Аннотация: Ты не выучил роль (хотя культоргу обещал), да к тому же выпил, но на сцену всё равно идти надо...
АРТИСТЫ
А ведь мы с Серёгой предупреждали их: ничего не выйдет. А нам сказали: выйдет, дерзайте, мол. Вы, дескать, ребята толковые, талантливые. Да мы-то в этом не сомневались, только какие ж из нас артисты?
-Не подведите, братцы, - сказал наш цеховой культорг. - До праздника месяц остался. Вам с этой сатирической сценкой на концерте самодеятельности выступать.
И всучил нам слова, которые Танька-секретарша отстукала.
-Думаю, за месяц выучите, - заявил культорг. - И помните, что вы представляете наш цех. Так что уж не подкачайте.
Нам бы роли зубрить, а мы с Серым просачковали, махнули рукой. Выучим, мол, как-нибудь, долго ли умеючи? Или у нас башки на плечах нет?
Не успели оглянуться - время и пролетело. Позвали нас на генеральную репетицию: показывайте, мол, что у вас получается. Мама родная! Мы же в текст даже не заглядывали. И вдобавок ко всему потеряли его где-то. Что делать? Прикинулись больными. Мол, не беспокойтесь, дорогие товарищи, подлечимся, и все будет на мази. А сами - шасть на белютни. Лежим, тоскуем.
За день до концерта культорг прибежал.
-Мужики, ну как? Выучили, нет?
-Не волнуйся, Колян, - мы ему. - Всё олрайт! Остывай покуда.
На другое утро машину прислали с завода. За нами, значит. Чтобы на концерт. Ну, всё, думаю, хана! Подурачились и будя. Надо все начистоту выкладывать. А Серёга мне:
-Да фигня, Васёк, всё это! Обойдётся.
У меня глаза на лоб.
-Как фигня? Ты читал хоть сцену ту?
-Ну... - замялся он. - Там про всяко-разно... недоделки-недостатки, одним словом.
-Говорить чего станешь? "Всяко-разно"?
-Ну, ты чё, Вась? - удивился он. - Это про достоинства не сморозишь ничего, а про недостатки - сколько хошь.
В общем, кой-как набрались мы духу, поехали. С собой, правда, взяли. Для храбрости. Серый подмигнул: вмажем непосредственно до. Чтоб всё было на мази.
Однако ж, как хреново всё устроено в этом мире! Припозднились мы маленько, не успели даже пригубить.
Встретил нас культорг.
-Где вы болтаетесь? - психанул. - Вас уже объявляют!
-Серёга! - шепнул я. - Может... это... ляжем обратно болеть?
-Не боись, Васёк, прорвёмся, - он мне. - Сообразим по ходу действия.
Больше и слова сказать не успели: объявили нас. У меня коленки дрожали, как листья осенние, а Серёга - ничего, петушком так, петушком... И бутылку мне зачем-то сунул.
-С собой возьмём, - пояснил тихонько. - Туда...
А у самого, вижу, из сумки газетный свёрток торчит.
Вышли. Ох!.. Дайте отдышаться... Даже сейчас, как вспомню - муть подкатывает. Полный зал народу! Мужики, девки с кузнечно-прессового, опять же - наши ребята тоже... Впереди - директор, парторг, главный инженер... вся королевская рать. Взяла робость меня, а Серёга - ничего, гоголем вышел. Николай Василичем.
Ну, значит, вежливо похлопали нам. Сидят, ждут, на нас смотрят. Нам прожектора в глаза. Храм Мельпомены, мать их...
Что делать? Ну, ума не приложу. Гляжу: что такое? Серый (деловой он всё-таки мужик!) рояль, что в сторонке был, на серёдку выдвинул, а к нему пару стульев пристроил. Достал свёрток из сумки, развернул газету - ого! а там и колбаска, и огурчики малосольные, и картошечка в мундире, то и сё... И когда успел припасти всю снедь, чёрт рогатый?
-Вынимай, Васёк, - кивает мне. - Чего жмёшь?
На поллитровку намекает, стало быть. Я - давай чего-то вякать, бэ, мэ... а он хвать бутылку у меня - и на рояль её! (В зале, слышу, смех, аплодисменты).
Взял её, родимую, за горло и - бескозырку с неё ногтем в один приём. А народ - ни звука, сидит себе. Думают, вода у нас. Вроде как по сценарию. Серый пару гранёных стаканов из сумки достал и нагло так, не торопясь, разлил, значит, примерившись. Опять же, нарезал колбаску потом, картошечку почистил... Солидно так, без паники.
На задних рядах уже кашлять начали. Дескать, сколько же можно волынить? Пора и честь знать.
-Чё ж мне пожелать тебе, дружище? - произнёс задумчиво Серёга. - Давай-ка примем первым делом... за невозмутимость сердца. Чтоб ничего никогда не бояться.
Заглотнул. Поморщился, нюхнул огурчик, ну и захрустел им. Покосился я на зрительный зал. Там молчали, с интересом наблюдали театральное действо. Эх, думаю, однова живём! Ну и - следом!
-Шлавно пошла, - это мне Серёга, едва выговаривая набитым ртом. - Ласточкой влетела... Это ж какого ж разлива ж?
Он заинтересованно приблизил пузырь к глазам и вдумчиво погладил себя по начавшей лысеть причёске.
-Мошковшкого... Ну и чё? Подумаешь. Они думают, если они там - Ма-а-сква, то и всяко-разно можно. Шалишь, брат! Мы тоже... гордо реем в небе... И нам их прописка столичная - как козе баян. Мы кормим их, жратву для их делаем и машины... а они нас лимитой кличут. Э-эх!..
