Аннотация: Комната Телемаха и перевод древнего свитка. Поход в план теней.
Не прошло и недели после кончины лорда Телемахона, как Правящий совет назначил новым верховным прорицателем молодого мастера, которого Аэрон едва знал. Не было ничего удивительного в том, что новый правящий мастер был мелким сенатором и суренаранским адвокатом, который открыто соглашался с Орисеем на заседаниях совета и в разговорах. Хотя Аэрон почти не общался ни с кем из своих сокурсников, и еще меньше с мастерами теперь, когда Телемахон ушел, он постепенно начал осознавать растущее напряжение в воздухе. После долгих лет маневрирования в залах колледжа нарастал интерес к удаленному Скипетру.
Орисей целыми днями занимался частными делами в своих поместьях и на землях, окружающих Кимбар, и студенты колледжа шептались, что он заручается поддержкой лордов и генералов Кимбара для выступления против безликого короля города. Аэрону казалось бессмысленным и небрежным, что Скипетр должен сидеть сложа руки, наблюдая, как его враг набирает силу, но кимбарцы из колледжа не придавали этому значения. Городские правила наследования гласили, что скипетр должен ответить на любой личный вызов, брошенный ему. Король был волен подавить любой государственный переворот или восстание любыми силами, которые он сочтет подходящими, но до тех пор, пока его соперник не поднимет против него оружие, он не мог использовать солдат и героев Кимбара для защиты своих собственных позиций. Конечно, Орисей позаботился о том, чтобы Скипетр соблюдал его собственные законы, заручившись поддержкой генералов, лордов и народа.
Орисей ухмылялся и отшучивался, когда смелые или сварливые лорды и маги требовали рассказать о его намерениях, отвергая любые предположения о том, что он собирается бросить вызов правителю города. Но городские демагоги провозглашали его добродетели и призывали Орисея захватить трон и повести Кимбар войной против Аканакса. Было широко известно, что Скипетр не желал войны, но настроение в городе менялось в зависимости от его безликого повелителя. Аэрон кипел от злости, когда колледж остановился, а студенты и магистры тратили свои дни на бесстыдное распространение слухов. Раздраженный тем, что его отвлекли, он задумался о том, что произойдет, если гроза, нависшая над колледжем, разразится.
Лорд Орисей, такой же энергичный и капризный, как и всегда, вернулся к своим обязанностям через несколько дней после победы над лордом Телемахоном. Через неделю после своего возвращения он послал за Аэроном. Юный студент нашел Орисея в его спартанских покоях в Зале магистров. Он никогда не был в покоях Верховного чародея и был удивлен голыми стенами и простой мебелью. Яркая внешность Орисея отражалась в его лице и манерах, не говоря уже о его вещах.
- Вы посылали за мной, лорд Орисей? -спросил он.
- А, Аэрон! Да, конечно, я это сделал. - Худощавый колдун ухмыльнулся и, присев, как слуга, отодвинул для Аэрона стул у узкого окна. - Как продвигается твоя учеба? Я не разговаривал с тобой пару недель.
- Очень хорошо, мой лорд, - ответил Аэрон. - Мастер Сарим помогал мне с некоторыми сложными заклинаниями.
- Действительно. - По бородатому лицу Орисея пробежала мимолетная гримаса. - Я был удивлен, узнав, что Сарим занял место Телемахона в качестве вашего спонсора.
- Я не смог бы остаться здесь, если бы он этого не сделал.
- Я был бы рад стать твоим спонсором, Аэрон. У тебя невероятный потенциал, просто невероятный! Мы не можем позволить тебе уйти. - Орисей огляделся по сторонам, хотя они были совершенно одни, и наклонился ближе. - Кроме того, я думаю, что скоро здесь все изменится. Колледж стал слишком... консервативным. Он слишком привязан к искусственным классовым различиям и богатству, а не к реальному потенциалу студентов. Вы, пожалуй, являетесь нашим лучшим примером студента, чьи таланты намного превосходят способности тех, кто называет себя лучшими из них. Я вижу колледж, где единственным показателем статуса студента являются его сила и мастерство, Аэрон. Я верю, что это перемены к лучшему.
Аэрон не знал, что на это ответить.
- Хотел бы я, чтобы это было так, - нервно рассмеялся он. - Я поддерживаю любое соглашение, которое ставит меня вровень с Далриоком Коринианом.
- Да, я полагаю, что так и было бы, - задумчиво произнес Орисей. - Ты помнишь подробности нашего первого разговора после твоего посвящения в послушники? Мы говорили о Плетении и старой магии теней имаскари.
- Я помню. Ты намекнул, что имаскари овладели другим методом создания своих заклинаний, силой, которая освобождала их от Плетения. Аэрон встретился взглядом с Орисеем. - Та же сила, которую ты использовал против лорда Телемаха.
Орисей ухмыльнулся и откинулся на спинку стула.
- Ах, Аэрон, ты не можешь себе представить, как я рад, что кто-то оценил мастерство моего последнего заклинания! Я задавался вопросом, все ли это пропустили.
