Фосса : другие произведения.

Уликли Фий

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Она не была счастлива, ни разу. Так считали окружающие, зная её историю. Своим счастьем она усиливала радость других людей, сама пряча её глубоко в душу. Несчастья преследовали её, но благодаря своей стойкости она выстояла.

   Disce gaudere!
  
   Глава 1. Детство.
   Бедная женщина задрожала. Её муж, суровый швед Нормдсон, хмурился и почёсывал небритые щёки. Иногда он бросал на жалкую супругу грозные взгляды, отчего та забивалась в угол всё глубже.
   - Ты должна родить мне сына, - заявил Нормдсон. - Если ты родишь вторую девчонку - я от неё избавлюсь. Хватит нам и этой! - он брезгливо мотнул головой в сторону комнаты, где спала их пятилетняя дочь Эделитта.
   - Милый! - воскликнула женщина, протягивая к нему руки. - Милый мой муж! Я не властна над полом ребёнка...
   - Замолчи, глупая женщина! - рявкнул Нормдсон. - Ты всё врёшь! Если ты родишь сына - я буду любить тебя. Если дочь - я выброшу её в окно на съедение волкам.
   - А я?..
   - Ты будешь рожать мне детей до тех пор, пока не появится сын. Каждую девчонку я буду выбрасывать в окно! Тебе ясно, несносная женщина?
   - Да, дорогой муж...
   - Тогда иди спать, вредное творение.
   Беременная Фамм поплелась в комнату к дочери и легла там, на старые шкуры вылинявших медведей, когда-то подло убитых громилой-шведом. Маленькая замёрзшая девочка инстинктивно прижалась к матери, и последнюю вновь охватило беспокойство. Что будет со вторым её ребёнком? Исполнит ли свою угрозу этот жестокий мужчина, женившейся на ней лишь из-за денег?
  
   ***
  
   Вскоре Фамм родила. Сиделка и врач профессионально приняли роды, и Фамм не испытывала лишних мук. Успев на мгновение прижать ребёнка к груди, она уснула. В комнату заглянул Нормдсон.
   - Ну, кто?
   - У вас... вторая дочь, сэр... - выдавила сиделка. Швед налился кровью, схватил новорождённую и разъярённо вышвырнул в окно. Плачущая малютка упала на траву, а швед бросил ей вдогонку злобный взгляд и ушёл в свою комнату.
   К младенцу подбежала пятилетняя девочка в старом грубом платьице. Бережно подняла на руки и побежала в лес.
   Остановилась Эделитта лишь на маленькой полянке. Здесь девочка оставила сестру среди ароматных растений, а сама принялась плести из травы, мягких прутиков и цветов циновку. Вскоре крошечный мягкий коврик был закончен, и Эделитта осталась довольна результатом. Она заметила в одном из деревьев заброшенное дупло. Вычистив из этого дупла прошлогоднюю труху и скорлупки орехов, Эделитта положила туда циновку. На эту постель малышка перенесла новорождённую, и украсила ароматнейшими и прекраснейшими цветами.
   Затем девочка побежала домой. Отец заметил спешку, с которой нелюбимая дочь искала шёлковый платок.
   - Куда это ты собралась, мерзкое создание? - сердито спросил он, загораживая своей массивной фигурой дверь.
   - Я... погулять хочу...
   - Нет уж, наглая морда! Ты будешь сидеть дома! - и он запер девочку в чулане.
   Эделитта, обладающая почти кошачьим зрением и великолепно видевшая в темноте, быстро нашла старый шёлковый платок, очень приятный на ощупь и с тёплой подкладкой. Кроме платка, нашла она и грубую деревянную бутылочку, и маленькую грибную корзинку. Отодвинув слабыми детскими силёнками массивный старый комод, пришедший когда-то в негодность, Эделитта проникла в кладовую. Здесь Нормдсон хранил горы еды и питья. Девочке пришлось поплутать среди корзин, коробов, мешков и ящиков с бутылками, пока она не нашла в самом дальнем углу пыльный ящик, полный бутылок с молоком. Малышка перелила содержимое одной из бутылок в деревянную бутылочку и сунула в корзинку. После чего крошка удалила все следы своего пребывания здесь и вернулась в чулан.
   В чулане почти не было света, кроме... крошечного окошка в потолке. Взобравшись на комод и уцепившись за край окошка, Эделитта сумела забросить на крышу корзинку и выползти из плена сама. С корзинкой, в которой лежали платок и молоко, она добежала до поляны. Сестрёнка всё ещё плакала, хотя и тише, чем в прошлый раз. Эделитта вручила новорожденной бутылочку с молоком и укрыла платком, а сама села плести что-то из тонких прутиков.
   В итоге получилась погремушка. Этот подарок пришёлся по душе Малютке (как нарекла сестру Эделитта). Младенец поиграл и уснул.
   На поляну вышел огромный чёрный волк и уставился на Эделитту. Девочка не испугалась его (как можно в 5 лет бояться большого лесного зверя с золотыми глазами?). Волк повёл носом и подошёл к дуплу, где спала Малютка. Понюхал, высунул язык.
   - Не смей! Не обижай её! - сердито крикнула зверю Эделитта. Волк удивлённо перевёл взгляд на крошку, которая осмелилась его остановить. Зверь посмотрел на малюсенькую новорождённую, на более крупную Эделитту и нерешительно направился ко второй.
   Из чащобы грациозно вышла белая волчица. Она грозно окликнула чёрного собрата. Волк оглянулся. Они переговорили, и волк стыдливо поплёлся вновь в чащу. Волчица изящно подлетела к дуплу, взглянула на Малютку, подбежала к Эделитте и... лизнула девочку в щёку.
   - Спасибо тебе! - нежно сказала малышка и вдруг погладила дикого зверя по макушке. Волчица вздрогнула. - Спасибо! Послушай, а ты не можешь приглядывать за моей Малюткой? Ну, что б её не обижали другие звери... Или развлекать и кормить её, если она заплачет!
   Волчица склонила голову набок, словно раздумывая. После чего вновь лизнула Эделитту. Счастливая девочка подпрыгнула, обняла волчицу за шею и побежала домой. Вдруг она замерла и вернулась.
   - А как тебя зовут? - спросила она зверя.
   Волчица бросила на ней удивлённый взгляд золотых глаз.
   - Как, у тебя нет имени? Тогда я дам его тебе! Тебя будут звать... Бланш!
   И, приведённая в восторг этой кличкой, девочка убежала. Волчица несколько секунд смотрела ей вслед, после чего легла у корней дерева с дуплом.
  
   ***
  
   Дни тянулись за днями, Малютка росла. Бланш кормила её своим молоком и лизала, если девочка плакала. Эделитта, весьма этим довольная, каждый день носила на поляну молоко для сестры и кусочек мяса для волчицы.
   Зимой Эделитта приходила чаще, ужасно волнуясь за Малютку. Она каждый раз приносила ей что-нибудь тёплое - шаль, шапку, рукавички, и всё равно считала, что Малютка мёрзнет.
   Однажды Эделитта пришла на поляну, и застала Бланш за вытаскиванием крошки из дупла. Пятилетняя малышка пришла в ужас, пыталась ей помешать, но волчица была сильнее. Она вытоптала в снеге у корней дерева норку, постелила туда тёплые вещи, положила Малютку и легла сама, прикрывая девочку своим телом, но не мешая ей дышать. Эделитта вновь восхитилась умом волчицы и в следующий раз принесла кусочек мяса побольше.
   Малютка росла. Эделитта - тоже. Печальная Фамм наняла для дочери (как она полагала - единственной) учителя, который обучал её нескольким языкам, точным наукам, музыке, рисованию и боголюбию. В общем, Эделитта стремилась к высшему образованию. Из-за уроков времени оставалось крайне мало, но девочка успевала навестить Малютку и Бланш.
   Однако злой Нормдсон, считая каждодневного учителя слишком затратным, сократил его посещения до трёх раз в неделю. Эделитта получила возможность проводить больше времени со своей обожаемой сестрёнкой и её пушистой воспитательницей. Старшая сестра учила младшую ходить, разговаривать, мечтать, рисовать. Эделитта приносила на поляну множество карандашей и красок, листочков бумаги. Когда пришло время (а пришло оно очень скоро), Эделитта стала обучать Малютку писать и читать. Редкие книги, обнаружившиеся в лесном доме, принесли огромную пользу в развитии Малютки. Эделитта обучала сестрёнку тому, что проходила на домашних уроках сама. И пусть маленькая девочка не всё понимала - в памяти всё откладывалось. Помимо школьного образования, Эделитта учила Малютку простонародному - поиску лечебных трав, отличию съедобных грибов и ягод от ядовитых, дружбе с животными и растениями.
  
   ***
  
   Однажды Фамм, вновь долгожданно беременная, прогуливалась по лесу. Она набрела на полянку и увидела... свою восьмилетнюю дочку и незнакомую девочку перед огромной белой волчицей, оскалившей пасть! Женщина вскрикнула. Девочки обернулись, а волчица пригнулась к земле и глухо зарычала.
   Эделитта бросилась к матери и схватила её за руки.
   - Мама, не бойся! Успокойся, мама!
   Женщину била дрожь. Вдруг она увидела, как изумлённая незнакомая девочка прижимается лицом к дикому зверю.
   - Отойди от неё, крошка! Это же опасный зверь! Я позову охотников...
   - Не надо! - воскликнула картавившая Малютка, знавшая от старшей сестры, что охотники убивают волков. - Не надо звать охотников! Они злые.
   - Отойди же от волка, крошка, у меня сердце кровью обливается...
   - Бланш - моя крёстная мама! Она не обидит меня.
   У Фамм подкосились ноги, но она не упала. Воспользовавшись её шоком, Эделитта подвела её поближе к центру поляны и усадила на кочку.
   - Мама. Выслушай меня, - важно сказала Эделитта. - Хочешь - верь, хочешь - не верь, но эта девочка - моя сестра.
   Фамм чуть не упала в обморок.
   - Мама! В день её рождения Норгс (так звали злого шведа) выбросил её в окно, как и обещал. Я подобрала её и выходила. Мне помогала эта волчица, её зовут Бланш. Она очень умная, и очень нас любит! Мама... Эта девочка - твоя дочь, которую ты уже три года считала мёртвой.
   - Уликли! - воскликнула Фамм. - Бедная девочка! Уликли...
   - Эдель, милая, - тихонько обратилась к сестре Малютка. - Кто это? Почему ты называешь меня её дочерью? И что это за странное "Уликли"?
   - Эта женщина - твоя кровная мама, - охотно пояснила Эделитта. - А "Уликли" - со шведского значит "Несчастная"!
   Малютка качнула головой в знак того, что всё поняла, и ещё теснее прижалась к Бланш. Волчица лизнула щёку любимицы. Мать взяла себя в руки и пообещала никому не выдавать секрет, что в лесной чащобе живёт её кровная дочь под присмотром волчицы.
  
   ***
  
   Вскоре Фамм снова родила. На этот раз - мальчика! Нормдсон радовался, но полюбить мать его наследника не смог. Зато отнял его у матери и воспитывал лично. В итоге мальчик рос надменным, эгоистичным, коварным и злобным.
   Прошло ещё пять лет. Эделитта расцвела, словно роза. Слух о её несравненной юной красоте, остром уме и скромном нраве прокатилась очень далеко, до самых границ страны. Многие молодые люди, бедные и богатые, знатные и простолюдины добивались её руки, но суровый Нормдсон всех прогонял. Бедная девушка плакала в объятиях матери и сестры. А Норгс брал деньги с женихов за возможность взглянуть на Эделитту, а потом с яростью прогонял.
   Нормдсон был жесток. Не раз он в порыве ярости избивал жену прямо на глазах сына и старшей дочери. Ещё чаще вымещал на ней злобу после неудачного дня. В конце концов, бедная Фамм не выдержала и скончалась. Похоронили её на собственные деньги Эдель в лесной чаще. Получив полную свободу от брачных уз и кучу денег в наследство, Нормдсон сослал нелюбимую старшую дочь в монастырь в Россию, а сына отправил учиться во французский интернат. Избавившись от людей вокруг, Нормдсон стал ростовщиком и нанял самую красивую женщину Швеции себе в горничные и кухарки.
   А Малютка, отзывавшаяся теперь на имя "Уликли", в это время грустно почёсывала за ухом свою обожаемую Бланш. Перед отъездом Эделитта рассказала ей о смерти матери и своей ссылке...
   Уликли была умной восьмилетней девочкой. Она долго жила в лесу самостоятельно, питаясь собираемыми ягодами, грибами и орехами, словленной рыбой. Старая волчица теперь спокойно оставляла свою воспитанницу одну и могла по-настоящему охотиться. Но на ночь Уликли возвращалась в шалашик, служивший ей домом, а Бланш ложилась сторожить у входа.
  
