Аннотация: Игра с Калленом в шахматы. Помощь в снятии корсета.
Резюме:
Эвана, наконец, признает некоторые давно назревшие выводы и затем пытается заставить себя действовать в соответствии с ними (с переменным успехом).
Записи:
(Примечания приведены в конце главы.)
Текст главы
Поднимаясь по лестнице в свои покои, Эвана рассеянно теребила шнуровку платья, все еще думая о том взгляде Каллена. Ее удивляло, что он мог взволновать ее одним лишь взглядом, но, учитывая, что она и так постоянно ощущала его присутствие, когда они были вместе, неудивительно, что под его пристальным взглядом она теряла всякую способность связно мыслить. И сегодня, по величайшей иронии судьбы, она чувствовала себя перед ним почти обнаженной из-за чудовищного количества шелка и тюля, окружавших ее. Она оставила попытки завязать шнурки, откинулась на кровать, зашуршав тканью, и выдохнула, даже не осознавая, что задерживала дыхание.
Она никогда в жизни не испытывала ничего подобного - так полно и ошеломляюще ощущала присутствие кого-то другого, - и растущее осознание силы таких чувств навело ее на другую мысль. Если бы она чувствовала такое страстное влечение к кому-либо раньше, она никогда бы не согласилась связать себя узами с бывшим главой клана Лавеллан. Они с Ханиром испытывали взаимное и отдаленное уважение, но никогда и близко не подходили к чему-либо похожему на это чувство.
Она, конечно, пыталась, но Ханир с самого начала держался на расстоянии. Воспоминания о том, как много раз он отвергал ее ухаживания в первые несколько месяцев до и после их связи, вызывали у нее чувство стыда и смущения. Она быстро научилась прекращать попытки. Этот стыд все еще преследовал ее, но ее прежние отношения без любви теперь резко контрастировали с ее постоянно растущими чувствами к Каллену. То, что она чувствовала к Каллену, было... это было так...
Это и есть настоящая любовь?
Эта мысль коснулась ее сознания, и она вздрогнула, осознав, что не может сразу же отбросить возможность того, что она влюбилась в бывшего храмовника, в человека. Глубинный поток чувств, несомненно, состоял не только из физической привлекательности его абсолютной мужественности, хотя влечение к неизвестному было частью ее первоначального увлечения. Она восхищалась его сердцем и духом, его добротой и силой. Даже в том, что она знала, он признавал свои слабости, он стремился быть сильным, стойким. Он изнурял себя, чтобы исправить прошлые ошибки, чтобы сделать каждое мгновение стоящим. Он в мгновение ока отказался бы от собственного комфорта, чтобы позаботиться о других и обеспечить им защиту. Он был поистине героем эпических масштабов - по крайней мере, для нее и сотен других людей, которых он оберегал в Хейвене.
В ее сознании всплыли мысли о своем клане, но она отогнала их прочь. Как и в случае с Калленом, у нее постепенно появилось новое желание жить вне клана, постепенно заменяя ее долг перед кланом чувством принадлежности и предназначения к Инквизиции. Правда была там, если бы она захотела ее увидеть, - на самом деле, она была там уже некоторое время.
Она не хотела возвращаться.
И, эй, если мы будем придерживаться принципа правдивости, они, вероятно, все равно не захотят, чтобы я возвращалась. Эта мысль кольнула ее, словно укол в глубине души. За этим последовал укол вины, но тяжесть, свалившаяся с ее души при этом признании, произвела гораздо большее впечатление. Вернуться в свой клан означало бы жить во лжи, подавить ту часть себя, которая расцвела вместе с Инквизицией. Она больше не могла быть такой, как хотел ее клан, и, что более важно, больше не чувствовала себя непосильной ношей, что позволяло ей идти... другими путями.
