Каждый из нас треть жизни проводит
во сне. Но есть люди, которые не только
запоминают свои сновидения -они у них
оказываются вещими. Вообразим на
некоторое время, что стали очевидцами
таких снов. Вон та девушка, что прошла
мимо нас, возможно,она видит их по ночам.
Какие это могут быть сны и о чем?
Давайте пофантазируем. Опрокинемся
совсем ненадолго в чужой мир и проживем
какую-то часть времени с незнакомыми людьми.
На улице стелилась поземкой под крещенский мороз зима. Автомобили еле крались вдоль бордюров, опасаясь сорваться в юз. Дома застыли в коросте из наледи. Редкие прохожие завернулись в воротники и скользили, как лыжники, чтобы не упасть. Мой мирок, маленький и неказистый дышал сквозь ноздри покоя тишиной и негой предшествующей сну. Я засыпала. Сон проходил сквозь двери ресниц, сквозь окна уставшего за день разума и падал ниц предо мною. И я приняла его. Я заснула. Ничто не нарушало покоя, и только бестолковые сны тащили и тащили меня туда, куда сама я ни за что бы, не решилась отправиться. Они влекли меня на ту, скрытую от нас сторону реальности, в мир иллюзий, в мир наших снов. Я попала в город, совершенно не напоминавший мне Москву. Строгий, ухоженный и абсолютно безликий, который, однако, мне очень понравился. Мои ноги, помимо воли, вели внутрь четырехэтажного дома с фасадом из затемненных окон. Подъезд был аккуратным. Скорее, это холл офисного центра. На меня никто не обращал внимания, и я спокойно прошла внутрь. Оказавшись в длинном коридоре, ощутила, что вольна, бродить здесь сколько угодно и проникать всюду, куда захочу. Тогда прошла сквозь стену и осмотрелась. Маленькая комнатка напоминала приемную небогатого бизнесмена. За столом, согнувшись над какими-то письменами, сидела молоденькая девушка с невыразительным унылым лицом. Приглядевшись, заметила, что по ее лицу текут слезы. Медленно и, как-то жалко, словно на рыдания взахлеб у нее не хватает ни времени, ни сил, ни желания. Мне стало интересно, почему она плачет. И тогда я проникла в ее мысли. Снова шла по длинному коридору, но это уже было не здание, а чужая, совершенно незнакомая мне жизнь. По бокам приоткрывались двери, то в один эпизод этой жизни, то в другой, но я беспечно скользила по ним взглядом и шла дальше. Ничто здесь меня не привлекало. Впрочем, скоро такое путешествие изрядно наскучило, и непроизвольно заглянула в одну из дверей. Там, за старым кухонным столом сидела она и молодой человек. Он был достаточно красив, но его лицо носило отпечаток какого-то запредельного равнодушия и к ней, и ко всему, что окружало его в данную минуту.
- Ну, почему ты так жесток? - тихонько спрашивала девушка, пряча от него заполнявшиеся слезами глаза. - Почему ты заставил меня полюбить, если знал заранее, что это тебе совершенно не нужно?
- Я ничего тебя не заставлял делать. Ты все придумала и свою любовь тоже.
- Как тебе не стыдно? Ты намекал, что останешься со мной и теперь говоришь такое.
- Намекал? Что-то не припомню. - Беспечно произнес он.
Я внимательно вгляделась в его лицо и мне вдруг захотелось узнать о нем побольше. Без спроса вошла в его жизнь. Я шла среди холодного заснеженного леса и едва заметная тропинка уводила меня все дальше и дальше. Местами меня окружал девственно чистый снег, местами снег был почти черный. Я не понимала смысла увиденного, или точнее, не придавала этому значения. Вскоре вышла на небольшую поляну, на которой стояла рубленая избушка. Легкий дымок поднимался из трубы. Внутри, наверняка, тепло и уютно. И я проникла в дом. За старым шатким столом сидел мой молодой человек. Рядом с ним - совершенно другая девушка.
- Пойми, я жду ребенка. Что-то делать уже поздно, Давай поженимся? - почти шептала она.
- Не могу. У меня семья, я ее не брошу.
- Так почему ты не сказал мне об этом раньше?
- Не думал, что все так серьезно.
- Что же теперь делать?
- Решай сама.
Я подошла к девушке и положила руку ей на плечо. Она не обернулась и я вспомнила, что у меня нет тела. Я просто дух. Усилием воли поймала нить ее судьбы и... Проснулась.
Вялое, словно лишенное сил, утро затягивало меня в омут нового серого дня. Захотелось закрыть глаза и заснуть. А еще мне хотелось продолжить свои блуждания по чужим судьбам. Но пришлось вставать и тащиться на работу. Навороченное здание офисного центра распахнуло передо мной сенсорные двери. Идя бесконечным коридором, обиженно смотрела будням в лицо, и мне до чертиков хотелось убежать отсюда прочь. Рекламное агентство, в котором я работала уже три года, научило многому. Но главное, чему оно меня научило, так это умению отменно врать. Всегда и по любому поводу. У рекламщиков так принято. Вы верите рекламе? Если верите, то зря. Не верьте. Никто не умеет врать более достоверно, чем профессиональные лгуны - производители всевозможной рекламы. За достоверность вранья мне хорошо платили, но если кто-то из коллег врал еще лучше, на утренней летучке его непременно ставили всем в пример. Нас приучали ко лжи, как коров к стойлу. Только доили не молоко и не у нас, а деньги и у наших клиентов. Сегодня нужно было народить новый всплеск интереса к старой простокваше. Не в смысле - прокисшей, а к старому истрепанному жизнью бренду, полностью дискредитировавшему себя на продовольственном рынке из-за отвратительного качества. Теперь придется доказывать обратное. Простокваша стала очень хороша, пейте люди простоквашу, будет счастье в доме вашем. Может, люди и не поверят, но клиенты обязательно заплатят. Дальнейшее, не нашего ума дело.
Он вошел в офис так, словно мы ждали его всю неделю. И до этой недели - весь год. Да, нет. Года, пожалуй, мало. Он вошел так, словно его ждали всегда. Это будет точнее. И хорош он был. Очень хорош. Девчонки заволновались, я отвернулась к компьютеру и решила больше на него не смотреть. Зачем пялиться зря. Такой мужик - одна нервотрепка. Начнешь перед ним кокетничать, на что-то надеяться, а надеться-то не на что. И что наши дурочки так разволновались? Но он почему-то подошел именно ко мне.
- Я хотел бы узнать условия, на которых можно заключить договор на создание рекламы для моей фирмы.
- Вот, пожалуйста, наш прайс. Посмотрите, и если вас заинтересует, мы сможем поговорить детальней.
- Уже интересует.
- Тогда я вся внимание.
- Я помогаю найти пропавших людей.
- Что, извините, вы делаете?
- Разыскиваю пропавших людей. Нет, конечно, я не добрый самаритянин. Делаю все за деньги. Да...
Он задумчиво посмотрел в окно и почему-то загрустил. На всякий случай я тоже взглянула в окна, но кроме сугробов ничего там не увидела. Воцарилось молчание. Я молчала с предельной вежливостью на лице, он - с предельной отрешенностью. Девчонки молчали, потому что молчали мы. Так продолжалось минут десять. Немало для напряженного рабочего дня. Он вернулся, наконец, в бренный мир и посмотрел на меня так, словно впервые заметил.
- О чем мы? - спросил мой аноним, ввергая меня в некоторое недоумение.
- К сожалению, еще не в курсе тем, которые могут вас заинтересовать, - ответила я как можно вежливей.
- Ах, да. Извините. Давайте познакомимся. Меня зовут Денис.
Я озвучила свое имя и занимаемую должность. Денис кивнул в знак согласия толи с именем, которое мне дали родители, толи с должностью, которую мне вручил мой начальник.
- Мне нужна реклама, - продолжил, наконец, он.
- Поняла. Вы разыскиваете пропавших людей и хотите прорекламировать свою деятельность. Где, кстати? На телевидении, на радио, или в газете?
- В газете. Телевидение и радио мне не потянуть.
- Хорошо.
Полчаса мы во всех подробностях обсуждали будущую рекламу. Потом минут пять прощались. Он вручил мне свою визитку, я ему - свою.
