- Ну, где она? - Аня Синицкая вглядывалась в поток студентов, который сползал по лестнице и растекался по фойе. Из толпы стремительно вынырнула статная фигура в сапогах, строгой юбке и стилизованном чёрном кителе с двумя рядами блестящих пуговиц. Ни дать ни взять, игрушечный солдатик.
- Эвита! Я здесь! - Синицкая широко взмахнула рукой. Подружка, не меняя выражения лица, но изменив траекторию, подлетела к ней и полушутя провозгласила:
- И я здесь. Что вам угодно? - И уж после этого улыбнулась и рассмеялась.
- Ничего, домой пошли! - со смехом ответила Аня.
Вообще её однокурсницу звали Эвелина Жукова, но её почти сразу стали называть Эвитой за любовь к истории, Латинской Америке и своеобразную внешность: странное сочетание карих глаз и от природы золотистых волос. Ещё она была хорошенькой, но в какой-то старомодной манере: её лицо напоминало довоенные немецкие открытки.
Она только-только поступила на международные отношения и была в полном восторге: от своего успеха и от смены окружения. Только здесь она могла найти понимающих людей, таких, как остроумная, весёлая Синицкая, с которой можно было сколько угодно вставлять иностранные фразочки и иронизировать, используя аллюзии из политики, истории и литературы. И до метро они частенько ходили вместе, болтая и обсуждая всё на свете, как сегодня.
На пороге квартиры Эвита долго и упорно - вернее, долго и нудно - искала ключ. Она любила вместительные сумки: практично, и кошелёк трудней стянуть. Но сейчас уже готова была вспылить и долбануть эту сумку об косяк. "Ну да, глупо и по-детски - но кто видит? Это раз! И это лучше, чем огреть этой сумкой кого-нибудь - это два! И что мне делать, если я такой порох, нужна психологическая разрядка - это три! Загонять негативные эмоции внутрь себя - глупое насилие над собой... Да, понимаю, мои рассуждения - тоже вид психологической защиты, называемый рационализация, но опять же..." Так она разговаривала сама с собой, выковыривая ключ из-за порванной подкладки - вернее, эти мысли пронеслись у неё в голове за две секунды. Всё, слава Богу...
Сумку - на пол, туфли - тут же, мыть руки, суп - на плиту. Потому что после занятий она всегда была голодная, как... сказать, как волк - ничего не сказать. "Интересно, а вот у нас в группе английского парень из Эквадора. А там что едят вместо борща? Есть какой-нибудь суп, напоминающий по вкусу?.. Так, хватит внутренней болтовни!" Она направилась в комнату.
Да, у Эвелины была привычка - мысленные рассуждения с самой собой. Но тут ей даже не пришлось себя тормозить. И мысли, и чувства исчезли как-то сами собой. Прямо сразу. Сразу, с порога - как только она глянула на книжную полку.
На полке, между учебником "Новейшая история стран Латинской Америки" и книгой Жоржи Амаду "Лавка чудес" сидел кот. Да не просто - нарисованный кот. Серебристо-серый, полосатый, с глазами цвета морской волны. Вообще, он здорово напоминал человека - потому что был одет в генеральский китель (тоже серый), галифе с лампасами и сапоги. На голове - фуражка, на боку - сабля.
Вот это новости... Да. Она никогда не отмахивалась от тезисов о неизученных, таинственных явлениях. Она когда-то даже увлекалась эзотерикой. Но сейчас... Ведь это явно не похоже на галлюцинации... или на фантазии нервной впечатлительной натуры...
Пока Эвелина в молчании потрясённо изучала его, кот непринуждённо пригладил усы и произнёс:
- ?Buenos dМas, seЯorita!(2)
- ?Buenos dМas! - механически отозвалась Эвита, хотя не учила испанский. А что ещё тут сказать?!
Этот кот ей кого-то напоминал. Определённо. Ну конечно!..