Ее мысли вернулись к мужчине, которого ее клан отвергал из принципа, и к взгляду, которым он сверлил ее сегодня днем. Она была вынуждена признать правоту слов своих друзей - он, по крайней мере, находил ее привлекательной. Иначе зачем бы ему так на нее смотреть? При этой мысли ее охватили страх и возбуждение в равной степени. Ему даже не нужно было прикасаться к ней. Ее тело реагировало на его присутствие, взгляд и даже голос. Восхитительная дрожь пробежала по ее спине, и дыхание стало неровным, когда она представила его руки на себе - Создатели, эти руки. Она закрыла глаза и провела пальцами по верхушкам грудей, обнаженных глубоким вырезом платья, представляя, как его сильные руки ласкают ее кожу.
Она открыла глаза и села, отгоняя от себя это видение. Он мог находить ее привлекательной, но это не означало, что она ему небезразлична. Коул сказал, что Каллен хотел "этого", но, смущенная, она не потрудилась уточнить, что это на самом деле значит. Неужели Каллену просто нужно было ее тело?
Хотя она не испытывала никаких угрызений совести по поводу самого акта, она не могла выдержать чисто физических отношений. Только не с Калленом. Чувства, проявленные Дорианом и взлелеянные Джозефиной, уже стали слишком сильными, слишком устойчивыми. Сама того не осознавая, она пустила корни в каждую клеточку своего тела. Ее желание физической близости проистекало не из простого вожделения, а из глубины чувств. Быть с ним означало бы полностью отдать свое сердце... Нити превратились в виноградную лозу, оплетающую их сердца.
До тех пор, пока храмовник не устанет от своей возлюбленной-мага, не вырвет ее чувства и не оставит истекать кровью изнутри. Нет, если она не может получить его всего, они должны просто оставаться друзьями. Лучше позволить этим чувствам увянуть и умереть перед лицом его безразличия, чем вырвать их из нее полностью сформировавшимися.
Спокойные доводы логики и здравого смысла, обычно приносившие ей утешение, теперь отдавались гулким эхом в бездонной пустоте ее мыслей, ее обычная уверенность в своих выводах растворилась в черноте ее собственных сомнений. Тихий голосок пробился сквозь ее страх. Что, если ему действительно не все равно? Что, если он захочет большего? Настоящих отношений? Что, если это и есть то "это", о котором говорил Коул? Слова Дориана повторялись у нее в голове, пока она не почувствовала, что открывает рот, чтобы произнести их.
- Я никогда не узнаю, пока не спрошу.
Слова эхом разнеслись по ее комнате, и тугой узел страха скрутил ее живот. Но, возможно, было бы лучше узнать, так или иначе. Если бы он не заботился о ней, ей было бы больно, но не так сильно, как если бы она позволила чувствам расти и процветать в уединении своего разума. Если бы он вырвал их сейчас, она могла бы погоревать... а потом все исправить.
Она знала, что еще не совсем готова прямо сказать об этом. Ей нужно было подготовиться к этому. Но она могла бы задать ему более личные вопросы и, возможно, поделиться некоторыми своими мыслями - о том, как она полагалась на него, как он стал важен для нее, как простое пребывание в его присутствии придавало ей сил. Это означало проводить больше времени вместе, но как бы она справилась с этим? Они оба были так заняты, что, казалось, могли урвать лишь несколько мгновений. Если бы они все еще были в Хейвене, она бы работала с Харриттом, наблюдая, не посмотрит ли Каллен в ее сторону. Если бы он это сделал - что он делал почти всегда, - она подошла бы к нему под каким-нибудь предлогом, чтобы спросить его мнение по какому-нибудь вопросу расследования, и они бы ушли. Это была не идеальная система, но она позволила ей побыть несколько минут наедине со своим подругом. Теперь она не знала, как вернуть те мгновения. Здесь, в Скайхолде, они никогда не оставались наедине, и их постоянно прерывали.
Она почувствовала укол вины из-за своего разочарования. В конце концов, они были на войне. По сравнению с этим все это казалось мелочью. И все же...
