-"...когда я принес череп до..." - запись кончилась, и судья перевернул кассету:
-... к психотерапевтам? Они говорят, я ненормальный, раз общаюсь с призраком! А что тут такого? Я - ненормальный? Да он сам такой! Кто? Этот, псих... хиатр, который свидетель. Гляньте, кислотная расцветка его галстука вопит: - я сексуально ущербный!"
Сумерки сгущались. Судья распахнул окно, погасил верхний свет. Прохлада полилась через подоконник, остужая намятые туфлями ноги. Он вернулся за стол, выслушал свой голос, призвавший подсудимого к порядку.
-"Ишь, неологизмами козырять стал!"
Честно говоря, тогда судья понял часть молодежного жаргона. Скажем, кислотный - для яркого, кричащего. Даже откуда это пришло, подсудимый успел ляпнуть. Мол, кто попробовал "травку" или "снег", тот понимает. И кислота - без базара адекват, типа "прикид", "приколоться". Чушь, конечно! Какое отношение к сексу имеет ткань галстука, где красиво струятся фиолетовые извивы по сиренево-лиловому полю.
-"Извините, господин судья... Нет, не должны принимать наркотики... Я? В этой жизни пробую всё, иначе в следующей не буду знать, чего не делать... Да, верю в переселение душ. Знаю с десяток пентаграмм... Сестра научила..."
Судья помнил сестру подсудимого. Яркая дамочка. Сидела и пялилась кошачьими глазищами. Он тогда поймал себя на мысли - как хороша должна быть такая в постели, и строго одернул. Ноблес оближ, если ты судья. Да еще как оближ! О супружеской измене думать нельзя. А вот, поди ж ты, подумалось...
Он снова одернул себя, прислушался. Рассказ подсудимого шел об истории обнаружения останков:
-"... дом идеально подходил. Ну, затеял ремонт, а там подвал, куча хлама и скелет... Нет, не испугался. Я мало чего боюсь, господин судья. Мой дедушка был плохим хирургом, вот я с детства насмотрелся покойников и... Зачем тот череп мне? Чтоб на столе лежал, почему нет?"
Судья глянул поверх зеленого купола лампы на вещественное доказательство вандализма, изъятое прокуратурой. Череп как череп, разве что темный? Никакой мистики. Комната выстыла, по спине пробежала зябкая дрожь, захотелось еще кофе. Судья привстал, перегнулся через стол, отмерил две ложечки безкофеинового порошка - врач велел беречь сердце. Тщательно размешал в кипятке, распрямился и заметил движение сбоку. Кто? Что?!!
Нет! Не может быть! Страх дернул судью за плечо, разворачивая лицом к опасности. Кофе оплеснул руку. Низ рукава горячо промок, но - самое жуткое! - рядом колебалась полупрозрачная зыбь, растекающаяся клочками. Размывались последние следы. Давним летом безмятежного детства так истаивали облака, раздираемые высотными вихрями... Вот и нет уже ничего. Да и не было! Это усталость сказывается...
Напряжение ушло, оставив болезненную пульсацию и шум в ушах. Судья сполз в кресло, неловко грянув полупустым бокалом в абажур. Лампочка с прощальным звуком пыхнула. Зрение не сразу стало воспринимать слабое освещение от уличного фонаря, а голос из магнитофона не умолкал:
"...сначала в сон дочери. Я посмеялся, но назавтра приснилось всей семье. А субботней ночью я сам встретил призрак в коридоре. Нет, слегка навеселе... Да я вообще не пью! Это пятнадцатилетие выпуска... Отказать учителям? Ну что вы! С каждым, конечно... К трем ночи я был дома... На цыпочках и без света... Она показывает пальцем и шепчет..."
Угловатый лоскут нетопыря впорхнул, рваными движениями облетел кабинет по кругу, беззвучно исчез за окном. А судья, не веря себе, всё-таки вжимался в спинку, сползал по сиденью под стол.
У полки густел туман девичьей фигуры. Ее рука поднималась... Показалось даже, что в голове отдались слова. Тонюсенько, из страшного далека:
- ...захорони...
Палец с трудом попал на "паузу", прервав слова подсудимого. Но шепот не исчез. Крупная дрожь затрясла тело судьи. Сердце взбесившимся котом рванулось из груди.
-Привидений не бывает! Изыди!