На прошлой лекции по истории Эвелина была верна себе: нити не теряла, самое важное записывала, как примерный ребёнок - но умудрялась заниматься своими делами. Сначала шёпотом переговаривалась с соседями, потом ей стало скучно. Рисование! Спасение на все времена! Она быстро раскрыла форзац учебника (тот самый, "Латинская Америка"), взяла карандаш... Рисовала она здорово. Она любила скорчить из себя скромницу, но свои художественные способности признавала, не стесняясь.
- Ой, покажи! Слу-ушай, классно... Настя, смотри! Илья, ты тоже!
- Стой, дай дорисовать, не хватай книгу!..
- Ух ты, прикольно!..
На обложке красовался шикарный персонаж: военизированный кот, со смачной злобной ухмылкой небрежно опирающийся на саблю. Ни дать ни взять южноамериканский диктатор!
- Ну и мерзавец!.. Классный такой!..
- Котэ - реально хунта!..
- Фуражку ему нарисуй, здоровенную! Как у фашиста!
- Щас будет, подождите...
- Эполеты разлапистые, аксельбантов, орденов побольше! Вот точно диктатор будет!
- Фи, какой у вас дурной вкус! Он ведь не тупой гламурщик из банановой республики...
- Нет, там не бананы, там кофе...
- Или нефть!..
- Или селитра!..
- Медь!..
- Короче, перцы там!
- Да сам ты перец!
Пошла весёлая перебранка, все шептали, пригибаясь к самой парте, и давились смехом. К обсуждению присоединился весь ряд.
- Так, что там за народные волнения на задних рядах? - прозвучал саркастический преподавательский голос.
Испуг и новая возня - с целью принять подобающее положение. И выдох с облегчением - подняли "южную колонию", выслали из аудитории трёх парней-туркменов. У-ух, пронесло...
- Значит, мы ещё не так сильно шумим? - спросила Даша Алентова. - Всё равно, надо бы тише... Эвита, - обратилась она к художнице, - ну ты талант! Такой котище - прямо карикатура из "Крокодила", только более стильно и не так критично! Давай, раскрась его!
- Что, прямо сейчас? У меня карандашей с собой нету! Пусть остаётся монохром, так более цельно...
- Найдём карандаши! - отозвался Лёшка Шустрый (а вообще-то - Алексей Быстров). - Вон у Виталика красный какой-то...
- У меня жёлтый вот!
Эвелина извлекла из этих огрызков максимум. Жёлтый и красный - для знаков отличия, галунов, синяя ручка - ножны сабли. У неё самой откопался карандаш какого-то невразумительного зеленоватого оттенка.
- А этот на кошачьи зенки запусти!
- Да знаю я.
Самого персонажа она оставила серым, прибавив для красоты полоски.
Тут и закончилась пара, Эвита быстренько собралась и ускакала на английский. На ходу удовлетворённо хмыкнула по поводу рождения кота-военного. Но затем отвлеклась и не вспоминала о нём уже больше недели.
...А теперь этот красавец заявил о своём существовании. Мало того, сидя на книжной полке, он взирал на ошеломлённую Эвиту даже с каким-то снисхождением. И мало того - он решил представиться:
- Честь имею, генерал Эдмундо Тимотео Гато Пиньера. А как величать юную сеньориту?
- Эвелина... Жукова... - с пересохшим, саднящим горлом выговорила девушка. И неизвестно зачем прибавила: - М-можно Эвита... - И тут же залилась краской, чувствуя знакомый сполох жара на щеках. "Чёрт, зачем я ему сказала этот партийный псевдоним?!" - мелькнула мысль, и накатил очередной приступ жара. "Ну вот, теперь ещё рожа красная!" - подумала Жукова - но теперь, похоже, краснеть дальше уже было некуда.
- Очень приятно! Теперь я, по крайней мере, знаю, кому обязан своим существованием! - куртуазно произнёс котяра. - Вы только не пугайтесь и не удивляйтесь, сеньорита... - Он отечески склонил голову в фуражке.
Она хотела по-детски возмутиться: "И ничего я не испугалась!", но смолчала.
