Петров-Одинец Владимир Андреевич : другие произведения.

Обет семейной неприязни...

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Муж трагически погиб, свекровь тяжко оскорбила недоверием, но русская женщина - справится и с этим. Благословенная негодяйка жизнь подарит новую любовь, однако что делать с обетами и зароками, принесенными в минуты напастей и утрат?

Обет семейной неприязни...

   1.
   Телефонная трель даже сквозь подушку была слишком громкой - немузыкальная, резкая, как пожарная тревога. Звон грубо ломился в уже глубокую дрему. Если бы не ждала, то непременно вздрогнула, но сейчас - нет! Лиза встрепенулась, схватила трубку, неловко прижала к уху:
   -Да!
   Сквозь безмерную даль - а воображение, еще запутанное в дурман прерваного сна, восприняло ее с детской простотой, воистину в космических масштабах - сквозь безумно далекую даль, подчеркнутую едва слышными похрустываниями пространства в черной тишине эбонитовой трубки, до нее долетел долгожданный голос:
   -Прости, любимая, но не утерпел, - и затем превратился в таинственный шепот: - Муж дома?
   -Нету, приходи скорей! - отшепталась она, поддерживая давнюю игру, и радостно воскликнула: - Славка, милый мой, умничка, что позвонил! Я все равно почти не сплю, волнуюсь. Скажи, как ты там?
   -Жду пересадки. Старикам позвонил, обрадовал...
   -Как долетел?
   -Да нормально! Сюрприз получился, как я и хотел! Сказал про тебя, и что внук будет - обрадовались...
   -Когда к ним?
   -Как планировал - после заседания. Позвоню, как закончим...
   -Обязательно!
   -Как вы?
   -Ждем тебя, Слышишь - он стучится, привет передает, - Лиза приложила телефонную трубку к животу. Ребенок словно услышал, толкнулся ножкой, она погладила это место, продолжила разговор:
   -Ты хоть поел?
   -Поклевал, да баночку пива принял. Для меня же ночь, есть не хочется. Я тебе говорил, что люблю тебя?
   -Нет, - восторженно отказалась жена.
   -Ну, так слушай,- Муж снова перешел на проникновенный шепот: - я тебя люблю!
   -А я то! - томным голосом подыграла она.
   -Скоро уже вернусь, тогда не пощажу, не надейся... а сейчас, Лисонька моя, - спокойной ночи... я потом позвоню, ну пока! Кисс ю! Бай!
   Гудки международного отбоя сменились российскими. Лиза чмокнула воздух, отправляя поцелуй мужу, и бережно положила трубку на аппарат. Этот старый, эбонитовый, черный раритет работал, как часы, исправно и громко связывая Россию с Америкой. Слава перед самым отъездом приволок чудище из подвальной кладовки, и запретил пользоваться новомодным радиотелефоном - излучение, дескать! Трезвон не регулировался, вот и держала всегда под подушкой, зато слышимость - изумительная!
   Голос мужа еще звучал в ушах, вызывая блаженную улыбку. Она подвинулась на свой край, будто Славка вернулся в постель, которая восемь месяцев служит их брачным ложем.. Её ладошка прошлась по тому месту на постели, где обычно лежал муж, где он просыпался, и откуда его ненасытные, но такие ласковые руки сразу тянулись к телу жены. А теперь, уже два дня, его нет рядом. И еще три дня не будет...
   Поворочавшись, Лиза уснула.
  
  

-

   2.
   Крики затихли. С десяток молодых парней стояли по салону, контролируя движения пассажиров. Остальные ушли вперед. Слава, осмотревшись, затосковал. Дела были плохи. Офицер, вступивший в схватку с террористами, лежал без движения. Убитый им - валялся рядом. Лица остальных захватчиков были безмятежно ясны, без тревоги и ожидания. Так уверенно смотрит на обывателей российская десантура, отмечая день ВДВ. И глаза - затуманеные, словно они все ширнулись или закинулись.
   "Значит, мы - не заложники. Им нужен самолет, а нас - выкинут за борт, или перебьют..."
   Остальные пассажиры Боинга еще надеялись на благополучный исход, а Слава, словно воочию увидел: самолет снижается, открывается дверь, врывается ветер, захватчики выкидывают их одного за другим, он сам пытается сопротивляться, но все же выпадывает в пустоту, пусть и захватив с собой одного из этих... Захотелось - на краткое мгновение - броситься на них, сволочей, сейчас, чтобы тоже погибнуть сразу, в азарте схватки, по - мужски, а не умирать в долгой жути падения, не рвать связки безнадежным смертным воем ...
   Слабенькая надежда на чудо удержала его, вернула в реальность салона. Истеричная старушка, позади, захлебывалась в словах молитвы. Черная стюардесса пряталась за спинками сидений от смуглого террориста, что-то бормотала в сотовый телефон. Молодая пара плакала в голос, прижимая к себе ребенка. А что остается ему?
   Осторожно открыв кейс, Слава вытащил доклад, обсуждавшийся вчера на совещании, и начал писать Лизе письмо:
   -"Любимая, не знаю, выживу ли я в этой заварухе, но у бумаги больше шансов остаться в целости. Я люблю тебя, люблю больше всего на свете, я так рад, что ты не полетела со мной, что..."- ложились на чистую сторону листа торопливые строки.
   Он повторил письмо на обороте внешних... нескольких внутренних страницах доклада... написал на странице ежедневника... внес в память электронной записной книжки... везде жирно обозначил телефон, ее имя и свой московский адрес.
   Полет с террористами продолжался - можно успеть продублировать! Отдельные странички успел рассовать по карманам... засунул под стельку... под коврик прохода... закрыл кейс..., увидел в иллюминатор наклонившегося самолета близкие здания, машины на улицах...
  
   Это был второй удар по "Близнецам".
  

-

   3.
   Москва начиналась через несколько метров - в толпе, откуда махали знакомым и родным. Стас Торски поглядывал вперед, отыскивая табличку с собственным именем. "Интересно, на каком языке будет?" Ему вспомнилось, как отсюда туда провожал его брат - обнял, потрепал по вихрастой голове, сказал - удачи! Девять лет назад, сразу после института... Кто мог предсказать, что тощий парнишка вернется высоким, элегантным мужчиной и очень перспективным работником банка "Ирландский кредит"?
   Его воспоминания прервались, когда за спинами встречающих появилась белая - фанерная или пластиковая - табличка на английском. Держал ее молодой человек с озабоченным лицом. Он старательно крутил головой по сторонам.
   -Вы еще кого-то ждете? - ехидно осведомился Торски, встав перед парнишкой.
   -Мистер Торски? - ошалело уставился тот, - а я, я...
   -Неужели женщину?
   -Нет, но Вы..., а я думал, что Вы старше,- посыльный причинил господину директору дополнительное удовольствие.
   Да. Никто и подумать не мог, что тридцатилетний выходец из России так стремительно выдвинется в ряды претендентов на новый филиал. Стас поправил прическу и самодовольно похвалил себя - а что тут скромничать!- за талант и упрямство. Талант - это папе спасибо и маме - царствие ей небесное. А вот остальное - это уже собственное приобретение, хотя... Косвенно к этому причастна и Анастасия.
   Мачеха.
   Слово, в котором мягкость "т" сменилась на суховатый звук "ч", и отсутствуют уменьшительно-ласкательные варианты, присущие слову "мать". Торского всегда удивляло, как много написано про падчериц. У каждого народа были свои версии! А вот про пасынков говорилось исчезающе мало в сравнении с бесчисленными Золушками. Его мачеха была женщиной смазливой и неглупой. Быстро определившись в отношениях с прямолинейным мужем, и не собираясь ссориться с ним, Анастасия стала "прессовать" упрямого мальчишку в разумных пределах.
   Их вражда удерживалась в границах взаимной неприязни, не омрачая отношения сводных братьев. Славка, ее сын, мягкий по характеру, и подкаблучник по воспитанию, в Стасе оценил упрямство. Возраст был тот, когда независимость котировалась превыше всего, и образец для подражания оказался под боком. Вдвоем они быстро выработали верную стратегию и закалились в спорах с властной бабой. Отцу она очень нравилась, но ума на то, чтобы не давать Анастасии полной воли, у Николая Егоровича хватило.
   Когда старший Торский под напором жены уехал в США, братья доучивались в институте. Славке прочили аспирантуру, а Стас попал в список по обмену студентами. Дальше все решила случайность - удачное выступление в Лондоне с докладом по российскому дефолту. Показав не только нарочитость, но прямую запланированность действий российского правительства, он привлек внимание. Сразу после семинара президент Ирландского банка предложил стажировку. Через полгода Стас слетал в Россию за дипломом и продолжил работу в том же отделе. К родителям в Америку не поехал из принципа - спешил доказать свою независимость и самостоятельность.
   Привычка упрямо высказывать свое мнение, на удивление часто оправдывающиеся прогнозы по России, несколько статей в "Журнале финансистов" - все это стало залогом быстрого продвижения. Директорат банка не интересовало, почему Турский безвылазно сидит на работе - усерден, и хорошо. А ему было некуда ехать. Они со Славкой не умели праздно проводить время - сначала отец не давал, а потом и сами разучились бездельничать. Построение карьеры увлекало братьев, только московский делал научную, а ирландец - служебную. Они продолжали состязаться друг с другом во взрослой жизни, как в детстве - на татами.
   Лететь без повода? Ради рукопожатия - глупо. Оба вполне обходились немногими словами по телефону, прекрасно понимая друг друга еще с юношеских времен. Оба были слишком целеустремленными, чтобы тратить время на пустяки, хвастаться по мелочам и - тем более - устраивать из них праздники. Стас услышал в голосе Славки настоящую радость всего дважды - после защиты докторской, и когда тот влюбился. На свадьбе-то он собирался встретиться с братом, поговорить, посоветоваться, похвастать продвижением, размером счета, и - наконец! - сделать роскошный подарок. Но эта нелепая гибель в столкновении "Боинга" с "Близнецами"...
   Стас потер лицо руками. Смерть брата оборвала нити, связывающие с Россией. Он перестал смотреть телевизионные передачи на русском. Вдруг сразу ощутил себя сиротой, каким был Торский-старший и покойная мама, бывшая детдомовка. Оказалось, что приемный брат - его семья, а вовсе не отец. Тогда он и замкнулся в себе, помалу становясь мизантропом. Отношения со стариками сократились до минимума - с отцом общался в интернете, крайне редко, и дважды в год поздравлял по телефону с днем рождения его и мачеху.
   Это были последние родные люди, хотя и безмерно далекие, как по ментальности, так и по расстоянию. Россия утратила значение Родины - там не осталось ничего, даже могилы, которой можно поклониться. Тогда он сполна осознал значение оскорбительного термина "безродный космополит", хотя евреем и не являлся, ни с какой стороны.
   Срок получения ирландского гражданства был близок, когда директорат решил развивать московский филиал. Первой и главной кандидатурой оказался Стас. Скачок на две ступени - не шутка! И вот он здесь.
   Москва из окна бронированного "Сааба" смотрелась не в пример хуже телеверсии. Грязь, облупленные стены, нелепые, жалкие фигуры бомжей и старушек нечасто увидишь на экранах. В основном показывают парадный подъезд, а не подворотни... Да, столица, а ты помалу, но меняешься - вроде, как губы поярче подмазываешь, бижутерию блескучую надеваешь... Ишь, сколько рекламы! И милицейские патрули в людных местах.
   Стас вспомнил студенческие годы, постоянные опасения, что тебя остановят менты и учинят досмотр - только потому, что ты молод. Два раза, когда у него отбирали обычные перочинные ножи, он пробовал возмущаться, на третий раз - промолчал, а потом предпочел пустые карманы. Уж очень больно, когда "демократизатором" и - между ног. Спасибо, не по почкам. Славке досталось при разгоне демонстрации, так неделю мочился кровью.
   Молодые и дурные... Славка всегда был разумнее, даже жениться собрался. А вот Стасу еще не встретилась та, единственная. Долго - и кратковременные подружки не увлекали, хотя возраст, да и статус - тоже, обязывали обзаводиться семьей... Эх, Славка, Славка... Кстати, а кто она, несостоявшаяся родственница? Интересно, старики с ней успели познакомиться? Хотя, вряд ли, иначе дали бы телефон... Надо будет спросить, найти, хоть посмотреть, кого выбрал брат... Наверное, блондинка, он всегда выбирал светлых, длинноногих и плоскогрудых... Всё удивлялся, почему Стасу нравились фигуристые шатенки... Эх, Славка, да какая разница, если любая девушка, падающая в мои объятия, оказывается на поверку только бездушным телом, неспособным понять и разделить мое сиротство... Этакие говорящие резиновые куклы...
   Машина вошла во двор банка, в раскрывающиеся чугунные ворота, стилизованные под старину, или старинные все же? Грустные мысли поспешно, как эта стая воробьев, вспорхнули и скрылись. Стас сделал себе мысленную пометку - охранник не успел оттянуть створку - вымуштровать! За время перелета в голове сложился перечень тем для проверки, и сейчас реестр пополнялся мелочами. Хотя, в работе начальника мелочей не бывает. Если уж руководишь, то всем, даже делегируя многие полномочия. "Ну, сотруднички, я научу вас свободу любить, построю по иерархической лестнице!"- улыбнула мысль, сложенная из папиных солдафонских выражений и студенческих шуток.
   Два этажа старинного особняка, с высокими потолками, яркими паркетными полами - были хороши, зато новомодные окна и двери - портили благородный дух здания. Старый директор Патрик О"Доннел встретил Стаса с распростертыми объятиями:
   -Дорогой друг, как Вы долетели?
   Стас улыбнулся в ответ, протянул обе руки навстречу, накрыл пухлую ладонь сверху и шагнул поближе. Уроки Дейла Карнеги - первого, пусть и не самого лучшего учителя по примитивной психологии бизнеса прочно сидели в мышечной памяти и в подсознании, заставляя всегда брать верх над партнерами и простыми собеседниками. Патрик, похоже, не обратил на это внимания. Он был похож на мост "О Доннел бридж" - Дублинского тезку, такой же: " в ширину больше, чем в длину".
   -Прекрасно, даже не утомился. Готов приступить к работе хоть сегодня.
   -Превосходно! Тогда я представлю Вас персоналу, затем Вы займетесь устройством своего быта, а завтра - передача дел. Место в гостинице заказано, Алекс Вас сопроводит.
   Патрик выкатился из кабинета, и они пошли знакомиться с сотрудниками. В первой же комнате, поделенной на мелкие клетушки, где трудились четыре женщины под присмотром толстенной Маргарет, Стас обратил внимание на черненькую живую девицу, одетую с большим изыском. Изольда умело строила глазки, выглядела доступной, но умной. Будет кому поручать обработку клиентов - мужчин...
   Остальные сотрудники и сотрудницы его не заинтересовали - обычная молодежь, прекрасно говорящая по-английски, и матерые ветераны банковского дела, гораздо хуже владеющие чужим для них языком. Торский нарочно не отвечал на русском, пожимая руки и улыбаясь во весь рот, ослепительной американской улыбкой. Интересно послушать, как будут его обсуждать за спиной.
   В кредитном навстречу поднялась миловидная светловолосая женщина лет 25, не старше. Никаких украшений, кроме скромных сережек из зеленоватого камня - наверное, нефрита - на ней не было.
   -Элиза Истомин, менеджер отдела, - аттестовал ее Патрик.
   -Фо шорт: Лиз, о - Бетти? - уточнил Стас.
   -Лучше - Елизавета, - поправила девушка на его родном языке.
   -Не очень владеете английским, наверное?
   -Отнюдь, просто Патрик тоже понимает, так что этика соблюдена.
   -Приятно встретить патриотку. Ныне это редкое явление.
   Елизавета была чуть ниже, но смотрела вровень, уверенно. В ней ощущался прочный стержень. Не глупое упрямство сверхэмансипированных европеек, возомнивших себя равными мужчинам даже в биологических аспектах, нет! Похожей силой веяло некогда от бабушки, которая пережила блокаду, в одиночку вырастила сына и двух малолетних племянников. К такой под горячую руку лучше не попадать. Застукав его со Славкой за первой выпивкой - а было им около пятнадцати - она выбросила бутылку водки прямо через оконное стекло, зимой - то?!
   Стас отступил, поклонился и пошел за Патриком дальше, думая уже о чем - то непонятном, историческом и русском. Но вовсе не о персонале, которому механически говорил " очень приятно", "рад познакомиться", "будем вместе работать" и прочее и прочее - всякие привычные и обязательные слова, общепринятые в ритуале знакомства...
   Надо же, как выбила его из колеи начальник кредитного отдела!

-

   4.
   Девчонки обсуждали достоинства нового директора. Краем уха она слушала комментарии, пока положительные и в превосходной степени. Цыкнуть бы на болтушек, но собственное впечатление нуждалось в подкреплении, вот и прислушивалась. Потом разговор затих, а ей припомнились зеленоватые глаза Торского и рука - длинные сильные пальцы. Две фразы при знакомстве, и один взгляд. Не слишком ли мало, Истомина, чтобы так "западать" на мужчину? Да еще на начальника! Прикрикнув на себя, топ-менеджер окунулась в незаконченное.
   Работа отвлекала от раздумий. Лиза с удовольствием завершила давно висевшую сделку с русско - израильской фирмой "Кью Инжиниринг". Коллеги из банка "Санкт-Петербург" долго морочили голову с помощью в оформлении документов, но все завершилось удачно. Потом вызвали к директору.
   В приемной сидели Маргарита, Ростислав и Алевтина. Женщины откровенно трусили. Еще бы, после прощального вечера, что закатил О Доннел в ресторане "Славянский базар" - совершенно с русской широтой, кстати - это было первое совещание у нового директора. Господин Торский, ослепительно улыбаясь, встретил их посредине обновленного кабинета. Стиль был необычным. Давно привычной модерновой мебели из хромированных прутьев, полированных плоскостей, острых углов и след простыл.
   Приятной солидностью, созвучной с тяжелыми портьерами на окнах, поразила деревянная мебель, явный антиквариат. Матовые блики на округлых углах, выпуклостях резных ножек и шкафных створках из - даже на взгляд -- тяжелого стекла. Зеленым сукном широченного стола ненавязчиво оттенялось и подчеркивалось изящество малахитового письменного прибора.
   Сам директор соответствовал интерьеру. Черная тройка с деликатной полоской облегала статную фигуру. Пригласив в кресла к низенькому столику, где уже стояли чашечки для кофе и чая, директор начал беседу:
   -Я русский по рождению и образованию, если кто не знает. На доске объявлений завтра будет подробная информация обо мне, чтобы исключить ненужные домыслы среди сотрудников. Со вчерашнего дня я вступил в должность, поэтому время терять не будем. Наша задача - увеличить объем операций, поднять авторитет банка "Ирландский кредит" и занять на русском рынке банковских услуг достойное место. По моим прогнозам, Россия начинает выходить из послеперестроечного тупика. Денег в Москве и на периферии вращается много, Европа уже обошла США по суммарному обороту с Россией. Нам нет нужды состязаться с русскими банками по работе с мелкими клиентами и, тем более, с населением. Цель - бизнесмены среднего и выше среднего уровня, совершающие международные сделки......
   Он сделал глоток кофе, взглянул на каждого. Ростислав сделал движение рукой - директор немедля отреагировал:
   -Да?
   -Реклама на ти-ви......
   -Вы оценивали эффективность?
   -Нет, но банк "Москва", например, "Внешторгбанк"..."...
   -Ростислав, мы не можем и не должны конкурировать с резидентными банками. Бизнесменам не до телевизионной рекламы - она для масс. А наш клиент - элитный, штучный, его надо брать крепко, но изящно, чтобы он расслабился и получил удовольствие......
   Все улыбнулись. Старый анекдот - инструкция английским полисвимен - был к месту. Ростик снова вылез:
   -Презентация, адресная рассылка предложений с подчеркиванием выгоды......
   -Дельно! Подготовьте проработанное предложение, дайте список рассыльных агенств.
   Лиза решилась:
   -Можно организовать интервью в программе "Деньги" или в "Финансовом обзоре". "КоммерсантЪ" с радостью ведется на оплаченные......
   -Порядок сумм? - Легко подхватил тему Торский.
   -Полагаю, сто - двести тысяч на раскрутку, может, и больше......
   -Свяжитесь и проверьте.
   -Я не сумею! - Испугалась Лиза.
   -Сумеете. Посвятите один день поездкам к акулам пера и камеры, проверьте их на готовность... Вы красивая женщина. Они не устоят, - директор окинул ее внимательным взглядом, и Лиза Истомина вдруг залилась краской, словно девчушка от первого в ее жизни комплимента.
  
   Остаток дня начальник кредитного отдела корила себя, пытаясь понять, что произошло. Вполне определенный, небольшой, но полноценный женский опыт, позволял понять, что Торскому она понравилась. Однако это ничего не значит. Есть закрытая инструкция, с которой все ознакомились под расписку. А там сказано - родственники и любовники в одном отделении банка работать не должны. Кстати, только благодаря этому суровому запрету Ростик прекратил доставать Лизу, с предложениями выйти за него. И Торский карьеру ломать ради пустого флирта не будет, понятно!
   С ним понятно. Вот дальше - нет. Как раз с собой она разобраться не могла. Ведь твердо знала, что размениваться на дешевые "односпальные" интрижки и недельные романчики не станет, но к этому мужчине ее влекло неудержимо. Впервые после Славки ей захотелось подойти и обнять за шею, пожалеть мужчину, и - подчиниться. Лиза почему-то была уверена, что хоть Торский и закрыт прочной броней, как танк, но бесконечно одинок, при всей его силе и надежности.
   Силу-то, как раз, заметили все сотрудницы. Было в этом человеке нечто невыразимое словами, но воспринимаемое на чувственном уровне. Так собаки ощущают, на кого можно рыкнуть, а перед кем - поджать хвост. На этого не порычишь! И все-таки Лиза была уверена, что новому директору порой нужна молитва о душевном покое, висевшая на обратной стороне двери их отдела.
   Она восстановила ее по памяти, после одной из стычек с О`Доннелом. Распечатав, повесила перед собой, а девчонки прочли, оценили и оформили для общего пользования. Пользовались ей после неприятных разговоров с клиентами. Доведенная каким-то из них до слез, сотрудница подходила к двери, прикрывала ее и читала вслух:
   -"Господи, дай мне силы справиться с тем, что я могу изменить...",- тут тихонько подключалась вторая, третья, и уже несколько голосов произносили:
   -"Дай мне силы смириться с тем, что не могу изменить...",- а последнюю строку выговаривали все хором:
   -"Дай мне разума отличить первое от второго!"

-

   День кончился, девчонки уже разошлись, она осталась в одиночестве. Идти домой в таком взбаламученном состоянии не хотелось. Вызвала самую простую игрушку из оставшихся, в которую не играла уже больше года. Оказывается, она застряла на третьем уровне. "Лабиринт" имел хорошую графику и позволял видеть как глазами героя, так и в псевдо-трехмерном ракурсе. Ее героиня, девчоночка Ирис с наивными косичками, схватила факел со стены, и побежала вперед, размахивая им, единственным разрешенным оружием. Впереди ее ждали монстры, похожие на Минотавра, красивые мускулистые греки, одноразово помогающие в критических ситуациях. К сожалению, под них зачастую маскировались монстры. Вот и сейчас, в последнюю секунду вытащив Ирис из коварного провала, грек раскрыл зубастую пасть... Удар факелом заставил его отпрянуть, и рухнуть в провал.
   На сегодня хватит.
   Закрывая отдел, Лиза посмотрела на последнюю строку листочка и вздохнула. Да, Истомина, тебе сегодня явно не хватает разума. Ты не хочешь справляться и не хочешь смиряться. Тебе нравится Станислав Николаевич Торский......
  
