Однажды я видел Короля! Настоящего, из детской сказки.
Летом 1978 года мы работали в строительном отряде недалеко от Дома ветеранов кино. Наши комсомольские вожаки организовали там встречу с деятелями советского кинематографа. Пришли сценаристы Е. Габрилович и П. Финн, искусствовед В. Толстых. О чём говорили - уже не помню. Запомнилось только, что Павлу Финну задали вопрос: "Зачем вы написали сценарий картины "Вооружён и очень опасен"?" Ответ сценариста я опять-таки не запомнил, помню только, что в конце он сказал: "Из этого мог получиться приличный фильм".
Вы спросите, что за странные провалы памяти? Ответ прост: рядом со мной сидел человек, увидев которого, я уже больше не мог думать ни о ком другом. Повернул я голову влево — боже мой! Седой худощавый старик в массивных очках, нога заброшена на ногу, отчего одна брючина задралась и открылась тонкая, покрытая редкими волосками голень... Эраст Павлович Гарин! Знаменитый Апломбов из чеховской "Свадьбы", чудаковатый профессор-археолог из "Джентльменов удачи" ("Это у нас с ними цацкаются, а в Турции посадяттакого в чан с дерьмом и ятаганом над головой - вжик!")... Да что там! Сразу вспомнилось: "Мой сыночек влюби-и-ился" - голос Короля из "Золушки". Этот фильм был снят ещё тогда, когда мои родители ходили в школу.
Пригласили Гарина на сцену в президиум, но 76-летнему актёру на сцене ДВК явно не понравилось, и он вернулся в зрительный зал. Там кресла мягкие, глубокие. Но и в зрительном зале Гарину не сиделось. Он подошёл к какой-то женщине (вероятно, к жене) и, растягивая гласные, произнёс:
-Да-а-ай мне сигаре-е-етку...
Я услышал знаменитый гаринский голос, знакомый всем по многочисленным кинофильмам и мультикам. Такой интонации больше не было ни у кого.
-Мой сыночек влюби-и-ился... Дай мне сигаре-е-етку...
***
Доктор-гинеколог Чиликов навестил в школе своего товарища, учителя Захарчука. К удивлению Чиликова, Захарчук был явно подшофе. Не то чтобы пьян, но как-то не в меру говорлив. Вернее, уставший после ночного дежурства Чиликов оказался чересчур уж неразговорчивым в сравнении с разгулявшимся Захарчуком.
-Я, кажется, не вовремя, — пробормотал доктор.
-Что ты! У нас тут маленький сабантуйчик, математичка получила первую категорию. Так что ты очень даже вовремя.
-Конечно, конечно, — обиделся Захарчук. — Что ещё можно ожидать от человека, который так близко стоит у этой самой... у самых истоков жизни...
***
Соседка, пожилая медсестра, узнала, что после работы я собираюсь сходить на речку искупаться.
-Будьте осторожнее, — сказала она. — Смотрите, чтобы сом под воду не затянул.
-Э, да какие тут сомы в нашей речке-вонючке, — отмахнулся я.
-Есть, есть! Сама видела. Давно это было. Идём мы как-то с доктором Жаровым по мосту. Весна бурная выдалась, разлив щедрым был... Жаров мне и говорит: "Гляньте, что там лежит?" Гляжу, у самого берега, под мостом — огромная рыбина. Сом! Ростом с вас будет. Тогда только-только потеплело, вот он и пристроился на мелководье погреться. Такому ничего не стоит кого угодно за ногу под воду... Вот был случай: отец с сыном пошли вечером на речку. Мальчик на берегу намылился, а потом, чтобы ополоснуться, вглубь поплыл. Отец оглянулся — а мальчика и нет...
-Так что же? Так сразу и сом?