- Вы ведь меня сами нарисовали, - продолжал кот. - Неделю назад вызвали из небытия, можно сказать! И... вот я здесь! Но если звёзды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно? - И подмигнул.
- Я думаю, да, - проговорила Эвелина и улыбнулась (вроде, получилось естественно).
- Без сомнения! Всё в этом мире имеет причину, предпосылки: дождь, снег, инфляция, появление на арене государственных деятелей... Ну, и моё тоже появление... - деланно скромно прибавил генерал. - Вас, наверное, интересует его причина и цель? Цель мне самому трудно определить. А вот причина одна. Вы очень необычный человек - даже слишком. Вот в этом "слишком" всё и дело. Вы - прирождённый творец, художник...
- Но я же не профессиональный художник!
- Это абсолютно ни причём! Не всякий мастер может то, что вы - создавать реальности. Иные миры. И, вкладывая частицу своей души, вдыхать в них жизнь. То есть переносить в этот мир, понимаете? Ваши способности усиливает вот что: всякая сущность носит в себе как чистую фантазию, так и прототип - взятый из реальности, следовательно, сближающий с этим миром. Я понятно объясняю? - спросил Эдмундо. Девушка кивнула. - Сила ваших творений может быть так велика, что вы и сами не ожидаете! Например, пожелай вы - необыкновенно сильно! - иметь букет цветов, могли бы просто нарисовать его и взять рукою с листа... Может, я и преувеличиваю. Но если вы смогли оживить меня, то что уж говорить о каких-то там растениях?
Эвита только хотела что-то сказать, как в замке повернулся ключ и открылась дверь.
- Эвелиночка! Приве-ет! Ну что, как дела?! Ты тут уже, ух, шустрая, как всегда!
Стремительность, напор, бразильский карнавал, только без мишуры - Алина пришла! Эвита снимала квартирку с ней и ещё с Марьяной. Девчонки, держитесь... А что сейчас будет! Ещё одна девушка в шоке, вопли (тихо себя вести Алина просто не умела), расспросы, чёрт-те что...
Юное создание впорхнуло в комнату.
- Слуш, а чё у тебя за вид? Что-то не так?
Она стала выгружать учебники из сумки, не обращая никакого внимания на кошачьего генерала. А тот сидел на полке, закинув ногу на ногу, прямо у неё перед глазами. Значит, не видит?!
- Да нет, всё так. Просто... устала я сегодня, - не нашлась, что придумать, Эвита. - Позабыла про столько вещей! А... а-а сейчас в башку стукнуло, что я материалы к семинару не распечатала!
- Так он послезавтра, успеешь! - Девчонка продолжала рыться в сумке. "До сих пор не замечает? Точно не видит... А я?" - подумала Эвита и бросила взгляд на полку. Но... кота там не было. Он куда-то исчез! "Значит, галлюцинации?" - облегчённо вздохнула она. Соседка упорхнула на кухню.
- Ой, у тебя суп сейчас убежит!
Тут уж Эвелина выскочила из комнаты, забыв о волшебных явлениях. Хотя мельком успела подумать, что ещё вернётся к вопросу. Но вопрос вернулся к ней. Как раз тогда, когда она официально декларировала себе, что всё произошедшее - глюки. Она сидела на лекции и строчила данные о мировой энергетике, попросила у Ани ручку, обернувшись назад. Повернулась обратно - и чуть не подскочила вместе с партой. Прямо у раскрытого учебника стоял нарисованный котяра в своей белогвардейской шинели - и с неподдельным интересом изучал карту мировых путей транспортировки нефти! И опять же, что характерно, остальные на него - ноль внимания! Хотя он пару раз зацепил саблей лежавший слева Настин пенал... Эвита отвернулась и украдкой перекрестилась, наклонившись в проход. Бросила взгляд обратно - дон Эдмундо исчез. Она вытянула из сумки "Латинскую Америку". Судорожно распахнула форзац - кота не было и там!!!..
- Так значит, я одна могу вас видеть?
Эвелина Жукова сидела у себя за столом, а дон Эдмундо опять примостился на книжной полке.