- Это было ясно как божий день. Ты не прикасался ни к одному плетению, которое я мог бы увидеть. Ты хочешь сказать, что никто больше не заметил?
- Аэрон, твой дар уникален. Ты единственный среди нас, в ком течет эльфийская кровь, и я подозреваю, что ты единственный волшебник в этих стенах, наделенный магическим зрением. - Орисей нетерпеливо кивнул. - Да, я использовал древнюю магию против Телемахона. Он оказался сильнее, чем я ожидал.
В воспаленных глазах Орисея было что-то почти нездоровое, тревожная напряженность заставляла его переминаться с ноги на ногу, дрожать, как человека на грани припадка. Аэрон почувствовал опасность, риск; холодная рука предостережения легла на его сердце. Но, несмотря ни на что, он был заинтригован. Он думал, что понял, как складываются все кусочки головоломки, но теперь понял, что по крайней мере одна часть головоломки ускользнула от него.
- Как вам это удалось? - тихо спросил он.
Орисей вздохнул и развел руками.
- Увы, я не могу объяснить. Как бы ты смог описать то, что видишь в Плетении, одному из своих слепых товарищей? Как бы ты объяснил глухому, на что похожа песня соловья? Он отошел, сцепив руки за спиной. - Ты великолепен, Аэрон, но тебе не хватает здравого смысла, необходимого для того, чтобы владеть властью.
Аэрон выпрямился, свирепо глядя на Орисея.
- Я не понимаю. На наших уроках ты показал мне несколько мощных заклинаний, для которых требуется магия теней, источник силы за пределами Плетения, до которого я могу дотянуться и придать ему форму. Но если я не могу распознать этот источник магии, ты только зря тратишь наше время, демонстрируя заклинания, с которыми я не могу справиться. Он фыркнул. - Если на то пошло, как ты вообще овладел этой древней магией?
- Я не говорил, что никто не может этого понять, Аэрон. Я просто заметил, что в данный момент ты не можешь. Это можно исправить, если у тебя сильная воля и не будет недостатка в мужестве. Что касается моего опыта, то позвольте мне поделиться с вами несколькими профессиональными секретами. Было бы проще показать вам, чем объяснять.
Кипя от нетерпения, Аэрон нахмурился.
- Что я должен делать?
Орисей ухмыльнулся и наклонился ближе к Аэрону, его темные глаза сверкали, как гагат.
- Встретимся у руин пирамиды Унтера сегодня вечером, за час до полуночи. Вам не понадобятся никакие из ваших книг, но вы должны подготовить столько заклинаний для защиты, сколько сможете. В нашем путешествии мы можем столкнуться с некоторыми ужасными опасностями. О, и вам следует приготовить заклинание ночного видения, если вы о нем знаете. Волшебный свет может подвести нас.
- Я не особо нуждаюсь в заклинаниях видения, - сказал Аэрон. Он поднес руку к своим миндалевидным глазам. - У меня всегда был талант видеть то, чего не видят другие. Куда мы направляемся, мастер Орисей? И когда мы вернемся?
Орисей улыбнулся.
- Недалеко, мой мальчик, совсем недалеко. На самом деле, всего несколько шагов, но это одни из самых трудных шагов, которые ты когда-либо делал. Мы вернемся к утру - если вернемся.
Загадочное предложение Орисея занимало мысли Аэрона, пока он рассеянно выбирался из покоев Верховного чародея. Аэрон не забыл, что мастер Раймонд встретил свою смерть в руинах обелиска. Делал ли Орисей подобное предложение магистру-Отрекшемуся несколько месяцев назад? Не было найдено никаких следов заклинания, призвавшего зверя в колледж... И Аэрон видел, как Орисей мог творить заклинания, которых никто другой не замечал. Мелодраматические увещевания Верховного Фокусника не помогли Аэрону успокоиться.
Он обнаружил, что стоит у входа в благоухающий, отделанный деревянными панелями холл, ведущий в покои Телемахона. Повинуясь внезапному порыву, он отвернулся, бросив украдкой взгляд в сторону, и направился к двери. Он еще не был готов вернуться в свои покои, чтобы дождаться наступления ночи, и беспокойство в его голове требовало каких-то действий. Если Телемахон что-то знал об Орисее, он мог оставить какие-то записи в своих книгах и заметках, подумал Аэрон. Казалось неразумным входить в круг Орисея с закрытыми глазами.
Дверь была запечатана руной, отпугивающей случайных нарушителей; Аэрон сосредоточился, отыскал сгусток магической энергии, который образовывал барьер, и силой мысли отодвинул его в сторону. Покои Телемахона были обшарпаны, но не разграблены. Беспорядочная масса бумаги и неровные стопки томов были аккуратно разложены, что свидетельствовало о том, что после смерти Верховного Прорицателя здесь побывал кто-то еще. Аэрон осторожно обошел комнату, мысленно каталогизируя ее содержимое. Казалось, со времени его последнего разговора с лордом Телемахоном ничего не пропало. Чем дольше он смотрел, тем больше убеждался, что в этой комнате находится что-то важное.