Ей придется приложить максимум усилий. Дориан сказал ей этим утром, что после обеда они с Калленом будут играть в шахматы в саду. Интересно, там ли они сейчас. Послеобеденные упражнения, наверное, заканчиваются прямо сейчас.
Собравшись с духом, чтобы поговорить с Калленом более откровенно, она снова потянулась к шнуркам платья и, наконец, развязала их настолько, что они выскользнули из пышной ткани. Она в очередной раз удивилась, как платье может иметь столько ткани, но так мало прикрывать. Она натянула брюки поверх нижнего белья и попятилась к зеркалу, протягивая руку в попытке развязать шнурки странного корсета Лелианы на спине.
Они не поддавались.
- Ты, должно быть, шутишь! - проворчала она себе под нос.
Учитывая типичную историю эльфов как слуг и рабынь, она никогда не чувствовала себя комфортно со своими собственными слугами, поэтому после первых нескольких недель в Хейвене она отправила их всех навсегда работать в других областях Инквизиции. Ранее Лелиана помогла ей одеться, зашнуровав корсет каким-то замысловатым переплетением двух отдельных шнурков, которое, как поклялся начальник разведки, лучше всего удерживало корсет на месте, но другую женщину вызвали по делам. Джозефина все еще развлекала аристократов. Она ни за что не доверила бы Сере что-то подобное. Если бы Дориан уже играл в шахматы с Калленом...
Она раздраженно откинулась на спинку кровати, пытаясь поправить слишком тесный корсаж. Снова потянувшись, она подумала, что ей удалось нащупать конец одной из завязок, и потянула.
Ничего.
- Держи корсет на месте, а, Лелиана? Судя по всему, ты не шутила.
Она подняла руку над головой и взялась за верхние шнурки, но ей показалось, что из корсета торчат сотни нитей. Неужели начальник шпионской сети связал ей эту проклятую штуку пятнадцатью комплектами шнурков?
Расстроенная, она накинула поверх корсета свободную тунику, неловко наклонилась, чтобы завязать шнурки на ботинках, и направилась вниз. Возможно, Кассандра могла помочь ей снять ненавистное нижнее белье. Нож, чтобы разрезать шнурки, был бы кстати.
Она прошла через большой зал, направляясь в оружейную, но не смогла удержаться и остановилась у двери в сад. Несмотря на дискомфорт, она заколебалась.
- Да, они там, - сообщил Варрик со своего обычного места у двери в кабинет Соласа. - Дориан сказал, что ты можешь зайти.
- Сначала мне... э-э... нужно кое-что сделать. Ты не видел Кассандру?
Варрик фыркнул. - Может, мы с Искательницей и общаемся сейчас, но я бы не сказал, что в состоянии отслеживать ее передвижения. Это может подождать? Учитывая, как сильно Керли избивает Дориана, я не уверен, что они там надолго задержатся.
Эвана хихикнула.
- Дориан сказал, что у них было равное количество побед.
- Может, несколько дней назад так и было, но Керли - плохой стратег. Ему не потребуется много времени, чтобы научиться твоим трюкам - или, в случае Дориана, твоим уловкам - и одержать верх.
Эвана с трудом сглотнула и подумала о своем общении с Калленом.
- Я бы не стал слишком беспокоиться по этому поводу, Снежинка. Это просто проявление его духа соперничества.
Эвана слабо улыбнулась гному, но все равно направилась через дверь в сад. Она уже заходила сюда ранее этим утром, чтобы посадить несколько семян и посоветовать магам и другим садовникам выбрать лучшие растения для выращивания, поэтому она просто посмотрела на несколько дополнительных вещей, прежде чем осторожно приблизиться к двум мужчинам в беседке. От одного его вида ее сердце заколотилось сильнее, когда она подошла ближе. Они, конечно же, перебивали друг друга. Однако она не почувствовала никакой реальной неприязни. Голос Каллена донесся до нее, и по спине у нее побежали мурашки.
- Злорадствуй сколько хочешь, у меня есть этот.
- Вы что, издеваетесь надо мной, коммандер? Я и не знал, что в вас есть это!
