Сергей обернулся. Оля сидела на земле, обняв руками ногу.
- Сломала? - спросил Сергей.
- Нет, растянула.
"Что-то подобное должно произойти, если идёшь в лес в такой обувке", - подумал Сергей.
Он подошёл к Оле, скинул рюкзак, присел на корточки.
- Показывай.
- Вот.
Оля вытянула ногу, нахмурясь. Лодыжка покраснела и натянула ткань джинсов.
- Та́к больно?
- Ой.
- А так?
- Ой.
- Похоже на перелом, - заметил Сергей.
- Ну что ты, просто растяжение.
- Идти можешь?
- Конечно. А далеко ещё?
Сергей посмотрел вверх, сквозь ветви елей.
- Вечером будем.
- Ты говорил, тут недалеко.
Сергей развязал рюкзак, достал баночку с тряпичной крышкой.
- Для охотника недалеко. Для городских...
Подставил рюкзак под больную ногу, опустился на колени.
- Охотник ты мой, - Оля поворошила его волосы.
Сергей улыбнулся. Ему нравилось, когда Оля так его называла. Это было приятно и... правильно. Мужчина должен быть охотником, добытчиком. А женщина...
Он снял туфлю-балетку, капроновый носочек, с грустью посмотрел на Олину ступню. Нежная кожа, мягкая пяточка, чуть скрюченные пальчики. Затем развязал тряпицу и стал намазывать ступню зеленоватой массой.
- Что это? - спросила Оля.
- Средство, - ответил Сергей и вскинул голову. Он посмотрел Оле прямо в глаза. - Целебное. Оно тебе поможет.
- Думаешь?
Сергей не ответил. Он втёр мазь в ступню, лодыжку. Ножом надорвал джинсы, достал из рюкзака бинт.
- Осторожнее, свидетельство не порви, - сказала Оля. - А то не поверят, что я твоя жена.
Сергей перебинтовал ногу. Балетка с трудом налезла на ногу.
- Поверят, - Сергей наклонился и поцеловал Олю в лоб.
Она схватила его за куртку, притянула к себе и впилась в губы.
- Не теперь, - Сергей отстранился. - Надо идти. Любимая, - добавил он после паузы.
Оля вздохнула, встала.
- Иди вперёд, солнце. Вон к тому камню, видишь?
Меж деревьев виднелась скала. Оля вздохнула ещё раз и похромала.
Сергей посмотрел ей вслед, подождал немного, затем тщательно вытер руки бинтом, достал бутылку воды, полил на руки, ещё раз протёр, насухо. Замотал баночку тряпкой и убрал поглубже в рюкзак. Если он не ошибся, идти действительно оставалось недалеко.
* * *
Они познакомились на одной из бесчисленных студенческих вечеринок, в ноябре, когда за окном кружил снег. Она, необычно робкая для воспитанницы детдома, выпила третий бокал и первой подошла к высокому темноволосому парню, который с интересом наблюдал за весельем, но сам оставался в стороне.
- Потанцуем? - спросила она.
- Я не умею, - ровно ответил он.
- Я тоже, - рассмеялась Оля. - Но врачи советуют. - Она выставила вперёд ножку и притворно скрючила её в колене. - Нужно разрабатывать ногу после перелома. А то так и останусь инвалидом.
Сергей уставился на Олину ногу, словно решал в уме сложную задачу. Потом кивнул:
- Хорошо. Пошли потанцуем.
Больше они не танцевали никогда.
Новый Год они встретили вместе, поцеловались под бой курантов, но, против ожидания Оли, не стали заниматься сексом в традиционной форме. Сергей ласкал и гладил Олино тело, охотно сам принимал ласки и даже разрядился длинной белёсой струёй, но так и не вошёл в Олю. Она постеснялась спросить, почему.
Они не виделись до середины марта, пока вновь не повстречались на чьём-то дне рождения и уже не расставались. В апреле Сергей перебрался из общежития в однокомнатную квартиру, выделенную Оле государством, а в мае они расписались. После свадьбы, выгнав последних гостей пинками в ночь, Оля постелила им вместе, впервые. Но Сергей не уступил. На этот раз Оля спросила, почему.
* * *
Полчаса спустя в распадке острый камешек протиснулся между подошвой и боковиной туфельки и уколол вторую ногу Оли. Она мужественно прошагала ещё метров сто и опустилась на валун.
- Что случилось?
- Говорила же, зайдём домой, поменяю обувь. А ты всё "быстрей да быстрей". Туфлю испортила, - голос Оли дрожал.
"Ещё немного и разрыдается, - подумал Сергей. - Нет, так дело не пойдёт".
- Ну извини, солнце. Я так обрадовался, что получил письмо от матери, что обо всём забыл. Прости меня, дурака.
Он опустился перед Олей на колени, сжал её руки в своих и посмотрел просящими глазами.
Лицо Оли немного прояснилось.
- И что теперь делать?
- Для начала осмотрим рану, потом перекусим и отдохнём. Сиди-сиди, я всё сделаю сам.
Ранка выглядела безобидной, хотя немного кровоточила. Сергей потянулся к рюкзаку.
- Надо промыть и наложить мазь, - сказал он.
- Ерунда, - Оля попыталась выдернуть ногу, но Сергей держал крепко.
- Может быть заражение.
- Но мазь-то зачем? И бинтовать будешь?
- Обязательно.
Сергей надавил на край ранки, заставив Олю поморщиться.
- Что подумают твои родители, когда увидят меня с забинтованными ногами?
Сергей намочил бинт, стёр кровь и открыл банку с мазью.
- Они поймут, - ответил он.
* * *
Сергей не был девственником. К своим двадцати годам он имел две сексуальные связи, обе с женщинами старше его.
