Астурийская столица Овьедо - это не Барселона, Гранада или Севилья. На первый взгляд, ничего русского в этом городе нет - ни соотечественников-туристов с путеводителями на родном языке, ни магазинов с гречкой, селедкой и бычками в томате на прилавках, ни традиционного для других мест русскоговорящего "сходняка" в каком-нибудь парке или сквере. "Не может быть!", - решил Валера. - "Надо испакать. Нет такого места в Испании, куда еще не ступала нога русского человека. А где она ступала, наверняка остались и деяния рук его". Тщательные поиски вскоре дали первые результаты.
В старом городе, в двух шагах от Собора, обнаружился небольшой бар с вывеской "Siberia". Зайдя в него субботним утром, когда посетителей почти не было, Валера заказал пиво и учинил бармену ненавязчивый допрос.
- А почему у бара такое странное название? Сибирь - это где-то в России? - Прикинулся дурачком Валера.
- Да практически вся Россия - это Сибирь, - уверенно заявил бармен. - Там жуткий холод, до 60 градусов ниже нуля. Люди, чтобы выжить, греются водкой. Или даже спиртом. Раньше бар назывался "Начо", по имени прежнего владельца. Но в Овьедо есть еще штук пять баров с таким названием и я, когда перекупил заведение, решил переименовать его. Однажды ко мне зашел русский музыкант. Он родился в этой самой Сибири и немало мне рассказал про нее. Я решил, что если там пьют много водки, то это подходящее название для бара...
"Что ж, логично", - прикинул про себя Валера. - "Остается только повесить на стене карту Сибири и краткие пояснения для испанцев, чтобы знали, что в "Сибири" надо заказывать только водку. Или спирт. Причем - много. Хотя на улице и не минус 60".
Как-то, бредя под дождем по центральной улице Урия, Валера обнаружил на стене одного из домов пару объявлений. В одном предлагались уроки музыки - сольфеджио и игры на фортепьяно, которые давал "преподаватель Московской консерватории". В другом объявлении некий "выпускник московского университета" предлагал репетиторство по математике испанским двоечникам.
"Во дают!", - удивился Валера. "Думают, что здесь как там... Интересно, много ли у них учеников?"
Валера вспомнил свои детские годы. Многие одноклассницы по настоянию родителей занимались музыкой. Дома у них стояли пианино, которые можно было купить в специальном магазине или просто взять напрокат. По телевизору и в кинотеатрах время от времени показывали отчечественные исторические фильмы из "той" жизни. Юные барышни в длиных белоснежных платьях на балах свободно щебетали по-французски, а потом легкой походкой устремлялись к роялю и, аккомпанируя сами себе, радовали гостей романсом о безнадежной, как правило, любви. Французский язык в советское время пальму первенства постепенно уступил английскому, а вот страсть к обучению дочерей музицированию осталась неизменной.
Тогда Валера особо не задумывался, как громоздкие пианино попадали в московские квартиры, порой весьма и весьма малогабаритные. А вот в Овьедо как-то увидел процесс. Это только наивным туристам кажется, что в Испании, в отличие от родины, трава зеленее, вода мокрее, а жизнь веселее и проще. Половину Овьедо, особенно его окраины, "украшали" дома, мало в чем превосходящие московские пятиэтажные "хрущебы". Хитроумные испанцы, впрочем, явно обскакали своих советских коллег-архитекторов в одном аспекте. Под крышей любого, даже самого микрогабаритного дома, обязательно торчала специальная балка. Однажды Валера наблюдал, как несколько парней в комбинезонах, перекинув через такую балку хитроумную систему веревок, втаскивали в окно четвертого этажа холодильник. Отметив про себя, что размер оконного проема весьма невелик, Валера тогда еще подумал: "А если пианино?"
С уроками математики для испанских балбесов было попроще, тема была актуальной. Вот только чтобы давать их, вовсе не требовалось высшее образование, полученное в МГУ. Даже испанские старшеклассники дальше освоения действий с дробями не продвигались.
Наличие в городе русской педагогической элиты Валеру обрадовало. Он на всякий случай переписал телефоны из объявлений - если ностальгия заест, можно будет созвониться, договориться о встрече, возможно - подружиться.
Впервые услышать на чужбине родную речь не из уст жены или дочери Валере удалось при весьма странных обстоятельствах. Отправив дочь кормить уточек и павлинов в центральном парке Сан-Франциско, Валера с женой сидели на скамейке под огромной магнолией и на немного повышенных тонах обсуждали важную проблему: тащиться обедать домой через весь город или, перекусив в каком-нибудь заведении, продолжить воскресную прогулку. Жена настаивала на общепите, а муж опасался, что все закончится обожаемым дочерью "Макдональдсом", который Валера искренне ненавидел. В тот момент, когда он детально обосновывал причины своего негативного отношения к американской забегаловке, проходившая мимо невысокая девушка с дорожной сумкой на плече вдруг без всякого предисловия и ставшего бы в подобной ситуации вполне уместного вскрика "Ой, вы русские?!" неожиданно спросила: "Я к автовокзалу правильно иду?" После довольно продолжительной паузы, недоуменно переглянувшись с женой, Валера отплатил незнакомой девушке той же монетой. Не здороваясь и внешне не выказав никакого удивления, словно дело происходило не в Овьедо, а где-нибудь в подмосковных Химках, он односложно ответил: "Правильно". Даже не поблагодарив за столь ценную информацию, девушка пошла дальше по парковой дорожке.
