Аэрон подавился и закашлялся, слабо вытирая лицо тыльной стороной рукава. Он лежал, уткнувшись лицом в окутанную туманом землю. Его все еще окружал темный сумрак уровня теней, и он неудержимо содрогался, когда его тело напоминало ему о леденящем холоде. Когда он впервые переступил порог серебряной двери, холодный воздух высосал тепло из его ног и рук, обжигая нос при каждом вдохе. Теперь в центре груди ощущалась тупая свинцовая боль, как будто кровь в его сердце начала замерзать. Аэрон застонал и попытался выпрямиться, его конечности дрожали от усталости.
Он находился у подножия крутого холма, лежа на клочке мягкой земли, где зловонная струйка темной воды образовывала горьковатый ручеек у подножия склона. Жесткими пучками росла мертвая серая трава, прерываемая неприступными зарослями черного шиповника и рощицами сухих, безлистных деревьев. Сначала его разум был пуст, как грифельная доска, лишенный каких-либо мыслей, кроме осознания окружающего, но, подобно свече, оплывающей на ветру, его способности начали возвращаться. где я? он задумался. Как я сюда попал? Аэрон неуклюже поднялся на ноги и, пошатываясь, сделал несколько шагов, изо всех сил пытаясь заставить свое тело двигаться.
Я все еще в стране теней, но пирамиды не видно, подумал он. Он стоял в каменном зале, последний из круга Орисея, кто сопротивлялся его влиянию... А потом сотворил заклинание, чтобы сбежать. Он чувствовал, что прошел действительно очень долгий путь. Очевидно, его заклинание сработало, только не так, как он рассчитывал.
Это привело к следующему очевидному вопросу: Где он сейчас? Аэрон нахмурился, размышляя. Его не было ни рядом с гаванью Симбара, ни в том месте на теневом плане, которое соответствовало местоположению города. Местность была неправильной. Но он мог находиться в нескольких милях от берега или в сотнях миль отсюда. А может, это и не имело никакого значения, поскольку он находился на уровне теней. Он слышал, что здесь время и расстояние искажены.
- Конечно, - пробормотал он себе под нос. Он знал небольшое предсказание, которое точно определило бы его местоположение. Рассеянно он мысленно открыл символ заклинания, потянувшись к искре силы в своем сердце, чтобы вдохнуть в нее жизнь. Земля и воздух вокруг него были холодными и мертвыми, лишенными Плетения. Он коснулся мельчайшего проблеска своей собственной жизни и произнес заклинание.
Темная, клубящаяся пелена, казалось, сдвинулась с места и заскользила по его сердцу. Казалось, что черный, голодный червь прополз сквозь его мысли, скребся о внутреннюю поверхность черепа, вытягивая из него разум, как кусок кости, который тащат по грязи. Аэрон схватился руками за голову, пошатнулся и упал, бормоча что-то в животном ужасе, когда холодное, скользкое существо пронзило его тело тысячами иглообразных отверстий. Свет и здравомыслие покинули его, когда он закричал от отвращения.
Находясь на крошечном островке в зачаточном смятении своего разбитого разума, Аэрон понял, что снова ощутил влияние камня. В башне он прикоснулся к камню, черпая его силу, и, подобно змее, тот пустил свой яд в его сердце. Когда он потянулся к Плетению, чтобы сотворить свое предсказание, яд пробудился.
Он услышал отдаленный аритмичный глухой звук и понял, что слышит, как его каблуки стучат по земле, в то время как бесстрастные звезды кружатся у него над головой. Через некоторое время приступ дрожи отпустил его, но ледяной кулак по-прежнему сжимался в центре его груди.
В полном ужасе Аэрон встал и двинулся прочь неуклюжими, дергающимися шагами, марионетка, движимая лишь слабым желанием убежать. У него не осталось ни сил, ни воли, но через некоторое время темный ручей и поросший папоротником холм растворились во мраке позади него, и он обнаружил, что идет по наезженной древней тропе, которая пролегала через мрачные холмы.
Он шел, пока у него не подкосились ноги. Через некоторое время к нему вернулись силы, и он снова пошел. Дорога петляла по темному лесу, наполненному шепотом и шорохами, хотя ветра не было. Время от времени он пересекал заросшие плющом мосты из потрескавшегося камня, перекинутые через медлительные темные ручьи, или проходил мимо настороженных старых руин, дремлющих на голых вершинах холмов. Сумерки никогда не светлели и не рассеивались; невозможно было сказать, день сейчас или ночь.