Первая - с Антониной, вдовой, признанной наставницей деревенских парней. Поход к Антонине считался непременным этапом превращения мальчика в мужчину и не осуждался взрослыми. Пухленькая весёлая вдовушка вела ученика в баню, тщательно мыла. Потом демонстрировала свои прелести и показывала, как следует возбуждать женщину, к каким местам прикасаться. Заканчивался урок соитием и непременной платой. Брала Антонина недорого, часто услугами по хозяйству: дров наколоть, огород вскопать. Завидев очередного юнца, трудящегося во дворе вдовушки, прохожие понимающе переглядывались.
Эта связь длилась недолго. Сергей оказался способным учеником, да и желающих "постучать молотком" в деревне хватало. Расставания не было, просто в один из назначенных вечеров Сергей остался под родительской крышей, а на следующий день у вдовы уже околачивался новый воспитанник.
Как правило, после курса обучения у Антонины парни начинали приглядываться к ровесницам и вскоре по деревне проезжали сваты. Ранние браки были в обычае. С Сергеем всё случилось не так.
* * *
Оля лежала на расстеленной куртке. Аромат свежей хвои щекотал ноздри. Они неплохо покушали, кругом валялись обёртки от магазинных нарезок: салями, ветчина, сыр. На полотенце - пластмассовая тарелка с кружками огурцов, хлеб и одна вилка. Сергей кормил Олю как больную, дурашливо приговаривая: "Это за папу, это за маму".
Оля прикрыла глаза. Солнце ласкало кожу.
Сергей возвратился от ручья и прилёг рядом. Уткнулся носом в Олино ушко, жарко задышал в шею. Положил руку на живот Оле, медленно потянул майку вверх. Наткнувшись на поясок бюстгальтера, упрямо подлез под него и сдвигал, тянул, толкал, пока наружу не выпрыгнули две маленькие крепенькие девичьи грудки. Удовлетворившись результатом, Сергей направился вниз, к ремешку джинсов, и так же настойчиво принялся теребить застёжку, пуговку, молнию, высвобождая нежные округлости. Потом он долго и умело мял, тёр, гладил, целовал Олю и остановился лишь после нескольких её стонов и мелкого подрагивания бёдер.
Дождавшись, когда Оля заснёт, Сергей встал и подошёл к ручью. Поднял руки, разглядывая. Соперничая с линиями судьбы, на ладонях проступила капиллярная сетка. Багровые жилки, синие, отдающие желтизной - их было много, слишком много. Сергей опустил руки в воду и замер.
* * *
Вторая связь Сергея была с соседкой Анисией Симаковой, замужней женщиной. Они встречались тайком в её доме, когда муж и дети отсутствовали. Запирались в тесном чулане и предавались утехам. Соседка, как многие женщины в деревне, была плотной, с мускулистыми ухватистыми руками. Она облапливала Сергея, насаживалась на него и елозила, шумно дыша и повизгивая. Лицо Анисии во время секса наливалось кровью, что было незаметно в темноте, но привело к трагической развязке.
Несколько минут Сергей в оцепенении сжимал холодеющее тело, пока до него не дошло, что случилось. Потом отшвырнул труп и убежал домой. Всю ночь его колотило.
Спустя десять дней после похорон муж соседки, теперь вдовец, взял ружьё, ушёл в лес и не вернулся. Детей из пустого дома увезли родственники. На следующий день Сергей во всём признался матери.
* * *
Солнце вышло на закатную траекторию. Заметно посвежело.
Оля достала телефон.
- Что ты делаешь? - с набитым ртом спросил Сергей.
Он прибирался: складывал разбросанные упаковки в пакет, заворачивал и убирал в рюкзак остатки еды.
- Хочу сфоткать ноги и напугать Катьку.
- Связи же нет.
- Но в деревне будет?
- Будет, - согласился Сергей.
Оля сделала несколько кадров своих забинтованных ног, потом спросила:
- Далеко ещё?
- Вон на ту горку взберёмся и сама увидишь, - ответил Сергей.
- Заставляет меня бедную-разнесчастную на больных ноженьках да на такую крутую горку взбираться.
- Кто заставляет?
- Есть тут один такой. Тиран. Деспот. Муж.
- Муж?! Не может быть! Да муж на руках жену носить должен!
- Правда? - Оля оперлась на вытянутую руку и прищурилась.
Сергей сложил ладони на груди слева, у сердца.
- Правда. Клянусь, Олюшка, носить тебя на руках. Всегда. - Он опустился на одно колено и опустил голову. - Мадам, прошу садиться на своего верного конька-муженька.
Нести Олю было легко. Не только потому, что весила она немного, или из-за того, что последние два месяца он усиленно качал руки и спину. Сама ситуация окрыляла Сергея. Вот он, взрослый мужчина, несёт на своих плечах жену. Несёт на смотрины и, если будет благословение родителей, на венчание. Сердце его пело от радости.
С вершины сбегала в долину узкая тропка. Настолько узкая, что заметна была среди высоких трав лишь сверху. Тропинка начиналась у могучей сосны, из вытоптанного круга с костровищем и ошкуренным бревном-скамейкой.
Сергей опустился на колени, преувеличенно громко охая.
- Устал? - спросила Оля, слезая с мужа-скакуна.
- Немного.
Оля прислонилась к сосне и посмотрела в долину.
- Красиво.