-Он! А ещё говорят: они тухлятину любят. Зацепят утопленника за корягу и ждут, когда протухнет. А ещё было: два молодых парня, военные, пошли купаться. Тот, что впереди плыл, оглянулся — нет товарища. Ну, тут тревога. Спасатели приехали. Ушёл под воду водолаз. И вдруг — задёргал, задёргал: дескать, вытаскивайте скорее. Вытянули его. "Больше не пойду, — говорит. — Возле утонувшего парня огромный сом лежит." Что тут делать? Смотрят: темнеет уже, близится вечер, а водолаз один. Решили отложить до завтра. А на другой день парня там же нашли, за корягу зацеплен он был... Так что будьте внимательны. И детям скажите, что рыбка тоже может под воду утащить. А мы ведь на воде сопротивляться не можем...
***
Доктор Ладушкин съездил на двухмесячные курсы усовершенствования квалификации. На лекциях профессор Малахов любил повторять:
-Никакой лирики! Никаких сантиментов! Если вы нашли на операции матку Кувелера, удаляйте её к чёртовой матери! И не важно, есть ли у больной дети или нет. Здесь вопрос о жизни и смерти...
"Матка Кувелера" — тяжёлое осложнение акушерских кровотечений. Возникает опасное нарушение в системе свёртывания крови, которое может привести к летальному исходу.
И вдруг однажды утром на врачебной конференции ассистент кафедры Барсова доложила, что во время операции были обнаружены признаки матки Кувелера, стенка на небольшом участке оказалась пропитанной кровью и изменена, однако оперирующая бригада во главе с врачом Барсовой решила матку не удалять, ограничиться консервативным лечением.
Курсанты ждали капитального разноса: подумать только, оставили матку Кувелера! — однако профессор Малахов вдруг торжественно заявил, что полностью доверяет доктору Барсовой и уверен в благополучном исходе, потому что, мол, Барсова — врач высочайшей квалификации и раз уж она пошла на такой риск, значит можно верить, что больная выживет!
И точно: больная благополучно выписалась из стационара недели через две.
По окончании двухмесячного срока курсанты решили выпустить прощальную стенгазету, поблагодарить кафедру за науку. Обратились к Ладушкину за помощью: напиши какие-нибудь стихи. Профессору, мол, уже сочинили, его заместителю тоже, вот только Барсовой — никак.
Ладушкин недолго думая выдал такую эпиграмму:
После Вашей смелости
Кувелер стал серостью.
Все засмеялись. "Хорошо, — сказали Ладушкину, — но как-то чересчур уж дерзко. Надо бы смягчить."
"Но ведь это же эпиграмма, — возразил Ладушкин. — Барсова — умная женщина, она поймёт."
"Нет, так нельзя..."
Кто-то предложил закончить "эпиграмму" следующим образом:
И хотим мы Вам сказать:
"Продолжайте так держать!"
"Что ещё за пионерская речёвка? — возмутился Ладушкин. — В таком случае, я отказываюсь участвовать в вашей газете. Эпиграмма должна быть острой!"
Однако на следующий день стенгазета висела на самом видном месте. Стишок, посвящённый Барсовой, был именно таким, каким хотели видеть его активисты курса.
А чуть позже, когда все - и преподаватели, и курсанты - уселись пить чай, сердитый доктор Ладушкин пробрался к стенгазете и изменил в эпиграмме последнюю строчу. Теперь это выглядело так:
После Вашей смелости
Кувелер стал серостью.
И хотим мы Вам сказать:
"Куда ты прёшь, е...на мать?!"
***
Саксофон... Великий инструмент тонко чувствующей души. Хорошо слушать его вечером или ночью. Молчите скрипки, звучит сакс! Музыка расплывается по комнате, и к нам приходит надежда.
Как точно передаёт этот инструмент темперамент музыканта! Игру Алексея Козлова легко отличить от почерка Бена Уэбстера, а того вряд ли спутаешь с японцем Садао Ватанабэ. И уж всегда узнаешь Фаусто Папетти.
Вот джазовые пианисты: Оскар Питерсон, Билл Эванс, Эрол Гарнер, Леонид Чижик... Закройте глаза — и перепутаете. Нет, специалисты, конечно, в затруднение не попадут, но тот, кто слушает джаз просто так, душой и сердцем, не думая о синкопах, мелизмах и пентатонике, далеко не всегда отличит одного от другого.
А саксофон!..
Вот Б. Уэбстер. Его музыка наполнена потом и страстью. От неё жарко и липко, как под мышкой. Эта чувственность груба и материальна, она сродни полотнам Рубенса.