- Сейчас - да, а вообще - меня может видеть всякий, кто верит в меня. Или хотя бы допускает мысль о моём существовании, - объяснял кот. - Для этого человек должен знать, что вы меня нарисовали - и всё очень просто.
Эвита уже стала привыкать к странному созданию - насколько можно привыкнуть. Сначала при его появлении она пугалась и тушевалась, как при нежданно нагрянувшем высокопоставленном лице (или морде?), а теперь вела себя смелее. По крайней мере, она поняла, что этот кот не собирается делать ничего неприятного, и даже, пожалуй, испытывает к ней симпатию. Да и он сам, несмотря на одиозный вид, вполне даже адекватный - в нём даже есть что-то человеческое.
- Но кто мне поверит? Нет, все знают меня как человека оригинального, но здесь речь идёт уже не об эксцентричности, а о психической нормальности, сеньор генерал...
Эдмундо повёл хвостом.
- Вы недооцениваете не только экстраординарные явления, сеньорита, но и веру в них других людей. Другое дело, надо ли им знакомиться со мною, - усмехнулся он в усы.
Жукова неопределённо пожала плечами.
- Ну что ж, как говорится: если вы мои друзья - так вам и надо! - злорадно хихикнул генерал и опять вильнул хвостом. - Милая барышня, спрашивайте, что бы вам хотелось узнать; ведь вы попросили меня об этой беседе.
- Верно, - признала Эвита. Она заметила, что кот выражается донельзя литературно и как-то старомодно. И это ужасно нравилось. "Наверное, царские офицеры так разговаривали", - мельком подумалось ей. Ещё вспомнилась Германия и кайзер (она жизни своей не мыслила без истории).
- Мне интересна ваша связь с вашим изображением - там, в книге...
- Ну что ж, этот учебник - моя официальная резиденция, как Белый дом, а вообще я ведь могу путешествовать...
- О, я заметила!
- ...в том числе по разным книгам. Вот скажите, какие ваши любимые авторы?
- Ремарк, например, Джек Лондон, Фитцджеральд, Гашек, Франсуаза Саган, Андре Моруа - это только некоторые, конечно, - принялась перечислять Эвита.
- А кто-нибудь из латиноамериканцев есть? - с надеждой спросил кот.
- Конечно! Вон Жоржи Амаду, ещё Маркес, пару штук Коэльо.
- Хм! И даже Исабель Альенде! - Кот как-то странно фыркнул, называя фамилию писательницы.
- А вон книга о Че Геваре, если, конечно, почтёте вниманием, - деликатно проговорила Эвита. Генерал опять фыркнул, на этот раз притворившись, что чихнул.
- Что ж, вполне неплохо! Пойду-ка я прогуляюсь по улицам Баии, если вы не против, - сказал дон Эдмундо и тотчас растворился в воздухе. Эвелина, всё ещё не привыкнув, пару секунд смотрела на то место, где он только что стоял.
Но тот вдруг высунулся из "Лавки чудес" и заявил:
- Что ж, сеньорита, можете приводить друзей! Но кто не спрятался - я не виноват! - И снова шмыгнул в книгу, живописно взметнув полой шинели.
Жизнь текла как обычно. Семинары, толкотня в метро, дружные чаепития на кухне, задушевные беседы, снова метро... Правда, в квартире начало происходить что-то странное. Иногда. Когда Алина сидела за столом, с полки вдруг сама собой упала книга - будто её кто-то вынул и отпустил. Марьяна однажды с утра была на кухне, и ей показалось, что ложка поползла по столу. Причём обогнув по траектории корочку хлеба. Ну, ясное дело - спать надо по ночам, а не ботанить! А то и покруче галлюцинации начнутся... Хуже было, когда Эвелина поехала домой на выходные. Девочки собирались на вечеринку в советском стиле, Марьяна хотела нацепить красный галстук и взять под мышку томик "Истории ВКП(б)". Но галстук куда-то исчез, а книжка (добытая с таким трудом!) оказалась испорчена - очевидно, подрана кошачьими когтями. И это притом, что никаких животных и близко нигде не было!