Солнце, почти касавшееся вершин холмов, терявшееся среди листьев и веток, тут, в низине, словно задумало нарушить привычный ход времени и вернуться обратно на небосвод. Решение светила приветствовали рощицы берёз, дубов, клёнов; одобряли полянки и прогалины, заросшие жёстким лесным бурьяном; поддерживали луга с разнотравьем и вспаханные квадратики земли. Как пограничный столб, сосна разделяла два мира: сумрачный, дикий, неухоженный лесной мир и светлый, тёплый мир, обжитой человеком. Среди кустов малины мелькали стриженные головки детей, на расчищенных пятачках копошились фигурки взрослых. Вдалеке, на пределе видимости, начинались людские постройки.
Оля достала мобильный и сделала несколько снимков.
- О, сигнал появился, - сказала она. Выбрала адресата, подождала и с досадой произнесла: - Не отвечает.
- Катька? - спросил Сергей, перебравшийся на бревно и вытянувший ноги.
- Ага. Ладно, сброшу ей фотки, пусть полюбуется.
Сергей внимательно следил за Олей. Он наощупь достал из рюкзака банку с мазью и низом отшвырнул по склону в кусты, в оставленный лесной мир.
Оля ничего не заметила, увлечённо тыкая в кнопочки телефона.
* * *
Никакого письма не было. Никто не звал блудного сына вернуться, не поминал престарелых родителей, тоскующих в разлуке, не предлагал прощения. Да и блудным Сергея нельзя было назвать. Та выдуманная история про сбежавшего в панике паренька, которую Сергей поведал Оле, полностью отличалась от действительной.
Мать молча выслушала признание Сергея и велела отправляться в свою комнату. Поздним вечером зашёл отец с пустым чемоданом и конвертом с деньгами. Сергей всё понял.
Миновав крайний дом, отец сказал: "Ты нам больше не сын. Никогда не возвращайся".
* * *
- Смотри, что это? - Оля провела пальцем по вмятинам на стволе. - О... П... Л...
- Оплот, так называется наша деревня.
- Разве не...
- Нет, - Сергей смотрел очень серьёзно. - Деревня называется Оплот, а другое название - только для чиновников и случайных прохожих. Сядь-ка.
Оля опустилась на бревно рядом.
- Есть много мелочей, привычных для местных жителей и непонятных для посторонних.
- Я не посторонняя.
- Именно. Ты моя жена, - Сергей обнял Олю. - И будет лучше, если ты не станешь на людях показывать своё непонимание.
- Всем улыбаться и ничему не удивляться.
- Примерно так. Люди тут живут своим укладом, они и ушли от мира, чтобы им никто не навязывал свои порядки. Чтобы жить в чистоте под рукой Господа. Чтобы следовать заветам предков. Чтобы жить так, как они считают правильным.
- Да, помню. И это дурацкое венчание...
- Вот! "Дурацкое". Не говори так. Пожалуйста. Для меня важно, чтобы дети не рождались во грехе.
- Есть же презервативы, - попыталась возразить Оля.
- Оль, не начинай заново.
- Ладно. Как послушная жена буду помалкивать. Пить хочу.
Сергей достал литровую бутылку минеральной воды и потянул Оле.
- Что у тебя с рукой? - спросила Оля.
Ладонь Сергея выглядела так, словно на неё натянули сетчатую перчатку из красно-синих нитей.
- А, ерунда. Крапивой обжёгся.
Вопреки ожиданию Сергея, Оля не стала продолжать расспросы, а жадно выпила половину, затем в полном молчании мелкими глотками опустошила бутылку до дна. На лбу Оли выступили мелкие капельки пота. Щёки раскраснелись.
- Как ты себя чувствуешь? - спросил Сергей.
- Нормально.
- Как ноги?
Оля протянула пустую бутылку Сергею.
- Ничего, доковыляю.
"Она на меня обиделась, - подумал Сергей. - Но почему? Мы ведь и идём в Оплот, чтобы повенчаться. Она так терпеливо ждала, никогда не торопила. Почему она обиделась?"
- Тогда пошли? - сказал он вслух.
- Сейчас. Только сбегаю в кустики.
Глядя вслед Оле, Сергей заметил, что её немного покачивает. "Успеть бы дойти", - подумал он.
* * *
Давным-давно, ещё в детдоме, Оля посмотрела фильм "Москва слезам не верит" и ей понравилась не главная героиня, а её тихая подруга Тоня. Понравилось, как сложилась Тонина судьба. Девочка стала мечтать о такой же.
Выйдя из приюта, Оля поступила в училище на маляра-штукатура, работала по специальности и ждала простого парня вроде того, из фильма, Николая, который привёл Тоню смотреть дачный участок родителей. По примеру из кинофильма девушка представляла, какой у неё будет дом, сад, что и где она посадит. И главное - сколько у неё будет детей. Мальчик, мальчик и девочка.
Оля не была девственницей, о чём она сразу призналась Сергею, как только разговор зашёл о браке. Поиски прекрасного принца не обошлись без разочарований. К тому же, вырвавшись на свободу из бедности детдома, имея собственную жилплощадь и заработок, Оля устраивала дома вечеринки, плавно переходящие в попойки с танцами голышом, питьём на брудершафт и прочими весёлыми выходками как, скажем, прыжки из окна квартиры на козырёк подъезда, где лежал мягкий тюфяк. Тогда Оля сломала ногу и получила сотрясение мозга. О сотрясении Сергею она не рассказала.
* * *
Тропинка по мере спуска расширялась, сливалась с другими тропками и наконец перешла во вполне пристойную дорогу с двумя чётко обозначенными колеями. Сергей постоянно вертел головой, боясь встретиться с возвращавшимися домой жителями деревни, но из-за медлительной походки Оли, которую качало как пьяную, они оказались единственными, кто оставался за пределами деревни.