   ***
  
   Когда прошло некое количество времени, произошло новое несчастье. Уликли собирала грибы на обед, как вдруг услышала выстрел из ружья и длинный волчий вой боли. Этот вой она узнала сразу и похолодела от ужаса. А потом бросила корзинку и понеслась на звук.
   Бегала Уликли быстрее и ловчее лани, поэтому преодолела несколько километров за пару минут. Она вдруг замерла у края поляны и наблюдала такую картину: огромный грязный мужчина с ружьём в руке пинал несчастную Бланш, раненую в бок. Девочка выскочила из своего укрытия и бросилась к воспитательнице. Швед остановился и окинул маленькую лесную гостью недовольным взглядом.
   - Эй, мелкая дрянь, ты кто?!
   - Уликли! Запомни это имя, жестокий охотник, потому что его обладательница отомстит тебе!
   - "Несчастная"? Какое глупое имя! Что ты делаешь в лесу, мстительная малявка?
   - Я живу здесь! А ты кто?!
   - Я - богач! Я - слава и гордость нашей страны! Я - несравненный...
   - Прекрати! Слушать не могу эту чушь. Скажи мне своё имя!
   - Нормдсон. Мистер Нормдсон. А теперь... вали отсюда, мерзкая "бедняжка"!
   - Нормдсон?! Ты... Мама и сестра рассказывали мне о тебе. Ты - зло, и теперь я вижу это сама.
   - Мать и сестра говорили тебе, что я - зло?! Как их фамилия, ничтожная Уликли?!
   - Я не знаю их фамилии, а если б и знала - не сказала бы тебе!
   - А их имена?
   - Фамм и Эделитта. - подумав, что вреда это не принесёт, ответила Уликли.
   - ФАММ и ЭДЕЛИТТА?!! - вскричал Нормдсон. - твои мать и сестра? А что они говорили о Нормдсоне, кто он тебе?
   - Он мой отец, хотя это позорно и отвратительно, - прямо глядя ему в глаза, заявила искренняя девочка. Швед задрожал и покраснел от гнева.
   - Как ты выжила, тварь?!
   - Это не важно. Важно то, что ты убил мою подругу!
   - Наплевать на неё! Это всего лишь волк! Ты... ты - тот самый младенец, которого я выкинул из окна через пару минут после его рождения?!
   - Да, это я.
   Нормдсон схватился за голову и стал носиться по поляне. Прошёл добрый час, прежде чем он успокоился.
   - Ты - моя дочь? Ладно. Я позабочусь о тебе. Пошли!
   Он взвалил мёртвую Бланш на плечо и сжал запястье младшей дочери.
   Дома он написал два письма: одно - в мастерскую, чтобы сделать из волчицы чучело, а второе - в деревеньку Грофлюс на севере Англии, в интернат Грофлюс-Лабстир.
  
   ***
  
   На следующий день шведская служанка отвезла Уликли в ближайший город. Там девочке задаром приобрели старое платье и разношенные туфли. После долгих разъездов в жёстких кэбах, без сна и пищи, Уликли была, мягко говоря, изнурена. Наконец, её привезли в Грофлюс-Лабстир.
   Это оказался старый дырявый дом, окружённый огромной каменной стеной. В окнах почти не было стёкол, двери едва держались на скрипучих петлях.
   Уликли отвели в спальную комнату. Здесь тесно стояли десятки кроваток с тонкими одеялами. Весь оставшийся день девочке велели проспать.
   Рано утром начались занятия. Сотня разновозрастных девочек, одетых одинаково в грязные и мятые платья, направилась в классную комнату, где расселась за десяток хлипких парт и достала по одному учебнику на парту.
   Урок проходил плохо. Несчастные девочки читали, писали, учили, отвечали перед учителем (зловредным и придирчивым стариком), а последний щёлкал их линейкой по рукам по малейшему поводу (и без повода) и беспрестанно ворчал.
   - Новенькая! - рявкнул учитель. Уликли вскочила.
   - Да, мистер Гук?
   - Как твоя фамилия, девчонка?
   - Фамилия? У меня нет фамилии, сэр...
   - Как это нет фамилии?! Ты порешь чушь, дрянная девчонка! У каждой ученицы есть фамилия.
   - Значит, я не знаю своей фамилии, сэр, - её робость прошла, Уликли внезапно обрела твёрдость.
   - Как можно не знать фамилии?! Дрянная девчонка! Как зовут твоего отца?!
   - У меня нет отца, сэр.
   - Нет отца?! Вы только послушайте эту мерзавку! - взвизгнул мистер Гук. - Врёт и не краснеет! Всё, моё терпение лопнуло! Я немедленно отправляюсь... к мистеру Буржу! - и он выскочил из класса. Как ни странно, девочки не стали разговаривать, пользуясь случаем. Они лишь пугливо поглядывали на новенькую и переглядывались.
   Через пару минут в класс влетел тощий мистер Гук и директор Грофлюс-Лабстира, толстый мистер Бурж.
   - Вот она! - снова взвизгнул учитель, хватая Уликли за запястье и пытаясь его сжать. Но ладонь учителя была маленькой и слабой, а девочки - крепкой и сильной благодаря жизни в лесу...
   - Новенькая, значит? - елейным голоском тихо спросил мистер Бурж. Ученицы задрожали: они знали, что этот его тон гораздо опаснее разъярённого и громкого.
   - Да, сэр, - чётко ответила Уликли. Мистер Бурж нахмурился.
   - Какая ты высокомерная! Слишком высокомерная. Как твоя фамилия?.. А, точно, ты ж её не знаешь! А твоего отца? А, забыл, его же ты тоже не знаешь! А отчим? Ну, тот благородный джентльмен, который прислал тебя сюда?
   - Нормдсон. Это единственное, что я о нём знаю.
   - Нормдсон... Не помню такого! Гук, принеси мне мою записную книжку!
   Учитель быстро сгонял за требуемым в кабинет директора и также быстро вернулся.
   - Хм, Нормдсон... - протянул мистер Бурж, просматривая записную книжку. - О, Норгс Нормдсон! Да, этого знаю. Богатый и знатный джентльмен! И, как тут написано, действительно твой отец. Что же ты, глупая девчонка, от него отрекаешься?
   - Я не хочу быть его дочерью, сэр. - сердито заявила Уликли.
   - Не хочешь?! О, это мы исправим. Ты станешь обожать его! - он отвратительно рассмеялся. Гук тихо щёлкнул пальцами, и девочки тоже вынужденно рассмеялись.
   - Позвольте, сэр, спросить: что смешного? - сухо спросила Уликли, когда гогот утих.
   - О, поверь, причины есть! - ухмыльнулся Бурж. - причины есть, и ты его полюбишь. Хорошенькая дочка! Ха-ха-ха! А фамилия тебе будет его - Нормдсон. Не опозорь! И больше не срывай уроков. На первый раз прощается... - и он утопал в свой кабинет. Гук продолжил урок, бросая на Уликли ненавидящие взгляды и придираясь к ней за всё подряд. Девочка получила столько ударов линейкой, что, не будь её руки такими мускулистыми, она заработала бы крупный синяк.
   Наконец, урок закончился. Девочек повели в столовую. Жидкая кашица и стакан воды послужили им завтраком.
   После уроков, которые закончились часов в пять, девочек распределили по работам - мыть полы, стирать бельё, а самых послушных - готовить.
   Уликли досталась самая тяжёлая работа - колоть дрова. Но девочка справлялась с ней без труда!
   Поздно вечером, после крайне скромного ужина, ученицы делали уроки.
   Уликли, эта девочка из леса, справилась с домашним заданием на удивление быстро. Она огляделась. Девочки сидели на своих кроватях и либо делали уроки, либо смотрели в окно, на скучнейший пейзаж. Уликли предложила одной маленькой девочке помочь, и та сначала вздрогнула и задрожала, а потом унеслась прочь. Остальные ученицы смотрели на новенькую удивлённо. И вдруг Уликли поняла, в чём дело...
   - Подруги! - крикнула она, вскочив на свою кровать. Девочки задрожали, вжали головы в плечи и искоса на неё поглядывали. - Леди! Грофлюс-Лабстир превратил вас в забитых, пугливых крошек! Это неправильно, по-моему. Я могу помочь вам изменить эту ситуацию! Станьте командой, единой и потому непобедимой, сильной! Вместе вы не будете бояться Гука и Буржа. Хотя нет... вместе, да, вы сильнее. Но всё равно - беззащитные и беспомощные. Я готова стать вашим лидером и принимать на себя удары учителей, готова вас утешать при необходимости, помогать делать уроки! Не бойтесь меня, не бойтесь Буржа - я с вами, и мы справимся!.. - она замерла, переводя дыхание.
   Тишина. Девочки переглядывались, обдумывали её слова, а некоторые - самые смелые - перешёптывались. Наконец, к Уликли приблизилась худая четырнадцатилетняя девочка и осторожно потянула её за рукав.
   - Мисс Нормдсон...
   - Я не Нормдсон! - заявила та. - Я прошу вас, леди, называть меня Уликли.
   - Хорошо-хорошо! - торопливо закивала головой девочка и напряглась, словно ожидая удара. Но удара не последовало, и девочка продолжила. - Мисс Уликли, Ваше предложение крайне решительно и отважно. Но Вы - новенькая, Вы слишком мало знаете мистера Гука и мистера Буржа. Они слишком сильные и опасные люди!
   - Сильные? - усмехнулась Уликли. - он не смог сжать мне запястье! И это отнюдь не оттого, что у меня широкая кость!..
   - Мисс Уликли! - взмолилась девочка. - мы не можем пока согласиться на Ваше предложение! Позвольте нам его обдумать. И... узнайте мистера Гука и мистера Буржа, и Вы поймёте нас. Простите, если сказала лишнее! - торопливо добавила она и убежала.
   - Ладно! - заявила Уликли, скрывая досаду. - Я подожду. Неделю! Думаю, этого хватит, чтобы войти в ваше положение. А после... посмотрим. Прошу меня извинить, если обидела вас! А сейчас... кому помочь с уроками? Ничего взамен, просто так! Нет, даже выдавать вас учителю не буду! Ну?
   - Ах, мисс Уликли! - вернулась та самая маленькая девочка, которой было предложено делать уроки. - Вы... Вы всерьёз?
   - Серьёзней не бывает! Тебе помочь?
   - Ах, мисс Уликли... да, прошу Вас...
   Уликли объяснила девочке урок и помогла выполнить задание, и та чуть не подпрыгивала от радости.
   - Кстати, мисс Уликли, я забыла представиться! - смущённо пробормотала девочка. - Меня зовут Сандра Летиз.
   - Очень приятно, мисс Летиз! - широко улыбнулась Уликли и пожала её хрупкую белую ладонь. - Позвольте называть Вас Сандрой, это такое красивое имя!
   Сандра покраснела и робко кивнула.
  