Он шел долго, полный решимости найти что-нибудь знакомое, какой-нибудь признак укрытия или способ вернуться в свой собственный мир, но дорога миля за милей вилась среди серых, бесплодных холмов и черных зарослей. Холод медленно проникал в каждую клеточку его тела, с каждым вздохом вонзаясь в грудь, холодом сковывал его лицо и конечности. Он пошатнулся и упал, поднялся и снова рухнул. Тусклые сумерки с каждым шагом лишали его воли.
"Нельзя сдаваться", - сказал он себе. Должны быть другие двери, другой путь назад. Аэрон устремил взгляд на далекие холмы, освещенные холодным мерцанием, которое служило единственным источником света в этой серой стране. "Я найду там что-нибудь, если только смогу продвинуться немного дальше", - подумал он.
После бесконечной борьбы он поднял глаза и увидел, что холмы не стали ближе. Но было что-то необычное в том, как свет плясал и становился ярче перед ним. Над вершинами холмов появились розовые и оранжевые полосы. У него перехватило дыхание, когда алый луч солнца скользнул над холмом. Поля, деревья, дорога засияли слабым красным румянцем, когда они увидели восход солнца и заискрились, пробуждаясь к жизни.
Когда взошло солнце, тени рассеялись. Холод, сжимавший сердце Аэрона, дрогнул и рассеялся, когда дневной свет отодвинул границы мрака. Над ним забрезжил рассвет, и мертвые серые холмы и извилистые черные леса, казалось, ожили, мрак рассеялся, обнажив свежие зеленые склоны и пышные молодые почки, украшающие деревья и кустарники. Восход солнца вернул меня к жизни, понял Аэрон. Должно быть, я был как раз на границе между тенью и реальным миром.
Но где я?
Застонав, Аэрон поднялся на четвереньки, затем попытался встать. Ноги не выдержали его веса. Он рухнул и погрузился в сон, похожий на смерть.
- Эй, там! Ты жив или мертв?
Резкий голос вернул Аэрона в сознание, сопровождаемый грубым ударом носка ноги под ребра. Он моргнул, пошевелился и обнаружил, что смотрит на крупного темнокожего мужчину, который возвышался над ним. Парень был одет в яркую крашеную куртку и штаны, и он нахмурился, глядя на Аэрона сверху вниз.
- О, ты жив, - пробормотал он. - Ну, ты и не должен был быть таким. Прошлой ночью было очень холодно. Тебе очень повезло, что ты не замерз насмерть, лежа вот так на дороге.
Аэрон покачал головой и поднялся на ноги. Он был слаб, дрожал от холода, полностью дезориентирован, но сверхъестественный холод, который почти погасил огонь его жизни, исчез. Он медленно повернулся, изучая окрестности. Длинная, низкая долина и перекресток дорог соответствовали тому месту, которое он в последний раз видел на плане теней, но теперь пустые поля казались вспаханными ранними весенними посевами.
- Где я? - спросил он себя.
Здоровяк рядом с ним воспринял вопрос Аэрона буквально.
- Ты недалеко от Маркелмена, парень. Это, наверное, миль пять вниз по той дороге. Он посмотрел на одежду Аэрона и добавил: - Ты определенно не похож на местного.
Теперь, когда Аэрон стоял, мужчина казался не таким уж высоким, хотя в нем было не меньше метра восьмидесяти сантиметров. Это был плотный парень с круглым животом и толстыми, сильными руками. В нескольких ярдах от него стояли ломовая лошадь и телега, груженная маленькими бочонками. Маг обдумал слова возчика и снова покачал головой.
- Маркельмен для меня ничего не значит. Где это?
- Какой-нибудь разбойник с большой дороги ударил тебя по голове, парень? - спросил возчик. Аэрон встретился с ним ясным и спокойным взглядом, и парень пожал плечами. - Ну, это страна происхождения. Долина Орс находится как раз за этим холмом; река впадает в Рич примерно в двадцати милях к югу.
Орсраун? Рич? Они все еще не имели особого смысла. Аэрон изо всех сил старался запомнить названия. Наконец до него дошел какой-то смысл сказанного.
- Ты хочешь сказать, что мы говорим на турмишском?"
- Глаза закрывает, парень! Конечно, мы говорим на турмишском! Где, по-твоему, ты был на Фаэруне?
- Я вообще не был уверен, что нахожусь на Фаэруне, - подумал Аэрон, но предпочел не озвучивать это замечание вслух. Он читал о турмише видел его очертания на карте во время своих исследований земель вокруг Чессенты. Он находился к западу от Кимбара, по другую сторону Аканапикса, вдоль северного берега Вилхонского пролива. Он был в сотнях миль от колледжа.
