Если утром спускаться по алее от площади к памятнику Ленина, то можно пройти её всю вплоть до подземного перехода никого не встретив. Сжатая с обеих сторон дорогами со мчащимися автомобилями и тротуарами со спешащими людьми, она часто бывает пуста. Пока ты идёшь по ней, у тебя есть 5-7 минут одиночества и спокойствия среди неподвижных деревьев и пустых лавочек. Но сегодня за одной из них разлеглась свора бродячих собак. Эти уверенные в себе, безпородные псы похожи на шайку хулиганов. Пока остальные лежали наблюдая за прохожими, два из них терзали какие-то объедки, вытащенные из стоящей рядом с лавочкой урны. Рядом нерешительно топталась маленькая черная дворняга с белой мордочкой, которая не решалась подойти к ним ближе. Псы, при каждом её приближении, злобно рыкали и она ретировалась, но затем, доносящиеся запахи и голод заставляли её опустив морду пониже к земле в попытке быть незаметной, по полшага опять подкрадываться к еде. Но, как только она приближалась на расстояние с которого могла что - либо ухватить - её снова прогоняли. Когда я проходил мимо, она радостно завиляв хвостом подбежала, слегка прихрамывая на заднюю лапу, и обнюхала мой пакет. Наверное, она не долго жила на улице, потому что длинная шерсть ещё не сбилась в колтуны, а глаза глядели без опаски, хоть и измученно. "Каштанка" - вспомнился мультфильм из детства. Я наклонился и погладил её. Она ткнулась мокрым носом мне в штанину, и пока я чесал её за ухом - блаженно урчала, соскучившись по людской ласке. В её позе было столько преданности, а в глазах благодарности, что я растрогался. Настроение вмиг стало сопливое. Времени хватало, деньги были. Скомандовав ей -"Сидеть! Жди здесь!" - я отправился в ближайший гастроном, а она послушно уселась на дорожку. Она и в правду не долго жила на улице, раз не разучилась ещё выполнять команды. Когда же я вернулся на аллею с куском ... докторской колбасы, то увидел лишь в самом конце её, уже несущуюся куда-то свору. Последней трусила припадая на больную лапу Каштанка. Её хвост беспомощно и жалко мотался из стороны в сторону при каждом её болезненном скачке. Мне стало досадно. Она ведь когда-то любила хозяев, охраняла двор, ненавидела котов, а сейчас - вынуждена бегать по городу со сворой притеснявших её собак в поисках объедков. Что пошло не так? Теперь чтобы выжить, ей нужно отобирать еду у другой собаки или расчитывать на то, что объедков хватит всей своре. Она этого явно не заслуживала. Что ж, она и я знали, что жизнь - несправедлива. Только каждый на своей шкуре.
-Держись Каштанка ! - пожелал я ещё мелькавшему вдали хвосту.
...
В коридоре поликлиники было полно народу, но распределен он был неравномерно. Возле одних кабинетов - много людей, возле других - никого. В мой кабинет очереди не было. Я занёс в кабинет карточку и сел на лавочку у стены, ожидая пока меня вызовут. В очереди у соседнего кабинета работала странная система: новые люди подходили, узнавали кто крайний и усаживались на свободные места когда они были, или подпирали стену, когда их не было. Однако порядок при этом не возникал, потому что приходили ещё больные со стационара в сопровождении деловитых медсестер, приходили какие-то знакомые доктора, и периодически кто-то в наглую пытался зайти в кабинет, чтобы "задать только один вопрос доктору". Все это приводило к тому, что после того, как очередной пациент выходил из кабинета, вся очередь вставала и с напряжением ждала, кого следующего выберет медсестра. Если она называла фамилию - тогда счастливчик исчезал за дверью, а очередь расслаблялась до следующего раза. Если же она говорила: -"Следующий !" - тогда начиналась извечная борьба договоренностей с людской наглостью. Не участвовать в этой борьбе было нельзя, так как можно было легко потерять лишних пару часов, будучи задвинутым более предприимчивыми больными.