Девчонки не знали, что и думать. Вроде испугаться ещё не успели, но уже растерялись. Их бурное веселье даже слегка поутихло, и взгляд то и дело становился недоуменно-настороженым.
Но в один прекрасный день наступил-таки критический момент. Алина вошла в прихожую и завизжала так, что чуть стёкла не повылетали. На лампе, с петлёй на шее и окоченевшими растопыренными лапами, болталась мышь. Мало того, что мышь, так и ещё и вздёрнутая по-садистски! Оживлённые разборки и взаимные допросы не дали результата, вернее, результат предсказуемый: никто из девчонок сделать этого не мог.
Эвита старалась хранить спокойствие. Она испытывала тревогу не из-за самих странных явлений, а нервничала из-за того, что не знала а) как рассказать всё подругам; б) как воздействовать на Эдмундо, чтоб он вёл себя пристойнее (ну опять же, знала она, чьих рук... тьфу, то есть лап - это дело).
Эдмундо Гато был котом, который гулял сам по себе: возникал, когда хотел. Но теперь девушка уже не сжималась от внезапности при каждом появлении. Она скоро научилась предчувствовать каждый его приход. Шестое чувство? Она сама не знала, а обсуждать тонкоэнергетические вибрации и прочие изыски всегда считала дурным тоном.
Эвелина по-прежнему была единственным человеком, видевшим и слышавшим кота. Она обычно работала за письменным столом, читала книги на кровати. Эдмундо частенько прохаживался по столу или подоконнику, исчезал в одном месте комнаты и возникал в другом, отпускал какие-то комментарии. Эвита узнавала своего персонажа всё лучше и лучше, вела себя раскованнее. Она слушала его рассказы о боевой молодости, политические комментарии, даже вступала в культурные дискуссии и уже чувствовала, что начинает к нему привязываться. Было ясно: котяра - типичный диктатор-латинос, правизна и всё такое. Но не тупая военщина, а... умная, соображающая такая! С ужасом и удовольствием Эвита сознавала, что у них немало точек соприкосновения...
И она понимала, что сие творение от неё независимо - и неуправляемо. А если не можешь повлиять, надо хотя бы поставить окружающих в известность. Да и вести разговоры было рискованно: в любую минуту могла войти соседка и спросить, что это за беседы с самой собой или с кем-то ещё. А при расшатанных нервах любой невинный вопрос может спровоцировать ссору. Нет, терпеть больше нельзя, надо что-то делать!
Как-то раз Эвита, разгорячённая, выходила из концертного зала. Сапоги до колен, кожанка а-ля чекист, винно-красные губы, во всём теле - неистовые волны, пульсация, дух этой музыки - атака, и полёт, и мощнейший заряд... Заряд вдохновения. Она обязательно нарисует ещё один этюд - из тех, графичных, агрессивных чёрно-белых. Или не один... Справа шагала Тамара. Она была Мара, а не Тома. Ещё одна безумная, гениальная, неприкаянная душа в драных камуфляжных штанах и чёрной бандане. Эвита называла её Снайпер. Мара называла её Капитан. Конечно, она рядом с Марой - гламурный штабист, как Литвинова рядом с Земфирой, как чилийский офицер с кубинским команданте.
Jedem das Seine - каждому своё...
Слова, паузы, снова два слова и задумчивый взгляд. Впечатления...
Надо решаться: кому рассказывать - кому нет.
- Мара, слушай, ты веришь в паранормальные явления?
- Да моя жизнь - одно сплошное такое явление...
Ответ характерный. Всё в порядке.
- Ну, слушай... Ты ж знаешь, я занудная рационалистка, просто так трепаться не стану - короче...