Тот день вообще выдался "русским". Дочь все же удалось убедить пойти не в "Макдональдс", а в пиццерию. Неподалеку от парка нашлась одна, причем - итальянская, что следовало из вывески над входом. Семья вошла в полутемный вестибюль и первое, что увидела - матрешки и плошки с поварешками из хохломы, выставленные на полках, прибитых к стенам. Под потолком висела балалайка, рядом - внушительных размеров палехский поднос. "Однако!", - подумал Валера. - "Типично итальянская пиццерия..."
В обеденный зал, находившийся на втором этаже, вела деревянная лестница. Поднимаясь по ней, нельзя было не обратить внимания на висевшие на стенах небольшие картины, сюжеты которых навевали мысли вовсе не об Италии. Деревянные церкви с православными крестами... Пейзажи средней полосы России... Деревенские избы, утонувшие в сугробах, и санный путь между ними... В зале на стенах также висели картины - покрупнее размером, но той же знакомой тематики. Сделав заказ, Валера с женой отправились на осмотр "картинной галереи". На всех картинах обнаружились подписи авторов с откровенно русскими фамилиями. Таблички на испанском языке сообщали название каждой картины и ее продажную стоимость.
Пообедав в этом итальянско-русском ресторане, Валера поинтересовался у официантки, каким ветром всю эту экзотику к ним занесло. Оказалось, что в Овьедо живет какой-то русский художник, который и взялся оформить помещение ресторана. Картины на стенах - не только его, но и его друзей, живущих в России. Они с удовольствием согласились отправить их в Испанию на эту импровизированную выставку-продажу. Правда, посетовала официанка, посетители пока не купили ни одной, слишком увлечены поеданием пиццы и спагетти, не до искусства.
А первый русский, с которым удалось хоть немного пообщаться (невежливая искательница автовокзала не в счет), встретился в совсем уж в экзотическом месте. В один из выходных семья поднялась на машине на Наранко - гору, возвышавшуюся над Овьедо. На вершине Наранко, раскинув каменные руки, стоит огромная статуя Спасителя, у подножия которой разбита зона отдыха с деревянными столиками и скамейками, каменными жаровнями и детскими качелями-каруселями. К каменному Спасителю, зоне отдыха и открывающейся сверху великолепной панораме города вела узкая, крутая и извилистая автомобильная дорога, на которой время от времени встречались пыхтящие и обливающиеся потом велосипедисты, упорно стремившиеся затащить себя на вершину силой собственных мускулов. О том, что на гору можно вскарабкаться пешком, даже в голову не приходило - здоровья не хватит.
Семейство, расположившись за одним из столиков, перекусило принесенными с собой бутербродами под винишко. Случайно или нет, выбранный из множества свободных стол подтвердил Валерину гипотезу о том, что где ступала нога русского человека, там его рука оставляет о себе воспоминания. На деревянном столе аккуратно было вырезано самое популярное русское слово. Дочь умчалась на качели, а Валера с женой, изредка прихлебывая из стаканов, стали бурно выражать свой восторг видами Овьедо, окрестных живописных гор и долин, время от времени громко давая дочери инструкции на родном языке, как следует себя вести. Тогда-то и подошел к ним средних лет мужчина в спортивном костюме "Адидас" и кроссовках.
- Добрый день, - сказал он по-русски. - Ребят, вы местные?
"А я из милиции!", - невольно вспомнил Валера диалог из фильма "Ко мне, Мухтар!"
Обменялись несколькими ничего не значащими фразами об окружающем пейзаже и погоде. Потом незнакомец стал спрашивать: кто, откуда, как давно в Испании, чем занимаетесь... Валера с женой охотно отвечали, скрывать им было нечего и не от кого. Как и требовал этикет, ответив на очередной вопрос, задавали собеседнику аналогичный. С каждой минутой разговор становился все более странным. Ни на один вопрос собеседник, который даже имя свое не назвал, попросив называть его "Путешественником", не ответил. Сказал лишь, что путешествует по Европе, побывал уже во многих странах, не назвав, впрочем, ни одной. В Овьедо оказался случайно и сколько в нем пробудет не знает, пока не надоест. Сообщил, что каждый день пешком поднимается на Наранко спортивной нагрузки ради. От ответов на вопросы, где жил - в России или в другой стране СССР, в каком городе, чем там занимался и чем тут занимается, на что живет и какие планы на будущее имеет, отвечал расплывчато. Вернее, вовсе не отвечал, а наводил тень на плетень.
- В каком городе жил? - спрашивал Валера.
- Да где я только не жил! Помотала меня жизнь по свету, - отвечал Путешественник.
- А чем занимался?
- Да чем я только не занимался. В детстве даже пастушком был в одной деревне...
- В какой деревне?
- В русской, конечно, не в японской же.
Такой разговор становился Валере в тягость. Он чем-то смахивал на допрос, когда из тебя вытягивают все, что интересует собеседника, давая при этом понять, кто именно вправе задавать вопросы.
Расстались так же странно, как и встретились. Валера спросил, сколько длятся пешие подъемы и спуски на Наранко. Оказалось, что вверх - часа два, вниз - чуть меньше. Уже смеркалось и Валера, предположив, что в темноте брести пешком вниз с горы по узкой дороге небезопасно, предложил Путешественнику место в машине.
- А внизу можно в какой-нибудь бар зайти, кофе выпить. Или рюмку чего-нибудь покрепче, - добавил Валера, надеясь, что предложение будет отклонено.
Так и случилось. Путешественник поблагодарил, но сказал, что все же спустится пешком. Потом попросил дать ему номер Валериного телефона. Валера уже открыл рот, но глянув на выражение лица жены, вовремя одумался. Можно было не сомневаться, что скажет Путешественник на аналогичную просьбу.
- Мы вот-вот переедем на другую квартиру, телефон уже отключили. А мобильников у нас пока нет, не заработали пока на них, - сказал Валера, внутренне краснея от вынужденного вранья.