напомнила ей:
  - Если Мелина с магглом, не передавай это ей. Просто отнеси это в аптеку Эгидиуса и оставь там у кого-нибудь, хорошо? - Услышав одобрительное уханье совы (по крайней мере, Минерва надеялась, что это было именно так), она отпустила птицу и смотрела, как та улетает на восток. Большая сова уже скрылась на юге.
  Теперь нужно заглянуть в кабинет директора и просмотреть список Альбуса, как она и обещала. Минерва сомневалась, что ей будет что добавить к нему, но она внимательно изучит его и посмотрит, не сможет ли она придумать какие-нибудь другие публикации для его рекламы. Кроме того, ей нужно было забрать свои учебные материалы. Минерва была в таком состоянии, что, покидая его кабинет накануне вечером, едва ли думала о первоначальной цели своего визита. Неудивительно, что она забыла свои пергаменты и книги.
  Приближаясь к горгулье, Минерва задумалась, был ли Альбус в своем кабинете. Он сказал, что, возможно, ему придется уйти на некоторое время - вероятно, в министерство, подумала она. Она надеялась, что он здесь; она видела его всего несколько часов назад, но была бы не прочь увидеть еще раз, пусть даже ненадолго. Она вспомнила свое собственное признание в то утро и то, как она сказала ему, что с нетерпением ждала каждой встречи и каждый раз разочаровывалась, когда он опаздывал. Минерва надеялась, что это не слишком выдало ее чувства. Но для друзей вполне естественно с нетерпением ждать встречи друг с другом. И сам Альбус сделал довольно неожиданное открытие, что он боялся, что она его ненавидит. Эта возможность, какой бы маловероятной она ни была, явно встревожила его. Минерва знала, что ей следовало бы чувствовать себя виноватой за то, что она причинила ему такую боль - и она это сделала, - но она также не могла не чувствовать себя согретой той привязанностью, которую это подразумевало.
  Поднявшись по винтовой лестнице, Минерва нажала на медный дверной молоток в форме грифона. Когда ответа не последовало, она открыла дверь и вошла. Альбуса, очевидно, там не было, иначе он открыл бы ей дверь. Его стол действительно выглядел чище, чем на пергаменте, подумала она. Вероятно, он оставил список на столе для нее, или, возможно, он был вместе с ее учебными материалами. Ей просто нужно было поискать его - он, должно быть, положил его куда-нибудь, где ей было бы легко его найти. Минерва вошла в комнату и приблизилась к его столу, когда подняла глаза, пораженная внезапной трелью, донесшейся сверху. Фоукс сидел на верхней полке рядом с портретом Дилис Деруэнт.
  Альбус съел бутерброд с сыром и маринованными огурцами и чашку сливочного супа с луком-пореем, закончив просматривать изменения, которые он рекомендовал внести в Международный магический договор об экстрадиции и предоставлении убежища, прежде чем Министерство согласится его ратифицировать. Было бы лучше, если бы он принес его непосредственно в Министерство лично. Возможно, он не сможет встретиться с самим министром международного магического сотрудничества, но он мог бы компенсировать то, что отменил их вчерашнюю каминную конференцию, передав документ лично. В конце концов, он знал Филомену Яксли, урожденную Флинт, большую часть своей жизни, и хотя Альбус был уверен, что она знала о ситуации, в которой он оказался несколько лет назад, у нее хватило такта никогда не упоминать об этом, даже косвенно. Конечно, она училась в Равенкло, а не в Слизерине, как большинство Флинтов.
  Прежде чем Альбус ушел, ему пришлось оставить Минерве список и рекламный лист, чтобы она могла его найти. Альбус надеялся, что он вернется до того, как она придет посмотреть на него, но, возможно, этого не произойдет, если Филомена сможет встретиться с ним прямо сейчас. Он нашел пергаменты в одном из ящиков своего стола, куда положил их, чтобы они не смешались с корреспонденцией Министерства или другими школьными делами, и бегло просмотрел их, прежде чем взять чистый пергамент и написать записку для Минервы.
  "Пятница, 5 июля
  Дорогая Минерва,
  Извините, что меня здесь нет, чтобы поприветствовать вас, но мне пришлось съездить в министерство.
  Вот список и реклама, которую я предлагаю опубликовать. Не могли бы вы прочитать объявление и сообщить мне, если, по вашему мнению, в него следует внести какие-либо изменения? На пергаменте есть место, где вы можете оставить свои комментарии непосредственно к нему. Не стесняйтесь, конечно, пользоваться моим письменным столом, пером и пергаментом.
  Вы думали еще о должности главы Палаты представителей? Возможно, мы сможем обсудить это, когда встретимся завтра.
  Я с нетерпением жду встречи с вами. Возможно, я вернусь в Хогвартс к ужину, хотя и не уверен.
  Большое вам спасибо за вашу помощь. Я действительно ценю это, Минерва.
  Искренне ваш,
  Альбус"
  Альбус разложил пергаменты на расчищенном месте в центре стола, положив сверху свою записку. Затем он разложил стопки пергамента по обе стороны стола, взял портфель, в который положил свои рекомендации министру Яксли, и отправился через каминную сеть в Министерство.
  Если бы кто-нибудь с острым зрением присутствовал в те минуты, когда директор покинул свой кабинет, он мог бы заметить довольно странный сквозняк, который, казалось, возникал ниоткуда и шевелил пергаменты на директорском столе. Три простыни, лежавшие в центре комнаты, мягко опустились на пол, где их лишь частично скрыла мебель, на которой они когда-то лежали, видимые и ничем не загороженные. Такой человек мог бы также заметить, как похожий легкий ветерок слегка потревожил аккуратную стопку пергаментов на правой стороне рабочего стола, обнажив пергаменты, которые были положены в самом низу стопки. Однако там не было никого, за кем можно было бы наблюдать, кроме Фоукса и нескольких довольно сонных портретов, одна из которых покачала головой и пробормотала: "Глупышка", прежде чем погрузиться в искусственную дремоту, время от времени прерываемую фальшивым храпом.
  Двадцать минут спустя Минерва, пораженная песней феникса, подняла глаза и увидела, что бывшая директриса Дилис Дервент сонно моргает, глядя на нее. - Добрый день, профессор Макгонагалл.
  - Добрый день, мэм, - ответила Минерва. Как по этикету следует обращаться к портретам бывших директоров и директрис? Она никогда раньше не слышала, чтобы с ней здоровались, насколько она могла припомнить. Решив, что ответа на приветствие директрисы достаточно, Минерва отвернулась. Ее учебные материалы лежали на столе, где они с Альбусом работали накануне. Когда она подошла, чтобы забрать их, думая, что, возможно, Альбус оставил список дневников вместе с ее пергаментами, ее остановил голос Дилис Деруэнт.
  - Я полагаю, что директор оставил вам что-то на своем столе, профессор, - обратился к ней портрет.
  - Спасибо, мэм. Я собиралась заглянуть туда позже. - Эти портреты очень полезны. Хотя могло раздражать, что они постоянно следят за тем, что делаешь ты. Она предположила, что именно поэтому они большую часть времени спали или делали вид, что спят. Минерва была очень рада, что они с Альбусом поужинали наверху накануне вечером. Она бы не хотела, чтобы десятки пар глаз наблюдали за тем, как она заливается слезами.
  Минерва подошла к столу. Хм, ничего очевидного - это должно быть в одной из стопок пергамента, хотя ей показалось странным, что Альбус хотел, чтобы она пролистала другие его работы, чтобы найти это. Как раз в тот момент, когда она собиралась обойти стол, сесть в кресло и начать просматривать пергаменты, ее внимание привлекли два пергамента, выглядывавшие из-под одной из стопок. Они казались списками, написанными разноцветными чернилами, но Минерва ожидала, что список журналов будет выглядеть совсем не так. Однако Минерве стало любопытно, и она еще немного раздвинула пергаменты, чтобы получше рассмотреть их, на случай, если среди них окажется тот список, который она искала.
  
  Приглядевшись к первому листу, Минерва сразу поняла, что это не список журналов. Второе, что она увидела, - это то, что список не имел никакого отношения к школьным делам. Она замерла, когда поняла, о чем идет речь в этих списках. Читая его вверх ногами, она могла видеть заголовки "Известные" и "Возможные", а также первые несколько пунктов под каждым из них. "У нее была назначена встреча со мной на девять часов, чтобы обсудить учебную программу для новичков", "Я предложил ей встретиться" и "она поднялась по лестнице с Герти (которая застала ее врасплох при смене пароля)" - вот первые три пункта в разделе "Известные". "Она всегда недолюбливала меня или относилась ко мне с презрением (ладно, скорее из-за "необоснованного страха", чем из-за "Возможного")", "она всегда уважала меня" и "я всегда нравился ей" - так начинался список в разделе "Возможные". Первый пункт в графе "Возможные варианты" был зачеркнут довольно некрасивыми темно-оранжевыми чернилами.
  Минерва чувствовала себя странно - немного виноватой из-за того, что смотрела на то, что Альбус, вероятно, считал спрятанным от посторонних глаз в самом низу стопки хогвартских бланков, но также обеспокоенной мыслью о том, что он составлял списки об их вчерашней встрече. Она знала, что Альбус находил списки отличным способом упорядочить свои мысли и решить проблемы, но была ли она для него только абстрактной задачей, которую нужно было решить? Подавив чувство вины, Минерва вытащила лист из стопки еще немного. Теперь она могла видеть полный список того, что он назвал "Известным", хотя остальные "возможные" были по-прежнему скрыты в других пергаментах.
  Альбус составил список всего, что ему было известно об их утренней встрече. Минерва тряхнула головой, словно пытаясь прийти в себя. В конце списка, однако, было несколько записей, которые отличались от его предыдущих наблюдений: "Я хочу, чтобы Минерва осталась в Хогвартсе", "Я уважаю ее интеллект и характер" и "Я наслаждаюсь и ценю ее общество" - это были последние пункты в его списке "Известных".."
  Минерва заколебалась, но чувство вины и уважение к Альбусу взяли верх над любопытством, и она положила листок пергамента под остальные, точно так же, как нашла его, не читая больше ничего в другом списке на этом листе; она даже не взглянула на второй лист. Минерва не знала, что и думать о том, что она обнаружила, но лучше всего было вести себя так, как будто она вообще ничего не видела. Но где же список, который он оставил для нее?
  Раздался голос с другого конца комнаты.
  - Я полагаю, что пергаменты, которые ты ищешь, унесло ветром под стол, дорогая.
  Минерва повернулась и посмотрела на портрет бывшей директорисы.
  - Знаете, вы могли бы сказать мне об этом раньше.
  - Полагаю, что так, но вы казались такой заинтересованной в том, на что смотрели, - ответила Дервент со скромной улыбкой.
  Минерва вспыхнула. Портреты должны были послужить директору. Если Альбус спросит - а может, даже и не спросит, - портреты расскажут ему, что она рылась в его бумагах! Минерва быстро обошла стол и сразу же нашла пергаменты, которые Альбус оставил для нее. Она снова посмотрела на портрет. - Я надеюсь, что если вы обсудите это с директором, то сначала обратите внимание на тот факт, что пергаменты, которые он оставил мне, лежали на полу за его столом, когда я пришла, - несколько холодно сказала Минерва.
  - Конечно, я сделаю это, если он меня попросит, - последовал ответ.
  Минерва покачала головой. Она почувствовала, что у нее снова начинает болеть голова. Почему ее жизнь стала такой сложной? Вздохнув, она посмотрела на записку, которую оставил для нее Альбус. В ней не было ничего личного, но он сказал, что с нетерпением ждет встречи с ней. Минерва сделала, как предлагалось в записке, и села за его стол, лишь слегка отвлекшись от мысли, что другой список лежит у нее под правым локтем и что портрет может намекнуть Альбусу, что она его видела.
  Сосредоточившись на вопросе, который привел ее в кабинет директора, Минерва сначала просмотрела список журналов, а затем обратилась к объявлению о поиске преподавателя по уходу за магическими существами.
  "Школа чародейства и волшебства Хогвартс, ведущее учебное заведение в области магии на Британских островах, ищет преподавателя для занятий по уходу за волшебными существами. Возраст учащихся варьируется от 11 до 18 лет. Кандидат должен быть способен провести для студентов как лекции о существах, на которых распространяется учебная программа, так и практические упражнения по обращению с избранными существами и уходу за ними. Кандидат должен иметь опыт общения с существами, соответствующий рейтингу XXXXX, и умение обращаться с ними, соответствующее рейтингу XXXX, для демонстрационных целей. Академические знания могут быть заменены практическим опытом. Кандидаты должны отправить биографические данные Альбусу Дамблдору, директору Школы чародейства и волшебства Хогвартс."
  Минерва на мгновение задумалась, затем внизу пергамента написала:
  "Альбус -
  Я бы добавила "с письмом, описывающим их заинтересованность в этой должности" после "биографических данных" - это поможет в процессе прополки. Кроме того, я думаю, было бы неплохо упомянуть кое-что о зарплате, отпусках и т.д., и, на всякий случай, если это не очевидно, о том факте, что должность требует, чтобы учитель проживал в школе в течение семестра. Возможно, вы также захотите опустить слова "выдающееся учебное заведение" и т.д. Большинство людей знают о Хогвартсе. Нужно ли нам хвастаться? Просто мысль!
  Ознакомившись с вашим списком, я обнаружила, что у меня есть только одно издание, в котором вы, возможно, захотите разместить рекламу: Bestial Byways. Я знаю, что это популярный журнал, но если вы рекламируете, что практический опыт может заменить академические знания, вы можете найти несколько подходящих кандидатов таким образом.
  Минерва на мгновение заколебалась, затем кивнула сама себе.
  " Кстати, когда я вошла, чтобы найти список, он валялся на полу за твоим столом. Я заметил это не сразу и случайно наткнулся на несколько других ваших пергаментов, пока искал их. Приношу извинения, если случайно просмотрел какие-либо конфиденциальные документы.
  Я с нетерпением жду встречи с вами завтра, если не за ужином сегодня вечером.
  Минерва"
  Там. Это было неловко - и неловко сформулировано, - но она не хотела, чтобы он подумал, будто она что-то вынюхивала, хотя это и было так, совсем чуть-чуть. Он мог догадаться, а мог и не догадаться, что она видела; если бы он спросил, она бы ему рассказала. И теперь, когда Минерва оправилась от первоначального удивления при виде списков, они ее действительно не беспокоили. В конце концов, судя по тому, что она увидела, в них не было ничего такого, о чем Альбус уже не упоминал. Ее не должно удивлять, что после того, как он услышал, что она сказала, он попытался понять, почему она расстроена, и его список был типичным для Альбуса. Минерва слегка улыбнулась. Это подтверждало его слова о том, что он боялся, что она его ненавидит, хотя он и вычеркнул эту запись довольно резко. И это продемонстрировало, что Альбус относился к ней серьезно и потратил немало времени, пытаясь понять, почему она была так расстроена вчера утром. Конечно, он мог бы просто спросить ее. Но сказала бы она ему? Скорее всего, нет; кроме того, он, вероятно, был слишком ошеломлен заключительными словами ее тирады, чтобы решиться прямо спросить. И у них не было бы такого чудесного ужина; все продолжалось бы по-прежнему, и она по-прежнему чувствовала бы себя незначительной в его жизни.
  Минерва быстро наложила заклинание на мокрые чернила, взяла записку, которую он написал для нее, и положила ее в карман, а затем разложила два других пергамента в центре стола Альбуса, поставив на них чернильницу, чтобы они снова не упали на пол. Прежде чем покинуть кабинет, она взяла свои пергаменты и книги. Когда она открыла дверь, Фоукс соскользнул с полки на свой насест и, напевая, пересек комнату. Дилис Деруэнт крикнула:
  - До свидания, профессор! - Минерва ответила тем же и понадеялась, что у директрисы есть хоть капля благоразумия. Она была рада, что сообщила Альбусу, что просмотрела другие документы и почему. Это не выглядело бы так, будто она что-то вынюхивала, если бы Альбус понял, что она видела другие составленные им списки.
  Глава 32: Нападения
  Резюме:
  
   Хогвартс подвергается нападениям на своих учеников.
  Начало шестой части.
   Персонажи этой главы: Минерва Макгонагалл, юная Минерва Макгонагалл, Том Риддл и профессор Дамблдор.
  
  Текст главы
  
  Надпись "Разрешаем недоразумение"
  ЧАСТЬ ШЕСТАЯ
  XXXII: Нападения
  
  Минерва вернулась в свой кабинет, разложила книги и пергаменты по местам и подумала о чае. Возвращаясь в свои комнаты и направляясь в туалет, Минерва вспомнила свой короткий разговор с Хагридом, состоявшийся днем ранее. Ей действительно следовало бы навестить его. Она нечасто видела его с тех пор, как вернулась преподавать, поскольку их пути редко пересекались. Она заметила, что он редко появлялся на трапезах в Большом зале, хотя была уверена, что Дамблдор радушно принимал его за преподавательским столом. Вероятно, это привычка с тех лет, когда Диппет был директором школы.
  Хотя многие люди очень любили предыдущего директора, чувства Минервы к Армандо Диппету были двойственными. Казалось, он уважал Дамблдора и ценил его советы, которые Минерва одобрила, и, передавая защиту Дамблдору, он явно был готов передать учителю трансфигурации большую часть полномочий, которые обычно сопутствовали должности директора. Тем не менее, события, произошедшие в конце шестого курса, безвозвратно изменили ее мнение о директоре Диппете. Возможно, он и был "старым мягкотелым", как сказала вчера Поппи, но это не всегда было хорошо - все зависело от того, по отношению к кому он был "мягкотелым", предположила Минерва. В то время он, конечно, не проявил особой твердости духа и не прислушался к совету своего заместителя директора по этому поводу. Минерва вспомнила те страшные недели в мае и июне, когда она начала верить, что Хогвартс может быть закрыт навсегда.
  Минерва была удивлена, узнав на первом собрании старост на шестом курсе, что Том Риддл назначен старостой. Поскольку Минерва приехала пораньше, чтобы начать обучение анимагии и узнать о проекте, в котором Дамблдор хотел, чтобы она помогла, ее не было в Хогвартс-экспрессе, когда она возвращалась в школу, поэтому, когда она увидела Риддла, приближающегося к классу, в котором должно было состояться первое собрание, на нем был новенький блестящий значок старосты надев на него халат, она была ошеломлена. Риддл заметил, что она удивилась, увидев его, и посмотрел на нее сверху вниз с высокомерной улыбкой.
  - Некоторые люди распознают качество, когда видят его, Макгонагалл, - сказал он с насмешкой, проходя мимо нее в класс.
  - Как вы могли позволить такому хулигану, как Риддл, стать старостой? - возмущенно спросила она, когда в следующий раз осталась наедине со своим учителем трансфигурации.
  - Такие вещи не в моей компетенции, Минерва, - терпеливо ответил он.
  - Да, но вы заместитель директора и отвечаете за старост. Разве вам нечего сказать по этому поводу?
  - Как вы знаете, старосты избираются по двое от каждого дома путем голосования. У меня только один голос. Профессор Слагхорн отметил, что мистер Риддл является образцовым студентом и лидером среди слизеринцев, демонстрируя два качества, которые необходимы старосте.
  - Лидер, - усмехнулась Минерва. - Он хулиган, и ты это знаешь. Он хулиганит даже в своем собственном доме, хотя там он делает это более тонко. Он всегда выходит сухим из воды, когда в Слизерине возникают какие-то проблемы, но я уверена, что это только потому, что он научился не попадаться. Вы же знаете, что он будет злоупотреблять своим положением, профессор. Он и раньше был достаточно плохим, а теперь получил благословение школы на то, чтобы запугивать учеников с других факультетов и помыкать своими - или это то, что в Слизерине называют "лидерством"?
  Дамблдор успокоил ее и заверил, что присмотрит за Риддлом. Она бы тоже так поступила, если уж на то пошло, но когда она сказала об этом своему профессору, он пристально посмотрел на нее и сказал:
  - Будь осторожна с ним, Минерва. Возможно, ваша оценка его характера верна, но она неполна; больше я ничего не могу сказать, но помните мое предупреждение. Постарайтесь не становиться на его сторону.
  - Если единственный другой вариант - быть с ним по правую руку, то я предпочту встать не с той стороны. Минерва недоверчиво покачала головой. Он был деканом факультета Гриффиндор, и он говорил гриффиндорцу, чтобы тот поласковее относился к противному, задиристому слизеринцу?
  - Просто будь осторожна, пожалуйста. Приходи ко мне, если возникнут проблемы. Я с этим разберусь.
  Минерва просто кивнула, подтверждая его слова. Она была почти совершеннолетней и, конечно, не собиралась бежать к одному из своих учителей только потому, что Большой и Злой слизеринец мог захотеть ее запугать.
  За первые месяцы семестра она несколько раз заставала мальчика на улице после комендантского часа, но никогда - в подземельях, где у него мог быть подходящий предлог. В первый раз он использовал свой значок префекта в качестве оправдания, но когда Минерва указала ему, что его нет в списке патрульных, он заявил, что не знал, что комендантский час действует для префектов, когда они не патрулируют. Он очаровательно улыбнулся ей, как будто это могло убедить ее забыть все те случаи в прошлом году, когда она почти застукала его за запугиванием других студентов - "почти", потому что вовлеченные в это студенты всегда отрицали, что были какие-то проблемы, и ни один свидетель не признался бы в этом. Минерва не знала, что именно Риддл сказал кому-то, что заставляло их молчать каждый раз, когда они могли сообщить о его поведении, но, что бы это ни было, имя Риддла не упоминалось в ее отчетах. Минерва на самом деле начала сообщать о каждом инциденте, связанном со слизеринцем, даже когда не было никаких жалоб и никаких конкретных доказательств того, что, по мнению Минервы, он делал непосредственно перед ее поступлением, но Дамблдор сказал ей всего за несколько недель до ее пятого курса, что она должна прекратить делать эти отчеты.
  - Мне жаль, Минерва. Некоторым кажется, что у вас личная неприязнь к мистеру Риддлу; меня попросили передать вам, чтобы вы больше не писали о нем никаких сообщений, если только вы действительно не поймаете его за чем-то, что противоречит школьным правилам.
  Минерва была рассержена и, не колеблясь, дала понять об этом своему наставнику. Должна ли она была закрывать глаза на то, что он издевался над другими учениками, особенно молодыми?
  - Минерва, если бы эти студенты захотели, они могли бы пожаловаться своим деканам, даже если они не хотят говорить с вами об этом. Никто этого не сделал. Я согласен с вами, что этот факт может быть бессмысленным в данной ситуации; тем не менее, это так. И я бы никогда не хотел, чтобы вы закрывали глаза на то, что считаете неправильным, вы это знаете. Просто сообщайте мне неофициально, когда будете замечать подобные вещи, но при этом старайтесь не привлекать к себе ненужного внимания.
  Минерва ворчала, но на пятом курсе выполняла просьбу профессора Дамблдора. И вот теперь, почти год спустя, "староста" Том Риддл был здесь и пытался очаровать ее своей улыбкой. Она ничего из этого не понимала, но, зная, какой будет реакция, если она донесет на него, Минерва отпустила его, предупредив, что в первый раз обнаружила его на улице после комендантского часа. В начале октября она во второй раз застукала его на улице после комендантского часа, но у Риддла была с собой записка от профессора Слагхорна. Когда Минерва указала, что время, указанное в записке, истекло два часа назад, и что кабинет зелий, в котором он предположительно работал, находился в подземельях, как и его спальня, а не на втором этаже, где они находились, слизеринец просто рассмеялся и сказал ей, что если у нее возникнут проблемы, то это будет не так. С этим она должна поговорить об этом с профессором Слизнортом. Затем он оглядел ее с головы до ног с хитрой усмешкой на лице и сказал: "Или ты могла бы побежать к своему профессору Дамблдору и рассказать ему об этом - в конце концов, это дало бы тебе еще один повод увидеться с ним. Вы должны быть благодарны мне за это, Макгонагалл. - Он облизал нижнюю губу, что, как предположила Минерва, было похотливым жестом, и добавил: - Насколько бы вы были благодарны?
  Минерва подавила дрожь отвращения.
  - Ты действительно жалкий ребенок, ты ведь знаешь это, не так ли, Риддл? И я передам профессору Слагхорну, что ты смог воспользоваться его запиской. Я уверена, он будет очень доволен тобой. - Выражение ярости, исказившее лицо Риддла, когда она сказала ему, что он жалкий ребенок, не ускользнуло от внимания Минервы; тем не менее, она повернулась к нему спиной и ушла, наполовину ожидая, что он проклянет ее. Она была почти разочарована, что он этого не сделал - у нее наконец-то были бы доказательства того, что он был мерзкой маленькой змеей, какой она всегда его считала. Его намеки о "бегстве к Дамблдору" мало беспокоили ее - он был просто отвратительным слизеринцем с грязными помыслами. У него были только друзья, которых он запугивал или которые были ему полезны; что бы он понял из ее отношений с наставником? Минерва знала, что он был любимцем Слагхорна, но она была уверена, что, какими бы ни были мысли Слагхорна, когда он принимал Риддла в свою маленькую элитную группу студентов, Риддл получал от Слагхорна больше, чем Слагхорн когда-либо получил бы от своего знакомства с ним.
  Минерва еще трижды сталкивалась с Риддлом во время патрулирования префекта; каждый раз у него была записка от профессора Слагхорна. Минерва подумала, что либо он стал более искусным в том, чтобы избегать ее, когда она патрулировала, либо он проверял расписание патрулей префекта и прятался в коридорах только в те ночи, когда ее не было в расписании. Она никогда не слышала от других старост, чтобы они находили его в нерабочее время, но и не проводила опрос.
  И вот однажды майским вечером, во время патрулирования префекта, Минерва увидела ужасающее зрелище: студент, застывший у ног одного из доспехов. Подбежав к нему, она увидела, что это студент из Хаффлпаффа, как ей показалось, второкурсник. Чувствуя, как бешено колотится сердце, Минерва пощупала пульс и нашла его. Должно быть, кто-то проклял его, возможно, с помощью Петрификус Тоталис, поэтому она подняла палочку и произнесла: "Фините Инкантатум!" Когда это не помогло вывести мальчика из оцепенения, Минерва не знала, что делать. Она патрулировала в одиночку. Она не хотела уходить, чтобы позвать на помощь, но и оставаясь с мальчиком, она не могла принести ему никакой пользы. Кричать о помощи на явно пустынном втором этаже, вероятно, было бы бесполезно - и если бы человек, который это сделал, все еще был поблизости, это привлекло бы его внимание, даже если бы помощь не пришла.
  С колотящимся сердцем, напуганная мыслью о том, что тот, кто это сделал, может быть где-то поблизости, Минерва применила Мобиликорпус и начала левитировать Хаффлпаффца к больничному крылу, затем, вспомнив, как Уилспай появилась, когда она позвала ее, она закричала:
  - Уилспай! Уилспай, скорее сюда, ты мне нужен!
  Секундой позже появился домовой эльф.
  - Позовите профессора Дамблдора! Скажите ему, что студент серьезно ранен, и я отвезу его в больничное крыло.
  Не говоря ни слова, Уилспай выскочил вон.
  Подняв в воздух застывшего ученика, Минерва направилась к лестнице, которая должна была привести ее на первый этаж к главному входу в лазарет, когда услышала, как кто-то бежит вверх по лестнице. Это был Дамблдор. С облегчением Минерва передала мальчика на его попечение и по его указанию опустила ученика на землю.
  - Я послал Уилспая за мадам Валентиус, - сказал он, опускаясь на колени рядом с ребенком. Он провел левой рукой по телу мальчика, одновременно произнося заклинание палочкой, которую держал в правой, и лицо Дамблдора стало еще более обеспокоенным. - Это не проклятие. Я не знаю, что стало причиной этого, но это не было сделано с помощью волшебной палочки.
  Вдалеке они услышали, как кто-то приближается к подножию лестницы на втором этаже. Профессор Дамблдор поднял студента в воздух и начал спускаться по лестнице, позвав Минерву следовать за ним.
  - Это Джереми Фландерс, мадам Валентиус. Он чем-то напуган; я не знаю, чем это вызвано.
  После того, как они доставили Хаффлпаффца в лазарет, профессор Дамблдор отвел ее в одну из отдельных комнат - она думала, что это была та, в которой она оставалась после несчастного случая в декабре прошлого года - и расспросил ее обо всем, что она видела и слышала до того, как нашла мальчика. Но Минерва не могла придумать ничего необычного.
  Следующие несколько недель были ужасающими. Еще двое студентов были найдены в состоянии, подобном тому, в котором находился юный Джереми Фландерс. Минерва проклинала себя за то, что не была более наблюдательной до того, как обнаружила его. Должно быть, в тот вечер она упустила какую-то зацепку, что-то, что могло бы раскрыть, какая зловещая сила была в действии, но она ничего не видела и не слышала, кроме капающего крана в женском туалете, что не было чем-то необычным.
  А потом Миртл была убита. Убит в ванной из-за того, что из крана потекла вода.
  Несмотря на новые, строгие правила, требующие, чтобы все ученики оставались в своих комнатах отдыха, никуда не ходили, кроме как на занятия и за едой, и то только в сопровождении учителя, Минерва тем вечером выскользнула из Гриффиндорской башни, заслужив выговор от Толстой леди. Она быстро сбежала по лестнице на первый этаж. Ей нужно было увидеть профессора Дамблдора, ее гнало к нему. Она даже не знала зачем; ей просто хотелось убедиться, что все в порядке. Пока она ждала, когда лестница между вторым и третьим этажами окажется перед ней, кто-то сильно схватил Минерву за плечо и развернул к себе.
  Глава 33: Трудный разговор
  Резюме:
  
   Минерву застали врасплох во время чрезвычайного комендантского часа; это привело к трудному разговору.
  
   Персонажи этой главы: юная Минерва Макгонагалл, профессор Дамблдор и профессор Гэмп.
  