Он сидел в тяжелом резном кресле за письменным столом и размышлял. Телемахон верил, что Орисей убил мастера Раэмона. Он не просто верил в это, он был настолько уверен в этом, что публично выдвинул свое обвинение и бросил вызов фокуснику, когда Правящий совет ничего не предпринял.
- Что это значит для меня? - Аэрон громко выдохнул, сцепив пальцы. Орисей, казалось, был одним из немногих друзей, которые у него были в Симбаре - в конце концов, он был первым наставником, который счел нужным относиться к Аэрону как к взрослому, поощряя его выходить за рамки традиций и опыта. Но Аэрон ни на секунду не поверил, что покровительство Верховного Фокусника было полностью альтруистичным.
Кто-то попытался открыть дверь. Аэрон замер, затаив дыхание. Щеколда остановилась, и он вздохнул с облегчением - пока не почувствовал, что сработала простая магия. Щеколда внезапно поднялась сама по себе, и дверь открылась.
- Кто здесь? - спросил высокий волшебник, стоявший снаружи. - Аэрон? Это ты?
- Да, Сарим. - Аэрон тяжело опустился в кресло, когда калишитский мастер вошел и закрыл за собой дверь.
Он ожидал, что мастер придет в ярость из-за его действий по взлому и проникновению, но Сарим не выказал никакого гнева.
- Я обнаружил, что кто-то пытается взломать мою метку, но не ожидал увидеть тебя. Что ты здесь делаешь, Аэрон?
Аэрон начал было отвечать, но понял, что у него нет причины, которую он мог бы легко объяснить.
- Я не уверен. Я просто хотел подумать, - сказал он.
- Для этого есть более доступные места, - заметил Сарим. Он убрал обломки с одного из кресел Телемаха и присоединился к Аэрону, оглядывая комнату. - Что у тебя на уме?
Аэрон долго изучал Сарима, размышляя. Он хотел испытать себя в познании древних тайн, которые предлагал Орисей... но он не был уверен, что доверяет Верховному Заклинателю. Сариму, с другой стороны, он доверял. - Орисей предложил показать мне, как он сотворил магию, которая уничтожила Телемахона. Он попросил меня встретиться с ним до полуночи у Разрушенной пирамиды.
Глаза Сарима расширились, и он настороженно наклонился вперед.
- Ты собираешься прийти на встречу?
- Да, - сказал Аэрон. - Орисей говорит, что я один из немногих студентов, которые могут понять его магию. Я хочу знать, как он делает то, что делает. Он уверенно улыбнулся. - В конце концов, я здесь для того, чтобы учиться, не так ли?
- Не все чувствуют то же самое, Аэрон. - Сарим покачал головой. - Тебе следует опасаться щедрости Орисея.
- Почему вы так говорите?
Калишит впился своими темными глазами в лицо молодого мага.
- Аэрон, мы оба знаем, что Орисей - наиболее вероятный подозреваемый в убийстве мастера Раймонда. Он только выиграл от смерти Рамона; Раймонд был верным защитником Скипетра. Благодаря гибели Телемахона мы все увидели, что Орисей способен творить смертоносную магию, которую мы не можем понять или разгадать. Итак, давайте предположим, что Телемахон был прав, и Орисей убил Реймона. Почему он хотел помочь вам понять, как это могло быть сделано?
Аэрон нахмурился и на мгновение задумался.
- Ты веришь, что он хочет заставить меня замолчать? Теперь, когда Мелисанды нет, я единственный оставшийся свидетель смерти мастера Рамона.
- Тебе это не кажется вероятным?
- Если это так, то зачем вообще мне что-то показывать? - Ответил Аэрон. - Мы неделями работали над некоторыми из его заклинаний и чар. Он не стал бы так утруждать себя, если бы хотел меня убить.
- Если только он не счел необходимым завоевать твое доверие, - мрачно заметил Сарим. - А что может быть лучше?
- Нет, я в это не верю, - ответил Аэрон. - Я другой, Сарим. Я могу стать кем-то большим, чем любой другой студент здесь. И я намерен это сделать. Независимо от того, что ты думаешь об этике Орисея, он может научить меня знаниям, которые не под силу ни одному другому мастеру.
- Это говорит в тебе высокомерие, Аэрон, - сказал Сарим.
- Разве это высокомерие, если я могу подкрепить его способностями? - Сказал Аэрон. - Сарим, я не доверяю Орисею. Я буду проявлять всю необходимую осторожность. Но если он покажет мне силу, которая убила Раэмона и Телемахона, я получу ответы на их вопросы.
Глаза Сарима вспыхнули, и он резко встал.
- Как пожелаете, - сказал он. - Твоя учеба - это твое личное дело, по этому принципу мы живем здесь, в колледже. Но это и мое дело, поскольку я твой спонсор и несу за тебя ответственность. Я присоединюсь к тебе сегодня вечером, чтобы посмотреть, как проходят твои занятия с Орисеем.
- Но...