Каллен покачал головой.
- Почему я вообще инквизитор?
Она наблюдала, как Каллен уронил предмет, который только что подобрал, и вскочил, увидев ее. Дориан был похож на кота, получившего сливки.
- Ты уходишь, да? Значит ли это, что я победил?
Каллен посмотрел на Дориана, затем снова на нее, прежде чем опуститься на свое место. Эвана попыталась сдержать волнение. Она прислонилась к колонне беседки.
- Я не хотела прерывать вашу игру. Пожалуйста, не останавливайтесь из-за меня.
Каллен кивнул ей и повернулся к Дориану.
- Хорошо, твой ход.
Дориан взял фигуру и уверенно передвинул ее по доске.
- Тебе нужно смириться с моей неизбежной победой. Ты почувствуешь себя намного лучше.
На лице Каллена появилась самодовольная улыбка, когда он подошел к своей очереди.
- действительно? Потому что я только что выиграл, и я чувствую себя прекрасно.
Эвана прикрыла улыбку рукой, когда Дориан удивленно посмотрел на доску, а затем раздраженно поднялся.
- Не будь самодовольным. Они не смогут жить с тобой.
Проходя мимо, Дориан положил руку ей на плечо и понимающе посмотрел на нее, а затем пошел прочь. Она обернулась и увидела, что Каллен улыбается ей.
- Я тоже должен вернуться к своим обязанностям... может быть, вы хотите поиграть?
Он жестом указал на освободившееся место, и она на мгновение заколебалась. Но только на мгновение. Корсет был тугим, но не настолько, чтобы от него захватывало дух. Она, вероятно, смогла бы справиться с игрой.
- Приготовьте доску, коммандер.
Каллен вернула все фигуры на доску и расставила их в исходном положении. Она села на стул, который освободил Дориан, и расправила плечи. В этот вечер она не собиралась сутулиться. Она подняла глаза и увидела, что Каллен наблюдает за ней с легким недоумением на лице. Однако она не собиралась показывать ему свой дискомфорт.
- Должна предупредить вас, - весело начала она, - я совершенно не разбираюсь в этой игре. Дориан научил меня играть всего несколько недель назад, и у меня не было времени попрактиковаться из-за всех этих демонов, разломов и тому подобного.
Каллен ободряюще улыбнулся ей.
- Не волнуйтесь, инквизитор. Я не буду слишком строг к вам.
Он остановился, чтобы сделать ход, а затем откинулся на спинку стула, пока она рассматривала свой.
- В детстве я играла в эту игру со своей сестрой. У нее появлялась самодовольная улыбка всякий раз, когда она выигрывала, и это было постоянно. Мы с братом тренировались вместе неделями. Ах... выражение ее лица в тот день, когда я, наконец, выиграл. В перерывах между служением храмовникам и инквизиции я не видел их много лет. Интересно, она все еще играет?
Он рассмеялся при этом воспоминании - теплым, раскатистым смехом, который она слышала от него всего раз или два до этого. Его лицо разгладилось, и она удивилась тому, каким молодым он выглядел, сидя напротив нее. Было очевидно, что он питал слабость к своей семье. Она удивилась, почему ей никогда не приходило в голову спросить об этом раньше. Но теперь она могла бы это исправить.
- У вас есть братья и сестры?
- Две сестры и брат.
Наконец подошла ее очередь и она снова подняла глаза.
- Где они сейчас?
- Они переехали в Саут-Рич после Мора. Я пишу им не так часто, как следовало бы. А, теперь моя очередь.
Каллен передвинул еще одну фигуру, и она изо всех сил попыталась сосредоточиться на том, чему Дориан научил ее в игре. Она вздохнула и положила руку на фигурку. Вероятно, это был неправильный ход. Она подняла глаза и заметила, как он приподнял бровь. Определенно, неправильный ход. Она сглотнула и отложила фигурку всего на одну клетку.
- Как видишь, я действительно понятия не имею, что делаю.