  Текст главы
  
  Баннер "Разрешение недоразумения".
  Часть XXXIII: Трудный разговор
  - Что, по-вашему, вы делаете, бродя по замку?! Вам не следует покидать Башню - и уж точно не в одиночку! Двадцать баллов с Гриффиндора. Я ожидал от вас большего, мисс Макгонагалл!
  - Прости, я просто... я просто, - заикаясь, произнесла Минерва, - мне просто... нужно было тебя увидеть. - Она чувствовала себя ужасно. Он никогда раньше не кричал на нее; она почти никогда не слышала, чтобы он повышал голос или разговаривал с кем-нибудь резким тоном. На глаза у нее навернулись слезы, а лицо покраснело от стыда.
  Рука, все еще сжимавшая ее плечо, расслабилась, и она почувствовала, как он легонько сжал ее, прежде чем отпустить.
  - Это недостаточная причина, чтобы покинуть твою спальню. Я был бы недоволен, если бы мне пришлось сообщить твоим родителям, которые доверили тебя моим заботам, что ты лежишь замерзшая в больничном крыле - или мертвая. Если с тобой что-нибудь случится, Минерва... - Он говорил тихо, его лицо было мрачным. - Даже если тебе все равно, что случится с тобой - или как бы я к этому отнесся, - подумай, по крайней мере, о том, как это отразится на твоих друзьях и семье.
  Это было хуже, чем когда он кричал на нее. Не в силах смотреть на него, Минерва прошептала:
  - Мне очень жаль, сэр. Я не подумала. Мне нужно было вас увидеть.
  Лестница повернулась в их сторону; профессор Дамблдор взял Минерву за локоть и начал спускаться с ней по ступенькам.
  - Мы пойдем в мой кабинет и поговорим. Вы не будете отходить от меня ни на шаг. Это понятно? - тихо спросил он ее, в его голосе все еще слышались нотки гнева.
  - Да, сэр, - тихо ответила она.
  Он не отпускал ее руку, пока они не оказались в его классе. Он провел ее в свой кабинет, огляделся, а затем велел ей сидеть и не двигаться, пока он будет охранять класс и кабинет. Она была поражена, увидев, что, помимо защиты дверей и окон, он наложил защиту на стены и даже на пол и потолок. Затем он взял щепотку летучего порошка в левую руку, развел небольшой огонь в камине и бросил порошок туда.
  - Гостиная Гертруды Гэмп, - крикнул он. - Профессор Гэмп, вы здесь? Когда профессор Гэмп ответила, Дамблдор поднял палочку и наложил на себя защитный экран. Это была вариация Заклинания Невозмутимости, и Минерва не могла расслышать ни слова из того, что было сказано. Вероятно, он рассказывал другой учительнице о Минерве и ее вопиющем нарушении нового комендантского часа. Минерва опустилась на стул и уставилась на свои колени. Через несколько минут он встал из-за камина, погасил огонь и отменил заклинание. Он постоял несколько мгновений, молча глядя в пустой камин.
  - К счастью, - наконец сказал он, усаживаясь в кресло за своим столом, - я установил дополнительную сигнализацию на двери Гриффиндорской башни. - Он посмотрел на Минерву поверх очков. - Следует ли мне также повесить их на окна, мисс Макгонагалл, или будет достаточно, если я просто конфискую все метлы, а? - В его голосе не было и намека на юмор, только холодное разочарование.
  - Нет, сэр. - Минерва уставилась в пол. Она вела себя глупо. Если бы она поймала кого-нибудь еще, кто по какой-либо причине тайком покидал Башню, она бы рекомендовала оставить их под стражей до конца жизни. Умер ученик, в замке поднялся переполох, а она была старостой, которая должна была не только следить за соблюдением правил, установленных для их безопасности, но и подавать пример.
  На глаза у нее снова навернулись слезы. Минерва повозилась со своим значком префекта, снимая его с мантии. Она положила его на стол и, не в силах смотреть профессору в глаза, прошептала:
  - Вот, сэр.
  - Мне не нужен ваш значок, мисс Макгонагалл. В любом случае, через несколько дней он может потерять смысл. Если мы не выясним, кто нападал на студентов, Хогвартс закроется. Возможно, навсегда, если мы не установим причину смерти Миртл Макнейр.
  Минерва ахнула и подняла глаза.
  - нет!
  - Вполне. Как вы думаете, захотел бы кто-нибудь - любой учитель или любой член попечительского совета - приглашать учеников в школу, в которой существует реальная вероятность получения серьезных травм или смерти? И какой родитель или опекун отправил бы своего ребенка в такую школу? Несчастные случаи случаются, но это... За этими нападениями стоит злой умысел.
  - Сэр? - нерешительно спросила Минерва.
  - Да, вы рисковали своей жизнью, чтобы прийти ко мне, мисс Макгонагалл; задавайте любые вопросы, которые у вас могут возникнуть, - его голос был непреклонен, выражая его недовольство ею.
  Минерва сделала глубокий вдох и неуверенно выдохнула. Она пришла за поддержкой, а не потому, что хотела задать ему несколько вопросов. Но то, что он сказал о злонамеренном интеллекте, вызвало у нее вопрос, и поскольку она, конечно же, не собиралась получать от него никаких заверений, особенно когда он все еще был так зол на нее - и вполне обоснованно, - она вполне могла задать вопрос.
  - Люди что-то говорят о Наследнике Слизерина и о том, что Тайная комната Слизерина была открыта. Значит, цель этой комнаты - уничтожить школу? Почему, и почему именно сейчас, сэр?
  - Я думаю, что какие бы разведывательные данные ни стояли за этими нападениями, мотив их неясен - убийство мисс Макнейр, скорее всего, было своего рода несчастным случаем. Возможно, она увидела что-то, чего не должна была видеть, или оказалась не в том месте не в то время. Конечно, каждый из окаменевших студентов оказался не в том месте и не в то время, но у этих троих было что-то общее друг с другом, чего нет у мисс Макнейр - вы знаете, что это может быть, мисс Макгонагалл?
  Минерва на мгновение задумалась о трех студентах и о лозунге чистокровных, который был нарисован на месте второго и третьего нападений.
  - Никто из четверых не из Слизерина; двое из Окаменевших студентов учатся в Хаффлпаффе, а один - в Гриффиндоре, и я почти уверен, что никто из них не чистокровный. Гриффиндорка, я точно знаю, магглорожденная. Миртл училась в Равенкло, и я не знаю, что сказали бы "пуристы" о ее семейном происхождении, но я думаю, что ее можно было бы считать чистокровной ведьмой.
  - Верно. Что это говорит вам о целях сил, стоящих за этими нападениями?
  - Может быть, кто бы это ни был, он просто хочет отпугнуть всех магглорожденных и учеников со смешанной кровью от школы, или, может быть, он хочет, чтобы школа перестала их принимать? - неуверенно предположила она.
  - Я тоже так думаю. Однако, кто бы это ни был, он допустил роковую ошибку или недооценил значение, которое большинство членов волшебного сообщества придают всем нашим детям, независимо от происхождения. И даже если я ошибаюсь, и чистокровные заботятся только о своих, школа могла бы закрыться, даже если бы не было смертей, если бы нападения не прекращались - "чистокровный" - это такой же человек, как и любой другой крови, и вы не можете сказать, глядя на кого-то, есть ли в нем магглловская их семейная линия; это был только вопрос времени, когда была допущена ошибка или произошел несчастный случай, и кто-то из чистокровной семьи пострадал. Какие чистокровные родители пошли бы на такой риск, даже если бы им было наплевать на магглорожденных?
  - Но разве в таком случае они не захотели бы просто закрыть школу для всех, кто не был чистокровным?
  Дамблдор впервые слегка улыбнулся.
  - Если бы они попытались это сделать, то обнаружили бы, что у них действительно очень маленькая школа. Вряд ли стоит держать Хогвартс открытым для них.
  - Понимаю. Что ж, в таком случае, если человек не хочет, чтобы школа закрывалась, а всего лишь хочет прогнать всех, кто не является чистокровным, он действительно не знает, что делает, не так ли?
  - Я бы сказал, что он знает, что делает; он просто не так хорошо разбирается в обстоятельствах, как ему кажется, и не осознает серьезных последствий. Кто бы это ни был, он допустил ошибки, как при разработке плана, так и при его исполнении. Дамблдор посмотрел в окно из освинцованного стекла за спиной Минервы, где вечерние тени начинали удлиняться на лужайках Хогвартса.
  - А как насчет оберегов, сэр? Вы можете что-нибудь по ним определить? - спросила она.
  Альбус снял очки, положил их на стол и потер глаза.
  - Я пытался, но базовые средства защиты, которые должны позволить нам обнаружить, что или кто совершает эти атаки или, по крайней мере, откуда они исходят, все еще не функционируют должным образом, несмотря на работу, которую я проделал над ними за последние четыре года. Большинство моих усилий было сосредоточено, во-первых, на том, чтобы убедиться, что замок физически не рухнет вокруг нас, - заметив встревоженное выражение лица Минервы, он добавил, - о да, защита сильно влияет на физическую целостность здания, и, во-вторых, на защиту периметра и обереги, которые защищают сам замок от незваных гостей извне. Эти атаки, должно быть, исходят откуда-то из замка, или же в замке есть какой-то вход, который я еще не нашел. - Он вздохнул. - Я не смог сделать то, ради чего меня сюда привели, и теперь трое студентов лежат в больничном крыле, а четвертая мертва, - Дамблдор, казалось, обмяк в своем кресле, произнося последние слова.
  - Но это не все, о чем вам стоило беспокоиться! - воскликнула Минерва, выпрямляясь, и ее сердце сжалось при виде его растерянного лица. - Вы не должны винить себя, профессор! Министерство уже много лет заставляет вас заниматься войной; вы преподаете в двенадцати классах учащихся - и поскольку каждый класс собирается почти по три часа в неделю, и каждый из них сдает домашнее задание и тесты, удивительно, что у вас есть время поесть или поспать! К тому же ты заместитель директора и декан факультета Гриффиндор, и это даже не считая всего того, что ты делаешь для людей, например, даешь мне уроки анимагии. Прошлым летом вы сами сказали мне, что могли бы десятилетиями работать над защитой и так и не смогли бы вернуть ее в первоначальное состояние. Имеет смысл начать с защиты, которая защищает замок от незваных гостей и не дает ему обрушиться вокруг нас. Вы не сверхчеловек, профессор; вы всего лишь один-единственный волшебник, независимо от того, насколько сильна ваша магия или воля! Вы не должны винить себя, - повторила Минерва. - Где все остальные? А как же директор? Почему вы должны все делать сами? Я знаю, вы сделали все, что могли, сэр. По-другому и быть не могло. Но если вы хотите кого-то обвинить, обвиняйте директора Блэка в уничтожении многовековой защиты, потому что он думал, что знает все лучше всех остальных! Или обвиняйте того, кто организовал эти атаки. Только не вините себя.
  Альбус посмотрел на Минерву со слабой улыбкой.
  - Знаешь, ты могла бы просто позвонить Уилспаю. Я бы приехал и забрал тебя. Я уверен, что мы могли бы придумать законную причину, по которой вы могли бы навестить меня, не подвергая свою жизнь опасности, моя дорогая.
  Минерва прослезилась от его нежного выражения лица и теплых слов.
  - Мне жаль, сэр, очень жаль. Я просто не подумала, и это было более чем глупо с моей стороны. Вы были бы правы, если бы наказали меня так, как считаете нужным. - Она улыбнулась сквозь слезы. - Пожалуйста, не исключайте меня, сэр, если только они не решат закрыть школу.
  Ее профессор тихо рассмеялся.
  - Вы пропустите ужин. Его подадут в гостиных. Вы бы знали об этом, если бы жили в Гриффиндорской башне. Профессор Гэмп любезно согласилась присмотреть за ужином в мое отсутствие. Он улыбнулся, увидев выражение лица Минервы. - Да, слизеринка, наблюдающий за ужином в Гриффиндорской башне в качестве одолжения главе факультета Гриффиндор. Это, конечно, не то, что обрадовало бы нашего противника. Я очень надеюсь, что ученики будут хорошо себя вести. Мне бы не хотелось сегодня снимать дополнительные баллы с Гриффиндора.
  Минерва выглядела огорченной, вспомнив, сколько баллов он снял с нее ранее. Не так много, как он мог бы получить, но, вероятно, больше, чем все баллы, которые она потеряла за последние шесть лет. Минерва была не из тех, кто плохо себя ведет или нарушает правила, несмотря на свой вспыльчивый характер; это было частью того, что делало ее хорошим старостой - по крайней мере, так оно и было. Она все еще не взяла свой значок с того места, где оставила его на столе своего преподавателя.
  - Сэр, я думаю, мне следует уйти с поста префекта. Я подала очень плохой пример в опасные времена. Это было не просто нарушение обычного комендантского часа; Хогвартс в ужасной опасности, и я вела себя опрометчиво и безответственно.
  - Да, ты это сделал. И я разочарован в тебе. Однако ваша оплошность, несмотря на ее потенциально серьезные последствия, была нетипичной и не привела к какому-либо ущербу для вас или кого-либо еще - и хотя Герти может квалифицировать наблюдение за ужином десятков студентов Гриффиндора как причиненный ей вред, я думаю, она поправится! - сказал он с улыбкой. - Оставь свой значок при себе, Минерва. Ты заслуживаешь его больше, чем кто-либо другой, и я верю, что ты понимаешь... глупость того, что ты сделала.
  - Спасибо, сэр. - После того, как он упомянул об ужине, Минерва поняла, как сильно проголодалась. Она задумалась, оставят ли для нее что-нибудь в Башне, или ей просто придется подождать до завтрака. Она, конечно, не могла ожидать, что он накормит ее после того, что она сделала.
  - Конечно, мисс Макгонагалл, - строго сказал Дамблдор, - из-за вас я тоже пропустил свой ужин, поскольку должен был ужинать в Гриффиндорской башне вместе со всеми вами. - Он посмотрел на нее поверх очков. - Однако мне нужно проводить вас обратно в Башню. Я полагаю, что единственное, что можно сделать, это попросить вас подождать меня здесь, пока я поем, а затем я верну вас в вашу спальню.
  - Хорошо, сэр, - тихо сказала Минерва. Она не винила его за то, что он не захотел есть с ней. Возможно, ее и простили за нарушение чрезвычайного комендантского часа, но это не означало, что он все еще не сердился на нее.
  Дамблдор позвал Уилспая.
  - Приготовьте что-нибудь на ужин, Уилспай, только бутерброды, пожалуйста. У меня скоро встреча с директором Диппетом.
  Он встал и пошел вымыть руки, затем вернулся и снова сел за свой стол. Минерва сидела на своем стуле и смотрела в окно, пока ее профессор снова надевал очки и начинал читать какие-то пергаменты - студенческие эссе, подумала она, хотя ей было непонятно, зачем ему беспокоиться при таких обстоятельствах. Через несколько минут Уилспай вернулся в кабинет с большим блюдом бутербродов, кувшином тыквенного сока и двумя стаканами, а затем снова вышел.
  - Если вы хотите вымыть руки перед едой, вам лучше поторопиться. Я голоден и, возможно, не оставлю вам ничего! - Уилспай принес по меньшей мере пять больших бутербродов, так что было маловероятно, что он сможет съесть их все сам.
  Минерва вымыла руки, вернулась и взяла себе очень вкусный сэндвич с чеддером, маринованными огурцами и кресс-салатом. После того, как Минерва съела несколько кусочков своего сэндвича, запив их холодным тыквенным соком, Дамблдор спросил:
  - Ты действительно верила, что я собираюсь съесть свой ужин у тебя на глазах и оставлю тебя голодной, Минерва?
  - Я не была уверен... Ну, вообще-то, да. Я подумала, что это меньшее, чего я заслуживаю после того, что сделала.
  - О, моя дорогая. Я думал, мы знаем друг друга лучше! Я был очень зол - и, полагаю, до сих пор немного злюсь на тебя - но не только потому, что ты нарушила правила. Ты, конечно, это знаешь? - спросил он.
  Минерва проглотила кусок сэндвича, который она только что откусила.
  - Я думаю, да.
  - Ты тоже так думаешь, - вздохнул он. - Минерва, опасность очень реальна. Ты, должно быть, понимаешь, как... огорчительно было бы, если бы с тобой что-нибудь случилось? И не только для твоих родителей.
  Минерва отломила кусочек от своего сэндвича и раскрошила хлеб между пальцами.
  - Я думаю, мои друзья тоже были бы немного расстроены. Я была расстроена, когда нашла Джереми, хотя я его даже не знала. И мне было жаль Миртл, хотя - не хочу говорить плохо о покойной - она была не особенно дружелюбным человеком. И все же, это было не то, чего бы вы хотели, чтобы случилось с кем-то из ваших знакомых.
  Альбус отложил свой сэндвич и посмотрел на нее.
  - Я очень надеюсь, что ты употребляешь слово "друзья" в широком смысле и включаешь меня в их число. - Минерва продолжала крошить корку своего хлеба. - Посмотри на меня, Минерва. - Минерва подняла глаза. - Есть много людей, которым ты небезразлична и которые беспокоятся о твоей безопасности. Я в их числе. Сказать, что я был бы "немного расстроен", было бы преуменьшением. Ты понимаешь, Минерва, почему я так разозлился на тебя?
  - Минерва Макгонагалл! Ты действительно веришь, что я забочусь о времени, которое я потратил, помогая тебе, как о каком-то капиталовложении? Ты действительно думаешь, что я бы сожалел о твоей смерти только потому, что ты не смогла бы помочь с защитой? - Казалось, он был озадачен ответом Минервы.
  - Я- я не знаю. Я полагаю, вы знаете меня довольно хорошо. Немного тяжелее, когда кто-то умирает, если вы хорошо его знаете.
  - я понимаю. - Альбус допил свой стакан тыквенного сока. - А если бы меня убило то, что напало на мисс Макнейр и остальных, ты бы просто подумала, что это "немного сложнее", потому что ты... "знал меня довольно хорошо"? - он спросил.
  - Нет! - закричала Минерва, охваченная ужасом при мысли о том, что профессор Дамблдор лежит холодный и мертвый на полу где-то в Хогвартсе. - нет! Это было бы ужасно. Не думаю, что я смогла бы вернуться в школу. Неважно, закроют они её или нет. - Минерва покачала головой, представив себе это видение. - Это было бы просто... ужасно... - тихо закончила она.
  - Да, сэр. Мне жаль. Я знаю, как усердно ты трудился, чтобы помочь мне стать анимагом. И если школу не закроют, тебе все равно придется...
  - Теперь вы понимаете, почему я был так зол на вас, Минерва?
  - Думаю, да. Простите, профессор. Просто иногда я думаю... Ну, я всего лишь один студент из многих, понимаете? Хороша в трансфигурации, но...
  Альбус покачал головой.
  - Минерва, ты одна из многих учениц; единственная из многих; единственная, кто является Минервой Макгонагалл. Но прямо сейчас нам нужно отвезти тебя обратно в Гриффиндорскую башню, чтобы я мог пойти на свою встречу. Он встал и убрал остатки их ужина. - Знаешь, тебе действительно нужно поработать над своей... уверенностью. Одно дело - быть скромным и непритязательным в отношении своих талантов, и совсем другое - не признавать своей ценности, своей важности в жизни других людей.
  Они быстро зашагали обратно к Гриффиндорской башне. Минерва заметила, что все лестницы, по которым они поднимались, вели именно туда, куда им было нужно, и подумала, не потому ли это, что профессор Дамблдор был хранителем Чар. Когда они поднялись на седьмой этаж, Минерва остановилась и осторожно протянула руку, чтобы коснуться левой руки своего профессора. Она избегала физического контакта с ним со дня своего несчастного случая, прикасаясь к нему только при необходимости, что случалось редко. Однако теперь она позволила себе прикоснуться к его плечу и слегка оставить на нем свою руку. Она просто чувствовала вибрацию его магии сквозь одежду.
  Очень тихо, хотя поблизости не было даже портрета, она сказала:
  - Сэр, мне очень жаль. Действительно. Особенно за то, что напугала тебя. Иногда я беспокоилась за твою безопасность. На самом деле, часто. Но ты, ну, ты - это ты, и я всегда верю, что с тобой все будет в порядке, что ты переживешь любые опасности, с которыми столкнешься, и всегда вернешься, - Она сглотнула. - Но если вы этого не сделали... Я думаю, я понимаю, что вы имели в виду ранее, когда говорили о том, что вы сделали... о том, что это не связано с затратами времени. И о ценности человека в жизни других людей. Я ценю это, профессор. Благодарю вас.
  Альбус протянул правую руку и похлопал ее по тому месту, где она лежала на его предплечье.
  - Очень хорошо. И когда все это закончится, мы оставим тебя после уроков вместе, просто чтобы убедиться, что ты не забудешь о своей ошибке в суждениях... При условии, конечно, что нам не придется закрывать школу.
  Минерва опустила руку, и остаток пути до портрета Толстой дамы они прошли в молчании.
  - Вы вернули ее, профессор? - спросил портрет. - Когда она ушла, я подумала, что, вероятно, вижу ее в последний раз.
  Дамблдор проигнорировал замечание Толстой дамы и просто назвал пароль.
  - Барвинок, - сказал он. - Увидимся... когда-нибудь. Возможно, завтра. Добрый вечер, мисс Макгонагалл!
  - Добрый вечер, профессор Дамблдор.
  Минерва вошла в Гриффиндорскую башню и обнаружила, что в общей комнате никого нет, кроме профессора Гэмпа. Для Минервы было поистине необычным зрелищем видеть своего слизеринского преподавателя арифмантики, который, закинув ноги на пуфик перед камином, читала научный журнал в пустой гриффиндорской гостиной и ела яблоко.
  Глава 34: Предложение профессора Гэмпа
  Резюме:
  
   Минерва возвращается в гостиную Гриффиндора и обнаруживает, что ее кто-то ждет. Посреди ночи она вспоминает что-то тревожащее, но не может понять, что это значит.
   Персонажи этой главы: юная Минерва Макгонагалл, профессор Дамблдор, профессор Гэмп, Уилспай и профессор Дастерн.
  Текст главы
  Баннер "Разрешаем недоразумение"
  XXXIV: Предложение профессора Гэмп
  Профессор Гэмп подняла глаза, когда Минерва вошла в Гриффиндорскую башню, но осталась сидеть. Минерва поколебалась, затем поприветствовала своего преподавателя арифмантики.
  - Добрый вечер, профессор Гэмп.
  - Мисс Макгонагалл. - Профессор Гэмп кивнула ей.
  Минерва направилась к лестнице, ведущей в спальню девочек.
  - Мисс Макгонагалл, на пару слов, пожалуйста.
  Минерва повернулась к профессору Гэмп.
  - Мне бы не хотелось кричать на вас через всю комнату, мисс Макгонагалл.
  Минерва подошла к преподавательнице Слизерина.
  - Да, мэм?
  - Присаживайтесь.
  Минерва присела на краешек стула напротив профессора Гэмпа.
  Профессор Гэмп убрала ноги с оттоманки, положила "Арифмантику сегодня" на стол рядом с собой, бросила огрызок яблока в камин, а затем просто посмотрела на Минерву.
  - Я уверена, мне не нужно говорить вам, что то, что вы сделали, было глупо и опасно.
  - Нет, профессор, я понимаю это, - сказала Минерва, глядя на сурового преподавателя.
  - Нужно ли мне также говорить вам, что у профессора Дамблдора много забот, много обязанностей и много-много времени, которое он тратит?
  - Нет, мэм, - тихо ответила Минерва.
  - Тогда, возможно, вы могли бы потратить остаток вечера на то, чтобы разобраться, почему именно вы повели себя так, что это увеличило бы и без того значительную нагрузку на него. Вы не ребенок, мисс Макгонагалл. Вы взяли на себя ответственность взрослого человека и по большей части вели себя достойно. Излишне говорить, что в вашем сегодняшнем поведении не было ни капли ума и зрелости, которые вы обычно проявляете, не говоря уже о том, что оно свидетельствовало о глубоком пренебрежении к благополучию профессора Дамблдора. Я никогда бы не ожидал такого от вас, мисс Макгонагалл.
  Минерва не знала, что ответить. Ей было неуютно под пристальным взглядом профессора Гэмп, и все же она не могла поспорить ни с одним из утверждений ведьмы.
  - Я знаю, профессор. Мне жаль.
  - Хммм. Извините. Это прекрасно, но что вы собираетесь предпринять, чтобы загладить свою вину? И будете ли вы вести себя подобным образом в следующий раз, когда у вас возникнет такое настроение? - Минерва открыла рот, чтобы ответить, но профессор Гэмп оборвал ее. - Это были вопросы, над которыми вам следовало подумать, а не вопросы, требующие формальных ответов, мисс Макгонагалл. Ты понимаешь?
  - Да, я так думаю, профессор. - Минерва была удивлена, что профессор Гэмп нашла время поговорить с ней, да еще в такой манере. Они с профессором Гэмпом, конечно, и раньше общались вне занятий, но, если не считать обычных любезностей, их беседы никогда не касались чего-либо, кроме домашнего задания Минервы по арифмантике. У Минервы сложилось впечатление, что профессор Гэмп была обеспокоен не только нарушением правил Минервой, но и профессором Дамблдором и самой Минервой.
  - Ваших коллег-гриффиндорцев, по-видимому, несколько угнетает присутствие... преподавателя в их общей комнате, и они удалились на ночь в свои спальни. Я предлагаю вам сделать то же самое, мисс Макгонагалл.
  - Да, мэм. И спасибо вам.
  - Тогда спокойной ночи, мисс Макгонагалл.
  - Спокойной ночи, профессор Гэмп. - Минерва встала, быстро подошла к лестнице и начала подниматься по ней так быстро, как только могла, стараясь не показаться грубой. Когда она добралась до своей комнаты на самом верху башни, ее соседок по комнате там не было. Вероятно, они собрались в комнатах других девочек, чтобы посплетничать или утешиться. Без сомнения, они все заметили, что она пропала, и, без сомнения, им показалось странным, что профессор Дамблдор поручил профессору Гэмп наблюдать за их ужином в Башне.
  Она бросилась на кровать и сбросила туфли. Перевернувшись на живот, Минерва закрыла глаза и попыталась ни о чем не думать. Затем, глубоко вздохнув, она вспомнила вопросы профессора Гэмпа. Как бы сильно она ни возмущалась самонадеянностью профессора Гэмпа, читавшего ей лекцию после того, как профессор Дамблдор уже хорошенько отругал ее, она должна была признать, что учитель арифмантики высказал несколько хороших замечаний. И, если Минерва была честна сама с собой, она признавала, что профессор Гэмп на самом деле относилась к ней скорее как к взрослой, чем она могла бы, учитывая обстоятельства. Во-первых, она предполагала, что Минерва уже осознала идиотизм своих прежних действий.
  Минерва полагала, что самое меньшее, что она может сделать, - это серьезно отнестись к совету профессора Гэмп подумать о том, что она сделала, почему она это сделала и как она может предотвратить повторение подобного. И, конечно, как загладить свою вину. Минерва предположила, что профессор Гэмп имела в виду, что она должна "возместить ущерб" профессору Дамблдору, но она понятия не имела, как это сделать. Что касается того, чтобы не повторить ее поведение, то на это было мало шансов. И она, конечно, дважды подумает, прежде чем совершить что-то даже слегка опрометчивое в будущем. Что касается того, почему она это сделала... она думала, что ей нужны были заверения профессора Дамблдора в том, что все будет хорошо, но не только это заставило ее покинуть спальню в тот вечер. В конце концов, она старалась не проводить с ним слишком много времени, если только они вдвоем не занимались ее анимагическим обучением. Желание получить от него поддержку было лишь малой частью причины, по которой она разыскала его в тот вечер. Было что-то еще, что-то, что не давало ей покоя в глубине души, но она никак не могла понять, что именно. Возможно, после хорошего ночного сна она сможет разобраться в том, что ее беспокоит, решила Минерва. Что касается возмещения ущерба... Это может быть долгосрочным планом, при условии, конечно, что Хогвартс останется открытым. Предполагалось, что будут проходить "совы" и "ЖАБА". Будут ли они вообще продолжать проводить экзамены при таких обстоятельствах?
  Минерва переоделась в ночную рубашку и открыла окно, чтобы впустить немного свежего воздуха. Делая это, она вспомнила, как Дамблдор спрашивал, следует ли ему наложить защитные чары на окна, а также на дверь. Он был так разочарован в ней. И не только потому, что она нарушила правила или подвергла себя опасности, но и потому, что не понимала, как сильно он ценит ее жизнь.
  Минерва вздохнула и села на кровать. Она не могла позволить себе признать, что, возможно, она вообще важна для профессора Дамблдора. Если бы она сделала это, то, без сомнения, начала бы преувеличивать свое значение в его жизни, и тогда кто знает, к чему привели бы подобные мысли, но это, безусловно, принесло бы ей еще больше душевной боли. Тем не менее, было приятно, что он ясно дал понять, что заботится о ней, заботится о ней, даже несмотря на свой гнев на нее. Возможно, она могла бы позволить себе признать, что он заботился о ней как о... как отличнице в изучении трансфигурации, а также, возможно, как племянница или что-то в этом роде. Пока у нее не возникло иллюзий, что он может заботиться о ней как-то иначе, возможно, она могла позволить себе оценить ту привязанность, которую он на самом деле испытывал к ней.
  Минерва погрузилась в беспокойный сон и проснулась лишь на мгновение, когда около полуночи вернулись ее соседки по комнате. Ей снился женский туалет, в котором была убита Миртл, снилось, что она была в патруле префекта, чувствовала, что кто-то наблюдает за ней, кто-то рядом, но из крана только капало; затем по полу равномерно потекла вода, и она увидела Миртл, лежащую в холодной воде и все еще невидящий взгляд был прикован к раковине с краном, из которого текла вода, к крану, из которого текла вода в ванную. Минерва попыталась закрыть кран, но, что бы она ни делала, вода не переставала капать, и она чувствовала, что кто-то наблюдает за ней. Минерва вздрогнула и проснулась. Из крана текла вода. Вероятно, ничего особенного, но Минерва не могла избавиться от чувства беспокойства, что в этом было что-то ненормальное.
  Поворочавшись с боку на бок, прислушиваясь к дыханию своих соседок по комнате, Минерва наконец встала, сунула ноги в тапочки, схватила халат с крючка рядом со шкафом и спустилась по лестнице в общую комнату. Почти в три часа ночи профессора Гэмпа, конечно же, там уже не было. Нервничая в пустой гостиной после всего, что произошло за последние несколько недель, Минерва зажгла заклинанием все свечи и села на диван. Это было глупо; скорее всего, ничего особенного. Но профессор Гэмп посоветовала ей подумать о том, почему она сочла необходимым разыскать профессора Дамблдора таким безрассудным образом, и Минерва подумала, что это потому, что где-то в глубине души ее беспокоило что-то в том женском туалете. Она не осознавала этого, когда убегала из Гриффиндорской башни, но теперь осознала.
  Вздохнув при мысли о том, что придется беспокоить своего профессора, когда ему, несомненно, нужно отдохнуть, Минерва, наконец, позвала Уилспая. Домашний эльф появился немедленно, завернутый в махровое полотенце, а другое, поменьше, было обернуто вокруг ее головы, как шарф. Минерва подумала, спит ли эльф в таком состоянии, но не придала этому особого значения.
  - Уилспи, мне не хотелось бы беспокоить профессора Дамблдора, но я кое-что вспомнила, и мне нужно ему сказать. Не могли бы вы узнать, могу ли я его увидеть, пожалуйста?
  - Да, мисс Минерва, я сейчас пойду и спрошу его. - Уилспай немедленно трансгрессировал.
  Минерва с тревогой ждала. Она подумала, не следовало ли ей одеться, прежде чем звонить Уилспаю, и поплотнее запахнула халат, завязав пояс плотным бантом. Менее чем через десять минут отверстие в портрете открылось, и в него нырнул профессор Дамблдор. На нем была та же темно-синяя мантия, в которой она видела его несколько часов назад. Было непохоже, что он хоть немного отдохнул этой ночью. Минерва почувствовала себя еще более виноватой из-за своей вчерашней выходки.
  - Вы хотели меня видеть, мисс Макгонагалл? - Спросил профессор Дамблдор, направляясь к ней через комнату.
  Минерва встала.
  - Да, вероятно, это пустяки, профессор, но, кажется, я кое-что вспомнила. Мне снился сон, и я...
  - Не здесь, - ответил он, оглядывая комнату. - Пойдемте.
  Он вывел ее из общей комнаты, прикрыв за собой дверь, затем по широкому коридору в узкий холл, где они спустились по короткой лестнице, резко повернули направо, прошли еще несколько ярдов и поднялись по, казалось бы, идентичным ступеням в узкий коридор. Минерва понятия не имела, где они находятся, пока не узнала коридор, который видела в августе прошлого года, когда останавливалась в гостевой комнате профессора Дамблдора.
  Дамблдор нарисовал в воздухе узор перед портретом женщины довольно воинственного вида, и с кончика его волшебной палочки сорвались золотые струйки. Затем он произнес пароль "Легкая, как перышко, помадка", и дверь открылась. Когда они вошли в его гостиную, он повернулся и начертил в воздухе перед дверью такие же узоры, на этот раз оставляя ярко-синие и красные следы.
  - Некоторые меры предосторожности были необходимы, - сказал он, поворачиваясь к Минерве. - Пожалуйста, присаживайтесь. Что вы запомнили?
  Минерва села в мягкое кресло в цветочек и рассказала ему о своем сне.
  - И это напомнило мне о капающем кране. С тех пор, не знаю, с конца ноября или начала декабря, у меня часто возникало странное чувство, когда я патрулировала второй этаж. Я несколько раз заставал Риддла на улице после комендантского часа, и, насколько я помню, по крайней мере три раза он был на втором этаже. Поэтому, когда у меня возникло это странное чувство, я подумал, что он может быть где-то поблизости, пытаясь избежать встречи со мной, но я так и не нашла ни его, ни кого-либо еще. Помню, когда это случилось в первый раз, я подумала, что мне что-то послышалось, но все, что я обнаружила, - это капающий кран в женском туалете. Еще несколько раз, когда я патрулировала второй этаж, из крана капало.
  Минерва посмотрела на профессора Дамблдора, пытаясь понять, считает ли он ее слова нелепыми, но он просто слушал ее, очевидно, воспринимая всерьез.
  - Но дело в том, профессор, что я пользовался этой ванной в течение дня, и из крана не капает. И всегда один и тот же кран. Незадолго до того, как я нашла Джереми, я обнаружила, что из крана снова течет, и закрыла его. Это та же ванная, где нашли Миртл. Не знаю почему, но меня это обеспокоило, и я подумала, что вам следует знать. Вероятно, это ничего не значит, - запинаясь, закончила она.
  - Я думаю, что это, вероятно, имеет значение, Минерва, хотя в данный момент его значимость не очевидна. Спасибо, что рассказала мне. - Он сделал паузу и пристально посмотрел на нее. - Так вот почему ты приходила ко мне раньше?
  Минерва пожалела, что не могла сказать ему, что так оно и было, но покачала головой.
  - Нет. Что-то меня беспокоило, но я не знала, что именно. Что-то в глубине моего сознания... Я просто не мог понять, что именно. И тогда профессор Гэмп сказала... - На самом деле Минерва не хотела повторять профессору Дамблдору то, что ей сказал учитель арифмантики. Но брови Дамблдора вопросительно приподнялись.
  - да? Что она тебе сказала?
  - Ну, она предложила, - Минерва немного поколебалась, затем продолжила, - она предложила мне подумать о том, что заставило меня так себя вести.
  - Мудрая ведьма, не правда ли, Минерва? - Ее профессор говорил, сложив руки домиком. Он больше не комментировал ни слова профессора Гэмпа, ни возможного значения капающего крана. - Я надеялся немного отдохнуть сегодня вечером, - сказал он со вздохом.
  Теперь Минерва могла видеть темные круги у него под глазами, и казалось, что за последние несколько недель он постарел на десять лет.
  - Я думаю, вам следует это сделать, сэр. В любом случае, я не знаю, можно ли что-нибудь сделать, чтобы осмотреть эту ванную прямо сейчас. И всегда где-то между десятью часами и полуночью я обнаруживал, что из крана течет вода. Все приступы происходили в дневное или вечернее время. Возможно, вам стоит подождать до завтра; кроме того, с вами, вероятно, должен быть кто-то рядом. Все, на кого было совершено нападение, в тот момент были одни - за исключением нападавшего, конечно. Вы не должны расследовать это в одиночку. Помните, что вы говорили мне о важности человека в жизни других людей - не подвергайте себя ненужному риску, сэр.
  Минерва чувствовала себя лицемерной и даже немного глупой, прося своего профессора, со всем его многолетним опытом, не идти на ненужный риск, в то время как она, простая семнадцатилетняя ведьма, пошла на действительно ненужный риск без особой на то причины всего несколько часов назад.
  Профессор Дамблдор, однако, слегка улыбнулся и сказал:
  - Вы правы, мисс Макгонагалл. Но нам действительно нужно вернуть вас в Гриффиндорскую башню, прежде чем я смогу отправиться спать - или в то, что от нее осталось.
  - Сэр? Возможно, это не самая лучшая идея, но, если хотите, я мог бы переночевать в соседней комнате. Уже половина четвертого. Когда вы вернетесь, будет по меньшей мере четыре часа.
  Он вздохнул.
  - Возможно, это не самая мудрая идея, на самом деле, но... Уилспай!
  Появилась Уилспай, на этот раз в своем обычном наряде из кухонного полотенца.
  - Да, сэр?
  - Есть ли чистое постельное белье на кровати в комнате для гостей?
  - Да, сэр. Оно свежее и чистое.
  - Очень хорошо. Мисс Макгонагалл проведет там остаток ночи. Не могли бы вы сходить в ее спальню и принести ей сменную одежду, пожалуйста?
  После ухода Уилспая Минерва сказала:
  - В этом не было необходимости, сэр.
  - Я думаю, что было бы крайне неуместно, если бы завтра утром вы бродили по коридорам в таком виде, как сейчас. Когда я буду провожать вас утром обратно в Гриффиндор, я бы предпочел, чтобы у вас не сложилось впечатления, что вы приехали посреди ночи, а потом остались здесь. Это очень... необычно.
  - Конечно. - Минерва почувствовала, как вспыхнуло ее лицо. Конечно: некоторые люди могли бы сделать неправильные выводы, если бы она вышла из его покоев утром, одетая только в ночную рубашку, халат и тапочки. И теперь, когда ее собственные чувства к нему изменились с тех пор, как она в последний раз проводила ночь в его гостевой комнате, она могла видеть, что это была не такая уж неправдоподобная идея - за исключением, конечно, того факта, что профессор Дамблдор никогда бы не стал поддерживать неподобающие отношения со студентом. Тем не менее, учитывая количество времени, которое, как было известно людям, они проводили вместе, она могла представить, как они могли бы рассуждать о том, насколько уместно общение ее профессора с ней. Она очень сомневалась, что кто-то еще занимался подобными спекуляциями - за исключением такого зануды, как Риддл, - но в таком маленьком сообществе, как Хогвартс, не потребовалось бы много усилий, чтобы пустить слух о том, что учитель трансфигурации и его любимая ученица провели ночь вместе в его комнатах.
  Тем не менее, она сама предложила это, а было уже поздно. Ему нужно было как можно больше выспаться, рассудила Минерва.
  - Я знаю, где что лежит, профессор, со мной все будет в порядке. Спасибо. - Она поднялась. - Спокойной ночи, профессор.
  - Спокойной ночи, Минерва. Уилспай разбудит тебя.
  Минерва вошла в маленькую комнату, в которой она провела ту единственную ночь прошлым летом. Она выглядела совсем по-другому. По обе стороны от кровати, напротив окон, стояли два больших книжных шкафа, а у стены рядом с маленьким пустым письменным столом - несколько полок, заполненных аккуратными стопками пергамента. Дамблдор, должно быть, велел Уилспай перенести все эти вещи в гостиную, когда она жила там раньше. Только тогда она осознала, что окна гостиной Дамблдора этим утром были открыты, если не считать тяжелых бордовых штор, которые были задернуты на них.
  Минерва откинула одеяло и легла на кровать, уверенная, что не заснет, но проснулась от голоса Уилспая, который звал ее.
  - Мисс Минерва! Мисс Минерва, пора вставать. Мантии на комоде. Я должен немедленно встать!
  Минерва была измучена, но, спотыкаясь, выбралась из постели и направилась в маленькую ванную, по пути прихватив свою мантию. Уилспай принес ей простое серое платье, школьную форму, туфли и чулки. Трусиков не было. Ну да ладно. В данный момент на ней тоже ничего не было надето, поскольку она никогда не надевала ночную рубашку. Она ополоснула лицо холодной водой, прополоскала рот и пригладила волосы с помощью волшебной палочки. Уилспай заскочил в ванную, как раз когда она заканчивала, напугав ее.
  - Уилспай заберет твою пижаму. Пожалуйста, оставь пижаму на полу. Все это. Тапочки тоже.
  Несмотря на то, что Уилспай не была бы освобождена, если бы Минерва отдала ей свою одежду, поскольку у Минервы не было власти над домашним эльфом, она, естественно, не хотела брать одежду непосредственно из рук Минервы.
  - Конечно, Уилспай. Спасибо тебе.
  Минерва направилась в гостиную, где ее ждал профессор. Он был одет в голубовато-серую мантию с темно-фиолетовой отделкой и выглядел немного более отдохнувшим, чем несколько часов назад.
  - У нас есть время выпить по чашечке чая, прежде чем мы уйдем, Минерва. Факультеты завтракают в своих гостиных. Экзамены на сегодня отменены, и сегодня утром все находятся в общежитиях. Однако обед состоится в Большом зале, и в это время будут сделаны некоторые объявления. Я предлагаю вам подождать в общей комнате, пока ваши сокурсники не присоединятся к вам. Если повезет, когда вы придете, там еще никого не будет. Лучше избегать неудобных вопросов. Хотя, если вас спросят, не врите ни о чем. Вы, конечно, можете не упоминать о чем угодно. Он слегка улыбнулся.
  Минерва налила им чаю, который они выпили в тишине. После того, как они закончили, Дамблдор снял защиту, которую наложил прошлой ночью, а когда они ушли, снова защитил портрет за их спинами. Когда они шли по узкому коридору к выходу на седьмой этаж, они услышали звук, похожий на то, что кто-то поднимается по главной лестнице на седьмой этаж. Однако ее профессор не колебался, как и Минерва. Когда они шли по коридору ко входу в Гриффиндорскую башню, им навстречу вышел профессор Дастерн.
  - Я как раз собиралась найти вас, профессор Дамблдор. Говоря это, она посмотрела на Минерву. - У меня возникло несколько вопросов по поводу завтрака в гостиной и того, что ожидается от глав факультетов сегодня.
  - Я буду ждать вас в вашем кабинете через несколько минут, профессор, - ответил он преподавателю чар. - У меня была встреча с мисс Макгонагалл, которая, как вы, без сомнения, знаете, была той, кто нашел Джереми Фландерса, также на втором этаже, где мисс Макнейр встретила свою судьбу.
  Выражение лица профессора Дастерн не изменилось, ничем не выдав ее мыслей.
  - Тогда увидимся через несколько минут, профессор. Она повернулась и начала спускаться по лестнице к своему кабинету на третьем этаже. Минерва и ее профессор продолжили путь к портрету Толстой дамы.
  - Надеюсь, я не доставила вам никаких проблем, профессор.
  - Нет, Минерва, ты этого не делала. Я решил ответить, когда ты позвонила Уилспай сегодня утром. Я мог бы отправить ей ответное сообщение и встретиться с тобой позже сегодня. Информация, которую вы мне предоставили... В данный момент я не понимаю ее значения, но я верю, что она важна, и что со временем ее важность станет более очевидной. Возможно, мне понадобится еще раз поговорить с вами сегодня после обеда. Возможно, было бы разумно расспросить всех префектов о том, что они видели и слышали за последние несколько месяцев.
  - Не беспокойтесь о Риддле, сэр. Я думаю, он солгал бы просто ради того, чтобы солгать, и это сошло бы ему с рук. Кроме того, именно его я поймала после комендантского часа.
  - Но не в последнее время?
  - Нет, в последнее время нет, - призналась Минерва.
  - Что ж, моя дорогая, увидимся в восемь часов. Пожалуйста, сообщите другим старостам, что я приду к завтраку в это время, хорошо?
  Минерва назвала пароль Толстой даме, пока ее профессор стоял у нее за спиной, чтобы заменить сигнализацию на двери. К счастью, в общей комнате никого не было, и Минерва нашла книгу и устроилась на диване, чтобы почитать до семи часов, что, по ее мнению, было достаточно поздно, чтобы обойти других старост и рассказать им о завтраке. Если бы они спросили, она бы просто сказала, что не могла уснуть и была в гостиной, когда пришел профессор Дамблдор. Она просто не упомянула бы, что это было в три часа ночи.
  Глава 35: Хагрид
  Резюме:
  
