Петров-Одинец Владимир Андреевич : другие произведения.

По ту сторону рока

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    СД-2015

 
Пролог
  "Рок виноватого найдёт".
 Поговорка
 
 **
 Могучий аккорд полетел над полем. Многотысячный крик ответил ему. Тиль Линдеман воздел руки, приветствуя почитателей, снял микрофон со стойки, Кристоф ударил по барабанам, и "Раммштайн" начал выступление.
 Марат Киреев вскочил со скамьи вип-трибуны, свистом выражая восторг. Он вернулся в молодость, в середину девяностых, когда немецкая рок-группа только осваивалась на подмостках. Конечно, сейчас группа имела мировую известность, но в те годы Кир-бас - так его кликали - оказался единственным их фанатом в самарской рок-тусовке. Собственно, из-за "Раммштайна" он потом и рассорился с парнями из университетского ансамбля. Вдрызг. И ушёл навсегда.
 Но сегодня обидные воспоминания не имели значения. Чудо произошло. Кир-бас сам стоял на подмостках! Басистом! И не вторым, а единственным, вместо Оливера Риделя, и сам рычал в микрофон, не вторя Тилю, а солируя! Рок, любимая музыка, он захлестнул его с головой, затопил восторгом, наполнил эйфорией, вернул смысл жизни - куда делись унылая послеармейская служба дознавателем и очно-заочное высшее образование!
 Кир-басу внимали заполнившие луг тысячи людей, много тысяч, так много, что никакой стадион не вместит. Да, ради таких минут стоило менять маршрут с риском опоздать. И он пел, вдохновенно творил истинную музыку!
 **
 От автора:
 В ином месте Киреев выглядел бы великовозрастным придурком, который, стоя на гостевой трибуне, истошно голосил, пританцовывал и лупил по воображаемым струнам, но "Рок на Волге" собрал истинных фанатов. Лишь музыка, настоящая музыка, живая музыка имела значение, только она владела вниманием каждого, объединяла тех, кто пришёл на фестиваль...
 *
  Немцев сменил "БГ". Слушать блеянье козлобородого выдрючки, который раздражал Марата наигранной многозначительностью строк и пидороватыми нарядами? После могучего "индастриала", замешанного на мужественном "харде", пусть и упакованного в "танц-ритм"? Увольте! Тем более сознание, только что зачарованное музыкой, добилось своего и заставило глянуть на часы:
 - Ого!
 Протискиваясь сквозь толпу, следователь Киреев понемногу освобождался от колдовской власти рока. Ему - кровь из носу! - надо успеть в город до вечера, отметиться, что задание выполнено. Шефу доложить, а тот уже перешлёт рапорт контролёрам. Ответы прокурорскому надзору принято сдавать вовремя, без проволочек, за это межрайонный отдел и стал лучшей следственной единицей области. Подходя к машине, Марат глянул на мобильник:
 - Три пропущенных. И кому я нужен?
 Экран показал не номера входящих, а личные имена и фото. Но, хотя сестра и мама звонили раньше, первый ответ полетел шефу - хошь, не хошь, а перед начальством прогибаться надо ниже, чем перед семьёй:
 - Это Киреев. Вы меня искали, Евгений Борисович?
 - Где шарашишься?
 - В районе, жалобу проверял, вы же сами послали. Ответить не мог, связь пропала. Вот, перезваниваю.
 - Ты где?!
 Полковник юстиции повысил голос. Пришлось обтекаемо соврать:
 - На Московском шоссе. Минут двадцать до города.
 - Гони в Петра-Дубраву, где рок-фестиваль. Знаешь? Там в медпункте мудак дуба врезал. Разберись, верно ли, что отравили, - приказал шеф и вдруг спросил. - Что у тебя за музыка? Ты там, что ли?
 - Не, это диск, - чтобы вывернуться из опасной ситуации, Кирееву пришлось ускориться, впрыгнуть в машину и захлопнуть дверку, - сейчас приглушу.
  В салоне "Шнивы" уровень звука стал значительно ниже, и шеф успокоился:
 - Меломан, блин! Короче, жду.
 **
 Вернуться на поле оказалось сложнее, чем выбраться. Поток народа, который приехал на фестиваль только послушать немцев, и теперь возвращался к своему транспорту - заметно мешал. Марату надоело притискиваться, он сменил направление, двинулся к служебному проходу. Там несколько человек спорили с мускулистым парнем, одетым в темный спортивный костюм. Они так плотно закупорили калитку, что Кирееву пришлось перелезть через ограждение.
 Спортсмен бросился наперерез, попытался взять в руки раскрытое удостоверение, демонстрируя повязку "охрана", и возмутился, когда ему это не удалось. Он даже вцепился в плечо предполагаемого нарушителя "границы", чтобы удержать.
 - Лапы убери, - холодно потребовал Киреев, в упор глядя на совсем молодого парня в модной трёхдневной щетине.
 - Я не рассмотрел, покажи ещё раз!
 - Купи очки.
 Бледно-голубые глаза под низкими бровями - парень имел мужественную внешность, как у агента 007, из раннего актерского ряда, имена которых Марат давно и прочно не помнил. Возможно, и на расправу со слабаками охранник был скор, как Бонд, только следователь Киреев силёнку и навыки самообороны имел нешуточные. Ладонь охранника, нагло положенная на плечо Марата, безусловно, ощутила реальные мышцы, а взгляд в упор даже самый тупой "качок" понимает лучше слов: Лёгкой победы не жди.
 Поэтому безмолвное противостояние затянулось. Два полицейских вальяжно подошли, поигрывая дубинками. Этим хватило одного взгляда на "корочки" - они тотчас козырнули, сменили тон на уважительный, показали рукой, где расположен медпункт и даже готовы были проводить.
 - Во-о-н там, крест и надпись над входом.
 Ощутив свою значимость, следователь унял раздражение, отмахнулся от ненужной услуги.
 **
 Медпункт размещался в бытовых блоках, вроде коротких вагончиков или контейнеров, какие обычно стоят на стройках. Ярко освещённая приёмная казалась тесноватой - там ожидало человек пять. Полная женщина заполняла карточку. На вопрос о враче - ткнула пальцев в сторону надписи "Процедурная", откуда доносились громкие голоса, а потом запоздало крикнула в спину Кирееву:
 - Куда? Нельзя!
 Над телом, с головой укрытым простынкой, переругивались два мужчины солидных габаритов и молчала симпатичная стройная женщина, вероятно, медсестра. Вопль регистраторши анонсировал появление Киреева, почти как выход на сцену, а короткую недоумённую паузу он заполнил дежурным "здрасьте" и показом служебного удостоверения. Пожилой мужик, судя по интонациям - бывалый скандалист и ябедник, а по надписи на куртке - врач или фельдшер "Скорой помощи", обрадовался появлению Киреева:
 - Следователь? Отлично! Так вот, мы приехали поздно. Эти залечили его! Видите, капельница, плюс, три прокола на вене. Он, невежа, - обличающий палец почти упёрся в молодого врача, - не разобрался, какая тут кома.
 - Была гипогликемия! Сахар низкий, и запах изо рта характерный! От глюкозы он в сознание сразу пришёл!
 В дверь без стука вошла коротко стриженая тёмноволосая девушка в джинсах и чёрной футболке с оранжевыми буквами, что обегали высокую грудь обрывком слова "куйбыш", тихонько обратилась к медсестре:
 - Как он?
 - Выйди, - шагнула та наперерез, - не до тебя!
 Но посетительница увидела неподвижное тело и попыталась прорваться. Пока между ней и медсестрой шла борьба, в открытую дверь вбежала ещё одна молоденькая девушка, огненно-рыжая, и закричала на первую:
 - Софка, что ты здесь делаешь? Тварь, ему нельзя было пить, - и завизжала в полный голос. - Убью!
 Они сцепились. Медсестра удачно оттолкнула первую, высокогрудую - та шатнулась в дверной проём, зацепилась пяткой, повалилась на спину. Регистраторша, которая не успела остановить вторжение девиц, теперь воспользовалась мгновением, сцапала вторую вторженку, рыжую, и - в манере кошки с пойманной мышью - устремилась наружу.
 Высокогрудая брюнетка последовала за ней в унизительной позе - медсестра ловко вздёрнула её за шиворот, второй рукой ухватила сзади за джинсы, нагнула и вывела из медпункта. Удвоенный визг и протесты привлёкли внимание того самого, молодого спортсмена с повязкой "охрана", который заглянул, мгновенно сориентировался и принял рыжую из рук регистраторши:
 - Тома, пойдём. Не надо...
 - Пусти! - продолжила та вырываться и визжать.
 Народ в приёмной безмолвствовал и созерцал баталию с большим интересом. Но некоторые с любопытством посматривали и внутрь процедурной.
 - Коля, сдайте их к чертям в полицию! - крикнул молодой врач, обращаясь к охраннику, закрыл дверь, без сомнения, огорчив зрителей, и продолжил оправдываться. - Так вот, товарищ следователь, сахар я проверял. Кома была, это точно, анализы подтвердили, вот, смотрите...
  Тут он сунул в руки Кирееву несколько убористо исписанных листов. Пока тот пытался понять смысл и назначение бумаг, молодой врач вызверился на пожилого коллегу:
 - Только не надо вот из себя всезнайку корчить! Алгоритм лечения я брал по справочнику! - и снова повернулся к следователю, через плечо громко попрекая оппонента. - Приехали поучать! Скорая, ага! Два часа тащились! А теперь он умничает!
 Киреев сделал вид, что ему ясно, о чём спорят медики, хотя по его шкале понимания стрелка сейчас показывала отметку "ни бум-бум". Зато шум за дверью он интерпретировал прекрасно - медсестра Вера с помощью спортивного охранника Коли действовала решительно и успешно. Визгливые девичьи протесты уже сменились рыданиями, затем раздались другие мужские голоса, вероятно, принадлежащие полицейским, взвился пронзительный вопль: "Я не уйду!" и всё стихло.
 Сделать вывод на основе увиденного и услышанного было бы несложно и дебилу, не то что следователю - сюда врывались фанатки покойного мужчины. Сто процентов, такие скорее убьют себя, чем кумира, разумно предположил следователь Киреев, но опрос девиц мысленно наметил. Тем временем спор врачей продолжился.
 - Только не надо вот, типа, долго ехали! Пациента угробили, а свалить на нас хочется, ка-а-анешна... - саркастически отбил нападение пожилой врач. - А вот хрен вы угадали, коллега, угробили вы его до нас, я уже хладный труп застал! Алгоритм... Чему вас только учат? - Он выразительно закатил глаза, развёл руками, выражая крайнюю степень удивления. - Товарищ следователь, видите, у трупа цианоз? Остановка дыхания, понимаете?
  Молодой темпераментно сыпанул гору терминов - получил ответную. Перепалка грозила длиться вечно. Вздохнув, Киреев изобразил рефери на ринге, разве что "брейк" не крикнул, и заставил спорщиков разойтись:
 - Потом доругаетесь! Мне надо с каждым из вас поговорить. Вы кто? Здешний... Исай Радин. Что значит, надо приём вести? А кто мне данные трупа скажет? Вера? А, медсестра, которая тут была... Ладно, идите пока, работайте. А вы, доктор, из скорой? Я так и думал. Присядьте здесь, вы мне понадобитесь... Да бога ради, заполняйте свои бумажки, конечно!
 Как раз в этот момент в процедурную вошла медсестра. Молодой врач Радин велел ей всё рассказать товарищу следователю, сам вернулся в приемную. Пожилой проводил его презрительным взглядом. Марат тронул представителя "Скорой помощи" за плечо:
 - Доктор, вы уверены, что этого покойника... больного... Пациента? Да, спасибо - пациента можно было спасти?
 - Сто процентов. Его убили неграмотным лечением. Этот, простите, врач, как он про себя думает...
 - Спасибо. Коротко перечислите свои соображения на это счёт. Я сейчас главное выясню и потолкуем.
  Врач "скорой" послушно принялся за писанину. Киреев усмехнулся про себя - этот пожилой медик вёл себя, как пацан из времён собственного детства, когда противника было принято задирать, настраиваясь на драку. "А я не дал, - иронично подумал Марат, - разнял. Ничего, мне наябедничаешь ..."
 Он отбросил посторонние мысли, схватился за мобильник - следователь не обязан разбираться в медицине, так что, прежде чем слушать Веру, следовало вызвать следственно-оперативную группу. Но, как оказалось, эксперты уже ехали. Это радовало - там есть профессионал. Судмедэксперт Кишиневский. СМЭ, если сокращённо. Ему Киреев позвонил напрямую:
 - Юра, вы далеко? Давайте быстрее, тут сложный случай, мужчина скончался от комы, гипер... гипо... как? - щелкнул пальцами, привлекая внимание врача скорой, рыкнул на медсестру, - Вера, помолчите! Как? - сделал побудительный жест врачу, - секунду, Юра, - вслушался в название болезни и повторил запомненную часть слова в телефон, - гликемия какая-то.
 **
 Оставив разговор с врачами о тактике лечения судебно-медицинскому эксперту, Киреев воспрял духом. Помня, как трудно пробираться к медпункту сквозь толпу, он прикинул, что полчаса, если не больше, у него есть. Можно заняться привычным и понятным делом, то есть - сбором фактов и опросом свидетелей. Марат открыл блокнот, записал дату, время и обратился к медсестре:
 - Вера, как вас полностью? Дату рождения. Адрес, телефон? Кстати, что за девицы сюда врывались?
 Филимонова Вера Ивановна послушно продиктовала свои данные, попросила называть по имени и брезгливо ответила:
 - Его фанатки, кто же ещё! Жаров всегда малявок предпочитал...
 - Боб Жаров?
 Марат почти мгновенно овладел собой. Но рука дрогнула - после ровной строчки с данными медсестры страницу украсил длинный кривой прочерк. Пришлось приподнять простыню с лица покойника, чтобы удостовериться, какой тут Жаров. Оказалось, тот самый. Старость измяла, исчертила морщинами и складками кожу лба, щёк и шеи, добавила мешки под глазами, частично выбелила волосы, но длинные патлы и бледное лицо - соответствовали внешности, которую помнил ещё Кир-бас. Закончив этакий посмертный фейсконтроль, Марат невольно вздохнул:
 - Вот как... Где его документы?
 - Не знаю, нам их не дали, - пояснила Вера, встряхивая неровно опущенную Киреевым простыню, чтобы та укрыла труп целиком. - Его беспамятного принесли, на руках. Четверо мужиков. Ой, нет, и девка из этих, рыжая, с ним была. Мужики сразу ушли, а она сидела, за руку держала, пока я капельницу ставила. Он, как пришёл в себя, с ней поругался, послал...
  Марат невольно проследил за ловкими движениями медсестры, а попутно отметил, во что одет труп. Черная футболка с оранжевой надписью наискось - Накуйбыши - напоминала ту, в которой появилась высокогрудая фанатка, а изощрённо продырявленные джинсы говорили о следовании Жарова последней моде. Картинка запомнилась на автомате, не мешая опрашивать Веру:
 - Матом? Даже так? За что? Какими словами?
 - Вроде, уйди, сокрушила уже, - пожала плечами медсестра, - я не педофил... Да оно мне надо, запоминать? Он опять отключился, а эта закаменела, слёзы текут. Исай Мироныч её выгнал, чтобы не путалась под ногами.
 - Так, так, так... Сколько минут она здесь была? С десяток. Всё время у вас на виду? Ага... Вы тут постоянно были, с ним? Постоянно... Не отходили? Ну, в туалет, скажем? Нет, значит. А посторонние сюда входили?
