Опять война. С раскатистым "увы!", 

Не поднимая глаз и головы, 

Две армии спешат столкнуться лбами. 

Кто первый сдался - тот и победил; 

И все спешат, собрав остаток сил, 

К блаженству вошебойки, нар и бани. 

 

Все буйные погибли ещё в ту 

Войну. И часовые на посту 

Спокойно спят. Начальство пьёт с врагами: 

Им всё равно, с кем пить - а опьянев, 

Не на враге ль сорвать резонней гнев, 

Бодаясь гарнизонными рогами? 

 

А наш родной неистовый стройбат, 

Вошедши в супостата стольный град, 

Врёт женщинам, что, дескать, мы - коммандос, 

Когда под белым флагом их квартир 

Цейлонский чай уходит на чифир, 

С которого так тянет на гуманность. 

 

Дымятся трубкой мира косяки... 

И только в хлеборезке земляки 

Планируют прорыв из окруженья; 

Сжал пулемёт в каптёрке старшина; 

Да тщетно ждёт начштабова жена 

Голодных победителей вторженья. 

 

В морях курортных неуклюжий флот, 

Дрейфуя, - угадайте? - верно: пьёт 

За то, скорей всего, чтоб были живы 

Потомки компанейского врага, 

И, натянув кондомы на рога 

Плавучих мин, минирует заливы. 

 

Опять война. Разведка донесла: 

В пространствах от Байкала до Днестра 

Взаимно оккупированы "зоны". 

На колокольнях тихо бьют в набат, 

Смывает кровью подвиги дисбат 

И спрос высок на чистые кальсоны. 

 

Опять война. Командуют подъём. 

"Пойдём, студент, кого-нибудь убьём..." 

"Земляк! Трофейный томик Мандельштама 

Открою - крыша едет, бля, опять,  

Всё спуталось и сладко повторять: 

Россия, Лорелея, пилорама..."