Дверь сарая оказалась приоткрыта, хотя Невер закладывал её, прежде чем отправиться на поселенческий сход. Сейчас уключины пустовали, и закладень куда-то исчез. Видать, тот, кто вынул этот толстенный берёзовый кол, далеко его забросил.
"Кому вдосуг озоровать, да в лихое время? Разве совсем несмышлёныш восхотел перышек набрать..." - решил Невер.
- А ну, выходи! - позвал он, растворил дверь полностью и повторил. - Выходи, повинись.
Никто не отозвался. "Затаился, бедокур, - хмыкнул охотник, выдирая прут из плетня, - ужо я тебя!"
Он шагнул внутрь, присматриваясь к дальнему укромному месту, где в плетёнках таились располовиненные перья и лучины для стрел, увязанные в пучки. Глаза со свету не увидели, но чуткий слух предупредил о движении за спиной, ан, поздно! Невер только и успел, что посунуться вперёд и вниз - так подсказала мысль, ставшая последней:
"Вот где закладень-то! Дубиной стал! Голову уберечь бы..."
*
В уши пробился отдалённый радостный клич. Муть в глазах прояснилась, и всё стало на свои места: Невер лежал на полу сарая, затылок саднило, а закладень валялся рядом. На одном его сучке остался клок волос - понятно, чьих. Вместо шишки на черепе пальцы охотника нащупали длинный рубец, что обрадовало:
"А успел склониться, однако, удар вскользь прошёл!"
Голова гудела, как после доброго жбана медовухи, но разве мужик о таких мелочах тревожится? Главное, ноги держали, и руки оказались целыми. Клич повторился. Невер вышел наружу, взобрался на крышу сарая и увидел, чему радовался город: мальцы принесли с утоптанного вкруг города поля охапки собранных стрел, а кмети ввезли тела побитых налётчиков. Дикая орда получила отпор и убралась восвояси.
- Кто же меня так ошеломил? - озадачился Невер вопросом, возвращаясь в сарай. - И зачем?
Пропажа обнаружилась возле двери. Ряд колышков, где недавно лёжа покоился длинный лук - пустовал. Три тетивы к нему и тул со стрелами на крупного зверя тоже исчезли.
- Да кто посмел! - скрипнул зубами Невер.
Он негодовал и тревожился одновременно. Ни озёрские, ни свои на такую татьбу не отважатся: мало, что лук приметный, так ведь руку на своего поднять - это не вирой обойдётся, а извергом сделают! Значит, чужой. Но не убил. А мог, дел-то: хвать кинжал с пояса Невера, чирк по горлу, пока тот беспамятен - даже не забрызгаешься.
- Как же он в острог забрался? И где сейчас таится?
Голова гудела, но мысли в ней не путались, строго следовали одна за другой, другая за третьей, третья... она и завершила цепочку: "Сторожевые просмотреть не могли, так окрест назирают с наложенной стрелой - внутрь города мышь не проскочит. Внутрь... А наружу? Через высокую городьбу с речной стороны убегать сподручно - перелез, свис на руках и сполз в ров. Только момент улучи. Точно!"
Невер стукнул кулаком по пустой стене сарая, сообразив, что в тот краткий миг все и отвлеклись, когда радостный клич раздался. Но мысли повели его дальше: "Из чужих в городе пореченские, молодой и старый, да загорский. Они припозднились уходить, потому с торжища вместе с нашими прибежали, от диких прятались. Надо проверить!"
Старшина торга сидел с чужими на площади. Загорский чертил угольком на доске, а старый пореченец пальцем тыкал в завитушки и спорил. Невер схватил его за ворот рубахи:
- Где отрок, что с тобой был?
- Бурыш? Да гуляет нито, али в отхожем месте, - соврал чужой, но глаза выдали, спрятались от прямого взора.
Загорский понял, что неладное случилось, обрадовался случаю отличиться, в союзники набиться:
- А я видел его, с отхожего места он туда шёл, - и перстом ткнул в сторону складского сарая.
Старшина торга опомнился:
- Самовол. Кто бы ему позволил по граду безнадзорно шляться... Эй, мальцы, а ну, сыщите охальника! И сюда его!
Мальчишки зайцами порскнули в стороны, но скоро вернулись с ничем.
- Значит, он! Сбежал, да след оставил, - воспылал жаждой мщения Невер. - Нешто достогнать не сумею? Скручу лишенника, в полоне будет до другого торжища, если не выкупишь его, старый!