Ещё десять минут ходьбы и при очередном повороте лес окончательно сошёл на нет. По обе стороны дороги цвела люцерна, и жёлтое море травы забирало золотистый свет уходящего светила, оставляя солнцу оттенки красного. А прямо впереди высилась трёхметровая ограда, за ней - черепичные крыши с каменными трубами и купол церкви. Латунь купола налилась кровью.
- Действительно, Оплот, - пробормотала Оля, ступая с просёлочной дороги на бетонку, идущую от железных ворот в ограде деревни к дальним металлическим строениям. Нога подвернулась. Оля рухнула наземь, ударилась головой о покрытие дороги и потеряла сознание.
Сергей не спешил на помощь.
Он замер и с полминуты пялился на ворота. И только потом, демонстрируя сильную усталость, подошёл к Оле, поднял её на руки и побрёл к деревне.
* * *
Сергей узнал об Олином сотрясении мозга случайно, в конце февраля, из разговора общих знакомых. Он тоже искал свою единственную, хотя его идеал вовсе не походил на мечту Оли. Сергея больше интересовали физические данные избранницы, включая перенесённые травмы и болезни, и обширность родственников и друзей.
В марте ему исполнялось двадцать, Сергей имел специальность столяра пятого разряда, опыт работы в двух мастерских по изготовлению мебели, рассчитывал весной получить шестой разряд. Он непременно желал вернуться в свою деревню, а для этого был только один способ. Сергей загодя начал присматривать кандидаток в жёны, ещё с октября, но ничего подходящего не попадалось. И первая, ноябрьская, встреча с Олей действительно была случайной. Девушка понравилась Сергею, однако параллельно он встречался с двумя другими, одна из которых показалась Сергею той самой и после новогодних праздников он полностью переключился на неё. Оля была забыта.
Вторую, мартовскую, встречу с Олей Сергей подстроил. Предыдущая пассия рассмеялась столяру в лицо, услышав предложение руки и сердца, и Сергей вернулся к оценке других вариантов. Сотрясение мозга сыграло решающую роль в выборе.
* * *
У самых ворот Сергей остановился, задрал голову и прямо в зрачок видеокамеры хрипло произнёс:
- По праву просящего. Защиты и покровительства.
- Что с вами? - раздался из динамика женский голос.
- У моей жены ноги отнялись, обе.
Пауза, затем ворота медленно начали раздвигаться.
* * *
Сергей полностью отвечал Олиным запросам: некурящий, мало пьющий, работящий. Внимательный, но не до навязчивости. Скромный. И самое главное, Сергей разделял мечту Оли о домике и куче детишек. Конечно, парень не без странностей, думала Оля, но у кого их нет? Сергей не был особенно религиозен. Не соблюдал посты, не ходил каждый день в церковь. Пунктик насчёт невхождения в её лоно до освящения брака Оле даже понравился. Она сама хотела начать всё с чистого листа, сбросить груз пьянок и торопливых соитий. Да и от многих подруг она мечтала избавиться. Сергей предлагал Оле именно это: большая крепкая семья, собственный дом, пристойное окружение. Муж - добытчик, она ведёт хозяйство. Крестьянствовать же маляр-штукатур собиралась научиться по ходу дела.
* * *
Очнулась Оля на кровати в помещении с ярким светом плафона и лимонным потолком. Голое тело укрыто простынёй, левая рука поверх, под головой тонкая подушка. Прохладно. Оля повернула голову. Рядом с кроватью капельница, на неё подвешен пластиковый мешок с прозрачной жидкостью, трубка от мешка идёт к руке. У противоположной стены фисташкового цвета два стула, на одном - груда одежды, на другом сидит Сергей.
- Что?.. - выговорила Оля. Голова была как ватная, язык ворочался с трудом.
- Всё хорошо, ты в больнице.
Сергей поднялся. Оле показалось, что он какой-то не такой, нахохленный, согнутый, но потом она поняла, что Сергей выглядит так из-за натянутой на руки куртки. Дверь открылась и в комнату вошёл объёмистый человек в светло-зелёных рубашке и брюках. Он встал у кровати так, что для Оли его одежда сливалась со стенами, а голова и шея как бы парили отдельно на фоне потолка.
- Как вы себя чувствуете? - сказали толстые губы, и изогнутый мясистый нос навис над Олей.
От человека пахло пряными травами и в сочетании с загорелым лицом и густыми смоляными бровями он показался Оле похожим на героя индийского кино, причём не главного, положительного, а толстяка-злодея.
Не дожидаясь ответа, псевдоактёр взял тонкий фонарик в пухлую руку, заросшую густым волосом, и посветил им Оле в глаза. Над головой актёра вспыхнул нимб. У Оли выступили слёзы.
- Меня зовут Иван Иванович, - заявил индус. - У вас воспаление вен на ногах.
Оля не заметила, как Сергей вышел.
* * *
Он подошёл к дому, где прошло его детство. В окнах второго этажа горел свет, значит, родители ещё не спали. Сергей нажал кнопку звонка у калитки.
Отец в тёмной футболке, полосатых штанах и шлёпанцах на босу ногу молча проводил Сергея наверх, в кабинет матери. Она сидела за массивным столом зелёного сукна, придавленного толстым стеклом, в таком же основательном кресле с высокой спинкой. Когда Сергей вошёл, мать клала трубку радиотелефона.
- Здравствуй, мама, - сказал Сергей.
- Я всё знаю. Ты записал больную на нашу фамилию. Мне только что звонили из больницы.
- Она моя жена и взяла мою фамилию, - Сергей сделал ударение на слове "мою".
Мать поджала губы, сложила руки на стопке бумаг.
- Чего ты хочешь? - спросила она.
- Жить, - Сергей попытался улыбнулся, но улыбка получилась кривоватой, жалкой, скорее какой-то лицевой тик, чем улыбка.
