Warda : другие произведения.

Блуждая в тёмном коридоре

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 3.81*4  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Наверное, у тебя тоже было ощущение, что твоя жизнь движется не в том направлении. Что ты проживаешь жизнь иначе, чем хотел. Что твоя жизнь бессмысленна и бесполезна. И иногда ты думаешь: "А вот если бы...". Если бы у тебя было больше денег, если бы у тебя была другая работа, если бы у тебя было другое тело...
  1. (12.03.05)
  - Ну, это сейчас модно, детка. Метросексуалы - новый тип мужчин. Страшно популярный...
  - Среди женщин?
  - Я что, похож на человека, которого интересуют женщины? - Ты смеёшься и заправляешь выбивающийся из причёски локон за ухо. Я давно подозреваю, что этот локон падает тебе на лоб не случайно, слишком уж заученным и элегантным жестом возвращают его на место красивые холеные пальцы.
  - Самки отвратительны. Нет, дорогая, я вовсе не имел виду тебя, ты же знаешь, просто...
  - Просто к каждой женщине ты относишься как к конкуренту, - перебиваю я, прикуривая очередную сигарету.
  - Разве женщина может составить мне конкуренцию? Понимаешь, самкам нужны самцы, а меня не интересуют мужики, которые "небриты, волосаты и вонючи". Пусть они остаются "настоящим женщинам", я обойдусь. Слаба Богу, наша страна пока ещё не очень далеко ушла от совка, поэтому женщины по-прежнему с предубеждением относятся к ухоженным и стильным мужчинам.
  - К таким, как ты, - добавляю я, без капли лести.
  - Естественно. Но это мне на руку.
  Ты откидываешься на стуле и отодвигаешься - длинным ногам слишком тесно под моим низеньким столом. Кофеварка шумит, в воздухе стоит удивительный запах - смесь сигаретного дыма, кофе и твоего любимого "Davidoff Cool Water". Забывшись на секунду, втягиваю такой дорогой и любимый запах. Ты смотришь на меня с иронической полуулыбкой на узких губах, словно читая мои мысли. Дьявол-искуситель? Заблудший ангел? Кто тебя знает...
  - Как дела с выставкой?
  - Да... Всё нормально. Ты же придёшь на открытие? - Скорее утверждаешь, чем спрашиваешь. Как всегда.
  - Ты уверен, что мне стоит появляться в обществе этих разряженных в пух и прах павлинов? Я, знаешь ли, ничего в этом не смыслю.
  - Как будто они смыслят.
  Встаёшь и отходишь к окну. Я знаю, тебе очень нравится вид на ночной город из окна моей гостиной, или тебе просто нравится твоё отражение в стекле?
  - Будешь с Владом? - Не знаю, зачем я спрашиваю. Ревность?
  - Не знаю. Этот кретин меня в последнее время раздражает. Сто раз уже зарекался связываться с бисексуалами. Не знаешь, к кому его ревновать - то ли к мужчинам, то ли к женщинам. Давно бы уже вышвырнул его из квартиры - но фотогеничен до жути. Могу фотографировать часами...
  - Это любовь, - смеясь, утверждаю я, а кофе почему-то становится кислым.
  
  Прощаемся в узком коридоре. Ты притягиваешь меня к себе и целуешь в макушку. Твои губы такие тёплые, а руки такие нежные. Поднимаю голову и наталкиваюсь на взгляд. Задумчивый и чуть рассеянный, как всегда. Сколько мы стоим так - обнявшись, прижавшись к друг-другу, как расстающиеся любовники? Секундная стрелка на старых часах с громким звуком движется по кругу: так-так-так. Три секунды? Всего лишь?
  - Эх, детка, была бы ты мужчиной...
  Улыбаюсь и разжимаю руки. Машу рукой, вслушиваясь в шорох подошв по лестнице. Ты посылаешь мне воздушный поцелуй, и входишь в лифт этажом ниже. Почему-то наш лифт не ходит на двенадцатый этаж. Символично? Может быть. "Если бы я была мужчиной, детка, ты бы мог любить меня?".
  