- Довольно, студент Аэрон! - Сарим удерживал его взгляд, пока Аэрон неохотно не уступил. Высокий маг помолчал, а затем добавил: "Аэрон, меня интересует только твоя безопасность. Я не собираюсь вмешиваться больше, чем необходимо, чтобы убедиться в намерениях Орисея. Он взглянул на окно снаружи. - Уже поздно. Я оставлю вас наедине с вашими размышлениями.
Аэрон задумчиво смотрел вслед уходящему Сариму.
- Мне не следовало упоминать о пирамиде, - мысленно проворчал он. Сариму не обязательно было знать о моих занятиях с Орисеем. С другой стороны, Верховный Заклинатель, возможно, был прав.
Он встал, оттолкнувшись от стола. Без особого энтузиазма он начал рыться в стопках бумаг и лениво перелистывать тома. Многое было для него непостижимо; мастер Телемахон учился целую жизнь, а Аэрон даже не мог разобраться в большинстве своих исследований. Одна книга, помеченная знаком извивающейся змеи, привлекла его внимание. Он взял его, пролистал несколько страниц и обнаружил зажатый между двумя листами пожелтевший листок пергамента, исписанный корявым почерком Телемахона. Это была колонка букв рядом со странными изогнутыми знаками и точками.
Какое-то мгновение он пытался вспомнить, прикусив язык. Ждать! Свиток Раура, браслет юголота! Это та же надпись! Аэрон уронил книгу и сжал в руках клочок бумаги, вглядываясь в него. Буквы были написаны на древнерауриксском и располагались в один ряд. Под каждой из них стояло по одному знаку или завитку. Он понял, что смотрит на буквенное преобразование - ключ, который был ему нужен, чтобы понять, что содержалось в таинственном свитке, который он взял из библиотеки несколько месяцев назад.
Должен ли я отнести это Сариму? подумал он. Он даже не успел обдумать эту идею, как тут же отбросил ее. Сначала он посмотрит, что можно из этого сделать. Если Сарим конфискует его или потребует древний свиток Раурика, Аэрон никогда не узнает, что спрятано внутри. Он сложил пергамент, сунул его в рукав и поспешил обратно в свои покои, на прощание запечатав комнату Телемахона. Пока он пересекал четырехугольный двор, тени становились все длиннее; день клонился к закату.
В своей комнате он запер дверь на засов и сел за старый свиток. Раурский текст представлял собой запутанное повествование старого ученого по имени Дершиус. Аэрон предполагал, что это был прямой перевод загадочного второго столбца текста, но теперь он подозревал нечто совершенно иное. На самом деле, теперь он думал, что это, возможно, не имеет никакого отношения к работе Дершиуса. Древние переписчики часто переписывали старые тексты, особенно если они казались бесполезными. Дершиус, вероятно, не лучше Аэрона представлял, о чем говорилось в другой колонке текста.
Не обращая внимания на каракули писца, Аэрон внимательно вгляделся в первые строки странного текста. На листе чистой бумаги он аккуратно скопировал символы в точной последовательности, оставляя достаточно места между строками. Затем, воспользовавшись ключом, который он нашел в кабинете Телемахона, он отыскал соответствующую букву каждого символа. Когда он закончил первую строку, она гласила: "Песнопения Аркейнасира, произнесенные Маккиусом Черным пламенем".
- Это искусственный алфавит, - изумленно выдохнул он. Сами слова были написаны на древнераурсском, но каждая буква была заменена произвольным символом. Маккиус или тот, кто осмелился переписать песнопения, изобрел шифр, чтобы скрыть их содержание. Аэрон нахмурился, задаваясь вопросом, на что в Фаэруне он смотрит. Название книги ничего ему не говорило.
И это не может быть полностью искусственным, понял он. Знаки на браслете юголота соответствовали этим символам. В них есть сила и значение. Это не просто обычная выдумка, чтобы скрыть этот текст. Аэрон задумчиво поднес ручку к кончику языка. Расшифровка древнего свитка может оказаться опасной. Если символы могли связать юголота, они, безусловно, могли нести и проклятия. - Что ж, я не узнаю, пока не начну, - сказал он вслух. Он достал лист обычного пергамента и принялся за работу в желтом предвечернем свете, в тишине своих покоев скрипело перо.
В назначенный час Аэрон отложил ручку. Бледный и потрясенный, он свернул песнопения и, немного подумав, засунул их в тубус для свитков без надписей, накрыв простым текстом по алхимии, чтобы скрыть его присутствие.
Оставлять его валяться без присмотра было нехорошо. Он рассеянно оделся и вышел в прохладную ночь. Жара позднего лета наконец спала, и ночь была прохладной, ветреной и сырой, а бегущие облака скрывали полумесяц луны.
У него не было возможности сделать полный перевод свитка, и он сомневался, что когда-нибудь закончит работу. Песнопения заслуживали того, чтобы их оставили в безвестности. Аэрон точно понимал, где древние имаскари черпали свою силу, и это вызывало у него отвращение. Каждое песнопение было литанией разрушения, полным ненависти заклинанием разложения и мерзости. Многие из них были оформлены как молитвы безымянным божествам, которые отравили древний мир ложью, тенями и войной.