Он забежал в избу, сменил калиги на мягкие сапоги с высокими голенищами, затянул обвязи под коленями - вдруг след на болото выведет, где любую обувку враз сымает? Из горницы вышла жена, тетешкая грудничка, задала было вопрос - сердитый охотник цыкнул:
- Надо.
Прихватил малый, лесной лук, согнул, наложил тетиву, пополнил лёгкими стрелами берестяной тул и на бегу примостил за спину. Градский воевода уже знал историю от старшины торга, потому выслушал Невера быстро и пожурил за опрометчивость:
- Одолеешь ли один? Вестимо, что ты горазд след гнать, но возьми хоть юна в пару, - однако разрешил выйти, и совсем иным, жёстким голосом потребовал к ответу сторожевых речной стороны. - Так-то вы о городе радеете, ротозеи? Кто за вас на врага зрети будет? Сварог или Мокошь?
*
Примятая трава выдала путь похитителя, а на глинистом склоне рва остался отпечаток небольшой лыченицы. Такие лапти плели дальние племена, именно пореченские. На сердце Невера полегчало: "Чужой-таки!"
По вдавленной глубине лыченицы охотник прикинул, что тать лёгок и на ногу быстр. Это огорчило, но ненадолго. Вор бежал прямо в гору, оставляя за собой приметы для преследователя: там примятую траву, тут сломанный стебель, здесь - сбитый лист с ветки, раздавленную улитку...
Он стремился к озеру, это стало понятно, когда след вывел к тропе, которая тянулась на перевал и уходила в дебрь. Невер знал склоны, как собственный двор - все здешние ловища на оленей и кабанов он сам обустроил. А к единственному месту, где можно затаить чёлн, кроме тропы вёл проточенный до камня ливнесток, русло дождевого ручья. Ногами по нему не сойти, но охотник свернул на крутяк - он знал приспособу для безопасного спуска.
*
Бурыш бежал, бережно неся в деснице гладкое тело лука. Колчан колотился за спиной - перевязь была рассчитана на крупного хозяина, но тратить время на подгонку, когда каждый миг дорог? Потом уже, за озером, когда град скроет гора, можно дать себе роздых и утянуть наплечную упряжь-опояску по ширине.
Мечта завладеть дивным луком, который бьёт сильно, разит далеко, не теряет упругость и не намокает - сбылась! Городские не продавали их, а пореченские мастера сколько ни старались подражать - всё неладно выходило. По виду не отличишь, да толку чуть!
Бурыш бы не насмелился на воровство, но уж очень удачно сложилось всё: со степи пришли дикие оравы, сомкнулись на низменном поречье, в оболони, где раскинулся город-острог, да и кинулись на приступ. А он, случайный гость, стоял на крыше, смотрел, как стрелы защитников разили диких на дальних подступах, и мечтал вслух:
- Мне бы такой!
Старый Таган шепнул в ответ:
- А возьми, вон в том сарае, пока все боем увлечены, - показал пальцем и велел. - Сюда не возвращайся, незаметно уходи за стену.
Так всё и случилось, но бой кончился раньше, и пришлось орудовать закладнем, словно дубиной, глушить неурочного горожанина, а то бы попал, как сом в вершу. Но теперь всё позади, только чёлн на воду столкнуть и - к тому берегу!
Бурыш успел отплыть всего ничего, на бросок камня, как по горе зашелестело, зашумело. Он обернулся - тревожно ведь, душа погони ждёт! - и увидел, что по каменистому руслу соскользнуло дерево. Два деревца, друг на друге, и на первом, согнутом в дугу, восседал человек.
*
Невер увидел челнок ещё с полгоры. На скорости, с которой две березки несли его вниз, веточками спасая от торчащих камней, рассмотреть гребца не удалось, а вот с берега стало понятно: тать! Молодой пореченец ловко управлялся с веслом и достать его лёгкой "птичьей" стрелой - нечего и думать, но почему же не настичь по воде? Свой чёлн охотник повёл размеренно, надеясь уморить похитителя, который слишком частил, норовя оторваться.
Внезапно низкий гул заполнил долину, словно гигантская тетива породила звук. Страх, тяжкий, чёрный, как на вражеском погосте, проник в душу Невера. Рябь пошла по воде, сначала мелкая, потом крупнее и крупнее, сбиваясь в волны и раскачивая челны. Превозмогая дурноту, Невер продолжил гонку на выносливость. Она длилась долго, почти до середины озера, но вот расстояние сократилось, а стрела пала на воду с чутошным недолётом.