Каллен рассмеялся.
- Для того, кто играл всего несколько раз, у тебя неплохо получается. Тебе понадобится больше практики, чтобы освоиться с Дорианом... или со мной.
- Я вижу, ты совсем не стесняешься своего мастерства?
Каллен слегка покраснел и провел своей фирменной рукой по затылку.
- Ну, как я уже сказал, я много тренировался.
- С твоим братом, да. Я предполагаю, что это была старшая сестра, которая постоянно тебя била?
Улыбка Каллена смягчилась.
- Да, Миа. Она старшая, затем я, затем Брэнсон и, наконец, моя младшая сестра Розали. Миа никогда не преминула бы дать нам с Брэнсоном понять, что мы уступаем ей в мастерстве как..... ну, как Резерфорд, я полагаю. Но в итоге она стала моей самой большой сторонницей.
- о?
Они оба сделали еще несколько ходов, и Эвана скорее почувствовала, чем на самом деле поняла, что он пропускает ее ошибки мимо ушей.
- Когда мне было восемь, я сказал своей семье, что хочу стать храмовником. Сначала они посмеялись, но, когда я остался непреклонен, Миа собрала остальных и потребовала, чтобы они все помогли мне тренироваться. Я часто задаюсь вопросом, стала бы я вообще храмовником без ее помощи, без ее уверенности, которая поддерживала меня.
- Тогда она звучит как идеальная старшая сестра.
Он рассмеялся.
- Ну, я не знаю, как насчет совершенства... но она, кажется, всегда находит меня, как бы далеко я ни был... как бы я ни был плох в переписке. - Каллен вздохнул и выпрямился. - Но хватит обо мне... а как насчет тебя? Есть братья и сестры?
Она покачала головой.
- Мой отец умер, когда я была совсем маленькой, и моя мать тоже... ну, я уже говорила вам, что я была для нее сущим наказанием. Казалось, она никогда не интересовалась кем-либо после отца, поэтому я осталась единственным ребенком в семье. Она сделала паузу, чтобы подумать, прежде чем продолжить более мягким тоном. - Думаю, я никогда по-настоящему не чувствовала себя одинокой в клане, как бы сильно мне ни хотелось побыть одной. Вокруг всегда были другие дети, хотя большую часть времени я держалась особняком. Но жизнь в клане так сильно отличается от того, что я видела в деревнях здесь, в Ферелдене. За группами долийских детей наблюдают все взрослые. Это очень... общинно.
- Значит, вы выросли в окружении нескольких родителей?
- Можно и так сказать. Когда моя мать отдала меня в ученики, я все свободное время проводил с Вашаном, обучаясь ремеслу. Полагаю, он стал для меня кем-то вроде отца, хотя ему нужно было заботиться о своих собственных детях. Затем, когда меня взяли вторым учеником, я посвятил все свое время изучению эльфийских знаний и магии. Мы с мамой... отдалились друг от друга.
Голос Каллена был тихим.
- Я абелас.
Она глубоко вздохнула и сделала следующий шаг, слабо улыбнувшись ему. И тут ее осенило.
- Подожди... ты только что сказал...?
Он выглядел немного смущенным.
- Это значит "прости", верно? ... о-или это было неправильно? Я неправильно выразился?
Она посмотрела на него с удивлением, написанным на ее лице.
- Как...?
- Я просто сопоставил это. Ты сказала мне это однажды в Хейвене, а потом еще раз... Румянец на его щеках потемнел, его рука снова потянулась к шее. - ...потом еще раз, когда ты потеряла сознание после приема лекарств позапрошлой ночью.
Она сглотнула, пытаясь успокоить свое неровное дыхание. Что еще я говорила той ночью? Вчера, когда они пожелали друг другу спокойной ночи, она чуть не оговорилась, и смутные воспоминания об эльфийских ласках, промелькнувшие в ее затуманенном лекарствами сознании, намекали на то, что она могла проговориться. Но ее прежняя решимость поколебалась. Она не могла заставить себя попросить, позволить ему вырвать ее сердце так скоро. Не готова. Маленькие шаги.