  Всё пустое. Я люблю тебя, ты любишь мужчин. Смешно и глупо - любовный треугольник двадцать первого века. Мне сделать операцию по смене пола?
  Знаешь ли ты, что я люблю тебя? Есть ли тебе до этого дело?
  Как всегда, неожиданно кончаются сигареты. Я не зажигаю света и стою у твоего любимого окна. Ты любишь моё окно, но не любишь меня. Ты любишь мой кофе, но не любишь меня. Как пошло.
  В спальне тоже темно. На тумбочке у кровати фотография бабушки. Эх, бабуля, видела бы ты меня сейчас. Что же я сделала со своей жизнью, каким образом вдруг оказалась в этой комнате без входа и выхода - запертая внутри никому не нужных чувств и эмоций. Три года. Три года рядом с любимым. Как тень. Незаметная, но незаменимая, да?
  Протягиваю руку к выключателю - и комната вспыхивает холодным электрическим светом.
  Шторы задёрнуты не до конца, и я вижу отражение своей бледной, тощей руки, с синими прожилками вен... Задёргиваю шторы до конца, чтобы не видеть собственного отражения. Да, именно за это ты не любишь мою квартиру - в ней нет ни зеркал, ни зеркальных поверхностей. Я люблю смотреть на тебя - и если бы в зеркалах всегда отражался ты, я бы завесила ими все стены от пола до потолка. И потолок с полом тоже.
  Но когда тебя нет - в них отражаюсь я. Худая как щепка, маленькая, с близорукими глазами, плохой стрижкой и без маникюра. Я - в старых джинсах и растянутом свитере, который, ну надо же, до сих пор пахнет твоим парфюмом.
  Ненавижу своё тело. Как там у Цветаевой - "не моё, раз не твоё". Помнится, я ею зачитывалась в юности. Впрочем, все истеричные идиотки ею зачитываются - разве я могу стать исключением?
  На секунду замираю перед дверью в ванную. Это тоже от бабушки. В детстве она часто рассказывала мне сказку про двери...
  "Жизнь, дочка, она у каждого разная. Кому-то кажется, что она вроде нитки прядильной - тянется, тянется и тянется себе. Кому-то она охоту напоминает - выследить, убить, заполучить трофей и потом до старости всем рассказывать сколько зверья перебил. Кто-то говорит, что она похожа на соревнование бегунов - догнать, перегнать, победить... А я вот думаю, что жизнь - она на коридор похожа. Длинный такой коридор, с дверьми. Идёшь по нему, идёшь, и вдруг видишь двери. Одинаковые с виду, но каждая в свою сторону идёт. И только тебе решать, какую дверь выбрать для себя.
  - Но как же я узнаю, какая дверь правильная?
  - Не знаю, доченька, не знаю. Может, Господь Бог тебе на правильную дверь укажет, а если не укажет - самой придётся выбирать.
  - Ой, тогда, если я вдруг не в ту дверь войду, я смогу вернуться назад, да? И другую выбрать!
  Бабушка улыбается доброй, по-стариковски мудрой улыбкой и вздыхает.
  - Нельзя по этому коридору назад идти, дочка. Только вперёд. Но ты сердца слушайся, оно всегда поможет и подскажет. Оно только и знает, какая дорога тебе лучше будет..."
  
  Гнев приходит ниоткуда. Просто вдруг в груди разгорается пламя и я изо всей силы бью кулаком в дверь. Боль приносит секундное облегчение. На костяшках пальцев выступает кровь, но разве это важно. Куда же меня завело сердце, бабушка? Хреновый из него навигатор вышел - хуже Ивана Сусанина.
  Где я ошиблась? Где не ту дверь выбрала? Может быть, тогда, на премьере нового дашкиного фильма, когда впервые увидела Стаса и улыбнулась ему, несмотря на Дашкин шепот: "Он голубой, дура".
  Или потом, когда он неожиданно пригласил меня на ипподром, а я согласилась? Или позже, когда он неожиданно ввалился ко мне домой в час ночи и до утра сидел, уткнувшись головой мне в колени, а я перебирала его волосы. Тогда у него провалилась первая выставка, и ему больше не к кому было пойти...
  