- Тебя изгнали, ты не можешь вернуться, - заметила мать.
- Как близкий родственник безногой женщины, как её муж - могу.
- Она не безногая.
- Пока.
- Её вылечат! - повысила голос мать.
Сергей подошёл ближе.
- Зачем? - спросил он, нависая всем телом над краем стола.
* * *
Доктора-индуса сменил у кровати медбрат с пшеничными волосами и густыми вразлёт усами. Он возился у стойки с капельницей, крутил мешок, скрёб металлической подставкой об пол, но Оля не замечала его. Впервые ей было по-настоящему страшно.
Колоритный доктор пригрозил Оле ампутацией ног. Обеих. Она возражала, говорила, что всего лишь растянула лодыжку на одной ноге и получила царапину на другой, что не может быть от столь разных причин одно заболевание, что у неё никогда не было проблем с ногами, с венами, что так просто НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!
Доктор сначала показал рентгеновские снимки, где видны были наросты залеченных переломов, затем прочёл вслух анализ крови, бровями и губами выражая неодобрение каждой произносимой цифре, но убедил только тогда, когда откинул простынь и Оля сама смогла взглянуть на свои ноги. Сине-багровые ступни распирали изнутри толстые вены. Голени покрылись частой варикозной сеткой вплоть до колен, которые распухли и блестели как механические шарниры.
Доктор ткнул в ногу толстой иголкой. Оля ничего не почувствовала. Он ткнул в другое место, в третье. Оля попыталась вырвать ногу из лап приверженца иглоукалывания, но не смогла даже пошевелить ею. Тогда-то Оле и стало страшно.
- Отдыхайте, - вынес приговор доктор и удалился.
* * *
Сергей сунул руки в карманы куртки, сел в глубокое кресло, закинул ногу за ногу. С этой точки кабинет походил на читальный зал библиотеки, со стеллажами книг вдоль стен, с зелёной настольной лампой. А мать - вылитая библиотекарша, подозревающая каждого входящего в книжном вандализме и неумении разговаривать тихо. Такую надо упрашивать, убеждать выдать одно из сокровищ в наверняка немытые, сальные ручонки сомнительного гражданина. И Сергей был готов к этому.
- Чего ты хочешь? - повторила мать.
- Полных прав члена общины для себя и жены.
- И долю в доходах?
- Я буду трудиться.
- Вы не венчаны.
- Будем.
- Она не инвалид.
- Пока.
- Зачем тебе это, Серёжа? - устало спросила мать.
Сергей встал и начал ходить по комнате, не вынимая рук из карманов.
- Оплот гибнет, - сказал он. - Старики умирают, молодёжь уезжает, желающих занять их место нет.
- Ты и сам поспособствовал этому, помнишь? - заметила мать.
- И хочу искупить вину, - ответил Сергей. - Оля способна и хочет рожать. - Он остановился напротив матери. - Разве ты не хочешь внуков, мама?
* * *
В больничную палату вошёл Сергей, за ним въехала немолодая женщина в кресле на колёсиках. Низ женщины укрывал клетчатый плед. Выше - шерстяная кофточка и кожаные ремни-подтяжки. Из-под платка выглядывали седые виски.
- Познакомьтесь. Мама, это Оленька. Оля, это моя мама, Евдокия Петровна, - сказал Сергей и отступил в сторону.
Женщина тронула рычажок на подлокотнике кресла и с жужжанием подъехала к кровати.
- Здравствуй, Оля, - произнесла она.
- Здрасьте.
Оля была ошарашена. Сергей никогда не говорил, что его мать инвалид. На секунду Оля подумала, что это кресло для неё, а женщина села в него понарошку, чтобы показать Оле её будущее, но Евдокия Петровна решительно сдёрнула плед и Оля увидела, что у матери Сергея нет ног. Панталоны, расшитые цветами, заканчивались чуть ниже колен чехольчиками. Талию женщины охватывал кожаный пояс шириной в три ладони, к нему и крепились ремни-подтяжки.
Оля взглядом поискала поддержки у Сергея. На бледном лице Сергея мелькнула слабая улыбка.
- Ну, вы тут поговорите, - сказал он, отводя глаза. - Я буду в коридоре.
Мать даже не повернула головы, она придирчиво рассматривала Олю.
* * *
Если Сергей рассчитывал разжалобить мать будущими внуками, то он ошибся. Этот аргумент не подействовал, лицо матери ни на миг не дрогнуло.
- Оплот выживет и без твоей поддержки, - заявила она.
И тогда Сергей понял, что без шантажа не обойтись.
- С помощью косметического салона "Любаша"? - поинтересовался он.
Вот тут что-то в лице матери изменилось. Сергей продолжил:
- И частной клиники доктора Свиридова, куда обращались клиентки салона? После курса депиляции уникальным природным средством, навсегда избавляющим от нежелательных волосков? - Он гоготнул. - И от ног заодно.
Мать напряжённо молчала.
- Я забыл о батюшке из церквушки рядом с клиникой... как же его...
- Отец Феодор, - подсказала мать.
- Точно! Феодор! Который рассказывает перенесшим ампутацию и родственникам о чудесном месте, где мирно живут здоровые и калеки, в любви и заботе.
Сергей вновь зашагал по кабинету. Речь его участилась, он проглатывал окончания слов, брызгал слюной.
- Ну как же! Такая прекрасная схе... конвейер прям... из салона в клинику, оттуда к батюшке... и вот, пополнение в рядах... И как только органы не заинтересовались?.. Ну да, вы же тщательно проверяете, кого намазывать... одиноких, без родственников... богатых...