 - Никто. Только свои.
 Медсестра явно врала - сиделкой в процедурной она бы ни за что не усидела. Но чужие, как говорится, здесь не ходят... Своих оказалось много, пришлось Вере идти за штатным расписанием. Врач "скорой" вякнул было, что ему пора, но грозный рык следователя мгновенно унял его - мужик оказался трусоват. Пока медсестра ходила туда-сюда, Марат слушал музыку, если так можно назвать современные "умца-умца", и морщился. Громкий бездарный рёв доносился снаружи, заставлял резонировать что-то в стенах процедурной: "Слишком много басов. Козлы безголосые!"
 Записав шесть фамилий и должностей медиков, следователь заинтересовался не ими, а директором-распорядителем фестивала. Директор - слишком крупная фигура для певца из третьего, а то и десятого эшелона серости, роем жужжащей, но ведь зашла? Интересно, кто ей сказал, что Жаров здесь? Может, медики обязаны немедленно докладывать?
 - Нет, в наши обязанности это не входит, как я думаю, - подтвердила Вера, однако тотчас опомнилась, - хотя, откуда мне знать? Наверное, директор мимо пробегала, когда Жарова принесли, - но мстительность, присущая простому человеку по отношению к начальству, излилась доносом. - Я слышала, как она им, ну, которые принесли Жарова, сказала, вы выступить должны, иначе гонорара не увидят!
  Вера оказалась не только наблюдательной, но и смышлёной - на другие вопросы отвечала, сверяясь с листком назначений. Выяснилось, что она, как и весь персонал медпункта, работала здесь волонтёром. Киреев скептически хмыкнул - бесплатно пахать? ага, сто раз! - на дуру Вера не походила. Нет, энтузиасты всегда были, есть и будут, как и желающие их использовать - это понятно. Но поискать скрытый интерес медсестры-доброволки надо, непременно! И следователь пометил в блокноте вопрос: "ради чего или кого Вера отирается тут?", чтобы вернуться к нему после разговора с директором-распорядителем фестиваля.
  Распорядительницей. Или, по новомодному, главным менеджером. "Манагером". Неказистое и нерусское словно настолько не нравилось Кирееву, что он всегда и везде издевательски коверкал его, кося под ни разу не грамотного.
 Вызвать главную "манагерку" удалось не сразу. На звонки та не ответила, видимо, сразу давая отбой незнакомому номеру. На пятой попытке Киреев рассвирепел, позвал уже знакомых полицейских и приказал доставить мадам-директора, если надо - даже в наручниках. Возможно, угроза сработала - спустя пяток минут в медпункт вошла облачённая в строгий костюм, в туфлях на среднем каблучке, молодая дама.
 - Ну, и кто из вас следователь? Представьтесь! - заявила Изабелла Гнедарова с хамской надменностью, кося то ли под Аллу Пугачёву, то ли под зазнавшуюся мыльносериальную актриску.
  Потом она раскрыла серебристый ноутбук или большой планшет - Марат плохо разбирался в навороченных устройствах - вбила туда имя и должность Киреева. Выслушала первый вопрос, пыхнула показным гневом и попыталась напугать Марата, старательно сопровождая каждое слово и каждый жест эманацией значимости:
 - Вы понятие о менеджменте фестиваля имеете? Соображаете, что на поле собралось более полумиллиона человек? Да здесь только волонтеров несколько тысяч! Неужели, кроме меня, и спросить некого об этом музыканте?
 - Так знаете его или нет? - повторил вопрос Киреев.
 - Знала. Жаров,- брезгливость скользнула по ботексным губам, - солист группы "Накуйбыши". Они уже выступили без него, никто и не заметил. Всё? Я спешу!
 - Я тоже не шарики надуваю, - осадил её следователь. - И если сейчас не будете мне помогать, завтра же начнёте ходить на допросы, как на работу. Каждый день.
 - Хорошо, - согласилась директор, осознав невосприимчивость Киреева к излучаемым ею флюидам сверхзанятости, - я пришлю человека, он поможет и сопроводит.
 Проводив взглядом "манагерку", Марат задал Вере вопрос:
 - Вы сами напросились работать? А почему бесплатно?
 Возможно, медсестра и не врала, а тоже любила хорошую музыку и очень хотела, чтобы "Рок на Волге" состоялся. Собственно, отсюда, из медпункта, слушать концерт тоже можно. Даже работая. Тем более, на основной работе ей вряд ли позволяют ходить с наушниками, подключенными к эмпитришке или мобильнику.
 Отпустив Веру, Киреев обречённо вздохнул. Следственно-оперативная группа задерживалась - придётся допрашивать врачей самому, не дожидаясь судебно-медицинского эксперта. Деваться-то некуда!
 Врач "скорой" быстро ответил на вопросы, передал два листка, исписанных на диво разборчивым почерком - там были соображения, изложенные по пунктам. Похвалив его вслух, Марат отпустил, но в спину с медицинской эмблемой неслышно дал оценку:
 - Стукач. Доносчик. Наверное, и в жизни такой же аккуратист.
 А вот Исай Радин, молодой, но уже лысовато-плешивый и весьма широкий в талии, следователю понравился. Несмотря на полученное от коллеги со "скорой" обвинение, парень держался уверенно. Первым дело Исай Миронович предъявил карточку пациента, заполненную бисерным почерком, но тоже разборчиво, что нехарактерно для медиков, лучше которых даже курица лапой пишет. Из сочетания понятных слов и врачебных терминов следовало, что проба на сахар проводилась, а признаков опасности для жизни и здоровья пациента - не обнаружилось.
 - Видите ли, товарищ следователь, Жаров не должен бы умереть. Гипогликемическая кома, это острый недостаток сахаров в крови. Струйное переливание глюкозы мгновенно приводит организм в порядок. Так и произошло. А потом он вдруг умер, стремительно, за несколько минут, никто даже спохватиться не успел. Посадить с ним рядом медсестру, для наблюдения? О чем вы говорите! У нас такой наплыв пациентов в тот момент - не продохнуть было!
 - Почему он, как вы сказали, умер вдруг? С чего вы взяли?
 - Когда Вера увидела, что он не дышит, я прослушал сердце, оно уже не билось. Мы пробовали его раздышать, пытались запустить сердце. Сейчас трудно сказать, что... Это ведь после вскрытия понять можно, что с ним случилось. Но я не исключаю, что второпях проглядел сопутствующее заболевание.
 Врал Радин или говорил правду - сходу понять было трудно. "О, даже согласился с возможностью ошибки, - Марат потёр лоб, хотя хотелось почесать затылок, - а ведь со скорой спорил!" Но выказывать недоумение или озадаченность при допросах следователь Киреев давно отучился, поэтому свернул на привычную тему:
 - Ампулы, шприцы, что там ещё вы ему делали? В тазик или ведро... Так оно пустое! Мусор куда убираете?
 Врач удивлённо поднял брови, но сообразил, что речь зашла о вещественных доказательствах, и громко позвал:
 - Люда! Ты ничего не выбрасывала? В мусорку?
 - Исай Мироныч, когда бы? Я не электровеник. Вечером уже отнесу, а пока мешки у стены лежат, - откликнулся грудной голос, затем в комнату, пятясь, вдвинулась обладательница аппетитной попы и стройных ножек, волоча солидных размеров мусорный бак, - снаружи. А что потеряли?
 - Покажешь следователю.
 - Без проблем, - снова прозвучало контральто. - Пойдёмте. Только чур, копайтесь сами!
 Люда развернулась. Заворожённый Киреев взглядом несколько раз обшарил фигуру уборщицы, ладно влитую в белый халат. Что лицо? Не в лице дело, хотя даже без косметики эта Люда выглядела - смазливые кинозвёзды отдыхают. Отдельные исконно славянские черты - прямой изящный нос, выразительные глаза, опушённые густыми ресницами, соболиные брови, полные губы - сложились в уравновешенный образ русской красавицы.
 Но не сусальный, как у Настеньки из "Морозко", и не блядовитый, типа Заворотнюк. Что-то строгое, как ранняя Чурсина, фото которой, вырезанное из журнала "Советский экран", висело у мамы Марата на стене - почти как икона. Поэтому он в тихом восторге пялился на безукоризненное творение природы, снова и снова обегая уборщицу взглядом, от макушки до загорелых ступней в шлёпках, и обратно. Рыжая, чуточку конопатая, без лифчика, с крупными сосками, статная, с круглыми ягодицами, в меру упитанная - она радовала мужской взор. Будь Марат басенной лисицей, врать ради сыра ему бы не пришлось - вид и голос соблазняли, манили. Впору глаза, а не только уши воском залеплять, как спутникам Одиссея.
 - Не поняла, - улыбнулась Люда, помогая Марату выйти из ступора, - так вы за мусором пойдёте или нет?
 Окончательно загубила очарование момента медсестра Вера. Она распахнула дверь так стремительно, что едва не сбила Люду:
 - Ой, извини! - и объяснила вторжение. - Исай Мироныч, там опять народу набилось! Мы не справляемся.
 Очнувшийся Киреев привычно возмутился:
 - Я не в бирюльки играю! Что, больше некому приём вести?
 - Нас всего шестеро, - пожал плечами Радин, - а этого мало, на столько тысяч. Дирекция сэкономила на медицине. Работаем конвейером, чтобы успеть. Минута на приём. Нонсенс! А что делать? Анна Максимовна, второй врач, с обеда только вернулась. Но она старенькая, ей тяжело. Может, прервёмся? Я быстро, и продолжим.
 Следователь кивнул. Они вышли в приёмное отделение, где набралось человек уже десять, если не больше. За дальним столом вела приём сухонькая женщина, глянув на которую, Киреев едва не воскликнул: "Нюрка-мотоциклистка? Постарела, мать. И кто бы мог подумать - вспомнил он университетские репетиции, - что тебя станут звать по отчеству..."
 Мелькнуло воспоминание о повязке, которую Кир-басу прямо на сцене накладывала тридцатипятилетняя тогда врачиха, подруга самого возрастного из них, Дембель-Байкера, в миру - Григория Саланина. И ушло. Работа приучила Марата отстраняться от прошлого, жить сегодняшними реалиями. Следователю и дознавателю круг приятелей лучше сократить до минимума - меньше нервов потратишь, в случае чего...
 Тем временем доктор Радин сполоснул руки, сходу принялся за осмотр мальчика, который ныл и придерживал осаднённое плечо. Ощупав и осмотрев рану, врач быстро вписал назначение в карточку, передал совсем молоденькой медсестре и велел:
 - Обработай и залей клеем. Следующий!
 Убедившись, что Вера не соврала, следователь вернулся к телу. Следом в процедурную вошёл парень, до отвращения похожий на "манагерку". Та же безукоризненная одежда, то же выражение сверхзначимости и эманация сверхзанятости. Марату захотелось матерно объявить этому "эффективному менеджеру", где он таких понтовитых и самодовольных видал, но ради дела неприязнь постарался скрыть:
 - Хорошо, Антон, постараюсь освободить как можно скорее. Это зависит от вас, в первую очередь. Вы знаете, где разместилась группа "Накуйбыши"? В палатках? Идёмте туда. Пока я буду их опрашивать, перепишите ФИО, адреса, телефоны, номера паспортов. Всей группы, конечно.
 Количество народа в приёмном отделении заметно уменьшилось, поэтому доктор Радин согласно кивнул на просьбу:
 - Ладно, Люда покараулит тело, чтобы никто не трогал. Ваши скоро приедут?
 **
 Две большие палатки ничем не выделялись из общего строя, разве что руганью, которая перекрывала отечественный рок, несущийся над полем. Несколько человек орали друг на друга, перемежая слова матерщиной.
 - Эй, накуйбыши, - окликнул их Антон. - Тут по ваши души.
 - Да иди ты! Козлы, бизнесмены ...ные! И скажи вашей, что сюда я больше не ездец! Подавитесь баблом, что вы у нас вычли! Суки!
 Из палатки выскочил высокий, но полный и сутулый мужчина в такой же футболке, что была на покойном, таких же изощрённо продырявленных джинсах. Отличие Киреев заметил лишь в чёрной бандане с изображением конопляных листьев. Она туго обтягивала голову, отчего сальные седые патлы торчали в стороны, как у мультяшной бабы-яги.
 - Это их солист, Гурий Сол, - вполголоса пояснил Антон, потом расшифровал имя сутулого, оказавшееся псевдонимом, - Григорий Саланин.
 "Ни хрена подобного, - мог бы ответить ему Киреев, - это Дембель-Байкер, а не Гурий", - но промолчал. Зачем делиться со случайными людьми информацией? На раскрытое удостоверение Саланин отреагировал адекватно:
 - Следователь? Заходите. Погоди, ты ведь, - он пристально вгляделся в Марата, - я тебя знаю. Кир-бас? Ни хрена себе встреча! Лет двадцать не виделись, а?
 - Пятнадцать, - сухо ответил следователь Киреев. - Давайте по работе, Григорий. Вы знаете, что Жаров скончался в медпункте? Да, да, да, жаль, конечно, но мне надо задать вам, я имею в виду всю группу, несколько вопросов. Сначала потолкуем с вами, да.
 Гурий Сол, несмотря на солидные и рост и возраст и живот, что вместе взятое деликатно объединяют в определение "крупный мужчина", двигался проворно, как и соображал. Он пригласил Киреева в палатку, подал складной стул, сел напротив и быстро отчитался:
 - Когда Бобу стало плохо, мы сопли лизать не стали, подхватили его вчетвером. Кто? Ну, мы трое, и Колька, он со своими парнями наш сектор охраняет, и рядом приключился... Донесли, уложили на кушетку, а сами назад. Нам сыграться до выступления надо было. Да, успели, выступили. А когда проведать пришли, Боб уже, того... Где его вещи? В палатке. Вон в той, там он спал? Вон, биксу видите, сопли размазывает? Томка, да... Нет, только имя. Я что, всех его бл... пардон, пассий знать должен?
 - Будьте серьёзнее, - одёрнул Марат разговорчивого байкера.- Есть подозрение, что Бориса Жарова убили.
 И с удовольствием полюбовался новым выражение лица Григория Саланина. Он же Гурий Сол, он же Дембель-Байкер.
 **
 Рыжая Тамара Сурова, та самая девчоночка, которую регистраторша выставила за порог, успела нареветься за этот час, судя по припухлости красных век и носа. Она подошла, на Киреева глянула злобно:
 - Чего вам от меня надо?
 - Ты не ерепенься, деточка, - с наигранной лаской в голове ошарашил её следователь, - а то пойдёшь подозреваемой в убийстве Бориса.
  Он знал, как общаться с такой публикой. Подростки потому и сбиваются в стаи, потому и хулиганят, что чувствуют свою слабость. Поодиночке их легко "отпрессовать" даже словами, особенно играя на контрасте - грозный смысл и мягкое обращение. Действует безотказно, словно кирпич, обёрнутый ватником.
 - Я не хотела, я не убивала! Он сам попросил, - побледнела и жалобно заверещала Тамара. - У него руки тряслись с похмелья.
 - И что ты ему вколола? - ухватился за признание Киреев, а чтобы додавить, высказал криминальную версию. - Какую наркоту?
 - Нет, инсулин! Он диабетик, обычно сам колется, а вчера выпил, а ему нельзя много, и не выспался, а ему выступать, он утром и попросил меня...