   Ой, Истомина, какая ты дуреха!

-

  
   5.
   Интервью на ти-ви организовалось на удивление быстро. Звонок по телефону в справочную повлек за собой звонки по нисходящей, потом вширь, как поиск в интернете, пока режиссер не вывел на человека, ведущего передачу. Тот заворковал голубем на крыше, услышав звонкий женский голос, назначил встречу. Увидев Лизу, пустил в ход все свое обаяние - довольно скудное, по ее оценке - а, узнав о готовности оплатить скрытую рекламу, начал рыть землю копытами.
   Доложив Торскому и сдав дату с местом встречи, Лиза собралась уходить. Директор ее остановил:
   -Госпожа Истомина, вы блестяще отработали свое задание. Объявляю Вам благодарность и - спасибо.
   Лиза, уставшая за день от липкого внимания избалованного и жеманного телеведущего, неловко пошутила:
   -Лучше маленький рубль, чем большое спасибо!
   -А "спасибо" директора всегда имеет материальное выражение,- сделал Торский большие глаза, - Неужели Вы об этом не знали?
   -До сего момента - нет.
   -Теперь - знаете. Благодарность - в приказе, сумма - в конверте. А Вы не хотите вместе со мной пойти на интервью?
   -Зачем? - искренне изумилась она.
   -Красивая женщина привлечет внимание мужчин. С Вами - они запомнят наше имя. Жаль, что у нас не принято делать, как у косметических фирм, а то я предложил бы Вас на "Лицо банка"! - Торский был совершенно серьезен.
   -Станислав Николаевич! Это уже неостроумно! - пришла в себя Лиза.
   -Я не шучу, Лиза! - Нездешняя манера Торского обращаться только по имени, но на "Вы", придавала их беседе некую старомодность. - Вы не осознаете свою красоту...
   -"Красота - это страшная сила", - прыснула начальник кредитного отдела, вспомнив Фаину Раневскую из недавнего ретрофильма. Станислав Николаевич тоже опознал цитату и сдержано хохотнул.
   -Я такую же шляпку надену, очочки и книжку в лапки, чтоб умно выглядеть, - раздирал смех Лизу, живо представившей реакцию знакомых бизнесменов. Да они валяться под стулом будут! Торский, видимо, не уступал силой воображения, поскольку, уже не сдерживаясь, заливисто захохотал:
   -Нет, ридикюль и крысу, под Шапокляк! А я - крокодилом...
  
   Зеленый и плоский директор, с трубочкой и в шляпе, да лежа на газоне! Прекрасная картинка, особенно по контрасту с его обычным щегольским видом - Лиза уже не могла слова вымолвить, захлебываясь смехом:
   -А Чебурашкой - Ростислава... На пол посадить, чтоб ниже ... Вровень со столом ...
   -... и пусть уши оттопырит пальцами!
   На этом запас воздуха иссяк. Оба едва успевали делать вдохи, смех превратился в ржание со слезами, поскольку образ Ростика был портретом Чебурашки, если оттопыренные уши увеличить раза в три...
   Стихли они минут через пять, не раньше. Утираясь, Торский сказал с сожалением:
   -Давно так не смеялся!
   -Это мы смешинку проглотили...
   -Да уж, до слез... - он сложил платок, спрятал в карман, - Ах, если бы Вы согласились пойти со мной на тиви! Знаете, мне настолько легко и приятно находиться с Вами рядом, несмотря на то, что Вы очень красивы... Я увереннее себя чувствую в Вашем присутствии, странно для неженатого мужчины, да?
   В молчании зависла неловкость. Только что бывшая простота отношений испарилась. Станислав понял, встал, поблагодарил, отпустил. А когда закрылась дверь, с размаху шлепнул себя по лбу ладонью, прошипев:
   -Идиот!
  

-

   Ирис приземлилась на другой стороне багрово пылающего провала. Монстр остался на другой стороне - прыгать эти мощные твари не умели. Лиза уняла дыхание. Надо же, как захватывает эта игрушка! Она почти реально видела высокие стены, сложенные из рваных гранитных глыб, ее обжигали искры, отлетающие от факела. Кстати, пора менять факел, этот почти догорел, а следующий еще далеко! Наивные косички героини помчались вперед, чтобы вооружиться горящей палкой - слишком много монстров стало притворяться помошниками...
  

-

  
   6.
   Чем может порадовать своих сотрудников солидное учреждение? Дармовщинкой, или, выражаясь казенным языком - "мероприятием". Как правило, это семинары, симпозиумы, деловые встречи с высшим руководящим звеном, проводимые в роскошных отелях, с программой, слегка маскирующей безмятежный отдых под работу. Раз в год банк всем составом отправлялся на такой отдых. В прошлый раз это был семинар в Карловых Варах, а теперь предстояла поездка в Эйлат. Израиль благоденствовал без терактов уже года четыре, поэтому в тепло Красного моря из прохладной русской осени захотелось окунуться всем.
   Огромный экскурсионный автобус домчал из Тель-Авива за пять часов. Быстрые южные сумерки заливали город, когда Лиза вошла в свой номер. Роскошь гостиницы, даже такой, как "Хилтон", не удивляла ее, зато обслуживание нравилось - можно расслабиться по полной программе. Волшебная аббревиатура "СПА" обещала массаж, джакузи, бассейн, спортивный зал - все, что госпожа Истомина имела неосторожность полюбить, находясь замужем. Слава умел побаловать юную супругу, и быстро приучил получать удовольствие от ухода за своим телом. После его гибели Лиза продолжала ходить в элитный спортзал, поддерживая безупречную форму - что было несложно, честно говоря - и раз в неделю отдавалась в руки массажистки.
   Вот и сейчас, она первым делом смыла условную "дорожную пыль", нацепила на руку браслетик с сигнальной отметкой "Все оплачено", и пошла к лифту.
   -Нам по пути? - Торский, в халате и ярких шлепанцах, успел раньше нее нажать кнопку вызова.
   -Я вниз.
   -Я тоже в "СПА".
   Лиза краем глаза оценила его крупные ступни, не испорченные тесной обувью. Ногти были ровными и закругленными - явно педикюр. Однако, Вы за собой неплохо следите, господин новый директор! Халат, слегка разошедшийся на груди, открыл на обозрение светлые курчавые волоски. Еще выше она глаза поднимать не стала. Не решила пока, как реагировать на прямой взгляд - улыбаться или хранить невозмутимость.
   Лифт мягко затормозил, приглашающе распахнулся. Стрелка вела направо. Открылся бассейн, полный голубой воды, уставленный по периметру шезлонгами и креслами. Служитель подал сложенные квадратиком полотенца.
   -Окунемся? - Предложил Торский.
   Лиза на мгновение задержалась с ответом. Бассейн был огромен, он длился невесть куда, даже фигурки, плещущиеся в нем, казались мизерными. Рядом не было никого, кроме этого смуглого служителя в белом мундирчике, и официанта, спешащего мимо с пустым подносом. Свет заливал помещение, а там, вдали, темнело открытое небо. Вода манила, тихонько и многообещающе поплескивая в бортик.
   -Давайте!
   Сбросив халат на ближайщий лежак, сошла по лесенке, и толчком послала тело к центру бассейна. Лежа на спине, повернула голову и смогла оценить, надеясь, что незаметно для Торского, его фигуру. Тот не спешил, явно работая на публику, представленную Лизой. Длинные эластичные мышцы рук и ног внушали уважение. Спина была широкой, а на боках не круглились жировые запасы. Вот уложил халат, полотенце, повернулся, шагнул на синюю полосу по бортику, взмахнул руками, сводя их - уже в полете - вместе, и с плеском вошел в воду. Голени не закинулись назад, как у большинства ныряльщиков, а так и держались вытянутыми в струнку, до последнего мига.
   "Красиво нырнул, и тело хорошее!"- невольно поставила Лиза высокую оценку Торскому. Ей почему-то хотелось найти в новом директоре некий дефект, отклонение от стандартов красоты, но пока получалось наоборот. Славка тоже был строен в свое время, но таких мышц, как у Станислава Николаевича, не имел. Макс был просто высок и узкоплеч, с намечающимся брюшком, а других мужчин Лиза пристально никогда не разглядывала.
   Торский вынырнул рядом, однако не стал шумно отфыркиваться, как многие, а лишь деликатно согнал воду с лица ладонью. Это опять говорило в его пользу. Недовольная Лиза молча поплыла прочь, брассом, чтобы сохранить волосы сухими. Директор несколькими взмахами догнал, тоже перешел на "лягушачий" стиль.
   -Вон там бассейн открывается наружу. Это красиво, особенно ночью...
   -Вы здесь уже были?
   -Один раз.
   -Ну, тогда стоит проверить Ваши впечатления, - согласилась она, ускоряясь.
   Бассейн слегка изгибался, впереди сужаясь метров до десяти. Матовая полупрозрачная крыша медленно отплывала назад, открывая черное небо. Вода была приятно прохладной, в сравнении с жарким ветерком, вдруг прянувшим в лицо. Директор оперся о бортик, и одним прыжком выметнулся из воды.
   -Как здесь тепло, - удивилась Лиза, принимая руку Торского на последней ступеньке хромированной лесенки.
   Вода струилась по ее стройной - она была в этом уверена, перед выходом из номера посмотрелась в зеркало! - фигурке в розовом купальнике. Не зря два тостопузых мужика, громко спорящих на незнакомом языке, уставились в упор. Ну и смотрите, мне не жалко! Директор тоже обтекал водой, рельефные грудные мышцы и квадратики живота эффектно подсвечивались верхним светом. Вода капала с его подбородка, с локтей и - куда ты пялишься, Истомина?! - с выпуклости, тоже рельефно обтянутой синими плавками. Лиза в смятении отвела глаза, уж очень мощно смотрелся этот мужской атрибут в сравнении с жалкими мешочками двух пузанов, стоявших рядом. Она укорила себя: - "Сдурела совсем! Оголодала, что ли? Никогда прежде мужикам на это место не смотрела, сейчас чего выпялилась?"
   -Пить хотите? А что именно?
   В горле, и впрямь, пересохло. Она кивнула, не понимая, откуда возьмется вода, но Станислав Николаевич подозвал официанта, уточнил:
   -Кола со льдом! - потом снова к Лизе: - а перекусить не хотите?
   -Фрукты, или фруктовый салат, - включилась и она в заказ, поняв, что значит "Все оплачено". Браслетик-то волшебный!
   Креманка с фруктовым салатом появилась через две-три минуты. В дополнение были высокие стаканы с колой и две маленьких шоколадки. Жаль, невкусные.
   -Нет, наш российский - это вещь! Темный, твердый, откусывается с треском, а тут мягкая светлая размазня...
   -Это молочный шоколад, швейцарский! - возмутился Торский.
   -Я и говорю - невкусный! - согласилась Лиза: - Вы просто отвыкли от настоящей еды на этих фаст-фудах...
   -А что плохого в "Макдональдсе"? - не понял Торский.
   -Да Вы попробуйте настоящей, домашней пищи, тогда поймете! Вот моя тетушка готовит такое объедение, что я просто с ума схожу. Не спортзал, так разжирела бы до габаритов Марго...
   -Ну, не согласен, - Торский одобрительно окинул взглядом ладную фигурку, заставив обладательницу покраснеть,- до ее стапятидесяти еще расти, да расти!
   -У нее девяносто!
   -Непринципиально, - кивнул директор, опять оглядывая Лизу.
   Ей стало казаться, что температура воздуха повысилась, так запылали щеки. Она запрокинула голову, чтобы не видеть жадных глаз. Совершенная чернота усеяна множеством звезд, гораздо ярче московских. Ну да, воздух здесь почище - ни одного завода, да и машин почти нет. Мигающие огни самолета гулко прошумели над головами, затем появилась сияющая точка, быстро летящая между звезд.
   -Видите, там спутник светится?
   Лиза разгневалась на себя, затем на собеседника. Чего он к ней пристал, она собиралась поплескаться в одиночестве, а не выступать на конкурсе красоты. Теперь должна чувствовать себя, как дура на подиуме! Торский еще заявляет, что смотрел на звезды, а не на нее! Почему? Из чувства коллективизма? Или стыдно стало пялиться на ее грудь и бедра? Эти мужики, так и норовят заглянуть в вырез платья! Можно подумать, не знают, что там находится! Вот чего Вы, господин директор, свою жену сюда не взяли? У нее грудь и рассматривайте, а меня смущать не обязательно! Мне что, в паранже ходить?
   Хотя, спохватилась Лиза, на пляже она никого не стесняется, а здесь - ежится, как школьница на первом медосмотре. Да пошел он ко всем чертям! Отдых это или нет? Отдых! Вот и пусть пялится, а она сейчас нарочно на его плавки будет смотреть в упор. Пусть тоже застесняется!
   Лиза поднялась из кресла, повернулась к директору, чтобы не показывать спину, где, наверняка, отпечатались полосы от сиденья и спинки:
   -Поплыли назад? Хочу в сауну или на массаж. Устала.
   -Лучше пошли так, прогуляемся. С Вами приятно беседовать, - он уперся руками, отчего мышцы прорисовались еще отчетливее, и встал рядом с ней.
   -Пошли, - согласилась она.
  

-

   7.
   Вернувшись в номер, Торский спиной рухнул на широченную постель, и мечтательно уставился в потолок:
   -"Ах, какая девушка! Как просто и вкусно говорит! А фигура! Даже со скидкой на вставки или, как их там - подкладки? - в лиф, широко применяемые знакомыми дамочками, ее грудь - выше всяких похвал. Но вставок не заметно, да, впрочем, какое это имеет значение! Талия и бедра вкупе с такой грудью - это больше, чем фигура. Это тебе не худосочные модели на мосластых ножульках. Это женщина с большой буквы... Ах, в постель бы ее заманить, вот в эту... Боже ж ты мой, что бы я с ней сделал!" - физиология, густо замешанная на тестостероне, да подстегнутая незнакомым цветочным запахом, затопившем весь отель, диктовала такие откровенные мечты, что Стас даже застонал от осознания их несбыточности.
   Последняя постельная встреча с женщиной была у него еще в Дублине, и с тех пор он не мог выкроить время для личной жизни. Съездил было на Тверскую, прогулялся, и чуть не стошнило от вульгарности этих "шикарных" потаскушек. Клеймо продажности исказило даже симпатичные мордашки, добавив в них некую слащавость, услужливую готовность сыграть в любовь. В этом плане пуэрториканки, промышляющие на улицах Ирландии, были менее противны, они хотя бы не притворялись, а честно продавали себя, не играя.
   Кровь кипела. Торский спустился в бар. Заказал мартини. Пригубил, отставил в сторону. Подумав, вытащил маслину пальцами. Захотелось похулиганить. Прицелился, выщелкнул косточку в угол, целясь в мусорное ведро, промазал. Разочарованно взял коктейль, выплеснул в рот, как водку.
   -Можно мне с Вами рядом? - Изольда облокотилась на стойку, подставляя взгляду глубокое декольте.
   -Пуркуа бы и не па? - студенческой шуткой ответил Стас.
   Он понял, что на него начали планомерную охоту. Ну что ж, поиграем! Невинные вопросы и ответы перешли в беседу на отвлеченные темы, причудливо сплетаясь в ловчую сеть, готовую опутать директора, повязать, отдать в руки распаленной, опытной женщины. Стас поддерживал разговор, ожидая откровенного предложения, чтобы резко пресечь сексуальные поползновения. Изольда маневрировала, искусно избегая лобовой атаки, пока не поняла, что директор сегодня еще не готов пасть к ее ногам.
   "Ничья заcчитана!" - похвалил ее и себя Торский. Несколько путан попробовали поймать его взгляд, но поняли бесперспективность. В Стасе бродило странное сочетание неуемного желания с намерением воздержаться от проходной случки. Он мечтал о той, единственной, недоступной. Воздержание придавало мечте оттенок некоего геройства, дескать, на мелочи не размениваюсь - все или ничего!
   Но сидеть в баре, и невольно пялиться на обнаженные плечи, ноги, и прочие дамские прелести, пытая себя, наскучило. Убедился, что может унять плоть - и достаточно. Вышел из гостиницы, спросил, где город. Далеко. Повернул на пляж, опустевший в темноте, долго бродил по нему, пиная песок и слушая легкий прибой. В африканском направлении на воде были заметны две темные точки.
   -"Пловцы, что ли? Не боятся в такую темень плавать! А мы со Славкой всегда боялись ночной воды. Она казалась глубокой и жутко населенной, причем исключительно хищниками, охочими до человечины. На спор, конечно, лезли и в такую воду, но все равно страх не уходил... Даже с девчонками, когда на мой день рождения напились, и все вместе нагишом плескались в темной воде - жуть бродила рядом... Кто из них была моя пассия, не помню уже - Светка? - да, точно, она самая... Впервые отдалась мне в той самой воде... А я от страха оскандалился, как кролик, в десять секунд уложился... Как давно все это было... Еще в той, московской, жизни. Интересно, а сейчас мне будет страшно в воде?"
   В Стасе полыхнул жутковатый интерес, который порой подстрекал на совершенно авантюрные поступки, вроде хождения по карнизам, а то - на убийство мухи, гуляющей по лысине уважаемого профессора, да еще не абы как, а свернутой газетой.
   Одежда вместе с обувью полетела на песок. Он задержался на мгновение: плавок-то нет, трикотажные трусы будут сползать в воде! К черту их! Нагишом вбежал в воду. Дно постепенно уходило вниз, метров через десять ноги уже не доставали, и он поплыл, размеренно вдыхая под левую руку на каждом втором гребке.
   Минут через десять запалился, лег на спину. Далеко на берегу сияющими дырчатыми горами толпились отели, под малюсенькими фонарями двигались крошечные люди, и все это вздымалось и опускалось вместе с пологой волной Красного моря. Стас прислушался к себе. Страха не было. Он вытолкнул тело из воды, резко выдохнул, и стал опускаться вниз. Вода сжимала тело, движение замедлилось, настала невесомость. Страх не приходил.
   Накопившаяся углекислота включила дыхательный рефлекс, грудная клетка несколько раз дернулась, пробуя волю на прочность. Вынырнув, Торский медленно втянул в себя восхитительный воздух, продышался, и неторопливо поплыл к берегу. Он был доволен своей маленькой победой.
   Еще один детский страх исчез из его жизни.
  

-

   Лиза нежилась под ласковым утренним солнцем, восходившим с Синайского полуострова. Загар должен был лечь ровно. Впервые после Славки у нее появилась возможность подставить лучам все тело, не закрывая его условными треугольничками купальника. Хорошо в Израиле строят гостиницы! Широкая лоджия, надежно отгороженная от любопытных соседей, позволила Лизе вытащить матрац наружу, и сейчас она подрумянивала себя со всех сторон, регулярно перекатывась со спины на живот, на бок, опять на спину...
   Славка, Славка, всегда Славка! Что бы ни делала она, все напоминало о прошлом, которое так и оставалось единственным настоящим. Все время она ожидает - сейчас он подойдет, погладит по бедру, и похвалит: -"Какая ты у меня красивая!" Разве забудешь, как он увез Лизу ранней весной на островок, и она впервые в жизни загорала абсолютно обнаженной? И не только загорали... Со Славкой она впервые поняла, как обманчив внешний вид пениса. Такой беззащитный сначала, который хочется накрыть ладошкой, взять в руки и пожалеть, вдруг стремительно становится грозным и несгибаемым, и таким огромным - ого-го! Даже не верится, что ему хватит места!
  
   Разнеженное сознание раздваивается. Трезвая и рассудительная часть пробует настоять на своем, а лукавая озорница совершенно по-хулигански отмахивается, только что не показывая разумнице язык:
   -Ужас, что приходит в твою дурную голову, Истомина! Не стыдно?
   -НИ КАПЕЛЬКИ! Это абсолютно нормальное воспоминание, Славка сам говорил: что естественно, то - не безобразно!
   -Балда! Это естественно только в постели, а говорить и думать об этом среди бела дня - некрасиво. Прекрати!
   -А мы со Славкой не только в постели чудили, помнишь? И не только ночью... Так что не будь ханжой! От рабочего размера - тоже многое зависит.
   -Ты еще сравнивать начни. Совсем стыд потеряла!
   -Я женщина, почему бы и не сравнить их в исходном состоянии? Мужикам, значит, можно мой размер груди рассматривать, а мне - нет? Это всего лишь меню: читать, еще не значит - заказывать! Вот у Максика исходный вид вроде был неплохой, а рабочий эффект - мизерный, почему?
   -Уймись!
   -Или вчерашние пузаны в бассейне - как будто ничего и нет, так чем они в постели аргументировать могут? А вот Торский - это да! Уж его жене мало никогда не бывает! Максу бы такой "прибор", может, и не расстались, а то... Что есть, что нету - никакого удовольствия. Слюнявый вибратор...
   -Надо любить, тогда и размер неважен...
   -Ты права. Надо самой любить... А некого!
   Неожиданно обе соглашаются, и утирают набежавшую слезу:
   - Славка... Любимый...
  