Судья закрыл глаза и бросился к стене, ища выключатель. Свет выжал слезы, заставил зажмуриться снова. Наощупь найти таблетки, запить! Телефон... "Скорая", БЫСТРЕЙ!!!
Судье хватило сил не рухнуть, а мягко сползти на пол...
-
Глава вторая, где прокурор не верит в мистику.
Прокурор глянул вправо-влево, прикидывая, куда бежать. И не успел! Глаз с полностью расширенным зрачком приблизился к лицу, а голос больно ввинтился в мозг:
-Захорони, не мучай...
Боль нарастала, будто это у него вытекал перечеркнутый ножом глаз. Прокурор закричал, отталкивая девчонку. Изодранное платье соскользнуло, обнажив небольшой бугорок уцелевшей груди и страшную рану на месте второй. Прокурор рванулся, подтянул ее левую кисть к себе и вцепился, не думая о вставных зубах. Визг и удар обрушились одновременно:
-Ты меня укусил!
Жена верещала и молотила кулаками с частотой пневмотрамбовки. Когда прокурор сообразил заслониться, в глазнице поселилась натуральная боль. Минут через двадцать супруги помирились, но улеглись досыпать врозь. Ворочаясь в гостевой комнате, прокурор решил отказаться от поздних ужинов.
-Надо же, какой кошмар на полный желудок!
Глава третья, где судья обращается к психотерапевту.
-Вам приходилось лечить от паранормальных явлений? Как не бывает? И все на свете имеет научное объяснение? Хорошо, попробуйте объяснить такое... Две недели назад я принял к рассмотрению дело о разграблении могил. Не вдаваясь в подробности, скажу, что факты есть, - заспешил судья, усмотрев на лице аналитика выражение скучающего всезнайства.
Судья понимал, как бредово звучит версия кузнеца: - выкопал три скелета в лесу, чтобы похоронить на кладбище, да еще и так просто, а по просьбе призрака. Но той ночью в кабинете был призрак! Именно он вызвал приступ!
-Минутку, приму таблетку... Кстати, а вам ночью на кладбище не страшно? Вы туда не ходите, ну да... Так вот, в кабинете возник призрак и потребовал... Не перебивайте, иначе удалю из зала! Ах, да... Извините, привычка, - попробовал унять раздражение судья.
Он нудно описывал, как лежал в отдельной палате, как ему грезилось, мерещилось, кошмарилось. Психоаналитик маскировал зевоту, но не рисковал остановить судью. Вместо этого мысленно комментировал:
-"Ну увидел призрак в ужастиках, и что? Садо или мазо... Призрак девочки - скрытая педофилия... Сиделка и сестра видели туманный силуэт? Сексуальная неудовлетворенность... Призрак в палате? Ослу понятно - зрительная галлюцинация! Перестал являться, когда поставили вентилятор? Чушь, голимая шиза! Затыкать уши во сне - обычный глюк!"
Судья начал волноваться и возвысил голос:
-Я начинаю верить подсудимому, но призраков не может быть, они не существуют!!!
-Вы правы, их не существует, - подстроился психоаналитик, а затем понёс лабуду про бессознательное.
Зная, как теряется человек под ворохом слов о Фрейде, либидо и эдиповом комплексе, врач упивался превосходством, и пропустил момент, когда следовало остановиться.
-Вы что несете? Я - и желание инцеста? С собственной матерью, а нет, так с моими же детьми? У меня нет дочерей! Я натурал, я вы, а вы... Вот, значит, как вы трактуете? Вот как намерены лечить? Прочь, пока я не предъявил обвинение! Как можно склонять пациента к гомосексуальным отношениям, педофилии и садомазохизму... Вон отсюда!!!
Судья кричал в спину намакияженному, разукрашенному перстями психоаналитику, мысленно сетуя, что даже во гневе не имеет права обозвать гея - шарлатаном или того грубее. Профессиональная этика, дьявол её побери!
-
Глава четвертая, где прокурор идет к мистику.
Под вывеской "Мария Мерлин-Медичи, мистик, член лиги магических искусств" начинался вход почти на чердак. На сводчатом потолке коридора, подсвеченном красными фотодиодами, висели нетопыри, распахивая сатанинские крылья. Понятно, что большинство посетителей поднималось, глядя на камень свода. Задрав голову, немудрено промахнуться ногой по зауженной последней ступеньке и стать на четыре точки. Особо удачливые бились лбом о дверь.