- Ну, лишеник, тебя пронзить или утопить? Проси пощады.
Пореченец засуетился, снова часто замахал веслом, оторвался ненамного, а потом вдруг встал в рост и попытался согнуть лук. Невер расхохотался над попыткой наложить тетиву - он и на тверди все силы вкладывал в это нелёгкое дело, а на шатком челне? Никогда и никто не сумеет! Так оно и вышло. Чтобы не дырявить пленника без нужды, охотник подплыл ближе, готовясь слегка оглушить веслом - долг вернуть и себя обезопасить.
В долине опять зародился гул. Только шёл он от неведомой серой горы, которая надвигалась и порождала ветер. Невер всмотрелся. Гора оказалась стеной воды. Оцепенев, охотник искал объяснение тому, что видел, и не находил. Ветер усилился, погнал волны, с каждым мигом увеличивая их. Чёлн встречал их носом, но не успевал раздвинуть, отчего принимал воду, погружаясь всё глубже. И настал миг, когда Невера захлестнуло с головой.
Он вынырнул. Водяная гора приблизилась, ветер утих. Охотник почувствовал, как неодолимая сила поднимает его к небу вместе с затопленным челноком и стремительно несёт навстречу крутому береговому склону, по которому он совсем недавно спускался. Шум стал таким могучим, что треск выдираемых деревьев был неслышим. А затем последовал удар обо что-то, и тьма обрушилась на Невера...
*
Теперь болела не только голова, но и бок. Охотник понял, что застрял в кроне сосны, а от падения на землю его спас толстый сук.
- Хорошо, что не нанизался, а поясом зацепил, - Невер оценил везение, извернулся и высвободился.
Прежде чем спускаться, он обозрел все стороны. Вода, почти без края и конца, заполоняла низины. Вершины гор торчали островами. И сам Невер оказался на таком острове, длинном, увенчанным останцами, которые зубцами торчали из леса. Думать, под какой толщей воды скрыты селения, его острог, жена и дети, охотник не стал - показалось страшно. Он слез на землю, разделся, выжал одежду, снял сапоги и пристроил стекать. Тул со стрелами и запасная тетива уцелели, но всё следовало просушить.
Кресало и трут в берестяном туеске остались сухими, так что развести костер можно, но если обустраиваться, то сразу на ладном месте, а не абы где. Подхватив сапоги с одежонкой, Невер пошёл вверх, под останец, в надежде найти сухое место или укрытие. И нашёл! Не пещерка, но навес и под ним ровная площадка, поросшая сочной травой. Скоро там пылал бездымный костерок, а нагой охотник уже выстругивал заготовку для лука.
Но что бы он ни делал, перед глазами стояло жуткое зрелище - безмолвная гора воды, а в ушах то и дело возникал угрожающий гул. Тогда Невер встряхивал головой, легонько колол себя в щёку, чтобы ощутить боль и вспомнить, что не спит. Стало смеркаться. Одевшись, охотник нарезал лапника и улёгся. Прогретая костром земля расслабила тело, но глаза не смыкались. Вместо сна пришла истина: он остался один на всём свете.
Невер сел, сложил руки перед собой. Поминальная песня сама полилась. Обычно она звучала громко, ведь пели её всем родом, провожая одного, ну, двух соплеменников. А сейчас он один провожал весь род, от мала до велика. И последний горожанин вкладывал весь голос, все силы, чтобы докричаться до богов.
*
Бурыш не стал бороться с водяной горой. Он лег в челнок, прижал лук к груди и отдался на волю богов. Когда воды набралось вровень с бортами, случилось диво дивное - челнок встал на попа и быстро поднялся вверх, до самых облаков, наверное. Бурыш испугался, закрыл глаза и ждал, как распорядится судьба. А дальше последовал мягкий удар снизу и челнок накренился.
Обширная поляна, куда боги занесли его, была очень мокрой, но выше по горе оказались сухие и теплые камни, где Бурыш прекрасно отдохнул, а одежда высохла. В сумерках на соседней горе засветился огонь костра. Это было кстати, потому что обещало еду и тёплый ночлег. Челнок донёс парня туда, хотя грести пришлось руками - весло потерялось.
Над водой разносился какой-то вой. Чем выше поднимался Бурыш, тем отчетливее становилось слышно, что это причитания мужчины, поминальная песня.
- Кто у него помер? - подумал парень. - Надо понять, чтобы соболезновать сразу, по имени покойного, - и вслушался, замедляя шаг.