   Желание загорать нагишом - пропадает. Лиза одевается, идет в ресторан. Шведский стол. Долго бродит, выбирая завтрак. Срезает ломтик свинины с окорока, закрепленного на вертящейся подставке, берет йогурт с персиком - хороши здесь молочные продукты! Крупные черные оливки и лист салата довершают набор.
   Изольда, как всегда в "боевой раскраске", в джинсовых разлохмаченных шортиках, открывающих большую часть округлых ягодиц, и с грудью, выпрыгивающей наружу до сосков, присоединяется к завтраку.
   -Лизка, а где ты вчера шарахалась, тебя никто не видел?
   -Искупнулась, а потом - баиньки... А что, я пропустила интересное?
   -Ну, мы с девками в баре хороводились до глубокой ночи. Алька чудика подцепила, тоже русского, он ее в плавучее казино забрал сегодня. Марго налакалась, Антону на жизнь жалилась, потом оба начали ругать власть, президента - все, как всегда... Молодежь вниз утащилась, на "попрыгушки", натанцевались, так и дрыхнут до сих пор...
   -А ты? Чего с ними не пошла?
   -Я, Лизок, женщина взрослая. Мне жизнь строить надо...
   -А.., - понимающе протянула Лиза, знакомая с хроникой браков самой яркой из сослуживиц.
   -Вот тебе и "а"! Тут шанс появился, на всю оставшуюся жизнь хватит, так чего я буду по дискотекам трястись? Он на два года старше, не женат, красив и богат - я тоже свободна, чем мы не пара?
   Изольда говорила страстно, и Лиза на мгновение поверила, что даже эта оторва способна влюбиться. Ей припомнилось мнение Ремарка, вложенное в уста автомеханика Роберта: "Из бывших проституток получаются самые верные жены". Нет, Золька не зарабатывала этим на жизнь, то есть, была не профессионалкой, а всего лишь бескорыстной любительницей случайных связей, точнее - "спонтанного перепихона", по ее собственному выражению. Часто из таких встреч у нее вырастал недолговечный брак. Интересно, кто же ей приглянулся в мужья на этот раз?
   -...а мужик серьезный, сразу не бросился. Мы с ним больше часа в баре просидели, говорили, говорили, я несколько раз чую - готов! А он - нет, не "ведется". Причем, "хоч" из него прет со страшной силой! Я же такие вещи на раз вижу... Но мужик - кремень! Хотя все они сволочи, только и думают о себе... Я столько времени на него убила, а он? В конце решила не дожимать, вдруг сообразит, что я на него планы строю, и - ушла...
   Лиза поддакивала, дочерпывая йогурт. Переслушать Изольду невозможно, у нее сто слов в минуту, и все без семантической нагрузки. Аккуратно сбросив остатки в пластиковую урну, Истомина встала, кивнула рассказчице:
   -Не бери в голову, куда он от тебя денется?
   -Ну, я же не могу на работе! А так, на отдыхе, мало ли что - никто не видит. А если замуж, так мне уже работать не надо, у него денег навалом, на двоих хватит...
   -"Кто это? Неужели Торский?" - нежданная ревность кольнула сердце. Лиза вспомнила, как сухо распрощалась с директором вчера. А он, стало быть, пошел в бар, искать легкую добычу. Вот такие вы все, мужики, чуть жены рядом нет, сразу гарцевать начинаете! Она ощутила себя оскорбленной, и вдруг вспомнила слова Изольды:
   -Подожди, как замуж? Он что, не женат?
   -Здрасьте! Лизавета, ты что, его автобиографию не читала? Она целую неделю на доске висела. "Свободен" - жирным шрифтом, как намек интересующимся! Ну, кредитка, ты даешь стане угля, хоть мелкого, но до **я! - поразилась Золька.
   Истомина не ответила, занятая своими, очень странными мыслями.
  

-

   8.
   Зима. В Москве она хороша за городом, на лыжах. А в самом городе - это дополнительные сложности. Банк давно уже купил парковочные места для персонала, но это помогало летом, а сейчас снегоуборочные машины спихнули на стояночную площадку снег с проезжей части, оборвав заградительную цепочку. Табличку с предупреждением о частной собственности тоже давно сорвали, и на двух более-менее чистых от снега стоянках нагло высились чужие черные джипы.
   Лиза растерянно высматривала возможность поставить малютку "Пежо", а сзади нетерпеливо сигналила спешащая на работы очередь. Не выдержав этого разноголосого вытья, она сдвинулась с места, проехала метров пятнадцать до парадных ворот, и уперлась бампером в чугунные завитки. На проезжую часть выступало еще сантиметров тридцать, но движению она больше не мешала. Рев клаксонов прекратился.
   Зато появился гаишный "Форд" с наглыми красно - синими мигалками. Встав рядом, он загородил половину полосы, но ему сигналить боялись.
   -Документики! - жирный двухметровый сержант ГИБДД навис над Лизой.
   Документы были в порядке, но затем последовало знакомое:
   -Нарушаем! Парковочка здесь запрещена.
   -Я здесь и не паркуюсь. Вот мое разрешение, - Истомина ткнула пальцем в муниципальную наклейку на стекле.
   -Это не здесь, а вон там, - парировала наглая рожа, показывая на засыпанную снегом стоянку.
   -А там снег навален, не встать, и чужие джипы!
   -А Вы лопатку в руки, и уберите! И вызовите эвакуатор!
   -А где моя машина стоять будет, пока я снег отрою и эвакуатор дождусь?- В тон ответила Лиза, закипая.
   -А это не наша проблема! Вот стоять здесь запрещено - это наша! Штраф оформляем, гражданочка Истомина, или как?
   "Скоты, вымогатели! Нет бы, на джипы штрафы выписать! Они, кого побезопаснее, выбирают! Да подавитесь вы, твари асфальтовые!"- чуть не заплакала от бессилия Лиза, выдавливая согласие:
   -Или как. Сколько? Двадцать баксов?
   -Пятьдесят. Но чтоб через полчаса Вы отсюда уехали, - козырнув, довольный сержант втиснулся в машину, и отбыл по своим делам. Лиза включила мигалку, всунула под "дворник" записку с телефоном, и пошла в банк. Евгения Владимировна, секретарь Торского, вызвонила эвакуаторов, поругалась с дорожниками, потребовала убрать снег, однако настроение у Лизы было безнадежно испорчено.
   Эвакуаторы приехали через час, начали грузить джипы, на что немедленно прореагировали владельцы, сидевшие в офисе напротив. Долгие переговоры закончились тем, что джипы остались стоять, а эвакуаторы уехали порожняком. Лиза выглядывала в окно, чтобы успеть переставить машину, но снег никто убирать не спешил. Опять появился "Форд", сержант начал писать что-то, и ей пришлось бежать на выручку своей машины.
   -Ну что Вы ко мне привязались?- в отчаянии закричала она гаишнику. Тот довольно усмехнулся, и показал на запястье - время, дескать, истекло. Лиза начала объяснять, что эвакуаторы не забрали чужие машины, снег никто не убрал, но сержант оформлял протокол, медленно, как малограмотный вписывая буквы. Раздался сигнал "Сааба", охранник открыл створки ворот, и показал гаишникам - дайте дорогу. "Форд" въехал во двор, прижался, пропустил машину Торского, начал сдавать назад. То ли водитель был бестолковый, то ли снег утащил тяжелый автомобиль в сторону, только бампер малютки "Пежо" с хрустом вмялся, завернув левое крыло внутрь.
   -Стой, куда ты прешь! - Сержант, замахал предупреждающе, но не успел.
   Его напарник выскочил из машины, они стали рассматривать причиненные повреждения, и охать над длинной царапиной вдоль правого крыла своего монстра. Лиза, едва сдерживая слезы, потребовала:
   -Это Вы виноваты, давайте протокол, для "автогражданки"! Водить не умеете, от вас одни неприятности...
   -Это Вы, гражданочка, нам заплатите за ремонт, - вызверился сержант.
   -Да Вы что, совсем охамели?- потеряла дар речи Лиза.
   -Что происходит?- раздался голос Торского
   Директор внимательно выслушал пояснения сержанта, его напарника, сбивчивые объяснения Истоминой, охранника. Потом вызвал секретаршу, которая не сумела ответить, почему чужие джипы до сих пор стоят на банковской парковке, а снег - не убран. Напоследок он несколько раз сфотографировал камерой мобильного телефона джипы, снег, сержанта с напарником и крыло несчастного "Пежо". Утративший спесь сержант стал ниже ростом, послушно отдал протокол осмотра места ДТП, протокол на штраф за парковку в неположенном месте, и тихонько убрался.
   Закончив разбирательство, Торский пригласил Истомину и Евгению Владимировну в кабинет.
   -Евгения, вызовите юриста, и еще - Ваши должностные инструкции далеко? Принесите, пожалуйста. Лиза, Вы напишите мне объяснительную записку, сколько времени потратили на хлопоты со стоянкой. С точностью до минуты, с перечнем несделанной работы. Спасибо, Евгения. Открывайте. Давайте найдем главу "Обязанности".
   -Станислав Николаевич, я поняла, - до секретарши дошло, что готовится публичная порка.
   -А я пока не вполне. Давайте все же освежим память, ага, вот: параграф пять, точка, одиннадцать. Читайте!
   -"...контролировать и обеспечивать своевременное плановое и внеплановое обслуживание систем, труб, кабелей, коммуникаций и проч., для исправного функционирования помещения, в том числе - внутренних инженерных сетей, включая электрические, водопроводные, канализационные, телефонные, и мультимедийные, а также все иные, которые будут установлены в помещениях банка..."
   Евгения Владимировна голосом умирающего лебедя читала бездушные формулировки. Лиза напрасно пыталась сосредоточиться. Ее мучил вопрос - зачем все это затеяно?
   Вошел Игорь Миронов, второй человек из юротдела. Директор коротко кивнул - садитесь, дескать, и продолжил слушать секретаршу:
   -"...а также подсобных и вспомогательных площадей, находящихся в аренде и, или в собственности банка..."
   -Достаточно! Игорь, скажите мне, стояночные площадки, у нас в собственности, или мы арендуем? Арендуем? И как они заняты, на сколько процентов? Ах, не Ваша компетенция! Будьте любезны, возьмите данные о стоимости аренды, с расчетом на день, месяц, сколько мест используется в течение недели, и примерно определите нечто похожее на рентабельность. Десять минут хватит? Ну, что успеете! Жду.
   Директор повернулся в Истоминой:
   -Готово? Давайте. Итого - Вы, Лиза потратили три часа рабочего времени... Не сделали плановые работы, что может причинить убыток... Плюс здоровье - если Вы простынете, из-за бестолковой беготни в пальто нараспашку. Пересчитайте мне это с учетом заработной платы и упущенной выгоды.
   Повернулся к секретарше:
   -Сколько раз Вы звонили эвакуаторам? Кто засыпал стоянку снегом? Дорожная или коммунальная служба? Вы записали номера чужих автомобилей? Сообщили об этом юристам? А почему у Вас на все вопросы один ответ?
   Вошел юрист, и директор повернулся к нему:
   -Игорь, Вы знали, что наша стоянка захвачена чужими людьми? Ах, вы поставили свой автомобиль на платную - там расчищено! Браво! И это юрист, который должен банковскую копейку отстаивать! У меня серьезные сомнения в Вашей пригодности, если Вы за СВОЮ копейку не боретесь...
   Торский помолчал несколько минут, постукивая пальцами по столу, потом поднял голову:
   -Скверно. Персонал банка не знает, или, что гораздо страшнее - не хочет знать, как сказывается на его зарплате сэкономленный рубль. Сегодня вы все, а также и я - учтите, по вашей вине!- нанесли банку прямой ущерб в размере восьмисот долларов США. Кроме того, нас ограбили среди бела дня почти на сто долларов. Юридический отдел равнодушно наблюдает, как нарушаются границы собственности, как создаются препятствия для пользования имуществом, и в ус не дует! Ответственная за ведение офиса, завхоз, по-русски, отсиживается в тепле, пока менеджер кредитного отдела тратит рабочее время на решение проблемы, находящейся вовсе не в ее компетенции!
   -А что я должна была сделать?- Обиделась Лиза.
   Директор укоризненно посмотрел на нее:
   - И Вы не понимаете? Положить ключи от машины на стол Евгении, и обозначить проблему. А самой заниматься работой!
   -Да, а штраф платить кто будет? А ремонтом кто займется?
   -Игорь! - обратился Торский к юристу: -Вот документы Истоминой, подготовьте исковые заявления против владельцев машин, занявших наши стоянки, против префектуры, дорожников или коммунальных служб, кто там засыпал стоянку снегом, и против ГИБДД, за виновное причинение ущерба и неисполнение служебных обязанностей. Ну, Вы лучше знаете, а Лиза Вам расскажет, каккие частные иски подать от ее имени....
   -И против эвакуаторов, - добавила расстроенная Евгения.
   -Против них - тоже. - Директор демонстративно посмотрел на часы:
   -К моему разочарованию, вы все сегодня продемонстрировали незнание своих должностных обязанностей. Всем Вам делаю предупреждение. От денежных начетов пока воздержусь. Все свободны.
   Лиза встала, понимая, что ее только что качественно размазали, как манную кашу по тарелке. Остальные, похоже, были не в лучшем состоянии. Дойдя в молчании до дверей, они услышали:
   -Кстати, Евгения, Лиза, Игорь! Вы сумеете теперь - я надеюсь! - подготовить краткую лекцию о пользе инструкций? Или неформально побеседовать с сотрудниками в ближайший обеденный перерыв?
   Все вместе обреченно обернулись - господи, вот еще одно наказание! - и облегченно вздохнули, распознав шутку. Директор доброжелательно улыбался.
   -"Иезуит ирландский!"
  

-

   Девчушка бежала вдоль стены, готовясь прыгнуть через первый провал, из которого эффектно поднимались клубы дыма и снопы искр - дескать, вулканическая лава. Факел в ее руке догорал, а следующий торчал на левой стене за второй расселиной. Дурацкое "правило правой руки", помогающее в реальных лабиринтах, завело Лизу в тупик, поскольку такие вот провалы в полу не перепрыгнешь по косой, а шагомер она включить забыла, расстроенная аварией с машиной. И сколько теперь возвращаться - черт знает!
   Начальник кредитного отдела срывала зло на нечисти, гнездящейся в гранитных стенах, торопясь вперед. Она только что увидела сквозь трещину в стене - ослепительно яркий мир другой жизни, что ждала Ирис снаружи.
  
  

-

  
   9.
   -Елизавета Максимовна, для Вас есть местечко!
   -Спасибо, господин директор, я - там.
   -Нет, здесь! Я Вас ждал, имею я право посидеть рядышком, поухаживать? Это не работа, чтобы по ранжиру, прошу Вас, - Торский настаивал, указывая на стул рядышком с собой.
   -Лиза, садись там, - крикнул Антон Васильевич, юбиляр.
   Она села, стянула салфетку с тарелки, развернула , положила на колени. Близость Стаса смущала ее. А тот, благоухающий резким парфюмом с оттенком свежего снега, или легкого морозца - так показалось- - опятьулыбался ослепительной улыбкой. Весь такой благополучный и уверенный.
   Две обязательных рюмочки вина за именинника, хорошая еда и музыка - сняли напряжение. Станислав Николаевич ненавязчиво ухаживал за несколькими близсидящими дамами, наполнял фужер, рюмкуы, рюмки, передавал закуски, в общем - был галантен, как положено соседу по столу. Тамада объявил танцевальный перерыв. Немедленно нарисовался Ростик:
   -Разреши пригласить?
   Лиза выбралась из - за стола, прошла через узкий проход между двумя рядами. Современная попсовая музыка завела всех, подвыпившие девчонки помоложе прыгали стрекозами, демонстрируя ножки и наряды, грузные ветераны с ветераншами отплясывали в комбинированном стиле "шейк-твист- енька", вполне прилично попадая в ритм. Воспользовавшись "броуновским" движением танцоров, Лиза попыталась отвязаться от партнера, но Ростислав настойчиво двигался за ней, старательно припрыгивая и неуклюже меся воздух локтями. Барабаны стихли, зазвучало "Танго для двоих" в честь юбиляра.
   Ростик взял руку Лизы, она кивнула. Все равно больше никто не пригласит. Их отношения были достоянием общественности с первого дня. Ростик всем и каждому объявил, что любит Истомину с институтской скамьи. Его торжественное обещание - взять "неприступную крепость" осадой - уважали, потому никто и не мешал ухаживать. Двигаясь в такт старой музыки, Лиза старалась не смотреть в лицо партнеру. Ростик настойчиво прижимался, она привычно отстранялась, так и протоптались, пока Антон Васильевич с женой выделывал антраша с пробежками, раскладыванием партнерши на колене и прочими прибамбасами бывшего призера бальных танцев.
   Под аплодисменты тамада заявил вальс.
   -Разрешите мне? - Директор встал на пути Ростислава.
   -Как дама решит!
   Правая рука легла на талию, левая приглашающе раскрылась вверх. Лиза вложила свою, легонько прикоснулась к черному плечу, замерла в ожидании. Музыка подтолкнула их, легко понесла, покачивая, по большому кругу. Станислав Николаевич был выше Лизы, потому ей пришлось немного запрокинуть голову:
   -"...Глаза кошачьи - зеленоватые... Рассматривает меня, глянул в декольте... Улыбка милая, настоящая... полные, чувственные губы изогнули самые уголки, оставив складочку - добрую, слегка ироничную... Как хорошо ведет... Мизинцем сверху слегка придерживает мою правую руку... А спинку мне фиксирует прочно... И когда идем в пируэт, его нога касается моей... Приятно... А ему?"
  
   Даже на каблуках она ниже Стаса, поэтому он склонил голову:
   -"... Карие, сейчас просто - бархатные... Бровки, одна к одной, нещипанные, надо же... Почему я раньше не видел? А ресницы - десять спичек уложить можно на них, как мы дурачились раньше... Нет, на грудь смотреть не буду, это выше моих сил.."
   Ноги их порою чуть соприкасались в движении, согласованно и слитно двигая молодые тела по кругу. Ах, как легко им вместе, как кружится мир вокруг, стирая лица присутствующих, размазывая их в радужные штрихи... Вот и забылись, замечтались. Замечтались, загляделись оба, утонули в глазах, что напротив... А реальный мир - это не балет "Щелкунчик", где все расступаются, освобождая место для главных героев... Забыли об окружающих... Наткнулись на неуклюжих топтунов, сбились с шага, остановились, оба выдохнули:
   - Простите!
   Тела быстро ...восстановили физическое равновесие, да поздно - душевное непоправимо нарушилось. Краткий миг - и все!
   ЭТО уже произошло... Глаза, зеленые и карие, прочли общую мысль. В момент столкновения - глубокий шаг, нога внутри, - инерция притиснула
  
  
  
   Лизу к Стасу плотно, она ощутила ... Нет, это показалось, не может быть! Или он так хочет ее? Парфюм и слабый запах мужского пота, тепло ладони и внезапное прикосновение всем телом дали ей такое острое наслаждение, что если сейчас, немедленно, не оторваться, то...
  
  
   Стаса к Лизе так, что он ощутил ее грудь и трепет живота. Аромат, тепло, идущее в ладонь, синхронно двигающееся тело так возбудили его, мгновенное прикосновение пробило настолько острым наслаждением, что если сейчас, немедленно, не оторваться, то...
  
  
  
   ... после с собой уже не совладать!
  
   Оба направились к столу, расселись пошире, стараясь не касаться локтями. Что-то механически жевали, пили еще за именинника, фотографировались с ним, опасаясь глядеть друг на друга. Искра понимания, проскочившая в миг полного соприкосновения, высветила обоюдность плотского желания. И сразу пробил страх, что окружающие заметят их интимное, сокровенное, начнут подмигивать, подшучивать, изобличать...
   Лиза выбрала момент, откликнулась на приглашение Ростика к очередному танц-тайму, а потом ушла в дамскую комнату. Выждав несколько минут, выскользнула на улицу. Вечерняя прохлада понемногу снимала с тела избыточное тепло, накопленное в душноватом зале, и добавленное вином. Сколько же она сегодня выпила - необычно много! И все - от смущения...
   Торский вызвал в ней давно забытые желания, острые и грешные. За четыре года она ни разу не испытывала такого. Встречи с Максом давали физиологическую разрядку, но были похожи на занятия в фитнесс-клубе, такие же регулярные и скучные. Предложения экспериментов она отвергла, а участившиеся приглашения замуж - привели к разрыву. И ничего, год прожила без него, не пожалела. Если бы не Ростик! Узнал, сразу активизировался. Надеется на место в ее сердце, придурок! Сердце занято Славкой, и - навсегда, она это приказала себе сразу, еще тогда...
   Слезы вдруг полились ручьем - такая жалость к себе вырвалась на свободу. А казалось, что - все, справилась, загнала ее в дальний угол души, стерла из памяти! Она заслонила лицо ладонями, отвернулась к стене дома. Машина остановилась рядом, щелкнула дверца, руки обхватили Лизу и развернули:
   -Что с Вами?
   -Ни - че - го.., - всхлипы разорвали слово на слоги.
   -Я отвезу Вас домой, - решительно заявил Торский, подвел к машине, усадил, сел рядом. Такси тронулась.
   Плакать, уткнувшись в мужское плечо, было удобно и в чем-то приятно. Словно вернулось детство, и папа - большой, сильный, умный - молча прижимает к себе, давая выреветься. Потом уже можно рассказать о причине слез, обсудить ее, отчего она - причина - становится маленькой, съеживается, и вовсе исчезает...
   Уняв рыдания, Лиза зашевелилась, вслепую доставая платок из сумки.
   -Вот, абсолютно чистый, - большой, сложенный в квадрат, как и полагается мужскому платку, синеклеточный лоскут возник перед ней.
   -Спасибо, - хлопок впитал остатки слез, промокнул ресницы.
   "Хорошая тушь - не смывается, а вот помада - увы... Какой вкусный аромат у платка! Пахнет кожаной обновкой, будто хромовые перчатки или сиденья в дорогом автомобиле. Ну, вот, можно считать себя готовой, подниму голову..."
   Их взгляды встретились. Снова искра мгновенного понимания поразила молодых людей. Рука Лизы скользнула по плечу Стаса вверх, обогнула шею, встретилась со второй... Веки сомкнулись... Его левая рука слегка придержала Лизу, правая легла на талию, губы соприкоснулись...
  

-

   10.
   -... воскресенье же! Можно просто поваляться в постели в свое удовольствие. Сейчас закажем завтрак, и до вечера будем бездельничать...
   Стас, собирая разбросанную одежду, уговаривал Лизу остаться. Та, в белом махровом халате, сидела на краешке постели, играясь пультом управления шторами. Спальня то погружалась в приятный полумрак, то озарялась полуденным солнцем. Они проснулись поздненько, и - пока принимали душ, приводили себя в порядок - время завтрака давно минуло. Скорее, стоило заказать обед, но Лиза испытывала потребность покапризничать, хотя Инну уже предупредила, что придет только вечером:
   -Как ты не понимаешь - это гостиница! Здесь приличные женщины не бывают. Нет, я немедленно ухожу! И без того чувствую себя последней идиоткой. Что на меня вчера нашло... Ты меня опоил чем - то, да?
   -Как ты можешь? - Искренне возмутился тот.
   -Ну, а с чего бы я с тобой поехала? Ты же обещал довезти домой! - Лиза корила Торского, в душе отдавая отчет, что сама пришла к нему. Вчерашнее сумасшествие завершилось сказочно - безлюдный лифт, пара шагов по коридору, и - прохладная постель... Сейчас ее переполняла такая благостная истома, что нестерпимо хотелось выгнуться, на манер сытой домашней кошки. Лиза не выдержала, сладко потянулась, вызвав смех Стаса:
   -Ты прелесть! Мне даже спорить не хочется...
   -Нет, ты еще поспорь со мной! Обещал куда? - подошла она, приставила обличающий перст ко лбу.
   -Обещал, - обхватив ее бедра, взлохмаченный Торский прижался лицом к махровому халату.
   -А привез?
   -Так временно же! Жильцы квартиру освободят, туда увезу насовсем.
   -С чего ты взял, что я туда поеду? У меня собственная есть, я еще только по твоим любовным гнездышкам не путешествовала. Ужас, до чего опустилась, Истомина - по номерам тебя стали водить. Небось, любовниц у тебя здесь было несчитано? - мстительно прищурилась Лиза.
   -Ни единой!
   -Врешь ты все! Мне Изольда рассказала, как ты в Эйлате ее соблазнял...
   -Я? - Ужаснулся Торский, - Да это она меня соблазняла часа два подряд, едва не изнасиловала прямо на барной стойке, я от нее еле отбился. Даже сейчас страшно!
   -Учтите, господин директор, мне врать - не надо, я не ревнивая. В очереди за мужиком стоять не буду. Нужна Изольда, Маша там, Таня - вперед, и с песнями! Но без меня. Мне, пожалуйста, все или - ничего. Делить тебя ни с кем не собираюсь, и заруби это на своем длинном носу. Понял?
   -Понял. И ты заруби - я хочу только тебя, еще с Эйлата. И делить ни с кем не собираюсь. А за угрозы в адрес директора, и за облыжный упрек с Изольдой, ответишь по всей строгости, - его теплое дыхание пробилось сквозь ткань. Она рванулась, было, из его рук, и - опоздала...
   Стас рычал, покусывая ее упругий живот. Лиза едва стояла на ногах, которые предательски слабели с каждой секундой. Пальцы скользнули к его затылку, ероша волосы, острыми коготками массируя кожу. Он нежно притянул ее к себе, повернулся, уложил спиной на кровать, распустил пояс. Полы халата разошлись под настойчивыми руками, обнажив желанное тело...
   Последним осознанным движением Лизы было нажатие кнопки закрывания штор...
  

