А давно ли было - провожали его на пенсию. Провожаќли торжественно, вручали Почетные грамоты предприятия да мэра города за многолетний, добросовестный и безупречный труд, вручали и подарки. И банкет в его честь устроили в ресторане. Правда, платить-то за ресторан почти полностью пришлось ему самому.
Тридќцать лет Александр Константинович прожил на Чукотке, в славном городе атомщиков, в Билибино, и все эти годы проработал водителем на одном предприятий. Заслужил там искреннее уважение среди коллег, ведь не зря же его уже как лет пятнадцать зовут по отчеству - Константинычем. Вроде бы ничего особенного и не делал - водил сначала свой "КрАЗ", а потом "Урал" по тундровым дорогам-зимникам, грузы всякие возил. А вот, поди ж ты, рабоќтал-то, оказывается, с огоньком, вкладыќвал в свое дело часќтицу собственного сердца. Во всяком случае, именно так говорили на торжественном вечеќре. И начальник говорил, и бухгалтер, и диспетчер, и другие работники хвалили. Константиныч все это слушал, а у самого будто кошки на сердце скребли: неужели старость подошла, никчемная и одинокая жизнь?
В ресторане за столом сидели долго, поднимали в его честь тост за тостом. Одним словом, выпили крепко. Константиныч хоть и не был любителем выќпить, но компанию всегда поддерживал. И на этот раз подниќмал бокалы и рюмки за свое здравие, за свое долголетие и за многое, что в его адрес произносили.
- Ты бы спел, Константиныч, - попросил его под конец Ванька Булатов, прозванный среди водителей Хасбулатом.
С Ванькой он не раз в рейсы ходил. Да в такие рейсы, что порой и вспоминать-то страшно. В тундре неделями, когда вьюги зимники переметаќли, сидеть приходилось, а сколько раз лед на Малом Анюе и Колыме под ними проламывался, скольќко раз в ледяной воде они окаќзывались и однажды чуть даже не утонули. Что уж там говорить: наши дороги - это тебе не "маќтерик", тут ухо востро держать надо.
Ванька Хасбулат младше Константиныча лет на двадцать пять. Жил он с матерью в соседях. Константинычу с женой Клавдией Бог детей не дал, вот и был Ванька им вмес-то сына. И возил пацаненка по тундре, и в гараже с ним машиќну ремонтировал. Надо сказать, по его инициативе Ванька к шоферскому делу по-настоящему потянулся. Ни о ка-кой другой работе, кроме шоќферской, он и не мечтал. Оконќчил школу, выучился на водитеќля, на армейскую службу пошел. В армии крутил баранку военќных машин, а после службы возвратился домой. С тех пор и труќдился вместе с Константинычем.
Вся Ванькина жизнь у него, можно сказать, как на лаќдони: женился на хорошей, работящей девушке Проне, двух сыновей она ему родила. Мать помогала их растить, но три года назад болезнь ее скрутиќла, да так, что в одночасье не стало матери. А сыновья-то Ванькины уже скоро и школу окончат, но шоферское дело, поќхоже, их не прельщает. Кажется, юристами или экономистами стать хотят. Как говорится, тут уж кому что нравится.
Жизнь Константиныча у Ваньќки тоже, как на ладони. Наверќное, жалеет он Константиныча. Осоќбенно после того, как Клавдии не стало. Уж он с Проней и так, и сяк пытался устроить его жизнь. А недавно, вернувшись из отпусќка с Кубани, привез ему целый ворох газет, в которых разные брачные объявления. Некотоќрые Ванька даже жирным флоќмастером обвел: мол, стоит на них обратить внимание.
* **
Тогда Константиќныч, конечно, и читать те брачные объявления не стал, и газеты куда-то засунул, да и забыл о них. А тут вдруг письма к нему начали приходить. И адреса на конвертах неизвестные. Казалось бы, писали совсем незнакомые женщины: о себе рассказывали, фотографии присылали и совместную жизнь с Константинычем планировали.