Орисей однажды спросил его, как люди управляются с магией через Плетение, и предложил ему представить способ, которым колдун мог бы управлять магией, не прикасаясь к Плетению. Теперь Аэрон знал. Такие существа, как юголоты, - и даже более мерзкие твари - пришли из-за пределов этого мира. Повелители-чародеи имаскари обрели свою силу, заключив темных духов потусторонних миров в свои собственные тела, обретя невыразимую мощь ценой своих душ. Точно так же, как Плетение было связано с жизнью мира, магия теней была переплетена с силами хаоса и разложения, которые питались миром.
Аэрон надеялся, что был шанс, что он неправильно понял Орисея, что в забытых знаниях старых магов Имаскари он нашел что-то чистое, могущее вернуть силу, но он не думал, что это возможно. Он должен был пройти через это назначение, чтобы убедиться, что то, что он подозревал, было правдой. Если это было не так, то у него не было причин бояться Орисея. Но если это было так, то свиток Маккия и собственные слова Орисея были бы для него проклятием.
Он медленно обошел руины, пока не заметил впереди в темноте слабый огонек.
- Привет? Лорд Орисей? - позвал он, медленно приближаясь.
- Я здесь, Аэрон, - ответил фокусник. Он появился из-за груды холодных камней, держа перед собой светящийся синим посох. Жуткий свет придавал его чертам жутковатый оттенок. Орисей свирепо ухмыльнулся и шагнул вперед. - Ты готов?
Аэрон закрыл глаза, надеясь, что сможет скрыть свои истинные страхи от Верховного Чародея.
- Да, - ответил он. За спиной Орисея Аэрон заметил еще несколько фигур в плащах, ожидающих его, учеников и нескольких молодых мастеров. Далриок Кориниан посмотрел на него с плохо скрываемым презрением, но промолчал. Аэрон невольно отступил на шаг, бросив взгляд на Орисея. - Что здесь делают остальные?
Орисей пожал плечами.
- Ты не единственный мой ученик, Аэрон. Здесь мы все равны. А теперь давай продолжим нашу ночную работу.
- И что же это такое, лорд Орисей? - Из тени руин башни вышел мастер Сарим, одетый в свою желтую мантию. - Вы не будете возражать, если я приду?
- Мастер Сарим. Это неожиданный сюрприз. - Лицо Орисея было непроницаемо в темноте, но Аэрон уловил раздражение в его голосе. Фокусник окинул взглядом группу студентов и чародеев позади себя, словно пытаясь найти человека, который сообщил Сариму о времени их встречи.
- Я не буду мешать твоему уроку, Орисей, - продолжил Сарим. - Продолжай. Притворись, что меня здесь нет.
К удивлению Аэрона, лицо Орисея расплылось в заискивающей улыбке.
- Конечно, мастер Сарим. Ваше присутствие - большая честь для нас. Я продолжу. - Он отвернулся и сделал несколько шагов по растрескавшемуся щебню, покрывавшему пирамиду. Обменявшись молчаливыми взглядами, Аэрон и остальные последовали за ним, образовав неровный полукруг. Худощавый колдун внезапно остановился, наклонился и смахнул грязь и заросли с красно-черной плиты, блестевшей среди камней. - Помогите мне убрать это, - приказал он, и двое ближайших учеников опустились на колени, чтобы помочь. Через несколько мгновений они обнаружили камень размером с человеческий рост, который не соответствовал ни одному из обломков или камней фундамента поблизости.
- Что это? - спросил Далриок Кориниан. Он не потрудился запачкать руки о работу.
- Наш портал, - ответил Орисей. - Сегодня ночью мы отправимся на уровень теней. Это одно из тех редких мест, где стены между мирами достаточно тонки, чтобы их можно было разрушить одним лишь усилием воли.
Сарим приподнял бровь.
- Опасное место для посещения, Орисей. Разумно ли это?
- Мой урок заключается в этом, - возразил Орисей. - Вы возражаете? - Калишит замолчал, хотя Аэрон чувствовал его беспокойство и взволнованность. Орисей повернулся к остальным присутствующим магам. - Любой из вас, кто желает уйти, может идти. Сейчас самое время уходить, если вы передумали.
Убедившись, что никто не уходит, Орисей вернул свое внимание к холодной каменной плите, сказав через плечо:
- Держись поближе ко мне, когда мы войдем, и не отклоняйся от выбранного мной пути. Мастер Сарим прав, говоря, что теневой мир опасен, и вы должны быть очень осторожны.
Никто больше не требовал разъяснений. Дальриок прочистил горло и спросил:
- Когда откроется портал?
- Когда свет убывающей луны упадет на этот камень. Вот почему я оставил его покрытым грязью". Орисей уставился в небо, наблюдая за проплывающими облаками. - А, вот и мы. Луна появится через минуту. Когда это произойдет, я пойду первым. Остальные следуют за ним по очереди, ожидая два-три удара сердца у каждого.