-

   -Станислав Николаевич, познакомьтесь, это Инна, моя тетка.
   -Очень приятно, - Стас прикладывается к руке, изучающе смотрит.
   -А вот сын мой - Дмитрий. Дым, что надо сказать?
   -Здравствуйте, очень приятно!
   -Вот те на! Вы, молодой человек, украли мои слова! И что я должен Вам ответить?
   -Скажите - "рад познакомиться"! - с улыбкой подсказывает мальчик, распознавший шутку.
   Стас подыгрывает, жмет руку, крепя отношения:
   -Рад познакомиться! У Вас удивительно знакомое лицо, правда - правда!
   -Так родственник Лизе, наверное, - подхватывает тетка, и все искренне, дружно смеются, настолько легко и просто складываются отношения.
   Лиза тоже улыбается, дивясь этому стечению обстоятельств, несущему ее на гребне третий день подряд, мелкой щепочкой в могучем событийном потоке, не зависящем от ее желаний:
   -"Невероятный день! Голова идет кругом. Так не бывает, вернее, так только в фильмах бывает - чтобы складно, словно по сценарию... Но нереальность длится и длится, не кончаясь. Кто же ведет меня по жизни ?"
   Пока она отстраненно отмечает это, идет непринужденная беседа, знакомство уже состоялось, все понравились друг другу, и ведут себя, как старые друзья. Кто поверит, что Лиза пять минут назад перехватила Инну с сыном возле дома? Но никто не возразил, и не удивился, что она уезжает смотреть квартиру Стаса, куда он перевез вещи сегодня днем, да еще и останется там до завтра. Никто не возразил - чудеса!- а только радостно улыбались, да махали руками, пока машина не скрылась за углом.
   Лиза крепко держится за локоть Торского.Она полна ожиданием. Судьба не может обмануть дважды, это нечестно. А иначе зачем толкнула ее к Станиславу?
   И директор московского филиала банка "Ирландский кредит" тоже счастлив. "Сааб" легонько покачивается, рука Лизы лежит на его колене, а в душе звучит победная мелодия - нашлась, наконец, та единственная!
  
   Они без слов понимают друг друга, читая мысли взглядами.
  
   Стас:
   "...Смотрю на себя со стороны и не верю. Это не я! Прежний Стас Торски ни за что не поставил бы карьеру под удар. А вот мне безразлично, какой пункт циркуляра нарушается. Плевать, разберусь с ними потом, отпишусь, отбрешусь... Сейчас - ОНА едет со мной!
   Мой старый дворик, привет тебе! Тут где-то, под аркой сохранились каракули, процарапанные на крепком кирпиче: "Стаська +Нина = ". Вот, я и нашел любовь...
   Что - то не так?"
  
   Лиза:
   "..Как стремительно и ловко Стас ведет машину... Он, вообще, всегда такой ладный, энергичный. Я и не подозревала, что можно снова влюбиться. Ни единого недостатка не вижу, ведь правда! И это не Рикке - Хохолок из сказки, Стас красив с первого дня появления в моей жизни... А безумное воскресенье? Жаль, что придется уволиться ... уйду в любой коммерческий...
   Свадьбу сделаем маленькую, его и мои родные, ну, друзья еще, и - все! И фату не надену... Просто белое платье, белые туфельки и шлейф... Ой, как бьется сердце, а ведь только рукой коснулся... Не представляю, что будет, когда раздевать начнет... Не буду помогать, пусть сам... Ой, нет, не выдержу... Ну ее к черту, эту любовную игру, какие там прелюдии, да я от одной мысли уже готовенькая, бери меня всю. Сама себя не узнаю, со вчерашней ночи...
   А куда это мы едем? Места знакомые... Краснокаменный проезд, как давно я здесь не была! Надо же - снова романтическое свидание с любимым мужчиной и на той же улице... Но тогда я не знала, что такое - страстно желать.... Ах, милый мой Славка, я не успела научиться, как ты погиб... Нет, не буду о старом, а то заплачу!
   Но куда мы? Это Славкин дом!"
  
   Стас:
  
   "... Как странно, что любовь настигла меня, как только вернулся в Москву! Сразу, в первый день! Никакой я не ирландец, а чисто русский мужик. Вот и понравилась чисто русская девушка. Димка, какой славный пацан. И странно знакомое лицо, но явно не ее. Интересно, как выглядят ее родители. И вообще, я ничего о ней не знаю, ничего. Удивительно, а будто знаком всю жизнь. Она даже говорит знакомыми оборотами, как жила в нашем дворе...
   Да что с тобой, любимая?"
  
   Лиза:
   "...С каким удовольствием я бросила ей ключи и нотариальный отказ от квартиры, в натоптанную талую грязь... Нет, ты не обидел меня, ты ни при чем, это старое... Скажи мне, что нам не на седьмой этаж, умоляю! Таких совпадений быть не должно, я не заслужила их... "
  
  
   Стас:
   "...Да, любимая, мы едем на седьмой этаж..."
  
   Лиза:
   "...Нет, конечно, там мы свернем направо... Я дойду, я войду, я даже не посмотрю на ту дверь! Нет, я посмотрю... Но потом уедем отсюда?"
  
   Стас с тревогой поглядывает на Лизу. Она побледнела, идет с усилием, утратив гибкость и "обуратинясь", как говаривал отец, отмечая неловкие движения сыновей на тренировках. На вопрос:
   -Тебе плохо? Давай, я отвезу тебя домой?- Отвечает жестким голосом:
   -Нет, пошли!
   Перед лифтом останавливается, смотрит пристально, изучающе, шагает вперед. Молчит, прикусила губу. Протянул руку - отмахнулась:
   -Какой этаж?
   -Седьмой.
   -Там две квартиры...
   -Откуда ты знаешь? - Он начинает бояться непонятного, хочет спросить, слова не находятся, вопрос не складывается, а Лиза допрашивает:
   -Стас, как твоя настоящая фамилия?
   -Торский. Что значит - настоящая?
   -Ты не менял ее?
   -Нет.
   Лифт открылся. Два шага из кабины. Повернув влево, Стас достает ключи. Лиза смотрит на него, лицо незнакомое, губа опять закушена:
   -Кто твоя мама?
   -Она умерла, когда мне было одиннадцать. Наталья Петровна...
   -Ты знаешь Анастасию Бурмистрову?
   -Мачеха, - ключ не попадает в скважину, связка валится на пол. В этом грохоте приходит озарение:
   "...Лиза и Славка! А Димка - племянник. Так вот кого он напоминает!"
   Стас немеет.
   Лицо загорается краской стыда, хотя как он мог знать, если Славка даже имени невесты не назвал! И уже ничего не объяснить, поздно! Но старики могли знать? Идиот, самовлюбленный и самонадеянный идиот! Вот расплата за тягу к одиночеству, за желание самоутвердиться, как директор, прежде всего! Хотел ведь найти! И даже не собрался распросить стариков! Даже не начал искать Славкины следы! Кретин! Кретин!!!
   Мысли порвали постромки, заметались, разъехались, как ноги на внезапном льду под предательским легким снежком. Он отупело барахтается, пытаясь собрать их, опереться и встать, но не успевает.
  
   -Я ухожу. Не провожай меня!
   -Но, Лиза...
   Створки лифта обрезали фразу. Некому стало дослушивать. Незачем бежать.
   -"Понятно, она не примет помощь даже в поимке такси".
   Сознание расслоилось. Одна часть обитает в Торском, пораженным ступором, а вторая отделилась от обыденности, вылетела в астрал, и отстраненно рассуждает о случившемся и несбывшемся. Будто со стороны видится, как растерянный мужчина долго стоит в оцепенении, смотрит сквозь мутное от старой пыли стекло:
   -"...скрылась в арке... мелькнула возле проспекта... остановила машину... все!"
  

-

  
   11.
   В квартире бездумно походил, открыл бар, провел пальцем по батарее бутылок, ушел на кухню, вытащил шампанское, холодное и вкусное, открыл с хлопком. Налил в два фужера, поднял тот, ждущий с утра прикосновения ее губ, пригубил. Все это свершает легко, на автомате, только не он, а тот - глупый и недавно счастливый Стас. Настоящий извне угрюмо наблюдал и соображал - что делать...
   "Встать со льда, хоть на четвереньки, для начала..."
   Шаг к рабочему столу. Открылась плоская створка черной раковины компьютера, пыхнуло жемчужное нутро "Винды", наконечник стрелы, как тот, что сидел в сердце, ткнулся в отдаленный доступ. Звезды пароля бесшумно провернули ключик, и кадровая книга распахнулась:
   -Истомина, Елизавета, топ - менеджер кредитного отдела. МГИМО, экономический факультет, 1998 - 2003, с отличием. Состав семьи - сын Дмитрий, 11.09.2001, - вот как даже!
   "...А про мужа - ничего, ну да, она пришла уже вдовой, даже фамилию сменила на девичью...
   Или вообще не меняла? Они расписались? Черт, почему нет фамилии сына!"
  
   Сознание слилось воедино.
   Он набрал номер отца, и сразу нажал отбой. Разница во времени. Старик еще спит. Незачем будить. Все стало понятным, хотя и неясным. Лиза обижена Анастасией, в этом есть уверенность. Осталось прознать нюансы. Он разберется, а потом придет, расскажет и все изменит. Неважно, сколько времени уйдет на это. Она все поймет, надо лишь достучаться.
   Стас строил планы объяснений, готовил речи, выкладывал аргументы, и - заснул. В два часа ночи его толкнул внутренний будильник. Не вставая, набрал номер.
   -Пап, здравствуй! Как дела, здоровье?
   -Болею, сынка, совсем утратил подвижность. Прилетел бы в гости, а то - не доживу.
   -Ладно, соберусь как - нибудь... Отец, как звали жену Славки?
   -Лиза, фамилию не помню. Это Настя ездила в Москву. Но она с нами отношений не поддерживает.
   -Почему?
   -Не знаю, спроси Настю.
   -Ты ее никогда не видел? Не говорил?
   -Ты же знаешь, я не могу летать! И зачем? Настя сказала, это очень, очень случайный человек, авантюристка. С чего бы ей отказываться от Славкиной квартиры, если все чисто?
   -Где Анастасия?
   -Сейчас позову.- Старческое похрипывание сменилось густым голосом мачехи:
   -Алло? Стас, это ты? Говори, дорогой, слушаю.
   -Анастасия, что случилось с женой Славки?
   -А что, эта аферистка уже нашла тебя?
   -Почему аферистка?
   -Я сравнила даты - она была "с начинкой". Мой мальчик женился на чужом ребенке...
   -Ты делала генетическую экспертизу?
   -Она отказалась. Когда я ей высказала все в лицо, она испугалась и отказалась от квартиры...
   -С чего ты решила, что она была беременна не от него, они ведь могли, как и многие, зачать до брака?
   -Стасик, он сказал, что в первую брачную ночь она досталась ему девственницей. Так обмануть мальчика!
   -Она могла родить преждевременно!
   -Женщину не обманешь, три - это нормальный вес новорожденного. Да и главное - она испугалась, написала отказ! Честная женщина стала бы бороться за наследство!
   -Анастасия, это не Америка, здесь думают иначе! Вопрос чести дороже любых денег, как ты не поняла!
   -Ну да, я всегда для тебя дура, один ты - умный!
   -Что ты ей наговорила?
   -Ничего. Надо - сам ищи и спрашивай!
   Гудки отбоя ударили в ухо.
   Стас отключил телефон и поехал на работу.
  

-

   12.
   Лиза брела по тротуару, не видя пути. Слезы, они стояли в глазах, когда отчаяние пересиливало гордость. "Господи, - метался вопрос, - зачем мне такое? ЗА ЧТО?!!"
   Такси или частник окликнул, схватил пригоршню купюр - считать не было сил - и домчал к подъезду.
   Она опомнилась, обнаружив себя лежащей на диване, и рыдающей в подушку- думку, любимицу сына. Прикушенный угол был испачкан помадой, второй - ощутимо промок. Заставив себя разуться и даже повесить одежду на плечики, зашла в ванную комнату и долго умывалась. В зеркале обнаружила незнакомую женщину со страдальчески заломленными бровями. Некоторое время изучала ее, потом снова разрыдалась.
   "Это истерика,- решила она, немного остановив всхлипывания, - надо успокаиваться".
   У Инны в аптечке обнаружилось снотворное. Вывалив все таблетки в горсть, Лиза подумала: тривиально проглотить все - (ДА,ДА,ДА!- кричала в истерике романтически настроенная и так больно разбившаяся об истину Лиза) - и очнуться в приемном покое токсикологии с промытым желудком - (Ну уж нет, слишком пошло, - сухо возражала закаленная российской действительностью Лиза). Она не тургеневская чахоточная барышня, не мамзель Туманова, не героиня дамских романов...
  
   -Держи себя в руках. Пусть любовь рухнула, жизнь на этом не кончилась...
   -НО Я НЕ МОГУ БЕЗ НЕГО!
   - Можешь... Он такой, как его мамашка... Он тоже американец... Он тоже не верит людям, и не поверит тебе... Мне не нужен такой человек...
   -НО Я ЛЮБЛЮ ЕГО! И ОН - НЕ ТАКОЙ!
   - Разлюбишь. Такой. Они все такие... Ты хочешь, чтобы и он потребовал генетической проверки Димки? Он потребует, прежде, чем жениться на тебе... И своих детей будет проверять... Поэтому - ты не будешь с ним.
   -НО Я ЛЮБЛЮ ЕГО!
   -Ничего.-Разлюбишь... Выйдешь за Макса или Ростика... Любовь, она умерла со Славкой... Не нужно тебе другой...Любовь была только для Славки... Была единственной, пусть такой и останется... - сознание, обремененное тремя таблетками снотворного, еще спорило с собой, цеплялось за реальность, словно альпинист в ледовой трещине, но слабее, слабее, ивот уже соскользнуло и, безвольно кувыркаясь, долго рушилось в никуда...
  
  
   13.
   Утром Стас вызвал ее в кабинет.
   -Слушаю Вас, Станислав Николаевич.
   -Лиза, нам надо объясниться...
   -Не вижу необходимости.
   -Я не знал ни о тебе, ни о племяннике...
   -Станислав Николаевич, у Вас есть поручения по существу моей работы?
   -...ни о требованиях Анастасии. Эта дура все сделала...
   -Тогда я возвращаюсь в отдел.
   -... по собственной инициативе...
   Хлопок двери - единственное, что выдает состояние Лизы. Обычно она прикрывает ее аккуратно. Речь, заготовленная Стасом, заканчивается на втором предложении. Он ничего не смог объяснить. И не сможет. Лиза не станет его слушать. Но он должен объяснить ей нелепость случившегося! НО КАК?
   Удар кулаком по зеленому сукну приносит некоторое облегчение. Звонок, потом второй, неотложные дела, бумаги - отвлекают от переживаний. Появление топ - менеджера Истоминой в компании Ростислава, Алевтины и Маргариты, создает ощутимую напряженность. Судя по физиономиям заведующих, новость об отношениях Стаса и Лизы станет достоянием общественности незамедлительно.
   Но Стасу не до того. Он пишет Лизе письмо, пересылает на "мыло" с уведомлением об ответе. Час сидит, пялится на экран, наконец, не выдерживает, вызывает ее по телефону:
   -Ты почему не читаешь электронную почту?
   -Я не обязана в рабочее время читать личные сообщения, - дерзко отвечает Истомина.
   -Это не личное!
   -Сейчас поручу кому из сотрудниц прочесть.
   И ведь поручит, голову можно дать на отсечение!
   В сердцах Стас бросает трубку. Черт, ну что за характер! Ну, почему с мужиками всегда можно договориться, объяснить, в крайнем случае - подраться. А с бабьем - что делать? Встать на колени? Не поможет. Схватить за плечи, и - трясти, пока не согласится выслушать? Безнадежно, проще убить. Себя, а не ее...
   Подожди, есть идея! Торский, ты еще не последний идиот, мчись быстрее, пока рабочий день не закончился!
  

-

   14.
   -Мам, а почему дядя Стас к нам не приходит?
   -Зачем он должен к нам приходить?
   -Он сказал, что мой дядя, а родные ходят в гости, - Димка ясными глазками встречает мамин взгляд.
   -Когда сказал?
   -Сегодня.
   -Так, - до мамы постепенно начинает доходить, куда и зачем исчезал директор банка после обеда.
   -Он за мной пришел вместе с Инной, - выкладывает Дым.
   Лиза вскакивает, и мчится на кухню. Инна все понимает по ее внешнему виду, откладывает шумовку в сторону, и упирает руки в боки. Поза далеко не смиренная, значит, приняла сторону Стаса.
   -Предательница, - негодует Лиза.
   -Торопыга! - парирует тетка.
   -Ненавижу эту семейку! Запомни это! Никогда, слышишь, никогда не прощу им! Как ты могла! Позволить встретить Димку! Я запрещаю!
   -Он брат твоего мужа, - пытается аргументировать Инна, но племянница совсем срывается на крик:
   -Славку не трогай! Они выродки, а он не такой!
   -Да Стас ничего не знал о тебе! - тоже на повышенных тонах возражает тетка, -он был в Ирландии, а о тебе не говорили никогда, ты же знаешь, ОН хотел сюрприз всем сделать...
   -Она сказала, что я аферистка!
   -...а Стас Димке дядя, имеет право... Свой своему - поневоле друг! И он...
   -...что Димка не ЕГО сын! - захлебывалась в слезах Лиза.
   -...имеет право приходить в гости хотя бы ко мне! - выкрикнула Инна.
   -Что? -Слезы мгновенно высохли: - Что? В гости? К тебе? Только не сюда, не в мою квартиру, слышишь?!!
   -Это и моя квартира!
   -Твоих здесь пять метров! - Бросает в лицо тетке Лиза, и немедленно осекается, но уже поздно. Разум понимает - неважно, что не пять, а больше тридцати - надо немедленно броситься, обнять, извиниться, обозвать себя дурой, сделать что угодно, но загладить вину! Однако гнев еще бушует, и сил просить прощения за беспардонное хамство, пусть даже случайное, не хватает.
   Инна молча выходит из кухни, молча обувается, одевается, идет к двери.
   -Инночка, прости меня, - справляется с собой племянница, но опаздывает. Хлопает дверь. Лиза опускает лицо в руки, рыдания вырываются наружу:
   -"Проклятая семейка, даже с теткой поссорили. Впервые в жизни так жестоко и несправедливо накричала на самого близкого человека, да еще и попрекнула жильем! Господи, да когда же это мучение кончится! Брошу я все, брошу, уйду из этого проклятого банка, от этого проклятого Торского с его удивительными глазами! Гад ползучий, как же ты меня отравил, что я до сих пор не могу прийти в себя! Мерзавец, ну почему ты мне так нравишься, почему я не могу вырвать тебя из своего сердца..."
   -Мам, а зачем вы с теть Инной так кричали? - Димка пришел спасать свою глупую, несчастную маму, которая хлюпает носом все сильнее.
   -Мам, выпей воды, - он еще и стакан подает, бедный мальчонка!
   -"Ах, Дымок, если бы ты знал, какая я дура, как я устала быть сильной и умной, как мне хочется быть ЗА МУЖЕМ, за каменной стеной. И ведь почти нашла эту стену, а он оказался Капулетти... Так мне и надо, размечталась! А Инна за него заступается, за врага! Один ты меня понимаешь, маленький мой!"
   -Лиз, ты чего? - Руки Инны, обхватывают ее с другой стороны.
   -Господи! Ты вернулась, ты не сердишься, прости меня, я совсем сошла с ума с ним, прости меня...
   -Дурашка, да на что сердиться? Ну, ляпнула сгоряча, бывает... Бедная ты моя торопыга, да я минуту погуляла и успокоилась. Вот еще, нам с тобой ссориться... Было б из-за чего, а то мужик, подумаешь.., - сама вся в слезах, Инна ласково гладила бестолковую растерянную девчонку по глупенькой голове.
   Лиза облегченно всхлипнула и зарыдала уже в полный голос, не веря своему счастью - тетка вернулась и простила! Они обнялись, и плакали вдвоем о своем одиночестве, о невезучести, да мало ли о чем может рыдать русская баба, пусть даже с высшим образованием!
   А Димка тихонечко подвывал им, не понимая зачем, но чувствуя в потребность в этом сострадании.
  

-

  
   -Евгения Владимировна, доброе утро! Директор у себя? Спросите, примет меня?
   Начальник кредитного отдела входит в кабинет, и стремительно движется к столу директора. Тот встает:
   -Здравствуй, Лиза!
   -Еще раз попробуете явиться ко мне домой - напишу заявление в милицию!
   -Но я должен объяснить...
   -Вы поссорили меня с Инной, посмели говорить с моим сыном, назвались дядей!
   -... идиотизм ситуации. Ведь Инна меня поняла...
   -Я категорически не желаю общаться с Вами на нерабочие темы, зарубите это на носу!
   -... а Дима - мой племянник!
   -Вы не имеете к моему сыну никакого отношения!
   -Лиза, нельзя быть такой, выслушай меня...
   -И не надейтесь, что я уволюсь! Вздумаете придираться - пожалуюсь на сексуальные домогательства...
   -... я же тебя люблю!
   -Ненавижу и Вас и Вашу семью! Меркантильные жлобы!
   Дверь с треском закрылась. Торский со стоном бессилия обхватил голову. Вчерашний разговор с теткой и племянником вселил в него надежду. Димка с таким восторгом принял весть о живом дядьке, распрашивал о Славе, рассматривал их старые фотографии... А Инна вела себя, будто он уже был родней - выслушала, посетовала, пообещала объяснить. Напоследок велела звонить ей, в любом случае.
   Кажется, этот случай и наступил...