- Много времени на него не трать, - буркнул начальник, проходя мимо моего стола. - Газета - это малобюджетно. Займись лучше рекламой сыра. Там телевидение. Будем делать ролик. Нужно развести клиента по полной.
Я набросала эскиз будущей рекламы для сыщика и занялась сыром. В смысле рекламы, а не поглощения. Над сыром трудилась не я одна, поэтому все варианты были к концу дня свалены на столе начальника, и завтра утром нам предстояло выбрать самый достойный, чтобы вдохнуть в него телевизионный дух, то есть воплотить в жизнь. Унылый трудовой день подошел к завершению, и мы дружно поцокали каблуками к выходу.
На улице опять стелилась густой поземкой по тротуарам зима. Я топала от метро до дома, пристально вглядываясь под ноги. Прошлой зимой так упала, что теперь при виде скользкой мостовой у меня начинала болеть вся спина. Наверно, это уже навсегда. Точнее, на все грядущие зимы. Комплекс. Комплекс страха перед заледеневшей мостовой. А дома ждал горячий чай и теплая постель. Легла достаточно рано и велела себе заснуть.
Я снова блуждала в заснеженном лесу. Впереди увидела грязный снег и узнала вчерашнюю тропинку. Пошла по ней к бревенчатому домику, но никак не могла его найти. Домика не было. Зато прямо из леса попала в скромно обставленную квартирку. Это была ее квартирка. Она сидела на светлой кухонной табуретке в углу небольшой кухни и пила чай. Это у нее будет ребенок. Это ее бросил негодяй из прошлого сна. Что же теперь делать? Я подошла к ней вплотную и снова попала в заснеженный лес. Но почему? Почему меня не пускают в ее судьбу. Я хочу туда. Мне нужно разобраться, что к чему и попытаться помочь. Впереди чернел грязный снег. Я направилась к нему, по прошлому опыту зная, что там где-то рядом проходит заветная тропинка. Но грязный снег начал таять прямо на моих глазах. С изумлением разглядывала свежую зеленую траву, появившуюся из-под снега. Ну, конечно, грязный снег тает гораздо быстрее чистого, потому что он черный. Это же так естественно. Вот только трава. Она родом из лета. Откуда она здесь? Посреди зимы, посреди заснеженной земли? Ступила на траву и пошла по ней. Снег таял все быстрее, и трава становилась все гуще и гуще. Шла по ее судьбе. В ее лето. И это было здорово. Впереди увидела небольшое озеро. Она сидела на его берегу и держала в руке букет цветов. Из леса вышел тот самый парень и отдал ей большой белый гриб. Она радостно засмеялась. Он нежно наклонился над ее ухом и поцеловал.
- Брось его! - потребовала я, подходя к ней с противоположной стороны. - Брось его сейчас же. Он доставит тебе крупные неприятности! Он изменяет тебе?
Она удивленно повернула голову в мою сторону и слепо посмотрела мимо. - - - Здесь кто-то есть.
- С чего ты взяла? - равнодушно спросил он.
- Здесь точно кто-то есть. Я чувствую. Он хочет что-то мне сказать.
- Ну и выдумщица ты, Настя.
- Ладно, - смеясь согласилась она. - Наверно, показалось.
- Не показалось, - упрямо встряла я. - У меня нет времени шутить с тобой. Скоро утро и я окажусь бессильной помочь. Кроме того, это чудо, что снова попала в этот сон. В следующий раз меня могут в него не пустить.
- Нет - встревожилась она. - Здесь кто-то есть. Мне кажется, что я даже различаю фразы, которые он силиться произнести. Вероятно, хочет меня о чем-то предупредить. Вот только о чем. Ничего не могу разобрать. Прислушайся, может, ты поймешь.
Он прислушался, но кроме ветра, заблудившегося в космах высоких берез ничего не услышал.
- Тебе показалось.
- Знаешь, мне становиться страшно. Давай уйдем отсюда.
Они встали и отправились прочь. Я потеряла их из виду так быстро, что от удивления проснулась. Проснулась и тут же огорчилась. Ну, как же не повезло. Некоторое время лежала в кровати и силилась понять, почему снятся такие странные сны. Пугало в них то, что они возвращали меня к одним и тем же людям. Но я не знала этих людей. Совсем. Существуют ли они в реальной жизни или это только причуда фантазии? Ответа не было.
Рабочий ритм выбивал из привычной колеи. У нас был аврал. Приходили к восьми, вкалывали, как проклятые, до девяти вечера. А все из-за одного автомобильного салона. Они, видите ли, дилеры и им очень нужно, как можно скорее. И что? Что нам теперь, убиться всем, что ли? Но начальство неистовствовало не на шутку. Мол, такие деньги! Такие, мол, деньжищи. И что? Ну, деньги. Ну, может, и такие. Нам-то что с этого перепадет? Крохотная премия, а потом пару штрафов за опоздание на минуту и нет той премии. А то, не знаем. А то, не плавали в бурных океанах российского бизнеса. Российский работодатель - самый российский в мире. Поэтому полученные сверх всякой меры бабки он лучше потратит на очередную бабу и яхту, чем на честно работающих людей. Эх! Выругаться бы, да не положено.
И вот в эту сумятицу шагнул из неспешной жизни мой сыщик. Лучик света в бестолковом царстве нашего агентства явил себя во вторник рано утром. Было около десяти. Я сидела за своим столом и грустно созерцала пейзаж за окном. Начальство уехало по каким-то неотложным делам, и рабочий ритм резко пошел на убыль. Мы, в конце концов, не на галерах, а все лишь в офисном центре. Девчонки воззрились на моего сыщика так, словно он пришел к ним, тем не менее, пришел он ко мне. Ко мне, все поняли! Вот так! И чтобы больше не пялились. Я состроила томную физиономию и, одновременно с тем, усилила выражение значительности на лице. Прекрасный способ, скажу вам, являть себя миру очень деловой женщиной, но не показывать себя, синим чулком. Я не замужем. Это понятно! Вот так. Поэтому сначала личная жизнь и только потом все остальное. Он смиренно подошел к моему столу и присел в удобное кресло для посетителей. Мое кресло, между прочим, не такое удобное. Это опять же для полной характеристики нашего начальства. Мы поздоровались. Я - очень вежливо. Он - несколько холодновато. Это встревожило. Мои чары явно на него не подействовали. Придется над собой поработать.
- Вот, - гордо произнесла я, выкладывая перед ним макет газетной рекламы. - Подойдет?
Он растерянно воззрился на листок бумаги и неуверенно протянул что-то типа, наверно, подойдет.
- Так подойдет точно, или наверно, - вдруг разозлилась я. Не люблю неуверенных в своих суждениях людей. Я, например, всегда в себе уверенна. Не чрезмерно, нет. Но в достаточной мере. А этот тянет что-то нечленораздельное.
- Печатаем, - продолжала я гнуть конкретику - или дорабатываем?
Он взглянул на меня как-то задумчиво и нерешительно.
- Вам что-то не нравиться? - попыталась уточнить я.
- Нет, нет, что вы, мне все нравиться. Даже очень, - разрубил он, наконец, узел своих сомнений. - Можете печатать. Никаких проблем. Вот только я хотел бы еще поговорить с вами кое о чем.
- Говорите, - благосклонно разрешила я. Как-никак, но клиент дал согласие на завершение работы, а это означает определенную премию в мой карман. При моих доходах и малая толика денег - подарок.
- Видите ли, у меня есть некие замыслы и мне требуется помощь в их воплощении. Не согласились бы вы мне немножечко помочь?
В комнате воцарилась тишина. В комнате воцарилась такая тишина, что ее можно было разрезать ножом, настолько сгустилась атмосфера. Я зарделась аленьким цветочком и, не глядя в сторону девчонок, кивнула в ответ
- Тогда, давайте встретимся сегодня в небольшом ресторанчике. Я заеду за вами после работы?
Я сидела, не поднимая глаз. Девчонки, судя по мертвой тишине, боялись даже дышать, вдруг чего-то недослышат.
- Хорошо, - предельно тихо произнесла я.
- Вот и отлично! - прогромыхал он на всю комнату.