   ***
  
   На следующий день Уликли вела себя ещё смелее, чем вчера. Она единственная из класса не горбилась над учебником, и единственная без страха смотрела в глаза мистеру Гуку.
   - Летиз, что у тебя с платьем? - вкрадчиво и сипло спросил учитель, легонько постукивая себя линейкой по ладони. - Оно как будто замарано чернилами.
   - Сэр... я постираю его сегодня же!
   - Конечно, постираешь. А пока - я тебя высеку! Выходи к доске.
   На негнущихся ногах Сандра подошла к учительской кафедре. Гук достал из укромного местечка розги и приказал мисс Летиз раздеться.
   - Нет! - вскрикнула вдруг Уликли, схватила общую для парты чернильницу и вылила её содержимое на себя. Встала и выпрямилась рядом с партой. По её платью расплывалось огромное чёрное пятно.
   - Нормдсон?
   Уликли не откликнулась, продолжая стоять и смело смотреть в глаза учителя.
   - Нормдсон!
   - Сэр, у меня пятно больше, и я лишила парту чернил, - тихо сообщила Уликли, не отрывая взгляда от глаз учителя. - Оставьте мисс Летиз в покое...
   Взбешённый Гук плюнул в её сторону и замахнулся на оголённую спину Сандры.
   - Нет! - вновь гневно крикнула Уликли и в последний момент, прыгнув, заградила спину новой подруги собой.
   Розги обожгли ей живот, грудь, шею, лицо, руки. Огненная боль чувствовалась даже сквозь платье. Такой боли лесная девочка не чувствовала ещё ни разу! Даже когда на неё как-то раз осмелился напасть огромный чёрный волк, собрат Бланш...
   По классу пробежал вздох изумления. Загородить собой едва знакомую девочку от розг?! Нет, такого они и представить себе не могли! Сотня пар глаз впилась в Гука, Сандру и Уликли.
   Последняя, кстати, едва смогла устоять на ногах после яростного удара! Гук пришёл в себя и начал хлестать её розгами со страшной силой. Уликли повалилась на пол и попыталась прикрыться руками и ногами. Невыносимая, пронзительная боль прокатывалась по ним.
   Визжавшая Сандра изредка подставляла под плети свои руки, и, получив лишний удар вместо Уликли, тут же их убирала, чтобы через несколько минут сунуть снова.
   Это продолжалось минут двадцать, хотя всем казалось, что прошла вечность. Наконец, Гук устал, и, хлестнув истекающую кровью Уликли на прощание, вышвырнул её за дверь.
   Но уроки не клеились. Все были слишком впечатлены произошедшим, а Гук не мог вернуть дисциплину в класс, потому что руки его после избиения устали. В конце концов, учитель горестно вздохнул и отправил класс спать, освободив их до конца дня.
   Девочки все вместе бережно отнесли Уликли в спальную комнату и уложили на её кровать. Одна из самых старших нашла чистую тряпку, разрезала её на несколько частей, смочила все части водой и аккуратно обвязала раны новенькой.
   Обвязывать было сложно, так как на Уликли "места живого не было". Но девушка справилась, и находящаяся без сознания жертва Гука издала тихий стон.
   Когда Уликли очнулась посреди ночи, то обнаружила возле своей кровати почти всех девочек школы. Они дремали. Уликли хотела улыбнуться, но лицо вспыхнуло болью. Она прислушалась к себе. Раны ныли, но притуплено, глухо, и ощущалась спасительная прохлада - это влажные тряпки, часто сменяемые одноклассницами, доставляли её. Однако, утомлённая зудящей болью, Уликли застонала. Девочки тут же проснулись.
   - Мисс Уликли! - залепетали они, испытывая внезапно прилив забытых чувств - счастья и сострадания. - Как вы себя чувствуете?
   Уликли издала стон, поясняющий, что не может говорить. Девочки величественно закачали головами и тут же предложили вариант общения - они задают вопросы, а больная отвечает морганием: нет - один раз, да - два раза.
   - Вы хорошо себя чувствуете?
   - Больно было?
   - Долго будете выздоравливать?
   Уликли честно моргала и изо всех сил пыталась не улыбаться.
   - Мисс Уликли! - торжественно начала Сандра, поглядывая на исписанный листочек в руках. Все остальные замолчали, зато стали важно кивать и подтверждать её слова. - Мисс Уликли! Вы у нас всего три дня, а уже доказали свою честность, самопожертвование, сострадание, решимость и справедливую мудрую силу! Благодаря Вам в наших сердцах вспыхнуло пламя молодой девичьей жизни! Вы пролили свет на нашу тусклую жизнь, подняли нас из трясины тоски и страха, пробудили в нас сплочённых валькирий! Мисс Уликли, мы никогда не забудем Ваш подвиг во имя чести, дружбы и сострадания! И главное, мисс Уликли - мы принимаем Ваш призыв и становимся в Ваши ряды! Мы будем бороться плечом к плечу с Вами и за Вас! Наша предводительница, наша соратница, наш стержень - ведите нас, мисс Уликли!..
   Она закончила свою речь и оглядела присутствующих. Девочки одобрительно хлопали в ладоши, хвалили свою "предводительницу и соратницу".
   Через три дня Уликли смогла говорить. И первым делом она попросила одноклассниц рассказать о том, что происходит на уроках. Девочки возбуждённо затараторили, что Гук ходит мрачнее тучи, орёт на всех и каждого, бьёт линейкой любого, кто попадётся под руку. Но девочки больше его не боятся, и это бесит его ещё больше.
   - А розги он доставал?
   - Нет ещё. Хотя порывался! Если кто-нибудь совсем "страшный проступок" совершит, он бросается к своей кафедре, но руки его начинают так дрожать, что выпадает даже линейка, куда уж тут розги!
   - А он вас учит?
   - Учит, мисс Уликли. Что ему ещё остаётся? Обучает всему, чему надо.
   - Жаль, я не могу обучаться. Лежу тут, как прикованная...
   - Так может, мы сами будем проводить для Вас урок, мисс Уликли? - обрадовано предложила Сандра. Одноклассницы шумно выразили одобрение. Уликли попросила их приступить скорее.
   И теперь каждый день в оставшееся свободное время девочки повторяли своей предводительнице пройденные за день уроки. Уликли вызубривала их наизусть и повторяла на следующий день, пока девочки проходили новый материал.
   Регенерация у восьмилетней девочки была изумительная. В некоторых местах были видны даже кости, но через две недели Уликли уже настаивала на посещении уроков.
   - Что Вы, мисс Уликли! - возражали одноклассницы. - Вы же ещё совсем больна! Лежите, мисс Уликли, отдыхайте!
   И Уликли лежала, отдыхала. Благодаря её долгим мольбам, Сандра открыла окно и впустила в душную комнату свежий воздух.
   Свежесть подействовала на Уликли так хорошо, что уже через неделю она могла бегать и нормально учиться. Страшные раны заживали, не оставляя и следа. Хотя нет, один след всё-таки остался - на правом запястье, которое активнее всего прикрывало несчастное тельце при избиении. Словно белый браслет...
  
   ***
  
   Каково же было изумление мистера Гука, когда через три недели после неприятной сцены, избитая до полусмерти нахалка сидела на своём месте живая и здоровая! Всё с такой же царственной осанкой, великолепными манерами и смелым взглядом. Изумлённый её силой Гук теперь боялся восьмилетней девочки, и приглашал на уроки начальника.
   Но всё текло своим чередом. Правда, жизнь стала хуже для Гука. Дело в том, что когда он хотел ударить линейкой очередную девочку, та бросала напоминающий взгляд на Уликли, и учитель натыкался на сверкающие гневные глаза, обещающие всё ему припомнить. Учитель трусил и ошарашено взирал на своих учениц.
   Вот они, те, которые ещё в прошлом году были забитыми трусливыми овцами, которых можно было безнаказанно бить и вообще делать с ними что хочешь - они бы и слова не вякнули! Каждый год появлялась новенькая, а то и не одна, и в каждой пылал огонь жизни. Но зловредный учитель, молчаливые подруги и ужасное обращение покрывали пламя жизни толстым, пыльны, жирным, как сало, ковром, и в девочке оставалась лишь слабая искорка воли, обречённая никогда вспыхивать.
   А кто они теперь?! Решительные девчонки с гордыми осанками и острыми язычками! Теперь страшно было заходить в класс - в учителя вонзалась сотня насмешливых и твёрдых взглядов. А кого в этом винить?! Её, восьмилетнюю лесную девчонку, воспитанную волчицей, девчонку, которая сумела раздуть в каждой соратнице рядом ничтожную искорку воли до огромного костра жизненной силы! Она - их стержень, их душа. Смири её, сделай униженной и покорной - и девочки вновь станут жалкими овцами. Но как?! Как смирить эту загорелую мускулистую малышку?..
   Предаваясь таким размышлениям, Гук проводил уроки очень тихо и ответственно. Буржу было скучно, и он вскоре перестал оставаться. Особой пользы это не принесло - ученицы не обращали на директора никакого внимания, а Гук лишился последней опоры. Теперь он боялся девочек как чумы!
   - Мисс Летиз. - вякнул Гук жалобно. - Ваши руки испачканы в чернилах. Идите, вымойте, пожалуйста.
   Сандра с гордым видом встала из-за парты и направилась к туалету.
   Едва она ушла, в класс ворвался запыхавшийся Бурж.
   - Ох, Гук, ну где Вы бродите! Мне пришло письмо, и я вынужден сделать объявление.
   Бурж встал перед учительской кафедрой.
   - Мисс Уликли Нормдсон! Встаньте.
   Уликли величественно поднялась и спокойно взглянула на директора.
   - Нормдсон, твой отец, Норгс Нормдсон, прислал известие, что он женится. По этому поводу ты навестишь его. Срок - три дня. Уедешь ты отсюда завтра утром! Это всё. Нормдсон, садись. Гук, продолжайте урок.
   - Мистер Бурж! - остановила директора Уликли.
   - Что, Нормдсон?
   - Я не Нормдсон, я - Уликли. Запомните это, пожалуйста!
   - Ха! Вы только посмотрите на неё! Только-только от кровати оторвалась, а уже острит! Глупая крошка, дрянная наглячка!..
   - Мистер Бурж, это невежливо по отношению ко мне. Прошу Вас прекратить, сэр.
   - Ах ты, гадкая дрянь!..
   - Замолчите, сэр, - потребовала Уликли, и директор возмущённо заткнулся. Пыхтя от негодования, он издал звук, похожий на поросячий визг, и велел Уликли после этого урока прийти в его кабинет. Лесная девочка в ответ на это требование коротко презрительно кивнула и села обратно за парту.
   Бурж сидел за столом и перебирал многочисленные грязные бумаги. В последний раз такая вызывающая интерес девочка появлялась в его школе лет двадцать назад. Тогда он применил против красотки запрещённый приём и...женился на ней. Девушка тогда присмирела, и скоро совсем зачахла. Может, повторить трюк? Да как, когда нахалке всего восемь лет?! Ладно, подождём...
   Дверь открылась, и в кабинет важно вплыла Уликли.
   - Собери чемодан и проваливай! - буркнул директор. Девочка заносчиво облокотилась на его стол и спокойно посмотрела в его глаза.
   - Вы сказали, что я укачу завтра утром.
   - Мало ли что я говорил! Я изменил своё решение. Ты уедешь сегодня вечером, и уже завтра будешь дома. Всё, прощай! - с этими словами он хлопнул по столу. Уликли усмехнулась и ушла.
  