Совсем иная эротика у Ф. Папетти. Он может сказать даже самую отчаянную пошлость так, что женщина только улыбнётся кокетливо в ответ.
А вот А. Козлов. Интеллигент, умница, изобретатель. Он мыслит абстрактно и тонко и только изредка позволяет себе расслабиться и спуститься на землю — вспомните его пьесу "Ностальгия"...
Пол Уинтер, кажется, очень не любит солировать, но его рождающий вибрирующие звуки саксофон-сопрано упорно прорывается в авангард аккомпанирующего ансамбля, хотя даже при этом звучит на редкость сдержанно и ненавязчиво.
Феликс Словачек. Надрывная, истеричная, вязкая манера игры. Сакс Словачека, кажется, всегда на грани срыва, нервного истощения.
Коулмен Хоккинс по-негритянски непосредственен, его музыка полна контрастов, саксофон то поёт, то просто дышит... а скорей всего делает это одновременно. Музыкант веселится, танцует, пускается в философский анализ собственного изображения в зеркале, он — это чувствуешь, слушая его музыку — джентльмен респектабельный, его хорошо принимают в любом обществе, и слушатель удивляется, как Хоккинс умудряется при этом оставаться искренним: ведь он так хорошо знает себе цену...
***
В роддоме скандалит цыганка:
-Что вы мне тут написали, будто у меня беременность пять месяцев?
-Это показал ультразвуковой аппарат.
-Но у меня уже шесть месяцев!
-А по данным УЗИ ребёнок соответствует пяти...
-Значит, это не мой ребёнок!
***
Десятилетняя девочка, насмотревшись рекламы по телевизору, просит маму:
-Купи мне "Тампакс".
-Зачем тебе?
-Буду наливать туда чернила.
(Именно так в рекламном ролике демонстрируется эффект гигиенического средства "Тампакс": чернила впитываются и не протекают.)
***
Медсестра хирургического кабинета поликлиники позвонила в стационар к своему доктору и сказала:
-Артур Иваныч, срочно подойдите в кабинет. Тут к нам мужик с пузырём пришёл.
-Отлично! — оживился хирург. — Поставь пузырь в тумбочку, а мужик пусть немного подождёт.
-Да нет, Артур Иваныч, всё не так, — вздохнула сестра. — У пациента — острая задержка мочи. Мочевой пузырь — аж до пупка...
***
В 197... году донецкой команде "Шахтёр" выпало играть с клубом ЦСКА на кубок СССР по футболу. По какой-то причине матч перенесли из Донецка в другой город области — Краматорск. В провинции футбол высшей лиги любят. Стадион был полон. Понять нетрудно: во-первых, два популярных клуба, в которых выступали несколько игроков сборной СССР (в ЦСКА, например, играл тогда капитан сборной Альберт Шестернёв); а во-вторых, в те годы в донецком "Шахтёре" блистал Анатолий Коньков, который когда-то начинал в краматорском футбольной клубе. Естественно, многие пришли "на Конькова".
-Давай, Толян, жарь, поддай им перцу! — вопили земляку болельщики.
И, конечно, Толян, окрылённый такой мощной поддержкой, буквально летал по полю. Маленький стадиончик примерно на двадцать тысяч зрителей, ни одного свободного места, атмосфера всеобщего подъёма, и на зелёном газоне прекрасно играет А. Коньков, будущий игрок киевского "Динамо" и кандидат в сборную...
Немного оплошал диктор стадиона. Он назвал лидера армейцев так: ШИстернев (с ударением на первом слоге), — чем и вызвал прилив весёлого недоумения на трибунах: фамилию игрока знала тогда вся Европа, а диктор вот — словно только что родился...
Пришли на стадион и мы с отцом. Мне было лет двенадцать. Отец всей душой ненавидел ЦСКА. Он считал, что команда пробавляется на готовеньком: едва клубу приглянется перспективный игрок, парня тут же призывают в армию.