  В ванной я смыла кровь и умылась. Если бы только...
  Если бы только что? Если бы только я могла забыть его? Но я не хочу его забывать. Я не хочу забывать наши регулярные походы в кинотеатр с кучей попкорна и огромными бутылками колы. Не хочу забывать наши совместные пикники или последнюю поездку в Питер среди ночи. Но что же мне теперь, до конца жизни упиваться одними воспоминаниями?
  Что у меня осталось? Редкие любовники, которые иногда оставляют следы на теле - но никогда в душе. Подруги, которые улыбаются в лицо и крутят у виска, стоит повернуться спиной?
  Усталость навалилась, как снежный ком. Дотащившись до кровати, я упала на твёрдый матрас и уставилась в потолок. Пальцы уже автоматически нащупали в выдвижном ящике баночку из коричневого стекла. Снотворное. Как и положено современной жительнице большого города, я регулярно посещаю психолога и иногда психотерапевта. И, естественно, пью снотворное, чтобы хоть ненадолго забыться тяжелым сном, наполненным непонятными образами, которые исчезают, как только открываешь глаза, но на весь день оставляют чувство тянущего беспокойства.
  А что если? Таблетки мерцали в свете проезжающих фар - в небе задушенного смогом городом никогда не видно луны. Маленькие длинные капсулы с неизвестным мне содержимым, способные подарить покой. "Красная или синяя таблетка, Нео?"
  Я погрузилась в странное состояние - не то дрёму, не то дурман, увидела себя со стороны - бледное пятно на коричневом покрывале. Какую дверь ты выбираешь?
  Стакан с водой тут же, на тумбочке. Протяни руку и... И что? И всё...
  Таблетки проглотились легко и быстро, словно я всю жизнь только этим и занималась.
  Если бы только я была мужчиной...
  
  
  
  2. (13.03.05)
  Просыпаться было тяжело. Кто-то раздвинул шторы и серый дневной свет заливал комнату. Я открыла глаза и уставилась в потолок. Что-то было не так, но я не могла понять что. Потолок. Он почему-то был желтым и слишком низким. Я поморгала, ожидая, что это обычные глюки, и сейчас он побелеет и отодвинется. Нет, потолок остался на месте.
  Пора вставать. Похоже, я ещё не проснулась. Комната выглядит незнакомой - в моей спальне никогда не было письменного стола и уж тем более компьютера. Что происходит?
  Нет, я просто ещё сплю, сейчас умоюсь - и проснусь. С тех пор как однажды, купаясь в озерце за бабушкиным домом, я чуть не утонула, вода повергает меня в ужас. Нет ничего страшнее кошмара, в котором меня накрывает волна вязкой, грязной воды и тащит, крутит в мутном водовороте, затягивая всё глубже и глубже.
  Почему-то руки не нащупывают привычной двери в ванную. Стена продолжается и продолжается, а затем упирается в другую стену. Где я нахожусь? Может, кто-то решил надо мной пошутить? Перевёз меня спящую после снотворного...
  Снотворное. Ночью я выпила всю упаковку... Это что, ад?
  Выхожу в гостиную. Диван, телевизор, книжные шкафы. Мебель не новая, но выглядит вполне прилично. Может, я у кого-то из друзей? Хотя откуда у меня друзья...
  Так, это, скорее всего, ванная. Нужно умыться и подумать. Если меня похитили, то где охрана или что-то в этом роде?
  Подхожу к раковине. Как-то она низко прикреплена. А в зеркале...
  Это не зеркало! Что это, чёрт подери, окно в соседнюю квартиру?
  - Вы кто?
  Губы незнакомца шевелятся, и я слышу тот же вопрос. У него низкий, чуть хрипловатый голос - а где мой? Почему я не слышу себя?
  - Кто вы?! - Повторяю более настойчиво, для уверенности сжав руки в кулаки. Тот же голос. Незнакомец так же наклоняет голову и всматривается в моё лицо.
  - Что ещё за шуточки? Я что, участница идиотского телешоу "поиграем в попугая?".
  Вопрос висит в воздухе. Начинает кружиться голова. Чтобы не потерять равновесие, опираюсь рукой на раковину и вижу как мужчина за стеной в точности повторяет мои движения.
  "Этого не может быть!" - мысленно говорю себе и протягиваю руку. Сейчас наши ладони встретятся...
  Пальцы натыкаются на холодное стекло. Мужчина вздрагивает, подносит руку ко рту и кричит. Или это кричу я?
  