   Прежде чем нанести визит Хагриду, Минерва вспоминает конец своего шестого курса. Тайная комната была открыта, Миртл начала преследовать Олив Хорнби, а некий староста помог директору Диппету задержать виновника нападений.
  
   Конец шестой части.
  
   Персонажи этой главы: Минерва Макгонагалл, Рубеус Хагрид, Альбус Дамблдор; юная Минерва, профессор Дамблдор и юный Хагрид.
  
  Текст главы
  
  Баннер "Разрешаем недоразумение"
  XXXV: Хагрид
  Минерва посмотрела на тарелку с имбирными тритонами, оставшуюся от ее завтрака, затем на булочки, масло и джем. Все казалось свежим и нетронутым. Без сомнения, это было какое-то волшебство домашних эльфов. Да, она принесла бы Хагриду что-нибудь вкусненькое. Она подумала, не принести ли и чай, но потом решила, что это было бы оскорбительно. Молоко, однако, можно было бы взять. Ей стало интересно, улучшились ли с годами кулинарные способности Хагрида.
  Она вздохнула, подумав об исключении Хагрида из Хогвартса. Как все это несправедливо. И все же, с помощью Альбуса, он смог построить здесь свою жизнь, которая, возможно, была бы ничуть не хуже любой другой. Но над ним всегда будет висеть эта тень: позор из-за исключения, стыд из-за того, что он оказался ниже своих бывших сокурсников, и крайнее унижение от того, что у него отняли волшебную палочку. Минерва до сих пор переживает, думая об этом. Она задавалась вопросом, имеет ли его нынешнее несчастье какое-то отношение к этому или это никак не связано.
  Она была возмущена, когда через два дня после смерти Миртл профессор Гэмп проводил ее в кабинет Дамблдора после выпускного экзамена по арифмантике и она узнала об исключении Хагрида. Было принято решение позволить тестированию ЖАБА и СОВ, а также обычным выпускным экзаменам для других студентов проходить в обычном режиме, но с большим количеством предосторожностей. Ни один студент не должен был находиться без сопровождения взрослых за пределами своих общежитий, даже для того, чтобы воспользоваться туалетом; в свободное от экзаменов время или обеда время в Большом зале - единственном месте, где еще подавали еду, - студенты были заперты в своих комнатах отдыха и общежитиях; учителя посменно дежурили в комнатах отдыха, чтобы быть под рукой в случае каких-либо неприятностей. Персонал был на пределе, и в результате их нервы и вспыльчивость были на пределе. Профессор Гэмп был одним из немногих преподавателей, которые казались Минерве прежними, как будто их не трогали дополнительные затраты ее времени и стресс, который неопределенность и опасность вызывали у всех остальных.
  Оставив мадам Перлекту сопровождать остальных студентов на следующие экзамены или в общежития, в зависимости от их расписания - библиотекарше пришлось выполнять обязанности компаньонки, несмотря на ее яростные протесты, что она не подходит для этого по возрасту и что она уже пятьдесят лет не использовала защитных заклинаний, - профессор Гэмп поторопил Минерву выхожу из класса и иду по коридору.
  - Куда мы направляемся, профессор?
  - Заместитель директора хотел бы вас видеть, мисс Макгонагалл. Я подумала, что будет лучше, если я сама провожу вас в его кабинет. Профессор Гэмп взглянула на гриффиндорку, которая семенила рядом с ней. - Если мы поторопимся, я, возможно, смогу освободить мадам Перлекту от нескольких ее подопечных и проводить их туда, куда они направляются.
  Минерва надеялась, что это не означает, что им нужно идти быстрее. Но, видимо, нет. Вскоре они подошли к кабинету трансфигурации, где профессор Гэмп постучала в дверь. Дверь на мгновение замерцала, затем открылась, и профессор Дамблдор тихо поприветствовал их.
  - Я, пожалуй, пойду, Альбус. Думаю, Ливии не помешала бы помощь. Хотите, я позже вернусь и приведу мисс Макгонагалл?
  - Нет. Нет, в этом нет необходимости. Хотя я хотел бы увидеться с вами позже, - ответил профессор Дамблдор.
  Профессор Гэмп кивнула. После того, как она ушла, Дамблдор закрыл их в классе и защитил дверь.
  - Возможно, эти меры предосторожности больше не понадобятся, - сказал он с усталым вздохом.
  - Что?! Они закрывают школу? - Встревоженно спросила Минерва.
  - Нет. Они, то есть директор школы и Совет управляющих, удовлетворены тем, что причина этих нападений была обнаружена.
  Смущенная поведением своего наставника, она спросила:
  - Но это же хорошо, не так ли? Если только... вы не верите, что они правы. Это все, не так ли?
  Дамблдор провел Минерву в свой кабинет, где каждый из них уселся в мягкое кресло.
  - Они считают, что преступник установлен, и, как вы сказали, я не верю, что они правы.
  - Что... или кто это был? Или кто, по их мнению, это был?
  - Рубеус Хагрид.
  - Что?! Минерва изумленно уставилась на своего преподавателя.
  - Но это абсурд. Рубеус причинил бы студенту не больше вреда, чем я. На самом деле, это менее вероятно! Не говоря уже о том, что он всего лишь третьекурсник! Как он мог совершить эти ужасные вещи?
  - Похоже, что юный Рубеус, в своей любви ко всем живым существам, имел крайне неосторожное решение усыновить одно из наименее... любимых созданий волшебного мира. Он принес в замок акромантула и выращивал его в заброшенной комнате. Он непреклонен в том, что его паук никогда не убегал в другие части школы; более того, он сказал, что забирает Арагога - именно такое имя он дал пауку - из замка, потому что паук сказал ему, что его напугал какой-то другой зверь, который разгуливал по замку.
  Минерва слушала, открыв рот, не веря своим ушам.
  - Я, конечно, не эксперт, но мне не кажется, что акромантул может оказать такое воздействие на студентов. Я должна спросить Мердока о яде акромантула...
  - В этом нет необходимости. Профессор Слагхорн подтвердил, что в редких случаях яд акромантула, даже от незрелого экземпляра, может вызвать полный паралич у людей.
  - Паралич? - Эти студенты не просто парализованы! И почему на них не подействовало ни одно из стандартных средств, если это так? Почему мы все еще ждем мандрагоры? И это, должно быть, был один огромный акромантул, раз он смог убить Миртл!
  - Арагог говорит, что он не причинил вреда никому из студентов, но, конечно, его показания неприемлемы, поскольку он зверь. И вряд ли ему следовало бы обвинять самого себя. Что касается его роста, то он еще не достиг совершеннолетия - его тело несколько крупнее квоффла, хотя из-за ног он кажется намного крупнее, - вздохнул Дамблдор. - Я тоже не считаю вероятным, что акромантул виновен в этом.
  - Что они собираются с этим сделать? И что-нибудь случится с Хагридом?
  Когда профессор промолчал, в животе Минервы начал расти страх.
  - Они собираются исключить его, не так ли?
  - Боюсь, что все гораздо хуже.
  - Хуже? - Прошептала Минерва. - Азкабан? Он бы никогда не выжил. Слезы навернулись ей на глаза при мысли о невинном юном гриффиндорце, который, хотя и был крупнее большинства взрослых мужчин, был одним из самых нежных людей, которых она знала.
  - Я думаю, что я предотвратил это, хотя в Министерстве и Совете управляющих все еще есть голоса, которые хотели бы, чтобы он был отправлен туда. Тем не менее, он будет исключен; мне не удалось отговорить их от этого решения.
  - Что же тогда с ним будет? У Рубеуса нет родителей. Может показаться, что он может сам о себе позаботиться, но ему всего четырнадцать лет! - Минерва задавалась вопросом, где он пропадал прошлым летом, после того как умер его отец, и беспокоилась о нем тогда; сейчас его положение было гораздо более тяжелым.
  - Думаю, я смогу обеспечить его, Минерва. Прошлым летом он останавливался в комнате над баром "Кабанья голова", где работает мой брат, - увидев выражение лица Минервы, Альбус сухо усмехнулся. - Да, не слишком благоприятное окружение для ребенка, но единственным другим вариантом был маггловский приют, поскольку у него нет родственников. Можете ли вы увидеть Хагрида в таком окружении? Или как магглы на него реагируют? Законы о секретности, безусловно, были бы ужесточены.
  - Ну, на лето это, может, и неплохо, но что будет с ним в ближайшие несколько лет, и что с ним будет потом? Если он не сможет брать с собой СОВ, какую работу он сможет найти? Если он сирота, он не сможет позволить себе нанять частных репетиторов...
  - В репетиторах не будет необходимости, Минерва, - тихо сказал Дамблдор. - Они собираются отнять у него волшебную палочку.
  Минерва потеряла дар речи. Она почувствовала себя так, словно кто-то ударил ее в живот. Обретя дар речи, она спросила:
  - Что же тогда с ним будет? Как они могли с ним так поступить?
  - Я работаю над решением, Минерва. Я не могу предотвратить исключение, а что касается его палочки... она будет сломана. Но я взываю к чувству справедливости директора Диппета. Думаю, я одержу верх. - Он мрачно улыбнулся. - Может, я и не слизеринец, но я вполне способен просить об одолжении и оказывать некоторое... давление, когда это необходимо.
  Теперь, когда до нее дошло, что сказал профессор, у Минервы возник другой вопрос.
  - Как кто-то узнал о его акромантуле?
  Дамблдор помолчал, прежде чем ответить.
  - Староста нашел Хагрида, когда тот готовился вынести Арагога из комнаты, где он его держал.
  Минерва замерла.
  - Риддл. Это была та гребаная тряпка для ног, Риддл!
  - Выражайся приличнее, Минерва, - мягко предостерег ее Альбус. - да. Это был он.
  - Как?
  - Он встретился с директором Диппетом и попросил разрешить ему остаться в школе на лето. Диппет сообщил ему, что это не только невозможно, особенно при нынешних обстоятельствах, но и что школа может быть закрыта навсегда, если виновник нападений не будет пойман и если не будет гарантий, что таких нападений больше не будет, - Необычно циничная улыбка появилась на лице Дамблдора, когда он продолжил. - Вдохновленный своей "преданностью" школе и из "уважения" к своему погибшему сокурснику, мистер Риддл прочесал школу и поймал преступника.
  - Верность! Уважение! Он не знает значения этих слов! И он был одним из самых страшных мучителей Миртл, когда она была жива... Вы знаете, профессор, до меня дошли странные слухи... Трудно получить информацию о сплетнях, учитывая все существующие ограничения, но мы слышали, что Миртл преследует одну из слизеринок девочек и что экзамены за четвертый курс были сорваны призраком Миртл.
  - Просто удивительно, как быстро распространяются подобные слухи, даже при таких обстоятельствах. Однако это верно лишь отчасти, поскольку призрак Миртл сорвал экзамены по филологии для пятикурсников, поскольку мисс Хорнби учится на пятом курсе, и именно ее решила преследовать мисс Макнейр.
  Не обращая внимания на затруднительное положение Оливии Хорнби, Минерва взволнованно спросила:
  - А ты не можешь просто спросить Миртл, кто же тогда напал на нее? Это не мог быть Рубеус - если бы это был любой студент, я бы поставила свои галеоны на то, что это был тот мальчик-загадка!
  - Мы допросили ее, Минерва, как только она материализовалась. К сожалению, она помнит только, что слышала голос мальчика в туалете, а затем вышла из своей кабинки, чтобы сказать ему, чтобы он уходил, и ничего больше, пока она не очнулась мертвой в туалете для девочек. Профессор Слагхорн сказал мне, что зелье из мандрагоры будет готово сегодня днем, и хотя мы, конечно, расспросим окаменевших студентов, я не ожидаю от них более содержательных ответов. Тем временем мистера Хагрида держат в подземелье в ожидании их заключительных показаний.
  - Но Миртл наверняка узнала бы голос Рубеуса, если бы это был он! У него очень характерный акцент.
  - К сожалению, она не была с ним знакома; они учились на разных курсах, поэтому у них не было общих занятий, и, очевидно, они учились на разных факультетах. Она узнала его только из-за его необычного роста. Как ни странно, она, кажется, не испытывает к нему неприязни даже после того, как директор спросил ее, не он ли был тем мальчиком, которого она слышала в туалете, предпочитая винить во всех своих бедах Оливию Хорнби.
  - Я думаю, призраки такие, зацикленные на чем-то, - безутешно ответила Минерва. - А как насчет сыворотки правды? Конечно, в данных обстоятельствах ее применение на Рубеусе может быть оправдано - и на Риддле, если уж на то пошло.
  - К сожалению, хотя министерство разрешило мне выступать в качестве неофициального опекуна мистера Хагрида, официально этот статус мне так и не был присвоен. Рубеус находится в странном положении: он не может дать согласие на введение Веритасерума, потому что он несовершеннолетний, и все же нет никого, кто мог бы дать или не дать ему согласие, независимо от того, что может быть в его интересах. Кроме того, из-за его происхождения есть некоторые сомнения относительно дозировки и даже эффективности сыворотки Правды. Я сам высказал это предложение, Минерва.
  - конечно. - Заинтересовавшись, она спросила: - Что вы имели в виду под "его происхождением"?
  - Вы друг Рубеуса? - спросил ее наставник.
  - Ну, я не очень хорошо его знаю, - ответила Минерва, - но он учится в Гриффиндоре, и если ему когда-нибудь понадобится друг, как сейчас, я буду им.
  - Некоторые уже знают об этом, а другие, похоже, догадываются. Я удивлен, что на Гриффиндорском факультете не разгуливают слухи. Мать мистера Хагрида была великаншей, а его отец - волшебником.
  - ой. Тогда неудивительно, что Риддл был так рад обвинить его. Вечно твердит о "крови". Трогательно.
  - Ммм. Судя по тому, что я слышал, у мистера Риддла действительно есть... интересные взгляды.
  - Бедный Рубеус. Как у него дела?
  - Настолько хорошо, насколько можно было ожидать, моя дорогая. Настолько хорошо, насколько можно было ожидать.
  В назначенный срок студентов в лазарете опоили зельем мандрагоры, допросили, но они ничего не рассказали о нападавшем, и Хагрида исключили. К ужасу Минервы, его изгнание и ломка волшебной палочки были публичными мероприятиями, проходившими в Большом зале. Желая отвести глаза от этой пародии на правосудие, Минерва заставила себя посмотреть, что пришлось пережить ее товарищу по гриффиндору, и оказать ему молчаливую поддержку, глядя на это с уважением. Если он сможет это вынести, она перенесет это вместе с ним, как бы мало она ни разделяла его позора. Она была потрясена, увидев, что на самом деле палочку мальчика сломал заместитель директора, и пришла в холодную ярость. Она не могла поверить, что он способен на такое.
  Ворвавшись в его класс и расхаживая взад-вперед перед дверью, поскольку ее пароль еще не был восстановлен после отмены комендантского часа, Минерва кипела от гнева. После всего, что он сказал о помощи Рубеусу, именно он нанес ей последнее оскорбление. Как он мог? Она была разочарована в своем наставнике, фактически, почти лишена иллюзий. Это был не тот волшебник, которого она привыкла уважать. После сорока пяти минут, проведенных на дорожке из каменных плит, Минерва подняла глаза и увидела, что к ней направляется профессор Дамблдор, выглядевший веселее, чем за последние несколько недель. Судя по выражению его лица, Минерва почти ожидала, что он в любой момент начнет беззаботно насвистывать какую-нибудь мелодию.
  - Ах, Минерва! - хорошо! Я хотел поговорить с вами. Мы так и не определились с нашими планами до того, как произошли эти трагедии. Теперь мы можем поговорить, а? - Казалось, он не замечал ее настроения, настолько хорошим было его собственное.
  Как только они вошли в класс, Минерва закрыла за ними дверь и остановилась. Дамблдор, поняв, что она не идет за ним в кабинет, повернулся. Однако, прежде чем он успел произнести хоть слово, Минерва задала единственный вопрос, который у нее был:
  - Как ты мог это сделать? Я знаю, ты должен был быть там. Но обязательно ли тебе было это делать? Я не могла поверить своим глазам.
  - Минерва, тише. Я сказал Министерству и Совету управляющих, что, как глава его Дома, имею на это право. Я заверил их, что избавлюсь от его палочки надлежащим образом, так же, как я избавился от Акромантула прошлой ночью.
  - Ваше "право"? Это просто... просто ненормально! На глаза Минервы навернулись слезы. Она подошла к одному из окон, не в силах смотреть на своего профессора.
  - Хм. Полагаю, можно было бы взглянуть на это и так. При других обстоятельствах я бы, конечно, так и сделал. Знаете ли вы, мисс Макгонагалл, как я избавился от этого существа?
  - Нет. Я только надеюсь, что бедное животное не очень страдало.
  - О, нет. Я могу честно сказать, что он совсем не страдал. На самом деле, он поблагодарил меня за это.
  - Он поблагодарил тебя? Я не знала, что у акромантулов есть тяга к смерти, - усмехнулась Минерва.
  - Отнюдь нет. Нет, он был вполне доволен своим новым домом в Запретном лесу. Да, боюсь, теперь он станет еще более запретным.
  - Его новый дом? Но я думала... Я слышала... Разве он не должен был быть уничтожен? - Минерва повернулась к нему, когда он подошел, чтобы присоединиться к ней у окна.
  - Я полагаю, что именно это предполагали Министерство и Совет управляющих, когда я сказал им, что позабочусь об опасном существе, которому нельзя позволить жить среди людей, но я никогда не говорил им, что собираюсь убить его.
  - ой. Но я видела, как ты сломал палочку Рубеуса.
  Дамблдор вздохнул.
  - Мне это не доставило удовольствия. Но, во-первых, я подумал, что ему, возможно, было бы легче, зная, что это сделал кто-то, кто верил в него, кто-то, кто считал, что сломать его палочку - это судебная ошибка, чем если бы это сделал кто-то другой. Во-вторых, я действительно намерен "распорядиться этим должным образом", моя дорогая, - сказал он, подмигнув.
  - ой. Что ж, я полагаю, у тебя есть что-то на уме. Жаль, что я не знал об этом заранее. Было ужасно наблюдать, как ты участвуешь в этой пародии. Меня от этого совсем затошнило.
  - Прости, моя дорогая, - сказал он, успокаивающе накрывая ее руку, лежавшую на подоконнике. - Я не был уверен, что мой план сработает. И времени предупредить тебя тоже не было. Я знаю, на это, должно быть, было тяжело смотреть, ведь вы любите Рубеуса.
  - Дело не в этом, профессор. Конечно, я люблю его. Просто я не понимала, почему ты так поступил, и я... я стала так высоко ценить тебя, что это просто не соответствовало тому, чего я ожидала от тебя.
  С легкой улыбкой он ответил:
  - Значит, вы предпочитали верить, что ошибались относительно моего характера, чем думать, что у меня могли быть причины для того, что я сделал?
  - Нет. Не совсем. Просто это был такой шок. Я не могла ясно мыслить. Если бы я не увидела тебя сегодня, я, вероятно, в конце концов решил бы, что у тебя, должно быть, была веская причина сделать то, что ты сделал, но я все равно была бы недовольна этим.
  - А ты сейчас?
  - Что ж, я недоволен всей ситуацией, но не тобой. Я больше не потеряю веру в тебя, обещаю.
  - Остерегайся таких необдуманных обещаний, Минерва. Жизнь может быть долгой, и по пути человек может передумать, - ответил он, но улыбнулся, даже когда предупредил ее.
  - Не о тебе, я не буду. На самом деле, я даже сейчас не думала. Если бы я думала, я бы не пришла к тебе, чтобы узнать, почему ты сделал то, что сделал, в конце концов, - отметила она. Рука профессора все еще лежала на ее руке, и это давало о себе знать, но Минерва не знала, как убрать свою руку, не нарушив только что произнесенных слов. Проигнорировав это, она спросила: - Что теперь будет с Рубеусом, сэр?
  - Я обеспечил ему место в школе. Мне пришлось оказать значительное... влияние на директора, и есть определенные условия, но я считаю, что это лучшее, на что мы могли надеяться в данных обстоятельствах. Хагрид останется в Хогвартсе в качестве помощника садовника и стажера. По иронии судьбы, он проведет это лето и каждое последующее, если пожелает, здесь, в замке. Директор школы ввел для него некоторые правила, чтобы внушить ему и другим, что он здесь больше не учится, но, я надеюсь, они не должны оказаться слишком обременительными. - Сжав руку Минервы, он спросил: - Не хочешь ли выпить со мной чаю, Минерва? Если, конечно, я буду прощен!
  Не в силах разочаровать своего профессора, Минерва улыбнулась ему и согласилась.
  - Тогда я вернусь через минуту. Мне просто нужно кое-что проверить, кое-что убрать на хранение, а потом я позвоню Уилспаю.
  Минерва осталась у окна, глядя на улицу. Студентам разрешили уйти пораньше, и многие ушли, как только закончились их последние экзамены, поэтому Большой зал был заполнен не так много зевак, как могло бы быть. Теперь на лужайке у озера отдыхало всего несколько учеников, и она увидела вдалеке громоздкую фигуру Хагрида, который наблюдал за ними издалека. Что, должно быть, он чувствовал? Она видела, как он повернулся и пошел прочь, сделав большой крюк, чтобы избежать встречи со студентами, и направился обратно за замок, а затем скрылся из виду.
  Хагрид, как позже узнала Минерва, предпочел остаться в хижине на территории замка, а не занимать комнату рядом с комнатой Огга на нижних этажах. Директор школы поддержал это решение, посчитав неуместным, чтобы опозоренный мальчик жил непосредственно в замке со своими бывшими одноклассниками. Хижина не предназначалась для жилья, а представляла собой пристройку для хранения вещей или место, где садовник мог укрыться от дождя или выпить чашечку чая, делая перерыв в работе. Дамблдор сказал ей, что, хотя Диппет запретил домашним эльфам Хогвартса помогать ему, Уилспай помог Хагриду убрать хижину и перевезти туда его немногочисленные пожитки.
  Минерва покачала головой, отгоняя неприятные воспоминания из далекого прошлого. Хагрид, казалось, неплохо справлялся. В конце концов, он все еще учился в Хогвартсе. И, учитывая его преданность Дамблдору, он вряд ли уйдет, пока Альбус остается директором. Она наколдовала корзинку, сложила в нее печенье, булочки, масло, джем и молоко и вышла из своей комнаты на поиски Хагрида.
  Она нашла его стоящим на коленях и пропалывающим тыквенную грядку.
  - Привет, Хагрид! Я подумала, что мы могли бы вместе выпить чаю. Эльфы испекли мне на завтрак слишком много булочек, и я подумала, не поделишься ли ты ими со мной.
  - Смотри, вот и ты, М'Нерва! - Он посмотрел на нее снизу вверх и улыбнулся. Даже стоя на коленях, сидя на корточках, он доставал до ее плеча. - Я немного проголодался, - признался он. - Только дай мне помыть посуду, и я приду к тебе.
  - Где твой чайник, Хагрид? Не возражаешь, если я подогрею воды для чая?
  - Угощайся! Все, в общем-то, осталось по-прежнему. - Когда Хагрид направился к насосу с другой стороны хижины, чтобы умыться, в открытую дверь его хижины вошла Минерва. Здесь было чисто и опрятно, на самом деле довольно уютно, хотя в одном углу комнаты с потолка свисали какие-то странные штуки. Минерва не стала рассматривать их слишком пристально, а подошла к очагу, где взяла чайник и наполнила его водой из колбы на умывальнике под окном.
  Наполняя чайник свежей водой, Минерва выглянула в окно и увидела Хагрида, который стоял у уличного насоса без рубашки и мыл руки, а затем плескал воду на торс. Наконец, он сунул голову под насос, который, по-видимому, был зачарован так, что продолжал качать сам по себе, и намочил голову и бороду. Он определенно был... крупным, подумала Минерва. На самом деле, огромным. Она подумала, что он может быть довольно пугающим, если встретить его темной ночью, если ты его не знаешь.
  Минерва повесила чайник на крючок над огнем. Она начала распаковывать свою корзинку на чисто вымытом столе Хагрида, когда он вошел в хижину и схватил полотенце, висевшее на крючке рядом с дверью.
  - Простите, М'нерва, - сказал он, краснея. Он снова вышел, очевидно, чтобы вытереться, и через минуту вернулся, чтобы повторить упражнение, на этот раз сняв с вешалки рубашку почище. В третий раз, когда он появился в дверях, он вошел в комнату.
  - Извините, М'Нерва. Иногда мне кажется, что рядом находится дама. Особенно летом, когда почти все разъезжаются.
  - Не беспокойся о моих чувствах, Хагрид, - рассмеялась Минерва. - У меня действительно есть старшие братья, ты же знаешь. И я была бы рада относиться к тебе так же, как к ним!
  Хагрид улыбнулся и покраснел от удовольствия.
  - Я был бы очень рад этому, М"Нерва.
  - Что ж, тогда решено. Теперь у тебя есть почетная старшая сестра! И, учитывая, что я всегда была самой младшей, для меня будет большим удовольствием иметь младшего брата, - сказала она с улыбкой.
  - Ты всегда хорошо ко мне относилась, Минерва. Даже после того, как... ну, ты знаешь. Я был так рад, что ты была здесь тем летом - Он сел за стол, разглядывая угощения, которые разложила Минерва. - Не знаю, что бы я без тебя делал. Не думаю, что я когда-либо как следует благодарил тебя за все, что ты для меня тогда сделала.
  - Ерунда, Хагрид. Мне тоже было приятно. Нам было весело, не так ли? Мне бы не с кем было поговорить, кроме учителей, если бы тебя здесь не было!
  - Ну, в любом случае, спасибо тебе. Думаю, вода закипела. - Хагрид встал и приготовил им очень крепкий улун. В нем было что-то еще, чего Минерва не узнала. Это было не то чтобы неприятно, но необычно, и Минерва опасалась любых странных трав, которые он, возможно, решил добавить в свой чай.
  - Хм, интересный чай, Хагрид. Это какая-то особая смесь? - спросила она.
  - О, да. Вообще-то, это мой собственный бальзам, - гордо сказал он. - Пчелиный бальзам. Вот в чем секрет. Фессер Бирнбаум дает мне немного из теплицы. Я обычно использую мелиссу лимонную, но сейчас больше всего люблю пчелиный бальзам.
  Убедившись, что она не отравится по неосторожности, Минерва расслабилась и выпила свой чай. По вкусу он немного напоминал "Эрл Грей", решила она. На самом деле, неплохо.
  Она съела имбирного тритона, настаивая на том, что ей действительно больше ничего не нужно, когда Хагрид извинился за то, что не приготовил ни одного из своих пирогов, но объяснил ей, что не ожидал гостей в этот день. Это привело разговор к тому, каких посетителей он принимал. Насколько Минерва могла судить, Хагриду просто было одиноко. Казалось, он не очень часто принимал гостей, хотя и упомянул, что профессор Дамблдор иногда выходил, когда у него была свободная минутка, и что Граббли-Планк иногда просила его помочь с некоторыми животными, которых она использовала на своих занятиях. В остальном Минерве казалось, что его общественная жизнь сводится к походам в "Кабанью голову" по вечерам. Сама Минерва была не из тех, кто часто выходит на улицу, но она признавала, что ежедневно общается с людьми, особенно во время семестра, а с Поппи у нее не было особых поводов для одиночества. Она решила провести немного времени с Хагридом тем летом, по крайней мере, время от времени заглядывать к нему и болтать.
  В открытое окно и дверь маленькой хижины дул чистый, свежий ветерок. Глубоко вдохнув его, Минерва предложила:
  - Сегодня прекрасный день, Хагрид. Я знаю, что ты занимаешься садоводством, но не прогуляешься ли ты со мной немного? Мы могли бы наверстать упущенное, как в старые добрые времена.
  Хагрид с готовностью согласился, и Минерва была рада, что она высказала это предложение. Бедняге было одиноко. Они обошли замок и подошли к берегу озера. Минерва наколдовала для них два деревянных садовых стула, подобрав для него подходящий размер.
  - У тебя чудесная палочка, Минерва! - восхищенно сказал Хагрид.
  - На самом деле, ничего особенного. Конечно, это не похоже на то, что может сделать Альбус, - ответила она, хотя и была довольна его комплиментом.
  - Да, но я не знаю ни одного волшебника или ведьму, похожих на директора школы, не так ли?
  Придя к согласию по этому поводу, они вдвоем принялись лениво болтать летним днем. Минерва спросила его, подмигнув, по-прежнему ли у него с собой розовый зонтик, и Хагрид ответил, что да, и в данный момент он надежно спрятан в своем гардеробе.
  Хагрид рассказал ей о своих собственных делах, затем рассказал истории, которые он слышал о разных учениках и бывших ученицах, а Минерва поделилась несколькими своими собственными историями.
  Они довольно дружелюбно беседовали, когда Альбус вернулся из своей поездки в Министерство. Хотя в тот день он сбежал из своего кабинета, он аппарировал обратно, выполнив несколько поручений в Косом переулке. Выйдя из ворот, он улыбнулся, увидев, что эти двое дружелюбно сидят рядом, а Хагрид широко жестикулирует, иллюстрируя одну из своих историй.
  Альбус вспомнил, как юная Минерва, протестуя против получения от него стипендии, однажды в середине июля, после долгого дня экспериментов, спросила его, может ли она получить аванс в размере двухнедельных карманных денег. Хотя он был склонен отдать его ей, ему было любопытно, почему она просит об этом. Она помолчала, прежде чем ответить.
  - Ну, я кое-что отложила в одном из магазинов в Хогсмиде. Правда, владелец придержит это только до завтра. У меня почти хватит на это; мне не хватает всего трех галлеонов. Альбус знал, что ее родители, проявляя крайнюю осторожность, дали ей приличную сумму перед тем, как она уехала на лето. Что же, блин, она могла купить, на что ушли бы все ее деньги? Он колебался, беспокоясь о том, что она потратит все свои деньги на что-то одно, а потом ей не на что будет жить до конца лета. Но она была совершеннолетней, и, как он полагал, могла сама принимать решения и извлекать из них уроки.
  Позже тем же вечером, стоя с Герти на астрономической башне, он наблюдал трогательное зрелище. Теперь он мог видеть, на что Минерва потратила свои деньги: она купила Хагриду метлу семейного размера и пыталась научить его ездить на ней верхом.
  - Ты только посмотри на это, Герти!
  Уголки губ Гертруды слегка приподнялись.
  - У меня сложилось впечатление, что Минерва не любит метлы.
  - Не думаю, что она их особенно любит. Но она достаточно компетентна. О, нет, вы только посмотрите на это! Хагрид висел на своей новой метле, держась за одну руку. Но их тревога была недолгой, так как Минерва быстро произнесла заклинание, которое поймало Хагрида и подняло его обратно на метлу. Они были всего в шести метрах над землей, и Минерва демонстрировала, как направлять метлу вперед, останавливаться, поворачивать и зависать.
  - Он не учился летать в первый год обучения? - спросила Арифмантка.
  - Они не смогли найти школьную метлу, которая смогла бы поднять его. Никто и не подумал о том, чтобы воспользоваться семейной метлой. - Альбус с широкой улыбкой на лице продолжал наблюдать, как Минерва дает юному полувеликану уроки пилотирования.
  - Альбус, это противоречит каким-либо условиям его наказания? Я бы не хотела, чтобы у кого-то из них были неприятности. Если мы можем их видеть, то, конечно, другие, включая директора, тоже могут.
  - Нет. Нет, я уверен, что это не так. Ему разрешено использовать любые зачарованные предметы. Он не может пользоваться волшебной палочкой, но метла - это не волшебная палочка. Ничто не запрещает ему пользоваться метлой. Конечно, со временем он может это перерасти, так как, я думаю, у него впереди еще один или два скачка роста, но пока, я думаю, ему следует позволить наслаждаться этим. По крайней мере, пока не начнутся занятия в школе. Я позабочусь о том, чтобы директор школы тоже согласился со мной.
  Они продолжали наблюдать за импровизированным уроком пилотажа, который превратился в игру в вертушку. Минерва превратила что-то в свиной мочевой пузырь и наколдовала сетку вместо традиционной изгороди. Пока двое юных гриффиндорцев, размахивая метлами, гоняли надутый свиной пузырь взад и вперед по "живой изгороди", играя более слаженно, чем обычно, улыбка Альбуса стала шире. Гертруда повернулась к нему.
  - Возможно, тебе стоит поговорить с директором как можно скорее, Альбус. Ты можешь посмотреть, как они играют, в другой раз, но если он решит прервать их игру, что ж, его гордость может помешать ему отменить все запреты, которые он накладывает на действия Хагрида на территории замка, независимо от того, что ты можешь сказать позже.
  Альбус вырвался и отправился на поиски директора. Гертруда была права. Он столкнулся с Армандо в коридоре, когда тот спускался в парк, чтобы положить конец "глупости". Альбус отговорил его, заверив, что Хагрид не будет летать по территории в течение учебного года, и напомнив, что Хагрид, скорее всего, все равно через несколько лет перерастет метлу.
  - Ну же, Армандо. Он всего лишь мальчик. Он перенес свое наказание как мужчина. Конечно, ты можешь дать ему немного времени, чтобы он снова стал ребенком?
  Диппет согласился и, казалось, испытал облегчение от того, что ему не пришлось запрещать Хагриду еще одно занятие. Он сделал то, что, по его мнению, должен был сделать, но никогда не был полностью доволен этим. У него было ощущение, что он пешка в чьей-то игре, и ему это совсем не нравилось. Но, предприняв те действия, которые он предпринял, он почувствовал себя обязанным выполнять приказы министерства и Совета управляющих. Заверения Дамблдора в том, что действия Хагрида не были запрещены пожизненным наказанием, на самом деле не были неприятными. Армандо не любил чувствовать себя виноватым. Его представление о себе основывалось на вере в то, что он добрый, справедливый и всеми любимый директор. События последних нескольких месяцев повлияли на это представление. Дамблдор помог ему сохранить лицо, пусть даже только в его собственных глазах.
  Когда много лет спустя Дамблдор подходил к замку, он подумал, что Минерва и Хагрид очень мало изменились за прошедшие годы, по крайней мере, в чем-то существенном. И издалека он почти мог поверить, что Минерва выглядела такой юной, свежей и красивой в своих темно-желтых и малиново-красных одеждах, что уже давно прошло лето. Альбус свернул со своего пути к дверям замка и направился к ним.
  - Привет, профессор Дамблдор! - Хагрид улыбнулся ему. - Посмотрите, кто пришел на чай сегодня днем!
  - Добрый день, Хагрид, Минерва. - Он улыбнулся им обоим. - Рад видеть, что вы наслаждаетесь свежим воздухом, хотя я уверен, что Хагрид сегодня работал в саду.
  Они немного поболтали, а затем Альбус сказал, что ему нужно провести некоторое время в своем кабинете перед ужином.
  - Я надеюсь увидеть вас обоих позже в Большом зале. Я думаю, что с завтрашнего дня мы будем переносить еду в комнату для персонала. - Альбусу показалось, что на лице Минервы появилось странное выражение, когда он упомянул о возвращении в свой кабинет, но, возможно, она просто хотела, чтобы он мог остаться и поговорить. Он улыбнулся про себя, поднимаясь по многочисленным ступенькам на седьмой этаж. Минерва, казалось, наслаждалась их совместным времяпрепровождением утром. У него тоже, и теперь, когда он смирился со своими чувствами к ней, он мог продолжать получать удовольствие от ее общества.
  Глава 36: Ужин и десерт
  Резюме:
  