К этому облепленному очередью кабинету медленно подошел, приволакивая левую ногу невысокий пожилой мужчина, в потрепаном, но чистом костюме, опиравшийся одной рукой на палочку, а вторую неестественно держа на весу. Он уточнил кто крайний и опустился на лавку рядом.
- Вот народу-то, - устало выдохнул он.
-Угу, - я вежливо улыбнулся.
Этого хватило, чтобы он пересел ко мне поближе.
- Что сейчас с людьми творится !
-Угу, - ответил я и подумал, что сейчас начнется бесконечная песня пенсионеров о том, что В СССР и трава была зеленее, и девки толще, и порядка больше.
- Я вот сколько сюда хожу, только деньги ношу. Иногда кажется что это А иначе на тебя и не взглянут ни доктор ни медсестры.
- Угу, - я кивнул.
- У меня левая рука и левая нога почти целиком парализованы. И сейчас я не нужен ни здесь, ни дома. Перед процедурой пытался улечся на койке, так медсестричка даже не захотела помочь, болтала с какай-то подругой по телефону.Сказал ей что отблагодарю, тогда помогла.
- Угу.
- А в троллейбусе, стою на одной ноге и одной рукой держусь за поручень, так только одна пожилая женщина место уступила. Разве нас так воспитывали, нас же учили думать о других людях. Мы же пацанами всегда и место уступали, и помогали и старикам и женщинам. Куда это все ушло ? Неужели за одно поколение все воспитанные люди вымерли?
- Послушайте, а вы не хотите потребовать к себе нужного отношения. Допустим вам не делают нормально какую-то процедуру, скажите что пойдете и пожалуетесь. Ведь многие так делают!
- Я так не могу.
- Тогда на что вы расчитываете ? - я был возмущен.
- На человеческое ... отношение, - растерялся он от такого напора.
- На человеческое отношение ? - я чуть не рассмеялся.- Послушайте, время изменилось, ни вы ни я никому не нужны, ни людям на улице ни государству. И по другому уже не будет, Вам лучше свыкнуться с этой мыслью...
- Да я уже свыкаюсь .., - он печально посмотрел на меня и замолчал и отвернулся.
Тут вышла медсестра, вызвала меня к доктору и наш разговор прекратился.
Лежа на кушетке заправленной белой простынью, я чувствовал себя подготовленной к препарации лягушкой. В спину мне светили 4 луча лазара, так как доктор сказал, что это должно рассосать мою межпозвонковую грыжу. Я не верил, но смиренно выполняя все предписания врача. Лежал и скучно смотрел на сидящую за столом в углу комнаты медсестру, пока она что-то вносила в мою лечебную карточку, иногда задумываясь и глядя в окно через стоящие на подоконнике бегонии . Ей было наверное лет сорок, и голая нога, которая видна была в резрезе её халатика, разносила в прах все мои мечты о знакомстве c эротичной медсестрой. Из головы не шёл этот старик-инвалид в коридоре. На что он надеялся? Как ему выжить ? Став инвалидом, он уже не мог жить как раньше, доход стал меньше, в расходы добавилось лечение. Денег он не скопил, связей у него наверняка тоже не было. Оставалось опереться только на клятву Гиппократа, но посещая больницу уже неделю, я знал насколько шаткая была эта опора. Я поставил себя на его место. Брррр...
Прибор начал пищать, время процедуры кончилось. Я оделся, забрал у медсестры карточку и вышел в коридор.
Очередь была в волнении - опять решался самый главный вопрос - кто следующий. Я подошел к старику, который участвовал в гонках за первое место вместе с толстой теткой с буклей на голове, усталым мужичком с пивным животиком и газетой в руке, студенткой в наушниках и мечтах, и еще пятью или семью другими "нездоровыми людьми", коснулся его плеча и сказал : - "Держитесь".
Это слово выдернуло его из борьбы, он посмотрел на меня, сказал, - "Спасибо!"- и заулыбался как ребенок. Я вспомнил, где сегодня уже видел такие глаза, глаза которым для того чтобы стать счастливыми, нужно было всего лишь немного участия.
Повернувшись, я пошел прочь по коридору. Перед глазами мелькал прыгающий из стороны в сторону хвост Каштанки.