Мара ввернула иронии, как всегда, но мысль допустила - это было видно. Аня и Даша - то же: посмеялись, но дружелюбно, и зайти к ней согласились. Они считали Жукову экстраординарной особой - и допускали мысль об экстраординарных событиях в её жизни. Поверил ещё Виктор - был он литератором и историком, жил в Питере. Они с Эвитой переписывались в Интернете, часто по-французски: это была игра в дворянство - а может, не игра, а как раз таки настоящая жизнь. "Блин, вот был бы он здесь, я б его точно с Мундиньо (3) познакомила!" - думала Эвелина с искренним огорчением: ведь такой донкихотствующей натуры она ещё не встречала - а кого б ещё она представила генералу с большим удовольствием?
Алина с Марьяной - тем вообще можно было смело толкать тезисы; они уже могли поверить чему угодно. Объяснение с ними прошло эмоционально, но девчонки согласились лицезреть "паранормальное явление". Лучше уж так, чем просто вздрагивать от каждого шороха.
Из-за косяка симметрично высунулись три головы - одна под другой.
- Ну, пипец, девочки!!!.. - смогла выговорить Алина.
- Тише, блин! Не орите! - зашипела Эвита.
- Мы шёпотом!
- Вы шёпотом орёте!
- Ну и ну... Это ж как в кино "Кто подставил кролика Роджера?"!.. - прошептала Марьяна. - Не, ну офигеть... Глянь!..
Прямо по курсу, в трёх метрах от них, по столу вышагивал военизированный котяра, хмурил брови и поводил хвостом, глубоко задумавшись. Не иначе, о деле государственной важности.
- Так, спокойно, сейчас я вас буду представлять. Расслабьтесь, он нормальный товарищ, только ты, Алина, вторую серёжку в ухе прикрой, а то он у меня такой консервативный, выкрутасов не любит. И, пожалуйста, не употребляйте при нём слово "блин".
- Блин... - мрачно изрекла Марьяна.
Две подруги шагнули в комнату, словно прыгнули в прорубь, быстро и отчаянно, а Эвита, тоже волнуясь, слегка церемонно произнесла:
- Дон Эдмундо, разрешите представить: Алина Русакович и Марьяна Сокол, мои соседки и очень хорошие приятельницы. Девочки, это - генерал Эдмундо Тимотео Гато Пиньера.
- Очень приятно, сеньориты! - непринуждённо сказал дон Эдмундо и лихо откозырял. Девчонки чуть на пол не сели, а глаза у них расширились по крайней мере вдвое. Не исключено, что они удивились, что кот владеет русским языком. И что вообще владеет. Тем более, что кот - нарисованный.
Эвелина понимала, что пауза настанет долгая, и всё-таки ей уже стало неловко. Тут Марьяна раскрыла рот (по мнению Эвиты, лучше б она этого не делала):
- Извините... а это вы мышь повесили?
После небольшой паузы генерал негромко произнёс без видимых эмоций:
- Мышь повесилась сама. Вследствие экономических трудностей и тяжёлой продовольственной ситуации. Депрессия...
Вот так и началось знакомство девчонок с героем Эвиты.
Они потихоньку привыкали к соседству экстраординарного существа, хотя притирка протекала не без эксцессов. Просто Эвелина уже знала, с кем имеет дело, а её соседки - нет; ясно ведь, что пушистость сбивает с толку, а на прусскую фуражку уже и внимания как-то не обращаешь... И, в общем, зря.
Потому что однажды за вечерним чаем зашёл разговор на исторические темы. Дон Эдмундо тоже присутствовал, он сидел на стопке книг на подоконнике и с интересом следил за дискуссией, поигрывая темляком сабли. Зашла речь о Наполеоне; Алина его осуждала, а Эвита - горячо защищала, приводя кучу фактов, цифр и аргументов. Но подруга по-девчачьи упёрлась и воскликнула:
- Жукова, блин, мне с тобой страшно в одной квартире жить! Откуда у тебя такой бонапартизм?!
- Сеньорита, вы так говорите "бонапартизм", как будто это что-то плохое... - вмешался дон Эдмундо.
- Но это же военная диктатура! - возмутилась девочка.
- Вы так говорите "военная диктатура", как будто это что-то плохое... - с тем же выражением протянул генерал.