   Альбус возвращается в свой кабинет, где находит вещи не совсем в том виде, в каком он их оставил. Минерва признается, что видела на его столе.
   Начало седьмой части.
   Персонажи этой главы: Альбус Дамблдор, Финеас Найджеллус (портрет), Дилис Деруэнт (портрет), Уилспай, Минерва Макгонагалл.
  
  Текст главы
  
  Баннер "Разрешаем недоразумение"
  ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ
  XXXVI: Ужин и десерт.
  
  Альбус вошел в свой кабинет и обнаружил, что Фоукс спит на своем насесте, спрятав голову под крыло. Проходя через комнату, он заметил, что Минерва оставила пергаменты для него на столе. Второе, что он заметил, - это то, что одна из стопок пергамента лежала криво. Альбус знал, что не оставил их в таком виде. Присмотревшись, он увидел, что самые нижние пергаменты выглядывают из-под других. Его списки. Списки, которые он составил... Неужели это было только вчера? Ему следовало бы убрать их или уничтожить. Но, возможно, Минерва их не видела. Любопытно, однако, что пергаменты были потревожены и именно эти были видны.
  Встревоженный, он обошел стол и отодвинул чернильницу в сторону от того места, где Минерва поставила ее поверх объявления. Она оставила ему записку. Альбус достал из кармана очки и надел их, прежде чем сесть и прочитать ее записку. Прочитав последний абзац, он был озадачен. Он сомневался, что она могла выдумать что-то подобное. Он всегда доверял ей и не верил, что она станет просто так рыться в его бумагах. Но когда он ушел в тот день, три пергамента благополучно лежали на его столе.
  - Финеас! Финеас Найджеллус! Я знаю, что ты не спишь.
  - Чего ты еще хочешь? Сейчас не семестр. Неужели ты никогда не берешь отпуск? - проворчал бывший директор Слизерина.
  - Кто-нибудь заходил в мой кабинет, пока меня не было днем?
  - Та специалистка по трансфигурации была здесь, но я проспал ее визит. Тебе нужно спросить Дилис.
  - Больше никого?
  - Я спал. Я не все вижу, знаете ли.
  Дилис Деруэнт не было в кадре. Вероятно, она отправилась навестить Святого Мунго. Альбус был озадачен. Минерва сказала, что, возможно, случайно увидела "конфиденциальные документы". Учитывая состояние его стола, это могло означать только одно: она видела его списки. Только что на лужайке она казалась вполне дружелюбной. Хотя она как-то странно посмотрела на него, когда он упомянул свой офис....
  Ему придется выбросить это из головы, пока он не поговорит с Дилис. Альбус обдумал предложения Минервы относительно его объявления. Да, он согласился со всеми из них, включая то, что касалось описания Хогвартса. Но он бы никогда не услышал это в последний раз от некоторых школьных директоров, если бы не включил ту часть о "превосходстве Хогвартса". Альбус достал чистый лист бумаги и переписал объявление, добавив предложения Минервы. Затем он продублировал это несколько раз, адресовав каждое объявление и включив одно для Bestial Byways. Журналы выставят счет школе, и он переведет деньги со счета Хогвартса в Гринготтсе.
  Когда Альбус закончил свою работу, он поднял глаза и увидел, что Дилис Деруэнт вернулась и спит в своем кресле-качалке.
  - Дилис, Финеас сказал мне, что ты была здесь, когда у меня сегодня днем был посетитель.
  - Да, здесь была та милая молодая профессор Макгонагалл. Такая милая молодая леди.
  - Был ли здесь кто-нибудь еще?
  - Посетители? Гости? - она спросила. - Нет. Она была вашим единственным посетителем.
  Альбус не был дураком, а Дилис не была слизеринкой.
  - А кто еще здесь был?
  - Ну, Фоукс, конечно... И я полагаю, что ваш домашний эльф в какой-то момент зашел прибраться, - ответила она несколько уклончиво.
  - Уилспай!
  - Да, сэр, профессор? - сказал домашний эльф, появившись в дверях.
  - Вы были у меня в кабинете сегодня днем?
  - Уилспай убирает. Уилспай вытирает пыль. Уилспай вытирает из лотка Фоукса помет феникса.
  - Уилспай умеет, не так ли? Что еще делал Уилспай? - Всякий раз, когда Уилспай начинал говорить как типичный домашний эльф, Альбус был уверен, что что-то случилось.
  - Возможно, с Уилспаем произошел небольшой несчастный случай, профессор Дамблдор, сэр, - пропищал эльф.
  - Уилспай, просто расскажите мне - как обычно - что вы сделали.
  - Когда я буду вытирать пыль. Возможно, там немного... просто небольшой сквозняк, сэр. Это можно сделать, вытирая пыль, сэр.
  - Ммм. И вам не пришло в голову собрать пергаменты, положить их обратно на стол и выровнять остальные стопки?
  - О, нет, сэр! Вы сказали мне, вы сказали: "Уилспай, не трогайте мои пергаменты, если я вас об этом не попрошу". Так что я не трогаю ваши пергаменты, сэр. Нет! Я хороший домашний эльф!
  Альбус пристально посмотрел на эльфа.
  - Очень хорошо, Уилспай. Но, пожалуйста, в будущем, если вы случайно потревожите мои пергаменты, можете положить их на место. У профессора Макгонагалл возникли трудности с поиском работы, которую я оставил для нее.
  - Да, сэр. В следующий раз, когда с пергаментами что-нибудь случится, Уилспай вернет их на прежнее место.
  - Спасибо, Уилспай. Теперь ты можешь идти. Альбусу все еще было не по себе. Если бы он не знал ее лучше, то подумал бы, что домовой эльф нарочно потревожил его пергаменты. Но она сказала, что не будет к ним прикасаться. Он вздохнул. Он надеялся, что Минерва не обиделась на составленные им списки. Он не сомневался, что она прочитала их, как только увидела. И это объяснило бы ее косвенную ссылку на "конфиденциальные документы".
  Приближалось время ужина. Вскоре он увидит Минерву; возможно, он сможет спросить ее об этом после ужина. Если нет, то они встретятся завтра. Он не знал, что ей сказать. Альбус снял очки и обхватил голову руками. У него не было времени на подобные вещи. Разрываясь между министерством и школой, он чувствовал себя как на иголках. Гертруда была его спасением. Она была тверда, как скала. И, слава богу, управляющие не устроили ему неприятностей, когда он назначил заместителем человека, не являющегося главой Палаты представителей. Это было крайне необычно, но он явно не мог просить Дастерна; он был уверен, что их непростому перемирию, длившемуся последние пятнадцать или шестнадцать лет, пришел бы резкий и взрывоопасный конец в течение нескольких недель. А Слизнорт, каким бы приятным деканом слизерина он ни был, не отличался особым усердием, и Альбус сомневался, что он стал бы заниматься каким-либо аспектом работы, который, по его мнению, не принес бы ему прямой выгоды. С Граббли-Планком, как с деканом Гриффиндора, было достаточно проблем, что было непросто для молчаливого учителя. Конечно, был Йоханнес Бирнбаум. Альбус предположил, что он мог бы справиться. Но Альбус сомневался, что у немецкого преподавателя гербологии были какие-то способности к более практическим аспектам управления школой. Даже когда Йоханнес был погружен в землю, он всегда казался Альбусу чем-то вроде поэта. Теперь, конечно, он знал, что Йоханнес все равно покинет школу в конце следующего года.
  Да, Альбус был очень рад помощи Герти, оказанной, как он знал, из искренней преданности и привязанности к нему, хотя он был уверен, что другие видят в ее действиях другие мотивы. Он улыбнулся, вспомнив время, которое они провели вместе - не всегда приятное, конечно, но, безусловно, вдохновляющее, даже когда они расходились во мнениях и спорили. Он надеялся, что Герти вернется из Корнуолла немного раньше, чем планировала. Она знала, что Альбус хотел, чтобы она была там для защиты, хотя в ее присутствии не было необходимости.
  Альбус усмехнулся, вспомнив реакцию Минервы тем утром, когда она получила приглашение от Герти. Для него это тоже было неожиданностью, хотя и не такой неожиданностью, как для Минервы. Он нахмурился, вспомнив слова Минервы: "Но я ей даже не нравлюсь!" Он надеялся, что, возможно, несколько дней в Корнуолле изменят отношение Минервы к Герти. Не то чтобы Минерва когда-либо выражала неприязнь к учителю арифмантики - хотя, возможно, ей и не пришлось бы этого делать, поскольку было очевидно, что он дружил с Герти. Возможно, именно поэтому Герти и пригласила ее. В конце концов, старшая ведьма знала, что он любит свою бывшую ученицу-анимага. Вероятно, она хотела протянуть ей руку дружбы. Альбус улыбнулся. Было бы хорошо, если бы они поладили.
  Он направился в Большой зал, желая прийти вовремя. Все настаивали на соблюдении традиции, которая была установлена во времена директора Диппета, что ужин не подавался, пока директор не сядет за стол - если только Альбуса не было в замке или он не сообщил домашним эльфам, что не будет ужинать в Большом зале, всем приходилось ждать чтобы он приехал. Когда-нибудь ему придется это изменить. Не сейчас. Преподавателям казалось важным, чтобы Альбус пришел на ужин. Он думал, что директор Диппет руководствовался своими полномочиями, запрещая кому-либо есть до его прихода; для Альбуса, с другой стороны, это было чем-то вроде неудобства, скорее ограничивающим его самого, чем ожидающих посетителей. Кроме того, Альбус никогда не позволял им ждать, если это было в его силах. Однако, по какой-то причине, теперь, когда Альбус стал директором, никто больше не ворчал по поводу этого правила. Или, может быть, они были слишком дипломатичны, чтобы что-то сказать. Учитывая ограниченное время, которое Альбус мог проводить со своими сотрудниками, он предположил, что, возможно, некоторые из них восприняли это как единственную возможность в течение дня увидеться с ним. По крайней мере, это был всего лишь ужин, а не обед.
  Альбус вспомнил, что обещал Минерве тем утром пересмотреть свои приоритеты. Это было не совсем обещание, как он предполагал, но он хотел быть уверенным, что будет уделять больше времени ей и другим людям, которые были важны в его жизни. И он это сделает.
  Альбус был рад увидеть, что на ужин пришло всего несколько человек - Минерва и Хагрид сидели вместе и болтали, а Йоханнес Бирнбаум и Хафрена Макэрт сидели по другую сторону стола, изучая красочную таблицу. Из прислуги в замке остались только Поппи, Вильгельмина и Норман Джеймс. Огг, который и так редко присутствовал на обедах вне учебного года, уехал в то утро, чтобы провести лето со своей семьей, как и Ливия Перлекта; еще несколько человек, которые еще не уехали, скоро уедут. "Да, определенно пора перенести еду в комнату для персонала", - подумал он. Летом сотрудники приходили и уходили довольно свободно, если только у них не было особых обязанностей, таких как охрана в августе. Как директор, Альбус не мог позволить себе такой роскоши, и хотя, когда Гертруда вернется, у него будет больше свободы приходить и уходить, он сомневался, что у него это получится.
  Не колеблясь, Альбус занял место слева от Минервы. Как только он сел за стол, перед ними появилось блюдо. Постепенно появились последние несколько человек персонала. Поппи села рядом с Хагридом, Норман - рядом с ней; когда пришла Вильгельмина, она села между Норманом и Йоханнесом. Альбус заметил, что они с Хагридом не разговаривали, они даже почти не смотрели друг на друга. Это сильно отличалось от их поведения вчера за обедом, подумал он. Так вот, Хагрид разговаривал с Поппи о пользе пчелиного бальзама для здоровья.
  Альбус повернулся к Минерве, которая, как он был рад видеть, поглощала свой ужин с хорошим аппетитом. Он подумал, что в последнее время она плохо питалась - вероятно, из-за его бесчувственности.
  - Минерва, если у тебя нет никаких планов после ужина, я хотел спросить, не хочешь ли ты прогуляться?
  - Я-я думала, мы встретимся завтра, Альбус.
  - О, да. Это не бизнес, на самом деле. Просто я подумал, что мы могли бы обсудить несколько вещей. Увидев, как она слегка побледнела, он поставил свой бокал с сидром и похлопал ее по ноге. - Не беспокойся, Минерва. Я просто подумал, что мы могли бы перекинуться парой слов.
  Когда его рука коснулась ее бедра, Минерва подумала, что потеряет сознание прямо здесь и сейчас. По телу разлилось тепло, и она почувствовала, как участился пульс от прикосновения Альбуса. Она испуганно моргнула:
  - Да, да, конечно.
  Минерва потянулась за своим бокалом с сидром и чуть не опрокинула его, прежде чем поймать и поднести к губам. Меньше чем за секунду она перестала нервничать из-за того, что он расстроился из-за пергаментов, и пришла в сильное возбуждение от его прикосновения. Ей ничего не стоило убедить себя, что она просто не будет действовать в соответствии со своими чувствами к Альбусу, но она действительно должна что-то сделать с этими физическими реакциями. Слава богу, Альбус этого не заметил и снова принялся за еду.
  Альбус, сидевший рядом с ней, быстро вернулся к своему жареному цыпленку. Это было ошибкой с его стороны. Он просто хотел успокоить ее, ободряюще похлопав по плечу. Ему следовало похлопать ее по плечу или по руке, подумал Альбус. Ее платье было из тонкого летнего шелка, и он чувствовал сквозь него ее ногу так, словно прикасался к ее обнаженному бедру. Это ощущение пронзило его насквозь, минуя мозг, и устремилось прямо в пах. К счастью, ужин только начался, и у него должно было пройти время, чтобы успокоиться, а мантия, которая была на нем в тот вечер, была более драпированной, чем синяя, в которой он был утром. Однако ему придется что-то предпринять, чтобы контролировать свои физические реакции; если он позволит себе продолжать руководствоваться своей любовью к Минерве как к другу, он не сможет оставить эту повторяющуюся проблему без внимания. К счастью, Минерва, казалось, не заметила его реакции и продолжала пить свой сидр.
  Альбус и Минерва немного поболтали между собой. Минерва спросила о его поездке в Лондон, и он упомянул, что там было намного теплее, чем в Хогвартсе.
  - У меня было искушение купить мороженого в "Фортескью", но я хотел вернуться в замок.
  - Тебе следовало бы съесть его, Альбус. Тебе нужно уделять время себе, знаешь ли. А мороженое "Фортескью" - это одна из немногих вещей, по которым я скучаю, живя не в Лондоне.
  - Было ли очень трудно вернуться сюда после того, как у тебя так долго была своя жизнь? - спросил он.
  - Нет, не совсем. Конечно, все сложилось иначе, чем я ожидала. Но мы никогда не знаем, чего ожидать от новой ситуации, не так ли? Но преподавание отнимало у меня так много времени - и мне это так нравилось, - что я на самом деле не задумывалась о том, что могло остаться в моей лондонской жизни. Каково было вам, когда вы вернулись преподавать? Тебя так долго не было, что, должно быть, это было совсем другое место. И ты, должно быть, сам многое оставил позади.
  - Как вы сами сказали, преподавание отнимает много времени. И вы знаете, что у меня было много других обязанностей. Я был так занят, что никогда не задумывался о том, что могу быть где-то еще и заниматься чем-то другим, кроме того, чем я занимался здесь, в Хогвартсе.
  Минерва задумалась над его словами. Не то чтобы ее собственное заявление было особенно откровенным, но Альбус знал ее последние двенадцать или более лет, с тех пор как она закончила школу, и он более или менее знал, чем она занималась. Альбус никогда не рассказывал ей о своем прошлом, и, как она должна была признать, он тоже почти ничего не рассказывал ей о своей нынешней жизни. Даже когда они встречались в Лондоне, он спрашивал ее о том, чем она занимается, но когда он говорил о себе, то обычно только о своих обязанностях учителя, затем директора школы и члена Визенгамота. Они говорили о статьях, которые недавно появились в журналах по трансфигурации, иногда о политике или о новостях, которые были у них о ком-то из ее бывших одноклассников, но Альбус редко говорил о себе. Так было всегда. Ей стало интересно, говорил ли он когда-нибудь с кем-нибудь о своих чувствах, о своих желаниях и нуждах, о дружбе и разочарованиях, или же у него просто с годами выработалась привычка держать все это при себе, отгороженный своими обязанностями.
  За те годы, что она знала Альбуса в школе, ему пришлось нести так много бремени, и, насколько она знала, он нес его в одиночку. Хотя с разгромом Гриндевальда его бремя, возможно, несколько уменьшилось, он, несомненно, хотел бы, чтобы у него был кто-то, с кем он мог бы поделиться, даже если бы это был просто дружеский совет. Но, возможно, у него действительно был такой дружеский совет, подумала Минерва. Не то чтобы она была рядом каждый день, чтобы он мог к ней обратиться. Да он и не стал бы этого делать, по крайней мере, сразу после того, как она закончила школу. Доказательством этого были их отношения после инцидента во Франции во время войны, и на тот момент она была его студенткой не более года. Тогда он не хотел ее утешения, ее "дружеского уха". Возможно, он все еще не хотел.
  Однако после событий последних двух дней Минерва подумала, что стоит попытаться стать Альбусу большим другом, если он позволит ей - и если она сможет контролировать свою физическую реакцию на его присутствие и прикосновения. Возможно, ей стоит открыть свои старые учебники по окклюменции. Эти упражнения должны помочь ей обрести некоторый контроль над собой.
  Они покончили с основным блюдом, и на столе появился десерт. Альбус остановил руку Минервы, когда она потянулась за тарелкой с фруктовым пирогом.
  - Давай обойдемся без десерта, моя дорогая. Прогуляемся со мной?
  Удивленная Минерва кивнула. Альбус вывел ее через застекленные двери в дальнем конце Большого зала прямо на территорию. Когда они шли по дорожке, ведущей к главному двору, и под ногами у них хрустели камешки, Альбус, казалось, уже знал, куда идти. Как раз в тот момент, когда Минерва собиралась спросить его, куда они направляются, он заговорил.
  - Я рассмотрел ваши предложения. Все они были очень хороши, и я подготовил рекламные объявления к отправке. Единственное, что я не включил, - это описание Хогвартса. Хотя я согласен с вами, есть члены Совета управляющих, которые считают, что мы должны при каждом удобном случае подчеркивать свою значимость. Это мелочь, поэтому я не хочу их разочаровывать, - сказал он, подмигнув.
  - Я рада, что смогла помочь, Альбус, - с улыбкой ответила Минерва.
  - Я с интересом прочитал последний абзац вашей записки, - сказал Альбус, когда они начали спускаться по длинной подъездной дорожке к главным воротам.
  - Да, но я не хотела, чтобы вы подумали, будто я что-то вынюхивала, - нерешительно сказала Минерва.
  Альбус был рад, что они шли бок о бок; так было немного легче обсуждать эту тему. Он не хотел, чтобы казалось, будто он допрашивает ее, и ему было немного неловко, если она увидела то, о чем он подумал.
  - Итак, под "конфиденциальными документами", я полагаю, вы подразумевали, что видели списки, которые я составил вчера утром.
  - да. Я не собиралась рыться в ваших личных вещах; все было так, как я сказал в своей записке. Боюсь, однако, что, как только я увидел, какие темы были на первом листе, я вытащил его, чтобы рассмотреть поближе. Прости, Альбус. Но я просмотрел только часть этого, а потом положил обратно.
  - Ты меня удивляешь, Минерва, - сказал Альбус.
  - Мне очень жаль, правда...
  - Я очень удивлен, что твое любопытство не было непреодолимым и ты не прочитала все это, - сказал он с дразнящей улыбкой.
  - О! - Минерва слегка рассмеялась. - Мне было любопытно, но я чувствовал, что это неправильно. Я не думала, что ты хотел, чтобы я их увидела, - или ты этого хотел? - спросила она, глядя на него.
  - Нет, я этого не делал. Но в этих списках действительно не было ничего, чего бы мы не обсудили. Я немного волновался, что они обидели тебя, но ты казалась дружелюбной, когда мы встретились после моего возвращения из Лондона, поэтому я предположил, что это не так. Ты ведь не обиделась, не так ли, моя дорогая?
  - Наверное, сначала я был немного удивлена, но на самом деле это было трогательно - думать, что вы потратили столько усилий, пытаясь угадать, что творится у меня в голове. Тем более, что по первым нескольким записям в одном из списков я поняла, что мои слова вас обеспокоили. Но вы отложили это в сторону из-за беспокойства за меня.
  Они приближались к воротам, и Альбус остановился и легонько коснулся ее руки.
  - Ты была моей главной заботой, Минерва. - Он хотел сказать ей, что она всегда будет его главной заботой, но не сделал этого, не смог. - Я рад, что ты поняла, в каком духе я их написал.
  Он провел ее через ворота.
  - Я снова почувствовал себя неловко из-за того, что ты когда-либо допускал мысль о том, что я могу, как там ты сказал в списке, что я могу "обвинить тебя в презрении", Альбус, но я также была рада увидеть, что именно эта запись была решительно вычеркнута! Минерва улыбнулась ему.
  - Да, но, как я уже сказал сегодня утром, это была нелепая мысль. - Альбус отбросил свои прежние опасения.
  - Куда мы направляемся, Альбус?
  - Ну что ж, моя дорогая, не могла бы ты довериться мне на минутку?
  - Конечно, но...
  - Но? Ты доверяешь мне или нет?
  - Да, я верю, Альбус. - Минерва улыбнулась ему и покачала головой. Глупый, милый человек.
  - Тогда, моя дорогая, закрой глаза.
  Минерва сделала, как он сказал, затем почувствовала, как он схватил ее за плечи и шагнул ближе к ней. Дрожь пробежала по ее телу, когда она почувствовала покалывание от его близости. Затем она ощутила знакомое ощущение Параллельного Появления. Однако, в отличие от их первой встречи, эта началась и закончилась небольшой потасовкой, и когда Минерва открыла глаза, она почувствовала легкое головокружение. Когда Альбус отпустил ее руки, она отступила от него и слегка пошатнулась. Он протянул руку и поддержал ее.
  - Прости, моя дорогая. С тобой все в порядке?
  - Да, да, я в порядке. Меня больше не тошнит. Просто немного кружится голова. И немного подташнивает. - Все еще держа Альбуса за руку, она огляделась. Они были в маленьком боковом переулке, отходящем от Диагон-аллеи. - Ты аппарировал нас в Лондон?
  - Да, я подумал, что мы могли бы попробовать то мороженое, по которому ты скучаешь, а я забыл побаловать себя сегодня днем. В твоей компании мне будет намного приятнее. -Альбус широко улыбнулся ей.
  О боже, если он и дальше будет так с ней обращаться, она в конце концов поведет себя как влюбленная по уши дурочка. Но она не могла сказать "нет" его милой идее и теплой улыбке.
  - Звучит заманчиво, Альбус. Спасибо тебе!
  Минерва даже не подумала о своем плане заставить его открыться и рассказать ей больше о себе. Позже, лежа в постели, она могла думать только о том, как чудесно было провести с ним время и каким заботливым он был. После мороженого они вместе прогулялись по Косому переулку, и люди кивали Альбусу и улыбались, или останавливались, чтобы пожать ему руку и перекинуться парой слов, но он никогда не позволял ей почувствовать, что ее игнорируют, и всегда представлял ее тому, с кем заговаривал, после чего они шли дальше. Он спросил ее, как она относится к камерной музыке, и она рассмеялась и сказала ему, что на самом деле не очень-то интересовалась ею до того, как Мелина приехала в Лондон для обучения. Мелина посещала маггловские концерты, когда у нее была возможность, и часто приводила с собой свою тетю. Мелине особенно нравились фортепианные концерты, но она также приводила Минерву на несколько камерных концертов. Самой Минерве особенно нравилась музыка в стиле барокко; в ее упорядоченности было что-то такое, что она находила умиротворяющим. Бах особенно понравился ей, сказала она Альбусу.
  Они договорились, что летом, когда у них обоих будет время, они попробуют сходить на один-два концерта. Обратно к воротам они аппарировали порознь, так как Минерва не хотела заканчивать вечер приступом тошноты. Она предложила Альбусу трансгрессировать обратно, поскольку он дважды за день трансгрессировал на большие расстояния, но он заявил, что не устал и прекрасно справится сам. Он проводил ее обратно в комнату и взял за руку, чтобы пожелать спокойной ночи. Минерва подумала, что Альбус снова поцелует ее в своей изысканной манере, но он этого не сделал; он просто на мгновение задержал ее руку и нежно сжал, прежде чем пожелать ей приятных снов.
  Минерва хотела пригласить его войти, но это показалось ей неправильным. Это было похоже на свидание, размышляла она, лежа в постели. Если бы она пригласила его войти, то почувствовала бы это еще сильнее, а она не могла позволить своим чувствам сбиться с пути истинного. Если бы она так поступила, то вскоре убедила бы себя в том, что Альбус любит ее. Хотя... в какой-то степени, возможно, так оно и было. Альбус был одним из самых любящих людей, которых Минерва когда-либо встречала, и она бы отказала ему в том, чего он заслуживает, если бы стала притворяться, что он не может ее любить. Ей просто нужно было сохранять трезвый взгляд на вещи, думала Минерва, лежа в постели и чувствуя, как прохладный ночной ветерок овевает ее лицо. Сохраняйте трезвый взгляд на вещи и начните практиковаться в окклюменции.
  Но Минерва заснула той ночью с улыбкой на лице, чувствуя себя счастливее, чем когда-либо в своей жизни.
  Глава 37: Утреннее пробуждение
  Резюме:
  
   Минерва отправляется на раннюю утреннюю прогулку и видит нечто любопытное.
   Персонажи этой главы: Минерва Макгонагалл, Вильгельмина Граббли-Планк, Рубеус Хагрид, юная Минерва и профессор Дамблдор.
  