За ним закрылась дверь, поделив сиюминутность на то, что было до его визита и на то, что стало теперь. Девчонки приходили в себя. Сначала шевельнулась Юлька Шевелькова.
- Ну, Лиза, ну, ты и даешь!
- Кому? - пошло сострила я.
- Кому уже понятно, - грубо вмешалась Анька Акиньшина. Она у нас самая завистливая, - как только у тебя это получилось?!
- Долго ли умеючи, - процедила сквозь узкие губы Эльмирка Паншина, самая творческая особа в нашем офисе.
- А вам-то что? - не особо церемонясь с коллегами, почти прорычала я в ответ.
Дело в том, что в нашей комнате четверо сотрудников, включая меня. Все мы молодые и совершенно холостые, точнее, незамужние девушки. Поэтому вопрос кто кому дает и почему, стоит всегда остро. Все хотят замуж. Время, как говориться, пришло и уже вовсю подпирает, а с мужиками у нас в стране всегда был полный писец. Вот мы и нервничаем. Сыщик понравился всем, и по мнению девчонок, принадлежал всем поровну. Интересно, чтобы он сам сказал по этому поводу. То, что он предпочел меня, по мнению остальных, было явной наглостью с моей стороны. Но мне было плевать на их мнение. Я тоже на выданье, а здесь, извините, каждый сам за себя. Поэтому вечером после работы я, под прицелом девичьих взглядов, уселась в машину сыщика и плавно отчалила в неизвестном мне направлении. Пусть злятся! Стройнее будут.
Как оказалось, ехали мы в небольшой, но очень уютный ресторанчик, что ютился - в центре почти все ютятся - на очень престижном месте. Не скажу на каком, чтобы не рекламировать. Так вот. Ресторанчик встретил нас очень приветливо, и я обрадовалась возможности попировать нахаляву. А почему бы, собственно говоря, нет. Мой сыщик - не из робкого десятка - чувствовал себя, как рыба в воде. Надо же, а сразу о нем так и не подумаешь. Вот девчонки изойдутся от зависти. Так им и надо. Мы важно сели за столик, здесь все садились за столики с важным видом, и приняли из рук услужливого официанта меню. Я начала рассматривать картинки на первом листе, мой сыщик углубился в самое нутро текста.
- Выбрали? - вежливо поинтересовался он
- Пока нет, - гордо ответила я и перевернула первый лист, обосновав взгляд на втором. Взгляд скользил по незнакомым названиям, а мозг постыдно жал на тормоза. Сыщик, устав выбирать, закрыл меню и принялся ждать моих решений. Никаких решений у меня не проклевывалось, но разочаровывать сыщика не хотелось. Я сморщила носик и лукаво произнесла:
- Вижу, вы здесь завсегдатай. Мне хочется положиться на ваш вкус.
Сыщик вздохнул с облегчением и сделал знак официанту...
Завершая трапезу, во время которой поговорили обо всем, кроме его чувств ко мне, или того, зачем он меня сюда пригласил, мы не спеша, поглощали кофе и молчали. Мне, собственно говоря, было хорошо и в тишине, но недоговоренность тяготила. Я, будучи слабым звеном, в смысле природного любопытства, не выдержала и понемногу стала разбавлять тишину намеками на истинную причину сегодняшнего ужина. И мой сыщик, наконец, разоткровенничался.
- Я хотел бы признаться вам, вы очень похожи на мою сестру. Она сейчас за границей и приехать сюда в ближайшее время не сможет. А мне очень нужно, чтобы она формально присутствовала на одном важном для нас мероприятии. Могу ли я попросить вас заменить ее?
Я оторопело смотрела прямо перед собой и не знала, что сказать. Конечно, нужно послать его куда подальше, но я уже отужинала за его счет, так как своего счета у меня и быть не могло -- ни при деньгах, точнее я совсем ни при тех деньгах, которыми можно расплатиться в этом маленьком ресторанчике.
- Знаете, я не привыкла изображать совершенно незнакомых людей, впрочем, - смутилась я окончательно, - знакомых тоже. Всю свою жизнь я изображаю исключительно себя, - и я изобразила, в частности, свою улыбку.
Он поверил, но не сдался. Говорил, что такой подлог, в его случае, пустячок и только. Я не соглашалась. Пустячок, это когда приятный. А когда стремный, то не пустячок, а риск. И не всякий риск, согласитесь, благородное дело. Наконец, он разочарованно сдался. Взор его погас и смотрел он на меня... Нет, не так. Теперь он смотрел только мимо меня, и все сразу встало на свои места.
Утром следующего дня девчонки со мной не разговаривали, зато очень много разговаривали между собой. Это назло мне, чтобы я прочувствовала. Я прочувствовала, потом разозлилась, потом впала в безразличие, но к вечеру соскучилась. Провести весь рабочий день, не потрепавшись о сокровенном - выше моих сил, ибо эти силы уже иссякли.
- Да, не нужна я ему совершенно. Он сказал, что я похожа на его сестру и попросил изобразить ее на каком-то там званном ужине.
- Да ты что? - мгновенно оживилась Анька Акиньшина. Было видно, что у нее отлегло от сердца.
- Да, ничего, - зло парировала я. - Одно слово, сыщик. Чего вы от него хотите. Он всю сознательную жизнь имеет дело только с криминалом. Вот и поднабрался соответствующих наклонностей. Хочет вовлечь меня в авантюру! Ничего у него не выйдет, слышите, ничего!
Вечер, проклюнувшись сквозь сумрак дня еще в обед, к ночи окончательно отбился от рук. Все вокруг меня казалось уснувшим: тусклый торшер, едва освещающий комнату, телевизор, транслировавший очередную серию медленной мелодрамы, наконец, я, клевавшая носом на диване. Устав сопротивляться обстоятельствам, быстро разобрала постель и улеглась спать. Сон настиг меня мгновенно, и я оказалась все на той же поляне, покрытой грязным подтаявшим снегом. Там сидел молодой человек из прошлых снов и разговаривал по мобильному телефону. Я прислушалась.
- Ты что, совсем с ума сбрендил? Почему я должен во все это влезать? Да я уже запутался в этих твоих девках. Одна сопли распустила, другая заявила, что беременна. Надоели они мне хуже горькой репы. Что? Ну, вот сам с ними и возись. - Парень сердито передернул плечами и слепо уставился куда-то мимо моего плеча. Интересно, о чем у него шел разговор и с кем? Значит, с девушками он мутит воду не просто так, а по чьей-то указке. Я подошла к парню вплотную и оказалась в узком туннеле подземного перехода. Невдалеке стояли двое и о чем-то разговаривали. Я подошла поближе, прислушалась.
- Ты давай, поднажми на него, смотришь, чего-то и получиться.
- Думаешь, легко? У него, между прочим, жена и ребенок.
- Плевать на жену и ребенка. Настя положила глаз именно на него. Вот пусть он свои деньги и отрабатывает.
- Ладно, попытаюсь что-нибудь сделать.
- Нет, ты не попытайся, ты сделай. Сделай, иначе шеф с тебя стружку снимет, а ты знаешь, что за этим последует.
Сквозь сон затренькал будильник, и я с трудом вернулась в свою реальность. Нужно было просыпаться. Рабочий день проглотил безвозвратно десять драгоценных часов жизни и выплюнул меня злой и уставшей у дверей моей квартиры. Заходить в нее не хотелось. Там был только начинавший меня пугать сон и давно тяготившее одиночество. Я позвонила подруге и, выяснив, что она уже дома, направила стопы к ней. Мы засиделись за полночь. Выпили немного вина, и я долго и подробно изливала ей душу, точнее содержимое моих снов.
- Интересно, что это все значит, - живенько заинтересовалась подруга. - Один такой сон мог быть чистой случайностью, но чтобы постоянно снилось про одних и тех же людей... Это уже какая-то закономерность. Может, тебе обратиться к экстрасенсам?