И тут поќнял Константиныч, что Ванька не зря объявления в газетах фломасќтером обвел - он же этим женќщинам, поместившим объявлеќния, написал и, вероятно, Константиныча расхвалил на все лады. Отругал он Ваньку, да что уж теќперь: что сделано, то сделано. И, вообще-то, про себя невольно подумал, а, может быть, и на самом деле проявить интерес к письмам женщин. Писали-то ему и учителя, и врачи, и научќные работники, и даже артистќки. А кто он - обыкновенный шофер, к тому же, в скором времени пенсионер. Ему бы, конечќно, женщину попроще, никак не кандиќдата наук, и не начальницу надо. Такую бы, как Клавдия. Она-то у него была обыкновенной нянечќкой в детском саду. Но разве это возможно? Жизнь-то - не кино...
Но среди множества писем было одно, из-под Ставрополя, от женщиќны по имени Шура. От тезки, так сказать. Ведь его тоже когда-то звали Шуриком. И по возрасќту она более подходила Константинычу. Писаќла, что живет в станице, дети у нее взрослые, сама она уже на пенсии. Приглашала Шура его в гости: мол, посмотреть на всё своими глазами надо, прежде, чем принимать какое-то решеќние.
О себе Шура много не соќобщала - только то, что всю жизнь в колхозе проработала, с муќжем-пьяницей разошлась, когќда детей на ноги подняла. А еще писала, что женщиќна она веселая, песќни любит, особенно те, что в молодые годы были популяр-ные. Например, из кинофильма "Весна на Заречной улице". Константиныч эту песню тоже знает, ведь она тоже из его молодоќсти. Вместе с Клавќдией они ее часто пели. Клавдия ему как-то сказала, что голос у Константиныча как у настоящего певца. И порой даже называла его весенним жаворнком певчим. Поќнятно, почему так называла: фамиќлия-то у Константиныча - Жаворонков.
И на рабоќте это прозвище к нему как-то само собой приросло. Больше, наверное, потому, что он любил петь. А потому в любой компании просили Константиныча петь. Ему эти просьбы даже нраќвились. Ну, а после того, как Клавдии не стало, за столом в компаниях он почти не бывал и, естеќственно, песен никаќких не пел. И вот теперь Ванька Хасбулат впервые за несколько лет поќпросил его спеть на вечере проводов на пенсию. Спел, коќнечно. А Ванька поддержал, да и другие тоже.
** *
Чем уж эта незнакомая женщина Шура со Ставрополья запала Константинычу в душу? Моќжет, тем, что тоже петь любила? Но Константиныч решил все-таки с нею познакомиться. И поехал к ней в станицу. Дал Шуре телеќграмму, что выехал к ней. Всю дорогу думал: а как его встреќтит она? В аэропорту Ставроќполя, конечно, встречать не будет, но в станице, когда он туда в автобусе приедет, - непреќменно придет на автостанцию.
Константиныч очень волновался: каќкая она, эта Шура? Но как не пытался ее представить, мысќленно видел только Клавдию.
Однако Шуры на станичной автостанции не оказаќлось. К Константинычу подошли двое мужчин. Один примерно его возраста, другой - помоложе.
- Это ты Жаворонков? - спроќсил мужик постарше.
- Да, это я, - ответил Константиныч.
- Женихаться, значит, наќдумал, старый козел.
- Не понял, - проговорил Константиныч.
- Ты что, захотел сюда к Шурке на все готовенькое заяќвиться. Да я ее муж. У нас с ней совместные дети есть. И дом я строил. И не допущу, чтобы каќкой-то заезжий гастролер с Сеќвера в нем жил.
Константиныч не мог понять, что же в самом деле происхоќдит. Он же не самовольно поехал сюда - его пригласили.
- А где Александра Платоновна? Где Шура? - спросил Константиныч.
- Где ей быть - дома.
- Так, пойдем к ней, - проговорил Константиныч. - Пусть она все и решит.
- Да она и не знает, что ты сюда прикатился. Телеграмму твою я перехватил. А ты, милый друг, давай-ка лучше сразу в обратную доќрогу собирайся и чеши отсюда.