- ой.
Несмотря на охватившую ее панику, это было все, на что она была способна. Его смущение исчезло, и на лице появилось озабоченное выражение.
- Приношу свои извинения, если я... Я не хотел обидеть...
- О, нет! Это не оскорбляет меня... и не беспокоит меня... Я имею в виду... Она сделала глубокий вдох. - Я имею в виду, что приятно слышать, как ты говоришь на нем. И ты не сказал ничего плохого. На самом деле, это было... довольно хорошее произношение.
Она не могла заставить себя поднять на него глаза, поэтому услышала только, как он тихо произнес:
- Я рад.
Она неподвижно сидела на стуле и жалела, что не может наклониться над доской и спрятать лицо в ладонях, но корсет не позволял ей ничего, кроме как сидеть прямо. Должно быть, именно поэтому у орлесианских женщин такая удивительная осанка. Это заставило ее возненавидеть эту штуку еще больше.
О чем они вообще говорили раньше? О, точно. Родители. Давай вернемся к этому.
- Что с твоими родителями? Вы близки?
Каллен пошевелился, делая еще один шаг. Он определенно легко ее отпустил. К настоящему времени он, вероятно, мог бы выиграть эту игру восемь или девять раз.
- В детстве я был ближе со своим отцом, чем с матерью. Я больше похож на него - более сдержанный и серьезный. Мать была сильной, но неизменно преданной. Они с Мией ладили, как кошка с собакой, в основном потому, что были очень похожи. Они оба... погибли во время Мора.
Она закрыла глаза и прокляла свою глупость. Конечно, они погибли, вот почему он не упомянул о них раньше. Теперь настала ее очередь сожалеть.
- О, Каллен. Я абелас, моя фалонь.
Он поднял глаза со странным выражением на лице. Его голос был немного тихим, но не напряженным.
- Все в порядке, миледи. Я... я не видел их с тех пор, как вступил в Орден, так что...
- Это не значит, что вы их не любили.
- Да, они верили в меня - в основном из-за Мии, - но я видел печаль в глазах моей матери, когда она оставляла меня с храмовниками. Это заставляет меня пожалеть, что я не был более... - Он пожал плечами. - Я не знаю... больше общался с ними, пока у меня было время.
Она кивнула.
- Это заставляет вас ценить моменты, которые вы проводите с дорогими вам людьми. Никогда не знаешь, что может случиться, чтобы лишить вас этого.
Каллен кивнул и слегка улыбнулся, но озабоченный взгляд вернулся, теперь уже по совершенно другой причине. Она знала, что ее слова снова звучат нездорово, поэтому улыбнулась в ответ и сделала еще один ход. Он приподнял бровь и одобрительно кивнул.
- Неплохо, миледи. Это было на самом деле...
- Достойный ход? Да, по-моему, мне разрешают по одной на игру.
Каллен рассмеялся.
- Возможно, это был самый долгий период, когда мы не обсуждали инквизицию или связанные с ней вопросы. Честно говоря, я ценю, что ты отвлекаешь нас.
Он с легкостью парировал ее ход, а затем поднял глаза, чтобы поймать ее взгляд. Она рассеянно передвинула еще одну фигуру, но больше не обращала внимания на игру. Он перевел взгляд с нее на ее рот, и она, казалось, не смогла удержаться от того, чтобы быстро облизать губы, слегка прикусив нижнюю губу. О, это было знакомое ощущение. Он снова посмотрел ей в глаза и задержал на них свой взгляд. Возможно, в конце концов, у них могло бы быть немного времени для себя, даже здесь, в Скайхолде, где казалось, что весь мир следит за каждым их шагом. Она ухватилась за эту мысль, и ее голос прозвучал гораздо увереннее, чем она себя чувствовала.
- Тогда нам следует проводить больше времени вместе.