  Нет, этого не может быть, потому что не может быть никогда. Это глупый розыгрыш, или какое-нибудь дурацкое телешоу... Версии одна смешнее другой крутятся в голове, но ни одна из них не выглядит достаточно правдоподобной.
  Встаю, плотно прижавшись к стене ванной, и несколько минут успокаиваю дыхание, стараясь не смотреть в зеркало.
  Запускаю руки в волосы. Они коротко подстрижены и слегка вьются. Как у...
  Нет, не думай об этом, это не возможно.
  Нужно успокоиться и подумать. Но думать не получается. Особенно когда я опускаю глаза и вижу босые мужские ступни на полу или эти смешные боксёрские трусы.
  Рука двигается сама. Взгляд движется за ней. Синие трусы, а под ними... О Боже, у меня вырос член!
  Это невозможно! Это невозможно, это просто сон, и сейчас я проснусь!
  
  Я не проснулась ни после планомерного битья головой о стены, ни после нескольких щипков, ни после того, как от тщательного изучения "эта штуковина" увеличилась в размерах. Из зеркала на меня смотрел высокий, худощавый блондин с карими глазами и неожиданно тёмным для зимы загаром.
  Значит, я всё же выпила все таблетки, кто-то это обнаружил, вызвал скорую, меня отвезли в дурку, напичкали всякой дрянью, и теперь меня глючит со страшной силой. Ещё варианты?
  