Он вздохнул и снова налил.
-Теперь давай за свободу духа... Пусть глупый пингвин робко прячет... вон чего... Пусть раненый олень ревёт, а уцелевший скачет.
Мы опять затрещали огурцами, выпимши.
-Да что там, - сказал я. - Ты вчера программу "Время" глядел?
-Васёк! - погрозил Серега мне пальцем. - Обижа... ишь!
-Так вот: там, говорят, всех оленей, понимаешь, потравили, лес пожгли...
-На Арале?
-На Байкале... Или, опять же, у них чуть реки наоборот не потекли — через Саки на Майнаки...
-А всё почему? - подхватил вдруг Серый. - Ну чё тамошних начальников волнует? Им же плевать. Им что Арал, что Байкал... Их ведь не колышит, где эти хребты, вот именно, расположены и какие на них звери и фауна. Это ж мафия! Им бы всё по дачам да по саунам, а на нас или, скажем, на природу... Вот, к примеру, наш директор...
-Серый... - я ему предупреждающе.
А его уже, гляжу, понесло.
-Да, шеф он из себя так себе - серенький, некудышний, а гонору у него!.. Вот считай, - начал пальцы загибать. - Квартиры толком раздать не может? Не может. Это раз. Детский садик отремонтировать не способен? Нет. Два. Шашни с Танькой, с секретуткой... Есть грешок? Об чём речь! В наличии. Хотя эта Танька, скажу тебе, далеко не Дрожжит Бедро...
Слышу, вроде рокот где-то, гул, будто самолёт низко пролетел. В голове, наверно, зашумело, решил я. Надо по последней - и баста.
Налили по третьей. Выпили.
-Или возьмём, к примеру, искусство, - продолжил Серёга. - Чего они там чудят? То то, то это... Ни черта не поймешь. А как кино ничего - все газеты против. Например, фильм про воров в законе. Ведь правда же это! Ведь все кругом воры, все! Ну, может быть, не все, но директор наш... А они ругают. Хвалят ту, про япошек. Там хохма, Вась: не моются, не стригутся, спят в соломе... всё в соломе!.. Умереть - не встать! Называется "Легенда про Сараяна", примерно так.
-Про армяшку, что ли?
-Не-е, про япошку. Там такое, Вась, показывают - у меня глаза на лоб. Он её завалил в грязь, она - пятки к небу, а пятки у неё - чёрные... Я вообще-то всякое видал, а тут не вынес, посидел немного и ушёл. Бабка там какая-то - всё зубы себе выбивала. Сидит, сидит, а потом ряшкой нарочно об перила - хрясь!
-Я тоже глядел. Ничего не поймёшь, - согласился я.
-Так на кой же бес такое искусство? На фига? И вообще... Ну, к примеру, к чему нам хотя б эта рояль?
-Посидеть за нею можно, - я ему в ответ.
Он со мной согласился.
-Во! - обрадовался. - Это верно! Давай, Васёк, вот чего... За искусство быть счастливым! За то, чтоб... чтоб ну их всех на хрен!
Расчувствовался я, поднял на него глаза... и из-за плеча его, в кулисах, у самого краешка, увидал культорга! Колян делал страшное лицо и отчаянно махал руками. Я услыхал шум и смех... И так стало мне жутко! Маманя родная! Вспомнил, глянул в зал - там директор вскочил и давай доказывать что-то парторгу, тыча в нашу сторону кулаком. Главный инженер почему-то галстук стал развязывать. А ребята наши, с цеха, ничего. Даже дружно хлопали и что-то кричали.
-Серый, - побледнел я, - катастрофа!
Но Серёга не был бы Серёгой, если б сдрейфил. Он вдруг поднялся, подошёл, шатаясь, к этой... как её?.. к румпе и заявил с вызовом:
-Я в-волком бы в-выгрыз бюрократизм, да вот у меня его н-нету! Ля вита э бэнэ! Жизнь прекрасна и удивительна! С каждым днём всё радостнее жить! Да здравствует гласность и перестройка! - Как цицерон какой-то.
Тут, братцы, началось такое! Вопли, свист, смех... Серёга степенно кланялся и делал ручкой эдак... знаете? как китайский болванчик башкой - туда-сюда... Хлопали всем залом!
На сцену выбежал Колян, выпер нас за кулисы и почти заплакал.
-Вы меня зарезали! Кастрировали и фамилию не спросили!
Подбежали девчата с кузнечно-прессового - кудахчут, нас за пуговицы дергают.
-Аах! Ах! Как смело! Натурально как! Вы же настоящие артисты! Кто вам написал - Жванецкий, Задорнов? Вы Хазанова перещеголяли, честное слово! Да что там - самого Райкина! Успех полный! Слышите?
Мы слышали. Зал ревел и топал ногами. У-ух!..
Но всё опохабил культорг.
-Да вы только поглядите на них! - завопил он. - Они ж лыка не вяжут, алкаши проклятые! Это же просто... хулиганство какое-то, международный терроризм! Ой, что будет, что будет?
-Фи, - сказала Нинка с кузнечно-прессового, уловив ноздрёй от нас спиртное, - и правда просто-напросто поддали! Оборзели совсем! Их за это надо без тринадцатой оставить.
И демонстративно отошла. А за ней и остальные.
Вот так всегда: сперва хвалят, а потом ругаться начинают. Алкашами даже обозвали. А мы только ведь для храбрости...