Особенно отец невзлюбил за что-то защитника армейцев Капличного. Наблюдая за игрой этого футболиста, он так разволновался, что однажды вскочил со своего места, замахал руками и, словно на митинге, громко закричал:
-Гляньте! Да он же не знает, что делать с мячом! И это игрок сборной! Балерина он, а не футболист! Эх, Капличный...
И вдруг... Атака откатилась от ворот ЦСКА, следом за игроками убежал и арбитр, и, пользуясь этим, защитник Капличный подбежал к кромке поля поближе к трибуне, где сидели мы с отцом, ещё раз оглянулся на судью, убедился, что тот не видит, и... погрозил нам увесистым кулачищем! Поговорите, мол, у меня...
Отец от неожиданности онемел: он совсем забыл, что не у телевизора сидит, а на небольшом стадиончике, где слышно даже, как чихают на противоположной трибуне...
А матч закончился со счётом 0:0. Впрочем, сегодня это интересно разве что только футбольным статистикам.
***
У врача-хирурга Ш. дефект речи: немного заикается.
Как-то позвонили ему из приёмного отделения.
-К вам пришёл мужчина. Хочет поговорить.
А доктор только что вбежал в ординаторскую: спешил на телефонный звонок — задыхается, заикается...
-Хорошо, — отвечает он. — Я уже спу... я спус... спускаюсь.
...Однажды пригласили хирурга на консультацию в родильное отделение. Когда Ш. осматривал больную, вспомнил, что вот-вот должна прийти жена. Звонит к себе в хирургию. Трубку взяла дежурная сестра.
-Елена Юрьевна, — сказал Ш., — если меня будет искать супруга, скажите ей, что я в рот... я в рот... в роддоме.
***
Маленькая девочка с игрушкой в обнимку подходит к отцу и говорит:
-Пап, а знаешь, этот плюшевый медвежонок — Ленин.
-Почему — Ленин??? — теряется отец.
-Потому что Лена этого медвежонка вчера у нас забыла.
***
Заведующий отделением врач К. практически в одиночку "тянул" своё большое хозяйство. Лечение больных, решение организационных вопросов, кадровая чехарда, бесконечная писанина, постоянные трения с администрацией — всё легло на плечи доктора.
И вот однажды К. допустил серьёзный просчёт. Больной умер. Этот случай разбирали на врачебной конференции. Был сделан вывод, что доктор К. виноват в смерти больного.
Подводя итог, главный врач сказал:
-Мы должны решить, какое наказание заслуживает наш товарищ. Причём, излишний гуманизм в данном случае, к сожалению, не уместен, потому что на областной коллегии всё равно будут строже, чем мы.
-Вы сами, Сергей Николаевич, что предлагаете? — подал голос врач Чиликов.
-Мм... Полагаю, нужно снять доктора К. с должности заведующего и отправить на долгосрочные курсы повышения квалификации куда-нибудь в Пензу или Саратов.
-Разве это наказание? — засмеялся Чиликов. — Вот кара пострашнее: оставить его на посту заведующего — сроком на десять лет и без права переписки...
***
В молодости доктор Мардон Б. увлекался альпинизмом. Стал мастером спорта, работал проводником и спасателем в горах Таджикистана.
Однажды доверили ему группу из Германии. Утром построит туристов на поляне, пересчитает, проинструктирует, а потом закинет рюкзак на плечи и командует:
-Попиздовали!
На следующий день — то же самое: инструктаж, перекличка и — команда "Попиздовали!"
Так продолжалось несколько дней.
Однажды Мардон проспал побудку. Деликатные немцы долго ходили возле его палатки, потом один из них всё же заглянул внутрь и сказал:
-Герр Мардон, ми готофф. Попистуфффали?
***
-В горах все равны, — рассказывал Мардон. — Будь ты хоть при каких чинах, а если козёл — то это видно. Там совсем другие мерки. Там побеждает сильный.
Приехал к нам на базу однажды Юрий Визбор, знаменитый бард, поэт, актёр. А нам-то что? Мы взяли бутылку водки — и к нему. Познакомились, выпили, до утра песни пели. Он мужик простой, без выпендрёжа, хоть и известен на всю страну.