Прокурор был из таких. Гулкий удар, и дверь со скрипом распахнулась. Полумрак, горшки на полках в завесях паутины... За столом, перед коптящей свечой, сидела Мария Мерлин. Поднимаясь, прокурор отметил - красивая, как и в зале суда. Неяркий огонек подсвечивал красное платье, черный платок на плечах. Вторая женщина сутулясь, шла к двери. Она жестом направила его к столу.
-Слушаю, - сказала Мария, глядя желтыми глазами, как у совы-неясыти.
Ведьма. Прокурор обвел помещение взглядом. Никакой животины нет, ни кошки, ни собаки.
-Им неуютно, когда я работаю. Кошки шипят, собаки воют. Это отвлекает клиентов.
-Понимаете ли, я не верю в потусторонние силы, - начал апоплексического сложения мужчина, потирая ссадину на лбу, - но меня преследует сон. Она умоляет...
-Понимаю и тоже не верю. Всё сущее находится на одной стороне. Кошмарный сон, умоляет? Погребите останки несчастной девчушки, за чем дело стало, - недоуменно взмыли брови Марии.
-Не её! А тех, кто каждую ночь... Жуть, что творят... Сил нет, как эти трое над ней издеваются, - прокурор ссутулился унылой горой.
-Посмотрим, что можно сделать, -Мария полуприкрыла глаза, положила тонкие пальцы на книгу с медными уголками.
Прокурор отметил темный яд патины в углублениях чеканки и отполированные употреблением выпуклости. Свеча стала коптить сильнее,голос Марии завибрировал:
-Смотрите на пламя.
Прокурор уставился на неравноплечий огонек, восходящий от прозрачного расплава. Жгутик фитиля был грубо сплетен из лохматых стебельков. Обгладываемый пламенем конец раскаленно краснел. Несгоревшие кусочки жгута падали в расплав и плавали плотами... Вот обломился очередной, плюхнулся, возбудив круговую волну.
Прокурор вцепился в скользкие края обломка, чтобы не соскользнуть. Поднял голову. Впереди был пологий берег. Еще немного... Он соскочил на галечник, оступившись в воду. Вдалеке скрипуче надсаживалась ворона.
Дом за высоким забором выглядел нежилым. Выбитые окна, дверь... Смердели куриные потроха... У ноги шмыгнула крыса, прокралась в дверь... Грубый голос воскликнул:
-Вот она!
В дом вошли двое в доспехах. Вспыхнул факел. Прокурор увидел знакомую картину. Зверообразные мучители полосовали кинжалами девчоночку, временами заходясь в пароксизмах рвоты. Представитель закона прижимался к стене, не находя в себе смелости вмешаться. Злодеи его не замечали, пока девчонка не подняла еще не сломанную руку, указывая пальцем. Самый жестокий из палачей обернулся, ткнул окровавленным лезвием. Клинок пронзил грудь...
Прокурор потерял сознание.
-
Глава пятая, где прокурор понимает, что чего-то не понимает.
-Неужели умирающие в силах поймать её, - прокурор не верил трактовке событий, предложенной Марией Мерлин, - и пытать, требуя противоядия?
-В те времена мужчина не был изнежен. Проблема не в них, не в палачах. Верите или нет, но призрак не отступится, так что сны не уйдут...
-Зачем это мне, зачем? Ведь она убийца! Вот всегда, безнаказанное преступление влечет второе, - прокурор впал в обвинительный раж, - а страдать...
-Боже мой, - всплеснула руками визави, - вдумайтесь, ведь она спасла город, уничтожив захватчиков!
Прокурор настаивал, что самосуд недопустим, что следовало не убивать отряд герцога, но обратиться в полицию...
-Два века назад? Вы не знаете историю, - изумилась мистик, - вот в чём дело! Историю вольного города, да будет вам известно!
-А-а..., - прокурор потер лицо, окончательно выходя из транса.
Он снова сидел за столом, лишь свеча укоротилась. За спиной Мерлин-Медичи резвилась сутулая ворона. Она теребила клювом связку сушеных жаб. Ушибленный лоб неприятно напомнил о цели визита, урчание живота - о приближающемся ужине. Прокурор заторопился, вытащил купюры. Мария демонстративно пересчитала, положила под обложку книги, встала:
-Без них кошмары не уйдут. Искупить, откупиться, здесь один корень. Я внесу деньги на погребение останков этой троицы, что скончалась в кустарнике у реки...