 Сбивчивая исповедь Тамары, которая перепугалась не на шутку, длилась минут десять. Искусно направляя рассказ в нужном направлении несложными вопросами, Киреев получил подробнейшую картину вчерашних событий. В отличие от всей группы Борис почти не злоупотреблял спиртным, в силу сахарного диабета. Но вчера Томки рядом не было, вот он и расслабился, когда Софка принесла коллекционное вино, испанский херес, до которого Жаров, оказывается, был падок с молодости.
 - Софка, это кто?
 - Да подружка бывшая, прошмандовка! - гневно ответила Тамара. - Она, пока меня не было, его на себя затянула...
 - Не понял, минутку, - тормознул её следователь, - Софка что, эту ночь провела с Жаровым?
 Тамара покрылась красными пятнами, голос задрожал:
 - Ну да, я утром приехала, их застала. Навешала этой сучке дюлей. А он мне сказал, чтобы я шла дозревать в мамину п...
 И девушка разрыдалась, как ребенок, у которого отняли любимую игрушку. Пережидая истерику, Киреев уже сознательно оценил её привлекательную внешность, отметил юное лицо, слегка испорченное свежим "фонарём" и царапиной, но без единой морщинки, с бархатистым пушком, как у персика. Когда Тамара унялась и гордо вскинула голову, ладонями размазывая остатки слёз, он в лоб спросил:
 - Паспорт у тебя есть, девочка?
 - Мне пятнадцать! Почти.
 - Жаров невинности лишил?
 Марат вперился в жёлто-зелёные с крапинкой глаза Тамары. Та покраснела ещё больше. Слёзы набухли, сбежали по щекам, когда жестокие слова следователя чеканили статьи обвинения покойному Бобу:
 - Статья сто тридцать четвертая УК РФ, четыре года - только так. Даже женитьба не спасла бы его. Он хоть знал, сколько тебе?
 - Он не спрашивал. И это моё дело!
 **
 Софья Горелова нашлась в полевом буфете, где трудилась подсобницей. Несмотря на тоже юный вид, она оказалась старше Тамары почти на два года. Из рассказа этой девицы Киреев понял намного больше:
 - Меня Томка сюда привела, на подработку, её мама каждое лето здесь калымит, вот и помогла устроиться. Нет, мы с Томкой подруги давние, это она из-за Боба завелась. Да она, дура, на него запала нипадецки, он у неё первый. А я? А что я? Да подумаешь, один разок с ним покувыркалась... Да люди в войну хлебом делились! Да я ей и раньше говорила, что ничего серьёзного ждать не надо. Ой, да понятно же, застарелый холостяк - ни на ком не женился и на тебе не женится!
 Марат удивился:
 - Где ты таких мудростей нахваталась?
 - А вот, запомнилось!
 Из дальнейшего разговора выяснилось, что она вместе с Томкой учится на первом курсе медицинского колледжа, что умерших родителей заменяет брат, а пока он служил в армии, Софка побывала в детском доме. "Где ты и научилась драться, - сделал вывод Киреев, - лучше Томки, если ни единого синяка и ссадины".
 В кармане завибрировал мобильник. Судебный медик сообщил, что труп осмотрел и намерен отправить его в морг для вскрытия. Марат спешно свернул допрос Софки, помчался в медпункт. Техник-криминалист встретил его вопросом:
 - Ты скажешь, что ещё делать или как?
  - Пальчики всех, кто в медпункте, взял? Молодец. А мешки с мусором? Забрал с собой, в лаборатории рассортируешь... Ну, тебе виднее. Главное, систему для переливания и все шприцы, флакончики, ампулы... Да ладно, ладно, сам знаю, ученого учить - только портить!
 **
 Изабелла Гнедарова по праву рождения считала себя аристократкой - а как иначе, если прабабушка, Изольда Воиновна Мусина, относилась к боковой ветви знаменитых царедворцев Мусиных-Пушкиных? Правда, уже бабушке приходилось скрывать дворянское происхождение и притворяться рьяной коммунисткой, маме - тоже, хоть и недолго. И лишь сама Изабелла с гордостью и смело повесила на стену громадный постер с изображением родового герба.
 Да, она - благородных кровей, знатного боярского рода!
 Естественно, наследственная интеллигентность и живой ум, подкреплённые высшим образованием, позволили четырём поколениям Мусиных последовательно подниматься по иерархической лестнице, чтобы занять значительные административные высоты. Перестройка застала ещё красивую маму Изабеллы на посту заведующей орготделом обкома КПСС.
 Трезвый анализ перспектив и давние тёплые отношения с кое-кем из ЦК - помогли маме вовремя сориентироваться. Поэтому одна из неявных обкомовских дач досталась ей. По тайному уговору с главным бухгалтером солидная часть денежных фондов обкома своевременно пошла на скупку нужных ваучеров, что позволило чуть позже овладеть молочным комбинатом и пивзаводом.
  Нет, мама честно сдала новой городской власти все деньги обкома, до последней копейки. Зачем ей нужна слава воровки? И кому нужен рубль, который обесценился донельзя? Он вернулся на счета обкома, когда упал ниже низкого. Одним словом - став "деревянным". Отнимать партийные деньги надо было вовремя, а кто не успел, тот опоздал. Она успела - рубль отработал своё на скупке дешёвой валюты, создав ей солидный первоначальный капитал. Очень солидный на тогдашний момент, по мнению мамы.
 К сожалению, валюты оказалось не так и много - низковат пост заворготделом. Даже третий секретарь обкома заимел в разы больше. Но мама довольствовалась рублёвым доходом с заводиков, а долларов хватило, чтобы дать Изабелле экономическое образование в Итоне. Вернувшись в Россию, она легко нашла место в Москве, чтобы воплотить в жизнь продуманный в деталях план устройства жизни. Не личной - домашней коровой или постельной принадлежностью Изабелла становиться не собиралась.
 ЖИЗНЬ с большой буквы, вот на что стоило тратить молодость. Стать богатой и знаменитой, как Элизабет Тэтчер, "железная леди". Это просто, когда знаешь, как. Войти в политику, оттуда вырасти до крупного чиновника, а лучше министра культуры. Именно культуры, где не надо думать о производственных показателях. И лишь потом, на фоне тупых разъевшихся самцов...
 Выбрав партию власти, Изабелла решительно отказалась начинать с раздачи листовок и тупого хождения на митинги. Но политику, даже городского или губернского пошиба, для старта нужны деньги. И немалые. Депутату Моссовета - ещё больше, а на федеральном уровне - безумно много. Неизвестной тёмной лошадке их никто не даст. А вот если заработать репутацию и создать имя, то сами заметет и помогут материально. Особенно, если согласиться на особые условия при заключении договора, вроде поездки в баньку...
 Имя. Паблисити. Вот что нужно будущему публичному политику.
 Еще в Англии Изабелла придумала, как прославиться. Нужны массовые действа, где сотни и тысячи людей услышат о тебе. Проект фестиваля "Рок на Волге", да еще в родном городе - подходил для этого как нельзя лучше. Поэтому второй год подряд госпожа Гнедарова тащила воз организационных хлопот фестиваля, трудясь всерьёз, на полную катушку.
 И местные политики уже обратили внимание на деловитого менеджера, молодую, красивую девушку. Даже самовлюблённый болван, губернатор области, понял, как много популярности в масштабе России добавляет ему слегка шумноватый и грязноватый общественный проект. Жаль, зажравшаяся верхушка партии власти упорно не замечала бескорыстную труженицу. Пришлось напомнить о фестивале, пригласить видных функционеров. Приехали, халявщики, всю гостевую трибуну заполнили. А помочь проведению следующего "Рока" - отказались. Ну и ладно, важно, что с каждым удалось хоть минуту, да поговорить, хоть чуть-чуть, а примелькаться.
 Не будут помогать? Обойдёмся! Еще работают давние связи мамы, они отнюдь не утратили прочности в стране победившего капитализма. Изабелла это понимала и ценила, ответно помогая маме. Так, по мелочи, конечно. Ну, подумаешь, дала почти исключительное право на торговлю. А что? Кормить и поить тысячи людей кто-то должен? Мама этим и занималась. Ну, а другими, не менее прибыльными хлопотами занимались другие, тоже знакомые Изабелле люди, за долю от прибыли.
 Но так хотелось настоящих, больших денег. Хоть жертвуй маминой дачей с двумя гектарами - район скоро отходил под застройку - и возводи там элитное многоквартирное жилье. А что? Рентабельность - триста процентов. С разрешениями проблем не будет, мама поможет, а инвесторов, судя по уже заселенной части нового района - пруд пруди.
 Перспективность этой темы Изабелла поняла мгновенно, загорелась, выкроила время на знакомство с градостроительным планом и сделала набросок бизнес-плана. Маминого участка чуточку не хватало, а вот если прикупить ещё полгектара, то на площадке выстраивался целый микрорайон!
 Естественно, будущему долларовому миллионеру, и тратить время на пустяки? На разговор с каким-то следователем по поводу смерти ничтожного музыкантишки из заурядного рок-ансамбля? Директор-распорядитель фестиваля себя уважала и на мелочи не разменивалась. Время - деньги. Так она и ответила наглому полицейскому, который ворвался в её кабинет. Но тот оказался на диво настойчив, даже пригрозил вести силой, чуть ли не в наручниках. Ха!
  Но конфликтовать с придурком, выполняющим приказ ещё большего придурка - бессмысленно и нерационально. А Изабелла четко знала, как безмерно велика российская дурь, помноженная на упрямство. Никем иным следователь Киреев быть не мог, судя по поведению. Она бросила дела и пришла, чтобы поставить глупца на место.
 - Вы понятие о менеджменте имеете? Отдаёте себе отчёт, сколько людей занято на фестивале? И что, я должна помнить каждого? - отрезвила Изабелла возомнившего о себе татарина.
 Жаль, что тот оказался слишком глупым, даже не понял, как велики её связи. Пуча темные глаза, недоверчиво кривя дуги густых бровей под вихрами, которые заменяли ему причёску, Марат Валидович, как он назвался, настоял на своём. Пришлось отвечать на вопросы.
 - Да, видела, как принесли в медпункт солиста группы Бориса Жарова. Да, знаю, что он не выступал. Но что умер - это новость. Хотя, невелика потеря для общества.
  Это была правда. Почти вся. Положа руку на сердце, она знала Бориса давно - дача мамы и дача Жаровых стояли смежно. После окончания школы, перед самым отъездом в Лондон, Белла, тогда совсем глупая девчонка, согласилась узнать соседа поближе.
 А что делать, если тебе донельзя скучно, но в город, в развесёлую компанию, как раньше говорили, "золотой молодёжи" - мама не пускает? Две недели без секса - это слишком долго, а те годы Борис был ещё красив собой и обаятелен. Но в постели он показал себя банальным неумехой и слабаком. Хотя Белла поняла это лишь в Англии, обретя в университете много разноцветного опыта.
 Понятно, о таком близком знакомстве Изабелла никому, даже маме, не то что следователю, никогда не рассказала бы. И о разговоре мамы с Жаровым совсем недавно - тоже. Отказал и отказал. Зайдём с другой стороны. Если цель выбрана, список задач намечен - вопрос будет решён, так либо иначе. Ха! Не родился ещё тот, кто сумеет остановить Гнедаровых, которые Мусины-Пушкины, если по родословной брать.
 А вот окоротить наглого татарина, который заигрался в следователя и границ не видит - надо. Чтобы не путался под ногами. Где тут у нас телефон друга детства, из славной компании?
 **
 Перед обедом секретарь Светка вызвала Марата к шефу. Тот метался по кабинету разъярённым львом. Только хвостом себя не хлестал, из-за отсутствия последнего.
 - Ну?
 - Вы о чём, Евгений Борисыч?
 - Киреев, дурака не включай, - набычился полковник Рюмин, высокий, широкоплечий и слегка пузатый от сидячей жизни. - Мне замгубера только что звонил. Чем тебе естественная смерть не нравится? Какого хрена ты начал копать, отец Браун недоделанный?
  Марат терпеть не мог, когда на него давили. Следственный комитет для того и сделали независимым, чтобы торжествовал закон, а не телефонное право. Эх, ответить бы, проявить строптивость: "Я должен исключить преднамеренное убийство!" Дождаться реплики начальника: "Ты что, блин, не понимаешь, убийство на фестивале им всю малину испортит?", и сухо прочесть краткую лекцию о статистике, законе больших чисел. Два-три предложения, не обращая внимания на рёв полковника - тот даже когда орёт, всё слышит...
 - Да послать эту шоблу вместе с губернатором!
 Ого! Марат только теперь понял, как расшатала ему нервы могучая музыка "Раммштайна", как мощно зарядила - его протест выплеснулся наружу. Желание ответить нахлынуло такой волной, оказалось таким сильным, почти неукротимым, что он только что высказал слова, которые крутил в мыслях. Как обычно делал при несправедливых разносах. Полковник опешил:
 - Что? Ты меня учишь?
 Киреев опомнился:
 - Нет. Мечтаю вслух. Объяснить бы им, что по статистике, да в полумиллионной толпе...
 И замолчал. Хоть ты сто раз формально независим, но живёшь-то в реале. Если областная администрация подписалась поддерживать "Рок над Волгой", то чёрта с два она согласится с законом больших чисел. Толку-то сейчас выступать, как муха на стекле? Областное следственное управление, понятно, не стало на защиту, перевело стрелки на город. Сдало Маратова начальника. А один Евгений Борисович в поле - против губернаторской рати - не воин, ведь полковник юстиции, самый крутой, он всего лишь начальник межрайонного следственного отдела. Силы не равны.
 Следователь Киреев вздохнул бы, но так давно привык контролировать свое поведение, то лишь посетовал мысленно: "Как всё просто и банально... Сейчас начнётся..." Что именно начнётся - не вычислил бы только конченный тупица. Если начальника поимели сверху, а что поимели, тут и гадать не надо, то он жаждет поиметь нижестоящего. ИВ порядке компенсации.
 Нижнему, в данном конкретном случае следователю Кирееву, остается лишь выбрать манеру поведения. Можно сопротивляться, а можно и расслабиться, чтобы хоть удовольствие получить, как рекомендует инструкция британским полисвимин в случае неминуемого изнасилования на улице.
 Марат выбрал сопротивление. Плевать на областную иерархическую лестницу, которая, по сути, аналог насеста в курятнике! Пусть место следователя Киреева - на нижней жёрдочке! Но закон дал ему право, нет, даже обязал иметь собственное, независимое мнение! И отстаивать его!
 Он набычился, не намереваясь опускать или отводить глаза, тем самым как бы отвечая полковнику Рюмину мысленно: "А я сомневаюсь, что Жаров умер сам!" Начальник следственного отдела на миг дал слабину, но тотчас спохватился, отвердел:
 - Что? Засунь статистику, знаешь куда! С какого перепуга ты жмура криминальным записал?
 - А дать им цифру из годового отчёта, на сто тысяч населения, - снова вырвалось у Киреева (проклятый "Раммштайн", что ты делаешь?), - пусть бы сами на пять умножили. Труп криминальный, однозначно. Лучше сейчас отстраняйте!
 Начальник вперился глазами в подчиненного, рявкнул:
 - Киреев! Борзометр зашкаливает, я смотрю? Вылетишь!
 - Всё равно, - буркнул следователь, понимая, что хватил лишку с предложением убрать себя с расследования. - Касательно деталей, так врач скорой хоть и заявил о врачебной ошибке, но я вижу умышленное убийство...
 - А ну, объясни!