  Текст главы
  
  Баннер "Разрешение недоразумений".
  XXXVII: Утренняя прогулка
  
  Минерва потянулась и зевнула. Она уже много лет не помнила, чтобы спала так хорошо. Она улыбнулась, вспомнив предыдущий вечер. Альбус был таким удивительно милым. То, что он воспользовался ее упоминанием о "Фортескью" и устроил такое замечательное - не свидание, конечно, а прогулку - мероприятие, безусловно, доказывало правдивость и искренность его обещания уделять ей больше времени. Минерва надеялась, что последние два дня не были чем-то необычным; Альбус был очень занятым волшебником. Она верила, что он действительно постарается уделить ей больше времени, но, вероятно, было лучше не рассчитывать на то, что Альбус будет распоряжаться своим временем.
  Она встала с постели и посмотрела на еще один чудесный день. Прекрасное утро, чтобы начать свой новый режим оздоровительных прогулок. И занятий окклюменцией. Она не могла допустить, чтобы эта прекрасная дружба с Альбусом была разрушена неконтролируемыми физическими реакциями.
  Минерва быстро приняла душ и выбрала темно-зеленую мантию с v-образным вырезом и длинными рукавами. На улице было еще довольно прохладно, поэтому зеленый наряд в сочетании с легким плащом показался ей подходящим, хотя она никогда бы не надела его в июле в Лондоне. Она села за туалетный столик и на мгновение задержала взгляд на своем отражении. Возможно, что-то вроде шиньона? Взмах волшебной палочки, и ее волосы были аккуратно убраны с лица, собраны в конский хвост и свободно уложены на затылке; еще один взмах, и волосы, которые все еще ниспадали ей на спину, были собраны, подняты вверх и уложены в первый низкий пучок. Еще несколько заколок - и Минерва осталась довольна. Поколебавшись, она воткнула еще несколько заколок для верности. Конечно, на самом деле не имело значения, как она выглядела, и если бы ее волосы немного распустились, ее все равно никто бы не увидел.
  Выпив на скорую руку чашку чая, Минерва схватила свой легкий зеленый твидовый плащ и отправилась на прогулку. Утро было прохладным, но Минерва быстро обошла теплицы и направилась к озеру. По дороге она подумала, что в такой великолепный день ей действительно стоит немного пробежаться. С громким хлопком она трансформировалась в свою анимагическую форму и побежала бодрой рысцой. Однако теперь озеро интересовало ее меньше, и она свернула к опушке леса, следуя вдоль нее и время от времени переходя на короткий бег. Рядом с хижиной Хагрида росли деревья, которые не совсем принадлежали Запретному лесу, и именно эти деревья позвали ее. Прошло так много времени с тех пор, как она в последний раз лазала по деревьям!
  Добравшись до небольшой рощицы, Минерва первым делом энергично поточила когти о старое дерево с грубой корой. Это было очень приятно. Земля все еще была немного влажной от росы, но с прошлой осени на ней осталось несколько старых сухих листьев, и она не смогла удержаться от того, чтобы немного в них не покувыркаться. За годы, прошедшие с тех пор, как она стала анимагом, она прошла через стадии все более и менее комфортного пребывания в облике, пока теперь не почувствовала себя в своей полосатой шкуре почти так же непринужденно, как и в обычной. Минерва потянулась, опустив подбородок почти до земли и высоко задрав хвост, а затем помчалась сломя голову, ни с того ни с сего бросаясь в погоню по сторонам и между деревьями. Наткнувшись на красивый экземпляр с хорошо расставленными ветвями, Минерва перепрыгнула первые полтора метра от земли к стволу дерева, вцепившись в него всеми своими когтями. Она давно этого не делала и чуть не поскользнулась, прежде чем смогла ухватиться за него. Оттуда было нетрудно взобраться на красивую ветку высотой около шести метров. Вероятно, она могла бы забраться немного выше, но Минерва была уверена, что на этой ветке ей будет вполне удобно, а более узкие ветви наверху выглядели не такими надежными.
  Минерва вытянулась вдоль ветки, которая была направлена в сторону хижины Хагрида и замка. К сожалению, она никогда не добивалась успеха в упражнениях по окклюменции, находясь в своей анимагической форме, потому что эта ветка дерева была бы таким удобным местом для этого. К сожалению, хотя это вполне подходило для ее нынешней формы, Минерва сомневалась, что филиал поддержит ее в ее обычной форме.
  Минерва почти задремала, прикрыв глаза, когда внезапно оживилась. Кто-то спускался из замка. Еще одна ранняя пташка. Судя по всему, ведьма. Вильгельмина, догадалась она, еще до того, как смогла разглядеть ее как следует. В замке осталось не так уж много людей. Вместо того, чтобы направиться к загону, Минерва была несколько удивлена, увидев, что Вильгельмина направляется к хижине Хагрида. Что ж, возможно, она попросила его помочь ей с чем-нибудь перед завтраком.
  Минерва услышала, как Вильгельмина постучала в дверь, затем Хагрид, должно быть, велел ей войти, потому что она немедленно открыла ее и вошла внутрь. Минерва слегка пошевелилась на своей ветке, с любопытством наблюдая за происходящим. Буквально через две или три минуты дверь снова открылась, и Вильгельмина появилась снова. За ее спиной в дверном проеме стоял Хагрид, одетый только в старые шорты. Минерва была более чем слегка удивлена, что Вильгельмина застала его в таком виде, не говоря уже о том, что Хагрид не шарил в поисках своей одежды. Конечно, возможно, он и шарил, и в результате на нем было то, во что он был одет.
  Минерва пожалела, что не выбрала дерево поближе к хижине Хагрида. Она почти ничего не слышала, но, похоже, они о чем-то переговаривались. Или, по крайней мере, Вильгельмина разговаривала. Хагрид просто стоял там, в полуоткрытом дверном проеме, смотрел на нее сверху вниз, качал головой и время от времени коротко отвечал. Хм. Возможно, Вильгельмина думала, что они договорились на это утро, но Хагрид этого не понял, и она пыталась убедить его помочь ей с чем-нибудь, несмотря на ранний час. Через несколько минут Вильгельмина повернулась, чтобы уйти, и Хагрид закрыл дверь. Сделав несколько шагов, Вильгельмина повернулась к хижине и некоторое время смотрела на нее, прежде чем, наконец, отправиться обратно в замок.
  Что ж, это было любопытно. Похоже, ей следовало вставать пораньше и посещать утренние занятия по конституции не только из-за состояния здоровья. Минерва хотела знать, что происходит, но сомневалась, что ей удастся это выяснить. Она не могла подойти к Вильгельмине и сказать: "Кстати, Вильгельмина, я заметила, что ты навещала Хагрида сегодня утром. Когда он был в нижнем белье. Что все это значило?" А учитывая, как смутился Хагрид, когда она увидела его без рубашки, Минерва сомневалась, что сможет обсудить эту тему с Хагридом - по крайней мере, не напрямую.
  Минерва почувствовала, что немного проголодалась, поэтому спустилась со своего дерева и побежала прямо к замку, думая о завтраке. Она не возвращала свой обычный облик, пока не добралась до огромных дубовых дверей. Жаль, что здесь не было кошачьей дверцы. Было приятно использовать свою анимагическую форму. За последние несколько месяцев она делала это нечасто. Но как только Минерва приняла свою обычную форму, она осталась в ней и отправилась обратно в свои комнаты. После экскурсии ей придется нанести скоргифай на свой плащ - а возможно, и на мантию тоже.
  Минерва быстро позавтракала у себя в комнате, которую принесла ей "я, Блампа", и подумала о предстоящей встрече с Альбусом. Они не назначили время, но она подумала, что посмотрит, будет ли он в своем кабинете чуть позже утром. Перед этим она хотела собрать воедино результаты своих исследований. Хотя Минерва была совершенно уверена, что Альбус знаком с тем, что она обнаружила, она хотела быть готовой на случай, если у него возникнут какие-либо вопросы или он захочет освежить свою память. Она терпеть не могла быть еще одним человеком, отнимающим у него время, но сочла логичным обратиться к нему; она бы действительно предпочла не обращаться по официальным каналам, если бы в этом не было необходимости.
  Минерва достала свою самую старую и пользующуюся наибольшим доверием книгу по окклюменции "Окклюменция: от прояснения к затуманиванию" и просмотрела ее оглавление. Открыв книгу на главе, озаглавленной "Поддержание эмоций, управление физиологическими реакциями", Минерва сделала обзор одного из упражнений, которые она усердно выполняла в течение своего седьмого года обучения. В то время она не верила, что ее практика увенчалась успехом, но теперь, став взрослой, Минерва верила, что ее зрелость поможет ей освоить это конкретное упражнение. Это упражнение понравилось ей потому, что оно не было направлено на полное устранение эмоций, как это делалось в некоторых других упражнениях, а только на устранение физиологической реакции человека на эти эмоции. Конечно, некоторые физиологические реакции были более тесно связаны с внешними раздражителями, чем с конкретными эмоциями - Минерва вспомнила руку Альбуса на своем бедре накануне вечером за ужином, - но в книге обещалось, что даже такие реакции будут ослаблены, как только техника будет полностью освоена.
  Она не хотела практиковать упражнения, направленные на полное устранение всех физиологических реакций на внешние, эмоционально нагруженные раздражители, насколько это вообще было возможно, потому что это означало бы слишком полное отрешение от своих переживаний и эмоций. Минерва считала, что это может быть очень вредно для здоровья, особенно если практиковать его ежедневно. В книге даже предупреждалось об "эффекте отдачи", который может возникнуть при выполнении этих упражнений - эмоциональных всплесках, повышенной чувствительности, чувстве гнева и так далее, - если практикующий будет слишком полагаться на них. Минерва подумала, что они могли бы быть полезны, если бы человек попал в плен, но в остальном были слишком опасны.
  Минерва вспомнила, как после несчастного случая на уроке трансфигурации она стала по-другому смотреть на свои упражнения по окклюменции. Однажды в январе ей вдруг пришло в голову, что Альбус Дамблдор слыл мастером легилименций. Ее сердце подскочило к горлу, когда в ней начал зарождаться страх, что ее профессор сможет заглянуть в ее мысли и увидеть, что она думает о нем, что она чувствует к нему и что она испытала в тот день в классе. До этого она не очень внимательно читала книгу по окклюменции, сосредоточившись только на нескольких главах с упражнениями, которые, казалось, имели отношение к ее анимагическим тренировкам, поэтому она вернулась и перечитала единственную вводную главу, посвященную легилименции.
  Минерва узнала, что высококвалифицированным легилименам даже не нужно произносить заклинание, чтобы выполнить Легилименцию, и хотя часто требуется прямой зрительный контакт, некоторые легилименши смогли выполнить заклинание без него, хотя и получили меньше информации, чем если бы они установили зрительный контакт с объектом Легилименции. заклинание. Кроме того, чем более эмоционально насыщенным было воспоминание, тем легче легилименс мог найти это воспоминание и просмотреть его. Хотя легилименция не является чтением мыслей, и поэтому человек, практикующий ее, не может "читать" текущие мысли другого человека, как книгу или сценарий, легилименс может легко видеть текущие эмоции человека, которого он "читает", и может уловить беспокойство другого человека и то, что он думает. На чем было сосредоточено все внимание. В книге говорилось, что некоторые легилименторы, которые регулярно практиковали это, могли улавливать мысли и эмоции другого человека, даже не пытаясь этого делать.
  Мысль о том, что Дамблдор в любой момент может прочитать ее мысли и узнать, что она к нему чувствует, приводила Минерву в ужас. Очевидно, что мысли и воспоминания, которые она не хотела, чтобы он видел, были сильно нагружены эмоциями, и поэтому легилименциям было легко их обнаружить; каждый раз, когда она была с Дамблдором, она испытывала сильные эмоции. Она была бы очень уязвима, если бы он применил к ней легилименцию.
  Минерва пыталась хоть как-то контролировать свою эмоциональную реакцию на своего профессора, но особого прогресса не добилась. Когда он настоял, чтобы она вернулась к своим занятиям анимагией, по крайней мере, на испытательный срок, Минерва понятия не имела, как она может продолжать избегать зрительного контакта с ним. Это и так казалось грубым и холодным, но в контексте индивидуальных занятий это казалось невозможным. Она знала, что на то, чтобы стать по-настоящему опытным окклюментом, могут уйти годы. Даже для того, чтобы научиться полностью закрывать глаза, не прибегая к дополнительным ухищрениям, связанным с неправильным направлением, потребовались бы месяцы, а без учителя, возможно, и больше.
  Наконец, однажды в начале февраля Минерва решила напрямую обсудить этот вопрос со своим наставником.
  - Профессор Дамблдор, я слышала, что вы легилимент, - прямо сказала Минерва.
  - Да, я изучал и практиковал искусство легилименции, - ответил он. - Однако, если вы хотите научиться этому, я рекомендую подождать, пока вы не закончите свое обучение анимагии. Это очень требовательно, особенно если у человека нет к этому природного таланта.
  - Нет, нет, дело не в этом... Мне просто интересно, ты можешь сделать это, не произнося заклинания?
  - Да, я могу; почему ты спрашиваешь?
  - Я просто перечитывала "От чистого к облачному" и прочитал главу о легилименции. У меня возникли кое-какие вопросы, вот и все.
  - Понимаю. И на все ли я ответил? - С улыбкой спросил Дамблдор.
  - Ну, вообще-то, нет. В книге говорилось, что если легилимент достаточно совершенен, он может читать чьи-то мысли, даже не пытаясь этого делать, как бы случайно...
  - Ах. Я понимаю. Да, иногда эмоциональное состояние человека таково, что он довольно громко выражает свои чувства и мысли; был короткий период, в течение которого это представляло для меня проблему. Я не люблю подслушивать личные, сокровенные мысли и чувства другого человека. Мой контроль сейчас таков, что мне приходится сознательно "прислушиваться", чтобы подслушивать, а я делаю это очень, очень редко. Это то, о чем вы хотели спросить?
  - Да, но... что значит "редко"?
  Альбус улыбнулся.
  - "Редко" означает "почти никогда", моя дорогая. Для этого у меня должна быть очень веская причина. Я мог бы использовать его, чтобы определить, лжет ли мне кто-то о чем-то действительно жизненно важном - вопросы жизни и смерти, моя дорогая, а не о том, съел ли кто-то последнее печенье из коробки для печенья в учительской. И я бы не стал применять полную легилименцию к кому-либо без его разрешения, за исключением аналогичных обстоятельств - хотя это сложнее, чем просто "подслушивать", и трудно помешать объекту заклинания узнать о том, что вы делаете, даже если вы делаете это без палочки или заклинания.
  - Значит, вы бы не стали просто... если бы здесь был студент, вы бы... - Минерва не знала, как спросить своего профессора, не подслушивал ли он студентов Хогвартса и не практиковал ли он легилименцию.
  - Если вы спрашиваете меня, практикую ли я легилименцию на своих учениках, то мой ответ " "нет". Может случиться так, что я сочту уместным в какой-то степени подслушивать, но только, как я уже говорил, в вопросах действительно жизненно важных, а не для того, чтобы выяснить, не смошенничал ли кто-нибудь на экзамене. Я могу использовать совершенно обычные навыки, приобретенные за годы работы, чтобы определить, лжет ли мне кто-нибудь о таких вещах, моя дорогая! - Альбус лучезарно улыбнулся ей.
  - Значит, ты не можешь просто... читать мои мысли? - Нерешительно спросила Минерва.
  - Честное слово, нет, Минерва! И, конечно, если бы я когда-нибудь применил к тебе легилименцию, я бы сначала спросил твоего разрешения. Честно говоря, я не могу представить себе обстоятельства, при которых я стал бы даже просто подслушивать твои личные мысли, моя дорогая. Конечно, иногда я что-то улавливаю от тебя, но это никак не связано с легилименцией. Я довольно хорошо узнал тебя, Минерва, и поэтому иногда могу безошибочно угадывать твои мысли и чувства - Альбус помолчал, глядя на нее. - Знаешь, Минерва, обучение анимагии в большей степени, чем многим другим отраслям магии, требует доверия между учеником и учителем. Ты говорила мне раньше, что доверяешь мне. Это изменилось? Ты стала... вести себя по-другому после того несчастного случая. Я искренне сожалею, что стал причиной этого.
  - О, да, сэр, я знаю, что вы виноваты. И это был несчастный случай, как вы сказали, и не по вашей вине. Я действительно доверяю тебе... Просто после прочтения этой главы я начал нервничать, вот и все.
  Профессор Дамблдор посмотрел на нее с некоторой грустью, как показалось Минерве.
  - Пока вы не достигли совершеннолетия, я бы не стал применять к вам легилименцию ни в какой форме, даже с вашего согласия. Теперь, когда вы достигли совершеннолетия, я все равно не стал бы делать этого без вашего согласия.
  - А как насчет тех обстоятельств, от которых зависит "жизнь или смерть"?
  - В таком случае, я верю в вас, достаточно доверяю вам, чтобы поверить, что вы не станете мне лгать ни о чем, и поэтому мне не нужно прибегать к легилименции.
  Минерва слегка покраснела; конечно, он доверял ей. И она тоже должна доверять ему. Впервые за несколько недель Минерва встретилась взглядом со своим профессором, не отводя его в сторону.
  - Спасибо, профессор. Наверное, иногда мне в голову приходят глупые идеи, вот и все. Я действительно доверяю тебе; просто мысль о том, что кто-то может подслушать мои мысли или чувства... Ну, как ты и сказал, это личное.
  Между ними воцарилось молчание, и Минерва подумала, что профессор Дамблдор пытается решить, спрашивать ли ее о чем-нибудь еще. Наконец, он сказал:
  - Минерва, ты знаешь, что можешь доверять мне настолько, что можешь поговорить со мной, рассказать мне кое-что, и что я буду уважать твою конфиденциальность, не так ли?
  - Да, сэр, - тихо ответила она, надеясь, что он больше не будет спрашивать ее о ее чувствах по поводу этого несчастного случая.
  - хорошо. Конечно, тебе вообще не нужно ничего мне рассказывать, но я надеюсь, ты доверяешь мне настолько, что чувствуешь, что можешь это сделать.
  - Вы знаете, что я доверяю вам, профессор. - Почувствовав, что этот ответ был неполным, она продолжила: - Просто иногда мне приходится справляться с трудностями самостоятельно, понимаете?
  - Да, я знаю, Минерва. Вы очень независимы. Но если у тебя когда-нибудь возникнут трудности, знай, что я здесь, чтобы разделить их с тобой, если захочешь. - Его нежный взгляд, когда он произносил эти слова, почти лишил Минерву самообладания, но она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.
  - Я в порядке. Не больше, чем обычно, сэр! - Она улыбнулась ему.
  - Тогда хорошо, моя дорогая. Я рад, что смог тебя успокоить. - Он снова заколебался. - Ты бы сказала мне, не так ли, если бы кто-то причинил тебе неприятности или вредил тебе? Ты бы не стала скрывать от меня такие вещи?
  - Конечно, нет!
  - К тебе никто не пристает, мальчики?.. - Он замолчал, в его голосе звучал вопрос.
  - О, нет, сэр, ничего подобного. Правда. - Минерва вспомнила, как на четвертом курсе шестикурсница из Пуффендуя пыталась отравиться после того, как к ней неоднократно "приставали" двое слизеринцев. Девочка никогда никому ничего не говорила, потому что, как она позже объяснила, они никогда по-настоящему не причиняли ей вреда, они "только" прикасались к ней и говорили отвратительные вещи. К счастью, она едва ли была способна на приготовление зелий и пережила попытку самоубийства. Мальчиков оставляли после уроков пять ночей в неделю до конца учебного года, и все время, пока они не были на приеме пищи или на занятиях, их помещали в общую комнату. Многие сочли наказание слишком суровым - в конце концов, они всего лишь подразнили девочку, а не влили ей в горло зелье, - в то время как другие сочли, что отделались слишком легко. Однако из-за того, что они оказались заперты в общей комнате, команда их факультета по квиддичу лишилась Загонщика и Преследователя, так что урок о том, что определенные границы переходить нельзя, был распространен на весь Слизерин. Минерва не думала, что это был усвоенный урок, но директор Диппет принимал такие решения, а не она.
  - хорошо. Надеюсь, вы бы сказали мне или другому учителю, если бы кто-то так к вам приставал?
  - конечно. Но я не думаю, что кто-нибудь осмелится, - сказала Минерва с уверенностью опытной молодой ведьмы.
  - Возможно, и нет, но с каждым из нас может случиться многое, что мы раньше считали невозможным, Минерва. Просить о помощи - это не слабость.
  - Я знаю, сэр.
  У Минервы больше не было подобных бесед со своим наставником, хотя она считала, что Дамблдор все еще был обеспокоен ее реакцией на несчастный случай в классе трансфигурации в течение довольно долгого времени. Оглядываясь назад, Минерва подумала, что ей следовало бы придумать для Альбуса какую-нибудь историю, достаточно правдивую, чтобы не быть ложью, и в то же время достаточно далекую от правды, чтобы он не узнал, что она на самом деле испытала в тот вечер в классе трансфигурации. Он мог бы оставить эту тему, если бы у Минервы с самого начала был готов какой-нибудь ответ для него. Было бы прекрасно оглянуться на события спустя годы и представить, что она могла бы сделать по-другому, но Минерва прекрасно понимала, что, став взрослой, ей все еще было трудно справляться со своими чувствами к Альбусу; как она могла ожидать, что в семнадцать лет она справилась бы с ними лучше?
  После того, как Минерва почти час отрабатывала упражнение, направленное на овладение своими физиологическими реакциями, она собрала свои учебные материалы и результаты исследования проблемы "Мелина-Бреннан" и направилась в кабинет директора.
  Глава 38: Просьбы
  Резюме:
   Альбус обращается к Минерве с несколькими просьбами; они посещают класс трансфигурации.
   Конец седьмой части.
   Персонажи этой главы: Альбус Дамблдор, Минерва Макгонагалл.
  Текст главы
  Баннер "Разрешаем недоразумение"
  XXXVIII: Просьбы
  Альбус отхлебнул мятного чая и улыбнулся, вспомнив свою встречу с Минервой. Он был рад предложить помощь ей - и Мелине, конечно, - в решении их небольшой проблемы. На него произвела впечатление тщательность исследований Минервы. Он мог бы сэкономить ей немало времени, если бы она поговорила с ним об этом раньше. Минерва сказала ему, что давно хотела поговорить с ним об этом, но возможности так и не представилось, поэтому она использовала это время для проведения исследований. Альбус почувствовал укол сожаления, что не стал более доступным для Минервы в течение семестра. Теперь он осознал, что, вероятно, подсознательно избегал проводить с ней время, чтобы избежать необходимости решать проблемы, которые в последнее время проявились довольно остро. Обычно он был не из тех, кто избегает проблем или даже признания собственных слабостей, но когда дело доходило до его отношений с Минервой, казалось, что он постоянно отворачивался от нее, вместо того чтобы признать правду о своих чувствах.
  Альбус вздохнул. Проблема с тем, чтобы признать правду о своих чувствах, заключалась в том, что теперь ему также пришлось столкнуться с печальным фактом: какими бы ни были его чувства, независимо от их силы или широты, он не мог действовать в соответствии с ними иначе, как как друг. Он больше не мог выносить использование фраз "как дедушка" или "с отцовской любовью". Из-за того, что он чувствовал к Минерве, эти выражения казались извращенными, и Альбус знал, что, какими бы неуместными ни были его чувства к Минерве, они не были извращенными. Она внушала ему только положительные чувства любви и желания, и утверждать обратное значило бы унизить их обоих.
  В тот день Минерва выглядела просто великолепно, розовощекая и счастливая, ее зеленое одеяние подчеркивало цвет ее глаз, а прическа соблазнительно открывала прелестный затылок, который просто молил о поцелуе, вызывая в памяти образ того, как он высвобождает ее волосы из заколок и проводит по ним пальцами. ...Подобные мысли навлекли бы на него неприятности, он был уверен в этом. "Но их встреча была вполне приятной", - с улыбкой подумал он. И не было никаких сомнений в том, что, когда он в тот вечер прощался с ней у ее двери, она не захотела пожелать ему спокойной ночи - как и он сам. Конечно, ее чувства отличались от его собственных, но, тем не менее, он был счастлив, что ей нравится его общество.
  Ему не хотелось ложиться спать; ему казалось, что если он ляжет и заснет, то утром проснется в совершенно другой реальности, в которой Минерва будет видеть в нем не более чем своего работодателя и бывшего учителя. Альбус опасался, что их дружба недолговечна - страх, который, как он понимал, был необоснованным, даже глупым, учитывая все, что они пережили за последние несколько дней, не говоря уже о том, что они пережили за последние двадцать лет. Он отставил чашку с чаем и приготовился ко сну. Засыпая, он улыбнулся, вспомнив, как приятно было проводить больше времени с Минервой, даже если это было просто обсуждение дел Хогвартса.
  Договорившись, что суббота, двадцатое число, будет лучшим днем для встречи с Мелиной и Бреннаном, чье имя показалось Альбусу странно знакомым, они перешли к обсуждению школьных дел. Альбус снова затронул тему Гриффиндора и их потребности в новом декане после ухода Вильгельмины. Минерва спросила, обращался ли он к профессору Претнику по поводу открытия; она сказала, что, несмотря на то, что он был немного молчалив, он казался довольно милым, и она слышала много хорошего о его преподавании.
  - Я думаю, Альбус, что он мог бы преуспеть, если бы у него была такая возможность. И поскольку мы не знаем, кто будет претендовать на должность преподавателя по магическим существам, мы не можем рассчитывать на то, что у нас будет выбор из другого гриффиндорца.
  - Что ж, я верю, что мы сможем, моя дорогая. - Заметив ее недоуменный взгляд, Альбус улыбнулся и сказал: - Ты забыла, что ты гриффиндорка?
  - О, ну, я не могу быть деканом факультета, - запинаясь, пробормотала она.
  - А почему бы и нет?
  - Ну, я еще слишком молода. И я здесь не так давно...
  - Я не верю, что существует возрастной ценз для получения этой должности, Минерва. И Роберт проработал в Хогвартсе всего на шесть месяцев дольше вас, он поступил на эту работу, когда профессор Хардвик ушел на пенсию в конце прошлого года. Я думаю, у вас все получится, если только вы не хотите, чтобы вас рассматривали по какой-то другой причине.
  - нет! Нет, я просто никогда... Я всегда воспринимаю вас как главу Гриффиндора, я полагаю. Странно представлять кого-то другого на этом посту, и мне очень трудно представить себя на этом посту.
  - Со слов Вильгельмины я понял, что вы помогали ей последние несколько месяцев.
  - Я всего один раз предложил ей свою помощь, когда студенты ужинали в своих общих комнатах, и после этого она спросила меня о моем мнении по нескольким вопросам, да.
  - Она сказала, что, когда она не знала, что делать с учеником, у которого возникли какие-то проблемы, она просила у вас совета, и он неизменно был хорошим.
  - Я рада, что она так думает, Альбус, но на самом деле я не так уж много сделала. Это был просто здравый смысл.
  Альбус широко улыбнулся ей.
  - Видишь, Минерва, ты бы отлично справилась! Ты бы подумала об этом ради меня?
  - Конечно, я подумаю об этом, Альбус. Я надеюсь, что Крендник не почувствует себя обойденным или ущемленным - даже если это всего на шесть месяцев, он все равно здесь дольше, чем я. И он старше.
  - Как я уже сказал, возрастных ограничений для этой должности нет, и я сомневаюсь, что Роберт будет возражать, но, тем не менее, я поговорю с ним и спрошу его мнение. Я верю, что он также найдет вас лучшим кандидатом для этой работы.
  Они закончили обсуждать учебную программу для седьмого курса, и к тому времени был уже полдень. Альбус не решался пригласить ее пообедать с ним в его кабинете; он чувствовал, что слишком частые приглашения могут вызвать у нее подозрения относительно его намерений. Вместо этого он предложил им сделать перерыв, чтобы пообедать в учительской, а затем сразу же продолжить совещание. Минерва выразила некоторое удивление, сказав, что, по ее мнению, им больше нечего обсуждать, но она была бы рада продолжить их встречу во второй половине дня.
  Пообедав с несколькими другими учениками, которые все еще были в замке, они вместе поднялись в его классную комнату и кабинет на первом этаже.
  - Я подумал, что мы могли бы встретиться в моем классном кабинете, моя дорогая. Вероятно, это будет последняя встреча, которую я проведу там.
  - Все в порядке, Альбус. Когда они вошли в его кабинет, Минерва задумчиво огляделась. - Я помню, как впервые оказалась в этом кабинете. Это был мой второй год обучения, и мой учитель трансфигурации, предположительно, был очень расстроен из-за того, что я трансфигурировала учебник, - она слегка улыбнулась при воспоминании.
  - Я тоже очень хорошо помню ту встречу. Я бесконечно благодарен вам за то, что вы находили мои гриффиндорские чаепития такими скучными, что вам приходилось брать с собой книгу! - Альбус рассмеялся.
  Минерва тоже рассмеялась.
  - Не то чтобы они были скучными. Просто я была... застенчивой, наверное. Большую часть своего детства я провела среди взрослых. У меня не было большой практики общения с людьми моего возраста, я никогда не знал, что сказать. И мне всегда казалось, что я никогда не понимал шуток и находила смешными вещи, которые, казалось, не были понятны никому другому. Думаю, эти чаи действительно пошли мне на пользу. Они помогли мне больше общаться, и с возрастом мне стало легче. Но ты прав. Я не могу представить, какой была бы моя жизнь, если бы я не познакомилась с тобой, Альбус.
  - Я уверен, что мы стали бы друзьями, несмотря ни на что, - сказал Альбус. - Я сомневаюсь, что не заметил бы твоего таланта к трансфигурации, и мы... мы всегда хорошо ладили. Конечно, с некоторыми небольшими неувязками, которые ожидаемы в любой дружбе. Но вы правы: трудно представить себе жизнь, не узнав вас, когда вы были студенткой, а затем и взрослой. Вычеркните Минерву Макгонагалл из моей жизни за последние двадцать лет, и она покажется вам совершенно пустой!
  Минерва рассмеялась.
  - О, я уверена, что это было бы совсем не бесплодно, Альбус. Но это очень мило с вашей стороны, что вы так говорите. - Она на мгновение взглянула на него. - С другой стороны, моя жизнь настолько изменилась благодаря знакомству с вами, что мне совершенно невозможно представить, какой бы она была без этого. Я уверена, что стала бы другим человеком.
  Альбус внезапно тоже стал серьезным.
  - Я очень надеюсь, что мое присутствие в твоей жизни было положительным моментом. Я знаю, что ты могла бы сейчас заниматься чем-то совершенно другим, если бы не согласилась приехать преподавать в Хогвартс.
  - Да, это правда, Альбус. Это одна из причин, по которой Министерство не разрешило мне досрочно расторгнуть контракт - они предложили мне должность заместителя министра по магическим происшествиям и возглавить Комитет по экспериментальной трансфигурации, подотчетный непосредственно министру магии; они надеялись, что, если я отработаю свой контракт до конца, он будет выполнен. В конце концов, они смогли бы убедить меня принять это предложение. В феврале прошлого года я сказал им, что уже согласился поступить в Хогвартс, но только в июне прошлого года, когда я подписал контракт, они поверили, что я говорю серьезно. Боюсь, они были весьма недовольны мной! - Она рассмеялась.
  - Если бы ты осталась, Минерва, ты могла бы однажды стать министром. Ты когда-нибудь сожалела...
  - Нет, не хочу. Я никогда не хотела становиться министром, Альбус. Если бы кто-нибудь когда-нибудь спросил меня, я бы сказала, что хочу быть преподавателем трансфигурации в школе чародейства и волшебниц Хогвартс. Я действительно не верила, что это когда-нибудь случится... Ты была здесь и явно никуда не собиралась уходить. Я знала, что, скорее всего, вы станете директором, когда Диппет уйдет в отставку, - хотя, учитывая, что вы отказались от кандидатуры на пост министра магии, я не была уверен, что вы не откажетесь и от должности директора, - но когда я услышал, что Диппет уходит в отставку, а вы собираетесь стать директором, я все же на самом деле я не верила, что меня выберут следующим учителем трансфигурации.
  - Почему бы и нет? - Озадаченно спросил Альбус.
  - Я так молода. Здесь очень редко кто-то моложе пятидесяти становится учителем, и это почти неслыханно для кого-то моложе сорока. И последовать за тобой... Я была уверена, что найдется какой-нибудь более взрослый, очень образованный учитель трансфигурации, который подойдет больше, чем я, - ответила она.
  Альбус улыбнулся.
  - Я не мог передать своих учеников кому-то другому. Я никогда не предполагал, что кто-то, кроме тебя, займет эту должность. На самом деле, я не знаю, что бы я сделал, если бы ты отказала мне в этом. Я бы дал объявление и нашел всех желающих.
  Минерва рассмеялась.
  - Я никогда не смогла бы отказать тебе ни в чем, Альбус. И, конечно, я не смогла бы отказаться от этой работы!
  - Что ж, это подводит меня к одной из причин, по которой мы собрались здесь, моя дорогая. Я заметил, что вы неплохо освоились в своем новом классе, поэтому не думаю, что вы обязаны соглашаться на мое предложение, но мне было интересно, не захотите ли вы впредь пользоваться этим классом. Если нет, возможно, здесь все еще есть кое-что, что могло бы вам понравиться для вашего собственного класса.
  - нет! О, я бы хотела воспользоваться этим классом, если ты не возражаешь? - Минерва, казалось, с трудом сдерживала волнение.
  - Конечно, все в порядке, Минерва!
  - Я всегда представляла, что буду преподавать в этом классе, - сказала она, поворачиваясь, чтобы посмотреть на класс позади них. Она вздохнула. - Полагаю, мне не следует признаваться в этом...
  - Что, моя дорогая?
  - Что ж, я уверен, вы сочтете это глупым с моей стороны, но... Я всегда предполагала, что буду преподавать в вашем старом классе, в том классе, в котором я училась. Я была... разочарована, обнаружив, что этого не произойдет. Просто одно из тех нелепых ожиданий, которые у меня были...