- Какой сегодня день? - спросил он западного человека.
- Сегодня? Сегодня восьмой день месяца Чес. Ты уверен, что тебя не стукнули по черепу?
Чес? Но прошлой ночью было пятнадцатое число месяца Марпенот. Мог ли я пробыть в мире теней пять месяцев? Аэрон в изумлении уставился на мужчину, пока тот нервно не переступил с ноги на ногу и не отступил на полшага назад.
- Ну, ты, кажется, уже встал. Тогда я пойду.
Аэрон пришел в себя от изумления.
- Подожди! Как отсюда добраться до Хлондета? - Если память ему не изменяла, это был главный порт в этой части Турмиша.
- От перекрестка идите западным путем, - сказал торговец, указывая пальцем. - Дорога ведет прямо в Хлондет, но это миль сорок или даже больше.
- Спасибо, - сказал Аэрон. Он отошел от турмишита, который, качая головой, покатил свою тележку в противоположном направлении. Он зашагал на север, постепенно согреваясь по мере того, как утреннее солнце разгоралось все ярче, и от его усилий у него немного заледенели конечности.
Сначала он сосредоточился на дороге и обдуваемых ветром склонах холмов, намеренно избегая каких-либо серьезных мыслей. Утро шло своим чередом, и в конце концов он поймал себя на том, что обдумывает сложившуюся ситуацию. У него не было ничего, кроме одежды на спине, горсти монет в кошельке и примерно дюжины заклинаний, запертых в его голове, готовых к использованию... если он осмелится. Каждое из использованных им заклинаний пропадало, а без его книги заклинаний, которая, по-видимому, лежала на его столе в колледже, за пятьсот миль отсюда, он не мог освежить в памяти ни одно из примененных им заклинаний. Более того, что произойдет, если я все-таки применю заклинание? он подумал. Коснется ли меня влияние камня теперь, когда я покинул уровень теней? Или теперь я в безопасности?
Был один верный способ выяснить это, но Аэрон не решался на эксперимент. Во-первых, он потратил бы впустую незаменимое заклинание, а во-вторых, что, если эксперимент показал бы, что он все еще в пределах досягаемости камня? Он содрогнулся, вспомнив отвратительное ощущение мерзкого холода, пронизывающего его тело, разум и душу. Он быстро переключил свои мысли на что-то другое.
- Ну, и куда теперь? - спросил он, глядя на пустую дорогу. - Возвращаться в колледж?
Он нахмурился, взвешивая свои слова. Орисей ждал его в колледже. И камень был гораздо ближе, даже если он лежал за порогом ночи. Сила Камня Теней, безусловно, не уменьшалась по мере приближения Аэрона, а могла даже возрасти. Эта мысль испугала его. Его книги с заклинаниями, его исследования, все, что ему было нужно, осталось в Симбаре, но Аэрон не осмелился вернуться. И куда же тогда? раздраженно спросил он себя.
Откуда-то из глубины его измученного сердца в его сознании всплыл ответ: домой. Прошло больше года - нет, почти полтора, если учесть, что Чес уже был на земле, - с тех пор, как Аэрон покинул Кестрел и Эриале, чтобы учиться в колледже. Внезапно он ужасно заскучал по ним, затосковав по убежищу и простоте своей прежней жизни с такой острой болью, что на глаза навернулись слезы.
Он долго смотрел на восток, пока его тоска по дому не сменилась тихим отчаянием. Потребовались бы недели, а может, и месяцы, чтобы обогнуть Вилонский пролив, пересечь Чондат на южном берегу и затем найти дорогу через Чессенту.
- Это не будет сделано, пока я не начну, - тихо сказал он и снова двинулся в путь.
***
Ближе к вечеру Аэрон начал уставать. Он шел весь день после тяжелого испытания, и его силы были на исходе. Пронизывающий ветер и понижающаяся температура стали дополнительным препятствием для продвижения вперед. Он поискал обитаемый дом или придорожную таверну, но местность поблизости была пустынной, и в конце концов он остановился на разрушенном коттедже, крыша которого была открыта небу.