 Марат изложил факты. Но его соображения начальника не убедили. Мнение врача скорой, который и донёс ментовке о смерти музыканта, полковник Рюмин принял, а судебно-медицинскому эксперту - не поверил:
 - Да Кишиневский спохмела и не такой увидит. Какое, на хрен, отравление? Без лаборатории? Галиматья! Короче, завтра в шестнадцать ко мне, и чтобы закрыть дело к ебеням! Что пялишься, не согласен?
 Киреев подчиняться приказу не собирался, а раз так, то и оспаривать его смысла не видел. Он отрешённо молчал и ради сбережения нервов представлял, что смотрит кино:
 
 ... Широкий экран, три-дэ, качественный звук. Потный мужчина в синей форме с погонами полковника юстиции расхаживает по кабинету и говорит зрителю:
 - Про честь и совесть намекнуть хочешь? Да плевал я на высокие материи! У тебя сколько висяков? Двенадцать. От чёртовой дюжины мир не перевернётся. Всё! Свободен!
  Синий мундир поворачивается к зрителю спиной.
 
 - Свободен, я сказал!
 И очередная серия "мыла" про будни Самарского межрайонного следственного отдела закончилась. Зритель Киреев покинул воображённый им кинозал. Всё так же молча. Нет, внутри себя Марат мысленно спорил с "полканом", ожесточённо твердя, что не пойдёт на подлог, не станет выкидывать никакие материалы из дела, потому что смерть Жарова похожа на естественную кончину меньше, чем средний палец на все знают какой орган!
 Но готовность идти до логического конца, до вылета из следственных органов - внезапно улетучилась, сразу после "кино". Киреев трепыхался, как обгаженный цыплёнок, пытаясь стряхнуть дерьмо с только что белоснежных крылышков, оправдаться.
 Бесполезно.
 Он ведь понял, почему смирился:
 - от безвыходности,
 - от безнадёги, что называется "некуда бежать".
 Подать рапорт об увольнении и отправиться на улицу?
 А кому на пользу такой демарш, диктуемый совестью?
 Покойный Жаров после увольнения Киреева оживёт, да?
 И вообще, что изменит своим уходом добросовестный следователь Марат Киреев, если останется без работы, которую умеет делать хорошо? К тому же он хрен знает сколько времени будет искать другую, с равной зарплатой. Да и найдёт ли? Зато вместо него нынешнее дело примет бесчестный, но послушный, и всё сделает, как приказали сверху.
 Так кого Марат убедит, если просто уйдёт?
 Полковника Рюмина? Который сам скрипит зубами, сжигая нервы и сердце во время несправедливого разноса, может быть, тоже представляя себя зрителем аналогичного "мыла"?
 Областного начальника? Который глотает таблетки пригоршнями после выволочки в Республиканском Комитете?
 Журналистов, падких до сенсаций? Ой, кому интересно писать про смерть неизвестного миру музыканта? Вот если бы копыта отбросил Киркоров, Газманов, Леонтьев или ещё кто-то из раскрученной поп-тусовки...
  Убеждая себя, что не "сдулся" из трусости, а выбрал разумный вариант поведения, следователь Киреев вошёл в кабинет и от души стукнул кулаком по сейфу. Тот равнодушно принял удар, даже не загудел нутром, как в первый день работы, когда был новеньким, блестящим. Сегодня - тусклый, залапанный, потёртый, местами и помятый - он ломился от дел, которые ничуть не уступали в сложности и важности только что обруганному начальством делу.
 На второй удар сейф ответил тем же глухим, погашенным звуком, словно шепнул: "Плюнь, забей на всё! Пусть будет, как велели. Диабетчик Жаров сдох после пьянки, тем более, что предварительно растлил двух несовершеннолетних соплюх - так не копайся, ведь поделом козлу!"
 Марат затряс головой, вытряхивая непрошенное смирение. Сейф получил ещё удар и коротко ответил: "Ну и дурак. Кому интересен бездарный муда... рок-музыкант, сдохший в поле близ Самары?"
 Киреев прильнул пылающим лбом к холодному железу. Понимая бесперспективность самоедства, глянул на часы:
 - Да ну вас всех!
 И поехал не домой, а к маме. Почему бы и нет? Это Аиша с ней поссорилась, а не он. Мама, конечно, станет потом наезжать, чтобы он повлиял на сестру, расстроил свадьбу, но ведь обрадуется? Ещё как! Так пусть хоть кому-то сегодняшний день принесёт радость.
 **
 Следующий день Марат носился в темпе бешеного барана. В шестнадцать ноль-ноль он вошёл в кабинет начальника, имея для отчёта стопроцентную готовность бумаг и тела: скоросшиватель наполнен нужными документами, причём, в двух экземплярах каждый, походке придана упругость, осанке - молодцеватость, а лицу - выражение спокойной уверенности.
 Полковник юстиции Рюмин встретил следователя благожелательно, будучи уверен, что вчера попытка бунта подавлена полностью, и брать толкового подчинённого на голос сегодня - перебор. К тому же они оба, начальник и подчиненный, знали, что делают общее дело, и делают неплохо, а стравила их не личная неприязнь, но лишь дурь высшей, непреодолимой силы. Как модно выражаться сейчас - форсмажор. Поэтому Евгений Борисович кивнул Кирееву, перебрался за стол совещаний, велел сесть рядом:
 - Докладывай.
 И слегка удивился, когда подчинённый положил перед ним результаты экспертизы вместо ожидаемого официального бланка для отказа от возбуждении уголовного дела или - менее ожидаемого, но вероятного - рапорта об увольнении. Хмыкнул, отыскал очки, долго читал убористый шрифт. Отложил в сторону, прочёл протокол допроса врача скорой. Вернулся к заключению судебного медика. Упёр палец в строку, что смерть Жарова наступила от передозировки инсулина на фоне алкоголя и аспирина, возмутился:
 - Херня вывод! Трактуй, как врачебную ошибку, и всё тут.
 Марат заступился за эксперта:
 - Зачем выгораживать убийцу и подставлять врача? Ага, халатность, вроде как в спешке, случайность и так далее! А это что? Смотрите!
 Заключение лаборатории касалось системы переливания. Полковник глянул на первую страницу:
 - Ну, и что? Объясни.
  Молчание длилось долго. Прочтя приложение, начальник задумался, откинулся на спинку стула, глядя в потолок. Марат ждал, надеясь, что шеф не прикидывает, кому из послушных следаков передать это дело, чтобы по-тихому закрыть, а осмысляет факты. В молодые годы полковник слыл матёрым следаком, недавно даже читал лекции в университете. Следователь Киреев полагал, что и совесть у начальника ещё не атрофировалась, но пауза затянулась настолько, что хотелось уже как-то прервать её, вплоть до толчка локтем. В бок.
 "Или уронить на пол что? Пепельницу... Графин, может?"
 - Ну, - ожил полковник, сам побудительно двинул Марата локтем, - значит, бодаться со мной надумал... И есть, чем козырнуть... Чего молчишь?
 - В системе для переливания нашли два прокола. А медсестра сказала, что вколола только глюкозу. Значит, кто-то что-то ему добавил ещё, понимаете. В принципе, войти и вколоть отраву мог кто угодно. Когда Раммштайн играл, медики и пациенты вышли посмотреть их выступление, все. Недолго, но стояли и пялились на сцену. Понятно, кому надо, мог вернуться. Или через второй ход, служебный...
 Полковник встал, прошёлся по кабинету. Посмотрел в глаза вскочившего Марата, зло приказал:
 - Что вкололи, пока не известно? Тогда так. Завтра - всех подозреваемых. Мотивы свести счёты с твоим музыкантом. Что значит, времени мало? Завтра, я сказал! Ничего, успеешь. А не хер было так глубоко копать!
 **
 Исай Миронович Радин вышел из кабинета следователя испуганным. Собственно, иначе и быть не могло, если ты впервые побывал на допросе. И если ты хоть немного соображаешь, зачем тебе так дотошно задают тупые, вроде, повторные, но чуть-чуть всегда разные, вопросы. От которых ты понемногу злишься и проговариваешься о мелочах, которые не надо бы упоминать. А следователь всё старательно записывает. Как в тупых сериалах, которые обожает Броня. Где беспокойные и некрасивые дуры разного возраста лихо раскрывают таинственные убийства или ограбления.
 "Ничего себе получается! А ведь этот Киреев решил, что я отравил Жарова. Ради Брони. Отомстил. Как он узнал, что она родила Мотьку от этого пьяницы? Ему кто-то сказал, понятно... Это не есть хорошо. Я правильно ответил, что не интересуюсь личной жизнью сестры. Но ведь он понял, что я соврал? И ему никого больше искать не надо, чтобы признать отравителем. Скверно. Тот толстяк со скорой наехал на меня за кому. И он же позвонил в полицию. А следователь всё записал. А как я теперь докажу, что не убивал?"
 Картина позавчерашнего случая встала перед глазами в мельчайших подробностях - как он её и выложил этому настырному татарину. Тот старательно всё записал, перечитал, заставил подписать каждый лист показаний, а потом ещё и напугать хотел, дескать, дело непременно дойдёт до суда. Скверно... Не то скверно, что до суда дойдёт - Исай был уверен в правильности лечения, а медицинскую халатность, в принципе, доказать невозможно, если ты действовал строго по предписанной методике лечения - скверно, что Броня и Жаров...
 "Дура, - жалостливо подумал он о сестре, - нашла, в кого влюбляться. Певица, чтоб тебе голос потерять. Ну, попела с ними, перепихнулась, а беременеть-то зачем? Ну, даже родила, и всё... Чей бы бычок ни прыгал, а ребеночек наш, урождённый шляхтич Радин, - гордость за род подняла настроение, жаль, улетучилась мгновенно. - Ах, Бронька, унялось бы, пела бы себе снова. Так нет же, суд затеяла этот, с отцовством... А я теперь под подозрением..."
 Радин, действительно, не понимал сестру. Получив прекрасное образование, Бронислава работать по специальности не стала, а продолжила карьеру певицы, подвизаясь солисткой в группах ресторанного пошиба. Добро бы, легендарного уровня, как Соколовский хор у "Яра"! Или с перспективою взлететь после Евровидения, как Пугачёва с "Арлекино"! Куда там, даже кастинг "Голоса" трижды не прошла. А брата подставила.
 "Точно, подставила. Начнут копать - найдут любые доказательства. А она, дура, уже покупателя на его дачу нашла. Ой, мама, что же ты Броньке ума не вложила? Теперь им и доказательства не нужны. Кой чёрт, доказательства? Ничего они искать не станут - сфабрикуют обвинение, и сяду я, как миленький. Чёрт, чёрт, чёрт, что же делать, как открутиться? Надо придумать отмазку... Где взять хорошее оправдание? Мощное. Убойное..."
 Исай с детства учился выкручиваться из опасных и неприятных ситуаций. Слабый физически и низкорослый, он постоянно получал плюхи или пинки на улице, но жаловаться отцу отвык после первой же попытки. Тот, сутулый и немощный бухгалтер, где-то наслушался советов, что сына нужно воспитывать сурово, и оплеухой пресёк жалобу побитого Исая:
 - Не ной! Что ты за мужчина, если постоять за себя не можешь?
 Наставление пало на хилую почву, поэтому, хоть и укоренилось, дало всходы и принесло плоды, но не те. Исай подумал-подумал, и прикормил пару более сильных соседских мальчишек. В прямом смысле - мамиными котлетками и вкуснейшей выпечкой. Он ничего не просил у них, просто выходил погулять и делился едой, дня три или четыре подряд. А когда пацан из соседского двора мимоходом разбил ему нос, просто от нечего делать - Исай целую неделю просидел дома. Намеренно. Потом, снова выйдя на улицу и угощая котлетками мальчишек, объяснил причину:
 - Мама боится отпускать. Опять побьют.
 Несложное умственное усилие далось пацанам без труда. С тех пор любая попытка обидеть Исая, предпринятая пришлыми или кем из своего двора - получала решительный отпор. Так продолжалось и в школе. Но ловкий приём защиты от чужих кулаков разбудил ум подростка. Учительские придирки - а где их нет? - заставляли искать способы ухода и от таких конфликтов. Довольно скоро Исайка Радин приобрёл умение вовремя сказать или нарочно умолчать что-то, наводя собеседника на выгодные ему выводы.
 Жить, крутясь как уж на сковороде, было намного интереснее и легче, нежели тупо скользить по течению, отдаваясь на волю обстоятельств. Исай умел говорить обдуманно, избегая лжи и не открывая всей правды, чтобы добиваться своего. Он даже придумал термин: "тонкая политика", но в институте узнал, что называется его способ иначе - "манипулирование людьми".
 Сейчас ум врача Радина, подстёгнутый страхом, прокручивал множество идей, среди который попалась перспективная: "Им понадобится эксперт по диабету... Кто у нас в Самаре такой? Профессор Массеин... Как к нему подъехать? А никак... Напрямую никак. Почему никак? Именно что напрямую и надо! Напроситься и объяснить, что... как это у них называется? А! Дело шьют! Да, так и скажу, скопирую записи в истории болезни, пока её не изъяли, и попрошу дать совет..."
  Знакомая лёгкость овладела Исаем, как всегда при нахождении верного варианта. Дальше его мысли неслись даже не галопом, а легкокрылыми Пегасами, просчитывая множество вариантов развития событий после встречи, самых тупых, как он именовал неудачные, до самых невероятных, где профессор, ошарашенный прямотой Исая, предлагал аспирантуру...
 **
 Следователь Киреев в этот момент докладывал полковнику о враче Радине, как подозреваемом. Без радости, но и без сожалений. Цитируя американцев: "ничего личного". Врач был симпатичен Марату - ничего не скрывал, отвечал подробно и чётко, даже на самые каверзные вопросы. Но оперативники расстарались, дали интереснейшую раскладку, на основе которой Киреев и построил допрос.
  Во-первых, Исай Миронович приходился родным братом недавней сожительнице покойного Жарова. Особую пикантность ситуации придавал судебный иск, где Жаров требовал генетическую проверку, сомневаясь в родстве сынка, прижитого от него Брониславой Мироновной. Утверждал, что признал отцовство, будучи злонамеренно одурманен.
 - Что? - удивился полковник. - Даже так? Суд... Хм... Киреев, а ну, подробнее! И вообще, куда ты гонишь?
 Марат осёкся, понял, что все сведения вывалил начальнику скопом, торопливо, хотя планировал подать в интригующей манере, последовательно, подчёркивая каждый нюанс. Но до Евгения Борисовича дошло, что хвост доктора Радина запачкан основательно, и у следствия есть настоящий подозреваемый. Одна деталь судебной тяжбы вызвала у Рюмина скепсис:
 - Обкурился, значит, признал, а потом одумался. Бразильский сериал, честное слово. Есть что наследовать? - спросил начальник, выслушал ответ Киреева и удивился. - Богатенький Буратино. Хм... Кто-то вчера высказался, типа, у Жарова в кармане вошь на аркане. Не ты, случаем, его за бомжа считал? А тут квартира в центре, дача нехилая... Ну-ну... И авторские права на песни. Сколько это? Что значит, не понял? Сколько они в деньгах, песни, дом и дача! Не знает он... Так узнай! Докажи, что у Радина есть мотив!
 Марат кивнул, встал, но перед уходом решил оставить последнее слово за собой:
 - Мотив уже виден, как и умысел на убийство. Радин, как бы, всё сделал, что полагается при такой коме. Капельницу назначил в нужной дозе. Но ему ничего не стоило мимоходом вколоть в систему какую-то... я знаю, что ли? я не врач... хрень. Яд, скажем. И помочь племяннику, по сути, сестричке, сохранить права на квартиру и дачу. Мотив?