-

   15.
   После третьего гудка в трубке слышен ответ:
   -Алло?
   -Инна, добрый день!
   -Здравствуй Стасик, как дела?
   -Разнообразно... Скажите мне, когда можно встретиться с Вами? Я опять в тупике, - признаться этой женщине не стыдно, в ней нет злорадства, а только искреннее участие и желание помочь любимой племяннице.
   -Давай днем, пока она на работе. Позвони, я выйду, поговорим, Хотя нет, лучше поднимись ко мне.
   -В два часа- будет нормально?
   -Жду.
   Торский вписывает ее имя и время встречи в расписание, захлопывает ежедневник, уже прежней, упругой походкой направляется к Ростиславу, обсуждать результаты очередной кампании. Работа, ты самое надежное лекарство от хандры! Судя по Байрону, Чайн Гарольд никогда не работал - лишь бездельник способен так неистово и беспричинно тосковать.
   Совещание прошло на высоте, директор заразительно смеялся, остроумно комментировал предложения. Народ засомневался в своих подозрениях. Только Ростик, которого питала чистая, незамутненная рассудком ненависть к сопернику, мстительно отметил директорский перепад настроения, безошибочно и верно трактуя каждый всплеск - как надежды, так и отчаяния.
  

-

  
   -Проходи, садись. Есть хочешь?
   -Нет, спасибо. Инна, у меня всего сорок минут, давайте сразу о деле...
   -Стасик, чай еще никогда не мешал беседе, вот я его налью, и поговорим, а пока полистай альбом, ты в тот раз не успел. Смотри, Лизонька круто взяла, так нам надо гибко, а то мы все тогда сперва поругались. А потом расплакались, вот и вся наша с тобой задумка прахом пошла. Слезы, Стасик, все смыли. Я ее так уж жалеть начала, что все слова из головы вылетели, - Инна хлопочет на кухне, одновременно отчитываясь о проделанной работе кратко и по существу, намного четче многих его сотрудников.
   Торский слушает ее, пролистывая фотографии, собранные в старомодный альбом с прокладками из тоненькой полупрозрачной бумаги, кажется, кальки? Как давно он не встречал таких альбомов. Странно, Инна не выглядит старой, а привычки у нее и образ действия очень прочные, консервативные, словно из первой половины двадцатого века.
   -Инна, можно неделикатный вопрос?
   -А не боишься получить неделикатный ответ?
   -Получу, так поделом будет! - смеется Стас.
   -Ах, храбрец! Медаль за отвагу тебе, - невысокая кругленькая женщина со смехом ставит на стол варенье и самодельные плюшки, с крупинками сахара на румяных спинках, - Ну, слушаю!
   -Сколько Вам лет?
   -Женщины свой возраст обязаны скрывать, - хохочет Инна, - у меня есть десяток остроумных ответов, хочешь? Нет, вижу, что нет! Ладно уж, признаюсь, но учти, больше никому! Сорок девять!
   -Я так и думал, - признается Торский.
   -А зачем спрашивал?
   -У Вас такие манеры и привычки, словно Вы из начала прошлого века пришли. А возраст - не соответствует.
   -Чем тебе плох двадцатый век? Мне лично и девятнадцатый нравится.
   -Ну, вот даже альбом - таких давно уж нет. Или вот, у Вас вот здесь Славкины фото, Лиза, Димка, родня всякая, - он показывает на большой лист плотной бумаги, цветной ватман у зеркала, где в старинном стиле оформлен некий коллаж из пяти, а то и больше, десятков фотографий.
   -Это верно! Я люблю, чтобы портреты были на виду, тогда и память крепче. Тут ведь какая тенденция просматривается - слабеют родственные связи. Мир стал шире, родня разъезжается по разным городам, а то и странам, письма писать некогда, эпистолярный жанр себя изжил - печально, правда? Вот ты, сто процентов, письма своим родным давно уж не пишешь, только по телдефону, так? Вот! О чем и глагол! Я, последняя из своего поколения, еще держу в родственном кругу почти сотню двоюродных и троюродных братьев, сестер, племянников, представляешь? Умру я, Лизонька с Димкой будут еще их помнить, а переписываться не станут, я знаю. Лиза даже с родителями отношения не очень поддерживает - так уж сложилось, что я ее воспитала, ну, это тебе не интересно. Так пусть хоть фотографии в память впечатаются. Тут ведь каждая подписана - кто, когда, от кого... Все генеалогическое древо, до четвертого колена. А в альбоме - да ты чай пить будешь, а?- самые близкие. Не хочу, чтобы Димка вырос Иваном, родства не помнящим. Вот и за тебя я потому заступаюсь.
   Стас начинает понимать. Инна видит в нем родственника. Ей неважно, любит его Лиза или нет, но родственные узы тетка чтит свято. Поэтому он меняет намеченный план разговора, и просто слушает рассказ о жизни любимой женщины, о ее семье, о родителях, друзьях, впервые ощущая себя членом обширного рода. Как непохоже все это на то давнее одиночество, обступившее их со Славкой после смерти двух последних бабушек. Вот кого напоминает ему Инна - бабушку со стороны матери. Он настолько погружается в позабытое семейное тепло, что спохватывается о времени в последние минуты.
   Пока водитель мчал его на очередную встречу, Торский пришел к выводу, что никуда спешить не будет, а выберет тактику ненавязчивой осады. В памяти стояли слова Инны: - "Свой своему - поневоле друг". Для нее Стас уже свой. Теперь бы стать своим и для племянника.
   Дальше - видно будет!

-

  
   А вот мы тебе факелом в морду! Мускулистый помошник испуганно отскакивает в сторону, превращаясь в зубастого монстра. Ирис ликует - она угадала, не ошиблась! - и несколькими ударами сбрасывает нечисть в лаву, кипящую в расселине за его спиной. Теперь можно перевести дух, и продолжить бег к выходу из "Лабиринта". Чутье подсказывает, что выход недалеко, стоит проверить сначала левый коридор. С правым она в прошлый раз промахнулась, поверила монстру и погибла в его пасти. Пришлось возвращаться к началу уровня...
   Лиза Истомина сохраняет игру, и отправляется домой. Настроение немного поднялось после двух удачно пройденных уровней. Осталось еще три, и выход откроется перед ней.
  

-

  
   16.
   -А теперь, уважаемые господа, вашему вниманию предлагается кроссворд, сиречь - крестословица! Все слова, указанные здесь, хорошо знакомы работникам банка, экономистам и прочей братии, вовлеченной в нелегкое дело деньгооборота. А вот вам, вверившим денежный поток в наши руки, все они вряд ли известны! Однако попробуйте угадать - победителя ждет приз! Итак, начинаем. Номер один по горизонтали - денежная система, а также и денежная единица страны.- Изольда хорошо поставленным голосом привлекла внимание гостей, и начала игру.
   Вечер уже был в разгаре. Говоря простым языком, тусовка удалась. Многие хорошенько подпили и говорили громко, перекрикивая других, весело перекликаясь со запоздавшими знакомыми. Лиза наблюдала за своими клиентами, многие из которых пришли с длинноногими красотками из модельного ряда. Этих всегда видно по жеманной походке и цепкому взгляду. "Бедолажки", в который раз пожалела их она, трудно продать себя, если кроме ног и груди, природа ничем не наделила.
   Стас , проходя по залу, цепким взглядом обшарил все закутки, увидел ее, стоящую в тупичке, и подошел:
   -Как дела у кредитного отдела?
   -Прекрасно, господин директор! - Лиза внутренне напряглась. Глаза у Стаса были злые, контрастируя с мягким голосом.
   -Почему ты не участвуешь в фуршете?
   -Не хочу есть, берегу фигуру, - дерзко ответила она.
   Их отношения напоминали русско-американскую "холодную" войну. С той разницей, что "Америка" был настроен на потепление, а "Россия" - всегда выглядела полярным ледником. Последняя стычка случилась из-за третьей встречи Стаса с Димкой, которого он забрал в детском саду и выгуливал по дороге к дому.
   Тайком сговорившись с Инной, Торский пришел к племяннику в садик. Димка бросился к нему на шею, радостно вывалил все новости, похвастался успехами, поделился секретами, выслушал мнение дядьки по всем вопросам, и все это с такой искренностью, что Стас едва не прослезился. Он вспомнил себя, обделенного мужской поддержкой - отец был слишком суров для подобного диалога. Все советы сводились к короткому приказу -"Прекрати ныть!" Потому сводные братья и сошлись так близко, что каждый нашел в другом открытую для сочувствия и понимания, близкую душу.
   Тогда встреча закончилась благополучно. Димка мудро умолчал дома о визите родственника, Инна - тоже. И второй раз никто не выдал секрета, но покоренная обаянием Стаса воспитательница димкиной группы случайно встретила Лизу в парикмахерской, и сговор был разоблачен. Наученная печальным опытом Истомина не стала закатывать скандал тетке и сыну - упаси бог! - а просто перехватила "злоумышленников" на полпути. Стас мгновенно оценил ситуацию, и отправил племянника домой, по-взрослому пожав руку:
   -До свидания, Дима! Не переживай за меня, все будет в порядке. Сейчас нам с мамой поговорить надо, наедине. Инне - привет!
   Выслушав выговор от пышущей негодованием Лизы, а потом и предупреждение от своевременно подвернувшегося ей милицейского патруля, Торский кротко ответил, что ему плевать на такую ерунду, как тюремное заключение. Будет встречаться с племянником, и готов посидеть, пока любимая женщина не поумнеет. Патрульные понимающе улыбнулись, и откозыряв, оставили пару завершать бескровную "разборку".
   В тот раз Лиза даже расплакалась от бессилия, но наутро собрала волю в кулак, и на работу явилась, как ни в чем не бывало. Напросившись на прием к директору, вновь отчитала его, как мальчишку, и царственно ушла, бережно прикрыв дверь. Стас кипел от бессилия, но дня через два наверстал свое, проверив работу отдела. Выволочка, устроенная сначала на совещании, а потом наедине, была качественной, профессиональной - в этом Лиза себе призналась.
   Однако к племяннику Торский больше не ходил, опасаясь восстановить сына против матери или наоборот. Это была его проблема, и переносить ее на Димку он не хотел. Откуда Стасу было знать, что в лизиной семье царил мир. Страсти кипели вне стен квартиры, в банковском офисе, и только в рабочее время. Эти двое мучили друг друга скоро уже два месяца, на радость и потеху сотрудникам филиала.
   Сегодня была плановая презентация, отвертеться невозможно. Истомина лихорадочно искала, как побольнее зацепить директора.
   -"... начнет придираться, снова скажу, что пожалуюсь в головной банк. В конце концов, это его личное отношение, а не производственное, вынесу на разбирательство - а там, пусть хоть увольняют!"- наметила заведующая кредитным отделом линию поведения на сегодняшний вечер, а вслух повторила:
   -Незамужней женщине талию беречь надо!
   -Правильно делаешь, ты единственная, у кого она осталась. А вот с клиентами работать следует и на пьянке, неужели тебе это не понятно?
   -Вы, господин директор, внимательно всмотритесь в зал, там сейчас работа идет в другом направлении! - Лиза ехидно показала на "дозревшего " толстячка, ей лично не знакомого, но хорошо известного Алевтине, с которой тот норовил поцеловаться.
   -Она правильно работает, бери пример, - одобрил Стас.
   -Что? Я похожу на офисную шлюху?
   -Ты меня не так поняла, - Стас почувствовал, что перегнул.
   -А как я должна Вас понять? Ходить и изображать из себя приманку? Чтобы нажравшийся халявной водки сегодня, денежный мешок потом, и каждый день, заявлялся ко мне в отдел? Это Вас так там учили?- ее глаза засверкали гневом.
   - Ну, знаешь, - прорвало и Стаса, - Не твое дело, чему и где меня учили! Твое дело не экзаменовать, а выполнять мои распоряжения. В конце концов, я здесь отвечаю за маркетинговую политику!
   -Та-а-ак, - медленно протянула закипевшая Лиза, - тогда извольте сформулировать свое указание почетче. Что я должна сделать в свете Вашей политики именно сейчас?
   -Отправиться в зал, подойти к любому из одиноких гостей мужского пола и занять его разговором! При этом улыбаться!
   -До какого времени я должна его развлекать разговорами?
   -До 18:00!
   -А потом?
   -Потом - свободна!
   Они уже не замечали, что повысили голоса до сдержанного крика. Оба глядели в глаза соперника, не отрываясь. В каждом из голосов звенел металл. Посторонний человек, скорее всего, принял бы этот разговор за перебранку супругов, если бы не искры, которые почти сыпались при столкновении реплик. Но посторонних не было.
   Лиза до боли держалась, чтобы не мигнуть раньше Стаса. "Господи!",- с тоской подумала она,-"ну почему он принадлежит к этой проклятой семье, почему?" Глаза, вперившиеся в нее, были серо - зеленые, кошачьи.
   Стас первым отвел взор.
   -Иди, работай, - пробурчал недовольно, и направился к выходу из тупикового коридора, где так удачно было пряталась Лиза до встречи с ним. Шел легко, не переваливаясь с ноги на ногу. Пружинистой походкой. В нем ощущалась сила.
   Вздохнув, Лиза вышла в зал. Скучавших гостей было мало. Те, кто услышал и увидел Изольду, подошли поближе к подиуму, чтобы посмотреть на ее открытые коленки, а то и заглянуть под коротенькую юбочку, обнажавшую то, что их интересовало. Зольку такое внимание заводило, она почти танцевала, заканчивая заполнять кроссворд:
   -Предпоследнее, по вертикали - коммерческие операции по доверенности или перепродажа права на взыскание долга!
   Высокий и молодой, но уже основательно растолстевший мужчина громко выкрикнул:
   -Выколачивание!
   -Нет, совсем не так. Первая буква эф, последняя - гэ!
   -Факторинг!- радостно закричала девица, цепко удерживаемая пожилым киноактером, знакомым по бесчисленным сериалам.
   -Верно! А теперь- самое сложное, самое трудное! -Изольда крутанулась на каблучках, и воткнула указку в слово:
   -Неденоминируемая, устойчивая расчетная единица России...
   -Рублик деревянновый, - юродствуя, завопил актер.
   -Нет, первая буква вэ, последняя- а!
   Окружающие дружно угадали, высокий снял Изольду с подиума, и начал требовать приз. Актер стал оспаривать, мнения присутствующих разделились, вполне могла вспыхнуть драка, поэтому Лиза пошла прочь, лавируя среди парочек и одиночек. Выполнять задание Стаса она не собиралась, а вот сгрызть крошечку и запить не отказалась бы. Столы были уже основательно распотрошены, но чистая тарелка нашлась, стакан - тоже. Загрузив небольшой кусочек хлеба, четыре креветки и прозрачный пластик осетриного балыка, она отошла в уголок.
   -Вы позволите рядом с Вами? - приятной наружности молодой человек, с зачесанными наверх волосами, остановился рядом.
   -Пожалуйста, место свободное, - согласилась Лиза, тем более, что вдали снова появился Стас.
   -Вы банковская?
   -Заметно?
   -Спутника нет, значит- не эскорт.Остается бизнеследи или банк, верно?
   -Банк.
   -А где именно Вы работаете?
   -Кредитный отдел, - Лиза видела, как Стас приближался к ним, и повернулась спиной.
   -А я адвокат, Аркадий Страхов, Вы должны были меня видеть на ти - ви.
   -Я не смотрю телевизор, - Вот сейчас Стас должен проходить мимо. "Ну, получай, голубчик!" Она взяла собеседника под руку и обольстительно улыбнулась: - И очень об этом сожалею. Вы должны эффектно смотреться на экране!
   -Почему?
   -А телегеничны! Обаятельная улыбка, умные, красивые глаза, - шаги Стаса затихли рядом. "Надо добавить ему адреналинчику!", и Лиза нежно, многообещающе посмотрела в замаслившиеся глазки собеседника: -Вы чем сегодня заняты, Аркадий? Можете меня проводить, а то скучно здесь...
   -С удовольствием, - доверчивый адвокат таял, как эскимо в июле. Он, видимо, привык к быстрым победам, и верил в свою неотразимость.
   -Прямо сейчас?
   -Идемте!- Аркадий подхватил Лизу под руку и они прошли к выходу. Стас, как отметила она краем глаза, пялился им в спину. "Вот тебе, господин директор, правильно исполненное поручение! А я свое на сегодня отработала."
   Дойдя до автостоянки, Лиза выдернула локоть и остановилась:
   -Спасибо, Аркадий, и - до свидания!
   -Но Вы просили проводить и я думал...
   -Уже проводили, спасибо. Дальше я и сама доберусь.
   -Да Вы меня использовали... - сообразил попутчик.
   -И очень благодарна за помощь! Расстанемся надеждами на скорые встречи, ладно?
   Адвокат расчитывал на гораздо большее, нежели коротенькая прогулка. Но его показной лоск не слетел. Перед Лизой стоял оскорбленный, однако сохраняющий достоинство человек:
   -Меня так еще никто не разыгрывал, ну Вы и штучка...
   -Знаю!- Оборвала его Лиза, -Извините, кроме Вас, рядом никого не было, и - еще раз спасибо!
   Она пошла к машине, не слушая слов, произносимых в спину. Малыш "Пежо" завелся мгновенно и покатил ее прочь от этого неприятного вечера, от Стаса, от подступающих слез, от всего - всего...
   Несколько раз пришлось смаргивать, чтобы видимость восстановилась, но вот и дом. Лиза быстро воткнула машину на свободное место, хлопнула дверкой, уже в подъезде услышала прощальный троекратный гудок сигнализации, и шагнула в лифт.
  

-

   17.
   Инна вышла навстречу:
   -Живая?
   -Еле. Не люблю презентации. Устаешь, да еще эти каблуки! Ноги отваливаются...
   Она присела на краешек трюмо, скинула туфли и пошевелила пальцами ног. Инна подала ей тапочки.
   -Спасибо.
   -Со Стасом не помирилась?
   -Инна! Я же просила!
   -Ну, ладно тебе, нет - так нет... Да ты пройди, полежи, чего тут сидеть. Я тебе сейчас омлетик горяченький сделаю, кофейку. Иди, полежи, - настаивала тетка.
   -Да не хочу я ничего, Инна!
   -Ну, просто полежи, - согласилась хлопотушка, и умчалась на кухню. Тетя Инна никогда не спорила, зато всегда делала все по собственному усмотрению. Лиза давно с этим смирилась, поскольку хозяйствовала та умело. Вот и сейчас, пока усталые ноги блаженствовали на подставке, Инна прикатила на сервировочном столике тарелочку, где исходил паром желтый полумесяц омлета, дымящуюся турку, сахарницу и фарфоровые чашечки.
   -Ум-м-м!- Втянула в себя аромат кофе Инна, - чуешь, как эта смесь пахнет? Арабика, Мокко и Колумбия! Тебе с сахарком?
   -Чуточку.- Лиза губами прикоснулась к краешку голубоватого фарфора. Вкус кофе, и впрямь, был необычным. Она привыкла к настоящему кофе во время своего краткого замужества. Слава был настоящим знатоком, имел десяток книжек о секретах кофе и мастерски готовил. Когда Инна пришла к Лизе, тоже пристрастилась. Суррогаты, типа растворимого вызывали у них теперь только усмешку.
   Омлет получился нежным, а свежая зелень придавала необычный вкус. Лиза с удовольствием доела его и поднялась с кресла.
   -Ой, Инна, как я устала, ты не представляешь! Пойду сделаю горячую ванну. Минька - то где, что я его не слышу?
   -У подружки.
   -Аленки, что ли? - утвердительный кивок Лиза разглядела, закрылась в ванной и стала наполнять ее.
   Это был ритуал, с распусканием розовой морской соли, добавлении ароматной пенки, выставлении специальной полочки поперек ванны и перелистыванием очередного дамского журнала или рекламного проспекта. Инна складывала такую макулатуру стопочкой, чтобы потом выбрасывать, отбирая покоробленные от влаги. Лиза не жалела эти глянцевые изделия, в отличие от книг, и перелистывала мокрыми руками, роняла в воду, загибала странички в этом одноразовом хламе. В последней "Бурде" отметила симпатичную блузочку, надо сшить забавную штучку. Остальное оказалось перепевом былого.
   После ванны тело пахло свежим лугом, как скошеная трава, подвявшая на солнце. Лиза забралась под простынку, поворочалась, выискивая удобную позу. Воскресенье еще не кончилось, можно было спасти остаток, понежившись с книжкой, посмотреть фильм, а уж потом и заснуть. Хлопнула дверь, примчался сын, забрался к маме:
   -А я у Аленки был. Ей братика родили, такой маленький, плачет,- и довольно похоже изобразил младенческий писк.
   -Зря ты ходил к ней, нельзя, пока он малюсенький, - укорила Лиза.
   -Почему?
   -Они, маленькие, очень чувствительные, все - все -- все ощущают. Если у кого плохое настроение, маленький его воспримет и будет плакать, как от собственной боли, понимаешь?
   -Мам, когда он плакал, теть Шура его грудью кормила.
   -Она молодец. Тогда мальчик болеть не будет. Как назвали - то?
   -Алеша. Только он не откликается, мы звали, звали...
   -Подрастет, откликнется.
   -Мам, а ты родишь нам мальчика? - сползая с постели, спросил сын.
   -Зачем нам мальчик, у нас есть ты, достаточно.
   -А здорово было бы! - мечтательное выражение появилось на мордашке Димы: - Я бы играл с братиком, а то не с кем...
   -Завтра в садике наиграешься!
  
   Слова сына снова разбередили воспоминания. Лиза лежала в наступившей тишине и события не такого уж и далекого прошлого проносились перед ней...
  

-

  
   18.
   До лекции оставалось минута, не больше, а профессор Маронов славился не только пунктуальностью, а и придирчивостью. Опоздавших он запускал, внеся в "кондуит", но в верхней одежде -- никогда. Лиза мчалась вверх по лестнице, сдирая куртку и разматывая шарф. Их она должна была затолкать в обширную сумку, болтавшуюся на плече. Задачка была не из легких, но частый тренинг дал свои плоды - куртка уже утрамбовалась. Лишь капризный шарф не захотел сдаваться сразу - прицепился к заколке. Лиза наклонила голову, прижимая левым локтем сумку, а правую занеся к волосам, собранным в толстый пучок "конского хвоста".
   В этот момент навстречу ей с верхнего марша вывернулся мужчина. Столновение было сильным. Она врезалась ему в грудь головой и локтем ткнула в плечо.
   -Ой, извините!- Перед ней стоял молодой преподаватель, которого они с девчонками видели несколько раз и даже успели перемыть косточки за прекрасный внешний вид. Вот и сейчас на нем был синий костюм в полосочку, синий же галстук в косую полоску и голубая рубашка. А глаза его серые смотрели на нее с озабоченностью человека, сделавшего неловкий поступок. Больше того, он извинился одновременно с ней и теми же словами:
   -Ой, извините! - Перед ним стояла запыхавшаяся девушка, которую он ни разу прежде не видел. Прекрасные темно- карие глаза, опушенные густющими темными ресницами, смотрели виновато, а на шее билась тоненькая синяя жилочка, такая наивная, такая беззащитная. Алый шарф, край которого она держала в руках, оттенял нежный румянец шек и почти совпадал с цветом свежих губ.
   Слава отодвинулся, пропуская это чудо, и двинулся вниз, возвращаясь к речи, заготовленной для заседания кафедры.
  