Мне всегда казалось, что рядом со своей подругой я провела всю свою сознательную жизнь. Мы познакомились в детском саду. Вместе прожили там насыщенные приключениями годы. Вместе прятались среди беседок, убегали в догонялках, прыгали в классики и вместе влюбились в одного и того парня в шестом классе. Парень, в принципе, был так себе. Нам же он казался небожителем, и часами мы обсуждали каждый его взгляд и каждое сказанное им слово. В том же случае, когда этот взгляд внезапно обращался к нам, или, не дай бог, он дарил нам пару приветливых слов, мы просто сходили с ума. Это событие обсуждалось уже целую неделю. Подруга у меня красивая. Очень. То есть, не то, чтобы безумно красивая, но красивая. И этим все сказано. Однако, красота ее не портит, потому, что она еще и скромная. В наше время, даже обладая незаурядной внешность, некоммуникабельным людям найти свое место под солнцем достаточно сложно. Во всяком случае, моя подруга искала это самое место без ощутимого результата до сих пор, впрочем, как и я.
- Не верю я этим экстрасенсам, - нехотя ответила я. - Ну, не верю и все. Кто там знает, видят они что-нибудь, или просто вымогают деньги. А я не люблю, когда у меня вымогают с таким трудом заработанные денежки. Сама знаешь, как они нам даются.
- Оно, конечно, так. Но что еще можно придумать в твоем случае?
- Честно, говоря, не знаю. Слушай, а у тебя нет какой-нибудь бабки-ворожеи? Ей я еще могу довериться. Как-никак, народная мудрость велика. Если таким бабкам доверяли века назад и не утратили доверия до сих пор, значит они реально помогают людям.
- Ты знаешь всех моих знакомых не хуже меня, - отрицательно помахала головой подруга.
- Да, - грустно процедила я, - впрочем, как и ты - моих.
И это действительно так. Лет до семнадцати мы вообще имели только общих знакомых, потом, когда взрослая жизнь частично развела наши судьбы, мы часам трепались по телефону, тщательно излагая друг другу все прожитое за последние дни, знакомясь заочно со всеми, кто нас окружал. Никаких ворожей среди этих людей не наблюдалось.
Недели через две мне позвонил сыщик. Поблагодарил за хорошую рекламу и предложил встретиться снова.
- Не хочу, - предельно честно ответила я ему. - Не собираюсь никого изображать.
- И не надо, - ласково произнес в ответ красивый мужчина. Не изображай. Просто прогуляемся, сходим в ресторан, или в кино. Куда захочешь. Вот, собственно говоря, и все.
Внутренний голос мне говорил "не надо, Лиза, не связывайся с этим человеком", но разум твердил " так и будешь одна, ни с кем не связанная". Я подчинилась голосу разума и встретилась. Мы, действительно, прогулялись по Арбату, посидели в тамошнем кафе, опять погуляли, и он довез меня до дома. Вот, собственно говоря, и все. Нет, не все. Он назначил новую встречу. Сны мои прекратились и жизнь начала налаживаться.
Я увидела ее через окно небольшого кафе. Она сидела за столиком в гордом одиночестве. Она - это девушка из моего сна. Та, что там, во сне, была беременна. Мне чуть не стало плохо, это что касается физического плана. В душевном - мне стало так плохо, что захотелось бежать, куда глаза глядят. Но ноги не слушались. Я покорно поплелась в кафе. Присела за соседний столик, глотая горькую от переживаний слюну, и сидела, не шевелясь, ничего не заказывая, и, не сводя глаз со спины девушки. Наконец, пересилив страх, я подошла к ней и заговорила.
- Извините, но мы с вами не знакомы? У меня такое впечатление, что я где-то вас видела. - Мне не хотелось сразу говорить о своих снах. Еще подумает, будто я душевнобольная. Девушка подняла грустные глаза, и я убедилась, что не ошибаюсь. Это было лицо девушки из сна.
- Я вас не знаю, - ответила она достаточно вежливо для того, чтобы я набралась смелости продолжить беседу.
- А я вас точно видела.
- Возможно, и видели где-то мельком. Какое это может иметь значение?
- Поверьте, огромное. Мне что-то о вас рассказывали. Что-то очень важное, не могу вспомнить. А, вспомнила. Вы ведь встречаетесь с одним молодым человеком? - я прокрутила в голове последний сон и беседу двоих в подземном переходе. Они упоминали какую-то Настю. Не ее ли? И я рискнула. - Скажите, вас случайно не Настей зовут? - у меня тряслись от страха поджилки. Только бы не Настя. Пусть это будет случайным совпадением. Пусть. Не хочу снова в те страшные сны. Не хочу.
- Да, - спокойно обронила девушка, - меня зовут Настя. - Она вгляделась в меня внимательней. - Знаете, не могу вас вспомнить. Так, что вы хотели мне сказать? - она бросила равнодушный взгляд в сторону и начала прихлебывать остывающий кофе. Красивые черты лица, пышные волосы, выкрашенные в платиновую блондинку. Мне стало неловко, но я продолжала.
- У вас ведь есть молодой человек? Довольно привлекательный внешне, но крайне ненадежный. Так? - ваша покорная слуга начала свою исповедь. - Я права?
- О чем вы? - она холодно попыталась поставить меня на место.
- Пожалуйста, не перебивайте. Вам ведь ничего не стоит меня выслушать. Вы меня не знаете. Общих знакомых, судя по всему, у нас нет, так что все, сказанное мной, останется между нами. Понимаете? Между нами. Дальше делайте что хотите. Никаких обязательств с вашей стороны, но мне нужно выговориться. Дело в том, что последнее время со мной твориться что-то неладное. Я стала видеть странные сны. Нет, не каждую ночь, но довольно часто. Эти сны позволяют мне вторгаться в чужие судьбы и наблюдать за людьми, как бы со стороны. Притом за одними и теми же людьми. Я словно отслеживаю их жизнь. Так вот, среди этих людей есть и вы. Точнее, мне кажется, что это вы. Понимаете? Возможно, я ошибаюсь, но мне сейчас очень тяжело. Я успокаивала себя тем, что сны целиком вымышленные, хоть и в цепи определенной логики, но сейчас появились вы и я не знаю, что теперь думать.
- Так что же вам сниться? - спросила она с легкой улыбкой. Явно приняла меня за сумасшедшую. Ну, и бог с ней. Мне самое главное выговориться. А дальше будь, что будет. И я рассказала. Рассказала о первом сне и первой девушке, встретившейся в офисе. Потом перешла к парню, потом к встречам Насти с этим самым пареньком и рассказала об их беседах. Упомнила Настину беременность. Доложила про лесную поляну и Настино ощущение чужого присутствия. Про бревенчатую избушку. Утаила только беседу незнакомцев в подземном переходе. Незачем тревожить человека зря. Неизвестно, о чем там говорили эти мужчины. По мере того, как я наговаривала новую и новую информацию, лицо Насти каменело. Наконец, она встревожено спросила:
- Откуда вам все это известно? Кто посмел вам все рассказать? - она почти уже перешла на крик. - Как вы смеете вмешиваться в чужую жизнь? Как смеете? Кто позволил вам распоряжаться моей судьбой. Откуда вы знаете вещи, которые знать вам не полагается. Это он? Это он смеется надо мной? Он, я вас спрашиваю? Денис? Да? Вы только не молчите. Не молчите! Раз уж начали, договаривайте все до конца. Итак, кто послал вас ко мне? Денис? Ему еще не надоело издеваться надо мной. Мы обо всем с ним договорились. Мы расстаемся. Зачем он подсылает вас? Что ему еще нужно? - она задыхалась от гнева, и мне было ее жалко, но я сидела, вжавшись в жесткий стул, опасаясь пошевелиться. Мне казалось, что я снова сплю, и наша беседа мне снится.
- Простите, - сказала я, чтобы хоть что-нибудь сказать. Мне было неловко. Может, я зря вмешалась. Но тот факт, что мне целый месяц снятся сны про совершенно чужих людей, которых я не знаю, но которые, оказывается, существуют на самом деле, пугал не на шутку. Что это все значит? Как оказалось, последние слова я произнесла вслух.
- Что "что это значит"? - сердито переспросила Настя. - Вы про кого сейчас спрашиваете? - ее нервозность шла по нарастающей. Симпатичное лицо побледнело. Хорошенький подбородочек с ямочкой подрагивал от напряжения. Из глаз самовольно, ни у кого не спрашиваясь, текли слезы. На нас начали обращать внимание, но мы погрузились в наши тяготы с головой.