Каллен выглядел немного удивленным, но застенчивая улыбка на его губах выдала его ответ прежде, чем он смог произнести эти слова.
- Я... хотел бы этого.
Он все еще смотрел ей в глаза, и она вдруг поняла, что больше не понимает, что говорит.
- Я тоже.
Каллен тихо рассмеялся и опустил голову, наконец-то оторвав от нее взгляд. Когда он заговорил снова, в его голосе слышались нотки нервного веселья, когда он снова посмотрел на нее и задержал на ней взгляд еще на мгновение.
- Да, ты это сказала. Мы должны закончить нашу игру, верно? Моя очередь?
- Эм-да, я так думаю.
После нескольких нервозных мгновений, когда они делали последние ходы, к ним вернулось обычное уютное молчание. Она играла так плохо, что он, казалось, больше не мог тянуть время.
- Шах и мат. - Он даже проявил любезность и изобразил на лице легкое сожаление. - Это мое.
Она играла ужасно, но все же драматично вздохнула и ответила:
- Кажется, удача сегодня была на твоей стороне.
Каллен ухмыльнулся и сложил пальцы домиком у рта.
- Так оно и есть.
Эвана опустила взгляд, поняв, что его слова могут иметь двойной смысл, и почувствовала, как ее лицо заливает краска. Неужели она когда-нибудь перестанет краснеть в его присутствии? Внезапно ее охватило острое желание сбежать, пока она еще больше не опозорилась.
- Я- ммм... Мне нужно найти Кассандру для... проекта.
Она снова заерзала на стуле, готовая сорваться с места, но Каллен, казалось, наконец-то отточил ее позу. Его брови нахмурились.
- С вами все в порядке, миледи?
Блядь!
- Да, да, конечно, просто у меня возникли небольшие трудности с орлесианскими... нарядами. Уверяю вас, вам не о чем беспокоиться.
- Орлесианские наряды? - Ухмылка на лице Каллена стала шире, когда он приподнял бровь. - Ты говоришь как Сера.
О да, он был очень доволен собой прямо сейчас. Она снова пошевелилась и, наконец, встала. В ее растерянности слова вырвались прежде, чем она успела их обдумать.
- да. Похоже, Лелиана завязала узлы на шнурках... корсета. Я не смогла... сама их развязать. Итак, мне нужно найти Кассандру.
Каллен приподнял брови, на этот раз от удивления.
- Ты хочешь сказать, что тебе было неудобно сидеть здесь все это время? Почему ты ничего не сказала? Он встал и поманил ее к себе. - Давай я помогу тебе.
Она удивленно посмотрела на него, ее сердце подпрыгнуло от восторга, а щеки вспыхнули от смущения.
- Ты бы... эм... это было бы нормально?
Каллен огляделся. Было время ужина, и они были одни в саду.
- Здесь никого нет. Я могу, по крайней мере, ослабить узлы. Затем ты сможешь вернуться в свою каюту, чтобы... - Он прочистил горло, его лицо порозовело. - ...переодеться, - запинаясь, закончил он.
Не давая себе возможности подумать об этом, она повернулась и стянула тунику через голову. Она оставила руки в рукавах и крепко ухватилась за перед туники.
- По-моему, есть места сверху и снизу. Если я правильно помню, как он дергал. Не могли бы вы развязать их оба?..
Она услышала, как он вздохнул. Это прозвучало отрывисто. Его перчатки появились на шахматной доске рядом с ней, и, несмотря на все ее попытки сохранить самообладание, ее кожа начала гореть от предвкушения. Она старалась не дышать, даже когда он потянул за шнуровку корсета. Тыльными сторонами пальцев он слегка провел по ее быстро разгорающейся коже, пытаясь развязать узел. Его прикосновение подлило масла в огонь.
- Сладкая моя, Лелиана, что ты наделала? - пробормотал он себе под нос.