   Елизавета Александровна Истомина училась на экономическом факультете МГИМО третий год. Как ни странно, но ей нравилась экономика. Может, математический склад ума, может, врожденное женское умение кроить бюджет с максимальной эффективностью, но что - то привело ее именно сюда.
   Отец в свое время оставил Лизу у тетки, временно, как думалось. Пока там, в Сургуте, он получит жилье - на воде вилами писано. Потом закрутился в карьерном беличьем колесе так, что выпрыгнуть на отдых было некогда, сменил жену на секретаршу. Возникла новая семья. Мать тоже вышла замуж, и в той семье пошли свои дети. Лиза гостила у каждого из родителей, пробовала вжиться в новые семьи, и выбрала тетку, как самую родную. Все остались довольны, особенно Инна, сестра отца.
   Своих детей у нее не было, а Лизу она обожала с рождения. Так, с пяти лет, и вырастила девчушку, вместо отца и матери. Родители - нефтяники охотно откупались деньгами от старшего ребенка, рожденного слишком рано для них, по студенческому "залету". Инна жила почти в центре Москвы и выбору племянницы была рада. Школа, музыкалка, балетный кружок - все располагалось поблизости. Институт Лиза выбрала сама, и поступила без протекции.
   Молодая студентка тратила все свое время на учебу и крайне редко выбиралась куда-нибудь, в театры там, музеи, выставки. Тетка почти силой продолжала приучать ее к культурному досугу. Будучи ранней пенсионеркой, как рентген -- техник дефектоскопической лаборатории, Инна немного подрабатывала нянькой, и почти все дополнительные деньги уходили на такие походы. Так пролетели два первых курса, начался первый семестр третьего, как вдруг Лиза стала проявлять интерес к своей внешности.
   Тетка поняла, что в девятнадцатилетней Лизе просыпается женщина. Ненавязчиво стала обучать племянницу искусству макияжа, подкладывая журналы, пособия, помогая выбрать и купить качественный парфюм и косметику. И одежда стала из подростковой -- джинсы и кроссовки - превращаться в женскую. Появились брючные костюмы, туфли, ботиночки, на маленьком, но каблучке, первые украшения - сережки, колье, колечки и перстеньки.
   Будучи интересной женщиной, Инна в свое время пользовалась успехом у мужчин, и ей было что ответить на вопросы племянницы. Теоретически ко встрече с любовью Лиза была готова, но те парнишки, что забегали к ней, были слишком товарищами. И она сетовала тетке, что даже обниматься с ними неинтересно, не говоря уж о большем. Но сегодня, влетев в квартиру, Лиза бросилась к тетке:
   -Инночка, а как быть, если взрослый мужчина нравится?
   -Насколько взрослый?
   -Ну, лет тридцать, примерно!
   -Самый золотой возраст для мужика. Уже не мальчик, но к женитьбе готов. А если еще и квартира своя есть, то...
   -Тетя, я не о том!
   -Рассказывай, - и тетка внимательно выслушала сбивчивый рассказ о столкновении на лестнице.
   -Ой, тетя, он такой интересный, такой красивый, - щеки племянницы горели, глаза сияли и голосок был мечтательный. "Влюбилась", подумала Инна и легонько притиснула ее к себе.
   -Давай мы будем делать тебя еще красивее.
   -А я красивая?
   -Очень, но надо чуть подчеркнуть, - и они занялись делом.
  

-

  
   Лекция Вячеслава Константиновича Бурмистрова стояла первой парой, однако Лиза примчалась почти на полчаса раньше. Она долго выбирала место, откуда ей будет видно его, потом мучительно воображала, как с ним поздороваться, чтобы он ее заметил, потом... В общем, все вопреки наставлениям Инны. Та утром напутствовала словами:
   - Выбрось дурь из головы. Ты должна быть сама собой, без выкрутасов и прибамбасов, тогда он тебя увидит. А будешь выдрючиваться... Короче, пошла с богом!
   Аудитория заполнялась студентами, сопутствующим шумом и гамом. Люба, Лена и Ростик приземлились за ее спиной. Длинный, как и сам хозяин, палец тронул Лизино плечо и ростиков голос проурчал:
   -Бетти, что за начетчик у нас сегодня?
   Его баритон раздражал. Лиза недолюбливала этого тощего, сутулого верзилу, до отвращения самоуверенного только потому, что считался коренным москвичом. Ростислав отмечал дочку "лимитчиков" вниманием, раньше даже подсаживался рядом и пытался обнять, но, получив отпор, стал осторожнее. Однако его предложения сходить на "тусовку" или в дискотеку не прекращались. Она передернула плечами и ответила, не оборачиваясь:
   -Бурмистров.
   -Это молодой такой, да?
   -Наверное, - ей не хотелось обсуждать эту тему и она поднялась, чтобы выглянуть наружу, не идет ли он. Толкнув створку двери, ринулась в коридор и столкнулась с лектором. На этот раз скорость была поменьше, да и затормозить она успела, но все же его слегка отбросило назад.
   -Ой! - те же серые глаза, внимательно, однако, насмешливо смотрящие на нее. Уже черный костюм, ослепительно белая рубашка, на которой в уголке остался отпечаток ее помады, красный с отливом галстук. И руки, которые придерживают ее.
   -Вы всегда так стремительно передвигаетесь? - Слава не мог оторваться. Та же девушка испуганно смотрела на него карими глазищами. Темные густые ресницы загибались вверх, персиковая кожа лица еще не испорчена морщинкой и косметикой, лишь в уголке века мерцали две-три блестки. Губы, яркие и влажные, приоткрывали ровные зубки. Она втянула воздух, ища слова оправдания, но он уже отогнул манжет над часами:
   -У меня такое впечатление, что сейчас начнется лекция. Вы не будете возражать?
   -Извините, - ответило это растерянное чудо и поднялось на третий ряд.
   Слава читал с вдохновением. Экономика в его интерпретации предстала интригующим детективным романом, где вместо бомб и пистолетов фигурировали кредиты, займы, а президенты конкурирующих держав выглядели флибустьерами Карибского моря. Он замечал, как все слушатели провожают его взглядом, но и сам периодически проверял, реагирует ли она, эта "дважды знакомая". Ему хотелось понравиться ей. Зачем, Слава не понимал. Все равно у этого зачина нет шансов стать романом. Он принципиально не крутил их со студентками. А вот поди же ты - хочется понравиться, и все тут!
  
  

-

   Как аппетитно он читает лекцию, думала Лиза, следя за передвижениями Вячеслава по аудитории. Световая указка красным пятнышком бегала по белому квадрату, в такт его речи отмечая важные формулы. Стройный, элегантный в своем темном костюме, он ловко огибал стул и кафедру, перемещаясь по всему подиуму и притягивая взгляды.
   -Исходя из предпосылки, мы должны ожидать... Чего мы должны ожидать, уважаемая госпожа? - Бурмистров спрыгнул с подиума и остановился перед ней.
   Лиза растерялась. Улыбка пропала с ее губ. Чувствуя, как краска заливает ее, она стала соображать, а о чем, собственно, идет речь. Ага, начнем для разбега:
   -Если главная предпосылка заключается в том, что рыночные колебания соотносят-ся друг с другом от точки прорыва, то движение от В до С соотнесется с движением от А до В как соот-ношение Фибоначчи, да?
   -Блестяще! - Вячеслав изобразил аплодисменты, вызвав смешок, и даже поклонился Лизе. -- Я, правда, говорил несколько о другом, но помнить материал прошлого семестра- тоже достижение. Так, давайте вернемся к нашим баранам, - он легко вспрыгнул на ступеньку и повел слушателей дальше.
   Лиза, пунцовая от смущения, следила за ним, пытаясь вслушаться в смысл, но мысли скакали в голове, как кузнечики в поле - сразу во всех направлениях. Ну почему он спросил ее, как раз в тот момент, когда она думала , как приятно было бы с ним идти рука об руку... А она, как последняя идиотка, блеяла всякую чушь. Но зачем он ее выставил на посмешище? К чему этот шутовской поклон, эти аплодисменты? Она не сказала ничего глупого, ведь и сейчас он показывает уровни восстановления Фибоначчи, она это уже знает, это ее прошлая курсовая работа!
   Нет, она не должна оставить это так. Ну и что, что он преподаватель? У нее есть гордость, она не школьница, чтобы быть объектом насмешек. Подступившие было слезы обиды высохли, только что горевшие щеки похолодели. Сжав кулачки, Лиза начала сочинять отповедь, как прожужжал сигнал о конце пары.
  
   В двух словах подведя итог, Вячеслав отпустил курс. Шумная студенческая река схлынула в считанные секунды, вот уползли последние, а он еще копался с портфелем. Опять перекосило защелку правого ремня у папиного подарка.
   "Чертов крокодил, выброшу я тебя, а скажу, что потерял или украли"_- ворчал он себе под нос, пытаясь ключом вытащить или утопить ( это уж, как получится!) выпуклую жестянку.
   -Зачем Вы меня высмеяли?
   Бурмистров поднял голову. Та самая студентка, которая дважды столкнулась с ним, над которой он так тонко подшутил в конце лекции, стояла напротив. Ее руки сжимали изящную сумку, удерживая перед собой, словно щит. Но, если поза была, как у напуганного собакой ребенка, то лицо выражало горькую обиду. В глазищах ("Какие красивые!"- снова невольно восхитился Слава), набухали слезы.
   -Я не хотел Вас обидеть, что Вы!
   -Вячеслав Константинович, ну, Вы же меня унизили! Выставили на посмешище, словно я не слушала лекцию...
   Он испугался:
   -Ой, подождите, какое унижение, о чем Вы говорите? Я просто пошутил, простите, если неудачно... Оставьте, право слово. Ну, не сердитесь на меня, я просто не ожидал от Вас такой реакции на безобидный вопрос...- Бурмистров умолял ее мысленно -"Только не плачь, бога ради, только не зареви, а то я не выдержу и начну тебя утешать, обнимать за плечи, чего мне, действительно, очень хочется..."
   -Перед всем курсом...
   -Да они завтра об этом забудут! Поверьте мне, я на всех лекциях встряхиваю аудиторию похожим образом! Ну, не надо обижаться, договорились, я Вас больше не трону...
   Та кивнула, слезы начали отступать, так долго смотреть в чарующие глаза стало неудобно. Вячеслав опустил взгляд к злополучному замку и начал сильно бить по перекошенной жестянке ключом от "Пежо". Краем глаза он видел, как ее ножки переступили несколько раз, словно сомневаясь, но вот уже и пошли прочь...
   -Извините, наверное, Вы правы, а я просто дура обидчивая...
   Столько всего было в этом голосе, что Слава поднял голову. Рука воспользовалась оплошностью, вышла из под контроля и ударила ключом совсем не по цели.
   -Ой, ё....- зашипел он, отдергивая рассеченный большой палец.
   Портфель рухнул, выметнув содержимое широким веером. Мобильник жалобно крякнул и отбросил батарею почти к окну, выскочив от этого усилия из корпуса. На шум оглянулась косвенная виновница и заметила кровь, заливающую кисть.
   -Ой! Давайте, я помогу! Больно? У меня бинт есть, стерильный! И пластырь, я умею перевязки делать!
   -Да отстань ты, бога ради! - отмахнулся Вячеслав. Надо успеть, пока боли еще почти не было. Сжав края ранки, он приостановил кровотечение, а теперь стоял, соображая, как же вынуть из кармана платок, когда обе руки заняты. Тугая повязка - гарантия быстрого заживления любой чистой раны. Сколько им с братом пришлось таких повязок накладывать друг другу - не перечесть... Зар-раза, как не вовремя отвлекла!
   -Достань у меня из правого кармана платок. Разорви его пополам. Что значит -- не могу? Сил у нее нет... Ну, давай твою хваленую салфетку! Протирай кисть, палец протри получше, так, теперь давай твой бинт. Оторви от него сантиметров десять, хорошо, хорошо - отрежь, если тебе так хочется!
   Это юное создание совершенно не боялось крови, судя по тому, что бестрепетно обтерла ее гигиеническими салфетками и быстро свернула тампон. Приложила к ранке, ловкими движениями сделала несколько туров бинта и передала остаток Славе.
   Он закончил повязку, зубами затянул узелок и искоса наблюдал за процессом сбора портфельных потрохов. Фигурка была отменная и особенно эффектно выглядела, когда та наклонялась за очередной вещью. Каштановые волосы, убранные в хвост и закрепленные заколкой, рассыпались вьющейся волной. Не жалея брючный костюм, она опустилась на колени и потянулась за батареей мобильного телефона...
   "Ну до чего хороша", - думал Бурмистров, подходя к машине. Происшествие зачеркнуло ее обиду, прелестница даже улыбнулась, подавая портфель, замок в котором наладился. А боль в разорванной мякоти большого пальца была слишком слаба, чтобы испортить настроение. Оно, это настроение, должно было стать еще более прекрасным после встречи со старой подругой, которая предстояла вечером, потом плавно переходящим в ночь.
   Так планировалось, во всяком случае...
  

-

   18.
   Выставочный зал "На Каширке" всегда организовывал нечто эпатажное, если не скандальное. На этот раз Инна вытащила Лизу, чтобы посмотреть современную скульптуру. Зная смешливость племянницы, тетка наставляла ее загодя:
   -...и не вздумай хохотать в выставочном зале. Опозорила меня в прошлый раз! Надо же додуматься, разглядывать картину вблизи! Кой черт тебя понес туда. Ну, углядела подпись художника не в том углу, так скажи служительнице, чтобы перевесили правильно, нет же! Пальцем показывала и орала, дескать, абстрактно пишут, и абстрактно вешают! Критикесса!
   -Инночка, я не могу быть равнодушной! Твой квадрат Малевича -- это монолитный кубок Рубика! А засушенные козьи катышки под краской- искусство?
   -Если деньги платят, значит - да! И вообще, это скульптура. У самого президента в кабинете такая скульптура есть!
   -Ну, Инночка, если для тебя это критерий - я умолкаю!
   Они гуляли по залу, рассматривая забавные изделия небесталанного автора. Лизу удивило обилие выдвижных ящичков в большой металлической фигуре то ли женщины, то ли гермафродита с заметными молочными железами и малюсенькими мужскими половыми признаками. Она перегнулась через шнурок ограждения и попробовала задвинуть ящичек, торчащий в районе пупка. Даже без скрипа тот вошел на свое место. Лиза собиралась приложить силу, потому слегка потеряла равновесие. Ее шатнуло вперед, она переступила ногой, откачнулась назад и оказалась в надежных руках.
   -Я всего лишь проверила, движется ли.., - начала она оправдываться, высвобождая локти от чужой хватки и поворачиваясь:
   -Ой!
   Это наваждение! Теперь он улыбался во весь рот:
   -Простая профилактика. Зная, что Вы специалист по стремительным соприкосновениям, я обезопасил свои ноги.
   Бурмистров взглядом указал на ее ботиночки, с крепкими каблуками. Сам он был в щегольских туфлях, сияющих лаком. Да и весь выглядел парадно, будто пришел на официальный прием. Лизе стало стыдно за свой простецкий вид, этот обыденный брючный костюм, эту китайскую розовую блузку с рюшами. Ей захотелось прикрыть руками шею, где одиноко болталась ниточка розового жемчуга. Жалкое зрелище, не зря он смеется!
   -Давайте уже познакомимся, наконец! Трижды встречаемся, а я даже не знаю, как Вас зовут. Как меня, помните? Бурмистров...
   У Лизы чуть не вырвалось :"Да знаю я, знаю!"
   -...а Вас как?
   Она представилась, замирая от незнакомых ощущений. Сердце колотилось, как после стометровки, чуть не выскакивая через рот. Вячеслав очень деликатно взял ее под локоть, и понизил голос до шепота:
   -Давайте уйдем отсюда, пока служители не начали подозревать нас в преступных замыслах.
   Оба отошли в центр зала, и Лиза стала незаметно оглядываться, пытаясь обнаружить Инну. Той не было видно.
   -Не хотите выпить чего-нибудь горячего, Лиза? Тут рядышком кафетерий, а я замерз, пока сюда добирался.
   -Нет, спасибо, но я не одна здесь. Пойду искать, а то потеряемся. Извините меня, Вячеслав Константинович, - звонко сказала она, и помчалась вперед.
   Слава проводил ее взглядом - чудо, как хороша. Такая вся ладная в облегающем брючном костюме, а розовый волнистый многослойный воротничок, стекающий в вырез жакета, делал ее похожей на гвоздику. И последним штрихом была ниточка натурального жемчуга, строго подчеркнувшая длину и гордую посадку шеи. Волосы, прежде собранные в безыскусный пучок, сейчас были подняты вверх и закреплены темной заколкой. Оставшиеся свободными коротенькие прядки волос тонюсенькими завитками оттеняли такую беззащитную шейку, что Славе захотелось побежать за ней и прикоснуться в этом месте губами. Он вдруг подумал, как приятно должно быть вампиру Дракуле, касающемуся губами таких мест перед укусом. Потряс головой, изгоняя странные ассоциации: "Сдурел, Бурмистров? Откуда такая тоска по нежной девичьей коже?"
   -Славик!
   -Тонюшка, сто лет, сто зим!- он деликатно облобызал старую подругу, чтобы не повредить макияж.
   Антонина уже с год, как вышла замуж и перестала появляться в шумных компаниях. Их былая романтическая связь давно стала историей. Но смотрелась Тоня, как и прежде, на уровне - кожаные брючки, неимоверной сложности блузон, чуть не полуметровые шпильки, перчатки до локтей, перстни и колье, итальянского или турецкого плетения, жутко блескучее и большое. За всем этим декором - Слава знал непонаслышке - скрывалась увядающая темпераментная дамочка, лет тридцатипяти, не меньше. Случайно включив свет при последней встрече, он увидел лицо своей дамы без грима. А лицо Лизы еще стояло перед внутренним взором. Сравнение было настолько не в пользу Антонины, что желание увяло безвозвратно.
   -Слава, пойдем кофейку выпьем, поболтаем о новостях. Я теперь свободная, мне надо в свет возвращаться...
   -Ты извини, Тони, ситуация изменилась, мне бежать надо. Я тут не один, пойду искать. А то потеряемся,- почти в слово процитировал он Лизу и быстро удалился, приложившись к ручке:
   - Рад был видеть!
  
   -Инна, где ты была? Я его встретила, - набросилась на тетку Лиза.
   -Видела, потому и ушла.
   -Да? - поразилась племянница, -и как он тебе?
   -А тебе?
   -Ой, тетя. Я такая дура. Он меня позвал кофе пить. А я отказалась, одета словно парчушка, а он такой весь, с иголочки...
   -Ну и пошла бы, коли зовет!
   -А ты?
   -А я и без тебя домой доберусь, не маленькая уже, - ядовито урезонила ее тетка, замечая, как съеживается Лиза, не отрывая взгляд от чего-то или кого-то.
   -Здравствуйте, Лиза, еще раз. Я вижу, Вы нашли свою потерю, - Слава умело взял быка за рога: - Разрешите представиться, Вячеслав.
   -Очень приятно, Инна. Вы уже заканчиваете ?
   -Очень приятно! Честно? Так надоело мне тут, хочу домой. Вас подвезти?
   -Если Вам это не в тягость, то - спасибо!
   Лиза сидела на втором сиденье, слушая, как Инна болтает о всяких пустяках. Он так легко поддерживал разговор, будто был знаком с теткой всю жизнь. Очень естественно согласился подняться к ним, забраковал растворимый кофе и заварил чай. Пока они чаевничали, Инна перешла с ним на ты, записала телефон и потребовала, чтобы назавтра он пришел снова.
  

-

  
   Он и пришел. А потом стал приходить каждый день. Их разговоры с Лизой становились все непринужденнее, однако она навеличивала его по отчеству и строго на "Вы". На лекциях Вячеслав старался не смотреть в ее сторону, чтобы не расплываться в неуместной улыбке. По выставкам они ходили втроем. Тетка несколько раз выискивала предлоги, чтобы оставить их наедине, но оба немедленно терялись и замолкали. Влюбившаяся уже до полного безрассудства Лиза не знала, как себя вести, чтобы подвигнуть любимого на решительные действия, но тот однажды встал перед ней на колени и попросил выйти за него замуж.
   -Почему?- удивленно спросила она его.
   -Ты мне очень нравишься, Лиза, - не вставая с колен, объяснил Вячеслав.
   -Но мы знакомы так мало!- лукаво запротестовала она, сама не понимая, зачем.
   -Я знаю тебя до мельчайших подробностей. - Бурмистров встал, и, держа ее руку в своей, начал объяснять:
   -Более искренней девушки я не встречал и уже не встречу. Ты сразила меня с первой встречи... А тем ящичком - добила окончательно. Я не мыслю жизни без тебя. Мне уже двадцать восемь лет, я хочу нормальную семью, детей, умную жену, а с тобой - у меня будет все! Будь моей женой...
   Инна, до этого момента деликатно помалкивающая в своем уголке стола, вмешалась:
   -Слава, что у тебя за манера горячку пороть? Дай девчонке подумать, ты же не картошку на рынке берешь. Еще ни разу не поцеловал, не обнял, а уже под венец. Так не делается, поухаживать надо, тропку протоптать к дому...
   -Инна, пока я тропку топтать буду, невесту залетный красавец уведет!
   -Слава, пойдем поговорим без свидетелей, а то я себя точно картошкой чувствую, - Лиза впервые назвала его по имени.
   Они гуляли по городу до самого вечера. Он рассказывал ей о своей учебе, о работе, расспрашивал ее, и время летело незаметно. Оказывается, они многое знали друг о друге, еще о большем догадывались, и, вообще, слова были не особенно и нужны им, поскольку думали оба о том, что жить врозь не хотят и не могут. У ее дома Слава придержал дверь:
   -Лиза, я повторю свое предложение, ладно?
   -Повторяй, - разрешила она, исполненная радостного ожидания. Ее переполняла гордость - сбылось, он влюбился в нее! И счастье - ведь сбылось, она сама любит, и ее любят, а все это сошлось вместе! Господи, счастье - то какое! Они будут вместе! И немного страшно...
   -Будь моей женой!
   Слава снова опустился на одно колено, глядя снизу. Городские огни обтекали его фигуру, золотя контур. Пар от дыхания и редкие снежинки пересекались друг с другом. Слегка взлохмаченные волосы просвечивали, как ореол, весь он был такой милый и родной, что она наклонилась и поцеловала его в лоб. Он поднялся, бережно сгреб ее в объятия:
   -Это называется "да"?
   -Именно так и называется!
   Поцелуи были чувственными, Лиза поняла это по собственным ощущениям. Слава запустил пальцы в ее густые волосы, собранные на затылке, отчего вниз по позвоночнику скользнула истомная волна удовольствия. Он легонечко прихватывал своими губами то нижнюю, то верхнюю губу, щекотно проводил кончиком языка, а потом глубоко целовал ее... Ей хотелось, чтобы он продолжал, но из подъезда вышел мужчина с собакой на поводке, обогнул их и проворчал:
   -Нашли место тискаться...
   "Действительно, зачем мы тут стоим?"- удивилась она, прижала Славкину руку и повела домой, приняв решение. Инна открыла дверь и улыбнулась:
   -Ну вот, вижу, что не зря гуляли! Договорились и объяснились?
   -Инночка, Слава у нас останется ночевать, ладно?
   -Почему и нет?
   -Лучше ко мне поедем, Лиза, - вмешался Бурмистров.
   -Ну, езжайте, дело ваше, - пожала плечами тетка, - только сговор обмыть положено. Времена меняются, а обряды остаются, их хранить надо...
   Шампанского не было, обошлись початой бутылкой столового красного вина. Шоколадка, колбаса, салатик, на которые Инна была мастерица, придали видимость застолья. Подняв бокал, тетка проговорила:
   -Сокол наш по полям летал. Все добычу искал. Да не птицу - перепелицу, не ярку утицу, не голосиста жаворонка, а девицу- красу, золоту косу, очи ясные, поступь павина. Отыскал себе чудо - девицу, сговорил ее к себе в дом войти, да отец ее убивается, отпустить дочь не хочет без откупа...
   Слава полез в карман, с улыбкой вытащил бумажник и достал купюру.
   -Я за отца говорю, - другим голосом сказала Инна и продолжила:
   -Забирай дитя, добрый молодец, береги и холь, как и я берег, чтоб жила она, как у батюшки, чтоб ...
   -Инна, хватит, ну что ты! - Вмешалась Лиза, зная пристрастие тетки к театрализации.
   -Ну и ладушки, - согласилась та, протерев блеснувшие глаза. Чмокнула в губы племянницу, троекратно облобызала Славу. Схватила Лизу за руку. Завела в комнату и зашептала:
   -Все помнишь, все знаешь... Веди себя естественно... Первая брачная ночь... Подкладки взяла? Зубную щетку, бельишко, тетрадки, ты же завтра на занятия? - И напоследок перекрестила их, пустив слезу умиления.
  