   ***
  
   Почти полночь. Нормдсон сердито меряет шагами комнату, а его новоиспечённая жена устало сидит за накрытым столом.
   - Ну, где эта мерзкая девчонка?! - вскричал Нормдсон, внезапно остановившись. - Глубокая ночь, а наглячки всё нету!
   - Успокойся, Норгс. - предложила его супруга. - Бен-мари уже поехала за ней. Скоро они вернутся и мы... поужинаем.
   - Почему мы вообще должны её ждать?! Поели бы, легли спать. А она поужинала бы сама и заснула в приготовленной ей комнате...
   - Нет, Норгс. - возразила жена. - Она - твоя дочь, и мы должны о ней заботиться! Жди.
   Вскоре на дворе раздался топот копыт, и в дом вошли Уликли и шведская служанка (уже другая) Бен-мари.
   - Как ты долго! - воскликнул Нормдсон и под пристальным взглядом жены обнял сопротивляющуюся дочь.
   - Дитя моё! - его жена встала и радушно протянула девочке руки. - Меня зовут Лавиния. Я - новая жена твоего папы. А как твоё имя?
   - Уликли. - растерянно ответила та. - А... где мой брат?
   - Эдгар учится во французском интернате, дитя моё - холодно ответила Лавиния, метнув взгляд на грустного мужа. - А теперь давайте поужинаем! Мы ждали тебя, милочка Уликли.
   Когда они расселись за столом и принялись за пищу, Уликли, наконец, смогла рассмотреть свою мачеху.
   Это была невысокая женщина лет сорока, главным достоинством которой был квадратный лоб и пронзительные, словно стеклянные, серые глаза. Лицо её едва могло выразить эмоции, зато прекрасно олицетворяло хладнокровие и подавляющую волю. Осанка и манеры выдавали истинную англичанку-аристократку. Маленький пучок светлых волос был безукоризненно аккуратен и скучен. За что же Нормдсон на ней женился?
   Ужин протекал неплохо. Уликли рассказывала о школе (утаивая о своём своенравии). Лавиния выражала мысли по тому или иному эпизоду, вставляла истории из своей жизни. Изредка в разговор вступал Норгс (только под уничтожающим взором супруги).
  
   ***
  
   На следующий день "семья" каталась на лошадях по лесу.
   Внезапно навстречу лошадям выскочил огромный чёрный волк и призывно рыкнул. Тотчас со всех сторон волки окружили трёх коней и их всадников. Кони взвились на дыбы, и Лавиния с Норгсом упали на жухлую листву. Их лошади, почуяв свободу, умчались, прорвав волчье кольцо на миг.
   Волки глухо зарычали и стали медленно сужать круг. Пара волков иногда выскакивала вперёд, к упавшим людям, но смелая Уликли неизменно заставляла их отступить. Конь под девочкой был вне себя от страха, и потому позволял наезднице делать с ним всё что хочется.
   Уликли вдруг спрыгнула на землю и всучила повод от коня отцу. После чего отважно подошла к вожаку стаи.
   - Вот и свиделись! - гневно буркнула она ему. - Всю жизнь ты досаждал мне! Сначала хотел съесть, потом - убить. Почему же ты слушался Бланш?
   - Малютка... - сипло прохрипел волк. А вы не знали, что девочка научилась разговаривать с животными?
   - Ты чёрный пёс! Оставь меня в покое.
   - Малютка! Человеческая дочь Бланш! - прокатилось по волчьему кругу.
   - Малютка, ты не знаешь. - прохрипел чёрный волк. - Бланш была нашим вожаком, и я любил её больше жизни. Я ревновал её к тебе. А потом твой человеческий отец убил Бланш!
   - Я ненавижу его за эту и разделяю твои чувства, - заявила Уликли. - Но будь другим! Не нужно мстить мне за грехи моего отца.
   - Малютка... дочь Бланш. Дочь мёртвого вожака - вожак! Веди нас.
   - Я не могу. Я - человек, увы. Веди стаю ты, чёрный пёс! Но не трогай меня, моего отца и мачеху, и наших коней. А теперь... уходите. Охотьтесь дальше!
   Чёрный волк рыкнул стае, и они ушли. Супруги Нормдсон вместе сели на оставшегося коня, а Уликли пошла рядом, с наслаждением ощупывая рыжий ковёр из листвы. Осень...
   На следующий день "семья" отправилась в город. Бен-мари требовалось купить что-то на ужин, Лавиния обнаружила, что ей не хватает платья, а "милочка Уликли" выглядит "ужасно". Нормдсон поехал, потому что... жена сказала, что некому будет таскать сумки.
  
   ***
  
   Поздно вечером Уликли вернулась в школу.
   Гук и Бурж предприняли меры против "наглости" мисс Нормдсон и её приспешниц. Теперь они хватали провинившуюся и били. Не до смерти, конечно, но сильно.
   Но это не сломило дух "уликлишниц". Их предводительница по-прежнему храбро бросалась на защиту подруг.
  
   Вскоре к мистеру Гуку приехала его дочь - молодая девушка дивной красоты - по имени Бебе. Она была очень доброй и справедливой. Она проверяла домашние задания, разрешала споры учениц наравне с Уликли, помогала девочкам шить, стирать и готовить.
  
   ***
  
   Три дня до Нового Года. Гук уже подал в отставку, но работает, пока администрация не нашла нового учителя.
   Идёт урок. Гук легонько стучит по рукам учениц. Девочки читают и пишут.
   Вдруг дверь приоткрылась, и в класс робко вплыла Бебе. Именно вплыла, потому что была пухленькой и двигалась величественно.
   - Папа, скоро перемена?
   - Да, Бебе. А что?
   - Мисс Фий пришла посылка.
   Фий - это новая фамилия Уликли, которую ей дали Бебе и одноклассницы, и которую упорно не признают Гук и Бурж. Уликли при словах Бебе вздрогнула. Посылка?! Неужели от Нормдсона? Хотя это неудивительно - тиранствующая Лавиния вполне могла заставить мужа прислать его дочери подарок на Новый Год. Или, может, Эдель? О, если бы это была она...
   На перемене девочки окружили предводительницу. Уликли с волнением опустила руку в большую коробку и... вскрикнула. Потому что узнала шерсть той, которую гладила последние восемь лет!
   Да, коварный Нормдсон прислал чучело Бланш. Ему удалось намекнуть супруге, что "милочке Уликли" будет приятно получить на Новый Год шкуру бывшей любимицы. И легковерная Лавиния прислала мёртвую Бланш, твёрдо уверенная в том, что супруг это сделал по её воле, и что девочка будет безмерно рада.
   Уликли достала из коробки тело любимицы, и по щекам её покатились горячие слёзы.
   - О, какой большой волк! - ахнули девочки. - твой отец сам убил его? Какой он, однако, сильный!
   - Он самый ужасный человек на Земле! - вскричала Уликли. - Он подло убил мою лучшую подругу, лишь благодаря которой я выжила в дремучем лесу! Бланш, моя славная, родненькая Бланш... - и она стала печально ворковать на ухо любимицы, используя самый дорогой ей человеческий язык - французский. По-французски говорили её мать и сестра, и именно этот язык больше всего не любил самый ненавистный швед на свете. Нежные французские слова смешивались с напевными греческими и тоскливыми звериными.
   Это чучело Уликли спрятала под кроватью. И после особо тяжких побоев она опускала под одеяло руку и гладила мягкую шерсть.
  
   ***
  
   На летние каникулы Уликли была вновь отправлена к "родителям". Лавиния, ещё более жёсткая, чем обычно, настояла на том, чтобы посетить Францию.
   "Семья" поселилась у знакомой миссис Нормдсон, мадам Шулук. Добродушная женщина, напоминающая Бебе, занималась рисованием маленьких картинок, которые дарила и продавала всем подряд. Однако это увлечение грозило вскоре исчезнуть - переменчивая француженка часто меняла средства заработка.
   Англичанке до мозга костей Лавинии во Франции не понравилось, в отличие от Уликли, которая почувствовала здесь вторую родину. Узнав о её симпатии другой стране, Лавиния презрительно передёрнула плечами, но милостиво разрешила остаться на всё лето у мадам Шулук.
  
   Глава 2. Отрочество.
   Прошло четыре года. Уликли оставалось отучиться в школе около пяти лет. И вдруг появился он...
   Это был двенадцатилетний мальчишка, сын джентльмена, необыкновенно привлекательный и надменный. Распространяющий вокруг себя аромат маков, лёгкий и ненавязчивый, но туманящий рассудок. Все девочки вмиг стали от него без ума (кроме одной, и вы наверняка догадываетесь, кто это). Он же безнаказанно ими пользовался, заставлял выполнять любые свои желания и заступаться перед учителем. Сам не упускал случая побить бедную влюблённую девчонку и подложить кому-то свинью.
   Его появление заставило самодержавный трон Уликли пошатнуться. Теперь все девчонки изумлённо смотрели на предводительницу - как можно его не любить?! Но она не любила.
  
   ***
  
   - Мистер Лоусц. - сказал Гук, осматривая наглого мальчика, нахально развалившегося на лавке. При этом учитель тревожно оглядывался, чувствуя страшное напряжение среди учениц - сделай он что-нибудь их кумиру, и девицы растерзали бы его. - Мистер Лоусц, Ваш костюм перепачкан чернилами. Выходите к доске, сэр. Я должен выдать Вам розог.
   Класс загудел, некоторые девчонки приготовились вскочить.
   - И я предупреждаю, - громко заявил Гук, обернувшись к разозлённым девчонкам, - что выдам в два раза больше розг ему, если кто-то осмелится мне возразить, и двойную порцию тому, кто возразил.
   Лоусц открыл спину. Гук замахнулся. Медленно встала из-за парты Уликли.
   - Мистер Гук, - чётко произнесла она. - Простите, это я пролила на мистера Лоусца чернила. Вам не за что бить его.
   - Нормдсон! - взвизгнул Гук. - Сколько можно заступаться за одноклассников?!
   - Я буду заступаться за них столько же, сколько Вы будете их бить, - упрямо заявила девочка.
   - Нормдсон, подумай, - голос жестокого учителя внезапно стал мягким и вкрадчивым. - Этот мальчик сместил тебя с трона, девочки больше не прислушиваются к тебе! Они жадно ловят звуки, вылетающие изо рта мистера Лоусца, но пропускают мимо ушей те слова, что говоришь ты!.. Зачем ты заступаешься за него, виновника твоих ночных слез? Или ты тоже поддалась его коварным чарам? Девочка моя, одумайся! Ты спасаешь врага, который потом лишь посмеётся над твоим подвигом, и заставит смеяться твоих подруг! Ну, ты всё ещё хочешь, что б я его не бил?
   - Сэр, я впечатлена Вашей доброй речью, - растроганно, но твёрдо промолвила Уликли. - Ваши слова доказали, что вы искренне заботитесь обо мне, и не хотите причинять лишних страданий. Но я всё уже решила, сэр, простите. Я беру на себя вину мистера Лоусца. Отнюдь не оттого что люблю его, или что хоть на каплю не верю вашим горячим речам - просто моё сердце не позволяет мне смотреть на удары, которые обрушиваются на детей и подростков. Даже таких... неприятных, как мистер Лоусц.
   - Нормдсон, глупая маленькая птичка! - чуть не плача, воскликнул Гук. - Ну что ты творишь, маленькая леди с чистым сердцем! Твоя добрая наивная душа не доведёт тебя до добра в этом злобном мире!
   - Сэр, я верю всем Вашим словам, - твёрдо произнесла Уликли, печально глядя в глаза учителя. - Но я в любом случае заступлюсь за мистера Лоусца. Вы, кажется, хотели выдать ему розог?
   - "Кажется"! Ты, маленькая славная Нормдсон, отклонила моё желание! Сколько я уже учу тебя, я всё ещё изумляюсь твоей упорности, мудрости и добросердечию!.. Вы только поглядите на неё! Она заступается за врага, которого ненавидит! Глупая славная девочка. Нет, моя милая, я не дам ему розог, потому что ты спасла его. Какие ещё великие добродетели таятся в твоём маленьком хрупком сердечке? - с этими словами и слезами на глазах Гук выскочил из класса.
   Тут же поднялся галдёж. Лоусц величественно взмахнул рукой, и вспыхнула тишина.
   - Нормдсон, зачем ты вмешалась? - холодно спросил наглец.
   - Я объяснила. Не могу допустить, чтобы били... человека.
   - Ха! - презрительно хмыкнул Лоусц. - я выдержал бы его старческие удары! Глупая девчонка! Фу, какие он розовые сопли распускал вокруг тебя... "Славная", "добросердечная" - тьфу! Как это отвратительно. Я в ужасе!
   По классу пронёсся встревоженный вздох.
   - Нормдсон... - протянул Лоусц. - Ты вздрагиваешь, когда тебя называют так, знаешь? Эй, девочки, как её настоящее имя? Нет-нет, не все разом. Хм... ты, блондинка с серыми глазами, Летиз, кажется. Ответь мне!
   - Мистер Лоусц! - воскликнула Сандра, вскакивая и устремляя на кумира взор, полный раболепного обожания. - Нормдсон - фамилия её отца, которого она ненавидит. Мы называем её Уликли Фий.
   - "Несчастная Девочка"? Мне нравится. И, правда, она - жалкая. Презренная, несчастная. Мне нравится. Она похожа на мокрую собаку, которую пинают любимые хозяева. Так и будем её называть! "Мокрая Собака"! Мне нравится!
   Девчонки захихикали и закричали вразнобой: "Мокрая Собака! Мокрая Собака!". Они хватались за животы от хохота и падали с парт. Уликли с отчаянием оглядела класс. Все они, эти девчонки, ранее обожавшие и бравшие с неё пример, теперь смеялись над ней по прихоти жестокого мальчишки! Слёзы сами собой закипели на глазах, но девочка совладала с собой.
   - Собака плачет! - заливисто сообщил Лоусц, тыча в бедняжку пальцем. - Ревёт, как будто вы были ей дороги! Маска, иллюзия - не верьте Мокрой Собаке, мои умненькие красавицы!
  