  - Нет, совсем не смешно, Минерва! Жаль, что ты не сказала мне об этом раньше. Я подумал, что тебе было бы легче, если бы у тебя был свой собственный класс, нейтральное место, где ты могла бы начать свою карьеру. Трудно прийти и возглавить класс в середине учебного года. Я подумал, что ученики лучше приспособятся к переменам, если их классы будут собираться в разных аудиториях. Возможно, они с большей вероятностью приняли бы вас таким, какой вы есть, как учителя, и с меньшей вероятностью стали бы постоянно сравнивать с учителем, который учил их всего несколько недель назад в этом самом классе. Я не сомневаюсь, что наши стили преподавания в чем-то схожи, поскольку я учил тебя, но мы... разные по темпераменту. Я не думал, что будет справедливо по отношению к тебе, моя дорогая, создавать еще одно препятствие на твоем пути.
  Минерва на мгновение замолчала, стоя в дверях и разглядывая эксцентричный кабинет Дамблдора. Альбус занервничал, испугавшись, что она восприняла его слова как критику или негативное сравнение с ним самим. Как только он собрался сказать ей что-нибудь ободряющее, Минерва повернулась к нему с легкой улыбкой на губах.
  - Ты всегда такой заботливый, Альбус. Я просто подумала о том, что бы я чувствовал, будучи студентом, если бы в середине учебного года в этот класс пришел другой учитель и заменил тебя, даже если бы я ожидала перемен целый год. Вы, конечно, правы. Я была бы преподавателем в классе трансфигурации профессора Дамблдора. - Она вздохнула и направилась обратно к Альбусу. - Я бы очень хотела, чтобы вы объяснили мне это сразу. На самом деле, даже до того, как я пришла сюда. Я был совершенно не готова - психологически и практически - к преподаванию в ранее пустовавшем классе.
  - Мне жаль. Я просто не подумал об этом. - Теперь Альбус мог лучше понять то, что она сказала прошлым утром за завтраком. - Если бы я знал, что ты с таким нетерпением ждешь этого, я бы объяснил и дал тебе понять, что это всего лишь временная ситуация, пока ты не устроишься. Он встал и вздохнул, затем протянул к ней руку, слегка коснувшись ее предплечья.
  - Я думаю, нам обоим нужно научиться больше разговаривать друг с другом. Возможно, это потому, что мы знаем друг друга так много лет... и в разных контекстах. Минерва, дорогая, пожалуйста, не стесняйся говорить со мной, как с директором и как с твоим другом.
  - Я никогда не хотела, чтобы казалось, будто я прошу тебя о чем-то, основываясь на нашей дружбе, я полагаю. И я также знаю, что у тебя много свободного времени. Я не хотел становиться еще одной обузой в твоей жизни.
  - Минерва, я много раз говорил тебе, что ты никогда не станешь обузой. И если ты попросишь меня о чем-то как друга, я отвечу как друг. Если ты попросишь меня о чем-то как директора, я отвечу как директор. И если возникнет какая-нибудь путаница или возникнут какие-то вопросы, мы обсудим это, хорошо, моя дорогая?
  - Ты прав, Альбус. И очень благоразумен. Она улыбнулась ему. - Я думаю, это просто приспособление для нас обоих.
  - Действительно. И я все еще только учусь, как быть директором. Несмотря на все годы, проведенные здесь в качестве заместителя директора, и обязанности, которые Армандо возложил на меня, на самом деле быть директором - это совсем другое дело. Герти мне очень помогла. На самом деле она более разумная, чем я. На самом деле, она спросила меня, почему я отдал тебе свой класс. Конечно, она никогда не говорила мне, что я должен поделиться с вами своими соображениями, но я уверен, она верила, что я приду к такому выводу. Он слегка покачал головой.
  - Я рада, что Гертруда так помогла тебе в качестве твоего заместителя, Альбус... Она была и хорошим другом, не так ли? - Сказала Минерва, и по ее тону было ясно, что она задает этот вопрос.
  - Очень рада. Как я уже сказал, она обладает огромной способностью к преданности, и мне посчастливилось каким-то образом заслужить эту преданность. Я надеюсь, что вы узнаете друг друга лучше, пока будете навещать ее в Корнуолле.
  - Да, возможно, это и есть ее намерение. - Минерва выглянула в окно и увидела Хагрида, который пересекал лужайку с несколько подавленным видом. - Альбус, ты не знаешь, Хагрида что-нибудь беспокоит?
  - Он мне ни о чем не говорил, - ответил Альбус.
  - Как вы знаете, вчера мы пили чай. Я думаю, ему немного одиноко, но... кажется, что происходит что-то большее... Всего несколько дней назад он был совершенно весел.
  - С твоей стороны было очень любезно спуститься и повидаться с ним, Минерва. Альбус улыбнулся. - Когда я вчера увидела вас двоих, разговаривающих на берегу озера, это напомнило мне о том лете, которое вы провели в замке, и о том, как вы потратили все свои сбережения, чтобы купить Хагриду метлу, а потом нашли время научить его летать на ней.
  Минерва рассмеялась.
  - Как я вчера сказал Хагриду, мне тоже было весело. И это была всего лишь подержанная метла, ничего особенного, но как только я увидел, что на ней может поместиться семья из четырех человек, я подумал о Хагриде. - Она снова рассмеялась, вспомнив их игры в Свивенходж тем летом.
  - Тем не менее, это было мило с твоей стороны и еще раз продемонстрировало твою нежность и щедрость духа, мой дорогой.
  Она посмотрела на него, оторвав взгляд от окна, и они встретились взглядами. У Минервы внезапно перехватило дыхание, затем она вспомнила о своих упражнениях по окклюменции и успокоила дыхание и пульс. Во взгляде Альбуса было столько тепла, что Минерва почувствовала, что один его взгляд может поддержать ее жизнь. Вопреки своему желанию, она подняла руку к его лицу, задержала ее на мгновение, прежде чем позволила себе слегка погладить его по щеке и снова опустила руку.
  - Ты очень добр, что говоришь такие вещи, Альбус, - тихо сказала она, отводя от него взгляд, внезапно почувствовав себя очень уязвимой, несмотря на внешнее спокойствие.
  Альбус откашлялся. Ее прикосновение лишило его присутствия духа. Она была такой милой. Несмотря на все свое самообладание, он жалел, что не может сказать ей, хотя бы раз, как много она для него значит, как сильно он ее любит, а потом обнять ее, ничего больше, просто обнять.
  - Не доброта побудила меня сказать это, а правда, или, если это и была доброта, то твоя, а не моя, - сказал он несколько хрипло.
  Минерва снова подняла на него глаза. Они были так близко, что она могла бы сделать шаг к нему и обнять его. Но она этого не сделала. Она обещала Альбусу правду, но никогда не обещала, что расскажет ему все. На самом деле, она предупредила его, что не может этого сделать. И все же, в какой-то момент, уход от правды был равносилен лжи. И только в то утро она подумала, что должна была рассказать Альбусу часть правды много лет назад. Возможно, теперь есть место для небольшой доли правды.
  - Спасибо, Альбус. Приятно слышать, что ты говоришь это... ты очень важен для меня, Альбус. И твое хорошее мнение очень много значит для меня
  - У тебя есть это, Минерва, и многое другое, - тихо ответил он.
  Долгое время они стояли в дружеском молчании у окна, глядя на лужайку, наблюдая, как Хагрид бросает кусочки еды Гигантскому кальмару, и ни Минерва, ни Альбус не замечали, что их руки, которые лежали бок о бок на подоконнике, прижались друг к другу, пока не соприкоснулись. Они просто прикасались друг к другу.
  Глава 39: Поразительное откровение
  Резюме:
   Минерва и Альбус вместе завтракают, прежде чем она отправляется в Корнуолл. Ее первое утро там наполнено удивительными открытиями.
   Начало восьмой части.
  Персонажи этой главы: Минерва Макгонагалл, Альбус Дамблдор, Гертруда Гэмп; домашние эльфы Гэмп Кранци, Брю и Ширфи; и Кормак Квинливан "Куин" Макэрт.
  Текст главы
  Баннер "Разрешаем недоразумение".
  ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ
  XXXIX: Поразительное откровение
  В понедельник Минерва проснулась в шесть часов утра. Она собрала вещи для поездки накануне, забежав ненадолго к родителям за парадными платьями; она была полна решимости не беспокоиться о том, насколько модно она выглядит и сможет ли она завязать разговор с приехавшими в гости родственниками Гертруды. В конце концов, она посещала многие министерские мероприятия и даже несколько маггловских официальных мероприятий, когда жила в Лондоне, не говоря уже о том, что во время ее обучения в Германии ее сопровождали на ряд довольно эксклюзивных вечеринок. Она не была неопытной двадцатилетней девушкой. И в самом деле, насколько ужасными могли быть эти люди?
  Когда накануне Минерва предложила Альбусу присоединиться к ней за завтраком, ей показалось, что она уловила некоторое колебание, прежде чем он согласился. Она надеялась, что он не начал догадываться о ее чувствах к нему. Как только она собралась отказаться от своего предложения, Альбус улыбнулся и принял ее приглашение. Он сказал, что зайдет к ней в семь часов, так что у нее еще есть час.
  Приняв душ, Минерва выбрала мантию, которую накануне привезла от родителей. Это была не парадная мантия, но, по ее мнению, слишком яркая для Хогвартса. Шелковый халат необычного синевато-зеленого цвета, почти цвета зеленой озерной воды, имел глубокий вырез в форме сердечка и рукава, плотно прилегающие к руке до локтя, где они переходили в широкий, похожий на крыло, асимметричный колокол. Серебристо-серая вышивка образовала сложный узор из спиралей и волн по нижней половине рукавов, который повторялся по вырезу и подолу. Полы мантии состояли из множества метров присборенной ткани, которая слегка развевалась при ходьбе. Определенно, это было слишком много для Хогвартса. Но она была уверена, что на Играх будет выглядеть достаточно респектабельно.
  Вместо того чтобы собирать волосы в пучок, Минерва взяла пару заколок с инкрустациями, которые подарила ей мать, и зачесала волосы назад по бокам лица. Затем она собрала волосы в пучок, обнажив шею. Она использовала брелок и несколько заколок для волос, чтобы закрепить прическу. Минерва не была уверена, что ей это понравилось; прошлым летом она видела похожий стиль в маггловском журнале. Женщина на фотографии выглядела утонченной и знойной. Минерва не думала, что у нее когда-нибудь получится выглядеть утонченной и страстной, но ей действительно не хотелось появляться на Играх в образе школьной учительницы, хотя она ею и была. Минерва вздохнула, сожалея, наверное, в сотый раз о том, что приняла приглашение Гертруды. А Поппи даже не пришла, чтобы спросить ее мнение, она уехала на каникулы накануне.
  Надеясь добиться хотя бы толики утонченности, Минерва наложила чары, чтобы подчеркнуть естественный цвет своих губ, а затем, после небольшого колебания, нанесла румяна на щеки. Решив, что выглядит как маггловский клоун, она уменьшила румянец на щеках, пока он не стал напоминать здоровый румянец, а не большие красные пятна. У женщины на фотографии была завитая челка, но Минерва, не привыкшая пользоваться такими чарами, боялась, что она сделает челку только для того, чтобы не иметь возможности поправить ее, не сходив в парикмахерскую на Диагон-аллее. До того, как она начала встречаться с Бреннаном, Мелина часто использовала такие амулеты; возможно, когда Минерва вернется из Корнуолла, она навестит Мелину и попросит показать ей еще несколько полезных.
  Минерва еще ничего не слышала о Мелине, но только накануне утром она написала ей в письме о встрече с Бреннаном двадцатого числа. Минерва полагала, что сова Мелины найдет ее в Корнуолле, при условии, что она воспользуется почтовой совой, а не своей стареющей Рыжевато-коричневой Бутси, у которой, в любом случае, был довольно неприятный характер. Минерва не думала, что Бутси когда-нибудь доставляла письмо без того, чтобы при этом не поцарапать или не укусить кого-нибудь. Конечно, если бы ее звали Бутси, подумала Минерва, она могла бы быть такой же злой.
  - Хорошо, - рассмеялась она. - До тех пор я постараюсь сдерживать свое любопытство. И было бы неплохо, если бы меня ждало что-то приятное - я немного нервничаю из-за того, какие еще сюрпризы могут ожидать меня сегодня. - Наведя порядок в своей спальне, хотя в этом и не было необходимости, и положив багаж на кровать, Минерва прошла в гостиную и осмотрела книжные полки в поисках чего-нибудь, что можно было бы взять с собой почитать по вечерам. Сегодня она взяла с собой последний экземпляр "Трансфигурации", но, возможно, ей захочется чего-нибудь полегче. Минерва улыбнулась. На самом деле, что-нибудь маггловское. Идея перенести маггловский роман в бастион превосходства чистокровных пришлась ей по душе. Мелина недавно прислала ей экземпляр новой книги какого-то русско-американского маггла по фамилии Набоков. Мелина утверждала, что это было довольно забавно, но в то же время грустно. Где это было - там. Пнин. Название, правда, необычное. И, судя по тому, что рассказала ей Мелина, оно было наполнено современными маггловскими представлениями. Просто билет на этот праздник. Минерва заколебалась. Она и сама была не совсем уверена, насколько подготовлена к "современным маггловским понятиям". Лучше захватите с собой что-нибудь еще, на случай, если это окажется слишком сложным для чтения перед сном. Она взяла с полки томик Агаты Кристи. Возможно, это и не высокая литература, но и не заставит ее читать всю ночь напролет.
  Как раз в тот момент, когда она укладывала две книги поверх своей ковровой сумки, из соседней комнаты донесся грохот и лай. Молчаливый рыцарь и его собака - вчера Минерва узнала, что пса зовут Фиделио, а не, как подчеркнул Рыцарь, Фидо, - и Минерва побежала открывать дверь. Улыбающийся Дамблдор радостно поприветствовал ее и вручил небольшой сверток.
  - На потом, моя дорогая, - сказал он.
  - Спасибо, Альбус! Что это такое? Тебе действительно не нужно было...
  - Конечно, я этого не делал, вот почему это сюрприз! Открой его сегодня вечером, прежде чем ляжешь спать, - до этого не подглядывай!
  - Это просто мелочь, моя дорогая. Но могу я сказать, что сегодня утром ты выглядишь особенно очаровательно; я уверен, что сегодня ты будешь самой красивой ведьмой в поместье Гэмпов, так что, надеюсь, это тебя не касается.
  - Спасибо, Альбус. - Минерва попыталась подавить румянец, но преуспела лишь частично. - Я не была уверена. Я так хотела, чтобы Поппи была здесь раньше; я не была уверена насчет прически, платья или, ну, всего остального, - сказала она, не желая упоминать о том, что у нее не было опыта в нанесении макияжа.
  - У тебя всегда красивые волосы, Минерва, и эти... штучки с прической очень красивые. Альбус замолчал, не уверенный, правильно ли он говорит.
  Однако, судя по всему, он был доволен, поскольку Минерва просияла и спросила:
  - Значит, тебе нравятся заколки для волос? Это был подарок, но я редко их ношу. Я не была уверена, подходят они или нет. - Она колебалась. Альбус, вероятно, не был экспертом в ведьмовской моде, но он, без сомнения, много лет общался с такими, как Гэмп.
  - Я также не была уверен насчет платья, оно не новое...
  - Тебе это очень идет, Минерва. Я чувствую себя виноватым из-за того, что привел тебя в Хогвартс, где ты носишь преподавательскую мантию почти десять месяцев в году. Я думаю, ты не должна чувствовать себя в нем неуместно, не говоря уже о том, что оно подчеркивает цвет твоих глаз.
  Минерва улыбнулась.
  - Спасибо, Альбус. Ты, наверное, думаешь, что я глупая, раз нервничаю.
  - Боюсь, что это тоже может быть моей виной, - ответил он с улыбкой, - то, что я изолировал тебя здесь, в Хогвартсе, когда ты должен был быть в Лондоне и проводить свое свободное время... занимаясь тем, чем обычно занимаются юные ведьмы. Я уверен, что у тебя было много поклонников, которые сейчас тоскуют по твоему обществу, - пошутил он.
  Минерва рассмеялась.
  - Вовсе нет, Альбус. Очевидно, что моя жизнь в Лондоне сильно отличалась от той, что здесь, в Хогвартсе, но ничего похожего на то, что вы предлагаете.
  Она усмехнулась тому образу, который представил ей Альбус, - как будто она была какой-то желанной сердцеедкой. Время от времени она ходила на свидания, но ничего серьезного с тех пор, как почти восемь лет назад вернулась из ученичества, у нее не было, и она определенно никогда не была так популярна среди волшебников, как, казалось Альбусу. Минерва подозревала, что ходили слухи о том, что она "независима" и не ищет отношений, не говоря уже о том, что она откладывала физическую близость с каждым волшебником, с которым встречалась. Вероятно, у нее была репутация, в лучшем случае, холодной женщины, в худшем - женщины, которая заводит мужчин. Было приятно, что Альбус думал, что она, возможно, пользовалась популярностью. Довольно мило с его стороны. Конечно, если бы он был одним из волшебников, добивавшихся ее внимания в Лондоне, все было бы совсем по-другому... Минерва решительно отбросила эту мысль. Альбус, несомненно, заинтересовался бы более зрелой, интересной и искушенной ведьмой, чем она.
  Она извинилась и вышла на минутку, а после того, как благополучно положила подарок Альбуса в свою дорожную сумку, Минерва позвонила Блампе, чтобы та приготовила завтрак. Она была рада, что Альбус согласился присоединиться к ней этим утром; это помогло ей не нервничать еще больше из-за предстоящей поездки. Она действительно не была уверена, почему ей следует так опасаться этого; как Минерва и говорила себе раньше, она не была полным новичком в общении. И она, конечно, раньше имела дело со многими трудными людьми, так что родственники Гертруды не должны были представлять для нее слишком большой проблемы. Нет, это было скорее связано с тем, что ей было неловко из-за самого приглашения. Мотивы Гертруды по-прежнему оставались для нее неясными. Еще одна причина поехать, напомнила она себе.
  Время пролетело незаметно, пока Альбус и Минерва завтракали и разговаривали. Он отправил рекламные объявления издателям по почте и ожидал, что они скоро начнут получать ответы, хотя пройдет несколько недель, прежде чем каждый из журналов опубликует свой следующий номер, так что, вероятно, они будут поступать еще некоторое время. Минерва пообещала, что, как только они начнут получать совы от претендентов на должность по уходу за магическими существами, она сразу же начнет их просматривать и рассылать благодарности. Лучше не отставать от этого с самого начала, подумала она, хотя они могли бы подождать с принятием каких-либо решений о том, кого рассматривать.
  Минерва вздохнула, когда поняла, что уже без десяти восемь. Она действительно предпочла бы остаться в замке с Альбусом... Не то чтобы у него обязательно было время для нее, но она могла бы видеться с ним за едой. Как бы сильно Минерва ни старалась скрывать свои чувства к нему, чем больше времени она проводила с ним, тем больше ей хотелось провести с ним. Вероятно, для нее было хорошо уехать на несколько дней.
  - Что ж, моя дорогая, почти пришло время использовать твой портключ. Полагаю, ты захочешь, чтобы я ушел, чтобы ты могла собрать свои вещи.
  - В этом нет необходимости, Альбус. Я уже собралась. Мне только нужно сложить учебники в сумку, и я могу идти. Портключ будет активен в течение получаса, так что спешить особо некуда - Минерва кое-что придумала.
  - Ты бывал на Играх раньше, Альбус? Я спрашиваю потому, что мне было интересно, куда я, скорее всего, попаду с помощью портключа.
  - Ах, да, бывал. Скорее всего, вы окажетесь в их маленьком вестибюле, специально предназначенном для этих целей, хотя вы также можете оказаться и перед домом, на подъездной дорожке.
  - Тогда ладно. Итак, я буду готов к тому, что окажусь либо в маленьком замкнутом пространстве, либо на открытом воздухе! - Она улыбнулась. - Я уверена, что справлюсь, - Минерва колебалась. Ей действительно не хотелось прощаться с ним этим утром, и, несмотря на свои слова, Альбус даже не пошевелился, чтобы встать из-за стола. - Если вы хотите, если у вас есть время и вы не возражаете, я был бы рад, если бы вы проводили меня. Конечно, ты не обязаны, - поспешно добавила она.
  Но Альбус улыбнулся и сказал:
  - Я бы с удовольствием, моя дорогая.
  - Тогда я просто возьму свою сумку.
  - Ты можешь воспользоваться портключом из своих комнат, Минерва; нет необходимости приносить его... если только ты этого не захочешь. Я, конечно, могу сам выпутаться. Если, конечно, вы не предпочитаете этого не делать, в таком случае мы можем просто вместе выйти за вашу дверь.
  - Нет, я планировала воспользоваться портключом отсюда. Я уверена, что тебе можно доверять, Альбус! - рассмеялась она. - На самом деле, если ты хочешь взять какую-нибудь из моих книг, пожалуйста, не стесняйся. Я сомневаюсь, что у меня есть какие-либо научные труды, которых у вас еще нет, но у меня есть кое-какая литература, которая может вам понравиться.
  - Тогда я могу осмотреть ваши полки, хотя, признаюсь, у меня мало времени для приятного чтения.
  - Важно, чтобы вы иногда находили время для отдыха, Альбус, иначе вы себя измотаете!
  - Очень хорошо, матушка Макгонагалл, я найду хороший роман и последую вашему совету, - ответил он с усмешкой.
  - Что ж, я полагаю, больше нет смысла откладывать. Блампа помоет посуду после завтрака, когда мы уйдем. - Минерва встала, и Альбус последовал за ней в спальню.
  Он улыбнулся, увидев, как она убирает учебники в сумку.
  - Тогда приятно видеть, что ты следуешь своему собственному совету относительно материалов для чтения.
  - Да, хотя сегодня я тоже занималась трансфигурацией. - Минерва закрыла свою сумку и повернулась к нему лицом.
  - Если я захочу вернуть книгу в твое отсутствие, могу я войти сам? - Спросил Альбус и быстро добавил, увидев выражение лица Минервы: - Это было невежливо с моей стороны. Прости, моя дорогая. Просто еще один признак того, что мне с тобой комфортно.
  - Нет, вовсе нет, Альбус. И, конечно, ты можешь войти. Я рада, что ты чувствуешь себя со мной так комфортно... И, в конце концов, ты заколдовала свою лестницу, чтобы она узнала меня. - Минерва невольно покраснела. - Это просто мой пароль...
  - Тебе не обязательно делиться им со мной, Минерва. Я был слишком самонадеян.
  - Нет, дело не в этом. И я уверен, что, как директор, вы могли бы получить доступ в любые комнаты Хогвартса, не требуя пароля.
  - Но я этого не делаю. За исключением, возможно, экстренных случаев. Альбус поспешил заверить ее в этом.
  - Я не предлагала тебе бродить по замку и заходить в чужие личные покои, Альбус, - со смешком сказала Минерва. - Я не предлагаю тебе заходить в чужие личные покои. Во-первых, вы слишком заняты! Нет, меня это не касается, просто мой пароль немного глуповат. Просто немного смущает. Вот и все.
  - Более смущающий, чем "Шоколадная лягушка" или "Мятный демоненок"? - спросил он, улыбаясь.
  - Так получилось, что в тот момент я думала о тебе. Минерва глубоко вздохнула. - Это альбус "альвариум".
  - Хм. Не "апиарус альбус"? спросил он с улыбкой, напомнив ей о своем псевдониме.
  - Нет, - Минерва покраснела еще сильнее. - Боюсь, это было бы еще более неловко.
  - Не смущайся, Минерва. На самом деле, это довольно лестно.
  Минерва заметила, что Альбус, кажется, и сам слегка покраснел. Она сказала:
  - Я не думала, что буду делиться этим с кем-то... Если это неуместно...
  - Лестно, но не неуместно, - ответил Альбус. Он счастливо улыбнулся ей. - Теперь ты не захочешь упустить свой Портключ!
  - Нет, нет, конечно. - Минерва взяла свою дорожную сумку и портключ левой рукой. - Увидимся через несколько дней, Альбус. А пока не стесняйтесь, берите любые книги, которые вам понравятся. Она протянула ему руку для рукопожатия и на мгновение удивилась, когда он взял ее левой рукой, а не правой. Он подошел к ней ближе и положил другую руку ей на плечо.
  - Я надеюсь, что тебе понравится твоя поездка, Минерва, или, по крайней мере, она покажется тебе интересной. Я с нетерпением жду, когда ты расскажешь обо всем по возвращении. Альбус наклонился к ней и нежно поцеловал в щеку. Он отстранился, выпустив ее руку и отступив на шаг.
  Минерва выдохнула, хотя и не заметила, что задержала дыхание. Альбус улыбался ей, его щеки все еще были слегка розовыми от смущения. Она вспомнила о себе и улыбнулась в ответ. - Тогда я с нетерпением буду ждать возможности рассказать тебе об этом. - Желая, чтобы она не уходила, Минерва сосредоточилась на зеленой ленте в своей руке и сказала: "Дучере".
  Знакомое и неприятное ощущение Портключа охватило ее, и через несколько секунд она обнаружила, что смотрит на лицо, совершенно не похожее на лицо Альбуса. По-видимому, ее оставили в вестибюле, как и предупреждал Альбус, и там ее ждал старый серый домашний эльф с большими волосатыми ушами. Когда Минерва появилась, он спрыгнул со скамейки и низко поклонился, его уши подметали пол.
  - Кранци рад приветствовать профессора Макгонагалл из Хогвартса в Благородном доме Гэмп. Может ли Кранци обслужить профессора Макгонагалл и помочь ей с сумкой? - спросил эльф, не отрывая взгляда от подола платья Минервы.
  - Да, спасибо, Кранци.
  - О, Кранци можно не благодарить! Нет-нет. Брю приведет профессора Макгонагалл к мадам Гэмп, да, а Кранци отнесет сумку в комнату профессора Макгонагалл. Да?
  - Э-э, да, - ответила Минерва, гадая, была ли "мадам Гэмп" Гертрудой, ее матерью или кем-то еще в доме. Домашний эльф исчез с саквояжем, так и не взглянув Минерве в лицо. Почти сразу же его сменил другой домашний эльф, судя по виду, помоложе. Он - Минерва подумала, что это был "он" - был одет в два кухонных полотенца, связанных вместе на плечах и подпоясанных чем-то похожим на старую занавеску.
  Эльф быстро взглянул Минерве в лицо, прежде чем низко поклониться. Его уши были намного меньше, чем у Кранци, и поэтому не доставали до пола, но длинный нос касался пальцев ног.
  - Брю сейчас приведет мадам профессор к мадам Гэмп, - пропищал он, и его заявление больше походило на вопрос.
  - Это было бы прекрасно, Брю, - сказала Минерва, предусмотрительно не поблагодарив эльфа. Она последовала за маленьким голубоглазым парнем из вестибюля в большой вестибюль, мимо парадной лестницы и короткого пути по открытому коридору к белым двойным дверям. Брю поманил их указательным пальцем, и левая дверь открылась, за ней оказалась большая светлая комната с высоким потолком и множеством окон. Однако у Минервы не было возможности как следует осмотреться, потому что домовой эльф провел ее через комнату к французским дверям, которые выходили на террасу.
  Брю поклонился и жестом показал, что Минерва должна пройти мимо него. Как только она вошла в двери, в них одна за другой раздались две трещины. Брут теперь стоял рядом с кушеткой, на которой полулежала ведьма и читала "Ежедневный пророк".
  Брут низко поклонился.
  - Профессор Макгонагалл из школы Хогвартс, - объявил он своим высоким голосом, а затем, еще раз щелкнув, исчез.
  Ведьма повернула голову и встала. Минерва увидела, что это действительно была Гертруда; она не сразу узнала ее из-за широкополой плетеной шляпы, которая была на ней надета, и из-за того, что вместо обычной школьной одежды на Гертруде была тонкая бледно-голубая мантия с рукавами три четверти. Минерва почувствовала себя глупо, предположив, что Гертруда будет носить ту же серую и ничем не украшенную одежду, что и в школе.
  Гертруда улыбнулась.
  - Добро пожаловать, Минерва. Надеюсь, с портключом проблем не возникло?
  - Все прошло очень гладко, Гертруда, спасибо тебе.
  - Я как раз собиралась выпить кофе, но еще не ела. Я надеялась, что ты присоединишься ко мне. - Она указала на круглый стол, накрытый на двоих, в нескольких футах от нее.
  - Я кое-что съела перед уходом, но с удовольствием выпила бы чаю, - ответила Минерва.
  Гертруда щелкнула пальцами, и появился еще один домашний эльф.
  - Ширфи рада услужить, - провизжала эльфийка, приседая в реверансе.
  - Хорошо, Ширфи. Я сейчас позавтракаю и принеси чай для нашей гостьи.
  Две ведьмы сели, и Минерва почувствовала, что не может подобрать слов. Она посмотрела на вид, открывавшийся с веранды, которая была немного выше окружающего сада. - Какой прекрасный сад, - сказала она, радуясь, что нашла, что сказать. К тому же это был действительно прекрасный сад.
  - Это одна из приятных сторон поместья, - кивнула Гертруда. - После завтрака мы можем прогуляться по саду. А ближе к вечеру, если хотите, мы могли бы переодеться и немного прогуляться. - Гертруда сделала глоток чая. - Здесь есть несколько интересных мест. Стоячие камни и тому подобное. У нас также есть довольно симпатичный форт на холме. Не совсем нетронутый, конечно, но и не затоптанный множеством магглов, рыщущих в поисках строительных материалов или артефактов. Наши защитные сооружения от магглов являются одними из самых обширных в Британии. Появился дедушка, когда министерство начало более жестко регулировать такие вещи.
  Минерва не была уверена, что ответить на эту информацию, и поэтому была очень рада, когда Ширфи вернулась с их завтраком. Несмотря на то, что они уже позавтракали, Гертруда уговорила ее попробовать сыр и свежие булочки.
  - Сыр местный. Я предпочитаю именно такой завтрак. Хлеб, сыр, фрукты. Чего-то мне не хватает.
  - Я уверена, что вы могли бы заказать такой завтрак в Хогвартсе. Эльфы, как я выяснила, довольно легко приспосабливаются к чьим-либо предпочтениям.
  Гертруда издала короткий, отрывистый смешок.
  - Да, это так. И летом, или когда я завтракаю у себя в комнате, я так и делаю. Но вовсе не беспокойство о неудобствах домашних эльфов заставляет меня каждое утро есть одни и те же холодные тосты с яйцом.
  - Вы... хотите есть то же, что и остальные сотрудники?
  - Ммм. Хотя я не люблю овсянку. Когда я была ребенком, то съедала ее слишком много, - сказала она с усмешкой.
  Минерва, которая привыкла есть хлеб с сыром на завтрак, когда работала ученицей в Германии, и которой это понравилось, разломила хрустящую булочку и завернула в нее немного бледно-желтого сыра. Две ведьмы ели в молчании, но Минерва с радостью обнаружила, что больше не чувствует себя так неловко. Доев булочку и сделав глоток чая, Минерва выглянула в сад и увидела, где заканчивался тщательно ухоженный участок и начинались более суровые, дикие земли.
  - Думаю, я бы с удовольствием прогулялся сегодня днем. Когда я бываю в родительском доме, я каждый день совершаю прогулки, обычно вдоль скал, а иногда даже спускаюсь на берег, чтобы прогуляться у моря...
  - В Лондоне это не то, что можно было бы сделать. Вы прожили там несколько лет, не так ли?
  - Да, но в Лондоне есть замечательные парки. Иногда по воскресеньям я брала книгу и шла посидеть в один из парков, но читала я редко. В основном я наблюдала за проходящими мимо людьми - Она криво улыбнулась. - В любом случае, мне нравилось гулять в тамошних парках, хотя это, конечно, сильно отличается от прогулок за городом.
  - Значит, вы много времени проводили в маггловском Лондоне?
  - Немного. Полагаю, совсем немного. В конце концов, жизнь была бы довольно скучной, если бы я ограничилась министерством и Косым переулком. - Минерва задумалась, не был ли вопрос Гертруды завуалированной критикой того, что ей нравится то, что может предложить маггловский Лондон. Такого отношения она раньше у Гертруды не замечала, но они никогда по-настоящему не говорили ни о чем, что не было связано со школой. Минерве было трудно поверить, что кто-то, кто не любил магглов, мог быть очень близок с Альбусом, поскольку он, как известно, ценил магглов и не питал к ним предубеждений. И Альбусу, похоже, тоже... нравилась Гертруда.
  - Да, я полагаю, что это возможно, особенно когда ты молода и энергична. Я так давно не жила в маггловском городе, что забыла, каково это.
  - Ты жила в маггловском городе?
  - Угу. И не одном. Не в одно и то же время, конечно, - ответила Гертруда с кривой улыбкой. - В двадцатые годы я провела несколько лет в Берлине. И когда я впервые вышла замуж, мы жили в Йорке, который, хотя и не является большим городом, определенно является маггловским.
  Минерва чуть не поперхнулась чаем, но быстро пришла в себя.
  - Вы были замужем? Простите, если я невежливо спрашиваю, но я не знала, а ваше имя...
  - Знаете, не только шотландские ведьмы, возможно, предпочитают сохранять свою фамилию, - мягко сказала Гертруда. - Хотя я была гибкой - я отзывалась на "Гертруда Крауч", если кто-то хотел меня так называть.
  - И, если позволите, я спрошу, что произошло?
  - Убит. Гриндельвальдом. Рано. Одна из его первых британских жертв. Вообще-то, одна из его первых жертв. Гертруда держала перед собой чашку с кофе и смотрела на сады.
  Теперь Минерва чувствовала себя так, словно вторглась туда, где не имела права находиться.
  - Простите...
  - Хм? - Гертруда посмотрела на нее, слегка озадаченная. - О, это было так давно. Реджинальд был гриффиндорцем и никогда меня не разочаровывал. - Ее щека дернулась. - Не думаю, что я могла ожидать, что он проживет приятную спокойную жизнь, добьется успеха в этом мире, доживет до того, чтобы качать внуков на коленях, и все такое прочее. Однако я с гордостью могу сказать, что он был одним из первых, кто осознал опасность, которую представлял Гриндельвальд, и выступил против него, и что Гриндельвальд воспринял его как такую угрозу, что воспользовался первой же возможностью, чтобы убить его.
  Минерва сидела, несколько ошеломленная этими откровениями. Поскольку Гертруда казалась такой общительной, она спросила:
  - Это было до того, как ты поступила в Хогвартс?
  - Да, на самом деле, за несколько лет до этого. Альбус был... благосклонен. И когда он попросил меня прийти в школу преподавать арифмантику и помогать ему с оберегами, мне показалось, что я не смогу сделать ничего лучше. Так что я присоединилась к нему в Хогвартсе. - Она допила свой кофе и встала. - Знаешь, мне кажется, что сегодня утром мне хочется немного побродить. Ты не против отложить цивилизованную прогулку по саду на более поздний день и присоединиться ко мне сейчас?
  - Нет, это было бы прекрасно. - Минерва посмотрела на свои пышные юбки. На самом деле она не хотела их преображать. Она считала, что одежда изнашивается быстрее, если преображать ее каждый раз, когда оборачиваешься, и поэтому обычно ограничивалась простыми цветовыми чарами, когда ей хотелось что-то изменить.
  - хорошо. Тогда я сам провожу вас в вашу комнату, и мы сможем переодеться во что-нибудь более подходящее.
  Гертруда провела Минерву по большому дому, вверх по парадной лестнице и по коридору в комнату, в которой ей предстояло остановиться. Светлая, уютно обставленная комната выходила окнами на восток. У одной стены стояла большая кровать с балдахином, но ее никак нельзя было назвать доминирующей в большой комнате, а напротив камина располагалась небольшая зона отдыха. В углу стояла инкрустированная ширма, за которой скрывались раковина и туалетный столик с мраморной столешницей.
  - Вы можете умыться здесь, так как здесь есть горячая и холодная вода. Я покажу вам, где находятся туалет и ванна, прежде чем пойду переоденусь. Домашние эльфы, без сомнения, распаковали для вас вещи и повесили вашу одежду в шкаф.