-

   19.
   Слава неторопливо катил по ночному городу, рассказывая о своем доме:
   -Мы там жили, пока отец не погиб. Тогда мне было десять. Через год мама встретила отчима, еще через год -- вышла замуж. Мы со сводным братом сразу подружились. Переехали к отчиму, эту квартиру мама сдавала. Потом они укатили в Америку, я со Стаськой остался здесь доучиваться. Жили здесь. Стаську отправили по обмену студентами с Великобританией, он там и остался... Вот арка, мы там все исписали автографами... Вот мой подъезд... седьмой этаж... Здесь мы будем жить... Входи.
  
   Отвага Лизы испарилась, когда Слава показал ей квартиру. Высокие потолки, мощные оконные рамы, настоящий паркет и люстра с искрящимися подвесками вселяли робость. Ванная комната была широченной, и, вместо привычной эмалевой ванны, дальний угол занимал бассейн в виде четвертинки круга. Во втором углу матово светилась душевая кабинка. Кухня блистала кафелем и нержавейкой.
   -Есть хочешь?
   Лиза отрицательно помотала головой.
   -Она всегда была такой, роскошной?
   -Нет, я недавно сделал полный ремонт. Смотри, я хорошо зарабатываю, как член консультативного совета, - он назвал навязший в ушах международный финансовый орган, - поэтому могу себе позволить жить в удобстве. Нравится?
   -Да.
   -Ты когда ко мне переедешь полностью?
   -Завтра.
   Вячеслав взял обе ее руки и спросил:
   -Ты ведь меня не обманываешь, выйдешь за меня замуж?
   -А разве тебя обманывали уже? - Удивилась Лиза.
   -Нет, но ты слишком неожиданно появилась, как Золушка из сказки, вот я и боюсь, что убежишь, а мне останется только туфелька...
   -Не убегу. Я в тебя влюблена с первой минуты, когда чуть не сбила на лестнице...
   -Я - тоже...
   Они шептали друг другу слова, держась за руки, как дети. Лиза видела, что Слава робел, опасаясь обидеть или напугать ее, поэтому взяла инициативу на себя. Снова, как у подъезда, она потянула его за собой, направляясь к спальне. Там, повернув к кровати, спросила:
   -Это наше супружеское ложе?
   -Да, - выдохнул тот, заметно волнуясь.
   -Класс! Я люблю простор!
   -Ты просто чудо, моя Елизавета Прекрасная!
   -Слава, я немножко боюсь... Эта наша первая брачная ночь - для меня вообще первая. ...
   -Я девственница, это плохо?
   -Почему?
   -Ну, девчонки говорили, что это немодно, выходить замуж без опыта. Сравнить не с чем, как кота в мешке покупаешь...
   -Какие глупости! Мы с тобой успеем набраться опыту. Просто я буду осторожен. Я гораздо больше боюсь, а знаешь, почему,- он погасил свет и подошел к застывшей в оцепенении жене:
   -Представляешь, я ждал именно тебя всю свою жизнь...
  
   С этого чуть слышного шепота время остановилось, а стук сердца заглушил все звуки. Комната то озарялась дальними огнями, бликующими на уголках гардин, то погружалась почти в абсолютную темноту, странно оттеняющую его глаза с бездонными зрачками. Лиза покорно подчинялась, пока он бережно раздевал, освобождал ее тело и созерцал открывшуюся часть, будто скульптор - свое творение. Он так истово и надолго припал к ее груди, касаясь кончиком языка поочередно каждого из сосков, что она даже слегка отстранила его от себя:
   -Не надо так...
   Расстегнув молнию на ее брюках и дав им опасть, муж начал медлительное нисхождение к стопам. Вслед за ладонями следовали губы. Перецеловав до мизинчика, Слава поднялся на коленях, и стал стаскивать с нее невесомые плавочки.
   -Я сама,- воспротивилась она, - отвернись!
   Улыбнувшись, муж отвернулся. Лиза присела на кровать, но Слава поднял ее на ноги, снова опустился на колени и прижался лицом к лону. Она уже давно ощущала внизу, где - то именно там, чувство полноты и неясное еще желание. Но прикосновение мужа было слишком незнакомым, удовольствие пронзило ее, заставив согнуться и обхватить его голову.
   -Слава! Прекрати! Я уже не могу, это очень остро, я закричу...
   -Кричи, - разрешил он, легонько подхватывая ее под спину и опуская на постель, - кричи, это нужно и можно...
   Решительной рукой раздвинул бедра, встал между ними своими коленями и накрыл упругие холмики грудей ладонями:
   -Я никогда не смогу отказаться от удовольствия трогать тебя и ласкать... Это настолько захватывает, что даже слов не найти... Но еще несколько мгновений, чтобы больно не было...
  
   Слова его были необычными, нанизанными на ощущения от прикосновений и слитыми в изящные предложения, а прикосновения - непривычно остро воспринимались в самых неожиданных местах... Он припал к ней, и стал ласкать языком. Лиза выгнулась, пытаясь стиснуть ноги и этим унять пронизывающее ощущение. Увы, муж стоял твердо, а чувство наслаждения стало совсем невыносимым - пришлось прикусить руку, сдерживая рвущийся крик... Затем руки соскользнули с талии, внедрились между простыней и бедрами, чуть приподняли ее... Неторопливо, как прибойная волна началось и помалу произошло то, чего она ждала столько времени. Особого удовольствия это не доставило, но и болезненность почти отсутствовала. Немного остыв от безумящей ласки, причиненной языком, Лиза запоминала новые ощущения, чтобы встретить их снова, как старых знакомых...
   Она задремала, когда Слава полулежал рядом, перебирая ее локоны одной рукой, а второй легонечко бегая пальцами вдоль позвоночника. Так начиналось счастье...
  

-

  
  
   Ночью Слава больше не трогал Лизу. Утром, проснувшись, любовался женой и тихонечко гладил по гладкому плечу, переполненный желанием и нежностью. Лиза проснулась позже и немедленно обняла мужа. Обнаружив его готовность, откинула одеяло, полюбовалась зрелищем, слегка зарумянившись с непривычки, и настояла на "продолжении банкета".
   По пути на занятия они зашли в ЗАГС и подали заявление. Ждать очереди предстояло больше двух месяцев, аж до апреля! Дальше начались будни, когда они просто любили друг друга, уже не разлучаясь, и не мысля жизни друг без друга. Лиза предупредила родителей, что встретила своего парня и намерена выйти за него. Договорились, что ее "старики" по случаю заскочат к ним познакомиться, кто на пасху, кто позже, а торжественную свадьбу сделают уже по осени, когда вернутся из отпусков. Слава своим ничего не говорил, намеревался дождаться регистрации, чтобы не сглазить.
   Лиза уже знала, что три года назад у него распался брак, по счастью, не оставивший детей. Они договорились, что первого ребенка родят, как получится, а остальных - после защиты диплома. Славка намеревался иметь как минимум троих, Лиза тоже не возражала, поскольку была фактически единственным ребенком Инны, и очень завидовала сургутским полукровным братьям и сестрам, роднившимся меж собой по-настоящему.
  

-

   20.
   -Вячеслав Константинович, Вы зря так смотрите на меня. Я - за Вас, но господа из правохоронительных, - у профессора и прозвучало "хоронительных", - органов, считают нужным поговорить......
   -Пусть говорят, а я им зачем?
   -У них сигнал, что мы подрабатываем частным образом......
   -А что, вышел запрет?
   -...-...беря взятки, - огорчение профессора Матвеева, заведующего кафедрой, было непритворным. Бурмистрову не понравились лица двух представителей прокуратуры, восседавших спинами к окну у длинной ножки "Т" матвеевского стола для совещаний. Одинаково молодые, они были и одинаково упитанными, мордастыми, с двумя жирными подбородками. Вячеслав не любил эту контору, равно как и милицию.
   -И что, подозрение пало на меня? Так вызывайте на допрос, предъявляйте факты- за чем дело стало!
   -Ну, не так, чтобы взятки. Но сигнал, что Вы принуждаете студенток оказывать Вам услуги сексуального характера за сдачу экзамена, - тусклым официальным голосом профессионального сутяги поделился информацией синемундирный чиновник.
   - Даже так? - Восхитился Вячеслав, - А как зовут этих несчастных, сдавших экзамен в горизонтальном положении?
   -Истомина Елизавета, например, - начал второй, но запнулся, глядя на хохочущего преподавателя. Вячеслав смеялся долго, утирал слезы, пытался остановиться, махал рукой, снова заходился в смехе, пока встревоженный Матвеев не подал ему стакан воды.
   -Ой, не могу...... Вы меня в гроб вгоните...... Разве ж так можно? Хоть бы что серьезнее придумали...... а то - Истомина, и - жертва сексуального домогательства!
   -Что тут смешного? - оскорбились советники юстиции.
   Предъявив справку о предстоящей регистрации в районном ЗАГСе, Слава посрамил откормленных блюстителей закона. Вежливо распрощавшись, Матвеев выставил их из кабинета, потом поздравил Славу. Они еще немного позлословили - прокуратура успела утомить своими непрестанными поисками криминала, и посетовали, что "стукача" установить опять не удалось.
  

-

   -У нас будет ребенок, Славка!
   Лиза бросилась к мужу, размахивая листочком из лаборатории. После того, как тест дал положительную реакцию, они выждали еще две недели, и проверились в частной гинекологической клинике.
   -Ура! - Муж схватил ее в охапку, покрутил, потом деликатно поставил на место: - Так, спортзал сокращаем до часу, никакого спиртного, никаких бань, никакого экстрима - режим максимального сбережения здоровья, усекла!
   -Тиран! Истязатель беременных женщин! Скажи еще - никакого секса!
   -Не дождешься! Древние считали, что с каждым совокуплением плод подрастает, и это верное заблуждение. Я его намерен придерживаться, но бережно! Без экспериментов!
   Лиза показала ему язык. Ей все больше начинала нравиться и эта составляющая часть супружеской жизни. Славка был огорчен том, что жена не испытывает оргазма, даже сходил с ней к сексопатологу. Обескураженные безапелляционным заявлением - "Бывает, бывает! Фригидность - обычное явление!", они занялись поисками лечения. Перечли массу книг, перепробовали сотни способов, описанных Камасутрой и ее подобиями, но безуспешно.
   Однако Лизе нравился сам факт доставления удовольствия мужу. Она охотно шла на эксперименты, рассказывала Славе свои ощущения от различных поз. Взяв на заметку наиболее приятные для нее моменты, он много времени уделял вводным ласкам, что доставляло Лизе огромное наслаждение.
   Вот и сегодня, забравшись в постель, они начали барахтаться в ней, дурачясь. Славка пытался выпятить живот, чтобы представить, как это выглядит для самой беременной женщины. Лиза высмеяла его потуги, пообещав потом, после родов, на целый день привязать ребенка в специальном рюкзачке к славкиному животу, чтобы он испытал, каково.
   Дальше незаметно начались ласки, которые показались ей необычайно острыми. Она стала извиваться, пытаясь отстраниться от его настойчивого языка, как вдруг волна непривычного, мучительно - сладостного ощущения нахлынула, выгнув тело дугой, и выжав невнятный крик. Она ощутила сокращение всех неведомых ранее мышц - внутри себя, там, внизу - порождающее наслаждение или, может, рожденное им? Сознание почти угасло, сократившись до пределов этого прекрасного чувства. Нет, Лиза знала, что она в постели с мужем, но думать об этом было нечем - ее затопило блаженное забытье.
   Вынырнув из него, Лиза обняла Славку и прошептала:
   -Как тебе не стыдно! Заласкал жену до оргазма, совести у тебя нет! И что я теперь могу для тебя сделать? Все, я шевелиться не буду. Сил нет...
   Силы нашлись. Новое ощущение пришло еще раз, а потом еще, и с каждым разом становилось все разнообразнее, и делая супружескую жизнь еще приятнее...
  

-

  
   -Бурмистрова! Получите паспорт! - угрюмая дамочка в бесформенной милицейской рубашке шлепнула свеженький документ на стойку.
   Лиза не сразу поняла, что вызывают ее, не успела еще освоиться со Славкиной фамилией. Регистрация брака в районном ЗАГСе была настолько рутинной процедурой, что они даже обрадовались, что кроме Инны и Антона Васильевича, их соседа и приятеля родителей, никого не пригласили. Заморочка с обменом паспорта была тягомотиной не намного лучше, но Лиза была готова сколько угодно отстоять в очередях, лишь бы получить фамилию мужа. Ей все время казалось, что в смене фамилии есть какой-то магический смысл.
   -Где Бурмистрова? Вот ведь, как подавать, так торопятся. Как получать - фиг дождешься... Так нету ее, что ли?
   -Здесь я, - спохватилась Лиза, торопливо расписалась, не слушая ворчание паспортистки, и выскочила на улицу из затхлого, прокуренного помещения.
  

-

  
   21.
   -Я еду в Америку, на совещание. Заскочу к старикам, приглашу их на свадьбу, потом к брату, а потом - домой.
   -И чего ты шифровался от них? Сказал бы сразу, что мы с тобой живем вместе, пусть бы порадовались, как мои, - в очередной раз удивилась Лиза.
   -Это невозможно понять, пока ты с отцом не встретишься. Понимаешь, он человек старого закала. Детдомовец. Я же тебе рассказывал. Он требовал, чтобы я сначала предъявил невесту им, родителям, для одобрения...
   Слава замялся, словно подыскивая слова. В нем вдруг кончилась уверенность. Пряча глаза, он подошел к жене, обнял ее, и сказал:
   -Пообещай, что не будешь сердиться, ладно?
   -Ладно, - легко ответила Лиза, не понимая причин его робости.
   -Видишь ли, я уже был женат... Недолго, правда....
   -Я знаю.
   -Откуда?- вскинулся Слава.
   В глазах его стоял страх. Он схватил Лизу за руки, просительно заглянул в лицо, и начал сбивчиво объяснять:
   -Все было не так, я не собирался ей изменять, это произошло случайно, по пьянке. И, вообще, я ее не любил, как теперь понимаю, просто одиночество замучило, вот и женился. Сейчас меня и домкратом не поднять на другую женщину, мне просто никто не нужен, да и она, как я думаю, была не вполне честна со мной, просто ей повод был нужен для развода...
   Он быстро и торопливо рассказывал жене свою версию распада первого брака, невольно оправдываясь за свой поступок путем очернения бывшей супруги. Лиза слушала его, не перебивая, готовясь пожалеть и успокоить. Эту историю она давно знала в иной интерпретации, от Ростика, хорошо знакомого с Лизиной предшественницей. Слава в истории смотрелся некрасиво, но Лизе тогда хватило ума и терпения дослушать до конца. Она даже нашла силы поблагодарить Ростислава, и ядовито заметить, что в курсе, но верит не россказням, а мужу. И грозно закончила - впредь в ее присутствии воздерживаться от распространения подобных слухов.
   Уже дома выплакала гадкую историю Инне, которая помогла правильно воссоздать всю картину, просчитать варианты, и экстраполировать на брак Лизы. Решили ждать, когда сам расскажет, а умолчит - молчать и ей. Тетка выдала мудрую сентенцию под конец обсуждения:
   -Это его история. Пусть он ей и распоряжается. Не расспрашивай никогда. Расскажет - значит, доверяет полностью. О геройстве - каждому похвастаешься, а о подленьких делах - только, кому веришь, как себе.
   Слава исповедался, и замолчал. Жена погладила его по щеке, чмокнула в губы, обвила шею руками:
   -Дурашка ты! Я ведь люблю, значит, верю. Зачем мне рассказ о твоей прошлой жизни? Она прошла! Нет ее, все, кончилась! У нас жизнь совершенно иная, слышишь, и я не собираюсь принимать во внимание твои былые прегрешения, даже если они были, понял?
   -Ты у меня чудо, - прошептал ей муж.
   -Я знаю, только ты об этом не забывай, ладно?
   -Никохда! - С немецким акцентом ответил воспрявший Слава, - Так вот, она написала отцу письмо о моем поведении. Тот взвился, начал меня отчитывать по телефону. Я вспылил, и мы крупно поругались. Почти год не общались, а потом он взял с меня обещание не жениться без их согласия. Я сгоряча пообещал, потом допер, какую глупость сделал. Я же не знал, что тебя встречу, вот и пообещал. А тут я приеду, покажу наши фото, паспорт со штампом, скажу, что внук у них будет, он обрадуется, простит. И вся недолга!
  

-

   Инны не было дома, когда раздался звонок. На пороге стояла пожилая дама с яркой косметикой на морщинистом лице. От этого возраст проступал особенно отчетливо.
   -Здравствуйте. Вы домработница?
   -Нет, хозяйка. А Вы кого разыскиваете?
   -Вы жена Вячеслава Бурмистрова? Лиза?
   -Верно. А Вы кто? - Лиза не могла понять, где видела эту женщину.
   -Я мама Славика.
   -Ой, как я рада! - Всплеснула руками Лиза, - Проходите, что же я Вас у порога держу! А почему Вы мне не позвонили, что приезжаете? Хотите кушать? Проголодались, поди, с дороги! Анастасия, простите, не знаю Вашего отчества, присаживайтесь...
   -Не надо по отчеству. У нас, американцев, не принято навеличивать собеседников. Имени вполне достаточно! - дама цедила слова густым низким голосом, осматривая квартиру.
   -Присаживайтесь, я сейчас чаю сделаю. Или все же покушаете? У нас сегодня прекрасный борщ...
   -У кого это - "у нас"? - Подозрительно спросила Анастасия.
   -Со мной живет моя тетя, Инна. Слава хотел, чтобы она к нам переехала, когда ребенок родится...- голос Лизы предательски дрожит, срывается на слезы, она промокает их салфеткой.
   -Да, мальчик погиб так нелепо, - тоже вытирает слезу Анастасия.
   Некоторое время они молчат, унимая всхлипы. Потом Лиза берет себя в руки, надо строить отношения со свекровью и с Димкиной бабушкой:
   -Хотите на внука взглянуть? Он сейчас спит, я его минут двадцать назад покормила. Так сосет хорошо, уже килограмм прибавил!
   Бабушка внимательно смотрит в лицо внука, поворачивает его головку, будто сличая с образцом, потом поворачивается в Лизе:
   -Голубушка, расскажите мне, как и когда вы поженились, а то Славик ничего не рассказывал. Он нас так удивил, когда сказал, что женился, и что ребенок скоро родится, а мы ничего и не знали...
   Лиза рассказывает Анастасии, почему Слава так поступил с их браком, показывает бирочку из роддома. Свидетельство о рождении. Паспорт, свидетельство о браке. Чем больше она рассказывает, тем больше ей не нравится лицо свекрови. В конце концов, издерганные нервы не выдерживают. Она меняет тон, и задает вопрос в лоб:
   -Я что-то не так сделала? Почему Вы на меня смотрите, как на преступницу. Я не могла запретить Славе лететь, это его работа, он и так из-за меня на одном совещании не был! Я ни за что бы его не пустила, если бы знала!
   Опять срывается на плач. Еще невыплаканные длинными ночами слезы ручьем льются по щекам. Всхлипывая, Лиза утирает их, бессвязно выкрикивает обвинения в свой адрес, в адрес террористов, бормочет что-то еще, пьет воду, снова промокает глаза, и, наконец, успокаивается. Все это время Анастасия молча смотрит на невестку, затем густым голосом бывшей певицы произносит страшные слова:
   -Лиза, давайте сделаем биологическую проверку ребенку.
   -Что?
   -Экспертизу.
   -Зачем? Он здоров, у него нет наследственных болезней, мы проверяли внутриутробно,- Еще не понимает она, но Димкина бабушка бестрепетно поясняет:
   -Я имею в виду генетическую экспертизу отцовства. У меня серьезные сомнения, что мальчик зачат моим сыном.
   -Что?- Переспрашивает Лиза, понимая, что не ослышалась.
   -Это нормальная, общепринятая процедура. Если все в порядке, то мы признаем внука, и наша часть квартиры перейдет к нему, по дарственной...- спокойно делится своими планами Анастасия.
   -Вы что, не верите своему сыну, что я его жена, что Димка - его сын?
   Слезы у Лизы высохли, она вся подобралась. Ей никак не взять в толк, что кто-то смеет оскорблять недоверием ее мужа. И кто?! Его родная мать!
   -Славик человек доверчивый, а я имею все основания сомневаться. Сроки регистрации брака, сроки родов, они не совсем совпадают...
   -У меня были преждевременные роды, когда я узнала, что он погиб!
   -Милочка, я далеко не дура и два плюс два еще сумею понять! Я тоже рожала ребенка, и знаю, сколько длится беременность, так что давайте без скандала, по-мирному, сделаем экспертизу. Это без обид, милочка, но - хотите получить всю квартиру в собственность, так сделайте. А нет, то получите иск...
   -Так Вы из-за квартиры? - прозревает Лиза, - Славке не поверили! Мне не поверили! Как Вам не стыдно... Да подавитесь Вы этой квартирой. Мне она не нужна! Мне Славка был нужен, а раз его нет, то и Вас для меня нет! Никогда, слышите, никогда Вы не увидите своего внука, никогда! Я уйду отсюда, уйду, отдам Вам эту квартиру, всю, да последнего гвоздя, а сейчас - идите отсюда, уходите немедленно, или я за себя не ручаюсь, я Вас убью, жлобы, ненавижу! Бедный Славка, если бы он это слышал...
   Голос Лизы срывается, она почти выталкивает перепуганную Анастасия за порог. Захлопывает дверь. Тут силы оставляют ее, она садится у порога и горько, безутешно плачет...
  

