*** Посвящается т.Д.
Её ждали за дверью утром, и когда
Она открыла её, чтоб идти на базар -
(Чего бабульке бояться? Какая, мол, ерунда -
Глазок в двери!) - свалил её навзничь удар.
Вставная челюсть прочь покатилась, а молодцы
На бабку, как для любви, навалились, крик сторожа.
Связали руки и ноги её - стервецы.
"Где деньги? Зарежем!" - уткнулось в щеку остриё ножа.
Сказала, - а подлые требуют: "Где ещё?!"
Кого-то стала по голосу, кажется, узнавать.
"Где деньги? Нету больше?" - И на лицо
Подушку бросив, стали её убивать.
Недолго билась... Какая там в бабульке душа! -
Порхнула в небо с криком беззвучным "За что?!"
Убийцы в дверь друг за дружкой неслышно скользнули спеша.
Добыча мала, но с паршивой - хоть кое-что.
Потом менты набежали: "Опять "висяк"!"
Верёвки сняли. Подушку - в шкаф. Вот и весь ответ.
Сам комиссар веско сказал, опершись о косяк:
"Сердечный приступ. Следов насилия нет."
Всё - шито-крыто. Бумажная тишь да гладь.
Спокойно премию в задний карман кладёт комиссар.
Подумаешь! ей ведь на днях так и так помирать!
А нам всем - жить да жить. Да и я не стар.
Так или нет рассуждал этот "клод ван дамм".
Раз комиссар - значит весьма толков.
А городком старики мрут - то тут, то там:
Открыта дверь, и, как там, - никаких следов.
Так те убийцы не найдены до сих пор.
Может, где-то всё так же чью-то судьбу вершат.
А комиссар - в доме-крепости пьёт кагор,
Вряд ли о всём этом память свою вороша.
Нет, назиданья не ждите в конце стиха!
Подлость и ложь, как всегда в жизни, всё победят.
Знаю: история эта насквозь плоха,
И за неё дифирамбами не наградят.
9 ноября 2006
|