А то притащились как-то к нам на отдых артисты — целый автобус. Ну, не на отдых, что-то там такое снимали... Сидим мы — среди нас кандидаты наук, мастера спорта, чемпионы мира. Вдруг бежит какая-то киношестёрка: "Гляньте, кто идёт", — говорит. И аж слюной захлёбывается от восторга. "Кто?" "Да как же! Это Маргарита..." Чёрт! забыл фамилию. А может не Маргарита, а Марина... Ну, в общем, народная артистка. Мы переглянулись. "Ну и что?" "Да как же!" И понеслось: ах, ах! А они, эти народные артисты, такое вечером устроили, что мы, видавшие на наших базах всё — и пьянство, и разврат, — на следующее утро сами подогнали автобус и сказали им: "Уматывайте отсюда!"
Однажды в горах погибла группа из Украины. Не все, двое. Снесло лавиной. И приходит ко мне мужичок. "Я пойду с вами", — говорит. "Это почему же?" "Я знаю погибших в лицо. Женщина — брюнетка, с жёлтым рюкзаком. Мужчина — блондин, в зелёной штормовке." А это важно — знать в лицо. Полезешь в ущелье выковыривать изо льда трупы, да не тех притащишь, каких ждали. Возвращайся потом туда снова. Хотя, конечно, всех забрать нужно, а то нехорошо как-то. Но бывает всякое. У нас один сорвался в дыру и повис на своей верёвке. Умер-то сразу, а провисел так два года. И мы каждый раз его там видели. А лезть снимать — смертельная опасность. Непроходимое место...
Ну вот. "Я, - говорит, - знаю погибших в лицо." "А ты-то сам кто?" "Я? - отвечает. - Я... Лёнчик." "И всё? Просто Лёнчик?" "Зовите меня так."
Ну вот, пошли мы, и его взяли. Он — это сразу видно — альпинист неопытный. Однажды вывел меня из себя. Сунулся не туда, куда надо. У меня аж похолодело всё. Я на него — матом. "Ты что ж это, сука! - ору. - След в след, падла! И ни на шаг от меня!" А он мне: "Мардон, почему вы так грязно ругаетесь?"
Короче говоря, вернулись мы с трупами на базу. А там уже муж погибшей женщины. Поставил нам выпивку, сели мы поминать погибших. И Лёнчик с нами.
Вдруг приходит курьер. Правительственная телеграмма, говорит. Мы отмахиваемся: дескать, это не к нам. Тут Лёнчик вскакивает. "К нам, к нам", — говорит. А в телеграмме: "Срочно сообщите о судьбе академика такого-то". А кто это? "Это я", — говорит Лёнчик. Мы так и прибалдели. Сидим, молчим. А он: "Ну, будет вам, мужики. Какие, в самом деле, могут быть между нами счёты? Здесь, в горах, вы — академики." Потом подумал немного и говорит: "Одно только прошу. Приедете ко мне в Киев — не орите у меня под окнами: Лёнчик, готовь бутылку! А то неудобно как-то, честное слово..."
***
Одно из многочисленных прозвищ "Запорожца" — "подснежник". Зимой, в морозы, не заводится — так и стоит, бедняга, во дворе, невзрачный и никому не нужный, под толстой шапкой снега...
***
Больницу одолели тараканы. Администрация сделала заявку в санэпидемстанцию. СЭС запросила плату за услугу - кругленькую сумму с несколькими нулями.
-Во загнули! — всплеснула руками санитарка Клава, когда узнала об этом. — Да мы за такие деньги этих таракашек по одному переловили бы!..
***
Литератор Пеньков пришёл в редакцию, а редактор Чекалин в жестоком похмелье, да ещё без денег.
-Слышь, Миша, — начал Пеньков, — меня вот некоторые упрекают в том, что мои рассказы... ну... как бы это?.. немного неприличные, чересчур откровенные, что ли. Словом, очень пошлые. Ты тоже так считаешь?
-Кто — я?
Чекалин посмотрел на Пенькова тяжёлым, утомлённым взглядом.
-Ну, то есть, — продолжал Пеньков, — хочу спросить: может быть, я каким-то образом подвожу тебя, навлекаю на твою голову начальственный гнев? Может быть, они и вправду того... с душком, а я в силу испорченности своей этого не замечаю?