   ***
  
   И началась тирания. Теперь девочки обходили её десятой дорогой, сплетничали за её спиной, тыкали пальцем. Лоусц вообще делал вид, что презрительно не замечает. Однако... Уликли по-прежнему заступалась за учениц, которых Гук хотел выбить розгами, но глупые одноклассницы (по прихоти Лоусца) отвергали её великодушные предложения.
   Как ни странно, желаемого результата они не достигли. Они-то мечтали, что она станет подавленной, униженной, как пыльная грязь под ногами. Но не тут-то было! Пользуясь своей непревзойдённой силой духа, Уликли продолжала шагать твёрдо, держать осанку гордо. Пыталась даже помочь одноклассницам с домашними заданиями, но те, боясь гнева "божественного" Лоусца, убегали от доброй девочки, как от больной чумой.
  
   ***
  
   На весенние каникулы Уликли приехала "домой", к Нормдсону и Лавинии. Те, узнав, что с девочкой никто не дружит, заявили, что помогут ей. Поздно вечером, когда Уликли уже тихо спала в своей комнате, супруги устроили совет на кухне.
   - Норгс, это неправильно. Я возлагала на твою дочь большие надежды! Она нас подвела...
   - Что же ты предлагаешь, любовь моя? - тускло откликнулся Нормдсон.
   - Я предлагаю... отдать девчонку в другую школу, точнее, так сказать ей. Посадить в кэб, повезти на новое место и... выбросить на улицу.
   - Зачем так жестоко? - изумился швед и поспешно добавил. - Жизнь моя...
   - Она глупа, как курица, Норгс. - сердито заявила "его жизнь". - Она не уважаема обществом. А раз ты со мной споришь, то выбросишь её ты!
   - Любимая... - простонал Норгс.
   На следующий день он был ещё хмурее, чем обычно.
   - Уликли, мы определили тебя в новую школу. - угрюмо пробурчал Норгс дочери. - Собери живо чемодан, скоро приедет карета.
   В карете сидели только он да дочка.
   - Норгс, а куда именно мы едем?
   - Куда надо. Молчи, глупая девчонка. Кстати, возьми! - и он высыпал ей на ладонь горсть золотых монет.
   В городе карета поехала по одной из самых бедных и малолюдных улиц. Девочка грустно смотрела на бедные многоквартирные дома, пыльные и грязные.
   Внезапно сильный удар вышвырнул её на дорогу! Следом свалился чемодан. Карета ускорила движение и поскорее умчалась.
   Уликли вскочила, бросилась следом, но очень быстро отстала, чуть не задохнувшись в пыли. Вернулась к чемодану и стала думать, что же делать.
   Тихий английский городок, близкий к границе. Несмотря на это, комнаты тут очень дорогие, а люди грубы и неприветливы. Уликли думала до темноты, а потом встрепенулась и бросилась искать дешёвую гостиницу.
   Норгс дал дочери не много, не мало. Одна треть всей суммы ушла на одну ночь в самой дешёвой комнате самого дешёвого отеля. В чемодане нашлось скромное печенье, которое Уликли приготовила для "новых одноклассников" накануне.
   Утром Уликли решила поехать к женщине, адрес которой она единственно знала - к мадам Шулук.
   Почти все оставшиеся деньги пошли на билет для девочки без взрослого. Корабль отплыл через пару минут после покупки Малюткой билета, увозя Несчастную из родины.
  
   ***
  
   Город, в котором жила мадам Шулук, был шумным и суетливым. Над улицами неслась радостная французская музыка, без устали щебетали прохожие.
   Мадам Шулук жила на многолюдной улице. Француженка любила высший свет и обожала суету, поэтому дверь её аккуратного домика была расположена на внешней стороне. На двери висела медная табличка с красивыми гравированными буквами: "Швейная мастерская мадам Шулук. Часы приёма: с 8:00 до 20:00".
   Уликли позвонила в колокольчик. Дверь открыл чопорный дворецкий.
   - Мне нужна мадам Шулук. - сказала Уликли на безупречном французском.
   - Зачем она Вам?
   - Мне нужно с ней поговорить.
   - Вы - новая работница?
   - Работница?
   - Мадам Шулук открыла швейную мастерскую и теперь приглашает молодых работниц. Но это не важно. Как Вас представить?
   - Мисс... Нормдсон.
   - Одну минуту, - и он исчез в глубине дома, не забыв захлопнуть дверь.
   Через пару минут эта дверь вновь открылась, и на пороге возникла мадам Шулук, беззаботная тучная женщина лет тридцати. На круглом лице её играла беспечная улыбка, но маленькие карие глазки напряжённо обегали всё вокруг.
   Девочку ввели в гостиную и усадили на диван.
   - Мисс Нормдсон! - прощебетала хозяйка дома. - Та ли это крошка, которая гостила у меня прошлым летом?
   - Да, мадам Шулук. Я, миссис Лавиния Нормдсон и мистер Норгс Нормдсон.
   - Чудесно, чудесно! Ах, крошка, но где же Лавиния? Или хотя бы Норгс?
   - Случилось небольшое несчастье, мадам Шулук. - сообщила Уликли. - и я приехала одна.
   - Ах, какой ужас, какой ужас! Но что же именно случилось с моей дорогой Лавинией?
   - Ничего страшного, - успокоила француженку Уликли. - она в добром здравии, равно как и её супруг. Просто возникли небольшие проблемы с деньгами.
   - Ах, кошмар, кошмар! - взвизгнула мадам Шулук. - я так переживаю! Жан, что Вы стоите, принесите мне воды! - добавила она, обращаясь к дворецкому. Слуга степенно удалился на кухню.
   - Простите, если напугала Вас, мадам, - сказала Уликли, ничуть не смутившись. - Но я пришла к вам с поручением. Я прошу Вас дать мне кров и пищу! Я могу работать в Вашей мастерской...
   - Шить? Мисс Нормдсон, мне сообщали, что Вы выросли в лесу, крошка, и были воспитаны диким зверем. И только вмешательство Лавинии спасло Вас и научило вообще говорить и ходить по-человечески...
   - Это ложь! - закричала Уликли, вскочив с дивана. - Грязная мерзкая ложь! Я была с рождения воспитана порядочной девушкой, дочерью джентльмена. "Дикий зверь" лишь заботился о том, чтобы мне не было холодно и голодно, и защищал от агрессивных животных. Миссис Лавиния Нормдсон вмешалась в мою жизнь, когда я уже училась в школе. Кстати, на отличные оценки.
   - Ах, крошка, я не хотела Вас оскорбить! - задрожала мадам Шулук. - значит, шить Вы умеете? И из какой же ткани?
   - Из самой хрупкой. Я сшивала листья с деревьев и траву. Они рвались при первой же возможности, но я научилась им эту возможность не давать.
   - Ах, прекрасно, прекрасно! Я вполне довольна, крошка. Я дам тебе для сна одну из своих комнат, и есть ты будешь вместе... нет, не со мной, я ем только в ресторанах. Ты будешь есть с остальными работницами. Кстати о работе... Ты будешь вставать полседьмого утра, и выполнять заказы. В девять часов утра - завтрак. Пол-одиннадцатого - второй завтрак. Полпервого - обед. Пять часов - полдник. "Файв-о-клок", да, крошка-англичанка? Полседьмого - ужин. Полдевятого - молоко с печеньем перед сном. В девять часов ровно ты должна лежать в своей постели и спать. Всё ясно? Ты согласна на эту работу?
   - Да, мадам Шулук. Правда, остался один вопрос: зарплата и расходы.
   - Средняя зарплата моей работницы - семь шиллингов в неделю, если считать по-английски. С тебя будет вычитаться по шиллингу в неделю за всю еду + ещё шиллинг - за комнату. Ты согласна, крошка Нормдсон?
   - Да, мадам Шулук.
   - Тогда сейчас иди, помойся и сдай всю одежду моим служанкам - она такая пыльная! Жан покажет тебе твою спальню. Сегодня ты работать не будешь, но не мешайся под ногами!
   На следующий день Уликли приступила к работе. Другие работницы очень удивились юности новенькой, но ничего не сказали.
   Зазвенел дверной колокольчик. Швеи слышали это, даже сидя в комнате на втором этаже. Жан выслушал посетительницу и пустил в дом.
   Через минуту в комнату, где работали швеи, впорхнула мадам Шулук.
   - Мадемуазель Лиле и...и... новенькая, мисс Нормдсон! Скорее, вниз, надо измерить клиентку!
   Две девушки - двадцати лет и двенадцати - спустились в гостиную. Супружеская пара, сидевшая до этого на диване, встала.
   - Здравствуйте! - заученно сказала Лиле. - Что Вы хотели бы заказать?
   - Я хотела бы это записать в вашу Книгу Заказов. - высокомерно заявила клиентка.
   - Хорошо, - покорно ответила Лиле. - Мисс Нормдсон, прошу Вас, сбегайте наверх, в нашей комнате на моём столе лежит книга в бурой обложке. Это наша Книга Заказов. Принесите её сюда, прошу Вас.
   Уликли сбегала. Клиентка что-то долго писала в эту книгу.
   - Платье? Хорошо, - равнодушно сказала Лиле, мельком заглядывая в Книгу Заказов. - Миссье, прошу Вас, выйдите на кухню. Мадам, прошу Вас, встаньте ровно. Мисс Нормдсон, прошу Вас, откройте Книгу и диктуйте мне по очереди все части платья.
   - Юбка-колокольчик, - сообщила Уликли. Лиле записала...
  