Ворона каркнула, и прокурор вспомнил:
-Да, а те птицы и животные? Дохлая курица, крыса, что вбежала?
Узнав, что крыса - символ богатства, прокурор направился к выходу. В ботинке натурально хлюпало, хотя оступился в реку другой ногой, нет? Незаметно ощупав брюки, он понял и шепотом простонал:
-О, боже, позор-то какой!
-
Глава шестая, где суд не получился.
На слушание уголовного дела набилось народу - не продохнуть! Как на футбольный матч. Город жил слухами, поскольку врачебная тайна распространялась со скоростью звука, влетающего в уши абонентов телефонных компаний.
Доносчик, вызванный повесткой, жалобно проблеял:
-...я подозревал, что там клад, в могиле, и... Я месяц не сплю... Да, отказываюсь от прежних показаний, - и затрясся в плаче, даря зрителям чувство удовлетворения.
Судья обрушился на сутягу:
- Вы солгали на предыдущем заседании? Да? Я налагаю на вас штраф!
Прокурор потер ссадину на лбу, с видимым облегчением встал и отказался от обвинения. Зал радостно взвыл. Судье послышалось даже нечто похожее на "го-о-о-л!", когда он закрыл заседание.
Галдящая толпа потихоньку редела, вынося шум наружу. Прокурор собирал бумаги в портфель, но фамильярный захват за плечо заставил его недовольно обернуться:
-Так я заберу череп Елены? Вот спасибо! Я не преступник, не вандал, честное слово. Просто дал слово призраку, а слово надо держать... Братская могила готова, отпевание и поминки заказаны. Приходите, я и судью позвал, вы ведь тоже горожане...
-"Скотина, мерзавец, ты еще попадешься! О, я сумею сторицей взыскать с тебя за позорный поход к шарлатанке Медичи..." - Прокурор набрал и выстроил батальон сладких грез о мести, пока кузнец пожимал еиу руку и вручал пригласительный билет.
ТеМ временем довольный судья пил кофе. Он осозновал себя умным - вовремя сообразил и откупился:
-"К тому же заплатил этой красивой Мерлин-Медичи совсем немного! И втихую! А прокурору не хватило ума вызвать мистика к себе, вот и обмочился со страху! Ну, так ему и надо... Впредь не станет поддерживать всякого сутягу. С чего он струсил, тот жалобщик? Не иначе, с призраком пообщался..."
Бескофеиновый кофе казался вкусным. Судья глянул в окно, где кузнец неторопливо шел в окружении горожан:
-"Однако, ты большой хитрец! Мол, наркотики пробовал - это к молодежи подходец, выпить не дурак - это к мужикам. Хитер бобер! Погребение останков по христианскому обычаю - к верующим, а уж история с призраком, вообще! Всем он свой, даже поминки - в городской праздник превратил... Только тупица-прокурор мог принять простоту речей за чистую монету!"
-
Глава последняя, где живые потомки и призрак родственницы не хотят расставаться.
-...Елена, твои мучители погребены. Да что ты, тебе спасибо! Так отделать судью, прокурора и свидетеля! А сама не хочешь упокоения? Шутишь... Нет, правда, с нами? - Мария Мерлин-Медичи тихонечко всплеснула руками, обернулась к брату:
-Ты понял?
Свет в коридоре был погашен, двери затворены. Семья кузнеца слушала и смотрела, как елочная гирлянда, уложенная вокруг кипящего чайника, подсвечивала абрис девичьей фигуры. Кузнец смущенно хмыкнул:
-Свой своему поневоле друг! Мы рады... Народ на похороны столько средств собрал, Елена, когда все узнали, что ты для города сделала. И мужики велели уточнить, на будущее...
Мария насторожилась, заслышав в голосе брата авантюрные нотки, которые охотно скопировала призрачная Елена. Кузнец продолжил живее:
-Скажи, ты к любому в сон? Тогда слушай. Химзавод поганит реку, им штраф платить дешевле, а мэр ссориться не хочет... Если директорат ущучить, а?
Услышав согласие, кузнец подмигнул призраку:
- Не сдует! Кондиционеры отключим... Легко! Свои люди работают! Ты уж оттянись по полной, деточка, а за нами не заржавеет - будет памятник Елене, покровительнице города!
Мария толкнула брата кулачком в плечо:
-Как вы с двоюродной пра-пра-прабабкой похожи! Сразу друг друга поняли! А ведь полтораста лет разница!