  Из окна гостиной на меня смотрела печальная заснеженная Москва. Я даже знаю этот район - мой дом в получасе ходьбы. По улицам сновали машины и топали пешеходы.
  Однако, богатое у меня воображение, такой глюк словить...
  Препротивнейше зазвонил телефон. Он обнаружился на журнальном столике, и теперь требовал внимания к своей персоне. После пятого звонка я сдалась. Сейчас меня съест матрица, полагаю?
  - Серёга, мать твою, какого хрена так долго не отвечаешь? - мои глюки, однако, чертовски эмоциональны. Собеседник замолчал в ожидании ответа...
  - Ну... - я замолчала, испугавшись непривычного звучания собственного голоса.
  - Баранки гну, бля! Ты ещё вчера должен был мне всю клиентскую базу переслать, так какого хера телишься?! Думаешь, в отпуск ушел, так всё можно? Я, бля, с кем разговариваю?!
  Хотела бы я знать ответ на этот вопрос...
  - Значит так, если я их не получу до обеда, то заявлюсь к тебе на хату и порву, как тузик грелку, понял? - Собеседник ненадолго замолчал. - Серёг, чё молчишь-то? Случилось чего? Заболел, что-ли?
  - Вроде того - дипломатично заметила я.
  - Ну, ты выздоравливай тогда. Только не забудь про базы! - Миролюбиво заметил мужчина, сменив гнев на милость. - Вот не повезло-то, первый отпуск за три года, а ты свалился. Простудился?
  - Вроде того.
  - Лечись, короче. Но базы я жду! - В трубке раздались гудки.
  Большое зеркало в коридоре отразило молодого мужчину, сидящего в кресле и недоуменно всматривающегося в собственное изображение.
  Меня обуяла жажда деятельности. Вещи, весящие в шкафах, были подобраны с большим вкусом - там не было дорогих марок, но качество и крой были явно не базарного вида. В прихожей висела дорогая дублёнка, в кармане которой обнаружился паспорт на имя Власова Сергея Фёдоровича, 1980 года рождения. С фотографии смотрело уже не раз виденное мной в зеркале лицо.
  Рядом, на тумбочке с зеркалом валялась вчерашняя газета. На третьей странице был большой материал под заголовком "Наследник Энди Уорхола. Через неделю в Московском музее современного искусства открывается фотовыставка Станислава Т..."
  На фотографии ты сидел в каком-то ресторане, задумчиво глядя куда-то мимо объектива. Та самая прядь волос, как всегда, гладила твой лоб, и я только через несколько секунд осознала, что жду привычного движения руки.
  Странное, совсем забытое мной ощущение счастья поднималось откуда-то из живота, заполняя вены, лёгкие, сердце, голову и всю квартиру.
  Это чудо... Я, никогда не веровавшая в Бога, получила чудо. Настоящее, хрустящее обёрточной бумагой, как новогодний подарок Чудо. Теперь я могу быть с тобой! Я могу любить тебя вслух, не проглатывая каждый раз восторженное "я тебя люблю", не топить его в спиртном или таблетках. Я смогу прикасаться к тебе не лёгким поцелуем в щёку, а по-настоящему. Да! Выставка... Я подойду к тебе с бокалом шампанского и выскажу пару комплиментов твоей работе. Ты окинешь меня оценивающим взглядом - таким, о котором я всегда мечтала, и возьмёшь предложенный бокал...
  
  
  3. (06.09.05)
  Я чувствую, что что-то не так, но гоню от себя эти мысли. Успокаиваю себя философским "даже на солнце бывают пятна" - но это плохо помогает.
  Пол года. Шесть месяцев странного "полусчастья", ущербность которого я ощущаю каждый день всем телом. Ты рядом, и ты не со мной. Я могу протянуть руку и коснуться тебя, но тебя всё равно здесь нет. Ты не со мной. Кто-то, скрывающийся там, в глубине твоих болотно-зелёных глаз, не подпускает меня ближе. Ты рядом. Ты целуешь меня, водишь меня на вечеринки, фотографируешь часами и занимаешься со мной любовью... Но, ты не со мной.
  Ты много пьёшь. Виски, мартини, джин, текила - не важно.
  Тобой восторгаются критики, на тебя сыпятся предложения о сотрудничестве от разных журналов, но ты почти не улыбаешься.
  Я думала, что моей любви хватит на двоих - но это не так. Я не могу отогреть тебя, прикоснуться к тебе по-настоящему, увидеть в тебе ответную искру...
  Варю кофе, отвечаю на звонки, позирую перед объективом, живу рядом, но не с тобой. Ты никогда не смеёшься так, как смеялся тогда, в парке - мы играли в снежки, я свалилась в огромный сугроб и потянула тебя за собой. Мы целый час выкапывались из белого царства и отовсюду доставали снег. Это было в той, другой жизни.
  Ты не любил меня тогда, ты не любишь меня сейчас. Я всё равно живу воспоминаниями...
  