  Минерве не особенно понравилась мысль о том, что домашние эльфы Гэмпов будут распаковывать ее сумку. Она надеялась, что они не сделали ничего странного с подарком Альбуса - или не развернули его! Однако эта мысль напомнила ей, что она захватила с собой бутылку очень старого шотландского виски в подарок Гертруде. Она понятия не имела, пьет ли Гертруда виски - и может ли она вообще обидеться, получив что-то настолько маггловское по происхождению, - но ее отец дал ей это, когда она зашла домой накануне, чтобы забрать свою парадную мантию, и он заверил ее, что это будет как нельзя кстати, и если это не было оценено по достоинству, то это был верный признак того, что у хозяев совершенно отсутствовал вкус.
  - Минутку, Гертруда. У меня есть кое-что для тебя, если я смогу это найти. - Минерва осмотрелась и обнаружила, что, хотя ее одежда была распакована, домашние эльфы оставили все остальное в ее дорожной сумке, которая стояла на полу гардероба. Она достала бутылку виски. - Боюсь, Гертруда, презентация получилась не слишком торжественной, но я подумала, что тебе это может понравиться.
  Гертруда взяла бутылку шотландского виски и внимательно прочитала этикетку поверх опущенных очков. Улыбаясь, она поправила очки на переносице.
  - Это выглядит довольно аппетитно, спасибо, Минерва. Я думаю, что предложу это всем после ужина. Это напомнило мне, что в данный момент здесь еще несколько гостей, и сегодня и завтра прибудут еще, так что вы можете столкнуться с некоторыми из них. Если у них не хватит хороших манер представиться, пусть это вас не беспокоит. Просто не обращай на них внимания или представься, как пожелаешь.
  После того, как Гертруда показала ей ванную и туалет, она сказала:
  - Я этажом выше вас, в этом же крыле дома. Если я вам понадоблюсь, вы можете позвонить Брю, и он найдет меня, или просто подняться наверх. Третья дверь налево. - Она повернулась, чтобы уйти, но остановилась. - О, я часто предпочитаю ходить в брюках, когда отправляюсь на прогулку, к большому ужасу моей семьи. - Она усмехнулась. - Боюсь, я довольно скандальная. В любом случае, если вы хотите одолжить какие-нибудь брюки, вы могли бы трансфигурировать их так, чтобы они были вам впору. Я пришлю пару с Брю - С этими словами Гертруда оставила Минерву стоять за дверью спальни. Брюки?
  Минерва вернулась в спальню, гадая, по какому этикету принято отказываться от предложенного предмета одежды. Ее отец ненавидел брюки и, если ему приходилось бывать среди магглов, иногда даже надевал килт, чтобы избежать их ношения, хотя он всегда говорил, что у него не те колени, не говоря уже о том, что ему было холодно. Мердок и Морган часто носили брюки, поскольку жили в непосредственной близости от маггловского мира, и после окончания школы Карсон стал носить брюки каждый день. Он сказал, что вырос в них и что на самом деле предпочитает их мантиям. Однако Минерва никогда в жизни не носила брюк. Она знала, что некоторые маггловские женщины все чаще начинают носить их, и Минерва предполагала, что для некоторых видов маггловской работы брюки более практичны, чем юбки, но она просто не могла представить, что будет носить их сама. Отправляясь на прогулку, она всегда немного укорачивала свою одежду и надевала прочную обувь.
  Когда она стояла посреди спальни, размышляя о том, почему ведьмы носят брюки, в комнату заглянул Брю, держа над головой аккуратно сложенный предмет одежды, несомненно, те самые брюки, которые обещала ей Гертруда. Минерва протянула руку и машинально взяла их у эльфийки. Не говоря ни слова, Брю снова исчез.
  Минерва подняла брюки, расправляя складки. Ничем не примечательные. Коричневый. Две ножки. Отверстие вверху. Кнопки. Петли для ремня. Совершенно обычные. Совершенно невозможные. Нет, Минерва просто не могла представить себя в таком наряде. С другой стороны, кто знает, какого рода "бродягу" имела в виду Гертруда? Она заколебалась. Иногда, карабкаясь по скалам, ей приходилось раздвигать юбки с помощью амулета, чтобы было достаточно места для передвижения и чтобы ее не зацепили и не споткнулись. Конечно, обычно рядом с ней не было никого, кто мог бы увидеть ее полуобнаженные ноги. Эти брюки, по крайней мере, полностью прикроют ее.
  Минерва разделась, аккуратно повесив халат в шкаф. Она нашла бледно-голубое платье, застегнутое спереди на все пуговицы, и, слегка поморщившись от предстоящего насилия, произнесла разделяющее заклинание, снимая юбки. Еще одно быстрое заклинание, и у ее новой блузки появился подол. С некоторым трепетом Минерва надела блузку, сменила чулки на пару шерстяных носков, а затем влезла в брюки. Они были слишком длинными и великоваты посередине. Минерва сняла их и переделала так, чтобы они были ей впору. Примерив их еще раз и решив, что они ей подходят, она натянула пару сапог из драконьей кожи.
  Она с беспокойством повернулась, чтобы посмотреть в зеркало, и с удивлением обнаружила, что выглядит не так диковинно, как чувствовала себя. Правда, ей придется что-то сделать со своей прической. Вздохнув, думая о том, каких усилий ей это стоило, Минерва вынула заколки и шпильки и закончила накладывать чары, удерживающие ее волосы в виде кольца. Она встряхнула их, расчесала и заплела в косу, прежде чем заколоть в свой обычный пучок.
  Минерва на несколько минут отлучилась в туалет, затем вернулась в спальню, чтобы подождать Герти. Она надеялась, что по пути из дома они никого не встретят. Она хотела, чтобы у родственников Гертруды сложилось о ней не такое впечатление. Она начала беспокоиться, что Гертруда прислала ей брюки только для того, чтобы посмотреть, будет ли она настолько глупа, чтобы действительно надеть их, и как раз собиралась переодеться в более практичный халат, когда раздался стук в дверь.
  - Минерва? Готова идти?
  Минерва вздохнула. Уже слишком поздно. Она открыла дверь и увидела Герти, одетую в темно-серые брюки и белую блузку, со шляпкой в руке.
  - Хорошо, что ты решила их попробовать. Я не была уверена. Большинство ведьм смотрят на меня так, словно у меня две головы, когда я предлагаю одолжить им брюки. Надеялся, что ты не будешь такой, как все. Нужна шляпа?
  Минерва взяла с собой только свою остроконечную шляпку, и она сомневалась, что она подойдет к ее нынешнему наряду, но все же покачала головой. Кто знает, какую шляпку, в конце концов, предложила бы ей Гертруда?
  Они вышли из дома, и Минерва услышала звонкие голоса, доносившиеся из одной из комнат, когда они проходили мимо, но по пути к выходу они никого не встретили. Минерва чувствовала себя странно голой в этих брюках и делала короткие шаги; она понятия не имела, как Герти может так свободно разгуливать в них.
  Когда они пересекали лужайку, Гертруда оглянулась на нее и одарила очередной своей полуулыбкой.
  - Обычно ты так уверенно шагаешь, Минерва. В брюках это делать еще проще. Пойдем. Гертруда ускорила шаг, заставив Минерву ускорить шаг, чтобы не отстать от нее.
  По мере того, как они шли, Минерва чувствовала себя все более комфортно и поняла, что носить несколько облегающие брюки - это своего рода раскрепощение. Гертруда указала на различные достопримечательности, и Минерва смогла разглядеть вдалеке остатки крепости на холме. Земля, на которой располагалось поместье Хэмпов, по большей части была слегка холмистой, но крепость располагалась на более высоком холме с крутыми склонами.
  - Похоже, что люди, построившие первоначальный форт, сначала улучшили холм, сделав его выше и круче. С запада подъем более пологий, а канавы со временем более разрушенные, но я всегда предпочитал этот подход.
  Далее Гертруда объяснила, что крепость на холме была первоначально построена примерно две тысячи лет назад и неоднократно использовалась последующими поколениями, пока не была заброшена во время римской оккупации Британии. Основная часть, которую можно было увидеть сейчас, была перестроена в шестом веке и расширена за счет загона для животных с западной стороны. Рвы, по которым они сейчас карабкались, когда-то были глубже, с крутыми стенами, и предназначались для обеспечения еще одного уровня защиты, прежде чем кто-то доберется до первой каменной стены форта.
  Преодолев два рва и остатки двух внешних стен форта, ведьмы, наконец, добрались до вершины холма и главного строения. Большая часть стены форта была еще цела и в некоторых местах достигала более тридцати футов в высоту. Герти провела Минерву по какой-то упавшей скале в сам форт.
  - Осторожно, здесь есть ступеньки. Но они не совсем целы. Вам придется немного подняться.
  Минерва последовала за Герти по древней каменной лестнице, которая тянулась вдоль восточной стены. Теперь она могла еще отчетливее разглядеть, что главный форт состоял из круглой каменной башни. Они добрались до верха, и Гертруда, подтянувшись, взобралась на широкую стену и уверенно прошла еще несколько футов, прежде чем сесть и свесить ноги с края.
  - Я думаю, такого вы больше нигде не найдете. - Она усмехнулась. - Конечно, я тоже не пыталась. Мне достаточно одного замка, - пошутила она.
  Минерве, несмотря на детство, проведенное в лазании по скалистым утесам неподалеку от ее дома, не очень нравилась идея карабкаться по разрушенной стене. После минутного колебания, во время которого она напомнила себе, во-первых, что она гриффиндорка и Макгонагалл, а, во-вторых, что заместитель директора вряд ли захочет рассказывать Дамблдору о том, что из-за нее убили его нового преподавателя трансфигурации, Минерва глубоко вздохнула и ухватилась за край оттолкнулась от стены, немного поползла, затем подтянулась. Чувствуя себя менее уверенно, чем Гертруда, которая, в конце концов, была знакома с этим местом, Минерва отказалась вставать, вместо этого превратившись в Полосатую кошку, чтобы подойти и присоединиться к другой ведьме. Она села и выглянула наружу. Вид действительно был великолепный. Взглянув немного вправо, Минерва увидела дом Гэмпов, мегалиты, усеивающие ландшафт между ухоженной лужайкой и крепостью на холме. С легким хлопком она вернулась к своему обычному облику.
  - Какой красивый вид. Вы часто бываете здесь, я имею в виду, когда бываете дома?
  Гертруда окинула взглядом холмистую местность.
  - Не так часто, как раньше. Я подумала, что вам здесь может понравиться.
  Некоторое время они сидели молча, свесив ноги с края каменной стены. Минерва украдкой взглянула на пожилую учительницу. Гертруда выглядела совершенно расслабленной, ее шляпа была слегка сдвинута на затылок, когда она рассматривала пейзаж перед собой. Она определенно не была такой одномерной ведьмой, какой ее всегда считала Минерва. Однако она все еще не знала, зачем Герти пригласила ее приехать в Корнуолл. Это не могло быть просто для того, чтобы поделиться видом с вершины ее "замка". Для кого-то вроде Альбуса это могло бы быть достаточной причиной, но не для такой ведьмы, как Гертруда, которая, несмотря на некоторые свои особенности, все еще была слизеринкой, напомнила себе Минерва.
  Мысль об Альбусе отвлекла Минерву от размышлений о мотивах поведения Гертруды. Вспомнив его нежный поцелуй перед тем, как она удалилась с помощью портключа, сердце Минервы забилось чаще. Это был всего лишь дружеский поцелуй в щеку, но он был таким милым, тем более что был неожиданным. Минерва вспыхнула, вспомнив о своей руке в его руке, о его дыхании на своем лице, о его губах на своей коже... Минерва моргнула. Это был дружеский поцелуй, вот и все. Ничего больше. Минерва украдкой взглянула на Гертруду; пожилая ведьма сидела там, любуясь пейзажем, с задумчивым выражением на лице.
  Минерва опустила взгляд на свои ноги, обтянутые позаимствованными брюками. Она приложила немало усилий, чтобы произвести хорошее первое впечатление на родственников Гертруды, и теперь они, скорее всего, увидят ее одетой как американская деревенщина. Не то чтобы она имела представление о том, как одеваются деревенщины, но она точно знала, что в данный момент выглядит не слишком респектабельно. Она слегка улыбнулась. По крайней мере, она произвела хорошее впечатление на Альбуса; ему понравились ее "прически". Ей хотелось рассмеяться, вспомнив об этом сейчас, но Гертруда решила бы, что она лишилась рассудка.
  Минерва вздохнула, напомнив себе, по крайней мере, в тысячный раз, о холодной, суровой реальности своего положения. Даже если бы он не относился к ней как к внучке, вероятность того, что он когда-нибудь сможет ответить ей взаимностью, была очень мала... Минерва была уверена, что Альбусу и в голову не пришло бы относиться к ней подобным образом. В конце концов, он знал ее с двенадцати лет. Это не значит, что однажды он проснется, посмотрит на нее и подумает, что она привлекательная ведьма, с которой ему, возможно, захочется встретиться в обществе - возможно, даже поухаживать за ней, или как бы там ни было, он подумает о свидании.
  Минерва глубоко вздохнула и выпрямилась. Они что, так и собирались просидеть здесь до конца утра? На самом деле, они пробыли здесь не так уж долго, но Минерве становилось немного неуютно на холодном камне. Однако Гертруда выглядела безмятежной и вряд ли собиралась двигаться в ближайшее время.
  - Ты не будешь возражать, если я спущусь и немного осмотрюсь? - Спросила Минерва. - Я подумала, что, возможно, в своей анимагической форме, если ты не против.
  Гертруда повернула голову и кивнула.
  - Но будь осторожна. Каменные блоки могут казаться надежными, но иногда они падают или сдвигаются. Если вы окажетесь там, откуда не сможете выбраться... Что ж, я думаю, я найду вас. - Она вернулась к своему молчаливому созерцанию зеленого пейзажа перед ней.
  После этого замечания Минерва задумалась, действительно ли самостоятельное исследование было такой уж хорошей идеей, но, не желая больше сидеть на месте, она осторожно встала и пошла вдоль стены обратно к сломанной лестнице. Теперь, когда она посидела наверху некоторое время, это не казалось таким уж опасным. Она села, свесила ноги с края и соскользнула на первую ступеньку. Решив подождать, пока не достигнет подножия, чтобы преобразиться, она осторожно спустилась обратно по лестнице. С тихим хлопком Минерва трансформировалась в свою полосатую форму и начала исследовать усыпанный камнями пол крепости на холме. Удовлетворив там свое любопытство, она выбралась обратно через пролом в стене.
  Теперь она смотрела на юг; дом Гэмпов был на востоке. Минерва все еще могла видеть стоячие камни, усеивающие пейзаж внизу. Она запрыгнула на вершину большого камня, который, должно быть, упал с башни много лет назад, и легла на нагретую солнцем скалу. Положив голову на лапы, она снова подумала об Альбусе. Она поняла, что не должна думать о нем так много. Это вредно для здоровья. Но она просто ничего не могла с собой поделать. Минерва вытянула ноги и закинула на них хвост. Приоткрыв глаза, она наблюдала, как несколько птиц спикировали и приземлились на камни неподалеку, а затем снова улетели. В то утро ее человеческие мысли преобладали, и у нее не было особого желания гнаться за ними.
  За завтраком Герти, несомненно, сделала несколько замечательных открытий. Минерва и представить себе не могла, что Гертруда когда-либо была замужем. Она знала о других своих бывших учителях, которые были женаты - даже друг на друге, хотя это и не считалось общеизвестным, - но Минерве никогда бы не пришло в голову, что Герти когда-нибудь выйдет замуж. Жизнь Гертруды, насколько Минерва могла судить, состояла из Хогвартса и Дамблдора, с редкими визитами в Корнуолл. Она сказала, что Альбус поддерживал ее. Минерва сделала вывод из того, как она это сказала, что он помог ей после того, как Гриндевальд убил ее мужа. Она сказала, что это была одна из его первых жертв. Должно быть, это было в конце двадцатых или начале тридцатых годов, предположила Минерва. Гертруда была вдовой двадцать пять или тридцать лет. И почти последние двадцать из них она провела в Хогвартсе. С Альбусом. Потому что он попросил ее приехать. Он, а не Диппет.
  Минерва медленно моргнула и подложила лапку под подбородок. Она поняла, что именно это всегда беспокоило ее в Гертруде Гэмп. У Гертруды были легкие, открытые отношения с Альбусом. Минерва понимала это, даже когда была студенткой. О, сама Гертруда, конечно, по-прежнему казалась чопорной и отстраненной. Не то чтобы она когда-либо становилась веселой или эмоциональной рядом с ним. Но Гертруда, казалось, всегда... несколько смягчалась, когда была с Альбусом, и она была с ним более демонстративной, чем Минерва когда-либо видела с кем-либо еще. И она позволила Альбусу взять ее за руку или положить ладонь ей на плечо... Минерва не могла представить, чтобы кому-то еще пришло в голову сделать это.
  Но Альбус был от природы теплым человеком - не то чтобы он был склонен к чрезмерной физической демонстрации, но он легко одаривал своих друзей и студентов ласковой улыбкой и часто коротко похлопывал кого-нибудь по плечу или руке. Неудивительно, что он проявлял к Герти знаки внимания, особенно если они были знакомы некоторое время, еще до того, как она пришла преподавать в Хогвартс, и если это были несколько более теплые жесты, чем те, которые он проявлял к другим, это тоже не должно вызывать удивления. И то, что она принимала их от подруги, которая поддерживала ее в трудный период жизни, не было чем-то странным. Однако то, что Гертруда, по натуре сдержанная ведьма, могла ответить на эти жесты, казалось заслуживающим внимания. Не то чтобы Минерва была свидетельницей многих подобных случаев, конечно. Но один случай, который запомнился ей, создал образ, который Минерва так и не смогла изгнать из своей памяти.
  Минерва вспомнила, как однажды ранним утром того лета, когда она помогала с защитой, она пришла в Астрономическую башню и увидела Альбуса и Герти, которые стояли совсем близко друг к другу и смотрели на территорию. Альбус стоял у края, прислонившись к стене и опустив голову, а Гертруда стояла чуть позади него, положив руку ему на плечо. Герти, должно быть, услышала, как подошла Минерва, потому что она убрала руку и быстро отошла в сторону. В то время это ужасно встревожило Минерву, хотя в тот момент ей удалось скрыть свои чувства, притворившись, что она что-то забыла, и убежав обратно в свою комнату, где она ополоснула лицо холодной водой и прогнала этот образ из головы.
  Минерва потянулась, подставляя живот солнечным лучам. Оглядываясь назад, я понимаю, что все это не казалось таким ужасным, как тогда. Она знала, что в те годы Альбуса многое тяготило, и он не стал бы делиться этим с такой юной девушкой, какой она была в то время. В конце концов, она была его студенткой. Он защищал ее, и, оглядываясь назад, Минерва не могла винить его за это. Гертруда обеспечила ему взрослую дружбу.
  Минерва встала и спрыгнула со скалы. Она направилась к той стороне форта, где оставила Герти, сидящую на стене. Минерва подняла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как старшая ведьма сползает со стены, предположительно, вниз по ступеням. Она снова приняла свой обычный облик и нашла груду камней, на которую можно было опереться, пока она ждала. Мгновение спустя появился учитель арифмантики, пролезая через дыру в стене.
  - Я бы сказала, что за обедом у нас будет аппетит, не так ли, Минерва?
  Минерва кивнула, несколько подавленная своим самоанализом. Они отправились в долгий обратный путь к дому.
  - Хороший аппетит, во всяком случае, поможет тебе пережить обед. Я буду откровенна с тобой, Минерва. Некоторые из моих родственников не так близки по духу, как можно было бы ожидать. Это одна из причин, по которой я был рада, что вы приняли мое приглашение. Вы окажете некоторое облегчение тем из нас, кто, к несчастью, не сможет найти в них самую блестящую и любезную компанию.
  Минерва коротко рассмеялась.
  - Значит, я должна развлекать их?
  - Я не совсем это имела в виду. Они поднимались по одному из самых крутых обрывов, и Гертруда остановилась, пока они не достигли вершины. - Но я подумала, что будет справедливо предупредить вас. На самом деле, только об одном. Не только о ней, но и о том, что могут сказать о ней другие.
  Минерва не имела ни малейшего представления, к чему клонит Гертруда. Это и было то, что она считала "откровенным"?
  - Ого! Думаю, мне нужно перевести дыхание, Минерва. Боюсь, даже лестница в Хогвартсе не помогла мне прийти в форму для этой прогулки. Я старею.
  Они сидели бок о бок на упавшем мегалите, глубоко вросшем в землю.
  - Валерианна Яксли, урожденная Крауч, если быть точной. Кузина моего покойного мужа - Герти повернула голову, чтобы посмотреть на Минерву. - На первый взгляд она покажется вам образцом респектабельности, даже аристократизма. Но когда она узнает, кто ты... ты можешь услышать кое-что, что... - Герти оглянулась на дом, как будто это могло подсказать ей, что сказать.
  Минерва ждала. Наконец, ее любопытство проснулось, и она спросила:
  - Что? Какие вещи?
  - Более вероятно, что ты услышишь что-нибудь о ней от кого-нибудь другого, как только они узнают, что ты преподаешь в Хогвартсе вместе со мной. - Герти медленно выдохнула. - На самом деле, я не вправе говорить тебе об этом, и если бы не тот факт, что услышать это от кого-то другого было бы еще хуже, я бы не стала, ты же знаешь.
  Минерва никогда раньше не замечала за Гертрудой такой прямолинейности. Она могла бы ожидать завуалированных намеков, но не такого витиеватого разговора. Это было в высшей степени странно.
  - Ну, если ты хочешь мне что-то сказать, почему бы тебе просто не сказать это прямо сейчас?
  Минерва совершенно не представляла, что может сказать Гертруда. Она никогда не слышала об этой Валерианне, хотя встречала нескольких Краучов и знала Яксли, когда училась в школе - и Краучи, и Яксли были чистокровными семьями с деньгами и влиянием.
  - Валерианна была замужем за другом моего мужа, что, возможно, неудивительно, поскольку она была его двоюродной сестрой, и они все учились в Хогвартсе в одно и то же время - мой муж был почти на десять лет старше меня, поэтому мы не учились в школе вместе. Ее муж - Гордон Яксли - был убит во время войны, я полагаю, незадолго до вашего седьмого курса. Это было довольно неприятное дело. Гордон работал с Министерством над проектом, который включал в себя снятие защитных чар, которые использовал Гриндельвальд. Альбус руководил проектом, как вы, возможно, знаете, а, возможно, и нет. Гордон обычно не проводил полевых работ; он был порядочным парнем, но не особенно могущественным, хотя его способности к рунам и арифмантике были выдающимися, и его высоко ценили за его вклад.
  - В какой-то момент министерство решило, что в Бельгии есть небольшая крепость Гриндельвальда, которая имеет стратегическое значение. Темный волшебник управлял аванпостом, чтобы манипулировать деятельностью маглов в этом районе; он также служил базой для похищения местных волшебников и ведьм и транспортировки их обратно в штаб-квартиру Гриндельвальда. Однако считалось, что он очень слабо охраняется. Шпионы министерства располагали информацией, указывающей на то, что аванпост в значительной степени полагался на свои защитные чары и что если эти чары удастся снять, авроры не встретят особого сопротивления.
  - Предполагалось, что Альбус отправится на задание, чтобы снять защиту и уничтожить аванпост. Министерство перенесло сроки выполнения задания, и когда Альбус прибыл в Лондон, они уже отправили команду. Министерство, полагая, что цель была незначительной и слабо охраняемой, решило послать Гордона вместо Альбуса. Гордон тоже очень хотел поехать. Он разработал множество заклинаний для снятия защиты и хотел посмотреть, как они сработают.
  Альбус был в ярости; он покинул министерство, даже не спросив разрешения, и догнал команду. Однако к тому времени было уже слишком поздно, чтобы он мог чем-то помочь. Гордон и двое из восьми авроров были мертвы, а еще двое были тяжело ранены. Они захватили базу и, благодаря некоторой удаче, смогли захватить или убить большинство сопротивлявшихся волшебников, позволив сбежать лишь немногим.
  - Значит, его жена сердилась на Альбуса? - спросила Минерва, гадая, не было ли все это лишь поводом для того, чтобы узнать, что кто-то из гостей недолюбливает директора Хогвартса.
  - Нет, Валерианна, похоже, никогда не винила Альбуса. На самом деле, я не верю, что она это делала. Я думаю, она была достаточно счастлива в браке, но так и не смогла смириться с тем фактом, что величайшей мечтой Гордона было создавать заклинания, которыми могли бы пользоваться другие. Но Гордон был равенкловцем, в отличие от большинства членов его семьи, которые, как правило, попадали в Слизерин. Он радовался достижениям, которые его жена никогда не могла оценить. Поэтому, хотя я бы никогда не сказала, что она была счастлива, что он умер, она не была недовольна тем, что освободилась от той жизни, которую они вели.
  Минерва покачала головой.
  - Она действительно говорила это людям?
  - Конечно, нет, она слизеринка до мозга костей. Нет, она сказала, что была рада, что он умер, занимаясь любимым делом, и что его жертва стоила того.
  - Тогда, если она не винила Альбуса и была счастлива, что расторгла свой брак и стала вдовой героя войны, я не понимаю...
  - Несколько лет назад Альбус начал встречаться с Валерианной в обществе. Конечно, он делал это и раньше, и в то время она была членом Совета директоров Хогвартса. Но он начал... сопровождать ее на различные мероприятия Министерства и другие общественные мероприятия волшебников в Лондоне. Она была очень рада, что ее увидели рядом с живым героем, волшебником, который был не только умен, но и могущественен. Она верила, что это только вопрос времени, когда Диппет уйдет на пенсию, а Альбус будет назначен директором. Валерианна знала, что к Альбусу уже дважды обращались с просьбой стать министром магии. Она верила, что три раза - это волшебство, и что при должном убеждении Альбус в конце концов согласится стать министром магии, проработав несколько лет директором школы.
  Минерва сидела, не веря своим ушам, и смотрела на своего бывшего преподавателя арифмантики. Почему этому человеку было не все равно, станет Альбус директором школы или министром магии? Гертруда говорила, что Альбус был... связан с этой ведьмой?
  - И что же...? - наконец спросила Минерва.
  - Валерианна Яксли хотела стать женой министра магии, Минервы. Очевидно, она думала, что сможет повлиять на Альбуса, чтобы он сначала женился на ней, а затем согласился стать министром магии.
  Минерва уставилась на Гертруду, открыв рот и не веря своим ушам.
  - Я в это не верю.
  Гертруда посмотрела на нее и приподняла бровь.
  - В мире есть очень амбициозные ведьмы, Минерва; я думала, ты уже должна была это знать.
  - Ну, конечно, но Альбус не стал бы... Альбус просто... он никогда ничего не говорил. - Минерва подумала, что Альбус упомянул бы ей о чем-нибудь, если бы встречался с какой-нибудь ведьмой в обществе - встречался с ней достаточно часто, чтобы ведьма подумала, что они могли бы пожениться.
  - Ммм. К счастью, прежде чем она успела полностью вонзить в него свои когти, он обнаружил, что Валерианна не та ведьма, за которую себя выдает. Я думаю, они виделись всего шесть, может быть, восемь месяцев.
  Шесть или восемь месяцев. Около трех лет назад. Минерва тогда почти не видела Альбуса. Она вспомнила, что примерно в это же время он однажды заходил к ней в офис, но только для того, чтобы поздороваться; в отличие от их обычной привычки, они не ходили куда-нибудь пообедать или поужинать. Альбус сказал, что у него есть еще кое-какие дела в городе. При этой мысли у Минервы сжался желудок. Не то чтобы Альбус был ей чем-то обязан; она была бывшей студенткой, случайной подругой, вот и все. Но мысль о том, что Альбус встречался с какой-то ведьмой в течение нескольких месяцев и никогда не упоминал ей об этом, даже в той небрежной манере, в которой люди упоминают о свидании или друге, беспокоила ее. И с тех пор он тоже никогда не упоминал об этом.
  - Значит, он перестал с ней встречаться?
  - О да, он порвал с ней совершенно окончательно. У Валерианны не осталось абсолютно никаких сомнений в том, что Альбус не станет министром магии, а она определенно не станет его женой, что бы он ни предпринял.
  Минерва невидящим взглядом уставилась на пустошь. Даже не задумываясь.
  Гертруда встала.
  - Нам лучше вернуться. Скоро подадут обед, и нам нужно привести себя в порядок. - Она усмехнулась: - Это проще для тебя, чем для меня.
  Минерва попыталась улыбнуться в ответ на улыбку старшей ведьмы. Она не была уверена, что и думать о том, что ей только что сказали. Пока они шли, у нее в голове возник один вопрос, на который, она знала, Герти могла бы ответить.
  - Зачем ты мне это рассказала?
  - Потому что, если кто-то... пошутил по этому поводу, я не хотела, чтобы это застало вас врасплох. А так, вы, очевидно, застигнуты врасплох. Я не имела права ничего говорить. И я уверена, что Альбус предпочел бы не обсуждать этот вопрос. Но поскольку здесь будет Валерианна, а также другие люди, которые осведомлены о сложившейся ситуации, я подумала, что лучше всего сказать что-нибудь до того, как кто-то сделает замечание, которое оставит вас без малейшего представления о том, что происходит и как реагировать.Они еще некоторое время шли молча.
  - Кроме того, Валерианна, несомненно, слышала ваше имя от Альбуса. Даже если она ничего не скажет об Альбусе, она может намекнуть, что слышала о вас раньше. Как я уже сказал, Минерва, Валерианна образованная и внешне обаятельная женщина. Я не хотела, чтобы ты стала для нее источником веселья - несмотря на то, что она такая слизеринка, ты могла даже не заметить, что она смеется.
  - Понимаю. И ты знала, что она будет здесь, когда приглашала меня? - Минерва остановилась и посмотрела на Гертруду, не понимая, что или кого она видит.
  - Я знала, что она приедет где-то на этой неделе. Однако я не знала, что она приедет и сегодня утром. - Гертруда на мгновение задумалась. - На этой неделе приезжает и уезжает очень много родственников. Однако многие из них будут здесь только в среду и четверг, на вечеринке по случаю помолвки. Я не был уверена, планировала ли Валериана присутствовать только на вечеринке или нет. Когда я узнала, что она приедет раньше, я решила, что лучше предупредить вас как можно скорее.
  - Вечеринка по случаю помолвки? - Гертруда упоминала о вечеринке в своем втором письме, но не сказала, что это была вечеринка по случаю помолвки.
  - да. Не волнуйтесь, мы всегда рады вам. Я думаю, вы поймете, что помолвленная пара вполне подходит друг другу - они оба одинаково ужасны. Один из моих кузенов - на самом деле, сын моего двоюродного брата - женится на одной из своих кузин. Разве это не приятно? Это очень удобно, когда у вас обоих уже одна и та же фамилия - никаких проблем.
  Минерва подавила дрожь. За последние несколько сотен лет семьи Эгидиус и Парновон часто вступали в смешанные браки, но всегда выходили замуж за людей, с которыми были связаны только узами брака, или за тех, кто был на расстоянии нескольких поколений друг от друга.
  - Они кузены? - Спросила Минерва, на время отвлекшись от откровения, сделанного Гертрудой.
  - Это не кузены, хотя известно, что блэки тоже так поступают. Помогает сохранить все самые отвратительные черты характера в семье.
  Они подошли к дому. Герти обернулась и криво усмехнулась.
  - Готова ли львица встретиться лицом к лицу с гадюками?
  Минерва улыбнулась и пожала плечами, не зная, что ответить.
  Они вошли только для того, чтобы их чуть не сбили с ног двое смеющихся детей.
  - Ооо, извините, мэм, мадам Гэмп. Очень жаль, - выдохнул мальчик, откидывая рыжие волосы с глаз.
  - Я же говорила вам двоим не бегать по дому. Мы здесь гости, и я ожидаю, что вы будете вести себя наилучшим образом! И вы знаете, что это значит! - Мягкий ирландский акцент придавал ноткам вежливости.
  - Да, па, - сказала девушка, энергично кивая. Мальчик повторил ее слова, но с чуть большей беспечностью.
  Минерва повернулась, чтобы посмотреть на говорившего, высокого волшебника с темными волосами, в которых пробивались белые пряди. Он был одет в темный маггловский костюм с белой рубашкой и галстуком. Он не выглядел бы неуместно на Бонд-стрит, если бы не волшебная палочка, висевшая у него на поясе в довольно богато украшенных ножнах.
  - А теперь идите отсюда! - с улыбкой сказал мужчина, выпроваживая детей за дверь.
  Двое детей выбежали на улицу, радуясь, что хоть ненадолго освободились от дома и взрослых.
  - Я прошу прощения за своих "маленьких зверюшек", - сказал он, поворачиваясь к Минерве. - Я действительно сказал им подождать, пока они выйдут на улицу, Гертруда. Но ты же знаешь Алроя и Айнию. И кто же это прекрасное видение, которое ты привела с собой? Богиня, появившаяся из-под стоячего камня? спросил он, поворачиваясь к Минерве.
  Минерва покраснела, прекрасно осознавая, как она сейчас выглядит. Это был один из тех ужасных родственников, и он насмехался над ней? Она подняла на него глаза и увидела, что он улыбается ей; веселье в его ярко-голубых глазах было заразительным, и она не смогла удержаться от ответной улыбки.
  - Это Минерва Макгонагалл, - начала Гертруда.
  - Ах, Спасительница нашего здравомыслия! - Он взял Минерву за руку и склонился над ней в быстром поклоне. - Гертруда сказала мне, что, пока я здесь, я могу найти по крайней мере одного приятного собеседника; ты выглядишь многообещающе! В этот момент они были прерваны громким визгом и несколькими звуками, доносящимися с переднего привода.
  - О-о-о, должно быть, отправились посмотреть, какой ущерб нанесли мои "маленькие зверюшки" на этот раз, - сказал он, подмигнув. С этими словами он выскочил за дверь вслед за ними.
  - Кто это был?
  - Кормак Квинливан Макэрт. Дети, как вы, наверное, догадались, были его сыном и дочерью. Алрой поступает в Хогвартс в сентябре. - Герти покачала головой. - Боже, спаси нас. Но нам нужно измениться. Обед через двадцать минут. Брю зайдет за тобой.
  Примечание автора: Пароль, который использует Минерва, "Альбус alvarium", является вариацией псевдонима Альбуса "Апиарус Б. Уайт", о котором мы узнали в восьмой главе "Проект Минервы", отсюда и вопрос Альбуса. "Альвариум альбус" и "апиарус альбус" означают "белый улей". "Апиарус Б. Уайт" - это обыгрывание имени Альбуса, поскольку "Дамблдор" предположительно означает "шмель". Таким образом, Минерва была смущена, хотя и не так сильно, как если бы назвала его настоящим именем!
  Глава 40: Ужасные родственники
  Резюме:
  