К его удивлению, он не чувствовал ни голода, ни жажды. Он чувствовал только свинцовую усталость и пронизывающий до костей холод, от которого болели конечности, хотя он был слишком уставшим, чтобы дрожать. Одно из заклинаний, которые он мысленно придумал, могло бы немного взбодрить его, восстановив часть энергии и сняв усталость, и Аэрон долго и упорно думал о том, чтобы попробовать это. Еще одна холодная ночь могла привести к серьезным последствиям, а ему отчаянно хотелось снова согреться.
Стоит ли мне попробовать? он думал снова и снова. Рано или поздно ему придется узнать, что Камень Теней сделал с его магическими способностями. Хорошо это или плохо, но Аэрон был волшебником. Он владел магией уже много лет; это была его жизнь. Он не думал, что сможет когда-нибудь снова стать простым лесником, каким был когда-то, и это означало, что ему придется выяснить, способен ли он по-прежнему творить магию. И был только один способ сделать это.
- Я бы лучше попробовал это с заклинанием, которое не жалко потратить впустую, - пробормотал он, глядя в огонь. Он обдумал заклинания, которые были у него наготове, и в конце концов остановился на магическом свете. Это было полезно, но Аэрон видел в темноте лучше, чем большинство, и он всегда мог зажечь факел или фонарь, если ему действительно нужно было что-то увидеть.
Он состроил гримасу и прошептал слова заклинания. Он вызвал символ в своем сознании и высвободил его, придавая форму магии. И он потянулся к живой энергии, чтобы усилить свое заклинание, ухватившись за танцующий перед ним огонь.
Он ничего не чувствовал. Его рациональный разум подсказывал ему, что яркие нити Плетения, должно быть, танцуют в огне, готовые к его прикосновению, но он не мог ощутить магию ни одним из своих органов чувств. Он барахтался, отчаянно цепляясь.
Его обострившиеся чувства коснулись чего-то холодного и темного. Костер затрепетал, погас и снова вспыхнул нездоровым черным пламенем. Аэрон отпрянул назад, защищаясь от силы, которую он обрел, но было слишком поздно. Поток тьмы вырвался из его груди, и он закричал, когда мерзкая черная гниль начала сочиться из его кожи, окутывая его мантией тени. Парящая сфера света обрела форму, но она была бледной и болезненной, заливая комнату зеленоватым сиянием. В отвращении взмахнув руками, Аэрон разорвал заклинание на куски.
Темнота отступила, оставив каменные стены скользкими от черной изморози. Аэрон с трудом поднялся на ноги, впиваясь ногтями в кожу, словно пытаясь вытряхнуть нечистоты из вен. Он споткнулся о низкий камень в полу и врезался в стену. На мгновение его обдало холодным, темным давлением, когда он проскользнул сквозь старую скалу, а затем Аэрон рухнул на землю снаружи. Его слабо вырвало на траву, пока, наконец, к нему не вернулись способность соображать. Он поднялся на нетвердые ноги и вытер рот рукой.
Он мог видеть землю сквозь свою руку.
В тупом изумлении Аэрон поднял руки. Его одежда и тело казались полупрозрачными, расплывчатыми. Он мог видеть склон холма цвета амбры и насыщенное красное сияние заката прямо сквозь свои руки. Он развернулся, оглядываясь по сторонам, и увидел, как в поле зрения появился другой пейзаж, заслоняющий мир вокруг него. Это был пейзаж из сухой коричневой травы и деревьев без листьев, над которыми нависало темное небо.
На западе последний луч солнечного светила исчезал за серыми вершинами холмов. В противовес бодрящему соленому бризу с моря подул холодный ветер, заставляя его плащ развеваться и развеваться на ветру, по мере того как он постепенно растворялся на границе ночи.
- Помогите мне! - закричал он, и его тонкий голос был заглушен ветром теней. Никто не ответил.
"Меня тащат сквозь завесу", - подумал он, пытаясь справиться с паникой. С каждым мгновением его связь с реальным миром становилась все слабее, и он чувствовал, как щупальца черной субстанции тянутся к нему, чтобы схватить и удержать в темноте. Собрав всю свою силу воли, он сосредоточился на том, чтобы восстановить свое изодранное тело, закрепившись на мокрой траве и чистом камне склона холма в Турмише.
Каким-то образом это сработало. Небо прояснилось, ветер стих, и он стал тяжелее и ощутимее, пока не почувствовал, что его сердце снова пришло в движение, разгоняя кровь, которая начала замерзать. Темнота отступила, и с усталым вздохом он рухнул на землю возле коттеджа, вглядываясь в сумерки.