Она могла понять его чувства. Она была в полном замешательстве, потому что их гребаный начальник разведки не мог просто завязать обычный бант, как все остальные. Затем она почувствовала, как его пальцы замерли. Он тихо прошептал что-то ей на ухо, его дыхание ласкало острие, и ей пришлось напрячь все мышцы спины, чтобы сдержать дрожь наслаждения.
- Извините, но мне нужен другой ракурс...
Она тихонько ахнула, почувствовав, как тыльная сторона его ладони скользнула под корсет, чтобы ухватиться за ткань. Он попытался стянуть ее с ее кожи, но корсет был слишком тугим. Она закрыла глаза и наслаждалась ощущением его теплой руки на своей спине. Сердце уже бешено колотилось, она чувствовала, как жар усиливается, а краска поднимается от сердца к бледным плечам. После еще одного мучительного мгновения она услышала, как он издал негромкое "ха!", прежде чем убрать руку, чтобы полностью ослабить узел.
- Есть один. Что касается второго, я думаю...
Она оглянулась на него и заметила заметный румянец на его лице. По крайней мере, она была не единственной. Он сел на стул и нежно коснулся кончиками пальцев ее бедер, отодвигая ее еще на шаг, чтобы он мог дотянуться до нижнего узла. Создатели, его руки на ее спине, теперь на бедрах, пальцы скользят по ней. Теперь уже знакомая боль пульсировала в животе, и одно колено подогнулось. Она едва удержалась на ногах, изогнувшись и положив обе руки на шахматный столик, и он обхватил ее за бедра, чтобы помочь ей устоять на ногах. Да сохранят меня Создатели! Если бы этот мужчина только знал, что он со мной делает...
Когда она опустила руки, рубашка легко соскользнула с них вниз, туда, где ее ладони лежали на шахматной доске.
- Создатели! Простите!
- Дыхание Создателя! Я не должен был...
Они извинились друг перед другом одновременно, когда его руки отдернулись от ее бедер, и она отчаянно схватилась за рубашку. Она стянула их через голову, а затем слегка приподняла, чтобы обнажить нижний узел.
- Вот, это... Я имею в виду, ты все еще должна быть в состоянии...
- Да, это просто замечательно, - хрипло ответил он.
Она оглянулась через плечо и увидела, что он пристально смотрит на узел. Когда его пальцы скользнули под низ корсета, она закрыла глаза и чуть не застонала. Одна рука снова потянулась к шахматной доске, когда ее захлестнула новая волна желания.
- Эта не такая узкая... там.
Он развязал узел и тут же встал. Сбросив тунику, она медленно повернулась на месте, чтобы посмотреть на него снизу вверх. Как она и ожидала, его глаза были полны тех же эмоций - того же взгляда, - который она видела в их глубине ранее в тот день.
Она не ожидала, что рука, скользнувшая по ее бедру, когда он стоял и смотрел на нее. Рука почти сразу же опустилась, что доказывает, что это было скорее инстинктивное, чем осознанное движение. Он слегка покраснел, но не отвел взгляда.
О, да. Все, безусловно, изменилось. Стоя рядом с ним в сумерках, глядя ему в глаза, она почти поверила, что он заботится о ней. Она едва могла дышать, когда говорила.
- Ма, серанна. Я ценю твою помощь. Ммм... Увидимся позже вечером? В "Геральдз Рест"?
Он медленно улыбнулся.
- Я бы не пропустил это.
Еще через мгновение она повернулась и пошла прочь, осмелившись чуть сильнее, чем обычно, покачивать бедрами. Остановившись, чтобы открыть дверь в большой зал, она оглянулась и увидела, что он наблюдает за ней из беседки, рассеянно собирая шахматные фигуры с доски. Трепет пробежал по ее телу, когда она медленно вошла в дверь и закрыла ее за собой.
Сегодня вечером она будет храброй, даже если для этого потребуется немного ложного мужества.
Записи:
Да. Это клише. Это троп. - мне все равно. - мне все равно. ВЕСЬ ЭТОТ ПУХ!!!
:)
Далее, я надеюсь, вы будете рады увидеть все с точки зрения Железного быка.