-Да ты... ты... — ахнул от возмущения Чекалин, — ты это брось! "С душком"... Ты у нас, Лёнь, как классик: что ни принесёшь — всё идёт в печать. Порой в номере и читать нечего, тоска и муть, а твой материал распахнёшь — душа радуется. А почему? А потому что ты талант! оригинал ужасный! глыба!
-Ну, будет тебе, — смутился Пеньков.
-Нет, это точно! Да если хочешь, я могу больше сказать: ты... ты... — тут Чекалин поморщился, жалобно глянул на Пенькова и произнёс: — Слушай, Лёнь, займи до получки, а?
-Откуда? — развёл руками Пеньков. — Нету.
-Да ладно тебе...
-Ага. У самого только на хлеб да на проезд в автобусе.
-Эх, жидомасонская морда... — вздохнул Чекалин.
***
Пришёл Пеньков к Чекалину с бутылкой водки (выпить захотелось), а тот схватил гостя за руку и потащил на радио к редактору.
-Володя! — сказал Чекалин. — Вот Лёнька Пеньков, замечательный писатель, которого не знают даже в нашем городе. Нужно организовать о нём передачу, сделать, так сказать, ему имя.
-А что, мысль интересная, — одобрил редактор. — Пусть ставит магарыч — сделаю ему имя.
-Уже поставил! — Чекалин вытащил из-за спины бутылку и утвердил её на столе.
-Неплохо, — удивился Володя. — А что он пишет?
-Я... — начал было Пеньков, но Чекалин его одёрнул:
-Ты помолчи. Разливай, Володя... Он пишет всё!
-А точнее?
-Как можно сказать ещё точнее? Рассказы, юморески, пародии, повести, фельетоны...
-Ого! Мысль интересная, — сказал редактор, занюхивая рукавом первую стопку.
-Интересная, факт, — поддакнул Чекалин, устремляясь за ним вдогонку.
-Ты вот что, Лёня, — сказал Володя Пенькову благодушно, — ты подбери какие-нибудь свои вещички, только чтоб коротенькие и вразумительные, не для глаз, а для ушей, для радио, понимаешь?
"Какие ещё вещички? — поморщился Пеньков. — Кому это нужно? зачем?"
-Потренируйся их читать, учитывая специфику радио, — продолжал Володя. — И не строй, пожалуйста, такую харю, как будто это надо мне. Это надо тебе, а мне и на хрен не надо, понял? Хотя мысль, конечно, интересная...
***
Райбольница в самой глубинке России. Здесь всего один анестезиолог, поэтому аборты обезболиваются далеко не всегда. Оправданий много: анестезиолог занят с тяжёлым больным, уехал в участковую больницу на операцию. А ещё нет нужного лекарства для наркоза. Ну, нет его и всё тут!..
А если больная о-очень хорошо попросит — вот он, доктор-анестезиолог, бежит-летит-спотыкается со своим заветным чемоданом цвета спелого лимона и поёт песенку из репертуара Наташи Королёвой:
-Я сяду в скорый поезд... Мой жёлтый чемоданчик... А в нём потайной карманчик...
***
31 декабря, вечер. Электричка Рязань-Мичуринск. Многие пассажиры уже в хорошем подпитии. Среди них выделяется странный молодой человек с большим котом на плече. Парень и сам похож на кота: шкодные усы и хитрые раскосые глаза. На пассажиров не обращает внимания, разговаривает только со своим котом:
-Вот, Маркиз, мы едем с тобой стоя уже три часа. А где взять на это силы? Нету их уже. Ну, ничего, ничего. Сейчас приедем, мать охренеет от удивления... Видишь, рыболовы пошли. И заметь: ни одни не предложил тебе хоть хвостик... Ты, Маркиз, смотри внимательно в окно, чтобы мы не проехали. Потому что я уже не могу... Кстати, ты помочиться не хочешь? Знаю, что хочешь, потому что я-то хочу... Смотри, смотри в окно и будь внимательнее, потому что я боюсь тебя потерять. Мне за тебя уже кучу денег сегодня предлагали. В первый и последний раз со мной едешь...