 - Вот и доказывай! Кстати, дача и дом у него где?
 **
 Назавтра Киреев удивил полковника новыми подозреваемыми. Через авторские права на песни в дело вошли Нюрка-мотоциклистка и Саланин:
 - ... он же Гурий Сол. Псевдоним, товарищ полковник. Оказывается, эти песни они написали вдвоём. Да, так вот, хотя Жаров и Саланин в группе остались, но вели себя, как кошка с собакой.
 - Этот, как его... Гурий, он был в ссоре с Жаровым? А мог?
 - Нет, отравить, вроде бы, не мог. Зато Малютина могла. Анна Максимовна, врач. Она в тот день работала в медпункте, вместе с Радиным. Да, товарищ полковник, она жена Гурия, фактически. Ну, постоянная сожительница. У них двое детей. Нет, без регистрации до сих пор...
 Киреев пролистнул несколько страниц назад, нашел протокол допроса Саланина, сделанный по горячим следам в присутствии лощёного "манагера" по имени Антон. И показал начальнику важную, на взгляд Марата, строчку:
 - Гурий утром дал для Жарова таблетку анаприлина, от мигрени...
 - Что значит, ДЛЯ? Кому это он ДАЛ? - выделил странные слова полковник, причём, намеренно скандальным тоном. - Таблетка, и что?
 - Эксперт сказал, она усиливает действие инсулина. Дал Софье Лодыгиной, несовершеннолетней. С которой Жаров провёл ночь. А та...
 Полковник Рюмин насупился. Ему всё больше и больше не нравилось поведение следователя Киреева. Тот слишком старательно копался в обстоятельствах случайной, в общем-то, смерти. С одним подозреваемым, врачом Радиным, еще можно было слить дело, как врачебную халатность, удалив из скоросшивателя сведения о тяжбе по отцовству. Но чем дальше, тем больше подозреваемых. И хотя заместитель губернатора больше не звонил, просьба-то его никуда не делась! Полковник Рюмин знал настойчивость и поганый нрав этого чиновного хама, бывшего комсомольца, поэтому зарычал на следователя:
 - На хрен песенные разборки! Ты мне ещё соску-малолетку в подозреваемые запиши! Короче, так. Занимайся Радиным. Понял?
 - Понял, - покладисто кивнул Киреев. - Только ведь он за собой и врача Малютину потащит. Она принимала участие в лечении Жарова, советовала. И оба сто процентов знали о его диабете! Отвечать должны оба.
 Евгений Борисович Рюмин, старший советник юстиции с больший стажем -неплохо разбирался в людях. Но уж очень он устал на хлопотной должности межрайонного следственного отдела. Гавкнуть, что ли?
 Он смотрел на упрямого следователя, который сидел, выпрямив спину, и держал взгляд, не мигая. "Напряжённый, как тетива, - подумал полковник, - а сорвётся, накосячить может... Замучаюсь объясняться..."
 Рюмин знал, как опасно хлещет тонкий шнурок, на первый взгляд, несерьёзный, лопнув от непомерной натуги. Позавчера вон, рассёк щёку пьяному соседу, когда тот сдуру перерезал тетиву, мстя полковничьему внуку за ненароком подстреленную курицу.
 - Хорошо, готовь на них. Заканчивай.
 Едва за Киреевым закрылась дверь, позвонил тот самый замгубера. Потея и злясь, Рюмин подробно объяснил бывшему секретарю Куйбышевского обкома комсомола, что следствие, практически, закончено, и два подозреваемых определены - это врачи, допустившие халатность.
 - Киреев всё ещё ведёт дело? Мне казалось, вы понимаете, как надо бы сделать, - мерзким холодным тоном телефонный собеседник подвёл итог прослушанному докладу. - Ну, что же, успехов в раскрытии.
  Сигналы отбоя запикали в ухе полковника Рюмина. И Евгений Борисович, начальник межрайонного следственного отдела, с размаху грохнул кулачищем по столу, чтобы хоть болью приглушить чувство, что он предаёт подчиненного.
 **
 Анна Максимовна имела нехилые претензии к природе или господу богу, которые ошиблись, выдавая ей тело. Она рано поняла, что характер, рано прорезавшийся, мало подходит женщине, внешне приятной, отвечающей критериям слабого и прекрасного пола.
 Хрен вам всем!
 Так мысленно ответила Анка, достигнув сознательного возраста, лет пять или шесть, сейчас уже далёкого прошлого. Отринув мамины настояния ходить в кружок танцев, и в музыкалку, суровая девочка выбрала самбо, картинг и пулевую стрельбу. Она даже стала тайком покуривать с пацанами, чтобы голос загрубел, а не звучал колокольчиком. И стала своей в доску. Так продолжалось долго. Но лет в пятнадцать, после стакана бормотухи, дворовые приятели попытались склонить Анку к познанию разницы полов. Ха! Получили неадекватный ответ в виде лёгких телесных повреждений, после чего дружба распалась.
 Случай заставил Анку призадуматься. Дома, раздевшись донага и нанеся йодную сетку на места ушибов - спасибо маме, научила - девушка пристально изучила собственное тело. Оно выглядело очень даже ничего, если судить древнегреческими канонами. Небольшая крепкая грудь безупречно формы, длинные прямые ноги, гладкий живот, при небольшом напряжении проявляющий кубики пресса, длинная шея и симпатичное лицо, обрамлённое короткой, мальчишеской стрижкой. Шелковистый пушок на лобке.
 "Молоденькая самка человека" - девушка подвела итог осмотра и разрыдалась. Ей решительно не хотелось идти по пути мамы и многочисленных тёток, которые бесконечно болтали о тряпках, о собственных хворобах и о сопливых детях, о неправильных собственных мужиках и - под большим секретом - о любовничках.
 Давно прочитанные учебники, справочники и монографии закалили психику Ани и лишили всех иллюзий, свойственных подросткам. Она точно знала, что любви не существует, но есть секс, есть дружба и есть временные привязанности, исподволь диктуемые инстинктом продолжения рода.
 Проплакавшись, она пару дней сидела и думала, как выйти из ситуации. Разговоры об изменении пола в те поры только-только начинались, к тому же сделать такую операцию можно было лишь за границей. То есть - невозможно. И нежелательно. Полноценный пенис не пришьёшь, гормональные железы - не заменишь. Значит, всё сведется к уродованию собственного тела, не больше.
 Лесбиянство? Аня передёрнулась - сама мысль оказалась неприятной. Нет, она понимала, что можно и нужно получать удовлетворение от секса, но ей это казалось нездоровым, попахивало и дурдомом и уголовным бараком одновременно. Видимо, книжные впечатления оказались слишком сильны.
 Раздумья завершились выбором естественного пути: "Природа дала женское тело, значит, буду женщиной. Выйду замуж. Рожу одного-двух. Но мужа найду сама!"
 И Аня взялась делать судьбу. Она так же ходила на самбо, гоняла спортивный мотоцикл, а получил права, села на "табуретку" - купленную с рук двухцилиндровую "Яву". В среде городских байкеров, чуть позже и в городском масштабе, она получила кличку "Нюрка-мотоциклистка", довольно уважительную. Но Нюрка не только гоняла на равных с мужиками, она внимательно изучала всех, попадавших в поле зрения, примеряя каждого на роль будущего мужа. Увы, кандидата не находилось. Внешняя крутость при ближайшем рассмотрении оказывалась вульгарными "понтами", а гора мускулов - "бройлером" на гормонах.
 Прикосновения приятелей не вызывали у Ани ничего, кроме противных мурашек по телу. Намёки и откровенные приглашения к скоротечным случкам - брезгливую усмешку и отказ. Так проходили годы. К тридцати годам она оставалась девственницей, что её, уже врача с приличным стажем, волновало. Как бы не огрести проблем с поздней беременностью и сложными родами! После здравого рассуждения Аня отдалась самому крепкому, практически непьющему парню из байкеров. Сама, без уговоров. Просто приехала вместе с ним к его дому, сняла с себя шлем и объявила, глядя в глаза:
 - Гриша, хочу провести ночь с тобой.
  Она добросовестно трудилась в постели, стараясь доставить "Дембель-байкеру" максимум удовольствия. Уж чего-чего, а теоретических познаний у неё хватило бы на десятерых! Где-то две недели длились их встречи, но как только Аня убедилась, что забеременела, она прекратила встречи - чего ради теперь мучить себя, имитировать то, чего не испытываешь? Однако Гриша оказался привязчив, что называется, запал на Нюрку-мотоциклистку. Он ходил за ней, как дитя за маминой юбкой, скулил, умолял.
  Так Аня стала женой. Пусть невенчанной, но общеизвестной. Могучий парень оказался совершенно беспомощным в жизни, с радостью подчинялся всем приказам, добросовестно зарабатывал деньги на семью и хвастался, что жена разделяет все его интересы. Так оно и было. Почти. Единственное, что не нравилось Ане, это рок-группа, где Гриша участвовал в роли гитариста, композитора, поэта-песенника и солиста.
  Аня терпеть не могла грохочущую, бессмысленную, всю состоящую из визгливых диссонансов музыку, которая была призвана компенсировать слабакам мужского рода их личную крутизну. Она обожала классику, как скрипичную, так и фортепьянную, но приходила в восторг и от меди Вагнера. А в примитивном роке отсутствовала внутренняя логика и стройность. И лишь редкие произведения, созданные по законам гармонии, звучали достойно.
 Аня попыталась объяснить супругу, научить его гармонизировать неплохие, в принципе, задумки, но вбить во взрослую неграмотную голову музыкальную грамоту? Дохлый номер. И она поступала проще - сама переводила мычание Гриши в ноты, расписывала вариации, а он уже представлял это, как собственное творение. Пять или шесть композиций Ане удались. Но потом Гриша возомнил себя гением.
 Аня, занятая воспитанием детей в суровом спартанском духе, даже обрадовалась. Планы её практически сбылись, долг перед природой она выполнила, муж, со всеми недостатками, всё-таки был намного лучше соратников по ансамблю. Не изменял, практически не пил, деньги нёс в семью - что ещё надо женщине? Аня, на работе уже Анна Максимовна, исполняла супружеский долг, взыскиваемый, по счастью, с гораздо меньшей интенсивностью, а своё удовлетворение получала, гоняя по трассе на "Черной птице".
 Но годы шли, принося проблемы. Сначала от детей, один из который стал хулиганить, а вторая - сошлась с готами. Большими усилиями Аня выправила и тот и другой загиб. Сюрприз преподнёс Гриша. Он ухитрился поссориться с лидером группы, Борькой Жаровым, бездельником и шелапутом, почти всю жизнь просидевшим на шее родителей.
 Повод для ссоры оказался банальным донельзя - в России заработал закон об авторском праве. И вот ведь как бывает, те композиции, что Нюрка-мотоциклистка левой ногой создала, наскоро прописывая вариации - оказались востребованы! За них начислялись деньги, хоть небольшие, но постоянно. И Жаров, оставшийся без поддержки стареньких родителей, решил все присвоить себе. А Гриша, вместо того, чтобы строго определиться о долях - Бобу принадлежали только слова! - устроил безобразный скандал. Анне Максимовне пришлось вмешаться.
  Ледяной тон, чёткая артикуляция, негромкий голос - весь набор приёмов, мгновенно унимающих любого мудозвона, как мысленно обзывала Аня наглых самцов, поставил Жарова на место. Фифти-фифти с завтрашнего дня и возврат половины денег, обманно хапнутых до этого дня. Они тут же, причём, письменно оформили соглашение, жаль, не нотариально. В полный рост решили доделать уже после фестиваля, чтобы не сутиться.
 Зря. Надо было сразу. Но кто знал, что этот урод Жаров так расстроится, что вечером выхлещет бутылку хереса, который ему, диабетику, в принципе нежелателен. Анна Максимовна к Бобу, когда его в коме приволокли в процедурную, даже подходить не стала. Исай Миронович справился сам, а там дел-то всего ничего - глюкозу и скорую, чтобы пару дней в отделении его понаблюдать.
  Странно, почему Марат - кстати, надо же, следователем стал! - так интересуется историей с авторским вознаграждением? Неужели подозревает Гришу? Господи, нашёл кого в отравители записывать! Да Гурий Сол, даром, что от хард-рока тащится, таракана пришибить не сможет.
 Но Кир-бас - так кликали Марата Киреева, она ему в давнем прошлом голову бинтовала, когда об колонку саданулся до крови - не так прост, как прикидывается. Настоящий мужик из пацана вырос, с большой буквы, силища в нём внутренняя ощущается, как ни у кого не было.
 "Да... Ему бы раньше родиться, и юной мне встретиться. Я бы втюрилась по уши... Боже, ну почему так несправедливо? Почему? Как так, я встретила единственного настоящего мужчину, впервые, среди тысяч штанов, и так поздно? А он ведь и меня подозревает. За копейки, которые мы даже не получили ещё ни разу! "
 
 **
 Трое крепких молодых людей, одетых в тёмные спортивные костюмы, одновременно кинулись на Марата. Место для нападения было выбрано безлюдное, в переулке. Лица парней, по современной моде одинаково небритых, выглядели сосредоточено и трезво. Кошелек они не просили, на призыв одуматься не ответили. Киреев эти странности поведения понял правильно, но кто послал качков по его душу или тело - гадать не стал.
 Сейчас его занимал иной вопрос - есть ли у нападавших холодное оружие? Ножей он боялся гораздо больше, нежели молотков, кастетов, ломов, железных труб и даже пистолетов. Всё-таки, резаные и колотые раны чаще приводят к смертельным кровопотерям. А умирать Марату ещё не хотелось, да и рано - что такое тридцать четыре года для мужчины?
 Страх леденил тело, однако голова работала чётко: "Первым делом - прорваться к стене, чтобы со спины не зашли!" Он согнулся, прижал руки к животу и закричал, словно от сильной боли. Нападавшие растерялись. Никто ещё не ударил этого мужика, отчего же тот скорчился и завыл? Больше того, повалился вперёд?
 И они упустили инициативу.
 Марат исполнил кувырок настолько стремительно, что, распрямляясь, едва не ткнулся лицом в кирпичную стену склада. Пришлось оттолкнуться от неё изо всех сил. Но это и помогло набрать скорость в развороте. Левая рука удачно попала в наглую морду, раскрытой ладонью смяла нос, проскользнула дальше и ударила в глазницу парня, задрав тому голову.
 Но второй оказался слишком близко и успел влепить кулак в голову Киреева. Хрустнула ушная раковина, мир покачнулся, стал ниже - Марат устоял, но уже на коленях. Боли он не почувствовал, только вскипела злость на противника и досада на себя - чаще и лучше тренироваться надо, тогда падать не будешь!
 Зато третий нападавший из-за этого промахнулся. Над головой следователя просвистела бейсбольная бита, возведённая в России в разряд дубины и вытеснившая славного предшественника - кол из плетня. Инерция заставила дубинобойца сделать лишний шаг, роковой. Марат сцапал парня за полы куртки, рванул к себе и вниз, поднимаясь за счет противника. Удар головой в нижнюю челюсть, хруст, стон - готов! Однако второй опять преуспел в атаке, теперь скользом пройдясь по лицу, от глаза к носу.