- Ну, это мы еще посмотќрим! - воскликнул Константиныч. - Не для того я сюда приезжал, чтобы выслушивать твои оскорќбления. Теперь я вижу и пониќмаю, почему ты женщине покоя не даешь.
- Какого хрена ты видишь и понимаешь? Одна старая дуќреха в газете от нечего делать объявления насчет мужей дает, а у тебя и глаза заблестели. Да она меня любит. Это она мне назло объявление подала. Она хотела, чтобы я пить бросил. А я и бросил.
-Петрович, может, ты это зря все затеял, - произнес муќжик помоложе. - Может, к Шуре пойдем и там все решим. Как она скажет, так и будет.
- Правда твоя, пойдем.
Шура, конечно, была удивлена, увидев перед собой бывшего мужа с дружком, но удивилась еще больше, когда узнала, что с ними был и Константиќныч.
- Я, признаться, вас, Александр Константинович, таким себе и представляла, - сказала женщина.
Он не ответил, но ведь ее он вообще никак себе не предќставлял. А увидел женщину, коќторая в свои годы была еще очень даже привлекательна. Не такая, конечно, как Клавдия, но, тем не менее, с первого взгляда ему понравившаяся. Она накрыќла стол и пригласила всех поќужинать.
Серьезных разговоров за ужином не велось, разве что Шура о Билибино Константиныча спрашивала и удивлялась: как это можно жить на вечной мерќзлоте за Полярным кругом. А потом она вдруг запела. И Петќрович, ее бывший муж, начал ей подпевать. После того, как песќня была спета, установилась тиќшина. Какая-то напряженная тиќшина. Первым ее прервал бывќший муж.
- Константиныч, - обратился он к гостю. - Вижу, мужик ты вроде ничего. Хочешь, оставайќся здесь, и жить будем все вмеќсте. Издавна, похоже, так у всяких там ар-тистов и поэтов заведено. Это у них, говорят, в порядке веќщей.
- Что ты тут молотишь! - воскликнула Шура. - Нашелся мне, понимаешь ли, артист.
- И в самом деле, Петроќвич, - поддержал ее дружок мужа.
А потом заговорила Шура. То, что она скажет, ждали, разумеется, все, сидящие за столом, ведь от этого вообще многое зависело.
- Хотела я, Константиныч, от этого репейника хоть под стаќрость лет отдохнуть. Всю жизнь с ним промучилась, всю жизнь его пьянки да всякие выкрутаќсы терпела. Племянница мне поќсоветовала объявление брачное дать. Дала. И хорошего мужчиќну по этому объявлению нашла. Это я о тебе, Константиныч, говорю. Да, видно, не судьба. Придется чашу свою до конца испить. Куда ж от этого репейника денешься. Он же, гад, проходу никакого не дает, даже телеграмму твою пеќрехватил. Встречать тебя с дружком своим пошел. Один-то, поди, побоялся.
- Да я разве против того, чтоб вы сходились. Живите, а я при вас буду. Я же пить бросил. Помогать по хозяйству буду. Пенсию свою всю до копейки вам отдам. Только не гоните меня со двора. Куда мне деться-то? - спросил муж Шуры.
- Никуда, видать, не детьќся, - ответила она. Немного поќмолчав, сказала: - Ты уж прости меня, Константиныч, что так все вышќло. Я бы тебя могла определить на жительство к своей сестре. Женщина она во всех отношениќях положительная, одинокая, хоќзяйка хорошая и веселая. Харакќтерами бы вы с нею сошлись. Да ведь, вижу, не пойдешь ты к ней. Уж прости и не поминай лихом.
***
Уезжал Константиныч от Шуры с каким-то непонятным чувќством. И все-таки ни о чем не жалел. Даже Ваньку Булатова, из-за которого все это и случиќлось, не ругал. А за что его руќгать - он же хотел, чтобы как лучше было...
Вот только куда ему податься? Назад, в Билибино, дороги не было. Продал он там свою квартиру.
Где теперь будет жить жаворонок? Хотя еще и певчий, но давно уже не весенний. А, может, действительно, стоило бы познакомиться с сестрой Шуры?..