  Что-то случится. Сегодня. Я чувствую это, я предчувствую это, но мне некуда убежать.
  Сегодня.
  Ключ со скрипом поворачивается в двери. Я сразу обнимаю тебя, но ты касаешься моих губ холодным поцелуем и отстраняешься. Первое время было так сложно привыкнуть, что мы одного роста...
  Сбрасываешь футболку и скрываешься в ванной, не говоря ни слова. Ткань, ещё хранящая твоё тепло, ласкает пальцы. Зарываюсь в неё лицом, в попытке окружить себя твоим запахом, твоей любовью...
  Иду на кухню, не зажигая света. Внизу скользят машины, тревожа спёртый знойный воздух. В комнате прохладно, но меня знобит. Моё (чужое?) лицо отражается в стекле. В дверном проёме появляется твоя фигура, но я не двигаюсь.
  Ты садишься на стул и закрываешь лицо руками. Сажусь напротив, не решаясь прервать молчание. Кручу в руках фарфоровую кружку.
  Усмешка искажает твои черты как приступ боли.
  Не отрывая взгляда от моего лица, ты резко выдыхаешь:
  - У меня СПИД.
  Тишина звенит. Пронзительно, тонко, мерзко, тошнотворно...
  Чашка вырывается из рук и разлетается на тысячи осколков. Где-то в глубине грудной клетки образуется пузырь воздуха - он мешает говорить, он мешает дышать...
  - Ты уверен? - переспрашиваю. Голос звучит хрипло и чуть дрожит. Пузырь раздувается ещё сильнее.
  - Да, я уверен, - ты выглядишь спокойным и невозмутимым, как хирург. Режешь по живому, наблюдая за трепыханием чужой плоти.
  - Мы... Мы что-нибудь придумаем, наймём лучших врачей, сейчас можно... болезнь... чтобы... - Я несу какую-то чушь, а ты смеёшься.
  - Идиот, - бросаешь мне в лицо и уходишь к окну.
  Пузырь раздувается так, что трещат рёбра.
  - Как ты заразился. Где?
  Мои вопросы ничего не имеют значения. Ничего больше не имеет значения, но я, как утопающий, цепляюсь за обломки мачты, стараясь не замечать бушующих волн.
  - Заинтересовался моей личной жизнью? - Я не вижу твоего лица, но знаю, что сейчас ты иронично приподнял одну бровь. - От одной проститутки, полагаю...
  - Проститутки? - Между нами словно прозрачное стекло. Твои слова бьются об него, мои слова бьются об него, но мы не можем достучаться друг до друга.
  - А что, я не могу снять себе проститутку?
  - Но ты... ты же...
  - Что я? Гей? Секс он и в Африке секс, какая разница, с кем им заниматься.
  - Ты... и... женщина... Но... - Волны становятся всё выше. Солёные брызги падают мне на лицо. Слёзы?
  - Запоздалая ревность? - Снова смеёшься. - Уходи, я хочу остаться один.
  Я не чувствую ног. Я не чувствую рук или тела... Только тишину. Непривычно громкую тишину.
  - Ты... будешь лечиться? -
  Зачем я спрашиваю об этом? Я больше не нужен тебе. Я не нужен тебе сейчас, я была не нужна тебе тогда, я...
  - Зачем? Это лишено смысла. Чтобы остаться известным в веках - нужно умереть молодым. Смерть от СПИДа, конечно, не так интересна, как гибель в автокатастрофе или самоубийство, но и я не Мерилин Монро.
  Ты идёшь к кофеварке и наливаешь себе эспрессо. Пузырь внутри меня взрывается.
  - Значит, всё ради известности? Ничего больше не имеет значения? Для Станислава имеет значение только Станислав, на остальных ему плевать с высокой бочки?! Тебе плевать на своих близких, на людей, которые тебя любят, на...
  Звук пощёчины прерывает меня на полуслове, а за ним приходит боль. Она отвлекает меня от того, что творится где-то внутри. Я больше не могу бороться со стихией.
  