 Но эта удача стала для него последней на сегодня. Киреев крутнулся, высоко выставив локоть, и поймал противника на противоходе. Уже двое корчились на асфальте, зато первый, с залитым кровью ртом и подбородком, поднялся на четвереньки. В правой руке его щёлкнула выкидуха с длинным лезвием. Ждать Марат не стал, широко шагнул и мощно пнул. Мяч от такого удара перелетел бы всё поле. Голова нападавшего осталась на шее, а вот сознание выпорхнуло, судя по обмякшему телу.
  Наскоро оглядевшись, Киреев понял - победа за ним. И полез в карман, чтобы вызвать милицию. Мобильник осыпался трухой, осколками и какими-то детальками.
 - Чёрт! Вдребезги. И рядом, как назло, ни души. Придётся ногами ментов искать.
 У поверженных врагов ни мобил, ни документов не нашлось. Даже ключей от машины или мотоцикла в карманах, короче - полная пустота. За углом рыкнул двигатель, но темный джип неизвестной марки слишком быстро скрылся из виду. Плюнув, Киреев потрусил в направлении ближайшего отделения полиции, надеясь, всё же, встретить прохожего с телефоном и вызвать патруль.
 Когда спустя двадцать минут он вернулся на "поле боя" - там остались только подсохшие капли крови. Участливые пэпээсники осмотрели все углы, сфотографировали кровь, заглянули в ближайшие переулки и вернулись ни с чем.
 - Товарищ следователь, а что вы их не связали? И пусть бы они себе валялись до нашего приезда. Здесь. А теперь ищи их.
 - Да, недодумал, - согласился с полицейским Марат, - ладно, возвращаемся. Надо заявление написать, и на службу.
 **
 Полковника не было. Сообщив секретарше о нападении, Киреев первым делом наведался в лабораторию криминалистов. Там ему с гордостью выдали заключение, тут же растолковали, что такое дитилин и ксилидин, обнаруженные в теле Жарова.
 - Для эвтаназии кошек и собак? Так человек весом-то побольше будет, - усомнился Марат, но сообразил спросить. - Ах, зависит от дозы... Ага, - и тотчас принялся разыскивать номер телефона ветеринарной службы.
 Спустя полчаса он знал, что смесь лекарств, найденных в крови Жарова, неполный шприц, всего пять-шесть миллилитров - гарантированно прикончила того за несколько минут.
 - Не медицинская халатность, а умышленное убийство, - сам себе объяснил Киреев, - значит, искать будем тщательно и усердно. Ну-с, господа криминалисты, вот вам новая работёнка!
 Получив устное задание, завлабораторией кочевряжиться и требовать письменное, да ещё немедленно - не стал. Недовольные лаборанты принесли опломбированные мешки с мусором, которые так удачно не успела выбросить уборщица медпункта, и вывалили их на чистые тканевые подстилки. Увидев количество использованных шприцов, завлаб схватился за сердце, а экспертный отдел в полном составе принялся орать на Киреева, пытаясь сдвинуть опрометчиво названный начальником срок.
 Марат, терзаемый болью в области распухших уха и век, не остался в долгу. Покричав, следователь и лаборатория нашли компромисс. Вдохновлённый перспективами, Киреев вернулся в кабинет и почти составил новый план, где следственно-розыскных действий хватило на три страницы. Но тут Света, секретарь шефа, вызвала его "на ковёр". И сказала:
 - Маратик, похоже, без вазелина не обойдёшься. Злой он.
  В кабинете полковника сидели Валентин Сёмин, инструктор по рукопашному бою, и Димка Волков, который обслуживал компьютерную сеть межрайонного отдела. На столе лежала видеокамера. Полковник смотрел сурово:
 - Киреев, что за махня была утром?
 Марат повторил формулировки заявления в полицию, оставленного дежурному лейтенанту:
 - В семь тридцать, по пути на службу, у складов метизного завода на меня напали три молодых человека без особых примет, одетые в одноцветные темные спортивные костюмы. Один был вооружён бейсбольной битой, второй - раскладным ножом типа наваха, третий - без оружия. В результате нападения я получил травму лица. Защищаясь, я нанёс нападавшим удары руками в лица и один удар ногой в голову. Отразив нападения, я не смог вызвать скорую и полицию, так как мобильный телефон был повреждён в ходе схватки. Оставив нападавших на месте, я пешком дошел до полицейского участка. Патрульно-постовая группа выехала на место нападения в семь пятьдесят пять. Нападавшие не обнаружены. Примет нападавших я не запомнил...
 - Свои побои снял?
 - Нет пока.
 - А их сильно уделал?
 - Синяки будут. Нос одному сломал, это точно. Может, челюсть. И которого пнул, там сотрясение должно быть.
 - Как думаешь, кто это мог быть?
 - Понятия не имею. Но одного я раньше видел, где вот только, не вспомню.
 - Почему сразу мне не позвонил?
 - Я хотел лично доложить, Евгений Борисыч, а вас не было...
  Полковник встал, прошёлся по кабинету. Сёмин и Киреев вскочили, Волков, лицо гражданское, немного помедлив, тоже поднялся со стула.
 - Ты их избил. Они напишут заявление. Прокуратура наедет, я тебя отстраню. Кому это выгодно, не знаешь? И я не знаю, - медленно, словно разжёвывая, высказался полковник, помолчал и резко, в приказном тоне, закончил монолог. - Делаем так. Сёмин, идешь с Киреевым в спортзал, проводишь тренировку на камеру, бьешь его в места синяков.
 - Зачем? - удивился Киреев, поняв ход мыслей начальника, но предвидя невозможность создания алиби. - Поздно уже...
 - Цыц! Дима, сможешь время на камере выставить? Чтобы семь с копейками записалось? А потом вернуть нормальное? Молодец, соображаешь. Значит, засними тренировку. И ещё, сделай, чтобы приказ о передаче видеокамеры в спортзал в целях повышения... текст сейчас продиктую, был ранним числом, хотя бы позавчерашним. Только не тупо, датой, а как это должно быть на самом глубоком уровне, чтобы никакая проверка не дорылась. А я посмотрю, какой из приказов того дня можно дополнить. Всё, бегом! Киреев, тебе особое указание?
 - Товарищ полковник, - уважительно обратился Марат к начальнику, - спасибо за заботу, но заявление в полиции зарегистрировано. Уже ничего не...
 - Сам порвёшь или Свете в лапшерезку отдашь?
 - Но как? - поразился Киреев, принимая собственноручный текст, украшенный печатью и номером. - А у них что осталось?
  - Относись к людям, как ты хотел бы, чтобы относились к тебе... - Рюмин без улыбки выдал философскую сентенцию и завершил общение с подчинённым кратким пояснением. - У них много заявлений регистрируется. Бегом в зал!
 **
  Заявление от пострадавших, которых "беспричинно избил пьяный Киреев", поступило в полицию на следующий день. Однако детальная проверка, радостно затеянная прокуратурой, ничего не дала. Единственное, что могло бы выдать Марата - разбитый мобильник, опрометчиво брошенный в урну по пути в полицейский участок. Да только кто его искать станет?
 Полковник Рюмин продолжал контролировать ход следствия по делу Жарова. В конце недели Марат подвёл промежуточный итог. Первыми в списке подозреваемых шли врачи, потом "манагерка" Изабелла с наштукатуренной мордой, гладкой, как манекен из бутика:
 - ... она забегала в медпункт, когда Боб лежал под капельницей. Мотив я пока не раскопал, - соврал Киреев, хотя приплёл директора-распорядительницу фестиваля со зла, - потом, медсестра Вера Медведева, делала уколы и ставила капельницу. Тоже пока без мотива. Тамара Сурова, учится на медсестру и тем утром делала Жарову укол инсулина...
 - Это кто? Фанатка? А, рыжая...Почему она одна? Включай ту, что с ним пила и провела ночь.
 - Зачем?
 - Затем! Всех проверь. И скажи операм, чтобы связи тех, кто на тебя заяву накатал, пробили тщательно. Внешне они обычные дурные качки, но ведь кто-то им подсказал? Хотя... сам этим займусь, - полковник Рюмин попросил Свету набрать ему начальника криминальной полиции, дождался абонента и вдруг вызверился на Киреева:
 - Что сидишь? А ну, бегом! Завтра про каждого подозреваемого доложишь!
 **
 
 До вечера Марат копался в распухшей папке, пытаясь хоть что-то сообразить по делу Жарова. Ничего не получалось. Концы не связывались.
 - Дитилин... В свободном доступе нет. И ксилидина нет. Откуда?
 От полной безнадёжности разболелась голова. Мысли пошли по накатанному, самому простому и привычному руслу, и он затребовал, для начала, перечень ветеринарных врачей области. Оперативники, нормальные парни, почти приятели, едва не послали Марата вместе с поручением. Киреев вида не подал, что согласен с их возмущением, но искать же надо? Подумав немного, изменил требование, ограничившись городом.
 Потом долго пытался вспомнить, что из поручений начальника забыл исполнить. Цену Жаровской дачи узнать не удалось. Посмотрел по карте, где она находится - неудачное место, город уже добрался туда и застроил элитными высотками противоположный берег озера. Квартира покойного, хоть и старого фонда, но стоила недорого, три, максимум, четыре миллиона. Район непрестижный.
 На этом длинный и трудный день закончился.
 В препоганейшем настроении Марат приехал домой. Дежурно чмокнув сестру, объяснил, что башка трещит и что очень устал. Оказалось, сказал правду - впервые за много лет он без аппетита выхлебал суп, сжевал пирожки, не обращая внимания на вкус. Чаем запил таблетку пенталгина. Потом ещё одну, для верности.
 - Братишка, что с тобой?
 - Всё нормально.
 - Я вижу, - Айша пошла к двери.
 Полагая, что обидел сестру, он крикнул: "Аиш, ты куда?", - но опоздал. Зато её кот Аскер встрепенулся, запрыгнул на колени. Урчание под ладонью успокоило. Чувство вины перед сестрой улетучилось: "Ладно, потом извинюсь. И вообще, на ком пар спускать, если не на близких?"
 Переключая программы, Марат искал боевик покровавее. Российского футбола найти не удалось, а смотреть зарубежный - душа не лежала. Хотелось просто лежать и тупо, безмысленно, во временной идиотии пялиться на цветные картинки, что мельтешили на экране. Под непонятный язык, но понятную музыку. Местный канал крутил "ретро".
 Глаза скоро устали, веки опустились. Аскеру стало тяжело или жарко под ладонью, он вылез, потянулся, выпустив когти, зевнул, перебрался в ноги. Под чередование музыки с негромкой говорильней полудрёма углублялась. Голова побаливала, но не очень. И вдруг прозвучала знакомая фамилия. Ведущий комментировал рок-фестиваль:
 - ... вспомним шлягеры тех лет. Вот композиция Гурия Сола и Боба Жарова...
  Скверного качества видео Марат узнал мгновенно. Самый первый рок-концерт в Самаре! Там Кир-бас тусовался не слушателем, а как исполнитель, настоящий, с бас-гитарой, в модном прикиде. Отзвучал фрагмент "Накуйбышей", ведущий упомянул ВИА "Тандем" и назвал песню:
 - ... на слова Киреева!
 Усталый следователь мгновенно помолодел до "Кир-баса", жадно уставился на экран, ожидая, когда же сам мелькнёт на сцене. Такую запись Марат в своё время скопировал у телевизионщиков за коньяк. Но ведущий не дал досмотреть клип.
 - Козёл, так обломить! - спугнув кота, Кир-бас полез на антресоли.
  Спустя десяток минут древний видик проглотил не менее древнюю кассету и на экран вернулись кадры того концерта. Плёнка "сыпалась" от старости, по экрану бежали полосы, обильно рябил "снег", но картинка в целом смотрелась очень неплохо.
 - Аишке скажу, чтобы на диск перегнала, - напомнил себе Марат, прокручивая запись, - или на флешку. История семьи, как-никак. Вот он я!
 И включил обратную прокрутку. Поймал кадр на паузу, ностальгируя по минувшему и поражаясь, как эффектна молодость. Юный Кир, пышно-кудрявый похлеще афроамериканцев, выглядел стройнее мультяшного бременского музыканта. Почти как Элвис. Но радостное воспоминание кончилось, едва пауза истекла - увы, сегодня Марату Кирееву было стыдно, что достоинства Кир-Баса исчерпывались только телосложением и буйными кудрями. Главного достоинства, голоса... нет, не так: ГОЛОСА не выделил ему Аллах.
  - Не, ну, бренчал я неплохо, - попытка солгать себе обернулась жалким самооправданием, - хотя пел, конечно, слабо. Так не Градский я, - и завершилась вздохом.
 - Ты лучше всех, братик, только умело скрываешь это.
 Нежная рука погладила его по щеке, задрала голову, а губы чмокнули в нос. Оказывается, под грохот хард-рок сзади подкралась Аиша.
 - Но знай, я тебя насквозь вижу. Что случилось, почему обескураженный? Как щенок после неудачной драки. Колись! Колись, следователь! Как на духу! Я психолог или кто?
  Марат потянулся отключить видик, но вдруг заинтересовался, задал покадровую перемотку и остановил запись, поймав красивое девичье лицо:
 - Где я её видел? Недавно...
 - Людка? Откуда ты её знаешь? Она тут впервые появилась, а потом исчезла, через пару месяцев. Тут ещё не беременная. Её мама поздно просекла, на пятом месяце, зато так суетилась, что Жарова чуть не посадили, ей же шестнадцать было...
 - Почему я не помню?
 - Не успел, - Аиша взъерошила его. - Кто с первого курса в армию загремел? Кстати, Людка неподалёку работает, я котейку прививала у неё.
 - Кота? У неё? Она кто?
 - Ветеринарка, а что?
 - Сестра, я твой вечный должник, - вдохновился перспективным подозреваемым Марат. - Чем отплатить?
 - Выйду замуж - подаришь квартиру.
 - Она служебная!
 - Значит, купишь. Не жить же нам с Мотькой у мамы?
 **
 Прокол со списком персонала медпункта Марат исправил, лично внёс данные санитарок, хотя интересовала его только Людмила Сурова, на основной работе - ветеринарный фельдшер. У врача её ветлечебницы Киреев вырвал признание, что украсть препараты, вернее, сэкономить и утаить - можно легко, как и купить нелегально:
 - Без проблем, по интернету, хоть и дороговато. Мне, кстати, клиенты говорили, что Людмила в частном порядке...
 Узнав адрес, Киреев направился к Суровой. Та открыла дверь по первому звонку, не спросив. Ярко-рыжая, статная, почти в рост Марата, эта красавица опять поразила его в самое сердце. Длинная маечка с кроликом на левой груди не столько скрывала, сколько подчёркивала бюст безупречной формы, а короткие облегающие штанишки по колено позволяли оценить загорелые ноги без единого дефекта. Только лёгкие складки на шее говорили о возрасте.
 "Дочери пятнадцать. Плюс шестнадцать. Уже тридцать два. А смотрится как, обалдеть можно..." - Киреев всё-таки справился с шоком и вернул способность соображать: - Разрешите войти, я...
 - Где-то я вас видела. А, следователь!
 - Да, веду дело о смерти Жарова.
 - Точно. Мусор попросили отдать, - прекрасным контральто вспомнила ту встречу Людмила и пригласила на кухню. - Чайком побалуемся? В комнаты не пущу, я там уборку затеяла.
  Он последовал за хозяйкой. То ещё испытание для неженатого - идти позади обладательницы изумительных бёдер! Марат возжаждал не допроса, а общения, мало что невозможного в этой ситуации, так ещё и недопустимого для следователя. Он, конечно, совладал с искусом и не причмокнул, не пустил слюну, нет. Однако на стул пришлось моститься бочком, надеясь, что опущенный бювар скрыл эрекцию, предательски топырящую джинсы.