***
Аэрон шел от рассвета до заката в течение следующего месяца или даже больше, направляясь домой. Он путешествовал на юг и запад вдоль побережья, пока не достиг оживленного порта Хлондет, но у него не было денег на проезд до Кимбара. Он также боялся, что может случиться, если ветер между мирами настигнет его, когда он будет в десятках или сотнях миль от берега. Он смирился с долгой прогулкой и решил выдержать ее как можно лучше.
Он следовал вдоль берега Вилхонского пролива на запад от Хлондета, пересекая труднопроходимые холмы Раздвоенных гор, а затем углубляясь в зеленые заросли Зимнего леса. Из старого города Ормпетарр он направился вдоль реки Арран в могучий Чондалвуд, направляясь на юго-восток через леса, покрывающие западные склоны Аканапиков. Огромный зеленый лес напомнил ему о Маерчвуде и его доме, хотя он был темнее и чащобнее, чем золотые поляны его юности. Несколько раз он встречался с попутчиками, пилигримами и торговцами, которые какое-то время делили с ним дорогу, но Аэрон понял, что не может оставаться в одной и той же компании ночь за ночью; когда солнце садилось, он начинал исчезать, подобно призраку, в тени, пока пронизывающие ветры перехода не погребали его. их ледяные когти вонзились в его кости, и смертельный холод покрыл его сверкающим инеем. Он ничего не мог сделать, чтобы предотвратить исчезновение формы и содержания, и не один его бывший спутник с криками сбежал из-за неестественного исчезновения Аэрона.
Когда Чес уступил дорогу Тарсаху, он присоединился к группе паломников, отважившихся пройти по старой дороге через ущелье Чондал, и поднялся в высокие долины Аддер-Пикс, прежде чем спуститься обратно в отвесные предгорья в юго-западной части Чессенты. В густых сосновых лесах к югу от Ослина он добрался до истоков Извилистой реки и последовал по ней на восток, пока она петляла по диким и пустынным землям южных пределов Чессенты. Местность становилась все более мягкой и открытой по мере того, как он углублялся в старое сердце Чессенты, усеянное процветающими фермерскими угодьями и пересеченное хорошо проторенными дорогами.
По мере того, как мили оставались позади, Аэрон все сильнее овладевал своим разумом и духом, исцеляясь от отвратительного прикосновения Камня Теней. Хаос и разложение, которые едва не свели его с ума, исчезли, и он обнаружил удивительную ясность мышления, чистое и осознанное восприятие, которое освещало каждый уголок его сознания. Но, несмотря на то, что его дух укреплялся перед лицом путешествия, тело слабело. С каждой ночью после перехода через тень его тела возвращалось все меньше. Он медленно умирал с голоду, но не от недостатка пищи, а от недостатка прочности.
За две ночи до летнего солнцестояния он полностью перешел на другую сторону, несмотря на все усилия сохранить хоть какую-то связь с окружающим миром. Долгие часы он брел по темной дороге под голым небом, в глубине души убежденный, что если сдастся и перестанет двигаться, то никогда больше не увидит рассвета. Наконец, ближе к утру тень рассеялась, и он остался стоять один на пустой дороге, пустой, как обломок обветренной кости. Каким-то образом он нашел в себе силы продолжить.
В труднопроходимой горной местности Вийон, всего в шести или семи днях пути от своего дома, Аэрон проиграл битву. Он уже прошел большую часть дня тем же неутомимым шагом, каким шел неделями, и казалось, что его ноги едва касаются земли. Он дошел до пустынного перекрестка рядом с сгоревшей, заброшенной гостиницей и остановился, чтобы обдумать свой путь. Шел непрекращающийся дождь, и дорога превратилась в густую черную грязь. Слева от него стоял старый дорожный указатель, разметка на котором была размыта. Аэрон подошел ближе и провел рукой по дереву, пытаясь разглядеть его.
Что-то ударило его пониже спины, на ладонь левее позвоночника, вонзив раскаленный клин боли в туловище. Он прижал руку к источнику боли, повернулся и почувствовал, как что-то твердое уперлось ему в спину. Вздрогнув, он оглянулся через плечо и увидел темное оперение стрелы, трепещущей в воздухе. Он отдернул руку и с удивлением увидел, что по пальцам течет ярко-красная кровь.
- Блядь, Рольф, чего ты ждешь? Пристрели его еще раз! - прошипел грубый голос где-то посередине, позади него.
- Проклятая тетива лопнула. К тому же, я поймал его. Он никуда не денется. - Второй голос, более глубокий и медленный.