Аэрон посмотрел на небо. Над головой темное облако по краям отливало серебром, и сквозь клочья темного тумана показался светящийся полумесяц. Он оглянулся на камень. Серебристый свет струился, как будто камень внезапно превратился в жидкое зеркало. Орисей подождал немного, пока мерцание уляжется, а затем ступил на камень. Он словно ступил в лужу сверкающей воды, медленно погружаясь по колени, по пояс, по грудь, а затем бесшумно исчез, когда серебристый лунный свет сомкнулся над его головой. Хотя каждый из присутствующих был магом, подвиг Орисея не оставил равнодушным ни одного из них. После недолгого колебания Далриок Кориниан бросился вперед и нырнул в омут теней, пытаясь удержаться на ногах, но вскоре исчез из виду. Один за другим они все последовали за ним, оставив Аэрона и Сарима напоследок.
Они остановились на пороге портала и обменялись взглядами.
- Ты все еще хочешь сделать это, Аэрон? - Спросил Сарим.
Страх, который он подавлял всю ночь, грозил захлестнуть Аэрона; все его инстинкты протестовали против того, чтобы последовать за Орисеем в камень. Его ноги приросли к земле, а по спине потекли струйки холодного пота.
- Самое время прийти в себя, - подумал он.
- Мы здесь, - ответил он. - Я должен довести это до конца.
- Очень хорошо, - сказал Сарим. Он ступил на камень и скользнул сквозь него, светящийся призрак в лунном свете.
С решительной гримасой Аэрон поставил ногу на серебристую поверхность камня и шагнул в него, медленно погружаясь в холодный свет, как будто камень был бездонным. Когда он скользнул в портал, холод, острый, как бритва, пробежал по его телу, такой сильный, что к тому времени, когда он погрузился по грудь, ноги у него заныли от холода. Его сердце наполнилось паникой, и он отчаянно хватал ртом воздух, когда его голова погрузилась в лунное зеркало, не оставив после себя ничего, кроме ряби.
Когда Аэрон снова открыл глаза, он стоял под беззвездным небом, а далекие холмы на горизонте были освещены жутким сиянием. Горький воздух обжег его нос и горло, высушив слезы на глазах. Он по-прежнему стоял на акрополе, но холм был другим. Многолюдный Кимбар внизу исчез, оставив лишь горстку огней, слабо мерцающих вдоль вялого свинцового залива. Местность была не совсем правильной: воды было меньше, а холмы казались более крутыми и неприступными. На холодном небе над головой не было ничего, кроме нескольких тусклых и ненавистных звезд.
- Пойдем, Аэрон. Здесь не место бездельничать.
Аэрон обернулся на звук голоса Орисея. Ему потребовалось мгновение, чтобы понять, что он увидел. Верховный Чародей поманил его к себе из высокой тени, вырисовывавшейся на фоне неясной фигуры, возвышавшейся в ночном небе. Орисей был окутан фиолетовой аурой, слабым мерцающим светом, который исходил от силы его воли и мастерства в магии. Все остальные маги, направлявшиеся к огромной темной фигуре, были отмечены подобным образом, хотя цвет и сила их аур различались. Аэрон взглянул на свои белые, как кость, руки и обнаружил, что по его коже танцует нежный голубой волшебный свет. Это зрелище заворожило его, и он застыл в изумлении, чувствуя, как неестественно неподвижный и холодный воздух при каждом вдохе пронзает его грудь.
Фокусник нетерпеливо нахмурился и повторил свой призыв, вытянув руку.
- Аэрон, остальные ушли в храм. Пошли.
- Храм? - Озадаченно спросил Аэрон. Он сделал два шага по направлению к Орисею, холодная, твердая земля хрустела под его сапогами. Он посмотрел мимо облаченного в красное мастера, и его сердце остановилось. Позади Орисея стояла нетронутая Разрушенная пирамида, выглядевшая так, как, должно быть, выглядела столетия назад. Ни одно другое здание колледжа или даже города не отражалось в тени, но пирамида стояла - суровый и неотвратимый монолит под вечной тьмой. У него отвисла челюсть. - Это снова в силе!
- Он никогда не падал здесь. Таков путь тени. Он помнит о вещах, утраченных для дневного света, о давно исчезнувших местах, о давно умерших людях. В некоторых местах он даже хранит память о том, что могло бы быть. Город внизу эфемерен, суета не имеет значения. Но пирамида здесь вполне реальна, Аэрон. Орисей шагнул вперед и твердой рукой взял Аэрона за локоть, направляя его в нужное русло. - Это наименьшее из чудес, которые я могу показать тебе сегодня, парень. А теперь следуй за мной.
Молча кивнув, Аэрон отстал от остальных и поплелся к темной и узкой двери в стене пирамиды, в то время как его разум был погружен в оцепенение. Орисей пошел дальше, чтобы загнать их всех внутрь, бдительно наблюдая за происходящим. Аэрон бросил еще один взгляд на вершину пустынного холма, напрягая все свои чувства в поисках чего-то большего, чем окружавший его пустой холод. Его беспокойство росло с каждой минутой, безнадежная паника, которая пугала его еще больше, потому что он не мог определить ее источник. Что-то здесь было ужасно не так.