- Успокойтесь, умоляю вас, - робко призвала я, - выслушайте, наконец. Я не хотела вас беспокоить, но поймите и меня. Весь последний месяц мне сняться очень странные сны. В них вы и ваш это Денис. А так же другие люди, связанные с вами. Вокруг вас плетется какая-то сеть из интриг и лжи. Я чувствую, что вам угрожает опасность. Почему вы не хотите выслушать меня внимательно и спокойно?
- А разве можно слушать спокойно такие вещи? - сквозь слезы простонала Настя. - Денис постоянно предает меня. Я знаю об его изменах. Недавно узнала, что у него есть семья. В этой семье ребенок. И я ношу под сердцем его сына. Каково мне? А тут еще вы со своими откровениями. Точнее, с моими откровениями. Откуда вы можете знать о них? Какие сны? Вы меня за дурочку держите? Говорите правду, иначе я просто сейчас уйду отсюда.
- Вы глухи к доводам рассудка. И зря. Я не отпущу вас. Просто потому, что сама не знаю, что мне делать дальше.
- Оставить меня в покое.
Я сидела, понуро опустив голову, и молчала. Наконец, вздохнула и попыталась ухватиться за последнюю нить.
- Настя, я сейчас уйду, но оставлю вам номер моего сотового телефона. Я буду ждать вашего звонка. Слышите, Настя. И если вдруг вам покажется, что кто-то о чем-то хочет вас предупредить, сразу же звоните мне. Скорее всего, это я буду пытаться вас о чем-то известить. Но у меня пока не получается. Я имею в виду, там, во сне. А по телефону я смогу вам рассказать обо всем. Договорились? - я быстро записала на салфетке свой телефон и выбежала из кафе. Нужно было срочно поговорить с подругой. Одной мне с такими эмоциями не справиться.
Подруга прониклась важностью моего повествования полностью. Можно даже сказать, с избытком. Она очень натурально сокрушалась над чудесами мироздания, вдруг обрушившими на мою несчастную голову целый сонм вопросов, не предоставив хоть какой-нибудь ответ. Возмущалась непредвиденными обстоятельствами, сочтя за такие подозрительность Насти и ее нежелание идти на контакт со мной. Восхищалась моей силой волей, благодаря которой я, по ее собственному мнению, держу ситуацию под контролем. Ну, насчет контроля она, конечно, погорячилась, но все равно приятно, когда тебя понимают. Мы проболтали часа три и полностью опустошили собственные эмоции. Когда паузы в нашей беседе дотигли критических размеров, я почувствовала себя значительно лучше. Меня окутывал мягкой нежной волной покой и баюкал неяркий свет настенного бра. Веки слипались, стало решительно наплевать и на вещие сны, и на Настю. Ну, кто она мне, в самом-то деле? Совершенно чужой человек. Даже если мои вещие сны каким-то образом связаны с ней -- это ничего не значит. Во всяком случае, для меня. Попробую забыть о ней. Разве это не выход? Подруга согласилась, что выход. Мало того, это самый лучший выход из всех возможных. На сей оптимистичной ноте мы и закончили телефонный разговор. Положив трубку, я отправилась на кухню, где выпила стакан молока. Вечер непритязательно накинул на окна тьму и счел себя хорошим декоратором. Я с ним почти согласилась, хотя красивый летний закат подошел бы к моим окнам куда больше.
Прошло две недели. За это время мне снились разные сны, но ни одного про Настю. Я успокоилась. Посчитала, что наша встреча принесла какие-то невидимые мне результаты и моя миссия на этом закончена. Зима тащилась по заснеженным улицам, принося коммунальным службам кучу неприятностей, а жителям города массу огорчений. Сугробы громоздились, как белые избы по краям проезжей части улиц и вокруг домов. Эта "снежная деревня" затрудняла передвижение автомобилей, сужая и без того узкую проезжую часть нашей улицы. Теперь пробки образовывались даже там, где раньше их никогда не было. Мои соседи спешно обзаводились елками. Они тащили домой эти "пики", туго перебинтованные веревками, с такой одержимостью, словно без колючей красавицы в доме невозможно проводить один и встретить следующий год. Кругом пахло хвоей и мандаринами. Знакомый с детства запах.
Вплотную приближался Новый Год. Он-то, может, и приближался, только настроения этот факт не менял. Настроение было отвратным. Причем, почти у всех. Девчонки простили мне красивого сыщика и приняли в круг болтливых и неискренних. Мы снова трепались при каждом удобном случае и, будучи профессиональными рекламщиками, врали от души. Анька Акиньшина выдумала целую историю о богатом ухажере, которого на самом деле, скорее всего, не было. Он, якобы, приглашал ее на Карибы, а она раздумывала, принимать ли его приглашение. Хотела бы я поверить в то, что Анька будет раздумывать над таким приглашением, но вряд ли смогу. Не поверю. Одно слово, реклама. Девчонки пытались вытащить из меня хоть какие-нибудь сведения о сыщике, но я держалась стойко. Ни за какие коврижки я не подпущу их к настоящей информации о наших с ним отношениях. Будут потом трепать мое имя на каждом углу. Ну, их! Тем не менее, наши с сыщиком отношения развивались достаточно стремительно. Нагулявшись со мной на Арбате, сыщик и дальше не оставлял меня без внимания. Теперь мы гуляли, где придется. Позавчера, например, бродили по Александровскому саду. Вчера - мерили шагами Суворовский бульвар. Сегодня он зазывал меня на Сретенку. Видимо, мечтал сделать из меня картографа. Прогулки заканчивались посиделками в каком-нибудь ресторанчике. Судя по тратам, сыщик не бедствовал. Видимо, люди пропадают очень часто и почти всегда он их находит. Иначе, откуда деньги? Несколько раз я пыталась расспросить его о тяжелом труде сыска, но разговор сразу заходил в тупик. Он скромно заявлял, что не склонен распространяться на столь деликатную тему. Все-таки частный сыск - дело глубоко интимное. Это мои выводы по следам его суждений. В остальном, все оставалось по прежнему. Мы весело проводили время в бесконечных блужданиях по огромному городу, благо в Москве можно бродить всю жизнь, но все равно в конце этого бесконечного пути окажется, что ты не исследовал и половины ее тупичков и переулочков, неспешно утоляли неминуемый в подобных ситуациях голод, осчасливив своим визитом какой-нибудь ресторанчик. Затем он довозил меня до дома и вежливо прощался. Я носом чувствовала какой-то подвох. С любимыми так не обращаются. Рядом с ним я ощущала себя деловым партнером, а не желанной женщиной. Провести Новый Год вместе со мной он отказался, сославшись на неотложные дела, и я провела его вместе с подругой. Мы свински напились и кляли мужиков последними словами. Бедный сыщик наверняка икал через каждые десять минут. Так ему и надо. Новогодние каникулы мы с подругой решили провести в Праге.
Самолет приземлился в Дрездене и мы, еще не совсем отойдя от большого бодуна, так как было только второе января, безразлично взирали на прекрасный немецкий город. Нас посадили на экскурсионный автобус и повезли по улочкам Дрездена. Чуть позже, следуя друг за другом нестройной толпой, мы, вместе с другими туристами, поспешно взошли на так называемую Брюльскую террасу. В полном молчании с нашей стороны выслушали монолог экскурсовода об этой самой террасе и вдохновились ее видами. История наступала нам на пятки и гнала дальше. Воздух Дрездена был пропитан запахом сладостей, пряностей и глинтвейна. Истории не хотелось, хотелось продолжения банкета. Но именно этого у нас и не было. Мы ходили, бродили, почти бегали за неутомимым экскурсоводом и мечтали только об одном: покое и забвении.
- Сюда нужно было приезжать летом, чтобы скрасить скуку отпуска. Вот тогда бы все это было к месту. И на кой мы приперлись сюда на Новый год? Не знаешь? Лучше бы сидели дома, - поделилась я с подругой, взбираясь на какой-то очередной холм, и, пытаясь выровнять сбившееся дыхание.
- Угу, - весомо поддержала меня та.