 - Что вас привело ко мне?
 - Ваши отношения с Жаровым? Были, я имею в виду?
 - Никаких. Я когда-то пела в его группе, но потом ушла, и всё. Так, случайно пересекались.
 - Тамара его ребёнок?
 Только что симпатичная рыжеволосая женщина, грудным голосом отвечавшая на вопросы, превратилась, если не в амазонку, то в грозную валькирию. Чашка чая, поставленная перед Киреевым, улетела в раковину, предсмертно звякнула, а голос заледенел и высох до фальцета, утратив обертона:
  - Нет. И не ваше собачье дело, от кого я её родила! У вас всё? Если нет, то задавайте нормальные вопросы, а в личную жизнь не лезьте! И дочь не спрашивайте!
 Извинившись, Марат уточнил, видела ли она, как принесли Жарова, как ставили систему, слышала ли, как и что тот говорил Тамаре Суровой. Людмила отвечала односложно на все вопросы - нет, не видела, не слышала, не интересовалась. Допрос не получился.
 Киреев, борясь с собой - ну, не хотелось ему вести следствие в этом направлении! - отправился к себе, заказал давнее архивное дело о совращении несовершеннолетней Л. С., то есть - Людмилы Суровой. Изучив его, Марат надолго задумался. Протоколы суда подтверждали, что инициатива подачи иска принадлежала мамаше, а беременная девушка отца ребенка не назвала ни разу. Пятнадцать лет назад генетики ещё не привлекались к экспертизе в подобных исках, поэтому суд опирался на свидетельские показания. Их было много, и большинство склонялось к очевидной версии.
 - Значит, Жаров. А если нет? Вдруг - нет?
 **
 Киреев не пожалел времени и опросил "Накуйбышей", отловив группу на репетиции. Те упрямиться не стали - давность лет и кончина Жарова развязали им языки. Они честно, не как на суде, припомнили, что да, Сурова залетела от Боба. Но после родов та никогда ни с ними, ни с Жаровым не встречалась.
 - Ой, вру, - спохватился Гурий, провожая Киреева к выходу из репетиционного зала, - видел я Людку, совсем недавно, на фестивале. Случайно, дело вечером было, темно, я и поздороваться не успел, как она ушла. Но с Бобом они перемолвилась, коротко, так, парой предложений обменялись. Он её послал.
 - Когда? - застыл в охотничьей стойке Марат.
 - Накануне. За день до выступления. До смерти, то есть, - поправился Гурий, старательно морща лоб. - Что странно, злой был, в палатку вошёл, Томку и Софку шуганул, и те пробкой вылетели...
 Анна Максимовна, как оказалась, тоже видела Людмилу Сурову, даже слышала последние слова. Но, как давняя знакомая Марата, призналась не для протокола:
 - Не пиши, я откажусь. Понимаешь, она сказала, что оторвет ему всё. А он - да нужна она мне! Но струсил, и ещё как! У Людки характер будь-будь. Жаль, не знаю, за кого она заступилась...
 - Я тоже не знаю, - слукавил Киреев.
 - Ты думаешь, Любка его отравила? Брось! Такая зарежет, зарубит, но открыто, чтобы гад это видел, чтобы мучился и знал, за что страдает.
 Следователь Киреев ей поверил. Нюрка-мотоциклистка сама была такого же склада, боевущего, хоть и ростом не удалась. Потому подлости, удара исподтишка или отравления - на дух не принимала. Но следователь обязан рассматривать все мыслимые варианты и версии. Он и рассматривал, а решение о виновности - дело суда.
  **
 Так Марат и сказал полковнику Рюмину. Евгений Борисович слушал, постукивая карандашом по столу. Судя по выражению лица, доклад Марата его не убедил, и следовало ждать наезда, то есть, очередной серии "мыла" из жизни следователей.
 - Не понимаю. Она полная кретинка, твоя Сурова, чтобы подставляться? Ветеринарный фельдшер травит мужика ветеринарными препаратами. Киреев, ты же не дурак, ну?
 - Думаете, подстава?
 - Тебе думать надо, не мне. Где прямые улики? Нет. Если Сурова не расколется, а она не расколется, то что?
 - Косвенных хватит. И мотив - круче крутого.
 - Не скажи, у врачей Радина и Милютиной тоже нехилый, денежный!
 - Радина не докажем. Экспертиза подтвердила - его племянник от Жарова. Так что из подозреваемых врачей осталась Анна Максимовна. Там да, песня денег стоит, вот, смотрите, сколько он авторских получал.
 - Ну и ну... - изумился полковник. - И что я песни не писал? Кстати, знаешь, с кем водятся те парни, которых ты уделал? Не скажу, что она посылала, но ниточка-то есть.
 Заявление "избитых" парней из-за недоказанности оставалось в ведении полиции. Смурной и усталый лейтенант, судя по надписи на двери кабинета, дознаватель Смирнов, поприветствовал Киреева и усадил в дальний угол, метрах в трёх от стола:
 - Они скоро придут, а вы газетку возьмите, будто читаете. Догадаются, что не так просто сидите? Ну и что? Пусть догадываются. Главное, вы их сможете видеть, а им оборачиваться я не разрешу.
  Предложение было, конечно, дурацкое, как и вся эта затея с подслушиванием и подглядыванием, но не отказываться же? Тем более, полковник Рюмин зачем-то предложил Марату самому опросить парней и завтра высказать соображения на этот счёт.
 Вошли сразу трое. Оглянулись на отгородившегося газетой мужика, но слова не вякнули, послушно сели напротив дознавателя. Лейтенант Смирнов устало зачитал несколько строчек с листка, подшитого в тощий скоросшиватель, пояснил, что факты, изложенные в заявлении, не подтвердились. Наступило молчание.
 - Своих отмазываете, - вдруг с ненавистью заявил самый мускулистый парень, с таким знакомым лицом, что Марат даже потёр лоб, чтобы быстрее вспомнить. - Пошли, ребята, нам здесь делать нечего... Народ они охраняют!
 Охраняют. Вот! Повязка с надписью "Охрана", да-да! И такая же участливая интонация, с которой этот... Коля? ... парень уводил из медпункта Тамару Сурову, и такая же скандальная, когда пытался задержать Киреева на входе. Коля, да, Коля! Так его назвал Радин.
 - Минутку, Николай. И вы двое, тоже. Узнаёте меня?
 Сцена из "Ревизора" не состоялась. Никто из троих не вздрогнул, не бросился бежать, не онемел. Они просто развернулись к Марату и молча ждали. Пришлось продолжить:
 - Видал я идиотов, но таких? Честно скажу, впервые встретил. Лейтенант, скажи этим недорослям, сколько светит на нападение на должностное лицо при исполнении, да ещё в групповухе, да ещё с ножом и битой.
 Смирнов сказал. Вот теперь парни испугались. И Киреев принялся их дожимать:
 - Кто надоумил катить телегу на меня?
 Заявители переглянулись, посмотрели на Колю, который явно главенствовал у них.
 - Директор. Мы её дачу охраняем, она нас увидела, стала расспрашивать, ну, я сказал, что вы нас избили. Она тут же написала, что надо. Ну, мы и перекатали, подали...
 - А если честно, зачем напали? Кому я так насолил?
  Ответа Марат не добился. Парни поглядывали на Колю и не отвечали. Лейтенант Смирнов вмешался, приказал заявителям:
  - Выйдите, подождите в коридоре пару минут, - а когда дверь закрылась, коротко объяснил свой план. - Ты берёшь Колю, я увожу второго, а третий посидит пока. Врозь мы их быстро расколем.
  Так и сделали. Марат начал с формальных вопросов, про ФИО, дату рождения, учился-женился-работал и так далее. Здесь его ждал сюрприз. Николай Евдокимов оказался будущим медбратом - он учился в одной группе с Тамарой Суровой и Софьей.
  - Что же охранником работаешь?
  - Подрабатываю. Больше платят.
  - А на меня за что зуб? - спросил Киреев, и чтобы спровоцировать, добавил заведомую глупость. - Неужели за Тамару Сурову? Или за Людмилу, её мамочку?
  - К Томке и теть Люде не цепляйтесь, - сорвался на крик Николай и замолчал навсегда.
  Зато Смирнов вернулся с добычей - оба качка признались, что это Николай уговорил их "подловить подлого мента и настучать тому по репе".
 - Мента?
 - Ага, - развеселился лейтенант Смирнов, - так он вас аттестовал.
 В свой кабинет Киреев вернулся озадаченным. Мускулистый Коля ничего не сказал по сути, разве что выдал, как хорошо относится к семье Суровых. Но каким боком здесь Изабелла Гнедарова? Директор-распорядитель фестиваля, та самая гламурная дева из когорты по штатовски хвастливых, как они представляются при каждом удобном случае, эффективных менеджеров - зачем она подстрекала качков-охранников писать заявление? И не её ли это просьба озвучена парням от имени Коли?
 Однако долго ломать голову не пришлось. Полковник Рюмин согласился на обыск квартиры Людмилы Суровой, и пришло время оформлять всё по закону. Вздохнув, следователь Киреев наступил на горло своему нежеланию:
 - Надо, значит, надо.
 **
 Жутко недовольный собой Марат едва плёлся на рабочее место. Хотелось землетрясения, цунами, да любого разгула стихии, лишь бы отмазаться от предстоящего свидания. Хоть при обыске квартиры Суровой он не присутствовал, отговорившись внезапным поносом, но теперь предстояло допрашивать её, как подозреваемую. А Марату хотелось видеть волнисто-рыжую Людмилу совсем в другом качестве.
 Он честно сказал об этом полковнику Рюмину, попросил передать дело другому следователю, менее пристрастному. Нарвался на разнос, естественно. И теперь плёлся на эшафот, где предстояло собственноручно прикончить надежду на создание семьи. Вряд ли в этой жизни Марату Кирееву ещё встретится женщина, при взгляде на которую все трепещет внутри.
 Горько переживая за себя, несчастного, он бессмысленно пролистывал распухший до неприличия скоросшиватель. Потом злился на себя. Потом убеждал, что скорбь об утраченном - бесполезна и непродуктивна.
 Душевные метания, вроде, удалось притушить, во всяком случае, ослепительно красивую в летнем платье подозреваемую - следователь Киреев встретил максимально холодно. Вопрос задал, мысленно поднося спичку ко всем мостам, подлежащих сожжению:
 - Гражданка Сурова, почему вы убили Бориса Жарова?
 Людмила улыбнулась, рассмеялась глубоким контральто:
 - Что, меня назначили отравительницей?
 - Да, есть основания. В холодильнике у вас обнаружены яды ...
 - Не яды. Дитилин и золетил, ещё кетамин. Так я ими работаю, можете проверить по журналу учёта.
 Марат прекрасно понимал, что толкнуло Людмилу на убийство. Инцест, страшное слово! Эдип, крепкий мужик, и тот не вынес невольной вины, каково же было матери видеть, как отец собирается... да что собирается? Переспал с дочерью! Кто бы тут не сорвался, не потерял опору под ногами, сохранил моральные устои?
 Это со стороны легко решать за человека, а доведись самому - много ли моралистов все христовы заповеди, начиная с подставления щёк, послушно выполнит? И простит врагу, и возлюбит его? А? Если честно, не на публику, не вслух, а себе признаться? То-то и оно...
  Следователь Киреев приблизительно знал, каково человеку, если он не отморозок конченый, нести груз на совести. Нормальный человек на убийство не заточен, поэтому терзает себя укорами постоянно - прав Достоевский. Ой, прав! А следователь, это такая тварь, гнусная тварь, которой по должности положено слабости учитывать и давить на больные места. Поэтому Киреев вскочил, навис над красивейшей в мире женщиной и закричал:
 - Вот-вот! Ими и отравлен Жаров. Бесполезно запираться, Сурова! Только чистосердечное признание позволит вам рассчитывать на смягчение приговора!
 - Какой приговор? Вы бредите, Марат Валидович, - мягко возразила Людмила. - Ну, переспала я с ним по молодости пару раз, так что? Зачем мне его травить?
  На кого хоть раз кричали в полный голос, тот знает, что запах из орущего рта - омерзителен, даже после мятного эликсира. Следователь Киреев знал, поэтому пасть свою захлопнул, поведения устыдился. Но допрос продолжил, следующую фразу произнес нормальным тоном:
 - Признаваться не хотите... - как бы констатировал. - И вам всё равно, что Тамара увлеклась Жаровым, собственным отцом?
 - Тома не от него. Но, конечно, не всё равно. Дурочка она ещё, вот и влюбилась в старого козла. Ему что, поматросит и бросит, а ей - горе. Вот я его и предупредила!
 - Свидетели утверждают, что вы обещали оторвать ему что-то.
 - Ну, может, сгоряча и ляпнула. Но не убивала.
 - А куда делись флакон дитилина и второго, как его... ксилидана? Отчетность у вас не сошлась.
 - Не знаю. Может, кто из Томиных подруг взял, для своей кошечки. Были такие случаи. На замок же не закроешь...
 Допрос не удался. Людмила Сурова отказывалась от признания, ловко уходила от скользких вопросов и, вообще, вела себя возмутительно спокойно, да настолько, что Марат влюбился в неё окончательно.
  Взяв подписку о невыезде, он позвонил в лабораторию. Те вчера должны были срочно отправить кое-какой материал в тканевую лабораторию. Как бы, помочь сотруднику следственного отдела, но в частном порядке. Другого варианта проверки Кирееву придумать не удалось, а вопрос полковника Рюмина о мотиве - не давал покоя.
 На ловца зверь бежит, а на следователя - удача. Или иначе: кто ищет, тот найдёт. Он искал, вот фортуна и улыбнулась. Тамара Сурова вчера утром проходила плановое медицинское обследование. Узнав об этом, Марат превысил полномочия и получил пробирку с её кровью. Образцами тканей Жарова поделился Юра Кишиневский, судебные медики народ запасливый и отзывчивый.
  О том, что тайное станет явным, Киреев не волновался. Заказ частный, оплачено наличкой - вряд ли кто догадается. Конечно, без доказательства отцовства обвинение не рассыплется. Но если факт родства подтвердится, то никто не мешает повторить экспертизу уже согласно закону.
 **
 Генетика дала положительный ответ. "Колоть" подозреваемую на признание Марат запланировал в среду. Но чтобы полностью исключить другие варианты, он вызвал Николая Евдокимова, за час до старательно продуманного допроса Людмилы Суровой. Финального допроса.
 Кошки скребли на душе следователя Киреева, но сегодня он уже полностью наступил на горло собственной песне. Как великий поэт завещал: "Души прекрасные порывы"? Вот следователь и душил их, порывы эти, чтобы к встрече с Суровой подойти суровым, собранным в кулак.
 В другое время Марат бы улыбнулся каламбуру, а что, занятно: "Сурово обойтись с Суровой..."?
 Но не сегодня. И без того настроение - на уровне городской канализации.
 Мускулистый парень в этот раз пришёл одетый цивильно, в джинсах и рубашке, даже гладко выбритый. На недоумённо поднятые брови следователя "качок" не среагировал, остался суровым. Отвечал неохотно, вину брал на себя, директора-распорядителя, Изабеллу Гнедарову, отмазывал полностью, добросовестно. В отчаянии Марат задал совсем нелепый вопрос:
  - Почему ты помогал нести Жарова в медпункт? Приказал бы своим парням, а?
 В глазах Николая появилась тревога, он вспотел - уж такие-то нюансы следователь Киреев просекал мгновенно. И принялся мотать парнишке нервы:
 - И вообще, зачем ты потом в процедурную заходил?