"Плетение", - понял он. Оно исчезло. Каменистая земля была холодной и мертвой, воздух неподвижным и безжизненным. Здесь не было искры, пламени живого мира. Для него не существовало ни магии, ни жизни. И все же, когда он приспособился к окружению, он почувствовал едва уловимую струйку магии. Тень хранила едва уловимый шепот Плетения, но оно не было полностью иссушено.
Когда Аэрон обратил свое внимание на пирамиду, он почувствовал темную, горячую энергию, наполняющую сооружение, ощутимую эманацию могущества, которую он мог ощутить так же отчетливо, как если бы днем повернулся лицом к солнцу. Оно струилось и извивалось от обелиска подобно прыгающему пламени, невидимому и бесшумному, но таящему в себе неземную силу. Толстые древние камни едва могли сдержать бушующий внутри пожар. Это ощущение ужаснуло Аэрона, но все же он жаждал ощутить черное тепло на своем лице, встать невредимым в темном погребальном костре и укротить силу.
Аэрон протиснулся вперед вслед за остальными, желая своими глазами увидеть чудо, скрытое в каменной гробнице. Он даже не удостоил Орисея взглядом, когда проходил мимо глухой двери и почувствовал, как его тянут по длинному, безмолвному коридору из обработанного камня, который вел внутрь. Он следовал за Далриоком Коринианом, пока круг магов пробирался по лишенному света лабиринту внутренних помещений пирамиды, спускаясь по винтовой лестнице и гулким залам, пока они не достигли помещения, расположенного под центром сооружения. В камнях под его ногами гудела полуночная сила.
Орисей толкнул дверь, и они оказались в широком, низком помещении из темного камня с приземистыми колоннами. Комнату опоясывали сводчатые галереи, а стены украшали замысловатые барельефы, но Аэрон не обращал на них внимания. Его внимание привлек камень в центре комнаты.
Это была простая вещица, неровный осколок гладкого, блестящего черного камня, размером и формой напоминающий лошадиный череп. В его эбеновых глубинах плясал странный мерцающий свет. Он был окован железными лентами с вырезанными на них рунами и подвешен на грубой круглой подставке из черного металла. Маги окружили его ровным кругом шириной в пять шагов. Долгое время они молча смотрели на него, не в силах или не желая говорить. Наконец мастер Сарим отвел взгляд.
- Орисей? Что это?
Верховный Чародей ответил не сразу. Он подошел ближе и с отсутствующим видом положил руку на прохладный камень. Наконец он ответил.
- Тысячи лет назад появились имаскари, первые из всех людей, которые появились в этом мире. Не связанные силами и ограничениями богов, они не имели ничего, что могло бы противостоять их пониманию. Слава Нетерила и падшего Раумантара была всего лишь отражением первых магов, лордов-чародеев, которые овладели магией в ту забытую эпоху.
- Итак, имаскари правили обширными землями за тысячи лет до возникновения Малхоранда, Унтера, Нетерила и других древних королевств людей. Они странствовали по уровням, строя порталы в тысячи времен и миров. И таким образом они вызвали гнев мелких богов, которые правят этой сферой. Эти силы стремились низвергнуть имаскари, лишив их Плетения. Таким образом, владыки имаскари обратились к источнику магии, находящемуся за пределами этого мира, источнику магии, которым они могли владеть, не подчиняясь грубым демиургам этой сферы. Они принесли Камень Теней в этот мир, установив связь или канал, по которому они могли черпать энергию, существующую вне времени и пространства.
Орисей обошел камень кругом, изучая магов одного за другим.
- Этот камень символизирует то, что существовало до того, как появилось что-либо еще. Это символ, связь со слепой и безмолвной силой, которая была вытеснена из нашей сферы в самом начале времен. Это не спасло имаскари, но с помощью этого оружия они убивали богов, когда мир был молод.
Орисей поднял на них сверкающие глаза.
- Вот, друзья мои, сила, которой страшатся даже боги. Приложите к ней руку, и она ваша. Вам нужно только попросить.
Аэрон закрыл глаза, его лицо вспыхнуло от энергии, которая танцевала перед ним. Орисей однажды сказал ему, что Плетение - это дух, душа мира. Камень был чем-то другим, пустотой или вакуумом, который разрушал мир самим своим существованием. Это был потенциал без цели, жаждущий руки и разума, которые могли бы направлять его. Опираясь только на свою интуицию, Аэрон понял, что как только он прикоснется к камню своей волей и зрением, он сможет призвать его силу где угодно и когда угодно, соединенный неземной связью с чем-то, что не поддается расстоянию и колебаниям. Он приблизился на полшага, влекомый силой.
Идущий впереди Далриок Кориниан разорвал их круг и смело шагнул вперед с высокомерной усмешкой на лице.
- Очень хорошо, Орисей. Я спрашиваю. - Он подошел и встал рядом с камнем, изучая его без малейшего колебания. Дальриок протянул руку, положил ее на блестящий камень и застыл, пораженный, его лицо исказилось в гримасе изумления, когда черная энергия пронеслась над ним, замораживая его в своих объятиях.