И так всю дорогу. Кот неловко пристроился у парня на плече и от хозяина ни на шаг...
***
Однажды мы с дядей вышли на лодке в море ловить таранку.
-Прекрасно! — радовался дядя. — Ветерок что надо. Сейчас от рыбы отбоя не будет.
Обычно так оно и было. Закинем, бывало, три спиннинга, через пять минут по одному вытаскиваем. На каждом — по две рыбёшки. Успевай только снимать добычу, насаживать наживку и опять забрасывать спиннинги в море.
А тут вдруг — один спиннинг пустой, другой, третий... Прошло десять минут, пятнадцать, двадцать...
-Вот так номер! — обиделся дядя. — Где рыба? Я что же — должен её ждать? Раньше она меня ждала...
***
По вечерам к стенам гинекологического отделения повадились являться извращенцы. Подглядывают в окна, нервируют больных. Медсёстры прозвали непрошеных гостей онанистами. Сначала девушки пугались: подойдут к окну, а там из темноты — рожа.
-Тьфу, леший тебя задери! Убирайся отсюда!
Однако вскоре сёстры привыкли: визиты эти, в общем-то, никакой опасности не представляли. Только смешили. Мужички старались остаться незамеченными. Несчастные люди, что с них взять...
Однажды вечером засекли одного: сидит, бедняга, на дереве, таращится в окно, напрягает, сердешный, зрение.
Вылезли в окна, визжат, как макаки, хохочут. Кто ножку высунет, кто плечико покажет, а кто посмелее — халатик расстегнёт...
-А ну иди к нам, миленький! Иди, голубчик, покажи, на что способен!
Мужчина долго не мог прийти в себя от изумления. Наконец отозвался:
-Девчата, жена у меня тут. С вечерней смены я. Вы мне Таню Шеляпину позовите...
***
Утро. Планёрка в кабинете заместителя главного врача роддома. Дежурный врач докладывает: за сутки было столько-то родов, новорожденные чувствуют себя так-то, в предродовой остались такие-то роженицы... А потом говорит:
-Вечером была одна операция: кесарево сечение, закончившееся ампутацией матки.
-Ого! Это вы отличились! — удивляется начмед (заместитель главврача). — А ну-ка подробнее.
Врач докладывает: беременная поступила на роды тогда-то, роды протекали со слабостью родовых сил, шейка матки открывалась плохо, роженица осмотрена ещё раз в полдесятого, а в одиннадцать пошли на операцию.
Начмед медленно заводится.
-Ну ладно, пошли на операцию. А матку зачем отрезали?
-Во время извлечения младенца был повреждён сосудистый пучок, началось сильное кровотечение, которое остановить не удалось...
Кесарево сечение с ампутацией матки — вмешательство серьёзное. Обычно в таких случаях приглашают из дому кого-нибудь из руководителей: начмеда, заведующего отделением... А тут как-то всё тихой сапой, как бы подпольно, никого не поставив в известность... Начмед уже просто кипит, но ещё старается сдерживаться.
Берёт слово заведующий реанимацией:
-Какое количество крови вы перелили после операции?
-Вообще не переливали.
-Почему?
-В роддоме не оказалось дежурной крови.
-А послать за кровью в областную больницу — не догадались? Или вызвать санитарную авиацию...
Дежурный врач молчит. Начмед спрашивает:
-А какая была кровопотеря?
-Литр двести.
Начмед подскакивает на своём стуле. Вокруг врачи, старшие сёстры — одним словом, женщины. Мужчин только трое. И, тем не менее, начмед произносит — тихо, с угрозой:
-Пользуясь отсутствием женского коллектива, спрошу: вы что — ох...ели?!
***
Передача городского радио начинается в восемь утра. Как ни странно, редактор выбрал в качестве позывных мелодию песни, у которой такие слова:
Я знаю, что ты уже дома
и ты меня ждёшь на седьмом этаже...
***
Когда была в большом дефиците туалетная бумага, люди давились за нею в очередях часами. Иной раз многим не хватало. Счастливчики же безмерно гордились своей покупкой. Они были по-настоящему счастливы.