   ***
  
   Уликли жила у мадам Шулук около полугода. На втором году ей почти перестали выдавать зарплату. А ведь платить за еду, сон и одежду как-то надо было! Уликли вернулась в Англию.
   На тихой грязной английской улочке стали замечать привлекательную тринадцатилетнюю девушку в бедной, но прекрасно подчёркивающей фигуру, одежде. Девушка изящно сидела на старом чемодане, грустно глядя в небо или разглядывая прохожих. На ночь девушка куда-то исчезала, но утром появлялась вновь.
   Однажды перед Уликли (ведь этой девушкой была именно она), остановился мужчина в богатой одёже.
   - Эй, мисс! - шепнул он. - Пойдём со мной, я дам тебе работу.
   - Что за работа, сэр? - вежливо поинтересовалась Уликли.
   - Пойдём, красотка, тебе понравится! - пообещал незнакомец.
   - Что за работа, сэр? - терпеливо повторила девушка.
   - Увидишь! Уверен, ты быстро свыкнешься и всему научишься! Пойдём, красотка...нгрустно глядя в небо или разглядывая прохожих.ой, но прекрасно подчёркивающими фигуру, рой обложке.
   - До свиданья, сэр, - ледяным тоном обрубила Уликли. Мужчина с досадой пожал плечами и ушёл.
   Зато подошёл другой.
   - Хм, мисс, почему Вы тут сидите? - рассеянно спросил он, одетый так же невнимательно и бедно.
   - Почему бы мне тут не сидеть, сэр? - пожала плечами Уликли.
   - Я могу предложить Вам работу. Служанкой при графине фон Крогз.
   - И что я должна буду делать?
   - Исполнять мелкие поручения, или то, что Вам даст графиня. Спать можно будет в подвале. Есть - на кухне. Плата - пять шиллингов в неделю.
   - На улице полно безработных девочек, почему Вы выбрали именно меня, сэр?
   - Графиня фон Крогз требует, чтобы у неё в услужении были только красавицы.
   - Значит, я Вам не подхожу! - и Уликли отвернулась. Мужчина оглядел её стройный стан, тонкие мускулистые руки, чуть смуглую кожу, русые с чёрной позолотой кудри и красивое живое лицо. Глаза цвета реки, в которой отражаются небо, ивы и солнечный свет, девушка прятала, зная, как легко они выдают её мысли.
   - Мисс, прошу Вас! - взмолился он. - Это Вас не затруднит, но мне обеспечит зарплату на этот месяц - графиня платит мне, чтобы я находил новеньких...
   - Ладно, сэр. Я попробую. - сдалась Уликли.
   Так она очутилась в огромном особняке старой графини фон Крогз. Помимо Уликли, здесь уже было около трёх десятков слуг и служанок и брат графини мистер Лобт.
   Всё было так, как обещал незнакомец (его, как оказалось, звали Билл Робинсон) - сон в подвале, двухразовое питание на кухне, исполнение любых желаний графини и... её брата. Мистер Лобт был развратным пьяницей, спуская на ветер деньги любящей сестры.
   Графиня заставляла каждую служанку по десять раз на дню перемывать полы, вытирать пыль, стирать хозяйские вещи и при этом - нещадно била плёткой. Бедные красавицы быстро теряли в таких условиях всё своё очарование и привлекательность, и их, обезображенных и несчастных, выбрасывали на улицу.
  
   ***
  
   Прошло ещё полгода. Уликли уже привыкла дремать в битком набитом подвале, где даже лечь нельзя было, что б не задавили. Привыкла по звонку особого колокольчика бросать работу и мчаться со всех ног на кухню, а там, в жуткой толпе, быстро-быстро выхлёбывать обжигающий (или слишком горячий, или слишком холодный) суп, незаметно запивать его глоточком жирного молока и убегать обратно работать. Привыкла, что при любой работе к ней прибегала неутомимая старуха-графиня и, бормоча бессмысленные поправки, раздавала налево и направо жестокие удары длинной плёткой.
   Девушки угасали на глазах. У них выпирали кости, глаза вваливались, ноги вечно дрожали из-за того, что даже присесть служанки могли лишь на особой работе. Вскоре их выбрасывали, беспомощных и некрасивых, на улицу, а Билл Робинсон находил им замену.
   Больше всего графиню бесила Уликли, её несколько детская красота бутона розы. Старуха избивала девочку до полусмерти, но на следующий день юная служанка вновь приступала к работе, всё такая же цветущая и трудолюбивая.
  
   ***
  
   Однажды случился поворот этого отношения. Когда Уликли протирала мебель в комнате хозяйки (это была великая честь!), графиня перебирала свои бумаги на столе. Вдруг последняя оторвалась от этого занятия и несколько секунд пристально смотрела на лёгкую юную красавицу, которая словно танцевала, выполняя работу. Графиня встала и позвала Уликли. Танцующая девочка обернулась.
   - Да, ты, малявка, - кивнула хозяйка в ответ на вопросительный взгляд служанки. - Идём со мной.
   И она степенно куда-то направилась. Уликли пошла за ней.
   Графиня привела её в свой гардероб. Здесь две самые красивые и умелые служанки создавали новое платье для своей госпожи.
   - Фи, - так тут называли Уликли, брезгливо сокращая её фамилию Фий. - ты попала ко мне в милость. Тебе выпала великая честь - ты будешь моей фрейлиной. Эти девушки, Инс и Бри, научат тебя всему, что ты должна делать. Твоё жалованье увеличено на три шиллинга, и спать ты будешь в отдельной комнате (правда, вместе с Инс и Бри), а есть - за одним столом со мной. Всё, Фи, работай!
   Инс и Бри, золотоволосая синеглазка и кареокая обладательница каштановых прядей, закружились вокруг новой фрейлины.
   Так началась новая жизнь для Уликли Фий. Она целыми днями мастерила платья и нахваливала госпожу. Инс научила девочку рисовать, а Бри - играть на фортепьяно. Графиня изредка стукала малышку кулаком, но с плёткой это не равнялось.
  
   ***
  
   Однажды к графине из путешествия вернулась её дочь, сварливая и презирающая всех и вся мисс Матильда фон Крогз. Эта Матильда жутко невзлюбила Уликли за её симпатичность, ум и честь. При каждом удобном (и неудобном) случае Матильда пыталась унизить служанку, но ей это никогда не удавалось: Уликли не воспринимала её подлости как оскорбления.
   Однажды Матильде удалось уговорить мать отдать фрейлину ей. Долго подумав, графиня подарила служанку дочке на Новый Год.
   Теперь Матильде было позволено всё. Она избивала фрейлину, взваливала на неё непосильную работу, изо всех сил капризничала и по-прежнему пыталась унизить у всех на глазах. Но особенно любимым делом у молодой графини было срезание роскошных волос Уликли. Только потеря прелестных локонов могла заставить Уликли грустить у всех на глазах.
   Обычно Матильда налетала на служанку сзади, когда та работала, прижимала к холодному полу, и обычным кухонным ножом рубила длинные мягкие кудри, а потом уносила отрезанную добычу к себе. Уликли на этот день покрывала голову платком (который Матильда также обожала срывать), но на следующий день появлялась с длинными волосами ещё лучше прежних. Это жутко бесило Матильду, которая сама имела пару жидких блёклых прядок.
  
   ***
  
   Однажды Матильда сидела в своих покоях за туалетным столиком, а Уликли заботливо делала ей красивую причёску. Вдруг в покои грациозно вошла старая графиня. Матильда лишь чуть повернула голову и бросила на мать небрежный приветственный взгляд, а Уликли поклонилась госпоже.
   - Доброе утро, Матильда! Доброе утро, Фи. Я получила приглашение на званый вечер у барона Рошера. Он сообщает, что вечер устроен в честь дня рождения его сестры, баронессы Рошер, и там будут только самые достойные люди. Говорят, приедет даже лорд! Матильда, этот вечер пойдёт тебе на пользу - ты должна обворожить богатого джентльмена и наконец-то выйти замуж. Возьми с собой Фи - фрейлины просто обязаны идти с нами!
   - Мама, а когда этот вечер?
   - На днях, Матильда, на днях. Готовься! - и старая графиня ушла. Матильда передёрнула плечами.
   - Тебе всё ясно, мерзость? - спросила она фрейлину. Уликли не откликнулась.
   - Мерзость!!! - позвала она и тряхнула головой, разрушая все старания служанки. - Ладно, Фи. Тебе всё ясно?
   - Да, мисс фон Крогз. Я должна сшить Вам платье по последней моде, купить туфли, шляпку и редкие украшения, не так ли?
   - Именно, Фи! И сделай что-нибудь для себя. Дешёвое, но что б красиво выглядело. Не опозорь нашу семью!
   - Хорошо, мисс фон Крогз. - кротко пообещала Уликли, пытаясь вновь придать ужасным волосам графини более-менее нормальный вид.
   Накануне всё было готово. Шикарное платье Матильды фон Крогз было приведено в самый безупречный вид; её туфли были начищены до блеска; на шляпке не было ни единого пятнышка или вмятины; украшения были подобраны самые дорогие, и идеально подходящие под общий наряд. Одёжа Уликли, как и подобает фрейлине, была скромнее, чтобы не заслонять своим блеском хозяйку. Однако когда дамы облачились в выбранные наряды и сделали восхитительные причёски, оказалось, что скромная Уликли была гораздо очаровательней своей вычурной госпожи. Матильда была в ярости, разрыдалась и заявила, что никуда не поедет, а по вине "гадкой служки" всю жизнь будет жить под крылом матери. Мать, которую эта перспектива, видимо, не очень радовала, стала поспешно успокаивать наследницу.
   Наконец, графини и их фрейлины прибыли в личной карете к огромной роскошной усадьбе барона Рошера.
   К громадном сверкающем зале прохаживались и переговаривались изящные джентльмены и грациозные леди. Вот вошли графини фон Крогз в сопровождении фрейлин, и под предводительством более старой богачки двинулись к хозяину дома. Джентльмены оборачивались и смотрели им вслед. Матильда расплывалась в глупой улыбке, думая, что они любуются ею. Но она ошибалась. Любующиеся взгляды мужчин и юношей устремлялись к её робкой служанке, которая скромно шла следом за госпожой.
   Графини достигли мистера Рошера и старуха заговорила с ним на высококультурные темы, предоставив дочери самой выбирать себе будущего мужа.
   Беспокойная Матильда, зная, что ужасно смотрится рядом с красивой лесной девушкой, отослала фрейлину куда-нибудь в уголок. К скромнице сразу начали, будто случайно, подходить джентльмены и заводить разговор.
   Между тем к мистеру Рошеру и миссис фон Крогз приблизились два джентльмена - пожилой и юный. Хозяин дома ужасно обрадовался, завидев их, и стал поспешно представлять графине. Но старуха фон Крогз и так уже поняла, что перед ней те самые лорды.
   - Ах, сэр, до чего же приятно с Вами встретиться! - прощебетала старуха. - Огромная честь! Я надеюсь, Вы позволите мне представить Вам и Вашему высокоуважаемому сыну мою славную дочь, Матильду фон Крогз!
   Юный лорд откровенно скучал. Все эти раболепные ахи и охи окружающих он презирал. В каждой женщине он видел старуху, мечтающую выдать свою уродливую дочь замуж за обладателя высокого титула и несметного богатства. Вот и теперь он совсем не обрадовался идее увидеть "славную наследницу фон Крогз".
   Подошла Матильда, сопровождаемая распираемой от гордости матерью. Юная графиня сделала реверанс. Старый лорд коротко кивнул головой, а молодой - холодно поклонился.
   И вдруг подошла фрейлина Матильды. При одном взгляде на юного лорда она сильно побледнела, и попыталась вернуться в свой уголок, но старуха удержала её. Чуткий носик лесной воспитанницы уловил до боли знакомый запах.
   - Мокрая Собака! - взволнованно воскликнул юный лорд, узнав фрейлину. Уликли задрожала. Графини и лорд удивлённо воззрились на юного джентльмена.
   - Что с тобой, сын мой? - строго спросил старый лорд. - Ты выпил слишком много пунша? Что за мокрую собаку ты увидел?
   - Ах, папа!.. Впрочем, это долгая история. А сейчас, если вы позволите, я хотел бы поговорить с... фрейлиной.
   - Фрейлиной?! - изумились графини.
   - Да, фрейлиной. Как её зовут?
   - Фи.
   - Скромно. Ну да ладно. Так вы позволите?
   - Но почему не с юной графиней? - настойчиво спросила старая фон Крогз.
   - Я прошу прощения, миледи. Но - он перешёл на доверительный шёпот - я уверен, что верная служанка знает много о своей госпоже, и она расскажет более, нежели сама юная графиня. Я поговорю с мисс Матильдой, когда узнаю её получше. Вы не против?
   - В таком случае - нет! - радостно закивала головой наивная старушка. - Прошу Вас, сэр.
   Графини и старый лорд продолжили беседу, а молодой лорд увёл фрейлину в уголок, насильно удерживая её руку.
   - Ну, привет, Мокрая Собака! - оскалился он.
   - Я Вас не знаю, сэр! - притворилась Уликли, пытаясь вновь убежать.
   - Да неужели? Фи! Как мне это напоминает другую фамилию - Фий! Уликли Фий, Мокрая Собака!
   - Лоусц. - та прекратила притворяться. - Что тебе от меня нужно?
   - Мокрая моя Собачка, ты сегодня ослепительна!
   - Надо же! Их Сиятельство заметили свою пыль на ботинках! Ты - лорд, я - фрейлина графини...
   - Собачка, не убегай! - перебил Лоусц, мешая Уликли сбежать. - С тобой этот тоскливый вечер интереснее. Почему ты не пришла в школу после летних каникул два года назад?
   - Я... уехала из Англии.
   - Почему?
   - Семейные проблемы. Тебе же нет до них дела?
   - Проблемы с Нормдсоном? Ну-ну! - он хмыкнул. - А что же вернулась?
   - Я соскучилась по Родине!..
   - Не обманывай меня, Мокрая Собачка.
   - Здесь я тебе ничего не скажу!
   - Тише, тише! Не привлекай внимания. Приказываю, как лорд служанке.
   - Вассал моего вассала не мой вассал! - возразила Уликли.
   - Собачка! - беспомощно парировал Лоусц.
   - А ты что не в школе? - сменила тему Уликли.
   - Отец перевёл на домашнее обучение.
   - А как там вообще было в школе, без меня?
   - Девчонки как-то притихли. Вялые, грустные, только на меня смотрят, словно щенки. Никто за них на уроках не заступался, с домашним заданием не помогал.
   - А как же ты?
   - А что я? Я не похож на тебя, Фий. Они должны были сами справлять со своими проблемами.
   - Ты их презираешь, да?
   - Ещё бы! Я - лорд, они - никто. Раньше я также думал и про тебя, моя Собачка.
   - Я не твоя, и я не Собачка! - гневно возразила Уликли.
   - А почему бы и нет, а? Я же богат, красив, знаменит! Тебе бы выпала огромная честь.
   - Нет! И слышать об этом не хочу! - она зажала уши ладонями. - Ты мерзкий и самодовольный!
   - И всё? Будь моей, Уликли Фий, будь моей!
   - Замолчи, Лоусц! Лорд, называется! Пусть твоей будет Матильда фон Крогз, она давно об этом мечтает.
   - Она не в моём вкусе. - отмёл этот вариант Лоусц. - А ты - в моём. Ты чертовски хороша, Уликли, знаешь? И когда улыбаешься, и когда плачешь! А если смущаешься - я могу сойти с ума!
   - Лоусц, прекрати! - взмолилась Уликли.
   - Да, так тоже симпатична. Ну, Собачка, будь моей!
   - Я не Собачка! И твоей никогда не буду!
   - Ха, посмотрим! - он сузил глаза и мстительно усмехнулся, после чего вернулся к отцу.
   - Ну, что, мистер Лоусц? - с интересом спросила старая графиня.
   - Я узнал чрезвычайно много полезного и интересного! Теперь могу умело поговорить с мисс Матильдой!
   Юная графиня смущённо покраснела, став от этого только безобразнее.
   - О, папа! Что я придумал! - Лоусц сделал вид, что его осенило. - вижу, тебе приятно разговаривать с миссис фон Крогз? И мисс фон Крогз тоже? Чудесно! Давай пригласим их на ночь в наш гостеприимный дом!
   - Сын, ты умён! - одобрил старый лорд. - Миледи?
   - Ах, сэр, мы были бы счастливы! - заявила старуха. - Но сейчас уже поздно. Давайте послезавтра!
   - Как скажете, сударыня! Наш дом рад гостям в любое время! И не забудьте своих фрейлин, миледи - они подчёркивают вашу несравненную красоту!
   За столом получилось так, что графини оказались, зажаты с одной стороны - старым лордом, с другой - братом графини (он появился в последнюю минуту перед ужином). На горе Уликли, ей выпало сидеть с Лоусцем, и далеко от бдительных взглядов графинь, лорда, их фрейлин или хозяев дома. Лоусц безнаказанно заигрывал с бедной девушкой. Уликли была необыкновенно счастлива, когда фон Крогз со свитой наконец вернулись домой.
  