- Хватит! - мать стукнула ладонью по столу так, что разлетелись бумажки. - Что за истерика?
Раскрасневшийся Сергей остановился, шумно втянул воздух.
- Если мне не найдётся место в Оплоте, Оплоту не найдётся места на земле, - внятно произнёс он.
* * *
Евдокия Петровна дождалась, когда хлопнула дверь за Сергеем, положила руку на Олину и сказала:
- Оля, я должна рассказать тебе, что такое Оплот. Много лет назад, во времена Екатерины, батюшка Питирим привёл сюда семьи, в которых были увечные. Чтобы не попрошайничеством, а честным трудом добывать средства к существованию. Чтобы не было косых взглядов, чтобы никто не унижал калечных, чтобы воспитывать детей в уважении и любви ко всем, несмотря на физические недостатки. Так зародился Оплот.
- Сергей говорил, что тут будут рады всем, - пролепетала Оля.
- Но он не объяснил, почему. Потому что основная заповедь Оплота: "каждый трудится в меру своих сил". Мужчины - в поле, на лесопилке, в шахтах. Женщины - дома. Понимаешь?
- Да. Мужчина...
- Мужчина - добытчик, охотник, а женщина - хранительница очага. Верно. Ты веришь в Бога?
Оля смутилась. Сергей тоже спрашивал её о вере, но она уходила от ответа. Потому что и сама не знала, верит или нет. Но сейчас, на больничной койке, у неё потребовали ответить. Если Бог есть, то может быть, он сделает так, что болезнь отступит и Оля сохранит ноги? Не на это ли намекает женщина в инвалидном кресле?
- Я... я готова поверить, - сказала Оля.
- Хорошо. Потому что Оплот только для верящих в Бога всеблагого и всемогущего.
- А что... с ногами?
- Молись, девочка, молись. Всё в Его руках. А клиника у нас лучшая в области. Если медицина может и если Бог того пожелает, ты сохранишь ноги.
* * *
- Всего три случая, - сказала мать Сергею.
- Четыре, я следил за салоном.
- Три, - не согласилась мать. - Одна умерла в больнице.
Сергей опустился в кресло.
- Достаточно, чтобы посадить за решётку.
- Ты ничего не докажешь, - спокойно произнесла мать.
- Ха! - Сергей вскочил, выдернул руки из карманов и выложил их на стол. - А это ты видела?
Мать отшатнулась, побледнела.
- Да стоит мне прийти в любую больницу и сдать анализы, как вами займётся прокуратура.
- Сынок... - мать прижала ладонь ко рту. - Что же ты наделал...
- Что-что... - Сергей сник. - Кто же знал, что средство такое ядовитое. В салоне мазали неделями и только потом... А тут...
- Ты украл концентрат? - догадалась мать.
- Да, - буркнул Сергей.
- Мне надо позвонить. - Она потянулась к трубке, принялась нажимать кнопки.
Сергей отошёл от стола, повернулся спиной. Не так он представлял себе этот разговор. Пусть не героем, но достойным продолжателем дела Питирима хотел Сергей оказаться в глазах матери, а получилось, что он угрожает разоблачением. Но ведь он согласен со всеми заповедями, обычаями, разделяет тревогу и заботу матери об Оплоте, желает общине процветания. Он привёл молодую женщину, в конце концов. А его выгоняют. Опять.
Мать закончила разговор и положила трубку.
- Слишком поздно, - сказала она. - И для тебя тоже.
* * *
В коридоре Сергея ждали медбрат и доктор Иван Иваныч.
- Готовы? - спросил врач.
- А нельзя ли немного подождать? - Сергей хотел переговорить с Олей до операции, но боялся ворваться и помешать матери.
- Дело ваше. Но учтите, чем дольше распространяется яд, тем больше придётся отрезать.
Сергей сглотнул.
- Я подожду.
Иван Иванович пожал плечами.
* * *
После разговора с матерью Сергея Оля приободрилась. Нет, не всё так плохо, решила она. Медицина у нас на высочайшем уровне, вон какие сложные операции делают. Если здесь не помогут, она продаст квартиру и отправится в Москву. Или в Израиль. Или в Германию. Никаких ампутаций. Бог ей в этом поможет.
Не успела дверь закрыться за коляской Евдокии Петровны, как в палату влетел Сергей.
- Серёжа! - обрадовалась Оля.
Сергей упал на колени перед кроватью, уткнулся головой в Олин бок.
- Это всё моя вина, - глухо произнёс он.
- Что? - удивилась Оля. Она хотела рассказать мужу о принятом решении, но теперь остановилась.
- Я украл экспериментальный препарат, Оленька. Меня посадят в тюрьму.
- Какой препарат?
Вместо ответа Сергей выложил на белую простыню свои руки.
Оля ахнула. Потом пригляделась. Откинула простынь, переводя взгляд со своей ноги на руку Сергея и обратно.
- Та мазь... - сказала она.
- Да.
- Зачем?
- Я же не знал, что в ней. Она из косметического салона. Заживляет раны, успокаивает кожу, тонизирует. Так написано на этикетке.
- Дурак! - Оля расстроилась. Подумала и сказала: - Надо сообщить врачам, пусть проведут анализ, тогда нас вылечат.
- Я выкинул банку, - правдиво ответил Сергей.
- Дважды дурак!
- Да. Прости меня, Оля. Я очень виноват. - Сергей поднял голову. - Ты меня любишь?
- А толку? - Оля хотела отвернуться, но Сергей удержал её за плечо.
- Нам выделяют дом.
- Что? - не поняла Оля.
- Нам дают дом в деревне. С огородом.
- Ты хочешь остаться?