Однако, наш экскурсовод не унималась. Щедроты обширных познаний в истории и архитектуре Дрездена изливались на нас неиссякаемым источником. У Ворот Георга, напротив входа в Дрезденский собор мы тормознули и перевели дух. Экскурсия подходила к концу. Скоро мы отправимся в Прагу. Наш автобус неспешно покидал гостеприимный Дрезден, но мы этого уже не видели. Подложив под головы специальные подушечки, мы спали сном младенцев. Нет, нужно было приезжать летом. Так и проспали большую часть путешествия.
Утро мы встречали в Праге. Стояла прекрасная погода, мы отлично выспались, и настроение набирало высоту. Нет, все-таки здорово, что мы приехали сюда в Новогодние каникулы. Я тот час же поделилась этим открытием с подругой.
- Угу, - мгновенно ответила он.
Прага, Прага, Прага. Ну, как же она хороша. Ну, почему я не родилась в Чехии. Даже этническую группу менять бы не пришлось. Так и родилась бы славянкой, но нет, мой милостивый Господь засунул меня стуже под самый хвост. Вот и скользи в московских снегах, вот и грусти в московских пробках. Но это я так, от зависти к пражанам. На самом деле, я очень люблю Москву. Ну, если точнее, я очень сильно к ней привыкла, а привычка, как мы знаем, вторая натура. В Праге все было "на отлично". Удивительно красивый город: любимая нашим экскурсоводом старина, превосходные музеи, доступный общественный транспорт, полное отсутствие транспортных пробок и, наконец, обилие питейных заведений для страждущих, типа нас. За короткое время мы посетили Карлову, Градчанскую и Малую площади, полюбовались на танцующий дом, Главков мост и мост Легии. Оттоптали себе стопы на Угольной площади и на целой куче небольших улочек. Полюбовались на скульптуры, театры и прочее, прочее, прочее. К вечеру хотелось куда-нибудь упасть. Упасть удалось на крепенькие стулья пивной "Пивоварский дом". Я никогда не любила и почти не пила пиво, но здесь оно было настоящим идолом и пришлось подчиниться общему настроению. Я изменила своим вкусам, но не сожалела об этом. Мы попробовали "шампанское пиво". Разве в Москве такое попробуешь. Там только или шампанское, или пиво. Далее я соблазнилась на ванильное и вишневое пиво, а подруга приналегла на банановое. В общем, мы опять надрались, но в меру. Стало очень даже здорово. Уезжать домой уже не хотелось. Нет, все-таки хорошо, что мы не приехали сюда летом. Ой, нет, не так.
- Давай приедем сюда еще и летом, - предложила я подруге.
- Давай, - пьяно кивнула мне она, позабыв про универсальное "угу".
Районы Праги почему-то нумеруются. Допустим, "Прага-1" находится в самом центре города, а вот "Прага-18" далеко от центра. Можно сказать, самая окраина. Притом, каждый из этих районов носит еще и вполне симпатичное название. Допустим "Голошовице" или "Градчаны" или "Винограды". Правда, мило? Зачем нужно при всем этом еще и нумеровать, непонятно.
В Праге любят запрещать. Запретительные знаки в этом городе самое популярный вид искусства. Перечеркнутая сигарета или перечеркнутая собака. Рядом могут располагаться перечеркнутые велосипед и ботинок, ступающий на газон. Словом, пражане любят перечеркивать.
Неспешная жизнь, что течет меж красивых старинных домов и между новыми кварталами Праги мало похожа на жизнь заполошных москвичей. Москвич вечно догоняет, сам не знает что, а пражане просто созерцают то, что можно и догнать, но им это ни к чему. Бежать некуда -- страна маленькая. Только разгонишься, а впереди уже чужие запретительные знаки, то есть, граница.
Прага -- это город трамваев. Трамваи здесь "пасутся" в огромных количествах. Причем, график их движения соблюдается неукоснительно. Хотя, если бы в Праге наметало по утрам столько снега, сколько порой высыпает из своей пригоршни щедрый господь на Москву, думаю, с графиком начались бы перебои. Трамвайные рельсы не выступают над мостовой, как у нас, а старательно "утоплены" до общего уровня дороги и могут служить проезжей частью не только для трамваев, но и для обычного транспорта. Но опять же, гололед в наших широтах такое ноу-хау быстро превратит в катастрофу.
Очень интересная система оплаты проездных на все виды транспорта. Допустим, проездной на пять суток стоит 500 крон, а на месяц -- 550 крон. Ну, это вероятно, делается для того, чтобы туристы оплачивали проезд аборигенов. Другое объяснение отсутствует.
Есть в Праге и метро. Целые три линии. Все, как и у нас, обозначены разными цветами. Одна -- зеленая, вторая -- красная и третья - желтая. Этакий метрополитеновский "светофор".
С обменой валюты не все здорово. Обменные пункты только в центре города, а это не очень-то удобно.
Надо сказать, что к нам, туристам, город очень внимателен. Везде указатели и заблудиться весьма трудно. Ну, если, конечно, это не является вашей тайной мечтой. Я однажды заблудилась в своем родном городе, да так основательно, что еле-еле нашла дорогу к ближайшей станции метро. Все аборигены, как сговорившись, направляли меня в разные стороны, поэтому, основательно поблудив, судя по всему, совсем рядом с метро, я, наконец, попросила одну шуструю бабулю отвести меня туда за руку. Бабуля весело схватила меня за кончики пальцев и мы минуты за две достигли вожделенной цели, а потом еще минут двадцать я выслушивала длинный монолог проводника о ее личной жизни. Оно мне, конечно, было очень нужно.
Туристов в Праге не просто много, а очень много. Они везде, где и вы. Эти совпадения начинают сильно нервировать. Хочется индивидуального маршрута. Притом, хочется его всем без исключения, поэтому индивидуальные маршруты, в любом случае, будут общими.
В Праге мы увидели бомжей столь отвратного вида, что долго потом удивлялись, зачем они здесь? Зачем портят великолепный вид и заставляют опускаться с небес на грешную землю. Но, проходя мимо крупного мужика, азартно роющегося в помойке, мы все старались не смотреть в его сторону. Такого можно насмотреться и без посещения Праги.
Кстати, немного о чешских словах. Общие некогда предки оставили нам в наследство словарную основу, очень причудливо преломившуюся в процессе исторического обособленного друг от друга развития славян. Например, русское слово "позор" абсолютно идентично по звучанию чешскому, которое, однако, обозначает нечто иное -- это аналог русскому слову "внимание". Ничего себе, правда? Звучание сохранилось, а смысл полностью другой. Или, допустим, слово "потравини" обозначает тоже, что и наше слово "продукты". Еще лучше. Как говориться, приятного аппетита. Ешь и ни о чем таком не думай. Если сможешь, конечно. Но не могу не упомнить, еда в Праге вкусная, так что мы ели потравини без неприятных последствий для организма.
Одним словом, очень даже неплохо провели время в чешской столице. Но все когда-нибудь заканчивается. Закончилась и наша поездка. Мы отправились в обратный путь.
Москва встретила снегом, а чем еще может она встретить в январе, и жуткими транспортными пробками. Сразу вспомнилась тихая Прага, начисто лишенная этих самых пробок. Отстояв все прилагающиеся к нашему пути пробки, и изрядно обозлившись на нескончаемый поток автомобилей в первопрестольной, мы дотащились до квартир и расстались. Я оказалась в полном одиночестве.
После насыщенных событиями и людьми дней, одиночество особенно тяготило. Собралась, было, позвонить сыщику, но остановила себя. Нет, нужно иметь гордость. Пусть звонит первый. Ну, его. Новогодние каникулы канули в лету, и я засела за работой над рекламой очередных колготок. Заразы, рвутся через день, а тут сочиняй о них небылицы. Но, хочешь есть, и не такое сочинишь. Я вдохновенно врала про колготки, когда раздался звонок моего мобильника.
- Алло, нехотя ответила я незнакомому собеседнику. В моей электронной книжке его номер не значился.
- Здравствуйте, - вежливо откликнулись из эфира, - вас беспокоит Настя. Помните меня?
Я мгновенно остыла к лучшим качествам колготок, в которых сильно сомневалась, и выбежала с трубкой в коридор. Анька Акиньшина насторожилась.