Аэрон остановился, ожидая и наблюдая, как один за другим другие ученики и магистры выступили вперед, чтобы присоединиться к Дальриоку у камня. Когда каждый из них коснулся блестящей черной поверхности, он замер, пытаясь сдержать и обуздать превосходящую его силу.
Лицо Орисея исказилось от нечестивого ликования. В его глазах вспыхнула живая тьма. Легким прикосновением руки к камню он направил страшную черную энергию, которая окутывала и душила каждого приближавшегося мага. Выражение его лица ужаснуло Аэрона, и впервые он позволил себе ощутить то, что знал с того момента, как почувствовал влияние камня.
От него несло злом.
Это было мощное и величественное зрелище, взрыв энергии, который бросал вызов его чувствам. Но стоять так близко к нему было невыносимо. За этим великолепием скрывалась осознанная злоба, древний, ноющий голод, который взывал к душе Аэрона. Он знал, что если положит руку на темный камень, то потеряется навсегда, поглощенный и наполненный чем-то более древним, чем время, и невыразимо, непоправимо злым.
Словно очнувшись ото сна, Аэрон ахнул и в панике оглядел холодную каменную комнату. Холодный и ненавистный свет обжег его глаза, оставив болезненные остаточные изображения, которые ослепили его. На другом конце комнаты мастер Сарим - последний, кто не прикасался к камню, кроме самого Аэрона, - пошатываясь, двинулся вперед, оскалив зубы и бессмысленно глядя перед собой, изо всех сил сопротивляясь жадному притяжению камня. Этого было недостаточно. Маршируя, как сломанная кукла, он был рывком поставлен на колени и брошен ниц перед черным талисманом, преданный собственными мышцами и костями. Он заскулил от ужаса, когда энергия устремилась вперед, чтобы поглотить его.
Аэрону показалось, что в комнате воцарилась тишина, но теперь он услышал потрескивающий звук, когда фиолетовая энергия закружилась и устремилась болезненной аурой вокруг кольца, испещренного рунами. Рев оглушил его, но теперь он отчетливо слышал бессмысленное бормотание, стоны и вопли, безумные завывания магов, которые стояли, завороженные волей Орисея и зловещим источником энергии. Как я мог не почувствовать этого? он подумал. Как я мог быть таким слепым?
- Ты снова последний, Аэрон, - крикнул Орисей, и его чистый и сильный голос перекрыл шум. - Присоединяйся к нам. Теперь ты часть нашего круга.
Слова Орисея заставили Аэрона вздрогнуть от ужаса. Он отступил на два шага назад, не из-за неповиновения, а из-за слабости.
- Нет, - прошептал он в ужасе. - нет.
Орисей ухмыльнулся, уверенный в своей победе.
- Ты хотел власти, Аэрон. Ты покинул свой дом, чтобы поступить в колледж. Ты хотел обрести силу, чтобы оградить себя от вреда, чтобы сразить своих врагов. Что ж, вот она. Поддержи меня, и ты высечешь свое имя в сердце мира. Никто не устоит против тебя. Никто!
- Это не то, чего я хотел, - тихо сказал Аэрон.
он фыркнул как лошадь.
- Ты хотел этого всю свою жизнь, мальчик. Больше всего на свете ты хочешь быть тем, кого люди боятся. Ну же... ты уже проклят. - Фокусник поднял руку, и Аэрон почувствовал, как его ноги потащили его вперед, в смертельные объятия камня. В ужасе он попытался заставить свои ноги остановиться, но тело отказывалось повиноваться.
В слепой панике Аэрон покопался в глубинах своей памяти и извлек заклинание перемещения, которое он с трудом усвоил всего несколько дней назад. В дневном мире, в идеальных условиях, он напряг все свои способности, чтобы сотворить заклинание. Здесь это было совершенно за пределами его возможностей. Но отчаяние придало ему сил произнести слова, которые были ключом к заклинанию, и мысленно он высвободил сложный символ, определявший его форму.
Его собственная жизненная сила составляла лишь малую толику той энергии, которая требовалась для прыжка в другое измерение. Но для заклинания не было плетения. Камни были холодными и безжизненными, воздух неподвижным и мертвецки мертва. Единственной силой, которую Аэрон мог использовать, был темный ад перед ним, и в своем ужасе он схватил его и направил прежде, чем осознал, что делает. Темная энергия обожгла его холодом; он с отвращением сглотнул, как будто ему под кожу насыпали могильной земли. Ледяные пальцы вонзились ему в живот и завязались узлом под ребрами, погружая его в безумие, в то время как комната кружилась в тенях и тумане.
Аэрон в последний раз увидел испуганное лицо мастера Орисея, когда его заклинание вырвало его из комнаты Призрачного Камня и швырнуло в огромную, лишенную света пустоту между мирами. Темнота пробиралась по его венам, проникая в сердце щупальцами холодного огня. Не в силах больше противостоять ядовитой атаке, разум Аэрона ускользнул в тень и растворился в ночи.