   Минерва знакомится с несколькими другими гостями лагеря.
  
   Персонажи этой главы: Минерва Макгонагалл, Куин Макэрт, Коломбина Гэмп, Валериана Яксли, Фрэнсис Флинт и другие.
  
  Текст главы
  
  Баннер "Разрешаем недоразумение"
  XL: Ужасные родственники.
  Минерва в изнеможении рухнула на кровать и сбросила туфли. Обед, как и обещала Герти, прошел интересно. И, как она и обещала, у Герти были довольно неприятные родственники. Трудно было точно сказать, что делало их такими ужасными, но Минерва чувствовала, что отчасти это из-за того, что они казались такими внешне милыми. Проведите время с одним из них, ожидая гоблинов в Гринготтсе, и вы бы никогда не узнали, насколько они ужасны. Если бы не тот факт, что ее усадили справа от Кормака МакЭйрта и слева от матери Гертруды, пожилой "мадам Гэмп", Минерва подумала, что опозорилась бы, выбежав с криком из-за стола.
  Первые признаки беспокойства появились, когда после того, как Гертруда представила Минерву своей матери, Коломбине Гэмп, высокой стройной женщине с белоснежными волосами, собранными в высокую прическу, старшая женщина настояла, чтобы Минерва села рядом с ней. Темноволосая пожилая ведьма, только что вошедшая в столовую, заметно напряглась.
  - Я уверена, что дорогая Вэл не будет возражать, не так ли, Вэл? - Обратилась мадам Гэмп к женщине, скорее утверждая, чем задавая вопрос. - Я уверена, что вы сможете перенести недолгую разлуку с Фрэнсисом.
  Вэл натянуто улыбнулась.
  - Вовсе нет, Коломбина, хотя я с нетерпением ждала возможности поговорить с Кормаком. Прошло так много времени, - протянула она, растягивая слова.
  Минерва догадалась, что эта "Вэл", должно быть, и есть та самая Валерианна, о которой Герти предупреждала ее. Мадам Гэмп повернулась к Минерве.
  - Профессор Макгонагалл, вы знакомы с Валерианной Яксли? О, вы двое не знаете друг друга! Что ж, у тебя будет такая возможность на этой неделе, не так ли, дорогая? - Снова обращаясь к Валерианне, мадам Гэмп продолжила: - Вэл, я хотела бы представить тебе Минерву Макгонагалл, одну из коллег Герти по Хогвартсу.
  Минерва могла бы поклясться, что по лицу ведьмы пробежала короткая судорога, прежде чем она ответила, и ее серо-зеленые глаза сузились, но она быстро взяла себя в руки.
  - Как приятно познакомиться с вами, мисс Макгонагалл. Только не вздумайте украсть моего Фрэнсиса! Она рассмеялась, изобразив что-то похожее на подмигивание. - Теперь я понимаю, что мне придется приглядывать за ним из-за всех этих юных ведьм, которых ты пригласила, Коломбина, - добавила она, судя по всему, своим веселым тоном, поскольку Коломбина рассмеялась.
  - Я уверена, что Фрэнсис может сам о себе позаботиться, Вэл. Это о нас, пожилых ведьмах, тебе следует беспокоиться! - сказала она, глядя на малокровного волшебника, стоявшего позади Валерианны. - Знаешь, нам так скучно!
  Минерва была рада, что Кормак Мак Эрт, элегантно одетый в маггловский смокинг и черный галстук-бабочку, появился именно в этот момент, и ей не пришлось вступать в разговор.
  - ах! Как раз тот человек, которого мы ждали, - сказала Коломбина. - Значит, ты устроила своих ангелов? Хорошо. Так мило со стороны юного Элроя составить компанию своей младшей сестре. Вы воспитываете из него настоящего джентльмена... несмотря на обстоятельства! - С этими словами Коломбина повернулась к Минерве. - Профессор, вы уже встречались с Кормаком Мак-Эйртом? - Не дожидаясь ответа, Коломбина взяла Минерву под руку и взяла Кормака за руку с другой стороны. Потянув их за собой, она сказала: - Садитесь рядом со мной, профессор. Мне очень интересно узнать, чем занимается моя дочь, и когда вам надоест развлекать эту старую леди, я уверен, что Кормак будет рад развлечь вас.
  Так Минерва обнаружила, что сидит напротив бледного, худощавого Фрэнсиса Флинта, которого она видела в коридорах министерства, хотя он выделялся только своей неприметностью. Минерва полагала, что он работает в Отделе тайн, хотя и не была уверена. Несмотря на заявление Коломбины о том, что она хотела бы услышать все о своей дочери от Минервы, как только подали обед - а Минерве он больше походил на ужин: было пять блюд, каждое из которых безупречно подавали невидимые домашние эльфы, - Коломбина заговорила с Фрэнсисом.
  - Итак, профессор Макгонагалл, как получилось, что в этот прекрасный день вы оказались в нашей веселой компании? - Спросил Макэрт, как только все расселись и подали первое блюдо - жидкий овощной суп.
  - Как вы знаете, мы с Гертрудой работаем вместе. Она предположила, что мне может понравиться поездка в Корнуолл, и пригласила меня погостить у нее несколько дней.
  - А теперь она согласилась? И, профессор, значит, вы были большими друзьями?
  - хм? Ну, мы давно знакомы, - уклончиво ответила Минерва.
  - А-а. Значит, вы едва знаете друг друга? - Вопрос прозвучал насмешливо.
  - Я бы так не сказала, - Минерва не была уверена, что ей нравится этот волшебник.
  Макэрт ухмыльнулся.
  - Конечно, вы бы не понравились. Вы слишком вежливы.
  - А вы, мистер Макэрт? Что привело вас сюда? - Спросила Минерва, меняя тему.
  - Куин, - ответил он, делая глоток воды.
  - что?
  - Куин, зови меня "Куин".
  - Куин?
  - Ммм, так меня называют друзья, они так и делают. - Он посмотрел на Минерву, и в его глазах мелькнул огонек, когда он наклонился чуть ближе, как будто хотел поделиться секретом. - Если, конечно, ты осмелишься дружить с такими, как я. Конечно, я и подумать не мог, что мы будем так близко знакомы, как вы с Герти, - его губы дрогнули, когда он наблюдал за реакцией Минервы.
  Не зная, обижаться ей или смеяться, Минерва парировала:
  - Ну, тогда, Куин, - хотя я думала, что тебя зовут Кормак, - что привело тебя сюда? - Минерву это нисколько не смутило. Этот ирландский волшебник не собирался отвлекать ее и направлять разговор.
  - Ах, вот оно что. - В двух словах, так сказать. Для своих друзей я "Кин", для незнакомцев и деловых знакомых - "мистер Макэрт", а для всех остальных - "Кормак". Конечно, - добавил он, и на его лице снова появилась плутоватая полуулыбка, - если вы предпочитаете называть меня Кормак, я бы вас не останавливал!
  Минерва невольно рассмеялась.
  - Если я должна называть тебя "Куин", то и ты должен называть меня "Минерва".
  - Тогда я скажу правду: Герти подарила нам богиню этим утром!
  - Но ты так и не ответил на мой вопрос, Квин, - сказала Минерва, когда они приступили к рыбному блюду. - Что привело тебя сюда? Она сомневалась, что получит исчерпывающий ответ, поскольку они сидели за обеденным столом в пределах слышимости хозяйки и нескольких других гостей, но теперь ей был интересен его ответ, чего не было, когда она впервые задала этот вопрос.
  - Для меня "маленькие зверюшки", сказал он, подцепляя на вилку кусочек лосося и немного жареного помидора.
  - Ваши дети?
  Куинн сглотнул и кивнул.
  - Ты выходишь замуж за члена одной из этих семей, Минерва, и ты действительно вступаешь в брак с семьей, - тихо сказал он, взглянув на Фрэнсиса и Коломбину, которые были поглощены обсуждением какой-то внутренней ссоры в министерстве. - Тогда позвольте мне послужить вам уроком и предостережением! - добавил он более непринужденным тоном.
  - Ваша жена - девчонка?
  - Была. Она умерла несколько лет назад. Нельзя допустить, чтобы дети страдали из-за сомнительного вкуса их отца - у людей в целом, а не у жен! - тем не менее, я и так привожу их погостить к их бабушке и ее семье два-три раза в год. Я остаюсь до тех пор, пока мы можем терпеть друг друга, а затем возвращаюсь домой, где я могу снова привести своих отпрысков к гибели.
  Минерва заметила, что ирландский акцент Куина то появлялся, то исчезал, постепенно становясь серьезнее, а его дикция становилась четче.
  - Вы были женаты на сестре Герти? - спросила она с некоторым удивлением. Куин выглядел недостаточно взрослым, чтобы жениться на ком-то из поколения Гертруды, а дети были совсем маленькими.
  - Нет, ее племянница. Дочь ее брата.
  - Я не знал, что у Гертруды есть брат.
  - Он был убит во время войны. Разве вы не знали об этом? Когда Минерва покачала головой, Куин посмотрел через стол туда, где сидела Герти и кивала, слушая Валерианну и Гропиуса Гэмпа, хрупкого пожилого волшебника, которые о чем-то дружно спорили. - хм. И она попросила меня присмотреть за тобой на этой неделе, - заметив реакцию Минервы, Куин добавил более серьезно, - я полагаю, она на самом деле велела мне присматривать за тобой. Хотя она также намекнула, что ты, возможно, цветок пустыни в этой пустыне, и что мы могли бы найти компанию друг друга более подходящей, чем нет.
  - А что насчет ее брата?
  Прежде чем ответить Минерве, Куин многозначительно посмотрел на Коломбину Гэмп, напомнив ей, что брат Гертруды был сыном Коломбины. - Как я уже сказал, он был отцом моей возлюбленной... и выдающимся человеком.
  - А ваша свекровь? - спросил я.
  - После смерти мужа она некоторое время жила здесь, но теперь у нее есть пристанище в Лондоне. Я полагаю, она прибудет сегодня вечером.
  Когда с основным блюдом было покончено и Коломбина Гэмп посоветовалась с морщинистым старым домашним эльфом, Фрэнсис Флинт обратил свое внимание на Куина.
  - Итак, Кормак. Все еще занимаешься бизнесом в Лондоне? - сердечно спросил он. - Давненько я не видел тебя в министерстве.
  - И ты тоже не будешь, Фрэнк. Я совершенно чист. Можешь проверить, что у меня под ногтями, если хочешь, - медленно произнес темноволосый волшебник с самым сильным акцентом и насмешливо протянул руку через стол для осмотра. - Я оставляю Министерство в покое, и они оставляют меня в покое. Как раз то, что нам всем нравится, не так ли, Фрэнк?
  Минерва зачарованно наблюдала за их перепалкой. Каким-то образом Квин вывел Флинта из себя, а Флинт настолько плохо себя контролировал, что это было заметно. Лицо и шея Флинта покраснели, он что-то пробормотал и пошел за своим стаканом с водой, но его так трясло, что он опрокинул его.
  Слегка улыбнувшись, Куин сказал:
  - Ах, прости, мой мальчик, я забылся на минутку, я так и сделал. Позволь мне помочь. - И легким взмахом все еще протянутой руки Куин поставил стакан на место и вытер скатерть. - Ах, но ты все равно будешь испытывать жажду, не так ли? - Еще один короткий взмах, и стакан наполнился водой, как будто ее налили из воздуха. - Давай, выпей это. Это вас не отравит - хорошая, свежая родниковая вода, и никакое простое колдовство не поможет таким, как мой приятель Фрэнки!
  "Фрэнки" встал из-за стола, резко отодвинув свой стул. Коломбина, которая пропустила большую часть разговора, пока Куин не начал наполнять стакан водой, удивленно посмотрела на него.
  - Ты... ты... ты, волшебник живой изгороди! - воскликнул Флинт.
  - Мой дорогой Фрэнсис, успокойся, дорогой! - сказала Коломбина, грациозно поднимаясь со стула и кладя руку на локоть волшебника.
  Флинт, тяжело дыша, судорожно повернул голову в поисках Валерианы. К этому времени внимание всего стола было приковано к волшебнику, которого хватил удар. Куин сидел спокойно, поигрывая ножкой своего бокала, и выглядел как святой, с кротким выражением лица. Минерве показалось, что он даже стал меньше ростом, чем был на самом деле, хотя это было невозможно.
  Валериана встала и подошла к Флинту.
  - Дорогой, что случилось? - Она повернулась к Коломбине и сказала: - В последнее время он был перегружен работой; боюсь, министерство просто слишком ценит его. Он никогда не сможет сказать "нет", правда, дорогой? Я думаю, нам пора немного отдохнуть.
  Пока Валериана говорила, Флинт, казалось, немного пришел в себя и злобно уставился на Куинна, который продолжал выглядеть совершенно невозмутимым.
  Как только Валерианна вывела Флинта из комнаты, он повернулся к Квину и прорычал:
  - Меня зовут не Фрэнк!
  - Прости, старина, я должен помнить об этом. Не Фрэнк. Я верю, что теперь у меня все получилось. - Слова Куина казались легкими, но его тон был резким и ровным, и в нем чувствовалась легкая резкость. Он поднял свой бокал в честь уходящей пары, которая поспешила к двери.
  Минерва была лишь слегка удивлена, что трапеза продолжилась без дальнейших происшествий. Разговор с Куином был полностью поглощен молодой ведьмой, сидевшей слева от него, а Минерва была вынуждена вести неловкую беседу с мадам Гэмп, сидевшей справа от нее. Как только было принято делать это после десерта, Минерва извинилась и направилась в свою комнату, стараясь не сорваться на бег. Она подумала, не будет ли Альбус возражать, если она откроет его подарок немного раньше. Минерва вздохнула. Она подождет. Кроме того, прошла только половина рабочего дня. Кто бы знал, какие еще волнения ждали ее впереди! Вероятно, тогда ей еще больше понадобился бы маленький сюрприз от Альбуса.
  Думая о сюрпризах от Альбуса, Минерва снова вспомнила о том, что Гертруда рассказала ей о прежних отношениях Альбуса и Валерианны. Хотя она, конечно, могла понять, почему такая женщина, как она, могла подумать, что нашла в Альбусе интерес, Минерва не могла понять, что же такого Альбус в ней нашел. Гертруда говорила, что она образованна и внешне обаятельна, но, конечно же, Альбус мог видеть, что скрывается за внешним обаянием? В конце концов, он был волшебником, победившим Гриндельвальда; несомненно, такая карьеристка, как Валерианна Яксли, не смогла бы долго дурачить его. Конечно, судя по словам Гертруды, ей не удалось долго дурачить его.... Минерва задавалась вопросом, что же заставило его перестать встречаться с ней - как там выразилась Гертруда? - порвать с ней окончательно.
  На женщину тоже было не очень-то приятно смотреть, хотя она была дорого одета и носила много дорогих украшений. Примерно одного роста с Минервой, возможно, чуть выше, хотя это могло быть связано с ее обувью, у Валерианны были черные волосы с легкой проседью, довольно обычное лицо, серо-зеленые глаза, маленький рот. Однако для женщины ее возраста у нее была неплохая фигура - стройная, но все еще с пышными формами, не превратившаяся ни в кости, ни в жир, как это было свойственно некоторым ведьмам. Конечно, Минерва понятия не имела, какая ведьма может понравиться Альбусу, но она всегда представляла его довольно статной, слегка полноватой седовласой ведьмой с приятной улыбкой. Кто-то, наделенный теплотой и достоинством... Определенно, не такой, какой казалась эта Валерианна.
  И это замечание насчет того, чтобы не красть "ее Фрэнсиса"; что это должно было значить? Как будто Минерву мог заинтересовать лысеющий волшебник, страдающий диспепсией! Он, безусловно, был на ступень ниже Альбуса, хотя, вероятно, был гораздо более управляемым, судя по тому, что заметила Минерва. Ей стало интересно, что же такого сказал Квин, что так встревожило Флинта. Квин явно знал, что говорил, и не удивился тому, как это подействовало на другого волшебника. Минерва усмехнулась. - Волшебник живой изгороди! Какого рода оскорбление, по мнению Флинта, он нанес? Маленький трюк Куина, безусловно, окончательно вывел его из себя. Минерва, несмотря ни на что, была впечатлена. Альбус, конечно, тоже мог бы проделать это довольно легко, но Куин все равно неплохо владел беспалочковой магией - особенно наливанием воды в стакан. По какой-то причине Минерва не усомнилась в словах Куина, когда он сказал, что это была настоящая вода, а не просто эфемерный вид, созданный в воображении. Если бы Минерва находилась в той же комнате, что и источник воды, и была знакома с ним, она могла бы сделать то же самое, но с помощью своей волшебной палочки. Куин, безусловно, был человеком с удивительными талантами, несмотря на то, что он говорил как настоящий мошенник.
  Минерва задумалась, ждут ли ее где-нибудь и может ли она вздремнуть. В дверь постучали, что означало, что вряд ли ей удастся вздремнуть. Предположив, что это Герти, Минерва прошлепала к двери в одних чулках, приподняв юбки, чтобы не наступить на них. Однако, когда она открыла дверь, на нее смотрело улыбающееся ирландское лицо. Определенно, это была не Гертруда.
  Должно быть, удивление Минервы отразилось на ее лице, потому что Кин рассмеялся и сказал: - Жаль вас разочаровывать. Если вы ожидали увидеть прекрасного принца или Фрэнки Флинта, то я не он!
  - Нет, я предполагала, что это будет Гертруда, - серьезно ответила Минерва на его шутку, не зная, что еще сказать.
  - Ах, да, ваша близкая... знакомая, - поддразнил он. - Я подкупил домового эльфа, чтобы он сказал мне, в какой комнате ты находишься.
  Минерва отступила назад, открывая ему дверь. Вероятно, было лучше не поддерживать разговор в коридоре.
  - Ты подкупил домашнего эльфа? Я и не знала, что такое возможно!
  - Да, маленький голубой человечек. Подкуп, вымогательство, я полагаю, зависит от вашей точки зрения.
  Минерва закрыла за ним дверь и, обернувшись, обнаружила, что Куин чувствует себя как дома в одном из кресел у камина, вытянув ноги и заложив руки за голову. Что ж, в конце концов, она впустила его. Минерва устроилась в одном из кресел напротив.
  - Что вы сделали с бедняжкой? - спросила она.
  - А, это скорее то, чего я не делал. Или обещал не делать. - Он озорно улыбнулся, его голубые глаза заблестели.
  - Вы действительно приводите в бешенство, мистер Макэрт, вы знаете это? Спросила Минерва, но не смогла сдержать легкой улыбки.
  - Я живу для того, чтобы выводить из себя других, но не таких богинь, как вы. И разве мы больше не такие близкие знакомые? Значит, это будет мистер Макэрт?
  - Да ладно, Куин, что ты сделал - или не сделал - с эльфом?! - Минерва закатила глаза. Этот человек заставил ее вернуться в детство.
  - Ну что ж, раз уж мы снова стали такими хорошими друзьями, я скажу тебе. - Даже без сильного акцента, который он использовал за обедом, ирландский колорит в его речи пропал. Он подмигнул ей и прошептал: - Я обещал больше не благодарить его. - Он усмехнулся, увидев, как Минерва разинула рот. - Ах, да, я вижу, ты потеряла дар речи от восхищения моей хитростью. Этого боятся все прекрасные, респектабельные волшебники и ведьмы во всем мире - особенно ведьмы!
  - Ты действительно ужасен, Куин, - сказала она с улыбкой.
  - Я слышала это много раз, но слышать это из твоих милых уст - это ранит меня до глубины души, это действительно так! Он театрально хлопнул себя по груди.
  Минерва издала неподобающий леди смешок.
  - Так что же было такого важного, что вам понадобилось терроризировать невинного маленького домашнего эльфа?
  - Невинного? Невинного? Вы верите, что домашний эльф может быть невинным? Вот это уже само по себе верный признак невиновности!
  - Куин, ты когда-нибудь отвечал на вопрос, когда его задавали в первый раз?
  - И что же в этом интересного? Люди обычно не хотят знать ответы на свои вопросы, во всяком случае, или они думают, что уже знают ответы. Гораздо лучше немного поиграть по ходу дела, не так ли?
  - Ну, поскольку ты, скорее всего, либо не хочешь знать ответ на свой вопрос, либо уже знаешь его, я думаю, что не буду утруждать себя этим. Тем не менее, Куин, я хочу знать, чего ты хочешь.
  - А-а, более простой вопрос, но с несколькими вариантами ответов, в зависимости от времени суток, моего настроения, того, с какой стороны дует ветер... Но самый простой и понятный ответ заключается в том, что я подумал, что ваше общество предпочтительнее моего собственного или любого другого в этом доме. Я решил проверить, прав ли я был на этот счет.
  - О, хорошо. Я собиралась вздремнуть. По правде говоря, обед показался мне довольно утомительным. Минерва задумалась, стоит ли ей быть такой откровенной с Куином, но он был откровенен с ней в своей, весьма своеобразной манере.
  - Я бы сказал, что ты привыкаешь к этому, но я надеюсь, что тебе никогда не придется", - ответил он довольно серьезно.
  Минерва вспомнила, с каким любопытством она смотрела на Флинта и на весь разговор за столом, и подумала, что, возможно, ей все-таки не очень хочется спать.
  - Что ж, я полагаю, компания была бы не лишней, но я бы предпочла здесь не оставаться. - Взгляд Минервы невольно метнулся в сторону кровати.
  Куин усмехнулся, но, к облегчению Минервы, никак не прокомментировал ее дискомфорт от того, что она бездельничает с ним в их спальне. - Если ты все еще не против, чтобы нас видели вместе, я подумал, мы могли бы прогуляться по саду. Гертруда сказала что вы проявили к нему интерес.
  - Это было бы чудесно. Вы не могли бы уделить мне несколько минут, чтобы привести себя в порядок? Я могла бы встретиться с вами внизу.
  - На мой взгляд, вы выглядите очаровательной и свежей, Минерва, а не старой и несвежей, как некоторые в этом доме. Но да, я буду рад встретиться с вами внизу через несколько минут. Он встал и ушел, а Минерва вздохнула с облегчением. Она задумалась, действительно ли готова к прогулке в саду с Куином, или это окажется таким же утомительным, как обед.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"