- Я вас узнала. Здравствуйте, Настя, - быстро ответила я. - Что-нибудь случилось?
- Пока нет, но наш разговор не идет у меня из головы. Понимаю, что бред, но забыть не могу. Может, где-нибудь встретимся?
Мы встретились в том же кафе, что и в первый раз. Только сейчас все казалось более простым. Никому и ничего не придется объяснять. Нет, не так. Объяснять, возможно, и придется, но самый сложный этап пройден. Раз позвонила, значит поверила.
- Итак, Лиза, вы утверждаете, что видите меня в своих снах. Именно меня, вы ничего не перепутали?
- К сожалению, не перепутала и мне, поверьте, от этого не легче. Что это за странные сны? Они меня пугают. Не нужны мне такие сны, не нужны! Своих неприятностей хватает, а тут еще и ваши.
- У вас, случайно, какой-нибудь бабушки-колдуньи в роду не было?
- Моя бабушка по отцовской линии умела иногда предсказывать. Эти способности у нее проявились во время войны. Многие из подруг спрашивали ее о своих мужьях, воевавших в то время на фронтах. Она не могла отказать и старалась, как могла, помочь. Самое удивительное началось, когда выжившие мужчины возвратились домой. Начали наведываться друг к другу в гости, и выяснилось, что доморощенные бабушкины предсказания часто были точны. Вот, допустим, видится ей чей-то муж, сидящий в окопе у деревеньки Малые Канавки, она и говорит его жене: жив, мол, здоров. Видела я его в окопе у деревеньки Малые Канавки. Ну, жена, естественно в слезы от счастья. Жив кормилец. Дай бог, вернется. А потом оказывалось, что примерно в то самое время он и был у этой деревеньки. Сидели они в окопах, ждали сигнал к наступлению. Я это, как пример привела. Но времена тогда были такие, что лучше о своих видениях позабыть. Вот она и бросила это занятие.
- Значит, у вас это наследственное.
- Сколько живу, со мной такое впервые.
- Так вы и живете всего ничего.
- Вот только не нужно мне такого добра. Собирать по миру чужие беды - занятие не из приятных.
- Это точно. Но скажите, что еще вы видели, кроме меня и моих бесед с Денисом?
Тут я собралась с духом и поведала ей о разговоре, который услышала в подземном переходе.
- Они говорили обо мне?
- Точно сказать не могу, но упоминали имя Настя. Вот и догадывайтесь сами. Больше я ничего не знаю. Но, по-моему, вам лучше порвать с этим Денисом. А что с ребенком?
- С ребенком случилась беда. У меня был выкидыш. Наверно, оттого, что переволновалась из-за всей той лжи, которой опутал меня Денис.
- Сочувствую. Очень сочувствую, но с другой стороны, как знать, может, это и к лучшему. Мне кажется, что на Дениса нельзя положиться.
- Возможно, вы правы, но сердцу не прикажешь.
- Не прикажешь, - грустно констатировала я и опустила голову. У самой в жизни полная пустота и гнетущее одиночество. Чем же я могу помочь этой милой девушке, если совершенно не могу помочь себе.
Сыщик объявился после Старого Нового года. Зашел в офис, словно его туда приглашали. Девчонки ожили и засуетились. Меня же его появление не обрадовало. Я ему кто, девочка на посылках? Не нужна, прощай, родная. Потребовалась, явился незваным. Настроение уютно прилегло рядышком с полным пропадаловым и никуда оттуда не спешило. Намечалась нешуточная депрессия. Это стерва со мной дружит, хотя, я ее к себе никогда не зову. Иной раз, поднимаешь голову с подушки, а она тут как тут. И, фиг, отвяжешься. Так и таскается за тобой повсюду целый день. Своих ног ей не жалко, так мои нервы пожалела бы. Я хмуро взглянула на сыщика. Другой бы смутился, но этот не другой, а свой собственный. Поэтому он мило улыбнулся моим коллегам, подвинул немного в сторону удобное кресло для посетителей и уселся, взглянув при этом на меня так, словно рублем одарил. Хотя, учитывая бешенную инфляцию, не рублем, а сотней баксов. Обогатив меня виртуально, он не проронил ни слова, скромняга. Я тоже молчала. Все это изрядно действовало на нервы.
- Может, прошвырнемся в кафе? - милостиво снизошел он до разговора.
- Прошвыривайся куда хочешь. Не мешай работать.
- Что так? - живенько удивился он, - разве я давал повод для хамства?
- А кто здесь хамит?
- Ты.
- Я? - что-что, а притворяться меня научили на славу, поэтому по моей холодной щеке тот час же поползла нежданная слеза, а плечи уныло оплыли вниз, словно их оттянули сложенные крылья.
- Ты что? - насторожилась Акиньшина и, подойдя к моему столу, тихонько произнесла:
- Молодой человек, по моему, вам лучше уйти.
Молодой человек, наконец-то, несколько смутился и встал со своего места. Я опустила голову еще ниже и молчала. Когда за ним закрылась дверь, девчонки дружно подлетели ко мне и загалдели все одновременно:
- Он, что, обидел тебя? Оскорбил? Бросил? Изменил?
Я подняла веселое лицо и засмеялась. Девчонки озадаченно меня изучали.
- Лиза, ты чокнулась, - вынесла свой приговор Акиньшина. - Да, да. Ты чокнулась. Или влюбилась, - и она гордо прошествовала на свое место. Я задумчиво разглядывала фоновую заставку на рабочем столе компьютера. Что это со мной? Я, действительно, чокнулась? Или что? Что это со мной было? Нет, только не влюбилась! Я в него не влюбилась! Все поняли!
День за синим от мороза окном, походил на стоп кадр плохого фильма: унылые люди, застывшие в немом оцепенении улицы. Середина зимы, самое отвратительное для меня время. Вечером я опять смотрела кабельное телевидение и дремала. Вдруг кто-то сильно дернул меня за плечо. Я открыла глаза и ничего не смогла понять. Передо мной стоял тот самый тип, который так подло обманывал Настю.
- Чего разлеглась, не дома, - грубо кинул он мне в лицо тяжелые камни слов. Я вздрогнула от страха и молча обвела взглядом комнату. Я лежала на низком сиреневом диванчике, стоящем в углу какой-то каморки. Сердце забухало, словно я бежала в горку, а не лежала пластом.
- Где я? - спросила онемевшими от страха губами. Парень зло оглянулся на меня и процедил сквозь зубы:
- Что, поддала, что ли? Ничего не помнит. Ходит тут всякая шваль. Где Николай? Он просил зайти. Ты Николая-то хоть помнишь?
- Нет, - честно ответила я.
Парень ощерил отлично выбеленные стоматологом зубы и хрипло засмеялся.
- Значит, Николая ты не видела, но его диван оседлала.
Я, как сумасшедшая соскочила с ненавистного диванчика и вылетела на середину комнаты.
- Ладно, не ломайся тут. Мне вообще наплевать, какие у тебя с ним отношения.
- Да, никаких! - заорала я во все горло. - Ты слышишь, никаких! Я вообще не знаю твоего Николая. Не знаю, и знать не хочу!
- Чего орешь, курица! Плевать мне, знаешь ты его, или нет. Но если ты его не знаешь, что тогда делаешь здесь?
- Я здесь оказалась случайно.
- Вот как? И кто же тебя привел?
- Никто. Я сама, - только тут я поняла всю нелепость ситуации. Но, с другой стороны, это же сон. Следовательно, я могу говорить, что угодно. Он все равно ничего не сможет мне сделать.
- Я тебя знаю, - спокойно проговорила я, осваиваясь во сне. - Знаю, как ты обошелся с Настей. Знаю, что ты сошелся с ней не из-за любви, а отрабатывая какой-то договор. Знаю, что она не первая, кого ты используешь в своих интересах. Только вот не знаю, какие это интересы. Что тебе нужно от Насти? Скажи, ты все равно мне снишься.
- Ты, что, с ума сошла, деваха? Ты чего несешь? Себя послушай, юродивая.