Аэрон почувствовал, что его ноги начинают подкашиваться, и прислонился к деревянному столбу, чтобы не упасть. В тупом шоке он обернулся и посмотрел на разрушенную гостиницу. Из-под обломков поднимались несколько человек - оборванные головорезы со впалыми щеками и горящими лихорадочными глазами. Один из них, крупный сутулый мужчина с длинными сильными руками, держал в руке длинный лук. Он хмуро посмотрел на оружие, а затем перевел взгляд на Аэрона. - Лошадиный навоз. Он всего лишь маленький человечек. Мне не нужно было рвать из-за него веревки.
- Он все еще стоит на ногах, Рольф, - заметил один из мужчин, сидевших сзади. - Ты, должно быть, попал в него не слишком точно.
- Это из-за тетивы, - пожаловался Рольф. - Если бы он не был сломан, я бы точно всадил стрелу в ублюдка. - Он бросил лук на землю и неторопливо направился к Аэрону, вытаскивая из-за пояса тяжелый нож.
Аэрон чувствовал, как теплая, влажная кровь стекает по его спине, а наконечник стрелы раскалился добела прямо под последним ребром. Задыхаясь, он почувствовал, как металл царапает кость. Он оттолкнулся от указателя и, пошатываясь, побрел вниз по дороге, одной рукой придерживая стрелу, торчащую из поясницы.
- Эй, не вздумай убежать с моей стрелой, жалкий ублюдок! - Крикнул Рольф под резкий смех своих товарищей. Аэрон проигнорировал их, пытаясь убежать, но когда он снова поднял глаза, то увидел, что разбойники с большой дороги с легкостью окружили его.
Он резко остановился и повернулся, чтобы посмотреть, как они приближаются.
- Я не хочу неприятностей, - выдохнул он. - Просто отпустите меня.
- Не имеет значения, чего вы хотите, - сказал первый разбойник. - Неприятности - это то, что у вас есть. Он наклонился ближе, внимательно изучая Аэрона. - Скажи, что ты за человек? Мне кажется, ты выглядишь неправильно.
- Это уши эльфа, - объявил Рольф. - Мы нашли полукровку, Лэндс. Итак, что мы будем с ним делать?
- Что бы это ни было, лучше поторопиться, - заметил последний бандит. - У этого парня кровь идет, как из зарезанной свиньи, Рольф. Возможно, ты все-таки его поймал.
Аэрон почувствовал, как его колени подогнулись, и он опустился на четвереньки, пытаясь сохранить сознание. Его затошнило, и перед глазами все поплыло, как у пьяного. Он понял, что сейчас умрет. Это вызывало у него тошноту и грусть, но он еще не испытывал настоящего страха, только удивление.
- Ах, ты прав, я думаю. Кроме того, могут появиться люди короля. Нет смысла терять время. - Рольф двинулся на Аэрона, небрежно держа нож в одной руке.
Аэрон заставил себя поднять глаза на здоровенного разбойника.
- Не подходи, - предупредил он слабым голосом. - Я волшебник.
- это так? - Спросил Рольф. - Тебе лучше воспользоваться любой магией, которая у тебя есть, парень, потому что через мгновение ты станешь мертвым волшебником. Он злобно посмотрел на Аэрона и схватил его за волосы, подняв его лицо к небу, чтобы обнажить горло.
Последняя искра сопротивления вспыхнула в сердце Аэрона. Закрыв глаза, он на мгновение избавился от боли, но этого хватило, чтобы высвободить заклинание из своего разума. Он напряг все свои чувства, чтобы сотворить волшебство, зная, что произойдет. Темная, могучая сила хлынула в него, вырываясь из неподвижной тьмы до мозга костей, наполняя его безжалостной силой. Аэрон встретился взглядом с бандитом и произнес слова заклинания "огненная рука".
Используя только силу воли, он направил струю бушующего пламени на разбойника Рольфа, превратив его руки и лицо в пепел. Аэрон позволил обжигающему жару воздействовать на падающего бандита, пока тот не исчез в столбе огня, а затем развернул струю, чтобы опалить спутников Рольфа. Каким-то отдаленным уголком сознания он отметил, что пламя было черного или фиолетового оттенка, от которого у него болели глаза.
Один из разбойников с большой дороги едва не сбежал, но Аэрон жадно набрал достаточно силы, чтобы вдавить негодяя в землю и обуглить его плоть, пока она не начала шипеть и дымиться. Когда все четверо перестали двигаться, он позволил темному пламени опасть и потухнуть, оставив после себя ревущий, гудящий звук в ушах и горький лед, пробирающий до костей. Мир начал становиться призрачным, и он посмотрел вниз, чтобы увидеть, как его тело становится бесплотным. "Но сумерки еще не скоро", - подумал он иррационально. Его обдало жутким холодом, от которого кровь, стекавшая по спине, превратилась в темную струйку. Аэрон взвыл от боли, когда тень поглотила его.