- Если я вернусь в город, история с кражей всплывёт и меня посадят. Только здесь никто не будет задавать вопросов.
- А я? А твои руки?
- Врач сказал, слишком поздно.
- Много он понимает.
Оля прекратила сопротивляться и откинулась на подушку. Сергей придвинулся ближе.
- Ты же этого хотела: дом, семья, куча детишек. Нас поддержат, нам помогут справиться с любыми трудностями.
- Нет.
- Ты и я. В собственном доме. И звонкий детский смех.
Он потёрся носом об Олину щёку, зашептал в ухо:
- Я так сильно люблю тебя, милая. Так сильно. Я не хочу с тобой расставаться ни на минуту. Оленька, ну раз так случилось, что же поделать. Мы выдержим. Вместе. "В болезни и радости".
- В болезни и здравии, в печали и радости, - машинально поправила Сергея Оля.
- Вот-вот, - Сергей помолчал. - Маме ты очень понравилась.
Оля чуть отодвинулась и посмотрела Сергею в глаза.
- Правда?
- Правда.
- Если ты меня любишь, - медленно проговорила Оля, - то увезёшь отсюда немедленно.
* * *
Сергей вышел из палаты хмурый, обратился к доктору:
- Я готов. Делайте что надо.
- А ваша жена? - спросил доктор.
Сергей задумался.
- Вот что: у неё было сотрясение мозга, серьёзное. Она лежала в больнице.
Иван Иванович задумчиво обхватил нижнюю губу.
- Хм. Это интересно. - Тихо сказал что-то медбрату, потом повернулся к Сергею. - Ну-с, экспериментатор, пожалуйте на процедуру.
* * *
Когда заиграл мобильник, в палате крутился медбрат. Опять что-то менял в капельнице.
- Ой, как хорошо, что вы здесь, - сказала Оля. - Не могли бы вы подать мне куртку.
Это звонила Катя.
- Привет!
- Катенька, родная, привет! Я так рада тебя слышать.
- Что-то стряслось? Что это за чудовищные фото?
Оля вспомнила, что сама отправила подруге снимки с забинтованными ногами, и осеклась. В голове вихрем проносились самые нелепые ответы, но на Олю словно напал ступор, она обмякла и никак не могла сообразить, как преподнести Кате всю историю. И медбрат всё не уходит.
- Алё, подруга, ты здесь?
- Я... я заболела, - вымолвила Оля и заплакала.
- Ты где вообще? Дома?
- Нет, в больнице. Мне сделают операцию.
- Что за операция?
Медбрат закончил возню, удовлетворённо окинул взглядом капельницу и удалился.
Оля никак не могла выговорить слово. Слишком страшное слово.
- На ногах.
- Эй, мне приехать? Номер больницы какой?
Перед мысленным взором Оли появился Сергей, умоляюще сложивший руки. Да, Катька так это дело не оставит, она настырная, она доведёт Серёжу до решётки. Оля приняла решение и успокоилась.
- Нет, не надо. Всё хорошо. Меня не будет неделю или около. Поливай цветы, пожалуйста.
- Ладно, - неуверенно произнесла Катя. - Но ты-то как? Может, надо чего?
- За меня не волнуйся. У меня всё будет хорошо.
* * *
Вошёл доктор. Оля лежала спокойно.
- Вы скрыли травму головы, - начал врач с порога. - Вы понимаете, чем это грозит? В любой момент может произойти закупорка сосудов. Вы обязаны согласиться...
- Я согласна, - сказала Оля. - Давайте, я подпишу.
* * *
Неделю Оля находилась в больнице. Она привыкала к своем новому положению. Ей помогал местный священник, навещавший Олю каждый день. И Серёжина мать. И его отец. И доктор заходил проверить пациентку.
Как-то Оля набралась наглости и спросила в лоб:
- Откуда у вас такое имя? Кто вы по национальности?
Доктор рассмеялся.
- Мой отец из Индии, но наши имена непривычны для русских. Вот он и изменил немного.
- Так вы на самом деле не Иванович?
- Индраджитович. Моего отца звали Индраджит.
* * *
- Тук-тук. Можно?
Оля разволновалась, когда в первый раз после операции в дверь просунулась голова Сергея. Она боялась всего: и увидеть его уродство, и что он увидит её. Она знала, что он лежит в соседней палате, но увидеть его...
Её сердечко бешено колотилось. Она старалась услышать любой звук, уловить каждый вздох, малейшее движение мужа.
Сергей подул ей в ухо.
- Открой глаза, трусишка.
Оля приоткрыла один глаз. Перед ней болталась в воздухе культя. Натянутая кожа гладко облекала обрубок. "Как перчатка", - подумала Оля и открыла второй глаз. Сергей поцеловал её в губы.
* * *
На самом деле Сергея выписали на третий день и он сразу направился в дом родителей, где и поселился. С отцом он почти не общался, а с матерью произошёл серьёзный разговор.
Они расположились в кабинете, но при свете дня он уже не напоминал Сергею читальный зал. Стали видны приспособления, помогающие матери передвигаться: ручки, скобы, миниатюрный подъёмник, тросы канатной дороги под потолком. Скорее мастерская безумного изобретателя.
- Ну, ты доволен? - спросила мать, отстёгивая крюк от крепления на поясе и опускаясь в своё кресло.
- Почти, - прищурился Сергей.
Солнце било прямо в глаза. Он хотел заслониться ладонью и поднял культю, секунду разглядывал её, потом ухмыльнулся и опустил обратно.
- Чего ты хочешь ещё?
- Дом Симаковых. И место в Совете.
- С чего бы? Морда не треснет?
- Ах, мама, мама. Неужели ты думала, что мне известно только о косметическом салоне. Нет, эта афера - только вершина айсберга. Как ты думаешь, почему молодые девушки бегут из деревни?