--
Я сейчас стану невидимкой, и буду неотступно следовать за тобой, куда бы ты ни пошел. Обещаю. Отныне я буду всегда рядом. Обещаю, - я сердито топнула маленькой ногой и тут же проснулась. Серый рассвет силился влиться во тьму ночи, как молоко вливается в черный кофе. Результатом явилось преображение ночной темноты в утренние сумерки. День удовлетворенно потер заиндевелые ладони и пошел по своим делам, а мы так и остались в полутьме. Большего, в январе, видимо, нам не полагалось. Я села на своем бежевом диване и тупо уставилась в окно телевизора. Он транслировал фильм. Фильм без конца и начала. Без названия и сюжета. Фильм, под который я ложилась и вставала, когда забывала выключить телевизор, или, когда внезапно под него же засыпала. Вся моя жизнь протекала перед этим жидкокристаллическим окном, и я была его неотъемлемой частью. Одной из его сюжетных линий. Я выключила неутомимого труженика и пошла в ванную.
Наискось от моего дома стояла старая булочная. Она была там, сколько себя помню. Туда мы вместе с подругой приходили, когда прогуливали школу, туда я прибегала погреться, когда прогуливала институт, а появляться дома раньше положенного времени опасалась, туда же я зашла после работы, чтобы приобрести ароматный батон Черемушкинского завода. Собственно говоря, из-за черемушкинских батонов туда и ходили все окрестные жители. Благодаря этим батонам, булочная пережила перестройку, послестройку и благополучно пыхтит поныне. На улице стояла нешуточная стужа. Выходить из булочной, пропитавшейся хлебным ароматом, не хотелось. И тут я заметила старого знакомого. Этому дедку было, почитай, не меньше восьмидесяти. Жил он в соседнем подъезде и у нас с ним давно вошло в привычку время от времени перекидываться парой ничего не значащих фраз. Он узнал меня и притормозил у самой двери. После приветствия, хитро подмигнул и заявил:
- Ну, что, скоро замуж?
Я, онемев от неожиданности, состроила удивленную рожицу.
- Да, ладно, ладно, притворяться-то. Что я, не вижу ничего совсем. Не дурак, поди. Парень-то постоянно возле твоего подъезда топчется.
- Но при чем здесь я? Я не одна в нашем подъезде живу. Нет у меня никакого парня, у которого есть время топтаться возле дверей. Да, и к чему это? Зачем, возле подъезда? Заходил бы, да поговорил.
- А, может, он тебя боится? - начал строить гипотезы наблюдательный дед.
- Чего бояться-то? Я не кусаюсь, - обосновала свою логику я.
- Может, боится, что прогонишь?
- Прогоню, это без сомнений. Но сначала надо, чтоб прогнали, а уж потом "топтаться возле подъезда", - сердито бросила я. - И потом, вы так и не объяснили, почему решили, что он топчется ради меня?
- Так, он потом за тобой вослед всегда идет. Ждет тайком, и за тобой.
- То есть, - с ужасом воскликнула я, - за мной кто-то следит?
Наша эпоха не располагает к романтическим бредням. Старик так и застыл с раскрытым ртом. Потом, немного потумкав, рот закрыл, но выпучил глаза. Я даже за него испугалась.
- Ну, если тебе так больше нравиться, то пускай будет по-твоему. А кто это? - полушепотом спросил у меня любопытный сосед. Но я лишь пожала плечами. И он ушел разочарованным и озадаченным. Мне же пришлось покидать булочную испуганной и обеспокоенной. То ли от моего испуга, толи по иной, непонятной мне причине, но в ту ночь я снова погрузилась в вещий сон. Я брела по заснеженному городу ночью совершенно одна. Машин не было, людей тоже. Я понимала, что кроме меня в огромном городе нет никого. Абсолютно. Я поворачивала в темные дворы и выходила на ярко освещенные улицы, но нигде не заметила даже жалкой дворняжки. Темные глазницы окон зловеще пялились на меня. И тогда я решил зайти в какой-нибудь дом. Просто так, от вседозволенности. Я выбрала дом наугад, дошла до второго от края подъезда и поднялась на лифте до последнего этажа. Здесь, пройдя по длинному коридору, я открыла одну из дверей и оказалась в большой темной квартире. Нашарила закоченевшей рукой выключатель, и тот час же во всех комнатах вспыхнул яркий свет. Я представила, что сейчас изо всех домов в городе, свет горит только окнах этой квартиры, и мне стало приятно. Я подумала, можно зайти в соседние квартиры и всюду включить свет. Жизнь сразу же наладится. Я была в этом уверена. Но, подчиняясь любопытству, шагнула не обратно, а в глубь квартиры. Огромная кухня сияла первозданной чистотой. Появилось впечатление, что здесь никто и никогда не готовил. Потом последовала большая комната с высокими потолками. В глубоком синем кресле кто-то сидел. Я испугалась, но посчитала необходимым окликнуть хозяина, раз уж вошла без спроса. Я звала и звала, но человек не оборачивался. Тогда я обошла кресло и увидела, что из груди молодого паренька торчит нож. И был этот паренек тем самым Денисом, близким другом, или недругом, кто знает, Насти. Я закричала от ужаса и проснулась в холодном поту. Желудок сводило от страха. Будильник показывал пять утра, у меня еще оставалось в запасе целых два часа сна. Целых два часа, но больше уснуть я не смогла. Не знаю, почему я тогда позвонила своему сыщику. Не знаю, почему. Звонить детективу только потому, что тебе приснился убитый человек, за пределом разумного поступка. Но от страха я разума-то почти и лишилась. Я позвонила Денису в пять часов утра. Он долго не мог понять, чего мне, собственно говоря, от него нужно. Когда понял, засмеялся, а, отсмеявшись, предложил встретиться после моего рабочего дня.
- И вообще, - хитро сказал он, - дорогая, если тебе так страшно спать одной, может нам стоит объединиться для сна? - и ехидненько так помолчал.
После работы я нетерпеливо ждала сыщика у главного перекрестка улицы, на которой находился мой офис. Встречалась с ним не у дверей конторы специально, чтоб не мозолить девчонкам глаза, а то потом заклюют. Денис подъехал во время и я шустрой ящеркой проскользнула в его авто. Пережитой страх еще бередил душу.
- Ну, рассказывай, - предложил отзывчивый мужчина.
Я рассказала все, что могла. Абсолютно все. Без утайки. Денис выслушал молча, не задавая никаких вопросов и почему-то совершенно ничему не удивляясь. Словно видеть вещие сны абсолютно в порядке вещей, и он сам наблюдает их, чуть ли, не каждую ночь. Когда я, наконец, замолчала, он вздохнул, повернул лицо в мою сторону и спокойно произнес:
- Верю всему, что услышал. В своей практике слышал и не такое. Но, дорогая, чем же я могу тебе помочь?
- Не знаю, - честно ответила я. - Сначала я хотела позвонить Насте и все ей рассказать. Но потом передумала. Вдруг все это мне только пригрезилось. Что еще можно сделать?
- Ну, насчет Насти думай сама. Я же со своей стороны могу помочь только одним, у меня есть знакомый. Он каким-то боком завязан с подобной чертовщиной. Могу вас свести. Вот с ним и поговоришь. Какой-никакой, а специалист. Я же в таких делах полный профан.
И мы тронулись с места. По дороге Денис довольно подробно рассказал мне о том человеке, к которому вез.
Дверь открыл невысокий седой мужчина лет пятидесяти. Худенький и очень просто одетый, он, тем не менее, производил впечатление интеллектуала, много сил отдающего науке.
- Проходите, проходите, - дружелюбно пригласил специалист по снам. - Познакомь нас, Денисушка. Познакомь.
Денис представил нас друг другу, и мы пожали руки, как настоящие друзья, хотя виделись впервые. Хозяина квартиры звали просто - Аристарх Нилович. Согласитесь, ну, очень простенько. Интересно, как его кличут в домашнем варианте: езв, Арист, или как-то иначе? В данном вопросе моя фантазия буксовала. Нужно будет спросить у Дениса. Во всяком случае, из-за большой возрастной разницы мне не придется корпеть над этим вопросом, ибо, в любом случае, он останется для меня Аристархом Ниловичем. Денис коротко изложил суть нашего вопроса, и Аристарх Нилович энергично потер руки.