Он открыл глаза и обнаружил, что стоит в призрачном мраке сумеречного мира, глядя на холмы и сгоревшую таверну, словно сквозь темное закопченное стекло. Аэрон осознал, что не чувствует ни холода, ни боли от раны. Он потянулся за спину и положил руку на древко стрелы. Словно он делал это годами, он заставил себя стать неосязаемым и наблюдал, как стрела со стуком падает на землю, проходя сквозь темные клочья его тела. Теперь он был частью мира теней. Пути назад не было.
Он медленно повернулся кругом, его мысли были вялыми и расплывчатыми. Он не был голоден, не хотел пить, ему не было холодно. Не было ни боли, ни спешки. Он помнил, что шел на восток, но было трудно вспомнить, почему он выбрал этот путь. Закрыв глаза, Аэрон попытался решить, что ему делать.
Он смутно ощущал яркий намек на силу где-то на севере. Он направил свои мысли в ту сторону, пытаясь понять, что же это было, и внезапно перед его мысленным взором возник Камень Теней, пульсирующий в своем сводчатом помещении под разрушенным монолитом. Энергия этого существа переплелась с его энергией, и оно откликнулось на его безмолвный зов, ожив и протянув руку с невнятным требованием, которое заставило Аэрона сделать десять шагов на север, прежде чем он открыл глаза и осознал, что бездумно движется в этом направлении.
Из холодного пепла его уничтоженной души поднялись первые ростки страха.
- Я не умер, - сказал он, желая, чтобы его ноги перестали двигаться. - Я не умер. Еще нет. Я не знаю, жив ли я, но я знаю, что этот проклятый камень сделает со мной, если я позволю ему это.
Но это цена, которую ты заплатил за свои знания, Аэрон, - насмешливо произнес голос в его голове. Ты хотел власти, и ты нашел ее. Теперь ты пытаешься убежать от своей судьбы?
- Какой судьбы? Орисей обманул меня. Я этого не выбирал.
Ты точно знала, что предложил Орисей, и не уклонился. Он не обманул тебя. Ты обманула себя.
- Как ты можешь так говорить? Кому это могло понадобиться? - Аэрон намеренно повернулся спиной к коварному натиску с севера и заставил себя перейти дорогу. Он почти не чувствовал, как его ноги касаются земли, и с каждым шагом мрак вокруг него, казалось, мерцал, и он обнаружил, что прошел сотни ярдов одним шагом. Он решил, что это не имеет значения, и продолжил спорить с циничным голосом. - Он больше не одурачит меня, - заявил он.
У него не будет в этом необходимости. Ты раб камня. Где твоя жизнь, твоя сущность? Ты не более чем призрак, опустошенный. Голос, казалось, наслаждался этой мыслью. Пока ты борешься с тьмой, ты всего лишь фантом, призрак, застрявший между мирами.
Аэрон остановился, не желая мириться с горькой мыслью.
- Ты лжешь. Я уйду в любой момент. Рассвет не за горами. - Он понимал, что говорит сам с собой, но этот спор, казалось, имел устрашающий вес, как будто сама его душа зависела от исхода. Звезды танцевали и горели в застывшем великолепии над головой, но Аэрон не обращал внимания на то, что его окружало. Внутренняя борьба была гораздо более значимой; все, что он видел или думал, что видит вокруг себя, было простым проявлением внутренней борьбы.
Вы начинаете понимать.
Аэрон тщательно обдумывал это в течение долгого времени, сосредоточившись на задаче с железной дисциплиной.
- Я прикоснулся к камню своей магией, и поэтому моя магия испорчена.
Если бы ты положил руку на камень, как это сделали другие, ты был бы потерян без надежды на спасение.
- И это моя магия удерживает меня здесь. Я не принадлежу стране теней, как и ни один живой человек. И вот при дневном свете я могу свободно бродить по бодрствующему миру. Ночью Камень Теней становится достаточно сильным, чтобы затащить меня в свой мир. И с каждым днем, с каждой ночью, когда я блуждаю в царстве теней, моя реальность исчезает.
Ты почти истощен. Сейчас у тебя нет сил вернуться к дневному свету, чтобы противостоять влиянию камня.