- От слабости веры.
Сергей рассмеялся.
- От знания, что после свадьбы так или иначе у них начнутся проблемы с ногами и добрый доктор Иван Иванович настоятельно порекомендует ампутацию.
- Это слухи.
- Это правда. Ты не забыла, что Анисия входила в Совет? Она мне всё рассказала.
- Прошмандовка. - Мать злобно уставилась на сына.
- И почему святой, в кавычках, Питирим привёл свою паству на это место.
- Чтобы жить в согласии здоровым и увечным.
- Чтобы трахать безногих женщин, к чему батюшка имел склонность, - отрезал Сергей.
- Это ложь, - зашипела мать. - Не смей так говорить о святом человеке.
- Ну пусть так, - отмахнулся Сергей. - Но девушек вы зачем калечите?
- Потому что закон! - закричала мать. - Жена должна сидеть дома!
- И для этого надо тайно вводить им яд, а потом резать ноги?
- Таков закон! Иначе их не удержишь!
Сергей сел, закинул ногу на ногу.
- Прекрасно. - Он достал зубами за ремешок мобильный телефон и подбородком нажал кнопку. - Думаю, этого прокуратуре хватит.
- Мразь, - сказала мать.
- Нет, мама, я лишь хочу жить здесь, в Оплоте, и так, как хочу.
- Не жди, что тебя будут кормить с ложечки. Все обязаны работать. Даже безрукие.
- О, хорошо, что ты напомнила. Ещё я хочу пристройку к дому, где будет моя мастерская. Я столяр, если ты не забыла. И делаю хорошую мебель.
* * *
Катю на венчание не пригласили. Оля даже не стала ей звонить. Последние дни она беседовала с подругой всё реже, а во время поездки в город попросила вернуть ключ от квартиры.
Ездила Оля для оформления документов. Городская квартира ей больше не нужна и она решила её продать. Продажей согласился заняться свёкр. У Оли не было отца и молчаливый папа Сергея как-то сразу стал ей близок. Она ощущала исходившую от свёкра уверенность и защиту. Вот уж кто действительно был оплот.
После церковной церемонии молодые закатили свадебный пир. Ну и что, что свадьба уже была. Для их новых соседей, для всех жителей Оплота Сергей и Оля только сегодня стали мужем и женой. Гуляли до позднего вечера. В доме Симаковых, где поселилась новая чета. И во дворе. И во дворе соседей, то бишь родителей Сергея. И на улице. Танцевали... до упаду. Оля смеялась, глядя, как ловкие жёны, словно обезьянки, взбираются на мужей, отталкиваются сильными бёдрами в разноцветных панталончиках, взмывают в воздух. А верные мужья ловят проказниц за спинные рукоятки, вделанные в пояса, протаскивают между ног и сгибаются, давая возможность женщинам ухватиться за них сзади. Настоящий рок-н-ролл. Были и традиционные танцы. Пары кружили по площадке, жёны висели на мужьях, обхватив мужчин обрубками ног и взяв шеи в кольца рук. Были тосты. Было угощение. Всё было.
* * *
Спровадив последних гостей, Оля разделась до панталон, накинула пеньюар и спустилась на первый этаж. Она волновалась. Сергей черкнул записку - он теперь предпочитал бумажные послания - что ждёт Олю внизу. "Следуй за светом". Что бы это могло значить?
На полу гостиной тянулась цепочка маленьких свечек. Оля представила, сколько трудов стоило безрукому Сергею соорудить такое, и ощутила теплоту внутри. Она слезла с коляски. Оля научилась передвигаться на небольшие расстояния с помощью рук, и хотела, чтобы Сергей оценил её усилия.
Свечной след заворачивал за угол. Оля ещё не изучила дом полностью, поэтому не удивилась, обнаружив приоткрытую дверь с полоской света. Она вползла внутрь. Это была небольшая комнатка, каморка со скошенным потолком, где, скорее всего, бывшие хозяева хранили инструменты или ненужную рухлядь. Но сейчас каморка сияла. От множества свечей, расставленных по полкам, на полу и даже подвешенных в плошках, болели глаза. На узкой кроватке Олю ждал Сергей. С розой в зубах, абсолютно голый. Его член призывно смотрел вверх.
Оля взвизгнула и по примеру танцевавших на празднике женщин буквально взлетела на мужа. Небольшая заминка вышла с панталонами. Сергей пытался стянуть трусики сам, но потерпел неудачу. Резинка не поддавалась скатывающим движениям культей.
Оля, смеясь, помогла мужу. Потом с предвкушением медленно села на член Сергея, устроилась поудобнее и начала втираться лобком, промежностью, бёдрами в Серёжину плоть. Она тихонько постанывала и была счастлива. Её мечта сбылась. Большой дом, заботливый муж, восхитительный секс.
Сергей тоже был счастлив. Сколько ночей он представлял себе этот чуланчик, где он сношался тайком с соседкой, сколько раз вздрагивал, вспоминая хладную плоть Анисии и вытекшую из неё мочу. Теперь это в прошлом. Теперь кошмары уйдут. Должны уйти. Ведь в его объятиях точно такая безногая женщина, но живая, тёплая, и она не умрёт у него на руках. Всё будет хорошо.
Он дрогнул в последний момент, выстрелив спермой в Олино влагалище, задержал дыхание и замер, ожидая страшного. Но ничего не случилось. Оля выгнулась и громко вскрикнула. По её обрубленным бёдрам прошла приятная дрожь, и Сергей расслабился. Обошлось. Он крепко-крепко обнял жену культями и впился в её губы долгим любящим поцелуем.