  Мы молчим.
  - Ты любил когда-нибудь? - Я не знаю, зачем спросила. Я не знаю, хочу ли я слышать ответ. Я не знаю больше ничего...
  Длинные пальцы скользят по белому фарфору.
  - Наверное, да.
  Жду... Ты молчишь...
  - Странно, я никогда её не фотографировал. Я...
  - Её?...Почему?
  - Почему? Не знаю... Глупо. Так глупо всё... Она была похожа на "читающую молодую девушку" Фрагонара... Совсем детское лицо... Такая тонкая, казалось, дунешь - сломается... Завтра... Я всё откладывал на завтра - кретин. Я скажу ей завтра... Завтра... Завтра... И однажды завтра не наступило.
  Ты замолчал, рассеяно поглаживая кружку. Мутные волны сомкнулись над моей головой. Воздуха не хватало...
  - Что... Что с ней случилось?
  - Таблетки... Выпила разом всю упаковку... Говорят, что из-за несчастной любви, но я не думаю, что это так... Если бы... Если бы она была влюблена, она бы мне сказала. Да, она бы мне сказала, я знаю...Мне сообщили спустя несколько дней. Уже после похорон... Напился под завязку... Тут ещё эта шлюха подвернулась. Как глупо...Выпьем же за главного тормоза всех времён и народов - за меня!
  
  Провозгласив тост, ты отшвырнул чашку и закрыл лицо руками. Мне больше нечего было здесь делать.
  Коридор раскачивался перед глазами. Цепляясь за перила, медленно шагая по ступенькам я вышла на открытую площадку. Твой дом - очередная "новорусская" постройка. Здесь, на высоте десятого этажа, есть миниатюрный парк с деревьями в кадках и даже маленьким фонтаном.
  Ветер шелестел в листве, переговаривался о чём-то с бегущей водой. Отражение чужого лица искажалось, менялось с каждой каплей, расплывалось, ломалось и трепетало. Чужое лицо, так и не ставшее моим.
  Двери, двери, двери, двери... Я открыла не ту дверь. Я снова открыла не ту дверь...
  Меня затягивало всё глубже и глубже. Солнце скрылось в толще мутно-зелёной воды.
  Нужно было осторожнее в своих желаниях... Но теперь это не имеет значения.
  Где-то внизу свет фонарей вырезал из темноты обнимающиеся парочки, полупьяная компания орала песни, заглушая звук гитары, дамочка договаривалась с бомбистом о сумме и способе оплаты, шумели автомобили, играла музыка, кипела жизнь...
  Я была лишней. Лишней даже тут, на десятом этаже.
  Темнота асфальта притягивала взгляд. Таблетки были слишком ненадёжным средством. Одно мгновение... Свист в ушах... Чей-то крик...
  
  
  4. (13.03.05)
  Боль пронзила меня от головы до пят. Рука была словно объята огнём. Я не соображала, где нахожусь, только чувствовала, как кровь пульсирует в ладони, заливая простыню.
  В темноте я не могла разглядеть, что произошло и стала шарить по стене в поисках выключателя. Свет был ослепительным и резким, как в моей старой квартире. Не разбирая дороги я кинулась к двери. Это оказалась ванная комната. Из ладони торчали тёмно-коричневые осколки стекла, к крови прилипло несколько таблеток.
  Я тщательно промыла рану, открыла оказавшийся на старом месте шкафчик и достала бинты. Когда рука была перевязана, я вернулась в спальню. Часы мерно отстукивали секунды. Утро, половина седьмого. Март. Две тысячи пятый год.
  Я дома. Я снова дома. Не знаю как, не знаю почему, но кто-то там, наверху, дал мне ещё один шанс.
  Квартира была погружена во мрак, только окно, которое ты так любишь, пропускало немного света.
  Это была долгая дорога, любимый. Я заглянула за дверь, ведущую к смерти. Я не хочу туда. Я заглянула за дверь, ведущую к чужой жизни. Я не хочу туда. Теперь я открою свою дверь. Не знаю, что будет за ней, не знаю куда она меня приведёт, но я приму то, что ждёт меня впереди.
  Начинается новый день... Каким он будет? Солнечным и ярким? Пасмурным и хмурым?
  Это не имеет значения. Я вижу дорогу и смогу по ней идти.
  Сейчас я возьму телефонную трубку и наберу номер. Номер, который я знаю наизусть... Я услышу твой сонный голос и скажу тебе три слова. Три коротеньких слова, открывающих новую дверь.
Оценка: 3.81*4  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"