 - Когда это?
 - Ну, когда никого там не было. Или ты кого-то видел?
 - Никого, - прокололся Коля.
 - Так значит, всё-таки был там... Зачем?
 - Ну, проверить. Как он. А что, нельзя?
 Волнение здоровенного, мускулистого парня достигло такой точки, когда он вполне мог проговориться, и следователь Киреев наугад сделал подловатый ход, словно ударил ниже пояса:
 - Любишь Тамару Сурову? Поэтому выгораживаешь е...
 Марат тянул слова, чтобы поиграть на нервах, и намеревался продолжить "..её маму?", но Евдокимов сорвался раньше - пацан есть пацан, хоть сколько дурного мяса ни нарасти, а ум-то созреть не успел, это не мышца! Коля вскочил со стула, замахнулся на Киреева:
 - Чё ты несёшь, ментяра! Причём здесь Тома? Да этот пидор седой, Жаров ваш! Да я, бля, заранее придушил бы козла, если бы знал, что он её! Суки, бля, козлы, бля, рОковые, не натрахались, бля!
  Марат успел, поставил блок, костяшками пальцев в горло пресёк крик и остановил дыхание качка. А дальше - дело техники. Руку заломить, мордой в пол, ногой упереться в спину - и крутить на показания. Любой от боли разговорится. Почти любой.
 Ну, не любой, как выяснилось - Евдокимов только шипел, стонал, но на вопросы не отвечал. Пришлось отпустить, а то ведь - придурок, чесслово! - мог сам себе сломать руку. Винтовой перелом и разрыв связок, оно следователю Кирееву нужно?
  Сев на стул, Коля массировал перерастянутые мышцы и слушал увещевания Марата:
 - Пойми, мне нужно понять, каким образом связано ваше нападение и смерть Жарова? Меня заказали, но кто?
 - Никто, я сам, - тупо твердил парень, - просто вы мне не понравились.
  Плюнув на упрямца, Марат велел ему подождать в коридоре. Приближалось время "ч", как говорили в армии. Время узнать правду. Подлинную.
 **
 Людмила Сурова вошла точно в назначенный час. Следователь Киреев вежливо поздоровался, спешить не стал, понимая, что орешек ему достался прочный. Сегодня он решил применить приём, некогда подсказанный сестрой. Аиша, практикующий психолог, делилась с ним всеми новинками, вычитанными из заграничных журналов. Кстати, намерение обвинить Сурову она вычислила мгновенно - Марат с радости выдал себя тогда, после просмотра старой кассеты. А ей, психологу, той оговорки хватило. Но Аиша категорически заявила:
 - Она не убивала Жарова. Склад характера не тот.
 Но с чего бы следователю принимать на веру мнение психолога, которая с собственной мамой отношений выстроить не умеет? Правда, мама тоже хороша - запрещать взрослой дочери выходить замуж по любви! Вот Марат стал бы ее слушать, согласись Людмила за него...
  Спохватившись, следователь Киреев посуровел, приступил к допросу. Первая, протокольная часть закончилась. Подойдя к важному моменту, он глянул на часы и заторопился. Скоро должен был войти оперативник, и не один - доставить важного участника... участницу, чтобы обеспечить как бы случайную, как бы очную ставку.
 - Давайте, я вам расскажу, как всё происходило, а вы меня поправите, где ошибусь.
 Людмила Сурова обворожительно улыбнулась:
 - Вы очень милы, Марат Валидович. Усики и полноту, вылитый Эркюль будете. Я вас внимательно слушаю.
 Марат не мог злиться на красавицу. Аура, свойственная зрелым, уверенным в себе и умным женщинам, возрастом, где-то, от тридцати пяти - действовала на него магическим образом. Поэтому заводиться не стал:
 - Спасибо за комплимент. Значит, Пуаро. Шестнадцать лет назад вы забеременели от Жарова. За связь с несовершеннолетней ему грозил срок, но вы не сдали его прокуратуре. Однако дочку растили на сказках, что папа у неё лётчик, так?
 - Скорее, разведчик, и живет за границей, - кивнула Людмила.
 - И правильно поступили. Жаров так и не повзрослел, успехов не достиг, в отличие от других. Даже не женился. А вы так и не вышли замуж, наверное, продолжали любить Бориса.
 - Нет. Просто своего мужчину не встретила. Настоящего мужчину. Они редки. Вот вы, только не обольщайтесь, в вас серьёзные задатки... Стержень. Добавить лоск, уверенность, убрать суетливость...
 - Оставим эту тему, - отмахнулся Киреев, глянув на часы, - у нас другая. Когда я занялся убийством Жарова, то первым делом спросил себя - кому это выгодно? Анна Максимовна и Гурий, вы же с ними хорошо знакомы? Им смерть Боба на руку, ведь авторские права на песню, которую крутят, хоть и небольшие, но деньги. Доктор Радин, сестра которого родила от Жарова, тоже имел интерес прикончить строптивца, пока генетическая проверка не сделана. Изабелла Гнедарова, директор фестиваля, имела виды на земельный участок Жарова, и он ей успел отказать. Так что подозреваемых было много. Лишь вас я не рассматривал. Но...
 - Какие волнующие подробности, - грудным голосом заявила Сурова, делая большие глаза, - аж дух захватывает!
 - Но все они оказались непричастны. Мотивы мотивами, а смерть Жарова наступила от большой дозы ветеринарных препаратов. Все подозреваемые ветеринарные препараты добыть могли бы, верно. Да только все факты и условия сошлись на вас. Препараты дома, под рукой, шприц - тоже. Вы уборщица, обслуживающий персонал, вас никто не замечает, как слугу в классическом английском детективе. Вы невидимка для всех.
 - Как интересно!
 - И мотив нашёлся - спасение дочери от похотливого музыканта. Но не слишком убедительный.
  В этот момент, как договаривались, без стука, в приоткрытую дверь кабинета тихонько вошел оперативник. За его спиной виднелась Тамара Сурова. Девушка за две недели осунулась, под глазами пролегли синие круги, и вся она как-то повзрослела. Сожаление проснулось в душе Киреева, кольнуло укором: "Что же ты делаешь, скотина? Ей и без тебя больно!" Но служебный долг оказался сильнее:
 - И вот тогда я решил проверить ваши слова об отце Тамары. Лётчик, разведчик, неважно, что говорили вы ей. Типа, ошибка молодости, так? А вот заключение генетиков...
  Марат видел, как Тамара навострила уши и застыла, подобно сеттеру в стойке. Людмила Сурова тоже напряглась, нахмурилась. Сбоку от стола зажужжал факс, выдавая лист с текстом, но взять и прочесть было некогда. Счёт шёл на секунды, и он успел, прервал паузу, опередив готовые сорваться вопросы:
 - ... отцом Тамары является Борис Жаров. Поэтому вы и убили его.
 Девушка ожила, деревянной походкой подошла к столу, выдернула из рук Киреева заключение, но читать не стала, а повернулась к Людмиле:
 - Он мой отец?
 - Да, Тома. Я на суде сказала, что не он. И алименты не брала. Он верил, что я потаскушка, потому и не знаю, от кого. А тут сказала, чтобы...
 Тамара сползла со стула, тонко завыла, как плачут ночами отлучённые от материнского соска щенки. Она билась головой о пол, что-то невнятно бормотала сквозь всхлипы. Киреев вместе с оперативником и Людмилой подняли девушку на ноги, попытались усадить, но та снова опустилась на пол, слабыми ручонками колотя линолеум и причитая, теперь уже разборчиво:
  - Дура, какая дура! Что же я натворила? Почему ты мне правду не сказала... я же думала, что он меня бросил ради Софки...
  Холодея от близости истины, следователь Киреев наклонился к Тамаре и спросил:
  - Ты, что ли, его убила?
  - Да...
 - Чем? Как?
  Людмила с неженской силой оттолкнула его, пала на колени рядом с дочерью, обняла, прижала к груди. Та уткнулась в маму, заревела в голос, как маленькие дети, несправедливо обиженные. Или когда очень больно. Сурова-старшая подняла голову, отыскала взглядом Марата и заявила:
 - Врёт она всё. Я его убила. Десять кубиков смеси вкатила.
 Растерявшийся Марат сообразил спросить:
 - Куда?
 - В систему.
 - Куда точно, в какое место, - приходя в себя, потребовал он уточнения, уже понимая, что мать спасает дочку, пытается взять вину на себя, - у капельницы или где?
  Марат точно помнил, что прокол находился очень низко, почти возле иглы, в нехарактерном месте. Людмила могла угадать, но промахнулась:
  - Под капельницей.
  - Врёте вы всё. Прошу вас, сядьте. Тамара, попей водички. Успокойся, сейчас ты мне расскажешь всё, сама. А маму мы попросим выйти в коридор.
  - Нет, я не оставлю её одну. Иезуит!
  - Хорошо, оставайтесь. Только успокойте Тамару.
 **
 Пока Людмила отпаивала дочь водой, Киреев глянул факсы. Городской архитектор отвечал, что участок Изабеллы Гнедаровой и смежный - Жарова - отводились под застройку и подлежали выкупу. Больше того, приписка от руки гласила - "манагерка" уже подала заявку, как фирма-застройщик, хотя конкурс официально ещё не объявлен.
  - Ну, мне это не нужно. Раньше чем через полгода она участок Жарова не купит, наследование - процесс долгий.
  И тут в кабинет заглянул молоденький курьер из криминалистической лаборатории. Он протянул толстенный конверт, весело отрапортовал:
 - Как вы просили. И даже совпадения по пальчикам нашли.
 - Спасибо. Только запоздали вы, - укорил Киреев неповинного лаборанта, вскрывая, всё-таки, пакет и вынимая заключение дактилоскопической экспертизы.
  Пролистывая толстенную брошюру, он погладывал на Суровых. Тамара всхлипывала реже, красные от частого утирания глаза и такой же нос придавали ей схожесть с маленьким ребёнком. Марат вдруг сообразил, что очевидное-то выпало из памяти: Тамара Сурова, пятнадцатилетняя девочка, и являлась ребенком.
 Несовершеннолетней, хотя и достигшей возраста уголовной ответственности. И почти ничего ей не грозит, потому что какой суд отправит в колонию великовозрастное, но дитя, которое с горя отравило коварного соблазнителя? Он это и сказал обеим Суровым, чтобы успокоить. Людмила на утешение не купилась, хотела заткнуть дочери рот, но Тамара отстранила её ладонь:
 - Я ввела пятьсот единиц.
 - Чего? Когда? - одновременно спросили Людмила, Марат и оперативник.
 Все недовольно поглядели друг на друга, но ничего сказать не успели. Тамара всхлипнула, вытерла нос, промокнула глаза:
 - В палатке, утром, когда Софку от него прогнала. Ему плохо было, он всегда меня просил, когда мы... когда я...- тут её опять прорвало на плач, пришлось пережидать.
  Чтобы не терять времени даром, Киреев просматривал заключение экспертизы. Лаборатория обработала полсотни шприцев разного размера. Большинство оказалось с отпечатками медсестры Веры. Чуть меньше десятка использовал врач Радин, четыре - Анна Максимовна, а вот один, десятиграммовый, где лишь в уплотнении поршня нашлись остатки ветеринарных препаратов...
  Дочитать не удалось. Тамара проплакалась, набрала воздуха и закончила признание:
 - Инсулин. Я полный шприц ему вкатила. Он почти сразу сознание потерял, а тут Колька заглянул...
  Она снова зарыдала. Оперативник пожал плечами, поймав вопросительный взгляд следователя. Понятно, если мать не может успокоить, куда соваться полицейскому? Киреев продолжил чтение: "... отпечатки идентифицированы. Принадлежат Николаю Евдокимову..."
  - Опа, надо быстро, - понял Марат и попросил оперативника, - в коридоре должен сидеть качок, ты его помнишь, из тех, кто на меня напали. Заводи его.
 Коля вошёл почти тотчас, видимо, подслушивал. На его лице читалось страдание, а слова с порога ошеломили мать и дочь Суровых:
 - Жарова отравил я. А что он, гад, мою любимую?
 **
  Эпилог
 
 Спустя месяц, когда Аиша с мужем укатили в турне по Европе, захворал Аскер. Он отказывался от вкуснейших консервов, не ел сухой корм, не урчал под лаской, а шипел и забивался в тёмный угол. Понимая, то утраты кота не пережить и ему - Аиша пришибёт за любимца - Марат утрамбовал Аскера в просторную сумку и поспешил к ветеринару. Очередь оказалась короткой, из попугая и бульдожки.
  В кабинете Марата встретила огненно-рыжая, ослепительно красивая женщина, которую он решительно вычеркнул из памяти тридцать дней назад. И которая теперь прочно прописалась в его эротических снах. Людмила так насмешливо улыбнулась, что следователь Киреев захотел стать маленьким и спрятаться в сумку, вместо Аскера.
 - Что у вас, Марат Валидович?
 - У него, - "перевел стрелки" Киреев, вынимая кота из сумки. - Не ест, жалуется, а на что, не пойму.
 - Не получается допросить? - улыбнулась Сурова, не так чтобы и ехидно, вроде и с сочувствием.
 - Ага, - согласился Марат, завидуя коту, который под ловкими и ласковыми руками разворачивался из тугого узла в покорный коврик.
  Несколько уколов, пара таблеток. Рецепт, бесплатный совет, как давать таблетку, чтобы пропихнуть её между зубов и сохранить пальцы целыми. Доброжелательный взгляд, сострадание в голосе, адресованные коту:
 - Бедный Аскерчик, заболел без Аиши... Она надолго уехала?
 Марат удивился и не поверил, что последний вопрос касается его. Поэтому ответил скомкано, как малограмотный:
 - Да. То есть нет. Откуда вы знаете?
 - Она меня на свадьбу приглашала.
 - Я вас там не видел.
 - А я не пошла. Сороковина по Борису, неловко как-то.
  Марат смутился. Странная история, пришедшая из прошлого, разбередила немало душевных ран и, похоже, сломала не одну судьбу. Николаю Евдокимову светил длинный срок, а красивейшая женщина мира вряд ли простит следователю Кирееву, что её дочь лечилась от тяжелейшей депрессии.
 Исай Радин, по слухам, разругался с сестрой. Нюрка-мотоциклистка потребовала от Гриши зарегистрировать брак, чтобы избежать проблем с наследством. Изольда Гнедарова вынуждена отказаться от идеи с застройкой, едва история с предварительной заявкой получила известность. Короче, натворил следователь Киреев дел со своей дурацкой принципиальностью и поиском реального подозреваемого.
 Совсем смешавшись, он расплатился, скомкал квитанцию, сунул в карман. Людмила Сурова помогла ему усадить повеселевшего Аскера в сумку и протянула кусочек картона:
 - Моя визитка. Если котейке заплохеет, вызывайте на дом.
  - Неудобно как-то...
  - Удобно. Кстати, спасибо вам за генетический анализ. Я сначала сердилась, а по итогу - всё к лучшему. Аиша с Томой поработала, и девочка моя резко поумнела.
  Дома, выпустив Аскера и открыв ему банку вискаса, задумчивый Киреев поставил рябую от "снега" кассету, вывел звук на минимум и устроился на диване, подобрав под себя ноги. Он смотрел на давно минувшее прошлое, а думал о белом прямоугольнике с номером телефона красивейшей женщины мира. Запись кончилась. Настало время принимать решение.
 И Марат рискнул...
 
 
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"