Мужчина отпевал многих. Он перечислял имена, клички и все усиливал плач, переходя на крик. В голосе появился хрип, но просьба к богам повторялась с новыми и новыми именами. Отсвет костра снизу падал на залитое слезами лицо, которое показалось Бурышу знакомым.
- Недруг? Который преследовал и грозил убить! Эге, тогда мне с тобой не ужиться...
Злость на человека, с которым пореченец так хотел подружиться, а он оказался врагом - захлестнули Бурыша. Отложив лук под дерево, парень взял камень поострее и стал подкрадываться к поминальщику со спины. Тот пел, словно глухарь на токовище, ничего не видя и не слыша. Когда до его затылка оставалось совсем немного, только замахнись - мокрая от росы трава подвела пореченца. Он поскользнулся и пал на колено.
Резко обернувшись, Невер увидел юного татя с камнем в руке. Печаль и смирение мгновенно покинули охотника. Тянуться за ножом, что лежал у костра, было некогда. Шуйца отбила камень, а десница вцепилась в глотку врага. Тот захрипел, повис на руке и двумя поджатыми ногами больно ударил охотника в живот. Оба упали, стараясь задушить враг врага.
Земля странно содрогнулась, качнулась под супротивниками, исторгла стон, который поверг обоих в ужас. Град камней ссыпался с останца, побивая людей и сметая их в ущелье...
*
Невер открыл глаза. Голова гудела, глаз затёк, к ушибленному на дереве боку добавилась боль в левой руке, когда он попытался шевельнуть ею. Рядом с ним цокнул камень, потом второй. И голос, молодой голос гневно кричал:
- Прочь, прочь поди!
Ответом крику было рычание. Задрав голову, охотник увидел двух волков, которые примерялись к его, Неверову горлу! Видать, сочли подходящей добычей.
- Ну, нет! - хриплый рык человека напугал зверей, а камень, пущенный правой рукой, нагнал одного и подстегнул до испуганного визга.
Мгновенный страх прогнал из головы боль и дал силы вскочить на ноги. Левая рука болтанулась при этом и отрезвила. Со стоном придерживая перебитое предплечье, Невер огляделся. Разгоралось утро, но солнце пока не выбралось из тумана, покрывшего всю водную гладь. Останец гордо торчал на своём месте, а вот люди скатились до деревьев, которые их и удержали. Пореченец лежал выше Невера, придавленный к стволу крупным обломком.
- И что мне с тобой делать?
- Добей. Ног не чую. Если спину сломал, то всё одно не жилец. Добей.
- Зачем волков отгонял?
- Боялся, что тебя сожрут, потом за меня возьмутся, - всерьёз пояснил Бурыш. - Как представил, что живьем... Жуть! А так, ножом чиркнешь, и все дела. Э, ты что делаешь?
Невер напрягся, ногами отжал глыбу от ствола:
- Выползай!
Отлежавшись, пореченец стал жаловаться на боли в ногах, потом сумел подняться. У него оказалась перебита правая рука. С большим трудом добравшись до ночного костра, враги сели перевести дух. Косясь на крупного охотника, Бурыш спросил:
- Ты кого вчера отпевал?
- А ты своих не будешь? - удивился Невер. - Похоже, одни мы живы остались. Так что делить нечего. Сейчас снимем бересту, сделаем лубки на переломы, а там и о еде думать надо. Пока лягушек да змее ловить будем. Эх, одной рукой стрелять несподручно, а я вчера уж заготовку для лука нашёл, да и пояс на тетиву распустить собирался...
Бурыш молча сходил к тому дереву, где вчера спрятал лук. Положив его на колени Неверу, вынул кожаный кисет, сложенный вдвое и туго перевязанный, зубами распустил завязку и вытащил тетиву. Охотник тоже молча погладил тело любимого оружия, приладил тетиву к нижнему плечу лука, упёр в камень, налёг. Пореченец завистливо крякнул, видя, как легко наделась тетива:
- Да... А мне не далась.
- Срастется рука - научу. Тс-с-с...
Тетерка шумно села на ветку. Невер сунул лук в левую руку Бурыша, знаком велел сжать и держать, сам наложил уцелевшую стрелу от малого лука. Прихватив пореченца сломанной рукой за пояс, охотник натянул тетиву, присел, прицелился. Стрела вяло пролетела ниже птицы.
- Кудесник, - ехидно оценил Бурыш, подхватил крепкий сук и отправился в ущелье. - Лубки приготовь да огонь оживи, а я пока змей поищу. Нам штук пяток хватит?