   ***
  
   В условленное время графини и их фрейлины отправились в гости к лордам. Уликли со слезами на глазах умоляла свою госпожу не брать её, но зловредная Матильда назло этим мольбам взяла.
   В доме Лоусцев вечер пролетел незаметно и приятно. Младший граф не предпринимал никаких новых атак, зато изредка бросал на Уликли многозначительные взгляды, сильно её пугающие.
   Наконец, ужин закончился, и все разошлись спать. Уликли переоделась и уже собиралась лечь в кровать, как вдруг почувствовала в комнате чьё-то присутствие и резко обернулась.
   У окна стоял Лоусц, скрестив руки на груди и усмехаясь.
   - Чего тебе нужно?! - гневно спросила Уликли.
   - Чтобы ты стала моей, - последовал лаконичный ответ.
   - Этому не бывать! Уходи, лорд. Спокойной ночи!
   - Уликли Фий, Мокрая Собака. Ты безумно привлекательна сейчас, знаешь? Я не могу устоять.
   - Ты же лорд! А я - служанка. Ты уронишь свою честь. Иди к Матильде, с ней за свою честь ты можешь не опасаться.
   - К Матильде? К этой уродливой курице?! О, Собака, какая ты злая! Я без ума от тебя.
   - Заметно, ума у тебя нет.
   - Собачка моя! Дайся! - он протянул к ней руки.
   - Уходи! Я позову на помощь!
   - Уликли, ты в шёлковой комнате. Здесь все звуки заглушаются, тебя никто не услышит. Ну же, не бойся!
   - Прочь, Лоусц! - закричала Уликли. - Ты мне надоел!
   - Уликли... ты по-прежнему меня не любишь? - грустно спросил лорд, останавливаясь.
   - Пошёл вон! - разозлилась девушка.
   - Твоё пламя жизни горит всё ярче, твой стержень всё крепче... ты вновь заступилась бы за меня перед Гуком, да? Или уже нет?
   - Я не изменилась. В отличие от некоторых...
   - Я похорошел, верно?
   - Нет, ты лишился последних мозгов! Лорд ты или нет - уйди отсюда! Я хочу спать.
   - Дикарка. - восхищённо заметил Лоусц. - Собака. Несчастная Девочка... Ты совершенна!
   - Ты опять за своё?! Уйди, ты меня не получишь. Похотливый, хотя и сын знатного рода!
   - Тебе же не хочется служить фон Крогзам? Выйди за меня замуж, получишь громкий титул и несметные богатства, а главное - свободу! Делай что хочешь, трать деньги на что пожелаешь, никто и слова не скажет! Только полюби меня.
   - Нормдсон так и не смог полюбить мою мать, хотя она исполнила его мечту - родила сына. И я тебя не люблю. Спокойной ночи!
   Оборвав на этом разговор, Уликли резко отвернулась и зарылась в одеяло. Лоусц стоял, не зная, что делать дальше. Луна из окна освещала его растерянное опечаленное лицо, статную фигуру, дорогую одежду. Он опять не добился своего: не смог сломить Уликли Фий, Мокрую Собаку, наречённую Малюткой Нормдсон.
  
   Глава 3. Юность.
   Она сидела на обрыве. Мыс возвышался над рекой в десятке метрах, и её точёная фигурка с поджатыми к груди ногам и обхватившими их руками казалась неестественно чёткой на фоне светлеющего рассветного неба. Он подошёл и сел рядом. Она проснулась, но даже не взглянула на него.
   - Прекрати меня преследовать. Я устала.
   - Тебе всего семнадцать лет, жизнь в тебе бьёт ключом. Я готов исполнить любой твой приказ, но плата... впрочем, ты знаешь.
   - Я не приказываю. Я никогда не приказывала. Призывала, молила, требовала. Сейчас - прошу.
   - Почему тебе так грустно?
   - Ночь, время покоя и отдыха, уходит. Над миром встаёт солнце, символ нового дня, полного работы...
   - И радостей! Солнце - символ счастья.
   - Я не могу быть счастливой. - промолвила Уликли. - Чтобы убедиться, просто вслушайся в моё имя.
   - Самое лучшее имя на свете! - горячо возразил Лоусц. Уликли печально улыбнулась. Этот мужчина тоже имеет свою ценность в общении...
   - Оставь меня. Люблю одиночество на заре.
   - Одиночество - опасная игра. Недолго сможешь ты выдержать, не общаясь с людьми. Больше ты не будешь одинокой!
   Уликли гневно вздохнула. Но тут же рассмеялась - до чего же он самоуверенный, этот лорд!
   - Ты сможешь помочь мне безвозмездно, если я попрошу? - спросила она, помолчав пару минут
   - Всё что угодно. - с готовностью откликнулся Лоусц. - Только за мою жизнь я попрошу плату. Но скромную - всего-то твой поцелуй...
   - Твоя жизнь мне ни к чему. Мне нужен билет в Россию. Я хочу найти свою сестру, она в монастыре.
   - В котором? В России много монастырей. И вообще её там сложно будет отыскать.
   - Нормдсон отправил её в Раифский монастырь. - вспомнила Уликли. - Где это, не знаешь?
   - Мы проходили в школе географию России. Раифский монастырь - рядом с Казанью. Татарское ханство, завоёванное самодержавным государём Иоанном IV, коего прозвали Грозным. Там мужчины в основном, в этом монастыре, женщины для работы по хозяйству служат.
   - Как туда доехать? Где там можно снять квартиру?
   - А о чём ты будешь с ней говорить, с этой твоей сестрой? Узнаете ли вы друг друга - ты повзрослела, она стала монашкой...
   - Узнаем. - уверенно улыбнулась Уликли.
   - Бог в помощь. Денег я тебе дам сколько понадобится, не сомневайся!
  
   ***
  
   Раифский монастырь был красив и молчалив. Белые стены, колокольни, маленькие окошки. Пение четырёх монахов Уликли услышала ещё за три километра от монастыря - в стены собора были ещё при строительстве вставлены амфоры, усиливающие дивный звук.
   А ещё тут было пустынно. Монахи либо молились в храме, либо что-то писали в кельях, монахини стирали у реки или молились в соборе.
   - Не стой столбом! - буркнула одна хмурая монашка, проходя мимо англичанки с ведром воды. Уликли недоумённо заморгала и на всякий случай прислонилась к стене: русского языка она не знала.
   Из собора неторопливо вышел монах с длинной бородой. Девушка бросилась к нему.
   - Скажите, пожалуйста, тут ли монахиня, бывшая раньше Эделиттой? - пролепетала она. Старец удивился, заслышав иностранную речь. Однако увидев мольбу и тоску в глазах незнакомки сжалился и отвёл к одному из собратьев в келью. Уликли повторила вопрос более молодому монаху, который до её прибытия аккуратно что-то писал в пухлую книгу.
   - Эделитта? - задумался монах. - Кажется, была среди наших монахинь англичанка, да разве ж их имена запомнишь? Но не горюй, я сейчас у игуменьи спрошу.
   Он ушёл, оставив девушку в келье в одиночестве. Но через пару минут вернулся с пожилой женщиной.
   - Эделитта? Верно, была такая. Да только она постриглась и теперь зовётся Серафимой. Если хочешь, я проведу тебя к ней. - сказала игуменья, услышав перевод английского вопроса. Уликли торопливо закивала.
   Монахини стирали в согретой поздним апрелем воде озерца. Некоторые были совсем юны, другие - преклонного возраста, но все радовали глаз своей истинной русской красотой. Уликли ахнула от восхищения, разглядев их - все были хороши на диво, глаз не оторвать. А она-то думала что красавиц в мире так мало! А выяснилось, что если и мало, то большинство живёт в России...
   - Вот Серафима. - произнесла игуменья, показывая рукой на девушку с тёмно-русыми волосами и каре-зелёными внимательными глазами. Она была равна по красоте здешним девицам.
   - Эделитта, здравствуй. Это я, Уликли Фий, твоя Малютка. - чуть слышно проговорила гостья по-английски. Серафима вздрогнула.
   - Не может быть! - прошептала Эделитта на том же языке, мучительно всматриваясь в почти взрослую девушку. А затем вскрикнула и, рыдая, бросилась на шею сестре.
   - Эдель, Эдель! Да, да, это я! Пойдём, я всё тебе расскажу!..
   Сёстры спрятались в саду и долго, долго говорили.
  