- Я должен лишить себя всей магической силы, которая у меня осталась, чтобы избавиться от власти камня. - Аэрон обдумал это. У него в голове все еще оставалось с полдюжины заклинаний, которые ему удалось сохранить во время своих путешествий. Единственный способ, который он мог придумать, чтобы избавиться от магии, - это произнести каждое заклинание, поместить его сюда, в тень, и рассеять его энергию. Когда все заклинания будут сняты, у него не останется магии, которая удерживала бы камень на нем. И он мог бы сбежать из теневой тюрьмы, которая стремилась завладеть им.
Вы останетесь бессильны. Ваши книги заклинаний останутся в колледже. И здесь для вас есть только один источник магии. Каждое произнесенное вами заклинание должно подпитываться камнем, и, следовательно, с каждым произнесением его влияние на вас будет усиливаться. Ты полностью попадешь под его власть задолго до того, как покинешь уровень тени.
- Это, - сказал Аэрон, - будет зависеть от меня.
Он взвесил все варианты, обдумал их, но на самом деле выбора не было. Мир теней медленно поглощал его, растворяя его жизнь в бесконечном мраке. Он был уверен, что погибнет, если останется. Камень мог одолеть его, а мог и не одолеть. Его единственная надежда лежала на пути безумия.
Он повернулся и огляделся по сторонам. Он стоял на длинном открытом горном хребте, справа от него виднелась темная полоса леса, слева, примерно в миле от него, за неухоженными полями, виднелся полуразрушенный замок. Это было такое же хорошее место, как и любое другое. Он намеренно закрыл глаза и заставил узловатый символ заклинания защиты всплыть на передний план своего сознания и высвободить его.
Поднимаясь из бесплодной земли, ледяные нити тьмы проникали в тело Аэрона, наполняя его чем-то ненавистным и холодным. Его разум помутился, а сердце сжалось от отвращения, но он справился с заклинанием и выбросил его бесполезным в ночь. Он тут же выбрал заклинание слепоты и, запинаясь, произнес его, в то время как его тело билось в конвульсиях, а кровь текла медленно, как грязная, забитая сточная труба. Его разум уже балансировал на грани забвения.
Ты не можешь этого сделать. Камень подавляет тебя.
- Нет, пока я не позволю, - прошипел Аэрон в ответ. Он глубоко погрузился в свои запасы воли, находя силу даже за пределами того, чем, как ему казалось, он обладал, и выкрикнул следующие два заклинания, преодолевая холодную, черную гниль, которая поднималась и бурлила в его душе, заставляя его разум противостоять нарастающей волне безумия. Если бы он потерпел неудачу, его жизнь была бы наименьшим из того, чего он лишился бы.
Призраки ужаса и тумана кружились вокруг него под темным небом, привлеченные магией, которую он высвободил. Он горел, как маяк на вершине холма, окутанный холодным белым огнем, который плясал, как блуждающие огоньки на болотах. Он пробился к следующему заклинанию - заклинанию разочарования - и сильно его испортил... Но оно было израсходовано, и теперь оставалось последнее заклинание - заклинание иллюзии. Собрав последние силы и рассудок, Аэрон пробормотал слова, и неистовая мощь Камня Теней придала ему форму, а затем разрушила его.
И на сером склоне холма воцарилась тишина, окончательная, как смерть.
Аэрон лежал на холодной дороге, измученный, умирающий от голода, его внутренности болели от сильной тошноты. Но он больше не чувствовал прикосновения камня к себе.
Он посмотрел на свои руки и заметил, что его тело и одежду окрашивает странное розово-оранжевое свечение. На мгновение это озадачило его, но затем он понял, что видит первый утренний свет, падающий на него, хотя он еще ничего не касался во мраке страны теней. Он взглянул на восток, наблюдая, как восход солнца рассеивает сверхъестественную тьму.
Солнечный свет коснулся его, но не согрел. Его охватила слабость, и он рухнул на четвереньки, внезапно потеряв все последние силы, которые могли его спасти.
Он обнаружил, что стоит на коленях на широком фермерском поле, засеянном молодой кукурузой. Длинная линия темных деревьев очерчивала горизонт, поднимаясь и опускаясь пологими холмами и глубокими лощинами, которые Аэрон знал как свои пять пальцев - Мерхлин. Собрав последние силы, он изумленно фыркнул. - Я дома, - прошептал он. Затем он рухнул на сочную, влажную землю.
Солдаты Раделя нашли Аэрона еще до того, как солнце поднялось на час в небо.