-

  
   Макс, одноклассник Славки, преуспевающий нотариус, взял на себя бремя переговоров с Анастасией. Он отыскал ее в гостинице, согласовал время встречи и передачи бумаг. Когда он с Лизой подъехал к дому, Анастасия стояла у входа вместе с чернявым сутулым мужчиной.
   -Адвокат Айзик Сутин. Представляю интересы Анастасии Бурмистровой, - представился он Максу и Лизе.
   -Максим Лесовой, адвокат - нотариус. Представляю интересы Елизаветы Бурмистровой. Здравствуйте, Анастасия Львовна! - любезно улыбнулся Макс.
   -Хватит реверансов, - холодно оборвала переговоры Лиза, и повернулась к Анастасии:
   -Слушайте и смотрите внимательно, я повторять не буду! Это и вас касается, - вполоборота прикрикнула на пожимающих руки и обменивающихся любезностями юристов, - слушайте тоже. Я, Истомина Елизавета, настоящим отказываюсь от прав на часть квартиры моего покойного мужа, Бурмистрова Вячеслава, принадлежащей мне по закону, в пользу вот этой мадам, которая, к моему глубокому прискорбию, приходится матерью покойному мужу. Вот мой нотариально заверенный отказ, и на этом наше общение с Вами, неуважаемая госпожа - знать не хочу больше Вашего имени! - заканчивается навсегда! И запомните, господа юристы, что эта мадам отказалась признать моего сына своим внуком, а я встречно отказываюсь считать ее родственницей! Никаких экспертиз я делать не стану, и не смейте мне звонить или писать!
   Лиза протянула руку вперед, дождалась, когда Анастасия раскроет ладонь, чтобы принять бумагу, и бросила отказ с ключами, точняком в талую грязь. Затем повернулась, ушла в машину Макса, закрылась, и заплакала. Все силы ушли на это представление. Все получилось, как задумано, однако обида не проходила. Она жгла ее, пока Макс передавал квартиру, подписывал акт, отдавал ключи, пока вез Лизу до своего офиса, наливал ей коньяку, чтобы снять напряжение. Лиза равнодушно приняла робкие ухаживания Макса, не сопротивлялась, когда тот раздевал, молча отдалась на диване - он заслужил эту дружескую уступку за проделанную работу - и так же молча ушла домой. Ей было безразлично все на этом свете. Ей не хотелось жить. Лишь долг перед сыном удерживал от самоубийства.
   Анастасия пыталась позвонить несколько раз, Лиза молча клала трубку. Учеба, учеба, учеба - она зазубривала учебники, сдавала зачеты, экзамены, не приходя в себя. Инна пыталась скармливать антидепрессанты, что только ухудшило Лизино состояние. Начались галлюцинации - она выскакивала из автобуса на остановках, бежала за Славкой, ночами разыскивала его по квартире, начинала разговаривать с ним, пугая тетку. От безумия спас Димка - своими малюсенькими лапками дергая за волосы, покусывая за грудь, плача, а потом, улыбаясь, он привел маму к пониманию, что жизнь продолжается.
   Боль притупилась. Появилась физиологическая потребность, и Макс, наконец, дождался своего часа. Лиза вспомнила тот единственный случай, и решила не искать лучшего - раз в неделю, а то и чаще, получала с ним некоторую сексуальную разрядку. Макс был и остался надежным другом - помог получить страховку за смерть Славы, купить на эти деньги хорошую квартриру, устроил в банк, где ее угораздило встретиться с Торским...
  

-

   Лиза вздохнула, поправила подушку поудобнее, и заснула. Во сне к ней опять дерзко приставал Стас, стройный и мускулистый, помогающий вылезти из Эйлатского бассейна в гостинице "Хилтон", и все-таки совративший ее прямо там, на шезлонге. Проснувшись, Лиза негодовала на свой подлый организм и на память, подсунувшую ложное воспоминание! Не было у них такой встречи, не было! Хотя выглядел этот Торский и тогда просто великолепно, не зря она обратила внимание на его... Господи, да что со мной творится?! Я его ненавижу, ненавижу, этого Торского!!!
  

-

  
   Последний уровень. Девчоночка, потряхивая наивными косичками, обходит круглый зал с тринадцатью коридорами. Факелов много, это хорошо, хватит на обследование каждого темного прохода. Она выбирает для начала тот, где характерная трещина в виде молнии рассекла стену. Ого! Сразу три багровых провала, один за другим. Придется прылать с разбега, иначе не получится. Она подходит к краю первого, чтобы выманить стоящего за углом монстра. Очень хорошо, жди здесь, с ходу получишь факелом в зубы, а я прыгну дальше, не теряя разбега.
   Ирис отходит назад, разбегается, и вместе с Лизой Истоминой взвивается в воздух. Удар факелом, прыжок, пробежка, прыжок - и вот он, выход в радужный мир! Вымощенная ярким красным кирпичом парковая дорожка, словно ковровая, расстилалась вперед, ведя вниз, в изумрудную от травы и лесов долину, на желтый песчаный бережок нестерпимо синей реки под голубым небом. Витые кованые ворота перекрывают выход. А как открыть? Замок явно не декоративный. Неужели она не заметила цепочку с ключом? Или ключ надо искать в другом коридоре? А если не здесь, а на нижних уровнях?
   Лиза останавливает игру, сохраняет ее, и отправляется домой. Некогда, да и не стоит начинать игру заново. Ну ее к черту! Значит, не судьба выбраться наружу, в этот зеленый и голубой, такой солнечный мир...
  

-

   22.
   День начался с телефонного звонка:
   -Госпожа Истомина Элизабет? - женский голос из далекой Америки приглашал приехать для получения находки, принадлежащей господину Бурмистрову. Сердце обнаружилось в груди, сбилось с ритма, потом заколотилось чаще. Понять, что именно нашли, ей не удалось, какие - то бумаги. Записав адрес, телефон, имя организации, Лиза задумалась. Прошло столько лет, Димка успел подрасти - пора и посмотреть на место смерти Славы.
   На мгновение перед ней развернулись минувшие годы:
   Звонок - "ваш муж погиб..."
   Родовые схватки, слезы, крики - "Я не хочу жить без него..."
   Тоненький плач Димки, ее слезы, подсаливающие грудное молоко...
   Анастасия Бурмистрова с требованием генетической экспертизы...
   Нотариальный отказ от той квартиры, летящий в грязную лужу...
   Страховая компенсация за смерть Славки...
   Покупка сегодняшней квартиры...
   Макс, уговаривающий замуж...
   Защита диплома...
   О Доннел, пожимающий руку Стасу...
  
   Она опомнилась. Надо взять отпуск, пока Торский здесь. Сегодня он вылетает в Ирландию, надо поспешить. Быстро заполнив заявление, Лиза попросилась на прием.
   -Здравствуй, Лиза!- Обычная ослепительная улыбка, безукоризненый костюм - ничего его не берет. Разве похудел немного, ну, так тебе и надо!
   -Станислав Николаевич, мне нужен отпуск.
   -Куда, если не секрет?
   - В США, - В душе Лизы вспыхнула привычная настороженность - "так я тебе и сказала!"
   -Счастливого пути!
   Быстро оформив документы, она по телефону заказала билет себе и Димке. Повседневные дела не могли отвлечь ее, все время выскакивал вопрос, что же они там отыскали?
   В коридоре послышался баритон Ростика. Тот с барской, уверенной интонацией объяснял Маргарите, что следует ждать нового директора, этот уже свое отработал:
   -Его не просто так вызывают. Допрыгался, голубчик...
   -Да ты что?
   -К бабке не ходи! Сто процентов - снимут с должности... Такие вещи даром не проходят!
   -Неужто за Лизку?
   -А то! И не фиг было...
   Лиза выскочила в коридор:
   -Повтори!
   Ростислав смешался. Свирепая кошка, а не милая женщина стояла перед ним. Обычный легкий румянец исчез, бледность залила ее лицо, а глаза блестели и пылали гневом:
   -Повтори, что ты сказал о Торском? Какие вещи даром не проходят? Быстро! Почему ты уверен, что его снимут? Ну!
   -Лиза, это догадки, я просто полагал...
   -Нет, не догадки! Подлец, ты написал донос! Тварь, какая же ты мерзкая тварь, - хлесткая пощечина поставила восклицательный знак.
   Схватившись за щеку, Ростик возмущенно выкрикнул:
   -Да, написал, да! И не жалею! Пусть катится ко всем чертям! Ненавижу твоих красавчиков, ненавижу! Тогда, с Бурмистровым - не успел его посадить, ты выскочила замуж, а больше - нет, никогда! Все равно ты будешь моей, будешь! Запомни это!
   Побелевшая от бешенства Лиза мгновенно вспомнила приставания прокуратуры и ОБХСС к Славке, беспричинные проверки налоговиками мелкого бизнеса Макса, и поняла все. Брезгливо поморщившись, смерила этого ублюдка с ног до головы, холодно бросила:
   -Жалею, что о такую мразь руки испачкала. Мыла не хватит - отмыться.
   Довольная зрелищем толпа сотрудников расступилась перед ней. В комнате Лиза попробовала сосредоточиться, но ничего из этого не вышло. Гнев ушел, оставив после себя многоплановую и массивную, неотвязную мысль, укладывающуюся в короткий вопрос: - "Почему она приносит всем только неприятности и несчастья?"
   Ей стало жаль Станислава Николаевича. Он, уж точно, не заслужил такого. Во всем, случившемся с ним, виновата только Лиза. Ему просто не повезло с выбором объекта любви. Она не сможет простить его семье нанесенное оскорбление - дала слово, в память о Славке, и никогда не нарушит его! Это так, конечно! Но и сама хороша - нечего было влюбляться. Дала человеку надежду, исстрадалась и его измучила. А теперь и карьеру сломала.
   -"Все, больше не будет у меня мужчин! Хватит! Перебьюсь и без них! Никто мне Славку никто не заменит! Это судьба, это знак свыше - все мои неудачи с мужиками, это Славка не хочет, чтобы я принадлежала другому. Да, Славик, я так и сделаю! Я сумею, я сильная. Но все равно, жалко Стаса".
   Отключив компьютер, Лиза собралась домой:
   -Девочки, меня не будет неделю. Вернусь - видно будет. Пока!
  

-

  
   23.
   Дверь с надписью - Общественная организация "Память 11 сентября" был открыта настежь. Просторная комната, десяток столов с мониторами, стеллажи, на них пластиковые мешки с этикетками, и - шум, одновременный многоголосый разговор. Типичная обстановка американской большой государственной или муниципальной конторы.
   -Миссис Эйдиген? Прямо и от конца - второй стол.
   Лиза делает десяток шагов, находит второй стол от стены. Пожилая искусственная блондинка в очках перекладывает бумаги, запакованные в найлон, стучит двумя пальзами по клавиатуре, смотрит на экран, морщится, исправляет. Явно увлечена своей работой. Стул напротив блондинки - свободен. Лиза садится, надеясь привлечь внимание.
   -Добрый день! Я - миссис Эйдиген. Чем могу Вам помочь?
   -Элизабет Истомина. Вы мне звонили в Москву...
   -Очень приятно! Минутку, - Эйдиген смотрит на экран, набирает данные Лизы, вскакивает, протягивает руку:
   -Хай, Элизабет! Очень приятно, меня зовут Лайрин. Как долетели?
   -Спасибо, нормально, - Лизе хочется перейти к делу, но собеседница должна соблюсти этикет, потому разговор длится еще минуты две. Услышав о целях общества, о проделанной работе, госпожа Истомина вежливо кивает, хвалит Лайрин, всех ее коллег, и переводит разговор в деловое русло.
   -... разобрали и рассортировали все найденные на месте трагедии бумаги, документы, вещицы, могущие представлять интерес для родственников погибших. Надеемся через год - полтора закончить размещение информации на сайте. Уже сегодня более трехсот человек опознали наши находки. Недавно эксперты - добровольцы смогли найти в слипшейся пластиковой массе остаток ежедневника. В нем были записи на русском и английском языках. По нескольким телефонным номерам и дневниковым пометкам мы установили, кому он принадлежит. Скорее всего, это дневник Вашего мужа, Вячеслава Бурмистрова...
   Сердце Лизы останавливается. Прожитые от кататрофы годы исчезают, она снова слышит: - "Ваш муж погиб в авиационной катастрофе...". В глазах черно, но теперь она знает, как удержать сознание - (вот еще, валиться на пол!), и силой воли, стискивая зубы, задерживая дыхание, сидит прямо, единственной реальной связью - лопатки/спинка стула, да слухом - оставаясь здесь, напротив Лайрин...
   Медленно возвращается зрение, вырисовывается обстановка. Теперь можно и понять, что говорит миссис Эйдиген:
   -...опознаете, а потом подпишите вот этот бланк. Мы с радостью передадим эту реликвию Вам.
   -Конечно. Дайте, я посмотрю.
   Очищенный от спекшейся корки пластика жестяной панцирь, внутри - залитая прозрачными потеками пластика частичка ее фотографии, обгоревшие страницы, защелка, держащая страницы, его авторучка, та самая - подарочный "Шеффер" с золотым пером. А вот и его почерк. Славка, милый мой, когда ты писал это, ты жил, мы еще были вместе! Строчки расплываются...
   -У Вас все в порядке?
   -Да, да, в порядке. Минутная слабость. Я сейчас...
  
  
  
   "...И это все, что осталось от Славки? Этот жестяной остов с обгорелыми по периметру страницами... Авторучка, мой подарок... Мертвое железо уцелело, а он - нет... Пахнет жженым пластиком или резиной... А в глазах все теряет резкость... Это слезы, я понимаю... Да не поможет мне твоя салфетка, Лайрин! Сама знаю, что надо крепиться, слышала уже это пять лет назад... Только я не остановлюсь, зареву в голос, со всхлипами, как школьница... Славка, милый мой, как же ты не хотел умирать... ты держал этот дневник в руках и думал обо мне... И о Димке... И плакал... Нет, ты не плакал, ты человек дела, ты до последней секунды что - то делал... Да оставьте вы меня, не надо воды! Дайте прореветься...
   Я сама... Спасибо, не надо таблеток! Это вернулось прошлое, Лайрин... Я словно рухнула в прошлое... Ах, ты меня понимаешь! Знала бы ты, что я себя - не понимаю... Мне показалось, что я была им в те секунды... Как страшно представить последние мысли любимого... Хорошо, что он не мучился...
   Ну, все, все, я уже в норме... Вот, я успокоилась... Почти... Сейчас... Нос вытру, и глаза... Сколько я должна заплатить, Лайрин? Только расписаться? Спасибо, тронута. Успехов вам, и - простите за слезы..."
  

-

  
   Лифт полз вниз неторопливо, времени хватило продышаться. Вышла она на втором этаже, дождалась, пока попутчики разошлись, осмотрелась в зеркале:
   -"Глаза... Ладно. Есть темные очки, прикроем... Пойду, заберу Димку из "аквариума", наигрался, поди".
   Супермаркет был роскошный, и детская игровая комната за стеклом, где ребятишки сновали, как рыбешки - тоже. Димка, оставленный там, на время похода к госпоже Лайрин, даже не думал скучать. Он увлеченно играл с тремя одногодками в сказочном городке, наперегонки взбираясь и скатываясь по пластиковым лоткам и трубам. Выпросив у мамы еще несколько минут, он продолжил погоню. Лиза присела на лавку, достала горелый ежедневник, выпутала из пакета, осторожно начала перелистывать страницы. Слезы больше не появлялись.
   Вместо них в горле или чуть ниже - наверное, возле сердца - поселилась скребущая душу жалость к себе самой. Но не та, что обездвижила, загнала в угол кровати, и душила ее в первые дни... Тогда было слишком больно жить без Славки. Пять минувших лет стерли отрые грани, обкатали ранящие углы, наработали невидимую броню, нещадно закалили душу ...
   -Спасибо свекрови, - вслух усмехнулась Лиза, - помогла, вывела из шока.
  
   Только первые листочки - с адресом и телефонами, были разъединены. Видимо, разобрала Лайрин - когда искала хозяина. Остальные плотно слежались. Длинный ноготок мизинца отделял их, одну за другой открывая свету. Даты, часы и минуты, пометки...
   Вот про нее и Димку - ультразвуковое обследование. Славка оставил ее тогда в кабинете, а сам ждал снаружи. Еще допрашивал потом врача, кто будет, мальчик или девочка. Он так и не успел узнать, что у него родился сын...
  
   Странички траурно окаймлены - внешний огонь глодал их, пока потекший пластик обложки и кейса не спекся пузырчатым коконом. Кислорода для бумаги не хватило, а температура еще не успела подняться для обугливания. Потом рухнули этажи, полностью убив пламя. Сколько же трудов положили вы, Лайрин и другие энтузиасты, на разборку таких находок? Титаны! Спасибо вам, еще раз...
   А ведь Славка мог что-то написать ей. Если была хоть минута... И писал, наверняка, в середине книжки. Он вообще был умным, мог представить, что не доживет, что погибнет при штурме самолета спецназом... Только такую страшную смерть - во взрыве, в огне, в ударе о дом - представить не мог...
  
   Пальцы заторопились, перекладывая странички. Закопченые чешуйки застревали под ногтями, но Лиза спешила - быстрее, быстрее! Вот июль, вот последние дни августа, вот сентябрь...
   Вот ленточка закладки!
   Страничка 12 сентября становится на ребро, плавно опадает, открывая строки:
   -"Любимая, не знаю, выживу ли я в этой заварухе, но у бумаги больше шансов остаться в целости. Я люблю тебя, люблю больше всего на свете, я так рад, что ты не полетела со мной, что останешься живой, родишь дочку. Господи, мне так мало тебя было весь этот год, что мы вместе! но спасибо, что ты случилась в моей жизни, ведь могла и не столкнуться со мной, не стать моей, и я умер бы, не узнав счастья..."
   Торопливый почерк не изменил упрямый левый наклон славкиных букв - они стали выше и острее, жестко подпирая каждую верхнюю черточку линованой странички:
   "...Лиза, любимая моя! Я напишу еще много раз это письмо, положу его в каждый карман, в носки, в брюки, в кейс, в бумажник, пусть хоть клочок долетит до тебя и передаст мое категорическое требование - жить после меня, во имя меня, жить - полноценно, счастливо и долго! Жизнь так коротка, не трать время на траур, не давай зароков, не приноси мне обетов, не делай поспешных обещаний - живи, люби, как любила меня. А я - если загробная жизнь есть - буду радоваться за тебя и дочку. Или сына. Люблю тебя!" - кричали ей торопливые строки.

-

   24.
   Почему вдруг мир потерял краски, и стала туманиться заполнявшая ее жалость? "Славка, милый мой Славка, какое же безысходное страдание, какая смертная тоска терзала тебя в те минуты... Бессилие... И единственное желание - хоть что-то сделать для меня... Напоследок..."
   Жалость росла, налилась громадиной, затопила всю Лизу, не уместилась в ней, подступила к глазам... Скопилась, перетекла край нижнего века... Заструилась по щекам... Капли срывались, вразнобой падая на колени...
   -Мам, чего ты плачешь? Больно?
   -Нет, Дымок, нет...
   -А слезы? - Сын забрался на колени, ладошкой растер ей мокрую полоску по щеке, обеспокоенно заглядывая в глаза.
   -Уже прошли...
   Платок убрал влагу со второй щеки, затем она проверила себя в маленьком зеркальце, окончательно возвращаясь в настоящее время. Последняя весточка от мужа была неожиданной, зато каждое слово - узнаваемым. Он весь в этих строках. Ах, милый Славка! Тогда ты был намного старше своей жены, и гораздо мудрее. Да и сейчас - ненамного, но старше, и по-прежнему мудрее! Ведь точно знал, что она, торопыга, в одиночестве станет слишком жесткой, чересчур прямолинейной! Еще бы, совсем девчонка - 18 лет. Настрадалась, наелась горького до слез, и закалилась. Попутно, для пущей горечи, понадавала обетов, только что в монастырь не ушла. А мужу все это оказалось не нужно...
   Лиза улыбнулась сама себе. Жалость к Славе и к себе незаметно переплавилась в мудрую грусть зрелой женщины, наконец-то постигшей неизбежность потерь и утрат, после которых жизнь не заканчивается, отнюдь... В отмягшей - столько слез за один короткий день!- душе осталось чувство завершенности, как после сдачи сложной работы или защиты диплома.
   Раскрытый жестяной панцирь ежедневника ждал на скамейке.
   -Дым! - окликнула она сына, - Смотри, это папин дневник, мне сегодня его передали. Тут даже моя фотография сохранилась, и его письмо. Давай, я расскажу, и - пойдем... Тут есть место... Мы должны увидеть...
   Димка рассмотрел фото, потрогал, спросил, почему она там такая красивая и - без него, Димки? Почему книжка пахнет жареной резиной, где был папа, когда потерял ее, и зачем им идти туда? Лиза не старалась искать специальные слова, просто отвечала на вопросы. Шли недолго. Понемногу приближались мерцающие огоньки - поле свечей. Она много раз видела это на фотографиях, в телерепортажах, но не ожидала такого многолюдия.
   Группка людей держала плакаты с протестом против проекта памятника, незаметный служитель убирал выгоревшие досуха баночки, женщина и пожилой мужчина ставили плоские жестяные лампадки в обширный круг. Священник читал молитву, несколько человек вокруг него крестились и вторили при каждом слове "омен".
   Вытащив из сумочки две российские коричневые вязанки освященных свечей, купленных в Загорске, Лиза запалила их от ближайшего огонька, дала один пучок сыну, а второй пристроила в пустую жестянку, подходящего размера.
   -Это в память о папе. Ставь свои свечки. Вот... Это место, где твой папа умер, - она помогла Димке приткнуть свечи прямо.
   Молча постояли, держась за руки. Множество огоньков мерцало, слабый аромат благовоний перетекал в воздухе. Негромкий говор десятков людей создавал иллюзию храмового единения. Было уютно и спокойно. Пережитое, выплаканное сегодня - словно отодвинуло, отстранило от обыденности, подняло на иную высоту. Сейчас Лиза воспринимала мир, как с вершины горы - целиком, во всем его разнообразии. Без досадных и незначительных мелочей, которые совсем недавно казались непреодолимыми препятствиями.
   Пережитое в этом году закончилось звонким мажорным аккордом. Не ворота - стена рухнула в угрюмом лабиринте, открыв настоящий мир. Словно прибылая вода в паводок подняла давно обсохшую на берегу лодку, бросила в живую, играющую струю, перекладывая с борта на борт, выбрала слабину веревки, напрягла до звона, и оборвала привязь...
   За пределами площадки, уставленной огоньками, бушевала полноводная жизнь - она слышала ее отзвуки, залетавшие в эту тихую заводь, где хранились воспоминания о прошедшем, об утраченном навсегда. Завещание с приказом "жить!" закрыло за Лизой дверь в прошлое.
   Будущее лежало перед ней и ждало, будто ковровая дорожка, но свернутая до времени, чтобы начаться с первого Лизиного шага. Свободного от зароков и обещаний...
   Сын дернул за руку.
   -Мама, а мы еще долго будем стоять здесь?
   -Нет, сынок, уже все. Пойдем... Да куда ты меня тянешь?
   Она подняла глаза. Стас Торский стоял напротив. Он добавил огонек своей свечи в мерцающее море, надежно утвердил его, распрямился и улыбнулся им.
  
   Ковровая дорожка будущего стремительно раскручивалась, становясь настоящим...
  
  

Конец книги.

  

61

  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"