   ***
  
   - Ты выросла, Малютка. - заметила Серафима, с любованием оглядывая семнадцатилетнюю Уликли.
   - Без тебя бы этого не вышло! - воскликнула та. - А ты... ты прямо лучишься изнутри!
   - Обстановка влияет. - вздохнула монахиня. - Хотя да, здесь хорошо. Только в этом я благодарна Нормдсону.
   - Нормдсон хотел сделать гадость, а получилось - пользу. Кстати, сейчас он несчастен, как бы странно это не звучало. Его жена Лавиния совсем не даёт ему покоя. И он очень скучает по Герману.
   - Кто это? - Эдель мучительно нахмурилась, пытаясь вспомнить.
   - Наш брат. Нормдсон отослал его учиться во Францию, помнишь?
   - Герман Бессердечный? Да он мне до сих пор в кошмарах снится!
   - Я хочу навестить его. Может, на столько лет он изменился?
   - Уликли, опомнись! Характер формируется в детстве, по примерам, а для него образцом был Норгс!
   - Эдель, мы должны надеяться на лучшее. Я выясню, каким он стал. И поверь: даже самого злобного и эгоистичного человека можно повернуть в лучшую сторону, если только он психически здоров. Ты со мной?
   - Мне нельзя. - потупила взгляд Серафима. - Игуменья не отпустит. Я здесь навсегда, Уликли. Спасибо, что заглянула, я безумно тебе рада!
   Уликли тоже была рада. Почти счастлива. В костёр жизни подбросили дров.
  
   ***
  
   - Уликли, радость моя, ты вернулась!
   - Лоусц, я ненадолго. Мне снова нужны деньги... Простите за бестактность, сэр!
   - Уликли, ты что, смеёшься? Требуй от меня всего, обзывай как вздумается - я и не пикну!
   - Хорошо. Дай мне, пожалуйста, денег. Я хочу посмотреть на своего брата. Он во французском интернате.
   - В котором?
   - Не знаю...
   - Я пошлю гонцов, они выяснят. Как его имя?
   - Герман Нормдсон.
   - А-а, знаю такого! Да-да, не удивляйся, вести о нём дошли даже досюда. Он прославился своей жестокостью по отношению к животным. И некоторым людям. Его не выгнали только из боязни к папаше.
   - Жестокость к животным? - не поверила воспитанница Бланш.
   - Да, именно так. Знаешь, Мокрая Собака... Не советую тебе пока туда ехать...
   И она не поехала. Осталась во дворце фон Крогзов в качестве фрейлины. Правда, к ней стали хуже относиться из-за частых визитов лорда Лоусца, который постоянно стрелял в неё глазками. Мистер Лобт, брат графини, попытавшийся во время одного таких визитов поухаживать за Уликли, получил синяк и приказ так больше не делать. Невероятно смущённая Фий с извинениями заперлась в комнате фрейлин и не реагировала на попытки помириться с Лоусцем. Однако вскоре оттаяла и простила его.
   А затем нежданно-негаданно столетняя фон Крогз скончалась. Матильда прогнала из усадьбы большинство служанок и родного дядю. В число служанок попала и Уликли. Лоусц пригласил её жить в своём замке. Переехав туда, девушка устроилась на работу гувернанткой к его кузену. Лоусц лично давал уроки Малютке, которые она пропустила в школе.
  
   ***
  
   - Ты подумала над моим предложением?
   - Да. И не изменила ответа. И вряд ли вообще когда-нибудь изменю.
   - Уликли. Я. Не могу. Без тебя.
   - Ты и так со мной живёшь. А гуляешь рядом так часто, что меня уже считают твоей фавориткой.
   - Правда? Чудесно!
   - Мне не нравится.
  
   ***
  
   Она шла по улице. Лоусц дал ей сегодня выходной, и она решила посетить ежегодную ярмарку. Здесь везде сновала туда-сюда толпа, царили весёлая суета и шум.
   Уликли зашла в пекарню, торгующую ароматными булочками, ларёк, продающий часы, и наконец дошла до магазинчика, в котором можно было купить новую одежду и принадлежности для шитья.
   Внутри было тихо. В свете солнечных лучей вальсировали пылинки. На манекенах ждали своего часа платья. На прилавке лежали сложенные вчетверо юбки и рубашки. Продавщица, молодая синеглазая блондинка, вязала крючком. В подсобном помещении царила негромкая возня - там гладили, крахмалили, чистили. Оттуда вышла девушка с каштановой косой и карими глазами, неся аккуратную стопку блуз.
   - Бри! - узнала Уликли. Работница и продавщица резко подняли на неё взгляды и расплылись в улыбках.
   - Кого мы видим! - едва ли не хором воскликнули они и, отложив все дела, закружились вокруг неё. - Это же Фи, маленькая фрейлина!
   - Инс, Бри, я так рада вас видеть! Матильда и вас прогнала?
   - Матильда? - рассмеялись подружки. - Нет, мы сами ушли! Матля вышла замуж и переехала!
   - Замуж? О Боже, за кого?
   - Инс, не помнишь? - мелодично спросила Бри у подруги, комично наклоняясь и переплетая пальцы. Инс, зеркально повторяя её позу, ответила почти таким же голосом, приятным и музыкальным.
   - Бри, не помнишь?
   Они, смеясь, распрямились, всплеснули руками и закружились вокруг своей оси, точно балерины.
   - Инс не помнит! Бри не помнит! Фи, напомни нам скорей! Помню-помню: Робинсон его звали Билл! - пропели девицы. Уликли засмеялась. Инс и Бри всегда отличались страстью к танцам и пению, а уж передразнивать друг друга они научились бесподобно. Песенки их не всегда отличались смыслом, зато были наполнены неподражаемой прелестью, гармонией и безудержным весельем.
   Внезапно в магазин вошла ещё одна девушка. Бледная, с выбивающимися из-под платка светлыми волосами и с корзинкой, висящей на руке. Бри бросилась к своей стопке одежды и принялась раскладывать её на прилавке. Инс прыгнула на своё место и, пригладив ближайший товар, застыла, с мягким интересом глядя на покупательниц.
   - Сандра! - ахнула Уликли. Покупательница вздрогнула и остановила взгляд серебряно-серых глаз на ней.
   - Неужели это ты, Уликли Фий? - прошептала она. - Та, что не любила, когда её называют Нормдсон, Мокрая Собака, и что единственная не покорилась Маковому Лорду?
   - Мисс Летиз, Вы угадали! - улыбнулась Уликли. - Хотя к чему формальности? Сандра, я так по тебе скучала!
   Она обняла бывшую подругу. Та, сначала коснувшись её плеч неуверенно, вдруг сжала Фий в объятиях, и из серебряных глаз покатились серебряные слёзы.
   - Уликли Фий, заступница, защитница! - пробормотала она, рыдая. - Наш стержень, душа нашей силы! Команда распалась после твоего ухода... Гук и Бурж снова начали измываться, и даже Бебе ничего не могла сделать... она сбежала... и Маковый Лорд сбежал... и мы хотели сбежать, но нас запугали... а ещё дошли слухи о твоей смерти...
   - Тише, Сандра, тише. Всё хорошо, я жива и здорова. А как ты здесь очутилась?
   - После окончания школы я поселилась тут и стала кухаркой в доме богатого господина, лорда. Помнишь, ещё в Грофлюс-Лабстере мне поручали дела по кухне?
   Она тихонько засмеялась.
   - Знаешь, Уликли... я выхожу замуж... за нелюбимого... хотя и красивого... но брак принесёт мне свободу, титул и богатство... Я выдержу, потому что помню твою стойкость!
   Эти слова заставили Уликли задуматься. Купив платье и пообещав ещё вернуться, она вернулась в замок Лоусца. А затем выпорхнула оттуда и помчалась к океану.
  
   ***
  
   - Серафима, объясни, почему она это сделала?
   - Ты предал её.
   - Так она меня любила?
   - Возможно, где-то в глубине души. Искра, из которой мог разгореться костёр, если бы ты не сдался.
   - Так это из-за меня?
   - Не только. Она же сделала это не специально. Хотя и была рада случившемуся.
   - Она должна была быть счастлива! Она была богата!
   - Глупец! Деньги для лесной ученицы - ничто!
   - Ну, ладно, не только богата. Она была красива, умна, знаменита, за ней ухаживали знатные джентльмены, ей завидовали виднейшие девицы страны! Это ли не счастье для девушки?
   - Неужели ты не знаешь Уликли? О нет, она иная. И я не могу объяснить тебе этого...
   - Я понимаю.
   - Счастье - вещь своенравная. Иногда человеку могут быть предоставлены все условия, но он по-прежнему будет печалиться. А порой и простое "как дела?" может вознести на вершину счастья. Лишь бы было сказано нужным человеком.
   - Почему именно "как дела?"
   - Фраза, означающая заинтересованность, заботу. Если только сказана с нужной интонацией.
   - Я не спрашивал её об этом... об её делах...
   - Зря. И никто не спрашивал, между прочим.
   - Лавиния спрашивала... Нормдсон, жена твоего отца. Он сейчас, кстати, уехал в Швецию с Бен-Мари, а Лавиния переехала во Францию и стала учительницей в интернате.
   - Я знаю. А Лавиния интересовалась из вежливости.
   - Велика разница!
   - Для тебя, может, и невелика, а вот воспитанница Бланш улавливала полутона очень чутко! И понимала, что мачехе глубоко плевать, извините за выражение.
   - Вернёмся к теме. Уликли была несчастна?
   - Проследи её судьбу и переведи её имя - и поймёшь.
   - Так, ясно. Она бросилась под карету специально?
   - Не мне этого знать, меня же там не было. Если судить по её привычной логике, то случайно.
   - Серафима... а почему она хотела жить? Зачем?
   - А зачем живёшь ты?
   - Я думал, что живу ради Уликли.
   - А она жила ради других. Ради всего человечества!
   - Человечество этого не замечало.
   - Смотря кто! Ты, я, девчонки из приюта, графини фон Крогз, даже Герман!
   - Ваш брат? Он сейчас в лесу. Живёт в волчьей стае, разъезжает на чёрном волке. Носит цветы на могилы Фамм и Уликли.
   - Я знаю это. Но ты отвлёкся. Повторюсь: Уликли жила и для него. Это её жизненная сила заставила его кардинально переменить характер. И твой нрав тоже. И девочек Грофлюс-Лабстира. Даже Норгса!
   - Сколько же силы было в этой девушке!
   - Верно, немало. И она отдавала её другим, чтобы они были счастливы и радовались жизни, не оставляя себе ничего.
   - Я всё понял, Серафима. Спасибо. Прощай.
   - Куда ты?
   - К ней. Я не могу без неё. Свою силу и её, оставленную мне, я отнесу туда, где она наконец стала счастливой. Я отдам её друзьям, когда они к нам присоединяться. До встречи!
   - Прощай, Маковый Лорд...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"